Книга: Женщина моей мечты



Женщина моей мечты

Николя Барро

Женщина моей мечты

Nicolas Barreau

DIE FRAU MEINES LEBENS


Серия «Азбука-бестселлер»


Copyright © Thiele Verlag, 2007

All rights reserved

First published in Germany by Thiele Verlag. This agreement by arrangement with SalmaiaLit.

© Е. Большелапова, перевод, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2017

Издательство АЗБУКА®

* * *

1

Сегодня я встретил женщину своей мечты.

Это произошло в моем любимом кафе. Она сидела за деревянным столиком у зеркальной стены в глубине зала и улыбалась мне. К несчастью, она была не одна, а с каким-то парнем, который держал ее за руку. Вынужден признать, он был чертовски хорош собой.

Все, что мне оставалось, – поедать незнакомку глазами, прихлебывая кофе со сливками, и молить высшие силы прийти мне на помощь.

Знаете ли, я книготорговец. Тот, кто, подобно мне, каждый день имеет дело с книгами и проглотил уйму романов, постепенно приходит к заключению, что на свете невозможного мало. По крайней мере, меньше, чем представляется большинству людей. Например, Фернандо Пессоа[1] однажды заметил, что для многих литература – наиболее приятный способ бегства от реальности, и я совершенно с ним согласен. Когда все уже сказано и сделано, реальностью вполне можно пренебречь, особенно если она не соответствует твоим ожиданиям.

При этом я уверен, что литература далеко не всегда оставляет реальный мир за плотно закрытой дверью. Вовсе нет! Очень часто она распахивает эту дверь настежь, и жизнь врывается в нее.

Вероятно, я безнадежный романтик, но почему сюжеты, придуманные авторами книг, нередко повторяются в действительности? Как бы то ни было, самый увлекательный путь ее познания – это литература. Она расширяет наш кругозор, благодаря чему мы узнаем, что может случиться с нами. Причем случиться в любой день!

Возьмем хотя бы день сегодняшний. Начинался он как самый обычный апрельский четверг. Теперь я точно знаю: это самый важный четверг в моей жизни. Происходит нечто особенное, и захватывающий сюжет близится к кульминации. Если угодно, я чувствую себя героем романа, конец которого мне не известен. Ничего удивительного, ведь не я автор этой истории. А персонажу, в отличие от сочинителя, позволительно попасть в глупое положение.

Утром я проснулся от звонка будильника – ничего из ряда вон выходящего в этом не было. Когда я принимал душ, зазвонил мобильник: мой друг Натан хотел узнать, пойду ли я сегодня в «Бильбоке» – его любимый джазовый бар, в котором однажды пела сама Элла Фицджеральд.

– О’кей, – ответил я, потряхивая мокрыми волосами. – Почему бы и нет? Перезвони ближе к вечеру.

Натан относится к числу легких и приятных людей. Девушки вокруг него так и вьются, и вечера в его обществе никогда не бывают скучными.

Я на ходу выпил чашку эспрессо, пролистал газету и помчался в свой книжный магазин. Шел дождь, мокрые узкие тротуары блестели, словно их только что вымыли. Утром ничего интересного не произошло, если не считать того, что мы с Жюли заново оформили витрину.

Жюли – моя единственная сослуживица в книжном магазине «Солей». Ее можно назвать ходячим сборником полезных советов – причем вышагивающим на весьма длинных и стройных ногах.

Проблемы со свекровью или тещей? Никак не удается навести в делах порядок? Девушка ушла от вас к вашему лучшему другу, и вы подумываете о самоубийстве?

Не отчаивайтесь! Приходите в наш маленький книжный магазин на улицу Бонапарта и обратитесь к Жюли. Через пару минут вы получите дельный совет, который совершенно точно поможет вам уладить недоразумение.

Именно по этой причине мне так и не удалось влюбиться в Жюли, хотя своей лучистой улыбкой и пышными волосами она напоминает молодую Одри Хепбёрн.

Меня пугают женщины, способные решить любую проблему. В отличие от меня, у Жюли все под контролем. У нее всегда есть четкий план. И разумеется, она замужем.

Поэтому бедняге Антуану рассчитывать не на что. Кстати, Антуан – это я. Мне тридцать два года, я являюсь владельцем половины нашего магазинчика и совершенно не умею планировать свою жизнь. Все, на что я способен, – ценить хорошие книги и красивое женское белье. И поверьте, ту или иную книгу рекомендую покупателям только в том случае, если она понравилась мне самому.

Обеденный перерыв я собирался потратить на неотложные дела: сдать рубашки в прачечную и пополнить запас продуктов – утром в холодильнике не нашлось ничего, кроме двух сморщенных помидоров и овечьего сыра. Скудновато даже для холостяка. Однако ближе к обеду апрельский дождь прекратился, на небе вновь засияло солнце, и дождевые капли на оконных стеклах заиграли всеми цветами радуги. Жюли воскликнула: «Черт, мне придется снова мыть витрину!» – а я ощутил неодолимое желание послать все дела куда подальше.

– Пойду выпить кофе во «Флор», – сказал я.

Жюли, которая в это время вешала в витрине объявление, попутно демонстрируя потрясающие ноги, обтянутые прозрачными чулками, презрительно изогнула свои очаровательные губки. Она не слишком жалует кафе «Флор». Подобно большинству парижан, она избегает мест, где роятся туристы. В этом отношении Жюли настоящий сноб. Но я вырос в Арле, в Париж перебрался, когда мне было семнадцать, и, должно быть, поэтому испытываю постыдную тягу к излюбленным заведениям приезжих.

Мне нравится бывать в кафе «Флор»: кофе там вкусный и крепкий, официанты проворные, да и тарталетки заслуживают самого лестного упоминания, в особенности с яблоком в карамели, они здесь особенно хороши. То, что подают под этим названием в других местах, не идет со здешними тарталетками ни в какое сравнение.

Ладно, признаюсь честно, меня греет мысль о том, что некогда здесь собиралась литературная тусовка. Особую атмосферу «Флор» не могут вытравить даже бесчисленные туристы, желающие вдохнуть воздуха, которым некогда дышали Симона и Жан-Поль[2], и стаи обвешанных разноцветными пакетами, постоянно хихикающих молодых японок – они залетают сюда после грандиозного шопинга и устраивают фотосессию.

Сегодня я, по обыкновению, проделал сложный маневр между столиками, снующими туда-сюда официантами и стойками, на которых красовались пирожные, и поднялся по лестнице на второй этаж. Наверху всегда меньше народу. Я ничего не подозревал и не предчувствовал. Даже бросив взгляд в сторону своего любимого столика у дальней стены и обнаружив, что он занят, я не ощутил веяния грядущих перемен. Кто-то уселся на мое любимое место, отгородившись от всего мира газетой, только и всего. Ну что ж, я сел за другой столик, заказал кофе и два круассана и принялся листать тощую книжицу – современный любовный роман, волнующий, пронзительный и лиричный, как французский шансон. Так, по крайней мере, обещала рекламная аннотация на обложке.

Судя по донесшемуся до меня шуршанию газеты, ее отложили в сторону. Я взглянул туда, где должен был сидеть по праву, – и голова у меня пошла кругом.

Боже мой! В таких случаях принято говорить «оборвалось сердце», но не хочется повторять трюизмы. Однако поверьте, именно это я испытал. Прошу простить, что не нашел более поэтичного и оригинального выражения для описания волшебного момента, когда для меня начался иной отсчет времени, ангелы осенили мою душу своими крылами и весь мир сосредоточился на пятачке в десяток квадратных метров.

Передо мной сидела девушка с длинными волосами дивного медового оттенка. Она словно спустилась с небес… Ее большие светло-карие глаза были устремлены на меня, и в их глубине мерцали золотистые искорки. Взор ее чуть задержался на мне, на губах мелькнула улыбка. А может, мне показалось? Меня бросало то в жар, то в холод. Книга едва не выпала из рук. Да и наплевать! Зачем мне любовный роман, похожий на французский шансон, когда мое собственное сердце забилось в ритме самбы?

Это была ОНА. Женщина моей мечты. Я узнал ее с первого взгляда!

Понимаю, звучит странно, но, даже не обменявшись с ней ни единым словом, я понял: это она. Я давно рисовал ее черты в своих фантазиях, искал это лицо, не будучи уверен, что когда-нибудь найду, и расставался с девушками, поскольку каждый раз заведомо шел по ложному пути.

Пальцы мои судорожно сжимали переплет книги, идеи роились в голове, вытесняя друг друга. Я должен заговорить с прекрасной незнакомкой за соседним столиком. Но как?

Как, черт возьми, надо действовать в подобной ситуации?!

«Привет, меня зовут Антуан. Пожалуйста, не думайте, что я чокнутый. Вижу вас впервые, но уверен: вы – женщина моей мечты».

Крутой идиотизм!

«Простите… Ваше лицо кажется мне знакомым… Мы уже встречались прежде?»

Старая как мир уловка. Банально до тошноты. Годится только для людей, начисто лишенных воображения.

«Вам уже говорили, что у вас божественно красивые глаза?»

Тот, кто хочет зарекомендовать себя законченным пошляком, должен начать разговор именно так.

Обычно я за словом в карман не лезу и, знакомясь с девушками, не жалуюсь на недостаток красноречия. Но тут был особый случай. Страх ляпнуть что-нибудь не то и все испортить буквально парализовал мои речевые способности.

– Пожалуйста, мсье!

Официант поставил передо мной маленький серебряный поднос с кофе, круассанами и горячим молоком, и его профессионально-скучающий взгляд скользнул по пустым столикам, с которых нужно было убрать посуду.

Тем временем женщина моей мечты грациозным движением высыпала пакетик с сахаром в стакан с апельсиновым соком. Я умирал от желания покрыть поцелуями каждый из ее восхитительных пальчиков.

Словно прочитав мои мысли, она слизнула с указательного пальца крошки сахара и вновь посмотрела на меня. На шелковой коже ее щек я различил крошечные веснушки, делавшие мою избранницу еще привлекательнее. В глубоком вырезе маленького черного платья посверкивало изящное ожерелье из золотых и хрустальных бусин, под тканью угадывались маленькие круглые груди, приковавшие мой взор. Мысль о том, как было бы здорово расстегнуть ее кружевной лифчик и выпустить на волю этих милых белых голубок, затмила мой рассудок. Я судорожно сглотнул, отвел глаза, но через мгновение не выдержал и опять взглянул на девушку. Она несомненно заметила, что я на нее пялюсь. Наши взгляды встретились, и в глазах ее заиграли веселые огоньки, алые губы тронула улыбка.

Я улыбнулся в ответ и попытался придать своему лицу благожелательное, умное и слегка загадочное выражение.

Надеюсь, мои усилия увенчались успехом и я стал походить на Брэда Питта. Порой я – вылитый Брэд Питт, по крайней мере, так утверждает Жюли. Вспомнив об этом, я воспрянул духом. Честное слово, я недурен собой. До сих пор похож на мальчишку, но многим женщинам это нравится. Я выпрямился и вздохнул полной грудью.

Она выжидающе смотрела на меня.

«Давай же, действуй, придурок! – приказал я себе. – Подойди к ней и заговори».

Во рту у меня внезапно пересохло. Я сделал большой глоток горячего кофе и обжег язык. Мысленно чертыхнулся и с грохотом поставил чашку на стол, – казалось, оркестр заиграл Штокхаузена[3]. Кофе при этом расплескался. Чертовски изысканные манеры!

Девушка прижала руку к губам и прыснула со смеху.

Я вытер салфеткой кофейную лужу на столе и растянул губы в виноватой улыбке. Обычно я не бываю таким увальнем, но как ей это объяснить? Она заставляла меня нервничать, как ни одна женщина прежде. Но, судя по всему, мое идиотское поведение не отпугнуло красавицу. Она продолжала смотреть на меня, игриво накручивая на палец медово-белокурый локон.

Господи, в тот момент я отдал бы полцарства за сигарету! Я инстинктивно потянулся к карману и тут же вспомнил про закон против курения, будь он трижды неладен! Ну полное извращение! Я имею в виду кофе и табак – они неотделимы друг от друга. В западном мире так было испокон веков. Все эти запреты лишают нас привычного образа жизни и фактически наносят удар по целой культуре. Кто из чиновников, узаконивших эту чушь, дал себе труд задуматься, каково приходится влюбленному мужчине, лишенному возможности закурить в кафе? Отнимать у него сигарету просто бесчеловечно!

«Хватит разводить философию на пустом месте, недотепа! – возмутился мой внутренний голос. – Самое время подойти и предложить девушке кофе. „Вы не откажетесь выпить со мной чашечку кофе, вы не откажетесь выпить со мной чашечку кофе?“» – Фраза эта вертелась у меня в мозгу, вызвав приступ головокружения.

Но, прежде чем с моего языка сорвалось хотя бы слово, женщина моей мечты вскочила с места и, просияв, махнула рукой. Увы, махала она не мне. Краешком глаза я увидел темноволосого мужчину, который целеустремленно шагал к столику моей избранницы. Он выглядел как профессор Северус Снейп в свои лучшие дни.

– Как дела, моя красавица?

Он обнял ее и уселся напротив, непринужденно бросив куртку на спинку стула.

Моя красавица? Раздосадованный донельзя, я уставился на нахала, который совершенно не замечал, что спину его буравит враждебный взгляд.

Мне отчаянно хотелось придушить этого гнусного типа. Ну надо же явиться так не вовремя! Испортить такой момент! Увы, вынужден признать, что очаровательная незнакомка придерживалась иного мнения. Она улыбалась своему визави, болтала с ним, а обо мне и думать забыла. Таковы они, женщины!

Снейп между тем обнаглел до того, что взял ее за руку. Она смотрела ему в глаза чертовски нежно. Страдания, которые испытывал я в то мгновение, можно сравнить лишь с муками грешника на адской сковородке.

Это невозможно! Невозможно, и все тут! Неужели этот парень – муж моей суженой? Я в ужасе уставился на их руки и облегченно вздохнул. По крайней мере, обручальных колец они не носили. Сей факт, конечно, ничего не значит. Но все же отсутствие колец лучше, чем их наличие. Вероятно, Снейп – приятель моей красавицы. Да, я всей душой надеялся, что он всего лишь ее приятель, не более. Не исключено, что этот смазливый тип вообще голубой.

Как заправский сыщик, я спрятался за раскрытую книгу и сделал вид, что читаю. Время от времени я переворачивал страницы, пощипывал круассан и при этом не сводил глаз с воркующей парочки.

К несчастью, нельзя было разобрать ни слова из их разговора, поскольку за соседним столиком две страшно визгливые девицы болтали о только что купленных туфлях, потом о своих парнях, затем о Мальдивах, куда они собирались в отпуск, – в общем, о всякой ерунде.

Точно не знаю, долго ли я вот так просидел, может, меньше четверти часа. Но казалось, прошла целая вечность. Наконец мой соперник полез в сумку и что-то оттуда извлек. Фотографии. Неужели они были сделаны во время совместного отпуска?

Моя красавица принялась изучать снимки, и ее негромкое восклицание, по всей видимости, означало крайнюю степень восторга. Предательница! Вероломная, но от этого не менее прекрасная! Налюбовавшись, она протянула парню фотографии, и тот отвернулся, чтобы положить их в сумку. Вдруг девушка, улучив мгновение, наградила меня шаловливым взглядом и самой очаровательной в мире улыбкой. Книга в моих руках задрожала. Эта безмолвная игра отняла у меня все силы. Я не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой и чувствовал себя лунатиком, околдованным светом полной луны. Моя любовная история заканчивалась, толком не начавшись, и я ничего не мог с этим поделать.

И тут выяснилось, что это еще не конец.

Итак, я пожирал женщину своей мечты глазами, прихлебывал кофе и молил высшие силы о помощи.

И помощь пришла.

Девушка встала и направилась в туалет.

На обратном пути, проходя мимо меня, она подмигнула и – о неожиданность! – положила что-то на стол. Это была карточка с именем и телефоном, торопливо нацарапанными синими чернилами. Сердце мое от радости едва не выскочило из груди. Так начались самые захватывающие двадцать четыре часа моей жизни.



2

Как ни в чем не бывало она вернулась к своему столику. Аромат ее духов, пьянящий и нежный одновременно, окутал меня, подобно облаку. Я не сводил глаз со стройной фигурки, обтянутой черным платьем, с маленькой, грациозно покачивающейся круглой попки и обмирал от счастья. Кстати, я вовсе не считаю, что самое важное в женщине – это попка. Но согласитесь, она тоже имеет значение.

Скажите, часто ли в жизни случается подобное? Я имею в виду, часто ли в наше обыденное существование вторгается чудо? Высшие силы услышали мою молитву. И хотя мы живем в эпоху Дэна Брауна, когда религия представляется пройденным этапом истории человечества, я поневоле задумался: не стоит ли мне пополнить ряды верующих?

Ее звали Изабель. Трудно придумать имя, которое звучало бы прекраснее. Антуан и Изабель. Изабель и Антуан. Поразительно гармоничное сочетание! У меня был ее телефонный номер. Будущее казалось мне солнечным весенним днем, который никогда не закончится.

А вдруг на карточке написано что-нибудь еще? Охваченный безумной надеждой, я медленно перевернул свою маленькую драгоценность. И действительно, на обратной стороне прочел две фразы: «Позвоните мне через час. Я хотела бы снова Вас увидеть!»

Чтобы не подбросить карточку в воздух, мне пришлось сделать над собой героическое усилие. Закусив губу, я сдержал ликующий вопль.

Да, да! Мои мечты становятся явью. Сейчас она избавится от Снейпа, а затем нас ждет блаженство…

Тут я обратил внимание на постскриптум внизу карточки: «Вы держали книгу вверх ногами».

Моя милая насмешница! О, я отомщу ей за эту очаровательную колкость – самой нежной любовной местью.

Тем временем темноволосый верзила, ее спутник, совершенно не замечая того, что происходит между нами, расплатился по счету. Изабель с невозмутимым видом подкрасила губы. Потом встала, надела плащ, который подал ей Снейп, и протянула руку за своим ярко-красным зонтиком. До сих пор помню, что его цвет удивил меня.

Хотя в тот момент я думать не думал, что этому аксессуару суждено сыграть важную, можно сказать, решающую роль в моей жизни.

Прелестная Изабель взяла своего красавчика под руку, что-то с улыбкой сказала ему и, не удостоив меня более ни единым взглядом, вышла из кафе. Если бы не карточка, которую я сжимал в руке, все произошедшее показалось бы мне чудным сном.

«Позвоните мне через час». Я посмотрел на циферблат. Почти два. Мой обеденный перерыв заканчивался, но это не имело значения. Один-единственный час отделял меня от безмерного счастья. По крайней мере, так я думал.

Я попросил счет, выдал изумленному официанту огромные чаевые, оставил книгу на столе и вышел на улицу, залитую апрельским солнцем.

Воздух был свеж, жизнь прекрасна, а вокруг расстилался Париж, город, созданный для влюбленных. Я закурил, глубоко затянулся и выпустил в небо белое облачко дыма.

Поразительно, что творит с человеком счастье. Когда мы счастливы, то начинаем мыслить штампами, и ничего тут не поделать.

3

Всякий, кто был влюблен и кому случалось ждать свидания, знает, как невероятно медленно тянется время в таких случаях. Я был слишком возбужден, чтобы возвращаться в магазин. Жюли непременно встретит меня испытующим взглядом, и я чувствовал, что не выдержу его. Честно говоря, мне хотелось побыть наедине со своими мыслями. Я решил прогуляться вдоль Сены и, переходя улицу, едва не угодил под колеса такси. Заскрежетали тормоза.

– Ты что, ослеп, псих ненормальный! – заорал таксист, высунувшись из окна. – Или жизнь надоела?

Я виновато махнул рукой и зашагал дальше.

Нет, жизнь мне не надоела, наоборот! Особенно сегодня. Но все же для влюбленного Париж слишком многолюден и шумен.

Я побрел в сторону моста Искусств. До безмерного счастья оставалось еще три четверти часа. Достаточно, чтобы дойти до Тюильри. Там, под старыми каштанами, которые уже зацвели, наполняя воздух упоительным ароматом, я найду уютную уединенную скамейку и позвоню Изабель по мобильнику.

Изящные пролеты моста Искусств словно парили над Сеной. Парочка чернокожих торговала поддельными сумками «Прада» и «Луи Вюиттон», разложив их на серых одеялах, молодая женщина показывала сынишке Эйфелеву башню, студент фотографировал свою девушку, эффектно опиравшуюся на парапет, на фоне Нового моста и острова Сите.

Благодушно поглядывая на эти мирные картины, я спустился с моста и пересек улицу – на этот раз без происшествий. Шагал я так легко и быстро, словно на ногах у меня выросли крылья. То и дело я нащупывал в кармане заветную карточку, и всякий раз душу мою заливали горячие волны радости. Я миновал Лувр с его стеклянной пирамидой. Вожделенный миг свидания с моей красавицей приближался. Эта женщина, загадочная как сфинкс, уже подарила мне обворожительную улыбку, и у меня были все основания надеяться, что вскоре она подарит мне свое сердце.

Я вошел в сад Тюильри. Гравий дорожки скрипел у меня под ногами. Усевшись на свободную скамью под каштаном, я стал наблюдать за детьми, которые пускали в пруду кораблики. Несколько человек неспешно прогуливались по аллеям. Воздух был пронизан ароматом каштанов и свежих крепов[4].

Я вновь посмотрел на часы. Без двадцати три. Я извлек карточку из кармана и нежно погладил подпись. Изабель… Через несколько минут я позвоню ей. Мы встретимся. Я поведу ее обедать в какой-нибудь маленький уютный ресторанчик, которых так много на бульваре Сен-Жермен. Мы будем сидеть напротив друг друга и разговаривать так, словно знакомы целую вечность. Настанет момент, когда я возьму девушку за руку. Потом откину прядь белокурых волос с ее чистого лба и… Я положил карточку на скамейку рядом с собой, закрыл глаза и представил прелестное лицо Изабель: ее высокие скулы, карие глаза, в которых посверкивают золотистые искорки, алые губы, чуть приоткрытые в улыбке.

Кто-то потянул меня за рукав, и дивное видение исчезло. Я недовольно открыл глаза. Передо мной стояла маленькая девочка со светлыми косичками.

– Тебе что, плохо? – спросила она, с любопытством глядя на меня. – У тебя что-нибудь болит? Или ты просто спишь?

Я невольно рассмеялся:

– Нет-нет, ничего у меня не болит. Я не спал. Просто грезил.

– И это были приятные грезы?

– О да. Очень, очень приятные.

– Ты красивый. А как тебя зовут?

– Антуан. А тебя?

– Сандрин, – сказала девочка и наклонила головку набок. – Хочешь посмотреть на мой новый кораблик? – Она с гордостью протянула мне игрушку.

Подобное доверие меня тронуло. Вообще-то, я стараюсь держаться от детей как можно дальше. Нет, я не считаю себя детоненавистником, но, признаюсь, бесконечная болтовня и глупые вопросы действуют мне на нервы. Ребятишки имеют привычку добиваться своего любой ценой, что довольно утомительно для окружающих. Поэтому, оказавшись в непосредственной близости от представителей юного поколения – в поезде, парке, любом другом общественном месте, – я, как правило, даже не смотрю в их сторону. Иначе, того и гляди, окажешься втянутым в бессмысленный разговор, будешь отвечать на дурацкие вопросы или, еще того хуже, – кидать мячик или отыскивать затерявшиеся части головоломки. Такие развлечения не в моем вкусе.

– Нравится? – указала на игрушку девочка.

– Конечно, – кивнул я. – Замечательный кораблик.

– Хочешь, идем со мной! Я пущу его плавать в пруд!

Сандрин явно не собиралась уходить.

Я посмотрел на часы. Без двенадцати три.

– Мне бы очень хотелось вместе с тобой отправить в плавание этот чудный кораблик, но я не могу. Прямо сейчас я должен позвонить по телефону. Это очень важный звонок.

Девочка несколько раз подпрыгнула на дорожке.

– Мой папа тоже все время говорит по телефону, – сообщила она.

– Сандрин! Сандрин! Что ты там делаешь? Оставь молодого человека в покое и иди сюда.

Молодая мамочка с коляской, приблизившись к скамье, бросила на меня виноватый взгляд.

– Все отлично! – заверил я и почувствовал, что не кривлю душой.

Как ни странно, разговор с девочкой доставил мне удовольствие.

– Иду, мама! – Сандрин сделала еще пару скачков и помахала мне рукой на прощание. – Пока, Антуан.

Я помахал в ответ и проводил маленькое семейство глазами. Иногда дети бывают очень милы. Я попытался представить, как будут выглядеть наши с Изабель чада, но вдруг рядом со мной что-то шлепнулось на скамью.

Взглянув на свою драгоценность – маленькую белую карточку, – я ощутил, как глаза мои лезут на лоб от ужаса. Прямо на ее середину ухитрилась нагадить какая-то мерзкая птица!

– Вот дерьмо! – завопил я, будучи близок к истине, как никогда.

Не помню, чтобы у меня когда-нибудь был насморк, но я отношусь к числу людей, которые всегда носят с собой носовой платок. На всякий случай. И такой случай настал.

Я присел на корточки перед скамьей и попытался удалить птичью метку носовым платком. Задыхаясь от отвращения, я тер и тер загаженную карточку, и когда дерьмо исчезло, вместе с ним фактически пропала последняя цифра номера Изабель. Я в оцепенении уставился на темное пятно, по которому расплылся бледно-голубой, абсолютно нечитаемый иероглиф.

– Нет! – заорал я и с размаху ударил по скамье кулаком. – Нет, нет, нет!

Было без пяти три. Самое время звонить.

Колотить кулаками по неповинной скамье было совершенно бессмысленно. Лучше бы я хорошенько двинул по собственной физиономии. Сначала я не решился заговорить с женщиной своей мечты, хотя у меня имелась такая возможность. Это само по себе непростительно. А после, когда небеса смилостивились надо мной и послали незаслуженную награду в виде ее телефона, я берег это сокровище так плохо, что какая-то наглая пичуга ухитрилась на него нагадить. Если бы я увидел все это в кино, то, наверное, смеялся бы от души. Как не смеяться над таким недотепой. Есть ли в мире второй такой идиот? Идиот, которому столь жутко не везет? Несколько минут назад я был счастливейшим из смертных. Сейчас я готов был рухнуть в пучину отчаяния.

