IV

Первые несколько минут, двигаясь на малом ходу, я внимательно прислушивался к работе двигателя – большая часть обкатки была позади, и его звук стал более низким. На слух все казалось совершенно нормальным, и я стал, как обычно, плавно прибавлять обороты, успев на ходу пару раз померить глубину веслом (дна достать не удалось), которое опять положил рядом. Метров через триста – четыреста прямо посреди широкого русла мне удалось разглядеть во мраке небольшой островок заросший тростником, хвощами и, кажется, папоротниками. Взяв правее, я почти сразу обнаружил слева подобный островок, а потом прямо по курсу раздался сильный всплеск, перекрывший гул мотора, работающего на оборотах ниже средних, и сразу последовал сильный удар в днище. На носу мгновенно вскочил Адмирал, а Наташа, сидевшая теперь совсем близко, встревоженно глянула на меня. В нескольких метрах за кормой сильно забурлила вода, и какое-то огромное животное стало быстро нагонять лодку. Я прибавил обороты, но наш преследователь тоже поплыл быстрее, и мне пришлось дать почти полный газ (ограничитель все равно не давал возможность развивать максимальные обороты). Лодка было рванулась вперед, но мотор внезапно сбросил обороты и едва не заглох, а по характеру его звука и почти полной потере упора, я понял, что на винт намотались водоросли. Тогда, переведя ручку газа на средние обороты, я быстро нажал на рычаг запорного устройства и рывком откинул мотор так, чтобы редуктор целиком показался из воды. Двигатель взвыл, а намотавшиеся на гребной винт водоросли сразу полетели во все стороны, и я через несколько секунд вернул мотор в рабочее положение. Наше суденышко немедленно стало набирать ход, но что-то успело с силой ткнуться в правый кормовой баллон. Глянув за корму (внешне все было в порядке), я опять хорошо прибавил обороты – движение на малых скоростях, похоже, здесь было довольно опасным делом. Почти интуитивно выбирая путь на скорости около двадцати километров в час, лавируя между островками и мелями, где прямо из воды торчали хвощи и тростник, я через десяток минут вывел лодку в более глубокое и просторное место реки – озера. Здесь можно было рискнуть двигаться еще быстрее, и я начал прибавлять газ, все также внимательно следя за обстановкой. Спустя четверть часа этот более-менее открытый участок реки закончился, и мне вновь пришлось осторожно маневрировать среди островков, снизив скорость. Несколько раз на гребной винт опять наматывались водоросли, и я был вынужден прибегнуть все к тому же методу – откидывать мотор на средних оборотах. Дальше болотистые и сравнительно открытые участки реки стали с удивительным постоянством чередовать друг друга, и я часа через полтора потерял им счет. За это время с островов при нашем приближении в воду трижды бросались какие-то крупные животные, во всех случаях ухитрившись хорошими толчками подбросить лодку и откинуть мотор на упор – благо штифт гребного винта ни разу не пострадал, и я почти сразу, вернув двигатель в рабочее положение, ставил суденышко на прежний курс, пока за кормой плюхался и фыркал едва различимый во мраке очередной монстр. Раза четыре или пять над нами проносились с неприятными резкими криками местные летучие создания размером с хорошего гуся, а однажды пролетел настоящий гигант с размахом крыльев (как мне удалось разобрать), превышающим длину нашей лодки, и я даже ощутил ветер, поднятый огромными крыльями. Разумеется, теперь ни Адмирал, который теперь почти все время сидел и напряженно оглядывался по сторонам, ни Наташа, также выглядевшая очень встревоженной, уже не дремали – в такой обстановке им стало не до сна, да еще я время от времени закладывал такие крутые виражи, объезжая какую-нибудь корягу или просто подозрительное место, что мой верный пес, будучи не в силах удержаться на гладком пайоле, просто валился с боку на бок. Спустя некоторое время я начал чувствовать сильную усталость, внимание стало рассеиваться, от не слишком-то удобной позы вполоборота заныло все тело и особенно левая рука, которой я, по давней привычке с юности, держал румпель мотора. Но остановиться на отдых было негде – всюду лишь вода, топкие берега и сплошные заросли хвощей на них. Мы плыли дальше, и я постоянно старался сосредоточиться на нашем водном пути – от меня теперь зависело слишком многое. Сбросив обороты ниже средних, я на мгновение выпустил румпель и поднес левую руку к глазам, стараясь разглядеть циферблат часов. Это мне удалось, и я обнаружил, что время приближается к пяти часам пополудни, а реке – озеру все также не было конца.

