ГЛАВА 23. Миазмы фанатизма застят глаза

Досада Спирина от сорвавшегося покушения, которое должно было изменить судьбу мира, компенсировалась тем, что он остался на свободе, при деньгах, с чувством того, что он избежал фатального мистического предсказания. В российской прессе и словом не обмолвились о разоблачённом заговоре.

Но игра далека была от завершения. Имея документальный компромат на тайные действия разных спецслужб, Спирин мог взорвать общественное мнение через западную прессу, да ещё и заработать пару десятков лишних миллионов. Правда, после этого ему нужно исчезнуть куда-нибудь подальше от цивилизованного мира, где бы его не достали спецслужбы, которые не забудут его поступка.

Однако же он не особо и горевал, надеясь на Латинскую Америку, бурлившей левыми взглядами, пестрившей полу диктаторскими режимами и тлеющей партизанскими войнами. Он подготовил фрагменты компромата, чтобы заинтриговать потенциальных покупателей и отправил дискеты нужным адресатам по почте.

Долгими днями его стала одолевать не только тоска, но и депрессия, от чувства загнанного зверя, когда ему опасно было даже посещать увеселительные заведения в вечернем городе. Имея миллионы, он должен был отказывать себе даже в заурядных удовольствиях.

Тоска тянула к бутылке в его унылой квартире на окраине Афин (роскошное жильё он не мог позволить, опасаясь даже этим привлечь внимание). О мистических опытах он не помышлял, — сказывалась психологическая нагрузка последних недель, или даже месяцев.

Как-то, вечером, допив коньяк под англоязычный телеканал, он провалился в беспокойное забытьё. Потом вдруг очнулся и увидел на экране своего кумира, приняв всё это за документальный фильм сквозь полусон. Но голос звучал на русском языке, не из экрана, без явного источника, пронизывая всё пространство и его существо до мозга костей своим потусторонним тембром.

Спирин ощущал неподвижность своего тела, но отчётливость своего сознания. Сон наяву, или явь во сне.

«Решил, что обманул свою судьбу» — сотряс внутреннее пространство полтергейст.

— Что мне теперь делать? — подобострастно спросил Спирин против своей воли.

«Заверши своё дело до конца».

— Но каким образом? Обстоятельства сильнее меня. Дайте подсказку, товарищ Сталин.

«Ты слаб для этого. Только хочешь заработать, а не служить идее».

— Нет, я всегда предпочитал идею, — жалостливым тоном отвечал Спирин.

Незримое мистическое существо выдерживало паузу.

«Вас ждёт апокалипсис. Ты можешь его приблизить» — с металлическим рыком возвестил дух.

— Но как? — возроптал раболепствующий голос изнутри Спирина.

«Передай сведения соратникам на Востоке. Но не все. Требуй от них

того, что они задумали».

— Они мне не соратники. Попутные союзники, — робко возразил Спирин, но не услышал ответа и не ощутил присутствия духа, выраженного в довлеющей атмосфере и оцепенении.

Как только видение отпустило его, он тут же провалился в беспамятство. Проснувшись утром бодрым, несмотря на изрядную дозу спиртного, он отчётливо помнил наказ духа политического кумира, не сомневаясь в логике такого действия.

«Здесь, — осенило его, после спиритического ночного бдения, — на Западе спецслужбы не допустят разглашения его сведений. Русские тоже не станут этого делать, поскольку у них договорённость с западными властями, к тому же утечка ядерных технологий и материалов происходила с российской стороны. Исламисты же были заинтересованы выставить западные спецслужбы в роли провокаторов, или даже организаторов террористических актов, ищущих предлог для крестового похода против иноверцев».

«Почему мне это не пришло в голову? — удивлялся Спирин. — Ведь мысль казалась совершенно очевидной. Я её подсознательно отверг, посчитав, что огласившая компромат исламская пресса, может сорвать планы западных спецслужб, которые отчасти совпадали и с моими замыслами».

«Но, видно, потустороннему миру известно больше, чем мне. А оттуда, выбрав меня адептом, дают мне подсказку».

До сих пор он и не думал, что террористов можно принудить с помощью компромата совершить их чудовищное деяние. Разумнее, чтобы сведения всплыли после террористического акта, нежели до него, который вообще мог бы, и не состояться. Идея казалась простой до гениальности. Сперва, масштабный взрыв, а затем мир узнает, что западные спецслужбы к нему причастны. Среди подобных версий, бесконечно курсирующих до сих пор, одна теперь будет доказана. После этого источник мирового зла переместится с Востока на Запад.

