Мэрил Хенкс Не могу забыть Не могу забыть: Роман / Пер. с англ. О.В. Антоновой. - М.: Издательский Дом "Панорама", 2001. - 192 с. Мона и Брет случайно встретились спустя год после их непродолжительного, но искрометного романа. Мона по-прежнему любит только его, но теперь она уже невеста Рика, который обожает се с какой-то маниакальной страстью. Она же мечтает порвать с женихом, но не может, потому что чувствует вину перед ним: ведь из-за нес произошла авария, в результате чего Рик уже полгода прикован к инвалидному креслу. Но тут за дело взялся Брет... Мона вышла на застекленную террасу "Ред-стоуна", дома, где она прожила полгода. Покрытые зеленой листвой деревья Ридли-парка казались только что политыми, на траве и цветах лежала густая роса. Над землей поднимались клубы утреннего тумана, похожие на призраков, задержавшихся после ночного сборища. Мона очень дорожила этими ранними утренними часами, когда в доме все еще спят и она может побыть одна. Она любила ощущение одиночества. Это было единственное время, когда она вырывалась из душной атмосферы роскошных апартаментов Рика, чувствовала себя свободной и раскованной и могла быть самой собой. Неожиданно на нее нахлынули воспоминания и она мысленно перенеслась на год назад... 1 Только что приехавшая в Штаты, она жила в однокомнатной квартирке на верхнем этаже старого дома, который назывался "Вудбери". Именно там в один прекрасный теплый вечер на исходе весны они и столкнулись. Наклонив голову и глубоко погрузившись в свои мысли, она шла вверх по лестнице, прижимая к груди темно-коричневый бумажный пакет с покупками. Ей навстречу бежал какой-то мужчина, перепрыгивая через две ступеньки. Они достигли площадки одновременно и столкнулись плечами; при этом Мона выронила пакет и зашаталась. Не растерявшись, мужчина схватил ее за талию и удержал от падения, однако коробки, свертки и фрукты радостно загремели вниз по ступенькам. Рост Моны составлял метр семьдесят, но широкоплечий незнакомец был выше ее на голову, имел красивые темно-синие глаза с пушистыми ресницами и черные, слегка вьющиеся волосы. Ему очень шел небрежный наряд, состоявший из джинсов стального цвета и рубашки с отложным воротничком. Узкобедрый, без грамма лишнего жира, он был похож на спортсмена. Мона запрокинула голову, увидела тонкое худое лицо, раздвоенный подбородок, губы, от которых холодело под ложечкой, и у нее перехватило дыхание. Темные глаза внимательно изучили ее безукоризненное лицо сердечком, и наконец незнакомец спросил: - Вы в порядке? - Голос был низким и сексуально-хрипловатым. Трепеща от его мощной сексапильноти, она еле слышно пролепетала: - Да, спасибо... От белозубой улыбки молодого человека у Моны отчаянно забилось сердце. - Прошу учесть, что я чуть не сбил вас с ног, и простить мне столь пристальный осмотр, Мона заставила себя отвести взгляд и вспомнила, что солидной двадцатитрехлетней женщине не к лицу вести себя как сопливой школьнице. Пытаясь скрыть оторопь и говорить непринужденно, Мона промолвила: - Я не из сердитых. К тому же, если быть честной, тут есть доля и моей вины. - Честная и не из сердитых, - с добродушной насмешкой повторил он. - Таких женщин одна на миллион. - Прежде чем Мона успела придумать подходящий ответ, он добавил: - И, несомненно, англичанка. С неосознанной гордостью она ответила: - Наполовину американка... - Ни за что бы не подумал. - Правда, я никогда не была в Штатах, но недавно получила возможность год поработать в американском отделении нашей компании. - Это какой же? - "Лондон-Филадельфиен груп". - Знаю, - тут же ответил он. - У меня были кое-какие деловые контакты с Риком Хаббар-дом, человеком, которому фактически принадлежит "ЛФГУ И чем вы у них занимаетесь? - Я личная помощница Ивлин Хаббард, сестры мистера Хаббарда. Мы познакомились, когда она прилетала в наш лондонский офис. Узнав, что я наполовину американка, она предложила мне эту должность. - Понятно. И кто же из ваших родителей был американцем? - Мать. Она родилась в Норфолке. - Какое совпадение! Моя тоже американка. - Значит, вы американец? А по произношению не скажешь. - Наверное потому, что я наполовину американец, наполовину англичанин, как и вы. Родился и вырос в Штатах, но учился в Оксфорде. Там до сих пор живет мой дед по отцовской линии. Хотя вообще-то наша семья родом из Шотландии. - Не успел он закончить, как апельсин, осторожно покачивавшийся на верхней ступеньке, со стуком покатился вниз. Опустив взгляд, незнакомец сказал: - Хотя стоять здесь и держать вас в объятиях очень приятно, лучше собрать покупки, пока они не очутились в вестибюле. Задумчиво следя за тем, как он ловко собирает помятые фрукты и другие продукты, Мона поняла, что случилось нечто невероятное. Когда все снова оказалось в коричневом бумажном пакете, молодой человек заметил: - Ущерб невелик, за исключением яиц. Они больше никогда не будут прежними. - Он уныло посмотрел на промокший сверток и добавил: - Надеюсь, вы не собирались есть их на ужин? - Честно говоря, собиралась. Мужчина посмотрел на ее левую руку без кольца и спросил: - Вас ждал ужин в одиночестве? - Да, - призналась она. - В пятницу вечером, накануне уик-энда? - Я в Филадельфии всего несколько дней и еще не успела ни с кем познакомиться. Хотя Мона любила людей, природная застенчивость, усугубленная воспитанием, мешала ей легко обзаводиться друзьями. Он хлопнул себя по лбу и трагически воскликнул: - Бедная маленькая Кэтти! Совсем одна в чужом городе! Эта непритязательная шутка заставила ее рассмеяться. Незнакомец уставился на нее как зачарованный и пробормотал: - Ямочки на щеках и прекрасные зеленые глаза... Две вещи, которые я люблю больше всего на свете. Знаете, Кэтти, я никогда раньше не встречал такого сочетания. - Меня зовут Мона, - сказала она. - Мона Мэрчант. - А я - Брет Роуд. Они чинно пожали друг другу руки. - Ну, раз уж я толкнул вас и лишил ужина, самое малое, что я могу для вас сделать, это угостить пиццей. Что скажете? Следовало согласиться, но Мона вспомнила строгие предупреждения бабушки и заколебалась. - Если вы не любите пиццу, то можно заменить ее спагетти. Она едва заметно покачала головой. - Я люблю пиццу. Следя за ее лицом, Брет невозмутимо произнес: - Я вижу, вас предупреждали, что не следует соглашаться на приглашения незнакомых чудаков. Ответом был легкий румянец, появившийся на се щеках. Брет усмехнулся. - Конечно, у меня есть свои странности, но к чудакам я не отношусь. Тут в Моне проснулось озорство, и она ответила: - Может быть, вы и не чудак, но я слишком мало знаю вас, чтобы судить. - Это легко исправить. - Боюсь, тогда будет слишком поздно. - Разумно. В таком случае позвольте заверить, что намерения у меня самые серьезные, а заодно рассказать вам о моем семейном положении, привычках и видах на будущее. Я не претендую ни на ваш кошелек, ни на вашу персону. Я не женат и ни с кем не помолвлен. Рогов и хвоста у меня нет, и людей я не убиваю. Во всяком случае, без предварительного предупреждения. С другой стороны, если вы предпочитаете более серьезные рекомендации, то мы оба наполовину англичане, наполовину американцы и живем в одном доме. Иными словами, я ваш сосед... - Не уверена, что последний довод может кого-то успокоить, - лукаво ответила Мона. - Думаю, даже Бостонский душитель был чьим-то соседом. Он притворился обиженным. - Если вам не нравится моя внешность, то так и скажите. Я мог бы пойти и утопиться в Делавэре, но ведь вы при этом не испытаете ни малейшего угрызения совести... Мона, довольная этим шутливым разговором, рассмеялась. - Приятно слышать. Потому что на самом деле противиться угрызениям совести я не умею. - А противиться дружеским уговорам умеете? - Не очень, - призналась она. - А если бы я сказал, что был бы счастлив угостить вас пиццей? - Я могла бы проявить слабость. - Слава Богу! - с жаром воскликнул Брет, ~ Ну что, может, поднимемся и оставим покупки, пока мы не умерли с голоду? Вы на каком этаже живете? - На самом верхнем, в задней части. - Я тоже живу на верхнем, только в передней части. Так что мы действительно соседи. - Странно, что мы до сих пор не встретились, - удивилась Мона. Он покачал головой. - Наоборот, странно, что все-таки встретились. Вы сказали, что живете здесь всего несколько дней. А я не был у себя намного дольше. В подобных домах люди живут дверь в дверь, но видятся только случайно... Вообще-то в такое время я дома не бываю, но клиент, с которым я должен был обедать, позвонил в последнюю минуту и сказал, что не сможет прийти. Я чувствовал себя дурак дураком, поэтому решил зайти домой, надеть что-нибудь попроще и сбегать перекусить. - Он улыбнулся и добавил: - И вижу, что правильно сделал. Первые недели влюбленности - а она влюбилась без памяти - были самым чудесным временем в ее жизни. Брет был самим совершенством. Помимо физической красоты и обаяния, он был весел, умен, добр, чуток, обладал чувством юмора и неистощимой любовью к жизни. Кроме того, он был трудоголиком: просиживал в своем офисе до девяти вечера и посвящал работе даже значительную часть выходных. Однако загруженность Брета не мешала им видеться почти каждый день. Иногда по утрам они гуляли в соседнем маленьком парке, иногда поздним вечером пили кофе - то у нее, то у него. А в выходные, если у него было для этого время, вместе обедали и распинали бутылку вина. Накануне запланированной заранее поездки за город Брет огорченно сказал: - Извини, милая, но ничего не получится. У меня назначены деловые встречи и на субботу, и на воскресенье. Предчувствуя еще один одинокий уик-энд, Мона взбунтовалась: - Сколько можно? - Бизнес, связанный с недвижимостью, требует жертв, - непринужденно ответил он. - Но разве это нормально, если человек работает допоздна и по будням, и в выходные? - Моя работа - это общение с людьми, а не просиживание за письменным столом. Перспективные клиенты считают, что я должен быть в их распоряжении двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. - Брет взял ее руку и слегка сжал. - Обещаю, так будет не всегда. Но теперь у меня просто нет выбора. Мона вздохнула, смирилась с неизбежным и сказала, проявив обычный для нее здравый смысл: - Ладно, займусь хозяйством. Но субботним утром Брет неожиданно позвонил ей в дверь и заявил ликующим тоном: - Ты знаешь, у меня есть дела с твоим боссом? Мона кивнула. Он действительно упоминал об этом, а однажды она сама заметила, как Брет заходит в кабинет Рика. - Так вот, Хаббард наконец согласился выделить сумму, которой мне недоставало, чтобы начать широкую перестройку Глостер-стрит! Такое событие нужно отпраздновать. Едем! - Но мне нужно переодеться и причесаться. Брет обвел взглядом ее платье в серо-белую полоску, сандалии на плоской подошве, рассыпавшиеся по плечам шелковистые черные волосы и сказал: - Наряд вполне подходящий. А распущенные волосы тебе к лицу. - Куда? - только и спросила Мона, когда Брет вихрем повлек ее по лестнице. - Мы едем в Горгас-парк. Изрядно обветшавший и напоминавший лишь тень прежнего пышного парка с аттракционами и ярмарочными кавалькадами, Горгас все еще мог произвести впечатление на новичка. Что же касается неизбалованной Моны, то простые здешние развлечения и обилие отдыхающих привели ее в восторг. Купив по хот-догу, пакету жареной картошки и баночке кока-колы, они с Бретом прогуливались и наслаждались ярким солнышком, музыкой и ароматом цветов. Заметив ее сияющие глаза, Брет спросил: - Что, напоминает детство? - Нет. Я никогда не видела ничего подобного, - призналась она. Черные брови Брета сошлись на переносице. - Расскажи мне о себе. Я ведь про тебя почти ничего не знаю. Если не считать, что ты работаешь у Хаббарда, что твоя мать родом из Норфолка и что ты выросла в Англии. - Да толком и рассказывать нечего. Жизнь у меня была очень скучная, - неловко промолвила Мона. - Все равно. Рассказывай про свою скучную жизнь, а я постараюсь не зевать. - Тебе будет неинтересно. - Нет, интересно, - решительно возразил он. - Ты представляешь собой странную смесь робости и смелости, общительности и скрытности. Любишь людей и в то же время сторонишься их. В тебе много тихой гордости. Ты не считаешь себя вправе осуждать других, но в глубине души пуританка. - Ты заставляешь меня краснеть. - Отчего же? Ты именно та женщина, которую я всегда мечтал встретить... У Моны захватило дух и зазвенело в ушах. А Брет добавил: - Я хочу знагь, откуда ты такая взялась. Расскажи мне о своем детстве. Где ты выросла? - В Манчестере. - Какими были твои родители? - Не знаю, - призналась она. - Они умерли, когда мне было два года. - Жаль, - просто сказал он. - Как это случилось? - Они оставили меня на попечение бабушки по отцовской линии и полетели во Францию кататься на лыжах. Хотели устроить себе второй медовый месяц. Но в первый же день их накрыло лавиной... - Кто же тебя воспитывал? - Бабушка по отцу. Ей не хотелось на старости лет обременять себя маленьким ребенком, но она была женщиной строгих принципов и большого чувства долга. За год до того она овдовела, денег у нее было мало, и мы жили очень небогато. Хотя она никогда этого не говорила, я знала - дети всегда чувствуют это, - что была для нее обузой. Она предпочитала одиночество, и я почти всегда была предоставлена самой себе. - Разве у тебя не было школьных подруг? - Мою дружбу не поощряли. Бабушка всегда говорила, что следует держаться особняком, и не понимала, почему я должна вести себя по-другому. - Наверное, ты чувствовала себя очень одинокой? - У меня было несколько воображаемых подруг. К тому же благодаря воспитательнице детского сада, которая много занималась со мной, я очень рано научилась читать... - Увидев мрачное лицо Брета и боясь, что он неправильно понял ее, Мона быстро добавила: - Я не хочу сказать, что бабушка плохо относилась ко мне. Наоборот, она делала для меня все, что могла. Она настояла на том, чтобы я поступила в университет, выбивалась из сил, чтобы найти деньги на мои путешествия. А когда я получила диплом с отличием и пошла работать в "ЛФГ", она напыжилась от гордости как павлин и сказала, что игра стоила свеч. - Что она сказала, когда ты собралась в Штаты? - Она этого так и не узнала. Прошлой зимой она умерла. Иначе я ни за что не оставила бы ее... Смерть бабушки была одной из причин,'заставивших меня принять предложение провести год в Филадельфии. Срок арендного договора на дом кончился, и в Англии меня ничто не держало... Какое-то время они шли молча, думая каждый о своем. А вокруг звучали музыка, смех и звонкие детские голоса. Затем, покончив с неприхотливой едой, они вытерли пальцы, бросили бумажные салфетки в ближайшее мусорное ведро и пошли дальше. Брет дружески взял ее под руку и спросил: - Ну, с чего начнем? Мона, рядом с ним чувствовавшая себя счастливой, беспечно ответила: - Не имею ни малейшего понятия. Решай сам. - В таком случае как следует повеселимся на аттракционах. Словно пытаясь возместить Моне безрадостное детство, Брет не пропустил ни одного аттракциона, и за остаток дня она испытала больше удовольствий, чем за всю предыдущую жизнь. Когда раскрасневшаяся Мона благодарила его, Брет со странной нежностью сказал: - Любимая, как легко тебя порадовать... Вспотевшие, усталые, покрытые пылью, но безгранично счастливые, они шли к остановке. Проходя мимо лотка торговца ювелирными изделиями, Мона остановилась. Ее внимание привлекло узкое серебряное колечко необычной формы. - Увидела свою мечту?- спросил Брет, потянувшись за бумажником. Ах, если бы речь шла о кольце, чуть не сказала она. Ах, если бы... Она слегка покраснела, покачала головой и отошла от лотка. - Как ты относишься к сувенирам? - Хотя Брет не наблюдал за ней, но безошибочно взял колечко, на которое она только что смотрела. -Примерь-ка. Когда Мона замешкалась, он взял ее левую руку и надел колечко на безымянный палец. - В самый раз. Посмотрев на продавца, Брет спросил: - Сколько? Торговец передвинул жвачку из одного угла рта в другой, смерил покупателя оценивающим взглядом, решил, что запрашивать лишнего не стоит, и процедил: - Двадцать долларов. Брет кивнул, и две помятые бумажки сменили владельца. Когда они пошли дальше, Брет обнял Мону за талию и вполголоса сказал: - Наверное, не стоит носить его слишком долго. Палец может позеленеть. Мона подняла руку, полюбовалась колечком и сказала: - Ничего, рискну. Брет слегка привлек ее к себе. - В один прекрасный день - надеюсь, не слишком далекий - я куплю тебе что-нибудь подороже. У Тиффани. Мону переполняли радость и чувство благодарности. Брет любил ее и хотел жениться на ней. Никакие будущие подарки не могли быть дороже простого серебряного колечка и счастья, которое она испытала в тот день... 2 Было почти одиннадцать, когда они добрались до дому и начали подниматься по лестнице. Чувствуя, что Брет проводит ее до дверей и уйдет, Мона быстро спросила: - Ты не зайдешь выпить кофе? - Она не хотела, чтобы этот волшебный день кончался. Он посмотрел в ее умоляющие глаза и согласился. - Но только на минутку. Мне придется рано встать, чтобы наверстать сегодняшний день. Мона засыпала в кружки растворимый кофе и залила порошок кипятком. Они сели на застеленную ярким стеганым одеялом кушетку, которая служила Моне кроватью. Когда кружки опустели, Брет поднялся и она проводила его до дверей. Вплоть до сегодняшнего дня он ~ видимо, намеренно - вел себя очень сдержанно, ограничиваясь пожатием руки, братским объятием и поцелуем в щеку. Но сейчас, когда он непринужденно наклонил темноволосую голову, Мона подставила ему губы. Последовала крошечная заминка, после которой Брет дал себе волю. Это легкое прикосновение стало горящей спичкой, поднесенной к пороховому заряду. Мона инстинктивно раздвинула губы, уступая легкому нажиму. Брет негромко застонал, крепко обнял ее, и их поцелуй стал еще более страстным. Мона, у которой закружилась голова, прильнула к нему. Руки Брета погладили ее стройную талию, выпуклые бедра и ягодицы, а затем поднялись выше, к упругой груди. Когда искусные мужские пальцы начали ласкать ее сосок, Мона затрепетала от наслаждения и неистового желания, о существовании которого до сих пор не подозревала. Когда Брет с внезапной решимостью начал расстегивать пуговицы ее платья и переднюю застежку лифчика, Мона готова была помочь ему, но у нее слишком дрожали руки. Раздвинув полы платья, он прижался лицом к ее груди и по очереди обхватил губами соски. Ощущение было таким сильным, что Мона чуть не потеряла сознания. Тем временем он встал на колени, спустил с нее нарядные трусики, провел губами по плоскому животу и добрался до лобка, поросшего шелковистыми темными волосами. Острое чувственное наслаждение заставило ее негромко вскрикнуть. Брет поднялся на ноги и хрипло сказал: - Все хорошо, любимая. Все хорошо. Внезапно испугавшись, что он хочет уйти и оставить ее одну, Мона обвила руками шею Брета и прижалась к нему. Долю секунды он колебался, а затем, к великому облегчению Моны, снова поцеловал ее. Спустя мгновение он нагнулся, легко взял ее на руки, отнес на кушетку и положил на одеяло. Сердце Моны стучало, во рту пересохло. Она во все глаза следила, как Брет снимал с себя одежду, а затем раскрыла ему свои объятия. Первый опыт физической любви оказался чудесным. Несмотря на одолевавшее Брета желание, он оказался терпеливым, искусным и щедрым любовником. Голова Брета лежала на ее груди. Мона гладила его волнистые волосы, полная любви, нежности и счастья. Не выдержав столь сильных чувств, она дала волю слезам. Мону переполнял экстаз; ей и в голову не приходило, что Брет может испытывать другие чувства. Поэтому она несказанно удивилась, когда он поднял голову и прерывисто прошептал: - Прости. Поверь, я не думал, что так случится... - Потом он резко спросил: - Я сделал тебе больно? - Нет, конечно нет. - Тогда почему ты плачешь? - От счастья. Пожалуйста, скажи, что ты тоже счастлив. Я не вынесу, если разочаровала тебя. - Конечно, я счастлив. - Он поднес ее руку к губам, поцеловал в ладонь, а потом мрачно сказал: - Будем надеяться, что так оно и останется. Но Мона, все еще находившаяся в состоянии эйфории, не могла понять, почему они не могут быть счастливы до конца жизни. Он сел на край кушетки, опустил голову и погрузился в свои мысли. Мона любовалась его великолепным мужественным торсом. Заметив, что у Брета напряглась шея, она спросила: - Что-то не так? - Я набитый дурак. - Брет обернулся к ней и с неожиданной силой сказал: - Ты была девушкой... - Верно. - На ее лице мелькнула нежная и слегка насмешливая улыбка. - Но это не преступление. Да я и не собиралась вечно хранить девственность. - Конечно, ты не предохранялась? - спросил он. - Честно говоря, предохранялась. - Слегка улыбнувшись его недоумению, она объяснила: - Врач прописал мне курс лекарств от небольшого гормонального дисбаланса. Брет облегченно вздохнул. - А что, это действительно важно? - тихо спросила она. - Да, - коротко ответил он. - Ты не любишь детей? - Конечно, люблю. Но сейчас не время. Может быть... В конце концов, они еще не поженились. Но если они любят друг друга, это не такая уж большая беда. Брет поднялся, вынул из-под Моны одеяло и укрыл ее. Но, вместо того чтобы лечь рядом, как надеялась Мона, он начал одеваться. Когда он застегнул рубашку, Мона спросила: - Тебе в самом деле нужно идти? Услышав в ее голосе искреннее огорчение, он вернулся, сел накрай кушетки и нежно провел пальцем по ее щеке. - Боюсь, что так, - Но почему? - Потому что мне не следовало это делать. Время неподходящее. Если бы это было случайностью, ничего не значащей для нас обоих, тогда другое дело. Но это не так. Все произошло слишком быстро. Сейчас у меня на счету каждая минута. Потребуется собрать все силы, которые у меня есть. - Затем он добавил со вздохом: - Я могу только одно: попросить тебя запастись терпением. Мона молча кивнула. Она сделает все, о чем попросит Брет. - Вот и умница. - Он поцеловал ее в кончик носа, выключил свет и спустя секунду тихо закрыл за собой дверь. Мона молча смотрела в темноту, думала о странной реакции Брета на случившееся, и остатки владевшей ею эйфории медленно уплывали прочь. Нет, она ни о чем не жалела. Это было так чудесно... Но Брет так не думал; он и вправду не хотел, чтобы это случилось. Теперь, на трезвую голову, Мона поняла, что он стал ее любовником поневоле. Он действительно пытался сдержаться. Потом он сказал, что счастлив, но его слова были не слишком убедительными. Наверное, он произнес их только по ее просьбе... Но он хотел ее. Хотя у Моны не было опыта, ошибиться она не могла: Бретом владели голод и желание. И любовь тоже. Она потрогала подаренное им кольцо и приободрилась. Все дело в том, решительно сказала себе Мона, что сейчас у него очень много работы и нет времени на жену и семью. Он сам сказал: слишком рано. Но разве у трудоголиков когда-нибудь бывает время? Нет, она не должна так думать. Он просил ее потерпеть. Если она выполнит его просьбу, все в конце концов наладится. Или нет? Воскресенье было долгим, одиноким, и к половине одиннадцатого Мона потеряла надежду на приход Брета. Она почистила зубы, надела топкую хлопчатобумажную ночную рубашку, и тут раздался еле слышный стук в дверь. Мона торопливо открыла. - Привет, - улыбнулся он. - Я боялся, что ты уже спишь. От радости и облегчения Мона на мгновение лишилась дара речи. А затем, не в силах выказать обуревавшие ее чувства, светски спросила: - Выпьешь кофе? Он отрицательно покачал головой. - Я только хотел убедиться, что у тебя все в порядке. Не желая принуждать его, Мона с улыбкой ответила: - Все нормально. Наградой ей стал легкий поцелуй в щеку. - Тогда увидимся завтра в половине седьмого. Если погода позволит, погуляем в парке. А если будет дождь... Боясь продолжения, Мона быстро прервала его: - Если будет дождь, я приготовлю тебе завтрак. Брет улыбнулся и сказал: - Когда я буду читать вечернюю молитву, то попрошу Господа послать дождь. После этой прогулки Брет уделял ей все время, которое мог выкроить, и две недели Мона была на седьмом небе. Хотя Брет больше ни разу не делал попытки заняться любовью и не форсировал событий, его теплота и нежность были красноречивее всяких слов. Время от времени он бросал на нее странный взгляд, и Мона видела желание, горевшее в его миндалевидных глазах. Желание, вызывавшее ответное пламя. Если бы Брет сделал хоть малейший намек, она с радостью согласилась бы на что угодно. Но он держал себя в руках, проявляя силу воли, которой можно было только восхищаться. Отказ Брета принять то, что она была готова ему дать, лишь усиливал ее чувство. Как сказал поэт, любовь не спрячешь, и сияние, исходившее от Моны, озаряло весь офис "ЛФГ". Вернувшись из командировки, Ивлин Хаб-бард заметила это и сказала своей персональной помощнице: - Ты сияешь так, словно получила от жизни подарок. - А затем добавила: - То есть мужчину. Как его зовут? - Брет Роуд, - пролепетала Мона. - Брет Роуд? - слегка испуганно и не слишком довольно повторила Ивлин. - Ничего себе! - Хотя Ивлин улыбалась, Мона услышала в ее голосе зависть. Заметив недоуменное выражение ее лица, Ивлин сочла нужным добавить: - Я видела его пару недель назад, когда он приходил к Рику по делу... - При виде серебряного колечка Моны она осеклась, пристально рассмотрела его, спустя мгновение решила, что это пустяк, и продолжила: - Конечно, он не кинозвезда, но парень красивый, а его сексапиль-ность ошеломляет, как удар в челюсть. Где ты с ним познакомилась? Здесь? - Нет. Он живет в соседней квартире. - С какой стати владелец собственной компании поселился в такой дыре? - Ивлин нахмурилась. Мона, которая никогда над этим не задумывалась, только покачала головой. - И давно он там живет? - не отставала Ивлин. - Кажется, недавно. - Странно... Надо будет спросить у него об этом в четверг вечером. Я пригласила его на прием... В "ЛФГ" приемам уделялось большое