Книга: Любовь в эфире



Нэн РАЙАН

ЛЮБОВЬ В ЭФИРЕ

Глава 1

Кэй Кларк знала о невиданной жаре в Колорадо и все-таки не ожидала, что раскаленный воздух, ударивший в лицо, стоило выйти из здания аэропорта, буквально пригвоздит ее к асфальту. В Лос-Анджелесе, откуда она улетала каких-то два часа назад, шел мелкий моросящий дождь, температура не поднималась выше двадцати градусов. Кэй оделась как раз по той погоде, господствующей на всем западном побережье, но в задыхающемся от сентябрьского зноя Денвере такой наряд был явно неуместен.

Откинувшись на мягкую спинку, Кэй стянула через голову теплый темно-серый свитер с длинными рукавами и, небрежно бросив его на колени, приподняла прилипшие к шее пряди серебристых волос. Шофер забросил ее сумку в багажник, сел на свое место и посочувствовал:

– Жарко! Понимаю, каково вам после Лос-Анджелеса.

– Да уж, не прохладно, – подтвердила Кэй. – вообще-то я сама из Денвера, так что не удивлена. Не первый такой сентябрь на моей памяти.

– Ясно. – Шофер выехал на шоссе, и умело вклинил свою сверкающую машину в бесконечный поток автомобилей.

Кэй облегченно вздохнула, видя, что он не предпринимает дальнейших попыток завязать вежливую беседу. Хотелось просто смотреть на знакомый до боли, поразительно красивый город, который она считала родным. Словно угадав ее мысли, весьма респектабельный на вид водитель миновал поворот на дорогу, ведущую в центр кратчайшим путем, и, выехав на бульвар Колорадо, повернул на одну из красивейших, прямую как стрела, улиц города. Обсаженная с обеих сторон гигантскими вековыми деревьями, она буквально утопала в зелени.

Посмеиваясь над собой, Кэй круто обернулась, словно пытаясь вобрать единым взглядом весь городской пейзаж, и, в конце концов, посмотрела наверх, где далеко на западе уходили в небо величественные пики Скалистых гор. Как бы ни палило солнце в городе, верхушки самых высоких из них были всегда припорошены снегом. Огромный, как в сказке, солнечный диск уже начал скрываться за этими холодными вершинами. Лимузин плавно притормозил прямо перед входом в старинный отель “Брайан-палас”. Кэй почувствовала, как у нее защемило сердце. В этой знаменитой гостинице она была только однажды.

И, как и тогда, проходя по внушительных размеров многоярусному вестибюлю, не могла не полюбоваться величественной архитектурой здания. Взгляд ее автоматически остановился на затянутом драпировкой балконе пятого этажа. В глаза бросился номер пятьсот три, расположенный прямо посредине восточной части.

Кэй круто повернулась и, обратившись к улыбающемуся администратору, сказала внезапно севшим голосом:

– Меня зовут мисс Кэй Кларк. Я…

– Да-да, конечно. Я помню вас. Вы с Салливаном Уордом выступали по радио, канал “Кью-102”.

– Верно, а теперь…

– Да-да, Сэм Шалтс уже звонил, интересовался, въехали ли вы. Добро пожаловать в Денвер и в “Брайан-палас”. – Он щелкнул пальцами, и рядом мигом очутился светловолосый коридорный.

– Спасибо, приятно снова оказаться дома, – откликнулась Кэй.

– Мы тоже рады видеть землячку. Нам всем здесь не терпится снова услышать вас с Салливаном Уордом. – Администратор протянул ключ коридорному. – Проводи даму в пятьсот третий.

– Как, не надо… я возьму другой… То есть я хочу сказать…

– Что-нибудь не так, мисс Кларк? – Кустистые брови дежурного администратора сошлись на переносице. – Мистер Шалтс просил предоставить вам какой-нибудь из наших лучших номеров, ну вот я и…

– Хорошо, хорошо, пусть будет пятьсот третий. Прекрасный номер, – выдавила из себя Кэй и последовала за высоким блондином, подхватившим ее дорожную сумку из серой замши.

– Могу быть чем-нибудь еще полезен? – Молодой человек поставил сумку и, покраснев, отступил назад к двери.

– Нет, все. – Кэй с улыбкой протянула ему чаевые.

– Если что-нибудь понадобится, зовите Рона. – И вышел в коридор.

Кэй повернула ключ в замке и, словно не желая переступать порог, тупо смотрела на массивную красного дерева дверь. Наконец она глубоко вздохнула, вошла и оглядела просторную, с высокими потолками комнату, посреди которой возвышалась большая двух спальная кровать. Стояла она на том же месте, что и тогда. Кэй живо вспомнилось, что в тот раз простыни были цвета голубого льда.

Она поспешно подошла к кровати, яростно отбросила шелковое пуховое покрывало и не сумела подавить стон. Крахмальные простыни все того же цвета были прохладными на ощупь и такими… манящими. И ей снова представилось на этой огромной голубой кровати обнаженное, по-мужски красивое тело, раскинувшееся в мирной неге. Широкая волосатая грудь медленно вздымается и опускается. Плоский живот, узкие бедра, длинные мускулистые ноги. Привлекательное, застывшее в удовлетворенном покое лицо, растрепанные волосы, черные как вороново крыло.

Именно так он выглядел, когда Кэй пять лет назад выходила из этой комнаты. Выходила на цыпочках, чтобы не разбудить его. Уголки ее рта скривились в слабой улыбке. Когда бы она ни вспоминала Сала минувшие пять лет, всегда он являлся только обнаженным, на голубых простынях. И выглядел во сне так беззащитно, так невинно, так бесстыдно.

Кэй медленно провела ладонью по прохладным простыням и выпрямилась. Взгляд ее упал на туалетный столик красного дерева со стоявшим на нем роскошным букетом роз. Она наклонилась, вдохнула сладкий аромат, исходивший от бархатных лепестков, и только тогда заметила обернутую шелковой ленточкой карточку.

“Извините, что не мог встретить – дела. Исправлюсь. Мы с женой и Салливаном Уордом приглашаем вас поужинать. Заеду в половине девятого. Добро пожаловать в родные края!” И подпись: “Сэм Шалтс”.

Кэй положила карточку на место и почувствовала, как дрожь волнения пробежала по телу. Ровно через час она встретится с Салливаном Уордом, у которого так давно не видела… Салливан Уорд вышел из душа, аккуратно вытерся с ног до головы и, затянув узлом полотенце на левом бедре, потянулся за сигаретой. Затем как был босиком прошлепал в кабинет к бару. Из хрустального графина со скотчем он плеснул немного в высокий стакан, долил содовой, бросил дольку лимона и пару кубиков льда.

Завершив всю эту процедуру, Салливан подошел к огромному окну, занимавшему всю стену. Прищурившись, он посмотрел на умирающие лучи солнца, стремительно исчезавшего за горными пиками, отхлебнул немного виски, поморщился, поставил стакан на застекленную поверхность столика и тяжело вздохнул.

Катилась бы куда подальше! Черт бы ее побрал, эту Кэй Кларк! Пять лет назад она уже свела его с ума, и вот вам пожалуйста, возвращается в Денвер. Снова на радио будет работать, снова старые раны разбередит, а ведь они только-только затянулись. “Ну, уж нет, – думал Уорд. – Ни за что! На сей раз ничего у вас, мисс Кларк, не выйдет”.

Салливан пригладил черные волосы, прошел в спальню и стал переодеваться к ужину. Вечером предстоит развлекать свою прежнюю напарницу по утренней радиопередаче так, словно он счастлив ее возвращению. Если Сэмми Шалтсу угодно, чтобы они снова вместе выходили в эфир, что ж, так тому и быть. Правда, Уорд пытался втолковать ему, что Кэй Кларк решила вернуться по одной простой причине: она не смогла прижиться на радио в Лос-Анджелесе. Ладно, так или иначе, эта маленькая тщеславная покорительница сердец снова здесь и будет играть во второй лиге. Пока не пробьется в первую.

Может, им обоим повезет и к Рождеству мисс Кларк повернется к Денверу своей симпатичной попочкой. Салливан плюхнулся в кресло. Не исключено, что попочка сейчас не такая уж симпатичная, как прежде. Может, Кэй слишком увлекалась все это время пиццей – никогда не могла устоять перед таким искушением – и превратилась в толстуху. С ее-то маленьким ростом! Может, длинные серебристые волосы, которые она так любила распускать, теперь поблекли.

Салливан поднялся, продел под жестко накрахмаленный воротничок модный галстук и стянул его в безупречный узел. Затем бросил взгляд на массивные золотые часы. Восемь. Салливан Уорд вздрогнул.

Скрывая свое волнение под маской спокойной уверенности и опираясь на руку по-отечески добродушного, неизменно доброжелательного Сэма Шалтса, генерального директора радиостанции “Кью-102”, Кэй вошла в ресторан под названием “Рубеж веков”. С другой стороны к Сэму прицепилась его жена, веселая толстушка Бетти, которая не меньше мужа радовалась возвращению Кэй Кларк в Денвер.

Их провели через зал в симпатичный цветущий уголок, расположенный полуэтажом выше. Это была небольшая, уютная комната с несколькими круглыми, покрытыми льняными скатертями столиками и десятком банкетов, обитых красной кожей. Вместо пола здесь была изумрудная лужайка, с потолка спускались зеленые растения, так что людям ростом повыше приходилось пригибаться, чтобы не запутаться в листве.

Безупречно вышколенная, с осиной талией дама в длинном темном платье проводила гостей на лучшее место, откуда открывался превосходный вид на горы.

Сэм Шалтс весело предложил:

– Устраивайтесь здесь, милочка, я сяду с Бетти, а рядом с вами, как придет, – мистер Уорд.

– Прекрасно, – бодро откликнулась Кэй, чувствуя, как у нее в желудке все переворачивается от одной только мысли о том, что сейчас появится импозантный, излучающий особую магнетическую силу Салливан.

– Чудесно выглядите, Кэй, право, настоящая красавица! – расплылась в улыбке Бетти Шалтс. – Спорю на что хотите, стоит Салливану увидеть вас, как с его лица мигом сойдет это угрюмое выражение.

– Радость моя, – поспешно заговорил Сэм Шалтс, бросая на жену предостерегающий взгляд, – ты бы лучше…

– Сэмюэл Джон Шалтс, не надо говорить мне, что делать, а чего не делать. – Бетти улыбнулась мужу, и тот с легким вздохом поднял руки.

– Не обращайте на нее внимания, Кэй. Вы, же знаете, как моя жена относится к Салливану? Можно подумать, что это ее родной сын! Стоит только облачку набежать на его лицо, как Бетти мгновенно…

– А разве Салливан очень не доволен моим возвращением? – Ну что вы такое говорите, Кэй?.. Знаете, он… – Сэм слегка замялся.

Тут решительно вмешалась Бетти:– Кэй, вы же знаете, я никогда не играю в прятки. Да, Салливан не был в восторге, когда муж сказал, что вы снова будете вместе участвовать в утренней программе. Вот что он сказал…

– Хватит, Бетти, кто, в конце концов, руководит каналом – он или я? – И чтобы загладить неловкость, Сэм подозвал официанта.

– Бокал белого вина, пожалуйста. – Кэй вдруг охрипла, а Бетти, заказав ананасового сока, заговорила вновь, но теперь, к счастью, на другую тему:– В прошлом году мы построили новый бассейн с настилом из красного дерева и ваннами с водой из горячих источников. Знаете, там, на склоне позади дома. Обязательно приходите как-нибудь на выходные.

Бетти все не умолкала, но Кэй, согласно кивая, почти не слышала ее. Медленно потягивая вино, она старалась хоть немного сбросить напряжение. Почему, собственно, известие о том, что Салливан не особенно обрадовался ее возвращению, произвело на нее такое впечатление? Кэй ведь и не ожидала, что он придет в восторг, и даже приготовилась выслушать вполне нелестные речи. Салливан умел быть холодным, безжалостным и даже грубым, когда кто-нибудь был ему не по душе.

Кэй стиснула зубы. Ничего, справится как-нибудь. Она уже не девчонка, которой он некогда крутил как ему заблагорассудится. А так оно и было с того самого момента, как Кэй получила столь желанное место его напарницы в утренней передаче.

Было ей тогда только семнадцать, и всех изрядно поразило, что Салливан выбрал себе такую неопытную партнершу. Он же не обращал никакого внимания на все эти перешептывания и ей велел не волноваться, Кэй была среди тех жаждущих, что послали на пробу пленки со своими записями. Салливан терпеливо прослушивал одну за другой кассеты, но только в голосе Кэй его что-то задело. Он и понятия не имел, что эту запись прислала семнадцатилетняя девушка.

Заинтересовавшись услышанным, Салливан вызвал мисс Кларк на собеседование. Кэй до сих пор помнит, как вытянулось, в изумлении его привлекательное лицо, когда она робко вошла в кабинет. Быстро взяв себя в руки, Салливан приветливо улыбнулся, предложил присесть и быстро заговорил, стараясь облечь отказ в самую вежливую форму.

– Знаете, дорогая, – начал он, – у вас чудесный голос, и человек вы явно одаренный, но…

– Но что, мистер Уорд? – сразу ощетинилась Кэй.

– Мне кажется, вы слишком молоды, чтобы вообще работать. Где бы то ни было. Вам еще в школу ходить надо. – В его темных блестящих глазах мелькнуло снисходительное удивление, и это рассердило Кэй.

– Сколько вам лет? – На будущий год исполнится восемнадцать, – вздернула она изящный подбородок, – а что касается школы, мистер Уорд, то я еще в прошлом году окончила ее и сейчас учусь в Денверском университете, на заочном.

–А вам, сколько лет, мистер Салливан Уорд? Он все еще улыбался, но, услышав вопрос, громко и с удовольствием расхохотался.

– На будущий год исполнится тридцать, Кэй, так что, сами видите, разница в возрасте между нами…

– Не имеет никакого отношения к делу, по которому я пришла сюда. Я прислала пленку, вы прослушали, и мой голос вам понравился. Так что у меня есть право на обещанную возможность пробной передачи, и вы не можете лишать меня ее только потому, что мне еще…

– Ладно, ладно. – Он высоко поднял руки ладонями вверх. – Вы победили! – Широко улыбаясь, Салливан обошел свой массивный стол, поднял Кэй, как ребенка, на ноги и повел вниз, в студию звукозаписи.

– Давайте попробуем. Вижу, вы весьма решительная юная дама.

– Разве это плохо? – Кэй закинула голову, чтобы посмотреть в глаза нависшему над ней мужчине.

Салливан покачал головой и смущенно ответил:

– Да нет, надеюсь, что нет. Потому что я и сам такой.

– Ну так как, Кэй, придете? – Чуть визгливый голос оторвал Кэй от воспоминаний.

– Я… Извините, Бетти, что вы сказали? – С вами все в порядке, милая? А то вы, похоже, витаете где-то далеко-далеко. – Бетти сделала глоток ананасового сока и посмотрела на Кэй.

– Да нет, все нормально. Так что вы говорили? – извиняющимся тоном ответила Кэй, улыбнулась и поклялась себе, что отныне отвлекаться не будет.

– Хотела, чтобы вы пришли к нам в воскресенье. Поплаваем в бассейне, пообедаем на воздухе.

– Побойся Бога, Бетти! – вмещался Сэм Шалтс. – Кэй всего пару часов как вышла из самолета. Пусть хоть немного осмотрится. Ей надо подыскать себе квартиру, встретиться с коллегами… Черт, куда же Салливан запропастился? С голоду умираю и не сомневаюсь, что и вы, Кэй, тоже.

– Да, немного, – откликнулась Кэй, хотя на самом деле ей казалось, что не сможет и кусочка проглотить.

Она снова незаметно посмотрела на входную дверь. В любой момент Салливан может появиться на пороге и, подняв голову, чтобы не задеть за низко свисающую декоративную зелень, сесть рядом с ней. Чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди, Кэй сделала глоток вина.

– Мистер Шалтс, прошу прощения за беспокойство, но вас к телефону. – Метрдотель изящно поклонился дамам. Кэй все поняла.

Она знала, кто звонит Сэму Шалтсу сюда, в “Рубеж веков”. Похолодевшие пальцы сжали граненую ножку бокала.

– Это Салливан звонил. – Вернувшийся шеф посмотрел на Кэй и перевел взгляд на жену. – Он не сможет прийти. Всячески извиняется, но похоже…

Кэй не дослушала. Итак, Уорда сегодня не будет. Не будет, потому что он не хочет ее видеть. Кэй испытывала и облегчение, и разочарование.

Все складывается еще хуже, чем она предполагала.

Салливан медленно положил трубку и яростно рванул безупречно завязанный шелковый галстук. Затем сбросил дорогой пиджак, скомкал его, словно это был старый бесформенный свитер, и швырнул в противоположный угол комнаты. Ударившись о сосновую панель дальней стены, тот мягко спланировал на серый ковер. За пиджаком полетел и темно-бордовый галстук.

Стиснув зубы, с холодным огнем в глазах Салливан дернул за воротник белой сорочки, и на пол полетели три перламутровые пуговицы. Носком левой ноги он уперся в пятку правой и небрежно скинул ботинок. Затем проделал ту же процедуру с другим. Он взял наполовину пустую пачку, сунул в плотно сжатые губы сигарету, прикурил и глубоко затянулся.

Уорд взглянул на изящную золотую зажигалку и рассеянно провел ногтем по надписи. Она была лаконичной: “Салу”. Так называть себя он разрешал только Кэй Кларк.

Элегантный подарок последовал за пиджаком и галстуком. Удар зажигалки о стену в тихой, погружающейся в сумерки комнате прозвучал как маленький взрыв.

Взрыв прозвучал и в занывшем от боли сердце Салливана Уорда.

Задетая откровенным стремлением Салливана оттянуть их встречу, Кэй беззаботно заметила:

– А я, пожалуй, даже рада, что Уорд занят. Мне и в вашей компании хорошо, – и ласково улыбнулась помрачневшему и явно недовольному Сэму Шалтсу.

Бетти поджала губы и осудительно посмотрела на мужа:



– Говорила же я тебе, не придет он. Меня не обманешь…

– Дорогая, Салливану не удалось провести с нами вечер из-за срочного дела…

– Ну да, конечно! – перебила миссис Шалтс. – Он уже на пороге был, как вдруг зашли пропустить по рюмочке президент и первая леди США. – Она весело подмигнула Кэй. – Или весь гардероб сгорел, и надеть бедному нечего.

– Ладно, – резко бросил Сэм, – давайте все же поедим.

Кухня в “Рубеже” всегда была отменна, но у Кэй совершенно пропал аппетит. Она вяло жевала только ради того, чтобы двое энергичных едоков не задавали лишних вопросов. Если Шалтсы, выговорившись, благополучно забыли о Салливане, то Кэй это никак не удавалось. Пытаясь убедить себя, что Уорда действительно в последний момент отвлекло какое-то важное дело, Кэй в глубине души знала, что никакого дела, конечно же, нет. Он просто боится ее увидеть.

Ужин, наконец, завершился, и Шалтсы подбросили Кэй до гостиницы. Она вошла к себе в номер, заперла дверь и тяжело вздохнула. Кэй сбросила туфли; расстегнула молнию на шелковом платье, дав ему мягко соскользнуть на пол. Мгновение спустя молодая женщина встала под душ и, закрыв глаза, расслабилась под горячими струями воды.

Зевая, Кэй досуха вытерлась, надела шелковую пижаму и лениво потянулась. День выдался долгим, утомительным, и, уверенная, что сейчас мгновенно уснет, Кэй выключила настольную лампу и закуталась в прохладный, цвета голубого льда пододеяльник.

Ноздри ее щекотал сладкий аромат роз, напоминая о той роковой ночи, которую она однажды провела здесь. Тогда на столике тоже стояли розы, десятки роз, присланных Уордом. Розы. Шампанское. Салливан…

Чувствуя, как по щекам струятся слезы, Кэй в который уже раз за эти годы принялась ворошить прошлое.

Пролетели два года работы на радиостанции. Ей девятнадцать. Она в этой же самой комнате. От яркого света, падающего на постель, и аромата роз приятно кружится голова. Горячие, не отрывающиеся от нее губы пахнут шампанским. Низкий, обволакивающий голос нашептывает нежные слова. Жаркие, уверенные руки скользят по ее вздрагивающему телу.

Это был последний вечер Кэй в Денвере. Утром она улетала в Лос-Анджелес, чтобы начать новую работу на одном из ведущих радиоканалов.

Салливан пригласил ее на прощальный ужин. Стоял жаркий августовский вечер. На Кэй было легкое платье-топ; узкие бретельки, перекинутые через загорелые плечи, сходились узелком сзади на шее. Длинные – если их распустить, то почти до самой талии – волосы с изящной небрежностью уложены в большой пучок.

Салливан, выглядевший совершенно по-мальчишески в светло-серой полотняной рубашке, плотно облегавшей мускулистую грудь, и выцветших джинсах, уступая желанию Кэй, согласился поужинать в маленькой пиццерии у самого подножия гор на западной окраине Денвера. За ужином они шутили, весело смеялись, тщательно избегая разговоров о ее отъезде.

Держась за руки и не говоря ни слова, они вышли из лифта и направились к пятьсот третьему номеру.

Она потянулась было к выключателю, но он, не спуская горящих откровенным желанием глаз с ее губ, прижал ладонь Кэй к своей груди. Заворожено глядя, как медленно склоняется к ней его красиво вылепленная голова, Кэй слегка откинулась и жадно приоткрыла губы. Салливан успел еще прошептать:

– Кэй, девочка моя! Чувствуя, что его поцелуи становятся все более требовательными, Кэй вздохнула, обвила руками его шею и вцепилась в завитки волос на затылке.

Поцелуи Салливана всегда воспламеняли ее – с самого первого раза, когда морозным зимним утром его губы внезапно коснулись ее губ.

Кэй торопилась в студию. Нос у нее покраснел, глаза слезились, зубы выбивали дробь. При ее появлении Салливан хмыкнул, подошел и, не говоря ни слова, обнял. Затем наклонился и поцеловал Кэй в онемевшие на морозе губы.

Это холодное, снежное утро осталось позади. Теперь Салливан целовал ее часто, и она всегда откликалась, вздрагивая при одном лишь прикосновении его властных губ. Нередко бывало так, что этих поцелуев, как бы восхитительны они ни были, недоставало – так сильно их влекло друг к другу. Тем не менее Салливан, хотя взгляд его выдавал нестерпимую боль, а напряженное тело дрожало от неутоленного желания, неизменно отталкивал ее, всякий раз останавливаясь на пороге того, чего безумно хотелось обоим. Но в ту ночь все было иначе. В ту ночь он целовал Кэй неистово и исступленно, не сдерживая себя, и она отвечала ему тем же. Когда, наконец их воспаленные губы разомкнулись, Салливан, тяжело дыша, слегка подтолкнул Кэй к постели. Она не сопротивлялась. Кэй с восхищением смотрела на него: широкие покатые плечи, сильная, мускулистая грудь, поросшая черными волосами.

Кэй потом не могла вспомнить, как именно его опытные, настойчивые руки освободили ее от платья и кружевных трусиков.

До боли родной голос шептал прямо в ухо:

– Я хочу тебя, Кэй. Родная моя! Я не сделаю больно, ни за что.

–Да.

Вот и все, что удалось ей выдавить из себя, пока длинные, сильные пальцы безошибочно приближались к сокровенному месту, которого еще не касалась ни одна мужская рука.

– Да, да… – повторяла она, с трудом шевеля – воспаленными губами; голубые глаза ее расширились от нового, прежде неведомого и сладостного ощущения.

Не отрывая взгляда от ее прекрасного лица, Салливан продолжал свои нежные ласки. Она задрожала, прижалась к нему изо всех сил и подняла глаза – испуганные и счастливые.

– Вот так, вот так, маленькая, – шептал он, не отрываясь от Кэй, терпеливо и настойчиво посвящая ее в удивительные тайны собственного тела и радости, которую оно способно получать и дарить. Кэй беспомощно качала головой, заворожено и испуганно повторяя его имя. Чувствуя, как сильно бьется его сердце, а джинсы буквально лопаются под властным напором восставшей мужской плоти, Салливан любовно подводил ее к мигу высшего наслаждения.

И вот этот миг настал. Глаза Кэй расширились от изумления и восторга, она невольно вцепилась ногтями в крепкие загорелые плечи Салливана.

– Да, да, малышка, я здесь, и никуда тебе от меня не деться.

Под мягкие звуки музыки, лившейся из приемника, ощущая аромат роз и недопитого шампанского в бокалах, они поплыли на простынях цвета голубого льда к финалу. Кэй вдруг остро поняла, что боль, которую она сейчас почувствует, ничто в сравнении с болью, какую ей предстоит испытать при расставании с этим мужчиной.

И оказалась права.

Слезы обожгли ей глаза. Да, предчувствие не обмануло, и тогда ночью Кэй испугалась того, как больно, немыслимо больно будет расставаться с Салливаном. Больно ей. Больно ему.

И все равно ушла, ушла совершенно легкомысленно, уговаривая себя, что во всем виноват мужчина: он не попросил остаться, не велел ей остаться. А ведь стоило Уорду сказать полслова, как она с готовностью упала бы в его объятия и прошептала бы с восторгом: “Да-да, конечно. Все, что мне нужно, – это ты. Я люблю тебя, Сал”.

Кэй отбросила мягкие простыни, встала и, тяжело вздохнув, подошла к окну. Город переливался яркими огнями, но они расплывались перед ее затуманенным слезами взором.

Правда была горькой, но отворачиваться от нее больше нельзя.

