7

Лори Корниш сидела на стуле возле двери и ныла:

– Лу, поговори со мной, а то я боюсь…

– Отстань, иначе я что-нибудь забуду. Так, летние вещи мне не понадобятся… откладываем…

– Как ты могла на это пойти?

– Тебя послушать – так я в содержанки иду.

– А что, нет?

– Лори, отвяжись.

– Ну не может же он принудить тебя выйти за него! Надо было наплевать на этот чертов контракт…

Мэри Лу с треском захлопнула чемодан и яростно уставилась на Лори.

– Неужели ты не понимаешь?! Даже если он просто начнет это судебное разбирательство и втянет меня в него – я уже пропала. У меня сто баков, Лори! Сто! И если меня будут вызывать на заседания, наш с тобой чахлый бизнес загнется, не успев расцвести. А так – считай меня орхидеей! Растением-паразитом, присоседившимся на могучий баобаб в облике Дэна Лапейна. Я пережду до лета и вернусь обратно. Лори, в конце концов, это нечестно. У тебя есть парень, есть дополнительный доход, и с квартиры тебя никто не выгоняет.

– Я могла бы одолжить тебе денег…

– Которые мне все равно нечем будет отдавать. Это же все равно что занимать у самого себя.

– Но ведь это как-то…

– Ну давай договаривай! Непорядочно?

– Во всяком случае…

– Я не собираюсь брать с него деньги. Я собираюсь прожить в его доме в качестве гостьи три месяца. Мне не нужен его банковский счет, его подарки и его бизнес.

– Но ведь он наверняка будет тебе их дарить…

– Его проблемы! Когда я уйду, все до последнего лоскутка останется у Лапейна в доме. Включая кольцо.

– Но ты сказала…

– Я разыгрывала из себя алчную бабищу. Не вышло, по-моему. В любом случае кольцо останется Дэну, просто он об этом не знает. Лори, отвянь и дай мне собраться в тишине и покое.

– Вы будете жить в Нью-Йорке?

– Пока да. Потом он собирается вернуться в Чикаго.

– Я видела фотографии виллы Лапейнов. Шикарный домишко.

– Все, что меня интересует – это небольшая отдельная комната в этом самом домишке. Лори, я тебя прошу, не бросай наши заказы, когда я уеду.

– Не волнуйся. Наоборот, я буду пахать как лошадь, чтобы накопить на твоем счете деньжат и выкупить тебя из кабалы. Хотя… всем бы такую кабалу!

Мэри Лу яростно фыркнула и с особым ожесточением защелкнула замки чемодана.

Миссис Арбетнот высилась посреди офиса изваянием в честь Мирового Порядка. Спокойная, собранная, неотвратимая, как возмездие, надежная, как страховка, серьезная, как Собрание юридических актов США. Дэн взирал на нее с восхищением и робостью. Женщина, которой под силу заставить Сэнди перестать красить ногти на рабочем месте, заслуживает исключительно таких чувств.

После разговора в Центральном парке Дэн с полчаса побыл в прострации, а затем развил бурную деятельность. Первым делом созвонился с Чикаго и сообщил папе, что планирует до лета поработать в Нью-Йорке. Отец не возражал. Затем Дэн позвонил сестре и с веселым смехом сообщил, чтобы к обеду его в ближайшие три месяца не ждали. Обычно кроткая и доброжелательная Аманда на этот раз была несколько напряжена.

– Дэн, а ты не мог бы… Ну, я имею в виду, вдруг бы на выходные ты слетал бы к нам и забрал заодно… кое-что.

– Что кое-что, Эми?

– Точнее кое-кого.

Дэн нахмурился. Только один член семьи мог вызывать к жизни такие предложения.

– Дай догадаюсь. Что на этот раз? Выкопанный можжевельник? Он наконец-то съел кошку миссис Хиггинс? А! Он тоскует без меня, мой несчастный пес!

– Если он и тоскует, то тщательно это скрывает. Во-первых, он выкопал дыру под забором, залез к Хиггинсам, упомянутую кошку загнал на лиственницу, откуда ее снимали пожарные…

– Это уже третий пункт?

