на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Тяжкое похмелье

Безмерно пить вино есть опьянение,

а пьянство – опьянения последствие,

похмелье же – гордыня опьянения.

Григорий Назианзин

…лицо.

Лешка застонал – что ж вы так бьетето, Господи?

– Оставь его, Кардис, – в камеру вошел еще ктото, по всей видимости, начальник того, кто бил. Уселся на принесенный стражником табурет, распорядился. – Усадите его!

Окровавленного юношу подняли с земляного пола и посадили на лавку, прислонив спиной к стене. Из разбитого носа капала на колени кровь. По знаку старшего, стражник протянул узнику пропитанную холодной водой тряпку. Лешка приложил ее к носу и наконецто поднял глаза…

Перед ним, ухмыляясь, сидел… вислоусый Филимон – вчерашний знакомец! Второй собутыльник, рыжий Феодор, глумливо ухмылялся в углу. Он, верно, и бил!

– Ну? – Филимон пристально посмотрел Лешке в глаза. – Когда и где ты должен встретиться с Константином Харголом?

– С кеем? – от удивления Лешка чуть было не поперхнулся кровью. – С Конст… А кто это вообще такой?

– А это я у тебя спросить хочу! – презрительно хохотнул Филимон… или как там его звали понастоящему? – Тебе лучше знать – ты же турецкий лазутчик, не мы.

Стоявший поодаль Феодор засмеялся.

Турецкий лазутчик! Так вот оно что! Ну, если подходить формально – так оно на самомто деле и было. Но как узнали?!

– Что ты передал Леонидасу Щуке? Отвечай!

– Какому Леонидасу Щуке?

– Не притворяйся, что не знаешь! Старик нищий. Ты ведь первым делом подошел к нему… А мы давно за ним наблюдаем!

Нищий старик… Даа, бывают в жизни совпадения! Не знаешь теперь, как и выкрутиться… Рассказать что ли все, пока не переломали кости? А что он знаетто? Один адрес да пароль. Даже человека, к которому шел, не знает. Впрочем, Лешка и не собирался к нему идти – других дел, что ли, нету?

Филимон между тем мигнул рыжему – и юноша понял, что его сейчас будут бить. И весьма жестоко.

– Эйэй, стойте! – громко закричал узник. – Мы намерены разговаривать или драться?

– Разговаривать? – Филимон довольно подергал усы. – Вот такто лучше будет!

– Вообще, сейчас я устал и хочу отдохнуть, – нагло заявил Лешка. – А то еще забуду чтонибудь для вас важное. И поесть бы не мешало! Чегонибудь вкусненького.

– Во, наглец! – хлопнув ресницами, прокомментировал рыжий. – Вкусненького ему! А плеткой по спине не хочешь?

– Помолчи, – тут же одернул его Филимон. – И пойди, распорядись насчет обеда.

– Да, мне бы еще кровь унять, – напомнил Лешка.

– И принеси воду с вином.

Отлично! Наклонив лицо, Алексей поспешно спрятал торжествующую улыбку. Вино и еда – это куда лучше ударов сапогами в лицо! Первый раунд, считай, выигран. И можно не спеша, с толком, подумать о втором и о третьем.

– Вообще, я бы хотел изложить все письменно, не торопясь, чтоб не путались мысли.

– Хорошо. – Следователь согласно кивнул. – Тебе принесут гусиное перо и бумагу с чернильницей.

– И белый речной песок! Присыпать написанное.

– Почему обязательно белый? – удивился Филимон.

Лешка пожал плечами:

– Не знаю. Привык както…

И в самом деле, привык – год назад трудился помощником тавуллярия (сиречь – младшим письмоводителем) в одном из государственных имперских ведомств – секрете богоугодных заведений.

Рыжий Феодор принес на большом серебряном блюде еду – печеную рыбу с оливками, небольшой глиняный кувшинчик с вином и кружку, после чего отправился за письменными принадлежностями.

– Ешь, отдыхай, – встав, милостиво кивнул следователь. – Только помни, времени у тебя – до завтрашнего утра. Постарайся изложить все понятно и связно.

– А что вас больше интересует? Кроме этого, как его… ммм… Константина?

– Все! Абсолютно все, мой милый… И, смею тебя заверить…

– Попрошу мне не «тыкать»! – Юноша гордо вскинул голову. – Я – турецкий дворянин, владелец тимара! И лично вхож к импер… тьфу… к султану… ммм…

Как звали султана, Лешка забыл, а потому и не стал больше продолжать. Только попросил еще принести стол – чтобы удобнее было писать.

