Глава 1

Четырнадцатого апреля мне позвонили. Прошло не так уж много времени с момента завершения последнего дела, а вот уже новый потенциальный клиент отыскался. На этот раз судьба свела меня с господином Светиным Виктором Владимировичем, который срочно нуждался в моих профессиональных услугах. Недолго думая, я собралась, привела в порядок свою внешность и отправилась выяснять детали.

Светин пригласил меня к себе домой, а квартира его располагалась где-то в Ленинском районе. Виктор Владимирович сказал, что проблема его носит сложный характер и не может быть изложена даже намеками в ходе телефонного разговора. Я поначалу усмехнулась: клиенты, как правило, любят преувеличивать важность своих проблем.

Светин обитал в ничем не примечательной девятиэтажке с кодовым замком на подъездной двери, с исписанным каракулями шпаны лифтом и прочими классическими причиндалами отечественного быта. Поднявшись на седьмой этаж, я ткнула в кнопку дверного звонка.

Мне открыл симпатичный молодой брюнет интеллигентной внешности. Строгий костюм элегантно сочетался с аккуратными усиками. Надо же!

— Вы, должно быть, и есть Евгения Максимовна! — догадался молодой человек, стоящий на пороге.

— А вы, должно быть, Виктор Владимирович…

— Проходите, проходите!

Светин широким жестом пригласил следовать за ним и провел меня в просторную и светлую гостиную. Сразу бросилась в глаза пальма с широкими перистыми листьями, произраставшая в горшке у окна. Виктор Владимирович усадил меня в кресло.

— Пойду приготовлю чай, — сообщил он.

А я принялась разглядывать интерьер помещения, в котором оказалась. Меня заинтересовал тот факт, что большая часть книг на стеллаже напротив меня была посвящена медицинской тематике. Я сделала такой вывод, изучив заголовки на корешках книг. Когда вернулся Виктор Владимирович, я не преминула задать вопрос:

— Извините, вы случаем не врач?

— Так точно. Три года назад окончил ординатуру, сейчас практикую. Хирург я. Дедуктивный метод изволите применять?

Я рассмеялась.

— Нет, просто рассматриваю все эти жуткие книжки на ваших полках.

Виктор Владимирович поддержал меня ответным смехом.

— Мне кажется, мы сработаемся, — сказал он.

— Мне почему-то тоже.

Что-то мне положительно нравилось в этом человеке. Чувствовалась в нем некоторая харизма в сочетании с собранностью и умеренной дисциплинированностью, ни в коем случае не граничащей с занудством.

— Виктор Владимирович, я готова вас выслушать, — сказала я.

— Шутки в сторону? Ну что ж… — Светин нахмурился. — Эта история началась неделю назад. Чтобы вы поняли, в чем дело, я должен изложить все по порядку. Если в моем рассказе вам что-то покажется бессвязным, сразу же задавайте уточняющие вопросы.

— Конечно.

— Мой отец — старший преподаватель биологического факультета Тарасовского университета. Как раз сейчас у студентов биофака начинается весенняя полевая практика, и отец пригласил меня принять участие в одной из таких экспедиций. Вот там-то все и началось…

Светин задумчиво прихлебнул из чашки и продолжил рассказ:

— В первый день практики студенты и преподаватели, соскучившиеся по общению с живой природой, естественно, хорошенько приезд отметили. Биологи веселились. Перед этим мы с отцом славно поохотились, убили пару уток и одного зайца. Отец мой — заядлый охотник и всегда берет с собой на природу ружье. Чертовщина позже началась, ближе к вечеру, когда все собрались перед костром. Мы слушали гитару, готовили на огне дичь, ну и выпивали понемногу, конечно. А потом один из студентов заиграл песню Розенбаума про Афганистан, и мы сразу вспомнили об Игоре Сергеевиче Маркове — это один из университетских преподавателей, который принимал участие в экспедиции. Мы знали, что эта песня — его любимая, ведь он в свое время прошел Афганистан. И вот тут обнаружилось, что сам Марков куда-то пропал… — В голосе Виктора Владимировича появились жесткие нотки. — Никто поначалу не придал этому факту особого значения. Мы были немного навеселе, и наше восприятие реальности оставляло желать лучшего. Но вскоре на мобильный телефон моего отца пришло сообщение, SMS-ка. Сообщение прислал Марков, представляете? Он утверждал, что находится в опасности, но не добавлял никаких деталей. Все это напоминало чью-то глупую шутку, выглядело загадочным и зловещим. Мне лично тогда стало очень неуютно и холодно… Еще чаю, Евгения Максимовна?

— Угу.

— Мы обсудили сложившуюся ситуацию и попытались не паниковать, — продолжал Светин, наполнив мою чашку. — Сначала мы кричали во все горло, в надежде, что Марков нас услышит и отзовется. Отец мой, не веря в серьезность сообщения, даже громко советовал ему не валять дурака. Бесполезно — отклика не было. Потом мы приняли решение разбиться на группы по два-три человека и обшарить всю местность в поисках Маркова. Конечно, нельзя было упускать из виду, что Игорь Сергеевич мог жестоко пошутить. Биологи, как известно, отличаются веселым нравом, и некоторые из них шутят совершенно шокирующе. Но рисковать мы не желали. В итоге мы разделились и отправились на поиски Игоря Сергеевича.

На несколько секунд Виктор Владимирович замолчал.

— Минут двадцать мы продирались по кустам, перешагивали через канавки с раскисшей землей на дне, — уныло повествовал Виктор Владимирович. — Никакого результата. А потом меня позвали в лагерь, потому что один из студентов вернулся туда с простреленной нижней частью голени. Произошло следующее. Они с товарищем выбрели к реке — протекает в той местности такая быстрая речушка, которая даже не замерзает зимой, под названием Чалымка. Так вот, на противоположном берегу Чалымки студенты увидели каких-то людей. И они вдруг… начали в ребят стрелять. Парням чудом удалось скрыться, но одного зацепило. Меня попросили оказать первую помощь. Я обработал рану, перебинтовал ногу. Слава богу, пуля не задела кость.

Виктор Владимирович сокрушенно покачал головой.

— А потом прибежали двое других парней в компании с девчонкой. Девчонка вся тряслась от ужаса. Оказывается, их группа обнаружила труп Маркова. Он был убит выстрелом в голову. Пуля угодила прямо в левый глаз. Студенты описали то, что обнаружили, в самых кровавых подробностях.

— Да-а… — протянула я.

— Убийство произошло в удивительном месте, — возобновил рассказ Светин. — С одной стороны это место как бы огорожено лесистыми пригорками, густой такой чащей, с другой — излучиной реки. И только узенькая тропинка позволяет туда добраться. Студенты говорили, мол, что даже странно, что они не встретили преступника по дороге.

— Действительно странно.

— Но это еще не все! — изобразил предупредительный жест Светин. — Рядом с трупом было обнаружено ружье моего отца. Поэтому вызванные на место представители милиции незамедлительно арестовали, на мой взгляд, ни в чем не повинного, цинично подставленного человека. Правда, опрос свидетелей выявил наличие конфликта между отцом и Игорем Сергеевичем незадолго до трагического события. Ужасно и то, что позже, когда провели экспертизу, единственные отпечатки пальцев, обнаруженные на ружье, оказались принадлежащими моему отцу. Но ведь папа никогда никому не давал ружье. Он говорил, что несет за оружие ответственность. А убийца, похоже, действовал в перчатках. Коварно задумано!

— Вы убеждены в невиновности своего отца так же, как в том, что за весной всегда последует лето, — заметила я.

— Вы правы. Я скорее поверю, что весну сменит зима, чем в то, что мой отец — убийца. Однако для работников правоохранительных органов он — так, очередной субъект, по причине определенного стечения обстоятельств подлежащий уголовной ответственности. Но я-то его знаю лучше, чем кто бы то ни было! И мне не нужны данные баллистической экспертизы, чтобы быть уверенным в чистоте его помыслов! Кстати, мы подошли к тому моменту, почему мне вдруг понадобилась помощь телохранителя.

— Я вся внимание!

— После того как мой отец был заключен под стражу, я поставил себе целью во что бы то ни стало доказать его невиновность и отыскать настоящего убийцу. И на следующее же утро я решил отправиться на биофак университета: хотел выяснить что-нибудь насчет личных отношений среди преподавательского состава. Короче, покинул я квартиру… и что бы вы думали меня ждало у выхода из собственного подъезда? Кто-то пытался пырнуть меня ножом! На нападавшем была спортивная куртка с капюшоном, олимпийка. Поэтому я не разглядел его лица. Меня спасло чудо: совершенно некстати для преступника у подъезда появилась семья с первого этажа — отец, мать и дочка. Нападавший быстро-быстро убежал. А я подумал, что кто-то затеял на меня охоту. Затеял потому, что не желает допускать, чтобы всплыла правда…

— И вы решили, что от выбранного пути не отступитесь, но вам на какое-то время понадобится человек, способный позаботиться о сохранности вашей жизни, — договорила за Светина я.

— Да. Но вы не дослушали. Я повторил попытку покинуть дом пару часов спустя и — представляете, увидел того же самого человека у выхода со двора. Я, естественно, убежал, вернулся обратно. Мы поговорили с сестрой, и она сообщила, что наблюдала подобную личность неподалеку, где-то у гаражей. Неделю я носа не высовывал из дому. Я и сестру хотел заставить взаперти сидеть. Да только она особа упрямая и своевольная — не послушалась. Слава богу, никто на нее за это время не нападал! Видимо, преступнику она была ни к чему. То ли не верил, что женщина что-то сделает, в смысле розыска убийцы, то ли не знал о том, что она — моя сестра, то ли что-то еще. Несколько раз сестра приносила мне известия о том, что видела моего врага в разных местах, но обязательно где-то в окрестностях нашего дома. Мы пробовали вызывать милицию, но негодяй каждый раз, когда приезжали сотрудники МВД, каким-то чудом умудрялся испариться. Неделю я не рисковал покидать родных стен. И наконец нашел выход…

— Понятно.

— Кстати, вчера моя сестра никого не видела, но я рисковать не хочу. А вы не встречали человека, внешность которого я описываю, Евгения Максимовна?

— Если и встречала, то либо не помню, либо вид вашего врага не показался мне подозрительным, иначе я обязательно бы обратила на него внимание. Глаз у меня наметанный.

— Понятно. Тогда позвольте мне продолжить.

Я кивнула.

— Я посылал сестру к отцу, — говорил Виктор Владимирович, — просил ее получить ответы на некоторые созревшие в моей голове вопросы, но бесполезно. Сыщик из сестры не ахти какой, ничего она не разузнала. Говорит, мало времени для общения дают, а ей хочется с отцом просто по-родственному поговорить. Однако добиться освобождения отца необходимо во что бы то ни стало! Вы возьметесь за мое дело, Евгения Максимовна?

— Возьмусь, если моя задача будет сведена именно к вашей личной охране. Я ведь телохранитель, а не детектив. Но должна предупредить: беру я за работу прилично, независимо от того, легкая она или сложная.

Виктор Владимирович призадумался:

— А сколько вы берете?

Я назвала сумму.

— Да-а, дороговато… Даже не знаю, по карману ли я замахнулся…

— Но качество фирма гарантирует, — поспешила отрекламировать себя я.

Светин отошел к окну. На улице к тому времени уже стемнело. Минут пять я сосредоточенно созерцала его спину, собираясь уже предложить скидку. А Светин все выглядывал что-то за окном, заложив руки за спину. В этот момент он напоминал мне поэта, пытающегося, что называется, поймать вдохновение.

Внезапно Виктор Владимирович закричал:

— Черт, да это же Светлана!

— Светлана? — удивилась я, подумав, что Светин каким-то непостижимым образом только что вычислил убийцу.

— Моя сестра! Вон там, во дворе… К ней пристали пьяные хулиганы!

С этими словами Виктор Владимирович бросился к выходу. Недолго думая, я устремилась за ним. До конца не разобравшись, что к чему, я, обогнав Светина, прыжками преодолела все лестничные пролеты и первой оказалась на улице.

Метрах в двадцати от подъезда я узрела следующее: трое юнцов лет этак по двадцать окружили стройную девушку. До меня донеслись обрывки фраз:

— А что, может, винца хлопнем?

— Мне нужно домой! — отвечала девушка. — Мне к уроку готовиться!

— Ты что, школьница? — прозвучал другой голос, пронизанный наглыми интонациями.

— Нет, она — девочка! — сказал третий амбал. — Это как в песне поется? «Ты не девочка теперь». А-ха-ха-ха-ха!

Остальные поддержали товарища гаденьким смехом.

— Я — учительница! — жалобно пропищала девушка. — Преподаю в школе литературу…

И тут я сообразила, что для меня это шанс. Если я сейчас блестяще продемонстрирую потенциальному клиенту свою высокую квалификацию, вполне возможно, что у него отпадут последние сомнения, не слишком ли дороги мои услуги.

Я вихрем ворвалась в треугольник, образованный хулиганами. Последние растерялись так, словно увидели привидение. Да я именно так и возникла перед ними — совершенно неожиданно и потрясающе стремительно. А растерянность — самая большая глупость, которую можно допустить при любом противостоянии — как в физической схватке, так и в психологической. В следующую секунду один из троицы уже падал на спину, наверняка испытывая помутнение сознания, а другой отлетал в сторону, ощутив весомый аргумент в виде моего ботинка у себя на виске. Эх, красиво же я это сделала! Реклама получилась что надо.

К сожалению, я не обладаю таким количеством ног и рук, которое некоторые авторы фантастической литературы приписывают инопланетянам. Число конечностей у меня соответствует банальному человеческому стандарту. А потому, пока я раздавала удары первым двоим незадачливым кавалерам, третий успел сообразить, что к чему. И даже попытался ударить меня кулаком. Вот только кулак его улетел в воздух, ибо я успела вовремя нагнуться. А в следующее мгновение уже выламывала кулак негодяя таким образом, чтобы любителю песен про девочек сделалось больно. Подопытный мой буквально взвыл и упал на асфальт.

Тем временем первые выведенные мною из строя дети улицы очухались, наивно предположили, что приключилось недоразумение, и кинулись на меня с новым приливом энергии. Ну что я могла им ответить? Ногой в живот — одному и растопыренными ладонями по носу — другому. После этого я секунд пятнадцать созерцала результаты созданной мной композиции. На мой взгляд, дралась я сегодня, пребывая в небывалом вдохновении. И сейчас возникшая в результате моей короткой схватки с численно превосходящим противником скульптурная группа наполняла мою душу чувством моральной удовлетворенности.

Я убедилась, что работа выполнена отлично и ожидать новых эксцессов в ближайшие полчаса никак не придется. Мальчонкам очень не по себе — все трое корчатся от боли. И я перевела взгляд на Виктора Владимировича.

— Браво! Браво! — воскликнул Светин. Сколько восторга излучало его лицо! — Евгения Максимовна, на деле ваши способности превзошли мои самые смелые ожидания. Я согласен на ваши условия безоговорочно. Я, право, восхищен! Браво и еще раз браво!

— Вы мне льстите, — улыбнулась я.

— Пойдемте, пойдемте скорее в дом!

Мы втроем — я, мой новый клиент и его сестра Светлана — направились к подъезду. Напоследок я не смогла удержаться от желания обернуться. Ребяткам все еще было плохо.

Устроившись на уютном диванчике с чашкой чая в руках, постепенно остывая от недавних уличных хлопот, я смогла повнимательней разглядеть сестру Виктора Владимировича. В отличие от брата, Светлана была природной блондинкой. Но на этом различия заканчивались. Лица у брата и сестры были похожи, словно две капли воды. Разве что у Светланы чуть четче была выражена этакая аристократическая черточка. На всякий случай я задала вопрос:

— Вы живете вдвоем?

— Раньше с нами жил отец, — грустно молвила Светлана. — Теперь он арестован, вы уже в курсе. Но наш отец — хороший человек, он не способен убить человека, — поспешила заверить сестра Светина.

— Евгения Максимовна, я хотел бы заключить с вами контракт прямо сейчас, — заявил Виктор Владимирович.

— Именно на это я и надеялась, когда ехала сюда, — ответила я и открыла свою папочку с необходимыми бумагами.

Дело было сделано в течение нескольких минут. Для начала господин Светин заключил со мной контракт на неделю. За это время он рассчитывал разобраться со своими проблемами.

— Если что, дальше видно будет, — сказал Виктор Владимирович.

Я позвонила тетушке, сообщила, что домой не приеду, так как намерена на недельку переселиться к новому клиенту.

Весь вечер мы провели за светской беседой. Светлана рассказывала о своей работе в школе, о том, как нелегко ей порой приходится с непоседливыми детишками, но как прекрасно бывает потом, когда все-таки удается найти с ними общий язык. Светин как будто специально прилагал усилия, чтобы разговор не зашел в область семейных проблем. Позже, когда Светлана отправилась спать, мои предположения подтвердились.

— Не хочу ее лишний раз расстраивать, — сказал Виктор Владимирович. — Она и без того каждый день вся на нервах, как с работы вернется — долго не может успокоиться. А тут еще шпана эта уличная… Я вот что вам хотел сказать, Евгения Максимовна. Я завтра на биофак ТГУ отправиться собираюсь. Пообщаться с преподавательским составом. Хочу расспросить, в каких отношениях с Марковым мой отец состоял в действительности. И что это за такой конфликт был, из-за которого милиционеры лишний раз уверились в виновности моего отца. Я слышал, конференция там должна была быть какая-то, а что за конференция, честно говоря, не представляю себе… Хотелось бы отправиться на биофак утром. У отца что-либо спрашивать бесполезно, тем более завтра в СИЗО неприемный день.

— Это правильно, — кивнула я. — Кто рано встает, тому бог дает…

На том мы и порешили.

* * *

Пятнадцатого апреля в восемь утра мы вышли из подъезда и к девяти уже находились во дворике университета. Нам не составило особого труда отыскать пятый корпус, в здании которого располагался биологический факультет. Мы неспешно миновали большое двукрылое крыльцо с множеством стоящих и сидящих на ступеньках студентов, беззаботно курящих, смеющихся и обсуждающих свои личные дела. Создавалось впечатление, что гранит науки не волновал будущую интеллигенцию ни в коей степени.

Мы прошли в здание.

Фигуры из гипса на стене напротив нас изображали эволюционное развитие органического мира.

— Насколько я знаю, деканат расположен на втором этаже, — сообщил Светин, уверенно направляясь к лестнице.

Вскоре мы оказались у дверей деканата. Бросился в глаза распечатанный на принтере лист формата А-4, пришпиленный булавкой к обитому черным бархатом стенду с расписанием и факультетскими объявлениями. «Товарищи! — гласила надпись на листе. — Вступайте в партию алкоголиков биофака!» Электронный адрес, и далее еще что-то мелким шрифтом.

«Очередная проказа студентов, — подумала я, — которую еще не успели заметить, а иначе наверняка бы сняли».

Виктор Владимирович осторожно постучал в дверь деканата, выждал секунду-другую, повернул ручку, открыл дверь и вошел. На нас обратила взор секретарша — крашеная шатенка средних лет.

— Здравствуйте, — сказал Виктор Владимирович. — Я — сын одного из ваших преподавателей — Светина Владимира Николаевича. Вы, наверное, слышали о том, что произошло…

Секретарша смутилась.

— Насколько мне известно, Владимира Николаевича задержали по подозрению в убийстве Игоря Сергеевича Маркова, — робко сказала она.

— Да. Но я уверен в том, что отец мой невиновен, и намерен это доказать. Кого я мог бы расспросить об отношениях моего отца и убитого, об их взаимоотношениях с остальными преподавателями?

Секретарша сразу начала откровенно занудствовать:

— Ой, сейчас все заняты, на лекциях, декан и замдекана заняты подавно…

М-дела, они такие, работники бюрократического фронта! Сами из себя ничего не представляют, а так и стараются продемонстрировать свою мнимую значимость.

— Может, все-таки у кого-то сейчас окно? — предположил Виктор Владимирович. — Вдруг человек как раз скучает и будет рад побеседовать с нами?

Секретарша метнула на нас ядовитый взгляд.

— Я посмотрю, — сказала она, поджав губки, и принялась рыться в ящике стола, изображая чрезвычайно занятого человека, которого оторвали от работы мировой важности, и теперь она вынуждена выполнять сложную процедуру поиска расписания преподавателей. Хотя я была уверена в том, что до нашего прихода секретарша, мягко говоря, вола пинала.

В этот момент дверь отворилась, и в деканат вошел благообразный мужчина лет пятидесяти. Чуть полноватый, невысокого роста, в очках.

— Эх-х, — протянул он. — Такая скука — все проростки обработали, раньше чем через два часа на них даже смотреть не стоит. И студентов у меня сейчас нет. Окно, окно!

— Извините, — сказал Светин, обращаясь к вошедшему, — а у вас не найдется десяти минут для разговора со мной?

Секретарша прекратила копаться в столе.

— Найдется, — ответил преподаватель. — Я вас слушаю.

Виктор Владимирович изложил суть дела.

— Пройдемте ко мне в кабинет, — предложил преподаватель. — Там мы можем побеседовать в спокойной обстановке. Кстати, меня зовут Степан Олегович.

Мы назвали свои имена, после чего вслед за Степаном Олеговичем покинули деканат.

Владения Степана Олеговича располагались в подвале, где, как и положено в местах подобного рода, пахло сыростью и плесенью. Степан Олегович провел нас в лабораторию, столы и полки в которой были сплошь заставлены пробирками, баночками с реактивами, автоклавами и всевозможными измерительными приборами. Предложил стулья, обитые кожей, местами вытертой и отходящей.

— Так что конкретно вы хотели бы узнать? — спросил Степан Олегович.

— Мне интересно, в каких отношениях мой отец состоял с убитым, — задал вопрос Светин.

— В общем-то, весь биофак — дружная семья, — сказал Степан Олегович. — Бывают, конечно, и ссоры, встречаются и личности, вызывающие всеобщую антипатию, но это скорее исключение из правила, нежели само правило. И Игорь Сергеевич с Владимиром Николаевичем поддерживали дружественные отношения. Однако незадолго до известных трагических событий они поругались.

— Вот об этом я и хотел бы услышать поподробнее.

— Должна была состояться конференция в Доме журналистов, посвященная экологии и охране окружающей среды.

— Да, я слышал об этом, но толком ничего не знаю.

— Марков и Светин подготовили доклады. Ходят слухи, что темы совпали, и, по большому счету, выступать имело смысл лишь кому-то одному — или Маркову, или Владимиру Николаевичу. Вот из-за этого они и поругались. Ни один не хотел уступать другому. Там уже выходило как повезет, кого поставят в списке выступающих первым. А списки к тому моменту еще составлены не были.

Степан Олегович почесал затылок.

— Дело в том, — задумчиво произнес он, — что тема докладов обещала быть довольно щекотливой, и в случае удачного выступления докладчику открывались восхитительные перспективы на будущее, вплоть до членства в РАН.

— А что за тема?

Степан Олегович развел руками:

— А этого никто не знает. И Владимир Николаевич, и Игорь Сергеевич проводили свои личные, независимые исследования и информацию о своей работе держали в строжайшем секрете. Хотели нас удивить. Результаты должны были быть оглашены на конференции, и доклад якобы обещал вылиться в маленькую сенсацию.

— Любопытно, — заметила я.

Степан Олегович махнул рукой:

— Ах, не думайте, что это было какое-то открытие века, вроде эликсира бессмертия или ответа на вопросы, вроде «есть ли жизнь на Марсе» и «существует ли лох-несское чудовище»! Нет, просто было проведено какое-то небольшое научное исследование, смысл которого будет понят в ученом мире, но которое никак не может претендовать на то, чтобы им хоть в какой-то мере заинтересовался обыватель. Скорее всего, что-нибудь частное, скажем, рассмотрение экологической ситуации в каком-то районе города, или что-то вроде того.

— Понятно. А как вообще на биофаке относились к моему отцу и к покойному Игорю Сергеевичу? Чем именно, кстати, этот человек занимался?

— Давайте по порядку. Отец ваш считается одним из лучших в Тарасовской области специалистом по бентосным организмам, вы это знаете. Соответственно, и в университете, и в академических кругах к нему относятся с должным почтением. Марков же изучал планктонные формы беспозвоночных. Тоже пользовался авторитетом и, надо сказать, вполне заслуженным. Так что… Короче, загадочная история…

Слушая, как Светин пытается получить нужную информацию, я внутренне усмехнулась. Задать столько вопросов и не спросить самого главного, о чем в первую очередь спросит и следователь из милиции, и частный сыщик… Я, конечно, не винила Светина. Как-никак, раньше заниматься частным сыском ему не доводилось, и слава богу. Но у меня-то имелся кое-какой опыт, и я не преминула его продемонстрировать:

— А были у Маркова в университете враги? — спросила я.

— Нет. Хотя… Да, были. Я могу вам кое-что рассказать, но при условии, что вы не выдадите, что эти сведения вам предоставил я.

— Я обещаю.

Светин кивнул, и Степан Олегович продолжил:

— Ладно. Некий… Впрочем, не буду называть имени того человека, не хочу выносить сор из избы. Вы, если вам необходимо, можете и студентов расспросить… Короче, назовем этого преподавателя «икс». В общем, чем-то он очень не нравился Маркову, и между ними постоянно выходили конфликты. Дело в том, что преподаватель «икс» известен как заядлый взяточник. Однако взятки он берет очень искусно, никто его поймать пока не смог. А еще «икс» — страшный бабник, то и дело заглядывается на девчонок-студенток, ни одну не пропустит, не отвесив сомнительный комплимент. Ходят даже слухи, что этот преподаватель порой выставляет оценки уже не за деньги, а за конкретные интимные услуги. У него, говорят, даже собственные расценки есть. Кстати, незадолго до убийства «икс» и Марков поссорились.

— Поссорились?

— Да. Знаете ли, Игорь Сергеевич был известен всему биофаку как человек комсомольской закалки. Бывший партиец, он отличался, э-э-э… нестандартной по нынешним временам принципиальностью. За это его и студенты, как огня, боялись. Скольких разгильдяев отчислили оттого, что они к Маркову на экзамен без достаточного количества знаний явились! Ну да я отвлекся… Дело в том, что Игорь Сергеевич смириться с поведением преподавателя-взяточника не мог. Вот он и хотел вынести обсуждение его личности на ученый совет факультета, с той целью, чтобы горе-преподавателя попросили покинуть университет. Конечно, вряд ли у него что-нибудь получилось бы… Но насолить таким образом «иксу» Игорь Сергеевич мог изрядно. Но чтобы это явилось причиной для убийства… Нет, не думаю.

— Я вижу, Игорь Сергеевич, несмотря на авторитет и уважение, слыл конфликтным человеком, — заметила я.

— В общем-то, да.

— Были у него еще враги, помимо пресловутого «икс»?

— Кажется, нет.

— А у Владимира Николаевича?

— Владимир Николаевич — человек исключительной мягкости. По-моему, врагов у него не может быть в принципе.

— А этот преподаватель «икс» ездил на практику?

Степан Олегович нахмурился:

— Если бы он ездил, я все равно бы вам не сказал, как не сказал. Но он не ездил, я точно знаю. К зоологии специальность этого человека не имеет никакого отношения.

— А много у вас тут всяких специальностей?

Степан Олегович усмехнулся:

— Много, поверьте мне, много. Только, пожалуйста, не выдавайте меня, не говорите никому, что это я поведал вам о преподавателе, которого обозначил как «икс». Меня просто не поймут. Все, что я вам сказал, я открыл на всякий случай. Подумал, вдруг без этих данных так и останется за решеткой ни в чем не повинный человек. А в том, что ваш отец не способен на убийство, — Степан Олегович посмотрел на Светина, — я не сомневаюсь. Я могу рассчитывать на сохранение анонимности?

— Конечно, можете, — ответила я.

— Не беспокойтесь, — поддержал Виктор Владимирович.

Я повернулась к своему клиенту:

— Будете еще задавать вопросы?

Светин немного помедлил, а потом покачал головой:

— Пожалуй, нет. Надо вернуться домой, хорошенько обдумать, что к чему, и наметить дальнейший ход расследования.

Виктор Владимирович поднялся со стула и протянул преподавателю, с которым мы беседовали, руку.

— Спасибо за все, Степан Олегович.

— Не за что. Честно говоря, мне все равно нечем было себя занять. Так хоть с вами пообщался.

— До свидания.

Мы попрощались со Степаном Олеговичем, а когда поднялись из подвала наверх, на первый этаж, услышали пронзительный звонок на перемену. К тому моменту, когда мы оказались у выхода из корпуса, сквозь двери было не протиснуться. Студенты ломились на улицу. Кто поесть, кто покурить, кто попить пива, а кто просто предаться беззаботному трепу.

Глава 2

Новое неприятное происшествие приключилось недалеко от дома Светина. Чтобы пройти во двор моего клиента, нужно миновать ряды гаражей, а иначе придется совершать, может, не столь большой, но чрезвычайно досадный крюк. Вот тут-то нас и подстерегала опасность.

Когда до окончания рядов гаражей оставалась какая-нибудь пара-тройка метров, навстречу нам неожиданно выскочил человек, лицо которого нельзя было разглядеть за маской. Только холодный блеск глаз в прорезях черной ткани. Облаченная в кожаную перчатку рука что-то сжимала. Раздался щелчок, и я увидела заостренное с обеих сторон лезвие выкидного ножа. В тот же миг я с силой отшвырнула своего клиента в сторону.

Теперь я разглядела одежду нападавшего — он был одет в спортивный костюм, как и в тот раз, о котором рассказывал Светин. Только теперь вместо капюшона была маска. Я решила не вынимать пистолет, потому что была уверена, что справлюсь и так, тем более что тип этот еще очень даже мог пригодиться. Я намеревалась обезвредить негодяя и устроить ему допрос.

Нападающий широко расставил ноги и медленно, шаг за шагом, приближался ко мне. Когда расстояние между нами сократилось до метра, человек в маске выбросил руку с ножом вперед. Я увернулась.

Маска в том месте, под которым у негодяя должны были быть губы, образовала небольшую складочку. Я услышала короткий смешок, больше похожий на хриплое карканье. В ту же секунду последовал еще один выпад. На этот раз я нагнулась, и нож противника разрезал воздух над моей головой. Потом я сознательно упала на спину, сразу уперевшись локтями в асфальт, и резко распрямила ноги. От моего удара нападавший отлетел в сторону, но тут же поднялся и бросился на меня с новым приливом энергии.

Прием я провела на славу. Нападавший вскрикнул, и нож со звоном ударился об асфальт. Ликуя, я попробовала добить негодяя ударом правой в челюсть, но тут мне помешал Виктор Владимирович. Совершенно некстати он попробовал вступить в бой. Некоторое время он, видимо, размышлял, как помочь мне в сложившейся ситуации, и наконец придумал. Я бы предпочла, чтобы он оставался на месте! Ведь если бы не Светин, я задержала бы преступника, уверенность в этом у меня была стопроцентная.

Так вот, Виктор Владимирович, раскопав невесть где кусок белого кирпича, обогнул меня и своего потенциального убийцу, дабы обрушить кирпич на голову последнего. В итоге человек в маске засек появление за спиной Светина как раз в тот момент, когда я заносила кулак. Оглянувшись, он, по всей вероятности, сообразил, что ничего хорошего ему ждать не следует, и со всех ног бросился наутек.

Я бросилась в погоню, но негодяй ловко свернул за один из гаражей. Я вернулась к Виктору Владимировичу, дабы не оставлять его одного и не подвергать новой опасности.

Я подобрала с асфальта нож, предварительно обернув рукоятку рукавом, дабы не оставлять на ней своих отпечатков и ничего не стереть. Маловероятно, но вдруг на ноже что-нибудь да сохранилось? Нечего его пачкать. Нужно использовать каждый шанс. После этой процедуры я взяла клиента за руку.

— Пойдемте скорее! — сказала я. — Дома разберемся, что к чему!

* * *

Настроение у Светина после данного инцидента резко испортилось. В глазах клиента, несмотря на все его попытки скрыть свое состояние, я смогла прочесть страх.

— Значит, охота на меня продолжается, — задумчиво произнес Виктор Владимирович. — Знать бы вот, кому это нужно…

— Полагаю, тому, кто не желает, чтобы вы выяснили правду об убийстве Игоря Сергевича Маркова, — сказала я.

— Да уж… Как вы думаете, Евгения Максимовна, в какую сторону нам теперь податься?

— Неплохо бы пообщаться со студентами, повыяснять насчет этого преподавателя «икс», который увлекается взятками и молодыми студентками, — предложила я.

— А мне кажется, куда перспективнее раздобыть побольше информации о конференции, на которой должен был выступать мой отец.

— Вы можете спросить у него.

— Могу, но я хочу начать прояснение ситуации прямо сегодня, а в СИЗО, как я уже говорил, этот день — неприемный. А потому я думаю вот что…

— Я вся внимание, готова следовать за вами, куда прикажете, и попутно оказывать посильную помощь.

Светин кивнул:

— Так вот, как сказал Степан Олегович, на биофаке о теме докладов никто не знает: ни мой отец, ни Марков тайны никому не открывали. Но что, если мы отправимся за информацией прямиком в Дом журналистов?

— Хорошая мысль.

— А как, по-вашему, Евгения Максимовна, нам лучше себя повести, чтобы в Доме журналистов согласились ответить на наши вопросы?

— Я думаю, следует прикинуться именно журналистами. Сотрудниками какой-нибудь мелкой газеты из другой области, скажем, Пензенской. Немного поблефовать, что, мол, мы слышали о сенсационном докладе, с которым должны были выступить такие-то люди и который сорвался. Если в Доме журналистов не будут молчать как рыбы, если мы не наткнемся на глухую стену секретности, у нас все получится. А вы не знаете, когда точно должна была состояться конференция?

— Десятого апреля, в понедельник.

— Прекрасно, эта информация нам еще пригодится.

— А если у нас потребуют журналистские удостоверения?

— А вот на такие случаи жизни у меня дома имеется все необходимое! Доверьтесь мне, Виктор Владимирович! С подобными случаями я сталкивалась в своей практике не раз и имею опыт выхода из ситуаций, аналогичных той, в которой мы сейчас оказались. От вас понадобится лишь фотография такого формата, какие используются для паспортов, и немного театрального таланта. У вас есть фотография?

— Найдется.

— А талант?

Светин улыбнулся.

— И талант найдется, — повторил он свой ответ.

— В таком случае собираемся и едем ко мне, — заключила я.

* * *

Тетушка, как всегда в это время, готовила. На сей раз она занялась пельменями. Вы пробовали когда-нибудь пельмени моей тетушки Милы? Нет? Многое потеряли! Ее пельмени — совсем не то, что вы можете купить в магазине, и даже не то, что вам случалось отведать у многих хозяек. Это, что называется, пальчики оближешь!

Тетушка к нашему приходу как раз успела сварить первую партию пельменей. А потому, прежде чем заняться делами, мы уселись за стол. К пельменям тетушка подала сметану, и, мне кажется, моему клиенту быстро удалось расслабиться настолько, что он позабыл обо всех своих проблемах. А проблемы-то эти, прошу заметить, были нешуточные, я сама убедилась.

Затем я проводила Светина в свою комнату. Там отыскала несколько бланков удостоверений корреспондента мифической газеты «Пензенская интеллигенция» и соответствующую печать. На один из бланков уже была наклеена моя фотография. Однако дата на удостоверении стояла прошлогодняя, и потому я переклеила фотографию на новый бланк, поставила печать, лично вписала вымышленные фамилию-имя-отчество, проставила год и завершила «произведение искусства» загадочной росписью. Полюбовавшись содеянным, я принялась изготовлять удостоверение для Виктора Владимировича. Естественно, фамилия-имя-отчество снова оказались вымышленными. Потом я попросила Светина выйти и побеседовать с тетушкой, так как сама собиралась переодеться.

Я порылась в своем гардеробе и отыскала одежку, способную скрыть кобуру с пистолетом и вместе с тем не противоречащую имиджу журналистки. Я выбрала строгий пиджак с длинными полами и серые брюки. На всякий случай захватила и запасные номера для машины, поскольку намеревалась посоветовать Виктору Владимировичу заменить номера на его авто на время. Вскоре я могла сказать, что нахожусь в состоянии полной боевой готовности, и вернулась в гостиную.

— Эту рыбу я тушила в духовке два… — тетушка показала Светину два пальца, словно хиппи, — два часа!

Сам Виктор Владимирович только кивал и за обе щеки уплетал тушеную рыбу с капустой, морковью, свеклой и луком.

— Потрясающе! — восклицал он. — У-у, как вкусно!

— А потом такая рыба обязательно должна настояться, — заключила тетушка. — Иначе эффект будет совсем не тот.

— Я готова, Виктор Владимирович, — улыбаясь, сообщила я.

— Погодите совсем немного, Евгения Максимовна! — с набитым ртом произнес Светин. — Я никак не могу обидеть вашу милую тетушку, не доев до конца эту тушеную два часа, а потом так замечательно настоянную рыбу!

Наконец Виктор Владимирович окончил трапезу. Перед тем как уйти, он долго отвешивал тетушке похвалы, выражал безумное восхищение. Я думала, он не найдет в себе силы вернуться в обыденную реальность никогда. Вот как вкусно готовит моя тетушка!

* * *

В три часа дня мы приблизились к зданию Дома журналистов. Я все-таки убедила Виктора Владимировича, что номера машины стоит на время заменить. Мало ли кому в ходе расследования вздумается нас преследовать? Ни к чему этому «кому-то» знать, кому машина принадлежит на самом деле.

— Что я должен говорить? — разволновался Светин, идя к входу в Дом журналистов.

Я его успокоила:

— Говорить буду я, вы должны только мне поддакивать. Постарайтесь выглядеть как можно более официально. Справитесь?

— Уж как-нибудь…

Вот так болтая, мы очутились на крыльце здания, построенного еще в девятнадцатом веке, перед большой застекленной дверью. Я потянула дверь на себя. Надо заметить, она оказалась тяжелой. Переживавший по поводу того, удастся ли нам провернуть задуманную операцию, Виктор Владимирович, спохватился, и сам дернул за ручку, дабы пропустить меня вперед.

Мы оказались лицом к лицу перед вахтером.

— Вы к кому? — спросила строгая, но вместе с тем безобидная на вид бабулька за столом перед «вертушкой».

Я вынула удостоверение, краем глаза отметив, что Светин делает то же самое.

— Мы журналисты из Пензы. Нам требуется материал по поводу конференции, посвященной проблемам экологии и охране окружающей среды, состоявшейся десятого апреля. К кому можно обратиться?

Вахтерша смутилась.

— Да, что-то такое у нас, кажется, было. Я попробую созвониться с Алексеем Григорьевичем, он — главный редактор «Тарасовского вестника». Кажется, он что-то такое возглавлял…

Мы застыли в ожидании, пока вахтерша свяжется с Алексеем Григорьевичем по телефону.

— Алло? Алексей Григорьевич? Тут какие-то журналисты из Пензы. По поводу конференции десятого апреля. Экология, охрана среды…

В трубке послышалось невнятное бормотание. Потом вахтерша повернулась к нам.

— Какая газета? — зашептала она.

— «Пензенская интеллигенция», — ответила я.

— «Пензенская интеллигенция», — сказала старушка в трубку… — Да… Да… Хорошо.

Старушка повесила трубку и вновь обратилась к нам:

— Алексей Григорьевич вас примет. Четыреста первый кабинет. Лифт там.

Мы миновали «вертушку», вызвали лифт. Пару минут спустя мы петляли по извилистым коридорам старинного здания в поисках четыреста первого кабинета.

Наконец кабинет отыскался. Табличка на двери гласила: «„Тарасовский вестник“. Главный редактор Дмитриев Алексей Григорьевич». Я постучала, дождалась, когда из глубины кабинета донесется «Да!», после чего вошла. Следом за мной юркнул Светин.

Алексей Григорьевич оказался худосочным лысеющим человеком лет сорока. На носу у него сидели круглые очки, а черты лица он имел мелкие.

— Присаживайтесь, — кивнул Дмитриев.

Мы послушно уселись в предназначенные для гостей кресла.

— Мы — журналисты из Пензы… — начала было я, но Алексей Григорьевич меня прервал.

— Был я в Пензе, — задумчиво сказал он, — общался с редакторами и журналистами многих газет, но вот «Пензенскую интеллигенцию» что-то не припомню…

Я сосредоточилась, попыталась поймать вдохновение, широко улыбнулась и заговорила, стараясь одним духом выпалить всю речь, которую импровизировала тут же:

— «Пензенская интеллигенция» — молодая газета, ей меньше трех лет, но даже за это короткое время мы сумели обрести весьма широкий круг читателей, главным образом — из рядов пензенской интеллигенции, для которой, собственно говоря, и создавалась газета.

Алексей Григорьевич удивленно вскинул брови, а я продолжила:

— Газета «Пензенская интеллигенция» освещает самые различные проблемы, берет во внимание всевозможные моменты научной, культурной, политической жизни общества…

Алексей Григорьевич замахал рукой:

— Ладно, ладно! Единственный момент. Мне необходимо посмотреть ваши журналистские удостоверения. Не обижайтесь, но это моя обязанность. Доверяй, но проверяй, как говорится.

Мы с Виктором Владимировичем охотно продемонстрировали главному редактору «Тарасовского вестника» изготовленные пару часов назад «корочки». Алексей Григорьевич повертел сии произведения искусства в руках, хмыкнул и вернул нам.

— Ну-ну, — покачал головой он. — Я вас слушаю. О чем вы хотели расспросить?

Словно вахтерша не сообщила ему, что мы хотели спросить!

— Нас интересуют материалы конференции, посвященной проблемам экологии и охране окружающей среды, состоявшейся десятого апреля, — сказала я. — Понимаете, пензенская интеллигенция чрезвычайно озабочена нынешним положением экологии в стране, чистотой воды в Волге-матушке, положением в соседней Тарасовской области. С момента проведения конференции в Тарасове миновало более недели, а читатели, озабоченные данной проблемой, буквально завалили нас письмами — обычными и электронными. И это совершенно справедливо, ведь варварское отношение современного человека к природе ставит под угрозу само существование рода людского. Оглянитесь вокруг! Стремительно приближаются к той грани, за которой стоит вымирание, многие виды животных и растений. Воздух, земля и вода превратились в смертельные яды благодаря нерациональному использованию радиоактивных отходов…

Дмитриев махнул рукой.

— Все-все! Достаточно! Я прекрасно осведомлен насчет глобальных проблем человечества. Давайте приступим к делу. Я вас слушаю.

— Давайте. Меня интересует план конференции, зачитанные там материалы.

Алексей Григорьевич глубоко вздохнул:

— Доставайте свои блокноты, диктофоны или что у вас там.

Я охотно вынула из внутреннего кармана пиджака записную книжку, ручку и состроила сосредоточенную гримасу, приготовившись записывать. Виктор Владимирович последовал моему примеру, и я подумала, что из него и вправду мог бы получиться не такой уж и плохой актер.

— Вы прекрасно понимаете, насколько актуальна тема, которой была посвящена конференция, — начал Алексей Григорьевич монотонным голосом, тем самым, что способен загипнотизировать, ввести в состояние, аналогичное зимней спячке, кого угодно. — В связи с этим были зачитаны доклады различных выдающихся ученых нашего города из самых разных областей науки. То, что в конференции участвовали экологи, ясно само собой. Кроме того, выступали химики, биофизики, биологи различных направлений, инженеры и даже математики… Всех не перечислишь.

Я изо всех сил старалась делать вид, что записываю каждое слово Дмитриева. Светин от меня не отставал — тоже что-то строчил в своем блокноте.

— Конференцию открыл академик, профессор, доктор биологических наук Семыкин Дмитрий Арсеньевич. Доклад его назывался «Негативные изменения результативности сельскохозяйственных мероприятий в связи с дестабилизацией экологической ситуации в Тарасовской области за последние двадцать лет».