внимание. Как и Брет, Рик Хаббард считал, что следует предоставлять людям больше возможностей узнать друг друга, поскольку лучшие сделки совершаются не за письменным столом, а в непринужденной, дружеской обстановке. Ивлин окинула свою личную помощницу взглядом светло-голубых глаз и небрежно спросила; - Надеюсь, ты тоже придешь? Понимая, что шефиня ждет совсем другого ответа, Мона решительно ответила: - Да. Брет сказал, что возьмет меня с собой. - Везет же некоторым, - негромко пробормотала Ивлин. - Не могу сказать, что я не ревную... Наступил четверг. Брет постучал в дверь Моны, опоздав на добрый час, и она уже перестала его ждать. Услышав его извинения, она махнула рукой и сказала: - Это неважно. Я не любительница многолюдных сборищ. - И часто ты на них бывала? - Никогда, - призналась она. - Тогда я изо всех сил постараюсь, чтобы ты получила удовольствие. Хорошо сшитый вечерний костюм делал Брета неотразимым. Мона, знавшая, что публика на вечере соберется самая изысканная, разорилась на новое платье. Денег у нее было негусто, поэтому пришлось выбрать что-нибудь попроще. Она остановилась на темно-зеленом с серебром платье в обтяжку длиной по щиколотку. - Далеко не каждая женщина может надеть такую вещь, - сказала ей продавщица, - но с вашей фигурой... Сомнения Моны вызывало лишь глубокое декольте, открывавшее изрядную часть ее высокой девичьей груди. Она надела свою единственную драгоценность - длинную тонкую серебряную цепь, дважды обвивавшую шею. Цепочка принадлежала ее матери. Бабушка подарила ее Моне на восемнадцатилетие, и с тех пор она часто носила это украшение. Брег смерил ее восхищенным взглядом. - Любовь моя, ты очаровательна, - хрипловато сказал он. Затрепетав от удовольствия, она спросила: - Как считаешь, декольте не слишком глубокое? - Нет... - Глядя на длинную петлю цепочки, скрывавшуюся в ложбинке между грудями, он огорченно добавил: - Но достаточно глубокое, чтобы у меня подскочило давление. Увидев пламя, вспыхнувшее в темно-синих глазах Брета, Мона надеялась, что он предложит остаться дома. Однако этого не случилось. Тогда она прозаически сказала: - Если мы поедем на метро, то я надену пальто. Он покачал головой. - Не нужно. Вечер теплый, а вся изысканная публика приедет на такси. Когда они добрались до отеля "Хилтон", неподалеку от Кенсингтон-авеню, прием был в самом разгаре. Люди стояли группами, пили шампанское, смеялись, болтали; воздух был наполнен ароматом духов и сладким запахом успеха. Обведя взглядом большой красивый зал и собравшуюся публику, Мона заметила, что почти все женщины в платьях от знаменитых модельеров, а их драгоценностями можно заполнить пещеру Аладдина. Мужчин в безукоризненных вечерних костюмах окутывала безошибочно узнаваемая атмосфера власти и уверенности в себе, присущая только богатым людям. Хотя Моне в платье из магазина готовой одежды и простенькой цепочке было здесь явно не место, она держалась гордо. Брет был рядом, а ничего другого ей не требовалось. Может быть, она и была чужой на здешнем празднике жизни, но к Брету это явно не относилось. Он, который мог бы без всяких усилий затмить как моральным превосходством, так и родословной всех этих выскочек, непринужденно держался среди богатых и могущественных людей, и несколько косых взглядов сказали Моне, . что женщины завидуют ей. Она пожалела, что одета слишком бедно; ей не хотелось, чтобы Брет стыдился ее. Очевидно, догадываясь о ее чувствах, Брет взял Мону под руку и хладнокровно повел к хозяину и хозяйке. Ивлин с красно-золотыми волосами, собранными в сияющий шлем, была в броском изумрудно-зеленом переливающемся платье. Шею и уши этой женщины, обладавшей всеми качествами супермодели, украшали бриллианты. Ее брат, казавшийся спокойным и любезным, был облачен в безукоризненный вечерний костюм. Хотя Мона работала с боссом в одном крыле, до сих пор она видела его только издали, да и то мельком. Она знала, что Рику немного за тридцать и что он на год моложе Ивлин, которая любовно называла его "мой малыш". Вблизи он казался еще моложе. Увидев его рядом с сестрой, Мона поняла, насколько они похожи. Оба были высокими и хорошо сложенными, с золотисто-рыжими волосами того цвета, который часто называют имбирным. Правда, Ивлин была немного темнее брата. У обоих были голубые глаза, слегка веснушчатая кожа и короткий нос. На этом сходство кончалось. У длиннолицего Рика были впалые щеки и квадратный подбородок, в то время как лицо Ивлин было гладким, безукоризненно овальным, с высокими скулами. Каждый из них был красив по-своему, а Рик вообще пользовался репутацией завзятого донжуана. - Роуд! Очень рад, что ты выбрался! - экспансивно воскликнул он и протянул руку. Мона заметила, что Рик не уступает ростом шестифутовому широкоплечему Брету, а весит больше его. Мужчины пожали друг другу руки. - Ты уже знаком с моей сестрой, не правда ли? - Мисс Хаббарл, - вежливо пробормотал Брет и пожал протянутую ею руку. - О, просто Ивлин. - Повернувшись к брату, не сводившему светлых глаз с точеного лица Моны, Ивлин спросила: - Ты уже встречался с моей новой личной помощницей, Моной Мэрчант? Она из нашего лондонского филиала и в Филадельфии всего несколько недель. - Похоже, я много потерял. - Рик взял ее руку, улыбнулся, и Мона сразу поняла, на чем основана его репутация донжуана. Пожатие Хаббарда было твердым, решительным и гораздо более продолжительным, чем требовали правила приличия. Она почувствовала, что стоявший рядом Брет слегка напрягся. Судя по блеску глаз, Рик тоже заметил эту инстинктивную реакцию и остался доволен ею. Мона поняла, что эти люди могли заниматься общим делом, но до взаимной симпатии им было далеко. Рик слегка улыбнулся и любезно спросил: - Мона, как вы устроились? - Кажется, вполне прилично. - А Филадельфия вам нравится? - Ода. - У вас была возможность осмотреть город? Не успела Мона ответить, как Ивлин бросила на брата заговорщицкий взгляд, сделала шаг вперед и взяла Брета под руку. - Если не возражаете, я хотела бы познакомить вас с одним человеком. Его зовут Паоло Сантини. Хотя я познакомилась с ним всего несколько дней назад, но знаю, что он хочет перевести свою компанию в Штаты и ищет для этого подходящее место. Брет повернулся к Моне и спросил: - Надеюсь, ты не возражаешь? Понимая, что вечер пропал, Мона бодро ответила: - Конечно нет. Он благодарно улыбнулся и пообещал: - Я ненадолго. - Сантини собирается заключить договор с Районами, - предупредила Ивлин, - поэтому, если у вас есть что-то на примете, придется действовать быстро... Мона, почувствовавшая себя осиротевшей, смотрела вслед паре, исчезавшей в толпе. Ивлин была очень высокой для женщины. Ее рост с учетом каблуков составлял около ста восьмидесяти пяти. Они с Бретом были красивой парой: гладкие светлые и темные вьющиеся волосы создавали идеальный контраст. - Вы только что приехали и едва ли успели поесть, - прервал Рик размышления Моны. - Не успела, - призналась она. - Раз так, давайте посмотрим, что нам мо- | гут предложить в буфете. Заодно и познакомимся поближе. - Рик слегка обнял ее за талию и повел в соседнюю комнату. Как и следовало ожидать, столы были уставлены великолепными и разнообразными блюдами. Гул голосов перемежался звоном бокалов и хлопаньем пробок. С любезностью, которая слегка смутила Мону, Рик помог ей наполнить тарелку шедеврами кулинарного искусства и лишь затем что-то выбрал себе. В буфете собрались сливки финансового мира. Они стояли группами по двое-трое, завязывали новые знакомства и укрепляли старые, поглощая канапе с копченым лососем другими деликатесами и запивая их коллекционным шампанским. Пока они ели, Рик показал Моне нескольких людей, имена которых были синонимом богатства и могущества, и рассказал связанные с ними смешные случаи. Когда Брет вернулся, Мона, смеявшаяся над одним из таких рассказов Рика, радостно обернулась. Лицо Брета слегка напряглось. - Синьор Сантини заинтересовался одним зданием в Ардморе, которое недавно поступило на рынок, и хотел бы взглянуть на него немедленно. Ивлин любезно предложила отвезти нас. Ничего, если я на время оставлю тебя? Душу Моны наполнила свинцовая тяжесть. - Ничего, - сказала она. А затем, пытаясь не выдать тревоги, добавила: - Это надолго? - Нет, если не попадем в пробку. - Брет сжал ее руку и заверил: - Я постараюсь вернуться как можно скорее. - Если тебе это не удастся, - вкрадчиво вставил Рик, - я позабочусь о том, чтобы Мона благополучно добралась до дому. - Спасибо, но я непременно вернусь, - ледяным тоном ответил ему Брет. Было ясно, что он не испытывает удовольствия, оставляя Мону с Хаббардом. Но дело есть дело. Брет повернулся и ушел. Избавившись от соперника, Рик весело спросил: - Так на чем мы остановились? Они провели в буфете еще минут двадцать. Все это время Рик усиленно потчевал Мону деликатесами, сам пил мало, но следил за тем, чтобы се бокал не пустовал. Хаббард засыпал ее вопросами. Где она живет? Что ей понравилось в Филадельфии? Чем жизнь в Англии отличается от жизни в Штатах? Казалось, он был искренне заинтересован, и Мона обнаружила, что с ним удивительно легко разговаривать. Одна из реплик Рика заставила ее спросить: - Вы хорошо знаете Англию? - Вполне прилично. Наша семья родом из Англии, и мы с Ивлин провели там довольно много времени. После окончания колледжа я прожил в Лондоне около трех лет... Несмотря на обаяние, Рик славился деловой хваткой, и Мона ждала, что после посещения буфета он извинится и оставит се. Действительно, какой смысл тратить драгоценное время на собственную служащую? Понимая, что ему нужно вернуться к гостям, она поставила чашку и вежливо сказала: - Спасибо, мистер Хаббард, все было просто замечательно. Мона хотела отойти, но Рик положил ладонь на ее руку. - Не уходите... И за пределами офиса прошу называть меня просто по имени. - Увидев выражение ее лица, он шутливо сказал: - Попробуйте. Это не так уж трудно. Рик. - Рик, - неуверенно повторила она. - Неплохо. Немного практики, и вы привыкнете. Не снимая руки с ее плеча, он мягко спросил: - Вы в Филадельфии недавно и едва ли успели познакомиться со многими людьми, верно? - Верно. - Тогда позвольте вае кое-кому представить. - Боюсь, что я для этого недостаточно хорошо одета. Не сводя светло-голубых глаз с ее лица, Рик сказал: - А по-моему, вы само совершенство. Сбитая с толку Мона пролепетала: - Спасибо, но Брет может скоро вернуться, а я... - Если это случится, так и быть, я отпущу вас. А пока давайте пройдемся. Хаббард протянул Моне руку, и та приняла ее. Другого выхода не было. Сначала она чувствовала себя неуютно, но затем успокоилась и с удивлением поняла, что ей здесь нравится. Видя ее рука об руку с большой шишкой, люди разговаривали с Моной так почтительно, что она невольно улыбалась. Они переходили от группы к группе, ненадолго останавливаясь, чтобы побеседовать с теми, кого Хаббард называл "самыми интересными из собравшихся". При этом хозяин представлял ее очень просто: - Мисс Мэрчант, коллега из Англии. Когда беседа неизбежно заходила о последних событиях в финансовом мире, Рик, уверенный в профессиональных качествах Моны, вовлекал девушку в разговор, спрашивал ее мнения и обращался с ней как с ровней. Это было непривычно. Вечер, на который она пошла только по настоянию своего спутника, оказался приятным и волнующим, несмотря на отсутствие, Брета. Около одиннадцати люди начали понемногу расходиться, и Моне пришлось прощаться с ними так, будто она действительно была здесь хозяйкой. Прием подходил к концу, но Ивлин и Брет исчезли бесследно. Господи, куда они пропали? - ломала себе голову Мона. Видя ее тревогу, Рик сказал: - Похоже, они уже не вернутся. - Похоже, - уныло ответила Мона. - В таком случае я буду счастлив отвезти вас домой. - Спасибо, не стоит. - Где вы живете? - не обращая внимания на ее слова, спросил Рик. Она назвала адрес и твердо добавила: - Я возьму такси. - Я этого не слышал. Обещание есть обещание. Вам и так сегодня уделили мало внимания. Только не с его стороны. Хотя Мона была простой служащей, а он хозяином вечера, устроенного исключительно по деловым соображениям, ее интересы были для Рика главнее бизнеса. В то время как Брет... Хотя она тут же отогнала от себя эту мысль, чувство досады не прошло. - Вы в пальто? - взяв ее за локоть, спросил Рик. Она отрицательно покачала головой. - Тогда пойдемте. - Посадив Мону в серебристо-серый лимузин с шофером, Рик осведомился: - Вы уже видели Филадельфию ночью? - Вообще-то нет. - Тогда вам нужно показать. Рик раздвинул стеклянную перегородку, назвал шоферу адрес Моны и добавил: - Но сначала провези нас по Индепенденс-молл, Стив. - Он обернулся к Моне и сказал: -Там все дома восемнадцатого века, их недавно отреставрировали. - Во время поездки он показывал ей местные достопримечательности и непринужденно рассказывал о театрах и идущих в них мюзиклах. - Вы еще не ознакомились с местным репертуаром? - спросил он. - Нет, но надеюсь. Наверное, с билетами трудно? - Зависит от того, что вы хотите посмотреть. Она назвала одну из нашумевших премьер и окончательно смутилась, когда Рик коротко сказал: - Постараюсь. - Ох, но я... я не имела в виду... Хаббард нагнулся и прижал палец к ее губам. - Знаю, что не имели. Но это доставит мне удовольствие. Когда они добрались до ее дома, Рик вышел с ней. Быстро взглянув на верхний этаж, Мона убедилась, что в окнах Брета темно. Значит, его еще нет. Вспомнив о явном интересе, проявленном к нему Ивлин, Мона ощутила легкое беспокойство. Она почти сразу поняла, что эта рыжая ведет себя с мужчинами как бесстыдная хищница... Она протянула руку Рику и вежливо сказала: - Спасибо за все. Вы были очень любезны. - Я провожу вас наверх. - Он взял ее под руку. - Но я живу на последнем этаже, а лифта в доме нет. - И все же позвольте... Когда Мона открыла парадное, он следом за ней прошел в вестибюль, устланный коричневым линолеумом, и поднялся на пятый этаж. В душном воздухе еще стоял запах вечерней трапезы - лука, овощей, горчицы и вяленого мяса. Мона увидела, что он сморщил нос. - О Господи, как вы можете здесь жить? - недовольно спросил Рик. - Тут не так уж плохо, - возразила Мона. - Честно говоря, мне здесь даже нравится. - Вас поселил здесь наш отдел кадров? - спросил Рик. - Да. Они очень заботятся обо мне. - Сомневаюсь. Надо будет выяснить, почему они не подыскали для вас что-нибудь получше. - В Филадельфии очень высокие цены, - тихо напомнила она. - Я не могу позволить себе ничего другого. На мгновение Хаббард рассердился, и Мона поняла, что если уж он что-то решил, то не отступится. - В таком случае вы должны попросить Ивлин увеличить вам зарплату. Когда они добрались до ее дверей, Мона снова поблагодарила Рика. - Еще раз большое спасибо за все, что вы для меня сделали. Не сводя глаз с ее лица, Хаббард промолвил: - В таком случае вы можете кое-что для меня сделать. - Видя, что девушка окаменела, он бодро продолжил: - Нет, вы ошиблись. Поверьте, когда мы с вами ляжем в постель, это будет сделано не из благодарности. - Извините, - пролепетала она. - Что я могу для вас сделать? - На завтра у меня назначен ланч с Эйме-ром Гартом и его женой. Это наполовину развлечение, наполовину деловая встреча. А Ивлин, которая обычно сопровождает меня в таких случаях, занята. Мне нужен человек, достаточно толковый, чтобы при необходимости поговорить о бизнесе, и в то же время способный поддержать светскую беседу, если так захочется мистеру Гарту. Иными словами, я прошу вас сыг-рать роль хозяйки. - С удовольствием, - согласилась Мона, ругая себя за недостойную мысль. А потом с запинкой ответила: - Но у меня нет для этого подходящего платья. - Пустяки. Наденьте что угодно, - отмахнулся он. - На работу можете не выходить. Я заеду за вами в одиннадцать. - А потом хладнокровно добавил; - Спокойной ночи, Мона. - Спокойной ночи, - ответила сбитая с тачку девушка, глядя вслед Рику, вприпрыжку спускавшемуся по ступенькам. Инстинкт подсказывал ей, что Рик, даже зная о Брете, испытывает к ней чувства, ничуть не похожие на отношения босса со своей служащей. А вдруг она ошибается? Опыта ведь у нее никакого... И тут Мона вспомнила его слова: "Когда мы с вами ляжем в постель..." Нет, инстинкт ее не обманывает. Что ж, это всего лишь деловой ланч, напомнила она себе. Просто придется удвоить осторожность. Готовясь ко сну, она прислушивалась к звукам на лестнице. Нет, Бретом и не пахло. Мона легла в постель, но не стала выключать свет. Брет вернется, поймет, что она еще не спит, и постучит в дверь. 3 Когда Мона медленно и неохотно очнулась, свет еще горел, но солнечные лучи, проникавшие сквозь шторы, делали его тусклым. Неизвестно почему, она чувствовала тревогу. Она заснула только в третьем часу, а Брет так и не пришел. Увидев, что уже половина одиннадцатого, она вспомнила, что к одиннадцати за ней должен заехать Рик. Мона кубарем скатилась с кровати, накинула халат, вышла на площадку, оставив свою дверь приоткрытой, и постучалась к Брету. Ответа не было. Может быть, он приходил, но уже ушел? Или не возвращался вовсе? Но даже отъявленные трудоголики не работают всю ночь напролет. Чем же он занимался? Мона представила себе ослепительное лицо и фигуру Ивлин и внезапно вспомнила слова Брета, сказанные в тот день, когда они были близки: "Если бы это было случайностью, ничего не значащей для нас обоих, тогда другое дело..." Он не клялся хранить ей верность, а она этого и не требовала. Просто думала: если Брет ее любит, все будет хорошо. Будет ли? Сексапильности Ивлин хватило бы на то, чтобы соблазнить весь Пенн-сентер, но щепетильностью она не обладала. Если она намекнула, что без ума от него... С тяжелым сердцем отойдя от двери, Мона быстро прошла к себе, приняла душ и стала готовиться к приходу Рика, Посмотрев в пятнистое от времени зеркало и увидев свое бледное, унылое лицо, Мона тщательно накрасилась и собрала шелковистые черные волосы в гладкий узел. Не найдя ничего более подходящего, она надела белую блузку, темно-серую юбку, жакет и серые кожаные туфли. Едва Мона успела взять сумочку, как раз-дался стук в дверь. Она бросилась открывать, надеясь, что это Брет, но ее ждало разочарование: на пороге стоял Рик. Увидев ее померкшее лицо, Хаббард спросил: - Вы ждали кого-то другого? - Нет. - Значит, вам не понравился мой галстук? Мона сделала над собой усилие и ответила: - Напротив. Галстук великолепный. - В таком случае я буду носить его вечно. Мона волей-неволей улыбнулась. - Ну что, вы готовы? - спросил он. Она показала на свой костюм и осведомилась: - Как, подойдет? - Очень хорошо, но слишком строго для полуофициального случая. - Хаббард поджал губы. - Боюсь, ничего более подходящего у меня нет. - Этому горю легко помочь. По дороге мы заедем в какой-нибудь бутик. - Нет, - решительно ответила Мона. Его бледно-голубые глаза приобрели ледяное выражение. - Это всего лишь приобретение одежды, нужной для выполнения работы. Едва ли вы стали бы возражать, если бы были уборщицей и компания выдала вам комбинезон. - Нет, но... - Речь идет о бизнесе. Вы выполняете задание компании, за которое вам будет заплачено отдельно. Но для этого вам потребуется соответствующая одежда. Если захотите, позже вернете ее, вот и все. Мона закусила губу. Может быть, здесь так принято и она делает из мухи слона? - Ну, что скажете? - Ладно, - неохотно согласилась она. - А времени хватит? - Времени у нас уйма. - Он удовлетворенно улыбнулся. - Встреча с Райанами назначена на час дня. - Купите все, что потребуется, - распорядился Рик, остановившись у знаменитого магазина на Индепеденс-молл. - Пусть пришлют счет в компанию. Цена не имеет значения. Она осторожно спросила: - А какой наряд требуется в таких случаях? - Полагаюсь на ваш вкус, Но купите все сразу, включая и белье. Ни за что на свете, подумала Мона. Намек был вызывающе прозрачным. Она купит только то, что можно видеть, причем самое необходимое. - А я тем временем улажу одно дело. Приеду за вами через час, - добавил Рик. Через пятьдесят минут, когда ее собственную одежду уложили в фирменный черный пакет с золотыми полосками, Мона вышла из магазина и села в ожидавший ее лимузин. Она по-прежнему была в костюме, но по фасону, покрою и материалу (плотному шелку) ее прежний наряд не годился нынешнему в подметки. Рик с нескрываемым восхищением сказал: - Вы выглядите на миллион долларов... Мона, облаченная в тончайшие чулки и туфельки ручной работы, не только выглядела, но и чувствовала себя на миллион долларов. - А вот это лишнее. Оно не соответствует вашему стилю. - Не успела Мона понять, о чем идет речь, как Рик снял с ее пальца серебряное колечко и положил к себе в карман. Сдерживаясь изо всех сил, Мона ровно сказала: - Пожалуйста, верните кольцо. Увидев, что из зеленых глаз девушки посыпались искры, Хаббард достал кольцо и положил его в протянутую руку. - Спасибо. - Мона бережно спрятала его в кошелек. - Надеюсь, оно не обручальное? - спросил Хаббард. - Сувенир. - Разве не так назвал его Брег? Она принимала его за обручальное, но теперь знала, что Брет считал по-другому. Тогда он сказал только одно: "Наверное, не стоит носить его слишком долго. Палец может позеленеть". Никакого намека на брачные узы. Все это она придумала сама. - Просто сувенир. - Хотя голос Моны слегка дрогнул, она ухитрилась улыбнуться. Они провели в вестибюле "Скаффолда", небольшого ресторана для избранной публики, всего несколько минут, когда появились приглашенные Риком гости. Эймер Гарт казался тихим, не слишком уверенным в себе человеком. Зато его жена - пышная, хорошо одетая добродушная блондинка - болтала за двоих. Когда мужчины углубились в деловую беседу, Лесли Гарт заговорила об одежде. - Я без ума от вашего костюма, - восхищенно сказала она. - Чудесный материал, а цвет просто чудо! Я обожаю лиловый. Пока Лесли подробно объясняла, какие цвета идут ей больше всего и как она подбирает себе гардероб, Мона случайно подняла взгляд... и окаменела. В другом конце зала за столиком на двоих сидели Ивлин и Брет. Хотя их частачно закрывала стрельчатая решетка, ошибиться было невозможно. Две бросающиеся в глаза головы: кудрявая темная и гладкая золотисто-рыжая... Наклонясь друг к другу, они интимно беседовали, и Мона увидела, что Брет взял протянутую Ивлин руку. Мона заставила себя отвести взгляд. Она смотрела на тщательно накрашенное лицо Лесли, но видела только Брета, держащего руку Ивлин и не сводящего с нее глаз. Внезапно поняв, что блондинка умолкла, а она не слышала ее слов, пристыженная Мона спросила: - Миссис Гарт, а какой цвет ваш любимый? - Конечно, розовый. - Лесли снова села на своего конька. - Он так молодит! Я все время твержу Эймеру, что мне уже давно не двадцать... Наконец Мона не вытерпела и снова посмотрела на столик, за которым сидели Ивлин и и Брет. Но там уже никого не было. Через некоторое время Эймер Гарт извинился и сказал, что на три часа у него назначено совещание. - Мне было очень приятно, - искренне сказал он. - И мне тоже, - повторила его жена, лучезарно улыбнувшись Моне. - В таком случае нам нужно чаще встречаться, - ответил Рик. Они попрощались, и чета Гартов отбыла, держась за руки. - Все прошло очень удачно, - резюмировал Рик. Он налил кофе Моне и себе и добавил: - Вы могли этого не заметить, но Лесли Гарт очень проницательная деловая женщина, а ее муж один из самых умных людей па фондовой бирже. У него великолепный нюх на изменение рынка, а отсюда и огромное богатство. Как-то он сказал мне, что продолжает делать деньги только для того, чтобы доставить удовольствие жене. Лесли обожает их тратить. - Кажется, они любят друг друга, - сказала Мона первое, что пришло в голову. Она все еще думала об увиденном. - Так и есть. Несмотря на то что они женаты больше двадцати лет. Могут претендовать на мировой рекорд. - Звучит немного цинично. - Мой собственный брак - правда, в то время я был совсем молод - длился шесть месяцев. Я был ослеплен красотой Стеллы и только через полгода понял, что у нее нет ни мозгов, ни характера. Не зная, что сказать, Мона молча допила свой кофе. - Какие у вас планы на остаток дня? - спросил Рик, отодвигая ее кресло. - Я собиралась ехать отсюда прямо в офис... Рик покачал головой. - Уже почти половина третьего, к тому же пятница. Не вижу смысла ехать на работу накануне уик-энда. - Но мисс Хаббард может... - Ивлин не будет. Мы собирались в "Голубую лагуну", но утром перемолвились парой слов, и она сказала, что ее планы на уик-энд изменились... Наверняка новое увлечение, -небрежно сказал Рик, когда они шли по вестибюлю. - Похоже, они решили удрать от всех в Гибстаун. Мона почувствовала себя так, словно получила удар под ложечку, и бессильно опустилась в позолоченное кресло. Выходит, у Брета нет времени только на нее. Работа тут ни при чем. Просто он уехал на уикэнд с Ивлин. Впрочем, это совсем другое дело, горько напомнила себе Мона. Обычная физическая связь между двумя опытными людьми. Те самые отношения, которые ничего не значат для обоих, как выразился Брет. Ивлин не станет требовать от Брета больше того, что он может ей дать... - Вам плохо? - тревожно спросил Рик. Собрав последние силы, она ровно ответила: - Нет-нет. Просто слегка закружилась голова. Наверное, из-за вина. Я не привыкла пить, особенно во время ланча. - Вы так побледнели... - Ничего, уже прошло. - Раз так, я отвезу вас домой. Не в силах спорить, Мона встала и, моля небо, чтобы у нее не подкосились ноги, пошла к выходу. К тротуару подрулил серебристо-серый лимузин. Стив вышел и открыл дверь. - У вас есть какие-нибудь планы на уикэнд? - спросил Хаббард, садясь рядом, - Нет, - устало ответила она. Похлопав рыжими ресницами, Рик предложил: - Не хотите поехать со мной? У меня дом на Лонг-Бранче. Погоду на весь уик-энд обещают хорошую, так что можно будет позагорать на пляже или понежиться в бассейне. Мона инстинктивно напряглась. Заметив это, он добавил: - Нет, никаких сладострастных сцен под открытым небом. Я всего лишь приглашаю вас принять участие в домашней вечеринке в "Голубой лагуне". Ивлин не будет, гак что мне опять понадобится хозяйка... Нет. Светские приемы не ее конек. Да и какая может быть вечеринка, если сердце истекает кровью? - Вам даже не придется со мной разговаривать, - шутливо сказал Рик. - Будет еще четы-ре-пять пар, все молодые и симпатичные... Это только подольет масла в огонь. Зрелище других счастливых пар сделает ее еще несчастнее. Увидев выражение лица Моны и поняв, что она готоиа отказаться, Рик усилил нажим: - Что нас смущает? У вас все равно не было никаких планов, так что терять вам нечего. В самом деле... Раз ничего не было, то и терять нечего. Абсолютно нечего. Конечно, особого удовольствия она не получит, но сидеть дома еще хуже. Если она откажется, то будет все выходные представлять себе Брета в объятиях другой женщины. Это будет настоящей пыткой. - Спасибо. С удовольствием, - торопливо ответила она. Хотя Рик попытался скрыть ликование, это ему не удалось. - Отлично! Раз так, заедем к вам на квартиру и возьмем все, что потребуется. Переодеваться не нужно. Сколько времени вам понадобится? - Всего несколько минут, - ответила она. - В таком случае мы успеем выбраться на шоссе еще до часа пик. Вспомнив довольное выражение, мелькнувшее на лице Хаббарда, Мона призадумалась. Только дура не поняла бы, что он ухаживает за ней. Надо было проявить здравый смысл и отказаться... Она предпочла бы поддерживать с Ри-ком Хаббардом чисто деловые отношения босса и служащей. Личная жизнь Моны рушилась; для полноты картины ей не хватает лишь сложностей на работе. Тихо вздохнув, она решила: будь что будет. Если Хаббард окажется слишком навязчивым, по окончании уик-энда она даст ему понять, что не хочет ни связи, ни интрижки, ни флирта или что там у него на уме... Однако поведение Рика оказалось безукоризненным. Он не делал попыток остаться наедине, ни к чему не принуждал и относился к ней так же радушно, как и к остальным гостям. Хаббард не солгал: все пары действительно оказались славными и симпатичными. Если бы Мона не чувствовала себя безутешной, можно было бы сказать, что уик-энд удался. Но она мечтала лишь об одном: поскорее оказаться дома и в одиночестве зализать свои раны. Пользуясь хорошей погодой, они долго бултыхались в бассейне и уехали поздно. Шоссе было забито, и машина остановилась у ее дома лишь около десяти вечера. Пока шофер доставал из багажника ее сумку, Мона посмотрела на темные окна квартиры Брета. Значит, он еще не вернулся. Рик вышел из лимузина, но на этот раз, к ее облегчению, не сделал попытки подняться наверх. Мона поблагодарила Хаббарда за приятный уик-энд. Он пожал протянутую ею руку и ответил: - Это я должен благодарить вас за доставленное удовольствие. - Обдумать его слова Мона не успела. Рик нагнулся и непринужденно поцеловал ее б щеку. - Спокойной ночи, Мона. Спустя мгновение серебристо-серый лимузин тронулся. Наверное, я все-таки ошиблась, думала Мона, поднимаясь по лестнице. Весь уик-энд он вел себя как гостеприимный хозяин. Не больше и не меньше. Да, он поцеловал ее в щеку, но это был всего лишь знак внимания. Так же он целовал всех своих гостей женского пола... Добравшись до тускло освещенной лестничной площадки, она нагнула голову и стала рыться в сумке в поисках ключей, но тут услышала требовательный голос Брета: - Ради Бога, где тебя носит? Я не знал, что и думать. Мона испуганно ахнула и выронила ключи. Брет подобрал их, открыл дверь и вошел следом за ней. - Я думала, тебя нет дома, - ответила она. -Свет не горит. - Нет, я был дома. - Его голос звучал спокойно, и лишь плотно сжатые губы говорили о том, что он едва сдерживает гнев. В Моне проснулась отчаянная надежда. Может быть, она ошиблась и Брет не был с Ивлин? - Так ты пробыл здесь весь уик-энд? - Нет. Я уезжал по делу. - Куда? - В Гибстаун. Нет, она не ошиблась. Значит, по делу? Каков обманщик! Мона поставила сумку на кровать. Не сводя с нее темно-синих, холодных как лед глаз, Брет насмешливо напомнил: - Ты не ответила на мой вопрос. Где ты была? Но не вздумай лгать. Я видел, как ты выходила из машины Хаббарда. - Лгать? Еще чего! Просто это тебя абсолютно не касается! Брет взял ее за плечи и приказал: - Говори! - Ладно. - Она вздернула подбородок. - Я провела уик-энд в доме Рика на Лонг-Бранче. - Ты знаешь, какая репутация у Хаббарда? - Мне все равно. Брет напряг пальцы и слегка встряхнул ее. - Мона, не будь дурой, черт побери! Он человек опасный. А ты слишком молода и невинна, чтобы... - Может быть, я и молода, но уже не так невинна. - Скулы Брега залил темный румянец. - Кроме того, там было еще десять человек, и Рик вел себя как настоящий джентльмен. - Я видел, как он целовал тебя. - Точно так же он целовал всех своих гостей женского пола. Угрожающе понизив голос, Брет спросил: - И точно так же покупал всем платья? Или ты станешь морочить мне голову, что неожиданно разбогатела и теперь можешь позволить себе одеваться у модельеров? - Нет, я не могу позволить себе одеваться у модельеров. - Тогда чем ты заслужила такой подарок? Тут Мона размахнулась и влепила ему пощечину. Брет схватил ее за руку и грозно предупредил: - Только посмей проделать это еще раз. - А ты не смей оскорблять меня! Если бы я решила лечь с ним в постель, это было бы не ради платы. - Если бы? - с жаром повторил Брет. - Ради Бога, Мона, скажи, что этого не было! - А ты спал с Ивлин? - Это тебя не касается, - коротко бросил он. Старый двойной стандарт, горько подумала она. - А тебя не касается, с кем сплю я! - Пожалуйста, Мона, выслушай меня. Я думал, мы обо всем договорились... - Внезапно он осекся и со свистом выдохнул. - Я вижу, ты боишься. Доведенная до белого каления, Мона не сразу поняла смысл его слов. - Боюсь - чего? - Того, что палец позеленеет. Говорят, Хаббард тем, кто соблюдает правила игры, дарит бриллианты размером с кирпич. Он выпустил ее руки, круто повернулся и вышел. Замок щелкнул негромко, но решительно. У Моны засосало под ложечкой. Она стояла и беспомощно смотрела на облупившуюся коричневую дверь. Если бы она не сняла кольцо Брета, все могло бы кончиться по-другому. Хотя при чем тут кольцо? Что значит какое-то кольцо по сравнению с тем, как он провел уик-энд? Неужели он настолько несамокритичен? Неужели действительно придерживается двойного стандарта? Сам едет с другой женщиной в Гиб-стаун, лжет, что это была деловая поездка, и при этом считает, что она должна сидеть дома и ждать невесть чего... Но больше всего Мону ранило то, что Брет пытается прикрыть свои неблаговидные поступки, сваливая вину на нее. Это подтверждало все ее предыдущие сомнения. Она для него ничего не значила. Любовь была односторонней. Печаль, сожаление, гнев и горечь поочередно сменяли друг друга. Расстроенная Мона сняла злосчастный шелковый костюм, бросила его на стул, легла в постель, но уснуть смогла лишь перед самым рассветом. Едва очнувшись, она вспомнила вчерашнюю ссору. Но за это время ее оценка случившегося заметно изменилась. Вспомнив слова Брета "я не знал, что и думать", она поняла, что была к нему несправедлива. Может быть, Брет ее и не любит, но нельзя сказать, что она ничего для него не значит. Его гнев и ревность к Рику были почти искренними. Если у него с Ивлин не слишком серьезно, она постарается объяснить, почему приняла костюм и приглашение Рика. Может быть, все еще наладится. Мона не сомневалась, что Брет - единственный мужчина на свете, которому она может отдать не только тело, но и душу. Если она нужна ему, то будет счастлива быть рядом, ничего не ожидая и не требуя взамен... Наверное, надо сказать ему об этом. Она посмотрела на часы. Уже половина седьмого. Она быстро выбралась из постели, надела халат, вышла на площадку и постучала в дверь Брега. Ответа не было. Стояло чудесное солнечное утро. Видимо, он отправился бегать трусцой. Мона вернулась к себе, поспешно приняла душ, оделась, сбежала по лестнице и устремилась в тенистый сквер, где они так часто гуляли. Она бодро шла по их обычному маршруту, время от времени оглядываясь, на случай если Брет уже возвращается. Людей вокруг хватало, но Брета нигде не было видно. Расстроенная девушка уже подходила к дому, когда дверь открылась и наружу вышел Брет. У Моны заколотилось сердце, и она ускорила шаг. Едва Брет спустился с крыльца, как к тротуару подъехала низкая спортивная машина. Сидевшая за рулем рыжеволосая женщина опустила стекло и помахала Брегу. Он помахал в ответ, сказал несколько слов, которых Мона не расслышала, и сел на переднее сиденье. Через несколько секунд шикарный автомобиль исчез в потоке машин. Мона смотрела ему вслед, изнывая от нестерпимой боли. Молча простояв несколько минут, она с трудом взяла себя в руки. Слава Богу, что она пропустила Брета. Если бы она нашла его, то выглядела бы последней дурой. А так... Хотя ее сердце было разбито, но гордость не пострадала. Ничего другого у нее не осталось. Когда тщательно одетая Мона с гордо поднятой головой вошла в кабинет, шефини там не было. Впрочем, ни на что другое рассчитывать не приходилось. У рыжеволосой была репутация чрезвычайно деловой женщины и отчаянной сердцеедки. В данный момент явно преобладало второе. Примерно через полчаса раздался телефонный звонок. - Привет! - сказала Ивлин. - Я сегодня не приду. Знаю, работы много. Ты как, справишься? - Конечно. - Мона постаралась, чтобы ее голос звучал ровно. - Вы готовы заняться делом Томчека? - Да. Но дело Хармондов придержи. Пусть немного попотеют. До завтра. - Внезапно она хихикнула. - Или до послезавтра. Мона положила трубку и вдруг до боли живо представила себе Ивлин и Брета в постели... Каким-то чудом она сумела подавить приступ тошноты и с остервенением набросилась на работу. Это позволило ей продержаться все утро. Во время ланча Линда, одна из секретарш, работавших в главном здании, принесла ей пакет с сандвичами и чашку кофе. - Я знаю, что ты одна, а отойти нельзя. На-ка, подкрепись. - Спасибо, - с улыбкой ответила Мона. Кофе она выпила с жадностью, но сандвичи так и остались нетронутыми. Шел седьмой час. Почти все служащие разошлись по домам, когда дверь открылась и в кабинет вошел Рик. Мона подняла глаза и слегка вздрогнула. Такого еще не было. Ивлин всегда ходила к Рику сама. - К сожалению, мисс Хаббард нет на месте, - сказала она. - Знаю. Меня бы тоже здесь не было, но моя помощница заболела, так что приходится трудиться сверхурочно. Я правильно догадываюсь: Ивлин куда-то уехала с Роудом? - небрежно спросил он. Мона промолчала, однако Рик не отстал и, не сводя с нее глаз, заметил: - Выходит, она украла его у вас? - Во-первых, он вовсе не мой. - Мона вздернула подбородок и спокойно добавила: - А во- вторых, ни одна женщина не может украсть мужчину без его согласия. - Браво! Я восхищаюсь вашим самообладанием. - Он хлопнул в ладоши, а затем бодро спросил: - Вы собираетесь сидеть здесь до конца света? - Нет. Она действительно не собиралась задерживаться. Но и спешить домой тоже не имело смысла. Там ее не ждало ничего, кроме одиночества. - Я уйду, как только закончу разбирать это дело. - Бросьте, - велел он. - Линда сказала мне, что вы даже на ланч не ходили, так что хватит с вас. Мы едем обедать. Времени достаточно. А потом пойдем на спектакль, который вы так хотели посмотреть. - Но я одета не для театра, - возразила она. - Ничего. И так сойдет. - Он взял ее жакет, сумочку, вывел из кабинета и потащил к лифту. Мона, настроение которой было хуже некуда, не сопротивлялась. На следующий день Рик сказал, что его помощница еще не выздоровела и что он берет Мону у Ивлин взаймы. Мона охотно согласилась. Учитывая сложившиеся обстоятельства, работать с Риком было лучше, чем с его сестрой. Добившись своего, Рик умерил прыть. Он знал: когда на кону стоит многое, торопиться не следует. Форсировать события нельзя. Нужно действовать так, чтобы не спугнуть добычу. Поэтому в рабочее время он был идеальным боссом - деловым, дружелюбным, терпеливым и вдумчивым. К облегчению Моны, она почти не видела Ивлин. А когда выяснилось, что личная помощница Рика возвращаться не собирается, она окончательно заняла ее место. В нерабочее время Рик охотно составлял ей компанию. С ним было легко и весело. Он не пытался прикоснуться к ней или поцеловать и обращался с ней как с младшей сестрой. О ней заботились, за ней приглядывали и даже баловали. Она это ценила. Это проливаю бальзам па ее раненую душу. В отличие от нее, Рик любил бывать на людях и получал от этого удовольствие. Отмахиваясь от ссылок на неподходящий наряд, но не предлагая купить ей что-нибудь, Хаббард водил ее в театры, на концерты, в ночные Клубы, рестораны, а по выходным неизменно приглашал на свои любимые вечеринки в загородном доме. Мона была искренне благодарна боссу и почти убедила себя, что такая жизнь ей нравится. Имя Брега никогда не упоминалось. С тех пор она видела его всего один раз, да и то мельком. Она садилась в машину Рика и вдруг увидела, что Брст стоит на тротуаре и наблюдает за ней. Заметив ее замешательство, он повернулся и ушел. Через неделю у Рика был день рождения. Они сходили в театр, а потом отправились во французский ресторан отпраздновать это событие. После обильного и вкусного обеда, во время которого Мона выпила больше шампанского, чем обычно, Хаббард поднес к губам ее руку и очень серьезно сказал: - Мона, я люблю вас. Я полюбил вас с первого взгляда. Вы выйдете за меня замуж? - Признание в любви было нежным, наполненным теплом и искренним чувством. Мона медлила с ответом. - Если вы скажете "да", я буду самым счастливым человеком на свете, - добавил он, - и сделаю все, чтобы сделать счастливой вас. - Да, - наконец вырвалось у нее. С застывшим лицом, напрягая все силы, чтобы не дать чувствам вырваться наружу, Рик полез в карман, вынул оттуда маленький кожаный футляр и открыл крышку. Спустя мгновение он надел ей на палец кольцо с бриллиантами и сказал: - Если не понравится, найдем что-нибудь другое. Мона посмотрела на свою руку, вспомнила серебряное колечко, подаренное Бретом, и ей захотелось заплакать. Однако она лучезарно улыбнулась и сказала: - Прекрасное кольцо. Но даже тогда в глубине души Мона знала, что не должна была принимать его... 4 Где-то вдалеке прозвучала сирена "скорой помощи". Мона вздрогнула и вернулась в настоящее. Взглянув на часы, она заторопилась. Физические упражнения ей действительно необходимы. Лифт плавно спустился на первый этаж, слегка вздохнул и остановился. Дверцы скользнули в стороны, и Мона вышла наружу, как заключенный, почуявший запах свободы. Резиновые подошвы кроссовок, слегка поскрипывая на мраморном полу, несли ее по внушительному, освещенному люстрами вестибюлю "Редстоуна". В этот ранний час вестибюль казался пустынным, но едва она подошла к стеклянной двери, как появился ночной охранник в синей форме. На его морщинистом лице появилась широкая улыбка. - Доброе утро, мисс Мэрчант, - сказал он и по-отечески подумал, что малышка все еще выглядит слишком бледной и худенькой. - Доброе утро, Пит. Как ваш радикулит? - Бывает и хуже. Пит придирчиво осмотрел ее светло-зеленый тренировочный костюм и шелковистые длинные черные волосы, собранные в хвост. По утрам она казалась пятнадцатилетней, хотя из предыдущих бесед Пит знал, что ей двадцать четыре года, как и его Салли. - Как всегда, на пробежку в парк? - спросил он. Хотя Мона относилась к легкой атлетике прохладно и в зависимости от настроения шла пешком или семенила трусцой, но ответила она любезно: - Верно. - Что ж, вы выбрали для этого подходящий день. Пит не изменил своей привычке, Эта беседа повторялась каждое утро. Менялась только последняя фраза - в зависимости от погоды. Он придержал створку, и Мона благодарно улыбнулась в ответ. Славная малышка, в тысячный раз подумал он. В отличие от большинства жильцов, она не жалела для него доброго слова и веселой улыбки, несмотря на свою всегдашнюю печаль. На улице было свежо и прохладно, небо было бледным и невинно-голубым. Дарби-стрит, еще не потревоженная шумом машин, лежала тихо, как младенец в колыбели. Придерживаясь привычного маршрута, Мона шла быстрым шагом и наслаждалась прохладой. Похоже, день предстоял жаркий. Если не считать промелькнувшего вдалеке любителя бега трусцой, парк принадлежал ей. Сиделка Рика Кларис - симпатичная черноволосая ирландка - все знала, но молчала. Мона была ей искренне благодарна. Она инстинктивно чувствовала: если бы Рик проведал о ее отлучках, он сумел бы найти способ положить им конец. С ревнивой властностью, доходящей до паранойи, он стремился к тому, чтобы Мона была рядом каждую минуту. Мона сочувствовала его страданиям, вызванным болью и досадой от прикованности к креслу на колесиках, и страдала сама, но она очень уставала. И поэтому ощущала чувство вины и благодарности, когда Кларис время от времени освобождала ее от этого бремени и настаивала, чтобы после напряженного трудового утра Рик оставался один и пару часов отдохнул у себя в комнате. Однако, когда это случалось, Рик, хотевший, чтобы она все время была под рукой, поворачивался к Моне и властно приказывал: - Никуда не уходи! - Не уйду, - успокаивала она его. От политики кнута он переходил к политике пряника. - После дневных процедур мы поедем на прогулку. Но Мона уставала от специально оборудованного лимузина с кондиционером. Она предпочла бы не сидеть рядом с Риком, а ходить пешком, причем желательно в одиночку. Несчастная Мона гнала от себя эту нечестную мысль. Конечно, все станет намного проще, когда он сможет полностью вернуться к своему бизнесу. Рик был настоящим непоседой; безделье ограничение активности вызывали у него как минимум досаду. Он мог вспылить в любую минуту, был трудным и требовательным пациентом, и даже неистощимому чувству юмора, которым отличалась Кларис, иногда приходил конец. Именно поэтому его так обрадовало мнение, высказанное врачами всего несколько дней назад: налицо существенное улучшение. Хотя Рик вряд ли сумеет пробежать марафон или перепрыгнуть через забор, все же через несколько месяцев боли практически прекратятся и он снова встанет на ноги. Обычно очень общительный, после несчастного случая Рик не хотел никого видеть, кроме сестры Ивлин и зятя Паоло. Не желая показываться на людях в "этой проклятой штуковине", Рик практически не выходил из дому, изменяя этому правилу лишь для ежедневных прогулок в автомобиле. По той же причине он никого не приглашал к себе. День рождения Рика (в следующую субботу ему должно было исполниться тридцать три) отмечать не собирались. Однако хорошая новость и совет Ивлин заставили Рика начать строить планы относительно уик-энда в "Голубой лагуне". Так называлась вилла Рика на Лонг-Бранче - Сколько народу ты собираешься пригласить? - спросила Ивлин. - Человек двадцать с ночевкой. Навернем нужно предупредить миссис Моррис. Плюс кое-кто из соседей придет в субботу вечером... - Вот и отлично. Мы с Паоло будем жить неподалеку, в "Коулд-крик", так что можешь предоставить все приготовления мне. Я поговорю с миссис Моррис, обзвоню гостей и договорюсь с поставщиками. Надо будет заказать побольше шампанского. Такую новость грех не отпраздновать! Что же касается Моны, то вердикт врачей стал для нее настоящим даром небес. В глубине души она боялась, что Рик больше никогда не сможет ходить, Облегчение было так велико, что она не выдержала и расплакалась от счастья. Однако чувство, пришедшее ему на смену, было куда менее приятным. На то у Моны были личные причины. После обещания почти полного выздоровления перед ней замаячила перспектива близкой свадьбы. Рик уже поговаривал о начале октября, и Мона чувствовала себя загнанной в угол. Иногда во время таких побегов ей приходило в голову: может, уйти и не вернуться? Впрочем, это была всего лишь мечта. Если не считать кормежки и бесплатного жилья, она работала на Рика бесплатно. Он никогда не давал Моне денег, словно боялся, что финансовая независимость позволит ей уйти. Когда в один прекрасный день Мона тихо сказала, что ей нужно купить кое-какие мелочи, он ответил: - Покупай все, что хочешь. Пусть запишут на мой счет. - После чего она зареклась покупать что-нибудь, кроме самого необходимого. То, что у нее не было ни жилья, ни денег, не пугало девушку, но невозможность уйти заставляла Мону чувствовать себя пленницей, закованной в цепи... Одинокий бегун давно исчез, и вокруг не было ни души. Погруженная в свои мысли, Мона добралась до купы деревьев и, как всегда, свернула на боковую дорожку. Но стоило девушке оказаться на тропе, как! неожиданно перед ней вырос высокий мужчина, словно подкарауливавший ее. От Неожиданности у Моны вырвался слабый крик. - Все в порядке, - быстро успокоил ее мужчина. - Вам нечего бояться. Этот голос, низкий и чуть хрипловатый, она узнала бы всегда. Ради него она встала бы из могилы. Испуг сменился потрясением, столь сильным, что голова у нее закружилась, ноги под-1 косились и еще немного - и она грохнулась бы в обморок. Видимо, он это заметил, потому что протянул сильные руки, схватил ее за плечи, удержал и помог сохранить равновесие. - Брет! Он почти не изменился. Может быть, слегка осунулся, но мужественность и физическая сила остались при нем. Грудь и плечи были такими же широкими и мощными. Таким же осталось и худое лицо с решительным раздвоенным подбородком, прямым носом и высокими скулами. Вот только красиво вылепленные губы окружали морщинки боли и разочарования. Глядя в темно-синие глаза с пушистыми pecницами, черными как сажа, она ошеломленно спросила: - Что ты здесь делаешь? Показав на свой черный тренировочный костюм и ленту вокруг головы, Брет лаконично спросил: - А как по-твоему? Она знала, что раньше Брет бегал трусцой. Не это ли отложившееся в подсознании воспоминание заставило ее по утрам выходить в Рид-ли-парк? - Но я думала, ты в Англии, - пробормотала она. - Пришло время вернуться и посмотреть, что делается в Филадельфии. - Не меняя тона, он спросил: - Как там Хаббард? Гадая, слышал он об аварии или нет, Мона выдавила: - У Рика все хорошо. - Читал, что "Лондон-Филадельфией труп" за последний год получила большую прибыль, - иронически заметил Брет. Он потянулся к ее левой руке и внимательно рассмотрел великолепное кольцо с бриллиантами. - А обручального нет? - Нет. - Почему? Хаббард был от тебя без ума. - Ничего не изменилось. - Тогда отчего задержка? Вы же обо всем договорились еще прошлым летом. - Когда Мона ничего не ответила, он ядовито добавил: - Должно быть, сейчас, когда его счет вырос еще на несколько миллионов, ты абсолютно счастлива. - Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, - сдавленно ответила она. - Аи, брось! - Мне все равно, сколько у него миллионов. - Да ну? А я думал, что совсем не все равно. - Ты ошибся. - А затем она беспомощно пролепетала: - Не знаю, почему ты так думал... - Прости за напоминание, но стоило появиться малому с кучей денег, как ты меня бросила. - Ничего подобного! - гневно ответила Мона. Неужели Брет обииняет в разрыве ее? - Тем не менее я уверен, что все сложилось бы по-другому, если бы я мог тратить на тебя столько же, сколько он. Мона заскрежетала зубами, протиснулась мимо Брета и пошла дальше. Он повернулся и зашагал рядом. - Похоже, мы встретились в неподходящий момент. Когда я переехал в деловую часть города, мне и в голову не приходило, что я могу влюбиться... Пусть говорит что хочет. Он никогда не любил ее. Мона повернулась к нему и решительно сказала: - Мне пора. Брет снял со лба ленту, сунул ее в карман, провел рукой по волнистым черным волосам более коротким, чем год назад, - и небрежно предложил: - Давай я угощу тебя кофе. Тут за углом есть бар. Он открывается в шесть. Сердце Моны предательски дрогнуло. Она готова была согласиться, но быстро опомнилась. Это было слишком опасно. Рик может в любую минуту проснуться и хватиться ее. Если это случится, возникнут проблемы, которые ей совершенно ни к чему. Даже если все пройдет спокойно... Она покачала головой. - Я должна вернуться. У Брета блеснули глаза. Он сменил тактику. - Что ж, отложим. Но я все равно не отпущу тебя, пока мы не поговорим. Говорить с ним Моне хотелось меньше всего на свете, однако она по опыту знала, что в таком настроении Брет неумолим. - Ладно... Но только недолго. Не слишком веря в ее внезапную капитуляцию, Брет взял Мону за руку и повел обратно. Бар уже работал. Бегуны в тренировочных костюмах заняли половину высоких табуреток у стойки. Брет выбрал столик у окна и заказал два "капуччино". Заказ принесли быстро, добавив к нему тарелку с круассанами. Не притронувшись к булочкам, они молча пили кофе. Наконец Брет посмотрел на Мону поверх чашки и спросил: - Почему ты так волнуешься? - Меня ждут. - Кто? - Рик, - произнесла она. - Так ты живешь с ним? - Я живу в его квартире. - Это значит, что ты еще не спишь с ним и ждешь свадьбы? - Это значит только одно: я живу в его квартире. - Не представляю себе Ивлин в роли дуэньи. - Она переехала отсюда, когда вышла замуж. - За Паоло Сантини. Это был не вопрос, а утверждение. Интересно, откуда он знает? - Да. - И давно ты живешь здесь? После аварии она почти пять недель была без сознания, пока не пришла в себя. Потом долго поправлялась в частном санатории. Когда она оправилась настолько, чтобы покинуть санаторий, Рик (сумевший настоять на том, что будет лечиться дома) заставил Мону переехать к нему. - Это что, государственная тайна? - не слыша ответа, насмешливо спросил Брет. - Полгода, - призналась она. Странно... Неужели так мало? Тюрьма остается тюрьмой, какой бы роскошной она ни была. Он задумчиво прищурил глаза с тяжелыми веками. - Ты выходишь бегать очень рано. Значит, все еще ходишь в офис? Едва поправившись, Мона, не желавшая зависеть от Рика, заявила, что хочет вернуться на работу и снять себе квартиру. Рика, у которого был серьезно