Глава 29

Примерно после полуночи мы въехали в Солсбери. В городе было тихо, на дорогах появлялись редкие автомобили, и меньше горело огней. Даже Хэнк смягчился, и я предположил что его, как и меня, не могла не потрясти картина того, что сотворила Алекс.

Когда Хэнк подъехал к моей подъездной дороге, я вышел из автомобиля и, обойдя вокруг, подошел к его окну. Он опустил стекло.

– Слушай, Хэнк. Я действительно признателен тебе за то, что ты сделал, это много значит.

– Я вышлю тебе счет, – усмехнулся он.

– Чем раньше, тем лучше, – ответил я в тон ему.

– Ты не отправишься обратно в тюрьму, Ворк. Мы оба знаем, как все это закончить. Сообщи то, что мы узнали, Миллз и заставь ее проверить информацию.

– Возможно. Посмотрим. – Мне все равно необходимо было поговорить с Джин. – Слушай, насчет счета…

– Он будет большим.

– Больше, чем ты думаешь, – добавил я.

Он глянул на меня.

– Что ты имеешь в виду?

Я сложил руки на раме его окна и прислонился к автомобилю.

– Мне нужно, чтобы ты нашел кое-кого. Это важно.

– Твою подругу?

– Ее зовут Ванесса Столен. Ты знаешь, где она живет. Я должен найти ее. Я должен поговорить с ней. Мне нужно… – Мой голос стих, затем вернулся. – Мне просто нужна она.

Меня ошеломило подозрение, что она может быть мертва.

«Она никогда так не уходила, как в этот раз. – Это была последняя фраза молодого мужчины, которую он произнес, разговаривая со мной на ферме Столен. – Не оставив корма животным. Она никогда не поступила бы так».

– Чем займешься? – спросил я.

«Я просто здесь работаю, мистер. Когда я ей нужен, чтобы последить за домом на время, она всегда звонит. У меня тоже есть дом, за которым надо следить. Она это знает».

Мысленно я увидел их вместе: ее живое тело в его грубых мозолистых руках. Я думал о том, что она отдала себя ему, и эта мысль убивала меня.

– Найди ее ради меня, Хэнк. Есть вещи, которые необходимо ей сказать.

– Что еще ты можешь сообщить о ней? Что-нибудь такое, что могло бы помочь найти ее. Семья. Друзья. Места, куда она могла бы пойти.

– У нее нет никакой семьи. Никого не осталось, я не знаю, есть ли у нее друзья, и, насколько мне известно, она редко покидает ферму. Это место – вся ее жизнь.

– Когда ты видел ее последний раз?

Перед тем как был арестован.

– Мне крайне неловко спрашивать об этом, – сказал Хэнк. – Но, возможно, она не хочет, чтобы ее нашли? Люди приходят к такой точке, Ворк. Иногда нам просто необходимо исчезнуть на некоторое время. – Он посмотрел вдаль, как будто должен был закончить свою мысль. – Ты женат. Тебя арестовали за убийство. Вероятно, все уже не имело смысла, цена была слишком высока.

– Все было не гак, – возразил я. – Не старайся повернуть дело таким образом.

– Успокойся, дружище. Я сталкиваюсь с этим все время. Я должен был спросить.

– Нет, это было не так.

Хэнк только кивнул, все еще не глядя на меня, и между нами повисла неловкость. Он глянул на свои часы.

– Поздно. Я еду домой… Завтра буду искать твою пропавшую подругу. О'кей? Я найду ее.

– Ты хороший человек, Хэнк. Я признателен тебе.

– Я позвоню тебе позже.

Он поднял стекло и уехал, и только тоща я заметил, что нет автомобиля Барбары. На стойке бара в кухне я нашел одну из ее записок: Барбара осталась на ночь в доме Глены.

Я был слишком взвинчен, чтобы уснуть. То, что Алекс ответственна за смерть Эзры, становилось все более и более вероятным. Она убила своего собственного отца. Почему бы не убить и моего? Но эта история была гораздо серьезнее, и мне хотелось узнать все. Я должен был. Создавалось впечатление, будто какая-то часть мозаики отсутствовала. Как только я ее найду и как только Хэнк обнаружит Ванессу, я отправлюсь к Миллз. Но не раньше.

