Глава 26 

Они прошли мимо всхлипывающих привратников.

Но очень скоро обнаружили, что пока почти все слушали Леди Фазину, в каждой комнате дворца, куда был открыт доступ публике, дежурил дворецкий в черном костюме и белых перчатках, готовый предоставить гостям необходимую информацию и внимательно проследить за сохранностью собственности своей госпожи.

Первой комнатой, внушившей некоторую надежду, оказался Зал Арф Леди Фазины — комната, полностью отведенная под выставку арф. Здесь были представлены инструменты от самых древних, похожих на лук, арф с одной струной, на которых явно играли знакомцы пещерного человека, до высоких позолоченных оркестровых красавиц, на одной из которых играла сейчас Леди Фазина. Музыка была слышна во всем дворце.

«Магия», — подумала Елена. Судя по всему, ею тут пользуются вместо техники.

— Каждый вид арфы имеет свой уникальный ключ для настройки струн, — прошептала Мередит, окинув взглядом длинный зал. По обе стороны стены залы стояли ряды арф, расставленных на определенном расстоянии друг от друга.

— Один из этих ключей, может быть «нашим» ключом.

— Но как мы его узнаем? — спросила Бонни, слегка обмахиваясь веером из павлиньих перьев. — В чем разница между ключом для арфы и ключом лисы?

— Я не знаю. А также я никогда не слышала о ключе, хранящемся в арфе. Он бы всегда дребезжал в резонансном корпусе при малейшем передвижении арфы, — заметила Мередит.

Елена закусила губу. Это был такой простой, разумный вопрос. Она должна была почувствовать тревогу, должна была задаться вопросом, как они когда-нибудь смогут найти здесь маленькую половинку ключа. Особенно учитывая имеющуюся у них подсказку, что половинка в инструменте Серебряного Соловья, внезапно показалась абсурдом.

— Я не имею в виду, — сказала Бонни слегка легкомысленно, — что тем инструментом является ее голос, и что если мы коснемся ее горла…

Елена повернулась, чтобы взглянуть на Мередит, которая возвела глаза к небу, или тому, что было над этим отвратительным измерением.

— Я знаю, — сказала Мередит. — Больше никаких напитков для куриных мозгов. Также я полагаю, что, возможно, они раздают наши маленькие серебряные свистки либо инструменты в качестве подарков — все большие вечеринки так делают, ты знаешь.

— Каким образом, — сказал Деймон осторожным тоном, — они могли бы получить ключ в свое пользование на вечеринку, устроенную, по меньшей мере, несколько недель назад, и как они могли когда-либо надеяться заполучить его? Мисао с тем же успехом могла сказать Елене: «Мы выбросили ключ».

— Ну, — начала Мередит, — я не совсем уверена, что они имели в виду восстановимость ключей, даже ими самими. И Мисао могла подразумевать: «Вам стоило бы покопаться в мусоре, оставшемся после ночного празднества», или любого другого, где выступала Фазина. Представляю, как ее просят выступить на вечеринках сотен других людей.

Елена ненавидела споры, несмотря на то, что была чемпионом в спорах с самой собой. Но сегодня она была богиней. Не было ничего невозможного. Если бы только она могла вспомнить… Что-то, подобное белому ударяющему свету в ее мозге. На одно мгновенье — всего лишь мгновенье — она вернулась назад, борясь с Мисао.

Мисао, в лисьем обличи, кусала, царапала и рычала в ответ на вопрос Елены, где находятся две половинки ключа.

— Если бы я ответила, будто бы ты поняла. Если бы я сказала тебе, что один находится внутри инструмента серебряного соловья, подало бы тебе это какую-нибудь идею?

Да. Слова, сказанные Мисао, были теми самыми, точными словами. Елена слышала собственный голос, отчетливо повторяющих их. Затем она почувствовала что-то вроде молнии, покинувшей сознание, чтобы затем войти в другое, не так далеко.

