Глава 1. Шквал

Вероника с нетерпением ожидала, когда наступит ее очередь покинуть духоту переполненного автобуса. Наконец, она неуверенно ступила изящными туфельками на асфальт, покрытый толстым слоем грязного песка. Холодный ветер, казалось, мгновенно сдул с ее разгоряченного тела тонкое шелковое платье. Она съежилась от холода и поискала глазами место, где можно было укрыться от ветра.

«Что-то слишком холодный вечер для такого душного дня», – подумала она, и направилась к зданию магазина «Продукты».

Магазин был уже закрыт. За углом, где ветер почти не чувствовался, она открыла небольшую сумку из тисненной натуральной кожи и достала легкую шерстяную кофту. Она проделала это достаточно осторожно, чтобы не уронить на землю запасные трусики и пачку презервативов. Такое дополнение к обычному содержимому своей сумки она сделала для поездки.

Вечер. Пятница. Середина мая. Солнце еще не зашло, но его уже не было видно за мрачной тучей, наползающей с северо-запада на приморскую деревеньку Песчаное.

Вероника осмотрелась. Ее должны были встречать. Конечно, не у автобуса непосредственно. Она искала глазами белый «форд» или темно-синий «фольксваген» где-нибудь на краю площади или в боковой улочке. Номера автомобилей она знала.

Кроме продуктового магазина, на площади был, судя по витринам, промтоварный магазин со слишком громким для своих скромных размеров названием «Супермаркет» и кафе «Восток».

Название кафе правдиво отражало суровую действительность. Деревенская автостанция размещалась на восточной окраине в сотне метров от морского берега с широким песчаным пляжем.

Автобус, на котором приехала Вероника, подал короткий сигнал и отправился в обратную дорогу в город полупустым.

Площадь быстро опустела. Последние самые упорные лотошники и деревенские торговки торопливо укладывались, чтобы покинуть прилавки небольшого базарчика под шиферным навесом. Покупателей, вероятно больше не будет, да и погода портилась прямо на глазах.

Вероника обошла площадь. Ни одну из машин, на которых ездил Влад, она не обнаружила. Она повторила круг, теперь уже внимательно разглядывая водителей всех автомобилей.

В тех пяти или шести авто, которые стояли в районе автостанции, Влада не было.

Намерения Вероники некоторыми были поняты неправильно, и она получила несколько предложений доставить ее в город по грабительской цене.

Ее явно никто не встречал здесь. На всякий случай она ознакомилась с расписанием обратных рейсов. Оказалось, это был сегодня последний.

Она, конечно, сама виновата. Ее просили приехать предыдущим рейсом. С другой стороны, Влад должен понимать, что опоздание для женщины вещь обычная. Сюда ехала впервые, а раз так, то он должен был ее дождаться… или приехать еще раз к следующему рейсу.

Вероника подождала десять минут по своим часам. Одна за другой машины из тех, что предлагали отвезти ее в город, покинули площадь. Она упустила последний шанс вернуться.

Неудача вызвала легкую растерянность. Так долго решать, колебаться, мучиться по поводу этой поездки, и так влипнуть.

Неудержимо сгущались сумерки, еще быстрее надвигался холод. Порывы ветра слились в один леденящий поток. А туча предвещала еще и дождь…

Где солнце, которое так доставало целый день?

И солнце, словно услышав немой вопрос Вероники, вывалилось уже охладевшее из-за края тучи, чтобы осветить фантастическим тревожно-красным, почти фиолетовым светом притихшую деревню и спустя несколько минут спрятаться за горой до утра или дольше…

Что же делать? Искать частника, который отвезет ее в город? Можно было не сомневаться, что с нее запросят такие деньги, которые ее бюджет не осилит. И она решила самостоятельно отыскать дачу Влада, по его рассказам – особняк из белого кирпича под испанской черепицей.

В сущности, это представлялось не очень сложным делом. Песчаное вытянулось вдоль морского берега на два километра. Дачи «крутых» можно было разглядеть на высоком обрывистом берегу в западной части Песчаного.

Вероника была легка в ходьбе. О правильности маршрута можно было пока не беспокоиться. Улица, по которой она быстро шагала, петляла вдоль побережья, повторяя его изгибы и поднимаясь неуклонно на западный холм.

Дома и сады с молодой листвой несколько ослабляли холодный ветр с северо-запада, а размышления позволяли на время забыть о холоде. Механическая работа, не требующая умственных усилий, как всегда, возбудила у Вероники поток воспоминаний. Цепь ассоциаций от неприятной исходной ситуации увела ее в недалекое прошлое.

Последнее время она раз за разом разбирала по косточкам всю свою жизнь. Ее мучил вопрос, как могло случиться, что незаурядная красота и ум не принесли ей обыкновенного женского счастья, и она постоянно попадает в истории, подобные сегодняшней.

Вероника не верила в предопределение. Поговорка: «Посеешь характер – пожнешь судьбу», – была центральной парадигмой ее подхода к жизни. При таком понимании роли неверных решений она, тем не менее, постоянно совершала опрометчивые поступки, чтобы потом мучительно переживать их последствия.

Наверное, успехи в науках, профессии, то, что она всегда была отличницей и заслужила репутацию прекрасного работника, не имеет никакого значения. Для успеха в жизни должно быть нечто, что называется житейский ум. Но ведь ее нельзя было назвать непрактичной или несамостоятельной в быту…

Да, иметь ум и жить по уму – явно не одно и то же!

Многократно перебирая эпизоды своей жизни, она всякий раз обнаруживала, что в критические моменты, делая выбор, она шла наперекор своей же логике. Что это? Гордыня обласканной природой женщины и упрямое желание изменить обстоятельства, вместо того чтобы им подчиняться и извлечь из этого пользу для себя?

А может быть в этом и есть перст судьбы. Недаром же говорят, что если Господь хочет наказать, то он лишает разума. Разве ее жизнь не подтверждает народную мудрость? Разве в те критические моменты она думала о своей пользе? Дурацкие принципы, ложные представления о чести, уязвленное самолюбие – вот источник выбора неверной позиции на жизненной рулетке. В самом деле, если хочешь выиграть, нельзя же все время ставить на красное.

При ослепительных внешних данных, ей не везло с мужчинами. Одних охватывала паника от страха, как Федора и ее мамочку. Те, кто не паниковал, оказывались либо безнадежными эгоистами, как ее первый муж, либо подлецами, как начальник цеха.

Кем окажется Влад? Скорее всего, подлецом, если он так ее встречает для первого интимного свидания…

Вероника ощутила холодные капли дождя. Достала из сумки складной зонт. Однако когда дождь усилился, под порывами ветра зонт оказался бесполезным. Вскоре легкое шелковое платье промокло почти до пояса. Грунтовая дорога на подъеме стал скользкой.

Вероника с трудом одолела подъем. Наверху ее уже ничто не защищало от ветра, и она ощутила дикий холод. Ей показалось даже, что между струями дождя мелькают снежинки. Стало совсем темно. Слева внизу смутно угадывалась полоска песчаного пляжа и сквозь шум дождя тяжело вздыхал морской прибой.

Впереди возвышались громады мрачных недостроенных двух и трехэтажных особняков. Улица не освещалась. Вдалеке светились окна. Горело несколько фонарей над входом. Ей, наверное, туда…

Вероника услышала за спиной шумное дыхание и оглянулась. Ее настигал огромный пес…

Глаза Вероники уже привыкли к темноте, и она разглядела породу. Овчарка! Вероника застыла на месте.

Овчарка подошла и обнюхала Веронику. Сначала ступни ног, потом между ног выше колен, почти касаясь черным носом тела с прилипшим платьем.

– Дина, назад! – раздался хриплый мужской голос.

Собака немедленно повиновалась.

Вероника сначала увидела не мужчину, а прыгающий в потоках дождя круг света от карманного фонаря. Она оставалась неподвижной, пока большая темная фигура не приблизилась вплотную. Мужчина на секунду осветил ее лицо и отшатнулся. Возможно, ей так показалось. Она не на шутку испугалась. Мужчина молчал. Лицо под капюшоном длинного плаща нельзя было разглядеть. На спине торчал под плащом огромный горб. В руках – суковатая палка. Вероника испугалась еще больше, но выдавила из себя:

– Кажется, я заблудилась.

– Чем я могу помочь? – спросил мужчина и откашлялся.

– Меня должны были встретить, но я опоздала…

– Адрес знаете?

– Нет, только фамилию… Ситник. Владимир Ситник. Высокий, густые черные волосы, – ответила Вероника после некоторого колебания.

– Это не поможет. Они все здесь очень необщительны. Проносятся на бешеной скорости на своих иномарках… Да! Вы цвет или марку машины помните?

– Знаю! Большой белый «форд» или темно-синий «фольксваген». У меня номера записаны… Нужно поискать в сумке.

– Не нужно! Номеров я все равно не помню, а вот две такие машины бывают здесь. Это рядом с моим домом. Нам по пути.

– Я вам так благодарна!

– Благодарить будете потом, когда убедитесь, что я вам помог… И как помог…

Слова мужчины показались Веронике зловещими, и ею опять овладел ужас. Возможно, причиной был озноб – она едва сдерживалась, чтобы не стучать зубами.

– Вы слишком легко одеты и совсем замерзли…

Луч фонаря скользнул по ее телу от пояса до размокших итальянских туфель.

– Накиньте мой плащ, а мне отдайте свой зонтик.

Она не сопротивлялась. Будь что будет. Даже если он поведет ее в другую сторону от Влада. Сейчас главное – согреться хотя бы немного…

Под плащом было лучше. По крайней мере, на ноги больше не попадали потоки дождя, и плащ защищал от ветра. Овчарка Дина бежала впереди. Горб мужчины оказался рюкзаком. В одной руке он держал зонт, в другой палку и фонарь.

Ноги Вероники скользили по грязи, но она не решалась взять своего спутника под руку.

Вскоре они вышли на дорогу с твердым покрытием. Через четверть часа пути дома на улице остались только с левой стороны. Справа – голая степь. Они подошли к большому белому строению. Над подъездом висел фонарь. За окнами веранды также горел свет. Ажурные ворота и калитка были заперты.

Мужчина нажал на светящуюся оранжевым светом кнопку на стойке ворот.

Почти сразу открылась массивная бронированная дверь. В ярко освещенном проеме показалась женская фигура.

– Кто там? – спросила женщина звонким молодым голосом.

– Хозяин дома? – мужчина повернулся к Веронике, – Забыл, как его зовут.

– Мне не сюда, пойдемте! – испуганно прошептала Вероника и увлекла своего спутника за собой.

– Извините! Мы ошиблись… – успел крикнуть мужчина.

Дверь дома захлопнулась, и Вероника остановилась. Гримаса разочарования и злости исказила ее лицо, только ее спутник этого не видел.

– В чем дело? Почему вы ушли? Мы ведь еще не узнали фамилию хозяина…

– Не важно! Я и так поняла, что не тот дом…

Мужчина удивленно покачал головой. Вероника впервые разглядела его лицо. Правильные, но грубоватые черты, седые виски. Голова покрыта кепкой.

«За пятьдесят, вероятно», – отметила Вероника.

– Что будем делать дальше? – спросил мужчина. – Другого варианта с «фордом» и «фольксвагеном» я не знаю…

– Как уехать в город? Далеко ли до трассы, где можно поймать попутную машину?

– До трассы пять километров. В такую погоду и с вашей одеждой… Чистое безумие! Сегодня пятница, все едут из города… Неизвестно, сколько придется ждать и кого вы дождетесь…

– Так что мне делать?! – с нотой отчаяния воскликнула Вероника.

– Вы можете остаться до утра у нас. Это рядом, через один дом.

Вероника не решалась. Пойти в дом человека, которого случайно встретила полчаса назад?!

– Не теряйте времени напрасно! Подумайте о своем здоровье. Вам нужно срочно согреться. Если вы отделаетесь только насморком, то вы родились в рубашке…

– Не знаю!

– Мы с Диной вас никуда не отпустим, – мужчина решительно взял Веронику за руку, отбросив свой посох.

Палку немедленно подобрала овчарка. Вероника больше не сопротивлялась. Что ей было делать, если жена Влада оказалось тоже на даче. А он ведь заверял, что принял все меры и Элеонора останется в городе. Тем более он должен был ее встретить и предупредить. Ленивая и подлая скотина. А впрочем, кто ей мешал сразу вернуться. Почему кто-то должен беспокоиться о ней больше, чем она сама. Ну что ж, продолжим вечер глупостей и пойдем в дом незнакомого человека. Возможно, его жена не устроит сцену ревности…

Они подошли к дому с высокой крышей. Хозяин открыл калитку в ограде из проволочной сетки. Навстречу им бросилась еще одна огромная овчарка.

– Дик, спокойно! Не испугай нашу гостью.

Собаки оставили людей в покое и затеяли свою семейную игру.

В доме было натоплено. Вероника повесила плащ и сбросила туфли в прихожей. Домашние туфли она надеть не решилась и прошла босиком за хозяином. Они оказались в просторной кухне, которая служила также столовой – в центре стоял обеденный стол, а вокруг стулья с высокими спинками. Она знала толк в мебели и сразу поняла, что все здесь не заводского изготовления, а сделано по заказу. Кафельный пол на кухне оказался удивительно теплым, словно снизу его кто-то подогревал. Она не удержалась и воскликнула:

– Как приятно!

Хозяин поставил рюкзак на табурет, снял кепку и посмотрел на нее вопросительно. Вероника почему-то с радостью отметила, что он не был лысым.

– Пол теплый, как песок на пляже, – объяснила она.

– Такая у нас система отопления…

Он открыл дверь в ванную комнату и быстро заговорил своим хриплым голосом:

– Знакомиться и осматривать дом будем потом. Для начала примите горячий душ. На полках пижамы и полотенца. А это сушильный шкаф. Повесите свое белье и нажмете вот эту кнопку. А я займусь ужином. Сначала для собак, а потом для нас…

Она вошла в ванную. Он захлопнул за ней дверь. Страх вернулся к ней опять. Ни одна душа не знает, что она здесь. Есть ли еще кто-нибудь в доме? Вероятно, есть. Он ведь четко сказал: «Вы можете остаться у нас до утра».

Дожить бы до утра, а там при дневном свете станет полегче. Сейчас ее помоют как Ивасика-Телесика баба-яга, перед тем как зажарить в печке.

Такого оборудования ванной комнаты она не видела, хотя бывала в нескольких домах партийной знати Киева и Москвы. Здесь поражала не роскошь, а удобство. В предбаннике находился шкаф с бельем, сушильный шкаф, лавка из полированного дерева, туалетный столик с тройным зеркалом, еще одно зеркало в полный рост. Одна дверь из предбанника вела в туалет, другая, стеклянная, собственно в ванную. Там была огромная ванна из мрамора, биде, стиральная машина, умывальник с зеркалом и мраморной полкой.

Вероника сбросила мокрую одежду в пластиковый тазик и стала под душ, предварительно установив температуру воды на электронном регуляторе.

«Начнем с тридцати девяти градусов», – решила она, но вода показалась ей холодной. Она двинула регулятор дальше, пока не нашла тот предел, который могла выдержать ее кожа…

Набросив на плечи как шаль большое махровое полотенце, Вероника уселась за туалетный столик и включила фен. Вскоре ее волосы цвета красного золота превратились в пышную пену. На ослепительно белом лице сверкали бирюзой глаза. Красивые губы, слегка припухшие от природы, были ярко алыми без помады, прямой короткий нос, узкий подбородок, лебединая шея. Разве такую можно убить. На это не отважится никакой садист, удовлетворенно отметила Вероника. Она не стала собирать волосы в узел на затылке, что ей также невероятно шло.

Первый муж ей как-то сказал в счастливый начальный период их супружеской жизни, что нет причесок, которые ей не идут. Любая прическа или ее отсутствие только подчеркивают определенную грань ее красоты…

Вероника немного повертелась перед зеркалом в полный рост. Убедилась, что ее фигуре и в тридцать шесть лет может позавидовать двадцатилетняя девушка.

Довольная собой, оделась в мужскую пижаму, других она не нашла, обула комнатные туфли, которые здесь обнаружила, и, закатав рукава, отправилась опять в ванную стирать свое платье и белье.

Когда загудел сушильный шкаф, ей вдруг пришло в голову, что кроме биде она не нашла пока других признаков обитания женщины в этом доме. Биде может использовать и мужчина.

Она собиралась с духом, чтобы покинуть ванную комнату и возвратиться на кухню, но в дверь неожиданно постучали. Вероника вздрогнула и затаилась. Стук повторился и раздался уже знакомый голос:

– Ужин остынет. Мы вас ждем!

Вероника собралась с духом, сняла защелку и молча открыла дверь.

На кухне ее ждал хозяин и две его огромные овчарки. Мужчина был в серых хлопчатобумажных брюках и клетчатой, черное с желтым, фланелевой рубашке. Рукава были закатаны, обнажая крепкие загорелые руки. Лицо тоже было уже загорелым, это сейчас только обнаружила Вероника.

Мужчина взглянул на Веронику и обалдел. Он даже не пытался скрыть это. Когда стал способен говорить, его первыми словами были:

– Был у меня в студенческое время друг. Так он хранил свою школьную золотую медаль в сумке, с которой ходил в овощной магазин за картошкой. Со своей златокудрой головкой вы обращаетесь примерно также…

– Медаль, конечно, пропала.

– Точно! Потерялась или кто украл… Студенческое общежитие, знаете ли… Он не должен был испытывать судьбу и провоцировать окружающих…

– Это его право!

– О правах, в том числе самоубийц, поговорим потом. Давайте знакомиться. Меня зовут Александр, можно Саша…

– Очень приятно! А меня Вероника. Можно Вера, можно Ника. А ваше отчество?

– Я не такой уж старый. Осенью будет пятьдесят один. Но если вам угодно и удобно, Лукич. Александр Лукич.

– А где же ваша жена? Или кто еще…

– Я живу один.

– Но вы мне сказали: «Переночуете у нас».

– Ну да! Вот мы: Дина, Дик и я. Как видите, нас много, и мы вас никому другому в обиду не дадим…

Вероника не нашлась, что сказать. Хотела спросить: «А сами не обидите?», но не решилась.

– Прошу к столу! Ужин стынет.

Александр Лукич помог Веронике сесть за стол и занял место напротив.

– Для начала примите лекарство, – он подал чашку с горячим напитком.

– Что это?

– Настой трав от простуды и немного коньяка. Не волнуйтесь, это полезно…

– Может, обойдется?

– Вам нравится болеть?

– Боюсь напиться.

– Коньяка там столовая ложка, или чуть больше…

Вероника отпила глоток. Приятное тепло опустилось к желудку. Она решилась и допила до конца…

Ужинали молча. Они ели тушеный с овощами судак. К чаю был яблочный пирог. Такое мог приготовить не всякий мужчина. Вероника не смогла сдержать любопытство:

– Кто вам готовит, если не секрет?

– Никаких секретов, сам.

– Вы, вероятно, шеф-повар известного ресторана?

– Долго жил на Севере один. Было много свободного времени…

Вероника не решилась расспрашивать дальше.

– Выпьете коньяку? – хозяин наполнил рюмки, не дожидаясь ответа.

Вероника промолчала. Пить она опасалась, отказываться не решалась.

– Ваше здоровье! – он выпил залпом, задержав дыхание.

«Так пьют самогон», – подумала Вероника.

– Тогда могу предложить еще чашку чая.

Она кивнула головой. Он налил из заварного чайника половину чашки.

– Пожалуй, приготовлю вам постель. Извините, оставлю вас на несколько минут…

Александр Лукич вышел. Вероника поискала глазами сумку. Ей нужно почисть зубы. Оказалось, что сумку она оставила в ванной комнате.

Она поднялась. Овчарки, которые во время ужина неподвижно лежали у двери прихожей, вскочили, как по команде. Вероника возвратилась на свое место. В досаде она залпом выпила свой коньяк. Крепкий теплый напиток забил дыхание. Она даже закашлялась. Вытерла рукавом пижамы слезы. Тепло разливалось по телу.

«Может, напиться? Тогда будет все равно»… – подумала она и тут же налила себе полную рюмку. Однако отпила только половину. Так хозяин не заметит, что она пила…

Возвратился Александр Лукич.

– Мне нужно в ванную, забыла там сумку… – Вероника поднялась из-за стола.

Она не стала благодарить хозяина за ужин. Где-то еще в детстве она прочитала и крепко запомнила, что благодарить нужно только, когда покидаешь дом.

Александр Лукич жестом заставил овчарок покинуть кухню.

Вероника долго чистила зубы. Коньяк начал разбирать. Ноги стали чужими. Голова звенела ясностью, но мысли были тревожными и неопределенными. Как вести себя с хозяином, если он захочет залезть к ней постель?

Она придирчиво посмотрела на себя в зеркало. Ее состояние выдавали только глаза. Окосела! Как это точно сказано…

Хозяин закончил мыть посуду. Торопливо вытер руки чистым кухонным полотенцем.

«Аккуратист! Обходится без женщины… Видать зануда редкая…», – тикало в висках у Вероники.

– Я проведу вас в спальню.

Он показал рукой на дверь. Вероника сделала несколько неверных шагов – кухонный пол вдруг показался ей предательски скользким. Александр Лукич тут же крепко подхватил ее за локоть. Они коснулись бедрами, и на Веронику неожиданно накатила волна желания. Он словно почувствовал это и перенес руку на талию. Тогда она положила свою на его плечо…

Медленно, еще больше хмелея от ожидания близости, они пересекли гостиную. Он привел ее в свою спальню, бережно уложил поверх покрывала и сел рядом.

– Там, в моей сумке…

– Я все понял, дорогая, – он открыл ящик ночного столика, где они с женой хранили косметику и другие интимные средства.

Он раздевался сам и раздевал ее, сопровождая каждое движение ласками и поцелуями… Ей стало невероятно хорошо, как не было давно, и сразу, вот характер, замаячило беспокойство. Вдруг он сделает что-то не так, и все исчезнет, как не однажды с нею было даже с мужем. Но все шло как надо. Его тело, губы и руки, словно знали ее раньше… Кульминация неотвратимо приближалась…

И вдруг случилось то, чего она так боялась. Она услышала чужой голос, шепчущий ласковые слова. До этого она их просто не замечала.

– Помолчите! – почти раздраженно воскликнула она.

Он сразу замолк и как-то сник. Неожиданно ей опять стало хорошо. Она провалилась в горячий омут, потонула и долго не пыталась всплыть…

Он почувствовал, как она после тихого вздоха замерла… Потом оттолкнула его мягко, но непреклонно… Боль утраты и разочарования пронзила его…

Он переждал боль. Состояния счастья вернулось к нему надеждой и тревогой. Боже, как она красива! Кто она? Что означает ее появление? Она невероятный подарок судьбы или предвестница катастрофы?

Ее сдержанность поразила. На проститутку не похоже. Те считают профессиональной обязанностью стимулировать мужчину, громко стонать, изображая страсть. Во всяком случае, об этом свидетельствовал его небольшой опыт общения с такими женщинами. Потом, проститутка бы терпела до конца.

Вероника уже спала. Он осторожно укрыл ее одеялом, выключил ночник и направился в ванную. Дина и Дик встретили его все понимающими взглядами. Они оставались на посту…

Яркое солнце готово было разорвать шторы, когда Вероника проснулась и сбросила одеяло. Нагое тело дышало довольством. Она резво поднялась на ноги. Ступни утонули в мягком теплом ковре. Подошла к окну и отодвинула шторы. Глазам стало больно от солнечного света. Гладкое море было похоже на запотевшее зеркало, а небо поражало голубой глубиной. Птичий хор в саду исполнял оду счастья.

«Господи! Так что же было вчера?!» – вслух воскликнула она. Кто устроил шквал и дождь? Бог или дьявол? Что будет дальше? Она не знала ответ ни на один из вопросов, но почему-то решила, что ее жизнь с сегодняшнего дня изменится…

Пижаму она нашла на спинке кровати, надела и оглядела спальню. На ночном столике увидела записку.

"Дорогая Вера!

Прошу Вас непременно дождаться меня. Завтрак найдете на кухне. Если станет очень скучно, Дина проводит Вас на пристань. Скажите ей только слово «пристань». Подышите свежим воздухом. Там я пришвартуюсь часов в десять или немного позже. Саша".

«Как я смогу отличить Дину от Дика»? – на миг задумалась Вероника и рассмеялась. До чего дошла! Испугалась, что суку от кобеля отличить не сможет…

Она направилась в ванную комнату. Свою одежду нашла сухой и выглаженной. На обеденном столе ее ждал завтрак: яйцо всмятку, чудесный белый хлеб, салат из редиса под сметаной, вчерашний яблочный пирог и кофе с молоком в термосе. Состояние блаженства не оставляло ее.

Она торопливо поела. Аппетит был отменный, а еще ее ждала прогулка на пристань. Очень хотелось осмотреть дом, в котором вся мебель сделана по индивидуальному заказу, но без хозяина она не решилась. Овчарки маячили в дверях кухни все время, пока она завтракала.

Вероника вернулась в спальню, переоделась в свою одежду, прихватила сумку и направилась к двери. Вспомнила о своих туфлях перед выходом на улицу. Она обнаружила их в прихожей чистыми и сухими.

«Пристань, пристань…», – несколько раз воскликнула Вероника, обращаясь к Дине. Дина захватила зубами подол ее платья и потащила назад в гостиную.

Вероника не на шутку испугалась. Ноги у нее стали ватными, и она присела на стул, повесив сумку на спинку. Дина сразу отпустила подол. Стоило Веронике взять сумку снова в руки, как все повторилось.

Вероника нервно рассмеялась, потом показала пустые руки и поднялась. Дина пошла вперед, словно показывая дорогу. Сумку пришлось оставить.

На выходной двери внизу была устроена форточка для собак. Дина через нее выскользнула на улицу, а Дик остался с Вероникой.

«Я не пролезу в эту дырку», – растерялась Вероника. И попробовала дверную ручку. Дверь не была заперта. Вероника вышла на крыльцо. Следом в форточку протиснулся Дик.

Широкий двор между домом и строением, похожим на гараж, был уложен плитами известняка. Над головой во всю площадь двора причудливой сеткой вились виноградные лозы, покрытые первой красноватой листвой. За домом отцветал сад на крутых террасах.

Дик остался, а Дина по ступенькам привела Веронику к другой калитке в заборе. Ступеньки продолжались и за калиткой, рассекая заросли орешника. Ниже зарослей обнажился глинистый склон, утопающий в песчаных дюнах пляжа. Ступеньки также закончились у песка. Дальше к причалу вела дорожка из крупных плит известняка.

Узкий деревянный причал на металлических сваях уходил на добрых полсотни метров в море. Легкий прохладный ветерок затеял игру с телом Вероники, когда она ступила на темные доски причала. На склоне при спуске Веронике было по настоящему жарко, и показалось, что она напрасно надела свою шерстяную кофту.

Песок был мокрым после вчерашнего дождя, и пляж выглядел почти безлюдным. На причале двое мальчиков и девочка десяти или одиннадцати лет удили рыбу. Девочка вертелась и громко смеялась. Мальчикам явно не нравилось ее легкомысленное отношение к рыбалке. Но девочка им нравилась, что заметно было по их реакции на ее шалости.

Больно кольнуло сердце. Вероника только сейчас вспомнила о своей дочери. Дочь, чуть старше детей на пристани, осталась одна в городской квартире. Правда, она у нее молодец и это не первый случай. К тому же за квартирой и дочерью присматривает неработающая соседка – пенсионерка из квартиры напротив.

И все же нехорошо получилось. Ведь Вероника обещала позвонить вечером, в надежде на мобильный телефон Влада. Когда же теперь она сможет это сделать без своего кошелька, который остался в сумке? Да и отпустит ли ее Дина?

Она взглянула на наручные часы. Скоро одиннадцать, а Александр Лукич еще не возвратился… Раздражение закипало в ней. Раздражение на себя, на Влада, на хозяина, приютившего ее вчера. Слишком уж он услужливый. Гладил платье, мыл туфли незнакомой женщины. Что-то есть в этом лакейское…

Вероника внимательно осмотрела море. Одна из черных точек почти у горизонта стала заметно больше. Кто-то из рыбаков плывет назад. Однако прошло почти полчаса, пока лодка причалила. Последние один или два километра Александр Лукич прошел на веслах.

– Вы позже почти на час, чем обещали… У вас мотор испортился? – такими словами встретила его Вероника.

– Нет, мотор в порядке, а весла – для разминки…

– Мне нужен срочно телефон, а ваша Дина не отдает мою сумку и не отпускает. Откуда можно позвонить в город?

– Звоните, – Александр Лукич достал из внутреннего кармана куртки мобильный телефон и протянул Веронике.

Не радость, а раздражение Вероники выплеснулось на него:

– Мне нужно было позвонить еще вчера, а вы не сказали, что у вас мобильный… – потом спохватилась, – Спасибо! Извините, ради бога! У меня дочь двенадцати лет осталась дома одна…

Александр Лукич промолчал и принялся разгружать лодку.

Вероника набрала номер своего домашнего телефона. Дочь ответила почти сразу, словно сидела у телефона:

– Мамочка! Это ты? Ты куда пропала?

– Как видишь, нашлась! Как твои дела? Ты не голодна?

– У меня все «вэл». А вот тебе уже два раза звонил твой директор. Разве ты в командировке не с ним?

– Нет. Если еще позвонит, не говори, что я звонила. Короче, не вступай с ним ни в какие беседы, я скоро вернусь… сегодня.

– Сегодня?! Вот здорово! Поскорее, мне скучно без тебя…

– Мне тоже! Больше никто не звонил?

– Ой, забыла! Вчера звонила бабушка.

– Ну, что она хотела?

– Я сказала, как ты просила.

– А она?

– Обещала позвонить утром, но еще не звонила…

– Скажешь, что я пошла по магазинам.

– Хорошо, мамочка!

– Не скучай, я скоро буду, – Вероника увидела, что хозяин уложил весла и подвесной мотор в большой железный шкаф и уже запирает его на замок. – Все, я заканчиваю. Пока!

– Пока, мамочка! Я тебя жду…

Александр Лукич приближался к Веронике с пластмассовым ведерком, полным рыбы.

Она протянула ему телефон.

– Большое спасибо! Извините еще раз за мою раздражительность. Я хотела бы как можно скорее уехать домой…

– Что-нибудь случилось?

– Нет, ничего. Дочь скучает без меня…

– Тогда мы успеем пообедать, а потом я отвезу вас в город на своей машине. Мне нужно ехать за внуком. Его обещали отпустить ко мне на выходные…

«Так у него действительно есть машина, и вчера он мог отвезти меня домой. Вместо этого уложил в свою кровать…» – злость опять вспыхнула в ней. Едва сдерживая себя, она только сказала:

– Я не могу так долго задерживаться.

– Уверяю вас, так вы скорее попадете домой. Сегодня автобусы переполнены…

Вероника заколебалась. Больше всего ей не хотелось идти мимо дома Влада.

– Но я и так слишком долго злоупотребляю вашим гостеприимством. Не хочу быть обузой. Не званый гость, сами знаете…

Александр Лукич остановился и повернул лицо к Веронике.

– Признаюсь откровенно, это приятная обуза. Жаль, что она продлится не долго, – он смутился и ускорил подъем.

Одна из рыбин в ведерке судорожно забилась, пытаясь выпрыгнуть. Но только расплескала воду, которой и так было недостаточно.

«Вот так и я. Дернусь, а потом подчиняюсь и делаю глупость за глупостью. Держала в руках телефон и не сообщила дочери, где нахожусь…» – подумала Вероника и не проронила больше ни слова, пока они поднимались по ступенькам к дому.

Глава 2. Нечаянное знакомство

Хозяин предложил Веронике кресло в гостиной, включил телевизор и ушел на кухню. Она прощелкала все доступные программы. Ничто не завладело ее вниманием, тогда она пришла на кухню. Он уже чистил картофель.

– Я могу чем-нибудь помочь? Найдется еще нож…

– Женщине трудно отказать в такой просьбе, – он протянул Веронике картофелечистку.

Когда картофель был залит уже успевшей закипеть водой, Вероника попросила:

– Могу я позвонить еще раз. Нужно предупредить дочь, чтобы не ожидала меня слишком быстро, иначе будет волноваться…

– Пожалуйста! Телефон на обеденном столе.

Вероника взяла трубку и ушла в гостиную.

– Это опять я. Доченька, ты не думай, что я приеду так быстро. Я сейчас в гостях у одного человека в Песчаном. Запомнила?

– Да, запомнила. В Песчаном… А как его зовут?

– Александр Лукич.

– Запомнила, Александр Лукич. А откуда ты звонишь?

– Звоню по его мобильному телефону.

– А какой у него номер? Твой директор опять звонил…

– Номер я не знаю. Все равно ничего ему не говори. Ясно?

– Ясно! Когда тебя ждать?

– Часа через три, не меньше…

– Хорошо, только не дольше…

Вероника вернулась на кухню. Она помогла сервировать стол. Хозяин объявил меню: бульон с гренками, отварная курица с картофельным пюре, печенье и кофе.

– У вас хороший дом и необычная мебель, – произнесла Вероника, чтобы прервать свое молчание и сказать хозяину хоть что-нибудь приятное.

– Да. Все по моим эскизам… Хотите посмотреть?

– Да, хотя первый этаж я уже видела…

– Тогда покажу вам мансарду.

В мансарде оказалось еще две спальни, детская и кабинет. На рабочем столе она увидела компьютер.

– Мой кормилец, – произнес хозяин.

– А где вы работаете? – воспользовалась случаем Вероника, чтобы разузнать побольше.

– Дома.

– Как это?!

– Сейчас это просто. Компьютер включен через модем в телефонную линию, через которую я могу выйти на любой другой такой же компьютер на земном шаре. Мне передают задание на разработку программ, я делаю и возвращаю заказчику…

– И где же ваш заказчик?

– В Америке.

– Да?!

– Не верите?

– Почему же! Я что-то слышала об этом…

– Друг помог найти мне такую работу. Мы с ним долгое время были на Севере. Теперь он обосновался в США…

– Вы, наверное, много зарабатываете, – неожиданно для себя спросила Вероника.