Говорил Алексей Григорьевич долго и нудно. Тщательно и подробно излагал все нюансы представленных вниманию членов конференции докладов. К чему ему понадобилась такая обстоятельность, я не знаю. Это не была речь человека, севшего на любимого конька, спешащего поделиться с людьми тем, что волнует его душу. В рассказе Дмитриева не было ничего живого. Похоже, Алексей Григорьевич сам не рад был лишний раз вспоминать о скучных тезисах, выдвинутых учеными, понятными лишь узкой группе специалистов. Но по-другому главный редактор, видимо, не мог, где-то приучился исполнять свои обязанности с дотошной точностью, в соответствии с правилами. Наконец он дошел до интересующего нас момента:

— Далее по плану следовал доклад Игоря Сергеевича Маркова, но он не состоялся в связи с трагической смертью последнего…

Алексей Григорьевич намеревался пойти дальше и продолжить заунывное перечисление состоявшихся докладов, но я его остановила:

— А вот этот момент нас особо интересует. Ведь говорят, что именно из-за своего доклада Игорь Сергеевич и погиб…

— Неужели в Пензе и такие слухи ходят?! — изумился Дмитриев.

— Ходят, еще как ходят! — горячо продолжала я. — А еще ходят слухи, что некто Владимир Николаевич Светин должен был прочесть доклад на ту же тему, что и Марков, но сел в тюрьму по обвинению в убийстве того же Маркова…

В глазах Алексея Григорьевича впервые за время нашей беседы вспыхнул огонек.

— Это вообще странная история! — увлеченно поведал он. — О том, что доклады имеют общую тему, нам стало известно за несколько дней до конференции. Марков и Светин явились к нам лично и объяснили, что к чему. Просили разрешить ситуацию. Похоже, оба они были в бешенстве, очень обозлены друг на друга. Мирно им договориться не удалось, пришлось тянуть жребий. Повезло Маркову.

Внезапно Дмитриев притих. Похоже, осознал, что ведет себя как баба, лузгающая семечки на завалинке и травящая своим подружкам-сплетницам небылицы про всех проходящих мимо людей. Алексей Григорьевич пристально поглядел на нас.

— Слушайте, — медленно проговорил он. — А вы случайно не из какой-нибудь бульварной газетенки пришли, чтобы сенсацию подчерпнуть?

— Что вы! — воскликнула я. — «Пензенская интеллигенция» — известнейшая в нашем городе газета! Мы даже сотрудничаем с местным Союзом писателей, публикуем на наших страницах очерки и новеллы молодых авторов. Молодых, но обещающих когда-нибудь в будущем стать настоящими мастерами пера. Если вы не верите…

— Ладно, ладно. Не хочу с вами пререкаться. Так что конкретно вас интересует? Я не знаю, кто убил Маркова — Светин или кто еще. Пусть милиция занимается выяснением.

— А что у него был за доклад? На какую тему?

— О, это была очень щекотливая тема. Но я вам скажу. Думаю, не стоит таить правду от общественности, тем более что не сегодня-завтра она все равно всплывет на поверхность. В общем, расклад такой. Есть у нас в Тарасове предприниматель, Леснин Андрей Владиславович, владелец завода, расположенного на берегу Волги, в Заводском районе города, и занимающегося изготовлением парфюмерных изделий. Знаете, всякой там ерунды для женщин — лака для ногтей, краски для волос, губной помады, румян и прочей дребедени. Предприятие называется «Леснин-Парфюм».

Так вот, отходы завода сбрасываются в Волгу. Официально они не представляют большой опасности и вредят экологии не больше, чем сток канализационных вод. Хотя и в последнем случае можно поспорить. Но Марков и Светин занимались изучением жизнедеятельности различных форм беспозвоночных организмов, обитающих в волжских водах близ Заводского района Тарасова. Светин занимался донными формами организмов — бентосом, а Марков — планктоном. И выяснилось, что численность многих беспозвоночных в Волге близ Заводского района тесно коррелирует с выбросами отходов производства фирмы «Леснин-Парфюм». Исследования, которые Марков и Светин проводили независимо друг от друга, показали наличие в клетках беспозвоночных смертельно ядовитых соединений, которые никак не утилизируются, разлагаются по нескольку лет и представляют опасность как для животного и растительного мира, так и для населения области…

— Чем грозило Леснину обнородование данных исследований?

— Леснину это грозило полным банкротством. Ведь если бы исследования были представлены общественности, они неизбежно бы привлекли внимание соответствующих структур власти. А уж те бы постарались на славу, подвергли бы все тщательной проверке. Им ведь только кость кинь, а возможности они не упустят. Можно на этом хорошенько нагреть руки, а если повезет, продвинуться в карьере. Завод Леснина непременно прикрыли бы, бизнес его пошел бы прахом.

— А что получили бы Марков и Светин за свои открытия?

— Если бы дело получило громкую огласку, то, несомненно, коллеги-ученые оценили бы их по достоинству… Слушайте, а почему это вас так интересует?

— Возможно, это была бы самая большая сенсация, которая могла случиться на конференции. Но, к сожалению, сенсация так и не состоялась…

— Ну-ка, покажите, что вы там записываете! — вдруг воскликнул редактор «Тарасовского вестника».

Я и моргнуть не успела, а Дмитриев уж вырвал у меня из рук блокнот. Единственное, что я туда записала помимо бесформенных каракулей — это название фирмы, владельца которой собирались обличать Игорь Сергеевич с отцом моего клиента, а также имя самого владельца фирмы. И сейчас главный редактор газеты «Тарасовский вестник» изучал мои заметки.

— Послушайте, это не ваше… — начала было я, но Алексей Григорьевич лишь триумфально усмехнулся.

— Ага, значит, никакие вы не журналисты. Что-то вынюхиваете! Ну-ка, ну-ка… Кто вас подослал?

Я протянула руку, пытаясь отобрать то, что принадлежит мне по праву, но Алексей Григорьевич, ухмыляясь, спрятал записную книжку, которая содержала в себе столько важных для меня телефонов.

— Отдайте мою записную книжку! — потребовала я возмущенно. — Она мне нужна, там много моего личного.

А Дмитриев тем временем жал на кнопку под столешницей, очевидно намереваясь вызвать охрану. Назревал конфликт, и мне это не нравилось.

Охрана не заставила себя долго ждать. Несколько минут спустя дверь отворилась, и в кабинет ворвались трое крепеньких парнишек в камуфляжных костюмах. Лица у всех троих мрачные и не предвещающие ничего хорошего, а на поясах — резиновые «демократизаторы».

— Вот эти люди выдают себя за журналистов, а на самом деле их подослали какие-то частные лица, — сообщил Алексей Григорьевич.

— Придется вам проследовать в милицию, — сообщил один из охранников.

— Не надо в милицию, — сказал Виктор Владимирович. — Евгения Максимовна, скажите им. Я оценю ваше слово по заслугам.

Я внимательно посмотрела на клиента. Затевать драку, когда таковой можно избежать, мне не хотелось. Впрочем, в милицию мне хотелось еще меньше.

Светин кивнул, уголки его губ чуть приподнялись кверху. Я догадалась, что таким образом он дает мне добро. Ну что ж, если он желает…

Внезапность — залог победы. Я прыгнула навстречу мужчине, стоявшему ко мне ближе других, ловко ухватила его за запястье и вывернула кисть так, что уже выхваченная им дубинка упала на паркет. Охранник, по всей вероятности, не ожидал такого, а потому растерялся, и я, воспользовавшись ситуацией, произвела бросок через бедро. Мужик с грохотом рухнул на пол. Вслед за этим я отняла записную книжку у Алексея Григорьевича. Тем временем в руках двух других амбалов тоже возникли резиновые палки.

— Позвольте нам уйти! — громко сказала я. — Мы не собирались причинять никому здесь вреда! Нам просто нужна была информация! Не стоит затевать разборки!

— Руки вверх! — упрямо прогнусавил охранник. Что поделаешь, работа у него такая. Семейство-то кушать просит.

— Послушайте! Вам действительно лучше опустить нас с миром!

Краем глаза я отметила, что брошенный мною на пол человек поднимается на ноги, да и на двух других мои реплики не произвели особого впечатления.

И пусть на вид я барышня слабая и беззащитная, но тут мое тело на миг превратилось в сжатую до предела пружину, а в следующий миг она распрямилась. При помощи приема под названием «вертушка» я сшибла с ног обоих охранников с дубинками. Одному удар пришелся по виску, другому по челюсти. Оба противника одновременно прилегли на пол.

Но тот, кого я свалила в самом начале, попытался совершить бросок в мою сторону. Моей реакцией был «удар льва» — ногой назад. В итоге подошва моего ботинка впечаталась в нос этого типа, словно в свежую сочную сливу, несколько секунд назад упавшую на землю с дерева. Только тут я обратила внимание, что в течение всей потасовки Алексей Григорьевич истерично визжал, парадоксальным образом навевая мысли о женской неуравновешенности.

Не давая охранникам и Дмитриеву опомниться, я схватила клиента за руку и кинулась к двери. Вызывать лифт времени не было, в такой ситуации это чудо техники может понадобиться только законченному идиоту, и я бросилась к лестнице. Понеслась по ней с такой прытью, словно старалась перепрыгивать через лестничные пролеты. Виктора Владимировича я волокла за собой, словно котенок — консервную банку, привязанную к хвосту. Дышала я часто-часто. «А ведь вляпались из-за пустяка! — с досадой думала я. — И еще… Лучше бы мы с этими охранниками не спорили!»

Когда мы очутились в вестибюле, вахтерша, увидев нас, замерла, как соляной столп. Бабулька на этот раз не собиралась допытываться, кто мы такие, да что нам надо, и выяснять прочие обстоятельства, заставившие нас здесь появиться. Уверена, в тот момент она готова была беспрепятственно пропустить нас куда угодно и даже заплатить нам за это, лишь бы никогда более не созерцать наши физиономии.

Однако приключение наше еще не окончилось. Справа от нас находился коридор, поворачивающий куда-то назад. Вот оттуда и выскочили двое охранников. Причем совсем не те, с кем я до того имела честь сойтись в сражении. Что касается тех трех, то они спускаться не спешили. Что, собственно, неудивительно, учитывая телесные повреждения, которые я им нанесла. Но, быть может, именно они и вызвали подмогу. Времени задумываться над подобными вопросами у меня не было. Фактически мне сейчас предстояло решить великую философскую дилемму под названием «быть или не быть». И для начала я попробовала вновь взять внезапностью. Я жутко закричала, и охранники, чуть даже присев, шарахнулись в разные стороны. Это и помогло мне с достоинством выйти из ситуации. Не теряя ни секунды, я потащила клиента к дверям, на улицу, на свободу.

И вот мы вновь вдыхаем свежий воздух и бежим со всех ног к машине. Словно робот, я совершаю автоматические и точные движения. Вот открываю правую переднюю дверцу автомобиля и впихиваю внутрь Светина, вот открываю левую дверцу и забираюсь в машину сама. Поворачиваю ключ в замке зажигания, включаю передачу…

Все как во сне. В зеркало заднего обзора наблюдаю, как двери Дома журналистов открываются, и оттуда выбегают двое охранников. Жму на газ. Машина трогается с места. Единственная мысль в голове — только бы шины не прострелили. Иначе все это шоу было ни к чему. Хотя, в конце концов, не банк же эти ребята охраняют, так что скорее всего стрелять-то им не из чего.

Я вырулила за поворот, на одну из узких улочек, которых в Тарасове полно и в центре. Так, петляя, я старалась избежать столкновения с блюстителями правопорядка: ведь охранники могли сообразить, что к чему, и обратиться в милицию. Конечно, в итоге все в любом случае уладилось бы, у меня во властных структурах полно знакомых, но лишний раз использовать связи не хотелось.

Однако обошлось. Я завела машину в один из тупиковых дворов и попросила Светина помочь мне заменить липовые номера на настоящие. Когда все было готово, я успокоилась и повела автомобиль в сторону Московской, откуда намеревалась попасть на дорогу, ведущую в Ленинский район. Виктор Владимирович никак не мог успокоиться. Всю дорогу он тяжело дышал.

* * *

Дома мы переоделись, пообедали, и когда настала пора пить чай, я наконец заговорила с клиентом:

— Ну, Владимир Викторович, какими будут дальнейшие наши действия?

— По-моему, понятно: нам необходимо установить контакт с Лесниным. Возможно, стоит за ним и последить… Наверняка Маркова убили именно из-за доклада. Бизнес ведь — дело темное, Евгения Максимовна. Люди из-за денег мать родную растерзать готовы, не то что расправиться с каким-то там ученым, который пишет свои жалкие статьи или доклады.

— И вы думаете, охотится за вами именно человек Леснина?

— Ну а почему нет?

Я пожала плечами.

— Не знаю. Мне кажется, Леснин — достаточно состоятельный человек, и приди ему в голову идея устранить вас как возможную помеху, он наверняка прибег бы к услугам профессионального киллера, а не того дилетанта, что у всех на виду околачивается в спортивной куртке возле вашего дома.

— А вы все-таки думаете, он дилетант?

— Конечно! Стал бы профессиональный киллер пытаться убрать человека дедовскими методами — с ножом в руке? Профессионал обязательно воспользовался бы снайперской винтовкой с мощным оптическим прицелом или еще чем-нибудь в таком роде. И на глаза бы он кому не надо не попадался. Засел бы где-нибудь на чердаке дома напротив, и… Если бы киллер был профессиональным, вы ко мне не обратились бы. Не успели бы просто. Киллер давно бы сделал свое дело и получил от заказчика свои денежки. Кроме того, профессиональный киллер предварительно тщательно изучает жизнь «клиента». И только потом действует. А уж о сестре вашей ему давно было бы известно. А так, похоже, он и не подозревает о ее существовании…

— Да-а… И тем не менее начнем мы именно с Леснина. На данный момент, мне кажется, — единственный ключ к разгадке.

— Можно начать с преподавателя, которого Степан Олегович обозначил как «икс», — возразила я.

— А, ерунда, — махнул рукой Светин. — Начинать надо с владельца завода. Вот только как найти к нему подход?

— Тут я могу вам помочь, — ответила я. — У меня есть друзья в милиции. Крупные, кстати, чины. У них я получу всю информацию, которую только возможно раздобыть об этом предпринимателе…

— Эх-х, — горько вздохнул Виктор Владимирович, — что бы я без вас, Евгения Максимовна, делал!

А в самом деле, что?

Глава 3

В тот же вечер я позвонила одному из самых близких своих знакомых из рядов сотрудников милиции — Евгению Басенкову. Изложила Жене суть проблемы, и он обещал все выяснить, попросив позвонить попозже, часов эдак в девять вечера.

Как мы и условились, в девять я отзвонилась, и была, признаюсь, слегка поражена некоторыми деталями информации, которую мне предоставил Женя.

Андрей Арсеньевич Леснин, за глаза в бизнес-тусовке называемый скромненько Эрмитажем — за немалые габариты, проживал в Кировском районе Тарасова, неподалеку от места, известного в народе как Стрелка. Проживал не один, а вместе со своим бульдогом Му-Му, попугаем Кешей и телохранителем Герасимом. Правда, смешно? И вообще Эрмитаж был известен в богемных кругах Тарасова как большой любитель животных. Басенков заметил кстати, что ему совершенно не верится, чтобы человек, обожающий животных, стал нарушать законы экологии. Правда, если посмотреть с другой стороны, то странно, что человек, у которого телохранителя зовут Герасим, назвал свою собачку Му-Му и при этом уверяет всех, что обожает животных. В общем, Басенков намекнул, что, возможно, Эрмитаж просто создал себе имидж любителя животных — ради того, чтобы иметь репутацию благодетеля на фоне своего отнюдь не благодеятельного бизнеса.

Помимо всего прочего, Женя назвал домашний, мобильный и рабочий номера телефонов Андрея Арсеньевича, а также номера всех машин, в том числе и любимой — джипа «Чероки», выкрашенного в ядовито-желтый цвет. Я едва успевала записывать под диктовку Жени информацию, включающую адрес завода, фамилии и данные на ближайших партнеров и конкурентов Эрмитажа. Когда Женя закончил, я, с трудом приходя в себя от восхищения его расторопности, рассыпалась в благодарностях старому другу:

— Спасибо тебе, Женек! Молодец, что еще тут скажешь!

— Но это еще не все! — усмехнулся Басенков, и я ясно представила себе его довольное лицо. — Завтра в четыре господин Леснин намерен посетить богемное собрание Общества защиты животных. Там вы имеете шанс познакомиться с интересующей вас личностью. И еще со множеством других чудиков, к вашему расследованию отношения не имеющих, но от того не менее интересных. Вход свободный. Записывай адрес, тезка!

Записав, я повесила трубку и обратилась к Светину:

— Ну, Виктор Владимирович, приготовьтесь! Завтра мы отправляемся в Общество защиты животных!

— Что-то? — у Виктора Владимировича глаза на лоб полезли.

— В Общество защиты животных, — невозмутимо повторила я и улыбнулась. — Погодите, я вам все объясню.

И я объяснила. Естественно, клиент принялся меня благодарить. Но я лишь усмехнулась и строго произнесла:

— Но все не так просто!

— А что такое?

— Вначале мы должны заехать к моей тетушке. Нам нужно переодеться подобающим образом, по-богемному, чтобы в Обществе защиты животных нас приняли за своих, а кроме того — снова сменить номера машины. Кто знает, что нас ожидает на этот раз. Но главное в том, что если мы заедем к тетушке, то сможем великолепно пообедать!

Я лукаво подмигнула Виктору Владимировичу. На лице последнего отразилась непередаваемая гримаса предвкушения. Казалось, еще немного, и он заурчит.

* * *

У тетушки мы были в одиннадцать утра.

Она как раз запекала в духовке курицу с майонезом. Сказала, что готовит по индийской методике, то есть с дымком. И действительно, в квартире было не продохнуть от дыма, валящего из щели под кухонной дверью. Тем не менее пахло вкусно. В качестве гарнира тетушка жарила картошку и нарезала салат из свежих помидоров и огурцов.

Пока я возилась с автомобильными номерами, Виктор Владимирович с удовольствием согласился стать собеседником тетушки Милы. Кстати, потом, когда вся эта история закончится, она еще не раз упомянет в разговоре, что никогда не встречала столь обаятельного и интересного человека, как Виктор Владимирович Светин, который к тому же прекрасно разбирается в кулинарии.

В тот день Светин произвел на тетушку такое впечатление, что она даже не стала ворчать по поводу маскарада, который обычно вызывает в ее сердце чувство крайнего неудовольствия. А маскарад я задумала устроить более чем забавный. Благо в гардеробе у меня имелись шмотки и на тот случай жизни, когда придется общаться с богемой.

Себе я выбрала серебристое платье с глубоким декольте, на шею повесила кулончик в виде черепахи, панцирь которой был изготовлен из ракушки каури. На голову нацепила парик, делавший меня похожей на профессиональную гейшу.

Для Виктора Владимировича я подобрала и вовсе забавный наряд. В одном из шкафчиков я отыскала мужскую сорочку голубого цвета, изрисованную презабавнейшими мишками. Мишки собирали грибы в корзинки, забирались на сосенки, играли с лягушками, рыбками и божьими коровками. Я подумала, что Светин в подобном наряде будет выглядеть по меньшей мере смешно, но зато впечатление на завсегдатаев тусовок Общества охраны животных должен произвести неизгладимое. Помимо этой рубашечки я предложила Светину облачиться в бордовый пиджак «нового русского» и нелепые оранжевые брюки. А довершал маскарадный костюм моего клиента знак пацифика — пусть видят, что Виктор Владимирович против всякого убийства.

Однако сразу заняться переодеванием Светина мне не удалось. Тетушка как раз закончила готовить, подала к столу тарелки с картошкой и салатом, оформленные как подобает — просто по-ресторанному! — а также большую тарелку с курицей. Ах, как слюнки-то у нас потекли от одного вида покрытой румяной корочкой и посыпанной перцем, словно пудрой, курочки!

В течение часа попытки обратить на себя внимание клиента оборачивались пустой тратой сил и времени. Куда более привлекательной ему на тот момент представлялась другая женщина — моя любимая тетушка Мила, автор всего этого кулинарного великолепия.

Наконец трапеза подошла к концу, и я вернула Виктора Владимировича, все еще находящегося под впечатлением, к реальности. Когда Светин переоделся и я подвела его к большому зеркалу, стоящему у одной из стен моей комнаты, произошло то, что в литературе называется «улыбка медленно сползала с его лица».

— Я похож на клоуна! — вскричал Светин. — Я не соглашусь в таком виде гулять по улицам!

— По улицам гулять и не надо, — возразила я. — Достаточно просто сесть в машину, доехать, пообщаться с людьми, которые, кстати, могут выглядеть ничуть не лучше вас, и уехать тихо-спокойно, разузнав все, что нужно, наметив план дальнейших действий.

— Но неужели нельзя обойтись без этого?!

— Можно, но нежелательно. Вы хотите добиться успеха?

— Хочу.

— Тогда должны меня слушаться. Если будете спорить, я найду еще кучу аргументов!

Я состроила на лице очаровательную улыбку. Очень уж мне хотелось вывести своего клиента в свет в таком смешном наряде. Может, женская стервозность взыграла, кто знает…

Виктор Владимирович сокрушенно покачал головой.

— Сдаюсь, — сказал он и поднял руки вверх. — Все! Сдаюсь!

* * *

Заседание Общества защиты животных должно было состояться в центральном тарасовском Доме культуры. Несмотря на обещанный Басенковым свободный вход, первыми личностями, на которые мы натолкнулись у крыльца ДК, были охранники в камуфляжной форме, вызвавшие у меня неприятные ассоциации с блюстителями порядка из Дома журналистов. Охранники окинули нас скептическим взглядом.

— Здесь состоится заседание Общества защиты животных? — важно спросила я, словно несла миссию спасения мира.

— Здесь, — усмехнулся охранник. — Будете беседовать на тему, как плохо есть мясо?

— А вы едите мясо? — вскричала я. — Как вы можете! Ведь эти садисты убивают живых существ! Что произошло бы, если бы кого-нибудь из вас превратили, скажем, в котлеты по-киевски?

— Идите, идите, — махнул рукой охранник. — Вам на второй этаж.

Когда мы уже находились в помещении и направлялись в сторону лестницы, до моего уха донеслось сказанное нам со Светиным вслед презрительное:

— Пр-р-ридурки!

Настроение мое поднялось. Такая реакция охранника означала, что играла я, исполняя новую роль, замечательно.

На втором этаже мы услышали смех и спокойную музыку. К нам подбежал мальчишка лет пятнадцати, с пушком, пробивающимся над верхней губой.

— Вы в Общество защиты животных? — спросил он.

— О да, именно туда.

— Тогда вам вон в тот зал…

Мы добрались до двери, на которую указал мальчишка, толкнули ее и вошли. В зале царили смех и воодушевление. Пестрая публика сновала по залу. «Тяжело в такой толчее будет отыскать господина Леснина», — подумала я.

Я заметила стулья, расставленные по периметру зала, у стен.

— Пойдемте, — сказала я Виктору Владимировичу, — присядем.

Мы выбрали себе стулья, занимающие выгодную позицию, с которой нам открывалась большая часть зала. Я решила для начала присмотреться к народу, соизволившему посетить заседание Общества охраны животных.

Прямо передо мной седовласая старушка, одетая так, словно обладает данными Памелы Андерсон, втолковывала какую-то чушь брюнету лет двадцати пяти, типаж которого совпадал то ли с образом жгучего испанского мачо, то ли с образом горячего кавказского парня.

— Дело в том, — говорила старушка, — что наукой доказано происхождение человека от животных. Представьте себе, наш пра-пра-пра, не знаю сколько раз прадед, был обезьяной, а пра-пра и так далее дед этой обезьяны был каким-то, как сейчас выражаются, низкоразвитым млекопитающим. Тем самым, от которых произошли лисы, волки, коровы, — короче, все животные, мясо которых мы сейчас употребляем в пищу, из меха которых шьем себе одежду и над которыми совершаем прочее насилие. Вот и получается, что мы уничтожаем наших сколько-то раз — юродных сестер и братьев, дядь, теть, племянников и племянниц! Вы только подумайте!

— Тут главное не впасть в утопические рассуждения, — рассуждал мачо-кавказец. — Ведь млекопитающие произошли от пресмыкающихся, а они — от земноводных, а те — от рыб, ну а последние — и вовсе от каких-то червяков. Выходит, скажем, вши — тоже в какой-то мере наши не знаю сколько раз — юродные дяди и тети. Не переживать же нам из-за судьбы какой-нибудь вши!

— А что! — живо отозвалась старушка. — Все мы твари божьи, и если бог создал вшей, значит, это для чего-то нужно. Так какое же мы право имеем покушаться на божье творение!

Я отвернулась. Разговор становился все более бессмысленным, но тут на подмостки перед нами вышел мужчина с озорными кручеными усами, во фраке, с галстуком-бабочкой. Наверное, на этом мероприятии он играл роль конферансье.

— Дамы и господа! — воззвал конферансье торжественным слащавым голосом. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы послушать выступления сотоварищей, озабоченных нелегкими судьбами братьев наших меньших. Так вот! Общество защиты животных существует уже двенадцать лет, и мы многого успели добиться. Мы провели ряд митингов против скотов, которые занимаются разведением, как они выражаются, скота на мясо. Выходили в прямой эфир известной тарасовской эф-эм-радиостанции с выступлением против использования в качестве одежды норковых, лисьих, песцовых и прочих шкурок. Кроме того, мы давали интервью Центральному телевидению, в котором выражали мнение по поводу антигуманной, точнее — антиживотной пропаганды в литературе, кинофильмах, мультипликации и средствах массовой информации. Как видите, мы многое сделали для животного мира. И еще больше сделаем потом! А теперь, дамы и господа, прошу внимания! Сейчас я от имени председателя Общества защиты животных прошу вас внести посильный вклад в великое дело защиты братьев наших меньших от безжалостных, бессовестных и аморальных живодеров, людей, у которых просто отсутствует сердце. Сборы пожертвований осуществляются вот через этот ящичек, — конферансье указал на черную коробку с покатой крышкой, в которой наверняка имелась узкая щель. — Завтра же о вас и вашей добродетели будет напечатано в газете «Тарасовская культура»! — поспешно добавил конферансье.

Люди потянулись к подмосткам. Опускали в ящичек для сбора пожертвований денежные купюры. Конферансье кричал и брызгал слюной направо и налево:

— Не упустите свой шанс! В ваших силах спасти природу страны, наставить человечество на путь истинный, спасти мир и подать пример заблудшим душам, не подозревающим, что братья наши меньшие — такие же существа, как и мы, способные чувствовать и откликаться на проявления человеческой доброты! И о вашей добродетели обязательно узнают! О тех, у кого сердце за несчастных животных болит сильнее всего, будет напечатана целая статья в газете! Спешите помочь братьям нашим меньшим!

То, что происходило вокруг, вызывало у меня приступы тошноты. Просто в голове у меня не укладывалось, как это взрослые люди могут заниматься черт знает чем!

— Может быть, и нам какую бумажку кинуть для виду? — спросил у меня Виктор Владимирович.

Я пожала плечами.

— Как хотите. Но особо растрачиваться не рекомендую. Не вижу никакого толку, даже для дела. Попробуйте свернуть десятирублевую купюру так, чтобы никто не смог разглядеть достоинство. Потому что, похоже, здесь собрались одни одержимые, которые выбрасывают на ветер — именно так, на ветер! — немалые суммы.

— Пойдемте, Евгения Максимовна. Если уж играть свою роль, то играть до конца.

Светин выдал мне десятирублевую купюру, и мы проследовали к подмосткам. По очереди мы опустили свернутые бумажки в ящичек. При этом я старалась улыбаться так, словно действительно спасала мир. Внезапно я услышала позади себя:

— А, Андрей Арсеньевич, здравствуйте! Как поживает ваш песик?

— Здравствуйте, здравствуйте, Сергей Павлович, — раздался в ответ сдавленный басовитый голос. — Му-Му чувствует себя прекрасно. Верный пес! Вчера Герасим попробовал со мной спорить, так Му-Му чуть не порвала ему глотку. Еле оттащить удалось!

Я медленно обернулась и увидела… человека невероятных размеров. Да что там! Невероятных — мягко сказано. Этот человек больше всего походил на огромный, неравномерно набитый мешок. Насчет того, чем именно набитый, тут мне сразу конкретные ассоциации в голову не приходили. У Леснина было красное потное лицо, щеки его тряслись, словно бульдожьи брыли. И я сразу представила себе, как должна выглядеть его Му-Му. Недаром ведь говорят, что хозяин и собака всегда похожи друг на друга! Описывая внешность Андрея Арсеньевича, в заключение хочу добавить, что из конгломерата жира, который полагалось воспринимать как человеческое лицо, нагло блестела пара черных и въедливых свиных глазок. По правую руку от Эрмитажа стоял человек с имбецильным лицом. Он то и дело кивал. Герасим, что ли?

Эрмитаж важно прошествовал к ящику для сбора пожертвований. Дурковатый спутник не отставал от него ни на шаг. Это был телохранитель, уж их-то повадки я знаю! Значит, точно, — Герасим.

Эрмитаж демонстративно, так, чтобы как можно большее число присутствующих разглядело его щедрость, опустил в ящик стодолларовую купюру. После этого он отошел в сторонку и с самодовольным видом принялся наблюдать, какое количество финансов выделяют остальные любители животных. Во взгляде Леснина нетрудно было уловить откровенное презрение, относящееся ко всем присутствующим без исключения.

Я улучшила момент, когда Андрея Арсеньевича никто не отвлекал, и обратилась к нему с вопросом:

— Я слышала, вы большой любитель собак?

Эрмитаж медленно, как бы с неохотой повернулся ко мне.

Герасим насторожился, но я сделала невинное личико, и интерес телохранителя ко мне как к возможной опасности поугас. Зато зажегся другой интерес. Ох уж эти томные взгляды мужчин, обращенные на женщину!

Леснин, фальшиво улыбаясь, произнес:

— О да, обожаю собачек!

— А какой породы ваша собачка?

— Бульдог. Английский бульдог. У меня — сучка.

— Ой, а мне больше нравятся пудели. Скажите, а чем именно вас привлекают бульдоги?

Леснин посмотрел мне в глаза с таким видом, как будто у меня в кармане миллион, который я ему должна и который цинично не желаю отдавать.

— Бульдог — настоящая собака, с железной хваткой. Вцепится — не отпустит.

В этот момент и в Андрее Арсеньевиче проклюнулось что-то бульдожье. Я подумала, что и в бизнесе он, должно быть, как бульдог — вцепится и ни за что не отдаст.

— Я видела сумму, которую вы отдали как пожертвование. Вы, должно быть, очень любите животных!

На самом деле я пыталась выяснить, с каким человеком я имею дело, что он за личность, пресловутый Эрмитаж, искренен он или нет.

— О да, я очень люблю животных, — ответил Леснин, но гримаса на его лице отражала чувство глубокого отвращения.

В этот момент кто-то положил Андрею Арсеньевичу руку на плечо.

— А, Дмитрий Дмитриевич! — воскликнула гора сала и отвернулась от меня так, словно господин Эрмитаж не желал иметь со мной никакого дела.

Герасим улыбнулся мне, после чего ему вновь пришлось обратить все внимание на хозяина.

Я кивнула Светину и отвела его в сторону. Первое знакомство с Лесниным состоялось. Надо было думать, что делать дальше.

— Ну как? — поинтересовалась я у клиента. — Видели? Отвратительная личность!

— Да уж, любитель животных… Я думаю организовать за ним слежку.

— Считаете, это целесообразно?

— Ну а почему нет? Быть может, нам удастся уловить момент контакта Леснина с подозрительными личностями, которые замешаны в убийстве Игоря Сергеевича Маркова. Быть может, удастся выявить контакт с человеком, покушавшимся на мою жизнь. В любом случае, мы ничего не теряем.

— Как говорится, попытка — не пытка, — вздохнула я. — В таком случае нам следует потихоньку выбраться отсюда и занять позицию в машине. Когда объявится Эрмитаж и сядет в свой джип «Чероки», последуем за ним.

— Пойдемте! — шепнул Виктор Владимирович, и мы принялись протискиваться сквозь гомонящую толпу к выходу.

На улице мы забрались в нашу скромную «шестерку» и остались ждать. На город стремительно опускались сумерки.

Ждать пришлось больше часа. Я с тоской созерцала прохожих, беззаботно прогуливающихся по улицам, не стесненных бременем работы. «Ничего, — думала я, — вот закончу дело, получу деньги и буду отдыхать, отдыхать, отдыхать…»

Наконец из дверей Дома культуры повалили люди. Представители тарасовской богемы улыбались, весело переговаривались друг с другом. Похоже, миссия по спасению фауны земного шара была завершена.

Я сосредоточенно всматривалась в толпу, надеясь не пропустить выход Андрея Арсеньевича Леснина.

Наконец появился и он. Вид его был весел и разгорячен.

Понаблюдав немного за будущим объектом нашей слежки, я догадалась, что он пьян. Эрмитаж, оживленно жестикулируя, втолковывал что-то молоденькой пухленькой женщине лет тридцати. По всей вероятности, старался проявить мужское обаяние.

В итоге Леснин потерпел неудачу. Дамочка кокетливо повертелась перед ним, несколько раз смущенно улыбнулась, помахала ручкой и зашагала прочь. Губы Андрея Арсеньевича скривились от злости. Он что-то сказал Герасиму, и тот отчаянно закивал. Далее эта парочка направилась к ядовито-желтому джипу. Я вставила ключ в замок зажигания и приготовилась.

Полминуты спустя джип тронулся с места. Пропустив его метров на пятьдесят вперед, я также стартовала. Вскоре я ненавязчиво сидела на хвосте у злостного нарушителя экологии, маскирующегося под большого любителя братьев наших меньших.

Джип Леснина свернул на проспект Ленина. Это показалось мне очень удобным, так как данная улица — весьма оживленная, именно через нее в конечном итоге лежат дороги на основные районы Тарасова. Можно следить открыто, не боясь, что заметят.

Сначала все шло, как и предполагалось. Леснин вырулил на проспект 50-летия Октября, и я полагала, что скоро мы будем на Стрелке, то есть что Эрмитаж направляется к себе домой. Однако мы миновали Стрелку и последовали дальше, в сторону аэропорта. А вскоре подъезжали к выезду из города, к Сокурскому тракту.

Километров пять мы следовали по трассе. Подобное поведение Андрея Арсеньевича казалось мне странным и вместе с тем настораживающим. Быть может, он едет на какую-то встречу, где будут обговариваться темные дела? Или на дачу, где у Леснина нечто вроде конспиративной квартиры?

Для меня явилось полной неожиданностью, когда со стороны джипа Эрмитажа прогремел первый выстрел. Первым рефлексом, который проснулся во мне на это действие, был крик, адресованный Виктору Владимировичу:

— Ложитесь!

Далее я сообразила, что к чему. Видимо, телохранитель Андрея Арсеньевича на самом деле не такой дурак, как мне показалось вначале. Каким-то образом ему удалось вычислить нас, то, что мы сели «Чероки» на хвост. И теперь Герасим решил нас проучить. Эх, моя самонадеянность! Надо же было вляпаться в такую переделку!

Я выхватила пистолет из кобуры и произвела ответный выстрел. Джип ловко увернулся, и следующая пуля пронеслась прямо над головой моего клиента, благо он продолжал сидеть в согнутом положении. В лобовом стекле появилась аккуратная дырочка, от которой протянулась во все стороны целая сеть трещин. Но вот рядом с первой дыркой появилась еще одна, и я поняла, что нужно действовать незамедлительно. Я прицелилась и попала точно. А целью моей являлась правая передняя шина джипа нарушителя экологии.

Джип резко вильнул в сторону. Я услышала скрип тормозов. Не теряя времени, я продырявила вторую переднюю шину. Я увидела, как из ветрового окошка джипа высунулось дуло пистолета, и пригнулась. И слава богу! На этот раз пуля угодила в правую сторону нашего ветрового стекла.

А джип катился в кювет. Я хотела развернуть машину и устремиться назад, от греха подальше, но не тут-то было. Со стороны автомобиля Леснина вновь грянули выстрелы, приведшие наши задние шины в нефункциональное состояние. Я отчаянно попыталась вырулить, но… и наша многострадальная «шестерка» покатилась в кювет вслед за джипом.

Отвечая на выстрелы, мне удалось-таки проделать в корпусе иномарки пару дырочек. Кроме того, я позаботилась и о том, чтобы лобовое стекло джипа оказалось столь же удачно изуродовано, сколь и наше.

Вскоре обе машины замерли. Я выскочила наружу, приказав Светину оставаться на месте. Выскочил наружу и Герасим. В тот же миг он направил дуло пистолета на меня, яростно нажал на курок несколько раз и опустил пистолет. Выстрелов не было. Очень своевременно кончились патроны в обойме. Теперь он находился полностью в моей власти.

Я победно улыбнулась и направилась к Герасиму.

— Ну, Герасим, теперь ты объяснишь мне, зачем испортил «шестерку» моего клиента? — спросила я. — Он ведь не настолько богат, как твой хозяин, чтобы менять автомобили, словно перчатки или носки!

Герасим молчал. Физиономия его выражала черную лютую ненависть.

— Ну! Ну! — подбодрила я, понимая, что непроизвольно выгляжу сейчас чересчур наглой. — А где наш господин Леснин? Пусть вылезает!

Тем временем Виктор Владимирович все-таки выбрался из машины. Он шагал ко мне.

— Все в порядке, Евгения?

— О, да! У меня все. А вот любитель бульдогов что-то струсил. Где его хваленая стальная хватка?

Из джипа донеслась многоэтажная матерная тирада. Такая, что я не рискну ее воспроизводить, даже сокращая слова при помощи точек. Вслед за этим появился и сам автор великолепных словосочетаний. Глаза его метали молнии.

— Кто вы такие и что вам надо? — нервно взвизгнул Эрмитаж, спешащий к своему телохранителю, явно надеясь найти прибежище под его крылышком, но одновременно опасливо косясь на мой пистолет.

— Это мы хотели бы поинтересоваться, зачем вам понадобилось в нас стрелять, — отвечала я.

— Вы сели нам на хвост, — сумрачно проговорил Герасим. — Я вычислил вас, когда мы отъезжали от Дома культуры. Еще там, на собрании Общества защиты животных, мне показалось подозрительным, что вы ушли раньше времени, не дождавшись начала банкета, причем сразу после нелепого разговора, который завели с моим боссом.

— Хм. Ну, предположим, мы и правда следили. Но это ведь не повод для того, чтобы открывать огонь! Можно просто было с нами поговорить, решить вопрос по обоюдному согласию, после чего тихо-мирно разойтись.

— Мы хотели вас проучить.

— Понятно. Ну что, проучили?

Ответа не последовало.

— Говорите, что вам надо, — тоном, не терпящим возражений, рявкнул Леснин. — Спокойно мы все равно уже не побеседуем!

— Хорошо, — спокойно сказала я. — Андрей Арсеньевич, вот вы все к любителям животных примазываетесь, а сами экологию не соблюдаете! Как не стыдно!

Эрмитаж стал красным, как помидор.

— Не ваше дело! К тому же вам соврали. Мое производство экологически чистое. Ядовитые отходы мы тщательно утилизируем.

— А вот некие Марков Игорь Сергеевич и Светин Владимир Николаевич придерживались другого мнения.

Теперь Андрей Арсеньевич стал уже не красным. Он был какой-то лиловато-багровый.

— Ничего о них не знаю и знать не хочу!

— А я вам расскажу. — Я игриво помахала пистолетом.

— Уберите пистолет! — взвизгнул Андрей Арсеньевич. — Он меня раздражает! Он мешает мне думать!

— Ничего, потерпите. Так вот, этим двум ученым стало известно, что главный защитник животных города регулярно отдает сто баксов на существование сомнительной организации, а сам гребет штуки баксов, безбожно отравляя природу, жизнь и животных, и растений, и людей в том числе. Ничего об этом не слышали, Андрей Арсеньевич?

Руки Эрмитажа сжались в кулаки. Кулачки были маленькие, пухленькие, полудетские-полуженские.

— И ученые намерены были зачитать доклад о злостном нарушении экологии со стороны владельца одного из крупнейших тарасовских заводов на конференции в Доме журналистов, — продолжала я. — Но незадолго до конференции произошли загадочные события. Маркова Игоря Сергеевича убили, а Светин Владимир Николаевич попадал за решетку. Его обвиняют в убийстве Маркова…

Я внимательно посмотрела Леснину в глаза. На какую-то долю секунды мне показалось, что в них мелькнуло что-то вроде страха, однако Андрей Арсеньевич быстро взял себя в руки, и через секунду лицо его уже не выражало ничего, кроме злобы и гнева.

— А мы вот хотим разобраться, с чего это вдруг фортуна так резко отвернулась от двух талантливейших ученых, — заключила я. — Как вы думаете, а, Андрей Арсеньевич?

Эрмитаж расхохотался.

— У вас нет доказательств! — твердо заявил он. — А пока у вас нет доказательств, я не намерен опускаться даже до такого, чтобы с вами говорить. До свидания! Если что-то раскопаете, можете вызвать меня через суд. Только у вас не получится, уверяю вас. Счастливо! Неприятно было познакомиться!

Леснин повернулся к своему телохранителю:

— Пойдем, Герасим! Надо поменять шины!

Не обращая внимания на мой пистолет, Андрей Арсеньевич проследовал к своему желтому джипу.

— Пойдемте, тоже займемся починкой машины, — предложила я Виктору Владимировичу. — Не думаю, что они нас тронут.

Смена шин заняла минут двадцать. Ни одна из сторон за все это время не завела разговор с другой. Забавно было наблюдать, как Герасим пыхтит с домкратом, а Эрмитаж бросает нервные косые взгляды в нашу сторону.

Мы справились первыми. Я сказала Виктору Владимировичу, что вновь поведу машину сама, так как от случайностей мы не застрахованы и лучше будет, если в критический момент за рулем окажусь я.

— До свидания! — весело и непринужденно помахала я ручкой Эрмитажу, расположившись на водительском сиденье.

— Свидания не будет! — истерично закричал Андрей Арсеньевич, при этом притопнув ножкой.

Вскоре мы неслись по трассе на предельно допустимой скорости. Мне не терпелось поскорее покончить с проблемами этого дня, поужинать и попить чаю.

* * *

— Ну и что вы думаете? — осведомилась я у Виктора Владимировича дома.

Светин покачал головой:

— Даже не знаю. Я ожидал, что в тот момент, когда вы скажете Эрмитажу, в чем он подозревается, мы увидим в глазах этого морального урода нечто вроде страха. Но он практически не испугался! Он нагло смеялся над нами и был, похоже, уверен в себе! Это ввергает меня в растерянность…

— М-да, теперь так просто с ним не пообщаешься, — задумчиво протянула я. — Но у меня имеется идея по поводу того, как нам быть.

— А мне ничего путного в голову не приходит. Поделитесь, Евгения Максимовна!

— Помните, мой знакомый из милиции, Женя Басенков, предоставил нам ряд данных относительно жизни Андрея Арсеньевича Леснина. Помимо всего прочего там имелся список знакомых, деловых компаньонов и бизнес-конкурентов. Что, если попробовать вступить в контакт с ними?

— Вы думаете, получится? Эрмитаж ведь наверняка позаботится о том, чтобы все каналы информации оказались закрытыми.

— Со знакомыми может и не получиться. А вот если пошукать бизнес-конкурентов… Те ведь наверняка только и ждут, чтобы вцепиться в глотку уважаемого Андрея Арсеньевича. А как вы думаете, Виктор Владимирович?

— По-моему, идея просто замечательная.

На том мы и порешили. В тот же вечер я просмотрела список, оставленный мне Басенковым. Выбор мой пал на Льва Петровича Шерстопалова.

Глава 4

Лев Петрович Шерстопалов был известен в тарасовских предпринимательских кругах как преуспевающий бизнесмен, владелец фирмы «Салон-Франция». Фирма занималась продажей парфюмерных изделий, которые получала от поставщика из Франции. Поскольку отечественные товары, производимые фирмой Леснина, обходились обывателю на порядок дешевле, между Андреем Арсеньевичем и Львом Петровичем существовала жесткая конкуренция.

Тем же вечером я набрала номер домашнего телефона Шерстопалова. Трубку подняла женщина. Голосок показался мне бойким и приятным. Я попросила к трубке Льва Петровича, женщина попросила меня подождать минутку. Далее возле моего уха раздался грозный бас:

— Шерстопалов слушает!

