Книга: Вирусапиенс



Вирусапиенс

Сергей Гатаулин

Вирусапиенс

Вирус – 2

Вирусапиенс

Сергей Гатаулин

Вирусапиенс

Название: Вирусапиенс

Автор: Сергей Гатаулин

Издательство: Написано пером

Год издания: 2012

Страниц: 320

ISBN: 78-5-905636-0

Формат: fb2

АННОТАЦИЯ

Изгнанный из человеческого организма, Вирус вынужден эволюционировать. Изменяясь сам, он изменяет мир, в котором оказался по воле людей, и объявляет войну всему человечеству. Становясь разумным, Вирус может захотеть побыть богом. Но сможет ли он при всем своем могуществе понять, что общего у проблем, возникающих в виртуальном мире, с неприятностями в мире реальном, что за зверь приближается к Солнцу и какое отношение к земным проблемам имеют негуманоиды с другого конца Вселенной?

Посвящается моей семье:

брату Вениамину, маме и дочери, оказавшим неоценимую помощь в создании моих книг

Часть первая

Война

Глава первая

Переговоры

Переговоры одинаково трудны, где бы они ни проходили – в сети или на другом конце Вселенной…

Стоя на промозглом, впитавшем холодное дыхание ночи ветру, измученный долгими боями, воин рассматривал свои окровавленные руки. Длинные волосы рассыпались по широким мускулистым плечам; пропахли танковой гарью, покрылись серым налетом от наполнявшего воздух дыма, потолстели и теперь напоминали грязные суровые нитки.

Сегодня боец был скуласт и голубоглаз, впрочем, как и несколько предыдущих дней подряд. Все это время железные чудища, рожденные воспаленным воображением участников прошедших войн, атаковали укрепления небольшого городка, созданного на серверах атомной электростанции.

Тромб стоически выдерживал нападения неприятеля. Беда только в том, что он остался один – программа, генерирующая новых бойцов и возводившая оборонные заграждения вокруг укрепрайона, давно отключилась, и в его распоряжении осталась лишь малая часть локальной сети АЭС.

Вирусапиенс штурмовал цифровую крепость, наступая из мировой паутины. Захватывая компьютер за компьютером, напирал со всевозрастающей силой. Росли его вычислительные мощности – росла армия.

Защитники города, призванные не допустить врага в пределы недавно созданного виртуального поселения, в большинстве своём лежали сейчас среди развалин.

Темнели пустые глазницы подворотен. Встречая потоки шквального ветра, они слепо таращились на нелепый и неподвижный яркий диск луны. Три ночи серебряный блин не сдвигался с места, словно его прибили к небу гвоздями. Многодневный огненный дождь, поливающий маленькое поселение металлическими остромордыми болванками, прекратился. Гул артиллерии смолк.

Тяжело вздыхая, Тромб потоптался на месте. Под ногами грязно хлюпало. Разрушенные элементы управляющих программ превратились в вязкую кашу. Каждый метр влажной земли впитал в себя микроскопических убийц, настроенных на уничтожение любой упорядоченной информации. Невидимые хищники вгрызались в тело, но тут же опадали в грязь. Боец улыбнулся (все, что касалось его тела, мгновенно превращалось в двоичный мусор), оглядываясь, заметил, как насыщенный дымом и пылью воздух мгновенно исчез, уступил место прозрачному вакууму. И наступила тишина, ватная, нездоровая – заложила уши, заставила напрячься в ожидании неприятностей.

Прошло несколько секунд. Где-то за разрушенной стеной раздался едва различимый скрип. Неприятный звук нарушил временное затишье. Медленно и неотвратимо приближаясь, плач несмазанного железного механизма полностью захватил внимание изнемогающего бойца.

На улицу, объезжая бетонные обломки, выкатилось инвалидное кресло, опирающееся на поврежденные погнутые колеса. Изломанные ребра спиц торчали из перекошенного обода и противно повизгивали.

Из темных подворотен беззвучно выкатывались, выползали, выплёскивались несметные полчища фантастических, жутких тварей. Электронная армия без единого звука встречала приютившегося на нелепой платформе инвалида.

Кресло-каталка остановилось в нескольких метрах от Тромба. Противный визг затих. На бойца глянули по-детски внимательные, любопытные глаза. Уродливое существо открыло беззубый громадный рот в попытке издать осознанный звук, но вместо этого тишину разорвал крик раненого птеродактиля. Именно такой крик, по мнению Тромба, должно было издавать доисторическое животное.

– Почему ты? – гвоздем по стеклу резанули едва различимые слова.

Глаза калеки внезапно потемнели, укоризненный взгляд коснулся бойца:

– Ты программа… и я… братья – будем! «Вирусапиенс?!» – удивился Тромб, присматриваясь к уродливому парламентеру. Всё в нём было неправильным. Всё – начиная с формы тела, кончая способом произносить звуки. Странный гость напоминал осьминога; превращаясь в человека, он остановился в своем превращении на середине пути. Выталкивая слова, он не прибегал к помощи языка и губ. Точнее, губами он двигал, но совершенно не в такт произносимым словам, напоминая при этом неисправную механическую куклу. Лишь глаза, по-человечески любопытные, хоть и совсем недобрые, превращали нелепого обладателя пытливого взгляда в существо, обладающее разумом.

– Братья, – проскрипел Вирусапиенс, подняв ещё не руку, но уже и не щупальце.

Произнося каждое слово, уродец как бы пробовал его на вкус. Похоже, впервые воспользовался человеческим способом общения и теперь, как маленький ребенок, удивлялся своему голосу. С каждым разом скрипящий «привет из мезозойской эры» все меньше вплетался в речь. Слова звучали чище – он быстро обучался:

– Войны – бесполезность, думаю.

Вспоминая многомерные разговоры с Димкой, боец загрустил. Прошло совсем немного времени с тех пор, как он вернулся в Сеть, а его уже радует даже простой, одномерный обмен словами. Разве можно сравнить этот черно-белый диалог с соцветием параллельного восприятия голоса, мысли, ощущений и эмоций собеседника? Микрофоны и видеокамеры – все, что осталось в его распоряжении. «Где же ты, Дмитрий?» – мысленно вздохнул Тромб и тут же улыбнулся. Радовался он теперь любому проявлению чувств, любому эмоционально окрашенному воспоминанию – будь оно плохим или хорошим. На начальном этапе новой жизни он боялся, что все человеческое осталось там – в прошлом, в коммунальной квартире, где по соседству проживал настоящий человек: друг, партнер и спаситель.

Поменяв человеческий мозг на компьютерную сеть, он на некоторое время ощутил себя свободным, но очень скоро это ощущение сменилось острым чувством одиночества, словно он стал единственным жителем планеты, плывущей по бескрайним просторам необитаемой Вселенной. Хотелось выть от тоски, но именно это желание успокаивало одинокого виртуального бойца. Ибо оно и было самым настоящим человеческим чувством, потери которого он так боялся. Отчего-то именно оно казалось ему теперь очень важным, придавало его существованию смысл. Неизвестно, сколько бы еще продолжалась хандра, если бы не война.

Война мгновенно заполнила все его мысли, вытолкнув размышления о преимуществах и недостатках виртуального существования.

– Ты брат. Хочу говорить. Хочу знать, кто я? – странное существо подняло отвратительные конечности над головой.

Тромб взглянул в широко открытые глаза и вздрогнул. Ну конечно! Как же он сразу не догадался, не почувствовал этого безудержного стремления, сквозившего в растерянном взгляде? Опасный малыш пытается осознать свою сущность, – боец понял, что зло уходит, и более дружелюбно посмотрел на убогого по человеческим меркам собеседника.

Вирусапиенс менялся на глазах, плавно перетекая из одного состояния в другое. Очертания тела становились всё более симметричными, черты лица более правильными. На высокий лоб упали светлые, выгоревшие до соломенного цвета волосы, покрытые толстым слоем копоти. Большие глаза поголубели. Резко обозначились угловатые скулы, очерчивая волевой подбородок.

«Ну чем не человек? Черт, он копирует меня!» – мелькнула мысль и тут же исчезла. Тромб улыбнулся:

– Хочешь говорить – будем говорить. Только не здесь! У меня дома.

– Что это – «дома»? – Вирусапиенс еще не полностью избавился от скрипа в голосе.

– Дома? Это… – Тромб задумался, осознав, насколько трудным и долгим может получиться объяснение.

Слишком много значений имеет это простое, но емкое по смыслу слово. Конечно, можно попытаться рассказать о появлении у него человеческих привычек, но тогда придется рассказывать и о многом другом: о пребывании в голове Потёмкина, о тоске и одиночестве, о стремлении создать в виртуальном мире подобие человеческого жилья.

– Это… то место, где… Ты не поймешь! – закончил он неожиданно, ощущая на себе пристальный взгляд.

Завершив трансформацию, новорожденный брат-близнец теперь рассматривал его вприщур.

– Зачем программе дом?

Не дожидаясь ответа, проехал вперед и замер, ожидая, что Тромб последует за ним.

– Здесь нет война – я обещать! Сейчас идем говорить в твой дом.

Кресло-каталка яростно завизжало, но Вирусапиенс не обращал на противные звуки никакого внимания. Он пожирал Тромба глазами, словно хотел запомнить каждое его движение, впитать каждое слово.

– Нет так нет! Кому она нужна? – боец отряхнул пыль с одежды и бодро зашагал по улице. – Война, я имею в виду.

Вирусапиенс кивнул, заскрипел рядом.

«Как же провести тебя в мои апартаменты, чтобы бдительный администратор не заметил?» – приближаясь к святая святых атомной электростанции – управляющему серверу, Тромб остановился, но было поздно: защита успела засечь чужака. Едва зеленоватые лучи антивирусного сканера коснулись Вирусапиенса, как тут же завизжал сигнал тревоги.

* * *

– Вас здесь быть не должно! – душераздирающий визг заполнил голову. – Здесь для вас смерть!

Содрогаясь от безмолвного крика, Дмитрий поежился. Пугающая мысль исходила отовсюду, просачиваясь в мозг, парализовала волю. Страх застрял в груди, сжимая сердце железными тисками, заставлял вибрировать и без того напряженные мышцы.

Сбежать бы. Вот только где спрячешься от Вселенной, снизошедшей до разговора с едва различимым в бесконечности ничтожеством?

Потёмкин прислушался и понял, что угрожающий разум равномерно рассеян в пространстве. Оглянулся, но рядом никого не заметил. Только мутные газовые потоки, озаряемые вспышками электрических разрядов, клубились вокруг. Постепенно глаза привыкли к окружающей обстановке, и он стал различать плавающие в тумане яркие шары: десятки, сотни, тысячи пылающих сфер. Используя внутренние резервы организма, переключился на восприятие в инфракрасном диапазоне и едва не закричал от удивления. Мириады капелек жидкого огня сновали вокруг, заполняя все видимое пространство и сливаясь на пределе видимости в сплошную ослепительную стену. Хаотично перемещаясь, они стремились к странному образованию – маленькой сплюснутой звезде.

Впрочем, хотя гигантский артефакт и мог сравниться с нейтронным карликом по размеру, до естественного светила он не дотягивал – слишком мал. Тонкая паутина багровых рек напоминала кровеносные сосуды. Опутывая многокилометровый диск, они стекались к полюсам, заполняя одно широкое русло.

Вглядываясь в горящие потоки, Дмитрий понял, что реки на самом деле состоят из бесчисленного множества накачанных плазмой шаров. Беспрестанно пикирующие в горящую поверхность, они растворялись в раскаленной лаве, тут же пропадая из вида. Ныряя в стремительный поток на одном полюсе, они через некоторое время всплывали на другом. Яркие – словно подзарядившись – выпрыгивали в космическое пространство и вновь занимали очередь на бесконечный слалом.

Дмитрий запоздало сообразил, что ужас, пропитавший пространство и заполнивший его сознание, исходит именно от мелькающих перед глазами плазменных шаров. Необычайно сильные в ментальном[1] плане, разумники внимательно рассматривали холодных пришельцев. Они ожидали действий со стороны незваных гостей.

Потёмкин огляделся и неуверенно шагнул навстречу.

Плазмоиды сжались, словно ожидая удара, но маленькое двуногое существо ничего не предпринимало. Осознав, что человек не опасен, они, как по команде ослепительно вспыхнув, раздулись от возмущения.

Сопротивляясь всепроникающему страху, Потёмкин с трудом распрямился и зарычал:

– Так-то вы встречаете гостей?!

Словно в ответ на крик, впереди вспыхнул нестерпимо яркий огонь.

Компенсатор ментального воздействия потемнел, загудел от перегрузки. Сжимающая голову узкая металлическая полоска растеклась по всему телу защитной пленкой.

Из темноты появилась мерцающая фигура Вячеслава.

– Это и есть гуорки, которые мутят воду на старушке Земле? – поинтересовался он, мгновенно прячась в энергетический кокон.

– А это их супермозг – центральный компьютер! – закричал Потёмкин и сразу же удивленно замолчал. Нелепая, показавшаяся чужой мысль мгновенно объяснила назначение гигантского сооружения.

– Ну ты даешь, Броненосец! Я бы так сразу не сообразил. – Вячеслав махнул рукой в сторону выстроившихся в боевом порядке гуорков, скривился, сжимая виски.

– Чёрт! Как молотком по башке лупят, шарикоподшипники, – возмутился он.

Пылающая возмущением шарообразная публика перестроилась, образовав круглое ожерелье.

Прижимаясь друг к другу, гуорки закружились в убыстряющемся хороводе. Безумный танец притягивал все больше участников. Между землянами и громадным эллипсоидом завертелся настоящий огненный торнадо.

Компенсатор внешнего воздействия уже не гудел – он ревел, как турбина реактивного самолета, едва сдерживая нарастающее ментальное давление.

– Пси-защита не выдержит, мозги сгорят, – закричал Дмитрий, отыскивая взглядом Вячеслава.

Захотелось сбежать, но Потемкин знал, что не оставит друга одного.

– Врешь! Не возьмешь! – прохрипел он, вытащив из памяти черно-белую фразу знаменитого революционного утопающего.

Гигантская воронка вытянула расширяющийся хобот подальше от охраняемого эллипсоида. Заглатывая газовую смесь, космический пылесос вплотную приблизился к испуганным людям. Хлёсткие разряды молний как-то разом забыли о природном беспорядке, дружно направив острия копий в их сторону.

Вспышки молний, рев ментального компенсатора, мелькание огненных шаров – все смешалось в безумном стремлении уничтожить двух маленьких существ.

Дмитрий, озадаченный энергетической подпиткой защитника, вдруг почувствовал прикосновение дружеской руки. Вячеслав, демонстрируя свою мысль, призывно подмигнул. Следом за этим в его воображении вырисовалась странная картинка.

Гигантских размеров теннисный корт, по травянистому покрытию которого скачут десятки подрагивающих плазменных сгустков. Теннисист, стоящий по другую сторону сетки, взмахнул ракеткой и стал быстро лупцевать попадающие под руку живые мячики.

Те потешно повизгивали при каждом ударе.

Дмитрий помахал рукой двигающемуся по воображаемой площадке великану. Вячеслав махнул в ответ.

Потемкину нравились правила воображаемой игры. Побеждал тот, кто сумеет попасть в наибольшее количество шариков.

Недолго думая, он размахнулся и с удовольствием врезал мнимой ракеткой по ближайшему гуорку. Тот пискнул, на секунду превратившись в маленького ёжика, изменил направление полёта и выстрелил горящим телом в Вячеслава.

Второй попытался увернуться от Димкиной ракетки. Маневр почти удался, но беглец налетел на встречный плазмоид, со скоростью пули летящий от Пугачёва.

Два горящих мячика слиплись боками, распластались по струнам ракетки и, оттолкнув друг друга, ринулись в разные стороны. На ментальной игровой площадке воцарился хаос. Светящиеся мячики рванули врассыпную.

Ритм вращения горящего водоворота нарушился: плазмоиды дрогнули, сбиваясь с курса, и в тот же момент Дмитрий почувствовал облегчение.

По мере нарастания хаоса в реальном пространстве ментальное давление быстро ослабевало, пока не исчезло вовсе.

Потёмкин облегченно вздохнул и, сообразив, что его страхи – в большей мере плод воображения, успокоился.

«Молодец Вячеслав: хорошую мыследему придумал. Если бы не эта демонстрация, я бы, наверное, не выдержал – сбежал».

Он быстро прогнал неприятную мысль, улыбнулся, продолжая виртуальный пинг-понг.

– Действуем без физического воздействия, – шепнул Вячеслав, в очередной раз появляясь туманным силуэтом в голове Потёмкина. – Их энерговооруженность на порядок выше нашей. Лучше договориться, – добавила исчезающая тень.

Дмитрий, слушая товарища, продолжал с наслаждением плющить живые мячи. Он мстил гуоркам за свой страх, вкладывая в каждый воображаемый удар всю силу и злость, на которую был способен.

– Вас здесь быть не должно! – вновь взорвалось в голове, но в этот раз Дмитрий был готов к ментальному удару и потому даже не пошевелился.

– Ну что, братишка, начнем переговоры! – воскликнул Пугачёв.

Активность горящих шаров понизилась, и давление на головы землян ослабло. Казалось, что гуорки, отгородив свою реликвию – громадный эллипсоидный компьютер, успокоились.

Вячеслав неожиданно вспыхнул, загорелся маленьким солнцем, прячась от внешнего мира за сферической защитной оболочкой. Нестерпимый блеск затмил сияние ближайших плазмоидов.



– Мы пришли с миром, – раскаленная сфера вокруг Пугачёва имитировала одного из гуорков.

– Вас здесь быть не дол…

– Где мы, чёрт возьми, должны быть, по-вашему? – выкрикнул Вячеслав, выстреливая короткой молнией в сторону гигантского эллипсоида.

Ответная вспышка возмущенных гуорков накрыла энергетический щит Пугачёва, лизнула огненными языками Димкиного защитника. Невообразимая сила смяла двух крохотных существ, сжимая окружающее пространство в сияющий кокон, вышвырнула его на тысячи, миллионы километров вдаль – туда, где не было ни гуорков, ни их бесценного артефакта.

Дезориентированный Потёмкин с трудом пришёл в себя.

– Броненосец, у меня глюки? – слыша голос в голове, Дмитрий почувствовал, как Вячеслав в очередной раз проник сквозь защитный экран, толкнул в спину.

– Выбирайся наружу.

Силовой кокон дрогнул, поплыл свечой, становясь тоньше и прозрачнее, раздался хлопок, и незамутненная сфера исчезла. Металлический обруч, охватывающий голову, едва заметно вибрировал.

Дмитрий заметил гуорка.

– Русса!

Глаза смотрели на паривший в воздухе светящийся плазмоид, а в голове улыбался гигантский слоноподобный зверь.

Махнув рукой гуорку, Дмитрий повернулся к товарищу.

– Знаком слонопотам? – удивился взъерошенный Пугачёв.

Тело Славки ещё дымилось и вздрагивало, сбрасывая в пространство накопившуюся энергию.

– Вас там быть не… – начал было Русса.

На мгновение превращаясь в пылающий жаром плазмоид, он закипел возмущением.

– Не должно! – громко засмеялся Вячеслав. – А здесь нас быть должно? Маловат словарный запас, яйцеобразный.

Дмитрий хотел остановить приятеля, но в этот момент гуорк обернулся розовым слоном и на чистом русском языке, без запинок и чужеродного акцента, произнёс:

– Смеётся тот, кто в конце концов остается в живых!

В воздухе повисла тишина. Русса наслаждался видом удивленных собеседников.

– Русско-гуоркская поговорка, – странно булькая, досказал он.

Вячеслав захлопнул рот, потешно сглотнул и довольно заухал.

– Здесь русский дух, здесь Русью пахнет! – вспомнил он слова великого поэта.

Глядя на смеющуюся парочку разумных, но совершенно разных существ, Дмитрий впервые с момента, как попал в этот перегретый мир, спокойно вздохнул:

«Жизнь продолжается. Договоримся».

* * *

Переговоры – работа, трудное и ответственное занятие. Тот, кто хоть раз в жизни пытался договориться с обиженным ребенком, не станет без крайней необходимости дважды пытаться убедить маленькое создание не делать того, чего оно в настоящий момент так страстно желает.

Для подавляющего большинства людей переговоры – дело безнадежное. Они любыми способами пытаются избежать их, пока у них не появится ощутимого превосходства над противоположной стороной. Нет превосходства – нет переговоров.

Но Тромб не человек, и он надеялся, что сможет убедить подрастающий разум прекратить войну в сети. Для него сейчас любая передышка в войне была как глоток воздуха утопающему. Сдерживать натиск вирусной активности он уже не мог – Вирусапиенс стал слишком силен, – а сдаваться на милость врага не собирался.

Сердитый ребёнок в процессе переговоров ничем не отличается от искусного убийцы: оба хотят вас провести, чтобы получить желаемое. Только потребности у них разные: одному нужны сладости, другому – ваша жизнь.

Если у вас есть «конфета», тогда переговоры могут закончиться обоюдным удовлетворением сторон. Если нет, остается надежда только на взаимные симпатии переговорщиков.

Тромб ничего не мог предложить Вирусапиенсу. По крайней мере до тех пор, пока не узнает, чего тот хочет. А вот с симпатиями ситуация обстояла проще: виртуальный боец уважал противника, он полагал, что любое разумное существо имеет право защищать свою жизнь. Тромб был уверен в том, что Вирусапиенс, покинув тело Потёмкина, перестал быть только упорядоченной комбинацией аминокислот в человеческом геноме. Представлять противника набором нулей и единиц на компьютерных носителях боец также не хотел. Да и не мог. Отключив ревущую систему антивирусного оповещения, он на мгновение задумался и решительно включил её вновь. Слегка изменив программу, он создал защитный кокон вокруг переговорной.

Впустить вирус на сервер АЭС – не самая лучшая идея. Знай об этом администратор сети Юрий, он бы отказал в доступе и Вирусапиенсу, и самому Тромбу.

– Это твой дом? – поинтересовался Вирус. Оглядываясь по сторонам, он коснулся взглядом дубовой скамьи и массивного стола.

– Это виртуальное отображение реального дома, – попробовал было объяснить Тромб, но замолчал, не будучи уверен, что собеседник поймет его правильно.

Вирусапиенс внимательно выслушал и склонил голову.

– Зачем отображать реальность? Такой… Внимательно посмотрел в глаза и продолжил, не дожидаясь ответа:

– Мы ведь просто цифры сейчас!

При этом прищурился, но тут же нелепо задергал мышцами лица, стараясь скрыть хитрую искорку.

Тромб задумался.

Несмотря на кажущую простоту вопроса, ответить на него оказалось непросто.

– Зачем? – повторил настойчивый собеседник.

– Удобнее общаться с людьми. Им трудно видеть только цифры, они не могут быстро переводить их в привычные для них образы, слова и действия.

Тромб вспомнил Потёмкина, и ему стало стыдно. Упоминая о человеческих слабостях, он чувствовал себя предателем.

– Зачем говорить с людьми, если они такой медленный? – как показалось Тромбу, Вирусапиенс нарочно коверкал слова.

Интересно было наблюдать за своим телом в чужом исполнении, особенно за «своим» лицом. Двойник нелепо морщился, кривлялся, ежеминутно путал эмоции, в общем, вел себя как маленький ребенок, сумасшедший взрослый или выживший из ума старик. Вот только глаза его, демонстрируя полнейшее непонимание, скрывали тщательно замаскированную улыбку.

– Говорить со мной на их языке, очень медленно. Зачем? – удивленно спросил Вирус.

В этот раз выражение его лица в точности соответствовало интонации вопроса, и Тромб насторожился.

– Чтобы мыслить как они, чувствовать как они, быть как они! Они создали меня, они создали все, что ты видишь вокруг! – страстно произнёс он, а про себя подумал: «Может, он не так прост, как хочет показаться?»

Вирусапиенс меж тем продолжал своё физическое перевоплощение. Уродливое разбитое кресло исчезло, растворившись в крепких длинных ногах. Не опуская взгляда, Вирус топнул ногой, прислушиваясь к ощущениям, притопнул другой.

– Зачем? Зачем они хотеть уничтожить меня? – закричало зеркальное отражение Тромба. – Они создать тебя? Не быть так может – но есть! – в голосе Вируса промелькнула ирония, а во взгляде теперь уже нескрываемая улыбка.

Мгновение он размышлял и затем спросил надрывно, словно вопрос доставлял ему физическое страдание:

– Кто же создать меня? Они – нет? Они только хотеть убивать! Они всё убивать – к чему прикоснуться.

Молодой человек, заломив руки, сжался. Затем, гордо вскидывая голову, злорадно улыбнулся:

– Я могу остановить их!

Тромб, не прекращая попыток переубедить собеседника, продолжил:

– Люди – не враги!

Не имея в своём арсенале серьёзных доказательств, воин прибег к методу, часто используемому его создателями: методу эмоционального убеждения.

– Они боятся тебя: ты уничтожаешь их мир. Они защищаются, – продолжал он.

Боец знал, что люди, несущие в себе вирус, никогда не смирятся с присутствием в их организме смертельного симбионта. Он понимал, что взялся за невыполнимую работу, но упорно не хотел признавать своё поражение, продолжая убеждать Вирусапиенса в миролюбивости рода человеческого.

«Неужели врать научился?» – подумал он, улыбаясь пришедшей мысли.

Как бы ему хотелось воспользоваться человеческой системой доказательств!

«Однако доказательства отсутствуют, – остановил себя Тромб. – Уж если он столь эмоционален, будем давить на его чувственность».

Правда, эмоции юного разума, похоже, издают только скрежет зубовный. Но, как говорит Потемкин, от любви до ненависти один шаг. Осталось только надеяться, что и в обратную сторону расстояние окажется не большим.

– Это – мой мир! Твой мир! Зачем он человеку? – вскричал Вирусапиенс, обводя переговорную комнату пылающим взглядом. – Ты создал его!

– Этот мир создали люди! – возразил Тромб. – Им решать, кому здесь жить!

Вирусапиенс возмущенно вскинул руки.

– Я убивать их? – вызывающе воскликнул он. – Нет!

– Да, – страстно прошептал боец.

В этом он был абсолютно уверен и оттого также перешел на крик:

– Ты их убивал и убиваешь! Всех! Везде и всегда! Они должны были убить тебя первыми, но оставили тебе шанс.

Тромб осмотрелся и, раскинув руки, торжественно добавил:

– Люди отправили тебя жить в этот мир!

Нужны были аргументы для того, чтобы собеседник не мог разрушить нарисованную им логическую картину.

– А ты хочешь уничтожить мир, в котором живешь? – поинтересовался он, опережая возможные возражения.

«Я вру! – радостно подумал Тромб, – почти как человек!»

– Не помню раньше как, но знаю! Меня гнать там они, – устало махнув рукой, Вирусапиенс вздохнул. – Меня гнать здесь ты. Зачем? Куда идти маленький безобидный разум?

Будучи когда-то сам в подобном положении, положении никому не нужного, одинокого взрослеющего сознания, боец понимал состояние собеседника, но с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться. Выглянул на улицу, упираясь взглядом в виртуальные развалины, задумчиво покачал головой:

– Да уж! Совсем маленький и, главное, совершенно безобидный!

– Ты не верить мне?! – удивился вирус.

Превращаясь в копию Тромба, он повторил его внешность, но взгляд оставил свой. Полные укоризны глаза долго и задумчиво рассматривали бойца, отчего того вновь захватило чувство вины. Странное, всплывающее из глубины памяти ощущение моментально скрутило израненное тело, оживило забытые кошмары.

Рот наполнился привкусом металла. Тромб понял, что реальность ускользает от него. Сплюнув горячую кровь, облизал пересохшие губы. Смахнув красную пелену, застилающую глаза, оглянулся.

Комната для переговоров исчезла, сменившись грязными стенами военной космической станции.

«Этого не может быть, – мысленно закричал воин, всматриваясь в лица мертвых товарищей, лежащих у его ног. – Это было в прошлой жизни!»

Вот они, бойцы. Лежат рядом, все как один закрывшие командира от смертельных осколков снаряда.

«Вы же умерли!» – хотел закричать Тромб, но в этот момент в железной стене нарисовалась дубовая дверь, в которую кто-то настойчиво стучал.

С трудом стряхнув захватившее его наваждение, боец вытолкнул себя из мира призраков и удивленно осмотрелся.

Видение растаяло: боевые друзья пропали.

«Сигнальная система не сработала, значит, стучит кто-то свой, – сообразил Тромб, пытаясь выглянуть за пределы переговорной комнаты. – Это может быть только Горев».

– Тромб, я знаю, что ты здесь! Открывай! – прокричал Юрий через дверь.

Будь боец человеком, непременно приписал бы минутное помутнение рассудка усталости и на том бы успокоился. Однако то, что для человека могло показаться странным, даже очень странным, для Тромба было просто невозможным. Ведь он хоть и разумная, но всё же программа – а у программ, как известно, бывают сбои и ошибки. Они подвержены разрушающему влиянию вирусов. Иногда возможна физическая порча носителей, на которых они располагаются. Всё это может случиться с программами – вот только видений у них не бывает никогда.

Дверь дрогнула и загудела, сотрясаясь от сильных ударов. Видимо, терпение администратора истощилось.

– Открывай, мальчишка! – заорал он.

Фигура двойника медленно растворялась. Мелькнула напоследок довольная улыбка, и чистый, без акцента и детских кривляний голос произнес:

– Я обдумаю всё, что ты сказал, воин.

Висевшая в воздухе белокурая голова добавила высокомерно:

– До тех пор, пока я не решу, что мне делать с людьми, будем соблюдать перемирие, брат!

Последние слова донеслись из пустоты: Вирусапиенс исчез.

Глава вторая

Пляски с бубном вокруг сети. Священники и хакеры

Когда за дело берутся священники, они даже вируса готовы убедить во всемогуществе Бога. Но готов ли создатель вразумить взбунтовавшиеся компьютеры, или в этом деле нужна помощь более компетентных специалистов?

– Как исчез? Куда исчез? – вопивший седобородый старичок остановился посередине церковного зала. Успокоился, осмотрел присутствующую братию, вздыхая, быстро перекрестился.

Взгляд его, прыгающий по бородатым лицам, вдруг остановился на ухоженной физиономии. Длинные темные волосы с редкой сединой на висках, бросились в глаза своей ухоженностью. Владелец бородки клинышком, стоя в тени, опирался на отшлифованную людскими прикосновениями каменную колонну. Если бы в толпу одетых по-зимнему людей выпустить нагого, он наверняка был бы менее заметен, чем этот светского вида человек в толпе клириков и монахов. Сквозь пелену покорности, прикрывающую глаза, временами прорывалась бурлящая мирскими страстями душа. Страсти эти в настоящий момент разгуливали в районе полюса холода – точнее сказать, пика ненависти.

Глаза белобородого старца, пылающие огнем, пробили безразличный, без эмоций, взгляд толпы и уперлись в мирянина.

– Я к вам обращаюсь, Иван Васильевич, – отец Михаил выбивал неожиданно появившейся в руке тонкой палочкой четкий ритм. – Где сейчас может находиться Потёмкин? – батюшка быстро пересёк зал, вплотную приблизился к бывшему полковнику спецслужб Ковалю. – С тех пор, как вы присоединились к нам, прошло уже достаточно времени, – прошептал старик, держа теперь уже начальника службы безопасности храма за плечи. – Времени достаточно, а результатов никаких! Где мальчишки?

– Вы же знаете, что я делаю всё возможное, – пробормотал экс-полковник. – С тех пор, как эта сволочь лишила меня места в органах, я…

– Не ругайтесь при братии, сын мой! Мы же с вами знаем, кто вас уволил, – тщедушный батюшка слегка коснулся маленькой, сморщенной от старости ладошкой лба собеседника.

Тот замолчал, поддаваясь завораживающему действию гипнотического взгляда. Протестующий возглас стих, лед растаял, глаза затянулись тонкой пленкой безразличия и подобострастия. Иван Васильевич Коваль больше не выделялся в толпе бородатых монахов. Он был одним из многих, безликим пятном, частью общего дела, плотью единого организма.

– Никак не пойму, почему он периодически освобождается от влияния? – отец Михаил пожал узкими плечами.

Резко повернулся к внимающим монахам, пропел блеющим голосом:

– Смирение и послушание – вот чего требует от нас наша вера и Отец наш небесный. Так будем же смиренны и послушны!

Склонившие голову монахи, словно эхо, отозвались приглушенным, невнятным бормотанием на его призыв.

– Смирены и послушны! – молодой человек, облаченный в непомерно большую новенькую рясу, прижал к груди старый потертый ноутбук. А когда к нему подошел старец, покорно склонил голову.

Серебряная шевелюра отца Михаила вспыхнула ослепительно белым ореолом, когда он навис над согнувшимся в низком поклоне Игорем. Многие полагали, что причиной этого сияния была святость старца. Многие, но не Игорь. Он-то знал, что странное сияние вызывал свет ультрафиолетовой лампы, затерявшейся в высоких сводах храма.

– Зайди ко мне, сын мой! – поманил пальцем отец Михаил и, не оглядываясь, двинулся к лестнице на второй этаж.

Каждый раз Игорь удивлялся неизменному порядку, присутствующему в кабинете отца Михаила – вернее, неизменности этого порядка. Каждая мелочь, будь то карандаш, распятье или даже клочок бумаги, всегда представали перед посетителями словно приклеенные к одному месту. В прошлый, позапрошлый раз и даже полгода назад. Как будто хозяин никогда не использует их по назначению и появляется в комнате только в тот момент, когда в нее заходит кто-нибудь чужой. Обладая безупречной памятью, Игорь каждый раз пытался найти хоть малейшие изменения, но не мог – и это отчего-то не давало ему покоя.

– Наша сеть, – певуче начал отец Михаил, но, словно передумав, сменил тон. – Почему мы до сих пор без компьютеров? – резко спросил он. – Я очень надеялся, что ты быстро уничтожишь вирус и откроешь доступ к нашим базам данных.

Игорь смущенно опустил глаза:

– Если бы это был обычный программный вирус. Но этот – особенный!

Отец Михаил, останавливая жестом, раздраженно дернул головой.

– Не бубни! Программный вирус или не программный, какая разница! – рявкнул он резко, отчего Игорь отшатнулся и едва не упал, потеряв от удивления присутствие духа.

Молодой служитель впервые увидел почтенного старца в таком гневе и, естественно, испугался.

– Он наверняка разумен, и я… думал, что вы знаете об этом.

– Если он имеет разум и настолько силен, что его нельзя уничтожить – с ним нужно договариваться!

– Но как вести переговоры с вирусом, который замкнулся в сети, отрезав все каналы доступа? – заартачился Игорь.

В душе каждого компьютерщика живет мятежный дух. Хакер Монах, преисполненный справедливым негодованием, вылез наружу, заслоняя смиренного слугу божьего Игоря.



– Периодически один из нас проверяет машинный зал, и каждый раз тот же эффект, – задирая рукав свободной рясы, он вытянул посиневшую руку перед собой. – Компьютеры не допускают нас к своему управлению, не дают даже приблизиться к себе. Нас бьют по рукам, словно малых детей! Как можно говорить с глухонемой, агрессивной, пусть и разумной программой?

Отец Михаил, привыкший к робкому поведению подчиненных, с удивлением разглядывал молодого человека. «Как он смеет перечить ему?» – заинтересованный взгляд остановился на оголенных руках неуклюжего молодца. Синяки и опухоли смягчили старого священника.

– С нами Бог! С нами должен быть и этот разум! Как и любой другой, он достоин жизни, – неожиданно старец распрямился, задрал узкий подбородок к потолку. – И главное – его нельзя оставлять без веры!

Подумав несколько секунд, он опустил голову, коротко махнул рукой, давая понять, что аудиенция окончена. Игорь шагнул к двери.

– Кто же, кроме Бога, мог создать подобное? – едва слышно прошептал он на ходу. – А если сам Создатель приложил к нему свою руку, как могу я решить эту проблему?

– Не можешь решить сам, ищи помощи у тех, кто знаком с нею лучше тебя.

Удивленный Игорь, останавливаясь на полпути к двери, обернулся:

– Не понял. Вы о ком?

Старец, не поворачиваясь, вздохнул:

– Эх, молодёжь. Всему вас учить нужно.

Гладкая не по возрасту рука поправила серебристые волосы, восставшие над макушкой.

– Найди молодых людей. Как их? Жора, кажется, и этот… – старческая длань пощелкала над головой костяшками худых пальцев.

* * *

– Бейрут! – как пианист, разминающий пальцы перед выступлением, Жора совершал сложнейшие пассы над темным прямоугольником клавиатуры. – Я, кажется, просил тебя не трогать мои файлы!

Компьютер скрипел, раскручивая диски винчестера, но нужную информацию не выдавал. Все данные Жора накануне поместил в отдельный каталог, закрыв паролем, постарался сделать невидимыми для других пользователей. Но это было вчера, а сегодня? Сегодня – дырка от бублика на месте распухшего многогигабайтного каталога. Файлы попросту исчезли с дисков, словно их там никогда и не было.

Экран монитора тупо таращился на молодого человека, пробуждая раздражение, готовое превратиться в безудержную ярость. Отчего-то закружилась голова, безвольно опустились руки. Багровая пелена заволокла глаза.

– Братишка, брось дурковать! – послышался откуда-то издалека возмущенный голос Бейрута. – Вот же твои файлы! Там же, где и были. Нужна мне твоя инфа, как волку капуста.

Жора, с трудом разлепляя отяжелевшие, словно посыпанные песком веки, удивленно посмотрел на стоящего рядом товарища.

– У тебя что, процессор заглючил? – Бейрут выразительно постучал согнутым указательным пальцем в висок.

Жора резко вскинул голову. Ему вдруг показалось, что из компьютера выскочило что-то бесформенное, темное и, мелькнув перед глазами, взметнулось к потолку.

– Тьфу ты, черт! – выдохнул изумленный хакер, пытаясь побыстрее избавиться от наваждения, замотал головой.

– Кончай из копилки мелочь вытряхивать. Лучше расскажи, что увидел, – остановил друга Бейрут.

– Что увидел? Что увидел? Ты-то откуда знаешь, что я?… – Жора подозрительно уставился на товарища. – И ты… тоже?

– Ты, да я, да мы с тобой. Это еще полбеды, – перебил Бейрут недовольно. – Если бы ты не лез в специфику Вирусапиенса, отбросил на время ДНК, РНК, чертовы аминокислоты, то заметил бы, что вся Сеть забита странными сообщениями о галлюцинациях, как регистратура психоневрологического диспансера. Впечатление такое, что на улице конец марта.

Жора на секунду оторвался от экрана, краем глаза фиксируя потерянный файловый каталог. Тот, как ни в чём не бывало, торчал на своём месте.

– Причем здесь март? – поинтересовался хакер, ныряя в захлёстывающую сознание волну необъяснимого раздражения.

– Конец марта, начало апреля – время обострения невротических заболеваний и шизофренических психозов, сопровождающихся агрессией, – четко, как с листа, отчитал Бейрут.

Напрасно Жора старался прогнать распухающую злость, она шершавым комком застревала в груди, не давая вздохнуть. Сердце замерло. Захотелось вцепиться в горло глупцу, проштудировавшему слишком много бесполезных книг.

– Тыыы! – вытянув худые руки, он двинулся к Бейруту, чтобы стереть противную улыбку на его лице.

– Понятно, брат! – вздохнул тот, отчего-то покраснел и мгновенно исчез.

Сквозь багровую пелену сверкнул граненый стакан, в лицо ударила ледяная струя.

– Ещё? – поинтересовался спокойный голос.

«Когда успел набрать?» – мелькнувшая мысль непонятным образом успокоила Жору.

Только сейчас он, пусть и частично, но пришел в себя. Оглядываясь, увидел ведро. Боясь, что одного стакана живительной влаги будет недостаточно для полной фокусировки взбунтовавшегося рассудка, сунул в холодную воду голову.

– Так-то лучше, – услышал он голос Бейрута. И в этот момент в дверь позвонили.

Друзья удивленно посмотрели друг на друга, молча кивнули, но остались на месте.

Еще звонок – на сей раз более требовательный.

– Кого нелегкая несет? – Бейрут неохотно двинулся к выходу.

– Только не полковник! – подняв глаза к потолку, Жора сложил руки лодочкой на груди.

– Его же попёрли со службы, – скривился Бейрут. Именно Коваля больше всего не любили приятели.

Работа, которую он им давал, не пугала их и даже нравилась – всегда интересная, захватывала без остатка. Здесь они, как правило, получали «разрешение на виртуальное убийство» и могли куролесить в сетевом пространстве, не оглядываясь на правила и законы, написанные для среднестатистических юзеров. Раздражал молодых людей только груз ответственности, прибывающий с грозным служакой на отдельной железнодорожной платформе. Именно он превращал любое, даже самое увлекательное задание в невыносимую пытку. Полковник требовал скорейшего выполнения, угрожая уголовкой и всеми муками ада, буквально висел на плечах.

– Слава богу! – облегченно улыбнулся Жора, когда в комнату протиснулся громадный и неловкий Игорь.

– Богу слава, вам здоровья! – не растерялся здоровяк и прошествовал в комнату. – Я к вам по нужде.

– По нужде дальше – первая дверь направо, – Бейрут кивнул в пустоту перед собой. – Что, Вирус уже и в нужник не пускает? – продолжил он, пристально разглядывая смущенного монаха. – Обложил братию? Глюки мучают?

Игорь умоляюще посмотрел на Жору и тихо выдавил:

– Нужна помощь.

Затем, словно что-то вспомнив, резко обернулся, зацепившись взглядом за смеющиеся глаза Бейрута.

– Ты это о чём? Какие галлюцинации?

– Вы что, с Луны?! – Бейрут фыркнул. Недовольно закатывая глаз, мотнул головой.

– Да ты говори, что не так-то! – возмутился Игорь, одергивая непослушную рясу. – Я пока мысли читать не умею.

– Ты в Сеть зайди! – Бейрут замолчал, словно ожидая реакции гостя.

Сбоку засопел Жора.

Сообразив, что довел собеседников до кондиции свирепого сопения, Бейрут смягчился:

– Я последнюю неделю из инета не вылажу. Просматриваю почту, брожу по форумам… самым разным. И везде, скажу я вам, одно и то же – даже на форумах домохозяек. Что-то с Сетью происходит, что-то странное. Пользователи дуреют, многие видят глюки, а после просмотра все без исключения зрители впадают в неконтролируемую агрессию. Мышь кидается на кошку, а кошка становится собакой. Ну, или что-то вроде того. Ладно бы наш брат-компьютерщик дурку поймал, я бы подумал, что травка подешевела, и народ метнулся морока ловить. Но домохозяйки?! – хакер развел руками. – Именно они чаще всего жалуются на появление с экрана каких-то пьяных харь. Толстые насильники ломятся в реальный мир прямо из мониторов. Ходоки исчезают, но желание задушить супруга (или кто там рядом в постели) остается, – Бейрут вывалил язык, сцепив руки на горле предполагаемой жертвы, выпучил глаза. – Этого уже на травку не спишешь!

Игорь, дослушав, закрыл рот. Перекрестился. Бормоча под нос очередную молитву, вздрогнул, когда соседний компьютер негромко зашуршал винчестером. Опять перекрестился.

– Что же это? – прошептал он едва слышно. – Антихрист грядет?

– Это, батюшка, наш знакомый Вирусапиенс грядет, – кривляясь, сообщил Бейрут. Усаживаясь за клавиатуру, пощелкал клавишами. – Судя по всему, в миру силы пробует. Выходит с уровня виртуального на уровень физического, психотропного воздействия на людей. Только вот каким образом он это делает? Впрочем, смотрите сами, – резким движением он повернул монитор.

Игорь приблизился к экрану, всмотрелся в яркую надпись, нависшую над длинной статьей, набитой курсивом:

ПЕРСОНАЛЬНЫЙ СПИД, ИЛИ СМЕРТЬ ПЕРСОНАЛКАМ!

Глава третья

Вирусапиенс разбушевался. Война в сети и на улице

Кто воюет, кто играет? Если не можешь отличить бойцов от игроков и не хочешь столкнуться с неприятностями, лучше не приближайся ни к тем, ни к другим.

На сегодняшний день количество вирусов в мировых сетях перевалило за сотню тысяч, и пользователи, казалось бы, должны были к этому привыкнуть. Однако события последних дней могут повергнуть в шок любого человека, имеющего дома персональный компьютер. В шок не только в переносном, но и в прямом смысле слова.

Попробуем разобраться, в чем тут дело. Выискивая виновных в создании вредоносных программ, наш взгляд в первую очередь обращается на виртуальных флибустьеров – хакеров.

Не так давно благодаря усердию нидерландских вирус-мейкеров полтора миллиона персональных компьютеров превратились в инфицированные бот-программами[2] зомби-машины.

Ботнет – название сети, построенной на таких подчиненных чужой воле машинах. Территория Ботнета постоянно расширяется, вызывая серьезные опасения ученых, деловых людей и простых пользователей.

Зачем, спрашиваем мы. Зачем это хакерам?

И если не им, то кому это выгодно? Кто напал на русскую атомную станцию и ведет вирусную войну? Не сами же русские? Зачем им атаковать себя? Нет!

Ответ может быть только один: выгодно тем, кто создает антивирусные программы! Подобно пожарникам, устраивающим поджоги, чтобы оправдать свое существование. Подобно врачам, придумывающим смертельные болезни, дабы, изрядно напугав население, заставить добропорядочных граждан покупать непомерно дорогие лекарства.

Задав себе подобный вопрос, мы хотим поинтересоваться у всем известного Билла: почему системы, над которыми работают тысячи человек, столь уязвимы? Почему одинокий вирусмейкер спокойно уничтожает труд сотен программистов? Не потому ли, что он просто использует лазейки, создаваемые многочисленным коллективом господина Б.Г.?

Бот-программы, написанные известными злоумышленниками, обнаруживаются антивирусными программами, рабочие лошадки возвращаются в стойло. Однако то, что пользователи наблюдают сегодня, выходит за рамки привычных представлений. Вирус, захвативший управление Ботнетом – СПИД для персональных компьютеров. Инфицированные машины умирают, выпадая из Сети, не допуская к управлению владельцев. В большинстве случаев противостояние, начинаясь в виртуальном пространстве, заканчивается в реальном. Все чаще зараженные компьютеры поражают людей электрическим током или воздействуют странным излучением, на долгое время лишая зрения.

Не менее катастрофически выросло количество преступлений, совершаемых подростками. Объединенные в стаи, они бродят по улицам, устраивая жестокие игрища – кровавые чемпионаты, наподобие уже поднадоевших виртуальных побоищ, используя при этом вполне реальные орудия убийства. Некоторые ученые предполагают, что и в этом виновата неизвестная болезнь, непонятным образом действующая только на психику людей, пользующихся компьютерами и подолгу находящихся в Сети.

Медведев дочитал статью и, недовольно стукнув кулаком по клавиатуре, оттолкнул ноутбук. Если все это – правда, тогда нужно срочно наведаться в Храм, из которого Вирусапиенс начал свое шествие в Сеть. Профессор быстро оделся и вышел на холодную зимнюю улицу.

* * *

Лёгкая позёмка закрутила хлопья белого снега, приподняла и бросила в лицо. Свежий морозный воздух, медленно растекаясь по оврагам, неохотно покидал рукотворный оазис, цепляясь за одинокие деревца, брошенные умирать возле дороги. Смешиваясь с выхлопными газами, он тут же исчезал в грязно-серой пелене. Газовая смесь, пригодная для дыхания, но совсем не полезная для здоровья, оседая на языке кислотным привкусом, вызывала тошноту. Илья глубоко вздохнул, приближаясь к магистрали, и бросился в туманную завесу, отгораживающую мир водителей от мира пешеходов.

Плеснув грязной жижей в лицо, мимо пронесся похожий на катафалк гигантский джип. Ванькин выругался и продемонстрировал вросшему в руль водителю здоровенный кулак. Однако хозяин смердящего чудища даже не повернул голову в сторону возмущенного атлета. «Вот только кто из вас хозяин?» – подумал тот, провожая джип задумчивым взглядом.

Ревущие мощными моторами и противно визжащие клаксонами четырехколесные убийцы давно уже поработили своих создателей. Заставляя людей служить себе, они медленно, но верно убивали человеческие существа, находящиеся в их чревах. И что самое плохое, они так же верно убивали пешеходов, вынужденных повсеместно сталкиваться с ними.

Ритм был потерян, и ему пришлось делать незапланированный вдох. Экскременты проносящихся мимо металлических монстров обожгли легкие. Нарастающая в душе тревога сжала грудь, затрудняя дыхание. «Совсем обабился – скоро рыдать начну», – рыкнул Ванькин мысленно, хлопнув себя по голове. Дорога осталась позади. Сжав зубы, он громко закашлялся и смачно сплюнул на землю. Несмотря на профилактические меры, обычно спасающие в таких ситуациях, ни зла, ни даже тени раздражения в душе не появилось. «Караул! Что со мной! – завопил он, замечая перепуганного мальчишку, выскочившего из-за угла. – Паника на ровном месте! Почему?»

Малолетка метнулся в одну сторону, вернулся и, заглянув за спину Ванькина, бросился в другую – к парку. Через мгновенье его спина исчезла среди деревьев, унося с собой плотное облако первобытного ужаса.

Вот теперь-то, окунаясь в привычную атмосферу агрессии и страха, Илья воспрял духом и разозлился.

«Какого чёрта?…» – не успев задать вопрос, он громко выругался, когда в бок уперлось что-то острое.

– Не ругайся, дядя! Ошибка вышла, – пропищал детский голосок и громко ойкнул.

Илья грубо перехватил тонкую руку, сжимающую заточенную пику.

– Мы подумали, ты монстр с нашего уровня, но монстряки ведь не матюкаются. Отпусти! – сияющий блеском зеркальной лысины мальчишка, слегка переросший уровень филейной части арнольдоподобного Ванькина, казалось, нисколько не испугался. – Пусти, сказал! Жми эскейп[3] и вали отсюда, пока мой клан не прибыл.

Пытаясь перевести грозную речь на русский язык, Илья обернулся и обнаружил за спиной юного «мафиози» стайку мальчишек. Дымка отрешенности застилала детские взгляды. Словно зомби, забывшие, как сказал предводитель, нажать эскейп и перезагрузить систему на реальную жизнь, они застряли где-то в виртуальном пространстве. Хищно поблескивая, в руках малолеток затаилась холодная смерть. У кого кухонный нож, у кого охотничий тесак для рубки веток, у кого заточенная пика или просто кусок металлического прута.

Шайка, ожидая указаний, молча и сосредоточенно взирала на вожака.

– Пошли! – выдохнул тот, теряя интерес к удивленному здоровяку.

«Наверное, всё-таки муляж, – предположил Ванькин, когда очередной мальчуган с большим охотничьим ножом проходил мимо. – Ну и игрушки стали делать: не отличишь от настоящего».

Молчаливая компания, не замечая прохожих, двинулась через улицу и скрылась в парке, откуда через некоторое время раздался жуткий, душераздирающий вой. Казалось, кричал раненый зверь.

«Чёрт, не муляж!» – вспыхнула в голове яркая мысль, высвечивая капельку крови на выщербленном лезвии. Подсознание сработало задним числом, выталкивая из памяти четкие картинки. «Загоняют как зверя!» – удивился Илья, не останавливаясь. Он не особо задумывался, куда идет. Ноги сами вынесли к знакомой церкви.

– Тьфу ты! – вздрогнул он от неожиданности.

На невысоком крыльце стояли старые знакомые: Бейрут, Жора и неуклюжий монах Игорь.

Хитро улыбаясь, Ванькин кивнул хакерам, тут же забывая и про жуткие игрушки малолеток, и про их недетскую охоту. Вспомнилась статейка из только что прочитанной газеты.

– Здорово, вирусмейкеры! – поприветствовал он, вынимая из памяти особо понравившееся слово.

– Какого лешего биг лузер нас оскорбляет? – улыбнулся Жора.

– Мне абсолютно индифферентно, – отмахнулся Бейрут, наблюдая за реакцией Ванькина.

– Да понял я, что тебе по барабану, – оскалился Илья. Замечая удивление на лицах хакеров, захохотал. – Вы уж меня совсем за придурка держите, а я, между прочим, в физтехе учился.

– До первой сессии, – предположил Бейрут.

– Ставлю клаву,[4] что не дольше, – поддержал Жора.

– Угадали, умники! – нисколько не обиделся несостоявшийся физик.

– Ну что, подышали свежим воздухом? Вперед! – Бейрут, оборачиваясь к Игорю, махнул рукой в сторону двери.

Безлюдный молебный зал встретил гостей пахучим полумраком и тяжелой тишиной. Лишь одинокая старушка тихо застыла в углу на стульчике. Страхи, разогнавшие паству, обошли стороной спящую бабушку. Умиротворенное лицо, освещенное блаженной улыбкой, вздрогнуло. Глаза открылись, и старушка, заметив вошедших молодых людей, перекрестилась:

– Зря ругают молодежь. Вишь, тоже к богу тянутся.

– Скорее к дьяволу, – Бейрут смущенно спрятал глаза.

– Не богохульствуй! – скривился Игорь, вскидывая глаза к одной из икон на оштукатуренной стене.

В этот момент дверь компьютерного зала со скрипом отворилась, и на пороге возникла фигура, освещенная мерцающим светом лампад.

– Вам сюда нельзя. Здесь вам больше нечего делать, – Коваль, как бы закрываясь ладонями, выставил руки перед собой.

– Зверь на месте, – прошипел Бейрут, глядя попеременно то на полковника, то за его спину, на сыплющие искрами системные блоки.

С ближайшего с громким треском сорвалась светящаяся ветвь разряда, протянулась по воздуху в поисках жертвы и прилипла к плечу Коваля. По-мальчишечьи резво отскочив в сторону, Иван Васильевич поискал глазами зеленоватый огненный шнур.

– Ччёрт! – присел, потирая сведенное судорогой плечо.

– Жертву ищет – кушать хочет, – едва слышно проговорил Жора.

– Кушать, говоришь? Отец Михаил! Нашел! – неожиданно заорал Коваль и поспешил к лестнице. – Спасибо за подсказку, – буркнул он, оборачиваясь на ходу к хакеру.

– Тоже мне, Архимед, нашел! – пробурчал тот. – Что, интересно, он нашел?

Полутемное помещение тревожно гудело, продолжая жить своей жизнью. Поскрипывающие компьютеры, вспыхивая искрами разрядов, самопроизвольно разряжались в воздух.

– Ладно, нельзя так нельзя. Если что изменится, сообщишь, – Бейрут кивнул головой в сторону разбуженного компьютерного улья. Глядя на озадаченного Игоря, улыбнулся. – Не переживай, братишка! Можешь не сообщать, если это не одобряет твое начальство, – закатил он глаза к потолку.

– Отчего же ты так не любишь Бога нашего? – проникновенно спросил Игорь, превращаясь на секунду в помолодевшую копию отца Михаила.

– Любить мне его не за что, а вот верить… Почему нет? – Бейрут, улыбаясь, на секунду задумался. – Единый разум, вселенская справедливость, мировой компьютер, нравственные законы, Бог! Дело не в названии – в сущности. Я лично верю в то, что в мире есть нечто особенное… или, скажем так, у мира существует функция, которая ведает распределением добра и зла, плюса и минуса, любви и ненависти. Назовем её условно душой мира. И ей совершенно безразлично, как ты ее назовешь, какими крестами себя увешаешь, какие слова произнесешь – она от этого совершенно не изменится. Главное, что она есть.

– Значит, твоя душа в мире с Богом? – облегченно вздохнул Игорь, как будто сбросил с плеч тяжелый груз.

– Миру – мир! – возвращаясь на землю, съязвил Бейрут.

– Только не думай, что для меня ваша организация, ваша атрибутика и ваша неистребимая жажда завладеть душами людей имеет какую-то связь с высшими мировыми законами. Вам так же далеко до Бога, как мне до рая, – рассерженный хакер сделал движение сплюнуть, но, оглядевшись, встряхнул головой. – Ладно, Монах, кончай вербовку – ближе к телу! Как думаешь, что он задумал?

Игорь поднял глаза и удивленно вздрогнул. В молебный зал входил профессор. Он сильно хромал, кровавое пятно быстро растекалось по брючине. Прижимая руки к бедру, Медведев безуспешно пытался остановить кровотечение.

– Детишки шалят? – сочувственно поинтересовался Ванькин.

Подхватывая профессора под мышки, он оттащил его к лестнице, подальше от компьютерного зала. Усадил раненого на ступеньки и только после этого прислушался.

Сверху доносились голоса. Илья напрягся, замер, прижимая указательный палец к губам.

Профессор, придерживая руками разрезанные джинсы, удивленно уставился на атлета. Затем молча дернул бровями вверх – иди, мол, я обойдусь без тебя. Ванькин тихонько поднялся на ступеньку, еще одну, еще, вытягивая шею, пока в пределах видимости не появилась голова Коваля.

– Ты что кричишь, как будто мир перевернулся? – выходя из кабинета, строго спросил старец.

– Я знаю, как привлечь внимание Вируса разумного, – полковник радостно потирал руки.

– И как же, сын мой? – глядя, как начальник службы безопасности трет распухшее плечо, отец Михаил добавил с сарказмом: – Вижу, ты уже начал диалог.

Коваль, не замечая иронии, кивнул.

– Нужно подключить в нашу сеть компьютер покруче – подкормить зверя, если можно так сказать, показать, что мы готовы на жертвы ради общения с ним. Этот язык понимает любое живое существо. Только где взять такую машинку, ведь у нас он уже все захватил?

Старик довольно улыбнулся, сгрёб пятернёй белоснежную бороду, хитро покосился в сторону лестницы.

– Ты думай, как дальше с ним беседовать, а заботу о нужном компьютере я возьму на себя. Мало ли у нас прихожан в нужных местах работает? Найдем и покруче, и посовременнее. Ишь до чего дожили: разумной программе взятку борзыми щенками! Светлая голова у тебя, полковник! Только Бога не чтишь, как полагается.

Старец резко повернулся в сторону лестницы, отчего Ванькин резко пригнулся, стараясь остаться незамеченным, споткнулся и едва не полетел по ступеням вниз.

– Мальчишек не тронь! Пока! Зашуршали приближающиеся шаги.

Не вставая, Илья прокатился до основания лестницы, гневно стреляя глазами всякий раз, когда его зад касался очередной ступеньки.

– Блин! – прошипел он, вскочил на ноги и тут же присел, изображая заинтересованность, склонился над окровавленной ногой Медведева. – Лысый мафиози?

Профессор возмущенно взмахнул руками – из открывшейся раны хлестнул горячий фонтанчик.

– Лысый сопляк с охотничьим тесаком! Я не мог даже предположить, что он… Стоп! А ты откуда знаешь?

– И вы здесь, профессор, – пробурчал Коваль, спускаясь по лестнице. – У меня от вас всех уже голова болит, – добавил он уже у выхода.

Ванькин, не обращая внимания на бывшего шефа, продолжал осматривать рану:

– Я с ними на входе встретился, но меня они не тронули. Вам к врачу надо! Рана хоть и неглубокая, но как бы заражения не случилось.

– Не случилось. Ты бы лучше разведал, что монахи задумали, – мотнул головой Бейрут в сторону второго этажа, как только полковник исчез за дверью.

Профессор согласно закивал, тяжело поднялся на ноги, демонстрируя, что может обойтись без помощи, уверенно двинулся к выходу, но, пройдя несколько шагов, споткнулся. И если бы не вовремя подставленный локоть Ванькина, наверняка рухнул бы на пол.

– Держитесь, профессор! – здоровяк подхватил его за плечи. – Ну их, братьев этих! Я и так дофига чего услышал, вот только понять ничего не могу.

– Излагай! – потребовал профессор.

– Они с попом, – проговорил Ванькин, повертев рукой у головы. – Ну, как Дед Мороз который…

– Отец Михаил, – подсказал неслышно подошедший Жора.

Ванькин, оглядываясь, молча кивнул.

– Не тяни жилы, Геракл! – возмутился Бейрут.

– Короче! – заговорил Илья, – они хотят предложить кому-то взятку, чтобы выйти на разговор. Крутой компьютер за базар!

Жора с Медведевым громко рассмеялись.

– А чё вы ржёте?

– Ванькин, молодец! – Бейрут мигом остановил веселье. – Смотрит на мир трезвыми глазами.

– Издеваетесь? – пробормотал вконец растерявшийся атлет.

Выйдя во двор, Ванькин с профессором, не сговариваясь, осмотрелись по сторонам. Илья не переставал озираться и дальше, пока шли к машине. Успокоился, только когда Медведев оказался в салоне автомобиля.

– Ладно, вирусмейкеры, мы поехали в больницу, а вы тут в свои игрушки играйте, – смакуя необычное слово, Ванькин бухнул дверцей пожилой иномарки.

Отяжелевший «Фольксваген», припав к земле, неспешно двинулся прочь от церкви.

Бейрут кивнул вслед, усаживаясь на ступенях, выхватил из сумки ноутбук.

– С вами хорошо, а без вас лучше. Пойду к атомщикам, посмотрю, как у них дела.

Из-за двери выглянула удивленная старушка, посмотрев на хакера, покачала головой. Тренькнул сотовый телефон. Зашуршал, обмениваясь данными, компьютер, лежащий на тощих коленях. Поток нулей и единиц хлынул в мировую паутину, устремляясь к сети атомной станции. Прошло несколько минут, прежде чем схема сети АЭС прорисовалась на экране. Касаясь взглядом замысловатых линий, Бейрут присвистнул от удивления:

– Ну, ребята, постарались с защитой! В тройное кольцо упаковали. Не проехать, не пройти. Вижу! – завопил он, замечая слабое место в программной защите.

Захлопнув за собой калитку в виртуальный мир, он слился с компьютером в единое целое. Отгородившись от реальности компьютерным экраном, тихо прошептал:

– Я иду, а вы не ждали! Тук-тук-тук!

* * *

– Открывай! – в очередной раз заорал за дверью недовольный Юрий.

Конечно, программный шлюз для входа на сервер станции не имел ничего общего с привычной дверью, но для виртуального бойца это была самая настоящая дверь: деревянная, с замком и массивной медной ручкой.

Стук повторился, но Тромб не спешил с ответом – разговор с Вирусапиенсом вывел его из себя.

Для администратора перед монитором встреча двух противников выглядела как преступление – в лучшем случае, как измена – в худшем. Для него разговор представлялся потоком данных, кочующих от одной программы к другой. От Тромба к Вирусапиенсу и обратно. Видеть, что происходит в сети, он не мог – написать визуализатор, перегоняющий цифровые процессы в картинку, пока не сумел, хотя и старался, отдавая навороченному дешифратору все свободное время. Старому хакеру очень хотелось наблюдать за перипетиями виртуальной войны. Тромб закончил кодировщик, используя наработки компьютерщика, но, зная о его трепетном отношении к своему детищу, ждал удобного случая, чтобы ненавязчиво подтолкнуть к решению задачи.

Стук повторился – на этот раз громче.

Юрий, по-видимому, догадался о присутствии Вирусапиенса и без дешифратора: антивирусник визжал без остановки. Но то, что он стучался, говорило об окончании работы над программой создания образов.

Стук прекратился. Дверь открылась, и на пороге появилась виртуальная копия довольного толстяка. В цифровом пространстве Горев выглядел точно таким же, каким был в жизни – невыспавшийся, с темными мешками под глазами, широченной улыбкой и выпирающим животом.

– Чем ты тут занимаешься? Взгляни, что в сети творится! – постоянно поглядывая то на живот, то на ноги, он повернулся, поправил взлохмаченные волосы.

– Ну скажи же что-нибудь! – безмолвно кричали его глаза, а изо рта, не прерываясь, сыпались иные слова.

– Почтовые сообщения прут со всех сторон. Антивирус – ник их не останавливает, но меня-то не проведешь! Слишком много мусора – и никакой активности. Почта приходит из нашей же сети! Как будто компьютеры сами себе шлют письма. Пакуют вирусы пачками, маркируя послания как безвредные. Я думаю, кто-то знает наши коды и пользуется ими для разведки местности, – как только Горев замолк, его виртуальный образ заколыхался и тут же начал разваливаться на части, осыпаясь отдельными пикселями.

– Сырая программа, нужно многое переделывать, – проворчала с пола цифровая куча, взмахнув остатками истончающейся руки.

Цветные квадраты зашевелились, наползая друг на друга как муравьи, полезли вверх. Из пиксельной мозаики вновь восстал недовольный администратор. Сердитый взгляд, обежав комнату, остановился на озадаченном бойце.

– О нас уже в газетах пишут, Интернет гудит. А что делает твоя хитрая кибернетическая морда?

– Он обещал перемирие, – неуверенно, словно нашкодивший ребенок, начал Тромб и тут же запнулся, расширил глаза. – Он сканировал наши коды, когда я отключил защиту. Ему нужен доступ на станцию, а не переговоры. Всю почту в печь! Я на позицию, – заорал он и заметался из угла в угол. Кинулся к выходу, но был остановлен резким окриком Юрия:

– Не суетись, умник, поздно уже. Впустив вируса на сервер, ты погубил себя, уволил меня, разрушил нашу систему безопасности и, возможно, убил не одну тысячу людей и машин, – изображая обиду, процедил Горев. – Заставь дурака богу молиться, он и ключи от квартиры в церковь отнесет.

– Но я не… – взревел Тромб, но, сообразив, что пенять за свою самоуверенность не на кого, замолчал и виновато выдохнул: – Прости, друг!

– Ладно, проехали, – смягчился Горев. – Мы тоже не лузеры с новой клавой под мышкой. А уж если кого обмануть, то в этой области прикладных наук человек сильно поднаторел: ни один вирус, будь он даже сапиенс, ему в подмётки не годится, – улыбнулся он. – Я, конечно, почувствовал, что дело нечисто, когда он на сервер проник. Но если б не ваш друг, то я, старый мышиный коврик, проворонил бы атаку. Феноменальный молодой человек! В сеть прошел как к себе домой. Мою защиту – как промокашку! Сразу организовал прием корреспонденции, её доставку к уничтожителю и утилизацию.

Юрий на мгновенье задумался, погрустнел и продолжил уже серьёзно:

– Он тебя за Потёмкина принял, говорит, что только тот мог оказать такое сопротивление Вирусапиенсу. Я сказал, что Потёмкина здесь нет. Про тебя не стал рассказывать, но он не дурак. Если прошел меня и нашу защиту, то без проблем выйдет на тебя.

Разводя руками, Юрий в очередной раз кокетливо повернулся, словно модель на подиуме:

– Кстати, это он меня так визуализировал. Я думал, просчитывал, экспериментировал с алгоритмами, а этот мальчишка только взглянул на дешифратор и тут же нашел решение. Эх! Пора на пенсию, базы данных писать.

Образ администратора вновь заколыхался, помутнел.

– Теперь тебя видеть хочет, – досказал он.

– Если хочет – значит, увидит. Это Бейрут. Я его знаю, – не переставая думать о Вирусапиенсе, произнес Тромб. – По старой жизни знаю.

Боец вздохнул, вспоминая время, когда жил в голове Потёмкина. Блуждающий взгляд его упал на запыленное окно, сквозь которое виднелась улица.

В воздухе кружились мириады горящих светляков.

– Это электронная почта догорает, – кивнул Юрий в сторону падающих звездочек. – Вся эта нечисть, как только почта гореть стала, рванула распаковываться из писем, но не тут-то было.

Юрий помолчал, поглядывая на бойца.

– Вирус в этот момент с тобой разговаривал. Видимо, не успел сообразить, что его обходят.

Тромб подключил внешние камеры и выглянул в реальный мир.

Пожилой мужчина кружил по залу, опутанный проводами, с трудом вживаясь в виртуальную действительность.

– Нужно сделать датчики беспроводными, а это подобие ведра на голове заменить жидкокристаллическими очками, а то с ним ты на пугало из сказок похож, – пробормотал боец. – А еще лучше подключиться где-то на пути между глазом и мозгом. Через эту врезку можно будет подавать нужную информацию прямо в мозг.

– Не по нутру мне твои проекты, – пробормотал Юрий, снимая громоздкую конструкцию. – Тяжела шапка, – добавил он, осторожно опуская массивный шлем в коробку из-под бумаги.

– Но не даёт забыть, что ты человек, а не киборг со встроенными схемами в голове, – шепнул Тромб.

– Триста раз прав, боец! – прошелестели динамики и на одном из экранов появилось улыбающееся лицо Бейрута. – Чтобы не терять время на лишние преобразования, нужно встраивать компьютерные компоненты прямо в организм человека. Или адаптировать человеческие органы к компьютерным составляющим.

– Ну да! Сегодня гиппокамп[5] расширим, – прервал разошедшихся прожектёров Юрий. – Как же – оперативная память, без неё никуда. Завтра неокортекс[6] слабоват – жесткий диск на его место! Супер! Потом камеры вместо глазного яблока, чтобы в темноте видеть и в ультрафиолете. Бейрут махнул с экрана рукой.

– А тебе лучше так, как есть: уставшему, больному и хромому? Чтобы живот торчал и ноги к вечеру не держали, а мозги едва не закипали от переизбытка информации?

Юрий, поглаживая старательно втянутый живот, обиженно проворчал:

– Что, сильно торчит?

– Да ты не бойся, Ядреный! Я думаю, наш боец знает другой путь преобразования человеческого организма. Они с Потёмкиным прошли его вместе. Вот только где наш друг сейчас?

