В которой выясняется, что никаким правосудием в Севастополе и не пахнет, а Ивана снова подводит здоровье.

   Жена у Герда была под стать мужу. Высоченная, худая и прожаренная солнышком до невозможности. Ещё у неё имелась лошадиная нижняя челюсть, немного сумасшедший взгляд и чудовищная татуировка на всю левую ногу. Типа ящерица. Женщина всю дорогу не отходила от своих детей - двух таких же высоких и худых, как и их родители, подростков. Впрочем, Федя, представляя новых пассажиров капитану, отрекомендовал их с самой лучшей стороны.

   - Пацаны у Герда подмастерьями работают. Золотые руки у ребят.

   'Ребятам' на вид было лет по пятнадцать - шестнадцать. Это было хорошо. Это был прибыток.

   'Угу. Пару 'молодых и красивых', считай, нашёл!'

   Сам же Герд весь переход 'к цивилизации', провёл в компании Франца, тщательно осматривая 'Беду'. Бельгиец цокал языком, стучал по дереву и показывал Боссу большой палец. Мол, лодка хороша. Где такие нынче продаются?

   Ваня в ответ совершенно честно поведал историю о том, что нашёл лодку в степи и пятнадцать километров он и его люди тащили её до моря. Федя только головой покачал.

   - Ну надо же! Чего только не бывает.

   Всю дорогу Иван протрындел с Фариком, вспоминая родной город и обсасывая особенности того или иного места. Оказалось, что в юности оба частенько зависали в одной и той же кафешке у центрального стадиона и даже были лично знакомы с одним и тем же барменом!

   - Ну, бля, мир тесен!

   Потом в их разговор вклинился Герд и сообщил, что ТАКУЮ лодку он не построит.

   - Я лучше сделаю, чем эти англичане.

   - Кто?

   - Англичане. Это английская работа. Я даже знаю в какой мастерской эту лодку сделали.

   Маляренко завис.

   Он никогда не задумывался о том, кто же сделал все те вещи, которыми он пользуется. В голове Ванюши чаще всего мелькали картинки из фантастических фильмов, в которых зелёные человечки нажимали кнопки и из супер-пупер синтезаторов валом сыпались копии человеческих вещей.

   А оказывается!

   'Я что? Вот прямо сейчас плыву на лодке, которой реально тысяча триста лет?! Ой, мама, снимите с меня коньки!'

   Герд тем временем продолжил.

   - Я даже знаю на каком заводе этот Стерлинг сделали. Только я, почему-то, нигде клейма не нашёл.

   - Ты знаешь этот двигатель?

   Франц перевёл, а бельгиец пожал плечами.

   - Конечно. Самая обычная модель. Только их чаще ставят на большие яхты. Как вспомогательный двигатель. Очень удобно. Дизель не нужен. Тихо. Не выхлопа. Вдоль берега тёлок катать - само тэ!

   Говорил Герд, конечно не так. Коротко, рублено и по существу. А вот перевод Франца был живой, образный и изобиловал цветистыми оборотами русского народного языка.

   'И когда только он успел нахвататься?'

   - Не понимаю, какой идиот поставил эту модель Стерлинга на такую маленькую лодку? Треть объёма трюма сразу пропало, лодка сидит на двадцать сантиметров ниже нужного уровня. Оттого и ход такой медленный. А с такелажем так вообще...

   Маляренко слушал подробные объяснения корабела и успокаивался. Похоже этот верзила в лохмотьях и в самом деле был специалистом. Это была такая удача, что невозможно было описать словами. Иван спокойно кивал головой, но внутри его всё ликовало.

   'Да! Да! Да!'

   Поход удался.

   - Стас, готовься. С тобой будут работать Игорь и Андрей. Я буду отвлекать внимание.

   Лужин поморщился.

   - Много народу. Только мешать друг другу будем.

   - Что предлагаешь?

   - Только Андрей.

   - Хоп. Я буду с ним на носу. Как только пройдём рыбацкий хутор - подходи выпить.

   - Хоп, Шеф.

