УИЛЬЯМ ХАРРИНГТОН

ГОСПОДИН ПОСОЛ

Часть первая

30 мая

Воскресный вечер, 50-я улица, западная часть Восточной авеню. Оранжевое солнце за рекой наливалось бардовым отсветом, кутаясь в дымку раскаленных улиц Джерси. Фрэнк Коффи возвращался домой из Сентрал-парка с затянувшейся послеобеденной прогулки, спеша по лестничным пролетам к своей меблированной квартирке на третьем этаже. Повернув три ключа в трех замках, он шагнул в крохотную темную гостиную и облегченно опустился на выгоревший и просиженный зеленый диван. Отшвырнув туфли, он закинул ноги на исцарапанный кленовый столик, вздохнул и усмехнулся.

Усмехнулся, потому что на последних двух кварталах к нему дважды пытались клеиться. В первый раз это была белая девушка, от которой за версту несло виски - судя по всему, заправилась она основательно. А потом негритянка, от которой тяжелой волной исходил запах дешевых духов. На вид ей было лет семнадцать, а когда он качнул головой, она потащилась следом, насмешливо крича:

- Сукин сын! Струсил! Струсил за своего дружка!

Он рассмеялся ей в лицо и показал поднятый средний палец. Тогда она резко развернулась и потрусила обратно к Восьмой авеню, виляя толстой гладкой задницей, обтянутой яркими шортами.

Фрэнк заставил себя слезть с дивана - это далось с большим трудом, ноги гудели от долгой ходьбы - и потащился за выпивкой. Небольшой кубик льда, сверху немного бурбона и чуточку воды...

Пригубив, он пошел со стаканом в спальню.

Там разделся до трусов, которые не скрывали волосатого мускулистого тела. Вывернул содержимое карманов брюк на кровать - толстый бумажник, карманный ножичек, связка ключей, горсть мелочи, носовой платок. Отодвинул кровать от стены. Затем опустился за ней на четвереньки и ножичком стал отдирать плинтус.

Это было не так просто. Плинтус был подогнан на славу и поддавался с трудом. Фрэнк намучился, пытаясь не расковырять всю стену. Наконец, доска чуть отошла, он отодрал её и бросил на пол. За плинтусом обнаружилась выдолбленная в штукатурке дыра. Она шла вглубь стены до самой дранки; там, в самодельном тайнике, в темной пыльной щели лежала дюжина белых бумажных конвертов.

Фрэнк взял из стопки верхний. Подойдя к кровати, он поднял с неё пачку денег, разорвал обертку, разгладил купюры и сунул в конверт к уже лежавшим там. Затем с ночного столика взял карандаш, зачеркнул на конверте одно число и написал под ним другое.

Зачеркнул он сумму 27. 284. 00 долларов.

Написал он сумму 27. 784. 00 долларов.

Не успел Фрэнк вздремнуть на диванчике, как раздался громкий стук в дверь. С трудом очнувшись и взбешенный таким нахальством, Фрэнк кинулся в спальню натянуть брюки с футболкой. Недоуменно качая головой и моргая интересно, кто так настойчиво ломится в дверь - он долго лязгал замками.

- Привет, Фрэнк.

- Привет, Крисси.

- Господи! - сказала она.

- Что - Господи?

- Господи Боже...

Фрэнк ухмыльнулся, присел на диван, обхватил руками колени и тайком зевнул.

- По какому случаю? - спросил он.

- Принесла немного денег, - Крисси открыла сумочку и принялась отсчитывать банкноты внутри, не извлекая на вид всю пачку.

- За что?

Крисси не отвечала, пока не отсчитала всю сумму. Тогда она закрыла сумочку и протянула деньги ему.

- Пятьдесят долларов. Половина того, что я получила от Престона.

Фрэнк небрежно отмахнулся.

- Нет-нет, ты не должна мне ни копейки. Я же не сводник, Крисси. Вот уж чего я никогда не делаю...

Крисси подозрительным прищурилась.

- Как же тогда получилось?..

Он перебил её.

- Меня спросили, не знаю ли я девушки, которая согласилась бы обслужить такого старого ублюдка, как Престон. Я назвал ему твое имя и телефон. Подумал, что тебе деньги пригодятся. Это было просто одолжение... - он широко осклабился. - Хотя, возможно, одолжением это не назовешь.

Она пожала плечами.

- Да все нормально. Он ничего не смог. Я перепробовала все, что только могла придумать, но он не смог.

- В любом случае он тебе заплатил, - заметил Фрэнк.

Она кивнула.

- Знаешь, мне это даже нравится, Фрэнк. У тебя есть ещё друзья, которые...

- Престон мне не друг.

- Все равно...

- Будь спокойна. Если спросят... Но регулярных заказов не будет, ведь я не сводник.

Крисси кивнула, и Фрэнк встал, решив, что разговор окончен и она сейчас уйдет. Но если она и поняла его намерения, то активно этому противилась - принялась жеманно пожимать плечиками и поправлять прическу. Потом устало и призывно ему улыбнулась и протянула:

- Господи...

- Хочешь выпить, Крисси?

Она кивнула.

- Только бурбон. Ничего другого нет.

- В нашем кругу только его и пьют.

Вскоре Фрэнк понял, что для Крисси его предложение выпить и её согласие - по крайней мере при таких обстоятельствах - означало, что её пытались уложить в постель и что она вполне готова. С того момента, как он вышел из кухни с бурбоном и графином воды, она подавала ему вполне недвусмысленные сигналы.

В его намерения это не входило и не вязалось с его планами, но пораскинув мозгами, пока она цедила виски, он решил ей этого не говорить и завалил её на диван.

У неё было неплохое складное тело, и вся процедура много времени не заняла.

- Такого я не видела с отъезда из Теннеси, - заметила она, когда они отдышались и сели. - Я думала, все, кроме евреев, делают обрезание.

- Обрезают всех евреев, черт тебя побери!

- О-о! - хмыкнула она и осмелела, внезапно ощутив, что их отношения переменились.

- В Джорджии, где я родился, меня бы не обрезали, будь я сто раз евреем. Врачи просто не знали бы, как это сделать.

Она взяла из его рук бурбон с водой и приподняла в чуть циничном тосте, ощупывая его тело своими карими глазами - наверное, с таким же цинизмом и он разглядывал её, пока она раздевалась.

И снова Фрэнку захотелось, чтобы она ушла, но как от неё отделаться?

Крисси прикурила и принялась раскладывать свои вещички, явно решив одеться.

- Ты как? - спросила она.

- Нормально.

Она выпустила струйку дыма.

- Мне кто-то говорил, что ты парень, на которого стоит взглянуть.

Он как раз застегивал рубашку.

- Взглянуть на что?

- На все. Нечто этакое. Первоклассное.

Он встал, натягивая штаны, и решительно качнул головой.

- Нет. Не стоит на меня смотреть.

- Точно?

- Точно.

Она скептически нахмурилась и раздраженно поинтересовалась:

- А что же ты тогда за птица?

Он тоже уже не скрывал раздражения.

- Ладно, ты уже знаешь, что я не сводник. И не барыга. Можешь придумать ещё какое-то занятие для мужчины?

Похоже, она поняла, что зашла слишком далеко.

- Я только хотела сказать...

Фрэнк кивнул:

- Иногда о мужчинах ходят разные слухи.

Когда вновь постучали, Крисси схватилась за вещи, но Фрэнк и не подумал дать ей одеться, прежде чем впустить гостя. Тот вошел, уселся в розовое кресло и с явным удовольствием следил, как она судорожно натягивает одежду.

С кухни раздался голос Фрэнка (он вновь готовил выпивку):

- Ее зовут Крисси.

Мужчина кивнул ей.

- Я - Фрэд Мурон.

- Он полицейский, - добавил Фрэнк от двери.

Крисси нахмурилась.

- Шутишь?

Мурон ухмыльнулся и покачал головой.

- Нет. Я в самом деле полицейский.

Мурон был худощав, с острым подбородком и острым носом, прищуренными серыми глазами, высоким лбом и клочьями торчащих темных волос, которые зачесывал с боку набок через сверкающую лысину. Он словно шомпол проглотил - сидел на краешке, не касаясь спинки кресла. И разглядывал Крисси таким холодным взглядом, что она никак не могла поймать застежку лифчика - та выскальзывала, и приходилось ловить её снова и снова.

Фрэнк вернулся с бокалом для Мурона и сказал, что Крисси все равно собиралась уходить, так что...

Но Мурон запротестовал - он скоренько, пусть она не уходит.

Фрэнк заметил, что это ей как раз на руку. Крисси заявила, что останется, поэтому её отправили в спальню развлекаться с журналами и обещали, что Мурон уйдет через пару минут, только обсудит с Фрэнком некоторые дела.

Пока она шла через комнату, Мурон наслаждался, любуясь её походкой, лаская взглядом её ноги и бедра. Потом хлебнул бурбона и отставил бокал.

- Похоже, ты и тут своего не упустил, - сухо заметил он Фрэнку.

Фрэнк покачал головой.

- Она на меня не работает.

Мурон пожал плечами.

- Ладно, я только по делу... И у меня мало времени. Я принес деньги. Тысячу.

- А-а, - протянул Фрэнк.

Мурон принялся отсчитывать деньги из пачки.

- Его куда труднее достать, чем я рассчитывал.

- Бери там, где я тебе сказал.

Мурон кивнул.

- А ты смышленый сукин сын.

Фрэнк улыбнулся.

- В этом городе все не так сложно. Нужно только искать, постоянно искать поживы. А когда увидишь её - хватать, тащить и отбиваться...

Мурон кисло хмыкнул:

- Или найти кого-то отбиваться за тебя.

Теперь пришла очередь Фрэнка пожимать плечами. Он взял бокал, в котором вкус бурбона давно перемешался с вкусом тающего кубика льда, и слегка смочил губы.

- Ты без труда мог бы опротестовать условный приговор, если бы решился истратить малую часть этих деньжонок, - заметил Мурон. - Может, я смог бы помочь.

- Нет, спасибо. Не люблю осложнений.

- Как тебе будет угодно. Но без небольшой мзды дело будет тянуться невесть сколько.

- Так всегда и случается. Дольше уже некуда.

Мурон покачал головой.

- В одних вещах ты умница, в других - сущий сосунок.

- Разве с другими не так, а?

Мурон отогнул борт плаща, мелькнул служебный револьвер в кобуре подмышкой. Достал сигару, откусил кончик и прикурил от массивной зажигалки.

- Мне нужно большее поле деятельности, - заметил он.

- Естественно, - отозвался Фрэнк.

- У тебя есть что предложить?

- Нет. Такие вещи не в нашей власти. Они случаются сами собой. Просто случаются - и все. Нам удалось все взять в свои руки раньше, чем подгреб кто-то другой.

Мурон выпустил колечко дыма.

- А никто и не мог так быстро подгрести. В делах такого рода нужен коп.

Фрэнк чуть заметно улыбнулся.

- Я так и думал.

Мурон кивнул и ткнул в Фрэнка сигарой.

- Мне нужно место, чтобы развернуться, - повторил он.

- Ищу, - заверил Фрэнк. - Не все так просто, ты же знаешь. Все привлекательные штучки люди почему-то имеют привычку держать под замком.

- А то я не знаю.

- Тут я им не помощник, - продолжал Фрэнк.

- Ну да, ты независимый делец, - иронично хмыкнул Мурон.

- Я просто пытаюсь заработать свой доллар, - заявил Фрэнк. - Просто пытаюсь делать деньги, поэтому мне не нужно укладываться в... восемьдесят в неделю.

Мурон провел с Крисси в спальне около получаса. Фрэнка очень забавляло, что детектив тешил свою похоть чуть ли не на двадцати семи тысячах долларов.

Двадцать семь тысяч долларов. Двадцать восемь, считая те, что он держал в руке. Плюс семь тысяч восемьдесят четыре. За такие деньги Фрэд Мурон убил бы обоих - и его, и Крисси. Впрочем, и многие другие тоже. Если бы знали, что они у него есть.

Три года тяжелой усилий, три года напряженной и осторожной борьбы под бдительным надзором поручителя, который следит за каждым шагом. По крайней мере, должен следить. Он поставил себе цель - тридцать тысяч долларов к моменту окончания условного срока. Чтобы хватило на вложения и можно было завязать. Какая сладкая мысль: вложить капитал во что-нибудь стоящее и больше никогда не быть пешкой. Всегда знать, откуда капнет очередной доллар. Всегда иметь деньги в кармане и ссуживать другим, а не смотреть, как они уплывают из-под носа.

Двадцать восемь тысяч долларов. Почти двадцать девять. Он и раньше не раз держал в руках такую сумму, причем наличными. Но всегда это были чужие деньги, которые нужно только передать; а когда он их отдавал, ему улыбались и давали на чай гроши. Для некоторых двадцать девять тысяч долларов огромная сумма. Для других - мелочь. Очень долго он был среди первых, а теперь собирался перебраться ко вторым.

Он уплатил свое за право это сделать, и теперь настало время воспользоваться благами, доступными другим. Условный срок долго не продлится, у него есть деньги, и он готов к началу новой жизни.

Он пересчитал деньги Мурона, не веря, что детектив его не обсчитал. Убедившись, что все верно, сунул пачку под диванную подушку, подогнул ноги под себя и устроился поудобнее, проглядывая раздел бизнеса в воскресном номере "Таймс". "Таймс" он каждую неделю штудировал от корки до корки. За два года это вошло в привычку.

Вот сейчас он немного почитает, а когда Мурон и Крисси освободят спальню, наденет рубашку и носки и пойдет перехватит гамбургер. Или ещё что-нибудь съедобное. Можно захватить с собой Крисси, если она голодна. Так и быть, окажет он ей такую любезность, а потом скажет, что больше никогда не желает её видеть. Отделаться от неё будет несложно.

Хотелось бы сказать то же самое про Фрэда Мурона...

1 июня

Было тепло и ветрено. К полудню улицы ещё не просохли от ночного ливня. Всю грязь смыло, а к тротуарам прилипла сухая трава. В Ист Вилидж люди сидели на улице, потягивали воздух носом и изумленно пялились по сторонам, как будто весенний дождь даже асфальт напоил сочным благоуханием жизни.

Патрисия Сент Албан шла вдоль по улице, аккуратно обходя черные лужи. Высокая и стройная молоденькая блондинка лет двадцати была в песочного цвета джинсах и малиновом вязаном джемпере. Прямые волосы падали на плечи и путались в тяжелой серебряной цепи, охватывавшей шейку. На ногах - замшевые туфли, а в руках - чуть помятая замшевая сумочка.

Девушек такого типа на улицах Нью-Йорка было в то время не счесть: широкий шаг, развевающиеся волосы, покачивающиеся груди, прямой взгляд, ни тени улыбки, вызывающе-независимая натура, гордая своей молодостью и наивно уверенная, что это видно всем.

Патрисия Сент Албан могла быть в точности такой, но не была. Она спешила, но шагала не широкими, а короткими, усталыми, нетерпеливыми шажками, и сумочку прижимала к груди, словно защищаясь, а не давала ей болтаться. И она хмурилась. Но все равно ей вслед оглядывались - она была красива.

Она свернула на Сикес-стрит, вошла в старое кирпичное здание, вскарабкалась по деревянным ступенькам в тусклом замусоренном колодце лестницы. В подвальном магазинчике жарили цыплят, и едкий, сальный дым клубами вырывался на улицу. Ветер подхватывал его и разносил вверх по лестнице. Густой запах горелых цыплят прочно забивал все остальные запахи мочи, гниения и грязи - такие обычные для этого здания.

Патрисия добралась до второго этажа, где дверь стояла настежь.

- Скотт наверху? - спросила она. Кто-то утвердительно буркнул, и она отправилась дальше.

Скотт оказался на третьем этаже в их комнатке. Он растянулся на их кровати - на их тюфяке, если уж точно - подложив под себя груду подушек, и читал. И курил. Курил простой табак, и вонь его стояла в воздухе. Окна были заперты, и в комнате стало нечем дышать. Скотт лежал нагишом, если не считать желто-белых вязаных плавок. На груди и животе блестели капельки пота. На горелке кипела вода - то ли для чая, то ли сделать раствор для укола. Он поднял глаза от книги, но не отложил её.

- Где ты была? - спросил он.

Патрисия пожала плечами, хмыкнула и попыталась открыть окно.

- Я могу вынести почти все, но только не такую вонь, пожаловалась она. - Ты и дальше собираешься коптить?

Он глубоко затянулся и затушил сигарету в полной окурков пепельнице. Она схватила её и выкинула окурки вместе с пеплом за окно.

- Где ты была? - повторил он.

- Дома, проверяла почту.

- Ладно. Пришел чек?

- Нет, - вздохнула она, присела на тюфяк и скинула туфли.

Скотт пожал плечами.

- Придет... Завтра придет. Твоя мама надежна, как банк. Но, Господи, лучше бы он пришел поскорее.

Девушка резко повернулась и сурово взглянула на него.

- Слушай, я собираюсь часть отложить. Нужно отдать Джейн мою часть платы за квартиру. И есть мне тоже нужно. И Джошу деньги тоже понадобятся. Когда в последний раз Джош от тебя деньги получал?

- Да ерунда все это, - отмахнулся Скотт. - Перебьются. Говорю же тебе, мы получим тысячу навара всего за одну ночь.

Патрисия улыбнулась и покачала головой:

- Торгуя таблетками?

Скотт рассмеялся.

- Не, кое-что получше. Смотри. Да говорю же тебе, не волнуйся за свои пять сотен. Верну я их тебе - через пару дней. А через неделю или дней через десять у меня будет на тысячу больше. Черт, это дельце куда лучше, чем торговля пилюлями.

- Когда-нибудь ты влипнешь в неприятности, - вздохнула она.

Он погладил её по плечу.

- Ну, не строй из себя буржуйку.

Через распахнутое окно в комнату ворвался ветер. Она уже проветрилась, поэтому Патрисия встала, закрыла створку и опустила жалюзи.

- Мне пришлось занять несколько таблеток дексамила у Брайана, сказала она.

В комнате сгущался полумрак. Скотт потянулся и дернул за шнурок старого торшера, стоящего рядом с тюфяком.

- Нет ни одной, - взохнул он. - Придется тебе отдать ему обитрол. И сколько?

- Только две.

- О черт, ну ладно...

Когда не было сквозняка, комната становилась теплой и уединенной, поэтому она скинула одежду и натянула одну из его маек. Потом свернулась рядом с ним и опустила голову на подушку. Забравшись рукой ему в плавки, она небрежно погладила гладкий крепкий зад.

- Со мной сегодня утром случилось такое странное, - протянула она.

- Неужели?

Патриция кивнула.

- Когда я вышла из дому, я пошла к университету. Думала найти Конорса и сказать ему, что в самом деле работаю над диссертацией.

- Это было бы ложью.

- У меня не было ни правдоподобной лжи, ни каких-то планов. Поэтому я подумала, что лучше попытаться найти его в городке, а не заходить в офис. Я просто шаталась там, где могла на него наткнуться. И чем дольше бродила ну, почти полтора часа, - тем несчастнее становилась. Я уже боялась его увидеть, потому что не знала, что сказать. Но пыталась как-бы случайно его встретить и все больше сердилась, что его нет. Как будто он не пришел на свидание...

Мне правда было плохо. Очень. Потом, конечно же, я начала думать о своей жизни и о том, что делаю, и пришла к выводу, что жизнь проходит мимо. Ты же знаешь, я всегда брожу в ожидании нечаянного чуда, вместо того, чтобы бежать за ним самой...

- Глупо.

Она кивнула.

- И я так думаю.

- Почему ты просто не зашла сама, если он тебе был так нужен?

- Это похоже на ночной кошмар. Мне он снился сотни раз. Снилось, что я закончила коледж и должна сдавать выпускной экзамен. Чаще всего это французский. Иногда - математика. Но я не могу на него попасть, потому что не нахожу аудитории. А сейчас я не могла пойти на экзамен, потому что не была готова. Да примерно так и есть. Я уже год в Колумбийском университете, и ни черта ни сделала. Даже вступления к диссертации не написала.

- Когда твоя мама узнает, она перестанет посылать тебе деньги, хмыкнул Скотт.

Патрисия покачала головой.

- Нет. Мы с мамой друг друга понимаем.

Скотт пожал плечами.

- Это было кошмарное утро, Скотт. Ты даже не понимаешь, насколько кошмарное. Все как в том кошмаре. Как будто я в центре многотысячной толпы, где каждый занимался своим любимым делом, и вот я... и я не знаю, куда себя деть. Тебе приходилось бывать на вокзале или в аэропорту, где каждый куда-то мчится и знает, куда, и тебе тоже надо куда-то бежать, но вот куда? Вот как оно было.

- Ну так почему ты не забыла про все это и не пришла сюда?

- Я так и сделала. Приняла дексамил, который одолжила у Брайана, и села в метро.

Скотт соскользнул с матраса и подошел к столу, где на горелке кипела вода. Он открыл бутылочку и вытряхнул две капсулы обитрола.

- Вот, отнеси это Брайану, чтобы этот скупой ублюдок не явился за ними сюда. Я приготовлю тебе чай.

Она так и сделала - сбегала на четвертый этаж и оставила там капсулы. Брайана не было. Когда она вернулась, Скотт как раз заваривал для неё пакетик. Остаток воды он некоторое время переливал взад-вперед, чтобы та остыла. Потом распечатал шприц и приготовился что-нибудь себе вколоть.

Патрисия остановилась на пороге как вкопанная.

- Что это? - спросила она.

Она прислонилась к притолоке, майка задралась, и она вздрогнула, когда холодная дверная ручка коснулась обнаженной ягодицы. На мгновение это её отвлекло, но лишь на мгновение.

- Что там у тебя, Скотт? - не отставала она.

- Только немного взбодрюсь, - ответил он. - Будешь, а?

Она покачала головой.

- Не буду я колоться. Сам знаешь, огромная разница - что-нибудь проглотить или вколоть. Ты это знаешь.

- Да, правда, - кивнул он, - знаю.

Он набрал немного воды, уже достаточно остывшей, и раздавил в ней пять капсул обитрола.

- Бетти-буржуйка, не знаешь, от чего отказываешься.

- Черта с два не знаю.

Скотт набрал в шприц раствора и ухмыльнулся:

- Глас балтиморской буржуазии...

Он был спокоен и доволен, целиком погружен в процесс и говорил без малейшей злобы. Проходя мимо к матрасу, он кончиком пальца тронул её бедро.

- Буржуйка.

Потом нащупал вену и лег. Все получилось очень быстро. Амфетамин подействовал незамедлительно, и его уже охватила эйфория. Он уплыл в свою отдельную реальность.

- Балтиморская буржуйка, - пробормотал он, улыбнулся и отключился.

Бесконечно одинокая Патрисия наблюдала за ним, стоя в дверях. Она уже не боялась за него, не боялась, что он умрет или не вернется, как боялась раньше. Сейчас она стала опытнее и знает, что тысяча миллиграммов обитрола - совсем немного по сравнению с дозами законченных наркоманов. С ним все будет в порядке. Она вынула чайный пакетик из чашки, проглотила парочку пилюль, чтобы чуть взбодрить себя, и улеглась рядом с парнем, поставив чашку рядом.

Скотт лежал с открытыми глазами, но зрачки не двигались. Бетти даже не была уверена, осознает ли он происходящее, понимает ли вообще, что она лежит рядом.

Она легонько погладила его по лицу. Все-таки он красив. Стильно уложенные светлые волосы. Он специально держит в комнате мини-солярий, и поэтому всегда отливает бронзой. Мускулистое стройное тело, худощавое, гладкое и почти безволосое. Он единственный мужчина, на которого ей нравится просто смотреть. Но он нечто большее, чем просто красивое лицо и тело. У него хватка на стоящие вещи и смекалка. Он умный и нежный. Если ей и приходится содержать его из-за того, что у него нет ни образования, ни желания чем-либо заняться, что же... Он того стоит. Так она решила.

Патрисия перевернулась на спину и с задумчивой полуулыбкой блуждала взглядом по потолку. Когда она тут валялась, её глаза всегда спотыкались о повешенную над тюфяком фотографии. Ее школьный выпуск. Однажды, когда Скотт заходил за ней в квартиру на Монингсайд, она показала этот снимок, и он уговорил его отдать. Он притащил его сюда и повесил на стену. Слишком вызывающе он выделялся среди прочих фото, постеров и всякой дряни, развешанной по запятнанным и облупленным стенам. И он его ни за что не снимет, что бы она ни говорила.