Он немедленно вылетел в Судан, где сильны были позиции исламистов, чтобы с наименьшим риском выйти на главную террористическую организацию, «Аль Кайду». Около недели у него ушло на установку контакта, в результате чего он передал часть своего компромата экстремистам.

Вернувшись в Европу, он обнаружил, что на его приманку клюнули крупные издания, предлагая огромные суммы за полную версию записей. Но Спирин решил не торопиться.

Византа доставили в особняк Дюрана на одном из островов в Средиземном море, быстроходной яхтой.

— Спирин, или кто-то из его людей пытается предать огласке все записи, начиная с дела Пайка и заканчивая наблюдением за российским лидером, — перешёл Дюран сразу к делу, едва Визант вошёл в его кабинет.

— Вы и это уже знаете, — без особого удивления отметил гость.

— Я упоминал, что наши файлы подают сигнал при загрузке. Первый, появился в Греции, затем в Англии, в Германии и Франции. Причём, в газетных изданиях. А позже, и в одной из мусульманских стран, с неустановленным нами адресатом.

— Ему нужны скандалы? На него не похоже. Спирин предпочитает тайную борьбу. Или решил заработать, и уйти на покой, в забытом богом уголке, — спешил с выводами Визант. — Хотя, ведь у него итак достаточно средств.

— Возможно. Но я знаю, что Спирин провокатор, игрок, такие не отступают, требуют реванша, используя все доступные методы. Ему нужно свое местечко в истории. Без этого приза он не уйдёт со сцены. Если он посеет панику и рознь между странами, для него это тоже результат. Он как разъярённый зверь, из-под лап которого только что ускользнула добыча. И не только у него, могу заметить, — как всегда сдержанно пояснял Дюран.

— Но, сливая компромат, он подставляет и себя.

— Он может огласить только то, что выгодно ему. Впрочем, вряд ли он чего-то боится. Что терять безумцу?

— Зато есть, что терять другим, чьи имена всплывут в этом обширном компромате, — заметил язвительно Визант.

— Мне огласка невыгодна в последнюю очередь, если вы меня причислили к этому списку, — живо парировал Дюран. — Эти сведения могут предотвратить войну, чему я буду только рад, хотя и навлеку ненависть ястребов, и на Западе, и на Востоке. Перед обществом я чист, иначе, зачем бы стремился проинформировать его об угрозе.

— Но как можно повлиять на ситуацию?

— Огласить всё, что нам известно.

— Тогда нет проблем.

— Проблема в том, что западные спецслужбы не допустят огласки наших сведений. Утопят правду в море дезинформации. Это способна сделать только арабская пресса, которая враждебна западному миру. Мы должны подставить Спирина, сливая ей весь компромат.

Визант молчал, подозревая, что собеседник подталкивает его выполнить грязную работёнку, то есть убрать Спирина и подбросить улики, что именно тот выдал компрометирующий материал, столь опасный для западных и российских властей.

— Слить компромат, дело не хитрое? — недоверчиво изрёк он.

— Сейчас, в нашем деле, любая мелочь может играть важную роль.

— Раз вы обнаружили сигнал в арабской стране, то возможно Спирин уже продал файлы. Остаётся сдать его спецслужбам, и дело в шляпе, — без энтузиазма заключил Визант.

— Мы не знаем, что именно он передал. Мы засекли пока только сигналы.

«Ну конечно, — думал Визант, — каждый раз вы всё знаете, а сейчас, у вас не получилось».

— Но мы знаем, где он находится, — добавил побудительно Дюран.

— Вот как? — иронично отметил Визант.

— Нашу задачу нужно решить до того, как его достанут чистильщики.

Визант удивлённо поднял брови.

— Из какой спецслужбы?

— Не важно. Американской, британской. Вероятно, именно они организовали убийство Пайка. Они же манипулируют и Спириным. У него с ними были общие интересы, но сейчас они разошлись. Мы бы могли сыграть на их разногласиях.

Дюран видимо имел в виду и посягательство на свою жизнь, проводником чего был Визант. Александр это принял как упрёк и требование долга.

— Именно для этих людей, наши сведения — вопрос их жизни и смерти. И ещё, это крах миссии тех, кто стоит за ними, — уверенно заключил магнат.

— И кто же они? — с вялой издёвкой произнёс Визант.

— Найдётся кому.

