Глава 8

Безымянный несказанно обрадовался, увидев новых знакомых:

— А я уже начал волноваться!

— Извините за опоздание, ваши друзья стояли у Камня, и пришлось дожидаться их ухода. Но самым сложным было развернуть отряд обратно. Видели бы вы их лица, когда они обнаружили на только что обследованном валуне свежую надпись!

— Объясните, зачем понадобилось идти туда вдвоем?

— Я опасался, что одному не хватит сил удерживать мел: без ее помощи ничего бы не вышло!

— Скажите, они прекратили поиски?

— Да, только ваш Мцыри, видно, не постиг смысла!

— Эх, я так и знал!.. Но будем надеяться, до него дойдёт! Большое спасибо, Фили, и вам, Оли, за то, что… сделали такое дело! — Вениамин поклонился, вспомнив, как олень благодарил хозяина.

Филиодорус засмеялся. Его племянница улыбнулась, не совсем понимая происходящее:

— Так, вижу: человек и эльф нашли общий язык. Это хороший признак.

Она выговаривала фразы правильно, но со смешным акцентом, что вызвало у Безымянного непреодолимое желание заговорить с ней по-немецки, хотя последний он едва помнил. С трудом поборов нелепое искушение, Метеоролог сообщил:

— Просто, я изобразил одного знакомого оленя.

— Он пытается соблюдать обычаи страны, в которой находится, — заметил проницательный эльф.

— Дорогой дядя, а не лучше ли нам покормить гостя, пока его замечательный порыв не иссяк от голода! — засмеялась Оли.

Фили услужливо встрепенулся и принялся с проворством неуемного ребенка подавать на стол. Вениамин чувствовал себя с ними весело и непринужденно и даже пытался помогать, но был усажен в знакомое кресло у столика, где на фарфоровом блюде уже возвышалась похожая на поросенка румяная тыква.

«И за что мне это все?!» — подумал Безымянный, позабыв о способностях эльфов.

— Дядя, вам не кажется необходимым объяснить гостю, что случайно только кошки родятся, или как там у них говорят, — насмешливо заметила Олиэль.

— А ты попробуй, может, у тебя лучше получится! — ответил Филиодорус, протирая диковинного вида глиняную бутыль.

Они сели за стол, и хозяин произнес несколько слов:

— Я знаю, вы — противник алкоголя, уважаемый Вениамин О., поэтому, наполняя бокалы, нисколько не требую нарушения правил, согласно которым живете. Но прошу обратить внимание, что это классическое эльфийское вино, изготовленное более двадцати лет назад, содержит столько полезных ингредиентов, что мои травяные чаи покажутся блеклыми против такого напитка. Перед вами — особое вино, очень легкое, к тому же сделанное по старинным рецептам, предполагающим уменьшение алкогольной составляющей с возрастом продукта, в противовес накоплению целебных свойств. Поэтому можете смело пробовать, не опасаясь за последствия. Тем более что есть, по крайней мере, четыре повода для застолья: один из них — ваш день рождения, другой — путешествие в Эльтерру, а третий — наша встреча с Оли. Четвертый же когда-нибудь сами узнаете! Да, и не верьте тому, кто скажет, что Филиодорус — первый пьяница в здешних краях! Я — только хранитель почти утраченного старинного искусства виноделия!

И он посмотрел на племянницу, которая в тон ему отвечала:

— Мой дорогой дядя, ты и медведя уговоришь выпить, потому что ты — не первый, а последний пьяница в этих местах.

Они засмеялись и пригубили вина, гость последовал их примеру, заявив, что слухи о его трезвости сильно преувеличены.

И верно, напиток был исключительный! Крепость не ощущалась вовсе, а вкус — не с чем даже сравнить. Действие же на организм совершенно не походило на алкоголь: нечто внутри расширилось и приобрело качество спокойной глубокой радости, а ум сделался ясным, как морозное солнечное утро!

«Вот бы нам такой напиток! — подумал Безымянный и испугался. — Неминуемо поголовное пьянство!»