На самом деле мало кто признал бы Патрисию на этом фото. Тогда, пять лет назад, у неё была короткая стрижка, не скрывающая ушей. А глаза казались уже из-за полных высоких скул. Тогда она была чуть полновата. А теперь у неё были длинные волосы, глаза - широко открытыми, живот и зад плоскими, а руки-ноги - просто худыми. За десять месяцев в Нью-Йорке она похудела на двадцать фунтов. Ее мама и временами встреченные друзья детства твердили, что она выглядит изможденной и ужасающе худой, но по её собственному мнению она всего лишь избавилась от детской пухлости, и ей нравилось, как она выглядит, нравилось гораздо больше.

Она ждала, когда Скотт очнется, она уже устала от ожидания - хотя понимала, что скорее всего он сразу провалится в тяжелый сон. Именно так все и произошло. Патриция встала и оделась. Перед тем, как уйти, она проверила его запасы. У него оставался флакончик "оби" и немного секонала вероятно, на продажу. Она ссыпала полдюжины пилюль себе в сумочку - и по внезапному порыву добавила пару таблеток секонала. Потом зашла в туалет, а на обратном пути столкнулась с Брайаном, который сказал, что Джош устраивает в общей комнате собрание, и что лучше бы ей там появиться.

Когда Патрисия вошла в комнату и села на полу, Джош держал речь.

- Конечно, я собрал всех вместе обсуждать совсем не это, - тихо говорил он. - Но думаю, Джуди права, что...

- Что отнимает у нас время ребячествами, глупее которых я не слышал, резко перебил Брайан. - Я предпочитаю о них забыть.

- Да я ещё сказать ничего не успела, - пронзительно запротестовала Джуди. - Брайан, как ты можешь так говорить?

- О, дьявол, - застонал Брайан. - Да ты уже это говорила. Ты ни о чем другом с момента своего появления и не говоришь.

- Я думаю... - решительно начал Джош. и все умолкли. Молодой человек властной, представительной наружности в свои двадцати шесть был среди них самым старшим, единственным оставшимся из шести основателей, которые весной 1967 года присягнули революции, а немного погодя сняли верхние этажи этого списанного здания, чтобы жить коммуной.

- Я думаю, мы можем уделить Джуди минуту-другую. Мы не настолько спешим, - он кинул взгляд на часы. - Хотя мне нужно прихватить близняшек и не слишком поздно вернуться в центр.

- Я быстро, - обрадованно заверила Джуди. - У меня всего одна идея.

- Тогда валяй.

Она кольнула Брайана торжествующим взглядом.

- Ну, - начала она, - я имела в виду дипломата из ООН, посла какой-нибудь страны, тесно связанной с Соединенными Штатами.

- Конечно, - презрительно усмехнулся Брайан. - И все, что нам остается сделать, это прийти к нему и сказать: "Господин посол, не будете ли вы столь любезны погостить у нас в трущобах на Сикес-стрит? Мы хотим получить за вас выкуп".

- Это же общепринятый метод, - обиделась Джуди. - Так делали революционеры в... в Южной Америке... и... ну, везде! Слушайте. Фидель тоже так делал!

Брайан покачал головой.

- Все, что Фидель делал в Нью-Йорке - это ощипывал цыплят. Он никогда...

- Нет, он делал! Это была какая-то спортивная звезда, кажется, гонщик. В общем, знаменитость. Его похитили, продержали несколько дней, а потом отпустили. Это демонстрировало крах режима Батисты, показало, что Батиста не может даже обеспечить безопасность гостей Кубы. Множество людей, которые раньше даже не слышали о Фиделе... ну, они о нем услышали. И не забывай о Квебеке.

Брайан продолжал качать головой.

- Громаднейшая разница - схватить гонщика в Гаване и посла при ООН в Нью-Йорке, тебе не кажется? Ты ведь с этим согласишься, верно?

Джуди пожала плечами.

- Ты никогда ничего не совершишь, если заранее будешь настроен против, - высокомерно провозгласила она.

Джош рассмеялся.

- Ладно. Кто-нибудь хочет обсудить идею Джуди?

Заговорила Патрисия.

- Сколько мы получим, как ты думаешь?

Джуди пожала плечами.

- Черт его знает. Сто тысяч. Миллион. Главное - символическое действие, это значит куда больше денег.

- Нет, - возразил Джош. - Деньги - это главное.

Напряженное личико Джуди искривилось укоризненной гримасой, предназначенной Джошу. Тот в ответ улыбнулся.

- Это верно, - вступил Марк, сидевший по-турецки на полу в ногах своей беременной жены, которая примостилась на кушетке. - Невозможно делать революцию в гордом одиночестве. Нужны ресурсы. На деньги мы сможем купить оружие. Мы сможем купить...

- Мы обретем голос, - сказал Джош. - Сможем выпускать газету.

- Для начала сможем купить хоть немного человеческой еды, - сказала жена Марка.

Патрисия рассмеялась.

- А это идея! В еде ничего контрреволюционного нет.

- Вот и ешь, - смертельно обиделась Джуди.

- Сто тысяч долларов... - размышлял Джош.

- Почему бы сразу не сказать - миллион? - насмешливо поинтересовался Брайан.

- У нас, я думаю, есть год, - сказал Марк, выдернул несколько волосков на подбородке и надел шляпу. - За год что-нибудь да случится, почти наверняка, - убежденно продолжал он. - За год мы все можем умереть, или нас посадят в концлагерь. Или грянет революция. Вот что я думаю - она грядет. Поэтому, если мы собираемся что-то совершить, лучше нам поспешить, потому что однажды революция свершится, а весь наш вклад будет состоять из нескольких дрянных листовок и пары стычек с копами.

- Верно, - кивнула Джуди. - Марк совершенно прав.

- А без риска ничего не выйдет, - продолжал Марк. - Но и без толку рисковать не стоит. Может, идея Джуди - безрассудная афера, но над ней надо подумать. Если вдруг окажется, что она чересчур рискованная, чересчур трудная и нам не по зубам, мы сможем дать задний ход. Но мне кажется, что по крайней мере планировать - все лучше, чем не делать ничего.

- А именно этим вы уже слишком долго занимаетесь, - вмешалась Джуди.

- Почему ты к нам примкнула? - спросил её Джош.

- У тебя есть репутация, - сказала она. - И потенциал.

Джош глубокомысленно нахмурился.

- Мне кажется, все это в пределах возможного...

- Вы что, с ума все посходили? - внезапно возмутился Брайан. Он развалился на диване возле жены Марка Памелы, и внимание его до сих пор было поглощено её животом - он пытался уловить движения ребенка внутри. А сейчас он резко выпрямился, уперев руки в бедра, полный негодования и вызова. - Вы, друзья, говорите о похищении иностранного дипломата, будто это так же просто, как сбегать в гастроном за ланчем...

- А это лучшая идея на сегодня, - вставила Памела.

- Будто захватить взрослого мужчину так же просто, как собаку или ребенка, - продолжал Брайан. - Вы что, не понимаете, что таких людей охраняют? Что вы собираетесь делать - хватать его посреди Нью-Йорка среди бела дня? И везти сюда, на Сикес-стрит? И вы собираетесь держать его здесь, в этом здании? С таким же успехом можно прятать его в зале ожидания на вокзале.

- Да не будь ты таким законченным пессимистом, - запротестовала Джуди.

- Пессимистом? - переспросил Брайан. - Пессимистом? Ха!

- Если пытаешь совершить что-то подобное, взамен получаешь полный букет проблем, - заметил Джош.

- Ладно, - не унимался Брайан. - Хорошо, вы собираетесь похищать дипломата, посла при ООН. Где вы его разыщете? Где-нибудь в районе представительства? Замечательное место, правда? Верно? В центре города. Ребята, да как, черт возьми, вы его довезете хотя бы сюда? На подземке? Как ты это сделаешь, Джуди? Как сейчас вижу - мы хватаем парня, надеваем ему на голову мешок, связываем руки за спиной и запихиваем в такси. А что, если вы такси тормознуть не сможете?

- Не будь ослом, Брайан, - выпалила Джуди.

- А, изумительная диалектика! - парировал он. - Не будь ослом, Брайан. Изумительно! В результате окажется, что тебе не о чем спорить с профессиональным диалектиком.

- Все можно организовать, - негромко вставил Марк. - Все возможно, если будут деньги, план, организация. Нам по крайней мере нужна будет машина, как предлагает Брайан.

- Украдем, - отмахнулась Джуди.

- О, гениально! - бушевал Брайан. - Увозить похищенного посла на похищенной машине. Великолепно.

- Нет, обязательно нужны деньги, - Марк задумчиво нахмурился. - Нужно будет нанять машину. Или купить. Уверен, деньги нам понадобятся и на многое другое. Ладно. Чтобы тратить деньги, сначала надо их достать.

- Правильно, - кивнул Брайан. - А где ты собираешься их достать? Все, на что способно это сборище - набрать гроши на оплату дома и еду.

- Брайан, ты негативист, - запротестовала Джуди. - Ты что, в нас совершенно не веришь? Или в себя?

Брайан чуть смягчился и рассмеялся - в основном потому, что Джуди сказала это без всякой горячности. Она сидела на корточках недалеко от его вытянутых ног и внимательно разглядывала его большими круглыми серьезными глазами. На ней была выцветшая оливковая шерстяная фуфайка и шорты, сооруженные из огромного размера флотских брюк. Она ходила босиком и выглядела довольно мило.

- Джудикин, - сказал он, - если это вообще в человеческих силах, ты это сделаешь. Мы это сделаем. Но это слишком крупная затея, слишком грандиозная, сложная и опасная.

- Ну, есть способ это обойти, - заметила Патрисия, которая до тех пор сидела тихо, глубоко задумавшись о своем. Есть способ.

- Как?

- Получить помощь. Войти в союз с теми, кто может помочь. Я имею в виду, нужно найти кого-нибудь, кто знает, как делают подобные вещи.

Джош заинтересовался.

- Например?

- Да есть вокруг люди, которые знают про это.

- О ком ты говоришь, о мафии? - спросил Брайан.

Патрисия повернулась к нему.

- Ладно, мистер остряк, позвольте задать вам вопрос. Что сложнее: похитить человека, за которого можно получить сто тысяч долларов, или украсть сто тысяч долларов наличными из охраняемого банка? Что труднее?

- Взять банк, я думаю, - протянул Брайан.

- Об этом я и говорю, - согласилась Патрисия. - Но они это делают, причем довольно часто. Спланировать подобную аферу и успешно её провернуть чертовски сложно. Но они справляются. Должно быть, эти люди не сидят без дела - хотя бы и в тюрьме - и всю смекалку посвящают таким аферам. Именно такая помощь нам и нужна. И все, что нужно сделать - найти такого человека.

- Господи Иисусе! - воскликнул Брайан и рассмеялся.

Но смеялся он один. Марк сказал:

- Думаю, эту идею стоит обдумать.

Брайан активно закивал.

- Возможно, вы и правы, давайте будем думать. Мы живем в мире независимых специалистов. Только таким образом все дела сегодня и делаются. Чтобы в наши дни совершить какую-нибудь сделку, нужно обратиться к маркетинговому аналитику, который скажет, верное ли направление вы взяли, к двум-трем юристам, чтобы все было законно, к бухгалтеру, который подсчитает прибыль, и к специалисту по налогам, который подтвердит правительству, что все по закону. Плюс консультант по кадрам, который будет докладывать о просчетах всех остальных. Значит, если хочешь провернуть важное дельце, пусть даже преступление, единственным верным шагом будет нанять специалиста. Любителям сегодня места нет.

Брайан опять рассмеялся, но теперь к нему присоединилась и Патрисия.

- Патрисия, - вмешался Джош, - как мы найдем этих людей?

Она покачала головой.

- Понятия не имею.

- Ну, я..., - начала Джуди, но запнулась и широко улыбнулась. - О, Боже, а вот и близняшки!

В комнату заглянули две девушки.

- Садитесь, девочки, - пригласил Джош. - Мы как раз собирались поговорить о деньгах.

Девушки, блондинка и брюнетка, были в коротких облегающих шортах и укороченных блузках, в белых пластиковых туфлях на высоком каблуке и белых вязаных шапочках, с небрежным изяществом закрепленных на замысловатых прическах. Они смущенно переминались в дверях. Брайан поднялся и предложил им место возле Памелы.

- На работу собрались, девочки? - спросил он.

- Не приставай, зануда, - отрезала блондинка.

- Да, - Джоша это позабавило, - не приставай к девушкам. Так, на чем мы остановились? Где найти людей, о которых говорила Патрисия?

Патрисия кивнула.

- Я сказала, что понятия не имею, где их найти. Но не думаю, что это невозможно. Просто нужно продвигаться шаг за шагом.

- Эй, Бога ради! - простонал Брайан. - Ты серьезно?

- А почему нет? - спросил Джош. - Что ты имеешь против? Пока не могу сказать ничего определенного, но не вижу, почему бы серьезно над этим не подумать. Естественно, это будем сложно и опасно. Но, Боже мой, какой эффект, если у нас все выгорит! Миллион долларов, не меньше! Я говорил о собственной газете. Это ещё ничто! С такими деньгами все возможно. Чтобы разрушить общество, построенное на деньгах, использовать их собственные деньги, здорово? Да с такими деньгами мы можем возглавить целое движение. Много чего сможем сделать, чтобы убедить народ, что только в революции его спасение...

Марк перебил.

- Одно то, что мы такое сделали, уже поставит нас во главу движения, торжественно заявил он.

Джош кивнул.

- Да, деньги могут положить конец нашим неудачам...

И тут же вспомнил:

- Именно о деньгах я и собирался сегодня поговорить.

- Ну да! - хмыкнула Бритт, блондинка из той парочки, которую называли близняшками. Она с другой девушкой - Гейлтрудились над самокрутками, и теперь Брит наклонилась вперед чиркнуть спичкой по голому полу.

- Деньги, - повторила она, поднесла пламя к самокрутке, полюбовалась, как она занимается, а потом глубоко затянулась.

- Мы с девушками, - сказал Джош, - на прошлой недели работали каждую ночь и набрали пятьсот долларов. Все, кроме сотни, мы отдали в фонд. Марк и Пэм внесли свои чеки, до последнего цента. И это все, что было вложено за последние две недели. Все, чем были оплачены жилье и еда. Остальные присутствующие и отсутствующие...

- Живут за наш счет, - раздраженно закончила Бритт.

- И имеют наглость смеяться над нашими нарядами, - повернулась Гейл к Брайану и Джуди. Потом взяла самокрутку и с тоской затянулась.

- Брайан? - спросил Джош.

Брайан порылся в карманах джинсов и вытянул две двадцатидолларовые банкноты.

- Я мог бы потратить их на что-нибудь другое, - заметил он, протягивая деньги Джошу.

Брайан, как и Патрисия, был аспирантом, но в отличие от неё ещё учился и надеялся вскоре получить степень.

- Джуди?

Джуди пожала плечами.

- Сейчас я на мели.

Бритт топнула ногой.

- Ладно, и сколько ты намерена сидеть на нашей шее? Спишь на наших подушках, ешь нашу еду, куришь нашу травку. Какого черта ты думаешь?

Джуди покачала головой.

- Чтобы что-то достать, нужно ехать домой и вынести грандиозный скандал. Но сейчас нет денег даже на билет.

- Может, лучше тебе пойти работать? - ядовито предложила Гейл.

- И что делать?

- Да способов добыть денег полно. Большинство как-то выкручиваются...

- Что ты воображаешь? - спросила Бритт. - Что мы будем содержать тебя за твои светлые идеи?

- Ладно, - буркнула Джуди. - Хорошо. Я что-нибудь раздобуду. Попробую...

- Где Скотт, Патрисия? - спросил Джош.

- Спит наверху.

- Накачался?

Патрисия кивнула.

- У него деньги есть?

- Сейчас - не думаю. Но на следующей неделе что-то будет. Он собирается провернуть какое-то дело.

- Сделку? - переспросил Джош.

- Он говорит, нет, это что-то другое.

- Ладно, я тебе кое-что скажу, - заявила Гейл. - Если Скотт что-то получит, лучше тебе быстренько все забрать, потому что у него деньги долго не задержатся.

- Деньги будут на следующей неделе, - повторила Патрисия.

- Ладно, а что у тебя, Патрисия? - спросил Джош.

Она покачала головой.

- Где чек от мамули? - спросила Бритт.

- Еще не пришел.

- Когда придет, сколько ты нам дашь? Пятьдесят, сто? - не отставал Джош.

- Ну, я... мне нужно оплатить несколько счетов. То есть, ну... придется все потратить. Но я достану денег. Завтра или послезавтра.

- Пойдешь к Изи? - спросил Джох.

Патрисия кивнула.

В город Патрисия с Джуди отправились вместе. Расстались они на Таймс-сквер, и Патрисия нырнула в шумную вечернюю толпу. Ей не нужно было на Таймс-сквер. Просто в ней недостаточно ещё текло нью-йоркской крови, чтобы утратить влечение к этой части города. Почти как туристка она прогулялась вверх по Седьмой авеню к Американе, повернула налево на Восьмую и дошла почти до Колумбус секл. На восточной стороне Восьмой авеню, она вошла в обшарпанный магазинчик - типичную забегаловку, где стекла витрин были замазаны черным, а на черном фоне розовыми буквами выведено: "Студия Колет".

Изи был на месте. На самом деле чернокожего мужчину звали Изидор. Она спросила, можно ли поработать этой ночью, и он сказал "да". Она ему нравилась. Он был рад её видеть, и пригласил присесть рядом поболтать.

- Опять не хватает на хлеб, Патрисия? - спросил Изи текучим, медленным мелодичным голосом. У него была светло-коричневая кожа, он был высок, строен, скорее даже тощ. Совершенно лыс - а может, просто брил голову, она не знала наверняка - и довольно мускулист.

Она кивнула и улыбнулась.

- Сам знаешь, случается. Жизнь дорожает...

- Ладно, - протянул он. - Здесь, у Изи, ты всегда заработаешь на кусок хлеба. Заходи почаще.

- Было бы неплохо. По крайней мере, на время.

Когда она вошла, он протирал окуляр своего "поляроида", и теперь снова с головой ушел в это занятие, а она наблюдала за ним и ждала, пока он закончит, чтобы продолжить разговор.

Отворилась входная дверь, заглянул мужчина, придерживая дверь и внимательно вглядываясь вглубь. Изи поднял глаза.

- Входите, - сказал он. - Всегда сможете уйти, если не понравится. Давить на вас никто не будет.

Мужчина застенчиво улыбнулся и шагнул внутрь. Судя по костюму и плащу, Патрисия приняла его за провинциала. Мужчина лет пятидесяти казался слегка запыхавшимся, будто слишком быстро шел. Он взглянул на двух девушек на кушетке, потом перевел взгляд на Изи и Патрисию.

Изи спросил:

- Хотите поснимать?

- Ну...

- Условия таковы, - сказал Изи, - мы предоставляем студию, камеру и модель. Если хотите, можете пользоваться своей камерой. Девушки позируют так, как вы захотите, в любом виде.

Мужчина заметно расслабился и позволил себе улыбнуться.

- И сколько это удовольствие стоит?

- Ну, - прикинул Изи, - если вы берете нашу камеру и нашу пленку "поляроид" и цветная пленка, восемь кадров - и красивую модель, и студию на полчаса... двадцать долларов.

Мужчина задумчиво кивнул и оглянулся на двух девушек на кушетке.

- Эти девушки как раз сейчас свободны, и вот эта тоже, Изи кивнул на Патрисию.

Мужчина выбрал Патрисию. Он заплатил двадцать долларов, и Изи зарядил один из фотоаппаратов. Патрисия глубоко вздохнула и подождала, пока Изи ободряюще стиснул ей коленку, прежде чем подняться и проводить мужчину в одну из кабин.

Кабинка не закрывалась, только задергивалась штора. Изнутри её ярко освещали два рефлектора на подставке в одном из углов. Матрац на полу был закрыт цветастым покрывалом. Над ним красовались две надписи: "Если кто-то лапает модель, сеанс окончен" и "Давать модели чаевые не возбраняется".

Мужчина застенчиво возился с фотоаппаратом, делая вид, что не смотрит, как Патрисия раздевается. Оставшись нагишом, она села на матрац и взглянула на него.

- Вы... мм-м... очень здорово выглядите, - заметил мужчина.

Она кивнула.

- Скажите, как мне стать.

- Ну... м-м, думаю, для начала на коленях.

Она стала на колени, он долго щурился в визир, пытаясь поймать резкость, пока наконец не нажал кнопку. Она села на корточки и скрестила руки на груди, пока он с минуту дожидался снимка. Оказалось, что снимок вышел нерезкий, так что ей пришлось подняться показать ему, как читать цифры на шкале фокусировки.

Мужчина попросил сесть точно так же ещё раз. На этот раз снимок получился нормальный. Мужчина довольно ухмыльнулся и нагнулся, протягивая его Патрисии.

- Вы замечательно выглядите, - снова заметил он. - У вас... мм-м, у вас красивая грудь.

- Как мне теперь стать?

Он попросил её лечь на спину и сделал фото, на которой из-за перспективы её ступни казались вдвое больше всего остального. Потом снова стать на колени и держать груди скрещенными руками, а потом - поддерживать груди ладонями.

Она уже начинала потеть от жара ярких ламп, и пока он ждал очередной фотографии, вытерла лицо своей клубничного цвета рубашкой.

Интересно, а ему не жарко? - подумала она. Мужчине не пришло в голову снять хотя бы плащ. Каждый снимок он опускал в глубокий карман.

- Вы делаете это, чтобы заработать на жизнь? - спросил он.

- Нет. Только чтобы время от времени получить лишние деньги.

- А к этому привыкаешь?

- Что вы имеете в виду?

- Ну... я хотел сказать, вас это все ещё смущает? Так сказать, сейчас вы смущены?

Патрисия тряхнула головой и рукой откинула волосы с лица.

- Конечно, очень смущена. А вы бы не были?

Он вынул очередной снимок, мгновение смотрел на него, протянул взглянуть ей. Потом отложил фотоаппарат и сел на край матраца. Украдкой мужчина посмотрел на часы, и Патриция поняла, что он не хочет израсходовать все восемь снимков раньше времени и потому решил поговорить. Этого она и ожидала.

- Из Нью-Йорка? - спросил он.

- Нет.

- Кажется, здесь все приезжие, - мужчина вынул все снимки из кармана плаща и проглядел ещё раз.

- Некоторые недурны, - заметил он.

Патрисия прислонилась к стене и постаралась руками побольше закрыть груди. Заметив капельки пота на груди, она потянулась за рубашкой и промокнула влажную кожу.

Мужчина пристально её рассматривал.

- Давно этим занимаетесь?

Она пожала плечами.

- Месяца четыре - пять.

Его глаза блуждали вверх-вниз по её телу, будто он пытался запомнить её всю.

- Вам это нравится?

Это спрашивали многие.

- Нет. Не очень. Но работа несложная, деньги неплохие, а сейчас они мне здорово нужны.

Он долго молча смотрел на нее, потом опустил глаза, щелкнул языком, взял фотоаппарат, встал и попросил:

- Лягте снова на спину, пожалуйста.

Патриция отодвинулась на середину матраса и легла.

Он стоял над ней. Некоторое время просто смотрел на неё и хмурился. Наконец сказал:

- Не могли бы вы раздвинуть ноги?

Приблизительно того же раньше или позже хотели все, и она даже удивилась, что это не случилось раньше. Именно такими вещами и торговал Изи. Она облизала губы, закрыла глаза, слегка подняла колени и широко расставила ноги, так, как всем им нравилось. Патрисия была натуральной блондинкой, и редкие волосики у неё на лобке просвечивали. Когда она развела ноги, розовая влажная вагина засверкала на свету.

Мужчина очень быстро сделал снимок, будто боялся, что она сведет колени раньше, чем он успеет снять. Готовую фотографию он ей не показал. И попросил ещё раз принять ту же позу. На этот раз он опустился на колени на краю матраса и сфотографировал изблизи. Это был последний кадр.

Пока Патрисия одевалась, мужчина снова просмотрел свою добычу. Он ни словом с ней не перемолвился, зато дал два доллара на чай.

Прежде чем вернуться к столу Изи, она проглотила две таблетки "оби" и запила водой. Они вытащат её из того полубольного состояния, которое всегда приходило после сеансов в кабинке.

Патриция знала, что не должна переживать по этому поводу, если честно, все это ненатурально и глупо. Но она переживала, и иногда спустя несколько дней вдруг покрывалась мурашками от мысли, как какой-нибудь мужчина где-нибудь в гостинице мастурбирует над её фотографиями. Но зато она получала восемь долларов с каждого плюс чаевые. И как говорила Памела - та тоже работала здесь, пока беременность не стала слишком заметна - это куда легче того, что приходится за восемь долларов делать другим.