– Не так много, но на жизнь хватает. На дом и все в доме заработал на Севере. Если бы не строил, то потерял бы из-за инфляции, как многие северяне…

– И не только они.

– Да.

– Можно вас спросить? Правда, это деликатный вопрос…

– Можно!

– Сейчас такая редкость хорошо устроенный человек, а вы живете один. Почему?

Александр Лукич молчал. Вероника смутилась, но продолжила:

– У вас ведь, как бы это сказать, есть все для семейной жизни…

Александр Лукич стал грустным.

– Это длинная история… Моя жена сбежала от меня с нашим одноклассником. Он был полковником. Развелся со своей женой, приехал погостить на родину, и тут встретил ту, за которой безуспешно ухаживал в школе. Они уехали в Россию на новое место службы в одной из горячих точек. Через месяц погибли. Дом, где они жили, взорвали…

– Какая трагическая судьба!

– Вы не спрашиваете, почему она ушла.

– Догадываюсь! Вы такой правильный, что ей стало скучно…

– Возможно, я скучный человек… Но, думаю, причина другая. Мы слишком долго жили далеко друг от друга… Мы были слишком самоуверенны, так как сильно любили друг друга. Еще со школы. Мы поженились через неделю после выпускного бала. А через полгода у нас появилась дочь. Родители, ее и мои были против, так как меня еще до рождения дочери забрали в армию. Когда вернулся, мы жили у ее родителей. После вечернего института поехал на Север зарабатывать на кооператив. Жена осталась, сначала из-за дочери, потом приехала и не смогла там жить…

– Почему? Вы ее разлюбили?

– Нет. Но доверие друг к другу было подорвано. По многим причинам, но из-за ревности тоже… Я торопился строить этот дом, чтобы было куда приехать, и уже собирался окончательно возвратиться. И тут она бросила все и сбежала…

– Вы до сих пор носите в себе обиду на всех женщин?

– Нет, ее я простил, смерть все списала… А одинок, потому что женщины в том возрасте, который мне подходит, слишком практичны. Дело в том, что дом завещан внуку, без права пересмотра завещания. Такова воля жены, которая отказалась от своей части дома на таких условиях… В этом, вероятно, и есть основная причина, почему женщины не спешат скрасить мое одиночество… Как только узнают, что дом мой, пока я жив, так сразу теряют ко мне интерес…

Они молчали некоторое время.

– У вас есть ее фотография? Может, это неприлично, но я не могу сдержать любопытство, – призналась неожиданно Вероника.

– В спальне дочери есть портрет. Сюда, пожалуйста!

Вероника последовала за хозяином.

Над спинкой широкой двуспальной кровати висела цветная фотография красивой блондинки.

Вероника не удержалась от восклицания:

– Бог мой! Вы не находите, что мы похожи?!

– Да! Только расцветка, так сказать другая. Вчера вечером, признаюсь, сначала принял вас за призрак жены. Потом разглядел – у вас разные фигуры. Жена рано располнела. Впрочем, полнота не была чрезмерной и очень шла ей…

– Вы любите полных женщин?

– Я люблю красивых женщин!

– Вероятно, Север вас избаловал. На ВЦ было много женщин, не так ли? А вы были начальником… гарема, простите, отдела.

– Да, почти все правильно. Я живой человек… Но несколько старомоден. Считаю, что мужчина должен осчастливить женщину. Ведь трудно угодить даже одной… И вообще, гарем у меня ассоциируется с рабством…

– Она не могла простить ваши измены…

– Что значит измены?! Много лет мы с ней виделись только во время отпуска. Главное, я никогда бы не поступил с нею так, как она со мной…

– Она заплатила за это слишком дорого…

– Клянусь, я не требовал возмездия и всегда желал ей счастья… А сейчас чувствую себя виноватым перед нею…

– Возможно, я рассуждаю предвзято как женщина, но я считаю, что в несчастном браке виноват всегда мужчина. Нам ведь всегда так мало надо…

– Но всегда чуть больше, чем мужчина может обеспечить! Ну, вот. Я вам рассказал о себе все… Сейчас мы будем обедать, и вы немного расскажете о себе.

– Я еще не готова исповедываться.

– Исповедь и не требуется. О грехах своих можете умолчать…

– Возможно, я делала ошибки в жизни, но это не грех…

– Тогда вам нечего скрывать…

– Не настаивайте!

– Извините! Ни о каком принуждении не может быть и речи. Я больше рта не раскрою, разве что для еды…

– Однако надеюсь, вы не дадите мне скучать…

Вероника ела курицу и вспоминала, как недавно перед майскими праздниками они с дочерью зашли в гастроном за покупками. Дочь в мясном отделе увидела мороженых кур.

– Мама, мама! Будь добра, купи курицу. А лучше две! Ведь скоро праздники, а я так давно ела курочку…

Она говорила громко, посетители оглядывались на них.

– Хорошо, хорошо! Только не кричи так, словно ты с голодного края…

Веронике было неловко и обидно. Сейчас они могли себе позволить купить только одну курицу. Вероника вспомнила буфет на первом этаже райкома партии, куда ходила по пропуску мужа. Она покупала там превосходную птицу: кур, гусей и индеек по цене «синей птицы» в магазинах для простых смертных. Курица! Это была заурядная ежедневная еда. Она вспомнила, как уговаривала дочь по утрам перед школой съесть хотя бы кусочек грудинки…

Обед проходил почти безмолвно. Александр Лукич заметил, как гостья застыла над тарелкой и не выдержал:

– Не вкусно? Или у вас нет аппетита? Хотите немного красного вина?

Вероника молчала, и он продолжил:

– Мне вести машину, а то я бы с удовольствием присоединился к вам… Вам плохо?

– Нет, нет! Все превосходно! Немного задумалась… Извините!

Неприятное беспокойство и раздражение снова навалилось на неё. Раздражала предупредительность хозяина, его преданный и счастливый взгляд, который он не сводил с нее, как и две его овчарки, и с таким же выражением глаз. Раздражали комфорт и размеренность его жизни. Злили воспоминания о вчерашнем вечере. С одной стороны, ей было плевать, что он о ней подумает, с другой, она слишком легко пустила его в свою постель… Вообще, ей показалось, что она потеряла лицо, потому что последние сутки плывет по течению. И на этот обед она задержалась напрасно. Ей давно нужно было уйти, уехать домой и забыть все это как кошмарный сон с элементами эротики…

Александр Лукич заметил, что его гостья снова застыла, углубившись в свои мысли. Лицо ее стало таким грустным. Нужно было подать кофе, и он поднялся из-за стола. Поднес чашку к кофеварке и остановился. Его рука дрожала. Он поставил чашку на кухонный стол и подошел к Веронике. Она оставалась неподвижной, словно не замечала его. Тогда он медленно наклонился и поцеловал ее в шею. Она не отстранилась, а только съежилась.

– Я должна заплатить и за обед? _ спросила она жестким тоном.

Александр Лукич оторопело отстранился, потемнел лицом и медленно вернулся на свой стул. У него перехватило дыхание. Тяжелое молчание повисло над столом, кухней, домом, вселенной…

Наконец, он снова обрел дар речи, но заговорил сначала бессвязно:

– Какая оплата?! Я думал… мечтал… А вы? Мне показалось… Разве вчера…

Постепенно речь его приобрела связность, а тон стал ироничным:

– Боже! Какой я идиот! Не понял простую вещь! Вы правильно сделали, что поставили меня на место… Это я должен платить. Ведь вы потеряли, можно сказать из-за меня, рабочую смену. Сколько с меня причитается? И в какой валюте?

Теперь запылали щеки Вероники: «Какой наглец»! От негодования она сжала кулаки.

– Во сколько же вы меня оценили, – неожиданно спросила она и добавила, – в свободно конвертируемой валюте?

– Долларов сто, я думаю…

– А не слишком ли дешево вы меня оценили?

– В самый раз! Вы, конечно, божественно красивы и могли бы стоить дороже, но вы не профессионалка…

Вероника вдруг поднялась и через стол влепила ему звонкую пощечину. Овчарки с рыком бросились на Веронику.

Вероника подалась назад и опрокинула стул, на котором сидела.

– Фу! Фу! Лежать! – что было сил, закричал хозяин.

Овчарки сразу подчинились и отошли с глухим рычанием.

Веронику спасла высокая спинка. Стул не упал, а уперся в кухонный стол. Ноги ее оказались над столом. Александр Лукич, испуганно-бледный, бросился на помощь и вернул стул в вертикальное положение. Она опустила свои великолепные ноги и прикрыла их подолом юбки, не торопясь, словно хотела сказать: «Смотри, смотри! Ты больше не увидишь их!»

Вероника также была бледна. Александр Лукич налил ей и себе уже остывший кофе. С чашкой в руках вернулся за стол, отпил несколько глотков и заговорил примирительным тоном:

– Мне очень жаль, что все так получилось… Я был не прав и приношу свои искренние извинения.

– Я хочу уехать и немедленно!

Она не притронулась к кофе.

– Я обещал вас подвезти. Буду готов через пятнадцать минут. Даже быстрее, если не мыть посуду…

– Да! Не мыть посуду – это большая жертва с вашей стороны. Я ее не принимаю и хочу уйти немедленно! Избавьте меня, будьте так добры, от присутствия ваших собак!

– Как угодно! Дик! Дина! Вон из дома!

Овчарки понуро покинули кухню. Александр Лукич продолжил:

– Кстати, о собаках! Мой вам совет, никогда не бейте хозяина в присутствии его собаки, даже если он подлец и того заслуживает. Собаки ведь этого не знают…

– Оставьте свои советы при себе! – Вероника поднялась и направилась в гостиную за своей сумкой…

Хозяин проводил ее до калитки. Она ушла, не оглядываясь и не прощаясь.

И на автостанцию Вероника пришла, не глядя по сторонам и не чуя под собою ног от злости на всех. На себя, на Влада, на Александра… Александр, так неожиданно для себя, она стала называть его в своих мыслях.

Напоследок Вероника почти бежала, так как увидела, что у посадочной платформы стоит автобус. Однако автобус оказался переполненным. Водитель дожидался времени отправления чисто формально. Передняя дверь была уже закрыта, а на задней двери огромный мужчина, стоя на нижней ступеньке, пытался животом протолкнуть пассажиров внутрь автобуса. Наконец, ему удалось подняться на ступеньку выше и он развернулся, чтобы теперь пустить в ход зад и спину. Увидел Веронику, ухмыльнулся и предложил:

– Становись рядом, красавица! Не обижу! Ха-ха-ха!

Вероника ощутила густой перегар самогона и отшатнулась.

– Да! Это не мартини и не «мерседес», но тебе понравится! Ха-ха-ха!

Другие пассажиры уже забыли посадочную толчею и с веселым любопытством наблюдали эту сценку.

Дверь со скрипом закрылась, автобус чихнул гарью и отъехал.

Вероника подошла к стенду с расписанием. Следующий должен быть через сорок минут. Она поискала глазами свободную лавку подальше от толчеи и направилась туда, пересекая площадь по диагонали…

Неожиданно мимо нее проехал белый «форд». За рулем сидел Влад. На заднем сидении – жена и дочка. Влад мельком взглянул на Веронику. На долю секунды их взгляды встретились, но Влад сразу же отвернулся, делая вид, что не узнал ее.

«Форд» остановился у продуктового. Влад вышел из машины, и, не оглядываясь, вошел в магазин.

Вероника села на свободную скамью под кривой акацией. Ей была видна вся площадь, и ее могли видеть все на площади. Мужчины засматривались на нее…

Влад вышел из магазина с пакетами и тоже ее заметил. На этот раз он отвел глаза не сразу, но не показал хотя бы жестом, что узнал ее. Влад передал покупки жене, сел за руль и резво укатил, подняв пыль на площади.

«Трус! Неужели так боится жены! А за глаза ее иначе как „мегера“ не называет. Хотя, по большому счету, почти всем обязан ей…» – Вероника не на шутку разозлилась…

Александр Лукич вернулся в дом, допил окончательно остывший кофе, навел порядок на кухне, переоделся, достал из холодильника пакет с рыбой для дочери и вывел машину из гаража. «Девятка» цвета «мокрый асфальт» была в отличном состоянии, если не считать нескольких царапин, оставленных Диной, которую он часто возил с собой в машине. И на это раз он открыл заднюю дверь и приказал Дине занять свое место. Дика он оставил сторожить дом.

Решение заехать на автостанцию, пришло само собой. Эта женщина зацепила его душу. Он не мог смириться с мыслью, что не увидит ее больше…

Вероника заметила его только, когда он обратился к ней со словами: «Не занято? Можно здесь сесть?»

Вероника машинально отодвинулась на край лавки, и он сел рядом. Неожиданно для себя она обрадовалась, но не подала виду. Она успела достаточно остыть, чтобы понять, что кто-кто, а Александр Лукич в ее бедах и злоключениях последних суток не виноват. Возможно, переспав с ней, он как большинство мужчин возомнил, что теперь имеет на нее особые права. Она поставила его на место. Пусть грубо, но зато доходчиво. Как говорят китайцы: не перегнешь – не выправишь! Он, видно, человек незлопамятный, раз он здесь…

– Все еще на меня сердитесь? – спросил он виновато.

– Уже меньше, – ответила она искренне.

– Давайте забудем все, кроме того, что мы знакомы. А мужчине просто грех не подвезти такую привлекательную знакомую женщину, особенно, когда по пути…

– Не все так считают…

– Ну, то не мужчины! Дайте мне шанс…

– Согласна!

Он открыл ей переднюю дверь. Она наклонилась, чтобы сесть, и увидела Дину.

– Опять собака?! – остановилась Вероника в нерешительности.

– Не волнуйтесь! Я попросил ее любить и защищать вас.

Вероника осторожно села. Александр Лукич помог ей пристегнуть ремень безопасности и продолжил:

– Дина и внук очень любят друг друга. Всегда беру ее с собой, когда еду в город. Сегодня не взял бы, да нужно показать ветеринару… Еще на прошлой неделе договорился…

Всю дорогу они молчали. Он уточнил только адрес. Когда въехали во двор дома Вероники, она сразу увидела свою дочь на балконе, не удержалась и воскликнула:

– Ну что за ребенок! Ведь запретила ей самым строгим образом выходить на балкон…

– В такую погоду в комнате усидеть трудно, – попытался объяснить Александр Лукич, когда открывал дверь Веронике.

Он разглядел на балконе третьего этажа светловолосую, тонкую девочку.

Вероника вышла и тут же скомандовала дочери:

– Оксана, вернись в комнату! Ты меня слышишь?!

– Мамочка, привет! Здесь так чудесно! Я читала книжку.

– Видела, как ты читала! Вертелась и наклонялась через перила…

– Ну, мама! Это я тебя увидела…

– Никаких «ну»! Зайди в квартиру!

Хлопнула балконная дверь. Вероника повернулась к Александру Лукичу.

– Спасибо! Извините за глупости, которые я вам наговорила. Возможно, вы не поверите, но это от испуга…

– А вы не поверите, как я рад нашей негаданной встрече. Прошу меня выслушать! Давайте забудем неприятности и сохраним наше знакомство… В любой форме, какая вам будет удобной. Положим, мы соседи. У вас есть дочь, а у меня внук тринадцати лет. Он помешан на компьютерах и ему явно не хватает общения со сверстниками… Ему будет полезно знакомство с девочкой, а вашей дочери не помешают солнце и свежий воздух… Короче, мы приглашаем вас с дочерью погостить у нас сегодня и завтра…

– Нет, это невозможно!

– Но почему? Не спешите отказывать, подумайте! После ветеринара, я заберу внука и заеду за вами. Примерно через два часа… У вас есть время подумать.

– О чем здесь думать?

– О дочери, например! Вы меня достаточно знаете, чтобы доверять…

– Но вы обо мне ничего не знаете.

– О вас я знаю все, или почти все! Есть такая вещь – мужская интуиция. Она меня еще не подводила.

– А что вы думаете насчет женской интуиции?!

– Думаю, она вас не подведет также! Ведь я согласен на любой уровень отношений, который вы посчитаете допустимым для нас сейчас и в будущем.

– В будущем?! Вы сильно рискуете! Вдруг я потребую жениться на мне…

– Считайте, что я сделал вам предложение…

– Как вы блестяще блефуете, вероятно, хорошо играете в покер?

– Никогда не играл в карты, даже в дурака. Я серьезно…

– Александр Лукич! Согласитесь, что в такой ситуации, просто смешно говорить серьезно…

– Какое предложение вас рассмешило, первое или второе.

– И то, и другое!

– Смешное, еще не значит плохое. Подумайте, у вас целых два часа для ответа на первое предложение и вечность для ответа на второе…

– Подумаю, но ничего не обещаю.

– Посоветуйтесь с дочерью. Она человек нейтральный. Возможно, она захочет познакомиться с умеренно положительным мальчиком. Его зовут Сергей. Погода прекрасная и мы чудесно проведем время…

– Хорошо, посоветуюсь!

Вероника кивнула на прощанье и вошла в подъезд.

Когда Александр Лукич выезжал со двора, он разминулся с белым «фордом».

Вероника едва успела поцеловать дочь и переодеться в домашний халатик, когда раздался дверной звонок. Она проверила, застегнуты ли пуговицы на халате и открыла дверь. У порога стоял Влад.

– Привет! – с натянутой улыбкой произнес он.

– Привет! – нарочито равнодушно ответила она.

– Может, пропустишь меня в дом?

– Зачем?

– Нужно поговорить!

– А мне не нужно!

– Не знаю, почему ты на меня злишься. Не мог я тебя встретить! Мегера держала просто за горло… Меня не было – нужно было просто вернуться и все дела. Не получилось сегодня, получится в следующий раз.

– Следующего раза не будет!

– Глупости! Так ты впустишь, или нет?

– Нет! Дочери незачем слушать твои объяснения…

– Не можешь говорить дома, давай поговорим в машине.

– В твою машину я не сяду, и говорить с тобой не хочу.

– Ну, хорошо! Поговорим на улице. Неужели тебе жалко потратить на меня пять-десять минут.

– Думаю, достаточно пяти. Иди во двор! Переоденусь и выйду.

Оксана выглянула в прихожую из двери своей комнаты и обеспокоено спросила:

– Мама, ты куда?

– Не волнуйся, доченька. Всего на пять минут. Нужно поговорить с директором по неотложному делу.

– Не исчезай на долго!

– Хорошо! Я тоже по тебе очень скучала.

Вероника взглянула на себя в зеркало и решила остаться в этом ситцевом халатике. Она обула туфли и спустилась вниз.

Влад стоял у машины.

– Садись! Поедем в одно тихое место и поговорим спокойно.

– Умный человек усваивает с первого раза. Разве я тебе не сказала, что в машину не сяду и никуда с тобой не поеду… Говори здесь, у тебя только пять минут!

– Я видел тебя в Песчаном. Где и с кем ты провела ночь?

– Почему я должна тебе отвечать?! Только потому, что согласилась с тобой переспать? Так это не получилось и больше не получится…

– Что произошло за эту ночь? Что не встретил, виноват. Не подумал, что ты пойдешь меня искать. Не вмещается это в моей голове…

– Да! Голова у тебя занята другим. Твоей собственной особой…

– Не нужно умничать сейчас, нужно было думать вчера вечером. Когда жена рассказала, что женщина и мужчина кого-то разыскивали под дождем, я даже не мог предположить, что это ты.

– Не подумал, не мог предположить… Боялся напрасно потратить полчаса. Тебе просто наплевать на меня…

– Ты не знаешь мою жену!

– Если ты боишься ее до такой степени, то и кувыркайся с ней дальше. Оставь меня в покое. У меня нет к тебе претензий. Я действительно стала жертвой своей же глупости, но мне повезло, и все обошлось. Есть все-таки мужчины на этом свете…

– Ты ночевала у того мужика?

– Да! Еще будут вопросы?!

– Ты трахалась с ним?

– Да! Следующий вопрос!

– С этим старым козлом!

– Он вполне в форме.

– Клюнула на воспетый Евтушенко «стариковский единственный раз»…

– Его стариковский раз стоит твоих трех, если не больше… И у него не нужно поднимать домкратом.

– Ты откуда знаешь? Я еще не спал с тобой.

– Да это знает вся твоя контора. Ты ведь переспал со всеми монтажницами, не говоря уже о секретаршах.

– Вот суки болтливые! Ну и что?! Да, иногда я быстро спекаюсь… Работа нервная, жизнь сложная…

– Если женщина тебе отдалась из-за страха потерять работу, то она уже и сука… Запомни, я твоей сукой не буду!

– Будешь! Иначе катись к ядреной бабушке! – Влад крепко захватил Веронику за запястье

– Отпусти! Я закричу!

– Кричи! Скажу всем, что ты наградила меня триппером… или чем похуже!

– Подонок! – она захватила большой палец его руки и заломила резким движением.

Влад вскрикнул и отпустил руку Вероники.

– Что ты делаешь?! Сломаешь палец!

– Попробуй еще раз притронуться ко мне! Пожалеешь!

– Это ты пожалеешь! Потом будет другой разговор и другие условия…

– Подавись ты своими условиями! Запомни, я уйду с фирмы тогда, когда сама захочу. Попробуй мне сделать гадость, тогда налоговая милиция затрахает тебя до смерти…

– Только вздумай! Сама долго не проживешь.

– Ты и знать не будешь, пока не утонешь в дерьме.

– Я все сказал, – с этими словами Влад сел в машину, громко захлопнул дверь и рванул с места.

– Катись, ты! – вдогонку прошептала Вероника.

На душе было скверно. Опять она не нашла нужный тон и ввязалась в недостойную свару. Могла же отказать вежливо, тянула бы время, не лишая его надежды окончательно.

После такого скандала с Владом нельзя отказать Александру, иначе останешься вообще ни с чем.

– Оксана, нас приглашают сегодня и завтра отдыхать на море.

– Кто? Твой директор?

– Нет. Один мой знакомый. У него есть внук на год старше тебя, помешан на компьютерах…

– А у него есть компьютер?

– Наверное! У деда его точно есть.

– Ура! Едем! Только когда?

– Через час. Давай соберем необходимые вещи…

– Давай! Я возьму с собой книжку, хочу дочитать.

– Никаких книжек! Мы едем общаться, ловить рыбу, загорать…

Она была почему-то уверена, что около пяти машина Александра будет стоять у подъезда. Кажется, в ее жизнь снова возвращается определенность…

Глава 3. Следователь озадачен

Жара стояла уже много дней. В конце июля здесь всегда так. Михаил рыхлил землю на грядках после вчерашнего вечернего полива. Если этого не сделать с утра, то к концу дня грунт покроется твердой коркой и растрескается. Дождя не было уже три недели. Поливать огород приходилось почти каждый день, благо начался долгожданный отпуск.

Михаил был обут в сандалии на босую ногу. Единственной его одеждой были шорты из старых джинсов, а на голове соломенная шляпа с широкими полями. Не сомбреро, но в целом со своими усами и загорелым телом он был похож на мексиканского пеона. Под кожей блестевшей на солнце от испарины играли хорошо проработанные мускулы. Впечатление от атлетической фигуры портил огромный шрам на правой лопатке, след афганской войны.

Работы оставалось на полчаса, потом можно прерваться, пока спадет жара. Анастасия в купальнике и такой же шляпе трудилась рядом, поправляла шпалеру и подвязывала помидоры. Их почти двухлетняя дочка Нина ковырялась в песке в тени абрикоса под присмотром бабки Натальи.

В отупляющей духоте не хотелось разговаривать. Сонная тишина иногда нарушалась кудахтаньем курицы или первыми еще не очень связным фразами Ниночки.

Залаял Вулкан, молодая овчарка. Они держали его без привязи – ведь это не дворняга, а пес чистой породы. В этом не было никакой опасности. Прежний хозяин хорошо воспитал собаку, и она четко знала свою территорию и границы полномочий.

Потом раздался звонок от калитки.

– Пришел кто-то чужой, я слышу по лаю, – произнесла Анастасия.

– Пойду, открою, – предупредил Михаил, положил рядом с дорожкой рыхлитель, чтобы не наступить ногой, и направился широким шагом к калитке.

Анастасия оказалась права. Михаил увидел у ворот «жигуль» и группу незнакомых людей. Двое взрослых: мужчина и женщина, вероятно, супруги, и двое подростков: мальчик и девочка, их дети.

– Здравствуйте! Вы кого-то разыскиваете? – обратился к ним Михаил, не открывая калитки.

– Здесь живет следователь Михаил Егорович Гречка? – инициативу взяла в свои руки женщина.

Она была ослепительно красива, в тонком шелковом платье без рукавов и летней широкополой шляпке. Правильный овал лица, обрамленный золотистыми прядями, белая матовая кожа, глаза – чистый лазурит, его Михаил видел на стенах дворцов в Средней Азии.

– Да, это я! Чем могу служить?

– Нам нужно поговорить с вами… – взволнованно продолжила Вероника – это была она.

– О чем, если не секрет?

– Нужна ваша помощь, иначе произойдет трагедия, пострадает невинный человек. Его обвиняют в убийстве…

– У меня сейчас отпуск. Кроме того, дома я не занимаюсь служебными делами…

– Я вас очень прошу, вся надежда на вас, – тон Вероники стал умоляющим.

Нельзя же заставлять такую красивую женщину так униженно просить.

– Ладно! Согласен выслушать вас, но ничего обещать не могу. Разве что посоветовать, и то в пределах моего понимания дела с ваших же слов…

– Спасибо! Мы все объясним…

– Заходите, пожалуйста! – Михаил открыл калитку и пропустил вперед неожиданных посетителей. – Мы сможем поговорить на воздухе, если не возражаете. Анастасия, проводи, пожалуйста, гостей на галерею.

Он увидел, что его жена вышла им навстречу, успев надеть сарафан. Вулкан метался между Анастасией и Михаилом.

«И здесь овчарка!» – отметила Вероника и постаралась держаться рядом с дочерью.

Михаил шел последним сразу же за Вероникой. С высоты своего роста он видел нежную кожу ее спины в глубоком вырезе платья. Тонкая ткань струилась по ее бедрам. Босоножки на высоком каблуке с закрытой пяткой подчеркивали стройность ее ног. Походка была безукоризненной.

«Какое трепетное и нежное тело у этой женщины. Интересно сколько ей лет. Судя по детям, должно быть далеко за тридцать, а выглядит на двадцать пять, если не меньше. Что же у нее стряслось?» – размышлял Михаил, пока они шли от калитки к открытой веранде летней кухни.

Анастасия успела ревниво шепнуть Михаилу: «Столичная штучка! Смотри не растай…»

Прибывших разместили на лавках вокруг стола покрытого грубой скатертью. Михаил попросил пять минут на переодевание. Анастасия поставила на стол глубокие глиняные тарелки с яблоками, сливами и абрикосами, графин с компотом, стаканы и предложила гостям. Дети не стали церемониться…

Мужчина, это был Алексей – зять Александра Лукича, обратился к Анастасии с вопросом, чтобы как-то заполнить возникшую паузу:

– В этом году Белый налив уродил невероятно… Хранить его нельзя, а с переработкой моя жена не справляется. Какие виды на урожай у вас?

– Да, и зимние сорта тоже обещают хороший урожай.

– А продать невозможно, даже вдоль трассы стоят… Отдавать за бесценок не хочется.

– У нас несколько яблонь, в том числе сорта Белый налив – два, но яблоки мы сейчас не продаем. Яблочный сок в погребе может храниться и не один год…

Появление Михаила прервало «светскую» беседу. Он был в белоснежной рубашке с короткими рукавами, тонких холщовых брюках и летних туфлях. Волосы еще не просохли после душа и были гладко причесаны. Теперь его прилизанный облик почти соответствовал образу судебного чиновника – не хватало галстука.

В душу Вероники закралось сомнение. Ей порекомендовали этого молодого деревенского, ох эти усы, парня в качестве хитроумного следователя, способного раскопать безнадежное дело.

– Расскажите кратко, кто вы и суть дела. Но для начала нужно занять детей. Анастасия, будь добра, организуй ребятам экскурсию в сад и огород, покажи птичник, там такие забавные цыплята…

Вероника, инициатива опять оказалась в ее руках, назвала себя и Алексея, изложила суть дела.

– Ясно. Теперь я понял, о чем речь. Это дело мне известно в общих чертах. Убийство произошло в нашем районе, но Ситник житель городской. Из каких-то соображений вмешалась городская прокуратура, и они назначили своего следователя. У нас есть данные, что следствие почти завершено…

– Да! Передача дела в суд – вопрос нескольких дней, так нам сказали, – Вероника прервала Михаила.

– Расследование вели профессионалы, которых я знаю и которым могу доверять. Что я могу сделать в такой ситуации?!

– Но он невиновен! Это чудовищная ошибка. В момент убийства он был в городе, мы с ним в тот вечер ходили в кино…

– Это не аргумент. К вашему дому из Песчаного можно добраться менее чем за полчаса.

– Его машина была в ремонте.

– Есть частные такси, знакомые, наконец… Не будем обсуждать сейчас детали. Вы невольно можете подать их в субъективной трактовке… Я понял так, что Алексей зять подозреваемого, а кем приходитесь вы ему? – обратился к Веронике Михаил.

– Мы собирались пожениться в августе, – ответила Вероника без тени смущения. – Я верю ему и буду биться до конца.

– Ясно. Даже если красивая женщина врет, ей хочется верить. Допустим, я вам верю, что Лунев невиновен. Нужно либо найти аргументы для защиты, либо найти настоящего убийцу. Ни то, ни другое я не могу сделать приватным способом. Нужно добиться, чтобы дело передали мне. Ради такого случая я готов прервать отпуск, но вопрос решает городская и районная прокуратуры. Со своей стороны обещаю позвонить прокурору города, он меня знает. Но я могу сказать ему только одно, что готов прервать отпуск и заняться следствием. Вы представляете, что означает, заменить следователя, когда дело в такой стадии… Людские амбиции, амбиции ведомств… Не знаю даже, как это преодолеть… Есть у вас еще что-нибудь кроме обаяния, например, связи в области или столице…

– Нужно подумать…

– О чем здесь думать, связи либо есть, либо их нет! Представляете до чего я, работник прокуратуры, дошел. Предлагаю использовать связи, чтобы заполучить следствие в свои руки.

– Связи есть, но следует подумать, стоит ли их использовать. Они по линии моего бывшего мужа. Мой тесть крупный руководитель в Киеве, и он меня любил…

– Он дедушка вашей дочери?

– Да.

– Тогда о чем здесь думать. Хотите добиться цели, жмите на все педали изо всех сил.

– Нажму! Вы мне вернули надежду. Стало легче на душе впервые за много дней…

– Тогда сделаем так. Вы напишете жалобу прокурору города примерно такого содержания: следствие ведется поспешно и поверхностно, все улики носят косвенный характер, обвиняемый свою вину не признает, личность убитого и обстоятельства вокруг него расследованы недостаточно, городские следователи необъективно относятся к подследственному, так как он сельский житель… В конце просите передать следствие в район по месту жительства подозреваемого. Если дополнительно будет организован звонок сверху по линии прокуратуры, то у городского прокурора появится повод и основания решить этот вопрос. Правда, есть одна тонкость. Звонок сверху должен произойти после моего разговора с прокурором города и только в том случае, если он посчитает, что это необходимо. Вам понято?

– Да, вполне! Я немедленно займусь этим.

– Сначала жалоба! Прямо сегодня поезжайте в городскую прокуратуру и зарегистрируйте свою жалобу. У него уже есть адвокат?

– Нет. Он категорически отказывается, так как считает это унизительным для невиновного…

– Напрасно! Вот моя визитная карточка, там есть номер мобильного телефона, докладывайте о каждом своем шаге… А у вас есть домашний телефон?

– Да.

– Продиктуйте мне, и в том числе рабочие.

Михаил занес все в записную книжку. Затем он проводил посетителей до ворот. Когда автомобиль с ними отъехал, он повернул назад и встретил насмешливый взгляд Анастасии.

– Ты, я вижу, счастлив! Опять в своей стихии – возвращаешь надежды красавицам. Они тебя вдохновляют, а ты совершаешь для них подвиги…

– Ты не права. Подвиги я совершаю для тебя. Разве тебе неприятно, что к твоему мужу обращаются за помощью в безнадежных случаях, как больные к знахарю, когда разводит руками официальная медицина…

– Мне не очень лестно, что ты сравниваешь себя со знахарем, которые все поголовно шарлатаны.

– Почему же! Они иногда помогают! В случаях, когда требуется психотерапия…

– Интересно, стал бы ты заниматься своей психотерапией, если бы к тебе пришла дурнушка?

– Мне тоже интересно! Однако я, думаю, стал бы…

– Но явно не с таким энтузиазмом.

– Возможно!

– С тобой трудно поссориться, ты со всем соглашаешься…

– Зачем нам ссориться, – Михаил перешел на шепот и обнял Анастасию за талию, – давай лучше займемся любовью.

– Ух, как она тебя завела!

– Какая разница, кто меня завел?! Главное, весь завод достанется тебе.

– Потерпи, я не готова морально.

– Бог мой! Как ты ревнива! Угораздило меня нарваться…

– Сто раз тебе говорила, не ты нарвался, а я взяла тебя в качестве трофея…

– Зачем тебе не нужный трофей?

– Кто тебе такое сказал?! Иди в дом, а я приму душ. Там и подготовлюсь морально…

Михаил проснулся в объятьях спящей Анастасии. Они спали нагими. Электронные часы в полумраке зашторенной спальни показывали шестнадцать часов с минутами. Михаил осторожно освободился и быстро оделся, открыл защелку на двери и вышел на улицу, прихватив мобильный телефон.

Дочь спала под москитной сеткой в кроватке на галерее. Рядом на лежанке дремала бабушка Наталья.

Михаил вернулся в дом, на кухне заправил электрическую кофеварку и набрал номер прокурора города.

Ему повезло. Прокурор был на месте, и секретарь соединила его, предварительно справившись у прокурора, будет ли он говорить со следователем Гречкой.

– Здравствуйте, Николай Петрович! Вас беспокоит Гречка.

– Здравствуй, Миша! Как дела, как семья?!

– Все нормально! Я сейчас в отпуске…

– Почему тогда не отдыхаешь?! Думаю, у тебя ко мне дело, при том неофициальное. Я прав!

