Могила качнулась — и разом,

в тяжелой запутавшись рясе,

от страха монах затрясся

(белее горного снега) —

то ожил Лопе де Вега!

Мы серп тебе в руки вложим,

разить без пощады он может,

чтоб жатва была такой же,

какая у нас теперь.

Серп мы вручаем тебе.

Бери его, режь, режь —

совсем еще новый серп.

Красные косы сверкают,

гудят под ногами камни,

и головы, что веками

для нас были солнца выше,

на землю слетают нынче.

Режь, режь, режь —

совсем еще новый серп.

Да будет удар твой точен,

да будет твой труд закончен,

пусть бубен до ночи рокочет,

пока еще кровью долина

жажду не утолила.

Режь, режь, режь —

совсем еще новый серп.

Крестьяне идут за тобою,

одной они связаны болью,

любовью одной и судьбою.

Ими твой серп отточен —

шумит Овечий источник ^{177} .

Режь, режь, режь —

совсем еще новый серп.

Прекрасна жатва такая.

За ней молотьба наступает,

усыпано поле снопами,

и каждый кровью окрашен.

Испания будет нашей!

Режь, режь, режь —

совсем еще новый серп.