- Скажи-ка мне вот что, - попросила она Изи, наблюдая, как тот проверяет камеру в поисках повреждений после очередного клиента. Предположим, человек задумал серьезное предприятие, которое может принести настоящие деньги. Ты с ним говорил бы? Куда можно обратиться с такими планами?

Изи оторвался от камеры, и глаза его сверкнули веселым любопытством.

- Пока Изи в деле, тебе не нужно беспокоиться ни о крупных предприятиях, ни о больших проблемах. Пока у Изи есть это местечко, ты всегда получишь свой кусок хлеба.

- У моих друзей есть идея, - пояснила она. - Пока только идея, но крупная. Я хочу сказать, действительно крупная.

Изи кивнул и покачал головой.

- Они всегда крупные... Говорю тебе, лучше делать немножко тут, немножко там... чем то, о чем ты говоришь. Крупные идеи - большие неприятности.

- Мои друзья такой совет не примут, Изи, - вздохнула она. - Я возможно. Они - нет.

- Очень плохо.

- Я просто спросила, с кем им надо поговорить?

Изи смотрел мимо неё на кушетку в другом углу, где скучающие девушки нервно ощипывали бахрому. Потом нахмурился и покачал головой.

- И что заставляет тебя думать, что Изи знает что-нибудь о чем-нибудь таком?

- Однажды ты сам мне рассказывал... Очень давно.

Он вздохнул.

- Гм-м. Изи слишком много говорит.

- Ты говоришь, я слушаю...

- Ладно, тогда слушай. Не жди, что кто-нибудь станет говорить с тобой о том, о чем ты думаешь. Почему кто-то должен с тобой разговаривать? Что им с того? Знаешь, кто твои друзья? Свора прыщавых подростков, которые сидят на всякой дури. Не знаю, что они задумали, но тебе лучше держаться человека вроде Изи. Делай как я, зарабатывай на хлеб, расслабься, не ищи неприятностей. Никаких неприятностей.

Он щелкнул крышкой "поляроида" и принялся протирать шестеренки. Патрисия поняла намек и замолчала.

- Тебя когда-нибудь заметали? - неожиданно спросил он. Сколько ты сидела за решеткой?

- Пару ночей, - вздохнула она. - Достаточно, чтобы понять, что это такое.

- Черт! Изи там провел пятнадцать лет.

- Все равно я не боюсь! - вспыхнула она.

- Да, ты не боишься. Ты храбрая. Проблема в том, что храбрость твоя в том флакончике, что ты носишь в сумочке. Когда тебе нужно немного храбрости, ты просто глотаешь её из своего флакончика. Вот тебе совет завязывай с этой дрянью и впусти страх обратно. А потом подумай обо всем.

Она пожала плечами.

- Ладно, Изи.

Он печально покачал головой.

- Изи не знает, что у тебя на уме, Патрисия, у тебя и твоих ненормальных друзей. Но Изи хотел бы уметь говорить так, чтобы ты поняла. Ты попадешь в большою беду, если будешь говорить о том, о чем твердишь сегодня. Большую беду, Патрисия. Ты не знаешь, что значит большая беда.

4 июня

В маленьком гараже на Восточной 47-й Фрэнк в белом рабочем комбинезоне проворно выскользнул из черного "кадиллака" и придержал открытую дверцу перед его владельцем. Тот небрежно кивнул в знак благодарности и ни слова не говоря протянул ему доллар.

- Спасибо, мистер Дрискол. Спокойной ночи. Приятных выходных.

Фрэнк вернулся в грязноватую конторку, где резкий свет заливал выкрашенные зеленой краской стены, развалился ободранном на кухонном стуле из гнутых стальных трубок и голубого пластика, скрестил руки на спинке и зевнул. Потом вытащил доллар и протянул его напарнику - рослому негру.

- Бери, Джим. С Рождеством от Дрискола... Вот же дешевый сукин сына! Это его еженедельный доллар.

Джим взял бумажку, медленно развернул её и спрятал в нагрудный карман спецовки.

- Все равно, - сказал он. - Спасибо Господу за эту пятницу.

Фрэнк оглядел улицу сквозь окно, вынул из кармана пачку банкнот и пролистал их большим пальцем, прикидывая сумму.

- Вот что, - сказал он. - Здесь двадцать пять. Годится?

Джим деньги взял, но задумчиво на них посмотрел и нахмурился.

- Я для тебя ничего не сделал, Фрэнк.

- А я считаю иначе.

Джим пристально смотрел на деньги.

- Я очень благодарен, Фрэнк, - сказал он.

Фрэнк кивнул и покосился на часы.

- Осталось четыре машины?

- Да ты иди, иди, - сказал Джим. - Спросят, я скажу, что Дрискол был немного нездоров и попросил тебя отвезти его домой.

Фрэнк хлопнул Джима по плечу.

- Спасибо. Но вот о чем я думаю... ко мне парень должен прийти.

- О-о. Ладно, все в твоем распоряжении.

- Я буду очень рад, если ты побудешь здесь, пока он не уйдет. Мне нужно, чтобы он тебя видел. Договорились?

Джим кивнул.

В шесть часов, когда Джим сдавал владельцу последнюю машину, а Фрэнк сидел в конторке, читая газету и потягивая кока-колу, вошел Скотт.

- Я не собираюсь с тобой разговаривать, если ты не принес денег, предупредил Фрэнк, не успел Скотт переступить порог. Всем своим видом он выражал явное неодобрение наряда Скотта: широкополая обвисшая шляпа и жилетка поверх футболки. - Я говорю про наличные.

- Да есть у меня деньги, - отмахнулся Скотт, сел на старый кухонный стул и выудил из кармана джинсов пачку купюр. Здесь пять сотен.

Фрэнк принялся пересчитывать.

- Где взял?

- Какая разница?

Взгляд Фрэнка медленно скользнул вверх и застыл на лице Скотта. Он перестал считать деньги, лицо его окаменело, он весь застыл, уставившись вперед и ожидая настоящего ответа. С мгновение Скотт отвечал таким же взглядом. Его задранный подбородок и скривившийся в ухмылке рот выражали сложную смесь вызова и удовольствия; но долго такой схватки он не выдержал и опустил глаза.

- У меня немного оставалось от других сделок, - пояснил он. - А большая часть - месячный перевод из дому, от старой мамочки.

- Твоей старой мамочки? - холодно переспросил Фрэнк.

- Ага. Моей девчонки. Ее мать присылает понемногу каждый месяц.

- Ладно, - буркнул Фрэнк и вернулся к пересчету денег. Потом раскрыл лежавшую на полу черную коробку для бутербродов и достал оттуда пачку рецептурных бланков. Отсчитав десяток, он внимательно просмотрел все подряд, прежде чем протянуть их Скотту.

- Что собираешься с ними делать?

- Часть продам. Часть использую.

Фрэнк снова надолго замер и замолчал, будто решая, не забрать ли рецепты назад и не вернуть ли деньги. Потом громко вздохнул и протянул Скотту лист бумаги.

- Что это?

- Это ксерокс оригинала рецептов, которые выписывает врач. Если хочешь сделать все чтобы комар носу не подточил, постарайся и отработай такой же почерк. И ни единого пустого бланка ты не продашь. Бланки продаю я. Ты продаешь рецепты. Причем будь очень осторожен. Чтобы никто не отнес рецепт в аптеку поблизости от приемной врача. Там его могут знать, знать его почерк, может быть, даже знать, что он в отпуске и не мог выписать рецепт. Но не отоваривайте рецепты и слишком далеко от его приемной. Если зайти в аптеку в Бруклине с рецептом от врача из Бронкса, аптекарь удивится, с чего вдруг ты забрел так далеко.

- Если он сообразителен, - фыркнул Скотт. - И любопытен.

- Лучше считай, что так и есть, - сердито отрезал Фрэнк. - И позволь кое-что тебе сказать, сынок. Играй в эти игрушки осторожно, или закончишь тем, что отправишься в очень неприятное местечко и проведешь там очень много лет.

Скотт кивнул. Давно уже его не запугивали, но Фрэнка он побаивался. Фрэнк был ниже его ростом, и трудно было утверждать, что за тело скрывается под замызганным белым комбинезоном. В плечах он был широк, уж это точно. Черные курчавые волосы уже начали сдавать позиции на висках, так что, вероятно, ему было лет тридцать, может, чуть больше.

Скотт гордился своей англо-саксонской кровью и считал Фрэнка тоже англо-саксом. Лицо у того было приятным, и вообще он был интересным мужчиной. Но что-то в нем - возможно, энергичность, к которой Скотт не привык, а может, что-то в манере держаться - говорило Скотту, что Фрэнк в любой момент способен на агрессию, словесную или даже физическую, и Скотт чувствовал себя не в своей тарелке.

- Вот кое-что еще, - Фрэнк протянул другой листок. - Рецепты пишутся вот так. Большинство лекарств, которые тебе понадобятся, перечислены здесь с правильными названиями и в той дозировке, которая принята. От неё лучше не отклоняться.

- Ты ничего не оставляешь на волю случая? Или что-то все же оставляешь? - спросил Скотт.

- Да, оставляю, - кивнул Фрэнк. - Каждый раз, когда я продаю пачку рецептов очередному типу вроде тебя, я чертовски полагаюсь на случай. Откуда я знаю, что ты не наделаешь глупостей, а потом не выболтаешь копам, где взял рецепты? Откуда я знаю, а? Ответ - не знаю.

- Я глупостей не наделаю, - заявил Скотт.

- Ага, - огрызнулся Фрэнк чуть спокойнее. - Ладно, будь осторожен. Будь осторожен со своими партнерами. Не продавай все сразу. Не продавай все в одном месте. На них неплохо можно заработать, если вести себя умно и осторожно.

Фрэнк шел домой через весь город. Он принял ванну, переоделся, но ни на минуту не задержался в квартире. Когда он снова вышел на улицу, на нем был голубой костюм, белая рубашка в узкую голубую полоску и голубой галстук. Он шагал на запад по 50-й улице, пока не поймал такси и не приказал отвезти к "Ля бель фуршет", маленькому ресторанчику в подвале на 76-й, недалеко от "Карлайла". Там он устроился в одной из кабинок в глубине зала, на своем излюбленном месте, перед ним стоял бурбон с содовой, и впервые за день он почувствовал себя уютно.

- Никаких дел, - твердо заявил Фрэнк, когда чуть позже к нему присоединились двое собеседников, а на столе появились бифштексы. - Ни за какие деньги. Ни за что.

Одним из собеседников была рыжеволосая красотка лет сорока или даже чуть больше. Звали её Адель. Одета она была вызывающе нарядно, волосы спадали прямыми длинными прядями, а грудь так выпирала из низко вырезанного лифа, что казалось, ей должно быть больно от давления.

- Тогда не будешь возражать, если мы продолжим без тебя? - спросила она.

- Черта с два не буду, - возмутился Фрэнк.

- Мне кажется, тебе это должно быть безразлично, - заметил второй собеседник, тощий седой мужчина, похрустывавший ухоженными пальцами. Как его звали на самом деле, Фрэнк не знал, но представлялся он Саймоном.

- Мне ничего не безразлично, - отрезал Фрэнк. - Слушай, на этой сделке мы сняли восемнадцать тысяч - или что-то около того. Расходы - меньше трех. Итак, пятнадцать. Пять тысяч долларов на каждого за шесть недель. Совсем неплохо.

- Этого мало, - заявила Адель.

- Для меня на данный момент достаточно, - не согласился Фрэнк.

Саймон вздохнул и закрыл глаза.

- Фрэнк, - протянул он, - за каждой припаркованной машиной видит полицейского, который идет за ним по пятам.

Не шелохнувшись, Фрэнк отправил в рот кусок бифштекса, прожевал и сказал:

- Провалиться мне, точно. Мне за решеткой не понравилось, и я обратно не хочу.

Адель улыбнулась.

- А для меня у них всегда припасена камера. Камера Адель. Я так часть ей пользуюсь, что они больше никого не хотят туда пускать, пока меня нет. В Алдерсоне федералы прибили именную табличку на дверь моей камеры, так ждут меня назад. Но меня не запугали. И я не боюсь.

Фрэнк оторвался от еды и поднял глаза.

- У тебя в головке копошится идея провернуть мою сделку без меня, так что лучше бы ты боялась.

- Она же не сказала, что мы это сделаем, - поспешно вмешался Саймон. Она только сказала, что хорошо бы ты набрался храбрости.

- Здесь дело не в храбрости, а в разуме.

- Не понимаю, о чем ты, - фыркнула Адель.

- Сейчас скажу, о чем, - Фрэнк вытер рот салфеткой. - За последние... сколько? Три недели? За последние три недели мы запустили в Нью-Йорке больше десяти тысяч фальшивых рецептурных бланков. Ты думаешь, об этом не узнают? В ближайшие месяцы все эти штучки окажутся в отделах по борьбе с наркотой. Будет похоже на эпидемию, и они приложат все силы, чтобы узнать, откуда уши растут.

Если рецептов окажется не слишком много, а через какое-то время они вообще перестанут появляться, решат, что какая-то типография поработала, а потом испугалась. И вернутся к более важным вещам. Но если бланки будут появляться непрерывно, много бланков, решат, что дело достаточно важное и им стоит заняться.

Мы достаточно надежно прикрыты, если только... если только отдел по борьбе с наркотиками не решит раздуть из этого дело. Тогда нас могут взять за шкирку. Ладно, я не об этом. Мы наплодили бланков больше, чем на сегодня безопасно. Сделали - так сделали. Круг завершен. А нашему другу печатнику можешь валить все на меня.

Саймон кивнул Адели.

- Знаешь, он прав.

Она поморщилась и покачала головой.

- На сколько хватит пяти тысяч?

- Ну, ненадолго, если тратить их, как ты, дорогая, - ухмыльнулся Саймон.

Она вздохнула и приняла серьезный и глубокомысленный вид. Потом спросила Фрэнка:

- Как насчет нашего партнерства в будущем?

- Никак, - отрезал он.

- Я, значит, вышла из игры?

Фрэнк покачал головой.

- Никто не вышел, но никто и не остался. Мы вместе делали дело. Оно окончено. Найди для нас троих новое - провернем вместе.

- Ищешь новое дело? - спросил Саймон.

- Дьявол, разумеется.

- Идеи есть?

Фрэнк покачал головой.

- Но это будет не так сложно. Имея на руках наличные, я смогу финансировать славное дельце. Могу купить в нем долю. Как и вы.

- У тебя есть друзья, которые примут тебя в долю? - спросил Саймон.

Фрэнк покачал головой, лицо его налилось кровью, на скулах проступили желваки.

- Это что, намек?

- Нет, - отмахнулся Саймон. - Просто вопрос.

- Ладно, тогда ответ - нет, - буркнул Фрэнк. - Сейчас я никого не знаю, кто взял бы меня в долю. Приходится быть на подхвате.

Он покосился сначала на Адель, потом на Саймона, и добавил:

- Кому как не вам это знать.

Той ночью Адель спала с Фрэнком. Она хотела заманить его к себе, но он не желал проводить ночь вне квартиры, поэтому она согласилась пойти к нему и даже не жаловалась, когда таксист их высадил за пять или шесть кварталов до места. Раньше она ни разу не была в его квартире и ни разу не проводила с ним ночь, хотя перепихнуться им случалось.

Фрэнк помнил время - как давно это было - когда спал, как убитый. Но слишком много лет прошло со времен армейских казарм и тюремных камер, и он утратил способность проваливаться в сон настолько глубоко, чтобы терять всякие контакты с окружающим. Поэтому он слышал, как через пару часов после того, как они угомонились, Адель встала и погасила свет. Он дремал, когда она соскользнула с кровати и пропала в темноте, но знал, что она встала. И когда время, вполне достаточное, чтобы воспользоваться душем, миновало, а её не было, он проснулся окончательно и прислушался.

Вначале он её услышал, потом нащупал взглядом темную тень в мраке комнаты. Она перерывала его вещи.

Очень тихо и медленно Фрэнк нащупал платье, которое Адель швырнула на стул у кровати. Есть, здесь. Без него она не уйдет, поэтому можно просто подождать.

Он лежал и слушал, как она открывала ящики и рылась в его гардеробе. И пока он так лежал и слушал, злость раздулась до безумной ярости. И когда она вернулась и нагнулась - платье взять, подумал он - он выбросил вперед кулак что было сил.

Что-то хрустнуло. То, во что пришелся удар, поддалось и хрустнуло, и он почувствовал, как она отлетает назад. Адель споткнулась о стул, ударилась в стену и тяжело рухнула на пол.

Она не кричала. Все, что он слышал, когда она падала - сдавленный стон, а потом - испуганное хныканье.

Фрэнк включил ночник.

Обнаженная, она скорчилась на полу, перегнулась пополам и обеими руками закрыла лицо. Когда зажегся свет, она отняла руки и подняла глаза, и он увидел, что кулак попал в челюсть и свернул её набок. Меж её пальцев текла кровь, ещё одна струйка вытекала из уголка рта. Наверно, он ей выбил несколько зубов.

Фрэнк перекинул ноги через спинку кровати и сел над ней, все ещё не разжимая кулаков.

Адель харкала и давилась кровью. Потом съежилась и попыталась отползти назад, будто могла пройти сквозь стену.

- Нашла, что искала? - поинтересовался он.

Она уставилась на него с невыразимым ужасом и, казалось, не услышала вопроса. Он повторил.

- Ну что, Адель? Нашла, что искала? Да подними свою задницу с пола! Встать!

Теперь Адель услышала и с трудом встала на колени. Больше подняться она и не пыталась. Так и ползла на коленях, бормоча что-то неразборчивое. Кровь и слюна текли изо рта, слезы мешались с кровью на щеках. Она опустила руки и сжала их перед грудью.

Он смотрел на неё с отвращением.

Вот что он чувствовал: ни злости, ни жалости, только отвращение. Наверное, следующее её действие могло показаться забавным: она сжала руками груди и подняла их ему навстречу; но забавным это не выглядело, потому что ей было за сорок, а на вид - и того больше, поперек живота тянулись шрамы, а коричневые соски казались двумя грязными пятнами на верхушках обвисших грудей. Он испытывал лишь отвращение, и все.

Резко отведя от неё глаза, он поймал в зеркале ванной собственное отражение. Он возвышался над ней как боксер, его волосатое мускулистое тело напряглось от ярости. Казалось, сейчас он обрушится на нее. Но Фрэнк расслабился и отвалился на кровать.

- Только не лицо, Фрэнк! - молила Адель и ползла на коленях вперед, чтобы сосками дотронуться до его волосатых ног. - Не уродуй мне больше лицо, Фрэнк, пожалуйста!

- Что ты искала? - холодно спросил он.

Она вытерла кровь с подбородка тыльной стороной руки.

- Аспирин. И все. Голова болит.

- Думала, найдешь его в моем гардеробе?

Адель принялась всхлипывать. Она крепко закрыла глаза, лицо её искривилось, и она заплакала.

- Я знаю, чего ты хотела, - сказал он.

- Только не трогай лицо!

- Не собираюсь я тебя трогать, - отмахнулся он. - Иди в ванную, умойся и убирайся отсюда.

Адель поползла в ванную. Там она пробыла довольно долго, плескаясь холодной водой. Он все это видел. Когда она оправилась и вытерлась его полотенцем, с того долго пришлось ополаскивать кровь.

Фрэнк сидел на кровати и ждал. Потом дотянулся до бутылки и отхлебнул бурбона.

Когда Адель вышла, лицо её стало уже опухать и чернеть с той стороны, куда пришелся удар. Одеваясь, она все ещё что-то твердила. Говорила, что надеется, он забудет, как она пыталась его обокрасть, поймет и вспомнит о ней, если снова подвернется выгодная сделка. Говорила, что славно на него поработала, что женщина с красивым лицом и хорошей фигурой может быть большим подспорьем практически в любом деле. Говорила, как тяжело в Нью-Йорке женщине, к тому же одинокой...

Она не спускала с него взгляда, пока говорила, и при всякой паузе ждала, вдруг он что-то скажет. Он продолжал молчать, и она начинала говорить снова.

Фрэнк отхлебнул из бутылки, щедро плеснул в стакан и, не говоря ни слова, протянул ей. Она залпом выпила, надела платье, запихнула груди в лифчик, отчего они соблазнительно выперли из выреза, и застегнула ожерелье из цветных стекляшек.

В четыре утра Адель оказалась на улице. Фрэнк следил в окно, как она уходит прочь мимо мусорных контейнеров и помойных баков. На углу она повернулась, увидела его в окне и помахала. Опухоль на щеке разрослась уже так, что глаз заплыл.

6 июня

Ранним воскресным утром Патрисия шагала по Сикес-стрит. С вечера слегка моросило, и теперь на улице царили сырость, мрак и гробовая тишина. Она спешила проскользнуть в тени, избегая пятен света и стараясь не шуметь.

Она боялась. С месяц назад два наркомана поймали её прямо возле дома, втолкнули в подвал и отобрали часы, ожерелье и деньги. Наркоманы были совершенно одуревшие, настолько жестокие и безжалостные, что дважды отвесили ей оплеухи просто чтобы убедиться, что она не закричит. Теперь она одна боялась пройти мимо даже днем.

Но на этот раз она добралась домой невредимой, взбежала по лестнице и, запыхавшись, вошла в общую комнату.

- Эй, Патрисия! Ты где была?

Прислонившись к косяку, она всмотрелась в полуосвещенную комнату, где горела одна-единственная свечка. Окликнула её Джуди, которая совершенно голая сидела по-турецки на полу. Спертый воздух отдавал сладковатым запахом хорошей травки. Памела спала на диване. Марк сидел рядом на полу и держал её за руку. Джош восседал на единственном целом стуле. Брайан рядом с Джуди сворачивал самокрутки с марихуаной. Все твое мужчин были обнажены по пояс.

Брайан протянул Патрисии только что свернутую самокрутку. Она кивнула, вошла и села с другой стороны от Джоша. Раскурив косячок, как можно глубже затянулась дымом.

- Ты опять сегодня была у Изи? - спросил Джош.

Патрисия как раз пыталась удержать дым за крепко сжатыми губами, поэтому просто кивнула.

- Каждую ночь начиная со вторника, - протянул Джош. - Знаешь, я тобой восхищаюсь.

Она снова кивнула. Этим утром она отдала ему сто долларов, - почти все, что заработала за первые четыре ночи. Сегодняшний заработок она оставила себе.

- Половина туристов, посетивших на этой неделе Веселый город, должны были увезти как сувениры цветные фото твоей вагины, - засмеялась Джуди.

- Заткнись, - обрезал Брайан.

- Да, не думаю, что над этим стоит смеяться, - заметил Джуди Джош. Несколько твоих красивых снимков могли бы принести нам кое-что еще.

Брайан нагнулся и взъерошил волосы на лобке Джуди.

- В этой маленькой штучке денег нет, - хмыкнул он. - Ее маловато.

- Хватит на все, что ты сможешь туда сунуть, - оборвала Джуди.

Патрисия начинала поддаваться действию травки, её охватывало безразличие. Длинными нелегкими вечерами у Изи она держалась только на таблетках, и сейчас готова была наконец расслабиться. Превосходная перспектива...

- Скотт ещё не возвращался, - сказал Марк.

Опять удерживая дым, Патрисия улыбнулась и кивнула Марку, чтобы сказать, что очень ценит его беспокойство за Скотта. Получив бланки рецептов, Скотт работал днями и ночами. Это было опасно, и она не могла полностью расслабиться, пока он не придет.

- И ещё кое-что, - продолжал Марк. - Звонила твоя соседка по комнате, Джейн. Ничего не передала, просто сказала, чтобы ты позвонила ей завтра.

Патрисия слишком рано выпустила дым.

- Подозреваю, она хочет мою половину квартплаты.

- Для чего ты держишься за то жилье? - спросила Джуди. Ты там даже не спишь.

Патрисия пожала плечами.

- Не знаю. Туда приходит моя почта.

- Пустая трата денег, - фыркнула Джуди.

- Что не твое дело, - добавил Брайан.

Джуди ухмыльнулась.

- Правильно. Это не мое дело, - она потянулась и зевнула. Потом прислонилась к Брайану, и тот её обнял.

Патрисии было уютно. Эти моменты блаженного спокойствия стали одной из причин, по которым она перебралась сюда. Со Скоттом она узнала нечто большее: ценность близких друзей и душевного разговора в тишине. Всю жизнь она думала, что у неё есть друзья, хорошие друзья; но у неё не было таких, которые так любили бы друг друга, которым друг с другом было бы так свободно и уютно. Джош сказал бы, это потому, что никто из них не пытается использовать другого.

- Где близняшки? - спросила Патрисия Джоша.

