9

Дамская комната была пуста, только горничная складывала полотенца в шкафчик.

Джил быстро прошла в кабинку, закрыла за собой дверь и, опустив крышку, села. На нее навалилась такая слабость, что девушка испугалась, как бы не лишиться сознания. Закрыв глаза и делая дыхательную гимнастику, она пыталась унять бешено бьющееся сердце.

Голова еще немного кружилась, но Джил решила отбросить эмоции и попробовать мыслить трезво. Даже сейчас, когда внутри нее все дрожало от обиды, при всей щекотливости ситуации, она понимала, что виновата в ее состоянии все же не Марта Грюнн.

Да, не очень приятно видеть, как другая женщина обнимается с Максом, ведет себя так, будто он ее собственность, но причиной такой реакции Джил все же была не ревность. Ревность стала только катализатором. Настоящая проблема лежала у самых истоков отношений Макса с Мартой. Они — люди одного круга.

Неожиданно в туалетную комнату кто-то вошел. Послышались женские голоса, тот характерный заговорщицкий шепот, которым сообщаются самые сенсационные новости. Пора было идти, сегодня у них с Максом должен состояться решающий разговор. Так дальше продолжаться не может.

Но когда она собиралась отпереть дверь, одна из женщин произнесла его имя. Джил замерла.

— Ты видела, как танцевали Макс Горинг и Марта?

— Да, совсем как в прежние времена. Я знала, что он не сможет долго обходиться без Марты. Перебесится и вернется. Она умеет добиться того, чего хочет.

— А как же его так называемая невеста? Джил, кажется? Она разве не помеха?

Раздался дребезжащий, неприятный смешок.

— Помеха? Кто, эта деревенская дурочка? Она просто одна из причуд Макса. Ты же его знаешь, он любит разнообразие. Эта девочка — банальный результат кризиса среднего возраста.

— В самом деле? А я думала, это у него серьезно. Она, как я слышала, спасла ему жизнь. И еще она остановилась в доме Вирджинии, значит, и семья ее приняла.

— А что им еще оставалось делать? Возможно, он чувствует себя обязанным за то, что она спасла ему жизнь, и семья смотрит на все его фокусы сквозь пальцы по той же причине. Но, Джастин, о чем можно говорить?! Ты видела ее наряд? Ее прическу? Ты можешь представить эту расфуфыренную куклу женой Макса, хозяйкой его дома?

— Разумеется, нет. Но, надо отдать ей должное, сегодня она выглядит довольно мило. Я, правда, видела ее издали.

— Это только оболочка, не более того. Подожди. Пройдет немного времени, Макс очнется и увидит ее такой, какая она есть — пустое место.

Еще смешок.

— А Марта с помощью своего папочки ускорит дело.

Голос понизился до конфиденциального шепота:

— Знаешь, Макс без конца пропадает в Лос-Анджелесе, с тех пор, как здесь появилась эта девчонка. Не надо меня уверять, что такой мужчина, как Макс Горинг, станет коротать вечера в одиночестве.

— Послушай, разве у него ничего не было с этой актрисой? Ну, с той, ты помнишь ее в фильме…

Голоса удалились, хлопнула дверь. Щеки Джил пылали, руки сжимались в кулаки, когда она в деталях вспоминала этот крайне неприятный для нее разговор.

И самое болезненное, самое страшное то, что они правы: Марта и Макс созданы друг для друга. Она сама так подумала, увидев их танцующими. И все видели это. Что может она, Джил, противопоставить сложившемуся против нее предубеждению?

На смену унижению и обиде пришел гнев. Настоящая ярость. Зачем вообще пытаться подстроиться под мир, абсолютно ей чуждый и неинтересный. Неважно, что эти две сплетницы говорили о ней как о деревенской простушке. Ну и что в этом плохого? Ей нечего стыдиться!

Внезапно созрело решение. Ситуация с Максом была безнадежной. У них нет будущего. Единственное, что она может сделать, чтобы не растерять остатки гордости, достоинства, это вернуться домой, к друзьям, которые принимают ее такой, какая есть.

У Джил появилась цель, а вслед за ней и воля к действию. Попросив у камердинера бумагу и ручку, она написала Вирджинии, что внезапно почувствовала себя плохо и уехала домой. По ее просьбе было вызвано такси. После ее отъезда записку должны были передать Вирджинии.

Надев пальто, Джил покинула особняк.

Большой дом Горингов был необычно пуст и тих. Джил поднялась в спальню. Ей надо было спешить. Прочитав записку, Вирджиния могла приехать следом или позвонить, чтобы справиться о ее самочувствии. Так и случилось, не успела она снять платье, как зазвонил телефон. Джил не сняла трубку.

Из гардероба она достала все свои вещи. Торопливо переоделась в свой старый костюм. С прической придется подождать, мыть голову некогда, так же как и смывать с лица косметику.

Упаковав вещи в чемодан, Джил отнесла багаж вниз, задержавшись у телефона, чтобы вызвать такси. Не успела она положить трубку, как телефон зазвонил вновь. Джил уже готова была ответить — мог звонить Макс. Ну и что? Не время проявлять малодушие. Им не о чем больше говорить. И так все ясно. Девушка набросала ему записку, немногословную, но достаточно емкую. Телефон надрывался.

«Дорогой Макс, — писала она, — не вини меня за то, что я так внезапно покидаю тебя. По-другому не могу. Теперь мне ясно, что у нас ничего не получится. Я не вписываюсь в твой мир, и никогда не впишусь. Прошу тебя, не ищи со мной встречи. Лучше проститься раз и навсегда, Джил».

