Глава двенадцатая

Мне снится сон, который я уже видела прежде. Сон, который кажется бесконечным. Он происходит в вечности — во всяком случае, так я ее себе представляю.

Я стою на широкой, поросшей травой равнине, вдалеке видны холмы с пологими склонами. Ночь, но небо яркое. Солнца нет, но сверкает сотня голубых звезд, сливаясь в длинную туманную реку. Место кажется мне знакомым. Воздух теплый и насыщен сладостными ароматами. В километрах от меня много людей заходят в гигантских размеров фиолетовый космический корабль. Корабль источает изнутри божественный, почти слепящий свет. Я знаю, что он скоро отправится и я должна быть на нем. Но я не могу уйти, пока не договорю с богом Кришной.

Он стоит на этой равнине рядом со мной, в правой руке у него золотая флейта, в левой — прекрасный цветок лотоса. Мы оба одеты в длинные голубые одежды. У него на шее висит изысканный бриллиант — драгоценный Каустубха, в котором можно прочесть судьбу любой души. Кришна смотрит на небо и ждет, когда я заговорю. Но я не могу вспомнить, о чем мы беседовали.

— Мой господин, — шепчу я, — я чувствую себя потерянной.

Его глаза по-прежнему устремлены на звезды:

— Ты чувствуешь, что разлучена со мной.

— Да. Я не хочу покидать тебя. Я не хочу идти на землю.

— Нет. Ты не понимаешь. Ты не потеряна. Все мироздание принадлежит мне, это часть меня. Как же ты можешь быть потерянной? Чувство отлученности приводит тебя в замешательство. — Он наконец оборачивается ко мне, мягкий ветер шевелит его длинные черные волосы. В глубине его темных глаз мерцают звезды. Все мироздание заключено в них. У него добрая улыбка, любовь, исходящая от него, переполняет меня. — Ты уже была на земле. Теперь ты дома.

— Возможно ли это? — шепчу я, напрягаясь, чтобы вспомнить. Приходят какие-то слабые обрывки воспоминаний о пребывании на земле. Я вспоминаю мужа, дочь — я могу видеть ее улыбку. Но эти воспоминания подернуты темной дымкой. Я смотрю на них под странным ракурсом, представляю их сознанием, которое, кажется, совсем не связано с моим. Перед ними тянутся много столетий, заполненных бесчисленными днями и ночами, страдающими людьми и омытых кровью. Кровью, которую пролила я. Я с трудом выговариваю вопрос: — Что я делала на земле, мой господин?

— Ты хотела быть другой — и ты была другой. Это не имеет значения. Мир — это пьеса, и все мы играем в ней роли и героев, и злодеев. Все это майя — иллюзия.

— Но я… я грешила?

Мой вопрос забавляет его:

— Это невозможно.

Я смотрю на готовый к отправке корабль. Он почти полон.

— Тогда мне не надо покидать тебя?

Он смеется:

— Сита. Ты не слышишь меня, ты не можешь меня покинуть. Я всегда с тобой, даже когда ты думаешь, что ты на земле. — Он меняет интонацию и теперь говорит скорее как друг, а не как господин. — Хочешь, я расскажу тебе одну историю?

Я должна улыбнуться, хотя еще никогда не была так смущена.

— Да, мой господин, — говорю я.

Он задумывается:

— В маленьком городке на берегу океана жили рыбак с женой. Каждый день рыбак уходил в море на своей лодке, а жена хозяйничала по дому. Они жили просто, но счастливо. Они очень любили друг друга.

У жены была к мужу лишь одна претензия — он ел только рыбу. На завтрак, обед и ужин он ел только то, что поймал. Что бы она ни приготовила и ни испекла — хлеб или пирожные, рис или картошку, — он ничего этого не ел. Он говорил, что питается рыбой и что так и должно быть. Так было с ранних лет, он принял обет, которого его жена не могла понять.

Настал день, когда жене окончательно надоел его скучный рацион. Она решила обмануть его и подмешала ему в рыбу немного приготовленной баранины. Она это сделала ловко, и на вид рыба была такой, словно только что выловлена в море. Но под чешуей у нее было спрятано красное мясо. Когда в тот день вечером он вернулся домой и сел за стол, его ждала рыба.

Сначала он ел с большим удовольствием и ничего не замечал. Жена сидела рядом и ела то же, что и он. Но когда он съел половину, он начал кашлять и давиться. Он не мог перевести дыхание. Только тут он унюхал что-то странное в своей тарелке. Он повернулся к жене, и его глаза сверкали гневом.

— Что ты сделала? — требовательно спросил он. — Что в этой рыбе?

Жена испуганно откинулась на стуле:

— Только немного баранины. Я думала, тебе понравится что-то новое.

При этих словах рыбак смахнул тарелку со стола на пол. Его гнев был безграничен. Но он так и не мог перевести дыхание. Казалось, что баранина застряла у него в горле и стояла комом.

— Ты меня отравила! — закричал он. — Моя собственная жена меня отравила!

— Нет! Я только хотела, чтобы ты поел что-нибудь другое. — Она встала и хлопнула его по спине, но это не помогло. — Почему ты так давишься?

Рыбак упал на пол и начал синеть.

— Разве ты не знаешь? — прохрипел он. — Разве ты не знаешь, кто я?

— Ты — мой муж, — закричала жена, падая на колени рядом с ним.

Я, — прошептал он, — я то, что я есть.

Это были его последние слова. Рыбак умер, и его тело при этом стало меняться. Его ноги превратились в большой плавник. Его кожа покрылась серебристой чешуей. Его лицо утратило свои черты, глаза стали пустыми и холодными. Потому что, видишь ли, он не был человеком. Он был рыбой и всегда был рыбой. Будучи большой рыбой, он мог есть только рыбу поменьше. Все остальное было для него ядом. — Кришна сделал паузу. — Ты поняла, Сита?

— Нет, мой господин.

— Это неважно. Ты — то, что ты есть. Я — то, что я есть. Мы с тобой одно целое — когда ты найдешь время вспомнить обо мне. — Кришна поднимает к губам свою флейту: — Хочешь послушать песнь?

— Очень, мой господин.

— Закрой глаза и слушай внимательно. Песнь всегда одна и та же, Сита. Но она всегда меняется. В этом таинство, в этом парадокс. Истина всегда проще, чем ты можешь себе представить.