ЛИЦОМ К ЛИЦУ

Коттен схватила титановый чемоданчик и приготовилась бежать — все мускулы, все жилы, каждая клеточка ее тела напряглись. И тут в открывшемся проходе она заметила человека.

Комнату обдало жаром, воздух зашипел. Коттен поежилась. Пожилой джентльмен пронизывающим взглядом смотрел на нее.

Джон уставился на человека в дверях.

— Недостающий десятый рог, — сказал он. Коттен вдруг пошатнулась от пронзительной боли в глазах — так ноют зубы, если слишком быстро съесть мороженое, только сейчас было гораздо больнее, словно раскаленные иглы вонзались в череп, в глазные мышцы, будто горел мозг, зажатый в тисках.

Коттен приложила левую ладонь козырьком ко лбу и крикнула:

— Джон, выведи нас отсюда! Я ничего не вижу. Щелкнула застежка, Джон взял Коттен за руку и что-то вложил между большим и указательным пальцем. Его крест.

Джон взял ее за запястье и поднял руку.

— Мы должны выйти вместе.

Он потянул Коттен вперед, произнося нараспев:

— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь. Славнейший предводитель Небесного воинства, Святой архангел Михаил, защити нас в борьбе и брани нашей против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных…^[31]

Боль ослабла, и Коттен, моргнув, увидела Джона. Капли пота блестели у него под носом и на лбу. Но на лице и в голосе была решимость. Он устремил взгляд на старика, который превратился в мираж, дрожащее видение, словно пар, поднимающийся с мостовой. Глаза болели, ей пришлось закрыть их.

— Коттен…

Голос пронзил ее нервы, словно электрический разряд, и комнату наполнил аромат свежескошенного сена, лущеной кукурузы, полей Кентукки.

— Ты меня не забыла, правда? — спросил голос.

— Папа! — воскликнула Коттен, вся во власти эмоций.

— Это не твой отец, Коттен. Он лжет, — заявил Джон, шагнул вперед и продолжил экзорцизм: — И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, на землю…

И снова голос — теперь на языке, понятном только ей одной.

— «Cri sprok inhime. Sprak dien e vigo». Слушай меня. Ты моя дочурка.

Она ощутила, как Джон крестится их сплетенными руками. Еще три шага вперед.

— Именем Иисуса Христа, Господа нашего.

— «Gril te», — голос Ванессы. — Доверься мне, Коттен. Я умерла за тебя. Отойди от священника. Это он лжет.

— Хватит! — закричала Коттен, зажимая уши руками. — Несси, прости меня.

— Не слушай эти голоса, Коттен, — крикнул Джон. — Это его трюк. Он хочет лишить тебя воли.

— Нет! — завизжала Коттен.

Голос старика гремел. Звякали стеклянные колбы.

— «Типка tee rosfal ее Nephilim». Ты нефилим. Ты принадлежишь падшим. Ты одна из нас.

Джон еще сильнее сжал руку Коттен.

— Не слушай!

Раздался свист, словно из котла вырывался пар, и ее кожу обожгло горячее дыхание старика.

— Се, крест Господень, бегите силы диавольские… Да будет милость Твоя, Господи, на нас.

Джон перекрестился. Ее обдало горячим ветром — адский ураган.

— Изгоняем тебя, — говорил Джон, — всякий нечистый дух, всякая сатанинская сила, всякое наваждение адского врага, всякий легион…

Боль в голове усиливалась. Коттен спотыкалась и шаталась. Она испугалась, что ее сейчас вырвет. Джон подталкивал ее вперед.

— Повелевает тебе Бог-Отец… Крестное знамение.

Пол будто задрожал. Горячий ветер, дрожь по всему телу — она куда-то падала. Коттен снова попыталась шагнуть, но подвернула ногу.

— Повелевает тебе Бог-Сын… Крестное знамение.

— Повелевает тебе Бог-Дух Святой…

Крестное знамение.

Джон обхватил Коттен и поднял на ноги. Воздух в лаборатории пульсировал, все вокруг рушилось.

— Так просто ты не уйдешь, — раздался неприятный голос, словно царапали камнем о камень. — Ты слаба, как и твой отец.