Следующей вещью, которую она увидела, были хлопающие от удивления глаза Бонни, говорящей пустым глухим голосом, как если бы она предсказывала что-то:

— Части лисьего ключа имеют вид лис, с двумя парами ушей, глаз и мордами. Они сделаны из золота и покрыты драгоценными камнями. Их глаза зеленые. Ключ, что ты ищешь, все еще находится в инструменте Серебряного Соловья.

— Бонни! — сказала Елена.

Она могла видеть, как дрожать коленки Бонни, а глаза не сфокусированы. Затем они распахнулись, и Елена заметила появившееся в них замешательство.

— Что происходит? — спросила Бонни, оглядывая смотрящих на нее. — Что случилось?

— Ты рассказала, на что похожи ключи! — ответила, почти крича от радости, Елена.

Теперь, когда они знали, что ищут, они могли освободить Стефана; они освободят Стефана.

Теперь ничто не остановит Елену.

Бонни помогла перейти в их поиске на новый уровень. Пока Елена радовалась пророчеству, Мередит, с присущим ей спокойствием, ухаживала за самой прорицательницей. Мередит тихо сказала:

— Она, вероятно, упадет в обморок. Не могли бы вы…

У Мередит не было необходимости заканчивать свою просьбу, обращенную к вампирам, Деймону и Сейджу, каждый из которых был достаточно быстрым, чтобы подхватить и поддержать Бонни. Деймон с удивлением смотрел на миниатюрную девушку.

— Спасибо, Мередит, — сказала Бонни, переводя дух, заморгав. — Не думаю, что упаду в обморок, — добавила она, взглянув на Деймона из-под опущенных ресниц.

— Но все-таки, стоит убедиться, — Деймон серьезно кивнул и покрепче обхватил ее.

Сейдж полуобернулся, как если бы что-то застряло в его горле.

— Что я сказала? Ничего не помню!

После того как Елена торжественно повторила ее слова, было вполне закономерным со стороны Мередит спросить:

— Ты уверена, Бонни? Так и было?

— Я уверена.

— Абсолютно уверена, перебила Елена.

И так оно и было. Богиня Иштар^[23] и Бонни открыли для нее прошлое и показали ей ключ.

— Хорошо. Что если я, Бонни и Сейдж возьмем на себя эту комнату — двое отвлекут управляющего, а третий в это время обыщет арфы на предмет ключа? — предложила Мередит.

— Правильно. Давайте сделаем это! — воскликнула Елена.

План Мередит на практике оказалось более трудноосуществимым, нежели на словах.

Даже с двумя блистательными молодыми девушками и одним парнем в прекрасной форме в комнате управляющий умудрялся успевать перехватывать каждого из их, во время попытки дотронуться до арфы и заглянуть в нее. Естественно, трогать арфы руками было строго запрещено.

Это могло повредить или расстроить арфы, особенно в свете того, что единственным способом убедиться, что в них нет маленького золотого ключа, нужно было хорошенько их потрясти, и послушать не гремит ли в них что-то.

Более того, каждая из арф была размещена в своем собственном маленьком отделении, с эффектным освещением, с ярко нарисованным экраном (большинство из них предстояло портрет Фазины, играющей на представленной арфе), и плюшевыми красными веревками, заграждающими путь в отсек, и которые, также явно, как и знак, гласили:

В конце концов, Бонни, Мередит и Сейдж прибегли к Воздействию, которым обладал Сейдж, чтобы сделать управляющего полностью пассивным, но лишь на несколько минут, иначе управляющий мог заметить пробелы в программе Леди Фазины. Затем каждый из них должен был отчаянно обыскивать арфы, пока управляющий стоял, словно восковая фигура.

Тем временем Деймон и Елена блуждали по дворцу, осматривая остальную часть особняка, которая была закрыта для посетителей. В случае если ничего не найдут, они намеревались обыскать более доступные комнаты, пока торжество продолжалось. Это было опасно — красться внутрь и обратно темных, загороженных, а часто и запертых, пустых комнат — опасно и одновременно захватывающе для Елены.

