Глава 12

С той минуты, как Джорджия рассказала Лесли, что произошло, все смешалось.

Лесли с трудом разбирала полуистерические слова Джорджии. Клифу пришлось взять трубку, чтобы объяснить ей, что они как обычно положили Терри в кровать в половине девятого вечера, и он мирно спал, когда в десять часов Джорджия заглянула в его комнату. Сам Клиф проснулся в час ночи и пошел проведать мальчика, но увидел, что его кроватка пуста.

Они немедленно позвонили в полицию, и через пять минут после звонка к их дому подъехала машина шерифа.

Лесли все еще стояла в гостиной с трубкой в руке, слушая подробный отчет Клифа о случившемся, когда в дверь позвонили. Она положила трубку на стол и спросила в переговорной устройство, кто к ней пришел. Это была полиция.

Лесли впустила полицейских — два детектива и два полицейских в форме — и снова взяла трубку телефона. Пока она слушала Клифа, детективы стояли и смотрели на нее с непроницаемым выражением на лице, характерным для полицейских, и ждали, когда она кончит разговор. Она была в таком отчаянии, что даже не чувствовала смущения от того, что четверо полицейских разглядывают ее, одетую только в пижаму.

— Клиф, пришли полицейские, — сказала она.

— Знаю. Они сказали, что сразу поедут к тебе, чтобы сообщить о Терри, — сказал Клиф.

Лесли кивнула, но не уловила логики в необходимости присутствия полиции в ее доме. Она попросила, чтобы Джорджия снова взяла трубку, и попыталась убедить ее, что все будет хорошо. Рука, державшая трубку, непроизвольно тряслась. Когда она наконец положила трубку, то поняла, что в течение всего разговора слезы лились по щекам.

Один из детективов приблизился к ней. Он явно был главный.

— Мисс Чемберлен? Я детектив Херт. А это детектив Стоукс и офицеры Валентайн и Маккенн. Как я понял, мистер и миссис Бейер сообщили вам о том, что случилось?

— Да, — сказала Лесли.

Слезы продолжали катиться по щекам. Она посмотрела на лицо детектива. Он был усталого вида человек сорока лет, немного полный, волосы коротко подстрижены. Но пытливый взгляд его глаз приковал все ее внимание.

— Вы что-нибудь знаете об этом? — спросил он.

— О чем?.. — запинающимся голосом пробормотала Лесли, вытирая слезы на щеках. — Только то, что рассказала мне Джорджия. А вы… я хочу сказать, вы знаете… Я имею в виду… — Язык с трудом повиновался ей.

— Может быть, вы хотите поехать с нами? — сказал детектив. — Я понимаю, как вы обеспокоены.

Лесли кивнула. Она торопливо прошла в спальню, чтобы одеться. У дверей спальни она столкнулась с одним из офицеров, выходящим из комнаты. Она также заметила, что другие полицейские начали внимательно осматривать ее квартиру.

Лесли все еще не понимала, что происходит. И только выйдя из спальни и увидев полицейских, разглядывающих ее осторожными и изучающими взглядами, она поняла, что они явились сюда, чтобы проверить, не она ли сама похитила Терри.

— О, — сказала она и приложила руку ко рту. — Я не думала… Разве Джорджия не рассказала вам обо мне?

— Да, мисс Чемберлен, — сказал детектив Херт. — А теперь, почему бы вам не поехать с нами?

В смущении вытирая слезы, Лесли покинула квартиру с полицейскими.

Через полтора часа Лесли была в доме Джорджии в Фармингтоне.

Полчаса она провела в полицейском участке, где ее расспрашивали детективы Херт и Стоукс. Видимо, ее отчаяние и тревога убедили их, что она не имеет никакого отношения к исчезновению Терри Бейера. От горя она была в таком состоянии, что откуда-то появилась женщина-полицейский и предложила ей выплакаться на ее плече.

Расспросив ее коротко о рождении Терри, об усыновлении его Бейерами, об ее отношениях с семьей, детективы привезли ее в дом Джорджии. В доме находилось еще с полдюжины полицейских как в штатском, так и в форме. В доме было настоящее столпотворение, так как полицейские входили и выходили, разговаривали по телефону, отдавали друг другу приказания.