Лица у всех напряглись.

- Наверху, - ответил Джош. - Они немного расстроены и утешают друг друга.

- Что случилось?

- Гейл пришлось сегодня выложиться.

- О-о, - выдохнула Патрисия.

Джош положил руки ей на плечи.

- Не стоит разговоров, - сказал он. - Это вина Бритт. Не думаю, что их сильно бы волновало, будь это моя вина или случись это само по себе. Огорчает их то, что это вина Бритт. В любом случае, вреда Гейл не причинили. Парень был тихим и застенчивым.

- Мы разговаривали о плане, Патрисия. Как раз когда ты вошла, вмешался Марк.

План. Так они вынуждены были называть задуманную аферу с похищением дипломата ООН и получением за него выкупа. Такой аккуратный эвфемизм. Всем было неуютно от слова "похищение", а "план" устраивал гораздо больше.

- Брайан снова против, - пожаловалась Джуди.

- Я считаю, так и должно быть, - принялся объяснять Брайан. - На самом деле угробить план я не пытаюсь. Я только хочу, чтобы вы поняли, насколько это сложно. Я говорил о Нью-Йоркской полиции и ФБР.

- Эй! - с озорной ухмылкой прервала его Джуди. - Знаешь, генсек Мао сказал такое, что разделает твои доводы под орех.

Брайн флегматично улыбнулся.

- Ладно, что там сказал генсек Мао?

Джуди нараспев процитировала:

- "Нужно очистить наш разум от нерешительности и неверия. Все, кто переоценивает силу врагов и недооценивает наши силы, ошибаются."

- Минуточку, - вмешалась Патрисия. - Генсек Мао сказал кое-что еще.

Она улыбнулась и подняла вверх палец.

- Генсек Мао сказал: "Каждый, кто видит только положительные стороны, но не видит проблем, не может успешно бороться за выполнение наших задач". Помнишь?

- Правильно, - кивнул Джош. - Патрисия права.

Брайан кивнул.

- Итак, что, если все мы кончим дни на каторге?

Ответил Марк.

- Я принес истинную жертву идеалу революции, - торжественно заявил он и коснулся руки своей спящей жены. - И Памела тоже. Мы могли бы жить совершенно иначе. И нашли бы себе место в этом обществе. Мы этого не сделали. Мы принесли жертву и... Ладно, терпеть не могу слова "посвящать". Звучит так помпезно. Скажем, мы решили отдать себя идее разрушения прогнившего американского общества и построения чего-то совершенно нового. Ладно, насчет жертвы... Что мы смогли? Не так много. Мы все, каждый из нас, слишком мало совершили ради дела революции. Я готов на риск. Готов на авантюру.

Патрисии Марк нравился. В этом молодом мужчине жила огромная преданность - прежде всего Памеле, после неё - всей группе и их идеалам. Когда говоришь с Марком, слова "преданность идеалам" - не пустая фраза; они кое-что значат. И то, что он сказал о себе, правда. У него была степень по биохимии, он уже почти защитил докторскую, когда вдруг все бросил и перетащил Памелу на Сикес-стрит. Его считали многообещающим талантом, и сейчас он мог бы неплохо зарабатывать и вести приятную и почтенную жизнь университетского профессора.

Патрисия ему верила, хотя иногда его нелегко было принимать всерьез. Сложно было и сейчас, когда он сидел на полу в оставшихся от шерстяных плавок лохмотьях. Каштановые волосы свисают на плечи. Всклокоченная борода в ужасном состоянии. Лучше бы он признал свое поражение и сбрил её вовсе. Маленькие круглые очки в золотой оправе делают его глаза какими угодно, но только не мудрыми. Хорошо хоть он снял свою широкополую шляпу, которую носил на улице.

Во всяком случае, в группе Марк пользовался огромным уважением. А то, что с другими иначе - очень жаль.

Джош задал вопрос.

- Кто-нибудь решил, какого посла будем брать?

Джуди кивнула.

- Я думала об этом. И перебрала целый список стран. Это должна быть страна, с которой Соединенные Штаты хотят хороших отношений, но пока их не имеют. Нужно поставить власти в как можно более неудобное положение.

- Неплохо было бы захватить посла какого-то фашистского режима, предложил Марк.

- Их полно, - кивнула Джуди. - Проблема в том, что у Соединенных Штатов почти со всеми фашистскими режимами прекрасные отношения.

- Я предложил бы подумать о странах третьего мира, - сказал Джош. Отношения Соединенных Штатов с большинством из них натянуты. Но власти стремятся их улучшить. И среди них можно найти множество достаточно деспотичных правительств.

- Египет..., - задумчиво протянул Марк.

- Не думаю, что у нас есть выбор, - вмешалась зала Патрисия. - Одна страна подходит. Лишь одна. Зато подходит здорово. По всем признакам.

- Что за страна? - спросила Джуди.

Патрисия улыбнулась.

- Индия. Наши отношения с Индией всегда были натянуты, но по какой-то идиотской причине мы продолжаем думать, что они улучшатся. Госдепартамент будет в панике, если кто-нибудь похитит главу индийского посольства. А если важен ещё и фашизм, что может быть более фашистским, чем маленькая шайка сверхнабожных сладкоречивых индусов, которые правят страной? Это превосходный выбор.

Некоторое время все молча обдумывали её слова. Потом Марк кивнул:

- Недурная идея.

Брайан протянул Патрисии новый косячок, и она прикурила от свечки. Хорошая травка, лучше, чем та, которую могла достать она. Ей стало хорошо. Она решила снять одежду, потому что в комнате жарко и потому что большинство... Мысленно она улыбнулась, понимая огромную пропасть между тем, чтобы быть нагишом среди друзей и быть нагишом у Изи. Здесь это уютно и естественно. Это лишь добавляет кайфа и свободы.

Они с Брайаном курили, передавая самокрутку друг другу. Комната наполнилась дымом, потому что так поступили все, и Брайан поинтересовался, проснется ли Памела под кайфом, надышавшись во сне. Все дружно посмеялись, но по большей части они просто курили и смотрели друг на друга, смакуя каждое мгновение.

Джош держал руку на плече Патрисии. Он убрал её только пока она снимала рубашку, а сейчас его рука вернулась обратно и не просто лежала, а ласкала её обнаженную спину. Он нагнулся и прошептал ей на ухо:

- Ты меня заводишь.

Она удивленно взглянула ему в глаза.

- Я хотел сказать, по-настоящему.

Патрисия слабо улыбнулась ему и кивнула. Невольно - может, инстинктивно - она покосилась на его вздувшиеся плавки. Правда, он и в самом деле завелся. И это завело ее: она подумала о том, как он в неё войдет. И посмотрела на свои соски. Они уже затвердели и набухли, так же откровенно сообщая ему о её состоянии.

- Ну-у? - очень мягко спросил он. - Хочешь?

Она нахмурилась.

- А если Скотт войдет, когда... Я хотела сказать... Ты же знаешь, он сегодня опаздывает. И может вернуться в любой момент.

- Я с ним разберусь.

Патрисия покачала головой.

- Не могу. То есть... Я люблю его, ты знаешь.

Джош кивнул.

- Знаю.

- Если бы даже мысли не было о том, что он может вернуться и... А мы с тобой будем...

Джош кивнул.

- Может, в другой раз?

- Да, может, - прошептала она.

- Ладно, - вздохнул он. - Ладно, прекрасно, - а сам продолжал нежно ей улыбаться и поглаживать спину.

- Ты стоишь того, чтобы подождать.

Она на миг подняла на него глаза и сразу их потупила, стараясь больше не смотреть. Потом прикурила у Брайана, с ожесточением втянула воздух, сделав глубокую, длинную, сладкую затяжку, уронила голову и закрыла глаза, стараясь дольше удержать благословенный дым.

Она думала о том, каково лежать в объятиях Джоша в его постели внизу в холле, чувствовать, как он входит в нее, туда, где все влажно и давно готово. Брайан с Джуди отправятся в постель вдвоем. Марк с Памелой. Брит с Гейл. А Скотт, если вообще вернется, наверняка уколется и сразу отпадет.

Патрисия почувствовала, что Джош зашевелился и убрал руку с её спины. Она подняла глаза. Он поудобнее устроился на стуле и откинул голову. Глаза его были закрыты. Он зевал. Она покосилась на его плавки. Никаких следов былых позывов.

- Когда начинается очередная сессия Генеральной ассамблеи? - спросил Брайан.

- Осенью, - ответила Джуди.

Когда вернулся Скотт, Марк с Памелой уже удалились. Памела проснулась и заявила, что хочет в кровать. Марк ушел с ней.

- Эй, что за дьявол! - весело воскликнул Скотт. Он уже был под кайфом и сиял от счастья. Опустившись на пол рядом с Патрисией, он легонько шлепнул её по попке. - Клянусь Богом, ты аппетитно выглядишь.

Потом посмотрел на Джуди и добавил:

- Ты тоже.

А потом тяжело вздохнул.

- Хотел бы я не шататься всю ночь. Но мне повезло.

Из кармана он выловил пачку банкнот, отсчитал сотню долларов и протянул Джошу.

- В общий фонд...

Патрисия потянулась за одеждой.

- Мы как раз собирались ложиться, - сказала она. - Ты пришел очень вовремя.

Но он запротестовал, качая головой.

- Подожди. Я всю дорогу кое о чем думал. И хочу поговорить.

Джош уже собрался встать, но теперь опустился обратно.

- Давай побыстрее.

- Ладно, слушай. Что-нибудь важное по плану решили? То есть такое, чего бы я не слышал? Потому что если нет, то у меня идея.

- Мы любим здравые идеи, - заявил Джош, а Джуди кивнула и отодвинулась от Брайана, чтобы сесть поудобнее и слушать.

- Я думаю, пока меня не было, - начал Скотт, - вы наверняка прикидывали, как найти кого-нибудь из... ну, думаю, вы сказали бы, из мафии. Того, кто знает, как все спланировать и организовать, кого-нибудь с опытом в делах такого рода. Патрисия мне говорила...

Джуди кивнула.

- Точно, это часть плана. И, может быть, самая трудная.

- Если мы не найдем нужного парня, - заметил Джош.

- Хорошо, - обрадовался Скотт, - думаю... мне кажется, я знаю подходящего парня. Кажется. Только кажется. Он раскрутил то дело, в котором я сейчас участвую. Парень, который продал мне бланки рецептов. Крепкий орешек - ну знаете, жесткий, сдержанный, трезвомыслящий тип. Но если он раскрутил такое дело с бланками, значит, либо он входит в какую-то банду, либо достаточно смышлен, чтобы провернуть все одному - продумать, спланировать, подыскать нужных людей, оплатить их услуги и так далее.

Может, я ошибаюсь. Нужно проверить его поближе. Но я думаю, он может оказаться тем, кто нам нужен. По крайней мере, с ним стоит поговорить - он может вывести нас на действительно нужных людей.

- Как его зовут? - спросил Джош.

- Фрэнк. Фрэнк Коффи.

10 июня

Около четырех пополудни Фрэнк Коффи в крайне мрачном настроении шагал по Второй авеню на юг, обливаясь потом под немилосердно палившим солнцем. Чтобы успеть на встречу и уйти с работы пораньше пришлось смиренно уговаривать патрона. Нет, особых проблем не возникло: он нравился начальнику, и тот с готовностью отпустил его на остаток дня. Но Фрэнку пришлось просить, именно это его и раздражало. Его угнетала необходимость если говорить языком пролетевшего детства - просить "разрешения выйти".

Фрэнку нравилось подняться и уйти когда вздумается и куда вздумается, чтобы никто не знал, где он, не выпытывал и не следил. Несколько раз в жизни все так и случалось, и он помнил эти случаи и мечтал, чтобы так всегда и было. Этого он хотел больше всего на свете, больше, чем денег и всего прочего. И когда ему что-то случайно напоминало, что годы уходят, а такого все нет, он вскипал и в душе озлоблялся. И мрачно стоял на своем.

А ещё его раздражало, что не было времени зайти домой переодеться и стать под душ, поэтому приходится шагать по Второй авеню в рабочем комбинезоне с красной надписью на спине, а тот слишком тяжел для такого жаркого дня. Под ним на Фрэнке были лишь жокейские трусы, но все равно он вспотел, и это ему тоже не нравилось. Пижоном он не был, но был крайне чувствителен к тому, как выглядит и чем пахнет.

Может, не такое большое значение это имело там, куда он шел. Его там знают, и то, как он выглядит или как пахнет, ни в малейшей степени не изменит мнения о нем или его оценку.

Пережидая на перекрестке поток машин, он стер пот тыльной стороной ладони. Потом раздраженно чертыхнулся и нетерпеливо вздохнул. Навстречу переходил улицу молодой чернокожий, высокий и вызывающе непокорный. Водитель грузовика грудью лег на гудок, но негр прошел мимо, будто был слеп, глух и нем.

А Фрэнк улыбнулся. Нервы у парня ещё те. Запал есть. Он был в красно-зелено-оранжевом, солнечные очки почти закрывали лицо. И настроение Фрэнку он поднял.

Там, в Джорджии, - размышлял Фрэнк, - отец этого ниггера наверняка бы пристрелил за одну такую одежду, не говоря уже, что он заставил белого затормозить. Мозги отца всегда работали в таком ключе.

Но не у Фрэнка. Тот оглянулся и смотрел, как чернокожий идет вверх по улице - цветастый, легкой иноходью, независимый, как бычок на льду - так говаривали у них в Джорджии - и восхитительно, вызывающе невозмутимый.

Фрэнк рассмеялся и переключил свои мысли на холодное пиво, которое ждет там, куда он направляется. Может, от этого ему станет лучше?

Место, куда он шел, было прямо за углом - бар с небольшим ресторанчиком на задворках. Он сел возле самого входа на крутящийся стул и глубоко облегченно вздохнул, что добрался туда, где прохладно, полутемно и уютно пахнет застоявшимся пивом. Он снова рассмеялся сам себе. Сейчас его позабавила мысль о педанте Саймоне - как взгромоздился бы тот на один из этих стульев и попытался заказать кампари - или как там он называл свои вечные мерзкие красные итальянские помои. Иногда нет ничего лучше доброго стакана красного кьянти, но эта горькая гадость - совсем другое дело.

Подошел бармен, и Фрэнк заказал пива - какое там самое холодное? Потом спросил:

- Майк здесь?

До этого момента бармен не смотрел ему в лицо. Теперь он поднял любопытствующий и враждебный взгляд и долго хмурился, пока не пришел к выводу, что Фрэнка все же уже видел. Тогда он кивнул в сторону задней комнаты, где обычно обедали.

- Там.

- У меня с ним встреча.

- У других тоже.

- Ты ему скажешь, что я здесь?

Бармен покачал головой.

- Он сам позовет, когда ты понадобишься.

Фрэнк положил руки на стойку и вцепился в пивную кружку. Бармен отошел и погрузился в газету, разложенную на прилавке.

Из кабинки показалась женщина и направилась к Фрэнку. Она спросила прикурить и поинтересовалась, не купит ли он ей выпить? Он ответил, что не носит с собой спичек и не покупает выпивку другим. Она сказала, что у неё недалеко отсюда есть комнатка, и если он возьмет бутылку, они могли бы там выпить, и ещё за пять долларов он неплохо провел бы время.

Фрэнк покачал головой, и она ретировалась. Когда она уходила, он развернулся и взглянул на неё получше. Жалко она выглядела - пивная бочка лет сорока - сорока пяти с пустыми глазами, неряшливая, с дряблой кожей, почти дошедшая до ручки. Он пожалел, что посмотрел, вновь сгорбился над баром и уставился в пиво.

Он успел одолеть вторую кружку, когда его позвал Майк, третью он прихватил с собой в заднюю комнату.

- Садись, - кивнул Майк на стул сбоку от стола, за которым сидел сам. Шляпа валялась на столе, а он восседал, сцепив руки поверх живота. Толстяком назвать его не получилось бы, но упитан он был вполне, и животика хватало, чтобы удобно расположить на нем руки. Воротничок белой рубашки был расстегнут, галстук ослаблен. Пиджак висел на соседнем стуле.

Фрэнк сел. Он огляделся и заметил, что парочка ребят Майка, сидящих за другим столом, за ним наблюдает.

- Сто лет не виделись, - хмыкнул Майк.

Фрэнк кивнул.

- Все так же в гараже, м-м? Когда твое условное заканчивается?

Фрэнк потер подбородок.

- Черт меня подери, ты же знаешь, что это такое. Они могут держать меня на крючке ещё лет десять, если пожелают.

Майк пожал плечами.

- Нет, этого не сделают. Тебя и так уже просрочили.

- Я, черт побери, и не сомневаюсь.

Майк снова пожал плечами.

- Как я слышал, тебя это не слишком стесняет. По слухам, дела у тебя идут неплохо.

- Так, ерунда, - отмахнулся Фрэнк.

- Я слышал про дело с бланками рецептов. Не думаю, Фрэнк, что это было разумно.

- Секрет в том, чтобы не жадничать, - возразил Фрэнк. - Я не жадничаю.

На столе у Майка стоял стакан красного итальянского вина, и он немного отхлебнул. Фрэнк глотнул пива.

- Девчонки у тебя нет? - спросил Майк.

Фрэнк покачал головой.

- Я думал, есть.

- Уже давно нет.

- Гм, - пробурчал Майк. - Так чем ты занимаешься - кроме бланков, я имею в виду?

- Сейчас ничем.

Майк улыбнулся.

- И потому пришел ко мне?

- Не совсем.

- Угу-у. Что я могу сделать для тебя, Фрэнк? У тебя что-то на уме, разве не так?

Фрэнк отпихнул бутылку со стаканом, стиснул руки и облокотился на стол.

- Я хочу войти в дело. Мой срок в один прекрасный день закончится, как ты и говорил, и я снова хочу войти в дело. Ты знаешь, что я за человек, что я могу. К тому же у меня есть, что вложить - примерно тридцать тысяч. Я никого не обвиняю, что все свалили на меня. Теперь я лучше понимаю. Но, думаю, свое я заслужил, не так ли? Три года я пахал на синдикат, потом три года кручусь в одиночку, отрезанный от всех, как будто сделал глупость. Ты разве никогда не берешь людей назад?

Майк поднял бокал с вином, грея его ладонями, громко вздохнул и покосился на своих ребят.

- Для парня, который твердит про свою изоляцию, ты неплохо поработал. Тридцать тысяч... Совсем неплохо.

- Ерунда, - буркнул Фрэнк. - Ерундовая работенка. Взять и отдать, как говорят у нас дома.

Майк снова тяжело вздохнул и спросил:

- Ладно, чего ты хочешь? Ведь не хочешь снова стать солдатом?

Фрэнк покачал головой и невозмутимо ответил:

- Нет.

- Не думаю, что ты снова захочешь работать в порту, продолжал Майк и, увидев, что Фрэнк качает головой, добавил. - Там все равно летит к чертям.

Он отхлебнул вина.

- Аэропорт... Не думаю, чтобы тебе там понравилось. Не знаю, можно ли взять тебя к парню вроде Фантори. Его люди делают крутые бабки, но вряд ли они себе позволят якшаться с человеком твоей репутации. Слишком непредсказуемым.

- Фантори? - переспросил Фрэнк. Этой фамилии он не знал.

- Фантори, Готлиб, Батлер, де Майорибус... Ну, знаешь...

Фрэнк нахмурился.

- Героин?

- Ага. Они тебя не возьмут. Не думаю, что хоть один решит попробовать.

- Это не то, о чем я думал.

Майк пожал плечами и скривил рот.

- Вот как? Ну, а о чем ты думал?

- Вроде того, о чем я говорил. Я хочу купить долю в деле. Вроде... ну, возьмем эти чертовы белые комбинезоны. Что-то вроде этого, дело, которое поддерживают наши друзья. Чистка обуви. Производство сигарет. Кто-нибудь, кто сможет использовать пай в тридцать тысяч и будет хорошим напарником.

Майк улыбнулся и покачал головой.

- Ты ненормальный. За тридцать тысяч ты не войдешь даже в союз чистильщиков ботинок.

- Я не сказал, что мне нужно все. Я только хочу долю.

Майк высоко поднял брови, сжал губы и, казалось, о чем-то задумался.

- Ну, - сказал он, - это непросто. Чем мы будем поощрять своих солдат, если станем раздавать такие куски людям вроде тебя?

- Я не прошу дать. Продай.

- За тридцать тысяч?

Фрэнк нетерпеливо покачал головой.

- Ладно, тогда не за тридцать. Я сказал, что готов вложить в дело тридцать тысяч. Но ты знаешь, что я могу предложить. Знаешь, чего я стою.

Майк многозначительно покосился на одного из своих телохранителей.

- Фрэнк, - сказал он. - Давай посмотрим в лицо фактам. Когда ты был солдатом...

- Я отслужил свое.

Майк кивнул.

- Ладно. Когда ты был солдатом, ты хорошо делал свое дело, и все это ценили. Потом...

- Потом я переключился на себя, - перебил Фрэнк. - Ладно. Сколько я буду отравой для всех?

Руки Майка обхватили стакан, он принялся поглаживать пальцы друг о друга.

- Сейчас, - сказал он, - ты пришел ко мне и сказал, что у тебя есть тридцать тысяч. Но знаешь что? Я бы хотел, чтобы ты пришел ко мне с пустыми карманами, разбитым и отчаявшимся. Потому что ты наделал глупостей, чтобы добыть эти деньги. Ты горяч, парень. Ты этого не понимаешь? Слишком горяч! Твои проклятые рецепты ходят по всему городу, и если хоть один из сопляков, которым ты их продавал, расколется, тебе конец. Если хочешь совета, убирайся к дьяволу из Нью-Йорка. Сбеги из-под ареста. Черт возьми, до тебя никому нет дела. Пока хватятся, тебя и след простыл, и никто не станет интересоваться, куда ты делся. Но не проси опять принять тебя в дело. Когда-то мне удалось найти тебе место солдата. Ты отличный парень, Фрэнк. Я рад, что ты со мной работал. Но теперь... Боже, только не это!

Вторая в тот день встреча была назначена на восемь в его кабинке в "Ля бель фуршет". Там он появился в хорошем костюме, в белой рубашке с подходящим галстуком - ещё до того, как пришел тот парень с друзьями.

Их было четверо: конечно, Скотт, который позвонил и попросил о встрече; парень постарше, которого они звали Джошем - из тех типов с большим самомнением, которые совсем неплохо выглядят, а их спокойствие даже облагораживает душу, и парочка аппетитных девчонок. Девушка по имени Джуди была маленькой, темненькой и очень нервной. Та, которую называли Патрисией, была прекрасно сложена, но казалась более хладнокровной, замкнутой и не слишком дружелюбной.

Уместить всех в кабинке оказалось невозможно, поэтому попросили дополнительный стул. Так вышло, что Джуди села возле Фрэнка, Джош - на другом конце стола, а Скотт и Патрисия - напротив.

- Как дела? - спросил Фрэнк Скотта. - Весь товар сбыл? Деньги сделал?

Скотт кивнул.

- Все нормально.

Фрэнк кивнул и небрежно приветствовал всех своим бурбоном с содовой. Он был доволен, что они пришли одетые по-человечески. Скотт был предупрежден, что в ресторан без пиджаков и галстуков не пустят, поэтому парни нарядились подобающе. Скотту это шло, как будто было для него обычным делом. Но Джош, казалось, годами не повязывал галстука. Девушки принарядились. Нельзя сказать, что все четверо были слишком счастливы, но Антон их впустил. Хотя, возможно, и с трудом.

А вот то, что они не пили, было очень неловко. Нерешительно помявшись, та, которую звали Патрисией, в конце концов заказала мартини, но остальные попросили кофе. Да, насчет Патрисии: заказывая мартини, она точно знала, чего хочет - очень сухой, но со льдом, джин "Гордон" и перемешать.

Прервал бестолковую болтовню и перешел к делу Джош.

- Вы догадываетесь, почему мы просили о встрече?

Фрэнк развел руками и покачал головой.

- Не слишком просто говорить об этом, - вздохнул Джош. Даже больше, это в известной степени секретно.

- Куда там, - перебила Джуди. - Это совершенно секретно. Мы должны знать, что вам можно доверить тайну.

Фрэнк пожал плечами.

- Ваш друг и я, - он кивнул на Скотта, - знаем друг про друга достаточно, чтобы найти на наши задницы лет по двадцать приключений. Он до такой степени мне верит. А я ему. Не то что бы мне это очень нравилось. Не думаю, что нравится ему. Но дело обстоит именно так.

- Мы просим от вас одного, - продолжал Джош. - Мы хотим поговорить об одном предприятии. Если идея вам не понравится, просто забудьте обо всем. Забудьте, что вообще нас видели, даже слышали о нас. Это все, чего мы просим.