Так или иначе, казалось, что страх и страсть были более тесно связаны, чем она осознавала. Или, по крайней мере, казалось, тоже самое было с ней и Деймоном. Елена не могла не замечать и не восхищаться некоторыми маленькими вещами в нем. Он казалось, мог вскрыть любой замок с помощью единственной маленькой отмычки, которую он достал из своего черного пиджака, словно обычную авторучку, и закрывал он их также изящно и быстро, как и вскрывал. Эта изящность движений, знала она, была наработана им за пять столетий жизни.

Помимо этого, никто не мог поспорить с тем, что казалось, будто Деймон сохранял спокойствие в любой ситуации, что прямо сейчас делало их хорошей парой, когда она прогуливалась вокруг подобно богине, которую не касались правила смертных. Это подтвердилось, когда она сильно испугалась, увидев, что-то напоминающее по форме охранника или надвигающегося на них часового. Оказалось, это было чучело медведя, маленький буфет, и нечто, на чем Деймон не позволил ей задержать взгляд, но напоминающее мумифицированного человека,

Деймона не обеспокоил ни один из них.

«Если бы я могла направить немного больше Силы к моим глазам», — подумала Елена, и вещи немедленно бы стали ярче.

Ее Сила подчинилась ей!

«Боже! Я буду носить это платье до конца жизни: оно заставляет меня чувствовать себя такой… могущественной. Такой… бесстыдной. Я буду носить его в колледж, если я когда-нибудь пойду в колледж, чтобы впечатлить моего профессора; и на мою свадьбу со Стефаном — только так люди понимают, что я не шлюха; и на пляж — только чтобы дать парням на что поглазеть…» — она подавила смешок и с удивлением увидела, что Деймон смотрит на нее с шутливым упреком. Конечно — он был также сильно сосредоточен на ней, как она на нем.

Но это было несколько иное дело, конечно, потому, что в его глазах, на ней был большой ярлык с надписью «Клубничный джем», завязанным на ее шее.

И он снова был голоден. Очень сильно голоден.

«В следующий раз я прослежу, чтобы ты поел должным образом, прежде чем выйти из дома», —   послала она свою мысль Деймону.

«Давай побеспокоимся об этом разе, прежде чем планировать новый», — мысленно ответил он, со слабым намеком на его улыбку в 250 киловатт. Но, конечно, она смешалась с немного насмешливым торжеством, которое всегда присутствовало в Деймоне.

Елена поклялась себе, что пусть он смеется над ней, сколько может, умоляет — сколько сможет, угрожает ей или умасливает ее, сколько сможет, она не даст Деймону ни одного глоточка этой ночью.

«Он может лишь «сорвать крышку с другой банки джема»», — подумала она.

В конце концов, сладкая музыка концерта стихла, и Елена с Деймоном бросились назад, чтобы встретиться с Бонни, Мередит, и Сейджем в Зале Арф. Елена могла догадаться об их результатах по позе Бонни, даже если бы не узнала о них по молчанию Сейджа. Но новости были хуже, чем Елена могла себе представить: мало того, что эти трое ничего не нашли в Зале Арф, но они еще решили опросить управляющего, который мог говорить, если не передвигался, под Влиянием Сейджа.

— И знаешь, что он нам сказал, — говорила Бонни, и добавила, прежде чем кто мог осмелиться произнести: — каждая из этих арф чистится и настраивается каждый день. У Фазины есть целая армия слуг для этого. И абсолютно о любой вещи, которая не является частью арфы, сообщается сразу. И ничего не было! Там просто ничего не было!

Елена почувствовала себя уменьшающейся от всезнающей богини до растерянного человека.