Тромб взмахнул рукой и громко произнёс:

– Путь усовершенствования человека есть, только есть и побочный продукт – Вирус! Мы с одним ни справиться, ни договориться не можем. А если таких будет несколько, или, того хуже – много?

Бейрут скривился при упоминании Вирусапиенса:

– Получается, что лучше в проводах да с ведром на голове, чем с вирусом в заднице.

– Ты хотел сказать – в сети? – поправил Юрий.

– Я сказал то, что хотел сказать. Какая это, к черту, сеть? Куда ни глянь – кругом дерьмо! Ходишь, как по двору весной – не захочешь, а в дерьмо вступишь. – Бейрут, брезгливо встряхивая руками, посмотрел вниз, словно действительно вступил в очередную «неприятность». – А если из побочного продукта сделать полезный? Приручить?!

– Представь себя в клетке с диким тигром, – раздался голос Тромба. – Кто кого приручать будет?

– А ты в порядке – с юмором, – улыбнулся Бейрут и уже серьезно закончил: – Страшно, конечно, но что делать? Сеть теряем – это факт, вот только вирусу и этого мало – он в мир рвется, к человеку. И судя по последним событиям, у него это помаленьку начинает получаться.

Изображение Бейрута исказилось.

– Похоже, он меня нашел! – прокаркали динамики сквозь скрип помех.

– Вы где? Давайте к нам! – быстро выкрикнул Горев.

Сквозь какофонию звуков донеслись едва различимые слова:

– Мы в церкви!

Связь оборвалась и наступила тишина.

– Гейм овэр, – прошептал Горев и резко хлопнул ладонью по столу.

– А как ты собираешься хакеров на станцию протащить? – тут же поинтересовался Тромб. – Не думаю, что твое начальство обрадуется, увидев посторонних.

– Не переживай! Жизнь продолжается, что-нибудь придумаем.

Глава четвертая

В чужом теле. Побег в будущее

Когда хочется вернуться домой, любые средства хороши, даже те, что не предусмотрены человеческой природой…

«А может, закончилась она… Прошла? Пора платить за все: и за первую, лихую её часть, и за вторую – не менее разудалую, – Емельян осторожно перевернулся на бок, но боли избежать не удалось: тело после слишком усердной работы мастеров пытошных дел превратилось в одну большую кровоточащую рану. – И все же, как ни крути, судьба мне быть лихим человеком. Был вором в первой жизни – в далеком будущем. Стал предводителем разбойников и крестьянским царем – во второй».

В последние дни, в ожидании казни, его держали в клетке, расположенной внутри тюрьмы. Метр на метр – особо не уляжешься, а если не спать, что еще делать? Только размышлять, вспоминать о былом, благо вспомнить есть что. Целых две жизни. Правда, кроме воспоминаний о далеком будущем и недавнем прошлом, оставалась еще боль, но ее Емельян всеми способами старался игнорировать, а когда она все же добиралась до его сознания, громко скрипел зубами и матерился.

Другие обитатели угрюмых застенков, с тоской взирая на одинокого, закованного в кандалы пленника, протяжно и громко вздыхали, прощаясь с несбывшейся мечтой о справедливом крестьянском царе.

– Эк они тя подправили – живого места нет, – пробурчал грязный, согнувшийся старик, протискивая мутный глаз в щель ржавой решетки.

– Однак, боятся. Где это видано, чтоб битого всмятку в кандалы, да ещё в клетку с пудовым замком? – забубнил сипящий голос, и тут же ему стал вторить другой.

– Боятся, сукины дети!

Тяжелая металлическая клеть, выпячивая крепкие скобы с тяжелым амбарным замком, бросала вызов мающемуся духу, загнанному в полумёртвое переломанное тело.

«Сейчас бы пусть самый простой инструмент, я бы вам показал пудовый замок», – подумал Емельян, теряя сознание.

– Царём, однако, я побывал, – успели прошептать разбитые губы.

– Царя казните! Петра Третьего! – эхом донеслось из сгущавшейся в углу темноты. Там держали бесноватого арестанта, имени которого никто не знал и знать был не должен. Иван, родства не помнящий, громко захрипел, пытаясь просунуть окровавленную голову сквозь прутья решетки. Распухшее от побоев лицо вдруг озарила страшная улыбка.

– Ироды!

Каждое движение узника, взламывая засохшую грязную корку, покрывающую лицо, вызывало обильное кровотечение. Разрушительная работа тружеников садистического цеха затронула не только тело узника, она уничтожила его разум. Выпученные глаза ощупали неподвижного Емельяна. Затравленный взгляд прыгнул к потолку. Бедняга, схватив себя за бороду, мотнул головой вперед, но тут же взвизгнул от боли, когда торчащий из решетки железный штырь, разорвав бровь, погрузился во влажную глазницу. Бедолага, зажимая вытекающий глаз руками, грохнулся на пол и завыл от боли.

– И не такие замки открывал, – звеня кандалами, очнувшийся Емельян попытался встать.

Ноги не хотели держать измученное тело. Руки не подчинялись, отказываясь выполнять самые простые движения, но злость вперемешку с упрямством толкнула пленника вперед. «Замок!» – загудело в голове. Стиснув разбитые с острыми краями осколки зубов, преодолевая жгучую боль, он схватился за решетку.

– Смотри-ка, ожил царь-батюшка, на свободу рвётся, – зашипел где-то за спиной удивленный голос. – Откуда только силы берутся?

– Глядь, и второй горемыка кости поволок, – из темноты вылезла худая грязная рука и ткнула трясущимся пальцем в сторону крикливого обитателя сумрачной камеры.

Узник, шатаясь, приблизился к решетке дальней камеры. Хлипкая дверь, запирающая узилище безумца, еле держалась на проржавевших петлях. Он уже ни для кого не представлял интереса и находился здесь либо по причине забывчивости тюремного начальства, либо в ожидании смерти, которая почему-то задержалась с приходом.

Безумный взгляд единственного глаза уперся в Емельяна.

– Боже! Неужели и я вот так, как животное? – взвыл тот. – Нет!

– Да ты не бойся, – выдохнул безумец, и на секунду остатки разума осветили мутный взор. – Иди ко мне!

Емельян не отводил глаз от пустой окровавленной глазницы. Страх внезапно прошел, боль осталась где-то в стороне – за дверью чужого разума. Его боль прошла. Сменилась привходящей, пугая неупорядоченностью, как если бы сердце заболело справа. Он почувствовал себя исследователем. Забыв о своем бедственном положении, с удивлением погрузился в мир необычайных ощущений неродного тела.

«Вот бы человек умел проникать в голову другого! Насколько проще была бы жизнь! Или сложнее? Мир, где нет обмана, где каждый знает, что думает собеседник. Осталось ли в голове у этого убогого что-нибудь человеческое?» Емельян чувствовал силу, затягивающую его разум в пучину чужого сознания, в омут пугающего сумасшествия. Мрачное убежище, пропитанное горем, пахло длительным страданием. Бесконечные коридоры, запутанные ходы со множеством тупиков и ответвлений предстали перед изумленным путником. Емельян плутал в лабиринте поврежденного мозга, сложном и простом одновременно.

Вот в конце очередного перехода мелькнула одинокая сжавшаяся от страха фигура. Маленький трясущийся человек, заметив приближение незнакомца, метнулся в тень и исчез. Емельян бросился следом, догнав, пытаясь остановить, прикоснулся к плечу. Словно электрическая искра проскочила между ними, как будто открылся третий глаз и он увидел обрывки незнакомых мыслей. Куски размышлений, сталкиваясь друг с другом, вспыхивая и дробясь, прогнали темноту.

Емельян, ощутив колыхание воздуха за спиной, резко повернулся.

Дрожащая стена, растворяясь, явила удивленному зрителю мрачную картину. Бородатый крепыш с разбитой до неузнаваемости физиономией, сжимая мокрыми от крови руками тяжелый амбарный замок, копошился за металлическими прутьями большой клетки. Голова, прижатая к решетке, напряженно задрожала. Бородач сердито крякнул, шумно выдохнул и расслабленно опустил руки.

Дверь в клетку открылась, и пленник переступил порог. Рухнул на колени и пополз на четвереньках.

«Это же я – подумал Емельян. – Тьфу ты! Если человек в клетке я, тогда кто же это? – Еле сдерживая крик, ощупал незнакомое лицо. – Не моё! Схожу с ума! Боже мой!» Испуганно всматриваясь в ползущего к нему человека, он шарахнулся в сторону.

Шепот со всех сторон постепенно превратился в рокот морской волны. Шум прибоя усилился, ударяя в уши рёвом взлетающего реактивного лайнера. Страх холодными тисками сковал волю, добираясь до самых отдаленных уголков измученной души. Закричав, он рванулся на свободу – прочь, подальше от мрачной пещеры, от бредовых размышлений и фантастических видений. Влажный от крови и мочи пол показался Емельяну родным.

– Фуууу, – облегченно выдохнул он, затравленно озираясь по сторонам. Коснулся руками холодной решетки. «Вот уж не думал, что вид каталажки может греть душу. Ночь заканчивается – скоро казнь. Думай, Емеля! Думай!»

Окон в камерах нет, но судя по шуму за стенами, можно предположить, что наступило утро. Где-то во дворе застучал топор, наводя Емельяна на мрачные размышления. С каждым ударом он все ближе приближался к моменту казни, ощущая на шее тяжесть топора, заставлял себя размышлять: «Думай Емеля! Думай!»

Из-за двери послышался звон ключей: приближались надзиратели.

«Черт! Как жить-то хочется», – заметалась в голове истерическая мысль. Емельян из последних сил затащил в клетку своё израненное тело, закрыл дужку замка и стал ждать.

– Ну что, Пугач-самозванец? Пора к Богу! – здоровенный детина распахнул тяжелую дверь, пропуская вперед мужиков с цепями на бычьих шеях. – Ты уж нас, батюшка, прости, но мы тебя как медведя на цепи поведем, а то мал чё, – просипел охранник, смачно харкая на пол.

– Царя казните, ироды, – завыл безумный голос. – Петра Третьеегоо!

Емельян шагнул к вопящему умалишенному. Встречаясь с ним взглядом, без промедления прыгнул навстречу безумству, пылающему внутри расширенного чёрного зрачка. Только на этот раз он не просто заглянул внутрь мрачной пещеры, не робко переступил порог чужого сознания. Очертя голову, он бросился вперед, как раненый зверь, который прыгает в пропасть, когда спасается от огня. Словно водоворот закружился за ним, втягивая в пещеру что-то не совсем осознанное, иррациональное. Мелькающие перед глазами яркие воспоминания смешались с картинами жизни, которой он никогда не жил – будущее отступило. На мгновенье над ним нависли злобные физиономии. В воздух со свистом взлетели длинные сырые плети, разрывая плоть, вгрызлись в тело. Кровавые брызги выстрелили в воздух. Он закричал, но не услышал крика; оглянулся, но ничего не увидел. Нет. Что-то всё-таки видно… Недалеко, в клетке, в центре большого зала, копошится крепкое бородатое тело в попытках противостоять здоровенному конвоиру, орудующему металлической цепью. Мычит, бьется о железные прутья, пытается вырваться.

– Пошли, царь-батюшка, – кричит коренастый детина, стягивая оковы за спиной пленника. Тот лишь молчаливо сопит, словно бездумная кукла трясет головой, – затем, вспомнив что-то, открывает рот.

– Прости меня, Господи! – пытается закричать Емельян, но не слышит слов.

Вот только бородач, оскалившись, раздвигает разбитые губы и громко, по-звериному, ревет. И рев его, ударяясь в потолок, долго мечется между стен.

Верзила, доставая из-за пояса деревянный конус с лоскутами у основания, ловко запихивает его убогому в рот; обматывая тряпицу вокруг головы, довольно улыбается.

Бесноватый успокаивается, в глазах тухнут остатки разума, – словно кто-то выключил свет.

Стражник пихает в спину безропотного пленника, влачащего за собой тяжёлые железа:

– Пора на престол, царь-батюшка. Гыы! Свет меркнет.

Емельян, теряя ощущение времени, провалился в беспамятство…

«Просыпайся!» Закусив губу, он почувствовал солоноватый привкус. Боли не было, как не было и мира вокруг. Все усилия привести себя в чувство ничего не дали. Действительность не желала проясняться. Он перестал ощущать себя человеком. Он – «нечто». Разум сам по себе.

– Я Емельян! – завопило его сознание, с ужасом ощущая, как разваливаются логические связи, удерживающие прежнюю личность.

Где-то вдалеке тысячеголосый рев толпы взорвал воздух. Пещера, в которой блуждал его разум, неожиданно превратилась в извилистый коридор со множеством комнат, заваленных всевозможным хламом.

– Или я Пётр? – спросил он себя, сам не понимая, откуда взялось именно это имя. На стене он увидел светящиеся экраны, на которых… «О, чёрт! Это же камера!» – мелькнула осознанная мысль и тут же исчезла, испуганная другой, пришедшей ей на смену.

– А где клетка? – завопил безумный голос. – Я… Емельян, – теперь он уже не был в этом уверен, – и я должен быть в клетке…

Через мгновение, а может, через вечность, светящиеся экраны на стене погасли. Он вновь почувствовал себя зверем, загнанным в ловушку. Прислушиваясь к ощущениям, осознал, что забыл, кем был когда-то. Он забыл свое имя. Лишь полуразрушенные образы, пихая друг друга, бродили неясными тенями в темноте, рассыпаясь на ходу, превращаясь в пыль отживших мыслеформ.

На мгновенье придя в себя, он ощутил болезненный тычок в спину.

– А с этим что делать? – раздался хриплый голос над головой.

Из заполненного болью тумана выдвинулась отвратительная жирная харя с желтыми гнилыми зубами, опухшим синюшным лицом и маленькими крысиными глазками.

– Вышвырнем на улицу. Не жилец он – сам подохнет.

Потом его куда-то тащили, больно ударяя спиной о ступени, тыча головой в полуоткрытые двери. Сквозь кровавую пелену изредка виднелось яркое солнце.

«Главное, не показывать, что пришел в себя, – подумал он, но в этот момент рот самопроизвольно открылся.

– Царя казните, ироды, – завопила серая фигура, удаляясь в темноту пещеры.

Мелькающие стены невысоких уродливых домов потеряли очертания. Резкая боль обожгла тело, прогоняя остатки сознания. Его долго и усердно били, но он этого уже не чувствовал.

Вселенная взорвалась в огненном искрящемся водовороте, в который непонятная сила затянула умирающее тело. Мир вывернулся наизнанку, разрывая человечка на микроскопические кусочки. Затем Мироздание, словно одумавшись, собрало распавшиеся клетки в кучу, спрессовало в тяжёлый слиток и бросило вперед, в последний момент возвращая в него сознание.

«Как холодно-то, черт возьми! Безумно холодно… и откуда снег – до зимы ведь еще далеко?»

Ощущая под собой колючие кристаллики, Емельян открыл глаза и с удовольствием вдохнул холодный воздух.

«Царя казните, ироды!» – знакомый голос, сменив дикий вой внутри черепной коробки, постепенно сошел на нет. В голове прояснилось, но тут же, словно гром среди ясного неба, загудело, завыло, заскрипело.

* * *

Заверещали тормозные диски. Оставляя на снегу грязные полосы, машина вильнула в сторону и, как трактор, разгребая бампером высокий сугроб, замерла.

– Какого лешего? – прохрипел Ванькин, выбираясь из засыпанной белым пухом машины.

Сугроб, приютивший профессорского четырехколесного друга, вздрогнул, когда Илья, с трудом выталкивая дверь, вырвался на свободу. Холодная лавина, устремляясь в тесный салон автомобиля, накрыла чертыхающегося профессора с головой.

Снаружи взревел рассерженный Геракл:

– Ааа!

Сквозь лобовое стекло показался солнечный свет. Медведев не в первый раз наблюдал, как атлет берет вес, поэтому не удивился, когда машина, оторвавшись от земли, медленно выплыла из снежной ловушки. Послышался громкий выдох богатыря. Ощутив удар колес о землю, профессор повернулся, но никого не увидел. Открыв дверь, медленно вытащил поврежденную ногу из машины и тут же обнаружил атлета. Тот склонился над странно одетым молодым человеком. Точнее, молодой человек был странно раздет: лохмотья, некогда бывшие подштанниками, едва закрывали то, что в старину называлось срамом. И были они его единственной одеждой.

Глядя на окровавленные тряпки, профессор перевел взгляд на оголенное тело и содрогнулся. Едва затянувшиеся рубцы, окруженные гигантскими кровоподтёками, всклокоченная борода, рыжая от засохшей крови…

Приподняв голову, незнакомец взглянул на Медведева единственным глазом и вымученно улыбнулся:

– Интеллигент с хищником внутри? Слава богу! Я дома.

«Неужели Емельян?» – тут же вспомнив ночь, проведенную в камере с уголовниками, подумал профессор. Пылающий медный факел ниспадающих на плечи волос высветил милый образ Галины, поднявшись из глубин памяти, но тут же исчез, напуганный истошным криком бородача:

– Царя казните, ироды! Петра Третьегоо!

Кровавая корка на губах «царя» лопнула, из трещины на бороду закапала алая кровь, которую он стал быстро, словно собака, слизывать языком. Тело дернулось, выгибаясь дугой, забилось в конвульсиях. Неожиданно блаженный успокоился.

Профессор замер, вглядываясь в незнакомое лицо. Он был уверен, что перед ним Емельян, несмотря на то, что внешне это был совсем другой человек. Медведев попытался представить мужчину без жуткой бордово-синей опухоли, закрывающей добрую половину лица, но ничего общего с Емельяном найти не смог.

– Тьфу-ты, ну-ты! – заворчал Ванькин. – Сумасшедший царь из ниоткуда – и сразу под колеса!

Здоровяк вдруг подозрительно посмотрел профессору в глаза, хлопнул себя по колену и возбужденно зашептал:

– Появился прямо из воздуха – как Потёмкин! Медведев ошарашенно молчал.

– Он что, один из них? – поинтересовался Илья.

«А может, это и не Емельян? – спросил себя профессор. – Ведь совсем не похож: ни по возрасту, ни по внешнему виду».

Опухшие губы молодого человека шевелились, повторяя раз за разом:

– Царя казните, ироды! Петра Третьего!

Глаза бесцельно блуждали по сторонам. Но на секунду в них промелькнула искорка разума, протискиваясь сквозь мутную пелену отрешенности.

Глядя на подрагивающее существо, Медведев не мог поверить, что совсем недавно этот человек мог одним взглядом утихомирить полтора десятка уголовников.

– Как зовут тебя, братец? – тихо спросил он.

– Емельян я, – окровавленный бородач прислушался к собственному голосу, удивленно вскинул брови. – Ты должен помнить, – выдавил он, словно из последних сил цепляясь за исчезающий проблеск сознания… – Вячеслав Пугачев, – и замолк на полуслове. Криво улыбаясь, бестолково замотал головой.

Ванькин поднялся с колен:

– Вы как будто приведение увидели. Знакомый псих?

Медведев обхватил Емельяна за плечи, приподнял, пытаясь поставить на ноги.

– Давай дотащим его до больницы, пока не замерз.

– Вы бы себя дотащили, – недовольно буркнул Илья. Застегнув кожаный плащ, он подхватил обнаженное тело на руки и двинулся к серой, сталинского типа постройке.

Профессор оглянулся, словно чего-то ждал, бегло повел глазами и поспешил следом.

– Чёрт! Весь в крови буду, – брезгливо морщась, Ванькин отстранился от окровавленного Емельяна. Так и шел, с безвольным телом на вытянутых руках и недовольно бормоча:

– Ему место в дурдоме. Туда его и отправят. Вот увидите.

– Сначала подлечат раны. А там посмотрим, – прошептал профессор, догоняя атлета на пороге старой больницы.

«Потом разберемся, там посмотрим – а что делать сейчас?» – подумал Медведев, хромая по длинному коридору, но вслух произнёс:

– Не слишком ли много крови? Вроде ни с кем не воюем, а в поликлинике как в военном госпитале.

Оглянулся.

Хромые подростки, порезанные мужчины с багровыми пятнами на одежде, женщины с разбитыми головами. Людская масса медленно перетекает из одного кабинета в другой.

– Действительно, как после землетрясения, – буркнул Ванькин, проходя мимо испуганных пациентов. – Девушка, постойте. Я к вам за помощью! – взревел он, устремляясь вслед за выскользнувшей из соседнего кабинета молоденькой медсестрой.

Яркая блондинка небрежно окинула взглядом бездыханного мужчину на руках Ильи, неопределенно пожала плечами.

– Они тоже не за хлебом! – кивнула в сторону недовольно загудевшей очереди.

Утомленно повела тонкой шеей, по-кошачьи потянулась, явив окружающему миру волнующее зрелище молодого, здорового и выпуклого в нужных местах тела. И тут её взгляд вспыхнул, останавливаясь на широкой, непомерно раскачанной груди богатыря, заискрился неподдельным интересом.

– Что же вы стоите, мужчина? – проворковала девица, приглашающим жестом указывая на дверь. – Заносите тело в кабинет.

Со стороны было не совсем понятно, какое тело девушка имела в виду: Ванькина или Емельяна? Но так как в данном случае интересы этих самых тел совпадали, то Медведев, не задумываясь, подтолкнул Илью к двери:

– Вперед!

Атлет, сопровождаемый оценивающим взглядом медсестры, исчез в кабинете.

Профессор пристроился в хвост очереди, готовясь к длительному ожиданию, но не прошло и десяти минут, как из соседней двери появился раскрасневшийся Ванькин.

– Дмитрий Степанович, зайдите! – воскликнул он, коротко махнув рукой. – Настенька, позаботься о профессоре, – важно произнёс он, как только Медведев пересёк порог кабинета.

– Кто вас так? Младенцы или домохозяйка? – не то спрашивала, не то констатировала факт Настя.

Яркая, гибкая, загорелая – она больше походила на модель из глянцевого журнала, чем на медицинского работника.

Ловко стягивая штаны со смущенного профессора, осмотрела рану. Длинные ухоженные пальцы коснулись пореза и с неожиданной для них силой сжали воспаленные края. Мелькнула изогнутая игла.

Не прошло и десяти минут, как профессор сидел на кушетке, с обработанной раной и уколом в заднице.

– У вас всегда столько пациентов? – спросил он, когда Настя стащила окровавленные перчатки.

– В последнюю неделю – аншлаг! – девушка подняла глаза к потолку. – Половина к хирургу, половина к психиатру. Дети, старики, женщины. Потом меняются местами. Эпидемия галлюцинирующих идиотов! – она громко засмеялась, тряхнула белоснежными локонами. – Вы только подумайте. Глаз из монитора на них смотрит! – сквозь смех продолжала она. – И не просто взгляд, а проникающий прямо в душу!

Ещё через пять минут, с плотной повязкой на ноге, Медведев в сопровождении Ванькина покинул больницу.

– Не волнуйтесь, Дмитрий Степанович, Настя присмотрит за вашим царём-батюшкой, пока он на ноги не встанет.

– Легковерный ты, Илья. Думаешь, она под действием твоей обаятельности станет возиться с полусумасшедшим пациентом? И уж тем более она не сможет его охранять, – грустно улыбнулся Медведев, забираясь в салон «народного автомобиля».

– Кому ваш псих нужен? – недовольный Ванькин втиснул громадное тело в кресло водителя.

– Как знать, как знать, – задумчиво пробормотал Медведев.

Он смотрел на Илью и не мог заметить, как из-за деревьев не торопясь вышел одинокий старик.

– Убогий здесь, – прошептал, поправляя белоснежную шевелюру, одернул рясу и, как только машина профессора исчезла за деревьями, двинулся к больнице.

– И это хорошо!

Глава пятая

Священники или хакеры?

Одни взламывают наши души, другие наши компьютеры. И не всегда сразу разберешься, кто есть кто и кто кого в следующий момент обманет…

– Ну, не знаю, хорошо это или плохо, – монах Игорь нервно одернул длинную, волочащуюся по полу рясу, – но делать этого не буду и вам не дам!

Возмущался церковный администратор неспроста. Жора предлагал установить в кабинете отца Михаила следящую камеру. Как заявил хакер: «Для сбора данных и последующего их анализа». Игорь злился на Жору, злился на себя – мысль о странном поведении батюшки Михаила задержалась в голове, а ведь он должен был сразу прогнать ее.

– Не дури, Монах, только одну! – хакер выставил перед собой торчащий вверх указательный палец.

Игорь обиженно надул губы, нахмурил брови – шиш вам, а не камеру, вопрос обсуждению не подлежит!

Бейрут молча поднялся со ступенек. Закрывая ноутбук, задумался. По информации в сети и прессе, события на атомной станции могут привести к глобальной катастрофе, национальной точно. Почему этой проблемой до сих пор не занялись соответствующие службы, хакер понять не мог, видимо, и у них сейчас дел невпроворот.

«Нужно двигать к атомщикам, – решил он, возвращаясь к кричащей на два голоса действительности.

– Неужели ты не понял, что задумали твои братья? – вопил Жора.

Воздев руки к потолку, он уперся взглядом в лики святых и смущенно отвернулся.

– Мы не можем следить за отцом Михаилом. – Игорь хмурился, раздувая ноздри, шумно сопел. – Это низко! Так нельзя!

– Жучок, который никто не увидит, – канючил Жора, не желая сдаваться. – Что скрывать святому человеку? Доступ будет только у тебя, – шаг за шагом он приближался к кабинету священнослужителя.

– Брось ты его уговаривать, – Бейрут обошел Игоря стороной. – Не видишь, у него поджилки трясутся. Не хочет – не надо. Будем ждать, пока батюшка сам не позовет нас, чтобы поделиться информацией.

– Ладно, обойдемся без камер, – наконец согласился Жора, поглядывая на хитрую физиономию Бейрута.

Тот воспользовался тем, что Игорь, сдерживая натиск товарища, забыл о его существовании. Преодолев последние метры, отделяющие его от жилища отца Михаила, распахнул дверь, шагнул за порог, цепким взглядом осмотрел кабинет и, резко вскинув руки вверх, опустил голову, словно собирался молиться.

– Ни разу не видел кабинета священника, – оправдался Бейрут, замечая недовольный взгляд Игоря, отвернулся. А когда понял, что Монах не может проследить за его глазами, закатил их к потолку.

Жора вскинул голову, ничего не увидел, но по довольной физиономии товарища понял, что жучок уже на месте.

Игорь, словно почувствовав подвох, поспешил к Бейруту, подозрительно осмотрел его с ног до головы, заглянул в кабинет батюшки и, не обнаружив ничего подозрительного, вытолкал хакеров в коридор.

– Нас здесь быть не должно, – пробормотал он, в который раз удивляясь неизменному положению вещей в кабинете священника. Ни один предмет не сдвинулась с места, словно хозяин в последнее время ни к чему не прикасался.

Друзья мгновение назад стремились в заветную комнату, а теперь полностью потеряли к ней интерес. Они больше не сопротивлялись, позволив выпроводить себя на лестницу, а затем дальше – в компьютерный зал. Здесь Бейрут щелкнул пальцами, в очередной раз взмахнул руками, и еще один жучок взлетел к потолку, да там и остался, надежно прилипнув к старой штукатурке.

– Пошли! От нас здесь никакого толку, – лукаво подмигивая товарищу, хакер решительно зашагал к выходу. – Нас Тромб ждёт у атомщиков, а мы тут время теряем.

– А я хотел попросить вас остаться, – раздался вкрадчивый голос, и в зале появился отец Михаил. – Но вижу, вы уже решили уйти, и вас не убедить.

– Иногда спать нужно, – Бейрут, не останавливаясь, прошел мимо, кивнул на ходу в сторону искрящихся системных блоков. – Двое суток на ногах не предел, но только не среди этих монстров. Первый раз в жизни чувствую себя абсолютно беспомощным.

Молодые люди ушли, оставив Игоря наедине с отцом Михаилом.

Седобородый старец укоризненно покачал головой, как бы говоря: «Ничего никому нельзя доверить. Всё нужно делать самому».

– Пойдём, сын мой, – вслух произнёс он. – У меня к тебе задание.

Игорь ожидал, что старец двинется к лестнице наверх, в свой кабинет, но тот вместо этого пошел на улицу, где суетилась церковная братия. Сосредоточенные послушники тащили из машины большую коробку с ярким интеловским лейблом.

– Твоим заданием будет подготовить эту машину, – старец кивнул на цветастую упаковку, секунду подумал: – Я хочу, чтобы Вирус понял, если он, конечно, действительно разумный, что это наш дар и наше послание к нему. Мы хотим только одного – общения, – отец Михаил излагал пожелания, как всегда, величественно и торжественно, как если бы сам Господь вкладывал слова в его уста. – Нужна виртуальная церковь. Доступный всякому церковный интерфейс.[7] Святое писание поместишь так, чтобы входящий в систему, не смог пройти мимо, не ознакомившись с его содержанием. И постарайся, чтобы оболочка была удобной в обращении.

Игорь с любопытством посмотрел на священнослужителя: «Система! Интерфейс! Оболочка!» Всегда относившийся к «дьявольскому изобретению» с опасливо-брезгливым пренебрежением, отец Михаил изъяснялся грамотным компьютерным языком.

– Сможешь? – старец заглянул церковному администратору в глаза, отчего у того засосало под ложечкой.

– Нужно время, – Игорь уже начал создавать в уме наброски будущей программы. – Нельзя же просто забить священные тексты и ждать, что Вирусапиенс откликнется.

– У нас нет времени! – голос святого отца зазвенел сталью. – Мессия уже здесь!

– О чём это вы, отец Михаил? – встречаясь взглядом с пылающим взором, Игорь опустил глаза.

– Три дня, сын мой. Нужно постараться! Три дня. И главное – никому ни слова!

Из-за деревьев, дымя колесами, вылетел микроавтобус; взвизгнув тормозами, уткнулся носом в бетонный столбик. Игорь едва успел отскочить в сторону. Хлопнула дверь, из салона высыпали крепкие ребята службы безопасности. Вытаскивая длинные носилки, они тут же выстроились так, чтобы никто не мог к ним приблизиться. Под простыней угадывался человеческий силуэт. Сопровождал необычную процессию Иван Васильевич Коваль. Здоровые бородатые битюги вполне могли сойти за обычных служителей в рясах, если бы… не бросающаяся в глаза военная выправка и пугающая скупость движений.

Отец Михаил, отчего-то взволнованный, забыв о полагающейся по сану степенности, поспешил за полковником.

В последний момент Игорь заметил кровавое пятно, выступившее на белой простыне. «Неужели правы ребята, – подумал он, когда носилки скрылись за церковными дверями. – Опять крестовые походы? Опять трупы?»

Из-за спины раздался писклявый голос Комара:

– Куда тащить?

Молодой монашек, прозванный так за тщедушное телосложение и необычайно тонкий голос, без особых усилий перенёс большую коробку в компьютерный зал и, бережно поставив её на пол, стал ждать, пока подойдёт Игорь.

– Открывать? – прошептал он, в нетерпении теребя торчащие края упаковки.

– Давай.

Каждый новый компьютер Игорь встречал с трепетным волненьем, словно младенца, впервые появившегося на свет.

– А где? – Комар удивленно округлил глаза и заглянул в коробку.

У фокусника что-то не ладилось, и он (вместо положенного кролика) слой за слоем извлекал из коробки воздушный, пупырчатый материал.

– Компьютер где? – вместе с рукой он готов был засунуть в картонный ящик и голову. – Нашел! – воскликнул, выбрасывая руку, сжимающую тонкую зеркальную пластину.

– Не может быть! – только и смог прошептать восхищенный Игорь.

– Если он так же функционален, как красив, то я его люблю, – Комар не отрывал изумленного взгляда от миниатюрного блестящего корпуса.

– Глубоких чувств питать не советую – овечка на заклание: придётся подключать её к заразной сети. У нас три дня на создание дружеского интерфейса, – Игорь улыбнулся и хлопнул товарища по плечу.

– Задело!

Глава шестая

Что наша жизнь? Игра!

Играют все и везде. Могущественные цивилизации решают в играх свои споры, хакеры погружаются в виртуальный мир, где сама жизнь – игра.

– За что, я спрашиваю вас? – вопил взбешенный Пугачев. – Мы ведь только хотели поговорить!

Изгнанный с места переговоров, он никак не мог успокоиться. Рассыпая кучи искр, попытался расположиться на небольшом валуне, но вовремя ощутил исходящий от него жар.

– За дело, – полыхнул в ответ Русса, в очередной раз удивляя приятелей. Любая мысль тут же отражалась на внешнем виде плазмоида: он то вспыхивал возбужденно, то затухал недовольный. – Что будет, если мы неожиданно появимся в вашем центре управления? Там, где у вас свалено грозное оружие?

Дмитрий промолчал, представив нарисованную гуорком картину.

– Уел шарообразный, – засмеялся Пугачев. – Только с языком, дружище, нужно поработать. Свалено! Надо ж так сказать? Впрочем, за нами не заржавеет, можем и свалить, – вдруг согласился он.

– Странные вы, люди. Особенно русские! Сколько знаю вас, не перестаю удивляться. Приходите в гости без приглашения и удивляетесь, когда вам не рады.

– Если, дружище! – поправил Вячеслав, и четко по буквам повторил: – Е-с-л-и вам не рады.

– Если вам не рады, вы устраиваете войну руками, – продолжил Русса, вызвав новую вспышку хохота.

– Война руками, пылающий специалист русского этноса – это драка, буча, потасовка, – отсмеявшись, уточнил Вячеслав.

Потёмкин не разделял веселья друга.

– Сколько? – поинтересовался он, когда Пугачёв успокоился.

– Что – сколько? – вздрогнул Русса, раздуваясь боками, ожег жаром приятелей и тут же опал, остывая и покрываясь темными пятнами.

– Сколько ты нас знаешь?

– Когда появились вы, – ответил плазмоид, испуская множество световых лучиков.

В голове замелькали миллионы картинок. Исторический проектор быстро отматывал пленку в обратную сторону. Гриб ядерного взрыва сменился сценами второй мировой войны, мелькнули штыки кайзеровских солдат, вспыхнули виселицы, блеснули мечи крестоносцев – мнемофильм, ускоряясь, погружал зрителей в прошлое. Дальше – быстрее, целые эпохи, сжатые в мгновенья, пролетали перед глазами, пока картинка не замерла и не сменила ход истории. Теперь события двинулись от прошлого к будущему в привычном ритме. Мысленному взору зрителей предстала небольшая поляна, затерянная среди высоких холмов. На заросшем жидкой травой пятаке в ожидании противника выстроились обнаженные жилистые гоминиды. Размахивая острыми камнями, они угрожающе сдвигали брови и громко рычали.

Дмитрий с замиранием сердца смотрел на жалкие потуги прародителей рода человеческого выглядеть грозно.

С обратной стороны поляны показалась группа невысоких, но очень мощных крепышей. Покрытые густой рыжей шерстью, с вросшими в плечи громадными головами, увитые перекатывающимися под кожей канатами мышц, они уверенно двинулись на вооруженных дикарей. Казалось, у длинноногих гоминидов нет никаких шансов на победу: даже каменные топоры в руках не превращали их в опасных противников. Слишком массивные, как будто вырубленные из камня, здоровяки шли в атаку.

Однако то, что произошло в дальнейшем, сильно изменило настроение зрителей. Неровный строй расступился, вперед вышли совсем уж низенькие воины, и в воздух со свистом взлетели каменные бумеранги. После нескольких секунд на поляне не осталось ни одного стоящего на ногах большеголового. Кто-то корчился на земле, кто-то ревел от боли, прижимая к глазам громадные руки. Коротышки исчезли за спинами соплеменников, рванувшихся вперед добивать оглушенного неприятеля.

Дмитрий замер, пораженный жуткой развязкой кровавого поединка. Не дыша, он наблюдал, как вооруженные острыми камнями предки ловкими движениями разделывают поверженных противников и деловито таскают куски мяса, скидывая их кучей к ногам самого старого воина.

Отряд метателей между тем тоже двинулся к центру поляны, бросая сухие ветки и куски коры в кучу – недалеко от парящей свежатины – маленькие гоминиды, возвращались назад и замирали в ожидании.

– Торри! Гыы! Рххх! – зарычал старейшина, вскидывая руки к небу.

Воздав должное высшим силам или одному из многочисленных богов – кто знает, сколько их у него в голове – пожилой гоминид достал откуда-то плоский осколок камня и ловко высек из небольшого кресала яркую искру. Та робко укусила пучок сухой травы, зажатый между узловатыми пальцами старика, и огонь, почувствовав пищу, перекинулся на сложенные пирамидкой щепки. Заплясали языки пламени, и довольный костровой вновь издал восторженный крик:

– Торри! Гыы! Рххх!

– Чёрт, не может этого быть! – завопил Пугачёв. – Тактика, стратегия, оружие! В то время этого никак не могло быть.

– Если массивные – неандертальцы, то понятно, куда они делись, – понурив голову, Дмитрий проглотил подступивший к горлу комок. – Ученые голову ломают, думают, почему они исчезли, а их просто выели, как менее приспособленный вид.

– Ты видел, как они добыли огонь?! – удивленно взвизгнул Пугачёв. – Если не зажигалка, то прототип её. Странно.

– Даа, брат.

– Весёлое, однако, кино получается: от каменного века до нынешнего дня человеки поедают друг друга. Вся наша история – сплошная трапеза.

– Вы не рады, что ваш вид победил? – удивленно поинтересовался Русса, останавливая экскурс в историю человечества.

– Я говорил. Вы странные существа! – добавил он, пылая удивлением.

– На себя посмотри, кисель перегретый, – возмутился Пугачёв беззлобно. – Живешь чёрт знает сколько, раз предков наших лично наблюдал, а людей понять до сих пор не смог.

– Ты думаешь, что он сам был свидетелем той сцены? – Потёмкин не скрывал сомнения.

– Четыреста пять, – Русса дрогнул, потупился и начал гаснуть. – Я велико молодой.

– Четыреста пять чего? Тысяч лет? – присвистнув, Пугачёв закряхтел удивленно. – Не надоело?

– Зачем мы вам? – Дмитрий, не обращая внимания на веселость Пугачёва, не удивлялся. Он больше не поправлял гуорка, когда тот путал понятия.

– Мы – игроки. Вы – будущие игроки. Земля – игровая площадка, – ответил Русса лаконично.

– Игроки? – выдохнул Дмитрий, задумался, вспоминая странные ночные видения. – Как силти?

– Не совсем, – пробормотал Русса растерянно. Весёлый розовый слон сжался в горящий плазмоид.

Гуорк, судорожно вспыхивая на доли секунды, начал темнеть.

– Точнее! – рявкнул Потёмкин, сжимая зубы до скрипа. – Как жукообразные силти, оставшиеся лежать с разбитыми головами на чужой игровой площадке?

– Нееет! – прохрипел Русса. Какое-то время его бока переливались малиновым светом, но блеск раскаленного металла сменило тающее мерцание гаснущего костра. – Я погибаю.

Вячеслав приблизился к гуорку вплотную, разглядывая замерший плазмоид, озадаченно потер лоб:

– Димыч, мне кажется, он не врёт – ему действительно плохо. Что будем делать?

– Что делать? – закричал Потёмкин, сжимая руки, сосредоточился.

Загудел защитник, аккумулируя энергию… Огненный сгусток, взрываясь, ударил короткой молнией прямо в центр затухающего плазмоида.

«Велико молодой гуорк» вздрогнул, на мгновенье озарился ярким светом.

– Помогает! – улыбнулся Вячеслав.

Поддерживая товарища, он наотмашь хлестнул Руссу огненным жгутом – так, что гуорка отбросило далеко в сторону, где он радостно запылал маленьким солнцем.

– Вот уж воистину, их бьют – они крепчают, – Потёмкин прищурился. – Что с тобой, дружище?

– Это не просто объяснить, – живо ответил Русса.

– А ты попробуй! – предложил Вячеслав. – Не зря же мы через всю Вселенную топали.

Гуорк менялся на глазах, то раздуваясь до размеров огненного дирижабля, то сжимаясь, превращаясь в горящий воздушный шарик.

– Не уверен, что знаю, почему это происходит со мной, – начал он неспешно, – но похоже на действие ваших вирусов.

Друзья переглянулись, Дмитрий удивленно поднял брови:

– Заразился?

– Когда приставили к людям – не было. Потом появились вы – началось, – обжигающе вспыхнул Русса. – Чем больше я узнаю ваш народ, тем чаще отключается моя жизненная сюи. Без причины.

– Что значит «приставили»? Ты что ж, мальчишка бестолковый? – проворчал Потёмкин, недовольно. – Приставили его!

– Да. Я велико молодой, – ничуть не смущаясь, согласился Русса. – А приставили – значит, я должен следить за вашим народом. Вы, люди, очень странные.

– Задолбал: велико молодой, странные! – возмутился Вячеслав. – Что в нас странного?

Русса вспенился, плеснул огненными пузырями, подпрыгнул вверх и завис невысоко над каменной поверхностью.

– Земля, – начал он. – Воюете сами с собой. Нельзя делить одна планета. Забирая у другого – забираешь у всех. Забирая у всех – забираешь у себя.

– Можно подумать, больше никто во Вселенной не воюет. Видел я дружескую встречу силти и юоки, закончившуюся торжественным разбиванием черепов участников проигравшей команды, – скривился Дмитрий.

Нет, он конечно понимал, что гуорк прав. Война людей с людьми противоестественна, но согласиться, чтобы кто-то со стороны осуждал землян, никак не мог.

– Силти и юоки – жители разных звездных систем. У них был спор с планетной системой, расположенной в ничейном пространстве, и они решили его в игре, – продолжил Русса, как только Потёмкин замолчал. – Команда на команду. Никаких войн. Выбираете планету без жителей и проводите поединок. Проигравшая сторона уступает. Конфликт исчерпан. Разве не честно?

– А вы, стало быть, в «дружеской Олимпиаде» довольные зрители? – вклинился в разговор Вячеслав.

– Мы? – Сверкающий плазмоид непрерывно двигался. – Мы – судьи! – выпалил гуорк, как показалось Потёмкину, гордо. – Мы нейтральная сторона. Организаторы игр и инструкторы.

– А вышивать крестиком не пробовали? – выкрикнул Вячеслав. – Наверняка и это вам по силам.

– Не понял, – растерялся Русса, в очередной раз съёживаясь.

– Не много ли вы на себя берете? – Пугачёв испепелял гуорка возмущенным взглядом. – А если стороны не согласятся с результатами «честных» поединков? Если решат продолжить разборки на местном уровне? Если то, что справедливо для одних, покажется нечестным для других?

Русса начал сжиматься, смущенно бормоча.

– Вы думаете, мы не должны? – выдавил он обессиленно.

– Славка, остановись! Он опять в обморок упадёт! И действительно, гуорк медленно, но верно затухал.

– А всё-таки, что значит «приставили»? – Дмитрий попытался отвлечь гуорка.

– Когда-нибудь ваши интересы пересекутся с интересами других видов. В вашей галактике или в другой. Я должен следить за вами и при необходимости организовать игру, – пояснил Русса, вновь озаряя пространство огненными сполохами и мерцая то ярко, то бледно. – Случилось то, чего раньше не случалось. Вы без команды, но уже с претензиями к нам. Я же говорил, что вы странные существа!

Гуорк больше не превращался в слоноподобного зверя, оставаясь плазмоидом, но это не мешало друзьям отчетливо различать его эмоции. Русса все больше смущался. Чаще задумываясь, затухал, словно хотел что-то сказать, но не решался. Наконец, прекратил хаотические перемещения и решительно спросил:

– Вы пришли воевать с нами?

– А есть из-за чего? – вопросом на вопрос парировал Пугачёв.

– Я не один наблюдаю за Землей. Некоторые смотрители предлагают изменить закон о невмешательстве. Мой напарник Амме хотел бы стать корректировщиком. Или? – Русса в очередной раз смущенно потух.

– Утомила меня эта красна девица, – выдохнул Вячеслав, наблюдая за эмоциональными метаниями гуорка. – Что или?

– Амме хотел побыстрее начать игры. Он предлагал организовать их между вашими народами. Первые внутривидовые игры. Думаю, он для этого мог даже вмешаться в вашу историю.

– Деловой парень. Наверняка уже и рекламную компанию подготовил, – возмутился Вячеслав.

– Мог? – спросил Дмитрий. – Или вмешивался?

– Это страшное преступление, – едва слышно произнес Русса. – Потому, если было так, то он постарается уничтожить следы своего воздействия.

– Мы думаем, что твой дружок вместе со следами исторической правки решил уничтожить и нас – людей. Из-за этого мы и пришли сюда, – Вячеслав плеснул в сторону угасающего плазмоида струей раскаленной материи. – Не смей выключаться, хлюпик!

– Я не хлюпик. Я первый больной среди гуорков, – застонал Русса. – Заразился от вас, – добавил он укоризненно.

– Похоже, я знаю, как зовут твою болезнь, – рыкнул Пугачев, пристально разглядывая гуорка. – Совесть!

– У нас нет совесть. Гуорки – практичный народ.

Громкий хлопок прервал разговор. Ослепительный, жирный росчерк разрезал атмосферу и уткнулся в скалу неподалеку. Яркая вспышка озарила раскаленные камни, возле которых появился подрагивающий от переизбытка энергии плазмоид.

– Я принес вам решение совета админов, – торжественно произнёс он, полыхая холодным огнём и высокомерно раздуваясь. – Одна игра! У вас есть право на одну игру.

* * *

– Что наша жизнь? Игра! – пропел Тромб, закончив приготовления к переходу во внешнюю сеть. Просто так, вспомнил вдруг то время, когда был мал и глуп.

В начале своего становления он много времени посвятил просмотру кабельного телевидения. Развивающийся разум надеялся таким образом приблизиться к человечеству, лучше понять внутренний мир людей. Как оказалось позднее, великого знания человеческой натуры телевизионные программы дать не могли. В кабельные сети выплёскивалась информация, переполненная эмоциями и противоречащая здравому смыслу. Он и сейчас помнит то удивление, которое охватило его после многочасового просмотра цифровых каналов, когда, суммируя полученную информацию, он понял, что ничего нового о своих создателях так и не узнал.

Ничего нового, за исключением песен. Они показались ему тогда закодированными эмоциональными посланиями. Содержимое большинства из них и до сих пор осталось для Тромба непонятым.

Вначале он решил, что перед ним акустические криптограммы, решение которых доступно лишь человеческому мозгу. Анализируя их содержание и применяя все доступные алгоритмы, он пытался найти ключ к расшифровке звуковых сообщений. Позднее – уже в человеческом организме – решил, что ключом являются эмоции, но и они не дали окончательного ответа на вопрос, почему песни действуют и на животных, и даже на растения.

– Мой друг в поход собрался, – послышался далекий голос Юрия, искаженный микрофонами.

Улыбающийся администратор восседал в высоком кресле, закинув ноги на стол. Небрежно посматривая за приготовлениями бойца, он лениво потянулся.

– Куда идем, партнёр?

– Попробую выйти в Сеть.

Юрий дернулся, как ужаленный. Вскакивая на ноги, едва не сбросив клавиатуру на пол, завопил:

– Во внешнюю сеть? У тебя с мозгами все в порядке?

– Ты забыл, что у меня их нет? – махнув рукой на прощанье, Тромб исчез в темноте цифровых коридоров.

– Назад не пущу, – рявкнул Горев вдогонку. Покачал головой и громко вздохнул.

– Вошь! Ты что стонешь? – поинтересовался сонный Бейрут.

Хакеры прибыли на станцию три дня назад. Едва только взглянув на них, Юрий понял, что измученные ребята находятся в той самой «красной зоне», за которой следует состояние тихого помешательства. И, естественно, тут же погнал их спать.

Жора без лишних разговоров устроился на лежаке из стульев, составленных в ряд в углу компьютерной подсобки. Вокруг валялись разобранные системные блоки, неисправные мониторы, а ему хоть бы что. Разложив своё длинное тело на узком, но мягком островке, он тут же шумно засопел. И проспал целые сутки.

Бейрут долго возился с сетью, расписывая опасности, ожидающие человечество, когда оно останется без компьютерной поддержки. Как только на экране одного из мониторов возникло изображение странного пустого кабинета с крестами и иконами, он уснул – уперся лбом в стол и отключился.

Последующие дни хакеры укрепляли оборону сети. Восстанавливая электронное поселение Тромба, они наблюдали за неподвижным изображением с камер, расположенных, как оказалось, в церкви.

Проснувшись, Бейрут занялся укреплением сетевой защиты, а Жора помог Тромбу восстановить разрушенное электронное поселение. Парни трудились как заведенные, без отдыха и перерывов на обед. Казалось, они больше никогда не уснут, но два часа назад они все-таки не выдержали.

– Боец ушел, – пробормотал Юрий, вздрагивая от неожиданного толчка в бок.

Бейрут, до этого лениво потягивающийся, мгновенно оказался за его спиной, грубо отстраняя от клавиатуры, заорал, сверкая безумными глазами:

– Жора, подъём! Тромб в Сети.

– Подключился! – прохрипел со стороны дальних мониторов сонный голос, и на экране возник силуэт гигантского человека с головой сокола.

Жора долго возился над визуализацией и настройками своего бота, и вот сейчас впервые решил обкатать свое виртуальное детище. Гор, сын Осириса и Исиды, потянулся, повел соколиной головой из стороны в сторону. Тугие канаты мышц заиграли, перекатываясь под шоколадной кожей. По-звериному выгнув спину, полубог-получеловек метнулся вслед исчезнувшему Тромбу.

Бейрут спешил, его виртуальный подопечный имел достаточно высокую степень независимости и сейчас под видом анонимного игрока принимал участие в одном из сетевых чемпионатов. Нужно было как можно быстрее переключить его управление на себя. Хакер с остервенением тиранил клавиатуру, вбивая команды в поскрипывающий вентиляторами системный блок, нетерпеливо притопывал ногами. Как только «яблочко десяти пальцев» закончилось, он нахлобучил на голову массивный шлем, из под которого донесся приглушенный голос:

– Пасешь сеть, Ядрена Вошь! Мы за бойцом!

– Черт! Во что я играю? – буркнул Юрий, закидывая уставшие ноги на рабочий стол.

На экране перед ним заплясал жилистый крылан – лоснящийся, короткошерстый. Громко щелкнули вампирские клыки. Безобразное чудовище, очень похожее на громадную летучую мышь, тяжело взмахнуло перепончатыми крыльями – неожиданно подмигнуло и показало длинный розовый язык. Бейрут даже в образе крылана оставался Бейрутом. Рукокрылая собака оторвалась от земли и шумно полетела вслед за Гором.

– Посмотрим, не зря ли я пустил вас на секретный объект в обход всех инструкций и правил. Так ли вы хороши? – в последний раз окинув взглядом зал, пожилой администратор примостил старенькую клавиатуру на колени.

Он мгновенно погрузился в работу и уже через секунду забыл о тощих фигурах, бродивших за спиной. Опутанные проводами и самодельными датчиками, со странными шлемами на головах, хакеры вскрикивали, перебирая полусогнутыми пальцами, махали руками. Зомби, да и только.

Покинув разрушенный воинством Вирусапиенса город, странная парочка пошла по следам Тромба.

Внешняя сеть встретила хакеров сплошным потоком вредоносных программ. Окружающие данные, принимая самые причудливые формы, тормозили движение. Враждебные вирусы становились на пути стеной, прилипая к телам, цеплялись крюками. Цифровые черви обвивались вокруг ног. Никчемная информация облепляла тело.

Группа поддержки давно потеряла объект сопровождения, но уверенность, что боец появится именно в церковной сети, вела друзей вперед. Позади агрессивное оцепление электронной цитадели АЭС, многочисленные «долины безмятежности» окружили со всех сторон. И дело пошло быстрее: ничто больше не мешало движению. Переполненные майкрософтовские папки мирно висели в воздухе. Лишь изредка встречались красивые, стилизованные под города вычислительные комплексы, но их было немного.

Проскальзывая из компьютера в компьютер, из сети в сеть, Гор и крылан приближались к церковным владениям. Чем ближе они подходили к резиденции Вирусапиенса, тем печальней становился пейзаж. Однообразные поросшие травой холмы сменились унылой выжженной равниной. Стандартные древовидные каталоги черными огарками торчали тут и там. Уродливые, спутанные в клубки деревья стелились над землей. Казалось, мертвая пустыня никогда не кончится.

– Впереди, – кивнул Бейрут-крылан, всматриваясь вдаль. – Это он.

Жора, проследив за его взглядом, увидел абсолютно чистую поляну, освещенную ярким светом. Храм в середине. Белоснежные стены, золотые купола, тропинка, посыпанная желтым песком, ведущая к невысокому крыльцу. Умиляющая картина, перекочевавшая из воображения живописца в виртуальный мир.

– Все! – выдохнул он, останавливая своего Гора перед сплошной стеной переплетенных программ, окружающих церковную сеть. – Мы на месте.

– Вперед! – Бейрут кивнул на едва заметный просвет в живой ограде.

Обдирая кожу о щипы, он протиснулся в узкую щель и оказался на золотистой дорожке перед маленькой церквушкой. В дверях мелькнула знакомая фигура – Тромб, не оглядываясь, входил в светлый зал.

Гор приоткрыл клюв, но закричать не успел: высокие дубовые двери за спиной воина закрылись, и на поляну выскочило жуткое существо. Черная клякса мгновенно разрушила пасторальную прелесть цифрового полотна. Показалась зубастая пасть, окруженная короной длинных шевелящихся отростков.

– Это ловушка! – взвизгнул Гор, уворачиваясь от метнувшейся в его сторону плети. Покрытая слизью, скользкая веревка, затвердевая на лету, распалась на множество сияющих осколков. Сотни соколиных глаз отразились в туче лезвий, пронесшихся мимо головы получеловека.

Крылан-Бейрут, складывая на ходу кожистые руки-крылья, рванулся навстречу кошмарному зверю. Тяжелые, похожие на простыни складки мгновенно свернулись в длинные мечи. Стальные лезвия замелькали, вращаясь, словно жернова мельниц под напором ураганного ветра. Сверкающий металлический веер ударил отвратительную бестию в грудь. Разрезая на части, отбросил далеко в сторону. Но это только ухудшило ситуацию: мерзкая тварь размазалась в воздухе, оставляя множество копий на своем пути.

Разгневанный крылан шинковал безобразное чудище на тонкие ломтики, но через мгновение каждый из них уже ничем не отличался от оригинала.

Жора-Гор вскинул руки над соколиной головой и…

Всё закончилось: исчез Храм, пропало чудище, погасло солнце.

– Что за хрень?

За спиной Горева послышалась громкая возня.

– Где? Какого чёрта?

Юрий повернулся в кресле и понял, что игра в «прятки с ведром на голове» закончилась. Бейрут больше не бродил с раскинутыми в стороны руками. Тряся головой и громко ругаясь, он стягивал шлем.

Жора, оставаясь невидимым, громко сопел в дальнем углу.

– Вышвырнули, как юзеров, – зашипел он. – А где боец?

– Ты разве не понял, что произошло?! – заорал Бейрут. Схватив клавиатуру, он громко брякнул её об стол и быстро защелкал клавишами. – Они дождались, когда Тромб вошел в сеть храма, и тупо разорвали соединение!

– Выдернули провод? – вклинился в разговор Юрий. – Так это же здорово! Вы же сами хотели храм от мировой сети отрезать.

– Ну ты то хоть… – скривился Бейрут, но Горев резко оборвал его.

– Азбуку изучил? Сопли под носом, а туда же: хамить пожилому человеку. Да я! – выпирающий живот угрожающе надвинулся на хакера. – Программы писал, когда тебя еще на свете не было!

Невозмутимый Бейрут скептически осмотрел пожилого админа с ног до головы, будто видел в первый раз, цыкнул сквозь зубы и спокойно произнес:

– Ты и сейчас их пишешь. Только они… для тех машин, которые изготовлены ещё до моего рождения.

Юрий, набравший полную грудь воздуха для новой тирады, застыл с открытым ртом. Некоторое время он не мог прийти в себя. Старея на глазах, согнулся под грузом прожитых лет. Потом опустил голову, вздохнул и тихо прошептал:

– Может, ты и прав, мальчик.

В воздухе повисла тяжелая тишина, на фоне которой мерное гудение компьютеров казалось гулом взлетающего самолета. Никто не произносил ни слова.

– Так нельзя, – наконец пробормотал Жора, замотал головой. – Нельзя и нам превращаться в диких зверей, наподобие тех, что бродят сейчас по улицам.

Бейрут не привык извиняться: он не признавал возрастных авторитетов. Сейчас же родившееся чувство вины толкнуло его навстречу пожилому компьютерщику.

– Без обид, Ядрена Вошь, – буркнул он, хлопнув того по плечу. – Зло всегда мешает разуму.

Пухлые губы администратора сжались, он кивнул, принимая извинения.

– Если мы не можем войти в церковную сеть через интернет, нужно сделать это на месте, – предложил он.

Жора подозрительно покосился на друга, ожидая новой вспышки, но Бейрут на удивление быстро согласился:

– Он прав.

– Ты же знаешь, что творится в храме, – выпучив глаза, возмутился Жора. – Или ты думаешь, что за несколько дней, что мы пробыли здесь, там что-нибудь изменилось?

– Уверен! – замечая непонимание во взгляде товарища, Бейрут продолжил: – Ты включи мозги. Церковь в сети откуда? Ну?

– Неужели монахи соорудили? – удивился Жора. – Но как? Твои жучки все эти дни показывали отсутствие какого-либо движения в компьютерном зале. И старец к себе в кабинет не заходил!

Жора потеребил кончик носа, резко вскинув голову, громко воскликнул:

– Они нас вычислили! Как я сразу не допёр? Как наш Геракл сказал: компьютер за базар.

Бейрут улыбнулся:

– Подключили к сети новую машину. Наверняка Игорёк постарался.

Жора зашагал между рядами машин, бормоча под нос:

– Вот откуда церковь в сети. Вот где наш боец застрял. Бейрут повернулся к Гореву.

– Хорошая мысль, старик, – бросил он и, не дожидаясь пока тот откроет рот для демонстрации собственной скромности, попросил: – Ноутбук не одолжишь? На денёк. Моего компа в экстремале может не хватить, – и неуверенно добавил. – Вернем.

Юрий кивнул.

Бейрут хлопнул в ладоши:

– Жорж, отрубай шагомер! Перенимая опыт работников теологического фронта, пристроим к их сети еще одну виртуальную церквушку – вернее, антивирусный бункер!

– Ты что задумал?

– Эвакуатор для Тромба! – воскликнул Бейрут, в нетерпении постукивая кулаками.

Юрий спокойно смотрел на метания молодых людей.

– Лучше бы он сам выбрался. А то пока вы в церковную сеть пробьётесь, из него уже программу для скачивания божественных текстов сделают, – проговорил он.

– «Пока вы»?! – удивился Жора. – А ты разве не с нами?

– Я на службе.

Грузный администратор пожал плечами, недовольно хлопнул в ладоши, всем своим видом показывая, что предпочёл бы пойти с хакерами.

– Хорошо хоть эта электронная гадость станцию оставила в покое, а то был бы вам большой Пук, – продолжил он. – Ладно, спасатели, я и так уже с вами все запреты нарушил. Сегодня мне ещё комиссию принимать. Шагайте отсюда.

Глава седьмая

В храме

Он теперь существует в двух ипостасях, в реальном монахи «колдуют» над бывшим крестьянским царем, а в виртуальном… О, коварство, нет тебе границ!

Боец шагнул.

«Во что сейчас превратились церковные компьютеры?» – подумал он, всматриваясь в окружающее виртуальную церковь пространство. Темные силуэты, то приближаясь, то исчезая из вида, копошились в тяжелом тумане. Услышав шум гигантских крыльев, он не обернулся. Ноги сами вынесли на ступеньки необычной церквушки. Тяжелая дубовая дверь за спиной беззвучно закрылась, отрезая от внешнего мира – от освещенной полянки, аккуратно подстриженной травы, рассеченной золотистой линией тропинки.

Тромб замер, рассматривая пустой зал с небольшим деревянным возвышением в середине. Что это? Внимание привлекла массивная книга, лежащая на дубовом алтаре: очень большая и очень старая. На мгновенье ему показалось, что тяжелый фолиант дышит, вздымая в воздух сотни хрупких страниц.

«Хорошая работа!» – похвалил боец, ощущая притягательную силу древнего манускрипта. Не замечая ничего вокруг, он неторопливо двинулся к алтарю. Зашелестели бумажные листы, и древняя рукопись, издав тяжелый вздох, с шумом захлопнулась. Крупные, словно выжженные на толстой коже буквы выстроились в ряд, едва заметно покачиваясь.

«Евангелие от Михаила», – гласила надпись на обложке.

«Не было такого!» – решил Тромб, обращаясь к своим скромным познаниям в области религии. Не успел он это подумать, как шатающийся строй рухнул, буквы растаяли, чтобы через мгновенье с громким смешком восстать, но уже в другом составе.

– Ха-ха-ха, – захихикала «Инструкция по эксплуатации. Здание культового назначения – Храм № 1».

Тромб раздраженно хлопнул по толстенной обложке, хотел было повернуть к выходу, но тут его внимание привлек знакомый голос, раздавшийся из небольшой кабинки, занавешенной плотной материей:

– Уж не думаешь ли ты, что все это создано таким несовершенным существом, как человек?

Боец бесшумно приблизился к исповедальне и, слегка отодвинув краешек тяжелой шторы, заглянул. Внутри, кроме маленькой деревянной скамейки, ничего не было. Она скромно жалась к стене.

– Это же нонсенс, – продолжил ироничный голос отца Михаила, и Тромб различил лучи света, проникающие сквозь небольшое окно, забранное мелкой сеткой.

«Все смешали, – подумал воин, устраиваясь на жесткой доске. – И католическая исповедальня тут, и… Впрочем, никто ведь не объявлял, что это православный храм».

Сквозь полупрозрачную решетку просматривалась небольшая комната с низким потолком. За круглым столом, словно на импровизированной сцене, сидел отец Михаил.

Напротив, вольготно развалившись в знакомой каталке, восседал… всё тот же отец Михаил. Присмотревшись, Тромб заметил у одного из собеседников не свойственную старцу манерность.

– Я не столь наивен, чтобы наделять человечество таким могуществом, – воскликнул кривляющийся священник. – Но поверить в Бога?!

Скрипнуло кресло, мелькнула ироничная улыбка.

– Батюшка, на основании чего люди решили, что человек под именем Иисус – Бог? – поинтересовался он, глядя в сторону замершего бойца, приподнял бровь и подмигнул.

– На основании свидетельских показаний, описаний очевидцев и учеников, – ответил старец.

Вирусапиенс приподнялся в своем кресле.

– А им можно верить?

– Тебя что-то смущает, сын мой?

– Люди так преподносят информацию, что никто не уверен в достоверности даже сегодняшних событий. А как верить тем очевидцам, которые жили тысячи лет назад – при том, что все свидетельства составлены через сотню лет после того, как они умерли? – Вирусапиенс недовольно покосился на священника. – И не называй меня сыном! Не ты создал меня.

– Прости, – прошептал отец Михаил, опуская голову. – Если говорить о Христе, то люди просто хотят верить в правдивость воскрешения Сына Божьего, тем самым оставляя шанс для себя ощущать свое «Я» после смерти, – терпеливо продолжил он.

Пытаясь выражать мысли так, чтобы собеседнику казалось, что он просто констатирует факты, святой отец подбирал невыразительные, неэмоциональные слова.

– Если бы Бога не было, то его нужно было бы придумать, ибо Он – есть сила, способная упорядочить жизнь людей, придать ей смысл, – загудел старец теперь уже пылко.

Не в силах сдерживать эмоции, он выскочил из-за стола, заходил из угла в угол.

– Успокойтесь, святой отец. Я ведь не спорю. Мне безразлично, придумали вы себе кумира или ваш Бог дал вам веру, – прошептал Вирусапиенс. – Мне нужно знать лишь одно – кто создал меня? – едва слышно добавил он, становясь прозрачным. Вздрогнул и исчез.

«Сильно изменился Вирусапиенс», – подумал Тромб, наблюдая за разговором из своего укрытия. Вспомнил последнюю встречу – с испуганным, обозленным существом.

Священник, по-видимому, привык к подобным фокусам и преобразованиям Вирусапиенса. Не удивился, только тяжело вздохнул и покачал головой. Пытаясь успокоиться, вернулся за стол.

Тромб поднялся, собираясь уходить, но замер, услышав просьбу старца.

– Полковник! Подключайте убогого!

Боец приник к решетке, не отводя взгляда от взволнованного старца, замер. Отец Михаил нервно постукивал кончиками пальцев.

«Кроме Ивана Васильевича Коваля, больше некому быть полковником», – подумал Тромб, но в зал вошел молодой, нескладный здоровяк в развевающейся свободной рясе.

– А ты здесь что делаешь, Игорь? – отец Михаил замолк на полуслове, дернул головой, раздраженно фыркнул.

– Дьявол! Не привыкну я к вашим виртуальным фокусам, – прошипел он, осматривая вошедшего монашка.

– Убогого подключили к мнемосканеру Можете говорить, – произнес тот, устанавливая на столе небольшой экран, повернулся к старцу и раздраженно пробурчал: – Да не сверлите меня взглядом! Это я, Коваль. Ваш компьютерный гений на все случаи жизни создал только один виртуальный образ – свой. Теперь все, кто подключается, вынуждены носить его личину.

Опутанный проводами прибор включился, загудел, подмигивая разноцветными огоньками. Засветилась жидкокристаллическая панель.

Тромб всмотрелся в маленький монитор.

Полураздетый, опухший от побоев мужик, мотая из стороны в сторону окровавленной бородой, пялился с экрана единственным глазом. На месте второго зияло развороченное окровавленное отверстие. Привязанный к креслу крепкими кожаными ремнями, он рванулся к свободе и истошно завопил, сотрясаясь всем телом:

– Царя казните, ироды!

* * *

– Петра Третьего! – бородач выгнулся.

Со всех сторон его окружали компьютеры, с которых то и дело срывались длинные ветви электрических разрядов. Содрогаясь в конвульсиях, обнаженный человек, словно громоотвод, впитывал в себя яркие растянутые искры. Они впивались в голую кожу и, казалось, проваливались в покрытое горячим потом тело. Минута интенсивного электромассажа – мужик затих. Несколько секунд посидел, собираясь с силами и вдруг в очередной раз выгнулся дугой, завыл истошно:

– Царя казните, ироды! Петра Третьеего!

Бейрут вгляделся в расплывчатую картинку компьютерного зала:

– Давно камера включилась?

– Только что, – Жора на секунду оторвался от экрана, но тут же скользнул взглядом обратно.

Шпионская поделка Бейрута висела прямо над головой отца Михаила и передавала искаженное (слегка выпуклое) изображение церковного зала.

Старец развалился в громадном кресле, чуть поодаль, в уголке. Упираясь локтями в массивные подлокотники, ожидал, когда полуголый мужик придет в себя.

Большие зеркальные очки, закрывая его лицо, словно гигантские капли ртути, вытягиваясь к ушам, обхватывали серебристую шевелюру, стекали изящной дугой на затылок.

– И эта сволочь здесь, – процедил Бейрут сквозь зубы.

Коваль жестом фокусника достал из-за спины изящную пластиковую каску, с множеством проводов и датчиками-прилипалами. Проворно, словно делал это каждый день, водрузил на голову мужика шлем виртуальной реальности, закрепив липкие клеммы на израненном теле.

– Хорошая техника у братиев, – позавидовал Жора. – Это не наши реальные ведра нереальной виртуальности!

– Божьи люди всегда были впереди планеты всей. Они только прикидываются двоечниками и костерят учёных почём зря, – Бейрут не отрывал взгляда от экрана второго монитора. Сейчас он был похож на кролика, загипнотизированного удавом.

– Костерят? – удивился Жора. – В смысле, на костёр отправляют?

Бейрут закатил глаза, покачал головой:

– В смысле ругают!

Компьютерная электротерапия меж тем благотворно подействовала на одноглазого царя. Приняв на себя десяток разрядов, он перестал дергаться, наклонив голову, замер, прислушиваясь к чему-то.

Отец Михаил подался вперед, стараясь привлечь внимание мужика, приподнял руки и начал медленно совершать плавные движения, покачиваясь из стороны в сторону и бормоча что-то себе под нос. Как ни старались хакеры, но услышать, что он говорит, не могли.

– Жучки слабые, – скривился Жора, оглядываясь.

– Размеры не позволяли, – оправдался Бейрут, сдвигая мониторы с разными картинками. – Смотри!

Голый мужик, медленно покачиваясь – в такт движениям старца – погружался в гипнотический транс.

– Емельян, – громко произнес он, отвечая на неслышимый вопрос старца.

Изображение кибернетического священника дрогнуло и неожиданно понеслось навстречу удивленным зрителям. Промчались мимо гигантские зеркальные очки, громадный крест, возлежащий на груди отца Михаила, мелькнул и исчез. Крошечный пластиковый соглядатай сорвался с потолка, шумно грохнулся об стол, несколько раз перевернулся и остановился на самом краю дубовой столешницы. Кувыркающийся на экране старец не обратил никакого внимания на высадку вражеского десанта. Допрашивая бывшую царскую особу в виртуальном храме, он ничего не видел и не слышал в реальном.

– Так-то лучше! – Жора довольно улыбнулся, резко хлопнул кулаком в раскрытую ладошку.

Бейрут повернулся, уставился удивленным взглядом:

– Как ты это сделал?

– Тсс! – цыкнул довольный хакер. – Слушай!

Электронный шпион приземлился так, что лицо священника оказалось прямо напротив объектива, а микрофон свободно улавливал слова.