поврежден позвоночник, продолжали мучить боли. Он попросил Мону остаться хотя бы ненадолго, и та скрепя сердце согласилась. Спустя некоторое время, заметив, что Рик поправляется, она снова вернулась к этой теме. Но Рик ничего не желал слушать. Теперь, когда в офисе нет ни его, ни Ивлин, делать там нечего. Но как только позволит здоровье, он начнет работать дома и будет нуждаться в ее услугах. Когда пришедшая в отчаяние Мона попыталась заспорить, Рик страшно разозлился и обвинил ее в том, что она хочет бросить калеку. Она не могла этого слышать и волей-неволей уступила... Наконец Мона подняла глаза и поняла, что Брет терпеливо ждет ответа. - Ну, Мона? Она покачала головой и густо покраснела, подумав о том, какой вывод сделает из этого Брет. - Свободная женщина, которой не нужно работать, а тратить можно сколько угодно! Должно быть, ты на седьмом небе. Интересно, что бы он сказал, если бы знал правду? - По-твоему, я только о деньгах и думаю? - А о чем же еще? Впрочем, при таком детстве осуждать тебя не приходится. Ты наверняка искала богатого мужа, который даст тебе все, что захочется. - Я вовсе не искала богатого мужа. Но ее слова Брета не убедили. - Я как дурак поверил, что ты любишь меня, но тут пришел Хаббард и тряхнул мошной. - Богатство Рика не имеет никакого значения. - Тогда в чем же дело? Он что, красивее? Умнее? Больше меня любит детей и животных? Мона сдержанно ответила: - Он находил для меня время. Был внимательным. - То есть покупал тебе наряды... Водил по ресторанам... Тратил на тебя деньги, в то время как я не мог себе этого позволить. Она покачала головой и настойчиво повторила: - Это не имело никакого отношения к деньгам. Никакого! - Поняв, что переубедить Брета ей не удастся, она хмуро добавила: - Впрочем, какая разница? В этой разговоре нет смысла. Все кончено. Ничто не изменится. - Не уверен, - ледяным тоном возразил Брет. ~ Хаббард все подстроил нарочно, чтобы отбить тебя. Что ж, это было правдой. С беспощадной решимостью, которую она оценила лишь впоследствии, Рик сыграл на ее одиночестве и растущей вере в измену Брета. Он использоват все существующие уловки, чтобы отобрать ее у соперника. - Но он никогда не добился бы успеха, если бы ты не завел интрижку с Ивлин! - парировала Мона. Брет окаменел. Затем промолвил: - У меня никогда не было интрижки с Ивлин. Почему он продолжает лгать? - подумала Мона и равнодушно сказала: - Я видела вас во время ланча. Вы обедали вместе. - Совместный ланч еще не преступление. - Его синие глаза сузились. - К тому же это было всего один раз. Деловой ланч в "Скаффодде", за который платила Ивлин. - Ты держал ее за руку. - Мы обменялись рукопожатиями, а это совсем другое дело... - Он иронически улыбнулся и добавил: - Догадываюсь, что ты была там с Хаббардом. - При этом присутствовали мистер и миссис Гарт. Обычный деловой ланч. Рик не мог найти Ивлин и попросил, чтобы я заменила ее... Заехав за мной, он сказал, что я недостаточно хорошо одета для такого случая и что фирма обеспечит меня чем-нибудь более подходящим. - Серьезно? - Да, серьезно! - сердито ответила она. - А может быть, это "что-нибудь более подходящее" было предназначено для уик-энда в "Голубой лагуне"? - Тогда я еще не знала, что меня пригласят на Лонг-Бранч. - Зато это знал Хаббард. - Я бы никуда не поехала, если бы ты не повез Ивлин в Гибстаун. - Я не возил Ивлин в Гибстаун. - Рик упомянул, что она сбежала туда со своим последним увлечением. А ты признался, что был в Гибстауне. - Так вот почему ты спросила, спал лияе Ивлин?.. - Он тяжело вздохнул. - То, что я был в Гибстауне в тот же самый уик-энд, не значит, что я был "последним увлечением" Ивлин. Моя поездка была чисто деловой. Я говорил, но ты мне не поверила. Ее последним увлечением был Паоло Сантини. В Гибстауне у него собственность, и он хотел, чтобы я ею занялся. - Сантини? - прошептала Мона. - Если помнишь, в тот вечер Ивлин представила меня Сантини. Осмотрев здание, куда он хотел перевести свою компанию, мы вернулись к нему на квартиру, чтобы обсудить некоторые детали. В половине третьего я вернулся домой на такси. А Ивлин осталась там, - Так ты возвращался? - Да. Из-под твоей двери пробивался свет, но я решил не будить тебя. - Я оставила лампу включенной на тот случай, если ты постучишь... - Час был поздний. Я был уверен, что ты уже спишь. - Он снова вздохнул и сознался: -Была и другая причина... Если бы я вошел, то уже не сумел бы уйти, а этого мне не хотелось, - Почему? - еле слышно прошептала она. - Потому что не мог обращаться с тобой так, словно нас связывает лишь легкая интрижка. Но в тот момент мне нечего было тебе предложить. Ни времени, ни денег, ни надежного положения. Мое будущее висело на волоске, и если бы я потерпел неудачу... - Он сделал красноречивый жест рукой. Мона с трудом проглотила слюну. - Утром я подходила к твоей двери. Тебя не было. - Я уехал в офис в половине седьмого. Предстоял трудный день. Несколько часов напряженной работы, чтобы наверстать упущенное, потом деловой ланч с Ивлин и Сантини, а затем поездка в Гибстаун. Сантини позвонил в последний момент и сказал, что на ланч приехать не сможет, но поездка в Гибстаун остается в силе. Все прошло удачно. Я приехал в воскресенье, во второй половине дня, и обнаружил, что тебя нет. К моменту твоего возвращения я чуть с ума не сошел от беспокойства. Когда я увидел, что ты выходишь из машины Хаббарда, что он целует тебя и что на тебе наряд, который ты никогда не смогла бы купить самостоятельно, я вышел из себя. А потом увидел, что ты сняла кольцо... На следующее утро я постучал к тебе в дверь. Хотел извиниться за свое повеление, но тебя не было. Ждать я не мог. Ивлин заехала за мной и повезла на завтрак с Сантини.., - Я видела ее, - стиснув зубы, ответила Мона. Почему жизнь так жестока? Когда она стучала в дверь Брета, тот, видимо, был в душе, а когда он стучал к ней, она искала его а парке... Хотелось плакать и проклинать судьбу, которая подарила ей счастье только для того, чтобы потом отнять его. Нет, судьба тут ни при чем. Это дело рук человека. Разве не Рик нанес ей смертельный удар? Мона вспомнила выражение лица Рика и тон, которым тот сказал: "Я правильно догадываюсь: Ивлин куда-то уехала с Роудом? Выходит, она украла его у вас?" Теперь Мона с горечью понимала, что он сделал это нарочно. И добился именно того, чего хотел. Если бы у нее хватило смелости встретиться с Бретом и обо всем спросить прямо, она узнала бы правду. Но у Брета не было для нее времени, и Мона решила, что она для него ничего не значит. Гордость одержала верх и заставила ее уйти. - В тот вечер я приходил снова, - после минутной паузы негромко сказал Брет, - но ты уехала с Хаббардом. Он привез тебя очень поздно. И тогда я понял, что все безнадежно... В то время соперничать с ним мне было не по плечу. Я не мог осуждать тебя за то, что ты не хочешь ждать, пока у меня появятся деньги... - Разве мне были нужны твои деньги? - гневно прервала она. - Я хотела только одного: чтобы ты иногда был со мной. Но тебе было не до меня. Работа превыше всего! Именно это и явилось главной причиной их разрыва. Если бы он не уехал с того приема... - Да, я уделял тебе мало внимания, - скрепя сердце признал он. - Но тогда у меня не было другого выхода. Моя мать умерла, когда я учился па первом курсе Оксфорда. Это произошло совершенно неожиданно. Отец, который безумно ее любил, быстро сломался и начал пить. В то время на счете нашей компании было несколь-ко сотен миллионов долларов. Но отец быстро потерял интерес к делу и волю к жизни. Он наделал столько ошибок и принял столько неверных решений, что к окончанию мною университета компания "Роуд" катилась под откос. Но подлинную картину я узнал только после смерти отца от белой горячки. Наш дом был заложен, а фирме грозило банкротство. Поскольку дом приносил одни убытки, я избавился от него и поселился в самой дешевой квартирке, которую смог найти. Чтобы спасти "Роуд", нужно было работать тридцать часов в сутки... Сердце Моны заболело так, словно в него всадили нож. Почему он не сказал этого сразу? И зачем говорит сейчас, когда стало слишком поздно? - Если бы ты хотя бы намекнул, почему так много работаешь, я поняла бы. Но ты и словом не обмолвился. - Я старался держать это в секрете. В торговле недвижимостью все строится на доверии. Достаточно намека на то, что фирма испытывает трудности, и ты пропал. - Но со мной-то ты мог поделиться? - Я долго думал и в конце концов решил этого не делать. Ты работала на "ЛФГ" и могла оказаться меж двух огней... - Мона покачала головой, но он продолжил: - К тому времени ты знала, что Хаббард согласился частично финансировать большое строительство на Глостер-стрит... Это было утверждение, а не вопрос, но она ответила: -Да. - Я вложил в этот проект все, что у меня осталось. Пошел на авантюру, но я знал: если дело выгорит, это будет первым шагом на пути к восстановлению моей компании. Однако я знал и другое: стоит Хаббарду почуять, что дело рискованное, как он откажется от сделки и тогда пиши пропало... - Если бы ты верил мне... если бы поделился... - А разве это могло что-то изменить? - перебил он ее. - Да, могло. - И не что-то, а все, подумала она. Знай Мона правду, она бы горы свернула для него. Терпеливо ждала бы сколько нужно. Но понимание пришло слишком поздно. Она попала в ловушку, выхода из которой не было. Ее сотрясла дрожь. - Холодно? - спросил Брег. - Немножко. - Ты побледнела и похудела, - не отставал он. - Болела? - Нет. - Болела, но не так, как ты думаешь. - Тогда что с тобой? Внезапно разговор принял опасное направление. - Ничего, - быстро ответила Мона, поднялась и напряженно сказала: - Мне пора. Брет слегка сжал ее запястье и удержал. - Кула тебе спешить? Еще рано. По заведенному обычаю Рик завтракал в постели и хотел, чтобы она сидела на кровати и ела с ним вместе. - Если Рик проснется, то будет ждать меня к завтраку. - Завтрак в постели, верно? Очень мило! - Увидев, что у Моны порозовели шеки, он ядовито добавил: - Любой на моем месте решил бы, что вы спите. - Брет, пожалуйста, - взмолилась Мона. Он поднялся и навис над ней как башня. - Отлично. Мы пойдем вместе. - Не надо! - быстро попросила она. - Почему? Потому что он соскучился и ждет у дверей? Когда Мона промолчала, Брет выпустил ее руку, бросил на стол несколько долларов, обнял ее за талию и повел к дверям. Город зевал и потягивался, пробуждаясь к жизни. Пока они шли по пустынному тротуару, Мона так остро чувствовала его близость, что ей изменило самообладание. Ее защитная броня оказалась весьма хрупкой. Осознание того, что Брет все же любил ее и что оба они лишились счастья в результате нелепого стечения обстоятельств, жгло Моне душу. Пока он ие уйдет, придется держать себя в руках и избегать дальнейших неприятных вопросов. Приняв это решение, она придала беседе новое, менее болезненное направление. - Давно вернулся? - Полтора месяца назад. - Брет криво улыбнулся и добавил: - Похоже, я многое упустил. Хотя я люблю Англию и долго прожил там, но привык считать домом Филадельфию. Разлука с ней казалась мне вечностью. Почти год... Да, за такое время многое может измениться. И тут Моне пришло в голову, что Брет мог завести новую связь. Мужчина он горячий, а в Штатах и в Англии хватает сговорчивых женщин. Достаточно одного взгляда этих чарующих глаз и медленной лукавой улыбки... Он мог даже жениться. Конечно, мог. Сама не зная почему, Мона была уверена, что Брет склонен к семейной жизни, а мужчине с такой внешностью и обаянием найти себе жену ничего не стоит. - Ты женат... или? - выпалила Мона и тут же раскаялась. Она выдала себя. Густой румяней, покрывший ее щеки, довершил дело. - Нет, не женат. - Брет бросил на нее насмешливый взгляд. - А вторую часть вопроса я не понял. Что значит твое "или"? Мона заскрежетала зубами, но промолчала. - Ты имеешь в виду любовницу? А что было бы, если бы я сказал "да"? - Это меня абсолютно не касается! - солгала она. - Даже если бы у тебя был целый гарем. - Не мой стиль, - небрежно ответил он. - Хоть я и не монах, но отношусь к однолюбам. Так же, как мои дед и отец. Ох, если бы этой любовью была она... - Долго пробудешь в Штатах? - задала новый вопрос Мона. - Вернулся насовсем. Дед умер. - Ох, извини... - Она знала, что Брет очень любил старика. - Здоровье деда сильно пошатнулось. Жить ему оставалось всего несколько месяцев, и он знал это. Это было главной причиной моего отъезда. Нужно было помочь ему привести в порядок дела. - Давно он умер? - В декабре. Я бы вернулся быстрее, но нужно было найти человека для руководства английским отделением фирмы. - Судя по последним финансовым отчетам, дела у тебя идут отлично. - Держу пари, Хаббард счастлив, - усмехнулся Брет. Рик, которого эта весть действительно не порадовала, не скрывал своей досады, но Мона не стала подливать масла в огонь. - А почему бы ему не радоваться? - Брось. Сама знаешь, что он всегда меня терпеть не мог. При вести о том, что я все-таки преуспел, его должен был хватить инсульт. - Брет невесело рассмеялся. - Ты преувеличиваешь. В конце концов, Рик финансировал проект перестройки Глостер-стрит, который так много для тебя значил. - К чему притворяться? Ты прекрасно знаешь, что Хаббард отменил свое предложение. Увидев, что Мона открыла рот от удивления, он спросил: - Неужели ты ничего не знала? - Не знала, - эхом повторила она. У нее пересохло во рту. - Он тянул до последнего, пока не удостоверился, что я не успею получить финансовую поддержку у кого-то другого. Мона знала, что эти двое не любят друг друга, по не могла поверить, что Рик мог быть таким беспощадным. - О да, он сделал все, чтобы покончить со мной. Он хотел, чтобы моя компания перестала существовать. - Конечно, он... - Мона махнула рукой. - Можешь не защищать его. Я прижал его к стенке, и он во всем признался. Он открыто насмехался ладо мной. К сожалению, я вышел из себя и ударил его. Мона вспомнила, что действительно видела у Рика синяк на подбородке. Несколько дней Рик был не в духе, но, когда она спросила, что случилось, Хаббард ответил, что ударился о косяк. - Но, если дело обстоит именно так, каким образом фирма сумела выжить? - спросила Мона. - Спасибо деду. Когда компании стал грозить крах, он продал часть ценных бумаг, обратил их в капитал и дал мне нужную сумму. Благодаря информационным сетям бизнес по обе стороны океана процветает. - Я так за тебя рада! - искренне воскликнула она. На смуглом лице Брета появилась саркастическая улыбка. - Может, ты все-таки останешься со мной? После наследства, полученного от деда, я стал намного богаче Хаббарда. - Когда Мона, почувствовавшая странную нотку в его голосе, подняла глаза, Брет небрежно добавил: - Ты не ослышалась. Я действительно хочу, чтобы ты вернулась. Сердце заколотилось как безумное. Мона затаила дыхание. Неужели он все еще любит ее? И Брет ответил, как будто подслушал ее вопрос: - Конечно, иллюзий у меня не осталось, но я не могу выкинуть тебя из головы. Ты все еще снишься мне... Если хочешь, можешь назвать это манией. К тому же мне хочется сравнять счет. Он купил тебя. Но теперь я могу заплатить больше. Ошеломленная Мона сделала глубокий вдох и спросила: - Ты серьезно? - Серьезнее не бывает. Ты не любишь меня. Может быть, я вообще ни капельки тебе не нравлюсь, но однажды деньги и власть стали для тебя приворотным зельем. Теперь у меня есть и то и другое. Если ты порвешь с Хаббардом и вернешься ко мне, у меня хватит денег, чтобы купить тебе по бриллиантовому кольцу на каждый палец и обеспечить жизнь, о которой ты мечтаешь. Иными словами, дать тебе все, чего желает твоя душа. Мона гневно кусала губы. Брет может дать то, чего желает ее душа, не истратив при этом ни гроша. Потому что душа Моны желает только его любви. Ирония судьбы заключается в том, что сам Брет об этом не догадывается. Но, судя по его словам, о любви следует забыть. Любящие ведут себя по-другому. Брет прямо и цинично объяснил, что им движет месть. Может быть, он и желает ее, но его главная цель - стремление расквитаться с соперником. Убедившись, что к ней вернулся дар речи, Мона сказала: - Боюсь, ты напрасно теряешь время. Будь ты богат, как Крёз, это ничего не изменит. Я не лродаюсь. - Хочешь убедить меня, что ты любишь Хаб-барда по-настоящему? - насмешливо спросил Брет. - Нет, не хочу! - Мона быстро пошла к дому. Брет без труда догнал ее. - Если бы ты любила его, вы бы уже давно поженились. - Можешь думать все, что хочешь! - крикнула она. - Любопытно, почему этого еще не случилось. Хаббард не привык откладывать дело в долгий ящик. Судя по его словам, он был от тебя без ума. И с нетерпением ждал свадьбы. Мона испытала облегчение только тогда, когда подошла к боковому подъезду "Редстоу-на". Называть это здание домом она так и не научилась. Она распахнула дверь, но Брет положил ладонь на ее руку и заставил остановиться. - Попрощаться не хочешь? Она наклонила голову и прошептала: - Прощай. - Это жестокое слово застряло у нее в горле. Брет взял ее за подбородок и заставил поднять лицо. Синие и зеленые глаза на мгновение встретились. Потом он наклонил темноволосую голову и поцеловал ее. Мона не то вздохнула, не то всхлипнула. Окружающий мир перестал существовать. Реальным было только прикосновение его губ и рук. Все остальное значения не имело. Когда Брет наконец отпустил ее, у Моны подкашивались ноги. Глаза были открыты, но ничего не видели. Ее шатало. Брет взял ее за плечи и удержал. Но счастье длилось недолго; мир снова обрушился на нее всей своей тяжестью. Мона пробормотала что-то нечленораздельное и отвернулась. Брег обнял ее за талию и провел в по-прежнему безлюдный вестибюль. Подняв голову, которая казалась слишком тяжелой для ее хрупкой шеи, Мона хрипло спросила: - Что ты делаешь? - Веду тебя к лифту, - усмехнулся он. - Не смей! - Не говори глупостей, - подчеркнуто терпеливо ответил он. - Еще как смею. - Пожалуйста! - взмолилась она. - Пожалуйста, уйди, - Куда? - Домой... Туда, где ты живешь. - Именно здесь я и живу. Решив, что она ослышалась, Мона остановилась и уставилась на него. - Именно здесь я и живу. - Темно-синие глаза искрились. - Ничего не понимаю, - захлопав глазами, сказала она. Брет был само терпение. - Вернувшись в Филадельфию, я переехал сюда. - Переехал сюда? - слабым эхом повторила Мона. - Ну что, дошло наконец? - Тогда почему ты поцеловал меня на прощание? - Я поцеловал тебя не на прощание, а просто так. Мона с трудом проглотила комок в горле. - Так ты действительно живешь здесь? - Действительно. Что это? Он намеренно переехал в тот же самый дом или это просто совпадение? Нет, ни в коем случае. Конечно, в Филадельфии случается всякое, но этот переезд был тщательно рассчитан заранее. Если только все это не злой розыгрыш. - Какой этаж? - коротко спросила она. - Как раз у тебя над головой. Пентхаус. - Не может быть... Она знала, что это невозможно, потому что Рик после выписки из больницы хотел переехать именно в пентхаус, чтобы устроить сад на крыше. Но.его пожилой обитатель, мистер Нед Брук, наотрез отказался переехать, несмотря на предложение очень приличной "компенсации за доставленные неудобства". - В пентхаусе живет мистер Брук. - Жил мистер Брук, - поправил Брет. - Мне был нужен именно пентхаус, - продолжил он. - Я выяснил, что Брук, недавно вышедшим на пенсию, подыскивает дом у моря. Я нажал на все кнопки и нашел ему подходящую виллу... Как видишь, теперь мы снова соседи. Мона, лишившаяся дара речи, зашла в лифт. Кабина была пуста, но высокий широкоплечий Брет заполнил ее без остатка. Или в этом была виновата его мужественность? Она затаила дыхание и забилась в самый дальний угол. Оба молчали. Пользуясь этим, Мона пыталась осмыслить услышанное. Что он задумал? На что надеется? "Мне был нужен именно пентхаус... Как раз у тебя над головой..." Видимо, это был символ. Желание перещеголять старого соперника. Брет одержал победу там, где Рику пришлось уступить. Если Рик узнает про пентхаус, он просто взбесится... Лифт остановился, двери открылись. Задумавшаяся Мона сделала несколько шагов по устланному ковром коридору и только тут поняла, что находится не на своем этаже. Она резко повернулась, но двери лифта уже закрылись. Брет открыл лверь пентхауса, обвил рукой талию Моны и, не дав опомниться, втолкнул ее в квартиру. Мона зажмурилась от света и пространства. Придя в себя, она поняла в чем дело. Пентхаус был расположен в углу здания, и его стены почти сплошь были стеклянными. Несколько панелей было отодвинуто, открывая вход на террасу. Комнату заполнял свежий утренний воздух, пропитанный солнечным светом и запахом цветов. - Проходи. Посмотри на мой сад. - Я не могу... Действительно не могу. - Она хотела спастись бегством, но Брет небрежно прислонился спиной к золотисто-белой двери. - Я должна вернуться! - крикнула Мона. - Зачем спешить? На работу тебе не нужно. Давай выпьем кофе. Можно сделать это на террасе. - Я не могу ждать, - Все уже готово, - невозмутимо откликнулся он. - Я всегда включаю кофеварку перед уходом из дому. Мона покачала головой. - Уже половина восьмого. - Хаббард не станет возражать, если один раз позавтракает в одиночку. Еще как станет. А если узнает, с кем именно она была, то выпрыгнет из штанов. - Пожалуйста, Брет... - Она осеклась, Судя по выражению лица Брета, эта сиена доставляла ему наслаждение. Он покачал головой и сделал насмешливый жест, предлагая Моне пройти первой. Слишком хорошо зная, что сопротивляться бесполезно, она вышла на террасу. 5 На террасе под крышей стояла практичная садовая мебель и встроенный бар с кофеваркой. Чуть дальше раскинулся сад с пышными цветами и кустами, а за балюстрадой открывался великолепный вид на Ридли-парк. Брет кивнул на два шезлонга, между которыми стоял столик со стеклянной столешницей. Мона неохотно села. Он передал ей чашку и уселся так, чтобы перекрыть ей путь к бегству. - Чего ты хочешь? - крикнула она в порыве гнева. С улыбкой голодного волка Брет ответил: - Мона, ты прекрасно знаешь, чего я хочу. - Отомстить. - Она со стуком поставила на стол чашку. - В том числе. Но есть вещь, которую хочу я намного сильнее. Лечь с тобой в постель. Време- ни прошло много. А я уже говорил, что монашеская жизнь не по мне. - На свете множество женщин. - Но я хочу только тебя. - Повторяю, я не продаюсь. - Ну что ж, если деньги не помогут, я найду другой способ заполучить тебя. - Ты даром теряешь время, - хрипло ответила Мона. Почувствовав, что она говорит серьезно, Брет смутился. - Там увидим. Ну что, на сегодня наша беседа закончена? - Нам вообще не о чем говорить, - О нет. Есть множество вещей, о которых ты умалчиваешь, и мне интересно знать почему. - Не знаю, о чем ты говоришь. - Я уже спрашивал, почему вы с Хаббардом до сих пор не поженились... - Следя за ней как ястреб, Брет нанес удар: - Уж не потому ли, что он передвигается в кресле на колесиках? - Так ты знаешь! - выпалила она и беспо-мошно добавила: - Зачем спрашивать, если тебе и без того все известно? - Я хотел услышать твою версию. - Не дождавшись ответа, он продолжил: - Как ни странно, я услышал об этом недавно. Это стало для меня настоящим шоком. Мне не доставляет удовольствия соперничество с человеком, прикованным к креслу. - Брет мрачно усмехнулся. - Но не подумай, что мне его жалко. - Тогда что... - Если ты как следует подумаешь, то поймешь, что это дает ему почти непреодолимое преимущество. S2 Справившись с изумлением, Мона поняла, что Брет прав. Состояние Рика - оружие, которым он умело пользуется. - Но если ты все знал, то зачем... - О, далеко не все. Есть многое, чего я не знаю, а ты почему-то не хочешь говорить. Это была дорожная авария, верно? Пристальный взгляд Брета заставил Мону собрать остатки сил и бесстрастно ответить: - Верно. - Когда это случилось? - Сразу после твоего отъезда в Англию. - Неужели так давно? - задумчиво протянул он. - И где это произошло? Рассказывай. - На Лонг-Бранче. Мы ехали в "Голубую лагуну" на уик-энд.., - В лимузине? - Нет. У шофера был выходной. - Продолжай. - На повороте машину занесло, и она ударилась в дерево... - Тут Моне изменил голос. - Никакие другие машины не пострадали? - Нет. - Дальше. - Мы с Риком покалечились. - Сильно? - Я отделалась треснувшей ключицей и переломом нескольких ребер, одно из которых проткнуло легкое. Смуглое лицо Брета напряглось и превратилось в маску. - А Хаббард? - лаконично спросил он. Она проглотила комок в горле. - Рик пострадал гораздо сильнее. Нижняя часть позвоночника и таз... - Увидев выражение лица Брета, она быстро добавила: - Нет, это не то, что ты думаешь. После этих слов Брет облегченно вздохнул. - Он выздоровеет, - продолжила Мона. - Врачи говорят, что скоро он полностью поправится и встанет на ноги. - Когда? - Предполагается, что к концу сентября. - После чего он хочет устроить свадьбу? - Да. - А ты? - Я выйду за него, - решительно заявила Мона. - Я постараюсь помешать этому. - Ничего не получится, - с болью вырвалось у нее. У Брета напрягся подбородок. Глядя ей прямо в глаза, он спросил: - Скажи мне правду. Ты действительно любишь Хаббарда? Если ты скажешь "да", я уйду и больше не буду тебе надоедать. Она пыталась заставить себя солгать. Ради блага всех троих... - Правду? Пока Рик любит меня, я никогда его не покину. На лице Брета отразилось облегчение, смешанное с дикарским удовлетворением. - Значит, ты не любишь его! - ликующе воскликнул он. - Я не верил этому, но должен был убедиться! - Он дорог мне. - Как ни странно, это было правдой. Да, он беспощадный и мстительный, подозрительный и деспотичный, но может быть добрым, нежным и щедрым. В нем столько хорошего, столько подкупаю- щего... Если бы он мог внимать доводам рассудка, если бы Мона не стала его манией, из этой ситуации нашелся бы выход. - Едва ли этого достаточно, чтобы выйти за него замуж, - заметил Брет. - Ты по-прежнему