Блюдо, которое он ел, в самом деле оказалось фаршированной грибами тыквой, только вкус ее был иным, чем у земной, но довольно приятным. И стал бы ещё лучше, если бы добавить привычных специй.

Когда они немного подкрепились, завязалась неспешная беседа, причем эльфы иногда разговаривали на своем языке, и это нисколько не нарушало общей гармонии и не раздражало Безымянного, в том числе и потому, что Фили заранее извинился за подобное нарушение этикета.

Вениамину давно не было так славно! Он расслабился и сидел, наблюдая за новыми друзьями; отвечал на какие-то вопросы, размышлял, не переживая, что подслушают. Хозяин выключил общий свет, и над головой, сквозь прозрачный купол, стали видны звезды, казавшиеся даже более крупными, чем дома. Млечный Путь кишел мириадами светил, и каждое из них было Солнцем. Метеоры без устали пересекали небосвод, и он вспомнил: сегодня ночью обещали метеорный дождь.

Неожиданно Безымянный почувствовал, что совсем не хочет возвращаться домой, к людям… никогда! Ему стало грустно и как-то не по себе! «Ну, конечно, это и есть то самое место, о котором я мечтал всю жизнь: где нет удушья! Пожалуй, у нас также существуют подобные районы, но они всего лишь Проблески! Разве — на Эльбрусе, а ведь среди льда постоянно жить не будешь! — думал Метеоролог. — Но в чем, собственно, разница, почему здесь — так легко, а в нашем мире — так давит сердце? Та же самая планета, то же небо над ней, экология, правда, получше…» — силился понять он, склоняясь к мысли, что дело вовсе не в экологии. И вдруг заметил две пары глаз, молчаливо и сочувственно наблюдающих за ним. Вениамин рассердился от подобного вмешательства в Личные мысли и, чтобы избежать разговора, спросил:

— Существует поверье, будто у эльфов — самые лучшие в мире песни. Это правда?

Фили и Оли переглянулись, хозяин кивнул и откашлялся.

Они начали исполнение светлым и грустным мотивом, затем в него влилась надежда, потом — радость. В середине песни зазвучали торжественные ноты, а к концу — это был уже гимн красоты и силы, исполняемый на два голоса, два самых прекрасных голоса, какие он когда-либо слышал. Слов Метеоролог не понимал, да и не хотел понимать: комок подкатил к горлу. Безымянный отошел в сторону, сделав вид, что глядит в окно. Но на улице ничего не было видно, и он устыдился собственной слабости, хотя это была вовсе не слабость, а нечто другое. Голоса стихли, оставив после себя пустоту, но пустоту, наполненную памятью о прекрасном звуке.

— Что это было? — спросил Вениамин хрипло.

— Эльфийская Песня Свободы, — ответила девушка.

Прошло несколько минут, пока он смог поблагодарить исполнителей. Сказал только: «Спасибо. Это, действительно, Песня». И попросил позволения наполнить бокал. Филиодорус и племянница загадочно переглянулись.

— Странные существа эти Люди! — произнёс эльф, наливая вина для всех.

— Непостижимо, как можно пить в одиночку, тем более такой дивный напиток…

— Ужасные и неисправимые Эгоисты эти Люди, — подтвердила Олиэль.

— Двадцать лет вино вместе с дядей Фили старело, дожидаясь такого дня! Двадцать томительных лет! А наш редкий гость даже на секунду не вспомнил об этом! И не только об этом! Я не говорю уже о присутствующей здесь Прекрасной даме! Она для него не более чем фантазия на… лирическую тему! Вот, милый дядя, какова Поэзия Человеческой Жизни: напиться одному, обнять березу и… прорыдать от тоски!

Безымянный с глубочайшим удивлением смотрел в ее смеющиеся изумрудные глаза, не зная, что и сказать, ибо он был первым на Земле индивидом, кому открылось неизвестное доселе качество эльфов: прозревать человеческий алкоголизм.