– Ну вот, стол еще ему тащи, – заворчал рыжий, но тут же осекся под быстрым взглядом Филимона. Осекся и поспешно вышел, по всей видимости – за столом.

– Что ж, – прощаясь, ухмыльнулся следователь. – Желаю хорошо потрудиться. Смею напомнить, от этого зависит ваша жизнь, господин… владелец тимара.

Феодор, пыхтя, внес стол и с грохотом поставил его у стены.

– Вот и славно! – Почесав затылок, Лешка задумался – чего бы еще такого потребовать? Так и не успел придумать – оба его знакомца поспешно вышли. Лязгнула засовом дверь – крепкая, дубовая, такую не выбьешь. Юноша с любопытством осмотрелся вокруг. Стены камеры – небольшой, площадью примерно три на четыре метра – были сложены из тесаного серого камня. Высоко, под самым потолком – решетчатое оконце, сквозь которое в узилище проникал яркий утренний свет. Кроме принесенного Феодором стола, из мебели в камере имелась только узкая лавка, намертво приделанная к стене. Отхожего места не было – значит, будут выводить на оправку…

Что ж, надобно чтото придумать… Написать всего побольше, чтоб заколебались проверять! Итак, Константин… Как, блин, его? А, не вспомнить… Ладно, напишем чтонибудь…

Гусиное перо шустро побежало по бумаге, оставляя после себя ровные ряды букв. Фантазия узника работала бурно – исписав один листок, он потянулся ко второму, а затем – и к третьему… пятому… восьмому…

Пришедший утром, сразу после оправки, следователь Филимон и не скрывал своего удовольствия. Присев на край стола, тут же принялся читать, время от времени удивленно округляя глаза и коечто уточняя.

– Вот тут вы пишете – «Константин справедливо считается неуловимым и пользуется абсолютным доверием султана». Кто вам сказал о доверии? Сам султан?

– Нет. – Лешка покачал головою. – Его первый визирь. Ну, тот, что курирует всех лазутчиков.

– А! Я давно догадывался, что у турок есть подобная должность, – довольно осклабился Филимон. – Со мною, правда, многие не соглашались – и вот, все подтвердилось.

Он снова с жадностью погрузился в чтение.

– Тарья… Харко… Томас… Странные какието имена у ваших агентов!

– Это клички.

– Я так и подумал… А вот здесь… Юкка Неваляйнен – ударник… Что еще за ударник?

– По праздникам бьет в барабаны на Амастридском форуме.

– А… ну, тогда мы его скоро поймаем! С вашей помощью, господин… Я ведь так и не знаю вашего имени?

– Меня зовут… Тарканбей. Можете для благозвучия прибавлять – эфенди.

– Господи! Так вы и в самом деле не из простых?

Лешка ухмыльнулся и приосанился:

– Второй день вам это втолковываю, уважаемый господин Филимон! Или… это не ваше имя?

– Да нет, меня и в самом деле так зовут – Филимон Гротас.

– Ох! – Юноша потрогал распухший нос. – Что ж вы меня так избили, господин Филимон?

– Это не я. – Следователь замахал руками.

– Не вы, так ваши люди.

– Не в меру переусердствовали… Не поверю, что и у вас такого не бывает!

– Бывает, – согласно кивнул Лешка. – От усердия такого наворотят – год потом расхлебываешь. Услужливый дурак хуже врага!

– Это вы верно заметили, уважаемый Тараканбей.

Лешка засмеялся: ну, надо же, обозвал – Таракан! Впрочем, черт с ним…

– У вас очень большой список, – похвалил Филимон. – Каждого упомянутого придется тщательно проверять.

– Проверяйте. – Лешка равнодушно пожал плечами. – На то вы и следователь!

– Проверим… – Господин Гротас поднялся. – Желаю хорошо отдохнуть… Я загляну вечером. Может быть, в шахматишки сыграем?

– Лучше бы в домино, – усмехнулся узник.

Впрочем, следователь его уже не слышал – ушел, довольно потирая руки. Не успели его шаги затихнуть, как снова лязгнул засов – пришел рыжий Феодор, принес еду. Поставил на стол с поклоном:

– Кушайте, уважаемый эфенди! И это… прошу прощения за всех нас.

– Ничегоничего, – покровительственно улыбнулся Лешка. – Бывает… Присаживайтесь, хлебнем вина.

