4

Пока Чайнатаун приобретал дурную славу поля битвы тонгов и места сомнительных развлечений, Бауэри тем временем претерпевал одну из своих метаморфоз, стремительно опускаясь на дно порока и нищеты. От Астор-Плейс до Чэтэм-сквер концертные, танцевальные залы и театры, которые продолжали борьбу за превращение Бауэри в район развлечений, уступили место таким же низкопробным кабакам, как те, которые были в старом Бауэри и Четвертом округе времен крысиных боев Кита Бернса. Подобные же места процветали на Парк-роу к югу от Чэтэм-сквер до парка при городском управлении, на улицах, пересекающих Бауэри, и вдоль улиц Вишневого холма. Вероятно, ни один из американских городов не мог похвастаться наличием таких же притонов, как «У доктора», «Чума», «Адская дыра», «Дом с арфой», «Дом инвалидов» и «Козел Билли», которые находились на Парк-роу, или «Свалка», «Принцесса Кафи» и притон Джона Келли в Бауэри, или «Инферно» на Уорт-стрит, «Друг рабочего» на Мотт-стрит, «Юнион-Холл» на Элизабет-стрит, «Грузовой порт» на Эстер-стрит и «У мамаши Вудс» на Уотер-стрит. Заведениями чуть более высокого класса были «Спальный мешок» Чика Трикера и «Зал самоубийц» Мак-Гуирка, расположенные в Бауэри. Заведения Мак-Гуирка и мамаши Вудс были излюбленным местом проституток и воровок из прибрежных районов Бауэри, и Мак-Гуирк часто хвастался тем, что в его заведении свело счеты с жизнью больше женщин, чем в любом другом доме в мире.

Посетителями этих заведений были не только гангстеры, находящиеся в тяжелом финансовом положении, карманники, грабители и всевозможные мошенники; кабаки кишели попрошайками, нищими, кокаинистами и морфинистами и теми бездомными отбросами человечества, которых никогда не называли иначе как «бездельники из Бауэри». Виски, по сравнению с которым современный самогон – просто нектар, продавалось там по 5 центов за большой стакан, а для тех, чье горло не могло воспринимать необработанное зелье, имелась отвратительная смесь воды и жидкой камфоры, представлявшая собой еще более адское пойло, чем та смесь, которую когда-то продавал Джонни Камфин. Имелся еще «горячий пунш», составленный из виски, горячего рома, камфоры, бензина и остатков кокаина, продававшийся по 6 центов и гарантированно обеспечивавший приступ белой горячки. В некоторых притонах, например «У доктора», с каждой порцией выпивки выдавался купон; накопивший шесть купонов получал седьмую порцию бесплатно. В «Козле Билли» тому, кто приходил от 5 до 5.30 утра, за 5 центов продавались две порции выпивки. Иногда собиралась такая очередь воспользоваться подобным великодушием, что для поддержания порядка среди дерущихся пьяниц приходилось вызывать полицейских.

Многие из завсегдатаев притонов Бауэри и Парк-роу когда-то были состоятельными людьми. В 1910 году репортер «Нью-Йорк уорлд», проведя час в притоне «У доктора», встретил там за это время и бывшего богатого торговца из Балтимора, и отпрыска известной бостонской семьи, выпускника Гарварда, и человека по кличке Ученый, утверждавшего, что он окончил Йельский университет. Ученый не попрошайничал; он пользовался своей грамотностью и сочинял жалостливые обращения для профессиональных нищих за одну порцию выпивки или небольшую сумму денег. За две порции он писал стихотворение. Один из его шедевров, который с большим успехом использовали попрошайки, притворявшиеся слепыми, звучал так:

