41

Джейми сидела за рулем своего фургона, подняв стекла и включив кондиционер, чтобы не вспотеть в наряде, который больше подходил для ранней осени. Она предпочла надеть джинсы, разношенные сапожки «Тимберленд» и одну из мешковатых толстовок Дэна. Она скрывала ее грудь и наплечную кобуру с «магнумом», причем хлопчатобумажная ткань позволяла дышать, и в ней Джейми чувствовала себя намного комфортнее, чем в штормовке, в которой наведалась в подвал того дома.

Джейми также позаимствовала у Майкла его сногсшибательные солнцезащитные очки и одну из его любимых бейсболок — ярко-желтую, со словами «Дамский угодник», вышитыми рядом с изображением Гомера Симпсона в одних белых трусах. Она низко надвинула козырек бейсболки на лоб, чтобы скрыть хирургические швы. Электрической машинкой она обкорнала свои локоны, обзаведясь короткой армейской стрижкой. Издалека, особенно в предутренних сумерках, ее можно легко принять за мужчину.

Она подалась вперед на сиденье и второй раз за прошедший час внимательно вгляделась в свое отражение в зеркале заднего вида. Вблизи она походила на долговязого и тощего подростка с женственными чертами, но довольно заметные шрамы на подбородке и нижней челюсти вкупе со свежей повязкой на лице должны были придать ей мужественности.

«Костлявый парнишка, которому надрали задницу», — невесело усмехнулась про себя Джейми. Она должна была выглядеть как водитель, которого Бен Мастерс нанял, чтобы отвезти Кевина Рейнольдса в безопасное место.

Джейми бросила взгляд на часы на приборной панели фургона: 4:45 утра. До назначенного срока оставалось пятнадцать минут.

Джейми потянулась к бутылке «Гаторейда». На дне собрался тонкий слой белого осадка. Она взяла шесть таблеток прописанного ей ксанакса, раздавила их ложкой и высыпала белый порошок в ярко-красную жидкость. Одна таблетка приводила ее в состояние тупого умиротворения, а такому слону, как Рейнольдс, наверняка понадобится не меньше трех-четырех. Шесть таблеток, решила она, гарантированно обеспечат ему долгий, здоровый сон. После того как он вырубится, она свяжет его, накроет брезентом и за десять минут отвезет в уединенное местечко дальше по дороге.

А если Рейнольдс откажется повиноваться, придется покончить с ним прямо здесь.

Джейми не очень-то беспокоилась, что их могут услышать или увидеть. Случайно сюда, в Уотерман-парк, могли забрести только одержимые любители ботаники. Отец, еще когда был жив, рассказывал Джейми, что кризис конца восьмидесятых сильно ударил по Белхэму, и первая бюджетная статья расходов, подвергшаяся сокращению, касалась Департамента общественных работ. Фонтан, игровые площадки, качели и детские горки в Уотерман-парке были демонтированы. Здесь остались лишь большое поле, заросшее выгоревшей коричневой травой, и клочки вытоптанной земли. Да еще мост.

Мост стал главной причиной, побудившей Джейми остановить свой выбор на этом месте. Попасть сюда, равно как и уехать отсюда, можно было только по нему, потому что пройти прямиком через лес невозможно. Если только, разумеется, вы не против продираться сквозь колючие кусты. Словом, Рейнольдс никак не мог подобраться к ней незамеченным.

Откинувшись на спинку сиденья, Джейми снова вернулась мыслями к Майклу.

«Ты решила, что можешь спасти только одного из нас, — сказал он, — и ты выбрала Картера».

Майкл был прав. Она действительно выбрала Картера. Намеренно и уж никак не случайно. И пусть теперь она могла назвать тысячу причин, заставивших ее броситься к Картеру, — он был младшим и самым беззащитным, — Джейми не хотела лгать самой себе и знала правду с того самого момента, когда Майкл появился на свет. С ним было трудно. Нервный и раздражительный ребенок превратился в упрямого подростка, который получал нескрываемое наслаждение, противореча ей на каждом шагу. Джейми вдруг вспомнила одну особенно неприятную сцену, разыгравшуюся в продуктовом магазине, когда Майклу было лет шесть. Она отказалась купить сахарные хлопья, рекламу которых он видел по телевизору, и он отплатил ей тем, что сбросил коробки с полки и принялся топтать их ногами. Ей пришлось буквально выносить его из магазина на руках, а он визжал и брыкался как ненормальный.

К тому моменту, как они добрались до машины, Джейми окончательно вышла из себя и принялась орать на сына так, что сорвала голос, а когда он удовлетворенно ухмыльнулся, то едва сдержалась, чтобы не ударить его. Впоследствии она признавалась Дэну, что Майкл — энергетический вампир, который получал удовольствие и питался ее гневом. Дэн же ответил, что она слишком строга к сыну. Дэну легко было говорить, потому что Майкл так безобразно вел себя только с ней.

Картер же оказался полной противоположностью брату. С ним было легко. Он улыбался и радовался людям. Да, разумеется, он тоже мог заплакать и временами вел себя как непослушный, избалованный мальчишка. Но уже в семилетнем возрасте Картер отличался необычайной чуткостью и умением сопереживать. Совершив плохой поступок, он спешил извиниться, потому что чувствовал себя виноватым. От Майкла такого дождаться было невозможно. Подобно Дэну, он был, что называется, себе на уме, никогда не проявляя своих истинных чувств и никого не подпуская к себе.

«Неправда. Майкл позволил себе сблизиться с Дэном».

Получается, что, бросившись в ту ночь к Картеру, она разорвала последнюю нить, связывавшую ее с Майклом как мать и сына? Интересно, что подумал бы Майкл, узнай он о том, что человек, стрелявший в него, мертв, что он остался в машине, утонувшей в ручье в заброшенном карьере? Шрамы на груди и спине Майкла со временем заживут, а вот как насчет рубцов у него в душе? Поможет ли ему выздороветь осознание того, как сильно страдал и мучился перед смертью Бен?

Зато убийство Бена Мастерса, несомненно, помогло ей самой...

Джейми оглядела пустынный парк. Последний раз она была здесь в тот самый жаркий июльский полдень, когда похоронила отца. С ней был Дэн. Она приехала в Уотерман-парк, любимое место своего детства, и стала рассказывать Дэну бесконечные истории о том, как отдыхала летом в парке с родителями. В те времена тут можно было карабкаться по шведским стенкам, кататься на качелях или съехать с одной из четырех горок. После этого можно было охладиться в искусственном пруду в центре парка. А иногда мистер Куинси, школьный учитель физкультуры, выкатывал из гаража свой фургончик «Виннебаго» и продавал содовую, ледяную стружку, хот-доги, гамбургеры и снотти — жареную картошку фри в растопленном сыре. Два раза в день в парк неизменно заворачивал грузовичок с мороженым. А зимой пруд превращался в большой каток.

В тот день, когда она приехала сюда с Дэном, в парке не было ни души.

Любители здорового бега, велосипедисты и собачники облюбовали для своих прогулок тропинки и дорожки на северной опушке леса, в восьми милях от того места, где она находилась сейчас. Джейми была одна-одинешенька.

Нет. Их стало двое. Через мост медленно катил небольшой двухместный автомобиль.