- Нет проблем, - заверил Фрэнк.

Та, которую звали Патрисией, на миг потеплела и улыбнулась.

- По-моему, он только что сказал нам, что наша компашка - одна из серой массы.

Фрэнку это понравилось, он рассмеялся.

Остальные неловко улыбнулись, но Патрисия улыбалась от удовольствия, и её взгляд смело надолго на нем задержался. Фрэнк быстро оглядел себя, прикидывая, что она видит, и снова обрадовался, что настоял на встрече здесь, где выглядит вполне прилично. Он ответил таким же взглядом. Господи, но что за штучка! Высший класс.

- Довольно щекотливо объяснять, - продолжал Джош, - почему мы попросили встречи. Я хочу сказать, почему с вами, а не с кем-то другим. У нас есть деловое предложение...

- Рецептурных бланков больше не будет, если вы об этом, - предупредил Фрэнк.

- Мы не о них.

- Ладно.

- Мы думаем о другом, - пояснил Джош. - Разыскиваем человека, который ищет дела, если вы меня понимаете. Если вы устали и ничего не ищете, тогда вы не тот, кто нам нужен. Но если вам интересно нечто очень выгодное...

- Интересно.

- Ага. Тогда...

- Насколько выгодным?

Джош покосился на Джуди, и та сказала:

- Как насчет миллиона? Миллион долларов вам нужен?

Фрэнк покачал головой.

- Предпочел бы тысяч десять.

- Предпочли бы?

Он взглянул на Джуди.

- Любое дело, способное принести миллион, будет чертовски опасным.

- Значит, миллион вам не нужен?

- Скажите, в чем дело.

Джош жестом остановил Джуди.

- Есть разные способы делать дела, - сказал он. - Понимаете? Есть способы делать дела. Есть люди, которые знают способы их делать. Есть люди, у которых есть идеи, хорошие идеи насчет таких дел, но обычно им нужна помощь других людей, которые знают, как их делать.

- Так вы воображаете, что я это знаю? - спросил Фрэнк, с саркастической ухмылкой оглядывая всю компанию.

Джош поморщился и перевел взгляд на Скотта, потом на Патрисию.

- Мы не воображаем, что вы знаете, как сделать именно это дело, сказал он. - Но дела такого рода. Дела, похожие на это.

- Вы боитесь сказать мне, в чем дело? - не отставал Фрэнк.

Тишины разорвал холодный голос Патрисии.

- Похищение, - сказала она. - Ради выкупа. В миллион долларов.

- Господи Иисусе! - выдохнул Фрэнк.

Официант прервал их прежде, чем ему успели рассказать хоть что-нибудь о своем плане.

- Вы хотите сделать заказ, мистер Коффи?

- Принеси нам для начала чего-нибудь закусить, - решил Фрэнк. - Что у вас есть? Печенка? И сельдерей, морковку и овощи. И ещё выпить мне и мартини для юной леди. Мы посмотрим меню.

Как только официант удалился, Джош наклонился к Фрэнку.

- Посол при ООН - вот о ком мы думаем, - пояснил он. - Нам кажется, его правительство и власти Соединенных Штатов согласятся на миллион, чтобы его вернуть - если он нужный человек.

Фрэнк жестом оборвал его.

- Остыньте до после обеда. Возле стола будет много суеты. А сейчас я только хочу сказать, что это глупейшая идея, какую я когда-либо слышал.

Во время обеда он пытался что-нибудь о них выяснить. Это было нелегко, но он не оставлял усилий.

- Что вы за птицы, какая-нибудь разведка? - спросил он в конце концов.

- Ладно, - с неохотой сдался Джош. - Мы что-то вроде коммуны. Живем вместе. То есть мы делим верхние этажи здания, которое сняли несколько лет назад. Мы делим расходы. Мы... м-м...

- Да не стесняйся, Бога ради, Джош, - нетерпеливо перебила Джуди. - Мы - организованная группа. Джош - основатель и предводитель. Мы не слишком часто пользуемся своим названием, но оно у нас есть. Мы Бригада Цзян Цин. Вы знаете, кто такая Цзянь Цин?

Фрэнк покачал головой.

- А должен?

Джуди торжественно кивнула.

- Да, должен. Цзянь Цин - жена председателя Мао Цзедуна. Она убежденная революционерка, одна из самых авторитетных революционерок на свете.

- Коммунистка? - Фрэнк слегка нахмурился.

- Разумеется, коммунистка, - возмутилась Джуди.

- Ладно, а вы тогда? Вы тоже коммунисты?

Джош влез с ответом раньше, чем Джуди успела открыть рот.

- Мы не состоим в компартии Соединенных Штатов. Мы коммунисты, но коммунисты-демократы. Это большая разница.

- Держу пари, точно, - хмыкнул Фрэнк.

Заговорила Патрисия.

- Мы революционеры, вот мы кто, - сказала она. - Мы хотим увидеть приход революции, увидеть новое общество, которое родится из нее. Вас это раздражает? Вы из-за этого откажетесь с нами работать?

Некоторое время Фрэнк смотрел на неё поверх своего бурбона с содовой тем рассчитанным задумчивым взглядом, когда глаза - на человеке, но но в мыслях - только ловкий блеф.

- Если вы хотите, чтобы я с вами работал, - сказал он, мне придется понять, есть ли в вас хоть капля здравого смысла?

Теперь он взял все нити разговора в свои руки и начал задавать вопросы каждому. Если он собирается принять их предложение, ему понадобится многое узнать. Отвечали ему с разной степенью искренности.

Джош рассказал, как в 1967 году сформировал бригаду, как они планировали революцию в 1968 и серию взрывов в 1970 - и все лишь для того, чтоб убедиться в тщетности своих планов и вынужденно отступить. От вопроса, чем он зарабатывает на жизнь, Джош уклонился.

Джуди рассказала, что её исключенной из школы и яростно отвергла предположение, что торгует собой - оно недвусмысленно читалось в его прямом вопросе, на что она живет.

Скотт попытался напустить туману. Он заявил, что Фрэнку и так известно, что он собой представляет. Сказал, что у него есть инженерный диплом Стэнфорда - это было неправдой; он говорил Патрисии и Джошу, что бросил учебы, не дотянув до степени всего семестр.

Патрисия сказала, что она студентка Колумбийского университета и живет на то, что присылает мать.

Фрэнк покачал головой и терпеливо улыбнулся. Нацепив на вилку ломтик морского языка, он оглядел по кругу каждого из них, продолжая качать головой и ухмыляясь.

- А при чем здесь афера с миллионом долларов? Это не вяжется со всеми вашими рассказами. Мне кажется, в том обществе, которое вы вроде собираетесь построить после того, как все разрушите, миллион долларов ничего не будет стоить. Верно? Или в новом обществе вы хотите стать первыми миллионерами?

- Давайте вернемся к этому вопросу после, - предложила Патрисия.

- После чего?

- После того, как вы расскажете о себе. Вы не думаете, что у нас тоже есть право знать о вас не меньше, чем вы знаете о нас?

- Что вы хотите знать?

Она улыбнулась.

- Что вы хотите нам рассказать?

Он вздохнул.

- Мне тридцать два. Все зубы свои. Я бедняк из Джорджии, живу в Нью-Йорке с шестидесятого. В тот год я демобилизовался из ВВС. Два года служил в Германии, но нацистом не стал. Что вы ещё хотите знать?

Заговорил Скотт.

- Вы провернули неплохую сделку с рецептами. Хотя вы прикидывались просто мальчиком на посылках, у меня сложилось совсем другое впечатление. Похоже, вы состригли уйму бабок. Уверен, насчет вас я не ошибся: вы знаете, как делать дело, и только что провернули весьма завидное. Так что вы делаете в своем подземном гараже, паркуя машины?

- Может, я его владелец?

- Может быть, но это не объясняет, зачем вы тратите там время, паркуя чужие машины.

Фрэнк положил вилку. На миг он склонил голову, сжал зубы и нахмурился.

- Ладно, - наконец сказал он. - Хороший вопрос. В точку. Причина, по которой я ковыряюсь в гараже - меня выпустили условно, и закон Соединенных Штатов требует, чтобы я каждую неделю проводил на постоянной, честной работе.

Скотт расхохотался.

- И ваш идиот надзиратель не знает, что вы проворачиваете дела, приносящие денег в сто раз больше его жалования, и едите в ресторанах, куда его даже не пустят. Верно?

Фрэнк кивнул.

- Что-то вроде того.

Скотт хихикнул и покосился на друзей; никто из них, похоже, не находил это забавным. Тогда он спросил:

- Можете сказать, за что вас посадили?

Фрэнк пожал плечами.

- В шестьдесят пятом мне дали срок за кражу со взломом. Мы с приятелями забрались в одну роскошную квартиру за богатейшими трофеями. Но это было глупо. Слишком рискованно. Я получил три года и с тех пор, как вышел, стою на учете в полиции.

- Какие у вас отношения с парнями, которые заправляют такими делами? С большими боссами? - спросил Скотт.

Фрэнк снова пожал плечами, на этот раз небрежно, и отмахнулся.

- Некоторые дела у меня были с ними, некоторые - без них. Но меня они знают.

- Как они будут реагировать на нашу затею?

Фрэнк ухмыльнулся.

- Если узнают, сразу сдадут вас копам. Если вы выкинете штуку, о которой говорите, они ополчатся против вас так же рьяно, как полиция.

- Что заставляет вас вести себя иначе?

Фрэнк опять взялся за вилку.

- Я этого не говорил.

- Ладно, - вмешался Джош, давно собиравшийся прервать их пикировку. Тогда что вы думаете о предложении?

- Я думаю, оно глупее некуда, - заявил Фрэнк. - Такое глупое, что может и сработать, если кому-то хватит глупости сделать попытку. Зачем вам нужен я? Чем я смогу помочь, как вы считаете?

- Нам нужен кто-то вроде вас, - ответил Джош. - Понимаете... Например, вы только что сказали нам, что ... гм... большие боссы, или как их там назвать, будут против нас. Этого мы не знали. Но вы знаете. Такого рода вещи нужно знать. Вот почему мы к вам пришли: вы осведомлены о таких вещах... о делах, в которые мы собираемся влезть. Я хочу сказать, где мы можем что-то сделать. Мы знаем, чего хотим, и не боимся. Но можем наделать глупостей без помощи человека вроде вас...

- Ладно, допустим, это объясняет, зачем вам нужен я, кивнул Фрэнк. - А зачем вы мне нужны?

Скотт встрял в разговор раньше, чем Джош успел ответить.

- Наши идеи - начнем с этого. Может, они немногого будут стоить, но дело вроде этого потребует идей, много идей, идей во всех деталях. Некоторые идеи - по вашей части, но некоторые - по нашей. Кроме того, понадобятся люди. У нас есть люди, и нашим людям можно верить. Дело потребует денег, и деньги мы достанем. Мы будем делать все. Без нас вы просто ничего не сможете.

Рот Фрэнка был забит едой, и неторопливо жуя, он ещё раз оглядел лица собравшихся за столом. Уже глотая, он начал кивать.

- Положим, я куплюсь на это. Какие будут предложения?

- У нас их нет, - пожал плечами Скотт. - Скажем, десять процентов?

Фрэнк покачал головой.

- Тогда нет смысла разговаривать. Слушайте... Вы сами не понимаете, о чем говорите... Это дело - единственное на всю жизнь. Вы его совершаете, похищаете посла, получаете за него миллион - и всю оставшуюся жизнь вас ищут. Вас никогда не перестанут искать. Если хотите, можете воображать себя героями грядущей революции; что до меня, то я считаю, нам её просто не дождаться. Значит, я должен сорвать на этом деле достаточный куш, чтобы никогда больше приходилось заниматься такими вещами. Не знаю, какая дурацкая идея осенит вас в следующий раз, но для меня это дело станет последним. Итак, он пожал плечами, - мне нужно получить достаточно, чтобы удалиться на покой.

- Сколько это?

- Половина. И я ещё слишком щедр.

Пока другие хмуро переглядывались, Фрэнк молча продолжал есть. Он пил вино, смаковал деликатесы и не мешал им думать. Он даже не смотрел на них.

- Решено, - сказал Скотт наконец.

Фрэнк проглотил кусок и запил вином.

- Скажу даже больше, - вздохнул он. - Прежде чем я начну даже думать, браться ли с вами за аферу вроде этой, вы должны усвоить, что я полноправный партнер. Причем старший. Вы признали, что вы - кучка любителей. Вам захотелось помощи профессионала. Ладно, но профессионал должен заправлять делами. И это единственное условие, при котором я стану рисковать.

12 июня

Уговор был такой: Фрэнк, Джош и Скотт встретятся у Изи в субботу в одиннадцать вечера. Патрисия уже была там на работе, а Фрэнк мог спокойно дойти пешком от своей квартиры на 50-й.

Той ночью она надела платье фиалкового цвета со свободной блузой крестьянского покроя и широкой юбкой. Ремешки сандалий обвивали лодыжки и голени и завязывались под самой коленкой. Весь вечер она просидела у стола Изи босой, чтобы не приходилось каждый раз, заходя позировать в кабинку, развязывать и завязывать ремни.

Она была в шутливом расположении духа. Отчасти из-за того, что так же был настроен и Изи. Он сыпал шутками и уличной мудростью. На той неделе Патрисия позировала каждую ночь, не считая четверга, когда она пошла в "Ля бел фуршет". Поэтому он решил, что она вняла совету зарабатывать себе на жизнь, позируя его клиентам, и был этим откровенно польщен.

- Первое, что знает Изи, - шутил он, - что ты скоро захочешь половинную долю и чтобы Изи сменил вывеску "Студия Изи" на "Студия Патрисии". Изи и это может сделать.

Вместо ответа она только улыбнулась. Была уже половина одиннадцатого. Она уже предупредила, что в одиннадцать уйдет, несмотря на субботнюю ночь.

- Ты делаешь больше денег, чем получает Изи, - не унимался он.

- Я больше работаю, - ответила она.

Он рассмеялся.

- Вот что, Изи, - сказала Патрисия, - пойду-ка я помою ноги и одену сандалии. И больше принимать клиентов не буду. К одиннадцати я хочу быть готова.

Изи кивнул, но покосился в расписание, где было записано, когда девушка зашла в кабинку и когда должна выйти. Он нахмурился: все остальные девушки были заняты.

- Изи был бы доволен, - сказал он, - если ты примешь того, кто появится, пока Рита не выйдет. Тогда следующего возьмет она, а потом подключится Джун. Ладно?

Отказать ему Патрисия не могла. Она кивнула и понадеялась про себя, что хоть на некоторое время бизнес застопорится.

Она бросила сандалии на стол и принялась играть с ремнями, выпрямляя их и распутывая. В это время вошли двое молодых мужчин, со смехам таща за руки своих сопротивляющихся спутниц. Изи коснулся её руки.

- Извини, - сказал он. - Но ты обещала...

Молодые люди казались братьями - оба с оливкового цвета кожей, стройные, с влажными карими глазами и прямыми черными волосами. Они и одеты были почти одинаково - в облегающих черных брюках, отличного кроя рубашках, черных лаковых туфлях с дутыми носами и на высоких каблуках и в легких черных панамах. Одна из девушек была очень похожа на них - типичная пуэрториканка, смуглая и черноглазая. Вторая была крашеной блондинкой.

Изи кивнул вошедшим, один из парней подошел к столу и сказал что-то Патрисия не поняла, что - на резком гортанном нью-йоркском испанском. Изи понял, но ответил по - английски. Так диалог и продолжался - на жаргонном испанском и жаргонном английском - а Патрисия слушала и с растущим испугом понимала, что им нужна модель, они хотят сделать фото, спрашивают цену, торгуются, спрашивают, модель она или нет, оценивают её и соглашаются заплатить.

- Ты обещала Изи, девочка, - сказал ей Изи ещё раз, пока она неохотно поднималась, чтобы идти в кабинку.

Там блондинка немедленно заняла единственный стул, не оставив Патрисии места для платья. Трое пуэрториканцев столпились у задней стены, возясь с камерой и жарко споря по-испански. Патрисия включила свет, блондинка нахмурилась, закрыла глаза руками и жалобно вскрикнула:

- Христа ради!

Один из молодых людей оторвался от камеры и заговорил с Патрисией. По-испански. Она не понимала.

Вмешалась блондинка.

- Он говорит тебе, девочка, чтобы ты разделась.

Патрисия подавила порыв сбежать и сказать Изи, что не может. Она стянула платье через голову и бросила его в угол матраса. Под ним ничего не было, и она осталась нагишом.

Парень, который вел переговоры, охнул и сказал что-то другому. Тот рассмеялся. Девушка-пуэрториканка застыла с широко раскрытыми глазами и открытым ртом. Блондинка усмехнулась и покачала головой:

- Боже!

Парень по-испански обратился к блондинке, и та перевела.

- Перфекто говорит, что будет командовать. Мануэль станет снимать. И он велит тебе лечь.

Патрисия присела на корточки и растянулась на спине, не спуская глаз с Перфекто, который все так же тихо говорил с блондинкой.

- Перфекто говорит - раздвинуть ноги, шире.

Патрисия вздохнула про себя и раздвинула; Перфекто некоторое время на неё смотрел, потом бросил несколько слов, от которых Мануэль согнулся от смеха. Даже пуэрториканка улыбнулась.

- Хочешь знать, что он сказал? - спросила блондинка.

Патрисия замотала головой.

Перфекто снова заговорил, и блондинка перевела.

- Он велит поднять ноги вверх, точно так же вверх, и держать широко раздвинутыми.

Задрав ноги буквой "V" Патрисия почувствовала, что начинает потеть. А Мануэль целился через объектив и искал лучший ракурс. Уже начало сводить мышцы, когда она услышала щелчок.

- Отлично, - сказал Мануэль.

Они сгрудились над камерой, и никто не мог догадаться, как достать снимок. Перфекто взял камеру у Мануэля и присел рядом с Патрисией. Она села и вытащила фото. Потом сказала блондинке, что минуту нужно подождать, та перевела на испанский. Перфекто стоял на коленях рядом с ней, переводя взгляд со своих часов на её тело. Когда она вытаскивала фотографию, он склонился совсем близко. Снимок получился четкий и весьма выразительный. Перфекто ухмылялся, глядя на него, а потом протянул Мануэлю.

- Ладно, давай снова на спину, девочка, - блондинка начала переводить раньше, чем Перфекто кончил говорить. - Ноги в стороны. Сильно в стороны. Больше.

И снова Мануэль бродил вокруг тюфяка, косясь в камеру и крутя фокус. Патрисия вытерла пот с лица тыльной стороной ладони. Тело её уже сверкало в свете ламп. Глядя сквозь Мануэля и Перфекто, она видела лицо пуэрториканки, которая прислонилась к стене с широко раскрытыми глазами. Интересно, о чем она думает. Патрисия сосредоточилась на том, что может быть у девушки в голове, чтобы по-возможности игнорировать всех остальных.

Щелкнула камера.

- Отлично, - повторил Мануэль.

Когда снимок был готов, и все на него посмотрели, Перфекто сказал блондинке, чего хочет теперь.

- Встань на карачки, девочка. Задницу вверх, ноги врозь. Парням нужен вид сзади.

Волосы свисали на лицо. От неудобной позы свело ноги. Оглянувшись через плечо посмотреть, чем занимается Мануэль, сквозь свисающие волосы она увидела только блондинку. Блондинка усмехалась. Усмехалась с крайним презрением. Патрисия отвернулась и закрыла глаза.

Поза так понравилась, что её заставили ещё раз встать так, чтобы Мануэль сфотографировал с более низкой позиции. Потом блондинка заставила её снова перевернуться на спину, и на этот раз парни долго совещались и смеялись, прежде чем Перфекто сказал блондинке, чего хочет.

- Расставь ноги, девочка, - сказала она. - Больше. Давай-давай. Ладно, теперь Перфекто велит раскрыть ещё больше пальцами. Пальцами, поняла?

Патрисия покачала головой.

- Я не обязана это делать.

- Нет? - удивилась блондинка. - Ну, а лысый ниггер нам сказал, что ты сделаешь все, что мы скажем, только тискать нельзя. Мы за это платим!

Патрисия свела напряженные ноги, расслабила мышцы, провела рукой по губам, вздохнула и качнула головой.

Перфекто обратился к блондинке, быстро и сердито выплевывая в неё поток жестких, твердых слов и шныряя глазами между ней и Патрисией. Патрисия уставилась не его острое тонкое лицо и поняла, что его боится. Боится не столько его ярости, сколько его высоких каблуков, щегольской рубашки и пижонских брюк, его вызывающе сидящей круглой панамы. Он полон ярости и негодования, полон ими постоянно, полон настолько, что его улыбка и смех заострились до остроты лезвия ножа. Казалось, нож спрятан у него где-то в одежде, и он может им воспользоваться, но не этого она боится. Она знает, что Изи держит в ящике стола пистолет. Стоит только закричать... Она просто боится, что не сможет позабыть Перфекто, когда тот уйдет.

- Он говорит, тот тип снаружи обещал..., - громко переводила блондинка.

Патрисия, капитулируя, подняла руки. Только бы они заткнулись...

- Ладно, - устало бросила она. - Какая разница. Ладно.

Он закрыла глаза и упала головой на матрац. Она слышала смех парней, и Перфекто сказал что-то совсем близко к её лицу, судя по тону, ища примирения. Блондинка не перевела. Патрисия дождалась, пока они снимут. Она чувствовала, как по коже текут капли пота. Чувствовала, как горят щеки. И едва переводила дух.

Блондинка залилась смехом.

- Какая дыра! Твой крендель стал бы ней болтаться, как язык в колоколе!

Она засмеялась ещё громче, и когда смогла взять себя в руки, то сказала что-то на испанском, от чего остальные тоже покатились со смеху.

- Дин! Дон! Дин! Дон! - ржал Мануэль. - Отлично!

Когда Патрисия вылетела наружу, Фрэнк уже ждал. Джош и Скотт ещё не пришли. Не желая, чтобы Фрэнк хотя бы на мгновение заметил её заплаканное лицо, мокрые глаза, прилипшее к потному телу платье, грязные босые ноги, она схватила сумку и сандалии и бросилась в заднюю комнату.

Там она сорвала платье и обтерлась влажным бумажным полотенцем. Вымыла ноги. Сполоснула лицо пригоршней холодной воды из таза. Причесалась, оделась и проглотила четыре пилюли дексамила.

- Не знаю, где остальные, - сказала она Фрэнку и взглянула на часы Изи. Одиннадцать пятнадцать. - Не знаю, почему их ещё нет.

Фрэнк пожал плечами.

- Подождем немного.

Она кивнула и села на кушетку возле него напротив стола Изи. Фрэнк изумленно следил за её лицом и не отводил взгляда от горящих щек, покрасневших глаз и оцепенелой, напряженной позы. Пару раз глаза их встретились, но она отводила взгляд, не в силах выдержать. Он только усиливал её смущение - без него она смущалась бы меньше. А тут ещё Изи тоже с любопытством уставился на нее...

Она принялась играть кудрями, забрасывая их за плечи и распрямляя колечки. Губы пересохли, и она дышала широко раскрытым ртом.

- Слушай, - предложил Фрэнк, - может, пойдем где-нибудь выпьем? Этот тип может сказать твоим приятелям, где нас найти. Я куплю тебе мартини помнишь, джин "Гордон", перемешанный и со льдом, как тебе нравится. Годится?

Она не была уверена, как подействовать мартини после дексамила, поэтому покачала головой.

- Все равно спасибо.

- Какие были планы? - спросил он. - Куда мы должны были отсюда пойти?

Она снова покачала головой.

- Не знаю. Если хочешь выпить, я с удовольствием с тобой прогуляюсь. Выпью соку или что-нибудь еще.

Изи подсказал, куда пойти: в маленьком полутемном баре за углом не будет громкой музыки. Решили, что Джоша и Скотта он отправит туда же.

- Ты уверена, что не хочешь мартини? - спросил Фрэнк, когда они уселись в нише.

- Голова болит, - пожаловалась она.

- Может, аспирину?

- Нет. Я выпила другого.

Фрэнк заказал бурбон с содовой и сок. Поставив локти на стол, он снова уперся ничуть не смущенным решительным взглядом в её лицо. На нем была белая трикотажная рубашка и коричневые брюки, и она обратила внимание на могучие мускулы на его плечах и руках. Захотелось попросить его сесть рядом, чтобы помешать ему так на неё глазеть. От этого ей становилось тревожно. Правда, она уже и в "Ля бель фуршет" заметила, как он смотрит, и решила тогда, что бояться нечего, но...