Нет, нет, в пучине отчаяния мне делать нечего, сказал я себе, усаживаясь на скамью. Что толку рыдать и заламывать руки? В безумной надежде я снова воззрился на карточку. Последнюю цифру по-прежнему было не разобрать.

Но это не значит, что я так просто сдамся! Прикусив до боли нижнюю губу, я напрягал извилины в поисках выхода. И выход был найден. Элементарный, хотя, бесспорно, немного хлопотный. Вместо того чтобы сделать один телефонный звонок, я сделаю десять, только и всего. Каждый раз буду менять последнюю цифру.

В конце концов я дозвонюсь до Изабель и расскажу ей об этом прискорбном случае. Впрочем, тогда он уже будет казаться нам обоим забавным. Начало романа не слишком удачное, но в любом деле важен прежде всего результат. Я вытащил мобильник и принялся набирать первые цифры. Тут выяснилось, что Изабель дала мне не мобильный номер, а городской. Черт, черт, черт! Возможно, она могла поговорить со мной без помех только в три часа. А я уже потерял пропасть времени! Что, если трубку возьмет этот придурок Снейп? Я вовсе не хотел навлекать неприятности на женщину своей мечты. Она этого не заслужила. И вообще, мой девиз: деликатность и такт.

Да, но что мне делать, если трубку возьмет не Изабель? Тут меня осенило. Скажу, что книга, которую она заказывала, прибыла, и продиктую свой номер. Блистательная идея. Правда плохо, что мне известно лишь имя моей избранницы. Ну ничего, как-нибудь вывернусь. Главное, не мямлить и не терять уверенности.

И я начал играть в свою русскую рулетку, набрав в конце цифру один.

После нескольких гудков включился автоответчик. Механический голос повторил номер, по которому я звонил, сообщил, что сейчас никто не может ответить, и предложил оставить сообщение после сигнала.

Ненавижу, когда люди не дают себе труда записать сообщение на собственном автоответчике своим голосом. Ну, тут уж ничего не поделаешь. Я набрал в грудь побольше воздуху.

– Э-э-э… Да… Привет. Это Антуан Белье из книжного магазина «Солей». У меня сообщение для Изабель. – Откашлявшись, я выпалил: – Я всего лишь хотел уведомить, что книга, которую вы заказали, уже прибыла.

Тут меня, словно электрическим током, пронзила кошмарная мысль. Изабель ведь не знает моего имени. Что сказать, чтобы она поняла: это я, тот парень, который пялился на нее в кафе «Флор»?

– Э-э-э… Да… – беспомощно лепетал я, и тут мне в голову снова пришла идея: – Напомню, что речь идет о книге «Свидание в кафе „Флор“». Если вы не можете забрать ее сегодня, пожалуйста, позвоните мне.

Я продиктовал свой мобильный номер и дал отбой, надеясь, что моя уловка достигнет цели. Разумеется, если это сообщение услышит Изабель. Я достал блокнот и под номером один записал: «Автоответчик». Надо действовать хладнокровно и систематически. Если я впаду в ажиотаж, наделаю новых ошибок.

Сейчас три часа пять минут. Я все еще в зоне безопасности. Приступаем ко второму раунду. Я набрал номер, завершив его цифрой два, и прижал трубку к уху.

– Да? – ответил человеческий голос – и, вне всякого сомнения, женский.

Сердце мое подпрыгнуло. Усилием воли я удержался от желания заорать в трубку: «Изабель, это вы?»

– Добрый день. Это Антуан Белье, – произнес я приветливым и вкрадчивым тоном страхового агента. – Простите за беспокойство, но вы, случайно, не были в кафе «Флор» примерно час назад?

В трубке раздался отрывистый резкий смех.

– Я говорю… с мадам Изабель?.. – начал я, но мне не дали договорить.

– Послушайте, мне осточертели ваши дурацкие звонки! – загремело в трубке. – Я не собираюсь ничего покупать, экономить на телефонных счетах или принимать участие в опросах. Вы все меня достали. Ясно?

Разумеется, все было ясно. Между этой визгливой ведьмой и чудесной феей из кафе «Флор» не могло быть ничего общего. Но я почему-то не давал отбой.

– Умоляю, ответьте на один-единственный вопрос: ваше имя Изабель? – настаивал я.

– Изабель? – Моя собеседница разразилась саркастическим смехом. – Что за глупая шутка!

Со вздохом облегчения я вывел в блокноте цифру два и перечеркнул ее. Отрицательный результат – тоже результат. Надо продолжать. Десять минут четвертого. Три – счастливое число. Возможно, этот раунд закончится победой.

Я набрал номер с последней цифрой три. Трубку взял ребенок. Вот как? У моей красавицы есть малыш? Ну что ж. Это не делает женщину моей мечты менее желанной.

– Алё? – пролепетал тоненький голосок.

– Добрый день. Меня зовут Антуан Белье. Могу я поговорить с твоей мамой?

– Алё, – тупо повторял тоненький голосок. – Алё…

Потом в трубке что-то затрещало, и связь прервалась. С досады я едва не расколотил телефон.

Знаю, некоторые родители свято уверены: люди млеют от восторга, услышав в телефонной трубке лепет их отпрыска. Моя сестра, например, всегда позволяет своей маленькой Клэр отвечать на звонки, потому что это прелесть как мило. На самом деле это просто головная боль. Зачастую проходит целая вечность, прежде чем маленькое чудовище удосужится позвать того, кто тебе действительно нужен.

Я нажал кнопку повторного вызова, мысленно дав себе клятву: если у меня когда-нибудь будут дети, я разрешу им отвечать на телефонные звонки не раньше, чем они начнут толком соображать.

– Алё!

Снова тоненький детский голосок. Судя по всему, девочка. Я едва сдержал зубовный скрежет.

– Привет, малышка. Это снова Антуан, – пропел я умильным голосом серого волка, желающего обвести вокруг пальца глупого маленького козленочка. – Будь добра, позови мамочку!

– Мамы нет дома.

Если мама моей маленькой мучительницы – Изабель, она не отличается терпением. Ускакала, не подождав моего звонка даже несколько минут.

– А когда она вернется?

– Не знаю, – плаксиво ответил тоненький голосок.

Хороша мать, ничего не скажешь. Оставляет ребенка одного в полной безвестности. На мгновение я почувствовал жалость к обладательнице тоненького голоска. Не отвлекайся, тут же приказал я себе. Не забывай о своей цели.

– Скажи мне, малышка, как зовут твою мамочку? – не унимался я.

В трубке раздалось хихиканье. По всей видимости, девчонка нашла мой вопрос чрезвычайно глупым.

– Маму зовут мама. Ты разве не знаешь?

– М-да, – пробормотал я: у детей своя логика, и с этим надо считаться. – А как папа называет маму?

Придумав столь удачный ход, я мысленно наградил себя овациями. Надо же, сегодня выяснилось, что я отлично нахожу общий язык с детьми.

– Папа? – Девчушка была явно озадачена. – Папа называет маму «моя прелесть».

Ах вот как! Похоже, мы оказались в тупике. Попробуем зайти с другой стороны.

– Скажи мне, малышка, а какого цвета у мамы волосы? Она блондинка, но не очень светлая, да?

– Не знаю. А что значит «блон-дин-ка»?

Последнее слово она произнесла с запинкой, точно мудреное название китайского блюда.

Ну как объяснить неразумному дитяти элементарное понятие? Откровенно говоря, я совершенно растерялся. Потом до меня донесся какой-то шум, и мужской голос спросил:

– С кем это ты разговариваешь, Мари?

Подобный поворот событий не предвещал ничего хорошего.



– С каким-то дядей. Он спрашивает, как ты называешь маму, – с готовностью объяснила Мари. – А еще он говорит, что мама блон-дин-ка.

– Что?

Я почти воочию увидел, как папаша вырвал трубку из маленькой ручки Мари.

– Это Робер Пети. Кто говорит? – процедил он.

Голос его был полон злобы и подозрительности. Этот человек явно не понимает шуток. Может, это профессор Снейп собственной персоной?

– Меня зовут Антуан Белье. Прошу простить, но ваша… мм… супруга… мадам… э-э-э… Изабель Пети заказала в нашем магазине книгу, – выдавил я.

– Здесь нет никакой Изабель Пети, – отрезал он. – И я очень хотел бы узнать, какое отношение к заказанной книге имеет цвет волос моей жены. В любом случае Клодин – брюнетка. А вы кто? Я так понимаю, маньяк-извращенец? Не смейте больше звонить нам!

Спору нет, разговаривать с таким агрессивным типом по телефону не слишком приятно. Но все же это куда приятнее, чем столкнуться с ним на улице, подумал я. Пробормотал нечто маловразумительное про неверный номер и нажал на кнопку отбоя.

Осталось семь попыток. Эх, уже пятнадцать минут четвертого. Время работает против меня, впрочем, оно всегда работает против нас.

По четвертому номеру вновь ответил женский голос. На этот раз моя собеседница представилась:

– Дюбуа.

Голос звучал приветливо и доброжелательно, даже, я бы сказал, выжидающе. Почему бы Изабель не иметь фамилию Дюбуа? Мое глупое сердце тут же бешено заколотилось. По всей вероятности, уровень адреналина в крови у меня сейчас просто зашкаливал. Любопытно все-таки, стресс какой силы способно выдержать человеческое сердце, прежде чем выйти из строя. Я уже видел заголовки газет: «Телефонный разговор в парке закончился сердечным приступом», «Мобильный телефон опасен для жизни». Ну или что-нибудь в этом роде.

– Алло? – повторил женский голос с долготерпением Иова. – Кто это?

Надежда на чудо пересилила мысли о безвременной кончине. Возможно, мне наконец повезло и я обрел свою несравненную Изабель?

– Простите за беспокойство, но я… я хотел… Видите ли, примерно час назад, в кафе «Флор»…

– Да… ну и что же? – с любопытством спросила мадам Дюбуа.

– Скажите, вы, случайно, не та красивая девушка с красным зонтиком, что дала мне свой телефонный номер? – выпалил я. – Вас зовут Изабель?

Прошу, пусть ответ будет «да», мысленно взмолился я.

Мадам Дюбуа расхохоталась:

– Боюсь, молодой человек, я не та, кого вы ищете. Мое имя Селин, и так меня зовут уже сорок лет. Я бы желала оказаться на месте вашей Изабель, но увы, это возможно только в следующей жизни.

Сердце мое упало.

– Простите, я ошибся номером, – пробормотал я.

– Ничего страшного, – ответила она. – Хорошего дня.

Снова отрицательный результат. А ведь скоро половина четвертого. Ситуация становится все более напряженной… И тут я ощутил чей-то пристальный взгляд.

На соседней скамейке сидела пожилая дама с седыми кудряшками. На коленях у нее лежала маленькая белая собачка. Обе смотрели на меня, причем одинаково свирепо. Судя по всему, старушенция наблюдала за мной уже давно и слышала мои телефонные разговоры.

Она встала, опустила собаку на землю и осуждающе покачала головой.

– Стыдитесь, молодой человек. В мое время мужчины не были так… навязчивы и неразборчивы в связях.

Старуха потянула за поводок глупую псину, которая разразилась злобным тявканьем.

Я прекрасно понимаю, что слабых стариков и беззащитных животных обижать нельзя. Но в этот момент я всерьез подумывал о том, чтобы задушить поводком обеих: и старую блюстительницу чужих нравов, и ее мерзкую шавку. Для мира это, несомненно, не стало бы большой утратой.

Но все, что я себе позволил, – это вскочить со скамейки, раскинуть руки и во весь голос завопить:

– Бу-у-у!

Испуганная старушенция затрусила прочь, волоча за собой четвероногую наперсницу.

4

Надо признать, что я начал впадать в отчаяние.

Существует ли она в действительности, эта недостижимая Изабель? Возможно, красавица из кафе просто надо мной посмеялась? Сунула карточку с фальшивым номером, предвкушая, как я буду строить из себя идиота. Но, с другой стороны, ее взгляд был так красноречив! И улыбка тоже… Между нами полыхнула молния, в этом не могло быть сомнений.

Я с укором взглянул на свой мобильник, словно он был виновником всех этих неприятных разговоров. В ответ тот разразился жизнерадостной мелодией. Я пребывал в столь расстроенных чувствах, что не сразу сообразил – мне кто-то звонит.

Наконец до меня дошло!

Господи Боже. Это ОНА. Первый номер был с автоответчиком, значит Изабель услышала мое сообщение и решила перезвонить. Я нажал кнопку ответа. Сердце мое кувыркалось в груди, как цирковой акробат.

– Изабель? Изабель? – выдохнул я.

В трубке повисло напряженное молчание. Потом ледяной голос, показавшийся мне знакомым, отчеканил:

– Нет, не Изабель. Увы, это всего лишь Жюли. Могу я поговорить с человеком, который несколько часов назад отправился выпить кофе и до сих пор не вернулся?

Бог мой! Жюли! Я о ней и думать забыл.

– Жюли! Извини, пожалуйста. Я… Тут такое произошло… В общем, я попал в историю… Понимаешь, мне срочно надо сделать несколько звонков. Пока ничего не могу объяснить. Вернусь в магазин, как только смогу.

– Что ты несешь, Антуан?

Похоже, Жюли рассердилась не на шутку.

– Послушай, твои любовные похождения меня ни капли не интересуют. Но, если ты не забыл, мы с тобой занимаемся продажей книг. И мне не нравится, что ты исчезаешь на весь день, бросив на меня дела.

– Жюли! – взмолился я. – Прошу тебя, не сердись, ангел мой! Я вовсе не хотел перекладывать на тебя работу. Но произошло нечто из ряда вон выходящее. Представляешь, я встретил женщину своей мечты! Я должен был позвонить ей в три часа, но какая-то подлая птица нагадила на карточку с ее номером, и одна цифра исчезла. Понимаешь, из десяти необходимых звонков я сделал только четыре. Мне известно лишь имя этой девушки. Если я не сумею ее найти, все пропало, – протараторил я, а по завершении путаной тирады перевел дыхание и добавил: – Это вопрос жизни и смерти, Жюли, дорогая!

Наверное, в моем голосе звучало неподдельное отчаяние, потому что Жюли несколько смягчилась.

– Прежде всего успокойся, Антуан, – сказала она. – Не сходи с ума.

Я слушал ее, расхаживая по дорожке туда-сюда.

– Честно говоря, я ничего не поняла из того, что ты тут наплел, – продолжала Жюли. – Объяснишь после – если будет время и желание. – Она тяжко вздохнула. – Ладно, если ты сейчас решаешь вопрос жизни и смерти, мне придется отдуваться в магазине за двоих. Сегодня ты свободен. Удачи! Уверена, у тебя все получится. А если тебе понадобится моя помощь, обращайся! Понял?

Мне хотелось задушить ее в объятиях.

– Спасибо, Жюли, – пролепетал я. – Спасибо тебе, моя дорогая.

Дав отбой, я несколько мгновений продолжал мерить шагами дорожку, охваченный чувством жгучей признательности. Но потом вспомнил, что время не ждет. Уже половина четвертого. Жюли права, у меня все получится. Нельзя сдаваться ни при каких обстоятельствах. Прекрасная Изабель будет моей!

Я набрал номер с последней цифрой пять. Ответил мужчина. Судя по всему, он находился в еще более критической ситуации, чем я. Не дав мне и слова сказать, он принялся вопить как бешеный:

– Флоранс! Флоранс, послушай! Умоляю, выслушай меня!

Всякому ясно, мужик дошел до точки! Я, конечно, никак не мог заменить ему Флоранс. Тем не менее решил помочь бедолаге и дать ему выговориться. К тому же во мне взыграло любопытство. Может, это характеризует меня не с самой лестной стороны, но приятно было сознавать: в этом городе не я один схожу с ума из-за женщины.

– Я люблю тебя одну, моя крошка, – продолжал вопить страдалец. – Поверь, это так. Умоляю, не отключай трубку. Это вовсе не то, о чем ты подумала…

О небо! Данный поворот сюжета был мне слишком хорошо знаком! Подобную чушь обычно лепечет мужчина, которого женщина застукала с другой. К стыду своему, должен признать, что и я нередко прибегал к таким неуклюжим уловкам. На память мне сразу пришла разборка, которую устроила хорошенькая Жанетта, обнаружив в моем телефоне игривую эсэмэску от Лоранс. Несмотря на все мои попытки отрицать очевидное, дело кончилось разрывом.

Я нажал кнопку отбоя. До чего все-таки глупо звучит фраза «Это вовсе не то, о чем ты подумала». Особенно если ты ее слышишь, а не произносишь сам.

Цифру пять в своем блокноте я тоже перечеркнул и рядом сделал пометку: «Неверный муж – Флоранс».

Тут мне пришло в голову, что это занятие – телефонные звонки случайным людям – было не столь уж бессмысленным. Каждый разговор заставлял меня что-то понять. Возможно, это нечто вроде испытания, через которое я должен пройти, подобно Папагено, прежде чем заключить в объятия свою возлюбленную Папагену?[5]

Я откинулся на спинку скамьи и поднял взгляд к небу. Белые облака гонялись друг за другом, словно мужчины за женщинами. Сегодня я чувствовал себя и охотником, и добычей одновременно. Неудивительно, что все мои нервы были в напряжении. Я знал: жизнь дала мне шанс и нельзя его упустить. Даже если ради этого придется свернуть горы.

Как и положено человеку, стоящему на пороге великих событий, я дрожал от возбуждения. Но с чего я взял, что меня ожидают перемены? Может, это всего лишь игра воображения? Все, что произошло в реальности, – мимолетная встреча в кафе. Все, что осталось от этой встречи, – карточка, на которой нацарапаны три фразы и злополучный телефон.

Голова у меня слегка кружилась то ли от нервного напряжения, то ли от голода – с утра я ничего не ел, за исключением двух круассанов в кафе. Но могу ли я позволить себе потратить несколько минут драгоценного времени, чтобы купить багет с начинкой? По зрелом размышлении я ответил на этот вопрос утвердительно. Мне необходимы силы, следует их подкрепить.

Кто знает, какие испытания еще выпадут на мою долю? Надо встретить их во всеоружии.

Я подошел к прилавку на противоположной стороне парка и купил багет с ветчиной и банку кока-колы. Перекусив, я почувствовал себя намного лучше. Как это ни банально, иногда в сложных ситуациях человеку помогают такие пустяки, как еда и питье.

Я вернулся к своей скамье и, прицелившись, запустил пустой банкой из-под коки в ближайшую урну. Если не промажу, значит следующий звонок тоже попадет в цель, загадал я.

Банка ударилась о край урны. Мгновение-другое она балансировала, словно решая, куда упасть, и наконец свалилась внутрь.

– Ура! – На радостях я даже захлопал в ладоши.

Без четверти четыре. Всего через несколько секунд мои мечты станут явью, подумал я и, как вскоре выяснилось, ошибся. Мне уже не нужно было заглядывать в карточку, чтобы набрать номер, и я принялся энергично нажимать на кнопки телефона.

Последняя цифра – шесть. Конечно, она принесет мне удачу! Однако никто не спешил брать трубку. Я терпеливо слушал гудки, пока связь не прервалась, потом повторил попытку. Снова та же история. Автоответчик здесь явно отсутствовал. Третья попытка. Я уже готов был сдаться, но тут кто-то соизволил ответить на вызов.

До меня донеслось чье-то тяжелое дыхание.

Я прижал трубку к уху, чувствуя себя извращенцем, приникшим к замочной скважине чужой спальни. С той лишь разницей, что мне было ни черта не видно. Кажется, я помешал кому-то спокойно покинуть этот мир. А может, это Снейп Ужасный? Похоже, он как раз занимался сексом с прекрасной Изабель и мой звонок заставил его прерваться на самом интересном месте.

Пыхтение в трубке не умолкало. По спине у меня забегали мурашки.

Я подождал еще пару секунд и решил положить конец этому кошмару.

– Алло? – произнес я бодрым голосом.

– Дмитрий? Дмитрий? Это ты, мой мальчик?

Дрожащий старческий голос раздался в трубке внезапно и резко – казалось, мне проткнули барабанную перепонку. Я сморщился и отдернул от уха руку с телефоном. Честное слово, старуха орала так, словно хотела из Санкт-Петербурга докричаться до Парижа. Но, по крайней мере, выяснилось, что она вовсе не при смерти.

– Нет, это не Дмитрий. Меня зовут Антуан, – поспешно сообщил я.

Хорошо, что на связи не Снейп, запыхавшийся от любовных утех.

– Будьте любезны, скажите…

– Дмитрий? – продолжала голосить старуха, как видно пропустившая мои слова мимо ушей. – Говори громче, мой мальчик. Я ничего не могу разобрать.

Ее русский акцент невозможно было спутать ни с каким другим. А вдруг это Анастасия – пропавшая дочь последнего русского царя? Она превратилась в дряхлую столетнюю старуху, целыми днями ходит нечесаная, в кружевной ночной сорочке, пьет чай из самовара и ждет звонка от неведомого Дмитрия.

– Дмитрий, Дмитрий! – не унимался голос в трубке.

– Извините, мадам, это не Дмитрий, – вновь пустился я в объяснения. – Мне всего лишь хотелось узнать…

– Ах как мило, что ты позвонил! Когда ты зайдешь ко мне, мой мальчик? Как прошло твое выступление? Я жду не дождусь встречи с тобой. И твоя кузина тоже. Мы обе так рады.

Старушенция явно выжила из ума. Или глуха как пробка. А может, то и другое сразу. Но нельзя исключать, что именно она – ключ к дверям, за которыми ждет меня прекрасная Изабель. Я набрал в грудь побольше воздуха и закричал что есть мочи:

– Это не Дмитрий! Это Антуан! АНТУАН! НЕ ДМИТРИЙ!

Не знаю, долетел ли мой голос до Санкт-Петербурга, но по крайней мере в Париже его услышали все.

Старуха растерянно молчала.

– Антуан? – подозрительно спросила она после паузы. – Вы друг Дмитрия? Вы приглашены на завтрашнюю свадьбу?

– Нет… то есть да…

Я решил не пускаться в объяснения. Проку от них все равно не будет. Они только окончательно собьют с толку чокнутую Анастасию.

– Могу я поговорить с Изабель? Это срочно, – произнес я, отчетливо выговаривая каждый слог.

Вместо ответа старушенция замурлыкала «На прекрасном голубом Дунае». Я почувствовал, что моему терпению приходит конец.

– Здесь живет девушка по имени Изабель? – заорал я на весь Париж.

Мурлыканье стихло.

– Изабель? Нет, Изабель здесь нет, – ответила Анастасия с надменностью, подобающей царской дочери. – Вам нет никакой нужды так кричать. Я не глухая. – И она тут же перескочила на свой излюбленный предмет: – Ах, я так рада за Дмитрия! Он нашел себе очаровательную невесту! Просто Василису Прекрасную! – Она захихикала, как девчонка. – На свадьбе будет играть огромный оркестр. – Тут она вспомнила обо мне: – Вы будете завтра на свадьбе Дмитрия?

– Нет! – завопил я и нажал кнопку отбоя, не в силах больше слушать про этого проклятого Дмитрия.

Думаю, мое появление на его свадьбе было бы не слишком уместно. К тому же не исключено, что завтрашнее торжество существует лишь в фантазиях одинокой сумасшедшей старухи.

Я с досадой перечеркнул цифру шесть в своем блокноте и написал рядом: «Сумасшедшая русская / Дмитрий».

Увы, в роли оракула банка из-под кока-колы потерпела фиаско. Хотя, впрочем, дельфийский оракул, насколько мне известно, тоже возвещал немало ерунды. Когда попадаешь в критическую ситуацию, нечего надеяться на предсказателей. Рассчитывать можно только на себя.

Меж тем небо затянули тучи. Парк опустел. Уже четыре часа. А я еще не позвонил по четырем номерам.

5

Ровно час я пытался дозвониться до женщины своей мечты. Занятие, неведомое мне прежде. И не слишком приятное, надо признать. Я с раскаянием вспоминал о девушках, которым обещал позвонить, но так и не сдержал слова.

Руки у меня дрожали от усталости. Как выяснилось, до крайности утомительно врываться в чужие микрокосмы в поисках исчезнувшей кометы.

Я набрал очередной номер. Ответила женщина – судя по голосу, молодая. И говорила она без всякого акцента. До меня донеслась громкая музыка – кажется, я даже узнал песню в исполнении Корали Клеман.

– Алло?

Замерев от радостного предчувствия, я представился и спросил, не Изабель ли зовут мою собеседницу.

– Нет, это Натали.

Рано радовался. Я уже мысленно перечеркивал цифру семь в своем блокноте. Но тут девушка произнесла фразу, которая в мгновение ока превратила меня в счастливейшего из смертных:

– Передать что-нибудь Изабель?

– Вы хотите сказать… что знаете Изабель? – От волнения я потерял голос и сипел, как простуженный пингвин.

– Разумеется, – удивленно ответила она. – Мы вместе снимаем квартиру. Но сейчас ее нет дома.

– Боже! Это замечательно! – в восторге воскликнул я, снова обретя дар речи.

От избытка чувств я вскочил со скамьи и исполнил на дорожке несколько сумасшедших па. Наконец-то повезло! Большей удачи мне не выпадало ни разу в жизни!

– Чему вы так радуетесь? – с любопытством спросила девушка. – Тому, что Изабель нет дома?

Я был так счастлив, что выложил ей всю историю. Слова сами собой срывались у меня с языка. Рассказал, как увидел Изабель в кафе «Флор», влюбился в нее с первого взгляда, но не нашел в себе смелости с ней заговорить, а она оставила мне карточку с номером, которую постигла печальная участь.

– Какое счастье! – завершил я свою захватывающую повесть. – Мне необходимо увидеть Изабель. Сегодня. Если вы ее подруга, умоляю, помогите мне.

Натали задумалась. До меня доносился голос Корали Клеман, она пела: «Мое сердце бьется в ритме самбы…» Все было прекрасно. Даже музыка.