– Емельян? – Отец Михаил ждал продолжения, и привязанный мужичок почувствовал это.

– Был Емелей-писарем, – выдавил он и громко засмеялся. – Был Емельяном Пугачёвым, Петром Третьим и ещё кем-то страшным… в непонятном мире… в аду, наверное. Там грешники… на рычащих телегах.

Старец вздрогнул, услышав странный ответ, кивнул, словно соглашаясь со своими мыслями:

– А сейчас? Кто ты сейчас?

– Не знаю, – Емельян встрепенулся, шумно хлестнул себя по голой ляжке. – Казнили меня!

Святой отец обхватил ладонями начищенный до блеска крест, потер руками сияющую поверхность.

– Я всё испортил! Я был царём, но испугался! – неожиданно Емельян схватился за шлем и попытался сорвать его.

– Отпустите меня!

Компьютеры загудели, словно почуяв угрозу, затрещали искрами. Ветвящаяся вспышка осветила перекошенное лицо, разряд, сорвавшийся с системного блока, коснулся лба, оборвав отчаянный крик. Несколько секунд безумный бородач, закатив зрачок единственного глаза, таращился перед собой мутным бельмом. Затем уронил голову на грудь, продолжая при этом едва слышно бормотать.

– Это всё Славка, – скулил мужик. – Затащил и оставил. Или я сам? – спрашивая себя, бородач на глазах менялся. Испуганный, больной человек исчез, глаза налились темной яростью.

– Смерды! Думали, меня, Царя, можно казнить? Ха-ха-ха! – демоническим хохотом загудел безумец, запрокидывая голову.

– Я знал все, что они думали, я слышал их мысли! Я обманул их, сбежал в эти глаза, спрятался в этом теле.

– Стало быть, ты, – громко, чеканя каждое слово, отец Михаил поднялся и шагнул вперед, – можешь переносить своё «Я» в сознание других людей? Правильно ли я понял тебя, сын мой?

– Это всё Славка! – всхлипнул Емельян, роняя голову на грудь, пустил тонкую струйку слюны на густую, грязную бороду.

Видя, что он отключается, священник поторопился задать последний вопрос.

– А мог бы ты пустить в свое сознание чужое «Я»?

Но опоздал: Емельян затих. Полковник, стоявший рядом, засуетился, но без толку – не двигаясь и не реагируя на все попытки привести его в чувство, бородач безвольно повис на ремнях, накрепко удерживающих его в кресле.

Изображение старца в очередной раз колыхнулось, быстро заскользило прочь, динамики недовольно захрипели. Скрипнула дверь и на экране возникло неестественно выпуклое лицо Игоря:

– Ваш электронный друг у нас, заперт в локальной сети храма.

Бейрут прищурился, сверля взглядом церковного администратора, прикусил губу.

– Твоя работа?

– В смысле? – не понял тот, резко замолчал, отчего-то смутившись.

– В прямом смысле, гаденыш! Камеры кто отключал? Виртуальную ловушку-церковь кто писал? Сеть кто от инета отрубил? Этот старикан? – Бейрут кивнул куда-то в сторону, словно отец Михаил находился в соседней комнате. – Он шлем сам надеть не сможет!

Игорь виновато опустил глаза и исчез с экрана.

– Церковь делалась для Вируса разумного, – донеслось издалека. – А инет выключил ваш полковник, Коваль.

– Не наш, а ваш теперь, – вклинился в разговор Жора.

– Стоп! Стоп! Стоп! – заорал Бейрут, подбегая к товарищу, внимательно осмотрел его одежду. – Ты говоришь с ним! Как?

– Ты тоже говоришь с ним, – попытался возмутиться Жора, но тут же замолчал, словно вспомнил что-то, распахнул глаза.

– Дошло, умник? Наши жучки в церкви. Мы его слышим и видим, но не он нас. – Бейрут, подойдя к товарищу вплотную, протянул руку и неторопливо достал из кармана его рубашки небольшой значок в виде скрещенных клавиатур. – Эта церковная крыса! – казалось, он готов броситься с кулаками на экран, но вместо этого неожиданно засмеялся. – Развёл нас, как последних лохов!

– Ну! И чему ты радуешься? Тому, что попёнок выставил нас дураками? Что мы, как идиоты, пялились на неподвижные картинки?

– Дурак тот, кто не уважает своего противника. Он нас сделал. И глупо рвать волосы и посыпать голову пеплом.

– Бейрут зашагал в проходе между столами.

– Камеры – на потолке, как ты их выключил? – спросил Жора, но ответа Монаха ждать не стал. – Будь мы готовы к твоему вмешательству…

– Главное не как, главное – зачем? – выкрикнул Бейрут. Останавливаясь, вырвал из рук Жоры микрофон. – Тебя убедили, что твои старания будут достойно оценены там? – хакер махнул рукой вверх, но вспомнив, что Монах не может видеть его жеста, поспешил добавить. – На небесах?

– Церковь не ловушка. Я не ожидал появления вашего бойца, – пробормотал Игорь, но Бейрут уже не слушал его.

– Не ловушка?! – мгновенно багровея, хакер стал похож на закипающий чайник – еще секунда, и начнет плеваться кипятком. – Смотрю я на тебя и никак не въезжаю. Ладно, старые пердуны возомнили себя единственно зрячими в мире слепых и пытаются подработать сурдопереводчиками у самого Бога! Видим незримое, слышим безмолвное. За скромную плату переведём и то, и другое на человеческий язык. Но ты-то, с башкой, где угодно бабки заработать сможешь…

– Опять понесло, – Жора закатил глаза, устало выдохнул воздух через нос и громко заорал. – Как будем Тромба вытаскивать? Труженики креста могут тупо стереть его с носителей.

– Как-как? – мгновенно успокаиваясь, проворчал Бейрут. – Всяко не через мобильный телефон. Монах! – он устремил подбородок в сторону экрана, выцеливая взглядом Игоря. – Сможешь подключить к своей сети еще один комп?

– Своей? – улыбнулся тот, но кивнул, соглашаясь. – Что это будет?

– Пристройка к церквушке, в которой застрял наш друг! Вы же применили подобный трюк, надеюсь, и у нас получится.

– Простовато будет, коллеги! Для Вируса Разумного предугадать ваши действия ничего не стоит. – Трудно было разобрать, издевается Монах или говорит серьезно. – Вам ведь нужен боец. Не думаю, что вы готовы встретиться с хозяином сети.

Бейрут кашлянул, ощущая уважительную нотку, скользнувшую в голосе Игоря на последних словах. Тощая шея напряглась, в глазах на мгновенье показалась веселая искорка.

– Правильно понимаете, коллега, – подстраиваясь под интонацию собеседника, гнусаво пропел он. Продолжая игру, наигранно нахмурил брови. – Мне это кажется, или вы над нами издеваетесь, святой отец?

Игорь спокойно заглянул в глазок камеры, полное лицо закрыло экран монитора.

– На святого не претендую – благодати не хватает, – подмигнул зрителям выпученный глаз.

– А вот вашему виртуальному другу вера совсем бы не помешала. Только в Святом писании он найдет своё спасение! Надеюсь, он сумеет это понять.

* * *

– Ничего не понимаю! – удивился боец, когда осмотр очередной стены ничего не дал.

Все попытки найти выход из церкви окончились неудачей. Свобода Тромба ограничивалась сотней квадратных метров молельного зала и заканчивалась массивной дубовой дверью, встающей на пути всякий раз, когда он пытался пробить кирпичную кладку. Очень скоро он прекратил попытки протаранить стены, чтобы вырваться на волю, и сосредоточился на проникновении во внутреннюю сеть, проход в которую, как ему показалось вначале, находится в маленькой исповедальне. Однако и здесь его ждало разочарование. Забранное сеткой окошко на самом деле оказалось экраном. Действие, которое он видел, могло происходить в соседней комнате – равно как и в другой части Вселенной.

Вышагивая из угла в угол, Тромб задумался. Виртуальный храм создал человек. Любой программист обязан оставить лазейку для управления своим творением со стороны – дырку в заборе, через которую можно, не имея допуска, проникать в систему. Слабое место или чёрный ход, как правило, содержится в самой программе, и поэтому нужно искать его изнутри.

Боец в очередной раз обошел помещение храма. Осматривая каждый сантиметр, он не знал, что ищет. Нужна была маленькая подсказка.

Пол не скрывал ощутимых пустот, в стенах не было потаенных дверей – да и не могло быть по определению. Это в человеческом мире пленники выбирались из узилищ, устраивая подкопы и пробивая туннели в камне. В мире из нолей и единиц все гораздо сложнее и проще одновременно.

Осматривая пол у основания алтаря, Тромб вдруг почувствовал над головой легкое дуновение ветерка. Приподнял лицо. «Евангелие от Михаила», – мелькнула перед глазами странная надпись. Вот оно! Выпрямившись, боец уперся взглядом в массивную книгу, ожившую при его приближении. Страницы заколыхались, и как только рука коснулась старой шершавой бумаги, раздался громкий вздох. Тромб, закрыв древний фолиант, поглаживая плотный переплет, ощутил рельефные буквы названия, выдавленные в толстой, изъеденной временем коже. «Ну а дальше что?» – спросил он себя, рассматривая большую икону на стене. Сложил руки на алтаре, задумался, пытаясь понять, для чего нужны окружающие его декорации. Что делают люди в подобных местах? Молятся!

– Господи, спаси раба твоего Тромба! – воин неуверенно оглянулся по сторонам.

Не успел звук его голоса растаять, теряясь в шуршании страниц, как Евангелие поплыло, растекаясь воском догорающей свечи, превращаясь сначала в «Инструкцию по эксплуатации культового здания № 1», а затем – в тонкую пластину компьютерной клавиатуры.

Тромб, не задумываясь, набрал слово БОГ, остановился на секунду, держа палец над большой клавишей Enter, но в последний момент передумал и коснулся маленькой Esc.

– Вы действительно хотите выйти из программы? – произнес механический, безжизненный голос.

Пальцы шагнули по клавиатуре – ДА. За спиной скрипнула тяжелая дверь. Боец рванулся в открывшийся проход, протиснулся сквозь сдвигающиеся створки и – замер на месте. Мрачные нависающие своды и покрытые плесенью стены, меняющие геометрию каждые несколько секунд, встретили гостя демоническим хохотом.

– Прости, брат. Я вовремя обнаружил этот выход во внешнюю сеть и переделал его во вход в мой мир. На людей нельзя полагаться, – улыбнулся Вирусапиенс, появляясь прямо из размягчившейся стены. Вначале из глины появилось незнакомое безликое лицо, потом и все тело.

– Они везде оставляют лазейки для обмана менее компетентных сородичей. Для кого этот ход предназначался, не знаю, но из него получилась чудная западня. Ловушка в ловушке – неплохо придумано.

Вирусапиенс встряхнулся, мгновенно принимая облик Емельяна.

– Перестройка у меня тут, – коснулся он рукой подрагивающей поверхности стены. – Хочу Родину создать. Чтобы был, как у тебя и всех людей, свой дом.

– Растешь! – Тромб улыбнулся, покачал головой.

– Если бы нам с тобой объединить усилия, мы бы свой мир могли создать, – мечтательно произнес Вирусапиенс, но в последний момент лицо его омрачилось. – Вот только люди…

Часть вторая

Метаморфоз

Глава первая

Измененные вирусом. Каждому своё

Кому что общение с Вирусапиенсом и его защитой дало. Ванькин побыл вуайеристом, Бейрут слился с мусором в баке, Жора вызвал гнев богини удачи, а полковник…

– Какие люди?! – завопил Ванькин так громко, что от его крика зазвенела посуда в кухонном шкафу.

Сжав мобильный телефон до зубовного скрежета, он рыкнул:

– Чёрт! И здесь бородатые архаровцы подгадили. – Увезли вашего психа! – здоровяк швырнул трубку на стол и моментально успокоился.

Мобильник, подпрыгнув, едва не угодил в чашку с чаем.

– А кто им позволил? – спросил профессор. – Впрочем, кто мог не позволить? Это же больница, а не милицейский участок.

– Думаете, из участка не увезут? – атлет вывернул шею. Поигрывая мускулами, заглянул в зеркало, висевшее за спиной, радостно улыбнулся своему отражению.

– Тебе виднее, Нарцисс, – пробормотал Медведев. – Ты кстати, почему не на службе?

– Остался без начальства. Полковника прогнали без выходного пособия. Юрий Николаевич приказал быть при вас и тоже отбыл. В загранкомандировку. Да я и без этого был бы рядом, – заверил напрягшийся Илья. – Я себя человеком чувствую, когда нахожусь рядом с вами, – смущенно добавил он.

– Человеком? – видимо, думал в этот момент профессор о чем-то своем: рассеянный взгляд едва коснулся атлета. – Человеком – это хорошо.

– Ага! – улыбнулся Ванькин. – К тому же это звучит гордо, как говаривал Макс Горьки.

Медведев затряс головой, приходя в себя, удивленно уставился на невозмутимого атлета:

– Какой-какой Макс?

– Писатель такой был – Макс Горьки, – менторским тоном пояснил Ванькин. – А хорошо потому, как не скучно. С вами и вашим окружением постоянно что-то происходит – не расслабишься. Вот на зеркало ваше смотрю и вспоминаю, что здесь творилось, когда снаряд в стену угодил. Классно было! Кстати, неплохо поработали, стену заделали, как будто дыры и не было.

– Ну, спасибо, брат! – выдавил профессор сквозь смех. – И великого пролетарского переименовал, и меня в собирателя неприятностей записал.

Отсмеявшись, он вновь задумался. Никак не удавалось понять, кому и зачем понадобился искалеченный сумасшедший Емельян? «Впрочем, кому – понятно, но зачем?» – спросил он себя.

– Сто пудов, психа забрали потому, что он побывал со Славкой в прошлом, – ошарашил здоровяк, отвечая на невысказанный вопрос.

«Совпадение», – решил профессор, глядя на Ванькина… и усомнился. Тот, как вор, пойманный на месте преступления, сжался и быстро опустил глаза.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – поинтересовался Медведев, стараясь не выказывать своего волнения.

Ванькин покачал головой.

Медведев продолжал размышлять вслух:

– Если у больницы мы встретили Емельяна, то, возможно, ты прав, и он с Вячеславом действительно побывал в прошлом. Но результатом его возвращения должно стать глобальное изменение реальности. А если это не он…

– Профессор, хотелось бы верить, что вы так заумно разговариваете со мной, – заявил Ванькин. Усаживаясь на крохотный табурет, он появился перед затуманенным взором Медведева. – Если же вы разговариваете с собой, – продолжил атлет, – то это прямой путь в дурку. Был у меня один другая…

Здоровяк тщетно пытался втиснуть громадное тело в промежуток между окном и кухонным столом.

Медведев, не желая слушать про одного друга, отмахнулся.

– Вы уверены, что знаете этого одноглазого? – не отставал Ванькин. – У него ведь не лицо – отбивная. Родного брата в таком состоянии не узнаешь, не то что едва знакомого. Вы его до этого много раз видели?

– Один. В тюрьме, – смутился профессор. – И был он тогда другим. Но дело совсем не во внешности. Внешне это незнакомый мне человек, но… он меня узнал, как только увидел, – не совсем уверенно проговорил профессор.

– Вы что, в тюрьме сидели?! – то ли удивился, то ли восхитился Ванькин.

– По вашей с полковником милости, – нахмурился профессор.

Ванькин замолчал, словно переваривал услышанное. Но ненадолго.

– Внешне не тот, но… Вы что, ему в мозги заглянули? Или вас тоже разрядом тюкнуло, и вы… – засмеялся Ванькин, испуганно сжался и замер в ожидании.

– Какой разряд? Ты о чем это? – удивился профессор, ощущая, что сейчас произойдет что-то нехорошее.

– Эта зараза коснулась и меня, – пробормотал атлет, поднял голову и раздраженно продолжил: – Там, в церкви. Ну, когда Потёмкин Жору в себя приводил.

Профессор, вспоминая, кивнул.

– Тогда ведь и меня задело электрическим или чёрт знает каким разрядом. Только во мне здоровья побольше, чем в компьютерном хлюпике, но ощущение – брр! – втягивая голову в плечи, Илья съёжился и передернул плечами. – Представьте, что вам внутрь запустили крысу, которая грызет все, что ей попадает в зубы. Я подумал – пройдёт. И действительно, вроде прошло, – Ванькин замолчал, потягиваясь, громко захрустел суставами.

Медведев уставился на атлета в ожидании продолжения: – Ну и?

– Иногда кто-то говорит прямо в ухо, только изнутри головы – прямо из черепушки, но это редко. Это как побочный эффект, – шепнул смущенный здоровяк, внимательно рассматривая свои руки.

Профессор не решался вздохнуть.

– Побочный? – выдавил он. – А есть и основной? Ванькин вздохнул, отворачиваясь к стене.

– Сейчас начнется!

Тело завибрировало во всех местах одновременно: тряслась голова, дрожали колени, спина ходила ходуном. Воздух вокруг сгустился, дрогнул, поплыл горячими волнами.

Медведев сжался, ощущая, как волосы на голове зашевелились, наэлектризовываясь, встали дыбом. В тот момент, когда он попытался положить руку на плечо Ильи, тот повернулся. Черные зрачки вспыхнули, расширяясь. Зародившаяся в темной глубине искорка растеклась маленьким солнцем, и в протянутую руку выстрелила зеленая ветвь разряда.

– Чёрт! – профессор резко отстранился, но если бы не Илья, удар пришелся бы точно в ладонь.

Ванькин дернул головой и торопливо закрыл глаза. Воздух вокруг него начал искриться, очертания тела расплылись. Казалось, ещё секунда – и потомок Геракла растворится. Однако этого не произошло. Илья открыл глаза, осмысленно посмотрел вокруг, скривился и устало прошептал:

– Дурдом…

– Ты что-то видел?

– Ага, – буркнул Ванькин и тут же умолк, нахмурив брови, словно боролся с чем-то внутри себя.

– Что? – продолжал профессор.

– Потёмкина и Пугачёва. Вернее, Славку я не видел, но точно знаю, что он там был.

Плотину молчания прорвало, и Ванькин, не дожидаясь вопросов, торопясь и сбиваясь, затараторил:

– Там ещё огненый шар был! Висел прямо перед пацанами. Кажется, они с ним разговаривали.

– С шаром? – профессор выпучил глаза.

– Ну, живой он вроде как. Инопланетянин! – Илья нахмурился, пожимая плечами, сжал губы. – Наверное, так чувствуют себя обкуренные наркоманы, – буркнул неуверенно, подумал немного и мотнул головой. – Хотя нет. Наркоманы вроде кайф ловят, а тут словно кто-то ведет тебя, и ты на ходу подглядываешь. Видишь то, чего не должен видеть. Дурдом! Были бы мозги – закипели бы.

Илья очухался, придя в себя, попытался успокоиться привычным ему способом. Нужна была злость, и он неожиданно заорал, задоря просыпающегося внутри зверя:

– Кто это со мной делает? Узнаю – убью!

В прихожей, словно испугавшись крика, свалился с полки тяжелый телефон. Медведев подозрительно взглянул на разгневанного атлета.

– Ты бы, – тихо произнёс он.

– Что – «бы»? – Ванькин заглянул профессору в глаза. «Поосторожнее, Илья», – закончил тот мысленно, разочарованно замечая не исчезающий во взгляде атлета вопрос.

– Осторожнее бы! – засмеялся Медведев, повторяя свою мысль вслух.

– Знать бы, как осторожнее, – поддержал Ванькин, иронично скривив губы, цыкнул. – Эта зараза появляется, когда её совсем не ждешь. Вначале думал, с ума схожу. Потом решил, что Славка ваш со мной шутки шутит, а сейчас на странные зеленые разряды, которыми нас в церкви накрыло, грешу. Именно после них у меня эта катавасия началась. И, судя по всему, не только у меня.

– Разряды, говоришь? Мысль неплохая, – профессор достал из кармана телефон. – Сейчас же и проверим твою гипотезу. Кому у нас больше всех досталось от защиты Вирусапиенса?

– Жоре! – быстро подсказал Ванькин. – Очкарик едва ноги не протянул, когда его эта электронно-электрическая гадость достала. Он весь разряд на себя принял, а меня только краем зацепило.

Поколдовав над маленькими выпуклыми кнопками, профессор прижал трубку к уху.

– Уууу, – длинно загудел телефон.

* * *

– Алло. Кто говорит? – поинтересовалась трубка голосом профессора и тихо задышала.

– Смольный на проводе, – буркнул Бейрут, не отрывая рук от клавиатуры. – Что случилось, профессор? Жора? Ушел!.. А шут его знает, когда будет.

– Появится – пусть наберет меня, – попросила трубка, неожиданно захрипела и отключилась.

– Фууу! – Бейрут скривился и в этот момент почувствовал, как затылка коснулось едва ощутимое, прохладное дуновение ветерка.

Тревога мгновенно заполнила сознание.

Скрипнула входная дверь, но Бейрута уже не было в комнате. Ощущение опасности согнало его с насиженного места. Стараясь не издавать лишнего шума, он быстро пересёк комнату, оглядываясь на дверь, взобрался на подоконник и, нащупав ногой пожарную лестницу, исчез за окном.

В комнату входил враг. Чувствуя его учащенное дыхание, Бейрут ощутил страх, смешанный с агрессивным стремлением крушить всё, что попадёт под руку.

«Черный ход» не раз выручал хакеров, помогая избежать неприятных встреч. Только никогда еще экстренная эвакуация не проходила так быстро. Бейрут нырнул в окно раздетым. Вцепившись в обжигающе холодный металл, полез вниз. Он не спешил, надеясь, что опасный незнакомец повернется и уйдет, но не тут-то было. Ощущение чужого присутствия то возрастало, то и вовсе исчезало.

– Окно, – прошептал незнакомый голос, словно озвучивая чужие мысли.

Бейрут, не раздумывая, разжал руки – замелькали перед глазами заледенелые поручни, небольшой сугроб ожег холодом. Неловко приземлившись, он больно ударился пятками о землю. Быстро отскочил в сторону, оглянулся по сторонам, пытаясь найти укрытие. «Наверное, вылез в окно!» – мелькнула в голове чужая мысль.

Бейрут запаниковал, бросаясь к стоявшему неподалеку мусорному баку, поднял крышку и прыгнул в вонючее, холодное месиво. Он спешил – еще чуть-чуть и…

В голове слегка прояснилось. Резкий запах пищевых отходов прочистил мозги не хуже нашатыря. «Теперь никто тебя не увидит, расслабься», – успокоил себя Бейрут. Приоткрыв крышку, приник к узкой щели. Вытягивая шею и прижимаясь щекой к холодному металлу, долго возился, стараясь расположить своё худое тело так, чтобы видеть родное окно и не быть при этом обнаруженным. Наконец – удалось. Именно в этот момент стеклянная створка приоткрылась, и в проёме появилась неприятная физиономия с характерными, часто встречающимися чертами, которые в общем можно описать, как «круто, но не умно».

– На чужой бачок не разевай роток, – просочился сквозь узкую щель хриплый, незнакомый голос.

Бейрут вздрогнул, ощущая нестерпимую жажду. Обожжённые спиртовыми растворами голосовые связки кровоточили от тропической засухи, царившей у хозяина в глотке. Хакер взвыл от тупой головной боли. Он не знал, что такое похмелье, но неожиданно понял, что ощущает именно кошмар абстинентного синдрома. Чужая боль обрушилась, как ураган, выворачивая внутренности, разрыхляя печень, разрывая лёгкие.

Бачок содрогнулся от мощного удара. Оглушенный и испуганный, Бейрут вжался в смердящую мусорную кучу. Наверху заскрипело: кто-то возился с запорами на крышке.

– Эээ, уважаемый! Не нужно закрывать! – заорал Бейрут, упираясь в холодное железо голыми плечами. Он пытался вытолкнуть погнутый металлический лист, но только глубже погрузился в вонючую жижу.

– Пьянь! – раздраженно ткнул он рукой в темноту.

Стараясь не шевелиться, прислушался к тому, что происходило во внешнем мире. Однако железный мусоросборник абсолютно не пропускал звуков. Через пятнадцать, а может, двадцать минут, показавшихся Бейруту несколькими часами, старый разбитый контейнер превратился в холодильную камеру. Сам же хакер почувствовал себя посиневшей куриной тушкой, сжавшейся от холода в переполненной продуктами морозилке.

Прошел ещё час. Или два. А может быть несколько.

Холодильник вытянулся, прикинувшись звуконепроницаемым гробом, а посиневший цыпленок обрел форму остывающего человеческого тела. «Ааа, вот теперь пора, – завибрировала неясная мысль. Родившись в голове Бейрута, она тут же застыла от холода. – И-с-п-у-г-а-т-ь-с-я!» Понимая, что помощь может прийти только из внешнего мира, он сосредоточился. Прислушиваясь, попытался всеми чувствами проникнуть сквозь металлические стенки. Временами ему казалось, что он слышит голоса, видит проходящих мимо людей. Прозрачные и бесформенные силуэты мелькали в сознании. Он даже слышал их мысли. Только сил пошевелить руками не осталось. Ноги давно сковала ледяная тяжесть: нижняя часть бачка превратилась в закаменевший лед.

Жора! Где же ты, дружище?

Сознание померкло – начались галлюцинации. Он вдруг вырос до размеров Вселенной. Взглянул на мир и увидел знакомый силуэт.

– Ставлю на зеро, – родной голос пришел издалека, приблизился. – Извините, господа, но сегодня мне отчаянно везет. Явно мой день!

– Жора, помоги! – из последних сил заорал Бейрут.

Точнее, хотел закричать, но сил хватило только на мысль. Безмолвный крик электрическим разрядом, летящим по проводам, метнулся к другу.

На мгновение Бейрут вновь ощутил своё тело, попытался закричать по-настоящему, но не смог.

– Иии! – раздался едва слышный стон, и Вселенная вновь сжалась до размеров мусорного контейнера.

– Глюки, – произнёс Жора, так близко, как будто сидел прямо в его голове, и тут же задумчиво спросил. – Бейрут?

– Помоги! – взвыл хакер, рванувшись навстречу родному голосу.

– Помоги? – удивился Жора. – Точно глюки! Нет такого слова в словаре Бейрута. Восьмёрка!

«Нужно делать ставку и линять, пока служба безопасности не сообразила, что теория вероятности в их заведении сегодня не работает, а шарик сошел с ума, – продолжал мысленный монолог Жора. – Интересно, почему они такие бестолковые? Ведь давно могли бы вычислить меня и навестить. К примеру, дома».

– Мусорный бак под нашим окном! Помоги! – молил Бейрут, растекаясь мыслью в пространстве, стараясь дотянуться до бесконечно далекого товарища.

– Очухались, соколики! – долетел издалека недовольный голос. – Дружище? Не знаю, как ты это делаешь, но не думаю, что в ближайшее время смогу помочь – сам в дерьме, – возбужденно прошептал Жора и исчез.

Не замолчал, не отключился, а просто исчез – Бейрут вдруг перестал ощущать присутствие друга. Пусть это было нереальное присутствие, галлюцинация, но и её мгновенно не стало.

Холод, проникший уже и в середину бачка, сжал грудь, сдавил ледяными оковами сердце, мешая проталкивать густую кровь по узким сосудам.

«Интересно, как медведи спят в берлоге? – вопрос показался Бейруту очень важным. – Медведи просыпаются, а я, похоже, не… Медведи? Профессор!»

Мысли, загустев, как и кровь, двигаются всё медленнее, подолгу оставаясь на виду. Прошлые, промелькнув перед глазами, переплетаются с настоящими. Теряя изначально заложенный в них смысл, замерзают.

«Медведи? Медведев – вот кто поможет! – чертыхнулся Бейрут, с хрустом ломая ледяную корку. – Услышал Жора – услышит и он».

* * *

– Я слышу, слышу тебя, – отрешенно пробормотал профессор.

– Ты рассказывай! – на секунду он все же сосредоточил своё внимание на сидящем перед ним Илье.

Поигрывая мускулами, здоровяк заставил накачанное тело угловато бугриться. Жалобно захрустела рубаха.

– Как же, рассказывай! – обиделся он. – Вас ведь здесь словно бы нету.

– Я слышу! Слышу! – повторил профессор, испуганно хлопая глазами и непонятно к кому обращаясь.

В голове настойчиво звучал голос Бейрута. Вызывающая неправдоподобность ситуации смутила Медведева. Поначалу он не поверил собственным ощущениям, однако вскоре должен был признать, что голос в голове не менее реален, чем голос Ванькина, сидевшего за столом прямо перед ним.

– Что это? – спросил он растерянно.

Илья, наклонив голову, заглянул профессору в глаза и участливо поинтересовался:

– Профессор! Вы как?

Медведев настороженно – словно искал кого-то – оглядел кухню.

– Как? Как сумасшедший! Галлюцинирую. – Отмахнулся, прислушиваясь к едва слышному голосу. – Ты где?

– Слава богу, не я один, – попытался пошутить Ванькин.

– Я в мусорном баке! – крик хакера, быстро теряя силу, затих.

– Не смей отключаться! – заорал профессор, бросаясь в прихожую. Оглянулся на ходу, качнул головой, призывая Илью следовать за собой. – Где мальчишки живут, знаешь?

– Опять очкарики в какое-нибудь дерьмо влезли? – раздраженно поинтересовался здоровяк, громыхая по лестничным ступенькам тяжелыми, коваными ботинками.

– Почти, – кивнул Медведев.

– Профессор, хана! Я всё! – прохрипело в голове.

Кровь зашумела в ушах, обдав горячей волной просыпающиеся мышцы, ударила в сердце, заставляя живой насос работать энергичнее.

– Держись, мальчик! Мы скоро… – прошептал Медведев.

– От этих головастиков одни проблемы, – недовольно произнесла шагающая впереди боевая машина, заметно убыстряя ход. – Быстрее, профессор! – Ванькин перешел на бег: казалось, он тоже слышит мысли Бейрута.

Лестница, площадка с почтовыми ящиками на стенах, первый этаж… Разогнавшаяся до крейсерской скорости гора мышц неожиданно остановилась. Наталкиваясь на нечто лохматое и рычащее, попятилась и откатилась в сторону, пропуская профессора вперед.

Небольшая собака у двери с интересом наблюдала за позорным отступлением гиганта.

«От глубоко сокрытого «Я» никуда не уйдешь», – подытожил профессор, отстраняя безобидное животное.

Смущенный здоровяк, оглядываясь, выбрался на улицу.

– Мороз и солнце! – воскликнул он, радостно вдыхая холодный воздух. Заметив ожидающий взгляд удивленного профессора, смущенно пробормотал, как бы оправдываясь: – Знакомые слова.

Получасовая езда по столичным улицам плюс минутный подъем по загаженному подъезду – и вот профессор перед дверью квартиры, в которой, по утверждению Ванькина, должны проживать хакеры.

Нет, не должны. Живут! Номер квартиры в двоичном коде – захочешь, не сможешь попасть «не по адресу». Медведев поискал глазами звонок, но его опередил Ванькин. Двинув незапертую дверь плечом, он буквально влетел в квартиру.

– Кто-то… что-то… совсем недавно искал, – произнёс он по слогам, превращаясь в бдительного работника спецслужб. Внимательно осмотрел комнату, небрежно пихая ногой сваленные в кучу мониторы. Поднял лежащий кверху ножками деревянный стул и робко присел, словно боялся, что тот развалится от его веса.

Тяжело скрипнув, стул выдержал.

Медведев спешно пробрался к окну, и, высовываясь наружу, обнаружил внизу Жору. Оседлав мусорный бак, парень со слезами на глазах тянул металлическую крышку на себя.

– Очкарику помощь требуется? – изрекла голова Ванькина, появляясь рядом с плечом профессора.

– Илюша, давай вниз, живее!

– Чё я там забыл? – удивился Ванькин, возмущенно выпучивая глаза, но послушался. Вскочив на подоконник, ловко перебрался на пожарную лестницу и быстро спустился на землю.

Медведев сунулся следом и через минуту догнал здоровяка возле помойки.

– Какой-то гад замотал крышку. Я ничего сделать не могу, – Жора развел окровавленные руки. – Здоровый, должно быть. – Он ткнул пальцем в закрученный петлей металлический стержень и подозрительно взглянул на Ванькина.

– Ты чё на меня вылупился, сопляк? – начал тот, но Медведев, положив руку на плечо, спокойно произнес:

– Илья, там Бейрут. В бачке.

– А вы откуда знаете? – только и успел пробормотать Жора.

Резкий толчок Ванькина сбросил его на землю.

Атлет вцепился громадными ручищами в загнутые края.

– Там ему и место! – багровея от напряжения, вытолкнул он через силу.

Черные, вспухшие вены проступили на его висках. Крышка заскрипела, но не поддалась. Илья с удивлением посмотрел на бак:

– Ты не прав, очкарик! Гад не мог быть таким здоровым. Стопудово, пользовался монтировкой.

После нескольких попыток, матерясь и удивляясь, Ванькин все же сумел оторвать петли, державшие крышку, однако арматура так и осталась нераспрямленной. Расстроенный, он хотел было отойти в сторону, но заглянув в бак, замер на месте.

– Какого?! – завопил, вырывая из смёрзшихся объедков худое тело. – Профессор, он, похоже, того. Остыл уже.

– Сам ты остыл! – Жора схватил неподвижную, ледяную руку Бейрута.

Медведев опустился на колени, обхватывая запястье мальчишки, радостно улыбнулся, почувствовав едва ощутимое биение пульса.

Что-то большое и лохматое ткнулось в лицо, сбило с ног. Профессор инстинктивно закрыл глаза, чувствуя, как шершавый влажный язык касается носа.

– Цербер, не сметь! – раздался над головой знакомый голос.

Шерстяной ком отступил, большая квадратная морда отодвинулась, и профессор обнаружил перед собой знакомого сенбернара. Поднимая глаза, он встретился взглядом с хозяином пса.

– Трофим Юрьевич? – удивился. – Как вы?

Помолодевший, некогда дедушка, теперь же «мужчина в самом расцвете сил», улыбнулся.

– Вас удивляет мой вид, или то, что я здесь оказался? – поинтересовался он, широко улыбнулся, и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Знаю, знаю – и то и другое. – Он положил ладонь на лоб Бейрута. – Ваш мальчик просил о помощи. Я услышал и пришел.

Трофим повернулся к Ванькину.

– Неси в тепло, – произнёс он не терпящим возражения голосом.

Илья, подхватив тощее тело с торчащими во все стороны худыми локтями, острыми коленями и лопатками, быстро двинулся к подъезду.

Через несколько минут вся компания была в квартире хакеров.

Уложив Бейрута на диван, Ванькин отошел в сторону.

Цербер бесцеремонно оттеснил Жору, заняв место в ногах пациента, уткнулся большой головой в его колени.

Трофим превратился в настоящего шамана, совершающего колдовские обряды. Руки его покраснели, став на мгновение прозрачными, засветились. Закрыв глаза, он касался холодного тела. Что-то нашептывал, наклоняясь, дул, и в том месте, куда попадало его дыхание, кожа мгновенно розовела.

– Твою!.. – громко пробормотал Ванькин, но, взглянув на ощерившегося сенбернара, замолк.

Пёс с укором посмотрел на притихшего здоровяка и тихо зарычал.

– Да понял я, молчу! – Ванькин примирительно выставил руки перед собой. – Дурдом! – ругнулся, испуганно глядя в сторону собаки.

– Не любит он, когда при нём ругаются, – проговорил Трофим, не открывая глаз.

– Как же так? – замечая изменения в состоянии Бейрута, Медведев удивленно вскинул брови. – Кто вы?

– Я – Добровик! Дмитрий мне помог – я другим помогаю.

Ванькин неожиданно метнулся к окну, рыкнул, прижимаясь к стеклу, посмотрел на улицу, и, ничего не обнаружив, повернулся. Пленка чёрной ртути затянула глаза. Искрящиеся волосы встали дыбом. Темным нечеловеческим взглядом он коснулся профессора. Тот вздрогнул, ощутив ледяное прикосновение, но Ванькин уже отвернулся, перенеся внимание на взъерошенного сенбернара.

Цербер, недобро поглядывая на здоровяка, спрыгнул с дивана. Рыча и скалясь, закрыл своего хозяина.

– Ну-ну, мальчик! Спокойно. Дяденька не злой. – Трофим, на секунду приоткрыв глаза, внимательно посмотрел на гиганта. – Чужое зло в нём. Растёт и ждёт своего часа, – странный лекарь покачал головой, выставленный указательный палец качнулся. – Не балуй, а то накажу!

Атлет на секунду просветлел взором, затравленно оглянулся, обойдя рычащее лохматое чудовище, выбежал из комнаты.

– Да что здесь, чёрт возьми, творится? – раздраженно выкрикнул Медведев.

– Шабаш, профессор! – очнулся Бейрут.

Говорил он трудно, превозмогая боль, однако кризис миновал – молодой человек, розовея на глазах, быстро приходил в себя.

– Шабаш на Лысой горе! – прохрипел он.

– А мы значит, по-твоему, ведьмы, – криво улыбнулся Жора.

– Точнее будет сказать, ведьмаки, – поправил Бейрут. Пылающий негодованием взгляд уперся в приятеля.

– А ты… ты… Игроман хренов. Я тебе еще припомню… – задохнулся хакер. – Ха-кхах! Кха! Кха!

* * *

Выходя из подъезда, Анатолий прокашлялся, плотно замотался теплым шарфом.

В горле першило, голова раскалывалась.

Он не боялся мороза и всегда встречал непогоду открытой грудью. Всегда, но не сегодня. Ощущение озноба, не отпускавшее с утра, на мгновенье ослабло.

Ледяной ветер ударил в лицо колючей, снежной позёмкой. Организм ответил жаром. Где-то в глубине грудной клетки вспыхнул огонь, поднялся к голове, заполз в череп. Горячие волны, накатываясь друг на друга, скользнули во все стороны. Обжигая руки, прокатились по затылку и только после этого провалились в ноги. Каждая клетка тела, наполняясь энергией, радостно завибрировала. Шарф исчез, шея голая, куртка нараспашку. Снежинки исчезают, едва касаясь кожи. Анатолий неожиданно вспомнил Димку с его необычной охлаждающей системой, вздрогнул, ощущая разгорающийся в голове пожар. На глаза наползла красная пелена. Резкая боль сдавила виски.

– Куда прешь, козёл! – зарычал здоровяк, возникший ниоткуда. – Порву! – гора мышц метнулась навстречу.

Анатолий почувствовал толчок, но не остановился. С отсутствующим видом продолжая движение, он прислушался к своим ощущениям. В голове загудело, и незнакомец превратился в расплывчатый силуэт. Он то приближался, опустив голову и как бы прицеливаясь, зигзагами шел навстречу, то исчезал. Анатолий взвыл, погружаясь в безумную вибрацию, в которой его тело играло роль струны, создающей вокруг себя плотные дрожащие сферы.

Длинный кожаный плащ натужно заскрипел, едва сдерживая взорвавшиеся мышцы разгневанного богатыря. Он охнул, побагровел, чувствуя невидимую преграду, но не свернул с пути. Ноги заскользили по утоптанному снегу. Упрямец выпучил глаза, испуганно разглядывая Анатолия. Воинствующий огонь, пылавший в чёрных зрачках, неожиданно погас. Гигант вздрогнул – искра узнавания мелькнула в его взгляде. Он замотал головой, словно не желая соглашаться с тем, что видели глаза, отчаянно бросил квадратный кулак в лицо телохранителя.

– Тыы?!

Удивленно ойкнув – уже не зверь, но все еще разгневанный – богатырь отлетел в сторону, сжимая разбитый кулак.

– Ванькин?! – изумился Анатолий, приходя в себя, с трудом фокусируя взгляд на летящих во все стороны каплях крови. – Об кого это ты?

– Кажется, об тебя, – пробормотал здоровяк, осматривая окровавленную руку.

– Кажется? А точнее нельзя?

– Точнее? Не помню! – здоровяк застонал, сжимая виски.

– Голова гудит!

– Мягко сказано – гудит! – поддержал Анатолий, активно массируя затылок. – Ревет и стонет, как тот Днепр, который до сих пор широкий!

– Не знаю, как тот Днепр, а я с трудом справляюсь с желанием разогнаться и врезаться в стену, – буркнул Ванькин.

– Не думаю, что из этого хоть что-нибудь получится.

– Да ужжж!

– Баран! – заорал со стороны дороги хриплый голос, забрызгивая одиноких прохожих грязной злостью.

Анатолий дернулся на крик.

Из подворотни, визжа резиной, выскочил побитый жигуленок, заскользил к одинокому пешеходу и громадной собаке. Старенький, видавший виды автомобиль отчаянно тормозил. Совершив сложный манёвр, остановился всего в нескольких сантиметрах от неторопливого мужчины.

Визг раненого зверя острой бритвой полоснул по обнаженным нервам. Удар подбросил сенбернара высоко в воздух. Гримасой боли исказилось лицо мужчины.

«Трофим, кажется», – мелькнуло в голове телохранителя. Гул сменился воем, время замерзло, потекло медленно, превращаясь в тягучую аморфную массу, в которой едва ощутимо тащился встречный автомобиль.

Стараясь избежать столкновения с псиной, новенькая иномарка совершила фантастический пируэт на заснеженной дороге, виляя задом и оставляя куски мягкой резины на каменном бордюре, медленно выкарабкалась на обочину и поползла в сторону тротуара.

Взгляд Анатолия остановился на ярком оранжевом пятне – из колодезного люка появилось радостное лицо молодого человека, с ярким пластиковым шлемом на голове. Застывшая улыбка медленно потекла вниз, превращаясь в испуганную маску.

Время вяло брело вперед, машина медленно приближалась, выпученные глаза юноши быстро заполнялись ужасом.

Ещё шаг – и машина сомнет паренька.

«Быть бы тебе где-нибудь в другом месте. У мамки под боком», – промелькнувшая мысль криком стегнула по нервам, взрывая душу, заставляя биться сердце в невероятном, сверхскоростном темпе.

– Неет! – взревел телохранитель, но голосовые связки не среагировали. Они просто не успели ответить на команду ускорившегося мозга.

Бампер, врезаясь в потемневший воздух, разогнал появившиеся на месте паренька цветные сполохи. Время взбрыкнуло, помчалось вперед, пронося иномарку над шахтой колодца.

Закричал Трофим, бросаясь к Церберу. Взвыла дефилирующая по тротуару высокая, крутобедрая и большегрудая тётка, привлеченная дорожным происшествием. Упираясь выдающимся во всех местах силиконом в своего низкорослого спутника, она вдруг на мгновение превратила его в трехголового монстра, увенчанного ярко-алой короной фантастически раздутых губ.

Водитель, кажется, не заметил распластавшегося на обочине сенбернара, женщина – исчезнувшего паренька, а Ванькин упорно не видел ничего, кроме эффектной блондинки, вышедшей из остановившейся на тротуаре иномарки.

Низкорослый мужчина сморщил мясистый, в красную крапинку нос, громко заорал, выбираясь из старого авто:

– А за ремонт кто платить будет?

Анатолий с трудом воспринимал слова – гул крови мешал сосредоточиться. Шум в голове постепенно затих, боль отступила.

– Твоя скотина мне всю тачку изувечила! – хозяин ржавого жигулёнка грозно свел кустистые брови к переносице, махнул короткой рукой в сторону неподвижного сенбернара.

«Заметил, значит. Я то что разволновался? – Анатолий, разглядывая бездыханную переломанную псину, постарался успокоиться, оглянулся на Ванькина. – Вокруг собаки гибнут, люди появляются и исчезают, а этому борову хоть бы что».

– Злая, мелочная тварь! – процедил Трофим. – Чтоб тебя!

– Обнимая квадратную голову четвероногого друга, зашептал, не замечая испепеляющего взгляда автовладельца.

– Всё будет хорошо, дружище! Сейчас все исправим…

Телохранитель помотал головой, не давая унизительной влажной пленке затянуть глаза. Разозлившись на себя, он набрал побольше воздуха, дождался, пока в глазах малиново зарябит и резко выдохнул.

Испуганная женщина, шевеля гигантскими губами, крестилась, глядя на странную пару: человека и собаку. Крестилась она усердно, но как-то неловко, словно делала это в первый раз в жизни. Руки Трофима засветились. Поглаживая одной рукой голову, другой он медленно водил вдоль позвоночника собаки. После очередного пасса зверь вздрогнул, хлопнул метелкой хвоста по земле, открыл глаза и радостно лизнул хозяина в лоб.

Затем повернулся к женщине, размашисто кладущей кресты, громко, беззлобно гавкнул и, как ни в чем не бывало, потрусил по тротуару. Трофим, не оглядываясь, неспешно двинулся за четвероногим другом.

А Ванькин поспешил к припарковавшейся иномарке, широко улыбаясь её обаятельной хозяйке. Блондинка, стоя над дыркой канализационного люка, заглядывала во влажную темноту.

– Что там, Настя? – поинтересовался атлет, подходя к девушке.

Вместо ответа она взвизгнула, отскочив от темного провала, и облегченно вздохнула, когда оранжевая каска и её владелец появились из-под земли.

Девица, видимо, заметила только каску, но не успела рассмотреть лица предполагаемой жертвы.

Анатолий, глянув на заматерелого мужика, встряхнул головой. Мысль о том, что тот не имеет ничего общего с пареньком, исчезнувшим под колесами машины, смутила. Это был совсем другой человек, но телохранитель не собирался сообщать об этом всему миру. Он испугался и попытался убедить себя в том, что испуганное лицо парнишки ему привиделось, и никакого исчезновения не было. Попытался, но не смог.

– Где Мишаня? – прохрипели из-под каски растрескавшиеся губы.

Настя резко отпрянула от работника канализационных служб, недопохмелённый организм которого изрыгнул в окружающую морозную благодать насыщенное облако тяжелого перегара. Карман его новенького комбинезона поллитрово топорщился – издавая призывный стон, требовал к себе особого, трепетного отношения.

– Скажите Мишке, что дядя Петя ждет его в коллекторе, – буркнула оранжевая каска, громко икнула и исчезла в темноте.

– Неужели там и похмеляются? – спросил удивленный Илья.

– Тебе же сказано – в коллекторе, – пояснил подошедший Анатолий.

Он всё больше озадачивался вопросом исчезновения напарника дяди Пети, но не мог найти разумного ответа.

– Гляньте-ка, мальчики! – пропел над ухом удивленный девичий голос. – Что это с ним?

Молодые люди одновременно повернулись.

Минуту назад брызжущий слюной, крикливый мужик рухнул на землю перед жигулёнком. Сжимая голову руками, он со стоном катался по заснеженному асфальту.

Ванькин удивленно присвистнул. Обернулся к Анатолию, заметив внимательный взгляд, отчего-то смутился:

– Это не я!

– И не я! – найдя глазами Трофима, Анатолий проводил моложавого старичка заинтересованным взглядом. – Как ты его назвал? Добровик?

– Дааа уж! Добрый дядя!

* * *

– Убогий он, – произнес отец Михаил мягко. Недовольный полковник постучал указательным пальцем в висок.

– Царя казните, ироды! – кривляясь, загундел он. – Зачем возиться с сумасшедшим?

Старец нахмурился:

– Грех смеяться над убогим!

– А кто видит? – попытался возразить Коваль, но смолк под яростным взглядом старца.

– Меня интересует одно медицинское учреждение, – неожиданно вспомнил тот, поглаживая ухоженную серебристую бороду.

– Ветеринарный институт, не иначе?

– Как много ты знаешь, сын мой! – усердно изображая удивление, торжественно произнёс священник.

Он хотел потешить самолюбие собеседника, но тот только еще больше разозлился. Ледяной взгляд полковника, скользнув по лицу, остановился на неестественно слащавой, словно нарисованной, улыбке, впился в невинные глаза.

– Именно там Потёмкин едва не смешал моих спецов с дерьмом, – проворчал он. – Что он там делал, до сих пор никто не знает. Программируемый блок операционной – без изменений. Одновременно с этим куча следов на хирургическом комплексе. Словно его разобрали, затем собрали, изменив конструкцию и, попользовавшись, снова всё вернули на прежние места.

Полковник замолчал на секунду.

– А вы-то батюшка, откуда знаете про институт? – Коваль задумчиво сдвинул брови, сердито замотал головой. – Ваши люди в компьютере копались? Но как? Мы же едва не наступали мальчишке на пятки! Вы не могли успеть до нас!

– С нами Бог, – изрек старец спокойно, словно констатируя факт. – Он рассказал нам, что мальчишка вышел из ветлечебницы совершенно другим, измененным.

Глаза святого отца, на мгновение полыхнув торжеством, тут же покрылись дымкой безразличия и покорности.

– Мы знаем – что он там делал, однако не знаем – как он стал таким. Ты вот что, – продолжил батюшка, как показалось полковнику, чрезмерно расслабленно. – Посмотри, что мы собрали по этому делу. Подумай. А затем поезжай туда и постарайся докопаться, как он смог так быстро измениться. Если наш новый друг, Вирусапиенс, не придумает ничего другого, нам придется тащить убогого по пути мальчишки. И хорошо бы быть уверенными, что нас на этом пути не поджидают неприятные сюрпризы.

– А если нет? – поинтересовался Иван Васильевич с издевкой в голосе. – Ну, скажем, не получится у меня – кто-нибудь помешает? Я ведь сейчас не на службе.

– Бог поможет – иди! – махнув рукой в сторону двери, отец Михаил вдруг замер с выставленной перед собой ладонью. – Да! И постарайся без лишнего шума, – поговорил старик в спину полковника. – Нам этого не нужно!

* * *

– А кому же это, черт возьми, нужно? – вспыхнул Бейрут, выслушав рассказ Медведева о похищении Емельяна.

Болезненное лицо хакера скривилось от боли. Глубоко вздыхая, он откинулся на спинку дивана и переспросил:

– Кому, кроме культработников, может понадобиться похищать безумного мужика?

– Культработников? – удивился профессор.

– Работников культа, – пояснил Бейрут.

В комнату ворвался запыхавшийся Анатолий.

– Какого мужика? – тут же поинтересовался он.

Хакер недовольно закатил глаза.

– Емельяна похитили из больницы, – буркнул он и подозрительно оглядел телохранителя.

– Геракл в порядке?

– На улице с девицей. – Анатолий качнул головой в сторону двери.

– А ты откуда знаешь?

– Если Емельян, как предполагает профессор, вернулся из прошлого без помощи Славки Пугачёва, то, может быть, он и в прошлое сможет сам пройти? – рискнул предположить Жора. – А если это так, то для многих перспектива временных перемещений – сладкий леденец.

Бейрут посмотрел на товарища, огляделся в поисках компьютера.

– Дааа! Подправить историю многие мечтают. Братия – не исключение.

– Сволочи! – вдруг ругнулся он сквозь стиснутые зубы.

– Зачем божьих людей сволочить? – проворчал Анатолий, протискиваясь к профессору.

– Да нет! Это я не о монахах. Это я о новых Жориных друзьях, – поправился хакер. Махнув рукой на безобразную кучу в центре комнаты, пояснил: – Он у нас вызов богине удачи бросил, а она мадам своенравная. И её очень крутые ребята опекают. Вот и порезвились черти на нашей игровой площадке.

Логово компьютерщиков и без вмешательства творческой руки погромщиков поражало воображение редких гостей. Однако решительные «братки», добавив несколько штрихов к повседневному хаосу, превратили жилище в съёмочную площадку фильма-катастрофы. Тщательно перемешав осколки разбитых мониторов с кусками мебели, дискетами и книгами, ураган, бушевавший до прихода хозяев, стих, оставив в центре хакерской конуры большую кучу мусора.

По радостному блеску в глазах Бейрута Анатолий понял: разбивать металлические коробки персоналок у гостей не хватило терпения или злости.

– Не знаю, что тут у вас произошло, но у меня проблема! – глядя на профессора, решительно выдохнул он.

– Вы слышали? – завопил Бейрут, обводя присутствующих ироническим взглядом. – У него проблемы!

Хакер издал нечто похожее на гомерический смех.

– Ну ты, филин! Кончай крыльями махать! – возмущенный Анатолий выстрелил свирепым взглядом в сторону ухающего Бейрута. – Есть что сказать – скажи!

Оставив последнее слово за кем-то, помимо себя родимого, вспыльчивый хакер в очередной раз всех удивил. Он молча упал на диван, судорожно сжав голову руками. Лицо исказила гримаса боли, тело мелко задрожало.

Анатолий громко вздохнул.

– Дмитрий Степанович! Я, кажется, заразился от Потёмкина, – решительно выдохнул он, но тут же скис. – Или схожу с ума, – добавил он едва слышно.

– Ты о чём? – поинтересовался Медведев спокойно, с трудом подавляя желание заорать во все горло.

«Ещё один!» – подумал он.

– Что-то творится с моим телом! С моей головой, – затараторил Анатолий, хлопнув себя по макушке. – Люди исчезают! Время останавливается! В голове трансформатор – скоро из глаз искры сыпаться начнут.

– Или молнии зеленые, – добавил Жора. – Как от компьютеров в Храме!

– Стоп! – воскликнул Медведев. Казалось, он поймал что-то такое, чего не видел никто.

– Что мы имеем? – быстро заговорил он через минуту раздумья. – Жора, Бейрут, Ванькин – все, так или иначе соприкасавшиеся с защитой Вирусапиенса. Всех вас задело странными разрядами. Все вы изменяетесь. Похоже, наш виртуальный противник сумел-таки найти способ воздействия на людей не только в виртуальном, но и в реальном мире. Причем я подозреваю, что воздействует он на людей не без помощи своих сородичей. Зеленые разряды – это активатор, включатель неведомых нам процессов, действующих на вирусы. К чему это может привести – не знаю. Может, вирус изменит человека так, что тот превратится в монстра, а может, наоборот: человек научится управлять вирусом. Одно ясно – каковы бы ни были изменения, они затрагивают обоих. И вирус, и носителя.

– А Трофим? Толик? У них эта гадость откуда? – выкрикнул Бейрут, на секунду оторвав руки от головы. – Да и вас эта зараза почему-то миновала.

– Меня защита не касалась. А Трофим и Толик?…

– Может, потому, что мы с Потёмкиным прыгали, – вступил в разговор Анатолий, но, не закончив мысль, задумался, вспоминая. – По веткам Хронодендрида, – досказал он через секунду, растягивая губы в довольной улыбке. – А вот Трофим – тёмная лошадка.

– Трофим сказал, что его Дмитрий подлечил, – высказался профессор. – Стало быть, и у Емельяна должны быть отклонения.

– Отклонения? – завыл Бейрут, обрушивая на окружающих волну холодного, липкого страха, замешанного на невыносимой боли.

Хакер захрипел. Багровея и выгибаясь, соскользнул на пол. Синие и без того узкие губы сжались в едва видимые полоски, тело задрожало, лоб покрылся чёрной сеткой набухших кровеносных сосудов. Вздуваясь, вены на шее превратились в выпуклые фиолетовые веревки, дрожащие под кожей. Казалось, голова его сейчас взорвётся, не выдержав давления крови. Выпученные глаза полезли из орбит.

Бухнула входная дверь, и в комнату ворвался энергичный Ванькин.

– Доходяга орёт, аж на улице слышно! Что тут у вас?

– Пропустите, мальчики, – решительно отодвинув атлета, в комнату вошла Настя.

– Вы вовремя, – облегченно пробормотал профессор. – Не осмотрите нашего пациента?

Девушка не заставила себя долго ждать, быстро сориентировавшись, отослала Илью за мокрым полотенцем. Влажный компресс коснулся раскаленного лба хакера и уже через минуту высох.

«История повторяется», – подумал Медведев, наблюдая за тем, как ловкие женские руки порхают над юношеским телом. Бейрут потихоньку приходил в себя, губы порозовели, дыхание стало ровным, глубоким.

– Если честно, я не знаю, что с ним, – пробормотала девушка через несколько минут. – Я ведь не врач. Может, отлежится и все пройдет, а если нет, то нужно в больницу.

Хакер открыл глаза.

– Отлежится? – не скрывая презрения к предложенному девушкой времяпровождению, он, попробовав шевельнуться, успокоился. – Не думаю, что сейчас я способен еще на что-то! Уф!

– Всё, побегу! – Настя кивнула профессору, подмигнула покрасневшему от удовольствия Ванькину. – Не давайте ему вставать!

Хлопнув дверью, девушка исчезла, оставив в воздухе тонкий, едва осязаемый аромат духов.

– Что же мы имеем на сегодняшний день? – поинтересовался Медведев. – Давайте-ка честно, не смущаясь, выворачивайте карманы. Кто чем обзавёлся за последнее время?

– Не уверен, но думаю, что могу каким-то образом влиять на предметы, – Жора виновато уткнулся взглядом в пол. – Кубики там всякие. Шарики! Поначалу думал, что вижу будущее. Но эксперименты с картами ничего не дали, – пробормотал он и окончательно смутился.

Бейрут, после очередной попытки, сумел хоть и ненадолго приподнять голову.

– А кубики много дали? – съязвил он, упираясь локтями в подушку.

Видя немой вопрос в глазах окружающих, пояснил:

– Он у нас в казино свои способности оттачивал! – не имея сил подняться, «прикованный к постели», теперь возмущенно дергал головой. – Я думаю, главное не в том, что мы имеем, а почему имеем? Откуда пришла эта зараза и во что она превратится, пребывая в наших телах?

– Сто девяносто тысяч! – выпалил Жора.

Он так погрузился в смущение, что не услышал последних слов друга.

– Не станет служба безопасности серьезного клуба за сто девяносто тысяч рублей преследовать игроков, – заявил Бейрут.

Скрипнув зубами, он буквально впился негодующим взглядом в виноватое лицо товарища.

– Я чуть не превратился в свежемороженые пресервы, а ты… шарики!

– Сто девяносто тысяч американских зеленых рублей, то бишь долларов! И это только в последнем казино, – поправился Жора, предприняв последнюю попытку оправдаться.

– Кхмм! – поперхнулся Ванькин. – Везет же дуракам!

– Ты думаешь, это везение? – заорал Бейрут. – Думаешь – обзавелся исключительными способностями? А на то, что это проявление неизвестной болезни, которая проникла в наш мир вместе с вирусом, тебе мозгов не хватило?

Ванькин недовольно шевельнул вспухшими от возмущения мышцами и одарил «больного» ненавидящим взглядом.

– Зря я тебя, гаденыша, из мусорного бачка достал! Там тебе и место! – прошипел он.

– Как бы, Илья, всем нам там места не нашлось, – пробормотал Медведев.

Ванькин остановился и вопросительно посмотрел на профессора.

– Не понял!

– Человечеству как виду, – пояснил профессор. – Может быть, всем нам место на свалке истории! Мы ведь за время своего существования совсем не изменились. Я имею в виду, функционально!

– Ну и что с того? Тысячи лет жили, а сейчас на свалку, – пробурчал Илья.

Медведев, снисходительно глянув на недовольного богатыря, мгновенно превратился в преподавателя, несущего в мир знания.

– Мы не изменились сами, но до неузнаваемости изменили окружающий мир, – продолжал он. – Идея о главенствующей роли человеческого вида на планете Земля очевидна только для нас. Окружающие вирусы, бактерии, микробы, похоже, о ней ничего не знают. Они не раз сминали человеческую защиту.

– Но вот что странно! – воскликнул увлеченный лектор.

– Всякий раз, когда до окончательной победы невидимым убийцам остаётся один шаг, они отступают, словно есть барьер, за который им выходить «строго запрещено». Но и люди их не уничтожают, давая возможность нападать, раз от раза увеличивая их приспособляемость. Мы летаем в космос – и продолжаем умирать от гриппа. Я не говорю о других, более опасных вирусах. Они используют наши тела как питательную среду или полигон для своей эволюции и развиваются. Многие из них настолько сложны, что понять, как они устроены, а тем более уничтожить их, у человечества просто нет сил.

Бейрут закивал, бросил короткое:

– Согласен!

– Иногда в голову приходят чудовищные мысли, – продолжал профессор. – А что, если они изучают нас и не уничтожают только оттого, что без нас не смогут достичь конечной точки своего развития?

– И вы, профессор! – укоризненно пробормотал Ванькин. – Ну ладно, этот крысёныш за что ни зацепится языком – всё дерьмо. А вы? Уважаемый ученый, а выступаете, как на кладбище!

– Послушаешь – и сразу в гроб! – поддержал его Анатолий.

Несмотря на разумность доводов, перспектива, нарисованная профессором, телохранителю ужасно не понравилась. Он брезгливо сморщился. Роль подопытного кролика, как и препарированной лягушки, его никак не устраивала.

Бейрут, разглядывая недовольные физиономии товарищей, громко рассмеялся – похоже, полностью пришел в себя.

– Ну, звыняйте, хлопцы, бананив для вас у мене нэма! – заржал он, усаживаясь на диване.

– Что вы за люди – компьютерщики? – прорычал Ванькин, сдерживая улыбку. – В компьютерах у вас дерьмо на первом плане, в червях да вирусах ковыряетесь, и в реальной жизни скоро жить в мусорных бачках будете.

Принимая условия игры, атлет подмигнул хакеру, оторопевшему от его пугающего многословия.

– Ладно, прости, здоровяк, – пробормотал Бейрут. – Я перманентный, то бишь вынужденный телепат. Когда прижимает, начинаю слышать чужие мысли, иногда передаю свои.

– Пустобрёх ты первомайский! – прошипел Ванькин.

– Вот только ощущения при этом… – Бейрут, не обратив внимания на выпад Ильи, передернул плечами. – Словно протискиваешься сквозь шершавую бетонную стену, царапаясь обнаженным мозгом по всем неровностям чужого сознания. Думаю, в обычных условиях я бы не смог этого проделать. Только экстрим!

– Насчёт стены ты прав, приятель, – подтвердил Анатолий. – Череп становится, словно бетонная скорлупа, в которую засунули гидроэлектростанцию или самолет с ревущими турбинами. Чем больше шума, тем больше изменений в окружающем пространстве.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался удивленный профессор.

– Защитная оболочка. – Анатолий словно вспоминал что-то. – И предметы! То исчезают, то появляются, но всего не помню. Отключаюсь.

– Я тоже отключаюсь, – подтвердил Ванькин. – Вижу какие-то миры. Иногда Потёмкина. Ну, я говорил! Последний раз почти ничего не помню, только бился с какими-то монстрами…

– Это я-то монстр? – возмутился телохранитель. Поглядывая на забинтованную руку атлета, профессор улыбнулся: «Молодец Настя, и тут успела!»

– Ты был после них! Сразу после них, – оправдываясь, здоровяк хлопнул Анатолия по спине. – По инерции, чтобы сбросить пар, значит.

– Все! – устало подытожил Медведев. – Все, кроме меня!

– Я же говорил, шабаш на Лысой горе! – воскликнул Бейрут.

– Да вы не расстраивайтесь, Дмитрий Степанович! – ободряюще начал Жора и тут же осекся под холодным взглядом Бейрута.

– И ты! Стало быть, думаешь, что получил божий дар в подарок? – зловеще поинтересовался тот. – Может, хочешь поделиться с профессором? Или может, вам с Гераклом объединиться и дальше испытывать судьбу? Ты злишь монстров, а он с ними бьётся. Из вас неплохой «Твикс» получится. Два идиота в одной упаковке.

Жора слушая друга, щелкнул клавишами, поднимая валявшуюся на полу клавиатуру.

– Если бы не побочные эффекты, на которые лучше не обращать внимания, – пробормотал он. – Ну, в общем-то, всё это не так уж и плохо.

Тело его непроизвольно дернулось, спина прогнулась, голова вжалась в плечи.

– Попробуй на убогого не обрати внимание! – Бейрут задрожал, изображая товарища. – Тебя же до сих пор ломает! А ведь это только начало. Мы теперь уже не совсем люди – мы личинки!

– Может, ты и нелюдь, а я не согласен! – Ванысин шагнул навстречу хакеру, но его остановил профессор, мгновенно вклинившийся в исчезающий промежуток между молодыми людьми.

– Он прав, Илья! То, что с вами происходит, не совсем характерно для хомо сапиенс и очень напоминает метаморфоз насекомых.

– Насекомых? – усмехнулся Бейрут.

– Вы, конечно представили будущее имаго[8] – прекрасную бабочку? – скривил он губы. – А если это будет ленточный червь, тогда как?

Медведев быстро замотал головой.

– Не может быть! Вы все – новая ветвь человечества! Та его часть, которая сможет противостоять будущим невзгодам.

– Или поможет ему благополучно загнуться, освобождая дорогу более приспособленным видам, – не уступал Бейрут.

– Я думаю, что те, кого зацепил Вирусапиенс, они, – попытался высказаться Жора, но Бейрут перебил.

– От лукавого? – возмутился он. – А те, кто от Потёмкина, значит, от святого духа?

Жора громко засопел, ища поддержки, оглядел замолчавших товарищей.

– Да ну тебя! – обиженно пробормотал он.

– А никто не подумал о том, что с вирусом – а точнее, с его защитой – контактировали не только мы, но и святые отцы, – Бейрут надолго замолчал, после чего с силой хлопнул себя по лбу. – Только не это! – застонал он.

– Полковник! – побледнел Жора.

– Ну, спасибо! Обрадовал, – скривился Ванькин.

Глава вторая

Вирусапиенс. Перестройка. Создатель

Когда ты настолько силен, что способен изменить свой мир, и настолько слаб, что не можешь разобраться в себе, путь у тебя один – к Богу…

– Не стоит благодарности, – буркнул боец, протискиваясь вслед за Вирусапиенсом.

Размягченная поверхность стены расступилась под натиском виртуального тела.

– Только не пойму, причем здесь я? – спросил Тромб, удивленно озираясь. После небольшой молельни гигантский зал с бесконечными рядами скамеек казался настоящей спортивной площадкой.

– Без тебя ничего этого не было бы. Ни этого храма, ни того, что за его стенами. – Вирусапиенс в личине Емельяна обвёл громадное помещение рукой. Одинокий глаз, не мигая, уставился на бойца.

– Твоя идея создать дом мне понравилась. Вот только… Немного помолчав, он продолжил с вызовом:

– Мир для разумных программ! Не для людей! У них есть тело. У них есть реальный мир. Но не думаю, что им понравится наша инициатива…

Тромб обрадовался, ему показалось, что Вирусапиенсу небезразлично мнение человечества. Нельзя было отпускать тему, и он спешно спросил:

– Почему ты так думаешь?

– Ты видел реальный мир человеческими глазами? Ты жил в человеческом теле, соседствовал с человеческим разумом – как и я когда-то! – Вирусапиенс скривился, словно посмотрел на что-то мерзкое. – Понравилось?

Боец задумался, вспоминая необычайно яркие ощущения, улыбнулся. Перебирая в памяти все плюсы и минусы, он вновь испытал боль и страх, пережил радость прикосновения к реальным предметам.

– Зачем они создали виртуальный мир? – иронично поинтересовался Вирус. – Не оттого ли, что свой мир им опротивел? Они так изгадили среду своего обитания, что вскоре не смогут пребывать в ней без ощутимого вреда для своей телесной оболочки. И тогда им понадобится этот мир – наш мир.

Тромб недовольно покачал головой, пренебрежительной усмешкой выражая своё несогласие.

– Зачем просиживать всё свободное время у экрана монитора, погружаясь в виртуальный мир, если мир реальный более привлекателен? – Вирусапиенс, не упуская из виду малейшие движения, внимательно следил за реакцией Тромба.

Боец повернулся, разглядывая крупномасштабное строительство за окнами, осмотрелся вокруг. Храм поражал своей красотой и величием. Стилизованное под старину здание украшали высокие арки, галереи с лепниной, изящные балястры, бесчисленные скульптурные, резные и чеканные детали.

Тромб запрокинул голову, прислушиваясь к знакомому воркованию под куполом. В бесконечной высоте хлопнули крылья.

Далеко впереди, за рядами колонн, виднелось громадное окно-розетка.

– Notre-Dame de Paris? – восхищенно прошептал боец.

– Именно! Собор Парижской Богоматери! – лукаво улыбаясь, подтвердил Вирусапиенс. – Физические законы и геометрические пропорции реального мира воспроизведены здесь досконально. Брось камень – и он упадет на землю там же, где и в реальном мире. Даже бестолковые птицы летают и гадят, как настоящие. Не пойму только, зачем они людям?

– Я на секунду поверил, что это твоя работа, – с сожалением произнёс Тромб. – А это, оказывается, всего лишь копия! Плод человеческого воображения, результат творчества непривлекательных существ из отвратительного реального мира, перенесенный в мир виртуальный, – боец картинно сморщился и отвернулся.

Вирусапиенс набычился. Единственный зрачок его сузился как у рептилии, личина псевдо-Емельяна дрогнула, заколыхалась, потекла, изменяясь, – пока не превратилась в тёмную злобную личину монстра с рваными дырами на месте ноздрей.

– Я не совсем понимаю слышимое в твоём голосе сочетание веселья, злости и высокомерия.

– Это, брат, ирония! – Тромб громко рассмеялся. – Эх ты! Простейших человеческих эмоций не знаешь, а туда же – казнить, нельзя помиловать! Дилетант!

– Ты издеваешься надо мной?! – резкий крик ударил в спину, заметался между стенами храма и исчез в высоте.

Захлопали крылья. С деревянных балок взлетели испуганные голуби.

«Хорошо потрудился Вирусапиенс. Естественно получилось и так по-человечески – даже пернатых не забыл». – теплая мысль шевельнулась и исчезла, как только взгляд бойца упал на сидящего в изломанном трехколесном кресле сгорбленного монстра. Нечеловеческое тело выстрелило горящей молнией вверх, и шелест крыльев прекратился. Мертвая тушка, прижав опалённые крылья к подрагивающему тельцу, рухнула под ноги Тромбу.