— Я верю в то, в чём могу удостовериться. Пока только я видел алчных до денег и власти особей, объединённых в стаи, время от времени грызущих друг друга.

— Вот именно. Есть вещи, которые незыблемы для власть имущих, несмотря на их внутривидовую борьбу. К примеру, вряд ли мы когда-либо узнаем правду об убийстве Кеннеди, или о гибели Дианы, или об инопланетянах. По крайней мере, пока этого не захотят государственные элиты. И ни одна власть не потерпит, таких как я, каких бы открытий я не совершил, пусть даже спасительных для всего человечества. Рано или поздно, государство уничтожило бы мою корпорацию. Я вынужден был пойти на сделку с ними, — смиренно признавался Дюран.

— Вот значит как? — поддел его Визант.

Взгляд магната блеснул благосклонной насмешкой.

— Невозможно быть изгоем в бизнесе. Мне нужно было поручительство. Не оставлял я надежд влиять и на политику. Моя цель предотвратить войну, которая расколет цивилизации, обвалит мировую экономику, а затем определённые силы используют это, чтобы привлечь государственные ресурсы в развитие более совершенных технологий. Что можно сделать и без вселенской катастрофы, и этим самым даже объединить мировой сообщество. Дюран ждал от собеседника ответной реакции.

— Что я должен делать? — спросил Визант после паузы, не поддаваясь идее мирового заговора, к теории которого он относился как к блефу, или фобии.

— Только вы способны противостоять Спирину, — Дюран смотрел собеседнику прямо в глаза.

— Я его наизлейший враг, не так ли? Вы считаете, что он передо мной спасует? — возмутился Визант.

— Именно. Он связан с вами эмоционально. Вы не раз разрушали его искусные ловушки. Спирин мечтает отквитаться с вами, но в той же степени и боится вас. Вы его проклятье. Но вы и его спасение, если убедите его в гарантии свободы, к примеру.

— Этого я гарантировать не могу.

— Не гарантировать, а убедить. Нужно загнать его в ловушку, — в голосе Дюрана прозвучало раздражение, что редко за ним замечалось.

— Вы предлагаете его убить? — брякнул Визант.

— Вы меня не так поняли.

— Всё я отлично понял.

— У нас задача более важная, чем судьба какого то мерзавца, — Дюран перешёл на командный тон. — Не думаю, что ваши власти погладят его по головке за попытку государственного переворота. Что я должен вам всё растолковывать?

— Придётся растолковывать. Дело не шуточное, — огрызнулся Визант.

Дюран задержал на нём свой взгляд.

— Мы можем обойтись и без вас, — вдруг равнодушно заключил он, что оскорбило собеседника.

— Я не могу рисковать там, где со мной не вполне откровенны, — Визант хотел уже встать и покинуть хозяина.

С примирительным видом, Дюран приподнял ладонь, как бы предостерегая гостя от того, чтобы неосмотрительно хлопнуть дверью.

— Спирин передаст копии террористам, по электронному сигналу мы определим их место дислокации, тогда американский ВВС и спецназ нанесут удар. Важно, чтобы никто из посторонних об этом не узнал, — проговорил Дюран.

— Значит, уже есть план, и вы в сговоре с их спецслужбами. Так бы сразу и сказали, — после паузы, спокойно, но с упрёком отметил Визант.

— Только в той степени, в какой считаю нужным. Я уже объяснил вам это, — сухо отрезал Дюран. — Каждый должен знать только свою часть миссии, иначе план не сработает. Пусть Спирин и террористы находятся в иллюзии, что они управляют ситуацией. Спирин же легко поверит, что вы хотите ему отомстить. Не плохая приманка для него.

Роль палача претила Византу, даже если бы Спирин сто раз заслужил бы справедливой кары. Вершить свой суд означало для него малодушие. А в словах Дюрана сквозило желание уничтожить их общего врага.

— Я просто хотел бы увидеть страх в его глазах, или хотя бы бессилие, — уверенно ответил Визант, инстинктивно сопротивляясь воле магната.

Воцарилась пауза.

— Да уж, вы постарайтесь встретить его и заглянуть ему в глаза, — раздался женский, громкий и возмущённый голос сзади, на английском, где была дверь.

Визант сперва опешил, ведь они говорили с Дюраном на русском языке, которого его возлюбленная не знала. Значит, она слушала разговор с переводчиком. Разглагольствуя об особой секретности задания, магнат допускал при этом лишних свидетелей.

— Беатрис, ни к чему это, — больше с восторгом, нежели с упрёком воскликнул Дюран, поднимаясь из-за стола.