- Ты сказала, что заканчиваешь Колумбийский университет, - заговорил он. - Это правда?

Она кивнула.

- В основном. Я уже давно забыла все, чему меня учили, но официально я ещё студентка.

- Ты сказала, что живешь на деньги от семьи.

Она снова кивнула.

- Тогда что..., - он ткнул большим пальцем через плечо в сторону заведения Изи.

- Деньги.

- А-а. Но Боже мой, есть способы легче...

- После сегодняшнего вечера я тоже начинаю так думать, вздохнула она.

- Ты была с той толпой, которая оттуда вышла? - насупился он.

Патрисия опять вздохнула и кивнула.

Фрэнк покачал головой.

- Господи! И давно ты здесь работаешь?

- Последнюю пару недель.

Он нахмурился.

- Дай-ка я соображу... Скотт сказал, что достал деньги на рецептурные бланки от ... - он ткнул в неё пальцем. - Это ты? Твои деньги?

Она кивнула.

- Он забрал твои деньги и отправил тебя сюда зарабатывать на жизнь? Это маленький сукин сын?

Патрисия улыбнулась.

- Все немного сложнее. Мне не обязательно это делать.

Фрэнк пожал плечами.

- Ну... Может, мне стоило потратить двадцатку...

Она улыбнулась шире.

- Может, стоило.

Его глаза мягко прошлись по её телу. Она кожей ощущала его взгляд так же явственно, как видела его самого, и могла догадаться, какие мысли скрываются за этим небрежным, оценивающим взглядом. Когда осмотр был окончен, она безошибочно поняла, в какой момент его мысли резко переключились на другое.

- Что ты собираешься делать со своей долей с миллиона? спросил он.

Она покачала головой.

- Никакой доли не будет. Мы не станем делить деньги. Будем пользоваться ими сообща, для общих дел.

- Ага, - протянул он. - Это интересно. Не думаю, что ваши люди знают толком, что намерены делать с деньгами.

Она поймала его взгляд.

- Мы говорили, чего хотим. Революции.

- Глупости, - отмахнулся он. - Что вы собираетесь делать, свергнуть правительство?

- Нет, не только, - возразила она. - Не только правительство. Мы хотим настоящей революции, полной перемены общества.

- По какому образцу?

Она мгновение колебалась, потом улыбнулась.

- Не думаю, что тебе хочется выслушать лекцию.

- Если не длинную - то в самый раз.

Она снова ненадолго замолчала, продолжая улыбаться. Потом сказала:

- Понимаешь, я все прекрасно чувствую... Не знаю только, смогу ли это выразить.

- Попытайся.

- Хорошо. Придется вспомнить историю. Мир знал немало революций, и великих, и не очень. Революции меняли соотношение между идеализмом и цинизмом, смещая его в сторону идеализма, пусть хоть немного, хоть чуть-чуть. Но мир полон жадных циников, которые никогда не перестают обманывать, толкаться, работать локтями, ухватывая немного здесь, немного там, и пользуясь всем, что попадает под руку, пока наконец все не закрутится в их пользу, а люди не останутся с носом. Ну, и в Соединенных Штатах мы дошли до этой точки. Я хочу сказать, что здесь баланс смещен в сторону цинизма до предела. Всем заправляют махинаторы, торговцы властью и рвачи. Деньги - все, люди - ничто. Куда ни глянь, везде творится только то, что выгодно, и очень мало кто пытается делать то, что нужно, но ничего не в состоянии добиться, потому что это затрагивает чьи-то прибыли.

Фрэнк кивнул.

- Верно. Согласен. Но что сможете сделать вы?

Она пожала плечами и очень просто сказала:

- Все сломать и начать заново.

Он тяжело вздохнул.

- Боюсь, это непросто. Для начала, откуда вы знаете, что построите что-то лучшее?

- Я могла бы ответить, что хуже быть не может. Но отвечу иначе: скажу, что люди, которые хотят перемен - идеалисты. Со временем их идеалы могут рухнуть, как идеалы прежних поколений. Но попытаться стоит. По крайней мере хоть немного, но баланс мы исправим. И кто с уверенностью может утверждать, что на этот раз мы не сможем его удержать?

- И вы считаете, что на это хватит миллиона долларов? Не слишком ли это наивно?

- Нет, миллиона долларов не хватит. На миллион в этом обществе немного купишь. Но вот что я скажу: при людях вроде нас получится намного больше, чем при нынешних властях. Потому что среди нас нет людей, для которых больше всего значат проценты.

- И что вы хотите купить? Бомбы? Оружие? Что именно?

- Сейчас мы все прекрасно знаем, что бомбы и оружие немногого стоят. Конечно, нам придется обзавестись каким-то арсеналом. На всякий случай. Возможно, часть мы потратим на газету, которая куда важнее оружия. Но деньги важны прежде всего потому, что деньги - это власть. Мао Цзедун говорил: "Хватайте власть". В Соединенных Штатах это означает "хватайте деньги". Тогда можно использовать власть денег, чтобы делать все, что угодно.

Фрэнк ухмыльнулся.

- Ладно, ладно.

- Ты понял, что я имею в виду? - поинтересовалась она.

- Все, кроме одного.

- Чего?

- Тебя. Почему ты? Ты говоришь, что деньги в этой стране решают все. Но ведь тебе все просто поднесли на блюдечке. Ты живешь правильно. У тебя университетский диплом, скоро ты получишь степень, и платить тебе за это не приходится. Общество, которое ты так не любишь, очень о тебе заботится. Я понимаю, когда так думает парень вроде меня, но тебя понять не могу.

- Общество, - тихо повторила Патрисия. - Я просто не могу в него вписаться.

Фрэнк ухмыльнулся и покачал головой.

- Вписаться? Это просто слово, Пэт. Только слово.

- Может, и так, - вздохнула она, - но для меня оно многое значит.

Они сидели в баре до полуночи, но ни Джош, ни Скотт так и не появились. Патрисия предложила Фрэнку пойти с ней на Сикес-стрит. Джош когда-нибудь все равно там появится - ведь скоро утро.

- Ладно, пойдем, - согласился Фрэнк. В любом случае ему хотелось посмотреть на их пристанище.

Они проехались на метро, потом пошли пешком. Как обычно, ночью в окрестностях Сикес-стрит было темно, молчаливые улицы практически обезлюдели. Патрисия сказала Фрэнку, что с ним чувствует себя намного уютнее. И вспомнила двоих наркоманов, которые её избили и ограбили.

- В этом ты тоже обвиняешь систему? - ехидно спросил он.

- Отчасти да, - ответила она. - Но не совсем. Я готова признать, что есть люди - очень немногие - подлые просто от природы. Негодяи останутся негодяями в любом обществе, как мне кажется.

- Надеюсь, тебе понадобилось не слишком много времени, чтобы это понять.

Когда они переходили улицу, Фрэнк взял её за руку. Но на тротуаре отпустил. Потом они свернули за угол, он обогнал её и зашагал по краю тротуара. Как будто она снова была в Балтиморе и шла с одним из школьных приятелей...

- Это животное все время так с тобой обращается? - спросил он, когда они молча прошли с полквартала.

- Кто?

- Скотт.

- О. Ну, он... Иногда.

- Почему ты его терпишь?

- Я его люблю.

- Правда? И долго это продолжается?

- Довольно долго... С первой встречи. Это было прошлым летом, вскоре после моего приезда в Нью-Йорк.

- Непорядочный тип, - заявил Фрэнк.

Патрисия улыбнулась.

- У него свои странности. Но есть и другая сторона, ты о ней не знаешь.

- Да? И часто ты её видишь?

- Достаточно.

Они свернули на Сикес-стрит. Она подняла глаза на Фрэнка, вглядываясь в полумраке в его лицо, стараясь разглядеть, улыбается он или хмурится. Насколько был серьезен этот разговор? И вдруг боль, неожиданная безумная боль разорвала виски, она ослепла, уши заложил гнетущий рев, и она почувствовала, что падает.

Когда сознание вернулось, Патрисия услышала визг, хруст, шарканье ног - все вокруг смешалось. В смятении сверкающих лучей, которые били по глазам, она ничего не видела, но спиной ощутила холодный асфальт и поняла, что лежит навзничь. Голова раскалывалась. В панике она сжала её руками. Кто-то пнул её или просто задел ногой, топая мимо. Она попыталась встать и не смогла, перевернулась и свалилась с тротуара в сточную канаву. И тут она услышала свой плач.

А потом внезапно стало тихо, и её чувства постепенно пришли в норму. Она почему-то оказалась под задним бампером припаркованной у тротуара машины. Патрисия слышала свое тяжелое дыхание и страдальческие стоны. Под спиной было мокро. Она начала подниматься и уже на четвереньках замерла от мучительной пульсации в висках.

Тут рядом на колени опустился Фрэнк и ласково коснулся её плеча.

- Тебе досталось, Пэтти? - хрипло прошептал он.

Она кивнула, но не могла поднять головы и замерла на четвереньках только такая поза давала надежду избежать невыносимой боли.

- Давай, - сказал он, подхватил её подмышки и поднял.

Патрисию повело, так что сразу пришлось прислониться к машине. Она ощупала лицо - нет ли крови - но пальцы остались сухими.

- Тебя просто ударили, и все, - успокоил Фрэнк.

Она скосила глаза. Правой рукой он сжимал левое предплечье. Ножевая рана. Между пальцев сочилась кровь.

- Мы как раз здесь живем, - шепнула она, указывая на дом. - Сейчас найдем врача.

- Давай, - кивнул он и потянулся взять её за руку, но резко отдернул ладонь, вспомнив, что она в крови.

Она шагнула на тротуар и замерла, удерживая равновесие. А потом разглядела одного из грабителей. Тот лежал на тротуаре навзничь, но был в сознании и с шумными стонами всасывал воздух.

Она огляделась.

- Бежим, - торопил Фрэнк.

На середине тротуара - она едва не наступила - валялся нож, которым Фрэнку пропороли руку.

- Он из тех, кто избил тебя и забрал часы? - спросил Фрэнк.

С неохотой она взглянула вниз, на лицо. Возможно, и он. Тоже наркоман. Иногда среди бела дня на улицах ей казалось, что она видит тех двоих, что её ограбили. Этот был похож на одного из них, но она только пожала плечами.

- Кто знает?

Фрэнк замер над парнем, глядя на него сверху вниз. Перевел взгляд на нож и носком ботинка отшвырнул его в сторону. Отвратительная штука церемониальный кинжал нацистов... или точная копия. И лицо у парня отвратительное. С оспинами и белыми пятнами на щеках, грязные пряди волос свисают на глаза. Широко раскрытый рот жадно глотал воздух. Наверное, Фрэнк переломал ему ребра. Выпученные глаза вращаются в орбитах. Когда взгляд его упал на Патрисию, рот перекосился - парень попытался что-то сказать.

Неожиданно Фрэнк толкнул её в бок локтем. Прежде чем она успела осознать, что он делает, он согнул колени, подпрыгнул, резко распрямил ноги и со всего маху ударил каблуками парню прямо в лицо.

На верхней площадке Патрисия попросила Фрэнка немного подождать. Он кивнул и прислонился к стене, а она прошла ещё несколько шагов по коридору к двери в общую комнату. Была глубокая ночь, и Джош восседал на своем стуле в освещенной свечой комнате. От марихуаны воздух стал сладким, и все были голыми, кроме Памелы.

Она глазами поискала Скотта. Того не было.

Брайан увидел её и поманил пальцем. Когда она покачала головой, он поднялся и подошел сам.

- Эй... - начал он.

Она прикрыла ему рот.

- Скажи Джошу, пусть подойдет сюда, - шепнула она. - Быстро. Здесь Фрэнк. Он ранен. Его ударили ножом. Не говори больше никому.

Брайан ей не верил, пока не высунул голову наружу. Тогда он быстренько обогнул двойняшек, которые повернулись к двери спиной, и склонился к Джошу. Слушая шепот Брайана, Джош согласно покивал, схватил со спинки стула штаны и поспешил к Патрисии.

- Копы?

- Нет, ничего подобного. Грабители. Перехватили нас внизу, возле самого дома.

Джош натянул джинсы и вышел к Фрэнку. Отвел его руку и посмотрел на рану. Потом, нахмурившись, бросил Патрисии:

- Можно отвести его в вашу комнату. Потом...

- Все, что мне нужно - это наложить повязку, - возразил Фрэнк. - Не такое большое дело. Не устраивайте проблем государственной важности.

- И без врача? - спросила Патрисия.

- Без врача, - подчеркнул Фрэнк.

Джош кивнул.

- Все нормально. У нас есть аптечка первой помощи. Рана резаная, а не колотая. И неглубокая. С этим мы справимся.

Фрэнка повели наверх. Он оттолкнул заботливую руку Джоша и пошел сам. Патрисия поспешила вперед и зажгла свет над тюфяком - старую висячую лампу с красноватым абажуром, которой Скотт пользовался для чтения. Фрэнк упал на матрас, содрал окровавленную рубашку и обернул ей руку, чтобы остановить кровотечение.

- Сейчас принесу аптечку, - сказал Джош.

Фрэнк с отвращением смотрел на кровоточащую рану и качал головой.

- Ты как? - спросил он Патрисию. - Голова цела?

- Болит, - ответила она. - Будет чертовски здоровая шишка.

Он оглядел комнату - стены, небрежно заклеенные фотографиями и плакатами, стол с плиткой, разбросанные по стульям вещи Скотта, маленький столик.

Патрисия подошла к окну и выглянула на улицу. Отсюда был виден тротуар, где чуть раньше лежал грабитель. Наверное, тот умудрился уползти или вернулся напарник и утащил его. Во всяком случае, там его уже не было.

- Твои друзья все время ходят голыми? - спросил Фрэнк.

Она качнула головой.

- Зимой - никогда.

Он кисло ухмыльнулся.

- Я хочу вернуться вниз посмотреть.

- Ты куришь травку? - спросила она.

Он качнул головой.

- У меня и так хватает проблем.

- Боюсь, некоторые из них улетели уже далеко, - заметила она.

- От чего не станут смотреться хуже, - возразил Фрэнк. Та парочка спинами к двери... Я только мельком видел, когда мы проходили мимо, но..., - он замолчал и усмехнулся.

- Чаю хочешь? - спросила она.

- Чаю?

- Да. Я могу приготовить чай. Все, что я могу предложить в качестве гостеприимства.

- Может, позже, - сказал он, надулся, выпятил губы и снова хмуро взглянул на рану. - Это твоя комната, как я думаю.

- На самом деле - Скотта.

- М-м, - взгляд его стал острее, он снова огляделся.

Вернулся Джош, держа в руках сине-белый металлический чемоданчик аптечку первой помощи.

- Доктор Джош, - представился он, присаживаясь рядом с Фрэнком и щелкая замочками. - Исключительно любитель. Специализация - простреленные головы. Никакого опыта в порезах. Не возражаете?

Фрэнк покачал головой. Патрисия наблюдала за Джошем, не вполне уверенная, что он в порядке. Но тот уверенными движениями вытирал с раны кровь стерильным пакетом, и она успокоилась.

- Тебе нужна горячая вода? Обмыть руку? - спросила она.

- Когда мы его перевяжем, об эстетике он позаботится сам, - Джош ухмыльнулся Фрэнку. - Вы не против революционных бинтов?

- А что в них революционного?

- Аптечку мы купили, когда занимались бомбами. Думали, можем пострадать, когда станем переносить взрывчатку. Когда мы отказались от мысли решили что-либо взорвать, то избавились от динамита, но аптечку оставили. Никогда не известно, кому она пригодится.

Джош посыпал рану желтым порошком, потом наклеил на неё большой бактерицидный пластырь. Жестом он велел Фрэнку придерживать край, пока сам отдирал полоску от рулона.

- А что вы сделали с динамитом? - поинтересовался Фрэнк.

Тон, которым был задан вопрос, испортил Джошу настроение, и он ответил почти грубо:

- На самом деле это был не динамит. Совсем другое, но его было достаточно, чтобы пробить изрядную дыру в любом здешнем здании. Мы думали о здании Панам... А когда передумали, часть продали, а остальное утопили в реке. Я сделал только одну бомбу - эксперимента ради. Поехал в трущобы и швырнул её в люк. Громкого взрыва не получилось - если не считать стальной крышки люка, которая подпрыгнула футов на пятьдесят - но можешь себе представить, что произошло с кабелями и трубами там, внизу? Свет вырубился не в одном квартале. А телефон отключился на недели. Представь, что могут наделать сотня бомб, брошенные в люки. Боже!

- По мне звучит как супер-Хеллоуин, - заметил Фрэнк.

- Звучит как революция, - поправила Патрисия.

- Революция. Вы безумцы. Бросать бомбы в люки, рвать провода и трубы это революция? Вы с ума сошли.

- Ну, - холодно остановил его Джош, - оставь это на нас.

Фрэнк кивнул.

- С радостью.

Джош закончил приклеивать пластырь, Патрисия все косилась на Фрэнка, изо всех сил пытаясь его понять, понять то, что стояло за его словами. Но голова все ещё раскалывалась, и она оставила попытки. Теперь она смотрела на его мощные, широкие плечи, на его мускулистые руки. Тело его казалось смуглым от черных курчавых волос, через которые едва проступали соски. Плоский живот казался очень твердым. Он не был похож ни на Скотта, ни на Джоша. Он не был похож ни на одного мужчину, которого она когда-нибудь видела - ни внешне, ни речами.

- Мы ведь найдем Фрэнку рубашку, правда? - спросил Джош.

Она кивнула.

- Фрэнк, не хочешь пойти в ванную и смыть кровь?

Фрэнк встал и кивнул.

- Принесешь воды для чая?

Она протянула кастрюлю, и он отправился с ней через холл к двери, в которую ткнул Джош.

Джош сел и принялся укладывать аптечку. Несколько раз он косился на Патрисию, и лицо его расплывалось в довольной ухмылке.

Но она оставалась серьезной:

- Как думаешь, много таких, похожих на него?

Джош пожал плечами.

- Что ты имеешь в виду?

Она вздохнула.

- Как ты считаешь, много таких, кто думает, что мы не знаем жизни, если не услышим про неё от них? Я имею в виду, мы говорим о походе в массы, но ведь он и есть массы, если выражает их мнение лучше нас?

Джош кивнул.

- Возможно.

Патрисия громко печально вздохнула.

- Где, черт тебя возьми, ты был в одиннадцать? И где Скотт?

- О, Господи, думаю, лучше я объясню это Фрэнку, - решил Джош. - Меня захапали двойняшки. Вырваться раньше половины двенадцатого не удалось, и я решил, что вы не станете так долго меня ждать. Поэтому я пошел сюда. Думал, Скотт с вами, и где его черти носят, понятия не имею.

Пока они болтали, Патрисия заметила на прилепленном к руке Фрэнка пластыре кровавое пятно. Сначала оно расползалось, пропитываясь кровью, потом остановилось, и ей стало легче. Боль в голове мало-помалу сосредоточилась в набухающей шишке, пульсация в висках утихла. Она села на матрас рядом с Фрэнком, а тот разговаривал с Джошем.

- Ты говорил той ночью... Что нам годами предстоит скрываться...

- Всю оставшуюся жизнь, - поправил Фрэнк.

- Да. Ну, значит, придется покинуть нашу маленькую коммуну. Придется бросить почти все, что мы планировали. Деньги отдать другим, а самим скрываться и держаться в тени... Это огромная жертва. Это огромная жертва, кого ни спроси.

- Включая меня, - заметил Фрэнк.

Патрисия дала ему рубашку Скотта, но он так её и не надел - возможно, не хотел оставить пятен крови - и она продолжала завороженно любоваться густой черной порослью на его теле. Она приготовила чай, и теперь он сжимал в ладонях белую чашку.

- У нас с тобой есть разница, - заметил Джош, - ты собираешься управиться со своей долей сам. Мы - нет.

Фрэнк пожал плечами.

- Это ваше дело.

На мгновение Джош замолчал, размышляя и изучая Фрэнка. Потом спросил:

- Есть у нас шансы убедить тебя помочь нам меньше, чем за половину?

Фрэнк покачал головой.

- Если полмиллиона вам мало, мы всегда можем потребовать больше. Да какого черта, если можно просить миллион, можно просить и два. Кто знает, где предел? Зацапайте нужного парня, сделайте все правильно, и предела не будет.

- Если мы получим больше миллиона, ты по-прежнему захочешь половину? Или возьмешь пятьсот тысяч?

- Половину, что бы ни вышло - победа, поражение или ничья.

Джош взглянул на Патрисию, но та сидела, понурив голову. Ее глаза скрывала занавесь волос, и она не подавала виду, о чем думает. Он вздохнул и почесал затылок.

- Ты ещё не сказал, хочешь ли вообще влезать в это дело, - заметил он Фрэнку.

- Верно, - ответил тот с кривой ухмылкой.

Патрисия подняла глаза.

- Ну?

Фрэнк поставил чашку на пол.

- Сейчас скажу. В самой идее я вижу несколько больших проколов. Не думаю, что вы понимаете, куда лезете. Но я немного с вами поработаю, пока не поумнеете. Вы должны понимать, что это будет партнерство, и я буду главным. Но если мы пойдем дальше пустых планов и действительно сделаем дело, я возьму на себя командование - просто по долгу службы. Надо понимать, что если хоть один из нас решить пойти на попятную, решит, что затея слишком рисковая или что с ней что-то не то, все дело лопнет и продолжать его никто не будет. Все делается по-моему или не делается вообще.

- Ты хочешь сказать, что если выйдешь из игры, мы без тебя продолжать не можем? - спросил Джош. - Я этого не понимаю.

Фрэнк нацелил на Джоша указательный палец.

- Все очень просто, - сказал он. - Вопрос осторожности. И безопасности.

Джош кивнул.

- Еще условия?

- Я ещё не купился на сделку. В ней до хрена риска - для меня лично. Но я намерен некоторое время поработать, кое-что проверить, спланировать, потратить время, вложить деньги. Потому что есть шанс на единственную в жизни удачу.

- Приблизительно так же на это смотрим и мы, - заверил Джош. - А потому я хочу кое-что сказать.

- Говори.

- Ладно. Как думаешь, сколько нам понадобится людей?

- Не так много, как ты думаешь, - ответил Фрэнк. - Об этом мы с тобой поговорим.

Джош поднял руку.

- Это хорошо. Потому что не все наши согласны участвовать.

- О-о? У тебя проблемы?

- Нет. Но утром мы собрались и поговорили, что делать дальше. Решили согласиться с твоим требованием половины денег. Решили, что раз тем, кто будет занят в деле, придется Бог весть сколько потом скрываться, требовать ничего не будем. Пойдут только добровольцы. С этого момента и впредь будут задействованы только добровольцы, а остальные никогда больше не услышат ни слова. Те, кто не пойдет на дело, смогут остаться здесь и поддерживать жизнь коммуны, а остальным придется уйти.

- Нет вопросов, - кивнул Фрэнк.

- Ладно, - подытожил Джош. - Но в любом случае, сейчас у нас есть пятеро. Можно найти шестого.

- Этого больше чем достаточно. Кто они?

- Ну, - замялся Джош, - во-первых, Патрисия...

- Пэтти. - Фрэнк кинул на неё сердитый взгляд. Но проглотил комментарии, вертевшиеся на языке, и оставил её теряться в догадках.

- Я, - продолжал Джош, - Джуди, вы встречались. И парочка супругов Марк с Памелой. Памела в положении, но Марк - смышленый парень, он нам пригодится, но без неё не пойдет. С ней проблем не будет - она многое умеет. Итого пять.

- Как насчет Скотта?

- Скотта на встрече не было, но, думаю, он присоединится - шестым.

- Ладно, - подвел итог Фрэнк. - У нас в запасе не целая вечность. Вы слишком много говорили об идее. Слишком много людей о ней знает. Поэтому надо действовать быстро, пока кто-нибудь не проболтася. Собирай людей и начинайте разрабатывать план.

16 июня

Скотт явился домой только в воскресенье к вечеру. Накачанный до предела, пхнул ей двести долларов в счет вложенных в рецептурные бланки пятисот, покачал головой, пропустил мимо ушей её уговоры не колоться в вену и бросился на матрас. Разумеется, едва он его коснулся, как проспал до утра понедельника.

Патрисия о нем позаботилась. Пока он спал, принесла поесть, постирала его белье. Вечером в понедельник она заявила, что у неё есть право требовать, чтобы он остался на ногах, трезвый и хоть на что-то годный. Потом вынудила его выйти в город поужинать. Когда они вернулись, сменила белье на постели и заставила Скотта залезть в ванну. Но когда сама отправилась туда, он вколол себе ещё ампулу. Подействовало это на него не слишком сильно, спать он не завалился. Но проку от него не было: стоять не мог ни он, ни у него.

