Глава 1

Мне доводилось встречать много необычных вещей, но куда им до кроссовка, одержимого демонами.

В офисе на столе лежала безобидная с виду пара серо–бело–оранжевых найковских «Пегасов» с кое–где ослабленной шнуровкой и грязными подошвами. Проблема заключалась в левом кроссовке.

Если же говорить обо мне, то под моим длинным, до колен, плащом прятался «глок» двадцать второго калибра, заряженный пулями с не вполне легальной стальной начинкой. В кармане плаща покоилась обойма с серебряными пулями, а в ножнах на левом бедре висели два ритуальных кинжала, один серебряный, другой железный. С той же стороны за пояс у меня была заткнута волшебная палочка, вырезанная из дуба. Она была так густо усажена магическими кристаллами, что, наверное, при желании ею без всякого колдовства можно было бы разнести в щепки стол, стоявший в углу.

Я чувствовала себя вооруженной до зубов, и это еще слабо сказано!

— Итак, — постаралась я произнести как можно равнодушнее, — с чего вы решили, что ваш левый кроссовок… гм… одержим демоном?

Брайан Монтгомери, мужчина лет сорока, с залысинами, которые он категорически не желал признавать, нервно покосился на свою спортивную обувь и облизнул губы.

— На пробежке он постоянно делает мне подножки. Каждый раз. И все время куда–то шастает. То есть я этого, если честно, ни разу не видел, но… Вот разуваюсь я возле двери, а потом возвращаюсь и нахожу именно его под кроватью или где–нибудь еще. А иногда… иногда берешь его, а он — холодный, честное слово, холодный, как… — Монтгомери мучительно подыскивал сравнение и наконец выбрал самое банальное: — Как лед.

Я кивнула, ничего не ответила и снова посмотрела на кроссовок.

— Послушайте, мисс… Одиллия, кажется? У меня с головой все в порядке. Кроссовок одержим демоном. Это нечисть. Вы ведь сделаете что–нибудь? У меня марафон на носу. До сих пор эти кроссовки приносили мне удачу. Они недешевые, знаете ли. Такие деньги на них выкинул!

Лично мне все это казалось бредом, что уже о чем–то говорит, но проверить не мешало, раз уж я все равно здесь. Я вынула из кармана простенький маятник, тонкую серебряную цепочку с небольшим кристаллом кварца, пропустила ее конец между пальцев, освободила сознание и, держа ладонь горизонтально, позволила этой штучке беспрепятственно повиснуть над кроссовком. Через мгновение кристалл начал медленно вращаться сам собой.

— Черт меня подери, — пробормотала я, запихивая маятник обратно в карман.

В кроссовке явно кто–то сидел. Я повернулась к Монтгомери, попутно придав лицу то малоприятное выражение, которого так и ждут заказчики.

— Будет лучше, сэр, если вы выйдете из комнаты. Ради вашей же безопасности.

Правдой это было лишь отчасти. Говоря откровенно, меня раздражало, когда клиент стоял над душой, задавал дурацкие вопросы да еще мог выкинуть какую–нибудь глупость, в результате которой я рисковала куда больше, чем он сам.

Монтгомери удалился без малейших угрызений совести. Как только дверь закрылась, я вытащила из сумки банку с солью, нарисовала ею на полу офиса большой круг, на середину которого кинула кроссовок, потом с помощью серебряного кинжала разметила стороны света. Внешне круг оставался прежним, но я почувствовала легкое колебание силы, говорившее о том, что мы с кроссовком опутаны чарами.

Я так и не выпустила из руки серебряного кинжала, поборола зевок и достала свою волшебную палочку. Дорога до Лас–Крусеса занимала четыре часа, но необходимость сесть за руль спросонья сделала ее вдвое длиннее.

Я послала палочке мысленный приказ, направила ее на кроссовок и произнесла нараспев:

— Изыди, изыди, кто бы ты ни был.

На мгновение воцарилась тишина, но затем кроссовок визгливо огрызнулся мужским голосом:

— Отвали, стерва!