– Нет-нет, это все идет одним блоком новостей. Потом он вбежал к Хиггинсам в дом и немножко испугал их кухарку.

– Он что, приставал к ней?

– Нет, он просто отобрал у нее пять фунтов вырезки, которые она собиралась запечь к вечеру. Потом он закопал вырезку у них же на клумбе, пописал на все углы дома и пошел гулять – ты же знаешь, у Хиггинсов очень низкая ограда…

– Эми! Нет!

– Да, Дэн. Да. Он ее нашел. И провел на ней достаточно времени.

Дэн в ужасе прикрыл глаза.

Варфоломей-Бартоломью-Барт был рожден неизвестной матерью от неизвестных отцов, увидел свет в трущобах, а нового хозяина обрел на помойке. Вероятно, генетическая память его на эту самую помойку и тянула – хотя вилла Лапейнов располагалась в самом фешенебельном и экологически чистом пригороде Чикаго, раз в два месяца Барту удавалось удрать из дому и отправиться на поиски родной помойки. Учитывая степень лохматости и размеры пса… по возвращении его обычно старались перехватить на дальних подступах к дому, после чего отправляли в ветклинику – мыться и делать прививки.

– Бедняжка Эми. Как ты справилась?

– Я смогла набросить на него ошейник, а потом бежала за ним всю дорогу до клиники. Он очень тянет. Короче, Дэн, если ты собираешься так надолго застрять в Нью-Йорке, забирай Барта! У меня опять токсикоз, дети этим беззастенчиво пользуются – кончится тем, что они уйдут на помойку все вместе.

– Хорошо, сестренка. Я что-нибудь придумаю.

– Тут с тобой хотят поговорить.

– Давай.

– Але. Шалют, дядюска Дэн.

– Кто это? Неужели мисс Шерил Бейтс? А почему это она шепелявит, как будто ей не гордых шесть с половиной, а жалких три?

– А потому сто у меня выпал есе один жуб. И Билли с Джонни дразнятся! Ты приедес?

– Нет, малыш, мне придется поработать в другом городе. Но к маю я вернусь с сюрпризиком!

– Хоросо-о… Дэн!

– А! Испугала.

– Я тебя люблю.

– И я тебя, коза.

– Уж-жасненько!

– И я – страсть как. Пацанам привет.

– Ага.

– Папе привет.

– Угу.

– Дедушку поцелуешь?

– Сто раз, и все в нос.

– Осторожнее, у него нос посинеет и отвалится. И я тебя целую.

– И я тебя. Пока, Дэн.

Дэн повесил трубку и некоторое время с улыбкой смотрел на фотографию смеющейся Шерил. Если у них с Мэри Лу все получится, тогда… возможно, первой будет девочка…

Дэн опомнился и торопливо набрал номер миссис Арбетнот.

Вот это женщина! Дэн трусил ужасно, отдавая ей распоряжение: соберите все необходимые бумаги и вылетайте в Нью-Йорк. Ах да, заодно захватите Барта и не забудьте намордник. Но миссис Арбетнот и глазом не моргнула.

– Слушаюсь, сэр. Полагаю, мы сможем вылететь в восемнадцать ноль-ноль. Собаку, вероятно, лучше не кормить перед полетом…

И вот вчера вечером миссис Арбетнот привезла Барта, все необходимые бумаги, получила у Дэна ключи от служебных квартиры и машины, отбыла к месту своей временной дислокации, а сегодня в половине девятого уже сидела на месте Сэнди и негромким голосом отдавала распоряжения, а Сэнди носилась по офису как подорванная и только кротко соглашалась: «Да, миссис Арбетнот! Конечно, миссис Арбетнот!» Удивительная женщина. Не Сэнди, миссис Арбетнот.

Барт спал дома, изможденный полетом. Переезд Мэри Лу был назначен на полдень. Дэн покусал губы и посмотрел на часы. Десять. Времени полно, но сил ждать больше нет.

