^{Глава 18. Долина Тупиков. 113й год Века Отчаяния}

— Гляди, гляди! — Виндер принялся толкать локтем Джийллиэна. — Сейчас вылезет из своего укрытия и начнет тереться о камни. Сразу видно что самка.

— Как ты их отличаешь? Взрослые все одинаковые.

— У самки по пять пальцев на лапах, а у самцов – по шесть.

— Почему?

— Самцам они нужнее. Всё на два когтя больше. Самцы часто дерутся за самок, защищают от чужаков убежища, соскребают со стен каменную стружку. Ну как зачем? Чтобы зарывать в неё яйца, дабы они не мерзли, пока родичи отлучаются на обед.

Они распластались на камнях и наблюдали за гигантским ящером. Его чешуйчатая шкура потемнела и словно отмерла – верный признак скорой линьки. И вот скальное чудище с удовольствием принялось ласкаться о наросты. Вспоров на спине и брюшке свой тугой панцирь, забарахталось и проворно вылезло из ненужной шкуры. Снова серебристый и блестящий, будто в мелких монетках, гигант уполз в свою пещеру.

Наблюдавшие за ним молодые Избавители принялись разделывать шкуру. Она, как и другие собранные учениками, пойдет им на броню. Каждую весну, выбираясь из пещер, ящеры ползали по вершинам слоистых гор и сбрасывали задубевшую за зиму чешую.

— Кстати, они непросто избавляются от ненужной шкуры, — так же оживленно делился знаниями Виндер. — Во-первых, так они дают понять соседям, что пещеры обитаемы и сюда лучше не соваться. Во-вторых, чужаков вводят в заблуждение. Издалека нежданные гости принимают шкуры за живых ящеров! Чаще всего видят как много там «бойцов» и обходят их стороной! Кстати, узнали мы об этом совершенно случайно. Однажды весной, после линьки, Избавители собрали в округе все сброшенные панцири. Ящеры почувствовали себя незащищенными без мнимых охранников пещеры. И к осени полиняли снова! Мы обрадовались, что не придётся нам больше латать броню Избавителей. Но наставники запретили трогать шкуры до следующей линьки, чтобы не травмировать ящеров и не изгнать их отсюда.

— А почему мы их не изучали?

— Они же неопасные! Не чудовища, а животные. Селятся вдали от городов и никому не мешают, так что на них заказов не будет.

Джийллиэн каждый день познавал что-то новое, но при этом понимал, что по большому счету знания Избавителя очень ограничены. Наставники рассказывали им только то, что имело отношение к их непростому ремеслу. Ученики досконально изучали богомерзких тварей. По нескольку раз срисовывали с наглядных примеров, чтобы в память врезалась каждая чешуйка и коготок. В письменном виде излагали их места обитания и привычки, расписывали особые приметы и способы уничтожения. Раскладывали по полочкам все виды по их степени вредоносности.

Год назад начали упражняться с деревянными мечами. В группах и поодиночке, под присмотром наставника или без него проходили через специально сделанные препятствия. Скакали блохами по низким столбикам, уклоняясь от летевших в них камней. Бегали на скорость по вырытой в земле сетке ячеек, произвольно залитых водой. Кто появлялся на другой стороне сетки с мокрыми штанинами, того заставляли проходить препятствие заново. Мало кому удавалось миновать эти ловушки, почти вслепую пролетая над ними, при этом выполняя мечом все заученные манипуляции.

Теперь на занятия ученики ходили на полусогнутых ногах, перекатываясь, кувыркаясь через голову, а то и вовсе на руках. Вечерами зубрили названия городов и окраин. Отслеживали на картах подъездные пути. Помечали самые прибыльные для Избавителя районы, где должна селиться всякая дрянь.

В свои тринадцать-пятнадцать лет ученики уже столько всего знали! Но при этом их образование оставалось узконаправленным. Все познания мира сводились к злокозненным местам и живущим в них тварям, будто ничего больше в мироздании и не существовало.