– Как всегда! Мой звонок касается дела об убийстве бизнесмена Ситника. Помните такое…

– Как не помнить! Необычно громкий резонанс… СБУ тоже держит расследование под контролем. На днях мне обещают закончить следствие. На удивление все оказалось достаточно просто…

– Вас не настораживает эта простота?

– Миша, давай выкладывай, что у тебя есть по данному делу, а потом будешь задавать вопросы… Да! Если разговор длинный, звони после шести.

– С вашего разрешения позвоню еще раз после шести, а сейчас суть. Ко мне приезжали зять подследственного и его будущая жена. Она говорит, что за неделю до убийства они подали заявление в загс. Короче, просили меня провести следствие, так как считают чудовищной ошибкой обвинение Лунева. Потом, в тот вечер они ходили в кино…

– Все это мне известно, кроме мелких деталей, возможно…

– По-моему, отсутствует главная деталь – достаточно веские мотивы для убийства накануне свадьбы…

– Ты видел эту женщину! Говорят, очень красива. Она и есть главный мотив…

– Только в том случае, если бы что-то мешало свадьбе. В материалах следствия есть ответ на данный вопрос?

– Ты слишком много от меня хочешь, моя информация получена из докладов на совещаниях. Прочитаю дело, тогда скажу…

– Я понимаю, что требую невозможного. Не могли бы вы разрешить мне ознакомиться с делом?

– Думаю, в этом нет необходимости. Давай сделаем так. Я попрошу материалы на день другой в порядке надзора, просмотрю их и скажу тебе свое мнение. Позвони завтра вечером…

– Тогда я не буду звонить еще раз сегодня, а обязательно позвоню завтра. Только хочу еще сообщить вам, что посоветовал им написать на ваше имя жалобу.

– Это не помешает. Звони!

– Спасибо и всех вам благ! Привет от нас Елене!

– Анастасии тоже привет! Всегда рад тебя слышать и видеть!

Михаил отключил телефон и замер на время, переживая заново разговор с Манюней. Уже больше года Николай Петрович на должности прокурора крупного портового города, но остался все таким же доступным и простым в обращении, каким его узнал Михаил во время своей университетской практики.

На кухню вошла Анастасия.

– Мы с тобой проспали обед.

После ужина Михаил позвонил Красавиной. Ну и фамилия! Как говорится, и в бровь, и в глаз.

Трубку подняла дочь, услышала незнакомый мужской голос и тут же передала матери.

– Добрый вечер! Вас беспокоит следователь Гречка. Вам удалось подать жалобу.

– Да! Без проблем!

– У меня тоже все по плану. Позвонил прокурору города. Он обещал завтра ознакомиться с делом и сообщить мне свое мнение.

– Вы, случайно, не его родственник?

– Нет. Не родственник. Он руководил моей следственной практикой. Тогда он еще не был прокурором. А вообще, он очень доступный человек, и любая должность не может изменить его характер и, так сказать, жизненную позицию. Городу повезло, что у нас такой прокурор…

– Судя по тому, как обошлись с Луневым, не очень в это верится.

– Не торопитесь с выводами. Он не может знать в деталях все следственные дела, но сырой материал в суд не пропустит. У него огромный опыт…

– Вы хотите сказать, что мы напрасно побеспокоили вас?

– Ни в коем случае! Чем раньше мы вмешаемся в ход следствия, тем лучше… Если, конечно, есть основания для вмешательства.

– Вы сомневаетесь в его невиновности?!

– Сейчас мне слишком мало известно об этом деле, чтобы иметь определенное мнение. Поговорим послезавтра! Главное, вы хотели, чтобы я этим занялся, и я занимаюсь…

На следующий день точно в шесть Михаил позвонил Манюне.

– Здравствуйте, Николай Петрович! Это опять я!

– Здравствуй, Миша!

– Вам удалось познакомиться с делом?

– Да, но только бегло. Был очень занят.

– И каково ваше мнение?

– В чем-то ты прав. Есть слабые места и весьма… Боюсь, у меня не будет времени детально во всем разобраться…

– Я могу вам помочь?

– Если тебе не жалко отпуска?

– Не жалко! Случай очень интересный.

– А если подтвердится первоначальная версия?

– Ну что же! Посочувствую этой несчастной красавице…

– Тогда сделаем так! Завтра поговорю с твоим начальником Сафоновым, и мы оформим твое участие в этом деле официально в качестве представителя района, где совершено преступление. Чтобы не терять времени даром, приезжай ко мне часам к двенадцати. Запру тебя в моем кабинете с материалами следствия на четыре – пять часов, а сам уеду по делам. До моего приезда постарайся составить заключение о результатах следствия. Если будет достаточно оснований, то включим тебя в состав следственной бригады. Руководителем ты не будешь, но свободу рук и ног тебе обеспечу…

– Николай Петрович, есть одно соображение. У этой женщины есть связи в Киеве, и можно организовать оттуда соответствующий демарш, который даст повод…

– Извини, перебью тебя! Мне не нужен никакой повод, кроме сути дела. Все определяется содержанием фесенковских папок и твоей головы. Найдешь белые пятна, нестыковки и натяжки – дело в твоих руках. Не найдешь – не взыщи!

– Согласен! Буду у вас в срок.

– Тогда до встречи!

– До свидания и спасибо!

– Удастся тебе помочь в этом деле, скажу спасибо я! До свидания!

Михаил тут же набрал номер Красавиной. К телефону подошла Оксана.

– А мамы нет дома!

– Это говорит следователь Гречка. Ты была в моем доме со своей мамой, помнишь?

– Конечно!

– Скажи маме, чтобы обязательно позвонила мне сегодня, когда бы ни пришла. И запиши, на всякий случай, мой телефон, хотя я давал его твоей маме. Женщины достаточно неорганизованные, вдруг она не найдет мою визитную карточку.

– Нет! Моя мама очень аккуратна. Знайте, она была в школе отличницей и большой занудой. Она сама об этом говорила.

– Все же запиши, пожалуйста!

– Конечно, запишу! Вдруг вы правы. Она сейчас как потерянная!

Красавина позвонила примерно через час.

– Здравствуйте! Вы меня спрашивали?! Есть новости?

– Прокурор согласился ознакомить меня с делом. Если найду недостатки следствия, то он включит меня в следственную бригаду…

– И все?!

– А вы что хотели?! Вы думали – я волшебник!

– Думала, что ваш знакомый прокурор сразу разберется…

– Сразу не получится! Нужно будет здорово попотеть, чтобы опровергнуть серьезные улики. Вы сами сказали мне о них…

– Он не виноват! Улики кто-то подстроил.

– Не так просто это доказать. Пока это только гипотеза, я ее принял. Я уже говорил вам, лучшее подтверждение данной гипотезы – найти преступника. Давайте прекратим бесплодную дискуссию. Мне нужно сообщить вам важную вещь. Нам необходимо завтра встретиться, если вам позволяет ваша работа…

– Ох, уж эта работа!

– Что такое?! Есть проблемы?

– Вы же знаете, что я работаю на фирме, которой владел Ситник. Они все смотрят на меня такими глазами, словно я убила его собственноручно. Мне создают невыносимые условия. По сути, хотят, чтобы я ушла… Вы понимаете?!

– Понимаю! Завтра поговорим и об этом. Приходите к девяти утра в городскую прокуратуру. Встретимся у входа. Не волнуйтесь, мы вам дадим справку, что вас вызывали в прокуратуру…

Красавина пришла без опоздания. Они устроились в холле, предназначенном для посетителей, напротив друг друга за столом с образцами документов. Других посетителей было мало.

– Вы должны рассказать мне о себе, – сразу перешел к делу Михаил.

– Что рассказывать?

– Все! Чем подробнее, тем лучше! Почему вы покинули столицу и переехали сюда?

– Откуда вы знаете, что я жила в Киеве? Вы просто Шерлок Холмс! Впрочем, для вас нет личных тайн…

– Шерлок Холмс – моя жена. Сведения о вас я не собирал еще…

– А обо мне зачем? И зачем подробно?

– Человек не каждый день совершает преступление или становится его жертвой. Нужно взглянуть на жизнь причастных к этому с более широких позиций, чтобы получше разобраться, какое место в контексте их жизни оно занимает. Для кого-то само событие оказывается неизбежным и закономерным. Стоит найти эту закономерность, и преступление раскрыто!

– Вы так сложно объясняете, что и я под подозрением.

– Нет. Насколько мне известно, вас никто не подозревает. Какие есть для этого основания, не знаю, думаю, что сегодня выясню. Не об этом речь!

– Тогда о чем?

– Разве вы не знаете основной мотив преступления, который пытается доказать следствие?! Они считают, что это ревность, месть или желание вас защитить от угрозы. Теперь понятно?

– Понятно!

– Я вас слушаю!

– Я родилась здесь. Мой папа военный. Направили в наше радиотехническое училище преподавать. Здесь женился. Мама вообще местная в третьем поколении. После школы я поступила в Киевский университет на экономический факультет.

– Ваша дочь сообщила мне, что вы отличница.

– Да! Школу окончила с медалью. В университете вышла замуж за однокурсника, он киевлянин. Два года назад мы развелись, и я переехала сюда. Работала на заводе радиоэлектроники экономистом. Мне дали квартиру. Если хотите знать, все это устроил свекор…

– Причину развода можете назвать?

– Причину развода? Одним словом не скажешь, – Вероника глубоко задумалась.

Разве можно рассказать постороннему человеку, как постепенно рвутся нити, связывающие две любящие души, как через десять лет внезапно осознаешь, что рядом с тобой даже не чужой человек, а враг, стервятник, клюющий твою печень, твой мозг и все остальное…

Олег Соловьев был заметен на курсе. Высокий, стройный. Одевался в шикарные модные шмотки. Отцовский автомобиль был в его распоряжении. Папе, директору крупного оборонного предприятия и члену ЦК КПУ хватало служебной машины.

Олег не мог не заметить Веронику. Он рассчитывал на быструю победу, каких на его счету было немало, но получил обидный отказ. Это и заставило его почти сразу сделать предложение и долго, больше года, ждать положительного ответа.

Родители Олега оставили молодоженам трехкомнатную квартиру на Крещатике, а сами перешли в другую в Дарнице, поближе к заводу.

Анализируя теперь историю ее отношений с мужем, Вероника пришла к выводу, что он никогда не любил ее по настоящему. Был страх перед отказом, было тщеславие от обладания самой красивой девушкой университета. Внешне они были замечательной парой, самой блестящей, куда бы они ни являлись: на университетский вечер или торжественное собрание в горкоме партии, куда муж перешел работать инструктором после окончания университета. В партию он вступил после первого курса, когда был избран в комитет комсомола университета.

Олег долго не хотел иметь детей. Они поженились после второго курса, а родила она спустя два года после окончания учебы.

И после появления дочери у Олега не было времени на семью. Он вел суетливую жизнь партийного чиновника. Вокруг все время люди, люди, люди… Отпуск в доме отдыха ЦК опять среди тех же людей. Их сексуальные отношения становились все более редким, особенно после рождения дочери, и больше не приносили Веронике удовлетворения. Долгое время обеспеченная жизнь притупляла остроту ее недовольства. Потом и достаток в семье ухудшился. Олег почти перестал давать ей деньги, и она содержала семью на свою зарплату.

Однажды она заговорила с мужем о том, что тот перестал ею интересоваться как женщиной. В ответ она услышала такое, что потеряла на время дар речи. Он заявил, что она сама виновата, так как не владеет современной техникой секса, что любая деревенская деваха, даст ей сто очков вперед в постельном искусстве.

После такого разговора Вероника не выдержала и впервые поделилась своими трудностями с Мартой. Марта была женой приятеля Олега, тоже партийного работника.

Марта, обаятельная смуглолицая брюнетка, обладала талантом дружить, и они довольно близко сошлись. У Марты была дочь на полгода старше Оксаны. Девочки тоже ладили между собой.

Последнее время Вероника и Марта проводили вместе почти все вечера попеременно друг у друга, пока их мужья где-то мотались допоздна.

– Послушай, подруга! Тебе не кажется, – пожаловалась в шутливом тоне при одной из встреч Вероника, – что наши мужчины с этой перестройкой слишком заработались. Мой уже не находит для меня время даже на раз в месяц… Хоть любовника заводи!

– Работа здесь ни при чем! Они только делают вид, что работают.

– Дома они не бывают. Мы с тобой как две вдовы при живых мужьях…

– Ты действительно не знаешь в чем дело?

– Откуда?!

– Святая наивность! Поройся в его записной книжке…

– Никогда этого не делала!

– И напрасно! Найдешь в ней на замызганной страничке любопытные телефончики. Позвони по одному из них. Услышишь ангельский голосок. Тебя бы спросили, когда желаешь заехать. Назвали бы свободные часы в любое время с восьми до двадцати четырех.

– А откуда ты знаешь? Ты же не мужчина!

– Не важно! Я познакомилась с некоторыми из них. Однажды позвонила и спросила, когда у них будут мужчины, чтобы развлечься…

– И они тебе сказали? Не спросили кто ты и что ты?!

– Зачем? Достаточно того, что я знаю их телефон. Я уже ездила много раз. Надеваю парик под блондинку, одежду, которую держу только для этого случая… Не собираюсь я жить впроголодь и ждать, когда он осчастливит меня! Тем более что для этого мало надежды. Эти девицы такое вытворяют, что после них мужики с приличной и нормальной женщиной больше жить не могут…

– И кто же эти девушки?

– Партийные проститутки.

– Как это?

– Наивный ты человек! Все партийные чиновники давно уже живут двойной жизнью и двойной моралью… Делается это просто. Попадает в город красивая деревенская девка. Ни жилья, ни профессии, ни нормальной работы. Невинность тоже уже потеряла неоднократно… Ей предлагают: мы тебе даем отдельную двухкомнатную квартиру. В квартире телефон. Устраиваем на работу где-нибудь на крупном заводе или проектном институте. Зарплату, как у инженера, будешь получать в ближайшей сберкассе и на работу ходить не нужно. Считается, что они работают в каком-нибудь райкоме, пишут разные протоколы, помогают партии воспитывать трудящихся и строить коммунизм. Какой директор откажет партийному инструктору принять на работу одну – две отнюдь не мертвые души для блага партии и государства. Далее, девицам объясняют, что их настоящая работа – принимать утомленных ответственных работников, не обязательно мужчин, и обслуживать по высшему профессиональному разряду. Профессии обучает умудренная опытом наставница. Еда и выпивка строго за счет посетителей, но девицам за услуги они не платят. Почти коммунизм…

– То-то, я вижу, мой почти не отдает мне зарплату. Недавно он забыл закрыть сейф, и я заглянула в его партбилет. Там взносы с такой зарплаты, какую отродясь не видела…

– У меня такая же история, только я знаю давно. Я нажала на него, и теперь он мне отдает ровно половину.

– Я так не могу!

– Пригрози жалобой и он станет шелковым. Они там все как пауки в банке.

– Мне лучше оставить его.

– Еще чего! Осиротить дочь, лишиться положения… Лучше не будет! Я уже приспособилась. Заведи себе любовника на работе. Очень удобно и для карьеры полезно.

– Нет, это не для меня. И потом, есть поговорка: не воруй, где живешь, и не блядуй, где работаешь, иначе неминуемо попадешься.

– Хочешь, возьму тебя с собой в следующий раз. Подберем тебе молодого жеребца, которого еще не испортили девицы… Не пожалеешь!

– Нет, нет! Я не готова для таких приключений.

– Будешь готова, скажешь…

Спустя неделю Вероника согласилась. Толчком послужила не только неудовлетворенность, но и любопытство, желание познакомиться с той стороной жизни, которая была ей совершенно неведомой. Она выросла в очень благополучной семье. Она была уже замужем, когда совершенно неожиданно развелись родители. Отец получил назначение в Красноярск. Мама сразу с ним не поехала, а спустя полгода вообще отказалась ехать. Отец сгоряча потребовал развод и немедленно получил его. Вскоре женился на женщине, моложе его на десять лет. Та родила ему двоих подряд, и он поневоле забыл первую семью…

Марта повезла Веронику на квартиру, где предполагалась вечеринка, и где на их долю были обеспечены партнеры.

Вероника сбежала через час. Мужчины быстро напились и затеяли шумный спор, якобы в шутку, по поводу того, кому достанется Вероника. То тот, то другой хватали ее потными, липкими руками и пытались усадить на колени…

Марта позвонила на следующий день и рассказала, сопровождая рассказ идиотским хихиканьем, что ей пришлось обслуживать двоих, но она успешно справилась. С тех пор Вероника почему-то утратила к Марте интерес, и они постепенно отдалились друг от друга.

Наконец, настал день, когда Вероника объявила мужу, что разводится с ним. Олег как раз ушел из горкома в кресло управляющего банком, был в приподнятом настроении и даже не сделал вид, что удивлен. Сначала она почувствовала себя уязвленной, но вскоре успокоилась и обрадовалась – не будет проволочки с формальностями.

Труднее было со свекром. Тот прислал за ней служебную машину, когда услышал такую новость от сына. Ее провели без всякого пропуска на оборонный завод. Они разговаривали в его директорском кабинете.

– Вера, дорогая! Что случилось?! Никогда бы не мог подумать, что у вас с Олегом такое возможно… Блестящая любящая пара и вот…

– Блестящая, любящая… Это все в далеком прошлом!

– Но мы не заметили, как это произошло!

– Что вы не могли заметить?! Что мы даже к вам стали ходить порознь: он один, а я с дочкой, как мать одиночка… Наш брак фикция уже давно…

– Согласен, плохо, что он уделяет мало времени семье. Но мы ведь живем в жестоком мире, и мужчине, чтобы реализовать свои амбиции ради той же семьи, приходится многим жертвовать…

– Интересно, чем он еще жертвует, кроме нас с Оксаной?!

– Что все-таки случилось? Он изменил?

– Не то слово.

– Ты должна знать, что мужчины сплошь и рядом делают это для самоутверждения или «по должности». Он никогда не променяет тебя на другую… Где он еще найдет такой бриллиант?!

– Он меня не менял, а просто забыл в чулане как пустую стеклотару… Мне неудобно говорить, но чтобы вы сказали о том, что он не спал со мной как муж уже полгода…

– Боже мой! Возможно, он болен и боится признаться. Нужно срочно показать его врачам…

– Его болезнь называется разврат, самая низкопробная пьянка и разврат.

– Не может быть!

– Мало того, он почти перестал давать деньги на хозяйство. Мы живем на мою зарплату. Теперь я сама стираю белье. Нет десятки на прачечную…

– Почему ты мне раньше не сказала о своих материальных затруднениях? – свекор подошел к сейфу в стене, открыл его и достал пачку денег. – Здесь пятьсот. На ближайшее время тебе хватит, потом еще подброшу…

– Не могу я взять ваши деньги!

– Почему?! Разве мы тебе чужие!

– Не чужие, но деньги я брать не стану!

– В чем причина?

– Я твердо решила подать на развод.

– Где же ты собираешься жить? Ты должна подумать о дочке.

– Разменяем квартиру.

– Как! Это невозможно! Квартира принадлежит нашей семье с двадцатых годов. Ее получал мой отец, как один из первых красных директоров…

– Я имею право на жилье по закону. Вы получили вторую квартиру, используя мое право как молодого специалиста на жилье. Пусть это был для вас чисто формальный повод…

– Ты могла бы поехать к твоей маме. Насколько я знаю, она живет одна в трехкомнатной квартире. А мы могли бы компенсировать деньгами.

– Мне нужны не деньги, а собственное жилье!

– Если жилье получишь в твоем родном городе, согласишься уехать?

– Да, если квартира будет сразу.

– Мне нужно время, чтобы проработать варианты.

– Много времени я дать вам не могу.

– Речь идет о неделе, другой…

– Это можно!

Глава 4. Ее прошлая жизнь

В действительности Вероника ездила к матери, чтобы обсудить с ней свой развод и возможность переезда к ней. Однако та задумала выйти замуж за профессора кафедры философии Логуненко из военного училища, где мать работала в бухгалтерии. Профессор уже переселился к ней. Сбылась ее мечта стать профессоршей. Отец не дотянул до профессорского звания. Теперь она пела дифирамбы своему новому мужу, возможно, чтобы оправдать как-то свой поступок в глазах Вероники. Все восторгалась его эрудицией и манерами.

– Василий Аверьянович пишет монографию, ему нужен кабинет…

Вероника не выдержала:

– Зачем ты привела в наш дом этого тайного алкоголика? Раньше он проповедовал марксизм-ленинизм, теперь – американский неопозитивизм.

– Ты несправедлива! Он преподаватель, и передает студентам свои знания, а не убеждения

– Ему нужен кабинет в квартире, которую получил мой отец и на меня, в том числе. Две свои квартиры он оставил, одну дочери, другую бывшей жене. Там его кабинеты!

– Боже! Вероника! – воскликнула мама, театрально заламывая руки и делая ударение на втором слоге в имени дочери. – Ты так изменилась! Стала такой черствой, даже жестокой. У тебя не сложилась жизнь, и ты не можешь простить мне, что я, наконец, обрела покой и семейное счастье…

– Поговорим о твоем покое и счастье через некоторое время. У тебя хоть хватило ума, не прописывать его в своей квартире?!

– Наши чувства выше каких-то меркантильных интересов!

– А из каких интересов ты не поехала с отцом?

– Он не смог удержаться здесь из-за своего характера, который ты, к сожалению, унаследовала…

Вероника прекратила бесплодный разговор. Она поняла главное, на мать нельзя рассчитывать.

Свекор решил вопрос быстро, как и обещал. В министерстве, где она работала экономистом, после заявлений, которые ее попросил написать свекор, появился приказ о ее переводе на завод радиоэлектроники в ее родном городе. Это крупное оборонное предприятие подчинялось другому министерству, поэтому в том министерстве появился соответствующий приказ о приеме с немедленным предоставлением квартиры.

Когда Вероника приехала оформляться, то остановилась в заводской гостинице, а не у матери по двум соображениям. Во-первых, не хотела видеть профессора, во-вторых, это была форма давления на администрацию и профком, чтобы поскорее дали квартиру, так как по министерскому приказу за гостиницу платил завод.

В профкоме ей сказали, что нужно выполнить одну формальность: на ближайшей профсоюзной конференции записать ее на квартирную очередь. Ждать нужно было всего неделю. Вероника успела оформить все документы и пропуск. В пятницу – конференция, а в понедельник она приступает к работе старшим экономистом отдела внедрения новой техники и технологии.

Член профкома, заведующий квартирными делами, предупредил Веронику, чтобы она обязательно присутствовала на конференции.

– Зачем?

– Возможно, будут вопросы, потребуются справки… Короче, заочно такие дела не решаются. Вы уважаете наш коллектив?!

Вероника хотела уважать, поэтому на конференцию пришла. Многофункциональный зал, около тысячи мест только в партере, был забит почти до отказа – норма представительства от подразделений завода как раз и обеспечивала его заполнение.

Повестка дня была длинной, но Вероника не скучала. Первый раз такое сборище дает много полезной информации о предприятии, где тебе предстоит работать. Через три часа народ откровенно заскучал, по рядам зашуршали газеты и журналы…

А вот, наконец, и последний, ее вопрос. На трибуну для сообщения вышел уже знакомый профсоюзно-квартирный босс. Неожиданно долго он читал приказы по двум заинтересованным министерствам, выдержки из жилищного законодательства и коллективного договора. Усталый народ выкриками заставил его прервать объяснения, сформулировать вопрос и вынести на голосование.

Вдруг один из присутствующих, тщедушный мужчина с гривой давно нестриженых седых волос из первых рядов партера, потребовал слова для обсуждения вопроса перед голосованием. Его поддержали еще несколько голосов с мест.

Председательствующий на конференции уступил, и дал три минуты на выступление с места.

Седоволосый повернулся лицом к залу и заговорил, скорее, закричал, так как не дождался, пока ему передадут переносной микрофон:

– Прошло уже пять лет перестройки, а с нами как не считались министерские чиновники, так и не считаются. Люди здесь вкалывают чуть ли не со дня основания завода, в сорок четвертом пустили завод, до того как восстановили крыши на зданиях, чтобы уже через месяц отправить на авиазаводы самолетные радиостанции…

– Ближе к сути дела! – прервал председатель конференции.

– Регламент еще не истек! Так вот, наши труженики десятилетиями ждут квартиру, а тут присылают незаменимого специалиста из Киева и сразу бац, двухкомнатную… Мы эту женщину еще в глаза не видели, а теперь кто-то из коллектива должен подвинуться. Чего ради!

Вмешался кто-то со сцены из президиума:

– Не вводите людей в заблуждение. Она, как и всякий гражданин, имеет право на жилье, и свои десять лет уже подождала. Потом, она получает квартиру из фонда директора и на очередь это не влияет…

– Ни один из нашего коллектива, оказывается, недостоин получить жилье из директорского фонда! Министерство распоряжается им, как хочет! – с новой силой закричал смутьян.

В президиуме поднялся директор и взял в руки микрофон. Зал моментально притих:

– Прошу вас прекратить пустые дискуссии! Директорский фонд формируется по согласованию с министерством. Нам обещали компенсацию через смету на жилищное строительство. Давайте голосовать и идти отдыхать. Завтра многие из присутствующих работают.

– Да мы ее даже не видели! – не сдавался вошедший в раж оратор.

На трибуне, наконец, очнулся член профкома:

– Если вы хотите с ней познакомиться, то она здесь присутствует. Вероника Михайловна, поднимитесь, пожалуйста, чтобы с вами познакомился коллектив, в котором вам предстоит трудиться.

Вероника нехотя поднялась. Сотни мужских и женских голов повернулись в ее сторону. По залу пронесся шелест от вздохов и междометий…

– Все понятно! – раздалось почти рядом.

– Любопытство удовлетворено, теперь голосуем! Кто за? – громко разнеслось из динамиков.

Поднялся редкий лес рук.

– Кто против? Нет таких! Значит, считать голоса не будем. Кто воздержался? Один?!

Оратор воздержался из принципа. Председатель закрыл конференцию. Все дружно поднялись и поспешили на выход. Вероника осталась сидеть, чтобы выйти последней. Ее щеки пылали от взглядов: то укромных, а то и нахальных…

В отделе Веронику приняли сначала настороженно. Но она так быстро вошла в рабочий режим, что через неделю начальник отдела Миненко стал приглашать ее с собой на все совещания по плану технического перевооружения, где она отвечала за показатели эффективности. Перестроечный лозунг самофинансирования затронул и оборонную отрасль, где до этого на все расчеты экономического эффекта смотрели как на формальность. Теперь же защита плана по прибыли в министерстве значительно осложнилась. Нужен был профессиональный подход, и Вероника вполне отвечала этим требованиям.

Когда пришло время ехать в министерство для защиты показателей, главный технолог Артем Афанасьевич Труш включил Веронику в состав бригады, которую он сам возглавлял.

Веронике главный технолог нравился, хотя внешностью обладал рядовой. Нравился остроумной речью, демократичным стилем управления и, безусловно, энциклопедическими знаниями в своей области. Об этом можно было судить по тому, как он обсуждал технические тонкости с учеными из отраслевого НИИ или цеховыми технологами.

Командировка в столицу прошла блестяще. Им удалось защитить свои предложения с первого же захода. Вероника еще при подготовке проверила собственноручно расчеты технико-экономических показателей по каждому пункту плана, что позволило ей уверенно отстоять каждую цифру.

Конечно, немаловажным аргументом послужила и ее внешность. Министерские чиновники волновались и дико потели в ее присутствии, когда она проводила предварительное согласование документа с техническими специалистами. Миненко уныло бродил за ней по кабинетам в качестве «портфеленосителя». Почти на все вопросы отвечала она, потому что помнила многостраничный документ наизусть. Хотя технические детали она могла и не знать, зато отлично знала различие структуры издержек существующей и новой технологии.

Вечером в номер министерской гостиницы, где жила Вероника, постучал Труш. Его поселили в люкс на третьем этаже. Он не поленился подняться на пятый этаж, хотя вполне мог позвонить. Целью его визита было пригласить Веронику на ужин в ресторан.

– Вы успели поужинать? – спросил Труш.

– Еще нет, но это не проблема. Вечером я ем очень мало.

– Тогда я приглашаю вас на ужин. Можно в номере, а можно в ресторане. На ваш выбор.

– Номер исключается, а стакан кефира и булочка слишком ничтожный повод для посещения ресторана.

– Шампанское, черную икру и фрукты в буфете не подают.

– Что за повод для праздника?

– Для меня сегодняшняя защита была юбилейной, десятой. Процедура усложняется с каждым годом, но я не помню столь молниеносного и блестящего успеха. С полным основанием успех этот нужно отнести на ваш счет.

– О! Вы слишком преувеличиваете мою скромную роль…

– Нет, не преувеличиваю. Даже Миненко подтвердил мой вывод, правда, косвенно.

– В самом деле?! Он целый день скрежетал зубами и останавливал меня. Я, грешным делом, подумала, что он меня выпрет из отдела после окончания командировки…

– Может! Он всерьез испугался, что вы в состоянии его подсидеть и уже проводил, так сказать, зондирование…

– Это он напрасно! С его-то заслугами перед страной и предприятием быть столь мнительным.

– Значит, у него занижена самооценка, хотя и не намного от истинного довольно низкого уровня. Мне не нравится его стиль работы. Чиновник, механически обобщающий с ошибками предложения цехов и служб. Никаких попыток, если не участвовать в выработке, то хотя бы поддержать нашу стратегическую линию в технической политике…

– Вы предлагаете обсудить эту самую линию за бокалом шампанского?!

– Нет! Что вы! Это я к слову. Знаете, у кого что болит…

– Тогда будем обсуждать ваши болезни, так как я, слава Богу, вполне здорова…

– Нет! Отвечайте серьезно и по существу! Вы согласны поужинать со мной в ресторане чисто по-дружески?

– Когда начальник предлагает дружбу, грех отказываться!

– Действительно! Предлагал бы он любовь, другое дело, можно и отказать! Особенно, если он лысый и старый…

– И, тем более, женатый…

– Разве это недостаток?

– Для одинокой женщины – решающий!

– Так я ожидаю вас в холле!

– Мне нужно пять минут…

– Физического времени или женского?

– Естественно, женского!

В ресторане, когда был сделан заказ и возобновился разговор, Вероника почему-то ожидала от собеседника жалоб на семейную жизнь. Может, потому что жена Труша имела репутацию скандальной женщины. Вероника еще не видела ее, хотя руководимая женой лаборатория относилась к службе главного технолога. На совещания, которые проводил муж, жена посылала своего заместителя, пожилого полусонного на вид мужчину со следами химических ожогов на руках. Такая демонстрация не сказывалась на репутации Труша. Мало ли кто женат на вздорной бабе!

Труш не обмолвился ни словом о своей суровой мужской доле, а поинтересовался, где Вероника работала раньше, что так быстро освоилась на новом месте.

– В министерстве, где я работала, есть приборный главк, а я была куратором как раз планов технического перевооружения. У них даже элементная база совпадает с вашей…

– Тогда я знаю это министерство. Что же заставило вас покинуть столицу и вернуться в нашу провинцию?

– Есть же разница между родиной и просто провинцией! А если откровенно, то семейная катастрофа. Свекор помог получить перевод…

Так Вероника невольно заговорила первой о своей личной жизни.

– Красавина – фамилия по мужу?

– Фамилия мужа Соловьев.

– Тогда я знаю вашего свекра. Как тесен мир!

– Может быть, поменяемся ролями и я задам несколько вопросов, чтобы удовлетворить свое женское любопытство. Оно становится нестерпимым…

– Можно! Только не о семейной и личной жизни…

– Вопросы будут о профессиональной карьере. Получается, что вы стали главным технологом в тридцать лет, если уже десять лет возите в министерство планы внедрения новой техники.

– В тридцать один. Год был начальником вашего отдела. До этого технолог, начальник техбюро цеха, параллельно заочная аспирантура. Все очень просто, угадал розу ветров в современной технологии…

– Нужно еще иметь паруса.

– Мне пришлось грести руками и довольно много… Хорошо, жена попалась терпеливая… Выпьем за терпеливых жен!

– Не могу поддержать этот чисто мужской тост, тем более что я оказалась нетерпеливой…

– Не дождались, пока к мужу придет успех?!

– Ждать не нужно было, он все получил по наследству и сразу, но, как оказалось, не для меня.

– Поразительно!

Он не продолжил, а она не стала уточнять, что его поразило. Заиграл оркестр.

– Вы разрешите пригласить вас на танец.

– Возможно, но не сейчас! Если не настаиваете.

– Ни в коем случае, я терпелив…

Но им не пришлось танцевать. В зал гостиничного ресторана ввалился взъерошенный Миненко и пустился вдоль столиков, явно кого-то разыскивая.

А выслеживал он понятно кого. Труш вынуждено, судя по недовольному выражению лица, пригласил его сесть за их стол.

Миненко заказал бутылку водки и много еды. Как он сказал, в расчете на всех. Вечер был испорчен, хотя Вероника ничего особенного и не ожидала…

Спустя несколько дней в отдел влетела дама с очень строгим лицом, поискала газами, увидела Веронику и уставилась на нее. Потом прямо от порога выдала на весь отдел:

– Так это, очевидно, вы и есть пресловутая Красавина?!

Вероника от неожиданности на секунду опустила глаза на стол. Перед взглядом отчеканилась страница, на которой всегда был раскрыт заводской телефонный справочник. Из-за требований режима секретности в справочнике отсутствовали названия отделов и должностей. Подразделение Соколенко, ниже фамилии. Все знают, что это бухгалтерия. Подразделение Литвинова – плановый отдел. На этой же странице было подразделение Страшко. Вероника даже не знала мужчина это или женщина…

Вероника поднялась из-за стола, пусть она рассмотрит получше. Сотрудники и сотрудницы застыли за столами в ожидании скандала. Миненко на месте не было.

Глаза Вероники загорелись озорством. Она ткнула пальцем в справочник и громко спросила:

– А вы, очевидно, Страшко? Я здесь недавно и еще не успела познакомиться со всеми.

– Моя фамилия Труш! Запомни это крепко, красавица!

– Я боюсь, когда снятся кошмары.