Постепенно (на протяжении примерно пятнадцати – двадцати километров) характер берегов начал меняться: они стали заметно выше, и местами за чащей тростника можно было различить высокие силуэты растений, напоминавшие деревья. Убрав газ до минимума в очередной раз, я осторожно повел лодку в нескольких метрах от берега и скоро обнаружил довольно просторную лужайку, поросшую низкой густой травой. Здесь я и решился на долгожданную остановку – тихо подвел суденышко ко все еще топкой влажной полоске земли, выключил мотор, быстро поднялся, прихватил помповое ружье и, пройдя на нос мимо Адмирала (который немедленно последовал за мной), шагнул через борт на незнакомый берег. Внимательно оглядевшись по сторонам (мой пес также напряженно прошелся по берегу, прислушиваясь и принюхиваясь), я вытянул лодку наполовину из воды и подал руку Наташе, которая тоже засиделась за эти несколько часов. Кругом было тихо и спокойно, поэтому я решился отойти от лодки (приказав Адмиралу оставаться рядом с моей спутницей) и подняться на небольшую возвышенность, где обнаружилось, что мы находимся на верхней части очередного острова. Мне бы следовало хоть немного отдохнуть и выпить пару чашек кофе (меня уже мутило при мысли о нем – последний раз я пил кофе в таком количестве года три назад при сходной ситуации), но уже через несколько минут в темноте неприятно запели крылышки очень крупных комаров – и о длительной остановке пришлось забыть.

– Меня кто-то укусил! – держась за шею, пожаловалась Наташа, когда я вернулся к лодке.

Я жестом пригласил девушку занять свое место на корме (Адмирал сразу запрыгнул в носовую часть), столкнул суденышко в воду, заскочил сам и, взявшись за весла, отгреб от берега метров на тридцать-сорок, где можно было не опасаться скорого нашествия летучих насекомых, по крайней мере, в ближайшие несколько минут.

– Давайте осмотрим ваш укус! – сказал я, доставая из сумки походную аптечку и пересаживаясь на корму.

Моя спутница откинула с шеи свои пышные волосы и чуть сдвинула воротничок блузки. На гладкой нежной коже обнаружилась заметная припухлость – местные комары были вдвое крупнее тех, что встречались на территории России. Распечатав упаковку стерильной ваты, я выбрал пузырек с борным спиртом и, сделав небольшой тампон, немного полил на него этой жидкости.

– Если почувствуете усиливающуюся боль или головокружение – сразу говорите! – предупредил я девушку, прикладывая ватку к ее шее.

– Вы так и не отдохнули, Николай Александрович! – заметила моя спутница, придерживая тампон и устраиваясь поудобней.

Горячий мотор завелся с первого рывка, я дал передний ход и, придерживая румпель, опять потянулся к своей сумке. Наташа, не задавая лишних вопросов, приподнялась и подтолкнула ее ко мне. Расстегнув молнию одного из боковых карманов, я вынул на этот раз портативную морскую рацию во влагозащищенном корпусе. Включив прибор, я послал вызов и чуть прибавил обороты – в этом месте уже начало обнаруживаться слабое течение. Ответа не последовало – радиус действия рации не превышал двенадцати – пятнадцати километров, а мы почти наверняка находились гораздо дальше. Правда, в исключительных условиях связь возможна и на больших расстояниях, поэтому я подождал еще немного, не торопясь увеличивать ход.

– Слушаю! – вдруг раздался едва различимый на фоне легкого журчания воды и сопения мотора чуть хрипловатый голос моего заместителя. – Говорите!

– Здравствуй, Иван Ильич! – отозвался я и, глянув на Наташу, улыбнулся ей в окружающей нас темноте. – Рад тебя слышать! Потерял?