— Лев Петрович, — игриво начала я, намереваясь сориентироваться в дальнейшем в зависимости от реакции собеседника. — Мне необходимо с вами встретиться. Это касается нашего общего знакомого, господина Леснина. Человек нарушает экологию, а это совершенно недопустимо с нашей точки зрения.

— Вы эколог? — голосом донжуана вопросил Шерстопалов.

— Да, я представляю Комитет охраны природы.

— Интересно, интересно, — промурлыкал бизнесмен.

Я подозревала, что на самом деле Льву Петровичу не столько интересна правда о конкуренте, сколько загадочная женская особа в моем лице.

— Вы слышали о грубых нарушениях, допущенных Андреем Арсеньевичем в организации процесса производства? — продолжала я тоном кокетливой девицы.

— Да, я слышал, как он накосячил.

— Мы встретимся, Лев Петрович?

— С удовольствием. Давайте условимся, где.

— О, я и не думала, что вы так скоро согласитесь!

— Для прекрасной дамы согласен на все.

— Откуда вы знаете, что я именно прекрасная дама?

— Я это чувствую. Улавливаю флюиды.

— Да-а? Ну, тогда… А что, если в каком-нибудь ресторане? Скажем, в «Золотых крыльях»? — предложила я и подумала: «Заодно и пообедаю вкусно».

— Хорошо. Когда вам удобнее?

— У меня тяжелый график. Может, завтра в двенадцать?

— Вечера? — удивленно спросил Лев Петрович.

— Ну что вы, что вы! Дня!

— М-м-м… Ладно.

— Только я буду не одна.

— А с кем же? — Шерстопалов насторожился, и я тут же представила себе, как он в тот же момент помрачнел. — С подружкой?

— Нет. С телохранителем.

— Экологи пользуются услугами телохранителей? — Лев Петрович, казалось, помрачнел еще больше.

— Когда имеешь дело с такими типами, как Андрей Арсеньевич Леснин, приходится беречься.

— Ладно уж. Тогда завтра в двенадцать я вас жду у входа в ресторан «Золотые крылья». Узнаете меня?

— Не уверена.

— Я приеду на бежевом «БМВ». В карман пиджака вставлю розочку. Такие опознавательные знаки сгодятся?

— Вполне.

— Значит, договорились?

— До встречи.

Я томно вздохнула и повесила трубку.

— Придется завтра вам перевоплощаться в телохранителя, Виктор Владимирович, — сказала я. — Я дам вам оружие, точнее говоря — кобуру от пистолета… Я буду экологом, озабоченным спасением жизни на планете.

— Опять маскарад, — покачал головой Виктор Владимирович. — Как мне все это надоело!

* * *

На следующее утро я занялась преобразованием внешности своего клиента. Я подобрала строгий костюм из его гардероба, наиболее соответствующий внешности бодигарда. Потом пришлось заставить Виктора Владимировича сбрить усы. Как-то он нелепо смотрелся с усами в роли телохранителя. Кстати, Виктор Владимирович показался мне после этого в десять раз симпатичнее. Последним штрихом в перевоплощении Светина явилась кобура от моего пистолета, которую я повесила ему на пояс, да так, чтобы смотрелось как можно более грозно.

Перед тем как отправляться на встречу, я вновь заехала к тетушке, чтобы переодеться в блеклый костюмчик, соответствующий имиджу девушки, занимающейся научными исследованиями. Кроме того, у меня имелись очки, выглядящие как диоптрические, а на самом деле с простыми стеклами в оправе. Пистолет я заткнула себе за пояс. Вполне возможно, что клиента снова понадобится защищать. Телохранитель не должен терять бдительности. Кожаная папочка в моих руках должна была завершить картину.

Пока я занималась подготовкой к предстоящей операции, Виктор Владимирович, как всегда, имел беседу с тетушкой, сопровождающуюся дегустацией ее шедевров кулинарного искусства. Не буду описывать этот процесс, а то и вам есть захочется.

В одиннадцать мы не спеша направились к ресторану. Пришлось двигаться пешком, так как машина Виктора Владимировича была безбожно изуродована Герасимом.

* * *

Шерстопалов оказался на редкость пунктуальным человеком. Возможно, именно с этим следовало связывать его успех в бизнесе. На встречу Лев Петрович явился без пятнадцати двенадцать, то есть в строгом соответствии с правилами джентльменского приличия.

В глаза сразу бросился шик, которым Лев Петрович старался блеснуть. Это были и новейшая модель «БМВ» — красивая такая машинка обтекаемой формы, — и сверхмодный костюм, и инкрустированный драгоценными камнями крест на золотой цепочке, небрежно болтавшийся на шее бизнесмена. Я метнула взгляд на алую розочку, торчащую из кармана пиджака Шерстопалова, и улыбнулась.

Лев Петрович сразу догадался, кто именно его ожидает. Он снисходительно посмотрел в мою сторону. Наверное, ему казалось нелепым, что девушка, имеющая телохранителя, явилась на встречу без машины. Возможно, он решил, что я помешана на идеях экологии так же, как коммунисты на красных флагах, но мне его мнение было совершенно безразлично. У Шерстопалова, человека коренастого телосложения, была огромная отвисшая нижняя челюсть, грузинский нос и полные губы. Лицо его покрывала трехдневная щетина.

— Здравствуйте, здравствуйте! — поприветствовал Лев Петрович. — Когда вы мне звонили, я забыл осведомиться о вашем имени. Э-э-э…

— Меня зовут Елена, — представилась я. Светин при этом смотрел исподлобья на телохранителя Шерстопалова, важно заложив руки за спину.

— Итак, Елена, — Лев Петрович галантно протянул мне руку, — разрешите пригласить вас в ресторан.

Я отдала руку в распоряжение Шерстопалова, и тот ее поцеловал.

Вчетвером мы прошли в роскошный холл ресторана, и я на минутку там задержалась, дабы посмотреться в зеркало. Самой себе я показалась эдакой школьницей-отличницей, спешащей на учебу. Имиджу эколога все это соответствовало как нельзя лучше.

Лев Петрович провел нас в уютное помещение с накрытыми белыми скатертями столиками, отгороженное от основного зала занавесками из синего бархата. К нам подбежал официант в черном фраке с меню в руках.

— Чего изволите заказать?

Лев Петрович предоставил выбирать мне. Обед я заказала воистину царский, но Шерстопалов и глазом не моргнул. Вскоре на столе появилось огромное количество изысканных блюд, а также бутылка ужасно дорогого шампанского. Мы приступили к трапезе.

— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — осведомился конкурент Эрмитажа пару минут спустя.

— Понимаете, мне нужны кое-какие данные об Андрее Арсеньевиче Леснине. Дело в том, что этот гражданин умудряется отлынивать от соблюдения правил экологической безопасности благодаря своим деньгам, которых у него куры не клюют.

— И какие же данные вам требуются?

— Вам случайно не известно, например, чем занимался Леснин в пятницу, седьмого апреля?

Шерстопалов покачал головой:

— Понятия не имею.

Я решила говорить почти открыто, действовать, так сказать, напрямик:

— Имеется подозрение, что в этот момент Андрей Арсеньевич принимал соучастие в убийстве одного из моих коллег — эколога Игоря Сергеевича Маркова.

Лев Петрович удивленно вскинул брови.

— Этого не может быть!

— Может или не может, мы и хотим проверить. Если догадки подтвердятся, Леснин отправится за решетку. Как за убийство, так и за нарушение экологии. Поэтому мы и хотим разобраться, что к чему. Если зло имело место быть, то оно должно быть наказано.

— Я думаю, этому деятелю давно пора за решетку, — твердо заявил Лев Петрович. Глаза его загорелись. По всей видимости, он не раз уже задумывался о том, как избавиться от конкурента. — Жаль, что мне ничего не известно о том дне, а то я бы вам с радостью помог. Но я могу поспрашивать своих знакомых-бизнесменов. Не исключено, что им что-нибудь да известно.

— Вы, наверное, можете поговорить лишь с конкурентами Андрея Арсеньевича, но никак не с компаньонами?

— Естественно. Как я спрошу что-то у компаньонов Леснина, если все они — мои враги?

— Но вы обещаете мне позвонить?

— Обещаю. Я вот что думаю, Елена… Вы не откажетесь, если я приглашу вас к себе домой? Музыку послушаем, обсудим, что можно в нашей ситуации предпринять…

«Да-а, ловкий парень, — подумала я, — хочет все удовольствия сразу: и конкурента за решетку засадить, и с девушкой пофлиртовать».

Вслух же я сказала:

— А что за женщина поднимала трубку, когда я звонила?

— А, это жена моя, — слово «жена» Лев Петрович произнес так, как будто имел в виду свою собаку. — Она сегодня к сестре отчаливает. С ночевкой. Общению она не помешает.

Шерстопалов плотоядно ухмыльнулся.

Внезапно мне в голову пришла идея о том, что вообще-то неплохо было бы войти к Шерстопалову в доверие. Быть может, даже изобразить из себя изворотливую девицу, которая не прочь и шуры-муры с богатым человеком покрутить, и приличной девушкой одновременно прикинуться. Я приняла решение сыграть эту роль, но действовать с большой осторожностью. Пусть я стану для Льва Петровича объектом безумной страсти, к которому надо относиться с большой внимательностью, дабы заслужить признание.

— Знаете ли, я не могу принять ваше предложение, — кокетливо заявила я. — Вы — женатый мужчина, и мое поведение может быть воспринято со стороны как не совсем приличное.

— Бросьте, Елена! — горячо воскликнул Лев Петрович. — Все будет в рамках приличия! Я обещаю! Просто мне так не хватает в последнее время общения с хорошими людьми, а вы, я вижу, — очень интересный человек, настоящая личность. Бизнес, знаете ли, такая штука: все норовят друг другу какую-нибудь подлянку устроить…

Я слушала Шерстопалова, не переставая удерживать на лице самую коронную свою улыбку. Реакцией Шерстопалова на нее явился путаный характер его речи. Бедняга Лев Петрович делал все возможное, чтобы понравиться мне, произвести впечатление высокодуховного человека.

— Я, знаете ли, филателист, — неожиданно выдал Шерстопалов.

— Как?! Вы любите марки? — с притворным восторгом воскликнула я. — А знаете, у меня в детстве была большая коллекция марок…

— Ну вот! — в голосе Льва Петровича чувствовалось облегчение. — У нас с вами есть общие интересы!

— Но это было так давно…

— Не важно! Знаете, Елена, я горю страстным желанием показать вам свою коллекцию марок.

— Было бы интересно, но…

— Какое «но»?

— Я поеду лишь с телохранителем. Без него — ни шагу!

— Ну так приезжайте с телохранителем.

— Я подумаю.

— Подумайте, подумайте! Можно я запишу вам свой адрес?

— Запишите.

Лев Петрович вынул из кармана блокнот с пристегнутой к обложке авторучкой, вырвал из него листок бумаги и принялся писать. Потом он вручил листок мне.

— Я буду дома после семи.

— Я учту. А сейчас извините, мне пора. Надо еще, знаете ли, успеть заскочить в экологический комитет… Общественная жизнь зовет…

— Я буду вас ждать!

— Не забудьте поспрашивать знакомых бизнесменов. Я бы отблагодарила вас за хлопоты.

— О-о-о… — Лев Петрович протяжно вздохнул.

Я встала из-за стола. Виктор Владимирович — следом за мной.

— Всего хорошего!

— Счастливо! — я помахала ручкой.

Несколько минут спустя мы с клиентом покидали ресторан.

— Что вы о нем думаете? — осведомился у меня Светин, когда мы отошли от ресторана на некоторое расстояние.

Я пожала плечами:

— Быть может, если мы познакомимся поближе с ним и его дружками, нам и удастся что-нибудь выяснить. А так — не знаю.

Что-то это дело напоминает мне болото. Затягивает и затягивает неизвестно куда, а в конечном счете — ничего не ясно. Ну да ладно. Поживем — увидим…

* * *

В половине восьмого вечера мы с Виктором Владимировичем все же позвонили в дверь бизнесмена. Последний обитал в фешенебельном здании, построенном по последнему писку архитектурной моды. Квартира Шерстопалова была в доме не единственной, но в целом соседей у конкурента Леснина едва ли набралось бы больше дюжины.

Лев Петрович отворил нам почти сразу. Одет он был совсем не по-домашнему — белый костюм с розочкой в кармане, симпатичный галстук. Щетина со щек Шерстопалова чудесным образом куда-то подевалась. В правой руке он держал букет экзотических белых цветов, я видела такие в первый раз.

— Это вам! — пояснил Лев Петрович.

— Я догадалась.

— Прошу.

Шерстопалов галантно впустил нас внутрь.

В просторной светлой гостиной нашему вниманию была представлена бутылка марочного шампанского и ваза с пирожными. Лев Петрович усадил нас на диван.

— Давайте выпьем за вас, Елена, — сказал бизнесмен и протянул руку к бокалу.

— А я думала, вы покажете мне марки… — надула губки я.

— О да, конечно! Если обещал — покажу. Вы думаете, я вас обманывал? Вы полагаете, марки — всего лишь предлог, чтобы заманить вас сюда?

— Нет, просто мысль о марках всю дорогу не давала мне покоя. Мне было интересно, есть ли в вашей коллекции такие, которые были у меня в детстве.

— Ну так мы обязательно проверим!

Лев Петрович разлил шампанское по бокалам.

— За вас! — повторил он.

Мы чокнулись.

— Кстати, я разузнал кое-что полезное для вас, — задумчиво проговорил конкурент Эрмитажа, потягивая шампанское.

— Да-а?

— Угу. Я говорил, что могу разузнать что-то лишь у конкурентов нашего общего знакомого. Так?

Я промолчала, а молчание, как известно, — знак согласия.

— Так вот. Я поговорил с бизнесменом, который намеревался стать компаньоном Леснина. Он слывет очень честным человеком, что, как сами понимаете, в наше время — большая редкость. И как вы думаете, что этот честный человек мне ответил?

— Понятия не имею.

— Сначала он чрезвычайно разволновался. Говорил, что Андрей Арсеньевич не мог так поступить и все такое. А потом он отказался мне верить. Заявил, что я просто хочу сбить его с толку, дабы и у него, и у Леснина прогорела выгоднейшая сделка. Представляете, какая ерунда? Короче, он видит во мне врага. Но если с ним побеседуете вы, да еще предъявите свое удостоверение эколога, думаю, он запоет по-другому и с радостью сдаст глубокоуважаемого господина Эрмитажа с головой. Как вы смотрите на это, Елена?

— Пожалуй, необходимо поговорить с вашим честным человеком. Быть может, в его силах оказать неоценимую услугу Родине…

— Я назначил с ним встречу на завтра, — сказал Шерстопалов. — В два, в том же ресторане, где мы обедали сегодня. Но ждет он в первую очередь вас.

— Я польщена. Но кто же он, этот замечательный человек, о котором у меня уже сложилось самое благоприятное впечатление?

— А, — Лев Петрович махнул рукой, — некий Павлов Семен Семенович. Вам что-нибудь говорит фамилия?

Я покачала головой. Я внимательно изучала список, который предоставил мне Басенков, но фамилии Павлова в нем вроде бы не было.

Обсудив некоторые подробности завтрашней встречи, мы выпили еще по бокалу шампанского, и Шерстопалов, как и обещал, притащил из соседней комнаты кляссер с марками. Я просмотрела несколько страниц, после чего нарочито вскрикнула:

— А вот такая серия у меня была!

— Вообще не понимаю, как эта ерунда сюда затесалась, — пробормотал Лев Петрович. — Ой, простите, Елена!

Когда с марками было покончено, я согласилась допить бутылку шампанского, после чего мне срочно понадобилось домой.

— Что же вы так рано? — разочарованно протянул Шерстопалов.

— Много дел еще на сегодня, — по обыкновению отмахнулась я.

— Опять в экологическом комитете? — ехидно спросил Лев Петрович.

— Нет, домашних.

Больше донимать меня Шерстопалов не стал.

* * *

Дома у Виктора Владимировича произошло весьма неприятное событие. Уже успела вернуться его сестра, и мы все вместе уселись поужинать. И тут зазвонил телефон. Виктор Владимирович бросился поднимать трубку. Вернулся он с крайне озадаченным видом.

— Что-то случилось? — осведомилась я.

— Не знаю, кто это был, но мне угрожали, — мрачно молвил Светин.

— Вы можете точно передать сказанные слова?

— Да. Мужской голос. Заявил, что, если я не прекращу совать нос не в свои дела, может случиться непоправимое. Еще сказал, что повторные инкарнации — миф, придуманный индусами…

— То есть угрожал жизни, — закончила я. — Миф, придуманный индусами, говорите? А если нет? Этот человек рискует наработать ужасную карму и превратиться в следующей жизни в собаку или крысу. Я бы на вашем месте так ему ответила.

— Мне в тот момент, когда я услышал его слова, было не до острословия. Понимаете, о чем я?

— Все будет хорошо, — заверила я. — Если этот тип посмеет хоть волосок с вашей головы сорвать, ему самому придется подумать и об индусах, и о других религиозных концепциях загробной жизни. Так что…

— Поживем — увидим, — вздохнул Виктор Владимирович.

* * *

Утро мы провели у моей тетушки. Я подделывала удостоверение сотрудницы экологического комитета. Никак нельзя было ударить в грязь перед Семеном Семеновичем. В половине второго мы уже были на полпути к ресторану «Золотые крылья».

У входа в ресторан нас ожидал Шерстопалов.

— Семен Семеныч уже пришел, — сообщил он, и мы вместе вошли в ресторан.

Павлов Семен Семенович оказался тощим мужчиной лет сорока с сединой на висках и маленьким острым носом. В целом он вызывал симпатию и действительно производил впечатление искреннего и честного человека.

Павлов сухо пожал руку Шерстопалову и Виктору Владимировичу, который продолжал исполнять роль моего телохранителя, после чего моя рука была удостоена поцелуя.

Дожидаясь нас, Павлов потягивал вино. Мы все вместе сообщили меню, оставили наши пожелания официанту, после чего принялись ждать. Первым разговор начал Семен Семенович:

— Лев Петрович утверждает, что вы из экологического комитета, — сказал он.

— Да.

Я повертела перед носом Павлова сфабрикованным удостоверением.

— Хм-м… И вы утверждаете, что Леснин занимался подсудным делом…

Я принялась кропотливо излагать бизнесмену историю о Владимире Николаевиче Светине и об Игоре Владимировиче Маркове, которые проводили известные исследования. По мере моего рассказа лицо Павлова становилось все мрачнее и мрачнее.

— И этому человеку я хотел довериться! — стиснув зубы, зло проговорил Семен Семенович, когда я закончила. — Хотел заключить с ним сделку, вести общее предприятие!

Я молча слушала. Казалось, Павлов вот-вот взорвется.

Впрочем, примерно так все и произошло. Семен Семенович яростно ударил кулаком по столу.

— Я мог попасть под суд! — зарычал он. — Может, конечно, Леснину и удалось бы провернуть дело, хотя какое там… Все равно все уже все знают!

Семен Семенович глубоко вздохнул.

— Если бы только это… — начала я, воспользовавшись моментом, когда чуть было не ставший компаньоном Андрея Арсеньевича бизнесмен поостыл. — Так ведь мы еще и подозреваем, что Леснин помимо всего прочего замешан в убийстве Маркова, который был намерен его разоблачить…

— Что-о?! — вскричал Павлов. — Так он еще и этого несчастного ученого прихлопнул?!

— Мы точно пока не знаем, — осторожно попробовала разрядить ситуацию я.

— Так здесь еще и мокрухой попахивает?! — орал, не слушая меня, Семен Семенович.

— Вот это мы и хотим выяснить… — опять вклинилась я.

Павлов набожно перекрестился.

— Слава тебе, господи! — пробормотал он. — Слава тебе, господи, что меня вовремя предупредили!

Минут десять мы провели в ожидании, пока Семен Семенович не освободится от негативных эмоций, переполнивших его душу. Немного успокоившись, Павлов внезапно задал вопрос:

— Послушайте, а когда произошло убийство?

— В пятницу, седьмого апреля.

— В пятницу? Седьмого апреля? Постойте, постойте…

Семен Семенович крепко призадумался, вжав пальцы в собственные виски.

— Нет, это не мог сделать Андрей Арсеньевич, — наконец выдал он.

— Почему?

— Да потому что в это время он был на курорте, в Испании!

— В Испании?

— Конечно!

— Но откуда вы знаете?

— Так я ведь тоже там был! Вместе по барам местным шатались! Там-то мы и сблизились, там-то Леснин и сделал мне предложение о сотрудничестве.

— Но он ведь мог планировать все и в Испании, — заметила я.

— Вряд ли. Понимаете, какая нелепость? В первый же день своего пребывания на курорте Леснин со своим телохранителем, этим мрачным хмырем Герасимом, напились, и вещи, которые они оставили на пляже, украли. Вместе с мобильными телефонами. Потешная была история. Конечно, Андрей Арсеньевич потом запросил счет в банке, но покупать новый телефон там, за границей, не стал. Рядом, прямо на пляже, находилась телефонная станция, и Леснин то и дело туда бегал. Вряд ли он стал бы вести такие разговоры при посторонних. Конечно, всякое бывает, кодовые слова там и прочая ерунда, но… Тем более Андрей Арсеньевич прибыл в Испанию еще в начале марта месяца. Хорошо у него шли дела. Думаю, не стал бы он покидать Тарасов надолго, если бы у него было не все в порядке. Поверьте мне как бизнесмену! Уж я-то знаю!

— А может, он специально смылся, чтобы создать себе алиби?

— Заблаговременно, за целый месяц до убийства? Нет, девушка. Так не поступают. Это по меньшей мере неразумно.

— А если он таким образом желал окончательно себя обезопасить? Чтобы не было всяких там недоразумений?

— И отбыл назад одиннадцатого апреля, вскоре после убийства? Логики тут нет. По-моему, это очевидно.

— То есть вы хотите сказать, что Леснин не имеет к убийству ученого никакого отношения, и пытаться засадить его за решетку — бесполезно?

Семен Семенович пожал плечами:

— С уверенностью не могу сказать ничего, но если хотите знать мое мнение, я считаю, что нет. Но Андрея Арсеньевича не обязательно привлекать за убийство, которого он скорее всего не совершал. Проще привлечь его за то, в чем он действительно повинен, — за нарушение экологических законов.

— Видите ли, у глубокоуважаемого Андрея Арсеньевича большие связи… — сказала я с намеком.

Честно говоря, мне было безразлично, посадят Леснина или нет, если он не имел отношения к проблемам моего клиента. Я просто выполняла свою работу.

— У меня тоже большие связи, — усмехнулся Павлов. — И я доберусь до этого паршивца, который чуть было не втянул меня в сомнительную авантюру! Я хочу записать адрес вашего замечательного комитета. Я помогу вам поставить негодяя на место.

Конечно, адреса экологического комитета я не знала, так как не имею к экологии никакого отношения. Разве что страдаю от этой самой нарушенной экологии наравне с другими людьми… А потому я ответила на просьбу Семена Семеновича следующим образом:

— Запишите-ка лучше мой домашний адрес. Мне кажется, вам не следует афишировать свое участие в этой истории. Конечно, не мое дело беспокоиться за вас, но почему-то я за время нашей беседы прониклась к вам огромным уважением и не хочу, чтобы ваш бизнес сколько-нибудь пострадал от того, что вы обращаетесь в общественную организацию, где… Ну, вы понимаете!

Вот какую я выдала тираду! И Павлову моя идея пришлась по вкусу.

— Вы совершенно правы! — горячо поддержал он. — Пожалуй, мы так и договоримся.

Семен Семенович вынул из кармана записную книжку. Я продиктовала ему телефон Виктора Владимировича и попросила звонить после восьми вечера.

Перед тем как попрощаться, Павлов вновь взял мою руку и поцеловал ее.

— Было очень приятно пообщаться, — сказал он. — Вы открыли мне глаза на многое. Я искренне вам благодарен!

Когда мы вышли на улицу, Шерстопалов вновь принялся домогаться:

— Сейчас я еду за город, на берег Волги. Очень люблю общаться с природой, не могу без не жить. Намерен устроить пикник. Елена, вы не откажетесь составить мне компанию?

Я поглядела на Льва Петровича с усмешкой.

— Природа — ваше хобби, как и марки? — лукаво осведомилась я.

— Опять смеетесь надо мной? — укоризненно покачал головой Шерстопалов.

Я сделала серьезное лицо.

— Нет, не смеюсь. Просто я не забываю о том факте, что у вас есть жена и она наверняка предпочла бы наблюдать вас сегодня дома. Она ведь сегодня не едет к сестре, а?

— Нет, к сестре она не едет.

— А потому мы отложим нашу встречу на неопределенный срок. А то мне, право, неудобно. У нас ведь сугубо дружеские отношения, не так ли?

— Конечно, — угрюмо ответил Шерстопалов. — Тогда как, до встречи?

— До встречи.

— Которая состоится неизвестно когда, — голосом, исполненным грусти, добавил Лев Петрович.

— Но обязательно состоится! Земля круглая, а Тарасов городишко маленький. Так что не стоит расстраиваться. Уговорила?

— Уговорили, — вздохнул Лев Петрович, и мы окончательно попрощались.

По дороге домой я заговорила с Виктором Владимировичем:

— Похоже, Эрмитаж действительно ни в чем не виноват. Я имею в виду убийство. Об экологии я молчу. В этом пускай другие разбираются.

— Кто же тогда мне угрожал?

— Кто знает? Может, угрожал и Леснин, но не из-за того, что боялся, что мы разоблачим его как убийцу, а из-за опаски, что тайна с загрязнением окружающей среды его заводом может всплыть. Дома мы еще подумаем над словами Павлова и сделаем соответствующие выводы.

— Но если не Леснин, то кто? — не унимался Светин.

— Вот об этом мы и будем размышлять, — ответила я.

* * *

Это случилось у самого дома Светина. На этот раз нам встретился не таинственный человек в спортивном костюме, а трое братков классического телосложения, в кожаных куртках и тяжелых, устрашающего вида берцах.

— Как вы думаете, по чью душу они здесь тусуются? — шепнула я на ухо клиенту.

— Очень хотелось бы, чтобы это было не так, но скорее всего по мою, — мрачно ответствовал Виктор Владимирович. — А как вы думаете, кто их послал?

— Есть серьезные подозрения, что наш старый добрый знакомый — господин Эрмитаж.

— Но мы же пришли к выводу, что скорее всего он не убийца.

— Но экологию он нарушал, и, я думаю, ему было бы чрезвычайно неприятно, всплыви эта информация. Ладно, — я положила руку на кобуру. — В скорейшем будущем все станет предельно ясно. Стойте здесь.

Я не спеша направилась к парням. Те смотрели на меня с некоторым удивлением, нервно барабаня пальцами по бедрам. Однако я догадалась, что им известно, что телохранитель Светина женщина, и они, вероятно, ожидали моего появления.

— Добрый день! — вежливо поздоровалась я, стараясь улыбнуться как можно более обворожительно.

— Добрый, — мрачно ответствовал мужик, который выглядел заметно постарше остальных. — Такая красивая барышня, а в такое, извини за выражение, дерьмо лезешь…

— Деньги не пахнут, — философски изрекла я, готовая в любой момент выхватить пистолет из кобуры.

— А ты еще, я вижу, и умная, да?

— Есть немножко.

Двое других молчали, созерцая беседу своего старшего товарища со мной. А тот продолжал:

— Брысь с дороги! Мы только поговорим с твоим клиентом, трогать его не будем.

— Поговорите со мной. Можете считать меня его официальным представителем.

— Э, ты тут шутки с нами не шути, а то знаешь, что будет!

— Я на полном серьезе. Мой клиент послал на переговоры меня. Понимаете, природа не наделила его красноречием и ораторскими способностями.

Старший из троицы нахмурился, его рука потянулась к поясу.

Я его опередила, пистолет очутился в моей руке почти мгновенно. Два других хотели начать стычку, но предводитель махнул рукой, останавливая их. Ребятки отказались от своих намерений, но лица их оставались напряженными. Тот, который был за главного, наоборот, принял расслабленную позу. Он поглядел на дуло моего пистолета и криво усмехнулся:

— Что ж ты такая нервная? Мы ведь правда только побеседовать хотели…

Я спрятала пистолет.

— Давай беседовать, но учти, реакция у меня молниеносная. Нас этому в разведке специально учили.

— В разведке, говоришь? А я ведь тоже в разведке служил…

Мужик снял куртку, закатал рукав и продемонстрировал мне татуировку, указывающую на то, что в прошлом ее обладатель имел отношение к разведывательному подразделению.

— До сержанта дослужился.

— А потом в бандиты пошел. Ай-яй-яй! Нехорошо!

— А ты где служила? Наверняка в каком-нибудь спецподразделении. Насколько мне известно, девушки просто так в армию не попадают.

— Так точно, в спецподразделении. А как учат там, можешь себе представить. Так что советую со мной вести себя поосторожней.

— Ты меня не пугай! Скажи лучше, какого хрена вы не в свои дела лезете?

— А вы о чем? — состроила я невинную мордашку.

— О том! Какое вам дело до того, загрязняет Андрей Арсеньевич окружающую среду, или нет? Мы проверяли! Никакого отношения к экологии вы не имеете. Это что за дела? Бизнесом вы ведь тоже не занимаетесь?

— Беспокоимся за судьбы детей. Не хотелось бы, чтобы они радиоактивными продуктами питались и мутировали, как чернобыльские телята.

— Ты мне зубы не заговаривай! Я что, не знаю, что без личной выгоды в такие дела лезут только истинные святые или круглые дураки и сумасшедшие? А ни ты, ни твой клиент ни на тех, ни на других не похожи. Так в чем же дело?

— Долго объяснять, — вздохнула я. — Но скажу вам честно, больше этим мы заниматься не будем.

— Это ты мне лапши на уши повесить хочешь или и правда угрозу собственной жизни ощутила?

— Ни то, ни другое. Просто похоже, что господин Леснин — не тот человек, который нам нужен. Так что давай договоримся. Мы больше к твоему хозяину не лезем, а ты убираешься своей дорогой. По рукам?

— А ты не шутишь?

Я прекратила паясничать, сделала серьезное лицо и покачала головой:

— Я серьезно.

Собеседник мой хмыкнул:

— Ладно. Слово разведчика?

— Слово разведчика.

— Пойдемте, ребята! — крикнул своим товарищам амбал.

Братки тупо завращали головами, а их начальник уже решительным шагом направлялся прочь. Я глядела ему вслед. На полпути к повороту за дом он остановился и помахал мне рукой:

— Счастливо!

— Счастливо!

Я вернулась к Светину.

— Ну как? — поинтересовался он.

— Вроде все уладила. Это люди Леснина, как я и предполагала. Беспокоятся за благополучие шефа. Один из них, который главный, — бывший разведчик. — Я немного помолчала, а потом добавила: — Все равно я этим бандитам не доверяю…

Только я произнесла эти слова, как краем глаза засекла едва уловимое движение за углом дома, со стороны, противоположной той, где скрылись братки. Я словно в воду глядела! Несколько мгновений спустя стало ясно, что бандиты не отказались от своих намерений, а решили просто обогнуть дом и напасть на нас с тыла. А еще бывшим разведчиком назывался! Меня вдруг охватила совершенно неуместная обида, которую я, впрочем, тут же подавила. Необходимо было действовать.

Реакция, как всегда, меня не подвела. Мои пальцы легли на курок как раз в тот момент, когда прогремел первый выстрел. Я ответила бандитам тем же, одновременно с силой толкая Виктора Владимировича так, чтобы он упал на асфальт.

— Ложись! — что есть мочи завопила я.

Бандиты приближались. Я увернулась от очередного выстрела и разом разрядила обойму. Мне удалось попасть одному в ногу. Тот скорчился на земле.

Остальные двое оставили своего товарища стонать от боли, а сами побежали к нам. Я прикрыла клиента, и шальная пуля оставила не первую и не последнюю вмятину на моем бронежилете. Я отреагировала, и месть моя была достойна.

Пуля моя задела руку бандита, в которой тот держал пистолет. Ладонь разжалась, оружие со звоном ударилось об асфальт. Раненый бросился в сторону, и я осталась наедине с бывшим разведчиком. Безоружный Виктор Владимирович лежал, прикрыв голову руками, лицом вниз.

Бывший разведчик — именно так я для удобства прозвала своего главного противника — выстрелил. Промахнулся. Ответный огонь. Тоже промах. Выстрел. Я увернулась. Выстрел. Моя неудача.

У противника закончились патроны в обойме. Я прицелилась ему в плечо. Спустила курок. Пусто. Моя обойма также пуста. Я бросилась на противника. Последний не ожидал от меня такого. Разумеется, этим я и воспользовалась, произвела захват запястья, которое вывернула так, что разведчик уронил оружие. Теперь мы сражались врукопашную.

Бывший разведчик быстро сообразил, что к чему, и пришел в себя. Он произвел бросок через бедро, и я больно ударилась затылком об асфальт. На несколько секунд мое сознание помутилось, а когда я очнулась, то обнаружила, что продолжаю вести бой. Совершенно машинально я произвела захват шеи и пыталась сдавить сонную артерию противника локтем.

Бывший разведчик высвободился из моих объятий и распрямил сжатую в кулак руку. Удар пришелся по лбу. Масса неприятных ощущений. Наверняка на этом месте в течение продолжительного времени будет красоваться презамечательнейшая шишка. Я распрямила ногу. «Маваши-гири» по скуле. Противник пошатнулся. Не теряя времени, я произвела серию ударов в голову. Самочувствие противника ухудшалось на глазах. Однако сдаваться он не собирался, что я поняла после того, как получила тяжелейший удар коленом в область брюшного пресса. Отчего-то в памяти всплыла картинка из школьного ученика анатомии, изображающая соответствующую мускулатуру. Я согнулась, присела, в голове мелькнула мысль о бесславном проигрыше. И тут соперник допустил ошибку.

Он раскрылся. Я не совсем поняла, почему он так себя повел, ведь опытный боец — а я не сомневалась, что именно к этой категории мой враг и принадлежал, — прекрасно осведомлен о том, что такое солнечное сплетение. Естественно, я не преминула воспользоваться выпавшим на мою долю шансом. Превозмогая боль в животе, резко выпрямилась и стремительно ударила прямыми пальцами в уязвимую точку. Получилось!

Бывший разведчик потерял сознание и рухнул прямо на меня. Я отскочила в сторону, ловко подобралась к бандиту сзади, уложила его лицом к земле и скрутила руки за спиной.

— Виктор Владимирович! — позвала я.

Светин поднялся на ноги. Лицо его было мрачным.

Браток с простреленной ногой продолжал вопить от боли. Может, я ему раздробила кость? Другой исчез в неизвестном направлении. Это мне не совсем нравилось. Бывший разведчик никак не приходил в себя, что порядком начало действовать мне на нервы. Хотелось покончить с этой невразумительной ситуацией как можно скорее.

— Виктор Владимирович, пистолеты бандитов подберите и спрячьте у себя.

Клиент бросился выполнять мою просьбу.

Зашевелился поверженный противник. Когда я услышала тихое злое постанывание, то заговорила.

— Нехорошо так поступать, — мягко сказала я. — А как же братство разведчиков, неписаный закон, который обязывает их помогать друг другу? А ведь я тебе поверила.

— У меня был приказ, — прорычал разведчик. — Обезвредить вас и хорошенько припугнуть. Я не собирался вас убивать.

— Приказ! — усмехнулась я. — С какой стати я должна тебе верить, что ты хотел просто припугнуть, а не сделать что похуже. Ты ведь один раз обманул меня. Шел бы себе с миром, доложил боссу, что все сделал. А так… Ну проиграл с позором, и что дальше?

— Я на самом деле не собирался убивать, — упрямо заявил бывший разведчик.

— Ну, предположим, я тебе поверю. Суть не в этом. Сейчас ты отправишься к своему боссу и сообщишь, что, если будет еще одна попытка нападения на моего клиента, все может окончиться куда более трагично. Впрочем, уверена, ты соврешь и доложишь начальнику, что удачно справился с заданием…

— Я никогда не вру!

— Сегодня, однако, я убедилась в обратном. Да ладно. Мне плевать. Главное — сообщи шефу еще вот что. Несмотря на то что его люди ни на что не годятся, мы больше вставать у него на пути не будем. Пусть этим занимаются другие. То, что нам требовалось, мы вроде как выяснили. Ты все понял?

Последнюю фразу я нарочно произнесла командным голосом. От неожиданности бывший разведчик вздрогнул, но меня не ослушался. Дуло моего пистолета упиралось ему в затылок.

— А теперь ступай прочь, и без глупостей! — сказала я и подтолкнула мужчину вперед. Тот, шатаясь, побрел в ту сторону, откуда появился.

— Товарищу помоги до больницы добраться! — крикнула напоследок я.

Бывший разведчик обернулся и зло поглядел на меня. Я только ухмыльнулась.

— Учти, я наготове!

Я дождалась, пока агрессоры скроются, и тогда, успокоившись, кивнула Светину:

— Пойдемте! Надо обсудить сложившееся положение!

Глава 5

— Как вы думаете, — разливая чай по чашкам, спросил Светин, — Леснин все же имеет отношение к нашей проблеме, или нет?

— Думаю, что нет. Обычный зажравшийся бизнесмен, у которого ко всему прочему рыльце в пушку. Представитель богемы! — я презрительно фыркнула. — Нет, мне кажется, решение проблемы нужно искать в другом месте.

— Лично мне так ничего в голову и не приходит, — уныло произнес Виктор Владимирович.

Внезапно меня осенила идея.

— А помните, Олег Степанович с биофака рассказывал, что у Маркова в университете были враги? Что, если нам подойти с этого конца?

— Но он не назвал того человека. Только порассказал о нем массу всяких гадостей…

— Мы расспросим у вашего отца.

Светин покачал головой:

— Нет, мой отец ничего не скажет. Он упрямый. У него, видите ли, принципы. Как у Маркова, только другие. Стучать он не станет. Отправится на зону, но коллегу не выдаст. Впрочем, за эту порядочность его на факультете и уважают. Так что…

— Виктор Владимирович, — я подняла вверх два пальца, — не беспокойтесь! Расспросим у студентов. Мы уже столько всего выяснили, даже то, что нам было совсем не нужно. Вы думаете, у нас не получится и на этот раз?

— В ваших детективных способностях я уже убедился. Хотя вы и сказали, что не детектив.

— Ну вот то-то же!

* * *

На следующее утро я изложила клиенту план действий, который выработала перед сном.

— Виктор Владимирович, вы не в курсе, студенческая практика продолжается? — спросила я.

Светин пожал плечами:

— Скорее всего — да. Выезды на практику продолжаются весь весенний период. Потом следует перерыв на сессию, а в июле все начинается сначала. Если не ошибаюсь, вплоть до августа месяца.

— Ну вот и замечательно. Завтра мы отправимся на биофак. Напрашиваться на зоологическую практику.

— А с какой стати нас возьмут, если мы прямо не заявим о причинах?

— А вы скажете, что отец ваш собирается, когда закончится вся эта передряга, продолжить исследования. Поручил вам собрать материал. Чем он у вас там занимается? Беспозвоночными?

— Бентосом.

— Ну, не суть важно. Короче, что-нибудь придумаем. А на практике войдем в доверие к студентам. Думаю, кто-нибудь возьмет да и проговорится. Вы же говорите, там выпивают?

— Выпивают.

— Значит, решено. Ведь под хмельком языки хорошо развязываются.

Виктор Владимирович лишь глубоко вздохнул в ответ и пробормотал:

— И когда это все кончится?..

* * *

Нынче уже двадцатое апреля. Девять часов утра. Мы с Виктором Владимировичем снова в пятом корпусе Тарасовского государственного университета. Поднимаемся по лестнице, ведущей к деканату. Снова встречаем вредную секретаршу, с которой так трудно договориться вследствие ее пристрастий бюрократического характера.

— Доброе утро! — здоровается Светин.

— А, Виктор Владимирович! — отзывается секретарша. — Это какими же судьбами? Как Владимир Николаевич?

— Чувствует себя отец неплохо. Я как раз по его поручению.

— По поручению? — секретарша нахмурилась. Очевидно, она полагала, что на ее плечи собираются взвалить незапланированные труды.

— Да. Мой отец намерен в ближайшее время вернуться к работе, продолжить свою научную деятельность…

— Хм-м-м… Любопытно. И чем мы можем помочь?

— Мне надо поговорить с замдекана. Он ведь у вас ответственен за организацию полевых практик?

— Вячеслав Дмитриевич придет к десяти.

— Вы позволите нам подождать?

Секретарша снова нахмурилась и безразлично пожала плечами:

— Ждите.

— Куда можно присесть?

Секретарша с большой неохотой поднялась с места, принесла из соседней комнаты для нас стулья. Усевшись, мы застыли в тоскливом ожидании.

Я смотрела в окно. Там на фоне неестественно голубого неба покачивал украшенными багряными сережками ветвями тополь. Потом солнце поднялось выше и обрушило атаку несущих жизнь лучей прямо мне в глаза. Пришлось отвернуться. Время тянулось, словно жевательная резинка.

Замдекана появился к половине одиннадцатого. Он пребывал в прекрасном расположении духа и улыбался.

— Утро доброе! — поздоровался он с секретаршей, и его взгляд упал на нас.

— Виктор Владимирович! Какими судьбами?

— Здравствуйте, Вячеслав Дмитриевич!

Виктор Владимирович поднялся со стула, и мужчины обменялись крепким рукопожатием.

— Я по поручению отца.

— О-о!

— Видите ли, ему срочно необходимы пробы бентоса.

— Владимира Николаевича освободили?

— Пока нет, но в скором времени так и будет. Отец собирается сразу продолжить работу и попросил меня отправиться с кем-нибудь из преподавательского состава биофака в поле, чтобы мне помогли и все показали.

— В принципе, организовать это можно без проблем. Тут вот у первого курса сейчас практика, но там есть и вполне зрелые студенты, специализирующиеся на кафедре зоологии, и аспиранты, и преподаватели. Так что, кому с вами заняться, найдем.

— А когда все это состоится?

— Ну, практика уже идет. Ничего страшного, если мы вас доставим чуть позже. Из уважения к вашему отцу я могу вас проводить, со всеми познакомить. Если хотите, организовать это дело можно хоть сегодня. Честно говоря… — Замдекана наклонился к уху Виктора Владимировича и зашептал, не пытаясь, однако, скрыть свои мысли от остальных присутствующих: — Вы для меня — отличный предлог смыться сегодня с работы и побывать на природе, отдохнуть в кругу своих коллег. — И тут Вячеслав Дмитриевич лукаво подмигнул мне.

Виктор Владимирович поглядел на меня. Я кивнула. Вячеслав Дмитриевич поглядел на болтающуюся у меня на поясе кобуру с пистолетом и поджал губы.

— Телохранительница? — спросил он, обращаясь к Светину.

— Жизнь заставляет, — ответил тот.

Вячеслав Владимирович кивнул и, выдержав паузу в несколько секунд, задал вопрос:

— Сумеете к половине второго собраться, на вокзал подъехать?

— А что нужно с собой взять?

— Возьмите теплые вещи. Посуду — кружку там, ложку, нож… Короче, сориентируетесь. Сумку, конечно, чтобы было куда пробы складывать. Вам ведь в формалине пробы нужны?

— Да-да! В формалине.

— Ну вот, пожалуй, и все. Можете взять воды, бутербродов, ну и… — Вячеслав Дмитриевич растянул губы в загадочной улыбке и игриво пощелкал пальцем по горлу. — Чтобы не замерзнуть!

— Думаю, успеем.

— Ну вот и ладушки! Электричка отходит в половине второго. На Тархуны. Нам до конца, то есть до Тархунов. Пятнадцать минут второго жду вас у главного входа в здание вокзала.

— Тогда нам надо спешить.

— Поспешите. Я тоже поспешу.

— До встречи, — сказал Виктор Владимирович и протянул Вячеславу Дмитриевичу руку.

Но последний руку отвел.

— Не прощаемся! Еще увидимся. Давайте, ребята!

Мы покинули помещение деканата биологического факультета.