Это была ее вина, и никого другого. Она по уши влюбилась в Салливана Уорда и была еще слишком молода. Она променяла их общее сокровище – любовь – ради престижной и высокооплачиваемой работы в Лос-Анджелесе. И все эти годы, кляня себя за дурацкий выбор и тоскуя по утраченной любви, она пыталась утешить себя тем, что и Салливан виноват не меньше. Но это не так.

Кэй сама, по своей доброй воле, отвернулась от самого замечательного мужчины на свете, такого ей больше не встретить, и пожертвовала любовью, которую бы надо беречь пуще самой жизни. Она отказалась от любимого ради того, чтобы схватить за хвост жар-птицу удачи и славы, о которой мечталось в юности. Только из-за Кэй у них произошел разрыв. Карьера оказалась для нее дороже любви.

“О Господи, какой же идиоткой я была!” Кэй закусила губы, ощущая, как обволакивает ее пустота той самой комнаты, в которой она однажды пережила восторг счастья и наслаждения. Если бы можно было все начать сначала.

Глава 2

Кэй разбудили лучи яркого сентябрьского солнца. Отбросив назад спутавшиеся во сне волосы, она подтянула повыше подушку и села в кровати. Взгляд ее упал на ночной столик, над которым в стену было встроено радио. Кэй протянула руку и нажала на кнопку. Комнату наполнили звуки музыки.

– Вы слушали популярную в свое время песню Глории Гейнор “Я выживу”. Чудесная мелодия, верно? – обратился Салливан к невидимой аудитории.

Знакомый голос прозвучал так близко, что у – Кэй перехватило дыхание. Она откинулась на подушку, сердито приказала себе успокоиться и, закрыв глаза, сидела, медленно покачиваясь и впитывая этот чувственный голос” которому, казалось, не нужно никаких усилий, чтобы завладеть ею – как и всеми другими слушателями.

Да, в своем деле Салливану не было равных. На всем западном побережье некого было сравнить с этим на редкость одаренным человеком. Вот что хотела сказать ему Кэй при первой же встрече по возвращении в Денвер, но подозревала, что Уорду теперь все равно, что она о нем думает.

В десять утра Кэй, одетая в сшитый на заказ бежевый костюм, входила в застекленные двойные двери радиостанции “Кью-102”, расположенной в центре Денвера. Миловидная девушка с каштановыми волосами и зелеными глазами подняла голову, улыбнулась и, прижав ладони к зардевшемуся лицу, воскликнула с едва сдерживаемым восхищением:

– Вы, должно быть, Кэй Кларк! Меня зовут Шерри Джонс. Я так много о вас слышала! Честное слово, будто кинозвезда к нам заглянула. Автограф дадите? Я просто не прощу себе, если…

Покачав головой, Кэй добродушно рассмеялась:

– Спасибо. Польщена, но только, Шерри, никакая я не звезда. Мистер Шалтс занят? – Прошу вас, мисс Кларк, следуйте за мной, – ослепительно улыбнулась Шерри.

– Господи, какая же вы красавица! Вы с Салливаном составите прекрасную пару. Он ведь у нас тоже, знаете, мужчина видный.

– Да, – кивнула Кэй, – это я знаю.

Вслед за Своей юной почитательницей Кэй вошла в кабинет Сэма Шалтса.

– Вот и она, – доложила Шерри грузному мужчине, поднимающемуся из-за дубового письменного стола. – Кофе подать? – Доброе утро, Кэй. – Сэм подошел пожать ей руку. – Она не пьет кофе, Шерри.

Секретарша неподвижно застыла, словно ее пригвоздили к полу. Затем робко спросила:– Может быть, пообедаем вместе, мисс Кларк? – Шерри, – строго заметил Сэм, – посмотри-ка, уже пять лампочек мигает. Может, наконец, вернешься к себе? Звонят ведь люди.

– О, прошу прощения, мистер Шалтс! – И восторженная юная особа направилась к двери.

– Кэй, мы обычно обедаем у Лео, так что…

– Сэм, можно быть откровенной? – С чего это вы, Кэй? Разве я когда-нибудь лукавил с вами? – Удивленно посмотрев на нее, шеф плюхнулся в кресло и положил руки на стол. – О чем речь, собственно? Мне казалось, насчет денег мы договорились.

– Зарплата меня вполне устраивает, Я об Уорде. – Кэй в упор посмотрела на Шалтса, но он только беспомощно пожал плечами и стал внимательно рассматривать свои ногти.

– Ну, как сказать вам, Кэй, мы оба знаем…

– …что Салливан не хочет работать со мной. Так? По-прежнему избегая ее взгляда, Сэм тяжело вздохнул:

– Кэй, когда вы оба выйдете в эфир, все будет, как и прежде.

– Вы не ответили на мой вопрос, Сэм.

– Я генеральный директор канала, и мне решать, кому с кем работать, независимо от чьих– то там личных переживаний.

– Вот теперь ответили, – с невеселой улыбкой сказала Кэй.

– Похоже на то, – улыбнулся в ответ Сэм. – Короче, дорогая, придется вам с Салливаном кое о чем забыть. Меня интересуют только слушатели.

– Да бросьте, Сэмми! Вы ничуть не изменились: такой же сентиментальный, как и раньше.

– Н-да, – побагровел Шалтс, – вот и Бетти говорит то же самое. Если вопросов больше нет, идемте к Салливану. – Шеф вопросительно посмотрел на нее и встал.

– Как вам кажется, Сэм, – спросила Кэй, – Даниил, входя в пещеру ко льву, волновался? – Наверное, – ухмыльнулся Сэм, – но сейчас и лев, по-моему, себе места не находит.

Он был высок, строен и элегантен. Волосы отливали черным глянцем, разве что на висках появилось несколько серебряных нитей. Черты лица немного заострились и стали еще жестче, но выглядел мистер Уорд, как и прежде, просто красавцем. Встретившись с его холодным взглядом из-под лениво приоткрытых век, Кэй почувствовала, что ей становится жарко. На губах Салливана появилась приветственная улыбка, но глаз она не затронула.

Плечи, раздавшиеся за это время, были неестественно напряжены. На открытой шее привлекательно курчавились темные волосы. В комнате было жарко, и Салливан закатал рукава.

Тридцатишестилетний Салливан Уорд был в расцвете мужской красоты. Кэй смотрела на него с немым восторгом. И со страхом. В его ледяном взгляде читалось именно то, чего она так боялась: не нужна она здесь, недоволен Салливан ее появлением. У Кэй пересохло во рту от горького ощущения, что она пожалеет о своем возвращении.

Холодно оглядев ее с головы до ног, Салливан в конце концов коротко кивнул:– Мисс Кларк.

– Мистер Уорд, – бесстрастно откликнулась она.

– Ну что ж, разбирайтесь, – покачал головой Сэм Шалтс. – У меня и без вас дел полно.

Никто ему не ответил. Салливан и Кэй даже не заметили, как шеф удалился.

В кабинете повисла оглушительная тишина. Подобно приготовившимся к прыжку грациозным диким кошкам, мужчина и женщина настороженно смотрели друг на друга.

Глубоко засунув руки в карманы, Салливан наконец, взглянул куда-то поверх стоявшей напротив красавицы. Чувствуя, как мышцы живота стягиваются в тугой узел, он изо всех сил старался не выдать своих чувств. На самом деле больше всего на свете ему сейчас хотелось прикоснуться к великолепным серебристым волосам Кэй, сверкающим подобно нимбу на ярком утреннем солнце. Стиснув зубы, Салливан сжимал в карманах кулаки. Как же не терпелось ему выхватить из этих волос заколки! Пусть рассыплются пышными локонами по плечам…

Эти потрясающие голубые глаза смотрели сейчас с той же бесхитростной доверчивостью, которая так покоряла его… Сочные губы, хотя и были сейчас крепко сжаты, сохранили ту же мягкую обольстительность, заставляя Салливана терять голову…

По мере того как взгляд Уорда опускался все ниже – на высокую грудь, тонкую талию, округлые бедра, длинные загорелые ноги, – челюсти у него сжимались до боли. В кабинете стояла искушенная двадцатичетырехлетняя женщина. И, видит Бог, как никто желанная.

Медленно повернувшись к Кэй спиной, Салливан сделал вид, что разглядывает за окном нечто интересное. На самом деле глаза были закрыты. Наконец он сказал:

– Ну что ж, Кэй, присаживайтесь.

Не говоря ни слова и не сводя глаз с иссиня-черных волос мужчины, все еще стоявшего к ней спиной, Кэй придвинула к себе стул. Небрежно скрестив ноги и поправив на коленях натянувшуюся юбку, она молилась, чтобы сердце не стучало так бешено.

Салливан обернулся.

Напряженность в его взгляде исчезла, но холод сохранился.

– Надо обсудить кое-что, – сказал он негромко и как бы между делом.

Салливан поискал среди бумаг, разбросанных по столу, пачку сигарет. Золотой зажигалки, которую Кэй подарила ему когда-то на Рождество, не было. Кэй это не удивило.

Обнаружив, наконец, и коробок спичек, Салливан зажег сигарету, глубоко затянулся и, пристально посмотрев на нее, развалился на вращающемся стуле.

Кэй без нужды откашлялась и начала:– Хорошо быть снова дома, Сал… Салливан.

– Правда? – Он слегка приподнял темные брови и скривился в насмешливой улыбке. – А я– то думал, старый Денвер покажется слишком провинциальным даме, отдавшей предпочтение Лос-Анджелесу.

– Так я ведь и сама, можно сказать, провинциалка. Не помните? – Кэй взглянула ему прямо в глаза.

Широкие плечи слегка приподнялись. Салливан сделал еще одну глубокую затяжку и медленно выпустил дым.

– Пожалуй, что так, но ведь пять лет прошло. Уверен, что за это время вы достигли успехов и в работе, и в личном плане. – Он замолчал, но его глаза, казалось, говорили: “Попробуй-ка возрази!”

– Салливан, я надеюсь, что действительно научилась работать лучше. Если нет, значит, я занялась не своим делом, хотя мне так не кажется. Ведь именно вы были первым, кто сказал, что у меня есть будущее на радио, только надо учиться, развивать свои способности и стараться с каждым днем, с каждым годом быть лучше. Именно этим я и занималась последние пять лет. – Кэй перевела дух и продолжала, со злостью заметив, что на самодовольном его лице появилась торжествующая усмешка. Она места себе не находит, а Уорд явно наслаждается ее растерянностью. Руки так и чешутся залепить ему хорошую пощечину.

– Я создана для работы в эфире, точно так же как и вы, Салливан Уорд. Радио – это моя самая большая радость, и заниматься любимым делом я собираюсь до конца дней своих.



Кэй замолчала и, скрестив на груди руки, бросила на него испепеляющий взгляд.

– Все? – насмешливо осведомился Салливан, затушил сигарету и покачал головой. – Ладно, будем считать, что вы поставили меня на место. А теперь займемся делом.

Непринужденно поднявшись, он обогнул стол. При его приближении Кэй замерла. Салливан остановился напротив и присел на угол стола.

– С чего начнем? – протянул он, глядя на Кэй сверху вниз.

– Почему бы не с маленькой лекции на тему о том, что программный директор станции – это вы, и в этом качестве…

– Попридержите язык! – Салливан угрожающе наклонился к ней. – Да, взял вас на работу Сэм Шалтс, но начальник ваш – я. Понятно? И я на самом деле собираюсь прочитать вам небольшую лекцию. А вы слушайте да запоминайте. Я уже не тот добродушный малый, каким можно было вертеть как тебе вздумается. Теперь это не получится даже у красоток с огромными глазами и таким же самомнением. Свое самолюбие можете тешить как вам заблагорассудится, мисс Кларк, но пока – в ожидании великого будущего – вы работаете на этой станции со мной, придется делать то, что я велю. Пусть вы у нас и знаменитость, и звезда, и черт в ступе, но здесь я…

– Салливан, – решительно перебила Кэй, – может, все же дадите мне сказать…

– Не дам. Мы оба знаем, почему вы здесь. У вас произошел какой-то сбой, вы потеряли работу в Лос-Анджелесе и вернулись на время в Низшую лигу.

Смуглое красивое лицо Салливана было совсем близко. Едва не обжигая Кэй холодным взглядом, он ровно проговорил мягким, бархатным голосом, который Кэй так любила:– Только надолго ли, мисс Кларк? На три Месяца? На шесть? Пока не получите заманчивое предложение из Чикаго? Атланты? Майами? Кэй выдержала его взгляд и, чувствуя, как нарастает в ней гнев, вздернула подбородок.

– Знаете, Салливан, такой глупости я не сделаю. – Она скромно опустила очи долу, а затем, широко улыбнувшись, резко подняла голову. – Только Нью-Йорк, Салливан. Вот подходящая сценическая площадка для моих талантов, вам не кажется? Темные глаза Салливана на мгновение грозно сверкнули. Он поднялся, выпрямившись во весь свой внушительный рост.

– Точно, – растягивая слова, подтвердил он, – именно там вам и место. Так или иначе, в одном я уверен абсолютно – здесь вам, черт побери, делать нечего.

Кэй тоже поднялась, и ей пришлось закинуть голову, чтобы посмотреть Салливану в глаза. Изнемогая от желания обвить руками его шею, она готова была признаться, что никуда не хочет бежать и мечтает быть рядом с ним, а о Нью-Йорке сказала, только чтобы задеть его побольнее, как Сал задел ее.

Кэй не могла отвести взгляд от точеного мрачного лица, твердого подбородка, недобрых глаз. Она надеялась, что хоть что-то, хоть какая-то толика тепла сохранилась от прежних времен, но, похоже, у мистера Уорда даже дружеских чувств к ней не осталось.

– Ладно, Салливан, я уже здесь. И мы снова начинаем работать на пару в утренней передаче. Завтра в шесть утра я буду в студии. Ну а сейчас, если вам угодно прорепетировать либо обсудить нашу совместную передачу, то я готова. И давайте займемся этим как люди, знающие толк в своей профессии. Если же нет, то позвольте удалиться.

– Лучше отложим репетицию до утра, – кивнул Салливан. – А сразу по свежему следу – передача.

– Договорились. – Кэй пошла к двери, но на пороге остановилась. – Я смотрю, перекладина у вас по-прежнему на месте. Да и вообще мало что здесь изменилось.

Салливан усмехнулся и покачал головой.

– И кабинет у меня все тот же, что был, когда вы уезжали.

Кэй отметила развешенные на стенах грамоты – награды за разнообразные успехи Уорда. Сделанный на заказ, соответственно росту хозяина кабинета, большой кожаный диван на том же месте – под огромным, почти во всю стену, зеркалом. Незаметная дверь ведет в личный туалет. Салливан часто шутил, что привлекает его на этой работе даже не столько зарплата, сколько перекладина и персональный душ.

И все-таки кое-что исчезло за минувшие годы – многочисленные цветные фотографии Кэй. Ни на стенах их не видно, ни на столе.

Все еще занимаетесь гимнастикой, когда что-нибудь не в порядке? Кэй улыбнулась, вспомнив, как Салливан при возникновении какой-нибудь проблемы немедленно направлялся к перекладине и начинал энергично и долго подтягиваться.

Даже загар не мог скрыть румянца, выступившего на щеках у Салливана. Словно не расслышав вопроса, он негромко сказал:

– До завтра, Кэй.

– До завтра.

В коридоре Кэй столкнулась с миловидной женщиной, выпорхнувшей из соседней двери.

– Мисс Кларк, я Дженел Дэвис, секретарь мистера Уорда. Если не возражаете, покажу ваш кабинет.

Кэй пошла за высокой стройной женщиной с короткими каштановыми волосами и мягким взглядом серых глаз. На вид Дженел приблизительно столько же, сколько Салливану. Привлекательна, мила, воспитана. Женская интуиция подсказала Кэй, что секретарша явно неравно душна к Салливану.

Предположение это подтвердилось, когда Дженел, помогая мисс Кларк устроиться на новом месте, заговорила о своем шефе, очень стараясь не показать, что возвращение ведущей не привело ее в восторг.

– Я подготовила все, что вам может понадобиться, мисс Кларк.

– Да бросьте вы эти формальности, называйте меня просто Кэй. И большое спасибо за заботу, Дженел. Похоже, вы действительно все предусмотрели.

Кэй с улыбкой посмотрела на аккуратную стопку бумаги, отточенные карандаши, гелиевые ручки, хрустальную вазу на краю стола из тикового дерева.

– Еще я у вас клавиши на телефоне пометила. Если понадобится мистер Уорд, нажмите на кнопку с моим именем, я соединю вас, – объяснила Дженел.

– Слушаюсь, – отсалютовала Кэй. – Может, как-нибудь пообедаем вместе? – Договорились.

Секретарша вышла. И сразу же на столе у Кэй затрещал телефон.

– Привет, – послышался звонкий женский голос, – это Шерри, ну, из приемной, помните

– Привет, Шерри, какие проблемы?

– Наконец-то минутка свободная выдалась, телефоны сегодня словно взбесились. Так как насчет обеда? Пойдем вместе к Лео? Кэй закусила губу и задумалась. Если за минувшие годы ничего не изменилось, у Лео соберутся все ведущие, включая Салливана.

– Ну, пожалуйста, Кэй, не отказывайтесь, мне не терпится услышать про Лос-Анджелес, я ведь там никогда не была. Пойдемте, я плачу.

– Ну что за ерунда. Я с удовольствием пообедаю с вами. Естественно, кроме Лео, вы ничего не признаете? – Так ведь мне хочется, чтобы все увидели меня с вами, – призналась Шерри.

– Ладно, пусть будет Лео. – Кэй не могла противостоять простодушному очарованию юной особы. – И плачу я, Ресторан Лео находился рядом с Бродвеем, и по пути Шерри, хотя никто ее об этом не просил, успела просветить Кэй насчет всего, что происходит на “Кью-102”.

– Лично я считаю, что секретарша Салливана совершенно без ума от шефа, а он ее очень ценит. Она ведь такая славная и исполнительная! По меньшей мере раз в неделю они ужинают вместе, но, по моему, мистер Уорд испытывает к ней всего лишь дружеские чувства.

Кэй в смущении молчала, а Шерри перевела дух и продолжила:

– Странный он какой-то. Настоящий красавец, у всех женщин, и у меня тоже, при одном только виде его коленки дрожать начинают. Разумеется, я видела Салливана в компании тех еще милашек, но всякий раз у него это ненадолго. Прямо удивительно! Девушка нахмурилась, ее брови-ниточки взлетели кверху, словно приглашая и Кэй изумиться тому, что самоуверенный красавец почему-то не бросается на каждую встречную.

– На меня-то Уорд вообще внимания не обращает, ведет себя как с младшей сестренкой и всегда поддразнивает, с ним весело… Только в последнее время какой-то раздражительный стал. Перекладину в его кабинете заметили? Так вот, Салливан последнюю неделю только и знает, что болтается на ней. Даже к телефону не подходит. Между прочим, Джефф Кернз, это его ближайший друг, говорит, что…

– А разве Джефф все еще здесь? Эта новость явно порадовала Кэй. Славный, остроумный мужчина, Джефф Кернз был таким же старожилом станции, как Салливан, то есть работал здесь уже лет десять с лишним. Эти двое выросли в Монтане, вместе перебрались в Денвер, где и начали свою карьеру на радио.

– А он, наверное, здесь. – Шерри толкнула тяжелую дверь в тускло освещенный зал.

Бог знает сколько славных часов провела здесь Кэй рядом с Уордом. Почти заворожено девушка слушала, как Салливан, по-хозяйски обняв ее за плечи, толкует с сотрудниками радиостанции о музыке, раскрутке новых программ, молодых талантах и так далее.

Обеденное время подходило к концу, и многие столики в уютном ресторанчике были уже свободны.

– Ра! – донесся из противоположного конца зала знакомый голос.

Кэй улыбнулась. Джефф никогда не называл ее по имени. В тот день, когда Салливан познакомил их, Джефф с откровенным одобрением оглядел ее с головы до ног и, закончив осмотр, словно размышляя вслух, негромко заметил:

– А волосы-то у вас, как у рождественского ангела. Да и вся вы, солнышко, словно прекрасный рождественский ангел. Так что буду для простоты называть вас Ра.

Растянув рот до ушей, Джефф пробирался к ней, ловко лавируя между столиками. Сорвав с головы светлую матросскую шапочку, он смял ее и раскинул руки:

– Ра, куколка моя, вы еще красивее, чем прежде! – И звучно чмокнул ее в щеку.

– Джефф, как же я рада снова видеть вас! – воскликнула Кэй и тут же за его спиной перехватила хмурый взгляд Салливана Уорда.

Он мгновенно опустил глаза, но даже краткого мгновения Кэй хватило, чтобы понять, как ему неприятно ее присутствие. Черт, надо было все же уговорить Шерри пообедать где-нибудь в другом месте! Подхватив обеих дам под руки, Джефф потащил их к столу, за которым обычно располагались служащие станции.

– Между нами все по-прежнему, дорогая, – говорил он по дороге Шерри, – но знай: я уже давно влюблен в Ра. Так что придется тебе поделиться. – Он лукаво подмигнул девушке.

– Трепач, – добродушно откликнулась Шерри, улыбаясь вставшим при их появлении мужчинам, плотно окружившим стол.

Кэй невольно посмотрела на Салливана. Поднялся он медленнее других, демонстрируя свое недовольство. Не обращая ни малейшего внимания на его гримасы, Джефф решительно заявил:– Можешь не суетиться, Салливан, Ра со мной сядет. – Он подтащил стул и усадил на него Кэй.

– А ты, Шерри, устраивайся между Салливаном и Далласом, идет? Дождавшись, пока все сядут, Джефф искоса посмотрел на Салливана и сказал:

– Вот и славно, теперь Ра со всей командой познакомится.

– Может, возьмешь это на себя, Джефф? – бросил Салливан, не поднимая взгляда. – Представь Кэй.

– С наслаждением, капитан, – саркастически откликнулся Кернз, Сложив на груди руки, словно в молитве, и склонив голову.

Кэй, а вслед за ней и все остальные рассмеялись. Она с тревогой посмотрела на Салливана. Тот с трудом выдавил из себя улыбку.

– Так, ребята, – громко заговорил Джефф, – начнем с того, что Ра – это вовсе не то, о чем вы, может, подумали. Ра – рождественский ангел, имейте это в виду, так что никаких шалостей, ясно? – Под общий смех Джефф подмигнул Кэй. – Ра, единственная любовь моя, вот это – Даллас Найт. Он ведет передачу с десяти вечера до двух ночи.

– Добро пожаловать на борт, Кэй, – приветствовал Найт. – Если что понадобится, не стесняйтесь, идите прямо ко мне.

– Спасибо, Даллас, – кивнула Кэй и подумала, что он симпатичный малый.

– Напротив старины Далласа – Дейл-Полуночник. Вообще-то его зовут Дейл Китрелл. Он вещает с двух ночи до шести утра, а затем вы с Салливаном сменяете его. – Джефф склонился к Кэй и продолжал громким театральным шепотом: – Дейл настоящий призрак, так что поосторожнее с ним. Слишком много времени проводит ночами в одиночку. Он у нас, знаете ли, с деревьями беседует.

Выслушав эту характеристику, Дейл подмигнул Кэй:

– Да не слушайте вы его, Джефф просто завидует мне, и знаете почему? Дело не только в моих несравненных талантах, а в том, что волосы у меня дай Бог каждому, а у него, как видите, стремительно редеют. Дейл пригладил узкой ладонью лохматые рыжие пряди и улыбнулся так широко, что веснушки вокруг больших зеленых глаз слились в одно рыжее пятно.

– Рада познакомиться, Дейл, – рассмеялась Кэй. – Обязательно послушаю вашу передачу. А волосы у вас действительно роскошные, так что зависть коллеги понятна.

Прикинувшись оскорбленным, Джефф сдвинул брови.

– Зависть? Кто это здесь, собственно, и кому завидует? Мне приходилось слышать, что лысые в постели – настоящие звери. Поэтому жду не дождусь, пока последние волосы выпадут. Моя славная женушка утверждает, что с каждым годом я становлюсь все сексуальнее и сексуальнее.

– Ну да, конечно, – вставил Дейл, – только почему-то именно моя славная женушка в очередной раз беременна.

– Этот малый, вон там, видите, – реплику Дейла Джефф пропустил мимо ушей, – который выглядит так, словно его только на прошлой неделе от материнской груди отняли, – Туз Пик, улавливаете? У него дневная передача. Вообще– то его зовут Билл Смит или что-то в этом роде, такое же скучное.

Туз, высокий, худощавый и, кажется, очень застенчивый юноша лет девятнадцати, вежливо кивнул Кэй.

Представление продолжалось. Кэй познакомили с двумя дикторами информационных программ, главным инженером и парой ведущих сотрудников коммерческой службы. Все они встретили ее вполне доброжелательно. Кэй сразу же захотелось включиться в общий разговор, тем более что протекал он живо и весело, но она снова против воли посмотрела на Салливана.

Уорд сидел молча, крепко обхватив длинными пальцами кружку с пивом. Поймав ее взгляд, Салливан потемнел. Так и продолжали они молча смотреть друг на друга, пока Шерри не дернула его за рукав.

– Эй, Салливан, – весело защебетала она, – вот здорово, что вы с Кэй снова будете работать на пару, верно? Смотритесь вы вместе просто классно, да и каждый сам по себе высший класс, Кэй такая красавица, прямо чудо, и ни чуточки не важничает, своя в доску. Кстати, Салливан, а что вы едите?

– Бифштекс на ребрышках, – буркнул он, посмотрел на свои часы и отодвинул нетронутую тарелку. – Мне пора.