   'Группа захвата' сплоховала. Точнее она сработала хорошо. Как сумела. Просто соперник им достался очень сильный. Федя, от всей души ржавший всего полторы секунды тому назад над рассказом Ивана, звериным чутьём почувствовал опасность от подходившего сзади Лужина. ОМОНовец не успел ничего понять, как был сбит плотным ударом обеих ног. ЛЕГИОНЕР, расслабленно полулежавший в шезлонге, непостижимым образом взлетел со своего места и хитро перевернувшись назад через голову, всадил в живот Стасу обе свои пятки. Андрюха прыгнул следом, рассчитывая припечатать противника всей своей массой к палубе, но получил молниеносный удар в скулу. Любого другого этот удар убил бы на месте, но мощная шея не подвела и каменная башка тяжелоатлета только мотнулась в сторону. Пребывая в глубоком нокауте, кемеровчанин умудрился по инерции долететь до врага и, на одних рефлексах, вцепиться мёртвой хваткой ему в ноги ниже колен. Мсье Фарик запнулся и рухнул на палубу.

   Всё это произошло за секунду. Может за две.

   'А... Э...'

   БУМ!

   Маляренко с удивлением обнаружил себя стоящим рядом с ним, с остатками бутылки в руках. По затылку Феди текла кровь. Он лежал ничком на палубе и не шевелился.

   'А нет. Шевелится!'

   Шевелился, как оказалось, не Федя, а припечатанный им Стас.

   Маляренко выкинул горлышко за борт.

   - Всё, блин, приходится делать самому!

   Подбежавшие опричники связали пленника и усадили обоих незадачливых 'захватчиков' в кресла. Стас очухался через десять минут - удар в солнечное сплетение он получил, что называется, 'на грани'. Ещё бы немного и конец.

   - Мда. Теперь я понимаю, как этот лось всю эту толпу в руках держал.

   Говорить Лужину было тяжело и больно.

   Андрюха в отключке провалялся ещё час. Ни тень, ни обливание водой не помогали и Иван всерьёз стал опасаться за его здоровье. А потом качок резко 'ожил'.

   - Пацаны, - взгляд взъерошенного и мокрого от обливаний Андрея был очумелым, - пацаны. Что ЭТО было, а?

   Ни разу за всю свою жизнь кемеровчанин не был в нокауте.

   Испуганного бельгийца с семьёй и собаку загнали в трюм. Пленник очнулся, секунду рассматривал верёвки, а потом взревел как раненый медведь и начал ДВИГАТЬ плечами.

   - Держи его!

   На Федю насело сразу трое, но это не помогло - могучий мужик рычал и изо всех сил старался освободиться. Глаза его налились кровью, на шее вспухли вены.

   - Убьюююю!

   Триста килограмм живого веса, висящего на нём, Иванов вообще не замечал - опричников и Франца мотало как тряпичных кукол.

   - Ну Федя!

   Маляренко подошёл сзади и снова от души приложил дубинкой по затылку легионера.

   - Стас. Спеленай его по уму. До дома уж немного осталось.

   - По глазам вижу две вещи. Прежде всего: 'Я тебя убью!', так? Так.

   Ваня улыбнулся и похлопал по щеке Иванова. Тот дёрнулся и замычал. Кляп Стас поставил качественно.

   - А во-вторых: 'За что?' и 'Почему?', так?

   Федя в последний раз дёрнулся и затих. По щекам его текли слёзы.

   - Вот ты сидишь тут сейчас передо мной и думаешь 'предательство', 'лицемерие'...

   Иван говорил тихо-тихо. Никто из экипажа не знал, о чём они разговаривают. Это был очень личный разговор двух вожаков, который никто другой не должен был слышать.

   - А я тебе одну историю хочу рассказать. Не очень длинную. Ты послушаешь её и всё поймёшь.

   Маляренко посмотрел на берег. До родного затона оставалось плыть ещё час.

   - Вот слушай. Я расскажу тебе историю про одну маленькую девочку.

   Жила-была маленькая девочка. У неё были папа и мама. Однажды она с друзьями поехала в другой город, на экскурсию в музей, но автобус, на котором она ехала, пропал. И попала эта девочка вместе с другими детками в пустыню. Многие там болели и умирали. Девочке было очень-очень страшно, она голодала и часто плакала. А потом эту девочку нашёл один дядя и забрал её к себе жить. Сказал, что теперь она будет его дочка и он будет её любить и беречь. И стали они жить-поживать на берегу самого синего в мире моря. И всё в той семье, где жила эта маленькая девочка было хорошо. Понимаешь, какая чудесная история?