Все присутствующие покатились от неудержимого смеха.

– Будут тебе кошмары наяву! – дама вылетела за дверь с перекошенным от злости лицом.

Через неделю Веронику вызвал заместитель директора завода по кадрам. Никаких намеков о причине секретарь директора не сообщила. Миненко, подлый интриган, прятал глаза, когда Вероника доложила ему о вызове. Не зря говорят, бойся того, кто тебя боится. Не было никаких сомнений, что это он нажужжал жене Труша и еще неизвестно кому бог весть что.

Кадровик вручил Веронике приказ о переводе в цех микросборок на должность начальника планово-экономического бюро. Красиво убирают, с повышением в должности и заработной плате.

– Хоть это и повышение, но, в связи с изменением места работы, от вас требуется личное заявление.

– Все так неожиданно! – Вероника действительно не знала: радоваться или огорчаться.

– Да. Работаете вы недавно, но отзывы о вашей работе самые благоприятные. Ваш начальник отдела высказал сожаление, что теряет такого ценного работника, но не может закрыть перспективы вашего роста. А здесь как раз начальник бюро ушла на пенсию. Более достойной кандидатуры нам не найти…

Веронике оставалось только поблагодарить за доверие.

Она пришла в цех, где многих, с кем придется работать, уже знала. Технологи, экономисты, нормировщики и диспетчеры снабжали ее исходными данными для расчетов экономического эффекта по цеху микросборок. Это были в основном приятные люди. Смущало одно: у начальника цеха была репутация самодура, а ей под его руководством работать.

Сначала все шло нормально. С работой она справлялась, все узнали ее острый язык и говорили только комплименты, тем более, она их заслуживала. Потом началась история с Федором.

Высокий, добродушный начальник технологического бюро их цеха был закоренелым холостяком. Федор Петренко считался завидным женихом. Отдельная квартира, машина, без вредных привычек, покладистый характер, приличная зарплата… Идеальные параметры для брачного объявления. Многие молоденькие монтажницы и женщины с опытом безуспешно пытались его заарканить.

Даже в постели, куда его затаскивали самые настойчивые и изобретательные, он не терял головы и соблюдал бдительность.

– Байстрюк – брак холостяка! Я как технолог не должен допускать брака, – любил говаривать Федор, в ответ на шуточные вопросы о том, сколько у него внебрачных детей.

Внимание женщин настолько избаловало Федора, что он никогда не ухаживал и не добивался женщин. Женщины добивались его.

Вероника была первой женщиной, из-за которой Федор потерял голову у всех на глазах. Вероника ответила на его чувства не сразу, хотя сразу выделила этого мужчину из толпы тех, кто добивался ее внимания. Ее осторожность была объяснима. У нее был опыт брака по большой любви, который распался через двенадцать лет. Она осталась с дочерью и опустошенной душой.

Федор возродил у нее надежду. В цехе и на заводе говорили о близкой свадьбе. Некоторые самые нетерпеливые уже заранее поздравляли. Возможно не из-за нетерпения, а из-за желания получить подтверждение слухов из первых рук. Но ожидание счастья опять завершилось крахом.

Все недоумевали и терялись в догадках о причинах размолвки. Причина была в ее характере. Федор привел Веронику к своей маме: показать и попросить благословения.

Одинокая женщина души не чаяла в своем сыне. Она была причиной того, что сын не женился до сорока лет.

Ужин прошел в чопорной обстановке. Вероника чувствовала себя в дурацком положении, пыталась шутить, но ее юмор отметался будущей свекровью с порога.

Федор при матери вел себя так, словно они с Вероникой неделю как познакомились. А на самом деле они спали вместе больше двух месяцев…

На следующий день после визита, Федор встретил Веронику, как всегда, по пути на работу. Он молчал, и она не выдержала:

– Ну и что сказала твоя мама обо мне?

Федор замялся, потом пролепетал неуверенно:

– Сказала, что ты слишком красива!

– В каком смысле? Для кого слишком красива? Для тебя?

– Чего ты так завелась?! Ты смотришь на себя в зеркало, хоть иногда?! Она считает, что ты не для меня, что не смогу я тебя надолго задержать рядом с собой… Просто, у тебя сейчас ситуация…

– Да! Ситуация у меня безнадежная! Хотя красота не вечна, будет и на моей улице праздник… А сейчас уйди!

У Вероники были готовы брызнуть слезы, и она не хотела, чтобы он увидел.

– Ну что ты?! Зачем так? Пройдет время, она свыкнется с мыслью…

К Веронике возвращалось самообладание:

– Сколько же я должна подождать?

– Трудно сказать! Мама очень тяжелый человек…

– А что нам мешает пожениться сейчас? Не на что жить или негде жить?

– Понимаешь, нам будет хорошо вдвоем, а она останется одинокой. Всю жизнь, она внушала мне мысль, что жен может быть много, а мать одна! Не обижайся, но я с ней согласен.

– Положим, жены у тебя в сорок лет нет и, думаю, не будет. По крайней мере, это буду не я! Все! Извини, мне в другую сторону…

Вероника повернула в переулок, чтобы выйти на параллельную улицу. Главное, он не сделал даже попытки ее удержать. Вывод: время ему нужно, чтобы тихо уйти…

Соперницы воспользовались ситуацией и пустили слух, что Федор узнал о чем-то неблаговидном в прошлом Вероники. Не трудно догадаться, о чем была речь. Через некоторое время последовало предложение от начальника цеха провести с ним отпуск в Сочи. Он был женат.

Вероника ответила ему в таких выражениях, что он ее люто возненавидел. Красивая и независимая, она рано научилась осаживать мужчин. Она не стала читать мораль и уверять в своей порядочности. Просто высказалась, что думает о его сексуальной привлекательности и мужских достоинствах…

Осенью, это было в прошлом году, она решила пойти на вечерние курсы бухгалтеров. И, как оказалось, вовремя.

Над заводом нависла реальная угроза лишиться оборонных заказов. Приборы системы управления межконтинентальных баллистических ракет были больше не нужны. Класс ракет, для которых они предназначались, подлежал уничтожению по договору с американцами.

Деньги в оплату курсов нелегко было выкроить из семейного бюджета, серьезно потрепанного стремительной инфляцией. Чтобы свести концы с концами она выгодно продала золотые сережки с рубинами – подарок свекра. Они ей никогда не нравились. Дочери они тоже не шли, да и рано ей было носить такие серьги.

Вероника не сомневалась, что первой кандидатурой на сокращение будет она. Закон ее не защитит – дочери уже исполнилось двенадцать лет, стаж работы на заводе и в отрасли небольшой. А еще она нажила врага в лице начальника цеха. Он-то и будут формировать списки.

В феврале угроза увольнения обрела черты приказа директора, требовавшего от подразделений урезание штатных расписаний на четверть в течение квартала.

Бухгалтерские курсы были организованы частной фирмой «Ноев Ковчег». Выпускникам она выдавала талон, гарантирующий трудоустройство этой же фирмой. Вероника слышала от «сокурсниц», что гарантия в данном случае – чистая фикция. Если вы отказались от трех даже нелепейших предложений, то гарантия аннулируется, поэтому она решила сразу запросить услугу с оплатой.

Девушка после оформления заказа направила Веронику к директору, который лично вел картотеку вакансий на бухгалтерские и финансово-экономические должности.

Директор, почти не поднимая головы, подал ей список предложений. Он был внушительным, что ее обрадовало. Одно ее расстраивало. Где была хорошее место: известная фирма, хорошая зарплата, – там требовался стаж работы главным бухгалтером.

Список был бесконечным, в кабинете жарко, и Вероника попросила разрешения снять свою каракулевую шубу. Сам директор, молодой чернявый парень щуплого сложения, сидел без пиджака, в белоснежной рубашке с галстуком. Директор разрешил кивком и занялся очередной кандидатшей.

Вероника сняла шубу и шапку и собралась уже вернуться к своему списку, когда увидела широко раскрытые глаза директора – у него буквально отвисла челюсть.

– Не уходите, у меня есть к вам разговор!

Директор в две минуты избавился от другой посетительницы и крикнул секретарю, чтобы никого не впускала в кабинет. Он сел рядом с Вероникой и вкрадчивым голосом заговорил:

– У нас есть клиенты с особыми требованиями. Мы держим их заявки в отдельной картотеке. Как вам нравится такое предложение? – он подал карточку.

Требовался секретарь-референт с блестящими внешними данными в возрасте от двадцати пяти до тридцати и с высшим образованием.

– Меня устроит только работа бухгалтера или экономиста…

– Есть и такие предложения, – директор порылся в сейфе и подал карточку, исчерченную карандашными пометками.

Требовался экономист-аналитик, отлично знающий радиоэлектронное производство, до тридцати лет и с привлекательной внешностью. Оплата – эквивалент ста пятидесяти долларов и выше по договоренности.

Все подходило Веронике. Характер работы, зарплата, которая выше заводской почти в три раза.

– Мне, возможно, подойдет, – сказала она спокойно, чтобы не выдать заинтересованность.

– Сейчас свяжусь с клиентом.

Он снял трубку с радиоудлинителем и набрал номер.

– Привет, Влад! Ну, как? Ты нашел человека на должность экономиста-аналитика?

Вероника не слышала, что отвечают на другом конце.

– Тебе не угодишь! Ты нас замордовал своей переборчивостью… Конечно, не за этим! Есть прекрасная кандидатура… Тридцать шесть… Глупости, лучше раз увидеть… Не бросай трубку, иначе я аннулирую твой заказ… Побеседовать ведь можно… Мне неудобно здесь говорить, много посетителей… Подожди, найду укромное место…

Директор выскочил из кабинета с трубкой около уха. Веронике сделалось неприятно. Она почувствовала себя, словно на невольничьем рынке – сейчас начнут осматривать зубы…

Директор возвратился с довольным видом, появился шанс дорого продать живой товар.

– Вот вам адрес и телефон фирмы «Вектор-плюс». Генеральный директор Ситник Владимир Анатольевич. Вам нужно с ним встретиться для собеседования. О времени договоритесь по телефону. Советую не откладывать на долго. Два-три дня. Больше мы ждать не можем.

– А если я не подойду?

– У вас останется еще две попытки. Придете опять ко мне. Счастлив быть вам полезным, – директор церемонно откланялся и переключился на другую посетительницу.

На следующий день была суббота, но Вероника на всякий случай позвонила на фирму. Директор оказался на месте.

– Кто вы?

– Моя фамилия Красавина. Вам звонили вчера из «Ноева Ковчега» по поводу вакансии экономиста-аналитика…

– А, эти! Когда вы сможете прийти?

– Когда вам будет удобно.

– Давайте покончим с этим сразу. Сейчас можете?

– Смогу через час.

– Годится! Жду вас к двенадцати.

Вероника надела свое черное вязаное платье с белой оторочкой, хорошо облегающее фигуру, короткие ботинки. Для дневного времени выбрала чешскую бижутерию из полудрагоценных камней: бусы, сережки и перстень. Все очень скромно. Примерно так она будет выглядеть в обычные рабочие дни.

На втором этаже и фасаде небольшого старого здания шли ремонтные работы, первый этаж уже эксплуатировался. Вероника спросила у охранника на входе, где кабинет Ситника. Тот показал налево.

На фирме оказалось довольно много людей для субботнего дня. В приемной, точнее, комнате перед кабинетом две девицы сидели за компьютерами.

– Директор занят! – произнесла одна из них, как только Вероника вошла в приемную и не успела даже открыть рот.

– Где я могу подождать?

– Садитесь за тем столом. Он не занят.

Из кабинета слышались голоса: глухой мужской и истерический женский.

Дверь неожиданно распахнулась и с грохотом захлопнулась. Это из кабинета выскочила долговязая девица в сапогах до колен, короткой юбке и прозрачной блузке. Ее лицо было красным, не то от румян, не то от возбуждения. Грубо намалеванные губы сыпали ругательства:

– Козел! Зануда! Псих! Он еще меня вспомнит! За жалкую сотню в месяц еще должна спать с его сволочными дружками…

Долговязая подошла к шкафу и достала свою короткую шубку из искусственного меха. Вероника заметила у нее сзади на ноге спущенную петлю на неприлично тонких для зимы колготках.

Дверь опять отворилась. На пороге стоял высокий, холеный молодой парень с копной густых черных волос, постриженных по моде.

– Вернись в кабинет!

Директор скользнул взглядом по комнате, на секунду задержался на Веронике, потом молча закрыл дверь, когда девица послушно юркнула в кабинет.

Минут через пять она опять вышла уже притихшая, словно побитая.

– Пока! Я еще загляну, – она махнула ручкой компьютерным девушкам и удалилась, шмыгая носом.

Директор открыл дверь и обратился к Веронике:

– Вы ко мне? – спросил он, откровенно разглядывая.

– Да! Я Красавина!

– Раздевайтесь! – сказал он тоном доктора, словно обращался к пациенту на приеме, потом одумался и добавил, – Девушки! Вы, почему не предложили гостье снять шубу! Покажите, где вешалка. Я вас жду!

Он вернулся к себе.

Вероника сняла шубу и шапку, вытащила из волос заколки. Золотой водопад упал ей на плечи.

– Какой чудесный цвет! Лореаль? – спросила одна из девиц.

– Натураль! – ответила Вероника в тон вопроса.

Когда за ней закрылась дверь в кабинет, девица прошипела:

– Задавака!

Директор вскочил с кресла, чтобы встретить Веронику. Усадил ее напротив своего огромного письменного стола. Неизгладимое впечатление произведенное Вероникой отштамповалось на его лице. Это была смесь легкого страха и удивления.

– Эти в «Ковчеге» что-то напутали. С женщиной о возрасте говорить не принято, но, по-моему, они вам приписали лет десять.

– Нет. Все правильно. Летом мне будет тридцать шесть. Моей дочери двенадцать лет.

– Вы замужем?

– Нет! Развелась в позапрошлом году.

– Это хорошо! Извините, хотел сказать, не будет проблем с командировками.

– Часто и надолго ездить не могу.

– Нечасто! И на два-три дня, не больше… Вы знакомы со сметами и калькуляциями? Короче, с разработкой цен на электронные устройства.

– Последнее время только этим и занимаюсь.

– Где, если не секрет?

– На заводе радиоэлектроники.

– Подразделение? Должность?

– Начальник планово-экономического бюро цеха микросборок.

– Этот цех я знаю! Почему уходите?

– Рост зарплаты отстает от инфляции, и я не хочу ждать, пока развалится завод.

– Да! Восьмисотый заказ накрылся!

– Откуда вы знаете?

– Работал немного в КБ завода и слинял, как только разрешили кооперативы. Теперь мы общество с ограниченной ответственностью. У вас есть домашний телефон?

– Да.

– Через пару дней сообщу вам наше решение. Не скрою, мне нужно навести справки и посоветоваться с заместителем. Скорее всего, вы нам подойдете…

– Условия по оплате остаются как в заявке?

– Да. Эквивалент ста пятидесяти долларов по курсу Национального банка на день выплаты.

– А что значит «по договоренности»?

– Ничего особенного! Узнаете, когда мы вас зачислим.

– А все же?!

– Не волнуйтесь! Это касается порядка выплаты зарплаты. Вы лучше скажите, проблем с вашим увольнением не будет?

– Думаю, не будет. У нас сокращение…

– Насколько я знаю, пока только идут разговоры об этом.

– Меня отпустят без проблем, заверяю вас!

– Тогда у меня все! Если у вас нет больше вопросов, я провожу вас.

Он помог Веронике надеть шубу, чем несказанно удивил девиц.

Через неделю Вероника работала на новом месте. Коллеги на прощание подарили портфель для деловых бумаг. В ответ она выставила торт и шампанское.

Следователю Гречке Вероника рассказала не все. Зачем ему ее душевные переживания. Он больше интересовался мотивами поступков и решений.

– Как вы познакомились с Луневым.

– Приехала в Песчаное на свидание с Владом. Решила стать его любовницей.

– Он вас принуждал к этому?

– Жизнь принуждала. А он очень мило ухаживал за мной…

– Моральный аспект такой связи вас не волновал? Он ведь был женат!

– Нет! Не волновал! Он спал со многими. Одной больше, одной меньше! Я не собиралась разбивать семью…

– Продолжайте!

– Он не встретил меня. Я попыталась найти его дом, но оказалось, что с ним приехала жена. Погода ужасно испортилась, и мне некуда было деться. Лунев увидел меня всю промокшую под дождем и пригласил к себе в дом. Так мы познакомились. Потом начали встречаться, и он сделал мне предложение стать его женой. Я не хочу его терять, просто не переживу еще одну потерю.

– Не нужно отчаиваться! Помните о дочери! Однако вернемся к делу. Как отреагировал Ситник на перспективу вашего брака с Луневым?

– Просил, умолял, возмущался, угрожал, но я поставила его на место.

– Каким образом?

– На каждом частном предприятии есть свои коммерческие тайны. Их разглашение чревато фатальными последствиями для фирмы. А я кое-что знала достоверно в силу своих обязанностей, о другом догадывалась… Но это не относится к теме нашего разговора.

– Согласен! Пока не время об этом говорить, но мы к данному вопросу еще вернемся. Вы жаловались Луневу, что Ситник вас преследует?

– Однажды! После этого у них была какая-то стычка. Раньше никто не говорил мне об этом. Я сделала такой вывод по вопросам следователя, который меня допрашивал. Каким-то образом в конфликте участвовали охранники Ситника.

– Думаю, в материалах следствия этот эпизод есть, и я все сегодня прочитаю. Перейдем к следующему вопросу. Когда и как вы узнали об убийстве?

– Я вам уже рассказывала. Вечером в субботу мы были с Луневым в кино. Ночь он провел у меня. Ничего странного в его поведении не заметила. Утром отправился в автомастерскую. Он пожаловался, что должны были отдать машину в субботу в пять часов, но ушли раньше времени. Больше не видела его. В понедельник на работе мне сказали, что он арестован за убийство Ситника.

– Все! Пока достаточно. Потом поговорим еще не раз и более детально.

– Куда уж детальнее!

– Вы не представляете, как много нужно знать подробностей, чтобы раскрыть преступление, то есть найти преступника и доказать его вину.

– Теперь буду знать! Только зачем мне это?!

Глава 5. В роли адвоката

Манюня встретил Михаила в своем кабинете приветливо, даже обнял по-дружески. Их два года назад сблизило дело об убийстве скрипачки Ларисы Белостенной. Несмотря на разницу в возрасте, Манюне было под сорок, и положении, они стали друзьями.

За кабинетом была комната отдыха. Там на диване и разместился Михаил, разложив папки дела на приставном столике.

Манюня приказал своему секретарю поить Михаила чаем и уехал.

Михаил стал читать дело. Сомнения закрались в его душу. Мотив был налицо и улики убийственны. Красавина об этих уликах ничего не могла знать – пока это тайна следствия. Основательно был доказан эпизод ссоры Лунева с Ситником.

Выстрелы разрывными пулями были произведены из ружья Лунева. Это показал химический и спектральный анализ налета пороховых газов в стволе и гильзах. В шкафу рядом с ружьем найдена пачка патронов, в которой не доставало двух. И выстрелов было два. На месте, откуда были произведены выстрелы, обнаружены следы от ботинок Лунева. Эти же ботинки с налипшей глиной найдены в прихожей дома Лунева.

Попытка подозреваемого обеспечить алиби провалилась. Время убийства установлено достаточно точно. По словам Лунева два часа перед встречей с Красавиной (они ходили в кино) он провел в квартире дочери. Дочь с сыном находились в цирке, а зять гостил у приятеля. Время убийства приходится как раз на середину этого двухчасового периода. Получается, даже родственники подозреваемого не могли засвидетельствовать его присутствие в городе в это время.

Расчеты показывали, что при самых неблагоприятных обстоятельствах, Луневу за вычетом дороги оставался целый час, хотя достаточно было семи минут, чтобы убить и скрыться с места преступления. Такой запас времени позволял выбрать самый удобный момент.

Михаил перечитывал документы и свидетельские показания о некоторых эпизодах по несколько раз. Постепенно накапливались вопросы. Когда список непроверенных следствием деталей заполнил целую страницу, Михаил воспрянул духом опять. По крайней мере, он обеспечит себе участие в этом деле.

Теперь можно расслабиться. Михаил открыл прокурорский холодильник, соорудил себе толстый бутерброд с сыром и колбасой, включил телевизор и развалился довольный на диване. Заваренный секретаршей чай давно остыл, что было даже приятно. Кондиционер явно не справлялся с июльской жарой.

Довольный собой, он даже слегка задремал под телевизором.

Михаила разбудил шум в кабинете. Манюня вернулся не один.

– Подожди еще немного, скоро освобожусь совсем. Согрей, если не трудно, воду и завари чай!

– Нет проблем! – Михаил включил автоматический кипятильник.

Манюня вернулся в комнату отдыха через четверть часа, налил себе и Михаилу чай и сел на диван рядом.

– Рассказывай, что ты раскопал?

– Достаточно, по моему мнению!

– Давай, по порядку!

– Начну с конкретных вопросов, потом перейду к общим. Первое, не установлено, откуда появилась пачка патронов. Лунев утверждает, что он никогда не покупал такие и не знает, откуда они появились в его шкафу. На коробке нет никаких отпечатков пальцев. Завод изготовитель и дата производства отличается от остальных пачек. Те куплены, по словам Лунева, на Севере два года назад. На этих дата производства – январь текущего года.

– Он мог купить эту пачку с рук на барахолке.

– Но с заводом можно было связаться и проследить хотя бы, как они попали в наш город. Можно было по объявлению поискать продавца с барахолки…

– Согласен! Один пункт принимается.

– Второе, мобильный телефон оказался на полу рядом с трупом. Значит, убитый выронил его из руки. Из чехла на поясе он не выпал бы. Возможно, в момент, когда были произведены выстрелы, Ситник разговаривал по телефону. Запись аппаратуры регистрирующей разговоры у оператора связи не проверена. Если разговор был, то мы бы знали с кем. Мы бы знали с точностью до минуты время убийства. Сейчас разброс четверть часа. Тот человек, с которым разговаривал Ситник, мог дать ценные показания. Ведь Ситник был убит прямо у открытого окна, затянутого только сеткой от насекомых. Он мог перед выстрелом что-то увидеть и сказать в трубку. Собеседнику это могло показаться бессмысленным, и он не придал значения…

– Принимается и этот пункт. Он потянет, пожалуй, больше всех.

– Если разговор по телефону был! Третье. Не пойму, зачем убийца переобувался в другие ботинки, а потом оставил их в прихожей. Чистая потеря времени и лишняя улика. Разве только, чтобы подставить хозяина ботинок!

– Интересно! Что еще?

– Четвертое, следствие слишком много поставило на тот факт, что другой, кроме хозяина, не мог взять ружье и патроны в доме из-за собаки. Если даже не был использован какой-нибудь хитроумный способ нейтрализации собаки на время, то есть еще, по крайней мере, три человека, которых собака не тронет: Красавина, зять и дочь. У Красавиной могли быть серьезные мотивы убить Ситника, например, угроза разоблачения с его стороны. Она подстроила улики, в надежде на алиби Лунева, ведь он был в городе. Алиби случайно сорвалось. Зять и дочь тоже могут иметь мотивы. Молодая жена Лунева могла смешать их карты в части наследства. Известно, что дочь со своим сыном была в момент убийства в цирке. Так ли это? Мальчик в тринадцать лет мог смотреть представление и без матери. А та могла уйти под каким-либо предлогом и возвратиться к концу представления. Значит, и у нее было почти два часа. Зять был у приятеля. У какого? Я не нашел протокола допроса этого свидетеля. Если убил кто-то из этих троих, то все становится на свои места. Понятно, почему использованы ботинки хозяина, оставлена пачка патронов, не почищены стволы. Применены ведь разрывные пули, поэтому для доказательства того факта, что стреляли из данного ружья, как раз нужны гильзы и нечищеные стволы. Начатая пачка патронов уже перебор…

– Миша! – прервал монолог Михаила Манюня, – Тебе бы в защитники! Ты прямо на глазах развалил это дело. Фесенко и его ребята люди опытные. За плечами у них десятки убийств. Их трудно убедить хитроумными версиями. По статистике все гораздо проще…

– В данном деле их губит груз опыта. Доказанные факты делают статистику, а не статистика определяет доказательность фактов! Расчеты по теории вероятности здесь не годятся. Другое дело, что сначала нужно проверять самую вероятную версию, потом остальные. А они остановились на том, что лежит на поверхности…

– Ладно, не заводись! Я специально тебя подзадорил. Тебе предстоит выдержать натиск Фесенко и его команды. Подведем итоги. Все, что ты сказал здесь, заслуживает самого серьезного внимания. Я включаю тебя в следственную бригаду. Оставь письменное заключение.

– Вот оно! Но я еще не все сказал. Чрезвычайно сложен механизм преступления. Убийца не мог бы уйти с места преступления незамеченным, если бы охранник оставался в доме. Охранник отсутствовал полчаса. Именно в этот период и прозвучали выстрелы. Представляете! Нужно вырваться на час из города и именно в этот час охранник должен уйти из дома. Невероятное везение преступника и невезение жертвы!

– Возможно, в другом случае он застрелил бы и охранника. Или сделал несколько попыток и одна из них оказалась удачной.

– Согласен! Где тогда расследование этих попыток. Как в каждом случае Лунев собирался обеспечить себе алиби? Или не собирался?! Тогда он просто самоубийца. И это перед женитьбой на редкой красавице. Он должен быть законченным психом, но не похож, судя по рассказам Красавиной и протоколам допросов…

– Все, все! Убедил! Представляю реакцию Фесенко. Он всегда ревновал меня к тебе. Теперь он получит новый повод. Только не вступай с ним в дискуссии! Ссылайся на меня.

– Обещаю!

– Где ты остановился? Поедем ко мне. Елена будет рада.

– Спасибо! Но я хочу домой. Еще успею на вечерний полив. Буду ждать вашего решения.

– За этим дело не станет!

Дома Анастасия встретила Михаила словами:

– Ну, как успехи?! Есть у тебя возможность отличиться перед очередной красавицей?

– Кажется, есть! Меня включают в следственную бригаду.

– Тогда пора задуматься над наградой, которой она тебя отметит…

– Уже придумал! Только награждать будешь ты как полномочный представитель всемирной лиги красавиц.

– Не помню, чтобы мне кто-то выдавал членский билет в эту лигу…

– Мать-природа!

– Шутки шутками, а отпуск твой пропал!

– Не волнуйся! Еще не кончится лето, как я раскручу это дело!

– Давненько не помню тебя таким самоуверенным. Не к добру это!

– Моя самоуверенность преходяща, а сомнение вечно!

– Ну, ну! Посмотрим!

– Солнце садится, нужно успеть полить огород.

В пятницу Михаила вызвали в районную прокуратуру. Сафонов прислал за ним машину. В приемной Лера, секретарь Сафонова, перегородила дорогу:

– Дмитрий Иванович занят!

– Он машину за мной посылал!

– Не важно! Просил не беспокоить.

– Тогда, будьте добры, доложите, что я приехал!

– Вы не указывайте, что мне делать!

– Я не указываю, а прошу о том, что входит в ваши обязанности…

– Знаю без вас, что мне делать! Ждите на своем рабочем месте! Вас пригласят!

– Подожду в приемной. Уж это вы мне не можете запретить, а если и запретите, то некому здесь ваш приговор привести в исполнение, – Михаил попытался все свести к шутке.

Однако шутка не была принята:

– Я буду жаловаться на вас.

Приемная была пуста. Михаил сел на стул и приготовился к ее новой атаке. Последнее время стычки по пустякам между Лерой, Валерией, и Михаилом участились.

Михаил объяснял их причину просто. Валерия перешла на третий курс заочного факультета юридической академии в Харькове и почему-то решила к своим секретарским полномочиям добавить дополнительные. Стала смело распоряжаться персоналом прокуратуры от имени Сафонова, часто без его ведома. Если учесть, что Михаил считал вообще дурным тоном отдавать распоряжения через секретаря, а Сафонов грешил этим постоянно, хотя под рукой всегда были пейджер и мобильный телефон, то поводов для конфликтов было предостаточно. Хуже было то, что прочий персонал прокуратуры не сопротивлялся такой узурпации власти и подчинялся безропотно.

Атака не последовала. Ее раздражение на Михаила проявилось в резких движениях и излишне энергичных перемещениях по приемной, что совершенно не вязалось с духотой безоблачного июльского дня. Михаил углубился в свои мысли и перестал до поры ее замечать, пока его внимание не привлекло часто повторяющееся движение Валерии: одной или двумя руками на ходу она стягивала вниз подол юбки.

Валерия всегда одевалась без вкуса, не к месту и не ко времени. Сегодня она превзошла себя. Короткая вязанная шерстяная юбка в обтяжку, недостающая до пояса блузка, открывающая часть живота, и туфли на высоченном тонком каблуке. Собственно юбка и заставляла Валерию совершать эти странные жесты. Юбка была чрезмерно и неумело укорочена и сползала вверх на массивных бедрах секретарши после каждых трех шагов.

Михаил приободрился, у него возник план мести.

– Да! Нужно отдать вам должное, Валерия. Ноги у вас просто класс! Ваш главный козырь! – выдал Михаил после ее очередного дефиле мимо него.

Губы Валерии, густо накрашенные невероятно темной, почти черной губной помадой, невольно растянулись довольной улыбкой.

Михаил дождался этой улыбки и продолжил:

– Но, к сожалению, этого нельзя сказать о ваших мозгах! Разве умный человек выложит в официальном учреждении, коим является прокуратура, все свои козыри вот так сразу и полностью от пяток до места, где они начинаются… А ваша губная помада! Вы знаете, кто ею пользуется? Такой оттенок приобретают губы у женщин, предпочитающих оральный секс, после регулярных занятий оным. Они и создали эту моду на темную губную помаду. То ли для маскировки, то ли для саморекламы…

Валерия взвыла и бросилась в кабинет Сафонова. Через минуту его хозяин появился в двери:

– Михаил Егорович! Что вы себе позволяете?!

– Здравствуйте, Дмитрий Иванович! Вот, явился по вашему вызову. Меня к вам не пустили. Чтобы не терять времени даром, я решил в самой деликатной форме дать несколько рекомендаций Валерии…

– Каких рекомендаций?!

– Точнее, советов, как нужно одеваться секретарю районного прокурора…

– Она мой секретарь, а не ваш!

– Да, приказывать ей можете только вы, а советовать любой человек, тем более работник прокуратуры. Она ведь является, в некотором роде, лицом учреждения. Первой встречает наших посетителей. Не правда ли?

– Что вам не нравится?

– Слово «нравится» здесь не подходит. Просто, такую манеру одеваться я считаю неприемлемой для прокуратуры. Я ей сказал об этом по-дружески. Она почему-то обиделась.

– Она требует ваших извинений!

– Скажу сразу, причины просить у нее прощения я не вижу, а как ей одеваться решать вам!

– Он сказал, что у меня с головой не в порядке!

– Такого буквально я не говорил! Как вам объяснить?! Хотите, проведем эксперимент? – новая идея пришла в голову Михаила.

– Какой еще эксперимент? – Сафонов не мог найти правильный выход из создавшегося положения. Михаил был для него источником беспокойства, но это был лучший работник прокуратуры. И его дружбу с городским прокурором нельзя было сбрасывать со счетов.

– Следственный эксперимент, так сказать. Попросите Леру взять поднос с чайным прибором, что у вас на столе, и принести сюда, а затем вернуть назад.

– Вы можете это сделать? – обратился Сафонов к своей секретарше, – Хотя не понимаю, какой в этом прок… Прошу вас, Валерия! Сделайте, как он просит!

Валерия неуверенной походкой пошла, словно на ходулях. Юбка поползла вверх. Она ее поправила под прикрытием стола. На обратной дороге две руки были заняты подносом. Она сделала несколько шагов. Юбка опять предательски заскользила вверх. С половины дороги Валерия вернулась, грохнула поднос на стол и вылетела из кабинета, а затем и из приемной, натягивая юбку двумя руками.

Мимо остолбеневшего Сафонова, мимо скрывающего свое полное удовлетворение Михаила. Хотя чему здесь радоваться?! Проучил недалекую сельскую дуру…

– Займемся делом! – поставил точку в инциденте Сафонов и жестом пригласил Михаила в кабинет.

На удивление посуда на подносе осталась целой. А какой был грохот! Даже ничего не было пролито.

– Хотите чаю? – предложил Сафонов.

– С удовольствием!

– Хотя он уже остыл. Вам подогреть?

– Нет, спасибо! Буду пить холодным, так лучше чувствуется вкус чая…

Сафонов предпочитал марку «Седой граф».

«Приятно, но как это можно пить годами?!» – подумал Михаил, отхлебнув терпкий, слишком ароматный напиток.

– Вы опять воспользовались своей дружбой с городским прокурором и встряли в новую авантюру. Учтите, ваш отпуск мы не сможем продлить летом. У нас в районе достаточно и своих дел!

Сафонов недавно опять перешел на «вы» с Михаилом. На этот раз, вероятно, окончательно. До этого такой переход должен был означать, что подчиненным недовольны.

– Дмитрий Иванович! Убийство произошло в нашем районе и подозреваемый прописан у нас. Возможно, мы совершили ошибку, что отдали дело в город полностью. Теперь появился повод исправить ситуацию. Обращаю ваше внимание, что не я создал данный повод. Ко мне домой явилась Красавина, невеста подозреваемого, и его зять. Они попросили помощи, так как считают все происходящее чудовищной ошибкой. Они уже написали жалобу в городскую прокуратуру, кстати, по моей рекомендации. У этой Красавиной есть определенные связи в Киеве. Я проявил инициативу, чтобы наш район избежал возможных неприятностей…

Михаил знал, что упоминание о киевских связях не пройдет незамеченным.

– Думать о районе входит в мои обязанности!

– О репутации учреждения обязаны заботиться все сотрудники. Кроме того, должен признаться, меня заинтересовало это дело.

– Создаете себе славу этакого Мегрэ районного масштаба…

– Не вижу ничего дурного, если даже все сводится к моей репутации следователя…

– Может пострадать дело! Наши районные дела, – уточнил Сафонов недовольным тоном.