– Боюсь, это будет не просто, – наконец произнесла Натали. – Изабель ушла на весь вечер. А завтра она со своей матерью уезжает на море, в Довиль. Недели на две.

Я представил, как мчусь в Довиль на своей маленькой машине. За две недели многое может произойти. Нет, я не могу себе позволить сойти с дистанции у самого финиша.

– Натали, спасите меня! Помогите увидеться с Изабель до ее отъезда. Наверняка это можно устроить. Прошу, сжальтесь над несчастным, потерявшим голову от любви.

Ужасно банальное выражение. Но что делать, если оно соответствует истине.

– Поверьте, я не какой-нибудь наглый ловелас, решивший приволокнуться за вашей подружкой. Она сама дала мне свой номер. У меня самые серьезные намерения. А еще у меня собственный книжный магазин, стабильный доход и хорошая квартира.

Судя по доносившимся до меня звукам, Натали пыталась сдержать смех. Усилия оказались тщетными – она расхохоталась. Отсмеявшись, она приняла решение стать моей союзницей.

– Так и быть, Антуан, – сказала она. – Вы меня растрогали. Прямо сейчас я не могу связаться с Изабель, потому что ее мобильник сломался. Но, на ваше счастье, мы с ней вскоре должны встретиться в музее Родена. Присоединяйтесь к нам – и сможете сами объяснить ей, почему не позвонили ровно в три.

Господи, какие же это дивные создания – женщины!

– Я приду, обязательно приду! – закричал я. – Когда назначена встреча?

– В пять. В саду скульптур у «Мыслителя». Ну все, мне пора!

Раздались гудки. Я закрыл глаза и попытался выровнять дыхание. Затем захлопнул блокнот, сунул мобильник в карман брюк и вскочил со скамьи.

Когда я вышел из Тюильри и двинулся в сторону Сены, начал накрапывать дождь. Моего настроения это ничуть не омрачило. Музей Родена, как известно, находится на другом берегу Сены в Фобур-Сен-Жермен – квартале правительственных учреждений. Часы показывали четыре часа десять минут. К пяти я дойду туда пешком не торопясь. Интересно, что скажет Натан, узнав о моих приключениях, подумал я и покачал головой.

Испытание близилось к концу. Женщина моей мечты ожидала меня в саду скульптур.

Стоит ли говорить, что я был на седьмом небе от счастья?

6

С блаженной улыбкой на губах я пересек мост и оказался на левом берегу. Музей Родена я знал как свои пять пальцев. Совсем недавно был там на выставке эротических рисунков Родена. Должен признаться, они понравились мне куда меньше, чем я предполагал. Но сам музей я обожаю. Изумительные скульптуры Родена всякий раз восхищают меня до дрожи, особенно те, что напоминают о его несчастной любви к Камилле Клодель. Я часто хожу кругами вокруг своей любимой «Данаиды», и мне кажется, что эта обнаженная мраморная фигура вот-вот оживет, превратится в женщину из плоти и крови. Как прекрасны ее длинные, откинутые с затылка вперед волосы, как совершенны линии спины и плавный изгиб бедер! Перед мысленным моим взором немедленно возникла точеная фигурка Изабель. Вот она, моя ожившая Данаида. Я представил, как руки мои проникают под черное платье Изабель, касаясь ее шелковой кожи, и голова у меня пошла кругом. Да, Париж обладает способностью кружить людям головы. Особенно влюбленным.

Я свернул на улицу Бак, дождался зеленого сигнала светофора, пересек оживленный бульвар Сен-Жермен и продолжил путь.

Любопытно, почему Изабель решила сегодня пойти в музей? Без особой причины? Или она имеет отношение к искусству? Весьма вероятно. Ее необычное ожерелье свидетельствует об оригинальном художественном вкусе. Мысленно я посмеялся над собой. Никогда прежде я не обращал внимания на женские побрякушки. Может, Изабель где-то учится? Вряд ли. По-моему, она уже вышла из студенческого возраста. К тому же для студентки она слишком элегантно одета.

Погруженный в размышления, я незаметно для себя оказался на перекрестке улиц Бак и Гренель. Шаги мои отдавались глухим эхом, когда я шел по булыжной мостовой мимо старинных особняков, где до сих пор живут представители самых знатных семей Франции.

Был один из тех редких дней, когда улицы по неведомой причине становятся тихими и безлюдными.

Казалось, ни один турист не забредал сегодня в этот квартал. Антикварные магазины тщетно ожидали покупателей, из пекарен доносился соблазнительный аромат свежих булочек, маленькие закусочные манили зайти и подкрепиться жареным цыпленком и стаканчиком красного вина. И всё, заметьте, по приемлемым ценам.

Неподалеку от Музея Майоля, столь маленького, что несведущему человеку не так просто его отыскать, я увидел цветочный магазинчик. Остановился и вздохнул свежий влажный запах – аромат парижского апреля. В магазине царило буйство красок. Розы всевозможных оттенков, голубые и лиловые гортензии, нежные лютики, трогательные незабудки, тюльпаны, чьи длинные стебли были увенчаны крупными бутонами, стояли на полках в глиняных горшках, покрытых синей глазурью.

Продавщица, пожилая женщина с собранными в пучок темными волосами, встретила меня приветливой улыбкой. Улыбнувшись в ответ, я задумался. Будет ли уместно принести Изабель цветы? Наверное, да. В качестве извинения за то, что не смог позвонить ей вовремя.

По мнению Натана, когда имеешь дело с прекрасным полом, легко совершить ложный шаг, но цветы – это безошибочный ход. А Натану можно верить, ведь он не только любимец женщин, но и профессиональный психолог. Не знаю, как он этого добивается, но они всегда говорят о нем с придыханием. Хотя Натан весьма далек от совершенства.

– Выбираете цветы для девушки? – спросила продавщица, заметив мою нерешительность.

Я кивнул. Разумеется, я хотел купить цветы для девушки. А еще точнее, для мечты, ставшей явью. Продавщица проворно собрала изысканный букет из роз, лютиков и незабудок и завернула его в плотную голубую бумагу, запечатав конус круглой золотистой этикеткой.

Я уже собирался расплатиться, но тут мне пришло в голову, что моя святая обязанность – преподнести цветы Натали, моему неизвестному, но верному другу. У меня был важный повод для благодарности.

– Да… мне нужен еще один букет, – сообщил я удивленной продавщице.

– Тоже для девушки? – спросила она и многозначительно вздернула бровь.

– Э-э-э… Да, – ответил я и, к своей великой досаде, ощутил, что заливаюсь краской, прямо на глазах превращаясь в семнадцатилетнего мальчишку.

Такие вот шутки творит с человеком любовь. Каким бы обширным ни был ваш любовный опыт, всякий раз, когда стрела Амура поражает вас, все происходит будто впервые.

– Дело в том, что они… сестры, – пустился я в объяснения, которых у меня никто не требовал.

По всей вероятности, продавщица решила, что я завзятый донжуан. Тем не менее второй букет ничуть не уступал первому по красоте и изысканности.

Я расплатился. Продавщица вручила мне оба свертка и подмигнула.

– Удачи! – пожелала она на прощание.

Пока я покупал цветы, дождь прекратился, на небе засияло солнце. Я отправился дальше, вооруженный букетами, напутствуемый добрыми пожеланиями и охваченный чувством, что сегодня мир на моей стороне. Хотя я, наверное, этого не заслуживал.

7

Свернув на улицу Варенн, в конце которой находился Музей Родена, я издалека увидел длиннющую очередь. Музей оказался более популярным, чем я предполагал. А может, подъехало сразу несколько экскурсионных автобусов. Так или иначе, часы показывали без десяти пять, а у меня возникло непредвиденное затруднение.

Обычно, если дело касается очередей, я веду себя безупречно, как англичанин. Но сегодняшний день был исключительным. Я не мог заставить женщину своей мечты в очередной раз томиться в ожидании. Поэтому, не обращая внимания на злобные взгляды, протолкался к кассе и, подскочив сбоку, принялся объяснять, что у меня назначена встреча в саду музея и опоздание может обернуться для меня катастрофой. Во всем этом, как вы понимаете, не было ни слова лжи.

Кассир понимающе усмехнулся, увидев зажатые у меня под мышкой букеты, и пропустил меня внутрь, даже не взяв денег. Уж где-где, а в Париже есть несомненная польза от свободного владения французским языком.

Я со всех ног бросился в сад и встал у «Мыслителя», предававшегося своим раздумьям в тени фигурно подстриженных кипарисов. Вдали, на фоне голубого неба, виднелся позолоченный купол Дома инвалидов. Он сверкал на солнце, представляя собой несомненно восхитительное зрелище. Но в данный момент Антуан Белье был не в состоянии это оценить. В отличие от роденовского «Мыслителя», воплощавшего мир и душевное равновесие, я мог служить образчиком возбуждения и беспокойства.

Наверное, вид у меня был диковатый: мокрые от дождя волосы, два букета в руках, глаза, лихорадочно обшаривающие сад. Хорошо еще никто не слышал, как бешено бьется мое сердце.

Ровно в пять часов ко мне подошла пожилая японская пара. Туристы по-английски попросили сфотографировать их на фоне статуи.

Разумеется, куда же без этого чертова «Мыслителя»! Растянув губы в вежливой улыбке, я взял протянутую мне маленькую камеру, отступил на несколько шагов и поспешно сделал пару снимков. Жители страны суши рассыпались в благодарностях, но я лишь нетерпеливо махнул рукой и вернулся на свой пост. Женщина моей мечты опаздывала.

– Судя по всему, вы кого-то ждете, – раздался звонкий голос у меня над ухом.

К этому моменту я уже пятнадцать минут не двигался с места. Это походило на детскую игру «Замри», где вся фишка состоит в том, чтобы не шевелить ни рукой, ни ногой дольше, чем остальные участники. Можно сказать, я сам превратился в статую под названием «Ожидание».

Резко повернувшись, я увидел высокую девушку с каштановыми кудрями, каскадом ниспадавшими до пояса. Лицо в форме сердечка, взгляд зеленых кошачьих глаз полон любопытства. Девушка усмехнулась и перебросила через плечо конец своего длинного вязаного шарфа.

– Я Натали, – сообщила она, протягивая мне руку. – А вы, я так понимаю, пылко влюбленный Антуан?

Она безостановочно жевала резинку. Мне очень хотелось придумать блестящий ответ, который сразил бы Натали наповал. Симпатичные девушки всегда возбуждают у меня желание покорить их остроумием. Но увы, на сей раз я ограничился лишь молчаливым кивком да подавленным вздохом облегчения. Честно говоря, я уже начал опасаться, что ожидание окажется бесплодным.

– Да, это я, – наконец измыслил я подходящую реплику. – Спасибо, что пришли.

Сунул букеты под мышку и пожал протянутую руку.

– Классно! – ответила она, чуть склонив голову набок и продолжая жевать резинку.

Выглядело это очень сексуально. Я бы не удивился, если бы она вдруг выдула огромный пузырь и позволила ему лопнуть.

Судя по виду, Натали была моложе меня – лет двадцати пяти или около того. В своих потертых джинсах и зеленом джемпере она походила на студентку. Зеленоглазая шатенка с округлыми формами – именно тот тип женщин, о котором Натан всегда говорит, прищелкивая языком: «О-ля-ля, горячая штучка!»

– Что это вы принесли? – поинтересовалась она, глядя на два голубых свертка с букетами, готовых выскользнуть у меня из-под мышки. – Давай сразу на «ты»! Это будет классно!

Похоже, «классно» – самое ходовое слово в ее лексиконе.

– Да… конечно, – пробормотал я и смущенно протянул ей один из букетов – тот, что с тюльпанами. – Это вам… то есть тебе… в знак благодарности…

Боже мой, с какой стати я так оробел? Обычно я не имею привычки жалобно блеять, разговаривая с девушками. И куда запропастилась Изабель? Сердце мое вновь заколотилось в горле.

– Очень мило с твоей стороны, – улыбнулась Натали, которая явно заметила, как я выжидающе озираюсь по сторонам. – Изабель ждет нас там. – Она указала в сторону кафе и усмехнулась с видом заговорщицы. – Я сегодня выступаю в роли разведчицы. В Париже полно придурков. Сам понимаешь, надо было проверить, стоит ли с тобой встречаться. Идем!

Натали дружески схватила меня за руку и потащила за собой. По пути она доверительно сообщила, что прекрасная Изабель не помнит, чтобы давала сегодня кому-нибудь свой телефонный номер.

Откровенно говоря, меня это несколько удивило. С того момента, как Изабель положила на мой стол карточку с номером, минуло всего несколько часов. Неужели моя красавица страдает болезнью Альцгеймера? А может, это какая-то игра? Поломав немного голову, я пришел к следующему выводу: Изабель пускает пыль в глаза Натали. Опасается, что, узнав об опрометчивом поступке, подруга упрекнет ее в легкомыслии. В самом деле, дать свой номер незнакомому мужчине в кафе способна далеко не каждая девушка.

С другой стороны, продолжала болтать Натали, в студенческом кругу люди так часто обмениваются телефонами, что Изабель могла просто забыть об этом.

Моя теория с треском развалилась.

Так или иначе Изабель очень заинтересовалась, узнав о моем звонке, тараторила Натали. Классно, что она, Натали, сразу нашла выход и предложила мне прийти в музей. Про себя я еще раз отметил, что словарный запас моей новой знакомой не отличается разнообразием.

– И вообще, ты классный, – заявила Натали, тряхнув своей роскошной гривой. – Парень, который говорит, что встретил женщину своей мечты, – большая редкость сегодня. Нынешние недоумки и слов-то таких не знают. Я сразу сказала Изабель: этот парень классно выражается, надо хотя бы взглянуть на него. – Внезапно она остановилась и торжественно произнесла: – А вот и мы! Познакомьтесь! Прекрасная Изабель – пылко влюбленный Антуан.

Глаза мои едва не выскочили из орбит. Земля ушла из-под ног. Волна цунами подхватила меня и завертела как щепку. Напротив, прислонившись к стене, стояла девушка. Она была блондинкой, и ее звали Изабель. На этом сходство заканчивалось.

Ко мне вернулась способность дышать, и сокрушенный вздох вырвался из моей груди.

Мнимая Изабель смотрела на меня, в замешательстве наморщив лоб.

– Салют, Антуан! – в голосе ее слышалась растерянность. – Мы уже встречались?

Натали переводила взгляд с Изабель на меня, разочарованная и сбитая с толку.

Я покачал головой и горестно застонал.

Нет! То была вовсе не женщина моей мечты, царица Савская, красавица с золотистыми искорками в глазах и нежными алыми губами.

Передо мной стояла обычная студентка, которая волею случая носила имя Изабель. Симпатичная девушка с веснушками и короткой челкой, худенькая, как подросток, и похожая на Джин Сиберг[6]. Я знаю, у подобного типа есть немало любителей. Однако я не из их числа.

Я несколько раз судорожно сглотнул и наконец выдавил, обернувшись к Натали:

– Это не та Изабель. Мне очень жаль.

Слова мои падали на землю, как камни. Я был разбит, разгромлен, уничтожен. Черт возьми, зачем судьбе понадобилось так надо мной насмехаться? Минуту назад я был в шаге от неземного блаженства, а ныне моя мечта опять скрылась за горизонтом. Придется начинать все сначала, потеряв пропасть драгоценного времени. Героическим усилием воли я сдержал рыдания. Единственное, что я себе позволил, – со всей силы стукнул себя по лбу кулаком.

Натали была так потрясена, что прекратила жевать. Как видно, она поняла: на ее глазах происходит настоящая трагедия.

– Офигеть! – только и могла она произнести. – Офигеть! – И нерешительно потянула меня за руку, висевшую как плеть. – Черт, мне очень жаль, Антуан, – пробормотала она и вновь принялась терзать свою резинку. – Надо же, какая ерунда вышла! А я-то думала… – Натали осеклась. – Хотя ничего страшного, верно? Считаю, самое лучшее, что мы можем сейчас сделать: пойти выпить.

Она вопросительно взглянула мне в глаза.

Я снова сделал над собой героическое усилие и растянул губы в улыбке.

– Было бы классно, – сказал я, невольно подражая манере Натали. – Рад бы выпить с вами, но… Мне нужно продолжать поиски… Хотя я уже почти не верю в успех.

Девушки смотрели на меня с состраданием. Я повернулся, чтобы уйти, но тут кое-что вспомнил.

– Это вам! – И вручил мнимой Изабель букет, предназначавшийся женщине моей мечты. – Простите, что так получилось!

Розы, лютики и незабудки жизнерадостно выглядывали из голубой обертки. Им было ровным счетом наплевать, кому их дарят. Какие бы радости и горести ни переживал человек, природа остается безучастной.

Хотя в романах, написанных в XIX веке, все обстоит иначе. Там природа всегда отражает душевное состояние героя. Прихотливый ход собственной мысли удивил меня до крайности. Надо же, предаваться литературным рассуждениям в столь катастрофический момент.

Да, если бы мою историю описывал автор XIX столетия, сейчас небо затянули бы темные тучи. Но в реальности солнце продолжало сиять, равнодушное к моим душевным бурям.

Изабель поблагодарила меня, Натали ободряюще похлопала по плечу.

– Не вешай нос, Антуан! Все будет классно. Знаешь, как говорится: кто ищет, тот всегда найдет.

Солнце играло в ее каштановых кудрях, кошачьи зеленые глаза светились участием. Она была очаровательна, и я наверняка влюбился бы в нее, если бы не светлый образ Изабель, отпечатавшийся на сетчатке моих глаз.

– Если мы можем чем-то помочь, звони! – предложила Натали, сопроводив свои слова многозначительным взглядом. – Наш номер у тебя есть.

Я молча кивнул. Подружки направились к выходу, оживленно болтая. Я смотрел им вслед. Натали обернулась и махнула мне:

– Пока, Антуан! Ты правда классный парень! Мы обе так думаем!

Я помахал в ответ. Девушки скрылись, и я остался в одиночестве.

8

Музей постепенно пустел. В саду стало тихо. Я взглянул на часы. Без четверти шесть. Понурившись, я побрел к «Гражданам Кале». Пожалуй, сейчас мне самое место среди этих несчастных, что готовы сражаться до конца, сопротивляясь несправедливости мира.

Предстояло сделать еще три звонка, а я совершенно пал духом. Почему, ну почему судьба нанесла мне столь сокрушительный удар?

Антуан, хватит скулить. Возьми себя в руки.

Я недоуменно огляделся по сторонам. Кто это сказал? Один из «Граждан Кале»? Кто бы это ни был, он прав.

С тяжким вздохом я извлек из кармана блокнот, вывел цифру семь, а рядом: «Мнимая Изабель / жестокий обман». Потом зачеркнул эти слова и сверху написал: «Симпатичная Натали».

Вынув мобильник, я увидел на дисплее конвертик. Пришла эсэмэска. От Натана.

На вчр все в силе? В 9 Бильбоке.

Я быстро набрал ответ.

Прду Бильбоке или пзвню. Есть что раскзть.

Хорошо, что у меня хотя бы есть друг. Мысль о встрече с Натаном немного меня поддержала. Хотя, возможно, до вечера все изменится. Я бодро начал тыкать в кнопки. Последней была цифра восемь.

На этот раз все прошло быстро. Автомат сообщил: «Набранный вами номер не существует…»

Черт! Ну хотя бы коротко и ясно.

Переходим к цифре девять.

– Алло-о! Вы позвонили в «Руди». Чем я могу вам помочь? – промурлыкал у меня в ухе мужской голос.

Вряд ли это темноволосый верзила из кафе «Флор». Может, Изабель дала мне свой рабочий телефон?

– С кем я говорю? – в растерянности пробормотал я.

– Вы разговариваете с Руди. Чем могу служить? – снова осведомился мужской голос, полный невозмутимого дружелюбия и в то же время какой-то… слащавый.

– Э… это Антуан… – Я решил, что называть свою фамилию не стоит: в этом учреждении фамилии явно не в ходу. – Могу я… могу я поговорить с Изабель? – сразу взял я быка за рога.

– О-о-о! – Руди, похоже, опечалился. – Увы, Изабель больше здесь не работает.

– Черт! – вырвалось у меня. – Вы не могли бы сказать…

– Минутку. Позвольте мне взглянуть…

До меня долетел шелест перелистываемых страниц. Неужели Руди ищет домашний номер Изабель?

– Ага… отлично… – раздалось в трубке: Руди, судя по всему, нашел номер. – Послушайте, мсье Антуан. Не подойдет ли вам Марианна? Уверяю вас, вы останетесь довольны. На следующей неделе у нее есть свободные часы, – торжествующе добавил он.

Я лишился дара речи. Что это за контора? Массажный салон? Привет от «Мулен Руж»! Мне представились полуобнаженные блондинки, которые извиваются на медвежьих шкурах, сжимают свои пышные груди и стонут: «Позвони мне…» Неужели женщина моей мечты – одна из них? Нет, это невозможно. И все же…

Мной овладело сомнение. Разве не странно, что Изабель дала свой телефонный номер совершенно незнакомому человеку? Не сказав ни слова. Потихоньку. Незаметно для своего спутника.

Конечно, любой мужчина мечтает, что в его жизни произойдет нечто в этом роде. Но я не встречал никого, кто пережил бы подобный сюжет в реальности. Порядочные женщины так себя не ведут. Голова у меня закружилась, и я вынужден был прислониться к одному из «Граждан Кале». Как я мог быть таким наивным? С другой стороны, если Изабель здесь больше не работает, зачем она дала мне этот номер?

– Алло-о! – долетел из трубки голос Руди. – Вы меня слышите?

Фигурно подстриженные кипарисы отплясывали у меня перед глазами какой-то дикий танец.

– Э… да… – пробормотал я.

Откровенно говоря, я сам не знал, почему не даю отбой.

– Итак, записывать вас к Марианне или нет? – В голосе Руди слышалось легкое нетерпение.

Я молчал. Мне не нужна была Марианна. Мне нужна была Изабель. Изабель из кафе «Флор». Женщина, написавшая на карточке: «Вы держали книгу вверх ногами».

Руди тяжко вздохнул. Он, несомненно, привык иметь дело с трудными клиентами.

– Мсье, доверьтесь мне, – вкрадчиво произнес он. – Марианна у нас недавно, но она мастер высокой квалификации. Если у вас есть особые пожелания, она непременно их исполнит.

Бред, да и только! Надо же, мастер высокой квалификации! Я саркастически усмехнулся.

– Что вы, собственно, хотите? – Мое молчание Руди истолковал как знак согласия и принялся перечислять услуги, которые оказывал их салон: – Стрижку? Окрашивание? Мелирование? А может, вы намерены кардинально изменить свой образ? – Он перевел дыхание и продолжил: – Мы делаем все, за исключением плетения дредов. Я принципиальный противник этих дурацких косичек, которые убивают волосы. В любом случае дреды уже вышли из моды.

Прошло несколько мгновений, прежде чем мой отупевший мозг сумел постичь смысл его слов.

– Силы небесные, я что, попал в парикмахерскую?

– Да, мсье! А куда вы, собственно, звонили?

Руди, похоже, был слегка обижен.

– Я… я думал… о, простите, я просто болван! – выпалил я, чувствуя, как с души моей свалилась тяжесть.

Руди укоризненно кашлянул:

– Да, мсье, судя по всему, вы очень сильно ошиблись! – Мой собеседник, как выяснилось, был не лишен проницательности. – Полагаю, вы вообразили невесть что!

– Послушайте, это всего лишь недоразумение. В данный момент мне не нужны ни стрижка, ни окраска, – объяснил я уязвленному парикмахеру. – Я ищу женщину по имени Изабель, которая дала мне свой телефонный номер в кафе. – При этих словах у меня в голове мелькнуло: интересно, сколько в Париже женщин по имени Изабель? – Ей лет тридцать, она блондинка с карими глазами. Подходит это описание той, что у вас работала?

Руди презрительно фыркнул:

– Бог мой! Нет! Наша Изабель – настоящая гранд-дама. У нее светло-голубые глаза и волосы серебристого оттенка. Гм… Конечно, для своего возраста она выглядит фантастически, но ей уже за шестьдесят. Именно поэтому она решила оставить работу. Хочет наконец пожить в свое удовольствие.

– Понятно! Благодарю вас! Очень вам признателен! – радостно завопил я.

Очередную неудачу я принял с самообладанием, достойным всяческого восхищения. Пусть моя Изабель не работает в парикмахерской, пусть она ускользнула от меня вновь. Главное, ее светлый образ остался незапятнанным.

– Пожить в свое удовольствие – это то, что не помешает всем нам! – примирительно изрек я.

– Полностью с вами согласен, – промурлыкал Руди. – Сожалею, но дела вынуждают меня прервать нашу увлекательную беседу. Хорошего дня!

– И вам всего доброго! – ответил я. – Если у меня возникнет желание кардинально изменить свой образ, я непременно обращусь к вам.

– Милости просим, – ответил Руди из салона «Руди» и нажал отбой.

9

Без одной минуты шесть. Музейный сад совершенно опустел. Я остался наедине со скульптурами и фактически примкнул к «Гражданам Кале». Наверное, после завершающего телефонного звонка я окончательно превращусь в изваяние. Прежде чем я успел набрать последний номер, кто-то похлопал меня по плечу. Я решил, что это один из «граждан», и от испуга подпрыгнул на месте.

– Мсье, музей закрылся десять минут назад.

Взгляд смотрителя был полон суровости. Должно быть, он решил, что я хочу спрятаться в саду и провести в музее ночь. Или замышляю ограбление.

– Боже мой! – воскликнул я, с притворным удивлением взглянув на часы. – Как быстро пролетело время.

Да, надо признать, это сволочное время улетучилось незаметно. Сегодня оно было моим врагом и одержало победу!

– Я и не думал, что уже так поздно, – продолжал я жизнерадостно. Сунул блокнот в карман и раскинул руки в стороны. – Обожаю этот сад! И все эти дивные скульптуры!

– Приходите завтра, – отчеканил служитель, ничуть не тронутый моим энтузиазмом.

Видимо, ему осточертели чокнутые любители искусства, приезжающие сюда со всего мира. А может, на эту должность принимают лишь тех, кто абсолютно равнодушен к искусству: меньше вероятность того, что у них возникнет желание совершить кражу.

