на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава 32

Зазвонил телефон. Я сняла трубку, думая, что, должно быть, подхватила грипп. Но затем вспомнила, что произошло накануне, и возблагодарила Господа, что прихватила с собой алказельцер, потому что сейчас в нем сильно нуждалась.

– Алло? – прошептала я.

– Салли? – спросил чей-то голос. – Я только что вернулась, поэтому, если хотите, приходите ко мне, и мы немного поболтаем.

– Чудесно, – ответила я, стараясь сесть и придать бодрость голосу. – А кто это?

В трубке молчание.

– Касси Кохран. Слышали о такой?

– Простите, Касси. Я только что проснулась.

Она засмеялась.

– Если пожелаете, я приглашу моего старого друга. Это Сэм Уайатт.

– Чудесно, – повторила я, вспоминая, где у меня алказельцер.

– Слышала, Чи-Чи организовала вам встречу с Майклом, – сказала она.

– Да, это так. – Я прочистила горло. – Гм, Касси, я хочу поговорить с вами о нем. Без диктофона.

– О нет, – простонала она. – Что он натворил?

– Дело не в этом, – быстро сказала я. – А в том… ну, в общем, он снова пьет. Мне известно, что Генри не имеет ни малейшего представления об этом, поэтому считаю нужным известить об этом вас.

– О Господи, нет, – прошептала она. – Нет, нет, – вздохнув, снова повторила она. – Ладно, это его дело. Но Генри будет ужасно переживать. – Молчание. – Вы правильно поступили, сказав об этом мне.

Я не собиралась ей рассказывать, что кутила с ним.

– Господи, должно быть, то еще интервью было, – сказала она. – Он был слегка пьян и вел себя прилично или ломал мебель и обзывал вас?

– О, все нормально, – ответила я. – Просто это очень печально. Счастливым человеком он не выглядит. И о многом сожалеет.

– Бедная Лил, – вздохнула она.

Лил, новая жена Майкла, на восемнадцать лет моложе Касси.

Мы условились о встрече, и я решила, что освобожу номер в гостинице и поеду на джипе в «Уэст-Энд».

Я также решила, что непременно должна найти алказельцер. Слава Богу, голова болела не сильно, но с желудком совсем плохо. Я прошла в ванную и обнаружила записку. На раковине.

«Салли, моя любимая!

Я встал рано и решил заехать перед тем, как идти на работу. Позвони, когда встанешь. Мне действительно надо с тобой увидеться до того, как ты уедешь в Каслфорд.

С.».

Когда я позвонила Спенсеру в офис, мне сказали, что он на редакционной летучке. Я улыбнулась, вспомнив, что совещания по пятницам – его идея. Он считал, что понедельники – менее продуктивные дни, так как сотрудники не успевают прийти в себя после бурно проведенных уик-эндов.

Я оставила сообщение и выпила алказельцер, приняла душ и оделась. Я уже готова была ехать в «Уэст-Энд», когда позвонил Спенсер.

– Приношу тебе свои извинения, – сказала я, – Я была не в форме. Прости.

– Мне хотелось кое о чем поговорить с тобой вчера вечером, но, по-видимому, я выбрал неудачное время.

Что-то непредвиденное. Я сделала глубокий вдох.

– Спенсер, что-то плохое?

– Не совсем, – ответил он. – Просто нам надо серьезно поговорить о некоторых вещах.

Меня обуял страх. Дурные предчувствия одолели. Я не имела ни малейшего представления, о чем он собирается говорить; похоже, он не шутит и дела принимают серьезный оборот.

Мы договорились, что я позвоню ему, как только освобожусь.


Когда я увидела Касси, сидящую за столом в кабинете, то внезапно ощутила чувство, побудившее меня броситься ей на помощь и защиту. После того как я выслушала Майкла Кохрана и мать Касси, миссис Литлфилд, я испытывала благоговейный трепет перед ней – ведь ей удалось стать личностью, а любая другая на ее месте могла бы озлобиться на весь мир. У Касси характер не стал тяжелым, и она упорно выкарабкивалась из бездны. И преодолела все трудности.

Она разговаривала по телефону, и я присела. Положив трубку, она улыбнулась мне.

– Так, так, так, слышала, вы каждому устроили допрос с пристрастием.

– Без нажима, – заверила я ее.