– До сих пор все обходилось! Надеюсь, и на этот раз все также обойдется…

– Об этом я и хотел сказать! Вас я предупреждал неоднократно, нарушений нормативных сроков проведения следствия по делам, переданным в ваше ведение, я не потерплю. Вам ясно?!

– Вполне!

– Тогда оформляйте командировку и отправляйтесь в распоряжение Фесенко.

– Когда?

– Прямо сейчас! Ведь это для вас не является неожиданностью?!

– Нет, конечно!

В Управлении Михаила приняли сдержанно. Фесенко, после приветствий с натянутым радушием, заговорил в жестком тоне:

– Скажу тебе, Михаил, откровенно. У меня нет ресурсов, чтобы удовлетворять твою любознательность и частный интерес в этом деле. Транспорт у нас и так в обрез, так что на машину не рассчитывай. На твои вопросы, а Манюня не скрывал, что подготовил их ты, пробежав галопом по делу, тебе и отвечать…

– Другого я не ожидал! Думаю, обойдусь собственными средствами, попрошу на недельку у тестя «жигуль»…

– Ха! Надеешься управиться за недельку?! Ну, ну!

– Вы ведь уже все сделали, не правда ли?! Проверю несколько фактов, а там посмотрим…

– Что там смотреть?! Твои дела можно посчитать на пальцах одной руки…

– Никто не отнимает у вас ваши многолетние заслуги, поэтому давайте оставим в покое и мои скромные достижения. Если хотите знать, то я оцениваю вероятность вашей версии на девяносто девять и девять десятых. Мне захотелось потратить время и свою зыбкую репутацию на оставшуюся одну десятую. Дайте мне такую возможность! Не будьте таким жадным!

– Ради Бога, Миша! Развлекайся за счет бюджета и своего тестя, мы тебе не помеха.

– Мне нужно будет регулярно знакомиться с новыми материалами по делу, или уточнять какие-то факты…

– Пожалуйста, обращайся ко мне, если тебе не трудно!

– Нисколько! Для начала, я хочу побеседовать с Луневым.

– То есть, допросить!

– Да, допросить!

– Это можно! Только протокол по всей форме, сам понимаешь…

– Понимаю!

– В понедельник организуем!

– Можно сегодня?

– Сегодня не успеем, да и зачем такая спешка. Нового, думаю, он не скажет.

– Тогда лучше с утра, не позже десяти. Договорились?!

– Как прикажете! – Фесенко позволил себе даже шуточный поклон.

В тот же день Михаил возвратился домой на автобусе, чтобы попросить у тестя машину на неделю или две.

В понедельник утром он поехал прямо в следственный изолятор для разговора с Луневым.

Подследственный оказался на вид крепким выше среднего роста мужчиной. Его волосы и загорелое лицо лоснилось от пота. Еще поразил совершенно затравленный взгляд.

Лунев сразу попросил пить. Михаил налил ему в пластиковый стакан минеральную воду, предусмотрительно купленную в киоске по пути. День был жаркий, разговор предстоял длинный и Михаил позаботился о себе и о подследственном в том числе.

Михаил усвоил уроки Манюни. Допрос, вопреки распространенному мнению, должен протекать в комфортных условиях, чтобы подследственному хотелось говорить как можно больше и как можно дольше.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался Михаил, чтобы сразу дать возможность Луневу изложить жалобы на здоровье, если таковые есть.

– Отвратительно! Как может себя чувствовать невиновный человек в этой грязной яме… Мы даже спим по очереди – на всех не хватает нар. Там такая духота, что люди послабее падают в обморок. Пусть меня подозревают в убийстве, но там ведь сидят люди по таким пустячным поводам, что даже смешно. Взяли бы подписку и пусть сидит дома до суда. Чего боятся?! Какой дурак сбежит, если ему грозит год или два…

– Сейчас после развала СССР есть куда бежать.

– Обречь себя на наказание похлестче тюрьмы. Оставить семью, дом и скитаться на чужбине…

– Вообще-то, я с вами согласен, для половины из них выбранная мера пресечения излишне жесткая. Это из-за перестраховки, потом традиция такая…

– Простите, вы человек новый, и насколько я помню, ранее на допросах не присутствовали…

– Да, я не представился еще! Михаил Егорович Гречка, следователь районной прокуратуры. Меня подключили к следствию с сегодняшнего дня. Поводом послужило обращение к нам вашей будущей супруги гражданки Красавиной. Вы ведь житель нашего района и начальство пошло ей навстречу…

– Я уже все сказал и мне нечего больше добавить. Это не я убил Ситника, я был в городе, хотя не могу это доказать. Но это не причина, чтобы свалить на меня преступление…

– Успокойтесь! Все, что было на допросах до этого, мне хорошо известно. Давайте начнем с другого конца! Допустим, что я вам поверил, иначе не занимался бы вашим делом. Нужны весомые доказательства, что их совершил другой, нужно найти преступника. Так ведь?! Вы согласны?

– Да!

– Тогда нужны версии, мотивы, улики достаточно веские, чтобы они могли соперничать с теми, из-за которых вы здесь. Согласны?

– Да, да!

– Прекрасно! Тогда вы должны смотреть на мои вопросы именно с этой точки зрения, быть предельно откровенным… Если вы будете считать, что я вас хочу запутать или выведать еще что-то против вас, то мы далеко не продвинемся. Какие-то факты вы можете истолковать превратно. Вам может казаться, что они усугубляют ваше положение, а на самом деле они дают в наши руки отправные точки для других версий… Это понятно?

– Да!

– Тогда начнем! Настоящий преступник мог иметь две цели. Первая, убить Ситника. Тогда вас подставили, чтобы замести следы. Вторая, серьезно подставить вас, а Ситнику просто не повезло – его выбрали жертвой. Мы еще обсудим оба эти варианта, а сейчас меня интересует то общее, что в них есть – механизм, так сказать, подставки. Во-первых, у вас должен быть серьезный мотив, во-вторых, орудие убийства должно принадлежать вам. Давайте составим список людей, которые располагали всей этой информацией и были в состоянии осуществить преступление, – Михаил взял шариковую ручку и придвинул к себе лист бумаги.

– Каких людей?

– Тех, кто знал о вашей ссоре, и о том, что у вас есть в доме ружье, что вас нет дома, знал, как проникнуть в дом и скрыть следы проникновения.

– Простите, я сейчас туго соображаю… Конечно, конечно, все это нужно знать, чтобы составить алгоритм преступления, увязать все во времени… Ослепленный своей обидой и возмущением, я даже не думал в этом направлении. Обвинения в мой адрес мне представляются, вернее, представлялись такими нелепыми, а условия в СИЗО такие ужасные, что я лишился возможности что-либо понимать…

– То есть, теперь вы согласны, что с позиции следователя факты могут выглядеть иначе… Прекрасно! Значит, вы уже способны себе помочь! Постарайтесь посмотреть на все события, которые с вами произошли, глазами преступника…

– Да! Сейчас я знаю, чем занять свои мозги в камере!

– Да, да! Думайте об этом постоянно. Все, что надумаете, сообщайте мне. Администрацию СИЗО я предупрежу, чтобы вы могли в любой момент передать мне информацию или просьбу о встрече. А сегодня для начала, я задам вам несколько вопросов.

– Мне так будет проще.

– Итак, начнем с вопросов, кто присутствовал, и кто мог узнать о вашей ссоре с Ситником? Как все началось?

– Вероника… Можно мне называть ее так?

– Да!

– Она мне жаловалась несколько раз, что Ситник не оставляет ее в покое, пристает то с ласками, то с угрозами. Я предложил ей уволиться. Она согласилась, только после того, как мы распишемся… Искать впопыхах среди лета новую работу действительно глупо. Она меня убедила… Где-то в середине июня, как сейчас помню, после грозы, мы с Диной выбрались в магазин за покупками. Была пятница. Ожидался приезд внука, Вероники с дочерью, короче, нужно было пополнить запасы. Мы уже возвращались и были рядом с домом Ситника, когда приехал он со свитой на двух машинах.

– Что за машины? Вы их запомнили?

– Одну запомнил – белый «форд». На ней Ситник и его люди приезжали часто. Пока охранники открывали ворота, Влад вышел размять ноги. Я оказался от него в двух шага и не удержался, обратился к нему. Сначала достаточно сдержано. Дескать, будь мужчиной, ты свой шанс упустил, а мы скоро поженимся, и тогда она уйдет с фирмы. Он завелся и начал сыпать оскорбления и угрозы. Дина загнала его в машину, потом и охранника, который пытался вмешаться… Машины въехали во двор, а мы пошли домой. Через четверть часа последовало продолжение. «Форд» подкатил к моим воротам, из него вышли три охранника с обрезками труб в руках. Овчарки отреагировали быстро и заняли оборону. Когда я увидел, что один из охранников принялся ломать замок, взял ружье, патронташ и вышел на крыльцо. У них на глазах зарядил два ствола и крикнул, что я начну их убивать по очереди, как только они взломают калитку. Тот, что открывал калитку, замешкался. Я выстрелил над его головой и зарядил опять…

– Что было дальше?

– Они принялись грязно ругаться, а я обозвал их не в меру прилежными холуями и оставался на крыльце, пока они не уехали.

Михаил мысленно поздравил себя. Его тактика допроса принесла первые плоды. Охранники в своих показаниях скрыли тот факт, что пытались вломиться в дом Лунева. Они в один голос утверждали, что Лунев грозил Ситнику при разговоре у дома последнего. Лунев, по понятной причине, тоже промолчал.

– Вы могли бы опознать эту троицу?

– Да! Я их видел и раньше. Обычно в выходные дни их двое. Один охраняет жену и дочку на пляже или прогулках, другой остается в доме…

– Но вы говорили о троих!

– Третий охранял дом в будние дни и должен был уехать в город.

– Откуда вы это знаете?

– За год даже случайные наблюдения позволяют сделать правильные выводы…

– Понятно! Вы не заметили еще кого-нибудь, кто бы наблюдал эту сцену? Например, прохожий или соседи.

– Прохожих я не видел, а соседей нет. Вы были на месте?

– Нет еще!

– У нас довольно глухая окраина. Дома в один ряд. Мой дом между двумя недостроенными домами. Поэтому сторонних наблюдателей, скорее всего, не было… А вот за рулем «форда» кто-то сидел в солнцезащитных очках. Окно было открыто наполовину…

– Что вы еще можете сказать о нем?

– Он молча наблюдал за происходящим. Только…

– Заметили что-нибудь странное?

– Возможно, мне показалось. Они отступили по его команде. Но не буду настаивать, команду я не слышал…

– Хорошо! Охранников вы опознаете, через них мы найдем четвертого. Итак, в списке уже четыре человека. Кто еще мог иметь желание насолить вам? Нет ли у вас врагов в деревне?

– До такой степени, чтобы убить другого человека и свалить на меня убийство?!

– А до какой степени есть?

– За два года, что я здесь живу, приезды в отпуск, когда строился дом, я не считаю, был всего один инцидент.

– Расскажите!

– Есть здесь один мужичонка моего возраста, но все зовут его дед Паша. Он повадился ловить рыбу с моего причала и всегда оставлял мусор: объедки, газеты, банки из-под червей. Я его предупреждал несколько раз. А однажды заметил, как он выбросил в воду рядом с причалом консервную банку. Здесь мой внук купается и другие дети. После этого я запретил ему даже появляться на моем причале. Спустя несколько дней кто-то нагадил прямо на доски. Я взял Дину, и она привела меня к деду Паше. Ведь дерьмо для собаки все равно, что паспорт человека для нас. Я его заставил с помощью Дины, конечно, вымыть причал его собственной одеждой…

– Круто вы с ним!

– По-вашему, я должен был переморгать или пожаловаться в милицию, чтобы стать посмешищем на всю деревню. Так посмешищем стал он, и больше не подходит к причалу на пушечный выстрел.

– Он мог задумать и осуществить это убийство из желания вам отомстить?

– Сомневаюсь! На вашем месте я бы не тратил на него и пяти минут.

– Я тоже сомневаюсь, что до него дойдет очередь. Однако неожиданности в нашем деле, скорее правило, чем исключение… Теперь давайте проясним другой узловой момент в алгоритме преступления, мне понравился ваш термин. Во время убийства вы должны были достаточно долго отсутствовать… Как это получилось?

– В пятницу я приехал в город, чтобы забрать внука и Веронику с дочерью. Сначала я заехал за внуком. Меня усадили пить чай. Потом мы погрузились и поехали за Вероникой. По дороге меня смутили какие-то звуки из-под машины. Оказалось – болтается выхлопная труба. Мы свернули по указателю в автомастерскую. Там еще работал один автомеханик, мужчина за сорок. Договорились, что я загляну через час. Я отвез внука домой и позвонил Веронике, что поездка откладывается. Через час мастерская оказалась закрытой. Мне пришлось заночевать у дочери. Утром уже после девяти часов приехал я в мастерскую. Машина на домкратах, ходовая разобрана, сиденья вытащены. Я спрашиваю, что происходит, а они мне говорят, что все оказалось гораздо хуже, чем мне и им казалось, и машина будет только к пяти или шести часам. В пять мастерская опять оказалась закрытой. Пришлось пересматривать наши планы. Дочь, с внуком Сергеем и Оксаной, дочерью Вероники, пошли в цирк. Зять еще раньше уехал к приятелю по делам. Мы с Вероникой ходили в кино на семичасовый сеанс. Ночь с субботы на воскресенье я провел у Вероники…

– Это я читал в протоколах. Что было в воскресенье?

– Утром, не очень надеясь на возможность застать на работе этих горе-механиков, поехал в автомастерскую. Машина была готова. Но как только я расплатился за ремонт, меня арестовала милиция. Машину потом забирал зять.

– Вы не задумывались над вопросом, как милиция вас нашла?

– Нет. Возможно, они узнали у внука или Вероники. Внук был со мной в мастерской, а Веронике я сказал. Это недалеко от ее дома. А разве это важно?!

– Конечно! А если кто-то навел милицию? Это факт в вашу пользу. Этим кто-то мог быть только преступник или его сообщник…

– Прямо заговор! Не подходящий я объект для заговора!

– Зато Ситник подходящий! Вы понимаете, о чем я говорю?!

– Догадываюсь! Вероника как-то сказала, что у него крупное дело, причем на подъеме. Возможно, конкурентам это не нравится…

– Этой версией мы тоже займемся… Скажите, после ареста вы были в своем доме?

– Меня повезли прямо туда для обыска.

– Кто открывал дверь?

– Я своим ключом.

– Дверь была заперта?

– Только на замок, который запирается автоматически.

– Это нормально?

– Да! Я часто закрываю дверь только так. Ведь есть еще собака, а иногда и две…

– Вы помните точно, как вы закрывали дверь в тот раз, когда уезжали в город?

– Не помню! Я вообще плохо помню обыденные действия, которые выполняются автоматически…

– В ваш дом можно проникнуть еще каким-либо образом, через окно, чердак, например?

– Нет! Я специально занимался этим, так как были времена, когда дом большую часть года пустовал. На первом этаже ставни, а вверху решетки, скрытые в конструкции оконных рам…

– На сегодня, пожалуй, достаточно. Сейчас я составлю небольшой протокол, и вы его подпишите. Отдохните, попейте воды…

Михаил занялся протоколом, а Лунев, казалось, задремал, опустив голову на свои сильные руки. Михаил симпатизировал людям с такими руками. Хотя, с другой стороны, страшно, когда в такие руки попадает оружие…

– Протокол готов! – громко произнес Михаил, чтобы разбудить подследственного.

Лунев поднял голову, но глаза были еще закрыты. Он действительно уснул.

– Простите, в камере невозможно выспаться… Что я должен прочитать?

– Здесь всего одна страничка.

Лунев пробежал глазами написанное.

– Получается, я добровольно себя заложил. Ловко вы меня… как это на уголовном жаргоне, раскололи. Угрожал, даже стрелял в направлении людей…

– Успокойтесь! Это ничтожно мало добавляет к доказательствам вашей вины, зато дает мне возможность обвинить охранников в сокрытии фактов. Они могли сами организовать это убийство.

– Зачем?

– По заказу или с целью грабежа!

– Мне не предъявляли никаких обвинений в грабеже. У убитого ничего не пропало…

– А я не считаю этот факт доказанным, также как тот, что убили Ситника именно вы. Если вы сейчас даже признаетесь в убийстве, то вам придется меня в этом убедить. Вы поняли мой подход?

– Не совсем! – Лунев говорил это вполне искренне, об этом говорил недоумевающий взгляд широко раскрытых глаз.

– Вы подписали протокол?

– Да, да! Сейчас!

Лунев расписался внизу и поставил дату, хотя она была указана в заголовке протокола.

– В заключение еще один вопрос без протокола. Где вы купили пачку патронов с разрывными пулями?

– Я же объяснял, – разволновался Лунев, – что увидел эту пачку впервые только на допросе. Отродясь не пользовался такими. Они годятся на слона… Здесь я вообще еще ничего не покупал, все привезено с Нового Уренгоя.

– Однако тот, кто воспользовался вашим ружьем, должен был знать калибр?

– У меня три ружья разного калибра.

– Но убийца имел возможность видеть только одно из них. Он мог не угадать калибр…

– Я купил бы два или три наиболее распространенных калибра. Потом оставил бы подходящую пачку, а остальные унес бы с собой и уничтожил…

– Можно такие купить на барахолке?

– Сомневаюсь! Спрашивайте в оружейных магазинах. Заверяю вас, что здесь я не был ни в одном из них!

– Это не сложно проверить. Думаю, такого покупателя запомнили бы сразу.

– Конечно!

– Тогда до следующей встречи! Не теряйте надежду, если вы действительно невиновны!

– Можете не сомневаться!

– Забыл один вопрос! Кто может показать дом? Я хотел бы осмотреть место событий.

– Трудно сказать! Вы же знаете, мы здесь полностью изолированы от внешнего мира… Правда, не все! Обратитесь к дочери. У нее всегда были дубликаты ключей. Если дом не опечатан…

– Не думаю! На это нет никаких оснований. Фотоснимки сделаны, улики изъяты…

Глава 6. Другие и мертвый

Оказалось, в доме Лунева живет семья дочери. Дочь на время оставила работу, а зять ездит в город на машине тестя. Михаил узнал об этом у Красавиной, когда сразу после СИЗО заехал на фирму. Его интересовали два вопроса. Нужно было побеседовать с Красавиной о делах фирмы и получить у кадровика копии личных дел охранников. Причем всех, а не только тех, которые проходили свидетелями по делу.

Нужную для организации убийства информацию преступник мог получить из разговоров. Возможно, все они дежурили на даче Ситника и хорошо знали местную обстановку.

Для беседы с Красавиной Михаил неподалеку выбрал кафе с выносными столиками. Красавина в легком голубовато-зеленых тонов платье из натурального шелка выглядела свежей, как утренняя роза, хотя на улице стояла послеобеденная духота летнего дня. Она отказалась от кофе и попросила стакан минеральной воды.

– Что-нибудь обнадеживающее вы уже можете сказать? – начала она с вопроса.

– Еще слишком рано для выводов! Одно могу сказать – Лунев мне понравился, и моя вера в его невиновность окрепла. Хотя, думаю, он не совсем правильно вел себя на допросах. Нужно было обнаружить больше логики, а не восстанавливать против себя следователей возмущениями по поводу несправедливого ареста и обвинения…

– Вам легко быть логичным!

– И то, правда! Давайте приступим к вопросам, ради которых я вас побеспокоил. Что вы можете сказать о Ситнике?

– Стартовый капитал он получил благодаря жене. Тесть, говорят, внес деньги в уставной фонд, причем подарил Владу контрольный пакет. Ее брат – заместитель управляющего коммерческим банком. Отсюда кредиты на выгодных условиях. Правда, нужно отдать должное Владу. У него была коммерческая жилка. Дело не только дышало, но и развивалось…

– Перед встречей с вами я побывал в налоговой инспекции и ознакомился с квартальными отчетами фирмы. С первого взгляда понятно, что там не те обороты и доходы, чтобы обеспечить жизненный уровень даже одного Ситника, не говоря уже о другом директоре и специалистах. Я разделил фонд заработной платы на численность работников фирмы и получил жалкие пятнадцать долларов по коммерческому курсу. Зарплата самого Ситника около сотни. И дураку понятно, что основная деятельность и главные доходы в тени. Для нас пока в тени и возможные мотивы преступления. Официально такие данные получить трудно. Акты проверок налоговой инспекции заполнены пустяковыми замечаниями и мелкими штрафами. Нам нужен другой источник информации. В ваших интересах дать нам такие сведения…

– Да меня там просто съедят! Все кормятся с фирмы. Те, кто на ней работают, и немало вокруг… Мне тогда хоть убегай из города… Вы можете найти другой способ?!

– Нам нужны только наводки. Мы устроим специальную проверку службой КРУ. Они раскопают все до дна… Первое, нам нужно определить основной источник доходов. Второе, оценить реальный оборот и соответственно доходы. Третье, механизм реализации продукции и движения наличности… сколько, когда, через кого…

– Вы думаете, я все знаю?! Всем вертел Влад. Возможно, какие-то вопросы решал Андрей.

– Андрей Корж, технический директор и один из учредителей?

– Да!

– Он меня интересует и в другом плане. Потом вы мне расскажете все, что о нем знаете…

– Что я могу о нем знать?! Сплетни, которые слышала от сотрудников…

– Сплетни мы проверим! Однако оставим их на потом! Начнем с первого вопроса. Где основной источник теневых доходов?

– Мне кажется, производство модемов… Сейчас входит в моду Интернет. Их покупают за наличные… Импортные модемы дорогие. Мы тоже ими торгуем для прикрытия и получения технической поддержки от производителей. Наши технари, как выяснилось, все бывшие работники моего завода, скопировали две самые ходовые модели…

– А где же берут комплектацию?

– Процессоры и кое-что еще получаем из Тайваня. Остальное – наши аналоги. Я знаю, потому что составляла калькуляции для отчетов и неофициальные для Влада. Корпуса и платы печатного монтажа заказываем на заводе. Платы, так те вообще делают в цехе, где я работала, цехе микросборок…

– Сколько может стоить такой модем на рынке?

– Вы сами можете узнать на нашем радиорынке. Думаю долларов двести пятьдесят или триста… Но основную часть мы продаем оптом, насколько мне известно. Поэтому нужно сбросить примерно пятьдесят…

– Понятно! Теперь оценим оборот. Сколько вы получаете реально? Кто платит.

– Определенному кругу платил лично Влад, сейчас Андрей. Остальным – кассир по неофициальной ведомости…

– Так сколько вы получали? Не волнуйтесь, в налоговую инспекцию не донесу!

– Сто пятьдесят…

– А какое соотношение официальной и неофициальной оплаты у других? Вы можете оценить?

– Примерно такое же!

– Значит, фонд заработной платы нужно увеличить в пять раз, добавить процентов тридцать на взятки и учредителей, и тогда мы получим нижнюю оценку реального дохода…

– Есть еще материальные затраты.

– Я так понял, что все они списываются на объем продукции, показываемый в отчетах для налоговой инспекции…

– Не все! Часть комплектации приобретается на рынке за наличные.

– В пределах точности наших расчетов это мелочи. Мне нужен был порядок цифр, и я его получил… Перейдем теперь к сбыту. Как он организован?

– Мне мало что известно. Знаю только, что приезжают из других городов… Даже из Киева! Пожалуй, одного киевлянина можно вычислить точно. Я участвовала в согласовании официального договора. Мы ему поставляем также импортные модемы и другую оргтехнику. Возможно для камуфляжа…

– Мне нужны реквизиты киевской фирмы. Запишите их, а вечером я позвоню. Теперь следующий вопрос. Что вы можете сказать о техническом директоре?

– Анкетные данные вы, надеюсь, знаете? Закончил радиотехнический институт, тоже отдал должное нашему заводу. Слыхала, был неплохим специалистом. Пять лет назад создал кооператив, потом частную фирму. Дела у него не пошли. Фирма обанкротилась. Кредиторы грозили физической расправой, но его выручил Влад. Заплатил все долги и слил со своей. Андрей после слияния числится в учредителях чисто номинально…

– Я видел учредительные документы в налоговой инспекции. Его доля десять процентов против шестидесяти Ситника и тридцати его тестя…

– Мне он не нравится, признаюсь сразу!

– Кто? Корж?

– Да! Заискивает перед теми, от кого зависит. К остальным относится с высокомерием, граничащим с хамством…

– Внешне он выглядит очень привлекательным.

– Может быть даже обаятельным, но это напускное.

– Какие у него были отношения с Ситником?

– Он из дома Влада не вылазил, грубо говоря… Друг семьи, можно сказать.

– Идеальная исходная позиция, чтобы задумать и осуществить убийство.

– Зачем? Сам он дело не потянет. За спиной Влада он уже кое-чем обзавелся. Купил квартиру, мебель. Белый «форд» числится за фирмой, но считается лично его собственностью. Потом, говорят, у него железное алиби…

– А чужими руками? Он мог выступать как организатор…

– Андрей не способен ничего организовать, а тем более такое сложное преступление…

– А вы бы смогли?

– Пожалуй, смогла бы! – выпалила Вероника после паузы. – Только у меня тоже стопроцентное алиби.

– Неужели?!

– Да! Я была в парикмахерской. Можете проверить!

– Проверю! В какой?

– На углу Советской и Куинджи. Вы это серьезно?!

– Не совсем! Такая, знаете ли, форма заигрывания с красивой женщиной…

– Удава с кроликом?

– Мне, конечно, уготована роль кролика.

– Если честно, то мне не до шуток и комплиментов.

– Извините! Устаю от серьезных разговоров по такой жаре. Мне еще ехать в Песчаное, посмотреть все на местности… Не составите мне компанию?

– Нет! Поверьте, не могу! Нужно вернуться на работу, а дома меня ждет дочь. Там есть, кому все показать лучше меня…

К телефону в доме Лукина никто не подошел, и Михаил не решился ехать в Песчаное. В списке было достаточно вопросов и для города. Автомастерская значилась в числе первых мест, которые он собирался посетить, чтобы получить собственные впечатления о деле.

Сначала его приняли за клиента. Когда Михаил предъявил удостоверение, настроение механиков заметно испортилось. Их было двое, и выглядели они так, как об этом рассказал Лунев.

Особенно нервничал пожилой:

– Мы уже много раз рассказывали вашим следователям. Все получилось случайно. Закончился кислород, а там нужна была сварка. Пришлось отложить на субботу. В субботу не так просто заправить баллон. Взяли взаймы у знакомого механика. К четырем все было готово, а он не пришел. Кому охота торчать в субботу на работе по такой жаре. Вдруг он не появился бы вообще…

– Он оставил вам свой телефон, вернее, телефон дочери, где находился тогда.

– Мы его потеряли. И вообще не обязаны звонить! Кому больше нужна его машина, ему или нам?! Что вы нам шьете?! Где здесь криминал?

– Если это просто разгильдяйство, то криминала нет.

– А что еще? Я же вам объяснил, получилось случайно!

– Где вы заправляетесь кислородом?

– А в чем дело?

– Хочу проверить ваши слова.

– Нечего там проверять. Они иногда не записывают и не выдают накладную. У каждого свой бизнес.

– Довольно препирательств! Накладные на стол!

Пожилой неохотно достал папку с тесемками из ящика письменного стола в маленькой конторке, где они сидели.

Михаил полистал накладные. Они использовали примерно один баллон в месяц. Через неделю после заправки к ним обратился Лунев. Скорее всего, врут, что причиной было отсутствие кислорода. Он записал адрес станции и номера баллонов с последних накладных. Там должен быть строгий учет на случай аварии.

– Советую придумать более убедительную причину задержки ремонта. Я к вам еще приеду! – последние слова Михаил произнес в угрожающем тоне.

С его стороны это был блеф в чистом виде, на всякий случай. То, что пожилой переживал, ни о чем не говорит. Девять десятых людей излишне волнуются при разговоре со следователем.

Когда «жигуль» Михаила выехал за ворота мастерской, молодой механик окрысился на пожилого:

– Ты, Михалыч, напрасно втянул меня в это дело. Нужно было сразу сказать, как было. Не знаю, сколько он заплатил тебе, но я не намерен рисковать просто так.

– Коньяк пил, курицу жрал?! Чего тебе еще?!

– Боюсь, ты продешевил! Не знаю, что он там натворил, но не зря следователи мотаются и еще когда отвяжутся…

– Если бы признались, то затаскали бы по допросам… Ты этого хочешь?

– Не знаю! Потаскали бы и бросили, а теперь лжесвидетельство могут пришить…

– Ты это брось! В случае чего, ты ничего не знаешь! Понял?!

Михаил успел до конца рабочего дня в Управление, чтобы через Тамару Борисовну, секретаря Фесенко, заказать билет на завтра в Киев.

Фесенко был на месте. У него только что закончилась оперативка:

– Как успехи, Мегрэ? Допросил?

– Допросил! Вот протокол.

– Поздравляю! Ты нам здорово помог!

– Я бы не спешил с выводами. У Ситника такой теневой оборот, что могут быть и другие мотивы для убийства, кроме ревности…

– Ну, это мы уже слышали! Другого ничего нет?

– Пока нет! Поеду в Киев, возможно, привезу…

– Ничего ты не привезешь! У Ситника была охрана и такое прикрытие в СБУ, что другая версия не проходит.

– Какое прикрытие?

– Жена майора Носко работает переводчиком на фирме. Там все прозрачно, заверяю тебя.

– Это как смотреть! Если сквозь пальцы или в другую сторону, тогда так.

– Ну, ну! Я и не надеялся переубедить тебя. Ты упрямый! Я знаю, что ты относишься к тем людям, которые предпочитают учиться на своих ошибках, а не на ошибках других…

– Согласен с вашим выводом. Выглядит это со стороны не очень разумно, но так лучше усваивается урок.

– Переговорить тебя трудно! Мы университетов не кончали! Шучу, конечно! Теперь по делу. Запрос оператору мобильной связи тебе подготовили. Можешь завтра с утра этим заняться. Не забудь сообщить нам результат до отъезда в Киев.

– Сообщу обязательно, но должен просить вас, чтобы без меня моя информация не отрабатывалась. Добытыми мною козырями буду играть сам. Если понадобится помощь, я скажу. Это условие согласовано с Манюней.

– Я все помню! Были бы козыри!

Перед отъездом домой Михаил позвонил Красавиной. Она сделала больше, чем он просил. На основании договоров и документов подготовила список всех фирм-покупателей их продукции. Двадцать городов, больше сотни фирм.

«Умница! Красавица и умница – опасная смесь!» – отметил Михаил. Утром он договорился о встрече с ней, чтобы забрать список.

Список был составлен действительно с умом. Там было краткое содержание договора, дата и объем последней официальной поставки. Информация Красавиной подтвердила необходимость поездки в Киев. Киевская фирма предлагала дилерские услуги и брала на себя всю правобережную Украину.

После встречи с Красавиной Михаил отправился в частную компанию мобильной связи. Директор долго изучал предписание прокурора и удостоверение Михаила, потом отвел к миловидной девушке за компьютером. Та поколдовала минут десять и вскоре на руках Михаила оказалась распечатка. Ситнику перед убийством звонили дважды. В шестнадцать двадцать девять и шестнадцать пятьдесят одну. Первый разговор длился две минуты, второй – три. Оба раза вызов был с аппарата Андрея Андреевича Коржа.

Что скажет Фесенко?! Теперь момент убийства установлен с точностью до минуты. Ситник не успел даже вернуть трубку в чехол за поясом.

И Корж умолчал об этих разговорах. Почему? Сейчас самое время задать Коржу этот вопрос.

Корж, черноволосый поджарый мужчина с ранней проседью, сидел в своем крошечном кабинете и рассматривал фотошаблон платы печатного монтажа через сильную лупу, прищурив карие глаза. Рядом стояла девушка в белом халате. Они вели какой-то технический разговор и прервали его на полуслове, когда в кабинет ввалился Михаил.

– Извините за вторжение, но нам нужно срочно переговорить!

– Кто вы?

– Я предъявлю документы, когда мы останемся одни.

– Лена, я тебя позову, как только освобожусь. Вопрос серьезный. В таком виде ее нельзя запускать в производство…

Девушка вышла, с удивлением оглядываясь на Михаила.

– Следователь прокуратуры Гречка. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

– С нами беседовали и неоднократно. Что вас заставило обратиться к нам еще раз? Впрочем, мы, я имею в виду весь коллектив, очень заинтересованы в успешном и быстром расследовании и готовы оказать всяческое содействие следствию. Смерть Влада для нас невероятный удар во всех отношениях, и в производственном, и в личном… Говорил я ему, не связывайся ты с этой женщиной. Не зря говорят, не воруй где живешь, и не таскайся с бабами, где работаешь. Добром это не кончается!

«Кажется, я уже слышал эту поговорку от Красавиной. Случайно ли это совпадение?» – размышлял Михаил. Он не мешал Коржу высказаться и дождался паузы.

– Сейчас у вас будет возможность оказать содействие следствию.

– Пожалуйста! Только конкретнее, если можно. Что вас интересует?

– Почему вы умолчали о своих телефонных разговорах с Ситником за несколько минут до его убийства?

– Почему умолчал? На каком основании вы сделали этот вывод?

– Этого нет в ваших свидетельских показаниях.

– Помилуйте! В тех протоколах только то, что следователь нашел нужным зафиксировать из нашей беседы. Я ничего не скрывал, да и какой смысл… Один звонок с моего телефона сделала Элеонора. Она попросила охранника, это был Гуртовой, принести из холодильника апельсиновый сок, минеральную воду и фрукты. Второй разговор вел я из очереди за мороженым. Меня туда отправили перед приходом Гуртового. Гуртовой дождался меня, за что я его отругал. Он еще оправдывался, как ребенок, что очень захотелось мороженого.

– Итак, вы ушли за мороженым раньше, чем охранник принес сок и воду.

– Да, именно так. Элеонора к соку захотела мороженого.

– Вы помните содержание своего последнего телефонного разговора с Ситником?

– Только общий смысл. Последовавшие в тот день неприятности затуманили детали…

– Так о чем вы говорили?

