27
Дом 11001, Уилшир, оказался симпатичным девятиэтажным зданием в бело-серых тонах, как раз то, что в отделе по продаже недвижимости «Таймс» называется «роскошные адреса». Круговая подъездная дорога, вымощенная серым булыжником, располагалась под огромным бело-серым навесом, естественным образом переходя в застекленный вестибюль с двумя швейцарами. Возле самых дверей были припаркованы «роллс-ройс» и «ягуар». В вестибюле находился офицер безопасности, восседавший за роскошным пультом, вероятно, он ужасно гордился, принимая почту и вызывая лифт. Нет, здесь у вас не получится подойти к щитку, нажать кучу кнопок и подождать, пока вас кто-нибудь впустит внутрь.
Я свернул на одну из соседних улиц, идущих на север, и поставил машину под знаком, утверждавшим, что здесь паркуются лишь те, у кого есть разрешение, и пешком вернулся к дому 11001. С восточной стороны располагался гараж с подземной парковкой. Чтобы открыть ворота, требовалась пластиковая карточка. Возле стен были высажены молодые тополя и калифорнийский мак. Я присел на землю возле тополей. Становилось жарко, но воздух был достаточно чистым. Минут через десять ворота ожили и медленно ушли в крышу здания, а на улицу выехал зеленый «кадиллак». К тому моменту, когда ворота закрылись, я уже был в гараже.
На месте парковки для квартиры 601 стояло два автомобиля, зеленовато-голубоватый «порше-928» и стального цвета «де-лорен». Барри Фейн был дома. Я посмотрел по сторонам в поисках лифта и обнаружил его на противоположной стороне. Однако для безопасности в нем не было наружных кнопок, а лишь щель для карточки-ключа. Конечно, имелась лестница, но она выходила в вестибюль, где меня поджидали охранники, а я пока не был готов к встрече с ними. Я вернулся к воротам, нажал на кнопку и вышел наружу.
До Вествуд-Виллидж было всего шесть кварталов по тенистым тротуарам — здесь росли роскошные вязы.
Если не обращать внимания на окрестности, Вествуд-Виллидж можно принять за университетский городок в Айове, Массачусетсе или Алабаме. Множество кафе быстрого обслуживания, ресторанов, магазинов одежды, книжных лавок, художественных галерей, магазинов звукозаписей. Множество хорошеньких девушек. Множество крепких парней, способных поднять 200 фунтов и мечтающих играть за университетские футбольные команды. Множество велосипедистов. В аптеке рядом со стойкой, где продавали сэндвичи, я купил пачку конвертов, рулон клейкой ленты, печать с надписью СРОЧНО, штемпельную подушечку и шариковую ручку. На выходе я заметил наклейки с надписями вроде ОБРАЩАТЬСЯ С ОСТОРОЖНОСТЬЮ. Их я также купил.
Вернувшись в машину, я разорвал на полоски упаковочную коробку из «Макдональдса», сложил их в конверт, запечатал и надписал: «Мистеру Барри Фейну». Затем тщательно оклеил конверт по сгибам клейкой лентой. Даже преступления нужно готовить тщательно. Дважды приложил печать с надписью СРОЧНО к лицевой и обратной сторонам конверта, затем на то место, где обычно помещают марку, добавил наклейку, гласившую: НЕ СГИБАТЬ. И оглядел дело рук своих. Неплохо. Дважды перегнув конверт, я положил его на землю и наступил на него ногой. Еще лучше.
Я вернулся на 11001, Уилшир, и сразу же направился к сидевшему за столиком охраннику.
— У меня кое-что для мистера Барри Фейна, — сказал я.
Охранник посмотрел на меня так, словно я чье-то вонючее дыхание, и протянул руку.
— Я возьму пакет.
Пару лет назад ему исполнилось пятьдесят. У него было широкое лицо, толстый нос, сломанный несколько раз, и холодные внимательные глаза. Бывший полицейский.
Я покачал головой.
— Нет. Только из рук в руки.
— Все подобные посылки вручают мне.
— Только не эту. — Я помахал конвертом у него перед носом. — Мою задницу поджарят. Парень сказал мне: отнеси мистеру Фейну и обращайся с этой штукой осторожно, понятно? А я, как дурак, ее уронил, потом какой-то гад пнул ее ногой, подул ветер, и мне пришлось гоняться за ней через пол-Вествуда, вытаскивать из-под колес автомобилей.
Мои слова произвели на него впечатление.
— Тем не менее дальше ты не пройдешь.
Я засунул письмо в карман.
— Ладно, ты крутой парень, и тебе плевать на мою жареную задницу. Позвони Фейну. Скажи, что я от мистера Гэррета Райса. Скажи: ты решил, что эта штука ему не нужна и он ее не получит.
Охранник даже глазом не моргнул.