Шикарно. Кроссовок с характером.

— Что так? У тебя есть занятие получше?

— Всяко лучше, чем тратить время на смертную.

Я улыбнулась.

— Всяко лучше сидеть в кроссовке? Да брось! Я, конечно, слыхала о любителях бомжевать по собственному желанию, но тебе не кажется, что это перебор?

Голос кроссовка по–прежнему казался недовольным, но он не угрожал, а просто злился оттого, что его беспокоили:

— Это я–то бомж? Думаешь, я не знаю, кто ты? Эжени Маркхэм, Черный Лебедь по имени Одиллия. Мерзкая предательница. Полукровка. Киллерша. Убийца! — Он практически выплюнул последнее слово. — Ни в твоем, ни в моем народе другой такой не сыскать. Жадная до крови ищейка, ради денег способная на все, кто бы тебе ни платил. Ты не просто наемница. Ты шлюха!

Я приняла скучающий вид. Такими эпитетами меня награждали и раньше. Ну разве что по имени не называли. Это было мне в диковинку… и слегка обескураживало. Впрочем, ему об этом знать незачем.

— Ты закончил скулить? А то у меня нет времени выслушивать нытье.

— Разве у тебя не почасовая оплата? — съехидничал голос.

— Нет, фиксированная ставка.

— Да ты что?!

Я закатила глаза и снова дотронулась волшебной палочкой до кроссовка, на этот раз, вложив в прикосновение не только магию окружающего мира, но и максимум своей воли, да и физической силы.

— Игры кончились. Если выйдешь по–хорошему, то я не причиню тебе вреда. Изыди!

На сей раз демон не смог воспротивиться силе приказа. Кроссовок затрясся, из него повалил дым. О господи! Я понадеялась, что он не сгорит. Монтгомери этого не перенесет.

Дым вырвался наружу и принялся свиваться в громадную мрачную фигуру, ростом на пару футов выше меня. После всей этой пикировки я ожидала увидеть какого–нибудь лихого рождественского эльфа. Но существо, возникшее передо мной, обладало торсом хорошо накачанного мужика, при этом все то, что было у него ниже пояса, напоминало небольшой вихрь. Дым сгустился в темнокожее с серым отблеском тело. У меня была лишь секунда, чтобы среагировать на новый поворот событий. Я заменила палочку на пистолет и сразу же, едва выхватив оружие, вытащила из него обойму. К тому времени демон уже рванулся вперед, и мне пришлось убраться с его дороги в пределах очерченного магического круга.

Кер. Кер мужского пола — еще необычнее. Против волшебных существ годились серебряные пули, с призраками можно обойтись вообще без пуль. Керы — древние демоны смерти — изначально селились в древнеегипетских вазах. Когда сосуды ветшали, керы подыскивали себе новое жилище. В этом мире их осталось не так много, а скоро будет одним меньше.

Демон устремился ко мне. Ударом серебряного кинжала я отхватила от него приличный кусок. Я била правой рукой, той, на которой красовались ониксовый и обсидиановый браслеты. Без помощи клинка камни ни на йоту не повредили бы такому демону смерти. Но сейчас он, естественно, зашипел от боли и чуть притормозил. Я воспользовалась заминкой и сунулась в карман за серебряной обоймой.

Достать ее мне не удалось, потому что демон, не теряя времени, напал снова. Он ударил мощной ручищей, и я отлетела на стену, образованную кругом. Может, эта стена и невидимая, но твердая как кирпич. Ловля демона с помощью магического круга плоха тем, что ты тоже оказываешься в ловушке. Основная сила удара пришлась на голову и левое плечо. Боль яркими сполохами прокатилась внутри меня. Похоже, кера это изрядно порадовало, как часто бывает с мерзавцами, чрезмерно уверенными в себе.

— Слухи не врут. Ты действительно сильна, но тебе не хватило мозгов оставить меня в покое. Напрасно ты решила меня выгнать, — просипел демон.

Я несогласно помотала головой, заодно пытаясь избавиться от головокружения.