– Он хотел ускорить производство новой модели модема, с большей скоростью обмена. Эта проблема занимала нас последнее время. У меня возникла идея, и я поторопился ею поделиться. Он пригласил немедленно обсудить детали. Я отдал мороженое Элеоноре и поднялся в дом вместе с охранником. Дальше, все известно. Мы застали жуткую картину. Гуртовой впал в прострацию от отчаяния. Потом он хотел уволиться, но мы отговорили. Его вины в этом убийстве нет. Команду нести сок на пляж отдавал Влад. Иначе Гуртовой не мог бы оставить дом без охраны…

– А вы не задумывались над тем, что убить или организовать убийство мог Гуртовой…

– Помилуйте! С какой целью?! Он работал с Владом пять лет.

– С целью ограбления, например. Сейф Ситника оказался пустым, а ведь там могли быть деньги. Ключ от сейфа был в общей связке ключей в кармане убитого. Об этом вполне мог знать Гуртовой. По вашим же словам он много лет работал рядом с Ситником.

– Какие могли быть там деньги, ради которых можно пойти на убийство?!

– По нашему мнению, достаточные!

– Откуда?

– Это установит КРУ!

– Все! Раз речь зашла о контрольно-ревизионном управлении, то фирму можно закрывать. Они ничего не найдут, но работа будет парализована. Мы растеряем заказчиков, заплатим штрафы за не возврат кредитов. Иностранные поставщики, так те разденут нас как липку…

– Мы можем обойтись пока без КРУ, если вы покажете мне учетную документацию.

– Что вы там хотите найти?

– Не буду скрывать, левую продукцию! То есть, не отраженную в бухгалтерских отчетах.

– Пожалуйста! Смотрите любые документы. Левая продукция, как вы выразились, есть. Три – четыре модема в месяц. Не скрою, они идут на подарки нужным людям. Без этого нельзя! Санэпидстанция, охрана труда, пожарники просто не дают житья. Да вы прекрасно все знаете сами, как может у нас выжить частный производитель…

– Все это разговоры! Давайте ближе к делу!

– Давайте! Я покажу сейчас наше производство, а вы по ходу посмотрите любую документацию. Начнем с конструкторско– технологической службы…

Михаил не стал возражать. Интересно, что покажет Корж, и в каком порядке. Корж поднялся из-за стола. Он оказался высокого роста, в чем немногим уступал Михаилу, хотя сложение его было отнюдь не спортивным.

Они зашли в большую комнату, где полтора десятка людей, мужчин и женщин, работали за компьютерами. Здесь же стояли стеллажи с измерительной аппаратурой и макетами электронных устройств.

На компьютере с большим экраном девушка рисовала электронную схему. Они прошли комнату с компьютерами и оказались на сборочном участке. Два десятка девушек в белых халатах сидели за монтажными столами промышленного типа с вытяжками и люминесцентным освещением. Они распаивали радиоэлементы на платах.

– Где вы достали оборудование и специалистов?

– Все там же! Завод разваливается!

– А почему завод сам не может освоить такую же продукцию? Они бы завалили ею всю страну…

– Известно почему! Интересы руководства завода в другой плоскости. Сейчас они выбили и проедают конверсионные фонды. Только никакой конверсии нет. Все идет к неминуемой разрухе. Штатам и Западу выгодно развалить до основания нашу оборонную промышленность. Достигается сразу две цели. Устраняется конкурент на рынке вооружений и обеспечивается гегемония Запада в мировой политике…

Корж привел Михаила опять в свой кабинет.

– А почему вы не показали мне склады комплектации и готовой продукции? – спросил Михаил, оставаясь у двери.

– Пожалуйста! Если вам это интересно!

– Интересно! Хочу по учетной картотеке посмотреть приход и расход микросхем процессора, чтобы оценить объем производства.

– Не сможете! Мы большую часть процессоров продаем как комплектующее.

– Зачем?

– На запчасти. Многие фирмы не имеют выхода на иностранных поставщиков, а запчасти нужны всем. У нас есть валютные счета в банке, лицензии и специалисты по внешнеэкономическим операциям, партнерские и дилерские соглашения с иностранными фирмами в Корее, Тайване, Гонконге, Германии, Австрии…

– И все же! Проведите меня на склад.

– У нас все учетные данные в компьютере, но есть и документы…

– Покажите документы. Контракты на поставку процессоров, накладные…

– Сейчас попрошу принести,– Корж отдал распоряжение по телефону. – Пока принесут, я вам скажу по памяти. С начала года поступило две с половиной тысячи процессоров. Двести пошли на сборку модемов, остальные проданы… Вот и накладные.

Девушка передала документы в руки Коржа, а тот – Михаилу.

Михаил просмотрел бумаги. Корж не соврал, только округлил цифры.

– Мне кажется, что ваши монтажницы могут собирать гораздо больше, а не три или четыре десятка в месяц, как вы отчитываетесь, – сказал Михаил, возвращая документы Коржу.

– Мы не гонимся за количеством. Мы не можем потерять доверие покупателей. И, кроме того, монтаж – это еще не все. Требуется настройка, регулировка и испытания. Это делают те же люди.

– Где вы приобретаете корпуса и платы? В Корее?

– Нет. Заказываем на заводе радиоэлектроники.

– Как можно проверить их количество?

– По приходным накладным. Они у меня на столе. Я подвожу итоги, чтобы оформить заказ на следующую партию. С начала года расход двести корпусов. На складе осталось пятьдесят. Срок исполнения – месяц. Самое время для нового заказа, иначе будет простой.

– Все ясно! Спасибо за информацию. Возможно, я еще зайду побеседовать. А вы подумайте по поводу моей версии насчет Гуртового.

– Хотя идея представляется мне совершенно невероятной, попробую обдумать.

Глава 7. Благотворительный обед

Михаил вышел на улицу и тут же на своем мобильном набрал номер приемной следственного отдела. Трубку подняла Тамара Борисовна. Она и была нужна Михаилу.

– Тамара Борисовна! Тысяча извинений, но я не успеваю подготовиться к командировке в Киев. Нужно перенести заказ на завтра.

– Нет проблем! Для тебя, Миша, все сделаю!

– Звучит как комплимент, но вы бы это сделали для любого работника Управления.

– Да, вы правы! Но для тебя я сделаю это с удовольствием.

– Спасибо! Я ваш должник!

Следующий звонок Михаила был Красавиной.

– Вероника Михайловна, вас беспокоит Гречка. Нам срочно нужно встретиться. Можете уйти на полчаса прямо сейчас?

– Да! Где я вас найду?

– На старом месте. Помните кафе, где вы отказались от кофе и пили минеральную воду?

– А вы злопамятный! На этот раз можете заказать кофе и для меня.

Красавина прилетела легкой походкой, как мотылек. Села, отпила глоток кофе и вопросительно посмотрела на Михаила.

– Я уже успел побывать на вашей фирме…

– Знаю! Слух прошел по всем комнатам, как взрывная волна от водородной бомбы.

– Беседовал с Андреем. Вы к нему несправедливы. Мне он показался общительным интеллигентным мужчиной. Молодо выглядит, и никакой заносчивости… Для меня оказалось неожиданным, что ему уже под сорок.

– Он себя очень любит!

– Кто же будет нас любить, если мы сами себя не любим… Еще одна неожиданность – документация у них, на первый взгляд, в порядке. КРУ, конечно, докопается, но это долго ждать. Нельзя ли зайти с другой стороны. У вас должны быть знакомые в цехе, которые согласятся помочь получить информацию из цеха или заводской бухгалтерии. Нам нужно знать, сколько плат действительно изготовлено по заказу фирмы «Вектор-плюс»…

– В цехе есть человек, владеющий такой информацией. У него феноменальная память, хоть ему давно за шестьдесят.

– Кто он?

– Начальник планово-диспетчерского бюро цеха Ефим Наумович Фиш.

– Еврей на оборонном заводе?

– Я тоже удивилась, когда с ним познакомилась, – улыбнулась Вероника. – Он пришел в цех четырнадцатилетним мальчишкой. До войны его отец строил завод…

Вероника вспомнила свою первую встречу с Фимой, так его все называли. Он был женат на бывшей монтажнице цеха, моложе его на двадцать лет. У них было четверо детей, так что о пенсии нечего было и думать, тем более, в наше время.

Фиш был интересным собеседником, а по работе они часто встречались. Бюро Фиша планировало номенклатуру продукции, бюро Вероники – экономические показатели.

В ее глазах он, вероятно, прочитал немой вопрос, потому что однажды разразился монологом.

– Когда я пришел в цех в сорок четвертом, мне подставляли под ноги деревянный ящик, чтобы можно было дотянуться до рукояток фрезерного станка. Долго был холостым, потом угораздило жениться на русской. Теперь Израилю мои дети не нужны! Да меня и не выпустят отсюда… Тягают время от времени в отдел режима и задают один и тот же вопрос. Есть ли у меня родственники за границей? Конечно, есть! У какого еврея их нет, когда половина их уехала из Союза. Но я отвечаю – нет! И они довольны! Чего им бояться?! Что я выдам оборонные секреты?! Да! Я могу определить по плану нашего цеха число ракет и боеголовок плюс-минус один. Так это давно уже не секреты! Брежнев, а потом и Горбачев все выложили американцам на переговорах по ОСВ. Ну и что?! Американцы при утверждении бюджета публикуют на весь мир число ракет, самолетов и прочее до последнего танка, которые будет покупать Пентагон в бюджетном году. Им от этого хуже живется?! Они все знают не только про наши ракеты. Пойдите в спецбиблиотеку и вы там все про нас прочитаете, даже не зная английского. Все уже перевели на русский. Не знал только народ в очереди за колбасой! Теперь мы взрываем и пилим на части ракеты, которые пекли на конвейере вместо колбасы…

Ефим Наумович вдруг прервал свою горячую речь.

– Вероника, что-то вы подозрительно молчите!

– Слушаю. Мне очень интересно!

– Теперь вы можете пойти в отдел режима и повторить им то, что я здесь наболтал…

– А если я не пойду, вы не доложите, что я не донесла?!

– Ха-ха-ха! Свой человек! Боже, еврейский и христианский! Какая глупость эта война и все, что с ней связано!

– Так зачем вы здесь работаете?!

– Здесь хорошо платят, а у меня большая семья и дети еще учатся…

– Ну вот! А говорите…

– Нужно поддерживать военный паритет, он гарантирует мир. Ха-ха-ха!

– Согласна, что евреям война не нужна. Они первыми от нее страдают.

– Вы помните, когда Америка владела секретом атомной бомбы, разве не евреи помогли СССР?!

– Не помню! Я родилась гораздо позже…

Был у Фимы, на взгляд Вероники, один недостаток. Он любил сальные шутки и анекдоты, а также не стеснялся употреблять заурядный мат.

Однажды на оперативном совещании у начальника цеха Фима Фиш выглядел помятым и сонным. На вопросы отвечал невпопад, что было крайне редко.

Чтобы разрядить обстановку, Вероника пошутила:

– Да, правы немцы! Фиш гут фриш!

Немецкая поговорка означала: рыба хороша свежей!

Кто-то добавил:

– Не иначе, как сходил наш Фима налево!

– Зачем ему ходить налево?! У него молодая красивая жена! – продолжила Вероника.

– Да, Вероника, вы правы! На редкость злое…чее чудо!

Все зашлись от смеха, а Вероника покраснела. Называется, напросилась!

Фима сразу же попросил у Вероники прощения за грубость. Но в глазах его светилось озорство, и было понятно, что извинялся он для формы и греха за собой не чувствует…

Михаил прервал воспоминания:

– В цех из города можно позвонить?

– Да, в кабинет начальника цеха. Телефон я помню…

Трубку подняла девушка. Михаил попросил пригласить Ефима Наумовича.

– Ефим Наумович?!

– Да!

– Вас беспокоит следователь прокуратуры Гречка.

– Что у вас случилось?!

– Вы, думаю, слыхали об убийстве директора фирмы «Вектор-плюс»?

– Да? Как это связано с моей особой?

– Вы Красавину еще не забыли?

– Веронику?! Как можно! Такие женщины не забываются… Что с ней?!

– Она рядом! Посоветовала к вам обратиться. Нам нужны данные о производстве вашим цехом печатных плат по заказу этой фирмы…

– Почему вы не используете официальные каналы?

– Мы оформим такой запрос, но общая цифра мне нужна сегодня.

– Вы можете на минуту передать трубку Веронике?

– Да. Передаю! – Михаил протянул руку с телефоном Веронике. – Фиш хочет с вами поговорить.

– Здравствуйте, Вероника! Вам действительно это нужно сейчас или послать его по инстанциям?

– Здравствуйте, Ефим Наумович! Мне действительно это нужно. Вы, возможно, знаете, в какую неприятность мы попали.

– Знаю, знаю! Если это поможет, то запишите…

Он продиктовал цифры. За полгода было изготовлено две тысячи сто печатных плат двух типов. Он даже назвал, сколько каждого типа.

– Замечательно! – обрадовался Михаил. – Теперь есть с чем ехать в Киев.

Он пожалел, что поторопился отменить заказ на билет. Однако до отхода поезда еще более двух часов и все можно исправить.

– Тамара Борисовна! Это опять я. Поспешил с отменой поездки. Неожиданно повезло, и я получил требуемые данные…

– Нет проблем! Я позвоню еще раз! Подойдите к дежурному по вокзалу за полчаса до отхода поезда…

До отъезда Михаил успел связаться с Киевом и назначить несколько встреч. Машину оставил на стоянке неподалеку от вокзала.

Первой была назначена встреча с директором фирмы «Ритм», неким Шаповаленко. Фирма с таким не очень оригинальным названием еще не имела своего офиса. Это та фирма, для переговоров с которой Ситник ездил в конце апреля в Киев в сопровождении Коржа и Красавиной.

Встреча состоялась на станции метро «Университет» в десять утра. Киевлянин был заметно озабочен и удивился, когда Михаил протянул ему руку для приветствия. Рука Шаповаленко была влажной и горячей. Они сели на лавку здесь же на платформе, не поднимаясь наверх.

– Не буду темнить и сразу открою свои карты. Мы расследуем убийство Ситника. Вы, конечно, об этом знаете!

– Да! Но чем мы можем помочь?!

– Многим, если сразу ответите на мои вопросы с полной откровенностью…

– Но…

– У нас есть другой способ получить информацию…

– Да я знаю, что вы способны вывернуть на изнанку любую фирму, какую захотите…

– На всех не хватит рук! Это, во-первых! Во-вторых, при нынешней экономической системе и форме правления убить теневую экономику означает окончательно разорить страну…

– Неожиданное суждение для работника прокуратуры…

– Да, да! Я отдаю себе отчет, что теневая экономика является питательной средой для уголовных преступлений, но я знаю другое. Это единственный способ хоть что-то спасти в стране от разграбления чиновниками… Вы читали Степуна?

– Это тот ученый, которого большевики не расстреляли, а выслали на Запад по распоряжению Ленина? Слыхал, но не читал.

– Он вполне обосновано считает, что в период продразверстки с восемнадцатого по двадцать второй, в России не все вымерли с голоду только благодаря черному рынку.

– Какое это имеет отношение к предмету нашей встречи и беседы.

– Прямое! Я гарантирую вам полную безопасность, если вы мне предоставите сведения о последних теневых операциях вашей фирмы с фирмой «Вектор-плюс».

– Какие могут быть гарантии?! Слово не воробей…

– У меня нет магнитофона, и я не собираюсь составлять протокол!

– Это не гарантии! Не могу же я вас обыскать, да и что даст обыск при современной технике.

– Меня собственно интересует один вопрос. Сколько, когда и в какой валюте получал от вас Ситник наличными. Напишите на бумажке и покажите ее мне, не передавая в руки…

Шаповаленко некоторое время колебался, потом достал из кейса лист бумаги и написал: 30000 долларов, 15 июля с.г., на даче.

– Спасибо! – Михаил не скрывал своей радости.

– Если вам это поможет! Только у меня просьба. Отмените другие встречи, они вам ничего не дадут.

– Откуда вы о них знаете? Почему?!

– Даже у самых заклятых конкурентов, есть поле для сотрудничества. Объясню вам причину. Я накинул цену и перехватил почти всю июньскую продукцию. Другим киевским фирмам ничего не досталось.

– Теперь понятно! Пожалуй, я последую вашему совету. А кто присутствовал при передаче?

– Никто! Мы были в комнате только вдвоем. Но на даче были охранники, его жена и Андрей, его заместитель. Вечером на банкете в ресторане было много сотрудников, больше десяти…

– Вы кого-нибудь запомнили?

– Опять же, был Андрей, несколько женщин… Некоторые с мужьями. Да, была Вероника, очень красивая женщина, она работает экономистом.

– Вы с ней знакомы?

– Да! Встречались в апреле на переговорах здесь, в Киеве.

– Спасибо! Не буду больше отнимать у вас время! – Михаил на прощание протянул руку.

И теперь рука оставалась горячей, но была уже сухой, явный признак, что собеседник успокоился. По его виду Михаил понял, что тот хочет еще что-то сказать.

– Что у вас еще?

– Список номеров банкнот.

– Замечательно! Однако это говорит…

– Это говорит о том, – перебил Шаповаленко, – что однажды меня накололи на две тысячи. Сказали, что были фальшивые.

Шаповаленко протянул лист бумаги, покрытый с двух сторон колонками номеров.

– Ценный подарок следствию. Спасибо!

– Убийца должен быть найден! Надеюсь, моя откровенность мне не повредит?!

– Я дал слово!

«Рукопожатие следователя и подследственного, как разновидность детектора лжи – вот тема для диссертации», – мысленно шутил довольный Михаил. Он действительно не будет больше встречаться с другими партнерами Ситника, а поработает у киевских коллег. Есть ли у них что-либо на Шаповаленко.

Однако Шаповаленко, бывший инженер-конструктор КРЗ, киевского радиозавода, был чист как оконное стеклышко после ливня. А вот Красавина хороша! Плакалась на притеснения со стороны Ситника, а ходила на банкет накануне дня, когда подавали с Луневым заявление в загс… Андрей цитирует ее поговорки, или она его… Интересно, что Вероника скажет о банкете?!

По возвращении из Киева Михаил направился в Управление. Ему нужно было обсудить кое-что с Фесенко. На этот раз Фесенко отбросил саркастический тон и говорил спокойно:

– Ты сделал хороший ход, когда разобрался со связистами. Теперь мы знаем время убийства абсолютно точно. Но это ничего не меняет принципиально… Нашу версию ты не опроверг.

– Зато у меня появилась основа для другой версии. Тридцать тысяч долларов не пустяк. Мы должны их найти. Убил тот, кто взял деньги…

– А если один убил, а другой воспользовался поводом и украл. Или жена спрятала в чулок.

– Ситник не мог отдать деньги жене. Ему нужно платить «черную» заработную плату, давать взятки, делать закупки… Тело обнаружили Корж и Гуртовой. Деньги они могли взять только в том случае, если они заодно и один из них убийца, остальные варианты мало вероятны…

– И ты уже основываешь свои обвинения на вероятности…

– Нет! На основании вероятности я даю оценку версиям.

– Тогда, почему тебе не нравится наша версия?

– Я считаю ее маловероятной!

– Наш спор опять зашел в тупик. Что ты предлагаешь конкретно?

– Давайте поместим объявления во всех местных газетах, на радио и телевидении. Может, какой частник или таксист припомнит и узнает, кого он вез в ту субботу из города в районе шестнадцати и в город в интервале от семнадцати до восемнадцати часов… Не лишнее расклеить такие объявления на автостанциях в Песчаном и городе. Если приезжал кто-то, известный мало-мальски в Песчаном, то он не мог воспользоваться автобусом.

– Все это так, но что это даст, и кто этим займется?

– Этим заняться могу я, при организационной поддержке Тамары Борисовны. Если будет результат, то не исключено, что в пользу вашей версии…

– Ладно, действуй!

Михаил прямо в приемной составил текст объявления. Тамара Борисовна на компьютере набрала его крупным текстом и распечатала на принтере в десяти экземплярах. Ее «пулемет», электрическая печатная машинка, стоял здесь же под чехлом в оперативном резерве. Михаил взял пять экземпляров, а остальные попросил Тамару Борисовну разослать в средства массовой информации.

Он собирался, наконец, побывать в Песчаном на месте событий, заодно расклеить объявления и предупредить участкового милиционера, что к нему могут обращаться водители. Сам процесс опознания Михаил решил участковому не доверять. Пусть это делают работники следственного отдела или он сам. Пакет фотографий был уже заготовлен.

Михаил позвонил дочери Лунева и договорился о встрече в интервале с двенадцати до часу дня. Не очень удачное время, но так пожелала нынешняя хозяйка дома.

Михаил не застал участкового в его конторке в одноэтажном здании автостанции, поэтому решил сначала посетить дом Лунева, справедливо полагая, что попал на обеденный перерыв. Он оставил машину неподалеку от дачи Ситника и пешком проделал тот путь, который должен был пройти Гуртовой, если он убийца.

Стоило Михаилу приблизиться к калитке луневского двора, как внизу входной двери вверх открылась форточка и оттуда выползла овчарка. Это была сука.

«Дина», – вспомнил Михаил. Следом показался Дик. Собаки остались на крыльце, пристально наблюдая за Михаилом. Михаил пошел вдоль забора, чтобы проверить реакцию овчарок. Они двинулись вслед за ним, соблюдая дистанцию в несколько метров по свою сторону забора.

Когда Михаил вернулся назад к калитке, овчарки повторили его маневр. Михаил нажал кнопку звонка. На крыльцо вышла молодая женщина, лицом похожая на Лунева. Она почему-то сразу закрыла дверь за собой. Возможно, не собиралась впускать посетителя внутрь и проделала это подсознательно.

Женщина увидела Михаила и приказала овчаркам вернуться в дом. Те немедленно повиновались, проделав тот же маневр через форточку внизу двери, только в обратном направлении.

Михаил видел такое в американских фильмах и не думал, что в наших условиях кто-либо решится повторить подобную конструкцию. А ведь удобно! Собака может охранять не только двор, но и весь дом внутри.

– Калитка открыта, заходите! – пригласила женщина.

Михаил нажал на ручку и вошел во двор.

– Здравствуйте! Я следователь Гречка, звонил вам утром.

– Здравствуйте! Что вы хотели осмотреть?

– Мне хотелось бы воспроизвести события того дня…

– Но папа никого не убивал!

– Я тоже верю в это. Но убийца воспользовался оружием вашего отца, значит, он побывал в доме, по крайней мере, дважды. Сначала взял ружье и ботинки, потом их вернул…

– Ружье и ботинки забрали.

– Я это знаю. Вы можете мне показать дом?

– Пожалуйста, если это так необходимо…

Михаил остановился за входной дверью и попросил показать замки. Их было два и оба открывались изнутри. Один из них можно было закрыть без ключа. Только как нейтрализовать собаку и проникнуть внутрь дома.

Михаил в сопровождении дочери Лунева обошел все помещения и убедился, что в дом, минуя входную дверь, не проникнешь. После этого осталось пройти путь через вторую калитку на заросший орешником склон, обойти недостроенный дом и выйти к тому окну в доме Ситника, через которое он был застрелен.

Здесь Михаил столкнулся с еще одной загадкой этого преступления. Зачем Ситник оказался в спальне охранников у самого окна, которое было единственным на первом этаже восточной стены дома?

Первое, что приходило в голову: Ситника позвали к этому окну, чтобы застрелить с улицы из-за кустов, с расстояния около четырех метров. И позвал человек, голос которого он знал и которому, безусловно, доверял… Это не мог быть Лунев.

Осталось догадаться, как преступник нейтрализовал собаку и затем открыл дверь.

Михаил не стал возвращаться к дому Лунева. Он уже попрощался с его дочерью. Нужно было обязательно встретиться с участковым, чтобы проинструктировать по поводу объявлений.

Милицейский участок все еще был закрыт. Это не сильно огорчило Михаила, так как он решил пообедать в местном кафе, а потом искупаться в море, чтобы легче перенести обратную дорогу в раскаленном автомобиле.

Кафе было почти пустым. В будний день мало приезжих, а те, кто здесь отдыхает, предпочитают другое заведение. Трое местных мужчин, пенсионного возраста, пили пиво.

Михаил выбрал место напротив окна, чтобы не пропустить появление участкового, и стал неторопливо есть.

Он увидел этих двух мальчишек еще на подходе к кафе. Беспризорники – сразу определил он. Парочка тихо вошла в зал и после секундного колебания направилась к Михаилу.

– Дяденька, дайте десять копеек – очень кушать хочется! Дай вам Бог здоровья! – запричитал один из них.

Интонации были жалостливые, но не естественные. Артист этот мальчишка был неважный, но для Михаила это не имело значения. Он сам лишился родителей в двенадцать лет по воле нелепого случая, пьяный водитель перевернул грузовик с пассажирами, и болезненно переживал каждую встречу с детьми беспризорниками и попрошайками. Какие блага обществу не принесет в будущем этот развал, бесстыдно именуемый рыночными реформами, цена за это непомерно велика.

– Я могу вам дать и больше, но где гарантия, что вы купите еду, а не сигареты?

– Век свободы не видать! Вот вам крест!

Мальчишка начал истово креститься. Другой робко повторял движения компаньона.

– Нет! Сделаем так. Берите подносы и выбирайте себе еду, а я заплачу. Идет?!

– Идет! – ответил предводитель без особого энтузиазма.

А другой уже побежал к раздаче.

– Вы куда! Не трогай! Деньги есть?! – запричитала на раздаче тетка в застиранном халате.

– Я заплачу за них! – успокоил раздатчицу Михаил.

– Можно два компота?

– Можно! И возьмите творог и гуляш, – добавил Михаил, когда увидел, что мальчишки ограничились компотом и булками.

– Хватит им! Они здесь не голодуют! – решила остепенить Михаила кассирша.

Михаил оставил ее замечание без внимания. Ребята поколебались и уселись за стол Михаила напротив. Коротко стриженные русоволосые головы, шоколадные от загара до корней волос, уткнулись в тарелки. Шелушащиеся руки, с черной каемкой вокруг ногтей, деловито орудовали ложками. Ребята ели без вилок.

– Сколько вам лет?

– Мне девять, а ему десять, – ответил бойкий.

– Почему вы не в детдоме? Где ваши родители?

– С интерната мы сбежали. Обслуга ворует по черному, и старшие обижают…

– Где же вы живете?

– Сейчас тепло, можно ночевать под лодками. Еще здесь много домов недостроенных… Отдыхающие подают хорошо.

– А зимой?!

– Подадимся в город. У нас там подвал есть классный, теплый и сухой. Он закрытый. Иногда там бывают сантехники, но это очень редко…

– Как вы в него попадаете, если он закрытый?

– А через форточку…

– Ребята, только между нами, здесь вам никто не предлагал залезть в дом через форточку?

– Не! Мы не воруем! Мы честные нищие…

– Я не о воровстве? Может же человек потерять ключ от двери и попросить залезть через форточку, чтобы открыть дверь изнутри…

– Не, мы такого не делали.

– Может, слышали кто из ваших знакомых, таких же мальчишек…

– Не, такого не слыхали.

В этот момент мальчишки дружно повернули головы. В кафе вошла девочка в выгоревшем цветастом сарафане. Она также была загорелой до черноты, что в сочетании с волосами цвета воронова крыла и такими же глазами, делало ее похожей на мулатку.

– Вы ее знаете?

– Это Гала? Была в нашей компании, но потом забурела и отбилась… Мы ее считай, дней десять не видели.

– Что значит, забурела?

– А вы не знаете?! Деньги у нее большие вдруг появились…

– Ну, она девочка…

– Не, не это! Она еще не трахается.

Гала набрала на поднос еду на раздаче, заплатила бумажными деньгами и ушла в дальний конец кафе.

Михаил за беседой с беспризорниками чуть не прозевал участкового. Тот только появился и сразу же собрался уезжать, для чего пытался остановить попутную машину.

Михаил кивнул мальчишкам и быстро покинул кафе. Он окликнул участкового через площадь, и тот услышал.

Для разговора они зашли в помещение участка. Михаил оставил еще один экземпляр объявления на обшарпанном столе и объяснил, что нужно делать.

Весь разговор занял не более четверти часа. Михаил поинтересовался местными сплетнями по поводу убийства, но ничего интересного и нового не услышал. Участковый даже не был на месте преступления, так как охранники Ситника вызвали по телефону милицию из города.

Участковый торопился, и Михаил покинул его, чтобы приступить к последнему самому приятному пункту программы пребывания в Песчаном – морскому купанию.

Он достал плавки из дорожной сумки в багажнике машины и побрел вдоль берега на восток, чтобы выйти на участок пляжа, свободный от рыбацких лодок и катеров. Такой виднелся в трехстах метрах или ближе. По дороге Михаил надел плавки в кабинке для переодевания.

Вот, наконец, и чистый до горизонта и почти прямой как взлетная полоса пляж. Но нет, не совсем чистый. В километре или меньше две фигурки: высокая мужская и ребенка, девочки. Черная точка головки, линялое платье и две обгорелых спички ног.

Ба, да это Гала, не иначе! А что за мужчина рядом с ней? Кто он и каковы его намерения?! Видно ошибались мальчишки! Девочки взрослеют быстрее. Возможно, ей угрожает опасность, нужно догнать. Михаил бросил одежду на песок, надел туфли на босые ноги и побежал…

Михаил бежал молча, но мужчина вдруг резко обернулся, словно услышал крик. Он оставил девочку, резко повернул к обрыву и скрылся в промоине. Девочка остановилась, но потом побежала прочь от Михаила по кромке легкого прибоя.

Михаил настиг Галу не скоро, а когда она выбилась из сил и остановилась тяжело дыша. От усталости или испуга она дрожала и всхлипывала.

– Не бойся меня! Я из милиции и знаю, что тебя зовут Галя, – торопился успокоить девочку Михаил.

Очевидно, вид здоровенного детины в плавках не очень соответствовал облику милиционера, потому что Гала не успокоилась.

– Кто этот мужчина? Что он хотел от тебя? – добивался от нее Михаил, а потом понял, что это бесполезно. – Пойдем к участковому милиционеру и там ты все расскажешь…

Когда они вернулись к тому месту, где мужчина вскарабкался на обрыв, Михаил приказал ей ждать, а сам по следам мужчины взобрался наверх. Мужчины и след простыл. Неровный слегка холмистый пустырь упирался в кукурузное поле. Михаил направился в сторону пыльного облака и вскоре в пожелтевшей от жары высокой траве увидел следы машины, выезжавшей на проселочную дорогу. Ясно, что машина была здесь оставлена заблаговременно. Другой след вел от дороги к месту стоянки. Там трава уже слегка поднялась.

Кто это мог быть? Маньяк, извращенец-педофил, или торговец живым товаром?

Михаил вернулся на пляж и не нашел Галу. Сбежала! Хоть теперь можно спокойно выкупаться. После купания Михаил собрал одежду и побрел к ближайшей кабинке переодеваться.

Он решил, если повезет, то прямо сегодня еще раз встретиться с участковым и попросить разыскать Галу.

Ему повезло. Участковый успел вернуться. Он узнал эту девочку по описанию и сказал, что с прошлого лета он уже трижды отправлял ее в детский распределитель, но она опять сюда возвращалась и теперь тщательно его избегает. При желании в распределителе можно найти ее документы. У нее мать алкоголичка, за что лишена родительских прав. Девочка не уживается в детдомах. Сбегала оттуда много раз.

После беседы с участковым Михаил решил ехать прямо домой, где он отсутствовал больше двух суток. По дороге он подвел итоги своей работы с начала участия в расследовании. Получалось не так уж плохо. Для завершения обоснования другой версии оставался только один неясный момент. Как нейтрализовать овчарку на время? Тогда какой-нибудь беспризорник мог пролезть через форточку, используемую собаками, и открыть дверь изнутри.

Гуртовой ведь служил в погранвойсках. Возможно, он имел дело со служебными собаками, тогда он мог придумать такой способ. Нужно проконсультироваться с кинологами Управления. Это он сделает завтра с утра, а потом во всеоружии побеседует с Гуртовым.

Ах, если бы найти мальчишку, который лазил в форточку и открывал дверь! И жив ли он?

Однако возможны и другие комбинации, например, Вероника и охранник, Вероника и Корж. Тогда не нужен мальчишка. Вероника приезжает, открывает дверь дубликатами ключей, запирает собаку. Партнер берет оружие и ботинки, убивает, извлекает деньги из сейфа, возвращает оружие и ботинки. Вероника выпускает собаку и уезжает, захлопнув дверь. Ее партнер появляется на глазах остальных. Охранник с соками и фруктами, а Корж с мороженым. А куда деть деньги? Взять их с собой рискованно. Они либо спрятаны, либо их увезла Вероника.

А вот зять Лунева мог проделать все в одиночку, только как бы он выманил Ситника к окну? С помощью Вероники? Интересно, что все комбинации не обходятся без нее. Что бы это значило?

Глава 8. Удар в спину

Тамара Борисовна встретила Михаила таким сочувствующим взглядом, что тот сразу понял: случилась неприятность.

В кабинете Фесенко, напротив, царило праздничное веселье. Полдюжины улыбок до ушей встретили Михаила.

– Миша, мы тебя поздравляем! Твоя миссия успешно завершилась, – начал издевательски-торжественным голосом Фесенко. – Ты его таки достал! Лунев подписал заявление о признании вины… Даже не зная, что у нас появился свидетель, который поставил окончательный крест на его алиби.

Кто-то захлопал невпопад в ладоши. Фесенко его осадил строгим взглядом.

Спасибо Тамаре Борисовне! Ее немое предупреждение дало возможность Михаилу подготовиться к неожиданности. Однако такого он даже в мыслях не держал!

– Рано меня поздравлять! – нашелся все же Михаил. – Признал он свою вину или нет, а доказать ее все равно нужно. Мало ли что взбрело в голову мужчине в его возрасте. Может быть, от жары в камере тронулся. Заболела голова, так он ее решил положить на плаху. Как в той рекламе: радикальное средство от головной боли – гильотина.

– Пытаешься испортить нам праздник! Не выйдет!

– Я не покушаюсь на ваше право праздновать и радоваться по любому поводу. Но не могу вас поддержать – у меня не праздничное настроение. Не скрою, я расстроен и хочу встретиться со своим обидчиком. Надеюсь, вы не возражаете!