— Я боялась, что так и будет, — вздохнула она. — Это было бы слишком просто по-другому. Хорошо, План «Б». Вы пообщаетесь со всеми гостями на торжестве, пытаясь попасть в любую комнату, открытую для публики. Постарайтесь ослепить супруга Фазины и вытянуть из него информацию. Узнайте, были ли здесь Шиничи и Мисао в последнее время. Деймон и я будем продолжать поиски в помещениях, которые должны быть закрыты.

— Это так опасно, — нахмурилась Мередит. — Я боюсь, что вас казнят, если поймают.

— А я боюсь, что казнить могут Стефана, если мы не найдем этот ключ сегодня, — коротко ответила Елена и повернулась на каблуках, удаляясь. Деймон последовал за ней.

Они обыскивали бесконечные темные комнаты, даже не зная, что именно они ищут — арфу или что-то другое.

Сначала Демон должен был проверить, дышит ли кто-нибудь в комнате (там мог быть и охранник-вампир, конечно, но никто об этом не позаботился), затем он взламывал замок. Таким образом, они дошли до комнаты в конце длинного коридора, смотрящей на запад — Елена давно заблудилась, но она точно могла определить, что это запад по виду раздутого висящего солнца. Деймон взломал замок, и Елена нетерпеливо подалась вперед.

Она обыскивала комнату, в которой висела в серебряной раме картина изображающая арфу, но там не было ничего такого, где могла бы находиться половинка лисьего ключа, она даже попыталась с помощью отмычки Деймона открутить картину. Но когда она повесила картину обратно на стену, они оба услышали щелчок. Елена вздрогнула, молясь, что это не один из «слуг безопасности в черном костюме», который бродил по дворцу и услышал шум.

Деймон быстро зажал ей рот рукой и выключил освещение. Но они оба могли это слышать сейчас… приближающиеся шаги в коридоре. Кто-то услышал щелчок. Шаги остановились у двери, и послышался четкий звук сдержанного кашля служащего.

Елена была в смятении, чувствуя в тот момент, будто Крылья Искупления были в пределах ее досягаемости. Это потребовало бы только малейшее повышение адреналина, и работник безопасности был бы на его или ее коленях, рыдая, и каясь в том, что он всю жизнь проработал на зло. Елена и Деймон ушли бы, прежде — но у Деймона была другая идея, и Елена была поражена, что согласилась с ней.

Когда минуту спустя дверь тихо отворилась, служащий увидел пару, сомкнувшуюся в таких страстных объятьях, что они, казалось, не заметили вторжения. Елена могла практически почувствовать его возмущение. Желание пары гостей осторожно пообниматься в уединенных комнатах Леди Фазины было понятно, но эта была частью частного домашнего хозяйства.

Поскольку он включил свет, Елена посмотрела на него уголком глаза. Ее психические чувства были открыты достаточно, чтобы поймать его мысли. Он проходил мимо ценностей в комнате с опытным, но скучающим взглядом. Изящная миниатюрная ваза с тянущимися по ней розами из рубинов и инкрустируемых изумрудом виноградными лозами; прекрасно сохраненная пятитысячелетняя деревянная шумерская лира; волшебно сохраненная пятитысячелетняя деревянная шумерская лира; пара одинаковых золотых подсвечников в форме вставших на дыбы драконов; египетская погребальная маска с ее темными, удлиненными блестяще нарисованными глазками, словно наблюдающими за всем… все, было здесь.

Он вел себя так, словно ее милость, не придавала ничему здесь большого значения.

— Эта комната не для публичного показа, — сказал он Деймону, который просто прижал Елену ближе.

Да, Деймон, казалось, был решительно настроен поставить хороший спектакль для служащего… или что-то в этом роде. Но разве они уже… не сделали это? Мысли Елены теряли последовательность.

Последней вещью… действительно последней вещью, которую они могут себе позволить… было… потерять шанс… найти лисий ключ. Елена начала вырваться, а потом поняла, что не должна этого делать.

Не должна.

Не могла.