Я включил компьютер и стал искать Ист Бенд, штат Северная Каролина. Нашел двух Темпл, внесенных в список, мужа и жену, и Ронду Темпл. Я записал ее адрес но вдруг вспомнил, что у меня нет машины. Миллз конфисковала мой грузовик во время ареста. Я не собирался ждать до утра в этом пустом доме. В конце концов я позвонил доктору Стоуксу. Он встретил меня у черного хода. На нем была полосатая пижама, волосы взлохмачены.

– Мне неудобно будить вас, доктор Стоукс но это очень важно.

Он махнул рукой.

– Я ведь сказал, что помогу, подразумевая именно это. К тому же давно меня никто не беспокоил по срочному делу среди ночи. Я соскучился поэтому.

Он вышел из дома, и мы стояли на бетонной дороге, доктор казался совсем маленьким.

– Какой автомобиль ты хочешь? – Он показал на два припаркованных автомобиля: темно-синий «линкольн» и облицованный деревянными панелями микроавтобус.

– Какой угодно. Мне все равно.

– Тогда лучше возьми мой, – решил он, вошел в дом и вернулся с набором ключей.

Я смотрел на большой полированный «линкольн», Я знал, что он доставит меня быстра.

– Я буду очень осторожен, – заметил я.

Доктор Стоукс хихикнул.

– Это автомобиль Мэрион, Ворк. Я езжу на микроавтобусе. – Похоже, что этому автомобилю было не меньше девяти лет.

– О'кей. Я возвращусь к утру.

– Не торопись. У меня нет никаких планов на завтра.

Я нашел город Ист Бенд в 2:30 утра. Он упирался в шоссе 67, за тридцать миль от Уинстон-Сейлема, Там всего было немного: ресторан, контора по недвижимости, несколько небольших магазинов. Я зашел в единственный магазин который был открыт, заказал чашку сомнительного кофе и спросил, где можно купить карту Ист Бенда. Парню было лет двадцать, на нем была камуфляжная охотничья кепка, из-под которой свисали длинные волосы. Он посмеялся над моими словами.

– Хороший вопрос – сказал он. – Я не забуду его.

– Я ищу дорогу к Тринити-лейн, – объяснил я, расплачиваясь.

– Вы никогда не найдете ее.

– Именно поэтому я спрашиваю карту.

– Это не настоящая дорога. Вот почему вы не найдете ее. Это просто тропа грязи, отсюда и название, но вместо зеленого там стоит синий знак. Таким образом всегда можно определить, настоящая дорога или нет. Зеленый – значит настоящая. В этих двух словах есть буква е – зеленый и настоящий. Так лучше запомнить.

– В синем тоже есть эта буква.

– Дерьмо. Вы правы.

– Я ищу женщину по имени Ронда Темлл, – Парень. мне не ответил. – Я не собираюсь причинять ей вред, если вас это беспокоит.

Он снова засмеялся, показав гнилые зубы.

– Вы можете убить ее, меня нисколько это не беспокоит. Та женщина – без сомнения, самая подлая сука из всех, которых я когда-либо встречал. О чем вы хотите говорить с ней?

– Она обгорела во время пожара семь или восемь лет назад?

– Да, это она.

– Вот о чем я хочу расспросить ее.

– Черт, здесь каждый может рассказать вам об этом. Ее сумасшедшая дочь подожгла дом. Пристегнула наручниками ее старика к кровати и оставила гореть там.

– Алекс.

– Нет, не Алекс.

– Вирджиния, я имею в виду. Имя дочери Вирджиния.

– Совершенно верно.

– Вы знали ее?

– Не совсем. Она только на год или два старше, но уже была испорченным товаром. Ей было около четырнадцати, когда ее отослали отсюда.

Я облокотился на прилавок.

– Есть идеи, почему она это сделала? – спросил я.

Он снял кепку и почесал голову.

– Просто подлая, как я полагаю. И безумная, как гадливая крыса.

– Так как же мне найти дом этой женщины?

– О, идите вниз по той дороге и поверните налево возле мигающего желтого знака. Ищите синий знак слева, дорога грязи. Ее дом – в конце этой дороги.

Я посмотрел на него.

– Я думал, что никогда не найду его.

