Дейлемиты
Мечтой вождя дейлемитов Мардавиджа, правителя Исфахана и горных провинций, было взятие Багдада, провозглашение себя царем и восстановление древней Персидской империи.
Он заказал себе великолепную корону, усыпанную драгоценными камнями. Абу Махлад вспоминает, как видел его за несколько дней до трагедии, о которой мы собираемся рассказать, сидящим на золотом троне, облокотившимся на громадную подушку, возвышаясь над всеми. Ниже стоял серебряный трон, покрытый ковром, несколько больших позолоченных кресел стояли еще ниже. Скамьи для других вельмож и чиновников располагались ярусами, спускаясь все ниже и ниже, в соответствии с рангом сидящих в них придворных. Обычные люди стояли на расстоянии, разинув рты, не в силах вымолвить слова, настолько они были потрясены величием зрелища, представившегося их глазам. Когда подошло время январской ночи костров 323 года, Мардавидж приказал собрать хворост и дрова со всех гор, в долине реки Исфахан и в близлежащих лесах. Потом он велел собрать всех специалистов по фейерверкам и огнеметателей, закупил огромное количество высоких свечей и нефти. Не оставалось ни одного холма и утеса, возвышавшегося над рекой Исфахан, на которых не был бы приготовлен костер. Некоторые из них представляли собой стога из дров и хвороста, другие походили на громадные башни и состояли из стволов деревьев, скрепленных железными скобами, промежутки между которыми были набиты вереском и бамбуком. К когтям и клювам словленных воронов и коршунов были прикреплены скорлупки орехов, наполненные хлопком, пропитанным нефтью. В личных апартаментах правителя были установлены гигантские статуи и обелиски, сделанные из воска. Никто прежде не видел ничего подобного. На всех вершинах вдоль долины, во всех помещениях, даже в самом воздухе, когда будут выпущены птицы, – везде должно было быть сплошное сияние. К назначенному времени все было приготовлено для пира на поле, рядом с покоями правителя. Тысячи быков, овец и прочего скота зарезаны, и все кругом украшено с непревзойденной роскошью. Все было готово, и Мардавидж должен был первым занять свое место во главе пира и дать знак к его началу. Он вышел убедиться в готовности к празднеству. Зрелище вызвало у него лишь презрение и отвращение – несмотря на все старания, этого было недостаточно.
Причина этого, по мнению Ибн Амида, была в красоте долины Исфахана: по сравнению с великими творениями Бога – горными вершинами и бескрайними просторами все творения человека кажутся ничтожными, как велики бы они ни были.
В бешенстве униженной гордости, осознав всю свою ничтожность перед Творцом, не говоря ни слова, Мардавидж вернулся в свой шатер и лег. Он повернулся спиной к входу и закутался в плащ, давая тем самым понять, что не желает ни с кем говорить. В таких обстоятельствах большинство гостей отказалось принимать участие в празднике, те, что уже пришли, поспешили удалиться, говоря, что не уверены, захочет ли правитель видеть их.
Три дня спустя тюркские наемники ворвались в покои Мардавиджа, когда он принимал ванну, и отрубили ему голову.