— Послушай, сержант, либо ты позвонишь мистеру Фейну сейчас, либо мистер Райс позвонит ему, когда я принесу письмецо обратно, и тогда поджарят не только мою задницу.
Мы обменялись взглядами. Он поджал губы, взял телефонную трубку и нажал три кнопки. Один из швейцаров подошел к нам. Охранник опустил трубку и мрачно посмотрел на меня, ему не нравилась ситуация, в которой он из-за меня оказался.
— Если ты думаешь, что я пущу тебя наверх с пистолетом, то ты ошибаешься.
Он знал свое дело. Обычно моя фигура позволяет мне успешно прятать пистолет под легкой курткой. Я усмехнулся и расстегнул молнию. Он протянул руку, вытащил из кобуры пистолет и положил в стол.
— Он будет здесь, когда ты спустишься вниз, — сказал он.
— Конечно.
— Когда выйдешь из лифта, поверни направо, а потом еще раз направо.
Я поднялся на лифте на шестой этаж, вышел в Н-образный коридор, свернул направо и еще раз направо возле маленькой золотой таблички с надписью 601–603. Серо-голубой ковер, белые стены, матовые плафоны светильников, итальянский модерн. Тут было так тихо и чисто, даже стерильно, что я вдруг засомневался: а живут ли здесь люди? Может быть, они андроиды или старики и старушки, что весь день лежат в постели и питаются через трубочки. Я представил Кейра Даллеа,[42] каким он станет в старости.
В конце коридора, возле двери в квартиру 601, меня уже дожидался какой-то тип со светлыми, почти белыми волосами. Он был одет в белую рубашку от «Ла Коста», белые брюки и белые парусиновые туфли на толстой подошве, что подчеркивало его загар. Я решил, что ему года 24. Мальчишеское лицо и тело человека, потратившего немало времени на развитие силы. В этом он походил на Пайка. Вот только был намного ниже Пайка, его рост не превышал пяти футов и восьми дюймов.
— Мистер Фейн? — спросил я.
— Меня зовут Чарльз. Вы от мистера Райса? — У него оказался неожиданно высокий голос, как у четырнадцатилетнего подростка.
Нет, пять футов и восемь дюймов маловато для такой работы.
— Да. Я должен передать это мистеру Фейну.
Чарльз взял конверт, открыл дверь и отошел в сторону, чтобы дать мне возможность войти. Я заметил, что костяшки его пальцев немного покраснели, так бывает, когда делаешь отжимания, наносишь удары по мешкам с рисом и разбиваешь доски. Возможно, пять футов и восемь дюймов не проблема.
Мы прошли через прихожую, выложенную голубой плиткой, спустились на две ступеньки и вошли в комнату, размером сравнимую с павильоном Паули. Очень яркое освещение, внешняя стена, полностью стеклянная, выходит на балкон с роскошной зеленью. Окно слегка приоткрыто, и снаружи доносится едва слышный шорох движущихся машин. Все в комнате было пастельных тонов: серое, голубое, малиновое и белое. На смену плитке пришел ковер, а суперсовременная итальянская мебель вырастала прямо из него.
Барри Фейн потягивал коньяк, стоя возле бара из прочеканенной меди. Медь ужасно дисгармонировала с пастельными тонами. Барри Фейн тоже. Он оказался низеньким, тощим и смуглым, с прилипшими к черепу волосами и удивительно мохнатыми руками и ногами. На нем были красные бермудские шорты и темно-синяя футболка с надписью «ПКР Пикчерз». Возле левого плеча на футболке красовалась дырка. Он был босым.
— Ты от Гари?
Чарльз протянул ему конверт.
— Индиана?
Он посмотрел на меня, склонив голову набок.
— Гэррет Райс, глупыш. Гари. Иисус гребаный Христос.
— Ну, не совсем.
— И что же это значит — не совсем?
Он допил коньяк и тут же вновь наполнил бокал из бутылки «Курвуазье».
Рядом с бутылкой лежала пачка «Мальборо», тяжелая зажигалка «Зиппо» и большая мраморная пепельница, заполненная окурками. Может быть, их нужно познакомить с Джанет Саймон, чтобы они вместе устроили большой перекур. Барри Фейн вскрыл конверт и увидел обрезки с Рональдом Макдональдом.
— А это еще что за срань?
— Могу я достать свой бумажник и кое-что показать?
Чарльз положил кулаки на бедра и равнодушно смотрел на меня.
— О, дерьмо. Ты ведь не полицейский, правда?
— Угу. — Я вытащил бумажник, подошел к бару и показал ему свою лицензию. — Мне необходимо узнать, пытался ли Гэррет Райс продать вам два килограмма кокаина.
Барри ухмыльнулся и посмотрел на Чарльза.
— Этот парень говорит серьезно или как?
Чарльз кротко улыбнулся. Возможно, он был лишен чувства юмора.