– Миссис Арбетнот, я поехал. Если мне будут звонить – я по домашнему.

– Не волнуйтесь, мистер Лапейн. Я буду направлять к вам лишь в самых неотложных случаях. Сегодняшний день стоит посвятить составлению сетки встреч и деловых консультаций. Также не забудьте, что на уик-энд запланирован торжественный обед в Ассоциации юристов Америки.

– Д-да, конечно. Хорошо. До встречи.

Садясь за руль, он заметил, что у него дрожат пальцы…

Лори затормозила возле шикарного подъезда дома Дэна Лапейна и мрачно уставилась на Мэри Лу, сидевшую на пассажирском месте с отчаянным и решительным видом. Лори робко кашлянула.

– Лу, еще не поздно… может, повернем назад и позвоним ему из дома? Ну что, в самом деле…

– Все уже решено и не надо говорить «еще не поздно» с ТАКИМ выражением! Я не девственница, которую ведут на заклание дракону.

– О нет, на дракона Лапейн не похож, но все же… Лу, как ты собираешься отравлять ему жизнь и доказывать, что ты отвратительная жена? Я же прекрасно тебя знаю в конце-то концов! Ты отлично готовишь, у тебя хороший вкус, ты даже шторы умеешь подшивать…

– О да, это ужас какой талантище надо иметь.

– Не язви! Я-то не умею. Потом ты чертовски аккуратна. Да, несколько сентиментальна и любишь этот кошмарный заплесневелый фильм, но в остальном…

Мэри Лу посмотрела на подругу и неожиданно хихикнула.

– Лори, это же просто. Да, из меня могла бы получиться очень неплохая жена. Кому и знать, как не мне. Ведь именно меня моя маменька готовила к семейной жизни едва ли не с рождения. Она внушала мне, что семейные ценности – это высшая карьера женщины, она учила меня готовить и убираться, вязать крючком и завязывать галстук – бедный папа! – она приучала меня к аккуратности… о, моя мамочка могла бы даже Терминатора научить стряпать пирожки и смахивать пыль метелочкой! Но именно в этом и кроется главный козырь.

– Я уже ничего не понимаю, Лу.

– Это просто, Лори. Я очень хорошо знаю, как НАДО. Поэтому все, что требуется, – делать ровно наоборот. Как НЕ НАДО.

– И в чем это будет заключаться?

– Я буду готовить засушенную яичницу и пюре из шпината. Я стану считать калории в его пиве и подсовывать ему обезжиренный кефир. Я перенастрою спортивный канал на «Дримворк» и буду сутками смотреть мыльные оперы. Я повешу в гостиной ужасающие розовые шторы с оборочками и забросаю все плоскости в доме салфеточками и подушечками. У меня в чемодане лежит ГРОМАДНАЯ коллекция фарфоровых ангелочков и собачек…

– Фу!

– Вот именно! И главный козырь – мои растения.

– Твои любимые растения?

– Да! Повсюду будут стоять леечки и опрыскиватели, во все пластиковые бутылки я налью ускоритель роста – он воняет серой, и говорить я буду только о трипсах и мучнистой росе. Ручаюсь, долго Лапейн не продержится. Все, пока. Я пошла.

Лори проводила подругу мрачным взглядом и сердито пробормотала:

– Все это прекрасно – но Лапейн не такой идиот, чтобы не раскусить твою игру. А если он примет эти правила? Ты же сама с ума сойдешь среди розовых занавесок…

Дэн сидел в прихожей на табурете, сложив руки на коленях, и терпеливо ждал звонка в дверь.

С того момента, как утром Мэри Лу позвонила и предупредила, что выезжает, он находился в несколько истерическом состоянии, которое на данный момент медленно, но верно переходило в агонию.

Пытаясь занять себя хоть чем-нибудь, он перемыл гору грязной посуды и пропылесосил ковры, но это его нисколечко не отвлекло. Дэн попытался проанализировать причины своего состояния и понял: больше всего он боится, что Мэри Лу сейчас перезвонит и скажет, что все отменяется.