Не говоря больше ни слова, Салливан коротко кивнул сотрапезникам и зашагал к двери. Кэй не сомневалась в причине его ухода. Предложение Джеффа посидеть еще немного, пока он не пропустит лишнюю кружечку пива, она отклонила и, вернувшись вместе с Шерри на станцию, сразу прошла в свой кабинет и плотно закрыла дверь.

Не успела Кэй положить сумочку в нижний ящик стола, как зазвонил телефон.

– Кэй, это Сэм, – пророкотал в трубке густой бас, – тут ко мне зашел Бенни Браун, это наш лучший коммерсант, у него ключи от вашей машины. Договорился с ребятами из салона.

Кэй улыбнулась. Машина входила в условия контракта. Популярные радиостанции давно уже практиковали бартер – реклама в обмен на товары и продукты.

– Вы вообще как насчет “порше”? – Сойдет, пожалуй, – рассмеялась Кэй. – А если честно, то я просто в восторге.

– Ну и, слава Богу, а то я подумал… Видите ли, у Салливана большой серебристый “Мерседес”, и мне не хотелось бы…

– Так то Салливан, ему как раз “Мерседес” и подходит.

– Вот умничка! – с облегчением вздохнул Сэм. – В общем, машина на стоянке. Как соберетесь уезжать, заходите ко мне за ключами.

– Да, пожалуй, прямо сейчас и зайду. Мне ведь жилье надо подыскать, так что, если не возражаете, проедусь по адресам. Слушайте, Сэмми… а Салливан по-прежнему живет в районе Парк-Лейн?

– Да. А почему бы вам не спросить его – может, в тех краях что и сдается? – Пожалуй, – промычала Кэй и повесила трубку.

Нет уж, крышу себе она будет искать как можно дальше от Парк-Лейн.

Едва она вышла в коридор, как в противоположном конце приоткрылась тяжелая дверь и послышался голос Дженел Дэвис:

– Может, хватит, Салливан? У нас тут корреспонденции чертова прорва.

Кэй не выдержала, подошла поближе и, едва взглянув через плечо Дженел, стремглав бросилась через приемную в кабинет Шалтса.

Но и позвякивая ключами от новенького “порше”, Кэй никак не могла отделаться от стоящей перед глазами картины: обнаженный до пояса, с каплями пота на груди, Салливан методично подтягивается на перекладине.

Кэй направилась к платной стоянке, где ее ожидал сверкающий приземистый автомобиль. Уже открывая дверцу, Кэй обернулась, медленно подняла голову и прищурилась от яркого солнца.

Отсчитывая окна на верхнем этаже, она отыскала кабинет Уорда. Ничего и никого не было видно, и, тем не менее у Кэй возникло странное ощущение, что кик раз в этот момент Салливан соскакивает на пол, подходит к окну и наблюдает за ней. Попалась, стало быть, дурочка! Кэй резко рванула на себя дверцу и опустилась на низкое сиденье. Дрожащими пальцами она вставила ключ в замок зажигания. Мощный двигатель мгновенно взревел, и Кэй рванулась со стоянки, словно за ней гнался сам дьявол во плоти.

Глава 3

В половине пятого над головой Кэй заговорил радио будильник. Было еще темно, в такой час редко кто поднимается. Снова закрыв глаза, Кэй услышала приятный баритон Дейла Китрелла:

– Итак, если кто-нибудь меня слушает, предлагаю вашему вниманию новый хит “Обними меня”. Вот бы меня кто обнял…

Кэй сонно улыбнулась и поднялась с постели. Лениво сбросив пижаму, она нахлобучила целлофановую шапочку и встала под душ. Мощная горячая струя мигом прогнала сонливость. Но вместе с бодростью пришла и тревога.

Сегодня она снова выйдет в эфир… вместе с Салливаном.

Как все получится на сей раз? Возродится ли прежнее чудо общения, когда, глядя друг другу в глаза, один точно знал, что скажет другой? Кэй вздрогнула. В былые времена все шло так непринужденно, никаких осечек. Они стали “золотой парой”, казалось, без всяких усилий забиравшей в плен невидимую аудиторию слушателей.

Сколько раз они с Салом сидели рядышком в студии, подначивая друг друга, дотрагиваясь друг до друга, даже целуясь! Это, была целая игра – кто первым потеряет самообладание. Лихо тогда все у них получалось, и какую же искреннюю радость они испытывали от совместной работы! Кэй прошлепала назад в спальню, глубоко вдохнула аромат роз и подошла к неубранной постели. Присев на краешек, она задумалась.

Наверное, и Салливан сейчас выходит из душа в своих роскошных апартаментах на противоположном конце города. И стройное, без единого грамма жира тело блестит и пахнет душистым мылом.

Кэй приехала на полчаса раньше положенного. В тускло освещенной приемной и в выходящих сюда кабинетах работников коммерческой службы стояла гулкая тишина.

Кэй бесшумно пересекла вестибюль и направилась к себе. Внезапно она почувствовала, что сзади нее кто-то есть. Кэй круто обернулась и едва не врезалась в грудь Салливану Уорду.

Вздрогнув от неожиданности, она вдохнула такой знакомый – и чужой – запах, имя которому было Сал. Ее Сал.

Подняв голову, Кэй заставила себя взглянуть ему в глаза. В них застыло некое загадочное выражение, которое, впрочем, тут же исчезло, уступив место явному нетерпению.

– Я… Я не сделала вам больно? – Еще чего! – небрежно бросил он и зашагал в свой кабинет.

Кэй словно к полу приросла, глядя ему вслед. Она прикусила губу. Нет, так не пойдет. Решительно не пойдет. Если у Салливана не изменится настроение, их совместная программа превратится в кошмар. Все ясно: работать вместе они больше не могут. Не надо было возвращаться.

Без двух минут шесть Кэй вышла из кабинета. В тот же миг в противоположном конце коридора появился и Салливан. Они встретились у двери в студию. Не говоря ни слова, Уорд пропустил напарницу вперед. Кэй молча кивнула и вошла в комнату, где заканчивал передачу Дейл Китрелл. Судя по всему, ему очень хотелось спать. Он устало кивнул своей смене и сказал в микрофон:

– Ну что ж, вот и все для тех, кто не спит, Дейл-Полуночник прощается с вами, до следующей встречи. А сейчас – шестичасовые новости. – Дейл выключил микрофон.

– Привет, ребята! – Он поднялся, зевнул и сладко потянулся.

– Доброе утро, Дейл! – улыбнулась Кэй.

Салливан же, по-прежнему не разжимая губ, просто пожал товарищу руку.

Едва Дейл вышел из студии, Уорд занял свое. место перед микрофоном и подтащил к себе поближе стул, на котором только что сидел Дейл.

– С общенациональными новостями справитесь? – осведомился Салливан. – А я займусь всем остальным.

– Почему же только с новостями? Я много чего умею. Выбирать музыку. Включать запись. Запускать рекламные ролики. – Кэй ослепительно улыбнулась. – Так что вы знайте себе развлекайте публику и ни о чем не беспокойтесь.

– Отлично! – Салливан скрестил на груди руки и лениво откинулся на спинку стула.

Не обращая на него внимания, Кэй крутанула стойку для кассет, быстро запоминая цветные обозначения, указывающие на характер песни, – А, Б, В.

– А где список? – Да что это с вами, Кэй, никак призабыли? Наша станция не проигрывает хиты, она создает их.

– Да, помню, но…

– Осталось всего тридцать секунд, поторопитесь.

Чувствуя, что сердце колотится так, что вот-вот из груди выскочит, Кэй взяла кассету с голубой наклейкой.

– Доброе утро, сони! – заговорил Салливан хорошо поставленным и неотразимо сексуальным голосом. – С.вами снова ваш старый приятель Салливан Уорд. День, который мы все с таким нетерпением ожидали, наконец наступил. Понятное дело, в нашем прекрасном штате Колорадо любой день – особенный, но сегодня – так просто исключительный. – Покосившись на Кэй, он продолжал: – Не сомневаюсь, что многие из вас помнят прекрасную и талантливую Кэй Кларк. Мы с ней работали на пару в добрые старые времена Ну так вот, Кэй вернулась, и не могу передать, до чего же я счастлив. Словно в прошлое вернулся. Ну а для тех, кто переехал жить в наш город за последние пять лет, попробую описать свою несравненную партнершу. Рост у Кэй пять футов три дюйма, вес примерно сто два фунта, и все, что надо, – при ней.

Кэй от волнения боялась пошевелиться, а Салливан по-прежнему не сводил с нее насмешливого взгляда.

– Волосы – как у рождественского ангела, так и рассыпаются длинными серебристыми прядями. Носик слегка вздернут, а губы, ну как вам сказать… мягкие, сладостные… все, умолкаю. Короче, это моя Кэй Кларк. Как я сказал – моя? Да нет же, разумеется, ваша, друзья, и она, конечно же, счастлива вновь оказаться в Денвере, Колорадо, в вашем и своем доме. Скажите что-нибудь, Кэй.

Густо покраснев под его немигающим взглядом, Кэй нервно сглотнула, придвинула к себе микрофон и, не спуская глаз с Уорда, заговорила:

– Спасибо, Салливан, желаю здравствовать, Колорадо! Не в силах передать, до чего я рада возвращению в свой любимый Денвер, и на эту станцию, и в эту утреннюю программу, где работает замечательный человек, научивший меня всему, что я умею.

Заметив, что в непроницаемых глазах Салливана мелькнул озорной огонек, Кэй быстро поправилась:

– Я говорю о своей профессии, разумеется. Что же, надеюсь очень скоро встретиться со всеми старыми друзьями, ибо мы с Салливаном будем часто появляться на людях. Оставайтесь с нами и звоните, чтобы мы знали: нас слушают. Ну а сейчас немного музыки. – Кэй нажала кнопку, и в студии зазвучала лирическая мелодия.

Взглянув на часы, Кэй засекла часы и минуты в программе общенациональных передач и принялась за поиски первого на сегодня рекламного ролика. Салливан невольно любовался ею. Отыскав нужную пленку, Кэй взялась за бобину и исподтишка посмотрела на партнера

– Давай помогу. – Салливан на мгновение перехватил ее взгляд.

– С-с-спасибо, – запинаясь, пробормотала Кэй, почувствовав на своей ладони его сильную руку.

– Не за что, совершенно не за что, Кэй. Полагаю, мы отлично сработаемся, крошка. – Он снял со стеллажа несколько пленок с разноцветными метками. – На мой взгляд, эти из лучших, как раз для первой части программы. – Он улыбнулся, и у Кэй учащенно забилось сердце.

Не прошло и получаса, как на студии зазвонили телефоны. Слушателям оказалась по душе легкая, непринужденная манера ведущих, которые не прочь были и друг над другом пошутить. Швов никаких не ощущалось, словно все эти пять лет они продолжали работать вместе. Один начинал фразу, другая ее заканчивала.

И по-прежнему пробегал между ними разряд высокого напряжения. Оба они почти физически ощущали, как этот ток заряжает их дополнительной энергией. Весело подначивая друг друга, они испытывали необыкновенное удовольствие от словесной дуэли. Обоих чрезвычайно увлекало это соревнование, в котором необходимо было если и не победить, то остаться хотя бы на равных с соперником.

Помимо пикировки двух острых умов, здесь, несомненно, присутствовал и сильный элемент физического влечения, которое за эти годы не исчезло. Оно не только заполняло крохотную студию, но и чудесным образом перетекало на эфирных волнах в дома, в машины. Слушатели ощущали себя участниками какого-то необычного действа и испытывали от этого великое удовольствие.

Четыре часа пролетели мгновенно, и Кэй была буквально поражена, услышав от Салливана:

– Ставьте последнюю песню, Кэй, уже без двух десять.

Дождавшись начальных тактов, Кэй выжидательно посмотрела на партнера.

– Хорошо, Кэй. Просто отлично! Даже лучше, чем раньше.

Кэй порывисто склонилась к Уорду:– Так оно и должно быть! Ведь это вы меня всему научили. – На ближайшую субботу есть какие-нибудь планы? – спросил Салливан, пропустив комплимент мимо ушей.

По субботам они не работали.

– Да нет. – Голос у Кэй внезапно охрип, – Пока еще ни о чем не думала, совсем ни о чем.

– Вот и хорошо, – сухо бросил он. – В субботу утром у нас благотворительный матч по софтболу <Широко распространенная в США спортивная игра, похожая на бейсбол. Правила игры проще бейсбольных: в софтбол играют и женщины. > с десятым телевизионным каналом. Может, присоединитесь?

– Да я… А впрочем, почему бы и нет, – разочарованно пробормотала Кэй.

– В таком случае пошли ко мне, я дам вам футболку с эмблемой студии. А уж белые шорты, надеюсь, у вас найдутся.

– Конечно, но вообще-то я предпочла бы джинсы.

Салливан остановился на пороге.

– Видите ли, крошка, это рекламное мероприятие. Люди слышат ваш голос, и им хочется посмотреть, на вас воочию – в облегающей футболке и белых шортах, так чтобы длинные загорелые ноги были видны.

– Ах вот как! – разозлилась Кэй. – А что если я вовсе не хочу демонстрировать свои ноги и свои… свои…

– Да бросьте вы! В Лос-Анджелесе вы красовались в узеньком бикини, почти не скрывавшем ваши… ваши… – Салливан с грохотом захлопнул за собой дверь.

Залившись краской и стиснув зубы, Кэй выскочила вслед за ним в коридор и кинулась в свой кабинет. Ей потребовалось некоторое время, чтобы отдышаться. “И откуда это Салливан, – удивилась Кэй, – знает об этом четырехлетней давности зрелище? И почему оно ему так запомнилось?” Потягивая сок только что выжатого апельсина, Кэй стояла на залитом солнцем балконе своей новой просторной квартиры, выходившей окнами на Чизмен-парк.

Неделя пролетела быстро. Совместная с Салливаном работа доставляла ей не меньшее удовольствие, чем в былые времена. Иное дело – вне эфирное время. Уорд явно избегал Кэй, а его мрачное настроение не осталось не замеченным коллегами. Шерри прямо заявила, что никогда не видела его таким раздраженным. Дженел Дэвис, женщина, обладавшая поистине ангельским терпением, однажды выскочила из кабинета шефа вся в слезах, и даже Сэм Шалтс как-то пожаловался Кэй на Салливана.

И только Джефф Кернз не обращал, казалось, ни малейшего внимания на перепады в настроении друга. Порой, когда он заглядывал к Салливану, из-за двери доносились яростные крики, но выходил Джефф из кабинета, всегда улыбаясь как ни в чем не бывало.

Кэй прекрасно отдавала себе отчет в том, что дурное настроение Салливана вызвано ее возвращением, удивляясь только, отчего он так уж злится.

И ведь сколько раз спрашивала она Салливана пять лет назад, стоит ли ехать в Лос-Анджелес. И всякий раз тайно надеялась, что он станет уговаривать ее остаться в Денвере. И молилась про себя, чтобы он признался ей в любви, сказал, что не перенесет разлуки. Но так и не дождалась. Всякий раз Салливан говорил, что это замечательная возможность, а уж упускать ее или нет – решать Кэй самой.

И даже в ту ночь, когда они в первый и последний раз были близки, он ни слова не промолвил на этот счет.

Кэй тряхнула головой и пошла в комнату переодеться к благотворительному матчу. Совершенно не думая о том, насколько соблазнительно выглядит в облегающей алой футболке с надписью “Кью-102”, тесных светлых шортах и ярко-красной бейсбольной кепочке, из-под которой выбивались серебристые волосы, Кэй появилась на станции за сорок пять минут до начала игры. Ага, вот он, разговаривает с Джеффом и другими ведущими, У Кэй перехватило дыхание. Если кто и выглядел здесь по-настоящему сексуальным мужчиной, то это, конечно, мистер Уорд.

Словно почувствовав ее взгляд, Салливан посмотрел через голову Джеффа, и губы у него плотно сжались, веселый огонек в темных глазах угас.

Захваченная врасплох, Кэй слабо улыбнулась ему.

Салливан небрежно помахал ей.

– Ну что, ребята, все собрались? – На пороге своего кабинета появился Сэм Шалтс, и все разразились смехом и аплодисментами.

Сегодня толстячок облачился в шоферскую ливрею, высокие сапоги и кепочку. Выглядел он, надо сказать, еще более комично, чем если бы надел спортивную одежду, и, судя по всему, вполне это осознавал. Смеялся, во всяком случае, наравне с остальными.

– Здорово, правда? – воскликнула Шерри. – Мистер Шалтс сам сядет за руль лимузина и повезет меня на стадион.

– Да быть того не может! – Правда-правда, Кэй. Это тоже часть общего представления. Мы поедем двумя машинами, и ребята с телеканала тоже. Мистер Шалтс и Салливан решили, что это будет неплохой рекламный трюк, если за руль сядет генеральный директор.

Кэй с улыбкой посмотрела на Сэма Шалтса. Он верен себе: готов на все ради своей станции. Шеф поднял руку, призывая всех к молчанию:

– Довольно! Посмеялись, и будет. Пора ехать. – Он оглядел веселую компанию. – Мне, конечно, все равно, кто куда сядет, но имейте в виду: я очень рассержусь, если мне придется вести пустую машину. Вперед!

Непонятно как, но Кэй очутилась на заднем сиденье, и рядом с Салливаном. В машину сели еще несколько человек, и Кэй прижали к Салливану. Бросив на него взгляд из-под длинных пушистых ресниц, Кэй заметила, как вздулись у него мышцы под футболкой. Он рассеянно глядел в окно.

– Эй, Даллас, давай сюда, – послышался голос Джеффа. – И ты, Шерри. А ну-ка, потеснитесь. А вы, Ра, забирайтесь к Уорду на колени, а то места мало.

– Погодите… – забормотала Кэй, но Джефф бесцеремонно подхватил ее под мышки и водрузил на колени Салливану. Тот резко повернулся, и они едва не столкнулись головами. Перехватив его яростный взгляд, Кэй задрожала. – Извините, Салливан, мне вовсе не хотелось…

Тот снова отвернулся к окну и неопределенно промычал:

– Ничего страшного.

– Ну что, тронулись? – не оборачиваясь, бросил с водительского места Сэм Шалтс и включил первую скорость. Все бодро затянули какую-то песню.

И только двое молчали.

На шоссе машина рванулась вперед так стремительно, что Кэй, которая старалась не прижиматься к Салливану, потеряла равновесие и буквально упала в его объятия.

– Извините, я не нарочно. – Кэй уперлась ему в грудь локтем. – Все нормально. – Салливан с легким вздохом улыбнулся и мягко потянул ее назад. – Устраивайтесь поудобнее. Обнимите меня за шею и держитесь, пока руки не затекут.

Кэй так и поступила. К ее удивлению, Салливан тоже обнял ее и прижал к груди.

Это был рай. Это был ад.

Путь до стадиона оказался недолог. Держась рядом, Салливан с Кэй выбежали на поле. Их приветствовала шумная толпа болельщиков, которых собралось куда больше, чем ожидалось.

Посылая им воздушные поцелуи, “золотая пара” перешла на шаг и двинулась вдоль трибун, раздавая автографы и обмениваясь рукопожатиями со зрителями.

По жребию начинать выпало команде “Кью-102”. Кэй подошла к центру и приготовилась бросить мяч назад игроку средней линии. Она перекинула мяч Салливану, и игра началась. Высоко подняв мяч, Салливан быстро отскочил назад, пружинисто присел и перебросил его Джеффу Кернзу. Пас получился отменный, мяч лег точно на руку Джеффу, и тому удалось продвинуться ярдов на пять вперед, где его, широко улыбаясь, перехватила защитница команды телеканала.

Кэй бодро хлопнула в ладоши, выстроила партнеров для очередной атаки и, вновь прижимая мяч к земле, умудрилась посмотреть сквозь расставленные ноги назад, на чьи-то сплетенные руки. Это были руки Салливана, и стоял он так близко, что она спиной ощущала его разгоряченное тело и жаркое дыхание. Кэй стиснула зубы, исполненная решимости полностью сосредоточиться на игре.

Салливан пытался сделать то же самое, что было, однако, непросто, когда перед глазами у тебя покачивается ладная задранная вверх попочка в коротких белых шортах. Попробуй-ка ждать передачи, когда прямо перед тобой шелковистые бедра и хочется только одного – гладить, ласкать эту соблазнительно гладкую, нежную кожу. Попробуй-ка думать об игре, когда в сантиметрах от тебя стройная спина, а взгляд неудержимо притягивает высокая шея, к которой прилипли пряди светлых волос. Оставалось лишь прилагать все силы, чтобы не впиться в нее губами, и пусть эти тысячи людей на трибунах думают что угодно.

Матч продолжался, а уровень игры Салливана стремительно падал – начинал он превосходно, заканчивал просто ужасающе. Передачи его были направлены куда угодно, только не в руки партнеров, мяч упорно не хотел слушаться; не прошла еще и первая четверть матча, а телевизионщики уже вели со счетом семнадцать ноль.

И только сам Уорд, а возможно, и Кэй понимали, в чем дело. Когда Салливан бесцеремонно потребовал, чтобы Кэй уступила свое место центрового Рите, одной из участниц игры, она только покорно кивнула.

Лишь теперь Уорд вздохнул с облегчением и заиграл так, как в лучшие свои годы. Кэй тоже почувствовала себя на другой линии свободнее, и когда очередной пас Салливана попал ей точно в руки, I! ринулась к противнику. Но не успела Кэй пробежать и пары ярдов, как на нее навалился мускулистый блондин – парень из коммерческой службы телеканала. Он схватил ее за футболку, и на какой-то момент Кэй во власти спортивного азарта забыла, что это только игра. Изо всех сил стараясь освободиться от цепкой хватки широко ухмыляющегося Дейва Келсо, она рванулась и упала. Футболка при этом затрещала по швам. Дейв рухнул прямо на нее, и оба расхохотались.

Трибуны взорвались. Партнеры с обеих сторон свистели и хлопали в ладоши. Кэй с Дейвом, лежа на мягком травяном газоне и не переставая смеяться, пытались расцепить руки-ноги. Внезапно над ними нависла тень, и Кэй увидела разъяренного Салливана.

Крепко сжав губы, он рывком поднял ее на ноги, да с такой силой, что у Кэй даже голова откинулась.

– Что это ты себе позволяешь, Келсо? – возмущенно спросил он, властно сжимая плечо Кэй.

– А ты что, собственно, завелся? – По-прежнему улыбаясь, Дейв поднялся и стряхнул с шорт прилипшие травинки. – Я ведь не сделал вам больно, милая? – перевел он взгляд на Кэй.

– Да ничуть. Я сама виновата… Надо бы… Салливан не обращал на нее ни малейшего внимания.

– Келсо, эта девушка весит сто фунтов, а ты двести. Попробуй еще раз выкинуть такую штуку – и будешь иметь дело со мной. Ясно? – Что ты, собственно, хочешь сказать?

– Повторяю по слогам. Только дотронься до нее, и пожалеешь. Между прочим, я тоже вешу двести.

Высокий блондин все не переставал улыбаться.

– А что, если я приглашу ее поужинать, Уорд? Именно это я и собирался сделать, когда ты налетел как чумной.

– Это твое дело, Келсо. Но на поле держись от Кэй подальше.

Приводя себя в порядок, Кэй виновато посмотрела на своего “обидчика”.

– Извините, мистер Келсо, обычно Уорд себе такого не позволяет.

– Знаете, Кэй, – улыбчивый малый взял ее за руку и покачал головой, – я знаю Салливана больше трех лет, и хотя ручным медвежонком его не назовешь, таким злым я вашего ведущего никогда не видел. Это может означать только одно.

– Не понимаю… – вопросительно посмотрела на него Кэй.

– Да неужели? – усмехнулся Дейв. – А мне– то казалось, что вы у нас не только красивая, но и сообразительная.

Возвращаясь после игры, окончившейся таки победой команды “Кью-102”, Кэй перебирала в памяти события сегодняшнего утра. На сей раз они с Салливаном ехали порознь, причем Кэй была убеждена, что Уорд нарочно дожидался, пока она сядет в машину, чтобы самому занять место в другой.

Еще до игры было условлено: проигравшие ставят победителям пиво и пиццу у Лео. Все весело высыпали из машин и направились в ресторан. Кэй немного задержалась, пообещав, что присоединится к компании через десять минут. Но на самом деле она вообще не собиралась принимать участия в пирушке. Ей хотелось только одного: остаться одной и разобраться наконец, почему Салливан так обозлился, когда они с Дейвом упали на газон.

Кэй поднялась на этаж, где располагались студии. Сейчас все они были пусты, за исключением одной, где работала команда, выходившая в эфир по выходным. Обрадовавшись возможности побыть в одиночестве, Кэй побрела к себе.

Остановил ее какой-то шум. Он доносился из кабинета Салливана.

Кэй с любопытством заглянула в открытую дверь. Уорд одну за другой сдернул кроссовки и с перекошенным от злости лицом швырнул их в стену. В том же направлении последовала и футболка.

Кэй молча смотрела ему в спину – прекрасную в своей наготе, блестящую от пота, вздымающуюся от тяжелого дыхания. Салливан наконец обернулся и медленно двинулся к ней – безжалостный хищник, готовый проглотить беспомощную жертву. Сердце у Кэй заколотилось с такой силой, что заложило уши.

В глазах у него горело откровенное желание, и это одновременно пугало и возбуждало ее.

Чувствуя, как ноги становятся ватными, Кэй вся сжалась в сладостном ожидании его сильных рук, его властных губ…

Но, остановившись от нее буквально в полушаге, Салливан взял себя в руки.