– Мы открываемся в девять тридцать, – сообщил служитель.

Я побрел к выходу, он шел за мной по пятам. Судя по всему, музейный смотритель все же принял меня за потенциального грабителя. Или за придурка, не способного самостоятельно отыскать выход.

В шесть часов три минуты я опять стоял на улице Варенн, один на один со своим мобильником. Так или иначе, использовать последний шанс было необходимо. Сознавая, что не стоит вести судьбоносный разговор посреди оживленной улицы, я свернул на улицу Бургонь и отыскал маленькое тихое кафе. Уселся за столик, заказал бокал красного вина и подождал, когда официант принесет заказ. Сделал глоток для храбрости. Через несколько мгновений последний луч надежды может погаснуть навсегда. Я посмотрел на свой маленький телефон с опаской, как на мину замедленного действия.

С другой стороны, почему мои надежды должны рухнуть? Согласно элементарной логике, последний номер просто обязан быть верным. После девяти неудачных попыток мне наконец выпадет джекпот. В любом случае надо смело идти навстречу судьбе. Я благоговейно набрал комбинацию цифр, оканчивавшуюся на ноль, и, затаив дыхание, ждал решения своей участи.

После нескольких гудков в трубке заскрежетало.

– Угу? – грохнуло так, что у меня заложило уши.

Не иначе, мой нынешний собеседник – бретонский рыбак, привыкший перекрикивать рев волн.

Ну, была не была.

– Скажите, вы знакомы с женщиной по имени Изабель? – спросил я прямо в лоб.

– Изабель? – Рыбак, судя по всему, крепко призадумался. – Таких нету!

В его громогласных репликах мне слышались ругательства, но, судя по лаконичности ответа, Изабель он не знал. Но я не сдавался:

– Будьте добры, скажите, с кем я говорю?

– Это мясная лавка Дюшана, – проревело в трубке.

Бретонский рыбак внезапно превратился в здоровенного мясника в полосатом фартуке, с окровавленным ножом в красных волосатых ручищах.

– Хотите что-нибудь заказать?

Звучный голос мсье Дюшана органично дополнял возникший в моей голове кошмарный образ. Я представил себе, как его рев разносится по мясной лавке, эхом отскакивая от белых кафельных стен, вдоль которых висят на крюках громадные свиные туши.

– Нет-нет, – поспешно ответил я. – Дело в том, что я… я ищу одну женщину…

От раскатистого хохота мясника по спине у меня забегали мурашки.

– Угу-гу, мсье, вот занятие, достойное настоящего мужчины, – пробасил он, а я подумал: «Эге, оказывается, это чудовище не лишено чувства юмора». – Только вы ищете не в том месте, – посмеиваясь, продолжал мясник. – Женщин мы не держим. У нас только свиньи, телята, бараны, куры… заверяю вас, самые свежие.

До меня долетел звук топора, разрубающего кость. А может, мне просто показалось. Однако меня слегка замутило. Перед глазами замаячил бифштекс, который я съел за вчерашним ужином, даже не подумав, что ради этого пришлось убить какое-то несчастное животное.

– Вероятно, я неправильно набрал номер, – пробормотал я.

Может, все-таки стоит стать вегетарианцем, пронеслось у меня в голове. Жизель, одна из моих бывших возлюбленных, часто говорила с дрожью в голосе, что есть убитых животных – отвратительно. Тогда я посмеивался над ней.

– Угу, мсье, похоже, что так, – добродушно гремело в трубке.

Мясник, судя по всему, был человеком жизнерадостным. И уж явно никуда не спешил.

– Да, насчет женщины я вам не помощник. Зато могу предложить свежайшее бедро ягненка, свиной окорок и превосходное говяжье филе. Может, это вас немного утешит? – Он гулко расхохотался, довольный собственным остроумием.

Я поблагодарил и попрощался.

Итак, последний, решительный раунд моих телефонных поисков завершился полным фиаско. Вместо женщины моей мечты судьба подсунула мне какого-то кошмарного мясника.

Хотел бы я понять, кто так жестоко играет мною. Уж точно не Бог, про которого принято говорить, что он воплощает любовь и милосердие. А если это все-таки Он, значит никакой любви ко мне он не питает. Пожалуй, стоит стать агностиком. И заодно вегетарианцем. Тем более это практически одно и то же.

Я одним глотком допил оставшееся в бокале вино и разразился саркастическим смехом. Затем вытащил из кармана блокнот и внес туда результаты двух последних звонков.

Медленно перечитал свои записи.

Не впадай в отчаяние, Антуан, сказал я себе. Еще не все потеряно. Бог – если Он, конечно, есть – помогает только тем, кто не сидит сложа руки. Не сдавайся, и ты найдешь Изабель. Стань настоящим детективом вроде Филипа Марлоу. Тут я вспомнил, что не сумел толком разобраться в запутанном сюжете «Мальтийского сокола»[7]. Ну и что с того? Я вновь погрузился в свои записи. Нельзя упустить ни одной детали.

Звонок 1. Автоответчик / оставлено сообщение.

Звонок 2. Истеричная ведьма.

Звонок 3. Ребенок / ревнивый муж.

Звонок 4. Мадам Селин Дюбуа.

Звонок 5. Неверный муж / Флоранс.

Звонок 6. Русская старуха / Дмитрий.

Звонок 7. Мнимая Изабель / симпатичная Натали.

Звонок 8. Несуществующий номер.

Звонок 9. Парикмахерская Руди.

Звонок 10. Мясная лавка Дюшана.

Я тяжело вздохнул. Если исходить из убеждения, что все мои телефонные собеседники говорили правду, у меня остался один-единственный слабый шанс. Самый первый номер. Автоответчик.

Громогласный мясник вряд ли скрывает в своей лавке мою красавицу. Голубой Руди может предложить мне лишь седовласую парикмахершу-пенсионерку. Несуществующий номер действительно не существует. Натали очень мила, но она не заменит мне Изабель. Что касается ее подруги, с женщиной моей мечты ее объединяет только имя.

Выжившая из ума русская старуха, взывающая к своему обожаемому Дмитрию, вряд ли имеет хоть какое-то отношение к Изабель. Так же как и злополучный муж, которого Флоранс застукала с другой. Мадам Дюбуа, бесспорно, очень приятная женщина, но нет ни малейших оснований считать ее ниточкой, ведущей к Изабель. Будь она знакома с моей красавицей, уж конечно, не стала бы этого скрывать.

Маленькая глупышка Мари не знает имени своей мамочки, но ее папочка внятно растолковал, что здесь мне ничего не светит. Несомненно, у моей Изабель не может быть таких кошмарных знакомых, как злобная визгливая ведьма, впадающая в истерику при каждом телефонном звонке. Значит, остается автоответчик. Именно к такому выводу привел меня мой могучий интеллект.

Следовательно, нужно не мешкая перезвонить по первому номеру. Господи, с тех пор как я начал свои поиски, прошла целая вечность!

Я набрал номер с цифрой один на конце. И опять – кто бы в этом сомневался – мне ответил безучастный автоматический голос. Связан ли он с Изабель? Ответ на сей вопрос по-прежнему был покрыт мраком. Ну почему, почему женщина моей мечты не записала на автоответчик собственный ангельский голосок?

Я сунул телефон в карман, расплатился и вышел из кафе. Шесть часов тридцать минут. С меня хватит.

10

Уныло повесив голову, я тащился по улице Гренель. После той бури эмоций, что выпала на мою долю за последние несколько часов, я чувствовал себя как выжатый лимон. Поверьте, разочарование – это слишком слабое слово, когда речь идет о человеке, затратившем впустую такую пропасть усилий. Наверное, стоит отправиться домой и провести вечер наедине со своими душевными муками. Моя способность к активным действиям иссякла. Волшебная любовная история закончилась, не начавшись. Женщина моей мечты ускользнула навсегда, оставив лишь загаженную птицей карточку, да еще воспоминания о своей чудной улыбке и многозначительном взгляде.

Я понуро брел куда глаза глядят, сунув руки в карманы брюк. Возможно, во мне можно было найти сходство с опечаленным Джеймсом Дином[8]. Хотя, скорее всего, я гораздо менее фотогеничен. Давно уже мне не случалось пройти пешком такое огромное расстояние, как в этот день. Как ни странно, физической усталости я не ощущал. Это было даже приятно – бездумно шагать вперед.

По улице Гренель я спустился на улицу Ренн, вдоль которой тянулись витрины бесчисленных магазинов. Впереди маячила башня Монпарнас, самое уродливое высотное здание в Париже. Удивительно, но сегодня она показалась мне не лишенной привлекательности. Очевидно, я понемногу приходил в себя.

Зачем идти домой, где меня никто не ждет? Кроме, разумеется, пары засохших томатов в холодильнике. Лучше уж я вернусь в свой книжный магазин. Приняв это решение, я перешел на другую сторону улицы Ренн. Было почти семь. Жюли наверняка еще в магазине.

Милая старушка Жюли! Она неизменно вносит гармонию в окружающий меня хаос. Жюли – из тех людей, рядом с которыми начинаешь чувствовать: все не так уж плохо. И хотя мне не удалось в нее влюбиться, я думал о ней с нежной признательностью в этот стрессовый для меня момент жизни.

«Не надо драматизировать» – ее любимая поговорка. Не нужно превращать критические ситуации в трагедию. Например, когда пару лет назад накрылась моя машина, я предавался скорби так, словно потерял лучшего друга. Жюли привела меня в чувство, просто сказав: «Антуан, это всего лишь автомобиль!» И, как ни странно, я сразу воспрянул духом.

Да, конечно, я вернусь в магазин. В любом случае я должен рассказать Жюли о событиях сегодняшнего дня. В глубине души я надеялся, что мой чуткий и умный друг не только пожалеет меня, но и найдет какой-нибудь выход из тупика.

В конце концов она прочла столько руководств по эксплуатации! Дала столько дельных советов растерянным покупателям, весьма туманно представлявшим, что именно им нужно. Разумеется, она сумеет мне помочь.

Окрыленный надеждой, я распахнул тяжелую стеклянную дверь книжного магазина «Солей». Жюли была на месте. Она сидела за компьютером и, услышав звон колокольчика, подняла голову.

– Антуан! – воскликнула она. – Возвращение блудного сына. Не ожидала увидеть тебя сегодня.

– Ох, Жюли, если бы ты только знала…

Жюли встала, одернула завернувшийся подол юбки, подошла ближе и вперила в меня изучающий взгляд.

– Боже! Что с тобой случилось? – спросила она с участием. – Ты похож на человека, которого переехал грузовик.

– Именно так я себя чувствую! – простонал я, падая на стул.

– Это женщина твоей мечты так тебя отделала? – полюбопытствовала Жюли, усаживаясь на верхнюю ступеньку стремянки.

Я покачал головой:

– Дела мои идут дерьмово!

– Да, я помню, всему виной птичье дерьмо, – улыбнулась Жюли. – Послушай, Антуан, вид у тебя ужасный. Хороший чай – вот что тебе сейчас нужно. Сейчас мы с тобой выпьем по чашечке, и ты мне все расскажешь.

Я тяжело вздохнул. У Жюли весьма своеобразные представления о «хорошем чае». Сейчас она наверняка заварит какую-нибудь травяную бурду с мерзким лекарственным вкусом и пышным названием вроде «Вечернего рая» или «Оазиса покоя». Я, честно говоря, не большой любитель чая. Но уж если выбирать, предпочел бы крепкий черный чай с лимоном.

Но выбирать мне не приходилось. Да и вообще, я был готов на все. Если бы Жюли сказала: «Сейчас мы с тобой займемся йогой» – или: «Выкурить косячок – это то, что тебе нужно», я лишь кивнул бы в знак согласия. Выражения вроде «сейчас мы с тобой…» или «это то, что тебе нужно» оказывают на меня успокоительное действие. Внушают надежду, что испытанное средство непременно поможет. И все будет хорошо.

Итак, я с готовностью кивнул, и Жюли направилась в маленькую кухню, находившуюся в дальней части магазина.

А я внезапно ощутил неодолимое желание опорожнить мочевой пузырь. Весь день я был так занят, что позабыл про свои естественные потребности.

Выйдя из туалетной кабинки, я вымыл руки, побрызгал водой в лицо, пригладил волосы и взглянул на свое отражение. Зрелище было ужасающим. Из зеркала, висевшего над раковиной, на меня смотрели горящие безумным огнем глаза. Жюли изрядно приукрасила действительность, сказав, что я похож на человека, попавшего под грузовик. Скорее под танк. Трудно поверить, что еще утром я выглядел вполне прилично и даже привлекательно. Сегодняшнее утро было в другой жизни. До встречи с Изабель, превратившей меня в телефонного маньяка, который в погоне за ускользающим призраком пытается преодолеть пространство и время.

– Все в порядке, Антуан? Ты там не умер? – окликнула меня из кухни Жюли.

Человек, раздавленный танком, вряд ли может уверенно ответить на подобный вопрос. Но я почувствовал, что слегка отодвинулся от края разверстой могилы.

– Вроде нет, – ответил я.

Через минуту я уже сидел за столом, прихлебывая из чашки пойло с привкусом мяты.

Жюли, предусмотрительно закрыв на задвижку двери магазина, внимательно слушала мою печальную повесть. Я поведал о судьбоносной встрече в кафе, о своем блаженном ожидании, о гнусной выходке птицы в парке, о странных телефонных разговорах с незнакомыми людьми. Разумеется, я рассказал про ложный след, приведший меня в Музей Родена. И про слабый лучик надежды, связанный с автоответчиком. Лучик, который грозил вот-вот погаснуть.

После того как я смолк, Жюли несколько мгновений не говорила ни слова. Я ждал, когда она произнесет свою коронную фразу о том, что не стоит драматизировать ситуацию. Но она молчала. Часы показывали без четверти восемь.

Неожиданно Жюли взяла меня за руку. За все то время, что мы знакомы, подобное случилось в первый раз.

– Мой бедный друг, – сказала она, – дела твои и правда идут дерьмово.

Я вздохнул. Жюли вбила последний гвоздь в крышку моего гроба, но я был благодарен ей за сочувствие. За то, что она не отнеслась к моему рассказу как к бреду безумца. Хотя мои похождения стоило назвать причудами сумасшедшего. Но эта странная история произошла со мной на самом деле. И я хотел, чтобы она имела продолжение.

– У меня, наверное, крыша поехала, – самокритично заявил я. – Но без этой женщины мне свет не мил. Скажи, Жюли, что мне делать? Неужели нет никакого сборника полезных советов для мужчин, встретивших женщину своей мечты и сразу же потерявших ее?

Жюли грустно улыбнулась:

– Боюсь, тебе придется обойтись без всяких советов, Антуан. И вообще, это другой жанр. Подобные сюжеты обычно встречаются только в романах. – Она взглянула на часы, встала и потянулась за плащом. – Прости, но мне надо идти. Робер вернется домой с минуты на минуту. Но мне не хочется бросать тебя одного. Может, зайдешь к нам, поужинаешь со мной и Робером?

– Нет-нет, – покачал я головой. – В девять у меня назначена встреча с Натаном в «Бильбоке». Но все равно, спасибо тебе, Жюли.

Жюли пригладила свои темные волосы, убрала выбившуюся прядь и направилась к выходу.

– До завтра, Антуан. Постарайся ночью хорошенько выспаться. Тебе это необходимо.

– Жюли! – окликнул я.

Она обернулась:

– Что?

– Ответь мне на один лишь вопрос: как бы ты поступила на моем месте?

Несколько секунд Жюли молчала, ее задумчивые темные глаза озарились мягким светом.

– Я бы вернулась в исходную точку, – наконец сказала она. – В то место, где все началось.

Слова ее прозвучали пафосно, как пророчество. Жюли заметила это и рассмеялась.

– Мне правда надо бежать. Пока, Антуан. – И она махнула рукой на прощание.

– Пока, Жюли.

Шагнув к окну, я проводил глазами ее фигурку, растворившуюся в темноте. Высокая и стройная, Жюли, несмотря на спешку, двигалась грациозно и плавно. Некоторое время до меня доносилось цоканье ее каблучков по тротуару, но вскоре городской шум поглотил этот звук. Часы показывали восемь пятнадцать, до встречи с Натаном оставалось сорок пять минут. Я надел куртку, выключил свет, запер двери магазина и во второй раз за этот день направился в кафе «Флор».

11

Слова Жюли эхом звучали у меня в голове, пока я шагал по улице Бонапарта в сторону квартала Сен-Жермен-де-Пре. Возможно, вернувшись к исходной точке, я сумею найти потерянный след. Даже странно, что эта элементарная мысль не пришла в голову мне самому.

Как известно, убийцы испытывают странное притяжение к месту преступления и нередко поддаются ему. Почему бы влюбленному не последовать их примеру и не прийти туда, где его поразила стрела Амура? Вообще, возвращение помогает во многих случаях. Человеку, потерявшему нить рассуждений, необходимо восстановить ход своей мысли с того момента, на котором он сбился. Тому, кто забыл, с какой целью он, скажем, спустился в погреб, надо подняться наверх. И – вуаля! – он моментально вспомнит, что именно хотел достать: бутылку вина, окорок или старый велосипед.

Свернув за угол у кафе «Дё Маго», я успел прикинуть свои шансы на успех. И пришел к выводу, что они не так уж плохи.

Если верить романам, поведение людей, предназначенных Небом друг для друга, подчиняется определенным законам. Согласно этим законам, женщина моей мечты непременно захочет прийти туда, где она увидела меня. По крайней мере, такая вероятность очень велика. Конечно, для того чтобы мы оказались там одновременно, обоим требуется недюжинная интуиция. Но вдруг на помощь нам придет случай, который на самом деле является не совпадением, а промыслом… ну, скажем так, мирового духа.

С другой стороны, если отбросить мистику и взглянуть на дело строго рационалистически, мой визит в кафе «Флор» является чрезвычайно разумным шагом. Не исключено, что какой-нибудь официант знает мою красавицу. А может, кто-то даст мне подсказку вроде «мадам приходит сюда каждый четверг около двух».

Внезапно мне вспомнился шпионский фильм, где герой находит злодея при помощи кредитной карты. Если спутник Изабель – этот отвратительный Снейп – расплатился по счету картой, я хотя бы смогу узнать его имя и банк, услугами которого он пользуется.

А это значительно повысит шансы на успех, заверил мой внутренний голос.

При виде кафе «Флор» сердце мое затрепетало. Я помедлил у входа в это магическое место, не в силах переступить порог.

Что отличает влюбленного от всех прочих живых существ? Презрение к здравому смыслу и склонность упиваться самыми невероятными надеждами.

Я рывком распахнул дверь и вошел в кафе.

Примерно через полчаса через эту самую дверь невежа-официант бесцеремонно вышвырнул меня на улицу. Впрочем, расскажу обо всем по порядку.

Поначалу я принялся высматривать Изабель, маневрируя между столиками и заглядывая за газеты, которыми отгородились от мира некоторые посетители. Поднявшись на второй этаж, я несколько минут маячил около дамской комнаты, – в конце концов, может же человек подождать свою девушку, которой понадобилось в туалет. Темноволосая уборщица поглядывала на меня с явным подозрением, я отвечал заискивающей улыбкой.

Потом я перешел к более решительным действиям: начал отлавливать официантов и расспрашивать их, не помнят ли они блондинку с красным зонтиком. Но никто не знал Изабель, – по крайней мере, в этом заверяли меня официанты, изображая крайнюю спешку. Все они отнеслись к моей драме без участия. Напрасно я клялся, что это дело величайшей важности. Ни в одном взгляде не мелькнуло даже вялой искорки интереса. Как видно, бессердечие относится к числу профессиональных качеств, необходимых в сфере обслуживания.

Возможно, покажи я этим грубиянам удостоверение на имя инспектора Белье из отдела убийств, они проявили бы больше почтительности. Но увы, такого документа у меня не было, и официанты отмахивались от меня, как от надоедливой мухи. А один наглец, после того как я в третий раз попытался заговорить с ним об Изабель, прорычал:

– Мсье, вы что, не видите: у нас нет времени на болтовню! – При этом он выставил перед собой поднос, как боевой щит, однако в следующее мгновение смягчился и почти сочувственно добавил: – Сегодня днем на втором этаже работал Бертран, он уже ушел.

Я кивнул и принялся ждать, когда у моего благодетеля выпадет свободная минутка. Заметив, что он отнес заказ, я спустился вслед за ним на первый этаж, где было шумно от звона посуды и гула голосов.

– Что вам еще нужно? – рявкнул официант, когда я дружески похлопал его по плечу.

Нервная система служащего явно пребывала в плачевном состоянии.

– Пожалуйста, окажите мне любезность, – затараторил я. – По счету, разумеется, расплатился мужчина – ну, спутник той женщины. Не могли бы вы заглянуть в чеки и сказать мне, платил он картой или наличными?

– Слушайте, мсье, вы, вообще-то, кто? Какой-нибудь долбаный частный сыщик? Или обманутый муж? – В голосе официанта послышалась откровенная злоба. Взгляд, которым он окинул меня с ног до головы, тоже отнюдь не светился доброжелательностью. – В любом случае ничем не могу помочь. Мы не сообщаем никаких сведений о наших клиентах. Если вы думали иначе, то сильно ошибались.

Я начал терять терпение. На каком основании этот болван столь презрительно обращается с человеком, который одержим светлым и высоким чувством любви? За кого он меня принимает?

– Да, похоже, я сильно ошибался, – процедил я с видом оскорбленного достоинства. – Прежде я считал, что в вашем кафе прекрасное обслуживание. Теперь вижу, что это далеко не так.

Некоторые туристы начали с любопытством поглядывать в нашу сторону.

– Хватит, мсье! Довольно! – заорал официант и тоже состроил оскорбленную мину.

Я не собирался останавливаться на достигнутом. Откровенное хамство, с которым мне пришлось столкнуться в любимом кафе, пробудило в моей душе жажду мщения.

– Не трудно догадаться, почему вы не желаете помочь человеку в поисках любимой женщины! – изрек я, и некоторые дамы, сидевшие за столиками, наградили меня благосклонными взорами. – Стоит на вас взглянуть, чтобы понять: вы ни разу в жизни не любили!

Официант угрожающе шагнул в мою сторону. Он был невысок, но коренаст и крепок. Я невольно попятился.

– Будет лучше, если вы покинете наше кафе, мсье, – прошипел он.

Тут подоспел вышибала. Он клещами вцепился в мою руку и потащил меня к выходу.

Первый официант кивнул в мою сторону и сказал своему коллеге:

– Сумасшедший тип!

Это было последнее, что я услышал, прежде чем оказался на улице.

Когда дверь захлопнулась, я гордо расправил плечи, одернул куртку и посмотрел на часы. Без десяти девять. Меня впервые в жизни вышвырнули из кафе. Что ж, в этой жизни все когда-нибудь бывает первый раз.

В том, что я сошел с ума, нет никаких сомнений, пронеслось у меня в голове. Но помешаться от любви – это не самое плохое, что может произойти с человеком.

12

Ровно в девять я открыл дверь бара «Бильбоке».

Натан был уже там: он сидел за крайним столиком на левой галерее. Увидев меня, он помахал рукой. Господи, до чего приятно было увидеть его приветливое лицо после всех злоключений сегодняшнего дня. Натан никогда не унывает. А как иначе? Психоаналитик должен быть очень жизнерадостным человеком. В противном случае горестные откровения возлежащих на кушетке пациентов загонят в депрессию его самого.

Я поднялся на галерею по лестнице с темными деревянными перилами. За некоторыми столиками, поглядывая вниз, уже сидели завсегдатаи. С галереи лучше всего видно оркестр, который наяривает внизу с десяти часов вечера. Музыкантов пока не было, но рядом с пианино стояла гигантская двойная бас-гитара. На диванах в баре уже устроилось несколько молодых людей.

Я помахал Натану в ответ, с особой теплотой кивнул официанту и направился к нашему столику.

– Привет, Антуан, все хорошо? – Натан приподнялся, приветствуя меня. – Как дела, старина?

Он потрепал меня по плечу. Его темные глаза весело посверкивали за стеклами очков с золотыми дужками.

Я рухнул на стул и замычал, давая понять, что дела у старины Антуана идут нелучшим образом. Впрочем, это было ясно и так. Рядом с моим другом, который в своем безупречном пиджаке и черном пуловере мог служить рекламой мужского магазина, я наверняка казался албанским беженцем. Волосы Натана, как всегда, были причесаны с элегантной небрежностью. По части небрежности я еще мог с ним соперничать, а вот по части элегантности – вряд ли.

– Лучше не спрашивай, – пробормотал я, осознав, что от усталости едва ворочаю языком.

Натан окинул меня озабоченным взглядом. Сам он выглядел так, словно только что прибыл с курорта. У моего друга всегда вид хорошо отдохнувшего человека. Невозможно представить, чтобы он носился по городу, высунув язык. События последних восьми часов прокрутились у меня перед глазами, как кадры кинопленки. На мгновение я даже зажмурился.

– Знал бы ты, что случилось сегодня… – Я тряхнул головой, чтобы привести в порядок мысли, но попытка не принесла успеха. – Ты не поверишь… – начал я вновь, но тут же понял, что не способен на более или менее связный рассказ.

Оставалось махнуть рукой и погрузиться в молчание. Казалось, голова у меня набита мятыми клочками бумаги, и на каждом записана часть моей истории. Вытаскивать эти бумажки и разглаживать их было слишком хлопотной работой.

Натан, как и положено настоящему другу, не стал задавать лишних вопросов. Он молча положил передо мной меню, чтобы я немного отвлекся и пришел в себя. Затем подозвал официанта, заказал бутылку красного вина и спросил, что я буду есть.

Заметив, что я пялюсь в меню невидящим взглядом, Натан пришел мне на помощь.

– Я буду жареные ребра ягненка, они здесь превосходны, – сообщил он. – Заказать тебе то же самое?