* * *

На вокзал мы успели даже чуть раньше назначенного часа. Дома мы наспех собрали рюкзак, один на двоих. Рюкзак получился увесистый, спина Светина так и прогибалась под его тяжестью. Мы точно выполнили все рекомендации Вячеслава Дмитриевича. Последний, однако, пока не подошел. Мы с Виктором Владимировичем отправились к кассе за билетами.

Вячеслав Дмитриевич проявил редкостную пунктуальность. По крайней мере, в тот момент, когда он предстал перед нами во всей красе, стрелки моих часов показывали ровно пятнадцать минут второго.

Замдекана было не узнать. Строгий официальный костюм, белая рубашка и галстук подевались бог весть куда. Теперь Вячеслав Дмитриевич был одет в камуфляжную форму. За спиной у него болтались рюкзак, ружье и удочки. К поясу были пристегнуты фляга и охотничий нож. Да и сам Вячеслав Дмитриевич напоминал более бравого охотника-спортсмена, нежели ученого, доктора наук. Надо заметить, замдекана был весьма молод — немногим более тридцати лет.

— Экипировались? — бодро спросил Вячеслав Дмитриевич.

— Вроде как. Ну, прекрасно. Пойдемте, скоро объявят электричку.

Мы поплелись к железнодорожному мосту и там остались ждать сообщения диктора. Электричку, как ни странно, подали почти вовремя. Без двадцати два мы уже отчаливали от перрона.

Только-только состав отъехал от станции Тарасов-один, Вячеслав Дмитриевич расстегнул свой рюкзак и вынул оттуда двухлитровую бутылку пива.

— Ну что, доставайте свои кружки! — радостно объявил он.

Я подумала, отказаться или нет, но потом решила, что лучше войти в доверие и махнуть на все рукой.

Вячеслав Дмитриевич разливал пиво профессионально, по стеночке, так, чтобы не было пены.

— Ну вот, — сказал он, когда каждый получил в руки по кружке и стало возможным сделать добрый глоток. — За зоологию!

Мы чокнулись.

— Зоологам без алкоголя никак нельзя, — пояснил Вячеслав Дмитриевич. — В экспедициях нам приходится оказываться в самых суровых условиях. То морозы трещат, а нам приходится спать в палатках, то провалится кто в болото, а запасной одежды, как назло, нет… Вот и приходится выпивать, чтобы не заболеть. Вы, кстати, запасную одежду взяли?

Светин покачал головой.

— Плохо. Забыл вас предупредить. Ведь всякое на природе случается. Эх, о чем это я? Ах да! Так вот, алкоголь у нас — в святой традиции. Потому мы студентов не чураемся, работаем и отдыхаем вместе. Биологи в поле — единая команда, и я считаю, что это правильно.

Виктор Владимирович кивнул.

— Случай забавный был… — продолжал Вячеслав Дмитриевич. — Отправились мы с первокурсниками на практику. Причем большинство из них уже было знакомо с тем, что это такое. Но оказалась среди них одна девушка, которая поехала впервые. Так вот… Едем мы в электричке и налили, как водится, большую жестяную кружку спирту. Ну, понятное дело, положено ее по кругу передавать и запивать из бутылки газировкой. А тут один студент говорит: мол, новенькой первой надо дать. Все его идею поддержали. Вручили девчонке кружку. Она смотрит на нас, мы все киваем. И тут происходит… Как вы думаете, что?

Виктор Владимирович покачал отрицательно головой.

— Даже не догадываюсь.

— А происходит следующее. Девчонка смотрит ошалелыми глазами на кружку, на газировку, на нас. На кружку, на газировку, на нас. Потом берет в руки газировку, делает глоток и начинает быстро-быстро пить из кружки. Горло ее судорожно дергается. Мы смотрим на нее ошалелыми глазами, — Вячеслав Дмитриевич раздвинул веки пальцами. — Все, что называется, раскрыли рты от изумления! Девушка запрокидывает голову, допивает спирт, дико вращает глазками и протягивает кому-то пустую, — Вячеслав Дмитриевич выделил последнее слово ударением, — совершенно пустую кружку! Потом запивает газировкой и начинает тяжело дышать.

Вячеслав Дмитриевич вытер пот со лба — видимо, он очень увлекся рассказом. Потом замдекана обратил внимание, что пиво в его кружке закончилось, налил себе еще и поведал нам конец истории:

— Так вот, среди биологов повисло гробовое молчание. Все застыли. Ни у кого язык не поворачивался вымолвить хоть слово. И тут девушка теряет сознание.

Вячеслав Дмитриевич громко расхохотался, и смех его длился долго.

— И что с ней потом стало? — не выдержав, задала вопрос я.

— Что-что, осмотрели ее, поняли, что жива, только мозг от такой внезапной и большой дозы алкоголя в крови временно отказался функционировать. Дотащили двое пацанов ее на руках до места стоянки, уложили в палатку. Когда очнулась, спросили у нее, как она до такого чуда додумалась. А она отвечает: «Я думала, это все мне!»

На этот раз рассмеялся и Виктор Владимирович, да и я не смогла сдержать улыбку.

— Да, у нас много забавных случаев происходит, — заверил Вячеслав Дмитриевич.

«И даже убийства, — подумала я, — хотя их забавным случаем не назовешь».

— А хотите, анекдот расскажу? — осведомился замдекана.

Вообще Вячеслав Дмитриевич оказался весьма словоохотливым человеком. Всю дорогу он развлекал нас всевозможными байками, поучительными историями, занимательными фактами из жизни и анекдотами. Ну и, конечно, пивом. Которого, кстати, Вячеслав Дмитриевич выпил больше всех. Короче, мы не скучали.

Время пролетело весьма быстро. Для меня даже явилось неожиданностью, когда Вячеслав Дмитриевич сообщил, что мы подъезжаем к платформе станции Тархуны и пора собираться.

Тархуны располагаются километрах в пятидесяти от Тарасова на север. Вроде ненамного севернее, однако разница в температуре мне показалась существенной. Может, сказывался эффект открытой степной местности, где нет защиты от холодных ветров. А ветра здесь были те еще! Я сразу пожалела, что не взяла с собой побольше теплых вещей.

Мы медленно брели вдоль пустынного перрона. Вячеслав Дмитриевич заглянул в одинокий ларек, красовавшийся у края платформы, возле которого ошивалась парочка местных алкашей, купил несколько пачек сигарет и бутылку водки. Потом мы продолжили путь, и по правую сторону от нас не прекращались ряды огороженных забором частных домов поселка Тархуны.

— А далеко до лагеря? — спросила я.

Вячеслав Дмитриевич внимательно посмотрел мне в глаза, улыбнулся. Улыбка его не предвещала ничего хорошего.

— Далеко.

— А все-таки?

— Километров пять.

— Ну, это не так уж и много, — протянула я потускневшим голосом. Средняя скорость ходьбы человека — четыре с половиной километра в час. Я не нагружена, короче, за полтора часа справимся.

— Пять километров по бездорожью, — уточнил Вячеслав Дмитриевич, и я почувствовала, как внутри меня все опустилось. Один мой знакомый, увлекающийся эзотерикой, утверждал, что это нисходящий поток.

Ветер ожесточенно хлестал по лицу. Поселок окончился. Наверняка он был не очень большим, но мне почему-то показалось, что шли мы мимо него почти вечность. Потом мы шагали по шпалам. Ноги то и дело спотыкались о камни. Я пожалела, что не взяла с собой самую старую и негодную обувь, какую только можно найти.

— Чебурашка у Гены спрашивает, — бодро начал очередной анекдот Вячеслав Дмитриевич, — Гена, сколько будет «до хрена»? Гена отвечает: «А ты шагай по шпалам и считай их. Когда ты остановишься и со злостью закричишь „Да ну их на хрен, эти шпалы!“, это будет половина.»

Я поймала себя на том, что уже давным-давно от нечего делать считаю шпалы, и невольно засмеялась. Передвигались мы вдоль железной дороги очень медленно. Замдекана продолжал ораторствовать. «И откуда в нем столько энергии?» — недоуменно крутился у меня в голове вопрос. Время от времени раздавались гудки поездов, и нам приходилось отходить к краю полотна, спускаться в овраг, и оттуда в течение нескольких минут слушать грохот какого-нибудь товарняка, состоящего из бесчисленного количества вагонов, протирать глаза от поднимаемой им пыли, сжав зубы сносить порывы ветра. Все это еще более снижало нашу скорость.

Потом мы свернули и вскоре оказались в совершенно дикой холмистой местности, однообразие которой скрашивали незатейливые желтые и сиреневые степные цветочки.

Шагали мы долго, пока наконец нашему взору не открылась долина, на дне которой произрастали деревья.

— Река Чалымка, — пояснил Вячеслав Дмитриевич. — Еще километра два вдоль русла, и мы на месте.

Дважды по пути мы останавливались отдохнуть. Мужчины во время этих перерывов выпивали. Степное солнце блестело в небе, словно глаз какого-то неведомого существа, но почти не грело.

— Сегодня холодно, — заметил Вячеслав Дмитриевич. — Обычно бывает терпимее.

Наконец мы наткнулись на нечто, весьма отдаленно напоминающее тропинку, которая спускалась в долину, и устремились вниз по склону. Вячеслав Дмитриевич ловко раздвигал колючие ветки каких-то кустов, и мы продвигались вперед. Видно, тропа тут была нахоженная. Скорее всего, стараниями биологов.

Наконец мы очутились на берегу водного потока. Чалымка оказалась быстрой речушкой. Местами виднелись водовороты, создаваемые сильным течением. Через речку было перекинуто огромное бревно — выкорчеванное из земли дерево.

— А теперь — внимание! — сказал Вячеслав Дмитриевич. — Самый любопытный пункт путешествия. Знали бы вы, сколько пьяных студентов познали здесь суровость чалымских вод в весеннюю пору! Эх-х-х… Поэтому попрошу соблюдать осторожность! Я пойду первым.

Вячеслав Дмитриевич шагал по бревну легко и уверенно. Оно его совсем не страшило. Сразу видно, что это бревно он знает ничуть не хуже крыльца собственного дома. Чего никак нельзя было сказать о моем клиенте. Тот шагал весьма осторожно, то и дело терял равновесие и балансировал на грани падения. Временами, наблюдая за ним, я начинала серьезно размышлять, сколько водки заставят его выпить биологи, чтобы он, по их расчету, не заболел.

Однако все кончилось благополучно. Я, сами понимаете, прошла легко.

Мы миновали еще десяток-другой метров кустарника, и, пока шли на поляну, я обратила внимание на все время доносившиеся до моего уха голоса и смех.

Наконец мы оказались на поляне, где царило оживление. Здесь было разбито несколько палаток. В центре поляны был сложен костерок, на который при помощи массивной железки был взгроможден огромный чан. Две девушки хлопотали вокруг него.

— Добро пожаловать в наш лагерь! — продолжая улыбаться, провозгласил Вячеслав Дмитриевич. — Пойдемте за мной. Надеюсь, Валерий Сергеевич с Костей сейчас здесь.

Мы шагали мимо кучек студентов, и все они здоровались с замом декана. Мы направлялись к большой синей палатке в самом дальнем конце поляны.

Вячеслав Дмитриевич осторожно растянул края входа палатки и заглянул внутрь.

— Тук-тук-тук! Есть тут кто?

— А, Дмитрич, заходи! — раздался басовитый мужской голос.

— Я нынче не один. Тут Володьки Николаича сын с телохранительницей. По поручению отца.

— Заходите все! Что вы там стоите? Прямо как неродные…

Вячеслав Дмитриевич пожал плечами.

— Велят зайти, — сказал он. — Ничего не поделаешь.

С этими словами наш провожатый полез в палатку. Виктор Владимирович скользнул следом за ним. Я замкнула наш маленький отряд.

В палатке витали острый запах перегара и клубы табачного дыма. К пологу был подвешен фонарик, который присоединялся к аккумулятору. На полу по-турецки сидели двое — мужчина лет пятидесяти с косматыми седыми бровями и огромным носом-картошкой и молодой крепкий парень лет двадцати с небольшим, должно быть, аспирант. Они играли в карты. Рядом стояли стаканы, пластиковая бутылка со спиртом и банка с помидорным рассолом.

— Здравствуйте, Валерий Сергеевич! — поприветствовал пожилого мужчину Светин. — Здорово, Костя.

— Это ж какими судьбами не на работе? — вопросил Валерий Сергеевич.

— Вот, человека к вам привел. Ему отец поручил пробы бентоса собрать. Для каких-то там общих исследований. Понятия не имею, в чем там дело, но отцу его виднее. Поспособствуете?

— Это к Косте. Кость, поможешь человеку?

— Помогу.

— А с тобой, Дмитрич, мы сегодня на зайца пойдем. Знаешь, их в той стороне, в оврагах, сколько?

— Представляю.

— Во-во! От меня сегодня вот такой огромный ушел! — Валерий Сергеевич продемонстрировал руками. — А Костя в пять студентов поведет, покажет что да как. Или студенты сами все сделают. Это — как хотите.

— Спасибо! — поблагодарил Виктор Владимирович.

— Не за что.

— Ну что, Дмитрич, давай выпьем и собираться?

— Наливай! — махнул рукой Вячеслав Дмитриевич.

— Мы, пожалуй, прогуляемся, — сказал Виктор Владимирович, глянув на меня, — а то девушка тут задохнется.

— Сначала штрафную выпьешь, а потом пойдете.

Пришлось мне дожидаться, пока Виктор Владимирович не отдаст должное традициям.

— Не забудьте к Костику обратиться! — крикнул Валерий Сергеевич, когда мы выбирались из палатки. — А то загуляетесь тут! Знаем мы вас!

— Давайте спустимся к речке, Евгения Максимовна, — предложил Виктор Владимирович.

Я кивнула.

— Было бы просто замечательно. Интересно, здесь есть удобный берег, где можно посидеть, поговорить?

В это время мимо пробегал студент, я остановила его и спросила:

— Как лучше всего спуститься к реке, но не к переправе?

Студент объяснил, и мы с Виктором Владимировичем вняли его совету.

Берег тут действительно был удобен — нечто вроде пляжа, усыпанного голышами. Летом здесь, наверное, можно и купаться.

Мы присели на небольшое бревно.

— В этих местах убили Маркова? — спросила я.

— Дальше.

Светин указал куда-то по другую сторону переправы, вверх по течению.

— Меня больше интересует другое, — сказал он. — Как договариваться со студентами?

— А вот по этому поводу волноваться не стоит, — заверила я. — Я все возьму на себя.

Глава 6

Костя сам нашел нас ближе к вечеру.

— Ну как? Пойдете с нами? — спросил он.

— Да, конечно, — ответил Виктор Владимирович.

— У меня сейчас экскурсия со студентами, — сказал Костя. — Мы сначала отправимся на болото. Это километрах в двух отсюда. Там тоже можно взять пробы. А потом спустимся к Чалымке. Там, дальше, хорошее илистое дно — самое то для сбора бентософауны. Так что материал у вас будет. Но если вам не хочется идти, я просто могу дать задание студентам, они все сделают. Ваш отец останется доволен.

— Ну, почему же? Нам очень даже интересно. К тому же, по-моему, это просто замечательно — совершить прогулку на природе. Когда трогаемся?

— В пять. Я дам вам резиновые сапоги, на болоте они необходимы.

— Отлично, тогда пойдемте собираться.

* * *

И вновь переправа, и вновь поросшие степной травой холмы. Я приглядывалась к студентам, размышляя, кого бы так ненавязчиво подвергнуть опросу.

Наконец мы достигли долины, на дне которой располагалось болото. Здесь пахло полуразложившейся растительностью и влагой. Воздух, несший эти запахи, был намного теплее, чем тот, что окружал нас в данный момент.

Над болотом вились стрекозы, мошкара и прочая нечисть. Камыши только-только начали пробиваться к свету в гуще прошлогодних, отживших свой век собратьев. Ближе к центру болота желтели крупные ярко-желтые цветы.

— Что это за цветы? — спросила я у Кости.

— Купальница лесная, кстати, очень приятно пахнет.

— Дайте мне скребок и баночки, — попросил Виктор Владимирович. Было видно, он неплохо разбирается в вопросе. Что, впрочем, не представлялось мне удивительным, так как отец занимался этим всю жизнь и наверняка многому научил сына.

Костя позвал одного из студентов, и вскоре просьба сына ученого была исполнена. Виктор Владимирович облачился в охотничью одежку и полез в болотную жижу. Я осталась на бережку слушать кваканье лягушек. И наблюдать, как мой клиент играет свою роль. Приподнимает при помощи скребка, который представлял собой некую помесь сачка и лопаты, какую-то грязь со дна, промывает ее и складывает оставшуюся массу в баночки.

Пришла пора пообщаться со студентами. К тому же я полагала, что опасность Виктору Владимировичу в данный момент не грозит и можно слегка отвлечься. Я направилась к кучке студентов, которым не достался ловчий инвентарь, вот они и валяли дурака на берегу, дожидаясь очереди.

— Привет, — сказала я и устроилась поближе.

Студенты с любопытством меня оглядели и одарили ответным приветствием. Один даже вызвался со мной поговорить.

— И много у нас в Тарасове женщин-телохранителей?

— Нет, — призналась я, — немного.

— И как оно?

— Ничего.

— Мне бы такого телохранителя! — усмехнулся студент, обращаясь скорее к своим товарищам, нежели ко мне. — Ходил бы себе довольный по городу и в три, и в четыре часа ночи!

— Ладно тебе! — отмахнулся другой студент. — Я вот хожу без телохранителя — и ничего.

— Это как повезет! — сказал третий. — Можно всю жизнь ходить — и ничего, а можно разок прогуляться и таких пряничков отхватить, что о-го-го!

— Просто на роже у некоторых людей написано «бей меня!», вот что! — заявил четвертый. — Карма у них такая, понимаете?

Пока я была как будто в стороне, но не оставила надежды вступить в контакт.

— И как вам в университете учится? — спросила я, обращаясь к одной из студенток.

— Да так, ничего. Во время сессии геморройно, а в остальное время — не жизнь, а малина.

— Ну, сессия у студентов — вечная тема.

— Уж точно.

— А взятки у вас за экзамены не берут?

— О! — поднял руку вверх тот студент, который мечтал бы иметь такого телохранителя, как я. — Есть у нас один товарищ. У пацанов берет деньги, с женщин — натурой!

— Как это — натурой?

— А так! — студент усмехнулся. — По-французски — трояк, классически — четверка, а чтобы на пятерку постараться, надо изобразить перед Леонидом Анатольевичем… хм-м-м… ракообразное. И я даже знаю, кто таким вот зоологическим способом пятерку заработал.

Все покосились на девушку с очень привлекательной, с мужской точки зрения, фигурой, которая, нагнувшись, что-то вылавливала в болоте.

— Вот примерно так и выглядят ракообразные! — хихикнул кто-то.

— Слышала я, скандал какой-то был… фамилию только забыла…

— Думин, вот какая у него фамилия. Это же всему универу известно! Специальное собрание факультета было, и Марков — ну тот, которого грохнули, — выступал, хотел добиться увольнения Думина. Да куда там! Замяли дело. У Думина взяли честное слово. Да только честное слово у него…

— Думин принципиален! — хмыкнул какой-то студент. — Он слово дал, а в душе остался бунтарем. Как Галилей. А все-таки ракообразные вертятся!

Студенты дружно рассмеялись.

— А мог Думин убить Маркова?

— Да кто ж его знает? — ответил студент. — Вполне может быть. Марков ведь поклялся, что во что бы то ни стало, рано или поздно, а выведет Леонида Анатольевича на чистую воду. Думин, конечно, ему заявил, что грязной воды больше не может быть в принципе, но… Горбатого могила исправит. Все могло быть. Слушайте, а ведь ваш клиент — сын Владимира Николаевича!

— Ну и что?

— Ну как! Он ведь за Маркова и сидит! Может быть, зря я языком трепал…

— Вообще-то я тебя не допрашивала, — заметила я. — Ты все сам рассказывал.

— А может, ты обучена скрытый допрос вести? Незаметно, незаметно, вроде дружеская беседа, а человек уж все сам открыл.

Студент поморщил нос. В это время к нам подошел Костя в сопровождении группы отработавших студентов.

— А вы что бездельничаете? — прикрикнул он. — Марш работать!

Костя обратился ко мне:

— Не устали от общения с нашими студентами?

— Имела очень приятную беседу.

— Вообще-то они — хорошие ребята, только вот учиться не хотят…

— С кем не бывает. Или вы в студенческие годы были лучше?

— Я в студенческие годы был разгильдяй и пофигист, — признался Костя.

— Ну вот. А вы говорите!

Где-то вдали прогремели один за другим три выстрела.

— Дмитрич с Сергеичем опять на зайца пошли, — устало вздохнул Костя.

К шести часам студенты работу закончили. Костя потрудился забраться в самую глубь болота, нарвал купальницы и вручил букет мне. Пахли цветы и правда изумительно — лесом, прелой свежестью. Виктор Владимирович также закончил сбор неизвестно кому нужного материала.

— Как дела, Евгения? — осведомился он.

— Все в порядке. У меня такое чувство, что миссия выполнена.

Я лукаво поглядела на клиента.

— Нам надо еще собрать материал из Чалымки, — сказал Светин и слегка склонил голову, пытаясь показать мне, что понял меня правильно.

Вместе мы спустились к реке, где Виктор Владимирович продолжал добросовестно играть свою роль. Я же осталась скучать на берегу, наблюдая, как торопливо снует по противоположному берегу то в одну сторону, то в другую птичка трясогузка.

Наконец настала пора отправляться назад в лагерь.

— Эх, и достало же меня это! — чертыхался Виктор Владимирович, переобуваясь в обычные кроссовки.

— Главное — материал набрали! — многозначительно усмехнулась я.

По дороге мы с Виктором Владимировичем переговорили и решили, что останемся в лагере на ночь, а с утра пойдем на электричку и вернемся в Тарасов.

Перед самым лагерем произошло одно неприятное событие. Виктор Владимирович не удержал-таки равновесие и свалился с бревна в Чалымку. Какая-то девушка-студентка от неожиданности вскрикнула. Река была неглубокой, однако промок мой клиент основательно. А главное — запасных штанов и кроссовок он не взял. Зря он все-таки снял с себя снаряжение! Вышел бы из воды сухим. Все-таки на природе городская обувь не всегда бывает самой удобной.

Виктор Владимирович пересек оставшийся участок реки вброд.

— Бегом в лагерь! — скомандовал ему Костя.

В лагере нас встретил Вячеслав Дмитриевич.

— А, искупались? — почти обрадованно заметил он. — М-м-м-а! — приложил пальцы к губам. — Классика! Скорее к костру!

У костра Валерий Сергеевич преподнес Виктору Владимировичу жестяную кружку со спиртом.

— Пей! — приказал он.

— Все? — удивленно спросил Светин.

Мне припомнилась история о девочке-первокурснице.

— Как можно больше!

— А запить?

— Занюхаешь!

Виктор Владимирович пил морщась, кадык его то поднимался, то опускался. А я размышляла о том, какие все-таки грубые люди эти биологи.

Когда процедура оздоровления была закончена, Виктору Владимировичу вручили уже приготовленные сухие штаны, носки и ботинки. Виктор Владимирович переоделся. Вячеслав Дмитриевич установил над костром нелепое сооружение из палок, к которым самым немилосердным образом пристроил наспех выжатую одежду моего клиента — сушиться.

Вечер прошел спокойно. Были песни у костра под гитару, спиртное, жаркое из зайца и какая-то похлебка, приготовленная дежурными студентками, явно не награжденными богом поварским талантом. Короче, все так, как описывал Виктор Владимирович. А вот ночью, когда все уснули, случилось неожиданное.

Среди прочего у биологов нашлась отдельная палатка и пара спальников. Все это добро предоставили в наше с Виктором Владимировичем распоряжение. Мы разбили палатку сразу после ужина, но отправились спать в числе последних, когда гитарист, чрево которого, казалось, способно было вместить неограниченное количество водки, все же выдохся.

Я уже почти уснула, когда услышала, что Виктор Владимирович освобождается из объятий спальника и собирается покинуть палатку.

— Вы куда? — спросила я.

— Нужда.

— Не опасно?

— Да какая может быть опасность? Здесь полно народу! Все свои!

— И правда, — сказала я, подумав, что, действительно, в таком людном месте вряд ли кто решится на покушение. То была моя ошибка.

Сначала меня насторожил шум ломающихся веток, донесшийся сзади, метров за пятьдесят от палатки, в которой находилась я. Потом я отметила, что шум долгое время не прекращается, а моего клиента все нет и нет. Все это меня насторожило, однако пикантность ситуации некоторое время не позволяла мне решиться проверить, в чем дело. Наконец я не выдержала и отправилась на разведку.

Источник шума располагался в кустах. У меня создалось впечатление, что кто-то ведет там борьбу, и скорее всего там был мой клиент. Не раздумывая больше ни секунды, я бросилась на подмогу.

Сражающиеся, похоже, были столь увлечены битвой, что не заметили моего приближения. А приближалась я, надо сказать, очень шумно. Ветки трещали под ногами так, словно через кусты продирался не человек, а стадо слонов.

Двое незнакомцев — лиц их было не разглядеть, так как на голову они нацепили черные женские чулки, — пытались одолеть Виктора Владимировича. Последний, надо сказать, не плошал, а отчаянно сопротивлялся. Я даже удивилась, откуда у него взялась сила до сих пор противостоять сразу двум, причем не слабым, надо сказать, парням. Все-таки истина, что инстинкт выживания — один из самых мощных, заложенных природой в человека.

Когда я приблизилась вплотную, негодяи наконец почувствовали неладное. Один из них обернулся в мою сторону, и я, не давая ему опомниться, нанесла удар носком ботинка прямо в лоб парня. Покушавшийся на жизнь моего клиента отпрянул. Однако на меня тут же бросился второй. Я произвела «вертушку», и мой противник неуклюже рухнул прямо в гущу колючих веток. В этот момент на ноги поднялся Виктор Владимирович.

Окончание схватки не заставило долго ждать. Первый сраженный мной человек в маске бросился на Светина, но я отбила его атаку ударом кулака в висок. Реакция нападавшего оказалась неожиданной. Он развернулся и со всех ног бросился наутек, прямо через колючие кусты. Я не стала пускаться за ним в погоню, а решила вместо того разобраться с оставшимся негодяем.

Но не тут-то было! Человек в маске перехватил мою руку, вывернул ее самым коварным образом, и я потеряла равновесие. Упала я неудачно, ударившись головой о ствол дерева. Голова моя закружилась, сознание помутилось. Когда я пришла в себя, противник уже удирал следом за своим напарником. Виктор Владимирович сидел на корточках, рассеянно озираясь по сторонам.

— Опять ушли? — грустно спросила я.

Виктор Владимирович кивнул.

— Не стоит за ними гнаться, Евгения Максимовна, — сказал он. — Я устал, а один оставаться не хочу.

На этот раз кивнула я:

— Пойдемте, Виктор Владимирович в палатку. Не беспокойтесь, я буду нести вахту.

— Вы в курсе, Евгения, что они набросились на меня с ножами?

— Я не заметила никакого оружия.

Светин усмехнулся.

— Я выбил ножи у них из рук. Не представляю, как мне это удалось…

— Инстинкт выживания, — философски изрекла я.

* * *

Виктор Владимирович проснулся рано. В шесть утра. Вполне возможно, он не сомкнул глаз всю ночь, но я не стала уточнять подробности.

— Доброе утро, — поприветствовала я.

— Доброе… — Похоже, Светин не был согласен с моей формулировкой, такая у него была интонация.

— Когда ближайшая электричка на Тарасов? — спросила я.

— В восемь тридцать, если не ошибаюсь.

— Времени еще полно.

— Но оставаться здесь я больше не желаю. Как-то мне здесь жутко.

— Да, второй раз вы переживаете нечто кошмарное…

Светин махнул рукой.

— Что мы предпримем в дальнейшем? У вас наверняка имеется очередной план.

— Конечно. Но только… Вы можете меня проводить на то место, где было совершено убийство?

— Да. Это будет неприятный поход, но… Какая разница! Я ведь предупредил народ, что мы уйдем рано утром, не дожидаясь остальных.

— Давайте не будем терять времени и начнем собираться.

* * *

Переход по холмам выдался долгим и нудным. В течение всего времени, которое он занял, я с тоской думала от том, что назад придется идти той же дорогой, только лагерь окажется не конечной остановкой. Виктор Владимирович словно прочел мои мысли.

— Обратно в лагерь мы возвращаться не будем. Тут есть платформа — километрах в трех от того места, где произошло убийство. Билетов мы, конечно, там не купим, но в электричку сядем.

Наконец мы добрались до пункта назначения. Это было ничем не примечательное местечко, кругом все то же, что мы встречали и раньше, прогуливаясь в пойме реки Чалымки, — с одной стороны холмы, лесок, с другой — очередное болото, чуть пониже — сама Чалымка, серебристая, с желтоватым оттенком извивающаяся змейкой лента.

— Вот здесь это и произошло, — показал Виктор Владимирович. — А зачем вам? У вас какие-нибудь догадки на сей счет?

— Нет. Пока нет, — задумчиво ответила я. — Просто хотела выяснить, где это, чтобы потом привести сюда подозреваемого. Я хочу посмотреть на его реакцию.

— И кто ваш подозреваемый?

— На данный момент — Думин Леонид Анатольевич. А у вас есть другие варианты?

— Пока нет.

— Вот и у меня тоже…

* * *

К десяти утра мы были в Тарасове. Пока мы тряслись в электричке, я тщательно разработала дальнейшую стратегию расследования и, прибыв домой, приступила к выполнению первых этапов задуманного. Во первых, я приняла решение попросить своего старого знакомого Володю Курамшова временно заменить меня на должности телохранителя. Я позвонила Курамшову, обратилась к нему с просьбой и, дождавшись согласия, попросила его приехать по соответствующему адресу. Курамшов обещал заехать часикам к трем дня. Чтобы не тратить драгоценные часы зря, я сделала еще один звоночек — Жене Басенкову. Попросила его пробить номер и адрес Думина. Я решила, что называется, «клеиться» к скандально известному преподавателю.

В условленное время приехал Курамшов. Я обсудила с ним проблему, и Володя не отказал мне в содействии. Пока я беседовала с Курамшовым, позвонил Басенков. Как всегда, информации он предоставил с избытком. Так что жаловаться мне было не на что. В пять вечера я оставила дом Виктора Владимировича Светина, намереваясь прежде всего навестить свою любимую тетушку и там переодеться, а уже потом пускаться на поиски приключений.

* * *

Давно мне не приходилось играть роль на столь высоком уровне, на каком я собиралась это делать сейчас. Но вспоминать время от времени о своих талантах необходимо. И сейчас как раз имеется веский повод для этого.

Я сидела на корточках рядом с подъездом Думина, изображала из себя человека, напрочь сраженного горем. Отсутствующие глаза смотрели на шевеление темно-зеленой листвы в кроне тополя, торчащего напротив. Одета я была просто и романтично. Этакая задорная девчонка, у которой неожиданно что-то оборвалось в жизни. Джинсы, рубашка, завязанная у пояса, и бейсболка. Я надеялась произвести на Леонида Анатольевича несколько особое впечатление.

В половине седьмого я увидела Думина. Он точно соответствовал внешности, которую описал мне Басенков, — удлиненное лицо, лихо закрученные усы и слегка вьющиеся, с сединой, волосы. Надо сказать, выглядел Леонид Анатольевич очень даже ничего. Высокий, статный, не лишенный обаяния. Я уронила голову на руки и принялась судорожно вздрагивать всем телом с определенными интервалами, имитируя всхлипывание. Зная характер Леонида Анатольевича — по крайней мере, таковым его мне представляли, — можно было предположить, что он клюнет на подобную провокацию.

И я не ошиблась. Оказавшись рядом, Думин немедленно обратился ко мне:

— Ваш вид, девушка, вызывает у меня содрогание.

Я сделала вид, что не слышу, и принялась «всхлипывать» пуще прежнего.

— Хотите, я сделаю так, чтобы вы перестали плакать? — не унимался Леонид Анатольевич.

Я уж совсем зарыдала. Кажется, мне даже удалось выдавить из себя слезу.

Леонид Анатольевич взял меня за плечи.

— Ну же! — подтолкнул он. — Посмотри мне в глаза!

Я подняла голову, выполнила просьбу Думина и тут же вновь отвернулась.

— Что произошло? — продолжал спрашивать Думин. — Скажи! Тебе станет легче. Быть может, я смогу тебе помочь.

— Мне никто теперь не сможет помочь! — изрекла я киношную фразу.

— В таком случае — я хотя бы попытаюсь утешить.

Леонид Анатольевич протянул мне руку.

— Вставай. Пойдем, я угощу тебя вином. Тебе станет легче.

— Хочу напиться, — стараясь придать голосу как можно большую обреченность, заявила я.

— Ну, напиваться не стоит, а чуть-чуть вина выпить можно вполне.

Я отметила про себя, что Леонид Анатольевич вовсе не навязчив, как большинство бабников, и совсем не выглядит откровенно глупо и пошло, что тоже весьма характерно для лиц, относящихся к вышеупомянутой категории. Напротив, он сейчас вел себя как очень даже галантный кавалер.

Думин куда-то меня вел, не переставая развлекать.

— Плакать не надо, — рассказывал он. — Безвыходных ситуаций не бывает. Просто надо бороться до конца. Знаешь ли ты, что все в твоих руках?

Я покачала головой:

— Нет. Я ничего не могу поделать.

— Глупости. Хочешь, я угадаю, что у тебя стряслось?

Я молчала.

— Ты рассталась со своим молодым человеком.

— Да, — мрачно ответствовала я. — Причем навсегда.

— Все в твоих руках.

— Нет.

— Ты можешь вернуть упущенное.

— Нет.

— А хочешь притчу?

— Ладно, послушаю.

— Жили были старик да старуха. Старик любил старуху, а старуха старика — видеть не желала. И вот однажды упал старик перед старухой на колени и говорит: «Помилуй, старуха! Есть ли хоть что-нибудь на свете, что может заставить тебя меня полюбить?» Старуха отвечает, лишь бы отвязаться: «Да. Принеси мне цветок, о котором ни в одном сказании не сказано, ни в одном писании не написано. Тогда я тебя полюблю». И отправился старик на поиски. Обошел весь белый свет — нигде нет цветка, который просила старуха. Все цветы переписаны да переучтены. И вот в отчаянии добрался старик до края света. И увидел он вдруг тот цветок. Ослепительной красоты. Сорвал он его, понюхал и… Превратился в прекрасного юношу. Обрадовался старик, побежал к своей старухе, а та уж у себя в избе помирает. Вот-вот дух испустит. Вошел старик в избу, протянул старухе цветок, а старуха его отталкивает. «Что тебе надобно, прекрасный юноша?» — спрашивает. А старик лишь протягивает цветок и говорит: «Это тебе!» Взяла старуха цветок, понюхала и превратилась в прекрасную деву. И сказала она старику: «Люблю я тебя! И не за то, что ты такой молодой и красивый, не за то, что мне молодость и красоту подарил, а за то, что ради меня сделал невозможное…»

Я смотрела на Думина с широко открытыми глазами. И зачем он все это мне говорит?! Такого потока слов от преподавателя-взяточника я никак не ожидала.

— Мораль сей басни такова, — продолжал Леонид Анатольевич. — Если кого-то любишь, все в твоих руках. Главное — найти во что бы то ни стало волшебный цветок, который для каждого свой. А если ты не хочешь искать цветок, туда тебе и дорога! В случае же…

Тут мне страшно захотелось подколоть Думина, обломать ему весь кайф от философской проповеди, которая, справедливости ради надо заметить, обладала некоторой культурно-эстетической ценностью.

— Боюсь, мне не придется искать цветок. Мой возлюбленный погиб, — сказала я.

Знали бы вы, каких трудов мне стоило сдержать смех, когда я наблюдала, как медленно, но все-таки изменяется физиономия Леонида Анатольевича. Как отступает вдохновение, с которым он пересказывал притчу, сменяясь растерянностью, смешанной с легкой досадой.

— Прости… — пробормотал Леонид Анатольевич.

Некоторое время он не произносил ни слова. Видимо, не знал, как себя вести в подобной ситуации.

— Однако мое предложение по-прежнему в силе, — наконец выдал он.

— Куда мы идем? — осведомилась я.

— В «Вина Кубани».

— Хорошее заведение.

— Я тоже так считаю. Пойдем?

Я кивнула.

Остаток пути мы вышагивали молча. Мне это не очень нравилось, так как в мои планы входило откровенное общение с Леонидом Анатольевичем, а не игра в страдалицу и сострадальца. До сих пор, кстати, Думин не вызывал у меня никаких подозрений.

Почему-то в «Винах Кубани» было пусто. Играла какая-то программа радио, передающая ретрохиты. Тусклый свет создавал очень милую обстановку.

— Что будем заказывать? — спросил Думин.

— На ваше усмотрение.

Я выбрала столик в самом темном уголке зала и уселась на высокую табуретку, положив локти на столик, а на них подбородок.

Вернулся Леонид Анатольевич с двумя стаканами красного некрепленого вина.

— Мне кажется, я на всю жизнь останусь в одиночестве, — сказала я, принимая стакан из рук Думина и желая возобновить разговор.

— Почему?

— Потому что никогда не смогу никого полюбить так, как его.

— Ну, почему же? Ты молода. Жизнь не стоит на месте. Все движется, изменяется…

— Вы хотите рассказать мне еще одну притчу? — прервала Леонида Анатольевича я.

— Нет, — смутился тот. — Больше не буду.

Мы пили вино, и Думин на глазах раскрепощался. Притча, которая пришлась некстати, тяготила его все меньше и меньше.

— А как погиб ваш друг? — наконец спросил Леонид Анатольевич.

— Его убили. Застрелили. Он был бандитом.

— Батюшки! — воскликнул Думин. — И что вас всех на бандитов-то тянет! Мода такая, что ли?

— Это была любовь, — заявила я.

На самом деле говорила я не просто так. С одной стороны, я проверяла реакцию Думина на те или иные фразы. Пока что Леонид Анатольевич вел себя как обычный человек, и с каждой минутой мне все меньше и меньше верилось в то, что преподаватель может быть как-то причастен к страшному злодеянию. С другой стороны, я рассчитывала, что упоминание о том, что мой погибший возлюбленный — бандит, заставит Леонида Анатольевича усомниться в глубине и серьезности переживаний моей души. Вряд ли преподаватели возраста Думина считают достойной рассмотрения влюбленность какой-нибудь девчонки в бандита.

— Не желаешь потанцевать? — осведомился Думин, когда из динамиков полился очередной ретрохит. С этими словами он взял мою ладонь в свою руку и потянул к себе. Я не стала возражать.

Мы принялись танцевать. Все выглядело достаточно мило. Вино, старая музыка, танцы. Надо отметить, Леонид Анатольевич очень хорошо танцевал. Такое не часто встретишь в наше время.

Мы засиделись в «Винах Кубани» допоздна. Я несколько захмелела, что вообще-то мне не свойственно. Леонид Анатольевич много рассказывал о своей жизни. Я же предпочитала слушать, лишь изредка высказывая свое мнение. Большая часть моих историй относилась к категории «это было давно и неправда». Причем последнее слово здесь следует воспринимать совершенно буквально — я их выдумала.

Мы оставались в «Винах Кубани» до самого закрытия заведения. Когда нам пришлось выйти на улицу, Думин предложил проводить меня до дома. Я не отказалась. Эту ночь я планировала провести у своей тетушки.

— Чем собираешься заниматься дальше? — поинтересовался Леонид Анатольевич, когда мы уже приближались к дому.

— Теперь я надолго в ступоре. Мне надо прийти в себя, а уж потом размышлять, как жить дальше. Мне хочется завтра на природу. Уединиться, посмотреть на речку, на холмы…

— Я тоже очень люблю природу, — отозвался Думин. — А ты куда собираешься?

— На Чалымку. У меня с теми местами связаны определенные воспоминания.

— Они имеют отношение к твоему возлюбленному, который погиб?

— Нет. Если бы имели, я бы не поехала. А так — можно.

— А что, если я поеду с тобой? У тебя не будет возражений? Я много раз бывал на Чалымке и очень люблю те места. У меня также связана с ними куча воспоминаний, уходящих корнями еще в студенческие годы.

— С удовольствием. Одной мне было бы слишком уж тоскливо. А так…

Мы поболтали еще немного и попрощались. Я отправилась домой, весьма озадаченная. Думин Леонид Анатольевич вел себя даже чересчур хорошо, что противоречило моей теории. И Чалымка не вызвала у него никакой реакции. Я была почти убеждена, что иду по ложному следу. Ладно… Завтра буду знать точно.

* * *

Думин позвонил с утра пораньше. Часы показывали девять. Трубку подняла я.

— Это ты? — услышала я мужской голос и сразу догадалась, кому он принадлежит.

— А, Леонид Анатольевич…

— Да. Ты извини уж, но вчера из головы моей напрочь вылетело спросить твое имя.

— Меня зовут Женя.

— Прекрасно. Надо будет запомнить. А то, видишь ли, у меня очень плохая память на имена.

«Неудивительно», — хмыкнула я, вспомнив о репутации Думина.

— Я подумал, что, если мы собираемся на природу, выезжать следует пораньше…

— Пожалуй, вы правы. Но мне нужно время, чтобы подготовиться.

— Полчаса хватит?

— Думаю, да.

— Отлично. Как ты смотришь на то, чтобы я за тобой заехал?

— Нормально. Значит, через полчаса?

— Да. До встречи.

Я попрощалась с Думиным и отправилась к себе в комнату собираться.

* * *

Все это наводило на меня глубокую тоску. Опять электричка, опять то же направление. Ничего интересного. По моей прихоти Леонид Анатольевич согласился сойти на двести пятьдесят первом километре, там, где нет ничего, кроме холмов, поросших ковылем.

— Пойдемте, — сказала я. — Здесь есть одно очень приятное местечко.

Под приятным местечком я подразумевала тот роковой участок земли, где встретил свою смерть Марков. Однако реакция у Леонида Анатольевича на вышеупомянутое место отсутствовала напрочь. Я уже серьезно сомневалась в какой-либо его причастности к страшным событиям.

Думин набрал в ближайшем подлеске дров, и мы развели костер, в котором Леонид Анатольевич планировал запечь картошку, которую захватил с собой. Кроме того, мой спутник рассчитывал на шашлыки.

— Почему вы уделяете мне столько внимания? — спросила я. — Иногда я думаю, что вы, наверное, пытаетесь меня соблазнить. Но ведете вы себя так, будто на самом деле жаждете романтических отношений. Хотя, если судить по вашему возрасту, таковые вряд ли возможны.

Леонид Анатольевич пожал плечами.

— Признаться честно, я сам не знаю, чего хочу, — молвил он. — Я, пожалуй, еще вернусь к этой теме попозже… Давай попробуем вина. Я купил перед тем, как заехать за тобой.

Думин вынул вино, штопор и пластиковые стаканчики. Ситуация казалась мне по меньшей мере странной. Внутренне я оставалась настороже, так как понимала, что со стороны подозреваемого возможны эксцессы. Но Леонид Анатольевич непроизвольно вызывал во мне расслабление.

Лицо Думина постепенно краснело. Вино, видать, впитывалось в кровь и горячило.

— Понимаешь, в чем дело, — сказал наконец он, и вид его был при этом мрачен. — Многие меня считают нехорошим человеком. Аморальным. Меня даже из университета выгнать пытались. При этом все думают, что я имею все, что хочу. За что меня, кстати, недолюбливают. А на самом деле я ничего такого не имею. Того, чего я хочу, у меня как раз и нет, а то, что есть, — всего лишь грубая фальшивка, попытка скрасить скучную серую реальность.

— А чего же вы на самом деле хотите?

— Любви.

Я удивленно взглянула на Леонида Анатольевича.

— Можно я спрошу грубо?

— Можно.

— Вам что, баб не хватает?

— Да не в том дело! Баб-то как раз хватает. И очень даже симпатичных. Но… все это не то.

— Не понимаю…

— Я хочу быть любимым. По-настоящему! Пусть любимым какой-нибудь дурнушкой, но по-настоящему. Мне трудно подобрать слова.