— Вам незачем знать то, что не относится к вашему делу, — раздраженно сказал однажды Хранитель, когда Джийллиэн случайно обмолвился об этом. — Неважно, отчего в небе бывает гром! Неважно, почему зимой идет снег, а весной растет трава! На то воля природы! Какая вам разница, что за король сидит на троне в том или ином королевстве? Оплачивает труды Избавителя беззащитный люд, кому досаждают злостные твари, а не живущий под охраной венценосец. На кой вам имена писак, что, возомнив себя умнее других и измарав ни одну книгу, навязывают свое мнение? А кто сказал, что оно верно и мы должны разделять эту точку зрения? Всё это лишнее! Вам не бывать на приемах, не разить остроумием и не покорять дам утонченными манерами. Ваше место в мире – это зловонные болота, заброшенные погосты и малообитаемые окраины! То, что вам нужно знать, вы будете знать, а остальное вам знать незачем.

Пожалуй, наставник прав. Зачем отягощать себя лишними знаниями, если вся жизнь пройдет среди грязи да чудищ? Загоревшись желанием стать Избавителем, Джийллиэн заковал себя в оковы служения человечеству и кошелю наставников. Никто из отучившихся в этом потаенном Доме Знаний не имел права самовольно свернуть с выбранной дороги. На протяжении всей жизни он должен отчислять наставникам определенную сумму. Находиться под присмотром Наблюдателя и являться по первому зову, чтобы получить очередное задание! На покой же уходили после пятидесяти или в случае серьезного ранения.

— Или в случае серьезной смерти, — обычно шутили ученики.

Джийллиэна, безусловно, интересовали все разновидности чудищ. Но он не представлял, как сможет до старости заниматься их уничтожением. Он мечтал отомстить дяде Дину за смерть матери и за безумие отца, а потом забрать сестричку из Дома Магических Знаний и вернуться в их родовой замок. Но уже скоро понял, что это невозможно. Теперь он принадлежит сообществу и должен жить по определенным правилам. К тому же, когда год назад опекун приехал навестить своего подопечного, Джийллиэн узнал, что лишился своего дома. Поставив закорючку в подсунутых ему и сестре бумагах, добровольно отказался от принадлежавших им по праву владений в пользу покровителя.

— Вы были у Лейлини? — смиренно приняв свою участь, спросил у редкого гостя Джийллиэн. — Как ей там живется?

— За неё не беспокойся, — похлопав его по плечу, отозвался покровитель, устроившись за столиком в башне. — У неё всё хорошо. Она делает успехи в колдовском деле. Наставники её хвалят и говорят, что из неё может получиться толковая чародейка.

— Она спрашивала обо мне? — с надеждой взглянул на мужчину Джийллиэн и заметил, как тот отвел взгляд. Зеленые глаза навыкате затравленно забегали по полу.

— Конечно же. Я заверил её, что у тебя всё прекрасно.

— Её там никто не обижает? — Джийллиэн понял, что покровитель ему лжет, но не подал виду, хоть и огорчился. — У неё есть друзья?

— Она всем довольна. Тебе не нужно за неё бояться.

— Вы отдали ей мое послание? Она не написала ответ? А на словах не просила ничего передать? Ясно. А как здоровье отца?

— Пока без изменений. За ним присматривает лекарь.

— Понятно. Отдайте это письмо Лейлини, когда снова будете у неё.

Опекун кивнул, взял свернутый листок и затолкал во внутренний карман, пообещав отдать его при случае. Лейлини всегда отличалась от других детей, обычно быстро забывавших обиды. Похоже, она собиралась сдержать обещание и не прощать брата до конца своих дней. В час, когда решил стать Избавителем, он потерял последнего близкого человека. Если бы не лучший друг Виндер и не особенная девочка Озерин, он бы чувствовал себя беспросветно одиноким и никому не нужным.

— Ты идешь или нет? — высунувшись из убежища, спросил Виндер, оглянувшись на задумавшегося Джийллиэна. — Скоро будем ужинать.