Я представил себе лавку мсье Дюшана, туши, висящие на крюках, белые кафельные плитки, закапанные кровью, и покачал головой:

– Нет… пожалуй, ягненка мне сегодня не хочется…

Официант ждал, держа наготове блокнот. Я чувствовал, что он едва не переступает ногами от нетерпения. Взгляд мой тупо скользил по строчкам меню. Сделай над собой усилие и закажи что-нибудь, приказал я себе. Иначе у тебя появится еще один враг из персонала в сфере ресторанного бизнеса. О тебе станут говорить: вот идет Антуан, кошмар парижских официантов…

– Я буду… сейчас… итак, мой выбор: паста! – наконец провозгласил я.

Это прозвучало как «баста».

– Отлично, мсье! Значит, ребра ягненка для мсье Натана, – имя моего друга он произнес так благоговейно, словно тот был причислен к лику святых, – и паста для вас… – Он взглянул поверх моего правого уха.

Для этого парня я был мсье Никто. Ходячее пустое место. Неудивительно, если учесть, что, в отличие от Натана, я бываю здесь не часто. И все же я почувствовал себя задетым. Эти чертовы официанты, похоже, в сговоре против меня.

Натан поднял бокал. Красное вино играло и переливалось в мерцании свечей.

– Рад видеть тебя, Антуан! – произнес он и негромко добавил: – За твое здоровье!

Мы чокнулись, я сделал большой глоток. Порой мужчины способны понять друг друга без слов, и это великое благо. Прохладная, как шелк, влага мягко скользнула по языку, помогая расслабиться.

Мы поставили бокалы. Натан, опустив подбородок на руки, выжидающе посмотрел на меня.

– Давай выкладывай, что у тебя стряслось! – подбодрил он. – Хотя погоди, я сам догадаюсь. Тут наверняка не обошлось без женщины, – заявил он с хитрой ухмылкой.

Не помню, говорил ли я о том, что Натан – психоаналитик?

Я кивнул. Все-таки приятно, когда тебя понимают.

– Да, ты прав. Но все не так просто… – Я сделал многозначительную паузу. – Сегодня я встретил женщину своей мечты. Ее зовут Изабель, и она… Она просто чудо!

Натан откинулся на спинку стула.

– Отличная новость! – улыбнулся он. – Поэтому ты такой измочаленный, да? – Он подмигнул. – Значит, все это время вы… о-ля-ля! – Натан прищелкнул языком. – То-то я весь день не мог до тебя дозвониться. Можно себе представить, что вы с ней вытворяли в постели…

– Натан, не пори чушь! – простонал я; было невыносимо слушать, как он делает из моей избранницы героиню заурядной постельной истории. – До постели у нас не дошло! К твоему сведению, мы даже ни разу не поцеловались. Это совсем другое.

Натан взглянул на меня с подчеркнутым любопытством:

– Неужели это столь редкий в наше время случай платонической любви?

– Да ну тебя! – невольно рассмеялся я. – Разве я похож на человека, способного на платоническую любовь?

– Друг мой, ты похож на человека, который пережил сильный стресс! И сейчас необходимо ответить на вопрос: привел ли этот стресс к фрустрации или же, напротив, к эйфории?

Натан развернул салфетку и вперил в меня изучающий взгляд профессионала.

Не помню, говорил ли я, что психоаналитический жаргон иногда здорово действует мне на нервы?

В отместку я долго хранил молчание – пусть Натан таращит глаза сколько угодно. Потом неспешно развернул салфетку, наклонился и выпалил:

– И то и другое! Я пребываю во фрустрации и в эйфории одновременно.

Натан не проронил ни слова. Он ждал, когда я выложу свои горести без утайки. Он привык, что именно так делают его пациенты. Я решил последовать их примеру.

– Все это очень сложно, – с пафосом начал я. – Сложно и загадочно!

Сделав глоток вина, я взглянул на Натана, проверяя, какой эффект произвели мои слова.

Натан подался вперед, весь обратившись в слух. Компания за соседним столом шумно заказывала шампанское. Надо же, у некоторых людей есть повод праздновать.

Как было бы здорово сидеть здесь вместе с Изабель, моей неуловимой красавицей… На несколько мгновений я позволил себе предаться сладким грезам, затем вернулся к суровой реальности.

– Представь себе, сегодня я встретил женщину, которую прежде рисовал в мечтах… В кафе, в самом центре Парижа. Между нами словно вспыхнул электрический разряд. Это была… настоящая любовь с первого взгляда. – Я с вызовом посмотрел на Натана. – Тебе придется поверить, что подобные вещи случаются не только в романах.

– Разумеется, – кивнул Натан и нетерпеливо махнул рукой. – Продолжай. Пока что я не понял, в чем проблема?

Я горестно вздохнул. Судя по выражению лица Натана, до него наконец дошло, как глубока пропасть моего отчаяния.

– О нет! – воскликнул он. – Только не говори, что она оказалась девственницей!

– Хуже, – мрачно проронил я.

– Неужели лесбиянка? – робко предположил Натан, но я покачал головой. – Хватит тянуть кота за хвост, Антуан! Выкладывай, что стряслось!

Пожалуй, мой друг чересчур нетерпелив для психоаналитика, отметил я про себя. В то время как я пережил столько утомительных приключений, Натан сидел в своем уютном кабинете и слушал, как бедолаги, которым больше некому пожаловаться, рассказывают ему о своих жизненных драмах.

Но прежде чем я приступил к собственному печальному повествованию, принесли еду. Ребра ягненка выглядели очень аппетитно. Положив в рот первое ребрышко, Натан даже застонал от удовольствия:

– Мм! Какое нежное мясо! Восхитительно!

Образ мсье Дюшана с окровавленным ножом в руках поблек перед моим внутренним взором. Намерение до конца дней придерживаться вегетарианской диеты начало ослабевать. Вид спагетти, слегка приправленных томатным соусом, поколебал мои давешние планы еще сильнее.

– Проблема в том, – изрек я, отыскав в макаронных дебрях крохотный помидорчик и насадив его на вилку, – что я не могу эту женщину найти. Все, что мне о ней известно, – имя и неверный телефонный номер.

Я надкусил помидорчик. Сок брызнул мне в рот, напомнив о свежих и сочных губах Изабель. Поковырявшись немного в пасте, я отодвинул тарелку.

Натан, продолжая уписывать ягнячьи ребрышки, сочувственно кивнул:

– Да, это серьезное затруднение. Но как ты ее упустил? Рассказывай все по порядку.

– Началось все с того, что я отправился выпить кофе в кафе «Флор». Мой любимый столик на втором этаже был занят, – начал я и, не упустив ни одной детали, поведал ему свою печальную повесть.

Натан ни разу не перебил меня. Умение слушать относилось к числу его профессиональных качеств. Я рассказал о своих надеждах и разочарованиях, о волнах эмоций, то возносивших меня к небесам, то низвергавших в пропасть. Когда я описывал сумасшедшую русскую старуху, Натан засмеялся. Узнав подробности о мнимой Изабель и ее подруге Натали, он заказал сыр. Когда я сообщил, что официанты в кафе «Флор» были настолько бессердечны, что вышвырнули меня на улицу, Натан попросил принести две чашки эспрессо.

Было без десяти десять. Музыканты уже приехали и перед концертом пропускали в баре по рюмочке.

Мне казалось, я развернул перед Натаном картину всей своей жизни, а не только одного, пусть даже судьбоносного дня. Бутылка красного вина опустела.

– Такие дела, Натан, – завершил я свой рассказ. – Ты видишь человека, который может стать счастливейшим или несчастнейшим из смертных. И этому человеку необходим твой совет.

Натан не спешил с ответом.

– Да-а, – протянул он после долгой паузы и повторил: – Да-а. – После этого он погрузился в молчание, потирая подбородок; создавалось впечатление, что Натан тщательно подбирает слова, опасаясь задеть меня слишком резким или неточным выражением. – История, конечно, увлекательная, – изрек он наконец. – Можно сказать, захватывающая. – Натан отхлебнул кофе и, словно набравшись решимости, отставил в сторону маленькую белую чашечку. – Не хотелось бы спускать тебя с небес на землю, Антуан, но давай взглянем на ситуацию трезво. Ты гоняешься за призраком. За видением, которое не имеет ничего общего с реальностью. Ну или почти ничего общего. – Натан сложил ладони домиком. – А гоняться за призраками – совершенно бессмысленное занятие. Ничего не выйдет!

Я метнул в него возмущенный взгляд. Неужели мой друг настолько туп, что ровным счетом ничего не понял?

– Что ты несешь, Натан?! Ты что, не веришь в любовь? Или, может, ты начисто лишен воображения?

– Антуан, – мягко произнес Натан. Избегая моих огненных взоров, он опустил голову, прядь темных волос упала ему на лоб. – Я знаю тебя не первый год. Мы друзья. Надеюсь, против этого ты возражать не будешь. И если я вижу, что у тебя едет крыша, мой долг – честно сказать тебе об этом. – Глядя, как я молча пожимаю плечами, он продолжил: – В психологии есть такое понятие: «утрата чувства реальности». Именно это происходит с тобой. Ты оказался во власти так называемой идеи фикс. Мне известны люди, для которых подобная ситуация заканчивалась психушкой. Ты хочешь, чтобы у твоей истории был такой финал? Твоя проблема в том, что ты проглотил слишком много романов. Очнись, мой друг. Книги – это одно, а жизнь – совсем другое.

– Никакого чувства реальности я не терял, – хмуро отчеканил я. – Напротив. Я наконец-то ощущаю полноту жизни. Прежде я не испытывал таких сильных чувств, как в последние несколько часов. И нечего смотреть на меня, точно на душевнобольного, и сыпать своими терминами. Мне нужен друг, а не доктор.

– Как друг я могу сказать только одно: бедный Антуан. – Свои слова Натан сопроводил жалостливым взглядом. – Париж полон красивых женщин, а ты, бедняга, гоняешься за какой-то тенью. – Натан вытащил мобильник. – Хочешь, я сделаю три звонка, и через полчаса здесь будут три очаровательные девушки, одна другой краше. Впрочем, зачем куда-то звонить? – Натан взглянул вниз, бар уже был полон до отказа. – Посмотри на ту рыженькую в тугих джинсах! Чертовски хороша!

Девушка с гривой рыжих волос, словно услышав слова Натана, внезапно посмотрела в нашу сторону. Натан кивнул, она кокетливо улыбнулась.

– Видал? – торжествующе заявил Натан. – Красотка скучает в одиночестве и ждет, когда какой-нибудь интеллигентный симпатичный парень составит ей компанию. Черт, до чего сексуальна!

Я молча вздохнул. Рыженькая потягивала из бокала пинаколаду. Да, девчонка была сексуальна, сей факт я не мог не признать. Но меня это совершенно не трогало.

– Не понимаю, что ты гонишь волну? – заметил я с подчеркнутым недоумением. – Ведешь себя так, словно мне нужна «скорая сексуальная помощь». У меня нет ни малейшего желания нарушать одиночество этой малышки. Если тебе так нравятся рыжие, спускайся вниз и попытай счастья! – Я сжал в руках кофейную чашку. – Неужели ты не понял, что сегодня в моей жизни наступил поворотный момент? Мы с Изабель созданы друг для друга. И она поняла это с первого взгляда, так же как и я. Она украдкой дала мне свой телефонный номер. Согласись, женщины делают это не часто.

– Ты сам это сказал, – процедил Натан. – Еще не известно, что она за штучка. Возможно, она ведет какую-то игру. – Я возмущенно фыркнул, однако Натан, равнодушный к моему негодованию, продолжал: – Но даже если это не так, с чего ты взял, что она – «женщина твоей мечты», пользуясь твоим собственным идиотским выражением? Включи мозги, парень, если они у тебя не окончательно скисли. – Натан помолчал, катая в пальцах комочек коричневого сахара. – Ты не перекинулся с ней даже парой слов. Ни единым словом! Ты не знаешь о ней ровным счетом ничего! С чего ты решил, что вы с ней созданы друг для друга?

– Я это чувствую, – ответил я с кротостью христианского мученика. – Чувствую, и все.

Опустив голову, я смотрел на сахарные крошки, рассыпанные по скатерти. Грусть переполняла мою душу.

– Хорошо, Антуан! И все-таки я вновь призываю тебя взглянуть на ситуацию трезво. Ты видишь в кафе женщину. Не сомневаюсь, она выглядит потрясающе. Фигура, лицо и все прочее. Тебе кажется, что перед тобой воплощенная мечта. В этом нет ничего необычного и тем более мистического. Некоторые образы живут в нашем сознании с детства, и время от времени мы проецируем их в реальность. – Натан сел на своего любимого конька. – Ты думаешь, со мной не случалось ничего подобного? Как бы не так! Помнишь Люси? Я потерял голову, как только ее увидел. Можешь назвать это любовью с первого взгляда, раз тебе нравится такое выражение. А что случилось потом? – Натан выдержал эффектную паузу. – Потом она открыла рот. Господи, лучше бы она этого не делала! Мне оставалось одно лишь утешение – воображать, как я засуну кляп ей в глотку! Такова она, неприглядная реальность, мой бедный друг Антуан.

На память мне пришла фраза, написанная Изабель на карточке. О книге, которую я держал вверх ногами. Несомненно, у моей избранницы есть чувство юмора. И подозревать ее в тупости просто нелепо. К тому же у тупиц не бывает таких обалденных ног. Таких длинных стройных ног в прелестных туфельках, ремешки которых изящно обвивают тонкие лодыжки. Подобные ноги свидетельствуют о высоком уровне интеллектуального развития. Натан может поднимать меня на смех сколько угодно, но я в этом не сомневаюсь.

Снизу донеслась музыка. Саксофонист исполнял «I Can’t Give You Anything But Love, Baby»[9]. На мой вкус, он чересчур форсировал звук. Нервы мои были слишком напряжены, чтобы выносить громкую музыку.

Натан придвинулся ко мне чуть ближе:

– Напрасно ты злишься, Антуан. – Я молчал. Он дружески ткнул меня под ребра. – Ты решил, что твоя мечта вот-вот станет явью. Но мечты не выдерживают соприкосновения с действительностью, в этом-то вся и штука. Они гибнут, и с этим надо смириться. Давай спустимся в бар и еще немного выпьем, идет? – Он одобрительно взглянул на музыкантов. – Эти парни знают свое дело, правда?

Я покачал головой:

– Прости, Натан, но я лучше пойду домой.

Натан не стал спорить.

– Как хочешь, Антуан. Тогда пойдем вместе. Я расплачусь.

Он заплатил по счету, мы протолкались через толпу танцующих и вышли в холл.

За нами захлопнулась входная дверь. После грома музыки, смеха и болтовни мне показалось, что на улице очень тихо. Я с удовольствием вдыхал свежий прохладный воздух.

– Ну что, домой? – Натан взял меня под локоть. – Я прогуляюсь немножко вместе с тобой. Не вешай нос, Антуан. Завтра ты поймешь, что все не так уж плохо. Тебе надо хорошенько выспаться.

Я кивнул. Возможно, он прав. Должно быть, я и впрямь утратил чувство реальности. И завтра все предстанет в ином свете. Выходит, лучше забыть Изабель и позвонить Натали… В общем, полный сумбур царил в моей душе.

– Прости, что я так раскис и испортил тебе вечер, – пролепетал я. – Из-за меня ты не смог послушать оркестр.

Натан сжал мою руку.

– Ерунда. Послушаю в следующий раз. В «Бильбоке» играют каждый вечер, – ответил он.

Мы двинулись в сторону бульвара Сен-Жермен. На углу наши пути расходились. На светофоре загорелся зеленый свет, однако Натан не спешил расстаться со мной, перейти улицу и спуститься в метро.

– Я провожу тебя, если не возражаешь, – предложил он: видно, его мучили угрызения совести. – Поверь, я бы непременно отыскал твою прекрасную Изабель, но для этого нужно владеть секретами магии, а старина Натан – всего лишь скромный психоаналитик. К тому же, увы, его вряд ли можно назвать кладезем мудрости.

Улица Мабиллон, где я жил, находилась неподалеку, так что жертва, приносимая Натаном, была не столь уж велика. Тем не менее я был тронут его намерением проводить меня. Опять начался дождь, улицы насквозь продувал ветер, а зонтика у нас не было. Мокрые тротуары сияли отраженными огнями бульвара. Мимо проносились машины, поднимая тучи брызг. Не слишком приятная погода, впрочем типичная для парижского апреля. Что ж, ненастье вполне соответствовало моему душевному состоянию, и, шагая под дождем без зонта, я испытывал странное удовлетворение.

Мы шли, касаясь друг друга локтями, и не говорили ни слова. На одной из рекламных тумб громко хлопала на ветру наполовину отклеившаяся афиша. Она сообщала о концерте скрипичной музыки, который, судя по дате, состоялся неделю назад. В этой жизни все мимолетно и преходяще, подумал я и взглянул на часы. Без четверти одиннадцать. Судьбоносный день близился к концу…

Минуту спустя я бросился назад, к афишной тумбе, мимо которой только что прошел, погруженный в размышления. Понадобилось тридцать секунд, чтобы в моем мозгу что-то щелкнуло и наступил момент озарения. Я повернулся так резко, что едва не сшиб с ног Натана.

– Ты что, спятил?! – заорал он. – Куда тебя несет?

Я не отвечал. Добежав до тумбы, я уставился на афишу, как Шлиман на сокровища Приама.

– Не верю… не верю… – срывалось с моих губ невнятное бормотание.

Тут подскочил Натан и тоже воззрился на афишу, не понимая, чем она меня привлекла. В недоумении он переводил взгляд с фотографии скрипача на меня и обратно. Потом нетерпеливо потянул меня за руку. Я продолжал таращиться на фото. По всей вероятности, Натан решил, что я впал в ступор от выпитого вина.

– Антуан, ты меня слышишь? Как ты себя чувствуешь, Антуан? – с тревогой спрашивал он.

Не сводя глаз с афиши, я расплылся в блаженной улыбке. Как я себя чувствовал в эту минуту? Превосходно! Лучше не бывает.

– Антуан, посмотри на меня! Что с тобой происходит, черт побери? – орал над ухом Натан. – Ты оглох, Антуан? Скажи что-нибудь!

– Это Снейп! – выдохнул я.

13

Клянусь, никогда в жизни я больше не буду сетовать на скверную погоду! Если бы не дождь с ветром, я наверняка прошел бы мимо афишной тумбы, не удостоив ее взглядом. Да, я прошел бы мимо, и это было бы концом моей несостоявшейся любви.

Наверное, в течение ближайших недель я с тоской думал бы об Изабель. Месяц спустя ее светлый образ потускнел бы, затем стал являться все реже и стерся бесследно. И лишь на закате жизни, дождливым весенним днем, увидав в саду дома престарелых молодую медсестру под ярко-красным зонтиком, я вспомнил бы о мимолетной встрече в кафе.

Да, тот далекий апрельский день просиял бы в моей слабеющей памяти, бессильной удержать события дня вчерашнего и имена окружающих меня людей.

В конце концов воспоминания – это все, что нам остается. Но воспоминания о счастье, которое прошло мимо, неизбежно пробуждают грусть. Тоску несбывшихся надежд. Горькие размышления о том, что жизнь зачастую не выполняет своих обещаний.

Слава благодетельному ненастью, угол афиши отклеился и начал громко хлопать на ветру! Это привлекло мое внимание, и я снова натолкнулся на след Изабель, казалось бы потерянной безвозвратно.

На афише красовался тип, которого я окрестил Снейпом. Парень, который был в кафе с Изабель. Состроив одухотворенное лицо, он прижимал к плечу скрипку.

– Поверить не могу. Но это Снейп, – повторил я.

– Что еще за Снейп такой? – с подозрением осведомился Натан.

– Парень из кафе «Флор». Это он, сто процентов!

Удивленный тем, что Натан не знает столь очевидных вещей, я наконец отвел взгляд от афиши и с недоумением взглянул на него.

– Какой еще парень? Мне казалось, ты встретил в кафе женщину.

Кто бы мог подумать, что Натан окажется таким непроходимым тупицей.

– Неужели не ясно? Этот тип был с Изабель в кафе! – отмахнулся я и опять принялся изучать афишу.

Она сообщала о концерте Санкт-Петербургского камерного оркестра, который состоялся на прошлой неделе.

– Откуда ты знаешь, что его зовут Снейп? – продолжал тупить Натан.

Припомнив свой рассказ, я был вынужден признать, что упустил эту деталь, сочтя ее незначительной.

– Разумеется, его имя не Снейп. Просто он похож на профессора Снейпа из фильма про Гарри Поттера, и я так его прозвал. Откуда мне было знать, что этого типа зовут… – Тут ветер, трепавший афишу, услужливо развернул ее, и я прочел по слогам: – Дмит-рий Ан-то-нов. – И едва не потерял сознание.

В голове у меня произошло короткое замыкание: мне послышался дребезжащий старческий голос, взывающий к неведомому Дмитрию. Снейп, оказывается, промышляет игрой на скрипке, и зовут его Дмитрий. За этого самого Дмитрия меня приняла чокнутая русская старуха, телефон которой – по неясной причине – дала мне Изабель.

Это был не просто шанс, а путь, ведущий прямиком к цели. Ноги мои подкосились, и я рухнул в объятия Натана.

Без пяти одиннадцать, под проливным дождем и порывами пронзительного ветра, я ощутил, что держу в руках ключ от заветной двери, за которой скрывается моя красавица.

14

Пятнадцать минут спустя мы с Натаном сидели в моей гостиной на коричневом кожаном диване и спорили с яростью двух политических противников. Наши насквозь промокшие куртки сохли на радиаторе под окном. Дождевые струи сбегали по стеклам.

У моего подъезда Натан заявил, что не может бросить меня «в невменяемом состоянии». Но я подозревал, что им движет не только беспокойство за друга, но и элементарное любопытство. Теперь, когда выяснилось, что мои фантазии не лишены оснований, ему хотелось узнать, каким будет новый поворот сюжета.

Согласитесь, шок, который я испытал, был вполне естественной реакцией человека, воочию увидевшего указующий перст судьбы, причем в виде скромной афишной тумбы. На моем месте любой упал бы на руки друга, как мешок с картошкой. Вскоре я пришел в себя и впал в такую эйфорию, что по дороге к дому без остановки приплясывал и подпрыгивал.

Невозможно было поверить, что недавно я еле волочил ноги. Меня переполняла энергия. Я воображал себя героем фильма «Поющие под дождем» – подражая Джину Келли, отбивал в лужах чечетку, и, не будь рядом Натана, наверняка запел бы ликующим голосом.

Петь было некогда, поскольку пришлось объяснять Натану, какая связь существует между скрипачом на афише и телефонным номером с цифрой шесть на конце, то есть между Снейпом, дряхлой Анастасией и очаровательной Изабель. Скептически настроенный Натан постепенно заразился моим азартом. К тому моменту, когда я дрожащими пальцами отпер дверь своей трехкомнатной квартиры, Натан был моим верным союзником.

Новый альянс необходимо было отметить. На радостях я открыл бутылку красного вина. Налил себе и Натану. И мы бухнулись на диван, хохоча как ненормальные. Это походило на фильм, в котором два друга решают пойти в пьяный загул. Однако вскоре выясняется, что во взглядах на ближайшие стратегические задачи между нами нет единства.

– Ты хочешь позвонить старой кошелке прямо сейчас? – нахмурившись, спросил Натан.

Я храбро выпустил в воздух колечко дыма – то была уже третья сигарета за последние четверть часа.

– Почему бы и нет? Думаешь, мне лучше бродить всю ночь как лунатик? Да еще после такого дня?

– А ты в курсе, сколько сейчас времени? Ты что, намерен довести бедную старушку до сердечного приступа?

– Ничего, еще не поздно. И вообще, старики, как правило, страдают бессонницей, – парировал я, вытаскивая из кармана мобильник. – Очень может быть, трубку возьмет вовсе не старушка. Не исключено, что она… что она просто приходила в гости к Изабель. И ответила на звонок только потому, что Изабель вышла купить пирожных.

– Сокрушительная логика! – кивнул Натан. – И хотя это вовсе не ее квартира и не ее телефон, старая дама с места в карьер начала орать: «Это ты, Дмитрий?»

Хотя Натан мне и друг, иногда мне хочется его придушить.

– Чего ты хочешь от выжившей из ума старухи? Может, стоит зазвонить телефону, как она начинает взывать к своему Дмитрию. Придет такая к тебе в гости и будет кидаться на любой рингтон. Судя по всему, моя Изабель имеет какое-то отношение к русской эмиграции. Выяснить все это можно только одним способом: безотлагательно позвонить. – Я помолчал несколько мгновений. – Не исключено, что на сей раз трубку возьмет Изабель. Ведь это ее номер.

Натан издевательски захлопал в ладоши.

– Браво! Если ты хочешь пустить коту под хвост свой самый главный шанс, звони! – Он взглянул на часы. – Разумеется, твоя Изабель будет счастлива, что ты вытащил ее из постели! Не позвонив в назначенное время, ты наверняка упал в ее глазах. Звонок посреди ночи – отличный способ искупить свою невежливость.

Я неохотно отложил мобильник. Натан, конечно, зануда. Но, надо признать, в его словах есть доля истины. Вероятно, моя красавица сейчас спит, а люди, которые без крайней необходимости вырывают нас из объятий Морфея, как правило, пробуждают в нас чувство жгучей антипатии. С другой стороны, не так уж и поздно. Не три часа ночи, в конце концов.

– А что ты будешь делать, если трубку возьмет скрипач? – не унимался мой друг. – Что ты ему скажешь? Или хочешь навлечь на Изабель серьезные неприятности? – Натан, свинья этакая, огрел меня обухом по голове, а затем безжалостно предположил: – Очень может быть, что он бойфренд твоей красотки.

Я сделал несколько судорожных затяжек, пытаясь прогнать прочь это нелепое предположение и привести в порядок мысли.

– Даже если этот чертов скрипач – ее бойфренд, она сама дала мне свой номер телефона, – торжествующе изрек я. – Сама, понимаешь? Это может означать только одно: она хочет со мной встретиться. И если этот виртуоз пиликанья возьмет трубку, я скажу ему…

– Ты скажешь, что это звонит старина Антуан из книжного магазина, – услужливо подсказал Натан. – И что Изабель может прийти и забрать заказанную книгу. Чрезвычайно уместный разговор в двенадцатом часу ночи.