— Вы вроде ничего выглядите. И говорите очень хорошо. Во всех отношениях — положительный человек.

— Я знаю. Мне все так говорят.

— Нет, я искренне.

— Я верю, что искренне. Честное слово! Только все мне так говорят, но никто не любит. И я не знаю, почему.

— Парадоксально как-то выходит.

— Вот-вот. Парадоксально. Только мне от этого не легче.

— Ну, быть может, вы не встретили ту самую, свою единственную.

— Может быть, конечно. Только мне уже не так мало лет, а я все ищу и ищу. Еще подростком был — искал. И до сих пор продолжаю. Все, что я делаю, — своего рода поиск. Поиск, который, как правило, заканчивается ничем. Так грустно… Это какой-то злой рок! Вот и сейчас я как бы ищу, но понимаю, что опять мне ничего не светит. Когда-нибудь я покончу с собой на этой почве…

Леонид Анатольевич наполнил свой стаканчик вином и опустошил его залпом. Мне вдруг стало его непередаваемо жаль. Мне ужасно захотелось помочь ему, но я действительно не могла его полюбить. Не знаю, почему. Просто обстоятельства не те, скорее всего. Или что еще… Может, карма у него такая, что ли?

— А я ведь знаю, о чем ты думаешь, — сказал Леонид Анатольевич.

— О чем же? — я уже догадалась, что он опять прочел мои мысли.

— Ты думаешь о том, что тебе меня жаль, и не понимаешь, почему меня никто не любит. Но сама меня полюбить не можешь. Потому что не те обстоятельства. Еще думаешь, что у меня, быть может, карма такая.

— А про карму-то вы как угадали?

— А все так говорят. Я уж как-то привык. Стандартная ситуация.

Мне вдруг совершенно расхотелось притворяться дальше.

Похоже, Леонид Анатольевич был со мной откровенен. Я решила отплатить ему тем же.

— Понимаете, Леонид Анатольевич, я хочу рассказать вам правду.

Глаза Думина загорелись. Наверное, он подумал совсем о другом.

— Нет, я не о том, почему вас никто до сих пор не полюбил. Ответ на этот вопрос я не знаю. Просто хочу объяснить вам, что я вообще здесь делаю.

Леонид Анатольевич нахмурился.

— На самом деле я веду расследование. И вы у меня фигурировали как подозреваемый.

Думин изумленно вскинул брови:

— Да ну?!

— Как ни странно, это так. Мы расследуем убийство Маркова.

— Так вот почему ты меня сюда привела! — воскликнул Думин. — Маркова ведь убили где-то здесь.

— В метре от того места, где мы сейчас жжем костер.

— Подождите… Подождите-ка! — Думин внезапно перешел на «вы» и сохранял такую манеру до самого конца разговора. Обычно бывает наоборот. — И вы желали проверить, какой будет моя реакция, не так ли?

— Истинно так. Но чем дальше, тем меньше мне верится в вашу причастность.

— Ну вот, теперь обо мне уже думают, что я — убийца… — развел руками Думин. — Чего и следовало ожидать…

В своей меланхолии горе-преподаватель походил сейчас на ослика Иа из всем известной сказки.

— Леонид Анатольевич, можно задать вам откровенный вопрос?

— Конечно, спрашивайте. Я ко всему готов.

— Чем вы занимались в пятницу седьмого апреля вечером, в то время, когда убили Маркова?

— Я был у любовницы. Она пригласила меня на день рождения. Кстати, дату ее рождения я, скорее всего, и не запомнил бы, но я хорошо помню другое — как на следующий день отправился на работу и там мне сообщили печальную новость о гибели Маркова.

— Хорошо. А телефон у любовницы есть?

— Есть.

— Вы уж извините, но проверить придется. Обязанность у меня такая.

— Нет-нет, я ничего.

— Вы мне дадите его?

— Можете позвонить прямо сейчас. Я объясню моей даме ситуацию, чтобы она не отказалась от разговора с вами. А то она капризная.

— Было бы просто замечательно. Вы уж извините…

— Ничего, ничего.

Леонид Анатольевич достал из кармана мобильный телефон и принялся набирать номер.

— Алло? Света? Как дела? «Дела отлично, как обычно, а с личным, да вот только с личным…»

Я поморщилась. Слишком уж пессимистично был настроен Леонид Анатольевич.

— Тут одна дама желает с тобой побеседовать, — продолжал Думин. — Это нужно мне. Лично мне… Ответь, пожалуйста, на ее вопросы честно. Ага… Передаю.

Леонид Анатольевич вручил трубку мне.

— Извините, Светлана, — сказала я. — Мне нужно задать вам несколько вопросов. Это необходимо для расследования совершенного преступления.

— Я вас слушаю, — донесся до меня капризный женский голос.

— Чем вы занимались вечером седьмого апреля? Это была пятница.

— День рождения справляла, — не задумываясь, ответила Светлана.

— Одна?

— Нет. В компании с Леонидом Анатольевичем. Вас что, интимные подробности интересуют?

— Нет, не интересуют. Большое спасибо, вы мне очень помогли.

— Передайте телефон Леониду Анатольевичу.

Я послушно выполнила просьбу. Думин объяснил своей подруге, что означал только что состоявшийся странный разговор. Впрочем, все его объяснения сводились к тому, что тема эта, в общем-то, не для телефонного разговора и он все расскажет при личной встрече.

Отключив телефон, Леонид Анатольевич вновь обратился ко мне:

— Шашлыки-то жарить будем?

Я улыбнулась.

— Будем. Что мы, зря сюда ехали?

— Подозрения с меня снимаются?

— Абсолютно.

Леонид Анатольевич вдруг заметно погрустнел.

— Все о том же размышляете? — поинтересовалась я.

— О том же.

— А зря. Вы ведь сами понимаете, обстоятельства не совсем те…

— Да знаю я… Только они, знаете ли, всегда — не те. А у кого-то те же самые обстоятельства чудесным образом могут попасть в категорию «те».

На этот раз я не смогла подобрать нужного ответа.

Глава 7

Шашлыки удались на славу. Весь остаток дня я с грустью вспоминала Леонида Анатольевича, искренне желая, чтобы в его судьбе что-то изменилось.

Но относительно собственных дел я была огорчена. Еще один след привел в тупик. Но ведь кто-то покушался на моего клиента там, на поляне, где студенты биофака проходят практику. Мог ли быть это кто-то из посторонних? Маловероятно. Скорее всего, кто-то из своих. Но кто?

Я приготовила себе чай и продолжила раздумья.

Либо кто-то из преподавателей, либо кто-то из студентов. С кого начать, вернее — продолжить? С преподавателей? Нет уж, сыта я ими по горло. Остаются студенты. Решено. Буду втираться к ним в доверие…

* * *

Утром двадцать третьего апреля я стояла на крыльце пятого корпуса университета и пыталась прикинуть, с какого конца лучше всего подойти к студентам. Как заставить их принять меня за свою и при этом мягко, ненавязчиво выпытать то, что мне нужно? А требовалось мне следующее.

Я решила, что неплохо было бы раздобыть информацию двоякого рода: не было ли у кого из студентов стычек с Марковым — конфликтов таких, которые могли бы заставить молодого человека отважиться на убийство. А если такие личности имелись, нет ли среди них того, кто принимал участие в той злополучной практике.

Пока я пыталась разобраться во всем этом, меня узнали.

— А, телохранительница! — услышала я голос за спиной.

Я обернулась. Рядом со мной стоял один из парней, беседовавших со мной на берегу речки. В тот же миг я сообразила, что предпринять. Образ телохранительницы, которая что-то вынюхивает, мне был совсем не на руку. Типаж необходимо было срочно менять.

— Я больше не работаю, — ответила я.

— Как не работаешь? — удивился студент.

Я махнула рукой.

— Надоело. Нет, серьезно.

— А я думал, ты своего клиента ждешь.

Я покачала головой:

— Хочу в университет устроиться. Тренером.

— А почему к нам в корпус? Физкультура-то в другом месте находится…

— В профком заглядывала. На работу чтобы устроиться, его обязательно посетить надо.

— Спокойной жизни захотелось?

— Грешна. Что ж поделаешь?

В этот момент к нам подошел коротко стриженный молодой человек невысокого роста и коренастого телосложения. Он молча поздоровался с моим собеседником и обратил свой взор на меня.

— Кирилл, — представился парень, что, честно говоря, явилось для меня некоторой неожиданностью.

— Женя, — рассеянно пробормотала я.

— Илья, ты где такую девушку красивую нашел? — спросил Кирилл у молодого человека, с которым я только что разговаривала.

— А это телохранительница, — вздохнул Илья. — Судя по всему, бывшая.

— А я кандидат в мастера по дзюдо, — сказал Кирилл и расхохотался.

— Зря ты так, — заметила я. — Я ведь правда телохранительница.

— А я правда кандидат в мастера спорта по дзюдо, — Кирилл снова захохотал.

Я так и не смогла оценить степень его серьезности.

— Погода хорошая, Женя, — сказал Кирилл. — А?

— Неплохая.

К нам подошли смуглый парень и девушка с рыжими волосами, подстриженными каре. Они поздоровались с Кириллом и Ильей.

— Ну как, Кирилл? — спросил смуглый парень. — Празднество состоится?

— Состоится, — усмехнулся Кирилл. — Еще как состоится! — И повернулся ко мне — Женя, ты не хочешь попасть на празднество?

— Какое еще празднество?

— День рождения у меня! Я приглашаю!

— Вот я смотрю на тебя, Кирилл, смотрю и не пойму. Ты это серьезно или как?

— Серьезно, конечно. Разве мои слова похожи на шутку? А ты… сначала в моем разряде усомнилась, теперь — в том, что я родился двадцать третьего апреля восемьдесят третьего года… Вот не везет!

Кирилл хлопнул в ладоши.

— Ты не обращай внимания, — сказала девушка со стрижкой каре. — Кирилл всегда такой. Привыкнешь — поймешь.

— И на день рождения меня пригласил серьезно? — недоверчиво спросила я.

— Конечно!

— Ну вот, опять мои слова в шутку обращают, — надевая на лицо маску напускной обиды, произнес Кирилл.

— Но мы ведь совершенно незнакомы!

— Ну и что? — заговорил смуглый парень. — Бояться ему незнакомок, что ли? Или ты боишься, что страшные студенты сотворят что-то нехорошее?

— Ничего я не боюсь. Но…

— Но мы незнакомы? — спросил смуглый парень. — Ну так давай познакомимся! Меня зовут Артур.

— Даша, — представилась рыжеволосая.

— Женя, — откликнулась я.

— Видишь, как все просто?

— Вижу.

— Так пойдешь с нами на празднество?

Я понимала, что это — отличный шанс войти к студентам в доверие. Но для того, чтобы все выглядело как можно естественнее, стоило еще немного поломаться.

— Мне еще дела с трудоустройством завершить надо… — протянула я.

— Завершишь, — твердо ответил Артур.

— Ну, я даже не знаю, что сказать…

— Ничего и не говори.

— А как я вас найду?

Заговорил Кирилл:

— В пять вечера здесь же. Идет?

— Наверное.

— Ну вот и договорились. Что там философию разводить?

— Тогда я пойду решать свои дела, — поспешно сказала я. Разговор на данный момент следовало подвести к логическому концу.

— Давай. Не забудь, в пять я тебя жду на этом крыльце.

— Ладно, ладно!

Я забежала в корпус. Все складывалось как нельзя лучше.

Похоже, удача на моей стороне. Но самое сложное было впереди.

* * *

Кирилл ждал меня, как и обещал. Он был не один — рядом еще два молодых человека и девушка. За время, которое миновало с тех пор, как мы расстались, я успела сбегать в ближайший книжный магазин, приобрести там сборник зарубежной фантастики. Я не выбирала подарок особо долго, решила ограничиться чем-нибудь не слишком дорогим и универсальным.

— Это тебе! — сказала я, вручая подарок.

Кирилл внимательно изучил содержание книги и очень положительно отозвался о некоторых представленных в ней авторах.

Заявил, что эти их рассказы пока не читал. Мне непроизвольно сделалось приятно.

— Ладно, поехали, — сказал Кирилл. — Гости скоро начнут собираться.

Компанией из пяти человек мы отправились к автобусной остановке.

Как выяснилось, проживал Кирилл достаточно далеко от центра города — в поселке Солнечном. Район этот славится бандитизмом и наркоманией, многие боятся здесь гулять по ночам.

Дома у Кирилла никого не было. Судя по чистоте, которая здесь царила, я могла судить, что Кирилл живет не один. Ну не поверю я, что студент-холостяк, снимающий комнату, будет столь трепетно относиться к чистоте жилища!

— Ты живешь с родителями? — не преминула задать вопрос я.

Кирилл кивнул.

— А сейчас они где?

— Я отослал мать с отцом к родственникам. Смотреть на то, что здесь будет твориться, им ни к чему.

— А что здесь будет твориться? — подозрительно скосив глаза, осведомилась я.

Кирилл рассмеялся.

— Ничего страшного. Бедлам здесь будет. Обычное студенческое «мамаево попоище».

Я покачала головой.

Вскоре появились первые гости, однако основной их поток нахлынул к шести часам вечера. Кирилл хлопотал вокруг стола. Праздник еще не начинался, но многие из пришедших не выдержали и решили приложиться к спиртным напиткам заранее.

Наконец Кирилл объявил, что вроде бы все в сборе и пора садиться за стол.

Студенты собрались пить пиво. Где-то я слышала, что этот напиток пользуется особой популярностью среди данной составляющей российского общества.

Выпив со студентами пару кружек, я решила завести разговор.

— До сессии-то далеко? — осведомилась я у рядом сидящего молодого человека, которого звали Николаем.

— Прилично. Погулять еще успеем.

— А много студентов пролетают на сессиях?

— Пролетают? Это как? На осень, что ли?

— Нет. Совсем.

Николай рассмеялся.

— Ну, это уж, что называется, тяжелый случай. Нет, такое не часто случается. Очень постараться надо, чтоб до такого додуматься. Но бывает. Смотря какой преподаватель. Если препод — зверь, лучше его не дразнить. Сиди тихо, помалкивай, делай, что тебе говорят. Не стоит судьбу искушать. А вот если препод — нормальный человек, с ним всегда общий язык найти можно. Так что…

— А много у вас таких, страшных преподов?

— Да нет… Самого страшного уж в живых нет…

Я насторожилась:

— Это не тот ли бедолага, которого убили недавно во время одной из экспедиций?

— Он. Он самый. Марков. Вот благодаря ему много студентов из универа вылетело.

— Он что, вообще бескомпромиссный был?

— Вообще. Взяток не брал. Когда спрашивал, спрашивал со всей серьезностью. Тщательно следил, чтобы к помощи шпор никто не прибегал.

— Как же вы с ним отношения строили?

— Так вот. Учиться приходилось. Студенты об этом знали, но все равно нет-нет да кто-то обжигался. Меня самого на доску объявлений в списке отчисляемых не раз вывешивали. Ничего, обошлось. Хотя многие загремели-таки благодаря Игорю Владимировичу в армию…

— А в этом году многих из-за Маркова могли отчислить?

— А вон, видите, две подруги сидят? — Николай указал на дальний конец стола. — И еще вон тот пацан. Вот они чуть не попали. Им, можно сказать, повезло, что Маркова грохнули… Прости меня, господи! Еще один крендель был, Андрюха некий, но его сейчас с нами нет.

— А теперь они как?

— Новый препод принимал у них экзамен. За зимнюю сессию благополучно сдали. Беспокоиться им больше не о чем.

Я глубоко задумалась. Мог ли кто-нибудь из студентов организовать убийство Маркова, опасаясь отчисления? Достаточный ли это мотив для преступления?

— А мог убить Маркова кто-нибудь из студентов? — спросила я.

— Не думаю… Ну скажите мне, придет девчонкам в голову убивать из-за отчисления? Можно ведь взять в крайнем случае «академ», а потом восстановиться…

— А мальчишки?

— Из-за армии? — Николай поморщился.

— Конечно, армии сейчас боятся как огня, всякое отчаяние может на человека напасть, если ему кирзовые сапоги светят, но… Не слышал я, чтобы люди даже из-за армии до убийства доходили. Глупо это все, по-моему…

Версия со студентом-убийцей, конечно, была явно натянута, но я благоразумно решила, что буду проверять каждую. У меня возникла идея познакомиться со студентками и с парнем, которым грозило отчисление с благословения Маркова, и постараться незаметно выяснить, кто они такие и чего от них можно ожидать.

Я улучила момент и пересела к интересующим меня гостям. Благо у меня появился предлог — парень, сидевший как раз рядом со студенткой, с которой я собиралась побеседовать, принялся играть на гитаре. Я присоединилась к компании.

— Очень люблю гитару, — сказала я.

Студенты не обратили на меня особого внимания. Разве только чуть улыбнулись для приличия. Я не спеша пила пиво и слушала песни.

Репертуар оказался стандартным. Звучали те же самые песни, которые можно услышать в дружеской компании у любого костра.

Через некоторое время я обратила внимание на одного из студентов. Он выглядел намного старше остальных, и было в его лице что-то суровое и угрюмое, как будто ему довелось пройти такую школу жизни, которая и не снилась большинству наших сограждан. Именно на него показал мне Николай, когда говорил о студентах, которым грозило отчисление по инициативе покойного Игоря Сергеевича. Но самым главным было не это. У меня создалось впечатление, что где-то я с тем парнем уже пересекалась. Но вот вспомнить что-нибудь конкретное мне никак не удавалось.

Вскоре странный молодой человек тоже обратил на меня внимание. Его тяжелый взгляд, казалось, старался заглянуть в самую мою душу. Мне даже стало немного не по себе. Почему-то я была уверена, что сейчас парень также пытается угадать, где он меня видел. Я решила до поры оставить все как есть, понаблюдать, что будет дальше, а уж потом что-нибудь предпринять.

Не прошло и пяти минут, как заинтересовавший меня студент встал с места и громко спросил своих товарищей:

— Никто не хочет покурить? — И при этом покосился на меня.

— Только что курил, — бросил кто-то, а остальные промолчали.

— Ну ладно, — вздохнул парень, — тогда я сам.

Мне подумалось, что момент создался благоприятный, и я откликнулась:

— Я с тобой.

Не дававший мне покоя взглядом молодой человек, которого я внесла на всякий случай в список подозреваемых, грозно вскинул брови:

— Пойдем.

Мы прошли на балкон. В метре от нас покачивалась ветка тополя, украшенная только-только распускающимися сережками. Молодой человек вынул пачку дешевых сигарет.

— Ты не угостишь меня сигаретой? — спросила я. Хотя вообще-то я не курю. Разве что иногда, в сугубо прагматических целях, вот как сейчас. — У меня кончились.

Молодой человек протянул мне пачку. Я вынула сигарету.

— И огоньку, пожалуйста.

Парень щелкнул зажигалкой, я затянулась и сказала:

— Ну что, давай знакомиться?

— Давай. Только мне кажется, мы уже знакомы.

— Ты знаешь, мне тоже так кажется. Потому я и вызвалась с тобой покурить.

Молодой человек кивнул:

— Эх, если бы еще вспомнить, откуда мы можем друг друга знать…

— Не поверишь, та же проблема.

— Меня зовут Максим.

— Женя.

Я внимательно всмотрелась в лицо Максима. Очень короткая стрижка, четко очерченные скулы, чуть курносый нос и смуглая кожа. Что-то до боли знакомое… но никаких конкретных ассоциаций не возникало. Максим рассмеялся.

— Пытаешься что-то прочесть у меня на лице?

— А ты читаешь мысли? — рассмеялась и я.

— Нетрудно прочесть мысли, которые почти слетают с губ, как сказал кто-то, а кто не помню… Как и тебя.

— Попробуем разобраться?

Сергей снова кивнул.

— Университет? — спросил он.

Я задумалась.

— Вряд ли. Ты ведь в ТГУ учишься?

— Да.

— Я там не училась и никогда не тусовалась. Конечно, и такой вариант не исключен, но не думаю. Скорее общие знакомые.

— Мне тоже так кажется. Но кто?

Мы принялись гадать. Однако все наши усилия оказались тщетными.

— Ладно, — наконец махнул рукой Максим. — Чем больше пытаешься вспомнить, тем больше нервничаешь. А чем больше нервничаешь, тем меньше получается вспомнить. Замкнутый круг. Лучше забыть об этом на время. Может, потом снизойдет озарение. А если нет, черт с ним.

Я согласилась.

— Эх-х-х… — вздохнул Максим и потянулся. Короткие рукава его футболки обнажали мускулистые плечи.

И вот тут я поняла, откуда знаю этого человека. Я увидела шрам на плече и подивилась, как могла забыть. Внутри меня все сжалось. Я тряхнула головой.

— Максим, я вспомнила, — тихо пролепетала я.

Максим вскинул брови.

— Да? А я нет…

— Война, Максим. Мы познакомились на войне…

Это было давно. В горячей точке, и я тогда состояла на службе в одной из секретных спецгрупп. Тот день вспомнился мне особо ярко…

Беспощадно палило солнце. Пустынная местность. Выжженная трава и сухие кусты чертополоха, издали напоминающие скрюченные останки каких-то демонов. Мы осторожно двигались по тропе. Впереди шагали саперы, осматривали дорогу, следили, чтобы никто не натолкнулся на мину.

Утром здесь произошла стычка с неприятелем — колонну наших солдат расстреляли. Мы занимались разведкой, пытаясь понять, куда направился отряд противника, совершив злодеяние. Страшно хотелось пить. К фляге приходилось прикладываться буквально каждые пять минут, но напиться никак не удавалось. Запасы воды у нас были ограничены.

Именно я первой услышала стоны, доносящиеся откуда-то спереди. Мне сначала никто не поверил, командир нашего отряда заявил, что так кричат степные птицы. В любом случае проверить догадку я не могла: впереди лежали десятки метров необследованной тропы, которую противник наверняка обложил противопехотными минами. Рубашки саперов пропитались потом так, словно их обладатели только что попали под проливной дождь.

Однако медленно, но верно мы продвигались, и чем дальше, тем меньше у нас оставалось сомнений в том, что то, что я услышала, действительно являлось стоном, а не криком птиц.

Наш командир выслал на разведку двух саперов, одного снайпера и одного санитара. Стоны доносились откуда-то из-за небольшого холма. Вчетвером наши ребята должны были проверить, в чем дело.

Мы остались ждать. Солнце близилось к зениту. Мышцы ныли.

Разведчики вернулись минут через пятнадцать. Без санитара.

— Там наш солдат, — сообщил один из саперов. — Видимо, один из тех, кто попал под обстрел. Он бредит. У него масса осколочных ранений. Боюсь, долго он не протянет. С ним остался санитар. Нам нужны носилки. И ты, Женя.

— Я?

Признаться, я удивилась.

— Да. Меня попросил передать это санитар. Как я сказал — солдат бредит. Похоже, он потерял чувство реальности. Он принимает нас за каких-то своих знакомых. Я так понял, знакомых по гражданке. И еще он все спрашивает какую-то Наташу. Не знаю, кто она, его жена или девчонка, но санитар сказал вот что… Он сказал, что солдат может не выжить, если ему не объяснить, что есть смысл бороться за жизнь. Он говорит, что ты должна представиться этой самой Наташей, Женя. Солдат все равно смутно различает лица. У него горячка. Ты сделаешь это?

— Я, конечно, не против, но поможет ли?

— Стоит попытаться.

— Тогда пойдем.

Тем временем были подготовлены носилки.

— Следуйте строго за нами, — сказал сапер. — Ни в коем случае не сходите с разведанной нами тропы.

— Конечно, — согласилась я. Сапер мог бы и не предупреждать. Я давно изучила суровые законы войны.

И снова выжженная трава, чертополох, комья сухой земли. Мы поднялись на холм, спустились и увидели санитара, склонившегося над постанывающим солдатом.

— Его необходимо доставить в лагерь, — сказал санитар и обратился к раненому:

— Максим, пришла Наташа!

— Не может быть, — бормотал солдат. — Чудес не бывает…

— Бывает, — вмешалась в разговор я. — Это я, Максим, я нашла тебя. Ты должен бороться за жизнь. Тебе нужно дотерпеть до лагеря. Обязательно.

Солдат повернул голову в мою сторону.

— Осторожней! Осторожней! — зашептал санитар.

Максим посмотрел на меня. На его потрескавшихся губах заиграла блаженная улыбка.

— Наташа?

— Да, это я. Я!

— И мы снова будем вместе?

— Будем!

— Помогите мне, — вздохнул санитар. — Уложим его на носилки. — Потом санитар обратился ко мне: — Объясни ему, Наташа, что он должен потерпеть. Зажги в нем эту искру. Пусть он захочет жить!

— Обещай мне, что выживешь, — попросила я Максима. — Мы должны быть вместе! Сделай это ради меня!

— Ради тебя я готов рвать с неба звезды, — еле выдавил из себя Максим. — Наташа…

И мы двинулись назад. Максим продолжал бредить. Я с ним говорила. Иногда мне было тяжело отвечать на его вопросы.

— А что с Ромой? — все допытывался у меня Максим.

— С ним все в порядке.

— В смысле?

— Сейчас не время думать о Роме. Главное — мы с тобой!

— Это сон или это все на самом деле? — не унимался Максим.

— На самом деле. Верь мне, на самом деле!

И был долгий-долгий путь до лагеря. Разговоры о каких-то неизвестных мне людях. О Роме, о Свете, о Рафике… Я не знала, кто он, этот раненый солдат, откуда… Война обезличивает.

В лагере Максима сразу же отправили госпиталь, устроенный в палатке. Требовалось хирургическое вмешательство. Врач поговорил с санитаром и пришел к выводу, что я должна находиться рядом с пациентом, пока он окончательно не придет в себя и не встанет на путь выздоровления.

Несколько дней Максим не приходил в сознание, а если приходил, то вскоре засыпал от инъекций снотворного. Однажды он открыл глаза, я оказалась рядом.

— Ты не Наташа, — твердо заявил Максим и снова заснул.

На пятый день Максим пришел в себя, и я смогла с ним поговорить. Он открыл глаза утром. Кроме меня, рядом были врач и санитар. Но обратился Максим в первую очередь исключительно ко мне.

— Почему ты до сих пор здесь? — спросил он.

— Хочу, чтобы ты выздоровел.

— Скорее всего так и будет. Но почему ты здесь? Зачем?

— Чтобы поддержать тебя.

— Представляясь Наташей? Я уже давно понял, что ты — не она.

— Просто нужно было создать в тебе стимул для борьбы за жизнь, — тихо молвила я.

— Ты его создала. И я тебе благодарен. Не знаю, выжил бы я, если бы ты не представилась моей возлюбленной. Теперь этого уже никто не скажет, но морально ты мне сильно помогла. Наверное, я обязан тебе жизнью.

Я пожала плечами:

— Тебе виднее.

— Я действительно был на грани. Иначе ни за что бы не поверил, что Наташа примчалась сюда, на войну, за мной.

— Теперь тебя скорее всего уволят из армии, и ты сможешь поехать к своей Наташе…

Максим меня оборвал:

— Не поеду я ни к какой Наташе. Наташа ушла от меня к Роме, моему другу. Избитая тема солдатских песен. Но тогда я, клянусь, поверил в тебя. Наверное, когда человек на грани, он готов зацепиться за любую, даже самую нелепую возможность поверить в чудеса…

— Мы с тобой и о Роме говорили, — сама не знаю для чего, пробормотала я.

— Да? Я не помню…

Вскоре Максим окончательно оправился. К тому времени были подготовлены документы о его демобилизации из армии.

Наша часть должна была передислоцироваться в другое место. К нам прилетел вертолет с припасами. Этот же вертолет должен был доставить Максима на основную базу, откуда тот мог попасть в более мирные края, где начинается сладостная дорога домой.

— Долго еще, Женя, в этом аду телепаться собираешься? — спросил меня Максим на прощание.

— Не знаю. А ты как?

— Все! Еду домой. Учиться буду.

— Удачи тебе, и прощай!

Максим покачал головой:

— Не прощай, а до свидания. Мы еще пересечемся в этой жизни, чует мое сердце…

— Можешь адрес оставить, я тебе письмо напишу…

— Не стоит. Мы и так встретимся. И я выплачу тебе долг.

— Долг?

— Я обязан тебе жизнью.

— Вы скоро? — окликнули нас из вертолета. — Лететь пора!

— Ладно, я пошел, — сказал Максим. — Жаль, что у меня нет слов, чтобы выразить мою благодарность тебе. Но я не забуду, что ты для меня сделала. До встречи, Женя!

— Пока…

Я махала рукой. Я оглянуться не успела, как посадка в вертолет была закончена и чудо техники двадцатого века поднялось в воздух.

Пару дней я еще размышляла о странном солдате, которого вот так, чудом, удалось спасти, а потом война со своим бешеным, бесчеловечным ритмом заставила выбросить все из головы напрочь. Больше я к тому случаю воспоминаниями не возвращалась. Разве что изредка, на секунду, проскальзывало что-то такое в сознании, но чтобы об этом задумываться — нет, никогда. И вот теперь мне все вспомнилось с такой отчетливостью, будто случилось только вчера. У Максима было множество ранений, и одно из них — на плече.

По нему я и опознала бывшего солдата.

— Теперь и я вспоминаю, — сказал Максим, глядя на меня. — Удивительно пересекаются людские судьбы, не правда ли?

— Да. А ты ведь говорил, что мы встретимся.

— Говорил. Я это чувствовал. Я вообще чувствую людей, которым еще доведется сыграть роль в моей жизни.

— Разве я ее уже не сыграла?

— Мне кажется, что нет.

— Ты обещал мне помочь в случае чего.

— Да, я не забыл. Тебе нужна помощь?

— Да. Я занимаюсь расследованием преступления.

Максим нахмурился.

— Я бы, конечно, с радостью тебе посодействовал, но представления не имею, каково это — заниматься частным сыском…

— Я расследую убийство Игоря Сергеевича Маркова.

— О-о-о… Мне тоже кажется, что Светин невиновен… И я должен стать информатором?

— Вроде того. Но ты подобрал слово, которое чаще всего используется как ругательство. Я прошу всего лишь о содействии.

Я соображала, стоит ли говорить Максиму, что он случайно оказался у меня в списке подозреваемых, но в конце концов решила раскрыть карты.

— Видишь ли, у меня есть подозрение, что убийца — кто-то из студентов, которым Марков грозил отчислением.

Максим рассмеялся.

— То есть я — подозреваемый, — произнес он скорее утвердительно, нежели вопросительно.

— Выходит, так, — смущенно ответила я.

— Ну и какой у меня резон?

— Не знаю. Многие молодые люди боятся отчисления из университета, словно смерти. Ведь это грозит им службой в армии, а она, знаешь ли, не очень популярна в наши дни…

— Ну, мне, как ты знаешь, армия больше не грозит, — заметил Максим.

— Теперь вижу. Но когда возникла версия, я о тебе ничего не знала.

— Ладно. Но ты, может быть, подскажешь мне, каким образом я могу посодействовать?

— Мне нужна информация об остальных подозреваемых.

Максим задумался:

— Не думаю, что они виновны.

— И еще помощь в расследовании, — поспешила добавить я. — Ведь ты хорошо знаешь университет, а мне кажется, что разгадка тайны где-то там.

Глава 8

Мы болтали уже довольно долго, и на балконе появилась группа студентов, надумавших покурить. Они недоуменно поглядели на нас.

— Долго же вы… — протянул кто-то.

Я решила временно перевести разговор на другую тему.

— Но как ты оказался в Тарасове? — спросила я Максима.

— А ты?

— Я здесь давно живу. Не подумал же ты, что мой дом — в «горячей точке»?

— А я жил в небольшом городке, в Шиганах. Потом поступил в университет и начал снимать квартиру в Тарасове.

— Оказывается, мы жили совсем рядом все это время, — заметила я.

— Да.

Студенты, наблюдавшие за нами, удивлялись все больше и больше.

— Так вы давно знакомы? — задал кто-то вопрос, которого давно следовало ожидать.

С огромной неохотой мне пришлось дать некоторые разъяснения.

Когда ребята, покурив, вернулись в комнату, мы с Максимом повели беседу в прежнем русле.

— Ну так что ты можешь сказать о подозреваемых? — поинтересовалась я.

— Ничего. Те девчонки, которым Марков грозил отчислением, состояли в одной из групп поиска, когда случилась трагедия. Так что у них алиби. А еще один пацан… Так он сам тогда пострадал. Ему прострелили ногу. Ты, наверное, слышала об этом.

— Да. Не думаю, что это мог быть он.

— Ну и я остаюсь. Вот и все.

Я покачала головой.

— Неужели снова ложный след?

— Вполне может быть.

Я нахмурилась, потом махнула рукой и тряхнула головой:

— Пойдем ко всем!

— Пойдем.

Мы вернулись в гостиную.

* * *

Остаток вечеринки я болтала с Максимом. Старый-новый знакомый вызвался проводить меня домой.

К тому моменту успело стемнеть. Мы не спеша брели по ночному Тарасову, мимо нас мелькали спешащие по своим делам прохожие. Было тепло. Весна вступала в свои права все отчетливее.

Это произошло в квартале от тетушкиного дома. Из темноты внезапно вынырнули трое с пистолетами. Лица мужчин невозможно было разглядеть из-за капюшонов спортивных курток.

— Вот те на! — процедил сквозь зубы Максим.

Как назло, оружия у меня при себе не было. Я ведь находилась не при исполнении обязанностей. Тем не менее я твердо решила сохранять спокойствие. Придется рассчитывать на собственные силы.

— Прорвемся? — шепнула я на ухо Максиму.

— И не в такие передряги попадать доводилось, — услышала я в ответ.

Я приняла решение нападать первой. Иного выхода я не видела. Только так — застать противника врасплох.

Я подпрыгнула и ударила «вертушкой» сразу двоих. Пистолет одного из бандитов не замедлил покинуть хозяйскую руку и отлететь далеко в сторону. Другой нападавший упал на асфальт вместе с оружием. Краем глаза я увидела, как Максим бесстрашно бросился на третьего и нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Негодяй зашатался и выстрелил. Максим ловко отскочил вправо, и пуля его миновала.

Тем временем я прыгнула сверху на противника, у которого пистолет выбить из рук не удалось. Бандит закричал. Наверное, ему было очень больно, но что я могла поделать. «Он первый начал», — как говорят маленькие дети, когда жалуются маме. Я нагнулась и вырвала из руки поверженного противника пистолет.

Теперь я была вооружена. Максим также не бездействовал. Он ударил своего соперника ботинком в пах, а сам бросился к пистолету, который я выбила из рук первого из подонков.

Вскоре перевес сил оказался явно на нашей стороне.

Первым сообразил, что к чему, как раз тот нападавший, который первым расстался с оружием. Он бросился наутек. Следом за ним пустился в бегство бандит, которого взял на себя Максим. Оставшийся противник совершил и вовсе неожиданный поступок. Он бросился на меня, отшвырнул от себя так, словно я могла заразить его чумой, и побежал в ту сторону, куда устремились его сотоварищи. Но в последнюю минуту Максим умудрился ухватить его за капюшон. Послышался треск рвущейся ткани. Капюшон спал с лица бандита. И в то мгновение я увидела бритую голову и маловыразительную физиономию. Максим развернул негодяя к себе.

И тут бандит словно очнулся. Рука его распрямилась на манер пружины, и кулак опустился на нос Максиму. Кровь брызнула во все стороны, попала мне на блузку. Затем он ловко толкнул Максима на меня, так что мы вдвоем упали, а сам обратился в бегство.

Когда мы пришли в себя, бандит был уже далеко. Максим хотел было выстрелить в его сторону, но я схватила его за руку, опустила ее.

— Не стоит, Максим. Право, не стоит. Лишние проблемы нам не нужны.

— Я его уже видел, — бормотал Максим. — Я его уже видел.

Бандита тем временем и след простыл.

* * *

Дома мы смогли поговорить в спокойной обстановке.

— Где-ты мог его видеть, Максим?

— У первого корпуса, где геофак крутится. С какими-то тамошними гоблинами. Нужно будет у ребят поспрашивать.

— Была бы тебе очень благодарна.

— Дело даже не в том. Если я не разберусь с этим человеком, в следующий раз он попробует устранить меня как свидетеля. Он ведь наверняка меня тоже разглядел и узнал. И теперь понимает, что я могу его найти. Так что теперь я ввязался в это дело по уши. Да-а…

Тетушка накормила нас ужином. Максим поблагодарил меня за все и собрался ехать домой. Перед расставанием я сказала ему:

— Максим, давай будем искать этого бандита вместе. Ты ведь не против?

Максим рассмеялся.

— Война закончилась? У меня такое чувство, что она продолжается. И не закончится никогда. И что я смерть я встречу тоже на войне, и не важно, как это будет выглядеть.

— Я серьезно.

— Конечно. Давай созвонимся. У тебя есть телефон?

Мы обменялись телефонами и попрощались. Максим обещал позвонить в восемь утра.

* * *

Двадцать четвертое апреля. Максим позвонил, как и обещал. Мы договорились о встрече возле главного корпуса Тарасовского госуниверситета в одиннадцать часов дня. Перед тем я решила навестить своего клиента. Пора было вернуться к исполнению основных обязанностей.

* * *

Виктор Владимирович был мрачен. Курамшов также пребывал не в лучшем настроении. Дома была и Светлана, и ей также было не весело.

— Что, были покушения? — озабоченно спросила я. Я уже знала ответ.

Все трое горестно кивнули.

— Тут во дворе какие-то типы околачивались, — сказал Курамшов. — Я долго не хотел позволять Виктору покидать дом, все ждал, когда подозрительные личности уедут. А они все никак не убирались. В конце концов Виктор меня уговорил. Я тщательно контролировал ситуацию, но эксцессов избежать не удалось.

— Открыли огонь?

— Не сразу. Они долгое время следили за нами, я так понял. А чтобы покинуть этот дворик, как ни крути, нужно миновать какой-нибудь закоулок с гаражами или тупичок. Вот там-то они и затаились.

— Ясно. Скоро Виктора Владимировича снова буду охранять я. Спасибо тебе, Володя. Мне осталось только кое-что сделать…

Курамшов кивнул.

— Я не могу больше сидеть дома, — твердо заявил Светин. — Пусть на меня покушаются. Но находиться в четырех стенах невыносимо. Все. Я хочу идти с вами, Евгения Максимовна, продолжать расследование. И на этом точка.

Я пожала плечами:

— Расследование так расследование. Кстати, у меня есть кое-какие разработки и соображения.

— Где теперь?

— Все в том же университете. Однако на этот раз, кажется, мы напали на след покушавшихся на вашу жизнь людей.

Светин вскинул брови.

— Я потом все объясню.

— А почему вы выразились во множественном числе? Вы сказали «мы напали на след».

— Дело в том, что кое-кто обещал мне помочь. И в одиннадцать у нас с этим человеком встреча возле университета. Подробности я изложу по дороге. Так что собирайтесь, Виктор Владимирович!

Мы покинули дом Светиных в половине одиннадцатого.

* * *

Максим ждал нас у десятого корпуса ТГУ, нервно крутя в пальцах сигарету и расхаживая взад и вперед. Я на сей раз была в полном обмундировании. Бронежилет, кобура с пистолетом и все такое. Хотя, конечно, кобура была надежно замаскирована от чужих глаз. Как и бронежилет.

— Привет, — сказала я Максиму.

От неожиданности тот выронил сигарету.

— А, это ты? — рассеянно пробормотал Максим. — А я тут размышляю, к кому с этим делом лучше обращаться — к Сухрычу или к Иванову…

— Ну это уж тебе виднее. Познакомься с моим клиентом.

Максим внимательно посмотрел на Виктора Владимировича, буквально пронзая его взглядом, потом вытянул вперед руку. Мужчины обменялись рукопожатием.

— Ладно, время не ждет, — сказал Максим и твердо зашагал вдоль ограды университетского городка. Мы поспешили за ним.

Когда мы вышли к первому корпусу, оказалось, что жизнь на его крыльце протекает столь же бурно, как и у других корпусов госуниверситета. Здесь было полно народу. Максим напряженно рыскал глазами в толпе, видимо, стараясь обнаружить нужных ему людей.

Тут из здания университета вышел необъятных размеров молодой человек с короткой стрижкой и выпученными, словно у жабы, глазами.

— А вот и Иванов! — с облегчением вздохнул Максим. — Иванов все знает, что вокруг происходит. Что называется, «пацан с понятиями». Хорошо, что мы его застали. Быть может, он нам посодействует.

Иванов направлялся в нашу сторону походкой разжиревшего гуся. Нас он не замечал. Максим остановил его, положив руку толстяку на плечо.

— Здорово, Иванов!

Иванов насупился, сморщил нос и принялся внимательно нас разглядывать. Я догадалась, что он близорук. Наконец до Иванова дошло, в чем дело, и он хлопнул себя по лбу с такой силой, что я от звука вздрогнула.

— А, здоровеньки, здоровеньки!

Иванов хихикнул. Несмотря на свою странную внешность и очевидную связь, что называется, с не очень хорошими людьми, парень вызывал во мне симпатию.

— Ну что, — сказал Иванов, — пивком угостить меня хочешь?

— Можно. Но вообще-то я хотел с тобой серьезно поговорить.

— Какие серьезные разговоры могут быть без пивка? Пивка для рывка, водочки для разгоночки… Пойдемте, ребята!

Максим направился к выходу со двора госуниверситета, Иванов поспешил за ним. Комично тряслись проступающие сквозь рубашку его огромные жировые складки. Мы с Виктором Владимировичем устремились следом.

В ближайшем ларьке по настоянию Иванова Максим приобрел три полуторалитровые бутылки пива и пластиковые стаканчики. Мы отправились в скверик на улице Астраханской, где устроились на трех расположенных неполным квадратом лавках.

— Старые милые три лавки… — заявил Иванов, открывая пиво, и принялся разливать его по стаканчикам. Максим ждал.

Иванов завершил процедуру, сделал добрый глоток пива и обратился к Максиму:

— Ну, выкладывай, что у тебя там.

— С пацанами проблемы. Разобраться надо.

Иванов присвистнул:

— Бывает. Кто?

— Вот это мы хотели выяснить у тебя. А потом посоветоваться, что делать.

— Хм-м…

— Дело в том, что на нас вчера напали трое с огнестрельным оружием в руках. И я разглядел лицо одного из них.

— Любопытно.

— До того я видел его рядом с геофаком. Он с кем-то из ваших пацанов тусовался. Кажется, Светлый там был с четвертого курса. Но мы не в очень хороших отношениях, а потому сам я с ним говорить не могу. Рассчитывал на твою помощь по старой дружбе.

— Светлый, говоришь? Он же отморозок!

— Отморозок не отморозок, а что-то делать с этим надо. Иначе опять что-нибудь случиться может.

— Ясен перец.

— Ну так что, поможешь?

— Ладно, поговорим со Светлым. Сейчас я пивка еще попью и позову его сюда. Найдем тех чуваков, не боись! К ответу поставим. Главное в таких делах — всегда спокойствие сохранять. А пока ты лучше расскажи, как сам поживаешь.

В течение некоторого времени Иванов с Максимом вели беседы «за жизнь», вспоминали знакомых, какие-то прошлые вечеринки. Наконец Иванов сказал:

— Ладно, хватит. Вы сидите здесь, а я сбегаю, поищу Светлого. Подождете?

— Подождем.

Иванов удалился, и делал он это, словно персона первой важности в государстве. По всей видимости, в тот момент он и ощущал себя особо значимой фигурой.

Вернулся Иванов минут через пятнадцать в сопровождении огромного молодого человека с короткими светлыми волосами и с кислой миной на лице.

— Светлый, — представился верзила.

Я кивнула, Виктор Владимирович и Максим пожали парню руку.

— Так в чем проблемы? — грубо осведомился Светлый.

Максим принялся излагать суть дела. В конце концов Светлый совершенно бестактно его оборвал:

— Как он выглядел?

— Лысый такой, здоровый…

Светлый расхохотался:

— Ты знаешь, сколько у нас в Тарасове лысых и здоровых?