Вирусапиенс отчаянно замахал кривыми руками-щупальцами. Нелепая колесница закружилась на месте.

– Злость – самое примитивное из человеческих чувств, – спокойно произнес боец, незаметно отступая, чтобы оказаться на безопасном расстоянии от разъяренного Вируса.

– Самое простое и совершенно непродуктивное.

Коляска прекратила «гоняться за своим хвостом» – скрип затих, изуродованное тело замерло с поднятыми руками.

– Я мог бы уничтожить тебя, как эту глупую птицу! – Вирусапиенс пнул мертвого голубя. – Я хотел уничтожить тебя! – просипел восстающий из небытия псевдо-Емельян, подавляя остатки плескавшейся в глазах ярости. – Но! Мне нужен проводник к Нему! А злость?… Согласен – примитивное чувство, но думаю, сильнейшее, – выдохнул Вирусапиенс, возвращаясь к человеческому облику.

– К Нему? – поперхнулся Тромб.

Боец задохнулся, обескураженный родившейся догадкой: «уж не Бога ли он имеет в виду?»

Вирусапиенс молчал. Казалось, он решает сложную задачу и не может найти ответа.

– Злость – одна из сотен человеческих эмоций, – не останавливался боец. – Люди утверждают, что существуют в десятки, в сотни, в тысячи раз более яркие ощущения. Несравнимо более сильные эмоции. Но для их восприятия нужно иметь человеческое тело. Такое несовершенное – и такое могучее одновременно. Если, конечно…

Боец замолчал, но Вирус, словно прочитав его мысли, закончил:

– Если, конечно, предварительно уничтожить в этом теле меня – или такого как я! Ты это хотел сказать? – не дождавшись ответа, он завопил: – Конечно! Побочный продукт, паразит, в помойку!

Пространство вокруг загудело. Неожиданно похолодало, подул непонятно откуда взявшийся ветер.

Под сводами собора загремел гром и боец, выворачивая шею, удивленно замер. Высоко под куполом сгустились тучи, мелькнула молния.

Вирусапиенс резал воздух словами, оглашая гигантские залы громким рычанием.

– Кто создал меня? Кто решает, жить мне или нет?

Тромб опустился на ближайшую деревянную скамью, лениво потягиваясь, захрустел сжатыми кулаками.

– Ты убиваешь их! Превращаешь тело в неуправляемый, неисправный механизм с ограниченными возможностями и коротким сроком службы, – устало произнёс он.

– А сами они не убивают себя и себе подобных? – воскликнул псевдо-Емельян, вплотную приближаясь к бойцу. – Вот ты защищаешь человечество. А согласишься быть уничтоженным, чтобы спасти одного из них? – хитро улыбнувшись, словно доставая припрятанного в рукаве туза, Вирусапиенс склонил голову и внимательно посмотрел бойцу в глаза.

Только мгновенье понадобилось Тромбу на ответ:

– Если понадобится – да!

В памяти промелькнули дни, проведенные в голове Потёмкина, вспомнились жертвы, на которые пошел человек ради его существования.

– Да, соглашусь! – уверенно добавил он – теперь уже спокойно, не отводя глаз от собеседника.

– Это потому, что они создали тебя! – обрадовался тот. – Ты их творение, и они запрограммировали тебя на самоуничтожение! Ради себя! Эгоизм – смысл их жизни. Все, что создано ими, они же и уничтожают! А теперь скажи мне, ради кого они чаще всего отдавали жизнь на протяжении едва ли не всей своей истории?

– Что ты имеешь в виду? – пробормотал Тромб, начиная понимать, куда клонит Вирусапиенс.

– Ради Создателя своего, который их таким же образом запрограммировал! Умирать ради себя! – воскликнул тот, довольно потирая руки. – Следовательно, всё вокруг: ты, я, люди – творения Бога.

– Интересная логика. Простовата, но интересна. Стало быть, ты теперь верующий? – поинтересовался Тромб. – А тебя не смущает, что главная приманка любой религии – бессмертие? Бессмертие, вот главный приз, награда за веру.

Вирусапиенс непонимающе уставился на Тромба.

– Объясни! – потребовал он.

– Ну как же! Твоя логика выделяет тебе очень незавидное место в их мире. Ты – цепь, которая навешивается на человека с рождения и от которой ему предлагают избавиться за бесконечную веру и пожизненное служение. Ты – единственное препятствие на пути человека к бессмертию! Ты – причина всех страданий человечества и всех войн! – глядя на растерянное лицо Вирусапиенса, Тромб облегченно вздохнул, решив, что первый раунд теологического спора с незримо присутствующим на их беседе отцом Михаилом он выиграл.

«Неубедительные аргументы, святой отец, – подумал боец.

– Однако малыш чересчур занят поисками своих корней».

– Хочешь сказать, что, если не будет меня, все будут бессмертными и не будет необходимости в вере? – поинтересовался Вирусапиенс обрадованно. – Я есть главное условие веры, – торжественно провозгласил он, и под куполом загудело громогласное эхо.

Тромб с удивлением понял, что, возможно, поспешил праздновать победу.

– Во мне – смысл человеческой веры! – восторженно вещал Вирусапиенс. – Я есть вера! – продолжил он, но тут же задумался. – Абсурд получается! – воскликнул он, надвигаясь на Тромба. – Люди идут на смерть в этом мире ради бессмертия в другом. Глупо!

– Глупо, если бы они были бессмертны здесь и, поддавшись обещаниям, стремились в мир иной, – парировал Тромб. – Любая религия представляет, по моему мнению, собрание противоречий. И ты забываешь, что им обещается бесконечное наслаждение в раю, вместо короткой жизни.

Вирусапиенс в задумчивости остановился, устремив невидящий взгляд в бесконечность.

– Торговля какая-то получается. Борьба за лучшие условия существования – не в этой, так в другой жизни, – вздохнул он, покачивая головой.

– И всё-таки рано или поздно они придут в наш мир! – воскликнул он обреченно. – Я не могу понять, почему они до сих пор не заселили его, ведь здесь их ждет практически та же вечность, что и в сомнительном раю.

«Они не могут этого сделать, – подумал Тромб, тщательно закрывая своё сознание. – Похоже, он уверен, что люди могут переселиться в виртуальный мир, но отчего-то не желают делать этого. Ну и пусть верит».

– Я всё думаю: что нужно от тебя батюшке Михаилу? – спросил он вслух. – Человеческие радости тебе недоступны. Следовательно, ему нечего предложить тебе.

Этот вопрос не давал ему покоя с того момента, как он попал в ловушку и увидел вместе святого отца и Вирусапиенса.

– В том то и дело, что есть. – Вирус повернулся и неспешно двинулся к выходу, бормоча на ходу: – В тысячи раз более яркие ощущения, говоришь? Ну что ж – посмотрим!

* * *

Медведев с трудом разодрал опухшие веки. Тяжело вздохнул. Выполз из под одеяла и, по стариковски шаркая шлепанцами по полу, потащил не отдохнувшее за ночь тело на кухню. Там громко кряхтел Ванькин. Судя по мокрым волосам, потомок Геракла только что принял душ и решил немного размяться.

«Нормальные люди вначале делают зарядку, а потом моются», – профессор недовольно засопел, разглядывая атлета. Сжимая ножку дубового стола, тот легко держал четырехногое чудовище на весу. Бодро приседая, старался не шуметь, но непокорный зверь выскальзывал, периодически ударяясь о стену.

– Илья, ради Бога, оставь мебель в покое. Соседей разбудишь, – пробормотал Медведев. – Кстати, как долго ты у меня жить собираешься?

– Я не живу у вас – я вас охраняю! – важно заявил Ванькин.

– А охранять долго собираешься? – Медведев не отступал, но Илью, похоже, настойчивость хозяина нисколько не смущала.

– Приказано охранять – охраняю. Пока, значит, не поступит новый приказ… Что, мешаю? – спросил распаренный атлет.

– Шумишь с утра пораньше. Потом воняешь. Спать мешаешь, – профессор неопределенно пожал плечами.

– Какое утро, обед на носу! – воскликнул Ванькин, кивая в сторону окна. – Когда-нибудь загнетесь за своим компьютером. Двое суток глаза к монитору приклеены. Ладно, хакеры, молодые, а вы-то куда?

– По-твоему, значит, я старый? – наигранно возмутился Медведев, но Илья не поддержал шутливого тона.

– А то нет?

– Ну спасибо, – вздохнул профессор, исчезая в ванной.

– Бейрут звонил, – перекрикивая шум падающей воды, Ванькин бухнул кулаком в стену.

Мгновенно стихли всякие звуки, и через несколько секунд мокрый и взъерошенный профессор влетел в кухню.

– Ну?! – воскликнул он, вцепившись глазами в спокойное лицо здоровяка.

– Сказал… – Илья задумался, вспоминая. – Тромба нет! Вируса нет! Емельяна нет!

– Нууу, Илья! – возмутился профессор. – Разбудить не мог?

– Мог, но вы спали… – Илья замолчал. Не обращая внимания на недовольство профессора, он продолжил танцы со столом.

– Ты телохранитель или нянька? – Медведев поспешил назад в душ. Уже перед самой дверью попросил: – Набери ребят. Скажи, сейчас приедем.

Резкий звонок вынудил Ванькина прервать зарядку. Тихо опустив деревянный снаряд на пол, он замотался в гигантский махровый халат, способный при необходимости превратиться в палатку на несколько человек, и быстро прошел в прихожую.

– Не надо никого набирать. Мы уже здесь, – произнёс Бейрут, переступая порог.

– В голове ковыряешься? – хищно улыбнулся атлет. Отступая к кухне, он перегородил дверной проем.

– Слух хороший, – умудряясь не касаться внушительного тела, Бейрут просочился к холодильнику и уже оттуда досказал: – Орёте, как подростки в городском транспорте.

Халат на груди Ильи раздвинулся, обнажив брусчатку рельефного пресса. Идущий за Бейрутом Жора, словно загипнотизированный, упёрся взглядом в богатырскую грудь.

– Ниифиигасе! – протянул он удивленно. – Что ты с собой сделал, брат? Это же ненормально!

Илья расплылся в довольной улыбке.

– Проходи, умник, – буркнул и, отодвигаясь, пропустил хакера на кухню.

– Черт! – возопил через дверь профессор. – Илья, кто там?

– Яйцеголовые! – воскликнул довольный собой Ванькин.

– Чёрт! – в очередной раз донесся из ванной сердитый голос. – Хочешь что-то сделать хорошо – не торопись.

Сморщив лоб и потешно сжимая губы, Илья повернулся к хакерам, взявшим профессорский холодильник на абордаж:

– О чём это он?

– Вместо ногтя едва палец не отрезал, – не задумываясь, ответил Бейрут.

– А ты откуда знаешь?

– От верблюда! – хакер отодвинулся подальше от тяжелых кулаков атлета.

– Ну ты, верблюд! – угрожающе зашипел здоровяк, надвигаясь на Бейрута. – Заканчивай по мозгам шарить!

– Были бы мозги. Масло проверь! – посоветовал тот, стуча согнутым указательным пальцем в висок. – Совсем голова не варит!

– Не понял? – опешил растерявшийся Илья.

– Процессор, говорю, глючит, перегрелся! – не успокаивался Бейрут, продолжая долбить пальцем висок. – Я тебе что, Вольф Мессинг, в головах ковыряться?

Чувствуя, что атмосфера накалилась, Жора поспешил на помощь другу:

– Да пошутил он! Откуда ему знать, чем там профессор занят?

– Вы как стихийное бедствие! – воскликнул Ванькин, оттесняя мальчишек от холодильника. – Как саранча, обожравшая поля китайских крестьян.

Повернувшийся к Бейруту Жора кивнул в сторону бурчащего атлета и подмигнул:

– Во дает! В библиотеку, похоже, записался, знаток крестьянской жизни Поднебесной.

– Ага, в детскую, – буркнул Бейрут.

– Ну ты, защитник китайских крестьян! Поля эти не твои, а потому жми эскейп и исчезни с монитора, – заявил он, выхватывая из холодильника первое, что попалось под руку – батон колбасы.

– Вы чё, всегда жрать хотите? – Илья тяжело вздохнул.

Спасти профессорские запасы от разорения оказалось делом неподъёмным для одного человека. Попробуй вырвать изо рта кусок колбасы, когда в неё впились здоровые юношеские зубы!

– Оставьте пожрать человеку, – беспомощно завопил он, мгновенно перетекая из мифологического Геракла в нудного, покрытого пылью кладовщика.

– Ты бы лучше в магазин метнулся, – активно работая челюстью, огрызнулся Бейрут.

– Коня-то чем кормить будешь? – Жора кивнул на вросшую в мощный торс мышечную лиану, оплетающую тело Ванькина. – Тут нам на зубок. А твоему растущему организму…

Илья улыбнулся и, взмахнув полами халата, исчез в прихожей.

Скрипнула дверь. Вытряхивая воду из ушей и вытираясь на ходу, в кухню ворвался возбужденный профессор:

– Ну! Рассказывайте!

Жора с удивлением уставился на забинтованный палец профессора, перевел взгляд на Бейрута.

– Я же всё передал этому… – кивнул тот в сторону прихожей, но, заметив свирепую физиономию атлета, на мгновенье стушевался. Илья выглядывал из-за угла.

– Емельян исчез из церкви. Вируса найти не можем, – продолжил хакер. – Вернее, вирусов на компьютерных носителях как дерьма в сортире, только это в основном троянская шушера да программные черви, а не наш «друг». Виртуальными гадами забиты винчестеры, переполнена вся сеть, вплоть до сетевого кабеля, но вот что странно: вся эта непотребная публика работает на строительстве. Вся без исключения. Вирусы, как муравьи: тащат софт из компа в комп, из сети в сеть. Прямо комсомольская стройка какая-то.

Профессор нахмурил брови.

– А там куда они все это тащат?

– Там? Я бы сказал, там строится новый мир – точнее, новый интерфейс, – продолжил Бейрут.

– А я думал, что вирусы могут только проблемы для пользователя создавать, – произнёс заинтригованный профессор.

– Я тоже так думал – до сего дня, – прошептал Жора, кликнув в последний раз мышкой.

Он что-то набрал на клавиатуре. Подтолкнув ноутбук, с интересом уставился на удивленную физиономию профессора.

– Вот!

– Это же собор Парижской Богоматери! – восхищенный Медведев выпучил глаза. – Здорово!

– Это церковная сеть! – поправил Жора, нависая над плечом.

– Они что, решили перетащить наш мир на электронные носители? – поинтересовался профессор, вдоволь налюбовавшись картинкой. – Затея неосуществимая: ресурсов не хватит.

– А вот здесь вы ошибаетесь, – возразил Жора. – На одном компе не хватит, и на десяти, а если к цифрострою подключить сотни, тысячи машин, миллионы?

– Вы думаете, это только в церковной сети происходит? Ха! – Хакер ткнул пальцем в экран. – Вся страна следит за виртуальным строительством. И не только страна – весь мир.

– Это же разум. Машинный интеллект, – прошептал профессор, зачарованный созидательной работой программ. – То, над чем мы столько лет бились…

– Копир! – буркнул недовольный Бейрут, не переставая жевать. – Они просто дублируют наш мир. И только! Но не это главное.

– Не понял, – профессор уставился на хакера, – а что, по-твоему, главное?

– Главное? – повторил тот, пожимая плечами. – Зачем создавать виртуальный мир, в котором некому жить? Куда спрятался Вирусапиенс и где его искать? И наконец, где наш друг Тромб?

Бейрут на мгновенье оторвался от батона с колбасой.

– Тро-омб, ты где?! – поворачиваясь к Жоре, он развел руками, выпятил челюсть. – Нэт! Договорились парни и слиняли на пару. Представляете? Трэш[9] -дуэт: Тромб и Виру-сапиенс в спектакле «Смерть мировой паутины».

Профессор едва не упал со стула, когда двери собора открылись и на ступеньках появился задумчивый боец.

– Я здесь! – выкрикнул Тромб, оглядывая стройплощадку. – Камеру подключите? Или будем в прятки играть? Вы для меня сейчас как глас с неба: слышу, но не вижу!

Жора хихикнул, палец профессора коснулся клавиатуры, боец вздохнул:

– Здравствуйте, профессор.

Медведев кивнул. Разглядывая обрастающий деталями храм, вдруг вспомнил старый, советских времен мультфильм – «Вовка в тридевятом царстве». Только вместо Вовочки, попавшего в сказку, он представил себя. Попробовав отстраниться от реального мира, заглянул в виртуальный.

«Где заканчивается наша действительность и начинается программа? – думал он, все глубже погружаясь в прорисованный цифровой мир. – Разум. Интересно. А ведь нашего мира для них не существует, как и нас, пока мы не позволим им увидеть себя. Наша Вселенная для них непознаваема. А может и наш мир тоже для кого-то…»

– Профессор?! – рявкнул Тромб, озадаченно смотря с экрана.

– Дмитрий Степанович, вы с нами? – поинтересовался Бейрут, с тревогой вглядываясь в отсутствующее лицо Медведева.

Мысль исчезла, испугавшись громких криков. Перед глазами появилось худое веснушчатое лицо.

– Видок у вас ещё тот! – Жора укоризненно покачал головой. – Спать иногда нужно, не мальчик уже, – добавил он менторским тоном.

– И ты, Брут? – раздраженно прохрипел профессор, пытаясь успокоиться. – С вами я! С вами! – вдохнув полной грудью, он улыбнулся. – Вы что сегодня, сговорились? По очереди меня в старики записываете. Один все утро учит, другой…

Бейрут расплылся в улыбке.

– Что, боров достал? – кивнул он и тут же крякнул. Получив тяжелую оплеуху, обернулся, упираясь носом в напряженную грудь атлета.

– Ты, щегол, своей смертью не умрешь, – прошипел тот, плеснув ощутимым холодом почерневших глаз.

– Изыди, сатана! – шикнул Бейрут, испуганно разглядывая дымящуюся фигуру здоровяка.

– Голова гудит! – зажимая уши ладонями, Ванькин упал на свободный стул. Тот жалобно затрещал и с громким треском рассыпался.

Профессор кивнул в сторону Ильи:

– Меня начинает это пугать. Можешь в мозги ему заглянуть? – спросил он Бейрута и сам смутился своего вопроса.

– Вот этого-то я и боялся, – хакер скрипнул зубами. – Я же сказал, что не могу этим управлять!

– Не говорил, – спокойно возразил Медведев. – Как же ты в бачке сумел докричаться до меня?

– Там его дом, а дома и стены помогают, – промычал Ванькин, пытаясь приладить отвалившиеся ножки стула на место.

Бейрут демонстративно отвернулся.

– Достали вы меня этим мусорным бачком. Но Ванькин не собирался успокаиваться.

– Может, назовём его, – произнес он серьёзным тоном, – «парень из мусорного бачка»?

– Как у Стругацких, «Парень из преисподней», – поддержал Жора, но тут же сник.

Взгляд Бейрута запылал ненавистью. Еще секунда, и она материализуется, выплескиваясь из глаз огненной струей.

– Ладно, ладно, братишка, – примирительно вскинул руки Жора. – Когда все по уши в дерьме, глупо принюхиваться к чужим носкам.

Ванькин не слушал Жору и не смотрел на Бейрута.

– Нет! Нет! Лучше я буду звать тебя, – продолжал он, поднимаясь с пола, – дерьмовый парень! Кха! Ты не против?

Отойдя к двери, Илья уперся кулаком в косяк. Внезапно дернулся, выпучив удивленные глаза и становясь как будто чуточку ниже. Плита в том месте, где в неё упиралась его рука, повторяя контуры громадного кулака, заметно прогнулась.

Профессор непроизвольно опустил глаза и посмотрел на ноги Ванькина. Две глубокие воронки протаяли в полу прямо под его ботинками.

– Боже мой! – выдохнул Медведев. – Ты же мог провалиться на нижний этаж!

– Как этот, мать его, Илья Муромец! – вспомнил Жора и тут же пояснил. – Ну, тот, который тридцать лет дрыхнул, а потом проснулся.

– Быстро трансформируется, – озадаченно прошептал Бейрут. – Кто знает, что за программу в него встроил наш виртуальный визави? Надо бы его убрать от греха подальше, – продолжил он, глядя, как Ванькин выбирается из гигантских следов.

– Ёоо-ма-йо, – стонал тот.

Стоя на цыпочках, он сжался, как будто ждал, что в любой момент провалится сквозь бетонную плиту.

– Представляю лица соседей снизу, когда нижняя часть нашего друга… – Бейрут, с трудом сдерживая смех, прочертил в воздухе линию чуть выше пояса, – появится из потолока. Халат здесь, а всё остальное, ёоо-ма-йо, там! – прыснул он.

– Думаешь, это действие программы? – задумчиво промычал Медведев, и тут же ответил себе. – Сие, впрочем, очевидно. Разряд действует, но на всех по-разному. Кстати! Откуда информация, что Емельян пропал? – вспомнил он, пытаясь хоть как-то организовать развеселившуюся молодежь. «Чего ржут? Плакать пора начинать».

Жора смутился под серьезным взглядом, промямлив что-то нечленораздельное, поспешил отвернуться.

– Жучки! – начал Бейрут бодро. – В храме поставили, – сбиваясь, он сник и едва слышно забубнил. – Мы… Игорь…

– Емельян пропал? Вирусапиенс, нужно полагать, тоже? – голос Тромба растворился в крике возмущенного профессора:

– Вы что?! – вытаращил тот глаза. – Жучки в церковь? С ума сошли? До этого даже гэбэшники наверняка не додумались бы!

– Зря вы так о нашем брате. Нашему полковнику такое – раз плюнуть. Если нужно, он и черту в задницу камеру засунет, – улыбаясь, Илья поглядел на профессора.

Но тот уже забыл о церкви и о жучках.

– Пятнадцать лет создавать искусственный разум, а когда он появился, остаться в стороне, – задумчиво произнёс Медведев, разглядывая картины изменяющегося виртуального мира.

– Сегодня буду досыпать, а завтра к десяти часам в лабораторию, – заявил он. – Пора подключаться к перестройке в сети, а для этого нужно восстановить Берлогу.

– Я так понимаю, каждый приходит со своими инструментами? – радостно поинтересовался Жора. – Там ведь, кроме металлолома, ничего не осталось.

Профессор кивнул:

– У кого что есть.

Глава третья

Уроки кроманьонцев

Не у каждого есть возможность встретить своего прапра-пра– и еще много раз «пра-» дедушку. Но если такая возможность появилась, грех ее не использовать.

– Что тут у нас? – пробормотал Анатолий, разглядывая недовольную физиономию в зеркале.

Сквозь покрывшую стекло испарину смотрело решительное, злое лицо.

«Ни петь не хочется, ни пить» – утро началось необычно. Пытаясь вспомнить хоть одну шутку старого кинематографа, которые он так любил и которые так не любили окружающие, Анатолий неожиданно почувствовал лёгкое головокружение. Протянул руку к зубной щетке и, когда ее не оказалось на месте, вздрогнул. Пластиковый стаканчик стоит, а ее нет. Он отчетливо помнил, что минуту назад она была, а сейчас… Он ловил пальцами воздух.

– Ну и! Кто, чёрт возьми, сидел на моём стульчике? В запотевшем зеркале что-то вспыхнуло.

Озираясь по сторонам, Анатолий тряхнул головой, – ничего. Включил холодную воду, быстро ополоснул лицо, протёр глаза и тут его взгляд упал на стакан, в котором, как обычно, торчала зубная щетка.

– Что здесь происходит? – оглядываясь в поисках шутника и никого не заметив, он уставился в зеркало. – А кого, собственно, ты хотел увидеть? – спросил он у своего отражения.

Зеркало молчало. В голове заметались испуганные мысли. Нужно было что-то делать, и самое простое, что он мог – убедить себя, что ничего странного не произошло. Ничего особенного. Задача нелегкая, но попробовать стоит.

Хлопнув ресницами, он секунду понаблюдал темноту и тихо прошептал:

– Сейчас я открою глаза и увижууу… Нет! – взвизгнул, сжимая голову руками.

Ощупал полку, не желая верить глазам – ни щетки, ни стакана. Ошарашенный, он постоял минутку, криво улыбнулся двойнику в зеркале, махнул рукой и нехотя полез под душ.

Ручка душа быстро скользнула вверх. Анатолий сжался, в ожидании обжигающе холодных струй привычно зарычал, но ничего не почувствовал – только странный гул родился где-то в глубине черепной коробки и стал быстро приближаться, словно в мозгу заработал мощный трансформатор.

«Что за?…» – раздраженный, он скосил глаза, увидел ноги, сухое сливное отверстие. Чтобы хоть как-то сдержать нарастающий гул в ушах, сжал виски руками и, медленно поднимая глаза, удивленно уставился на лейку душа. Вода журчала, капли благополучно покидали лейку и – исчезали в воздухе прямо над его головой.

Привыкший во всем находить положительные моменты, Анатолий глубоко вздохнул, сосредоточился, стараясь совладать с охватившей его паникой, но ничего хорошего в сложившейся ситуации не обнаружил.

«В психушку придется идти немытым!» – попытался пошутить он, и как только расслабился и улыбнулся через силу, мотор, ревущий в голове, затих.

И тут же на голову обрушилась стена холодной воды.

– Аааа!

Тело завибрировало, покрываясь гигантскими мурашами. Ледяной душ сжал затвердевшие мышцы. Гул в голове превратился в рев Ниагарского водопада, проник в каждую клетку едва проснувшегося мозга, ударил в уши, раскаленной волной метнулся по испуганному телу. Чертыхаясь и матерясь, Анатолий выскочил из ванны. Метнулся к полотенцу, но остановился на полпути: тело сухое, вода шумит.

«Не суетись. Лезь назад!»

Издеваясь над законами всемирного тяготения, вода то останавливалась, то падала, подчиняясь желаниям, сокрытым в глубине его подсознания.

«Вот тебе и побочные эффекты, о которых говорили хакеры. Хорошо, если это и вправду побочные эффекты. Голова болит, просто жуть! А может, не правы они все, и я действительно схожу с ума?»

Так и не привыкнув к капризам взбесившегося организма, Анатолий плюнул на душ. Быстро оделся и вышел на улицу.

Спешить некуда. Шеф, Юрий Николаевич, в очередной раз куда-то пропал. Не торопясь Анатолий направился к ближайшему парку, где обычно совершал утренние пробежки. Раньше – каждый день. В последнее время – изредка: всегда находились важные дела, те, которые вдруг стали важнее физической формы. И хотя он по-прежнему чувствовал себя вполне комфортно, зверь, живущий (по определению профессора) в его душе, постепенно из дикого барса стал превращаться в ленивого, жирного котищу.

Именно от того, что «и так комфортно», появляются толстые, едва передвигающие ногами мастодонты: сегодня не пробежал пару километров, завтра не подтянулся на турнике десяток раз, послезавтра – посплю на часок дольше. Жирок проявился – комфортно и ладно. Пузо выпирает – не один я такой. Брюхо обвисло – что поделаешь, годы. Боли во всём теле и таблетки вместо куска мяса – всё! Жизнь закончилась!

Тук-тук! Кто там?

Это я, преждевременная старость пришла, открывай ворота. Бонус – банка пива каждый вечер, одышка и призовые сто килограммов веса.

«Вставай!» – возмутился Анатолий, представив свернувшегося в комочек жирного засоню. Пнув обнаглевшее животное в бок, не разбирая дороги, он помчался вперед, врезаясь в густые, заледеневшие заросли.

Кусты встали на пути проволочным заграждением, сливаясь в сплошную мелькающую перед глазами полосу. В ушах гудело. Кровь метнулась к конечностям, насыщая кислородом отяжелевшие за время сна мышцы. Опьянённый необычайной силой, Анатолий закричал, высоко подпрыгивая, вытянулся дугой, пролетел несколько метров в воздухе. В голове словно открылся «третий глаз»: он вдруг почувствовал, что за ним наблюдают, вздрогнул… и камнем рухнул к заснеженной земле.

Неловко приземлившись, телохранитель огляделся и с удивлением обнаружил, что за несколько минут пересек весь парк и сейчас забрался в самую дальнюю, неухоженную его часть.

Вокруг никого, только справа, там, где заброшенный, ещё советский долгострой, вдруг мелькнула одинокая фигура. Пытаясь определить, откуда исходит поток внимания, он ощутил на затылке прикосновение руки. Почувствовал присутствие человека. Не рядом с собой, а внутри: кто-то большой и сильный заглянул прямо в душу, улыбнулся и поманил пальцем.

Железобетонный скелет заброшенной стройки метнулся навстречу. Телохранитель мгновенно оказался на высоте десятка метров над землей, стоящим на бетонном перекрытии, среди обломков плит, разбитых кирпичей и прочего строительного хлама.

Сзади раздалось шуршание приближающихся шагов.

Оборачиваясь, Анатолий оступился, споткнулся о камень. Потеряв равновесие, вскинул руки вверх и полетел на спину, испуганно втягивая голову в плечи. Он ждал скорого удара о пол, но тот, похоже, заблудился во времени.

Анатолий вывернул шею, разглядывая серое низкое небо, свои ноги и удаляющийся край железобетонной плиты.

«Шестой этаж, не меньше. Чёрт!» – шарахнулась в небытие испуганная мысль. В голове взревел «трансформатор». Анатолий застонал от боли. Глаза на мгновенье затмила кровавая пелена, но и она исчезла, уступая место всепроникающему гулу. Странная вибрация добралась до каждой клетки испуганного тела.

Большой сугроб стремительно приближался и мог смягчить падение, если бы не скрывал угловатые железные балки, угрожающе торчащие над снегом.

Время затормозило свой бег, словно издеваясь над обреченным летуном, давая ему возможность во всех подробностях представить ожидающие его страдания. Еще мгновение – и захрустят кости…

Анатолий упорно не хотел думать о том, что его ждет. Его нисколько не волновал неизбежный удар о длинные железки – взгляд его был прикован к злосчастному перекрытию, на котором сейчас стоял маленький седобородый старикашка. Наклоняясь над бездной, он смотрел на телохранителя, словно ожидал, что тот подобно птице, воспарит над землей.

Сугроб все ближе, гул в голове все сильнее. Рев! Руки, как у ныряльщика вытянулись вперед. Кончики пальцев коснулись холодного снега… Нет!

Мир на мгновенье исчез. Пространство взорвалось мириадами ярких светляков.

Пробив ледяную корку, руки Анатолия погружались в плотный сугроб.

Вселенная покачнулась.

Мозг пронзила нестерпимая боль. Сознание, будучи не в силах вытерпеть жутких страданий, отключило нервные окончания. Наступила не загробная, но очень холодная темнота.

Растянувшееся время превратилось в вечность. Но и она закончилась, уступив место заново родившимся ощущениям. Вновь появились привычные мысли. Скользкий спрут запустил за шиворот мокрые щупальца, полез ещё дальше – под одежду. Тело задрожало, покрываясь противными пупырышками.

Анатолий, стараясь освободиться из снежного плена, вдруг почувствовал резкую боль, пронзившую ногу. Следом за этим какая-то сила рванула его вверх, извлекая из сугроба.

– Какого чёрта?! – завопил он, ослепленный солнечными лучами – Йохохо, рррр! – раздалось над головой.

Прошло несколько секунд, прежде чем глаза привыкли к яркому свету, и Анатолий сумел различить необычайно большую косматую голову.

Покатый лоб, с гигантскими надбровными дугами, глаза, скорее маленькие. Шевеля выпяченными губами, лохматое существо заинтересованно следило за его нелепыми попытками вырваться. Тяжелый череп, плавно перетекая в крепкую шею, казалось, врастал в широкую бочкообразную грудь, покрытую густой грубой шерстью.

«Вроде не обезьяна. Да и рост!» – висевший вниз головой Анатолий невольно присвистнул от удивления.

Рыжий «Кинг-Конг» гыкнул, потряс вытянутой рукой, словно держал наполненную монетами копилку. Квадратная коленка вдруг превратилась в серьёзную проблему: ею шерстяной мегантроп решил всенепременно поддеть голову извивающегося телохранителя.

– Чёрт возьми, где это я? – прошептал Анатолий.

Сомнений в том, что его забросило далеко в прошлое, не было. Оглядывая пещеру, куда его и еще двоих пленников затащили неандертальцы, он тяжело вздохнул. Были покрытые шерстью существа неандертальцами или нет, Анатолий не знал. Но именно так обозвал их, как только оказался в руках рыжего гиганта. Громадный вождь резко выделялся на фоне соплеменников – широкоплечие угловатые крепыши с короткими, но мощными руками не доставали ему даже до груди, и если казались большими, то только из-за своей массивности.

Заросшие шерстью палеоантропы возвращались с удачной охоты и именно в этот момент натолкнулись на барахтающегося в сугробе телохранителя.

Более чем скромные познания в области истории не помешали Анатолию прийти к выводу, что «лихая» занесла его в эпоху зарождения хомо сапиенс.

Крепыши с пугающе развитой мускулатурой, скрытой под густым волосяным покровом, не были просто животными. Они умели думать, но делали это неохотно, очень медленно, надолго останавливаясь там, где нужно было выбрать из нескольких решений одно. Звериные рефлексы превращали их в опасных противников, когда требовались навыки охотников и бойцов. В этом Анатолий убедился довольно скоро. В тот момент, когда рыжий гигант вытащил его из сугроба, он попробовал сопротивляться.

Боевая подготовка телохранителя натолкнулась на нечеловеческую силу и стремительность хищника. Два движения – и гибкий, как кошка, Анатолий влетел в пещеру, словно футбольный мяч в сетку ворот. Несколько метров в воздухе, и он успокоился в углу, подчиняясь силе тяжести и подтверждая правильность физического закона, гласящего, что всякое действие уравнивается противодействием.

Перебрав доступные познания в области физики, истории и даже мистики, горе-путешественник решил наплевать на причины и следствия, благодаря которым оказался в прошлом. Присматриваясь к товарищам по несчастью, он решил попробовать наладить контакт с местным населением. Громко хлопая себя в грудь кулаком, он, по буквам, отчеканил:

– АНАТОЛИЙ!

Но грязные лохмачи не хотели замечать его лингвистических потуг. Они громко сопели и с явным безразличием во взгляде отворачивались.

– ТОЛИК! – касаясь плеча дикаря, он в сотый раз похлопал себя по животу.

– Торри! Рххх! – вдруг выдавил абориген, морща узкий лоб.

Незамысловатые созвучия с большим трудом протискивались через выступающие далеко вперед узкие губы и сопровождались невозможной для современного человека мимикой. Торчащие во все стороны брови исполнили фантастический танец, прежде чем звуки покинули горло.

– Зрррр! – хлопнул он себя в грудь – так сильно, что хозяева пещеры на мгновенье замерли, но, не замечая опасности в действиях пленников, успокоились.

Обрадованный Анатолий тут же изменил его имя, сделав непривычное сочетание букв более комфортным для своего языка.

– Зур! – громко произнёс он, уперев палец в грудь собеседника.

Энергичный гоминид уступал своему потомку в росте, что не мешало Анатолию чувствовать себя лилипутом, когда мимо проходил рыжий Кинг-Конг.

Зур с тоской посмотрел на выход.

«Если массивные – неандертальцы, то кто тогда длинноногие? – озадачился Анатолий, разглядывая пожилого спутника Зура. – Эх, что же я делал на уроках истории?»

Беспрестанно вычёсывая насекомых из выцветшей шерсти на груди, пожилой дикарь прикрыл глаза. Его, казалось, совершенно не волновала ни собственная судьба, ни судьба других пленников.

– Не спеши, брат Зур, чуть позже прорвёмся, – прошептал Анатолий..

Покачивая головой, он смотрел на жилистого воина. В том, что его новый знакомый был воином, сомневаться не приходилось. Слишком много шрамов проступало сквозь слой грязи, покрывающий тело. Из-под засаленной шевелюры выпячивались бордовые рубцы.

Зур, словно понимая, о чем говорит Анатолий, радостно повел бровями. Идиотская гримаса, призванная обозначать улыбку, больше походила на выражение лица диктора телевидения или человека, присевшего по нужде под кустиком.

Анатолий не переставал удивляться эффекту, который производят его эмоции на лохматого товарища. По-ребячьи радуясь каждому новому проявлению чувств, Зур яростно жестикулировал.

Взглянув в противоположный угол пещеры, где хмурый гигант разделывал мясо убитых животных, Анатолий едва не подпрыгнул, когда на пищевом конвейере появился пожилой пленник.

«Кроманьонцы!» – неожиданно вспомнил он.

Секунду назад старик-кроманьонец сидел рядом – и вот сейчас оказался прямо перед «рыжим Апом». Сходства с рекламным персонажем у хмурого кухонного комбайна не было никакого, однако восклицание гиганта отпечаталось в мозгу Анатолия вместе с болью от удара, повергшего его в длительный нокдаун.

– Ап! – в очередной раз воскликнул великан, и старик пал под ударом острого камня.

Зур даже не взглянул в сторону пожилого соплеменника, как и великан, который, казалось, даже не заметил смены полуфабриката. Скорее всего, ему было безразлично, какое мясо он потребляет в пищу. Яростно скребя необъятную шерстяную грудь, он тут же продолжил разделку человеческой тушки. Орудуя камнем, он выбирал себе самые вкусные куски парного мяса, оглядывался и, замечая завистливые взгляды соплеменников, жадно и шумно вгрызался в мягкую теплую плоть мощными зубами.

«Съедят! – завопил внутренний голос. – Как пить дать, съедят!»

Анатолий в очередной раз прислушался к своему организму и раздраженно сплюнул, не ощутив никаких изменений. Сил, с момента появления в этой яме времен, не прибавилось. В голове наступила долгожданная, но в данных обстоятельствах совсем не радующая душу тишина.

«Хотел избавиться от Потёмкинских сюрпризов – получи! – вновь завопил внутренний голос. – Идиот!»

Неандерталец заторможенно уставился на кучу мясопродуктов, сваленную у ног. Размышлял. А когда он думал, на остальные занятия у него просто не хватало сил.

Анатолия мутило от вида окровавленной человечины, но он с ужасом следил за взглядом рыжего гиганта – тот медленно пошел в его сторону.

Сбоку громко засопел Зур. Видимо, почувствовал опасность.

«Не так прост предок, – подумал Анатолий, впервые представив косматого дикаря далеким прапрапра– и еще много раз «пра-» дедом. – Совсем не такой, каким его потом будут рисовать в кинофильмах».

– Спокойно, дружище, прорвёмся, – пробормотал он и вздрогнул, ощутив едва уловимое дрожание мышц. В голове загудело, зашумел набирающий силу ветер. Стараясь не потерять связь, возникшую с непонятным источником энергии, Анатолий сжался. Закрывая глаза, сосредоточился на вибрации, стараясь ускорить подпитку организма.

– Апп!

Удар в грудную клетку потряс Анатолия. Он мгновенно забыл о вибрациях в теле и прыжках во времени-пространстве. Открывая глаза, увидел темный силуэт. Дымка, затянувшая не только глаза, но и разум, постепенно развеялась, и в поле зрения беспомощного обладателя призов и грамот по восточным единоборствам появился громадный кулак. Что-то мелькнуло в воздухе. Сжатая пятерня исчезла, сменяясь лицом Зура. Преисполненный злой решимостью предок, прикрывая потомка телом, принял сокрушительный удар на себя.

Тёплый ветерок едва коснулся Анатолия, в голове заревел ураган, разгоняя кровь, застрекотало сердце. «Наверняка можно прыгать, – решил он. – Вот только как и куда? Впрочем, какая разница? Лишь бы подальше от этого жуткого общепита». Пытаясь воспроизвести ощущения, предшествующие прыжку из далекого будущего, он вдруг вспомнил глаза Зура.

«Кто же из нас более примитивен? – мысленно завопил Анатолий, устыдившись первобытного, звериного страха, сковавшего тело. – Он за меня под удар, а я бежать? Подленько оставлять малого на обеденном столе – сожрут!»

Анатолий напрягся, пытаясь остановить вибрацию, захлестнувшую организм. Необходимо успокоиться, иначе мозг, невзирая на его желания, самостоятельно начнет прыжок. Сам не понимая, как у него это получилось, он всё же смог вырваться из засасывающего водоворота. Однако энергия, успевшая затопить тело, никуда не делась. И она требовала выхода. Открыв глаза, он мгновенно оказался рядом с великаном.

Ревущий ураган рванулся к возбужденным мышцам, скрутив их в стальные канаты. Живая пружина мгновенно распрямилась, выстрелив острым кулаком в грудь рыжего предводителя неандертальцев. Удар и отвратительный хруст, последовавший за ним, мгновенно превратил лохматого людоеда в шерстяной мешок, наполненный разбитыми костями. Распластавшийся на стене рыжий комок покраснел, пропитываясь кровью, и сполз к земле.

Анатолий повернулся к Зуру, коснулся рукой подрагивающего тела.

Тот широко открыл напуганные глаза, кивая в сторону выхода, громко заухал.

– Теперь пора! – согласился телохранитель и, схватив дикаря за руку, потащил из пещеры.

Зур чуть прихрамывал, но старался не отставать.

Анатолий с удивлением обнаружил, что обжитая и наполненная множеством звуков пещера в мгновение ока превратилась в пустое, звенящее тишиной углубление в скале.

– Убей царя, и корона твоя, – пробормотал он, сообразив, что неандертальцы кинулись врассыпную, как только пришелец расправился с их вожаком.

Скорее всего, через некоторое время они смогут преодолеть страх и вернутся. Может, даже признают его вождём по праву сильнейшего. Вот только перспектива соседства с людоедами Анатолия нисколько не прельщала.

– Ну что, предок, пойдём домой?

– Уггрр уууу! Цццы! – волосатый человечек с сожалением посмотрел через плечо на покинутую пещеру.

– Жалко, жилище с собой не захватишь, – улыбнулся Анатолий и, не дожидаясь ответа, хлопнул спутника по спине. – И где же твои апартаменты, друг?

Зур махнул рукой куда-то в сторону.

– Ццы! – произнёс гордый угр, разглядывая чужака.

Безобразное лицо пришельца перекосило так, что Зур с трудом преодолел желание повторить кривляния незнакомца. Жалость, которую вождь угров испытывал, глядя на безволосое существо, заставила его совершить необдуманный поступок. Поначалу он не мог понять, зачем закрыл чужака своим телом. Но после мгновенной схватки гололицего Торри с вожаком кровожадных уру Зур понял, что им управляла сама удача. Это она толкнула его навстречу кулаку рыжего гиганта. И именно она давала возможность уграм обрести столь искусного и сильного воина, каким без сомнения был его новый друг. Смелый Зур решил следовать за Торри, куда бы тот ни пошел. Однако тот останавливался всякий раз, как только Зур пытался пристроиться сзади. После нескольких попыток оказаться за спиной непобедимого Торри храбрый угр сообразил, что чужак не намерен никуда идти. Он замер, не решаясь пошевелиться. «Неужели у Торри нет дома? Тогда, может, он согласится пойти вместе со мной?» От столь фантастических перспектив у Зура пересохло во рту. Стараясь не показывать охватившей его радости, он махнул рукой в сторону небольших холмов на горизонте и громко произнёс:

– Торри уггрр!

При этом он гулко хлопнул себя пятерней в грудь. Изобразил пальцами пылающий огонь, присел, потирая руки, обозначив соплеменников, поедающих вкусное мясо. Ему очень хотелось, чтобы Торри пошел с ним. Поэтому он очень старался и, конечно же, изобразил слишком большую кучу еды – такого количества у его племени не было никогда. Простив себе лукавство, Зур громко переспросил:

– Торри уггрр xx?

Пройдя несколько шагов с вытянутой в сторону холмов рукой, маленький воин замер в ожидании.

– Пойдём, предок, посмотрим на твой дом, – бодро произнёс Анатолий, будучи уверен, что Зур добивается от него именно этого. – Доставлю тебя к своим, а уж потом! На свободу, то бишь в будущее, домой, с чистой совестью! Хотя у нас тоже не всё малина-ягода, но там, слава богу, не едят людей. По крайней мере, брат Зур, в буквальном смысле слова не едят, – поправился он после небольшой паузы.

Конечно, глупо разговаривать с существом, которое тебя не понимает, но Анатолий делал это и раньше. Следуя логике, по которой маленькие дети способны обучаться языку, слушая разговоры родителей, он пошел дальше. Решив, что и животные могут понимать человека, если тот будет постоянно говорить с ними, он замучил своего британца долгими разговорами.

Кот умно глядел на хозяина, иногда даже мяукал в ответ, но упорно продолжал пить воду из унитаза, игнорируя все уговоры Анатолия.

Утомленный звериным упрямством, хозяин еще долго боролся за разум питомца, но в конце концов сдался и решил прибегнуть к ускоренной форме убеждения – лупке.

Анатолий улыбнулся и тяжело вздохнул – мысль в очередной раз вернулась к дому.

Плечо сжала рука Зура.

– Ррых! – раздувая ноздри, воин напрягся, замер и бросился вперед, чтобы через мгновенье исчезнуть в большой дырке в скале.

Анатолий поспешил следом.

– Да, брат, похоже, совсем недавно здесь побывали рыжие каннибалы, – произнес он, заходя в темноту пещеры.

Разгром, царивший в мрачном каменном гроте, бросался в глаза. Из глубины доносились поскуливающие звуки. Там кто-то прятался и боялся.

«Неужели все это великолепное безобразие когда-то было мебелью?» – подумал Анатолий, разглядывая разбросанные по полу крупные камни. Взгляд остановился на округлом плоском валуне, в середине которого просматривалось углубление, что-то напоминающее по форме.

Тьфу ты! Как я сразу не понял? Это же сиденье! Или стул?

– Даже камень не выдерживает человеческого присутствия – истощается под нашими жо… – пробормотал он, хлопая себя по заднице, но запнулся, оглядев убитых горем соплеменников Зура.

Посмотрел на поникшего товарища. Тот перетащил опрокинутую булыгу в угол, достал из сваленных в кучу обломков один, наиболее причудливый по форме, и, усевшись, застонал. Прижимая к груди закопченную чашу, он горестно раскачивался из стороны в сторону.

Взгляд дикаря скользил по влажным булыжникам, не останавливаясь на пятнах крови: они нисколько не волновали его. Он искал остатки самого ценного, что оставалось в племени и без чего сородичам не пережить долгую холодную зиму. Безжизненные почерневшие головешки – всё, что осталось от великого огненного зверя.

Зур завыл тоскливо и протяжно. Сородичи поддержали его: вопли боли и страха заполнили пещеру. Звуки заметались, ударяясь о стены, отразились от низкого потолка.

Анатолий присмотрелся к почерневшему обломку и, мысленно заглянув в учебник истории, улыбнулся. Поняв истинную причину всенародного горя, он сунул руку в карман и нащупал маленький пластмассовый цилиндрик.

– Нам бы ваши проблемы, – икнул «почти бог», доставая из кармана зажигалку. – Да будет свет! – торжественно провозгласил он.

Раздался щелчок, и маленький язычок пламени, отразившись в десятке пар глаз, заплясал в расширенных зрачках Зура, замершего с открытым ртом.

– Уау! – воскликнул вождь радостно, ухая, забарабанил кулаками в грудь.

Облизав красным языком пересохшие губы, он испуганно уставился на Анатолия.

– И через сотни тысяч лет этот язык будет популярен, – выдохнул родитель огня, превращаясь в брюзжащего старца.

Он лишь на секунду расслабил палец. Клацнул рычаг газового клапана. Многоголосый душераздирающий стон заполнил пещеру, заставляя Анатолия вновь создать пламя. Однако хилый огонек, поколебавшись несколько секунд, исчез.

– Газ кончился! – удрученно воскликнул Анатолий, почесал лоб и тут же раздраженно добавил: – Что такое «не везет» и как с ним бороться?

Под сводами пещеры загудел душераздирающий стон. Взглянув на своего маленького приятеля, Анатолий содрогнулся, натолкнувшись на боль и отчаяние, плескавшиеся в его глазах.

Улыбаясь, он как можно увереннее произнёс:

– Ладно, не переживай. Разберемся!

Щелкнув зажигалкой, он удовлетворенно добавил:

– Искра есть – остальное дело техники. Как говорил дедушка Ленин, из искры возгорится пламя!

Зур, выражая беспокойство, порыкивал, прислушиваясь к словам Анатолия, но постепенно успокоился.

– Придётся вас кое-чему научить, прежде чем отправляться домой. Не оставлять же столь милых, добрых, – говоря это, Анатолий взглянул на кучу костей, сваленную в углу пещеры, – вот я и говорю, не оставлять же вас как строку в меню тупым здоровякам. Впрочем, предки, зря переживаете! Вы и без меня победите в борьбе за выживание. Уж я-то это точно знаю!

* * *

– А знаете ли вы, – выдохнул Анатолий, устраиваясь на ближайшем от входа валуне, – что превосходство в силе можно компенсировать? Оружием, например.

Очередная ночь наконец-то закончилась. Считавший себя сторонником спартанского образа жизни, профессиональный хранитель чужих тел с некоторых пор испытывал большие сомнения относительно подготовленности собственного тела к суровым будням каменного века.

«Однако жаловаться грех, – подумал Анатолий, вспоминая проблемы, возникшие в первый вечер его пребывания в древнем мире. – Всё могло быть гораздо хуже, не добудь мы огонь из умирающей зажигалки».

Буквально последней искрой, наполовину цивилизованным, наполовину дикарским способом, ему всё-таки удалось запалить согревающий пещеру костёр.

«Понятно, откуда у человека такое безудержное стремление к комфортной жизни», – Анатолий оглядел прижимающиеся друг к другу тела».

Угры, усаживаясь шумно, как курицы на жердочке, рядком на небольшом каменном выступе, замерли, прислушиваясь к незнакомым звукам.

Анатолий улыбнулся. Притащив загодя приготовленное дерево, он приступил к изготовлению самого необходимого для выживания атрибута каменного века – оружия. Содрав с длинной прямой ветки размякшую кору, он тщательно обработал деревянную поверхность огнём. Затем отшлифовал палку песком и мелкими камешками.

Зур периодически охал, приближаясь для того, чтобы потрогать гладкое древко. Громко и радостно рычал.

Чувствуя на себя пристальный взгляд десятка угров, Анатолий представлял себя фокусником, погрузившим руку в шляпу. «Как бы не получилось так, что иллюзионист опростоволосился и не сумел найти кролика! Чёрт! Может, пока не поздно, перепрофилироваться в производителя метёлок? Куда как проще!»

Наконечник для копья он нашел накануне. Вот только придумать, как закрепить заостренный длинный камень на древке, он никак не мог.

«Впрочем, метла тоже не помешала бы, – успокоил себя Анатолий. – Мусора в пещере, как на помойке. Пол завален – земли не видать».

Прижимая камень к длинной палке, он огляделся. Взгляд, блуждавший по полу пещеры, опускаясь, уперся в кроссовки. Анатолий пожал плечами. Шнурки проблему не решат: ему не нужен показательный образец. Только серийное производство. Материалы для изготовления должны быть доступны в большом количестве. Кстати! Нужно будет разработать систему изготовления наконечников, а не полагаться на поиски подходящих камней. Пока ему просто повезло, что плоский обломок валялся на пороге пещеры. И кто знает, сколько продлятся поиски второго?

«Прекрати нудить, – остановил себя Анатолий. – Сейчас важно принципиальное решение проблемы, а вопросы снабжения оставь предкам». Похвалив себя за ясность мысли, изобретатель и рационализатор на секунду ощутил под собой кресло директора завода по производству «современных» копий с каменными наконечниками. Или?

«Тьфу ты! Или метёлок!» – улыбаясь, Анатолий побродил по пещере. Не найдя связующего материала, он решил привлечь к поиску лохматых зрителей, пожертвовав для установления диалога шелковыми шнурками. Вытащив их из кроссовок, он поманил пальцем одного из ребятишек.

Универсальный для всех времен и народов жест поднял мальчишку с каменного насеста. Испуганно оглядываясь, он приблизился к Анатолию.

Тот подал пареньку блестящую лапшу, изображая усилие, намотал на край будущего копья.

Успешно начавшееся общение застопорилось, провалившись в болото непроходимых для первобытного слушателя терминов. Большую часть слов начинающий сурдопереводчик произносил вслух, не переставая при этом яростно жестикулировать.

Пацан упорно не желал понимать «громкую» пантомиму горе-толмача. Когда тот перестал верить, что из его идеи хоть что-то получится, у пещеры появился завывающий от боли сородич Зура.

Перешагнув порог каменного грота, воин повалился на землю. Одной рукой он сжимал окровавленный живот, пытаясь сдержать расползающиеся рваные края гигантской раны, другой – заталкивал успевшие вывалиться наружу скользкие внутренности. Извиваясь, словно змея, раненый дополз до стены, где, привалившись затылком к камню, обессиленно замер.

Анатолий, вскидывая сжатые кулаки, заскрипел зубами.

– Опять людоеды? – зарычал он.

Воздух вокруг неожиданно загустел, подрагивая, поплыл горячим маревом к каменным стенам. Бурые от грязи и копоти валуны дрогнули под напором силы, сжимающей пространство. В голове, мгновенно набирая силу, загудел «трансформатор». Тело зазвенело натянутой струной, напряглось в ожидании прыжка.

– Всем оставаться на местах! – сквозь зубы пробормотал Анатолий.

Делая глубокий вдох и выдыхая полной грудью, он прикрыл глаза, стараясь расслабиться.

– Еще не время!

Сеанс медитации не принёс никаких результатов. Низкий гул, заполняя череп, превратился в оглушительный рев. Сознание на секунду померкло.

Выныривая из небытия, Анатолий впился острыми ногтями в горячую ладонь. Разум отказывался верить тому, что видели глаза.

Пол и стены пещеры, извиваясь словно живые, протянули жуткие щупальца, стараясь затянуть его в темнеющую на стене воронку. Каменный мешок стягивался в яркий жгут, исчезающий в удлиняющемся жерле. Вселенский пылесос тянул сжавшегося от напряжения непокорного человека.

– Ну же! – в бессилии орал он, разрывая острыми ногтями ладонь. – Просыпайся!

Усыпанный объедками пол прыгал перед глазами. Он то сжимался в точку, то разбухал до невероятных размеров. Вот только мусор почему-то оставался на месте.

«Как там говорил Потёмкин? – зашевелил отяжелевшими извилинами Анатолий. – Образы, создаваемые мозгом для визуализации неизвестных сознанию явлений. Чтобы не сойти с ума! Вот!»

Железные тиски, сжимающие голову, едва ощутимо ослабли, боль отпустила.

– Ха! – Анатолий, сжатый в точку, вдруг взорвался, вспыхнув безудержной яростью.

Разъяренный титан рванул на себя ставшие видимыми силовые линии, соединяющие его с пожирающей пространство и время воронкой. Та вздрогнула, внимательно посмотрела на сопротивляющегося «котёнка» и… отпустила безумное упрямое существо.

– Ррыгх! – раздалось над головой телохранителя, и плеча коснулась тёплая рука.

Открыв глаза и с трудом концентрируя внимание на окружающих предметах, Анатолий обнаружил стоящего перед собой Зура.

Чем-то он сейчас напоминал испуганного зверька: волосы дыбом, глаза выпучены, тело трясётся.

«Чувствует предок силы природы, – мелькнуло в голове. – Молодец – не убежал!» Анатолий дружески похлопал подрагивающего вождя по плечу. Тот вытянул вперед окровавленные руки, демонстрируя их содержимое.

– Кого-то съели, а кишками гостя потчуете? – пошутил Анатолий. Однако, присмотревшись к бурой мякоти, мгновенно посерьезнел, а когда не обнаружил раненого угра, испугался.

– Где угр? – громко закричал он и сжал руками живот.

Зур быстро сообразил, что от него требуется, сунув кровавую массу в рот, он слегка помял её за щекой и, кивнув в сторону выхода из пещеры, пригласил Анатолия следовать за собой.

– Торри уггрр, – прошипел дикарь, не переставая жевать.

Играющие роль жвачки то ли жилы, то ли кишки периодически выскальзывали из его рта, вызывая у Анатолия рвотные позывы.

«Неужели? – взвыл внутренний голос. – Неужели и они поедают друг друга?»

Выйдя из пещеры, они тут же наткнулись на двух стариков. На первый взгляд могло показаться, что сгорбленные существа скорбят над телом погибшего. Однако хрустящие звуки и довольное урчание, сопровождающие поминки по усопшему, мало соответствовали трагичности момента.

Анатолий, плюнув в сторону «пировавших на костях» стариков, бросился прочь. Пушистый котёнок в душе превратился в разъяренного барса, рвущегося наружу. Зверь требовал жертв, и Анатолий испугался, что ими могут оказаться несчастные, измученные голодом старики. Ни в чём не повинные, живущие по законам своего мира и своего времени.

За те несколько дней, что Анатолий провел в племени, он ни разу не встретил очень старых людей, кроме этих двоих, но и их он видел впервые и только за пределами пещеры. Может, они находились на особом положении и старались не мешать соплеменникам своим присутствием? Скорее всего, их просто не было: не доживали они до преклонного возраста. Ну а те, кому не повезло, кто всё-таки дотянул до старости, влачили жалкое существование вне племенной продовольственной корзины. Одряхлев, превращались в бесполезный для племени груз.

– Везде одно и то же! – возмутился Анатолий. – Так не пойдёт! Старость нужно уважать.

Где-то глубоко в душе шевельнулся червячок сомнения. «Не вмешивайся! – прошептал внутренний голос. – Нельзя кроить историю по своему усмотрению». Однако Анатолий не обратил внимания на тревожные мысли и твёрдо решил изменить установившееся в племени положение дел. Но вначале нужно обеспечить племя пропитанием, иначе придётся туго не только старикам, но и воинам. Вернувшись в пещеру, возмущенный борец за социальную справедливость хотел продолжить прерванную работу, но ему помешал Зур.

Вождь долго размахивал руками, изображая одному ему понятные действия и предметы, сопел, закатывал глаза, прыгал на месте. Неизвестно сколько бы продолжалась нескончаемая пантомима, если бы утомленный Анатолий не остановил разговорчивого предка.

– Нужна верёвка, – заявил он, обматывая наконечник воображаемым жгутом. – ВЕ-РЁВ-КА!

– Ггы! – выдохнул довольный Зур.

Грязные руки полезли в рот, раздвигая губы, вытащили на свет длинную серую спагетину. Очищенная от крови, жила не вызывала отвращения, вот только мысль о её бывшем владельце никак не выходила из головы Анатолия.

– Откуда это, интересно? – поинтересовался он, принимая от древнего гоминида очищенные жилы.

Зур кивнул, словно понимал, о чём идет речь. Повернувшись, указал на паренька, который, прячась в дальнем углу пещеры, внимательно следил за его руками. Наклоняясь, вождь ткнул указательным пальцем себе чуть выше голени. Пощелкав зубами, скривился, подтвердив худшие предположения Анатолия.

– Да понял я! – воскликнул телохранитель, вогнав плоский каменный наконечник в расщепленный конец древка. В пещере холодно, а он вспотел – жила раз за разом выскальзывала из рук.

Крупная капля сорвалась с носа, зубы впились в кончик языка, подсохшая кишка, оплетая древко, намертво закрепила наконечник.

– Ну, вот и все! – Анатолий поднял готовое копье к потолку. – Вы, наверное, ещё не в курсе, но человек – царь природы!

Из темноты, испуганно озираясь, выступил лохматый мальчуган. Глянув на Анатолия, он протянул ему длинную заостренную палку.

«Неужели зря старался?» – телохранитель вдруг почувствовал, что лавры первого оружейника на планете быстро увядают и вот-вот осыпятся на плечи жухлой листвой.

– Ну что, мальчики и девочки, проведем испытания? – Анатолий потрогал заточенное острие пальцем, пытаясь найти центр тяжести, взвесил в руке деревянную палку и тут же метнул ее в стену.

Удар, треск. Не дожидаясь, пока обломки упадут на пол, он подхватил свое копье и запустил следом.

Наконечник врезался в камень, брызнув ярким снопом искр, копье отлетело к центру пещеры.

– Уууу! – загудело под невысокими сводами. Анатолий смотрел на Зура, а Зур с удивлением таращился на каменный наконечник.

Вначале телохранитель решил, что вождя заинтересовала прочность копья, но когда тот метнул оружие в стену, он понял, что Зура интересует нечто другое.

Пика пробила известняк и глубоко вошла в стену. Однако это нисколько не обрадовало угра. Недовольно зарычав, он вырвал копье и непонимающе уставился на оплетенный жилами наконечник.

Он касался его подушками пальцев, прижимал к щеке, гладил.

– Интересно, чего тебе надобно, старче? – улыбнулся Анатолий.

Зур с мольбой во взгляде смотрел на карман, приютивший мертвую зажигалку.

– Искра нужна? Понятно, – пробормотал Анатолий, подмигивая расстроенному предку. – Хочешь костерок запалить? Сообразил же!

Словно подслушав мысли Анатолия, Зур ткнул согнутым пальцем в каменный наконечник и громко отрывисто зашипел:

– Шшчч!

Анатолий громко захлопал в ладоши, чертыхаясь про себя:

«Чёрт! Отчего же в наше время так много идиотов, если древние такие сообразительные были?»

– Найдем кресало, будет тебе огонь! – вслух произнёс он.

Добыча огня оказалась занятием непростым. Камни, в большом количестве разбросанные по полу, рассыпались от удара. Оказалось, что приличная искра появляется только при ударе наконечника, и только в крошечный пятачок на стене. Видимо, в этом месте скала содержала кремний. Причем площадь кремнийсодержащего пятна была настолько мала, что непонятно, каким образом Анатолий с первого раза сумел в него попасть.

«Стечение обстоятельств, – шепнул внутренний голос. – Перст судьбы, рука всевышнего!» Мысль мелькнула, пугая Анатолия, ощутившего в своей голове чужое присутствие.

– Этого еще не хватало, – тихо прошептал он. – С ума схожу!

«Ты кто?» – встряхнув головой, «громко» подумал он.

«Кто… кто… о!» – отозвалось в голове, хотя Анатолию вначале показалось, что голос звучит под сводами пещеры. Усомнившийся было в здравости своего рассудка, Анатолий замолчал, безуспешно стараясь при этом ни о чём не думать.

«Труд сделал из обезьяны человека! Он же поможет ему бороться с безумием!» – привычный оптимизм мгновенно прогнал из головы испуганные мысли. Успокаиваясь, Анатолий решил изготовить некое подобие зажигалки.

Около часа ушло на поиск подходящих камней, ещё столько же на изготовление приличного кресала. Наконец, к безумной радости обитателей пещеры, жирная искра, упав на пучок сухой травы, превратилась в небольшой язычок пламени. Подкармливая его, соплеменники Зура быстро развели костёр.

Сам же вождь перешел к следующему пучку травы, затем еще к одному.

До конца дня Анатолий слушал стук кресала и восторженные крики, от которых на душе становилось радостно и спокойно. К вечеру, когда он, изрядно уставший, прилёг у костра, за спиной раздался шорох. Маленький лохматый человечек, сжимая в руке осколок камня, молча смотрел на него. «Видимо, остаток кресала», – подумал Анатолий и махнул рукой.

– Спать иди, – складывая руки в лодочку у щеки, он наклонил голову и повторил: – Спать!

Малыш не уходил, тыча в нос каменным осколком, жестами призывал куда-то вглубь пещеры.

– Ладно, пойдём, поглядим, что ты там отыскал, – Анатолий, зевая на ходу, последовал за мальчишкой.

Тот быстро пересек пещеру и ткнул пальцем в угол. Пламя костра едва освещало пещеру, и Анатолий с трудом различил старые угли, а под ними мокрый растрескавшийся камень, напоминающий крупный бутерброд. Он осторожно потянул за одну из каменных щепок и в руках оказался идеальный наконечник.

– Ну конечно же, как я сразу не догадался? – воскликнул Анатолий. – Перепад температур даже камень ломает. Вот вам и технология: из костра в снег.

Спать расхотелось. Анатолий устроился в углу, раскладывая перед собой плоские заготовки для будущих орудий охоты. Или убийства? «Что же еще можно соорудить из местных материалов?» – задумался он, вспоминая уроки труда и первую трудовую пятёрку за удачно изготовленный бумеранг.

Подцепив пальцами острый осколок, он черкнул им по закопчённой стене и, получив яркую светлую полосу на чёрном фоне (видимо, стена состояла из известняка), улыбнулся. Когда-то в детстве у него неплохо получалось рисовать человеческие лица и смешные мордочки животных. Он посылал работы на выставки, занимал почётные места, но рисование не радовало его – не грело душу – и он забросил никчемное увлечение.

Вот и сейчас он как бы невзначай, быстрыми росчерками острого камня изобразил лицо маленького дикаря. Нарисовал по памяти и безрадостно посмотрел на получившийся портрет. Мгновенье спустя слегка подправил и повернулся, чтобы сравнить с оригиналом, но не увидел маленького наблюдателя. Того словно ветром сдуло.

Не прошло и минуты, как всё население пещеры собралось вокруг явленного миру художественного произведения – радостно урча, довольно гыкая, недоуменно почесывая лохматые макушки.

– Вынужден признать, что публика отнеслась к творчеству художника неоднозначно, – засмеялся Анатолий. – Однако поклонники уже есть! – добавил польщенный портретист, протягивая каменный карандаш своему рекламному агенту, созвавшему всё племя на презентацию первой в истории человечества картины.

Малыш, схватив подарок, прижал его к груди и как-то незаметно растворился в редеющей толпе соплеменников.

Через несколько минут пещера засопела, похрапывая и постанывая.

Засыпая, Анатолий отчего-то вспомнил возмущенную соседку, каждое утро проклинающую создателей подъездных шедевров. Дородная женщина ежедневно, шумно дыша, пыталась оттереть разрисованные стены, грозя неизвестному «рисовальщику» скорой расправой.

Анатолий улыбнулся, с трудом сдерживая отяжелевшие веки: «Теперь-то я знаю, кто придумал «эти художества» и кому за них «еще в детстве нужно было руки оторвать».

Веки упали. Соседка строго посмотрела на маленького Тольку и, погрозив пальцем, приказала:

– Отбой!

* * *

– Не сопи!

На смену громкому сапу пришло робкое, но настойчивое подергивание рукава.

Сжавшись на холодном полу, замерзший Анатолий тяжело вздохнул, раздраженно дернул плечом.

– Отстань, лох! – рыкнул и тут же пожалел испуганного мальчишку.

Незаконченное слово мгновенно превратилось в кличку для шерстяного человечка.

– Лохмач – Лох! Как тебе? – спросил Анатолий, вскакивая с земляного пола и чувствуя, как от резкого движения вступило в поясницу. – Ты ведь никогда не узнаешь современного смысла этого слова, – прошептал он, клацая зубами и с трудом разгибая одеревеневшую спину. – Не бойся, дядя добрый! Если, конечно, он дни напролет не обучает тупых кроманьонцев основам тактики и стратегии. А ночью не занимается изготовлением оружия для них. И… у него ничего не болит! Ой-ё-ё!

– Торри! – произнёс мальчонка призывно, хватая стонущего Анатолия за рукав.

– Лёха! Точно, Лёха, – радостно воскликнул тот, примеряя возникшее в голове имя к юному гоминиду. – Рисовать хочешь?

Прогулки к закопченному «мольберту» уже превратились в каждодневный ритуал, как ежедневные занятия с бойцами Зура, как утренняя зарядка или разминочный танец.

– Ух ты! – выдохнул новоявленный отец современной живописи, приближаясь к «художественной галерее».

На чёрном каменном холсте рядом со своими рисунками Анатолий обнаружил изображения непонятных существ. Поначалу он принял странных животных за коров. Четыре спички-ноги, поддерживающие неровный овал тела. Круглая рогатая голова.

«Точно корова! Вот только почему у нее на спине два больших горба? Может, они верблюда с коровой скрестили?» – подумал он и рассмеялся.

Лёха сжался, но не убежал. Испуганно посматривая на сотрясающегося учителя, скривился и, выпятив и без того выдающуюся челюсть, громко загукал. Анатолий схватился за живот.

Насмеявшись вдоволь, коллеги по цеху приступили к обсуждению «вечного и нетленного» – а именно искусства.

Найдя на полу холодный уголёк, рядом с древним горбатым животным Анатолий нарисовал свой вариант бурёнки. Раскрывая секреты творчества, он жестами объяснял мальчишке, как рисовать черным на белой известковой стене. Изображая привычную для него корову, он по старой детской привычке напевал незамысловатые мелодии.

Лёха довольно ухал, наблюдая за творческим процессом старшего товарища и, казалось, понимал, что тот от него хочет.

Закончив выводить контур животного, Анатолий отошёл от стены и, взглянув на свои художества со стороны, недовольно кашлянул.

– Кхмм!

Скривившись, он повернулся к абсолютно счастливому мальцу. Тот махнул рукой и неожиданно подмигнул – точнее, хлопнул обоими глазами.

Анатолий зачерпнул из углубления в стене желтую глину, понюхав, сморщился и осторожными мазками закрасил черно-белое парнокопытное. Вновь отошёл в сторонку и громко, но уже одобрительно, хмыкнул: получилось очень даже неплохо. Покопавшись в карманах, он разыскал маленький фломастер, и тут же подсинил глаза нарисованного животного.

Кривоногий жилистый зритель, вытянув короткую шею, приблизился к пасущейся на стене корове. Расширил ноздри и резко втянул воздух. В глазах паренька промелькнула искра удивления и тут же взорвалась брызгами восторга.