Джорджия старалась сохранить спокойствие, рассказывая Лесли о деталях случившегося и рассудительно разговаривая с полицейскими. Но когда она присела рядом с Клифом на диване в гостиной, на ее лице, как в зеркале, отразились переживания Лесли. Она говорила спокойно и разумно, но руки тряслись, и из глаз не переставая текли слезы.

Лесли тоже села на диван, и они втроем смотрели на полицейских, отвечали на многочисленные вопросы, снова и снова повторяя одни и те же ответы. Они рассказывали о жизни с Терри, о том, почему Лесли продолжала поддерживать отношения с мальчиком, без конца повторяли, что никого, никого в целом свете не знают, у кого бы могли быть мотивы для похищения Терри.

Вопросы и ответы заняли остаток ночи. Казалось, никто не чувствовал себя уставшим. Лесли не смущали вопросы полицейских, потому что они отвлекали ее от страшных душевных терзаний.

Когда в окнах забрезжил серый, унылый рассвет, Джорджия встала с дивана, чтобы приготовить кофе. Приехали еще несколько полицейских, мужчин и женщин. Один из них привез несколько коробок с пончиками для полицейских, оккупировавших дом.

Лишь в девять утра Лесли пришло в голову, что надо позвонить Россу. Он, казалось, не удивился, услышав ее, так как думал, что она еще спит. Но когда она сказала, что по семейным обстоятельствам не сможет появиться на работе до конца дня, он забеспокоился.

— В чем дело, дорогая? — спросил он.

— Дело в моей кузине, — солгала Лесли. — Ее маленький сын заболел, и мне надо помочь по хозяйству. Я, должно быть, вернусь завтра. Если не смогу, то позвоню. Извини, что ставлю тебя в трудное положение.

— Нет проблем. Мы справимся. Но обязательно позвони и дай мне знать, как идут дела.

Лесли слушала его и задавалась вопросом, спрашивала ли полиция его о ней. Возможно, срочность расследования дела и подозрения о причастности Лесли заставили полицию расспросить ее нанимателя. У нее не хватило мужества спросить об этом Росса, но его нормальный тон убедил ее, что никто с ним не разговаривал.

Она торопливо повесила трубку и провела утро, сидя на диване с Джорджией и наблюдая за беспрестанным хождением полицейских по дому. Так она просидела, пока Клиф не шепнул ей на ухо, что полиция ждет звонка о требовании выкупа. От этих слов Лесли охватила новая волна паники, и она вцепилась в Клифа, ища поддержки. Заглянув в его глаза, она поняла, что надежда в нем постепенно угасает.

Теперь пришла ее очередь показать силу духа.

— Все будет хорошо, Клиф, — сказала она уверенно. — Я точно знаю.

Но ее слова прозвучали фальшиво.

Часы проходили за часами, мужество то возвращалось к Лесли, и тогда она старалась поддержать Джорджию и Клифа, то покидало, и тогда Джорджия с Клифом подбодряли ее. Уверенность полицейских тоже постепенно слабела. Телефон звонил часто, но новостей не было. Страх заполнял дом, как отравляющий газ.

Поскольку Лесли спала мало, то к концу дня выглядела совершенно измученной. Она почти не притронулась к супу, который Джорджия приготовила на ленч, съела лишь кусочек бутерброда, которым угостила ее женщина-полицейский вечером.

По настоянию Джорджии Лесли согласилась поехать домой и там ждать новостей. Она понимала, что, несмотря на искреннее расположение Джорджии, ее присутствие заставляет Джорджию еще больше нервничать. Джорджии и Клифу надо было остаться одним, чтобы справиться со свалившимся на них горем. Лесли им мешала.

Двое полицейских взялись отвезти ее домой. Сидя на заднем сиденье патрульной машины, отделенном от остального салона металлической сеткой, она чувствовала себя преступницей. От усталости и постоянного нервного напряжения она то и дело вздрагивала. Мысли в голове путались и, казалось, здравый смысл покинул ее.

Полицейский довел ее до двери.

