ГЛАВА 1

Когда начиналась реклама растворимого кофе, мне хотелось поспорить о вкусах со всем миром. Нет, я вовсе не скандалистка и телевизор смотрю не так уж часто, просто сегодня в кои-то веки у меня выдался свободный вечерок. Хотелось провести его в приятной компании, но… старые бойфренды куда-то подевались, а новыми я еще не успела обзавестись. Конечно, и в одиночестве можно найти немало приятностей, поэтому страдать я вовсе не собиралась.

Насладившись густым ароматом и действительно насыщенным вкусом «Арабики», я включила «ящик» и что же? Кто-то в очень агрессивной форме пытался меня убедить в том, что надо пить растворимый кофе, который может творить чудеса. Лично я признаю только свежемолотый и могу привести не меньше десяти аргументов в его защиту. Увы, единственное, что можно было сделать в этой ситуации, — переключить канал, поскольку спорить было не с кем. Так я и поступила, но на другом канале шла та же реклама. Еще раз нажав на пульт, я напала на постановку шекспировской пьесы, и меня сразу же одолел вопрос: «Почему все актеры обязательно мечтают сыграть вечно сомневающегося Гамлета?» Во всяком случае, дилемма — быть или не быть, лично передо мной никогда не вставала. Я всегда выбираю: «Быть!»

Прослушав монолог Гамлета, я так и не поняла — что же такого привлекательного в этой роли, поэтому переключила канал и наткнулась на «Эркюля Пуаро». Вот это роль! Здесь, бесспорно, есть, что играть. Какой проницательный взгляд! Какая лукавая улыбка! Какая уверенность в себе! Увы, я никогда не слышала, чтобы какой-нибудь актер сказал, что мечта всей его жизни — сыграть частного детектива, например, Эркюля Пуаро.

Нет, я не актриса, а как раз частный детектив, между прочим, один из самых лучших в городе Тарасове. Меня зовут Татьяна Иванова. Есть ли у меня профессиональная мечта? Пожалуй, есть. Мне всегда хотелось расследовать преступление, совершенное по всем правилам классического детектива, что-то вроде «чисто английского убийства» — труп в особняке, может быть, даже не один, ограниченный круг подозреваемых… тот, у кого есть веский мотив для убийства, находится все время на виду, а тот, на кого все-таки падает подозрение, вдруг становится следующей жертвой.

Нет, не подумайте — Татьяна Иванова ни в коей мере не цинична и не кровожадна! Я мечтаю вовсе не о том, чтобы подобное преступление произошло в нашем провинциальном Тарасове, где имеются очень даже приличные особняки, владельцы которых мнят себя настоящими аристократами. Но если вдруг случится такое убийство, то мне хотелось бы его расследовать.

Дела, которыми мне довелось заниматься в последнее время, были хоть и высокооплачиваемыми, но скучными — слежка за неверным мужем и поиск автомобиля, в котором был оставлен кейс с очень важными документами. Я способна на большее. Но почему бы немного не пофантазировать или помечтать в свободный вечер?

Когда раздался телефонный звонок, у меня почти не было сомнений, что это новый клиент или клиентка. Приглушив звук телевизора, но не отрывая глаз от экрана, я протянула руку к тумбочке, сняла трубку и сказала:

— Алло.

— Татьяна Александровна? — после некоторого молчания осторожно поинтересовался вкрадчивый мужской голос. — Частный детектив?

— Да. Чем могу быть вам полезна? — Этот вопрос я сотни раз задавала своим будущим клиентам одним и тем же твердым, уверенным в себе голосом, только вот отвечали мне на него все по-разному.

На другом конце провода снова возникла небольшая пауза, но было слышно, как тяжело дышит звонивший.

— Мою жену убили, — наконец выдавил из себя мой новый клиент и тяжело сглотнул ком, подкативший к горлу. Вероятно, он решил, что я его не расслышала, потому что повторил: — Моя жена Ксения убита.

— Когда и как это произошло? — спросила я, выключив телевизор.

— В среду, а вчера мы Ксению похоронили, — начал сбивчивый рассказ вдовец. — Мне казалось, что убийцы пойманы и их ждет заслуженное наказание, но их выпустили. Представляете, мы возвращаемся с Артемом, это наш сын, с поминок, а они, те, кого подозревали в убийстве, как ни в чем не бывало, стоят около подъезда… Я был в отчаянии, бросился на них с кулаками, но один сосед удержал меня и посоветовал обратиться к вам… Татьяна Александровна, вы ведь занимаетесь расследованием убийств?

— Да, занимаюсь и готова взяться за это дело. Простите, но вы так и не представились…

— Демидов Алексей Евгеньевич.

— Алексей Евгеньевич, вы знаете, какие у меня тарифы? — на всякий случай осведомилась я.

— Что? Тарифы? Да, конечно, мне сказали о том, что вы очень дорого берете за свои услуги. Но где же мне еще искать справедливость? Для меня сейчас деньги не имеют никакого значения, я готов все до последней копейки отдать, лишь бы найти убийцу моей жены, — голос Демидова приобрел твердость. — Татьяна Александровна, вы могли бы завтра утром приехать ко мне домой?

— Да, конечно, говорите адрес.

Новый клиент проживал далековато от центра, в Трубном районе Тарасова, на улице Нагорной. Вот туда-то мне и предстояло отправиться завтрашним воскресным утром. Признаюсь, я предложила ему встретиться немедленно, потому что было еще совсем не поздно, около семи вечера, но он сказал, что должен кое-что подготовить к нашей встрече, и меня сразу же посетила простая догадка — Демидов имеет в виду деньги. Вероятно, ему еще надо было достать где-нибудь кругленькую сумму на оплату моих услуг. Я понимала, что он потратился на похороны. Завтра так завтра. Без аванса я не привыкла работать, а день недели или время суток не имело для меня никакого значения.

— Хорошо, завтра в десять утра я буду у вас…

— Да, приезжайте прямо сюда, — перебил меня клиент. — Поймите, все мои надежды только на вас, Татьяна Александровна. Я никогда не смирюсь с тем, что убийца остался безнаказанным. Его надо обязательно найти и изолировать от общества. Вы ведь его найдете?

— Да, я сделаю все возможное.

— Спасибо. До свидания, — заручившись моим согласием, Алексей неожиданно повесил трубку, даже коротко не посвятив меня в то, при каких обстоятельствах была убита его жена.

Это меня интриговало, я даже хотела перезвонить Демидову, но он не оставил мне номера своего телефона. У меня был только его домашний адрес. Наверное, клиент имел все основания считать, что не стоит обсуждать подробности по телефону, а по моим понятиям клиент всегда прав.

Несмотря на то, что мне не были известны подробности убийства Ксении Демидовой, в одном была твердая уверенность — это не классический детектив, о расследовании которого я мечтала. Улица Нагорная, в конце которой городская свалка… Впрочем, это не имело никакого значения. Расследование убийств никогда не было скучным.

Я включила телевизор, но фильм закончился, ни на одном канале не нашлось больше ничего интересного. Мечтать уже не хотелось, а было дикое желание поскорее узнать обстоятельства убийства, расследовать которое меня наняли. В общем, я решила бросить магические двенадцатигранники, дабы они пролили свет на то, что меня ожидает завтра. «Косточки» выдали результат: 17+6+30. Такое сочетание чисел уже как-то встречалось, и я извлекла из глубин своей памяти его значение: «Упорство — чудесная вещь: оно может сдвинуть горы. Законным основанием упорства должна быть уверенность в себе».

Закурив, я подумала о том, что магические «косточки» могут хоть каждый день выдавать мне такой ответ, потому что моей уверенности хватит на двоих.

Без ложной скромности, я чувствую себя асом во многих областях. Правда, этого не скажешь о ведении домашнего хозяйства. Однако согласитесь, каждый должен заниматься своим делом. Кулинария — не мой конек, но, как сказал классик, кушать хочется всегда. Вот и сейчас я отправилась на кухню, чтобы приготовить что-нибудь на скорую руку. Поставив на плиту кастрюлю с водой, я достала из подвесного шкафа упаковку макарон «Макфа», похвалив себя при этом за удачное решение. Ведь они готовятся всего нескольно минут, не развариваются и есть их можно сколько угодно — не растолстеешь, и вкусно, даже без каких-нибудь котлет. Дождавшись, когда закипит вода, я опустила в нее макароны. Пока они варились, достала из холодильника любимый соус. А спустя пять минут уже с удовольствием уплетала свой ужин.

ГЛАВА 2

Нужный дом по улице Нагорной стоял недалеко от трамвайной линии, и я даже посочувствовала его жителям — грохот железных колес, движущихся по рельсам, наверняка не доставлял им удовольствия. Остановившись около первого подъезда, я вышла из машины и почувствовала на себе пристальный взгляд старушек, с утра пораньше уже сидящих на лавочке. Кажется, они до моего появления оживленно обсуждали что-то и вдруг замолчали, точно все разом прикусили языки. «Неужели я так экстравагантно выгляжу, что эти старые перечницы потеряли дар речи? Наверное, по их мнению, юбка слишком коротка, а вырез блузки чересчур глубок, но, по-моему, все в меру. Не стоит обращать на них внимание», — подумала я, с достоинством продефилировав мимо старушенций.

Металлическая подъездная дверь была распахнута настежь — вместо кодового замка зияла узкая сквозная щель. Я зашла в подъезд и вызвала лифт. Пока ждала его, мой взгляд успел наткнуться на непристойное слово на стене и на кучу «бычков» на половике около второй квартиры. В тот момент, когда передо мной распахнулись створки лифта, в подъезд вбежала девушка лет семнадцати-восемнадцати, но, заметив меня, она в жутком испуге отпрянула назад, будто увидела во мне монстра. Войдя в лифт, я немного подождала ее, но потом поняла, что напрасно теряю время, нажала на кнопку восьмого этажа и поехала наверх одна. На всякий случай, я достала из сумки пудреницу и взглянула на себя в зеркальце — ничего страшного или странного на своем лице не обнаружила, поэтому реакция, которую моя персона вызывала у местных жителей, осталась для меня загадкой.

Алексей Евгеньевич, который открыл мне дверь после звонка, отреагировал на мое появление совершенно нормально, значит, с моей внешностью было все в порядке, и я сразу же забыла и про старушек, и про девчонку.

А вот сам Демидов выглядел неважно — взъерошенные русые волосы, красные от недосыпания глаза, мятая клетчатая рубашка с короткими рукавами и трико, обвисшее на коленках. В общем, внешний вид клиента меня разочаровал. Даже появилось сомнение в том, что он в состоянии оплатить мои услуги.

— Нет-нет, не разувайтесь, проходите сюда, пожалуйста. Я как раз только что закончил работу над материалами, — Алексей кивнул головой в сторону бумаг, лежащих на столе рядом с компьютером, и мне стало понятно, что вчера речь шла не о поиске денег, а о каком-то другом деле.

— Что это? — не без интереса спросила я, взяв в руки один листок.

— Это материалы, которые могут помочь вам в расследовании. Я вчера допоздна над ними работал, почти до трех ночи и сегодня встал рано… В милиции это все есть, вот мне и показалось, что вам тоже не помешает иметь список с краткой характеристикой и план, — Демидов показал рукой на другие бумаги, лежащие на столе. Заметив легкое недоумение на моем лице, он спросил: — Я что-то не так сделал? Слишком коротко, да? Если у вас возникнут вопросы, то я постараюсь вспомнить что-то еще… Нет, не в этом дело? Наверное, надо сначала заплатить? Сейчас, подождите минуточку. Так, куда же я их положил? Ах, да, вспомнил! Деньги у Артема в шкафу.

Клиент отлучился в комнату сына, а я бегло взглянула на его «научные» труды, но не смогла из них понять, что же именно случилось с его женой. Ясно было только одно: в моих руках находился список подозреваемых в убийстве Ксении, причем таковых было слишком много. Уже после того, как список был отпечатан, Демидов сделал шариковой ручкой пометки на полях о том, на кого мне следует обратить особое внимание. «Странный товарищ, — подумала я. — Ни слова не сказал о том, где и как была убита его жена, но подготовил эти „простыни“. И вообще, куда же он так надолго запропастился?»

Пока Демидов искал свои денежные сбережения, я стала от скуки рассматривать комнату. Арка, стенная ниша и лепнина на потолке стилизовали ее под старинную гостиную, но судя по обстановке, это была еще и спальня, и кабинет. Что ж, в двухкомнатной квартире особо не развернешься, поэтому приходится кое-что совмещать. То ли дело особняки!

Таня, спустись на землю! Этот детектив далек от твоей мечты.

— Вот деньги, — Алексей вернулся в комнату и веером разложил на столе четыре стодолларовые купюры. — Столько хватит?

— Здесь ровно на два дня работы.

— Да? — Демидов округлил глаза. Вероятно, он думал, что заплатил мне, по меньшей мере, за неделю вперед. Между нами возникла некоторая напряженность, я даже подумала о том, что сделка не состоится. — Здесь все наши сбережения, понимаете — пришлось на похороны потратиться… Хорошо, на два, так на два. Убийцу надо найти! Если понадобится еще, то я займу у кого-нибудь или продам что-нибудь. Берите!

Я не притронулась к деньгам, а опустилась в крутящееся кресло, около которого стояла, чуть развернулась и вскинула взгляд на Демидова:

— Алексей, вы еще ничего не сказали мне о том, при каких обстоятельствах была убита ваша жена.

— Разве?

— Давайте все-таки начнем с того, что вы мне расскажете — где и кто обнаружил труп, а с деньгами и с этими бумагами потом будем разбираться.

— Труп, — меланхолично повторил вдовец. — Я не могу до конца осознать, что Ксении больше нет. Какое жестокое холодное слово — «труп»…

Я могла бы сказать иначе — «тело», но суть от этого не изменилась бы. Мне, прежде всего, необходимо было знать, при каких обстоятельствах погибла Ксения.

— Неужели я вчера по телефону ничего не сказал вам? — Демидов сконфуженно почесал затылок. — Простите, я так волновался. Вот идиот! Вы совсем ничего не знаете, а я вам сразу эти списки даю. Знаете, с бумагой как-то легче общаться, вот я и постарался там все осветить. Думал, так лучше будет.

— Понимаю, что вам тяжело об этом говорить, но все-таки прошу вас рассказать мне все с самого начала.

— Да, конечно, сейчас, — клиент уселся на диван, разинул рот, но не произнес ни звука.

Затем он закрыл руками лицо, будто пытался спрятать от меня навернувшиеся на глаза слезы. Все это казалось каким-то наигранным. Пауза длилась неприлично долго, угрюмая молчаливость клиента стала меня беспокоить, и я позвала его:

— Алексей Евгеньевич, ау!

— А, да, сейчас, — Демидов попытался взять себя в руки, но сказал сдавленным голосом: — Простите, я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что Ксюши больше нет. Мне непонятно, за что ее убили, у кого поднялась на нее рука? Знаете, меня, как серная кислота, разъедает изнутри болезненное чувство вины. Если бы я был рядом с ней, то, возможно, ничего бы и не случилось. Нас всего-то разделяло минут десять-пятнадцать, но Артем говорит, что нас могли бы убить обоих… Возможно, он прав.

— Артем — это ваш сын, да? Где он сейчас?

— В больнице у бабушки. Людмила Михайловна не знает, что ее дочь умерла, мы скрываем это от нее. В тот день мы с Ксенией как раз вернулись от нее из больницы, — Демидов тяжело вздохнул, потер рукой лоб и продолжил: — У моей тещи случился гипертонический криз, и ее увезла «Скорая». Тесть позвонил Ксюше на работу, а она сразу же перезвонила мне… Знаете, Людмила Михайловна — удивительный человек, мы сразу же все бросили и поехали к ней…

Все, о чем говорил далее Алексей, было похоже на затянувшийся монолог с очень длинным вступлением. Демидов периодически задавал сам себе философские вопросы о смысле жизни и о том, почему к одним людям судьба благосклонна, а к другим жестокосердна. Естественно, он не знал на них ответа, поэтому, немного поразмышляв вслух, продолжал свое повествование дальше. Я очень многое узнала о теще Алексея, о том, как он познакомился с Ксенией, об Артеме, но до самого главного дела никак не доходило. Временами мне даже казалось, что никакого убийства не было, что человек, сидящий передо мной, просто не в себе и ему требуется помощь психиатра.

— Алексей, не пора ли перейти к самой сути? — в очередной раз поторопила я, с трудом вклинившись в его словесный поток.

— Да, да, сейчас, — вдовец кивнул головой и продолжил: — Я притормозил у торца дома, Ксения спросила: скоро ли я приду? Я ответил, что надо проверить плотность аккумулятора, а то машина стала плохо заводиться. Ксюша вышла из «Нивы» и пошла домой одна, а я собирался поехать в гараж, он здесь недалеко. Знаете, мне очень повезло с гаражом…

— Не надо про гараж! — взмолилась я. — Ближе к делу, пожалуйста.

— Хорошо, — сказал Алексей, но снова стал говорить не о том.

Голос Демидова обладал снотворно-расслабляющим эффектом, и все эти малоинтересные подробности, которые я слышала из уст клиента, вызывали у меня зевоту. Мне с трудом приходилось ее сдерживать.

— …Кажется, я сбился с мысли… Так вот, я собирался поставить машину в гараж, но тут меня окликнул Кирилл. Он живет в этом же доме, но в третьем подъезде. Мы с ним приятели — по работе связаны, на рыбалку иногда вместе ездим, — Алексей, вероятно, заметил недовольство на моем лице и стал оправдываться: — Татьяна Александровна, поверьте мне — это важно. Мы поговорили с Кириллом о том, о сем, минут десять говорили, самое большее пятнадцать, а потом он сказал, что ему нужны прайсы на ламинат… Знаете, я совсем недавно занялся бизнесом. У меня магазин строительных материалов, но в тот момент с собой никаких документов не оказалось, потому что пришлось неожиданно сорваться с работы…

«Нет, это уже переходит все границы! Он когда-нибудь дойдет до сути или нет? Битый час морочит мне голову. Сейчас еще начнет про ламинат рассказывать, — я снова хотела поторопить Демидова, но подумала, что он может опять потерять нить своих размышлений, поэтому промолчала. — Потерпи, Таня, наверное, кульминация уже скоро».

— Я сказал Кириллу, что могу вынуть прайс-лист со своего домашнего компьютера, и мы пошли ко мне. На скамейке сидела Наташа Шевцова из десятой квартиры с коляской, мы поздоровались с ней, зашли в подъезд… Я нажал на кнопку лифта, он сразу же открылся, — Демидова вдруг начало трясти, как в лихорадке. Прежде чем он продолжил рассказ, прошло еще минуты две, за которые я бог весть что передумала. — В лифте была Ксения с ножом в сердце. Сначала меня точно парализовало, глаза отказывались верить, что это моя Ксюша. Кирилл что-то сказал мне, и меня точно пронзило электрическим током. Я закричал, рванулся к ней, но Кирилл силой меня остановил. Он убеждал меня, что Ксения точно мертва, ей уже ничем не поможешь, а в лифте могут быть отпечатки пальцев убийцы и его следы. Татьяна Александровна, вы не представляете, как это ужасно! У нее были открыты глаза, в них застыл ужас. Вся кофточка в крови… Кажется, я кричал, звал на помощь… Около нас собрались люди, вызвали милицию. Она приехала быстро. Подъезд был блокирован…

Наконец-то мне стало ясно, почему мое появление заставило старушек замолчать, а девушку испугаться и не входить в лифт с незнакомкой, то есть со мной. Из-за убийства в лифте они стали бдительными.

— Вы говорили, что кого-то задержали, а потом выпустили…

— Да, на втором этаже живет Санек Полежаев, наркоман. У него как раз дружки дома были, вот всю их компанию и задержали, а потом выпустили. У одного из них отец в администрации Трубного района работает, наверное, он и посодействовал освобождению. Вы как думаете, Татьяна Александровна?

— Я думаю, если бы против кого-нибудь были прямые улики, то вряд ли бы его выпустили. Скажите, у Ксении что-нибудь похитили?

— Да, с ее шеи сорвали золотую цепочку с кулоном.

— Что за кулон?

— Золотое сердечко. Так, ничего особенного. На ней были и другие драгоценности: серьги, обручальное кольцо и перстень, но их не тронули. Деньги тоже оказались на месте, в сумочке. Конечно, там не так много было, рублей двести с мелочью, но ведь бывает, что и за меньшее убивают.

— А были ли следы насилия и борьбы — порванная одежда, ссадины?

— Только красный след на шее от цепочки и смертельная рана в самое сердце. Я уверен, что Ксения не могла войти в лифт с незнакомым человеком. Значит, ее убил кто-то свой, но за что? — Алексей снова закрыл лицо руками и несколько минут так и сидел, отгородившись от меня.

Периодически он всхлипывал, что-то бубнил себе под нос, словно забыл о моем присутствии. Мне снова показалось это каким-то театральным. Впрочем, каждый по-своему переживает смерть близкого человека. Мне доводилось видеть и не такое.

— Так, Алексей, теперь кое-что прояснилось, — я решила прервать затянувшуюся паузу, развернулась на скрипящем кресле к столу и вновь взяла распечатки. — Если не ошибаюсь, то это список жильцов вашего подъезда с указанием того, кто из них на момент убийства был дома. Вы действительно трудились не зря. Но давайте пока поговорим без этих бумаг. Скажите, преступник не мог уйти через чердак?

— Исключено. Выход на чердак в нашем подъезде намертво заварен, — сказал Демидов, открывая лицо.

— Понятно, но это еще не убеждает, что преступник остался в доме, — я стала размышлять вслух, но клиент меня прервал:

— То есть как это? Куда же он тогда делся?

— С первого и со второго этажей можно легко выпрыгнуть в окно или с балкона, лоджии.

— Милиция этим вопросом тоже задавалась. На окнах первого этажа — решетки, а со второго, — Демидов призадумался, — теоретически возможно, но практически никто не покидал дома таким способом. Татьяна, можно я буду называть вас без отчества?

— Конечно.

— За те десять-пятнадцать минут, что я разговаривал с Кириллом, никто этого не делал.

— Но вы ведь не могли видеть окна со всех сторон дома!

— Да, мы с Кириллом стояли с торца здания. Наташа Шевцова, как я вам уже говорил, сидела около подъезда. Она утверждает, что после Ксении туда зашла только Лидия Степановна из первой квартиры, но никто дома не покидал ни через подъезд, ни иным способом. Остается та сторона, что выходит на трамвайные пути, — Демидов махнул рукой в сторону окна, — но там Семен Федотович из второго подъезда ремонтировал машину, и если бы кто-нибудь прыгнул со второго или третьего этажа, он бы это заметил. А на первом все окна в металлических решетках, — повторил Демидов. — Значит, убийца остался в доме.

— Алексей, я не обратила внимания на то, как располагаются в вашем доме лоджии, они ведь только с одной стороны дома, да?

— Да, во двор выходят балконы, а на улицу — лоджии.

— Знаете, мне доводилось бывать в панельных девятиэтажках, где длинные смежные лоджии проходят вдоль четырех квартир двух подъездов. Они разделяются лишь легкими фанерными перегородками…

— Нет, у нас не такая планировка, здесь через лоджию не попадешь к соседям из другого подъезда. Вы возьмите план, посмотрите!

— Зачем же мне план? — Я повернулась к окну и привстала.

— А хотите, выйдите на лоджию! — Алексей вскочил с дивана и распахнул дверь. — Простите, что предложил вам план, когда можно выйти на лоджию. Смешно, правда?

Я улыбнулась и поднялась с кресла.

Лоджия была застеклена, но одна рама оказалась открытой настежь, поэтому я наклонилась и выглянула наружу. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять — перелезть отсюда можно куда угодно, но вряд ли среди белого дня это осталось бы незамеченным, потому что в момент убийства кто-то ремонтировал под окнами машину. К тому же прямо напротив дома была трамвайная остановка, на которой постоянно толпится народ, и «альпинист» не мог не привлечь к себе внимания. «Если преступник решил таким образом „делать ноги“, то он очень рисковал обратить на себя любопытные взоры, — подумала я, закурив. — Пожалуй, Демидов прав — убийца остался в подъезде, и, чтобы его вычислить, нужно понять мотив, который им двигал. Если это чистый грабеж, то почему, кроме цепочки, он не взял другие драгоценности и деньги? Что-то спугнуло? Вполне возможно. Еще в лифтах насилуют, но, как правило, насильники действуют не в своих домах».

— Ну что, убедились в том, что вылезти отсюда невозможно? — Алексей прервал мои размышления. — Видите, насколько вперед выступает боковая стенка лоджии по сравнению с основной стеной дома? Потом отливы на наших окнах такие маленькие. Вот сейчас дома строят, там совсем другие отливы…

— Да, Алексей, вы меня, пожалуй, убедили. Скорее всего, преступник остался в доме.

— Но на все сто процентов вы все-таки не уверены?

— Где-то на девяносто, — сказала я, потушив сигарету, после чего выбросила окурок на улицу. — Вероятно, преступник остался в замкнутом пространстве вашего подъезда. Но вы сказали, что на ваш крик у лифта появились какие-то люди. Может быть, преступник воспользовался моментом замешательства и незаметно вышел? Если это жилец, то на него просто могли не обратить внимания.

— Это исключено. Кирилл бывший пограничник, он следил за дверью — первой Наташа забежала, потом Лидия Степановна из квартиры вышла, ее муж выехал на кресле-каталке. Он-то и вызвал милицию по радиотелефону.

— Расскажите мне, пожалуйста, как действовала оперативная группа.

— В каком смысле?

— В смысле поквартирного обхода. Может быть, где-то не открыли дверь, и потому опера побывали не во всех квартирах.

— Вообще-то, обо всем подробно я там написал: в каких квартирах побывали ребята из угрозыска, а в каких нет. Могу добавить только то, что милиция приехала с собакой, с немецкой овчаркой, но она не взяла след. Оказалось, что при входе в подъезд красный молотый перец был рассыпан, она сразу же потеряла нюх, совершенно перестала слушаться хозяина, и ее обратно в машину посадили. Ну что еще сказать, — Алексей развел руками. — Конечно, милиция побывала не во всех квартирах. В некоторых просто-напросто никто не живет. Но ведь там никого и не могло быть, правда?

— Это как сказать. Проверить бы не мешало.

— Ксению убили примерно в половине четвертого, а милиция здесь до позднего вечера была. Сначала обошли те квартиры, в которых кто-то был, а потом ждали, когда остальные жильцы с работы вернутся. Заходили к ним и проверяли — нет ли там кого еще? Во все шкафы заглядывали, на лоджии и балконы выходили…

Такого конкретного ответа от Демидова я не ожидала, поэтому спросила:

— Вы что же с ними ходили по всем квартирам?

— Нет, но здесь они тоже с пристрастием каждый угол проверяли, будто убийца мог спрятаться в нашей квартире. Это просто абсурд какой-то! Потом соседи о многих деталях мне рассказали… На поминках только об этом и говорили.

— Понятно. Значит, кроме наркоманов никто у сотрудников милиции подозрения не вызвал?

— Наверное, нет. Посторонних мало тут было. Я обо всех там написал, — Алексей показал на свои распечатки, упорно настаивая на том, чтобы я занялась изучением его материалов, но у меня было к нему еще много других вопросов.

— Да, я обязательно самым пристальным образом изучу весь этот список, но меня интересуют и другие аспекты.

— Какие? — Демидов посмотрел на меня с готовностью ответить на любой вопрос. — Спрашивайте.

— Вы давно в этом доме живете?

— С восемьдесят девятого года. Как его сдали, так мы и заселились. Этот дом биохимический завод строил для своих работников. Квартиры небольшие, но жилье получили все нуждающиеся. Мой отец на заводе инженером работал. Сначала здесь только заводские жили, а потом потихоньку менять да продавать квартиры стали… Полежаевы как раз из новеньких — примерно год назад вселились, так с тех пор и начались пьянки в подъезде. Сидят на ступеньках, в карты играют, анекдоты травят… Наши активисты на них участковому не раз жаловались, только все без толку.

— А Ксения случайно не из активистов была?

— Ну что вы! — замахал руками Демидов. — Такими делами пенсионеры занимаются, а нам не до этого — с утра пораньше ушли на работу, вечером пришли.

— А где Ксения работала?

— В пенсионном фонде Октябрьского района, инспектором.

— Скажите, а ваш сын Артем с Полежаевым и его компанией общается?

— Нет, что вы! Ему только четырнадцать, а тем около двадцати. Артем у нас мальчик серьезный, плаванием занимается. Вам показать его дипломы и награды?

— Не сейчас. Скажите, а не было ли у вашей жены или у вас лично конфликта с кем-нибудь из соседей?

— Нет, Ксения жила в согласии со всем миром, — Демидов встретился с моим скептическим взглядом и поправился: — Пусть не со всем миром, а только с той его частью, которая ее окружала. Знаете, Ксении не нравилось привлекать к себе внимание, она была очень скромной. Переходить кому-то дорогу было не в ее характере.

— А если все-таки хорошенько подумать, может быть…

— В последнее время я только об этом и думаю, но ничего такого не могу припомнить.

Оказалось, что он все-таки думал, а мне показалось, что Демидов пребывал в полнейшей растерянности! Вот и теперь он снова схватился за голову обеими руками и что-то бубнил себе под нос.

— Простите, я не расслышала, что вы сказали?

— Ничего особенного. Это просто мысли вслух. Мне кажется, что все-таки это дело рук Санька и его дружков. Они были обкурены, поэтому не отдавали себе отчета в том, что творят. Наверное, им нужны были деньги на наркоту, вот и сорвали цепочку, а остальное взять не успели или испугались чего.

— Я так полагаю, что отпечатки на ноже, если, конечно, таковые были, не совпали с пальчиками задержанных, да и цепочку у них не нашли, иначе бы вам предъявили ее для опознания. Раз выпустили, значит, зацепиться было не за что. Убийство — это очень серьезно, не то что какое-нибудь хулиганство. Это дело обязательно на контроле у прокуратуры, и при наличии мало-мальских, даже косвенных доказательств через двое суток и под подписку не выпустят. Если предположить, что вмешался родитель одного из ребят, то своего бы сынка он, может быть, и отмазал, но остальные погрязли бы по уши. На них бы повесили всех собак.

— Наверное, вы правы. Но ведь они же могли чисто сработать, не оставить никаких улик?

— Могли, но думаю, что их бы непременно раскололи. Наркоманы — люди зависимые, за дозу мать родную продадут. Сколько их было?

— Трое, там написано.

— Трое — это много. То, что известно одному, еще может остаться тайной, а вот то, что знают двое…

— Знает весь мир, — продолжил Демидов. — Я помню эту пословицу.

— А уж троих поймать на лжи или взять на понт тем более легко.

— Больше и подозревать-то некого, в тот момент дома в основном старики, женщины и дети были, да еще одна влюбленная парочка. Но они точно не имеют к этому отношения, — Демидов смущенно улыбнулся.

— Кого вы имеете в виду? Расскажите о них поподробней.

— На нашем этаже, в тридцатой квартире, живут Евстюхины, муж с женой. Несколько лет назад у них сын умер, ровесник нашего Артема, утонул в Волге, после того случая Иван замкнутым стал, угрюмым, да и Тамара ходила поникшая. Я их теперь хорошо понимаю… А тут оказывается, что у Тамары есть молодой любовник. Когда милиция поквартирный обход делала, подняла их прямо тепленьких с постели. Представляете, свечи горели, лепестки роз рассыпаны были… Иван из командировки приедет, вот ему сюрприз будет!

— Да, пикантная ситуация. Вы упомянули о ней в своем отчете?

— А разве не надо было? Я похож на сплетника, да? — Демидов густо покраснел. — Просто я старался быть объективным. Ивану, мужу Тамары, конечно, ничего об этом не расскажу.

— Алексей, не надо оправдываться. Вы все правильно сделали. Пожалуй, мы пока на этом с вами расстанемся, подошло время подробно изучить ваши материалы, — сказала я и взяла со стола деньги, а потом компьютерные распечатки.

— Как, разве вы прямо сейчас не будете встречаться с людьми? Я поэтому вас к себе и пригласил, чтобы вам удобней было.

«Вот чудак! — подумала я. — Наверное, он считает, что я стала бы ходить по всем квартирам подряд, представляться частным детективом и задавать каждому вопрос в лоб: это не вы убили Ксению? Опергруппа действовала примерно так, но даже по горячим следам убийцу не нашла. Спустя пять дней такие методы работы совсем не актуальны. Не удивлюсь, если уже все соседи в курсе того, что он нанял меня». Судя по недоумению на лице Демидова, он был поражен и разочарован, поэтому мне пришлось объясниться.

— Для начала я должна все осмыслить. Думаю, что вашим соседям уже разговоры с милицией надоели, и если кто-то хотел что-то скрыть, то он имел возможность придумать любую правдоподобную историю, отшлифовав в ней все острые углы, так что мне надо искать нестандартный подход к каждому, кто вызовет у меня подозрения. Ваши материалы мне как раз для этого и пригодятся.

— Тогда не смею вас задерживать, — сказал недовольно клиент.

— Да, еще один вопрос, — вдруг спохватилась я уже на пороге квартиры. — Скажите, давно ли исчез кодовый замок с подъездной двери?

— Я точно не помню. Может, месяца два назад. Это как раз полежаевские дружки постарались. Кто-то из них не знал кода и сломал замок.

— Вы твердо уверены, что это сделал кто-то из приятелей Полежаева?

Демидов смутился и сказал, опустив глаза вниз:

— Не уверен, но так люди говорят.

— Понятно. Ну что ж, Алексей, я пойду. Обещаю держать вас в курсе своего расследования.

— Хорошо, — кивнул головой Демидов. — Вот, возьмите мою визитку, там номера мобильного и домашнего телефонов указаны.

Я внимательно посмотрела на визитную карточку, кивнула головой и убрала ее в сумку, потом развернулась к двери. Демидов стал открывать замок.

— До свидания, — сказал он первым.

— Я вам сегодня вечером позвоню, — ответила я и вышла из квартиры.

ГЛАВА 3

Горящая красная кнопка свидетельствовала о том, что лифт занят. Я решила спуститься на первый этаж пешком, может быть, что-то интересное бросится в глаза. Правда, сначала поднялась наверх и убедилась в том, что квадратный люк чердака действительно заварен. Затем стала спускаться вниз.

На шестом этаже была опечатана квартира, находящаяся через этаж под той, в которой жил мой клиент. Разумеется, я не могла не остановиться и внимательно не рассмотреть пломбу. Дата, написанная от руки на маленьком клочке бумаги, говорила о том, что доступ в двадцать четвертую квартиру был прекращен восемнадцатого марта, то есть около трех месяцев назад.

«Таня, а не кажется ли тебе, что это удобное местечко для того, чтобы спрятаться от милиции? — спросила я себя и тут же ответила: — Кажется. И меня нисколько не смущает, что пломба не нарушена. При желании подделать ее ничего не стоит. Возможно, опера думали точно так же, но они не могли действовать против закона. Им обязательно была нужна санкция прокурора, чтобы войти в опечатанную квартиру. Почему же они ее не получили и не проверили — не было ли там кого? Пожалуй, надо исправить эту ошибку. И я смогу это сделать своими методами и без всякого разрешения, но не сейчас, а немного позже».

Едва я шагнула к лестнице, как чуть приоткрылась соседняя дверь.

— Здравствуйте, — сказала мне пожилая женщина, в которой я узнала ту, что утром сидела на скамейке у подъезда. Теперь она была уже без шелкового платка на голове, но все в том же пестреньком ситцевом халате, поверх которого был надет льняной фартук с вышивкой. — Вы, наверное, и есть частный детектив?

— Да. Вы хотите со мной поговорить?

— Хочу, — бодро ответила бабуля, потом вдруг потупила взгляд и спросила: — У вас документик имеется? Знаете: доверяй, но проверяй.

— Все правильно, — я показала бдительной старушенции лицензию, и она впустила меня в свою квартиру. — А как вы догадались о том, кто я такая?

— Так это Анатолий, мой зять, посоветовал Алексею обратиться к тебе, а ему кто-то на работе дал твой адрес. Ну, надо же — такая молодая, и частный детектив, — сказала жительница двадцать третьей квартиры, переходя на «ты» и с любопытством оглядывая меня с ног до головы. — Муж-то у тебя есть?

— Это не относится к делу.

— Значит, нет, — сделала вывод пенсионерка.

Приглашения пройти в комнату я не получила, поэтому спросила прямо у порога:

— Вы хотите мне что-то сказать по поводу убийства Ксении Демидовой?

— Дочка, убийцу непременно надо найти! — приложив руку к сердцу, сказала бабуля. — Мы же все боимся теперь в лифте ездить, а пешком ходить тяжело. Какое жестокое нынче поколение растет!

— Вообще-то, люди убивали друг друга во все времена, начиная с сотворения мира, — заметила я, рискуя потерять расположение свидетельницы. — У вас есть для меня какая-нибудь конкретная информация?

— Я вот видела в «глазок», что ты соседской квартирой интересуешься. Пустое! Там нет никого и не может быть, потому как она опечатана, — рассудительно заметила бабуля, в ее голосе так и сквозила твердая убежденность в своей правоте. — Да, там убийцу искать без толку — она опечатана. Продать ее хотели незаконно, вот теперь судебное разбирательство идет. Жила там одна женщина, в моем возрасте. Умерла, а сын, пока она болела, носа сюда не казал, а потом на себя все быстренько оформил и почти продал квартиру. Но у Нины Тимофеевны еще дочка есть, в Сибири живет, ребеночка родила и не смогла на похороны приехать, а теперь с братом судится за наследство.

— С этой квартирой все ясно, а вот по поводу убийства Ксении вы можете что-либо сказать?

— А что тут скажешь? Жалко бедняжку, и Алексея жалко, и Артема. Очень порядочная, можно сказать, идеальная семья была. Знаете, у них была редкостная способность, несмотря ни на что, жить счастливо, это со стороны сразу видно, — старушка тяжело вздохнула.

— Что значит — несмотря ни на что? У Демидовых все-таки были какие-то проблемы?

— Да какие там проблемы! Все житейское. Алексея на заводе сократили, он долго работу не мог найти, потом свой бизнес организовал. Только материальное благополучие наладилось, так новое горе, — женщина вытерла выкатившуюся из правого глаза слезу. — Когда это произошло, меня дома не было, я в поликлинику ходила, к эндокринологу. Возвращаюсь, смотрю — милиции полон двор, меня в подъезд не пускают, даже паспорт потребовали, но у меня с собой только «пенсионка» была. Со мной в квартиру вошли, все обыскали здесь, аж на антресоли лазали… Потом Ира, дочка моя, пришла с работы, за ней зять. У них тоже документы проверяли.

— Больше вы ничего не можете добавить?

— Так сразу и не сообразишь.

— Тогда я, пожалуй, пойду.

— Постойте, я могу вам сказать, кто в то время дома был. Это ведь вас интересует?

— Алексей Евгеньевич уже посвятил меня в это.

— Ну да, ну да, — по лицу пенсионерки было видно, что она разочарована моей осведомленностью на этот счет.

Кроме того, мне показалось, что она все-таки что-то знает, но не решается рассказать.

— Наверное, у вас есть своя собственная версия по поводу убийства Ксении? — спросила я как можно мягче.

— Есть, правда, я ни в чем не уверена, — бабуля перешла на заговорщицкий шепоток. — В тридцать третьей квартиранты живут, лица кавказской национальности. Семья вроде бы порядочная, трое детей, но к ним много таких же кавказцев ходит… Что у них на уме — неизвестно. А если тебе кто-то скажет, что это Полежаев из пятой квартиры, не верь. Санек парень хороший, добрый, уважительный, всегда со мной здоровается, как-то помог сумки тяжелые донести, лифт у нас тогда не работал. Вот, собственно, и все.

— Спасибо за информацию. Больше вы ничего не хотите добавить?

— Нет.

— Тогда я пойду. До свидания.

Общение с одной из «активисток» дало кое-какие результаты. Квартирантов из тридцать третьей квартиры стоило взять на «крючок». Однако разубедить меня в том, что преступник мог скрыться за опечатанной дверью, старушенция не смогла. Возможно, именно там он отсиделся, пока менты не уехали, поэтому проверить двадцать четвертую квартиру совсем не мешало. «А что, если спуститься на тросе с демидовской лоджии на лоджию этой квартиры? — подумала я. — Надо будет посмотреть с улицы — застеклена она или нет».

Я немного постояла около опечатанной двери и стала спускаться вниз. Кроме мусора на лестничных площадках и маршах, больше ничего не было.

Когда я спустилась на первый этаж, лифт был там. На всякий случай осмотрела кабинку, но разве спустя пять дней после убийства там могли остаться какие-нибудь следы? Конечно же, нет, и если преступник что-то и оставил, то оперативники наверняка это заметили. Я подумала о том, что надо будет получить доступ к уголовному делу, а пока попыталась представить себе трагическую сцену убийства. Мне показалось, что преступник, скорее всего, неожиданно спустился по лестнице сверху, зашел в лифт после Ксении для того, чтобы ограбить или изнасиловать ее. Если это сексуальный маньяк, то ему было абсолютно все равно, что это за женщина, он не ждал кого-то конкретно, а просто воспользовался подходящим моментом. Когда Ксения оказала решительное сопротивление, он ее убил.

Немного подумав, я выдвинула другую версию — преступнику нужна была именно Демидова, и он, возможно, ждал ее на восьмом этаже — когда дверцы раскрылись, он не дал ей выйти, сам зашел в лифт, а после того, как нанес ей смертельный удар, вышел, отправив лифт на первый этаж. Такое могло произойти только в том случае, если он точно знал, когда Ксения вернется домой, поэтому эта версия показалась мне маловероятной, ведь она возвратилась не тогда, когда обычно приходит с работы, а намного раньше, причем вполне могла подняться наверх вдвоем, с мужем.

Я вышла на улицу, но продолжала размышлять, оглядывая дом и его окрестности: «Допустим, убийца случайно увидел в окно, что Ксения зашла в подъезд одна, а поскольку давно хотел ее… пожалуй, конкретно утверждать, что именно он от нее хотел, пока рано, то мгновенно сориентировался, подкараулил ее и после нескольких минут общения ударил ножом, а цепочку сорвал для отвода глаз, чтобы сбить следствие с толку. Нет, такую версию можно принять только с очень большими натяжками. Судя по всему, преступник действовал не спонтанно, а очень хорошо подготовился и к преступлению, и к своему отходу, иначе его бы сразу взяли. Красный перец наверняка не случайно был рассыпан при входе. Лишить служебную собаку нюха — это очень умно, в находчивости преступника сомневаться не приходится».

С другой стороны дома я поискала глазами лоджию опечатанной квартиры. «Если там никого не было целых три месяца, то пол будет покрыт солидным слоем пыли, а если на этой неделе там кто-то побывал, то он наверняка оставил после себя следы. Пожалуй, сегодня же ночью я поиграю в человека-паука», — приняв такое решение, я пошла к машине.

Впрочем, мои планы на сегодняшнюю ночь не означали, что я не собираюсь искать преступника в других квартирах. Гадальные кости предвещали мне, что новое расследование потребует упорной и кропотливой работы. Так оно и выходило. Мне предстояло просеять всех, кто в момент убийства находился в этом доме, с первой квартиры по тридцать шестую, ведь теоретически убийцей мог оказаться каждый из них. «Научные труды» вдовца обещали дать много пищи для размышлений.

Вот ирония судьбы — еще вчера мечтала о расследовании преступления с ограниченным кругом подозреваемых и сегодня получила его, но в каком извращенном виде! Вместо фешенебельного особняка с колоннами, огромной гостиной и мраморной лестницей, ведущей к хозяйским спальням и комнатам для гостей, целый подъезд девятиэтажки, где на стенах нацарапаны нецензурные слова, полы оплеваны и загажены, где тридцать шесть квартир «совковой» планировки с проходными комнатами и маленькими кухнями. Такие малогабаритные квартиры — для многих приговор на всю жизнь. Давят эти стены на некоторых, давят, вот они и выплескивают свои отрицательные эмоции наружу. Там, где живут, там и сорят, там и убивают. Словом, чисто русское убийство в лифте. Много подозреваемых, но упорство поможет горы свернуть. Дерзай, Таня, дерзай! А мечтать, как говорится, не вредно…

ГЛАВА 4

Из курса психологии, который изучала в академии права, я помнила, что по способу передачи информации существуют разные типы людей. Одни могут коротко и ясно излагать свои мысли вслух, но испытывают затруднения с их письменным оформлением. Другие часами льют воду, толкут ее в ступе, подбираясь к существу вопроса издалека, временами забывая, о чем, собственно, хотят рассказать, и при этом еще получают удовольствие от собственного красноречия, а на бумаге, напротив, пишут сухо, сжато и по существу. К последнему типу я и отнесла Алексея. Наверное, он знал эту свою особенность и, будучи заинтересованным в том, чтобы я получила от него больше полезной информации, подготовил материал о жителях подъезда.