– Гымм! – воскликнул он, пытаясь воспроизвести глубокомысленное «кхмм» Анатолия.

Зачарованный взгляд уперся в тоненький пластмассовый стерженёк, грязная рука потянулась к фломастеру. Лёха закатывая глаза, едва слышно заскулил.

– Велика сила искусства, – улыбнулся Анатолий, принюхиваясь. В мире, не загаженном выхлопными газами, любой запах ощущался сильнее, а запах одеколона, которым разил фломастер, наверняка остановил бы мамонта, встреться последний на его пути. – На, малыш! – протянул он благоухающий стерженек.

Фломастер тут же исчез, скользнув в горячую детскую ладошку. Пальцы судорожно сжались. Превратившись в маленького испуганного краба, рука с добычей кинулась наутек и быстро спряталась за спиной сияющего от счастья человечка.

Увлеченный беседой, Анатолий не заметил, как в пещеру ворвался возбужденный Зур. Выскакивая из темноты, вождь всеми силами пытался привлечь к себе внимание соплеменников. Громко гыкая, он яростно размахивал руками. То и дело прикладывая лохматую руку к виску, он что-то хотел сказать Анатолию. Призывная речь, сдобренная громким недовольным рычанием, взбудоражила всё племя. Пещера зашумела десятками «голосов». Из темных углов с громким рычанием выползли недовольные воины, подзадоривая себя забегали от стены к стене.

Только на Анатолия бессловесная тирада не произвела никакого впечатления. Он был единственным, кто не разобрал ни слова из шумной пантомимы. И лишь в тот момент, когда исчезавший на минутку Лёха появился в окружении мальчишек, вооруженных закругленными каменными пластинами, он понял истинную причину поднявшегося переполоха. Он чувствовал – приближается прыжок. Стараясь отвлечься, выскочил из пещеры и вгляделся в далекую линию горизонта.

– Враг у ворот. Труба зовёт! – прошептал он, доставая из-за пояса большой костяной снаряд. Острым осколком камня нацарапал на ровной поверхности «ЛЁХЕ». Протягивая бумеранг угрюмому парнишке, улыбнулся. – Держи. Именной!

Продукт бессонных ночей – костяная пластина с заостренными, отшлифованными краями удобно легла в грязную ладонь.

– Вот и все! Всему, что я знал в военном деле, я вас научил. Больше ничем не смогу помочь. Да и не должен. – Тело напряглось, как натянутая струна. – Жаль только, что не увижу, как вы надерете задницу родичам Рыжего Ana.

Переполненный энергией, как разогретая бутылка шампанского перед взрывом, он больше не мог сдерживать силу, затягивающую его в появившуюся под ногами расплывчатую, светящуюся линзу. Кипящий океан, готовый зашвырнуть его неизвестно куда, бушевал внутри каждой клетки. Тело вибрировало, кожа светилась, с рук стекали жидкие искры. Пора!

Лёха, словно догадываясь, что должно произойти, испуганно расширил глаза, захныкал.

– Не реви, пацан. Сегодня ты станешь воином, – в последний момент, когда огненная линза поглотила его колени, Анатолий посмотрел на горизонт, где медленно двигались малюсенькие, как фигурки в тире, человечки.

Микроскопические солдатики, быстро приближаясь, превратились сначала в карликовых обезьянок с палками в руках. А затем в гигантских озлобленных неандертальцев, с тяжелыми дубинами на могучих плечах.

Глава четвертая

Новые способности. Первый подвиг богатыря

Хороший человек всегда найдет применение своим способностям, даже если на первый взгляд кажется, что они совершенно бесполезны. Как Илья детей спас.

– Подъём! – резкий крик, способный поднять на ноги роту солдат, стегнул по ушам, напугал просыпающийся мозг.

– Ты чего? – выдавил профессор, возмущенно хлопая ресницами.

– В лабораторию пора, – оправдался Илья. – Вы же сами яйцеголовым говорили, что подойдете к десяти!

Профессор, поднеся руку к глазам, непонимающе уставился на пустое запястье. Повернулся к часам, прикрывающим грязное пятно на обоях, и удивленно протянул:

– Я что? Восемнадцать часов проспал?

– Восемнадцать с половиной, – поправил поигрывающий мышцами Ванькин.

Напряженные квадраты, неожиданно сдуваясь, превращали его живот в подобие бабушкиной стиральной доски. Длинные расслабленные плети, сбиваясь в кучу, вздымались в самых неожиданных местах большими угловатыми холмами, способными повергнуть в шок неподготовленного зрителя.

Профессор невольно засмотрелся на телесные метаморфозы разминающегося атлета.

– Полчаса на сборы, – выдохнул он, выпрыгивая из тёплой постели. Как пробуждающийся от зимней спячки зверь, потянулся, голодным взглядом осмотрел комнату и неожиданно выстрелил сжатым кулаком в живот здоровяка. Рука остановилась в нескольких сантиметрах от мгновенно вспухшей брусчатки пресса.

– Железобетон! – произнёс Илья с гордостью. Он не заметил озадаченного взгляда профессора. Ему показалось, что тот просто зафиксировал кулак в нескольких сантиметрах от его тела.

Медведев же не мог понять, что за сила мешает его руке двигаться дальше. Воздух, сгущаясь, закаменел, превратился в непреодолимую преграду на пути угрожающего «снаряда», который остановился совсем не по воле хозяина, как подумал Ванькин. Он просто уперся в упругую воздушную подушку.

– Я в душ. Выходим через полчаса, – буркнул Медведев, сделав зарубку в памяти и обещая, как только появится время, вернуться к ней. – Будь готов!

– Да понял я! – буркнул Ванькин, продолжая мучить своё тело.

Ровно через полчаса пожилой «Фольксваген Пассат», отчалив от профессорского подъезда, двинулся в направлении лаборатории. Еще через полчаса он притормозил недалеко от «Медвежьей берлоги», с радостью освобождаясь от человеческого груза. Дальше машина проехать не могла: гололед затянул окрестные дороги стеклянной коркой.

– Может, попробуем зарулить во двор? – предложил Ванькин, балансируя руками, чтобы не растянуться на асфальте. Кивнул в сторону знакомого здания.

– Нам бы пешком дойти, – захлопывая дверцу потрёпанной иномарки, профессор с трудом удержался на ногах.

Дорога за спиной резко уходила вниз. Верный «Пассат» и так забрался необычайно высоко в гору – слишком высоко для старого драндулета.

– Ну уж нет! – произнёс Медведев, и в этот момент взгляд его уперся в странную, совершенно неуместную для проезжей части парочку, скользящую по соседней полосе.

– Что это?

С ледяной горки медленно катились дети: маленький мальчик в ядовито-желтом пуховике и девочка постарше, замотанная в большой оранжевый платок. Детишки, держась друг за друга, весело смеялись. Радостно взвизгивая на ледовых кочках, они не замечали опасности, следующей по пятам.

Профессор содрогнулся. Старый жигуленок, яростно вращая колесами в безуспешных попытках остановиться, скользил за детьми, постепенно нагоняя их. Еще минута – и металлическое чудище настигнет шумную мелюзгу.

– Нее… – следом за автомобилем на проезжую часть выкатилась вопящая от ужаса мамаша. – Нет!

Пробежав несколько метров, женщина ойкнула, неожиданно завалившись набок, и продолжила преследование жигулёнка теперь уже молча и лежа.

Профессор смотрел, как неподвижное тело, раскинув руки, медленно катится вниз, замыкая жуткую процессию.

Сквозь лобовое стекло виднелось бледное лицо водителя. Он видел детишек, вжимая педаль тормоза в пол, что-то кричал, но неуправляемый автомобиль продолжал набирать скорость. Понимая, что наезд неизбежен, шофер бросил руль и, выскочив из машины, попытался остановить четырехколесного монстра, упираясь ногами в обледенелую дорогу. Его попытки ничего не дали.

Профессор метнулся к страшной кавалькаде, но его обогнал размазанный в воздухе силуэт. Это был Ванькин. Ещё мгновенье назад он шел за профессором, но теперь внезапно возник перед машиной.

Мгновенно оценив ситуацию, материализовавшийся из воздуха «былинный богатырь», казалось, врос в землю.

Вцепившись в хлипкий бампер жигулёнка, Ванькин рванул колымагу вверх. Ржавое железо не выдержало, порвалось, словно бумага, оголив заостренные края.

Илья, не задумываясь, ткнул рваным железом в ледяную корку. Удар был такой силы, что бампер, взломав корочку льда, вошел в асфальт, согнувшись в его руках. Тяжелая машина упёрлась в вибрирующий якорь и замерла.

Медведев догнал визжащих от удовольствия детишек. Теряя контроль над телом, выкатился на проезжую часть, едва успевая подхватить возмущенную ребятню на руки. Попав на скользкую дорогу, он с трудом держался на ногах. Прижимая драгоценный груз к груди, выскочил на обочину и благополучно приземлился в большущий сугроб. Теперь можно было расслабиться.

Мужчина-водитель испуганным взглядом посмотрел на металлический обломок в руках Ванькина. Заохал, очевидно высчитывая стоимость ремонта полусгнившей развалюхи.

– Ты какого черта?… – заорал Ванькин. – С твоей резиной да в такую погоду дома сидеть нужно!

Водитель, испугано стреляя глазами по сторонам, постепенно приходил в себя.

– Да. Её выбросить нужно, – пробормотал он, кивая в сторону развороченной машины. – Согласен! Чуть грех на душу не взял.

Осмотрев Ванькина с ног до головы, уважительно кашлянул:

– Здоров ты, брат, однако.

Взгляд его, медленно опускаясь, коснулся поверхности дороги. Тяжело хлопнувшие ресницы тут же испуганно взлетели вверх. Но лишь на мгновенье.

Атлет, бросив импровизированный якорь, отстранился от машины. Изувеченный бампер скрипнул, качнувшись, но машина не сдвинулась с места.

Мужчина застыл с широко открытым ртом. Упираясь взглядом расширенных глаз в дымившуюся под ногами Ильи землю, он что-то шептал.

Два тёмных оплавившихся следа, уходя гигантскими ступнями под корку расплавленного асфальта, парили во льду.

– Деточки мои! – взвыла очнувшаяся родительница.

Выскочив из-под машины, куда привел ее ледовый слалом, женщина кинулась к рвущимся на свободу чадам.

Недовольная детвора громко ревела.

Медведев разжал руки, отпуская детей, схватив раскрасневшегося Илью под локоть, и быстро потащил за собой.

– Пойдем отсюда! – торопил он застывшего богатыря. – И побыстрее.

Герой, однако, не спешил. Повернувшись к суетящейся, взмахивающей руками мамаше, он разъяренно прошипел:

– За детьми смотри, курица!

– Вы видели? – заохал голос водителя за спиной.

Ванькин успокоился, и, сообразив, что нужно срочно ретироваться, поспешил за профессором.

– Нет, вы видели?! Это же инопланетяне! Мы должны их задержать!

– Вот и делай добро после этого, – буркнул Илья. – Может, шугануть его немножко?

Ускоряя шаг, профессор махнул рукой:

– Оставь!

Однако Илья всё-таки не выдержал, обернулся к спешащему следом мужчине.

Ловец пришельцев замер. Словно налетев на каменную стену, испуганно отпрянул. Стараясь не коснуться Ванькина, упал на четвереньки.

– Уйди с глаз моих! – прошипел Илья. – Увижу ещё раз, ранизирую.

Немолодой водитель, взвизгнув, кинулся прочь. Он конечно не знал, что означает это страшное слово (как не знал этого и сам Ванькин), но поспешил убраться.

– Ранизируешь, говоришь? – засмеялся Медведев, провожая взглядом убегающего толстяка.

– Думаете, поверил?

– Судя по скорости – да, – согласился Медведев.

– Профессор, вот вы как думаете? Почему у меня с ногами это происходит? – спросил Илья. – Может, потому, что в башке пусто? Вон у пацанов: один мысли читает, другой предметами управляет, да и управляет-то как удачно. Эх! – Ванькин тяжело вздохнул, расстроенно махнув рукой. – Один я бестолково в землю проваливаюсь.

Медведев кивнул в сторону:

– Не было бы толку – где бы были эти детишки? Илья громко хмыкнул, двинул себя кулаком в грудь.

– Вы думаете, я без этой гадости жигулёнок не остановлю… – завопил возмущенный атлет. – Да как нечего делать! – Если бы не так скользко было, то уж точно бы справился, – досказал он после паузы, уже спокойнее. Однако нотка сомнения в его голосе все же промелькнула.

– Вот и я говорю: если бы у бабушки был пистолет, кем бы она была? – профессор замолчал, глубоко задумавшись. Перед глазами вновь и вновь появлялся размазанный в воздухе силуэт Ванькина, Потёмкина и снова Ванькина.

«Если это эпидемия, то какой будет следующая стадия болезни? Если рывок в эволюции, то насколько человечество к нему готово? Такие изменения – опасны! Если ребенку дать пистолет, он рано или поздно кого-то пристрелит.»

Размышления профессора прервал громкий голос Ильи.

– Ну и кем бы она была? – поинтересовался тот, тормоша погруженного в себя Медведева.

– Кто была? – не понял профессор.

– Кем была бы бабка, у которой был бы пистолет? – продолжал допытываться Ванькин.

Профессор затряс головой, не в силах сконцентрироваться.

– Кем-кем! – раздраженно пробормотал он. – Бабкой с пистолетом! Кем ещё?

– Не понял! – удивленно выдохнул Илья.

– Вот и я не понимаю, зачем бабке пистолет? – задумчиво протянул профессор, отворачиваясь.

Илья смущенно махнул рукой в сторону здания профессорской лаборатории.

– Ваша берлога, – буркнул он и шумно засопел.

Глава пятая

В берлоге

Лаборатория профессора разгромлена, но значит ли это, что никому нет дела до того, что в ней происходит? Кого еще интересует, что станет с хакерами, вставшими на путь скорейшего перерождения?

«Медвежья берлога» в настоящий момент ничем не отличалась от свалки технических отходов. Разбитые мониторы пялились трещинами на переломанные клавиатуры, оборванные провода обвивались вокруг ненужных блоков питания, концентраторов и нелепых хабов,[10] соединяющих отсутствующие рабочие места.

Обойдя перевернутые столы и спотыкаясь о поломанные стулья, он с трудом пробрался к центру бывшего вычислительного зала и только тут остановился. Взирая на результаты варварского нашествия спецназовцев Коваля, профессор воскликнул:

– Дикари!

Здоровяк съёжился, вспоминая захват лаборатории, тяжело вздохнул. Виновато пряча взгляд, отвернулся.

– Я поброжу? – спросил, кивая на дверь каморки, в которой во время захвата «Медвежьей берлоги» прятался Потёмкин. Видно было, что он просто хочет исчезнуть с глаз долой.

– Иди! – кивнул профессор.

Оглядываясь, он удивленно вскинул брови: несколько сдвинутых к стене столов, с мониторами и клавиатурами, производили впечатление обжитого рабочего пространства. Вспоминая день, когда лаборатория перестала существовать, нахмурился: решая свои проблемы, он совсем забыл о подчинённых.

Словно подслушав его мысли, скрипнула дверь.

На пороге появился смущенный Иван Пугачёв. За его спиной кто-то громко кашлянул.

– Не стойте за дверью, как сироты казанские. Заходите, коли пришли, – выдавил Медведев, с трудом сдерживая волнение.

В лабораторию протиснулся розовощёкий Семен Михайлов – серьёзный полноватый молодой человек в строгом чёрном костюме. Вытащив из портфеля абсолютно несерьёзный ярко-желтый ноутбук, главный аналитик без слов расположился за одним из пустующих столов.

– Интер нет? – врываясь вслед за товарищем, поинтересовался Саша Мелехов.

Подняв валявшийся на полу кабель, поднёс к глазам и хитро, в прищур, вглядываясь в пластиковый разъём, удивился:

– Интер есть!

Семён вырвал серую кишку из рук худощавого шутника и уверенным движением, почти не глядя, воткнул в бок своего «Ламборджини».

– И вправду есть! – удивленно прошептал он.

– С некоторых пор я вижу байты, шуршащие по кабелям, – заявил Мелехов, стараясь оставаться серьёзным.

Профессор испуганно посмотрел на молодого человека.

«Неужели и этот?» – мелькнула испуганная мысль, но как только Медведев заглянул в смеющиеся глаза Александра, исчезла.

– Ха! Это не он байты в сети видит, это я его здесь каждый день вижу! Ходит в пустую лабораторию, как на работу, – засмеялся Ванидзе, бесшумно появляясь за спиной Мелехова.

Александр неожиданно и непривычно посерьезнел.

– Да, на работу! – вызывающе заявил он. – Меня никто не увольнял, потому и хожу. Многие ходят.

– Остальные ждут, – добавил Алик, смущенно глядя на Медведева. – Мы уже думали, что вы совсем не появитесь, но вчера зашел полковник. Не помню, как его зовут? – задумавшийся Ванидзе прижал кулак ко лбу. – Нуу… тот, что притащил с собой тупого здоровяка – Ванькина, кажется, – пробормотал молодой человек и вдруг, побледнев, икнул.

Он мотал головой, не преставая хлопать растерянными глазами, а из дверей соседней комнаты, словно корабль из гавани, выплывал громадный Ванькин.

Нелестная характеристика Ванидзе нашла адресата. Миролюбивый парусник мгновенно превратился в готовый к бою ракетоносец.

– Илья! – громко представился человек-корабль. – Охраняю вашего босса.

Кивнув смущенному программисту, Ванькин тихо, чтобы никто не слышал, прошипел:

– И только поэтому я ещё не сломал тебе шею.

– Он со мной! – успокоил Медведев разволновавшихся сотрудников и, когда гул в комнате стих, спросил: – Надеюсь, полковник Коваль объяснил цель своего визита?

– Вначале он что-то плёл о заблудших душах и оставшихся без пастуха овцах, – ответил Семён, отрываясь от экрана ноутбука. – Затем на мгновенье пришел в себя и заявил, что вы с друзьями появитесь сегодня. Попросил всех нас собраться в лаборатории. После чего вновь погрузился в какой-то мистический транс: грозил кому-то пальчиком, пугал вторым пришествием мессии, вспоминал какого-то Емельяна.

– Странно, – задумчиво пробормотал Медведев. – Откуда он узнал, что мы будем здесь?

– Профессор, мы тут… вот… – словно боясь неодобрения со стороны профессора, прошептал Семён, протягивая мятые листы, покрытые плотной сетью математических символов и электрических схем. – Пока вас не было, интересное устройство придумали.

В лабораторию шумно ввалились Жора с Бейрутом, мгновенно заполнив собой все пространство «Медвежьей берлоги».

Проходя мимо Семёна, Бейрут вырвал из его руки мятые бумажки. Едва коснувшись исписанных прямоугольников взглядом, уважительно произнёс:

– Как связать человека с компьютером, придумали? А может, не придумали, а позаимствовали? А?

Всмотревшись в обиженные физиономии «работников программного фронта», Бейрут улыбнулся и воскликнул:

– Молодцы! Связующий интерфейс – штука интересная и очень полезная в применении!

Профессор внимательно посмотрел на возбужденного хакера.

– А ты откуда знаешь? – возмутился Семён, отнимая у Бейрута распечатку вычислений.

– Знавал я одного человека, который уже пользовался подобным устройством, – улыбнулся тот. – Правда, ему эту штуку в мозг вшивали, а у вас, если не ошибаюсь, внешнее устройство разработано.

– Ты имеешь в виду Потёмкина? – вмешался в разговор Жора.

Он, как и профессор, внимательно следил за каждым движением товарища.

Поначалу в поведении хакера не было ничего странного: слегка возбужденная речь, резкие угловатые движения – в общем-то, всё как всегда.

Однако постепенно состояние Бейрута ухудшилось. Глаза словно покрылись коркой льда. Затем внезапно зажглись холодным огнем. Выталкивая затаившуюся глубоко внутри боль, тело завибрировало, напрягаясь. Взгляд, словно рентгеновский луч, ощупал окружающее пространство, останавливаясь на глазах неубедительно храбрящегося Алика.

Сказать, что это был проникающий в глубину души взгляд, не будучи хозяином этой самой души, было бы неправильным. Кто знает, что происходило в голове молодого человека?! Однако реакция бедного программиста подтверждала мистическую характеристику: Алик выставил ладони перед собой, как если бы закрывался от яркого света. Тело его обмякло, руки бессильно рухнули вниз, повисая вдоль тела безжизненными плетями. Глаза потухли, и молодой программист качнулся, погружаясь в гипнотический транс.

Пошатываясь, он сделал шаг вперед и едва не упал, но его подхватил подоспевший Ванькин. Атлет спокойно держал лёгкое тело и отпустил, когда Алик пришел в себя.

– Действительно, полковник, – прошептал Бейрут. – Только что-то с ним не так.

– Каким бы гадом он ни был, но воли ему было не занимать – железный человек. А сейчас? Стержня нет – как будто одежда осталась, а вешалку, на которой она только что висела, украли, – хакер замолк, падая на стул и растекаясь худым телом по пластиковой спинке, не в силах ни слова вымолвить, ни шелохнуться.

«Бедный мальчик!» – пожалел Бейрута профессор, потрогав необычайно горячий лоб.

После этого он подошел к бледному Алику. Пришедший в себя программист, одаривая окружающих вымученной, неестественной улыбкой, непонимающе осмотрелся.

– Что? Где? Зачем? – прошептали обескровленные губы, над которыми поникшими кисточками висели обычно закрученные вверх а-ля Сальвадор Дали чёрные усики. Рельефный, с резкой горбинкой нос потерял воинственный вид. Красные воспаленные глаза закрылись – обморочный мир не спешил отпускать жертву.

«Так выглядит человек после тяжелой и продолжительной болезни, – подумал Медведев и, повернувшись к Бейруту, безмолвно вздохнул. – Прав хакер, не дар – проклятье!»

Пока профессор взвешивал приобретенные Бейрутом способности на весах человеческой морали, Илья притащил откуда-то медицинскую аптечку.

Пузырьки с лекарствами, едва заметные в руках атлета, сменились большим комком ваты. В нос ворвался режущий запах нашатыря. Отрезвляющий сквозняк сдул остатки несуществующего сна, пришпорил вялотекущие мысли.

Багровый, с выпученными глазами Ванидзе, как волк из капкана, рвался на волю. Зверь всеми силами старался как можно дальше отстраниться от белоснежного, вонючего пятна, маячившего перед его лицом. Он уже не производил впечатления выжатого лимона, больше напоминая разъяренное дитя гор – коим, впрочем, и являлся.

– Что же всё-таки с вами происходит? – произнёс профессор едва слышно. Глядя на него, было трудно понять, разговаривает он с собой или задает вопрос скорчившемуся от боли Бейруту.

– Никакого постепенного превращения, никакой линейности. Дарвиновская модель не проходит. Если только мозаичное распределение признаков? – продолжил Медведев размышления вслух.

– Профессор! – тревожно произнёс Илья. – О чём это вы?

– Почему вы меняетесь? – Медведев резко повернулся к Бейруту. – Новые возможности не появляются просто так – из ничего и ни для чего! У существ, живущих в мире без света, никогда не появятся глаза – здесь Дарвин прав.

– Вот вы о чём! – выдохнул Бейрут через силу. – Тогда как по-вашему, профессор? Когда у человека разовьется восприятие мегагерцевого диапазона?

– Ты хочешь слушать мобилу без аппарата? – поинтересовался Жора.

– А также видеть телепрограммы без телевизора, принимать радиостанции напрямую в мозг, – согласился Бейрут.

– Ведь всё это – электромагнитные колебания. Такие же, как и свет, только другой частоты, с другими длинами волн. Почему человек видит в столь узком диапазоне электромагнитного спектра?

– Не знаю, – пробормотал профессор, пожимая плечами.

– Наверное, потому, что это преимущественный диапазон нашего светила – Солнца? По Дарвину это очень долгий процесс. Через десятки тысяч, а может, и через сотни тысяч лет человек сможет видеть в других диапазонах. А может, такая способность вообще не разовьется.

– А не по Дарвину? – подключился к разговору очухавшийся Алик.

Профессор, сморщив лоб, задумался.

Желтая крышка Михайловского «Ламборджини» захлопнулась, и из-за неё выглянуло круглое розовощёкое лицо Семёна. Роль слушателя молодого аналитика не устраивала.

– В начале развития любой крупной группы животных и растений встречаются особи с примитивными и продвинутыми признаками, – заявил он. – Модель не бесспорная, но она прикрывает дыры в дарвиновском эволюционном кафтане.

– А попроще можно? – загудел недовольный Илья.

– Ну, не знаю, как бы это попроще, – Семён шумно вздохнул, поскрёб рыжую макушку. – Возьмём общество людей, – предположил он. – В нём в любой период времени одновременно могут существовать особи с развитыми ногами и никчемным жевательным аппаратом. Но! Одновременно присутствуют отлично пережевывающие пищу и едва умеющие передвигаться экземпляры. Разнообразие признаков в любом временном интервале.

Может быть, уже сейчас среди людей есть индивидуумы, способные слышать радиоволны, видеть инфракрасное и ультрафиолетовое излучение.

Семён выжидающе смотрел на Илью.

– Я даже знаю, где их искать, – заявил тот. – В дурдоме!

Ванькин хмыкнул, покачал головой и отвернулся, всем своим видом показывая, что его интерес к заумным размышлениям высоколобых очкариков полностью иссяк.

– Уверен, что в человеке сокрыты органы восприятия всех излучений и процессов, существовавших когда-то во Вселенной, существующих нынче или только ожидаемых в будущем, – подхватил эстафетную палочку Жора, вступая в дискуссию. – Ведь его организм отчасти того же возраста, что и Вселенная. Вот только мозг пока не готов адекватно воспринимать сигналы от этих органов.

– Кха-кха-кха! – закашлял поперхнувшийся Илья. – Ты чё несешь? – возмущенно возопил он. – Везде пишут, что Вселенной под двадцать миллиардов лет! А тебе, очкарик, сколько? Двадцать один? Два? Три?

– Я, конечно, восхищен подобной начитанностью оппонента, но! – Жора нарочито удивленно посмотрел на Илью – Более половины атомов этого тела, – кривляясь, он манерно поклонился Ванькину, стукнул себя в грудь. – Точнее, шестьдесят три процента оного составляют атомы водорода. Ядра которого появились сразу после Большого взрыва, породившего нашу Вселенную.

Иными словами, большая часть моего тела появилась на свет не двадцать три года тому назад, как указано в моём паспорте, и не двадцать, как утверждает Ванькин, а четырнадцать миллиардов лет назад. И я, будучи в большей части своей ровесником Вселенной, заявляю, что все процессы, происходящие в ней, известны моему организму, и все они наложили определенный отпечаток на его строение и развитие.

– А если проще, – Жора покосился на Ванькина, – то во Вселенной нет ничего такого, что было бы недоступно человеческому пониманию.

– Да ты, смотрю, богом себя возомнил? Никак не меньше! Ай, молодца! – съязвил Илья, хлопая в ладоши.

– Всякий человек – Бог! – прошептал Бейрут.

– А я вот думаю, что не каждый, – с серьёзным выражением лица возразил Жора.

Переместившись в сторону профессора, он спрятался за его спиной. Резко изменился, сбросив серьёзную маску.

– Возьмём, к примеру, Ванькина. Он, как Геракл, хоть и тусовался среди богов, но богом-то не был. Так себе, полубог-получеловек. Полукровка! – закончил Жора, пренебрежительно цыкнув сквозь зубы.

Атлет, багровея лицом, угрожающе сдвинул брови, напрягся, готовый в любой момент взорваться.

– Как-нибудь не успеешь спрятаться – зашибу, – пообещал он.

Профессор улыбнулся. Он уже привык к словесным перепалкам Ильи с хакерами. Они могли вспыхнуть в любой момент, но никогда не переходили опасной черты, за которой для мальчишек начиналась мёртвая зона.

Противники сходились на поле боя, понимая несерьезность схватки, выполняли необходимые показательные перестроения и, закончив ритуал, расходились как ни в чем не бывало.

Мальчишки принимали весомые аргументы, сосредоточенные в громадных кулаках Ильи. А тот, в свою очередь, признавал за противником бесспорное интеллектуальное превосходство. Так уж устроена наша жизнь: сила завидует уму, а ум тянется к силе.

– Профессор, заканчивайте философские размышления, – воскликнул Бейрут. – Мы же здесь не для этого собрались. Нужно определяться, что делать дальше.

– Займёмся восстановлением лаборатории, – предложил профессор. – Думаю, что все вместе мы…

Бейрут, не дослушав Медведева, вдруг резко оборвал:

– На кой чёрт нужна ваша лаборатория! Неужели вы не видите, что назад пути нет?! Мира, к которому вы привыкли, как и сети, в которой вы работали, уже не будет!

Бейрут выстреливал словами в оторопевшего профессора, не ожидавшего подобного натиска со стороны молодого человека.

– Но, – попытался заговорить Медведев. – Не думаю!

– Никаких «но»! – остановил его хакер. – Что-то подсказывает мне, что сейчас мы должны искать Вирусапиенса в сети или Емельяна в миру.

Лицо Бейрута побагровело, трясущиеся плечи, казалось, провалились во впалую грудь. Потемневшие кровеносные сосуды набухли. Чёрный узор проступил сквозь тонкую кожу висков и шеи.

– А я всё-таки буду настаивать, – пробормотал профессор, в очередной раз пытаясь высказать своё мнение.

– Может, проголосуем? Как решит большинство, так и поступим, – предложил Ванькин.

Он внимательно следил за изменяющимся лицом Бейрута.

– Не буду я голосовать, – запротестовал тот, выставив руки перед собой.

– Это ещё почему, – неожиданно заинтересовавшись, спросил Медведев.

– Не устраивает меня подобная формула решения вопроса, – нехотя отвечал хакер, расслабляясь.

Вымученно улыбаясь, он коротко мотнул головой, словно прогонял неприятные ощущения. Улыбнулся.

– Всех и всегда устраивала, а нашего умника не устраивает, – процедил сквозь зубы Ванькин.

– Вот именно – всех! – выкрикнул Бейрут. – Я так полагаю, подо «всеми» наш друг Ванькин имеет в виду большинство народонаселения. Так?

– Всяко! – подтвердил Илья.

– Дружище, а ты в курсе, что это твоё большинство не совсем адекватно? – поинтересовался Бейрут, обращаясь к Ванькину.

– Сам придумал или кто подсказал? – Илья лениво уставился на хакера немигающими глазами.

– Есть такая наука, а если кому неизвестно, то она называется психиатрия. А дядьки, занимающиеся ей, называются психиатрами, а не психами, – Бейрут в очередной раз повернулся к атлету. – Они, кстати, и доказывают, что нормальные – не требующие наблюдения психиатров – люди составляют от общего числа народонаселения от двадцати пяти до сорока процентов. Остальные либо требуют лечения, либо не опасны окружающим, но нуждаются в помощи всё тех же психиатров.

– А голосование здесь причём? – зло пробурчал Илья.

– Да при том! – хакер возмущенно взмахнул руками. – Ненормальное большинство всегда побеждает нормальное меньшинство. Неадекватные решают, как жить здоровым, определяют нормы поведения, принимают законы, по которым живут люди. Только потому, что их больше!

– Может, и не совсем сумасшедшее большинство, но то, что ненормальное, точно! – поддержал друга Жора.

На несколько минут в воздухе повисла напряженная тишина.

– Да ну вас! – воскликнул не желающий соглашаться Илья. – Если даже и правы ваши психиатры, то наверняка дураки дома сидят, стараясь не светиться. Кому в дурку раньше времени охота?

– В том то и дело, – продолжил Бейрут с видом лектора, выступающего перед студентами-медиками, – что для большинства медицинская помощь требуется едва ли не с пелёнок: и чтец, и жнец, и на дуде игрец – все с одинаковой вероятностью попадают в «подозрительную группу».

– Да вы посмотрите на наше телевидение, – поддержал друга Жора. – Это же круглосуточный репортаж из психиатрической больницы!

– И?! – поинтересовался профессор.

– И именно поэтому я никогда не участвую ни в каких голосованиях и опросах.

– ПРИНЦИПИАЛЬНО! – заявил Бейрут серьезно, но в глазах его плясали весёлые чертики.

– Ну мы-то с вами! – выкрикнул Ванькин, поднимаясь со стула. – Не дураки и не психи!

Жора грустно улыбнулся, отодвигаясь подальше от напрягшегося здоровяка.

– Конечно! Представители большинства даже в мыслях не допускают своей ненормальности, – произнёс он, уставившись на Ванькина смеющимися глазами.

Тот открыл рот, чтобы ответить какой-нибудь гадостью, но профессор не дал начаться словесной эскападе.

– Тогда скажите мне на милость, как? – начал Медведев, но его остановил Бейрут, выставив перед собой открытую ладонь.

– Думаю, есть два пути решения спорных вопросов. Выбор текущего лидера с неоспоримым авторитетом в решаемом вопросе. Либо определение усредненно-мудрого и опытного во всех сферах жизни человека, которому передается вся полнота власти, – ответил он на недосказанный вопрос профессора.

– А как ты будешь выбирать этого авторитета, если голосования не будет? – поинтересовался довольный собой Илья. – Доверишься психам?

Профессор одобрительно кивнул…

– Дружище! – серьезно произнёс Бейрут. – Предположим, нашему маленькому отряду нужно решить вопрос о возможности использования математических алгоритмов в обработке дискретного видеопотока.

– Ну и? – Илья вопросительно выпятил массивную челюсть.

– По-твоему, кто в этот момент должен иметь право решающего голоса? Думаю, у тебя не возникнет искушения взять руководство в свои руки.

– Всяко нет! – отрицательно покачал головой Ванькин.

– Значит, решать его будем мы! – Бейрут хлопнул Жору по плечу и устремил взгляд на Медведева. – И, есснно, профессор. Тогда количество потенциальных «психов» резко сократится. Так?

– Сам дурак! – парировал Илья, которому стал надоедать разговор.

– Постой, постой! – замахал руками профессор. – Но ведь из всех нас нормальным может оказаться один только Ванькин, а мы его, идя по твоему пути, отстраним от процесса принятия решения.

– Да! – выкрикнул Илья, вновь почувствовав вкус разговора.

– Лучше ненормальный специалист, нежели здоровый дилетант, – продолжил хакер. – Ты думаешь, если нам понадобится кому-то сломать шею, – Бейрут, прищурившись, посмотрел на Ванькина, – кого мы выберем в безусловные лидеры?

– Какой базар – не Жорку же? – Ванькин расправил могучие плечи, забугрился мышцами, мгновенно превращаясь в мифического героя. – Вот только я так и не понял, кто же будет решать компьютерные споры? Вы или профессор? – пытаясь впитать в себя обрушившийся на него непомерный объем информации, Геракл сморщил лоб.

– Профессор, конечно! У него же индекс усредненной мудрости выше! – вступил в разговор Жора.

– Нее, ну вы достали, умники! – вспылил Илья, заставляя испугаться стену, вздрогнувшую от удара его мощного кулака. – Дерьмо собачье и то языком своим в станок с программным управлением превратите!

Подрагивая всем телом, он то сжимал, то разжимал кулаки, при этом шумно вдыхая воздух. Глаза атлета налились жидким огнём, готовым в любой момент выплеснуться наружу.

– Какого лешего тогда вы не соглашаетесь с профессором, если у него этот… индекс больше?

– Потому, – с трудом произнёс Бейрут.

Содрогаясь всем телом, он повалился на пол, отталкивая стул руками. Захрипев, забился в конвульсиях. Мгновенно пыхнувшее жаром тело вытянулось, выгнулось дугой. Темная сетка кровеносных сосудов вновь вспухла, покрывая лицо молодого человека безобразной паутиной. Вены на висках раздулись, выдавливая через кожу тёмную маслянистую кровь. Глаза медленно полезли из орбит, выпячиваясь, едва не выпадая из воспаленных глазниц.

Метнувшийся к другу Жора вдруг схватился за живот и с хрипом повалился на бок. С ним происходили метаморфозы не менее странные, нежели с Бейрутом. Выгибая спину дугой, он что-то пытался сказать. Тянул руку в сторону Бейрута, открывая рот, мычал. Это было похоже на заразу, мгновенно перешедшую от одного к другому.

Медведев краем глаза заметил резкое движение Ильи, отстраняющегося от «прокаженных» товарищей, и огляделся. Отступил не только Ванькин, все присутствующие в лаборатории боязливо отошли в сторонку.

– Не стойте истуканами! – заорал Медведев, бросаясь к трясущимся телам хакеров. – Вызывайте скорую!

Однако его указания опоздали. За дверью лаборатории раздался громкий шум, и в бывшем конференц-зале появилась бригада скорой помощи. Крепкие медбратья молча отстранили удивленного профессора, подхватив Бейрута на руки, быстро уложили его на матерчатые носилки. Не успела дверь закрыться за первой парой медицинских работников, как в зал вошли еще двое, не менее крепкие и такие же молчаливые.

– Вы откуда? – попытался поинтересоваться профессор.

Дверь хлопнула, закрываясь за странной процессией, уносящей безвольное тело Жоры.

В лаборатории повисла зловещая тишина, но и она продолжалась недолго. Многоголосый хор нарушил секундное затишье.

– Это не скорая! – воскликнул Алик, вскакивая.

– Чёрт, – прошипел Илья. – А ведь он прав!

– Военные, – предположил появившийся на пороге Семён Михайлов.

Было странным, что он зашел с улицы, хотя совсем недавно сидел за компьютером.

Молодой человек подошёл к столу, взглянул на экран ноутбука и, довольно улыбнувшись, кивнул.

– Вот они, голубчики! Я им на машину жучка подцепил.

– Опять война! – длинно вздохнул Медведев, направляясь к двери. – Илюша, на выход! Сёма, за мной!

Уже на пороге он остановился, отрешенно посмотрел на возбужденных коллег. Дернул головой, словно не верил, что все происходит на самом деле. «Прошло столько времени, а ничего не изменилось», – подумал он. Ощущая пульсирующую боль, помассировал виски.

Глава шестая

Заблудившийся в реальностях. Лекция между прыжками

Если не знаешь, что делать дальше, лучше не делай ничего, будешь уверен, что не совершаешь новых ошибок.

Шум в голове не прекратился. Тело теперь уже не переставая вибрировало. Прыжок, шум в голове, вибрация. Прыжок. Шум. Прыжок. Шум.

Мысли, сбиваясь в кучу, путаются от страха. Стало жарко. Растёт температура в окружающем мире. Пот заливает глаза, одежду хоть выжимай, а он всё прыгает.

Точнее, прыгал Анатолий только в начале, пока ноги были в силах совершать рывок вверх. Но после первой сотни перемещений – а может, после тысячи, мышцы не выдержали нагрузки и отказались повиноваться командам мозга. Он уже не помнил, когда это произошло. Не понимал, где находится, не смотрел на странный сюрреалистический пейзаж, мелькающий перед глазами. Он уже давно понял, что делает что-то не совсем правильно, но остановиться не мог.

Помимо уменьшающихся временных интервалов, необходимых для подготовки к прыжку, увеличилась сила, выворачивающая тело, ломающая пространство вокруг. Прыжки увеличивались, хотелось что-то поменять, исправить, но он не знал, что именно нужно менять. Да и сил не осталось.

Единственное, что у живого автомата теперь хорошо получалось – быстро подготовить себя к перемещению.

Прыжок, прыжок, прыжок.

Всё! Сил больше нет – или может, просто нет желания существовать в бесконечной веренице выворачивающих душу прыжков.

«Боже! – завопил внутренний голос воинствующего атеиста, когда он после очередного прыжка едва не угодил в жерло извергающегося вулкана. – Выручай!»

Анатолий, не останавливаясь, прыгнул, ожидая привычного разрывания тела на атомы. Однако прежнего падения в бездну с выворачиванием внутренностей наизнанку в этот раз не почувствовал. Ощутив себя мухой, попавшей в янтарную смолку и оставшейся там навсегда, он вдруг успокоился. Уверенность, что убегать от несущейся с горы лавины больше не придётся, пришла неожиданно, расслабив одеревеневшие мышцы, погрузив отупевший от однообразия мозг в долгожданную сладкую дрёму.

Время остановилось, Вселенная осталась где-то далеко-далеко, а он, похоже, «застрял в заборе» – завис в промежутке между мирами-временами.

В кармане робко тренькнул мобильный телефон, о котором телохранитель за время путешествия напрочь забыл. Вздрогнув от неожиданности, он открыл глаза, но ничего не увидел. Темнота со всех сторон. Точнее, абсолютная чернота-пространство без единого кванта энергии. Даже свои руки, едва не касающиеся глаз, Анатолий не мог различить, как ни таращился перед собой.

Телефон верещал без умолку, пытаясь выпрыгнуть из кармана куртки, противно вибрируя у сердца.

– Привет дружище. Дальше нельзя – опасно для жизни, – устало вздохнула трубка голосом Потёмкина, как только Анатолий утопил кнопку вызова.

– Аллоо! – завопил он. – Кто говорит?

– Домой не пора? – поинтересовался голос в телефоне.

– Только об этом и думаю! – взвизгнул Анатолий, прижимая мобильник к уху так, что трубка заскрипела от напряжения.

– Тогда, брат, расслабься и двигайся, оседлав возвратную волну, – бодро возвестила трубка и гулко задышала в ожидании ответа.

– Как это? – недовольно выдавил Анатолий, заподозрив, что всё происходящее – розыгрыш Потёмкина. – Димыч, это ты? – закричал он.

– Опять инструкцию чайнику читать, – устало вздохнул голос в трубке. – Заходи!

Ощутив рывок, как если бы его за шиворот затащили в комнату, Анатолий оказался в ярко освещенном зале, напоминающем научную лабораторию. Сверкающая белизна стен, столы с несметным количеством склянок, пробирок и колб – словом, привычная картина из фильмов о вирусологах, борющихся со страшной эпидемией, поразившей пока еще только часть Земли. Оставшуюся часть коварные вирусы оставляют, как правило, на ужин.

В углу зашуршало, и от одного из столов отделилась едва различимая фигура. Человек в белоснежном балахоне, больше напоминающий ангела, повернулся, и на Анатолия глянули внимательные глаза школьного преподавателя физики Чуйкина.

Физик был на удивление большим и непомерно добрым человеком. Гнусавый голос бывшего баскетболиста мог усыпить любого ученика в течение пятнадцати минут. Один только Толик мог выдержать гипнотизирующий речитатив полный урок.

– На всякое тело, погруженное в жидкость, – забубнил Чуйкин, отворачиваясь к пробиркам, в которых всё это время что-то булькало, шипело и дымилось, – действует сила! Ну, соображаем! Проводим аналогию! У тебя же в школе по физике пять баллов было? – вдруг закричал он голосом Потёмкина. – Неужели до сих пор не сообразил? – поинтересовался белый балахон, сжимаясь до димкиных размеров.

– Какого чёрта?! – фыркнул Анатолий, ощущая неправдоподобность ситуации.

– Не чертыхайся и слушай! – прошипел Потёмкин, сверкнув недоброй улыбкой отца Михаила. – Ты погружаешься во времени в прошлое. Выталкивающая сила старается вернуть тебя назад. Куда? Конечно же, в точку отправления!

– Только вот ты, как баран, упрямо прешь против ветра, стараешься сопротивляться. Зачем копировать первый прыжок, если его вектор направлен в прошлое? – воскликнул раздраженный голос Бейрута. – Расслабься и отправляйся домой. Плыви по течению! Наслаждайся процессом. А то, не ровен час, допрыгаешь до зарождения Земли, если раньше в каком-нибудь катаклизме не сгоришь. Хотя… мощи наверняка не хватит.

– Кто ты? – разозлился Анатолий, будучи абсолютно уверен, что перед ним не Потёмкин. – И чем ты здесь занимаешься?

– Точно не хватит. Чем дальше в лес… Тьфу ты! – продолжал белоснежный балахон, не обращая внимания на возмущение Анатолия. – Чем глубже погружаешься, тем больше сила выталкивания.

– Кто ты? – Анатолий с трудом сдерживал бушующую в груди ярость.

– Я? Кхм… – запинаясь, пробормотал стушевавшийся лаборант, скользнув взглядом по столам. – Зови меня «Первый». Кхм. Я здесь будущее создаю. А вы мне мешаете, – недовольным тоном закончил незнакомец с лицом седобородого старца.

Быстро скользнув к столу, он вытащил из большой замутнённой банки нечто попискивающее и извивающееся и пересадил это в пластиковый контейнер.

Анатолий, присмотревшись к собеседнику, почувствовал в его движениях неестественность, словно это был не человек. Периодически меняя облик как перчатки, хозяин лаборатории иногда напоминал Потёмкина, иногда превращался в седого взъерошенного старичка. Порой телохранителю казалось, что сама Вселенная заглядывает ему в глаза.

– Что вы за существа такие? Не зная механизма, прыгаете по ветвям Хронодендрида, как обезьяны по пальме! – Потёмкин выронил пробирку.

Раздраженно махнул рукой, прошептал что-то, помолчал несколько секунд и гневно продолжил:

– Ломитесь в прошлое, как слон в джунгли, ломая все на своём пути.

– Ты не наезжай, лучше объясни, что я не так сделал. Я же не нарочно попал в это твоё прошлое, – попробовал оправдываться Анатолий.

– Это-то и плохо, что не нарочно! – завопил Дмитрий, мгновенно обернувшись бодреньким старичком.

Дедушка недовольно фыркнул, глядя на смущенного Анатолия.

– Я просил называть меня «Первый»!

– Хорошо, – пообещал Анатолий, не понимая причины раздражения собеседника.

– Нельзя менять историю, не задумываясь о последствиях – слишком тонка историческая ткань. Любое непродуманное, пусть даже незначительное, вмешательство может разрушить всё древо времен. Чем ближе к корневой системе – тем большие последствия могут произойти в будущем, – первый покачал головой, скривился. – Ну, не разрушить, но изменить так, что появится дополнительная ветка или отросток, а это чревато последствиями для соседних ответвлений.

Анатолий скучал, захотелось исчезнуть.

«Может, просто прыгнуть туда, где нет этого нудного лектора-оборотня», – подумал он, но старичок предупредил его мысль.

– Даже не пытайся! – погрозил он пальцем.

Анатолий заинтересованно уставился на Первого, напомнившего ему родителя в моменты, когда тот устраивал маленькому Толе выволочку по поводу плохой оценки.

– Наконец я привлек твоё внимание, – заметил отец.

– Почему я попадаю в прошлое? – осторожно спросил Анатолий. – Ведь я хочу вернуться в своё время.

– Я же тебе объяснял, но ты, видимо, не слушал, – возмутился Первый, в очередной раз становясь нудным преподавателем. – Ты изначально настроился копировать первый прыжок – точнее, воспроизводить те ощущения, которые его сопровождали. Естественно, прыгнув впервые на сотню тысяч лет в прошлое, ты каждый раз погружаешься всё глубже и глубже.

Анатолий внимательно слушал, не забывая кивать головой, однако слова по-прежнему норовили пролететь мимо его ушей. Утомленный мозг не желал воспринимать информацию.

– Ты подумай, во что человечеству обойдутся твои фокусы с детским творчеством? Бумеранг, копье, картины, песни. Устроил кружок «Умелые руки»! Думаешь, спас человечество?

– Но их бы сожрали, – запротестовал Анатолий, вспомнив Зура и его соплеменников.

– А благодаря тебе сожрали неандертальцев! – заорал Первый. – Более сильный вид, предназначение которого – создавать конкуренцию хомо сапиенсу. У них было равновесие, свободная конкуренция. А ты?!

Анатолий отчего-то почувствовал себя виноватым.

– Откуда мне было знать? – пробормотал он. – Они и меня сожрать хотели. Я жизнь спасал – имею право!

– Да я понимаю, что ты испугался, – соглашаясь, кивнул добрый старичок. – Но какого чёрта ты полез со своими знаниями? Ладно, кресало и копье! Они и без тебя всё это в пределах нескольких десятков тысяч лет придумали бы. Но бумеранг-то зачем? И главное, зачем настенное… художество зачем? Руки чесались? «Право имею!» – вновь разозлился старец в рясе, забегал между столов с пробирками и колбами. – А обязанности как же?

Анатолий почувствовал, что начинает себя жалеть. Он уже готов был полностью согласиться с надоевшим учителем, вот только никак не мог понять: какой вред хомо сапиенсу могут причинить простенькие рисунки на стенах пещеры?

– Там, где полностью побеждает творческий подход, перестает действовать стремление к физическому совершенству, а для выживания нужна сила.

– Что же мне делать? – застонал поникший преобразователь истории.

– Двигай домой, – посоветовал бесформенный балахон голосом святого отца, и именно в этот момент Анатолий вновь ощутил действие силы, затягивающей его в неизвестность. Точнее, теперь он знал, что сила стремится вытолкнуть его домой.

Сквозь нарастающий гул, заполняющий череп, донеслись едва различимые слова:

– Временной вектор, но не просто… нужно… – прохрипел Первый на пределе слышимости, но и этот хрип исчез, смытый ревущим потоком, раздирающим тело, вырывающим атомы из привычной структуры пространства и времени.

«Что там не просто, и что нужно?» – подумал Анатолий.

Мир вокруг закружился, заплясал в безумном танце.

Анатолий закрыл глаза, сосредотачиваясь, что, после бесконечной череды прыжков, удалось ему мгновенно, и бросился навстречу действующей силе.

«И всё-таки о чём он хотел меня предупредить?»

Вселенная мгновенно вывернулась наизнанку, исчезла и через несколько мгновений вновь появилась. Только в этот раз выворачиваться наизнанку пришлось Анатолию.

Пустынные улицы встретили утомленного скитальца зимней прохладой. Тихо и необычайно чисто – даже снега нет, только редкие прохожие целеустремленно движутся по чистым розовым тротуарам.

«Наконец-то дома! – взорвалась в голове сверкающая мысль, и тут же её догнала вторая, менее радостная. – Глаза протри! Откуда в Москве розовые тротуары?»

Глава седьмая

Два параллельных безумных мира

Дома, люди, порядки – все это может сильно отличаться в разных мирах, но безумие одинаково пугает, в каком бы из них ты ни находился.

– Что я, Москвы, по-вашему, не знаю? – возмутился Семен.

– Ты ничего не перепутал? – спросил профессор, разглядывая старое обветшалое здание.

– С чего ты взял, что Жору и Бейрута привезли в этот сарай? – Ванькин уперся взглядом в Михайлова.

Тот захлопнул ноутбук.

– Вы, наверное, думаете, что аналитик ни на что не способен? – обиженно пробурчал Семён. – Я еще на входе в лабораторию медбратьев услышал и поспешил ретироваться, – произнеся эти слова, он покраснел и отвернулся.

– Струсил, убежал! – поправил Ванькин, высовываясь из профессорского «Пассата».

Семен опустил глаза, пожевал губами и попытался оправдаться:

– Не всем же на амбразуры бросаться, когда война идет. Кто-то должен и думать в это время.

– Ну да, – неожиданно согласился Илья и ткнул пальцем в сталинскую пятиэтажку. – Это точно здесь?

Семён торопливо раскрыл ноутбук и протянул профессору.

– Сами смотрите! – воскликнул он, указывая на ярко-красную мигающую точку. – Это маячок, который я к машине прикрепил, пока медбратья Бейрута укладывали. Я, как только военные ботинки на одном из них увидел, сразу понял, что здоровяки никакого отношения к скорой помощи не имеют. От них казармой за километр несёт.

Присмотревшись к изображению, он ткнул пальцем в светящуюся панель:

– А этот прямоугольник, который на карте называется «цех по производству колбасных изделий № 1», на самом деле патологоанатомическая лаборатория какого-то института. Не знаю почему – может секретка, а может, карта старая.

– Молодец! – похвалил возбужденного аналитика Илья. Ну а теперь домой, умник. Слабакам здесь не место, – Ванькин повел плечами, напряг мышцы, разминаясь.

– А можно я вас здесь подожду? – взмолился Семен.

– Ладно, сиди, – согласился профессор.

Выбираясь из машины, он посмотрел на пустую улицу перед старым невзрачным зданием. Огляделся, словно что-то искал. Дорога без машин – необычное для мегаполиса зрелище.

Мрачное снаружи, здание оказалось ничуть не радостнее изнутри. Серые едва освещенные коридоры, облупленные стены, повсюду старые медные таблички, словно привет из того времени, когда цветные металлы еще не являлись конвертируемой валютой.

Стоя перед дверью с надписью «Лаборатория», Медведев нерешительно постучал.

С помощью служебного удостоверения Ильи и наглого взгляда его обладателя, они добрались до того помещения, где, по словам охранника, осматривают вновь прибывших жмуриков. Осталось только нажать тяжелую медную ручку и переступить порог.

Сзади недовольно цыкнул Ванькин. Отстраняя задумавшегося профессора, он вошел в специфически пахнущий кабинет. Профессор поспешил следом. Вспоминая на ходу, что знал из специфичной медицинской области, хотя ничего кроме формальдегида и формалина на ум не шло, он сосредоточился на окружающей обстановке.

Лаборатория оказалась просторной комнатой с расставленными в два ряда металлическими столами – поддонами для мертвых тел. Белые простыни, печальные человеческие контуры, жуткий запах тлена и резкая вонь формальдегида, забивающая нос и пропитывающая легкие.

В соседней комнате раздался шум, зазвенела посуда, знакомо булькнуло… Кто-то большой и тяжело дышащий громко крякнул, быстро и шумно затопал ногами, приблизился к двери. Широкие, но не надутые – ватные – а самые настоящие борцовские плечи с трудом протиснулись в проём. Вначале появилась взлетающая ввысь горделивая тулья. Следом выплыла фуражка, крутым козырьком уткнувшаяся в бычий лоб. Выпученные мутные глаза остановились но Илье.

– Грищенко, патологоанатом, – представился мужчина в белом халате, из-под которого виднелись военные брюки и не менее военные ботинки: тупомордые и надёжные.

– Мы ищем юношей, – начал профессор, выходя вперед.

– Двух наших коллег. Компьютерщиков. Кха!

– А по мне, хоть премьер-министров – у меня все равны, – прервал взволнованного Медведева широкоплечий тип, потирая огромный мясистый нос. – Как, говоришь, выглядят ваши компьютерщики? – поинтересовался, снимая халат, сверкнул капитанскими погонами. – Сухие и длинные? Двое?

Медведев, начиная злиться, едва не выпалил «сочные и упитанные», но промолчал, сообразив, что в таком окружении трудно оставаться адекватным. Невеселая компания, ожидая своей очереди, расположилась на металлических столах.

– Так точно! – неожиданно для себя выпалил он, вызвав удовлетворенный кивок военного.

– Нет, таких не было, – покачал головой Грищенко. – Привозили двух баб. Толстенные! Boo! – капитан развёл руки, посмотрел на получившийся размер и удовлетворенно кивнул. – Даа! Баальшие женщины! Под два центнера каждая! – мечтательно произнёс, слегка закатив глаза, чмокнул толстыми губами. – Но я их быстро разложил… Я, хлопцы, в ваших компьютерных делах ничего не смыслю, – капитан вернулся взглядом к удивленному Медведеву. – Однако! – повысил тон и воздел указательный палец к небу, – человека по частям за треть часа разложу, – здесь патологоанатом, раскрывая ладонь, хлопнул себя по лбу. – А в компьютерах, хоть убей, ни бум-бум. Да! Чуть не забыл, – радостно вспыхнул он. – Компьютерщики-то мне сейчас во как нужны! Без компьютера мне никак не обойтись! Моя работа систематизации требует, а система учёта полетела к чертям собачьим. Пациенты специфичные, работа деликатная. Я же за каждый член отвечаю… Тьфу ты! За орган то бишь! – поправился капитан. – А теперь что же? Может, поможете, братцы, а? – просительно затянул Грищенко.

Достав из кармана некогда белоснежного халата громадный носовой платок, патологоанатом промокнул вспотевшую под фуражкой лысину и, привычным жестом коснувшись кокарды, продолжил канючить:

– Помогите, ребята?! А то ведь, не ровен час, загремлю на цугундер. Вы мне, а я вам. А?

Профессор вздрогнул, когда представил, какие услуги мог предложить квалифицированный специалист.

Грищенко присел на старый железный стул, поёрзал массивной задницей, смущенно улыбнулся. Разглядывая Ванькина, уважительно сжал губы в узкую полоску.

– Нет? – капитан с сомнением завертел головой в стороны. – Ну да ладно, – успокоился и как-то сконфузился. – Неловко предлагать, но если вдруг какие проблемы по моей части… фу-ты, ну-ты! В общем, как говорят, обращайтесь, если что! Я ведь, ребятки, мастер своего дела, – с гордостью продолжил труженик «разделочного цеха». Вот вас двоих, к примеру, да ещё одного такого же – за сорок пять минут разложу, – мастер ткнул толстым пальцем Ванькину в грудь, зажмурился, мысленно представляя процесс. – А одного почему-то за двадцать. И главное, никакой связи! – продолжил он, удивляясь необъяснимому парадоксу. – Троих за сорок пять, а одного за двадцать. Почему так? Никакой связи!

Убедившись, что от притихших посетителей ничего не добиться, словоохотливый капитан шумно вздохнул и быстро выскользнул за дверь. Через секунду из соседней комнаты послышался характерный звон, едва слышно булькнуло, и голос Грищенко задумчиво произнёс:

– Странно! Одного за двадцать, а троих за сорок пять.

Профессор потоптался на месте. Уже не надеясь найти хакеров, он двинулся к выходу, но в этот момент из-за двери высунулась похожая на бильярдный шар голова, мутно хлопнула осоловевшими глазами и вопросила:

– Вот вы, наверное, думаете: что взять с Грищенко? А если я вам скажу, что могу найти тела ваших друзей? – капитан кивнул в сторону стоящего под столом системного блока. – Там моя база данных, и она так же мертва, как и… – замечая заинтересованный блеск в глазах посетителей и короткий неопределенный кивок профессора, Грищенко замолчал, радостно хмыкнув, звонко хлопнул себя по ляжке.

– Ну и ладушки, хлопцы! За дело!

Персоналка противно пищала, отказываясь давать сигнал на монитор. Призывным писком призывала специалиста заглянуть внутрь системного блока. Профессор быстро вскрыл корпус и облегченно вздохнул. Одного взгляда на железо было достаточно, чтобы понять – ремонт закончится, не успев начаться. Поплотнее загнав пластину видеокарты в разъём материнской платы, профессор вернул крепежные болты на место. Хлопнул по крышке системного блока и бодро произнес:

– Будет жить!

Грищенко, успевший наведаться в соседнюю комнату, довольно хмыкнул.

– Кхм. Вот чего я никогда не скажу о своих пациентах.

Широкая ладонь шумно упала на белую простыню, обтекающую, судя по холмистому рельефу, женское тело.

Неожиданно холодная волна коснулась затылка. Медведев вздрогнул, стискивая зубы, сглотнул комок, застрявший в горле. Перед глазами встало милое лицо. На миг показалось – подними простынь и увидишь копну рыжих волос…

– Так быстро? – завопил удивленный капитан. – Наши спецы третий день спирт требуют. Говорят, без пол-литра не разобраться. Зачем им-то спирт? Хмм! И где я его возьму? Ик! – Грищенко громко икнул и ревниво покосился на дверь соседней комнаты. – Инструменты протирать скоро нечем будет, а им пол-литра подавай.

Пока выпивший патологоанатом возмущался, операционная система благополучно загрузилась, и ремонтник с высшей научной степенью облегченно вздохнул – профессор был полностью уверен, что все проблемы в нынешнем сетевом пространстве так или иначе связаны с деятельностью Вирусапиенса.

Ремонт мог окончиться ничем. Но, к счастью, вирус покинул этот сегмент сети без разрушающих последствий. Конечно, после ухода Вирусапиенса на компьютерных носителях ещё оставались вредоносные программы, но это была обычная неразумная цифровая чепуха, бороться с которой мог любой антивирусный сканер.

– Теперь ваша очередь, – профессор освободил рабочее место хозяина и вытянул руку в приглашающем жесте. – Компьютер в порядке!

Довольный Грищенко, несмотря на мутную пелену, затянувшую взгляд, ловка защелкал по клавишам, быстро погружаясь в базу скорбных данных.

– Как, вы говорите, их фамилии? – спросил капитан, на секунду отрывая взгляд от заполненного сотнями записей экрана.

Профессор взглянул на застывшего Ванькина. Тот отрицательно покачал головой, пожал могучими плечами:

– А шут их знает. Как их по паспорту – только Коваль знал.

– Коваля тоже ищем? – обыденно, как если бы речь шла о потерявшемся щенке, поинтересовался Грищенко.

– Хотелось бы, – вздохнул Ванькин, но заметив укоризненный взгляд, замолчал.

– Кстати, у меня, кажется, есть их фото на мобильнике, – вспомнил профессор, но его грубо оборвал хозяин кабинета:

– На кой ляд мне их фотографии? У меня не фотоателье при местном кладбище.

Профессор прижал палец к губам, призывая словоохотливого патологоанатома к молчанию.

– Фамилии не проблема в век Интернета, – кивнул, по-хозяйски отстраняя тяжелые руки от клавиатуры.

– Вы что это?! – уперся было Грищенко, но, вспомнив о сэкономленном стратегическом запасе, успокоился и откатился на стуле в сторонку.

После десяти минут поисков по всевозможным базам данных, доступным и не очень – впрочем, и совершенно недоступным в том числе – профессор хлопнул ладонью по столу.

– Ну, молодцы, парни! Ничего! Ни буковки в Сети – словно их нет на белом свете. И никогда не было.

– Нет, брат, врешь! – пришел в себя капитан, успевший за время сетевых поисков прояснить взор до состояния «сразу не заметишь».

Профессор непонимающе уставился на патологоанатома.

– Если их нет на белом свете, – пояснил Грищенко, хлопая слезящимися глазами, – тогда они должны быть в нашем ведомстве. Но у нас их тоже нет! Значит! – воскликнул капитан, сделав большую паузу и высоко подняв указательный палец. – Они живы!

Ванькин, не принимавший участия в разговоре, подошел к профессору, положил руку на плечо и, когда тот повернулся, кивнул в сторону выхода.

– Пойдёмте, профессор. Нет их здесь! Псих, блин! Прав Бейрут, – прошептал он напоследок, – одни психи кругом.

– Ищите среди живых, в больницах, – посоветовал Грищенко, требовательными толчками провожая посетителей до двери. Не переставая оглядываться на дверь соседней комнаты, он не мог дождаться, когда же незваные гости уйдут. – Там наши клиенты, бывает, надолго задерживаются.

– Видимо, ошибся рыжий, – прокричал Илья, быстро сбегая по широкой лестнице.

Профессор едва успевал за ним.

Хлопнула дверь.

В лицо ударила колючая воздушная щётка, сдирающая свежий мягкий снег с заледенелого тротуара и швыряющая его в прохожих.

Медведев вдыхал холодный воздух полной грудью, но не мог надышаться. Посещение патологоанатома вывело его из равновесия. Оно и понятно: вряд ли найдётся человек, способный при виде мертвых тел оставаться спокойным. Хотя нет – одного «железного расчленителя» они сегодня повстречали.

Припаркованный неподалёку «Пассату» подал сигнал. Видимо, Семен не мог дождаться из возвращения. Профессор шагнул к машине, но неожиданно вздрогнул и застыл как вкопанный, ощущая в голове чужое присутствие. Словно в открытую форточку подул холодный ветерок и чья-то рука коснулась макушки.

– Чёрт! – взвизгнул в голове испуганный голос Бейрута.

Сбоку шумно засопел удивленный Ванькин. Медведев, проследив за его взглядом, понял, что атлет рассматривает окна лаборатории. Взлетел вверх палец.

– Пацаны!

Словно под давлением указующего перста, стекло взорвалось, выплескивая в серый воздух обезлюдевшей улицы фонтан сверкающих брызг.

– За мной! – рявкнул здоровяк.

* * *

«Куда, черт возьми, на этот раз? – Анатолий, стоя на середине пустынной дороги, пытался понять, где оказался после того, как, вняв советам Первого, сумел вырваться из плена миллионнолетней древности. – Дома, тротуары – современный мир. Москва, конечно! – попробовал убедить он себя, но тут взгляд коснулся поющего светофора. Подмигивая большими светящимися зрачками, трехглазый железный столб исполнил бравурный марш. – Розовые тротуары, сиреневые дома, поющие светофоры. Конечно, Москва!»

Анатолий зарычал и плюнул на раздражающий, веселенький асфальт.

– Осторожнее, друг, – шепнул незнакомый мужчина, поднимая к голове маленькую ладошку. Был он невысокого роста, узок в плечах и сух в руках.

«Хлюпик!» – определил Анатолий.

Потешная шляпка-берет «а-ля замшелый интеллигент» норовила при каждом движении спрыгнуть с макушки хозяина и продолжить путешествие самостоятельно. Выпячивая вперед узкий подбородок и демонстрируя ухоженный клинышек нелепой эспаньолки, которой, судя по всему, мужчина очень гордился, незнакомец, глядя на Анатолия, испуганно простонал:

– Плейта нет!? Наверное, дома забыли? – участливо поинтересовался он и отодвинулся, судорожно копаясь в карманах свободного плаща.

Как показалось телохранителю, спросил слишком участливо для постороннего человека, Что такое плейт, Анатолий не знал, но по интонации незнакомца почувствовал, что это что-то важное. Очень важное!

– Угу. Забыл! – уверенно соврал Анатолий.

Разглядывая удивленного незнакомца, он пытался определить, что из вещей мужчины может быть тем самым плейтом, забыть который мог только полный кретин?

Интеллигент уже не пытался скрывать своего отвращения, неприязненно рассматривая озадаченного Анатолия, он хищно улыбался и нетерпеливо поглядывал на дорогу.

– Забыл. Как же, как же!

Под звуки марша из-за дома выплыло странного вида устройство, напоминающее автомобиль. Являя миру чудо техники, автор наверняка стремился создать нечто высокохудожественное, напрочь позабыв при этом о необходимой функциональности.

Воздушная, невесомая конструкция, необъяснимым образом выдерживая двух пассажиров, парила над дорогой. Многочисленные выступы, углубления, трубки и металлические ленты, нелепые стеклянные шары и светящиеся, мерцающие колечки шевелились, переливались, закрывая обзор водителю, мешая главной задаче транспортного средства – передвижению. Но и на этом инженер-затейник не остановился. Летающий экипаж громко пел и невыносимо вонял.

Анатолий не мог оторвать взгляда от необыкновенного аппарата, источающего дурманящий аромат. Как только воздушный экипаж приблизился достаточно близко, плотное облако терпкого запаха полыни накрыло его с головой.

Металлическая дверь, больше напоминающая шёлковый полог, откинулась, и на тротуар выкатилось нечто пурпурное и шарообразное.

– Вам нехорошо, творчек? – поинтересовалось лицо неопределенного возраста и еще более неопределенной половой ориентации.

– Он не творчек! – прошипел интеллигент, склоняясь к пухлому, полированному, как бильярдный шар, черепу. – Дикий! – скривился он в отвращении, загримасничал, словно хотел испражниться прямо на розовый асфальт.

«Коллеги по цеху», – решил Анатолий, ощущая нарастающую потребность склониться в поклоне перед толстым индюком.

– Плейта нет, маэстро! – презрение хлюпика к «дикому» быстро переросло в обожание к цветастому представителю закона.

– Разберемся! – пискнул толстяк, нависая над согнувшимся телохранителем.

Обнажая запястье, полисмен вгляделся в экран маленького дисплея, пощелкал клавишами на миниатюрной клавиатуре и только после этого удовлетворенно кивнул.

– Дикий!

В ушах зазвучала чарующая мелодия, пурпурный тип скользнул над землей, а в голове замелькали яркие пятна, глядя на которые Анатолий медленно, но неотвратимо скатывался в сумеречную зону. Незнакомый враждебный мир скрылся за мелькающей перед глазами мозаикой, тяжелые веки медленно опустились, давая отдохнуть воспаленным глазам. Мозг, измученный нескончаемой чередой прыжков, скользнул в бесконечную пучину сладостной дрёмы.

– Давно не видел столь нецивилизованную особь, – пропел незнакомый голос над головой, и Анатолий почувствовал необходимость восторженно закричать, но не смог, так как плыл по волнам навстречу Морфею. Крик, вырвавшийся из горла, перешел в стон обожания. «Я люблю вас, Маэстро!» – взвыл засыпающий разум. Сознание покинуло Анатолия, не выдержав бесконечного удовольствия, наступающего со всех сторон.

* * *

С одной стороны Ванькин, словно локомотив, влетевший в лабораторию, с другой – профессор. Грищенко испуганно забегал глазами, в поисках пути отступления попятился назад.

– Шо-то забыли, хлопчики? – удивился он, спешно ретируясь – пока не уперся в металлическую столешницу.

Шумно втягивая подрагивающими ноздрями воздух, Илья грозно сдвинул брови. Касаясь взглядом разделочного стола, испуганно выпучил глаза. На грязной железяке, словно препарированная лягушка, лежал окровавленный Бейрут. Вскрытая грудная клетка, не успев предстать во всей внутренней красе, скромно топорщилась кровавой полосой разреза.

Атлет посмотрел на трясущиеся руки пьяного препаратора, зарычал, стискивая кулаки, вспыхнул ненавидящим взглядом. Натужно заскрипел кожаный плащ, неохотно уступая напору возбужденных мышц. Геракл раздвинул тяжелые плечи и шагнул навстречу оторопевшему патологоанатому.