— Постарайтесь немного поспать, — сказал он. — Мы позвоним сразу, как только узнаем что-то новое.

Лесли дала ему номер рабочего телефона, хотя сомневалась, что завтра будет в состоянии пойти на работу. Она стояла у двери и смотрела, как патрульная машина медленно движется по улице. Она чувствовала себя ужасно одинокой. Только теперь она осознала, что Джорджия и Клиф, сами находившиеся в кошмарном состоянии, обрекли ее на агонию одиночества, попросив уехать домой.

Открывая дверь подъезда, она серьезно подумала, что надо позвонить Россу и рассказать ему всю правду о Терри и ее прошлом, хотя бы просто потому, чтобы почувствовать симпатию другого человеческого существа и не испытывать одиночества.

Она обязательно позвонит, если только что-то не остановит ее на пороге дома.

В вестибюле Лесли открыла почтовый ящик. Там оказались журнал, две листовки с рекламой и белый конверт, на котором ее имя было написано печатными буквами. Не раздумывая, она открыла конверт.

Она заморгала глазами, как бы приходя в себя, когда прочла записку, вложенную в конверт.

«Идите к телефону-автомату на углу Мейн и Уоллнат, — говорилось в записке. — Убедитесь, что за вами не следят. Возьмите с собой ручку и бумагу. Сделайте это немедленно».

У Лесли перехватило дыхание. Записка трепетала в ее дрожащей руке, подобно листьям деревьев от ветра.

С минуту Лесли стояла в нерешительности, разглядывая записку. Она подумала, что надо зайти в квартиру и позвонить в полицию. Они должны узнать об этом немедленно. Но что-то подсказывало ей, что в этот момент за ней следят. Она не может не воспользоваться случаем, когда речь идет о спасении Терри.

Лесли вышла на улицу и быстрым шагом прошла три квартала до телефонной будки. Она оглянулась и внимательно посмотрела на тихую улочку. За ней явно никто не следил.

На улице дул резкий ветер, и она вошла в кабину, чтобы укрыться. От неожиданности яркого света кабины глаза сощурились. Она открыла сумочку, нашла ручку и записную книжку. В этот момент телефон зазвонил, и она вздрогнула. Она подождала, все еще не веря в происходящее, пока не раздался второй звонок, подтолкнувший ее к действию. Она сняла трубку.

— Алло?

— Лесли Чемберлен? — Голос был мужской. Он прозвучал резко, словно был изменен.

— Да, да, это я. Кто вы?

— Хотите снова увидеть мальчика? Хотите, чтобы он вернулся домой живой?

— Да, да! Кто вы? — Она почти кричала в трубку. — Чего вы хотите?

— Взяли с собой ручку и бумагу?

— Да, они у меня в руках. Скажите, чего вы хотите? Пожалуйста!

— Возьмите ручку. Записывайте то, что я скажу. Слово в слово. Когда я кончу, прочтете мне то, что записали. Поняли?

— Да, да, я готова. — Лесли дышала с трудом. Голос в трубке звучал зловеще и настойчиво.

Она записала первые слова, которые ей диктовали. Рука ее дрожала. Поначалу слова, казалось, не имели смысла. Они казались чужими, непонятными, как иностранный язык.

Затем страх сменился отчаянием, когда она увидела, что ее рука пишет на бумаге.

Голос продолжал диктовать. Слезы подступили к глазам, а рука лихорадочно записывала слова. Диктовка заняла не более трех минут, но для Лесли она длилась вечно, принося невероятные страдания. Ей представлялось, что за три минуты разрушился мир, который она уничтожила собственной рукой по команде бесплотного голоса, звучавшего в ухе.

Кончив писать, она прочла слово в слово то, что записала. Несколько раз голос ее прерывал, заставляя повторить написанное. Только после того, как она три раза прочла текст, ее абонент остался доволен.

— Идите домой и перепишите на свою почтовую бумагу, — сказал голос. — Пошлите по почте с пометкой «срочная доставка». Когда письмо будет получено, мальчик вернется домой. Никакого мошенничества, иначе мальчик умрет. Если покажете написанное полиции или расскажете им о звонке, мальчишка умрет. Понятно?