— Послушайте, — сказал я. — Сожалею, что мне пришлось прибегнуть к обману, чтобы проникнуть сюда, но я сомневаюсь, что вы согласились бы со мной поговорить, если бы я попытался прийти к вам с улицы. Я не хочу, чтобы у вас были неприятности. Возможно, Гэррет Райс украл два килограмма превосходного кокаина у одного очень плохого человека. Теперь этот человек намерен получить кокаин обратно, он захватил в заложники маленького мальчика. Если Гэррет действительно украл наркотик, он попытается его продать. И вы тот, к кому он обратится в первую очередь.
Барри Фейн пожал плечами и кивнул Чарльзу.
— Избавься от него.
Я посмотрел на Чарльза.
— Я тороплюсь, Барри. Он не сумеет этого сделать.
Барри вновь пожал плечами. Чарльз резко свистнул, и через мгновение с балкона появился второй Чарльз с лейкой в руках. Почти моего роста, блондин, мускулистый, белая рубашка, белые брюки и туфли. Настоящие близнецы, вплоть до припухших костяшек пальцев.
— Джонатан, у нас проблемы, — сказал Барри.
Джонатан поставил лейку на пол и встал так, чтобы оказаться передо мной, а Чарльз занял позицию чуть сзади. Они стояли, широко расставив ноги для лучшего равновесия, руки свободно опущены вдоль тела. У Джонатана была такая же превосходная кожа и столь же пустые глаза, как у Чарльза. Ангелы-идиоты. Эта парочка напомнила мне парней из Вествуда, которые думали, что они очень крутые. Впрочем, так и было.
— Очень мило, Барри, — заметил я. — Могу спорить, что и в постели они великолепны.
— Пришло время уходить, — заявил Чарльз и шагнул вперед, чтобы взять меня за руку.
Я швырнул бокал Барри, полный коньяка, в Чарльза. Джонатан дважды ударил меня, но не так сильно, как следовало бы, поскольку я уже начал двигаться, но достаточно сильно, чтобы мне было больно. Я столкнул Барри со стула, заставив Джонатана отскочить назад. Между тем Чарльз приближался ко мне сбоку, готовясь нанести удар ногой в прыжке, когда я схватил «Зиппо» и поджег его. «Курвуазье» с шипением вспыхнул голубым пламенем. Чарльз взвыл, закрыл лицо руками и повалился на ковер. Джонатан закричал:
— Эй! — И сразу же обо мне забыл.
Он попытался перевернуть Чарльза на живот, чтобы сбить пламя. Я разбил один из стульев о спину Джонатана. Он и вправду был крутым и даже попытался встать, слезы потекли по его носу, он рухнул на ковер и застонал.
Барри стоял на четвереньках и смотрел на меня.
— Иисус гребаный Христос, — пробормотал он. Я схватил его за волосы и поднял на ноги. Он повторил: — Иисус гребаный Христос.
Я встряхнул его.
— Ты думаешь, я с тобой играю, Барри? Расскажи мне про Райса.
Барри взглянул на меня глазами, напоминавшими следы мочи на снегу, и попытался отпихнуть. Я отвесил ему оплеуху.
— Стой спокойно!
— Иисус гребаный Христос, ты поджег этого сукина сына.
— Так как насчет Райса?
— Нет, нет. Я не разговаривал с Райсом уже недели две.
— Он не пытался продать тебе кокаин?
— Клянусь Христом.
— Он не спрашивал, как это сделать?
— Нет. Нет. — Он посмотрел через мое плечо на Чарльза, на меня, а потом снова на Чарльза. — Иисус гребаный Христос.
Я еще разок его встряхнул.
— Дай мне твою карточку-ключ.
— Что?
— Карточку-ключ. Для гаража внизу. Отдай ее мне.
Мы подошли к дальнему концу бара, где на медном подносе лежали ключи, мелочь и черный бумажник из кожи аллигатора.
— У Райса два килограмма кокаина высокой очистки. Такое бывает не часто, поэтому люди запомнят, если он попытается его продать. Поспрашивай у своих знакомых. Завтра я сюда вернусь, и ты мне расскажешь, что тебе удалось узнать. Договорились, Барри?
— Иисус гребаный Христос.
Я наклонился и проверил Чарльза. Рубашка стала коричневой, волосы слегка подгорели, а в паре мест появились пузыри, но в целом он не слишком пострадал. Коньяк сгорает быстро. Он с трудом раскрыл глаза. Ресницы обгорели.
— Тебе нужно побольше работать, если ты рассчитываешь, что такие удары ногой будут проходить, Чарльз. На татами они выглядят великолепно, но в реальной жизни подготовка занимает слишком много времени.
Я встал.
— И помни, Барри, — сказал я на прощание, — не следует трахаться с Человеком-Факелом.
Барри сказал:
— Иисус гребаный Христос.
Я прошел по коридору, спустился на лифте, забрал свой пистолет у охранника, который кивнул мне и пожелал удачного дня.