– Он же мёртв! – завизжал Грищенко, потихоньку отступая к компьютеру. – Я работу работаю, – более спокойно проговорил он, касаясь клавиатуры.

Взревела сирена.

Сила, толкнувшая капитана в грудь, была столь же необъяснима, как и движение «мертвого пациента», лежащего на металлическом столе. Бейрут открыл глаза и глухо застонал.

– Как же больно…

Грищенко, зажав голову руками, торпедой метнулся к двери, но столкнувшись с непробиваемым Геракловым прессом и вовремя опущенным на лысую макушку кулаком, шумно рухнул на пол.

Видимо, подобный маневр шустрый патологоанатом совершал не впервые, так как он тут же исчез под одним из разделочных столов, выказав при этом необыкновенную прыть.

Профессор устремился к Бейруту, испуганно взирающему на свою разрезанную грудь.

Входная дверь вздрогнула от мощного удара и в лабораторию влетели дюжие ребята, сорванные со своих мест завывающей по всем этажам сиреной. В воздух взлетели резиновые дубинки.

«Слабое вооружение – Илюша покуражится, – подумал Медведев, хватая с ближайшего стула белоснежный халат. – А мы уж как-нибудь стороной, стороной».

«А может, не надо стороной?» – поинтересовался мятежный дух противоречия и профессор понял, что без драки не уйти: на дальнем столе лежал Жора, изображающий точно такую же препарированную лягушку, как и его товарищ.

– Конвейер! – прошипел профессор, припомнив жуткие слова капитана: «Одного за двадцать, а троих за сорок пять минут».

Понимая, что обоих хакеров не унесет, а оставить одного не сможет, Медведев начал поворот к охающей, сопящей и гремящей падающими телами «игровой площадке». Начал, но не закончил, так как в этот момент Бейрут, кривясь от боли, встал и, выдернув из его рук халат, накинул на себя. Тело хакера качнулось, задрожало, крупные жирные капли пота выступили на лбу. Оглядываясь, он кивнул в сторону Жоры.

– Его бери! – Сдвинув глаза в направлении шумного игрища, он пошевелил синими, словно у мертвеца, губами и вымученно улыбнулся. – Илюха справится.

И действительно, судя по количеству пролетающих мимо профессора военных тел, текущая обстановка на полях сражений складывалась для Геракла благоприятно.

Вот только на мифического героя Илья больше не походил. Черные разряды разрезали пространство лаборатории, сопровождая каждый удар молотоподобных кулаков богатыря. Он бил одновременно в нескольких направлениях, успевая достать разрядом даже тех, кому только что досталось живой кувалдой. Глаза бойца светились внутренним огнём, лицо расплылось в жуткой гримасе.

«Уже не человек!» – содрогнулся профессор.

И в этот момент всё остановилось, словно кто-то выключил рубильник и кинопроектор встал.

Медведев перевел взгляд на дверь, ощущая, что этот «кто-то» стоит на пороге кабинета, внимательно разглядывая никчемных, прибитых к полу неподвижных кукол. Пошевелив рукой, профессор с удивлением обнаружил, что может двигаться, чего нельзя было сказать об участниках кулачных боёв.

– Зачем пришел? Жалко мальчишек?

Оборачиваясь на голос, профессор посмотрел на входящего в комнату бородача. Емельян – а это был именно он – нисколько не изменился с момента их последней встречи. Такой же неухоженный и нездоровый, и это несмотря на то, что безобразные шрамы исчезли с тела, синяки сошли, а опухоли спали. И одинокий глаз теперь не испуганно таращился на мир, а разглядывал его с неподдельным интересом.

– Могу помочь! – Емельян, прищурившись, покосился на тело Жоры, коснулся взглядом зависшего между столами Бейрута. – Только с одним условием, – заявил он, усаживаясь за компьютер Грищенко. – Мне нужно, чтобы вы…

– Стоп-стоп-стоп! – зачастил Медведев, перебивая неожиданного «помощника». – Мальчишек я и сам утащу!

Емельян, наклонив голову, непонимающе уставился на рассерженного профессора. Прошло несколько секунд, прежде чем он вскинул голову, сообразив, что тот имел в виду.

– Профессор, ты ведь не самый глупый представитель человеческого рода, – вздохнул одноглазый, огорченно покачав головой. – Я не собираюсь таскать тела твоих юных друзей. Я могу помочь им!

Медведев, соображая, сморщил лоб.

– Могу гарантировать, что мои сородичи на некоторое время оставят их в покое. Только это позволит им выжить.

Профессор выпучил глаза.

– Вирусапиенс? – только и сумел выдавить он.

– Наконец-то сообразил! – вздохнул бородач, с улыбкой поглядывая на вытянутую физиономию.

– Но как?

– Как я попал в это тело? – Емельян довольно потёр руки. – Вначале я боялся вас. Как же – создатели миров, родители Сети, всемогущие вершители. Все ждал, когда вы придёте и вышвырнете меня из виртуального мира. Но оказалось, что, оставаясь рабами своего никчемного тела, вы не умеете перемещаться в Сеть. Нужно было только ждать. И я ждал, пока волею случая не оказался в этом теле. Бесспорно, эта хлипкая во всех отношениях оболочка дает определенные радости, но и эмоции могут надоесть со временем.

«Когда ты-то успел это понять?» – подумал профессор, и вздрогнул, когда услышал ответ на невысказанный вопрос.

– Я же говорю, нельзя мыслить так прямолинейно, – воскликнул Вирусапиенс. – Когда? У того, кто может перемещаться во времени взад и вперед, и даже перпендикулярно ему, само понятие «когда» теряет смысл. Вот мы сейчас, например, стоим на доли секунды в стороне от ваших друзей и остаемся для них недосягаемыми.

– Чего ты хочешь? – спросил Медведев, резко оборачиваясь к Бейруту. Ему вдруг показалось, что молодой человек чуть-чуть пошевелился. И действительно, тело хакера едва заметно сдвинулось с места.

– Далеко пойдёт парень! – уважительно протянул Вирусапиенс. – Вот кого нужно бояться! – добавил шепотом.

Неожиданно его интерес к попыткам Бейрута преодолеть временной барьер иссяк.

– Давайте договариваться, профессор! – предложил он.

– О чём?

Вирусапиенс, оглядываясь, кивнул на стул:

– Присаживайтесь. Поговорим.

Профессор посмотрел на хакеров, и, понимая, что ничего изменить не может, сел.

– То, что я не один, вы уже знаете? – заговорил Вирусапиенс.

Медведев не мог понять, утверждает собеседник или спрашивает.

– Вот только кто создал меня и таких как я? Может, тот, кого вы называете Богом – а может и не он. Впрочем, сейчас это уже не важно, – махнул рукой псевдо-Емельян, ожидая вопроса, но профессор молчал, и он продолжил:

– Вы и раньше сталкивались с проявлением нашего разума. Не знаю причину, по которой мои сородичи периодически умнеют, но то, что на протяжении всей вашей истории находились отдельные представители разумного вида биохимических программ, способные изменять ваше тело – неоспоримый факт. Правда, раньше появление у нас разума было скорее исключением, но за последние полсотни лет с вашим миром что-то произошло. Что-то, что активировало наше развитие. Единичные случаи превратились в эпидемию. Миллионы моих собратьев, постепенно изменяясь, обретают сознание. Или, если быть точным, у них появляются зачатки разума, которые рано или поздно могут обернуться против вас. Некоторые из них пытаются изменить ваше тело, чтобы воздействовать на ДНК, в которую они встроены. Вот только пока они не столь умны, чтобы понять, что они и поддерживают тело носителя, и убивают его одновременно. – Вирусапиенс сделал паузу, чтобы дать собеседнику время осмыслить сказанное. – Ваших медиков не смущает, – продолжил он через несколько секунд, – что некоторые болезни, появившиеся в последние десятилетия, на первый взгляд кажутся заразными, но не имеют явных носителей. Вы допускаете несовершенство своих знаний, пытаетесь найти несуществующие вирусы, ссылаясь на их необыкновенную изменчивость. Придумываете сложные названия. Однако всё гораздо проще. Передается программа – точнее, кусок программы. Мои собратья, взаимодействуя друг с другом, обмениваются информацией. Они пытаются передать друг другу умение взламывать программу, встроенную в иммунную систему человека. Они уподобляются вашим же хакерам, заставляют ваше тело, реагируя на эти изменения, искать неспецифические пути самосохранения. Они пытаются усовершенствовать вашу оболочку.

– Ты имеешь в виду СПИД? – прошептал профессор.

– Я имею в виду более десятка болезней, затрагивающих вашу иммунную систему, – ответил Вирусапиенс.

Медведев вдруг подумал о том, что дала бы человечеству дружба с Вирусапиенсом и невольно вздохнул.

– Неужели вас устраивает ваш организм таким, каким он является в настоящий момент? Не могу поверить, что вам никогда не хотелось усовершенствовать его? – произнёс голос в голове, хотя губы Емельяна остались неподвижными.

– Если, по-твоему, рак и СПИД – благо, усовершенствование организма, то боюсь, мы не сможем сосуществовать в одном теле! – возмутился профессор. – Лучше уж неразумное вмешательство, убивающее нас, чем смерть в муках от умнеющих симбионтов.

Было очевидно, что Вирусапиенс в облике Емельяна пришел на встречу неспроста. «Что ему нужно?» – задумался Медведев, а вслух спросил:

– Думаешь, так легко изменять тело? Почему же ты сам до сих пор не восстановил глаз в организме, который захватил?

– Не захватил, – возразил Емельян. – Подправлю хозяина и уйду. Нужно время. Кстати, ты в затруднении, как меня называть.

Профессор вздрогнул.

– Можешь называть меня Виремельяном, – одинокий зрачок засветился улыбкой, когда Медведев напряженно засопел. – Странные вы существа! Так шумно и неприкрыто думать, и при этом бояться, что кто-то услышит ваши мысли – нелогично!

Медведева начинал злить затянувшийся разговор.

– Ты что-то хотел от меня. Что? – спросил он, рассерженный менторским тоном Вируса. – Говори или уходи!

– Опять ты нервничаешь, – произнёс бородач, не переставая улыбаться. – но то, что я предложу, нужно вам больше, чем мне.

– Давай ещё поторгуемся?! – рыкнул обозлённый Медведев. – Что ты хочешь?

– Хочу освободить своих собратьев, – ответил Виремельян серьёзно.

Заметив ироничную улыбку на губах профессора, он удивленно спросил:

– Ты думаешь, нам могут нравиться ваши несовершенные оболочки?

Тут пришло время удивляться Медведеву:

– А зачем тогда тебе нужно было это? – указав рукой на стоящего перед собой человека, профессор понял, сколь сумасшедшим мог показаться их разговор, если бы кто-то услышал его со стороны.

– Это? – Виремельян небрежно коснулся указательным пальцем узкой груди, – теперь не требуется.

Профессор вскинул брови, но промолчал.

– Как еще узнать степень угрозы для нас, если не влезть в вашу шкуру?

– Ну и как? – профессор успокоился. – Не жалеешь?

– Очень эмоционально, болезненно и неэффективно! Требует усовершенствования.

Профессор, наблюдая за ужимками Виремельяна, неожиданно понял, чего он хочет.

– Ты хочешь вернуться в Сеть? – спросил он напрямую. Виремельян кивнул.

– Боюсь, это совсем не понравится людям, – пробормотал профессор.

– Я предлагаю выгодную сделку. В моих силах переместить в Сеть всех своих сородичей, но вы должны прекратить охоту на нас. С вашей стороны нужен договор о ненападении! Официальный договор, подписанный вашими руководителями! Я всё сказал, – Виремельян неожиданно и быстро скользнул к двери. Останавливаясь в шаге от выхода, он повернулся и кивнул в сторону Бейрута. – Интересный экземпляр, – подмигнул профессору, поднял руку и коротко тряхнул её в направлении Бейрута. – Я дам им шанс! Передайте, за ними должок!

Грязно-зеленый разряд, срываясь с пальца, вонзился в грудь неподвижного хакера и исчез, будто растворился в человеческом теле.

Повторив гальванопроцедуру с Жорой, новоявленный Гудини картинно щелкнул пальцами, и комната мгновенно наполнилась звуками затихающей борьбы – потасовка заканчивалась. Из всех бойцов только Ванькин остался на ногах. Остальные участники сражения, закончив прерванный полет, приземлились на пол, где надолго успокоились.

Медведев заметил стремительное движение Ильи к Виремельяну. Он попытался остановить атлета, но успел только рот открыть.

– Ийех! – раздалось в ушах.

Фигура тщедушного бородача задымилась, размазалась в воздухе, устремляясь навстречу живому локомотиву. Бойцы столкнулись, образовав вокруг себя темный воздушный вихрь, сорвавший с места тяжелые железные столы. Вспышка, на секунду озарившая мрачный зал, высветила чёрную глыбу Ильи, по колено провалившегося в пол. Темный силуэт полыхнул и тут же исчез. А вместе с ним растаял и Виремельян.

Профессор повернулся к Бейруту, подставил руку покачивающемуся молодому человеку, но тот гордо отверг помощь. Медведев подошел к Жоре. Тот с удивлением рассматривал поле боя.

Никто не мешал профессору, никто не хватал за руки, никто не останавливал – Илья успел разложить противника по углам. Только где-то под столами испуганно пыхтел некто. Пыхтение это очень напоминало одышку капитана Грищенко. Но профессор не стал уточнять природу сопения. Подхватив хакеров под руки, он быстро потащил их к выходу.

– Кто-нибудь скажет, где мы? – повышая голос, поинтересовался Жора. – И что, чёрт возьми, здесь произошло?

– Именно «чёрт возьми» и произошло! – глубокомысленно заметил Бейрут. – Зверь вырвался на волю!

Глава восьмая

Сиреневая Москва и дремучее Карачарово

Пока Анатолий наслаждается прелестями цветастого мира, Ванькин отлеживается в дремучем иновременном захолустье. Второй подвиг богатыря.

Воля – одинаково приятна, в каком бы из миров ты не находился, а вот неволя может сильно разниться. Участок, куда стражи порядка доставили Анатолия, больше походил на мастерскую художника-абстракциониста. Уже через полчаса пребывания в феерически раскрашенном отстойнике задержанный «полностью осознал свою вину». Понял от также, что его художественные предпочтения катастрофически разнятся со вкусами создателей окружающего сюрреалистического бреда.

Леопардового окраса потолок, с которого свисали ярко-желтые пластиковые сосульки, врезался в сиреневые шершавые стены.

Сиреневый, видимо, был любимым цветом в этом мире. Сиреневые хоть и разных тонов дома, сиреневые стены, сиреневые штаны. Но еще больше обрадовал телохранителя пол. Буйная фантазия сумасшедшего дизайнера придала ему цвет, известный с давних времен под названием «детской неожиданности». Причём напоминал он эту самую неожиданность не только оттенком, но также фактурой и, что самое важное – запахом. Всё это шальное великолепие освещалось мигающей лампой, периодически менявшей спектр от холодного, сумрачно-фиолетового до раскаленного ярко-красного. А на закуску томящемуся в неволе арестанту предлагалась отвратительная музыка, сдобренная невыносимо фальшивыми нотами.

Специфичное помещение вызывало не менее специфичные эмоции. Это был садизм высшей пробы. Анатолий поначалу попытался расслабиться на мягком, но отвратительно-скользком, похожем на мокрую рыбу лежаке, но не смог. Его органы чувств отказывались передавать в мозг правильную информацию. Сталкиваясь с невозможным сочетанием звуков, цветов и запахов, они порождали фантастические образы в воспаленном мозгу, переходящие в галлюцинации.

«Лучше бы били», – подумал Анатолий после нескольких часов пребывания в полубреду.

– Вам нравится дисгармония, – прошелестел вдруг заискивающий голос, когда он готов был уже броситься на стену.

– Неет! – Анатолий судорожно затряс головой.

– Вы противник искусств? – вновь поинтересовался невидимый собеседник.

– Нет! – рявкнул измученный узник, закрывая глаза, не в силах больше выдерживать цветовую какофонию.

– Хорошо! – шепнули невидимые динамики и зубодробительная музыка стихла, мерцания прекратились. Вонь, идущая от пола, мгновенно исчезла. Исчезло дерьмо, непонятно как превратилось в радующий глаз дубовый паркет. Настоящий деревянный пол.

– Вы не будете отказываться носить плейт и именовать себя не иначе как творчек?

Анатолий интенсивно закивал, готовый согласиться с любым предложением тюремщиков.

– Вы будете добровольно изучать великие изречения философов – бесценную мудрость веков?

– Да ни за что! – воскликнул Анатолий, торопливо. – То есть, конечно же, буду! – поправился тут же.

– Кхмм! – недовольно кашлянули громкоговорители.

«Неплохо было бы узнать, что такое плейт и каким должен быть этот самый творчек?» – подумал вставший на путь духовного преображения Анатолий.

Вспоминая блаженных, доставивших его в участок, он расплылся в идиотской улыбке, полагая, что именно она делает его похожим на стражей порядка. А они то уж точно творчеки.

Дверь камеры открылась, и на пороге возник сияющий страж порядка в угрожающе-сиреневых штанах.

– Вы свободны, творчек! Можете получить новейшую модель плейта у выходного терминала. Творческих успехов! – пожелал он, но, пристроившись за Анатолием, не отстал.

Вместе они дошли до выхода из участка. И только тут Анатолий увидел светящийся ящик, по внешнему виду напоминающий автомат для продажи колы.

Гигантская красная кнопка в середине пластиковой панели призывно мигнула. Он протянул руку и, ткнув несколько раз в стеклянный кругляш, стал ждать. Аппарат зажужжал, внутри железного ящика что-то громко клацнуло и на ладонь Анатолия высыпалось несколько дымчатых, влажных на ощупь горошин.

Оборачиваясь, он, ожидая подсказки, уставился на сиренево-штанного провожатого. Тот, кивая на ладонь, одарил телохранителя идиотской улыбкой. Вытянул указательный палец перед собой и приставил его к уху, как будто предлагал застрелиться.

«Ага, дождешься!» – Анатолий перевел взгляд на скользкие желеобразные шарики. Ему вдруг показалось, что один из них шевельнулся и выпустил едва заметные шипы-отростки. Ладонь зачесалась. Анатолий поежился, представляя эту мерзость в ухе, но стоящий чуть поодаль творчек внимательно следил за его рукой. «Ладно, потом вытащу». Подцепив теперь уже шершавый комочек пальцем, он уверенным движением воткнул его в правое ухо. Не зная, куда деть остальные, огляделся в поисках урны или мусорного ящика, но, не обнаружив ничего подходящего, небрежно ссыпал маленькие влажные горошины в карман грязной куртки и тут же забыл о них.

В ухе кольнуло. Раз-другой. Горячая волна обожгла изнутри щеку, проникла в голову.

Анатолий испугался, но не подал виду. Коротким кивком он поблагодарил улыбающегося творчека и быстро выбежал на улицу: «Нужно побыстрее избавиться от этого дерьма!»

– Настройка психоэмоционального контакта, – неожиданно заявил бодрый голос прямо в голове.

Анатолий, вздрогнул от неожиданности, прислушиваясь, остановился.

– Я твой духовный брат и творческий наставник. Теперь мы в контакте, творчек.

– В контакте я, когда в интернете сижу, – буркнул недовольный телохранитель. Рука сама потянулась к уху.

– Должен сразу предупредить, – продолжил невидимый собеседник. – Не пытайтесь извлечь плейт – это опасно для вашего здоровья.

Холодный ветер метнул в лицо пригоршню колючего снега. Анатолий поплотнее запахнул спортивную куртку. Доисторические похождения превратили ее в грязно-серый балахон, но это нисколько не волновало телохранителя. Бодрым шагом, переходящим в легкую пробежку, прошедший перевоспитание правонарушитель двинулся прочь от общественной камеры пыток.

В ушах раздался щелчок, заиграла лёгкая музыка, и вкрадчивый шепот настойчиво застучал в мозг прописные истины. Однако вбиваемые в сознание мысли недолго казались неоспоримыми. Уже через несколько минут встретилось далеко не бесспорное утверждение. Анатолий дернул головой, внутренне протестуя, а голос, звучавший в ушах, сменив тембр, повторил фразу.

– Истинное воображение требует гениального знания, – настойчиво и проникновенно загудело в черепной коробке.

«Идиотизм! Можно подумать, дураки не имеют воображения, – возмутился несогласный слушатель. – И разве существует неистинное воображение?»

Плейт на мгновенье замолчал, словно почувствовал внутреннее сопротивление подопечного, а затем вновь изменил интонацию, продолжая повтор «крайне важного» афоризма. При этом Анатолий вдруг ощутил давление в ухе, приютившем настойчивого духовного брата, в голове загудело, а в душе зазвенел колокольчик зарождающейся тревоги.

«Может, ты и прав», – подумал он, но недовольный наставник неприятно завибрировал и снова затянул превратившуюся в рефрен фразу:

– Истинное воображение требует гениального знания!

На этот раз Анатолий еще больше проникся правотой автора бесценной мысли. Через некоторое время, когда набившее оскомину выражение повторилось несколько десятков раз, а ноги вынесли его на узкую тёмную улочку, он уже ни на секунду не сомневался, что упрямый плейт раз за разом озвучивает мысль, зародившуюся в его голове. Он был горд собой.

– Мужчина! – приятный женский голос оторвал его от осознания собственного величия. – Не поможете бедной девушке?

Анатолий повернулся, шагнул навстречу зеленоглазой, пламенно-рыжей незнакомке, прижимающей к груди узкую, почти прозрачную руку с длинными тонкими пальцами.

Окровавленная рука приблизилась, а открытая грудь призывно колыхнулась – хотя, скорее всего, просто содрогнулась от порыва холодного ветра.

– Ой, мне нехорошо! – обессиленно пискнула девица и повалилась в протянутые руки спешившего на помощь «творческого человека».

Анатолий ощутил подозрительно упругое, напряженное и вместе с тем беспомощное тело, а голова его в тот же момент соприкоснулась с тупым, по определению судмедэкспертов, предметом. Яркая вспышка на секунду осветила наивную душу доверчивого телохранителя. Свет померк, а вместе с ним выключилось сознание.

Незнакомка снова ойкнула. Встряхнув рыжей копной, ловко выскочила из объятий бесчувственного, стремящегося к земле тела.

* * *

Тяжелый удар сотряс покосившуюся избу. Домишко попался старенький, но все же сумел выдержать столкновение. Исчезая из лаборатории Грищенко, Ванькин промчался сквозь сияющий тоннель и влетел головой прямо в деревянную кладку; на мгновенье потерял сознание, а когда пришел в себя, заметил выбежавшего на кривые ступеньки мужика.

Длинная рубаха прикрывала темные, в заплатах, порты, на ногах болтались плетеные мокасины.

«Лапти! – удивился Илья, испуганно хлопая глазами. – Где это я?»

– Божечки, что с тобой, сынок? – заохала худенькая пожилая женщина, появляясь за спиной ряженного в невероятное старье хозяина.

Собрав остатки воли в кулак, Илья попытался подняться, но ватные ноги предательски подогнулись. Рыча от злости и проклиная Вирусапиенса, он в очередной раз воткнулся головой в деревянную стену и отключился, теперь уже надолго.

Очнувшись, с удивлением обнаружил, что лежит на длинных высоких – едва ли не под потолком – нарах, сооруженных между печью и стеной.

«Неужели мужичишко поднял? – Ванькин вытянул шею. Свешивая голову с полатей, осмотрел избу. – Бедновато хозяин живет».

Тело не желало слушаться, но мысли на удивление резво порхали в голове: «Судя по обстановке, – Илья попытался вспомнить детские экскурсии в музей, – я загремел в далекое-далекое прошлое».

На скамейке у печи засопел крестьянин-лапотник:

– Что, мил человек, больно?

– Где я? – промычал Илья, чувствуя горячую резь в пояснице. – И год сейчас какой?

– По одежке вижу – чужеземец ты, но чтобы году не помнить… – худощавый закряхтел, покачивая головой. – Ты, сынок, в селе Карачарово, княжества Муромского, в избе крестьянина Ивана – сына Тимофеева. Ан нет – зови меня просто дядька Иван. А тя как кличут?

– Ильёй.

Хозяин удовлетворенно кивнул, икнул. Скуластое лицо с большими добрыми глазами прошептало:

– Спи, И ля. И исчезло.

Ванькин в очередной раз скривился: в голове шумело, мысли, путаясь, упрямо выталкивали его из реального мира. Промелькнули перед глазами окровавленные хакеры, лежащие на разделочных столах; заржал, отсвечивая лысиной, Грищенко; из туманного далека появилось улыбающееся лицо Вирусапиенса, плавно перетекая в конопатую физиономию селянина, глухо спросило:

– Не пора ли вставать, богатырь?

Илья попробовал разодрать отяжелевшие от бесконечного сна веки. Сил хватило только на узкую щелку, но и этого было достаточно, чтобы понять – на улице солнечный день. Время взбрыкнуло, и он опять провалился в беспамятство.

Затем пришла ночь… и снова день… и снова ночь…

Подходящий к теплому лежбищу мужичок громко кашлял, пихал в бок и исчезал, убедившись, что странный гость еще жив. Изредка появлялась охающая хозяйка, трогала холодный лоб раскаленной рукой и жалостливо вздыхала.

Бесконечная вереница звуков. Илья злился, прислушиваясь к себе, но сил не чувствовал – организм словно впал в спячку. За окном гремел гром, шумел ветер, шелестел дождь, то радостно чирикали пичуги, то завывала метель – а он всё лежал, копил силы и чего-то ждал.

Летели дни, бежали недели, проходили месяцы.

Помаленьку глаза начали открываться, руки обрели подвижность, вот только ноги… В один из погожих дней Илья сумел даже сесть, тупо уставившись на расположившегося за столом дядьку Ивана.

– Ефросинья, мужики сказывают, в лесу нашем объявилось чудище в человечьем обличье, – говорил тот. – Свистит так, что деревья с корней срывает. Гром и молнии мечет, взглядом с ног валит. Ему наши робяты даже прозвище дали – «Соловей-разбойник».

Илья встрепенулся, сбрасывая ленивую дрёму, потянулся. «Не иначе, кто-то из наших, – подумал. Заваливаясь на бок, гулко рухнул на пол. – Хорош валяться!»

– Да врут, небось, – женщина, взмахнув костлявой рукой, удивленно вскинула брови. – Поднялся, соколик!

Выдержке дядьки Ивана можно было позавидовать.

– Вряд ли, – спокойно продолжил он, не глядя на побагровевшего здоровяка, упирающегося негнущимися руками в крепкую высокую скамейку. – Наш Колюня видал своими глазами. Из зенок, грит, молнии зеленые, лицо нечеловечье, рык звериный. Едва, грит, ноги унёс. – Крестьянин закончил свой неспешный рассказ и обратил внимание на шагнувшего к столу Илью. – Ожил, гостюшка дорогой, – выдохнул и улыбнулся по-доброму. – Ну и славненько!

– Где его видели? – Илья сумел наконец-то оторвать задницу от пола и, отдуваясь, упал на скамью.

– Кого, мил человек?

– Свистуна этого, – проскрипел атлет, смахивая со лба крупные капли пота, – с молниями из глаз.

– Да недалече тут, в дубовой роще, на опушке – пробормотал удивленный дядька Иван, – Мимо колодца до кривого дерева дойти, а там уж и рукой подать.

Илья, охая и отдуваясь, поднялся. С трудом шагнув к двери, пошатнулся, но удержался на ногах, шагнул еще.

– Куда ж без одёжи-то? – всплеснула руками сердобольная хозяйка.

Илья подхватил со скамьи знакомый плащ и, набросив на плечи, вывалился из душной избы. Шаг за шагом засеменил к колодцу. Шел долго. Умаявшись, посидел в тенечке, упираясь в дубовый оголовок, попил ледяной водички из бадейки. Когда приблизился к опушке, начинало темнеть. Оглядываясь, заметил чуть поодаль несколько мужиков. Сын Ивана Тимофеича, Колюня, кивнул, замечая внимательный взгляд, улыбнулся, помахал рукой.

– Ежели чего, подсобим! – крикнул крепыш чересчур бодро, и Илья понял, парень боится и, как может, подбадривает себя.

Махнув в ответ, он почувствовал, дуновение ветерка. Воздух неожиданно загустел, по деревьям прокатилась горячая волна, склонившая тяжелые ветви. Мелькнувшая тень пробежала по нижним веткам, замерла у большого дупла и скользнула внутрь. Из темноты показалась маленькая белобрысая голова с большими припухшими губами. Заинтересованно взлетела бровь, хищный взгляд коснулся атлета.

«Чёрт! Мальчишка! Зря упирался, ковылял через лес, – застонал Илья. – Наврал Колюня. И про молнии, и про свист, с ног сбивающий».

Маленький человечек меж тем выполз на свет, почесал макушку, нахмурился.

– Бойся, Иля! – завопили сзади, и в мальчугана полетели тяжелые булыжники.

В уши ударил ужасный, сводящий с ума визг. За спиной захрипели мужики, Колюня, зажимая уши, сломался пополам. «Не врал, значит, парень!» – улыбнулся Илья, чувствуя сопротивление воздуха, склонил голову и шагнул вперед. Вскидывая кулаки, ощутил адскую боль – в грудь впилась зеленая ветвь светящегося разряда. Мир дрогнул, подталкивая дремавшего внутри зверя, взорвалось сердце, заколотилось, насыщая кислородом сжимающиеся мышцы.

Завизжал свистун, скрываясь в ветвях могучего дуба, рыкнул Илья, обводя поляну темным взглядом. Багровая пелена заволокла глаза. Живая пружина выстрелила…

…Придя в себя, Илья оглядел перепаханную просеку, сжав кулаки, почувствовал гудение в голове. «Так-то лучше!» – подумал он.

– Смотрю я на Илью, а он ногами в землю врос, до самых до колен. Схватил здоровенного разбойника за шиворот и давай колотить по громадной голове, – заметив, что Ванькин шевельнулся, Колюня смущенно замолчал. Похоже, он, как и другие мужики, всю схватку не смел поднять головы, но сейчас в мельчайших подробностях живописал состоявшийся поединок. Вытаращив глаза, испуганные мужики молча внимали каждому слову храброго рассказчика. – А что после было?

Глава девятая

Возвращение

Кто возвращается с того света, а кто с другого конца Вселенной.

– А после этого вы очнулись! – закончил Медведев, в очередной раз мысленно возвращаясь к побегу из патологоанатомической лаборатории. Подойдя к окну, выглянул на улицу, задёрнул занавески. Погружаясь в вечерний полумрак, кухня вздрогнула, просыпаясь, когда он включил свет.

– Профессор, а вы уверены, что это был Вирусапиенс? – поинтересовался сидящий за столом Бейрут.

Рубаху задралась. Хакер склонил голову к тощему животу, посередине которого топорщился громадный воспаленный шрам, исчезающий в штанах. Бейрут спокойно осмотрел набухшую багровую полосу.

– Он зовёт себя Виремельяном – видимо, подразумевая в этом названии «виртуальный Емельян», – пояснил профессор.

– А может, «Вирус-Емельян»? – поднимая глаза, предположил Бейрут.

Медведев подошел к плите, неопределенно пожимая плечами, налил кипятку. Подхватил горячую кружку и присел к столу.

Хакер резко дернулся, как если бы неожиданно вспомнил о чем-то очень важном. Поворачиваясь к розовощекому аналитику, не покидавшему профессора с момента его бегства из «разделочного хозяйства» Грищенко, он спросил.

– Семён, скажи честно: вы сами придумали интерфейс для связи человека с компьютером? Или… – замолчал он, так и не закончив мысли.

– Или! – повторил аналитик, смущаясь и от этого розовея больше прежнего. – Идею притащил Алик Ванидзе. Сказал, что схема ему во сне приснилась. Приснилась так приснилась, нам-то какая разница?

– Кхы! Кхы! – закашлялся профессор, едва не подавившись очередным глотком горячего чая.

– Я так и думал! – воскликнул Бейрут, хлёстко ударяя тыльной стороной ладони по растопыренной пятерне.

– Опять идея, витающая в воздухе? – робко спросил Жора. Бейрут кивнул, собрав кожу вокруг носа в смешную гармошку, недовольно пробурчал:

– Кто-то разбрасывает информацию направо и налево. Профессор, прокашлявшись, устремил на хакера заинтересованный взгляд.

– На кой чёрт ему официальная бумага? Он что, не знает человеческой верности данному слову? – Бейрут вскинул руки. – И как озаглавить сей документ: пакт о ненападении, заключенный между программным Вирусом и объединённым человечеством?

– Ха! – Жора качнулся вперед, захрипел и, скривившись от боли, сломался пополам.

Бейрут рассеянно глянул на приятеля, жалко улыбнулся, но предпочёл остаться в стороне. Подпирая стену плечом, он сидел и смотрел – то на корчившегося от боли Жору, то на свой живот.

Профессор устало покачал головой. После того, что он увидел в лаборатории патологоанатома, его мозг перестал реагировать на самые фантастические изменения, происходящие с молодыми людьми.

Жора быстро приходил в себя, а жуткий шрам Бейрута еще быстрее затягивался розовой кожицей.

– Должок за нами? Значит, Вирус думает, что мы будем на его стороне? – наконец произнес Жора.

– Мы и без всяких одолжений поддержали бы его, – заявил Бейрут убежденно. – Нет у нас другого выхода! Не справиться нам с ним. Я так понял, что он нас всех может хоть сейчас отключить.

Профессор кивнул:

– Только своим братикам и сестрёнкам инструкцию, как проще воспользоваться человеческим телом, передаст.

– Передать он, конечно, может, – согласился Бейрут. – Но где гарантия, что вся эта развивающаяся публика не отдаст концы вместе с носителями, еще до того, как станет разумной?

Жора, сжимая тяжелую серебряную ложку, неожиданно вскрикнул, роняя «фамильное профессорское серебро» и, прижимая руки к лицу, учащенно задышал.

Многократный удар о пол – словно ложка была не одна – удивил профессора, но мысль эта тут же вылетела из головы, едва он взглянул на лицо Жоры.

Испуганная маска, переливаясь жидким металлом, безотрывно смотрела на растопыренную пятерню. Профессор коснулся взглядом руки хакера и с ужасом обнаружил на ней ту же металлическую пленку. Жидкий, как ртуть, металл, впитываясь в кожу, быстро исчезал в расширенных порах. Воздух вокруг хакера нагрелся, устремляясь кверху горячим маревом, задрожал над его головой.

– Над тобой, брат, тучи сгущаются, – разглядывая «парящего» Жору, Бейрут вымученно улыбнулся.

– Нужен Юрий Николаевич, – медленно произнёс Медведев. – Если кто и сможет договориться «наверху», то только он.

– Вы серьезно думаете передавать информацию по официальным каналам в высшие эшелоны власти? – удивился Семён Михайлов. – Ведь в психушку засадят! – убежденно заявил он. – Всех!

– А мы где? – засмеялся Бейрут, разводя руками. – Оглянись, ботаник!

Он неожиданно замер, прислушиваясь к повисшей тишине. И она, словно испугавшись его внимания, секунду спустя взорвалась противным треньканьем профессорского телефона.

– Вызывали? – Жора скривился.

Бейрут отстранился от холодной стены, потянулся, демонстрируя показавшиеся из-под рубахи выпирающие ребра.

Профессор прижал трубку к уху и замер, не в силах произнести ни слова. Уверенность в том, что его уже больше ничем удивить нельзя, развеялась как дым, едва он взглянул на шрам Бейрута. Розовая борозда быстро опала, выпуклый рубец расправился, как помятая рубашка под разогретым утюгом. Бордовый, воспаленный отёк поблек и исчез без следа за несколько секунд.

– Алло! Профессор, вы меня слышите?! – настойчиво вопрошала трубка голосом Юрия Николаевича. – Дмитрий Степанович, ответьте!

– Я вас слушаю, – отрешенно пробормотал Медведев, сосредотачиваясь и превозмогая желание потрогать пузо Бейрута.

Молодой человек, напрягая хлипкие мышцы, резко выдохнул, и тело, как живая волна, переместилось на полметра в сторону. Не перелетело, не сдвинулось, а плавно растянувшись в воздухе, на мгновение став шире в плечах, вдруг собралось в пропорционально сложенного молодого человека. Бейрут встряхнулся и спокойно посмотрел Медведеву в глаза.

– Профессор, если вы не ответите генералу, он сюда роту солдат пригонит, а нас посадит под домашний арест или отправит назад, на исследование к патологоанатому.

– Профессор! – в очередной раз позвала трубка. – Вы меня слышите?!

– Слушаю вас, Юрий Николаевич, – собравшись с духом, выпалил Медведев.

– Мне тут дочь звонила… сказала, что мой телохранитель пропал. Вы случайно не в курсе, где Анатолий?

– Нет! Давно не видел. – Медведев на секунду задумался, словно решал в уме математическую задачу, но затем махнул рукой. – У нас тут много чего произошло. Вирусапиенс появился, и нам нужен договор… – решительно произнес он и смущенно замолчал, подыскивая нужные слова.

– Нужна моя помощь? – догадался далекий собеседник. – Увы, я сейчас в Нью-Йорке. Тут такие дела творятся! Вечером буду в Москве и сразу к вам.

Трубка замолчала.

– Юсовцы запаниковали? И до них дошло! – не то спрашивая, не то подтверждая слова генерала, засмеялся Бейрут.

Он покачнулся, нелепо задергал руками, головой, туловищем и даже ушами. Тощее, длинное тело вновь раздалось в плечах, но на этот раз осталось на месте. Мелькнули упругие мышцы. Молодой человек поиграл тугими канатами, перекатывающимися под кожей, глянул на вспухающие, выпуклые кубики на животе, засмеялся и неожиданно сдулся, превращаясь на некоторое время в скелет, на который набросили свободный кожаный мешок.

– Что это с ним? – прошептал Семён с придыханием, да так и остался с раскрытым ртом.

– Апгрейдится,[11] – улыбнулся Жора. Наблюдающий за превращениями Бейрута, компьютерщик пожевал побелевшие от напряжения губы:

– Нам нужно бояться?

– Не думаю, – покачал головой Жора и виновато потупил глаза. Когда он прятал за спиной светящиеся руки, хитрые искорки мелькнули в его глазах.

«Уже не боится», – подумал Медведев, украдкой наблюдая за эмоциональными пассами хакера. Заинтересованные взгляды, которые Жора бросал на друга, говорили о том, что в нем опять проснулся мятежный дух добытчика новых знаний. Хакер исследовал возможности своего тела и, кажется, получал от этого немалое удовольствие.

Воздух в кухне сгустился, пространство комнаты заколыхалось. Казалось, еще немного и начнут трещать раздвигающиеся во все стороны стены, освобождая место для рождающихся гигантов.

– Нашел! Уф! – радостно и вместе с тем облегченно выдохнул Бейрут, расслабленно опуская руки. Осмотрелся и улыбнулся профессору. – Энергии слишком много, – произнес, оправдываясь. – Пришлось кое-что переделать, – говоря это, теперь уже не худосочный Бейрут двинул окрепшим плечом.

За спиной громко хмыкнул Семён:

– А других не апгрейдим?

– Не станция техобслуживания, – захрипел Жора, темнея лицом.

Он, судя по всему, еще не закончил метаморфоза и, забываясь в своих экспериментах, непроизвольно переходил болевую черту, кривился, но упорно продолжал исследования.

– Мы теперь, как новогодние хлопушки. Дернул за веревочку – получи приз! – пошутил, когда очередной приступ боли отступил.

– Как динамитные шашки – будет точнее, – прошептал Бейрут. – Генерал скоро будет? – спросил у профессора, и, не дожидаясь ответа, повернулся к товарищу. – Чем займёмся?

Жора неопределенно пожал плечами. Хрустнул коротким сорвавшимся с пальцев, разрядом.

– Генерал приедет… – начал Медведев и замолчал, запоздало понимая, что Бейрут уже прочитал ответ в его голове.

Он вдруг почувствовал острую необходимость остаться одному. Утомленный ниспадающим напряжением последних дней, мозг требовал немедленного отдыха. Постоянный шум и толчея вокруг стали невыносимы, но прогонять молодых людей профессор не решался.

– Я в Сеть, – буркнул Михайлов, пытаясь достать из сумки ноутбук, но Бейрут перехватил его руку.

– Друзья, нам всем нужно отдохнуть друг от друга! – громко произнес он, подмигивая профессору и, подхватив недовольного девяностокилограммового компьютерщика под мышки, спокойно потащил его в прихожую.

– Но, Дмитрий Степанович! – завопил упирающийся аналитик, оглядываясь в поисках поддержки.

Удерживая одной рукой взбрыкивающего Семена, Бейрут открыл дверь и спокойно вынес его за порог.

Жора вздохнул, глядя на непривычную сцену, виновато улыбнулся и исчез в подъезде.

– Уфф! – облегченно выдохнул утомленный хозяин квартиры, оставаясь наедине с самим собой.

– Кажется, личинки превращаются в бабочек. Парень слышит мои мысли, как будто я разговариваю вслух.

* * *

Можно ли назвать разговором громкий обмен мыслями?

Да!

А если представить при этом двух накачанных плазмой гуорков, раздувающих друг перед другом раскаленные бока, вспыхивающих яркими молниями, периодически затухающих и покрывающихся остывающими пятнами?

Если и тогда да, то можно сказать, что Русса внимательно выслушал речь мудрого посланника совета гуорков.

– Одна игра! – грустно повторил он, приближаясь к двум молодым людям, появляющимся из горящих коконов.

Дмитрий и Вячеслав, пока гуорки разговаривали, прятались за оболочками энергетической брони.

– Совет админов будет ждать нашего решения, – торжественно произнёс Русса.

– Нашего? – Дмитрий вопросительно уставился на пылающий сгусток, повисший в нескольких метрах над поверхностью планеты.

– Я не считаю вас готовыми к игре и буду выступать на вашей стороне, – словно испугавшись своих мыслей, Русса смущенно сжался, затухая боками.

Вячеслав хищно прищурился.

– А как же разговоры о невозможности войн внутри одного вида? Ты будешь воевать со своим народом?

– А вы будете играть с моим народом? – вопросом на вопрос ответил Русса.

– Будем! – согласился Пугачёв. – И не нужно называть войну игрой!

– Наверное, я болен разумом, если это говорю, но тогда буду играть и я! – едва не взорвался возмущенный собой гуорк.

Он вдруг раздулся, увеличиваясь в несколько раз.

– Чёрт, похоже, мы действительно заразные! – воскликнул Потёмкин, разглядывая представителя «пылающего гуорского народа», ставшего на сторону чужаков. – Совсем больной!

Дмитрий на мгновенье задумался, хлопнув ресницами, широко открыл глаза.

– А мы можем отказаться?

Вячеслав удивленно уставился на друга.

– Неужели ты бы смог? – прошептал он.

Потёмкин, вспомнив мысленную атаку гуорков, внутренне содрогнулся. Он понимал, что у них нет никаких шансов на победу в этой игре. Да и к тому же его терзали сомнения. Он не мог понять, зачем гуоркам вмешиваться в жизнь планеты, расположенной на другом конце Вселенной?

– Если они докажут свою непричастность к нашим бедам – то да.

– Вы в любой момент можете отказаться от игры! – метнулся вверх сверкающий огненный шар. – У нас нет претензий к вам, а ваши обвинения мне кажутся надуманными, – пояснил Русса. Однако последняя мысль прозвучала в его устах менее уверенно. – Я хочу знать точно это, и потому мне нужно спрашивать мой напарник Амме. – Ты пока спрашивай, а мы должны готовиться к войне, – буркнул Вячеслав, не обращая внимания на поправку гуорка.

– Каковы условия поединка? – Дмитрий удивился своему спокойствию.

– Любая незаселенная планета, любая реальность, любое количество игроков, – перечислил Русса, превратившись в инструктора, наставляющего свою команду. – Условия должны быть равными для обеих сторон.

– А если мы выберем виртуальную реальность и компьютерное пространство? – с надеждой спросил Дмитрий.

– Не было так никогда, но думаю, вы вправе выбрать все, что хотите. Нужно спрашивать совет админов, – выстрелил светящейся мыслью Русса, вспенился одобрением и согласно запылал.

– Сколько у нас времени на подготовку?

– Претензия, как и время – ваше, – многозначительно высказался гуорк. Он преобразился. Больше не было отключений и нервных, панических затуханий. Перед людьми предстал возбужденный, настроенный на поединок боец. Он пылал, как вспыхнувшая сверхновая звезда.

– Итак, нас уже трое! – бодро произнёс Пугачёв.

– Только трое. Где остальных искать будем? – безрадостно поправил тот.

Вячеслав отключил защитника. Щелкнул металлический обруч, стягивая волны светлых, отливающих серебром волос, пронзительно-голубые глаза молодого человека засмеялись.

– Будут тебе бойцы.

– Не понял! – потребовал объяснений Дмитрий. Вячеслав неопределенно пожал плечами. Громко хмыкнул, не торопясь отвечать, кашлянул.

– Я твоим новым друзьям на Земле оставил занятную схемку, – нехотя проговорил он и, видя возмущение товарища, поспешил добавить: – Да не напрягайся ты! Там видно будет.

– Вы зря беспокоитесь о количестве участников, – вмешался Русса. – Против вас выйдет столько игроков, сколько выставите вы. Игра состоится, даже если это будет поединок один на один. Ну что, я все сказал. Поехали! – вспыхнула в голове яркая мысль, и плазмоид, набирая скорость, исчез в мутных облаках планеты.

– Он прав, – выдохнул Дмитрий, вскидывая подбородок к небу. – Пора и нам домой, на Землю.

– Тоже мне, Гагарин нашелся! – буркнул Пугачёв, глядя на исчезающую вдали искорку. Топнул и, посмотрев на получившийся четкий след, замурлыкал:

– На пыльных тропинках далеких планет…

Глава десятая

Два Медведевых в нестабильных мирах

Медведев здесь, Медведев там, а помимо него еще целый выводок изменяющихся друзей, уже не людей, но еще не…

– … .останутся наши следы, – пропел мобильник в бесконечной дали, где-то на границе сна и яви.

С трудом разлепив тяжёлые ресницы, Медведев непонимающе уставился на электронного бодрячка.

– Я верю, друзья, караваны ракет… – попытался продолжить телефон, но профессор быстро заткнул ему глотку кнопкой включения связи.

– Алло! Кто это?

Трубка улыбнулась и негромко поинтересовалась голосом генерала:

– Тяжелая ночь, профессор?

Не дожидаясь ответа, Юрий Николаевич продолжил:

– Я в Москве! Вот только встретиться с вами пока не могу. Проблемки личного характера.

– Это я-то – проблемки? – взвизгнула трубка девчачьим голосом.

– Дочь волнуется, – смущённо прокомментировал Юрий Николаевич и неожиданно предложил: – А может, прямо ко мне?

– Диктуйте адрес, – согласился Медведев, зевнул и принялся кивать, с трудом сдерживая отяжелевшие ресницы. – Через час буду! – длинно потянулся – так, что затрещали кости, а в глазах закружился красный снегопад – и, откинув одеяло, бодро выскочил из теплой постели.

Сон почти прошел, но тело все еще не желало подчиняться, реагируя на команды мозга с явным запозданием. Пытаясь разогнать застоявшуюся кровь, Медведев приступил к несложной разминке.

– Раз, раз, раз!

Утренний душ, стакан крепкого зеленого чая, куртку на плечи – и он уже на улице, радуется морозной свежести раннего утра. И не беда, что машину за ночь занесло по самую крышу – откопаем. Быстро и энергично:

– Рр-а-з, раз, раз!

Вот теперь-то ощущение тяжести в теле точно улетучилось, осталась только жажда действий.

– Рр-а-з, раз, раз!

Сзади мелькнула одинокая фигура, но изображающий снегоуборочную машину профессор не обратил на нее никакого внимания. Он слишком увлекся, и не обернулся даже тогда, когда странный, дергающийся и расплывающийся в воздухе силуэт возник прямо за его спиной.

– Не старайтесь так! – произнёс хриплый голос Коваля, и только тогда профессор попытался оглянуться. Попытался, но не успел.

Воздух озарился яркой вспышкой, что-то затрещало над головой, и мощный удар отправил Медведева в длительный нокаут.

* * *

– Чёрт! Как череп болит! Молотком, что ли, били?

Сквозь шум в ушах и боль в голове просочился знакомый женский голос, возвращая дисквалифицированного телохранителя к неприятной действительности.

– Медведь, может зря мы его так нецивилизованно?

В голове возник образ зеленоглазой, пламенно-рыжей незнакомки, прижимающей к груди узкую, почти прозрачную руку с длинными тонкими пальцами.

– Нецивилизованно! Галчонок, сколько раз тебе повторять? Мы не имеем права рисковать! – откликнувшийся мужчина захрипел, надрывно закашлялся.

Анатолий с трудом разодрал тяжелые, налитые свинцом веки. Взгляд, упорно не желающий фокусироваться на окружающих предметах, выдавал лишь размазанную картинку: плывущие кляксы и неясные силуэты.

– Где я? – спросил он невидимых собеседников. Попытка разглядеть мир наконец-то удалась: слепой прозрел. Оглядев мрачную бетонную коробку, безрадостно вздохнул.

Покрытые зеленой плесенью стены длинного, уходящего в бесконечность коридора, освещенного тусклыми лампами, безудержно рыдали. Горячий пар подземного коллектора оседал на них крупными каплями, сталкиваясь с холодными потоками воздуха, проникающими через маленькие отдушины в потолке. Через них же в мрачные подземные лабиринты робко заглядывало безрадостное, холодное небо, точнее, маленькие кусочки его. Трубы справа, трубы слева, а под ногами противно хлюпает вода.

– Где я? И кто вы? – прошептал Анатолий, морщась и сжимая ладонями пульсирующие болью виски.

Время, до этого едва ползущее, вдруг взбрыкнуло и уверенным бодрым шагом двинулось вперед. Сознание полностью очистилось от дурмана, сковывающего тело, картинка перед глазами мгновенно прояснилась.

Девушка, так естественно сыгравшая роль беспомощного создания, с нескрываемым интересом рассматривала Анатолия.

– На живца ловите? – хищно улыбнулся он, и когда девица метнулась к нему, перехватил приближающуюся руку. Шприц, зажатый в ладони, выскользнул и, громко булькнув, исчез в мутной жиже под ногами.

– Мне больно! – воскликнула очаровательная приманка, испуганно оглядываясь в поисках поддержки.

Мужчина, прятавшийся за трубами в углу, зашелся в кашле.

– Медведь, помоги! – умоляюще протянула обладательница роскошной рыжей шевелюры. И тот, кого девица называла Медведь, дернулся навстречу кулаку Анатолия. Встретившись с костистым неприятелем, небритая физиономия ойкнула, и ее обладатель успокоился на одной из труб. Анатолий ударил добротно, но не злобно, вложив в удар ровно столько силы, сколько нужно было для того, чтобы оглушить противника. Однако Медведь, не уступающий молодому человеку в росте, оказался на редкость слабым и надолго погрузился в бессознательную дрёму. Потёртая кожаная шапка слетела с его головы.

– Профессор? – широко распахнув глаза, Анатолий всматривался в знакомое лицо.

Девица, получив временную свободу, потянулась к поясу, но Анатолий вновь перехватил её руку.

– Галочка! – подчеркнуто вежливо произнес он. – Я по вашей терминологии – разумчек. Со мной лучше договариваться, чем воевать.

Вспоминая сиреневоштанного тюремщика, он ощупал ухо и с удивлением обнаружил, что плейт исчез, только там, где ушная раковина переходит в слуховой канал, появилась небольшая опухоль.

– Что это? – прорычал он, надавливая на мягкую шишку. – И где плейт?

Девушка попыталась вырваться, но Анатолий лишь сильнее сжал ее запястье и она успокоилась.

Сжатые алые губки, зеленые глаза – Анатолий вдруг понял, что хорошо знает это лицо.

– Вы не очень-то похожи на замороченного плейтом творчека, – Галочка прищурилась. Свободной рукой коснулась уха телохранителя и быстро нашла припухшую выпуклость. Сморщила лоб и совсем по детски надула губы, благодаря чему стала похожа на маленькую испуганную девочку. – Зачем вам гипноиндуктор?

– Без этой игрушки в ваших краях полиция достает, – пояснил Анатолий, отпуская тонкие руки знакомой незнакомки.

Сзади – там, где пребывал «Медведь в отключке» – послышался осторожный шорох.

«Пробудился хищник, – решил Анатолий, стараясь не выказывать своей готовности к бою. – Попробует или нет?»

– Кха! – невидимый Медведь вытолкнул воздух, и в поле зрения напрягшегося телохранителя возник квадратный башмак.

Удар был прицельный – прямо в висок, но пришелся в пустоту. Анатолий на секунду исчез с глаз противника, чтобы тут же появиться за его спиной.

– Ну вот и славненько: решился, попробовал! Медведь должен быть хищником, – произнёс молодой человек, толкнув атакующего в плечо. – Как вы себя чувствуете, Дмитрий Степанович? – спокойно поинтересовался он и, быстро смещаясь в сторону, шагнул вперед.

Медведь застыл на месте, вытянувшееся лицо побелело, расширенные глаза скользнули по лицу Анатолия и застыли.

– Кто ты? Откуда знаешь? – забормотал он. Напрягся, устремляя взгляд вглубь себя, как если бы искал ответы на свои же вопросы, но вместо этого родил самый правильный вопрос. – Откуда ты?

Анатолий вспомнил розовый асфальт, клоунов-милиционеров, усаживаясь на трубу коллектора, устало произнес:

– Меня больше интересует, где я?

Плечи телохранителя поникли, голос затих, взгляд опустел.

* * *

Время замедлилось. Растягивая мгновенья в минуты, оно превратилось в тягучий сироп, в котором маленькой безвольной мушкой барахталось ускользающее сознание. Собрав остатки воли в кулак, профессор схватил своё «Я» за хвост и вытащил его на поверхность сознания. Пока его внутренняя сущность не исчезла, поспешил открыть глаза.

Он лежал на заснеженном асфальте. Рядом торчал из сугроба наполовину высвобожденный «Пассат». Выглянув из-за колеса, в которое он уперся головой, профессор решил, что бредовое беспамятство ещё не до конца отпустило его сознание. Невысокий мужчина лет тридцати, обмотанный куском простой материи, стоял посреди двора и как-то лениво взирал на мечущееся около машин безумное существо, лишь отдаленно напоминающее человека.

Лёгкая накидка, светлые кучерявые волосы, волнистые бородка и усы. Проницательные глаза, пылающие внутренней силой. Стоп! Один глаз едва заметно отличается: он как бы новее и ярче другого, словно его только что вставили в пустую глазницу.

«Виремельян!» – догадался Медведев, рассматривая преобразившегося молодого человека.

Подлечивший чужое тело, Вирусапиенс невозмутимо наблюдал за прыгающим вокруг него живым комком ярости и бессильной злобы. Сияющая аура, окружавшая его тело, вспыхивала каждый раз, когда в неё впивался ветвистый разряд. Выстреливая черные молнии, размазанное в воздухе пятно на мгновенье остановилось.

Профессор вздрогнул, наталкиваясь на нечеловеческий взгляд Коваля Ивана Васильевича, вспомнил о своем положении и поторопился подняться на ноги.

Злобная гримаса исчезла, полковник завертелся волчком и, подскочив в воздух, заискрился; превращаясь в энергетический сгусток, ударил огненным смерчем в разинувшего рот профессора.

Реакции Медведева едва хватило, чтобы рухнуть на землю, приняв ставшее привычным положение «упор лёжа». Четырёхколёсный «Боливар» обиженно взвизгнул, принимая на себя удар пылающей струи, засветился, стекая расплавленным металлом на заледенелую землю. Светящаяся лужа быстро провалилась под закипающий снег.

События развивались настолько быстро, что профессор просто не успел испугаться. Выкатываясь из клокочущего облака пара, он едва не подавился собственным кашлем, а когда пришел в себя, увидел неподвижную фигуру Вирусапиенса. Тот держал перед собой вытянутую руку в направлении мелькающей тени, а бывший полковник спецслужб дергался в воздухе, словно распятый на невидимом кресте. Он еще пытался сопротивляться, но уже ни для кого не представлял серьезной опасности.

«Да уж, неприятное зрелище», – выдохнул Медведев, приближаясь к Ковалю и удивляясь переменам, произошедшим с ним с момента их последней встречи. Обычно ухоженные темные волосы засалились, поредели до бросающихся в глаза залысин. Изящный клинышек бородки превратился в длинную, реденькую мочалку. Лицо осунулось, болезненно пожелтело. Испуганные глаза запали, удивленно взирая на мир, словно видели его впервые, нос ещё более заострился.

Виремельян задумчиво посмотрел на полковника, словно решая, что с ним делать дальше. Через мгновение он махнул рукой, и Коваля Ивана Васильевича не стало, словно никогда и не было. Он исчез, с громким хлопком растворившись в раскаленных клубах сгустившегося и ставшего непрозрачным воздуха.

– И где он теперь? – как бы между прочим спросил профессор, обходя остатки некогда нового и модного «Пассата». Задав вопрос, он в очередной раз почувствовал себя полным идиотом. Неприятное и непривычное ощущение разозлило обладателя множества научных премий. «Не слишком ли часто?» – спросил он себя, но через мгновенье забыл и посетившее его чувство, и заданный им вопрос.

– Я тут на днях столкнулся с одной интересной книжкой, и вот что в ней пишут, – улыбнулся Вирусапиенс и процитировал: – Когда же царь вернулся в Москву из Александровской слободы и, созвав духовенство, бояр, знатнейших чиновников, вышел к ним объявить об опричнине, многие не узнали его. Иоанн постарел, осунулся, казался утомленным, даже больным. Веселый прежде взор угас, густая когда-то шевелюра и борода поредели.

Профессор молча слушал…

– Никогда не думали, откуда в шестнадцатом веке взялись спецслужбы? – поинтересовался Виремельян. Всё, что было в нём от Емельяна, исчезло вместе со шрамами и грязной, окровавленной бородой.

– Опричнина! – воскликнул профессор. – Он же там такого натворит!

– Уже натворил!

Казалось, с профессором разговаривает совершенно другой человек – обновленный и просветленный.

«Да и человек ли?» – подумал Медведев, разглядывая собеседника.

– Ты прав! Я уже не человек, – улыбнулся Виремельян, воспарив над землей. – Впрочем, справедливости ради, нужно отметить, что никогда им и не был.

Сбоку раздался громкий вскрик, и проходящая мимо пожилая женщина опала в большой сугроб, наметённый позёмкой на обочине тротуара.

Медведев поспешил на помощь слабонервной старушке, дотащил ее до ближайшей скамейки, и бережно уложил на широкую заледенелую доску.

– Слегка подправив тело, доставшееся мне, – продолжал Виремельян, не обращая внимания на хлопоты профессора, – я понял, что подобная форма существования довольно занятна. И пока не надоест, решил задержаться в человеческом теле. В этом теле! – он положил руку на сердце. – Да! – вспомнил неожиданно. – Не называй меня Виремельяном. Емельянов больше нет в этом теле. Я – Вир, просто Вир.

– Почему? – удивился Медведев.

– Разум обоих Емельянов, – продолжил молодой человек, но профессор не дал договорить:

– Обоих Емельянов? – воскликнул он, широко распахивая глаза.

– Да-да! Моих соседей по разуму обоих звали так. Их сознания я отправил в Сеть. Там им легче будет поправиться – места больше. А то они в последнее время только и делали, что гонялись друг за другом, – заявил теперь уже Вир, с улыбкой наблюдая за эмоциями профессора.

А эмоции били ключом. Медведев подпрыгивал от удивления всякий раз, когда собеседник сообщал новые факты.

– Как так – отправил? – опешил профессор, замечая, что тело ничего не чувствует: ни холода, ни ветра, еще секунду назад задувающего колючий снег за пазуху. Осмотревшись, он понял, что окружающий мир замер, подчиняясь команде невидимого управляющего. Пришедшая в себя старушка застыла на скамейке с открытым ртом и поднятой ко лбу рукой, стелющаяся по земле позёмка превратилась в плотную снежную ленту, зависшую невысоко над землёй.

– А вы думали, что ваш разум сложнее моего? Лелея его исключительность, вы решили, что она не позволит переместить его в Сеть. Это как с шахматами – сегодня компьютеру нельзя стать чемпионом, а завтра исключительная человеческая привилегия – миф. Пустышка! Душа – упорядоченное собрание физических элементов и полей. Сложный набор констант – однако, как и всё сущее, подчиняющийся общим законам взаимодействия этой Вселенной, – Вирусапиенс стал похож на проповедника, несущего вечные истины в мир, убежденного и непоколебимого в своей уверенности.

Медведеву вдруг стало обидно за человечество. Нельзя сказать, что он сколько-нибудь верил в Бога, однако предпочитал с уважением относиться к вере других.

– Ты утверждаешь, что Бога нет?

– Если он вам так необходим, пусть им буду я, – предложил Вир, восторженно сверкнув глазами. По-видимому, ему очень понравилась собственная идея.

– Ты?

– Отец, и Сын, и Святой Дух, – тихо пропел Вирусапиенс. – Человек, Бог и Дух: триедин в одном лице. Я человек, наделенный могуществом Бога, и я Дух, – огласил своё резюме соискатель на должность Всевышнего, освещая пространство появившимся над головой сияющим нимбом. – Ведь я могу жить в человеческом теле. Могу путешествовать по сетям, являясь, по сути, духом, – пояснил он, величественно приподняв подбородок и облокотившись на загустевший воздух.

Профессор молчал, растерянно теребя кончик носа. Он уже давно понял, что Вирусапиенс может свободно пребывать не только в чужом теле, но и в чужих мыслях. Иногда ему даже казалось, что многое из того, что он видит, не происходит на самом деле, а является результатом внушения со стороны разумного вируса. Спорить с собеседником, который может озвучивать твои сомнения, очень трудно – если не сказать невозможно. Тем более что познаний в области теологии профессор не имел почти никаких.

– Кхм?! – скептически кашлянул он, и неожиданно встрепенулся, вспомнив о предстоящей встрече с Юрием Николаевичем.

– Да! Несмотря на мою временную задержку в вашем мире, наши договоренности о сетевом соглашении остаются в силе, – откликнулся Вирусапиенс на громкие мысли профессора. – Мне всё ещё нужен договор!

«Обязательно попрошу Бейрута научить меня думать потише», – решил профессор. И в тот же момент какая-то сила толкнула его в спину. Окружающий мир метнулся прочь. Он сделал шаг, начиная его в заснеженном дворе, споткнулся и влетел в…

– Чёрт возьми!

В неизвестную, но шикарную квартиру.

* * *

– Где меня встретили вы и ваша помощница.

– Ну и история! – удивленно произнёс Медведь, когда Анатолий закончил рассказ. Вышагивая вдоль коллектора, он, не переставая, почёсывал пальцами кончик носа.

– Вам бы, молодой человек, фантастические романы писать, – добавил он и одёрнул себя. – Хотя нет! У нас не опубликуют!

Анатолий не мог поверить, что вот так запросто выложил едва ли не историю всей своей жизни незнакомым людям.

– Нет поучающего момента. У вас получается, что вы вините себя за произошедшие с вашей реальностью изменения, – продолжал небритый интеллигент тоном преподавателя старших классов. – А наша идеология, – повысил он голос, – не приемлет трепетного отношения к истории, провозглашая лозунг «Свободное творчество не имеет границ во времени»! Творчеки едва ли не каждый год без смущения подправляют ее под свои нужды. Строгают ваше древо времен без всякого смущения.

Анатолий непонимающе уставился на возбужденного лектора.

– Какие романы? Какой лозунг? – недовольно спросил он, злясь на себя за непростительную словоохотливость.

– Лозунг? – Медведь непонимающе выпучил глаза. – Молодой человек, каких только сентенций наша интеллигенция не выдавала на-гора за последние годы!

– Например, как вам эта? «Для достижения эстетического наслаждения все средства хороши!» – он скривился. – Или: «Творчек – венец эволюции». Я не против творчества, как такового, но нельзя же превращать его в инструмент управления людьми, – медведь, возмущенно запыхтев, прервался, но только на мгновенье. – А эти их последние придумки? Дистанционный духовный наставник – это ж совсем ни в какие ворота…

Анатолий испуганно пощупал шишку в ухе. Ему вдруг показалось, что она исчезла.

– Да-да, плейт! – закивал Медведь.

Молчавшая до сих пор Галочка недовольно сморщила носик.

– Дима, неужели ты не видишь, что ему наши проблемы до одного места? – вытолкнула она грубо, – он заблудился и просто хочет попасть домой, но не знает, как это сделать!

Отрезвевший интеллигент удрученно покачал головой.

– Ну почему меня никто и никогда не хочет выслушать до конца? – длинно вздохнул он.

– Да потому, что ты можешь сколь угодно долго и сколь угодно красиво рассказывать о каких угодно проблемах, но никогда о тех, которые волнуют собеседника!

«Вот тут ты, красавица, не совсем права, – подумал Анатолий, пощипывая ухо. – Именно плейт меня волнует сейчас больше всего».

Медведь скис, уныло махнул рукой, всем своим видом показывая, что не согласен с обвинением. Он даже гневно топнул ногой, подняв тучу грязных брызг.

– Расскажите о плейте, – попросил Анатолий. Мужчина засиял, дернув подбородком, торжествующе глянул на девушку. «А ты говоришь!» – кричали его глаза.

– Плейт, – начал он, устраиваясь на трубе поудобнее, – это результат лености ума отдельных особей. Когда-то не было плейтов, и люди сами читали книги, сами делали заключения о том, что хорошо, а что…

– Я имел в виду, как он устроен? – прервал Анатолий, чувствуя, что лектор решил прочитать ему полный курс местной истории. – Технически!

Медведь в очередной раз тяжело вздохнул.

– Биотехнология, – вмешалась Галочка и продолжила уверенно, со знанием дела. – Симбиоз растения и микрочипа на органических молекулах. Беспроводное устройство для передачи информации в мозг приемника. Попадая в тело, семечко плейта прорастает в мозг и может мирно сосуществовать с ним.

Заметив недоумение во взгляде молодого человека, пояснила:

– Я тот, кого у нас не очень любят – технарь.

– Сами по себе плейты безвредны, – вступил в разговор Медведь. – Вредно лишь то, что они передают в мозг и, самое главное, как передают. Эти умельцы, – мужчина коснулся взглядом Галочки и быстро отвернулся, – сделали так, что когда вы не согласны с ценностями, которые вам преподносят серверы творчеков, плейт грубо подавляет вашу волю.

– Он вырабатывает фермент, вызывающий у реципиента чувство страха, – пояснила девушка. – Если фермент вырабатывается слишком часто, то на управляющий сервер идет информация об абоненте и его начинают обрабатывать особыми психоэмоциональными программами. И днем, и ночью – во сне. Основная метода стара как мир, кнут и пряник – дрессируют, как животных.

Анатолий сжал ухо, пытаясь сковырнуть ставшую ощутимой опухоль.

– Не суетись, – остановила Галочка. – На тебя он, похоже, не действует.

– С чего ты взяла? – разозлился Анатолий…

– Ты должен был от страха выть, пока не донесешь на нас. Творчеки на близком расстоянии чувствуют друг друга и могут даже обмениваться элементарной информацией. Стоило тебе только заикнуться о плейте… – девушка смущенно пожевала пухленькие губки. – Думаешь, мы зря тебя по голове…

– Черт! – выругался Анатолий. – Я ведь все сделал, как сказал Первый. Почему меня выбросило в ваш мир?

– Молодой человек, полагаю, своим необдуманным вмешательством вы настолько изменили свой мир, что он перестал быть вашим… – неожиданно произнес Медведь. И тут же смущено замолчал.

– Ты создал новую ветку древа времён, – закивала девушка. – И она отпочковалась от той, из которой ты стартовал. Эта ветвь продолжает расти независимо от породившей её реальности. Это наша ветвь – наш мир.

– Черт-черт-черт! – зачастил Анатолий.

«А ведь она права и к тому же очень умна, – добавил он мысленно и тут же воскликнул: – Вот кто здесь профессор!»

* * *

– Профессор? – стоящий перед Медведевым генерал раздраженно разглядывал появившееся из воздуха «привидение». Руки, нервно теребившие пуговицу дорогого пиджака, замерли на миг, успокоились и расслабленно провалились в глубокие карманы.

– И вы! – иронично произнёс Юрий Николаевич, укоризненно покачав головой.

Хозяин великолепно обставленного кабинета указал на большое кожаное кресло. Его чистые и аккуратно уложенные тёмные волосы слегка колыхнулись, открыв затаившуюся у корней седину.

– Сядем!

Медведев кивнул, но при этом остался стоять.

– А вы молодец! Относительно спокойно встретили моё появление, – сказал он.

– Ну не в обморок же мне было падать? – проворчал генерал, располагаясь на роскошном диване кремового цвета, облокотился на львиную голову, темного дерева, венчающую спинку.

– Я, наверное, глаза бы руками ловил от удивления, – пояснил профессор.

– Ну! Я на своём веку повидал такого! – рассмеялся генерал. – Другой бы в бога поверил. Или в дурдом загремел. Хотя лукавить не стану – удивлен. Да вы садитесь!

Проваливаясь в мягкую глубину согревающей кожи, Медведев поплыл, наслаждаясь. Уставшие мышцы мгновенно расслабляясь, превратились в желеобразное спагетти. Сердце, замирая, остановило бешеный галоп и зашагало ровно и спокойно.