Она была собственностью, дорогой собственностью, если точно, украшенной на эту ночь, но Деймон распоряжался ей как ему заблагорассудится. Когда кто-нибудь наблюдает за ней, она не должна казаться не повинующейся пожеланиям своего хозяина. Однако Деймон зашел слишком далеко… Дальше, чем он когда-либо позволял себе вольности с ней.

«Хотя», — сухо подумала она, — «он этого не знал».

Он ласкал ее кожу, оставленную незащищенной платьем слоновой кости, ее руки, ее спину, даже ее волосы. Он знал, как ей нравилось это, как она могла так или иначе чувствовать это, когда ее волосы были собраны, и концы мягко ласкали или нежно мяли в кулаке.

«Деймон! — она опустилась до последнего средства: мольбы. — «Деймон, если они арестуют нас, или сделают что-нибудь, что воспрепятствует поискам ключа сегодня вечером, когда у нас будет другой шанс?..

Она позволила ему почувствовать свое отчаяние, свою вину, даже свое предательское желание забыть все и позволить каждой минуте унести ее дальше на волне страсти, которую он вызвал.

«Деймон я… скажу это, если ты хочешь. Я… умоляю тебя».

Елена могла чувствовать, как покалывало в ее глазах, поскольку их затопляли слезы.

«Никаких слез», — с благодарностью услышала Елена телепатический голос Деймон. Было в этом что-то странное, хотя, это не могло быть голодом — он пил ее кровь не многим больше двух часов назад.

И это была не страсть, потому что она может услышать и почувствовать это со всей очевидностью.

Все же, телепатический голос Деймона был настолько хорошо контролируем, что это почти напугало ее. Более того, она знала, что он чувствовал, что она испугалась, и что решил не делать ничего по этому поводу.

Никаких объяснений.

И также она не могла исследовать его разум, поскольку она нашла, что он был полностью перекрыт от нее контролем. Единственной вещью, которую она могла уподобить с чувством, что она получила от его стального контроля, была боль. Боль, которая была просто на краю терпимости. «Но от чего?» — беспомощно спрашивала Елена. Что могло стать причиной его боли, подобной этой? Елена не может тратить свое время на изучение того, что случилось с Деймоном. Она подняла Силу к своим ушам и начала слушать, что происходит за дверями, прежде чем они войдут.

Это произошло во время того, как она вслушивалась, когда новая идея застыла в елениной голове, и она остановила Деймона в очень темном коридоре и попыталась объяснить, какого рода комнату она ищет.

Которая, в наши дни, будет называться «домашним офисом».

Деймон, знакомый с архитектурой больших особняков, привел ее, только после нескольких неудачных попыток, в то, что явно было кабинетом леди. Глаза Елены к настоящему времени были столь же остры, как его в полумраке, поскольку они искали в свете единственной свечи. В то время как Елена расстраивалась из-за того, что не нашла стола с ячейками для секретных ящиков, Деймон проверял прихожую.

— Я слышал, кого-то снаружи, — сказал он. — Я думаю, что пора уходить сейчас.

Но Елена все еще искала. И, в то время когда ее глаза бегали по комнате, она увидела небольшой письменный стол со старомодными креслами и большим количеством ручек, от древних, до современных, выставленных напоказ аккуратным владельцем.

— Пойдем, пока еще чисто, — пробормотал нетерпеливо Деймон.

— Да, — рассеянно сказала Елена. — Да, хорошо…

И потом она увидела. Без колебания она шагнула через комнату к столу и подняла ручку с блестящим серебряным пером. Это не было подлинном пером, конечно; эта авторучка была сделана так, чтобы выглядеть элегантно и старомодно — с пером. Сама ручка была изогнута, чтобы соответствовать ее руке, и дерево было теплым.

— Елена, я не чувствую…

— Деймон, тссс, — сказала Елена, игнорируя его, слишком поглощена тем, что она делала, чтобы действительно услышать его.