— Знаю, но…

Внезапно Максим осекся и устремил взгляд куда-то вдаль, на противоположную сторону улицы. Я посмотрела туда же. Долго не могла понять, что так привлекло внимание Максима, и вдруг увидела его…

Человек, который прошлым вечером покушался на нашу жизнь, преспокойно вышагивал по улице, время от времени оборачиваясь в ту или иную сторону.

— Вон он, — сказал Максим и указал пальцем.

Негодяй проходил как раз мимо того участка ограды студгородка, где располагался вход во дворик. И в этот момент он засек нас. Бандит, который сейчас казался обычным гражданином, резко отвернулся и вошел во дворик. Шагал он быстро.

Максим хотел было сорваться с места и побежать за ним. Светлый с Ивановым схватили его за плечи и остановили.

— Спокойно, — сказал Иванов. — Все равно не догонишь. Он теперь со всех ног драть будет. Преимущество на его стороне. Найдем. Я тоже его видел. Ты его знаешь, Светлый?

— Плохо, — последовал ответ. — Но он действительно появлялся у нас. Только не мой это знакомый. Вована лучший друг. А Вован, говорят, шуток не любит. Он не студент, он в охране работает.

— Да знаю я, где Вован работает, — раздраженно бросил Иванов.

— Я не тебе, я им, — Светлый кивнул в нашу со Светиным сторону, — объясняю. Вы как хотите, а я с Вованом связываться не буду. Всякие истории про него рассказывают…

— Ничего, ребята, — усмехнулся Иванов, — пробьем темку.

— А вы можете мне показать Вована? — спросила я.

— Зачем тебе? — в один голос спросили Светлый и Иванов.

— Я затею за ним слежку. Не исключено, кстати, что и он в этом деле замешан.

— Полное безумие! — заключил Светлый. — Девушка следит за Вованом!

— Ты ж не знаешь, кто эта девушка, кем она была и какова она в бою, — заметил Максим.

— И кто эта девушка?

— Неважно.

— Ну что ж, — заключил Иванов, — если хотят безумствовать, пусть безумствуют.

— А нам это не аукнется? — опасливо спросил Светлый.

— Такой большой, а боишься того, что может натворить слабенькая девушка? — усмехнулась я.

Светлый оставил мой сарказм без ответа.

— В корпусе сейчас как раз Вован дежурит, — сказал Иванов. — Как зайдете в наш корпус, направо вахта. Только, ради бога, не вмешивайте нас в это дело!

— Не хотите — как хотите, — снова издевательски промолвила я.

— Не хотим! — в один голос ответили Иванов и Светлый.

— Ну что, пошли? — спросила я, обращаясь к Виктору Владимировичу и Максиму.

Мой клиент и старый знакомый поднялись со своих мест.

* * *

Вован важно восседал в стеклянной будке, хмуря брови. Он заметил нас сразу и обратился к нам совершенно невежливо:

— Кого надо?

— А где здесь ксерокс? — задала я первый пришедший на ум вопрос.

— По коридору направо.

— Спасибо.

— Ну вот, — сказала я Виктору Владимировичу, когда мы немного отошли. — Теперь мы знаем, как выглядит Вован.

— Мне от того не легче.

— Давай покрутимся где-нибудь здесь, а когда он будет возвращаться с работы, последим.

Виктор Владимирович тяжело вздохнул. Что он еще мог сказать?

* * *

Вован закончил работу к семи вечера. Он покинул здание, огляделся по сторонам и походкой уверенного в себе человека зашагал прочь. Мы в это время тихо-мирно сидели в укромном уголке дворика на лавочке и грызли семечки, приобретенные у старушки, торговавшей рядом с университетом. Вован и не посмотрел в нашу сторону. А если бы и посмотрел, то навряд ли бы узнал.

Когда нашей боевой группой было принято решение о слежке, я резонно предположила, что средь бела дня Вован скорее всего работу не закончит, а потому имеет смысл сбегать переодеться, загримироваться. Теперь Виктор Владимирович обзавелся бородой и париком из черных кудрявых волос и смахивал на закоренелого русского интеллигента. Сама я также надела парик, а при помощи косметики изменила до неузнаваемости свое лицо. Кроме того, я прихватила с собой маленький незаметный «жучок» с радиопередатчиком и плеер с наушниками, который мог от этого «жучка» сигналы принимать. Это так. На всякий случай.

А Максим пошел домой. Вместе мы решили, что присутствие его необязательно.

Когда наш объект удалился на расстояние, с которого его можно было контролировать, не привлекая к себе его внимания, я жестом показала Светину, что необходимо трогаться с места.

Некоторое время мы шагали по проспекту Ленина, потом повернули на Чапаева, а дальше — на проспект Кирова. Как оказалось, путь нашего объекта лежал к одному из летних кафе, сезон которых начался совсем недавно.

Вован прошел к столику, за которым восседало множество бритоголовых братков. Вована шумно поприветствовали, и он удалился к стойке за заказом. Мы также проследовали к стойке. Находясь в непосредственной близости от Вована, я опустила ему в карман «жучок», искренне сожалея о том, что это воплощение радиотехнического вдохновения больше никогда не вернется ко мне в руки. Мы с Виктором Владимировичем заказали бутылку красного вина и какие-то салаты.

Потом мы со Светиным уселись за столик. Пригубив вина, я вынула из кармана плеер и вставила наушники в уши. Между бритоголовыми братками происходила дружеская беседа:

— Надо ж было тому фраеру так лохануться! — с восторгом рассуждал один из братков. — Отстегнул нам три штуки за такую ерунду! Вот что значит правильно человека припугнуть!

— Ты, Санек, поосторожней, — качал головой другой браток. — Этот, может быть, и лохом оказался, а другой, может, дело так просто не оставит.

Я слушала истории про лохов и кидалово добрых полчаса, и лишь потом началось кое-что интересное.

— Ладно, — сказал Вован. — Я тут с вами поговорить серьезно хотел. Тема есть.

— Это насчет Лешки твоего, что ли? — спросил кто-то.

— Да. Что-то никак фраера наши не могут ему помочь. Лох этот как разгуливал свободно, так и разгуливает с этой своей шлюхой драчливой. И еще до Лешки добраться собирается. Что-то плохо работают ребята. Надо бы с ними побеседовать. По понятиям. А то еще, чего доброго, сядет парень…

— Поговорим. Не боись, Вован!

— Надо с этой дрянью заканчивать.

— Закончим, не боись!

— «Не боись», «не боись»! Заколебало меня все это!

— Ты что, не веришь мне?

— Да верю, верю, — Вован махнул рукой.

— Давай лучше о бабах поговорим.

Зря мы не ушли, когда разговор пошел на другую тему! Ибо я успела заметить, что в том кармане, куда я подкинула «жучок», у Вована хранились сигареты, и рано или поздно это должно было случиться. А случилось то, о чем вы, наверное, догадались. Вован обнаружил у себя в кармане «жучок».

— Херня какая-то… — сказал он, вынув неизвестный предмет из собственного кармана заодно с пачкой сигарет.

Я лихорадочно размышляла, что делать, — оставаться на месте, дабы не вызвать подозрений, или скорее бежать отсюда. Я склонилась к последнему. Может, такое решение было моей ошибкой. Так или иначе, теперь этого не узнать.

— Пойдемте, Виктор Владимирович, — сказала я — оплатим счет. Мне кажется, наше дальнейшее пребывание в данном месте небезопасно.

Мы отправились к стойке, где принимались заказы и производилась оплата счетов. В наушниках я слышала продолжение беседы бандитов.

— И правда, херня какая-то, — услышала я грубый мужской голос, судя по всему, принадлежащий не очень умному человеку.

— Интересно, что это?

— Дай-ка посмотрю… Какая забавная штучка!

— Пацаны, да ведь это «жучок»!

Я нервно наблюдала, как Светин расплачивается с работницей кафе.

— Кто бы его тут тебе подбросить мог?

Виктор Владимирович оплатил счет и развернулся, намереваясь уйти.

— Смотри, вот та парочка подозрительно себя вела.

— Я тоже их заметил.

— И у бабы наушники…

— И встали они с места сразу, как мы нашли «жучок»!

— Идиоты! — заорал Вован. — Так ведь это они! Скорее всего это те, с кем Колька дело имеет!

Я схватила Виктора Владимировича за руку.

— Бежим!

Мы помчались прочь со всех ног. Бандиты за нами. Хорошо, что у них хватило ума не открывать огонь! Мы неслись по проспекту. Прохожие в шоке разбегались в стороны, освобождая нам дорогу. Я слышала за спиной недовольные возгласы. Не знаю, откуда в нас взялись силы бежать, но мы добежали до самых Дубков.

Там нам повезло — как раз собирался отъезжать от остановки второй троллейбус. Мы с Виктором Владимировичем запрыгнули в него, створки дверей за нами сомкнулись, и мы поехали. Бандиты остались позади. Мы шумно переводили дыхание.

* * *

Дома я позвонила Жене Басенкову.

— Женя, — сказала я. — Мне снова срочно требуются твои услуги.

— Я слушаю, — сказал мой приятель.

— В первом корпусе ТГУ работает охранником мужчина характерной бандитской внешности по имени Владимир. У него должен быть родственник или знакомый по имени Алексей. Мне нужна информация по их поводу.

— Попробую сделать, что в моих силах.

— Спасибо, Жень. Я всегда знала, что ты хороший друг.

Я повесила трубку.

— По крайней мере, теперь нам известно имя главного вашего врага, — заявила я Виктору Владимировичу. — Оно ничего вам не говорит?

Светин покачал головой:

— Абсолютно. Мало ли Алексеев на свете.

— Теперь, похоже, противник возьмется за нас серьезно, — заметила я. — Они так просто этого не оставят.

— Я уже догадался.

— Ничего, все будет хорошо.

Мы с Виктором Владимировичем поужинали. Светлана пожарила картошку с мясом. А вскоре позвонил Басенков.

— Фамилия охранника Сытин. И у Владимира Сытина, который работает там, где вы сообщили, есть брат. Алексей, — доложил Басенков. — Других родственников с таким именем у него нет. Информацией о знакомых мы не располагаем. ФСБ не так могущественно, как думают некоторые. В народе, знаешь ли, любят сказки рассказывать…

— Ясно. Ты сообщишь нам координаты этого Алексея?

— Да. Записывай.

— Ну вот, — сказала я клиенту, положив трубку на рычаг. Пришла пора вывести негодяя на чистую воду.

* * *

Мы отправились к пока неизвестному нам Алексею тем же вечером. Покидая дом, я была начеку. Однако бандитов мы не встретили.

— Надеюсь, вы догадаетесь, кто это, — сказала я Виктору Владимировичу.

— Постараюсь. Только… мне как-то не по себе, — признался клиент.

— Не беспокойтесь. Оружие мое наготове. Я контролирую ситуацию.

Алексей проживал в дальнем конце города, в поселке Арафоновка. Здесь нет многоэтажных домов, только частные, а сам поселок больше напоминает деревню, нежели часть города.

Мы остановились у деревянного забора, выкрашенного в зеленый цвет. За забором лаяла собака. Я позвонила в звонок.

В глубине окружающего дом сада что-то скрипнуло, и к нам вышел человек среднего возраста ничем не примечательной внешности. Средний рост, стандартные черты лица. Я внимательно всматривалась в его черты, стараясь понять, для чего этому типу понадобилось совершать преступление. Но, естественно, ничего понять я не смогла.

— Вы узнаете его? — спросила я на ухо Виктора Владимировича.

— Первый раз в жизни вижу. Чертовщина какая-то!

— Здравствуйте, — сказал нам мужчина. — Чем могу быть полезен?

Лицо его казалось непроницаемым. Я бы сразу отбросила от него все подозрения, если бы не одно обстоятельство: как-то странно горели глаза этого мужчины, и в движениях его было нечто… загадочное. Обычно люди так себя не ведут. Мужчина выжидающе смотрел на нас и ждал. Глаза его временами стреляли куда-то в сторону, что также представлялось мне подозрительным и выдавало охватившее человека напряжение.

— Вы — Алексей? — спросила я. Честно говоря, я была смущена.

— Да, так чем я могу быть вам полезен?

Я окончательно смутилась. Давно со мной подобного не происходило. Я действительно не знала, что сказать.

— Нам требуется с вами побеседовать.

— Проходите.

— А собака?

— Сейчас привяжу.

Вскоре Алексей вернулся, и мы последовали за ним в сад, явно обустроенный с любовью. Все чисто, прибрано. Красота!

Мы прошли в дом, также вылизанный, что называется, до неприличия. Алексей провел нас в гостиную. В глаза мне сразу бросился музыкальный центр и огромное количество компакт-дисков и аудиокассет. Нет, он явно был напряжен. Скорее всего, он прекрасно понимал, кто мы такие и зачем пришли. Но как же вывести его на чистую воду?

— Чаю? — осведомился Алексей.

— Можно.

— Или кофе?

Я окончательно растерялась. Вел себя Алексей по меньшей мере странно. У меня неприятно засосало под ложечкой. Меня терзали смутные сомнения по поводу того, что Алексей приготовил нам засаду.

— Давайте кофе.

— С вашего позволения я удалюсь, — сказал Алексей и ушел в соседнюю комнату.

— Что вы думаете по этому поводу? — осведомилась я у клиента.

— Чертовщина какая-то. Мне кажется, он что-то замышляет.

— Поздно отступать.

Вернулся Алексей с кофе. Я решила забросить пробную удочку.

— Брат ваш Владимир привет просил передать.

— Спасибо. С чего это он вдруг? Только утром здесь был!

Я опять оказалась застигнутой врасплох.

— Он что-то просил передать относительно покойного Маркова.

— Маркова? Он умер?

— А вы не знаете?

— Ну да, можно было догадаться.

Меня восхищал цинизм этого человека!

— Еще ваш брат что-то говорил о Владимире Николаевиче Светине, который сейчас в тюрьме.

— От всего, что вы говорите, веет какой-то тайной…

— Неужели? — не выдержав, воскликнула я.

— А вы, наверное, частные сыщики!

— Верно, — кивнула я. — А вы — главный подозреваемый в убийстве Маркова.

— Это какое-то недоразумение.

— Да что вы?

— Да, и я готов посодействовать вам в расследовании.

— Вы издеваетесь или как?

— Ничего подобного. Я готов сделать все, чтобы отвести от себя подозрение.

— Каким образом вы собираетесь это сделать?

— Надо понять, каким образом меня угораздило влипнуть в эту историю.

Нет, если бы данный человек был невиновен, он не стал бы нести такую чушь! Он бы просто выставил нас за дверь. Ему определенно что-то известно. Знать бы, что у него на уме!

— Ладно, предположим, вы невиновны. Тогда скажите, что вы думаете по этому поводу.

— Пока ничего определенного.

— Зато совершенно определенно вы над нами издеваетесь.

— Даже мысли подобной не возникало.

— Но у вас ведь есть версии, почему мы сюда пришли!

— Есть, — ответил Алексей.

— Так поделитесь.

— Не могу.

— Ф-фу! — я шумно выдохнула. Ситуация начинала порядком мне надоедать. — Почему?

— Есть причины.

Я окончательно вышла из себя:

— В таком случае мы вас покидаем. Но мы вернемся! С милицией!

Алексей сохранял невозмутимое спокойствие.

— До свидания. Вы не оставите мне свой номер телефона? Я вам сообщу, если что-нибудь выясню.

— Не вижу в том смысла. Если что, мы вас и так найдем.

— Всегда рад гостям.

Я раздраженно развернулась к выходу:

— Собаку-то придержите?

— Разумеется.

Алексей проводил нас до калитки и еще помахал вслед рукой. Когда мы оставили дом подозреваемого за поворотом, я в сердцах выругалась:

— Какой-то идиот!

— Скорее, очень хитрый и коварный человек, — поправил Виктор Владимирович. — Мне кажется, он определенно что-то замыслил.

— А мы сделаем вот что, — сказала я. — Мы никуда отсюда не уйдем и затеем слежку. Мы узнаем, что у этого человека на уме!

Однако в тот вечер Алексей своего дома не покинул. Зарядил дождь, и нам со Светиным пришлось ехать домой.

И снова никаких покушений не наблюдалось. Противники явно обдумывали какую-то хитрую стратегию, о которой нам, конечно же, не было известно ничего.

* * *

Ранним утром следующего дня мы все же решили затеять слежку. Дождь лил как из ведра. Пришлось взять с собой зонты. Может, такая погода была и к лучшему — в дождь подозреваемый не особо будет глядеть по сторонам. Тем более что сквозь пелену дождя не больно-то много и разглядишь. К тому же и зонт играет определенную роль в деле маскировки.

Алексей покинул дом в десять часов утра. Добрался до трамвайной остановки, как и следовало ожидать. Мы зашли в другой вагон трамвая. Приходилось на каждой остановке контролировать, не надумал ли Алексей сойти.

События разворачивались точно, как я предполагала. Алексей направлялся в сторону университета, к первому корпусу, где работал его брат. Мы не стали заглядывать внутрь, так как боялись нарваться на грозного врага.

Алексей провел в первом корпусе два часа. Вышел один, хотя я и надеялась увидеть в компании с ним грозного брата. Потом Алексей свернул на проспект Ленина, принялся спускаться по нему в сторону набережной.

Почему-то следующим пунктом маршрута нашего подозреваемого оказалась Пушкинская библиотека. Там Алексей провел пару часов. Дождь, казалось, не кончится никогда. Несмотря на зонт, я умудрилась промокнуть до нитки.

Потом Алексей вернулся в университет. Снова в первый корпус. Последовал еще целый час времени, выброшенного на ветер.

На этот раз Алексей первый корпус покинул с сияющим лицом. Будь я проклята, если ошиблась в том, что он еще смел что-то весело насвистывать себе под нос!

Мы проводили объект до трамвайной остановки. Я уже догадалась, что Алексей намеревается вернуться к себе в Арафоновку. Так оно и случилось.

Мы провели возле дома Алексея остаток дня. Пару раз он выбирался на улицу, и оба раза его путь лежал до магазина. Дождь становился все более невыносимым.

Когда начало темнеть, из дома, за которым мы наблюдали, полилась на всю округу музыка. Алексей слушал «Битлз». Казалось, он ни о чем не беспокоится. Никаких подозрительных личностей мы не видели.

Наконец, отчаявшись, мы решили вернуться домой. Виктор Владимирович хлюпал носом. Бандиты возле дома не появились. Казалось, они нарочно держат нас в напряжении перед решающим ударом, который намереваются нанести.

Глава 9

Я долго не могла заснуть в тот вечер. Прикидывала, что могут замышлять бандиты, размышляла о таинственной личности по имени Алексей. В итоге пришла к выводу, что самый загадочный пункт маршрута нашего подозреваемого — Пушкинская библиотека. Какие дела могут быть у этого негодяя в библиотеке? Короче, я решила, что нам с клиентом следует направиться на следующий день именно туда.

О своем решении я сообщила Светину наутро.

— Но станут ли нам отвечать на такие вопросы в библиотеке? — заметил Виктор Владимирович. — Кто мы такие?

— Всегда отвечали, и на этот раз ответят. Я все продумала.

— Опять какие-нибудь фальшивые документы предъявите?

— Именно. Поддельные милицейские удостоверения. Не думаю, что библиотекари особо в них разбираются. Но придется съездить к тетушке. Все подобные штучки я храню там.

Так мы и сделали. Тетушка нас, конечно же, покормила. На этот раз она угощала сырниками со сметаной. Подкрепившись, я почувствовала прилив сил для новых свершений.

* * *

Вот и здание Пушкинской библиотеки. Мы миновали вахту, сообщив, что желаем записаться. Вахтерша — древняя бабулька в огромных очках, делающих ее похожей на сову, — не производила впечатления человека, который может поведать что-то конкретное. Я решила начать расследование с зала каталогов.

Здесь мы обнаружили молоденькую библиотекаршу — миловидную девушку с русыми волосами, забранными в хвостик, в длинной пестрой юбке. Я кивнула Виктору Владимировичу, и мы вынули свои «удостоверения». Продемонстрировали их девушке.

— Чем могу быть полезна? — испуганно спросила та.

— Нас интересует один человек. — Сытин Алексей Анатольевич, — сообщила я. Отчество нашего подозреваемого входило в предоставленную Женей Басенковым информацию.

— Он записан у нас в библиотеке?

— Не факт. Но поскольку точно мы сами не знаем, что он у вас вчера делал, то, может быть, вы проверите список своих посетителей?

Девушка вздрогнула, кивнула, выдвинула ящик с карточками и принялась рыскать в нем.

— Сытин, Сытин, — бормотала она. — Вот, есть такой! Действительно, он вчера к нам заходил.

— Что он заказывал?

— Подшивки газет за последний месяц. А потом вернулся и заказал подшивки за предыдущий месяц.

Все это мне представлялось совершенно непонятным.

— А можно нам просмотреть эти газеты?

— Можно.

Библиотекарша удалилась в соседний зал. Мы терпеливо ждали.

— Чертовщина какая-то, — бормотала я.

— Да, — так же озадаченно промолвил мой клиент.

Вернулась библиотекарша с газетами.

— Где вам будет удобно их просматривать? — спросила она.

— За ближайшим столиком.

Мы расположились за ближайшим столиком и принялись листать подшивки. Ничего интересного я не заметила. Я искала фамилию Сытина — мне казалось, что Алексей проверяет, нет ли чего в газетах такого, что помогло бы нам вывести его на чистую воду. Конечно, я не представляла себе до конца всю ситуацию, и предположение мое было, как говорится, из области «пальцем в небо».

Одна подшивка, другая, третья. Все тщетно. К тому же я подозревала, что бесполезно искать бог весть что. Уж сам-то Алексей наверняка прекрасно представлял, что ему нужно.

В этот момент в зал кто-то вошел. Мы с Виктором Владимировичем рефлекторно обернулись. Каково же было наше удивление, когда мы увидели в дверях Алексея. При виде нас он улыбнулся.

— Здравствуйте! По моим следам идете?

Библиотекарша недоуменно глядела на нас. Ни я, ни Светин не знали, что ответить.

— А я вот подшивочки, которые вы сейчас изучаете, еще раз просмотреть хотел бы.

Внутри меня все вскипело. Я из последних сил старалась держать себя в руках, дабы не выйти из себя. Молча, стиснув зубы, я принялась вручать Алексею подшивки по одной.

— Благодарю вас, — ответил тот.

— Спасибо, — сказала я библиотекарше, — мы еще заглянем.

Библиотекарша не ответила.

Мы вышли на улицу. Мое состояние можно было назвать бешенством.

— Что вы об этом думаете? — задала я почти риторический вопрос клиенту.

— Все это не просто так.

— Да-а…

* * *

Мы вернулись в дом Светина. На лестничной клетке нас ожидал сюрприз. Здесь явно кто-то побывал. Площадка перед дверью в квартиру моего клиента была помечена следами от чьих-то ботинок. На самой двери, на железной панельке, где находится щель для ключа, виднелись многочисленные царапины. Видимо, кто-то намеревался проникнуть в квартиру. Я вынула пистолет из кобуры и попросила Виктора Владимировича отойти назад.

Прислонившись к стене, я рывком дернула дверь. Та не поддалась. То ли злоумышленникам по какой-то причине не удалось проникнуть в квартиру, то ли что-то еще. Возможно, очень нехорошее.

— Дайте ключ, Виктор Владимирович, — попросила я. — Держитесь у меня за спиной. Всякое может случиться.

Я повернула ключ в замке и еще раз рванула дверь на себя. Дверь отворилась. Я забежала внутрь. Поводя пистолетом вокруг себя, я передвигалась из комнаты в комнату. Никаких признаков присутствия посторонних я не обнаружила.

Несколько успокоившись, я проверила шкафы и прочие уголки дома, где мог затаиться противник. Все чисто.

Я пожала плечами.

— Я хочу еще раз осмотреть площадку, — сообщила я Виктору Владимировичу. — Может, обнаружатся какие-нибудь улики, которые помогут разобраться, что здесь происходило.

Оказавшись на лестничной клетке, я огляделась по сторонам.

И тут мне в глаза бросилось то, чего я пока не заметила. На полу валялся клочок смятой бумаги, на который к тому же кто-то наступил ботинком. Я подняла находку с пола и развернула ее.

На бумажке шариковой ручкой был грубо нарисован план местности. Неразборчивыми каракулями некоторые элементы плана были надписаны. Я присела на корточки и принялась изучать таинственный «документ».

Вскоре я разобралась, что к чему. План, по всей видимости, показывал, как добраться до местечка, расположенного за городом. По крайней мере, я обнаружила Алтыногорский тракт, где трасса поворачивает на Волгоград. Крестиком обозначалось место, судя по наметкам на чертеже, в семи километрах от Волги. Внизу были написаны дата — 27.04. и время — 10.00. Я показала находку Светину.

— Как, по-вашему, что можно в связи с этим предпринять?

— Проверить, что там такое, незаметно проникнуть туда в обозначенное время.

— Не опасно ли?

— А вы видите другой выход?

— В таком случае, давайте до завтра посидим дома, а там видно будет.

* * *

С утра подниматься было неохота, потому что всю ночь мне снились кошмары. Один сон запомнился особо.

Я видела здание библиотеки и огромную кипу — подшивки за многие-многие годы — журналов и газет, всякие документы. Я смотрела на всю эту бумажную рухлядь, смотрела, пока вдруг кто-то не положил мне на плечо руку.

— Смотреть нужно с самого начала, — услышала я за своей спиной голос.

Обернулась и увидела Алексея. Я вынула из стопки газеты самую нижнюю, и вся гора обрушилась на меня. С трудом выбравшись из-под газет, я посмотрела на титульный лист той, которую держала в руках, и увидела год издания — тысяча девятьсот пятый.

— Надо знать, что ищешь, — резонно заметил Алексей. — Иначе можно совершить непростительную ошибку.

Я принялась вытягивать газеты из кучи, сваленной на полу, вынимала одну, другую, третью, но ничего интересного и полезного обнаружить не могла. И тут раздались звуки выстрелов и крик о помощи. В беду попал Виктор Владимирович.

Я проснулась в холодном поту. Так продолжалось в течение всей ночи, и только к рассвету мне удалось погрузиться в липкое беспамятство.

* * *

Меня разбудил Виктор Владимирович:

— Пора ехать, Евгения Максимовна, — сказал он.

Добираться до места мы решили на электричке. Снова шел дождь. Слякоть на улице, казалось, грозила затопить весь город. Вдалеке виднелись грозовые тучи. И, несмотря на такую погоду, нашлись-таки дачники, дожидающиеся на перроне электрички. И что в такую погоду они собирались делать на своих огородах? Поливать грядки, что ли?

Ехали мы минут сорок. В вагоне с нами сидела группа пьяных студентов, завывавших под гитару популярные песни, намеренно искажая слова. «А их-то куда нелегкая несет? — тоскливо думала я. — Неужто пикник на природе задумали устроить?»

Короче, настроение еще было на нуле. Наверное, я своей кислой миной наводила уныние на пассажиров. А вот у студентов вызвала усмешку. Я догадалась об этом по некоторым репликам, брошенным явно в мой адрес, вкупе с косыми взглядами. Я чувствовала нарастающее раздражение. Может, я просто не выспалась, а может, у меня возникло дурное предчувствие.

Мы вышли на безлюдной платформе, помеченной лишь номером какого-то там километра, не помню в точности. Здесь дул ветер. Воздух был напоен свежестью. Но мне сейчас было не до лирики.

Судя по всему, до места следовало добираться по узкой тропке, окруженной со всех сторон высокой травой. Трава пачкала джинсы.

Тропка вскоре завела нас в лес. Из сырой земли торчали листочки ландышей, которые в скором времени обещали наполнить округу весенним благоуханием. Я размышляла о том, появятся ли бандиты на месте точно в срок или мы рискуем нарваться на них раньше. Не знаю, как там с пунктуальностью у представителей этого слоя нашего общества. Впрочем, я решила, что будет благоразумным добраться до места за полтора часа до срока, указанного на бумажке.

Потом тропа спускалась с горы. Нет, сегодня я определенно представляла собой абсолютный сгусток пессимизма. Спуск вызвал у меня мысль о предстоящем подъеме, когда мы надумаем возвращаться.

Наконец мы оказались на небольшой полянке. Со всех сторон нас окружали деревья. Чирикали в ветвях птицы.

Краем глаза я уловила какое-то движение за спиной. Я оглянулась, и раздался выстрел. Я обо всем догадалась. Это была ловушка.

Я выхватила пистолет из кобуры. За долгие годы работы в качестве телохранителя эта штуковина превратилась для меня практически в придаток руки. Я произвела ответный выстрел. На несколько секунд все стихло. Но тишина вызвала во мне еще большее напряжение. Если что-то плохое должно случиться, пусть уж случается. Нет ничего хуже ожидания неприятностей.

Слава богу, долго ждать не пришлось. Кусты вокруг нас зашевелились сразу же в нескольких местах. Какие-то парни повыползали из леса, словно тараканы.

— Мы не справимся, — сказала я Виктору Владимировичу. — Надо бежать!

Я выстрелила несколько раз, не стараясь попасть, пугала только. Улучив момент, схватила клиента за руку и потащила его за собой в том направлении участка стены из деревьев, который, как мне показалось, был менее всего доступен для бандитов.

Прорыв удался. Теперь наши спины были не столь открыты для неприятеля. Нас защищали деревья. Как я в тот момент была им благодарна!

Бандиты скопом бросились за нами. Я увидела одного, который спрятался за деревом. Вспышка. Треск. Я спряталась за вяз. Виктор Владимирович находился за моей спиной. Я ответила. Пуля попала бандиту в плечо. Негодяй выронил пистолет. Мы побежали дальше.

Внезапно раздался хруст ломающихся под тяжестью ног веток справа от меня. Я не успела среагировать, а передо мной уже возник кто-то. Ловким ударом тыльных сторон ладоней мне удалось выбить оружие из его лап. Затем я распрямила ногу и нанесла удар ботинком в нос. Противник глазом не моргнул, и в следующее мгновение я ощутила нечто липкое, стекающее уже с моего собственного носа. Тем не менее я не растерялась.

Я нагнулась, дернулась в сторону, заставив бандита совершить ложный выпад. Далее я снова распрямила ногу, и мой удар пришелся в висок негодяя. На этот раз я заставила его пошатнуться.

Противник согнул ногу в колене и ударил меня в живот. Превозмогая боль, я заставила себя совершить хитрый прием. Сделала вид, что теряю силы, упала, развернувшись к противнику спиной, после чего ударила ногой назад. Мужик взвыл от боли.

Не теряя времени, я вскочила на ноги, схватила противника за руки, затем ткнула в солнечное сплетение и, убедившись, что сознание на время покинуло негодяя, отшвырнула его от себя. Мы со Светиным продолжили бегство. Надо заметить, эпизод, который я только что описала, продолжался не столь долго, в течение десятка-другого секунд, так что остальные неприятельские силы к месту схватки не успели подоспеть.

Вскоре мы выбежали к пруду, за которым располагалась какая-то деревенька. Быстро сориентировавшись на местности, я решила бежать вдоль берега, так, чтобы приблизиться к цивилизации.

Нам снова пришлось очутиться в зарослях кустарника. Здесь нас нагнал очередной браток. Он нацелил пистолет на меня и, если бы я его не остановила, скорее всего попал бы мне в голову. Моя пуля угодила бандиту в живот. Тот упал на траву. Скорее всего он был мертв…

Мы все-таки добрались до деревеньки, однако преследование не прекратилось. И тут нам повезло.

Мимо проезжал грузовик. Я отчаянно замахала рукой, умоляюще вглядываясь в водительскую кабину, почти не надеясь, что водитель остановится.

Я думала, что все тщетно, однако господь бог сжалился надо мной, и грузовик остановился.

— Забирайтесь! — крикнул водитель.

Бандиты настигали. Бормоча про себя молитвы, я подтолкнула Виктора Владимировича к грузовику. Следом за ним устремилась сама. Когда дверца захлопнулась, мотор взревел. Очевидно, водитель догадался, в чем дело, и теперь заставлял свою машину нестись во весь опор.

— И не испугались вы нас взять? — тяжело дыша, осведомилась я у водителя, дядьки в возрасте, не зная, как иначе начать разговор.

— Развелось у нас всякой сволочи! — проворчал водитель. — Кровь из России-матушки сосут и сосут!

Очевидно, он имел в виду бандитов.

— Сталина бы на них на всех! — воскликнул водитель. — Сразу бы навел порядок!

Я тяжело вздохнула и успокоилась. Дядька нам поможет. Он из тех безумцев, которые до сих пор грезят о порядке, высоких пенсиях и черной икре по дешевой цене. Такие обычно помогают. Я готова была поставить на кон все свое имущество, если бы возник вопрос, за кого этот человек голосовал на последних выборах.

— Кошмар, что кругом делается! — продолжал возмущаться водитель. — Вот как вы думаете, те, которые на иномарках в золотых цепях разъезжают, помогли бы вам? Хренушки! Люди жестокими стали, трусливыми! Видят, как человека посреди улицы грабят, и молчат!

Я только кивала в ответ. Самое страшное осталось позади.

Водитель оказался весьма сознательным человеком. Он доставил нас в Тарасов, до отделения милиции. Я пообещала ему, что сейчас же напишу о нападении на нас заявление, только сначала подышу немного на свежем воздухе. Видимо, водитель поверил мне на слово, так как сразу уехал. А я его доверия, конечно же, не оправдала и, как только грузовик скрылся за поворотом, сказала Виктору Владимировичу:

— Пойдемте скорее отсюда!

* * *

Дома я изложила Виктору Владимировичу свои соображения по поводу случившегося:

— Я, конечно, могу ошибаться, но мне кажется, что мы стали жертвой коварнейшего замысла неприятеля. Они специально наследили на вашей лестничной клетке, исцарапали замок, чтобы привлечь наше внимание к своей бумажке, а сами сели в засаду выжидать.

— Да, мне тоже так кажется. Теперь они, наверное, совсем рассвирепеют, раз нам опять удалось сбежать. Ох, если бы мы наконец узнали, кто зачинщик всего этого…

— Я считаю, надо поговорить с Максимом. Может быть, он что-нибудь придумает. Как-никак, у него имеются некоторые связи…

— Поговорите, Евгения Максимовна. А то я уже готов вот-вот опустить руки…

Я позвонила Максиму, назвала адрес. Максим согласился прийти.

* * *

Максим явился в мрачном расположении духа.

— Опять что-то случилось? — спросил он.

— Да. Я сейчас все объясню. — И я рассказала Максиму о событиях последних дней.

Выслушав, Максим сказал:

— Дайте-ка мне подумать.

Через некоторое время он внес свое предложение:

— А что, если я снова поговорю с Ивановым. Он подскажет мне, где можно найти этого Вована, когда он не на работе. И тогда я лично задам ему пару вопросов в неофициальной обстановке, так сказать.

— И ты думаешь, он станет тебе отвечать?

— А я прикинусь одним из братков. Ну, мол, проблемы у нас, так и так… И в ходе разговора попытаюсь что-нибудь выяснить.

— Попытка, она, конечно, не пытка… — заметила я. — Но вот справишься ли ты с такой ролью?

— Когда-то в школе играл в драмкружке.

— И все-таки, знаешь, будет лучше, если мы сможем как-нибудь тебя контролировать. Например, при помощи радиотехники.

— Радиотехника?

— Я все обеспечу, можешь не беспокоиться. Мы будем где-нибудь поблизости на всякий случай. Так надежнее. Мы не знаем, каким образом могут повернуться события, и, возможно, мы окажемся как раз кстати.

— Ну это уж как хотите. Я просто действительно готов тебе помочь, Женя. Как и обещал.

На том мы и порешили…

* * *

Я снабдила Максима радиомикрофоном, сама же решила использовать ту же аппаратуру, что и тогда, когда мы следили за бандитами в летнем кафе. Однако судьба распорядилась иначе, и наша «шпионская техника» не понадобилась.

Мы решили затеряться в университетском дворике, а Максима отправили на разведку, искать Иванова, потом Вована и так далее. Однако полчаса спустя мы увидели, что Максим возвращается к нам.

— Ну что? — с нетерпением спросила я.

— Иванова я не нашел. Посмотрел на вахте — там сидит какая-то бабулька. Особых опасений она у меня не вызывает. Может, нам прямо у нее спросить, как отыскать Владимира?

— Пойдем, — сказала я. — Есть, конечно, риск натолкнуться на врага лицом к лицу, если это место его работы, но почему-то мне кажется, что ничего страшного не произойдет.

Втроем мы направились к первому корпусу ТГУ.

На вахте действительно восседала бабулька, и притом весьма допотопного вида. Казалось, стоит неосторожно дохнуть на нее, и она рассыплется, словно сгоревшая спичка, которая все еще сохраняет какую-никакую форму, а на самом деле — лишь зола.

— Здравствуйте! — бодро начала я, широко улыбаясь. — Мы ищем человека по имени Владимир. Он работает здесь вахтером.

— Шо? — спросила старушка, прикладывая ладонь к уху.

— Вахтера мы ищем. Владимира.

— Я вахтер, — сказала старушка. — А кого вы ищете?

Я тяжело вздохнула.

— Мы ищем Владимира. Он тоже вахтер. Тоже работает здесь, — терпеливо начала разъяснять я.

До старушки наконец дошел смысл моих слов.

— Ах, вы Владимира ищете! — воскликнула она. — Хороший парень. Умница. И жена у него красавица.

М-да, важная информация. Ну какое, скажите, мне дело до бандитской жены!

— А как его найти?

— Жену?

— Владимира!

— А, так он в вечернюю смену приходит.

— Когда? По каким дням?

— По каким дням! Я говорю, он вечером приходит!

Я подумала, что очень трудно будет вступить в контакт с инопланетянами, если такая встреча когда-нибудь состоится.

— В какие дни недели он приходит по вечерам?

— Не помню… — старушка, казалось, растерялась и смутилась. — Сегодня он меня сменит. Какой сегодня день недели?

— Так бы сразу и сказали, что сегодня.

— Как сказали?

— Неважно.

— Может, я сама смогу вам помочь…

— Почему вы раньше не сообщили, что сегодня? — чуть не сорвалась на крик я. Ну как иначе можно было вести продуктивный диалог с глухой старушкой?

— Так вы и не спрашивали, — ответила та.

— Во сколько он приходит?

— Один он приходит…

— Сколько времени будет, когда он придет?

— А, я в семь работу заканчиваю.

— Спасибо вам большое! К семи мы подойдем.

Я развернулась и быстро зашагала к выходу.

— Может, еще чем помочь? — услышала я вопрос вдогонку.

— Спасибо. Ни в коем случае! Мы больше не будем причинять вам беспокойства…

Мы вышли на улицу.

— Значит, до семи, — сказала я.

Мужчинам возразить было нечего.

* * *

В семь вечера мы снова заняли свои позиции. Максим отправился вперед. Если раньше его первостепенной задачей было отыскать Иванова, то теперь дело обстояло гораздо серьезней и опасней. И уж мы с Виктором Владимировичем никак не могли появиться у вахты, так как Вован после того случая в кафе наверняка нас запомнил.

Я вставила в уши наушники и принялась слушать.

Через некоторое время до меня донесся голос Максима:

— Здравствуйте!

— А, это вы? Вы посидите, подождите! Володя сейчас придет… — говорила та старушка, с которой так тяжело найти общий язык.

— Спасибо большое.

Далее последовал разговор по поводу семейного положения Максима, по поводу его работы и политических интересов. Старушка задавала вопрос за вопросом, словно прокурор на суде обвиняемому. Отвечать Максиму приходилось по несколько раз подряд.

— Здравствуйте! — внезапно услышала я мужской голос и вздрогнула. Ведь это наверняка был наш старый приятель Вован.

— А вот и Володя! — сказала старушка. — Вон, Володь, к тебе гости пришли!

— Здравствуйте. Чем могу?..

— Ну, вы тут пока дела свои обсуждайте, а я пойду, — сказала старушка и закряхтела. Кажется, она вставала со стула.

— Я вас слушаю, — повторил вопрос вахтер.

— Понимаете, я даже не знаю, как объяснить, в чем дело, — отвечал Максим неуверенно, — но, по-моему, мы ошиблись, мы спутали вас с другим человеком…

— Спутали меня?

— Понимаете, э-э-э… какое дело… Даже не знаю, с чего начать…

Из здания корпуса выбралась старушка-вахтерша. Она кашляла в кулачок и опиралась на тросточку. Скорость ее передвижения можно было охарактеризовать как черепашью. Я подумала и решила, что если не появлюсь на месте, то разговор Максима с вахтером окажется не более продуктивным, чем наша беседа с этой старушкой несколькими часами ранее.

— Пойдемте, Виктор Владимирович, у нашего друга приступ застенчивости, — сказала я.

И мы поспешили в корпус.

— Видите ли, — продолжал свои мистические изъяснения Максим, — я предполагал, что вы другой Владимир. Который тоже работает на вахте.

— На какой вахте? На этой?

— Да.

— Не знаю никаких других Владимиров. Я — единственный.

— Не может быть!

— Уверяю вас!

Тут в дверях появились мы с Виктором Владимировичем. Владимир оказался спокойным мужчиной лет сорока, совсем не напоминающим бандита. У него был старомодный пробор, какие считались элементом классической мужской стрижки в советские времена, и седина на висках. В кафе мы явно наблюдали другого человека. Что-то здесь было не так, где-то мы явно ошиблись. И судя по последнему заявлению вот этого Владимира…

— Понимаете, какое дело… — начала я, обращаясь к вахтеру. — Мы ведем частное детективное расследование и искали человека, которого зовут так же, как и вас, который тоже работает на вахте в первом корпусе. Но внешне вы отличаетесь разительно.

— Любопытно. Но смею вас заверить, с таким именем, как у меня, вахтеров здесь больше нет.

— Точно?

— Абсолютно.

— Что же это может значить? — обратилась я к Виктору Владимировичу.

— Я уже давным-давно ничего не понимаю, — ответил тот.

— Вы можете описать внешность человека, которого ищете? — заметил Владимир. — Быть может, вы просто спутали имена, а я смогу вам помочь.

— Ну, может, это будет сказано не слишком этично, но… он похож на бандита, — сказала я. — Более того, я уверена, что он таковым и является. Короче, лысый такой, громадный… — Я почесала затылок в надежде вспомнить что-то еще. Однако ничего более на ум не приходило. — Внешность характерная, вот! — заключила я.

И тут вахтер хлопнул себя по лбу.

— Так вы, наверное, Вована разыскиваете! И как я сразу не догадался! — Владимир сокрушенно покачал головой.

— А разве Вован не работает на вахте? — недоуменно спросила я.

— Работает. Вернее, работал. Но дело не в этом…

— Но ведь мы спрашивали вас о Владимире, а вы…

— Вован — не совсем то, что Владимир. Вернее — то, но не в данном случае.

Я развела руками и в отчаянии произнесла:

— Все! Я тоже отказываюсь что-нибудь понимать!

— Видите ли, Вован — это кличка, так сказать. Погоняло, по-бандитскому. А на самом деле его зовут Вольдемар.

Я присвистнула.

— Вот так имя! И до сих пор такие дают?

— Случается. Папаша с мамашей Вована вроде бы интеллигентные люди. Так что ничего удивительного, что они сыну такое имя дали.

— Но сынок на интеллигента не похож.

— И такое случается. Не пошел по стопам родителей. Что ж поделаешь…

— И бандиты, чтобы язык и мозги себе особо не ломать, Вованом его окрестили… — рассуждала вслух я.

— Вот именно.

— А родители сынка в госуниверситет на вахту устроили, — продолжала я.

— Угу.

— Послушайте! А ведь вы, кажется, сказали относительно работы Вована на вахте в прошедшем времени… — вспомнила я.

— Именно. Вован уволился пару дней назад. Никому не объяснил причин. Ходят слухи, делишки он темные со своими дружками бритоголовыми вел, вот и решил смотаться поскорее с глаз долой, переждать где-нибудь на дне, пока муть, которую они подняли, не уляжется.

— Вот, значит, как! — вздохнула я.

Почему-то я была уверена, что Вован испугался нас. Голова трещала от внезапно свалившейся информации. Я лихорадочно размышляла, что еще такое можно спросить у Владимира, но в голову ничего дельного не приходило.