– Почему вы не у Лео? – Низкий голос звучал ровно и устало.

– А вы?

– Кэй… – В голосе Салливана прозвучала искренняя мольба. – Оставьте меня в покое. Я прошу вас, оставьте меня в покое.

Глава 4

Именно так Кэй и поступила. Она оставила Уорда в покое.

Каждое утро они встречались в студии, и на протяжении четырех часов во всем мире существовали только они двое. Это была та еще парочка! Они постоянно подначивали друг друга, хохотали, затевали словесные дуэли, флиртовали напропалую и получали от всего этого истинное удовольствие, казалось, совершенно забыв о том, что каждое произнесенное ими слово жадно ловит многочисленная аудитория.

Слух об этом слаженном дуэте разносился все шире, и с каждым днем участников утреннего марафона становилось все больше. Салливан, который и всегда был хорош, заполучив столь превосходного партнера, стал просто неподражаем.

С каждым часом и с каждым днем программа “Салливан – Кэй” делалась все изощреннее.

Но как бы потрясены были слушатели, окажись они в крохотной студии после того, как часы пробили десять. Салливан мигом утрачивал все свое обаяние, резко вставал и, бросив сквозь зубы “до завтра”, уходил к себе в кабинет.

С каждым днем он становился все холоднее, все враждебнее, и Кэй начала терять всякое терпение. Однажды она трижды или четырежды за день столкнулась с Салливаном в коридоре, и всякий раз он обдавал ее буквально арктическим холодом.

Кэй все это уже надоело до чертиков. Она пулей пролетела по длинному коридору, постучалась в кабинет и, не ожидая ответа, распахнула дверь.

– Салливан Уорд, мне надо…

– Прошу прощения, но, как видите, я занят, – бросил он, не поднимаясь с места.

И действительно, напротив хозяина кабинета сидела, явно смущенная ее вторжением Дженел Дэвис. На коленях у нее лежал стенографический блокнот.

– Дженел, – ласково заговорила Кэй, – мне бы надо перекинуться с Салливаном парой слов.

– Вы что, совсем вести себя разучились? – Салливан посмотрел на нее в упор. Но, увидев, что Дженел неуверенно поднимается со стула, повелительно бросил:

– Останьтесь!

– Это вы не умеете себя вести, и мне это надоело! – Кэй метнула яростный взгляд на кипящего от гнева Салливана.

– Я, пожалуй, все же пойду. – Дженел направилась к двери.

– А я говорю, останьтесь! – прорычал Салливан своему секретарю.

– Идите, идите. – Кэй радужно улыбнулась и проводила Дженел до двери.

Салливан вскочил, чуть не задохнувшись от возмущения.

– А вы сидите, – повернулась к нему Кэй, и под ее повелительным взглядом Уорд медленно опустился на место. – Вот так-то лучше! – Она села на стол и перебросила ногу на ногу. – Нам наконец надо поговорить.

Кэй глубоко вздохнула. Впрочем, Салливан и сам немного поутих, стоило его взгляду скользнуть вниз. Чувствуя, что юбка задралась, обнажив колени, Кэй не предприняла ни малейшей попытки одернуть ее. Нет, она не позволит смутить себя!

– Салливан, я знаю, что вы не жаждали моего возвращения, и могу понять почему. Вы разозлились на меня за то, что я тогда сбежала от вас. Вы сочли меня самонадеянной и тщеславной девчонкой. Возможно, так оно и было. Но если бы…

– Все нормально, – холодно перебил ее Салливан и закурил. – Вы использовали меня в качестве подножки, чтобы подняться на очередную ступеньку. Ну и хорошо, я не в обиде. Ваша-то тут какая вина? Если тридцатилетний мужчина позволяет девице два года морочить себе голову, тем хуже для него.

– Сал, ну что вы такое говорите? Все было совсем не так…

– Именно так, Кэй. Вопреки всякому здравому смыслу я взял вас, смышленую и способную семнадцатилетнюю девчонку, на работу. Впрочем, в этом, может, ничего дурного и не было. Но я позволил вам отравить себе кровь. Я хотел вас. – Салливан вскочил на ноги и резко оттолкнул стул. – Да, я хотел вас так мучительно, что сходил с ума. “Осел, – говорил я себе, – ведь она еще ребенок, и ты никогда не простишь себе, если…”

– Сал… – потянулась к нему Кэй, но Уорд резко перехватил ее руку.

– К черту! Я не хочу, чтобы вы прикасались ко мне, неужели непонятно? Может, расставим точки над i? Я нарушил правила. Я затащил вас в постель и за это приношу извинения. Но ведь и вы, милочка, не вполне безгрешны, не правда ли? Вы бросили меня, даже не попрощавшись.

– О Сал! – Кэй едва не плакала. – Мне так стыдно, но…

– Ясно, ясно, – раздраженно перебил он. – У вас не было выбора. Знаете, я что-то устал от воспоминаний. А у меня еще дел полно, так что если не возражаете…

– Вижу, вы даже выслушать меня не хотите, – обреченно прошептала Кэй. – Ладно, молчу. Но можете сделать мне одолжение?

– Да? – невозмутимо спросил Салливан, хотя от ее умоляющего взгляда у него разрывалось сердце.

– Давайте оставим прошлое позади, а? Мне хотелось, чтобы вы стали другом, а если это не возможно, то хотя бы перестаньте смотреть на меня волком. Или я прошу слишком многого?

– Ничуть. – Салливан готов был луну ей с неба достать, если бы Кэй полюбила его так, как он любит ее. – Вы правы, все это время я вел себя как последний кретин. Извините меня. Ничего не поделаешь, прошлое умерло, и мы должны общаться как два взрослых, разумных человека. Ну как, прощаете?

– Разумеется, вы же сами знаете, что вам я готова отпустить любой грех.

– Славная вы малышка, Кэй! – уже миролюбиво, но с грустью улыбнулся Салливан.

– Да нет, малышки, которую вы некогда знали, больше нет. Я – женщина.

– Поправка принимается.

Наступила осень. Кэй Кларк давно уже хотела съездить в горы полюбоваться великолепными красками уходящего лета. И когда Салливан сказал, что ей, Джеффу и ему предстоит вести прямой эфир аж со строительной площадки в одном славном горном местечке, Кэй пришла в полный восторг.

День выдался на редкость ясный. Она сидела в машине между Джеффом и Салливаном, настроение было превосходное. Сегодня Кэй была, как никогда, рада тому, что вернулась в родные края.

– Как вашим родителям Флорида? – поинтересовался Джефф, отхлебывая кофе из термоса. – Маме нравится, а папа скучает по Колорадо, – ответила Кэй, не отрывая глаз от окна. – Думаю, если бы они не продали дом здесь, папа бы наверняка вернулся.

– Ничего подобного! – решительно заявил Джефф.

– Это еще почему? – удивленно посмотрела на него Кэй.

– Да вы же сами только что сказали, маме нравится во Флориде. А разве женщины в конце концов не добиваются своего?

– Вот именно. – И Салливан извлек из пачки очередную сигарету.

– Дай-ка огонька, Джефф.

Приятель, рассеянно вертевший в пальцах коробок спичек, перебросил его Салливану и лукаво прищурился:

– Между прочим, куда это ты подевал свою золотую зажигалку? Неужели потерял?

– Да, давно, – бесстрастно ответил Уорд, возвращая спички.

Передача с места закладки новых особняков в отдаленном лесистом районе прошла удачно. Трое ведущих, устроившихся в небольшой студии на колесах, привлекли много любопытствующих. Агенты по продаже недвижимости были в полном восторге. Во время репортажа было подписано несколько новых контрактов на покупку жилья.

В последнее время Салливан заметно переменился к ней, и Кэй вздохнула посвободнее. Да и остальные сотрудники “Кью-102 тоже. Кажется, решила Кэй, он действительно поставил крест на прошлом и теперь был похож на того Уорда, которого она когда-то знала, – добродушного, остроумного, терпеливого. Напряженность между ними исчезла, и Кэй часто забегала к Салливану поделиться новыми идеями, точь-в-точь как тогда, когда была дебютанткой с горящими глазами, которой не терпится услышать похвалу из уст мудрого учителя. Он всегда умел слушать и всегда был готов помочь.

Как-то в пятницу Кэй засиделась на работе допоздна. Наконец она решила, что на сегодня хватит, заперла кабинет и направилась в вестибюль Дверь в кабинет Салливана оказалась открытой, хотя свет был потушен. !Кэй, не колеблясь ни секунды, вошла в комнату, швырнула сумку на кожаный диван и остановилась перед перекладиной. Давно уже она хотела опробовать эту штуку. Живо вспомнилось, как Салливан учил подтягиваться и как они вместе смеялись над ее неловкостью. А когда наконец Кэй удалось это сногсшибательное упражнение, наградой, стал нежный поцелуй.

Кэй сбросила туфли, подняла руки, встала на цыпочки и, ухватившись за скользкий металл, после пары неудачных попыток коснулась-таки подбородком перекладины. Ее радостное восклицание тут же заглушил мужской смех.

– Совсем неплохо! – На пороге, прислонявшись к косяку двери, стоял хозяин кабинета.

Покачиваясь в воздухе, Кэй смотрела, как он медленно приближается. Почувствовав на бедре его сильные руки, она запротестовала:

– Не надо, Салливан, я и сама…

– Разожмите пальцы.

Кэй повиновалась, и руки ее легли на широкие плечи Салливана.

– Пожалуй, хорошо, что вы появились, иначе я бы до утра здесь проболталась.

Салливан бережно опустил Кэй на пол. Юбка ее при этом высоко задралась. Оба хранили гробовое молчание. В комнате стремительно темнело. От близости этого мужского тела у Кэй голова кругом пошла. Жесткие брюки, плотно облегавшие его длинные мускулистые ноги, царапали кожу.

Медленно оглядев ее с головы до ног, Салливан задержал взгляд на длинных, блестящих волосах и сказал:

– А знаешь, Джефф не прав.

– В чем? – Кэй облизала пересохшие губы.

– Он утверждает, что волосы у тебя, как у рождественского ангела. Но это не так. – Он мягко провел пальцами по шелковистым локонам. – Мне они напоминают зыбкий лунный свет – такие же сверкающие, такие же серебристые, такие же волшебные. Он наклонился и нежно прикоснулся к ее губам. И тут же отстранился. Кэй почувствовала, что руки Салливана как-то странно напряжены, и застыла в ожидании. Губы ее призывно раскрылись, ладони невольно сжали его плечи, сердце заколотилось.

Уорд отступил на шаг и одернул ей юбку.

– Не надо, Сал… – Кэй обняла его за шею.

– А у меня ничего такого и не было на уме. Но знаешь, трудно сохранять спокойствие, когда у женщины юбка чуть не до пупка задрана. – И Салливан пошел к двери. – Спокойной ночи, – бросил он через плечо.

Вздрагивая от желания, Кэй закрыла лицо ладонями, удерживая рвущиеся наружу слезы тоски и разочарования.

Салливан выбежал на улицу. Свежий ночной воздух немного остудил его. Уже открывая дверцу “Мерседеса”, он не устоял перед искушением и посмотрел на угловое окно своего кабинета. Там осталась Кэй…

– Кэй! – В трубке зазвучал мягкий голос Дженел Дэвис. – Минутка найдется? Хотела поговорить о костюме на День Колумба, – Разумеется. Вот что, Дженел, я успела изрядно проголодаться. Может, перекусим где-нибудь? Через полчаса они уже сидели в кафе “Променад” на Лоример-сквер. Кэй любила бывать здесь, в этой недавно отреставрированной старой части Денвера.

– А знаете, – Дженел таинственно понизила голос, – Салливан собирается проехаться на роскошном черном жеребце.

– О Боже! – У Кэй округлились глаза. – Мне– то, надеюсь, это не грозит? – Никоим образом. Уорд хочет, чтобы вы были на нашей платформе.

– Прямо груз с плеч, – усмехнулась Кэй. – Я ведь до смерти боюсь лошадей.

– Слышала.

– Да? И от кого же? – От Салливана. Между прочим, он считает, что вы должны одеться как учительница сельской школы.

– Ни за что! Какой умник нашелся! Он будет гарцевать на черном жеребце, а бедная мисс Кларк пусть восседает себе на платформе в белой блузке, длинной юбке, да еще и с шитьем в руках.

– Честно говоря, я смотрю на это иначе, но…

– Лучше закажите мне костюм лютнистки. Или бальное платье. Короче, что-нибудь яркое, ажурные колготки, шляпу с перьями и… Что, что это с вами, Дженел? Та скорчила недовольную гримасу и грустно покачала головой:

– Нет, Кэй, так не пойдет.

– Это еще почему? Пусть Салливан в нашей команде старший, но я не ребенок, чтобы мне указывали, что можно делать, а чего нельзя. Он всем сотрудникам подобрал костюмы?

– Это совсем другое дело. Вы несправедливы к нему, Кэй, мистер Уорд просто…

– Дженел, вы славная женщина, но не надо так уж горой стоять за своего шефа!

– Наверное, вы правы. А Салливан всегда; горой стоит за вас.

– Извините. Я знаю, что…

– Не за что вам извиняться. Салливан относится ко мне как к другу, и если бы вас вообще не существовало на свете, ничего бы не изменилось. Но позвольте вам кое-что сказать. Попробуйте только сделать ему больно, и я вам голову оторву.

– Вы мне нравитесь, Дженел Дэвис. – Кэй слегка коснулась ее руки.

– Взаимно.

– В таком случае закажите мне что-нибудь повеселее и ни слова не говорите Уорду.

Разбудило ее яркое октябрьское солнце. Даже не глядя на часы, Кэй поняла, что проспала. Ругая себя на чем свет стоит, она отшвырнула одеяло, быстро приняла душ и натянула джинсы. Будильника Кэй, привыкшая вставать рано и уверенная, что и сегодня поднимется загодя, поставить не удосужилась.

Вот и пришлось мчаться на работу на всех парах, подгоняя и без того стремительный “порше”. Распахнув дверь своего кабинета, Кэй увидела на диване большую коробку. Внутри оказалось ярко-зеленое шелковое платье, черные ажурные колготки, пояс, тоже из зеленого шелка, туфли на высоких шпильках и шляпа с большим зеленым пером.

Кэй переоделась и критически оглядела себя в зеркале. Вырез на платье был очень низкий, внизу оно, правда, достигало колен, но за пышными сборками вполне угадывались длинные, стройные ноги. Талию перехватывал вызывающе-яркий пояс. Подосадовав на собственное упрямство – лучше бы уж действительно одеться сельской учительницей, Кэй вдруг испуганно отпрянула от зеркала.

На пороге, широко расставив ноги и устремив на нее взгляд, в котором легко угадывалась угроза, стоял высокий темноволосый ковбой. Мускулистые плечи облегала белоснежная рубаха; на груди, слева, поблескивала серебристая звезда. Черные брюки плотно облегали сильные ноги. Из кобуры, прикрепленной к широкому поясу, выглядывала серебряная рукоятка пистолета. На голове – серая шляпа.

– Салливан! – выдохнула Кэй, тщетно пытаясь прикрыть руками грудь.

Уорд указательным пальцем сдвинул шляпу на затылок. Вид у него был очень сердитый.

Продолжая сверлить ее взглядом, Салливан вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. У Кэй в животе начался настоящий бунт и задрожали руки.

– Помоги-ка мне справиться с этими крючками, – Кэй воинственно вздернула подбородок, – а то у меня никак не получается. – И как ни в чем не бывало послала ему сияющую улыбку.

Салливан не сводил глаз с покачивающейся перед ним фигуры в зеленом. Он разрывался между желанием врезать Кэй как следует за то, что выбрала такой вызывающий костюм, и искушением прикоснуться к ее бархатистой коже.

Явно не желая отступать, Кэй с улыбкой переспросила:

– Ну так как? Поможешь, Салливан? Уорд усмехнулся и подошел к ней.

– Никакой я не Салливан. Перед вами, мадам, не кто иной, как шериф, и мне придется препроводить вас в участок за неподобающий вид.

Вздохнув с облегчением, Кэй охотно включилась в игру и заканючила:

– Пожалуйста, не надо! Вот только справлюсь с этими проклятыми крючками, и все будет нормально. – Она захлопала своими пушистыми ресницами.

– Сомневаюсь. – Взгляд Салливана застыл на ее высокой груди. – Впрочем, готов сделать все от меня зависящее. – Он подошел вплотную к Кэй. – Поднимите руки, так мне будет удобнее.

– Слушаю и повинуюсь.

Почувствовав его ладони на своей обнаженной спине, Кэй вздрогнула. Словно ничего не заметив, он продолжал терпеливо трудиться. Внезапно Салливан, не говоря ни слова, бережно обнял Кэй за плечи и прижался губами к ее точеной шее. Потом посмотрел в зеркало и прошептал ей на ухо;

– Странно, право, стою здесь и одеваю тебя. хотя больше всего мне как раз хочется раздеть.

Кэй открыла было рот, но слова так и застыли у нее на языке, лишь легкий вздох вырвался, когда Салливан нежно прижал ее к своей широкой груде.

– Сал, о Сал! – Кэй, – глухо проговорил Салливан, продолжая ласкать ее, – ну откуда у тебя такая нежная, такая мягкая кожа? – Он прикоснулся кончиком языка к мочке уха. – И почему мне так не хватает тебя? Кэй вздохнула и повернулась к нему лицом. Взглянув ей прямо в глаза, Салливан застонал и прижался ртом к ее мягким, призывно полураскрытым губам.

Он со стоном стиснул Кэй в объятиях и, целуя волосы, шепча ее имя, медленно стянул до талии зеленое платье. Кэй не сопротивлялась. Она была просто не в силах бороться ни с ним, ни с собой.

– Кэй, – все так же хрипло проговорил он, – ну пожалуйста, открой глаза.

Все еще не поворачиваясь, Кэй разомкнула веки и, взглянув в зеркало, тут же снова зажмурилась.

– Нет, нет, радость моя, не бойся, посмотри. Посмотри на нас. Ты прекрасна, как же ты прекрасна! С пылающим лицом Кэй снова открыла глаза. Зеркало отражало сплетенную в любовном объятии пару. Уступая Салливану и преодолевая собственное смущение, она смотрела на руки единственного мужчины, которого любила. Руки эти неустанно и умело ласкали ее обнаженную грудь, доводя Кэй до экстаза.

– Не надо, Салливан, нельзя… О, Сал, ну поцелуй же меня, умоляю.

Он, уже не сдерживаясь больше, впился ей в губы, и целовал жарко, жадно, безумно. Какая-то штуковина на его груди уколола обнаженное плечо Кэй.

– Никто в жизни меня не целовал, как ты, малышка, – жарко шептал он. – Ты ведь знаешь, что мне нравится, а, родная?

– Да, Сал, о да… – шептала она, изнемогая от счастья и любви.

– Я хочу всю исцеловать тебя, Кэй, всю, чтобы ни единого местечка не осталось…

Плотно закрыв глаза, она с силой обхватила голову Салливана, словно бессознательно направляя его губы ниже, ниже, к набухающим грудям, жаждущим его поцелуев. Ресницы у Кэй затрепетали, и по всему телу пробежала крупная дрожь.

– Эй, Уорд, – послышался снаружи голос Джеффа Кернза, и в дверь громко забарабанили.

– О Боже! – в ужасе выдохнула Кэй.

– Иду, Джефф. – Голос Уорда прозвучал почти спокойно. – Жди там, сейчас оба будем. – Пытаясь справиться с дыханием, Салливан наконец застегнул крючки на ее платье.

– Все в порядке, – прошептал он.

Кэй повернулась к нему, и Салливан поморщился. На плече у нее краснела свежая царапина от его шерифской звезды.

– Извини.

Кэй сразу поняла, что он имеет в виду не только царапину. Не давая ей ответить, Салливан поднял с пола шляпу, взял со стола свернутое лассо и увлек Кэй к двери.

Джефф Кернз, одетый под пианиста из старых салунов, ожидал их, скрестив руки на груди.

– А я уж было подумал… – Джефф не договорил: при виде Салливана и Кэй в глазах его заплясали веселые огоньки, на губах расплылась плотоядная улыбка.

– Попробуй только сказать что-нибудь. – Салливан угрюмо посмотрел на приятеля.

Тот промолчал, даже ладонь прижал к губам, но все же подмигнул Кэй, и она ответила счастливой улыбкой. Джефф взял ее под локоть, скорчил Салливану гримасу и театрально прошептал:

– Лучше не обращать на него внимания, тогда, может, отстанет. Что-то мистер Уорд не в себе нынче. То ли кофе с утра перепил, то ли…

– Хватит, Джефф, – прорычал Салливан.

Представление удалось на славу. Толпы людей, высыпавших на улицы и площади города, встречали шумными аплодисментами гигантские платформы, украшенные цветами, оркестры со всех концов штата, конные отряды, акробатов и клоунов.

Платформа радиостанции “Кью-102” двигалась в самом конце процессии, поэтому опоздание Салливана, Кэй и Джеффа почти никто не заметил.

– Как вас следует понимать, Салливан Уорд?.. – Увидев рядом с шефом Кэй и Джеффа, секретарша осеклась.

– Не сейчас, Дженел, – отрывисто бросил Салливан.

– Действительно, сейчас в эту клетку лучше не соваться. Не так ли, Кэй? – страшным шепотом проговорил Джефф, а Салливан, не вымолвив больше ни слова, решительно зашагал к коновязи, где его ждал черный жеребец.

Все еще ощущая вкус поцелуев, от которых даже припухли губы, Кэй дипломатично заметила

:– Это моя вина, Дженел. С костюмом никак не могла справиться, ну и Салливан мне помог.

– Ясно. – Секретарша бросила на нее понимающий взгляд.

– Обеими? – невинно осведомился Джефф.

– Что обеими? – Обеими, спрашиваю, руками помогал? – пояснил Джефф, подсаживая Кэй на платформу.

Там за круглым зеленым столом играли в карты, разложив перед собой фишки и потягивая слабый чай, Дейл Китрелл, Даллас Найт, Туз Пик и парень из коммерческой службы. Роль крупье исполняла Шерри Джонс. На ней было голубое платье из парчи и черное боа, свисавшее с шеи до самого пола.

За гладко отполированной стойкой бара стоял Сэм Шалтс. Приветливо улыбнувшись Кэй, он вытер и без того кристально чистый бокал.

Джефф усадил Кэй на стойку.

– Между прочим, – зашептал он ей на ухо, – Салливан предупредил вас, что, проезжая мимо, собирается накинуть на вас лассо и…

– Как это? – Кэй от души надеялась, что это всего лишь шутка.

– Уорд начинает меня беспокоить. В последнее время он сделался таким рассеянным. – Джефф подкрутил накладные усы и похлопал Кэй по руке. – Как только увидите его, сразу поднимайте руки, так ему легче будет вас поймать.

– Однако же… – Кэй плотно стиснула зубы. – Я здесь ни при чем. – Джефф комично пожал плечами, сбросил подтяжки и сел за старенькое пианино.

Кэй, закинув ногу на ногу, приветствовала зрителей. При виде ее вызывающего одеяния люди зазывно свистели, и уже во второй раз за сегодняшний день Кэй отругала себя за то, что не выбрала наряд поскромнее. Впрочем, публике явно нравился такой костюм, прохожие выкрикивали ее имя и подбегали к медленно плывущей платформе взять автограф, пожать руку, выразить свое восхищение их с Салливаном утренней передачей.

В Калифорнии у Кэй были мужчины – одни по-настоящему красивые, другие просто симпатичные, третьи забавные. Кое с кем случалось и поцеловаться, и это было приятно, но в жизни ее оставался только один мужчина, и звали его Салливан Уорд, Он не только лишил Кэт невинности, он взял в плен сердце Кэй.

И вот теперь снова разбудил дремавшую все эти годы страсть. Тлеть-то она всегда тлела, но порой Кэй почти забывала, каково это – принадлежать ему, целоваться с ним. И вот – все снова…

– Эй, Салливан! – послышался чей-то голос из толпы” – А где твоя партнерша? Обернувшись, Кэй выхватила взглядом внушительную фигуру, – восседающую на великолепном вороном жеребце. Салливан медленно приближался к платформе. Кэй вцепилась в деревянную стойку. Лихо сдвинув шляпу набок, обнажив в улыбке белоснежные зубы, Салливан слегка натянул поводья.

– Вы правы, моя славная партнерша всегда должна быть рядом. – Губы его скривились в мефистофельской усмешке, и Кэй мгновенно залилась краской, уловив подтекст этой небрежно брошенной фразы.

Салливан осадил лошадь, ухватился одной рукой за луку седла и посмотрел – а вслед за ним и собравшаяся публика на нервно улыбавшуюся Кэй. Помахав зрителям шляпой, Салливан выпрямился, накинул на руку лассо, достал из кармана сигару, закурил и неторопливо выпустил дым замысловатыми кольцами. Толпа взревела. Салливан мастерски исполнял свою роль.

– Так, – растягивая слова, заговорил он, – не кажется ли вам, ребята, что шерифу следует заняться этой крошкой – просто потому, что она так неприлично красива? Как вы считаете? Раздались аплодисменты и свист. Салливан накрутил поводья на руку и, слегка сдавив коленями бока лошади, тронулся к платформе. Он размотал лассо и принялся раскручивать его над головой. Продолжая попыхивать сигарой, Салливан не сводил с Кэй прищуренных глаз.

Завороженная вместе с публикой его игрой, Кэй совершенно забыла, что надо поднять руки. Чувствуя, как бешено колотится сердце, она разрывалась между желанием оказаться рядом с Салливаном и страхом перед лошадью.