Бар «У доктора» любили также нищие, которые попрошайничали, притворяясь калеками, и хозяин притона Барли Бохан предусмотрительно выделил им отдельный стеллаж, где хранились костыли и трости, пока их владельцы тратили свой заработок на виски, ром и жидкую камфору. Одним из наиболее преуспевающих попрошаек был старый Том Фриззел, известный в Бауэри человек, к которому звание короля нищих перешло от Джима Фаррела, сошедшего с ума от пьянства и умершего в палате для алкоголиков в больнице Бельвью. Старый Том обычно сидел за столом, откуда видны были портреты 14 президентов США, висевшие над барной стойкой. Том говорил, что вид президентов всегда придавал ему смелости и благодаря этому в течение 20 лет он никогда не оставался без денег на кровать, то есть без монеты в 5 или 10 центов, на которые снимал себе койку на ночь.

Вдоль дальней стены бара «У доктора» стояло два длинных стола. Это была «гостиничная» часть заведения; спальные места на столах и под ними продавались за 5 центов. Но самый темный угол под столом всегда оставался за Джеком Демпси, древним попрошайкой, который отрабатывал за жилье мытьем стаканов и разбрасыванием опилок по полу. Демпси был, наверное, самым нищим в Бауэри. Он гордился тем, что у него нет нижнего белья и носков в течение пяти лет – это было в 1910 году – и что в течение восьми лет он ни разу не спал на кровати. У него было пристрастие к камфоре и кокаину, и, получая стакан виски, он всегда добавлял в него от восьми до пятнадцати капель жидкой камфоры, и, пока выпитое истощало его тело, он погружал себе в руку иглу шприца, заполненного кокаином. Демпси сидел на игле, что считалось аристократическим среди наркоманов. Ниже по рангу находились «нюхачи» – те, кто вдыхал наркотик через нос, и еще ниже – «мороженщики», которые жевали кристаллы кокаина, морфия или героина. «Мороженщики» получали более быстрый результат, но презирались за жадность; считалось, что они теряют много восхитительных предварительных ощущений.

«Свалка», расположенная в доме № 9 в Бауэри и управляемая Джимми Ли и Слимом Рейнолдсом, была любимым прибежищем нищих в течение многих лет, и именно там были разработаны многие из их планов. Гоут Хинч и Уайти Салливан, которые в конечном итоге искупили свои грехи на электрическом стуле, были среди известных клиентов «Свалки»; о первом говорят, что это он разработал технологию глотания смеси, которая временно делала его больным и вызывала сочувствие у людей на улицах. Иногда Гоут жевал зловонное мыло, что позволяло ему воспроизводить устрашающие симптомы, которые неизменно приносили ливень монет. Так же как и другие притоны, «Свалка» тоже предлагала жилье, но Рейнолдс и Ли были более изобретательны в размещении своих постояльцев. В пол в 7 футах от тыльной стены были ввинчены короткие железные подпорки, а к стене прикреплен железный каркас. От каркаса к подпоркам была натянута сеть из толстых канатов, и, когда бродяга терял сознание от наркотика, виски или камфоры, его просто бросали на сеть.

Частые полицейские рейды в течение нескольких лет, непосредственно предшествовавших Первой мировой войне, привели к постепенному исчезновению как большинства притонов Бауэри, так и самих нищих Бауэри. Конечно, еще остались в небольшом количестве и те и другие, но теперь выпивки за 5 центов здесь больше не купишь. Сейчас цены там не меньше 15 центов за кварту. Одним из последних нищих является Хоаки, утверждающий, что он выпускник Гейдельбергского университета, и с гордостью показывающий шрамы на лице, якобы полученные на дуэли в Германии. Зимой и летом Хоаки ходит в длинном тяжелом пальто, перетянутом струной под подбородком и перепоясанном толстым шнуром. Он дребезжит и позвякивает на ходу, потому что под пальто у него на поясе висят кастрюля, оловянная кружка, фляга с выпивкой, ложка, вилка, нож и всевозможные объедки, добытые им в основном среди мусора. С помощью всего этого Хоаки готовит себе еду под пристанью на Ист-Ривер, где его никто не видит.