Теперь, когда я знала суть дела, разобраться в «научных трудах» Демидова было легче, не то что тогда, когда впервые заглянула в них. Ему было известно поразительно много о своих соседях. Такая чрезмерная осведомленность настораживала. Если бы меня попросили составить краткое досье на всех моих соседей, то я не смогла бы сделать это. Стыдно признаться, но я не знала по именам всех, кто рядом со мной живет, а тем более, кто где работает и бывает ли днем дома. Зашла в подъезд, села в лифт, вышла из лифта, вошла в квартиру, и все на этом. А вот Алексей почему-то все и обо всех знал, будто не оплакивал погибшую жену, а ходил с оперативниками по квартирам с листком бумаги и записывал все данные.

Я наугад ткнула пальцем и попала в пятнадцатую квартиру. Там проживала Михеева Вера Петровна, которая находилась дома, потому что у нее был выходной, а работала она в магазине по неделям. «Что ж, Вера Петровна, по мнению вдовца, вы были у себя дома по уважительной причине, — усмехнулась я. — Ладно, еще раз попробую наугад… Квартира тридцать четыре. Здесь в момент убийства были Таня и Наташа Бондаревы, школьницы. Шестой и третий классы. Представляю, сколько страха девчонки натерпелись, когда к ним милиция позвонила!»

Нет, разумеется, я не собиралась расследовать жестокое убийство методом «научного тыка». Почему тогда не бросилась сразу изучать по порядку весь список жильцов? Кажется, клиент рассчитывал на то, что я тут же вцеплюсь в его досье, потому что иных путей для расследования нет. У меня вдруг возникло ощущение — Демидов навязывает мне определенный сценарий, причем по такому же плану действовала милиция и не достигла никаких результатов. Зачем повторять чужие ошибки? Совершенно незачем, поэтому я решила объединить усилия, свои и официального следствия, а потому позвонить кому-нибудь из своих знакомых сотрудников милиции.

Поначалу вспомнила о Гарике Папазяне, который в любой момент был готов прийти мне на помощь, потому что его подогревала мечта об интимной близости со мной. Мы провернули с ним вместе множество дел, но до постели так и не дошло — каждый раз вмешивался его величество случай, иногда мною же и подстроенный, и мечта Гарика оставалась нереализованной.

Я уже набрала половину цифр его телефонного номера, но вдруг вспомнила, что этот доблестный армянин тарасовского разлива недавно едва не присоединился к числу тех, о ком с трагизмом в голосе говорят: «Погиб при выполнении служебного долга». Машина, в которой он преследовал правонарушителей, перевернулась, водитель скончался по дороге в больницу, а Папазяну, сидящему рядом с ним, повезло — он отделался, можно сказать, легким испугом. Травма, которую получил Гарик, была пустяковой, но из-за нее он уже вторую неделю находился на больничном и даже не беспокоил меня своими звонками. А мне нужен был человек, который в курсе последних криминальных событий и, разумеется, в трудоспособном состоянии.

Немного подумав, я позвонила на мобильник Андрюше Мельникову, своему бывшему однокурснику по академии права.

— Таня, привет! Я сейчас в Москве, в командировке. Вернусь дня через два-три, — скороговоркой проговорил Андрей.

— Извини, не знала, — сказала я и отключилась, дабы не разорять своего приятеля роумингом.

Так и быть, придется снова звонить Володьке Кирьянову! Во время последнего расследования я чуть не «изнасиловала» его своими вопросами. Днем и ночью надоедала звонками, так что ангельское Кирино терпение едва не лопнуло. Впрочем, характер наших взаимоотношений был таков, что я имела полное право снова обратиться к Владимиру Сергеевичу за консультацией. Он был мне многим обязан, ведь без меня ни за что бы не стал подполковником.

— Алло, Володенька, здравствуй! Ты еще по мне не соскучился?

— Добрый день! Опять в делах, в заботах? — спросил Кирьянов, и по его добродушному голосу я поняла, что могу смело задавать ему любые вопросы.

— Да, взялась за новое расследование. Может быть, ты что-нибудь слышал об убийстве в лифте на Нагорной?

— Слышал. Женщину там зарезали. Так, значит, ты этим сейчас занимаешься? Чем я могу тебе помочь?

— Для начала скажи, нет ли сейчас в городе такой серии убийств? Помнишь, как в две тысячи третьем?

— Нет, Таня, в лифтах давно не убивали. Я слышал, что это дело не из простых. Вначале взяли кого-то, потом отпустили. Если тебе надо, то завтра я попробую узнать какие-нибудь подробности следствия.

— Завтра? — разочарованно переспросила я.

— Да, сегодня не получится, поскольку воскресенье. Я-то на работе, а вот у следователя — выходной.

— Ладно, и на том спасибо. Завтра так завтра. Только ты уголовное дело внимательно прочитай, меня любые мелочи могут заинтересовать.

— Какая шустрая! Я совсем не уверен, что мне дадут в руки это дело. Так, как бы невзначай, могу поинтересоваться кое-какими подробностями, а чтобы прочитать его от корки до корки, тут, знаешь ли, особый подход нужен.

— Если у этого подхода есть денежное выражение, то я готова оплатить разумную сумму.

— Буду иметь это в виду. Возможно, мне и удастся получить доступ к делу. Извини, Танечка, городской телефон звонит. Завтра я тебя найду.

Разговор с Кирьяновым согрел мне душу. Честно говоря, я считала, что из-за моей чрезмерной навязчивости наши отношения слегка испортились, и потому надо выдержать паузу для того, чтобы Володька окончательно остыл. Два дня оказалось вполне достаточно, Киря за это короткое время отдохнул от моих заданий и теперь снова был готов помогать мне. Правда, сроки, в которые он обещал мне раздобыть нужную информацию, меня не очень устраивали. Целые сутки — это так много! За те деньги, которые я взяла с Демидова, отдачу должен давать каждый час.

Я вновь взяла в руки материалы, которые подготовил Алексей. Опять в моей душе возникло какое-то противодействие, внутренний тормоз почему-то не давал возможности заняться пристальным изучением всех жильцов первого подъезда злополучного дома на улице Нагорной. «Таня, может быть, ты привыкла чувствовать интеллектуальное превосходство над своими клиентами и теперь тебе претит то, что Демидов ответил на твои вопросы раньше, чем ты задала их ему? — спросила я себя и не на шутку призадумалась. — Глупости! Дело вовсе не в том, что взыграла амбиция или что-то в этом роде, здесь нечто совсем другое. Что? Может, Алексей пытается сознательно ввести меня в заблуждение? Может быть, это он сам разыграл убийство как по нотам, обеспечил себе с помощью Кирилла алиби, а затем, чтобы пустить всем, в частности соседям, пыль в глаза, нанял меня и направил по ложному следу? Если так, то он хороший актер, и надо, прежде всего, проверить его алиби».

Предположение было очень смелым. К этой внезапной вспышке озарения следовало возвращаться не торопясь, осторожно, чтобы не наделать глупостей. Никаких данных на Кирилла в «научных трудах» не было, потому что он проживал в другом подъезде. А вот Наташа Шевцова, которая в момент убийства сидела на скамейке и качала коляску с ребенком, числилась под номером десять, так как проживала в десятой квартире. Алексей даже указал ее домашний телефон. Нелишняя информация, особенно, если учесть, что эта молодая мамаша тоже обеспечивала ему алиби и, наверное, могла подтвердить, что он зашел в подъезд минут через десять-пятнадцать после жены и почти сразу же обнаружил ее труп.

Прежде чем связаться с Шевцовой, я попыталась упорядочить свои мысли, представив себе, могли ли теоретически Демидов или Кирилл убить Ксению. Если они были в сговоре, то, наверное, такое могло произойти. Ксения вышла из машины и пошла домой, а Алексей остановился с приятелем, точнее с сообщником. Допустим, через какое-то время Демидов позвонил по сотовому жене и попросил ее срочно спуститься вниз. После этого мужчины пошли в подъезд, дождались, когда откроется лифт, и кто-нибудь из них нанес Ксении смертельное ножевое ранение, а Алексей стал кричать так, будто они только что обнаружили труп в лифте. Даже если он испачкался в крови, то мог оправдаться тем, что в состоянии аффекта бросился к жене, не думая о том, что на него может пасть подозрение.

Немного подумав, я пришла к выводу, что эта версия какая-то искусственная, но все равно она требовала серьезного осмысления.

Случается, что мужья убивают своих «любимых» жен лично или нанимают киллера, но стараются делать это так, чтобы риск провала был сведен к минимуму. В данном случае не было никаких гарантий, что не появятся неожиданные свидетели. Во-первых, Ксения могла спуститься вниз не одна, а со случайным попутчиком. Во-вторых, в подъезд могли войти с улицы. В-третьих, могла открыться одна из четырех дверей первого этажа, да и в «глазок» тоже могли что-нибудь разглядеть… Нет, глупо все это как-то. Зачем нужен сообщник? Алиби-то он обеспечивает, но и заложить тоже может.

А что, если они оба заинтересованы в смерти Ксении, потому что были любовниками? Это возможно, хотя на представителя нетрадиционной сексуальной ориентации Демидов вроде бы не похож. Или похож? Впрочем, в наше время такие случаи перестали быть редкостью. Я вспомнила, что Демидов постоянно твердил: «Мы с Кириллом… Кирилл сказал… Кирилл сделал»… Да, это имя он повторял часто. Версия потихоньку развивалась, хотя мне по-прежнему не нравилась. Интересно, правоохранительные органы не заподозрили в убийстве Демидовой убитого горем мужа?

Я попыталась заставить себя переключиться на построение других версий, поэтому взяла в руки компьютерные распечатки, но так и не стала их изучать, потому что меня посетила гениальная идея. С радостью отбросив листы в сторону, я вскочила с кресла.

ГЛАВА 5

Как же забыла про Венчика Аякса! Ведь только он может услышать то, что мне никогда не расскажут, увидеть то, чего другие не заметят. Нет, Вениамин Аясов не обременен сверхъестественными способностями и не имеет связи с космосом. Напротив, он в некотором смысле настолько заземлен, что ниже уже некуда. Венчик Аякс — бомж, но не похожий на своих «коллег». Его голова напичкана многими мыслями, причем далеко не бредовыми, а скорее философского порядка. На досуге с ним очень интересно пообщаться, потолковать о смысле жизни. Надо заметить, что Вениамин Аясов не работает из идейных соображений и любит по этому поводу рассказывать притчу о дереве.

Один мудрец путешествовал со своими учениками и зашел в лес, где рубили деревья. Заметив, что лесорубы обошли одно огромное дерево, под кроной которого могла бы расположиться тысяча людей, он попросил своих учеников узнать, почему оно не срублено. Дровосеки сказали, что это дерево абсолютно бесполезно — у него ствол и все ветки изогнутые и в сучках, поэтому из них ничего нельзя сделать, они годятся лишь на дрова. Ученики вернулись и передали услышанное мудрецу. Тот рассмеялся и сказал: «Будьте похожи на это дерево. Если вы будете полезны, то вас срубят, и вы станете мебелью или, что еще хуже, дровами. Будьте абсолютно бесполезны, тогда вы вырастите такими же огромными и тысячи людей найдут под вами тень».

Мне посчастливилось быть одной из тех, кому Венчик давал «тень под своими ветками». Я запросто могла прийти в его полуподвал и попросить о помощи. Он никогда мне не отказывал, а охотно брался за дело, причем делал его так, как никто другой из моих друзей не смог бы сделать. Когда я говорила о том, что Аякс может увидеть то, чего иные люди не заметят, я имела в виду вещи, выброшенные на свалку, а в мусорку выбрасывают, надо сказать, не только хлам. Иногда там попадаются ценные для следствия улики. Ну не самой же мне лезть в мусоропровод! Венчик около него будет смотреться гораздо органичнее, к тому же сможет подслушать, о чем говорят в «кулуарах», то есть в подворотнях и в подъездах. Быть может, у кого-нибудь из жильцов есть смелая версия о том, кто убил Ксению Демидову, которую они не рискнут рассказать постороннему человеку, но охотно станут обсуждать друг с другом, не обращая внимания на «совершенно бесполезное дерево».

В отличие от многих своих собратьев, у Венчика Аякса все-таки было определенное место жительства — он «на птичьих правах» обретался в одном заброшенном полуподвале и считал его своей законной жилплощадью. Вот туда-то я и отправилась в надежде, что застану «хозяина» на месте. Мне повезло — Венчик действительно был у себя, он лежал на каком-то продавленном топчане, занимался изучением мобильного телефона и не обратил на мое появление никакого внимания.

— Тук, тук, тук, — сказала я. — Гостей не ждали?

Аякс от неожиданности встрепенулся и зачем-то спрятал мобильник за пазуху, будто я могла отнять его у него.

— А, это ты, Танечка, проходи. Всегда рад тебя видеть. Смотри, какую игрушку я вчера в мусорном контейнере нашел, — бомж с гордостью достал старую модель «Эриксона», по габаритам раза в два превышающую мой нынешний сотовый, и сказал: — Совсем народ заелся. Представляешь, я сначала подумал, что он неисправный, а оказалось, что в рабочем состоянии, даже деньги на счету имеются. Набрал я один старый номерок, оставшийся в моей памяти из прошлой жизни, и позвонил… Ну да ладно, тебе это неинтересно… Лучше скажи, зачем пришла?

— Дело у меня к тебе есть одно, Венчик. Я расскажу тебе о нем без предисловий и притч. Хорошо?

— Рассказывай.

— В Трубном районе, в лифте одной девятиэтажки убита женщина, с шеи сорвана золотая цепочка с кулоном в виде сердечка, но, скорее всего, это для отвода глаз, чтобы сбить следствие с толку. Так вот я хотела бы, чтобы ты там потусовался, послушал разговорчики — кто, что по данному поводу думает. Запоминай любые мелочи, но сам рьяно с расспросами ни к кому не лезь, разве только к своим «коллегам». А еще, может быть, найдешь что-нибудь интересное…

— Ясно, значит, все как всегда.

— Да, вот тебе небольшой аванс.

— Свою серебряную звезду я еще не заработал, — лукаво прищурившись, сказал Венчик.

— Серебряную звезду? — удивилась я. — Что ты имеешь в виду?

Аякс вскинул многозначительный взгляд на облупившийся потолок подвала и начал рассказывать притчу:

— На небе светило пять серебряных звезд. Первая — для того, кто расскажет свою собственную историю, утверждая бессмертное творческое начало. Вторая — для того, кому он сочтет нужным ее пересказать, чтобы о ней узнал весь мир. Третья — для того, от кого я услышу эту историю. Четвертая — для меня, чтобы на мне не порвалась нить повествования. А пятая — для того, кто сможет услышать в этой истории то, что никто ранее не слышал, то есть для тебя, Танюша.

— Ясно, — улыбнулась я и прибавила еще несколько купюр. — На Нагорную я тебя сейчас отвезу, а обратно придется на трамвае ехать.

— Хорошо, — согласился Венчик и взял деньги. — Где встречаемся?

— Знаешь, сегодня поздно вечером я сама могу там объявиться, но без особой нужды ко мне не подходи. Если только будет что стоящее, то спросишь у меня сигаретку. А так завтра, в десять утра в скверике около моего дома.

— Понял, сейчас буду собираться.

— Я подожду тебя в машине.

ГЛАВА 6

Я отвезла Венчика на объект и вернулась домой. Немного погодя, несмотря на необъяснимое внутреннее противодействие, снова решила заняться изучением материалов, подготовленных Демидовым. Короче, попыталась пойти путем, навязанным мне клиентом, но сначала сварила себе кофе. Вот так с чашечкой ароматной «Арабики» в одной руке и с сигареткой в другой, а также с листочками на коленях я мысленно заходила в каждую квартиру. На этот раз шла по порядку, начиная с первой. О ее жильцах мне было уже немного известно. В ней проживали пожилые супруги Никольниковы. Именно Лидия Степановна заходила в подъезд, в промежутке времени между Ксенией и Алексеем. На его крик первыми отреагировали Никольниковы, даже Илья Федорович выехал на инвалидном кресле с радиотелефоном в руках, он и вызвал милицию.

Я задала себе вопрос — могли ли эти бабушка с полупарализованным дедушкой убить Демидову? Ответ был однозначным — не могли. Почему? Глупый вопрос! Не могли, и все. Да и зачем им это?

Вторая квартира была продана около полугода назад, и в ней никто не проживал. Алексей пометил, что на окнах есть металлические решетки. Впрочем, я и сама видела, что все окна первого этажа в «клеточку». Из разговора с клиентом также помнила, что в квартиры, в которые до позднего вечера никто не вернулся, милиция не заходила. Стало быть, теоретически во второй квартире вполне мог укрыться преступник. А почему бы и нет? Скорее, да. Гадать об этом можно было сколько угодно, но для того, чтобы удостовериться, был ли там кто-нибудь в последнее время, надо туда попасть. Собственно, для меня это не проблема, поскольку в моем арсенале есть большой набор отмычек. Я обвела красным маркером цифру «два» и перешла к следующему пункту.

В третьей квартире, впрочем, как и в четвертой, на момент убийства никого не было, но вечером жильцы пришли с работы, и менты благополучно обыскали их жилплощадь. Мне не оставалось ничего другого, как принять за основу утверждение, что преступник там не скрывался.

Первый этаж был отработан, и вместе со второй чашкой кофе я «поднялась» на второй. Над Никольниковыми проживала семья Полежаевых, сыночка которых вместе с его дружками правоохранительные органы заподозрили в убийстве, задержали, а потом выпустили. Вероятно, подозрения были основаны не на уликах, а на мотиве. Наркоманам, как правило, всегда нужны деньги. Я была практически на сто процентов уверена, что золотую цепочку у них не нашли, иначе бы их не выпустили. Хотя не нашли — это еще не значит, что ее там не было. Спрятать такую мелочь не составляет особого труда — в каждой квартире есть потайной уголок, например, за плинтусом или в банке с крупой. Насколько тщательно опергруппа вела обыск, мне не было известно. Впрочем, почувствовав, что запахло жареным, цепочку могли выбросить в окно.

Я задала себе тот же вопрос — могла ли эта компания убить Ксению Демидову? Логика подсказывала мне, что надо ответить отрицательно. Если ребяткам действительно нужны были деньги на наркоту, они вряд ли бы стали грабить там, где их знают в лицо. Это однозначно предполагает, что жертву придется убить. Если это их не смущало, то они бы сняли с Ксении все драгоценности и забрали бы деньги из сумки. Допустим, их что-то спугнуло. Вряд ли, потому что лифт, в котором есть люди, не вызывается. В закрытой кабинке можно сделать все что угодно. Однако изнасилования не было, а грабеж выглядит ненатурально.

Из-за чего же все-таки убили Демидову? Закурив очередную сигаретку, я несколько отвлеклась от изучения списка жильцов и пошла по другой дорожке — стала размышлять не о том, кто это сделал, а о мотивах убийства в принципе. Это могло натолкнуть на свежие соображения.

У человека есть тысячи причин для того, чтобы быть законопослушным гражданином, а вот мотивов для того, чтобы преступить черту дозволенного, не так уж и много. Почему-то первой в мою голову пришла мысль о мести. Мстят, как правило, за смерть близкого человека или за причинение серьезного вреда его здоровью, то есть повод для этого чувства не может быть мелочным. Я подумала о том, что надо будет уточнить у Демидова — не было ли в жизни Ксении чего-то подобного. Допустим, она, находясь за рулем, могла наехать на кого-нибудь по неосторожности. Кстати, в моей детективной практике уже был такой случай. Эх, богатая же у меня практика!

Покопавшись в своей памяти, я припомнила одно из последних расследований. Это было убийство из-за очень богатого наследства. Но имелось ли таковое у Ксении, рядового инспектора пенсионного фонда? Откуда ему взяться, если собственного бизнеса нет, а родители еще живы? Дальнейшие комментарии по этому мотиву были излишни. По той же причине я исключила убийство в целях устранить конкурента по бизнесу.

Потом я подумала о том, что убивают из ревности, но в таком случае это касается только двоих — мужа и жены. Если Алексей убил свою супругу из ревности, то он не стал бы это делать при свидетеле. А если в жизни Ксении был некто, живущий в этом подъезде и ревнующий ее к Алексею? Я видела ее портрет. На мой взгляд, Демидова была очень интересной женщиной и могла пленить сердца многих мужчин. Нет, по-моему, это тоже не повод. Из ревности, как правило, убивают соперника, а не объект своего обожания.

Я опять невольно подошла к тому, что между Алексеем и Кириллом могли быть близкие отношения. Но я рассматривала эту версию чисто теоретически. Уж что поделаешь, в последнее время нетрадиционная сексуальная ориентация перестала быть редкостью, поэтому стыдливо закрываться от подобной версии было неблагоразумно. Я предположила, что семейные узы могли казаться Демидову эшафотом его новой любви, а это уже могло стать веским мотивом для убийства нежеланной супруги. Кстати, подобный случай тоже был в числе преступлений, которые мне довелось расследовать, правда, в артистической среде. Но Демидов торгует строительными материалами, а его приятель — бывший пограничник и сейчас занимается ремонтом квартир. После коротких размышлений я пришла к выводу, что все-таки это надуманная версия.

Если не принимать в расчет маньяков, для которых преступление — это способ избавиться от одиночества, то оставался один, едва ли не самый распространенный мотив для убийства — попытка избежать наказания, устранив свидетеля. Ограбление больше походило на отвлекающий маневр. А преступление, которое преступник хотел скрыть от правосудия, заставив Демидову замолчать навеки, могло произойти несколько раньше, и убийца только ждал подходящего момента.

Я задалась вопросом — так ли удобен был момент? Ксения возвратилась домой неожиданно, поэтому спланировать время для убийства было невозможно. Значит, преступник долго вынашивал свои планы, наконец, воспользовался подходящим моментом и, скорее всего, скрылся в одной из пустующих квартир. Вновь и вновь интуиция подсказывала мне, что надо искать следы убийцы там, где не была милиция.

Бегло просмотрев список дальше, я обнаружила, что, кроме уже известных мне двух пустующих квартир, имелась еще одна. Таким образом, мне предстояло проникнуть во вторую, двадцать четвертую и двадцать пятую квартиры. Такие мероприятия лучше всего проводить в темное время суток, поэтому я продолжила изучение «научных трудов» Демидова. Правда, пришлось взбодрить себя очередной чашечкой кофе.

На втором этаже, кроме Полежаева и его дружков, в момент убийства дома никого не было, но жильцы шестой, седьмой и восьмой квартир пришли вечером и, надо думать, любезно позволили милиционерам обыскать свои «норки». Что ж, по данному поводу ничего не нафантазируешь, пора «подниматься» на третий этаж!

Я положила на колени следующий листок и потянулась за сигаретами. К моему удивлению, пачка оказалась пустой, зато пепельница была полна окурков. Вот так всегда — когда я думаю, то курю одну сигарету за другой. Хорошо, что в запасе есть еще одна пачка. Итак, кто у нас живет на третьем этаже? В девятой квартире — одинокая пенсионерка Федорчук Валентина Валентиновна, больная ишемической болезнью сердца. Думаю, что бабушку можно оставить без особого внимания.

Так, по соседству было пусто, потому что Наташа Шевцова сидела со своим ребенком на скамейке во дворе. В одиннадцатой была пятнадцатилетняя Лена Солнцева. Думаю, что убийца не она. В двенадцатой находился мастифф по кличке Джим. Да, Демидов, оказывается, с чувством юмора! Уж пса, пусть и такого огромного, я точно не буду подозревать в том, что он нанес смертельное ножевое ранение или позволил чужому спрятаться в этой квартире. Ладно, «поднимаемся» выше.

В тринадцатой и четырнадцатой квартирах в момент убийства никого не было, хозяева вернулись к вечеру. В пятнадцатой находилась продавщица Михеева Вера Петровна. На нее уже падал мой указующий перст, и я помнила, что эта дама оказалась дома, потому что у нее выходной день. Эх, Вера Петровна, знали бы вы, что порой гораздо полезней развлечься, чем заниматься домашними хлопотами! Пошли бы в кино или парикмахерскую — отвели бы от себя подозрения.

Уж такой у меня характер, что иногда я позволяю себе поязвить!

А почему это я так уверена, что она именно домашними делами занималась, а не убийством? Что это я всех оправдываю, словно не частный детектив, а адвокат! Пожалуй, надо поговорить с Михеевой. Я обвела красным маркером номер пятнадцать, затем подумала и отметила пятую квартиру. С Саньком Полежаевым тоже не мешало бы потолковать. Так, на четвертом этаже осталась Балалейкина Мария Петровна, пенсионерка, но, похоже, без тяжелых хронических заболеваний, раз Демидов о них умолчал. Она была в момент убийства дома, поэтому с ней тоже надо пообщаться.

Идем выше! Замечательно! С этим товарищем всенепременно надо поговорить! Менеджер страховой компании Тучнов Игорь Андреевич, лет сорока семи — пятидесяти, холост. Демидов поставил рядом с этой фамилией галочку. Интересно — у Алексея против Тучнова какие-то конкретные подозрения или он рассуждал так: неженатый мужчина в самом расцвете сил находился дома в рабочее время по непонятным причинам. Разумеется, среди пенсионеров, детей и женщин эта кандидатура вызывает наибольшие подозрения. Согласна, надо выяснить, что Игорь Андреевич собой представляет, тем более что никого из соседей по площадке в момент убийства дома не было. На пятом этаже находился только он один, но вот незадача — Ксения должна была направиться на лифте на восьмой.

Я как-то незаметно втянулась в изучение списка жильцов и перестала ощущать дискомфорт оттого, что пошла путем, указанным мне клиентом. К пяти часам вечера я мысленно поднялась на шестой этаж. Однако медленно двигалась, но все-таки двигалась! Давай, Таня, двигай дальше!

Если верить «трудам» Алексея, то в минувшую среду с трех до четырех часов дня ни в одной квартире шестого этажа никого дома не было. Раньше всех вернулась из поликлиники Лунько Анна Александровна, с которой я сегодня уже пообщалась. Это та самая «активистка», которая усомнилась в виновности полежаевской компании и высказала свои подозрения насчет квартирантов «кавказской национальности», проживающих на последнем этаже, кажется, в тридцать третьей квартире.

Я «перепрыгнула» через два этажа, отыскав нужный листок. Надо же, Демидов тоже сделал пометку перед номером тридцать три! Эта квартира принадлежала гражданину Поляковскому В.И., но сам он не жил в ней уже больше трех лет, а сдавал ее внаем. Последние квартиранты вселились месяца два назад. Фамилию семьи из пяти человек мой клиент не знал, а только указал примерный возраст детей — от трех до восьми лет. В момент убийства они вместе с матерью были дома, а глава семейства по имени Арам появился только на следующий день. Забавно — на чем же, собственно, основаны подозрения? Неужели только на том, что эта семья с Кавказа? Бред какой-то!

Прежде чем «спуститься» вниз, я быстренько разведала обстановку на последнем этаже. В тридцать четвертой квартире в тот злополучный день и час находились школьницы Наташа и Таня Бондаревы. Впрочем, это мне уже было известно, и девочки не вызывали у меня никаких подозрений.

Так кто значится в тридцать пятой? Аркадий Родионович Сошкин, слепой, и женщина без имени. Сожительница, что ли? Я взяла другой листок. Нет, социальный работник из районного отдела соцзащиты, которая три раза в неделю приходит к нему. Надо же какая точность! Демидов знает, что не два, а именно три раза в неделю! Слепой и домработница. Нет, это не те, кого я ищу! А в тридцать шестую хозяева пришли только вечером. Надо «спускаться» вниз, еще два этажа не обследовано.

На седьмом этаже, кроме одной пустующей квартиры, не было больше ничего, заслуживающего моего внимания. Беременная женщина из двадцать восьмой квартиры ну никак не вызывала у меня подозрений! Остался восьмой этаж, на котором проживали Демидовы. Там была только «сладкая» парочка, о которой мне рассказывал Алексей. Пожалуй, Тамаре Евстюхиной тоже не повезло. Она сама стала жертвой случая. До мужа наверняка дойдут слухи о любовнике. Не случись убийства и поквартирного обхода, ее измена могла бы остаться под покровом тайны.

Все, хватит! Устала! Такое ощущение, что я не в кресле сидела, изучая компьютерные распечатки и делая свои глубокомысленные выводы, а на самом деле бегала по лестнице то вверх, то вниз. А главное — все это, кажется, без толку. Сколько ненужной информации пришлось пропустить через себя! Да, загрузил меня Демидов, ничего не скажешь! Ну, зачем мне фамилии, имена и отчества тех, кого в момент убийства не было дома и чьи хаты на поверку оказались чистыми?

Таня, неужели никто из присутствующих там в момент убийства не вызывает у тебя серьезное подозрение? Ты же кого-то отмечала в списке, или твое мнение изменилось? Детей и стариков, пожалуй, можно сразу исключить. А женщин? Вообще-то, удар ножом в сердце — это больше мужской способ убийства. О вынужденной самообороне говорить не буду, тут подойдет любое колюще-режущее оружие. Во всяком случае, в моей практике еще не было, чтобы женщина по обдуманному плану зарезала женщину ножом. Испачкаться в крови… Фи, какая гадость! Бывало, что отравляли, заказывали киллеру и даже сами стреляли из пистолета, но вот ножом не орудовали.

Понимаю, статистика — это не аргумент, но тем не менее среди всех описанных Демидовым граждан наибольшее подозрение вызывает мужчина, Тучнов Игорь Андреевич, менеджер страховой компании. И все? Хорошо, добавим к нему тетеньку, Веру Петровну Михееву. А Санек Полежаев с дружками? Ими займусь после того, как Кирьянов расскажет мне о деталях этого дела. А сейчас, пожалуй, стоит наведаться на Нагорную. Правда, еще не стемнело, чтобы можно было без особых проблем проникнуть в пустующие квартиры, но не сидеть же дома сложа руки!

ГЛАВА 7

Въезд во двор был загорожен красным «Москвичом», поэтому я сдала немного назад, объехала дом вдоль трамвайной линии, заметила около четвертого подъезда удобное место для парковки и вышла из машины. В глубине соседнего двора, около деревянных сараев промелькнули две странные личности. В одном из них, несмотря на не свойственную ему шаткую походку, я безошибочно узнала Венчика Аякса, а второй, судя по жалкому внешнему виду, был его «коллегой».

Вообще-то бомжи редко находят общий язык друг с другом, потому что видят в каждом себе подобном конкурента. Они могут драться насмерть не только из-за «прихватизации» ценностей из чужих мусорных баков, но и из-за того, что один нечаянно забрел на территорию, которую другой считает своей. Но Вениамин умел находить подход к людям — кого-то мог заинтересовать беседой, а с кем-то расплачивался за информацию полученной от меня «серебряной звездой». В общем, я была за него спокойна и уверена в том, что они отправились за сараи не мериться силой, а обмениваться информацией.

На скамейке около первого подъезда сидели какие-то бабули, одной из них была уже известная мне Анна Александровна Лунько из двадцать третьей квартиры. Она расплылась в уважительной улыбке и первой заговорила со мной:

— Как хорошо, что ты снова пришла сюда. Скажу на прямоту — мы даже ждем тебя.

— Меня? Честно говоря, я сама не знала, что сегодня вернусь сюда.

— А мы так рассудили — днем почти все на дачах, а к вечеру съезжаются, вот ты и придешь с жильцами поговорить. Завтра-то на работе большинство будет.

— Логично. Вот давайте с вами первыми я и поговорю, — бабули подвинулись, и для меня освободился краешек скамейки, на который я тут же присела. — Насколько я понимаю, у вас есть какие-то свежие соображения?

— Есть, и не только соображения, но и конкретные подозрения, — заговорщицким тоном проговорила Анна Александровна. — Дочка, тебя Таней зовут, так?

— Да.

— Меня Анной Александровной. Это — Мария Петровна из шестнадцатой квартиры, а это — Мария Константиновна из второго подъезда, — «активистки» поочередно кивнули мне головами. — Вот Константиновна как раз и хочет тебе кое-что сказать.

— Да, я внимательно слушаю.

— В тот день я белье на балконе вешала. У меня радикулит, поэтому медленно все делаю — наклонюсь к тазику, повешу вещичку, передохну, на улицу посмотрю. Вот он мой балкон, на втором этаже, — собеседница кивнула головой на него, — оттуда все как на ладони. А в среду я ждала внучку из музыкальной школы, а она не идет и не идет. Я даже волноваться стала, а Светка, оказывается, зашла по дороге к подружке. Так вот, перед тем, как на балкон выйти, я на часы посмотрела. Была половина третьего, это точно. И пробыла я на балконе больше часа. Всех видела там внизу. В три часа Наташа вышла с коляской, я у нее спросила, как дела, потом к Аркадию Родионовичу Вероника Матвеевна пришла из соцзащиты. Такая хорошая женщина, трудолюбивая…

— Скажи уж Сошкин хорошо ей приплачивает, вот она и старается, — влезла в разговор Мария Петровна.

— Ну и что же, что приплачивает, зарплата у нее маленькая. Не будем отвлекаться. Я, собственно, вот что хотела сказать — после Вероники Матвеевны до Ксюши никто в первый подъезд не входил и никто оттуда не выходил. Потом Лида прошла, Никольникова Лидия Степановна из первой квартиры. Минут через десять из-за угла вывернули Алексей и этот из третьего подъезда, как его?

— Кныш, Кирилл Кныш, — уточнила Анна Александровна.

— Пусть будет Кныш, но мне кажется, другая у него фамилия… вроде бы Карапыш.

— Я точно знаю, что Кныш, — настаивала на своем Лунько. — Моя дочь с его сестрой в одном классе училась.

Однако этот аргумент не подействовал, и две последовательницы мисс Марпл продолжили свой спор. Я подумала, что дальше речь пойдет о Кирилле, точную фамилию которого мне знать не мешало бы, поэтому не прерывала их дискуссию.

— Хватит спорить, — снова подала голос Мария Петровна. — Сдался вам Кирилл! Разве в нем суть дела?

— Ты права, Маруся, не в нем. Я только хотела сказать, что, когда Леша и Кирилл показались из-за угла, я помню, на часы посмотрела — было двадцать пять минут четвертого. Уж все белье развесила, а Светка не идет и не идет, поэтому я продолжала стоять на балконе и ждать ее. Если бы кто посторонний зашел в первый подъезд или вышел оттуда, я бы его заметила. Одно могу утверждать совершенно точно — убийца был там уже за час до этого, — Мария Константиновна тяжело вздохнула. — Лешин крик до сих пор у меня в ушах стоит. Наташа ребеночка из коляски вынула, побежала с ним в подъезд, а потом пулей оттуда вылетела. Я ее спрашиваю, что случилось, а она вся трясется, ничего толком сказать не может. Насилу я поняла, что Ксюшу Демидову в лифте зарезали.

— Маша, ты по существу говори, по существу, — не унималась Анна Александровна. — Чего тянешь кота за хвост, испугалась, что ли? Так я и знала! Между нами, значит, языком трепать можешь, а от следствия факты утаиваешь. А может быть, ты все придумала?

— Ничего я не придумала, — обиженно отвернулась в сторону Мария Константиновна.

— А почему ж тогда от милиции такую важную деталь утаила? И частному детективу не хочешь рассказать все, что видела, чего боишься-то? Будешь молчать, так я сама обо всем расскажу!

— Нюра, я не сразу поняла, что это может относиться к делу, — Мария Константиновна, которая сидела рядом со мной, положила свою руку на мою и сказала, оправдываясь: — Дочка, у меня и в мыслях нет того, чтобы что-то утаивать. Я, Танечка, видела, что кто-то был вон на том балконе, на седьмом этаже.

— Это двадцать пятая квартира, там никто не живет, — снова вмешалась со своими комментариями Лунько. — Хозяин здесь наездами бывает — вроде бы работает в Москве. Хотя это еще вилами на воде писано.

— Мария Константиновна, значит, вы видели на балконе хозяина двадцать пятой квартиры, одной из тех трех, которые милиция не осматривала?

— Не совсем, его самого я не видела, врать не буду, но там определенно кто-то был. Я случайно посмотрела в ту сторону и обратила внимание, что балконная дверь открыта. А через какое-то время снова посмотрела туда, она уже закрыта была.

— Может, это от ветра? — уточнила я.

— Танечка, неужели человек уедет на несколько месяцев из дома и оставит незапертой балконную дверь? Либо хозяин вернулся, либо туда проник преступник, который и убил Ксюшеньку, — сделала вывод Мария Константиновна.

— А что собой представляет хозяин двадцать пятой квартиры?

— Бочаров его фамилия, а имени не знаю. Подозрительный он до жути, — принялась охарактеризовывать его Анна Александровна. — Квартиру купил года два назад, мебели у него почти нет, ни с кем не здоровается. Поздравствуешься с ним, так он буркнет что-то, смотря себе под ноги… и повторяю — бывает здесь наездами.

— А откуда вы знаете, что он именно в Москве живет?

— А я у него спрашивала. Хотя теперь думаю, что он мог и соврать. Не верю я теперь ни одному его слову. Он это Ксюшеньку порешил, больше некому! — подвела итог Лунько.

— Нюра, я вот смотрю на тебя и удивляюсь — как ты быстро мнение обо всех меняешь! — подала голос третья бабуля, которая до сих пор предпочитала отмалчиваться. — Ничего подозрительного в Бочарове нет. Я слышала, что он врач, да и ты об этом знать должна, сама же мне и рассказывала. Здесь у нас зарплаты маленькие, вот он в Москве и работает, а еще у него там взрослая дочь в институте учится, а жена умерла.

— Врач, точно врач! Запамятовала я, — призналась Лунько. — Врач! Вот как раз врачи — еще те мясники! Кому, как не врачу, точно знать, где сердце находится!

— Нюра, побойся бога! Ты давеча многодетную семью с девятого этажа подозревала, — пристыдила приятельницу Мария Петровна. — Ну, разве это не абсурдно? И вообще мне кажется, что никого в двадцать пятой квартире не было, и тебе, Маша, это все показалось. Помнишь, как зимой ты утверждала, что видела Таньку Баранову, а оказалось, что это вовсе не зимой было, а осенью.

— При чем здесь Танька Баранова? Речь о Бочарове. Интересно, кто ж тогда убил Демидову, если не он? — спросила ее Мария Константиновна.

— Интересно тебе, — всплеснула руками ее тезка. — В том-то все и дело, что вам обеим просто интересно, вы сыщицами решили заделаться и придумываете от нечего делать всякие небылицы. Утверждать можно только то, в чем есть твердая уверенность, а зря балаболить нечего. И вообще, что вы человека задерживаете! Наверное, она знает, как надо расследовать, вот пусть и занимается делом, может быть, выйдет на след убийцы. Татьяна, все, что вы сейчас слышали, всерьез не принимайте!

— Да, Маруся, не ожидала я от тебя такого! Балаболкой меня назвала, подумать только! Я тебе этого вовек не забуду! — бросила в сердцах Мария Константиновна, встала со скамейки и направилась к своему подъезду.

— И я от тебя такого не ожидала, — сказала Лунько. — Постой, а может быть, ты сама что-то знаешь, но молчишь? Ну-ка признавайся, что у тебя на уме!

Я не вмешивалась в разговор пенсионерок, но внимательно наблюдала за ними, и мне показалось, что Мария Петровна, действительно, располагает какой-то важной информацией. Она слушала своих приятельниц, скептически поджав губы, будто знала, что на самом деле все происходило иначе. Когда же Анна Александровна попыталась ее расколоть, то даже в полусумраке было заметно, что старчески-бледное лицо Марии Петровны прошиб легкий румянец.

— Я не видела, кто убил Демидову, поэтому ни на кого пальцем указывать не собираюсь. Чего выдумывать зря? — С этими словами старушка поднялась со скамьи и зашла в подъезд, даже не попрощавшись.

— Не узнаю я Марусю. По-моему, она темнит. Тебе так не показалось?

— Не знаю, — уклончиво сказала я.

— А я вот их обеих хорошо знаю. Петровна точно темнит. А Константиновна не станет придумывать, что видела открытую балконную дверь, и перепутать она не могла. Тогда с Танькой Барановой совсем другой случай вышел. Ты лучше посмотри наверх — на шестом и восьмом этажах балконы застеклены, там ничего не разглядишь. А между ними, на седьмом, нет остекления. Разве тут перепутаешь?

— Нет.

— Вот и я про то же. Постой, Маша ведь самое главное забыла сказать — в прошлый приезд, месяца два назад, Бочаров о чем-то долго с Ксенией разговаривал. Мы вот также на скамейке сидели, а они вон там стояли и разговаривали. До того интересно знать было, о чем речь! Я даже прошлась мимо, но ничего толком не поняла. Вот загадка-то — молчун и вдруг около часа лясы точил с замужней женщиной на виду у всех! И по всему видно было, что Ксюше этот разговор неприятен. Дочка, ты сама делай выводы из всего того, что мы тебе рассказали, а мне пора. Пойдем вместе в лифт. Признаюсь, после всего произошедшего боязно мне. Многие пешком ходят.

— Пойдемте.

ГЛАВА 8

Лунько вышла на шестом этаже, дверцы лифта закрылись, а я, отягощенная новой информацией, не могла сразу сообразить, куда мне двигаться дальше. Прежде я собиралась поговорить с Тучновым, а теперь, когда подозрения пали на Бочарова, беспокоить страхового менеджера мне расхотелось. Его присутствие в момент убийства дома, а не на рабочем месте, да и, наверное, его поведение не вызвали у милиции никаких подозрений. В общем, я нажала на кнопку с цифрой «семь», а не «пять» и поехала наверх, а не вниз.

Дверь двадцать пятой квартиры была металлической, но мой наметанный глаз определил, что замки типовые, без всяких сверхсложных секретов. Я уже хотела достать из сумки отмычки, но обратила внимание на то, что лучик света в «глазке» соседней двери померк. Значит, кто-то услышал, что лифт остановился на этом этаже, и из любопытства прильнул к «глазку». В свете последних событий такая любознательность не удивляла. Я для порядка нажала на серебристую кнопку звонка, но мой настойчивый звонок в двадцать пятую квартиру остался без ответа. Собственно, ничего другого я и не ожидала, поэтому, подождав немного, позвонила к соседям.

— Кто там? — спросил испуганный женский голос.

— Частный детектив.

До меня донеслись какие-то голоса, потом дверь приоткрылась на ширину цепочки, и я увидела сразу два женских лица.

— Я вас узнала. Вы утром приходили, — сказала девушка, которая испугалась ехать со мной в лифте. — Мама, да открой ты дверь! Дядя Леша действительно частного детектива нанял. Мне тетя Нюра сказала.

— А документ у вас есть? — все еще с опаской глядя на меня, поинтересовалась женщина постарше.

— Конечно, — я сунула руку в сумку и по ошибке достала не лицензию на сыскную деятельность, а просроченное удостоверение сотрудницы прокуратуры.

Впрочем, женщины не стали к нему пристально приглядываться, красные «корочки» возымели свое действие, и меня впустили в квартиру.

— Значит, вы по поводу убийства Ксении Антоновны? — спросила хозяйка. — Дело в том, что нас тогда дома не было, и мы ничего не знаем. Уж не знаю, чем мы сможем вам помочь.

— Я в курсе, что вас не было дома, но у меня все равно есть к вам несколько вопросов.

— Проходите в гостиную, — сказала хозяйка мне, а потом прикрикнула на дочь: — Лера, да выключи же ты телевизор!

— Хорошо, мама.

— Меня зовут Татьяна, — представилась я, усаживаясь за стол. — А вас?

— Я — Ольга Альбертовна, а это моя дочь — Валерия. Так о чем вы хотели нас спросить?

— Меня интересует ваш сосед, Бочаров. Когда вы его видели в последний раз?

— Бочарова? Александра Васильевича? Давно, месяца два назад. Он в Москве работает в частной стоматологической клинике. У меня даже где-то его визитка есть, — сказала Ольга Альбертовна. — А почему он вас интересует? Вы его подозреваете, да?

— Меня интересуют жильцы всех квартир, где не была милиция, — ответила я.

Хозяйка квартиры встала с кресла, подошла к старенькому полированному секретеру и выдвинула ящик, а Валерия сказала, покосившись на мать:

— У нас была милиция. Я домой возвращаюсь, а во дворе полно милиционеров, меня не пускают, паспорт требуют. А у меня только студенческий билет был. Тогда они поднялись со мной, зашли в квартиру, все осмотрели здесь и про Бочарова тоже спрашивали. Я так и сказала, что он тут редко бывает, но я не знала, что он маме свои московские координаты давал. Правда, не знала.

— Вот, я нашла, — Ольга Альбертовна протянула мне серебристую визитную карточку.

— Можно, я ее возьму?