Когда в результате точно выверенного броска веревка затянулась вокруг ее талии, Кэй заморгала и болезненно поморщилась. Локти прижало к бокам, и чувствовала она себя сейчас как пойманная бабочка в сачке. Салливан подъехал к платформе вплотную, поднялся в седле и одним быстрым, плавным движением сдернул Кэй со стойки.

Кто-то негромко вскрикнул – кажется, она сама. Салливан отбросил наполовину выкуренную сигару и, прижав Кэй к себе, горячо прошептал ей на ухо:– Не бойся, малышка. Я не дам тебе упасть.

Глава 5

И действительно, упасть ей Салливан не дал, напротив, устроил со всеми удобствами. До конца представления Кэй, счастливая, освободившаяся от всех страхов и исполненная самых радужных надежд, сидела вместе с ним на лошади.

Да и чего ей бояться? Мужчина, которого она любит, крепко обнимает ее. Кэй не сомневалась что как только представление закончится и они с Салливаном останутся наедине…

Женщина до кончиков ногтей, Кэй уже предвкушала, что наденет в этот главный в своей жизни вечер. Она была совершенно убеждена, что Салливан поведет ее куда-нибудь поужинать, либо они сядут за стол у нее дома. О Боже! А ведь ей абсолютно нечем накормить гостя. В доме хоть шаром покати. Придется сбегать в супермаркет и накупить всякой еды. А уж об остальном Салливан сам позаботится.

Если они останутся дома, можно надеть свободный голубой свитер и серую замшевую юбку; если в ресторан отправятся – черное шелковое платье со смелым вырезом. Салливану оно должно понравиться.

Млея от любви, строя волнующие планы на вечер, Кэй оторвала взгляд от публики и робко посмотрела на Салливана. Он не отрывал взгляд от алой ранки на ее плече, вид у него был довольно мрачный.

– Да ерунда, – пробормотала Кэй. – Пройдет, не обращай внимания.

Салливан промолчал, и это должно было бы стать первым сигналом для Кэй, что ближайшее будущее может оказаться не таким уж радужным.

Представление завершилось. Салливана, Кэй и Джеффа уже ждала за рулем “Мерседеса” Дженел Дэвис, чтобы отвезти их на станцию.

Кэй буквально к месту приросла, когда Салливан, передав жеребца пареньку из конюшни, сел впереди рядом с Дженел, а ее оставил на тротуаре.

– Наш “сильный молчун”, похоже, опять не в настроении, – раздался голос Джеффа. Подхватив Кэй под локоть, он открыл ей заднюю дверцу– машины.

– О Боже, Кэй, что это у вас с плечом? – ахнула секретарша. – Смотрите, даже кровь сочится. Что случилось?

– Похоже, аллергия какая-то. – Щеки у Кей сделались такими же красными, как плечо.

– Ну да, аллергия – то ли на лошадь, то ли на Салливана, только я никогда не видел лошади, которая бы…

Салливан круто обернулся и метнул на Джеффа яростный взгляд:

– Побереги свои избитые шуточки для публики. Лично я нахожу их оскорбительными. И, по– моему, я просил: держи рот на замке. – Он отвернулся и зажег сигарету.

Ничуть не смущенный этим выпадом, Джефф подмигнул Кэй и засмеялся. Она, чувствуя себя очень неуютно, соображала, что сказать Салливану, когда они останутся наедине.

Но в этом не было никакой нужды.

Едва все вышли у радиостанции из машины, как Салливан быстро сел за руль.

– Увидимся, – коротко бросил он, Не успела потрясенная Кэй рта раскрыть, как его и след простыл.

Когда Кэй, переодевшись в свой обычный костюм, возвращалась домой, над городом сгустились грозные тучи, стремительно холодало. Несколько минут спустя упали первые капли осеннего дождя.

Она вошла в гостиную, швырнула ключи от машины и сумочку на мраморный столик у двери и тяжело вздохнула. Не зажигая света, Кэй растянулась на диване и положила руки под голову.

В этом положении она провела почти весь день, оказавшийся на редкость долгим и тусклым, размышляя о переменчивом нраве Салливана. Откуда эти мгновенные переходы от пылкой страсти к полному равнодушию? Все это время Кэй не сводила глаз с телефона. Ну почему он не звонит? Почему не приходит? За что так мучит ее? Наконец она поднялась с дивана и надела плащ. Было уже темно, хотя который именно час, она понятия не имела, Кэй ехала в центр. “Дворники” противно скрипели, действуя на ее и без того разгулявшиеся нервы.

С трудом отыскав свободное место перед Парк-лейн, Кэй вышла из машины и стремительно взбежала на ступеньки, ведущие в роскошный вестибюль. Привратник по ту сторону двери вопросительно посмотрел на нее, и Кэй, очаровательно улыбнувшись, ткнула пальцем куда-то наверх и пожала плечами, давая понять, что потеряла ключи.

Привратник понимающе кивнул и открыл тяжелую застекленную дверь. Если бы пришлось звонить, то неизвестно, впустил бы ее Салливан или нет.

Выйдя на девятнадцатом этаже и остановившись прямо у апартаментов Салливана, Кэй набрала в грудь побольше воздуха, расправила плечи и решительно постучала.

– Входите, открыто, – раздался раздраженный мужской голос.

Кэй съежилась и, преодолевая желание броситься прочь, толкнула тяжелую дверь.

В большой комнате было темно, горела только небольшая настольная лампа. Рядом с ней стояла наполовину опустошенная бутылка виски и стакан.

– Что-нибудь нужно? – холодно прозвучал в темноте голос.

– Вот именно, – решительно ответила Кэй. Она повесила плащ на вешалку, нервно одернула юбку и, спустившись на три ступени, вошла в комнату.

Салливан по-прежнему сидел и, ни слова не говоря, потягивал виски. Одну ногу он перекинул через ручку кресла, другая покоилась на кожаной оттоманке. На нем не было ни туфель, ни сорочки.

Кэй подошла поближе и прищурилась.

– Может, выпьете чего-нибудь? – предложил из темноты голос. – Лед в…

– Пожалуй, воздержусь. – Кэй осторожно присела на оттоманку. – И вам бы лучше не надо.

Салливая слегка наклонил голову, и на лицо его наконец упал свет. Волосы растрепаны, на подбородке начала пробиваться щетина. Вид у него был довольно угрожающий.

Решительно ухватившись за горлышко бутылки, он предостерег Кэй:

– Если вам вдруг вздумалось вступить в борьбу с алкоголем, выбросьте лучше столь дурацкую идею из головы. Это моя последняя бутылка, и я собираюсь допить ее до конца.

Взгляды их встретились. Салливан не выдержал первым и откинулся на спинку кресла так, что лицо его снова оказалось в тени.

– А ведь раньше ты вроде не пил, Сал.

– Меня зовут Салливан.

– Прошу прощения, Салливан. Раньше вы не пили.

– Раньше я много чего не делал, Кэй. Но люди меняются, наверное, вы в курсе?

– Да, слышала. И все же…

– Между прочим, можете не волноваться, сегодня я выпил пару рюмок впервые за последние десять лет.

– А чего мне волноваться, Сал… Салливан. Я знаю, что вы не пьяница. И заговорила об этом только потому…

– Почему, Кэй? Ну, скажите мне, в чем дело? И что вам вообще здесь надо?

Кэй медленно двинулась по комнате, последовательно включая весь верхний свет.

– Я не могу разговаривать с невидимкой, – пояснила она, увидев раздраженную физиономию Салливана, который даже заморгал от неожиданности.

– А вы неважно выглядите.

– Ну, знаете, я сегодня не собирался на светский раут, – сказал Салливан, не сводя глаз стакана, покоившегося теперь на его голом животе. Кэй смотрела на него сверху вниз. “Выглядит Сал, – подумала она про себя, – куда привлекательнее, чем в смокинге”. Кэй снова села на оттоманку и скрестила руки на груди.

– Нам надо поговорить, Салливан. О том, что произошло утром.

– А разве что-нибудь произошло? Я не заметил.

– Перестаньте ерничать, Салливан Уорд! – Кэй порывисто наклонилась к нему. – Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

– Извините. Наверное, вам уже надоело слышать это слово. И тем не менее еще раз извините. Даже не знаю, что со мной случилось. Я вел себя как подросток, у которого половые гормоны взбунтовались.

– И все? – А что же еще? – А мне показалось, что дело тут вовсе не в гормонах. То, что у нас было прежде…

– Прежде чего? – прорычал Салливан. – Прежде того, как вы получили, что хотели, и помахали мне ручкой? Прежде чем решили, что школа закончена и учиться у меня больше нечему? Прежде чем пришли к выводу, что для вашей дальнейшей карьеры я больше не нужен? – Вы несправедливы, Салливан. В своих целях, как вы говорите, я никогда вас не использовала. Вы дали мне работу, и мы…

Салливан стремительно выпрямился и положил на оттоманку другую ногу, буквально зажав Кэй между коленями.

– Послушайте меня, Кэй, да повнимательнее, потому что я уже устал повторять. Я взял вас на работу, потому что у вас оказались способности. Потом я… потом у меня хватило глупости связаться с вами, не устоял перед свежестью и молодостью. Это действительно идиотизм – между сослуживцами не должно быть ничего личного, тем более когда имеешь дело с честолюбивой девчонкой, мечтающей только о сногсшибательной карьере.

– Ничего дурного в наших отношениях не было. Между нами происходило…

– Что-то особенное? – ледяным голосом перебил ее Салливан. – Это вы хотели сказать? – Усмехнувшись он сделал большой глоток виски и откинулся назад.

– Вот именно, Салливан. Особенное. Той ночью…

– Это была ошибка. Чудовищная глупость с моей стороны. Вы, должно быть, устали от моих извинений.

– Не нужны мне ваши извинения, – покачала головой Кэй. – Я хочу… хочу, чтобы было как сегодня утром. Я хочу…

– В постель ко мне? Так, что ли? Аппетит разыгрался, а я должен его удовлетворить?

– Нет, Салливан, не просто в постель. – Губы у Кэй задрожали. – Я хочу любви, это, знаете ли, не одно и то же.

– Ах вот как? Спасибо, что объяснили, а то я не знал.

– Пойдите вы к черту, Салливан Уорд. Не смейте разговаривать со мной, как с маленькой девочкой! Тогда, пять, лет назад, между нами была любовь, и вы знаете это не хуже меня. Я любила вас, вы любили меня, и никто не убедит меня в обратном.

– В таком случае, черт возьми, как же вы могли из постели прыгнуть сразу в самолет? Ответьте-ка на этот вопрос, вы, крупная специалистка по отношениям между мужчиной и женщиной. – В глазах его снова вспыхнул гнев. – Мы всю ночь были вместе. Я только и говорил что о любви, а вы удрали, даже не поцеловав меня на прощание. Можете представить, каково мне было проснуться одному? Он покачал головой, словно стараясь освободиться от горьких воспоминаний. Чувствуя, как по щекам ее струятся слезы, Кэй тихо-тихо спросила:

– Так почему же вы не велели мне остаться? Почему? Сал, ведь я только одного и ждала – чтобы ты сказал мне: “Останься”. И тогда я бы…

– Хватит! Довольно! – Голос у него был такой же холодный, как и дождь, барабанивший в окна. – Вы замечательная артистка, Кэй, но эта игра больше не пройдет, по крайней мере со мной. Фильм я досмотрел до конца, книгу дочитал, так что все сюжетные повороты уже известны. Вы ничем не отличаетесь от остальных, в TQM числе и от меня. Все мы боимся посмотреть на себя в зеркало. Верно? Не в силах сдерживать слезы, Кэй только молча смотрела на Сала, который уже не мог остановиться:

– Вы были честолюбивы. И вот приходит заманчивое предложение из Лос-Анджелеса. Вы так или иначе приняли бы его, но коли я ничего не сказал, не попросил остаться, это оказалось удобным предлогом. Всегда можно сказать себе, что это Сал во всем виноват, что этот большой скверный малый отнял у меня невинность, что старый неудачник Салливан позавидовал моему успеху и позволил мне уехать.

Кэй трясло от этих горьких слов, а Уорд, словно не замечая ее состояния, закурил сигарету и продолжал:

– Ну а теперь, малыш, давай посмотрим правде в глаза. Ты поступила так, как хотела. Обычное дело! Только люди редко в этом признаются, даже самим себе. Что же касается меня, то согласен, я позавидовал твоему успеху. Устраивает?

– Нет. – Кэй вытерла глаза тыльной стороной ладони.

– Может быть, все сказанное тобою и правда. Может быть, я и на самом деле такая дрянь…

– Я этого не говорил. Я сказал: вы поступили так, как сами того хотели.

– Что ж, возможно… Но мне ужасно жаль… Я хочу…

– Слишком поздно, дорогая… – Он помахал зажженной сигаретой и вновь приложился к стакану. – Слишком .поздно для сожалений. Но не расстраивайтесь, Кэй. Все образуется. Работаете вы лучше, чем когда-либо. Не ограненный камень стал настоящим бриллиантом.

– Спасибо…

– Словом, не пройдет и пары месяцев, настоящей звездой у нас станете. – Салливан поднялся, подошел к окну и вгляделся в сетку дождя. – Сейчас середина октября. Первого ноября начнется опрос слушателей, и к середине января станут известны результаты. Если рейтинг будет достаточно высок – а в этом я не сомневаюсь, – оглянуться не успеете, как вас пригласят в Нью-Йорк. Вот так-то. И начнется новый круг.

Кэй положила руку ему на плечо. Салливан нетерпеливо сбросил ее ладонь.

– Ладно, ухожу. Лягу в постель и буду вспоминать, как утром ты обнимал меня. – Она вздохнула и помолчала немного. – И знаешь? Ведь ты будешь вспоминать то же самое. – Кэй порывисто припала к нему, поцеловала в обнаженное плечо, круто повернулась и бросилась к двери.

Салливан Уорд даже не остановил любимую. Привратник с улыбкой открыл ей дверь и мягко пожурил:

– На сей раз ключ не забыли?

– Он мне больше не понадобится, – коротко бросила Кэй, закутываясь в плащ. – Я сюда больше не вернусь. Срок аренды вышел, – грустно улыбнулась Кэй.

Вернувшись в свою одинокую квартиру, Кэй сбросила промокшую одежду, приняла душ и хорошенько .вытерлась. Затем она разожгла камин и села, поджав ноги, перед огнем. На улице не переставая лил дождь.

Глядя на полыхающий огонь, Кэй повторяла про себя слова Салливана: “Вы поступили так, как сами хотели. Как сами хотели…”. Самое плохое было в том, что Салливан не ошибался” Он заставил-таки ее взглянуть правде в глаза, и правда эта оказалась печальной. Если бы Кэй действительно любила его больше всего на свете, то никогда бы не уехала. Так чья же это вина – ее или Салливана? Кэй вытерла слезы, прошла в спальню и, раздевшись, нырнула под одеяло.

Не в силах прогнать мысли о мужчине, которого она потеряла, Кэй гадала: “А Сал-то что делает в эту дождливую ночь?” Она поморщилась и с болезненным вздохом перевернулась на живот. При этом резком движении снова заныла на плече еще не зажившая ранка.

Но эта боль не шла ни в какое сравнение с болью, раздирающей сердце.

– Сал, о Сал, ну что же мне делать? – простонала она, зарываясь лицом в подушку.

Между тем на другом конце города Салливан Уорд погасил ночник и забрался под одеяло. Положив руки под голову, он лежал на спине и прислушивался к монотонному шуму дождя. Голова раскалывалась от чрезмерного количества виски, сердце болело от одиночества. Салливану живо вспомнились слова Кэй: “Этой ночью в постели я буду вспоминать, как ты обнимал меня… и ты будешь вспоминать то же”. Салливан застонал, повернулся на живот и яростно взбил подушку.

В понедельник утром его приветствовала некая новая Кэй Кларк – дама красивая, строгая и деловая. А ответил на ее приветствие Салливан Уорд – мужчина интересный, любезный и воспитанный.

– У нас в запасе десять минут, Кэй. – Салливан взглянул на часы. – Нас с вами в пятницу приглашает в качестве ведущих на свой вечер общество астматиков. Всякие там танцы – шманцы в стиле пятидесятых. – Салливан скорчил гримасу. – А мы должны быть королем и королевой бала. Справитесь?

– Почему бы и нет? – улыбнулась Кэй. – Даже забавно.

– Отлично! – кивнул Салливан. – Только надо одеться по моде тех лет.

– Что-нибудь придумаю. Пора идти.

– Двинули. Да, еще одно. Тридцатого октября, в канун Дня всех святых, Томпсоновский приют проводит ежегодный вечер для детей, ну, я и подумал…

– Можете на меня рассчитывать.

– Кэй, только это чистая благотворительность.

– Не важно.

– Спасибо. Скажите Дженел, пусть займется костюмами. – Салливан слегка покраснел. – Разумеется, это ваше дело, но детям хотелось бы, наверное, видеть сказочную принцессу, – Он вдруг озорно, по-мальчишески улыбнулся, и Кэй почувствовала, как у нее учащенно забилось сердце.

– Принцесса так принцесса. Что-нибудь еще?

– На прошлой неделе звонили из журнала “Майл хай”. Хотят опубликовать беседу с нами. Я сказал, что поговорю с вами и перезвоню.

– Отлично. На этой неделе меня устраивает любой день, после часа.

– Договорились. – Его слова заглушил голос Дейла Китрелла:

– Оставайтесь с нами! Начинается утренняя программа “Салливан – Кэй”…

Закончив приготовления, Кэй взглянула в зеркало и захихикала, как школьница. Серая бархатная юбка висела колоколом. С пушистого ворота свитера из светлой ангорской шерсти свисали алые ленты. Узкую талию плотно облегал ярко-красный кожаный пояс дюйма три шириной. На ногах – высокие бархатные сапожки с монетками вместо застежек.

Не тронутое косметикой лицо выглядело юным и свежим. Кэй в последний раз пригладила длинные вьющиеся волосы, поправила ленту и щедро накрасила губы алой помадой. Так, хорошо. Кэй чувствовала себя готовой к большому представлению.

Салливан возвышался на импровизированной сцене в дальнем конце зала, известного всем в Денвере под названием “Биг Мак”. Наверху покачивалось огромное шелковое полотнище с эмблемой “Кью-Г02”.

Уорд, деловито перебиравший разложенную на длинном стеле груду старых пластинок, и не заметил, что Кэй поднялась на сцену и украдкой наблюдает за ним.

Одетый тоже по моде пятидесятых, Салливан был не похож на себя, но все равно от него было невозможно отвести глаз. “А впрочем, – подумала Кэй, – костюм не имеет значения. Просто он мужчина, мужчина до кончиков ногтей. Эту животную грацию и красоту никакой одеждой не скроешь”. Салливан поднял голову и, увидев наконец Кэй, расплылся в улыбке. Ощутив внезапно робость и смущение, словно школьница, впервые попавшая на дискотеку, она нервно затеребила свитер.

– Вот это да, Кэй! Да вам не дашь больше шестнадцати, ну семнадцати от силы.

– Да и вы нынче молодцом, Салливан, – улыбнулась она в ответ.

Он засмеялся и подвел Кэй к микрофону, установленному посреди сцены.

– Эта штуковина еще не включена, так что, может, прорепетируем немного? – А разве от нас ожидают чего-нибудь особенного?

– Да в общем-то нет. – Салливан улыбнулся и закурил сигарету. – А там, кто их знает, может, попросят нас станцевать. Ну и предполагается церемония коронования. – Салливан закатил глаза.

– Надеюсь, выдержим. – Кэй покачала головой.

– Да, разумеется, но видите ли они собираются… Ладно, не имеет значения.

Вскоре веселье уже шло полным ходом. Пары всех возрастов бодро отплясывали в зале. Салливан и Кэй крутили пластинки давних времен и, перебрасываясь, к восторгу публики, шуточками, сами покачивались в такт музыке.

– А теперь, – схватил микрофон Салливан, – знаменитый хит всех времен. Не забыли “Тюремный рок” Кинга? Ну разумеется, помните. Танцуют все! Ну как, Кэй, – спросил он, не отрываясь от микрофона, – покажем класс?

– С удовольствием.

– Ну что ж, начали! Салливан поставил пластинку и, подав руку Кэй, спрыгнул со сцены. Он крутанул ее и одним взглядом оценил длинные, стройные ноги, мелькнувшие из-под широкой юбки. Кэй тряхнула головой, пышные волосы рассыпались по плечам, и, увлеченные ритмом, они принялись отплясывать.

Пластинка закончилась.

– Все в порядке? – прошептал Салливан, отбрасывая гриву волос, падавшую Кэй на лоб.

Тяжело дыша на его груди, она лишь кивнула. Сердце Сала бешено колотилось прямо под ее ухом. Кэй подняла голову и облизала пересохшие губы.

Примерно час спустя Салливан, прикрыв рукой микрофон, проговорил извиняющимся тоном:

– Боюсь, номер придется повторить.

– Ну что ж, если вы способны, то я тем более. – Кэй вызывающе посмотрела на него.

Пропустив это замечание мимо ушей, Салливан обратился к залу:

– Меняем пластинку. Это будет мелодия медленная и романтическая, так что выбирайте девушку своей мечты, а все остальное за музыкой.

Поплыли звуки популярнейшей в свое время песни Розмари Клуни “Привет, малыш”, и Салливан вновь повел Кэй в центр просторного зала.

Он бережно положил руку ей на талию, Кэй закинула руку ему на шею. Яркий свет сменился мягким мерцанием, утихли смех и разговоры, и пары, прижавшись щека к щеке, медленно поплыли в лирическом танго.

Салливан и Кэй молча смотрели друг другу в глаза. Кэй почувствовала, как напрягается у нее на талии рука Салливана, словно зовущая ее к себе поближе. Вот и вторая его рука легла на талию, и Кэй с коротким вздохом приникла к груди Сала. Ей стоило больших усилий не прижаться к его губам, не забыться в сладком поцелуе.

Молясь про себя, чтобы мелодия эта звучала вечно, Кэй скользнула ладонью в вырез его рубахи. Хотелось, о, так хотелось зарыться в эти соблазнительно курчавые жесткие волосы, покрывающие его грудь. Но пластинка оборвалась, зажегся полный свет, и они отстранились друг от друга.

– Спасибо, – пробормотал Салливан, Кэй лишь кивнула.

Незадолго до полуночи на сцену поднялся президент общества. Поблагодарив всех присутствующих и заверив, что собранные средства пойдут на благое дело, он объявил, что сейчас начнется церемония коронации короля и королевы.

Появились какие-то люди, и, к радостному смущению Кэй, на голову ей водрузили хрустальную тиару, с которой ниспадала короткая мантия из алого шелка. Преподнося ей дюжину алых роз, президент – высокий, сухощавый мужчина – наклонился и чмокнул Кэй в щеку.

Теперь наступила очередь Салливана. Гибкая брюнетка надела на него позолоченную корону и набросила на плечи такую же, как у Кэй, алую мантию. Завязывая тесемки, девушка лукаво улыбнулась и сказала.

– Наконец-то мне выпала возможность поцеловать вас, Салливан.

Она закинула ему руки за шею, притянула к себе и прижалась к губам известного радио ведущего. Толпа весело зашумела, Салливан произнес короткую благодарственную речь. Что же касается Кэй, то она, глядя на стоящую рядом с Салливаном девушку, как-то одеревенела В груди возникла странная боль, не дающая даже улыбнуться. Снова говорил президент, но Кэй уловила лишь заключительные слова:

“. .Таких короля с королевой у нас еще не было. Да и столь чудесной пары еще не приходилось видеть По-моему, нам следует попросить короля поцеловать королеву”.

Кэй, прижимая розы к груди, застыла как истукан, чувствуя, как к щекам приливает краска. Уверенно и изящно поклонившись нетерпеливой публике, Салливан повернулся к Кэй, обнял ее за талию, взял из похолодевших рук букет и прошептал едва слышно:

– Извините, забыл предупредить вас об этой части церемонии. Но не надо бояться, все будет понарошку.

Кэй почувствовала, как ей слегка приподнимают подбородок и к губам медленно, осторожно прижимаются сомкнутые мужские губы. Но так длилось лишь мгновение. Почувствовав молчаливый призыв, Салливан инстинктивно закусил ее нижнюю губу. Кэй немедленно откликнулась. Он вздрогнул и, не обращая ни малейшего внимания на многолюдный зал, крепко прижал ее к себе…

Салливан поднял голову. Реальность вновь вступила в свои права. Он отпустил Кэй и, послав публике ослепительную улыбку, сказал в микрофон:

– Впервые в жизни целую королеву.

Глава 6

В канун Дня всех святых первый снег окутал город белой пеленой. Кэй не спалось. Она поднялась и, тепло одевшись, решила отправиться на работу пораньше: есть смысл поискать новые записи, одни и те же быстро приедаются публике.

На радиостанции Кэй была в десять минут шестого и принялась за поиски пустых кассет, но тут же вспомнила, что Дженел держала их у Салливана.

Туда Кэй и направилась. Закрыв за собой дверь, она подошла к массивному столу и только тут увидела хозяина кабинета.

Ей уже было теперь не до кассет, ибо в кабинете, растянувшись на кожаном диване, мирно спал Салливан Уорд. Рубашка у него была расстегнута, одна рука подложена под голову, другая покоилась на груди.

Несмотря на выступившую щетину, вид у Салливана был совершенно невинный и безмятежный. Чувственные губы слегка приоткрылись, обнажив ровные белые зубы. Спутанные волосы упали на лоб.