Скажи ему кто-нибудь еще месяц назад, что он будет с таким нетерпением ждать приезда женщины в его дом, Дэн Лапейн расхохотался бы ему в лицо. В эпоху ДО Мэри Лу он предпочитал сам навещать своих женщин, чтобы утром бесшумно удалиться, избежав совместного распития кофе, купальных халатов и всей этой псевдосемейной атмосферы, которую так любят создавать девушки после первой же проведенной вместе ночи.

С Мэри Лу все выходило иначе. За время ожидания Дэн припомнил все их разговоры тогда, в юности, посиделки у телевизора и совместные походы на бейсбольные матчи, вспомнил и то, как терпеливо и внимательно она умела выслушать, а потом утешить и дать совет…

Тогда она была душевной, милой, своей в доску девчонкой. Сейчас – сейчас она превратилась еще и в красавицу, зрелую женщину, и Дэн не мог не почувствовать, что под прекрасной внешностью таится еще и страстная, темпераментная натура.

Да ему просто-напросто приятно на нее смотреть! Вот сидел бы и смотрел, честное слово!

Звонок в домофон едва не заставил его упасть с табурета. Сердце подпрыгнуло и замерло где-то в горле, а тут еще и Барт примчался из гостиной, где он до этого беззастенчиво дрых на диване, пользуясь рассеянностью хозяина. В данный момент Барт изображал ОЧЕНЬ СТРАШНУЮ СОБАКУ и с ревом кидался на дверь. Дрожащими пальцами нащупывая нужную кнопку, Дэн почему-то свирепым шепотом наставлял безмозглого пса:

– Тихо! Тихо, дурак! И будь с ней поласковее, понял? Не прыгать! Не лизаться! Не нюхать под… короче, не нюхать! И не сметь делать то, ЧТО ДЕЛАЮТ ПЛОХИЕ СОБАКИ!

Барт уселся перед дверью, высунул язык и развесил свои громадные уши наподобие крыльев летучей мыши. В янтарных глазах пса горело радостное нетерпение: когда же придут гости? Барт очень любил гостей.

Пока Мэри Лу поднималась на лифте, Дэн в последний раз окинул взглядом свое жилище. Отличная холостяцкая квартира. Ничего лишнего. Серо-стальные тона, функциональная мебель, неброские ковры… был один броский, но Барта вчера после перелета успело на него стошнить, пришлось сдать в чистку. Дэн совершенно серьезно обратился к псу:

– Единственное, чего мы не потерпим, так это розового цвета, да, дружище? Категорически! Пусть себе наводит уют и командует везде… кроме нашей спальни, конечно! Но розовому цвету – нет!

Барт вильнул хвостом. Дэн невольно представил себе это лохматое чудовище развалившимся среди розовых подушечек и фыркнул. В этот момент в дверь позвонили.

Он распахнул дверь и невольно ойкнул – перед ним стоял большой цветущий куст герани, у которого имелись ноги, затянутые в голубые джинсы и обутые в белые кроссовки. Справившись с собой, Дэн торопливо подхватил громадный горшок из рук своей новоявленной супруги.

– Входи, очень рад тебя… А это все твои вещи?

– Здравствуй. Нет, разумеется. Внизу сидит Лори.

– Она тоже будет с нами жить? Отлично, тогда ей – гостевая спальня, а ты уж сразу ко мне…

– Очень смешно! Лори сидит в машине, где лежат мои вещи. Я привезла с собой традесканцию, базилик и два вида фиалок. Надеюсь, у тебя широкие подоконники? Им надо много света. Кроме того, у них стресс.

– У кого? У цветочных горшков?

– У растений. Они не любят переездов. Для них это стресс.

В этот момент Барт решил, что достаточно долго побыл Хорошей Собакой, и издал оглушительное «гав!». Мэри Лу подпрыгнула, взвизгнула и вжалась в стену.

– Ой!

– Это Варфоломей. Бартоломью. Барт, короче. Он очень громкий и очень добрый.