— Ну, если вам она нужна, то берите, — растерянно пожала плечами хозяйка. — Александр Васильевич оставил ее на экстренный случай, если что-то вдруг случится непредвиденное — кража, пожар или трубы, например, потекут.

— На этот случай ключи оставлять надо, а не визитку. Кстати, ключей он вам не оставлял?

— Нет, что вы! Хотя он мне их предлагал, но я на себя такую ответственность ни за что не возьму! Бочаров — человек странный, себе на уме, малообщительный, замкнутый. Когда Александр Васильевич вселился, это года два тому назад было, я к нему по-соседски с разговорами полезла, а ему это не понравилось. Так, односложно на вопрос ответит, и все. А в последние приезды он стал поразговорчивее, даже визитку свою дал. Зубы к нему лечить в Москву мы, конечно, не поедем, но карточку его я на всякий случай взяла.

— А вы не замечали, чтобы в отсутствие Бочарова в его квартиру кто-нибудь заходил, может быть, родственники, приятели?

— Нет, — ответила, не задумываясь, Ольга Альбертовна.

— Однажды было, недели две назад, — призналась Лера, с опаской взглянув на мать. — Тогда мне показалось, что хлопнула дверь, точнее, я была в этом даже уверена, потому что как раз находилась в прихожей, обувалась, собиралась уходить. В общем-то, я просто отметила про себя, что сосед приехал, немного удивилась, что не на выходные, как обычно, а среди недели. Вечером вернулась домой, а за стенкой — тишина. Мне это показалось странным. Вот, собственно, и все.

— Значит, вы не видели ни самого соседа, ни кого-то другого?

— Да, я только слышала, что хлопнула соседская дверь, а потом ушла.

— Знаете, Татьяна, у нас дом панельный, поэтому слышимость очень хорошая, — пояснила мать. — Если работает телевизор, кто-то громко разговаривает, то слышно. Слов, конечно, не разберешь, а гул стоит. Днем-то мы редко бываем дома, может, кто и приходит туда, а по вечерам там тихо.

— Ясно, спасибо, вы мне очень помогли, — я поняла, что говорить больше не о чем, и хотела уйти, но женщины смотрели на меня так, будто ждали каких-то разъяснений, например, считаю ли я убийцей их соседа. Увы, этого я им сказать не могла, поэтому ляпнула на прощание первое, что пришло мне в голову: — Если вдруг услышите, что в двадцать пятой квартире кто-то есть, то позвоните, пожалуйста, мне по этому телефону.

Ольга Альбертовна без особого удовольствия взяла мою визитку, зато Лера с готовностью помочь сказала:

— Хорошо, позвоним. Знаете, как страшно в подъезде теперь! Скорее бы убийцу нашли! Неужели это наш сосед?

Таня, Таня, что же ты наделала! Ты же сама собиралась сегодня проникнуть в квартиру Бочарова. Теперь они будут даже ночью прислушиваться к каждому шороху. Зайти-то ты туда, конечно, сможешь, возможно, примешь звонок с сообщением о своем собственном незаконном вторжении в чужую квартиру, но выйти оттуда незамеченной, скорее всего, тебе не удастся — засекут. Не исключено, что позвонят они не тебе, а в милицию. Может быть, ввести этих женщин в курс дела? Пожалуй, не стоит признаваться в том, что методы твоей работы выходят за рамки дозволенного.

Попрощавшись с Алешниковыми, я вышла от них и направилась прямиком к двадцать восьмой квартире, ведь там в момент убийства была беременная женщина. Может быть, она что-то видела или слышала. Я осторожно нажала на большую квадратную кнопку звонка и услышала красивую переливчатую мелодию.

— Кто там? — спросил мужской голос.

— Я частный детектив и хотела бы с вами побеседовать.

Дверь открылась, и передо мной предстал высокий, стройный молодой человек лет двадцати пяти. Он был с обнаженным торсом и в спортивных шортах ярко-зеленого цвета.

— Частный детектив? — переспросил он, бесцеремонно оглядывая меня с головы до ног. — Ну, проходите.

— Вася, кто там? — послышалось с кухни.

— Иди сюда, Риточка.

В дверном проеме показалась будущая мама в бежевом шелковом халате, подпоясанном выше живота широким поясом. «Уже месяцев восемь, — отметила я про себя, — она так молодо выглядит, прямо как школьница!» Увидев меня, Рита насторожилась.

— Риточка, это частный детектив, — сказал супруг, обнимая жену за плечи. — Вероятно, по поводу происшествия в доме.

— Да, меня зовут Татьяна. Я по поводу того, что произошло в среду в вашем лифте, — так же, как и муж Риты, я не смогла произнести вслух слово «убийство».

— Меня уже опрашивали, — сказала она, по-детски надув губки, — но я ничего не знаю. Надеюсь, вы мне верите?

— Конечно, но у меня к вам есть несколько вопросов. Вы живете напротив двадцать пятой квартиры. В тот день вы не видели или не слышали, чтобы туда кто-то заходил?

— Нет. Мужчина, который там живет, бывает здесь редко. Я его только один раз мельком видела. Кажется, он старый.

— А я вообще его никогда не видел, — вставил муж. — Наверное, у него есть другая квартира. Знаете, мы сами тут недавно живем, меньше года, и ни с кем толком не общаемся.

— Когда это все произошло, — Риточка перебила мужа, — я спала, даже криков никаких не слышала.

— Да, ее все время днем в сон клонит, — пояснил супруг.

— Меня милиция звонком в дверь разбудила, ничего толком мне не объяснили, осмотрели здесь каждый угол, наследили, задали свои вопросы и ушли, — Риточка снова обиженно поджала губки.

— Понятно. Извините за беспокойство. — Молодые супруги кивнули головами, давая мне понять, что пока я их не слишком побеспокоила, но больше нам говорить не о чем. Мне не оставалось ничего другого, как попрощаться: — До свидания.

— До свидания, — сказала Риточка и улыбнулась, довольная тем, что мой визит не затянулся надолго.

— Я вам открою, — молодой человек подошел к двери. — Всего вам хорошего.

Разговор оказался коротким и бестолковым. Я снова оказалась перед выбором, с кем из жильцов теперь поговорить, но решение пришло быстро: надо побеседовать с Марией Петровной без свидетелей. Может быть, она действительно что-то знает. Лифт был занят, вероятно, не все боялись на нем ездить. Мне пришлось спускаться вниз пешком. На шестом этаже я услышала голос Анны Александровны, доносящийся из-за двери. Вероятно, она разговаривала с кем-то по телефону, и я не могла не прислушаться.

— Правильно ты все сделала, ничего не бери в голову! Мой Анатолий говорит, что она девка толковая, его начальник нанимал ее и остался доволен. Да… Нет… Все может быть.

Мне было очень приятно узнать о том, что какой-то бывший клиент остался доволен моими услугами. Я еще немного постояла около хлипкой двери двадцать третьей квартиры, напрочь лишенной звукоизоляции, но больше ничего интересного не услышала и стала спускаться вниз.

Мария Петровна не спешила открывать мне дверь. Я вновь и вновь нажимала на звонок, уверенная в том, что бабуля дома и ее терпение наконец-то лопнет. Я не ошиблась — примерно после десятого нажатия на кнопку за дверью раздался недовольный голос:

— Что вам надо?

— Мария Петровна, это Татьяна. Мы недавно разговаривали с вами…

— И что дальше?

— Хочу кое-что уточнить.

— Вот неугомонная, — сказала Балалейкина, после чего послышался лязг открывающихся замков. Впрочем, Мария Петровна не впустила меня в квартиру, а встав на пороге, заявила: — Нечего уточнять! Все уже сказано. Разве на мне свет клином сошелся? В нашем подъезде тридцать шесть квартир, вот и беседуй со всеми подряд, может, наткнешься на…

Балалейкина вдруг замолчала, с испугом уставившись за мою спину. Я оглянулась и увидела, что на ступеньках стоит женщина, взявшаяся буквально из ниоткуда. То ли она совсем бесшумно поднялась снизу, то ли все это время стояла между этажами, кого-то поджидая, а услышав разговор, решила проявить себя. В голове мелькнуло — вдруг это и есть она, убийца, поэтому я внутренне собралась, чтобы в случае необходимости дать отпор.

В первый момент, когда незнакомка еще находилась на малоосвещенной лестнице, ее лицо было плохо видно, но когда она подошла ближе, я смогла ее разглядеть. Ей было лет тридцать восемь — сорок. Мешки под ее глазами свидетельствовали о больном сердце или о пристрастии к алкоголю, скорее о последнем, поскольку от нее шел запах спиртного, смешанный с дешевыми сигаретами.

— Здравствуйте, тетя Маша, — сказала она грубым голосом, очень похожим на мужской, подошла к пятнадцатой квартире и вставила ключ в замочную скважину.

— Здравствуй, Вера, — ответила ей Балалейкина и тут же захлопнула дверь, будто мы с ней уже обо всем поговорили и попрощались.

— Вы Михеева Вера Петровна? — спросила я, делая шаг в ее сторону.

— Допустим, а вы кто? — недружелюбно спросила она, не оборачиваясь.

— Я частный детектив и хотела бы с вами поговорить.

Михеева вздрогнула, выронила ключи, которыми уже открыла дверь, быстро подняла их, толкнула дверь вперед и только тогда сказала, оглянувшись и бросив на меня беглый взгляд:

— Я ничего не знаю.

— Подождите, вы ведь даже не знаете, о чем я хочу вас спросить.

— Но догадываюсь, — буркнула Михеева и переступила через порог своей квартиры.

Я быстро сориентировалась и поставила свою ногу так, чтобы было невозможно закрыть дверь, спрашивая себя, почему общение со мной сразу стало напрягать эту особу. Для убийцы такое поведение было слишком откровенным.

— Вера Петровна, вы… — я не смогла докончить свою фразу, потому что Михеева обрубила меня крепким непечатным выражением, при этом ее взгляд с необъяснимой злобой скользнул по моему лицу.

Признаюсь, такого выпада я от нее не ожидала. Вступать с этой хамкой в словесное карате в мои планы не входило, но все-таки ногу я не убрала, и дверь по-прежнему было невозможно закрыть. Мы продолжали смотреть друг на друга, и я читала во взоре Михеевой такую ненависть к себе, что в моей голове не могли снова не возникнуть самые серьезные подозрения.

— Я что, неясно выразилась? Уточнения требуются? Пошла вон отсюда, ищейка хренова! — Михеева приправила свое «пожелание» крепким матерным выражением.

От такой наглости мое самообладание сделало решительную попытку меня покинуть, но я пересилила себя и сказала, улыбнувшись:

— Мило, но неблагоразумно. Вера Петровна, ваше поведение наталкивает на определенные размышления.

— Вот и размышляй сколько хочешь, а ногу убери! Все равно я с тобой базарить не буду. Менты уже и так достали своими расспросами, — кричала на весь подъезд Михеева, явно работая на публику.

Зрители не заставили себя долго ждать, открылась дверь тринадцатой квартиры, и на ее пороге показался человек-гора — мужчина неопределенного возраста, под два метра ростом, с огромным животом, обтянутым, как барабан, белой футболкой. «Центнера на два потянет», — подумала я и убрала ногу из проема михеевской двери. Вера тотчас захлопнула дверь в свою каморку с внутренней стороны, предоставив мне возможность самой объясняться с этим амбалом.

ГЛАВА 9

— Ты кто такая? — без злобы, но с интересом спросил он.

— Частный детектив.

— А что с Верой не поделила? Почему она так кричала?

— Понятия не имею. Спросите ее сами об этом, а со мной она не захотела общаться.

— Имеет полное право, — компетентно заметил человек-гора. — Никто не обязан давать показания частному детективу, но лично я не против этого. Заходи ко мне, поговорим!

— А к вам у меня нет вопросов, — равнодушно ответила я и хотела подняться наверх.

— Как это так? А вдруг я знаю что-то полезное для следствия? — Исполин лукаво прищурился и спросил полушепотом: — Ты ведь по поводу убийства в лифте? Проходи, не бойся!

— А с чего вы взяли, что я вас боюсь? — Предположение амбала задело мое самолюбие, и я не могла его не развеять. Неожиданно в памяти всплыла необычная фамилия жильца тринадцатой квартиры. — Вы — господин Циттель, если я не ошибаюсь?

— Ха! — отчего-то развеселился человек-гора. — Он самый! Можно просто — Семен. А вас как величать?

— Татьяна, — сказала я, переступая через порог и обомлев от неожиданности.

Квартира представляла собой единое пространство — внутри не было стенной перегородки между единственной комнатой и кухней.

— Нравится? — с гордостью спросил Циттель.

— Просторно.

— Вот это мне и надо, — амбал погладил себя по животу. — Проходи, устраивайся, где нравится, а я налью тебе что-нибудь выпить. Ты что хочешь?

— Минеральной воды.

— Нет проблем. А я пивка выпью, если не возражаешь.

— Семен, у тебя на самом деле есть какие-то соображения по поводу убийства Ксении Демидовой или…

— Или, — мгновенно признался Циттель. — Я эту блаженную Ксению и в глаза-то никогда не видел, ни живую, ни мертвую, и дома меня тогда не было, когда ее убили, поэтому я ничего не знаю.

— Тогда извините, Семен, я пойду. У меня не так много времени, чтобы в каждой квартире рассиживаться, — я повернулась к двери и хотела открыть замок, но амбал положил свою тяжелую руку мне на плечо и сказал:

— Не спеши, крошка, давай посидим, пообщаемся, может, понравимся друг другу. Ты, главное, меня не бойся. Да, я с виду большой, но в душе очень милый и ласковый, как ребенок.

— Знаешь, а я только с виду такая милая и хрупкая, а в душе — большая стерва, к тому же имею черный пояс по карате.

— Врешь! — Циттель посмотрел на меня с искренним удивлением.

— Даже и не думаю.

— Тогда ты мне еще больше нравишься. Я тоже спортом занимаюсь.

— Ты? — усмехнулась я. — Шахматами, что ли, или шашками?

— Нет, сумо. Разве по мне незаметно? Может, померяемся силой — устроим бой без правил?

— Зачем?

— Я всегда хотел попробовать свою силу с представителем или представительницей смежной специальности, — на полном серьезе сказал Циттель.

— Признаюсь, у меня такого желания никогда не возникало.

— А мы назначим приз, чтобы была мотивация, — Семен на мгновение задумался, а потом сказал: — Пусть это будет исполнение желания победителя.

— Проигравший вряд ли сможет исполнить желание другого. А уж если говорить о своем желании, то, кроме убийцы Ксении, меня сейчас никто не интересует. Но ты-то мне его не найдешь!

— Его? А я подумал, что ты Веру подозреваешь, вот она и возмутилась.

— Ты, кажется, минералку обещал, — напомнила я, решив, что неплохо бы разузнать у Семена о том, что собой представляет его соседка.

— Сейчас налью, пойдем, — Циттель потащил меня за руку за собой. — Пока он доставал минералку из холодильника и наливал ее в бокал, я расположилась на высоком табурете, стоящем около барной стойки.

Семен придвинул ко мне стакан с водой, а сам открыл банку пива и уселся напротив меня. Я обратила внимание на то, что, несмотря на чрезмерную полноту, движения Циттеля были ловкими и даже пластичными.

— Расскажи мне о Вере, — попросила я и достала из сумки пачку сигарет. — Что она за человек?

— Продавщица винного магазина, — Семен поднес к моей сигарете зажигалку. — Не замужем. Может, в разводе, а может быть, и не была никогда, хотя к нашему брату неравнодушна. У нее частенько гости бывают, разные. Сегодня один, завтра другой. Нет, я ее не осуждаю. Она берет от жизни все, что может, и правильно делает — жизнь так коротка. Ты хочешь меня спросить, могла ли она убить человека? Скажу однозначно — не могла.

— На чем основана такая уверенность? — спросила я, наблюдая за сизым дымом, образовавшим легкое облачко.

— Она мышей боится, — на полном серьезе сказал Циттель.

— Что? Мышей боится? Ну, ты меня насмешил!

— Здесь нет ничего смешного, я тоже мышей боюсь и не способен на убийство. Я думаю, что это не она Ксению зарезала.

— А кто? У тебя есть свои предположения?

— Нет, сам хотел бы знать, кто это сделал. Слышал, что милиция парня со второго этажа подозревала, но потом его выпустили. Значит, он ни при чем.

— А ты с кем-нибудь близко общаешься из жильцов этого подъезда?

— Как-то не сложилось. Конечно, на просьбы откликаюсь, помогаю соседям новую мебель поднять наверх или перестановку в квартире сделать, гайки прикипевшие отвернуть, но не более того. У меня свой круг общения, мы здесь с друзьями собираемся, играем в карты, пьем пиво. Кстати, насчет сумо я пошутил. Сначала я комплексовал по поводу своей полноты, а потом придумал себе такую фишку. Между прочим, она здорово срабатывает, девушки на меня западают.

— Я так и поняла, что это прикол. Скажи, а Бочарова Александра Васильевича ты знаешь?

— Нет, кто это?

— Хозяин двадцать пятой квартиры, это над тобой, но несколькими этажами выше.

— Может быть, в лицо и знаю, но вот с фамилиями у меня затруднения. Таня, скажи — ты всерьез надеешься отыскать убийцу?

— Вне всякого сомнения.

— И тебе не страшно ходить одной вечером по темному подъезду, зная, что в одной из квартир притаился жестокий убийца?

— Я умею за себя постоять.

— Или ты большая авантюристка, или… — Семен замолчал.

— Что «или»?

— Или ты действительно сможешь разоблачить преступника, — Циттель наклонился, открыл дверцу холодильника и достал вторую банку пива. — Хочешь?

— Нет, я за рулем. Честно говоря, от кофе бы не отказалась. Я вижу, у тебя кофемолка стоит, значит, ты пьешь нерастворимый, а… — я не договорила, потому что в дверь позвонили.

— Кто бы это мог быть? — удивился человек-гора, слез с табурета и степенно, не спеша направился к двери. Посмотрев в «глазок», он сказал: — О, да к нам целая делегация! Наверное, это по твою душу.

Я удивленно пожала плечами, а Семен стал открывать дверь.

— Простите, у вас Татьяна Иванова? — послышался голос Демидова.

— Да. Танечка, я же говорил, что это к тебе! — Циттель чуть посторонился, давая мне возможность разглядеть тех, кто стоял за дверью.

Там было трое мужчин.

— Что случилось, Алексей Евгеньевич? — спросила я, подойдя к распахнутой настежь двери.

— Ну… э… гм, — Демидов произнес несколько нечленораздельных звуков, заставляя меня теряться в догадках, отчего у него пропал дар красноречия.

— Мы все слышали шум в подъезде, — стал объяснять старичок очень маленького роста, который прятал за спиной монтировку, но, вероятно, забыл об этом и опустил руку вниз. — После известных событий это всех насторожило, бабы стали перезваниваться друг с другом и выяснили, что заварушка происходила здесь, на четвертом этаже.

— Так, и дальше что? — Я все еще не могла понять, в чем суть дела.

— Как что? — удивился лысоватый мужчина лет пятидесяти. — Пришли все выяснить.

— Леша, это и есть частный детектив, которого ты нанял? — уточнил старичок.

— Да, это Иванова Татьяна Александровна, — подтвердил мой клиент.

— А почему такой шум был? — осведомился лысый. — Вы действуете согласно законодательству? Ничего не нарушаете?

— Разумеется.

— Вы поймите нас правильно — нервы у всех на взводе, и вдруг такие крики, здесь все, что угодно, можно подумать, — стал оправдываться старик с монтировкой. — Может быть, нам стоит собраться всем вместе…

— Простите, но расследование убийства не имеет ничего общего с собранием жильцов.

— Ну, надо хотя бы предупреждать, — сказал старичок.

— О чем? Откуда я могла знать, что женщина может так неадекватно отреагировать на мое желание задать ей несколько вопросов? — неестественно громко спросила я, предполагая, что Михеева стоит около двери и подслушивает.

— Знаете ли, каждый из нас, доведись попасть ему под подозрение, может не сдержать себя. Меня вот тоже милиция подозревает, на допрос даже вызывали. А еще в «Золотом полисе», это страховая компания, где я работаю, выясняли, правда ли, что у меня свободный график. Да, это так. Я больше на домашнем телефоне тружусь, обзваниваю клиентов. И на момент убийства у меня есть алиби — я долго говорил по телефону с одним из них. Не мог же я в одной руке трубку держать, а в другой — нож! Если вам так необходимо, то я назову его фамилию.

— Назовите, а заодно и номер его телефона.

— Так и есть — вы тоже меня подозреваете! — Тучнов, а это был именно он, развернулся к Демидову и повторил, то ли уточняя у него, то ли утверждая и ставя ему это в укор: — Она меня подозревает?! И ты тоже? Надо же, бред какой!

— Граждане, заходите ко мне, — предложил Циттель, — а то через порог как-то нехорошо разговаривать. Вот вы уже ссориться начали.

Делегация мужчин, кажется, была не против того, чтобы принять это предложение, но я сказала категорично:

— Нет! В данном случае коллективное «творчество» не может быть результативным.

— Наверное, вы правы, — старичок попятился. — Извините нас, пожалуйста. Это бабы меня взбаламутили — нужно, мол, выяснить, в чем дело. Вот я своего соседа слева позвал, а потом и за Алексеем зашли… Что ж, расходиться надо! Неловко как-то получилось.

— Вот, возьмите мои визитки, — я вышла за порог тринадцатой квартиры и подала карточки Тучнову и старикашке с монтировкой, фамилия которого вертелась у меня на языке, но я никак не могла ее вспомнить. — Если у кого-то из вас есть или появится для меня существенная информация, то позвоните мне, и мы встретимся где-нибудь в другом месте.

— А мне визитку? — запоздало спросил Циттель.

— К сожалению, они у меня кончились.

— Жаль, — сказал Семен, вздохнул и вдруг вспомнил: — Ну так что насчет кофе?

— Как-нибудь в другой раз. До свидания, Семен.

— До свидания, — Циттель закрыл дверь.

Страховой менеджер и его сосед уже начали подниматься наверх, а Демидов остался рядом со мной. Он был несколько сконфужен произошедшим, и я сказала ему:

— Вы все правильно сделали. Я могу сейчас зайти к вам?

— Конечно. Знаете, Татьяна, мне так неловко. Мы помешали вам работать, да?

— Ничего страшного, — ответила я, хотя на самом деле была расстроена от того, что все мои планы полетели к черту.

Дело в том, что у меня есть правило, которому я никогда не изменяю — с клиентом в любом случае надо быть вежливой, даже если он своими действиями мешает следствию. Я могла бы высказать Демидову то, что он с самого начала поступил опрометчиво — не стоило назначать первую встречу у себя дома и рассказывать об этом кому бы то ни было. Убийца до поры до времени не должен был знать, что его ищет еще и частный детектив. Увы, мое инкогнито сразу раскрылось, и слухи обо мне поползли по всему дому. Впрочем, обвинять во всем только Алексея тоже было неправильно. Анна Александровна Лунько, зять которой и посоветовал Демидову обратиться ко мне, как сорока, разнесла на хвосте эту информацию. Черт бы ее побрал!

Успокойся, Таня, в любой ситуации можно найти что-то положительное. Да, теперь, когда у всех ушки на макушке, тебе не стоит орудовать, как заправскому домушнику, отмычками и спускаться на тросе в опечатанную квартиру. Эркюль Пуаро так бы не поступил, но все равно нашел бы убийцу. В конце концов, это незаконно, и потому не стоит искать на свою голову приключений. Интересно, когда это я боялась в благих целях немножко нарушить закон? Хорошо, есть и еще один плюс — благодаря стараниям Лунько ты получила информацию о том, что минут за двадцать до убийства Ксении кто-то был в двадцать пятой квартире. На этом уже можно строить полноценную версию.

ГЛАВА 10

— Сынок, это Татьяна Александровна, о которой я тебе говорил, — Алексей представил меня Артему, но подросток отнесся ко мне настороженно, даже враждебно. Он не сказал ни слова, только посмотрел на меня исподлобья и тут же ушел в свою комнату, хлопнув дверью. — Вы должны его понять — Артему сейчас очень тяжело.

— Да, конечно, я все понимаю и не обижаюсь, — сказала я, проходя в комнату. — Алексей Евгеньевич, у меня возникло к вам несколько вопросов.

— Внимательно вас слушаю.

— Вы написали, что двадцать пятая квартира пустует.

— Да, так и есть. Там никто не живет.

— Это не совсем так, — сказала я, усаживаясь в кресло. — Хозяин этой квартиры работает в Москве, а сюда приезжает на выходные через два-три месяца.

Демидов продолжал стоять передо мной и, как провинившийся школьник, пожимал плечами.

— Я не знал об этом. Мне Анатолий Сергеев из двадцать третьей квартиры помогал составлять списки. Его теща такая осведомленная! Если она ничего не знает о том человеке, то я тем более.

— Вот как раз-то Анна Александровна в курсе, что двадцать пятая квартира принадлежит Бочарову Александру Васильевичу. Кстати, вам это имя ни о чем не говорит?

— Нет, — сразу сказал Демидов, затем призадумался, но после пожал плечами.

— А ваша жена была с ним знакома, — я заметила на лице вдовца недоумение и поспешила объяснить: — Соседи видели, что недавно она долго разговаривала с ним о чем-то во дворе. У бабушек создалось впечатление, что они знакомы, но этот разговор был Ксении неприятен. Может быть, это натолкнет вас на какие-то воспоминания? Ксения ничего не рассказывала вам?

— Нет. Ну, мало ли о чем они могли разговаривать? Мир тесен, возможно, они когда-то пересекались… Постойте! Уж не хотите ли вы сказать, что это он убил Ксюшу? За что?

— Утверждать это преждевременно. Просто я уточняю кое-какие детали. Я буду вас и о других спрашивать, поэтому не надо сразу делать категоричные выводы.

— Да, я понимаю, — Демидов сел на разобранный диван.

— Скажите, а с Михеевой вы общаетесь?

— Что значит общаемся? Здороваемся, но в гости друг к другу не ходим. Она в винном магазине работает, это здесь недалеко, на параллельной улице. Иногда, к праздникам, я покупаю там спиртные напитки… Какое еще может быть общение? Я даже ее с Тамарой никогда вместе не видел, хотя она тоже там работает. Тамара — это моя соседка, которая тогда с любовником была. Татьяна, а почему Вера такой крик устроила, вы ее обвинили, да? Она женщина резкая…

— Нет, мы разговаривали с Марией Петровной, а она поднялась снизу. Я представилась Михеевой частным детективом и сказала, что хочу задать ей несколько вопросов. Вера сразу же заявила, что не будет ни о чем со мной говорить, и ругаться стала.

— Наверное, она была пьяна?

— Есть немножко.

— Честно говоря, я замечал несколько раз, что она средь бела дня бывает выпившей. Татьяна, я не хочу показаться вам сплетником, но говорят, что муж ее бросил и женился на молодой, почти на девчонке, вот Вера и стала искать утешение в спиртном. Не знаю, почему она так с вами разговаривала. Неужели, — Демидов вопросительно посмотрел на меня, — вы ее подозреваете?

— Алексей, я вам уже говорила, что ничего конкретного пока сказать не могу, но поведение Михеевой заслуживает особого внимания.

— Понимаю. А вот Бочаров? Почему вы им заинтересовались, если в среду его в Тарасове не было?

— Кое-кому из соседнего подъезда показалось, что дверь его балкона открыта. Эту информацию тоже надо проверить. Знаете, я хочу поговорить о Михеевой с Тамарой. Скажите, ее муж уже вернулся из командировки?

— Я не видел его, наверное, нет. Если хотите, я позвоню Евстюхиным по телефону, — я кивнула в ответ, и Демидов взял со стола радиотелефон. — Тамара, здравствуйте, это Алексей Демидов, ваш сосед. Нет… Тут такое дело… В общем, я передаю трубочку.

— Здравствуйте, это Татьяна Иванова, частный детектив. Я хотела бы с вами поговорить.

— Да, конечно, я понимаю, что вам это необходимо. Я согласна, — меланхолично, уставшим голосом проговорила Евстюхина.

— Вы не возражаете, если я прямо сейчас к вам зайду и задам несколько вопросов?

— Да, заходите.

— Хорошо, уже иду.

Евстюхина оказалась очень сговорчивой, я попрощалась с Демидовым и пошла к его соседке.

Дверь открыла женщина лет тридцати восьми — сорока, с темными короткими волосами, до болезненности худая и бледная, но при этом не лишенная привлекательности.

— Проходите, — сказала Тамара. — Муж в командировке, поэтому мы можем спокойно обо всем поговорить. Наверное, вы уже обо всем знаете?

— Что вы имеете в виду?

— Не притворяйтесь, уверена, что вы знаете про мое романтическое свидание, — Евстюхина смущенно улыбнулась. — Я чувствовала, что меня бог накажет за это. Теперь тайное стало явным, но, признаюсь вам как женщина женщине, из-за Миши я совсем потеряла голову. У меня хороший муж, мы пережили с ним смерть сына. Я продолжаю Ивана любить, но Миша — это нечто другое. Он молод, романтичен, а мне скоро сорок… После смерти сына моя жизнь напоминала один длинный пасмурный день, и вдруг появился он… Но за все в жизни приходится платить. Теперь моя семейная жизнь загублена, но и с Мишей нет будущего… Зачем я ему, он младше меня на тринадцать лет. Он говорит, что любит меня, но думаю, что это ненадолго.

Мне нечего было вставить в этот монолог, я ждала, когда она выговорится о наболевшем и можно будет задавать ей вопросы.

— У моего мужа есть один недостаток — он очень ревнив. Боюсь даже представить себе, что будет, если он обо всем узнает. Хорошо, что он задержался в командировке, а не приехал, когда страсти еще кипели. Впрочем, нас с Мишей до сих пор, наверное, все обсуждают и ждут не дождутся, когда Иван вернется, чтобы раскрыть ему глаза на мой моральный облик…

Глаза Евстюхиной искали у меня сочувствия, и я сказала:

— Тамара, по-моему, вы все преувеличиваете. Если страсти и кипят, то совсем по другому поводу. Люди прежде всего боятся за свою жизнь, они опасаются ездить в лифте, пугаются каждого шороха, поэтому заинтересованы в том, чтобы убийца был поскорее пойман. Я имею в виду подавляющее большинство, но есть и исключения. Кстати, вы слышали сегодня шум в подъезде?

— Да, что-то такое было, но я не разобралась, в чем дело. Знаете, а я не боюсь ездить в лифте. Я даже думаю — пусть меня убьют, тогда мне не придется объясняться с Иваном.

— Может быть, он ничего не узнает, а в худшем случае, если все-таки найдутся «доброжелатели», вы попытаетесь убедить мужа, что все это сплетни. Зачем же сразу думать о смерти?

— Уж о чем я только не думала! — всплеснула руками Тамара.

— Наверное, и об убийстве вашей соседки тоже думали?

— Что? — Евстюхина непонимающе воззрилась на меня. — А, да, конечно, о бедной Ксении тоже думала. Я не могу понять, за что ее убили. Вероятно, это был маньяк, который почему-то облюбовал именно наш подъезд. Хотя можно догадаться почему. Был бы на подъездной двери замок, он бы не вошел сюда. А его недавно сломали, потом кто-то замок совсем снял, теперь любой может сюда зайти.

— Кодовый замок — это преграда лишь для очень ленивых. Тамара, я хотела задать вам несколько вопросов.

— Пожалуйста, но я, наверное, ничем не смогу помочь следствию. Я ничего не видела и не слышала. Мне тогда не до того было. Вы меня понимаете?

— Понимаю, поэтому мои вопросы будут несколько о другом.

— О чем? — Тамара посмотрела на меня широко открытыми глазами, полными грусти.

— Скорее уж о ком. Расскажите мне о Ксении — что она была за человек?

— Очень милая женщина, неконфликтная. Вот однажды Демидовых соседи с девятого этажа залили, так она так спокойно к этому отнеслась. Знаете, некоторые люди такие скандалы в подобных случаях закатывают, а Ксения очень интеллигентно поговорила со Скворцовыми… Что еще о ней сказать? Она очень хорошая хозяйка… была, — Тамара горько вздохнула. — Пироги часто пекла, такой запах на площадке стоял!.. Я несколько раз к ней обращалась, чтобы одолжить перец или морковку, так она долг никогда не брала, мне даже неловко было.

— А с кем из жильцов вашего подъезда Ксения общалась более других?

— Здоровалась-то она со всеми, двумя-тремя словами могла обмолвиться, но чтоб дружить с кем-то, такого, пожалуй, не было. У Демидовых родни много, все праздники они с родственниками отмечали.

— А вот, к примеру, с Бочаровым из двадцать пятой квартиры она тоже только здоровалась или общалась с ним больше, чем с другими?

— С Бочаровым, это который с седьмого этажа? — изумилась Евстюхина. — Я не знаю. А почему он вас интересует?

— Меня многие сейчас интересуют, до других дойдем позже. Что вы можете рассказать о Бочарове?

— Александр Васильевич — очень интересный мужчина, высокий, симпатичный, на артиста похож. Он, кажется, в Москве работает. Собственно, я о нем ничего толком не знаю.

— А когда вы его видели в последний раз?

— Ой, так сразу не вспомнишь! — Тамара задумалась. — Хотя, кажется, недавно я его видела во дворе, правда, со спины.

— Недавно, это когда?

— Погодите, дайте вспомнить. Знаете, я не совсем уверена, что это был он… Я стояла около окна, мне показалось, что Александр Васильевич идет. Ну, я не придала этому особого значения, даже и не вспомнила бы об этом, если бы вы меня не спросили. Когда же это было? То, что после смерти, в смысле после убийства Ксении, это точно, но вот в четверг или в пятницу?

— Вспоминайте, Тамара, это может быть очень важным.

— В четверг.

— Вы уверены?

— Да, я как раз утром варила суп, подошла на кухне к окну и увидела человека, похожего на Бочарова. Он шел к трамвайной остановке. На нем рубашка была светлая с длинными рукавами, а в руке барсетка кожаная. Он всегда с барсеткой ходит.

— Тем не менее в том, что это был именно Бочаров, вы не уверены? Странно это как-то!

— Ничего здесь странного нет, я видела его только со спины и не очень-то к нему приглядывалась, только обратила внимание, что он что-то бросил в кусты, окурок, наверное… Знаете, у меня глаза от лука слезились, все было как в пелене. Татьяна, а ведь я действительно как-то видела, что Ксения разговаривала с ним, как с давним знакомым.

— Да? Когда это было и где?

— Зимой, потому что Демидова тогда в енотовой шубе была, а точную дату я не помню. Впрочем, вскоре после Нового года. Я вышла из лифта, а они стояли на первом этаже и разговаривали так, будто давние знакомые, на «ты». Это точно, я тогда сразу обратила на это внимание.

— Может быть, вы слышали, о чем именно они говорили?

— Не помню. Хотя… он о чем-то просил Ксению, а она категорично ему отказала. Значит, вы его подозреваете? Такой мужчина интересный, ни за что на него не подумаешь…

— Знаете, Тамара, я подозреваю Александра Васильевича не более, чем других жильцов этого подъезда и их гостей.

— То есть как? Значит, вы и меня тоже подозреваете и Мишу? — Евстюхина улыбнулась совершенно очаровательной улыбкой.

— Пока я собираю факты и характеристики. Еще меня интересует Михеева.

— Вера Михеева?

— Она самая. Сегодня я хотела с ней поговорить, но она категорически отказалась от этого и даже устроила скандал. Скажите, а с покупателями Михеева так же груба?

— Иногда бывает. Вера теряет над собой контроль, когда выпьет, а на работе у нас никто не пьет, уволят в один день. Не удивляйтесь — хоть и торгуем мы спиртными напитками, но у нас сухой закон. С тех пор как Веру муж бросил, она стала потихоньку спиваться, неделю держится, а потом неделю расслабляется. А недавно она встретила своего бывшего с молодой женой и ребенком и как с цепи сорвалась, покупателям хамить стала, — Тамара укоризненно покачала головой. — Вот и вам от нее досталось. Вера, конечно, может крепким выраженьицем огорошить, но на убийство она неспособна, уж поверьте мне. Еще о ком вы хотите меня спросить?

— Пожалуй, на этом мои вопросы к вам закончились, — я поднялась со стула, Евстюхина тут же последовала моему примеру. — Спасибо вам за информацию. Запишите мой телефон, если вдруг что-нибудь вспомните интересное, то позвоните, пожалуйста.

Евстюхина охотно записала номер моего мобильного телефона и пообещала информировать меня обо всем, что покажется ей интересным для расследования убийства соседки. Все бы были такими сознательными! На прощание я дала Тамаре совет — ни при каких обстоятельствах не признаваться мужу в измене, и быстренько удалилась. Дело в том, что меня внезапно посетила одна идея, для претворения в жизнь которой не могла медлить ни минуты.

Я спустилась вниз на лифте, быстро прошла через весь двор к своей машине и стала звонить Андрюше Мельникову.

— Алло, — игриво сказал он, и по одному этому словечку я поняла, что мой бывший однокурсник, находящийся в служебной командировке в Москве, изрядно принял на грудь.

— Андрюша, это снова я, Иванова.

— Танюша, ты где, в первопрестольной?

— Нет, по-прежнему в Тарасове, но у меня к тебе есть дело.

— Извини, золотце, я вернусь только через три дня.

— Андрюша, я хотела, чтобы ты для меня кое-что в Москве сделал, но, наверное, лучше перезвонить тебе завтра с утра.

— Лучше, — согласился Мельников и заплетающимся языком стал оправдываться: — Ты должна понять, я сейчас со своими коллегами из МУРа общаюсь, так сказать, в неформальной обстановке…

— Я перезвоню тебе утром. Надеюсь, ты будешь в форме, — последнюю фразу я сказала уже при отключенном телефоне, повернула ключ зажигания, надавила на газ и поехала домой.

Успокойся, Таня, в конце концов нет никакой разницы в том, когда ты озадачишь Мельникова. Пусть это произойдет завтра утром, все равно ночью он не будет ничего делать. Главное — Андрюша сейчас в Москве, и он сможет выяснить, где был в среду после обеда стоматолог Бочаров. Сможет, если захочет. А разве у него есть причины отказываться от моей просьбы? Мельников знает, что я могу так его отблагодарить, впрочем, не стоит уточнять, как именно…

ГЛАВА 11

Сидя в своем любимом кресле и с удовольствием потягивая густой ароматный кофе, я подводила итоги первого дня расследования убийства Ксении Демидовой. Мельком взглянув на разбросанные по журнальному столику компьютерные распечатки, которые были составлены для того, чтобы облегчить мне работу, я не могла не улыбнуться. «Научные труды» Алексея не представляли особой ценности, хоть он и корпел над ними полночи. Слишком много ненужной информации. К тому же и есть серьезные пробелы, к примеру, насчет двадцать пятой квартиры.

После того как я лично пообщалась с жильцами, мои подозрения пали на человека, которого не было в этом списке. Удивительно, но Алексей понятия не имел, кто является владельцем двадцать пятой квартиры, он считал, что она пустует, и был уверен — в ней убийца не мог спрятаться. Что ж, не всем дано видеть то, что творится под носом! Демидов не знал, что его покойная жена была знакома с Александром Бочаровым. А я теперь это знаю и даже подозреваю, что она могла умереть от его руки.

Что же за птица, этот Бочаров? Я вынула из пачки сигарету и закурила. Мне предстояло вспомнить и связать воедино все, что слышала сегодня об этом человеке.

Года два назад у Александра Васильевича умерла жена, и вскоре после этого он купил однокомнатную квартиру на Нагорной. Далековато от центра и квадратных метров маловато… Допустим, в старой квартире его душили мрачные воспоминания о смерти супруги, вот он и решил сменить обстановку, уехать в Москву, тем более там дочь в каком-то вузе учится, но чтобы не сжигать все мосты, ему нужна здесь скромная жилплощадь. Пока все логично — сейчас многие отправляются в Москву на заработки.

Напрашивается вопрос: зачем он приезжает в Тарасов каждые два-три месяца? Ходит на могилу жены? Это слишком сентиментально, все-таки после ее смерти уже два года прошло. Платит за жилищно-коммунальные услуги? Неэкономно. Вместо того чтобы тратиться на железнодорожные билеты, можно было оформить безналичные перечисления или даже пустить квартирантов, которые бы оплачивали счета. Сам-то он, наверное, снимает квартиру в столице, а там расценки на жилье не чета нашим, правда, и уровень столичной зарплаты намного выше нашего. Интересно, сколько в Москве получают частные детективы?

Что-то я не о том думаю, растекаюсь мыслью по древу! Надо собраться!

Зачем стоматолог периодически приезжает в Тарасов? Таня, тебе ведь очень хочется предположить, что ради Ксении. Ну, так предположи! Предполагаю: Бочаров давно замыслил убить Демидову, долго к этому примерялся и в конце концов совершил задуманное. А почему нет? Он вполне мог это сделать, и ему было где спрятаться — в своей же квартире. Хорошая версия, только знать бы наверняка, что Мария Константиновна не страдает глюками и балконная дверь в двадцать пятой квартире действительно была открыта. Если бабуля не ошиблась, то это означает, что за несколько минут до убийства там кто-то был, скорее всего, сам Бочаров. Возможно, он увидел, что Ксения одна зашла в подъезд, подкараулил ее, сделал свое дело и после этого снова залез в свою норку, где и сидел тихонько, как мышонок. На звонок милиции он дверь не открыл, а соседи наверняка подсказали операм, что там никто не проживает, без санкции прокурора они не стали вскрывать замки, на то и был расчет.

На следующий день, когда все жильцы с его этажа разошлись по своим делам, Бочаров преспокойно покинул свое укрытие и был таков! Вот только Тамара Евстюхина увидела его в окно со спины, правда, она в этом не уверена. Это вполне объяснимо, ведь после событий, произошедших накануне, она находилась в стрессовом состоянии… Можно порасспрашивать других жильцов — вдруг кто-то еще видел Бочарова на следующий день после убийства Ксении.

Так, если стоматолог убил Демидову, то за что, какой им двигал мотив? Возможно, месть. Допустим, он специально купил квартиру в этом доме, чтобы действовать Ксении на нервы и одновременно ловить подходящий момент для совершения акта возмездия. Таня, может быть, от чрезмерного употребления кофе и непрерывного курения у тебя разыгралась фантазия? Отнюдь нет, свидетели говорили о том, что Александр Васильевич был нелюдимым человеком, что сам никогда первым не шел с соседями на контакт, но Демидова — исключение, он заговаривал с ней, и это общение Ксении не нравилось. Этот факт никак нельзя было оставлять без внимания, и я попыталась предположить, что же их связывало.

Может, они были когда-то любовниками? Или Демидова каким-то образом была причастна к смерти супруги Бочарова? Таня, хватит гадать, подожди до завтра. Сначала надо выяснить, действительно ли Александр Васильевич работает в московской стоматологической клинике «Дент-Профи» и был ли он на рабочем месте в среду после обеда. Все мои надежды в этом плане были на Мельникова, который по счастливому стечению обстоятельств оказался в командировке в столице. Впрочем, Венчик Аякс тоже мог что-нибудь разузнать.

На этом можно было успокоиться, но я продолжала заниматься тяжелым умственным трудом. Уж такова Татьяна Иванова! Она не может быть спокойной, когда в арсенале только одна версия, даже если она кажется единственно возможной. Всегда надо иметь альтернативу. Думай, Таня, думай! Стоп! А как насчет Алексея и Кирилла, ты уже забыла про эту версию? Стыдно признаться, но действительно забыла, теперь вот вспомнила. С Кириллом обязательно надо встретиться. Впрочем, если бы между этими товарищами были бы не только соседские и деловые отношения, то бдительные старушенции что-нибудь заподозрили бы. Все-то они про всех знают, потому что с утра до вечера сидят на скамейке! Нет, Таня, ты не забыла про эту версию, а отмела ее как бредовую.

А Вера Михеева? Разве нет никаких оснований для того, чтобы заподозрить эту спивающуюся грубиянку в убийстве? Пожалуй, нет. А то, что она категорически отказалась отвечать на твои вопросы, разве это не основание? Вера просто была не в настроении, перепила или, напротив, недопила. Ты бы, Таня, пообещала ей бутылку, и она пошла бы с тобой на контакт. Да о чем разговаривать с этой алкоголичкой? Только время терять. Нет, Михеева на убийцу не тянет, в крайнем случае милиция расколола бы ее в тот же день. Да и какой мотив мог двигать ею? Хотя бы зависть. Ксения Демидова производила впечатление счастливой женщины, у которой жизнь удалась. А несчастной Верой могла двигать иллюзия — счастье можно перераспределить аналогично энергии: если в одном месте оно, то есть счастье, убавится, то в другом прибавится… Чушь!