Салливан слегка застонал во сне и повернул голову. Как же Кэй хотелось подойти, отбросить со лба его непокорные пряди! Как жаждала она провести дрожащими пальцами по его губам, как мучительно хотелось прижаться к его сильной теплой груди! Салливан открыл глаза. Кэй не сделала ни малейшей попытки отодвинуться. Слишком поздно. В глазах его, пусть еще и полусонных, зажегся огонь желания. Уорд медленно оторвал руку от груди и протянул Кэй. Вздрогнув, она почувствовала, как ее властно тянут на диван.

Не было произнесено ни слова. Ни им, ни ею. Да и зачем: важно только одно – они рядом. Салливан посмотрел ей прямо в глаза и еще теснее прильнул к ней всем своим теплым ото сна телом. Кэй безропотно подчинилась. Губы Салливана в ленивой неге пробегали по всему ее телу, наслаждаясь одним только прикосновением.

Не смея пошевелиться, боясь даже обнять его, Кэй ждала, пока эти губы найдут ее губы. Когда это произошло, она с трудом подавила рвущийся наружу крик. Язык Салливана проник в темную бездну ее рта… Рука Кэй скользнула ему под рубаху. Нащупав край ее длинного зеленого свитера, Салливан слегка потянул его вверх. Обнаженные тела соприкоснулись. Салливан вздрогнул, оторвался от ее губ, зарылся лицом в рассыпавшуюся гриву волос и глубоко вдохнул исходящий от нее аромат. А Кэй прижималась к нему все теснее и повторяла его имя.

Сдерживая прерывистое дыхание, Салливан изо всех сил старался взять себя в руки. Кэй надеялась, что эту битву он проиграет. Но через несколько минут, растянувшихся, казалось, в целую вечность, Салливан поднял голову. И по его взгляду Кэй поняла, что проиграла как раз она.

– Я мог бы сослаться на то, что не проснулся толком, – устало заговорил он, неловко отодвигаясь от Кэй, – но не буду.

Салливан поднялся, провел ладонью по волосам и, упорно избегая ее взгляда, отошел от дивана. Кэй медленно натянула свитер, села и негромко сказала:

– А зачем вообще на что-то ссылаться? Неужели нельзя признаться, что мы хотим одного итого же?

– Нет. Что это вы здесь делаете в такое время?

– Не важно. – Кэй вздохнула. – А вы? Заменяете кого?

– Ну да, – кивнул Салливан, закуривая сигарету. – Жену Дейла срочно отвезли в родильный дом.

– Ну и как там? – улыбнулась Кэй. – Родила? – Мальчика. Около трех утра. Оба чувствуют себя хорошо. Дейл места себе не находит от радости.

– Прекрасно. – Кэй знаком предложила Салливану присесть.

Он безропотно подчинился.

– Сал, милый, неужели нельзя начать все сначала? Уорд затушил недокуренную сигарету, тяжело вздохнул и погладил ее по голове. Кэй слабо улыбнулась и прикрыла глаза. Он слегка взъерошил ей волосы и хрипло сказал:

– Увы, Кэй.

– Но почему?

– Потому. – Салливан резко поднялся. – Я просто боюсь вас. Так боюсь, как никого в жизни не боялся.

Снег валил целый день. Ежегодное празднество в канун Дня всех святых должно было начаться в отеле “Мариотг” в семь вечера. Приглашены были все дикторы и ведущие программ. Наряженная принцессой из детской сказки, Кэй открыла дверь в зал и сразу же увидела Салливана. Глаза его весело блестели, не было заметно и следа усталости, хотя спал он сегодня не более получаса у себя в кабинете.

Нервно улыбнувшись Салливану, Кэй почувствовала себя глупо в этом маскарадном платье. На голове у нее красовалась серебряная корона, распущенные серебристо-пепельные волосы ниспадали пышным каскадом по обнаженным плечам. В руках – волшебная палочка. С трудом преодолевая соблазн коснуться ею могучего плеча этого красавца, Кэй робко приблизилась к нему.

– Чудесно выглядите! Настоящая принцесса. Дети просто влюбятся в вас. – Салливан машинально поправил ее выбившийся локон.

В большие двери ворвались со смехом и воинственными криками ребятишки от трех до двенадцати лет. Было их тут не менее двух сотен. Они обступили принцессу, каждый хотел к ней прикоснуться. Затем пятеро строгих наставников рассадили детей по местам. Взглянув на Салливана, Кэй увидела, что и на него явно произвело впечатление это брызжущее энергией и весельем детство.

Принесли угощение, и дети набросились на еду так, словно неделю голодали. На десерт подали мороженое, ореховый торт и шоколадные пирожные.

Салливан поднялся, прося тишины, хлопнул в ладоши и обратился к собравшимся с краткой речью. Последние слова о подарках для каждого утонули в шумных аплодисментах. По его знаку Джефф, Туз Пик и Дейл Китрелл разнесли затейливо перевязанные разноцветными лентами коробки. Обнаружив внутри яркие курточки на пуху, дети радостно загалдели.

Салливан, с нескрываемым удовольствием наблюдавший за этой сценой, приблизился к Кэй. Непринужденно улыбаясь, он положил руку на ее осиную талию и, наклонившись, прошептал на ухо:

– Кэй, свою роль вы отыграли отлично. Я же видел, как эти сорванцы вились вокруг вас!

– Наверное, вы правы, – с благодарностью кивнула Кэй. – Действительно, в разные стороны тащили. Скорее всего и впрямь решили, что перед ними принцесса.

– А разве нет? – усмехнулся Салливан, и Кэй почувствовала, как у нее снова учащенно забилось сердце, но не успела придумать, что ответить, как Уорд отошел.

Ноябрьский выпуск журнала “Майл хай” лег на прилавки киосков в первый день месяца, и тогда же началась рейтинговая процедура радиостанций в городе. С глянцевой обложки читателям улыбалась очаровательная пара.

Юная блондинка, с необыкновенно голубыми глазами и отливающими серебром волосами, стояла рядом с неотразимо красивым мужчиной. Обнимая ее за плечи, он, будучи гораздо выше партнерши, словно нависал над нею, слегка касаясь своим сильным подбородком ее волос.

Оба ослепительно улыбались.

Подпись под фотографией гласила: “Самый популярный радио дуэт в Денвере”. Иллюстрированный очерк о Салливане и Кэй занимал шесть журнальных полос.

Рейтинговые подсчеты велись вовсю, и Салливан с Кэй из кожи вон лезли, чтобы разнообразить свою программу. А помимо того, все чаще и чаще появлялись на публике. Повсюду их осаждали толпы поклонников, требующих автографов на экземпляре журнала.

Сэм Шалтс всячески поощрял эту рекламную кампанию; Кэй же была от нее просто в восторге, надеясь, что скоро Салливан сдастся. Только нужно терпение. Он был горд и упрям, и Кэй слишком хорошо знала своего Сала. Оставалось лишь доказывать при любой возможности, что ей можно верить. Надо, чтобы Сал понял: никто другой Кэй не нужен.

Оставалось только ждать.

Словно почувствовав, что в ней произошла какая-то перемена, Уорд тоже повел себя иначе. Страстных поцелуев больше не было, не было и мучительных взглядов, пропала напряженность. Кэй хорошо понимала теперь, что если былая близость и возвратится, то только через дружеские отношения. Как и пять лет назад.

Они были добрыми друзьями, вместе обедали, отбирали новые музыкальные записи, болтали часами обо всем на свете. И так продолжалось до того морозного утра, когда она влетела в студию и Салливан впервые поцеловал ее.

На День благодарения было намечено действо под названием “Ежегодный обед у Билли ковбоя”. Ковбой Билли, здоровенный мужчина, уже двадцать лет тратил свое время и деньги на это мероприятие, приносившее немалые дивиденды радиостанции.

Незадолго до полудня у просторного склада собралась нетерпеливая публика. Здесь жарили индейку со специями, в воздухе плавали ароматы только что приготовленного пирога из тыквы.

Кэй, Салливан и другие участники команды, повязав на поясе полотенца вместо фартуков, выполняли роль официантов. К ним присоединились телевизионщики, работники других радиостанций, так что щедротами Большого Билла смогли воспользоваться сотни людей.

Славный выдался денек для Кэй. Салливан, у которого улыбка с лица не сходила, носился между столами, разнося тарелки с едой. Ловя то и дело на себе взгляд Кэй, он словно спрашивал своей улыбкой: “Ну разве не здорово? Совсем как в старые времена!”Дождавшись, пока ублаженная публика разойдется, журналисты и сами присели поужинать.

– Занято?

– Разумеется, сам, что ли, не видишь? – И негодяй Джефф Кернз быстренько придвинулся к Кэй.

Стараясь не уронить тарелку, Салливан наклонился к нему:

– А ну-ка, приятель, подвинься, это мое место. Не возражаете, мисс? Кэй молча улыбнулась. А то он сам не знает? Пиршество затянулось до позднего вечера. Все так же, не произнося ни слова, Кэй позволила Салливану взять себя за руку и отвести к машине. Высоко подняв воротник кашемирового пальто, он улыбался ей, и у Кэй мелькнула мысль, не позвать ли его выпить чашечку кофе или чего-нибудь покрепче.

– Не лихачьте, Кэй, будьте поосторожнее, – сказал он, открывая перед ней дверцу машины.

– Салливан…

– Да? – Он стоял совсем близко, волосы его развевались на зимнем ветру.

– С праздником.

– И вас тоже. – Он повернулся и зашагал к своему “Мерседесу”.

Рейтинговая процедура закончилась. Теперь оставалось ждать подведения итогов к пятнадцатому декабря. В десять утра Салливан Уорд выключил микрофон, поднялся с места и шумно, с облегчением вздохнул. Кэй вскочила следом и радостно засмеялась:

– Вашу руку, партнер! Мы победили!

– Это уж как пить дать! – Не обращая внимания на ее протянутую руку, Салливан обнял Кэй, крепко прижал к груди и принялся раскачиваться вместе с ней.

Кэй показалось, что от счастья сейчас задохнется. Она обняла Салливана за талию. Раскачивание прекратилось. Смех умолк. Уорд, словно опомнившись, слегка отстранил ее от себя.

– Эй, ребята! – В дверях показалась голова Джеффа. – Надо бы как-нибудь отметить это дело. Приходите через четверть часа к Лео, шампанского выпьем да перехватим чего-нибудь.

– Голодна? – улыбнулся Салливан.

– Слона бы съела.

– Так пошли? – Он взял ее за руку.

– Побежали.

Кэй вцепилась ему в ладонь, и, забыв от радости даже пальто надеть, они, хихикая словно малые дети, выскочили на пронизывающий декабрьский ветер.

Жена Сэма Шалста настояла на том, чтобы всем миром встретить Рождество у них дома. Прося Кэй помочь ей подготовиться к приему, Бетти на самом деле хотела пообщаться с ней до появления остальных гостей. Около шести Кэй, облаченная в длинное, плотно облегающее ее стройную фигуру платье из черного бархата, появилась у Шалтсов.

Купила она это платье специально к Рождеству и обманывать себя даже не пыталась сделано это было ради Салливана. Ей хотелось выглядеть строго и в то же время соблазнительно.

– Ничего себе. – Бетти всплеснула пухлыми руками. – Нет слов! Ну теперь ему от вас никуда не деться.

– Кому? – невинно осведомилась Кэй.

– Да бросьте вы, Кэй. Салливану Уорду, вот кому.

– Послушайте, Бетти, – устало вздохнула Кэй, – неужели ни у кого нет других дел, кроме как разбираться в моих с Салливаном отношениях?

– Почему же ни у кого? Только у тех, кому вы оба дороги. Знаете, дорогая, языком я болтать не люблю, но… в общем, после того как вы уехали, Салливан как зверь в клетке метался. То есть я хочу сказать…

– Не стоит, Бетти, – прервала ее Кэй. – Все это дела давно минувших дней. Уверяю вас, Салдиван с тех пор совершенно переменился.

– Да неужели? – Бетти уперла руки в бока.

– Неужели – что? – В гостиную вошел, натягивая на ходу пиджак, Сэм Шалтс.

Кэй, довольная тем, что разговор на эту щекотливую тему прекратился, дипломатично заметила:

– Да вот, говорю, Салливан совершенно уверен, что у нас нынче будет наивысший рейтинг.

– Я тоже в этом не сомневаюсь. – Сэм энергично закивал головой. – И обязаны мы этим успехом вам, дорогая.

Гости все прибывали и прибывали, в гостиной сделалось шумно и весело. Перейдя со взбитых сливок на шампанское, Кэй болтала без умолку, смеялась, но глаза ее не отрывались от двери. Наконец до нее донесся неповторимого тембра низкий голос. Она глубоко вздохнула, сделала глоток и на мгновение отвернулась.

Возвышаясь над остальными гостями, Салливан сразу заполнил собой всю комнату. Его густые черные волосы были тщательно приглажены, щеки выбриты до синевы. Настоящий мужчина – уверенный в себе, но ничуть не надменный. О таком только мечтать можно.

Его сопровождала Дженел Дэвис.

Салливан расстегнул пиджак, сунул руку в карман узких шерстяных брюк и огляделся.

Его глаза встретились со взглядом Кэй. За все время их знакомства никогда она не казалась ему такой желанной, как в эту морозную декабрьскую ночь. Прическа оставляла шею открытой, в волосы были изящно вплетены черные бархатные ленты. Слегка приоткрыв губы, Кэй неотрывно смотрела на него.

Салливану хотелось задушить ее в объятиях.

Салливан изнемогал от желания.

– Неотразима, а? – В голосе Дженел прозвучала какая-то безнадежность.

– Кто? – Салливан с трудом оторвал взгляд от Кэй, и на смуглом его лице проступил румянец смущения.

– Я бы чего-нибудь выпила. Лучше виски. – И Дженел заговорила с женой Джеффа Кернза.

Салливан неторопливо двинулся к стойке, раскланиваясь по пути с друзьями и знакомыми. Наблюдая за ним, Кэй в очередной раз сделала изрядный глоток шампанского и притворилась, будто ничего не замечает. Но вот он оказался рядом.

– Сэм, – обратился Уорд к хозяину дома, выполнявшему роль бармена, – виски с содовой для Дженел, а я… – он повернулся к Кэй, – я, пожалуй, удовлетворюсь блесткой с этого платья. – Он невозмутимо улыбнулся, и Кэй не заметила, как его пальцы впились в отполированную поверхность стойки.

– Как вас следует понимать, не нравится или все же нравится? – Заметив, что он не отрываясь смотрит на ее глубокое декольте, Кэй залилась краской.

– Так, скотч для Дженел. – Сэм поставил стакан на стойку. – А вам, Салливан? Салливан неохотно отвел взгляд от Кэй.

– Пожалуй, то, чего мне хочется, вряд ли подействует на меня благотворно, так что пока пропущу.

– Еще как благотворно, так что не откладывайте слишком надолго.

И не дав ему ответить, Кэй царственной походкой отошла от стойки, ощущая на себе восхищенные взгляды присутствующих.

Кэй хотелось задушить его.

Кэй изнемогала от желания.

За два дня до Рождества Кэй полетела в Финикс, к родителям, которые гостили у дяди. Перед отъездом она зашла к Салливану. В руках у нее была обернутая в фольгу коробочка.

– У меня самолет через час. Вот зашла подарок вручить.

– Кэй, – поморщился Салливан, – ну к чему это? Я вовсе…

– То есть как это к чему? Да и ничего особенного здесь нет. Откройте.

– То, что нужно. – Он достал из коробочки ручку с золотым пером.

– Не волнуйтесь, – сказала Кэй, – надписи нет. Ну, мне пора.

Салливан внимательно посмотрел на нее: намекает на золотую зажигалку, тоже когда-то подаренную ему на Рождество. Там надпись была.

– Минуточку. – Он отложил ручку, выдвинул средний ящик стола и извлек коробочку примерно таких же размеров.

Кэй на мгновение застыла и пристально посмотрела на Салливана.

– Спасибо, – вымолвила она наконец.

– Так, мелочь, но, может, все-таки взглянете?

– Разумеется.

Кэй нетерпеливо содрала обертку. Внутри оказался кожаный пенал, а в нем – крохотный фотоаппарат, размером не больше зажигалки. Крышка его отливала золотом.

– Это не игрушка, – объяснил Салливан. – Снимает как надо. И вам эта штука скоро понадобится.

– Спасибо.

– А почему вы не спрашиваете, зачем он вам понадобится? – Салливан обогнул стол и подошел к Кэй.

– Зачем? – послушно спросила Кэй, поглаживая гладкую крышку.

– А затем, что в середине января мы с вами сопровождаем целую группу туристов в одно по– истине райское местечко – Багамы. – Салливан был доволен, заметив ее удивленное выражение.

– Неужели правда? – Подробности, когда вернетесь. А пока – веселого вам Рождества.

– И вам того же. – Кэй почувствовала на щеке его губы, и глаза ее заблестели, как звездочки на рождественской елке.

Глава 7

Первое радиосообщение о поездке на Багамы Кэй услышала в машине, возвращаясь домой. В эфире был Туз Пик. Он с энтузиазмом расписывал слушателям прелести готовящегося путешествия.

Кэй прибавила звук.

– За небольшие деньги вам и вашим друзьям представляется уникальная возможность совершить незабываемую поездку в обществе Салливана и Кэй, которые будут вашими гидами. Двадцатого января прямой рейс до Майами, там пересадка на роскошный лайнер “Карнавал” и однодневный круиз до Нассау, где вы проведете шесть солнечных дней и пять восхитительных ночей в романтической…

Будущее казалось Кэй радужным и прекрасным.

Прикрепив новый намагниченный календарь к дверце холодильника, Кэй стала отмечать дни. Двадцатое января она обвела жирным кружком. Каждый вечер, ложась в постель с улыбкой Чеширского кота, она зачеркивала очередное число. И во сне Кэй являлась одна и та же картина: на горячем песке лежит, подставив спину солнцу, Салливан, а она – рядом, потягивает через цветную соломинку оранжад.

Второго января Кэй сидела у себя в кабинете, закинув ноги на стол и положив на колени журнал. Она зевнула, закрыла глаза и откинулась на мягкую спинку кресла. Очень хотелось спать.

– Бездельников мы здесь не держим.

На пороге, опираясь о косяк двери, стоял Салливан Уорд. Никак не ожидавшая его появления, Кэй буквально потеряла дар речи и не могла по шевелиться.

– И еще, радость моя, – в том же тоне продолжал Салливан, прикасаясь к ее туфлям, – только большие шишки вроде меня могут позволить себе класть ноги на стол.

Кэй облизнула пересохшие губы и с идиотской, в чем она сама отдавала себе отчет, улыбкой кивнула. Салливан меж тем бережно опустил ее ноги, на пол и притянул Кэй к себе. Руки его лежали нее на плечах.

– Должен признаться, я весьма разочарован вами, Кэй. – Рот у него растянулся до ушей. – Думал, вы скучаете по мне, а вижу, вы вовсе не рады меня видеть.

– Еще как рада! – Вот так-то лучше. Выпьем по чашечке кофе, и вы расскажете, как провели праздники. – Салливан помолчал и с легким смущением добавил:

– Ран снова видеть вас, Кэй.

– А я рада, что вы рады.

Кэй мерила шагами свою квартиру, то и дело потирая руки и зябко поеживаясь. Подбежав в очередной раз к окну, она посмотрела на свинцовое небо: снег валил все сильнее и сильнее.

– Ни за что нам не выбраться отсюда завтра! – отчаянии воскликнула она. – Уже дюймов на шесть нападало, и если будет так продолжаться…

Зазвонил телефон. Кэй рванула трубку.

– Как вам погодка? – невесело спросил Салливан.

– О Господи, неужели лам не удастся улететь? Прямо плакать хочется.

– Ну, не стоит так отчаиваться. На аэродроме всю ночь будут работать снегоочистительные машины. Так что давайте надеяться.

– Да я стараюсь, – вздохнула Кэй.

– Знаете что? Если рейс действительно отменят, возьму-ка я купальный костюм, лампу для загара, старую пластинку Гарри Беллафонте “Солнечный остров” и заявлюсь к вам. Натремся кремом для загара и ляжем у камина.

– Конечно, это не Багамы, – рассмеялась Кэй, – но на худой конец…

– Ладно, отдыхайте, в семь мы с Джеффом заедем за вами.

Кэй повесила трубку. Никогда и ничего в жизни не хотелось ей так, как отправиться в это путешествие с Салливаном. На весах – вся ее жизнь! Будильник зазвенел в пять утра. Едва открыв глаза, Кэй метнулась к окну. По-прежнему не переставая валил снег. У соседних домов выросли огромные сугробы. За белой пеленой не видно было даже уличных фонарей. У Кэй заныло сердце.

Она включила радио. Послышался голос Дейла Китрелла:

– …и, судя по всему, так оно и будет продолжаться. Сообщают, что у подножия гор снежный покров достиг высоты в четырнадцать дюймов.

Кэй, с трудом сдерживая слезы, встала под душ. Оставалось надеяться только на то, что крупные аэропорты не закрываются даже из-за сильного снегопада. Едва она выключила душ, как раздался звонок. Какое-то мгновение Кэй, завернувшись в полотенце, просто смотрела на телефон, страшась услышать недобрую весть. На пятом звонке она все же взяла трубку.

– Кэй, – раздался решительный голос Салливана, – извините, что подгоняю, но не могли бы вы быть готовы к четверти седьмого? А то ведь до аэропорта сейчас добираться чертовски сложно.

– Ну разумеется, Салливан, – энергично закивала Кэй. – Буду готова. А что, летим все же? – Чего не знаю, того не знаю, но в аэропорту надо быть так или иначе.

Они поднялись на борт. Улыбающиеся стюардессы проводили их к месту, где были поставлены микрофоны. Как только самолет поднимется в воздух, Кэй с Салливаном должны сказать пассажирам несколько приветственных слов.

Не прошло и десяти минут, как трап был убран, двери закрыты. Пилот вывел машину на единственную из еще работающих полосу, и Кэй почувствовала, как к горлу подступает обычная тошнота. Летала она часто, но страха, особенно на взлете, преодолеть никак не могла. Салливан помнил это. Он взял ее холодную ладонь и прижал к своей груди. Кэй благодарно улыбнулась.

– Вот так-то лучше. – Он отстегнул привязной ремень. – А теперь за работу.

Их рейс оказался в этот день последним.

Приземлились Салливан и Кэй в наилучшем настроении. Слившись с толпой пассажиров, они сели в автобус, доставивший их на пристань, где стоял роскошный морской лайнер.

Кэй схватила Салливана за руку и потащила его на верхнюю палубу.

– Не терпится сбросить эту шкуру. Как только тронемся…

– А чего ждать-то? – усмехнулся Салливан. – Якорь только через полчаса поднимут.

Он проводил спутницу в ее комнату. Кэй была в восторге. Она обвела взглядом обитые бархатом стены и заметила на ночном столике хрустальную вазу с дюжиной роскошных роз. Прочитала надпись на карточке и наклонилась, вдыхая нежный аромат цветов. Обернувшись, Кэй встретилась взглядом с Салливаном.

– Спасибо. – И, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку.

Салливан даже не пошевельнулся.

– Жду вас через четверть часа наверху.

Море отливало лунным светом. Салливан и Кэй бродили по прогулочной палубе, приветливо раскланиваясь с членами своей группы, наслаждавшимися после ужина легким морским бризом.

Издали медленно, но верно приближалось зарево огней. Нассау встречал гостей.

Забот на Кэй свалилось немало. Все было прекрасно, но Кэй предпочла бы больше времени проводить с Салливаном. Однако он тоже был занят. И все же однажды им удалось уединиться. Как-то в полдень, отделавшись от усталых туристов, с которыми провела всю первую половину дня, Кэй натянула светло-голубое бикини, накинула купальный халат и отправилась на пляж.

Кэй сбросила сандалии, халат, легла на спину и вскоре, совершенно разомлев на солнце, задремала. Внезапно над ней нависла чья-то тень.

Кэй открыла глаза и увидела Салливана. Под его оценивающим взглядом Кэй, и без того изрядно нагревшейся на солнце, сделалось еще жарче.

Одного вида Салливана, облаченного лишь в узкие плавки, было вполне достаточно, чтобы свести с ума любую женщину. Влажные после купания плечи глянцевом блестели на солнце. На волосах, покрывавших всю грудь, переливались капельки воды. В длинных ногах, загоревших не меньше, чем грудь и руки, угадывалась мощь и сила. И уж никак не могли скрыть плавки – этот фиговый листок – рвущееся наружу мужское естество.

Опустившись рядом с ней на колени, Салливан хрипло сказал:

– Сгореть не боитесь?

– Боюсь, – с улыбкой ответила Кэй и про себя добавила: “Да только не от солнца”.

Опершись на локоть, Салливан прилег на горячий песок и задумчиво посмотрел на горизонт. Увидев, как сжались его челюсти, Кэй подумала, что ничего им друг от друга не скрыть. Скорее бы и Сал признал это.

Так они и пролежали до самого заката. В воскресенье туристы отдыхали от экскурсий, а в субботу вечером все были приглашены на дискотеку.

Готовясь к вечеру, Кэй нетерпеливо провела щеткой по волосам, и они рассыпались густыми прядями по загорелым плечам.

– Салливан, – обратилась она к зеркалу, —сегодня или никогда! На сцене выложенного мрамором бального зала, пока еще пустого, уже разместился оркестр. Музыканты настраивали инструменты, официанты расставляли на столах бокалы с ледяной водой, серебряные масленки, соль, перец и так далее.

– Я не опоздал? – раздался у Кэй за спиной бархатный голос.