— Ты иди, а я приду попозже. Кстати, не забудь, ты обещал показать мне святая святых нашего Дома Знаний.

— Пойдем туда сегодня ночью. У нас будет в запасе не больше часа. Если отец хватится ключей, то нам несдобровать!

Виндер на одной ноге ловко съехал с камней и побежал в замок. Джийллиэн выждал немного и пошел к дальнему крылу, которое занимали дети, учившиеся на Целителей и Наблюдателей. По выходным, что выпадали два раза в месяц, он навещал Озерин. На занятиях они почти не виделись, так как она посещала их выборочно. Чтобы не сердить Виндера, они не говорили в его присутствии. Только обмениваясь взглядами и улыбками.

За два года Озерин сильно изменилась: стала выше Джийллиэна, научилась пластичности, обзавелась привлекательными формами. Она была женщиной в миниатюре, в то время как её друг оставался тем же жилистым мальчишкой с печальными карими глазами. Разве что со дня их знакомства отрастил волосы и теперь собирал их в хвост.

— Ряда тебя видеть, — шепнула в ухо неслышно подошедшая сзади Озерин и улыбнулась, когда Джийллиэн развернулся к ней.

— Думал, что ты уже не придешь. Что расскажешь нового?

— Я научилась сращивать кости! — взяв его за руку и потянув за собой, похвасталась Озерин. — Представляешь, на днях один мальчик свалился с горы и сломал ногу. Наставница поручила мне его излечить. Думала, что не справлюсь, но у меня получилось!

— Я рад за тебя.

— А по тебе этого не скажешь, — нахмурилась Озерин и заставила его сесть на сыпучую горку камней. — Ты чего помрачнел?

— Ничего. А ты этого мальчика лечила так же, как и меня однажды? Лежала рядом с ним без одежды и гладила по лицу?

— Заревновал? — рассмеялась Озерин, но Джийллиэн не разделил её весёлости. — А как бы иначе я могла ему помочь? Только так я могу делиться моей энергией.

— Наложили бы шины и пусть бы само срасталось.

Озерин назвала его бессердечным, но взяла за руку и повела за собой, обещая показать кое-что интересное. Осторожно пробравшись по тоненькой тропинке, они остановились возле ящеричной норы, откуда веяло сыростью и холодом.

— Будущий Избавитель испугался безобидного ящера? — оглянувшись на спутника, изогнула бровь Озерин. — Его там нет. Давай смелее, пока он не вернулся.

Она вошла в пещеру, пробежала на цыпочках вдоль стены, чтобы не оставлять много следов, и присела возле песочных горок. В углублении, засыпанном серой скорлупой, спали маленькие ящеры.

— Смотри, какими крошечными они вылупляются из яиц.

— Ничего себе крошечные! Два шага в длину не считая хвоста!

— Видишь ту самку с полосатыми лапками? Она была слабенькой и могла умереть. Я каждый день приходила сюда и делилась с ней силой. Теперь она не отличается от других.

Озерин стянула обшитые шелком сапоги. Опираясь локтями о камни, свесила ноги в яму и пробежалась по спине ящерицы. Погладила гибкими пальцами серебристые чешуйки, осторожно потрогала тупую мордочку с серыми запятыми ноздрей.

— Что ты делаешь? — наблюдая за ней, не переставлял удивляться Джийллиэн. — А если она тебе ногу откусит? Смотри, уже пасть разинула!

— Глупый, она просто зевает. Разве ты не знаешь, что в моей стране женщины приручают пустынных ящеров и возят на них тяжелые кувшины с водой?

— Если я однажды буду ранен, ты придешь меня спасти?

— Обязательно приду! — осуждающе глянула на него Озерин и красная звездочка на белке её глаза налилась кровью. — Забыл? Я же отчасти Наблюдатель и два года пробую вылетать из своего тела. Я буду обращать дух в прозрачную птицу, искать нуждающихся в спасении Избавителей и помогать им.

— Знаешь, что мне вчера сказала Дива?