– Ты, похоже, принимаешь меня за идиота! – воскликнул я. Против этого Натан не стал возражать, однако мне тут же удалось найти блестящий выход: – Если подойдет Снейп, то есть Дмитрий, я просто скажу, что ошибся номером. Это вряд ли возбудит у него подозрения, – попытался я убедить скорее себя, чем Натана. – Да, Снейпу скажу, что ошибся, извинюсь, а утром перезвоню. Если ответит сумасшедшая старуха, я попрошу ее позвать Изабель. Мол, дело не терпит отлагательств. Да, впрочем, тут ни к чему пускаться в объяснения – она все равно мышей не ловит. Если Изабель не окажется дома – это будет несколько странно, ведь она сама написала мне телефонный номер, – я, по крайней мере, хоть что-то о ней узнаю. Наверняка Изабель и русская карга знакомы. – Я раздавил в пепельнице окурок. – А если трубку возьмет Изабель, я наконец смогу все объяснить ей. Она поймет… и не рассердится за поздний звонок.

Я вопросительно взглянул на Натана. Судя по всему, моя речь не слишком его впечатлила.

– По-моему, лучше подождать до утра, – заявил он с ослиным упрямством.

– Не могу я ждать, как ты не понимаешь? – возмутился я.

В мыслях у меня вновь воцарился хаос, в голове гудел рой вопросов, не находящих ответа.

Какое отношение к Изабель имеет русская старуха? Кем приходится старой гарпии Снейп, то есть Дмитрий? Зачем Изабель дала мне номер, по которому ее невозможно застать? Или она все-таки живет в той самой квартире, где стоит телефон? Если живет, то с кем? Все это походило на уравнение с тремя неизвестными, а в математике, должен признаться, я никогда не был силен. Вздохнув, я схватил мобильник.

– Необходимо выяснить, по верному ли следу мы идем. Если я не узнаю этого прямо сейчас, то сойду с ума. Интуиция подсказывает мне, что откладывать нельзя, – пустил я в ход еще один веский аргумент.

Натан отмахнулся, признавая свое поражение.

– Взлетающий самолет не удержишь руками, – пробурчал он.

15

Не буду скрывать от вас тот факт, что, когда я набрал заветный номер с цифрой шесть на конце, часы показывали половину двенадцатого. Наша бурная дискуссия привела только к потере времени. Я нажал кнопку вызова, и даже недоверчивый Натан затаил дыхание.

В трубке раздались гудки. Я ждал ни жив ни мертв. Сердце мое колотилось так, что прижатый к уху телефон вибрировал.

После пятого гудка включился автоответчик: «Добрый день… это голосовая почта Ольги Антоновой».

Голос был молодым, женским, без всякого акцента. Сердце мое замерло, а потом затрепетало как лист на ветру. Я испуганно прижал руку к груди. Вдруг у меня начнется сердечный приступ? Все-таки мне сегодня пришлось выдержать изрядную порцию стресса. Неужели оно разорвется прямо сейчас, в тот самый момент, когда я услышал этот голос… голос Изабель?! В том, что он принадлежит ей, у меня не было ни малейших сомнений, хотя мы с ней ни разу не разговаривали.

– Что, что там? – повторял Натан, ерзая на диване.

Я лишь махнул рукой, жестом умоляя его заткнуться. Сердце немного успокоилось и стало биться ровнее. Голос в трубке попросил оставить сообщение для Ольги Антоновой – конечно, если звонивший хотел это сделать.

Разумеется, я хотел! Еще как.

«Изабель, это я. Боже, до чего приятно слышать ваш голос! Я счастлив, что наконец сумел найти вас. Нет, „счастлив“ – слишком слабое слово, чтобы выразить мои чувства. Скажите, когда мы сможем встретиться?! Просто скажите, что мы сможем встретиться когда-нибудь, и мою душу наполнит блаженство…»

Что-то в этом духе мгновенно пронеслось у меня в голове. Нет, подобный восторженный лепет не пройдет, одернул я себя. Антуан, соберись с мыслями. На кон поставлено счастье всей твоей жизни. В трубке раздался сигнал, и я призвал на помощь свое красноречие. Надо говорить просто, естественно, приветливо. А самое главное, я должен удержаться от пылких излияний.

Если мое сообщение услышит кто-то другой (то есть Снейп), оно не должно возбудить у него подозрений. С другой стороны, Изабель должна понять, что я – это я. И что нам необходимо увидеться.

Я прочистил горло. Натан, подавшись вперед, весь обратился в слух.

– Добрый вечер, – начал я. – Это Антуан Белье из книжного магазина «Солей». – «Отличное начало. Продолжай в том же духе, Антуан», – приказал я себе и не слишком уверенно добавил: – У меня сообщение для… мадам Изабель… э… Антоновой…

У меня были сильные сомнения в том, что фамилия Изабель – Антонова. По поводу имени тоже возникал вопрос.

Если верить автоответчику, мою красавицу в действительности зовут Ольга. Но почему на карточке – имя Изабель? Может, Ольга – это русская старуха, а Изабель всего лишь записала для нее сообщение на автоответчике? Оставив бесплодные попытки разобраться в этой путанице, я заговорил снова:

– Мадам, вы заказали в нашем магазине книгу «Свидание в кафе „Флор“»… И просили связаться с вами по этому номеру… в три часа дня… – сказал я, довольный своей хитростью: Изабель сразу обо всем догадается. – Прошу меня простить, но я никак не мог вспомнить, куда положил карточку с вашим номером, и обнаружил ее только сейчас. Хотя уже поздно, я решил позвонить не откладывая. Книга уже прибыла, и вы можете забрать ее в нашем магазине на улице Бонапарта. Мы работаем весь день и будем рады, если вы заберете книгу как можно скорее.

Я помешкал несколько мгновений. Было бы неплохо оставить Изабель свой номер, чтобы она перезвонила мне.

– Н-но… – с запинкой произнес я, – если вы не сможете прийти, с вашей стороны будет крайне любезно перезвонить по номеру…

Но прежде чем я успел продиктовать хоть одну цифру, раздался щелчок.

Кто-то поднял трубку. С другого конца Парижа донеслось столь хорошо знакомое мне тяжелое дыхание.

16

– Дмитрий? Дмитрий, это ты?

На миг мне показалось, что я попал в какой-то сюрреалистический фильм. Вроде того, где герой бежит по пустым улицам, а во всех домах звонят телефоны. И всякий раз, когда он хватает трубку, он слышит один и тот же голос. Такого и врагу не пожелаешь!

– Дмитрий! – Пронзительный тембр сверлил мне мозг. – Я тебя не слышу. Говори громче!

Итак, вторая серия кошмара. Голова у меня шла кругом. Может, меня на самом деле зовут Дмитрий, и я забыл об этом по одной-единственной причине. Потому что рехнулся. С губ моих сорвался стон.

Взглянув на Натана, застывшего на диване, я немного успокоился. Он ведь называет меня Антуаном. Или он тоже чокнутый?

Прикрыв трубку рукой, я прошептал:

– Опять старая ведьма.

Натан ухмыльнулся.

– Не сдавайся! – ответил он тоже шепотом. – Спроси ее, дома ли Изабель.

– Мадам, вас снова беспокоит Антуан! – заорал я в трубку.

С минуту старуха пыхтела, не произнося ни слова. Наконец она недоверчиво переспросила:

– Антуан?

– Да, он самый! – Я решил пойти ва-банк. – Друг Дмитрия, если вы помните!

Вряд ли этот чертов Дмитрий шатается где-то поблизости. Будь это так, она не взывала бы к нему по телефону.

– А-а… вы друг Дмитрия… друг…

Она погрузилась в молчание, как видно обдумывая мои слова. Как бы половчее осведомиться насчет Изабель? Вдруг старуха заверещала так, словно ей вонзили в брюхо кухонный нож.

– Боже мой, боже мой! – причитала она. – С Дмитрием что-то случилось? Что-то ужасное?

Наверное, она бросила взгляд на свои маленькие золотые часики и увидела, что уже ночь. Меня пронзило раскаяние. Я ощутил себя подонком, готовым ради своих корыстных целей продать в цирк собственную бабушку!

– Послушайте, мадам Антонова! Я ведь говорю с Ольгой Антоновой, верно?

– Да-да, – дрожащим голосом ответила она. – Что случилось с Дмитрием?

– Дмитрий жив, здоров и прекрасно себя чувствует! – заверил я.

Из трубки донесся шумный вздох облегчения.

– Простите, что побеспокоил вас так поздно. Но дело в том, что этот номер дала мне Изабель. Могу я с ней поговорить?

– Изабель? Но ее сейчас нет!

Бинго! Изабель сейчас нет, но в принципе она существует! Этот факт моя собеседница признала! Я сделал ликующий жест.

– А не знаете, когда она придет? – запустил я пробный шар.

– Откуда мне знать? Она передо мной не отчитывается. Молодежь сейчас не любит сидеть дома. Развлечения – вот что у них на уме. Вечеринки, кафе, театры…

– Но она… живет с вами?

– Нет! – В голосе старухи послышалось раздражение. – К вашему сведению, я еще в состоянии сама о себе позаботиться!

Она пробормотала что-то по-русски, судя по тону, не слишком дружелюбное.

– Но… – растерянно пробормотал я, – тогда почему…

– Алло? Вы еще здесь? – раздался в трубке голос Ольги, и она громко зевнула, явно утрачивая интерес к разговору.

– Да, конечно! – закричал я. – Мадам Антонова, умоляю выслушать меня! Мне необходимо поговорить с Изабель! Дело чрезвычайно важное. Как мне найти ее? Если это не ее квартира, то где она живет?

Я прикусил язык. Судя по всему, квартирный вопрос изрядно беспокоил старуху.

– Изабель живет в Буасси-сен-Авур! – проорала она.

Это примерно в пятидесяти километрах от Парижа. Маленький уютный городок, овеянный печальной славой, так как там похоронена Роми Шнайдер.

– Но Изабель навещает вас, не так ли? – осторожно осведомился я.

Господи, до чего муторно объясняться с престарелыми русскими графинями!

– Алло? – проскрипела она. – Я вас не слышу!

– Я спрашиваю, Изабель навещает вас? – повторил я, усилив громкость раз в десять. – Сейчас она в Париже?

– Да, навещает. – Голос старухи смягчился. – Она часто приезжает ко мне, милое дитя. И сейчас она живет здесь.

Этот поворот темы, судя по всему, был ей приятен.

– Замечательно! – крикнул я.

И правда, все было замечательно. Во-первых, Изабель существовала в реальности. Во-вторых, она жила не в Австралии.

– Вы не могли бы передать ей, что я звонил?

– Хорошо, – милостиво согласилась графиня. – Как, вы сказали, вас зовут?

– Антуан, – повторил я с ангельским терпением. Я был готов повторить это тысячу раз. – Антуан Белье. Я оставил сообщение на автоответчике. – Тут до меня дошло, что я не успел продиктовать свои координаты. – Мадам, у вас есть под рукой карандаш или ручка? Будьте любезны, запишите мой телефонный номер.

До меня донеслось шуршание, затем бормотание, шарканье и снова шуршание. Про себя я молился, чтобы старуха Ольга, отыскав карандаш, не забыла вернуться к телефону.

– Она ищет карандаш, – сообщил я Натану, который наблюдал за мной, как за актером кабаре, разыгрывающим идиотский скетч. – Изабель не живет здесь постоянно, но часто бывает! – добавил я и торжествующе поднял большой палец.

Натан в ответ приподнял бокал с вином. Я все-таки взял след Изабель! Заветный час нашей встречи был совсем близок.

– Алло? Антуан?

От удивления я едва не выронил телефон. Престарелая русская графиня запомнила мое имя. Многообещающий факт. Я продиктовал свой номер, стараясь говорить как можно громче и отчетливее. Она записала его, потом, по моей просьбе, повторила вслух. Неправильно! Я продиктовал еще раз. Она исправила свои ошибки. Повторила опять.

– Нет! – в отчаянии завопил я. – На конце не триста сорок два! Двести сорок три! Два-четыре-три!

– Два-четыре-три, два-четыре-три, – задребезжал голос графини.

– Именно так! Двести сорок три! Но только один раз!

Я молил небо, чтобы дряхлая Ольга ничего не перепутала.

– Не беспокойтесь, молодой человек, я все ей передам, – заверила мадам Антонова.

В данный момент она производила впечатление вполне вменяемой особы.

– С вашей стороны это будет невероятно любезно! – Я подавил вздох облегчения. – Мадам Антонова?

– Да? – квакнуло в трубке.

– Огромное вам спасибо. – Мои губы расплылись в улыбке. – И спокойной ночи.

– И вам спокойной ночи, молодой человек!

Усталый как собака, я дал отбой. Охота завершилась успехом. Изабель практически у меня в руках. Уже полночь. Я не сомневался, что буду спать мертвым сном.

Но очень скоро выяснилось, что меня в который раз постигла неудача.

17

Мы с Натаном выпили по очередному бокалу вина. Потом я вызвал такси. На прощание Натан положил руки мне на плечи и пристально заглянул в глаза.

– Думаю, я должен перед тобой извиниться, – сказал он. – Услышав твою историю, я решил, что ты витаешь в облаках. – В глазах у него вспыхнули огоньки. – А знаешь, Антуан, если быть честным до конца, я тебе завидую. Ты поверил, что невозможное возможно, и добился своего. – Он покачал головой. – Горжусь тобой, старина!

Я самодовольно ухмыльнулся. Не стану отрицать, слова Натана были мне приятны. Несомненно, мой старый друг гордился мной не напрасно.

У самых дверей Натан обернулся.

– Удачи! – воскликнул он, ткнув меня в грудь указательным пальцем. – Позвони мне. Любопытно узнать, как теперь будут развиваться события.

– Позвоню!

Натан махнул рукой и побежал по лестнице вниз.

Я запер дверь, вымыл стаканы и вытряхнул пепельницу. Душу мою переполняло торжество. Четверть часа назад завершился, быть может, самый трудный день моей жизни. На мою долю выпало множество испытаний, но я вышел из них победителем. Я многое сумел понять. Например, убедился, что должен прислушиваться к своему внутреннему голосу и всецело доверять своим чувствам. А также не сдаваться даже в самых безнадежных ситуациях.

Да, за свое счастье надо сражаться! В любви как на войне. И тот, кто хватается за соломинку, поступает вовсе не так глупо, как это принято считать. Предаваясь подобным размышлениям, я разделся, облачился в пижаму и лег в постель. Надо мной белел потолок, но мне казалось, я вижу небо, усеянное звездами. Завтра – нет, уже сегодня – я снова увижу женщину своей мечты. С этой счастливой мыслью я провалился в сон.

18

Я швыряю в роденовского «Мыслителя» банки из-под кока-колы.

Передо мной – десяток банок. Я знаю: если попасть в скульптуру десять раз, наша с Изабель любовь будет длиться вечно.

Она сидит на качелях и смотрит на меня.

– Если ты промажешь хотя бы раз, я улечу навсегда, – говорит она и заливается серебристым смехом.

Ладони мои становятся влажными от страха.

– Нет! – кричу я. – Нет!

Изабель молчит.

Пять банок попадают в цель. Поблизости бродят какие-то японцы, они все время меня фотографируют. Кто-то услужливо подает мне очередной «снаряд». Обернувшись, я вижу мсье Дюшана, мясника в полосатом фартуке.

– В этой банке – ягненок, – многозначительно произносит он. – Я сам запихал его туда нынешним утром. Насчет качества можете не сомневаться.

В руке у Дюшана – окровавленный нож.

Я беру банку. Она невероятно тяжелая. Я с трудом ее удерживаю. Время уходит. Изабель раскачивается все сильнее. Собрав все свои силы, я делаю бросок. Бац! Банка попадает прямо в голову «Мыслителя»! Он валится с пьедестала. Вокруг поднимается гвалт.

Ко мне с серебряным подносом в руках подбегает музейный смотритель. Он очень сердит.

– Здесь вам не кафе, мсье! – рычит он, железной хваткой вцепившись мне в руку. – Уходите, или я вызову полицию!

Моему отчаянию нет предела.

– Но я в безвыходном положении, – пытаюсь объяснить я. – Я люблю эту женщину.

Поворачиваюсь к качелям, но там никого нет. Изабель, подобно Мэри Поппинс, взлетает в небо, держа над головой свой красный зонт. На меня дождем сыплются визитные карточки, похожие на конфетти. Все они пусты.

Я вырываю свою руку из лап смотрителя.

– Изабель! – кричу я. – Изабель! Куда ты?

Со всех ног мчусь за ней. Она перелетает через Сену и направляется в сторону Эйфелевой башни.

– Она спешит на вечеринку, – раздается чей-то голос у меня над ухом.

Это Руди, голубой парикмахер. На губах его играет блаженная улыбка.

– Хотите, я заплету вам дреды? – предлагает он. – Без них вы не сможете летать. Новая услуга салона «Руди»… – Он бесцеремонно ерошит мне волосы. – Так что, записать вас к Натали? Она ждет не дождется встречи.

Передо мной возникает Натали. У меня глаза лезут на лоб. Натали совершенно голая! Кожа ее светится, как белый мрамор. Она выглядит потрясающе.

– Вам нужен билет, иначе вас не пустят на вечеринку, – говорит она.

Ее длинные каштановые волосы развеваются на ветру. Зеленые глаза сияют. Она целует меня. Я ощущаю прикосновение ее мягких губ, и земля уходит у меня из-под ног. Но я не падаю, а поднимаюсь в воздух. Раскинув руки, я парю в небе. Вот уж не думал, что летать так просто!

Я лечу над Сеной, любуясь ярко освещенными корабликами, скользящими по реке. Впереди сверкает огнями Эйфелева башня. Из ресторана «Жюль Верн», который находится на втором уровне, доносится музыка. Я знаю, что Изабель ждет меня там. У входа стоит ее красный зонтик. Я протягиваю к нему руку, но кто-то грубо хватает меня за шиворот. Снейп, будь он неладен!

– Не смей трогать зонтик! – угрожающе шипит он. – Изабель – моя невеста.

Я отталкиваю его и вхожу в ресторан.

Там полно народу. Люди смеются и танцуют. За столиком в глубине зала печально сидит Изабель. Она поглядывает на огромные часы, которые висят на стене.

Я пытаюсь протолкнуться туда, но толпа окружает меня плотным кольцом. Какая-то старуха в белом кружевном платье хватает меня за руку и заставляет вальсировать.

– Вы друг Дмитрия? – спрашивает она и заливается зловещим смехом.

Губы ее густо намазаны кроваво-красной помадой, седые волосы заплетены в косички-дреды.

Что за абсурд здесь творится?

– Вы тоже пришли на свадьбу? – каркает старуха, и мы кружимся в вальсе все быстрее и быстрее. – Вы пришли на свадьбу, вы пришли на свадьбу, вы пришли на свадьбу?

Слова эти звенят у меня в мозгу, соединяясь с музыкой и дребезжащим смехом старухи. Ужас холодной рукой сжимает мне сердце.

19

Внезапно я проснулся, вырвавшись из-под власти кошмара.

Нащупал в темноте выключатель, загорелась лампа.

В первые секунды после пробуждения меня охватила безудержная радость. Слава богу, я не на Эйфелевой башне, не отплясываю среди ошалевших безумцев на чьей-то свадьбе. Я дома, в своей тихой уютной квартире. Я провел рукой по влажным от пота волосам. Взглянул на будильник. Без четверти два. Застонав, я повалился на подушку. Утром после такой бурной ночи я буду чувствовать себя жалкой развалиной.

Взбив подушку, я перевернулся на другой бок. Не нужно быть психоаналитиком, чтобы растолковать подобный сон. Мое многострадальное подсознание попыталось переварить впечатления минувшего дня и породило самые дикие картины.

Карканье русской старухи вновь раздавалось у меня в мозгу: «Вы друг Дмитрия? Вы тоже приглашены на свадьбу?»

Бред собачий. Я усмехнулся, уткнувшись носом в подушку. Похоже, скоро этот чертов скрипач станет мне кем-то вроде сводного брата.

В следующее мгновение у меня пропала всякая охота смеяться.

Дрема мигом слетела с меня, и я резко сел. Какой же я идиот! Мой убогий рассудок не смог сделать выводы из вчерашних событий, и вместо него поработало подсознание.

«Вы друг Дмитрия? Вы тоже приглашены на свадьбу?»

Русская старуха спрашивала об этом не только в моем кошмарном сне. Она задала мне этот вопрос, когда я позвонил впервые.

А еще она мурлыкала вальс. Сообщила, что на свадьбе будет играть огромный оркестр. И что невеста Дмитрия хороша, как Василиса Прекрасная.

Заскрежетав зубами, я двинул себя кулаком по лбу! Слепец, жалкий слепец!

Изабель – невеста. Дмитрий – жених.

А мое дело сторона.

И что особенно печально, эта милая старушка, мадам Антонова, спросила: «Вы приглашены на завтрашнюю свадьбу?» Да, именно так она и сказала. Тем временем завтра превратилось в сегодня!

Сегодня Изабель выйдет замуж за другого! И у меня нет ни малейшего шанса поговорить с ней и сказать, что она совершает величайшую ошибку.

Потому что Небесами она предназначена мне, Антуану Белье.

Мое сообщение на автоответчике – сущий вздор. Несомненно, завтра Изабель будет слишком занята, чтобы прослушивать сообщения. Надежда на то, что дряхлая Ольга правильно записала мой номер и передаст его Изабель, тоже весьма призрачна. В Париже, как в большинстве европейских городов, свадьбы обычно устраивают утром. В три часа ночи довольно затруднительно расстроить бракосочетание, назначенное на следующий день. Даже если бы свершилось чудо и мне удалось связаться с Изабель по телефону, какие аргументы я сумел бы найти? Я ведь видел ее один-единственный раз, и то мельком. Скорее всего, она дала мне карточку со своим номером, подчинившись минутному капризу. В предвкушении столь важного события у нее расшалились нервы, только и всего.

Я отбросил одеяло, вскочил с кровати и принялся расхаживать по комнате, как тигр по клетке. Да, было от чего впасть в отчаяние. Еще совсем недавно я думал, что самая большая моя трудность – найти Изабель. Теперь выяснилось, что существует более серьезная проблема. Каждая минута приближает катастрофу. Отсутствие времени – вот главный мой враг. Я не могу сидеть и ждать, пока женщина моей мечты решит мне позвонить.

Необходимо срочно что-то придумать!

– Господи, прошу тебя, подай мне идею! – шептал я, шагая из угла в угол в своей мешковатой пижаме.

Высшие силы должны были прийти мне на помощь! Они уже указали мне верный путь к Изабель, заставив меня упереться взглядом в афишу с фотографией. Неужели сейчас, в самый решительный момент, Всемогущий лишит меня своих милостей и это выбьет почву у меня из-под ног?

Так или иначе, нельзя сидеть сложа руки. У меня есть несколько часов, чтобы разработать план действий.

Блестящий план, который приведет меня к победе.

Весь вопрос в том, хватит ли у меня интеллектуальной мощи.

20

Через полчаса план созрел. Не знаю, был ли он блестящим, но лучшего мне в голову не пришло.

План не отличался сложностью, да вот сработает ли он?

У меня был единственный шанс на успех: встретиться с Изабель до свадьбы и отговорить ее от опрометчивого шага. Для этого предстояло выяснить, где она живет.

Слава богу, в моем распоряжении имелись телефонный номер, имя и даже фамилия. Оставалось надеяться, что адрес милой старушенции Ольги отыщется в телефонной книге.

Отыскав книгу в шкафу, я принялся листать ее дрожащими пальцами.

– Антонова… Антонова… – срывалось с моих губ. – Есть! Ольга Антонова, улица Варенн…

Я глазам своим не поверил. Улица Варенн, кто бы мог подумать? Не далее как вчера я шел по этой улице в Музей Родена, на свидание с Изабель, которая оказалась другой девушкой. В то время как моя Изабель была совсем рядом…

Моя Изабель?

Я уставился в ночную темноту за окном. В мире царила тишина. Мои душевные бури никого не волновали. Внезапно я ощутил, как моя решимость слабеет. Через несколько часов Изабель выйдет замуж за русского скрипача. Он красив, талантлив и даже, можно сказать, знаменит. По крайней мере, на бульваре Сен-Жермен висят афиши с его фотографиями. В сравнении с Дмитрием я просто пигмей. Или пластмассовый гномик вроде тех, что ставят на газонах. Кто я такой? Жалкий книготорговец, и ничего больше. Недурен собой, как говорят некоторые, но уж конечно не писаный красавец. Вряд ли настанет день, когда мои портреты будут висеть на афишных тумбах. Тем не менее я рассчитываю, что Изабель откажется от завидного жениха, – лишь на том основании, что я имел глупость влюбиться в ее прекрасные глаза. Думать так – мягко выражаясь, отчаянная самонадеянность. Если называть вещи своими именами, то это клинический идиотизм.

Я был почти готов смиренно признать свое поражение и уйти со сцены, так толком на ней и не появившись. И все же… Было одно обстоятельство, которое не давало моей надежде погаснуть окончательно. Фраза, которую Изабель написала на карточке: «Я хотела бы снова Вас увидеть!»

Да, я цеплялся за эту фразу, как утопающий за соломинку. Согласитесь, когда женщина накануне свадьбы бросает незнакомому мужчине карточку с такой надписью, это что-нибудь да значит? Что именно – вот вопрос! Что Изабель нимфоманка? Или она не уверена в своем выборе? Или же, увидев меня, она тоже ощутила – да, да, да! – что между нами пробежала искра?

В общем, выпустить из рук спасительную соломинку я не мог. Стоило мне вспомнить улыбку Изабель, сердце мое начинало бешено колотиться, а внутренний голос твердил: еще не все потеряно.

Женщина моей мечты ждет меня, и мне нельзя опаздывать. Именно об этом говорил мой сон. И не важно, как закончится эта история. Пусть конец будет печальным. Пусть мсье Снейп обрушит на меня свою ярость не только во сне, но и наяву. Я должен рискнуть. Тот, кто ничем не рискует, обрекает себя на проигрыш. Интересно, это цитата или я сам измыслил столь мудрый афоризм?