– И очень большой…

– Ты боишься собак?

– Нет… не знаю… у нас никогда не было собак, а с такими большими я не общалась. Ой! Что это он…

– НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИ, СКОТИНА! Прости, Мэри Лу, просто… собаки при знакомстве обычно… э-э-э… нюхают друг друга… в районе хвоста.

– Но у меня нет хвоста!

– Но Барт-то об этом не знает. Вернее знает, но каждый раз надеется. Думаю, ты ему понравилась.

– Он мне тоже, только я постараюсь не поворачиваться к нему спиной.

– Я тебе скажу волшебную фразу, от которой он становится тихим и незаметным. Барт, МЫТЬСЯ!

Барт немедленно прижал уши, поджал хвост и позорной мелкой рысью удрал из прихожей. Мэри Лу рассмеялась – точно колокольчик прозвенел.

– Бедняга! Не любит мыться? Пойду принесу вещи.

– Я помогу.

Она немедленно нахмурилась и с подозрением уставилась на Дэна.

– Ты что, считаешь, я не могу сама и шагу ступить? Как-то я дотянула до двадцати шести, справлюсь и сегодня.

– Я просто исполняю одну из супружеских обязанностей мужа. Помогаю жене внести вещи.

– Мы еще не женаты.

– Хорошо, невесте.

Почему-то она ничего не ответила, только бросила на Дэна быстрый взгляд и пошла к лифту. Дэн зашагал за ней. Настроение стремительно улучшалось.

Лори сухо поздоровалась с Дэном, после чего Мэри Лу расцеловалась с подругой, забрала с заднего сиденья здоровенный кофр с цветочными горшками и ушла в дом, предоставив Дэну вытаскивать из багажника спортивную сумку и большой, хотя и не особенно тяжелый чемодан.

Вернувшись в квартиру, Дэн застал Мэри Лу на кухне. Девушка нежно ворковала с поникшими фиалками, осторожно брызгая на них из большого пульверизатора. Барт сидел рядом, ловил струйки воды и довольно жмурился. От такой идиллии Дэн растрогался и некоторое время просто торчал в дверях, любуясь открывшейся картиной. И на это милое лицо он будет теперь любоваться каждый день, и это будет продолжаться как минимум три месяца, а если Дэн не будет дураком – то и всю жизнь! Да, именно всю жизнь! Приблизительно семьсот двадцать месяцев, то есть двадцать одну тысячу шестьсот утр и столько же вечеров, не считая отпусков и выходных, когда он будет любоваться на нее вообще с утра до вечера…

– ДЭН!

– Прости, задумался.

– Я думала, у тебя удар случился. У тебя глаза к переносице сошлись.

– Э-э-э… Давай я покажу тебе квартиру?

– Хорошо. Пошли.

И они пошли осматривать квартиру, а Барт увязался за ними, и Дэн млел от удовольствия, потому что во время экскурсии мог совершенно спокойно касаться плеча или талии Мэри Лу, как бы направляя ее в нужную сторону…

– Мне понравилась необычная планировка, поэтому я ее и купил. Здесь всего двести пятьдесят квадратных метров, но…

– Сколько?!

– Ну то есть… Это не самая большая квартира в домах такого класса, вот я и…

– В моей квартире было двадцать метров. Пятнадцать – комната, пять – кухня. И я считала, что комната довольно большая.

– Мэри Лу, я вовсе не хочу показаться избалованным богатеньким плейбоем…

– Но ничего не можешь с собой поделать, да? Ладно, прости. Во мне взыграли классовые предрассудки. У тебя на самом деле очень здорово. Только немного пусто.

– Просторно. Я люблю открытое пространство. Окна во всю стену, сталь, кожа.

– Вполне по-мужски.

– Гм… да… ты сможешь устроить здесь все по-своему. Со временем. Если захочешь. А вот твоя комната. Здесь ты и вовсе полная хозяйка, так что только скажи…

Мэри Лу неожиданно замерла на пороге и вцепилась пальцами в косяк так сильно, что костяшки побелели.