Лесли посмотрела на исписанный лист. Руки стали ледяными, глаза словно застекленели.

Все стало нереальным, кроме того, что она записала.

— Да, я поняла, — сказала она тупо.

— Пошлите немедленно. В трубке послышались гудки.

Письмо Лесли было доставлено адресату всего через несколько часов после того, как она опустила его в почтовый ящик у почтамта в Джонсонвилле. Путь письма не был длинным.

После этого прошло шесть часов, и Терри Бейер был найден полицией Фармингтона на скамейке у автобусной остановки в двух кварталах от отделения полиции. Он был целый и невредимый.

Терри вернулся к обезумевшей от горя матери, которая расцеловала его, накормила очень вкусным обедом с его любимым мороженым, выкупала его в ванне, положила в кровать, после чего впала в истерику и легла в постель лишь после того, как семейный врач дал ей сильнодействующее успокоительное лекарство.

Клиф позвонил Лесли Чемберлен через несколько минут после звонка из полиции.

— Терри в целости и сохранности, — сказал Клиф, сдерживая слезы. — Его только что привезли. Хочешь, я попрошу кого-нибудь привезти тебя сюда?

Наступила долгая пауза. Клиф было подумал, что Лесли упала в обморок.

— Лесли? Ты слышишь меня?

— Да, Клиф. — Голос Лесли звучал на удивление спокойно. — Не надо никого присылать. Тебе и Джорджии надо побыть с ним наедине. Я приеду завтра вечером, если это вам удобно.

Клиф коротко рассказал ей детали возвращения мальчика и, пожелав ей хорошенько выспаться, повесил трубку.

Лесли выполнила его пожелания. За последние двое суток она спала не более трех часов. Измученная, отчаявшаяся, она легла в постель и погрузилась в глубокий тревожный сон.

Она сделала все, что от нее требовалось. Терри спасен.

Но будущее, ради которого она спасла своего сына, для самой Лесли больше не существовало.

В тот вечер, Джордан Лазарус допоздна задержался на работе.

Он сидел за письменным столом в кабинете, читая и перечитывая письмо, полученное днем. Какое-то время он смотрел на телефон, и его рука уже потянулась к трубке, но он так и не взял ее.

Письмо он уничтожил, прежде чем вернуться домой к Барбаре. Он посмотрел на него в последний раз и сжег в пепельнице.

В письме говорилось:

«Дорогой Джордан.

Для меня мучительно писать это письмо не только потому, что мне следовало послать его давно, но и потому, что оно причинит боль не только мне, но и тебе.

У меня давняя связь с человеком, отношения с которым имеют огромное значение для меня. По правде сказать, я скоро выхожу замуж.

Я сделала ошибку, увлекшись тобой, и еще большую ошибку, когда позволила тебе думать, что наши отношения могут стать постоянными. Теперь я понимаю, что стремилась уйти от себя, уйти от правды. Я обманывала тебя, но больше не могу.

Прошу тебя, оставь меня, прошу потому, что так будет лучше и для тебя, и для меня. Вернись к своей жизни, Джордан. Люби тех, кого предназначен любить, и забудь меня. Со своей стороны я тоже постараюсь забыть. Это единственный выход для нас обоих.

Пожалуйста, пожалуйста, не звони и не пиши. Если решишься сделать это, то я буду не в состоянии ответить — это причинит нам обоим еще большую боль.

Будь счастлив, и прощай.

Лесли».

Джордан не чувствовал слез в глазах, когда смотрел как горит скомканное письмо, как по нему ползут маленькие языки пламени, пожирая его, как пустота пожирала его сердце.

Он никогда не думал, что эта минута может настать.

Впервые в его зрелой жизни он забыл об осмотрительной обороне, спасавшей его от многочисленных авантюр и беспечно покинувшей в опасной ситуации, когда он пренебрег всем ради любви, веря только в будущее.

И теперь, когда это будущее с издевкой покинуло его, голос из прошлого эхом вторил в его ушах горестный и ужасно печальный вывод: «Никогда не верь женщине».