— И где искать Вована, вы, конечно, не знаете? — задала я Владимиру заключительный вопрос.

— Никогда не интересовался его делами.

— Чего и следовало ожидать… Ладно, Владимир, извините…

— Ничего.

— До свидания и всего хорошего!

— Взаимно!

Мы расстались. Втроем мы побрели бесцельно по тарасовским улочкам, каждый погрузившись в свои мысли. Внезапно Виктор Владимирович остановился и хлопнул себя по лбу:

— Постойте! А ведь мы забыли спросить у Владимира его фамилию, — воскликнул он.

— Зачем? — я не сразу догадалась, что Светин хочет сказать.

— Ведь если фамилия Владимира — Сытин, то его брат Алексей, за которым мы следили, не имеет никакого отношения к нашему делу.

— Какого тогда черта он нам мозги пудрил?

— Не знаю.

— Может, вернемся и спросим?

Но тут я обратила внимание на то, что мы проходим мимо трамвайной остановки. И к ней как раз подъезжал трамвай, идущий не куда-нибудь, а именно в Арафоновку.

— Поедемте-ка лучше в Арафоновку, — предложила я, — и поговорим с Алексеем напрямую. Попробуем еще раз. В конце концов, нам нет смысла его подозревать дальше.

— Если не принимать во внимание его загадочное поведение, — напомнил Виктор Владимирович.

— Да, это единственное, что меня озадачивает…

* * *

В Арафоновке мы были минут через сорок. Еще десять минут понадобилось для того, чтобы добраться до дома Алексея.

Алексей, как всегда, источал буддистское спокойствие.

— А, это вы? — спросил он. — Проходите-проходите! Вам чаю или кофе!

— Кофе! Покрепче и пободрее!

— Как пожелаете.

Алексей пожал плечами.

Мы вчетвером уселись за стол.

Я сделала глоток кофе, потом другой, третий, наконец не выдержала и достаточно грубо спросила:

— Алексей, какого черта? Что происходит?

— Не понимаю…

— Ведь вы же не имеете отношения к сомнительной личности по прозвищу Вован, которую мы разыскивали!

— Я знаю.

— Так в чем дело? Почему вы морочите нам мозги?

— Хотел провести свое расследование. Тем более, вы мне не верили, обвиняли в чем-то…

— Но почему вы не объяснили нам раньше?!

— А зачем? И так скучно, а тут хоть какое-то занятие появилось…

— Мне кажется, у вас… — тут я осеклась.

— С головой не все в порядке, да? — усмехнулся странный хозяин дома.

— Я не это хотела сказать.

— А сказали, так оказались бы совершенно правы…

— О боже! — я схватилась за виски.

— Потому я и с братом не живу, — как ни в чем не бывало продолжал Алексей. — Его жена не в силах переносить мои маленькие странности.

— И вы решили, значит, развлечься?

— Ну да… Примерно так все и было.

— Понятно. И что же вы выяснили?

— Я отправился на работу к брату. Там его не было. Переговорил с вахтерами и узнал о существовании человека, который имеет прозвище Вован, что смогло бы послужить причиной вашего ошибочного мнения.

— И вам так просто отвечали на все вопросы?

— Ну да. А что тут сложного? Потом в библиотеке узнал, кто такой Марков, просмотрел подшивки газет…

— А для чего понадобились эти газеты во второй раз?

— Чтобы выяснить о конференции, в которой принимал участие Марков.

— И чего вы в конечном итоге добились?

— Мое расследование остановилось на данной точке.

Мне оставалось только покачать головой.

— Вот это мы завернули… не в ту степь!

— Я готов вам помочь.

— Помочь?

Я грустно поглядела на человека со странностями.

— Я могу переговорить с братом, быть может, он выскажет дельные мысли по поводу вашего расследования.

— Давайте я лучше соберусь с собственными мыслями, — вздохнула я.

Глава 10

Я таки придумала, как воспользоваться услугами, предлагаемыми Алексеем, наилучшим образом. Конечно, для выполнения плана потребуется некоторая информация, а пока неизвестно, получу я ее или нет. К тому же снова придется препоручить охрану Виктора Владимировича кому-нибудь из моих знакомых.

Если удастся выведать у брата Алексея кое-что о его знакомых и родственниках Вована, можно попытаться внедриться в близкий ему круг. Конечно, это может оказаться опасным. Но я решила так. Алексей просто поболтает с братом, чтобы у того возникло по отношению к нам доверие, а уж тогда беседовать буду я. Постараюсь откопать что-нибудь побезопасней и одновременно поэффективней. Короче, сориентируюсь по ходу дела.

Все эти мысли я и высказала Алексею.

— В таком случае, я предлагаю не откладывать дело в долгий ящик, — сказал тот, — и навестить семью моего брата прямо сегодня. А то все равно скучно. Вы и не представляете, что значит жить в полном одиночестве.

«И не в здравом уме», — подумала я, но промолчала.

* * *

Владимир проживал в обычном панельном доме в Ленинском районе. Открыл дверь он сам и, видимо, чрезвычайно удивился, когда вновь увидел нас с Виктором Владимировичем.

— Вот, значит, как, — задумчиво проговорил он. — Ну что ж, проходите, посмотрим, что еще за недомолвки были во время нашей последней беседы.

Мы прошли в гостиную.

— Вов, можно с тобой пообщаться наедине? — спросил Алексей.

— Да. Можно на балкон выйти. Я покурю заодно.

В этот момент в гостиную вошла чрезвычайно полная женщина, должно быть, жена Владимира Сытина, та самая, которая на дух не переносила полусумасшедшего брата мужа. Голова ее была утыкана бигудюшками. Это, а еще испепеляющий взгляд и брезгливо приспущенные уголки рта делали ее похожей на Медузу Горгону. Увидев нас, жена Владимира поморщила нос.

— Здравствуйте, — кивнула я.

— Здрасьте, — Горгона, как я ее окрестила про себя, презрительно усмехнулась.

— Люд, поставь чай, — попросил Владимир.

— А ты сам не можешь?

В какой-то момент я подумала, что милая женушка так и не удосужится принять гостей подобающим образом. Однако какие-то представления о приличиях у нее все же, видимо, остались, и она только брезгливо бросила своему мужу:

— Черт с тобой! — после чего удалилась.

Оставили нас и Владимир с Алексеем, отправившись говорить в доверительном ключе на балконе.

Вскоре появилась Горгона с чаем. Она присела с нами за стол, но пока не вернулись братья, ни слова не обронила.

— Я готов вас выслушать, — сказал Владимир, когда вошел.

— Вы ничего не знаете о знакомых Вована? — спросила я.

— Я видел их, конечно, и доверия они мне не внушили. Но это моя субъективная точка зрения… Хотя я и вам связываться с ними не советую.

— Об этом мы уже догадались.

— Тем более я понятия не имею, как их найти.

— Ну хоть что-нибудь вспомните! — я умоляюще поглядела на Сытина и сложила ладони вместе: — Хоть малейшую зацепочку!

Владимир призадумался:

— Боюсь, ничем не могу вам помочь. А хотелось бы… Однако… постойте-постойте… Подруга была у Вована.

— Подруга? А как ее найти?

— Точно не знаю, но… Кажется, она работала на хлебопекарной фабрике. Фасовщицей. По-моему, где-то в центре. Дайте-ка вспомнить…

Я смотрела на Владимира, словно собака на хозяина, который вертит в руках косточку, но неизвестно, соизволит ли ее выдать.

— А, у Губернского рынка! Точно! Предприятие называется «Юпитер». Не знаю, почему.

— А зовут ее как?

— Вика.

— Фамилии не помните?

Владимир рассмеялся:

— Нет, не помню. Я ведь не всевидящий, чтобы знать любую мелочь. Вика по сути дела никем для меня не являлась.

— Вы нам очень помогли!

— Чем смог, тем помог, — последовал сухой ответ.

— А еще что-нибудь… такое… можете вспомнить?

Сытин покачал головой.

С моей стороны последовал еще ряд вопросов, посредством которых я хотела выведать еще хоть чуть-чуть информации, но тщетно.

Во время нашего разговора жена Владимира не проронила ни слова, но было заметно, что она с трудом сдерживает закипающее в ней раздражение. Когда мы сообщили, что собираемся уходить, она тоже не шелохнулась, только правая часть лица у нее начала подергиваться, словно вследствие нервного тика.

— Алексей, ты останешься ночевать? — поинтересовался у брата Владимир.

Я отметила, как исказилась гримаса Горгоны. Алексей, видно, тоже это заметил и ответил:

— Нет, я поеду, пожалуй, к себе.

Мне показалось, Владимир вздохнул с облегчением:

— Ну, как хочешь, а то…

Горгона дернулась всем телом.

Мы направились к выходу. Уже когда дверь за нами закрылась, я услышала пронзительный, нестерпимый для ушей женский визг. Слов разобрать я не могла.

— Не повезло вашему брату с женой, Алексей, — заметила я.

— Да уж…

* * *

На следующее утро я отправилась на хлебопекарную фабрику. Но сначала вновь обратилась к Курамшову. Раз уж он один раз приглядел за моим клиентом, значит, повторит подвиг и еще раз. Главное тут — не испытывать чувство вины перед другом.

«Юпитер» оказался внешне ничем не примечательным учреждением. В просторных коридорах пахло колбасой — оказывается, здесь изготовлялись и мясные продукты — и хлебо-булочными изделиями. Я поднялась на третий этаж, туда, где располагался хлебопекарный цех. Спросила у девушки в испачканном мукой халате, к кому обратиться по поводу работы, и та сказала, что я должна поговорить с неким Рустамом. Показала направление, как идти.

Рустам оказался грузным человеком средних лет. Он сидел, вольготно развалившись в кресле, скрестив ноги на табуретке. А за стенкой пылала жаром и тяжелым физическим трудом атмосфера хлебопекарного цеха. В тот момент, когда я подошла, какой-то молодой человек протягивал ему накладную.

— Фасовщица Таня! — заорал властным голосом Рустам. — Фасовщица Таня!

Прибежала замученного вида девчушка в фартуке.

— Обслужи мужчину! — приказал Рустам.

— Пойдемте, — сказала Таня. Казалось, она готова была из себя выпрыгнуть, лишь бы ничем не досадить своему боссу.

— Здравствуйте, — сказала я, обращаясь к Рустаму.

Я полагала, он сейчас начнет приставать, распускать руки, но Рустам лишь грубо спросил:

— Чего надо?

— Мне бы на работу устроиться…

— Кем?

— Фасовщицей.

Рустам почесал затылок.

— Фасовщица, фасовщица… Нужны ли нам фасовщицы? — бормотал он, а потом сам же и ответил: — Пригодятся. Да, никогда не помешают. Работу знаешь?

— Нет. Но схватываю на лету.

— Хорошо. Испытательный срок неделя. Устроит?

— Вполне.

— Фасовщица Вика! — заорал Рустам, и сердце мое екнуло. Я выходила точно на след.

Прибежала Вика. Крашеная блондинка с огромной грудью. «Вот, значит, какая у бандитов мода», — подумала я. Надо сказать, следы потекшей косметики на лице Вики выглядели смешно и нелепо. Интересно, у Вована с ней действительно любовь или так — очередное развлечение?

— Слушаю! — бодро отрапортовала Вика.

— Введи девчонку в курс дела, — рявкнул Рустам. — Она будет у нас работать.

— Пойдем, — сказала Вика и решительно зашагала в глубь цеха, выпятив грудь. Нетрудно догадаться, что она ощущала превосходство перед мной в этом деле и сознательно или подсознательно пыталась его продемонстрировать.

Вика долго объясняла мне, откуда принимать хлеб и булки, куда их складывать, как наиболее быстро завернуть целлофановые пакетики. Я слушала и диву давалась. Сколько премудростей, однако! В цехе было нестерпимо жарко, и я начала крупно жалеть, что позволила себе ввязаться в эту авантюру.

Наконец с кратким курсом обучения было покончено, и я принялась за работу. Вика следила за мной, постоянно давала напутствия и указания, в основном совершенно бесполезные. Так, чтобы показать свое превосходство. Но весь ее апломб исчезал, когда раздавался, а потом разносился эхом по всем закоулкам властный голос Рустама:

— Фасовщица Вика!

Спустя эдак час Вика подошла ко мне, вытерла пот со лба и спросила:

— Покурить не хочешь?

Поскольку мне необходимо было налаживать контакт с ней, я дала согласие. Ну что ж, потравлюсь немного дымом. Ведь для дела нужно!

Мы вышли в коридор и остановились на лестничной клетке, где на подоконнике стояла большая консервная банка, используемая как пепельница.

— Заколебалась вся! — высказала свое мнение по поводу работы Вика.

— Адская работенка, — подтвердила я абсолютно искренне.

— А денежки нужны, — продолжила рассуждения Вика. — Чтобы косметику себе какую приобрести, шмоточки там всякие. Эх-х-х, жаль, платят мало!

— Хоть так.

— На украшения не хватает.

Я уже примерно представляла себе, как лучше вести себя с Викой, а сейчас еще придумала, как повернуть разговор в нужное русло.

— А что, твой не покупает тебе? — задала вопрос я.

Вика призадумалась:

— Редко. Очень редко. Воистину правда: все мужики — козлы!

— Козлы, — подтвердила я.

— И мой — козел. Хотя он бы меня за такие слова убил. У таких, как он, это, видите ли, не по понятиям!

Говорят, если человек выдает фразы типа «все мужики — козлы» или «все бабы — суки», у него не все в порядке с личной жизнью, а сие является верным знаком того, что он нуждается в помощи психолога. Так, по крайней мере, один мой знакомый, обучавшийся этой профессии, утверждал.

— По понятиям? — сделала намеренно удивленное лицо я.

— Он у меня — бывший бандит. А сейчас — так… наполовину бандит.

— Ой, а я знала одного бандита! Даже целый месяц встречалась с ним.

— Я со своим три года встречаюсь, эка невидаль!

Похоже, Вика была чрезвычайно горда тем, что встречается с бандитом.

— И как он из себя?

— О-о! Красавец! Что есть — то есть, ничего тут не попишешь. Хоть и козел.

Я видела Вована, и мне не показалось, что он блещет особой красотой.

— Высокий?

— О, да! Мускулистый! Все его боятся!

Сигареты истлели.

— Ладно, — махнула рукой Вика. — Пора работать. А то заболтаюсь так с тобой…

И мы вернулись в цех. Снова последовала адская работенка. Время от времени мы выходили покурить. В конце концов Вика глядела на меня как на закадычную подругу. В итоге она сказала:

— А знаешь что… Как ты насчет пивка после работы?

— Замечательно. Давно не пила пива.

Про себя я отметила, что неплохо бы напоить Вику до состояния откровенности. Подло, конечно, но в моем положении выбирать не приходится. А то смотришь, и впрямь фасовщицей стану.

Когда мы уходили, меня и Вику подозвал к себе Рустам.

— Ну как новенькая? — сонно осведомился он.

— Лучше всех, — ответила Вика, и я поняла, что добиться ее доверия мне удалось.

* * *

Вика предложила заглянуть в «Теремок». Есть такое заведение на проспекте Кирова, где можно попить пива за относительно недорогую цену. Мы заказали по кружке и уселись за столик. Я глянула на часы. Семь вечера. Вот так я потратила день, и пока вроде бы даром. Пользу, правда, обществу принесла святым делом — участием в производстве хлеба занималась.

В течение часа мы болтали о том о сем. Но я постоянно старалась вывести разговор на тему о мужиках, чтобы заставить Вику выложить что-нибудь о Воване.

Я выпила кружку, Вика уже две. Настроение ее заметно улучшилось.

— Как приятно расслабиться после работы за кружечкой пивка, — довольно говорила она, стреляя глазами в небо, словно философ, рассуждающий о пути Дао. — Знаешь, что не зря все мучения, что есть в жизни что-то прекрасное…

— А проблем профессиональных у твоего не бывает? — спросила я.

— Бывают, еще как бывают! Вот сейчас, например, Вован мой перекрывается.

— Серьезное что-то?

— Да так… Племянничек с панталыку сбил, а теперь проблемы возникли. Могут на Вована выйти.

— Племянничек?

— Да. Он ненамного младше. Лешенькой зовут.

Я внутренне напряглась. Что за таинственный Леша?

— Там дела темные, — продолжала Вика, — не нужно тебе знать.

— Понятное дело, не нужно. Но интересно, аж жуть!

Вика махнула рукой:

— Давай лучше еще пива закажем!

Пока Вика заказывала пиво, я размышляла о том, как выведать фамилию возлюбленного. Тогда я смогу через знакомых «пробить» и информацию о племяннике. Если он, конечно, не фальшивый, как имя у его дяденьки…

Вернулась Вика.

— А предложение он тебе не делал? — спросила я.

— Не-а…

— А фамилию в паспорте сменить не хочешь?

— Хотелось бы… Да меня, в принципе, и моя устраивает…

— А что у тебя за фамилия?

— Синичкина.

— А если замуж выйдешь, какая будет?

Вика хотела ответить, но не успела. В заведении появился еще один посетитель.

Я сразу догадалась, к какому классу он принадлежит. Телосложение богатыря, гладкая голова, и физиономия кирпичом. Когда я пригляделась, то с ужасом поняла, что уже встречалась с этим человеком. Тогда, когда мы с Виктором Владимировичем установили слежку за Вованом. Мне оставалось уповать лишь на то, что тогда я была загримирована, а сейчас нет, и бандит меня не узнает.

— Санек! — радостно завизжала Вика. — Санек, иди сюда!

Санек направился к нам неторопливой походкой. Момент был упущен. Сейчас спрашивать Вику о фамилии ее сердечного друга уже не имело смысла.

— Здорово! — сказал Санек. — Как делишки?

— Вот, Санек, познакомься — моя новая подруга. Мы с ней вместе работаем.

— Мое почтение, мадам! — усмехнулся Санек, обращаясь ко мне, и взял мою руку в свою огромную ладонь, не забыв наградить ее поцелуем. Несмотря на такие тонкости, все, что делал Санек, выглядело со стороны вульгарным.

— Пошли со мной! — сказал Санек, поворачиваясь к Вике.

— Ты что, специально меня искал? Только пришел, и сразу уходить?

— Я кружечку пивка пропустить зашел. А потом на вечеринку иду. Там много наших пацанов будет.

Я понемногу начала успокаиваться. Санек меня не узнавал.

— Хочу, хочу! — завизжала Вика.

— Вот! Погодите, я сейчас пива закажу.

Меня беспокоила одна-единственная мысль. Отправляться с ними или нет в случае чего? Если пойду, вероятность того, что меня узнают, неимоверно возрастет. Но если воздержусь, то завтра опять придется корячиться на фабрике. Я решила рискнуть, напроситься на вечеринку.

Вика словно прочла мои мысли:

— А ты не хочешь с нами?

— Ну, я даже не знаю…

— Пойдем, пойдем! Знаешь, как весело будет? И пацаны хорошие! Может, подберешь себе кого…

— Да я, вообще-то, уже… — по легенде у меня был жених, работник городской газовой службы.

— Ничего, может, еще лучше найдешь, чего шанс терять-то?

К нам подсел Санек:

— Подругу приглашаешь? А что, пусть идет! Посмотрит на реальных пацанов.

— Не знаю, удобно ли?

— Удобно-удобно!

Санек залпом осушил кружку до дна:

— Пойдемте!

Мне пришлось смириться со своей судьбой.

* * *

Мы вышли на улицу Чапаева, сели на девяностый автобус и отправились в Заводской район, надо сказать, славящийся своей криминальностью.

«Реальные пацаны» собирались праздновать в самой что ни на есть банальной квартирке. Санек позвонил несколько раз, и нам открыл точно такой же гоблин, как Санек и Вован. Слава богу, последнего там не намечалось, я уже осведомилась у Вики по этому поводу по дороге. Мы прошли в квартиру.

Пел Михаил Круг: «Водочку льем, водочку пьем, водочкой только живем!» Санек провел нас в просторную гостиную, где уже собралась куча народа. Все собравшиеся, как один, походили друг на друга. Меня усадили меж двух крутых парней.

— Давай знакомиться, что ли? — предложил один из них — Колян.

— Женя.

— Михан, — представился второй.

— Женя.

— Очень приятно.

— Взаимно.

— Жень, ты что будешь? Вино или водку?

— Вино.

Налив мне вино, Михан и Колян угостились водкой. Потом Михан толкнул Коляна в плечо, а тот поглядел на мой бокал:

— Ты че пьешь-то так медленно? Так далеко не уедешь! Допивай скорее! Мы еще нальем!

Я с тоской подумала о том, что пить придется еще и еще, а это значит, что реакция будет слабеть. А произойти далее может все, что угодно. Случаи бывают всякие!

Вика пила в немереных количествах. И как в нее только вмещалось! Я улучила момент, ускользнула от бравых парней и подошла к новой «подруге».

— Ну как? — спросила я, всем своим видом выражая довольство.

— Ничего. Только вот завтра с похмелья на работу тяжело отправляться будет. Перепила я. А ты как?

— Классно! Такие пацаны!

— Решила бросить своего?

— Да нет… Пока я так — присматриваюсь.

— Время уж к ночи… А завтра на работу с утра. Транспорт скоро ходить перестанет! Надо будет мальчикам сказать, чтобы домой отвезли…

Слова Вики меня озадачили. Я как-то не подумала о возвращении домой. Положиться на милость бандитов? Показывать им, где я живу, мне не хотелось. Может, соврать, что живу рядом и пешком дойду? Проводить вызовутся, и тайное станет явным. Что ж придумать?

К нам подошел здоровенный парень:

— Хватит, кумушки, трещать! Пойдем танцевать!

Гоблин взял меня за руку, и я повиновалась. Пел все тот же Круг, но на этот раз композиция могла сойти за лирическую. На мгновение я увидела, как в глазах Вики вспыхнула зависть и тут же погасла. Вика была пьяна. Судя по виду фасовщицы, ее тошнило.

Я танцевала с громадой мышц, а та меня домогалась.

— Не надо, — тихо говорила я, когда лапища «реального пацана» касались моих ягодиц, и отводила его руки.

— Слушай, ты какая-то не такая, — выразил в конце концов свое мнение мой кавалер, которого звали Серегой.

— Почему не такая?

— Ведешь себя неправильно.

— А как правильно?

— Ты ломаешься.

— Просто я не хочу. Я ведь имею право на свое мнение?

— С тобой нормально разговаривают, а ты словно плюешь мне в душу.

— Никуда я не плюю. Просто не хочу, и все.

Серега силком прижал меня к себе:

— Захочешь!

— Пусти!

— Нет! Сейчас ты пойдешь со мной!

— Пусти сейчас же!

— Нет!

— А ну, пойдем!

Серега попытался тащить меня куда-то. Я не выдержала и, изловчившись, нанесла ему удар коленом в пах.

— Сука! — заорал Серега и бросился на меня.

Я вырвалась из его объятий, отскочила на полметра и со всего размаху вновь ударила по тому же месту, но на этот раз в несколько раз сильнее и носком ботинка. Серега взвыл и скорчился на полу. Повскакивали с мест остальные «пацаны».

— Что случилось? — недоуменно спросил Санек, обращаясь ко мне.

— Он приставал!

— В смысле?

— Лапал и хотел куда-то отвести. Я сопротивлялась, и он попытался силой меня утащить.

— Так ты не прав, Серега, — нахмурился Санек. — Ты чего к девушке пристаешь?

Серега тяжело поднялся на ноги и с ненавистью уставился на Санька:

— Ты че, за шлюху заступаться будешь? Пацана из-за нее гноить?

Среди бандитов прокатился шепоток. Явно назревал скандал.

— Я не за шлюху… За это, кстати, ты должен будешь извиниться перед девушкой, — отвечал Санек. — Я за понятия заступался. Понял?

— Ты меня на «понял» не бери! Понял?

Санек сделал шаг в сторону Сереги.

— Хорош, пацаны! — крикнул кто-то.

— Что, драться будем? — вызов исходит от Сереги.

Тут подала голос Вика:

— Да трахнись ты с ним, ради всего святого!

— А ты молчи, женщина! — гаркнул кто-то.

— Так что, драться будем?! — повторил Серега.

Вместо ответа Санек нанес ему сокрушительный удар в челюсть. Серега пошатнулся, но на ногах устоял и еще больше рассвирепел.

— Пацаны! Вовка, Стас, Женька! Кто за меня? — заорал он.

И тут началась настоящая заварушка. Несколько парней бросились на Санька. Но ничего сделать они не успели, так как моментально нашлись желающие выступить на противоположной стороне. Я попыталась уйти из эпицентра битвы, но мне это не удалось.

— Ах ты, шалава паскудная! — заорал один из братков и бросился на меня.

Мне ничего не осталось, как только отпрыгнуть в сторону и ткнуть ему пальцами в солнечное сплетение. Бандит отключился.

Моего подвига никто не заметил, и драка продолжалась. Кто-то схватил со стола водочную бутылку и о тот же стол разбил. В комнате запахло спиртом. В руке у умника оказался обломок с острыми краями, именуемый в блатной среде «розочкой». С этой «розочкой» амбал и набросился на Санька.

Кто-то попытался зажать меня в тиски. Я ответила стеной из ударов-молний. Последний удар я произвела со всего размаху, как говорится, от души. Противник качнулся несколько раз на месте и с грохотом рухнул на стол. Посыпались на пол тарелки и рюмки, зазвенели осколки стекла и фарфора.

Я обратила внимание на некогда белую рубашку Санька. Теперь на ней со стороны спины разрасталось, словно амеба, пятно крови. Мне почему-то захотелось выступить на стороне моего защитника. Это произошло непроизвольно. Сработал рефлекс, которому я не могла противостоять.

Я подпрыгнула в воздухе и посредством «маваши-гири» выбила «розочку» из рук нападавшего. Санек схватил со стола бутылку вина и обрушил ее на голову своему обидчику. Тот свалился. Санек набросился на следующего врага.

Еще один приятель Сереги попытался достать меня, но успокоился, получив в нос. Какие же они все-таки неугомонные, эти «реальные пацаны»!

Бой продолжался, но сторонников Санька оказалось многим больше, нежели сторонников Сереги, и вскоре сцена драки перешла в сцену циничного избиения.

Серега и его друзья валялись на полу. Друзья Санька яростно пинали их ногами. Санек лежал в стороне и стонал, пол под ним был мокрым от крови. Еще один парень валялся в углу с ножом в спине. Кажется, это был один из первых, кто заступился за Серегу. В целом я наблюдала отвратительное зрелище.

Когда пыл победителей поостыл, я имела честь услышать следующий разговор.

— Не по понятиям вы поступили! — заявил с упреком один из победителей, глядя на поверженного противника.

— Мы за кореша заступались, — последовал ответ.

— Вы пришли в гости. В наш район. В нашу квартиру. Так какого надо было задираться?

— А какого надо было нашего пацана из-за бабы мордовать?

Тот, кто стоял на ногах, подбежал к поверженному и с силой пнул его ногой в лицо. Последний замолк. Повернул лицо Серега. Оно у него представляло собой сплошное кровавое месиво.

— Ты ведь в курсах, что разборки будут? — спросил он. — Наш район — ничуть не меньше вашего, и пацаны драться умеют.

— Если будут разборки, то придут пацаны со всех районов, и мы по понятиям будем разбираться, кто прав, а кто — нет. И когда наша правота будет доказана, посмотрим, как тебя опустят!

Я перевела взгляд на Санька. Какой-то его приятель пытался забинтовать ему рану, красовавшуюся на спине.

— Ты сейчас встанешь и со своими дружками уберешься вон! — продолжалась беседа. — Понял?

— А труп? Это ведь наш человек! За него тоже отвечать придется!

— Доставим завтра по почте. Не боись, мы понятия знаем, вернем вам трупака.

— Вы еще ответите!

— Давай-давай! Поднимайся!

Бандит подбежал к Сереге и с силой пнул его по спине. Тот встал на колени.

— За все ответите, псы позорные!

Вскоре проигравшие битву стояли на ногах. Друзья Санька подталкивали их к двери. Санек обратился ко мне:

— Ты уж извини, сестра! Знали бы, что за козлы они, ни за что бы не пригласили!

Я обратила взор в сторону Вики. Та спала.

Когда негодяев выпроводили, встал вопрос о том, куда девать труп.

— В ванную его! — уверенно высказался по данному поводу Михан. — Пусть полежит до завтра, а там видно будет.

Бандиты подхватили павшего под мышки и унесли из комнаты.

Я молча дожидалась, когда прекратится суета. Но самое страшное, что я не знала, как же мне выбраться из переплета, в который я невзначай попала.

Когда все более или менее улеглось, Колян предложил выпить.

— Пусть мозги в порядок придут, — сказал он. — Эти нервы ни к чему. Все равно сегодня ничего толком не решим. Будем решать завтра, на свежую голову. Тут принцип соблюдать стоит. Утро вечера мудренее! Вот!

Бандиты прибрались в комнате и разлили водку. Меня не спросили о том, буду я ее пить или нет, а я спорить больше не желала. Не хватало еще одной заварушки!

Мы молча выпили. Некоторое время никто не произносил ни слова. Потом Михан повернулся ко мне:

— А ты здорово дерешься, Женька! Где научилась-то?

— Да так… Спортивную секцию в детстве посещала.

Я поймала на себе пристальный и тяжелый взгляд одного из братков и с ужасом вспомнила, что видела его в тот злосчастный день, когда подбрасывала «жучок» Вовану. Я очень опасалась, что бандит меня вспомнит.

— Разряд имела? — осведомился Михан.

— Черный пояс по карате.

— Эх-х-х, молодец! А с виду вроде обычная девчонка, никогда не подумал бы!

Пришлось выпить еще, потом еще, а потом еще. Я начинала пьянеть, и это мне не нравилось.

— Надо девчонок домой отвезти, — подал голос Санек, которого уложили рядом на раскладушке. Спать в уединении он не пожелал.

— Отвезем, — ответил Михан. — Вот только я не знаю, где Женька живет. Жень, ты где обитаешь?

Момент, которого я опасалась, все же наступил…

— А можно мне здесь ночевать остаться?

— Жень, ты представляешь себе, что завтра с утра здесь будет?

— Нет.

— А ты представь. У нас труп в ванной. Надо как-то от него избавиться. А по понятиям положено не просто избавиться, а еще и пацанам отправить. Пусть они козлы, но понятия есть понятия. Понимаешь?

— Да.

— Ну так вот, лучше тебе сегодня отсюда смыться.

— А если я завтра с самого раннего утра поеду?

— Да ты знаешь, в каком часу мы завтра все на ногах будем? С шести утра!

— Это меня не обеспокоит.

— Зато нас обеспокоит. Нам не жалко, конечно, но я все-таки не пойму, почему ты предпочитаешь остаться в квартире с трупом, чем отправиться к себе? Я, конечно, понимаю, ты у нас боевая, ничего не боишься… Может, ты нас боишься? Я тебе гарантию даю, никто не тронет!

— Просто у меня нет сил…

— Ты хочешь сказать, что пьяная?

— Да.

— А по тому, как ты дралась, этого не скажешь…

— Да и на вид не особо пьяной выглядишь, — сказал кто-то.

Я готова была провалиться сквозь землю. Ну что ж они такие навязчивые?!

— Постойте! — закричал тот гоблин, который изучал меня пристальным взглядом. — Она — мусорская!

— То есть как? — удивился Санек.

— У Вована Петрова проблемы были! Так вот, как раз она ему «жучок» в карман подкинула. Я там был, сам свидетель!

— Не может быть!

— Может, может!

— Вы ж ее по-другому описывали…

— Она тогда загримированная была. Я на нее весь вечер смотрел, и что-то мне в ней не нравилось. А что, я никак понять не мог. Когда увидел, как она дерется, мне еще меньше понравилось. И только сейчас я вспомнил, что Вован про неприятелей Алексея рассказывал!

Тут я вскочила с места и бросилась к окну. Бандит, который меня узнал, поспешил за мной. Я развернулась и нанесла ему удар коленом в живот. Противник остановился. Одним рывком я открыла окно.

Очнулась Вика и пронзительно завизжала:

— Сука! Предательница!

Ко мне уже спешил Колян. Но он тоже не смог достичь своей цели — я разбила ему нос. Я вскочила на подоконник.

— Где стволы, пацаны? — завопил кто-то. — Где стволы?!

Конечно, меня всякому учили в свое время, но никогда не думала, что буду лазать по карнизам ловко, как кошка! Вот уж не предполагала, что смогу это делать с такой стремительностью! Но в экстремальных ситуациях человек способен творить чудеса. В такие моменты он ни о чем не думает, им движет инстинкт выживания. Я ползла, ползла, а вслед мне гремели выстрелы.

Вскоре я оказалась на земле, спустившись по водосточной трубе, и посмотрела вверх. Четвертый этаж! Неужели я это сделала?

Я бросилась бежать. Но тут путь мне преградил Санек. Он стоял на ногах с трудом, покачиваясьиз стороны в сторону. В руке у него матово блеснул пистолет.

— Я заступился за тебя, а ты…

Я не стала дожидаться, когда Санек спустит курок, прыгнула на него и повалила бывшего заступника на землю. Потом отобрала у раненого пистолет.

Тем временем из подъезда, словно тараканы, повысыпали остальные бандиты. Ночную тишину разорвали выстрелы. Я ответила неприятелю тем же. Один из бандитов чуть было не попал в меня, но я оказалась быстрее. Кажется, я попала амбалу в голову, хотя, видит бог, мне не особо этого хотелось. Я побежала прочь со двора.

А вслед мне — выстрел, еще выстрел. Я обернулась — ответный. Дорогу мне пересекла черная кошка. Я не обратила на нее внимания и забежала в подворотню. Преследование не прекращалось — за мной мчался один из бандитов.

Не смогу теперь точно сказать, сколько продолжался этот кошмар. Настал момент, когда у меня кончились патроны в обойме. Я оказалась в тупике, но, к счастью, тогда же кончились патроны и у противника. Завязалась рукопашная.

Я не знала имени противостоящего мне человека. Он повалил меня на землю, а я сжала ему шею. Пыталась добраться до сонной артерии. То же самое намеревался сделать и он. Я защищалась. Наконец он допустил ошибку, и я таки пережала ему артерию, что привело его к потере сознания. Я побежала дальше.

Вслед мне уже не стреляли, но я не прекращала бежать. Наконец добралась до своего дома. А там я сразу упала в постель и отключилась до утра.

Утром я обнаружила, что все мое тело покрыто царапинами, а одежда изорвана. Я чувствовала себе обессиленной, но удовлетворенной. Мне удалось разузнать фамилию Вована.

Глава 11

Двадцать девятое апреля. Я завтракала — было между девятью и десятью часами утра, — и в тот момент зазвонил телефон. Лишний раз вставать со стула не хотелось, так как у меня ломило все тело, однако я сделала над собой усилие.

Звонил Максим. Он спросил, как у меня дела, и я сказала ему, что, если он хочет, может заехать ко мне. Максим немного поразмышлял и предупредил, что будет через час.

Мы пили кофе с бутербродами, которые заботливо приготовила тетушка Мила, и я подробно изложила Максиму все, что произошло с нами в течение минувшего дня.

— Вот так я узнала фамилию Вована, — закончила рассказ я.

— Я не хотел тебя перебивать, а потому не сказал сразу, — молвил Максим. — Я знаю одного студента по фамилии Петров. И он может иметь отношение к делу.

— Ну-ка, ну-ка…

— Он один из тех студентов, кого должны были отчислить с подачи Маркова. Петров Алексей. Только он у нас был вне подозрения, так как сам пострадал в той истории.

— Это которому ногу прострелили, что ли?

— Именно.

— Вот уж никогда не подумала бы!

— Дело в том, что это может оказаться простым совпадением.

— Ну, не знаю, не знаю.

— Петров — одна из самых распространенных фамилий в России. Знаешь, сколько Петровых обитает в одном Тарасове? И Алексей — имя совсем не редкое, я бы даже сказал, что наоборот. Правда, есть еще совпадение: то, что Леха присутствовал там, на практике, в день смерти Маркова, а к тому же у него были к покойному Игорю Сергеевичу свои претензии.

— Одно совпадение, другое, — отвечала на это я. — Не слишком ли много совпадений сразу? Пожалуй, тут нужно все проверить.

— В общем-то, это несложно сделать. Алексей ведь наверняка сейчас в университете, так что…

— А давай поговорим с ним сегодня, — предложила я.

— Без проблем. Я покажу его. Только в беседе участвовать не буду. Все-таки мы сокурсники, и мне будет весьма неприятно… ну, ты понимаешь.

Я кивнула.

— Не возражаешь, если я сначала навещу клиента? Не могу же я его так надолго бросать.

— Это уж как тебе угодно.

* * *

Виктор Владимирович встретил нас с радостью.

— Ну как? Удалось что-нибудь выяснить? — спрашивал он.

— Да, кое-что. Похоже, вы лечили своего врага, если, конечно, я опять в своих рассуждениях не дала маху.

Мои слова Светина весьма удивили. Я ввела его в курс дела, и Виктор Владимирович воскликнул:

— В таком случае не стоит терять время! Отправляемся в университет сейчас же!

— Вот и мы хотели это предложить.

— Только не уверен, узнаю ли я того парня. Я ведь не особо старался запомнить его лицо.

— Это мы тоже предусмотрели. Максим нам его покажет, подскажет, где найти.

— Ну, если так, тогда — поехали!

* * *

Мы уже подходили к пятому корпусу университета, когда Максим посмотрел на часы и сказал:

— Сейчас будет большая перемена. Студенты повываливают на крыльцо курить и трепаться за жизнь. Тут сейчас много народу соберется, и Леха наверняка тоже выйдет.

— Ну что ж, подождем большой перемены, — согласилась я.

И вскоре крыльцо заполнилось студентами. Со всех сторон доносился веселый гам молодежи. Минут пять мы рассеянно озирались по сторонам, а потом Максим осторожно тронул меня за плечо:

— Вот, смотри! Вон он!

Я медленно обернулась. Максим указывал на худосочного веснушчатого юношу с препротивным выражением лица.

— Не очень-то похож он на убийцу, — заметила я.

— Я и не говорил, что он убийца, — парировал Максим. — Просто я отметил факт некоторых совпадений, а уж как ты их воспримешь, не мое дело.

Я внимательно разглядывала Алексея. Тот вынул из кармана пачку сигарет, потом зажигалку. Затянулся.

— Ладно, — сказала я Максиму. — Я попробую с ним переговорить, посмотрю на его реакцию на отдельные детали. А там видно будет. Ждите меня здесь!

Я направилась к Петрову.

— Привет, — сказала я.

Парень поглядел на меня недоуменно, потом расслабился и улыбнулся.

— Привет.

— Вован просил передать тебе, что все в порядке.

Алексей метнул на меня острый, как молния, взгляд. Несколько секунд он колебался, а потом ответил:

— Не знаю никакого Вована. Извините, девушка, кажется, вы ошиблись.

— Но Вован точно мне тебя описал. Я спросила у студентов Лешу Петрова, они мне показали. Ты ведь не станешь отрицать, что тебя зовут Леша Петров?

— Не стану. Только Вована никакого не знаю.

Заметно было, что Алексей страшно волнуется. Сигарета в его руке дрожала.

— Не притворяйся, — сказала я, пытаясь взять его напористостью. — Вольдемар Петров, твой дядька.

— Я же сказал: не знаю никакого Вована! — закричал Алексей.

— Что ж ты так нервничаешь? Тебе ведь никто ничего плохого делать не собирается!

— Не в этом дело! Вы подходите ко мне и начинаете приставать с идиотскими вопросами, на которые я не знаю ответа. Говорите про какого-то то ли Вована, то ли Вольдемара, моего однофамильца, о котором я в первый раз в жизни слышу. Я объясняю вам, что ко мне это все никакого отношения не имеет, а вы продолжаете гнуть свою линию, и притом грубите так, словно я вам что-то должен!

Лицо Петрова раскраснелось.

— В таком случае, извините, — сказала я.

Алексей ничего не ответил, только посмотрел он на меня с откровенной ненавистью.

Я вернулась к Максиму и Виктору Владимировичу.

— На контакт не идет, — развела руками я. — Я ожидала, что, когда я передам ему привет от дядьки Вована, он сразу ляпнет что-нибудь, что выдаст его связь с этим полубандитом. Но парень, очевидно, не так глуп, как представляется на первый взгляд. По крайней мере, он не сказал ни слова, способного его скомпрометировать.

— И что вы думаете? — перебил меня Светин. — Виновен он или нет?

Я пожала плечами:

— Одно могу сказать точно: он нервничал. Страшно нервничал. У него просто руки тряслись! А потом разорался на меня. Обычно, если человек невиновен, он ведет себя более спокойно и адекватно. Конечно, можно объяснить волнение парня и особенностями темперамента, но мне кажется, дело не в этом. Сейчас, я думаю, стоит оставить все как есть, отправиться домой, а там придумать, как поступать дальше.

Спутники выразили согласие с моим мнением.

* * *

Дома я обратилась с вопросом к Виктору Владимировичу:

— А как вы думаете, почему этот Алексей, если принять точку зрения, что убийца именно он, затеял охоту на вас? Только потому, что боялся расследования?

— Может, он боялся мести?

— Нет, не думаю. Первые покушения на вас начались ведь еще до того, как вы задумали доказать невиновность отца?

— Да.

— Быть может, там, на практике, вы стали свидетелем чего-то, что могло вывести Петрова на чистую воду? Ведь если он был чист, зачем бы ему затевать такую эпопею, со всеми этими «братками»? Тут явно что-то нечисто!

— Ничего не могу припомнить.

— Может, вы просто не обратили внимания?

— Может быть.

— Тут есть еще одна загадка.

— Какая?

— Кто тогда прострелил ногу Алексею Петрову? Оплошность, допущенная своими же, или собственная инициатива?

— Собственная инициатива стрелять по своей же ноге? — удивился Светин.

— Чтобы заполучить алиби. А может, и что-то еще.

Я задумалась. Мне пришла в голову одна идея, и я предложила:

— Послушайте, а что, если мы снова совершим паломничество к реке Чалымке? Вы покажете мне место, где в Петрова, по его словам, стреляли. Может, я что-нибудь смогу сказать по этому поводу. Осмотрим и место преступления. Все — с новой точки зрения. Как вам такая идея, Виктор Владимирович?

— Я готов на все, лишь бы прекратилось это безумие.

— Вот и отлично! Тогда собираемся!

* * *

Сколько раз я уже была в тех краях! Симпатичные места, свежий воздух, отсутствие городской суеты… Вроде что может быть лучше? Но не отдыхать я приезжала к маленькой быстрой речке. И даже не проходить зоологическую практику. Здесь не так давно произошло убийство, невинный человек томится в заключении, а значит, надо обязательно разобраться, кто преступник.

На этот раз мне показалось, что мы добрались до места быстрее, чем в первую поездку. Виктор Владимирович уверенно вел меня к тому месту, откуда стреляли в Алексея Петрова.

Поначалу мы двигались вдоль холмов, но потом справа от нас появилось болото.

— Далеко еще идти? — то и дело спрашивала я.

— Еще немного, — выдавал неизменный ответ Виктор Владимирович.

Потом слева от нас возник лес. Мы продолжали шагать, а дорога между лесом и болотом становилась все?уже и?уже. Правда, лес вблизи болота мог быть принят за таковой лишь с большой оговоркой — какие-то чахлые кустики.

Мы остановились. Я поглядела вдаль — там болото и вовсе вытесняло лес.

— Дальше придется закатать штанины, — пояснил Виктор Владимирович, — снять обувь и носки и нести их в руках. Иначе никак.

— Неужели нет других подступов к тому месту?

— Увы. Чалымка петляет. Либо придется пересекать речку и добираться по другому берегу, либо делать громадный крюк во много километров, огибая лес.

Проклиная все на свете, я закатала джинсы до колен.

— Предупреждаю, идти будет прохладно! Но не беспокойтесь, уже недалеко до места.

Мы принялись пересекать болото. Жижа противно чавкала под ногами, правда, насчет температуры воды Виктор Владимирович немного ошибся. Солнце светило достаточно ярко, и вода успела прогреться.

Светин не обманул. Мы миновали метров пятьдесят и оказались на твердой земле. Впереди шумела Чалымка.