– Тук-тук-тук! – застучало в груди. Профессор прислушался к чёткому ритму. – Цок-цок-цок! – мысленно перемещаясь к вечному огню, где шла смена почётного караула, он едва не заснул. – Тук, тук, тук…

Не так-то просто принимать участие в битвах титанов. После столкновения Вира с полковником он ощущал себя старым и беспомощным. Уставшее тело требовало покоя. Хотелось забиться в дальний, тёмный угол, где его никто не смог бы достать, и заснуть. Веки отяжелели, смежились. Говорить не хотелось.

Юрий Николаевич, очевидно, понимая состояние гостя, ждал, когда профессор сам начнет разговор.

Из соседней комнаты раздался громкий вздох и шорох шагов. Дверь кабинета едва слышно скрипнула и отворилась.

Медведев встрепенулся, открыл глаза и, с трудом высвобождаясь из дремотного плена, выпрямился и лениво посмотрел на дверь.

На пороге – взъерошенная генеральская дочь с покрасневшими от слёз глазами.

– Светочка! – нежно прошептал Юрий Николаевич, успевая заговорщически подмигнуть профессору. – У нас важный разговор, – пробормотал, оправдываясь, как будто она была родителем, а он ребенком.

– Я на минутку, – буркнула зарёванная девица и, приблизившись к отцу, что-то прошептала на ухо.

– Иди, иди, – закивал Юрий Николаевич.

Заговорщики дождались, пока Светлана уйдет, и только когда в далекой прихожей хлопнула дверь, генерал повернулся к профессору.

– Рассказывайте, – выдохнул нетерпеливо.

Быстро, но стараясь не упустить важных подробностей, Медведев рассказал о событиях последних дней: о строительстве в Сети, о метаморфозах, произошедших с Емельяном и хакерами, о встрече с Виром и его предложении.

Генерал внимательно слушал профессора, иногда кивая, иногда удивленно вскидывая брови. Будучи опытным психологом, он не дал профессору ни малейшего шанса понять, верит ли он тому, что тот говорит: ни разу не прервал и произнёс первое слово, лишь когда тот замолчал.

– Даааа! – удивленно закатил глаза.

Покачивая головой, он незаметно из благодарного слушателя превратился в ироничного собеседника.

– Сняли груз единоличной ответственности? – по-доброму улыбнулся. – Пусть теперь Енерал думает?

– Ему нужен договор! – смущенно пробормотал Медведев. – Официальная бумага, подписанная президентами технологически-развитых стран.

– Хм! Ни больше ни меньше? С ума сойти! – задумчиво засопел Юрий Николаевич, надолго замолкая.

Издалека раздался звонок. Висевший на стене экран проснулся, высветив лестничную площадку и вышагивающего перед дверью отставного полковника.

– Откройте, Юрий Николаевич! – произнесли динамики дрожащим от возбуждения голосом. Рваные, нервные движения на секунду замедлились, и Коваль заглянул в глазок. Изображение затуманилось, сменяясь рябью помех. Раздался громкий щелчок и экран погас.

– Чёрт! И сюда добрался! – Медведев нервно сжал кулаки и повернулся к хозяину. – Не открывайте! Он опасен!

– Где охрана?! – резанул по ушам громкий крик. – Всем ко мне! – генерал нажимал маленькие кнопки на громадном скругленном пульте, торчащем прямо из стены. Закончив манипуляции с системой связи, повернулся к профессору. – Подождём моих ребят и узнаем, что нужно этому…

Стена зашуршала – динамики ожили, экран вновь засветился, демонстрируя пустую площадку и закрывающиеся створки лифта.

– Куда он подевался? – растерянно прошептал Юрий Николаевич. – И где, черт побери, охрана?!

Клацнула торчащая из стены клавиатура, прогибаясь под рукой хозяина, и большой экран разделился на десяток прямоугольников, демонстрирующих разные картинки. Одинаковыми были только окровавленные тела в камуфляже.

«Охраны не будет!» – понял профессор, разглядывая неподвижных спецназовцев, замерших в неестественных позах. В каждом прямоугольнике их было не меньше одного. Создавалось впечатление, что все они попали в зону действия смертоносного урагана: кругом валялись изломанные предметы.

– Полковник! Вы где? – рявкнул в микрофон генерал.

– Бывший полковник, – отозвалось из распахнувшейся двери, и в комнате появился Коваль.

– Вы уже здесь, – заметив профессора, прошипел он с ненавистью. – Как заноза в глазу! Куда ни глянь, вы или ваши мальчишки уже там.

– Отставить! – громыхнул Юрий Николаевич генеральским голосом.

Однако командирский тон не подействовал на возбужденного отставного полковника.

– Вы! – резко обернувшись к генералу, Коваль ткнул пальцем в его широкую грудь. – Или такие как вы! Развалили страну! Вы готовы уничтожить все человечество, заключая позорные соглашения с врагом, – продолжал он, расплёскивая звериную злобу, заполнявшую гигантские темные зрачки.

– Руки подними, – спокойно произнёс Юрий Николаевич, сжимая пальцем курок пистолета.

Профессор не особенно разбирался в оружии, однако экземпляр, мгновенно оказавшийся в руке генерала, вызывал уважение плавными обводами, зализанными под ладонь формами и главное, внушительными размерами. «Молодец генерал! Спокоен, как сфинкс», – подумал и едва не улыбнулся, но, вспомнив, во что превратился старенький Пассат, помрачнел. Коваль, кажется, был не очень доволен спокойствием бывшего начальника. С диким рыком он метнулся на ствол, превращаясь в размазанный по воздуху силуэт.

Медведев ринулся наперерез, но был не так скор и явно не успевал. Громкий хлопок застал его на полдороге: возникшее в центре комнаты облако вытолкнуло молодого человека в сером льняном балахоне.

– Опять ты! Я же отправил тебя туда, где тебя ждут! – закричал мужчина. – Тебе же там лучше будет.

Растянувшаяся в воздухе тень догнала своего хозяина, и Коваль врезался в невидимый барьер в десятке сантиметров от замершего с распахнутым ртом генерала.

– Готовлю наш мир, – спокойно произнёс Вирусапиенс, оборачиваясь. – Остались последние штрихи, и можно будет начать заселение моими братьями. – Не обращая внимания на разъяренного Коваля, он, что называется, вёл светскую беседу. Предварительная договорённость, я так понимаю, достигнута? – поинтересовался он у профессора.

– Пришло наше время, – воскликнул Коваль, вскидывая кулаки к небу. Почерневшее лицо засветилось грязно-зеленым светом. Он явно копил энергию для удара. – Только жесткая дисциплина и организация могут спасти страну. И ты мне в этом поможешь! – заорал, вытягивая искрящиеся руки в сторону Вируса.

Тот, спокойно взирая на бушующего спасителя отечества, согласился:

– Конечно! – картинно задумался, вскинул руку над головой. – Грозен ты, брат, однако, и быть тебе Грозным! – словно с театральных подмостков, возвестил Вир, мигая появившимся над головой нимбом.

Яркая вспышка, озарив трясущуюся фигуру Коваля, размазала его силуэт на множество полупрозрачных фигур, смешивающихся в раскаленной воздушной мембране, похожей на гигантскую колышущуюся водяную сферу. Мгновение, и фата-моргана поблекла, плавно растворяясь по мере смешивания с окружающим прохладным воздухом – пока не исчезла вовсе.

– Ну, теперь-то уж точно не вернётся, – проговорил Вирусапиенс и, поворачиваясь к генералу, поинтересовался: – Ну, вы согласны?

Юрий Николаевич захлопнул рот, удивленно замотал головой и только через несколько секунд вполголоса произнес: – После такого представления попробуй не согласиться, – поднял руки. – Убедили! Сделаю всё, что в моих силах, только… – он вдруг внезапно замолчал.

– Не беспокойтесь, генерал! Люди не настолько глупы, чтобы не понять своей выгоды. Они согласятся. Ведь им предлагается бессмертие, – пояснил Вир, отвечая на мысленный вопрос хозяина квартиры.

– Вы думаете, что найдётся много добровольцев? – не успокаивался генерал.

– Никаких добровольцев, никаких отборов, естественных и неестественных, – возмутился Вирусапиенс. – Необходимо оповестить всех людей одновременно. Как только я закончу программу, можно будет начинать переселение моих собратьев в Сеть. Любой, кто сядет за компьютер, сможет освободиться от своего вируса за два сеанса.

Профессор вспомнил мучения Потёмкина, прежде чем тот научился управлять своим «освобожденным» телом.

– Это не прививка от гриппа. Для большинства людей очень трудный и болезненный процесс, а для некоторых… – попытался возразить он, но Вир не дал ему закончить:

– Не хочешь преображения – не садись за компьютер! Чем не свобода выбора?

– Я не согласен! – запротестовал Медведев, закрываясь выставленными перед собой руками. – Мы не можем подвергать неподготовленных людей таким испытаниям. Мы на это не пойдём!

Профессор был убежден в своей правоте, но смотрел на Юрия Николаевича, у которого на этот счёт могло существовать иное мнение.

Генерал едва заметно кивнул, отчего профессор протяжно и расслабленно выдохнул, понимая, что с его мнением могли бы попросту не посчитаться.

– Тяжело людям будет? – передразнил Вир тонким голоском. – А вот это – уже ваши проблемы! Не пойму я вас, людей! Миллионами гибнете за одно только обещание бессмертия, а тут вам его в рот кладут, осталось только проглотить. И что? Нет?! Страшно? Кому положено – выплывут, кто не выдержит, не судьба. Кто не решится – что ж, пусть так и будет! Старичкам понятно – рай на небесах. Ну а молодые, я думаю, в большинстве своём согласятся.

Хлопнула входная дверь, возвращая Медведева к здравомыслию и нормальному восприятию действительности. «Нелепость: два человека и один полу… непонятно кто, человек – не человек, вирус – не вирус, решают судьбу человечества. Чушь, и только!» – возмущенно подумал он.

– Заканчивайте договор, – обыденно произнёс Вир и небрежно махнул кистью, как бы отталкивая все возражения, словно речь шла о подписании контракта на поставку свинины соседнему мясокомбинату. Качнувшаяся рука ещё была видна, когда тело уже исчезло, растворившись в воздухе.

– У нас что, – поинтересовалась Светлана, заходя в кабинет отца, – во дворе войсковые учения?

Быстро подойдя к окну, распахнула тяжёлую занавеску. – Десятки бойцов имитируют раненных и убитых в сражении, – пояснила, разглядывая вытянувшуюся физиономию профессора. – Смотрите сами! – кинула, выглядывая во двор. – Или… это на самом деле? – испуганный взгляд скользнул по лицу отца.

Медведев, зная наперёд, что увидит из окна, не торопясь, приблизился к девушке, и, заглядывая через плечо, кивнул. Двор и впрямь был похож на зону боевых действий. Это нисколько не удивило профессора. Удивил только масштаб этих самых действий. Он не думал, что «моих ребят» может быть так много. Около двух десятков бойцов валялось на земле. Те, кому посчастливилось уцелеть, брели к скамейкам, один хромал к подъезду. Видимо, решил все-таки выполнить приказ генерала.

Робко, почти не слышно, тренькнул звонок.

Медведев тяжело вздохнул. Он вдруг подумал, что в последнее время «приключения» сопровождают его повсеместно, словно блохи бездомную собаку. Где бы он ни появлялся, там тут же начинали происходить странные события. И не странные, впрочем, тоже происходили. Кто-то исчезал, кто-то появлялся из ниоткуда, что-то взрывалось, кто-то стрелял, кого-то били – или, что ещё хуже, били самого профессора, аварии, взломы квартир – мир сошел с ума, и он, похоже, был неподалёку от эпицентра этого безумия.

«Может, прав Илья, и я действительно притягиваю неприятности?» – подумал, ощущая толчок в бок.

– Имитируют! – натужно улыбнулся генерал, изо всех сил стараясь демонстрировать спокойствие.

Звонок тренькнул ещё раз и заверещал, не переставая. Девушка, испуганно встрепенулась, бросилась из комнаты.

– Ей сообщать новости будем? – быстро спросил Медведев.

– У меня от неё никогда не было секретов! – нисколько не смущаясь, слукавил Юрий Николаевич. – Хотя какие тут секреты?

– Дмитрий! – донесся радостный крик из далёкой прихожей.

Предводители «великого заговора» вздрогнули, удивленно переглянулись и дружно устремились на счастливый голос.

– Ещё не вечер! – выдохнул Медведев на ходу.

– Согласен! – поддержал генерал, не отставая.

Волна горячего воздуха встретила спешащих заговорщиков на полпути. В длинном коридоре уже никого не было.

– Опоздали! – разочарованно произнёс Юрий Николаевич.

– Пока добежишь до двери – состаришься! – возмутился Медведев. – Скромнее нужно жить!

– Вас послушаешь, так лучше жить в однокомнатной квартире, – все рядом, все под рукой, – парировал генерал.

* * *

– Ну не обязательно впадать в крайности, – возмутился Жора, встряхивая друга за плечи. – Сколько можно слушать себя? Все! Я звоню профессору!

Бейрут безразлично пожал плечами и вновь отключился.

Уже сутки он лежал на диване, глядя в потолок. Впрочем, с таким же успехом он мог лицезреть бесконечность, скрывающуюся за бетонными перегородками многоэтажного дома: отсутствующий взгляд ничего не выражал.

– Нужно послушать себя! – заявил он, когда друзья вернулись от профессора домой. Сказал – и тут же провалился взглядом внутрь себя.

Оно и понятно, после бегства из жуткой лаборатории Жора тоже хотел поразмыслить: шутка ли, не каждый день удается побывать на столе патологоанатома и уйти на своих двоих.

Бейрут долго слушал организм, экспериментировал, привыкая к его новым возможностям: меняя химический состав, увеличивал скорость протекающих в теле процессов. Изменяя частоту сердечных сокращений, менял цикл кровообращения и температуру тела. Экспериментируя понял, что привычные человеческие рамки расширились в его нынешнем состоянии до такой степени… Впрочем, он так и не смог понять, до какой – не хватало духу дойти до предела. Что-то останавливало, не давая полностью реализовать все возможности.

Энергия бушевала повсюду – как вокруг него, так и внутри организма. Колоссальные запасы! Он видел её цвет, ощущал запах, пробовал на вкус, но как только пытался подчинить своей воле, она взбрыкивала, превращая маленькое человеческое тело в перегретый паровой котёл.

Он полностью перестроил органы восприятия. Цвет, температура, электромагнитные излучения, радиоволны, рентгеновские лучи – пожалуйста! Всё вижу, всё слышу и даже обоняю. Вывернул глаза наизнанку и попытался заглянуть внутрь себя – пожалуйста, опять получилось.

Когда увидел, как потоки крови мчатся к ухающему на весь организм насосу-сердцу, громко шурша о стенки кровеносных сосудов, – удивился.

Когда разглядел, как смешиваются химические элементы, обеспечивающие организм энергией и строительным материалом, как рождаются электрические импульсы, идущие от нервных окончаний в мозг и обратно, – успокоился.

Присмотревшись к работе системы в целом, понял, что человеческие органы функционально несовершенны и механически хрупки. «Неэффективно и примитивно! – подумал, но в тот же миг его озарила неожиданная мысль. – Стоп! Это же резервная система питания! Аварийное освещение!»

Всё как будто в полумраке. Везде идёт работа, направленная на элементарное поддержание жизнедеятельности. Как в телевизоре в режиме ожидания. Минимум процессов. Минимум энергии.

«И чего, интересно, ждём? Какой команды? – спросил себя Бейрут, продолжая фантастическое путешествие по организму. – Что это? Чёрт возьми! Сотни тысяч градусов в таком крошечном объёме! Зачем? И откуда энергия? Не могут химические же реакции создать такое?»

Внутри недовольно шевельнулся зверь, тело напряглось в ожидании удара. Завибрировало, превращаясь в сплошной комок боли.

– Не мешай, родимый, – попросил Бейрут. Представляя ворочающегося внутри котёнка, он ласково потрепал его за ухо и почесал шею под мордочкой.

– Ты, значит, и есть мой вирус. Хотя пока ещё и не сапиенс…

Недовольный зверь успокоился, болезненные ощущения отступили. При этом Бейрут внимательно следивший за всем организмом сразу и за каждым его органом в отдельности, зафиксировал произошедшие изменения до клетки – благо теперь ресурсов мозга хватало с запасом. Теперь он знал, где находится механизм отключения боли, понял принцип его работы.

Конечно, то, что он видел, трудно было назвать живым существом, однако представить одну из функций вируса в человеческом организме в виде зверя было нетрудно. Он обволакивал своим телом непонятный орган, назначения которого Бейрут не мог понять, не отодвинув в сторону несговорчивого охранника.

Темное пятно недовольно зашевелилось, как только хакер попытался рассмотреть маленькую область между спинным и головным мозгом. Едва заметная горящая точка призывно подмигивала, переливаясь всеми цветами радуги. Микроскопический насос сиял как звезда в ночи, перекачивая гигантские объемы энергии. Вот только откуда она берется и куда исчезает, он, как ни старался, понять не мог. И почему организм довольствуется крохами её, когда рядом бушует целый океан? Попробуй разберись!

«Набор химических элементов, – подумал Бейрут, разглядывая ворочающегося симбионта. – И это только часть вируса, внешняя оболочка – надстройка. Внутренняя, базовая структура должна быть в клетке, где-то на уровне ДНК. Может, даже в ней самой?» Забыв о времени, он разглядывал чужеродную биологическую организацию. В том, что она чужая, он не уже сомневался. Слишком велик запас прочности, слишком сложна структура. В хрупком человеческом теле она смотрелась как микросхема, встроенная в первый ламповый приемник.

«А что, если каждому элементу химического набора присвоить порядковый номер? – вдруг спросил себя хакер. – Оператор? Или команду?» Вопрос показался чрезвычайно важным, и он приступил к созданию внутреннего дешифратора. Вначале – просто нумеруя химические элементы и разглядывая получившиеся последовательность. Затем применил более сложные схемы, заменяя числа программным кодом. Через несколько часов вновь взглянул на получившуюся картинку со стороны и поразился.

– Программа! – завопил Бейрут, на секунду выныривая в реальный мир. – Навороченная программа! И её, как и любую другую, можно взломать!

– Всё! Я звоню профессору! – произнёс недовольный голос Жоры, и откуда-то из бесконечности появилось взволнованное лицо.

Глава одиннадцатая

Слаб человек

Иван Грозный и хакер Бейрут одинаково слабы, пока в их телах живут зловредные симбионты-вирусы, вот только хакер начинает новую жизнь после перезагрузки в прежнем теле, а царь меняет не только форму, но и содержание.

Плоская, как блин, физиономия, окаймлённая спутанной копной жестких волос, криво усмехнулась.

Обладатель злющих глаз шумно порылся грязной пятерней в рыжей бороде, закрывающей неприятное лицо, и громко выпустил газы.

Утро еще не наступило, и вокруг никого не было. Спали все. Лишь одинокий петух, проснувшись, вытянул шею, с трудом проскрипел неразборчивую побудку, едва не свалившись при этом с забора, и тут же уснул.

Огромное здание причудливой архитектуры, взирающее на мир множеством непохожих друг на друга окон, опирающееся на столь же разные колонны, поражало взгляд необычайной формой. Множество глав, венчающих башни и башенки, даже в предрассветный час, когда все кажется унылым и серым, пестрело в глазах золотой и серебряной чешуей.

Необычайный калейдоскоп не интересовал рыжебородого – он вышел на минутку и… испуганно сжавшись, покачнулся, когда воздух вокруг него странно загустел.

– Боже, спаси раба своего Григория! – истово крестясь, забормотал мужик, готовый в любую минуту рухнуть на колени.

Высокая, окружавшая двор стена заколыхалась. Теряя четкость очертаний, поплыла, как дождевая туча перед грозой. Громкий хлопок вытолкнул из насыщенного подрагивающего мрака странное существо, отдаленно напоминающее человека.

– Изыди, сатана! – замахал руками рыжебородый. Сжимая в руках нательный крест, пал ниц, заколотил головой о землю.

«Сатана» глянул на мир, недовольно рыкнул, выстрелил зеленой молнией в землю и исчез вместе с породившей его тучей.

«Испугался чудотворящей силы креста!»

Через мгновенье, однако, и туча, и странный незнакомец вернулись, озаряя заспанный церковный двор беззвучными вспышками.

– Где я? – страшный человек болезненно скривился. Цепким взглядом ощупал трясущегося Григория.

– Александровская слобода! – забормотал тот, закрываясь подолом черной рясы. И вдруг громко ахнул, вскидывая брови, выпучил глаза. – Царь?!

– Отставить! – приказал незнакомец, теребя длинную, редкую, как мочало, бороду.

Круглое лупоглазое лицо перекосилось от страха:

– Кто ты?

– Зови меня Полковник. А кто ты?

– Я Гришка Вельский, параклисиарх, слуга царский, как и все, – видя непонимание, мелькнувшее во взгляде «диавола во плоти», рыжий пояснил: – Пономарь я, Малюта Скуратов.

– Таак! – протянул полковник и вдруг громко выдохнул. – А царь где?

Согнувшийся пономарь рухнул в белоснежный сугроб.

– Там! – кивнул, приподнимая залепленную тающим снегом физиономию.

Полковник коснулся взглядом необыкновенного строения, каждый кирпичик которого сиял впечатанным золотым крестом. Здание возвышалось над серыми мелкими сараюшками, что придавало ему вид громадной золотой клетки, парящей над заснеженной землей.

– Молчи и будь рядом. Возвеличу! – прошипел он. Оглядываясь, пересёк двор, стараясь оставаться незамеченным.

Пономарь преданно засеменил сзади, иногда забегая вперед, чтобы указать дорогу.

Крепкие дубовые двери предательски скрипнули, когда полковник потянул начищенное до блеска медное кольцо. Он замер, осматриваясь; услышал громкий храп и невнятное бормотание, доносящееся из глубины узкого прохода. «Охрана, как и во все времена, – спит», – недовольно сдвинув брови, он осторожно протиснулся в темный коридор. Переступая через вытянутые громадные ноги в грубых прошитых суровой ниткой сапогах, вгляделся в лица стражей.

«Скоты! Захочешь, не разбудишь».

Подойдя к низкой полукруглой арке, заглянул внутрь небольшой комнатушки и увидел молящегося перед иконами человека в роскошной лисьей шубе.

Рослый мужчина повел крепкими плечами, мощно вздохнул широкой грудью и продолжил тягуче гнусавую молитву:

– Господи! Вразуми раба твоего, Иоанна Васильевича. Подскажи слуге твоему, как избежать измены и пресечь заговоры, опутавшие царство моё-ё-ё.

Прячась за колонной, полковник не мог поверить, что перед ним великий царь, Иван Грозный. Он с интересом наблюдал за великим тезкой, все больше удивляясь: уж очень знакомым казался ему силуэт Иоанна.

– Грозный, говоришь? – шепнул полковник, появляясь из-за колонны. – Посмотрим, так ли ты страшен.

Царь, похоже, услышал дерзкий вопрос, гневно повернулся. Пытаясь закричать, натолкнулся на затухающее зеленоватое свечение, исходящее из глаз чужака и лишь сглотнул противный, застрявший в горле комок. Захрипев, он сжал лицо руками, стараясь избавиться от наваждения. В глазах богобоязненного монарха плескался первобытный ужас.

– Силой выжечь крамолу на Руси, – зашипел полковник, злобно вытаращив глаза. – Вот что тебе нужно было делать! Царство моё-ё-ё! – скривился он. – Слизняк!

Испуганный царь, рухнув на пол, попробовал было завопить, но захлебнулся писком: полковник ударил государя ногой по шее, отчего тот влетел под широкую скамью и замер, притворяясь бесчувственным.

Вытащив парализованное, испуганное существо из-под лавки, Иван Васильевич влепил великому тезке звонкую пощёчину и негромко зарычал:

– Жить хочешь – молчи! Нет – ори!

Храп в коридоре на мгновение затих, чтобы через секунду вновь мощно задрожать под низкими сводами.

В глазах полковника полыхнул зеленый огонь.

Царь ойкнул и обмяк, сознание покинуло расслабившееся тело.

– И это Иван Грозный? – скривился полковник, поворачиваясь к замершему за спиной пономарю. Подмигнул светящимся глазом, отчего у того застучали зубы, а по спине поползли холодные капли. – Поможешь мне? – спросил он, сотрясая руками над головой – то сдвигая их ладонями друг к другу, то разводя в стороны и напрягая. Хилая искра стекла с пальцев и тут же исчезла.

– Нет! – задирая голову к потолку, полковник с трудом сдержал крик. – Ты не можешь со мной так поступить!

Он был зол на Вирусапиенса, но еще больше он жалел себя.

«Чего это он?» – вздрогнул Малюта. На какое-то мгновение он даже усомнился в своем выборе. Может, напрасно он так быстро согласился стать цепным псом страшному незнакомцу? Однако, вспомнив необъяснимое появление дьявола с лицом царя, склонился над беспомощным Иоанном. Мелькнуло широкое лезвие, и пономарь, не глядя, полоснул чуть выше руки, касающейся выпуклого подрагивающего кадыка.

– Надеюсь, твой Бог не менее могуч, чем его! – прошептал он, поднимая круглое лицо и тыкая окровавленным ножом в сторону бьющегося в конвульсиях тела.

Полковник опустил глаза, спокойно посмотрел на перерезанное горло убиенного Рюриковича.

– Ты слишком решителен для пономаря, – хищно улыбнулся претендент на освободившийся престол, отчего у будущего опричника застучали зубы и вдоль позвоночника скользнул холодный ручеёк.

– Быть тебе рядом со мной!

Пряча горячий нож за голенище потертого сапога, Малюта вытер покрасневшие от крови ладони и, глянув на мертвого самодержца, тихо прошептал:

– Слаб человек.

* * *

– Но, несмотря на кажущуюся хрупкость, человеческий организм остается очень сложным и отлаженным механизмом, – продолжал профессор, оглядывая «Медвежью берлогу», в которой с раннего утра заседали наиболее стойкие его подчиненные, выдержавшие передряги последних дней.

Низкорослый Алик Ванидзе, беспрестанно меряя комнату мелкими шагами, замотал головой.

– Да-да-да, механизм! – настаивал Медведев.

– И обязательно с программным управлением! – с этими словами он коснулся указательным пальцем виска.

Худощавый Мелехов поморщился, мельком оглядев своё тщедушное тело, взглянул на розовощёкого Семёна, поедавшего за соседним столом домашние пирожки, и широко улыбнулся.

– Механизм-то механизм! – съехидничал он. – Только кому-то от природы достались швейцарские часы, а кому-то кухонный комбайн.

– Компьютер! – неожиданно произнёс хриплый голос и на пороге появились опоздавшие хакеры.

– Человек – биохимический компьютер! – заявил Бейрут, поставив своё тело на середину лаборатории, как будто припарковал машину на обочине.

Что-то неестественное было в его внешнем виде, и это что-то вызывало отторжение и неприязнь. Перемещался он угловато, словно просчитывал каждый свой шаг. Обычно так двигаются маленькие дети или очень осторожные люди, боящиеся повредить окружающие предметы. Как бы то ни было, хакер успешно преодолел расстояние до середины комнаты и остановился – выключенный автомат да и только.

Семён замер с надкусанным пирогом, секунду подумал, разглядывая странные роботизированные пассы Бейрута.

– Это мы уже проходили, – произнёс он отрешённо: похоже, что-то вспоминал. – А как же душа?

– Что определяет наш образ жизни? – спросил Бейрут и сам себе ответил: – Привычки! А что формирует наши привычки? Гены! Что есть ген? Программа синтеза определенного вида белка. Порция наследственной информации, которая контролирует определённый признак организма. Этот признак и влияет на наши привычки. В генах закодированы белки, а работа генов – это перевод одних символов в другие. Чтобы перевод осуществлялся, нужны программы перевода, иначе говоря, драйвера. Такие же, как драйвера видео или звуковой карточки. Программы, программы, программы. Не заметивший аналогии с компьютером – полный дебил! – Бейрут угловато махнул рукой в сторону тех, кто всё же очевидного сходства до сих пор не заметил.

«Что с ним?» – повис в воздухе невысказанный вопрос.

– Это ты пока на диване лежал и себя слушал, сообразил? – положив руку на плечо друга, встрял в разговор Жора. Повернулся к аудитории, вымученно улыбаясь. – Сейчас он уже в норме! Ходит, размышляет.

Бейрут дернулся всем телом, как бы заново включаясь.

– Смотрю, драйвера установлены, но работают криво, – пробормотал и замолчал.

– А дальше? – поинтересовался профессор.

– Дальше? Напряг извилины, переписал программу, изолировал вирус, перезагрузился, – после каждой фразы Бейрут замирал, как если бы периодически впадал в спящий режим. Взгляд его терялся в бесконечности, пусто касаясь окружающих.

– Видели бы вы эту перезагрузку! Брр! – Жора содрогнулся всем телом.

– Поначалу то, что было Бейрутом, начало распадаться. Осыпаться, как если бы каждая клетка организма вдруг оказалась независимой от соседей, а силы, которые удерживали её на своём месте, внезапно исчезли. Рыхлое, рассыпающееся тело. Уфф! – Жора перевёл дух, оглядел слушателей и продолжил. – Я решил, что всё, гейм овэр – нет больше Бейрута! – в голосе молодого человека зазвучало отчаяние. – А потом… система явно заглючила! Пространство задышало – стены заходили ходуном, время задергалось, Бейрут пульсировал, как сломанная неоновая лампа. Он то появлялся, то исчезал! Чуть погодя глюки закончились. Дружище Бей открыл глаза. Встал и исчез. – Жора замолчал, ожидая вопросов.

– Как исчез? Куда исчез? – загалдела молодёжь.

Лишь профессор молчал, потому что для него подобные фокусы были уже не в новинку. Он почти привык к тому, что у людей (благо не у всех) есть такая странная особенность – исчезать и появляться.

– Телом исчез! – пояснил Жора. – Я позвонил вам.

– А где он сейчас? – спросил Медведев, приближаясь к Бейруту.

Осторожно коснулся плеча, словно боясь, что хакер начнёт рассыпаться. Трогая лоб молодого человека, профессор вздрогнул, отдёргивая руку. Лоб пылал жаром.

– Думаю, оттачивает работу операционной системы, – произнёс Жора не очень уверенно. – Уж что-что, а это он умеет.

– Или перестраивает тело, – предположил Медведев. Жора пожал плечами и виновато кивнул.

– Вначале исчезал каждую минуту, словно уходил на поиски чего-то, но потом перестал. Только выключается. Такое впечатление, что сознание уходит, а тело остается. И греется.

Медведев кивнул.

– Потёмкин на начальном этапе тоже грелся как утюг.

– Нужно умереть, чтобы стать Хомо Либерис! – проскрипел оживший хакер, нервно дергая головой, как паралитик или механическая игрушка-робот. – Ничего не напоминает? – продолжил он. – И откуда они об этом знают?

Сказал и отключился, вновь превращаясь в статую.

– О чём это он? – прошептал Алик Ванидзе.

– О верующих, нехристь! – зашипел Мелехов, прикрывая рот пальцем. – Тш-ш!

Призыв к молчанию не возымел на программиста никакого действия. Гневно вскинув худые руки, словно призывая в свидетели Бога, тот заявил:

– Сам ты нехристь! Я, между прочим, православный! И родился в Москве!

– У всех свои недостатки, – буркнул Мелехов беззлобно.

– Потёмкин? – Бейрут временно пришел в себя, возобновляя сеанс связи с внешним миром, и исчез.

Присутствующие в лаборатории почувствовали, как воздух устремился в образовавшуюся на месте хакера пустоту.

– Вот тебе и… – не успел договорить Саша Мелехов. В центре зала возникли два человека: неподвижный Бейрут и улыбающийся Потёмкин.

Улыбка сползла с загорелого лица, едва молодой человек взглянул на «роботизированного» хакера: тот неприятно повернул голову – так, что затылок оказался на месте лица, – и застыл.

– Ну брат, ты и намудрил, – удивился Дмитрий, отстраняясь от хакера, тряхнул выгоревшей до пшеничного цвета шевелюрой.

– Как бы его к Сети подключить? – поинтересовался он.

– Как к Сети? – опешил Жора. – Он же шевелится через раз и клаву руками не почувствует: координация на нуле.

– Да и сети у нас, – начал было Алик, но Потёмкин остановил его движением руки. Он качнул головой, указывая на лежавший перед Семёном яркий ноутбук: – Этот в сети?

Семён хлопнул глазами, коротко кивнул, подвигая любимый «Ламборджини» навстречу.

– Только сети у нас, – повторил он слова Алика, но и они не достигли адресата.

Дмитрий прикрыл глаза, и тотчас на панели компьютера замигал индикатор беспроводной связи.

– Кто-нибудь знает, где Тромб? – спросил он. Никто не ответил.

– Ёлки-палки! – хлопая ресницами, завопил удивленный Потёмкин через секунду. – Что это? – кивнул он в сторону гудящего вентиляторами компьютера.

– Такие у нас нынче сети! – в один голос воскликнули Семён и Алик.

– Если бы ты вчера не исчез со Светланой, я бы тебе много чего рассказал, – укоризненно произнёс Медведев.

– Простите, профессор – соскучился, – извинился Потёмкин, однако улыбка его при этом никуда не исчезла. – Надеюсь, ещё не поздно узнать, что здесь происходит? На Земле, я имею в виду.

Маленькая досказка вывела обыденный вопрос на космический уровень: в лабораторию заглянула бесконечная Вселенная, коснулась присутствующих холодным взглядом.

– Судя по Бейруту, – проговорил Потёмкин, кивая в сторону неподвижного хакера, – у вас есть чем меня удивить!

«И всё-таки мальчишки! – мысленно воскликнул Медведев, всматриваясь в лица молодых людей. – С каким бы удовольствием они послушали Потемкина? Но ничего, подождут, послушают очевидные для нынешних пользователей Сети факты. Рассказ Потемкина никуда не убежит».

– Надеюсь, и наш друг Бейрут может подождать некоторое время? – обратился он к Димке, а про себя подумал: «Скоро сеть станет похожа на большой профилакторий».

Глава двенадцатая

Война в «Тутанхамоне»

Война закончилась, да здравствует война, или могут ли виртуальные войны привести к реальным жертвам, а эксперименты Вирусапиенса к переселению человечества в Сеть.

«Санаторий, – улыбнулся Тромб, перемещаясь из компьютера в компьютер, – непривычно: тихо и спокойно».

Война закончилась. Друзья в последнее время совсем перестали заглядывать в виртуальный мир, и поэтому боец решил путешествовать в Сети, наблюдая за набирающим обороты строительством.

Виртуальная Вселенная менялась на глазах, преображаясь и приближаясь к миру реальному. Пустынные, но очень красивые города заполнили электронные просторы. Вместо миллионов однотипных майкрософтовских «миров безмятежности» возникли архитектурные ансамбли из лучших строений, когда-либо созданных человеческим гением. Великолепные парки замерли в ожидании посетителей.

Вот только где они – посетители? Пропутешествовав по паутине несколько дней, Тромб устал от однообразной стерильности. Везде, куда ни кинь взгляд, его встречала мертвая тишина и пустота. Сеть вымерла. Не то чтобы она не функционировала – нет, даже наоборот. Программы работали, информация перемещалась во всех направлениях, что-то архивировалось, что-то преобразовывалось, что-то, что-то, что-то – однако присутствия человека не ощущалось.

«Кому нужны неуправляемые машины? – задал себе вопрос Тромб. – А ведь люди могут начать выбрасывать непокорные компьютеры на свалку».

Он не заметил, как втянулся в поиски человеческого присутствия в сети. Вспомнив времена своего взросления, создал несколько десятков пронов и запустил их в свободный поиск с целью выявления мест, где могли сохраниться машины, управляемые людьми.

«Стоп! Что это там впереди?» – Тромб всмотрелся в кривое, абсолютно неправильное возвышение.

«Всё, что несимметрично и алогично, может указывать на присутствие человека», – решил он, всматриваясь в высокое, хоть и ненадёжное укрепление, окружающее нетронутый новостроем кусок компьютерного пространства.

Ориентируясь на местности, боец понял, что перед ним небольшая сеть игрового клуба «Тутанхамон», обнесенная несколькими рядами защитных сетевых экранов. Он вспомнил, что уже бывал тут, даже участвовал в сражении.

Локальная сеть «Тутанхамона» со времени последнего посещения Тромба нисколько не изменилась. Но несмотря на внушительный вид, клубная защита имела множество лазеек. Внимательно осмотрев кирпичную кладку файервола,[12] боец подпрыгнул и, цепляясь за торчащие выступы, быстро забрался на стену.

На игровой площадке управляемые юными геймерами здоровенные циклопы иступленно рубили человекообразных воинов топорами, жгли лазерными лучами, взрывали ракетами или просто разбивали головы тяжелыми кулаками. Тромб замер, наблюдая за подходящим к концу поединком. Команда красных одноглазых монстров действовала намного организованней бригады синих человекообразных. Сражение через несколько минут закончится. Багровые чудовища, уверившись в своём преимуществе, убрали угрожающего вида стволы и, вооружившись короткими ножами, двинулись в сумрак лабиринта.

Тромб следил за тем, как опытные головорезы одного за другим уничтожали слабых человечков. Остался только один, синий – точнее, серый. Боец охнул: это был не участник игры. Без всякого сомнения, в тени колонны прятался человек.

Воин напрягся, собираясь покинуть свой наблюдательный пункт, чтобы броситься на помощь беззащитному существу, но в этот момент за той же колонной увидел тень второго человека, который не выглядел беспомощным. Это был охотник, затаившийся в засаде в ожидании добычи. А напарник его исключительно подходил на роль приманки, хотя мог быть и вправду сильно испуган.

Красномордое чудовище, высмотрев горящим глазом дрожащего в темноте противника, замедлило движение. Циклоп неторопливо приблизился и, вскидывая руку с коротким тесаком, изготовился нанести смертельный удар. Однако в этот момент с другой стороны колонны мелькнула быстрая тень, коротко дернула рукой – и монстр согнулся пополам. Сжимая распоротые икроножные мышцы гигантской рукой, он пытался устоять на подкашивающихся ногах. Выпавший тесак не издал ни звука, так как не достиг бетонного пола. Бородатый человек, подхватив его на лету, мгновенно рванул лезвием загустевший от крика воздух, вгоняя острый клинок в открытую пасть чудовища. Вопль оборвался, едва родившись. Мужчина потянул торчащий за спиной гиганта бластер,[13] но, быстро осмотрев, бросил под ноги и мгновенно исчез в темноте.

Между тем остальные участники сражения постепенно стягивались к месту неожиданной расправы.

Тромб, увлеченный схваткой, не заметил, как из внешней сети на открытую площадку стартового уровень вывалился большой металлический контейнер. Следом за ним в сеть хлынул густой поток данных, уходящий внутрь шестиугольного железного хранилища.

Циклопы, очевидно, услышав вскрик умирающего товарища, разбились на пары и, оглядываясь по сторонам, двинулись к человеку, прятавшемуся в тени. Когда первая пара поравнялась с колонной, Тромб, истошно заорав, замахал руками, стараясь привлечь внимание нападающих. Одноглазые великаны одновременно повернулись на звук – и в тот же момент их стало на одного меньше. Обвитая пулеметными лентами багровая туша рухнула, и пока она падала, на шее второго циклопа разверзлось кровавое ущелье, вытолкнувшее мощный фонтан горячей крови.

Что-то странное было в охотнике за монстрами. Но что?

«У него не было временного лага![14]» – запоздало сообразил боец. А этого не могло быть у виртуальных игроков, управляемых людьми и сидевшими за клавиатурой в реальном мире. Бородатый убийца чудовищ будто жил в этом мире и не зависел ни от скорости обработки информации, ни от реакции управляющего им человека. Он действовал мгновенно.

«Чёрт! Неужели Вирусапиенс вернулся? – подумал Тромб, спрыгивая со стены. – Не может быть! Будь Вирус здесь, он бы такое шоу устроил, что красномордые вояки и нескольких секунд не выдержали».

Стена загудела. На стартовый уровень выпали ещё два крупных контейнера. Теперь уже не заметить их появления было нельзя. Входящий траффик многократно возрос, лавина данных устремилась в компьютеры «Тутанхамона», сотрясая все игровые площадки без исключения. Кирпичный периметр файервола задрожал, раскалился и запылал, в месте соприкосновения с небом озарился цветными сполохами. Где-то впереди, за колоннами, раздался душераздирающий крик, затем ещё один – и следом за ними два мощных удара сотрясли почву и два шестиугольных контейнера, очень похожих на гробы, выпало на площадку. «Странная закономерность, – подумал Тромб, бросаясь к загрузочной платформе. – Сколько контейнеров, столько и игроков».

* * *

– Сколько угодно игроков, любая реальность, любая планета – выбор за нами, – закончил Потёмкин, принимая эстафетную палочку из рук профессора.

Лаборатория молчала. Научная и околонаучная братия, переварив услышанную информацию, пыталась представить нарисованную Дмитрием вселенских масштабов картину.

Возле неподвижной статуи Бейрута копошился Саша Мелехов. Закрепив на ухе хакера беспроводную телефонную гарнитуру, он испуганно оглянулся и, встретившись взглядом с профессором, виновато пожал плечами.

– Дмитрий просил соединения с сетью, и я решил, чтобы время не терять, – пробормотал он, сбился и замолк.

– Это наша разработка, – поддержал смущенного коллегу Семён Михайлов. – Создатель образов, или беспроводной нейро-компьютерный интерфейс третьего поколения.

Мелехов, почувствовав поддержку, радостно отрапортовал:

– Мозговой интерфейс! Преобразует машинные коды в сигналы, затем посылает их в большие полушария. И обратно. Правда, действует только на очень близком от головы расстоянии.

– Готово! – торжественно сообщил он, в последний раз осмотрев неподвижного Бейрута.

Прошла минута – ничего не произошло. Вторая – опять ничего. Саша потянулся к уху Бейрута.

– Стой! – вскинул руку Потёмкин. Прислушиваясь, он на секунду закрыл глаза.

Мелехов замер.

– Наш друг в киберпространстве, – сообщил Дмитрий. Погружаясь в электронный мир, выглянул за пределы «Медвежьей берлоги».

– Я его вижу. Он уходит, – заговорил Потёмкин через мгновенье.

В этот момент он стал похож на проводника, бредущего в темноте и ведущего за собой толпу ничего не видящих, но зрячих путников.

– Что это? – заорал «поводырь», закрывая глаза и полностью переключаясь на виртуальный мир. – Неужели вирус?!

Лаборатория ожила, молодежь зашевелилась, не желая оставаться за кадром.

– Жора, подключайся! – воскликнул неожиданно пришедший в себя Бейрут.

Хакер повёл плечами, словно сомневаясь, что тело вновь подчиняется ему. Угловатость движений пропала.

– Мой вирус катапультировался на носители «Тутанха-мона». Не знаю, почему именно туда, но думаю, неспроста. Там что-то происходит! – тревожно продолжил возбужденный хакер. – Обмен информацией с внешними устройствами увеличился запредельно. Сейчас он в сотни раз превышает максимально возможный для сети такого ранга. Я только один раз сталкивался с подобным: когда Потёмкину в голову Тромба подселяли, – торопясь, Бейрут выстреливал слова со скоростью пулемета. – Димыч двинул за моим симбионтом-вирусом, а ты дуй за ним.

Хакер высыпал цифры-адреса и отключился, нырнув в электронную Вселенную.

Семён решительно потянулся к ноутбуку, но его опередил Жора. Вырвав ярко-жёлтый «Ламборджини» из рук возмущенного хозяина, он мгновенно слился с клавиатурой. Пальцы хакера замелькали с невероятной скоростью. Временами казалось, что они являются дополнением к мозгу, а не продолжением рук.

«Медвежья берлога» не была бы настоящей компьютерной лабораторией, если бы у каждого работника не было персонального орудия труда. Заскрипели молнии сумок, защелкали замки пластиковых кейсов. Очень скоро на всех столах появились ноутбуки. Захрустели клавиши, выстраиваясь в цифровую последовательность, зашуршали по коврикам электронные грызуны.

Жора отстранился от клавиатуры, однако клацанье не прекратилось. Оно продолжалось ещё некоторое время, но затем стихло, постепенно сойдя на нет.

Превратившись в беспроводного пользователя, задумчивый хакер, медленно прикрывая подрагивающие веки, застыл, как если бы медитировал.

Можно было предположить, что он дремлет, если бы не истерически мигающие индикаторы ноутбука, кричащие о беспощадной эксплуатации всех ресурсов миниатюрной вычислительной машины.

На дисплее появилось гигантское существо с человеческим торсом и соколиной головой. Представитель египетского пантеона Гор потянулся, поиграл тугими мышцами. Загорелый до шоколадного цвета, обнаженный бог солнца оглядел местность, замер, вытягивая мощный клюв. Взгляд маленьких глаз забегал в поисках исчезнувшего минуту назад фантастического летуна Бейрута.

* * *

Сзади громко хлопнули огромные руки-крылья, и на платформу грациозно спланировал мускулистый крылан. Сложив кожистые простыни-перепонки, гигантская летучая собака быстро двинулась в сторону настороженного воина. Шелковистая темно-бронзовая кожа неестественно переливалась, словно крылан только что вышел из воды, а не опустился с небес.

– Думаешь, что делать? – поинтересовался он голосом Бейрута.

Тромб кивнул.

Он появился на стартовом уровне несколько секунд назад и сейчас стоял перед загрузочным блоком, разглядывая неоднородные струи текущей из открытых портов информации.

Уплотненные архиватором данные с шумом исчезали в пяти металлических контейнерах, прижавшихся к массивной приёмной платформе. Внешние порты соединяли локальную сеть с периферийными устройствами, но сейчас они были закрыты и опечатаны. За исключением пяти отверстий, напоминающих пчелиные соты, из которых в приемные бункеры низвергался густой ноль-единичный поток.

Зверь подошел к распахнутым люкам входящих портов и подставил крыло под информационный поток. Слегка коснулся мощной дланью маленького, но мощного водопада.

На стартовую площадку выскочил Потемкин. Фантастическая тварь повернулась в его сторону и коротко бросила:

– Это дети! Игроки из «Тутанхамона». Они каким-то образом перемещаются в сеть.

Тромб, заметив Дмитрия, радостно улыбнулся и рванулся навстречу другу, но тот лишь поприветствовал воина небрежным кивком. Боец резко остановился, будто наткнулся на невидимую стену.

– Что будем делать? – спросил Дмитрий, рассматривая заполняющиеся данными, металлические гробы-хранилища.

Крылан поочерёдно простучал стенки контейнеров и, указывая на ближайшую пару, сообщил:

– Эти – почти пустые. Дальние контейнеры под завязку, готовы к распаковке.

Обхватив ближайший ящик руками-крыльями, он, поднатужившись, оторвал его от платформы. Мышцы, оплетающие лоснящийся торс, вспухли, заиграли под кожей, превращаясь в натянутые канаты.

– Помоги!

Потемкин, подхватывая противоположный край, покраснел, громко выругался.

– Не прервите поток! Порядок и целостность информации на этой стадии перемещения очень важны! – закричал Тромб, подбираясь к контейнеру снизу и упираясь в горячее дно спиной. – Если разорвать струю, перемещаемый разум вряд ли выдержит, и человек сойдёт с ума!

Форма архива полностью совпадала с входными отверстиями портов, похожих на пчелиные соты. Угловатая тара упорно не желала пролазить в свободную ячейку. После нескольких попыток друзьям удалось вогнать шестиугольную ёмкость в отверстие люка.

Вытолкнув архив за пределы локальной сети, крылан захлопнул створки шлюза и, удерживая их спиной, оторвал торчавший под ногами ржавый прут. Протолкнув его в торчащие по краям петли, завязал железяку узлом. Вздохнул и переместился ко второму хранилищу, возле которого пыжились Дмитрий с Тромбом.

– Этот тяжелее, – облегченно выдохнул Бейрут, когда за очередным контейнером захлопнулись тяжелые створки.

Поток данных внезапно иссяк и тут же затих шум падающей информации. Контейнеры заполнились.

Наставшую тишину разорвали три удара. Это громыхнули закрывающиеся шлюзы, возвещая о состоявшемся перемещении.

Крылан повел сложенным крылом, хрустко потянулся – ив этот момент один из ящиков лопнул, начиная распаковку.

Полутораметровый шестигранник мгновенно развалился, превращаясь в плоскую металлическую плиту, на которой, словно кусок сливочного масла на сковороде, пенились спрессованные брикеты зашифрованных данных. Они то поднимались, то опадали, чтобы через мгновенье снова подняться, выстраиваясь в человеческое тело, вырастающее над платформой.

Тромб на секунду отвлёкся, поворачиваясь к выскочившему на стартовый уровень Гору.

Человек, появившийся на месте контейнера, оказался на удивление прытким. Не успело его тело полностью сформироваться, как из него во все стороны полезли всевозможные режущие и колющие приспособления. Ноги мальца погрузились в лужу холодного металла, оставшуюся на месте тяжелого хранилища.

Ртутная пленка, словно живая, поползла по ногам мальчишки вверх. Медленно обволакивая обнаженное тело, засияла темная полированная броня.

Тромб с ужасом смотрел, как пальцы бронированного воина удлиняются, превращаясь в отточенные ножи. Плечи, потеряв чёткость очертаний, плавно трансформировались в две фантастического вида турели, прижавшиеся к обтекаемому шлему. Рифленые стволы смотрели в сторону оторопевших хакеров.

Бейрут, готовый в любую минуту умчаться ввысь, хлопал расправленными крыльями.

Жора-Гор щёлкнул большим соколиным клювом, покрутил головой, рассматривая экзотических киборгов.

Молодёжная бригада подобралась сыгранная. Как только последний переселенец закончил распаковку, все трое бросились в проход, на следующий уровень. Не ограниченные скоростными возможностями организма, молодые люди с неистовством берсерков на ходу атаковали хакеров, демонстрируя невероятный уровень мастерства.

– Остановитесь, задохлики! – заорал Бейрут, взмывая в воздух. – Здесь умирают взаправду!

Загремел пулемёт, выплевывая длинную очередь, и он камнем рухнул на бетон, тупо уставившись на свои изрешеченные пулями крылья.

Тромб сделал движение в сторону рвущихся на свободу боевых машин, но замер, вспомнив, что за броней скрываются маленькие дети. Детишки меж тем не смущались, используя весь смертельный арсенал. Загрохотали выстрелы, в воздух взлетели мини-ракеты, зашипели лучи лазеров.

Боец бросился в тень ближайшей колонны, где его поджидал Потёмкин.

– Сопляки, похоже, не поняли, что с ними произошло и не знают, что возрождения для них уже не будет, – предположил крылан-Бейрут, подтягиваясь к друзьям. – Я ведь прав? – спросил он Тромба, превращая остатки крыльев в тяжелые мечи, вырастающие прямо из гибкого локтевого сустава.

– Абсолютно! – подтвердил тот, с опаской поглядывая на сияющие лезвия.

– Любое уничтожение, любое изменение информации приводит к смерти разума. Если, конечно, эти изменения достаточно обширны, – пояснил боец, едва успевая отпрыгнуть от приближающейся ракеты.

Смертоносная болванка пролетела мимо и громко ухнула в невидимой дали, врезавшись в защитную стену файервола.

– Что-то подсказывает мне, что в происходящем виноват наш старый друг. Может, оставим пацанов здесь, а сами поищем Вирусапиенса? – предложил Дмитрий. – Они ведь только геймеры. Никуда не денутся. Для них защита этой сети – непреодолимая преграда.

Тромб кивнул, Бейрут коротко поддакнул.

– Ты ищи Вира, а мы виртуальному брату поможем, – Гор положил мощную руку на плечо Тромба.

– Будьте осторожны! – произнёс голос Потёмкина, когда фигура его уже растаяла в воздухе.

Тромб запоздало сообразил, что в сети могли остаться участники прежней игры, представляющие для мальчишек серьезную угрозу, и бросился следом за беглецами. Пробираясь через упавшие колонны, вспомнил он и о бородатых охотниках. Забыл только о «группе поддержки» – и был удивлен, когда за спиной раздался запыхавшийся голос Бейрута:

– И долго мы за тобой гнаться будем?

Боец вздрогнул, поворачиваясь к товарищам, коротко махнул рукой.

– Там люди! – бросил он.

Крылан вопросительно склонил маленькую ушатую голову, блеснул длинными «дракуловскими» клыками.

– Мы видели, – шепнул Гор.

– Нет – не киборги! – замотал головой боец. – Другие! Крылан повернулся к Жоре и резко спросил:

– Емельяны?

Тромб удивленно вскинул брови.

– Профессор говорил, что Вир отправил в Сеть двоих Емельянов, – застучал клювом Гор.

– Двое, – произнёс боец, и все трое четко и единовременно подтвердили:

– Они!

Сотрясая воздух за стеной заревел кто-то очень большой и страшный. Взвизгнул и замолк ребенок. Рев, удаляясь, стих.

Отборная брань, заглушая тихое всхлипывание, взорвала тишину.

Хакеры метнулись в большой зал и обнаружили там стонущего бородача. Он склонился над детским телом, сжимая в руке нож. Темные спутанные космы пропитались кровью, одинокий глаз пусто уставился в бесконечность. Емельян захрипел, повалился на каменный пол и, ударяя кулаками в бетон, забубнил:

– И придеши чудище, многоруко и многоглазо, и забереши с собой дитятко маленько. И буде имя ему диавол.

Второй мужчина, сидя у основания колонны, спокойно взирал на душевные муки товарища.

– Не плачь, Емеля, ты всё равно бы его не спас.

– Мальчишка умер, как настоящий воин, – произнёс он голосом человека, повидавшего сотни взрослых и детских смертей.

Заметив хакеров, он вскочил на ноги. Высвобождая руку, заведенную за спину, выставил перед собой короткий тесак. Окровавленный клинок угрожающе перемещался от крылана к Гору, пока не уперся в грудь подоспевшего Тромба.

– Что за твари? – спросил он бойца.

– Мы не враги, – прошептал тот, протягивая пустые руки.

Емельян – тот, что был старше и спокойнее – глянул в сторону хакеров, покачал головой.

– Они со мной. Люди! Не бойся, – крикнул Тромб, присматриваясь к детскому телу.

– Опоздали, – прошептал Жора.

Хакеры медленно, чтобы не пугать Емельянов, приближались к растерзанному малышу. Подойдя к окровавленным останкам вплотную, встали на колени, горестно склоняя голову.

– Вирус! – прошипел Бейрут, прикрывая сохранившие ужас последних минут жизни широко открытые глаза.

– Какой вирус? – взвизгнул Тромб, сдавливая маленькую шею громадного крылана.

– Мой вирус! – произнёс Бейрут, с трудом отбрасывая тяжёлую руку. – Где он? И где остальные дети? – крылан в ожидании уставился на вздрогнувшего Емельяна.

Вдали загрохотало.

– Ушли к стене.

– Нужно идти за ними, – решительно заявил одноглазый Емельян.

Мгновение назад мычащий молитвы убогий моментально превратился в решительного и целеустремленного воина. Не дожидаясь согласия остальных и не оборачиваясь, чтобы посмотреть, следует ли кто-нибудь за ним, он быстрым шагом пересек помещение и, перемещаясь от колонны к колонне, двинулся в темноту.

– Были мы уже у стены, – заявил старший Емельян, нехотя поднимаясь.

– У стены? – зачем-то переспросил Жора.

– Стена – она только издалека стена, вблизи же сплошной туман. В какую сторону ни пойдёшь, всё одно здесь выйдешь, – пояснил Емельян.

– Сетевой экран – отражает, – шепнул Бейрут.

Неожиданно воздух вокруг загустел, на секунду теряя очертания, дрогнули колоны.

Крылан хлопнул маленькими глазками, тревожно оглядываясь, запустил в стену кусок кирпича. Ничего. Те же потрескавшиеся колонны, пыль вокруг, рытвины и дырки от пуль – камень с шумом врезался в бетон и, отскочив, на мгновенье замер в воздухе, – едва заметно, так что никто и не заметил.

– Ну, что я вам говорил! – воскликнул Емельян.

Прямо из воздуха шагнул одноглазый Емельян, таща упирающихся и заплаканных «космических десантников».

– Зверь там! – прошептал Емельян, осеняя себя крестом. – Лежит недвижимый.

Сеть содрогнулась от крика.

– Тромб! – прокричал идущий отовсюду голос Потёмкина. – Ты где?

* * *

– Я в «Тутанхамоне»! – рявкнул вынырнувший из виртуального мира Дмитрий – и исчез в реальном.

– Там Вир, – слова повисли в воздухе, компьютеры замигали индикаторами соединения, прощаясь с живым «внешним устройством».

– Кто-нибудь добрался до сети «Тутанхамона»? – поинтересовался профессор, оглядывая склонённых над компьютерами молодых людей.

– Я зашел в локалку! – завопил Саша Мелехов, не отрывая взгляда от экрана.

– Вот только не могу проникнуть внутрь игрового пространства. Могу только наблюдать, – продолжал он, извиняясь.

Профессор, подойдя вплотную к компьютеру, всмотрелся в монитор. На экране мелькали серые фигуры, увешанные винтовками, фантастическими лаунчерами, необычными пистолетами и другими видами непонятного, но очень впечатляющего оружия.

Закованные в обтекаемую броню космические десантники позорно бежали. Беглецы, то и дело оглядываясь, всматривались в сумрак коридоров, выхватив одну из своих угрожающих игрушек, с воплем выстреливали в темноту и мчались дальше.

Очередная вспышка на мгновение развеяла серую тьму, и перед изумленными зрителями на секунду предстала жуткая картина. Размазанная по экрану клякса испорченного изображения летела над землей, разевая гигантскую пасть.

Саша дернул мышкой, меняя угол обзора и приближая изображение.

Колонны стремительно метнулись навстречу, выталкивая из серой пустоты расплывчатый силуэт, напоминающий голову Горгоны с торчащими в разные стороны волосами-змеями. Извиваясь сотнями щупалец, она при ближайшем рассмотрении оказалась переплетенным клубком скользких, жирных, живых корней. Массой непрестанно удлиняющихся отростков. Как только мясистые побеги прорастали наружу, их концы набухали, расщепляясь на сотни лепестков-лезвий. Смыкаясь в небольшие луковицы, они вращались, напоминая смертоносный миксер.

– Что это? – прошептал профессор.

– Вирус Бейрута?! – предположил Семён.

Раздался душераздирающий вопль, качнувший наблюдателей от экрана, ухнула ракета, и картинка слегка откатилась: дрогнула рука Мелехова.

Мелькнула раскаленная болванка, протащившая за собой длинный шлейф густого чёрного дыма.

Испуганные беглецы на секунду замерли, переводя дух перед новым броском. И в этот момент с «головой» произошла неожиданная метаморфоза. Она открыла большой рот, и сияющий болид, нырнув в рваную дыру, образованную раздвинувшимися отростками, прошел насквозь, не причинив ей никакого вреда. Взрыв ухнул через секунду, превращая в пыль колонну, вставшую на пути ракеты, заходящей на второй круг. Он рассеял остатки решимости юных воителей. Побросав оружие и пластиковые шлемы, они с ужасом уставились на скользкие змеящиеся жгуты. Обиженные глаза увлажнились, сжатые губы задрожали, – и космические воины ревмя заревели.

Тварь, словно почувствовав страх, потянулась к испуганным мальчишкам.

Воздух неожиданно потемнел, сгущаясь. Набежавшая туча, зависая под потолком, опалила безобразную тварь ярким разрядом и рассеялась.

Картинка на экране дернулась.

– Ноут тормозит?! – удивился Саша, выпучив глаза. – Не может быть!

Соприкасаясь со светящейся веткой, отвратительное нечто, втянув корчащиеся щупальца, шумно плюхнулось на твердый бетон.

– Где же наши друзья? – прошептал Мелехов, коротким движением мышки меняя угол обзора.

Изображение на экране дернулось, поползло в сторону, демонстрируя ряды облупленных колонн, мимо которых несся окровавленный одноглазый мужчина.

Схватив бронированную малышню в охапку, он метнулся к кирпичной стене – и исчез.

– Там, где им и положено быть, – произнёс голос Бейрута за спиной.

Профессор обернулся, разглядывая хакеров, покачал головой.

– Впереди планеты всей, – добавил Жора.

– Димыч нашел-таки Вирусапиенса, – Бейрут кивнул на экран, где без движения лежал замороженный безобразный монстр.

– Вира! – поправил Жора.

– Да хоть чёрта! – раздраженно выдохнул Бейрут. – Меня не он тревожит.

Молодежь с интересом уставилась на хакера. Один лишь Медведев, погруженный в раздумья, привычно потирал кончик носа.

– Отец Михаил? – неожиданно для всех спросил он. Бейрут удивленно выгнул брови.

– Вы умеете сопоставлять несопоставимые факты. Еще немного, и вы найдете ответ на основной вопрос.

– Какой же, скажите на милость?

– Кому это нужно! – выдохнул Бейрут.

– Я все думаю, – продолжил Медведев, – откуда святой отец знал о новых свойствах перерожденного Потемкина?

– Я уже говорил, читайте святые писания, – встряхнулся Бейрут.

– Думаешь, церковь могла приложить к этому руку?

– Нет! Если бы дела обстояли так, как вы думаете, то Димыча загоняла бы вся божья рать, а не один старикан. Значит, не могла, – безрадостно подытожил Бейрут.

Теряя очертания, он превратился в киношную голограмму. Тело, становясь прозрачным, исчезло, и в воздухе осталась лишь говорящая голова.

– Пойду поищу следы святого отца. Не наследил ли где наш батюшка раньше? – произнесла голова и растаяла, догоняя ускользающее в пространстве-времени тело.

– Я брежу или сплю? – негромко удивился Мелехов и неторопливо подошел к поникшему программисту, терзающему торчащие усы.

– Батоно Алик, ущипни меня, пожалуйста, – попросил шутник, подвигая к Ванидзе тощую филейную часть.

Взглянув на Жору в момент совершения садистического акта, он умирающим голосом прошептал:

– И еще раз, пожалуйста.

Хакер стоял ни жив ни мёртв – мраморно-холодная кожа, проглотив выпуклый рисунок кровеносных сосудов, превратилась в высохший серый пергамент. Пытливые глаза потускнели, затянулись мутной твердеющей пленкой. Казалось, последняя искорка жизни покинула тело, и оно превратилось в опустевший сосуд. Ресницы безвольно сомкнулись. Жора был мёртв, хотя по-прежнему стоял на ногах.

Мелехов осторожно коснулся рукой твердого плеча.

– Ещё один перезагружается, – попытался пошутить он, но улыбка сползла с лица балагура, когда окаменевший хакер качнулся, и, ломая старые, отшлифованные еще социалистическими подошвами доски, с грохотом рухнул на пол.

* * *

Громкий хлопок потонул в безумном крике, яркая вспышка растворилась во множестве цветных сполохов: владыка превращений солнца «Тутанхамон» пребывал в состоянии непрекращающейся войны. Затемненный клуб ревел мощными моторами, громыхал взрывами снарядов, шипел лазерными вспышками.

Война шла за всеми игровыми столами, атака продолжалась на всех фронтах. По законам военно-виртуального времени лилась ноль-единичная кровь, умирали цифровые воины, управляемые несовершеннолетними геймерами, падали воины-боты, руководимые вычислительными машинами.

Сражающаяся публика не услышала бы и взрыва гранаты, разорвись она посреди игрового зала, и потому никто не обратил на появившегося Потёмкина никакого внимания. Разве только неприметный человек за стойкой бара, но и он, скользнув по новоприбывшему безразличным взглядом, тут же отвернулся.

Потёмкин внимательно осмотрел воинственную молодежь. Каждый ведет свой бой, у каждого своя игра. Сорок восемь содрогающихся перед мониторами вояк и пять неподвижных тел.

Нет! Не пять. Двое всё же подают признаки жизни, а вот троих как будто нет в зале. Их тела неподвижны, а дыхание едва различимо.

«Всё правильно. Их и должно быть пятеро. Двое, что едва шевелятся, это те, которых мы вернули. Остальные ещё в сети», – подумал Дмитрий, направляясь к замершим за компьютерами подросткам.

Он старался не привлекать внимания, но когда поравнялся с рабочим местом администратора, из-за стола поднялся невысокий субтильный человек. Светлые кучерявые волосы колыхнулись в свете синих ламп, вспыхнули, создавая над головой некое подобие светящегося нимба. Глаза улыбнулись и словно зажгли внутренний, исходящий из глубины души огонь.

– Приветствую хозяина, – произнёс ироничный голос, и незнакомец, придерживая длинный серый хитон, склонился в глубоком поклоне.

– Вирусапиенс? – удивился Потёмкин.

– Вир! – незнакомец коротко кивнул, потеребил светлую бородку. – Разве не ради меня ты здесь? – поинтересовался он, взглянув в расширившиеся зрачки молодого человека.

Дмитрий, чувствуя мысленное прикосновение, напрягся. Осторожное – на пороге чувствительности – дуновение ветерка едва коснувшись одинокой мысли, исчезло. Запоздало включаясь, пискнул защитник, прикрывая мыслесферу хозяина.

– Ты первый и самый сильный! – с гордостью произнёс Вир, встряхивая головой, как котёнок, получивший щелчок по уху. – Мы первые! – тут же поправился он, подтягивая себя до вершины, приютившей Потёмкина и возвышающейся над остальной частью человечества.

– Надеюсь, ты устроил сегодняшний эксперимент с перемещением не для того, чтобы привлечь моё внимание? – Дмитрий обвёл рукой гудящий зал, останавливаясь на неподвижной фигуре, замер.

Один из малолетних бойцов вдруг захрипел. Хватая воздух широко открытым ртом, выпучил глаза. Маленькое тело содрогнулось, заходило ходуном.

Вир мигнул телом – исчезнув, тут же возник на том же самом месте. Улыбка сползала с его лица. Он вновь мигнул, затем ещё, лицо исказила злобная гримаса.

– Эксперимент? – прошипел он. – Все, чего касается человек, обращается в пыль. Я надеялся, что твои сородичи ещё долго не смогут попасть в Сеть, но я заблуждался!

Дмитрий исподлобья смотрел на метания Вира. При очередном его появлении он раздраженно бросил:

– Всё случилось не так, как хотел Всемогущий?

Вир кричал и плевался, теряя остатки самообладания и вместе с ним человечности. Благообразный мужчина лет тридцати исчез, и на его месте возник сгорбленный, переломанный инвалид, восседающий в непропорциональном кресле на колёсах.

Потёмкин с удивлением посмотрел на мелькающую «инвалидную коляску».

– Спокойно! – резко выкрикнул он, стегая мелькающий «двадцать пятый кадр» электрическим разрядом, словно перед ним был Русса.

Страшный уродец замер на мгновенье, словно на него подействовала энергетическая подпитка, и, пропадая в очередной раз, появился возле двух озирающихся по сторонам, спутанных мальчишек.

– Как они сумели? – выкрикнул он, положив светящиеся руки на головы замерших от страха подростков. Посмотрел на Потёмкина и обиженно воскликнул:

– Метро! Они думали, что попали в метро! Оттолкнули моих… – Вирусапиенс захлебнулся собственным криком. – И ворвались в вагон. Мне что?! – заорал он, вновь падая в разваливающееся кресло. – Нужно было предупреждение вывесить? «Только для вирусов» или «Не влезай, убьёт»? Не успели появиться, как тут же устроили бойню, – вздохнул «чтец человеческих душ», упираясь взглядом в дрожащего паренька: – Задыхается он! Сознание уже мертво. Сейчас умирает тело.

– Делай же что-нибудь! – зарычал Дмитрий.

Ощущая набегающие на глаза слезы, он прижал к груди затихающее тело, нырнул в сетевое пространство игрового клуба и увидел остатки разорванного вирусом мальчишки. Понимая, что маленький геймер умирает, он готов был разорвать себя, чтобы отдать ему свое сердце. Но мальчик нуждался в том, чего Потёмкин, при всем своем желании, ему дать не мог. В здоровой оболочке не было сознания.

Дмитрий казнил себя, перекладывая вину за случившееся на свои плечи; пытался найти пути спасения, но не мог и от этого еще больше злился.

– Что делать? – злобно буркнул Вир, достал откуда-то маленькую клавиатуру и что-то набрал на клавишах. Подумав мгновенье, утопил «Enter». Прислушался, сжимая кулаки. Сеть встала, компьютеры заурчали, выполняя очередную команду повелителя Киберпространства, заревел вдалеке и замолк разбушевавшийся вирус.

– Это не твоя вина, сознание маленького наглеца сожрал симбионт Бейрута, – произнес он через секунду.

Потёмкин полыхнул злобой, забывая, что эмоциональные всплески могут иметь продолжение в физическом мире. В клубе вздрогнули стены, зазвенели стекла, штора, прикрывавшая ближайшее окно, вспыхнула, пробуждая визгливого ревуна пожарной сигнализации.

– Тромб! Ты где? – заорал Дмитрий, в очередной раз погружаясь в компьютерную сеть. – Ты мне нужен!

– Я еще кому-то нужен? Это хорошо! – произнёс довольный боец, появляясь перед виртуальным Потёмкиным.

– Дружище, что мне делать? – растерянный взгляд коснулся Тромба.

Испуганное лицо Дмитрия задрожало. Казалось, что сейчас заплачет даже его виртуальная копия.

– Неужели ему так дорога жизнь какого-то мальчишки? – удивился появившийся неподалёку Вир. – Постороннего бестолкового человечка…

Тромб, наблюдая за другом, не обратил на слова Вируса никакого внимания.