— Любопытно послушать, — обуваясь, глянула искоса Озерин.

— Я у неё спросил: «если меня ранит чудище, когда мы с тобой будем работать в группе, ты вернешься за мной»? Она ответила, что обязательно вернется и добьет, чтобы я зря не мучился. Это я к тому, что вы с ней такие разные.

— Она всегда была к тебе неравнодушна.

— А к тебе всегда был неравнодушен Виндер.

Озерин опустила глаза и болезненно поморщилась. Наделав в кучке каменной стружки дырок, закусила губу и повернулась к приятелю.

— Я хотела тебе сказать, да случая не было. Хранитель Ундер Таль назначил меня Наблюдателем Виндера. Когда вы покинете стены этого замка и отправитесь по миру, я в первую очередь буду в ответе за жизнь твоего друга, а потом уж за остальных. Между Избавителем и его Наблюдателем возникает прочная энергетическая связь. Ни с чем не сравнимое, ни на что не похожее единение душ, взаимообмен мыслями и чувствами.

— Это значит…

— Прошу, позволь мне договорить, — не глядя на него, требовательно вскинула руку Озерин. — Да, это значит, что иногда, даже находясь на большом расстоянии, мы будем сливаться в одно целое. Отчасти я до конца своих дней буду принадлежать ему. Принадлежать, как никто другой. Я хотела, чтобы ты узнал это от меня и не обижался. Знаю, ты надеялся, что я стану твоим Наблюдателем, но у нас нет права выбора.

— Мне не на что обижаться.

— Я должна идти. Увидимся в следующий выходной?

— Надеюсь.

Джийллиэн вернулся в замок, когда все ученики уже отужинали. Оставшись голодным, поднялся в свою комнату и растянулся на лежанке, думая над словами Озерин. Пришел Виндер и они, дожидаясь полуночи, не давали друг другу заснуть. Убедившись, что наставники легли спать, прокрались в одну из потайных зал.

— Посвети мне, — велел Виндер, пытаясь найти ключом скважину.

Лязгнул старый замок, с легким скрипом отворилась дверь. Свет огарка, облившего воском рукав Джийллиэна, проник в кладовую. Все стены были в маленьких круглых нишах, заставленных поблескивавшими флаконами, пузырьками, стеклянными шкатулками.

— Ничего себе! — прошептал Джийллиэн, осматривая сосуды всевозможных форм и цветов. — Что это такое, Виндер?

— Сокровищница нашего Дома Знаний. Основатель сообщества Избавителей, его продолжатели и нынешние Хранители годами собирали редкие эликсиры и порошки. Это оригиналы. По ним чародеи учились делать такие же зелья. Их потом в небольшом количестве выдавали покидавшим замок Избавителям. Чего здесь только нет! Видишь вон ту коробочку с кристалликами? Одна ложка этого порошка мгновенно залечивает до двадцати ран! А вон ту зеленую водицу Избавители пьют, чтобы обострился слух. Ещё есть масло, способное погрузить человека в сон на тринадцать дней. Если съесть один из тех шариков, то можно до трёх часов видеть в кромешной тьме. А если принять вот эти капли, то можно на одном дыхании порешить до двадцати противников! Когда мы станем Избавителями, нам тоже выдадут снадобья и порошки.

— А что спрятано в той, закрытой дверцей нише?

— О-о, там отец хранит самое ценное зелье! Сколько бы чародеи не бились над ним, а сделать такое же пока что не смогли! Да уже, наверное, и не смогут.

— Так что же это?

— Decoctum! Ну, что-то вроде эликсира жизни. Он оживляет умерших, излечивает от мертвенного сна, возвращает человеку молодость и здоровье. Потому-то отец и хранит его под особым замком! Странно, отец так сильно состарился, но до сих пор не воспользовался этим зельем. Смотри, Джил, я доверил тебе большую тайну! Если отец узнает, что я показал тебе хранилище, он мне враз шею свернет! Вообще-то, он меня любит, но умело это скрывает. Я у него один остался. Все мои братья, а у меня их было четверо, давно сгинули.

