37. Гундос и Адмирал

Гундос понятия не имеет о подводных течениях, будоражащих спокойную гавань Кладбища, и уж подавно о том, что одно из них успело увлечь за собой и его. Его мир ограничен прямоугольными стенами страниц книг его любимых комиксов и хорошо организованной плоскостью стола машины для игры в пинбол. Оставаясь в этих границах, он с самого приезда чувствовал себя надежно защищенным от несправедливости и жестокости внешнего мира.

Странный выбор ребят, решивших отправиться на Аляску, его не удивляет – не его это дело. Он не чувствует внутреннего напряжения, мешающего жить Коннору, – тот и сам о себе способен позаботиться. Он не тратит время на размышления по поводу страстей, раздирающих Роланда, – с точки зрения Гундоса, от этого громилы просто следует держаться подальше.

Однако, согласно мудрому изречению, если ты не занимаешься политикой, политика все равно занимается тобой, и удержаться в безопасных границах маленького внутреннего мирка Гундосу не удается. Сам того не подозревая, он становится колышком на доске для игры в пинбол, да не какимнибудь боковым, а самым что ни на есть центральным, и все пролетающие мимо шары неминуемо попадают в него.

***

Адмирал позвал его к себе, и Гундос, заметно нервничая, стоит на входе в бывший мобильный командный центр президента Соединенных Штатов. В помещении, помимо него и Адмирала, еще двое – мужчины в белых рубашках с черными галстуками. Черный седан, стоящий у трапа, очевидно, тоже принадлежит им. Адмирал сидит за рабочим столом. Гундос никак не может решить, войти ему или, развернувшись, бежать без оглядки куда глаза глядят. Однако Адмирал его уже заметил, и под его пристальным взглядом Гундос не в состоянии даже пошевелиться.

– Вы хотели меня видеть, сэр?

– Да. Садись, Закария.

Гундос, с трудом переставляя ноги, тащится на середину комнаты и садится в кресло, стоящее напротив рабочего места Адмирала.

– Гундос, – говорит он. – Так меня называют.

– Ты сам хочешь, чтобы тебя так звали? – спрашивает Адмирал.

– Ну... нет. Они меня так зовут. Но я привык.

– Никогда больше не позволяй другим давать тебе клички, – предостерегает его Адмирал, перелистывая страницы личного дела Гундоса. Мальчик поражен: он никогда не думал, что его жизнь настолько интересна, что ее описание может занять такую объемистую папку.

– Может, ты этого не понимаешь, – говорит Адмирал, словно прочитав его мысли, – но ты очень необычный мальчик.

Гундос не решается взглянуть на Адмирала. Он смотрит вниз, на шнурки ботинок, которые, по обыкновению, завязаны коекак.

– Поэтому вы меня вызвали, сэр? Потому что я необычный мальчик?

– Да, Закария. И по той же причине ты сегодня отсюда уедешь.

Гундос наконец решается взглянуть на военачальника.

– Что? – удивленно переспрашивает он.

– Один человек хочет с тобой познакомиться. Он ищет тебя уже очень давно.

– Правда?

– Эти люди отвезут тебя к нему.

– Что это за человек? – спрашивает Гундос, а душе которого всегда жила надежда, что ктото из его родителей до сих пор жив. Он всегда мечтал увидеть их. Пусть не маму, так хотя бы отца. Втайне он считал, что отец работает разведчиком и его смерть, о которой было объявлено много лет назад, была на самом деле фиктивной. Это, согласно теории Гундоса, была лишь официальная версия, а отец тем временем боролся со злом гдето на краю земли, совсем как персонаж его любимых комиксов.

– Ты ее не знаешь, – говорит Адмирал, одним махом разрушая все надежды, – но она хорошая женщина. Это моя бывшая жена.

– Я... не понимаю.

– Скоро поймешь. Не волнуйся.

Попытка успокоить мальчика приводит к диаметрально противоположному результату. Гундос волнуется, чем дальше, тем больше. В конце концов он начинает нервничать так сильно, что его бронхи заполняются слизью и бедняга начинает хрипеть при каждом вздохе. Адмирал с сочувствием смотрит на него.

– Что с тобой, парень? – спрашивает он.

– Астма, – с трудом произносит Гундос, улучив момент. Он достает из кармана ингалятор и вдыхает содержащуюся в нем смесь.

– Да, понятно, – говорит Адмирал. – У моего сына тоже была астма. Ему помогал «Ксолэйр». Купите ему этот препарат, – говорит он одному из людей в белых рубашках.

– Так точно, адмирал Данфи, – отзывается мужчина.

Шестеренки в голове Гундоса проворачиваются со скрипом, поэтому для осознания услышанного ему требуется несколько секунд.

– Данфи? – удивленно переспрашивает он. – Ваша фамилия Данфи?

– На Кладбище фамилий нет, – говорит Адмирал, поднимаясь и пожимая Гундосу руку. – До свидания, Закария. Увидишь мою бывшую жену, передай привет.

Гундос успевает лишь пропищать в ответ чтото нечленораздельное, потому что двое мужчин в черных галстуках подскакивают к нему, берут под руки и практически выносят наружу к ожидающей их машине.

***

Когда мальчик исчезает, Адмирал с удовлетворенным видом откидывается на спинку кресла. Его кораблю угрожает многое, но тем, что произошло несколько минут назад, он доволен. Он позволяет себе расслабиться на несколько минут, просто посидеть, глядя на фотографию Харлана, своего единственного сына, вошедшего в современный фольклор под именем Хэмфри. Однако имя не имеет значения – те, кто знал и любил мальчика, помнят, как его звали. У Адмирала сохраняется надежда на реабилитацию, и ему действительно удается коечто исправить – малопомалу, как он сам определил в разговоре с Коннором.