— Это не твой кроссовок.

Мне никак не удавалось вставить эту проклятущую обойму. Да и некогда было. Ведь кер снова собирался напасть, а руки у меня оказались занятыми. Выпустить палочку или кинжал я не решалась.

Он потянулся ко мне, я снова полоснула. Раны получались небольшими, но кинжал действовал на демона словно яд. Через некоторое время мерзавец начнет слабеть, вот только удастся ли мне продержаться так долго? Я сделала новый выпад, но демон предугадал мое движение. Он перехватил запястье, сдавил, выкрутил его, вынудил меня завопить и бросить клинок. Я взмолилась про себя, чтоб только кости остались целы. Кер бесцеремонно схватил меня за плечи и приподнял так, что я оказалась лицом к лицу с ним. Глаза у него были желтые, с узкими змеиными прорезями зрачков.

Тут он горячо дыхнул на меня гнилью и заговорил:

— Хоть ты и не вышла ростом, Эжени Маркхэм, но у тебя хорошенькая мордашка и теплое тельце. Может, нам не торопиться и позабавиться? Пусть твои вопли услаждают мой слух.

Фу. Неужели этот урод домогается меня? Он ведь опять обратился по имени. Откуда, черт подери, оно ему известно? Никто не знал, как меня звали по–настоящему. Для всех я была просто Одиллия, как Черный Лебедь из «Лебединого озера». Это имя придумал мой отчим Роланд — из–за обличья, которое принимала моя душа во время путешествий в Мир Иной. Прозвище, пусть и не слишком грозное, так и пристало ко мне. Впрочем, не думаю, что кто–либо из моих врагов понимал его смысл. Не часто они ходят на балет.

Кер сжимал меня за плечи — завтра на них вылезут синяки, — но кисти и предплечья оставались свободными. Демон был слишком уверен в себе, чересчур надменен и самодоволен, чтобы обратить внимание на мои мечущиеся руки. Вероятно, он просто решил, что я дергаюсь в попытке освободиться. В мгновение ока я вытащила обойму из кармана, вставила ее в пистолет и с грехом пополам выстрелила. Демон весьма неуклюже уронил меня. Я пошатнулась, пытаясь удержать равновесие. Выстрелы для него явно не смертельны, но серебряная пуля в самый центр грудной клетки — это наверняка больно.

Кер изумленно отпрянул, и меня осенило. Он никогда прежде не видел огнестрельного оружия! Я выстрелила еще четырежды, с оглушительным грохотом. Мне оставалось надеяться на то, что Монтгомери не станет глупить и не сунется сюда. Кер ревел от ярости и боли, с каждым выстрелом отступал назад, пока не оказался на самом краю круга. Я шагнула к нему, снова выхватила сверкающий кинжал и несколькими быстрыми движениями начертила символ смерти на той части груди, что не была изрешечена пулями. В ту же секунду внутри магического круга по воздуху пронесся электрический разряд, запахло озоном, как перед грозой, и волосы у меня на затылке встали дыбом.

Демон взревел и прыгнул вперед, подхлестываемый то ли адреналином, то ли чем–то другим, что течет в жилах у этих существ. Слишком поздно. Он был помечен знаком и ранен, а я — уже наготове. В ином настроении я просто вышвырнула бы демона в Мир Иной, потому что старалась не убивать без необходимости. Но его грязные домогательства совершенно вывели меня из себя. Я была взбешена. Кер отправится в Царство Мертвых, прямо к вратам Персефоны.

Последовал новый выстрел, чтобы притормозить демона. Левой я стреляла хуже, но не настолько, чтобы сейчас промахнуться. Вместо кинжала у меня опять была волшебная палочка. Однако тянуть магическую силу из пласта нашей реальности я сейчас не стала.