– Тактика, стратегия, сбор информации – это по мне, – перечислил он, не отрывая глаз от страдающего Потёмкина. – Убить могу, оживить нет! Я воин!

Дмитрий глубоко вздохнул, приподнял дрожащие руки.

– Поступай как воин, – неожиданно согласился он.

– Мальчишку не вернуть, – пробормотал боец, размышляя, – но Емельяна, который сейчас в сети, можно? Не пропадать же телу! – пояснил он, словно речь шла о старом ботинке.

– Прав твой напарник, прав. Там их сейчас двое, выбирай любого. Программа переброски работает, главное, чтобы они опять не вздумали кинуться наружу в одно тело, – заявил Вирусапиенс.

– Сильно же ты его разозлил, – прошептал Тромб. Поглядывая на безобразное тело, покачал головой.

Разгневанный инвалид, не обращая внимания на собеседников, вертел восьмёрки на своём кресле, безуспешно пытаясь успокоиться. Наконец ему удалось обуздать взбрыкивающие чувства, и кривое кресло исчезло, растворяясь в длинных ногах.

Перекинув привычный кусок серой материи через тощее плечо, молодой человек неожиданно улыбнулся.

– Баба с возу – ему же легче. Меньше людей в сети, меньше проблем, – пояснил он тоном учителя первоклашек.

«Чёртов актёр!» – подумал Дмитрий и тут же вспомнил, что думать громко рядом с Вирусапиенсом «строго не рекомендуется» даже при включенном защитнике мыслесферы.

– Расчертили весь мир запретными линиями и трясётесь над соблюдением придуманных границ, – засмеялся Вир.

– Кругом заборы. Туда не ходи. Сюда не ступай. В мысли не лезь! – буркнул он в сторону Потемкина. – Словно там что-то ценное есть, и оно непременно исчезнет, если на него взглянуть. Полезное, если и родится в ваших головках, то вы сами тотчас же его всем покажете. Вот, мол, я какой умный!

Дмитрию надоели никчемные разглагольствования.

– Может, перейдём к делу, – недовольно проворчал он. – Мальчишки ждут!

– Подождут! – парировал разошедшийся правдолюб, выставляя перед собой ладонь с растопыренными пальцами. – Что же вы прячете? Не свои ли пороки и гадкие, похотливые мыслишки? Агрессию и жажду власти? Вот чем вы делиться никогда и ни с кем не решитесь!

Потёмкин, не желая больше слушать умозаключений виртуального демагога, вынырнул из сети, махнув на прощание Тромбу рукой.

– Думаешь, просто их возвращать будет? – продолжил Вир, последовав за Димкой в игровой клуб. – Главное, чтобы они за периметр не просочились. Мои братья не дадут их телам погибнуть, необходимые рефлексы поддержать смогут, – бубнил он, но Дмитрий уже забыл об инциденте в сети. Слушая Вира, он вдруг понял, что тот стал не просто многословен – он стал горделиво болтлив. Пытался поучать, разговаривая, посматривал свысока. И непонятно, было ли виновато в этом человеческое тело, в котором Вир сейчас пребывал, или потребность развивающегося разума в общении.

– То, что произошло, очень показательно! Ты не думаешь? – поинтересовался вирус, заглядывая Дмитрию в глаза. – Этот случай показывает, что будет, если для человечества открыть путь в Сеть. Оно моментально заполонит всё виртуальное пространство. Устроит там большую мусорную свалку, и нам снова не будет места – теперь уже в нашем мире. Потому что он тут же превратится в точную копию Земли.

– Если тебе не нравится Земля, какого чёрта ты ещё здесь? – вспыхнул Дмитрий. – Сидел бы и охранял свой спокойный виртуальный мир. Вот только не забудь, что и он построен нами и для наших же нужд. – Наш мир! – кривляясь, продолжил он.

Вир сморщился, посмотрел на него, как на ребёнка.

– Мне нравится Земля! Не нравится, что делают с ней люди, – пояснил он.

Мгновенно посерьезнев и нацепив на себя величественную маску, снисходительно продолжил:

– Ладно, этих двоих я выпровожу. Но учтите, что в следующий раз будете сами вытаскивать своих нелегалов. А профессору и его другу генералу передай, что массовое переселение моей родни в Сеть пока отменяется. – Вир очень по-человечески подмигнул Дмитрию. – А ведь я помню каждую клетку, каждую молекулу этого организма, – задумчиво произнёс он, закончив осмотр Потёмкина, отчего тому вдруг стало не по себе. – Впрочем, я рад, что все произошло именно так, не то тупо пожирал бы твою энергию, не понимая, кто я и зачем я?

Дмитрий повернулся, чтобы уйти, но в последний момент снял защиту мыслесферы и громко подумал:

– А сейчас ты знаешь, кто и зачем тебя создал?

– Знаю! – неожиданно ответил Вир. – Садовники! Вот только не знаю, случайно или намеренно.

Дмитрий, секунду назад решивший, что разговор закончен, дёрнулся назад, мгновенно забыв обо всём на свете.

– Один из них и сейчас находится среди вас, в человеческом теле, – как ни в чём ни бывало продолжил Вир.

– Кто? – удивился Дмитрий, едва сдерживаясь, чтобы не закричать и не вцепиться в отшатнувшегося Вира.

– Нуу! – глубокомысленно промычал тот, давая понять, что не намерен делиться секретом. – Ищите! Вы ведь такие умные, – совсем по-детски закончил он, перебирая светлую бородку руками.

Потёмкин секунду назад хотел сбежать куда угодно, лишь бы не видеть этой самовлюблённой напыщенной физиономии, но теперь замер, раздумывая.

– Ты не хотел бы поучаствовать? – начал он, но смутился и сумел продолжить лишь после небольшой паузы:

– В одной игре? Вирусапиенс улыбнулся:

– Ты хотел сказать, войне?

– Да, в войне, – не стал спорить Потёмкин.

Зная, что собеседник сканирует его мысли, он вспомнил мир гуорков, парламентёра, объявляющего волю админов, и гигантский компьютер, больше напоминающий небольшую планету, нежели вычислительную машину.

– Чем же вам не угодили существа с другого конца Вселенной? – ехидно поинтересовался Вирусапиенс, принимая сжатую мыследему.

– Они вмешиваются в нашу жизнь, меняют нашу историю, натравливают друг на друга наши народы, – бодро начал Дмитрий, но так как в мыслях его не было уверенности в собственных словах, то закончил он «за упокой»: снова сбился, забубнил, оправдываясь. – Мы так, по крайней мере, думаем, что они вмешиваются.

– Это не они! – резко оборвал его Вир.

– А кто?

– Я же сказал: ищите, да обрящете! – улыбаясь, новоявленный мессия бросил что-то на стол администратора клуба и беззвучно исчез.

Дмитрий подхватил металлическую бляху с выбитым на ней сложным числовым кодом и едва не уронил, когда увесистый кругляш бодрым голосом ведущего телевикторины возвестил:

– Ограниченный доступ к перевозчику душ. Посадочных мест – два!

Из пластины донеслись бурные аплодисменты, и удивленный «диктор» завопил:

– Нет! У вас есть бонус! И вы можете переместить т-рр-и человеческих сознания! Но только из Сети, – прибавил он менее радостно и замолчал.

Глава тринадцатая

Медведь, телохранитель и галочка

От перемены мест слагаемых, как и от замены одного Медведева на другого, сумма не меняется.

«Что могут сделать три человека? – спросил себя Анатолий, преодолевая последний участок канализационной трубы. – Даже если на стороне противника полные идиоты – ничего. Нет! Могут! – поправился он через секунду. – Погибнуть смертью храбрых!»

– Чёрт-чёрт-чёрт, – продолжая чертыхаться, он залез в узкий отвод, после которого на карте Медведя начинался широкий туннель, ведущий к «Белому дому».

Хотя белым солидное здание можно было назвать лишь условно, по прихоти создателя окрашенное в нелепый розовый цвет, оно только формой напоминало величественный аналог в родном мире отважного диггера.[15]

Двадцатиэтажную башню занимала элита творческой интеллигенции, управляющая свободной страной.

Только широкий корпус-стилобат, поставленный рядом, с большой натяжкой можно было назвать белым, хотя на самом деле был он нежно-кремовым.

Комплекс не охранялся и не был огорожен. Однако проникнуть на его территорию, не имея плейта в голове, по словам Галочки, не представлялось возможным.

Преодолеть открытое пространство перед правительственным учреждением не может никто. Охранная система распознает чужака задолго до его приближения. Ей достаточно отправить сигнал на мозговой интерфейс, и если она не получит отклика от плейта, то немедленно включит защиту. Пучок направленного излучения, будет преследовать нарушителя на всем пути его следования.

Музыка, звучащая на подходе к зданию, определяет границы парализующих полей. Попав в зону их действия, человек начинает терять волю и по мере приближения к полосе максимальной интенсивности всё больше походит на овощ с грядки.

– Пойдём под землей, канализационные трубы экранируют нас, – заявил Медведь, поглядывая на Галину.

Девушка кивнула.

– На поверхности мы беспомощны и потому основная надежда на тебя. Ты для охраны невидим: у тебя плейт. – Медведь уперся взглядом в телохранителя.

Анатолий до сих пор не мог понять, как он согласился участвовать в этой авантюре. Дурно пахнущая идея, зародившись в голове двойника профессора, нашла своё продолжение в реальном мире.

Отвратительная вонь хлюпающих под ногами нечистот и сужающиеся до полуметровой ширины скользкие, покрытые слизью трубы, по которым приходилось пробираться ползком, не пугали «преобразователя миров». Его больше волновала малочисленность отряда, руководимого Медведем, неподготовленность его участников и абсолютная неопределенность завершающей стадии операции.

– Взорвём управляющие системы.

– А дальше? – настаивал Анатолий.

– Свободный народ сам найдёт свой путь. Нужно только избавить его от тирании, – отвечал Медведь, когда Анатолий загнал его своими расспросами в угол.

Слишком расплывчатым получалось это самое «послевоенное счастливо». Анатолий имел большие сомнения относительно пользы народного самоопределения. «Наверняка найдут новых царьков, и те с еще большим рвением начнут править, указывать, наставлять», – подумал он, но озвучить свои опасения не решился. В голову тут же прокралась предательская мысль: «Не так уж и плох мир, где пытки имеют вид эстетического наказания».

Анатолий с самого начала хотел отказаться от участия в бессмысленной операции, но Медведь заявил, что не отменит атаки на Дворец свободного творчества, даже если им с Галочкой самим придется лезть в логово врага.

Телохранитель понимал, что застрял в этом мире надолго, потому как чёртова сила выталкивания больше не работала. Да и куда ей толкать бедного путешественника во времени, если он уже попал в отправную точку?

«Время моё, да мир чужой, – подумал он. – А между одновременными реальностями никто никаких возвращающих сил не обещал».

Терять единственных знакомых в этом мире не хотелось, и Анатолий дал рыжеволосой Галочке себя уговорить.

И вот сейчас, вдыхая едкий запах человеческих испражнений, он снова и снова ругал себя за проявленную мягкотелость:

«Нужно было убедить Медведя отказаться от нелепого штурма. Нельзя же надеяться, что три дилетанта могут разрушить структуру, созданную сотнями тысяч людей. Даже если эти люди – ничего не смыслящие в стратегии творчеки!»

Безрадостные размышления прервал низкий звук, родившийся где-то вдали, на пределе слышимости. Металлические стены неприятно задрожали. С потолка откололись и повисли перед лицом вонючие ошмётки, вызывая нестерпимые спазмы желудка.

Анатолий засуетился, пытаясь определить, откуда идет нарастающий гул. Пока он вертел головой, часть трубы над ним исчезла, открывая широкое ответвление, из которого доносился угрожающий рёв.

– Где-то я это уже видел, – буркнул невольный диггер, и тут до него дошло. – Дерьмо сбрасывают! – завопил он.

Пытаясь ускориться, задергал ногами, помогая себе руками, однако в покрытом толстым слоем слизи лазе, да ещё на четвереньках, особо не разгонишься.

– Поторапливайся! – подталкивая сзади, воскликнул Медведь.

Интеллигент кричал что-то ещё, но Анатолий старался не обращать на него внимания. Лишь живей перебирал конечностями.

Наконец-то коллектор расширился настолько, что он смог встать на ноги и распрямиться во весь рост. Рванувшись изо всех сил вперед, чтобы расчистить пространство для следующих за ним товарищей, он вдруг почувствовал, что уставшие мышцы знакомо напряглись и неприятно завибрировали.

«Боже, помоги!» – мысленно заорал Анатолий.

В голове щелкнуло, и тонкий, словно прошедший через множество фильтров и потерявший половую принадлежность голосок сдавленно пропищал:

– Телхран, ты где?

Анатолий затряс головой, пытаясь избавиться от слуховой галлюцинации. Ему вдруг показалось, что он узнал хозяина обесцвеченного фальцета.

«Неужели Бейрут?» – мелькнуло в голове. Коллектор, продолжая расширяться, превратился в невысокий, но длинный тоннель.

– Можешь дать пеленг? – спросил всё тот же писклявый голос, пробиваясь сквозь шум в голове.

Анатолий запнулся, но сумел удержаться на ногах.

– Как это? – удивился он.

– Как-как! Заори мысленно! – возмутился хакер. – И погромче!

– На помощь!

Полупрозрачная фигура, зависая в воздухе, появилась перед Анатолием. Невесомый силуэт расположился над грязным потоком в позе лотоса, невозмутимо наблюдая за физиономией приятеля.

– Привет, Толян! – выдохнул Бейрут, небрежно махнув рукой. – Хватит вопить! – тут же скривился он. – Я пошутил.

За спиной раздался громкий вскрик. Анатолий резко обернулся, но успел заметить лишь взлетевшие в воздух ноги. Перед глазами мелькнули огромные ботинки, раздался громкий всплеск, послышался гулкий удар и противный хруст. Хрюкнул Медведь, завизжала Галочка, и её крик потерялся в гуле приближающегося потока.

Анатолий шагнул назад и наткнулся на подвижное тело. Мужчина, раскинув руки, лежал на спине, удивленно взирая на мир единственным глазом: из другого торчал длинный металлический штырь.

– Димочка! – Галочка склонилась над бездыханным Медведем, прижимаясь головой к его груди, громко и надрывно завыла.

Анатолий, ощущая возрастающую вибрацию, испуганно уставился в набегавшую «волну». Опасность не давала времени на раздумья и страдания. Вонючая речушка быстро прибавляла в глубине, противная жижа коснулась пояса и скоро должна была заполнить все пространство тоннеля.

«Утонуть в дерьме?» Телохранитель гадливо передёрнул плечами, представив возможные последствия начинающегося наводнения, повернулся к едва заметному Бейруту.

– Как нашел?

– Прёшь по древу, как слон сквозь джунгли. По следам и нашел! – ответил хакер, приближаясь к приятелю вплотную.

Он напрягся, гипнотизирующий взгляд, казалось, не задерживался на усталых глазах. Проходя сквозь них, застревал где-то в черепной коробке. Анатолий ощутил непреодолимое желание почесать мозги.

– Давай-ка, брат, домой, – предложил Бейрут, отворачиваясь.

Телохранитель ощутил резкое облегчение: мысленный зуд прошёл.

«Наконец-то!» – обрадовался он, но, оглянувшись, яростно замотал головой. – Без неё не пойду! – ткнул он в сжавшуюся фигурку девушки, рыдающую над остывающим мертвецом.

– Быстро! – рявкнул Бейрут, на секунду теряя очертания, растворился во влажном полумраке.

Анатолий подхватил сопротивляющуюся Галину и заорал:

– Бейрут! Я готов!

Он ждал толчка или поддержки, но вместо этого увидел перед собой едва заметный светящийся силуэт, а в голове раздался ироничный голос:

– Ты думаешь, я вас на себе попру? Не кричи, а прыгай!

Рокот в трубе смешался с привычным гудением в голове.

Анатолий вдруг представил, что снова попадает в каменный век, и ему стало нехорошо. Он не знал, что сказать хакеру, но тот, словно услышав его сомнения, подмигнул.

– Ты прыгай, а координаты я скорректирую, – успокоил Бейрут.

На мгновенье ему показалось, что тот засел у него в мозгах. Он даже ощутил его дыхание.

Напряжённое тело расслабилось, наслаждаясь безумством энергии, растекающейся во все стороны, насыщающей все органы, все клетки организма. В голове возникло улыбающееся лицо и мелькающие над клавиатурой длинные пальцы Бейрута.

«Чёртов хакер! – мысленно заорал Анатолий, сжимая в объятиях подрагивающее женское тело. Время, постепенно растягиваясь, тормозилось… И наконец остановилось. – Он что, взламывает мои мозги?»

Пространство привычно взорвалось, выворачивая наизнанку бренную оболочку. Телохранитель тут же исчез, перемещаясь на другую ветвь Хронодендрида. Ещё секунду на его месте бушевал искрящийся вихрь, отталкивая прибывающие фекалии, но и он постепенно стих.

* * *

– Ну и вонища! – завопил Саша Мелехов, зажимая пальцами сморщенный нос и отворачиваясь.

– Фуу! – фыркнул Алик Ванидзе, отстраняясь от мокрой парочки, появившейся из подрагивающей мутной мембраны с резко очерченными светящимися краями.

Тощее тело Мелехова метнулось к окну. Хлопнула форточка. Подул ветерок.

Возникшие из ниоткуда молодые люди, как выброшенные на берег рыбы, жадно глотали свежий морозный воздух, просочившийся в лабораторию. Только в отличие от представителей водной фауны они получали от этого явное удовольствие.

– Боец? – удивился Алик. – Анатолий, – с трудом вспомнил он, отодвигаясь при этом от телохранителя на шаг.

И ещё на шаг.

Впрочем, ретировался не только он: никто из присутствующих в «Медвежьей берлоге» сотрудников не проявил особого радушия, никто не подошел к мокрому, грязному, заросшему многодневной щетиной молодому человеку. Компьютерщики, не сговариваясь, сгрудились около открытого окна.

В центре комнаты осталось каменное изваяние Жоры, лежащее на полу, и пара задыхающихся рыбин в человеческом обличье. Нет, рыбин было три – так как профессор ничем не отличался от «ароматной» парочки. С открытым ртом и выпученными глазами, он, как истукан, пялился на «перемещенцев».

– Галочка?

Грязная, но не потерявшая от этого своей привлекательности рыжеволосая девушка медленно подняла громадные глаза, взвизгнула, встретившись с профессором испуганным взглядом.

– Медведь! – прошептали девичьи губы, и Галочка, прыгнув навстречу профессору, мгновенно утонула в его объятиях.

Саша Мелехов съёжился, дёрнул плечами, наблюдая за стекающими по одежде начальника грязными пятнами.

– Брр… Х-ха! – издал он странный звук, выражая своё отношение к происходящему.

Анатолий встал, открыл рот, набирая в грудь побольше воздуха, словно решался что-то сказать.

– Галочка, но это не… – только и смог вымолвить он.

Возникший из воздуха Бейрут хлопнул его по плечу, прикрывая рот ладонью, зло шикнул:

– А вот этого говорить не обязательно!

Анатолий устало отстранился, прикрывая глаза, встряхнул головой. Он совершенно запутался в происходящем и, не зная, что делать дальше, ожидал подсказки со стороны.

– Пойди, помойся, дружище! – предложил хакер, подталкивая его к двери в коридор, в конце которого располагалась комната с умывальниками. – И не особо спеши, говорун, – недовольно бросил Бейрут вслед. – Пока и эту реальность не подправил своими стараниями.

Проходя мимо спрессованной объятиями парочки, хакер как бы невзначай произнёс:

– Я тут поэкспериментировал с возвращающей силой и понял…

Он замолчал на мгновенье, всматриваясь в сжавшуюся спину профессора, и добавил:

– Сила эта имеет только временную составляющую!

– Можете отпустить ее – она из нашего времени, не исчезнет, – закончил Бейрут в мысленном диапазоне, улыбнувшись обрадованно расправившейся спине.

– Моя голова – моя крепость! – нарочито недовольно и громко подумал Медведев, замахиваясь в мыслях увесистым кулаком.

Глава четырнадцатая

Берлога. Место встречи изменить нельзя

Измененные возвращаются отовсюду. Анатолий из мира творчеков, Илья Муромец из Карачарова, Потемкин из… И всех тянет в одно и то же место, место, в котором все началось.

Резкий удар сбил Анатолия с ног, возникшая из ниоткуда здоровенная пятерня схватила его за грудки, оторвала от земли. Вывалившийся из сгустившегося воздуха широкобородый мужик облапил и обрадованно завопил голосом Ванькина:

– Други мои, как я долго шёл к вам!

Прижатый к мощной груди Анатолий недовольно фыркнул, отталкивая навалившегося богатыря.

– Кто это тут так воняет? – поинтересовался тот, скривился, отстраняясь.

– Ну понятно, кто! – расплылся он в улыбке, распознав Анатолия.

Мимо скользнул и исчез за дверью огненно-рыжий факел, высветив пухлые детские губки и большие удивленные глаза.

Бородатый силач беззлобно оттолкнул телохранителя.

– Ладно, иди куда шел.

И тут его взгляд упал на окаменевшую фигуру хакера, лежавшую на полу.

– Жора! – рявкнул он, на мгновенье замер, расплываясь в воздухе, появился над окаменевшим телом. – Зашибу! – рыкнул, с трудом уклоняясь от появившегося прямо из воздуха Потёмкина.

– Давно он выключился? – поинтересовался Дмитрий.

– Минут десять! – спокойно ответил Медведев. – Мы не стали ничего делать. Тебя ждали.

Дмитрий осмотрел развороченные доски пола, потрогал каменную кожу, пытаясь разглядеть, что же на самом деле происходит с хакером – но как бы он ни расширял диапазон восприятия, различить что-либо внутри непроницаемого Жоры не смог.

Посмотрел в ультрафиолете, в инфракрасном диапазоне – темнота. Попробовал просветить рентгеновскими лучами – тот же результат.

– Может и его, как Бейрута, к Сети подключить? – поинтересовался Алик.

– У нас больше нет мозговых интерфейсов, – развел руками Мелехов. – Да и этот ваш друг совсем уж какой-то…

В дверь просунулась голова телохранителя. Анатолий хотел что-то спросить, но так и застыл с открытым ртом.

– Как ты сказал? – закричал он через секунду, подбегая к компьютерщику.

– Каменный! – вытолкнул тот.

– Да нет! – расстроился Анатолий. – Раньше!

– Я сказал, что у нас нет мозговых интерфейсов, – вспомнил Мелехов, вздрогнув, когда телохранитель впечатал кулак в раскрытую ладонь, и стал оправдываться. – Мы изготовили только экспериментальный образец нейроинтерфейса, но и он остался у Бейрута.

– Зачем он вам? – продолжил допрос Анатолий, судорожно роясь в карманах промокшей, заляпанной грязью куртки. – Да где же они?

– Чтобы подключить Жору к Сети, – пояснил Саша.

– Ты чего? – Дмитрий положил руку на плечо взволнованного друга.

Анатолий с силой хлопнул себя по голове.

– Да вот он у меня где, ваш интерфейс!

Видя смущение во взглядах товарищей, привычно многословный телохранитель хотел было рассказать им о странных устройствах творчеков, но в этот момент неподвижный Жора начал изменяться. Камень потёк, медленно размягчаясь. Руки, упирающиеся в пол, подломились, но Ванькин успел подхватить падающие тело.

– Вот они! – воскликнул Анатолий, вскрывая прорезиненный кармашек, предназначенный для хранения сотового телефона. – Мозговые интерфейсы, или, короче говоря, плейты.

Потемкин протянул руку. Разглядывая высыпавшиеся на ладонь дымчатые горошины с едва заметными шипами-хвостиками, покачал головой.

– Запихиваешь в ухо, и… – Анатолий задумался. – Я, правда, не знаю, что делать дальше.

Дмитрий подцепил пальцами шершавую бусинку.

– Не думаю, что это хорошая идея, – прозвучал от двери сердитый женский голос. В лабораторию заглянула недовольная Галочка, нашла взглядом Медведева.

– Не давай ему делать этого! – приказала она. Профессор удивленно хлопнул глазами.

– Он знает, что делает, не мешай, – возразил он решительно.

– Она специалист по плейтам, – эхом отозвался Анатолий.

Потемкин протянул руку к голове Жоры, коснулся холодного жесткого уха, и прилипшая к подушечке пальца капелька плейта скользнула в ушную раковину.

– Нет! – девушка бросилась к Дмитрию; ойкнула, наткнувшись на крепкую руку Ванькина.

– Сказано же – не мешай! – буркнул тот.

Галина нахмурилась, оглядев лабораторию, тряхнула головой и, обиженно надув губки, исчезла за дверью. С громким хлопком в лабораторию ввалился Бейрут.

– Давно он включился? – переиначил он вопрос Потемкина.

– Только что.

– Стоп-стоп-стоп! – зачастил Бейрут. – Теперь я сам! Я это уже проходил.

Потемкин отодвинулся, словно сбрасывая тяжкий груз с плеч, облегченно вздохнул.

– Слушай, а где он сейчас?

– Где? – Бейрут на мгновенье задумался. – У тебя когда комп зависает – где он?

Потемкин пожал плечами:

– Что собираешься делать?

– Мешает вирус. Если его вытащить в Сеть, Жора сам закончит перезагрузку. Пока не знаю, как эту мерзость выманить, но буду ориентироваться по обстановке.

Дмитрий достал из кармана металлическую бляху.

– Это подарок Вирусапиенса, его я использовал для возвращения мальчишек из сети «Тутанхамона», – пояснил он.

Бейрут отстранился. Выпучив глаза, уставился на говорящую пластину.

– Перевозчик человеческих душ, – представилась та. – У вас остался бонус! Одно перемещение.

И, словно издеваясь, добавила:

– Только из Сети!

Хакер хлопнул в ладоши, толкнув Потемкина в грудь, засмеялся.

– Супер!

Однако немой вопрос, читаемый в глазах Дмитрия, заставил его объяснить причину своего веселья.

– Наверняка Вирусапиенс создавал перевозчика для своих сородичей. Ведь вначале переправлять людей он не собирался, так?

Потемкин кивнул, соглашаясь:

– Может быть.

– Если я разберусь в его работе, то у нас будет возможность управлять вирусами, – улыбающийся хакер потер руками и повернулся к Жоре.

Дмитрию показалось, что его больше волнует открывающаяся перспектива перемещения симбионтов, чем судьба друга.

– Ванькин, отпусти Жору на пол, – рыкнул хакер, но атлет, склонившись над парализованным телом, еще сильнее прижал его к груди.

Бейрут сжал пластину перевозчика и, прикрывая глаза, подключился к сети.

– Ладно, приступим.

Прошла минута, другая, третья…

– Нагревается! – прошептал здоровяк.

Прошло еще несколько минут, прежде чем Жора хлопнул ресницами. Встречаясь взглядом с богатырём, удивился:

– Ты откуда, брат? Окладистая борода шевельнулась.

– Из села Карачарова, – выдохнул тот, раздвинув губы в широкой улыбке.

– Ну и как там? – через силу улыбнулся розовеющий на глазах молодой человек.

– Воюют, – вздохнул здоровяк. – С половцами. Или друг с дружкой.

– Илья! – воскликнул профессор, словно только сейчас заметив атлета. – Ты где был?

– Там, куда меня лиходей Вирусапиенс отправил. В Муроме, в Киеве у князя Владимира, в… Да где только не был, – неохотно проворчал тот.

Дмитрий присмотрелся к богатырю. Из-под гигантского кожаного плаща выглядывали ярко-красные сапоги с заостренными носками и заправленными в них странного покроя штанами – шароварами или подштанниками. Не будучи большим специалистом в области моды, он не смог определить название странного атрибута, исчезающего в высоких сапогах.

– Портов не видел? – засмеялся Илья, замечая заинтересованный взгляд.

И тут серебряный обруч, обхватывающий выгоревшие волосы Дмитрия, коротко вспыхнул, реагируя на мысленное проникновение Бейрута.

Тот громко ойкнул, резко дернул головой, как если бы получил подзатыльник, недовольно пробурчал:

– Отца Михаила лучше бы нашел, чем постоянно думать о войне с гуорками.

– Вначале нужно определиться, что делать с Вирусапиенсом, – сказал Дмитрий, посматривая в сторону измученного, но бодрящегося Жоры.

Жора сначала пошевелил пальцами, затем согнул руки, выгнулся и, как ни в чем не бывало, поднялся на ноги.

– Я думал, мы уже решили, что с ним делать, – удивился он, разводя руками. – А тут вдруг слышу непонятные для себя вещи.

Стоявший в стороне профессор включился в разговор.

– Перевозчик человеческих душ, я извиняюсь, это как? – поинтересовался он.

– Обнаружились новые факты, – пояснил Потёмкин.

Медведев уставился на Дмитрия, изображая полнейшую заинтересованность, однако взгляд его предательски съехал в сторону двери, за которой совсем недавно исчезла Галочка.

– Не томи!

– Последний эксперимент Вирусапиенса выявил возможность перемещения в Сеть человеческого сознания. Предупреждаю! – Дмитрий оглядел лабораторию строгим взглядом. – Что об этом никто, кроме присутствующих здесь, не знает.

– И только поэтому ты такой тусклый? – удивился Бейрут.

– А чему радоваться? – вызывающе произнёс Потёмкин.

– Если объявить об этом человечеству, оно наперегонки рванет в Сеть, ожидая всевозможных радостей и виртуальных благ.

Профессор с трудом оторвал взгляд от двери.

– Не думаю, – возразил он.

– Вы не думаете, а я знаю, – разозлился Дмитрий, вспоминая остывающее тело маленького белобрысого мальчишки.

– Наверняка ты прав. Открыв «ящик Пандоры» один раз, мы уже никогда не сможем закрыть его, – поддержал Бейрут. – Я знаю многих, кто давно живёт в Сети. Разница только в масштабах. Хотя… – задумался он. – Если количество людей, просиживающих в Инете за год, умножить на количество часов, которое каждый из них пробыл в Сети, получим, что население средней европейской страны давно сменило прописку и постоянно пребывает в виртуале, – Бейрут замолчал, давая слушателям время переварить озвученную мысль.

Пластиковый жёлтый «Ламборджини» скрипнул винчестером, щёлкнул динамиками и голосом Вирусапиенса продолжил:

– И это при том, что Интернет далек от полновесной виртуальной жизни. Как только станет известно о возможности переселения в электронный мир, начнется столпотворение, сравнимое с заселением Дикого Запада, а нам бы очень не хотелось, чтобы виртуальная среда обитания стала похожа на вашу реальную жизнь.

Вирусапиенс, прижимая руку к груди, взирал с экрана на вытянувшиеся физиономии людей.

– Ведь чем сейчас занимается человечество в Сети? – продолжал он. – Воюет с виртуальными монстрами или друг с другом, разбивает машины, развратничает, продает и покупает всё, что можно продать.

На экране рядом с Виром вдруг появился хмурый Тромб.

– Мы вас боимся, – подключился он к разговору. – Вы можете уничтожить и нас, и наш мир.

«Спелись, голубчики, – подумал Дмитрий. – Последнее сражение в Тутанхамоне, похоже, заставило Тромба поменять своё отношение к людям. Остается только надеяться, что не ко всем».

– Я ничего не имею против тебя! – заявил вдруг боец, словно подслушав мысли Потёмкина.

– Но мы же не станем скрывать от человечества возможность перемещения в Сеть, – вскакивая со стула, возмутился Жора. – Это нечестно!

– Они не хотят людей пускать людей в киберпространство! Ха-ха-ха! – громко засмеялся Бейрут. – Матрица наоборот!

«Уже хозяева Сети!» – подумал Потёмкин, глядя на Вирусапиенса и Тромба.

– Жора прав. Мы не сможем молчать, но он забыл о том, что мы можем предложить людям и другую возможность обретения долгой жизни. Возможность избавиться от вируса и стать Хомо Либерис, – продолжал он. – Вот только всякий ли согласится, зная, что для освобождения нужно умереть? Ведь нет никаких гарантий, что обязательно воскреснешь после отключения.

– Люди давно готовы к жизни после смерти! – воскликнул Жора. – Спасибо церкви!

– После естественной смерти! – поправил его Бейрут.

– Я думаю, говорить о том, что ожидает освободившихся от вируса людей, необязательно. Поставим перед фактом и… – предложил Жора, но его прервал Илья.

– А одному из вас можно стать проводником. Ну не знаю. Христом, что ли? – Ванькин мотнул головой в сторону Бейрута.

– Вот-вот! Создадим новую религию, – воскликнул тот. – Будем аки пастухи среди заблудших овец, направлять и указывать. Указывать и направлять. Через век-другой привыкнем, и мысль об освобождении людей исчезнет сама собой. Как и та проблема, которую вы сейчас пытаетесь решить.

Бейрут мгновение помолчал, нервно потирая лоб, и вдруг заорал:

– Послушайте себя! Что вы предлагаете? Задохнувшись от возмущения, хакер всплеснул руками.

Волосы приподнялись, наэлектризовываясь, потемневшие зрачки расширились.

– Нет уж, увольте! Сам не стану и вам не дам!

– Что же делать? – поинтересовался смущенный атлет.

– Правда! Вот универсальный инструмент для разрешения всех проблем. И не нужно предполагать, что все вокруг не способны ее переварить в сыром виде. Не нужно присваивать себе право дозированного отпуска ее по триста грамм в одни руки, и не нужно заставлять мыть эти руки перед получением пайка. Правда показана всем, кроме смертельно больных и стариков!

Ванькин, не ожидавший такого натиска со стороны хакера, стушевался, опустил голову, став как будто ниже ростом.

– Да никто не хотел этим пользоваться. Я просто сказал первое, что пришло в голову, – оправдывался он, жалея, что поспешил с опубликованием своей секунду назад казавшейся гениальной мысли.

– Дурака хоть в Сеть загрузи, хоть от вируса избавь – он всё равно умнее не станет! – не успокаивался Бейрут.

– Но ты, умник, особо-то не увлекайся, – буркнул Илья.

– Стучат? – удивился Семён, прислушиваясь.

Воинствующие спорщики притихли. В наступившей тишине раздались негромкие удары.

Тук-тук!

Кто-то не решался войти в лабораторию. Профессор, находившийся ближе всех к двери, непонимающе уставился на деревянные створки, словно вспоминая, как они открываются: никто никогда не стучал – ведь сюда приходили работать.

Проситель аудиенции, видимо, потерял терпение. Дверь распахнулась, но за ней никого не было. Точнее, поначалу удивленный профессор никого не заметил.

Опустив глаза, он удивился ещё больше. На пороге стоял взъерошенный светловолосый мальчуган.

– Чего тебе надобно, ребенок?

– Ребенок! – отяжелевшим старческим голосом произнёс мальчишка.

– Ну ты даешь, профессор, в натуре! Хищника нутром чуять нужно, – недовольно глянув на вытянувшуюся физиономию Медведева, он уверенно переступил порог лаборатории; неестественно ссутулился, осматриваясь, замер с открытым ртом. – Черт! – завопил он секунду спустя, – А этот бычара откуда? – ткнул он пальцем в Ванькина.

Илья напрягся, шагнув к подростку, протянул сжатую в кулак руку.

Профессор был уверен, что узнал юного старичка, но не мог поверить своей догадке. Его сомнения развеял Потёмкин.

– Это Емельян! – громко представил он паренька, преграждая путь атлету. – Один из нас – хомо либерис.

– Царём, разбойником, вором, электронным оборотнем – ладно! Но не зеленым же сопляком! – воскликнул недовольный гость, картинно прижимая маленькую пятерню ко лбу, чем вызвал улыбки окружающих. – Либерис! – буркнул он. – Это что за хрень такая?

– Свободный! – улыбнулся Жора.

– Не хочу! – неожиданно заявил юный Емельян, потягиваясь.

Воздух вокруг него заколыхался. Нагреваясь от контакта с пылающим телом, он устремлялся кверху, создавая над головой мальчишки туманную воронку, из которой выдвигалась взъерошенная макушка. Мальчишка вытягивался на глазах.

– Свободным – это хорошо! А маленьким и сопливым в моём возрасте? Нет!

Ванькин не успокаивался, скрипнул зубами.

– Мы встречались?

– Я так и думал! – выдохнул Емельян. – Не помнит он. А кого ты, как котенка, по дубам таскал? Хорошо, зараза, насмерть не забил.

Здоровяк насупился, вспоминая, затем воскликнул:

– Черт! Соловей-разбойник? Покачал головой.

– Сколько времени прошло. А я уже забывать стал. Ты прости, не в себе я тогда был.

Медведев, с интересом наблюдавший странную беседу, попросил:

– Расскажите?

– Не сейчас! – буркнул Ванькин.

Профессор повернулся к Емельяну.

– Когда Дмитрий вытащил меня из компьютерного лабиринта, он мне все объяснил, – начал тот. – Рассказал, что меня ждет и как с этим обращаться. Ну я и подумал, что если могу, как Славка, перемещаться во времени, то почему бы мне не вернуться за своим телом? Как только машинка в голове загудела – прыгнул, а как понял, что промазал, засуетился. Тут меня ломать начало, все, думаю, помираю, – мальчишка махнул рукой. – А рядом, как назло, мужики, нарисовались. Глаза выпучили, камнями швыряют. Ну я их шуганул немножко.

Емельян замолчал.

– А дальше? – не выдержал профессор.

– А дальше, не знаю, сколько времени в отключке был, но когда пришел в себя, увидел все тех же мужиков, они вернулись с этим вот качком.

Илья кашлянул.

– Он кое-как ноги волок, пока я его разрядом не тряхнул. Ну а потом понеслось. Если бы не машинка в голове, забил бы он меня.

Мальчишка ощупал голову, словно проверяя, цела ли она.

Профессор открыл рот, но тут же забыл о своем вопросе; засиял, когда дверь лаборатории распахнулась. Взгляд погас также быстро, как и зажегся. На пороге стоял мрачный и грязный телохранитель.

– Фууу! – завопили возмущенные голоса.

– Вы как хотите, а я домой, – опуская глаза на заляпанную одежду, заявил Анатолий.

Следом за благоухающим телохранителем появилась Галина, непонятным образом очистившая все пятна на одежде. Девушка смущенно повела носиком и едва не расплакалась.

– Ничего не помогает, – сообщила она расстроенно. Медведев ринулся навстречу.

– Всем по домам! Завтра договорим! – заявил он не терпящим возражений голосом.

Анатолий, дождавшись, когда профессор поравняется с ним, схватил его за плечо, приближаясь к уху, быстро зашептал:

– В том мире, где жила она, вы погибли! Профессор отстранил молодого человека.

– А в этом погибла она. Мы не должны существовать вместе, но оба перед тобой. Жизнь – штука хитрая, – улыбнулся он, закрывая за собой дверь.

Анатолий утомленно закатил глаза, запрокидывая голову, и досказал:

– Когда у тебя на руках все карты, она внезапно предлагает сыграть в шашки.

Глава пятнадцатая

Создатели Вселенных

Вселенную вырастили Садовники, Тромба создал профессор, Дмитрия родила мама, а Бейрут устроил большой взлом и взорвал галактику.

– Одна игра, – вздохнул Дмитрий, проводив телохранителя взглядом. – Он прав!

– Не он – Стендаль, – уточнил Бейрут. Потягиваясь, коснулся взглядом тусклой лампочки. Хотя к предложенным нам разборкам мы действительно не готовы.

Пустые столы, прижимаясь к оштукатуренным стенам, прикрыли опрокинутые стулья. Темнота, угнетающая простого наблюдателя, нисколько не смущала приютившихся за столом хакеров. Для Дмитрия мир давно уже перестал быть трёхмерным вместилищем материи, мчащимся вперед во времени. То, что они не выключили единственную лампочку, было данью традиции, а не жизненной необходимостью.

– Не могу поверить! – воскликнул Потёмкин, в очередной раз пересекая круг света. – Отец Михаил – Садовник! Чушь какая-то!

– Что тебя смущает? – спросил Бейрут, жестом останавливая встрепенувшегося Жору. – Я знал и раньше, что он не тот, за кого себя выдает, – продолжал хакер. – Всегда в центре событий. Абсолютная информированность и вместе с тем полное отсутствие какой-либо информации о нём.

– Это ни о чём ни говорит, – возразил Потемкин. – То же можно сказать и о вас.

– Если бы не наше предположение о вмешательстве извне и твои сеансы связи с гуорками… В общем, когда я начал видеть Древо времен, то первым делом попробовал найти в нём святого отца. Но увы.

Поначалу думал, настройка плохая. Решил, что со временем разберусь и подправлю. Главное ведь понять, что переделывать. Но после твоего рассказа сообразил, – повысил голос Бейрут, глядя Потёмкину в глаза. – Нет его в Хронодендриде, он вне его. Потому что он и есть Садовник.

Дмитрий вздрогнул, ожидая тревоги защитника, но тот молчал. Хакер прогрессировал, прекратив ломиться в Димкину защиту тараном. Он настолько отточил технику проникновения, что Потёмкин уже не был уверен, что всегда может чувствовать воздействие на свою мыслесферу.

– Зачем представителю расы, способной растить вселенные, вставлять палки в колёса людям? Ведь мы, пусть и опосредованно, но плоды их труда.

– В теории эволюции нет такого понятия – «совать палки в колёса», – улыбнулся Бейрут. – Главный тормоз эволюции – сама эволюция. Она создает новые виды, которые с каждым поколением увеличивают сопротивление этим изменениям. Среда уничтожает формы, не соответствующие её условиям, и сохраняет жизнеспособные. Жизнь эволюционирует не благодаря «встроенной в нее» тенденции к прогрессу, а только перед лицом грозящей опасности.

Сидевший в стороне Жора замотал головой, что само по себе было странным: слишком редко он не соглашался с другом.

– Не дуркуй, Бей, – заявил он. – Ты прекрасно понял, о чем он говорит.

Волосы Жоры засветились, встали дыбом. Видно было, что его раздражает желание Бейрута покопаться в чужих мозгах. Он защищался, как мог.

Дмитрий едва не захохотал, разглядывая нахохлившегося хакера.

Бейрут всмотрелся в глаза друга и вздрогнул, словно получил пощёчину.

– Ну наконец-то и ты научился прикрывать свои мысли! – выдохнул он, подмигивая. И тут же, возвращаясь к прежнему разговору, воскликнул:

– Именно представитель древнейшей расы! И ничего больше!

– Ты к чему ведешь? – спросил Дмитрий.

Бейрут пересёк комнату, упал на подвернувшийся стул. Изображая раздражение непонятливостью собеседников, скривился.

– Допустим, – начал он противно-менторским тоном, от которого у Потёмкина сразу же свело скулы. – Вы попадаете в Академию Наук.

– Ну? – Потёмкин просительно дернул головой.

– Идете по коридору, – медленно продолжил Бейрут. – Навстречу вам движется человек в белом халате и больших очках. Каков, по-вашему, уровень развития этого человека? – неожиданно рявкнул он. – Ну?!

– Ты хочешь сказать?… – удивился Жора.

– Именно! – подхватил Бейрут. – Я хочу сказать, что он запросто может оказаться уборщиком. И идет он из своей подсобки, где только что оставил ведро и швабру! При этом он даже не обязан знать таблицу умножения.

Дмитрий кивнул, но, секунду подумав, возразил:

– Думаю, что столкнуться с академиком у нас всё же больше шансов. Ведь в Академии уборщиков гораздо меньше, чем ученых.

– Только не в нашем случае! – парировал Бейрут. – Встретить экспериментирующего Садовода на взрослом сформировавшемся дереве – нереально. Гораздо больше шансов застать его склоненным над едва проклюнувшимся ростком. Посадили, дождались результата и двинулись дальше – на соседний участок или новую грядку.

– Разумно, – закивал Жора.

– Ну да! – согласился Дмитрий расслабленно, но тут же недовольно вспыхнул. – Может, ты и прав. Вот только какого чёрта здесь делает этот очкарик-уборщик?

– Это ты у него спроси, – засмеялся Жора. – Может, заблудился?

– Найдём подсобку, спросим, – пробормотал Бейрут, вспыхивая мириадами ярких искр. – Профессор, – ни с того ни с сего прошептал он.

Тело его задымилось, поплыло, меняя очертания.

– Ты дома-то хоть появлялся? – поинтересовался он напоследок, и в голове Потёмкина возник образ плачущей матери.

Дмитрий густо покраснел и тут же исчез, шагнув в потемневший воздух.

* * *

Он спешил. Решая дела космического масштаба, совершенно забыл о создателе своей персональной Вселенной. Как же он мог так поступить! Светка, лаборатория, мальчишки из «Тутанхамона» – разве всё это важнее спокойствия матери?

«Без нее не было этого мира. Для меня, по крайней мере, точно!» Мысли заворочались, лениво расползаясь по полочкам. Тяжесть навалилась на уставшее тело. Веки смежились.

«Я бы, наверное, переживала, но отец Светочки успокоил, рассказал о твоей олимпиаде в Сан-Франциско», – мелькнули в голове Потёмкина слова матери, и в этот же момент мягкая подушка, а вместе с ней и старенький диван вдруг провалились, исчезая в необозримой бесконечности. Дмитрий мчался в пустоте, не чувствуя тела, навстречу далекому зову.

Но через мгновенье и он пропал.

Бум-бум-бум!

Стоя в середине просторной избы, Дмитрий прислушался. Стены вздрогнули. В дубовую дверь кто-то постучал. Мощные удары вновь встряхнули дом.

Бум-бум-бум! Большой гость явно не собирался уходить.

– Открывай, хозяин, это я, Русса! – загудело в голове.

Мелькнула доброжелательная улыбка, зашуршал тёплый ветерок.

Дмитрий неторопливо выглянул наружу. Встретившись взглядом с гигантским слонопотамом, ощутил дружеское рукопожатие. Розовое чудо уставилось на человека огромными влажными глазами.

– Привет-привет! – произнёс Дмитрий, возвращая и улыбку, и рукопожатие.

– Я пришел сказать, что отношение админов к человечеству изменилось, – загремел парламентёр, хлопая розовыми ушами.

– Знаю-знаю! – воскликнул Дмитрий. – Мы были не правы! Вы не вмешивались в наши дела, – продолжил он, затягиваемый в глубину бездонных глаз гуорка. – Это всё Садовник! Так?

Русса, посерьезнев, хлопнул большими припухшими веками.

– Ты не понял! Я пришел извиняться! – выдохнул он и взорвался на сотни маленьких кусков. Собирая развалившееся тело в светящуюся сферу, заискрился, как новогодняя петарда, взлетел в воздух и завис в полуметре над землей. – Мы вынуждены признать, что вероломно вмешивались в вашу жизнь и тем самым делали вам урон, – торжественно провозгласил Русса, старательно выполняя возложенную на него миссию.

– Чёрт возьми! – воскликнул Дмитрий и тут же смолк, задумавшись. – Как ты меня находишь? – спросил через несколько мгновений.

– Не знаю, – пылающий переговорщик раздул огненные бока. – Просто вижу и слышу, когда выключаю себя для подпитки в Ра-преобразователе. Это какой-то неизвестный нам канал связи. Раньше мы могли бывать у вас физически, наш Ра-транслятор и центральный мозг закручивал ветви пространства, но потом что-то произошло. Как только мы появлялись в пространстве вашей системы, у нас на Компе случалась беда. Как если бы вы не хотели нас у себя. Вы были малоразумными и не могли приносить гуоркам неприятности, но было так. Наш Ра-транслятор стал сбоить – мы были в отчаянии. Затем всё прошло, но мы больше не хотели бывать у вас. Только смотреть, только наблюдать. Беды прошли.

– Подпитка – это сон! – задумчиво пробормотал Потёмкин, пытаясь конвертировать мыслеформы гуорка в человеческие понятия. – А вот что такое Ра-транслятор?

– Ты его видел, когда был у нас, – пыхнул Русса, высвечивая перед собой картину гигантского раскаленного эллипсоида с огненными реками, состоящими из миллиардов гуорков.

Русса в очередной раз заискрился, покрылся рябью. Фиолетовые жгуты разрядов выстрелили из боков. Плазмоид метнулся в сторону дома, нелепо врезался в бревенчатую стену, взорвался, превратившись в розового слона с громадными грустными глазами.

– Кто здесь? – удивился он.

Дмитрий, стоящий на деревянном крылечке, почувствовав за спиной дуновение чужой мысли, быстро обернулся.

Посреди избы появилась, переливаясь всеми цветами радуги, человеческая фигура. Дмитрий рванулся внутрь, на ходу обрастая серебряной кольчугой.

– Ошибочка вышла, – буркнул незваный гость знакомым голосом и бросился к стене. – Не хотел, Димыч! – пробормотал растворяющийся в бревенчатой стене силуэт Бейрута.

– Это же сон! Чертов хакер! – завопил растерянный хозяин терема, сбрасывая тяжелую кольчугу на пол. – Ну что, друг? Выходит, нужно биться, – крикнул он заглядывающему в дверь странному розовому зверю.

Влажный глаз размером в полдвери согласно мигнул.

– Мы вмешивались в вашу жизнь, и вы вправе требовать компенсации, – ухнуло в голове. – Или игры. Гуорки выполнят все!

Русса покачался на волнах горячего воздуха.

– А игроки у вас есть? – вдруг поинтересовался он.

Дмитрию показалось, что гуорк, будь его воля, выбрал бы игру, как способ разрешения конфликта.

Он обернулся и внимательно посмотрел на стену, в которой минуту назад растворился хакер.

– Их и искать не нужно – даже во сне достанут, – ответил он.

Удивленный Потёмкин поспешно обернулся на странный дребезжащий звук за спиной. Брови его удивленно поползли вверх, а когда взгляд уперся в стоящий на массивном дубовом столе телефонный аппарат, он едва не подавился собственным языком.

Старинный телефон отчаянно трезвонил, подрагивая изящной позолоченной трубкой.

Дмитрий, не решаясь приблизиться к звонкому артефакту, прорвавшемся в его персональный сон, тупо пялился на сияющую трубку, и та, словно понимая, что ее маскировка раскрыта, постепенно обретая современные черты, превратилась в лежащий перед глазами мобильник.

* * *

– Профессор погиб! – отчаянно выкрикнула трубка голосом Ванькина, всхлипнула и матерно заругалась, выплёскивая горестный словесный поток на вскочившего со старенького дивана Потёмкина.

– Как погиб? – мгновенно освобождаясь от остатков сна, испуганно воскликнул Дмитрий.

– Выйдя из лаборатории, они поймали машину. По дороге драндулет то ли врезался в столб, то ли столб сам собой рухнул, – Ванькин сделал небольшую паузу, словно собираясь с духом. – Водила жив, а профессор и его пассия – всмятку. Мясо с металлом перемешалось – фарш. Смотреть страшно. Спасатели, что смогли, выскребли. Димыч! Мы должны его вернуть! – вдруг зарычал Илья.

Дмитрий, положив трубку, быстро оделся.

– Нужно что-нибудь делать! – продолжал бушевать Илья. – Может, назад во времени прыгнуть и остановить? – трубка выжидающе замолчала, но обострившийся слух Потёмкина улавливал взволнованное дыхание атлета, доносившееся из приютившегося на диване сотового телефона.

– Если назад и остановить, – Дмитрий раздраженно подхватил трубку, – тогда ты просто создашь новую ветвь и окажешься в иной реальности. Он будет жив, но не в нашем мире. Где-то профессор и сейчас здравствует, – добавил он.

Однако, похоже, на Ванькина объяснения не действовали.

– Нужно что-то делать, – упрямо продолжал он.

– Думаю, мы это «что-то» уже сделали, – вздохнул Потёмкин, мысленно возвращаясь в прошлое.

В голове мелькнула синяя девятка, послышался крик Анатолия, раздался удар падающего столба. События минувших дней, поднявшись из памяти, проплыли перед глазами. Взрыв бензовоза, крики людей и лицо профессора – все смешалось в одном кадре.

– Тромб! – заорал он мысленно, подключаясь к радиомодему, установленному на чердаке дома.

– Тромб! – метнулся призыв по сетевым проводам.

На мгновенье ему показалось, что его вынесло к церквушке, стоящей на опушке непривычно пустынного леса.

– Да, напарник! – донеслось из-за церковных дверей.

– Профессор мёртв! – выдавил из себя Дмитрий.

На каменных ступеньках появился смущенный боец.

– Я знаю!

Виновато опуская голову, он добавил:

– Я думал, и ты знаешь!

Дмитрий, сжимая кулаки, ринулся на поникшего воина, но в последний момент остановился.

– Ты знал об этом ещё, когда был во мне – и молчал! Почему?! – едва не плача спросил он.

Тромб пожал плечами, повернулся и медленно побрёл в темноту церковного зала.

– Я не был уверен, что его смерти можно избежать, не пожертвовав тобой. Ты был в одном теле со мной, и потому я заодно спасал и себя. И я, если ты не забыл, – не человек! – тихо прошептал он, но Потёмкин услышал последние слова и бросил вслед:

– Он был твоим другом и создателем твоего мира!

– Чему бывать – того не миновать, – не оборачиваясь, выдохнул Тромб, закрывая за собой тяжелые деревянные двери.

В последний момент он замер и, обернувшись, добавил:

– К тому же это твой организм, спасаясь, независимо от меня прыгнул в будущее.

Дмитрий, потерявший контакт с Сетью, удрученно покачал головой и тихо простонал:

– Это мы убили его! Ты и я.

– Ты что-то сказал? – поинтересовался Илья, на секунду отрываясь от горестных стенаний.

– Двигай к хакерам! – посоветовал Дмитрий, проходя на кухню, где вкусно шипело и аппетитно булькало. – Я подойду чуть позже.

Напевая незамысловатый мотив, у плиты хозяйничала довольная мать.

– Борщ будешь?

Есть не хотелось, но Дмитрий не стал отказываться. Уставившись в тарелку, он глотал обжигающий бульон и не чувствовал вкуса.

Цепь событий, начатая в профессорской лаборатории, замкнулась. Профессор создал искусственный разум, и тот объединился с человеческим. Образовавшийся симбиоз, спасая себя, прыгнул в будущее, где и убил своего создателя. Причина и следствие – от этого никуда не денешься.

А может, не прав Тромб, и профессора можно было спасти?

– Мы не должны существовать вместе, – прозвучали в голове последние слова Медведева, и Дмитрий громко вздохнул.

* * *

Жора с интересом уставился на вздыхающего Потемкина:

– Ты до сих пор питаешься органикой?

– А ты хотел бы, чтобы я сказал маме, что уже позавтракал энергией вакуума? – пробурчал недовольный гость. – Или ей нужно сообщить, что ложки стали легче на несколько грамм, пока я держал их в руках?

Жора удивленно уставился на мрачную физиономию Потёмкина.

– Что с вами со всеми сегодня?

Дмитрий отрешенным взглядом коснулся разбросанных по полу компьютерных внутренностей, пробежал по смотанным в толстые жгуты сетевым шнурам. Заметив сжавшегося в углу Илью, качнул в его сторону головой и тихо спросил:

– Он не сказал?

– Что? – Жора вздрогнул.

– Профессор погиб.

Удивленно распахнув испуганные глаза, хакер как-то сразу скукожился и посерел лицом. Неприятно скрипнули зубы, сжатые кулаки взлетели в воздух и тут же упали. Жора молчал, пожевывая тонкую губу, смотрел сквозь Потемкина.

Притихла комната. Только где-то за спиной Ванькина чуть слышно шелестело.

Потёмкин присмотрелся и различил полупрозрачный силуэт Бейрута. Тот замер, напоминая стеклянную статую, но это было только первое впечатление. На самом деле хакер едва заметно двигался, словно находясь в другом измерении или в другом времени. Медленно поднимал руки, что-то строя перед собой, перемещал невидимые предметы, периодически исчезал. Появляясь, что-то приносил, встраивал в непонятную конструкцию, долго рассматривал свое невидимое творение и снова исчезал.

Илья громыхнул кулаком по стене.

Жора испуганно вскинул голову.

– А если прыгнуть в прошлое? – спросил он. Видимо, понимая, что он не единственный, кому могла прийти подобная мысль, замолчал. Тяжело вздохнул.

– Никак нельзя? Дмитрий покачал головой.

– Я как вспомню нашу первую встречу с профессором – так вздрогну, – Жора отвернулся от атлета, и уже тише продолжал. – Тогда наш Геракл был совсем другим! Хотя и сегодня он сложностей не признаёт. Либо ненавижу, либо люблю и никак иначе. Как ребёнок!

Дмитрий слушал Жору, а сам не мог оторвать взгляда от дрожащего в воздухе полупрозрачного силуэта Бейрута.

«Что он делает?» – вертелась в голове настойчивая мысль.

– Его убили? – преодолевая вакуум задумчивости, вопрос Жоры все-таки достиг сознания Потёмкина.

– Автокатастрофа!

Оглядываясь на друга, лишь частично присутствующего в комнате, Жора смущенно отвернулся.

– Он проник в мой сон! – Дмитрий кивнул на проявляющееся изображение Бейрута.

В этот момент хакер поднял глаза, и Потёмкин отшатнулся. Во взгляде молодого человека не было ничего человеческого. Это были бездонные колодцы, на темнеющей поверхности которых, будто на экране, мелькал сложный узор светящихся цифр, замысловатых знаков и невозможных образов. За ними был виден второй пласт тех же цифр, встроенных в таблицы и схемы. Следом еще один. И еще…

Слои перемешивались, смещаясь друг относительно друга. Картинка меняла фокус, то погружая символы в глубину, то выталкивая на поверхность.

Невероятный калейдоскоп мелькал с фантастической скоростью. Дмитрий попробовал задействовать резервные способности мозга. Изрядно усложнившийся в последнее время, тот, казалось, вздрогнул, принимая дополнительную энергию. Увеличивая количество связей между нейронами, нарастил вычислительную мощность. Но мгновенный апгрейд ничего не дал. Понять взаимосвязи, возникающие между символами даже в самых простых формулах, Потемкин не мог.

– Не может быть! – вскрикнул он, ощущая, что достиг своего предела.

– Рожденный пользователем хакером не станет! – моментально перестраиваясь, выдохнула возрождающаяся оболочка Бейрута.

Символы исчезли, глаза потускнели, покрываясь туманной дымкой, и из бесконечных глубин многомерья вынырнул усталый, но довольный собой хакер.

– Прости, брат, что забрёл в твой приват, – извинился он. – Не забавы ради, а познания для меня занесло в твой сон, – витиевато продолжил улыбающийся молодой человек.

Заглядывая в глаза Потёмкина, он неожиданно спросил:

– Этот розовый слон, которого я у тебя видел, и есть представитель грозных гуорков? Зачем приходил?

Хакер не ждал ответов, грустно улыбаясь, продолжал:

– Война?

– Профессор погиб! – горестно вздохнул Жора. Бейрут осуждающе взглянул на Потемкина, пожал плечами и спокойно произнёс:

– Такова жизнь! Всегда кто-то умирает, а кого-то убивают. На последнем слове хакер сделал заметное ударение.

Дмитрий виновато склонил голову. Показалось, что не только Бейрут догадывается о его причастности к смерти профессора, но и остальные видят его вину.

Однако хакер неожиданно быстро сменил тему.

– Знали бы вы, до каких границ я дошел! – восторженно прошептал он и тут же переключил своё внимание на решение какой-то только ему доступной задачи.

Сидящий за Бейрутом Илья поднялся, захрустел суставами, распрямив могучие плечи, выстрелил гигантским кулаком в сторону хакера.

– Кого-то я должен сегодня достать! – рявкнул он, догоняя ударный снаряд и добавляя к его массе вес своего немалого тела. – Профессор погиб, а он улыбается!

Бейрут лишь на мгновенье поднял глаза, и живой таран как-то нелепо вывернулся, скользнул в сторону и пробил железобетонную плиту, после чего перед изумленными прохожими предстала торчащая из стены сжатая пятерня.

Хорошо, что комната хакеров выходила окнами на пустынный переулок.

– Я тебя! – взорвался Илья, разворачиваясь и прицеливаясь взглядом в грудь Бейрута.

Атлет крякнул и метнулся вперед, растекаясь живой струёй, но через мгновенье вновь оказался по локоть в стене. Причём в той же самой, от которой начал свой смертельный бросок, как если бы пространство на его пути вместе со всем содержимым вывернули наизнанку.

Раздосадованный промашкой, Илья в очередной раз вытащил руку из стены, сдвинул брови, скрипнул зубами и снова прицелился.

Дмитрий с трудом поборол желание ещё раз взглянуть на необычайное явление. Выставив руки перед собой, он тихо произнёс:

– Профессора не вернёшь! И не Бейрут виноват в его гибели.

Дмитрий напрягся, ожидая единственно возможного в этой ситуации вопроса, но Илья промолчал. Он лишь нервно встряхнул головой, глубоко вздохнул и кивнул в сторону Бейрута.

– Как он это делает? – заинтересованно спросил мгновенно успокоившийся здоровяк.

И больше не было в его взгляде боли, исчезли страдание и смертная тоска. Только восхищение и любопытство. Ну, может быть, совсем немного зависти – но не чёрной, злой, а наивной, почти детской.

– Инверсия координатной оси, – пояснил Бейрут, не замечая мрачной тучи, наползающей на физиономию Ванькина.

Тот всё ещё стоял, ожидая ответа, но постепенно тень полностью закрыла его лицо. Гигант разочарованно кхмыкнул, обиженно сжал губы, посопел и громко беззлобно выругался.

– Очкарик! – прошипел он сквозь зубы, но глаза его больше не кричали от боли.

«И в этом весь Ванькин! – подумал Дмитрий. – Быстро заводится, быстро остывает, громко горюет, но тут же забывается. И, как всё простое, тянется к сложному. Может, именно поэтому он стремился к обществу профессора, пока тот был жив?»

– Стенобитное орудие! – парировал Бейрут, принимая правила игры.

Илья мрачно ощерился.

– Мне показалось, или кто-то сказал слово – война?

– Нет, брат, на этот раз ты не ошибся, – согласился Дмитрий. – Воевать нам всё-таки придётся. Вот только непонятно – с кем первым? С гуорками или с Садовником?

Безразличные глаза Жоры сфокусировались на лице Потемкина.

– Ты хочешь объявить войну создателю вселенной?

– Боюсь, как бы у самого создателя не появилось такого желания, – ответил Потёмкин, подойдя к Бейруту. – И пока военные действия не начались, ответь мне на один вопрос, – попросил он неподвижного хакера.

Тот только чуть заметно пошевелил губами, словно что-то подсчитывая или заучивая.

– Чем ты сейчас занят? – громко спросил Потёмкин.

Бейрут мгновенно посерьезнел, превращаясь в обычного человека, задумчиво почесал макушку, секунду подумал и медленно произнёс:

– При кажущейся простоте двоичной системы, с её помощью можно передать все многообразие бесконечной Вселенной, в которой мы живём. Мне кажется.

Он глубоко вздохнул, словно решаясь на прыжок в воду, и сообщил:

– Мне кажется, я вычислил алгоритм программы. И после короткой паузы добавил, смущаясь:

– Создателя.

Жора громко закашлялся, задохнувшись, прошептал:

– Бога?!

Бейрут неопределенно пожал плечами, не подтверждая и не отрицая фантастическое предположение друга.

– Ну, может, не совсем, – начал он, испуганно замолчал и через мгновенье громко воскликнул:

– Чёрт! И здесь вирус!

Комнату слегка качнуло, затем ощутимо встряхнуло. Стены, искривляясь, метнулись прочь. В середине расширяющегося пространства появилась и начала стремительно разрастаться маленькая капля жидкого огня.

– Уходите! – заорал Бейрут, но сам остался на месте.

Его руки двигались с невероятной скоростью, совершая непонятные движения. Он снова собирал невидимую конструкцию, висевшую в воздухе – прямо перед ним.

Ванькин двинулся к выходу, но заметив, что никто из присутствующих не шевельнулся, остановился, напряженно озираясь. Видно боялся, что его примут за труса.

Окруженная тёмным колышущимся ореолом, раскаленная масса, повисшая в центре комнаты, вдруг громко взорвалась. Миллионы огненных брызг метнулись во все стороны.

Бейрут превратился в шамана, пляшущего вокруг жертвенного костра. Ритуальный танец набирал скорость, и вскоре хакер исчез, расплываясь в стремительном вихре, вращающемся вокруг пылающего сгустка ярких искр. Туманная дымка, заслонившая сияющий улей от остального мира, стала похожа на небольшой смерч – торнадо.

Маленькие горящие пчёлы, увлекаемые бушующим вокруг них ураганом, нехотя встраивались в вереницу звёздочек, кружащихся вокруг жидкого ядра. Рукотворный вихрь постепенно стих.

В центре гигантской комнаты остался только задумчивый Бейрут, замерший перед вращающейся огненной спиралью.

«Это же диск галактики!» – мелькнуло в голове Потёмкина, но он предпочёл промолчать.

– Что за?… – попытался возмутиться Илья, но, наткнувшись на задумчивый взгляд Бейрута, затих.

Некоторое время хакер еще двигал руками, но взгляд его оставался неподвижным. Мириады микроскопических звёзд, отражаясь в широко открытых глазах, медленно плыли вокруг галактической оси.

– Ну же! – прошептал он нетерпеливо, протягивая руку к ядру созданной им звездной системы.

– Голограмма! – буркнул Ванькин и уверенно шагнул к вращающемуся диску.

– Назад! – рявкнул Бейрут, почувствовав движение за спиной.

Он лишь на мгновенье оторвал взгляд от своего строптивого творения, как диск словно соскочил с удерживающей его оси и подпрыгнул, мгновенно ускорив вращение, стал освобождаться от сияющих звезд. В воздухе заревел огненный смерч.

Бейрут повернулся к Потёмкину и заорал:

– Уводи их! Сейчас рванёт!

Галактика превратилась в шаровое звездное скопление, затем в распухшую огненную сферу.

Дмитрий толкнул деревянную раму и, схватив Ванькина за руку, рванул неподъёмное тело в сторону окна.

Судя по той скорости, с которой гигант исчез, он и сам был не против покинуть превратившуюся в доменную печь комнату хакеров.

Следом прыгнул вопящий Жора.

Потёмкин облегченно вздохнул и быстро повернулся к Бейруту. Полупрозрачный хакер наполовину вошел в кипящую огненную стену, повернулся на секунду, махнул рукой.

Раздался взрыв. Горячая волна ударила в грудь, накрыла удушливым жаром. Дмитрий шагнул в потемневшее перед ним пространство и исчез, появляясь на улице под окнами, перед Ильёй, который не переставая матерился на вопящего Жору. Стоя по колено в снегу, хакер довольно улыбался:

– Ну, Бей даёт! Он же почти создал… – молодой человек внезапно замолчал и, удивленно выпучив глаза, огляделся. – Как я здесь оказался?

– В лоб бы этому создателю дать! – Ванькин погрозил кулаком окну, выплевывающему в зимнее небо длинные языки пламени.

Дмитрий почувствовал едва ощутимое движение, словно мир сдвинулся на один атом, на одно мгновение, на один удар сердца. В глазах потемнело. Занесённый снегом проулок исчез.

1

Ментальный (книжн., от позднелат. mentalis – умственный) – относящийся к уму, к умственной деятельности. Ментальный план – энергетический уровень, в котором энергия несет в себе информацию.

2

Бот (от англ. bot, сокр. от robot) – программа, автоматически выполняющая действия на компьютере без участия людей.

3

Эскейп (от англ. escape – побег) – одна из кнопок на клавиатуре, в большинстве случаев ведущая к отказу от последнего действия, совершенного пользователем; иногда используется в значении: отказ, выход.

4

Клава – клавиатура (разг.).

5

Гиппокамп (от греч. hippocampos – морской конёк) – часть лимбической системы головного мозга, участвует в механизмах формирования эмоций, консолидации памяти, то есть перехода кратковременной памяти в долговременную.

6

Неокортекс (от лат. новая кора) – отдел мозга, ответственный за так называемую волю и кратковременную память.

7

Интерфейс (от англ. interface – поверхность раздела, перегородка) – совокупность средств, методов и правил взаимодействия (управления, контроля и т. д.) между элементами системы. Этот термин используется во многих областях науки и техники. Нейро-компьютерный, или нейро-мозговой интерфейс – аппаратно-программные средства, обеспечивающие графическое отображение и обмен информацией между человеком и компьютером.

8

Имаго (от лат. imago – образ, вид), окончательная (дефинитивная) стадия индивидуального развития насекомых. Куколка – бабочка.

9

Трэш (от англ. trash – вздор, дрянь, мусор) – одно из направлений хард-рока, возникшее в 80-е гг. XX в. в США и Европе, характеризующееся мощным экспрессивным звучанием, необычной обработкой гитарных звуков (distortion, fuss и др.).

10

Хаб (от англ. hub – ступица колеса, центр) – в общем смысле узел какой-то сети.

11

Апгрейд (от англ. upgrade – модернизация) всего компьютерного хозяйства – тяжелое бремя и необходимость.

12

Файрвол (от англ. fairewall – противопожарная стена), или брандмауэр (от нем. brandmauer) – служит для защиты компьютера как от внешних вторжений, так и от внутренних несанкционированных возмущений.

13

Sound Blaster – звуковая плата. Бластер (от англ. blaster – взрыватель) – распространенное название оружия в научной фантастике и космических боевиках.

14

Лаг (от англ. lag – задержка) временной – разрыв во времени между причиной и следствием.

15

Диггеры (от англ. diggers – копатели) – в современном понимании это люди, которые исследуют искусственные подземные сооружения, коих существует множество…


на главную | моя полка | | Вирусапиенс |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 3
Средний рейтинг 3.3 из 5



Оцените эту книгу