утверждаешь, что деньги тут ни при чем? - Да, утверждаю. - Тогда почему ты остаешься с ним? Мона внутренне вздрогнула. Господи, и кто ее тянул за язык? Лучше было промолчать и позволить ему думать, что все дело в деньгах. Пристально следя за выражением ее лица, Брет подсказал: - Потому, что ты оказалась в ловушке, нет? Брет по-прежнему видит ее насквозь... Мона сделала глубокий вдох и сказала со всей убедительностью, на какую была способна: - Конечно нет. Это была ложь. Едва Рик надел кольцо ей на палец, как Мону начали мучить серьезные сомнения. Точнее, это началось, когда из нее выветрились остатки шампанского. Но нежелание причинять Рику боль заставляло Мону гнать сомнения прочь. Она пыталась убедить себя в том, что подобные колебания испытывают большинство будущих жен. Она поняла правду и призналась самой себе в том, что совершила ужасную ошибку, лишь после отъезда Брета в Англию, когда до свадьбы оставалось около двух недель. Это лишний раз подтвердило очевидную истину: Брет не любит ее, но она будет любить его до самой смерти. А Рик? Она привязалась к нему и чувствовала благодарность. Этого недостаточно, чтобы прожить вместе всю жизнь. Если она выйдет за него, их брак окажется недолговечным. Мона несколько раз пыталась сказать Рику о своих чувствах, но он отказывался слушать и говорил, что ее сомнения вызваны страхом перед предстоящей свадьбой... Когда они ехали на уик-энд в "Голубую ла~ Гуну", Мона твердо решила расторгнуть помолвку и вернуть Рику кольцо. Если бы она успела сделать это до аварии, все могло бы сложиться по-другому. Но она не успела... - Я тебе не верю, - спокойно сказал Брет. -Ты выходишь за него только потому, что не можешь бросить калеку. - Он не калека! - вспыхнула Мона. - В худшем случае он будет немного хромать! - Тем лучше. Тогда зачем приносить себя в жертву? Он снова был в шаге от правды. - При чем тут жертва, если я выхожу за богатого человека? - Значит, все-таки дело в деньгах. - Ты ведь всегда так и думал, правда? - Я много чего думал. Например, думал, что ты любишь меня. Это было глупо, но что поделаешь. Думал, что ты не можешь отдаться мужчине без любви... Или то было простое физическое влечение? - Внезапно он встал, наклонился к Мопс и положил руки на подлокотники шезлонга. - Чем бы ни было это чувство, оно не исчезло. Я понял это, когда целовал тебя. Мона покачала головой, но он, не отводя взгляда от ее губ, предложил: - Доказать? - Не надо! - Мона даже не пыталась скрыть охватившую ее панику. - Мне нужно идти. По-жалуйста, Брет... Уже поздно. Рик сойдет с ума от страха, если обнаружит, что меня нет. Брет выпрямился и неторопливо спросил: - Значит, он не знает о твоих утренних пробежках? - Нет, - призналась она. - Почему? - Я... подумала, что это ему не понравится. - Внезапно ее осенило. - Ты говорил о пробежках. С чего ты взял, что это было не один раз? Брет лукаво улыбнулся. - Я часто разговариваю с ночным охранником... Кажется, его зовут Пит. Он относится к тебе по-отечески. - Значит, мы столкнулись не случайно, - тоном прокурора сказала она. - Ты знал, что я каждое утро хожу в парк, и знал мой маршрут. Сидел в засаде и ждал меня. - Мне не нравится выражение "сидел в засаде". - Но именно этим ты и занимался! - гневно ответила она. - И давно ты следишь за мной? - Со дня переезда, - сознался Брет и добавил, насмехаясь скорее над самим собой: - Мне нужно было кое-что узнать и разработать план кампании. На это понадобилось время. Хотя Брет говорил небрежным тоном, Мона понимала, что это серьезно. Но что он может сделать? Он сам сказал, что у Рика есть почти непреодолимое преимущество. А если бы он знал все, то обошелся бы без этой оговорки... Где-то неподалеку пробили часы. Мона резко вскочила. - Уже восемь! Я должна идти. В половине девятого Рик начинает работать! - Давно он вернулся к работе? - Месяца четыре назад. - Трудится каждый день? - Если хорошо себя чувствует. Несколько часов по утрам. - А ты выполняешь обязанности его личной помощницы? -Да. Мона отвечала на вопросы, потому что так было быстрее, однако она была уверена, что Брет и без того знает ответы. - Раз так, я тебя больше не задерживаю, - сказал он. Не смея поверить, что ее отпускают, Мона устремилась к выходу. Брет двумя шагами опередил ее и открыл дверь. Когда Мона не оглядываясь пошла к лифту, Брет бросил ей вдогонку: - Завтра утром увидимся в парке. Как назло, лифт не торопился. Чувствуя, что Брет стоит в дверном проеме и наблюдает за ней, Мона попыталась скрыть волнение. - Если ты так спешишь, то можно воспользоваться лестницей, - подсказал он. Закусив губу, Мона последовала его насмешливому совету, вихрем сбежала вниз и прокралась в апартаменты Рика, стараясь производить как можно меньше шума. Если он проспал, как иногда случалось, то еще не успел хватиться ее. Нужно только избавиться от спортивного костюма и принять душ... Она дошла до середины коридора, когда дверь гостиной открылась и на пороге появился Рик, сидящий в кресле на колесиках. Он был побрит и одет. Когда Мона увидела его лицо, побледневшее от страха и гнева, у нее душа ушла в пятки. Внезапно прозрев, она поняла, что Рик смертельно боится ее ухода. - Где тебя черти носят? - грубо спросил он. - Гуляла в парке. - Поняв, что оправдывается, она добавила: - Мне нужны физические упражнения. - Когда я увидел, что тебя нет в комнате, то не знал, что и думать. Почему ты не сказала мне, что собираешься выйти? - Я думала, ты спишь. Он обвел взглядом ее тренировочный костюм и кроссовки. - Это ведь не в первый раз, верно? - Верно, - призналась она. - И давно ты тайком уходишь из дому? Слегка зардевшись, Мона ответила: - Недель семь-восемь. Каждое утро, если хорошая погода. - Жаль, что я не знал про твои предрассветные занятия. С удовольствием присоединился бы. Свежий воздух мне на пользу. Она прекрасно знала, что Рик равнодушен и к свежему воздуху, и к любым физическим упражнениям, кроме плавания. Он относился к типичным затворникам, предпочитал автомобили и кондиционеры и, если бы не тратил столько сил на работу и светские развлечения, давно растолстел бы. - Ну что ж, присоединяйся, - спокойно предложила она. - Бегунья трусцой и человек в инвалидном кресле? Да это же курам на смех! - вспылил он. - Пожалуйста, Рик, не... Он резко прервал ее: - Побыла бы на моем месте, так узнала бы, что это такое! - Скоро ты встанешь на ноги. - И смогу по утрам вприпрыжку ковылять по парку. Есть к чему стремиться! - Не понимаю, на что ты сердишься, - пробормотала она. - А чего ты ждала? Я прикован к этой квартире, а ты убегаешь тайком, не говоря мне ни слова! - Извини. Я... - Будь я проклят, если позволю тебе уйти и оставить меня еще раз! ~ Это была наполовину угроза, наполовину мольба. - Если ты против, я больше не буду уходить, - сгоряча пообещала она и тут же пожалела об этом, вспомнив слова Брета: "Завтра утром увидимся в парке". Но на смену сожалению пришло облегчение. Теперь, когда Рик обо всем узнал, она уже не сможет уступить искушению. - Вот она, живая и здоровая! - Из гостиной вышла Кларис, которой очень шла бело-голубая форма сиделки. Ее короткие волнистые волосы были такими же черными, как и у Моны, а цвет глаз напоминал покрытые росой фиалки. Женщины обменялись взглядами и поняли друг друга без слов. - Я говорила ему, что он делает из мухи слона, - сказала Кларис с протяжным ирландским акцентом, которым частенько пользовалась для усиления эффекта. - Но разве он когда-нибудь слушает? Хотя Кларис была Рику ровесницей, она обращалась со своим подопечным как с непослушным мальчишкой, строго отчитывала, когда он не выполнял предписания врачей, не обращала внимания на его приступы гнева, успокаивала его страхи и смягчала боль с почти материнской нежностью... Первая сиделка не смогла с ним справиться и через несколько дней ушла в слезах. Вторая продержалась неделю. Поэтому Кларис, опытная сиделка и жизнерадостный человек с неизменным чувством юмора, оказалась для них подлинным даром небес. На первых порах Рик не мог спать от боли и хотел, чтобы Мона неотлучно находилась при нем. Но Кларис твердо сказала ему, что Мона еще не готова к таким нагрузкам, уложила девушку и всю ночь просидела рядом с больным. Время от времени она поступала так и сейчас, когда Рик ощущал боль или беспокойство. Рик жаловался на чрезмерную опеку, ворчал, когда Кларис обыгрывала его в карты или шашки, однако привык к ней, и Мона боялась думать о том, что будет, когда работа Кларис закончится и она уйдет от них. - Судя по всему, вы не прочь принять душ, переодеться и слегка перекусить, - сказала она Моне. - Когда девушка кивнула, Кларис повернулась к Рику. - А вы тем временем сможете опробовать новый метод лечения, предложенный доктором Уиллером. - Только недолго, - проворчал Хаббард. - Пять минут, - заверила его Мона. - Если тебе не терпится начать работать, я могу пожертвовать завтраком. - Сегодня я работать не буду. Как только все будут готовы, мы поедем в "Голубую лагуну". - Но ведь мы собирались туда только завтра утром, - пролепетала Мона. - Я решил, что Кларис права... - А разве хоть раз было по-другому? - Кларис пожала плечами. Рик бросил на нее сердитый взгляд и продолжил: - Она предложила поехать в "Голубую лагуну" на день раньше. И это верно. В пятницу половина города устремится за город, и на шоссе негде будет яблоку упасть. Я уже велел Стиву заехать за нами сегодня в половине одиннадцатого. - Раз так, - бодро сказала Кларис, - у меня еше миллион дел. - И добавила, стараясь быть суровой: - Почему мужчины все решают в последнюю минуту? Рик улыбнулся. Страдальческие морщины на его лице разгладились, и оно приобрело мальчишеское выражение. - Чтобы женщины всегда были наготове. - Еще чего! ~ Кларис тряхнула черными кудрями. - Раз мы едем с ночевкой, прихватите с собой какой-нибудь симпатичный наряд для вечеринки, - добавил Рик. - Если будет время. - Для таких вещей у женщин всегда найдется время, - вкрадчиво ответил Рик. - Только в том случае, если они не приглядывают за мужчинами. - И довольная тем, что последнее слово осталось за ней, Кларис отвезла кресло обратно в гостиную. Тем временем Мона пошла принимать душ. Она встала под струю горячей воды и постаралась забыть о Брете и обо всем, что она узнала сегодня утром. С прошлым покончено. Покончено навсегда. Она надеялась только на одно: прежде чем Рик узнает о его возвращении, Брет поймет, что все бесполезно, и незаметно уедет, оставив их С миром. С миром... Забавно. Ужасно забавно. Ее смешок больше напоминал всхлип. Впрочем, сегодня у них действительно царил мир. Особенно по сравнению с тем, что было прежде. Придирки Рика и приступы гнева в последнее время почти прекратились. Мона понимала, что главная заслуга в этом принадлежит Кларис. Но если Рик узнает о внезапном появлении своего старого соперника, даже Кларис не удастся успокоить его. А надежды на то, что Рик ничего не узнает, почти нет. Здравый смысл говорил ей, что рассчитывать на незаметный отъезд Брета не приходится. Он не тот человек, чтобы сдаться без борьбы. Ои блестящий стратег, упрямый и решительный. Чем больше препятствий на его пути, тем отчаяннее он сражается. Но он не знает одного: эти препятствия стали непреодолимыми. Если бы не авария... Растираясь полотенцем, Мона снова и снова думала о той злосчастной поездке на Лонг-Бранч. Она тут же потеряла сознание и ничего не помнила, но зажатый в машине Рик помнил все. Он мучился от страшной боли больше часа. Сегодня они впервые после катастрофы проедут по этому участку дороги; Рик впервые покажется друзьям и коллегам в ненавистном кресле на колесиках... О Господи, лишь бы все прошло благополучно... - Думайте об этом как о новом способе лечения, - посоветовала Кларис, когда Мона поделилась с ней своими тревогами. - Во-первых, он перестанет бояться дороги, а во-вторых, поймет, что пребывание в кресле не сделало его инвалидом. Таким образом, мы сразу убьем двух зайцев и сделаем важное дело. Мона, свято верившая в опыт и практичность Кларис, пыталась успокоиться. Но теперь им предстоит дорога, и страхи, о которых она на время забыла под влиянием встречи с Бретом, вернулись с новой силой. В субботу вечером, поняв, что ее страхи были беспочвенными, Мона благодарила небо. Когда начали съезжаться гости, была пара опасных моментов. Но, видимо, Ивлин предупредила всех заранее, потому что никто не выражал Рику сочувствия. Друзья обращались с ним так, словно не было никакой разницы, и все шло благополучно, "Голубая лагуна" всегда казалась Моне слишком большой и роскошной. Здесь было более двадцати спален и вестибюль с мраморным полом. Однако после нескольких месяцев, провеленных в "Рсдстоуне", она была рала сменить обстановку. Как ни странно, Кларис полюбила это место с первого взгляда. Рик, долго проживший в относительной изоляции, был рад компании и выглядел молодым и счастливым. Вечер выдался чудесный. Поэтому в столовой устроили буфет и нараспашку открыли окна, выходившие на террасу. Тем временем небольшими группами начали прибывать друзья и соседи. Всего было приглашено около тридцати человек. Их встречали Мона и Рик, которому очень шел вечерний костюм. Вскоре вечеринка набрала ход. Кларис, официально получившая выходной, сменила форму сиделки на очень идущее ей лиловое платье. Умело наложенная косметика и аметистовые серьги в ушах делали ее настоящей красавицей. Почему столь привлекательная молодая женщина отказалась от развлечений и предпочла стать сиделкой? - мельком подумала Мона. Мона, у которой почти не было выбора, надела узкое серебристо-зеленое платье длиной до лодыжек, купленное ею накануне памятного приема в "ЛФГ". Она собрала свои черные волосы в гладкий узел и, зная, что очень бледна, тщательно накрасилась. Ее единственное украшение, красивая серебряная цепочка (которую Мона обычно носила под одеждой), была уложена двумя рядами. Первый охватывал шею, второй спускался ниже и исчезал под лифом платья. 95 Когда перед началом вечеринки они собрались на террасе, чтобы немного выпить, Рик с досадой сказал: - Не понимаю, почему ты не хочешь купить себе новое платье. Опять это старье! Мона вспыхнула, но вовремя прикусила язык. Если бы ей платили жалованье, пусть крошечное, она с наслаждением избавилась бы от этого наряда, с которым были связаны болезненные воспоминания. Но жалованья Мона не получала, а тратить деньги Рика заставить себя не могла. Рик повернулся к Кларис и сказал: - Вы просто ослепительны! До сих пор я не понимал, как прекрасны ваши глаза... Кларис покраснела и впервые не нашлась с ответом. - Пообщайтесь с гостями, - предложил он. - Устройте себе праздник. Мона побудет со мной, так что можете забыть о моем существовании. Но, наблюдая за тем, как Кларис болтает, смеется и имеет явный успех у мужской половины приглашенных, Рик явно жалел, что его поймали на слове. Испугавшись, что это может испортить Рику вечер, Мона ни на шаг не отходила от него и изо всех сил пыталась заменить Кларис. - Привет! - К ним подошли Паоло и Ивлин в платье из золотистой, парчи. Ивлин наклонилась к брату и поцеловала его в щеку. - Извини за опоздание. Наверное, все дело в том, что мы слишком близко живем. Это вечная история. Как дела? - Отлично, - не слишком убежденно ответил Рик. - Мона... Как поживаешь? - Небольшого роста, но поразительно мужественный Паоло изысканным жестом поднес к губам ее руку. Темные глаза, казавшиеся почти черными, озарявшая лицо улыбка и очаровательный акцент делали мужа Ивлин одним из самых привлекательных мужчин, которых доводилось встречать Моне. И одним из самых красивых. Пока мужчины обменивались рукопожатиями, Ивлин быстро обняла будущую невестку и смерила ее придирчивым взглядом. - Все еще худенькая и бледная. Нездоровится? - Нет, все в порядке. Честное слово, - ответила Мона и искренне добавила: - Зато ты выг-лядишь просто фантастически. Ивлин, прибавившая в весе, ставшая более мягкой и женственной, лучилась здоровьем и счастьем. Замужество явно пошло ей на пользу. - Вот что делает с людьми любовь! - улыбнулась Ивлин. - Пока мужчины разговаривали, она отвела Мону в сторону и вполголоса сказала: - Мы не хотим объявлять это, но я просто лопну, если не поделюсь с кем-нибудь... У меня будет ребенок! - Я очень рада, - тепло ответила Мона. - Когда? - Только через семь месяцев. Но Паоло уже считает дни. - Еще больше понизив голос, Ивлин призналась: - Его первая жена не хотела детей. Именно поэтому они в конце концов расстались. Он просто трясется от радости. Будь его воля, он залез бы на крышу и объявил об этом всем и каждому. Но пока что я разрешила сообщить новость одному Рику... - Она блаженно вздохнула и добавила: - Я никогда не думала, что можно быть такой счастливой. - Она помолчала, потом как-то неуверенно произнесла: - У Рика все хорошо, но ты почему-то выглядишь не слишком счастливой. - Почему? Я счастлива, - солгала Мона. - Когда врачи сказали, что все будет в порядке, у меня гора с плеч свалилась. - Тебе не хватает свободы, - заметила проницательная Ивлин. - Когда у вас появилась эта ирландская сиделка, я подумала, что Рик спустит тебя с поводка, но, похоже... - Вы что, собираетесь сплетничать весь вечер? - прервал их Паоло. - Я только рассказала Моле о нашем секрете. - Чудесно, правда? - расплылся в улыбке Сангини. - Чудесно! - подтвердила Мона. - Ну что ж, пойдем к гостям, - промолвила Ивлин. - Похоже, мой братец не в духе... - Рик действительно смотрел на них исподлобья. - Ладно, поговорим позже. - Я думал, вы никогда не кончите, - проворчал он, когда Мона вернулась. - Ивлин рассказала мне про ребенка. Замечательная новость, правда? - Все зависит от отношения к детям, - сухо ответил Рик. - Лично я не испытал бы особой радости, если бы какая-то мелочь пузатая перевернула всю мою жизнь. Честно говоря, я никогда не думал, что Ивлин хочет детей. Правда, Паоло уверяет, что они оба... - Тут Рик резко осекся.. Проследив за направлением его взгляда, Мона затаила дыхание. К ним неторопливо шел ослепительно красивый Брет в хорошо сшитом вечернем костюме и черном галстуке бабочкой. 6 О Господи, что ему тут понадобилось? - в ужасе подумала Мона. Блеск его глаз и вызывающе вскинутая темноволосая голова сулили кучу неприятностей. Чего он хочет? Просто пощекотать им нервы или устроить шумный публичный скандал? Второй вариант она отмела почти сразу. Брет очень сдержанный человек и не любит нарушать этикет. Тем более стирать грязное белье на людях. Он отвесил хозяевам изысканно-вежливый поклон. - Мона... Хаббард, прими поздравления с днем рождения. - Я думал, ты в Англии, - слегка запинаясь, промолвил Рик. - Кроме того, ты думал, что с компанией "Роуд" покончено. И ошибся дважды. Покраснев как рак, Рик гневно спросил: - Какого черта ты явился сюда? Тебя никто не приглашал. - Почему? Меня пригласила Ивлин. - Не верю! - вспыхнул Рик. - Она об этом и словом не обмолвилась. Кроме того, откуда ей знать, что ты вернулся? - Несколько дней назад мы встретились в лифте. Мона невольно дернулась. Рик решил, что она хочет уйти, и схватил ее за запястье, - Что ты делал в "Редстоуне"? - отрывисто спросил он своего мучителя. - Я там живу, - хладнокровно ответил Брет, не сводя с Моны смеющихся глаз. - В пентхаусе. Правильно поняв этот взгляд, Рик раздул ноздри и вцепился в запястье Моны с такой силой, что чуть не сломал его. - Ты знала это! - Да, - призналась она, - но только... - Мы случайно встретились в парке, - прервал ее Брет. - А потом поднялись ко мне полюбоваться панорамой города. - Так вот почему ты ускользаешь каждое утро, притворяясь, что бегаешь трусцой... Ты встречаешься с ним! - Ничего подобного! - возразила Мона. - О том, что Брет вернулся, я узнала только в четверг, когда... - Ты лживая маленькая... - Фраза осталась незаконченной, Рик сумел справиться с собой. - Это ты его позвала сюда? - Нет. Я и понятия не имела, что он приедет. - Тогда что заставило Ивлин пригласить его? - Не знаю. - Мона, прикованная к месту, прижала свободную руку к занывшему виску. - Что с тобой? - резко спросил Брет. - Обычная головная боль, - сквозь зубы ответила Мона. - Если это сделала не Мона, то какого дьявола Ивлин понадобилось приглашать тебя? - рявкнул Рик, не сводя глаз с соперника. - А почему бы и нет? - спокойно ответил Брет. - С ней мы никогда не ссорились. - Она должна была знать, что здесь тебе не обрадуются. - С какой стати? Ты что, рассказал ей о нашей последней встрече, когда мне пришлось тебя ударить? Сомневаюсь. Такими вещами не хвастаются. - Проклятье! Догадываюсь, что ты был бы рад сделать это еще раз! - О да. Если ты был здоров. Но сейчас преимущество на твоей стороне. - Вон отсюда! Убирайся, или я попрошу, чтобы тебя вышвырнули! Брет насмешливо поднял черную бровь. - Дорогой мой, что скажут люди, если ты вышвырнешь приглашенного гостя, даже не предложив ему выпить? За время беседы Брет ни разу не повысил голоса, но пришедший в ярость Рик не слишком следил за собой, забыв, что их могут услышать. Наконец Мона взмолилась: - Рик, пожалуйста! Вечеринка в самом разгаре. Не устраивай сцены и не порти людям праздник... - Тогда избавь меня от него! Она повернулась к Брету и попросила: - Уйди, пожалуйста. Ради меня. - Мона не понимала, что эти слова выдают ее с головой. Брет нахмурился. - Не беспокойся, - тихо сказал он. - Я не собираюсь торчать здесь весь вечер. Но перед отъездом мне нужно сказать тебе кое-что наедине. - Мона останется со мной. - Пусть решает сама. - Она никуда не пойдет! Брет с холодным презрением посмотрел на руку, державшую запястье Моны. - Кажется, у нее нет выбора. После долгой паузы Рик разжат пальцы. На коже Моны остались белые пятна. Жестом показав, что она свободна, Хаббард злобно прошипел: - А теперь спроси ее, хочет ли она пойти с тобой! - Ну что, Мона? - Брет не сводил глаз с ее бледного лица. Не трогаясь с места, она покачала головой. Рик, не скрывая ликования, вкрадчиво спросил: - Теперь понял, болван? Дошло наконец? Мона моя... Смуглое лицо Брета побелело и напряглось. - Она сделает все, что я захочу! - не унимался Рик. - О, привет! - улыбнулась Брету выросшая словно из-под земли Кларис. - Вот уж не ждала увидеть,вас здесь! Если она и понимала ситуацию, то не подавала виду. - Меня пригласила Ивлин, - улыбнулся ей Брет. - Ох... - Кларис слегка смутилась. - Я не знала о вашем знакомстве, учитывая, что вы в Филадельфии новичок... - Хотя я вернулся всего несколько недель назад, но жил здесь раньше и имел дела с ее мужем, так что, можно сказать, мы с ней старые приятели. Кстати, вы не знаете, где она? Я еще не успел поздороваться с ней и Паоло. - Я разговаривала с ними всего минуту назад. Пойдемте, я отведу вас. - Она улыбнулась Моне и Рику и увела Брета. Мона смотрела им вслед с чувством смутного облегчения, а Рик - с беспомощной яростью. Судя по выражению лица Хаббарда, эту ярость вызывала главным образом Кларис, улыбавшаяся его сопернику. - Черт бы их побрал! - взорвался он. А затем резко спросил: - Откуда Кларис его знает? - Понятия не имею, - дрожащим голосом ответила Мона. Одно из двух: либо они познакомились случайно, либо Брет устроил это нарочно. Теперь становилось понятно, откуда Брет черпал информацию. Узнав, что он знаком с Хаббардами, Кларис на мгновение растерялась, как будто совершила оплошность. Мона тяжело вздохнула. Вечер, который так хорошо начался, превратился в настоящий кошмар. А дальше будет хуже. Рик, и без того вспыльчивый, теперь окончательно выйдет из себя. Ее протесты ничего не изменят. Он убежден, что Мона тайком встречается с Бретом, и превратит ее жизнь в ад. Раньше Кларис, испытывавшая к Моне симпатию, принимала удар на себя, но теперь, когда она невольно вызвала гнев хозяина, любая попытка сиделки смягчить ситуацию дорого обойдется им обеим. Тревожные мысли Моны прервал голос Рика: - Мне нужно выбраться отсюда. Она взяла себя в руки и спросила: - Отвезти тебя в сад? - Нет. Я не хочу никого видеть. Отвези меня в кабинет. Поскольку в "Голубой лагуне" лифтов не было, Рик пользовался анфиладой на первом этаже, которую бывший владелец, наполовину инвалид, построил для себя и своей сиделки. Тут были две спальни, каждая со своей ванной, гостиная и кабинет. Окна кабинета выходили на маленькую песчаную лагуну с одинокой сосной, по имени которой и назвали дом. Повернувшись спиной к смеющимся, оживленно разговаривающим людям, Мона повезла кресло к анфиладе. Дверь кабинета, выходившая на террасу, была открыта настежь. Стоял чудесный летний вечер. Теплый ветерок нес запах моря, песка и цветов. - Хочешь на террасу? - спросила она. - Мне все равно, - бросил Рик. Было видно, что он думает совсем о другом. Мона вывезла кресло на террасу, села на садовый стул и приготовилась к неизбежным вопросам и обвинениям. Долго ждать не пришлось. - Почему ты не сказала мне, что Роуд вернулся? - Не хотела портить уик-энд. - Но это была только часть правды. Рик начал грызть ноготь, как делал всегда, когда злился или испытывал досаду, а потом спросил: - Как ты узнала об этом? - Он же сказал тебе, что мы встретились в парке. - Сколько раз ты с ним встречалась? Я хочу знать правду. - Всего один. Позавчера. Это была случайная встреча... - Опять полуправда. Для Брета эта встреча случайной не была. - Я узнал об этом только благодаря твоему опозданию. Если бы не твоя неосторожность, ты продолжала бы обманывать меня. Мона хотела сказать, что не обманывала его, но прикусила язык. Именно это она и делала, скрывая свои утренние прогулки. - Сколько раз ты поднималась в его квартиру? - Только однажды. Я не собиралась этого делать, но... Она попыталась все объяснить, однако пристальный взгляд холодных светлых глаз заставил ее замолчать. - Что вы там делали? Почему ты опоздала? - Только разговаривали. - Он рассказал тебе, как попал в пентхаус? Допрос оказался куда мучительнее, чем она думала. - Мистер Брук ушел на пенсию, - осторожно