Такси приехало быстро. Нырнув на заднее сиденье, она облегченно вздохнула. Теперь ее уже никто не остановит.

— В аэропорт, пожалуйста, — попросила девушка, и машина умчала ее в ночь.

— Значит, сорвалась и уехала? — воскликнула Бекки, округлив глаза.

Разговор происходил через три дня после возвращения Джил. Женщины сидели в ее кухне за утренним кофе. Бекки быстро разнюхала, что девушка вернулась, причем внезапно и без кавалера.

— Что еще я могла сделать? Даже если бы у Макса и нашлось время обсудить ситуацию, вряд ли разговор мог что-нибудь изменить. До тех пор пока он остается там, я буду существовать на задворках его жизни. Попробуйте понять меня. Бекки. Я была так одинока, что думала, сойду с ума.

— Понимаю. И ты не считаешь, что на твое решение как-то повлиял танец с его старой зазнобой?

Джил не раз задавала себе этот вопрос. Сцена произвела на нее гнетущее впечатление, но сам по себе этот эпизод не заставил бы ее уехать, не попрощавшись с Максом.

— Нет, — задумчиво ответила Джил. — Надеюсь, что нет. И не только потому, что я уверена, что Макс ее не любит. Если бы между ними что-то было, я знала бы, против чего бороться, и смогла бы потягаться с другой женщиной. Бела в том, что реальная проблема глубже, чем ревность к его прежней подружке.

Бекки довольно долго молчала, потягивая кофе. Затем, вздохнув, встала, подошла к Джил и дружески пожала ей руку.

— Думаю, ты поступила правильно, детка. Ты никогда не казалась мне похожей на ревнивицу. И мне приятно, что ты снова будешь жить по соседству. Я скучала по тебе, моя девочка. А сейчас мне пора идти. Я принимаю у себя дам-волонтеров, прибывших в местную больницу. Буду кормить их обедом.

Слезы навернулись на глаза девушки. Она верила в искренность слов Бекки. Задержав ненадолго руку пожилой женщины в своей, Джил пошла проводить ее до двери.

— Чем будешь заниматься? — спросила Бекки, когда они вышли на крыльцо.

— Тем же, чем и всегда. Прежде всего, подчищу доклад. Труд получился значительный, со многими приложениями. А потом, кто знает? Вернусь в университет, закончу образование и начну работать самостоятельно. У меня будут неплохие возможности, когда получу диплом.

— Прекрасная мысль! — воскликнула Бекки. — Когда ты все это решила?

— Ну, окончательно я еще не решила, а идею подбросил мне Макс.

— Значит, он не так уж плох.

— Бекки, он прекрасный человек. Видимо, я такого не заслуживаю. Если бы был какой-то способ… Но его нет, — оборвала себя Джил.

— А как насчет Огастеса? Ты видишь его в своем будущем?

Джил решительно замотала головой.

— Нет. Это будет несправедливо по отношению к нам обоим.

— Ну, что же, девочка. Тебя ждет нелегкий жизненный маршрут, но если кто-то и способен его осилить, так только ты. А теперь пора готовить обед для моих дам. Позже я тебе позвоню.

Стоя на крыльце, Джил смотрела на уходящую Бекки, пока та не пропала из виду, а потом побрела в дом. В кухне она налила себе кофе, но слезы закапали в чашку, добавляя к горечи еще и соленый вкус.

Джил не думала, что будет так тосковать по Максу, по звуку его голоса, по его присутствию. Боль не уходила из сердца, как девушка ни гнала ее прочь. Любовь к Максу изменила ее. Она уже не могла жить как раньше. И он любил ее, вот что самое главное. Но от этого было еще больнее.

Серым дождливым днем, обычным для декабря, Джил стояла у окна. С трудом верилось, что год уходит. Сколько всего принес он в ее жизнь! Смерть отца. И любовь Макса. Она чувствовала, что стала совсем другой, не похожей на себя прежнюю. Но из зеркала на нее смотрела все та же Джил Марчмонт.

По прибытии домой Джил сразу же залезла под душ, вымыла волосы и удалила с лица всю косметику. Рейс в Сиэтл был только в пять утра, и она провела ночь в аэропорту Сан-Франциско, внутренне сжимаясь от возможного столкновения с Максом, боясь, и в то же время надеясь, что он приедет за ней.

Но он не приехал. Это могло означать только одно: он счел ее позицию мудрой и решил следовать предложенным правилам игры. С самого начала она взяла ошибочный тон в отношениях с Максом, наделала множество ошибок. Чего стоит, например, ее дурацкая попытка изменить свою внешность. Она не могла забыть, с каким удивлением смотрел он на нее тогда, в офисе.

Она предпринимала героические усилия, чтобы вжиться в предназначенную ей роль жены крупного предпринимателя, но он не принял этой жертвы. Мало того, Джил не могла ошибиться, в его взгляде было разочарование, возможно, даже антипатия. Макс быстро спрятал свое неодобрение, но это не значит, что его вовсе не было.

Да, повторяла про себя Джил, споласкивая кофейник, разве его взгляд не был верным знаком того, что у них ничего не получится? Макс любил Джил, которую встретил на берегу океана. Переселить ее в город — то же, что вытащить из моря ее любимых дельфинов и заставить их жить на суше. Они не смогут, для них нет альтернативы: жизнь — это море, и только море.

Пришло и ушло Рождество. Джил, как всегда, проводила его у Бекки. На сердце было все еще тоскливо, но она охотно болтала с друзьями. Когда же Огастес поцеловал ее под омелой, едва коснувшись губами, почти по-братски, боль ее стала сильнее, и Джил раньше других покинула вечер.