Глава 2

Забавные вещи говорят люди, когда кто-нибудь умирает.

Он в лучшем мире.

Откуда вы это знаете?

Жизнь продолжается.

Мне должно стать легче? Я и так мучаюсь как раз потому, что жизнь продолжается. Мне больно каждую проклятую секунду. Как приятно знать, что это будет продолжаться и дальше. Спасибо, что напомнили.

Время лечит.

Нет, это не так. В лучшем случае, время когда-то нас всех уравняет, уложив в гроб. Мы ищем способы, чтобы отвлечься от боли. Но время — это не скальпель и не бинт. Ему на все наплевать. В рубцах нет ничего хорошего. Это просто раны на чужом лице.

Каждый день я провожу в компании с призраком Алины. Теперь я буду жить еще и с призраком Бэрронса. Так мы и будем втроем идти по жизни: один справа от меня, другой — слева. Они будут постоянно со мной разговаривать. И мне не удастся сбежать от них, я буду связующим звеном между двумя самыми большими трагедиями в моей жизни.

Начало холодать, и я заставила себя пошевелиться. Я знаю, что предвещает этот холод. Это значит, что скоро на землю упадет ночь, точно стальные ставни на стеклянных витринах дорогого магазина, расположенного в захудалом районе. Я пытаюсь отстраниться от него. Но я не хочу этого. После нескольких попыток мне удается сесть. Моя голова болела из-за пролитых слез, а горло саднило от крика. Усевшись, я поняла, что двигается только моя телесная оболочка. Мое сердце осталось лежать на земле возле Иерихона Бэрронса. Оно сделало последний удар, а затем остановилось.

И наконец-то успокоилось.

Я согнула ноги в коленях и неуклюже поднялась. У меня все тело ныло, и я чувствовала себя столетней старухой. Если ГМ охотится за мной, то я потеряла даром чертовски много времени, сидя на этой скале.

Гроссмейстер, Дэррок, лидер Темных, ублюдок, который разрушил стены на Хэллоуин и впустил полчища Невидимых в мой мир.

Сукин сын, который все это начал: соблазнил и убил Алину или поручил кому-то ее убить; приказал принцам Невидимых изнасиловать меня, лишил воли и превратил в беззащитную рабыню; похитил моих родителей, отправил меня в Зеркала и привел на эту скалу, где я убила Бэрронса.

Если бы не один бывший эльф, одержимый желанием вернуть себе утраченные блага и отомстить, то ничего из этого не случилось бы.

Просто отомстить — этого мало. Месть совершается слишком быстро. Это не удовлетворит сложные потребности того создания, которым я стала, лежа здесь и обнимая его. Я хочу, чтобы все вернулось обратно.

Все, что у меня забрали.

Меня захлестывает целый поток ярости, просачиваясь в каждый укромный уголок и трещинку моей души, наполненные горем. Я приветствую его, упиваюсь этим чувством и преклоняюсь перед моим новым божеством. Я прохожу обряд крещения в этом потоке кипящей, жгучей ярости. Отпускаю себя на свободу. Добейся. Возьми меня. Обладай мной. Я твоя. Слово «ши-видящая» отличается от «бань-ши» — предвестницы смерти из мифов моей родины, которая убивает своих жертв, пронзительно крича от ярости — всего несколькими буквами. Я устремляюсь к темному озеру с зеркальной поверхностью, что находится в моей голове. Я оказываюсь на берегу, усыпанном черной галькой. По блестящей эбонитовой поверхности озера движутся руны, сверкающие от энергии, наполняющей их.

Я наклоняюсь, погружаю пальцы в черную воду и, набрав две пригоршни воды, застываю в поклоне перед бездонным озером в знак благодарности.

Это мой друг. Теперь я знаю это. И так было всегда.

Моя ярость слишком велика для меня.

Я не пытаюсь сдерживать ее. Я позволяю ей превратиться в печальную и грозную мелодию. Она все нарастает, и я откидываю голову назад, позволяя ей вырваться наружу. В горле как будто что-то взрывается, опаляя мои щеки изнутри. Когда мелодия срывается с моих губ, нечеловеческий крик проносится над верхушками деревьев, затем он словно врезается в небо и разрушает спокойствие леса.

Волки вздрагивают в своих логовах, завывая в скорбном хоре, кабаны пронзительно визжат, а какие-то неизвестные мне создания кричат. Наш концерт просто оглушителен.

Температура воздуха резко падает, и лес вокруг меня, начиная с маленького стебелька травы и заканчивая большими ветвями деревьев, моментально покрывается толстой коркой льда. Птицы замерзают в своих гнездах и умирают, а их клювы, из которых они кормили птенцов, так и остаются открытыми. Белки в прыжке покрываются льдом и камнем падают на землю, разбиваясь вдребезги.

Я смотрю на свои руки. Они окрашены в черный цвет, а ладони покрыты серебристыми рунами.

Теперь я знаю, где заканчивается Бэрронс, и где начинаюсь я.

Когда Бэрронс закончился, Я началась.

Я.

Мак О’Коннор.

Ши-видящая, которую, по словам одного принца Видимых, мир должен бояться.

Я опускаюсь на колени и целую Бэрронса в последний раз.

Я ничем не накрываю его и не провожу никаких ритуалов. Это все нужно только мне, а ему — нет. Теперь осталось только одно дело, которое мне предстоит завершить.

Скоро все это вообще не будет иметь никакого значения.

Раньше мне приходилось разрываться пополам, и я никак не могла избавиться от этого. Будучи в таком состоянии, я не знала, кому доверять.

Теперь же я стала женщиной с одной-единственной целью.

Я точно знаю, что должна сделать.

И я знаю как.