– Дэн, я не думаю, что это хорошая идея. Я не могу. Мне не надо было приезжать сюда. Я, пожалуй, пойду.

Вот этого он и боялся! Дэн замолчал, а потом решительно взял Мэри Лу за руку и произнес очень серьезно и тихо:

– Мэри Лу, не надо меня бояться. Я никогда в жизни не сделаю тебе ничего плохого. Не оскорблю ни словом, ни жестом, ни нескромным взглядом. Все решения ты примешь сама. – Он развернул ее к себе, осторожно приподнял согнутым пальцем подбородок девушки, утонул в бездонной тьме ее черных глаз… – Здесь ты в полной безопасности, Мэри Лу. Считай это просто своим домом. А меня – своим соседом. Как раньше. Давай просто попробуем, ладно?

– Ладно…

– Устраивайся, отдыхай, осваивайся. Я поеду на работу, чтобы не мешать тебе, но пообещай, что не сбежишь не попрощавшись.

– Хорошо…

Дэн кивнул, развернулся и пошел на кухню. За его спиной закрылась дверь и щелкнул замок. Он ускорил шаг, почти вбежал на кухню и торопливо налил себе воды из-под крана. Выпил залпом, потом смочил пылающее лицо и повернулся к Барту.

– Ну как тебе она? Да-да, я знаю, она девчонка, но ведь хорошенькая, скажи?

Барт лениво вильнул хвостом. Если Божеству угодно завести в доме девчонку, говорил весь его вид, пусть так и будет. Лишь бы только не гнала Барта мыться и вовремя давала поесть.

– И не пугай ее, понял? Ей надо привыкнуть.

Потом Дэн забрал сумку и чемодан из прихожей и понес к двери спальни Мэри Лу. Постучал. Через пару секунд щелкнул замок. На пороге стояла Мэри Лу, и вид у нее был такой, как будто она сейчас заплачет.

– Что-то случилось?

– Здесь все иначе. Не так, как дома. Дэн, прости…

– Естественно! Ты полчаса как приехала. Обживешься, наведешь здесь свои порядки… Обещаю во всем идти навстречу. Выше нос, соседка.

– Зачем тебе это надо?

Дэн нахмурился и сурово погрозил ей пальцем:

– Из чисто шкурных соображений. Я жадный, я хочу стать главой фирмы.

– Врешь. Ты не жадный.

– Хорошо, честолюбивый. Это правда. Слушай, у нас проблема.

– Какая?

– В спешке я совершенно забыл озаботиться продуктами, и теперь у нас в холодильнике только собачьи консервы, молоко, маринованные огурцы, один рольмопс и много пива.

– Из этого обед не сделать…

– Поэтому я настоятельно рекомендую вам, мисс Дженнингс, принять мое приглашение и все-таки пойти сегодня в ресторан. Соглашайся, Мэри Лу.

– Согласна. Очень есть хочется на нервной почве.

– Отлично! Тогда я пулей на работу и обратно, а ты прими душ, раскидай вещички, наведи марафет и будь готова, скажем, к четырем. Дотянешь до четырех? Или заказать тебе пиццу?

– Дотяну. В крайнем случае съем рольмопс.

– Не надо, он уже старенький.

– Тогда собачьи консервы. Если их посолить и поперчить, они очень даже ничего…

– Барт тебе не позволит. Единственное, за что он готов сражаться до конца, это его еда. Я побежал. Пожуй огурчик. Пока.

– Пока…

Дэн выскочил из подъезда, словно на крыльях выпорхнул. На душе было легко и как-то… весенне! Февраль превратился в апрель, и Дэн Лапейн вдруг представил, как весной они с Мэри Лу будут каждый вечер гулять в Центральном парке, а потом поедут в Чикаго, и там он сводит ее в старый мексиканский ресторанчик, где жарят мясо на углях и целый вечер поет о любви Хосе Пакильо, терзая и лаская янтарную звонкую гитару…

У Мэри Лу изумительная фигура!