ответила она. - Он искал дом у моря... - И Роуд нашел ему такой дом? - Да. - О чем вы говорили еще? - Брет сказал, что у него с Ивлин ничего не было. - И ты ему поверила? - Да. - Мона мстительно прищурила глаза. - Теперь я знаю, что в Гибстаун ее возил Паоло и что именно с ним она там оставалась. А ты пытался убедить меня, что она с Бретом! - Роуд был в Гибстауне. - По делу. - Я вижу, он хорошо промыл тебе мозги. - Я могу спросить у Ивлин. - Мона сделала вид, что встает. - Подожди! - резко сказал Рик. - Допустим, он был там по делу. Но не забывай, у него не было на тебя времени. Работа всегда была для него важнее. - И ты прекрасно знаешь почему. Он пожал широкими плечами. - Потому что компания была накануне краха. - Как ты узнал об этом? - Ивлин, которая тогда была от него без ума, удивлялась, с какой стати человек нашего круга живет в такой дыре. Я стал наводить справки. Не знаю, что люди находят в этом типе... Когда я рассказал Ивлин, как обстоит дело, у нее хватило глупости помочь ему. - В то время как ты сделал совершенно противоположное. Рик осторожно посмотрел на нее. - Что ты имеешь в виду? - То, что ты отказался финансировать проект перестройки Глостер-стрит. - Как я мог на это пойти? Риск был слишком велик. - Это единственная причина? - Конечно. - Ты узнал о подлинном положении вещей заблаговременно, но забрал деньги лишь в пос-леднюю минуту. Иными словами, ты хотел разорить его. - Это он так сказал? - Он сказал правду! - Ее зеленые глаза вспыхнули. - А еще одна правда состоит в том, что, когда ты стал издеваться над ним, он разозлился и ударил тебя! - Да, черт побери! - злобно воскликнул Рик. - Потому что я ненавидел этого типа! - И ревновал меня к нему. - Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь, - с трудом сдерживаясь, сказал Рик. - И так было с самого начала. Я не мог вынести того, что ты смотришь на него как на чудо. Я был ничем не хуже его и мог дать тебе намного больше... И могу до сих пор. Как только позволят врачи, мы поженимся... - Не слыша ответа, он добавил: - Ты обещала выйти за меня и должна сдержать обещание. - Мона продолжала молчать. Обиженный Рик больно схватил ее за руку и гневно спросил: - Неужели достаточно его воз-вращения, чтобы ты передумала? Ты хочешь уйти от меня? - Я уйду лишь тогда, когда буду тебе не нужна, - тихо ответила она. Рик облегченно вздохнул и выпустил ее руку. - Вот где вы спрятались! - По каменному полу террасы процокали высокие каблуки, и Кларис улыбнулась своему пациенту. - Все в порядке? Похоже, вы слегка на взводе. - Странно, что вы нашли для меня время, - язвительно ответил Рик. - Я было решил, что вы влюбились в этого Роуда. Рик вел себя как капризный мальчишка. Кларис презрительно пожала плечами и сказала, растягивая гласные: - А что, он мужчина хоть куда. - Она вздохнула и, не обращая внимания на испепеляющий взгляд Хаббарда, добавила: - Как пить дать, эти глаза могут заставить любую девушку зашвырнуть чепчик за мельницу. - Если он так очарователен, то как же вы с ним расстались? - злобно прошипел Рик. - Он уехал, - огорченно сказала Кларис, - и даже ничего не выпил, потому что за рулем. Просил извиниться за короткий визит, но сказал, что вы не будете слишком огорчаться. С улыбкой, напоминавшей оскал, Рик пробормотал: - Он так шутит... - Люблю мужчин с чувством юмора, - безмятежно ответила Кларис. - Особенно тех, кто может пошутить над собой. По мне, многие мужчины пыжатся как петухи и воспринимают себя чересчур серьезно... Рик бросил на нее подозрительный взгляд, приняв это замечание на свой счет. - Ну что, вы готовы вернуться к гостям? - спросила она. - В конце концов, это ваша вечеринка и кое-кто уже спрашивает, куда вы пропали. - До моего возвращения будьте добры рассказать, откуда вы знаете Роуда, - бросил Рик. - Пожалуйста, - безропотно согласилась Кларис и, повернувшись к Моне, сказала: - С вами хотела поговорить Ивлин. Она в нижнем саду. - А затем участливо добавила: - Вы ужасно бледная. Что с вами? Мона заставила себя улыбнуться. - Ничего страшного. Просто голова разболелась. - Ну если так, то ступайте. А я тем временем присяду и расскажу хозяину все, что он хочет знать... - Вы говорите со мной так, словно я капризный ребенок. - Как и большинство мужчин, - жизнерадостно ответила она, опускаясь на освобожден-ный Моной стул. А потом лукаво добавила: - Но, в отличие от них, у вас есть два преимущества... Во-первых, вы симпатичный, а во-вторых, платите мне приличное жалованье. - Я всегда могу перестать это делать, - пригрозил он. - Как, неужели у вас хватит совести?.. Похоже, эта пара вновь собралась затеять шутливую перепалку, которая доставляет обоим удовольствие. Мона вышла на мощеную балюстраду и окинула взглядом нижний сад. Кроме молодой пары, которая брела куда-то, взявшись за руки, там не было ни души. Хотя никакого настроения общаться с гостями у нее не было, она послушно пошла к лужайке, где звучали музыка и смех. Когда Мона поравнялась с высокими коваными воротами, выходившими в песчаный проулок, который вел к берегу, они открылись и появился Брет. - Зачем ты вернулся? - испуганно ахнула она. - Я и не уезжал. Ждал тебя. Как он узнал, что я должна выйти? - подумала Мона и покачала головой. - Меня ждет Ивлин. - Кларис сказала это по моей просьбе. - Зачем? - Потому что мне нужно поговорить с тобой. - Пожалуйста, Брет... Рик может нас увидеть. - Боишься его? - Нет. Это была правда. Рика она не боялась. Как ни странно, Брет был куда страшнее. При всей его вспыльчивости Рик был маленьким мальчиком, капризным, но безобидным. В то время как Брет был жестким, сильным и грозным мужчиной, от одного взгляда которого она трепетала. - Просто не хочу огорчать его. - Раз так, давай прогуляемся к берегу. Проулок с первого этажа не виден. А от взглядов гостей нас прикроет стена. - Но нам больше нечего сказать друг другу. - Не согласен. - Он указал на ближайшую скамью. - Предпочитаешь поговорить здесь? Скамья была видна из дома. Если они будут сидеть, а Рик выйдет на террасу... Она отрицательно покачала головой. - Раз так, пройдемся. Брет был исполнен спокойной решимости. Мона поняла, что переубедить его не удастся. А если спор затянется, их наверняка увидят. - Ладно, - неохотно согласилась она. - Но только недолго. - Если Рик хватится ее, скандала не избежать. Она повернулась и быстро пошла к воротам. Брет, шедший следом, тщательно закрыл их на засов. В нескольких метрах от ворот стоял белый "мерседес", развернутый в сторону шоссе. Правая передняя дверь была открыта. Проходя мимо, Мона с любопытством посмотрела на машину. Почему кто-то из гостей припарковался здесь, а не на гравийной площадке вместе с остальными? Если только это был гость, а не... Додумать она не успела. Брет схватил ее, втолкнул в машину и захлопнул дверцу. Не успела Мона опомниться, как он оказался на сиденье водителя. - Что ты делаешь? - возмутилась она. - Давай проедемся. - Никуда я не поеду! - Она попыталась открыть дверь, но ручка не поддавалась. - Не трать время попусту. Я ее запер, - спокойно сказал Брет, включил двигатель и застегнул ремень безопасности. - Открой сейчас же! - крикнула она. - Я не собираюсь ехать с тобой! Он протянул руку и защелкнул ее ремень безопасности. Ручка двери была заблокирована намеренно... Значит, Брет рассчитал эту поездку заранее. Сердце Моны застучало как сумасшедшее. Добравшись до магистрали, Брет свернул направо, на менее оживленное шоссе. Когда первая паника прошла, Мона собралась с силами и, пытаясь держаться как можно спокойнее, сказала: - Не знаю, чего ты хочешь этим добиться. - Как минимум, немного побыть с тобой наедине. Поговорить и кое-что выяснить. - Это надолго? У меня нет времени. - Зависит от тебя. Иными словами, от того, насколько охотно она будет отвечать на его вопросы... Слегка приободрившись, она спросила: - Значит, мы немного проедемся и вернемся? - Не совсем. У Моны сжалось сердце. - Тогда как это называется? - Попыткой дать тебе время опомниться. - Это больше похоже на похищение. - Не сгущай краски, - насмешливо ответил Брет. - Однако полиция называет это именно так. - А кто позвонит в полицию? - Рик. - Сомневаюсь. - Если я исчезну, он сойдет с ума! Ох, Брет, пожалуйста, не надо. Ты делаешь только хуже... Я не хочу волновать его. Он болен, а сегодня ему и так досталось. - Если все пройдет благополучно, он даже не догадается, что ты куда-то уезжала. - Нет, догадается! - в ужасе воскликнула Мона. - Скоро будут разрезать торт. И я должна при этом присутствовать! - Кларис успокоит его. - Как это? - Я поговорил с ней и все устроил. - Хочешь сказать, что она знает про это... - Похищение? - подсказал Брет. - Да, знает. К счастью, она называет его по-другому. - И как же? - Спасательной экспедицией. - Я не нуждаюсь в спасении. - Как посмотреть. - А как это называешь ты сам? - Возвращением своего. Мона вздрогнула. Она чувствовала себя костью, за которую грызутся два рычащих пса. Заставив себя вернуться к теме разговора, она язвительно спросила: - Так чем же Кларис успокоит его? Рассказом о моем спасении? Сомневаюсь. Особенно если она назовет имя спасателя. - Да уж... Нет, мы договорились о другом. Когда Рик начнет проявлять беспокойство, Кларис пойдет тебя искать. Через несколько минут она вернется и скажет, что ты ужасно расстроилась и под предлогом головной боли ушла спать. Он не забыл твои жалобы. Лифтов в "Голубой лагуне" нет, так что проверить это он не сумеет. Мона на мгновение успокоилась, но потом поняла, что никакие ухищрения не помогут. Брет просто не понимает, с чем он столкнулся. Заметив мрачное выражение ее лица, Брет немного смягчился. - Не забывай, там полно гостей и слуг. Кроме того, с ним Кларис. Так что без помощи он не останется. Да, конечно, но Рику нужна только она. Рядом или в крайнем случае поблизости. Если он обнаружит, что Мона тайком сбежала, достанется не только ей, но и Кларис. Поэтому надо молиться, чтобы он ничего не обнаружил. Нужно убедить Брета, что все бесполезно, и заставить его вернуться. Причем как можно скорее. Скоро включится система охранной сигнализации, которая будет действовать до рас-света... - Поверь мне, все будет в порядке, - послышался голос Брета. - Он поднимет шум только в том случае, если завтра ты не спустишься к завтраку. - К завтраку? - недоверчиво переспросила она. - Ты что, хочешь продержать меня всю ночь? - Я продержу тебя ровно столько, сколько понадобится. Мона ахнула и, проглотив комок в горле, спросила: - Понадобится - для чего?.. - Не делай такие большие глаза, - насмешливо сказал он. Как он может дразнить меня в такой момент? - гневно подумала она. Но, может быть, именно этого он и хочет? Может быть, это маленькая месть не столько Рику, сколько ей? Они ехали в дальнюю часть острова. Сосны, росшие по краям дороги, отбрасывали длинные тени. Приближался закат. Мона испустила тяжелый вздох и осторожно сказала: - Ты ведь не собираешься возить меня всю ночь? - Нет. - Тогда что ты собираешься делать? Тут Моне представилась картина: Брет останавливает машину, обнимает ее, а потом они занимаются любовью... Он ведь сам сказал, что желает ее и что у него давно никого не было... Брет покосился на нее и покачал головой. - Нет, ты ошиблась, - слегка насмешливо сказал он. - Я уже не мальчик, чтобы заниматься любовью в машине. Нет, теперь мне нравится делать это не торопясь и со вкусом. Иными словами, в постели и как можно дальше от посторонних глаз. Мона вспыхнула и закусила губу. Спустя мгновение она собралась с силами и ровно напомнила: - Ты так и не ответил на мой вопрос. Голос Брета был полон иронии: - Я собираюсь отвезти тебя в одно романтическое место, где можно будет поужинать, поговорить по душам и сделать все, что нам захочется... Пытаясь не обращать внимания на вторую половину фразы, она холодно спросила: - Ты имеешь в виду мотель? - Ни в коем случае. Тем более что во всех мотелях слишком тонкие стенки... От этого замечания по спине Моны побежали мурашки. - Я предпочитаю места, где мы будем совершенно одни и где нас никто не сможет подслушать. - Например? - Например, старый сельский дом в глуши. - Он перешел на вкрадчивый шепот - Хочу, чтобы все было как прежде. Чтобы ты была такой же теплой, нежной, страстной женщиной, трепещущей от наслаждения, когда я прижимаюсь лицом к твоим грудям... - Перестань! - гневно крикнула она. - Я смущаю тебя? - невинно откликнулся Брет. Приказав себе успокоиться, Мона сделала еще одну отчаянную попытку вразумить его: - Пожалуйста, Брет... Ты же знаешь, что возврата к прошлому нет. Ты даром тратишь время... - Вряд ли. - Теперь я обручена с Риком. - Ты была обручена с ним и вчера, но ответила на мой поцелуй так, как я не смел и мечтать. - Я не собиралась отвечать. Ты застал меня врасплох. Я больше не хочу тебя. И не захочу никогда. - Поживем, увидим. Мона закусила губу и погрузилась в молчание. Они проехали две деревушки, оставили позади старую водяную мельницу и оказались на бескрайнем картофельном поле. Вставала бледная луна, и ее зловещий свет, который шотландцы считали магическим, озарял ровные ряды ярко-зеленых картофельных кустов. Чуть в стороне стояла постройка, напоминавшая пряничную избушку. Из ее окон лился желтоватый свет. - Ферма Грантов. Наших ближайших соседей, - небрежно бросил Брет, сворачивая на узкий ухабистый проселок. Через пару минут показался старый сельский дом, часть которого скрывали росшие полукругом высокие деревья. Слуховые окна и темно-коричневая крыша из дранки напоминали широко открытые глаза с удивленно приподнятыми бровями. Впечатление довершала деревянная терраса. Казалось, этот дом пришел из волшебной сказки. Заросший сад был полон цветов - розовых и пурпурных азалий, желтых роз, темно красных рододендронов и раскидистых кустов с голубыми цветами, названия которых Мона не знала. О вмешательстве человека говорил только подстриженный газон. Брет оставил машину на подъездной аллее, вышел и открыл Моне дверь. Она проигнорировала протянутую руку. Тогда Брет прошел к багажнику и достал оттуда большую парусиновую сумку. Мона беспомощно уставилась на нее. Неужели они останутся здесь? Но она ничего не захватила с собой. Ни ночной рубашки, ни зубной щетки, ни чистого белья... Что она наденет утром? Впрочем, по сравнению с остальными проблемами Моны это не имеет никакого значения. Интересно, что подумают соседи, увидев в этой глуши двух людей в вечерних костюмах? Прочитав ее мысли, Брет сказал: - Отсюда до цивилизованных мест полтора километра. Сложись обстоятельства по-другому, мы могли бы пообедать в ресторане Манти. Но придется довольствоваться тем, что есть в холодильнике... Пойдем-ка. Он обнял Мону за талию, повел по гравийной дорожке к деревянному крыльцу с шиферной крышей. Достав из кармана кольцо с двумя ключами, он открыл дверь и зажег свет. Мона очутилась в просторной гостиной с лестницей, которая вела на второй этаж. Стены были покрыты белой штукатуркой. В комнате стоял черный кожаный гарнитур и несколько разрозненных сосновых стульев. На полулежали яркие половики; окна прикрывали плотные домотканые шторы. - Как видишь, я еще не успел навести здесь порядок. - Так это твой дом? - Да. Он поставил сумку на пол, снял пиджак, бросил его на стул, с видимым облегчением освободился от галстука-бабочки и положил его на книжный шкаф. Мона, у которой от дурного предчувствия пересохло во рту, следила, как он расстегивает рубашку. Одолев три верхних пуговицы, он сделал паузу и насмешливо спросил: - Чего ты так испугалась? Я не собираюсь набрасываться на тебя, едва переступив порог. Ведь я уже сказал, что не люблю торопиться и предпочитаю заниматься любовью в кровати. - Когда щеки Моны залил румянец, он предложил: - Не хочешь освежиться перед ужином? - Потом взял сумку, повернулся и пошел наверх. Мона молча пошла следом. Оказавшись на лестничной площадке, он открыл правую дверь и провел Мону в комнату с белыми стенами и несколькими яркими ковриками на темных половицах. Почти всю дальнюю стену занимал старый чугунный камин с черной решеткой; в неподвижном воздухе стоял запах сажи, смешанный с ароматом лаванды. - Боюсь, тут не слишком роскошно, - непринужденно заметил Брет. - Но это единственная спальня, которую я успел обставить. Дом принадлежал пожилым супругам, достался им по наследству, и они пользовались им лишь от случая к случаю. Сердце Моны отчаянно заколотилось в ребра. Если Брет действительно собирается соблазнить ее и вернуть свое, хватит ли у нее сил, чтобы противостоять ему? 7 - Ты жаловалась на головную боль, - прервал ее мысли Брет. - Не полегчало? - Нет. Он открыл левую дверь. В щели блеснул розовый кафель. Через секунду Брет вернулся со стаканом воды, двумя таблетками и вложил их в ладонь Моны. - Вот, прими. Это поможет. Мона сунула их в рот и запила водой, но таблетки упорно не лезли в горло. Она содрогнулась от горького вкуса во рту. - Все в порядке? - спросил Брет. - Да, спасибо, - выдавила она. - Тогда я ненадолго оставлю тебя. Десяти минут хватит? Если хочешь переодеться, в сумке смена одежды. - Мона, не желавшая мириться с ситуацией, была готова отказаться, но тут Брет посмотрел на низкий вырез ее платья и добавил:- Лично я предпочел бы, чтобы ты осталась в чем есть. - С этими словами он закрыл за собой дверь. Ни замка, ни задвижки в комнате не было, так что запереться она не могла. А забаррикадировать дверь было нечем. Мона быстро подошла к окну, распахнула его и выглянула наружу. Отсюда было легко перебраться на наклонную крышу террасы, но, судя по состоянию, она не выдержала бы ее веса. Если крыша проломится, будет только хуже. Следует поискать другой способ бегства... Но сначала нужно надеть что-нибудь более удобное, чем вечернее платье до лодыжек. Впрочем, после провокационной реплики Брета она сделала бы это в любом случае... Может, на это он и рассчитывал? Открыв сумку, она нашла несколько комплектов нарядного нижнего белья, хорошо сшитые белые джинсы, юбку на пуговицах, две шелковые блузки, легкий кашемировый свитер и пару сандалий. Кроме того, там были ночная сорочка, халат и туалетный набор со всем, что ей могло понадобиться. Брет оказался очень предусмотрительным. Эта предусмотрительность лишний раз доказывает, что похищение было тщательно спланировано им. Дрожа всем телом, Мона сняла с себя платье, нижнее белье, а заодно и серебряную цепочку, решив, что носить ее слишком рискованно. Она завернула цепочку в одну из блузок, осторожно положила ее на самое дно сумки и быстро приняла душ. Спустя десять минут Мона надела джинсы, оставшуюся блузку, сандалии на плоской подошве и быстро спустилась по скрипучим ступенькам. Брета нигде не было. Выход находился в двух шагах. Мона взялась за ручку, но здравый смысл подсказал ей, что бежать бесполезно. Выйдя из сада, она окажется в бескрайнем картофельном поле, где ее легко будет заметить даже в темноте. Брет сядет в "мерседес" и сразу догонит ее. Если только она не завладеет машиной сама. На дорогах в это время пустынно. Нужно добраться до "Голубой лагуны" раньше, чем Рик обнаружит ее исчезновение; тогда можно будет притвориться, что ничего не было. Немного подумав, она вспомнила, что Брет положил ключи от машины в карман пиджака, а пиджак остался там, где он его бросил. То есть на стуле. Затаив дыхание, она вынула ключи, снова повернулась к двери... и застыла на месте. Цепочка! Серебряная цепочка осталась в сумке! Что делать? Тихонько подняться назад и забрать ее? Риск слишком велик. Но уехать без нее невозможно... Если Брет обнаружит украшение, то сделает свои выводы и постарается вновь отнять ее у Рика. Зажав ключи в ладони, она направилась к лестнице и тут услышала за спиной голос своего тюремщика. - Что, передумала? Мона вздрогнула и повернулась к нему лицом. Брет стоял в проеме кухни. На нем были легкие брюки, рубашка с расстегнутым воротником и кроссовки. - Дай сюда. - Он протянул руку. Мона неохотно вернула ключи, и Брет сунул их в карман брюк. Должно быть, тут имеется еще одна ванная. Волосы Брета были влажными, и, кроме того, он успел побриться. Она невольно залюбовалась его красиво очерченными губами и волнующей ямочкой на решительном подбородке. Словно отвечая на ее мысли, Брет провел тонкими пальцами по гладко выбритой челюсти и небрежно заметил: - Щетина может повредить твою безукоризненную кожу. Когда Мона смущенно опустила глаза, довольный Брет посторонился и пропустил ее на кухню. На первый взгляд это была обычная деревенская кухня с каменным полом, огромной черной плитой и гладко выскобленным деревянным столом. Однако вскоре удивленная Мона заметила множество современных приспособлений. Брет открыл холодильник и достал оттуда большую ярко раскрашенную коробку. - Как ты относишься к пицце? Разогреть ее - минутное дело. - Я не голодна. - Ты что-нибудь ела после ланча? - Нет, - равнодушно призналась Мона. После аварии у нее испортился аппетит. - Морить тебя голодом я не собираюсь. Поэтому доставь мне удовольствие и поешь. - Когда Мона слабо покачала головой, он сказал: - Ну что ж, если ты действительно не голодна, тогда пойдем спать. От этих слов ее бросило в дрожь. Она с трудом проглотила слюну. Брет поднял темную бровь. - Ну что? - Предпочитаю пиццу. - Не слишком лестно, но очень разумно. Ты похудела сильнее, чем мне казалось. Я покупал тебе одежду на прежний размер, но теперь вижу, что она велика. Мона вспомнила, в какой гнев пришел Брет, когда Рик купил ей костюм, но удержалась от колкого замечания. Брет, по-прежнему безошибочно читавший ее мысли, мрачно заметил. - На этот раз все было правильно. - Что ты хочешь этим сказать? - То, что вечернее платье не лучшая одежда для похищения. Когда Мона закусила губу и погрузилась в молчание, он пожал плечами и начал готовить. Сбрызнув салат маслом и сунув пиццу в духовку, он предложил: - Давай выпьем чего-нибудь. Что ты предпочитаешь? Мона хотела отказаться, но решила, что мучиться от жажды нет никакого смысла. - Фруктовый сок, пожалуйста. Он наполнил два высоких стакана, добавил лед и протянул один стакан ей. Затем открыл заднюю дверь и вывел ее наружу. - Давай-ка посидим и полюбуемся пейзажем при луне. Перила старой деревянной террасы были обвиты виноградной лозой и шиповником. По обе стороны двери стояли торшеры; кроме того, здесь были стол, стулья и кресло-качалка. Мона повернулась к стулу с прямой спинкой, но Брет взял ее под руку, усадил в качалку и сел рядом. - Так удобнее. Он не стал включать торшеры. Террасу заливал серебристый свет луны. Было тепло и безветренно. Воздух был наполнен ароматами цветов и трав. Какое-то, время они сидели молча и пили сок. Потом Брет обернулся к Моне и спросил: - Как голова? - Спасибо, лучше, - чопорно ответила она. Когда настала пауза, Брет решил, что нужно продолжить светскую беседу, и небрежно спросил: - Что скажешь о моем новом доме? В других обстоятельствах ей здесь понравилось бы, но сейчас это была всего лишь новая тюрьма. Сначала Мона решила не отвечать, но усугублять ситуацию было не в ее интересах. - Странный выбор, - равнодушно ответила она. - Мне был нужен дом на Лонг-Бранче, недалеко от моря и в то же время подальше от "Голубой лагуны", где слишком много людей, ухоженных газонов и бассейнов. Такие дома, имеющие овое лицо, являются самыми лакомыми кусочками на всем острове. Они дороже, но, на мой взгляд, куда красивее современных построек. Когда недавно этот дом поступил на рынок, я решил взглянуть на него. Влюбился с первого взгляда и купил. - Для романтических уик-эндов? - вырвалось у нее. Поняв, что сказала глупость, Мона быстро добавила: - Кажется, ты сам использовал это слово... - А что, разве тут недостаточно романтично? Лунный свет, дикие розы, дыхание истории... - Он прервал фразу и вздохнул. - Ладно, пора есть. Наверное, пицца уже готова. Когда он вернулся с металлическим подносом, Мона успела пересесть к столу. Брет одобрительно кивнул. - Похоже, я тебя напугал. Решила поесть? Вот и молодец. - Напугал? Еще чего! - вздернув подбородок, солгала она. Он усмехнулся. Поняв, что Брет не верит ни единому ее слову, Мона твердо добавила: - Кажется, я все-таки проголодалась. - Вот и отлично. Брет положил на ее тарелку половину пиццы, щедрую порцию салата и наполнил бокалы красным вином. Мона молча взяла нож и вилку, сунула кусочек в рот и тут же поняла, что, сама того не желая, сказала правду. Когда они воздали должное еде, Брет поднял бокал и произнес тост: - За Кларис, благодаря которой это стало возможным. - Видя, что Мона поджала губы и поставила бокал на стол, он тихо сказал: - Не сердись на нее. Кларис сделала это ради твоей пользы. Она считает, что так нужно. - Она ошиблась! Ей следует думать о Рике. - Скоро ты убедишься, что так оно и есть. Представь себе, что твой любимый, но упрямый ребенок носит в кармане вещь, способную причинить ему вред... - Я могу причинить Рику вред только одним: уехав с другим мужчиной и бросив его в нужде. - Похоже, она думает по-другому. Он уже имеет опыт неудачного брака. Что будет, если он снова женится на женщине, которую на самом деле вовсе не любит и которая не любит его? - Но он любит меня. - Это страсть, мания, что угодно, но только не любовь. Если бы это была любовь, привязан-ность или хотя бы просто взаимная приязнь, у такого брака были бы хоть какие-то шансы на успех. Мания рано или поздно пройдет, а что останется? Ничего, кроме пустоты... Он говорил с жаром и убеждением, и Мона была вынуждена согласиться с ним. И все же это ничего не меняет. Какое бы чувство к ней ни испытывал Рик, пока оно не умрет, она не сможет уйти от него. Пока он будет желать этого, она останется с ним. Наступила долгая пауза. Мона сидела неподвижно как мраморная статуя. Не сводя с нее глаз, Брет негромко сказал: - Готов поклясться, что ты согласна со мной. - Согласна. Когда Брет продолжил, в его голосе прозвучала странная нотка: - Но это ничего