– А сейчас, – сказала она, вставая и обходя стол, – желаете поговорить с Розанной?

– Очень.

Касси села напротив меня и придвинулась ко мне.

– Если у меня есть колебания на этот счет, то речь одет о посыле.

– Мой интерес лежит всего лишь в пределах ваших отношений.

– В том-то и дело. В ее жизни были события, которые никого не касаются. В некоторые из них была вовлечена и я. Поэтому хочу просить вас избегать вопросов о ее ребенке.

Потому что, видите ли, вы Розанне понравитесь, Салли, и она будет преисполнена желания угодить вам и выложит все, что на ум придет. А я не хочу, чтобы вы описали ее в каком-либо Дурном свете, кроме правдивого.

– Понимаю, Касси.

– Я не хочу также, чтобы вы воспользовались ее наивностью, – сказала она с серьезным видом, глядя мне в глаза.

– Даю слово.

Она продолжала смотреть на меня, затем перевела взгляд. на часы.

– Как вы отнесетесь к тому, если мы пойдем в кафетерий? Не обижайтесь, но вид у вас такой, что вам надо что-нибудь выпить – сок или что-то другое. – Она пожала плечами, когда я на нее посмотрела. – Что я могу сказать, зная, что вы встречались с Майклом. Только то, что все выглядят так же, как вы, когда выпивают с ним.

Мы прошли в кафетерий и сели за столик у стеклянной стены с видом на парк. Зал был великолепен – просторный, полный воздуха; витрина с обширным выбором блюд и напитков. Все работники телевидения, которые в это время находились здесь, выглядели так, словно пришли на кастинг: нарядные, с хорошими манерами и интеллигентные, как Касси. Кафетерием пользовались все, начиная от ведущих «Новостей» и кончая компьютерными техниками и уборщиками помещений.

Я заказала суп и кофе. Касси пила воду и свободно говорила перед диктофоном обо всем: хобби – сон, спорт – теннис, лыжи, коньки, плавание, парусный спорт, немного верховой езды; религия – протестантка.

– В Нью-Йорке мы посещаем пресвитерианскую церковь, в Коннектикуте – конгрегационалистскую, в Джорджии – методистскую, церковь моего мужа в детстве.

Около половины второго к нашему столику подошел высокий седеющий внушительного вида темнокожий. По бейджу на лацкане пиджака я узнала, что зовут его Сэм Уайатт.

Мы обменялись рукопожатиями. Мне и в голову не могло прийти, что давний друг Касси темнокожий. Касси объяснила, что Сэм до недавнего времени был директором отдела маркетинга «Электроника интернэшнл», теперь назначен вице-президентом по связям с общественностью всего концерна.

– Ничего, если поговорим здесь? – спросил меня мистер Уайатт. – Некоторые репортеры не любят, чтобы на пленке был посторонний шум.

Ах да, конечно, ведь он работает по связям с общественностью, а значит, постоянно имеет дело с прессой.

Его интервью стало, пожалуй, самым информационным из всех. Сэм впервые встретился с Касси миллион лет назад, когда их дети были маленькими. Они были привлечены на работу по патрулированию Риверсайд-драйв. В те времена застоя жители района нуждались в частном капитале на содержание парка и прибыли к услугам частных охранников, чтобы по ночам патрулировать окрестности.

– Касси мне понравилась уже на первом нашем заседании, потому что, когда я сказал, что хочу установить павильон, где можно будет разбивать фарфор – ну, знаете, где дети и их родители бросают бейсбольные биты и разбивают все вдребезги? – все стали возражать. Они сказали, что в Нью-Йорке и без того мною зла, и предложили поставить палатку, где люди бросают прищепки для белья в молочную бутылку. – Он рассмеялся. – Все эти белые были в ужасе от того, что такой большой черный будет что-то бить.

Мне пришлось тоже рассмеяться.

– Тогда встала Касси и сказала: «Вопрос в том, хотим мы иметь развлечения или предпочитаем складывать деньги в сундуки». Она посмотрела на одного парня, который возражал против моего предложения, и спросила: «Скажи мне, Рич, что, по-твоему, хочет делать юный Берни? Бить фарфор бейсбольной битой или бросать прищепки в молочную бутылку?» Откинув голову, тот заорал: «Пусть будет так, как сказал этот человек». С тех пор мы с Касси подружились. – В притворном ужасе он посмотрел на меня – Это было двадцать лет назад.