От жара Коттен теряла последние силы. Боль снова вспыхнула, и она выдернула руку из ладони Джона.

— Тебя заклинаем Богом Живым, Богом Истинным, Богом Святым, Богом, так возлюбившим мир, что Он отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. — Джон снова схватил ее за руку.

Теперь стало так жарко, что кожа покрылась волдырями.

Джон перекрикивал шум ветра, от которого чуть не лопались ее барабанные перепонки.

— Свят, Свят, Свят Господь Бог Саваоф. Господи, услышь молитву мою… Боже Небес, Боже Земли, Боже ангелов, Боже архангелов…

Вой ветра.

Порыв жара, опаливший волосы. Гремящий голос Джона. Резкая боль.

Коттен слышала грохот падающих столов, бьющегося стекла, лязг металла о металл. Ей хотелось сдаться, упасть на колени, просить о милости, но Джон прижимал ее к себе, и скорее нес, чем вел. У нее не было ни сил, ни желания идти самой. Она попыталась вырваться и убежать, но он держал крепко.

— Господи, услышь молитву мою, и вопль мой да придет к Тебе.

Коттен обмякла.

— Я не могу. Не могу. Джон подхватил ее и обнял.

— Через Христа, Господа нашего, от козней диавольских избави нас, Господи. Аминь.

Крестное знамение.

— Во имя Отца… Крестное знамение.

— И Сына… Крестное знамение.

— И Святого Духа. Крестное знамение.

Ветер вдруг стих, воздух остыл. Невыносимая боль в голове унималась. Коттен открыла глаза и увидела: на том месте, где стоял старик, вспыхнул свет и закружилось облачко пыли.

Джон и Коттен прошли в дверь. Обессилев, она опиралась на него, в горле жгло.

Прижимая девушку к себе, он нажал кнопку, чтобы дверь закрылась.

Коттен напоследок окинула взглядом лабораторию — легкие клубы дыма в воздухе, кружащиеся листки бумаги, отблеск пламени в горелке.

Джон взял ее лицо в ладони.

— Взорвется в любой миг. Надо уходить.

И они побежали. Джон тащил ее, но силы постепенно возвращались. Лабораторная дверь герметично закрыла гибельную смесь чистого кислорода и открытого огня.

Коттен старалась сосредоточиться, но перед глазами все расплывалось. В голове стоял плотный туман, мысли беспорядочно метались. Джон вел ее по коридору прочь от лаборатории, их шаги эхом отдавались у нее в ушах.

Сирены визжали, словно доисторические звери в смертельной схватке. Кожу больше не жгло, но девушка билась, что останутся волдыри. Ноздри наполнял резкие запах серы, когда она бежала, вцепившись в чемоданчик.

По дому метались испуганные голоса. Они с Джоном ввалились в прихожую, к подножию огромной лестницы, Слуги, официанты и гости бежали мимо них к центральному выходу.

— Скорее! — завопил Джон, увлекая ее в толпу.

Она вдруг вдохнула свежий и влажный ночной воздух, спустилась с крыльца, спотыкаясь, прошла по дорожке Каблуки проваливались в мягкую землю. Коттен старалась не расплакаться. Подул ветерок с реки, по щекам потекли слезы.

В следующий миг земля и воздух содрогнулись от ударной волны. За спиной прогремел взрыв.

Взорвалась лаборатория.

Они с Джоном пролетели по воздуху с полдюжины ярдов и упали на цветочную клумбу. Сначала лицом в мягкий грунт рухнул Джон. Но Коттен ударилась головой о бордюр. Оглушенная, она с минуту лежала неподвижно.

Наконец девушка подняла голову и оглянулась на классический архитектурный ансамбль. Из восточного крыла поместья тянулся дым, из выбитых окон рвалось пламя, лизало скат крыши. Журчание фонтана неподалеку смешивалось с потрескиванием огня.

Земля вновь задрожала от взрывов послабее.

Шум в голове, похожий на гул роящейся саранчи, на неистовую вибрацию, делался громче, оглушал ее.

— Джон…

Коттен увидела его лицо, искаженное, словно она смотрела из-под воды, со дна бассейна.

Она поняла, что проваливается в темноту. Пальцы, сжимающие ручку чемоданчика, ослабли, и через миг она выпустила его.