Чем больше я думала о Михеевой, тем больше сомневалась. Моя интуиция и моя логика никак не могли прийти к единому мнению. Какое-то внутреннее чутье подсказывало, что стоит заострить внимание на этой особе, а здравый смысл противился этому и советовал поскорее выбросить Веру из головы. В конце концов я решила обратиться к помощи магических двенадцатигранников. Над формулировкой вопроса долго не думала, а спросила конкретно: «Имеет ли Михеева какое-либо отношение к убийству Ксении Демидовой?» «Косточки» выдали сочетание: 9+36+17. Это означало: «Страсть глупцов — поспешность: не видя помех, они действуют без оглядки».

— Страсть глупцов — поспешность: не видя помех, они действуют без оглядки, — повторила я вслух, вдумываясь в смысл этой фразы.

Неужели вся суть в слове «действуют»? Тогда выходит, что Ксению убила она, Вера Михеева. А как же тогда Бочаров? Может, они были в сговоре? Нет, это уж слишком! Все, на сегодня хватит версий. Завтра будет завтра.

ГЛАВА 12

Встав с постели, я первым делом… нет, не сварила себе кофе, а позвонила Мельникову.

— Доброе утро, Андрюшенька! — сказала я льстивым голосом. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, Танюха, нормально. Тарасовцы — народ крепкий, но и москвичи не слабаки. У тебя ко мне какое-то дело возникло или ты просто соскучилась?

— Конечно, Андрюша, я по тебе соскучилась, но и дельце одно тоже нарисовалось, так, ничего особенного, сущие пустяки…

— Таня, ты не темни, говори толком, что от меня требуется?

— Если коротко, то я сейчас расследованием убийства занимаюсь, и одна ниточка уводит меня в столицу. Раз уж ты, Андрюшенька, оказался там, то почему бы тебе немного не помочь мне?

— А может быть, ты сама приедешь сюда ближайшим рейсом, и мы вместе займемся ее отработкой? Моя командировка, кажется, продляется до конца недели.

— Андрюша, я бы с радостью, но некоторые обстоятельства настойчиво требуют моего присутствия в Тарасове, потом, моя просьба к тебе пустяковая…

— Хорошо, говори, что надо сделать? А еще лучше перезвони мне в гостиницу, а то деньги на счету тают, как сахарная вата во рту. Сможешь?

— Конечно, говори номер, — сказала я и вдруг задалась вопросом, не уловка ли это, чтобы отделаться от меня.

Впрочем, я напрасно так плохо подумала о Мельникове. Стоило мне перезвонить ему, как он сразу же снял трубку. Глядя в визитную карточку Бочарова, я сказала:

— На проспекте Мира есть стоматологическая клиника «Дент-Профи», в ней работает наш с тобой землячок, Бочаров Александр Васильевич. Записал? Так вот меня очень интересует, где он был в минувшую среду после обеда? Короче, я подозреваю его в убийстве, которое произошло в Тарасове примерно в пятнадцать тридцать.

— Скажи, Танюша, а у этого стоматолога нет личного самолета? — сострил Андрей.

— Не думаю.

— Так, самый быстрый способ попасть из Москвы в Тарасов и обратно — это рейсовый самолет, — стал размышлять вслух Мельников. — Полтора часа лета, плюс час на регистрацию и еще час на дорогу в аэропорт… Значит, по самым грубым прикидкам, если этого стоматолога кто-то видел здесь в среду с часу дня до шести вечера, то в момент убийства он не мог быть в Тарасове.

— Приятно иметь дело с профессионалом!

— Хочу заметить, что я профи во многих областях.

— Охотно тебе верю.

— Так, Танюша, давай сразу уточним — мне надо выяснить только алиби Бочарова, и все? — По деловой интонации Мельникова я поняла, что это задание он готов выполнить для меня, но загрузить его чем-то еще так же легко не получится.

— Да, Андрюша, это самое важное, — и я стала размышлять вслух: — Если Александр Васильевич вдруг отменил на тот день прием, то скорее всего потому, что мотался в Тарасов. Впрочем, у него мог быть и выходной… Знаешь, Андрюшенька, мне так повезло, что ты сейчас в столице!

— Таня, уж не хочешь ли ты сказать, что в случае отсутствия у Бочарова алиби, мне надо еще и поработать с твоим подозреваемым — выбить из него признательные показания, а потом доставить на малую родину в багажнике своей машины?

— Нет, в машине не надо. Лучше отправить по железной дороге в ящике с дырками, как багаж, а работать с ним я здесь сама буду.

— Шутишь, а у меня, между прочим, своих дел в Москве выше крыши!

— Я понимаю, Андрюша, поэтому многого не прошу. Если он действительно пропадал куда-то в интересующее меня время, то мне, пожалуй, придется вылететь в Москву. А если Бочаров в момент убийства находился в столице, то неплохо было бы встретиться с ним и задать ему, как бы невзначай, один совсем невинный вопросик: кто имеет ключи от его тарасовской квартиры на улице Нагорной?

— Да, тебе, Танюша, палец в рот не клади, по локоть откусишь.

— Андрюшенька…

— Что Андрюшенька? А ты не думаешь, что этим вопросом я могу его спугнуть?

— А ты сделай это как-нибудь поделикатней.

— Ладно, посмотрю по обстоятельствам, если пойму, что клиент расположен к откровенности, то один этот вопрос, может быть, и задам. О большем не проси, сам загружен на все сто. Знаешь, Танюша, по приезде в Тарасов у меня к тебе будет ответная просьба.

— Даже не спрашивая какая, говорю, что согласна ради тебя на все.

— Ловлю на слове. Пока. Жди звонка.

На этом наш разговор закончился, и я пошла на кухню варить себе кофе. Через час мне предстояло встретиться с Венчиком Аяксом.

* * *

Философ-бомж был точен, как кукушка в часах. Он подсел ко мне на скамейку ровно в десять часов, и по выражению его лица я поняла, что у него есть для меня интересная информация. Только, как это обычно бывало, Венчик не спешил сразу же делиться ею со мной. Минуту-другую он глубокомысленно смотрел прямо перед собой на огромный ясень, после чего стал рассказывать притчу о дереве, которую я слышала от него уже раз сто. Прервать Аякса означало настроить его против себя, поэтому я делала вид, что слышу эту притчу в первый раз и поражаюсь мудрости старца, дающего совет своим ученикам быть бесполезными.

Что поделаешь, к каждому человеку нужен особый подход…

Венчик Аякс вволю философствовал, найдя во мне благодарного слушателя. Притчи одна за другой сыпались из уст Вениамина, как из рога изобилия, и, честно говоря, уже стали меня напрягать. Дождавшись паузы, я наконец-то решилась направить разговор в нужное русло и сказала:

— Вчера вечером я видела, как ты с одним товарищем отправился за гаражи. Наверное, тебе было нелегко разговорить его…

— Как раз наоборот. Представляешь, Танюша, он думает, что не я нашел его для приятной беседы, а он меня!

— То есть как это?

— О, ты, вероятно, забыла историю о попугае, который много лет молчал!

О нет, еще одна притча! По-моему, это уже перебор. Спокойно, Таня, спокойно. Еще немного, и Венчик расскажет тебе что-нибудь толковое, а пока слушай.

— Признаюсь, забыла.

— У одного восточного торговца был говорящий попугай… Вспомнила?

— Кажется, ты как-то рассказывал про говорящую собаку.

— Нет, собака была не говорящая, а понимающая своего хозяина с полувзгляда. Так вот, как-то птица опрокинула бутыль с вином, и разгневанный торговец ударил ее по голове, отчего на ней выпали все перья. Но беда не приходит одна — попугай не только облысел, но и перестал разговаривать. Прошло несколько лет, и однажды в лавку пришел лысый покупатель. И вот тут произошло чудо — попугай неожиданно заговорил, — Венчик замолчал, будто ожидал, что я продолжу притчу, но, увы, мне было невдомек, почему несчастная птица вновь обрела голос, я думала совсем о другом. Выдержав солидную паузу, Аякс продолжил: — Попугай спросил лысого покупателя: «Ты тоже опрокинул бутыль с вином и получил за это по голове, потому и облысел?»

— Понятно, — сказала я.

— Да, Танечка, примерно так же отреагировал Иннокентий на мое появление во дворе одного известного тебе дома. Когда-то очень давно наши пути пересекались. Не скажу, что мы были приятелями, поскольку мы даже не были знакомы, но каждое утро встречались на автобусной остановке. Сначала пропал он, потом и мне стало ни к чему ждать автобуса… И вот спустя несколько лет мы встретились и долго смотрели друг на друга. Он заговорил первым… Знаешь, мне пришлось выслушать его длинную и, надо сказать, очень печальную историю, прежде чем кое о чем спросить самому…

Венчик снова замолчал, поэтому я, сгорая от любопытства, спросила:

— Надеюсь, разговор с Иннокентием оказался информативным?

— Танюша, вот уж не думал, что ты будешь такой же нетерпеливой, как самая старшая из трех сестер, которые хотели выйти замуж за принца.

— Венчик, я совсем не собираюсь выходить замуж!

Аякс оставил мое замечание без внимания и начал рассказывать очередную притчу. Так долго, как сегодня, он еще никогда не водил меня за нос, но мне не оставалось ничего другого, как слушать.

— …Так вот, принц сказал: «Я женюсь на той, кто быстрее всех приготовит мне чай». Сестры взяли по чайнику, налили в них воды и поставили на огонь. Старшая решила всех обмануть и налила полчайника, средняя тоже немного недолила воды, а младшая налила воды доверху, но ее чайник закипел раньше, чем у сестер. Как ты думаешь — почему?

— Огонь был сильнее, — сказала я первое, что пришло в голову.

— Танюша, я же с самого начала дал тебе подсказку — все дело в терпении и выдержке. Старшая сестра то и дело открывала крышку, чтобы посмотреть, не кипит ли чайник, средняя тоже поглядывала, правда, не так часто, а младшая спокойно ждала, когда из носика появится пар, и ее чайник закипел быстрее всех. Что-то ты, красавица, совсем сникла.

— Венчик, я слушала бы тебя весь день, но время — деньги. Клиент платит мне за то, чтобы я искала убийцу его жены…

— Понимаю, поэтому опускаю подробности из жизни Иннокентия и перехожу сразу к сегодняшнему дню, нет, ко вчерашнему. Знаешь, вчера ему повезло почти так же, как мне позавчера, когда я нашел в мусорке мобильник, может быть, даже больше. Он отыскал… золотую цепочку с кулоном в виде сердечка.

— Похоже, это та самая. Где он ее нашел?

— На газоне, аккурат напротив трамвайной остановки. Вообще-то, он полез на газон за «пушниной», в смысле за стеклотарой, а нашел нечто гораздо более ценное.

Я мгновенно вспомнила рассказ Тамары Евстюхиной о том, что Бочаров что-то выбросил в кусты. Вероятно, это и была сорванная с шеи Ксении золотая цепочка, а не сигарета, как подумала свидетельница.

— Венчик, ты сам видел эту цепочку?

— Видел, но прости меня за то, что не предпринял ничего, чтобы забрать эту находку. И знаешь, почему?

Я подумала, что Аясов начнет рассказывать очередную притчу, поэтому прервала это в зародыше.

— Венчик, ты все правильно сделал. Даже тот факт, что она лежала на газоне с той стороны дома, уже очень существен для моего расследования. Что касается моего клиента, то смириться с потерей золотых украшений жены ему будет намного проще, чем с ее смертью. А Иннокентий все-таки заслуживает вознаграждения.

— Знаешь, на самом деле он не Иннокентий. Мы с ним так и не познакомились. Я дал ему это имя, потому что…

— Попугаев обычно называют Кешами.

— Да, — признался Аякс, — только я это без всякой иронии сделал. Просто негоже быть человеку без имени… Так вот, Иннокентий рассказал мне еще кое-что. Он находился за дверью подвальчика, куда отходы из мусоропровода падают, точнее, уже хотел выходить оттуда, но услышал рядом шаги и притаился. У входа в подъезд встретились две женщины. Одна, старая, выходила оттуда, а вторая, помоложе, хотела в подъезд зайти, но старуха, вероятно, преградила ей дорогу. Молодуха спросила ее грубым голосом: «Тетя Маша, что вы на меня так смотрите, будто в чем-то подозреваете?» А старуха назидательно так ей ответила: «Эх, Вера, Вера, как же мне еще на тебя смотреть? Это ведь наш дом, все мы здесь живем и под богом ходим». Тогда первая выматерилась и зашла в дом, а старуха постояла немного на крыльце, бурча себе под нос разные ругательства в адрес молодой — грубиянка, что-то еще в этом роде, а главное — душегубка. Иннокентий был наслышан об убийстве и сделал вывод, что старая подозревает молодую. Уж извини, Танюша, но фамилии этих женщин и их точные портреты я тебе дать не смогу.

— А мне и не надо. Я уже поняла, о ком идет речь.

В моей сумке зазвенел мобильник, но Аякс встрепенулся так, будто это подал голос его сотовый, найденный недавно на мусорке. Мы одновременно достали свои аппараты, я — из сумки, а он — из-за пазухи. Кажется, Венчик был разочарован тем, что это побеспокоили не его, и деликатно отсел подальше, чтобы не мешать моему разговору.

— Да, Володя, я тебя слушаю, — фамилия Кирьянова высветилась на дисплее.

— Привет, Танюша. Хочу сказать, что детектив, который я прочитал по твоей рекомендации, довольно скучный. Свидетелей нет, с уликами тоже беда. Даже не знаю, чем тебя развлечь.

— Володя, насколько мне известно, было трое задержанных…

— Да, помню — Полежаев, Окунев и Шмидт. Парни были отработаны по полной программе, ты же знаешь, как это делается, но никаких результатов. Их показания ни в чем друг другу не противоречили — после занятий в монтажном колледже пришли домой к Полежаеву, чтобы послушать музыку, а вечером собирались в игровой клуб «Аладдин» пойти, на автоматах поиграть.

— Я слышала, что они травкой баловались.

— Да, у всех троих зафиксирована легкая степень наркотического опьянения. Наверное, выкурили по косячку, но обыск не дал никаких результатов — в квартире Полежаева не было обнаружено ни наркоты, ни золотой цепочки, снятой с убитой, ни одежды с кровавыми пятнами. В общем, улик никаких не нашлось, мотива вроде бы тоже. Сама посуди — ребятки в этот день стипендию получили и еще не успели ее целиком потратить, так что на цепочку зариться им ни к чему. Поэтому через двое суток их отпустили… Да, был там еще один интересный субчик, страховой агент из семнадцатой квартиры. Долго не открывал дверь, а при разговоре с сотрудниками милиции сильно нервничал, кроме того, в стиральной машине у него одежда стиралась…

— Хочешь сказать, что на ней могли быть пятна крови?

— Если и были, то сплыли. Впрочем, у этого агента, забыл его фамилию…

— Тучнов.

— Точно, Тучнов. У него вроде бы алиби есть — он разговаривал по телефону со своими клиентами. Эти показания подтверждаются выпиской, взятой с телефонной станции: Тучнов действительно в течение трех часов звонил почти непрерывно. Абонент, с которым он общался в момент убийства, также подтвердил это, но я подумал, что для тебя это все равно может представлять интерес. Все-таки алиби заочное.

— Да, я возьму это на заметку. Что еще?

— Больше ничего особенного, рутина.

— Что скажешь об орудии убийства?

— Да, как же я забыл! Вот это на самом деле интересно. Нож кухонный, с длиной лезвия тридцать пять сантиметров и шириной у рукоятки двадцать пять миллиметров, с черной пластмассовой рукояткой. Знаешь, Танюша, у меня дома есть такой, в наборе.

— Намек поняла. Зайду к тебе посмотреть на нож.

— Не возражаю, хотя можешь зайти в любой магазин, где столовые приборы продают, и, гарантирую тебе, что найдешь такой. Меня жена недавно запилила, что все ножи тупые, так вместо того, чтобы точить их, я решил ей новые купить. В один магазин зашел, в другой, везде одни и те же китайские наборы по двести тридцать пять рублей.

— Понятно.

— Отпечатков пальцев на рукоятке не было, вероятно, убийца действовал в перчатках. Что же касается самого удара, то он очень интересен.

— Да? И чем же?

— Как правило, смертельные удары ножом наносятся чуть снизу или же под прямым углом, а этот был сверху под углом двадцать пять градусов. Эксперты считают, что убийца был высокого роста, не ниже, чем метр восемьдесят пять. Кстати, все трое задержанных пацанов низкорослые, и Тучнов…

— Не выше ста семидесяти сантиметров, — вставила я. — Извини, Володя, я тебя перебила.

— Ничего. Дело в том, что подобный удар только по роковому стечению обстоятельств мог стать смертельным. Миллиметр ниже или выше, и он уперся бы в ребро. Скорее всего, убийца полный профан в этом вопросе, но есть и другое мнение — он профессионал, то есть в совершенстве владеет каким-либо боевым искусством, где используется холодное оружие, поэтому смог все рассчитать до миллиметра.

— Вот это, Володя, уже интересно.

— Да, боевые искусства, кажется, по твоей части. Танюша, ты меня извини, ко мне пришли. Если что-то всплывет новое, то я тебе позвоню.

— Договорились, — я отключила телефон и только тогда заметила, что Венчик Аякс куда-то исчез.

Впрочем, оглядевшись по сторонам, я увидела его на выходе из скверика. Наверное, он приревновал меня к Кирьянову, ведь мое внимание переключилось на телефонного собеседника. У Венчика в запасе, вероятно, было еще несколько притч, которые он непременно хотел бы мне сегодня рассказать. Я побежала за Аяксом, но вовсе не потому, что жаждала послушать его мудрые повествования, а потому, что не успела с ним окончательно расплатиться. Венчик увидел меня, замедлил шаг, но не остановился.

— Вениамин, ну, как тебе не стыдно! — сказала я, догнав Аякса. — Между прочим, я еще ни за одним мужчиной так не бегала.

Венчик расплылся в добродушной улыбке и спросил:

— Я тебе уже рассказывал притчу о сапогах-скороходах? Нет? Вижу по твоим глазам, что ты сгораешь от нетерпения ее услышать.

— Пожалуй, что так.

ГЛАВА 13

В ожидании звонка из Москвы я анализировала информацию, полученную от Кирьянова и Аяксова, и сопоставляла ее с тем, что мне уже было известно. Мои подозрения насчет Бочарова укрепились еще больше. Во-первых, по описанию Тамары Евстюхиной он был высокого роста, значит, вполне мог нанести удар сверху так, как мне это описал Кирьянов. Во-вторых, золотая цепочка была найдена Иннокентием на газоне перед трамвайной остановкой, а по словам той же Евстюхиной, человек, очень похожий со спины на Бочарова, что-то выбросил в кусты примерно в этом же месте.

Мне показалось, что этот поступок очень опрометчивый и лишен здравого смысла. На мой взгляд, логичнее и безопаснее было бы избавиться от улики где-то в другом месте, но я, наверное, чего-то не понимала. Может быть, стоматолог был стопудово уверен в своей неуязвимости или хотел своим поступком подставить кого-то?

Я попыталась отгадать ход мыслей Бочарова, представив себя на его месте. Для этого мне пришлось свести воедино известные мне факты и кое-что домыслить, потому что информации было ничтожно мало для того, чтобы по ней составить целостную картинку. Тем не менее мой богатый детективный опыт и интуиция подсказывали, что убийство Ксении было преднамеренным и тщательным образом спланированным. Не приходилось сомневаться, что стоматолог продумал все до мельчайших подробностей, рассчитал все до секунды — проник в свою квартиру так, что его никто не видел, дождался Демидову, убил ее, не оставив никаких улик, потом без проблем отсиделся у себя дома до следующего утра и специально ушел оттуда открыто, зная, что бытует стереотип о том, что на воре шапка горит. А если она, эта символическая шапка, не горит, значит, он не преступник.

Стоп, есть одна неувязочка — Ксения вернулась домой неожиданно, потому что была в больнице у матери, у которой случился гипертонический криз. Предусмотреть это было невозможно. А что, если именно Бочаров спровоцировал чем-нибудь этот скачок артериального давления и все-таки предугадал дальнейший сценарий?

Но ведь Ксения могла вернуться домой не одна, а с мужем. А вот это вряд ли — Алексей собирался ставить машину в гараж, поэтому задержался бы, даже если бы не встретил Кирилла. Кажется, так было всегда, когда супруги Демидовы приезжали вместе — она заходила в подъезд одна, а он ставил машину в гараж. Например, мои соседи тоже так делают. Не трудно изучить привычки, если живешь с людьми в одном подъезде и в этом есть острая необходимость.

Я была почти уверена, что раскрыла преступление, зацепившись за такую маленькую деталь, как открытая дверь на балкон. Для того чтобы предпринять следующий шаг, мне надо было на всякий случай дождаться звонка от Мельникова, хотя у меня практически не осталось сомнений в том, что в среду Бочаров отсутствовал в Москве.

Мой взгляд случайно упал на распечатки, которыми вооружил меня Демидов, и внутренний голос спросил: «Таня, может быть, ты заблуждаешься? Вдруг убийца вовсе не Бочаров, а кто-то другой? Вон здесь сколько кандидатов! Сам Демидов отметил пятерых. Прямо-таки спортлото какое-то — пять из тридцати шести!» Я снова пролистала списки и кроме Михеевой ни на ком не заострила свое внимание. Вспомнился рассказ Венчика Аякса о том, как встретились на пороге дома две соседки — Балалейкина Мария Петровна и Михеева Вера Петровна, и их коротенький диалог. Неужели пенсионерка на самом деле намекала продавщице о том, что подозревает ее в убийстве? Если так, то Балалейкина должна быть очень смелой женщиной, вот только со мной она почему-то не стала откровенничать. Нет, здесь что-то другое…

Я мысленно прокрутила сцену на лестничной клетке — когда Михеева неожиданно появилась за моей спиной, Мария Петровна чего-то испугалась и захлопнула свою дверь, а Верка потом устроила скандал на весь подъезд. Разумеется, поведение этих женщин было очень странным, особенно если учесть, что за час до этого Мария Петровна пыталась разубедить меня в том, что убийца — Бочаров, будто она точно знала о том, что Ксению убил кто-то другой. Похоже, бабуля действительно подозревала в убийстве свою ближайшую соседку, но не была в этом твердо уверена.

Признаюсь, вчера я тоже так думала, но сегодня мое мнение резко изменилось. Теперь мне стало известно, что убийца был высокого роста, а Михеева таковым не отличалась. Ну, не на табуретке же она стояла, когда замахивалась на Ксению ножом? Кроме того, я вдруг догадалась, почему Вера категорически отказалась со мной разговаривать и даже обругала меня. Из-за умозаключений Балалейкиной, во-первых, и из-за отсутствия природного такта, во-вторых. Наверное, Михеева подумала, что соседка поделилась со мной своими подозрениями. В свою очередь, эти подозрения возникли потому, что Вера ведет, так сказать, аморальный образ жизни — пьет, водит к себе домой разных мужиков и так далее.

Я неожиданно поймала себя на мысли, что пытаюсь оправдать Михееву и даже иду вразрез с предсказанием гадальных двенадцатигранников. «Страсть глупцов — поспешность: не видя помех, они действуют без оглядки». Разве это толкование не говорило слишком прямолинейно о том, что Вера совершила убийство по своей глупости? Говорило, но я упорно не хотела этому верить. Не хотела, потому что вбила себе в голову, что убийца — человек высокого роста, хорошо знакомый с анатомией человеческого тела, имевший возможность смыть пятна крови со своей одежды и спрятаться от проницательных взглядов сотрудников милиции. Ну, разве это не Бочаров? Если не он, то кто? Я решила проверить свои подозрения, кинув «косточки». Едва взяла в руки мешочек с магическими двенадцатигранниками, как раздался телефонный звонок.

— Да, Андрей, слушаю тебя.

— Ну что, Танюша, ничем я тебя порадовать не могу, да и себя тоже, поскольку и свои дела тормознул, и твои обернулись так, как ты, наверное, не ждешь. Увы, твой Бочаров — чист, как лабораторное стеклышко. Ничем он свою биографию не запятнал — ни убийством, ни злостными прогулами. И распорядок его дня в прошлую среду прозрачен.

— Не может этого быть! Ты хорошо проверил?

— Рассказываю все по порядку. Точнее, расскажу, если ты пообещаешь положить на мой счет кругленькую сумму, а то баланс скоро обнулится. Все-таки я в роуминге…

— Давай, я тебе куда-нибудь перезвоню.

— Я на улице.

— Хорошо, говори, я сейчас же пойду и пополню твой счет.

— Короче, нашел я эту клинику, сразу же при входе прочитал на стенде, что у Бочарова по средам с четырнадцати до девятнадцати приемное время, но на этом не успокоился, а обратился в регистратуру с кое-какими вопросами. Мне сказали, что Александр Васильевич работал на прошлой неделе согласно своему графику, тогда я предъявил свое удостоверение и попросил показать мне журнал записи больных на прием и карточки пациентов, которых Бочаров принимал в среду. В общем, все чин-чинарем — записи в карточках есть и почерк везде один, — Мельников сочувственно вздохнул и спросил: — Танюша, ты расстроилась, да?

— Признаюсь, я больше удивлена, чем расстроена. Андрей, а ты с ним лично не встретился?

— Хотел, но его сегодня в клинике нет. Сказали, что он на научно-практической конференции. Ты уж меня прости, но у меня действительно нет времени, чтобы его разыскивать по всей Москве. У нас здесь свои заморочки — надо в Мытищи ехать, а оттуда, может быть, еще куда-нибудь ниточка потянется…

— Ладно, Андрюша, извини за беспокойство. Счет твой сейчас же пополню. Понимаю, что на командировочные особенно не разгуляешься и без связи тебе нельзя. У тебя какой оператор? — уточнила я у Мельникова. — Понятно, значит, надо просто зайти в салон связи, назвать номер и выложить кругленькую сумму. Хорошо, в соседнем доме есть «Мобайл-центр», туда я и сбегаю. Не беспокойся, все…

Связь прервалась, и я поняла, что мой звонок окончательно обанкротил Андрюшу, а потому нужно немедленно исполнять свое обещание.

Расстроило ли меня алиби Бочарова? Еще как! Выходило, что все мои прежние умозаключения по данной версии надо перечеркнуть и родить новые. Как все складненько получалось и вдруг рассыпалось, как карточный домик! Нет, не все рассыпалось, кое-что осталось. Открытая балконная дверь и человек, похожий со спины на Бочарова. Может быть, в двадцать пятой квартире скрывался брат Александра Васильевича или другой его родственник? Надо как-то выяснить, у кого есть ключи от этой квартиры.

Я уже собиралась выходить из дома, как вдруг меня осенила одна идейка, поэтому пришлось вернуться в комнату. Заглянув в распечатки, я нашла фамилии и имена тех, кто проживал в двадцать первой квартире — среди них была одна женщина, Купцова Татьяна Нестеровна. «Почему бы мне не стать ею на время?» — спросила я себя и тут же стала звонить Александру Васильевичу на мобильный телефон, номер которого был указан в его визитной карточке.

— Алло, — сказал приятный баритон.

— Александр Васильевич? — уточнила я.

— Да, с кем имею честь разговаривать?

— Это ваша тарасовская соседка, Татьяна Купцова, из двадцать первой квартиры. Простите за беспокойство, но у вас трубу прорвало — нас заливает, а мы недавно ремонт сделали, — скороговоркой оттараторила я, чтобы голос был неузнаваемым.

— А вы уверены, что это именно в моей квартире течь? Дело в том, что у меня везде пластиковые трубы…

— Уверена, Александр Васильевич, уверена! Ой, как льет! Просто всемирный потоп какой-то! Может быть, у кого-то есть ключи от вашей квартиры?

— Ключи-то есть, но я все-таки сомневаюсь, что у меня такие неполадки. Может быть, это на восьмом этаже или на девятом?

— Не знаю, там нет никого дома, — быстренько сориентировалась я. — Но если у меня льет как из ведра, то у вас тем более воды полно.

— Да, точно. Только этого мне не хватало! Я в ближайшее время никак не могу приехать в Тарасов.

— А ключи-то у кого, Александр Васильевич?

— Татьяна Нестеровна, разве вы сами не знаете?

— Да, вы что-то говорили, но я не помню.

— Странно. А ведь я вам их предлагал на такой вот экстренный случай, но вы отказались. Ольга Альбертовна тоже не взяла их. Ох, женщины! У Игоря Андреевича ключи.

— У Тучнова?

— Да, а что вас так удивляет?

— Нет, ничего. Как же я об этом забыла! Вы не беспокойтесь, Александр Васильевич, я его сейчас найду, кажется, он был дома, и мы вам перезвоним.

— Что значит — не беспокойтесь? Буду беспокоиться и с нетерпением ждать вашего звонка, — сказал Бочаров и отключился.

Ну и ну, значит, за несколько минут до убийства в квартире Бочарова был Тучнов! Но ведь, по его же собственным словам, он висел на домашнем телефоне, да и телефонная станция и абоненты, с которыми он разговаривал, это подтвердили! Впрочем, он мог пойти туда с радиотелефоном, но зачем? В течение нескольких минут я переваривала новую информацию. Если убийца — Тучнов, то зачем перед нападением на Ксению он пошел в квартиру Бочарова? За ножом? Может быть, эксперты ошиблись, утверждая, что убийца был высокого роста, ведь Игорь Андреевич не так высок? А вдруг в двадцать пятой квартире был вовсе не он, а кто-то другой, ведь запасные ключи могли быть еще у кого-то? Увы, я не могла напрямую спросить у стоматолога, есть ли у него в Тарасове брат, имеющий ключи от его квартиры. А вот поговорить начистоту с Тучновым совсем не мешало.

В «научных трудах» Демидова был указан только номер домашнего телефона страхового агента, я тотчас позвонила по нему, но мне никто не ответил. Вспомнив, что он работает в «Золотом полисе», я сначала набрала справочную, а потом позвонила в эту страховую компанию.

— Здравствуйте, я могу поговорить с Тучновым Игорем Андреевичем?

— Его сейчас нет в офисе, а вы по какому вопросу, может быть, вас соединить с кем-то другим?

— Нет, мне хотелось бы решить вопрос именно с ним. Вы не подскажете мне номер его мобильного телефона? — спросила я и, немного помолчав, добавила: — Никак не найду, куда я его записала.

— Минуточку. Записывайте.

Напрочь забыв о Мельникове, которому немедленно обещала пополнить баланс, я стала заниматься своими делами. Тучнов ничуть не удивился моему звонку, который застал его на квартире какого-то клиента.

— Освобожусь минут через пятнадцать, а потом буду в вашем распоряжении. Татьяна Александровна, скажите — это вы звонили в Москву насчет прорвавшейся трубы?

— Я. Значит, Бочаров вам уже перезвонил?

— Да, только что. Я подумал, что ключи на самом деле нужны, и собирался ехать домой. Но теперь понял, что это не так. Я на машине — куда мне подъехать?

— Домой, там мы и поговорим.

— Хорошо, — согласился Тучнов. — Если никакой аварии нет, то надо бы успокоить Александра Васильевича…

— Успеется.

— Вам, конечно, видней…

— До встречи, — я отключила телефон и только тогда вспомнила про Андрея.

Я представила себе, что Мельников, по моей милости оказавшийся без мобильной связи, наверное, уже проклинал меня последними словами, поэтому быстро собралась и пошла в салон связи, чтобы пополнить его счет. Потом поехала на Нагорную.

По дороге в мою голову снова полезли буйные фантазии, теперь уже насчет Тучнова. «Все, Таня, соберись, — сказала я себе, отгоняя подальше пока ничем не подтвержденные домыслы. — Ты теряешь свой профессионализм. Опирайся только на факты, землю рой, упорствуй изо всех сил, как советовали позавчера гадальные „косточки“. В общем, ищи не ветра в поле, а реальные следы преступника. Если ты не найдешь убийцу, то его не найдет никто».

* * *

Прошло почти два дня, как я занималась расследованием убийства Ксении Демидовой, а оно не продвинулось ни на йоту. Честно говоря, после того как рассыпалась единственная стоящая версия насчет Бочарова, я почувствовала себя не самым лучшим образом. Четыреста долларов, выплаченных мне Демидовым в качестве аванса за два дня работы, были у него, кажется, последними из оставшихся сбережений, и далее он собирался залезть в долги.

Я спросила себя — стоило ли мне браться за это дело, зная, что клиент не слишком состоятельный, что гонорар, который он мне заплатит, может оставить его вместе с сыном-подростком без копейки? Конечно, стоило, потому что мною двигала не корысть, а естественное желание найти преступника и передать его в руки правосудия, но я не рассчитывала на то, что расследование затянется надолго. К тому же такой интересной головоломки у меня давно не было.

Если абстрагироваться от антуража, то это, в сущности, был классический детектив, о котором я мечтала. Да, типовая панельная девятиэтажка в Трубном районе, можно сказать, на окраине Тарасова, это не богатый особняк в Лондоне, и круг подозреваемых выходит за пределы одной семьи, но все-таки он ограниченный. В общем, я решила, что следующий день стану работать бесплатно, в свое удовольствие, а дальше видно будет.

ГЛАВА 14

Мы подъехали к печально известному дому практически одновременно. Но Тучнов не обратил на мою «девятку» никакого внимания, а, выйдя из своей «семерки», дробной рысцой поспешил к подъезду.

— Игорь Андреевич, подождите меня.

— А, это вы? — Тучнов оглянулся и поправил съехавший с плеча ремень сумки с логотипом «Золотого полиса». — Быстро же вы…

Мне показалось, что страховой агент чем-то сильно озабочен, возможно, он надеялся до моего прихода что-то подчистить у себя в квартире. Во всяком случае, взгляд у него был какой-то жуликоватый.

— Поговорим на улице или пригласите меня к себе в гости? — спросила я, внимательно наблюдая за его реакцией.

— Куда же я от вас денусь? — сказал он с усмешкой. — Вот Бочарова вы даже в Москве достали, и у меня, наверное, так на хвосте и сидели. Подозреваете, следите за мной… Ну, пойдемте, если не боитесь ехать со мной в лифте. Кстати, а вы застрахованы? Может быть, сначала полис оформим?

— Не вижу в этом никакого смысла, — сказала я довольно резко, потому что мне не понравилась шутка страхового менеджера.

Стоит кому-то только намекнуть на то, что я испугалась, как во мне сразу срабатывает рефлекс — надо доказать, что Татьяна Иванова не ведает страха. Захлопнув дверцу машины, я продефилировала на высоких каблуках мимо Тучнова и решительно зашла в подъезд. Он молча последовал за мной, вызвал лифт, который тут же открылся, пропустил меня в кабинку первой, зашел сам и нажал на кнопку пятого этажа. Когда створки закрылись, он, приблизившись ко мне почти вплотную, спросил зловещим шепотком:

— Как ты узнала, что в тот день кто-то был в двадцать пятой квартире?

— Профессиональная тайна, — ответила я самым непринужденным тоном, хотя стала ощущать неприятный холодок мурашек на спине.

Начинался легкий мандраж. Откровенно говоря, на улице я подумала, что Игорь Андреевич неудачно пошутил, но теперь поняла, что недооценила его. Когда же он нажал на кнопку «стоп», останавливая лифт, а потом засунул правую руку в карман брюк, будто собирался достать оттуда нож, я почувствовала, что сердце стало биться учащенней.

— Открой мне эту тайну, — снова прошептал он. — Я должен это узнать!

Не долго думая, я ударила Тучнова коленкой в пах, отчего он отпрянул назад, чуть присел и взвыл от боли. Мне показалось этого недостаточно, и я замахнулась кулаком, чтобы ударить его по шее и лишить сознания. Он вдруг вскинул на меня испуганно-виноватые глаза, и я на мгновение усомнилась в том, что передо мной преступник, только на мгновение. Разве законопослушный гражданин будет так вести себя с женщиной в лифте? Между нами пролегло недружелюбное молчание, потом Тучнов все-таки выдавил из себя:

— За что? Я же ничего такого не сделал! У тебя что, нет чувства юмора?

Этот вопрос меня окончательно разозлил, и я скомандовала:

— Молчать! Кругом! Руки за голову! Или ты хочешь, чтобы я повторила удар и на этот раз каблуком?

Секунды две или три Тучнов обалдело таращился на меня, но затем по разгневанному выражению моего лица понял, что я не шучу. Он выпрямился, повернулся лицом к двери, поднял руки и скрестил их на затылке. Я нажала на пятую кнопку лифта, но он не тронулся с места, тогда надавила на первую, потом на девятую, но лифт продолжал висеть где-то между этажами.

— Застряли, — обреченно вздохнул Тучнов. — И все из-за моей глупой шутки. Честно говоря, я не ожидал от тебя такой тайфунной реакции.

— Молчать! — обрубила я и нажала на звонок, чтобы вызвать лифтера.

Его на месте не оказалось, но меня это и не удивило.

— Татьяна, я приношу вам свои извинения. Мы сейчас что-нибудь придумаем. Можно, я опущу руки?

«Кажется, я уже придумала, что делать», — открыв «молнию» на сумке, я нащупала наручники и сказала:

— Хорошо, не оборачиваясь, опустите руки вниз и скрестите их за спиной.

Несмотря на мои указания, Тучнов стал одновременно опускать руки вниз и поворачиваться ко мне всем корпусом. Пришлось двинуть ему по почкам, добавляя сообразительности. Он охнул, чертыхнулся, но после сделал все так, как я ему велела.

— Вот так будет лучше, — сказала я, застегнув на запястьях Тучнова браслеты. — Можете оглянуться. Я хочу посмотреть вам в глаза.

— Думаете, убийцу поймали, да? — спросил он, не оборачиваясь. — Я же просто пошутил.

— А я не шучу.

— Я это понял. Вот идиот! Зачем я только с тобой связался? — Страховой агент ударил головой о закрытую дверь. — Бес попутал.

— Похоже, бес тебя давно уже попутал.

— Погодите, неужели вы всерьез думаете, что это я убил Ксению и хотел то же самое с вами сделать?

— Нет, я это думаю в шутку, — саркастически заметила я и достала мобильник, чтобы позвонить Кирьянову.

— Что ты, то есть вы собираетесь делать? — испуганно спросил пленник. — Куда вы звоните? В милицию? Не делайте этого! Давайте поговорим!

Меня раздирали разнородные эмоции. Было огромное желание набить ему морду за то, что он заставил испытать чувство страха, и в то же время не хотелось марать об него свои руки. В общем, я не знала, что делать с Тучновым дальше.

— Хорошо, давайте поговорим, но сначала я обыщу вас.

— Не возражаю.

— А мне не требуется ваше разрешение, а на возражение было бы наплевать.

Сперва я обыскала самого Тучнова, при этом он громко сопел, но молчал — такого поворота событий страховой агент явно не ожидал. А я тоже не ожидала, что кроме мобильника, бумажника, носового платка и связки ключей при нем больше ничего не окажется. Осталось заглянуть в его сумку, которая валялась на полу, но и там не было оружия, только папки с бумагами.

— Удостоверились, что я не ношу с собой нож? — спросил он осипшим голосом. — Я, правда, не убийца. Что мне сделать, чтобы вы мне поверили?

Откровенно говоря, мне самой было невдомек, что могло бы мгновенно убедить меня в этом. Я продолжала оставаться в замешательстве. Когда Тучнов остановил лифт и сунул руку в карман, я подумала, что он достанет нож. В тот момент у меня была полная уверенность в том, что передо мной маньяк, убивший Демидову. Теперь возникли сомнения, но вовсе не потому, что при нем не было ножа, а просто потому, что теоретически во всем существует альтернатива. Хороша бы я была, если бы вызвала милицию, а потом оказалось бы, что Тучнов на самом деле просто шутник.

Где-то внизу послышались два женских голоса. Слов понять было невозможно, но, кажется, там возмущались оттого, что лифт так долго занят. Я подумала — если Игорь Андреевич ни в чем не виноват, то он поднимет шум, привлечет к себе внимание, но он был нем, как рыба. Голоса стихли, но послышался стук каблуков. Женщины молча поднялись выше нас, и где-то на восьмом или девятом этаже хлопнула дверь.

— Почему вы не позвали их? — спросил Тучнов.

— А вы?

— Мне очень трудно будет отмыться от ваших необоснованных обвинений. Я отдаю себе отчет в том, что на меня могут повесить и убийство Демидовой, и еще одну несостоявшуюся попытку…

— Если вы такой умный, то зачем пытались меня запугать?

— Даже и не думал. Все вышло само собой. Простите меня.

— Так я вам и поверила! Что вы делали в среду в двадцать пятой квартире?

— Я все объясню, но давайте попытаемся выбраться отсюда.

— Скажите еще, что вам надо руки освободить.

— Я пошел туда за телефонным справочником московских предприятий. Как-то я был в той квартире, и он случайно бросился мне в глаза. А тут для работы понадобился один телефончик.

— Он лежал на балконе?

— Кто? — не понял Тучнов. — Справочник?

— Справочник не кто, а что. Или там был человек?

— Никого там не было, — Тучнов замолчал, потому что совсем рядом хлопнула дверь, потом кто-то, скорее всего, подросток, быстро сбежал вниз. — Я взял справочник со стола в комнате, полил на кухне алоэ и ушел.

— И на балкон вы не выходили?

— Нет, только открывал дверь, чтобы смахнуть на улицу огромного паука.

— Паука, — усмехнулась я.

— Представьте себе, он свил паутину на все стекло. Не убивать же его! Это плохая примета. Я открыл балконную дверь, взял с подоконника газету и смахнул паука на улицу.

— Что было дальше?

— Ничего. Пошел к себе. Пешком. Не на лифте же два этажа ехать! Никого в подъезде при этом не встретил, ни когда туда шел, ни когда обратно. — Раздалось непонятное дребезжание, и Тучнов пояснил: — Это мой мобильник. Он на вибрации. Можно ответить?

Я достала из его нагрудного кармана телефон и увидела на дисплее фамилию — Бочаров. Разумеется, Александр Васильевич волновался о том, что случилось с водопроводом в его квартире.

— Скажите Бочарову, что у него все в порядке, везде сухо, а течь у самой Купцовой — труба прохудилась у потолка.

— Хорошо, — сказал Тучнов, но мобильник перестал вибрировать. — Думаю, он сейчас перезвонит. Может быть, снимите наручники?

— Только после того, как мы выберемся из лифта. Скажите, он у вас часто ломается?

— Бывает, примерно раз в месяц. Надо еще на кнопки понажимать. Может сработать.

Я нажала на кнопку первого этажа, но лифт остался на месте.

— Дурацкая ситуация, — сказал Тучнов. — А началась она тогда, когда в мою квартиру позвонила милиция. Как бы вам понравилось, если бы вас стали спрашивать — почему вы дома и зачем в машинке стирается белье?

— Нормальные вопросы, если в доме произошло убийство.

— Нет, не нормальные! Еще меня спросили — почему я не женат? Это они намекали на то, что я какой-то извращенец. Да, я ни разу не был женат! Ну и что в этом такого?

«Действительно, человек дожил до пятидесяти лет, облысел уже, но до сих пор не может найти подходящую для себя спутницу жизни, разве это не повод, чтобы заподозрить его в отклонениях от психической нормы? Возможно, и повод», — подумала я про себя, а вслух сказала:

— Игорь Андреевич, вы пытаетесь мне доказать, что абсолютно нормальны. А как тогда вы объясните ваш поступок? На что вы рассчитывали? Вам хотелось увидеть страх в моих глазах и насладиться этим?

— Ну что вы! Я же не маньяк! Это вы все сами спровоцировали!

— Да? И чем же, интересно?

— Вы стали меня подозревать, не имея на то никаких оснований. Вы думаете, это приятно? Я посмотрел на вас, вы вся такая уверенная в себе, независимая, бесстрашная. В вашем взгляде было презрение ко мне, и мне захотелось хотя бы на минуту-другую заставить вас относиться ко мне иначе… Вы хоть понимаете, что сделали мне больно? Вы унижаете меня, надев эти наручники и обыскивая.

— Нет, я просто забочусь о своей безопасности.

Снова стал дребезжать мобильник Тучнова, который был у меня в руке.

— Вы поняли, что надо сказать Бочарову? — Игорь Андреевич кивнул мне в ответ, и я приставила аппарат к его уху.

— Да, Александр, мы посмотрели вашу квартиру. Там все сухо. Наверное, у нее под потолком течет. Да, не волнуйтесь. Нет, ничего не случилось. Нормальный голос. Просто только что на карачках ползал под вашей ванной. Почему телефон не брал? Ну… не слышал. Все нормально, правда.

Я отключила мобильник и сказала:

— Вы, Игорь Андреевич, хороший актер.

— Как ты сама меня научила, я так и сказал! Авантюристка!

За разговором мы не расслышали, что кто-то вошел в подъезд и попытался вызвать лифт.

— Эй, что там за баловство такое! Немедленно освободите лифт. Я сейчас милицию вызову, — кричала Анна Александровна Лунько, ее писклявый голос не узнать было невозможно.