Вскочил также и Визант, подчиняясь этому бархатному, проникновенному голосу. Она не удостоила его рукопожатием, рассматривая его обворожительно строгим взглядом, перед которым любой мужчина бросился бы в ад, не задумываясь.

— Вам лишь нужно заглянуть в глаза подонку. Притом, что преимущество на вашей стороне. А мне предстоит просить аудиенции у монарха, дабы убедить его в воинствующих химерах некоторых из его подданных. И поверьте, это не так просто сделать, поскольку монарх должен доверять им. Борис же в немилости у приближённых. Видите, мы вынуждены скрываться, на него охотятся те люди, которые хотят войны, — она произнесла свой спич расстановисто, с чувством превосходства.

— Бережёного бог бережёт, как говорят русские, — иронично заметил

Дюран на выпад возлюбленной.

— Мы так и будем всю жизнь скрываться, меняя острова, страны, континенты? — парировала она.

Несмотря на её обаяние, заключённое в гипнотическом взгляде оливкового цвета и завораживающего голоса, Визант не мог безропотно принять её упрёков.

— Это ведь не шуточные игры, мэм, — спокойно пикировался Визант.

Принцесса крови возмущённо вскинула бровями, поглотив дерзкого гостя вспыхнувшими глазами, но затем нахмурилась, опустив немного голову, уже пронзив его презрительным взглядом.

— И кто кому делает одолжение? — воскликнула она. — Я не просто дилетант, я доброволец, а вы — профессионал. А не сменить ли вам род деятельности?

— Ваши нападки делу не помогут, — сухо защищался Визант.

— Так вы ещё и обидчивый, а я считала, что вы отважный.

— И отвага самолюбива, на то она и отвага, — Визант едва удерживал раздражение.

— Неужели? — язвительно воскликнула она.

— Беатрис, прошу тебя, не заводись, — вмешался Дюран, встав между возлюбленной и гостем, бросив в Александра предупредительный взгляд. — Мы обо всём договоримся.

— Я только хотела лишний раз взглянуть в глаза тому, кому ты хочешь довериться.

— Тогда и я буду откровенным, — не выдержал Визант.

— Будьте сдержанней, — обратился к нему Дюран.

Но гость не слушал.

— Вы меня спровоцировали. Для вас это дело, лишь политическое шоу, ярмарка тщеславия. Вы подыскиваете себе место в истории. А я лишь щепка, расходный материал, обо мне никто и не вспомнит. А всю эту кашу, Ваше Милость, заварил ваш друг. Он и вас добивался, чтобы иметь связи во власти, — высказался Визант с обидой, которая была ему чужда, поскольку при конфликтах он научился подключать здоровую злобу в качестве мотивации.

— Визант, вы что, идиот? — разочарованно произнёс Дюран.

— Пусть выскажется, если ему это поможет, — снисходительно отметила принцесса.

— Беатрис, думаю, инцидент, исчерпан, — настаивал Дюран.

— И я думаю, что мне здесь незачем присутствовать, — она развернулась и уверенной походкой покинула кабинет.

— Не смею вас задерживать, — с натянутым равнодушием заявил Дюран, когда принцесса скрылась за дверью.

— Что-то вы быстро отступаете, — уже ядовито изрёк Визант. — Небольшая ссора, и вы готовы откреститься от союзника.

Севший за стол Дюран, удивлённо поднял брови.

— Я всегда стремлюсь вызвать на откровенность тех, с кем буду иметь дело, — всё самоувереннее продолжал Визант, будто никакого конфликта минуту назад и не было. — Спирин убийца, я не остановлюсь перед его убийством, но предпочёл бы сделать это как воин, а не палач. А вы дадите мне наводки на него, — Визант вперился взглядом в собеседника.

— Это другое дело, — принуждённо согласился Дюран, не избавившись от досады. — Мои люди введут вас в курс дела.

Визант покидал роскошное убежище Дюрана с горечью и стыдом — сперва сорвался, а затем пошёл на попятную. Скандал с принцессой крови не приснился бы ему и в страшном сне. Сейчас он понимал, что его подсознание провоцировало на конфликт с ней, чтобы добиться внимания, пусть и неприязненным способом. Он был влюблён в неё, хотя и не влюбиться просто не возможно было. Но встретит ли он её когда-нибудь ещё раз, чтобы продолжить эту любовную игру с ней? Интуитивно он чувствовал, что её союз с Дюраном кратковременный.