Не имеет значения. Я, Антуан Белье, человек, прочитавший, возможно, слишком много книг, не стану сидеть сложа руки. Не хочу впоследствии упрекать себя за то, что упустил свой шанс.

Через несколько часов я позвоню в дверь квартиры Ольги Антоновой на улице Варенн. В дверь, за которой скрывается Изабель.

Я подошел к окну, прижал к раме ладони и уставился на свое отражение в стекле. Дождевые капли стекали по лицу моего отражения, как слезы. Казалось, в окно глядит печальный призрак.

– Ты принял решение, Антуан? – спросил я у него.

– Так точно! – отрапортовал он.

21

В шесть утра я был уже на ногах. Для человека, проспавшего всего три часа, я чувствовал себя на удивление бодро. Приняв душ и надев чистые вещи, я и вовсе стал как новенький. Все мои сомнения и терзания улеглись, в душе царило неколебимое спокойствие. Наверное, включился инстинкт самосохранения – ни один человек не может оставаться в состоянии изнурительного возбуждения семнадцать часов подряд. Я сварил себе кофе, отыскал в шкафу пару печений, намазал их остатками клубничного джема и уплел с завидным аппетитом. Послал Жюли эсэмэску, в которой сообщил, что воспользуюсь ее великодушным предложением и приду на работу с некоторым опозданием.

В семь часов я пересек маленький внутренний двор и вышел на улицу. Нигде не было ни души. Дождь стих, но на небе по-прежнему висели тучи. Дождя я не опасался, на этот раз со мной был зонтик. И разумеется, мобильник – вдруг Изабель, прослушав мое сообщение, все же решит позвонить.

Сначала я хотел взять такси, потом отказался от этого намерения. Не в том я был настроении, чтобы слушать нескончаемое брюзжание таксиста, который наверняка начнет давать прогнозы по поводу ситуации в Афганистане или сетовать на безмозглость наших политиков. Все парижские таксисты отличаются ворчливым нравом и удручающей склонностью к политическим дискуссиям.

Спускаться в подземку, чтобы проехать две остановки, мне тоже не хотелось. К тому же цель моего путешествия находилась довольно далеко от станции метро. Должен признаться, я вообще питаю к метро неприязнь, которая служит для Натана объектом постоянных насмешек. Спору нет, более быстрого способа оказаться на другом конце Парижа не существует. И все же перспектива исчезнуть под землей, подобно кроту, а потом мчаться по узкому тоннелю в замкнутом пространстве вагона представляется мне на редкость отталкивающей. Вдобавок в неоновом свете подземки лица людей кажутся усталыми, неприветливыми и даже враждебными.

По зрелом размышлении я решил, что предстоящий путь, быть может, самый важный в моей жизни, так что нужно идти пешком. Сегодня меня ждет немало трудностей и преград. И первая моя задача – преодолеть собственными силами расстояние, отделяющее меня от Изабель.

Я прошел мимо церкви Сен-Сюльпис, мимо офисного центра издательства «Плон» – прошлым летом, когда я выходил оттуда, железные решетчатые двери прищемили мне руку. Боль была дикая. Поскуливая, я бросился к ближайшему фонтану и окунул в него свои горящие пальцы. С тех пор всякий раз, когда я иду мимо фонтанов на площади Сен-Сюльпис, меня охватывает чувство благодарности.

Я свернул на улицу Коломбье. На углу, неподалеку от театра Старой Голубятни, официанты уличного бистро расставляли на улице столики и стулья. Я взглянул на собственное отражение в стеклянном фасаде здания и остался вполне доволен. Начинался новый день, и я был готов вписаться в новый поворот своей судьбы.

День вступал в свои права, город становился оживленным. Я пересек улицу Ренн. Шаг за шагом я приближался к своей цели. Вчера я тоже был здесь. Но тогда я отдалялся от Изабель. Нечто вроде дежавю наоборот.

В четверть девятого я подошел к высокому старому дому неподалеку от Музея Родена и торопливо пробежал глазами таблички с именами жильцов. С губ моих сорвался вздох облегчения. Да, именно этот дом был мне нужен.

На улице Варенн обычно бывает тихо, тем более в такое время. У ворот правительственных зданий – а их здесь немало – стояли охранники в униформе и строго смотрели на редких прохожих.

Под их холодными взглядами я поежился, чувствуя себя террористом, готовящим взрыв.

Тем не менее мне пришлось бесцельно слоняться вокруг дома. Иного выхода у меня не было. Звонить в дверь в столь ранний час – по меньшей мере невежливо. С другой стороны, я не зря поднялся в такую рань – нельзя было допустить, чтобы Изабель ускользнула из дома прежде, чем я нанесу ей визит. Сначала я прохаживался туда-сюда, помахивая зонтиком, потом замер, прислонившись к стене. То и дело я поглядывал на часы, но стрелки словно замерли. Стараясь вести себя как можно непринужденнее, я несколько раз зевнул, хотя спать мне вовсе не хотелось. Провел рукой по волосам. Снова посмотрел на часы. Должно быть, со стороны я здорово походил на мистера Бина в роли секретного агента.

Наконец я решил пройтись по улице до ближайшего светофора. Дождавшись зеленого сигнала, я перешел на другую сторону и принялся сосредоточенно изучать витрину небольшого магазина посуды. Яркие стеклянные стаканы, фарфоровые сервизы, столовые приборы с разноцветными ручками…

Самый подходящий магазин для того, кто выбирает свадебный подарок. Я сердито затряс головой. В очередной раз взглянул на часы. Похоже, они испортились. Или же что-то произошло со временем. Оно тащилось со скоростью улитки. Со вздохом я побрел к светофору.

На другой стороне улицы стоял полицейский. Он не сводил с меня глаз, в которых светилось откровенное подозрение. Я виновато поежился. Уж конечно, страж порядка принял меня за злоумышленника. А что он должен был подумать, увидев парня, который полчаса шатается здесь с непонятной целью?

Тут зазвонил мобильник. Натан. Полицейский продолжал сверлить меня пронзительным взглядом.

– Привет, Антуан! Как настроение? – с полным ртом осведомился Натан. Судя по всему, он завтракал. – Уже встал?

– Привет, Натан, – негромко ответил я. – Сейчас я на улице Варенн.

Классическая реплика опытного сыщика. Филип Марлоу выполняет важное задание.

– Где-где? – Натан не поверил своим ушам.

Я свернул на боковую улицу.

– Послушай, возникли некоторые сложности, – сообщил я торопливым шепотом и оглянулся, проверяя, не идет ли за мной полицейский, – слава богу, страж порядка не двигался с места. – У меня нет времени. Я думаю – нет, я уверен, – что Изабель сегодня выходит замуж, – продолжал я. – Хорошо еще в телефонной книге нашелся адрес той русской старухи. Мне необходимо поговорить с Изабель, прежде… прежде чем будет слишком поздно.

– Да почему тебе взбрело в голову, что твоя красотка выходит замуж? – недоверчиво спросил Натан.

– Спроси лучше, почему я сразу до этого не додумался. Во время нашего первого разговора старушка спросила, буду ли я на свадьбе Дмитрия. Но мне удалось связать концы с концами только ночью, во сне.

Натан промычал нечто нечленораздельное.

– Ладно, мне надо идти, – сказал я. – Позвоню тебе позже.

Не дожидаясь ответа Натана, я убрал мобильник и поспешил назад, на улицу Варенн. Полицейский куда-то исчез. Девятый час. Что ж, пожалуй, тянуть дальше не имеет смысла. Сейчас я, собрав в кулак все свое мужество, нажму кнопку домофона и услышу голос Изабель. Попрошу ее впустить незваного гостя, потому что у меня к ней чрезвычайно важный разговор. Несколько минут спустя она распахнет дверь. Увидит меня и скажет:

– Наконец-то ты пришел.

Я возьму ее за руку и больше никогда не отпущу.

Такие вот радужные картины рисовало мое воображение. Стоит ли говорить, что они не имели ничего общего с действительностью.

22

Я нажал медную кнопку дважды и замер.

Прошла целая вечность, прежде чем из домофона донеслось какое-то шуршание.

– Алло?

Домофон настолько искажал звук, что не было никакой возможности понять, кто говорит. Я подался вперед и произнес дрожащим голосом:

– Здравствуйте! Это Антуан Белье, человек, которого вы встретили в кафе. Вы ведь Изабель, верно?

– Алло?

На этот раз долетевший из металлических прорезей громкоговорителя голос звучал отчетливее и резче. В нем явно слышалась тревога. Он не мог принадлежать Изабель.

– Кто это? – прокаркал мой невидимый собеседник, а потом из домофона донеслась хорошо знакомая песня, ставшая для меня кошмаром: – Дмитрий! Дмитрий, это ты?

Я судорожно сжал зубы, удерживая горестный вопль. Разумеется, я был готов вынести все испытания, но это слишком походило на издевательство.

– Мне нужно поговорить с Изабель, – произнес я невозмутимо.

– Алло! Кто это? – тупо повторяла моя мучительница. – Я никого не впущу!

Любого другого доконал бы подобный поворот событий. Но тем утром я воплощал собой неколебимое спокойствие. Хотя кровь стучала у меня в висках, мозг продолжал свою работу. Я окинул оценивающим взглядом массивную зеленую дверь. Вышибить ее? Нет, не слишком удачная идея. Усилием воли я заставил сердце биться ровнее. Любой йог мог бы мне позавидовать.

– Мадам Антонова! – пропел я сладким голосом. – Это снова Антуан. Вы помните, вчера вечером мы с вами беседовали по телефону?

– Ничего я не помню! – отрезала старуха. – Что вам от меня нужно?

Судя по всему, она была испугана не на шутку. Возможно, я разбудил ее.

– Ничего, мадам Антонова, ровным счетом ничего.

В моем распоряжении был один верный способ задобрить несносную каргу.

– Я друг Дмитрия, – пустил я в ход свою козырную карту. Честно говоря, я уже и сам начинал этому верить. – Могу я поговорить с Изабель? Дело очень срочное.

– Конечно, – смягчилась старуха. – Так бы сразу и сказали. Вы тоже приглашены на свадьбу?

– Да! – отчаянно завопил я. – Скажите, Изабель дома?

Похоже, бывшая русская графиня проживает в огромных хоромах. Иначе Изабель давно услышала бы странный разговор в холле.

– Изабель только что вышла, – как ни в чем не бывало прокаркала старуха. – Она отправилась за цветами.

– Что?! – заорал я, утрачивая самоконтроль.

Как Изабель ухитрилась улизнуть? Я не видел на улице ни одной женщины, похожей на нее хотя бы отдаленно. Неужели это произошло именно в ту минуту, когда я разговаривал по телефону с Натаном?

Черт, да наверняка! Это называется: везет как утопленнику! Я с размаху врезал по стене кулаком.

– Она хотела купить цветы! Для свадьбы! – надрывалась старуха Ольга, вероятно считавшая меня глухим. – Вы меня слышите?

– Да-да, конечно. А скоро Изабель вернется?

Этот вопрос поставил мою дряхлую приятельницу в тупик.

– Не думаю, что скоро, – ответила она наконец. – Она собиралась… собиралась куда-то еще…

Я подавил в себе желание вгрызться в стену зубами.

– А вы не знаете, в какой цветочный магазин она пошла?

– Думаю, в тот, что на улице Бургонь, – донеслось из домофона. – Это здесь, поблизости.

– Спасибо! – Я уже собирался мчаться в указанном направлении, как вдруг меня осенила новая мысль: – Мадам Антонова! Алло! Вы меня слышите?

Из громкоговорителя донеслось шуршание.

– Да? Молодой человек, может, вы подниметесь наверх? У меня уже ноги подкашиваются.

Я представил себе, как старуха шатается из стороны в сторону, опираясь на палку. Господи, хоть бы она не рухнула в течение ближайшей минуты!

– В другой раз, мадам Антонова! В другой раз с удовольствием загляну к вам! – заверил я светским непринужденным тоном и в том же тоне осведомился: – Скажите, а где будет проходить свадьба?

Я уставился на щель громкоговорителя, готовый поймать каждый звук, который оттуда донесется.

Древняя Ольга ответила не сразу.

– Свадьба… – произнесла она так растерянно, словно успела забыть, о чем идет речь. – В Сакре-Кёр! – внезапно прогремела она.

Мне оставалось надеяться, что это не первый храм, название которого всплыло в ее старческой памяти. Ольга зашлась счастливым смехом.

– Такая красивая церковь! Оттуда открывается чудный вид на Париж. Лучшего места для свадьбы и придумать нельзя!

– Полностью с вами согласен! Простите, но я должен идти.

– Передайте Дмитрию, что я его люблю, – долетел из домофона дрожащий от умиления голос. – Увы, присутствовать на свадьбе мне уже не по силам…

– Передам, передам, – процедил я, мысленно желая старине Дмитрию провалиться в преисподнюю.

23

Я несся по улице Бургонь на бешеной скорости. Где он, этот чертов цветочный магазин?! Я совершил непростительную оплошность, но еще не все потеряно! Изабель от меня не уйдет!

Я пробежал мимо маленького отеля, кондитерской и галантерейного магазинчика, которые были еще закрыты, овощной лавки, где уже поджидали покупателей, аптеки, банка. Ни намека на цветочный магазин! Как видно, мадам Антонова послала меня по ложному следу. Скорее всего, без злого умысла – бедная старушка давно живет в мире своих фантазий. Но мне от этого не легче.

Так или иначе, Дмитрий существует. И Изабель тоже. Да и магазин, как выяснилось, отнюдь не выдумка. Вот он, на углу!

Я влетел в маленькое полуподвальное помещение, как ротвейлер, который гонится за зайцем. Сшиб пару ваз. Огляделся по сторонам. Повсюду цветы, цветы и цветы. А где Изабель? Несмотря на учиненный мною разгром, молоденькая продавщица, блондинка с конским хвостом, встретила меня приветливой улыбкой.

– Как вы запыхались! – Когда она улыбалась, на щеках у нее появлялись очаровательные ямочки. – Уходите от погони?

«Нет, я охотник, а не дичь», – едва не сорвалось у меня с губ.

В последнее время я что-то зачастил в цветочные магазины.

– Простите, что ворвался к вам сломя голову, – пробормотал я, заливаясь румянцем, и смущенно переступил с ноги на ногу, глядя на лужу, натекшую из опрокинутой вазы. – Я… я кое-кого ищу.

– Понятно, – откликнулась продавщица, подняла цветы и поставила их в вазу. – Могу я вам чем-то помочь?

– Думаю, да.

Я дождался, пока девушка вытрет воду с пола, и с надеждой заглянул ей в глаза.

– Скажите, сюда случайно не заходила женщина… молодая красивая блондинка… чтобы купить букет невесты?

– Насчет букета невесты не уверена, – ответила цветочница. – Но примерно полчаса назад к нам действительно заглянула симпатичная блондинка. Она купила два шикарных букета.

Два букета? Зачем? Может, это новая традиция? Последний раз я был на свадьбе больше года назад. Мои друзья не торопятся вступать в законный брак. Кто знает, возможно, теперь невесте полагается иметь два букета – один она бросает подружкам, другой оставляет себе.

Молоденькая продавщица заметила мою растерянность.

– Та женщина была не одна, – сообщила она. – На улице ее поджидала подруга. Они сели в такси и уехали. Вторая дама тоже была очаровательна. По-моему, даже красивее, чем первая. Выглядела как настоящая фотомодель. Правда, она не блондинка, а брюнетка. Волосы просто роскошные. Вот такой длины. – Юная цветочница коснулась рукой предплечья. – Но вы, я так поняла, предпочитаете блондинок?

Что еще за брюнетка на мою голову? Может, у Дмитрия есть сестра?

– В любом случае они обе отправились на свадьбу, – продолжала щебетать маленькая белокурая фея. – В этом можете не сомневаться. Дело в том, что блондинка заходила к нам вчера. Хотела уточнить, сможет ли купить цветы рано утром. Сказала, что завтра идет на свадьбу. И что церковь где-то в Маре. Это из-за нее хозяйка попросила меня прийти пораньше. Обычно мы открываемся в девять.

Девушка перебросила через плечо свой конский хвост.

Я угрюмо уставился на нее. Ситуация запуталась окончательно. Вне всякого сомнения, букеты покупала Изабель. Но почему она купила два? И кто эта черноволосая красавица?

И где все-таки будет эта чертова свадьба?

– Вы уверены, она сказала, что церковь именно в Маре? – уточнил я. – Может, все-таки на Монмартре?

– Нет-нет, я не могла ошибиться, – покачала головой девушка. – Хотя, конечно, покупательница говорила с хозяйкой магазина, а не со мной. Не могу сказать точно, сказала ли она, как называется церковь… кажется, да… а может, нет…

Белокурая фея глубоко задумалась.

«Вспоминай, малышка, вспоминай!» – мысленно молил я.

Но маленькая цветочница напрасно морщила лобик.

– Вечно я забываю эти названия, – вздохнула она и засмеялась.

Я растянул губы в улыбке, хотя не видел ни малейшего повода для веселья. С древней мадам Антоновой и спрос короткий, но страдать потерей памяти в столь юном возрасте непростительно!

– Знаете, что я сделаю? – просияв, предложила девушка. – Позвоню хозяйке. Может, она помнит, о какой церкви шла речь.

Я посмотрел на часы. Без десяти девять. Сколько времени у меня осталось? И сколько в Париже церквей, где Изабель может обвенчаться со своим проклятым скрипачом?

24

Прежде чем я сумел получить необходимую информацию, прошло тридцать мучительных минут. Попытки маленькой цветочницы дозвониться до хозяйки не сразу увенчались успехом. В трубке упорно раздавались короткие гудки. Как видно, с утра пораньше она развлекалась нескончаемой телефонной болтовней с какой-нибудь приятельницей. Но когда хозяйка магазина наконец взяла трубку, выяснилось, что с памятью у нее все в порядке.

Венчание было назначено в церкви Сен-Поль-Сен-Луи. В десять часов тридцать минут. Если это действительно была та самая свадьба. Вероятность того, что бракосочетание, которое я должен предотвратить, состоится в церкви Сакре-Кёр на Монмартре, тоже нельзя было сбрасывать со счетов.

Конечно, в памяти мадам Антоновой зияли изрядные прорехи. С другой стороны, все, что касалось ее обожаемого Дмитрия, должно было провалиться туда в последнюю очередь.

Итак, в моем распоряжении оставалось сорок минут. За это время я должен был выяснить, где в квартале Маре находится церковь Сен-Поль-Сен-Луи. Затем мне предстояло появиться в двух храмах одновременно и расстроить обе свадьбы, умыкнув невесту.

Судьба бросала очередной вызов, требуя от меня раздвоения личности. Для сумасшедшего задача не столь уж сложная. Но я, по всей видимости, был еще вменяем, потому что мне она представлялась невыполнимой.

Меж тем цветочница, моя маленькая белокурая фея, принесла карту города и принялась искать нужную мне церковь.

– Нашла! – радостно воскликнула она. – Вот она, церковь Сен-Поль-Сен-Луи. Там, где улица Риволи переходит в улицу Сен-Антуан.

Сен-Антуан? Это походило на издевательство. Я зашелся безумным смехом. На лице маленькой цветочницы мелькнул испуг.

Похоже, кто-то наверху продолжал водить меня за нос, как последнего кретина. Он подсовывал то карточку с телефоном, то афишу с портретом, то эту юную фею – и с ухмылкой наблюдал, как я, высунув язык, бегаю по Парижу.

Я наклонился над картой. И тут меня осенила очередная идея. Есть две церкви, в которых, возможно, состоятся две свадьбы, и один человек – то есть я, – способный эти бракосочетания предотвратить. Две церкви – это не так много, но один человек – это слишком мало. Вывод напрашивался сам собой. Мне необходим помощник. Кандидатура имелась только одна – Натан. Я поблагодарил маленькую цветочницу, вышел на улицу и стал ловить такси.

Три минуты спустя машина остановилась у тротуара.

– В церковь Сен-Поль-Сен-Луи, и как можно быстрее! – скомандовал я водителю, распахнув дверцу. Шлепнулся на заднее сиденье и тут же достал мобильник. – Натан! – заорал я в трубку. – Мне нужна твоя помощь. Тут такая заваруха!

– Антуан, ты что, окончательно спятил? К твоему сведению, у меня пациент… – где-то негромко хлопнула дверь, – лежит на кушетке, – закончил фразу Натан, который, вероятно, вышел из кабинета.

– Отправь его ко всем чертям! – приказал я. – Сейчас ты должен поехать в церковь Сакре-Кёр! Немедленно!

– Антуан, ты бредишь! Я не могу бросить пациента! Ему тоже нужна моя помощь…

– Он без твоей помощи прекрасно обойдется, а я нет! Речь идет о жизни и смерти! – взмолился я.

Таксист с любопытством взглянул на меня в зеркало заднего вида и тут же выругался себе под нос, так как едва не сбил велосипедиста. Тот яростно замолотил кулаками по крыше машины.

– Следите за дорогой! – строго приказал я водителю и вернулся к прерванному разговору: – Натан, ты ведь мой лучший друг! Если ты меня не спасешь, все пропало. – Натан пытался возражать, но я тараторил, не давая ему и слова вставить. – Значит, так… Совсем скоро состоятся две свадьбы… точнее, есть две церкви, в которых может венчаться Изабель.

Таксист, желавший вникнуть в суть драмы, которая разыгрывалась в его машине, вновь уставился на меня в зеркало. Я сделал страшные глаза.

– Старуха сказала, что свадьба будет на Монмартре, в церкви Сакре-Кёр, – продолжал я. – А девушка из цветочного магазина – что в Маре.

Натан, похоже, осознал, что сопротивление бесполезно, и погрузился в глухое молчание.

– Я сейчас еду в Маре, в церковь Сен-Поль-Сен-Луи. А твой кабинет, насколько я помню, неподалеку от Монмартра. Так что садись на метро и дуй туда. Когда доберешься до места, позвони мне.

– Хорошо, Антуан, так и быть, – обрел дар речи Натан. – Я туда поеду. Но если твоя Изабель действительно будет там венчаться, что мне делать?

– Постарайся как-нибудь оттянуть торжественный момент! Я тем временем подъеду и отговорю Изабель!

– Ничего себе задачка: помешать людям венчаться! Как я это сделаю, по-твоему? Мне что, угрожать жениху и невесте пистолетом?

Его тупость начала меня раздражать.

– Не строй из себя придурка, Натан! Неужели ты не можешь ничего придумать? В конце концов, ты психолог, знаток человеческих душ! – Я напряг мозги и мгновенно измыслил блестящий ход: – Скажи, что у русской старухи случился от волнения сердечный приступ. Она при смерти и хочет проститься с Изабель. Нет, лучше скажи, что бабушка зовет этого болвана, Дмитрия, и ему нужно срочно ехать в больницу. – Я засмеялся, довольный собственной находчивостью, и добавил суровым тоном: – Я на тебя полагаюсь.

Нажав кнопку отбоя, я в полном изнеможении откинулся на спинку сиденья и снова обменялся взглядом с водителем.

– Проблемы, мсье? – спросил он с лицемерным участием и уставился на дорогу.

Я не ответил и отвернулся к окну. Что за дурацкий вопрос! Конечно, у меня проблемы. У всех людей они есть, и таксистам это известно лучше, чем представителям многих других профессий.

Пока я предавался размышлениям, возникла еще одна проблема. Перед ней была бессильна даже мощь моего интеллекта. Мы переехали через Сену и застряли в утренней пятничной пробке. Часы показывали без четверти десять.

25

Автомобильная река еле-еле ползла по улице Риволи. Опять пошел дождь. Специалисты по охране окружающей среды твердят, что мы полным ходом движемся к экологической катастрофе, и в результате глобального потепления на берегах Сены скоро вырастут пальмы. Но все природные катаклизмы ничуть не влияют на парижский апрель. Он по-прежнему капризен, как оперная дива, и настроение у него постоянно меняется.

Я нервно барабанил пальцами по оконному стеклу. Велосипедист, которого мой шофер едва не сшиб, обогнал нас с довольным видом. А что, если выскочить из машины и отнять у этого жизнерадостного студента велик, пронеслось у меня в голове. Но он скрылся прежде, чем я успел решить, стоит ли осуществлять эту рискованную затею.

– А-а, черт! – вполголоса ругался шофер. Его толстые волосатые пальцы постукивали по баранке. – Все из-за этого проклятого дождя. Стоит упасть нескольким каплям, и все тащатся, как похоронная процессия. По Парижу колесит слишком много болванов, которых нельзя пускать за руль.

– Мсье, я очень спешу! – процедил я, наклонившись к самому его уху – большому волосатому уху пожилого француза.

Если мы будем ползти с такой скоростью, то не доберемся до церкви Сен-Поль-Сен-Луи – пропади она пропадом! – и к концу дня. И я не успею услышать даже «Аминь!» в конце свадебной церемонии.

– Я понял, что вы спешите, мсье! – пожал плечами шофер. – Но что я могу поделать? Как вам эти русские? – добавил он, повернув ко мне голову. – От них только и жди неприятностей.

Видно, он решил, что дорожная пробка – вполне подходящий повод выразить неодобрение русским. Я уже говорил, что все парижские таксисты – завзятые политиканы.

Я не счел нужным отвечать. У меня было занятие поважнее: я прокручивал в голове все возможные варианты развития событий.

Шофер, как выяснилось, не нуждался в ответных репликах. Он явно сел на любимого конька.

– Скажите, кто оккупировал все дорогие отели, кто шатается по самым шикарным ресторанам? Не персидские шейхи, нет! Их золотое времечко осталось в прошлом! – Шофер сделал широкий жест. – Русские, вот кто готов скупить весь Париж! Раньше они притворялись бедными, но вы посмотрите на них теперь! От них просто воняет деньгами! Швыряют купюры толстенными пачками, пьют шампанское, жрут устриц и черную икру, покупают все, что подвернется под руку: наши компании, нашу землю, наших женщин…

У нас появилась возможность немного продвинуться вперед, и водитель, прервав свою гневную тираду, отвлекся на то, чтобы переключить передачу. Через несколько секунд он наткнулся в зеркале на мой остекленевший взгляд.