   Федя кивнул.

   Грудь снова заболела, как тогда, после удара. Дышать становилось всё больнее и больнее. Иван через силу улыбнулся. Одними губами.

   - Орать не будешь?

   Федя помотал головой и Ваня вытащил кляп.

   - А потом эта девочка пошла купаться на море. Она очень любила плавать. А потом, из этого моря приплыл большой корабль. Такой... двойной...

   Глаза Феди расширились, в них начал разгораться огонёк понимания.

   - И нехорошие дяди с этого корабля сделали с этой маленькой девочкой нехорошие вещи, а потом сломали её тоненькую шейку. Просто так. Чтобы она не кричала от боли.

   Голос у Вани становился всё тише и тише. Каждый вдох давался с болью. Перед глазами замелькали зелёные мошки.

   Федя отвернулся и глухо спросил.

   - Диаб?

   - Да. Диаб. 'Вот такой классный мужик и моя правая рука', Федя. ТВОИ люди, которых организовал и послал ТЫ, сделали это.

   Они убили моего ребёнка, Федя.

   А потом они напали на мой дом. Я их всех убил. До единого. Кроме одного. Тебя. Потому что я не знал о тебе. А сейчас знаю. Я тебя поймал. За язык.

   Ни злости, ни ненависти Маляренко не чувствовал. Он еле слышно шептал на ухо пленнику, глядя на дюну, тянувшуюся по правому борту.

   'А когда-то я по ней шёл. От парковки Деда. Как давно это было'

   - Говорить о том, что я НЕ давал этим чуркам распоряжения убивать и грабить, бесполезно?

   - Точно.

   - И рассчитывать я ни на что не могу?

   Федя был спокоен, как удав.

   - Не-а. Это не правосудие, Федя. Это месть. Я привезу тебя в свой посёлок и как главного пирата просто вздёрну на мачте твоего пиратского корабля.

   Маляренко заколотил кляп на своё место и пошёл в рубку.

   - Франц, ходу давай!

   Он шёл абсолютно спокойно, не пытаясь вырваться. Люди молча расступались перед ним и так же молча собирались за его спиной. Кемеровчанин деловито суетился на катамаране, пристраивая возле мачты, с которой свисала короткая верёвка с петлёй, бочонок.

   На казнь того, кто направил сюда пиратов пришли все мужчины посёлка и несколько женщин. Детей отправили по домам, а беременные не пришли сами.

   Иван Андреевич Маляренко сидел на борту катамарана и смотрел на всю эту суету с полным безразличием. На душе было пусто и мерзко. Если бы не эти негры, этот человек стал бы ему лепшим другом. Не подчинённым, а именно другом. Иван это чувствовал. Нет. Он это знал.

   Андрей нацепил на шею Феди 'галстук' и затянул его. Как и полагается.

   'Откуда он эти узлы знает?'

   - Погоди. Вынь кляп. Пусть скажет.

   Федя подвигал, разминая, челюсть, отвернулся от Ивана, развернувшись лицом к толпе, стоявшей на пляже.

   - Я бы поклонился вам, люди. Да петля не даёт...

   'Красиво говорит'

   - ... попросить прощения хочу, за всё что сделал. Хотя, по совести говоря, извиняться мне не за что. А тебе, Иван, вот что сказать хочу...

   Андрей стоял, поставив ногу на край бочонка, готовый толкнуть его в любую секунду.

   - ... я ни в Иисуса не верю, ни в Аллаха. Ни во что я не верю, так уж получилось. Одно я знаю точно - кто-то или что-то ЕСТЬ. Оно за нами смотрит и всё запоминает. И за все наши дела с нас потом спросят. Не знаю кто и где, но спросят. И с тебя, Иван, тоже.

   Маляренко встал, подошёл к бочке и отодвинул Андрея подальше.

   - Я знаю Фархад Викторович, я знаю.

   И сильным толчком вышиб бочонок из под ног Иванова.