– Не вздумай его отговаривать!

– Обязательно этим займусь. Лучше пусть откажется сейчас, чем на суде. И для вас конфуза меньше!

– На упрямых дрова возят!

– Возить дрова – полезное дело. Полезным быть приятно!

– А-а-а… – махнул рукой Фесенко. – Ты, Миша, волен пока делать, что хочешь. У тебя осталось три дня!

– Думаю, мне будет достаточно! – оставил за собой последнее слово Михаил и вышел из кабинета.

– Тамара Борисовна, будьте так любезны, предупредите, что в десять тридцать мне нужно допросить подследственного Лунева. Пусть все приготовят…

– Что с ним произошло?!

– Пока не знаю. Думаю, на него кто-то сильно надавил. Слишком все неожиданно.

– Говорят, появился новый свидетель… Да! Тут пришел с оружейного завода ответ на твой запрос. Заберешь?

– Конечно!

– Тогда распишись в книге регистрации входящих.

Михаил расписался и бегло прочитал письмо.

– Превосходно! Мы хорошо держим удар – нокаута не будет.

– Что-то обнадеживающее?

– Да! И весьма!

– Я почему-то за тебя спокойна!

– Тамара Борисовна, срочно организуйте тотализатор, и смело принимайте ставки один к сотне. Сорвете большой куш! Ну, мне пора. Нужно еще кое с кем увидеться до допроса.

Действительно, Михаил решил сначала посетить «Вектор-плюс». Поговорить с Красавиной и Коржом, а если повезет, то и с охранником Гуртовым.

С Вероникой разговор состоялся прямо в коридоре.

– У вас не было никаких контактов с Луневым последние день-два?

– Нет! Вы же знаете, в свиданиях отказано даже родственникам, а мне тем более. Что-нибудь случилось?

– Нет! Собрался с ним побеседовать, и решил сначала встретиться с вами.

– А как ваша поездка в Киев?

– Превосходно! Получил исчерпывающую информацию, – он посмотрел ей прямо в глаза. – Есть новая версия, остались пустяки для полной картины преступления.

Она встретила его взгляд спокойно, даже улыбнулась, слегка растянув губы.

– Мое отчаяние, кажется, сменяется надеждой, – сказала она.

– Вы мне понадобитесь во второй половине дня. Не исчезайте! Сообщайте дочери, где вас можно будет найти.

Корж встретил Михаила в своем кабинете холодно:

– Мы, кажется, не уславливались о встрече.

– В нашем ведомстве не принято записываться на прием к свидетелям. Мы их вызываем, когда они требуются. Поэтому я в праве ожидать, что мой визит принимается с благодарностью, если учесть, сколько времени я вам сберег…

– Что вы хотели?

– Хочу видеть сейчас все отчеты по командировкам за июнь и июль. Вызовите бухгалтера и дайте указание принести все документы немедленно!

– Давайте по делу и без, простите, дурацких вопросов и указаний. На каком основании вы нас проверяете? Не там ищете преступника!

– Как следователь должен вам заметить, что не бывает дурацких вопросов, а есть дурацкие ответы, о которых долго потом жалеют.

– Извините, если что не так сказал, и не принимайте на свой счет. Просто не понимаю, зачем все это, если подозреваемый сознался!

– Кто вам это сказал?

Корж на мгновение растерялся.

– Есть такой слух, знаете ли!

– Ссылкой на слух вы не отделаетесь!

– Вы знаете, в нашем коллективе очень ревниво наблюдают за следствием. Влада все любили и теперь жаждут мести. Через знакомых и родственников мы скрупулезно собираем и обсуждаем любые сведения о ходе расследования. Поймите меня правильно, я действительно не знаю толком источник этой информации и не хочу наобум подставлять человека…

– Мы вернемся еще к данному разговору, а сейчас я жду отчеты по командировкам.

– Я сейчас схожу в бухгалтерию…

– Нет! Распорядитесь, пожалуйста, по телефону!

– Что за прихоть! Какая вам разница?! Быстрее сходить, чем набрать номер!

– Мы не будем обсуждать мои действия.

Корж набрал номер. Его рука заметно дрожала.

«А нервишки у него слабоваты! Попробовал взбрыкнуть, получил отпор и сразу поджал хвост. Да, не боец!» – подумал Михаил.

Девушка принесла папки с отчетами. В июле ничего интересного не было. Отчеты за июнь уже были прошиты. Михаил просмотрел подшивку и чуть не воскликнул на радостях. В конце июня в Москве побывали Корж и Гуртовой.

– С какой целью Гуртовой ездил в Москву? – спросил Михаил.

– Как, с какой?! Он сопровождал меня!

– Вы разлучались с ним в Москве?

– Естественно! Во время сна. Мы, знаете ли, можем позволить себе отдельные номера. Его был рядом с моим.

– Отчеты за июнь я на время изымаю. Взамен оставлю расписку.

– Это невозможно! Вдруг нагрянет налоговая инспекция с проверкой…

– Не пытайтесь изобретать формальные поводы, чтобы не дать мне эти документы. Покажете им мою расписку! Они свяжутся со мной и получат документы в тот же день.

– У меня, выходит, нет способа защитить свои права!

– А я еще не переступал границы своих полномочий. Так что об ущемлении ваших прав говорить преждевременно. А если вас еще не ознакомили с постановлением городской прокуратуры, то мы исправим ошибку чиновников в ближайшее время…

Михаил ушел не прощаясь. Поговорить с Гуртовым не удалось, тот уже ушел после ночного дежурства. Придется ехать к нему домой, но это уже после разговора с Луневым.

С подследственным произошла разительная перемена. Сейчас он выглядел сломленным старым человеком.

Однако это не остановило Михаила, и он обрушил на несчастного все свое негодование, даже несколько наигранное:

– Вы меня вовлекли в это дело, а теперь предали. Мы ведь договаривались, ничего не делать без моего ведома, без совета со мной. Вы предали Веронику, которая пришла ко мне за помощью и заверяла в вашей невиновности. Она надеется до сих пор, я только что с ней говорил. У меня не хватило твердости сказать, какой удар вы нанесли нам в спину…

– Все бесполезно! У меня нет сил…

– Что произошло?! Почему вы вдруг капитулировали?

– Они нашли свидетеля, что я в субботу был в Песчаном.

– И это действительно так?!

– Да, я это скрыл… Все напрасно! Нужно было сразу признаться…

– Кто этот свидетель?

– Дед Паша. Я говорил вам о нем…

– Он мог соврать! У него есть причина вам мстить.

– Он действительно мог меня видеть, когда я приехал на автобусе.

– Так вы убили или нет?!

– Какое это имеет теперь значение!

– Что значит, теперь? Расскажите, что вы делали в Песчаном?

– Кормил собаку.

– Точнее!

– Когда я понял, что машины не будет раньше пяти часов, решил съездить домой и покормить Дика. У меня кормушки автоматические на две порции, то есть я могу оставить собак одних в доме на полтора суток. Уехал я днем в пятницу, поэтому в субботу днем кормушка была уже пуста. Не догадался зарядить обе. Ехал-то на три часа. И одну заряжал на всякий случай.

– Когда вы приехали?

– Примерно в час дня.

– А когда уехали?

– В полчетвертого. Автобусом я мог опоздать на пять часов в автомастерскую, пришлось найти частника.

– Когда же вы могли убить Ситника? Мы ведь знаем время убийства с точностью до минуты.

– Я тоже знаю!

– Откуда?!

– Неважно!

– Вы не думайте, что я вам позволю взять на себя это убийство, какими бы мотивами вы не руководствовались. Вам придется доказать, что это сделали вы.

– Доказать?!

– А вы как думали?! Вы хоть знаете, где вы его застрелили? Где стоял он, где стояли вы?

– Знаю!

– Вам сообщили и это! Кто?!

– Не важно!

– Нет, важно! Если это кто-то из следователей, то его ждут крупные неприятности. Вы не могли знать деталей этого дела… Впрочем, есть момент, который не знает никто, кроме убийцы и меня. Где вы купили патроны? Дата, магазин, цена?

– Не имеет значения! На барахолке…

– Отговорка! Их не могло быть на барахолке.

– Это не доказуемо!

– Я знаю точно, что о свидетеле вам еще никто из следователей не говорил. Осталось выяснить, кто вам дал такую информацию?

– Вы все равно не сможете мне помочь!

– Если вы будете держать меня в неведении, лгать, то я действительно не смогу.

– Поймите, мне все равно не жить! Лучше суд, тогда есть шанс!

– После суда у вас уж точно не будет никаких шансов. Мавр сделал свое дело… Слыхали поговорку?

– Это слова!

– Теперь мне все ясно! На вас надавили… Я пришел сюда с этой мыслью и получил подтверждение. Кто вам угрожал смертью?

– Есть вещи страшнее смерти!

– Александр Лукич! Довольно ходить вокруг да около! Если вам угрожают, то мы сделаем все, чтобы вас защитить. Обещаю, что прямо из этой комнаты отвезу вас в такое место, о котором они никогда не узнают…

– В моем случае это не поможет!

– В каком? Говорите! Мы напрасно теряем драгоценное время.

– Хорошо! Я вам все расскажу! В камере есть один тип. Рецидивист, строит из себя пахана. Когда меня привели первый раз, он сразу пристал ко мне с какой-то пропиской…

– Это вроде устной анкеты. Какую статью шьют, были ли отсидки раньше и прочее.

– Я его послал куда подальше. На следующий день он мне говорит, что напрасно я шумел. Дескать, с пропиской все в порядке, они все про меня знают. Откуда? Неужели сообщила охрана? Или он подсадная утка, чтобы выпытывать сведения…

– Возможен любой вариант.

– После этого он меня не затрагивал. А позавчера вдруг подсел ко мне и говорит: если не признаешься – тебе крышка. Даю три дня. Тебя убьем, а бабу твою заложим. У нас, говорит, есть доказательства, что это она убила Ситника. И против тебя есть свидетель дед Паша, что ты приезжал в Песчаное. Я говорю, она ружья в руках не держала. А он в ответ, что у нее первый разряд по стендовой стрельбе. Обещает, признаешься – будешь жить. Убил из-за ревности, получишь до десяти. Еще поживешь и бабу не тронем. Что мне делать?! Я ночь не спал, а утром вчера написал заявление…

– После суда вас убьют наверняка! Им не выгодно вас убивать до суда.

– Зато после суда Веронику не тронут. Какой им смысл.

– Не то нужно делать. Следует найти частника, который отвозил вас в город. Что вы помните?

– Всегда запоминал номер, а здесь, как назло, не посмотрел. Шестая модель голубого цвета, покраска заводская…

– Не волнуйтесь, машину мы найдем. Объявим по радио и телевидению, перешерстим картотеку ГАИ. Никуда он от нас не денется! Вот только запомнил ли водитель время…

– Думаю, запомнил! Он ехал с женой на какое-то мероприятие к четырем часам. Жаловались, что испортили себе выходные.

– Это то, что надо!

– А как быть с Вероникой? Я не верю, что она могла это сделать. Какие у них могут быть доказательства. Мы должны были встретиться после пяти, как только я заберу машину и ехать в Песчаное…

– Никаких! – ответил Михаил вслух, а в душе он сильно сомневался. Он еще не проверил ее алиби. Он еще не обдумал другие возможные комбинации с Вероникой: первый муж, Федор Петренко из цеха. Если действительно какая-нибудь из них осуществилась, то какая несправедливость судьбы. Получить от Бога редкую красоту и незаурядный ум для того, чтобы гнить в тюрьме…

– Что будем делать? – прервал размышления Михаила Лунев.

– Для начала напишите новое заявление о том, что вас под угрозой смерти заставили признаться в преступлении, которое вы не совершали, что вы отказываетесь от вчерашнего заявления и просите обеспечить защиту. Напишите, что были в тот день в Песчаном и попросите найти владельца машины, чтобы засвидетельствовал, когда вы покинули Песчаное. Пока вы будете писать, я свяжусь с прокурором города.

Михаил положил перед Луневым лист бумаги и шариковую ручку, а сам набрал номер мобильного телефона Манюни.

– Николай Петрович, здравствуйте! Это Гречка.

– Здравствуй, Миша! Подследственный-то признался! Не ожидал такого сюрприза?!

– Не ожидал! Я с ним как раз общаюсь. С этим признанием много проблем. Угрожали его убить, если не признается в течение трех дней. Требуется ваша помощь.

– Кто угрожал?! Неужели ребята Фесенко!

– Нет, что вы! Сокамерник, рецидивист. Очевидно, на него вышел действительный убийца. Я здесь расшевелил осиное гнездо. Замешана еще кругленькая сумма в валюте. По известным причинам, еще не сообщал эти сведения никому. Если у вас найдется время, расскажу подробности…

– Что нужно сделать?

– Прошу перевести Лунева в наш район. А если быть логичным, то его уже можно освобождать. Конечно с подпиской и прочее…

– А вы не спугнете преступника?

– По-моему, его нужно испугать еще больше. Он уже заметался, раз предпринял давление на Лунева…

– Есть риск новых убийств!

– У него есть один свидетель, но он не живой, а бумажный. Это не по телефону…

– Позвони Фесенко, пусть он даст мне необходимые данные, а сам жди постановление о переводе Лунева в район.

– Спасибо! Жду!

– Сам отвезешь или тебе нужен помощник?

– Отвезу лично!

Документы на перевод Лунева в район привез собственной персоной Фесенко.

– Миша! Ты все-таки решил обойти нас с тыла.

– Почитайте заявление Лунева! Я отвезу его, а когда вернусь, все расскажу.

– Конечно, расскажешь! Куда же ты денешься! Нужно ведь как-то оправдать эту вакханалию…

– Никакой вакханалии, все очень логично. Теперь мне понадобится ваша помощь.

– С нетерпением жду указаний. Всегда мечтал быть у тебя на побегушках.

– Вы несправедливы ко мне!

– Ничего! Господь тебе компенсирует мою несправедливость. Когда тебя ждать?!

– Через три часа, я думаю.

Михаил возвратился в Управление через три часа, как обещал. Фесенко ожидал его в своем кабинете. Он выслушал доклад Михаила в полном молчании. В конце спросил:

– Чем мы можем тебе помочь?

– Есть несколько направлений, где я не успеваю. Первое. Нужно разыскать владельца голубой шестерки, на которой Лунев возвращался в город. Второе. Звонил участковый. Он записал данные нескольких водителей, откликнувшихся на наши объявления. Нужно с ними поработать. Я заготовил пачку фотографий для опознания. Вот они. Третье. Нужно связаться с коллегами из Киева и попросить побольше разузнать о первом муже Красавиной. Его зовут Соловьев Олег Владимирович. Работает управляющим филиала «Укрсиббанка». Нужно посмотреть его поездки с мая по сегодняшний день…

– Ты же был в Киеве!

– Тогда этот вариант не рассматривался. Четвертое. Нужно допросить рецидивиста. Кто его нанял? Правда, он навряд признается, но поговорить стоит. Пятое. Корж, нынешний директор «Вектора», подозрительно хорошо осведомлен в нашем расследовании. Ссылается на слухи, но на самом деле канал может быть один, через жену Носко. Тогда откуда получает информацию Носко?!

– Прямо из СИЗО. У СБУ там свои осведомители. Я в это дело не полезу, если даже есть вред для расследования.

– Тогда вам остается четыре вопроса. Пятым я тоже не буду заниматься, хотя учту это обстоятельство…

– Может, откроешь, чем намерен заняться сам.

– От вас никаких секретов! Нужно побеседовать с охранником Гуртовым, потом уточнить спортивный титул Красавиной и проверить ее алиби. Остальное определяется результатом моих и ваших действий. Но это уже будет завтра…

У Гуртового нет домашнего телефона, поэтому Михаилу пришлось поехать в пригород, где тот жил, наобум. Гуртовой оказался, на удачу, на месте. Во двор частного дома Михаила впустила молодая женщина, очевидно, жена.

Михаил нашел его лежащим на раскладушке под деревом, в одних плавках и с бутылкой пива в руках. Он смотрел переносной телевизор, установленный на кухонном табурете.

Гуртовой однажды видел Михаила, поэтому сразу вскочил и стал натягивать спортивные брюки. Это был коренастый блондин, атлетического сложения в возрасте за тридцать, несколько располневший.

Михаил назвал себя и на глазах у Гуртового включил диктофон.

– А я вас знаю. Видел в нашей конторе. Только меня допрашивали много раз. Меня угораздило в тот день дежурить…

– Я читал ваши свидетельские показания. Там написано, что вас вызвали на подмену отсутствовавшего охранника. У вас нет телефона. Кто вам сообщил об этом? По какой причине отсутствовал охранник, который значился в графике?

– Приехал Андрей на машине и забрал. У нас не принято обсуждать решения начальства. Я до сих пор не знаю, почему изменили рабочий график…

– Я знаю, что вас вызвала жена Ситника по телефону и попросила принести на пляж сок и фрукты. Вы с ней говорили или Ситник?

– Никто с ней не говорил.

– Как это!

– Говорил Андрей от ее имени. Станет она затруднять себя, когда есть люди на побегушках…

– Трубку взяли вы?

– Нет! Это телефон Ситника и отвечал он.

– Как тогда вы можете утверждать, что разговаривала не Элеонора.

– По тону разговора и фразам. Я хорошо запомнил одну. Влад произнес: «Скажи ей, что он сейчас придет».

– Кто может это подтвердить?

– Как кто? Андрей!

– А другой охранник?

– Щука, что ли?

– Кто это? Такого я не знаю.

– Лащук! Мы его в шутку зовем щукой.

– Он ведь был в тот день.

– От него толку мало. Я вот как ни люблю пиво, но на работе не пью. А он в тот день на пляже выпил несколько бутылок и дремал на песочке.

– Остается Элеонора.

– Поговорите с ней. Может, я ошибаюсь. Может, говорила она, а потом передала трубку Андрею. Не знаю…

– Вы можете сказать, сколько времени вам понадобилось, чтобы вы оказались на пляже?

– Могу совершенно точно ответить. Однако можно, я сначала задам один вопрос вам?

– Спрашивайте!

– Почему вас это интересует? На прежних допросах у меня ничего подобного не спрашивали.

– А вы не догадываетесь? Проверяю ваше алиби.

– Ясно! Я так и думал! Так вот, появился я на пляже через шесть минут после звонка. Вы спросите, почему я запомнил время?!

– Конечно! Это очень важно и интересно!

– Я всегда это делаю, когда поручение хоть как-то связано с Элеонорой. Она всегда недовольна и постоянно отчитывает и жалуется… жаловалась Владу.

– Очень логично!

– Логично, но не педагогично! Шутка!

– Мне не до шуток!

– Извините!

– Насколько мне известно, вы служили в погранвойсках. Так это?

– Совершенно точно! Только зачем вам это?

– Вы имели дело со служебными собаками?

– Ни за что! Я к ним на пушечный выстрел не подхожу…

«Выстрел, выстрел! А ведь собаку можно обезвредить пулей со снотворным!» – подумал Михаил и спросил Гуртового:

– Почему?!

– Вот, посмотрите! – он закатал штанину и показал глубокий шрам на икре правой ноги. – В детстве укусила соседская овчарка ни с того, ни с сего. Дружил с ней, кормил ее… Врач сказал, что она услыхала адреналин и посчитала мои намерения агрессивными. Я перед этим бегал, потом подошел к ней погладить щенков. Раньше делал это раз сто, и ничего… Думал, охромею, но перерос, даже в армию взяли без вопросов…

– И у меня остался последний вопрос?

– Вы помните эпизод, когда Лунев и Ситник крупно поговорили у ворот Ситника?

– Да! Мы дали такие показания!

– А почему вы не рассказали, что было потом?

– Когда потом?

– Через пятнадцать минут.

– Ну, это к делу не относится!

– Я не разделяю ваше мнение.

– Откуда вам известно?

– Не буду темнить, от Лунева.

– Чего там! Решили попугать мужика, а он пугнул нас…

– Он стрелял?

– Да!

– Кто там был? Кто пытался открыть калитку?

– Ну, Лащук, Ракитянский и я.

– Я спрашивал, кто открывал калитку?

– Лащук.

– Почему вы не назвали четвертого?

– Так он не вылезал из машины, просто подвез нас…

– На белом «форде»…

– Ну, вы уже все знаете!

– Это не важно, что я знаю! Я вам задал вопрос.

– Кто, кто? Андрей…

– Андрей Корж?

– Да!

– Вот теперь у меня все! Думаю, вы сами понимаете, что о нашем разговоре вы должны молчать. Мы вас вызовем подписать протокол.

– Только не нужно писать про Элеонору. Андрей и сейчас пляшет под ее дудку, а я там все-таки работаю…

– Не волнуйтесь! Характер вдовы нас не интересует…

По пути к спортивному комплексу СКА Михаил пришел к твердому убеждению, что Гуртового нужно из списка подозреваемых вычеркнуть. При въезде на территорию комплекса Михаил прочитал указатель и повернул прямо к тиру в дальнем конце парка.

Пожилой вахтер после изучения удостоверения отвел Михаила к администратору, по выправке – отставному военному, именуемому здесь комендантом.

– Я следователь прокуратуры Гречка. Где мне посмотреть списки спортсменов, членов секции стендовой стрельбы, двадцать лет назад…

– Спросили бы чего полегче! Списки всегда у тренеров, а с тех пор все тренеры поменялись много раз…

– Неужели никаких следов не осталось?!

– Почему?! У нас есть уголок истории. Есть стенды, есть ежегодные альбомы… Можете посмотреть.

– Где он, этот уголок?

– В вестибюле на выходе в тир. Альбомы в шкафу, ключ у меня.

– Проведите, пожалуйста!

– Следуйте за мной!

Стенд «Наши разрядники» полностью занимал одну из стен. Через минуту Михаил читал под фотографией юного ангельского создания в наушниках и с двустволкой в руках: «Вероника Красавина, ученица 8а класса сш. 23, завоевала первый спортивный разряд по стендовой стрельбе на областных соревнованиях».

Если убийца посещал тир, то он мог видеть стенд и опознать Веронику по фамилии. Тогда он должен хорошо знать ее сейчас.

– А в вашем тире можно пострелять? – спросил Михаил.

– Платите деньги и стреляйте на здоровье. Если вам нужно по работе, то может заплатить организация…

Михаил поблагодарил коменданта за помощь и поспешил в парикмахерскую. Он не стал у Вероники спрашивать, кто ее постоянный мастер, а собрался показать мастерам фотографию. Правда, это может испортить ее репутацию в парикмахерской, если он не придумает правдоподобный и вполне нейтральный повод. У него было несколько вариантов, но он не мог остановиться на каком-то из них. Решил определиться в самый последний момент.

Когда Михаил переступал порог парикмахерской, он уже знал способ, как обойтись без упоминания имени Красавиной.

– Кто у вас здесь главный? – спросил он у девушки за кассовым аппаратом.

– Хозяйка там, – девушка показала на дверь.

Михаил постучал и вошел в кабинет, дождавшись разрешения. Из-за стола на него приветливо смотрела дама со сложным сооружением на голове.

– Что вы хотите?

– Следователь прокуратуры Гречка, – представился Михаил, после того как закрыл за собой дверь. – Вот мое удостоверение. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

– В связи с чем?

– Мы расследуем одно преступление и нам нужно проверить показания свидетеля.

– Какие вопросы вас интересуют?

– У вашего заведения отличная репутация, и вы имеете много постоянных клиентов.

– Да! – дама покраснела от удовольствия.

– Расскажите, как вы планируете обслуживание клиентов.

– У нас предварительная запись. Вы звоните по определенному телефону, девушка, та что на кассе, записывает ваше пожелание: к какому мастеру, на какое время, что нужно сделать и заносит в график работы мастера на определенный день. Если случаются накладки или мастер заболеет, мы всегда предупреждаем клиента, если он оставил телефон и имя…

– Могу я посмотреть графики работы всех мастеров после пятнадцатого июля?

– Нет проблем! Посидите здесь, я сейчас распоряжусь…

Дама вышла и вскоре вернулась со стопкой папок с зажимами.

Михаил перелистал несколько и нашел, что требовалось.

– Если запись в графике зачеркнута, что это означает?

– Значит, клиент по какой-то причине не пришел. Чаще всего звонят с просьбой перенести заявку на другое время. Тогда записывается фраза «перенос»…

– Спасибо! Больше вопросов нет.

Рабочий телефон Красавиной не отвечал, тогда Михаил позвонил домой. Вероника была дома.

– Мы могли бы сейчас встретиться? – спросил Михаил.

– Да! Вы меня предупредили, и я ничего не планировала не вечер. Скажите только где?

– Через десять минут буду у вашего дома. Мы поедем куда-нибудь выпить кофе.

– Не возражаю! Только кафе у нас за углом.

– Тем лучше!

Вечер выдался на редкость приятным. Жара уже заметно спала, но до заката оставалось еще не меньше часа. Они заняли под деревом столик на двоих. Михаил заказал кофе и мороженое. Ему давно хотелось есть, но он не решился заказать что-нибудь существенное.

Он не торопился начинать разговор, и Красавина заговорила первой.

– Вы мне можете объяснить, что там произошло с Луневым? Сегодня на работе все шушукались за моей спиной как-то особенно красноречиво, если можно так сказать…

– Поговорим и об этом. А сейчас я вас хочу спросить, почему вы пошли в ресторан на банкет, устроенный Ситником?

– Это, когда приезжали из Киева?

– Да.

– А как я могла отказаться, если Ситник приказал. Там обсуждались коммерческие вопросы, в частности по согласованию оптовых цен. Это входит в мои обязанности. Вы лучше расскажите про Лунева.

– Ничего существенного с Луневым не произошло. Его перевели в другое место, где условия содержания лучше. Будь моя воля, так я бы его отпустил совсем…

– Что?! И вы молчите! Неужели все уже прояснилось! – радостно воскликнула Вероника.

«Великая актриса в ней погибла!» – подумал Михаил, но произнес другое:

– Для нас прояснилось далеко не все! Просто у него было алиби, которое он из-за глупого страха скрывал. Хотя какой страх можно назвать умным!

– Так у него есть алиби?!

– Чего нельзя сказать о вас!

– Вы это серьезно?!

– Так же серьезно, как серьезна на фотографии юная перворазрядница из 8а класса школы номер 23,сжимающая в руках тульскую двустволку.

– Ах, вот оно что! Вы узнали, что я отлично стреляла. Мой папа, так он был мастером спорта. Сына у него не было, и он водил в тир на тренировки свою любимую дочку…

– Расскажите лучше, где вы были вместо парикмахерской? Случайно, не на тренировке в стрельбе по живой мишени?

– Нет! Разве я похожа на убийцу?!

– Я в своей практике еще не видел убийцу, похожего на убийцу. Когда появляется достаточно сильный мотив, любая женщина может убить. Более того, я бы считал ненормальным, если мать не может убить, чтобы защитить детей…

– Моей дочери ничто не угрожало! И вообще, мое отсутствие в парикмахерской не имеет никакого отношения к убийству.

– У вас могли быть другие мотивы. Не хочу об этом говорить, так как вы сами прекрасно знаете, о чем идет речь. Ложь – она, как шило в мешке. Обязательно вылезет в неподходящий момент, поэтому не идите по стопам Лунева. Говорите правду сразу! Уверен, алиби у вас есть. Более того, я вас не тороплю. Хотите, поговорим завтра.

– Завтра ничего не изменится! Можно к этому вопросу вообще не возвращаться, потому что я тоже не хочу вам врать. Я его не убивала – это правда.

– Как знать! Вы так хорошо вписываетесь в несколько версий, что я без ваших показаний пока не могу обойтись. Если бы я нашел истинного убийцу, тогда другое дело.

– Я знаю, кто убил Влада?

– И давно вы это знаете?

– Догадалась только сейчас. Он узнал, что у меня разряд по стрельбе, когда ходил в тир.

– А как вы знаете, что он ходил в тир?

– В ресторане он уронил на пол бумажник, а из бумажника выпал пропуск в тир. Я такой пропуск носила в портфеле не один год…

– Вы сообщили факт весьма достойный внимания, но это, к сожалению, не избавляет вас от объяснений, где вы провели время с пятнадцати до семнадцати часов, так как не от Андрея услышал я про ваш разряд. И еще! Я ведь знаю, и не только из ваших слов, что вы, мягко говоря, недолюбливаете Андрея. Я вам завтра позвоню, вероятнее всего, после обеда…

Глава 9. Ищите женщину

Вероника на самом деле невзлюбила Андрея после апрельской командировки в Киев. Когда она пришла на фирму и познакомилась с ним, он поначалу очаровал ее. Она обожала высоких и умных. Андрей только недавно развелся с женой, которая бросила его в трудные времена. Правда, все сотрудники это слышали только со слов Андрея. Жену его никто никогда не видел.

Поначалу ее коробило несколько пренебрежительное отношение Влада к Андрею. Андрей превосходил его техническими знаниями, общей эрудицией, умением держать себя в обществе, даже умением одеваться. Да, у Андрея не было бульдожьей хватки Влада, но не было и той, нельзя сказать скупости, но особого рода алчности, которая часто отличает людей, добившихся финансового успеха.

Андрей был старше Вероники на два года и проявил к ней интерес. Она, наученная прежним горьким опытом, не спешила строить какие-либо планы. Скажем так, отвечала вниманием на внимание. Она хотела узнать его получше, прежде чем подпускать на дружескую дистанцию, не говоря уже о более близких отношениях.

И вот эта командировка и эпизод, который не только поменял полярность заряда в их отношениях с плюса на минус, но увеличил этот заряд до молниеопасного уровня.

Они приехали в Киев, чтобы провести переговоры с Шаповаленко и его командой о регулярных поставках крупных, по меркам фирмы «Вектор-плюс», партий модемов. Договор сулил радужные перспективы уже в ближайшем будущем.

Влад привез свою команду Киев на «фольксвагене». Они остановились в гостинице, где в номере Влада и провели переговоры. Соглашение было достигнуто быстро, после чего все спустились в ресторан достойно отметить сделку.

Обед затянулся и незаметно перешел в ужин с танцами, икрой и шампанским. Королевой праздника была Вероника, а приглашенные киевские девушки не годились ей даже во фрейлины, так как выглядели на ее фоне довольно вульгарно.

Влад танцевал только с Вероникой, Андрея не подпускал и близко, но для Шаповаленко сделал уступку. Иногда во время танца они на время обменивались дамами.

После ресторана Влад пригласил ее в свой номер. Она отказалось. Потом он стучался к ней в одноместный люкс, но она не открыла.

Утром перед отъездом домой они должны были собраться на завтрак в ресторане. Вероника уже открыла дверь в коридор, когда вспомнила, что забыла выключить телевизор.

Возвращаясь к выходной двери, она вдруг услышала громкие голоса в коридоре. Влад и Андрей говорили о ней в полный голос, без стеснения.

– Ну, как, удалось ее трахнуть? – спросил Андрей.

– Заткнись! – ответил Влад вполне добродушно.

– Значит, отказала! Странно! Не должна была, у нее такая тоскующая попка.

– Сказал тебе, заткнись! – со злостью произнес Влад. – Третий раз повторять не буду, а пошлю тебя на х..!

Больше она не услышала ни слова, пока они не вошли в лифт. Только потом Вероника вышла из номера. Щеки ее пылали. Она постаралась успокоиться и ничем себя не выдала. После этого случая возненавидела Андрея всем нутром. Ее ненависть была тем больше, что он был прав. Она действительно иногда так хотела мужчину, что болела поясница.

Тогда она решила для себя: лучше быть любовницей Влада, чем женой фальшивого интеллигента, этого дерьма в интеллектуальной упаковке.

Утром Михаил заехал в Управление, чтобы встретиться с Фесенко и его людьми.

– Анатолий Иванович, здравствуйте! Есть какие-нибудь новости для меня? – с порога заговорил Михаил.

– Из Киева новостей пока нет, а с участковым вчера поработали.

– Голубую шестерку нашли?

– Еще нет! Погоди ты со своей шестеркой! Найдем! Тут один из водителей опознал зятя Лунева. В пять вечера он отвозил его в город.

– Вот это сюрприз! И у Красавиной нет алиби на это же время.

– Он ехал один, а Красавину не опознал никто. Тут ошибки быть не должно. Такую не скоро забудешь!

– Нужно допросить зятя.

– Я хочу присутствовать, если не возражаешь?

– Какие могут быть возражения!

– Тогда вытаскиваем его из теплого кресла. Мы знаем, где он работает… Кононов! Карпенко!

– Да, Анатолий Иванович!

– Доставьте нам сюда Шестопала, зятя Лунева! Вот ордер и адрес конторы, где он работает.

– Может быть, не будем терять время и поедем к нему сами?

– Подождем! Обещали новости из Киева. Потом, мне нужно разобраться с бумагами. Это у тебя одно дело, а у меня их сто.

– Еще один вопрос к вам. С тем рецидивистом работали?

– Еще нет! Если честно, не обещаю. Пустой номер! Также как и с женой Носко.

– Не буду вам мешать. Хочу пообщаться с Тамарой Борисовной…

Зятя Лунева привезли через полчаса. Алексей был напуган. Увидел Гречку, обрадовался.

– Михаил Егорович! В чем дело?! Зачем меня арестовали?

– Вас никто не арестовывал. Пригласили для беседы.

– Почему? Что случилось?

– Сейчас зайдем в кабинет, тогда и объясним. Потом вы нам объясните…

Допрос провел Фесенко.

– В день убийства Ситника около пяти часов дня вы уехали из Песчаного на попутной машине. Объясните, что вы там делали, когда приехали?

– Ничего такого! Ситника я не убивал!

– Об убийстве мы вас еще не спрашивали. Дойдет очередь, тогда спросим. Повторяю вопрос, когда вы приехали в Песчаное.

– Около десяти утра. Меня пригласил приятель, у него в Песчаном дача. Досталась от родителей…

– Фамилия, адрес приятеля?!

– Пожалуйста! А можно так, чтобы не узнала жена?!

– Этот приятель – женщина? Или голубой?

– Это не то! Он заядлый картежник. Жена не любит, когда я с ним общаюсь.

– Чем вы там занимались с приятелем?