Мы поговорили еще немного, и он сказал, что в действительности близкими друзьями они стали лишь около семи лет назад. Затем я перевела разговор на другую тему.

– Касси упомянула, весьма загадочно, я бы сказала, что Вы оказывали помощь двум дорогим для нее людям.

– Вы же не собираетесь писать об этом, – сказал он.

Его слова только разожгли мое любопытство.

– Почему нет? Какую помощь вы оказали? И кому?

Протянув руку, он выключил диктофон.

– Я помог ей определить Майкла в реабилитационный Центр, вот и все.

– Но вы помогли и Касси тоже, – сказала я. – По ее собственному признанию, она долгие годы не могла справиться со сложившейся ситуацией.

– Я сам излечившийся алкоголик, – сказал он, понизив голос. – Я многие годы посещал общество анонимных алкоголиков. Касси узнала об этом, и мы поговорили на эту тему. Вот и все.

– Вы знаете Джессику Райт?

– Да, – ответил он, слегка улыбнувшись.

– Вы помогли Касси излечить и ее?

– Я просто привел ее на встречу с анонимными алкоголиками.

– Вы были спонсором этого общества, не так ли? Видите ли, я говорила с Джессикой, и она рассказала мне – без записи на диктофон – о каком-то друге Касси, который был ее спонсором, или советчиком, или что-то в этом роде…

Он сделал мне знак замолчать, и я повиновалась.

– Салли, честно, это совсем не то, о чем вам следует писать. Это идет вразрез с традициями общества. Не забывайте, что оно анонимное.

Я включила диктофон.

– Итак, мистер Уайатт, насколько я понимаю…

– Сэм! Сэм! – прервал он меня.

– Итак, насколько я понимаю, Сэм, вы были большим другом и доверенным лицом Касси последние несколько лет.

– Не знаю, о чем вы говорите, сказал он, удивившись, что я снова включила диктофон.

– Другими словами, она могла обратиться к вам, когда возникали проблемы в ее личной жизни. Подобные той, когда пьянство ее мужа вышло из-под контроля.

– Да, и наоборот. Дело в том, что в наше время, когда человек разрывается между работой и семьей, остается мало времени для дружбы. Нам с Касси посчастливилось: мы были соседями, вместе принимали участие в общественной работе и постепенно стали друзьями. Наши супруги были знакомы.

Когда ехала в джипе, возвращаясь из «Уэст-Энда», я словно на крыльях летела. Интервью с Сэмом заставило меня забыть о тревоге, вызванной желанием Спенсера серьезно поговорить со мной.

Пока стояла в уличной пробке на Пятьдесят девятой улице, я позвонила Джо Биксу.

– Привет. Что мы имеем по подозреваемому в убийстве?

– Не так уж и много, – ответил он. – Он русский парень, приехавший в Штаты чуть больше двух лет назад. Жил в Куинсе, работал на полставки в том магазине. Никто не видит никакой связи между ним и Тони или Джонни Мейерзом.

– За исключением того, что бизнес Тони Мейерза был связан с токсическими веществами и, возможно, это дело рук мафии.

– Брось, Салли. Ты хуже, чем сумасшедший Пит. Если здесь замешана мафия, то почему они сделали это в Каслфорде?

– Именно это и заставляет меня думать, что это дело рук мафии. Как мог какой-то русский узнать, где находится Каслфорд, если его специально не послали сюда расправиться с Мейерзом? Гораздо легче убить его в Каслфорде, чем на Лонг-Айленде, где живут все его конкуренты.

– Вот здорово! Мне надо сменить работу, иначе ты меня совсем доконаешь.

– Как Бадди удалось поймать этого парня.

– Он получил его описание от какого-то парня, который видел его, и сопоставил этот портрет с данными служащего газовой станции, который тоже видел его в то самое утро в машине с нью-йоркскими номерами. Парень купил карту и долго изучал ее. Машина обнаружена брошенной в Бриджпорте, и выяснилось, что угнали ее в Куинсе. Бадди сделал оттиски портрета, и они сошлись с теми, что прислала полиция Саутгемптона в связи с кражей со взломом в прошлом году, когда было похищено оружие. Бадди передал материалы в ФБР, и те, в свою очередь, проверили их через компьютерный банк данных и обнаружили, что это Стефан Балгиц, арестованный два года назад в аэропорту Кеннеди.

