4.3. Стройбат сделал своё дело. Стройбат уходит.

   Наступило первое октября. Мы уходим с Днепровского берега.

   Сначала ушли местные колхозные старики и девчата. К сегодняшнему дню они должны были закончить создание ложных позиций на Сычевском большаке и разбежаться по домам.

   Если таким образом удалось обмануть немецких наблюдателей и напугать их командование, то, возможно, что немцы не решатся взламывать неожиданно появившийся рубеж на пути к Сычевке и Ржеву. Возможно, тогда в этой реальности немцы не смогут создать "Ржевского выступа", своего "краеугольного камня Восточного фронта" и "трамплина для прыжка на Москву". Возможно, теперь история не будет знать и "Ржевской мясорубки".

   Но тогда от Холма-Жирковского, непосредственно на саму Вязьму попрут не двести, а все пятьсот немецких танков. И в два раза больше артиллерии и немецких солдат. Тогда, вдоль Вяземского большака будет в два раза страшнее и жарче. И "Вяземский котёл" захлопнется гораздо быстрее, с более трагическим результатом для оказавшихся в котле, и для всего хода сражения за Москву.

   А возможно и нет. Вдруг командованию удастся, не размазывая своих сил навалиться на врага всем миром, держать его на своих рубежах и бить супостата в одном месте.

   Есть ещё вариант, что немцы не отступят от своих первоначальных планов, но тогда им придется истратить прорву бомб и снарядов для обработки ложных позиций. А это уже облегчение защитникам Вяземского направления.

   Последний вариант - немецкую разведку обмануть не удастся и северный удар врага на Вязьму повторится в полном соответствии с реальной историей.

   Вчера, ушли бывшие заключенные. Почти восемьсот человек ушли в посёлок Издешково, в военкомат, записываться добровольцами в действующую армию. К ним присоединилась добрая половина московских студентов.

   Вот будет запарка военкому и подарочек фашистам. Получат они на фронте полк, состоящий из видавших виды сорвиголов, которых видом ножа и винтовки не испугаешь, которым сам черт не страшен, а также, из образованных, имеющих голову на плечах студентов - сплошь ОСАВИАХИМовцев и Ворошиловских стрелков.

   Этот полк не с бору по сосенке будет собран. Знают люди друг друга по совместному преодолению трудностей на Днепровском берегу, а еще раньше - в лагерных бараках или в студенческих аудиториях.

   Получите Фрицы подарочек, прошедший не только школу стройбата. Им будет что защищать. Родина в опасности, Москва за спиной, девушки любимые в окрестных деревнях.

   Хрен Вам, фашисты, а не наших девчат. Зубы обломаете!

   Да, забыл сказать, летёха КГБшник из будущего, который Сёмочкин-младший, спирт не глушил, с шалавами в блиндаже не кувыркался, дурака не валял. Колесил он по району строительства с повозкой оружия. Многократно, обучал по часику всех поочерёдно. Знают бывшие зеки и студенты как врага на мушку взять, как пулю в лобешник влепить, как кишки на штык намотать, как гранатой в цель швыряться, как танки жечь, как в землю закапываться, как маскироваться. И еще знают несколько нужных приемов ножевого боя и борьбы рукопашной с применением подвернувшихся под руку предметов, которыми спецназ владеет. Это на крайний случай, Сёмочкин обучил. Спасибо ему.

   И дай Бог мужикам толкового командира, который не пошлет их в дурную, безнадежную атаку на врага, по чистому полю, в полный рост, под немецкие пулемёты и пристрелявшуюся артиллерию...

   Будьте живы, мужики!

   Сейчас уходят к Вязьме, на вокзал малолетки и больные. За два дня доберутся. Разделили их на группы по десять человек, чтобы авиацию врага не привлекали. Старших над группами назначили, продукты разделили по справедливости, справки дали о том, что честно они на строительстве оборонительных объектов работали и что руководство строительства просит оказать содействие в их проезде на железнодорожном транспорте до места жительства.

   Счастливого пути, пацаны!

   Настает наш черёд. В блиндажи и землянки наши уже вселились бывшие ополченцы Сталинского района Москвы, ставшие бойцами регулярной Второй стрелковой Сталинской дивизии.

   По акту сдали мы свои лопаты и автомашины, лошадей и телеги. Занимают Сталинцы вырытые траншеи и построенные нами бетонные укрепления.

   Удачи вам, славяне!

   Наша рота выстроилась на просёлке. Все в новенькой уставной форме бойцов РККА. На правом плече каждого по винтовке с примкнутым штыком. На поясе по подсумку с обоймами винтовочных патронов и по две гранаты РГД. По пулемёту на взвод. Мы, согласно полученного приказа, уходим занимать свой рубеж обороны.

   Был дурацкий приказ, отправить нас туда практически безоружными, но не знал штабной дуболом, что в первый день попадания, отправили Филлипов и Сёмочкин бумагу с просьбой выделить оружие и боеприпасы для несения караульной службы и для военного обучения. Заявку ту, понятно, с учетом реалий 1941-го года, уполовинили. Однако, с учетом двадцати исправных винтовок, выданных сегодня, нам стволов на роту хватает. Хватило даже московскому очкарику Сене Груму. Он в военкомат не пошел. Побоялся, что забракуют по зрению.

   Толковый парень и организатор хороший, только вот молчит третий день с тех пор, как сгружали возле шоссе санитарки умерших раненных из санитарного автобуса. Сгрузили и Сениного отца - бывшего красного кавалериста, а на этой войне - майора танковых войск Грума. Сгрузили обрубок некогда могучего тела без рук и без ног. Долго сидел Сеня возле свежей могилы, которую сам выкопал, сам батю положил и сам землёй засыпал. Стоит Сеня в строю, в одетый в то, в чем из Москвы приехал, нарушая форму одежды, в обмундировании тридцатых годов в отцовской буденновке и старой кавалерийской шинели.

   А ещё присоединился к нам Колька Кудрявцев. Тот стоит с новенькой, но дореволюционной, царского производства трёхлинейкой, принесённой Колькиным отцом с Гражданской войны.

   Сбегал Колька за оружием к себе домой, рассказал домашним о гибели Анечки и вернулся. Стоит Колька рядом со Славкой Мамакиным. Они теперь всегда вместе, как братья.

   Да и все мы сейчас как братья в этом не нашем, но теперь в НАШЕМ времени.

   Мы уходим на свой рубеж...

   Совсем забыл, нет среди нас Толика Терещенко, Вадима Прусковца, Серёги Ковалева и Сашки Аверьяненкова и трех ездовых бойцов. Нет потому, что "заиграли" мы одну полуторку, пять лошадок для обоза и два верховых коня для командиров Филлипова и Сёмочкина. Они сейчас в лесу спрятаны. Там ещё и конь Черкес, которого Витька Александров поймал и вылечил. Обоз к нам на марше присоеденится.