С уже привычной легкостью я выпустила часть своего сознания за пределы человеческого мира и через несколько секунд достигла перекрестков Мира Иного. Переход был прост, сказывалась частая практика. Достигнуть следующего уровня оказалось немного сложнее. Схватка с кером ослабила меня, однако я по–прежнему делала все на автопилоте. Держась на приличном расстоянии от Царства Мертвых, я мысленно коснулась его и послала эту связующую нить через волшебную палочку. Заклятие опутало демона, и его физиономия исказилась от ужаса.

— Это не твой мир, — негромко произнесла я, чувствуя, как магия полыхает внутри и снаружи меня. — Это не твой мир, и я тебя изгоняю. Отправляю назад, к черным вратам, в Царство Мертвых, где ты или переродишься, или сгоришь в адском пламени. Мне, если честно, совершенно плевать. Вон!

Демон закричал, но чары не отпускали его. Воздух задрожал, давление выросло, и тут же все закончилось, словно лопнул воздушный шар. Кер пропал, оставив после себя только салют из серых искр, растаявших на глазах.

Наступила тишина. Я с глубоким вздохом опустилась на колени, прикрыла глаза, расслабила тело, и мое сознание перенеслось обратно в этот мир. Усталая, но счастливая, я радовалась, что прикончила тварь. Упоительное ощущение. Кер получил по заслугам, и именно мне удалось его наказать.

Вскоре силы стали понемногу возвращаться. Я поднялась, внезапно почувствовала, что задыхаюсь, разомкнула круг, потом убрала инструменты и отправилась на поиски Монтгомери.

— Ваш кроссовок очищен, — решительно заявила я. — Призрак уничтожен.

Не было никакого смысла объяснять разницу между кером и настоящим призраком. Все равно не поймет.

Монтгомери медленно вошел в кабинет и с опаской подобрал кроссовок.

— Я слышал выстрелы. Разве пули берут призраков?

Я пожала плечами, ощущая боль там, где меня хватал кер.

— Это был мощный призрак.

Монтгомери прижал кроссовок как младенца, потом неодобрительно глянул вниз.

— Тут кровь на ковре.

— Перечитайте договор. Я не отвечаю за ущерб, нанесенный частной собственности.

Он поворчал немного, расплатился наличными, и я уехала. Впрочем, если говорить откровенно, Монтгомери так пекся о своем кроссовке, что мне, наверное, можно было безнаказанно разнести весь офис.

Я села в машину и вытащила «Милки вэй», заныканные в бардачке. Сражения вроде сегодняшнего требовали немедленного пополнения сахара и калорий. Я уже практически умяла первый шоколадный батончик, включила сотовый и обнаружила пропущенный звонок от Лары.

В процессе движения по трассе номер десять в сторону Тусона^[1] второй батончик был прикончен, и я перезвонила.

— Здорово, — поприветствовала я Лару.

— Привет. Ты закончила работу у Монтгомери?

— Угу.

— Кроссовок действительно был одержим?

— Угу.

— Однако! Кто бы мог подумать! Просто умора. От кроссовка, одержимого духом, шел такой дух…

— Да уж, обхохочешься, — отчеканила я.

Лара, может, и хорошая секретарша, но у моего терпения все же есть границы.

— Так что стряслось? Или ты звонила подстраховаться?

— Нет. Просто я получила странный заказ. Один парень… Если честно, мне показалось, что он слегка не в себе. Короче, он божится, что его сестра похищена эльфами, то есть джентри, и хочет, чтобы ты ее нашла.

Тут я замолчала, невидящим взглядом уставившись вперед, на дорогу и ясное синее небо. Какая–то объективная часть меня пыталась переварить только что полученную информацию. Подобные просьбы встречались не часто. Ладно. Еще ни разу. Расследование такого похищения требовало физического перехода в другой мир.

— Я за это не возьмусь.

— Именно так я ему и ответила. — В голосе Лары сквозила неуверенность.

— Хорошо. Выкладывай все до конца.

— Да, похоже, нечего выкладывать. Просто… он сказал, что девушка пропала примерно полтора года назад. Когда она исчезла, ей было четырнадцать.