– На пляже играли в карты с офицерами-отпускниками, потом обедали в доме приятеля и пили пиво. Перед объездом, я решил заглянуть в наш дом. Вдруг тестю машину починили, и наши уже приехали… Однако оказалось, что на улице полно милиции, у наших ворот дежурит милиционер… Я, конечно, к дому не пошел, да я и ключи не взял… На автостанции остановил частника, чтобы быстрее добраться до города… Дальше я уже все рассказывал. Дома никого. Потом вернулся тесть, сказал, что машину не починили, жена с сыном в цирке, а он идет с Вероникой в кино…

– Когда вы ушли от приятеля?

– В начале пятого.

– Точнее не помните?

– Нет. Смотрел на часы, когда было четыре. Они у меня отбивают каждый час. Ушел я не сразу, прощанье несколько затянулось.

– Ваш приятель может подтвердить время вашего ухода?

– Не знаю! Он выпил больше меня. Ему было не страшно, он дома!

– Вы посидите в приемной, пока мы не переговорим с вашим приятелем.

– Получается, моя судьба зависит от того, помнит ли он, когда я ушел?

– А как иначе?! Станьте на наше место! Вам нечего волноваться, если вы сказали правду…

Из Киева вестей так и не было. Михаил не стал дожидаться результатов проверки допроса Алексея, а решил съездить в цирк. Этим летом у них гастролировал передвижной цирк из России. Там был номер со слоном, и Михаил решил проконсультироваться. Еще в разговоре с охранником Гуртовым, в голове у него засела мысль, что собаку могли временно усыпить с помощью специального оружия.

Дрессировщик в застиранном клоунском костюме купал слона из шланга. Слон выхватывал хоботом шланг и поливал дрессировщика. Попеременное купание наблюдала толпа зевак за невысоким забором, ограждающим территорию цирка.

Михаил догадался, что это рекламный трюк, и некоторое время подождал.

– Следователь прокуратуры Гречка! Можно вас отвлечь на пять минут?

– Что-то случилось?

– Нет, нужна небольшая консультация. Вы знакомы с оружием, которое стреляет шприцом со снотворным?

– Да. У меня есть такое. Иногда приходится усыплять животных, чтобы полечить…

– Где его можно купить?

– Здесь не знаю, а я свое покупал в Москве.

– В каком магазине?

– Магазин «Сафари». Там есть все для такого случая.

Дрессировщик назвал магазин, в который поступила партия патронов, найденных в доме Лунева.

– Спасибо! Не буду вас больше отвлекать, зрители скучают. Успехов вам!

Если убийце требовалось обезвредить собаку, то есть это не Лунев, не Вероника, не Алексей, то он мог купить все что нужно для задуманного преступления в одном месте. Максим исключил из списка дочь Лунева. В цирк они брали с собой Оксану. Оксана заверяла, что тетя Алла все время была с ними.

Когда Михаил возвратился в Управление, Алексея уже отпустили. Приятель показал, что в три часа они только уселись обедать.

Из Киева информация все еще не поступила.

– Анатолий Иванович! Кто занимается Киевом? Может быть, поторопить их, чтобы получить хотя бы предварительные данные.

– Киевом занимается Карпенко Николай. Найди его и свяжись с Киевом.

В приемной Михаил спросил у Тамары Борисовны, где найти Карпенко.

– В комнате, где вы сидели на практике. Помнишь?!

– Еще бы!

С Карпенко, новым сотрудником следственного отдела, Михаил раньше не был знаком.

– Николай, давай свяжемся с Киевом и получим хоть то, что уже у них есть.

– Зачем такая спешка?!

– Завтра суббота. Если сегодня мы не добьем вопросы, то следствие будет буксовать два дня. Это плохо…

– Ладно! Я позвоню сейчас.

Они направились в приемную. Николай набрал киевский номер и переговорил с кем-то.

– Вот кретины! Они потеряли номер нашего факса и ждали звонка от нас.

Заработал факс. Михаил едва сдерживал желание потянуть рукой выползающую бумажную ленту.

Стрекот прекратился, Николай оторвал сообщение и прежде чем отдать Михаилу пробежал его глазами.

– Твой Соловьев был у нас в июле два раза, а в Москву он ездит каждый месяц…

Михаил выхватил листок из рук Николая и бегло прочитал. Вот так номер! Соловьев был здесь в день убийства Ситника. Он приехал сюда накануне на служебной машине. Все есть в путевых листах, подшитых в бухгалтерии. Что это? Глупость или патологическая скупость? Или и то, и другое! Если он приехал сюда, чтобы убить Ситника, то почему так засветился. Мог приехать за свой счет.

А вот и возможный мотив. Филиал банка, возглавляемый Соловьевым, прекратил операции. Комиссия центрального отделения банка проводит комплексную ревизию филиала, а его клиентов обслуживает в других филиалах.

«Конечно, тридцать тысяч долларов не такие уж большие деньги для банкира, но мы не знаем остроты проблем, которые возникли у Соловьева», – размышлял Михаил по дороге.

Он торопился на встречу с Вероникой в уже известном кафе.

– Вероника Михайловна, вы готовы к серьезному разговору? – спросил Михаил после приветствий.

– А вы?!

– Я вполне! – Михаил похлопал по папке с бумагами. – Знаю маршруты всех ваших мужчин во времени и пространстве.

– Тогда зачем вам мой рассказ?

– Хочу знать, где ваши маршруты пересекались или даже совпадали с их. Ладно, не буду темнить, в знак уважения к вам. Когда вы встречались со своим первым мужем?

– Вот как! Вы и это знаете?!

– Профессия обязывает. Расскажите в общих чертах. Интимные подробности нам не нужны.

Михаил произнес наобум не очень корректную фразу, но видно попал в точку. Вероника покраснела. Ее губы задрожали от негодования.

– Извините! Телесъемок мы не вели. Это так, глупая привычка блефовать при допросах…

– Так это допрос?

– Сейчас, нет! Дружеская беседа. Вы меня попросили вам помочь разобраться с этим преступлением. Мы разбираемся в меру сил и возможностей. Кое в чем разобрались. Знали бы больше, так вы от нас что-то скрываете.

– К преступлению это не имеет отношения. Я встречалась с первым мужем дважды в июле. Второй раз он не предупредил, и мне пришлось пожертвовать парикмахерской…

– Цель его приездов?

– Моя мать сообщила свекрови, что я собралась замуж. Олег приезжал меня отговаривать, и просил уехать с ним за границу.

– На какие средства? Его филиал обанкротился и ему грозит увольнение…

– Банки разоряются, потому, что их управляющие слишком быстро богатеют. Вы поймите меня! Он мой первый мужчина, и я прожила с ним более десяти лет. Дочь его очень любит и скучает… Была минутная слабость, но перед Луневым я не виновата.

– Вот это уж точно не мой вопрос! Где вы с ним встречались?

– В гостинице «Приморская». Мы обедали в ресторане, потом побеседовали у него в номере. К пяти часам я была уже дома.

– В Песчаное вы с ним не ездили?

– Убивать Влада? Нет! Муж оба раза приезжал с водителем. Он может подтвердить…

«Киевские коллеги забыли сообщить такую важную деталь, нужно им попенять и попросить взять показания у водителя», – подумал Михаил.

– Официальная часть встречи закончилась. Можно заказывать мороженое и кофе по второму заходу. Согласны?

Вероника сидела насупившись. Глаза ее наполнялись слезами.

– Извините, ради Бога, еще раз! Трудно быть деликатным на нашей работе. В конце концов, хочу вам напомнить, что вашу просьбу я выполнил. Освобождение Лунева дело нескольких часов. Я сейчас за ним поеду и отвезу в Песчаное. У меня к нему небольшое дело, а после этого он вольный человек. Городская прокуратура уже готовит соответствующее постановление.

– Да, вы правы! Нужно бы радоваться, но я переволновалась так, что ничего не чувствую, кроме усталости…

– Сегодня пятница. У вас есть возможность провести уик-энд в Песчаном. До понедельника забудете все свои горести. Я рад за вас и Лунева. Вам с ним повезло. Только я знаю, на что он готов был пойти ради вас…

Вероника все слышала и запоминала, но не могла прогнать из памяти неприятное воспоминание о последней встрече с Олегом и отдаться радостному чувству.

Олег нагрянул неожиданно. Она спешила закончить хозяйственные дела. Через полчаса ее ждал мастер в парикмахерской «Роксолана», после пяти Саша должен заехать за ними. Она открыла дверь по звонку и увидела Олега с охапкой цветов, тортом. За ним стоял уже знакомый водитель с пакетами в руках.

– Пропустишь незваного гостя?! Здравствуй! Ты как всегда прекрасна…

– Здравствуй! Проходите!

Дочка с визгом повисла на шее отца. В сердце Вероники что-то ударило. После этого потребовалось еще два часа, чтобы вернуться на грешную землю и восстановить нормальное логическое восприятие всего вокруг: Олега, себя, дочь, Сашу, летнюю жару, давно не надеванные модельные туфли, пыльную зелень и выцветшее небо…

Водитель оставил пакеты и ушел вниз к машине.

– Мне нужно серьезно поговорить с тобой, – произнес Олег таким сердечным тоном, каким он говорил, разве что когда делал предложение.

– Говори!

– Здесь не могу! Мне нужен настрой. Поедем в гостиницу. В ресторане пообедаем, потом поговорим на балконе моего номера. Там такой вид на море… И там я все отрепетировал, как перед самым главным экзаменом в своей жизни…

– Меня ждут в парикмахерской! У меня другие планы на вечер…

– Тебе жаль потратить два часа на меня, после десяти лет совместной жизни… Забудь про парикмахерскую. Никакой мастер не может сделать тебя прекрасней, чем ты есть сейчас в эту минуту…

Наваждение только вступило в силу, и она не могла сопротивляться. Машинально оделась и пошла за бывшим мужем, оставив дочку примерять многочисленные обновки, подаренные отцом.

Обед в ресторане был отменным. Перед кофе они пили прекрасное вино. Олег был не многословен. Сказал, что счастье и покой покинули его вместе с ней. Хотя на финансовое положение он не должен жаловаться, но жить здесь уже не сможет, а в Штатах или Канаде не хочет, и остановил свой выбор на Испании.

Еще он, как бы между прочим, сказал фразу, которая прозвучала для нее только как первый звонок.

– Понимаешь, дорогая, если ты не спишь со своей секретаршей, то с ней спит тот, кто тебя подсиживает!

Напрасно она пропустила это мимо ушей, как каламбур, который не имеет к ней отношения. Тогда бы не было и остальных неприятностей.

Они поднялись на его этаж, прошли по длинному коридору походкой, расслабленной вкусным обедом и вином.

На балконе, парящем над зеленью приморского парка, Вероника окончательно утратила ощущение реальности. Она села в шезлонг, а Олег вдруг встал перед ней на колени и опустил лицо между ее бедер.

Горячая волна накрыла ее. Олег на руках отнес ее на кровать. Долго и осторожно раздевал, лаская шею, грудь и живот поцелуями. Она расстегнула его рубашку и ремень. Было заметно, что Олег располнел, волосы на голове поредели, но это все было на окраине ее сознания, заполненного ожиданием того безоговорочного счастья, которое она познала в первые месяцы их супружества…

– Не томи! Я так хочу тебя!

– Я еще не готов! Поцелуй нашего мальчика…

– О чем ты? – спросила она, мало соображая от страсти.

– Поцелуй его головку, ну что тебе стоит. Он тебя любит…

Вероника окаменела. Не этого она ждала. Из-за этого она ушла от него. Не будет она его «соской», только потому, что он по своей порочной прихоти разрушил, посещая этих девок, ту гармонию страсти, которая у них была в первые годы.

Глава 10. Триумфальный марафон

Вероника возвратилась на фирму, а Михаил остался один за столиком допивать остывающий кофе и подводить итоги.

В данный момент все версии не проходили по одному или нескольким пунктам, и только Андрей Корж еще не имел ни одного минуса, кроме довольно хлипкого алиби, которое Михаил не принимал.

«Первое. Он был в Москве и вполне мог купить патроны и оружие для усыпления собаки. Второе. Мог вызвать Влада к окну. Третье. Знал, где лежат деньги и сколько их. Четвертое. Имел веские мотивы. Влад его унижал. Элеонора к нему не равнодушна и он разведенный. В случае брака с Элеонорой в его руках процветающая фирма. Пятое. Возможно, он тренировался в тире. Шестое. Видел, как Лунев ссорился с Владом и угрожал охранникам. Это могло послужить толчком для окончательного оформления замысла убийства. Еще не ясно, как Корж обеспечил задержку Лунева в городе, имеет ли он отношение к шантажу Лунева в СИЗО и кто помог открыть дверь луневского дома», – размышлял Михаил, механически перемешивая кофе, куда он добавил остатки растаявшего мороженого.

«Все! Нужно брать Коржа»! – резко поднялся Михаил из-за стола и направился к зданию фирмы.

Белый «форд» стоял у здания, когда Михаил открывал входную дверь. В маленьком вестибюле в кресле сидел охранник. Это был Гуртовой.

– Вы мне будете нужны, никуда не отлучайтесь! – обратился Михаил к Гуртовому.

Тот вскочил на ноги и пролепетал:

– Куда я могу со смены!

– Корж на месте?

– Был здесь. Машина стоит…

– Задержи его, будь добр, если я с ним разминусь!

– Как это?!

– Можешь применить силу! Это приказ!

Михаил оставил охранника с вытянутой физиономией и поспешил к кабинету Коржа. Кабинет был пуст. Михаил направился знакомым маршрутом в комнату инженерной службы.

– Где Корж? – спросил он, стараясь придать голосу нейтральные интонации.

Почему-то все присутствующие повернули головы к Михаилу и несколько рук указали на дверь, которая вела на сборочный участок через площадку грузового лифта, как это отлично помнил Михаил.

В его голове мелькнула догадка. Он бросился назад к выходу из здания. Гуртовой крикнул ему загодя:

– Здесь он не проходил. Другой выход через грузовой лифт…

Михаил пробежал мимо и выскочил на улицу. Белый «форд» исчез. Это уже похоже на бегство!

Михаил достал из чехла на поясе мобильный телефон и связался с Фесенко.

– Анатолий Иванович, это Гречка. Сейчас у меня из-под носа сбежал Корж. Почуял, что я хотел его задержать…

– Ты уверен, что это он?!

– Все версии отпали, кроме этой. Картина преступления уже прояснилась, хотя еще не хватает нескольких фрагментов. Я сейчас в темпе проеду по намеченному маршруту и дорисую этот шедевр инженерного искусства…

– Когда ты вернешься?

– Через два часа или чуть больше. Буду сообщать о результатах из каждого пункта моего марафона…

– Действуй! Мы займемся «фордом» и его владельцем…

Маршрут был действительно длинный: посетить еще раз автомастерскую, забрать Лунева и отвезти в Песчаное, обследовать Дика с его помощью, «допросить с пристрастием» деда Пашу, встретиться с участковым, чтобы дать задание отыскать беспризорника, открывшего дверь…

Но Михаил вспомнил про Гуртового и вернулся назад, чтобы задать один вопрос, который не догадался выяснить при первой встрече.

– Прошлый раз мы говорили о вашей поездке в Москву. Вы не помните такой случай, чтобы вы с Коржом были в городе порознь, по крайней мере, в течение часа?

– Был такой случай. Однажды утром я стучал к нему в номер часов в девять. Его не было. А в полдвенадцатого он зашел ко мне и отчитал, что я его вовремя не разбудил. Он думал, если ключ не сдать, то ничего не докажешь. А его запомнила дежурная, как он выходил. Еще спросила про ключ. Он ответил, что скоро вернется. Меня это разозлило тогда. Мне отвечать за его безопасность. Корж позже признался, что был якобы выше этажом у одной женщины, которую снял прямо в лифте…

Автомеханики были на месте. Их напускное равнодушие, с каким они его встретили, не могло обмануть Михаила. Особенно напрягся молодой. С него и начал Михаил.

– Вижу, вы меня узнали! Поэтому не буду тратить время на церемонию представления. Прошлый раз вы меня ввели в заблуждение… Проще говоря, обманули! Объявляю трехминутную амнистию. Если по истечении трех минут, вы мне не скажете правду, то получите с полной выкладкой за сокрытие преступления, дачу ложных показаний, утайку доходов…

– Что он натворил? – пожилой отодвинул молодого в сторону.

– Убил человека и попытался свалить на мужчину, которого вы здесь мурыжили с ремонтом.

– Все скажу, только ловлю на слове про амнистию…

– Я слов на ветер не бросаю!

– Он пришел сразу после того мужика и говорит, заплачу, если вы потяните с ремонтом. Спрашиваю, зачем? Он говорит, у нас с его женой любовь, а этот старый евнух не отпускает ее ни на шаг. Нужно помочь изголодавшейся женщине. Без машины он не вернется домой и будет торчать в городе у своих родственников. Спрашиваю, сколько дашь? Он говорит, сто баксов, но потом. Я говорю – плата вперед. Отвечает – сейчас двадцать, остальные потом…

– А говорил, только коньяк! – вмешался молодой!

– Заткнись! – огрызнулся пожилой.

– Свои отношения будете выяснять без меня. Вы могли бы его узнать среди этих? – Михаил протянул несколько фотографий.

Пожилой перелистал их и протянул Михаилу фотографию Коржа.

– Он был в темных очках, но ошибки не может быть!

Молодой, который заглядывал на фотографии через плечо пожилого, утвердительно кивнул.

– Он расплатился?

Пожилой помялся, а потом ответил:

– Да!

– Какими купюрами?

– Забрал двадцатку и дал сотню.

– Где она?

– Успел потратить!

– Советую не врать!

– Да я могу показать обменный пункт, меня там знают и подтвердят…

– Все! Спасибо! Я еще заеду подписать протокол.

– А как же амнистия?!

– Разве я обещал, что вы не будете даже свидетелями?! – Михаил говорил это уже из машины.

Лунев проспал на заднем сидении всю дорогу. Так проявил себя стресс по случаю ожидаемого, но такого неожиданного освобождения.

Дочь и овчарки бросилась в его объятия.

– Я грязный, как черт! Обниматься будем после душа…

– Александр Лукич! Сначала сделаем то, о чем я просил. Когда уеду, будете отдыхать и наслаждаться свободой…

– Я не забыл! Только немного отвлекся на радостях… Дик, ко мне разбойник! Сидеть!

Руки Лунева заскользили по коже пса, а тот лизал лицо хозяина при каждом удобном случае.

– Что-то нашел! Смотрите на боку… Рана уже зажила, но рубец явно свежий…

– Нужно показать Дика нашим специалистам. Они установят примерно, сколько дней прошло… Сделают фотографии… Сможете это сделать сегодня или завтра утром?

– Завтра суббота!

– Там будет дежурный персонал. Я побеспокоюсь, что бы был нужный человек…

– Тогда можно завтра?

– Конечно!

Деда Пашу, Павла Ивановича Юхно, Михаил не застал дома. Хозяйка оказалась разговорчивой:

– Да, он который день не просыхает. Видно, завелась какая копейка! От бочки с пивом не отходит… Там вы его и найдете!

– Боюсь, я его не узнаю!

– Тогда я проведу! Заодно и домой загоню. Работа на огороде стоит, абрикосы обсыпаются, а он гуляет…

Дед Паша оказался тощим стариком в клетчатой рубашке и помятых брюках. У него было маленькое личико с задубелой от солнца и ветра кожей и слезящимися глазками, под низким лбом. Седые волосы были давно не стрижены и торчали, как пакля, из-под видавшей виды фуражки.

Михаил отвел его в сторону и начал без подготовки:

– Я следователь прокуратуры. Куда вы дели сто долларов, которые вам дал Корж?

– Не знаю никакого Коржа.

– А кто вам предлагал стать свидетелем?

– Ничего не знаю!

– Тогда вы задержаны! Я отвезу вас в город. Посидите трое суток в милиции, придете в себя, а там мы предъявим вам обвинение в даче ложных показаний…

– Не хочу в милицию!

– Тогда расскажите все, как было.

– Разве он сюда не приезжал?

– Приезжал, только вы этого не видели.

– Может, и видел! – приободрился дед Паша.

– Тот человек вас не будет жалеть, а вы его прикрываете. Он человека убил!

– Так Сашка Лунев убил!

– Лунев уже дома, пойдемте к нему!

– Не, не хочу видеть его рожу и его собак!

– Пойдемте к вам домой, возьмете документы, переоденетесь, если нужно, и поедем в город в милицию.

– Не хочу в милицию!

– Тогда говорите здесь! Иначе приглашу участкового, и увезем силой.

– Ладно! Расскажу! Подошел парень, высокий такой, и говорит. Лунев отпирается, а точно убил. Приезжал сюда, был дома, выбрал момент и застрелил. Потом удрал в город на голубой шестерке и называет номер. А я эту машину и хозяина ее знаю. Спроси, говорит, если не веришь, я завтра приду. Согласишься дать показания, получишь сто зеленых, и бумажку показал. Кому не охота заработать честным путем! Жди, говорю, я мигом… Сбегал я к Генке. Все точно. Пошел к участковому и написал бумагу.

– Так, где эта сотня?

Дед Паша вывернул все карманы и достал несколько смятых купюр карбованцев…

– Я их в настроение обратил!

– Пропил такие деньги, холера! – запричитала его жена.

– Вы узнаете его по фотографии? – Михаил показал снимки один за другим.

Дед внимательно изучал их через очки, которые достал из нагрудного кармана рубашки. Он остановился на фотографии Коржа.

– Кажись, этот! Хотя тот был в темных очках…

– Павел Иванович! Садитесь в машину, поедем к вашему Генке. Если он все подтвердит, то я вас отпущу.

Геннадия Фурсова дома не было. Вышла испуганная жена. Его, оказывается, повезли в город, давать свидетельские показания. Фесенко сдержал слово – голубую шестерку нашли.

«Сегодня истинно триумфальный день! Все получается с первого раза!» – отметил Михаил по дороге в участок.

И сглазил сам себя. Участкового не было. Михаил связался с Фесенко и коротко доложил, как обещал, о своих результатах.

– Нашли твою «шестерку»! – сообщил в ответ Анатолий Иванович.

– Уже знаю, вышел на нее через деда Пашу. А Коржа задержали?

– Пока нет! Похоже, он удрал из города.

– Он меня беспокоит! Как бы он не начал убирать свидетелей.

– Не думаю! Вот драпануть с ворованными долларами он может…

Михаил побрел на шум прибоя – дневной бриз достиг апогея. Прежде чем ступить на песок, он разулся и закатал штанины. Он добрался до кромки прибоя, глубоко зарывая ноги под раскаленный верхний слой. Приятно было охладить ноги в мокром покрытом пеной песке… Михаил посмотрел вдаль на дикий пляж, где он недавно бежал за девочкой и высоким стройным мужчиной…

Высокий и стройный… Так все говорят, когда вспоминают Андрея Коржа. Вдруг это был он?! Почему в форточку обязательно должен был залезть мальчишка. Разве Гала для этого не годится?! Тогда она самый опасный свидетель!

Бог мой! Он совсем о ней забыл! Вот кому действительно угрожает опасность, а он до сих пор не знает, где ее искать!

Михаил сел на песок и обулся, натянув носки на мокрые ноги с прилипшим песком. Он влетел в диспетчерскую автостанции. Перепуганная кассирша не сразу поняла, что у нее спрашивают домашний адрес участкового.

Михаил подъехал к дому, распугивая полусонных кур у забора. Участковый заканчивал затянувшийся обед. По пятницам он оставался на участке допоздна, поэтому требовалась усиленная заправка.

Михаил решительно отказался от предложения присоединиться к трапезе. Объяснил почему.

Участковый порылся в своем объемистом планшете и достал потрепанную тетрадь. Михаил торопливо переписал данные и распрощался. Участковый проводил Михаила до ворот и долго смотрел ему вслед, неодобрительно покачивая головой. Может, на спидометре у Михаила и не больше шестидесяти, но все равно слишком быстро для деревенской улицы…

Элеонора отпила глоток минеральной воды прямо из горлышка пластиковой бутылки.

– Фу! Какая гадость! Кто ее оставил на солнце?

Вопрос повис в воздухе, хотя Андрей знал на него ответ.

– Сейчас принесем свежей из холодильника! – успокоил он.

– Только не я! – взмолился разморенный пивом, и к тому же ленивый Лащук.

Они все лежали в купальных костюмах на покрывале, спрятав головы под огромным пляжным зонтом. Дочь Элеоноры копалась в мокром песке – виднелась только панамка.

– Попросим Влада прислать Гуртового, – Андрей откопал в стопке одежды мобильный телефон и набрал номер.

– Будешь говорить? – спросил он Элеонору.

Та скорчила капризную гримасу и махнула рукой.

Андрей объяснил Владу ситуацию. Он сейчас уходит за мороженым. Элеонору с ребенком нельзя оставлять одну.

Влад согласился. Лучше не дразнить мегеру по пустякам. Андрей быстро оделся и попросил Элеонору.

– Сейчас придет Гуртовой с соком и фруктами. Не отпускай его, пока я не вернусь. Пусть парень искупается, Влад просил принести мороженое ему тоже.

Андрей быстро пошел вдоль берега, потом свернул налево и вышел на дорогу. Отсюда сквозь листву можно было наблюдать за пляжем, но с пляжа ничего нельзя разглядеть. Он оставил здесь свой «форд», а под деревом его ждала беспризорная девочка. Ее звали Гала. Он о ней знал уже все.

Несколько последних недель Андрей приучал ее здесь дежурить, чтобы выполнять его поручения, за которые он так щедро платил, что ей уже не нужно было попрошайничать. Даже в будние дни после пяти вечера, когда он приезжал из города, ей находилась работа: покупать фрукты, мороженое, пиво или минеральную воду…

– Вот пакет. Купи двадцать порций мороженого разных сортов и быстро возвращайся. Если меня не будет, то жди и ни куда не отлучайся. Сдачу оставишь себе…

У Галы заблестели глаза, она хорошо умела считать деньги. Сегодня вознаграждение было королевским.

Андрей сел в машину и поднялся к даче Лунева. Взял из багажника приготовленный заранее пластиковый пакет. Зашел с тыльной стороны и постучал по забору. Он уже репетировал все, кроме выстрела, и знал последствия. Овчарка появилась через минуту. Он был готов и не промахнулся. Пусть засыпает…

Гала его ждала с мороженым. Она тяжело дышала.

– Молодец! Быстро справилась. У меня к тебе просьба. Я потерял ключи от двери. Ты мне поможешь, я скажу как… Садись!

Гала колебалась. Она подала сумку с мороженым в открытое окно «форда».

– Садись, не бойся! Это одна минута. Я тебе хорошо заплачу, – он показал крупную купюру. Такой она в руках не держала. – Садись сзади за моей спиной…

Они остановились перед недостроенным домом и вошли во двор луневского дома через заднюю калитку. Дик спал в траве. Гала его не заметила. Все заняло минуту. Когда дверь открылась, Андрей дал ей обещанные деньги и еще немного.

– Сбегай еще раз и купи две банки охлажденного пива. Ты знаешь, какого. Жди меня там же…

Он вошел в дом и сразу обулся в ботинки Лунева, натянув поверх носков полиэтиленовые пакеты.

Без труда нашел шкаф с оружием в гостиной…

Он остановился за стеной поросли акации напротив окна охранников и набрал номер Влада.

– Влад, это Андрей. Элеонора очень довольна, а я тут недалеко…

– Чего ты хотел?

– Хочу показать тебе одну вещь. Ты такого еще не видел. Подойди к окну в комнате охраны…

– Что там такое?

– Это словами не расскажешь! Потом будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Давай живее, он может быстро кончить…

– Ну, что там? – Ситник появился в окне, слегка выгибая лбом москитную сетку.

Это были последние слова Ситника. Заряды сразу из двух стволов превратили его в груду окровавленного человеческого мяса…

Корж вытащил шприц из бока овчарки. Вытер носовым платком запекшуюся кровь. Собака проснется через час…

Гала ждала с пивом. Он положил банки поверх мороженого.

– Сегодня поручений больше не будет. И завтра тоже. Мы уезжаем в город. Жди нас через неделю или две…

Он вышел на видное место и замахал руками. Его заметили. Дочь Влада побежала навстречу. Дядя Андрей обещал мороженое…

Михаил спешил в поселок в двадцати километрах от Песчаного. Там жила мать Галы. Хотя она и была лишена материнства, но для Галы решение суда пока не имело никакого значения. Если Гала не у нее, то мать должна знать, в каком детдоме искать Галу.

Когда Михаил подъезжал к дому, ему показалось, что какая-то белая машина далеко впереди свернула направо.

«Неужели Корж его опередил!» – тревога Михаила получила реальную основу.

Дверь открыла соседка по коммунальной квартире. Михаил показал удостоверение и спросил:

– Здесь был только что высокий мужчина?

– Да!

– Где ее комната?

Соседка молча показала на дверь. Он пригласил ее жестом идти за ним

Молодая, с испитым лицом женщина полулежала на кушетке. Рядом на полу стояла начатая бутылка водки и недоеденный бутерброд с колбасой. Михаил выключил телевизор.

– Я из милиции. Что вы сказали этому человеку? – Михаил показал фотографию Коржа.

– Он хороший человек. Я вам не скажу! – ответила она заплетающимся языком.

– Он преступник! Убил человека и теперь собирается это же сделать с вашей дочерью, потому что она свидетель. Вы понимаете?!

Она продолжала таращить глаза.

– Вы не знаете, где сейчас ее дочь Гала?

– В детдоме в Приморском, – ответила за мать ее соседка.

– Он давал вам деньги? – обратился Михаил опять к пьянеющей на глазах женщине.

– Нет! – промычала она.

Михаил проследил за ее взглядом и быстро отыскал среди не глаженого белья сотенную бумажку.

– Будете свидетелем! – обратился он к соседке. – Я записываю вам номер банкноты. Храните, я еще вернусь и составлю протокол. А купюру я забираю… Нужно спешить, чтобы чего не случилось с Галой…

Михаил ехал с максимальной скоростью доступной его машине.

Конечно, «жигуль» с «фордом» тягаться не может даже по нашим дорогам.

На трассе Михаил связался с Фесенко и объяснил ситуацию, он попросил позвонить в детдом и предупредить, чтобы девочку ни к кому не выпускали.

У ворот детдома его ждали. Телефонный звонок опоздал. Михаилу показали только, в каком направлении уехал «форд».

«Он поехал к морю на пустынный пляж!» – предположил Михаил и не ошибся. Километров через пять он увидел белую машину недалеко от обрывистого берега.

Михаил достал из бардачка пистолет и подъехал к «форду».

Машина была пуста, двери и окна закрыты. Оставлял надолго, возможно даже поставил на сигнализацию. С края обрыва весь пляж не просматривался, так как ниже был второй уступ.

Где они? Что делать?

Михаил подбежал к «форду», рукояткой пистолета выбил боковое стекло и открыл изнутри дверь. Завыла сигнализация…

Может быть, он не успел убить и это его остановит…

Показалась голова, потом целиком знакомая долговязая фигура. Сработало!

Михаил сбежал по крутому спуску навстречу Коржу с пистолетом в руке.

– Где Гала?

– Там!

– Где там?! Что ты ей сделал, мразь?!

– Ничего!

– Врешь!

– Я не смог! У меня тоже дочь. Посмотри сам!

Михаил приблизился к краю, пока не увидел скорченную детскую фигурку на песке. Гала сидела, опустив голову на колени.

– Гала! – крикнул ей Михаил.

Девочка повернула голову, и в этот момент Корж с неожиданной прытью толкнул Михаила в спину. Михаил полетел с глиняного обрыва. В полете успел сгруппироваться. Он упал под острым углом в рыхлую сухую кучу из мелких обломков глины, вымытых водой и ветром с отвесных стен обрыва.

Проехав по склону метров десять в образованной им пыльной лавине, Михаил поднялся совершенно невредимым, все еще сжимая пистолет. Возможно, пару ссадин на спине он заработал. Гала шла ему навстречу. Страх еще не покинул ее.

– Жди меня здесь! – крикнул Михаил и стал быстро карабкаться наверх по промоине в обрыве. Следы говорили о том, что Корж поднялся именно этим путем.

Когда Михаил преодолел второй уступ, машина Коржа уже мчалась по дороге на бешеной скорости.

Михаил поискал на поясе телефон и не нашел. Через секунду он вспомнил, что положил его на место пистолета.

Фесенко не узнал его голос.

– Что у тебя стряслось?

– Упустил Коржа! Девочка жива, она со мной. А Корж убегает в сторону Таганрога.

– Далеко не уйдет! Он уже в розыске… Когда тебя ждать? Нас с тобой вызывает Манюня.

– Через час. Мне нужно еще привести себя в порядок после пылевой ванны…

Михаил спустился с обрыва. Гала на этот раз его дождалась.

– Я сейчас смою грязь, и мы поедем домой.

Михаил в чем был бросился в воду. Он прыгал, вертелся, плескался, словно попал в гигантскую стиральную машину.

Наверное, это было смешно. Гала на берегу хохотала так, что не могла остановиться, даже когда Михаил уже вылез из воды. Он снял с себя рубашку и брюки, тщательно их выкрутил и в одних плавках поднялся вслед за Галой к машине. В багажнике он возил запасную одежду для разных погодных и прочих ситуаций. Например, таких как эта…

Николай Петрович принял их в кабинете, но постарался снять все признаки официальности. Секретарь сразу же предложила посетителям кофе.

Они рассказали о последних событиях. В конце разговора Фесенко счел необходимым заметить невозмутимым тоном:

– Ты был прав, Миша! Статистика отупляет! У тебя как у вольного художника нюх оказался тоньше…

– Может, у него кроме нюха есть еще кое-что в котелке?! – добавил с улыбкой Манюня.

Все расхохотались, Фесенко, в том числе.

Михаил вернулся домой в сумерках.

– Опять поздно! Когда это закончится?! – встретила его Анастасия у ворот.

– Уже все закончилось!

– Неужели?! Да! Постарался ты ради красавицы, управился за неделю! А вот если бы она была дурнушкой? – продолжила свою игру Анастасия.

– Хватило бы трех дней!

– Почему же это?!

– Торопился бы покончить с этим делом, ведь дома меня ждала красавица! Правда, ведь ждала?!