И тогда она не выдержала:

- Скотт, тебе придется выбирать. И забыть либо про одно, либо про другое!

Весь вторник его не было, а ночью она пошла к Изи. Когда Патрисия вернулась, он уже ждал её в постели. И был такой замечательный, что это стоило всех неудач и мук.

Всю ночь они спали в объятиях друг друга, на тюфяке в углу, а из открытого окна дул нежный ветерок, хлопая желтыми лохмотьями штор и раздувая развешанное по стенам барахло. Утром Памела приоткрыла к ним дверь, и они показались ей такими красивыми, что она привела всех, кто уже встал, взглянуть одним глазком и полюбоваться.

Патрисия проснулась поздно. Скотт не спал. Он лежал на боку, опираясь локтем на подушку, и просматривал "Таймс", разложенную между ними на постели. Заметив, что она открыла глаза, он медленно и ласково провел рукой по гладкой коже её бедер.

- Привет, балтиморка.

Патрисия улыбнулась ему, зевнула и моргнула. Наслаждаясь его ласками, нежными прикосновениями к бедрам и животу, она вдруг под влиянием порыва перекатилась по листам газеты и нагнулась, чтобы быстрым влажным поцелуем коснуться розовой головки его дружка. Медленно, поглаживая, она отводила губы, и он поднимался и тянулся следом.

Она рассмеялась, и Скотт спросил:

- Ты все ещё хочешь, чтобы я о нем забыл?

- Я хочу, чтобы ты забыл вот это, - она показала на стол, где посреди флаконов с пилюлями валялся его шприц.

Скотт потянулся.

- Ладно, сделаю. Обещаю.

Она легла на спину, и спутанные волосы нимбом рассыпались по простыне. Руки она лениво сцепила на животе и подняла коленку.

Скотт оставался в той же позе. Его полувоспрянувший дружок уперся в её бедро.

Она зевнула.

- Послушай, Скотт, в субботу вечером ты должен был у Изи встретиться со мной и Фрэнком.

- О, Господи!

- С этим типом нужно вести себя очень осторожно, - продолжала она. Сдается мне, что хвост уже машет собакой.

- Конечно, - кивнул Скотт, - и даже хуже. Уверяю, он непременно попытается захапать нашу долю выкупа, пусть только подвернется хоть малейший шанс.

- Боже правый! Ты же так не думаешь?

Скотт самодовольно кивнул, наслаждаясь своей мудростью.

- Я ни на миг в этом не сомневаюсь. Именно я ввел Фрэнка Коффи в дело. Но не потому, что ему доверяю; я сделал это потому, что не доверяю. Кто ему доверяет, останется в проигрыше. Такой он человек.

Патрисия вздохнула.

- Что же теперь делать?

- Все очень просто. Мы предадим его раньше, чем у него появится возможность предать нас.

Патрисия лежала молча и задумчиво хмурилась. Скотт просунул руку ей между ног и поласкал там средним пальцем, но её хмурость его отпугнула.

- Ты говоришь, предадим, - протянула она. - Не вижу, как мы это сделаем. Он умен. И не прост.

- Ну, - улыбнулся Скотт, - один из способов - сплавить все дело полиции. Понадобится разработать план, но думаю, достаточно просто подгадать нужный момент и подсунуть в руки полиции нечто такое, что заставит их страстно возжаждать встречи с Фрэнком Коффи... Могут пригодиться сведения про аферу с бланками рецептов, может подвернуться что-нибудь еще.

Он освобожден условно. За ним много чего числится. Если мы дадим зацепку, нас от него избавят. И на этот раз наверняка надолго.

Патрисия покачала головой.

- Не нравится мне все это. Прежде чем затевать с ним что-то подобное, нужно быть уверенным, абсолютно уверенным, что он нас не перехитрит.

Скотт хмыкнул.

- Не будь наивной, балтиморка. Мы не можем ждать, пока он скажет, что собирается нас провести. Нужно предвидеть это - и успеть первыми поджарить ему задницу.

Джош постучал, открыл к ним дверь, увидел, что они не спят, вошел и сел в ногах постели.

Патрисия потянула простыню на себя. Джош слишком пристально на неё смотрел, а она не была уверена, что хочет, чтобы он снова видел её голой.

- Я узнал кое-что, что тебя заинтересует, - сказал Джош Патрисии. - В воскресенье утром за углом под машиной нашли парня по имени Эмилио. Лицо разможжено, ребра сломаны, он едва не истек кровью и уже отдавал Богу душу, когда его нашли. Он в больнице. Жить будет, но сейчас он просто кусок мяса.

- Полиция кого-то ищет?

Джош покачал головой.

- Никто не придал делу ни малейшего значения.

Она взглянула Скотту в глаза.

- Я тебе говорила. Он не из тех, с кем можно шутить.

Они передали Джошу суть своего разговора. Тот поморщился и покачал головой, но согласился.

- Нужно кого-то закрепить за ним, - сказал Джош. - То есть, кто-то должен взять на себя заботу вызнать о нем все, что только можно.

Скотт кивнул на Патрисию.

- Ага, - согласился Джош. - Ведь с ним ты подружилась, верно?

Она незаметно содрогнулась.

- Думаю, лучше следить за тем, что делаем мы сами, - сказала она.

- Ради общего дела, - укорил её Джош. - Не забывай, это ради всех нас.

Патрисия кивнула, вздохнула и без всякого энтузиазма согласилась.

- Ладно...

- Тогда спасибо, - сказал Джош и шлепнул её по торчащей из-под простыни лодыжке. - Это важно.

- Я думала другом, - поспешила Патрисия сменить тему. Помнишь, Фрэнк много говорил о том, как быстро нужно действовать. Как ты считаешь, он не понимал, что посол при ООН не появится на сессии до сентября? Человек, которого мы хотим похитить - что это будет посол Индии, мы уже согласились - не появится в городе ещё три месяца. Как ты думаешь, Фрэнк об этом не знал?

Скотт рассмеялся.

- Держу пари, что нет.

- Нет, думаю, ты его вновь недооцениваешь, - возразил Джош, качая головой. - Сомневаюсь, что две недели назад Фрэнк знал что-нибудь про ООН, но готов поспорить, сейчас он знает очень много. Держу пари, он только про это и читает. Наверняка, конечно, я не знаю, но представляю его так. Он никогда не скажет, и никогда не покажет, что он знает. Но попытается узнать как можно больше, и будет делать это изо всех сил. Первое, что ты должен усвоить, - он будет знать об этом больше тебя.

- Но он же говорил о быстрых действиях, - настаивала Патрисия.

- Не думаю, что три месяца - слишком много для того, что мы задумали, - сказал Джош. - Именно столько подготовка и займет.

- Когда вы с ним встречаетесь? - спросил Скотт.

- Он позвонит, - ответил Джош. - Думаю, на уикэнд. И я хочу, чтобы до этого мы собрались ещё раз. Кое-что нужно обсудить, и я не хочу, чтобы он это слышал. Не думаю, что ему нужно знать, что мы собираемся делать, когда получим деньги. Спорю, он нам не скажет, что собирается делать сам. Нам ни к чему, чтобы он знал, в чем наша цель.

Патрисия нахмурилась и покачала головой.

- Мы говорим, что не следует его недооценивать, Твердим, как он умен и тверд, и в то же время говорим, что ему нельзя верить и нужно таить от него секреты. Это сулит большие неприятности.

Джош кивнул.

- Хорошее замечание. Но все сводится вот к чему: что важнее - Фрэнк Коффи или наше общее дело? И кто умнее - Фрэнк Коффи или мы? Кто, Патрисия? Как ты думаешь?

Когда Джош уходил, Скотт попросил его закрыть дверь. Джош с треском её захлопнул.

Скотт сорвал с Патрисии простыню и принялся ласкать её шею, за ухом, накрыл ладонью грудь и крепко её сжал. Он знал, ей это нравится.

- Вот что я тебе скажу, балтиморка, - прошептал он с заговорщицким восторгом. - Позволь тебя кое-чему сегодня научить.

- Чему? - она насторожилась и встревожилась.

Он понял и ухмыльнулся, чтобы рассеять её опасения.

- О-о... проще простого. Скажем, парочку доз мы поделим по-братски.

- Ты опять про иглу! - возмутилась она. - А обещал с этим покончить!

Скотт пожал плечами, улыбка сразу потухла, он снял руку с её груди.

- Почему для тебя так важно, чтобы я тоже кололась? спросила она.

Он опять пожал плечами.

- Просто хочу поделиться с тобой ощущениями, - защищался он. - Дать тебе нечто по-настоящему хорошее...

Патрисия вырвалась и села. Лениво провела рукой по его гладкой, почти безволосой груди. Он такой загорелый, и все тело гладкое, мягкое, и вряд ли где можно найти волосок.

Он ответил на прикосновение, она почувствовала, как он расслабился, оскалился и лениво сцепил руки под головой.

- Не знаю, может, это хорошо, - сказала она. - Но с меня хватает таблеток. В тяжелые моменты они здорово помогают. Не думаю, что хочу большего, да и просто боюсь.

- Боишься, - повторил он. - Ладно. Вот что, балтиморочка, тогда сиди как собака на сене.

- Сукин сын, - тупо ругнулась она.

Она смотрела, как Скотт закрывает глаза, как его полная презрения усмешка превращается в ленивую улыбку. Она знала, что он снова уколется, не успеет закончиться день. Знала, чего стоят его обещания, ещё когда он их давал. В конце концов, её мать тысячи раз клялась бросить пить мартини, да и сама сотни раз обещала себе больше не пить дексамил...

- Мой принцип в том, - сказал Скотт, не открывая глаз, что в жизни нужно все хоть раз попробовать. Я пробовал даже героин, балтиморочка.

- Господи! - прошептала она.

- Не волнуйся, - успокоил он. - Меня без него не ломает.

- Будем надеяться.

- Во всяком случае, - он открыл глаза и оживился, - моя философия мне нравится. Она украшает жизнь. Так жить веселей. Разве нет? Разве нет, балтиморочка?

- Да.

Скотт кивнул.

- Не знаю, на кой черт нам сдалась революция? Мы знаем, как сгладить трудные дни. Мы не застряли в колее. Зачем менять?

Она принялась щекотать ему живот.

- А что с этим будет, когда мы получим выкуп за индийского посла и придется уйти в подполье?

Скотт рассмеялся.

- Дьявол, я и сейчас в подполье. Если бы полиция знала, кто я и где меня найти, за мной давно бы пришли.

- Да, но это совсем не то, о чем мы говорим, - возразила она.

- Я думал об этом. Для чего мы собираемся заварить кашу, балтиморочка?

- Я тебе говорила: вот в чем между нами разница. Я так не могу. Так, как мы живем, жить можно. Но нельзя так жить всегда. Мы никто. Мы не нашли себе места. Ни на что не можем повлиять. И никому не помогаем, даже самим себе. Мы ничего не можем изменить. У нас нет власти. Нет голоса. Я иногда чувствую себя пустым местом.

- Какая речь! - осклабился Скотт.

Она кивнула.

- Знаю. Люди вроде нас должны делать, а не просто говорить.

Скотт зевнул.

- Ладно, смотри. Впереди целый день. Мне скучно. Я слегка уколюсь. Присоединишься или нет?

- Господь с тобой, Скотти.

- Ну? Да или нет?

- Если тебе скучно, то скучно из-за меня.

- Не так.

- Чего ты хочешь от меня? Одну из наших любимых штучек? Просто скажи, и я... Если тебе скучно...

- Слушай, балтиморочка. Я немного ширнусь. Ты со мной или нет? Да или нет?

- Господи Боже, ну давай! Но только обещай, что мне на первый раз сделаешь полегче...

Поднявшись, он подсунул обе подушки ей под голову, чтобы она могла смотреть, как он готовит дозу. Она не понимала своих ощущений. Своего рода предвкушение, как в первый раз, когда она позволила приятелю залезть под трусики. Кололись многие, и многих она знала. И все же это был шаг - вверх или вниз, но важный шаг.

Начала она в колледже с дексамила. Рецепт дал врач - она описала симптомы (нервозность, депрессия, паника на экзаменах), которые, по словам подруги, вынудят его так сделать. Рецепт она отнесла в аптеку и регулярно пила таблетки последние два курса. Единственная проблема - иногда после них не удавалось заснуть.

У мамы было столько секонала, что можно было усыпить слона. Она выпила половину запасов, но осталось все равно достаточно, чтобы свести счеты с жизнью, если такое придет в голову.

Она пила немного - но не очень, потому что видела, как часто пьет её мать. И курила марихуану - так, для забавы. Все, что давали ей наркотики своего рода контроль над жизнью, с которой она просто не справлялась. По своему желанию она могла быть нормальной или возбужденной, счастливой или сонной. Если все шло нормально, она как-то обходилась.

И все же Скотт, когда они познакомились, был намного выше её понимания. Сначала она считала его доходягой, потому что видела, как он колется. Потом решила, что это ему нужно как художнику. Наконец, глаза у неё открылись. Теперь она считала себя реалисткой.

Скотт напевал под нос, возясь с приготовлениями. Она и раньше замечала: для него высшее блаженство - когда кто-то уступил его нажиму. Неплохая черта, полагала она - находить удовольствие в том, чтобы склонить людей принять свою позицию. Он это умел. Он нашел свой путь. Даже те, кто его осуждал, относились к нему уважительно.

Как он красив! Солнечные лучи пробивались сквозь окно и косо ложились поперек гибкого, настороженного тела. Он был божественно красив.

Они со Скоттом как-то шутили, что он у Изи зарабатывал бы намного больше, чем удавалось ей - если бы только туда заходили женщины. Они точно так же восхищались бы им, как она. Его дружок, не говоря уже об остальном, даже обмякнув не сжимался и не прятался; он так и свисал, тонкий, чуть согнутый, темнее кожи тела, исчерченный голубыми венами. Тугая бурая мошонка перекосилась набок, как будто одно яичко было вдвое тяжелее другого. Она смеялась над этим и не знала, патология это или нет.

До Скотта у неё не было возможности подробно, долго и пристально разглядывать мужские органы - тем более их чувствовать, ласкать и целовать. До Скотта они лишь стыдливо мелькали перед ней и быстро прятались раньше, чем она могла их изучить. Ее это не трогало, потому что увиденное она считала безобразным. Зато теперь она было знакома с лучшими образцами. Со Скоттом они шутили, что пенисы приобретают вкус со временем.

Подумав об этом, она рассмеялась, и Скотт повернулся к ней с вопросительно нахмуренными бровями.

Он смотрел на неё лишь мгновение, а потом вернулся к своему занятию, но спросил, что тут смешного.

- О, просто в голову пришло. Наша шутка насчет приобретаемого вкуса.

- Я дам тебе попробовать чуть позже, - посулил он.

И наступил ей на любимую мозоль.

Ах, будь он проклят! После укола он наверняка не будет ни ан что способен. Может, в конце концов, это хорошая идея - дать ей кольнуться тоже. Как защита...

- Ладно, балтиморка, - буркнул Скотт и подошел к матраса с куском резинового жгута и шприцем.

- Стерильно, не волнуйся. И не так много, - он сел подле нее. Подержи минуту.

Он протянул ей шприц, пока сам перетягивал руку жгутом. Затянул туго, взял шприц. Патрисия вдруг снова испугалась, но не могла ему сказать. Пока он протыкал вену иглой, она морщилась и глотала воздух, с ужасом наблюдая, как он давит на поршень и вливает содержимое шприца ей в кровь.

Потом шлепнулась на подушки, зная, что очень скоро все почувствует. Скотт нагнулся, крепко поцеловал её и стиснул грудь.

- О'кей, балтиморочка, - сказал он. - Будет очень хорошо.

Подкатило совсем не нежно. Скорее нахлынул мощный поток, поднял её и мгновенно разбил оковы ужаса, который она испытала, когда поняла, как сильно её ударило.

Она парила. Тело распалось на кусочки, на молекулы. Она была свободна, куда свободнее, чем когда-либо в жизни, свободнее, чем ожидала и даже чем могла представить, и в этой абсолютной свободе была абсолютно счастлива. Не надо было ничего бояться, ни о чем думать; она распалась, и все, что осталось - это ощущения. Ощущения. И все. Вот так.

Она не могла это понять, но и не надо было. Все что нужно - это ощущать, смаковать и быть счастливой.

Смутно она чувствовала, что в какой-то момент вернулся Скотт и лег рядом. Это хорошо. Но весь огромный и невероятно долгий трепет счастья был внутри, и он остался бы таким же абсолютным, если бы Скотта не было. Не было ничего. Оно была полна собой. Ему ничего не нужно. Ей ничего не нужно. Она закрыла глаза и просто лежала и наслаждалась своим счастьем.

20 июня

Переходя дорогу, он держал её за руку, но не под локоть, поэтому по бульвару у представительства ООН они шли чуть поодаль друг от друга.

- Каталась на таких когда-нибудь? - спросил Фрэнк, указывая на теплоход Грей-лайнз на Ист-ривер.

Патрисия кивнула.

- Вокруг Манхэттена. Целый круг.

- А я - никогда.

Она не была уверена, то ли это предложение прокатиться вдвоем, то ли нет, поэтому сменила тему.

- А откуда ты родом, Фрэнк? - кроме смены темы, она давно собиралась об этом спросить.

- Из Джорджии, - ответил он. - Родился в горах, потом жил в Атланте. Оттуда в пятьдесят седьмом попал в ВВС, и с тех пор там не был. А ты из Балтиморы, верно?

- Да. А что ты делал в ВВС?

Фрэнк остановился, оперся о балюстраду и засмотрелся на речную даль. Потом буркнул:

- Ничего особенного... Меня отправили в Германию.

- Германия... Ты проехал всю Европу?

- Да уж...

Она прислонилась к стене.

- Я люблю путешествовать.

Он повернулся к ней.

- Тогда ты выбрала не тот маршрут.

Ветер бросил пряди волос ей на лицо, она смахнула их назад. Она была в своей клубничного цвета рубашке, песочных "ливайсах и босиком.

- Не знаю, - глубоко вздохнула Патрисия. - Похоже, в жизни есть и другие дела, кроме путешествий.

Фрэнк отвернулся от реки и прищурился, прикрыв рукой глаза.

- В любом случае, - заметил он, - его придется брать где-нибудь в другом месте, здесь нельзя. Отсюда, где его усиленно стерегут, он направится к своему посольству, где его тоже охраняют. Значит, надо брать его где-то по дороге.

- На улице? - спросила она. - В машине?

- Вполне возможно, - кивнул Фрэнк. - Может быть, он постоянно ходит в какой-нибудь ресторан. Или в парикмахерскую. Или ещё куда-нибудь, кто знает? Нужно разведать.

- Как? Следить за ним?

Фрэнк кивнул.

- Не меньше месяца. Пока толком все не выясним. Тогда возьмемся за дело и - раз!

- Мистер Мишень, - протянула она.

- Что-что?

- Индиец. Он - живая мишень.

Фрэнк пожал плечами.

- Я рад, что мы сюда пришли. Ничего нового, правда, не узнали. Но недурное место для прогулки, правда?

Она покачала головой и зашагала вдоль по набережной. Помахивая сумочкой, сложила губы трубочкой и просвистела простенькую песенку, которую тут же подхватил ветер, и оглянулась посмотреть, идет ли за ней Фрэнк. Он нагнал её на спуске.

- Хочешь зайти выпить куда-нибудь, прежде чем мы вернемся на Сикес-стрит? Выпьешь мартини? - спросил он.

Она пожала плечами.

- Я сегодня ещё ничего не ела.

- Мы что-нибудь закажем, - заверил он.

Мест, куда можно зайти босиком, было немного, но одно такое они нашли. И вот они сидят за столиком, на нем скатерть в красно-белую клетку, в бутылке из-под "кьянти" горит свеча. Потрескавшиеся от времени пепельницы с маркой "чинзано" серы от неубранного пепла, скатерть съехала набок. Им пришлось сесть у окна, других пустых столиков не было, и с улицы на них глазели прохожие, иногда даже останавливались, чтобы рассмотреть, что они едят - видимо, решали, заходить или нет.

- Ты все ещё работаешь в той студии? - спросил он.

Она кивнула.

- Я подумал, может, ты завязала.

- Нам всем сейчас приходиться зарабатывать где только можно, вздохнула она. - Сам знаешь, предстоят немалые расходы.

Фрэнк кивнул. Он жадно глотал пиво и оглядывался в поисках официанта. Патрисия грела в ладонях обещанный бокал мартини.

- Ты... - начал было Фрэнк, но запнулся, сурово нахмурился и накрыл ладонью её руку. - Какого дьявола, это ещё что? заметив две отметины, взревел он.

Прошлой ночью они со Скоттом снова кололись вместе. Со среды и субботы там, где тупая игла протыкала вену, остались четкие следы.

Она вырвалась из его хватки и решительно отрезала:.

- Впервые видишь? Сам знаешь, что это такое.

- Да, черт возьми, - кивнул он. - Это героин?

- Нет-нет, - запротестовала она. - Просто стимулятор, и то немного.

- Просто стимулятор, - сердито передразнил он. - Те парни, что напали на нас в субботу ночью, тоже кололи стимуляторы?

- Нет, они сидели на героине.

- Неужели? Ты их знаешь?

Она покачала головой.

- Джош слышал, кто они такие.

Фрэнк снова схватил её руку и притянул поближе к свету, чтобы лучше рассмотреть отметины - не слишком сильно, но крепко.

- Пэтти, ради Бога!

Она слабо улыбнулась.

- Я трудный ребенок.

Он кивнул.

- Вот именно. Вернее ничего не слышал.

Она пожала плечами.

- Это моя жизнь, Фрэнк.

- Ну да, твоя... И что ты с собой делаешь? Господи Боже! Посмотри на себя, Пэтти! Просто посмотри на себя! Посмотри, черт возьми!

Фрэнк покачал головой.

- Не знаю, что тебе сказать, что с тобой делать, - потерянно пробормотал он, выпустил её руку и отвел глаза.

- Почему? - поинтересовалась она. - Я не возражаю, хотя ты ждешь именно этого.

- Ладно, - снова насупился он. - Не понимаю, чего ты хочешь... для чего ты колешься. Не понимаю, для чего ты торчишь в той грязной студии. Не понимаю, для чего тебе весь этот революционный бред. Вот так-то. Вот мои слова. И делай, что хочешь.

Обеими руками она крепко сжимала бокал и задумчиво смотрела на него, крепко сжав губы.

- Знаешь, мне нравится, что тебя это волнует, - сказала она, совершенно не уверенная, что ей это и вправду нравится. - Разве не забавно?

- Забавно, что я говорю тебе, что делать, - буркнул он. - А самому-то похвастаться нечем...

Он невесело улыбнулся.

- Знаешь, такое бывает с парнями, которые только что отбыли срок. Они всегда лучше всех знают, как надо, как будто за решеткой стали знатоками. Но будь они такими чертовски умными, они туда бы не попали. А с теми, кто попал, такое получается ещё и потому, что их надежно охраняют, - он все так же невесело хмыкнул. - За решеткой становишься мудрым, слово философ. Почему, как ты думаешь, заключение в грязной каморке порождает такое множество философов?

Патрисия покачала головой и неловко улыбнулась.

- Не знаю. Сколько ты там пробыл, Фрэнк?

- Ты хочешь знать? - переспросил он.

- Я не хочу совать нос не в свое дело, - поспешно поправилась она.

- Я не скажу тебе того, что знать не стоит. И все это совсем неинтересно. Я пробыл там три года и четыре месяца, на этот раз он ухмыльнулся с заметным удовольствием. - Я был грабителем - одиночкой. Как кот, который гуляет сам по себе.

В ответ на его ухмылку Патрисия тоже улыбнулась..

- Правда?

- Ну ладно, это похвальба. На самом деле я был в банде, которая чистила квартиры. Очень изящно чистила. Мы очень осторожно разрабатывали план и тратили на него где-то с месяц. А когда приходило время, выносили все, что чего-то стоило - в буквальном смысле все: драгоценности, меха, картины и даже мебель. Ты не поверишь, какие штучки иногда хранят дома богачи. Я просто поражался. А мы грузили все в машину - и ищи ветра в поле.

- А как ты попался? - спросила она.

- Я постоянно размышлял над этим, - вздохнул он. - Ты же знаешь, в городе есть люди, которые заправляют такими вещами. Без их благословения ничего не происходит. Так вот, они эти дела не одобряли. До этого годами я на них работал, но так ничего и не добился и сидел на мели. Как и другие парни из нашей кампании. Поэтому мы стали проворачивать дела, не спрашивая позволения. И иногда я думаю, что когда про это узнали большие люди, им это не понравилось. И они стукнули в полицию.