— Она на самом деле может вызвать милицию, — шепнул мне Тучнов.

Я поняла, надо что-то предпринимать и нажала на первую попавшуюся кнопку. Как это ни странно, но лифт двинулся, а когда дверцы открылись, мы обомлели — он остановился между двумя этажами, ближе к верхнему. Естественно, прыгать мы не собирались, поэтому дверцы снова закрылись.

— Освободите мне руки.

— Перебьетесь! — сказала я и надавила на кнопку пятого этажа, а чуть погодя нажала на «стоп». Кабинка остановилась, но дверцы не открылись.

— Надо разжать их руками, — сказал Тучнов. — Только я помочь вам не могу.

— И не надо! Сейчас он сам откроется.

Я снова нажала на пятую кнопку. Лифт поехал и на этот раз открылся, остановившись за полметра до пола. В общем, мне пришлось, придерживая наружные створки, вытолкнуть из лифта Тучнова, затем выпрыгнуть самой. У меня подвернулась нога, а Игорь Андреевич ударился головой о дерматиновую обивку своей двери.

Снизу доносились шаркающие шаги. Не трудно было догадаться, что это Лунько поднимается пешком на шестой этаж. Надо было снимать наручники с Игоря Андреевича или быстро заходить к нему. Я выбрала второе, поэтому вынула из кармана его брюк связку ключей и стала открывать замок. Когда дверь была уже открыта, на площадке появилась Анна Александровна.

— А, это вы! Здравствуйте, — сказала она с облегчением. — А я иду и дрожу от страха.

— Здравствуйте, — Тучнов кивнул ей головой и попятился в открытую дверь.

Сцена была довольно странная, но если бы бабулька увидела наручники, то получилось бы еще хуже — через полчаса все бы уже знали, что я поймала преступника. Откровенно говоря, я уже не была уверена в том, что Тучнов убил Ксению.

— Танечка, — сказала Лунько, — здесь что-то происходит?

— Ничего особенного — лифт сломался. Мы с Игорем Андреевичем в нем застряли.

— Надо вызывать дежурного лифтера, — сказала Анна Александровна. — У нас такое часто бывает. Сейчас я позвоню. У меня есть телефон.

Лунько пошаркала дальше, а я зашла в квартиру Тучнова.

— Ну и что вы со мной будете делать? — спросил он, когда захлопнулась дверь. — Неужели вы меня все еще подозреваете?

— Скажу честно — пятьдесят на пятьдесят. Милиция не стала вас задерживать, как Полежаева и его друзей…

— Зато меня вызывали на допрос! Это так унизительно! Если бы я хоть что-то противозаконное совершил, но ведь абсолютно ничего. Просто работал в своей собственной квартире. Абсурд какой-то! Куда вы пошли, не разуваясь?

Я отправилась прямиком на кухню, чтобы посмотреть, какими ножами пользуется Тучнов. Они все были разными, никак не из одного набора.

— Вот вы ведете себя противозаконно! У вас нет ордера на обыск!

— Ну и что? Пожалуетесь на меня следователю? Не забудьте рассказать о том, как пытались запугать меня в лифте. Или не только запугать? Да, ножа при вас не было. А вдруг вы стали бы меня душить?

— Ну, знаете ли… Я перед вами извинился. Повторяю — это была глупая шутка. Даже не шутка, а помутнение рассудка какое-то. Скажите, Татьяна, с вами такого не бывает — понимаешь, что делаешь не то, но все-таки продолжаешь это делать?

— Нет, не бывает. Я всегда отдаю отчет своим поступкам.

— По-моему, вы переборщили с самообороной. У меня руки затекли, снимите наручники.

— Хорошо, — сказала я и достала из сумки ключ.

Еще не хватало, чтобы он подумал, будто я продолжаю его бояться! Тучнов размял руки, а потом сказал со всей серьезностью:

— Я не убивал Ксению. Это сделал кто-то другой, и его надо найти. Я готов вам помочь, ответить на все ваши вопросы, только верьте мне и не подозревайте. Это меня унижает.

— Хорошо. Давайте с вами поговорим, — сказала я, усаживаясь в кресло. — Вы сами-то как думаете, кто мог убить Демидову?

— Я не знаю, — Тучнов пожал плечами. — Вы, наверное, хотите меня спросить — могла ли это сделать Вера? Отвечу вопросом на вопрос — зачем ей это? Хотя, может быть, ее кто-нибудь нанял…

— Кто?

— Я знаю, что несколько лет назад Демидова была присяжной на судебном процессе. Судили убийцу, который нанес своему собутыльнику множество ножевых ран. Кажется, его приговорили к двадцати годам лишения свободы. Может быть, за него кто-то мстит присяжным заседателям?

— Удивительно, что я узнаю это не от Алексея, а от вас!

— Я сам это только что вспомнил.

— Вам это простительно, а вот Демидов должен был сообразить, — говорила я, набирая номер мобильного телефона моего клиента.

— Это Татьяна. Здравствуйте. Вы сейчас дома?

— Нет, в офисе. Я вам нужен? Могу приехать или вы подъезжайте ко мне.

— Скажите, Ксения была присяжным заседателем?

— Да, была. Года два назад, почти три. Откуда вы это узнали?

— Соседи вспомнили. Алексей, почему вы мне об этом ничего не сказали?

— Забыл, — растерянно проговорил Демидов. — Вы думаете, Ксюшу убили из-за этого? Но в нашем в подъезде к тому убийце никто не имеет отношения.

— Все равно я должна проверить эту версию. Вы можете вспомнить фамилии других присяжных заседателей и подсудимого?

— Шурыгин. Это тот бандит, которого судили. А вот с присяжными посложнее будет. Хотя у Ксении была записная книжка… Думаю, в ней можно найти телефоны двоих-троих. Татьяна, вы сейчас где находитесь?

— В вашем доме.

— А к нам вы не заходили? Разве Артема нет дома? Ах да, он на тренировке! Или уже пришел?

— Не знаю, я не была у вас. Пока беседую с соседями.

— С кем, если не секрет?

— С Тучновым.

— Значит, это он вспомнил. Я сейчас приеду домой, минут через десять-пятнадцать буду.

— Хорошо, только не пользуйтесь лифтом, он сломан, — я отключила телефон и закурила, задумавшись над новой информацией.

Тучнов стал мне совершенно неинтересен, хотя именно он и подбросил эту идею насчет мести присяжным заседателям.

— Знаете, я сам не курю и не переношу табачного дыма, — заметил Игорь Андреевич, брезгливо поморщившись.

— Что? Ах, дыма вы не переносите, — сказала я, нарочно выдыхая в его сторону сизое облачко. — Какой же вы нежный! Все вас оскорбляет и унижает. Не беспокойтесь — я докурю в подъезде.

— Вы уже уходите? — спросил Тучнов, с ужасом глядя на пепел, упавший на пол. — Скажите, вы убедились в моей невиновности и в искреннем желании помочь следствию?

— Нет.

— То есть как это — нет?

— Если я сняла с вас наручники, то это означает только одно — вы перестали быть для меня опасным. Чего уж скрывать — благодаря эффекту неожиданности и тесноте лифта вам удалось пощипать мне нервы, теперь я начеку. Короче, я уже не могу вам полностью доверять.

— Ну почему?

— Доверие — это кредит. Однажды вы им злоупотребили, второй раз уже не получите. Что касается подозрений в убийстве Демидова, то они отпадут только в том случае, если я найду доказательства вины кого-то другого. До свидания, Игорь Андреевич, возможно, в скором времени мне снова придется вас побеспокоить.

— Ты не баба, ты мент, хоть и в короткой юбке, — процедил сквозь зубы Тучнов.

— Я — частный детектив! — с гордостью сказала я, открыла дверь и шагнула прочь из чистенькой холостяцкой квартиры.

ГЛАВА 15

Немного погодя я поняла, что поспешила расстаться со страховым агентом. Ему следовало задать еще несколько вопросов. У меня не выходил из головы тот факт, что на следующее утро после убийства некто, похожий на Бочарова, что-то выбросил в кусты, и примерно в том же месте бомж нашел золотую цепочку. В свете последних событий эти факты совсем не вязались друг с другом, поэтому я пришла к выводу — Евстюхина обозналась. Бывает, особенно когда нервы на пределе.

Я стояла около окна, на площадке между пятым и шестым этажами и курила. До меня доносился голос Лунько, которая звонила куда-то насчет сломанного лифта. Вот уж действительно активистка! А вот Тучнов… Скользкий тип, этот страховой агент, если не сказать — маньяк. Может быть, это все-таки он убил Ксению? Увы, его дурацкая выходка в лифте не могла служить тому доказательством. Пожалуй, надо навести справки в поликлинике о том, не стоит ли он на психиатрическом учете. Сегодня уже поздно, рабочий день вот-вот закончится. Сделаю это завтра.

Снизу послышались шаги.

— Ой, — сказала Лера, увидев меня. — Вы опять меня так напугали! Лифт не работает, поэтому иду пешком. Представляете, дверцы открываются, а кабинка не вровень с полом, а чуть выше.

— Представляю, — кивнула я.

— Вы еще не нашли убийцу?

— Нет.

— Ну, ладно, я пойду, — сказала Алешникова.

Где-то внизу хлопнула дверь, кто-то вызвал лифт, раздался грохот движущейся кабинки, потом до меня донесся возглас удивления, а затем послышались удаляющиеся шаги. Вскоре приехал Демидов. Я увидела в окно его оранжевую «Ниву». Несмотря на мой совет подниматься пешком, он долго ждал внизу опять застрявший где-то лифт, потом все-таки пошел наверх.

— Ах, вот вы где. Пойдемте! — сказал Демидов.

Я обратила внимание, что он был каким-то понурым. Когда мы зашли к нему, я спросила:

— Что случилось, Алексей Евгеньевич, на вас лица нет?

— Скажу вам прямо — дело в дальнейшей оплате. Два дня прошло, мне снова надо вам заплатить, а я еще не раздобыл денег.

Неожиданно открылась дверь комнаты, и в проеме показался Артем. Глядя на его лицо, можно было ожидать бурного всплеска эмоций. Так и произошло.

— А я вообще не понимаю, за что ты ей платишь такие бабки! — заявил подросток. — Что она сделала за эти два дня?

— Сынок, нельзя так разговаривать со взрослыми, — Демидов погрозил своему отпрыску пальцем, потом повернулся ко мне и сказал: —Татьяна Александровна, вы простите Артема, он такой максималист!

— В его возрасте практически все такие. Я как раз хотела вам сказать, что завтра готова работать бесплатно. Дело в том, что за эти два дня мне действительно не удалось многого сделать.

— Ну, вот видишь, Артем, — Демидов развернулся к сыну.

— Все равно, четыреста долларов — это очень много, — стоял на своем мальчик.

Торговаться с ребенком я не собиралась, поэтому молча прошла в гостиную, а Алексей уединился с Артемом в его комнате, наверное, чтобы поучить сына уму-разуму. Я увидела на столе фотоальбомы и ради любопытства заглянула в них. Семья Демидовых на даче, на море, застолье с многочисленными гостями в этой квартире… Нетрудно было заметить, что Ксения любила позировать, и надо сказать, что была фотогеничной. Некоторые фотки прошлых лет недурно смотрелись бы даже на обложках глянцевых журналов. Ее броская красота могла поразить чье угодно воображение. Удивительно, что при таких внешних данных она выбрала себе в мужья мужчину, посредственного внешне и не очень-то обеспеченного материально.

В комнату зашел Алексей с потрепанной записной книжкой в руках. Он листал ее, бормоча что-то, а затем сунул мне ее под нос, сказав:

— Вот, Света Кошкина. С ней Ксения даже сдружилась немного, — Демидов перевернул несколько страничек. — Затем Новикова Лариса Андреевна… Полянская Тамара Сергеевна. Пожалуй, это все. Вам переписать номера их телефонов?

— Если вы не возражаете, то я хотела бы взять эту записную книжку.

— Если она вам нужна, то, конечно, берите. А что с моими бумагами? Они вам помогают?

— Да, очень.

— Вы сегодня беседовали с Тучновым. Я, наверное, погорячился, когда выделил его.

— Как раз нет. Мне тоже показалось, что он себе на уме, а, может быть, даже без ума, в смысле, что у него с головой не все в порядке. Вы сами-то на чем основывали свои сомнения?

— На интуиции, не более. А Вера Михеева? После вчерашней заварушки вы с ней больше не общались?

— Знаете, нет. Я отрабатывала другую версию. Она была связана с двадцать пятой квартирой. Люди видели, что незадолго до убийства в ней кто-то был. Оказалось, что у Тучнова есть ключи от этой квартиры и он туда заходил.

— И что из этого следует? — осведомился Демидов, который имел полное право интересоваться ходом моего расследования.

— Пока ничего. Вот Игорь Андреевич вспомнил про то, что Ксения была присяжным заседателем…

— А вы знаете — он ходил на процесс.

— Да? — удивилась я. — С чего бы это вдруг? Его приглашали в качестве свидетеля или он имел какое-то отношение к подсудимому или к жертве?

— Нет. Тучнов сказал, что это его хобби. Когда есть свободное время, он посещает открытые судебные заседания.

— Странное хобби, я бы сказала даже, маниакальное.

— Простите, что вы сказали? Я не расслышал.

— Ничего особенного. Просто мысли вслух. Значит, я забираю эту записную книжку, на время, конечно, и постараюсь выяснить, не случилось ли беды с другими присяжными?

— Как же я сам до этого не додумался? Неужели из мест лишения свободы можно сбежать?

— Такие случаи редко, но бывают. Вы сказали, что фамилия подсудимого — Шурыгин. А имя, отчество, год рождения вы не помните?

— Борис… Борис Иванович. А год рождения не помню.

— Этого мне уже достаточно. Пожалуй, я пойду.

— Спасибо, что не отказались продолжить расследование.

— Не за что.

Мы попрощались с Алексеем, и я ушла. На ступеньках подвернулся каблук, и я с досадой обнаружила, что он сломался. Наверное, это случилось после прыжка из лифта, но потом он еще какое-то время держался, что называется, на добром слове. Да, работа частного детектива сопряжена с потерями. Пацан спрашивал, за что я беру двести долларов в день! Знал бы он, сколько стоят эти туфли, не задавал бы таких глупых вопросов!

ГЛАВА 16

— Алло, Володя, привет. У меня к тебе новый вопросик возник.

— Признаюсь, я ждал твоего звонка. Мало ты меня на этот раз беспокоишь, мало. Все-таки убийство расследуешь, а не за каким-то неверным мужем гоняешься, как в прошлый раз.

— Ясно, мужская солидарность в тебе заговорила, вот ты и не хотел мне помогать. Может быть, ты сам решил налево сбегать, но боишься, что твоя супруга обратится ко мне?

— Танюша, что ты такое говоришь? Ты же знаешь, что я примерный семьянин. Лучше давай сразу о деле.

— Два-три года назад в суде с присяжными заседателями рассматривалось дело некоего Шурыгина Бориса Ивановича. Дали этому убийце двадцать лет. Так вот, среди присяжных была Демидова, убийством которой я сейчас занимаюсь. Понимаешь ход моих мыслей?

— Понимаю. Думаешь, он сбежал?

— Уточни это, пожалуйста. Хотя за него могли мстить дружки, родственники. Мало ли дураков! Помнишь, ты мне про Тучнова рассказывал, у которого шмотки в машинке стирались? Так вот, мы с ним сегодня в лифте ехали, и он попытался там меня запугать. Я, конечно, поставила его на место, а он стал оправдываться, что пошутил. Меня берет сомнение — не маньяк ли он? Представляешь, его хобби — ходить на судебные процессы!

— А он высокого роста?

— В том-то и дело, что нет.

— Знаешь, я читал протокол его допроса, там все гладко. К тому же он по телефону в момент убийства разговаривал.

— Я помню это, поэтому и не зацикливаюсь на нем. Ну, так ты узнаешь насчет Шурыгина?

— Да, конечно.

Поговорив с Кирьяновым, я стала внимательно изучать записную книжку Ксении. На второй страничке нашла телефон Бочарова, правда, он был зачеркнут. Выходило, что Демидова действительно была с ним знакома до того, как он вселился в этот дом. Возможно, она когда-то лечила у него зубы. Не долго думая, я снова позвонила Александру Васильевичу.

— Да, слушаю. Татьяна?

— Да, я тоже Татьяна и хочу извиниться перед вами за ложный звонок.

— Пустяки, бывает.

— Нет, вы меня не поняли. Я вовсе не ваша соседка, а частный детектив, Татьяна Иванова, и мне нужна была легенда, чтобы поговорить с вами и кое-что выяснить.

— Частный детектив? — переспросил Бочаров. — А что случилось?

— В лифте убита Ксения Демидова.

— Ах, какое несчастье! — неподдельно расстроился Александр Васильевич. — Я был с ней коротко знаком. Когда-то она была моей пациенткой. Когда это случилось?

— В среду. Меня интересовало, у кого есть ключи от вашей квартиры?

— Понимаю.

— Скажите, а кроме Тучнова, никто не мог к вам зайти? Может быть, еще у кого-то из родственников есть ключи?

— Нет. В Тарасове у меня только мать, она серьезно больна, меня уже не узнает. Я определил ее в дом для престарелых, понимаете, ей нужен круглосуточный уход… Периодически я приезжаю в Тарасов, привожу лекарства, расплачиваюсь с персоналом.

— Я поняла вас. Скажите, почему вы оставили ключи именно Тучнову?

— Кому-то надо было оставить. Ближайшие соседи отказались, а Игорь Андреевич застраховал мою квартиру, вот я ему и доверил ключи.

— А вы за ним никаких странностей не замечали?

— Нет. А вы его подозреваете в убийстве Демидовой, да?

— Я просто проверяю кое-какие факты.

— Понимаю. Могу я еще чем-нибудь помочь вам?

— Пожалуй, нет. Александр Васильевич, извините за беспокойство. До свидания.

— До свидания.

Версия насчет Бочарова окончательно рассыпалась, насчет Тучнова временно зашла в тупик, и я приступила к отработке новой версии — месть присяжным заседателям. Сначала я позвонила на мобильный телефон Кошкиной.

— Алло.

— Здравствуйте, это Светлана?

— Да.

— Вас беспокоит частный детектив Татьяна Иванова.

— А что случилось?

— Вы в курсе, что умерла Ксения Демидова?

— Нет. Этого не может быть! Она болела? Почему Алексей не сообщил мне об этом?

— На последний вопрос я не могу дать вам ответа. Спросите у него сами. Что касается предыдущего, то Ксения не болела, а была убита в лифте собственного дома. Зарезана ножом.

— Подождите, если вы звоните мне, значит, хотите сказать, что это как-то связано с тем, что мы были присяжными заседателями. Ой, мамочки! Неужели мне тоже угрожает опасность?

— Не исключено, хотя это пока лишь предположение. Скажите, в последнее время с вами не случалось чего-нибудь странного?

— Странного? Что вы имеете в виду?

— Может быть, за вами увязывались какие-нибудь темные личности или вам кто-то звонил по телефону и молчал?

— Вроде бы ничего такого не было. Но я теперь ко всему буду приглядываться.

— Света, ваш телефон, наверное, определил номер моего мобильника. Запомните его, пожалуйста, и в случае чего позвоните.

— Хорошо. Знаете, вам надо с Новиковой Ларисой Андреевной поговорить. Она была у нас старостой. Если уж мстить, то надо начинать с нее. Хотя мы все тогда оказались единодушны в своем мнении. Там и думать нечего было — виновен и не заслуживает снисхождения! Двенадцать ножевых ранений. Человек уже мертв был, а Шурыгин, как мясник, продолжал орудовать кухонным ножом. Знаете, он ведь свою вину не признал. Сволочь! — Кошкина начала шмыгать носом, и я поняла, что она расплакалась. — Бедная Ксюша! Кто бы мог подумать! А ведь мы с ней недавно в троллейбусе встретились, она так хорошо выглядела, такая веселая была. Нет, в моей голове не укладывается, что Демидовой больше нет.

Слушать причитания Кошкиной было невозможно, поэтому я попрощалась с ней и стала звонить Новиковой. Мне никто не ответил. Возможно, это был домашний телефон, и она еще не пришла с работы. Я сварила себе «Арабику», потом снова набрала тот же номер, но в трубке были длинные гудки. Выпив кофе и закурив, я позвонила Полянской.

— Алло, — ответил мужской голос.

— Здравствуйте! Я могу поговорить с Тамарой Сергеевной?

— Простите, а кто ее спрашивает?

— Татьяна Иванова.

— Это имя мне ни о чем не говорит. Вы кто?

— Частный детектив.

— Вот так новость! — удивился мужчина. — М-да…

— Извините, я не поняла — Тамара Сергеевна может сейчас подойти к телефону или нет?

— Нет. Она умерла, — трагически сказал мужчина. — Почти год назад.

— При каких обстоятельствах это произошло?

— А почему вас это интересует? Я — муж Томы, и мне хотелось бы знать, с какой стати вы ей позвонили.

— Ваша жена несколько лет назад была присяжным заседателем, так?

— Была.

— Я сейчас занимаюсь расследованием убийства другого присяжного заседателя, Ксении Демидовой.

— Помню такую. Очень приметная женщина. Погодите, так вы считаете, что произошедшее с Томой вовсе не несчастный случай, а спланированное убийство?

— Я не готова ответить на этот вопрос. У меня возникла версия насчет мести присяжным заседателям, ничем конкретным она пока не подтверждена. Повторяю — пока это только лишь предположение. Просто я стала обзванивать других заседателей и…

— Понимаю вас. Тома попала под машину, за рулем был пьяный водитель. Неужели все подстроено? Я только-только стал свыкаться с тем, что жена так нелепо ушла из жизни, и вдруг ваш звонок.

— Простите, но у меня есть к вам еще несколько вопросов.

— Хорошо, задавайте.

Я попросила Полянского посвятить меня в детали дорожно-транспортного происшествия, в результате которого погибла Тамара Сергеевна. Из этого разговора мне также удалось узнать еще несколько фамилий присяжных заседателей.

Несколько часов подряд я занималась тем, что обзванивала этих людей. Не всех удавалось сразу застать у телефона, поэтому приходилось вновь и вновь набирать одни и те же номера. Двое мужчин наотрез отказались со мной разговаривать, почему-то решив, что я их разыгрываю. Впрочем, мне было достаточно узнать, что они живы и здоровы. Женщины оказались более словоохотливыми, от них по цепочке я узнала имена и телефоны других присяжных заседателей. В результате мне удалось выяснить, что семеро из двенадцати находятся в добром здравии, и на их жизнь никто не покушался.

А вот гражданка Шалкина поведала мне о том, что полгода назад едва оправилась после тяжелейшего отравления. Каким образом в ее организм попал яд, она так и не поняла, но медики сказали, что в быту он не встречается, поскольку относится к боевым отравляющим веществам. В мою версию о мести присяжным Маргарита Семеновна, можно сказать, вцепилась руками и ногами и даже подсказала, что у осужденного Бориса Шурыгина есть брат, который присутствовал на всех судебных заседаниях и то и дело бросал на судью и заседателей зловещие взгляды, от которых ее трясло.

Что касается еще двоих, то их судьбу мне так и не удалось выяснить. До Ларисы Андреевны Новиковой, старосты присяжных заседателей, я просто-напросто не дозвонилась. А Самуил Иосифович Либерман, по словам Шалкиной, собирался уезжать в Израиль, на постоянное место жительства, поэтому никому не оставил своих тарасовских координат. Чтобы выяснить, уехал он или нет, мне надо было обратиться к кому-нибудь за помощью, хоть к тому же Кирьянову. Вдруг Либерман остался и здесь с ним случилась какая-нибудь беда? Но я решила не надоедать Кире, а занималась сбором информации самостоятельно, ожидая, когда Володька сам мне позвонит. Вот тогда-то придется свалить на него гужом очередные вопросы!

Мое упорство дало определенный результат. Я пришла к выводу, что новая версия имеет право на существование. Статистика говорила сама за себя — два трупа на двенадцать человек и одно отравление, которое едва не закончилось летальным исходом. Конечно, мне предстояло еще много работы, чтобы проверить, не связаны ли эти трагические события между собой, но я была полна решимости копать в этом направлении дальше.

Кирьянов позвонил мне около десяти часов вечера.

— Танюша, наконец-то! Никак до тебя не доберешься! Звоню на сотовый — занято, на домашний — тоже занято. Ты что по двум телефонам сразу разговаривала?

— Почти так, Володенька. Ну что у тебя?

— У меня есть информация, но не знаю, понравится ли тебе она? Шурыгин сидит, побега он не совершал. Может быть, за него кто-то другой мстит?

— Вот и я так подумала. Мне сказали, у него брат есть бандитской внешности. Имя не знаю, но надеюсь, что он тоже Шурыгин, и тоже Иванович. Разузнай-ка мне его адресок.

— Лады.

— Но это еще не все. Бери ручку и записывай, — я обозначила Кире все интересующие меня вопросы.

На этот раз он не возражал и пообещал все сделать в той очередности, в какой я ему определила.

К концу второго дня расследования у меня было две рабочие версии. Первая — Демидову убил маньяк Тучнов. Вторая — Ксения поплатилась жизнью за суровый и несправедливый приговор, вынесенный Шурыгину, отрицавшему свою вину. Отдать предпочтение какой-то одной из этих версий было невозможно, они обе казались мне равноценными.

Признаюсь, захватило меня это расследование, втянуло так беспощадно и неотвратимо, что больше ни о чем не могла думать. Я мысленно рисовала психологический портрет Тучнова. На вид ему было около пятидесяти, при этом он, по собственному признанию, ни разу не был женат. Сам собой возникал вопрос — почему? Разумеется, я тоже убежденная холостячка, но у меня на первом месте работа, она отнимает все свободное время. К тому же какие мои годы! Работа страховым агентом или менеджером, что в сущности одно и то же, не должна быть препятствием для семейной жизни. Возможно, у Тучнова были слишком высокие требования к спутнице жизни, он искал идеал, которого в реальности просто не существует. А может, он был патологически зациклен на собственной персоне.

И что это за пристрастие к судебным процессам? Если ему нравятся детективы в принципе, так гораздо интересней читать книги, смотреть фильмы, а судебные процессы такие нудные! Я вспомнила лекции в академии права о том, что движет маньяками. Профессор Лужинский привел нам пример — один гражданин убил другого гражданина только потому, что хотел попасть в тюрьму. Она казалась ему заведением, окруженным ореолом тайны и загадочности. Попасть туда было одновременно и легко, и сложно, поэтому тот человек стал сознательно ходить по «лезвию бритвы». Сначала он стащил что-то в магазине, но это осталось незамеченным и только разожгло страсть. Потом он совершал еще что-то противозаконное, но попался только на убийстве.

Как знать, возможно, посещая суды, Тучнов удовлетворял свой психологически нездоровый интерес к аспекту, который не описывают в детективах. Вдруг ему нравилось, как подробно там разбирается сам процесс убийства, или его больше интересовало душевное состояние подсудимого? Допустим, однажды ему захотелось побывать на его месте, и он сделал шаг в этом направлении, преступив закон — пошел на преступление. Потом душа стала раздираться от противоречий — на скамью подсудимых хотелось и одновременно не хотелось. Он не признался в содеянном и заскучал, а чтобы подогреть страсти, выкинул со мной тот фортель в лифте. Может быть, я зря его отпустила? Надо было еще поработать с ним, и если он убил соседку, то непременно бы в этом сознался. Собственно, я так и хотела поступить, но его идея насчет мести присяжным заседателям увела меня в сторону.

Я плавно перешла к осмыслению второй версии. На мой взгляд, месть могла иметь место только в том случае, если Шурыгин на самом деле не убивал, а присяжные, сбитые с толку дутыми доказательствами, признали его виновным. Чего уж греха таить — такое иногда случается, когда за решетку попадает не тот, кому следовало бы. Я попросила Кирьянова заглянуть в архив и своим наметанным глазом просмотреть уголовное дело Бориса Шурыгина. Конечно, ему предстояло пролистать не один том, но это надо было сделать. Возможно, ему удалось бы обнаружить какие-нибудь недостатки в ходе следствия.

Что я сама собиралась завтра предпринять? Володька обещал с утра пораньше дать мне данные на брата Шурыгина — раздобыть эту информацию для него пара пустяков. Первым же пунктом моего плана было выяснение того, где этот человек находился в момент убийства Ксении. А на сегодня работа была закончена, пора в душ и на боковую.

ГЛАВА 17

Меня разбудил настойчивый телефонный звонок. Я открыла глаза и взглянула на часы — было шесть утра. «Нет, это не Кирьянов», — подумала я про себя и потянулась к трубке.

— Татьяна, извините, что так рано. Я подумал, что вам это надо знать — у нас в подъезде снова несчастье, — взволнованно сказал Демидов. — Веру Михееву убили, тоже в лифте, только не ножом, а задушили, наверное. Ее толстяк, то есть Циттель, там обнаружил. Вы меня слышите?

— Да, Алексей, я вас слышу. Спасибо, что позвонили. Вполне возможно, убийца один и тот же человек. Немедленно выезжаю к вам.

«Веру убил Тучнов, и я виновата в том, что не смогла предотвратить это преступление. А ведь могла!» — Я вскочила с постели, словно укушенная змеей. Через какие-то десять минут, даже не испив кофе и одевшись в первое, что подвернулось мне под руку, выбежала из дома и села в машину.

Мысли одна за другой вихрем проносились в моей голове. Тучнов точно маньяк. А они никогда не отступают от собственного сценария. Он хотел задушить меня в лифте, ему это не удалось, но маньяку во что бы то ни стало надо было осуществить задуманное. Кого душить — не играло особой роли, главное — претворить желаемое в действительность. А Тучнов хитер — подбросил мне идею насчет мести присяжным заседателям, чтобы сбить меня со следа и отвести от себя подозрения! Эх, Таня, Таня! Как же ты вчера так лоханулась!

Я ехала на Нагорную с бешеной скоростью. Часы на передней панели показывали половину седьмого. На дороге было еще не много машин, поэтому без всяких заторов добралась до места преступления минут за пятнадцать.

Во дворе стояли две милицейские машины, и посторонним вход в подъезд был закрыт. Как назло, среди оперативников не нашлось ни одного знакомого. Моя попытка объяснить одному майору, что я — частный детектив и занимаюсь расследованием убийства, которое произошло здесь на прошлой неделе, не увенчалась успехом.

— Идите, девушка, отсюда и не мешайте нам работать! — отмахнулся от меня майор. — Сейчас еще журналисты понаедут, совсем работать нельзя будет.

— Послушайте, я не журналистка, а частный детектив. Меня зовут Татьяна Иванова, может быть, вы слышали обо мне?

— Нет, не слышал. Все, все, все! Больше не пытайтесь меня ни в чем убеждать! Пройдите в сторонку. Нечего здесь делать!

Я не стала лезть на откровенный конфликт, а отошла к своей машине. «Пусть они сделают тут все свои дела, а я выйду на арену потом, когда менты уедут. Все равно Тучнов никуда от меня не денется, я раскручу его по полной программе. Он сделает мне признательные показания на диктофон», — я курила одну сигарету за другой и сканировала глазами окружающее пространство. Из подъезда вышло трое мужчин — один в форме с погонами старшего лейтенанта, а двое в «гражданке». Они остановились около дежурного «уазика», к ним присоединился майор, и я решила пройтись мимо, чтобы послушать, о чем они говорят.

— Нет, это не серия, а инсценировка, — деловито сказал молодой человек в джинсовом костюме.

— Похоже на то. Наверное, она знала убийцу, раз впустила его домой, — согласился с ним старший лейтенант и повернулся к третьему. — А вы, Петр Валентинович, что думаете? Вы ведь выезжали сюда в прошлую среду?

— Почерк разный. Одну убили днем, другую — ночью. Одну зарезали, другую задушили. Первую — в лифте, вторую — у себя в квартире, но зачем-то перенесли в лифт. Да, наверное, инсценировка под серию.

Я, чтобы не привлекать к себе внимания, встала за толстый ствол дерева и вся обратилась в слух.

— Кажется, на этот раз Суздальцев нашел следы. Здоровенный должно быть мужик, если обувь сорок шестого размера!

— Не скажи, вот у толстяка, что обнаружил труп, нога маленькая. Да, криминогенный здесь район. На соседней улице вчера было аж четыре квартирные кражи! А тут хоть бы замок на подъездную дверь для порядка поставили!

— Не спасет. Так вот я говорю — почерк разный, но что-то есть и похожее, а что — никак не пойму.

— Оба трупа женских, и в одном подъезде, вот и вся похожесть. Ладно, нам здесь больше делать нечего. Сейчас Суздальцева подхватим и поедем.

«Так, у Тучнова точно не сорок шестой размер ноги, — подумала я, — а примерно сорок второй. Роста он тоже не выше среднего. Вероятно, убийца не он». Я попыталась ухватиться за другие зацепки. Первой мне пришла в голову золотая цепочка, которая валялась на газоне с другой стороны дома. Скорее всего, преступник выбросил ее в окно, чтобы избавиться от улики до поквартирного обхода. Но у Игоря Андреевича окна выходили на эту сторону. Если моя догадка верна, то из всех тех, кто был дома в момент убийства, следовало бы исключить находившихся в однокомнатных квартирах под и над Тучновым. Тогда бы вне подозрений были пожилые супруги Никольниковы с первого этажа, Санек Полежаев с дружками со второго, бабуля с третьего этажа, больная ишемией, фамилию которой я не запомнила, сам Тучнов и квартиранты с девятого этажа. Увы, я, возможно, ошибаюсь. Цепочка могла попасть на газон каким-то иным способом.

Тем не менее, сев в свою «девятку» и ожидая, когда в подъезд откроется свободный доступ, я продолжила мысленно сужать круг подозреваемых из списка Демидова. Разумеется, сразу исключила девочек-школьниц из одиннадцатой и тридцать четвертой квартир и беременную Риту. Оставалось не так-то много народу. На четвертом этаже — Балалейкина и Михеева, на восьмом этаже — Тамара Евстюхина с молодым любовником и на девятом — слепой с домработницей. Я пересчитала их по пальцам, оказалось шесть человек, точнее, пять, потому что Вера Петровна была уже мертва.

Я вдруг вспомнила предположение о том, что Михееву могли нанять для убийства Демидовой. А киллеров, тем более доморощенных, как правило, убивают. Что мне про нее говорили гадальные двенадцатигранники? «Страсть глупцов — поспешность: не видя помех, они действуют без оглядки». Может быть, Вера по глупости согласилась убить Ксению? А как же высокий рост убийцы? Михеева и Демидова примерно одного роста. Конечно, Ксению я видела только на фотографиях…

Черт! Но ведь у этих двух женщин было много общего! Если выражаться сухим языком милицейского протокола, то и той, и другой было около сорока лет, рост их был сто шестьдесят — сто шестьдесят три сантиметра. И та, и другая были блондинками с длинными волосами, насчет цвета глаз я ничего не могла сказать, не запомнила, а вот комплекция у них была похожая — не полные и не тростиночки. Все утверждали, что Ксения отличалась необыкновенной красотой, и я с этим мнением была солидарна, а вот про пьющую Веру этого не скажешь…

Какая-то мысль витала в моей голове, но я никак не могла ее ухватить. Нутром чуяла, что эти два убийства связывает не только подъезд и пол жертв, а что-то другое. Но вот что? Может быть…

Звонок Кирьянова прервал мои размышления.

— Доброе утро, Танюша. Встала?

— Уже давно на ногах. Представляешь, в том же подъезде сегодня ночью произошло второе убийство!

— Н-да… А я вот адреса двух Шурыгиных тебе раздобыл. Один Олег Иванович, а другой Сергей Иванович.

— Диктуй оба, — я достала из бардачка газету и ручку, чтобы записать на полях два адреса. — Спасибо.

— Подожди, это еще не все. Что касается Самуила Иосифовича Либермана, то тарасовца с такими фамилией, именем-отчеством в сегодняшней базе данных нет. Может быть, он, как и собирался, уехал на землю обетованную.

— А может, отправился куда-нибудь подальше?

— Ты права, если он умер, то в базе его тоже не будет. Вот теперь у меня все. На другие твои вопросы так быстро не ответишь. Буду звонить тебе в течение дня.

— Хорошо, — я отключила мобильник и стала наблюдать за происходящим во дворе.

Вынесли на носилках труп и погрузили его в машину. Минут через пять после этого строгий майор сел в «Волгу» и уехал. Из подъезда вышел Циттель, и я хотела его окликнуть, ведь это он нашел труп Михеевой, но тут снова зазвонил мой телефон.

— Татьяна, это Тучнов. Я вижу в окно, что вы уже здесь. Не думаете ли вы, что это моих рук дело?

— Я не собираюсь делиться с вами своими мыслями!

— А с кем собираетесь? С милицией? Ну, так давайте, идите, рассказывайте им про мою вчерашнюю шутку! Чего ж вы медлите? Или у вас все-таки есть сомнения? — Голос Тучнова был исполнен неприкрытой ехидцей.

Я не стала дальше разговаривать с Тучновым и отключилась. Циттель уже исчез из вида, но из подъезда вышла Балалейкина. Уж ее-то я никак не могла упустить, поэтому, приоткрыв дверцу, позвала:

— Мария Петровна! Можно вас на минуточку?

Старушка приостановилась в нерешительности, а потом пошла своей дорогой, сделав мне еле заметный знак рукой. Вероятно, она опасалась разговаривать со мной под окнами своего дома. Я повернула ключ зажигания и медленно поехала вслед за ней, потом обогнала ее, завернула за угол соседнего дома и остановилась. Через несколько минут в зеркале заднего вида показалась Балалейкина, значит, я все правильно поняла — старушка созрела для разговора со мной.

— Что делается, что делается, — запричитала она, качая головой. — Второе убийство подряд. Ой-ой-ой! И ведь живем с убийцей под одной крышей! Вот раньше казнили таких душегубов прилюдно на площадях, а теперь даже смертную казнь отменили. Не правильно это!

— Мария Петровна, вы знаете, кто это сделал? — спросила я напрямик.

— В том-то все и дело, что не знаю, поэтому напраслину возводить не буду. Но вот Верка, похоже, знала, оттого ее и отправили вслед за Ксенией. Говорила я ей — расскажи следователю все, что знаешь, а она мне в ответ — ничего не знаю и все тут!

— Так, Мария Петровна, давайте все по порядку. Почему вы думаете, что Михеева знала, кто убил Демидову?

— Стыдно сказать, но я в «глазок» кое-что подглядела. Это было в тот день, когда Лешину жену убили. Я в коридоре прибиралась и услышала, что у Верки дверь хлопнула. Ради праздного любопытства посмотрела в «глазок». Ну, хорошо, скажу честно, интересно мне было — одна она выйдет или с кавалером каким. К ней ведь частенько мужики разные хаживали. Одна она была тогда, вызвала лифт, подождала, когда он приедет, а потом вдруг вскрикнула и бросилась обратно к себе. Мне чудно это показалось, но я подумала, что Верка забыла чайник или утюг выключить, вот и вернулась. Потом-то я поняла, что она в лифте нечто такое увидела…

— Вряд ли она видела убийцу, скорее всего, там был труп Ксении, — предположила я.

— Ан, нет! Знала она, кто это сделал, знала! Я поделилась с ней соображениями насчет зубного врача, а Верка мне сказала: «Тетя Маша, не говорите глупостей! Зачем ему это? Здесь совсем другое, я догадываюсь, кто это, но не скажу. И вы молчите!» Я стала стыдить Верку, мол, как же так, убийца должен быть наказан, а она зло так посмотрела на меня, выругалась и ушла. Пьяненькая тогда она, конечно, была. На другой день я с ней трезвой поговорить хотела, но она сделала вид, что ей даже невдомек, о чем я. Вот дуреха! Показала бы на убийцу, его бы изолировали от общества, и сама осталась бы в живых.

— Может, вы и правы.

— Не везло Верке в последнее время, не везло, оттого и пить начала. Вадим, муж, ее бросил. Она до последнего надеялась, что он к ней вернется, а когда увидела его с молодой женой да с грудным ребеночком, то поняла, что надежды ее были напрасными. Мужиков стала к себе водить, пьяниц местных… Надо будет Вадиму о ней сообщить, больше-то хоронить ее некому, она сама не тарасовская. Вадим ушел от нее, а квартиру ей оставил. Да, горе…

— Мария Петровна, вы говорите, что Михеевой не везло в последнее время. Кроме того, что от нее муж ушел, в чем это еще выражалось?

— Как в чем? А нападение в магазине? — Мария Петровна достала из кармана носовой платок и вытерла слезы.

— Какое нападение?

— Она же в винном магазине работала, и вот как-то поздним вечером зашел туда бандит с чулком на голове, дал так Верке по башке, что она сознание потеряла. А на Тамарку наставил пистолет и забрал всю выручку. А денег там было о-го-го! Точно не знаю — сколько, но Верка говорила, что больше обычного, потому что дело было накануне праздников — Пасхи и Первомая.

— Значит, не так давно, три недели назад. А бандита этого не нашли?

— Вроде бы нет. Говорят, там охранник замешан был, поскольку в момент ограбления его на месте не оказалось.

— Кто говорит?

— Кто? Кто? Нюрка. Она всегда первой про все узнает.

— Понятно, — я догадалась, что речь шла о Лунько.

— А какие отношения были у Михеевой и Евстюхиной?

— Кто такая Евстюхина? — Балалейкина посмотрела на меня непонимающим взглядом.

— Тамара из тридцатой квартиры, ну, с которой она работала.

— А, эта блудница! Сроду не знала ее фамилию! Муж, значит, в командировку, а она мужика в дом!

«Интересненькое дельце, — подумала я, — Михеева мужиков домой без разбора водила, это по ее понятиям нормально, а Евстюхина сразу блудница! Впрочем, о покойниках плохо не говорят, может, поэтому Балалейкина так к Верке снисходительна».

— Так какие у них были отношения? Общались они во внерабочее время или нет?

— Не знаю. Нормальные вроде отношения были. Ничего выдумывать не буду. Говорю только о том, что знаю.

— Тогда скажите — был ли среди тех мужчин, что к Михеевой приходили, кто-нибудь очень высокого роста и с сорок шестым размером ноги?

— Да разве ж я к ногам их приглядывалась? Высокий был один — Васька Гуляев из сто девятнадцатой квартиры. А что?

Я оставила вопрос Балалейкиной без внимания и задала ей другой:

— Ну, а этой ночью-то вы что-нибудь слышали?

— Нет, я на ночь снотворное пью. Но если бы и услышала какой-нибудь шум, то ничего бы все равно не увидела. «Глазок» какой-то дрянью залеплен был, причем у всех на нашей площадке, даже у самой Верки. Семен на работу рано уходит, вот он и нашел ее, горемычную, в лифте. Только я слышала, милиционеры говорили, что убили ее дома, а потом отволокли уже мертвую в лифт. Следы там вроде какие-то были, и дверь не заперта… Но я никакого шума ночью не слышала, — повторилась Балалейкина. — Ой, заговорились мы с тобой, а ведь я еще не завтракала. Мне в магазин надо, за хлебом. Вчера поленилась сходить, вот сейчас пошла, — Мария Петровна перепутала рычаг и вместо дверцы стала открывать окно.

— Да, конечно, идите. Спасибо за то, что сегодня согласились со мной поговорить, — сказала я, наклонилась и открыла Балалейкиной дверцу.

Я была вежлива со старушкой, хотя мне так и хотелось ей сказать: «Что ж ты, старая карга, раньше молчала! Сколько времени потеряно, просто жуть! Да что время! Может быть, удалось бы уже найти убийцу Демидовой и предотвратить убийство Михеевой. Два дня назад мне совсем зацепиться не за что было, вот я, очертя голову, и бросилась заниматься открытой балконной дверью в квартире Бочарова. А теперь столько новой разрозненной информации, что даже не знаю, за что в первую очередь браться».

ГЛАВА 18

Несмотря на новый поворот в событиях, я не могла отказаться от версии — месть присяжным заседателям. По идее, мне надо было выяснить, кто из двух Шурыгиных, Олег или Сергей, является братом осужденного Бориса, а потом узнать, что он собой представляет, как говорится, чем дышит, и есть ли у этого гражданина алиби на момент убийства Ксении. Но теперь меня стал очень интересовать Васька Гуляев из сто девятнадцатой квартиры, любовник Михеевой. Да и ограбление в винном магазине, где работали Вера и Тамара, тоже не давало покоя. Мне казалось, что все эти люди — Шурыгин, Гуляев, Михеева, Евстюхина и Демидова, каким-то образом связаны между собой. Хотя видимой логической связи между преступлением, расследовать которое меня нанял Алексей, и ограблением в магазине не было, но интуиция подсказывала, что, возможно, она есть, а потому надо ее искать.