– Я бы с удовольствием. – Феодор воровато оглянулся на дверь и понизил голос: – Да опасаюсь тюремщиков. Мало ли – не так поймут.

– А… так вы не тюремщик!

– Нет… Просто мы с господином Гротасом работаем с вами.

– Ясно. – Узник кивнул. – С Филимоном, значит… Он неплохой человек, этот Филимон Гротас, только… мне почемуто кажется – не особо счастливый.

– Будешь тут счастливым, когда три дочки на выданье. А жалованьето наше, увы… – Тут Феодор осекся и замолчал.

– Знаю, знаю, каково ваше жалованье, – презрительно махнул юноша. – Тоже мне – тайна!

«Значит, с приданым у господина следователя негусто, – пробормотал он, когда Феодор вышел. – Угу…»

Подкрепившись и выпив вина, разлегся на ложе. На распухших от вчерашних ударов губах юноши играла улыбка – он представлял, каково сейчас приходится Филимону – по сути, мелкой чиновной сошке. Еще бы – в числе вымышленных шпионских имен Лешка указал и вполне реальные – нет, не шпионские, а принадлежащие вполне реальным людям – весьма и весьма влиятельным. Никифор Макрит и Герасим Барлак – старые недруги из числа золотой молодежи – те, что таскались за Ксанфией. Кроме них в список угодил и некий Скидар Камилос, попечитель детского приюта Олинф, поставщик мальчиков для утех богатых извращенцев, так и оставшийся без наказания во время деятельности Лешки на посту младшего тавуллярия. Ну, пусть теперь попрыгает… Хотя… Не такто легко будет его зацепить – покровители имеются знатные.

Филимон явился вечером, как и обещал. Шедший за ним надсмотрщик тащил шахматы и светильник.

– Ну и дел вы нам задали на сегодня, уважаемый Тараканбей, – расставляя фигуры, покачал головой следователь. – Почти никого из ваших людей мы не нашли…

Лешка ухмыльнулся:

– А что же вы думали? Они будут сидеть и вас дожидаться? Наверняка старик Леонидас уже всех предупредил. Вы ж его упустили?

– Увы, – развел руками господин Гротас. – Не хватает, знаете ли, работников, да и те, что есть… Знаете, эфенди, мне иногда хочется, чтоб их и не было!

– Ну, кто же будет работать на таком жалованье?

– Ваш ход, эфенди!

Лешка играл рассеянно, к вящему удовольствию партнера, теряя фигуру за фигурой. Уж, конечно, вовсе не шахматы его сейчас беспокоили. Шпионы… Точнее сказать – псевдошпионы. Из всех вымышленных имен, имелись три настоящие – и вот тутто люди Филимона Гротаса должны были побегать. Юноше не терпелось узнать хоть чтонибудь о своих врагах – Никифоре и Герасиме – однако он ничем не выдал своего нетерпения… Кроме как некоторой рассеянностью, вполне объяснимой.

Вообщето, следователь производил впечатление вполне словоохотливого человека. Неужели не расскажет? Нет, должен, должен…

– Вам шах! – потерев руки, радостно сообщил Филимон.

– Ну, надо же! – Лешка почесал затылок, двигая слона под удар вражеского коня.

– И – мат! – засмеялся следователь. – Партия! Еще одну?

– Уж, конечно.

– Теперь ваша очередь играть черными.

Узник проиграл и эту партию, и следующую, а четвертую какимто чудом свел вничью. И все ждал, ждал, время от времени, бросая настороженные взгляды на следователя.

– Указанные вами люди… – деланно зевнув, наконец заметил тот. – Никифор Макрит и Герасим… эээ…

– Барлак, – быстро подсказал Лешка. – Надеюсь, вы их отыскали?

– Отыскали, – Филимон подергал левый ус. – И этих двоих, и Скидара Камилоса, попечителя приюта Олинф. Смею сказать, все трое – весьма подозрительные типы. И как это они не попались нам на заметку раньше? Наглые, как африканские носороги, – с турками встречаются почти открыто, никого не боясь и не стесняясь! Передают сведения… Никифору с Герасимом есть, что передавать. Один служит в отряде эпарха, другой – вхож в императорский дворец и по роду своей деятельности курирует строительство и ремонт укреплений! Эти люди – хорошие помощники для султана. Что же касается третьего, мм…

– Господина Камилоса.

– Да, Камилоса… Ума не приложу – какие такие важные сведения может передавать попечитель приюта?