– И не говорите, Николай Александрович! – с заметным волнением заговорил Огнев. – Просто места себе не нахожу… Как там у вас – все в порядке? Наталья Андреевна как?

– Все нормально, Иван Ильич! И красавица наша цела – невредима! – ответил я, поглядывая на девчонку. – А у тебя там как дела?

– Порядок, Николай Александрович! С места так и не успели тронуться! – доложил мой заместитель. – Все живы – здоровы, слава Богу! Дежурим по двое… Вы-то далеко еще? Сейчас же фонарь на крышу поставлю.

– Километров сорок, я думаю, – проговорил я, вглядываясь в какое-то слабое движение на воде прямо по курсу лодки и чуть поворачивая румпель. – Жди через пару часов.

Закончив разговор, я немного прибавил обороты и укрепил рацию на своем широком кожаном поясе слева от патронташа (справа висел нож). Потом сунул лежащую рядом на сиденье аптечку в сумку, застегнул молнию и толкнул последнюю под среднее сиденье – все должно находиться на своих местах, особенно в экстремальных ситуациях.

– Почему Иван Ильич все время зовет меня по имени-отчеству? – чуть изменившимся голосом (ответ, похоже, знала и сама) поинтересовалась Наташа. – Он ведь в два с лишним раза старше…

– Держит приличествующую дистанцию с возможной будущей хозяйкой… – с улыбкой ответил я, собираясь закончить фразу легкой шуткой, но это мне не удалось.

Секундой позже прямо через низкий правый борт на нас кинулось какое-то крупное животное. Не рассчитав сил, оно на мгновение задержалось, навалившись массивным корпусом на баллон лодки, которая сразу опасно накренилась на этот борт, а потом двинулось дальше… Я успел разглядеть огромную бугристую голову с короткой широкой мордой и пасть с рядами острых зубов. Раздался медвежий рык Адмирала, вскрикнула и вскочила Наташа, едва не упав за борт – я поймал ее за руку (еще до того оказавшись на ногах), с силой ударил каблуком по мерзкой морде чудовища, которое от неожиданности остановилось и даже заскользило в воду по гладкой поверхности баллона, и вторым, еще более сильным ударом ноги сбросил незваного гостя с лодки… Чуть пригнувшись, я сразу добавил обороты до средних и потянул свою спутницу за руку вниз, приглашая сесть на место. Наташа, опасливо поглядывая вокруг, передвинула пледы и села прямо у моих ног – подальше от борта. Ощетинившийся Адмирал еще несколько минут стоял на носу, внимательно осматривая темную воду, проносившуюся мимо борта, но потом успокоился и улегся на пайол. Через несколько минут, удачно избегнув встречи с огромной корягой, плывущей навстречу, и обогнув заросшую хвощами отмель, я стал понемногу прибавлять газ, решив по возможности избегать дальнейших остановок, которые зачастую оканчивались довольно опасными происшествиями…

В течение следующего часа все вокруг оставалось спокойным и даже русло реки заметно раздвинулось, мели стали появляться реже, а течение немного усилилось. От этого однообразия и ровного гула мотора меня вновь (как еще на море) начало почти непреодолимо клонить в сон. Наташа, немного придя в себя после очередного потрясения, вернулась на прежнее место, прислонилась к левому баллону и, похоже, опять задремала, ее примеру последовал и Адмирал, так что я вновь оказался один на один с рекой… Проверив канистру, служащую топливным баком, я обнаружил, что осталось не более десяти литров горючего – на пару часов хода в установившемся сейчас режиме. Если за это время мы не достигнем цели, то придется в который раз за сегодняшний день браться за весла и готовиться к новым неожиданностям… Чуть приподнявшись, я постарался устроиться на жестком сиденье поудобней – лодка слегка качнулась и чуткий Адмирал сразу вскинул голову. Внимательно осмотревшись по сторонам, он положил ее на лапы вновь, а я повторил неудачную попытку сесть получше. Мне вдруг вспомнилось, как в студенческие годы я однажды гнал моторную лодку по глухой сибирской реке пятнадцать часов подряд, останавливаясь лишь на считанные минуты, чтобы сменить канистры, служащие топливными баками для двигателей (лодка была двухмоторной). Правда, та моторка была оборудована мощными фарами, жесткой рубкой, мягкими сиденьями (креслами) и дистанционным управлением, а сидеть за штурвалом в сравнительно удобной позе было куда легче, чем теперь, наполовину развернувшись влево…