Меня охватило странное оцепенение. Снаружи я, наверное, казался каменным истуканом, а внутри у меня бушевал вулкан.

Шофер, не смущаясь моим молчанием, продолжал свои обличения. Выслушивать их у меня не было ни малейшего желания, однако рявкнуть «Заткнись!» я не решался. Приходилось пропускать его бурчание мимо ушей. Что за несносная привычка у парижских таксистов: высказывать свое мнение обо всем на свете!

Что касается меня, то мне было ровным счетом наплевать на русских, на их деньги, икру и шампанское. До свадьбы Изабель остается сорок минут, а наша машина стоит в пробке! Через сорок минут женщина моей мечты ускользнет от меня навсегда, и русские тут ни при чем! То есть как – ни при чем? Наоборот!

В мгновение ока в голове у меня созрел воистину дьявольский план.

– Что я могу сказать на все это, мсье? – вклинился я в нескончаемый монолог таксиста. – Один из этих русских подонков увел у меня девушку!

Шофер моментально навострил уши.

– Когда я уезжал по делам, этот гад сманил мою птичку, – доверительно сообщил я, подавшись вперед. – Я вкалывал как проклятый, чтобы обеспечить нам достойную жизнь, а он тем временем задурил ей голову. – От этой душераздирающей истории у меня самого защипало в носу. – И если через десять минут мы не доберемся до этой чертовой церкви, он на ней женится! Я навсегда потеряю Изабель. Умоляю, мсье, помогите мне!

Из горла моего вырвалось рыдание.

Шофер скрипнул зубами.

– Ну, это мы еще посмотрим! – пробормотал он, давая задний ход. – Держитесь крепче, мсье!

26

То была самая захватывающая автомобильная гонка в моей жизни. Кто бы мог подумать, что обычное парижское такси может внезапно превратиться в гибрид скутера и танка?

Заскрежетав тормозами, машина подалась назад, качнулась, перевалилась через бордюр и помчалась по тротуару. Мой водитель не обращал никакого внимания на яростные гудки, раздававшиеся со всех сторон.

Негр, тащивший огромный мешок поддельных фирменных дамских сумочек, в ужасе отскочил прочь.

– Куда прешь, ублюдок! – заорал он, погрозив нам кулаком.

– Не твое дело! – крикнул в ответ шофер. – Понаехали на нашу голову, черномазые! Скажи лучше, есть ли у тебя вид на жительство!

Мы свернули на боковую улицу.

– Не волнуйтесь, мсье! Русскому ваша девушка не достанется! – заверил меня таксист. – Я знаю короткую дорогу.

Очередной резкий поворот заставил меня судорожно вцепиться в спинку переднего сиденья. Или мы окажемся в церкви до венчания, или погибнем в автомобильной катастрофе. Я был готов принять и то и другое.

В десять пятнадцать, когда мы мчались по улице с односторонним движением в запрещенном направлении, зазвонил мой мобильник.

– Да! – закричал я.

– Это Натан. Я на Монмартре. Дождь льет как из ведра. Похоже, твоя старая русская приятельница что-то напутала. – Связь прервалась на несколько секунд, потом голос Натана снова зазвучал в трубке. – В базилике Сакре-Кёр нет никого, кроме туристов. Я заглянул во все кафе поблизости. Никаких следов невесты, жениха и свадьбы. А у тебя как?

Прямо на нас неслась машина, угрожая неминуемым лобовым столкновением. Мой таксист, не теряя присутствия духа, вывернул руль, и мы опять въехали на тротуар, смяв по пути мусорный бак.

– Пока не могу ничего сказать, – сообщил я. – Мы еще не добрались до места.

Догадки и соображения вереницей проносились у меня в голове. Итак, память подвела мадам Антонову, и церковь Сакре-Кёр оказалась ни при чем. Перед глазами у меня возникла белоснежная базилика, увенчанная громадным византийским куполом. Но ведь это не единственный храм на Монмартре! Несколько лет назад я был на свадьбе, и венчание проходило в другой церкви – одной из самых древних в Париже, совсем крошечной. Насколько я помнил, она находилась совсем рядом с Сакре-Кёр.

– Натан! – воззвал я к своему помощнику. – А ты заглядывал в маленькую церковь Сен-Пьер де Монмартр?

Разумеется, Натан там не был.

– Это совсем рядом, – сообщил он. – Оставайся на связи. – Через несколько секунд до меня донесся его запыхавшийся голос: – Я уже здесь. Стою у дверей. Двери очень красивые. Антуан! – Натан явно волновался. – Там играет музыка!

Я ощутил, что лечу в пропасть. Вне всякого сомнения, то был Санкт-Петербургский камерный оркестр.

– Черт, черт, черт! – проскрежетал я.

Тем временем улица с односторонним движением осталась позади. Мы вновь ехали, не нарушая правил. Такая мелочь, как превышение скорости, не в счет.

– Не волнуйтесь, мсье, мы уже совсем рядом! – обернулся ко мне шофер. – Не тратьте нервы попусту.

– Что ты тянешь, Натан? – простонал я. – Заходи в церковь!

Я представил себе, как он открывает тяжелую дверь и оказывается среди нарядной толпы свадебных гостей.

Из трубки доносилась музыка. Дивная музыка. Казалось, то поют ангелы на небесах. Неземная красота. Неужели скрипки способны издавать столь божественные созвучия?

– Снова промах, – хладнокровно сообщил Натан. – Это репетирует церковный хор.

И тут шофер резко нажал на тормоза. Меня швырнуло вперед, я ударился головой о спинку переднего сиденья и выпустил из рук мобильник.

Путь нам преградил грузовик, стоявший у тротуара с включенными фарами. Какие-то люди неспешно выгружали из него голые витринные манекены.

Я нашарил на полу мобильник. Дисплей погас, и связь прервалась.

– А-а, нет! Просто невозможно! Этого только не хватало! – пробормотал шофер и повернулся ко мне: – Вам лучше идти пешком, мсье! Дойдете до ближайшего угла, повернете и сразу увидите церковь. Давайте-давайте, покажите этому мерзавцу, как отбивать чужих девушек. – Он потряс в воздухе кулаками. – Буду держать за вас скрещенные пальцы!

Я поблагодарил своего нового друга, пламенного патриота, всегда готового оказать помощь соотечественнику. Дал ему огромные чаевые, которые сделали бы честь любому русскому, сунул в карман мобильник и выскочил из машины. Дождь лил по-прежнему. Я бросил грустный взгляд на зонтик, который пришлось оставить в такси. Увы, спринтерский бег с зонтами не входит в число олимпийских видов спорта.

А я развил воистину олимпийскую скорость.

27

В десять тридцать я был у церкви Сен-Поль-Сен-Луи. Сердце мое билось где-то в горле.

У главного входа в храм – пышное сооружение в стиле барокко, которое вырисовывалось на фоне серого парижского неба, точно памятник доброй надежде, – толпились люди.

Все они были нарядно одеты и, сгрудившись под разноцветными зонтиками, оживленно болтали и смеялись, поглядывая в одном и том же направлении. Вне всякого сомнения, они ожидали прибытия счастливой пары.

Еще ничего не потеряно!

Двери церкви были широко распахнуты, и я бросился внутрь. Ни души. Повсюду разноцветные цветочные гирлянды. Где Изабель?

Я выскочил на крыльцо, и глазам моим открылось зрелище, заставившее мое бедное сердце замереть, а ноги прирасти к земле.

В дальнем конце двора стоял винтажный «ситроен» небесно-голубого цвета, с огромным белым бантом на бампере.

Гости разноцветной волной хлынули к машине. У «ситроена» маячил жених, в котором нетрудно было узнать Снейпа. Кто-то услужливо держал над ним черный зонтик. Жених ждал, когда из недр машины появится невеста, чтобы подать ей руку. Пока я видел лишь ногу в белом чулке да кусочек кружевной вуали, застрявший в дверях автомобиля. Почему-то красавица не спешила выпархивать наружу. Что-то тут было не так.

Я потер глаза, словно не доверяя остроте собственного зрения. И тут меня озарило. Пронзенный страшным предположением, я превратился в каменное изваяние.

Снейп не собирался помогать невесте выйти из машины. Он только что усадил новобрачную в кабину. Подтверждая правоту моей догадки, он обошел «ситроен» с другой стороны и сел за руль. Хлопнула дверца, зарокотал мотор. Минуту спустя автомобиль под аплодисменты гостей медленно выехал с церковного двора.

Изящная ручка в белой кружевной перчатке помахала на прощание через полуоткрытое окно.

Я опоздал.

28

Ноги мои подкосились, и я опустился на крыльцо, усыпанное лепестками роз. Впрочем, будь оно сплошь покрыто собачьим дерьмом, я все равно уселся бы, так как не имел сил стоять.

– Вы поедете в ресторан? – спросил некто, материализовавшийся из окружавшего меня вакуума.

Я поднял глаза. На ступеньках крыльца стоял молодой человек под зеленым клетчатым зонтиком.

– Потрясающая свадьба, да? – жизнерадостно воскликнул он. И с пылом добавил: – И пара просто шикарная!

Я смотрел на него, как смертельно раненное животное глядит на охотника, вонзающего нож в его сердце.

– Вы тоже из оркестра?

Я отрицательно покачал головой, ощутив при этом острый приступ черной меланхолии, которую называют загадкой русской души. Наверное, то было действие ауры, распространяемой многочисленными русскими музыкантами. Впрочем, у моей меланхолии имелись и другие, более веские причины.

– Значит, вы друг Дмитрия? – не оставлял меня в покое несносный тип под зонтиком. Он буквально излучал дружелюбие и приветливость. – Отличный парень Дмитрий, правда?

Я окинул разговорчивого юнца взглядом, прикидывая, как лучше сбить его с ног – ударом под дых или в челюсть.

Но стоило мне подняться на ноги, как мысль о том, что я навсегда потерял Изабель, шарахнула меня, словно огромный каменный шар, которым сносят дома. Покачнувшись, я махнул рукой:

– Нет-нет, я не друг Дмитрия. Я не был на свадьбе, и вообще, оказался здесь случайно, – пробормотал я и поплелся прочь.

Дождь прекратился. Я брел куда глаза глядят.

29

Порой ощущаешь, что красота лишь усугубляет твою печаль. Даже если находишься на одной из прекраснейших площадей мира.

Не знаю, относится ли площадь Вогезов к числу таковых, ибо в мире слишком много площадей и пока у меня не было возможности посетить их все. Но могу с уверенностью сказать, что это одна из прекраснейших площадей в Париже и что я просидел на ней два часа.

Я брел по кварталу Маре, как лунатик, и наконец оказался в оазисе тишины. Красота, окружавшая меня, не развеивала мою грусть, но делала ее еще пронзительнее.

Я долго сидел на скамейке, чувствуя себя дряхлым стариком, которому некуда больше спешить. Все, что ему осталось, – вспоминать прожитую жизнь со всеми ее тревогами и разочарованиями. Игра, которую я вел, закончилась поражением. Отныне я больше не игрок, а наблюдатель.

Я больше не ждал звонков. Мой мобильник, словно почувствовав это, не подавал признаков жизни. Судя по всему, он был сломан.

Не далее как вчера я, исполненный самого радужного оптимизма, отправился выпить чашку кофе. Невозможно поверить, что с тех пор прошло не сто лет, а всего лишь двадцать четыре часа. В течение суток я гонялся за несбыточной мечтой, надеясь, что она станет явью.

Но мечта ускользнула от меня навсегда. И теперь я сижу на скамье, смотрю на прекрасные здания, окружающие площадь, и задаюсь вопросом: что это было? Наваждение? Любовная история, разыгравшаяся лишь в моей фантазии? История, участники которой не обменялись ни единым словом, не говоря уж о поцелуях! И все же в моей жизни не было ничего прекраснее этой несостоявшейся любви.

Сумею ли я когда-нибудь забыть Изабель? Смогу ли найти женщину, которую полюблю с той же силой?

Мой неуловимый ангел, подобно Снегурочке, прыгнувшей в костер ради своего возлюбленного, растаял в воздухе. Исчез, помахав на прощание рукой в кружевной перчатке. И даже этот прощальный жест предназначался не мне.

Угнетенное состояние духа делало меня нечувствительным к архитектурной гармонии, но, как ни странно, не могло приглушить чувство голода.

Желудок мой сердито заурчал, давая понять, что невозможно сидеть здесь в прострации до скончания веков. Я нехотя поднялся и взглянул в лицо действительности.

Она состояла в том, что я не ел с утра.

А в магазине меня ждала Жюли.

30

– Дай-ка мне посмотреть! – потребовала Жюли.

Я протянул ей мобильник. В магазин я пришел пять минут назад, и пока у меня не было ни времени, ни сил рассказать Жюли о случившемся. Слова наверняка застряли бы у меня в горле. К счастью, в подробностях не было необходимости. Едва взглянув на меня, Жюли поняла, что произошла катастрофа.

– Боже мой! – воскликнула она.

– Все кончено, – махнув рукой, проронил я. – Прости, что так сильно задержался. Я пережил пару поистине ужасных часов.

Однако мне удалось перекусить, и это подкрепило мои силы. По крайней мере, у меня перестали трястись поджилки.

Жюли заключила меня в объятия.

– Мне так жаль, Антуан, – вздохнула она. – Я пыталась до тебя дозвониться, но твой телефон не отвечал.

– Я его уронил, и он сдох.

Жюли взяла у меня мобильник, отодвинула крошечную панель и вынула сим-карту. Подула в отверстие, вставила симку и подождала пару секунд.

– Ну вот! – удовлетворенно произнесла она. – Работает. Введи пин-код, и можешь снова предаваться своему любимому занятию, то есть болтовне.

– Ох, Жюли, без тебя я бы совсем пропал!

– Знаю, – усмехнулась она.

Я принялся вводить пин-код. Тут колокольчик над дверью возвестил о приходе покупателя, и Жюли, сияя улыбкой, поспешила ему навстречу.

– Добрый день, мсье. Если вам нужна помощь, обращайтесь ко мне.

– Спасибо, – кивнул вошедший. – Если не возражаете, я посмотрю книги сам.

Он принялся листать альбомы по живописи, а Жюли, одарив его еще одной лучезарной улыбкой, подошла ко мне.

– Ох, Антуан, совсем из головы вылетело! Пока тебя не было, приходила покупательница. Хотела получить заказанную книгу. Сказала, ты оставил ей сообщение на автоответчике. Но я не смогла найти ее заказ.

– Что? – выдавил я и схватил Жюли за плечи.

– Антуан, что с тобой? Ты побледнел как смерть!

– Жюли, – хрипло прошептал я. Сердце, бьющееся прямо в глотке, мешало говорить. – Как выглядела эта покупательница? Она блондинка? А книга, которую она хотела получить, называлась «Свидание в кафе „Флор“»? У нее с собой случайно не было красного зонтика?

Я сжал плечи Жюли так крепко, что она поморщилась. Потом вдруг побледнела, как видно догадавшись…

– Антуан, откуда мне было знать… – с запинкой пробормотала она. – Ты ни словом не обмолвился о книге… и о красном зонтике тоже… Я даже не знала, что твоя девушка блондинка.

– Хорошо. Хорошо. Хорошо. – Сам не сознавая, что делаю, я встряхивал Жюли, как тряпичную куклу. – Когда это было?

– За несколько минут до твоего прихода.

Я выпустил плечи Жюли. Голова у меня шла кругом.

Разобраться в этой путанице было невозможно. Изабель уехала на свадебном автомобиле, я видел это своими глазами. Но в магазин тоже приходила она, без сомнений. Ясно одно: мы опять разминулись. Но Изабель была здесь, и это единственное, что имело значение. Она хотела меня увидеть.

Я должен ее найти.

– Она что-нибудь сказала? – спросил я. – Умоляю, Жюли, вспомни хорошенько!

Та наморщила лоб.

– Нет, ничего… Она спросила о книге, а когда выяснилось, что такой нет, повернулась и ушла.

– Ты не видела, в какую сторону она направилась? Быстрее! – прорычал я.

Покупатель, торчавший в секции альбомов по живописи, забыл про книги и с любопытством прислушивался к нашему разговору. Но мне было наплевать.

Жюли кинулась к дверям, я – за ней.

– Кажется, она пошла по улице Бонапарта – вон туда! – Моя сослуживица махнула рукой в сторону Сены.

Я кивнул и, оставив Жюли в дверях, бросился в погоню.

31

Дождь, который непонятно зачем лил все утро, прекратился именно сейчас, когда от него был бы какой-то толк. Нельзя сказать, что погода наладилась и над Парижем сияло голубое небо. Нет, оно было затянуто тучами, дул резкий, пронзительный ветер. Но дождь, будь он трижды неладен, перестал. А это значит, что я не мог увидеть издали красный зонтик.

С бешено бьющимся сердцем я несся по улице Бонапарта, словно от этого зависела моя жизнь. Так оно и было. На бегу я окидывал взором каждую встречную женщину, заглядывал в окна кафе и магазинов. Поворот на улицу Жакоб, на Университетскую, потом на улицу Висконти… Изабель могла свернуть где угодно. А может, она сейчас покупает туфли или сидит в кафе, пытаясь подсластить клубничной тарталеткой горечь разочарования и досады? О, у нее есть все основания для недовольства! Мужчина, которого она наградила своей улыбкой и своим доверием, мужчина, которому она дала свой телефон, не соизволил перезвонить ей вовремя, а после устроил какой-то дурацкий розыгрыш. Да, этот болван явно не относится к числу счастливчиков, владеющих искусством быть в нужное время в нужном месте.

Осыпая себя проклятиями, я продолжал свой спринтерский бег. Если бы я не рассиживался так долго на площади Вогезов, если бы я не отправился жрать этот чертов салат… Если, если, если…

Мы разошлись всего на несколько минут. Она была совсем близко, но ускользнула снова. Где же мне искать ее?

– Где ты, Изабель, где ты, моя любимая? – шептал я одними губами. – Прошу тебя, не исчезай… не исчезай…

Это напоминало молитву.

Я домчался до конца улицы Бонапарта и остановился у набережной Малаке.

Изабель нигде не было. Я замер в полной растерянности, не зная, как поступить. Слишком богатый выбор: повернуть направо, повернуть налево или броситься в Сену.

Театральным жестом раскинув руки, я устремил взгляд в серое небо и взмолился:

– Сделай что-нибудь! Прошу тебя, сделай что-нибудь!

Не знаю, к кому я взывал – к себе самому, к серым тучам или к Богу, существование которого представлялось мне весьма сомнительным.

Так или иначе, моя мольба не осталась безответной. По щекам моим поползли капли влаги. Сначала я думал, что это слезы, но мгновение спустя сообразил: опять пошел дождь.

На светофоре вспыхнул зеленый свет. Я перешел улицу и стал озираться по сторонам. За спиной у меня шуршали колеса машин. По Сене неслись парусные лодки. По набережной спешили пешеходы, под зонтами и без них. Я бросил взгляд налево, в сторону моста Каррузель. Потом направо, в сторону моста Искусств. И увидел ярко-красное пятно!

32

Я бежал по набережной, не чуя под собой ног. Точнее сказать, не бежал, а летел. Красный зонтик притягивал меня как магнит. Дождь пьянил, словно шампанское. Через несколько минут я нагнал ее.

Она шла в метре от меня, ни о чем не подозревая, ее золотисто-медовые волосы рассыпались по плечам. На ней был элегантный плащ, красный зонтик слегка покачивался при каждом шаге.

Пару секунд я помедлил, наслаждаясь предвкушением счастья. А потом позвал ее по имени.

– Изабель! – произнес я и повторил чуть громче: – Изабель!

Она обернулась. Женщина, похитившая мое сердце, стояла передо мной. Я смотрел на ее лицо и упивался этим зрелищем, словно человек, долго блуждавший в пустыне и добравшийся до родника. До конца жизни мне не забыть этого мгновения.

Карие глаза Изабель расширились от удивления, в них сверкали золотистые искорки. Она не говорила ни слова и казалась одновременно удивленной, раздосадованной и счастливой.

– Бог мой! Вы что, из-под земли выскочили? – наконец спросила она.

– Нет, свалился с неба.

Губы Изабель тронула улыбка. Я улыбнулся в ответ.

– Долго же вы пропадали, – строго заметила она. – К вашему сведению, я не каждый день даю свой телефон незнакомым мужчинам.

– Я в этом не сомневаюсь, Изабель! – Я умоляющим жестом вскинул руки, борясь с желанием упасть к ее милым ногам и покрыть их поцелуями.

– Но как вам удалось меня найти? – примирительно спросила она.

– О, это было не трудно! – воскликнул я беззаботно.

В ее карих глазах вспыхнуло недоумение.

Я взглянул на часы. Почти три.

Закрыв глаза, я набрал полную грудь воздуха, чтобы сделать признание.

– Честно говоря, это была адская работа! Уже целые сутки я на ногах, Изабель! Бегаю по всему Парижу, высунув язык, в надежде найти вас! Поверьте, никогда в жизни я так не гонялся за женщиной.

Мои слова произвели на нее впечатление, я это видел.

– Иди ко мне под зонтик! – слегка поколебавшись, сказала она. – А то ты совсем промок.

Да, я промок до нитки, но какое это имело значение?

Я подошел ближе и взял ее под руку. Мы шли рядом, и струи весеннего дождя стучали по красному зонтику. Все было в точности так, как в моих мечтах.

Я начал рассказ о своих мытарствах. Вскоре я обнял ее за плечи. Она не возражала и сама прижалась ко мне теснее. Аромат ее духов и волос смешивался с запахом дождя. Я говорил без умолку, а она слушала, слушала, слушала…

Иногда она смеялась. Или удивленно хмыкала. Восклицала: «О нет!» – и с комическим ужасом прижимала руку к губам.

Порой в ее взгляде вспыхивала ревность. Несколько раз она сердито фыркнула. Насмешливо бросила: «Поделом тебе!»

Но чаще всего Изабель хихикала. И конечно, именно она внесла ясность в некоторые моменты.

– Тетя ничего мне не передавала! – сообщила она. – Только сегодня утром я нашла твое сообщение на автоответчике. Он всего лишь мой кузен! – засмеялась она, когда речь зашла о свадьбе. Остановилась и посмотрела на меня с нежностью. – Какой же ты глупый! Такой большой и такой глупый! С чего ты взял, что Дмитрий женится на мне? Невеста – моя подруга.

Я завершил свою повесть у Нового моста. Его арки эффектно выгибались над Сеной, словно приглашая постоять над водой, как это делали прежде тысячи и тысячи влюбленных.

Изабель стояла рядом, и мы оба были счастливы. Я более не мог противиться желанию поцеловать ее. Мои губы встретились с ее губами, мягкими, сладкими и солеными одновременно. Они приоткрылись, и я почувствовал, что очутился в раю.

До слуха моего долетел мелодичный звон. То были колокола Нотр-Дам.

Изабель мягко отстранила меня и сказала:

– Звонит твой мобильник.

Я затряс головой, не желая отвлекаться ни на что постороннее.

– Ответь, может быть, это важно.

Я неохотно вытащил телефон и нетерпеливо буркнул:

– Да?

– Алло? Это Антуан Белье? – раздался в трубке женский голос.

– Да! – повторил я. – С кем я разговариваю?

– A, вот и славно! Меня зовут Вероника Фавр, – сказала женщина. – Вы оставили сообщение на моем автоответчике. Насчет какой-то книги. Мсье, это ошибка. Никакой книги я не заказывала.

Судя по тону, она была не на шутку озадачена.

Я расхохотался так громко, что Изабель посмотрела на меня с удивлением. Я глядел в небо, затянутое тучами, и заливался неудержимым смехом. Наконец я вспомнил, что долг вежливости велит ответить Веронике, которая вовсе не собиралась заказывать книгу в магазине «Солей».

– Не переживайте, мадам, – жизнерадостно заявил я. – Должен признать, произошла ошибка. Но я уже нашел женщину, которая мне нужна!

Подмигнув Изабель, я нажал кнопку отбоя. Мы медленно брели по Новому мосту. Дождь прекратился, и Изабель закрыла свой красный зонтик.

– А что мы будем делать теперь? – спросила она.

– Теперь мы сделаем то, о чем я мечтал ровно сутки! – ответил я, сжимая ее руку.

Мы спустились с моста и оказались на площади Дофина, в тихом, безмятежном уголке старого Парижа.

– Что именно? – уточнила Изабель.

– Могу я пригласить вас на чашечку кофе, мадам? – с улыбкой осведомился я.

– Я настаиваю на том, чтобы вы это сделали, мсье, – ответила она, и золотистые искорки в ее глазах заплясали еще веселее.

Это походило на прыжок во времени. День вчерашний и день сегодняшний слились воедино. Очаровательная улыбка Изабель вернула меня в то мгновение, когда я, сраженный стрелой Амура в самое сердце, пролил кофе на стол. Но сегодня я не собирался держать книгу вверх ногами. Мне было не до чтения. Моя собственная любовная история разворачивалась наяву, а не на страницах романа.

Мы в обнимку пересекли площадь Дофина и отыскали маленькое уютное кафе.

Начиналась новая увлекательная глава моей жизни.

Примечания

1

Фернандо Пессоа – португальский поэт, прозаик, драматург. – Здесь и далее примеч. ред.

2

Имеется в виду пара, знаменитая в парижских литературных кругах, – Симона де Бовуар и Жан-Поль Сартр.

3

Карлхайнц Штокхаузен – немецкий композитор, один из лидеров музыкального авангарда.

4

Крепы – французские тонкие блинчики.

5

Папагено и Папагена – персонажи оперы Амадея Моцарта «Волшебная флейта».

6

Джин Сиберг – американская киноактриса, часто снимавшаяся во Франции и ставшая одним из символов французской новой волны.

7

«Мальтийский сокол» – детективный роман Дэшилла Хэммета.

8

Джеймс Дин – трагически погибший американский киноактер, чей последний прижизненный снимок по версии газеты «Таймс» вошел в число «фотографий, поразивших мир».

9

Композиция Дороти Филдс и Джимми Макхью, признанная классикой американского джаза.


на главную | моя полка | | Женщина моей мечты |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 2
Средний рейтинг 2.5 из 5



Оцените эту книгу