А как же Игорь Андреевич? Таня, ты больше не подозреваешь Тучнова в этих двух убийствах? Еще два часа назад ты была в полной уверенности, что это его рук дело. Неужели ты готова отказаться от этой версии только потому, что он среднего роста и окна его квартиры выходят во двор, а не на улицу? Немного подумав, я решила, что не стоит сбрасывать со счетов версию о Тучнове-маньяке. Надо одновременно работать во всех направлениях.

Но с чего начать? Взгляд упал на адреса двух Шурыгиных, записанные на газете. И Олег Иванович, и Сергей Иванович, они оба проживали в Ленинском районе, один — на улице Перспективной, а другой — на Московском шоссе. Это было далековато от того места, где я сейчас находилась. А вот магазин «Вино — водка», где работали Евстюхина и Михеева, располагался здесь рядом. Мимо проходил какой-то «синяк», и я спросила у него:

— Вы не подскажете, где тут поблизости винный магазин?

— За углом — «Магнит», а на остановке — мини-маркет, — подсказал прохожий. — И там, и там спиртное продают.

— Меня интересует специализированный вино-водочный магазин.

— Так бы сразу и сказали! Это вам надо переехать через трамвайную линию, свернуть направо, а там сразу увидите поликлинику, а в следующем доме будет «Вино — водка».

— Спасибо.

— Не за что.

* * *

Раз уж по дороге мне попалась поликлиника, я решила зайти туда, чтобы заглянуть в медицинскую карточку Тучнова. В регистратуре была очередь из трех человек. Услышав, что, кроме фамилии и номера участка, надо называть еще и год рождения, я призадумалась. На вид Игорю Андреевичу было около пятидесяти, значит, он родился примерно в пятьдесят шестом году. Напротив окошка регистратуры висела большая таблица, по которой я определила, что нечетная сторона Нагорной улицы относится к шестому участку.

— Следующий, — сказала мне дородная тетка в белом халате.

— Тучнов, шестой участок, — сказала я с самым непринужденным видом.

— А где он сам? — спросила регистраторша, недовольно нахмурив выщипанные брови.

— Дома.

— Почему он сам не пришел? — стала допытываться тетка. — Зачем вам его карточка?

— Мне она совершенно ни к чему. А вот Игорю Андреевичу, моему дяде, карточка нужна. Он в частном медцентре лечится, там запросили ее, чтобы кое-что уточнить, — соврала я, не моргнув глазом.

— Понятно. Бесплатная медицина их не устраивает, они в хозрасчетные поликлиники подались. Год рождения?

— Ой, я точно не знаю, в каком году дядя Игорь родился. Думаю, примерно в пятьдесят шестом.

— Примерно, — недовольно проворчала тетка, но все-таки стала искать карточку Тучнова. — Нет в пятьдесят шестом!

— Тогда в ближайших годах посмотрите.

— Вы видите, сколько за вами народу? Если я на каждого столько времени буду тратить, то здесь такой хвост выстроится, как в советское время за колбасой. Следующий!

— Что значит — следующий! Посмотрите, пожалуйста, в пятьдесят пятом.

— Между прочим, я вообще не имею права посторонним людям карточки давать! Иди отсюда и не мешай работать! Следующий!

— А грубить вы имеете право?

— Нет, вы посмотрите на нее! Умная какая выискалась! — Регистраторша перевела взгляд на мужчину, стоящего в очереди за мной: — Ваша фамилия?

— Вы уж найдите, пожалуйста, девушке карточку. Я подожду.

Тетка фыркнула, но повернулась к стеллажам. На мое счастье, Тучнов действительно родился в пятьдесят пятом году.

— Спасибо, — сказала я, взяв его толстенную карточку, и направилась к выходу.

Усевшись в машину, сразу же принялась изучать этот «фолиант». Почему у медиков всегда неразборчивый почерк? Интересно, они хоть сами понимают друг друга? Моей злости не было предела, потому что, кроме дат, ничего понять было невозможно. Но, судя по этим датам, Тучнов регулярно, не реже раза в месяц, обращался в поликлинику. Хорошим здоровьем он явно не отличался, но, наверное, был примерным пациентом, потому что ежегодно проходил диспансеризацию: делал флюорографию, сдавал всякие анализы, а также отмечался у уролога, почерк которого был самым понятным. Надо же — даже про прививки от гриппа не забывал!

Пролистав половину карточки, я немного попривыкла к каракулям и стала кое-что понимать. Во всяком случае, теперь мне стало известно, что Игорь Андреевич — «хроник» по части желудочно-кишечного тракта. У него были вкупе и гастрит, и холецистит, и панкреатит. Честно говоря, это меня удивило — казалось, что Тучнов — приверженец здорового питания и вряд ли позволяет себе гастрономические излишества. Впрочем, говорят, что все болезни от нервов. Кстати, что же у него с нервами и психикой?

Потратив еще минут двадцать на разбор каракулей, я пришла к выводу, что у психиатра Тучнов не наблюдается. Невропатолог как-то пару раз делал в карточке свои записи, но в связи с остеохондрозом у пациента.

Есть ли у него какая-нибудь патология под черепной коробкой, так и осталось для меня тайной, поэтому утверждать, что Тучнов маньяк, я не могла. Как дальше работать над этой версией, пока не знала. Разве что найти в Интернете тесты о том, как можно выявить маньяка в толпе? У меня недавно появился компьютер, и я несколько раз блуждала по всемирной паутине — искала там кое-что для своих расследований. Мне попадались на глаза эти самые тесты, но я не стала изучать их досконально, так как не думала, что они могут в скором времени понадобиться.

Возвращать тотчас карточку в регистратуру было глупо, так можно навлечь на себя подозрения, поэтому я убрала ее в бардачок и поехала к вино-водочному магазину.

ГЛАВА 19

На крыльце стоял охранник в камуфляжной форме и курил. «Симпатичный мальчик, — отметила я про себя. — Ему бы в солидном офисе дежурить, а не здесь». Надо сказать, что он тоже посмотрел на меня с интересом, и я улыбнулась ему. В магазине я сразу встретилась взглядом с Евстюхиной, которая сидела за кассой, но она сделала вид, что не узнала меня. Взяв корзину, я прошла в торговый зал. Спиртные напитки меня мало интересовали, но для пользы дела пришлось тоже притвориться — пусть Тамара думает, что я пришла сюда за покупками.

Я наклонялась к ценникам, брала в руки бутылки и, делая вид, что изучаю этикетки, исподтишка поглядывала на кассиршу — она спокойно обслуживала покупателей. «А почему, собственно, Евстюхина должна нервничать? — спросила я себя. — Разве я ее в чем-то подозреваю?» Я неожиданно поймала себя на мысли, что очень субъективно отнеслась к ней и ее любовнику. У меня ни разу не возникло даже тени сомнения в том, что эта «сладкая» парочка могла быть причастна к убийству Демидовой. Я приняла все слова Тамары на веру и даже посочувствовала ей из-за того, что ее тайная связь с неким молодым человеком стала достоянием гласности. Более того, позволила себе дать ей совет, как вести себя с мужем.

Только теперь меня осенило: а вдруг романтическое свидание — это всего лишь прикрытие для убийства соседки? А как же ревнивый муж? Да и зачем им смерть Демидовой? Какой мотив мог двигать ими? Чушь все это!

Спокойней, Таня, рассуждай логически. Ты пришла сюда в связи с убийством Михеевой, потому что она здесь работала, и три недели назад в этом магазине было ограбление. Нет, не так. Ты заинтересовалась убийством Михеевой, потому что оно могло быть связано с тем преступлением, расследовать которое тебя наняли. Вера намекала соседке, что догадывается о том, кто убил Ксению, но никому об этом не скажет. Почему Михеева выгораживала убийцу? Самый простой ответ — потому что она боялась за свою жизнь. И правильно делала. Дальше, Таня, рассуждай дальше.

— Девушка, вам помочь? — обратился ко мне солидный седоволосый мужчина небольшого роста. — Я вижу, вы никак не можете определиться с выбором. Вас красное или белое вино интересует?

— Красное.

— Тогда советую вам «Киндзмараули». У него благородный темно-красный цвет и мягкий бархатистый вкус. Вы знаете, что рождение вина — это божий промысел?

— Что вы говорите!

— Да, представьте себе! Могучая невидимая сила заставляет пениться и бродить мутное сусло, а когда процесс утихает, на свет появляется прозрачный нектар, таящий в себе божественный цвет, вкус и аромат.

Стоило отдать должное человеку, способному так восхвалять сомнительного качества товар. Здесь были вина и получше. Тем не менее я взяла бутылку из рук хозяина заведения, мне почему-то показалось, что это именно хозяин, и посмотрела ее на свет. «И долго ты будешь стоять рядом со мной? Ну, хорошо, хорошо, беру „Киндзмараули“, только не мешай мне думать!» — Я одобрительно улыбнулась и положила бутылку в корзину. Мужчина отошел в сторону, а я устремилась к стеллажу с коньяками и продолжила свои размышления. Но, увы, нить была потеряна, поэтому я заинтересовалась разговором.

— Знаете, я как-то покупала у вас вино, не помню, как оно называется, но у него такая красная этикетка с золотыми буквами, — говорила женщина. — Мне оно очень понравилось.

— Может быть, вот это? — спросил хозяин магазина. — Лучшие вина имеют длинные пробки, это как раз одно из них.

— При чем здесь пробка! Я же говорю вам про этикетку. Она была красная, а не бордовая! Буквы — золотые, а не желтые.

— Кажется, я знаю, о чем вы говорите. Сейчас принесу со склада вино, которое вас интересует. Мы только вчера получили новую партию крымских вин и еще не успели выставить их в торговый зал.

Невольно подслушав этот разговор, я вдруг поняла, что убийца мог перепутать Ксению с Верой, если знал ее только по словесному описанию и никогда не видел будущую жертву в лицо. Если так, то выходило, что Демидову убили по ошибке, обознавшись, а через неделю ошибку исправили. Этот вывод был настолько простым и в то же время гениальным, что я едва не выронила из рук бутылку с дорогущим коньяком.

Спокойно, Таня, спокойно. Фантазия у тебя бурная, с этим не поспоришь. Сначала ты подозревала самого Демидова, но быстро отказалась от этой версии из-за ее нелепости. Про Бочарова тоже все складно выходило, но ничегошеньки не подтвердилось. А подозрения насчет того, что Тучнов — маньяк, мечтающий попасть на скамью подсудимых? Да, такие подозрения были и до сих пор не развеялись окончательно. А версия о мести присяжным заседателям? Если бы все одиннадцать человек были живы и здоровы, то ты, пожалуй, от нее бы отказалась. То-то и оно, что там есть над чем задуматься — ДТП и отравление боевым отравляющим веществом! Поэтому, Таня, не гони волну, иначе захлебнешься. Появилась новая версия — хорошо, отрабатывай ее, но и про другие не забывай!

Положив в корзину бутылку армянского коньяка, я встала в очередь к кассе. Взгляд упал на какой-то безалкогольный энергетический напиток, и меня одолел безумный голод. Я ведь выбежала из дома, не только не позавтракав, но даже не выпив кофе. Для меня это был нонсенс! Не надеясь на то, что где-нибудь здесь поблизости можно будет найти приличный кафетерий, я положила в корзину банку энергетического напитка и пачку печенья.

Очередь продвигалась медленно. Желудок сводило от голода, и, чтобы как-то отвлечься, я попыталась представить себе, каким образом произошло ограбление. Охранник отлучился, но если Тамара сидела за кассой, то почему она не нажала на тревожную кнопку? Или нажала, но милиция приехала поздно, когда преступник уже взял деньги и скрылся? Интересно, где стояла Вера, когда грабитель нанес ей удар? В мою голову снова полезли разные смелые мысли и предположения, но я стала сдерживать себя, ибо полет моей фантазии был слишком высок, тем более подошла моя очередь.

— Здравствуйте, — сказала я Тамаре и поставила корзину на стол.

— Здравствуйте, — ответила она, не поднимая на меня глаз.

Пока Евстюхина брала бутылки, чтобы отсканировать штрих-коды, и выбивала чек, я силилась придумать какой-нибудь вопрос. Но о чем можно было ее спросить, если рядом находился охранник, к которому к тому же подошел хозяин магазина, а в очереди за мной стояли еще четыре покупателя? Точнее, спросить-то можно было о чем угодно, но разве она ответит? Может, стоит выразить сочувствие по поводу смерти сотрудницы и соседки? Моя осведомленность могла насторожить, поэтому я промолчала. Разговор по душам следовало отложить до вечера.

Оплатив покупку, я встретилась взглядом с симпатичным охранником, улыбнулась ему, потом опустила глаза чуть ниже и прочитала то, что было написано на нашивке его камуфляжной куртки: «ЧОП Т-Легион». Эта информация могла мне понадобиться, ведь, по слухам, именно охранник магазина был замешан в ограблении. Ухватившись за эту ниточку, можно было узнать что-нибудь полезное для моего расследования.

«А вдруг Михеева узнала грабителя и ее за это убили, но со второй попытки?» — Этот вопрос прочно засел в моей голове, поэтому, сев в машину, я набрала номер Кирьянова.

— Володя, отгадай, зачем я тебе звоню?

— Хочешь дать отбой насчет уголовного дела трехлетней давности?

— Мимо. Даю еще одну попытку.

— Ты уже нашла убийцу?

— Снова мимо.

— Тогда сдаюсь.

— Володя, у меня появились к тебе новые вопросы.

— Это хорошо.

— Не поняла. Ты так шутишь?

— Нет, говорю на полном серьезе. У меня не получается раздобыть информацию по твоим прежним запросам. Я боялся, что ты обидишься, поэтому рад помочь хоть в чем-то другом, — спокойно пояснил свою позицию Кирьянов.

— Так, Володя, у тебя что-то не получается, и ты молчишь! — вспылила я.

— Танюша, пойми, дело вовсе не в том, что я не хочу тебе помочь, — стал оправдываться Киря. — А в том, что в архив я сегодня не могу попасть, надо было сделать предварительный запрос. Но завтра у меня дежурство по городу, поэтому времени знакомиться с материалами уголовного дела у меня точно не будет. Что касается отравления боевыми отравляющими веществами, то в течение последнего года по нашим сводкам ничего подобного не проходило.

— Ясно. А как насчет ДТП, в котором погибла Полянская?

— Что? ДТП? Танечка, извини! Замотался и забыл.

— Прощаю. Теперь меня интересует еще одно дельце, почти свеженькое. Накануне Пасхи в винном магазине было ограбление…

— На улице Нагорной?

— Да.

— Тебе повезло — я лично выезжал туда. Что именно тебя интересует?

— Да все! Женщина, которую убили сегодня ночью, работала в том магазине. Это ее грабитель ударил по голове и лишил сознания. Я тут немного подумала и предположила, что убийство, расследовать которое меня наняли, и то, что произошло сегодня, связаны между собой.

— Знаешь, Таня, мне показалось, что ограбление было хорошо спланировано. Момент был выбран просто идеально — охранник отлучился в туалет, покупателей не было, продавщица вышла в подсобное помещение, в торговом зале находилась только кассирша, которая не за кассой сидела, а стояла рядом с ней, причем спиной к входной двери. Вот ее-то грабитель и стукнул чем-то по голове, на шум выбежала продавщица. Он наставил на нее пистолет и заставил открыть кассу, забрал деньги, что-то около трехсот тысяч и был таков.

— Значит, кассиршей была Михеева, а не Евстюхина. А что же охранник?

— А ничего! Заладил свое: «У меня расстройство желудка, вот я и отлучился в сортир». Сомнительный тип, скажу я тебе. Вполне возможно, что по его наводке кассу взяли.

— Володя, а может, кто-то из женщин в этом замешан был?

— Не думаю. С кассиршей преступник не церемонился — едва череп ей не проломил. А продавщицу всю трясло от ужаса. Во всяком случае, мне показалось, что они обе были ни при чем. Если тебе надо, то я поинтересуюсь материалами уголовного дела.

— Да, Володя, поинтересуйся и обязательно сразу перезвони мне. Что касается Бориса Шурыгина, то, на всякий случай, сделай запрос в архив на послезавтра.

— Ладно, — согласился Кирьянов без особой радости. — А ты еще его братьями не занималась?

— Пока нет. Думаю сейчас поехать в Ленинский район. Спасибо тебе за все, Володенька! Что бы я без тебя делала!

— Ну, не преувеличивай!

Мы обменялись с Кирей любезностями, и я отключилась. После этого открыла энергетический напиток и выпила его залпом, а печенье убрала в сумку, на потом. Немного подкрепившись, я уже могла продолжить свою работу.

Проезжая мимо поликлиники, я вспомнила про медицинскую карточку Тучнова. Ее следовало отдать в регистратуру, пока не забыла о ней. Я остановилась, вынула рукописный «фолиант» из бардачка и вышла из «девятки».

ГЛАВА 20

В дверях поликлиники я столкнулась с Анной Александровной.

— Танечка, как хорошо, что я тебя встретила! — Лунько буквально вцепилась мне в руку. — У нас снова убийство — Верку Михееву придушили в лифте. Знала бы я, что такое случится, так не стала бы вчера лифтера вызывать. Пусть пешком бы все ходили, может быть, этого и не произошло бы. Правильно говорят, что инициатива бывает наказуема. Ой-ой-ой! Что же это за напасть такая на наш подъезд! Будто кто проклял его… Молодые уходят раньше стариков… Танечка, а ты-то что здесь делаешь?

— Собираю информацию, — сказала я, высвобождая свое запястье от цепкой хватки пенсионерки.

— Ну, и как твое расследование продвигается?

— Есть несколько версий, занимаюсь их отработкой, — я поняла, что так просто от Лунько не отделаешься, поэтому отошла в сторонку, чтобы не загораживать проход.

— Да, немногословна ты, лишнее слово из тебя клещами не вытащишь, — посетовала Анна Александровна, но тут же задала новый вопрос: — Мне вот интересно — что же с Бочаровым? Все-таки это благодаря мне, точнее, нам с Константиновной, ты про балконную дверь узнала. Выяснила, был он в тот день у себя, в двадцать пятой квартире?

— Не был.

— А кто там был? — осведомилась Лунько таким тоном, будто я теперь обязана перед ней отчитываться за каждый свой шаг, предпринятый в ходе расследования.

По своей натуре я не из болтливых, поэтому терпеть не могу, чтобы в мои дела совали нос посторонние. Некоторых, особо любопытных, случалось даже отшивать в самой грубой форме, но на этот раз я ограничилась тем, что вместо ответа посмотрела на часы и сказала:

— Извините, Анна Александровна, я очень спешу.

Но Лунько не собиралась так быстро меня отпускать. Она снова вцепилась в мою руку и спросила:

— Ты как думаешь — это один и тот же обеих убил?

— Может быть, может быть…

— Я тоже так думаю. Но если это не Бочаров, то кто тогда? — спросила бабуля скорее себя, нежели меня. — И ведь не побоялся, сволочь такая, второй раз на смертоубийство пойти! Думаю, это кто-то посторонний. Я вчера вечером по всем квартирам прошла, разговаривала с жильцами по поводу установки домофона, всем в глаза заглядывала… Уж у меня глаз — алмаз! Нет, из наших никто не мог! Чужой это, точно чужой!

— Если Ксению Демидову убил кто-то посторонний, то как он вышел из дома? Может быть, вы знаете, как можно покинуть подъезд, кроме как через дверь?

— Никак, — пожала плечами Лунько. — Значит, он не выходил. Так, кто же тогда из посторонних был? Два приятеля Санька Полежаева, но милиция-то их оправдала… Вероника Матвеевна из социальной защиты, но мы ее давно знаем. Она раньше за Ниной Тимофеевной из двадцать четвертой квартиры ухаживала. Хорошая женщина, добрая, работящая… Ну, и любовник Тамарки Евстюхиной!

— Кстати, Анна Александровна, вы его случайно не видели?

— Вроде бы видела. Я сидела на скамейке — в подъезд зашел какой-то молодой мужчина с пакетом. Но откуда мне знать, что это Тамаркин полюбовник! Знала бы, так разглядела бы его как следует. А так зашел и зашел!

— Когда это было?

— Часиков в десять утра, а в половине четвертого Ксению убили.

— Как он выглядел?

— Высокий, худощавый, волосы темные, назад зачесанные, в светлом чем-то одет был. Самое большее — лет тридцать ему, но, скорее всего, меньше. Рассказывают, что они такую оргию там устроили! — Лунько осуждающе покачала головой.

— И кто же вам рассказывал?

— Вообще-то, это не мне лично сказали, а милиционеры между собой разговаривали, а я ненароком подслушала. Свечи там горели, кровать лепестками роз была усыпана, прямо как в кино… Не до убийства им тогда было, это точно. Ну, Тамарка, ну, дает! И как она только мужичка такого молодого окрутила! Сама-то уже не молодушка! Лет сорок, наверное, уже ей. Вот Иван из командировки приедет — задаст ей!

— И часто он в командировки ездит?

— Бывает иногда. Вообще-то, он на маршрутной «Газели» работает, но случается, что на межгороде подрабатывает.

— А на каком маршруте?

— На пятьдесят седьмом. Знаешь такой?

— Нет.

— Отсюда, из Трубного района в центр ходит, от улицы Эллеровской до Гоголевской. А почему ты про Евстюхина спрашиваешь?

— Так, к слову пришлось. Я, пожалуй, пойду.

— Погоди, — Анна Александровна упорно не хотела меня отпускать, поэтому преградила своей тучной фигурой мне дорогу.

— Извините, но мне надо идти, — я поняла, что ничего нового Лунько мне больше не расскажет, поэтому тратить на нее время не было никакого смысла.

Но бабуля, кажется, не слышала моих слов.

— Мистика какая-то получается! Посторонних тоже было — раз, два и обчелся. Я сначала грешила на кавказскую семью, что на девятом этаже квартиру снимает, и Алексея против них настроила. Но вчера пообщалась с Арамом и Эльвирой и поняла, что погорячилась. Интеллигентные люди — она учительницей работала, а теперь с тремя детьми сидит. А Арама тогда дома не было. В общем, все вроде как ни при чем. Можно подумать, что невидимка у нас какой-то завелся или оборотень, — Анна Александровна даже перекрестилась. — Погоди-ка, а почему ты все-таки Ванькой Евстюхиным интересовалась? Его подозреваешь, да? Если бы он не был в командировке, я бы тоже его подозревала — он ведь в молодости сидел.

— Правда? А за что — не знаете?

— Знаю — подрался и искалечил одного парня. У него рука тяжелая… А характер вспыльчивый, норовистый. Даже не знаю, как Тамарка с ним уживается. Правда, после смерти сыночка Ванька присмирел немного, наверное, почувствовал свою вину. Он ведь Петрушу на рыбалку с собой взял, да не углядел за ним — утонул малец в Волге. Ой, как Тамара убивалась! Несколько лет в себя прийти не могла, ходила, как тень, горем убитая, вся высохла. А вот в последнее время расцвела. Наверное, потому что любовника завела. Вот Иван вернется… Что-то он в этот раз долго в командировке, можно подумать, в Сибирь груз погнал.

— Анна Александровна, вы вот все говорите — Иван вернется, узнает про любовника жены и побьет ее. Кто ж ему расскажет-то про нее?

— Мало ли кто? Слухи-то идут. Наверняка до Гришки Скворцова из тридцать шестой квартиры дошли, а Григорий с Иваном в дружбе. Нет, зря, конечно, я тебе сказала, что Евстюхин мог пойти на убийство. Зачем ему это? Да и нет его сейчас в Тарасове. В общем, темный лес какой-то! Таня, а насчет кого ты хотела в поликлинике узнать? Может, я тебе что-то подскажу?

Я ничего не стала говорить Лунько про Тучнова, потому что она, чего доброго, могла бы принять мою версию о том, что Игорь Андреевич скрытый маньяк, за аксиому. А будучи не в меру болтливой, она, скорее всего, разнесла бы эту информацию по всему дому. Отделаться общими фразами от назойливой старушенции было не так-то легко, поэтому я соврала:

— Честно говоря, я здесь по своим личным делам. Меня дядя попросил зайти в поликлинику, он тут неподалеку живет. Ой, как мы с вами заговорились! — Я снова взглянула на часы. Время приближалось к полудню. — Простите меня, но я, правда, очень спешу. До свидания.

Анна Александровна раскрыла рот, но не смогла придумать, что бы сказать такого, чтобы меня задержать. Я воспользовалась ее замешательством и зашла в поликлинику. Улучив момент, когда тетка в регистратуре отвернется к стеллажам, сунула в окошко медицинскую карту Тучнова и отошла в сторонку. Выходить на улицу было рановато — я увидела сквозь стеклянные двери, что Лунько все еще стоит на крыльце и разговаривает теперь уже с каким-то пенсионером. Вот уж точно любительница поговорить!

Зазвонил мобильник, по номеру я не смогла определить, кто желает со мной разговаривать. Мелькнула мысль: «Неужели это новый клиент? Я еще с этим делом не разобралась, но и отказывать людям не привыкла. Такие накладки совсем не кстати».

— Слушаю.

— У аппарата Вениамин Аяксов, — донельзя официально представился бомж, и это не могло не вызвать у меня улыбку. — Докладываю обстановку. Сегодня утром на том же объекте был обнаружен новый труп. А глубокой ночью Иннокентий видел мужчину, выходящего из подъезда. Среди местных жителей такого нет.

— Как он выглядел?

— Высокий, скорее худой, чем толстый, одетый скорее во что-то светлое, нежели темное. Далеко было, поэтому Иннокентий не разглядел, да и не знал, что это может понадобиться. Точно так же один старец, пришедший во дворец… — Аякс стал рассказывать очередную притчу, но в телефоне вдруг послышались короткие гудки.

Я подумала, что Венчик случайно нажал на кнопку и отключил телефон, поэтому вот-вот перезвонит, чтобы досказать свою притчу. Но этого не произошло. Тогда я перезвонила ему. Бесстрастный голос автоответчика сказал, что аппарат абонента не подключен к сети. «Наверное, на счету кончились деньги или батарейка села, — решила я. — Черт, мы не договорились с Аяксом о следующей встрече, придется снова идти к нему в подвал. Надо непременно вознаградить Венчика за услугу».

Откровенно говоря, я даже не думала, что он опять отправится на объект. Мне казалось, что ничего нового по поводу убийства Демидовой он там услышать больше не сможет, но Венчик подсуетился по собственной инициативе и узнал нечто интересное. Описание мужчины, выходившего этой ночью из подъезда, подходило под описание молодого любовника Тамары. Над этим стоило серьезно задуматься.

В поликлинику зашел старичок, с которым разговаривала Лунько. Я посмотрела сквозь стеклянные двери — Анна Александровна испарилась. Наконец-то можно было спокойно выйти на улицу, не опасаясь зацепиться за болтливую старушенцию.

ГЛАВА 21

Я села в машину, но поняла, что с поездкой в Ленинский район надо повременить. Звонок Аякса давал новую пищу для размышлений. Сама собой напрашивалась версия о том, что обеих женщин убил любовник Евстюхиной. Во-первых, он находился в доме во время убийства Демидовой, и человека, похожего на него, видели сегодняшней ночью. Во-вторых, по утверждению судмедэксперта, ножевой удар Демидовой нанес человек высокого роста. В-третьих, из окон квартиры Евстюхиных можно было выбросить цепочку туда, где нашел ее Иннокентий.

Немного подумав, я нашла еще несколько зацепок. В-четвертых, именно Тамара пыталась убедить меня в том, что на следующее утро после убийства Демидовой она видела Бочарова, который что-то выбросил на газон. Возможно, она хотела пустить меня по ложному следу, и при этом Евстюхина оговорилась, что могла ошибиться. Действительно, могла. В-пятых, Тамару и Веру объединяло то, что они были свидетелями ограбления в магазине. Если предположить, что Евстюхина на самом деле была не свидетельницей, а наводчицей, то ее любовнику стоило отвести роль исполнителя. Михеева могла об этом догадаться.

Я снова вспомнила комбинацию чисел, которую выдали магические двенадцатигранники на вопрос о причастности Веры к убийству Ксении, и их трактовку: «Страсть глупцов — поспешность: не видя помех, они действуют без оглядки». В связи с открывшимися обстоятельствами это расплывчатое предсказание обретало конкретный смысл. Вера дала Тамаре понять, что знает, кто организовал ограбление, и скорее всего стала ее шантажировать. Тогда «сладкая» парочка решила избавиться от свидетельницы, но по досадной ошибке жертвой стала Ксения.

Снова у меня все так складно получалось, но вдруг я вспомнила про мужа Евстюхиной. С одной стороны, романтическое свидание было хорошим прикрытием. Честно говоря, даже у меня сначала не возникло никаких подозрений против этих любовников. С другой стороны, оно вносило в тщательно продуманный план убийства некоторые сложности отдаленного характера. Рассчитывать на то, что Евстюхин не узнает об измене, было глупо. Начались бы семейные разборки, которые ни к чему хорошему не могли привести.

Немного подумав, я пришла к выводу — либо Иван Евстюхин был в теме, либо «сладкая» парочка его не опасалась, потому что… потому что его нет в живых. Последнее предположение, неизвестно почему ворвавшееся в мою голову, было ничем не аргументировано, поэтому я сказала себе: «Таня, остановись! Твои фантазии снова зашли очень далеко. В самом начале расследования тебе не за что было зацепиться, поэтому приходилось многое додумывать. Сейчас у тебя полно разнородной, не связанной между собой информации. Большая часть ее наверняка не имеет отношения к делу. Как говорил один скульптор — надо взять глыбу, отсечь лишнее, и тогда останется памятник. Вот и тебе надо отсечь неправильные версии, и тогда останется одна единственно верная».

Я повернула ключ зажигания, надавила на газ и поехала в Ленинский район, чтобы разобраться с Шурыгиными. Как я собиралась это сделать? Да очень просто. В моей сумочке лежало просроченное удостоверение сотрудницы прокуратуры, которое уже не раз помогало мне налаживать контакт с разными людьми. Красные «корочки» наряду с моим личным обаянием действовали практически безотказно. Разумеется, я не собиралась задавать вопросы непосредственно Олегу Ивановичу и Сергею Ивановичу, а надеялась на помощь соседей.

На середине пути мне позвонил Кирьянов.

— Да, Володя, слушаю тебя.

— Я поинтересовался тем, как продвигается расследование ограбления в магазине.

— Ну и как же? — спросила я, останавливаясь у тротуара.

— Очень медленно. Дело в том, что не удалось составить точный портрет преступника.

— Это неудивительно — он же в маске был!

— Понимаешь, Танюша, продавщица утверждает, что он был очень высокий и худой, кассирша вообще его не видела, но нашлась случайная свидетельница, которая обратила внимание на то, что из магазина поспешно вышел мужчина лет пятидесяти, среднего роста, полноватый, с большой спортивной сумкой. А главное — у него были взъерошены волосы. Но обе работницы магазина и охранник утверждают, что незадолго до ограбления у них был похожий покупатель, правда, с нормальной прической.

— Кто-то врет, — сделала вывод я. — Либо Евстюхина, либо свидетельница. Кстати, что там с охранником?

— Ничего. Никаких доказательств причастности Андрея Кирьянова, да, да, не удивляйся — он мой однофамилец, к ограблению нет. Может, у парня действительно расстройство кишечника было. Сейчас следствие отрабатывает версию, что к ограблению причастен Зеленский, директор магазина. Он заезжал туда незадолго до ограбления и дал указание Евстюхиной пополнить ассортимент в торговом зале. Дело накануне праздников было — спиртное мели так, что полки пустые стали! Грузчик недавно уволился, вот продавщица то и дело отлучалась на склад. И кассирше он тоже приказал выложить на витрину жевательные резинки и сигареты. Кроме того, на директоре лежит ответственность за то, что вся дневная выручка находилась в кассовом аппарате.

— Да, Володя, все, что ты мне сейчас рассказал, опровергает мои недавние предположения, — сказала я. — Признаюсь тебе, что такого запутанного дела у меня давно не было.

— Не падай духом, Танюша! Я знаю, что ты умная, упорная и настойчивая, поэтому обязательно раскроешь это преступление, а, может быть, даже и не одно. Ведь убийства-то уже два.

— Два, — согласилась я. — Спасибо тебе, Володенька, за поддержку. Целую. Ой, подожди! А как насчет дорожно-транспортного происшествия, в котором погибла Полянская?

— Черт! Снова про него забыл.

— Володя, я понимаю, что уже достала тебя…

— А я, Танюша, понимаю, что тебе это необходимо для дела. Как выясню, сразу перезвоню.

Поговорив с Кирьяновым, я была на распутье — куда ехать дальше. Если отрабатывать версию, что Демидову убили за то, что она вместе с другими присяжными заседателями приняла неправильное решение и в результате невинный человек был осужден на длительный срок, то надо ехать в Ленинский район. Если же проверять версию о том, что Ксению убили по ошибке, вместо Веры, то нужно разворачиваться и ехать обратно в Трубный.

Я мысленно взвешивала обе эти версии. Пожалуй, они были равнозначными, но со второй разобраться, наверное, проще, хотя и там много запутанного. Мне не давала покоя противоречивость показаний о том, как выглядел магазинный вор. Тамара одна видела его, правда, в маске, и если бы это был ее хахаль, то имело бы смысл несколько видоизменить его приметы. Но она утверждала, что он был высок и худощав, в то время как случайная свидетельница запомнила подозрительного типа с другими приметами. Если Евстюхина соврала, то кого она выгораживала? Может быть, мужа?

Посмотрев в зеркало заднего вида, я резко развернулась, чтобы поехать в обратном направлении. Все-таки сначала надо было закончить все дела в Трубном районе, а потом, если это ничего не даст, отправляться на другой конец города, в Ленинский район.

ГЛАВА 22

Остановившись на конечной остановке маршрутного такси, на улице Эллеровской, я вышла из машины и направилась прямиком к «Газели», из которой выходили последние пассажиры.

— Здравствуйте, — сказала я водителю, одарив его ослепительной улыбкой. — Подскажите, пожалуйста, Иван Евстюхин сегодня работает?

— Нет, не работает, — светловолосый паренек впился в меня испытующим взглядом и спросил: — А вам он зачем?

— Мы с ним договорились, что он в воскресенье моих гостей по домам развезет, а он не приехал. Пришлось на улице такси ловить. В общем, подвел Евстюхин меня, — я обиженно поджала губки.

— Так его ж нет в Тарасове!

— А где он? — удивилась я.

— Ну, у него одна халтурка подвернулась, вот он и уехал в Москву.

— Так далеко? А как же маршрут?

— На маршруте машин хватает. Я вот сегодня полупустой езжу. Подвернись мне командировка, так я бы тоже поехал. На ней гарантированно можно заработать. Хозяин нам не запрещает, ему все равно, на чем мы бабки сшибаем, ему бы исправно отстегивали. Вообще-то Евстюхин должен был уже в четверг, в крайнем случае в пятницу вернуться. Мы сами удивляемся, что его до сих пор нет. Наверное, по дороге у него новая халтурка нарисовалась, вот он и катается по России, деньгу зашибает. У нас Паша Летунов в прошлом году поехал в Оренбург, там его до Тюмени загрузили, на обратной дороге он тоже подсуетился и нашел груз до Волгограда. С Волгограда ехал, пассажиров на трассе подсаживал. Россия — не Америка, здесь за автостоп платят. В общем, хорошо заработал, раза в два больше, чем на маршруте. А Евстюхину сейчас деньги очень нужны.

— Ну, деньги-то всегда всем нужны, — я достала сигареты и угостила водителя «Газели».

— Всем — не всем, а ему особенно. Дело в том, что Иван недавно «Лексус» побил, водитель его на счетчик поставил. Кое-какие сбережения у Евстюхина были, кое-что занял, но все равно он до конца не расплатился, поэтому стал работать без выходных и в командировку рванул, забыв про вас. Девушка, вы на него не обижайтесь!

— Ну, если у него такие обстоятельства, то тогда я его прощаю. Извините, что я вас отвлекла от работы.

— Ничего, пассажиров больше наберется, — сказал парнишка и поехал к остановке.

Впервые за все время расследования я почувствовала, что напала на след преступника. Теперь без всяких домыслов и фантазий вырисовывалась четкая линия преступлений. Все началось с дорожно-транспортного происшествия, в котором Евстюхин разбил «Лексус». Чтобы расплатиться с хозяином дорогой иномарки, ему были нужны деньги. Тогда Иван замыслил ограбить винный магазин, в котором работала его жена. Ограбление прошло бы без сучка и задоринки, если бы Михеева, несмотря на чулок, натянутый на голову Евстюхина, не узнала его. В том, что это был именно муж Тамары, я не сомневалась. Наверное, Верка, по своей глупости, стала шантажировать Евстюхиных, и они решили от нее избавиться. И вот тут из ниоткуда появился молодой любовник Тамары, которому была отведена роль киллера.

Я вспомнила о том, что рассказывала Мария Петровна: Михеева вышла из квартиры, вызвала лифт, вскрикнула и бросилась обратно домой. Вероятно, Вера увидела там труп Демидовой, а потом догадалась, что это она должна была быть на ее месте. Скорее всего, Тамара позвала ее к себе, но по трагическому стечению обстоятельств вместо Веры в лифте оказалась отдаленно похожая на нее Ксения, и так называемый любовник, не разобравшись, нанес ей удар в сердце, после чего сорвал с шеи цепочку и отправил лифт вниз. Вот и все романтическое свидание! Выходило, что в сентиментальных небылицах Тамары, которыми она меня бесстыдно потчевала, утонула суровая правда жизни.

Дальнейшее развитие событий предугадать было тоже легко. Евстюхин узнал, что его план провалился, и не стал возвращаться из псевдокомандировки, а приказал довести дело до конца, то есть убить Михееву, которая стала опасней вдвойне. Каким образом Михаил, кажется, так звали «любовника» Тамары, проник в Веркину квартиру и задушил ее, это меня уже не слишком интересовало. Меня наняли для того, чтобы найти убийцу Демидовой и передать его в руки правосудия. Вот именно — найти!

Михаил взялся из ниоткуда и исчез также в никуда. Кстати, организатор преступления, Иван Евстюхин, тоже пока не вернулся домой, а под видом командировки залег где-то на дно. Что касается доказательств, то с ними тоже было не все так гладко. Точнее, можно было доказать, что ограбил магазин Евстюхин. Для этого надо было предъявить свидетельнице его портрет и узнать у водителя «Лексуса», получил ли он деньги от Евстюхина и когда. Наверное, можно было доказать, что Михееву убил Михаил. Менты говорили, что он оставил в Веркиной квартире какие-то следы. Но вот с доказательствами того, что Михаил убил Демидову, было сложнее. Точнее, их не было вовсе, поэтому я не могла считать свое расследование законченным. Признаюсь — один процент сомнений в том, что все именно так и было, у меня оставался.

Мне снова требовалась помощь Кирьянова, и я без зазрения совести позвонила ему.

— Володя, это опять я.

— Прости, но про ДТП, в котором погибла Полянская, я пока ничего не узнал. Был на совещании.

— Володя, даю тебе отбой. Версия о мести присяжным заседателям отменяется. Про Полянскую забудь, про Шурыгина тоже.

— Знаешь, Танюша, признаюсь тебе честно — такой груз с плеч свалился! В уголовном деле Шурыгина наверняка несколько томов. Теперь я могу тебе сказать, что искать в них ошибки следствия — дело безнадежное. Объяснять тебе это было бесполезно.

— Владимир Сергеевич, ты не слишком обольщайся! У меня появились новые вопросы, скучать я тебе все равно не дам. Меня очень интересуют паспортные данные одного человека. Когда милиция делала поквартирный обход, наверняка их записала. Он находился в тридцатой квартире, — я хотела еще попросить найти по милицейским сводкам информацию о ДТП с участием «Газели» и «Лексуса», но передумала — водитель иномарки мог просто-напросто не вызывать гаишников.

— Хорошо, — сказал Кирьянов и повесил трубку.

На этот раз мы обошлись без прощальных любезностей. Похоже, мои просьбы уже достали Кирю, и ангельское терпение стало его покидать. «Не беда, — сказала я себе. — Володька — человек отходчивый. Тем более он знает, что получит от меня солидное материальное вознаграждение. А морально подполковника Кирьянова должно согреть то, что благодаря его содействию будет раскрыто сразу несколько преступлений».

Наконец-то забрезжил свет в конце тоннеля — расследование вышло на финишную прямую, и я поймала себя на мысли, что имею полное право взять небольшой тайм-аут. Короче, я поехала домой, чтобы пообедать и привести себя, любимую, в порядок, ведь утром вылетела из дома без всякого макияжа.

ГЛАВА 23

Что бы я делала, если бы у меня не было таких друзей, как Володя Кирьянов, Андрюша Мельников и Гарик Папазян! Конечно, последний не принимал никакого участия в этом расследовании, но на то была уважительная причина. Я помнила о его прежних заслугах и о своем обещании, которое ни разу не выполнила, поэтому решила, что, закончив свои дела, возьму бутылку армянского коньяка, купленную сегодня в магазине на Нагорной улице, и навещу больного. Признаюсь, мною вдруг овладела эйфория. Настроение было приподнятым, хотелось чего-то неземного…

Даже очередной звонок Тучнова не смог вывести меня из себя.

— Татьяна, я все жду, когда за мной придут, даже узелок себе собрал, — злорадно пошутил страховой агент. — А в дверь все не звонят и не звонят. Скажите, сотовым телефоном в СИЗО можно пользоваться?

— Игорь Андреевич, вы не ждите, идите, работайте, страхуйте клиентов; если понадобится, вас из-под земли достанут! — Я приняла игривую манеру разговора, которую навязал мне Тучнов. — А пока вы на свободе, еще сможете сделать что-нибудь полезное для общества.

— Спасибо за совет. Я, пожалуй, так и поступлю. А вам, Татьяна, я тоже желаю успехов в работе.

— Вы очень любезны.

— Значит, вы на меня больше не сердитесь за вчерашнее?

— Конечно, нет. Только жалею, что свои любимые туфли не застраховала.

— Не понял?

— Каблук сломался, когда я из висящего в воздухе лифта прыгала.

— Значит, вы в этом меня вините?

— Нет, что вы! Только себя. Простите, у меня другой телефон звонит.

Я отключила мобильник и сняла трубку городского телефона. Это был Кирьянов, который деловито сообщил мне фамилию и отчество Михаила, а также его домашний адрес и, сославшись на сильную занятость, закончил разговор.

Разумеется, я решила наведаться к Реутову Михаилу Геннадиевичу, проживающему в доме номер триста восемьдесят девять на Тутовниковой улице. Володька не сказал мне номер квартиры, значит, это был частный дом.

К этому визиту стоило тщательно подготовиться, поэтому я пересмотрела содержимое своей сумки. Кажется, все было на месте: и диктофон, и газовый пистолет, и наручники, и отмычки. Положив туда на всякий случай еще несколько шпионских штучек, я застегнула на сумке «молнию» и решительно шагнула к двери.

* * *

Тутовниковая улица начиналась почти у Волги, проходила через центр Тарасова, потом прерывалась железнодорожным полотном, а затем продолжалась, круто поднимаясь в гору. Завокзальная ее часть была одноэтажной — сплошной частный сектор. Моя «девятка» отчаянно виляла между выбоинами, я боялась, что на очередной из них оторвется глушитель. Дальше дорога была еще хуже. Доехав до триста шестидесятого дома, я свернула в переулок, остановила машину около водопроводной колонки, на небольшом пятачке, более или менее подходящем для парковки, и отправилась разыскивать Реутова пешком.

Каково же было мое удивление, когда на месте триста восемьдесят девятого дома я увидела пепелище! По всей видимости, пожар был здесь не вчера и не неделю назад, а по меньшей мере полгода назад. Это обстоятельство осложняло поиск Реутова, но я не отчаялась, а постучалась в калитку к соседям.

На мой стук сначала откликнулся черный пес, похожий на помесь пуделя и дворняжки, а затем на крыльце дома показалась молодая женщина с годовалым ребенком на руках.

— Вам кого? — спросила она.

— Я ищу Михаила Реутова.

— Его найти сложно, — сказала хозяйка, оставаясь на крыльце. — Простите, что не подхожу к вам — у Саши ветрянка. А вы кто Мишке-то?

— Я из прокуратуры, — ловким движением я чуть приоткрыла «молнию» и достала из кармашка сумки красные «корочки», имеющие свое магическое действие даже на расстоянии.

Женщина сделала шаг вперед и сказала:

— С тех пор как его дом сгорел, он бомжует. Это он зимой напился до чертиков, заснул и забыл у печки заслонку открыть. Хорошо, что соседи напротив ночью огонь увидели и вызвали пожарку, иначе бы Мишка заживо сгорел, и на нас мог бы огонь переметнуться. — Ребенок заплакал, и мамаша стала его успокаивать. — Простите, сейчас я положу Сашу в кроватку и выйду к вам.