Во-первых: попробуй написать.

Не получается.

Что-то блокирует картридж.

Во-вторых: отвинтить авторучку тщательно, будто хочешь снова наполнить ее патрон, все это время ее сердце кричало в ее ушах, а руки дрожали.

Не торопись… не пропусти ничего… и ради Бога, не урони ничего и не шуми в темноте.

Две части пера остались в руке… и на темно-зеленый настольный блокнот упал небольшой, тяжелый, изогнутый кусок металла. Он мог поместиться лишь в самой широкой части ручки.

Он был у нее в руке, и она стала собирать ручку прежде, чем могла получше разглядеть его. Но потом… Она должна была открыть свою руку и посмотреть. Маленький объект в форме полумесяца ослеплял ее глаза на свету, но он полностью попадал под описание, которое Бонни дала Елене и Мередит. Крошечное изображение лисы, с нормальным тельцем и инкрустированной драгоценностями головой с двумя плоскими ушами. Глаза были двумя сверкающими зелеными камнями. Изумруды?

— Александрит, — сказал шепотом Деймон, — фольклор гласит, что они меняют цвет в свете свечей или камина. Они отражают пламя.

Елена, которая стояла к нему спиной, вспомнила с холодом, как глаза Деймона отражали пламя, когда он был одержим, кроваво-красное пламя малаха — жестокости Шиничи.

— Итак, — потребовал Деймон, — как ты сделала это?

— Это действительно один из двух кусков лисьего ключа?

— Ну, это вряд ли часть авторучки. Возможно это — приз от Ручек Кракерджек. Но ты пошла прямо к ней, как только мы вошли в комнату. Даже вампирам необходимо время, чтобы подумать, моя бесценная принцесса.

Елена пожала плечами.

— Это слишком просто. Когда стало ясно, что все эти ключи для настройки арфы не подходят, я спросила саму себя, что еще может быть инструментом, который можно найти в чьем-либо доме. Ручка — инструмент для письма. Затем мне только нужно было выяснить, есть ли у Леди Фазины кабинет или комната для письма.

Деймон перевел дух.

— Адские демоны, ты — сама невинность. Знаешь, что я искал? Потайные двери. Секретные входы в подземелья. Единственный другой инструмент, о котором я мог подумать — это «инструмент для пыток», и ты бы удивилась, как их много можно найти в этом порядочном городе.

— Но не в ее доме!.. — голос Елены опасно повысился, и они оба замолчали на мгновение, чтобы исправить ситуацию, вслушиваясь, в напряжении, в звуки из коридора.

Их не было.

Елена выдохнула.

— Быстрее! Где, где он будет в безопасности?

Она понимала, что единственный недостаток платья был в том, что в нем совершенно не было мест куда-нибудь что-нибудь спрятать. Ей придется поговорить с Леди Ульмой об этом для следующего раза.

— На дно, на дно кармана в моих джинсах, — сказал Деймон, казавшийся таким же спешащим и дрожащим так же сильно, как она.

Когда он впихнул его на дно потайного кармана в его черных джинсах от Армани, он схватил ее обеими руками.

— Елена! Ты понимаешь? Мы сделали это. Мы на самом деле сделали это!

— Я знаю! — слезы текли из елениных глаз и вся музыка Леди Фазины, казалась, усилилась в одном сильном, безупречном аккорде. — Мы это сделали!

И теперь почему-то — как и все остальные «почему-то» входят в привычку, Деймон обнимал Елену, ее руки скользили под его курткой, чувствуя его тепло, его силу. Также она не была удивлена, почувствовав двойное прокалывание на шее, когда она откинула назад голову; ее красивая пантера была на самом деле немного скучна, и нуждалась в изучении нескольких основных правил поведения на свидании: «поцелуй, перед тем как укусить».