При этих словах мой желудок ухнул куда–то вниз. Боже!.. До чего ж не повезло малышке. В сравнении с этим похотливые комментарии кера выглядели откровенной ерундой.

— Мне показалось, что он сумасшедший.

— Есть какие–нибудь доказательства похищения?

— Не знаю. Он не вдавался в подробности. Вел себя как параноик. Похоже, парень решил, что его телефон прослушивается.

Тут я засмеялась.

— Кем? Джентри?

Именно так я называла существ, которые в большинстве западных культур причислялись к эльфам или сидхе. Они выглядели в точности как люди, но вместо техники использовали магию. Слово «эльфы» эти существа считали уничижительным, поэтому я, скажем так, берегла их чувства, употребляя термин, которым в старину пользовались английские крестьяне. Джентри. Славный народ. Добрые соседи. Мягко говоря, сомнительное определение. Вообще–то сами джентри предпочитали термин «блистающие», но это уже чересчур. Такими я их точно не считала.

— Не знаю, — ответила Лара. — Говорю тебе, он казался слегка рехнувшимся.

Пока я со скоростью сорок пять миль в час совершала обгон по левой полосе, в трубке царило молчание.

— Эжени! Ты же не собираешься за это браться?

— Четырнадцать, стало быть?

— Ты всегда говорила, что это опасно.

— Пубертатный период?

— Прекрати. Ты знаешь, о чем я. О переходе.

— Да. Я поняла, что ты имеешь в виду.

Это было опасно… чертовски опасно. Конечно, путешествуя в обличье духа, тоже можно отдать концы, но шансов вернуться в тело, прикованное к земле, все же немало. Стоило только перенестись целиком, как все правила менялись.

— Это безумие.

— Берись за работу, — велела я ей. — Не случится ничего страшного, если ты просто побеседуешь с ним.

Я ясно представила, как она закусывает губу, сдерживая возражения. Но именно я подписывала в конце дня ее зарплатные чеки, которые Лара уважала.

Через пару секунд она нарушила тишину докладом о нескольких других заказах. Потом разговор пошел на более заурядные темы: новая распродажа в торговом центре, загадочная царапина на ее машине…

Жизнерадостная болтовня Лары неизменно вызывала у меня улыбку, но тот факт, что большинство моих социальных контактов происходило посредством персоны, которой я ни разу в жизни не видела, меня беспокоил. В последнее время мое личное общение ограничивалось в основном призраками и джентри.

Домой я вернулась после обеда. Тим, мой сосед по квартире, явно решил свалить, скорее всего, на вечер чтецов. Вопреки его польскому происхождению гены Тима необъяснимым образом наделили его внешностью типичного коренного американца. Фактически он выглядел большим индейцем, чем некоторые аборигены. Тим решил, что в этом залог его успеха, отрастил шевелюру и взял себе имя Тимоти Огненный Скакун. Он зарабатывал на жизнь в местных злачных заведениях чтением фальшивых индейских стихов и охмурял наивных туристок, в изобилии используя словосочетания «мой народ» и «Великий Дух». Это было, мягко говоря, недостойно, зато обеспечивало ему возможность регулярно перепихиваться. Вот только денег подобное занятие не приносило, так что я пустила его к себе жить и обмен на уборку и работу по дому. Я считала, что заключила отличную сделку. Если я весь день сражаюсь с не–мертвыми, то драить ванну — это уже слишком.

Чистка кинжалов, к сожалению, была моей персональной обязанностью. Кровь кера могла оставить пятна.

Наконец я поужинала, разделась и надолго засела в сауне. В своем маленьком домике, стоявшем на краю предгорья, я любила многое, но сауна, пожалуй, была одним из главных его достоинств. В условиях пустыни она могла бы показаться бессмысленной, но климат в Аризоне в основном сухой и жаркий, а мне нравилось ощущение влаги на коже. Я прислонилась спиной к стене и наслаждалась ощущением ухода не только пота, но и стресса. Тело побаливало, где–то больше, где–то меньше, часть мышц от жары начинала расслабляться.