– Ну и ну! – воскликнула я.

– Вот так, – сказал Джо Бикс. – Преступника можно найти по всему миру. Полиция считает, что это он преследовал тебя в машине.

– Ладно, вечером я буду в Каслфорде.

Я сразу нашла парковочное место перед домом Спенсера. Консьерж пообещал не спускать глаз с моей машины. Он сказал, что Спенсер ждет меня. Прекрасный дом, прекрасное обслуживание. Спенсер платит за это великолепие гораздо больше, чем я могла бы себе позволить, будь у меня куча денег.

Войдя в квартиру, я почувствовала себя несколько увереннее, увидев выражение глаз Спенсера. Он не похож на человека, собравшегося порвать со мной. Скорее наоборот. Я бросила сумку, поцеловала его и еще раз извинилась за свое постыдное вчерашнее поведение.

– Все нормально, – ответил он, заглядывая мне в глаза. Мы снова поцеловались.

– Так в чем дело? – спросила я, взяв в руки кошку по пути в гостиную.

– У меня есть пиво «Амстель», светлое, – сказал он, – и бутылочка вина.

– Я за рулем, дорогой, – ответила я, садясь на свое любимое место, – поэтому ограничусь водой. – Я с подозрением взглянула на него. – Если, конечно, ты не вынудишь меня остаться.

Он смотрел на меня через перегородку на кухне.

– Прекрасная идея, – сказал он, – но ведь ты говорила, что тебе необходимо вернуться домой.

– Действительно, – подтвердила я. – Я должна просмотреть материалы. В конце недели мне предстоит встреча с Верити.

– Правда? – Он вошел в гостиную и протянул мне стакан воды, затем сел рядом. В руках у него была бутылка пива.

– Да. Она позвонила мне вчера и просила приехать в Литчфилд. Хочет поговорить о статье – должно быть, не вполне уверена, что я знаю, как ее писать. – Я ожидала, что Спенсер пустится в разъяснения, но он промолчал.

Случилось что-то плохое. Засосало под ложечкой. Отпив воды, я тихо спросила:

– В чем дело?

– Даже не знаю, как объяснить тебе и с чего начать. – Он опустил глаза.

Поставив стакан на стол, я взяла его за руку.

Его взгляд скользнул по мне. Он выглядел таким измученным и несчастным. Возможно, даже испуганным. Он провел руками по глазам, а затем по всему лицу. Его руки упали, и он посмотрел на меня.

– Верити тоже звонила мне вчера.

– И?…

– Сказала, что говорила с тобой.

– И?…

– И рассказала, что ты поведала ей, что мы встречались после того вечера в театре.

– Да, – подтвердила я. – Я же не знала, что ты мог или собирался ей сказать, поэтому просто сказала, что мы с тобой виделись, не делая из этого большой тайны.

Прикусив нижнюю губу, он кивнул.

– He думал, что ты будешь распространяться на этот счет. – Он смотрел на меня. – Возможно, было бы лучше пока умолчать о наших отношениях, пока ты не закончила статью, а она тебе не заплатила.

– Почему? Почему это ее волнует? Ведь она сама нас познакомила.

– Да, познакомила, – сказал он. – Хотела, чтобы я понаблюдал за тобой, Салли. Просила меня выводить тебя в свет, чтобы иметь возможность установить, способна ли ты справиться с заданием.

– Она подослала тебя шпионить за мной? – Я начинала злиться.

– Нет! Салли, нет! – возразил он. – Ничего подобного! Она хотела быть уверенной, что ты справишься и что у тебя есть кто-то в городе, к кому ты можешь обратиться за помощью.

– Черт бы ее побрал! – воскликнула я, хватая стакан с водой. – Мне не нужна сиделка.

– Нет, я все неправильно объяснил, – сказал он с несчастным видом. – Салли, послушай. Мне надо кое в чем признаться. Не хотел, но придется. Откладывать больше нельзя.

Сейчас испугалась я.

– Дело в том, Салли, – торопливо сказал он, – что у меня с Верити любовная связь. Уже давно. – Он поморщился. – Больше двух лет.


Глава 31 | Публичное разоблачение | Часть четвертая Действительность