Салливан, как всегда неотразимый, в черном фраке, теребил галстук-бабочку и, улыбаясь, смотрел на нее. Накрахмаленные манжеты белоснежной сорочки были стянуты ониксовыми запонками.

– Наоборот, это я поторопилась. – Кэй отвела его руку и поправила немного сбившуюся набок бабочку.

– Спасибо. – Салливан взглянул на часы. – Действительно, я вовремя, ровно половина девятого.

На танцевальный вечер пришли все участники путешествия. За дни, проведенные на райском острове, прежде незнакомые люди успели подружиться и теперь непринужденно перешучивались, рассказывали анекдоты.

Ужин еще не закончился, а несколько пар уже осваивали танцевальную площадку. Кэй, предвкушавшая, как Салливан закружит ее в танце, бросила испепеляющий взгляд на огненно-рыжую даму, которая, отчаянно стреляя глазами, слегка похлопала Салливана по плечу:

– Умираю, как хочется потанцевать с вами, Салливан. Моя приятельница, – она кивнула в сторону улыбающейся брюнетки за соседним столиком, – говорила, что у меня не хватит смелости пригласить вас. – Очаровательно улыбнувшись, она наклонилась к Салливану, и Кэй не расслышала, что тот ответил.

Впрочем, это сразу же стало ясно. Салливан отодвинул стул и повел рыжую на площадку. Партнерша закинула ему обнаженные руки за шею и прижалась так тесно, что Салливан даже покраснел. Кэй упорно не сводила глаз с этой пары.

Мелодия оборвалась. Кэй с облегчением вздохнула, но тут же изо всех сил закусила губу: Салливан отвел рыжую к ее приятельнице. Он что-то сказал, дама поднялась, взяла его за руку и увлекла на площадку.

Так продолжалось весь вечер. И Салливана винить было не в чем, Кэй это прекрасно понимала. Ведь и ее тоже то и дело приглашали. Встречаясь с Уордом взглядом, Кэй находила в нем молчаливое сочувствие.

Было уже около полуночи, когда Кэй, у которой ноги горели от этих бесконечных плясок, оказалась в уверенных руках Салливана Уорда.

– Как только кончится этот танец, – прошептал он ей на ухо, – направляйтесь к выходу. А через пять минут и я за вами.

– Я буду в казино, у игральных автоматов. – Кэй почувствовала, как с нее разом схлынула вся усталость.

Привлеченная возгласами разгоряченных игроков, Кэй подошла к столу и обменяла несколько банкнот на пятидолларовые фишки. Одну, не глядя, сразу бросила на стол. Приземистый плотный мужчина с крепко зажатой в зубах сигарой метнул кости. Выпало одиннадцать.

По-детски захлопав в ладоши, Кэй взяла выигрыш, а фишку оставила на том же месте. Стоявший от нее по правую руку крупье, симпатичный молодой человек в смокинге, воскликнул:

– Да вы не только красавица, радость моя, вам еще и везет! – И совсем тихо добавил: – Моя смена кончается в четыре утра.

– Ну и прекрасно, – проскрежетал за их спинами голос Салливана. – К тому времени “радость” давно будет в постели.

Решительно подхватив Кэй под локоть, Салливан повел ее от стола.

– У меня пять долларов осталось, – запротестовала она, очень довольная этой вспышкой ревности.

– Верну. – Уорд в упор посмотрел на наглеца крупье. – Если дама победит, выручка твоя. Но на большее можешь не рассчитывать, ясно? Крепко сжимая ей руку, Салливан уводил Кэй все дальше, мимо освещенного бассейна, в сторону пляжа.

– Прогуляемся но берегу, – заговорил наконец он.

– Да я бы с радостью, но ведь такие шпильки в песке застрянут.

– Ну так снимите их.

– Так не только в туфлях дело. Еще и колготки. Салливан расстегнул пиджак и сунул руку в карман.

– Колготки тоже снимаются.

– Да, но под ними… – Кэй почувствовала, что краснеет.

– Оглянитесь-ка вокруг, ведь никого нет. А я отвернусь. Скидывайте колготки, и погуляем под луной.

– Кругом! – весело скомандовала Кэй и протянула ему туфли.

Оглянувшись по сторонам, она стянула колготки. Чувствовала себя Кэй совершенно нагой и беззащитной. На ней осталось только прозрачное платье, которое при порывах ветра плотно прилипало к телу. Салливан раздраженно пробормотал:

– Ну сколько можно, я бы за это время уже десять раз разделся. – Он обернулся и, уловив ее тревогу, успокоил: – Да не волнуйтесь вы, никаких встреч сегодня не предвидится. – Взял колготки и сунул в карман. – Вернемся в гостиницу через ближайший к вашему номеру вход, а там уж я позабочусь, чтобы никто не глазел.

Ночь была прекрасна. Волны монотонно накатывались на берег. При свете луны песок казался огромной россыпью серебра. Легкий морской бриз трепал пряди волос, заставляя Кэй то и дело отбрасывать их с лица. Ее рука покоилась в широкой ладони Салливана.

Они бродили по пустынному пляжу, наслаждаясь красотой ночи и молчаливой близостью.

– Пора домой. – При этих словах сердце у Кэй так и подпрыгнуло от счастья.

Роясь в сумочке возле номера в поисках ключей, Кэй выжидательно посмотрела на Салливана. Он низко склонился и поцеловал ее теплую ладонь.

– Кэй… – хрипло начал Уорд.

– Да, – почти беззвучно откликнулась она.

– Спокойной ночи. – И Салливан ушел.

Глава 8

Она медленно закрыла за собой дверь, бросила туфли на пол и с трудом подавила рвущееся рыдание.

Чувствуя, как слезы струятся по щекам, она сбросила платье. Оно мягко опустилось на пол, словно унося с собой несбывшиеся мечты. Кэй пошла в ванную, встала под душ и пустила обжигающе-холодную воду.

Облегчения это не принесло. Когда Кэй вышла из-под душа, кожа горела уже не так сильно, но тугой узел в животе не исчез. Вдруг послышался негромкий стук в дверь. Разрываясь между отчаянием и надеждой, она схватила халат. Стук повторился.

Нервно пригладив влажные волосы дрожащими пальцами, Кэй потуже завернулась в халат, набрала в легкие побольше воздуха и открыла дверь.

На пороге, потирая висок, стоял Салливан. Светлая сорочка расстегнута до пояса, рукава закатаны по локоть, волосы растрепаны. Не говоря ни слова, он извлек из кармана колготки и медленно протянул их Кэй.

– Спасибо. Я… я совсем забыла.

Она неловко сделала шаг назад, оставив дверь открытой. Невыносимо долго Уорд стоял на пороге, не сводя с Кэй жадного взгляда.

– Мне плохо, Кэй. Мне так плохо! Помоги. Обними меня.

Ее окатила волна любви и счастья.

– Родной мой! – И Кэй юркнула в его объятия. Салливан крепко прижал ее к себе и выдохнул:– Люби меня. Ну пожалуйста, счастье мое, люби меня.

– О Боже, стало быть, я тебе небезразлична! Ты по-прежнему любишь меня, Сал?

– А ты как думала? – Он не больно дернул Кэй за волосы, чтобы посмотреть ей в глаза. – Я же давно сказал, что буду любить тебя вечно. И это не просто слова. Поцелуй меня. Зацелуй всего. Люби меня.

Кэй вздрогнула, закрыла глаза и целиком отдалась его жадным, ищущим губам.

– Кэй, счастье мое, я бы хотел всю жизнь целовать тебя, чтобы утолить свою долгую жажду. Салливан провел языком по ее ровным зубам и нырнул в скрывающуюся за ними горячую тьму. Кэй еще крепче обняла его, чувствуя, как по всему телу растекается сладостная истома.

А Салливан не торопился, испивая мед по капле, и все никак не мог насытиться. С трудом оторвавшись наконец от ее губ, он нетерпеливо дернул за рукав махрового халата и припал к теплому, мягкому плечу.

– Кэй, единственная любовь моя, никуда я теперь тебя не отпущу, и ты тоже целуй меня. Я хочу, чтобы губы твои меня с ума сводили так, как только они умеют. Ну же, ну! Все еще стискивая руками его шею, Кэй поднялась на цыпочки и неторопливо, словно дразня и завлекая, стала целовать его прямо в губы.

Некоторое время они так и стояли, покачиваясь, при лунном свете. Дыхание у обоих становилось все тяжелее, желание острее.

Кэй стояла обнаженной перед мужчиной, которого любила, которого целовала, и целовала, и целовала, и даже не заметила, как они оказались раздетыми, как очутились в постели. Вместе ли подошли? Или он отнес ее? Только одно знала Кэй точно – Салливан лежал рядом с ней.

– Кэй, ни одной недели не прошло, ни дня, ни часа, когда бы я не думал о тебе.

– И я тоже, Сал, честное слово. Ты должен мне верить.

– Правда? – Он покрывал быстрыми поцелуя ми ее горящие щеки, влажные виски, дрожащий подбородок, трепещущие ресницы. – Повтори это, Кэй. Скажи, что любишь меня. Пожалуйста.

– Я люблю тебя, Сал. И всегда любила. И всегда буду любить. Я твоя – отныне и вовеки.

Так они лежали долго, дразня друг друга прикосновениями, наслаждаясь близостью и шаг за шагом приближаясь в этом чудесном эротическом путешествии к заветной цели. И шептали друг другу слова любви.

Купаясь в озере лунного света, Кэй и Салливан погружались в глубины такого наслаждения, такого восторга, о котором и не мечтали. Единое тело и единый дух, они взмыли в блаженную высь.

Кэй улыбнулась, плотнее прикрыла веки и, ощутив на них теплые губы любимого, удовлетворенно вздохнула. Пресыщенность и нега охватила обоих, а Салливан продолжал как завороженный покрывать поцелуями ее лицо, шею, волосы, их тела по-прежнему были слиты воедино, ибо Кэй никак не хотела отпускать его.

– Даже в самых радужных снах, сжимая тебя в своих объятиях, я и вообразить не мог, что наяву все окажется еще прекраснее.

– Правда? – в изнеможении улыбнулась Кэй и нежно обвела пальцами изгиб его губ. – Мне надо кое-что сказать тебе, Салливан.

– Да, радость моя? – Он провел кончиком языка по ее пальцам.

– Помнишь нашу первую ночь? Я ведь была…

– Ну как я могу забыть это, дорогая? – Так вот… С тех самых пор… Словом, никого у меня не было… Ни разу я…

Салливан приподнялся на локте.

– О Боже! Так вот почему тебе было больно. Я это сразу почувствовал, только не понял… – Слова застряли у него в горле, и Салливан снова припал к ее губам. – Кэй, тогда ты сделала мне бесценный подарок. То было настоящее сокровище, то было счастье. А теперь послушай меня. За эти пять лет у меня были женщины. Но, клянусь тебе, занимался я с ними всего лишь сексом, любви не было.

Внимательно посмотрев на Кэй и не уловив в ее глазах ни тени упрека, Салливан улыбнулся.

– Можно еще сказать, Сал? – Ну конечно, родная. Теперь все можно.

– После отъезда я первые несколько месяцев чуть не каждый день писала тебе.

– Это верно, да только из писем твоих лишь одно можно было вычитать: как тебе хорошо в Лос-Анджелесе и как ты купаешься в лучах новой славы.

– Пусть так, но разве не писала я, как скучаю по тебе?

– Писала, но ведь показалась в Денвере только через три месяца.

– Просто не могла раньше. Да и какая разница? Ведь когда я приехала, ты нашел удобный предлог улизнуть. О Боже, я ушам своим не поверила, услышав, что ты отправился в горы на рыбалку. И никто не знал, куда точно.

– На самом-то деле никуда я не уезжал, просто заперся дома, – ухмыльнулся Салливан.

–Сал! – Извини, малышка. Конечно, поступил я как последний трус. Слишком плохо мне было.

– Думаешь, я не поняла, что ты не хотел меня видеть? – Кэй схватила его за руку и провела кончиком языка по перерезающей ладонь линии жизни. – Поэтому я, вернувшись в Лос-Анджелес, и перестала писать. А потом отец с мамой перебрались во Флориду, и мне не к кому – коль скоро тыне хотел меня видеть – было приезжать в Денвер.

Салливан вздохнул и поцеловал Кэй в висок.

– Какой же ты умный! Ты ведь знал, что я делаю ошибку, и все равно позволил мне уехать.

– Тихо, тихо! Никакой ошибки ты не сделала. Я считал так тогда, считаю и сейчас. Тебе самой выбирать, каким путем идти…

– Но выбор-то мой был неправильным. Как подумаю, сколько времени я убила Бог знает на что. Так давай же не удлинять этот срок. – Кэй склонилась над ним и нежно прижалась губами. Будь моим учителем, Сал. Научи, как любить тебя.

– Да тебя и учить-то нечему, счастье мое, но уж раз ты так просишь… А ну-ка посмотрим, не отвыкла ли за это время от приключений.

– А то ты сам не знаешь, как я люблю приключения, – храбро откликнулась Кэй, продолжая нежно ласкать его.

– Отлично. Мы ведь на острове, и надо этим воспользоваться, согласна? – Ясное дело, но, по-моему, мы и так пользуемся.

– Вот что я подумал. Завтра у нас свободный день, так что можно встать пораньше и слетать на Элефтеру. Это островок милях в семидесяти отсюда. Никаких тебе туристов, одни будем.

– Непременно, Сал! Никто нам мешать не будет, проведем там день…

– Ладно, с деталями повременим. – И он страстно впился ей в губы.

Кэй со вздохом выгнулась, наслаждаясь медом его губ, сладостью дерзкого языка, отправившегося в новое путешествие.

– Да, завтра, – едва слышно выдохнула Кэй.

И снова к ним пришло ощущение невесомости, снова их повлекло в какие-то иные неизведанные пределы.

Кэй и Салливан поднялись чуть свет. Уже в такси, уверенно обнимая ее за плечи, Салливан потянулся за сигаретой. Кэй поднесла ему спичку.

– Слушай, а где та зажигалка, что я тебе подарила? – Даже и говорить не хочется, так стыдно, – засмеялся он.

– Потерял? – Да нет, сломал. – Салливан покачал головой. – В тот самый вечер, как ты вернулась в Денвер, когда мы должны были ужинать с Шалтсами.

– А ты не пришел. Не захотел встретиться со мной.

– Да хотел я, хотел. Так хотел, что… В общем, шваркнул зажигалку об стену, и у нее отлетела крышка.

– А я думала, ты научился сдерживаться. Выходит, ошиблась.

– Теперь буду стараться, а зажигалку починю. Сразу же как вернемся в Денвер.

Едва набрав высоту, самолет местных авиалиний пошел на посадку и через несколько минут мягко приземлился. Салливан и Кэй сели в такси, которое доставило их на паром.

– Я договорился, чтобы нас перевезли на один необитаемый островок, там и проведем день.

– Шутишь? – У Кэй округлились глаза.

– Ничуть. Сейчас нам приготовят здесь нечто вроде обеда с собой, загрузимся да на пристань – там нас ожидает лодка.

Меньше чем через час Салливан, сгибаясь под тяжестью плетеной корзины, уже помогал Кэй сойти с лодки на обжигающий, слепяще-белый песок крохотного островка, который весь сегодняшний день будет принадлежать только им двоим.

Отыскав развесистую пальму, Салливан поставил корзину с едой на песок и предложил:

– Может, для начала искупаемся?

– Отлично! – И Кэй мгновенно оказалась в бикини.

На Салливане тоже остались только плавки. Он пристально посмотрел на стройную фигуру Кэй, и глаза его сузились.

– Забыла? Мы же здесь совершенно одни. Да эти тряпочки тебе и не нужны.

– Ну уж нет, купальник я не сниму, – решительно заявила Кэй и пошла к воде.

Салливан промолчал, но Кэй почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Раздеться сегодня придется, это уж точно, и у Кэй сладко заныло все тело.

Купались они долго, перебрасывались шутками, гонялись наперегонки, пока наконец не выбились из сил. Салливан поднял Кэй на руки, вынес на берег.

Перекусив, они погрузились в дрему. Кэй проснулась первой и счастливо вздохнула. Они одни. Этот чудесный островок только им и принадлежит. О чем еще можно мечтать? Кэй встала и, закинув руки за голову, пошла в море. Дождавшись, пока вода не поднимется ей до груди, она оттолкнулась от песчаного дна и поплыла вдоль берега. Но вдруг застыла от ужаса; кто-то дергал ее за ногу! Рванувшись изо всех сил, Кэй обернулась.

– Давно плаваешь? – Салливан обнял ее за талию.

– Да нет. Ты так крепко спал, что жалко будить было. – Кэй уперлась ладонями в его бронзовые плечи.

– Да? Положим, что так, но сейчас-то я проснулся и готов потрудиться. – В глазах у Салливана сверкнул озорной огонек.

– Знаете, мистер, – весело откликнулась Кэй, – для работы вы выбрали явно не то место.

– Именно то. Работой, о которой я говорю, только здесь и заниматься.

Салливан прикоснулся к ее груди, и Кэй вздрогнула. Он дернул за крючок, и узкая полоска бикини оказалась в воде.

– Разве так не лучше? – Конечно.

– Так почему бы и от остального не освободиться? Мне хочется поплавать нагишом. А тебе разве нет? Ей оставалось только согласно кивнуть. И все же, когда Салливан швырнул ее купальник на берег, Кэй спросила с некоторым испугом:

– Значит, мне и из воды выходить…

– Boт именно! – Он широко ухмыльнулся. Салливан втянул плавки, бросил их на песок и снова привлек любимую к себе, заставив обхватить ногами его талию, и надолго припал к губам Кэй. От жара двух горящих желанием тел вода, казалось вот-вот закипит.

– Вот так-то лучше, – поддразнил Салливан.

Кэй шаловливо укусила его в плечо, оттолкнула и быстро поплыла прочь, к изумрудно-зеленому горизонту. Салливан быстро нагнал ее и, перевернувшись на спину, поплыл рядом. Выходя на берег, Кэй уже не испытывала ни малейшего смущения.

Они растянулись на смятом одеяле, щурясь от яркого солнца. Вода на обнаженных телах быстро просыхала. Кэй уже погружалась в сон, когда услышала шепот:

– Я люблю тебя, Кэй.

Салливан бродил губами по ее разгоряченному лицу. Поцелуи становились все продолжительнее, все жарче, все слаще, приближая тот желанный миг, который не мог не наступить. Горячий песок стал новым ложем любви…

– Ну и как тебе приключение? – спросил счастливый Салливан, купаясь в волнах наслаждения, которое они только что подарили друг другу.

В ответ Кэй лишь нежно поцеловала его.

Глава 9

– Не жаль покидать этот рай? Кэй оторвалась от иллюминатора и переплела свои пальцы с пальцами Салливана.

– А разве мы покидаем его, Сал? Рай там, где ты.

– О черт, как же хочется поцеловать тебя! – хрипло проговорил он. – Ты хоть не смотри на меня так.

– Извини. Хорошо тебя понимаю. Когда мы целовались в последний раз? Час назад?

– Больше. И боюсь, терпение мое иссякает. – Уорд взглянул на часы. – Джефф встретит нас. Если повезет, уже к часу доберемся до моей берлоги.

– А то ты не знаешь Джеффа, – покачала головой Кэй. – Он же ни за что не отпустит нас. Заставит пообедать вместе, чтобы выслушать отчет…

– Нет уж, сегодня он пообедает один. Любишь меня? Кэй откинулась на высокую спинку кресла.

– О да! Люблю, еще как люблю.

Джефф Кернз ждал их у выхода из аэровокзала. При виде светящейся счастьем Кэй глаза его заблестели от радости. Салливан тоже улыбался, и такой умиротворенной улыбки Джефф давно не видел у своего друга.

– Итак, наши Адам и Ева снова оделись. – Джефф двинулся к ним навстречу и, заметив, как вспыхнула Кэй, а Салливан метнул на него угрожающий взгляд, осекся. – Это у меня юмор такой. Я хотел сказать, что раз уж вы были на райском острове…

– Слушай, а просто: “Привет, рад встрече” – сказать нельзя? – Салливан обнял Кэй за талию.

Джефф слегка опустил козырек своей матросской фуражки и, понимающе ухмыльнувшись, пожал плечами:

– Привет, рад встрече! Кэй, переборов наконец чувство неловкости, засмеялась и чмокнула его в щеку:

– А что, очень заметно? Джефф усмехнулся, бросил взгляд на Салливана и, убедившись, что тот уже не сердится, объяснил:

– Как тебе сказать, во всяком случае, моя тетка, старая дева, все поняла бы с первого взгляда. С равным успехом можно было на грудь табличку повесить.

– Но на тот маловероятный случай, если другие ничего не заметят, может, не будете слишком распространяться?

– Кто, я? – Джефф стукнул себя кулаком в грудь и невинно посмотрел на них. – Да разве я похож на старого сплетника, который…

– Джефф, – перебил Салливан, – давай– ка лучше займемся багажом. Мы устали и хотим поскорее добраться до дома.

– Боюсь, ничего не получится, приятель, все ребята уже собрались у Лео и ждут вас. Я сказал им…

– А мне наплевать, что ты сказал. Мы едем домой.

– Но послушай, Сал, – вмешалась Кэй, – ведь это так мило с их стороны. Нельзя подводить людей.

– Но ведь мы… – Салливан поморщился.

– Забудь, – оборвал его Джефф. – Парни хотят угостить вас обедом, и с вашей стороны будет просто свинство…

– Свинство? – нахмурился Салливан. – Да кто ты такой, чтобы так говорить со мною? – Сал, – еле слышно прошелестела Кэй.

– Да, дорогая? – обернулся к ней Салливан.

– Я думаю, надо пойти.

– Как скажешь.

При виде такой кротости Джефф Кернз не удержался от смеха, но Салливан был слишком счастлив, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Вся команда, включая Сэма Шалтса, и впрямь дожидалась у Лео, и едва пара, стряхивая с себя снег – в Денвере стояли морозы, а земля все еще была покрыта ледяной коркой после метели недельной давности, – появилась на пороге, сотрудники шумно приветствовали их. Обмениваясь рукопожатиями с коллегами, Салливан ни на мгновение не отпускал Кэй.

А она едва не подпрыгнула от счастья, когда Уорд, оживленно обсуждая шансы радиостанции “Си-105”, главного конкурента “Кью-102” в борьбе за верхнюю строчку в рейтинге, наклонился и принялся целовать один за другим кончики ее пальцев.

– Неужели ты всерьез думаешь, – говорил Салливан Дейлу Китреллу, – что их дневной ведущий побьет нашего Джеффа? Да Джефф его как мальчишку сделает.

– Ты вроде совсем не слушаешь меня, парень. – Дейл подцепил кусок пирога. – Разве я хоть что-нибудь подобное сказал? Джефф сильнее, это я и без тебя знаю.

– Слушайте, ребята, – картинно заломил руки Джефф, – из-за меня-то уж ссориться не надо.

– Тогда о чем ты? – Салливан оторвался от руки Кэй. – Ты считаешь…

Кэй почти не слушала, о чем они говорят. Все тело ее охватила приятная усталость. Пусть о рейтингах спорят мужчины…

Кэй поймала себя на мысли о том, что ждет не дождется, когда же эта развеселая компания покончит с обедом.

Первым поднялся Джефф:

– Все, мое время вышло, пора за работу.

– Нам с Кэй тоже пора, – не преминул воспользоваться шансом Салливан. – Чертовски устали. – Он поднялся и, скосив глаза на Кэй, потянулся за пальто. – До завтра. И спасибо.

– До завтра, – эхом откликнулась Кэй. – Спасибо, что встретили, все было просто здорово.

Салливан уложил чемоданы в багажник, сел за руль и подмигнул Кэй:

– К тебе или ко мне?

– Не люблю принимать решения, – рассмеялась Кэй.

Салливан улыбнулся и прижал ее ладонь к своему мускулистому бедру.

– Что ж, в таком случае до конца дня на тебе не лежит никакой ответственности.

Влюбленные были счастливы. Мир казался им невыразимо прекрасным, жизнь светлой и беспечальной. Все вокруг – необыкновенно забавным.

Войдя в квартиру, Салливан поставил чемоданы на пол, стянул перчатки и занялся камином. Кэй, не раздеваясь, подошла к окну и издали наблюдала, как он ловко управляется с дровами. Вскоре пламя занялось.

– Замерзла, малышка? – Он ласково потер ей руки.

– Не то слово.

Салливан слегка притянул Кэй к себе и взял ее за подбородок.

– Может, согреть? – Попробуй.

– Еще как попробую. Не только же в камине должен гореть огонь.

Уорд, поцеловал ее в губы и провел ладонью по спине. Кэй отдалась его ласкам, его теплу, его возбуждающим поцелуям.

И это было прекрасно!..

Утром Кэй и Салливан отправились на радио. Им всегда работалось вдвоем хорошо, но сегодня было нечто новое. В тускло освещенной студии этим морозным утром будто провода обнажились.

Перематывая кассеты и ставя новые записи, Кэй с Салливаном беспрестанно целовались и хохотали. Когда у тебя так хорошо на душе, все кажется почему-то очень смешным. Любовь творит чудеса, при ярком ее свете хмурое зимнее утро становится прозрачнее, музыка приятнее, кофе вкуснее, а шутки остроумнее.

Пока в эфире звучала модная песенка, Кэй придвинулась поближе к Салливану и спросила:

– Когда будут результаты опроса?

– Да со дня на день. – В глазах его мелькнуло что-то тревожное.

– Есть какие-нибудь сомнения, Сал? Что-нибудь не так? Мне всегда казалось, что настроен ты весьма оптимистически, тогда почему…

– А я и сейчас так же настроен. – Уорд энергично потер щеку. – Все будет в полном порядке.