— А что с ними случилось?

— Они все были Избавителями, — запирая замок хранилища, пояснил Виндер, впервые заговорив о братьях. — Одного болотник в трясину утянул. Второго наскальник сожрал. Третий погиб в случайной драке, ввязавшись в людские распри. А четвертый скончался от яда степного живодера. Сам знаешь, степные и лесные живодеры – самые распространенные виды ядовитых особей. Вообще большая часть гадов так или иначе ядовита. Поэтому нас понемножку, но регулярно травят различными отравами. Вчера, кстати, нас кололи как раз ядом из клыков живодера.

— Поэтому я весь день крючился от боли?

— Вот и представь! Тебя кольнули обмакнутой в яд иголкой. А что бывает с теми, кому живодер впрыскивает с укусом до трёх ложек! Кстати, видел серую тягучую бурду во флаконе справа? Так вот эту гадость нам никогда не дадут. Это яд «пещерной танцорки». А какой смысл? Всё равно после укуса этого паука никто не выживет! Одной капли, попавшей в кровь, хватит, чтобы все внутренности сварились!

Джийллиэн всегда заслушивался Виндера. Он, Дива и Озерин, в отличие от других учеников, всегда так ясно выражались. Даже вошло в привычку подражать им. К примеру, их приятель Ойли Вайгур двух слов не мог связать и понять его – задача была сложная:

— Ну это, который тот, в общем, ты понял, да? Так вот говорю, ты его того, пока он на этот не залез, ну что такой вот, у скалы лежит. А она мне ну ни того, что я просил!

Бедный Ойли, как бы ни старался влиться в их дружеский квартет, а ничего у него не вышло. Так и дразнит их до сих пор зазнайками.

Ученики уже приступили к изучению кладбищенских тварей. Темой на этой неделе стали загадочные девы – Виализонии.

— Они появились около сотни лет назад, — заговорил старый, вечно мерзнущий наставник, прикрепляя на стену листы с нарисованными девами и сизыми воронками. — Предположительно первой из них стала колдунья из богатого знатного рода. Она была без памяти влюблена в одного человека. Человек этот отравил её и завладел всем состоянием. Даже не погнушался снять с её шеи усеянное каменьями ожерелье. В надежде расположить к себе одну королевскую особу, отравитель подарил ей ожерелье покойницы. В ту ночь убитая колдунья явилась к нему и принудила его покончить с собой. Умывшись по древнему обычаю кровью предателя, колдунья негаданно обрела плоть и внешне от живых почти ничем не отличалась. Её сердце не билось, её тело оставалось холодным, а дыхание ненужным. Она дышала только для того, чтобы говорить и безумно хохотать.

Наставник покашлял, дернул плечами и продолжил:

— Колдунья обрела способность проходить сквозь стены, превращаться в воронки дыма, исчезать в одном месте и появляться в другом. Люди устроили на неё охоту. Покойница поклялась, что больше никто не посмеет её убить. Похитив трёх невинных девушек, она сделала их своим подобием. Те в свою очередь поработили ещё десятки женщин и начали уничтожать живых. Избавителям многих удалось сразить, но и по нынешний день Виализонии не дают людям покоя. Убивая мужчин, умываются их кровью, чтобы питать дьявольские способности. Убивая женщин, пополняют живыми мертвецами свои адские хороводы. Обитают они в основном в безлюдных местах. На кладбищах, в нежилых замках, возле древних руин и так далее. Солнечного света не боятся, но злобствуют чаще в тёмное время. Обычно своими жертвами выбирают самых красивых людей. Несмотря на все видимые признаки смерти, такие как низкая температура тела, отсутствие дыхания и биения сердца, Виализонии не являются мёртвыми девами. Их считают спящими особым сном, поскольку их можно разбудить с помощью эликсира жизни. Так, а теперь запишем всё по порядку и начнем изучать этот сложный вид.