– Он предоставляет мальчиков для… гм… определенных услуг, – негромко пояснил Алексей. – И эти мальчики – а через них и Камилос – вхожи в такие двери… что даже язык не поворачивается сказать!

– Ах, вот оно что! – Следователь расхохотался. – Признаться, эфенди, я и сам чтото подобное думал. Но еще ничего не прорабатывал – не было времени. Ничего! – Встав, он прошелся по камере – пять шагов туда, пять – обратно – не разгуляешься. Потом вдруг резко уселся, схватил шахматы:

– Смотрите, эфенди! – Филимон поставил в центр шахматной доски пару черных фигур – слона и коня. – Слон – это…

– Никифор Макрит, – тут же продолжил юноша. – А конь, соответственно – Герасим. Он похитрее и никогда не действует прямо.

Следователь одобрительно кивнул:

– Вы умный человек, эфенди! Вот это… – Он поставил рядом с фигурами пешку: – Старик Леонидас Щука. Профессиональный нищий, используется в основном в качестве курьера – он частенько мелькал в поле моего зрения. До поры до времени мы его не трогали, надеясь на более крупную рыбу… И вот она, эта рыба! Передо мной.

– Ваш покорный слуга! – осклабился Лешка. – Неплохо сработали, браво!

– Браво?! – Следователь насторожился. – А, вы намекаете на связь с генуэзцами, уважаемый господин Тараканбей! Как видите, это для нас не тайна!

– Вы хороший специалист, господин Гротас.

– Рад слышать это от такого человека, как вы! – Филимон вдруг замолк и с хитрым прищуром взглянул в глаза собеседнику. – Можно один вопрос, эфенди?

– Вы здесь хозяин!

– Почему? – Голос следователя вдруг стал серьезным и даже несколько угрожающим: – Почему вы так легко согласились работать с нами? Ведь турки гораздо сильнее, а наш император Иоанн – вассал султана. Смысл? Убоялись боли? Не поверю. Тогда почему?

– Видите ли, я вовсе не турок, – задумчиво ответил юноша. – И я – православный.

– Православный?!

– Да, конечно. Что вас так удивляет?

– Понимаю… – медленно протянул Филимон. – Султан вас чемто обидел, и вы решили… Что ж, это только на руку! Вы нам очень помогли, эфенди. Вот еще бы рассказали хоть чтонибудь про Константина Харгола.

– Это – крайне загадочная фигура… Никто из моих людей его никогда не видел. И я знаю о нем крайне мало. Ничего конкретного, кроме того, что господин Харгол – очень умный влиятельный человек.

– Хорошо… – Следователь вздохнул. – Тогда хоть подскажите, какой фигурой мне его обозначить? Ферзь? Или, может быть, ладья? Кажется, он связан с императорским флотом?

– Связан, – нахально кивнул Лешка. – И все же, я думаю – ферзь!

Филимон улыбнулся и снова подергал себя за ус:

– Я тоже так полагаю. Рад, что наши мысли сошлись. Теперь о Скидаре Камилосе. Пешка? О, нет… Еще один слон?

– Скорее, конь. Троянский – делает своеобразные подарки нужным людям, и…

– Подарки – вы имеете в виду мальчиков… О, да! Это, скорее, конь. И, как вы сказали, – троянский. Как говорили в прежние времена римляне, «Тимео Данаос эт дона ферентес». Боюсь данайцев, дары приносящих! Интересно… – Филимон вдруг задумался. – А есть ли у них король? Или, может быть, королева?

Глаза следователя горели таким азартным огнем, что Лешка не решился «завербовать» его путем обещаний несметного количества денег, как планировал еще утром. Теперь юноша хорошо видел, что Филимон Гротас вряд ли пойдет на предательство. При всем при том, что жалованье у него крайне низкое, что на шее три дочкибесприданницы, что… В общем, проблем много, и они, наверное, решились бы, перейди следователь на сторону турок… Нет, этот не перейдет. Точно! Фанат своего дела. Работу свою очень любит… наверное, любит и Родину. Честный и умный служака – такие тоже случаются. Умный… Как же он сразу не раскусил Лешку? Или – еще не пришло время? И кажется, наугад названные люди оказались… кем оказались. Никифор Макрит – турецкий шпион? Герасим? Скидар Камилос? А может, это все кажется следователю? Или он простонапросто стремится повесить обвинение на случайных людей, скажем, в карьерных целях? Стоп… Как это – на случайных? Ведь их назвал Лешка, сиречь – важный турецкий шпион.