— Вот и пришли, — сказал Виктор Владимирович.

Я огляделась.

— Странное место. Со всех сторон — вода, только далеко слева — лес.

— Петров говорил, что в него стреляли с того берега.

Неожиданно у меня в голове возникла шальная мысль:

— Послушайте! Ведь он добирался до этого места примерно тем же путем, что и мы!

— По всей видимости.

— И лес он навряд ли огибал. Так?

— Да.

— Значит, его понесло прямо через болото!

— Быть может.

— Какого черта?

— Не знаю.

— А группы поиска осматривали всю местность вдоль реки, когда разыскивали Маркова?

— Да. К чему вы клоните, Евгения?

— А это место они наверняка обошли стороной по причине его малодоступности?

— Ну да. Вероятно.

— А теперь ответьте мне вот на какой вопрос: когда вы перебинтовывали ему ногу, носки были мокрые?

— Кажется, нет.

— Попытайтесь вспомнить точно.

Виктор Владимирович прикрыл глаза. Жилы у него на лбу вздулись. Наконец он покачал головой.

— Нет, — твердо ответил он. — Носки были сухими. Теперь я вспомнил и могу это утверждать на сто процентов.

Я хмыкнула:

— Значит, его никогда здесь и не было!

Виктор Владимирович пожал плечами.

— Вот если бы он был в сапогах… — сказала я. — Но он допустил просчет. А далеко отсюда до места убийства Игоря Сергеевича?

— Близко. Но там очередная петля Чалымки.

Я махнула рукой:

— Ладно. Все это не так уж и важно. Мне кажется, наш дорогой студент облажался. Он убил Маркова, самостоятельно прострелил себе ногу, дабы иметь алиби. А потом вспомнил, что не все им было сработано чисто, и испугался, что вы об этом можете догадаться. Тем более что вместо него в тюрьму попал ваш отец, и у вас были причины вспомнить все, что нужно. Студент предположил, что это может случиться в любой момент времени, а потому начал на вас охоту. Скорее всего при помощи своего дяди Вована, который связан с бандитами.

— Что же нам теперь делать?

— Мы отправимся к этому студенту в гости. Позвоним Максиму — может, он знает адрес. Мы сообщим студенту все, что нам стало известно, предупредим его, что нет смысла сопротивляться и отнекиваться, задержим и вызовем милицию. На этом история, в которую вам пришлось ввязаться, подойдет к концу, а вашего отца освободят. Как вам такие перспективы?

— Неплохо, конечно.

— В таком случае, вперед!

* * *

Я позвонила Максиму еще в тот момент, когда ехала в электричке, с нетерпением вслушиваясь в слова диктора, объявляющего станции. Удивительно долгой казалась мне теперь дорога в Тарасов.

Максим, к нашему счастью, знал, где можно отыскать Алексея Петрова. И даже обещал нас проводить.

* * *

Алексей Петров проживал на самой окраине города, в поселке Пионерском. Это Заводской район, но намного дальше от центра, чем то место, где я имела честь познакомиться с бандитскими дружками Вована. Максим уверенно вел нас по направлению к дому, где проживал злополучный студент.

Это был частный дом, вроде того, в котором жил Алексей Сытин. Только собака во дворе не гавкала. Я ткнула кнопку звонка.

Нам навстречу вышла худая женщина, волосы которой были спрятаны под косынку. По возрасту — мать того, кого мы искали.

— Здравствуйте, — сказал Максим. — А Леша дома?

Женщина почему-то растерялась:

— Дома. Проходите. А ты, кажется, Максим?

— Да.

Мы прошли через небольшой садик, вошли в дом. Хозяйка привела нас к выкрашенной белой краской двери.

— Леша, к тебе пришли, — тихо сказала она, приоткрыв дверь.

Максим смело открыл ее и вошел. Мы с моим клиентом следом.

Сначала я услышала недоумевающий голос, знакомый мне по утреннему разговору возле университета:

— Макс, ты?

— Да.

— А это кто такие?

Наши глаза встретились. Холодный огонек злобы засветился в зрачках Петрова.

— Они рассказывают всякие странные вещи о тебе. Просили познакомить с тобой, — объяснил ему Максим.

— И зачем ты это сделал, Макс?

— Мне показалось, если то, что они говорят — правда, то все равно тебе не миновать… ну, не буду говорить, чего… А если нет — тогда тебе не о чем беспокоиться. Тем более что этой девушке я обязан жизнью. Так что ты уж извини…

— Эта девушка — сумасшедшая! Совершенно серьезно тебе говорю! Знал бы ты, какие глупости я сегодня от нее слышал! Говорю ей, что не знаю никакого Вована, а она мне все свое да свое!

— Ну вот вы и разберетесь.

Тут в разговор вмешалась я:

— Слушай меня внимательно, парень! У нас полно доказательств, и пытаться ускользнуть от нас — глупо. Нам точно известно, что ты был не в ладах с Марковым, что могло поставить тебя под угрозу отчисления. В связи с этим могла произойти и такая досадная штука — ты загремел бы в армию. Так вот, ты Маркова и убил, а вину свалил на Владимира Николаевича Светина. Чтобы создать себе алиби, прострелил свою ногу. Только ты немного просчитался! Ты точно показал место, где тебя якобы ранили, а сам туда даже не ходил. Вернулся в лагерь в кроссовках, а не в сапогах, и кроссовки твои вместе с носками, вопреки твоему утверждению, не были мокрыми. Так что доказательств твоей вины у нас предостаточно. Можешь даже не думать сопротивляться.

— Полный бред! — завизжал Петров. — Какого черта мне было простреливать свою ногу даже ради алиби? Я бы придумал способ получше.

— Так ведь на том твое алиби и основано!

— Ну нет, это уже слишком!

Студент нервно заходил по комнате от стены к стене.

— Алексей, если ты честно признаешься, то, быть может, приговор будет более мягким, — заметил Максим. — Так-то тебе все равно не отвертеться…

— Все, я звоню в милицию, — сказала я.

Я уже достала было мобильный телефон, но тут дверь резко распахнулась, и в комнате появился еще один посетитель. Я сразу догадалась, что может значить лысый череп, возникший в дверном проеме.

— Ну, племянничек, как делишки? — услышала я грубый мужской голос с характерными блатными интонациями.

Грузной походкой к нам подходил Вован собственной персоной. Я отметила огонек радости и надежды, вспыхнувший в глазах Алексея Петрова.

— А, знакомые лица! — усмехнулся Вован.

Я вся сгруппировалась, словно кошка, готовящаяся к прыжку. Вован не спеша засунул руку в карман. Щелчок — и блеснуло лезвие ножа.

«Ну вот, — тоскливо подумала я. — Началось…»

Моя рука дернулась к поясу, где у меня была пристегнута кобура с пистолетом, и тут я с ужасом обнаружила, что кобуры нет. Я допустила непростительную оплошность! Я забыла оружие дома, и сейчас мне предстояло столкнуться лицом к лицу с жестоким противником, будучи безоружной.

Внутри у меня все замерло. На лбу проступила испарина. А Вован тем временем двигался на меня. Медленно, шаг за шагом. Похоже, он был уверен, что победа будет за ним.

Я прыгнула на Вована. От неожиданности он упал на пол. Я хотела выбить нож из его руки, но вместо этого почувствовала холодное прикосновение стали клинка на своей лопатке. Липкая горячая струйка защекотала кожу на спине, сбегая сверху вниз.

Я сделала резкое движение шеей и ударила Вована по носу головой. От неожиданности бандит разжал объятия. Я вскочила на ноги. На пол капала кровь из носа моего соперника. Капли расползались на полу темными кляксами.

Я совершила прыжок, одновременно распрямляя ногу. Вован отлетел к серванту с хрустальными бокалами и изысканной формы тарелками. Стекло брызнуло во все стороны. Из глубины дома донесся женский визг. Вован упал.

Однако секунду спустя он снова поднялся. Ему не повезло — он проехал локтями по полу, а тот был усыпан осколками битого стекла. И теперь осколки торчали из окровавленных локтей и предплечий бандита. Вован зарычал, словно разъяренный зверь, и кинулся на меня снова. Я увернулась и краем глаза посмотрела, что происходит на другом фронте.

Студент, который показался мне вначале человеком, мало похожим на убийцу, оказался на самом деле не так прост. Одного взгляда мне было достаточно, чтобы охарактеризовать его как отличного каратиста. Петров махал ногами и руками, нанося точные удары Максиму и Виктору Владимировичу. Но тех все-таки было двое, а потому преимущество было пока на их стороне.

А вот Вован оказался противником весьма серьезным. Он снова прыгнул на меня и на этот раз задел ножом мой левый бок. И я снова почувствовала щекотку липкой горячей струйки. В глубине дома продолжала визжать женщина.

Я сделала ложный выпад. Вован поддался на уловку и тут же расплатился за свою оплошность, пропустив три удара подряд. По челюсти, в глаз и коленом в живот. Но не так-то просто было свалить такого крупного мужчину, как Петров-старший!

Битва продолжалась. Вован мне отплатил: он также сделал ложный выпад и подался в сторону. И когда я клюнула на его уловку, опустил свой громадный кулак. Веселые птички запели в моей голове, закружили перед глазами. Но я тут же очнулась. Мысль о том, что некоторое время придется носить темные очки, привела меня в неожиданную ярость. А потому я рубанула противника ребром ладони по горлу.

И это явилось последней каплей. Вован зашатался и упал. Я быстро подбежала к нему и ткнула пальцами в солнечное сплетение. Мой противник потерял сознание. Я повернулась ко второму.

Дальше события разворачивались с небывалой стремительностью. Прямой удар рукой оттеснил Алексея от моего клиента. Далее — боковой удар правой руки, и вера в свои силы у Петрова значительно поколебалась. Ложный выпад — и глаз Алексея еще долго будет окрашен в синий цвет. Но тут произошло неожиданное.

Алексей произвел прием под названием «вертушка». Это заставило меня отскочить в сторону. «Вертушка» обычно предназначается для того, чтобы нанести удар нескольким противникам сразу. Но на этот раз все произошло несколько иначе. Задев меня, Алексей развернулся в сторону окна. На моего клиента и на Максима посыпалось битое стекло. Алексей ловко вскочил на подоконник. В следующее мгновение его в комнате уже не было.

Я выглянула в окно. Алексей убегал со всех ног. Короткие мгновения: вот он перемахнул через ограду, вот побежал по пыльной, ухабистой дороге, вот скрылся за поворотом…

— Что нам теперь делать? — спросил Виктор Владимирович.

— Надо связать этого, а потом побеседовать с ним по душам на философские темы. Обсудить основные концепции мирового бытия.

В этот момент в комнату ворвалась открывшая нам дверь женщина.

— Где мой сын? — испуганно спросила она. — Что здесь произошло? Что с Вольдемаром?

Я тем временем переворачивала Вована на живот.

— Леха убежал, — спокойно сказал Максим, — а Вольдемар ваш, между прочим, бандит!

— Друзья у него, конечно, нехорошие, — пробормотала мать, — но ведь…

— Нам нужна веревка, — перебила я ее.

— Зачем?

— А вон во дворе для белья веревки висят, — сказал Виктор Владимирович.

— Максим, сбегай, пожалуйста, за веревкой, — попросила я, заламывая начавшему стонать Вовану руки за спину.

— Что здесь вообще происходит? — испуганно повторяла снова и снова несчастная женщина.

Максим поднял с пола нож, которым не так давно угрожающе размахивал Вован, забрался на подоконник и спрыгнул с окна во дворик. Вскоре он вернулся с веревками в руках.

— Замечательно! — похвалила я и принялась деловито вертеть в руках веревку, раздумывая, как лучше связать бандита, чтобы у него не было никаких шансов возобновить свою деструктивную деятельность. Наконец я надумала и стала ловко обматывать Вована веревками, словно паук муху, попавшую в его сети.

— Зачем вы это делаете? — ужасалась мать Алексея Петрова.

— Так надо.

К Вовану вернулась способность говорить.

— С-суки! — процедил сквозь зубы он.

— А ругаться нехорошо, — заметила я.

— Вы ответите за это!

— Ну, такие сказки мы уже слышали, и даже не раз. Придумай что-нибудь поинтересней. А то тоска какая-то.

Я повернулась к женщине:

— Оставьте нас, пожалуйста. Нам нужно поговорить с этим человеком тет-а-тет.

— Я ничего не понимаю!

— Скоро все поймете. Вас можно попросить об одолжении?

— А вы не причините ему вреда?

— Нет. Клятвенно обещаем.

Хозяйка пробормотала нечто невразумительное, но наедине с Вованом нас оставила. Я присела на корточки рядом с этим типом.

— Ну что? — усмехнулась я. — Рассказывай, как до такой жизни докатился!

— Пошла на хрен!

— Нет, так дело не пойдет! Ты почему на моего клиента охотился?

Вован расхохотался. Смех его звучал зловеще.

— Вы издеваетесь, или как? Неужто вы правда полагаете, что я вот так просто возьму и буду с вами откровенничать?

— Это как сказать, — мое лицо мгновенно преобразилось. Наверное, в тот момент я выглядела со стороны исчадием ада. — А если мы средневековыми методами воспользуемся?

— Я пыток не боюсь.

— Пытки бывают разные. Вот попробуй угадать загадку: какое место у мужиков ценится больше всего?

Вован не ответил, лицо его напряглось, но он промолчал.

— Подсказка: если по этому месту бить сильно и долго, мужик потеряет свое… достоинство. А что в жизни человека может быть важнее достоинства?

Я нарочно говорила всякие глупости и гадости, чтобы сломить Вована психологически. В ряде случаев это помогает как нельзя лучше, и тогда даже не приходится прибегать к нецивилизованным методам развязывания языка.

— Вы все равно ничего не добьетесь! — упорствовал мой пленник.

Я размахнулась и со всей мочи нанесла Вовану удар в пах.

Вован закричал.

— Ну что, будешь говорить?

Вован затряс головой.

Следующий удар был еще более сильным.

— Будешь говорить?

Молчание.

Я вновь занесла ногу в воздухе, и Вован закричал:

— Стой! Подожди! Хрен с тобой! Буду!

Я потерла руки:

— А как бы нам твои слова запротоколировать?

Мой взгляд упал на магнитофон, стоявший на столе. Я подошла к столу, осмотрела магнитофон, потом выдвинула несколько ящичков.

— Так-так-так…

В самом нижнем ящике я обнаружила коробку с аудиокассетами. Выбрала первую попавшуюся, вставила ее в кассетник, нажала на кнопку записи, проверила, как работает система, произнеся несколько раз в микрофон «раз-два-три!».

— Вроде ничего, — сообщила я. — А теперь конкретно к теме сегодняшнего дня…

— Что вы хотите от меня узнать?

— Все.

— Я не знаю, как Леха грохнул Маркова.

— Погоди, погоди! — прервала его я. — Я нажму кнопку записи. Повторишь то же самое.

Когда я выполнила нехитрую операцию с магнитофоном, Вован возобновил свою речь:

— Я не знаю, как Леха грохнул Маркова. Он провернул это дело сам, целиком и полностью. А ко мне он обратился попозже, когда понял, что влип и что ему грозит опасность со стороны вот этого типа, — Вован кивнул на Виктора Владимировича.

— Продолжай, что же ты остановился?

— Так вот, я всегда говорил Лехе, чтобы он, если что, даже самых близких людей, таких как я, в свои планы не посвящал. Неблагодарное это дело. Попадутся такие, как вы, и все вытянут силой. Если буду знать, волей-неволей выложу все, о чем в курсах. Короче, что там случилось, как да почему, Лешка мне не объяснял. Сказал только, что грохнул какого-то мужика, и попросил, чтобы я помог ему с другим разобраться. Ну я и прислал пацаненка своего. Думал, этот другой — типичный лох, нетрудно будет его на тот свет отправить.

Вован глубоко вздохнул.

— Только не прост голубчик оказался. Эх-х-х, не прост! Сначала везло ему, как дьяволу. Изо всех переделок благополучно выходил. А потом появилась еще ты, как назло. Племянничек нервничал, говорил, что побыстрее надо. Слухи дошли, что копает этот тип, расследует. Батька-то его вместо Лешки в тюрягу закатали! Слушай, а водичка есть? Горло промочить надо. Легко, думаете, после такой драки-то?

— Виктор Владимирович, принесите-ка ему водички, пусть успокоится, — скомандовала я.

Светин удалился, а вернулся через минуту-другую с бокалом воды в руках. Я принялась поить пленного. Тот жадно приложился к воде. После чего продолжил:

— Ну вот. А тут вы уж и прямо на меня вышли. Помните, как «жучок» подкидывали?

Я усмехнулась.

— Трудно забыть.

— Ну вот. Мы на вас тогда охоту и объявили. Только все зря. Даже когда мы вас в ловушку заманили, там, за городом, случилась та же самая несчастливая история. В конце концов все стало так очевидно, что я с работы ушел, перекрываться решил.

На несколько мгновений Вован замолчал.

— Короче, облажался я!

— А где нам теперь искать Леху?

— Вы что, издеваетесь? — неожиданно заорал Вован. — Откуда ж знать-то мне? Леха-то ведь убегать никуда не собирался! Уж вы поверьте мне. Он убежал по необходимости, а куда направился, бог его знает!

— А девушка есть у него?

— Нет. А ловко это вы придумали — с моей-то сойтись, ничего не скажешь.

— В курсе уже?

— Да. Я всегда в курсе всех дел. Эх-х-х, жалко, что меня там не было. Уж я бы показал там тебе, где раки зимуют! Хрен бы ты ушла!

— Как знать, как знать… — улыбнулась я и продолжила допрос: — А друзья у племянничка есть?

— Да нет. Лешка нелюдим.

— Оно и видно.

— Это почему еще?

— Если у человека нет друзей, значит, он не любит людей. А когда человек людей любит, они это чувствуют и сами к нему тянутся. Ну а человек, который людей не любит, он и на убийство легко пойдет.

— Ладно, хорош меня баснями кормить, звони в ментовку! Давненько я в казенном доме не бывал!

— Еще вопрос. А какие-нибудь запасные квартиры, места, где можно спрятаться, у Лешки есть?

— Не-а.

— А может, он где погулять любит. На природе у него всякие места любимые есть?

— Ничего он не любит. Это вы верно подметили. Ни людей, ни природу. Природу особенно. Всегда терпеть не мог практики, которые на факультете проводятся.

— Вот, значит, какой тяжелый человек… — вздохнула я. — Ну что ж, будем звонить…

Я набрала «ноль два». Вернулась обеспокоенная мать Алексея. Спрашивала про Лешеньку. Хотели бы мы сами знать, где этот Лешенька теперь околачивается!

Приехали люди в форме. Руководил ими напоминающий колобка сержант с рыжими усами.

— Та-ак! — рявкнул он, обводя нас устрашающим взглядом.

Я протянула ему кассету:

— Здесь признание.

— Здесь мы слушать не будем! — твердо решил сержант. — Сейчас — все в отдел. Будем разбираться.

И нам ничего не оставалось делать, как только повиноваться представителю власти.

Нас усадили в машину, Вована развязали. Вместо веревок его теперь сдерживали от антисоциальных поступков наручники. Мы все вместе поехали в РОВД Заводского района.

Мы провели в участке два часа, подвергаясь нудным вопросам со стороны работников правоохранительных органов. В конце концов нас отпустили под подписку о невыезде. Вована увели в камеру. Кассету с записью конфисковали.

Освободившись от милиционеров, мы втроем почувствовали дикий голод. Я предложила всем заехать ко мне домой, не забыв разрекламировать кулинарные способности своей тетушки.

После как обычно превосходного обеда Максим вызвался помочь нам в поисках Алексея, и мы все вместе отправились в рейд по городу. Мы ходили по адресам всевозможных знакомых Максима, которые учились с ним и с преступником на одном курсе. Мы надеялись, что эти люди смогут пролить хоть какой-то свет на местопребывание Алексея. Но все наши попытки не увенчались успехом.

Близился вечер. В воздухе пахло весной. Один бандит был задержан, ситуация с убийством прояснилась после его признания, и этого было достаточно для того, чтобы освободить отца Виктора Владимировича. Однако главный зачинщик заварушки все еще разгуливал на свободе, и вот он мог представлять серьезную опасность. Отыскать его надо было во что бы то ни стало. Потому весна совсем не радовала.

В конце концов мы отчаялись в своих поисках. Виктор Владимирович предложил пойти к нему домой. Пригласил он и Максима. Разве могли мы знать, что там нас ожидает весьма неприятный сюрприз? Причем сюрприз этот привел к необратимым последствиям.

Глава 12

В подъезде Виктора Владимировича было темно. Может, перегорела лампочка, может, что еще. Так или иначе, поднимались мы с трудом, шаря руками по стенам, чтобы хоть как-то сориентироваться в подъездном мраке.

Наконец мы взобрались на нужный этаж, и Виктор Владимирович вставил ключ в замочную скважину. Однако дверь не поддалась, когда мой клиент ее дернул.

— Что за черт? — сплюнул Виктор Владимирович. — Наверное, Светлана изнутри на щеколду заперлась.

Виктор Владимирович позвонил.

За дверью послышались шаги. Потом воцарилась тишина. Некоторое время мы ждали, а потом дверь приоткрылась. Ее сдерживала дверная цепочка, и в образовавшейся щели мы увидели физиономию… Алексея Петрова!

— Здрасьтье, здрасьтье, — ехидно хихикнул Петров.

— Ты что, спятил? — спросила я. — Ты что здесь делаешь?

— Я долго думал, как поступить, а потом решил, что мне нужно срочно бежать из города. Но — вот ведь какая несправедливость! — для этого требуется некоторая сумма денег. Согласитесь, всегда непросто покидать отчий дом!

— И ты взял в заложницы мою сестру! — воскликнул, догадавшись, Светин.

— Именно так, — был язвительный ответ.

— Где она, что с ней? — заорал Виктор Владимирович и ринулся на студента-убийцу.

Дверь перед его носом захлопнулась. За ней послышалась какая-то возня.

— Не делай глупостей! Ты безоружен! Тебя посадят! — кричал Светин.

— Меня и так посадят, — донеслось из-за двери. — А насчет того, что я безоружен, как раз в этом вы ошибаетесь! Я ведь не сразу пришел сюда! Сначала я долгое время мыкался по городу в отчаянии, не зная, что делать. Ну так вот. В конце концов я заглянул к одному своему старому доброму знакомому. У этого человека есть обрез. Я попросил его мне одолжить…

— А Вован сказал, что у тебя нет друзей, — заметила я.

— Правильно сказал. Друзей нет, а знакомые есть. И вот этот знакомый должен мне штукарь. Глупо не использовать такую возможность! Я простил ему деньги, так как эта штука меня все равно не спасет, и явился сюда. Конечно, я сильно рисковал, ведь тут могли оказаться уже и вы… Тогда не знаю, что было бы. Но терять мне было нечего, за решетку я не хочу, а потому…

— Где моя сестра? — заорал Виктор Владимирович.

Я схватила его за руку, чтобы успокоить.

— Ты хочешь ее услышать? Сейчас я ее приведу.

Мы молча вслушивались в звук удаляющихся шагов.

— Вот подонок! — негодовал Светин.

Через некоторое время шаги вновь начали приближаться. Нетрудно было различить, что идут двое.

— Говори! — прозвучал из-за двери мужской голос, а за ним сразу последовал женский, надрывный, дрожащий, испуганный:

— Витя! Витя!

— Света! Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Виктор Владимирович.

— Помоги, Витя! Ради бога! Дай ты ему эти деньги! Я так больше не могу! У него обрез! Он связал меня! Ведь деньги можно найти, не так ли?

— Все в порядке, дорогая, все в порядке! — пытался хоть как-то утешить девушку Светин. — Скоро ты будешь на свободе. Мы только подумаем, что можно сделать!

— Дай ему денег, Витя!

— Ну что? Поговорили? — спросил Петров. — Вот и замечательно! Вот и ладненько! Девушку мы сейчас отведем баиньки, а потом побеседуем уже с вами.

— Негодяй! Негодяй! — сокрушался Виктор Владимирович.

Через некоторое время переговоры с преступником возобновились.

— Каковы твои условия? — прохрипел Светин.

— Что мне нужно, я же уже сказал. Все очень просто! Не большой и светлой любви, не познания смысла жизни, а всего лишь денег! Я не буду просить у вас невыполнимых вещей.

— А, ты еще смеешь шутить!

— Да. Всегда, даже в самых тяжелых обстоятельствах, нельзя терять чувство юмора.

— Сколько?

— Штука баксов. Конечно, этого мне ненадолго хватит, но я ж понимаю, что ваши возможности не безграничны.

— Штука баксов? Ты с ума сошел! У меня нет таких денег!

— Но если постараешься, сможешь найти. Ведь жизнь твоей сестры стоит гораздо больше! Гораздо! Тебе жалко тысячи баксов для своей сестры? Хотя… Один американец подсчитал, сколько в теле человека таких-то и таких-то элементов, и заявил, что человек стоит один доллар. Всего лишь! Но я-то понимаю, что человек в целом больше, чем просто набор элементов…

— Кончай свои дурацкие шуточки! — взорвался мой клиент. — Я уже понял, что ты подонок, но не думал, что настолько!

— Так ты найдешь для меня штуку баксов?

— Откуда, господи? Откуда?

— Займи. У тебя ведь, в отличие от меня, много друзей! С миру по нитке, с каждого по копейке, глядишь — и штука баксов наберется. Друзья тебя поймут! Им станет тебя жалко. Обязательно станет! Человеческие существа такие! Не хотят верить, что цена им — доллар без нескольких центов.

— Сейчас уже поздно, чтобы у кого-то занимать!

— Ничего страшного. Ради такого дела люди простят тебе поздний визит.

— Но, чтобы обойти всех и набрать такую сумму, потребуется время. Немало времени!

— Я подожду. Я умею ждать. Я ждал почти весь день, подожду и еще немного. Думаю, ничего со мной не случится.

— Я… Я… — Виктор Владимирович запнулся.

— Ну так что?

— Хорошо. Деньги будут.

— Отлично! В таком случае, дамы и господа, мы со Светланой на время прощаемся с вами. Желаем удачи, здоровья и успехов в личной жизни! До новых встреч в эфире!

После этого Алексей Петров удалился от двери.

Виктор Владимирович схватился за голову:

— Что делать? Что делать?

— Я позвоню в милицию.

— Вы думаете, стоит?

— А вы видите другой выход?

Виктор Владимирович покачал головой.

Я во второй раз за день набрала «ноль два».

Отряд спецназа подъехал полчаса спустя. Незаметная такая «Газель». Мы заранее договорились по телефону, что один из милиционеров в гражданской одежде сам поднимется к нам в подъезд и мы опишем ему суть проблемы. Остальные останутся ждать, дабы не спугнуть преступника или, что еще хуже, не вынудить его на безумные действия. Как медленно тянулось время!

Милиционер, которого прислали, особо на милиционера не походил. Видимо, так и было просчитано. Походил он больше на пьющего мужчину среднего возраста, любителя рыбалки и прочих незатейливых холостяцких развлечений. И только в глубине карих глаз можно было разглядеть дьявольскую сосредоточенность, напряженность, готовность в любой момент подвергнуть свою жизнь опасности.

— Майор Круглов, — представился милиционер. — Что здесь происходит?

Виктор Владимирович принялся сбивчиво излагать ему суть дела. Выслушав, Круглов сказал:

— Давайте-ка поступим вот как. Сразу штурмовать квартиру мы не станем. Сначала попробуем поговорить с преступником. Мы захватили с собой пакет, и в нем, как он и просил — тысяча долларов. Мы немного подождем, чтобы создать видимость, будто вы и правда суетились, искали деньги. Потом вы предложите деньги ему. Пусть он вернет заложницу, хотя подобный вариант случается нечасто. Однако попробовать стоит. Нам ни к чему лишний шум, лишние жертвы, в числе которых может оказаться и ваша сестра. Сделаете все, как я сказал, и, если повезет, мы возьмем преступника легко, а вы сможете обнять сестру, не подвергая ее ненужной опасности. Если нет, мы начнем действовать силовыми методами. В любом случае, большинство наших операций подобного рода, что бы там ни писали в прессе, проходят удачно. Так что…

— Обещайте мне, что она останется в живых, — прошептал Виктор Владимирович и умоляюще заглянул в глаза майору Круглову.

— Обещать я ничего не могу, но скажу одно: сделаю все, что в моих силах.

Светин вытер пот со лба.

— Вот, — продолжал майор Круглов, — здесь деньги, возьмите пакет. Часть наших ребят приехали в другой машине. Она остановилась прямо у стены дома, не думаю, что преступник сможет что-нибудь сейчас разглядеть в окно. Ребята по одному проникнут в дом. Все будет под тщательным контролем. Крепитесь. Деньги отдадите преступнику по моему приказу. Я руковожу операцией. Ладушки?

— Хорошо.

Вскоре, словно тени, в подъезд начали проникать люди. Рослые ребята, лица которых были скрыты под масками. Майор Круглов отдавал приказы. Одни спецназовцы замирали на лестничных клетках, притаившись в углу, другие звонили в двери соседских квартир, показывали удостоверения и занимали позиции там. Подготовка к операции шла полным ходом.

Максим все это время оставался у двери квартиры Виктора Владимировича, прислушиваясь к тому, что делается внутри ее. Мы поручили ему время от времени звонить в дверь и справляться, как дела у заложницы.

Наконец майор Круглов сказал Виктору Владимировичу:

— Все. Пора. Начинаем операцию.

Я сопровождала Светина. Круглов настаивал на том, чтобы Виктор Владимирович шел один, так как я могу напугать преступника, а страховка все равно имеется, но мой клиент наотрез отказался.

— Без своей телохранительницы я никуда! — заявил он. — Она не раз выручала меня из самых экстремальных ситуаций. Она стоит нескольких прекрасно обученных бойцов. Я опасаюсь, что, если откажусь от нее сейчас, может произойти непоправимое.

— Наши бойцы тоже прекрасно обучены, — возразил Круглов. — Знали бы вы их возможности, знали бы, какое обучение они проходили, вы бы так не рассуждали. Честно говоря, меня ваши слова даже немного коробят.

Но Виктор Владимирович и слушать его не хотел.

Мы поднялись на этаж, где жили Светины. Максим был там, сидел на корточках у стены.

— Она жива? — тихо спросил Виктор Владимирович.

— Жива. Плачет. Спрашивает вас.

Виктор Владимирович вытер глаз. Может, у него проступила слеза, во всяком случае, одно могу утверждать точно: глаза его блестели, словно были наполнены влагой.

Виктор Владимирович нажал кнопку звонка. И вновь топот шагов.

— Итак, уважаемые радиослушатели, начинаем очередной выпуск телепередачи «Человек и закон»! — раздался из-за двери все тот же гнусный голос Алексея Петрова.

— Я принес деньги.

— Покажи!

Виктор Владимирович вынул деньги из пакета и повертел бумажки у дверного глазка. Там было десять стодолларовых купюр, и Виктор Владимирович демонстрировал их по одной.

— А они не фальшивые? — последовал вопрос, заданный язвительным тоном.

— Проверь.

— А ментов на помощь не звали?

— Я не сумасшедший, чтобы так рисковать жизнью сестры.

— Молодец, ты мыслишь в верном направлении. Люблю дальновидных людей. Жаль, что мы не познакомились с тобой при иных обстоятельствах. Мы могли бы даже стать друзьями. Представляешь? Друзья — неразлейвода?

Виктор Владимирович промолчал.

— А сейчас я приведу сюда твою сестренку. Я даже покажу тебе ее мордашку, чтобы ты понял, что я не фуфло предлагаю.

Через некоторое время дверь приотворилась. Мы увидели Светлану. Петров держал ее за волосы. К виску ее было приставлено дуло обреза.

— Смотри, братик пришел! — мерзким голосом сказал ей студент, которому, вероятно, уже никогда не суждено будет вернуться к студенческой жизни.

— Витя! — воскликнула Светлана и зарыдала.

— Хорошие ребятки, хорошие! Давай сюда денежку! — продолжал ерничать Петров.

— Сначала ты отдашь мне мою сестру.

— Вон ты как! Не доверяешь? Ай-яй-яй! А я тебя уж почти другом считать начал! Что ж ты не оправдываешь моего доверия-то?

— Давай не будем паясничать. Деньги я принес. Пусть сестра будет со мной, и я отдам тебе деньги. Ты ведь все равно можешь, пока не получишь свое, держать нас под прицелом.

— Верно, могу. Ну ладно. Только давай так: мы идем все вместе на улицу, отходим подальше, туда, откуда я смогу убежать и спрятаться, и тогда производим обмен.

— Ты обещал отпустить сестру сразу, как я принесу деньги.

— Мало ли что я обещал? Однако… Поверь, жизнь твоей сестры мне ни к чему. Представь себе, что будет, если меня все-таки поймают? А такой возможности я тоже не могу исключать. Еще одна мокруха на мою голову. Как ты думаешь, мне это нужно?

— Надеюсь, что нет.

— Ну вот и все. Кончай выпендриваться! Ты согласен на мои условия?

— Да.

— Вот и ладушки… А то ломается тут, как девочка…

Дверь распахнулась. Крепко вцепившись одной рукой в волосы заложницы, приставив обрез к ее виску, негодяй показался в проеме двери. Глаза его шарили по сторонам. Движения были осторожны, как у кошки, и одновременно было видно, что все мышцы Петрова напряжены.

Медленно-медленно, шаг за шагом, Алексей продвигался вперед.

— Ну же! — раздраженно, уже без тени юмора, прикрикнул он. — Пойдем! Чем скорее мы это сделаем, тем лучше!

И тут рука студента, выпустив волосы Светланы, дернулась в сторону Виктора Владимировича. Скорее всего, он хотел отобрать деньги, но это действие вызвало мгновенную реакцию у спецназовцев.

Дверь квартиры напротив резко отворилась, и оттуда выскочили сразу трое в черных масках. Только выскочили они поздно. Студент отреагировал еще в тот момент, когда только слегка скрипнула дверь. Он рывком потянул Светлану за собой и заскочил обратно в квартиру. Дверь захлопнулась.

— Ах ты, сука! — услышали мы дикий вопль Петрова. — Так я и думал, что ты приведешь ментов! И деньги ментовские — это как пить дать! Ну, теперь смотри! Видит бог, я собирался вернуть тебе твою Светлану в целости и сохранности! А теперь пеняй на себя! В тюрьму я ни за что не отправлюсь! Я отправлюсь либо на свободу, либо в могилу! И если я отправлюсь в могилу, будь уверен, я захвачу твою милую сестренку с собой!

Потом в квартире Светиных все затихло. Скорее всего, Алексей Петров размышлял над ситуацией.

Майор Круглов проводил совещание.

— Задача усложнилась, но мы должны выполнить операцию во что бы то ни стало. Ведь от наших верных и скоординированных действий зависит жизнь человека!

Наконец майор Круглов решил попробовать переговорить с преступником еще раз.

«Газель», в которой приехали спецназовцы, выехала на середину двора. Максим остался наверху с парнями из спецназа, а мы спустились вниз, дабы наблюдать за переговорами. Все равно ситуация дошла до такой стадии, что мы ничего своими силами предпринять не могли.

Круглов вынул из «Газели» мегафон.

— Гражданин Петров! — закричал он в рупор. — Гражданин Петров! Вы слышите нас?

Вскоре Алексей показался на балконе. Он прикрывался Светланой, словно щитом. Алексей внимательно оглядел спецназовцев, автоматы которых были нацелены в его сторону, и крикнул:

— Если вы посмеете открыть огонь, то крупно пожалеете об этом! Предупреждаю! Одно лишнее движение, и моя пуля размозжит ей голову!

— Мы согласны на твои условия, но ты должен отпустить девушку. Пусть тебя контролирует один из наших парней. Если тебя интересует такой расклад, мы можем это обсудить!

— Нет! Расклад буду диктовать я! Или вы соглашаетесь на него, или я прямо сейчас пытаюсь бежать по карнизу, но тогда учтите, шансы на выживание у этой девушки ничтожны!

— Хорошо. Что ты предлагаешь?

— Все менты пусть убираются отсюда вместе со своей «Газелью» и этой чертовой телохранительницей, а также братом девчонки. Я буду разговаривать с Максимом. Вот мои условия!

— Пусть хоть брат останется!

— Нет!

— Хорошо! Мы принимаем твои условия. Сейчас я соберу своих ребят.

Майор Круглов отстегнул рацию от пояса.

— Всем, всем, всем! — тихо заговорил он. — Сейчас мы садимся в машину и отъезжаем. Далее начинается операция по плану «Гамма». Тем, кто находится на верхних трех этажах дома, оставаться на местах и контролировать ситуацию! Парня по имени Максим спустить вниз. Те, кто на нижних этажах, идут с нами!

Через некоторое время спецназовцы собрались у «Газели».

Майор Круглов вновь заговорил в мегафон:

— Мы выполняем твои условия! Мы передаем Максиму деньги, а сами уходим!

Алексей Петров продолжал глядеть на нас сверху.

Майор Круглов дал команду. Спецназовцы поспешили в «Газель». Мы с Виктором Владимировичем забрались в нее последними. За нами был лишь майор Круглов.

Только мы отъехали за поворот, спецназовцы выскочили из машины. Они устремились назад.

— Что они собираются делать? — поинтересовалась я.

— Они будут штурмовать дом.

Мы с клиентом выглянули из-за угла и увидели, как люди, похожие на стремительных черных насекомых, карабкаются по боковой стене дома, в котором находилась квартира Светина. Мы долго уговаривали Круглова, чтобы он разрешил нам вернуться в подъезд — Виктору Владимировичу хотелось во что бы то ни стало оказаться поближе к сестре, — но возглавляющий операцию майор на это не согласился. Пришлось наблюдать со стороны.

Круглов приказал нам спрятаться за одной из боковых стен соседнего дома, в месте, которое не просматривалось из окон квартиры Светиных. Но мы все равно постоянно выглядывали из-за угла. Минуты текли медленно, тягуче. Вот-вот должна была наступить развязка.

И вдруг мы увидели удивительную и страшную картину. На карнизе стены дома, противоположной балкону, показался Петров с заложницей. Алексей медленно продвигался вперед, прикрываясь от возможных выстрелов со стороны спецназовцев заложницей, держа дуло обреза у ее виска!

— Гражданин Петров! Сдавайтесь! — продолжал настаивать Круглов.

И тут нам пришлось удивиться еще больше. Вслед за преступником с заложницей на стене мы увидели… Максима! Только двигался он по карнизу этажом выше. Это напоминало какое-то безумие!

Мой друг передвигался быстрее и догонял. Приближался момент, когда Петров должен будет спускаться — именно здесь располагалась водосточная труба. И именно здесь его поджидал Максим.

И вот настал момент, когда противники встретились. К ним со всех сторон спешили спецназовцы, висевшие на тросах.

Надо заметить, все это происходило чрезвычайно быстро, но мне казалось, что я наблюдаю покадровую съемку, фиксирую каждую стадию движения обеих сторон.

Максим ловко прыгнул на Петрова, прижал его вместе со Светланой к стене. Обрез выпал из рук Алексея и полетел вниз. Со страшным лязгом он ударился об асфальт и выстрелил. Хорошо, что пуля ни в кого не попала, а то могло случиться и такое!

Схватка наверху продолжалась. Светлана визжала. Я наблюдала за всем этим, прикусив губу. Ну почему так медлят ребята из спецназа?

И тут Максим… отделился от негодяя. Я не сразу поняла, что произошло. Словно завороженная, я наблюдала, как он летит по воздуху, дергая руками и ногами, будто тряпичная кукла. А потом раздался ужасный, отвратительный звук… Я вздрогнула.

Позже спецназовцы, несшие вахту на том этаже, где проживал мой клиент, мне расскажут о том, что предшествовало событиям, развернувшимся на карнизе. Петров свалил ударом в челюсть Максима, когда тот передавал ему деньги, и вбежал обратно в квартиру. А Максим, догадавшийся о его намерении скрыться через одно из окон, устремился за ним — поднялся на этаж выше, тоже вышел на карниз… Но разве теперь это все важно? Если бы я могла предугадать, что вижу человека, которому некогда спасла жизнь, в последний раз, я бы, наверное, попыталась хотя бы с ним попрощаться. Но кто мог знать! Мне вспомнились слова Максима — что он чувствовал когда-то, что мы с ним еще встретимся в этой жизни. И встретимся в ситуации, похожей на войну. Так оно и случилось. И эта встреча оказалась для нас последней.

Как жаль! Он помог мне, вернул долг…

К Алексею Петрову приблизились спецназовцы. Захват был произведен быстро. На удивление быстро. Светлане, остолбеневшей от ужаса, помогли спуститься на землю. Страдания моего клиента закончились. И мои, по всей видимости, тоже. Скоро я смогу получить честно заработанные деньги. Вот только Максима не вернуть.

* * *

Мы с Виктором Владимировичем находились в Кировском РОВД. Следователь позволил нам присутствовать на допросе преступников. Напротив нас в наручниках сидели дядя и племянник — Вольдемар и Алексей Петровы.

— Итак, — начал следователь, — для чего вы убили Маркова Игоря Сергеевича?

— Он мог меня отчислить. На компромиссы он не шел. Меня могли забрать в армию. А там мне пришлось бы очень туго, несмотря на то, что я умею драться. Меня люди никогда не любили. А там, в армии, свои законы. Все решает быдло. Я совсем отчаялся, и единственное, что мне пришло в голову, — это убийство.

Студент отвечал понуро, у него был подавленный вид. От былой бравады не осталось и следа.

— Как вы организовали убийство?

— Я украл ружье Светина. Я сделал это тогда, когда зоологи выпили достаточное количество водки и всем все стало по барабану. Я спрятал ружье там, где замыслил совершить убийство. Мне необходимо было алиби. Еще нужно было, чтобы все разбрелись, а я уничтожил бы Маркова без свидетелей. Для этого я украл не только ружье, но и мобильный телефон Маркова. Я все просчитал до мелочей. И время, и место тщательно спланировал: в нужный момент я звоню преподавателю и провоцирую весь лагерь на поиски жертвы, а сам при этом скрываюсь. Марков же в то время должен быть далеко. Все были пьяны, и мне не составило труда отделиться от товарищей, чтобы быстро-быстро достичь намеченного места.

— А откуда вы знали, что Марков будет там?

— Незадолго до этого я сообщил Маркову, что наблюдал в одном месте гнездо редкой птицы, орлана-белоголова. Марков, помешанный на орнитологии, устремился туда, куда я ему указал. Естественно, он никого с собой не взял, так как дилетанты могли потревожить птицу.

— И что было дальше?

— Я отделился от группы, добрался до места и достал припрятанное ружье. Действовал я, конечно, в перчатках. Потом убил преподавателя. Чтобы обеспечить себе алиби, выстрелил по собственной ноге. Безопасно стрелял, пуля лишь слегка задела плоть. Только один момент я упустил.

— Какой?

— На мне тогда были не сапоги, а кроссовки. А ведь по логике я должен был промочить ноги. Я сообразил это потом, когда Светин-младший перебинтовывал мне ногу. И понял: он мог заметить, что носки у меня сухие. А потом Светин начал расследование, ведь подставлен был его отец! Я уж совсем перепугался, нервы сдали…

— И тогда вы обратились к дяде.

— Да. Он ненамного меня старше, на пять лет, так уж получилось. Поэтому мы с ним были в довольно близких отношениях. А он связан с крутыми братками. Я объяснил ему ситуацию, не вдаваясь в подробности, и Вован обещал помочь. Началась охота за Светиным…

Эпилог

Я намеренно не рассказываю, что было на допросе дальше. По-моему, и так все ясно. А потому на этом я хочу свое повествование закончить. Скажу лишь вкратце о судьбе участников описанных мной событий.

Светина Владимира Николаевича освободили. Светлана попала в лечебницу. У нее был срыв на нервной почве, и она провела в больнице около месяца. Ее выписали, когда девушка окончательно пришла в себя.

Максима похоронили. Петровых осудили. Алексея — пожизненно, наказание для Вольдемара оказалось более мягким.

Виктор Владимирович щедро заплатил мне за услуги. Я уехала отдыхать на море. После всех этих событий мне очень долго даже и вспоминать не хотелось о своей профессии.