Она вернулась довольно быстро, остановилась примерно в метре от меня и спросила:

— Он натворил что-то, да?

Я неопределенно кивнула головой и спросила, чтобы избежать недоразумений:

— Вы могли бы описать внешность Михаила Реутова? Какого он роста?

— Наверное, он выглядит сейчас не так, как раньше. Я давно его уже не видела, но мой муж как-то встретил его и даже не сразу узнал. Миша так опустился! Одет в какое-то рванье, грязный, не бритый, борода лопатой! А раньше он таким красавчиком был! Спортом когда-то занимался, айкидо, кажется. Но все бросил, пить начал, потом этот пожар…

Слушая соседку Реутова, я стала сомневаться в том, что речь идет о «любовнике» Евстюхиной. Возможно, у него был чужой паспорт. Но на всякий случай я повторила свой вопрос:

— Вы так и не сказали, какого роста ваш сосед и какой он комплекции?

— А что случилось-то? Почему вы о нем расспрашиваете? Мишка живой?

Я поняла, что женщина не скажет больше ни слова, пока я не удовлетворю ее интерес.

— Возможно, Реутов является свидетелем одного преступления, — это была моя дежурная фраза, которую я всегда говорила в подобных случаях. Она не пугала людей, не настраивала против меня, но и ни о чем конкретном не говорила.

— Понятно, — женщина удовлетворенно кивнула головой. — Миша — высокого роста, худощав, волосы прямые, черные, как смоль.

— А сколько ему лет?

— Он ровесник моей младшей сестры. Значит, ему сейчас двадцать семь.

Я внутренне возликовала — мое расследование не зашло в тупик! По описанию Реутов был похож на убийцу. А то, что у него еще недавно была борода, так ее сбрить можно, и лохмотья на приличную одежду поменять тоже несложно.

— А где же можно найти Михаила?

— Первое время он по здешним сараям скитался, а потом его отовсюду гнать стали, поскольку он съестные припасы из погребов уничтожал. Родни у Мишки в Тарасове, кажется, не осталось, померли все, бывшая жена за границу уехала, кажется в Америку, поэтому даже не знаю, где он сейчас ночует… Знаете, обычно днем бомжи на свалке отираются, той, что за Национальным кладбищем. Думаю, и он там промышляет.

— Мама, Саша опять плачет, — сказала девочка лет десяти, просунув голову в приоткрытую дверь. — Я не знаю, как его успокоить.

— Простите, но мне надо идти.

— Да, да, конечно, вы мне очень помогли. Спасибо. До свидания.

Взглянув напоследок на пепелище, я пошла к своей машине. Да, у каждого бомжа свои обстоятельства, оставившие его без крыши над головой! Кто-то стал жертвой квартирных мошенников, кто-то принадлежал к числу беженцев из стран ближнего зарубежья, не нашедших в России приюта, а кого-то, в частности Мишу Реутова, сделали таковым «зеленый змий» да «красный петух».

Сначала я хотела поехать за Венчиком Аяксом, но потом решила, что его философствования на свалке будут ни к чему. Пришло время активного действия, поэтому справлюсь сама.

ГЛАВА 24

Свалка за Национальным кладбищем, именуемым в народе кулугурским, была несанкционированной. Как это обычно бывает, кто-то выбросил после субботника кучу мусора, и она стала постепенно увеличиваться. На моих глазах самосвал свалил прямо под кладбищенскую ограду груду отслуживших свой век строительных материалов и уехал, оставив за собой шлейф из придорожной пыли. Мне даже пришлось закрыть окно, чтобы не задохнуться.

Зрелище, которое далее предстало перед моими глазами, было весьма забавным. С разных сторон к новой куче мусора, как муравьи к муравейнику, стали сбегаться бомжи. У меня создалось впечатление, будто они сидели где-то в засаде и только и ждали момента, когда подвезут очередную партию хлама. Бездомные нищие с остервенением отпихивали друг друга, каждый желал первым отыскать что-нибудь ценное.

Самым проворным оказался низенький мужичок в грязном спортивном костюме некогда красного цвета. Пока остальные устраивали между собой свару, он ловко взобрался на самый верх кучи и стал разгребать руками прогнившие доски и обломки кирпичей. Удивительно, но он действительно нашел клад! Достав пузатый светло-коричневый портфель, он заглянул в него, остался доволен находкой, спрыгнул с кучи и бросился с портфелем наутек. Драка мгновенно прекратилась, один рыжеволосый верзила, заметно прихрамывая, пустился вслед за ним, а остальные бомжи смотрели на них, пока те не скрылись за пригорком. После этого компания «кладоискателей» рассортировалась по куче и уже без всяких драк стала перелопачивать хлам.

Кого-то удовлетворили две длинные доски — он бросил их за кладбищенскую ограду, а затем перелез через нее сам. Другой нашел какие-то тряпки и затолкал их в мешок. В общем, работа кипела, но, увы, никого похожего на Мишу Реутова среди этих несчастных не было. Честно говоря, мне было очень трудно представить, что человек, выбранный Евстюхиным на роль любовника своей жены, обретался здесь. Может быть, я снова что-то перепутала?

Неожиданно один бомж, отличающийся среди всех остальных своим более или менее приличным видом, обратил внимание на мою «девятку», стоящую метров за сто от свалки, и показал на меня рукой своему соседу. Тот оторвался от дела, одобрительно кивнул головой, а затем продолжил раскопки. Тогда первый мужик спрыгнул с кучи, отряхнулся и не спеша, вразвалочку пошел в мою сторону. На всякий случай я вынула из сумки газовый пистолет, положила его на соседнее сиденье и прикрыла газеткой. Двери заблокировала, а окно оставила чуть приоткрытым. Разумеется, одного человека я бы не испугалась, но ведь на меня могла налететь вся шайка нищих, поэтому надо было подстраховаться.

— Мадам, у вас есть к нам какое-то дело? — спросил бомж, наклонившись к окну и улыбнувшись беззубой улыбкой.

— Есть, — ответила я и выдержала небольшую паузу.

— Тогда мы к вашим услугам. Не стесняйтесь, говорите прямо, какого характера ваше дело и сколько человек требуется для его выполнения, — на удивление складно говорил бомж. — Мы никакой работой не брезгуем. Если на кладбище надо поработать, то тоже можем.

— Меня интересует кое-какая информация, — сказала я и просунула в щель сто рублей. — Дам еще столько же, если ты расскажешь, где найти Мишу Реутова.

— Здесь есть несколько человек с таким именем, а фамилий их я не знаю, но могу сию минуту выяснить.

— Я и так вижу, что интересующего меня человека тут нет. А интересует меня высокий молодой человек с черными волосами.

Бомж выпрямился, повернулся ко мне вполоборота и уставился куда-то вдаль. По такому поведению было понятно, что он знает, о ком идет речь, но не хочет сразу говорить, потому что набивает себе цену. Я постучала по стеклу и просунула в щель еще одну сторублевую банкноту, мужик обернулся, взял ее с удовольствием, даже причмокнул, но снова не сказал ни слова. Я повернула ключ зажигания и завела мотор, давая понять, что уезжаю.

— Мадам, погодите, я вспоминал! — Бомж снова наклонился к стеклу. — Куда же вы так спешите?! Я сейчас расскажу вам все, что знаю. Да вот только что вспомнил — его нанял какой-то мужик, и Миха покинул нас. Наверное, насовсем.

— За эту скудную информацию я заплатила с лихвой. Если хочешь получить еще, то сначала давай подробности, когда это было, что за мужик и так далее, — безапелляционным тоном сказала я.

— Ну, фраеру тому, что Миху увез, лет пятьдесят, разговор у него блатной, наверное, сидел, а одет был прилично… Мадам, я же не Толстой и не Чехов, поэтому не умею описывать людей!

— А ты все-таки постарайся!

— Ростом он с меня, но полнее. Шея бычья, волосы темные с проседью. Даже не знаю, что еще к этому добавить.

Я подумала, что в общих чертах это описание подходит к Евстюхину и к тому человеку, которого случайная свидетельница приняла за грабителя.

— Хорошо, теперь вспомни, когда это было?

Бомж поморщился, силясь вспомнить дату, потом выдал:

— Где-то в конце апреля, до праздников точно. Приехал он сюда на белой «Газели», номера заляпаны грязью, а какой маршрут, тоже не разберешь, потому что сверху одно было написано, а на стекле другая табличка. Да и не старался я запоминать!

— Дальше.

— Я к нему подошел, как вас, спросил, какие проблемы. Он ответил мне грубо, что никаких проблем у него нет, а сам внимательно так ко всем стал приглядываться, будто искал своего знакомого. Да в «Газели» еще баба, пардон, женщина какая-то сидела, но я толком ее не разглядел. Потом он уехал и объявился где-то через неделю, подозвал Миху, поговорил с ним и снова уехал. В тот раз он был один.

— О чем они говорили?

— Мужик спросил: есть ли у Михи паспорт? Миха ответил, что есть. Тогда водила «Газели» пообещал взять его на временную работу и хорошо заплатить. Миха сказал, что не горит желанием спину гнуть, но тот заверил его, что работа непыльная. Через несколько дней «Газель» опять здесь нарисовалась и забрала Миху. С тех пор мы его больше не видели.

— Это все? — равнодушно спросила я, догадываясь, что самое интересное бомж оставил на потом.

— Ну, хорошо, — сказал бомж, догадавшись, что торговаться со мной бессмысленно. — Сизый недавно видел Миху в городе и даже не сразу узнал его. Бороду Миха сбрил и вообще одет был, как жених, с иголочки, да еще парфюмом пах. Сизый стал расспрашивать его, что за работа и нельзя ли тоже туда пристроиться. Миха сказал, что работа — дрянь, знал бы, что делать придется, так не пошел бы. Сизый допытывался, допытывался, но Миха ничего толком ему не сказал, а сел в автобус и уехал в Покровск.

— Точно в Покровск?

— Верняк! Они ж на Предмостовой площади встретились!

— Когда это было?

— На прошлой неделе, под вечер.

— А поточнее?

Бомж подумал и сказал:

— Не скажу точнее, все в памяти перемешалось, все дни похожи, да и Сизый вряд ли теперь это вспомнит.

— Хорошо, вот тебе еще сотня. Спасибо за услугу, — сказала я и дала задний ход.

На свалке мне больше нечего было делать, но куда ехать дальше, я тоже не знала. Ниточка уводила в Покровск, расположенный на другой стороне Волги. Этот городок хоть и был в несколько раз меньше Тарасова, но все-таки не деревня, где два двора, три кола. Надо было знать точный адрес, где искать Евстюхина и Реутова. Да, я совершенно не сомневалась в том, что муж Тамары ни в какую командировку не ездил, а все это время отсиживался поблизости, в Покровске, и оттуда руководил операцией. По словам водителя маршрутки, Иван собирался вернуться в Тарасов в четверг-пятницу, но почему-то задержался. Ясно, почему — он должен был отсутствовать дома во время второго убийства.

Нетрудно было догадаться, какую участь Евстюхин уготовил Реутову. Наверняка он самолично собирался отправить или уже отправил его в мир иной. Бомжа никто не стал бы разыскивать. Возможно, Демидова и удовлетворило бы то, что убийца его жены мертв, но мне Михаил нужен был живым. Только он мог свидетельствовать против Евстюхина, организатора двух убийств.

Что касается Тамары, то, как говорится, муж и жена одна сатана. Ей был прямой смысл держать язык за зубами, ведь она являлась соучастницей ограбления и хоть сама лично соседок не убивала, но укрывала у себя преступника. Надо сказать, что свою роль играла она классно, и если бы не второе убийство, я никогда бы ее не заподозрила в причастности к первому. Так провести меня редко кому удавалось. Впрочем, даже имей семь пядей во лбу, всегда найдется тот, кто сможет обвести тебя вокруг пальца. Удивительно, но моя интуиция во время разговора с Тамарой тоже дремала.

Теперь я рассчитывала взять реванш. Хорошенько оценив сложившуюся ситуацию, решила, что дальше надо работать с Евстюхиной — иного пути просто-напросто нет. Правда, здесь была одна загвоздка — приходилось ждать несколько часов до закрытия магазина.

ГЛАВА 25

Остановившись на середине пути между магазином и домом, я караулила подозреваемую. Время текло медленно. Сигаретная пачка опустошалась быстро. Открыв бардачок, я посмотрела, не завалялись ли там сигареты. Идти за ними в ларек не хотелось, могла упустить Евстюхину. К счастью, нашлась початая пачка «Петра Первого» — эти сигареты я курила в редкие моменты безденежья. Кстати, это расследование оказалось тоже не слишком прибыльным, а сегодняшний день вообще благотворительным, но я не жалела об этом. Все равно за эти три дня новые клиенты ко мне не обращались. Отказала бы Демидову, тогда точно перешла бы на дешевые сигареты.

Через два часа ожидания я наконец-то увидела, что Тамара вместе с седоволосым мужчиной, уговорившим меня купить «Киндзмараули», вышли из магазина. Он стал закрывать дверь, а она направилась в сторону, противоположную от дома. Может быть, она меня заметила? Вряд ли. Мало ли бежевых «девяток» в Тарасове! Мне не оставалось ничего другого, как немного подождать и поехать вслед за ней. Евстюхина шла быстро, не оглядываясь, а я ехала на самой медленной скорости. В тот момент, когда моя «девятка» почти поравнялась с ней, продавщица свернула в переулок, а я проехала немного вперед и потом остановилась.

Я была твердо уверена в том, что она меня не заметила, поэтому обнаруживать себя пока не собиралась. Гораздо благоразумнее было отказаться от своих первоначальных планов и проследить за Тамарой. Интересно, куда она направилась, не к муженьку ли? Вдруг я ошиблась, считая, что Иван залег на дно в Покровске? Может быть, он отсиживается где-то здесь поблизости? Чтобы прежде времени не привлекать к себе внимания, дальнейшее преследование имело смысл продолжить пешком, и я вышла из машины.

Красная кофточка Евстюхиной мелькала уже в конце квартала. Когда она свернула направо, мне пришлось перейти на очень быстрый шаг, чтобы не упустить ее из вида. Тамара еще несколько раз сворачивала, и я едва ее не потеряла. Мне уже стало казаться, что она вошла в какой-то дом, как вдруг она снова попалась мне на глаза. Если бы Евстюхина не задержалась на перекрестке у светофора, то моя слежка точно бы провалилась — переулки были малолюдными, поэтому мне приходилось держать солидную дистанцию. Но к тому моменту, когда загорелся зеленый свет и Тамара стала переходить через дорогу, я была уже метрах в четырех от нее. На улице Дружбы, центральной в этом микрорайоне, было оживленно, поэтому я не побоялась сократить дистанцию и вести Евстюхину почти вплотную. Вероятно, она даже не предполагала, что за ней могут следить, поэтому ни разу не оглянулась назад. Какая самоуверенность!

Тамара, и я за ней, мы прошли пешком две автобусные остановки. Мне было непонятно, почему она не воспользовалась общественным транспортом. Но, с другой стороны, так следить за ней было даже легче. Неожиданно Евстюхина замедлила шаг, мне пришлось сделать то же самое, и вскоре я увидела впереди, около газетного киоска человека, по описанию очень похожего на Мишу Реутова. Он стоял с букетом белой сирени и смотрел в сторону приближающейся к нему Тамары. Они поцеловались, Михаил вручил даме букет, она взяла его под руку, и влюбленная парочка пошла дальше.

Я перестала понимать, что происходит. Это свидание опровергало начисто мои прежние умозаключения. Неужели я снова ошиблась, запуталась в лабиринте собственной версии? Где-то в ней был явный просчет, но где? Реутов и Евстюхина остановились на перекрестке и снова поцеловались. Вдруг между ними на самом деле возникло какое-то чувство, поэтому, рассказывая мне о Михаиле, Тамара не лгала, точнее, лгала только отчасти? А как же муж? Или главная роль во всех этих преступлениях принадлежит не ему? Кому тогда? Черт! Может, я вообще иду не по тому пути, потому что искусственно соединила разные факты в одну цепочку преступлений — ограбление в магазине и два убийства?

Я заставляла себя энергично думать, но мои мысли текли несвязно, вразброд, перескакивая с одного на другое. С моими мозгами происходило нечто странное, было такое ощущение, что под черепной коробкой все взболталось, все логические связи нарушились и больше никогда не восстановятся.

Влюбленные остановились, повернулись лицом друг к другу. Он что-то сказал ей, она улыбнулась, повернулась в мою сторону, но, несмотря на близкое расстояние, кажется, не заметила меня. У нее был счастливый и немного отрешенный взгляд. Я прошла мимо них, услышала обрывок его фразы о том, что он не смеет ей возражать. Тамара рассмеялась, вероятно, довольная своей властью над сердцем молодого человека.

Пройдя метра три вперед, я остановилась у театральной афиши и словно невзначай посмотрела назад — влюбленная парочка садилась в маршрутное такси. На уровне инстинкта сработало — надо ехать за ними, но моя «девятка» была опрометчиво брошена в километре отсюда. Я запомнила номер и маршрут отъезжающей «Газели», а потом попыталась поймать такси. Одна «Волга» с шашечками остановилась практически сразу, но в ней уже сидел пассажир, которому со мной было не по пути. Затем я тормознула частника, и вдруг в моей голове все встало на свои места.

— Извините, я передумала, — сказала я водителю, захлопнула дверцу и пошла своей дорогой.

Эх, Таня, Таня, ты теряешь свой профессионализм! Тебя развели, как дилетанта в области частного сыска. Тамара увидела тебя сегодня в магазине и поняла, что ты пришла туда не за покупками, а потому что после убийства Михеевой стала ее подозревать. Уж не знаю, чья это была идея, ее собственная или мужа, но Евстюхиным надо было обязательно поддержать миф о молодом любовнике. Они просто-напросто предугадали, что я захочу встретиться с Тамарой после работы, и организовали это свидание. То есть слежку они предвидели.

Если человек чист и не замешан ни в чем противозаконном, то он ведет себя логично, если он не в ладах с законом, то он будет поступать вопреки логике, потому что ему надо сбить всех с толку. Именно так вела себя со мной Евстюхина. Почему влюбленные не могли встретиться неподалеку от магазина? Зачем ей надо было так петлять, прежде чем встретиться с Реутовым, а затем поехать в ту сторону, откуда она пришла? Только затем, чтобы подогреть мой интерес, а потом мгновенно его остудить.

Точно так же нелогично она вела себя при нашей первой встрече. Вместо того чтобы выслушать мои вопросы и ответить на них, она сразу стала рассказывать мне о своем любовнике, пытаясь вызвать к себе сочувствие. По идее, об этом надо было молчать, а не рассказывать в таких подробностях.

Услышав, что меня почему-то интересует Бочаров, она мгновенно сориентировалась и попыталась бросить на него тень подозрений. Вполне возможно, что она встретила зимой Александра Васильевича и Ксению около лифта, может быть, они тогда действительно вели себя странно. Но вот насчет того, что она видела его в окно на следующее утро после убийства — это выдумка чистейшей воды, призванная пустить меня по ложному следу.

Но все-таки она меня недооценила! Евстюхина не знала, что я была на месте сгоревшего дома Реутова и на свалке за кулугурским кладбищем, поэтому мне известно, что ее муж нанял бомжа. Что ж, пусть она думает, что я купилась на этот трюк! Если бы я поехала за любовниками дальше, значит, мои подозрения не развеялись. А раз отстала, стало быть, убедилась в реальности этой любовной связи, чего, собственно, преступники и добивались. Теперь я уже нисколько не сомневалась, что это была лишь имитация любовных отношений, а не сами отношения.

Я шла к своей машине, оставленной в Станционном переулке, и размышляла, что же мне предпринять дальше. Нельзя сказать, что это был лихорадочный поиск решения, скорее, отстраненный взгляд на сложившуюся ситуацию. А со стороны я увидела, что все спектакли Тамары были рассчитаны на сиюминутный успех — день на свободе прошел хорошо, завтра придется придумывать что-то другое. Она была хорошей актрисой, но плохим сценаристом и режиссером. Хотя, скорее всего, последние две роли выполнял ее муж.

Нет, к нему она сейчас отправиться не могла — не дай бог я все-таки стала бы за ней следить дальше! О каком-нибудь теплом гнездышке для интимной встречи тоже не могло быть и речи, потому что близких отношений между Тамарой и Михаилом не было, к тому же Иван жутко ревнив. Подаваться в бега Евстюхиной также не было смысла, этим она только навлекла бы на себя подозрения. Оставался лишь один вариант — Тамара постарается вернуться домой быстрее, чем туда попаду я, и будет сидеть там до утра тихонько, как мышка в норке. Ничего противозаконного нет в том, что человек находится у себя дома и не открывает никому дверь, поэтому, поступая так, Евстюхина ничем не рискует, зато у нее будет возможность подготовиться к очередному разговору со мной, придумать что-нибудь новое. Вот для этого она и уводила меня подальше от своего дома и от моей машины.

Я резко изменила траекторию своего движения и снова вернулась к улице Дружбы, чтобы поймать машину. Минут десять было потеряно, тем не менее надежда опередить Тамару еще оставалась. Только я подняла руку, голосуя, как рядом со мной остановилась белая «Ока».

— Вам куда? — спросил улыбчивый водитель.

— Можно, я буду вам показывать маршрут по ходу движения? Я очень тороплюсь, поэтому придется ехать дворами.

— Садитесь, — сказал водитель и, с любопытством посмотрев на меня, спросил: — Ну и куда теперь?

— Сейчас сворачивайте налево, а потом между теми домами, — я показала рукой на пятиэтажки, — надо выехать на параллельную улицу.

— Не получится. Там внутри стройплощадка, поэтому проезда нет. Вы уж лучше скажите, куда вам в конечном итоге нужно, а я сам соображу, как туда быстрее попасть. Это мой район, я здесь все ходы и выходы знаю.

— Мне надо на Нагорную улицу, в четырехподъездную девятиэтажку, в ту, что прямо напротив трамвайной остановки.

— Какая остановка — в центр или в Комсомольский поселок?

— В Комсомольский поселок.

Не говоря ни слова, водитель стал разворачиваться.

— Эй, вы что делаете?

— Успокойтесь, нормальные герои всегда идут в обход, — усмехнулся водитель.

— Вы меня не поняли — мне не только надо попасть в тот дом, а жизненно необходимо сделать это как можно быстрее, то есть ехать нужно не в объезд, а самым кратчайшим путем!

— Я прекрасно вас понял, — невозмутимо сказал водитель и продолжил движение в обратном направлении.

— Немедленно остановите машину!

— Девушка, да не переживайте вы так, сейчас мы свернем направо и далее поедем по Корольковой улице. Уж поверьте мне, это самый короткий путь! Вы, наверное, сами этот район совсем не знаете, да и машину, скорее всего, не водите. Я отгадал?

— Только насчет первого.

— Интересно, что же это за спешка такая?

— Какая вам разница! Просто примите на веру, что мне это надо. За скорость могу заплатить двойную цену.

— Не откажусь, — молодой человек оторвал взгляд от дороги и внимательно присмотрелся ко мне. — Может быть, вы частный детектив и следите за чьим-нибудь неверным мужем?

— Скорее уж за неверной женой.

— Знаете, а я как-то возил одного опера. Взял на Слонова пассажира, а он сказал, чтобы я за «пятеркой» ехал, а потом стал басни мне всякие рассказывать, что в «Жигулях» его друзья, а он с ними не уместился. Я сначала поверил, но когда те ускоряться стали, мой пассажир проговорился — стал бурчать себе под нос: «Уйдут, не догоним, все пропало». Тогда я, ни слова не говоря, переключил скорость и давай за ними! И представляете — догнал!

— Шутите — на «Оке» догнали «пятерку»?

— Все дело в том, что у моей красавицы двигатель от «Рено» стоит. Так вот бандитов я догнал у казино «Джуманджи», а пассажир сунул мне под нос свое удостоверение, сказал «спасибо» и был таков. Девушка, мы приехали.

За разговором я даже не заметила, что мы на самом деле подъехали к нужному мне дому, только с другой стороны. Судя по времени, водитель «Оки» действительно выбрал самый короткий путь. Уж я-то его не обидела — дала пятьсот рублей за десять минут езды. Конечно, можно было ограничиться сотней, но я увидела, что вдалеке маячит красная кофточка Евстюхиной, и расщедрилась.

— Нет, это много, — сказал водитель, но я не стала его слушать и выскочила из «Оки».

Мне во что бы то ни стало надо было перехватить Тамару до того, как она зайдет в подъезд. Недолгим же оказалось ее романтическое свидание!

ГЛАВА 26

Едва Евстюхина завернула за угол, как я сразу же возникла перед ней и застегнула на запястье ее правой руки железный браслет.

— Вы… вы что делаете? — оторопело глядя на меня, лепетала Тамара. — Я иду домой, никому не мешаю… Вы сумасшедшая!

— Отнюдь нет. Пойдемте со мной, — сказала я и дернула Евстюхину за руку.

— Куда вы меня ведете? Я сейчас закричу!

— Пожалуйста, хотя я на вашем бы месте поберегла голосовые связки.

Тамара не издала ни звука. Мы молча шли, рука к руке, как две подружки. Из-за того, что на нас обеих были блузки с длинными рукавами, наручники не бросались прохожим в глаза. Когда мы перешли через трамвайную линию, Евстюхина начала всхлипывать, а потом заговорила:

— Почему, почему всегда все беды наваливаются одновременно? Миша меня бросил, муж попал в аварию, а вы в чем-то меня подозреваете?

— Перестаньте молоть всякую чушь! Реутов вас не бросал, потому что…

— Вы, наверное, видели нас сегодня вместе, — перебила меня Евстюхина. — Мы с ним встретились, но он сказал мне, что полюбил другую. Это так больно, так больно!

— Во-первых, Реутов никогда вас и не любил!

— Наверное, вы правы — он меня все время обманывал.

— Тамара, может быть, хватит валять дурака! Неужели вы не понимаете, насколько серьезна ситуация, в которой вы оказались? Вы думаете, я просто так надела на вас наручники? Я веду вас в милицию, где вы напишете признательные показания по всем преступлениям.

— Я никаких преступлений не совершала. А вы еще ответите за произвол! Я понимаю, вам все равно, на кого свалить вину, вот вы и выбрали меня.

— Нет уж, валить вину на другого — это по вашей части. Не вы ли хотели подставить Бочарова?

— Ничего я не хотела, если ошиблась, что видела его в окно, то это несознательно. Тот человек был очень похож на него со спины. Я просто обозналась.

— У вас, Тамара, кажется, со зрением не все в порядке.

— Нормальное у меня зрение!

— А как насчет того, что вам показалось, будто грабитель магазина был высокий и худой, в то время как на самом деле он среднего роста и полный? Как же вы собственного мужа-то не узнали? Ах, да, конечно, на нем был маскарадный костюм — он одолжил у вас черный чулок! Молчите? Тогда я скажу вам больше — вы заранее решили подставить бомжа, которого Иван нашел на свалке за кулугурским кладбищем. Но впоследствии Михаил вам понадобился для другой роли, и вы стали подталкивать следствие к тому, что организатор ограбления магазина сам хозяин. Давая показания следователю, вы так расставили акценты, что стало казаться — Зеленский заботился не о том, чтобы в торговом зале имелось достаточно товара, а о том, чтобы там не было персонала.

— Он на самом деле отправил меня в подсобку, хотя я — продавец, а не грузчик. Зачем я должна была говорить следователю что-то другое? Не исключено, что Зеленский все сам подстроил.

— Исключено! Я ни за что не поверю, что человек, который считает виноделие божественным промыслом, станет опускаться так низко. А вот тот, кто однажды пошел на преступление, чтобы спасти свою шкуру, вполне может вновь и вновь преступать закон. Это я про вас говорю.

— Вы можете говорить все, что угодно, и везти меня куда угодно, но я не скажу больше ни слова, — заявила Евстюхина, когда мы подошли к моей «девятке».

— Хорошо, сначала говорить буду я. Залезай, — я открыла дверцу со стороны руля, толкнула в нее Тамару, а затем села в машину сама.

Широкий рукав ее блузки задрался, и я увидела иссиня-желтый синяк на руке. Судя по цвету, эта отметина была сделана не сегодня и не вчера, а примерно неделю назад. Затем я подняла свой взгляд выше и заметила тщательно замаскированный тональным кремом синяк на ее скуле. Позавчера этой «красоты» точно не было, а сегодня в магазине она сидела ко мне полубоком, поэтому я ничего не углядела. Выходило, что Тамару периодически били, и это обстоятельство вносило свои коррективы в предстоящий монолог. Именно монолог, потому что Евстюхина отказалась со мной разговаривать.

— С чего же начать? Пожалуй, начну с дорожно-транспортного происшествия, в котором ваш муж разбил дорогой «Лексус». Ему понадобились деньги, и Иван решил взять предпраздничную выручку в винном магазине, где вы работаете, — я присмотрелась к Евстюхиной, но она никак не отреагировала на мои слова. — Думаю, эта идея вам сначала не понравилась, более того, вы даже пытались отговорить мужа от его опасной затеи. Но он нашел способ убеждения — избил вас, и в результате вы согласились с ним во мнении, что другого выхода расплатиться с долгами нет. Ограбление было спланировано очень тщательно. Скорее всего, о своем алиби Иван тщательно позаботился. О том, что он подстраховался и нашел козла отпущения, я уже говорила. Евстюхин возил вас на свалку, чтобы вы присмотрелись к одному бомжу. Его приметы, вместо мужниных, вы и назвали. Уж не знаю, как вы собирались подставлять Реутова, — это очень сумасбродная и рискованная идея! Уверена, что ваш спектакль обязательно бы провалился. В милиции все-таки не дураки работают. Да, еще ваш муж незадолго до ограбления послал в магазин какого-то человека, похожего на себя, чтобы возможные свидетельские показания сместились во времени назад. Думаю, что этот трюк он придумал не сам, а вычитал в каком-нибудь детективе или увидел в кино. Но там это сработать может, а в жизни вряд ли…

У меня пересохло в горле, и я сделала небольшую паузу. Евстюхина по-прежнему сидела молча, только теперь смотрела не прямо, а в боковое окно со своей стороны. Выражение ее лица разглядеть было невозможно. Тем не менее я продолжила свой монолог:

— …Самую большую ошибку ваш муж совершил сам — не смог как следует вырубить Михееву, она не потеряла сознание, а только притворилась. Короче, Вера узнала Ивана и, по своей глупости, стала вас шантажировать. Потакать шантажистке неразумно — сколько ей ни заплати, угроза разоблачения никогда не исчезнет, поэтому Евстюхин спланировал новое преступление, на этот раз убийство. Я бы сказала, что его план был злодейски гениален. И опять в нем было полно киношных трюков — романтическое свидание для прикрытия, красный перец для отбития нюха у служебной собаки… Увы, по чистой случайности на минуту раньше Михеевой в лифт входит Демидова, и бомж убивает не ту женщину. Убей он Веру, нанимать частного детектива никто бы не стал, и, возможно, у вас был бы шанс остаться на свободе. Повторюсь — вам не повезло. Алексей Евгеньевич обратился ко мне, чтобы я нашла убийцу его жены. Вас это не остановило. Сидя в укрытии, где-нибудь в Покровске, Иван спланировал очередное убийство, но уже не так тщательно. Фантазии хватило только на то, чтобы перенести труп из квартиры в лифт. Честное слово, это глупо!

Нервы у Евстюхиной все-таки дрогнули — сначала ее стало трясти, как в лихорадке, затем она разрыдалась.

— Вы думаете, что сейчас я начну вас стращать — называть статьи Уголовного кодекса, которые вам можно инкриминировать, и сроки по ним? Нет, я не буду этого делать. Вы и сами догадываетесь, что несколько лет вам придется провести в местах не столь отдаленных. Нет, ничем грозить я вам не буду, потому что это бесполезно. Вы смогли пережить смерть сына, вы терпели побои ревнивого мужа… Думаю, что мои слова не покажутся вам страшнее этого. Напротив, я попробую пролить бальзам на вашу грешную душу. Удивлены? Молчите, но я уверена, что вы удивлены. Так вот, я предлагаю вам встретиться по моей рекомендации с одним из лучших адвокатов Тарасова, обсудить с ним все детали, а затем отправиться в прокуратуру и дать признательные показания по всем преступлениям. Причем тянуть с этим не следует: пока на вашем теле есть синяки, можно доказать, что муж силой принуждал вас к соучастию в преступлениях. Скажу больше, адвокат поможет в том, как наиболее выгодно для вас осветить некоторые вопросы, — мне показалось, что Евстюхина не понимает меня. Тогда я даже пошла на то, что подсказала ей возможные адвокатские приемчики: — Может быть, вы вовсе и не знали о том, что муж готовил ограбление магазина, это стало для вас полной неожиданностью? А свидетельствовать против мужа вы не обязаны. Короче, из соучастницы вы можете превратиться в свидетельницу, на которую оказывалось физическое и моральное давление. Лучшего варианта для вас просто-напросто нет. Ручаюсь — сами вы такого адвоката не найдете. Кроме того, если понадобится, я могу предоставить вам место, чтобы спрятаться от мужа до того момента, пока его не арестуют. Знаете, Тамара, я вас даже отпускаю. Вы должны сделать свой выбор сами, без всякого давления.

Достав из кармана ключ, я расстегнула наручники. Евстюхина зыркнула на меня ничего не понимающим взглядом, но снова промолчала, затем, не веря до конца вдруг свалившейся на нее свободе, стала лихорадочно открывать дверцу. Вылезая из машины, Тамара ударилась головой о крышу салона, чертыхнулась и едва ли не бегом рванула по дороге вперед. Я смотрела на удаляющуюся фигуру в красной кофточке и изо всех сил старалась сохранять спокойствие, несмотря на то, что внутри меня все кипело и клокотало от мысли: «Уйдет!»

Неужели я плохо разбираюсь в людях? Вроде бы хорошо. Человек, привыкший к кнуту, обязательно клюнет на пряник. Евстюхина замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Это был момент наивысшего напряжения для нас обеих — Тамара должна сделать для себя очень важный выбор, а я — проверить свою профпригодность. Прошло несколько минут, она оглянулась, сделала несколько шагов в мою сторону, снова остановилась. Наверное, ее одолели какие-то сомнения. Я не стала испытывать судьбу, а подъехала к Тамаре и открыла ей дверцу. Она села и сказала:

— Звоните адвокату.

ГЛАВА 27

Олег Аркадьевич Цыбизов согласился встретиться с нами завтра утром, и я предложила Евстюхиной в целях ее безопасности отправиться на мою квартиру.

— Нет, Иван должен позвонить домой, и мое отсутствие может его насторожить, — Евстюхина посмотрела на часы. — У меня есть еще два часа до его очередного звонка. Пока мы можем с вами поговорить здесь. Я чувствую, что должна выговориться, я так долго все держала в себе!

— Пожалуйста, — ответила я и незаметно нажала на кнопку диктофона.

— В том, как сложилась моя жизнь, виновата я сама. Было сделано несколько роковых ошибок. Все началось очень давно, когда я еще училась в десятом классе. Однажды вечером возвращалась от подружки. Было уже темно, и ко мне привязались трое парней. В общем-то, они вели себя не нагло, просто подошли познакомиться и предложили проводить до дома. Я согласилась — один парень показался мне очень симпатичным. Когда мы почти дошли, из подворотни вышли ребята с моего двора — Евстюхин и Тюринцев. Ни с того ни с сего завязалась драка. Как потом я узнала, они враждовали между собой. Я испугалась и убежала, — Евстюхина тяжело вздохнула…

Я поняла, что предисловие к сегодняшним событиям будет длинным, поэтому отключила диктофон. Тамара продолжила свою исповедь:

— На следующий день к нам пришли родители Ивана и сказали, что его задержали за то, что он подрался из-за меня и так избил одного парня, что тот попал в больницу. Я им возразила — они дрались вовсе не из-за меня! Но Евстюхины отозвали мою маму на кухню, заплатили ей, и мама заставила меня сказать в милиции, что те трое хотели меня изнасиловать, а Иван со своим другом спас меня. Мне было противно это делать, но мы жили бедно, потому что отец все пропивал, и та взятка была как раз кстати — мама купила мне на те деньги платье на выпускной вечер и туфли. Это стало моей первой ошибкой, не надо было продаваться. Евстюхина все равно посадили на три года, потому что тот парень, которого он избил, остался на всю жизнь инвалидом. Иван начал писать мне письма с «зоны», такие ласковые, со стихами. Мне, дурочке, было интересно, и я стала от нечего делать переписываться с ним. Опять же сглупила, потому что подала ему этим надежду, — Тамара посмотрела на меня, ожидая комментариев.

— Наверное, не стоило поддерживать отношения с этим человеком, — согласилась я.

— …Однажды я показала подружке его письмо, а она начала надо мной смеяться: «Томка, какая ты наивная! Все зэки одно и то же под диктовку пишут, а ты думаешь, что Евстюхин лично тебе любовные стихи посвящает». В общем, после этого я перестала ему писать. Иван прислал еще несколько писем, но я оставляла их без ответа, и на том переписка закончилась. Когда Евстюхин освободился, я уже совсем забыла о его существовании. У меня был любимый человек, правда, женатый, но он обещал, что разведется с женой. Я в это верила, потому что любила его до безумия. Иван пришел ко мне и стал выяснять, почему я бросила ему писать? Причем все обставил так, будто он на самом деле сидел из-за меня, и я ему теперь многим обязана. У него был такой злобный вид, что я испугалась и соврала. Придумала на ходу, что не я первой перестала ему посылать письма, а он мне. Мне бы тогда все обрубить, но у меня не хватило духу. Иван поверил, решив, что корреспонденция затерялась где-то на почте или на «зоне». Мы стали с ним встречаться, я просто не знала, как от него отвязаться. Признаюсь, я тайком встречалась и с Николаем, и с Иваном. Это было ужасно! — Евстюхина посмотрела на меня, ожидая сочувствия.

— Николай, это тот, женатый? — только и спросила я, не имея к Евстюхиной ни жалости, ни сострадания.

— Да, он. Потом я забеременела, честно говоря, даже не знала от кого. Сначала сообщила об этом Николаю в надежде, что он разведется с женой и женится на мне. Но он сказал, что у него месяц назад родился второй ребенок, поэтому бросить жену не может, а я должна сделать аборт. Мы разругались и больше никогда не виделись. Мне не оставалось ничего другого, как сказать о беременности Ивану, тот на следующий же день повел меня в загс. Лучше бы я послушала Николая, но я не могла предположить, что у моего ребенка все равно будет такая короткая жизнь! — Тамара расплакалась, но через несколько минут продолжила рассказ: — Когда родился Петруша, у меня не было никаких сомнений, что это сын Ивана. Он был на него очень похож, да и группа крови та же. Впрочем, я не знаю, какая группа крови у Николая… У нас была нормальная семья, но примерно на седьмом году совместной жизни пошел какой-то разлад. Иван стал не в меру ревнивым, злобным. Даже отношение к сыну изменилось — бить его начал, все запрещать… Еще Евстюхин стал постоянно намекать на мое прошлое, будто узнал от кого-то о Николае, и стал подозревать, что Петруша не его сын. Более того, муж едва ли не каждый день снова начал попрекать меня тем, что он из-за меня попал в тюрьму, провел там свои лучшие годы, а теперь не может устроиться на приличную работу. Как это ни абсурдно, но я сама поверила в то, что та драка была из-за меня, и стала чувствовать себя виноватой. Когда Иван взял Петрушу с собой на рыбалку, а тот утонул в Волге, во мне зародилось подозрение, что отец утопил его…

Тамара снова расплакалась и долго не могла успокоиться. У меня под рукой не было даже воды, поэтому я хотела сходить в ларек за минералкой, но вдруг Евстюхина пришла в себя и продолжила рассказ:

— После смерти сына моя жизнь превратилась в сущий ад. Я не знала, ради чего продолжаю жить с этим человеком, он ненавидел меня, унижал, но и не отпускал. Однажды, по пьянке, Евстюхин так и сказал — если я от него уйду, то он меня убьет. Потом произошла та авария, и водитель джипа предъявил ему счет в полмиллиона рублей. Откуда у нас такие деньги — не квартиру же продавать! Дальше вы, Татьяна, все правильно рассказали, разве что за исключением некоторых деталей. Вера на самом деле потеряла сознание, но она успела увидеть отражение Ивана с чулком на голове и с игрушечным пистолетом в руках в зеркальной стенке витрины, на которой она раскладывала жевательные резинки, и узнала его. Сказала мне потом, что по глазам. В чулке были прорезаны дырки. Он зашел, перевернул на двери табличку, что магазин закрыт, и ударил ее…

Пришло время снова включить диктофон. Евстюхина, кажется, подошла к рассказу о тех фактах, которые мне еще не были известны.

— Вы правы, Иван очень тщательно спланировал ограбление. Три года на «зоне» не прошли для него даром — он наслушался там разных криминальных историй. Когда Евстюхин только освободился, он взахлеб рассказывал мне их во всех подробностях. А главное — он делал свои выводы о том, какие ошибки его соседи по нарам совершали и почему попались. Иван считал себя очень умным и даже гордился этими выводами. Однажды он обмолвился, что, научившись на ошибках других, мог бы совершить преступление века, которое ни за что бы милиция не раскрыла. К ограблению магазина он действительно подошел со всей серьезностью. Вы правы, Иван хотел выдать бомжа за грабителя. Муж не сказал мне всех деталей, но, скорее всего, он намеревался его убить и подсунуть в карман чек из нашего магазина, выбитый незадолго до ограбления, может быть, еще что-нибудь, способное натолкнуть милицию на подозрения. А мне предстояло его опознать.

— Вы уверены, что Евстюхин собирался убить Реутова?

— Он мне прямо об этом не сказал, но я так думаю, потому что на живого человека труднее свалить чужую вину. К тому же нечто подобное было в его тюремных историях. Тогда, по мнению Ивана, ошибка заключалась в том, что был убит человек, имеющий родственников, которые смогли разоблачить подставу. Вы не ошиблись, когда сказали, что Реутов понадобился для другой роли. Мне было очень жалко Михаила, а жалость иногда ведет к любви. Все, что я говорила вам о нем, было почти правдой, только близких отношений между нами не возникло. Я готова была на самом деле изменить мужу, ходила перед Мишей в кружевном нижнем белье, но он никак на это не отреагировал. Я понимаю — ему предстояло убить человека!.. Ясное дело — здесь не до интима! Но Иван решил иначе, вчера мы встречались, он обзывал меня последними словами, хотя сам и придумал эти романтические свидания. Он даже ударил меня по лицу…

— Расскажите подробней о первом убийстве.

— Мы выбрали время, когда на нашем этаже никого не бывает дома. Я позвонила Михеевой и сказала: «Если ты хочешь что-то получить, немедленно поднимайся ко мне! Пока мужа нет дома, я дам тебе кое-какую сумму из своей личной доли». Она сказала, чтобы я сама спустилась к ней, потому что смотрит сериал, к тому же ее устроит только сто тысяч — одна треть, и никак не меньше. Я ответила категорично: «Или ты немедленно поднимаешься, или я передумаю, и ты не получишь ни копейки!» У меня не было никаких сомнений, что Верка клюнет. Она еще немного поломалась, потом сказала, что сейчас придет. Михаил заранее подготовился к своему выходу — надел полиэтиленовый дождевик, бахилы и перчатки. Он вышел из квартиры, внизу хлопнула какая-то дверь, лифт поехал. Когда дверцы открылись, он сделал шаг вперед и замахнулся ножом. Они репетировали с Евстюхиным этот удар. А вот срывать цепочку в планы не входило. Миша сказал, что золото сверкнуло, и он не смог удержаться. Затем мы завернули цепочку с кулоном в бумажку и выбросили в окно. Эта я придумала, а Иван потом сказал, что это была дурацкая идея… Кажется, я отвлеклась. Миша, естественно, не понял, что убил не ту. Он нажал на кнопку и отправил лифт вниз. Затем мы смыли следы крови с перчаток и дождевика, просушили их и спрятали на антресолях. Мы понимали, что рано или поздно милиция к нам придет, и стали ждать. Я напилась валерьянки, Реутов пил шампанское… То, что убита не Верка, а Ксения, стало для нас полной неожиданностью. Предусмотреть такое мы не могли. Мне очень жаль, что Демидова так глупо погибла. Правда, жаль. Вы мне верите?

Я промолчала. Евстюхина пыталась убедить меня, что у нее не было другого выхода, кроме как подчиниться воле мужа, но я думала иначе — альтернатива есть всегда. Наверняка она была не только у Тамары, но и у Реутова.

— Тамара, скажите, как вашему мужу удалось уговорить Михаила пойти на убийство?