Одиночество всегда действовало на меня умиротворяюще. Глупо, конечно, но, кроме самой себя, винить в дефиците общения мне было некого. Я много времени проводила в одиночестве и совсем не страдала от этого. Когда Роланд, мой отчим, только начал учить меня колдовать, он сказал, что во многих культурах шаманы непременно жили вдали от обычного общества. В школьные годы эта мысль казалась мне абсурдной, но теперь, когда я повзрослела, она выглядела куда более разумной.

Конечно, я не законченная социофобка, но зачастую мне трудно взаимодействовать с людьми. Говорить перед толпой народа — настоящая пытка. Даже беседа тет–а–тет — это проблема. Ни детей, ни домашних животных, которыми можно похвастаться, у меня не было, а обсуждать события вроде того, что произошло в Лас–Крусесе, я явно не могла.

«Да уж, денек у меня выдался долгий. Четыре часа в дороге, потом схватка с древним пособником зла. Я всадила в него несколько пуль, пару раз проткнула кинжалом и отправила прямиком в Царство Мертвых. А зарплата у меня совершенно мизерная, представляете?»

Далее следует вежливое понимающее хихиканье.

Я вышла из сауны и получила новое сообщение от Лары, в котором говорилось, что встреча с сумасшедшим братом пропавшей девушки назначена на завтра. Я сделала отметку в ежедневнике, приняла душ и пошла в свою комнату, где набросила черную шелковую пижаму. Отчего–то хорошие пижамы были той единственной поблажкой, которую я позволяла себе на фоне моей жизни, полной либо крови, либо грязи. Сегодня выбор пал на ту, верх у которой был с тонкими бретельками и глубоким декольте, хотя красоваться было не перед кем. При Тиме я всегда таскала какую–нибудь страшную хламиду.

Я села за стол и распотрошила новенький, только что купленный пазл. Котенок, лежащий на спине, сжимал в лапах клубок шерсти. По своей эксцентричности страсть к пазлам стояла у меня в одном ряду с пижамоманией, но от них мне становилось легче на душе. Вероятно, потому, что куски мозаики оказались такими осязаемыми. Их можно было держать в руке и раскладывать по порядку, в противовес тем бесплотным материям, с которыми я работала.

Я крутила в пальцах кусочки пазла и пыталась отогнать мысль о кере, назвавшем меня по имени. Что же это значит? Я заработала себе кучу врагов в Мире Ином. Мысль о том, что меня можно вычислить по персональным данным, не радовала. Я предпочитала оставаться Одиллией. Анонимно. Безопасно. Наконец я решила, что беспокоиться особо не о чем. Кер мертв. Он ничего никому не расскажет.

Через два часа я закончила мозаику, полюбовалась полосатым котенком с глазами почти небесной голубизны и красным клубком, взяла камеру, сфотографировала картинку, разломала пазл и высыпала его обратно в коробку. Легко пришло, легко ушло.

Я зевнула и нырнула в кровать. Сегодня Тим стирал белье. Простыни были чистыми и хрустящими. Ничто не сравнится с ароматом свежих простыней. Впрочем, несмотря на всю усталость, заснуть мне так и не удалось. Такова ирония судьбы. Во время работы войти в транс было проще простого. Душа покидала тело и отправлялась странствовать по иным мирам. Тем не менее обычный сон отчего–то был для меня проблемой. Доктора рекомендовали кучу снотворных, но я терпеть их не могла. Наркотики и алкоголь привязывали душу к этому миру. Несмотря на то, что я периодически делала себе послабления, мне, в общем, нравилось при первой необходимости выскальзывать за его пределы.

Я подозревала, что моя нынешняя бессонница была как–то связана с этой девочкой–подростком… Но нет. Рано пока об этом думать. Нужно еще переговорить с братом.

Испытывая потребность хоть чем–то занять мозг, я со вздохом перекатилась на спину и уставилась в потолок, на пластиковые звездочки, светящиеся в темноте. Их было всего тридцать три, как и в прошлый раз. Впрочем, проверить не мешало.