Снова поезд, снова дорога.

(Третий класс, как всегда,

жестковато — ну что ж, не беда.)

Багажа у меня немного.

По ночам не тянет ко сну,

порой лишь слегка вздремну.

А днем я считаю мосты,

пробегающие кусты,

сна — ни в одном глазу.

Еду и радость с собой везу.

Уезжать… это счастье ни с чем не сравнимо,

Лондон, Мадрид — все города хороши,

если ты проезжаешь мимо,

а приедешь — и ничего для души.

Мечты и дорога… Сизый дымок…

Не от дыма ли в горле комок?

Раньше все было иначе —

путешествовали на кляче.

А осел? — Понятливей нет скотинки —

знает все камушки, все тропинки.

Платформы, пути, города…

Куда мы все едем? и приедем — куда?..

Монахиня против меня — до чего же красива!

На диво!

…Ты, страдая, к надежде пришла

и обрела

эту тихую ясность чела.

На тебя снизошла благодать,

ты вручила душу и тело

господу, ибо не захотела

матерью грешников стать.

Но ты неизменно

по-матерински нежна,

так будь же благословенна,

девственная жена!

Я любуюсь дивным лицом

под полотняным чепцом.

Щеки — желтые лилии —

когда-то алыми были,

но цветенью вослед

пламя тебя обожгло,

и теперь, пылая светло,

ты — свет, негасимый свет…

Если бы всем прекрасным девицам,

подобно тебе, захотелось укрыться

за монастырской стеной!..

А невеста моя — о, жалость! —

рассталась со мной

и с сыном цирюльника обвенчалась.

Дорога, дорога… Равномерно и четко

колеса стучат и скрипят тормоза.

У паровоза кашель — открылась чахотка.

В небе зарницы — видно, будет гроза.