— Он сказал ему правду в последний момент. Сначала Иван предложил ему работу и отобрал паспорт — взял посмотреть и не отдал. Евстюхин обещал Михаилу хорошо заплатить за работу и даже купить ему комнатку в Покровске, ведь там жилье дешевле. Реутов человек простой, он во все поверил, а потом ему уже деваться некуда было. Татьяна, Иван же его теперь убьет! — Евстюхина посмотрела на меня глазами, полными тревоги, будто только сейчас осознала, какая участь ждет Михаила.

— Скорее всего.

— Надо его спасти, но я не знаю как. После того, как мы с Мишей расстались, он поехал в Покровск. Иван там у своего двоюродного брата живет. Они очень похожи, и Василий действительно заходил к нам в магазин перед ограблением, только он ничего не знает. Он считает, что мы поругались, вот Иван и ушел временно от меня. Евстюхин даже умудряется в Покровске на «Газели» калымить. Тех денег, что он в магазине взял, все равно не хватило, чтобы расплатиться с хозяином «Лексуса».

— А вы знаете его фамилию?

— Мудреная какая-то, то ли Гинзбург, то ли Гинеборг. Да, точно, Гинеборг! А вот номер его машины простой — три семерки. Он ведь, как сейчас говорят, счетчик включил, который проценты наматывает. Поэтому Иван ему уже почти шестьсот тысяч стал должен. В кассе триста сорок тысяч оказалось, у нас двадцать тысяч было. В общем, муж хотел еще одно ограбление провернуть в Покровске, идей-то у него очень много разных было, но на чем он остановился, я не знаю. Он, кажется, Мишу тоже хотел к этому подключить.

— А Реутов вместе с ним живет?

— Нет. Василию его видеть ни к чему. Иван сказал мне, что комнатку Мише неподалеку снимает. Я спрашивала у Реутова, что за комнатка, но он ничего мне не сказал, только грустно так улыбнулся, и все. Плохая, наверное, без удобств.

— Тамара, вы думаете, Реутов не догадывается, чем Евстюхин отплатит ему за все услуги?

— Думаю, что нет. Он такой наивный! Надо было хоть намекнуть ему, чтоб спрятался, а паспорт его я бы потом как-нибудь выкрала у мужа и передала бы ему, но не посмела сказать об этом. Знаете, увидела его с цветами, потеряла голову и забыла обо всем на свете. Ну, какая же я дура!

«Еще какая!» — подумала я.

— Тамара, по-моему, вам пора домой, раз скоро должен позвонить муж. Скажите мне адрес Василия, двоюродного брата Ивана.

— Я скажу это только завтра в милиции, в присутствии адвоката. Мне нужны хоть какие-то гарантии.

— Значит, я вам доверяю, раз отпускаю домой, а вы мне не доверяете?

— Я запуталась. Мне страшно. Вы смогли вселить в меня надежду на то, что меня смогут оправдать, а Ивана посадить на всю оставшуюся жизнь, но теперь я понимаю, что она призрачная.

— Нет, не призрачная. Олег Аркадьевич — очень хороший адвокат. Он завтра вас выслушает и скажет, что можно говорить, а о чем следует умолчать. Если правильно расставить акценты, то вы будете выглядеть жертвой мужа-тирана, а не соучастницей всех этих преступлений.

— Вы уверены, что у него получится?

— Когда человек настоящий профессионал, то он, наверное, кое-что умеет. Вы с этим не согласны?

Евстюхина ничего не ответила, только пожала плечами. По существу, самым лучшим для нее было принять мое предложение, и она его приняла. Я отвезла ее поближе к дому и высадила. Мы договорились, что она позвонит своему шефу Зеленскому, скажет, что заболела, я подхвачу ее здесь завтра в восемь утра, и мы поедем на встречу с адвокатом Цыбизовым, а потом в милицию.

По идее, Тамара не заслуживала такого снисхождения, но Татьяна Иванова привыкла держать свое слово, кому бы оно ни было дано! Тем не менее я спросила себя: «Таня, может, твое решение было опрометчивым?» Ответ был однозначным — иного пути засадить Ивана Евстюхина за решетку нет. Ну, рассказала бы я следователю все, что смогла раскопать и домыслить, а где факты и доказательства, которые можно подшить к уголовному делу? Таковых не имеется.

Иван очень тщательно все спланировал. Годы, проведенные в исправительно-трудовом учреждении, не прошли для него даром. «Зона» стала для него настоящим университетом; вместо того, чтобы перевоспитать его, она научила Ивана тому, как совершать разные преступления и оставаться безнаказанным. Удивительно, что Евстюхин так поздно свои теоретические знания применил на практике! Впрочем, может быть, он и раньше преступал закон, только оставался вне подозрений.

Разумеется, сам Иван стал бы отрицать свою вину, Тамара имела полное право не свидетельствовать против мужа. То, что она умеет молчать, я убедилась. Михеева умолкла навеки. Реутов, скорее всего, сегодня же окажется на том свете. Откровенно говоря, мне его совсем не было жалко, ведь он собственноручно убил двух беззащитных женщин. Единственное, о чем я могла сожалеть, так это о том, что картина преступлений без его показаний будет неполной.

Уж мне-то, имеющей высшее юридическое образование и опыт работы в прокуратуре, не знать, как трудно довести дело до суда! Ну что реально я имела в доказательство того, что организатор убийства Ксении Демидовой — Иван Евстюхин, а исполнитель — Михаил Реутов? Ничего. Доказать причастность первого к ограблению магазина значительно проще — у него был мотив и к тому же имелась свидетельница, но наняли-то меня для расследования другого преступления! Вряд ли Демидова удовлетворило бы то, что Евстюхин предстанет перед судом за вооруженный грабеж, а не за убийство. Короче, я пошла по тому пути, который казался мне единственно возможным для наказания организатора убийства.

ГЛАВА 28

На следующее утро, без пятнадцати восемь, я была на условленном месте. Когда маленькая стрелка часов миновала восьмерку, у меня появилось нехорошее предчувствие. Может быть, я ни черта не разбираюсь в людях, а потому напрасно понадеялась на то, что Евстюхина не изменит за ночь своего решения? Мало ли что могло произойти за эти десять часов! Это я спала после многотрудного дня и набиралась сил перед решающей битвой, а Тамара, возможно, всю ночь взвешивала все имеющиеся «за» и «против» и вдруг пришла к выводу, что не должна подставлять своего мужа, какой бы сволочью он ни был! А может, Иван вернулся из затянувшейся «командировки» и спутал все карты? Но тогда Тамара должна была пойти к восьми на работу…

Раздался телефонный звонок, и я мгновенно ответила, даже не посмотрев на дисплей.

— Это вы, Татьяна Александровна? — спросил запыхавшийся мужской голос.

— Да, я. Кто это вы? Что случилось?

— Я ненавижу вас, ненавижу! Как вам не стыдно наживаться на чужом горе! Отец очень доверчивый человек, и вы этим воспользовались. Подавитесь нашими деньгами, они все равно станут вам поперек горла!

— Артем, это ты?

— Да, это я. Я хочу вам сказать, что вы — лицемерка! Вы сказали, что будете третий день работать бесплатно…

— Да, это так.

— Конечно, бесплатно, потому что вчера вы ничего не делали для того, чтобы найти убийцу! Папа вам позвонил и сказал, что убили тетю Веру, но вас это не заинтересовало. Сегодня убили еще одну женщину в нашем подъезде. Наверняка это все один и тот же человек сделал, но вам на это наплевать. Вы взяли четыреста баксов, как с куста, и радуетесь, что существуют дураки, готовые вам платить без всяких гарантий! Я спрятал эти деньги от отца, а он их нашел…

— Артем, я понимаю, что ты ненавидишь меня, это в какой-то степени объяснимо. Но зачем же ты называешь своего отца дураком?

— Потому что он ведет себя глупо.

— Я думаю, что ты вскоре поймешь, что не прав. Артем, скажи — кого убили?

— Не скажу!

— Вашу соседку, Тамару Евстюхину?

— Да, а как вы догадались?

— Мальчик мой…

— Я не ваш мальчик!

— Хорошо, Артем Алексеевич, я, наверное, кое в чем разобралась, если назвала тебе это имя.

Демидов-младший какое-то время молчал, а потом сказал:

— Евстюхину повесили в ее же квартире. Всех троих убили разными способами — маму зарезали ножом, тетю Веру задушили, а тетю Тамару повесили, но я думаю, что это сделал один и тот же человек. Вы должны его искать! Вы обещали!

Признаться, я сначала подумала — Иван вернулся домой, что-то заподозрил и убил жену. Но после слов Артема я поняла, что Тамара повесилась сама.

— Да, Артем, я обязательно его найду, не сомневайся. Милиция уже там?

— Пока нет, но я ее вызвал перед тем, как позвонить вам.

— Так, значит, это ты нашел тетю Тамару?

— Да, я хотел спросить у нее, как омлет делать. Дверь тридцатой квартиры была открыта, я постучал, потом зашел и увидел ее…

— Я через пять минут буду у вас.

Сначала я позвонила Цыбизову, извинилась и отменила встречу. Потом поехала к дому на Нагорной. Я не сомневалась, что Евстюхина повесилась сама, а потому она обязательно должна была оставить предсмертную записку. Скорее всего, Артем, увидев повешенную, сразу же вернулся к себе, чтобы позвонить в милицию, и ничего у Евстюхиных не искал.

Во двор я въехала следом за городской «дежуркой», из которой вышел Кирьянов, а потом еще несколько человек.

— Владимир Сергеевич, — позвала я.

— Так, Иванова, ты уже здесь. Оперативно работаешь, — сурово сказал подполковник, подошел ко мне и, уже сменив тон, спросил: — Как же ты, Танюша, третий труп допустила?

— Это совсем другое. Это не убийство, а самоубийство. Она в какой-то мере причастна к тем двум преступлениям. Я уговорила ее пойти сегодня в милицию и дать показания, но у нее, наверное, не хватило духу свидетельствовать против мужа. А может, она задумалась о том, как будет жить тут дальше.

— Ясненько, — сказал Кирьянов и собрался идти в подъезд, у входа в который его ждали коллеги.

— Володя, можно я пойду с вами?

— Тебе повезло — я здесь за старшего, поэтому можно.

Мы поднялись на восьмой этаж на лифте. На лестничной площадке стоял Артем.

— Это вы, молодой человек, милицию вызывали? — спросил его Кирьянов.

— Да, я.

Открылась дверь тридцать первой квартиры, и женщина, испуганно воззрившись на нас, долго ничего не могла произнести.

— Гражданочка, вы будете понятой, — сказал ей Кирьянов.

— А что случилось? — с трудом выдавила она из себя. — Неужели снова убийство?

— Сейчас все узнаете. Коля, — обратился Владимир Сергеевич к лейтенанту, — звони в двадцать девятую квартиру.

— Там никого нет, — сказал Артем.

— Тогда пригласи еще одного понятого с нижнего этажа. Ну-с, молодой человек, с вами придется побеседовать отдельно, но чуть позже. Прошу вас оставаться у себя и никуда не уходить.

— Вы что, меня подозреваете? — изумился Артем.

— Нет! Но существует порядок, и его надо соблюдать. Вам пока не нужно туда ходить.

— А ей, значит, можно? — Демидов-младший кивнул головой на меня.

— А ей можно, — сурово сказал Кирьянов и переступил через порог тридцатой квартиры.

За ним последовали другие оперативники, затем понятые. Я зашла последней. Мне не раз доводилось видеть трупы. Не скажу, что привыкла к такому зрелищу и оно меня совсем не трогало. Это не так. Тошнотворный ком подступил к горлу, но я с ним справилась.

— Володя, кажется, на столе лежит какая-то записка, — шепнула я.

— Сейчас посмотрим, — сказал Кирьянов и подошел к кухонному столу. — Понятые, пройдите сюда. Василий Игнатьевич, снимайте.

Когда все процессуальные условности были соблюдены, Володя показал мне эту записку, положенную в полиэтиленовый пакет. Я прочитала: «Я прошу прощения у всех соседей. Иван заставил меня… Ищите его в Покровске, по адресу: Лесная, тридцать четыре. Тамара».

— Володенька, надо немедленно выезжать по этому адресу. Евстюхин очень хитрый, если он что-то заподозрит, то уйдет оттуда.

— Танюша, мы не можем сами сейчас ехать в другой город. У нас есть еще один вызов, на Огородную, там тоже труп.

— Владимир Сергеевич, надо что-то предпринимать, иначе придется искать Евстюхина по всей стране. За ним уже череда трупов, но может быть еще больше. Он очень-очень опасен!

— Я тебя понял. Сейчас позвоню в областное управление Птицыну, все объясню ему и попрошу дать указание покровчанам отправить опергруппу по этому адресу, — сказав это, Кирьянов тут же достал сотовый телефон. — Таня, да не волнуйся ты, я все сделаю. Иди лучше к тому парню, посмотри, как он там… Алло, здравствуйте, говорит подполковник Кирьянов…

Я послушала Володьку и пошла к Демидовым. У них было заперто, пришлось позвонить. Дверь открыл Алексей Евгеньевич.

— Татьяна, как хорошо, что вы пришли! Вы нам сейчас все объясните. Артем, вот увидишь — Татьяна Александровна все объяснит. Я ушел на работу и даже не обратил внимания, что у Евстюхиных дверь открыта…

— Алексей Евгеньевич, у вас очень хороший сын. Смелый, прямолинейный, немножко горячий, но в его возрасте это простительно.

— Он вам гадостей наговорил, да? — Демидов-старший смущенно потупил взгляд.

— Я сказал все, что думаю! — с пафосом заявил подросток.

— Артем, я предупреждал тебя, чтобы ты не смел влезать во взрослые дела!

— Не ругайте его, каждый имеет право иметь собственное мнение, — вступилась я за парня. — Он прав — мои услуги недешевы, но вы заплатили мне не напрасно. Мне удалось узнать имена всех, кто был причастен к убийству Ксении. Но пока я не могу дать вам полного отчета о проделанной работе, она еще не закончена.

— Папа, ну что я тебе говорил! Она и дальше будет морочить нам голову. Я ей не верю!

— Молчи, сын! — Алексей Евгеньевич был вне себя от гнева и даже замахнулся рукой на своего отпрыска.

— Не ссорьтесь. Пока я скажу только то, что ваша жена и твоя, Артем, мама была убита по чистой случайности. Она оказалась не в то время и не в том месте…

— Как это? Вместо кого ее убили? — спросил Демидов-старший.

— Кажется, я кое-что начинаю понимать. Маму убили вместо тети Веры, и к этому причастна тетя Тамара? Ее не убили, а она сама повесилась, да?

Я еле заметно кивнула головой.

— Простите, мне надо сейчас уйти, чтобы кое в чем удостовериться. Вечером буду у вас и все расскажу. И еще — не нужно пока никому из соседей ничего говорить. Здесь очень быстро расползаются слухи. Пока преступник на свободе, следует воздержаться от лишних разговоров.

— Я понял вас, — сказал Алексей Евгеньевич, но по его лицу было заметно, что он так ничего до конца и не понял.

— Так это тот мужчина, который был у тети Тамары, убил маму? — спросил Артем, сжимая кулаки.

— Он был только исполнителем.

— А что, был еще и организатор? — осведомился Алексей, вытаращив на меня глаза. — Это сама Тамара? Какой кошмар! Вот приедет Иван…

Я так многозначительно посмотрела на Демидова-старшего, что тот мгновенно осекся. Какое-то совершенно необъяснимое чувство останавливало меня от того, чтобы немедленно рассказать им обо всем. В любом случае я могла считать свою миссию выполненной только тогда, когда преступники перестанут представлять угрозу для общества. Пока они были на свободе, по крайней мере один из них. Меня не оставляла мысль, что Евстюхин уже избавился от Реутова.

— До вечера, — сказала я и вышла от Демидовых.

Затем зашла в тридцатую квартиру. Кирьянов отозвал меня в сторонку и сообщил, что в Покровск ушла ориентировка на Евстюхина.

— Володя, я тоже туда поеду.

— Это уж ты, Танюша, сама решай. У нас здесь своих дел невпроворот. Горячий сегодня будет денек.

ГЛАВА 29

На мосту через Волгу был затор, потому что шел ремонт дороги — на средней полосе клали асфальт. Путь длиной в три километра я преодолевала уже полчаса, но пока добралась только до середины. Честное слово, пешком получилось бы гораздо быстрее! Жаль, что на мосту нельзя бросить машину, иначе я так бы и поступила. Смутное предчувствие, что без меня вся операция провалится, усиливалось по мере того, как я все дольше торчала на мосту.

Частенько бывало, что расследования уводили меня на левый берег матушки-Волги, и я знала Покровск не хуже Тарасова. Лесная улица, где проживал двоюродный брат Евстюхина, начиналась недалеко от моста и шла вдоль реки к лесоторговой базе. «Только бы успеть, только бы успеть, — повторяла я про себя, продвигаясь вперед на несколько метров и снова останавливаясь. — Хорошо, что оперативная группа поехала за Евстюхиным не из Тарасова, иначе тоже бы здесь застряла».

Среди сотрудников покровских правоохранительных органов у меня были знакомые, но не так много, как в родном городе. Я даже позвонила на всякий случай одному майору, но его телефон был все время занят. Оставалось надеяться, что задержание произойдет удачно и без моего участия.

Не прошло и часа, как мост все-таки был преодолен, и я, свернув направо, помчалась по Лесной улице. Когда мне навстречу попались две пожарные машины, в голову сразу же ворвалась суровая мысль — пожар был именно по тому адресу, который мне нужен. Я не ошиблась — тридцать четвертого дома уже не существовало, точнее, на его месте остались только обугленные, щедро залитые пеной стены. Около них, за невысоким забором стояли милиционеры. Один показывал коллегам на выбитое окно и что-то объяснял. Другие, соглашаясь, покачивали головами.

У забора собралась толпа зевак, к которым, собственно, присоединилась и я. Люди, преимущественно женщины, старики и дети, стояли молча и только изредка вздыхали. Наверное, все эмоции и предположения были уже высказаны.

— Простите, — обратилась я к толстущей тетке в ярко-красном платье, — вы не знаете — жертвы есть?

— Я сама только что с ночной смены вернулась, минут пять назад подошла, еще ничего не знаю.

— Двое сильно обгорели, но живы, — сказал сухонький старичок с морщинистым лицом, стоявший слева от меня и опирающийся на клюшку. — Сам хозяин и его родственник. Их «Скорая» в больницу увезла. Электропроводка, наверное, загорелась, от того и пожар случился.

— Наверное, — согласилась я, хотя на самом деле у меня было совсем иное мнение.

Ай да, Миша Реутов, ай да, наивный мальчик! Решил переиграть Евстюхина, отправить его на тот свет. Да уж недооценила я его, недооценила! Где же теперь искать этого бомжа? Может быть, он обратно в Тарасов на свалку за кулугурским кладбищем вернется? Вряд ли. Скорее всего, Реутов не только дом спалил, но и все ценное отсюда прихватил. Ведь запал же он на золотую цепочку Демидовой, значит, у него уже инстинкт выработался — тащить все, что блестит. Если Михаил сейчас при деньгах, то ищи его, как ветра в поле, и жди от него новых преступлений. Этого парня надо было найти и остановить. Причем сделать это должна была именно я.

Мне не хотелось ударить в грязь лицом перед Артемом Демидовым, который сомневался в моем профессионализме, да и вообще в том, что я честный и порядочный человек. Будь на его месте кто-то другой, я бы обиделась, но к детям у меня особое отношение — им готова многое простить и даже работать бесплатно, если того требуют обстоятельства. Сегодня был уже второй день расследования, неоплаченный клиентом. У меня есть одно правило: «Не начинай, если не можешь продолжить, и доводи до конца, если начала!» Расследование надо было заканчивать, а не бросать его из меркантильных соображений.

Я стала расспрашивать местных жителей, не видел ли кто сегодня утром или накануне высокого черноволосого парня в светлом костюме. В ответ все, как один, отрицательно качали головами.

— Пожалуйста, вспомните, может быть, все-таки видели? Он здесь где-то поблизости комнату снимал, — допытывалась я у самого словоохотливого старичка, рассказавшего мне о том, что Василий и его брат сильно пострадали от пожара.

— Дочка, рад бы тебе помочь, но не видел я такого, и все. А тебе он зачем — по личному делу или как? — Старичок лукаво прищурился.

— По личному, дедушка, по личному.

— Нет, такого тут не было. Ты, наверное, что-то напутала.

— Наверное, — сказала я и прекратила свои расспросы.

Я почему-то никак не могла покинуть Лесную улицу и ее окрестности, ходила и смотрела по сторонам, не попадется ли мне на глаза Реутов. Может быть, он чувствует себя в безопасности, со стороны наблюдает за последствиями своего поджога и не собирается пока давать деру. Потом я поймала себя на мысли, что продолжаю считать Михаила дураком. О какой безопасности может идти речь, если он знает, что за ним тащится огромный хвост тяжких преступлений и что его ищет не только милиция, но и частный детектив! Причем я вчера видела его довольно близко.

Ну, где он может сейчас быть, где? На свалку за кулугурским кладбищем Михаил вряд ли отправился, потому что Тамара знала — раньше он обретался именно там. К тому же мне представлялось маловероятным, что Реутов, почувствовавший вкус к жизни, захочет снова бомжевать.

Немного подумав, я пришла к выводу, что его надо искать на железнодорожном вокзале. Вот только где — в Тарасове или в Покровске? Конечно, из областного центра поезда уходили по всем направлениям нашей страны и даже за границу, но там было больше вероятности попасться в руки бдительной милиции. Наверняка он не забыл, что показывал паспорт и в уголовном деле об убийстве Демидовой есть его данные. Что касается железнодорожной станции Покровск, то, насколько мне было известно, через нее проходили только поезда местного значения. Хотя чем плохая мысль — уехать, например, в богом забытый Карпов или чуть дальше, в Озинки? Мысль хороша тем, что билет на электричку можно купить без паспорта. А если так, то зачем ехать в Тарасов? Подойдет и покровский вокзал. Туда я и отправилась в поисках Реутова.

* * *

Время подходило к полудню, и меня терзала мысль о том, что поезд с Михаилом уже ушел в неизвестном направлении, а я безнадежно опоздала. Изучив расписание электричек и пассажирских поездов, я, признаюсь, приуныла. Они отходили от этой станции каждые полчаса, и Реутов наверняка уже сидел в одном из них, смотрел в окно и думал о том, как ловко ему удалось выбраться из евстюхинской кабалы.

На всякий случай я внимательно приглядывалась ко всем высоким мужчинам, стоящим в кассы за билетами и сидящим в зале ожидания. Никого похожего на Реутова среди них не было. Буфет почему-то не работал, и я вышла на перрон. Там было оживленно — кто-то уезжал, кто-то приезжал, плюс встречающие, провожающие и многочисленные торговцы пирожками, воблой и прочими продуктами сомнительного качества. Я смотрела поверх голов, ориентируясь на высокий рост Михаила, и вдруг мне показалось, что вижу его. Расталкивая толпу, бросилась вслед за ним. Расстояние между нами сокращалось, еще каких-то десять метров, и он будет в моих руках!

Да, Танечка, ну и размечталась ты! Перрон — это перрон, там иногда и носильщики со своими тележками снуют… Короче, прямо передо мной какая-то тетенька с двумя огромными клетчатыми сумками налетела на носильщика, или он на нее, в результате тележка с чемоданами развернулась поперек перрона и преградила путь. Я едва не свалилась под натиском толпы, но все-таки удержалась на ногах, потому что на этот раз была в мокасинах.

Тем не менее драгоценное время было потеряно. Когда я обошла тележку и поискала глазами Реутова, то уже не увидела его. Вероятно, он зашел в вагон поезда Анисовка — Емельяновка, стоящего на первом пути. Я заскочила в шестой плацкартный вагон и вскоре увидела того, кого искала. Михаил сидел на боковом месте спиной ко мне. Я решила действовать нахрапом, не дать ему опомниться, надеть наручники и вывести из вагона, пока состав не тронулся. На ходу расстегивая «молнию» сумки, я приближалась к брюнету в светлом костюме. Наверное, он почувствовал мой взгляд и оглянулся. Это был не Реутов! Человек, которого я ошибочно приняла за преступника, был намного старше его и к тому же через всю его щеку проходил безобразный шрам.

Мы встретились взглядами, я мило улыбнулась ему, а затем пошла обратно на выход. Мне пришлось остановиться, потому что проход загородил мужчина, укладывающий чемоданы на верхнюю боковую полку. Я от нечего делать взглянула в окно и увидела, что на втором пути стоит новенькая электричка Покровск — Карпов. Она тронулась с места, и перед моими глазами поплыли ее окна, сначала медленно, потом быстрее. В электричке, естественно, сидели люди, и профиль одного мужчины, бритого наголо, отчетливо врезался в мою память, хотя я видела его всего какие-то доли секунды. Этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы в мозгу сработало — это он!

Я пулей вылетела из вагона и побежала к своей машине, оставленной у здания вокзала.

ГЛАВА 30

Маршрут до Карпова был мне хорошо известен. Когда-то в студенческие годы я несколько раз ездила туда вместе со своей однокурсницей Наташкой Парамоновой в гости к ее бабушке. Природа в Карпове и его окрестностях изумительная! Но вот что там забыл Реутов? Или ему все равно, куда ехать, лишь бы подальше от тех мест, где наследил? Я стала рассуждать логически. Он не «сделал ноги» сразу после поджога, потому что сначала решил изменить внешность — отправился в парикмахерскую, где обрился наголо, купил в магазине новую одежонку, а только потом отправился на вокзал и взял билет на первую подвернувшуюся электричку. Наверное, я опоздала всего на несколько минут. Если поторопилась бы, то могла бы застать его в здании вокзала. Хорошо, что все-таки он не исчез бесследно. Кажется, на нем было что-то красное — то ли футболка, то ли толстовка. То, что Михаил при деньгах, это не вызывало сомнений. Интересно, они уже провернули с Евстюхиным еще одно дельце или он прихватил то, что было в доме Василия?

Я выехала за пределы Покровска и мчалась на максимальной скорости по дороге на Карпов, пока проходящей мимо железнодорожного полотна. Первая остановка электрички — на станции Безымянной, после которой автомобильная трасса и железная дорога временно расходились. Мне надо было во что бы то не стало догнать и опередить состав, чтобы в Безымянной успеть снять Реутова с электрички. Не гоняться же за ним по всей Тарасовской области! Я выжимала из своей «девяточки» почти сто двадцать километров в час и, наконец, увидела сине-зеленый хвост железнодорожного состава.

Душа ликовала от сознания того, что развязка уже близка, но вдруг взгляд упал на отчаянно мигающую красную лампочку. Она уже давно сигналила мне о том, что бензин на исходе, но я смотрела только на дорогу, а не на приборную панель. Топлива в бензобаке осталось на километр, не больше. Автозаправочную станцию я миновала минут двадцать назад, поэтому разворачиваться обратно не имело смысла. Вперед, Таня, только вперед, ты обязательно что-нибудь придумаешь!

Я смогла дотянуть до следующей автозаправки, которая располагалась при въезде в поселок, но время было безвозвратно потеряно — электричка уже ушла дальше. Любой другой на моем месте отчаялся бы, но мне на ум пришла гениальная идея. Перед тем как воплотить ее в жизнь, мне надо было удостовериться, не вышел ли Реутов на этой станции. Я подошла к тетке, торгующей на платформе семечками и орешками, показала ей пятьдесят рублей и спросила:

— Мамаша, много ли народу сошло с электрички Покровск — Карпов?

— Мало, больше на нее село, чем сошло. А тебя кто конкретно интересует? — Тетка так и впилась глазами в мой полтинник.

— Лучше вы опишите мне всех мужчин.

— Их всего двое было. Мой сосед Гришка и с ним еще какой-то малец.

— А высокий, бритый наголо парень не сходил?

— Нет, — сказала торгашка и беззастенчиво протянула руку к купюре. — Давай я тебе семечек насыплю.

— Лучше арахис, — ответила я.

Купив за пятьдесят рублей информацию и орешки, я отправилась прямиком в линейный отдел внутренних дел.

— Здравствуйте, — сказала я дежурному. — Я хочу сделать заявление, по которому надо немедленно принять меры, иначе преступник уедет слишком далеко.

— Гражданочка, а что у вас случилось? — Толстомордый лейтенант нехотя оторвал глаза от книги и посмотрел на меня без особого интереса. — Что за спешка такая — вас изнасиловали, пытались убить или ограбили?

— Да, именно — меня ограбили! Грабитель едет в электричке на Карпов.

— А где это произошло?

— На вокзале в Покровске.

— Значит, не на нашей станции. Вам надо было обращаться в Покровский линейный отдел! — Дежурный прямо-таки просиял от радости, что нашел повод мне отказать. — Мы здесь совсем ни при чем. Тем более я вижу, что вы не местная жительница, так что езжайте обратно в Покровск. Никакого заявления я у вас не приму. Все, девушка, идите отсюда!

— Значит, так, я настаиваю на том, чтобы вы приняли у меня заявление, зарегистрировали его и срочно приняли необходимые меры, — говорила я со всей серьезностью. — У меня высшее юридическое образование, и я знаю, что вы не вправе мне отказать в этом, а где было совершено преступление, о котором я заявляю, не имеет значение. Дайте мне чистый лист бумаги, а ручку я, пожалуй, найду у себя!

Дежурный никак не отреагировал на мой требовательный тон и продолжил читать какую-то книгу, скорее всего детективчик. Напрасно я пыталась и дальше показывать лейтенанту свою юридическую подкованность, качая свои права, он не обращал на меня никакого внимания. Примерно что-то в этом роде я и ожидала, поэтому достала мобильник и стала звонить Володьке.

— Подполковник Кирьянов? — нарочито громко и суперофициально начала я. — Здравствуйте. Вас беспокоит Татьяна Иванова. У меня появилась большая проблема, и мне нужно ваше содействие.

Дежурный убрал книжку в ящик стола, открыл журнал учета поступившей информации, сделал вид, что ищет там что-то, но сам наверняка стал внимательно прислушиваться к моему разговору.

— Таня, что это за тон? Говори толком, где ты и что от меня требуется?

— Я нахожусь в линейном отделе внутренних дел на станции Безымянная…

— Как же тебя туда занесло, дорогая?

— На железнодорожном вокзале в Покровске неизвестный вырвал у меня из рук кошелек с деньгами. Я попыталась его догнать, но он сел в электричку Покровск — Карпов…

— Ты это серьезно, или я что-то не понимаю?

— Да, серьезно. Я поехала за ним на своей машине, но не успела перехватить его на Безымянной, — выйдя из дежурной части на улицу, я смогла говорить свободней: — Надеюсь, ты понял, что речь идет о Реутове?

— Теперь начинаю понимать. Но как ты попала в Безымянку?

— По тому адресу, что оставила Тамара Евстюхина, рано утром случился пожар.

— Я это знаю. Дальше что?

— Я сразу поняла, что поджог устроил Реутов, и предположила, что его надо искать на вокзале. В общем, я пасла его до Безымянной, но потом кончился бензин… Если оперативно сработать, то на следующей станции — Ерусланово — его задержат по моему заявлению, а я туда подъеду и опознаю Реутова. Это будет основанием для того, чтобы задержать его там максимум на двое суток. Если ты и туда предварительно позвонишь и замолвишь словечко, то так и будет. Ведь будет? — со значением переспросила я у Кирьянова.

— Допустим, а что дальше?

— Потом я вернусь в Тарасов, пойду к следователю, ведущему дело об убийстве Демидовой, все расскажу ему, к тому же у меня есть очень интересная диктофонная запись разговора с Евстюхиной. В общем, останется взять Реутова тепленьким в Ерусланове. Володя, миленький, другого пути нет! На нем те два убийства в подъезде и сегодняшнее покушение на двойное убийство путем поджога, может быть, и еще что-нибудь.

— Да, два убийства и самоубийство в одном подъезде уже имеет большой резонанс в городе. Пожалуй, твой вариант поимки преступника — единственно возможный. Только лучше брать его не в Ерусланове, а в Карпове, если он туда, конечно, доедет. Карпов — маленький, но все-таки город, там точно есть камеры предварительного заключения, а в Ерусланове только сарайчик какой-нибудь с навесным замком, откуда сбежать — раз плюнуть. К тому же в Карпове начальник ЛОВД Серега Прудников, мой однокашник.

— А вдруг он все-таки выйдет на следующей станции?

— Тогда там его и будем искать. Но, скорее всего, он поедет до конца. Зачем ему Ерусланово, там всего пять или шесть дворов. А Карпов — районный центр… Между прочим, оттуда поезда в Пермь и Оренбург ходят. Уверен, он в Карпов едет, — Кирьянов немного помолчал, размышляя, а потом спросил: — Если я правильно тебя понял, у тебя не берут заявление, и дело застопорилось?

— Да, ты правильно меня понял.

— Где твой дежурный, который отказывается принять заявление? Сейчас я поставлю его на место! — Судя по голосу, Киря был полон решимости.

— Одну минуту, — сказала я и зашла в дежурную часть. В окошке уже лежал чистый лист бумаги. — Владимир Сергеевич, думаю, что здесь проблемы больше нет. Лейтенант примет у меня заявление…

— Да, приму, — подтвердил дежурный, заискивающе улыбаясь.

— Затем он передаст на следующую станцию, чтобы вора встретили и проводили до Карпова, — при этих словах лейтенант утвердительно кивнул головой, — а там задержали до моего приезда. А вы, Владимир Сергеевич, звоните Прудникову.

— Хорошо, Танюша, я все сделаю, не сомневайся! — сказал Кирьянов и отключился.

— Девушка, а вы, оказывается, не простая пострадавшая! Могли бы и не звонить никуда…

— Дело не в том — простая я или нет, главное, что человек, которого надо задержать, далеко не прост. На нем несколько убийств. Так что не медлите, а передавайте дальше его приметы — молодой мужчина, на вид лет двадцать семь — тридцать, высокий, примерно метр девяносто, наголо обритый, в красной футболке или толстовке… Запомнили? Сидел у окна в одном из последних вагонов… Передавайте, передавайте! Может быть, еще премию получите за содействие в задержании особо опасного преступника!

— Хорошо бы, — оживился лейтенант. — Премия мне не помешает.

Пока он созванивался со своими коллегами на станциях Ерусланово и Карпов, я писала заявление о том, что на вокзале в Покровске меня ограбил неизвестный. Разумеется, это была выдумка чистейшей воды, но для того, чтобы засадить преступника за решетку, порой все средства хороши.

— Ну что, Татьяна Александровна, ровно через десять минут электричка прибудет на станцию Ерусланово, — сказал раскрасневшийся от напряженной работы дежурный «линейки», — там товарища встретят и проводят до конечного пункта, где передадут в надежные руки. Значит, говорите, премию мне дадут?

— Обязательно, — сказала я и, попрощавшись с лейтенантом, вышла из дежурной части.

Мне предстояло еще часа два с половиной, а то и три ехать до Карпова, чтобы опознать там преступника. Впрочем, что такое несколько часов быстрой езды по сравнению с несколькими днями блужданий по лабиринту запутанного сюжета!

Я ехала и вспоминала все свои версии, которые оказались такими далекими от реальности. Знал бы Демидов, что мои подозрения коснулись даже его самого, потому что мне ровным счетом больше не за что было зацепиться! Потом, когда мне стало известно про таинственно открывшуюся дверь на балкон, то все мои подозрения переметнулись к Бочарову, хозяину двадцать пятой квартиры, состоявшему в каких-то странных отношениях с Ксенией. На отработку той версии ушло много времени, почти сутки, но она лопнула как мыльный пузырь. Зато из нее плавно вытекла другая — о том, что к убийству может быть причастен Тучнов, имеющий ключи от чужой квартиры. Неразумное поведение Игоря Андреевича в лифте натолкнуло меня на мысль, что он психически нездоров, а проще говоря, маньяк, но, как это ни странно, именно он подбросил мне свежую идею, не лишенную здравого смысла, — месть присяжным заседателям. Конечно, были еще кое-какие подозрения насчет Верки Михеевой и Санька Полежаева, но я не успела заняться ими вплотную. Короче, два дня я была так далека от реальности, а все потому, что Ксения стала случайной жертвой тщательно спланированного убийства. Как говорится, и на старуху бывает проруха!

Только после второго убийства, уже не так хорошо подготовленного, а совершенного скорее впопыхах, я смогла ухватиться за нужную ниточку — ограбление в магазине. Дальше пошло все как по маслу.

Вот уж удивится Реутов, когда его задержат по подозрению в краже кошелька! Таня, а может быть, ты ошиблась и в электричке был не Михаил? Представляешь, сколько людей ты поставила на уши? Я снова вспомнила тот профиль в окне электрички, а потом сравнила его с профилем Реутова, когда он смотрел на Тамару… Нет, никакой ошибки не может быть! Этот высокий лоб, длинный нос с небольшой горбинкой, чуть выпяченная вперед верхняя губа и немного скошенный подбородок, а главное — бросающийся в глаза, сильно выпирающий кадык. Эти черты лица буквально врезались в мою память со вчерашнего вечера и даже при мимолетной встрече были безошибочно идентифицированы.

Безошибочно! Но ты ведь сначала приняла за Реутова совсем другого человека, разве забыла? На нем был такой же светло-бежевый костюм. И хорошо, что приняла, иначе упустила бы того, кого надо.

Впереди замаячила табличка с указанием населенного пункта районного значения. Я въехала в Карпов и направилась прямиком к железнодорожному вокзалу.

* * *

Володькин однокашник принял меня в своем отделе буквально с распростертыми объятиями.

— Так вот она какая, Татьяна Иванова, самый лучший частный детектив города Тарасова! — говорил Прудников, представляя меня своим коллегам. — Много о вас наслышан, много… Спортсменка, каратистка, суперсыщица всех времен и народов, а главное — просто красавица!

— Вы явно преувеличиваете, — сказала я, присаживаясь на стул. В присутствии четверых мужчин, глазеющих на меня, как на заморское чудо, мне почему-то захотелось сыграть роль слабой и беззащитной овечки. — Я уставшая женщина, которая несколько часов провела за рулем, к тому же безумно голодная…

— А это мы сейчас поправим. Тим, сгоняй за пирожками. Вы что предпочитаете, чай или кофе?

— Кофе, — ответила я, осознавая, что мне предложат тот самый растворимый напиток, телереклама которого меня так раздражала, но теперь я готова была испить и его. — Скажите, пожалуйста, что с тем человеком, который украл у меня кошелек?

— Сидит в обезьяннике, — успокоил меня Прудников. — Представляете, каков наглец! Отказывается наотрез, что вырвал у вас из рук кошелек с одной тысячей рублей!

— Наглец, — согласилась я.

— Еще какой, — вставил свое слово какой-то майор. Затем он взял со стола листок бумаги и зачитал: — При досмотре у Михаила Геннадиевича Реутова было обнаружено двадцать три тысячи восемьдесят четыре рубля… наверное, там как раз одна тысяча ваша… пятьсот долларов США, двести евро, а также два чужих паспорта. Один — на имя Евстюхина Ивана Петровича, а второй — на имя Евстюхина Василия Юрьевича. Были еще золотые ювелирные украшения…

— Я хотела бы с ним встретиться.

— Успеется, вы сначала поешьте, а потом уже делами заниматься будем.

— А вот и я, — сказал сержант, бегавший за пирожками. — Это моя теща пекла, очень вкусные пирожки, еще горячие. Здесь — с мясом, а это — сладкие, а может, наоборот. Забыл!

— Ничего, я разберусь, спасибо.

Плотников поставил передо мной стакан с напитком, который с очень большой натяжкой можно было назвать тем, чем он его называл, но я не привередничала. А пирожки на самом деле оказались очень вкусными!

ЭПИЛОГ

Я стояла на лоджии у Демидовых и курила. Когда вошла обратно в комнату, Артем с нетерпением спросил:

— Татьяна Александровна, а что было дальше?

Теперь подросток смотрел на меня уже совсем другими глазами, не то, что раньше. Он больше не считал меня мошенницей и аферисткой, которая наживается на чужом горе. Правда, сегодня, когда я пришла с отчетом о проделанной работе, между нами снова возникла словесная перепалка. Даже Алексей Евгеньевич смотрел на меня с неким отчуждением и уже не одергивал сына, привыкшего говорить вслух все, о чем думает. Дело в том, что я не сдержала своего слова и не вернулась к Демидовым в тот же день. Кто же знал, что мне придется проехать за преступником половину Тарасовской области, а потом обратно!

— Дальше? А дальше было опознание, проведенное по всем правилам. Среди трех мужчин я узнала Реутова…

— Но ведь он не крал у вас кошелька, не крал! — возмутился Артем. — Неужели, чтобы арестовать его, было недостаточно того, что при нем нашли чужие паспорта и деньги?

— На деньгах не написано, что они чужие, а что касается паспортов, то Реутов сказал, что нашел их на вокзале и хотел отдать документы владельцам после того, как вернется в Покровск.

— Неужели ему поверили? — спросил Демидов-старший. — Это же глупо.

— Поверили или нет, это не важно, главное, что наличие в кармане чужих паспортов не является основанием для задержания. Поймите, надо было выиграть время, чтобы объявить Реутова в розыск по подозрению в совершении ряда преступлений. А вот грабеж кошелька с деньгами — это уже основание. Не волнуйтесь вы так, я потом заберу свое заявление! У меня совершенно нет свободного времени, чтобы ходить к следователю и в суд.

— А так можно? — уточнил Артем.

— Легко. Ты спрашиваешь, что было дальше? Дальше я немного пообщалась с Реутовым, а затем поехала в Тарасов, но в тот же день не успела встретиться со следователем прокуратуры, который ведет уголовное дело об убийстве Ксении Антоновны. Я сделала это только сегодня утром. Теперь все дела будут объединены в одно производство — ограбление магазина, два убийства в этом доме и поджог с покушением на двойное убийство в Покровске.

— Скажите, а как он убил Веру Михееву? Говорят, что это произошло не в лифте, а у нее дома…

— Алексей Евгеньевич, я не задавалась целью разузнать все детали того, как была убита Михеева и как он совершил поджог. Вы ведь меня не для этого нанимали, так?

— Нет, но я подумал — может быть, вам это известно?

— Вы правы, кое-что я знаю. Реутов проник в квартиру Веры Петровны ночью, открыл замок отмычкой, задушил ее спящую, а потом перенес труп в лифт. Скорее всего, это придумал Евстюхин, чтобы два убийства были похожи на серию.

— Но зачем это надо? — удивился Артем.

— Чтобы сбить следствие с толку.

— Глупо, — сделал свой вывод подросток.

— Не скажи. Если бы я не узнала о недавнем ограблении магазина, в котором работала Михеева, то подумала бы, что обеих женщин убил маньяк. Именно такую версию Иван Евстюхин и пытался всем навязать.

— А кстати, — спросил Алексей Евгеньевич, — он сильно пострадал при пожаре? Выживет?

— Я знала, что вы зададите мне этот вопрос, поэтому поинтересовалась его здоровьем. Состояние у него критическое, сильно обгорели лицо и правая часть туловища. До сегодняшнего утра он был без сознания, а его брат пострадал меньше. Если Иван Евстюхин выживет, то предстанет перед судом за все свои злодеяния, но он может и не выжить.

— Так ему и надо! — Артем сжал кулаки. — И тетю Тамару мне тоже ни капельки не жалко, ни капельки! Как она могла нам после всего этого в глаза смотреть?

— Артем, наверное, не могла, потому и повесилась, — сказал Алексей.

— Повесилась! А маму ведь этим не вернешь…

— Не вернешь, — скорбно повторил Демидов-старший, глядя на сына, потом перевел взгляд на меня и сказал: — Теперь мы знаем, кто убил Ксению и кто организовал это все. Если бы не вы…

— Да, Татьяна Александровна, простите меня за все, что я вам наговорил. Если бы не вы, то их бы, наверное, никогда не нашли. Папа, я знаю, что ты занял деньги у дяди Кирилла…

— Занял, сынок, занял. Сейчас…

Мне очень хотелось сделать широкий жест и отказаться от вознаграждения, но тогда получилось бы, что я работала себе в убыток. Только на бензин и телефонные разговоры сколько потратила! Кроме того, мне еще надо расплатиться с Кирьяновым, без которого это расследование вряд ли было бы успешным.

Алексей Евгеньевич положил на стол двести долларов, и я молча убрала их в сумку. Зазвонил мой мобильник.

— Алло, — сказала я.

— Здравствуйте, вы частный детектив Татьяна Иванова? — уточнил женский голос.

— Да, я.

— Моего мужа убили в собственном кабинете. Дома были только члены семьи и прислуга. Милицию я уже вызвала, но боюсь, что без вашей помощи здесь не обойтись.

— Хорошо, говорите адрес, я выезжаю к вам.

Вот так не успела закончить одно дело, как без всякой передышки взялась за следующее. Может быть, это как раз то расследование, о котором я мечтала?