– В таком случае не понимаю. – Кэй пристально посмотрела на него. – Что-то не нравится мне твое настроение.

– Все это твои фантазии. А теперь поцелуй меня, песня вот-вот закончится.

Кэй обвила руками его шею. Прижимая ее к себе, Салливан постарался избавиться от внезапно возникшей тревоги. В итогах рейтинга он действительно не сомневался. Ни капли. Как и в том, что весть об их успехе немедленно разнесется по всей стране.

Неужели ему вновь суждено потерять Кэй? Через час в студию ворвался запыхавшийся Джефф Кернз. На пятки ему наступал, растянув в довольной улыбке рот до ушей, Сэм Шалтс. В правой руке он сжимал листок.

– Ну вот, дети мои! Только что получил. – Шеф потрясал листком.

Кэй вцепилась Салливану в плечо. Глаза его ничего не выражали, но на щеках заиграли желваки.

– Так что там, Сэмми? – спокойно поинтересовался Салливан. – Мы победил? – Губы его слегка искривились в улыбке.

– Салливан, Кэй! – Шеф поочередно посмотрел на обоих. – На такое мы даже надеяться не смели. Вы на шестнадцать пунктов выше остальных! Поздравляю! Потрясающий успех! Никого и близко не видно. Шампанское выпьем у меня в кабинете. – Шалтс потряс Салливану руку и чмокнул Кэй. – Не могу передать, как счастлив, дети мои. И потрясающими результатами, и всем остальным. Вы ведь понимаете, о чем я? Салливан покраснел.

– А о чем? Я лично не понимаю. – Джефф был в своем амплуа.

Сэм Шалтс покачал головой и вышел в коридор.

– Ну, что скажешь? – повернулся Джефф к Салливану, внимательно просматривавшему цифры. – Даже я со своей передачей поднялся только на пункт. Но главное, что мы натянули нос этим парням из “Си-105”. А вы, наша парочка, так вообще всех их слушателей переманили на свою волну.

Салливан продолжал изучать список. Кэй повернула к нему сияющее лицо и, наклонившись, проследила за его пальцем, скользящим по бесконечным колонкам цифр.

– Неужели это правда, Сал? Неужели мы действительно победили? – Смех ее колокольчиком прозвенел в студии.

– Понятное дело, малышка, ты их всех побила.

– Не я, а мы.

– Очень мило с твоей стороны, – Салливан наконец-то поднял глаза, – но результаты прошлого опроса, когда я работал один…

– Черт бы тебя побрал, Салливан! – взорвался Джефф, перехватив непонимающий взгляд Кэй. – Чего тебе не хватает, чтобы быть довольным? Ладно, пошел за шампанским. Встретимся у Сэма.

Дождавшись, пока закроется дверь, Кэй повернулась к Салливану:

– Вот что я тебе скажу, мистер Уорд, а ты хорошенько послушай. Мы, повторяю, мы победили. Не я, И не ты. А мы вместе. Победила команда.

Салливан пристально смотрел на нее, чувствуя, что его сердце разрывается от любви к этой женщине. Такой прекрасной. Такой нежной. Такой щедрой. Он улыбнулся в ответ, провел рукой по ее волосам и тихо сказал:

– Тогда, напарница, поцелуй-ка меня.

– С наслаждением, – просияла Кэй. – Но это тоже командная игра.

Глава 10

Всю неделю, последовавшую за объявлением феерических результатов общественного опроса, Кэй и Салливан – любимцы радиостанции – купались в лучах победы и счастья. Они проводили вместе все дни и ночи.

Только теперь Салливан понял, Как одинок был без этой женщины, чей звонкий смех музыкой звучал в ушах. Стоило протянуть руку – а случалось это часто, – как Кэй отбрасывала все, чем бы ни занималась, и кидалась ему в объятия. Его славная, его обожаемая, его бесценная Кэй.

И так будет всегда.

Высокий рейтинг означал приток рекламы, а стало быть, увеличение доходов станции. Значит, Салливану и Кэй полагалась надбавка. Сэм Шалтс тоже понимал это. Он как-то намекнул на сумму, которую собирается предложить. Салливан лишь спокойно улыбнулся, зная, что для начала шеф всегда предлагает меньше. Торговля входит в правила игры, и Уорд в этим деле был большой дока.

Закончив очередную передачу, Салливан и Кэй сидели в его кабинете и обсуждали, сколько запросить при заключении нового контракта. То есть говорил в основном Уорд, а она, перебирая фотографии, сделанные на Багамах, просто кивала головой.

– Салливан, Кэй у вас? – Возбужденный голос Шерри Джонс заполнил, казалось, всю комнату. – Отлично. Скажите, что ей звонят из Эй-би-си. – Шерри перевела дыхание. – Это в Нью-Йорке, знаете? – Да, приходилось слышать.

Салливан положил трубку, не глядя на Кэй.

– Полагаю, ты все слышала. Может, из своего кабинета хочешь поговорить?

– Это еще зачем? От тебя у меня секретов нет. Кэй перегнулась через стол и нажала на мигающую кнопку:

– Кэй Кларк.

Салливан, небрежно откинувшись на спинку и заложив руки за голову, напряженно смотрел на любимую. Нервно теребя прядь волос, Кэй некоторое время слушала, потом заговорила, и голос ее дрожал от волнения.

Салливан даже не пошевелился; тем более поразила Кэй его реакция, когда, повесив трубку, она сказала, что программный директор Эй-би-си приглашает ее в Нью-Йорк на переговоры об участии в одной из их популярных программ.

Салливан с мрачным выражением лица медленно опустил руки на колени.

– Ну и когда отправляешься? – В глазах его застыл холод.

– Отправляюсь? – рассмеялась Кэй. – А разве я сказала, что…

– Твои глаза все за тебя говорят. – Лицо Салливана невольно перекосилось, он вскочил со стула и, сунув руки в карманы, отошел к окну.

Кэй испугалась. О Боже, какая ярость в этом взгляде! Надо немедленно объяснить, что это просто недоразумение, иначе она снова его потеряет. Кэй положила руки Салу на плечи и сказала:

– Слушай, я не… Он круто обернулся.

– Я и так уже все слышал. Каждое слово слышал, и, по-моему, с твоих губ не слетело ни одного “нет”.

– Но ведь и “да” тоже. – Кэй овладел страх. – О Господи, неужели ты мне ни чуточки не веришь?

– “Не веришь”, – передразнил он. – Ну как же тебе не поверишь, дорогая? Ты ведь у нас королева эфира, Нью-Йорк! Этого ты всегда хотела. Здорово, Кэй, просто замечательно!

– Да не собираюсь я никуда, Сал, просто…

– А почему, собственно, нет? – прорычал он. – Разве не этого ты все время ждала? – Нет. – Кэй тоже начала терять терпение. – И ты это отлично знаешь.

– А кто мне говорил, что мечтает попасть в Нью-Йорк? – Только однажды и то лишь потому… что ты меня сам вынудил.

– Я тебя не вынуждал! Когда ты наконец научишься отвечать за свои поступки?

– Ты бы лучше себя о том же самом спросил! – Стиснув зубы и сжав кулаки, Кэй попыталась успокоиться. – Не надо, Сал. Не дай этому случиться опять…

– Ах вот как? Случиться чему? Можешь ты мне ответить на этот простой вопрос? Случиться тому, что ты позвонишь своему очередному напарнику? Это ты хочешь сказать?

– Не верю, что ты всерьез так думаешь, Салливан. – Кэй покачала головой.

– В таком случае, крошка, этот забег ты мне проиграла, потому что я как раз тебе вполне верю. – Он грустно усмехнулся. – Да, славная моя, еще как верю! И если тебе кажется, что я хоть в чем-то виню тебя, можешь успокоиться. – Салливан направился к выходу.

Кэй порывисто схватила его за руку.

– Нет, только не уходи! Да какого черта, я и сама никуда тебя не отпущу. – Лицо ее раскраснелось, руки дрожали. – Ни за что! А ну-ка остановись, посмотри мне в глаза и скажи, чтобы я никуда, ни в какой Нью-Йорк не уезжала!

– А вот об этом забудь. Такого подарка ты от меня не дождешься.

– Подарка?.. Да о чем это ты? Мне нужно только услышать, что ты и помыслить не мог, будто я тебя оставлю.

– Не услышишь! – Лицо Салливана побагровело.

– А почему, собственно? – Кэй, чувствуя, что дело оборачивается совсем худо, почти кричала. – Ну пожалуйста, Сал, прошу тебя. Ну почему ты всегда такой упрямый, такой слепой?

– Это ты слепа, Кэй. Жаль, что ты не видела себя, когда говорила с этим парнем по телефону. Но я-то видел, и мне этого вполне достаточно.

– Ты все не так понял. – Теперь Кэй чуть ли не умоляла его. – Конечно, приятно, когда тобой интересуется крупнейшая радиостанция страны, но…

– Да все я понимаю, Кэй. Кого бы не прельстило такое предложение? Я рад за тебя, дорогая. – Уорд улыбнулся.

– Сал, – вздохнула Кэй, чувствуя, как наваливается на нее какая-то страшная усталость, – не надо, не надо так говорить. Вели же мне остаться. Скажи, что никуда меня не отпустишь.

Салливан долго – казалось, целую вечность – смотрел на нее, и Кэй, затаив дыхание, молилась, чтобы он произнес те слова, которые так жаждало услышать ее сердце. Но стояло оглушительное молчание. Они смотрели друг на друга, и мир на двоих, с таким трудом ими выстроенный, готов был вот-вот рухнуть.

– Нет, Кэй, не могу, – ответил наконец Салливан.

– Ну что ж, значит, так тому и быть. – В голосе Кэй прозвучали и гордость, и разочарование, и решительность, она даже попыталась весело улыбнуться, хотя губы ее предательски дрожали. – Заставить тебя я не могу, но вот что скажу напоследок: на сей раз ты сам во всем виноват. Если ты настолько горд и высокомерен, что не можешь попросить меня остаться, то мы оба в проигрыше, потому что в таком случае я отправляюсь в Нью-Йорк. Я буду работать там как лошадь и в конце концов сумею забыть о тебе. Ведь другого выбора ты мне не оставляешь.

Кэй увидела в его глазах такую невыразимую тоску, что на мгновение засомневалась в правильности сделанного выбора, но, решительно тряхнув головой, направилась к двери.

Салливан по-прежнему стоял на месте, застыв как изваяние. Он не мог поверить, что старая история повторилась снова. Только еще больнее, еще печальнее, еще обиднее…

Кэй вернулась в свой кабинет и, хлопнув изо всех сил дверью, прислонилась к стене. Ощущая какую-то странную вату в ушах и дрожь в коленях, она буквально упала на стул. Перед глазами у нее все еще стоял Салливан: молчит, рта не раскрывает.

И все-таки Кэй надеялась, что вот-вот распахнется дверь, ворвется Салливан, скажет, что все не так, что разлуки он не вынесет.

Но дверь оставалась закрытой. Прошел час. Шестьдесят минут боли, тоски, разочарования и в конце концов – смирения. Дрожь унялась. Сердце билось размереннее. Ее охватила бесконечная усталость.

Кэй оттолкнула стул, взяла из нижнего ящика стола сумку и, не обращая внимания на вопросительный взгляд Шерри, сидевшей в приемной, вышла на улицу.

Зимнее солнце клонилось к закату. Кэй сидела у себя в квартире и думала о последних семи днях, которые она жила в роскошных апартаментах Салливана.

За минувшую неделю Кэй узнала, что закат – любимое время Салливана. В этот час он неизменно выключал свет во всех комнатах и, обняв Кэй, устраивался вместе с ней на мягком ковре перед высоким окном.

Кэй вынула руки из карманов и, медленно опустившись у окна на колени, устремила взгляд на запад. Острая боль пронзила сердце, и Кэй безудержно расплакалась. Плечи ее вздрагивали от рыданий. Слезы приносили облегчение, и Кэй их не сдерживала.

Весь этот долгий одинокий вечер Кэй ожидала звонка Салливана и даже в полночь, уже ложась спать, все еще не теряла надежды.

Утром Салливан встретил ее в студии с холодной вежливостью. До начала передачи они общались друг с другом как чужие, хотя и вполне корректно. Передача отличалась, как обычно, высоким профессиональным уровнем. Они весело перебрасывались репликами, смеялись, без труда заставляя слушателей верить в то, что их любимцы пребывают в прекрасном настроении.

В десять утра, перед началом новостей, Салливан отодвинул микрофон и, не сказав напарнице ни слова, вышел из студии.

Кэй направилась прямиком к себе в кабинет и позвонила в Нью-Йорк. Положив трубку, она глубоко вздохнула и решительно направилась к Салливану. Постучав в дверь и услышав “войдите”, Кэй переступила порог и с ходу сказала:

– Мне нужно два свободных дня. Лучше всего понедельник и вторник. – В ожидании ответа Кэй смотрела на Салливана, скрестив руки на груди.

– Ну разумеется, Кэй, – с неожиданной легкостью согласился он, – какие проблемы! – Видишь ли, дело в том, что…

– Да не надо ничего объяснять. Ты же раньше никогда отгулов не брала, так что имеешь полное право. – И Салливан вернулся к своим бумагам.

– Спасибо. – Кэй безо всякой нужды откашлялась. – Да, и вот еще что. Нельзя ли к тебе зайти вечером и… словом мне нужно взять свои вещи.

– Разумеется. – Салливан даже головы не поднял.

Кэй никак не могла избавиться от какой-то глупой надежды на то, что Салливан оттает и попросит ее никуда не уезжать. А Кэй, задыхаясь от счастья, бросится к нему в объятия и торжественно пообещает быть рядом с любимым всегда-всегда.

Через полчаса она была дома у Салливана. На звонок он откликнулся сразу, точно ждал этой встречи с таким же нетерпением. Кэй радостно улыбалась, но стоило хозяину открыть дверь, как улыбка ее тут же угасла.

– Привет, – равнодушно сказал он, глядя на Кэй из-под полу прикрытых век. – Заходи.

– Добрый вечер. – Кэй старалась, чтобы голос ее звучал ровно.

Она ожидала увидеть Сала в потертых джинсах и свитере. Перед ней же стоял элегантный мужчина в темном дорогом костюме, белой сорочке и безупречно завязанном шелковом галстуке. Кожаные итальянские туфли сверкали так, словно начищены были только что. На запястьях блестели золотые запонки, а обычно растрепанные густые волосы были гладко зачесаны назад. Салливан явно куда-то собрался.

– У меня со временем туго. – Кэй покраснела. – Да и ты, похоже, торопишься? Салливан с улыбкой взял у нее сумку, поставил на пол и помог снять пальто.

– Никуда я не тороплюсь. То есть да, я сегодня кое с кем ужинаю, но у меня еще целый час.

Кэй с трудом подавила желание броситься на Сала и дернуть его за волосы, сорвать галстук, крикнуть, что нельзя выглядеть так убийственно спокойно и неотразимо.

– Я быстро. – И направилась в спальню.

– Сама знаешь, где все лежит.

Салливан не сделал ни малейшей попытки последовать за ней. Это и к лучшему, а то еще увидит, как у нее руки дрожат. Но оказалось, волноваться было не о чем. Войдя в спальню, Кэй обнаружила, что вещи аккуратной стопкой сложены на кровати.

– Давай помогу. – Подошедший Салливан взял у нее дорожную сумку.

– В этом нет нужды. – Услышав, как звенит от напряжения собственный голос, Кэй поняла, что она на пределе, вот-вот сорвется.

– Нет уж, позволь, – непреклонно заявил Салливан. – Надень-ка лучше пальто.

Спорить не было сил. По дороге они не обменялись ни единым словом; Кэй села за руль, но не могла ни поблагодарить его, ни попрощаться. Резко тронув машину с места, она бросила взгляд в зеркало заднего вида.

Ссутулившись, Салливан медленно шел к подъезду.

Дженел Дэвис потерла виски и выдвинула средний ящик стола, где лежал аспирин. Доносившийся из кабинета шум уже начал изрядно действовать ей на нервы.

Была среда, вторая половина дня. Пробило десять, Салливан влетел к себе и сразу начал упражняться на перекладине. Вот уже третий день как из кабинета доносится его сердитое пыхтение. Вот уже третий день как, доведя себя до изнеможения, он с грохотом соскакивает с перекладины, чтобы через несколько минут снова начать подтягиваться.

Дженел прекрасно понимала, что его тяготит. Слухи разносятся быстро. Шерри хватило нескольких минут, чтобы всех оповестить о звонке из Нью-Йорка.

Из кабинета Салливана донесся оглушительный грохот, за ним шум воды: хозяин пустил свой персональный душ на полную мощность. Дженел закатила глаза. Интересно, это последняя водная процедура на сегодня или еще предстоят? Она бросила взгляд на часы. Нет, если Салливан пойдет домой, как обычно, в шесть, то еще одного душа ему не миновать.

Неделя для Кэй тянулась бесконечно. И в то же время летела с необыкновенной скоростью. Все это время известная радио ведущая цеплялась за слабую надежду, что Салливан все-таки скажет: “Не оставляй меня, родная”.

Наступила пятница. День отлета. Четыре часа утренней передачи пролетели быстро. Затем Салливан и Кэй монтировали рекламный ролик обувной компании. Составлен он был весьма умело, с юмором. Реплики, которые им предстояло произнести, оказались такими смешными, что Салливану и Кэй приходилось то и дело прерываться и начинать сначала.

В конце концов работа, на которую собирались потратить не более тридцати минут, заняла два часа. Но они и не заметили, как пролетело время. Кэй поднялась, взглянула на часы и сказала:

– Пойду, надо еще собраться.

– Ну конечно, – небрежно откликнулся Салливан, – беги.

– Спасибо тебе за все. Я уезжаю, Сал, – едва слышно заговорила Кэй, – но пока… – В горле встал предательский комок, и она оборвала себя на полуслове.

Взгляд у Салливана был тяжелый и холодный, в худощавой фигуре чувствовалась напряженность. Он и шагу не сделал ей навстречу.

Кэй поняла, что все безнадежно.

– Ну что ж, Кэй Кларк, удачи тебе, процедил Салливан и вышел из студий.

Он сразу же направился к перекладине. Около трех – за это время он успел провести несколько энергичных тренировок и дважды постоять – в дверь постучала Дженел Дэвис. У нее раскалывалась голова.

Дженел вошла и, скрестив на груди руки, прислонилась к стене. Обнаженный до пояса, весь блестящий от пота, Салливан спрыгнул на пол.

– Она летит в семь. Я узнавала, места на этот рейс есть. – Дженел улыбнулась и, не говоря более ни слова, вышла из кабинета.

Одетая в отлично сшитый шерстяной костюм кремового цвета и бежевую шелковую блузку, Кэй выглядела женщиной спокойной и уверенной в себе.

Рассеянно улыбнувшись стюардессе, Кэй направилась к своему месту в салоне первого класса, разглядывая по пути уже сидящих пассажиров. Было их немного. Первый ряд занимала пожилая пара. Позади них устроились двое усталого вида бизнесменов с кейсами на коленях. Один из них уже задремал. В последнем ряду виднелись только ноги в серых фланелевых брюках, лицо пассажира было закрыто журналом.

Кэй устроилась у окна, туго пристегнулась ремнем и сразу же почувствовала, как в желудке противно заныло. Закрылась дверь, отъехал трап, и большой самолет медленно пополз к взлетной полосе. Кэй нервно вытерла вспотевшие ладони и прислушалась к стуку собственного сердца. Убедившись в последний раз, что ремень застегнут надежно, она облизала пересохшие губы и изо всех сил вцепилась в ручки кресла.

Неожиданно на ее побелевшие от напряжения пальцы уверенно легла широкая ладонь. Рядом сидел Салливан Уорд.

– Вспомнил, что ты всегда немного трусишь при взлете.

Никогда еще этот низкий ласковый голос не звучал в ушах Кэй такой сладостной музыкой, как сейчас. Салливан оторвал ее пальцы от ручки кресла, прижал к своей груди и, заметив, как Кэй тщетно старается что-то сказать, с улыбкой приложил палец к губам:

– Погоди, взлетим, тогда и наговоримся. Все нормально, родная. Я здесь, с тобой. Все будет хорошо.

Кэй с благодарностью посмотрела на Салливана, доверчиво положила ему голову на плечо и глубоко вздохнула.

– Тебе, наверное, любопытно знать, как я здесь оказался.

– Вообще-то да, но в любом случае я рада, что ты рядом.

– Правда? Тогда мне будет легче все объяснить. – Салливана отвлекла подошедшая за заказами стюардесса. – Шампанского, – коротко бросил он и продолжал:

– Только пообещай, что, когда я закончу, ты честно скажешь, что обо всем этом думаешь.

– Ну конечно.

– Я люблю тебя, Кэй, и хочу, чтобы ты оставалась со мной. Но только в том случае, если ты твердо уверена, что не пожалеешь.

– Единственное, о чем я могу пожалеть, Сал, так это о том, что снова потеряю тебя. Неужели ты сам не понимаешь?

– Тогда почему ты летишь в Нью-Йорк?

– Наверное, потому, – вздохнула Кэй – что я такая же упрямая, как и ты.

– А ты уверена, что действительно не хочешь работать в Нью-Йорке? – Салливан смотрел на нее так, что у Кэй сердце заныло. – Спрашиваю, потому что хочешь верь, хочешь не верь, но для меня главное, чтобы тебе было хорошо.

– Да наплевать мне на Нью-Йорк! Больше всего я хочу, чтобы мы по-прежнему работали с тобой в Денвере и по-прежнему любили друг друга.

– Правда? Ты в этом уверена? – Абсолютно.

– А через год не пожалеешь, что…

– Ни через год, ни через десять лет. Никогда.

– В таком случае, – расплылся в широкой улыбке Салливан, – я заказал люкс в “Пирре”. Как насчет того, чтобы провести в Нью-Йорке медовый месяц? Кэй словно онемела.

– Так как понимать твое молчание? Да или нет?

– Сал, – наконец выдохнула Кэй, – неужели ты не шутишь? Но как же? Не понимаю…

– Кэй, я жить без тебя не могу. И не хочу. Поняв это, я понял и другое: придется послать свою гордость куда подальше и последовать за тобой. И вот я здесь. И хочу немедленно на тебе жениться. И хочу, чтобы медовый месяц мы провели в Нью-Йорке. Я сказал Сэму, что нам с тобой нужна неделя отгулов. Теперь слово за тобой.

–Да!

– Неужели не хочешь подумать хотя бы день– другой? – рассмеялся Уорд.

– Сал, ты уже сказал мне, чего хочешь. Может, послушаешь теперь меня?

– Весь внимание, дорогая.

– Я хочу выйти за тебя, и как можно скорее. Я хочу, чтобы мы провели неделю, не выходя из отеля. Я хочу работать с тобой в одной команде на радио в Денвере как минимум ближайшие двадцать лет. Я хочу, чтобы у нас были дети, и еще…

– Счастье мое, тебя не слишком шокирует, если я сейчас поцелую тебя? Вместо ответа Кэй слегка приоткрыла губы, и Салливан, притянув ее к себе, прошептал:

– И ты поцелуй меня. Так, словно здесь никого нет!

– А разве кто-то есть? – выдохнула Кэй, забрасывая ему руки за шею.

Забыв обо всем на свете, Салливан покрывал ее лицо поцелуями, а Кэй страстно отвечала. Послышалось деликатное покашливание стюардессы.

– Извините, видите ли…

– Видите ли, – с улыбкой подхватил Салливан, забирая у стюардессы бокалы с шампанским, – эта женщина минуту назад согласилась стать моей женой, и я решил, что такое событие достойно скромного поцелуя.

– Совершенно с вами согласна, – кивнула стюардесса. – Примите мои поздравления.

– Сал? Может, снова поцелуемся? – Извини, не выйдет. Разве ты не знаешь, до чего меня доводят твои поцелуи.

– Сал, ты хоть представляешь, насколько я люблю тебя?

– Если твоя любовь равна хотя бы половине моей, то с меня этого вполне достаточно.

Кэй разлепила глаза. По огромному почти во всю стену, окну колотил дождь. Кэй медленно повернула голову.

И встретила улыбку Салливана.

– Славная моя женушка, красавица. Я знаю, что ты, проснувшись, разговаривать не любишь. Ну и молчи себе на здоровье. Я люблю тебя, и к тому же беседа тоже пока не входит в мои планы.

– Доброе утро, муженек, – пробормотала Кэй и подставила ему губы для поцелуя.

Салливан притянул ее к себе и зашептал:

– Вообще-то я многое на сегодня задумал. – Музеи, галереи, статуя Свободы. Но этот чертов дождь…

– Действительно, какое ужасное разочарование! – Кэй счастливо вздохнула и закрыла глаза. – Может, какое-нибудь другое развлечение придумаешь? Салливан провел кончиком языка по ее шее.

– В таком случае мне понадобится твоя помощь.

– Всегда готова.

Он целовал ее страстно, самозабвенно, и Кэй все острее ощущала жар его тела.

– Пообещай мне что-то, Сал, – оторвавшись от него на мгновение, попросила Кэй.

– Все что угодно.

– Пообещай не водить меня по музеям и на Бродвей.

– В этом ты можешь быть уверена. Культурную программу отложим до следующего приезда в этот замечательный город.

Салливан и Кэй Уорд, популярнейший радио дуэт из Денвера, штат. Колорадо, наслаждались в Нью-Йорке полным уединением. И они были совершение счастливы.


на главную | моя полка | | Любовь в эфире |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения



Оцените эту книгу