Она вспомнила, что чуть раньше он говорил, что голоден, но она пропустила это мимо ушей, слишком восторгалась серебряной ручкой, чтобы вникать в разговор. Но теперь она вникла и поняла, кроме как, почему он казался таким исключительно голодным сегодня вечером. Может даже… через меру голодным.

«Деймон», — подумала она нежно, — «ты берешь слишком много».

Она не почувствовала никакого ответа, лишь необузданный голод пантеры.

«Деймон, это может быть опасно… для меня», — в этот раз Елена вложила в свои слова столько Силы, сколько смогла.

По-прежнему никакого ответа от Деймона, но теперь она уже плыла вниз, в темноту. И это дало ей расплывчатую нить идеи.

«Где ты? Ты здесь?» — звала она, представляя маленького мальчика.

А потом она увидела его, прикованного к валуну, свернувшегося в клубок, с кулаками, закрывающими глаза.

— Что случилось? — немедленно спросила Елена обеспокоено.

— Он причиняет боль! Он делает больно!

— Тебе больно? — покажи мне, быстро проговорила Елена.

— Нет! Он причиняет тебе боль. Он может убить тебя!

— Ш-ш-ш-ш, — она попыталась укачивать его, словно он был в колыбели.

— Мы должны заставить его услышать нас!

— Хорошо, сказала Елена.

Она действительно почувствовала себя лишней и слабой.

Но она повернулась, вместе с ребенком, и беззвучно закричала:

«Деймон! Пожалуйста! Елена говорит, хватит!»

И случилось чудо. И она, и ребенок смогли это почувствовать. Маленькие острия клыков отпустили ее. Поток энергии прекратил перетекать из Елены в Деймона. А затем, по иронии судьбы, чудо начало уносить ее от ребенка, с которым она действительно хотела поговорить.

«Нет! Подожди!» — пыталась она сказать Деймону, цепляясь за руки ребенка так крепко, как только могла, но она возвращалась в сознание, будто была подхвачена воронкой урагана.

Темнота исчезла.

Ее место заняла комната, слишком яркая, единственная свеча в которой, сверкала как полицейский прожектор, нацеленный непосредственно на нее. Она закрыла глаза и почувствовала тепло и тяжесть тела Деймона в своих объятиях.

— Мне так жаль! Елена, ты можешь говорить? Я не понимал, как много… — с голосом Деймона было что — то не так.

Затем она поняла. Деймон не втянул клыки.

— Что? Все было не так.

Они были так счастливы, но — но сейчас она почувствовала, что ее правая рука стала влажной. Елена полностью отстранилась от Деймон, глядя на свои руки, которые были в чем-то красном, и это явно была не краска. Все еще слишком занятая, обработкой вариантов, того, как правильнее задать свои вопросы. Она скользнула за спиной Деймона, стягивая с него черную кожаную куртку. В ярком свете она смогла рассмотреть его черную шелковую рубашку, которая была испачкана уже высохшей, почти высохшая и еще влажной кровью.

— Деймон! — сначала она почувствовала только ужас, без примеси вины или понимания. — Что случилось? Ты дрался? Деймон, скажи!

А потом что-то в ее уме представил ей число. С детства она умела считать. Более того, она научилась считать до десяти еще до ее первого дня рождения. Следовательно, у нее были полных семнадцать лет учебы, чтобы посчитать количество неровных, глубоких, кровоточащих порезов на спине Деймона.

Десять.

Елена опустила глаза на свои собственные окровавленные руки и платье богини, которое теперь было платьем ужаса, потому что его чистая молочная белизна была испорчена ярко-красным. Красным, которым должна была быть ее кровь. Красным, который должно быть походил на удары меча по спине Деймона, когда он перенаправлял боль и отметили от Ночи ее Наказания от нее к себе.

«И он нес меня всю дорогу домой»,  — мысли всплывали их ниоткуда. — «Не единого слова об этом. Я бы никогда не узнала… И он до сих пор не вылечился. Он когда-нибудь вылечится?»

И тогда  она начала кричать на всех частотах.