Минут через двадцать мне почудилось в этом багровом мраке, что со стороны правого борта лодки (левый берег реки) в основное русло впадает большой приток. Я решился сильно снизить скорость, подойти ближе и почти сразу узнал место, где мы свернули с реки Ледниковой на левый приток. Похоже, что наш опасный круиз близился к концу – отсюда до плота оставались считанные километры. Осторожно прибавив обороты и внимательно следя за слабо различимой поверхностью воды, я вернул лодку на прежний курс, держась посредине русла. Скоро вдали показался голубоватый огонек – кемпинговый фонарь, установленный на крыше «Дредноута». С каждой минутой он становился заметно ярче, но я все также настороженно следил за обстановкой – очередное происшествие сейчас было бы совсем некстати. Тем временем огонек заметно переместился – наверное, мой заместитель, заслышав шум мотора, перенес фонарь на корму, где было теперь единственное место, пригодное для причаливания лодки. Приблизившись к нашему плавучему дому, я сбавил обороты до минимальных, тихо провел лодку вдоль его борта и, оказавшись у кормы, выключил двигатель, после чего быстро поднялся, шагнул на нос и бросил сложенный на сиденье капроновый фал своим людям, столпившимся на кормовой платформе. Причальный конец поймал Володя и сразу довольно ловко (время, проведенное в экспедиции, шло ему явно на пользу) подтянул лодку к плоту. Осторожно (чтобы не испугать после всех приключений) коснувшись плеча Наташи, которая успела довольно крепко уснуть, я, прихватив ружья и сумки, шагнул через борт лодки прямо на корму плота.

– Заставили же вы нас поволноваться, Николай Александрович! – заявил мой заместитель, пытаясь мне помочь (я отмахнулся). – Знал, конечно, что с таким молодцем ничего не может случиться и Наталья Андреевна словно у Христа за пазухой, но все равно беспокоился.

Положив имущество на палубу, я оглянулся: Адмирал выскочил из лодки следом, а Наташа помедлила, глядя на протянутые ей руки почти всех участников экспедиции. Ступив назад, я деликатно отодвинул добровольных помощников и подал руку девчонке сам – она сразу воспользовалась моей помощью и через мгновение тоже оказалась на кормовой платформе. Огнев, державший фонарь, довольно ухмыльнулся, наблюдая за этой картиной, но, поймав мой взгляд, сразу сделался серьезным.

– Ну, докладывай, Иван Ильич, что тут у вас творится! – сказал я, оглядывая своих подчиненных – благо, что весь состав был налицо.

– Да все хорошо, Николай Александрович! – с готовностью ответил Огнев и, посмотрев на довольные бородатые лица мужиков (как видно волновался не он один), хитро добавил. – Вот только питаемся без вас всухомятку – одними копченостями…

– Ладно, будет вам сегодня хороший ужин! Вот только отдохну немного – спать совсем не пришлось! – отозвался я, забирая с палубы сумку и ружья, а потом, задержавшись на мгновение у кормового входа в наш плавучий дом, негромко сказал. – Даже не представляете себе, мужики, как я рад видеть вас всех живыми и здоровыми!

Разбойничьи физиономии моих подчиненных немедленно посветлели от улыбок, и они все разом дружно заговорили, пытаясь одновременно объяснить, как они переживали за меня и Наташу, но я лишь отмахнулся и прошел в свою «каюту». Они еще постояли немного снаружи, вполголоса переговариваясь и расспрашивая мою спутницу, а потом затихли и осторожно (я все равно слышал каждого) прошли по бортам в носовое помещение. Взяв с полки другой кемпинговый фонарь, я включил его и поставил на столик. Потом осмотрел ружья и повесил их на вбитые в мягкую древесину стены колышки рядом с одеждой; разложил на свои места вещи из сумки; снял с себя весь арсенал, разделся и, наконец, прилег на лежанку, выключив фонарь.