– Ну, вы бы не нашли, если бы я не подсказал. Вы пойдете туда сегодня вечером?

– Возможно, – сказал я. – Еще не решили.

– Ну, на вашем месте я бы не пошел. Когда отправляются на дорогу с синим знаком в три утра, значит, хотят от чего-то избавиться.

Я поблагодарил его и собрался уходить.

– Эй, мистер!

– Да.

– Не испугайтесь ее. Она уродливая, как черт.

Я потягивал кофе в припаркованном автомобиле и думал о том, как я справлюсь с этим. Я думал о докторе Стоуксе и его рассуждениях относительно веры, ада и спасения. В конце концов я задремал.

Я нашел Тринити-лейн чуть раньше семи утра там, где и предполагалось, хотя чуть не проехал мимо. Когда-то автомобиль ударился о синий знак, и теперь он стоял накренившись, покореженный и почти скрытый низким кустарником, растущим по обе стороны щебеночно-асфальтового покрытия. Сам Тринити-лейн был изрытой грязной колеей глубокой раной в лесистом краю. Он изгибался далеко от меня – тусклый переулок в слабом утреннем свете. Я продвигался глубже в лес, проезжая мимо заброшенных домов. Одни были сожжены, другие просто обветшали и были брошены на произвол судьбы. Это было мрачное место.

Дорога закончилась через пятьсот ярдов, возле заднего бампера двадцатилетнего «доджа-омни». Он был припаркован в голом грязном дворе у последнего трейлера, единственного здесь жилого места со спутниковой антенной сбоку. Я осторожно вылез из автомобиля. Позади трейлера, в том месте, где земля сходила в реку, лежала груда мусора. На веревке висело кое-какое белье. В одном из окон горел свет.

Я постучал в алюминиевую дверь.

Открывшая дверь женщина определенно была той, которую я искал. Ее лицо и руки были сильно изуродованы огнем и стеклом, когда она прыгнула в окно, чтобы спастись от огня. Правая сторона ее лица представляла собой сплошной кошмар, длинные шрамы, сморщенные и белые, шли через все лицо. У нее были растрепанные седые волосы, очки с толстыми стеклами в розовой оправе, во р У сигарета с пластмассовым мундштуком.

– Кто вы, черт возьми? – воскликнула она. – И что вы делаете в моем доме так рано в это гребаное утро?

– Мэм, меня зовут Ворк Пикенс. Я приехал из Солсбери. Извините, что беспокою вас в столь ранний час, но это очень важно, я хочу поговорить о вашей дочери.

– Какого черта я должна говорить с вами?

– Честно сказать, у меня на это нет ответа. Вы не знаете меня и ничем мне не обязаны. Я просто хочу кое-что спросить.

– Вы желаете говорить о моей дочери? Вы полицейский, репортер или кто-нибудь еще? – Она посмотрела на меня сверху вниз.

– Нет. Я ни один из этих троих.

– Тогда кто вы?

Я проигнорировал ее вопрос.

– Вирджиния Темпл. Это ваша дочь, правильно?

Она сделала затяжку через пластмассовый мундштук, изучая меня глазами рептилии.

– Она вышла из меня, если это то, что вы подразумеваете. Но она мне никакая не дочь.

– Я не понимаю, – сказал я.

– Та девочка уже была окончательно разрушена, когда ей исполнилось десять. Она больше не являлась моим ребенком, даже тогда. Но когда она это сделала со мной, когда устроила пожар и убила мою Алекс ну, в общем, я решила, что она больше не моя дочь.

Я не мог отвести взгляд от шрамов и думал о том, каково это – пробудиться в пылающем огне.

– Я сожалею по поводу вашего мужа.

– Вы действительно тупой? – спросила она. – Меня не волнует он – это ничего не стоящее дерьмо. Он получил по заслугам, и мне лучше, когда он мертв. Я говорю о своей Алекс – Ее глаза затуманились слезами, и она смахнула их.

– Алекс? Я не понимаю.

– Алекс была тем единственным, что оставалось хорошего в моей жизни.

Я стоял смущенный и ничего не понимающий.

– Мэм…

– Черт побери! Алекс – это моя другая дочь, мой ребенок. Ей было семь, когда все случилось. Та сука Вирджиния убила ее тоже. Разве вы не знали этого?