– Завтра тщательно проверю «троянского коня» Камилоса, – прощаясь, усмехнулся следователь. – Не простое это будет дело, но… весьма, весьма интересное! Спокойной ночи, эфенди. Оставляю при вас перо и бумагу – может быть, еще чтонибудь вспомните?

– Попытаюсь… – пожелав Филимону спокойной ночи, юноша завалился на ложе – думать.

«Завербовать» следователя и под это дело выбраться из узилища, похоже, не выйдет. Филимон Гротас – профессионал, преданный своему делу. Этот не предаст изза какихто там денег. Не предаст… Этот… А другие? Тот же рыжий, Феодор? Чтото давненько не заходил… И он сильно недоволен оплатой своего труда, это явственно сквозило во время краткой беседы. Феодор…

Звякнул засов.

Лешка привстал на ложе.

И поспешно спрятал улыбку, увидав собственные материализовавшиеся мысли. В камеру, со стопкой бумаг под мышкой, вошел Феодор. Улыбнулся, положив бумаги на стол:

– Начальник сказал – отнести. Вернее, я сам вызвался.

– Вы здесь тюремщиком, Феодор?

– Что вы, господин! Это ведь никакая не тюрьма. Так просто – покои для важных задержанных птиц при нашем ведомстве.

– Ага, я, значит, важная птица!

– А как же?!

Юноша опустил глаза:

– Осмелюсь спросить, много ли вы получили за мою поимку?

– Много? – Феодор невесело усмехнулся. – По правде сказать, пока еще ничего не получили. И получим ли – неизвестно. Филимонуто все равно… уж не знаю, на что он и живет? Дочки прядут, верно…

– У вас тоже семья?

– Четверо! – Феодор с гордостью выпятил грудь. – Две дочки и два сына – малмала меньше. Каждого – обуй, одень, накорми… – Он вдруг погрустнел. – А на что, спрашивается?

– Ну… вы служите в таком… эээ… месте… – осторожно начал Лешка. – Где, при желании…

– На что вы намекаете, господин?! – оскорбился тюремщик. Оскорбился насквозь фальшиво, так, что это было заметно.

– На то, – юноша мягко улыбнулся, – о чем вы подумали. И подумали вполне здраво. Взгляните только, что делается вокруг? Чиновники берут взятки, казна пуста, дороги разваливаются, да что там дороги – прекраснейшие дворцы – в запустении и превращены в уборные! Коекак наскребают лишь на Святую Софию. Коекак! С чего ж вы хотите, чтобы платили вам? А пройдитеська ближе к вечеру по Амастридскому форуму! Что вы там увидите? Золотую молодежь – богатых бездельников, сынков важных государственных шишек, одна фибула тянет больше, чем все ваше полугодовое жалованье? Откуда у них деньги? Это ваши деньги, Феодор! Ваши, и таких же, как вы. Просто их присвоили себе алчные чиновники. В казне нет денег? Конечно – нет. А откуда им там быть? Вон они, ваши деньги, в лаковых колясках молодых богачей, в их балах и праздниках, в оргиях с проститутками, во всем этом пире во время чумы! И вот это все вы защищаете, Феодор? Не поверю – вы же умный человек.

Лешку несло – он высказывал сейчас все то, что накипело, о чем наслушался от солдат в дальнем гарнизоне, что говорили на улицах…

– Постойте. – Видя, как Феодор несмело пытается перебить, юноша махнул рукой. – Выслушайте, я еще не все сказал… Вы считаете, что бедно живете? А вы спросили, как живут – вернее, жили – каппадокийские парики? крестьяневоидаты из Фессалоники? Зевгараты из окрестностей Адрианополя? Вам сказать, сколько они платили? И сколько платят теперь султану? Уверяю вас, намного, намного меньше… Что Константинополь? Осколок некогда великой но теперь, увы, обреченной империи, у которой нет денег даже на ремонт улиц. Хороша империя – один город… Турки захватят его рано или поздно. Что будете делать тогда? Впрочем, у вас и сейчас жизнь не слаще… А ведь вы, Феодор, могли бы… Не ради себя, ради ваших детей…

– Я… – Тюремщик оглянулся на дверь.

– Ну, ну! – подзадорил Лешка.

– Я за тем и пришел, – наконец, прошептал Феодор, ударив по столу…


Глава 14 | Царьград. Гексалогия | Сентябрь–октябрь 1441 г. Константинополь