- Ты говоришь про мафию?

- Я говорю про людей, которые правят Нью-Йорком. Как бы ты их ни называла.

- Они стукнут в полицию и про нас, если узнают, верно? спросила она.

Он отхлебнул пива.

- Возможно.

- Мне всегда было интересно, как люди относятся к реальной правде жизни, - протянула она. - Узнаешь про такое - и не можешь поверить. Ты говоришь, что работал на них. Что ты делал?

- Кажется, я рассказываю тебе историю своей жизни, - заметил он.

- Извини.

- Да ничего. Что я для них делал? Ну, все так сложилось... После увольнения из ВВС я приехал в Нью-Йорк. И решил, что провинцией сыт по горло. Вот почему я тут остался. Некоторое время был таксистом, работал то тут, то там, и в конце концов меня занесло в порт, в доки. Мне удалось договориться с людьми, и меня поставили на пристани. Знаешь, как это бывает. У них там множество людей. И все под контролем. Другими словами, у нас постоянно крутились дела. Мы столько забирали с каждой выгрузки, как будто взимали налог.

Я был простым солдатом мафии. Одним из тех, кто сам таскает каштаны из огня. Ну, кто-то сдуру и донес. Видно, решил перестать платить оброк. Меня арестовали. Я отсидел четыре месяца. Но обо мне позаботились. Мне платили полное жалование плюс пятьдесят процентов за время за решеткой, и вот однажды я опять увидел голубое небо.

Вот ещё что: когда два года спустя меня взяли за грабеж, оказалось, что на меня даже не завели дела. Как бы там ни было, едва я вышел, мне сразу же нашли другое место. Поставили в аэропорт Кеннеди на ту же роль взимать оброк с воздушных перевозок. Но счастья я не чувствовал. Я был все тем же солдатом, и все также сидел на мели. Вот тогда я решил немного поработать на себя.

- Что ты будешь делать со своей долей? - спросила она.

- Наверное, уеду в милое местечко, где можно нежиться на солнышке, улыбнулся он. - На такие деньги можно купить все, чего может желать человек. Игра стоит свеч.

Она смотрела в бокал.

- Я...

- Ты не сможешь поступить так же, - кивнул он. - Я знаю.

- То есть?

- Ты не сможешь уехать загорать и расслабляться. Я понимаю, что это для тебя.

- Может, смогу, - возразила она.

Он качнул головой.

- Надеюсь, Пэтти. Не вижу ничего хорошего на том пути, который ты избрала.

Они сидели в общей комнате на Сикес-стрит, и Фрэнк держал речь. Там были Джош, Марк и Памела. Памела держала на коленях чашку холодного риса, периодически запускала туда пальцы и безо всякого удовольствия ела. Бесформенное цветастое хлопчатое платье скрывало её беременность. Марк в синих джинсах, давно превратившихся в обтрепанные шорты - точно такие же носила Памела, пока не очень располнела - сидел на корточках без туфель и рубашки. Джуди лежала на полу, подложив под затылок сцепленные руки. Джош забрался на стул.

Фрэнк выглядел деловитым - а по собственной оценке непреклонным и решительным.

- Мы не можем захватить нашу жертву в здании ООН. Там слишком много полиции. Не можем захватить в посольстве - там то же самое. Поэтому нужно узнать, где он ещё бывает, или брать его на улице. Далее, нам нужно место, куда его везти. Сюда везти его нельзя.

- Мы сами с этим разберемся, - пообещал Марк.

- Хорошо, - кивнул Фрэнк. - Нужно будет снять где-нибудь жилье. Квартиру. Больше того, снять её сейчас, не дожидаясь сентября. Нужно, чтобы соседи к нам привыкли, привыкли видеть, как мы входим и выходим, чтобы не видели ничего необычного, когда там будет Мистер Мишень. Это должен быть приличный дом, и не в трущобах, - тут он многозначительно обвел взглядом собравшихся. - И нам нельзя идти на дело с видом шайки бомжей.

- Ты намерен нам указывать, как мы должны одеться? возмутилась Джуди.

Фрэнк наградил её холодным взглядом.

- Чертовски верно!

Марк пожал плечами.

- Ради такого случая, Джуди...

- Вот именно, парень, - кивнул Фрэнк, - и первая вещь, которая должна исчезнуть - это твоя борода. Она похожа на рядок облезлой кукурузы, которая пытается вырасти на затопленных пойменных землях.

Улыбнулись все, кроме Памелы.

- Чтобы снять жилье, которое ты хочешь, понадобятся деньги, - заметил Джош.

- Верно.

- И кому-то придется подписывать договор об аренде.

Фрэнк ухмыльнулся.

- И что? Мы наплюем на договор, как только дело будет сделано. Когда нас примутся разыскивать по всей стране за похищение индийского посла, никто не вспомнит, что за квартиру не плачено.

- В договоре придется указать настоящую фамилию? - поинтересовалась Джуди.

Фрэнк пожал плечами.

- Иначе делать просто глупо. Слушай, если хоть кто-нибудь из вас воображает, что когда дело выгорит, ваши фото не расклеят по всей стране, лучше выходите из расклада прямо сейчас. Можно надеяться не увидеть себя в газетах, если грабануть бензозаправку, но в таком крупном деле - нет. Единственная возможность не угодить за решетку - исчезнуть, едва все закончится.

Повторяю - исчезнуть. Нельзя ошиваться поблизости и надеяться, что полиция о нас не узнает. Узнают, будьте уверены. Поэтому Фрэнк Коффи исчезнет. Исчезнут Пэтти, Джош... как бы кого ни звали - все исчезнут. Не будет разницы, кто что подписывал, или у кого чья есть фотография, или что-то другое. Исчезнуть - и надолго - придется всем.

Джош задумчиво кивнул.

- Это верно. Вот почему к нам не присоединились Брайан с двойняшками. Если кто-то сомневается, прошу, скажите сразу. Пожалуйста. Это не шуточки решение на всю жизнь. Никто из нас больше никогда не сможет жить нормально - во всяком случае, под настоящим именем...

- Ладно, - нетерпеливо отмахнулась Памела, - хватит. Все мы любители психоанализа. И все чему-то преданы: Фрэнк - сладкой жизни, остальные ... ну, тоже хорошей жизни, но добываемой совсем другими методами. Все мы или святые, или идиоты. Давайте дальше.

- Ты, девочка, - неожиданно обратился Фрэнк к Памеле. - Ты снимешь квартиру. Ты и вот этот тип. Ты в положении. Ему мы купим приличный костюм, обкарнаем патлы, и вы будете выглядеть прелестной молодой парочкой, которая решила снять прелестную квартирку.

- Не возражаю, - согласилась Памела. - Пожить несколько месяцев в прелестной меблированной квартирке совсем неплохо - особенно ради революции.

- Полагаю, с этим решено, - сказал Джош.

- Верно, - отозвался Фрэнк. - Теперь позвольте изложить мои идеи насчет главного - как доставить мистера Мишень в ту прелестную квартирку, которую мы собираемся снять. Как с улицы переместить его в нашу квартиру.

- Как? - спросила Джуди.

- Брать его наверняка придется на улице, - подчеркнул Фрэнк. - Нам должно здорово повезти, чтобы удалось взять его в ресторане, парикмахерской или где-нибудь еще. Но на улице есть шансы - Скажем, в лимузине или в такси. Итак, как мы остановим лимузин или такси? Ну, есть несколько способов, но наиболее изящный, какой я смог придумать - остановить его полицейской машиной. Поэтому вот что нам понадобится в тот великий день: полицейская машина.

- Господи Иисусе! - воскликнула Джуди. - А почему не танк? А как насчет президентского лимузина? На него кто хочешь клюнет!

- Хочешь угнать патрульную машину? - скептически хмыкнул Марк.

- Нет, - возразил Фрэнк, - сделать.

- Сделать? - не поняла Джуди.

- Заткнись и дай Фрэнку сказать, - оборвал Джош.

- Верно, это не так легко, - согласился Фрэнк. - Придется купить или арендовать новый "плимут". Спрячем его в каком-нибудь гараже и выкрасим в белый с зеленым. На крышу можем поставить что-то вроде фальшивой мигалки. Машине придется пробыть на улице с час - не больше. Для такой цели мы сумеем сделать достаточно хорошую подделку.

- Ладно, - кивнул Джош. - Где будем красить? Ты уже придумал?

Фрэнк пожал плечами.

- В этом городе есть люди, которые покрасят что угодно. Но я придумал лучше - мы сделаем все сами. Так безопаснее.

- Допустим, - согласился Марк. - Значит, к стоимости операции добавится цена новой машины.

- Двух, - поправил Фрэнк. - Может, даже трех.

- А что ты собираешься делать со второй?

- Выкрасить её в желтый.

- Под такси, подозреваю, - хмыкнула Патрисия.

- Верно, - кивнул Фрэнк. - Ложная полицейская машина остановит лимузин. Мистер Мишень с водителем перейдут в такси. Мы доставим их на квартиру. Машины отгоняем прочь и бросим.

- Где ты собираешься красить машины? - спросил Марк.

- Я рассчитывал на гараж, в котором работаю, - признался Фрэнк. - Но, боюсь, придется нам снять какой-нибудь склад или что-то вроде того.

- Снова деньги, - вздохнул Марк.

- Верно, снова, - согласился Фрэнк. - Между прочим, друзья, сколько их у вас? Сколько вы можете собрать прямо сейчас?

Джош погладил бороду и нахмурился.

- Пару тысяч, - прикинул он. - Может, чуть больше.

- Господи! - воскликнул Фрэнк. - Боже милостивый!

- Мы же не копили деньги! - объяснил Джош. - На такое мы просто никогда не рассчитывали. У нас и в мыслях не было таких расходов.

Фрэнк простонал:

- Ага, у вас есть гениальные идеи, но вы понятия не имеете, во что они обходятся.

- Вот почему мы приняли тебя, - парировала Патрисия.

Фрэнк снова вздохнул.

- Ладно... Ладно. Если мне придется спонсировать всю операцию, значит, так тому и быть. Или придется забыть обо всей затее. Но сколько бы я ни вложил, я хочу получить деньги обратно - сверх моей половины.

Джош кивнул.

- Мы соберем, сколько сможем. Ты добавишь остальное. Потом разницу компенсируем. Согласен?

Фрэнк кивнул.

- Думаю, лучше нам требовать два миллиона, - заключила Джуди. - А то остается все меньше и меньше...

Фрэнк сидел в кабинке "Ля бель фуршет" и холодно разглядывал сидевшего напротив Саймона. Тот неловко ежился под его неподвижным взглядом.

Фрэнку не нравился прозрачный лак на ногтях Саймона, он едва выносил запах лосьона после бритья, который всегда исходил от него тяжелыми волнами. С другой стороны, он восхищался его манерой одеваться и чувствовать себя пупом земли.

- Где сейчас Адель? - спросил Фрэнк.

Удивленный, что долгая пауза разрешилась подобным вопросом, Саймон моргнул, на мгновение запнулся, и наконец сказал:

- Боюсь, Адель снова заняла свою привычную камеру.

- Как это случилось?

Саймон облизнул губы.

- Знаешь, бедняжка стала безнадежной наркоманкой.

- Может, следует внести за неё залог? - предложил Фрэнк. Она знает такое, что может нам немало навредить.

Саймон качнул головой.

- Все равно она туда вернется - через неделю, через месяц или два. Во всяком случае, на Адель можешь положиться. Что она знает, унесет с собой в могилу.

Фрэнк снова пялился на Саймона, пока тот не отвел глаза.

- Я хочу говорить с тобой о новом деле, - начал Фрэнк. Дело крупное, и в нем кое-что найдется для тебя. Интересуешься? Но я не хочу, чтобы Адель о нем хоть что-то слышала.

- Нет проблем, - заверил Саймон. - Мы с Адель просто друзья, и только.

- Я говорю, вообще хоть что-то, - беспощадно подчеркнул Фрэнк. - Я не хочу, чтобы она вообще знала о его существовании.

Саймон поднял брови и кивнул.

- Я слышал, до августа она не выйдет.

- Дело займет гораздо дольше.

- В любом случае, - заметил Саймон, - она ближе тебе, чем мне.

- Ладно, годится. Но только до тех пор, пока мы друг друга понимаем.

- Я тебя понимаю.

- Ладно, - повторил Фрэнк. - То, над чем я сейчас размышляю - дело крупное. Очень крупное. Фактически, мой бенефис. В долю взять я тебя не могу. Но хорошо заплачу за все, что ты для меня сделаешь.

Саймон несмело улыбнулся и принялся разглядывать свои сплетенные пальцы. Потом рассудительно заметил:

- Сложновато участвовать в серьезном деле - большое дело - большой риск - и не рассчитывать на долю. Рискует каждый одинаково, будь он партнер или просто наемник.

- Для тебя никакого риска нет, - заверил Фрэнк.

Тут Саймон удивился.

- Как это?

Фрэнк тяжело вздохнул.

- Я работаю с группой партнеров, - пояснил он. - Оригинальные ребята. Я им не доверяю. Вот тебе и придется за ними проследить. Это раз. Кроме того, я хочу, чтобы ты взял на себя некоторую часть моей работы, чтобы они думали, что я гораздо лучше, чем я есть, и будто я могу поспеть везде одновременно. Понял?

Саймон кивнул.

- Это просто банда психов, - пожаловался Фрэнк. - Наверняка кого-нибудь отправят за мной приглядывать. Я хочу, чтобы ты прикрывал мне спину.

- И твой отход, - сказал Саймон.

- И мой отход.

- И я смогу это сделать, открыто не влезая в дело? спросил Саймон. Настолько остаться в стороне, что, если у тебя возникнут неприятности, у меня их не будет?

- Я не хочу, чтобы ты влезал в дело, - подтвердил Фрэнк.

- Сколько?

Фрэнк пожал плечами.

- Скажем, двадцать пять тысяч.

Саймон поднял на него изумленные глаза.

- Видно, дело и взаправду крупное, - протянул он. - Не возражаешь, если я спрошу, сколько ты собираешься на нем заработать? Если все выгорит?

Фрэнк оскалился.

- Миллион долларов.

Часть вторая

3 сентября

Лал Али Хаваб прошел мимо помощника, услужливо распахнувшего перед ним дверь, и остановился на крыльце, щурясь от яркого полуденного солнца и с рассеянным удовольствием наслаждаясь картиной, которая ему всегда так нравилась: плотный поток машин стремительно и тихо лился на фоне подпиравшей небо пестрой стены небоскребов Манхэттена.

Послу хватило мгновения, чтобы охватить все это взглядом. Мгновения, которое понадобилось помощнику, чтобы его обойти и распахнуть дверцу ожидавшего у парадного входа длинного черного "мерседеса". Внимание посла переключилось на лимузин, слабая улыбка поблекла, и он нырнул внутрь.

Напротив, на другой стороне улицы, за рулем старого салатного фургончика марки "понтиак" сидела Патрисия, наблюдавшая за Лал Али Хавабом в маленький бинокль. Фрэнк копался под капотом, изображая проблемы с мотором. Только благодаря этому они могли торчать на Первой авеню и наблюдать за выходом индийского посла.

- Ладно, - бросил Фрэнк, захлопывая крышку капота и поспешно влезая в машину. - Снимаемся.

Патрисия завела мотор. Они влились в поток машин на Первой авеню двинулись впереди "мерседеса". Тот свернул на улицу с односторонним движением и направился на север. До сих пор они ехали медленно, позволяя себя нагнать. Теперь пришлось прибавить ходу, и некоторое время они ехали бок о бок. Лал Али Хаваб был в каких-то десяти-двенадцати футах от Фрэнка. Фрэнк даже головы не повернул. Но несколько косых взглядов кинул.

- Мистер Мишень, - пробормотал он. - Если бы мы хотели его прикончить, проще некуда, верно?

Патрисия кивнула.

- Давай нажми, - велел Фрэнк. - Мы знаем, куда он едет, нужно попасть туда первыми и хорошенечко его рассмотреть.

Обставить быстроходный "мерседес" - легче сказать, чем сделать. Вот так, впритирку, они ехали почти до 65-й улицы. Там пришлось свернуть, чтобы отыграть у лимузина почти квартал, и теперь он затерялся сзади среди машин.

Патриция промчалась по 65-й на запад, выжимая из машины все, что могла, потом свернула на 64-ю и притормозила на стоянке возле Нью Индия Хаус. Фрэнк вылез и поднял капот. Когда подъехал "мерседес", Фрэнк лежал на крыле, запустив руки в мотор, и водитель лимузина раздраженно просигналил, круто разворачивая "мерседес", чтобы подъехать к тротуару.

Фрэнк - он был в белом гаражном комбинезоне - выпрямился и лениво прислонился к "понтиаку", разглядывая посла. Патрисия напряженно вцепилась в руль и вглядывалась через ветровое стекло.

Лал Али Хаваб оказался маленьким и тощим. Темно-коричневая кожа, блестящие черные волосы - Патрисии он напомнил обитателей испанского Гарлема и завсегдатаев Грэмерси-парка. Он был самым обыкновенным индийцем, похожим на всех тех, кого она случайно встречала на улицах и часто видела в университетском городке.

Замкнутый, чуть надменный, он явно привык, что к нему относятся почтительно. Он дождался, пока помощник откроет дверь, поднесет кейс, отдаст распоряжения шоферу. Ожидая, он стоял, выпятив грудь и задрав подбородок, и глаза с тяжелыми веками не удостаивали вниманием ни помощника, ни шофера.

На смотрины им было отпущено только полминуты. Потом Мистер Мишень скрылся за дверями консульства.

Фрэнк захлопнул капот. Патрисия снова завела мотор.

- Ну, вот и он, - сказала она Фрэнку, когда тот скользнул на переднее сиденье.

Фрэнк кивнул и промолчал. Он прислонился к дверце и смотрел на Патрисию - как она подавала немного назад, чтобы хватило места вывернуть в объезд "мерседеса". Весь день его явно занимало, что она ведет машину босиком.

- Слишком много здесь людей на улице, - заметила она. Ставлю тысячу, многие из них - переодетые шпики.

Фрэнк огляделся и сказал:

- Ты слишком нервничаешь. Но ты права.

Она больше не проронила ни слова, пока не выехала с территории консульства и не остановилась у светофора. Там она сказала:

- Остается не так много мест, где его можно взять. У ООН нельзя, у консульства тоже. И...

- Он бывает и в других местах, - возразил Фрэнк. - Нужно только тщательно следить.

- Не понимаю, почему он приехал так рано, - продолжала она. - Может, не собирается задерживаться надолго?

- Задержится.

Она пожала плечами.

- Если нет, когда начнется сессия Генеральной Ассамблеи, вместо него будет выступать кто-нибудь другой.

- И мы будем знать, где его найти, - кивнул Фрэнк.

- Может быть, приедет индийский министр иностранных дел? - предложила она. - В "Таймс" писали...

- Забудь про министра, - оборвал её Фрэнк. - Этого нам только не хватало! Если появится такая шишка, копы натыкают вокруг консульства в пять раз больше людей. Станут сопровождать его машину. А статус этого парня нам, похоже, по зубам.

Она замолчала, пробиваясь сквозь стремительный плотный поток машин на мосту Квинсборо, потом через реку, потом вверх по 31-й стрит и снова к реке по 37-й авеню в Квинс, потом по 21-й и, наконец, по коротенькой, грязной улочке под названием Вест Уотерсайд.

Фрэнк отпер гараж, и Патрисия завела "понтиак" внутрь. Пока Фрэнк запирал двери и зажигал пыльные лампы дневного света, она включила фары. Остальные машины тоже были здесь: бело-зеленый "плимут" и желтый "додж". Пока они не были похожи ни на машину полиции, ни на такси; на них не было ни дополнительных фонарей, ни надписей. Но выкрасил их Фрэнк профессионально; пульверизаторы ещё валялись в углу гаража. Он заставлял ребят работать на износ в удушливой жаре: снимать шины и бамперы, закрывать окна и хромированные накладки защитной лентой и газетами.

Патрисия восхищалась, как у него ловко получается. Он говорил, что раньше никогда машин не красил, но знает, как нужно делать. По крайней мере, получилось все неплохо.

Она выбралась из "понтиака". Эта машина для разъездов стала предметом ожесточенного спора, в котором Фрэнк одержал победу. Он настоял, что им нужна третья машина. Ладно уж, по крайней мере, купил не новую. А "додж" и "плимут" были новехонькими. В машины, оборудование и причиндалы, в аренду гаража Фрэнк вбухал десять тысяч долларов. И ещё установил сигнализацию.

Фрэнк разгуливал вокруг "плимута", проверяя на ощупь покраску. Тот все ещё был залеплен защитными лентами и газетами. Фрэнк их местами отодрал и пощупал отделку.

- Жарко здесь, - пожаловалась Патрисия.

В фургончике вправду было жарко. От нагретого винила сиденья её розовые шорты промокли насквозь, а белая футболка прилипла к спине. Погоня её вымотала.

- Смотри, куда ступаешь, - предупредил Фрэнк и показал на её босые ноги и на мусор на пыльном полу гаража. Сам он сбросил комбинезон и натянул шорты и белую рубашку, висевшие на крючке.

- Смотрится хорошо, - кивнул он в сторону покрашенных машин. - Теперь подходит время главного: сделать их действительно похожими на то, что предстоит изображать.

- В любом случае, у нас есть время, - сказала она.

Он пожал плечами.

- Не знаю. Мистер Мишень в городе. Чем быстрее мы будем готовы и чем быстрее его сцапаем, тем лучше.

Патрисия покачала головой.

- Тебе придется изрядно попотеть, чтобы убедить в этом наших ребят. Помни, для нас огласка не менее важна, чем деньги. Мы хотим захватить его во время сессии Генеральной Ассамблеи. На открытии сессии его место будет пустовать, и одним этим мы привлечем внимание!

Фрэнк покачал головой и простонал:

- О, Господи! Ваша проклятая страсть к шумихе отправит всех нас в дом, где небо в клеточку.

- Давай отсюда выбираться, пока мы не загнулись от жары, - предложила она.

Он кивнул.

- Ладно. Сегодня вечером кому-то нужно будет прийти сюда, снять оставшуюся ленту и газеты с машин, убрать и отнести подальше, пока тут все не вспыхнуло. Самое подходящее дело для твоего дружка. Пора и Скотту хоть что-нибудь сделать.

- Давай я вернусь и все сделаю, - предложила она.

- Нет, ты не вернешься, - отрезал Фрэнк. - Все сделает Скотт. Если он собирается участвовать в затее, придется ему хоть немного погорбатиться.

С Сикес-стрит они съехали, и Патрисия снова жила в квартирке на Монингсайд. Она вернулась домой, приняла ванну и переоделась, зашла к Изи, а потом отправилась на Восточную 52-ю улицу, в их новую квартиру.

Время шло к одиннадцати. Швейцар её уже запомнил. Он поздоровался и вызвал лифт. Пока он не начал её узнавать, приходилось стоять и ждать, пока её изображение передавалось наверх в квартиру по теледомофону. Но Фрэнк основательно изучил здание перед тем, как снял квартиру. И знал, как переправить Мистера Мишень внутрь так, чтобы швейцар не заметил.

Дверь открыла Памела.

- Здесь Дик и Тедди, - предостерегающе улыбнулась она.

Патрисия кивнула и заглянула мимо неё в гостиную. Ну конечно, их соседи были здесь: Дик курил и пил виски, а Тедди, беременная почти так же заметно, как и Памела, пила пиво. Они заглядывали пару раз в неделю, всегда со своей выпивкой. Соседи оказались англичанами. Дик работал на "Бритиш Лейланд Моторс" и каким-то образом должен был доставлять машины в Штаты.

- Скотт в маленькой спальне, - прошептала Памела. - Он спит, они не знают, что он здесь.

- Где Фрэнк?

- Звонил, поговорил со Скоттом. Еще до того, как пришли Дик с Тедди.

- Он велел Скотту идти в гараж?

Памела пожала плечами.

- Не знаю, что он там сказал. Скотт пошел на кухню, приготовил дозу, укололся и отпал.

Улыбаясь, Патрисия зашла в гостиную, подсела к Дику и Тедди и приняла от Дика бокал "J

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

XML error: EntityRef: expecting ';' at line 1641

---

на главную | моя полка | Харрингтон Уильям | Господин посол | Содержание Харрингтон Уильям Господин посол     цвет текста   цвет фона   размер шрифта67891011121314151617181920212223242526272829303132  

fb2 txt html epub

Текст книги загружен, загружаются изображения…

Оцените эту книгу -ОтличноХорошоТак себеПлохоОтвратительно