не меняет? - Не меняет. Не в силах усидеть на месте, он поднялся и начал расхаживать взад и вперед. - У тебя еще есть время отвезти меня обратно, - негромко предложила она. - Я так легко не сдаюсь... Что ж, если ты наелась, я сварю кофе, - блеснул зубами Брет в волчьей улыбке. Он поставил посуду на поднос и отнес в дом. Тем временем Мона молча рассматривала сад. Лунный свет обесцветил кусты и цветы. Все вокруг стало серебристым и нереальным. Вернувшись с кофе, Брет спросил: - Ты не хочешь вернуться в качалку? Там намного удобнее. Мона предпочла послушаться. Учтивая форма дела не меняла: приказ оставался приказом. Саркастическая улыбка Брета подтвердила ее правоту. - Я вижу, ты научилась слушаться. Кроткая Мона ощутила нестерпимое желание залепить ему пощечину, но удержалась. Брет наполнил две чашки и одну из них протянул ей. Молчание продолжалось до тех пор, пока чашки не опустели. Затем он поставил их на поднос, сел рядом и тихо, но решительно сказал: - А теперь пришло время поговорить. - Я повторяю еще раз: говорить нам не о чем. - А я повторяю, что не согласен. Есть вещи, которые мне нужно знать. Вопросы, на которые я должен получить ответы. - А если я не захочу отвечать? - заупрямилась Мона. - У меня уйма времени. Могу подождать неделю-другую. Понимая, что сила не на ее стороне, Мона сдалась. - Что ты хочешь знать? - Хочу понять, что тебя связывает с Хаббар-дом. Почему ты хочешь остаться с человеком, которого не любишь, с человеком, который может быть таким жестоким? - Рик не жестокий... Это слово к нему не подходит. Брет поднял руку Моны и начал рассматривать синяки на ее хрупком запястье. - А как назвать человека, который оставляет такие следы? - Рик не сделал бы этого, если бы ты не разозлил его. - Он не должен был это делать в любом случае. Как он смеет вымещать свой гнев на тебе? - Он не всегда был таким, - попыталась защитить его Мона. - Рик сильно изменился после аварии. Он очень страдал от боли, тревоги и отчаяния... - Это мне понятно. Я не такое уж чудовище. Но ты тоже пострадала. Так почему он сделал тебя мальчиком для битья? - Неправда! - возразила она. - Не лги, - бросил Брет. - Я прекрасно знаю, как он с тобой обращается. Кларис многое рас-сказала мне. Еще до того как узнала, что мы с тобой знакомы. - Ты нарочно познакомился с ней? - Да, - легко признался он. - До меня дошли слухи, что с "ЛФГ" творится что-то странное. Начали поговаривать, что Хаббард стал затворником, а это на него не похоже. Потом я узнал, что он попал в какую-то аварию, и это дало мне пищу для размышлений... Некоторое время я наблюдал за "Редстоуном" и к моменту переезда уже неплохо знал ситуацию. Но мне нужно было подобраться поближе. Наиболее удобным объектом была его сиделка, поэтому я постарался познакомиться с ней. Я выяснил, что ее прежний пациент жил в Нью-Йорке, что здесь у нее друзей нет, и, когда у Кларис выдавался свободный час, неизменно приглашал ее выпить кофе и съесть булочку. Это было нетрудно. Кларис милая и умная. Удивительно хороший человек... И очень предана Хаббарду, - добавил он. - У нас было несколько интересных бесед. Не хочу сказать, что она нескромная, но я задал несколько небрежных вопросов и получил на них красноречивые ответы. Читая между строк и восстанавливая то, о чем она умолчала, я составил четкую картину происходящего. И теперь не знаю только одного: почему ты миришься с этим? - Если бы все было так, как ты говоришь, я действительно ушла бы. - Так почему же ты этого не сделала? - Потому что все не так. Рик временами бывает раздражительным и требовательным, но он не жестокий. - Это дело вкуса. Я думаю, он лишил тебя свободы. - По-твоему, он держит меня в цепях? - Не потому ли ты выбираешься из квартиры только украдкой, без его ведома? - Он очень болен и поэтому хочет, чтобы я все время была рядом. - Мона облизнула пересохшие губы. - Чтобы ухаживать за ним? - Не совсем... Ухаживает за ним Кларис. Просто ему нужно все время видеть меня. - Чтобы ты не убежала? Похоже, он не слишком уверен в тебе. - Когда Мона не ответила, Брет сменил тактику. - Ты говорила, что работаешь дома, выполняя обязанности его личного помощника? - Да. - А жалованье он тебе платит? - Нет, - призналась Мона и покраснела, вспомнив случай, когда ей пришлось занять несколько долларов у Кларис, чтобы купить одну интимную вещь. - Но он кормит меня, обеспечивает жильем, причем роскошным, уговаривает покупать все, что мне хочется, и записывать это на его счет. - А ты? Секунду она молчала, а потом просто покачала головой. - Почему? - Это было бы несправедливо. Я ничего не даю ему взамен. - Иными словами, ты не спишь с ним, а потому не хочешь тратить его деньги... Но ведь ты тратила бы их, если бы была его женой? - Жена не невеста... Впрочем, я была бы счастлива, если бы такое положение продолжалось как можно дольше. - Ты говоришь о независимости? Сомневаюсь, что он на это согласится. Вся его стратегия построена на том, чтобы сделать тебя зависимой... Брет прав. Крыть нечем. - И еще одна догадка. Похоже, тебе это не нравится. - Не нравится, - лаконично призналась она. - Не потому ли ты носишь то же платье, в котором была на памятном нам приеме в "ЛФГ"? - В тот вечер ты почти не видел меня. Странно, что ты запомнил, в чем я была... - Мона тут же опомнилась и пробормотала: - Извини, я не хотела. Я знаю, что это от тебя не зависело. - Черт бы все побрал! - внезапно взорвался он. - Если бы тогда я остался с тобой, все сложилось бы по-другому! И сейчас ты носила бы на пальце мое кольцо, а не его! - Теперь ты веришь, что его деньги здесь ни при чем? - Начинаю верить. Затем настала долгая, тягостная пауза. В окно кухни билась огромная жирная бабочка, привлеченная светом. Глухие удары заставили Мону поморщиться. Брет молча встал, приоткрыл дверь и выключил свет. Теперь веранду освещала только луна. Избавившись от роковой тяги, бабочка упорхнула. - Спасибо, - пробормотала Мона. - Ты очень добр. Брет снова сел и бесстрастно сказал: - Не могу вынести, когда живое существо занимается самоуничтожением. Жизнь слишком драгоценная вещь, чтобы тратить ее понапрасну. Конечно, он прав. И она тоже потратит свою жизнь понапрасну, если выйдет за человека, которого не любит. За человека, который не хочет детей. Но есть ли у нее выбор?.. - Ты спала с ним до аварии? - Вопрос Бре-та грянул как гром среди ясного неба. - Что? - испуганно спросила она. - Я спросил, спала ли ты с Хаббардом до аварии. - Нет. Я вообще не спала с ним. Она услышала вздох облегчения. Затем Брет спросил: - Почему? Со мной ведь ты спала. - Может быть, мне не хотелось чувствовать себя потаскушкой... К тому же у Рика старомодные взгляды. Но у Брета было другое мнение. - Просто Хаббард понял, что ты не горишь желанием, и решил не форсировать события. Скорее всего, он боялся, что ты испугаешься, если это произойдет до свадьбы. А потом случилась авария, и ему пришлось ждать уже поневоле. Мне даже немного жаль беднягу... - Брет поджал губы и уныло добавил: - Похоже, мы с ним в одной лодке. Не уверенная, что правильно поняла эту загадочную реплику, Мона спросила: - В каком смысле? - Оба остались с носом. Почти год ждем женщину, которая свела нас с ума... Двое мужчин, которые желают ее, но не любят, мрачно подумала она. Страшно быть жертвой страсти одного человека. А тут целых два... Когда-то Брет любил ее. Он сам так сказал... Но любовь исчезла, не выдержав горечи и того, что он назвал лишением иллюзий. Да, он желает ее, но желание отомстить сопернику еще сильнее. - Ты все еще не ответила на мой вопрос. Мона, почему ты хочешь остаться с ним? - Сам знаешь... - прошептала она. Брови Брета сошлись на переносице. - Скажи мне вот что... - после паузы продолжил он. - Не случись аварии, ты вышла бы за него? - Конечно, вышла бы. - А не передумала бы? - Почему ты спрашиваешь? - Потому что мне удалось кое-что выудить у Ивлин. Когда я надавил на нее, она призналась, что не уверена в тебе. Она не убеждена, что ты любишь его. Сначала она думала, что ты любишь меня. Но когда ты порвала со мной и стала выезжать с ним, она решила, что тебя привлекают миллионы Хаббарда, и прибавила, что... Мона не могла понять, почему Брет считал ее корыстной. А теперь оказалось, что и Ивлин думала то же самое. - Но Хаббард решил жениться на тебе во что бы то ни стало, и она подумала, что желание подцепить богатого мужа заставило тебя согласиться. Правда, позже она передумала... А ты, Мона? Ты не передумала? - Темные глаза, посеребренные лунным светом, смотрели ей прямо в душу. - Мне нужна правда. Мона, измученная настойчивыми вопросами, понимала, что Брет не отступится, пока не докопается до истины. Она тяжело вздохнула и призналась: - Да, я передумала. Мне с самого начала не следовало соглашаться... Но он был очень милым и составлял мне компанию, когда я чувствовала себя одинокой. Уделял мне время, вел себя так, словно я значила для него больше, чем его бизнес, и я была благодарна ему. Когда я потеряла... - Мона хотела сказать "тебя", но осеклась и закусила губу. Не сводя глаз с ее лица, Брет подсказал: - Ты сказала, что что-то потеряла. Она проглотила комок в горле и продолжила: - Когда я потеряла желание сделать карьеру, то постаралась убедить себя, что, если я выйду за Рика, благодарность и привязанность со временем перейдут в любовь. Однако через несколько дней после обручения до меня дошло, что я сделала большую ошибку. Я пыталась сказать Рику о своих чувствах, но он не верил, что это серьезно. Говорил, что это предсвадебная лихорадка. - И ты плыла по воле волн? - Да. Какое-то время, - вздохнула Мона. - А потом поняла, что должна остановиться. Когда мы ехали на тот уик-энд в "Голубую лагуну", я собиралась вернуть ему кольцо. Но случилась авария, и ничего не вышло... Лицо Брета превратилось в маску, и только блеск глаз говорил, что он еще жив. - Если бы я расторгла помолвку до аварии, все сложилось бы по-другому. Но я не успела, а потом стало слишком поздно. После таких травм я просто не могла уйти от него. - И поэтому решила выйти замуж за человека, которого не любишь? - Ничего другого я сделать не могла. Брет взял ее за руку и настойчиво сказал: - Мона, не будь дурой. Зачем приносить себя в жертву? Она выдернула руку и взмолилась: - Оставь меня в покое! Я больше не могу! - Ответь мне еще на один вопрос. Только абсолютно честно. Ты соглашаешься выйти замуж за Хаббарда, потому что думаешь, что я больше не люблю тебя? - Потому что ты никогда не любил меня, - прошептала в ответ Мона. В глазах Брета вспыхнуло торжество. - А ты сама? Ты разлюбила меня? - Ты сказал, что задашь только один вопрос. Я на него ответила. Пожалуйста, отвези меня домой. Еще не поздно. Когда Брет медленно покачал головой, она крикнула: - Неужели ты не видишь, что все бесполезно? Я не уйду от Рика до тех пор, пока нужна ему. Держать меня здесь - значит понапрасну терять время. Разговоры ничего не изменят! - Разговоры, может быть, и нет. Брет прав. Достаточно одного его прикосновения, одного поцелуя, и она пропала. Ее любовь к Брету сильнее рассудка и чувства вины перед Риком. Но Мона, знавшая, что обязана бороться, упрямо ответила: - Я никогда не лягу с тобой по доброй воле. - Что ж, придется постараться переубедить тебя. Но не думаю, что мне будет трудно до-биться ответа. - Даже если ты добьешься от меня физического ответа, это ничего не изменит. Ты не можешь держать меня здесь вечно. А как только выпустишь, я убегу к нему. - И что ты ему скажешь? - Если понадобится, правду. - Ему не понравится, что ты спала со мной. - Да, я знаю, что он будет вне себя, но я встану перед ним на колени... Ее слова попали в цель. Мона почувствовала, что Брет напрягся, и поняла, что поразила его в самое сердце. Но этого было недостаточно, чтобы заставить его отказаться от своей цели. - И позволишь снова наставить себе синяков? - хрипло спросил он. - О нет! Уж лучше это сделаю я... Но они будут знаками страсти, а не гнева, и я получу наслаждение... Мона ощутила дрожь ожидания. По ее коже побежали мурашки, сердце сжалось, душа ушла в пятки... Брет легко подхватил ее на руки, внес в дом и плечом закрыл за собой дверь. 8 Луна была такой яркой, что зажигать свет не понадобилось. Брет пересек гостиную и поднялся по ступенькам. Она не пыталась сопротивляться, зная, что это бессмысленно. Он был настолько сильнее, что оставалось уповать лишь на слова. Но никакие слова не могли победить его решимость. В спальне Брет положил Мону на кровать и снял с нее сандалии. Потом, не обращая внимания на стиснутые кулаки и страстные протесты, расстегнул джинсы и стащил их. Сев рядом, он убрал с ее щеки прядь волос, наклонил голову, поцеловал в лоб, в кончик носа, а потом несколько раз нежно поцеловал в губы. Мона лежала неподвижно, закрыв глаза, стараясь собрать все силы, необходимые для защиты. Она ничего не видела, но это только усиливало остальные чувства. Она слышала его легкое, ровное дыхание и громкий стук сердца, остро ощущала волнующий запах чистой мужской кожи и аромат одеколона. Он продолжал целовать ее лицо, глаза, шею и слегка раздвинутые губы. Эти поцелуи были еще более нежными, чем прежде. Мона ожидала нападения, и эта неожиданная нежность застала ее врасплох. У нее вырвался не то вздох, не то всхлип. - Все хорошо. - Его голос был мягким и успокаивающим. - Я не причиню тебе боли. Может быть, физической боли она и не почувствует, но если Брет овладеет ею насильно, то разобьет ей сердце. Мона хотела сказать это, но ее не слушался язык. Словно прочитав ее мысли, Брет негромко сказал: - У меня нет другого выхода. Что бы я ни делал, ты держишься за свое. Но я обязан заставить тебя передумать. Ради того, что когда-то нас связывало. Однако заставить ее передумать невозможно. Проследив за ее лицом, на котором был написан ответ, он сказал: - Год назад я считал, что ты любишь меня. Так, Мона? Мне нужно это знать. Она открыла глаза и посмотрела на него. В спальне было светло как днем. С трудом шевеля губами, она прошептала: - Да, я любила тебя. - И все еще любишь? Если бы Мона призналась, что так оно и есть, ей пришлось бы проститься с надеждой одержать победу в этой борьбе. А победить необходимо. Она собрала остатки сил и сказала: - Нет. Голова Брета дернулась, как от удара. - Ну что ж... Можешь ненавидеть меня, но я не буду стоять в стороне и наблюдать, как ты губишь себя. Он взял ее левую руку, приподнял и начал снимать с пальца бриллиантовое обручальное кольцо. Мона ахнула, вспомнив, как Рик снимал с ее пальца колечко Брета. Но теперь ей казалось, что с нее снимают наручники. - Зачем ты это делаешь? - пролепетала она. Брет положил кольцо на тумбочку и ответил: - Подарок другого мужчины мешает мне заниматься с тобой любовью. - Я не хочу заниматься с тобой любовью! - крикнула пришедшая в отчаяние Мона. - Скоро захочешь, - мягко, но решительно ответил Брет. Она попыталась отвернуться, но осада уже началась. Язык Брета коснулся ее губ, заставил их раздвинуться и проник внутрь. А потом поцелуй стал таким страстным, что у нее закружилась голова. Не отрываясь от губ Моны, Брет расстегнул блузку и переднюю застежку лифчика, немного приподнял ее, ловко освободил от остатков одежды и снова опустил на подушки. Ее груди были округлыми и упругими. Брет начал ласкать их, а потом взял в ладони. Наружу выдавались лишь розовые соски. Когда к этим соскам по очереди прикоснулся теплый язык, ощущение оказалось таким острым, что Мона не выдержала. У нее вырвался тихий стон, затем она всхлипнула и что-то пробормотала. А потом погрузила пальцы в пышные волнистые волосы Брета и попыталась поднять его голову. Мужская рука скользнула по плоскому животу к клочку белого шелка, который был ее единственной защитой, легко коснулась нужного места, и Мону затопили новые ощущения. Почувствовав, что она вся трепещет, Брет поднял голову и поцеловал ее сначала в шею, а потом в губы. Когда его язык проник в нежные глубины ее рта, Мона испустила негромкий гортанный стон. Пока длился поцелуй, жадная рука Брета расправилась с последним препятствием на пути к теплой коже. Затем его длинные, чуткие пальцы коснулись шелковистых кудрей, погладили ляжку и начали ритмично и неторопливо делать свое дело. Мона судорожно хватала ртом воздух. Ее сердце безудержно заколотилось, тело напряглось, и все связные мысли исчезли. Поняв, что она вот-вот рухнет в пропасть, Брет прекратил свои искусные ласки. - Ну что, Мона? Теперь ты хочешь заняться со мной любовью? Казалось, Брет снял все запреты, которые разум Моны налагал на тело. На свете существовал только он, его голос, его прикосновение, его вкус, его запах... Все остальное не имело значения. - Да, - выдавила Мона. - Ты уверена? - Уверена. Она любит этого человека и после годичной разлуки жаждет не только физического удовлетворения, но тепла, покоя и хотя бы видимости чувства, чтобы заполнить пустоту, царящую в ее сердце. И Мона раскрыла ему свои объятия. Брета кольнуло дурное предчувствие. Какое-то мгновение он медлил, сомневаясь в том, что поступает правильно. Но она желает его так, как никогда не желала Хаббарда. В этом он был уверен... Брету отчаянно хотелось стать ее частью и сделать Мону частью самого себя. Правда, это означает, что без нее он больше не сможет стать целым. Ну и пусть... Ему хватило секунды, чтобы сбросить с себя одежду и лечь рядом. Мона слегка вздохнула. Теперь она отдавалась ему еще охотнее, чем прежде. Он был ее половинкой, завершением целого, смыслом ее су-ществования на этом свете. Вторя ее невысказанным мыслям, Брет сказал: - Ты моя и всегда будешь моей! Едва он рывком вошел в Мону, как ее тело расслабилось, напряжение внутри исчезло, сменившись внутренним-жаром. Стоило Брету ритмично задвигаться, как этот жар охватил ее и понес вдаль. Все казалось правильным, естественным и необходимым, как дыхание. Ей становилось все теплее, все радостней. Спираль продолжала раскручиваться, а затем последовал взрыв. Стихия чувства вырвалась наружу и взлетела в небо, как поток лавы. От потрясающей силы этого ощущения мутился разум; казалось, мир разлетелся на куски. - Брет! - вскрикнула Мона, и он, все понявший по одному слову, хрипло ответил: - Да, я знаю, любимая. Знаю. Когда они отдышались и немного успокоились, Брет достал одеяло. Они укрылись, и через несколько секунд Мона уснула в его объятиях. Перед рассветом Брет поцелуем разбудил Мону, блаженно спавшую у него на груди, и они снова любили друг друга. На этот раз все происходило медленнее, увереннее и было не столько предъявлением прав друг на друга, сколько их подтверждением. На смену яростной страсти пришла глубокая нежность. Брет нашел способ без слов сказать Моне, что она прекрасна, неповторима, желанна и доставляет ему огромное наслаждение. Когда все осталось позади и Мона лежала в его объятиях, Брет прижался подбородком к ее макушке, положил руку на грудь и лениво спросил: - Где бы ты хотела жить? - Жить? - повторила она, с трудом выходя из транса и возвращаясь к действительности. - Я думаю, ты не захочешь остаться в пент-хаусе. Может быть, уступить его Хаббарду в ка-честве утешительного приза? Конечно, если он все еще хочет туда переехать. Тело Моны инстинктивно напряглось. Почувствовав это, он с неожиданной резкостью спросил: - Неужели ты все еще хочешь вернуться к нему? Мона высвободилась из его объятий и рывком села. - Я должна. - В ее голосе слышалась решимость. - После всего, что было между нами? - Я говорила тебе, что не покину Рика, пока нужна ему. Он сел рядом и провел ладонью по своим спутанным темным волосам. Нет, это невозможно. Невероятно. - Я не отпущу тебя, - сквозь зубы произнес Брет. - Ты помешаешь мне только одним способом: если будешь держать в тюрьме до конца жизни. А это невозможно. Он сменил тактику. - А ты уверена, что будешь нужна Хаббарду после случившегося? Мона, знавшая, что ради нее Рик готов на любой обман, ответила без колебаний: - Да, уверена. Ты сам сказал, что он ©держим мной. - Никто не может быть уверен в одержимости другого, - возразил Брет, а затем хрипло добавил: - Черт побери, ты считаешь себя виноватой в его мании, но не хочешь отвечать за мою. - Я не считаю себя виноватой. Тут дело в другом. - В чем же? То, что ты провела ночь в моей постели, все изменило. Когда он узнает... - Он не должен ничего узнать, Ради его же блага, - прервала его Мона. - Если ты приве-зешь меня до того, как он хватится... - Я никогда этого не сделаю. А если ты вернешься и ничего не скажешь Хаббарду, я сам раскрою ему глаза. - Хотя тон Брета был спокойным, в его словах таилась угроза. - Ты только причинишь ему лишнюю боль, но ничего не изменишь... - Не могу поверить, что ночь, проведенная в моей постели, ничего не изменит. - Нам будет намного труднее, но все останется по-прежнему. Рик прикован к креслу, и я нужна ему. - Допустим. Но это еще не значит, что ты должна вернуться к нему. - Как я могу бросить калеку? - в отчаянии воскликнула Мона. - Если я это сделаю, меня будет мучить совесть до самой смерти! - Но он не останется калекой. Ты сама так сказала. - Врачи надеются на это, но точно не знают. Они могут ошибаться. Может возникнуть множество проблем, о которых они понятия не имеют. - Будущие проблемы Хаббарда еще не причина, чтобы выходить Замуж за человека, которого ты не любишь. Ты отдала ему несколько месяцев, вместе с ним пережила худшее. Пора подумать о себе... - Видя по лицу Моны, что он напрасно сотрясает воздух, Брет больно сжал ее руки. - Послушай меня, Мона... Кажется, ты считаешь, что авария произошла по твоей вине? Эти слова согнали краску со щек Моны. В свете луны ее лицо казалось высеченным из белого мрамора. - Да, это действительно случилось по моей вине, - безнадежно призналась она. - Это я от-вечаю за то, что он оказался в инвалидном кресле. Я отвечаю за его боль и страдания. Теперь ты понимаешь, почему я не могу бросить его? - Она не выдержала и разразилась слезами. Брет положил ее голову к себе на грудь и начал баюкать. - Не плачь, любимая. Не надо... Продолжая бормотать ласковые слова и поглаживать ее по спине, он слепо уставился перед собой. Конечно. Он должен был догадаться. Ее решимость остаться с Хаббардом могла быть продиктована только чувством вины и желанием искупить ее, принеся себя в жертву... Когда буря миновала и Мона выплакалась, он полез в тумбочку, достал носовой платок и вытер ей нос, как маленькой. Затем посадил ее к себе на колени, поцеловал заплаканное лицо и негромко попросил: - Расскажи мне, как это случилось. - Да тут и рассказывать нечего, - слабо всхлипнула она. - И все же... - Видя, что она колеблется, Брет решил ее поторопить. - С чего ты решила, что это твоя вина? - Машину вела я. Брет вздрогнул. - Почему? - Так хотел Рик. Он сказал, что купил мне машину в подарок на свадьбу, и настоял, чтобы я села за руль. Я страшно испугалась, потому что собиралась расторгнуть помолвку. Но не могла ничего сказать, потому что с нами была Ивлин. - В машине? - Да, - еле слышно прошептала Мона. Брет крепче прижал ее к себе. - Дальше, любимая. - Мне не хотелось садиться за руль. Я ужасно нервничала, потому что собиралась вернуть ему кольцо и отказаться от поездки в "Голубую лагуну", но все пошло не так, я не смогла поговорить с Риком наедине... - Так что же случилось? - Мы почти приехали. Свернули с шоссе и направились к берегу. На крутом повороте я не справилась с управлением... - Она судорожно всхлипнула. - Мы вылетели с дороги и врезались в дерево. Машина перевернулась и упала под откос. - А что случилось с Ивлин? - Слава Богу, она сидела сзади и отделалась синяками и царапинами... Когда я очнулась, она пришла ко мне в больницу и рассказала о Рике. - Долго ты пробыла без сознания? Мона приложила руку ко лбу. - Почти пять недель. После этого плохо соображала. - В чем это выражалось? - Сначала я была убеждена, что вернула Рику кольцо. Брет нахмурился. - А почему передумала? - Потому что кольцо было по-прежнему у меня на пальце. Его сняли только в больнице. - Но аварию ты помнишь хорошо? - Нет. Я вообще ее не помню. О том, что случилось, мне рассказала Ивлин... Последнее, что я помню, это шоссе... - Ее голос стал свинцовым от усталости и отчаяния, распухшие от слез глаза закрывались. Брет лег на кровать, привлек Мону к себе, положил ее голову на свое плечо и баюкал до тех пор, пока ее дыхание не стало ровным и сонным... Сознание возвращалось к Моне медленно и неохотно. Лежа с закрытыми глазами, она пыталась снова утонуть в блаженном беспамятстве, но процесс пробуждения начался, и она не могла остановить его. Хотя мысли были смутными и отрывочными, часть мозга уже сознавала: ей не хочется сталкиваться с тем, что несет наступающий день... Но в этом чувстве нет ничего нового; оно давно стало частью ее жизни. Когда в мозгу прояснилось, она решила, что еще рано. И в доме и снаружи было тихо и спокойно. Не было ни движения, ни привычных звуков. Ни гудения кондиционера, ни слабого рычания моторов, ни шума просыпающегося города. Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что находится вовсе не в "Редстоуне". Они уехали в "Голубую лагуну" праздновать день рождения Рика. Он устраивал вечеринку... А потом приехал Брет и все перевернул вверх дном. Он отвез ее в старый сельский дом, отнес наверх в скудно обставленную спальню с белыми стенами и овладел ею... Наверное, это был сон. Ей столько раз снилось, что Брет занимается с ней любовью... Нет, не сон. Для сна ее воспоминания были слишком живыми, слишком реальными... Правоту этого вывода подтверждало ее собственное тело. Слегка помятое, оно все же было непривычно довольным и счастливым. Тревогу ощущал только ее разум. Мона рывком села на большой двуспальной кровати, и тут ее голова окончательно пошла кругом. Стоял день; рядом с ней никого не было. У нее гулко забилось сердце. Она посмотрела на дверь ванной. Та была слегка приоткрыта, но оттуда не доносилось ни звука. Может быть, он в другой ванной или спустился вниз готовить завтрак? Одежда Брета исчезла, но ее одежда аккуратно лежала на стуле. Воспоминание о том, с какой легкостью Брет раздел ее, заставило Мону вспыхнуть. Она тут же забыла о счастье и радости, которые испытала, оказавшись в объятиях Брета. Теперь Мона чувствовала только запоздалое раскаяние и гнев на Брета, который нарочно соблазнил ее, хотя знал, как отчаянно она пытается сохранить верность Рику. Однако спустя минуту-другую свойственная Моне честность заставила ее признать, что осуждать Брета не приходится. Он сказал, что не будет прибегать к силе, и так оно и было. Если бы она отказала ему и сумела сохранить твердость, ничего этого не случилось бы. Он не выиграл битву. Она сама ее проиграла из-за неспособности сопротивляться ему. Мона чувствовала стыд и отвращение к себе за проявленную слабость. Но жалеть было поздно. Что дальше? Захочет ли Брет отвезти ее в "Голубую лагуну"? Он говорил, что ее едва ли хватятся до завтрака. Если Брета хоть немного смягчили пролитые ею слезы, еще есть слабый шанс вернуться тайком и сделать так, чтобы Рик ни о чем не догадался... Она посмотрела на часики и ахнула. Половина двенадцатого! Не может быть! Мона отбросила одеяло, мельком увидела свою руку и вспомнила, что Брет снял с нее обручальное кольцо. Она потянулась к тумбочке, снова надела его и ощутила привычную свинцовую тяжесть. Смирившись с неизбежным, Мона пошла в ванную, быстро приняла душ, почистила зубы и провела щеткой по волосам. Оставив их распущенными, она натянула одежду, достала из сумки серебряную цепочку, надела ее под блузку и быстро спустилась по лестнице. В кухне стоял стеклянный кофейник с горячим кофе, но Брета видно не было. Без него дом казался пустым и заброшенным. Быстрый осмотр подтвердил, что в доме действительно пусто, но в одной из спален, где имелись только комод и подвесная вешалка, Мона обнаружила его гардероб. Она зашла в смежную ванную. Влажные полотенца, запах геля и капли воды на узорчатом стекле душа доказывали, что им недавно пользовались. День стоял чудесный. Может быть, Брет вышел в сад? Мона снова спустилась по лестнице, открыла заднюю дверь и выглянула наружу. На крыльце не было никого, кроме гладкого черного кота. Он грелся на солнышке и сонно мигал. Увидев ее, кот поднялся, потянулся, напряг лапы и хвост, а потом подошел и начал призывно тереться о ее ноги. - Ну что ж, привет. - Мона наклонилась и стала чесать его за бархатными ушками. - Ты чей? Вряд ли ты живешь здесь. Кот мяукнул в ответ. Когда с нежностями было покончено, Мона оставила его и быстро' пошла вдоль террасы. Но кот последовал за ней, издавая звук, с которым пилит дерево ржавая ножовка. Она вышла к фасаду, но Брета не было и там. Мона подняла глаза и с легким удивлением убедилась, что машина, оставленная им на аллее, тоже исчезла. Она не слышала шума мотора... Правда, спальня находится в задней части дома. Куда он делся? - подумала Мона, чувствуя себя брошенной. Что заставило Брета уехать и оставить ее спящей? Затем ее тревога усилилась. И долго он будет отсутствовать? Если долго, то у нее не останется ни малейшего шанса на незаметное возвращение в "Голубую лагуну". Неожиданно послышался звук мотора. Через несколько секунд из-за деревьев показался белый "мерседес" и вырулил на аллею. Дверца открылась, и Брет выбрался наружу. Хорошо сшитые легкие брюки и голубая рубашка с расстегнутым воротом делали его нарядным, мужественным и невероятно красивым. При воспоминании о событиях прошедшей ночи щеки Моны залил румянец. Хотя в ее голове вертелось множество вопросов, она не могла найти слов. - Доброе утро. - Голос Брета звучал приветливо, но так, словно он здоровается с едва знакомым человеком, а его синие глаза были совершенно бесстрастными. Мона ждала чего угодно, только не холодного приема, и это больно задело ее. Когда кот оставил Мону и подбежал к нему, Брет добавил: - Вижу, ты уже подружилась с Трампом. Взяв себя в руки, Мона спросила: - Так, значит, он твой? - Нет, ко мне он приходит в гости. А живет на ферме. Брет полез в багажник и достал коричневую бумажную сумку с продуктами. - Как насчет ланча? Мона набрала в легкие побольше воздуха и сказала: - На ланч нет времени. Мне нужно вернуться. Брет с подчеркнутой неторопливостью вынул из гнезда ключи зажигания и положил их в карман брюк. - Всему свое время. Я думаю, сначала нужно поесть... Да и Трамп никогда не простит меня, если не получит своего обычного блюдечка сливок. Он взял сумку под мышку и, сопровождаемый котом, зашагал на кухню. Видя, что ее надежды рушатся, Мона быстро пошла за ним и тревожно напомнила: - Но если не поторопиться, Рик поймет, что меня не было, и тогда пиши пропало... - Не волнуйся, - ровно ответил Брет. - Кла-рис женщина сообразительная. Уверен, она най-дет способ успокоить его. Он поставил бумажную сумку на кухонный стол и начал выкладывать продукты. Буханка свежего хлеба, пакет сливок, коробка с яйцами, несколько апельсинов, грейпфрут... - А вдруг горничная скажет ему, что моя кровать осталась нетронутой? - выпалила Мона, не находившая себе места. - Он знает, что денег у меня нет и ехать мне некуда... А если он позвонит в полицию? - Я уже сказал: не волнуйся, - спокойно и властно ответил Брет. - Если возникнут сложности, я сам займусь ими. Он выдвинул стул с круглой спинкой. - Сядь и успокойся. Но Мону убедили не столько слова, сколько выражение его лица. Судя по всему, торопиться Брет не собирается. Если он отвезет ее в "Голубую лагуну", то сделает это в свое время и на своих условиях. Видя, что делать нечего, она неохотно села. Едва Мона опустилась на стул, как кот прыгнул ей на колени, выгнул спину, подставил голову под ее ладонь, замурлыкал и стал ждать свою порцию сливок. 9 Брет налил сливки в блюдечко и позвал: - Валяй, Трамп. Однако тому приглашений не требовалось. Едва блюдечко оказалось на полу, как кот спрыгнул и начал жадно лакать. Когда со сливками было покончено, он с королевским достоинством удалился на крыльцо и начал умываться. Брет невозмутимо отжал из фруктов сок, наполнил два стакана и один из них передал ей. Мона поняла, что он заметил кольцо Рика, но воздержался от комментариев. Она отвернулась и, пытаясь успокоиться, сдавленно пробормотала: - Спасибо. Пока Мона пила сок, он отрезал несколько кусочков ржаного хлеба, сунул их в тостер и разбил в сковородку яйца. Хотя тосты были поджаристыми, а омлет пышным и воздушным, у Моны сводило живот от нетерпения. Она силой заставляла себя есть. Трапеза прошла в молчании. Когда тарелки опустели, Брет наполнил чашки кофе. Она опорожнила свою залпом, но Брет пил лениво, продолжая действовать ей на нервы. Наконец Мона потеряла терпение и вскочила. - Давай я уберу со стола. - Не нужно. Я оставлю миссис Грант ключ, она придет и все сделает. Она меняет белье, следит, чтобы холодильник был полон, и присматривает за домом так же, как делала при прежних хозяевах. - Посмотрев на часы, он встал. - Я пошел за сумкой. Если ты готова, мы можем отправляться. Мона заскрежетала зубами, но совладала с собой и ответила почти спокойно: - Да, я готова. Спустя минуту он вернулся с сумкой и сказал: - Ключи завезем по дороге. - Заперев дверь, он обратился к коту, который заканчивал выли-зывать свой хвост: - Ну что, Трамп, поедешь домой? Кот пошел за ними. Едва Брет открыл машину, как Трамп прыгнул внутрь и устроился на заднем сиденье. - Похоже, он понимает каждое слово, - бросила Мона. При мысли о том, что они наконец уезжают, у нее развязался язык. - Конечно, - ответил Брет. Следуя ее примеру, он решил поддержать светскую беседу. - Видимо, этот малый происходит из старинного рода котов-колдунов. Кроме того, он обожает кататься на машине. Однажды он незаметно забрался на заднее сиденье и уехал со мной в Филадельфию... Доехав до фермы, Брет остановил машину и вылез наружу. Трамп прыгнул вперед, потерся о ноги Моны, задрал хвост и пошел следом за Бретом. Тут из сарая вышла крепко сбитая светловолосая женщина. - Нет, не показалось! - весело сказала она. - Уезжаете домой, мистер Роуд? - Да. - Брет передал ей ключи и добавил: - Какое-то время меня не будет. Вы позаботитесь обо всем, как обычно? Не скрывая интереса к пассажиру "мерседеса", она ответила: - Конечно. Только дайте мне знать, когда вам понадобятся продукты. - Обязательно. Большое спасибо. - Брет приветственно поднял руку, сел за руль, и мгновение спустя они вновь покатили по пыльной колее. Что будет, когда оки доберутся до "Голубой лагуны"? Он высадит ее и уедет? Мона хотела просить - нет, умолять его поступить так. Но тема была опасная, поэтому она промолчала. По мере приближения к побережью машин на дорогах становилось все больше. К аромату сосен примешивался острый запах соли. Мона собралась с силами. Должно быть, "Голубая лагуна" уже рядом, но дорога, по которой они ехали, была ей незнакома. Внезапно ее кольнуло дурное предчувствие. - Ты уверен, что эта дорога ведет к "Голубой лагуне"? - Мы едем вовсе не в "Голубую лагуну", - спокойно ответил ей Брет. Мона ахнула. Ее сердце тревожно заколотилось. - Но ты обещал отвезти меня обратно! - Ничего подобного. Я сказал только одно: "Всему свое время". А обещание заключалось в том, что, если возникнут какие-нибудь сложности, я возьму их на себя. - Можно вообще обойтись без всяких сложностей! - воскликнула Мона. - Достаточно под-везти меня поближе и высадить в проулке! - Ты действительно думаешь, что я похитил и обольстил тебя, чтобы потом высадить и уехать? - Но ты же должен понять, что так будет лучше для всех! - Может быть, так думаешь ты, но я с этим не согласен. Мона воспользовалась наступившей паузой и постаралась взять себя в руки. - Если ты везешь меня не в "Голубую лагуну", то куда же? - В "Коулд-крик". - В "Коулд-крик"? Но ведь там живут Ивлин и Паоло... Зачем мы туда едем? - Затем, что Ивлин просила привезти тебя. - Не понимаю... Она что, попросила это вчера, во время вечеринки? - Нет. Я ездил к ней сегодня утром. Ивлин хотела, чтобы я привез тебя немедленно, но Паоло напомнил ей, что они приглашены к соседям на ланч. Думаю, сейчас они уже вернулись. Потрясенная Мона пробормотала: - Так она знает про... - Про похищение? Да, я сказал ей. Но на уме у Моны было другое. - Она знает, что... - У Моны запылали щеки, и она беспомощно умолкла. Брет покосился на нее и насмешливо сказал: - Я не сказал ей, что мы спали, но, думаю, она догадалась. Мона застонала. Это означает подлить масла в огонь. Ивлин любит брата и не вынесет такого обращения с ним. - Зачем ты ей сказал? Она никогда не простит меня... - Может быть и другой вариант. Пока Мона ломала себе голову над этой загадочной фразой, они свернули к домику. Не успел "мерседес" остановиться, как Ивлин, сидевшая на террасе, поднялась и торопливо пошла навстречу. Золотоволосая и светлоглазая Ивлин, одетая в белые слаксы и бирюзовый топ, являла собой великолепное зрелище. Но ее лицо было напряженным; счастье, которым она лучилась вчера, потускнело. Она тревожно посмотрела на Брета. - Ты уже... Он покачал головой. - Я решил, что это должно исходить от тебя. Обычно при встрече Мона и Ивлин обнимались, но на этот раз обе чувствовали скованность и не знали, как себя вести. После короткой, но красноречивой паузы Ивлин спросила: - Посидим на воздухе или пройдем в дом? - Как хочешь, - собравшись с силами, ответила Мона. - Тогда пойдем на террасу. - Ивлин подвела их к шезлонгам, высоту и наклон которых можно было регулировать. Брет учтиво подождал, пока устроятся женщины, а потом сел рядом с Моной. - Я оставила Паоло у Брендонов, - сказала Ивлин. - Мужчины пьют пиво и обсуждают спорт. - А потом неловко добавила: - Он принимает ситуацию слишком близко к сердцу, поэтому я решила, что без него нам будет проще. У Моны сжалось сердце. - Извини... Мне нравится Паоло, и я не могу слышать, что вы оба сердитесь на меня... - Если речь идет о вчерашних событиях, то извиняться тебе не за что, - решительно пре-рвала ее Ивлин. - Брет уже объяснил, что выбора у тебя не было. И Паоло сердится не на тебя, а на меня. - Увидев, что Мона захлопала глазами, Ивлин сказала: - Наверное, будет проще, если я начну с самого начала. Едва Рик увидел тебя, как потерял голову. Я никогда не думала, что он способен так влюбиться. В тот вечер, когда "ЛФГ" устраивала прием, я заметила, что Рик очарован тобой. Он посмотрел на меня, - тут Ивлин слегка улыбнулась, - и я как всякая любящая сестра нарочно увела Брета, чтобы дать Рику время побыть с тобой наедине... Могу напомнить, что тогда это было и в моих интересах. Но вскоре я поняла, что для Брета не существует никого, кроме тебя. А потом Паоло стал уговаривать меня остаться на ночь... Ну, в общем, мы положили друг на друга глаз. Остальное можно не объяснять... Ладно, вернемся к теме. Сначала я думала, что ты искренне любишь Брета и что Рик даром тратит время. А потом ты рассталась с Бретом, и я решила, что ошиблась. Конечно, Рик не лишен обаяния и там, где касается женщин, своего не упустит. Но я все еще не была убеждена, что ты любишь его. Логика подсказывала, что тебя привлекают его деньги... - Увидев лицо Моны, она быстро добавила: - Извини, но я пытаюсь быть абсолютно честной. В конце концов я сказала себе, что это меня не ка-сается. Рик не дурак и, если он все еще хочет жениться на тебе, пусть решает сам. Однако приближался день свадьбы, и я заметила, что ты становишься все более несчастной. Тогда я поговорила с Риком. Но он был отчаянно влюблен и думал только о том, чтобы поскорее жениться на тебе, пока ты не передумала. "Когда мы поженимся, все будет в порядке, - повторял он. - Мона из тех женщин, которые верны своему слову. Как только она станет моей женой, она успокоится. Я дам ей все, что она хочет". Но я видела, что он боится. Он купил ту машину только для того, чтобы заинтересовать тебя... - Не знаю, зачем ты мне это говоришь, - с отчаянием сказала Мона. - Все это уже не имеет никакого значения. - То, о чем я рассказала, может, и не имеет значения. Но остальное имеет. Я давно испытываю чувство вины... - Вины? - воскликнула Мона. - С какой стати? - Потерпи, скоро узнаешь, - едва заметно улыбнулась Ивлин. - Ты помнишь день аварии и то, как Рик заставил тебя сесть за руль? - Он не заставлял меня, - возразила Мона. - Ладно, уговорил. Я видела, что ты этого не хотела. Ты выглядела усталой и расстроенной. Машина была маленькая и хорошенькая, за которую большинство женщин отдало бы все на свете. Рик решил, что такой свадебный подарок придется тебе по душе, и нарочно отпустил Стива. Ты как-то упомянула, что хотя у тебя никогда не было своей машины, но водить тебе нравилось. Наверное, Рик решил, что если ты сядешь за руль и оценишь его подарок... Ивлин не закончила фразы и вздохнула. Потом она решительно вздернула подбородок и продолжила: - Когда после аварии ты спрашивала меня, что случилось, то сказала, что помнишь, как ехала по скоростному шоссе. Неужели ты не помнишь остального? - Нет. - Так вот, когда я рассказывала тебе о случившемся, то ради Рика о многом умолчала. - Она испустила тяжелый вздох. Мона нахмурилась и быстро спросила: - Ты уверена, что хочешь говорить об этом? В твоем состоянии нельзя расстраиваться. - Я должна облегчить свою совесть, - упрямо сказала Ивлин и похлопала себя по все еще плоскому животу. - Маленькому Сантини это пойдет только на пользу. - Ну, если ты так считаешь, то... - Конечно, считаю. - Быстро посмотрев на бесстрастное лицо молчавшего Брета, она про-должила: - Когда мы свернули с шоссе, Рик заговорил о медовом месяце. Он предложил добавить к нему две недели и после Гавайев слетать в Японию. Но в ответ ты вдруг выпалила: "Рик, это ни к чему! Я не могу выйти за тебя. Прости, но все это было ужасной ошибкой. Я много раз пыталась сказать тебе об этом, но ты говорил, что это все предсвадебная лихорадка. А лихорадка тут ни при чем..." Мона слушала с напряженным вниманием, стиснув лежавшие на коленях руки с такой силой, что побелели костяшки. - Тогда он понял, что ты говоришь серьезно, и страшно разозлился. Мне стало неловко. Я пожалела, что поехала с вами. Тут он вспомнил, что вы не одни, и крикнул: "Останови машину! На ходу разговаривать невозможно!" Ты съехала с дороги и остановилась под деревьями. Потом вы вышли, и он потащил тебя прочь. Хотя до вас было довольно далеко, я слышала, что вы спорили. Ты плакала, а Рик был готов рвать и метать. Я видела, как ты сняла кольцо и протянула ему. Он не хотел его брать. Тогда ты бросила кольцо к его ногам и ушла. Рик побледнел как смерть, поднял кольцо и положил его в карман своего пиджака... - Так я все-таки вернула ему кольцо!.. - прошептала Мона. Не тратя времени на ответ, Ивлин торопливо продолжила: - Ты подошла к машине, но в это время подбежал взбешенный Рик, оттолкнул тебя и сам сел за руль... Мона побледнела как мел и беспомощно всхлипнула. - Едва ты успела сесть на пассажирское сиденье и закрыть дверь, как он сорвался с места. Он был не в своем уме. Ему вообще нельзя было садиться за руль. Никто из вас не застегнул ремня безопасности. Я не успела и слова сказать, как мы очутились у поворота на пустошь Нэрн. Он ехал слишком быстро и пропустил его. Мы со страшной силой врезались в дерево, перевернулись и по насыпи сползли в поле. Машина разбилась вдребезги. От передней части почти ничего не осталось; задняя пострадала меньше. Было удивительно много шума: скрежет металла, звон стекла, свист пара... Я ощутила запах бензина и испугалась, что начнется пожар. Хотя я была в шоке, но все же ухитрилась расстегнуть ремень. Однако двери заклинило, и я не смогла выбраться. Сначала я ударилась в панику, но потом взяла себя в руки. Слава Богу, мимо проезжала машина и водитель помог мне выбраться. Он же, добравшись до своей виллы, вызвал "скорую". Потом я попыталась помочь вам с Риком. Ты лежала выгнувшись, и на лице у тебя была кровь. Сначала мне показалось, что ты умерла, но потом я с трудом нащупала пульс. Рик был в сознании, но его зажало, и он не мог двигаться. Я спросила, что я могу для него сделать. Он хрипло сказал: "Пошарь у меня в кармане... Кольцо... Надень его Моне на палец. Она не может бросить меня. Я не позволю". Сначала я подумала, что он не в себе, но тут он заплакал и начал просить: "Пожалуйста, Сие, пожалуйста... Сделай это для меня". Ивлин резко прервалась. Ее глаза наполнились слезами, грозившими хлынуть через край. - Сие... Сестренка... Он не называл меня так много лет. Мона, глаза которой подозрительно блестели, потянулась к руке Ивлин и крепко сжала ее. Справившись со слезами, Ивлин сказала: - Пожалуйста, не жалей меня. Я этого не заслуживаю... - А затем, видимо решив во что бы то ни стало закончить рассказ, продолжила: - Я сумела найти кольцо и надеть его тебе на палец. К тому времени у Рика начались сильные боли. Его лицо покрыла испарина, и он стал стонать. Я держала его за руку. Потом он прошептал: "И еще одно... Когда приедет полиция, не говори им, что за рулем был я". За шесть месяцев до того его едва не осудили за опасную езду. Вот почему он всюду ездил в лимузине с шофером. Я пробормотала: "Полиция все равно узнает. Когда Мона придет в себя, она скажет правду". Рик начал меня уговаривать: "Если ты попросишь ее об этом, она ничего не скажет. Пообещай, что попросишь ее. А полиция не станет разбираться. Ведь никто другой не пострадал". Я пообещала. Но ни о чем просить не пришлось. Когда ты очнулась, то была убеждена, что вела машину сама. Прости меня. Прости за все. Я должна была сказать тебе правду... Но Рик вцепился в тебя мертвой хваткой, а мне не хотелось его огорчать. Ты выглядела несчастной, но держалась молодцом. И тут я сказала себе: Мона взрослая женщина, а не ребенок. Если она захочет, то уйдет от Рика сама. Однако в глубине души я знала, что тебя удерживает здесь только чувство вины. Прости меня. - Ее светло-голубые глаза снова наполнились влагой. Мона, сидевшая неподвижно как статуя и молча смотревшая на Ивлин, быстро сказала: - Пожалуйста, не расстраивайся... хотя бы ради ребенка. Ивлин сделала героическую попытку сдержаться. - Жаль, что я не рассказала тебе об этом раньше. - Не понимаю, почему ты решила все рассказать сейчас, - произнесла Мона. - Мне давно хотелось сделать это. Я была счастлива сама и не хотела, чтобы кто-то рядом был несчастлив. Но каждый раз я вспоминала о Рике, и у меня не хватало смелости открыть рот. А сегодня утром приехал Брет. Рассказал о том, что он сделал, и добавил, что не позволит тебе вернуться к Рику, пока, как он выразился, "дверь клетки не откроется". Он застал меня врасплох, и сначала я решила молчать как скала. Но вскоре выяснилось, что Брет ждал чего-то подобного. В конце концов он заставил меня выложить правду. Он выглядел таким грозным, что я не посмела... - Ивлин закусила губу и добавила: - На самом деле я ужасная трусиха. Если Рик узнает, что я предала его... - Если узнает, то не от меня, - поклялась Мона. - Спасибо... - Ивлин снова чуть не разрыдалась. Потом наступило долгое молчание. Наконец Ивлин справилась с собой и спросила: - Что ты собираешься делать? Теперь ты знаешь, что авария не твоих рук дело, и избавишься от чувства вины... Мона, которая еще не успела всего осмыслить, ответила: - Еще не знаю. Понимаешь, в какой-то мере я продолжаю ощущать свою ответственность. Если бы я немного потерпела и сказала, что хочу расторгнуть помолвку, уже в "Голубой лагуне", никакой аварии не было бы... Черные брови Брета сошлись на переносице. - Если верно, что мы обязаны отвечать за свои поступки, то как быть с Хаббардом? Не ты направила машину в дерево... - Брет абсолютно прав, - вмешалась Ивлин. - Этого не случилось бы, если бы Рик держал себя в руках. Во всем виноват только он. В детстве мы оба были слишком вспыльчивыми, но я с годами научилась сдерживаться. А он - нет. Хорошо, что Кларис знает, как следует с ним обращаться... Конечно, она любит его, и это облегчает ее задачу. Я могу поклясться, что она тоже ему нравится. Вчера вечером Рик страшно злился, стоило ей посмотреть на другого мужчину. Знаешь, если бы твое присутствие... гм... не осложняло дело, я бы подумала, что они могут поладить. - Ивлин повернулась к Брету и спросила: - А ты как считаешь? Он ответил, тщательно взвешивая слова: - Я согласен с тобой. Кларис любит его. Хотя она чувствует себя виноватой перед Моной, но помогала мне бескорыстно. А что касается Рика, то мания не бывает вечной. Я знаю случаи, когда мужчины женились на своих сиделках... Едва он произнес эти слова, как появился Паоло и пошел к ним прямо через газон. - Я достаточно долго отсутствовал? - Твое чувство времени безупречно, - заверил его Брет. Паоло подошел к жене, наклонился и нежно поцеловал. - Carissima, прости за то, что я рассердился на тебя. Супруги улыбнулись друг другу; в их глазах светилась безошибочно узнаваемая любовь. Гигантский кулак сжал сердце Моны. Она знала, что продала бы душу за такой же взгляд Брета. Потом Паоло повернулся к Моне и сказал: - Ну что, моя дорогая, теперь тебе стало легче? - Конечно, легче. - Мона действительно чув ствовала огромное облегчение. Желая оконча-тельно успокоить Ивлин, она добавила: - Если бы мне посчастливилось иметь брата, я сделала бы для него то же самое. Сантини тепло улыбнулся. - Раз так, может быть, выпьем чаю? - А потом повернулся к Брету и спросил: - Или ты предпочитаешь пиво? Брет пристально посмотрел на Мону и покачал головой. - Нет, спасибо. Нам пора ехать. - Он встал, протянул Моне руку и помог ей подняться. Ивлин тоже встала, и женщины крепко обнялись. Паоло поднес руку Моны к губам, хлопнул Брета по плечу, и все четверо пошли к машине. У Моны подкашивались ноги, и Брет взял ее за локоть. Однако даже с его помощью она едва доплелась до "мерседеса" и обрадовалась, когда очутилась на пассажирском сиденье. Спустя мгновение машина тронулась. Ивлин и Паоло стояли, взявшись за руки, и махали им вслед. - Куда теперь? - спросил Брет, когда они выехали на шоссе. Изо всех сил стараясь быть беспристрастным и дать Моне возможность принять решение самостоятельно, он спросил: - Ты не хочешь до разговора с Хаббардом съездить куда-нибудь в тихое место и подумать часок-другой? Но Мона уже приняла решение и твердо сказала: - Нет, думать тут не о чем. Вези меня прямо в "Голубую лагуну". Смуглые пальцы судорожно сжали руль, но, к удивлению Моны, Брет не стал спрашивать, что она скажет, когда очутится там. Он произнес только два слова: - Ты уверена? - Уверена. Моне хотелось как можно скорее оставить все позади, хотя мысль о предстоящем разговоре заставляла ее нервничать. Через пятнадцать минут Брет молча въехал на аллею и припарковался перед домом, дав понять, что не собирается прятаться. Никто не вышел им навстречу, и Мона решила, что в такой чудесный день все собрались у бассейна. Если Рик тоже там, будет страшно неудобно. Мона догадывалась, что, несмотря на все старания Кларис, Рик зол как черт. А она слишком хорошо знала, что в таком состоянии он скажет все, что о ней думает, не выбирая слов и не обращая внимания на присутствующих. Брет взглянул на ее бледное, напряженное лицо и предложил: - Давай я сам поговорю с ним. Мона покачала головой. Как бы ни страшил ее предстоящий разговор, это должна сделать она сама. И тут у Брета вырвалось: - Что ты собираешься делать? Его вмешательство и решимость установить истину помогли "открыть клетку". Казалось, теперь Брету все равно, покинет она клетку или останется в ней. Но в глубине души Мона знала, что это не так. Брет не успокоится, пока она не выйдет на свободу. Но вот для кого он это делает? Для нее или для себя? Впрочем, она была благодарна ему в любом случае. Поняв, что он все еще ждет ответа, Мона твердо сказала: - Я собираюсь вернуть ему кольцо. Однако Брет не успокоился. - Ты не передумаешь? Что бы он ни сказал? - Не передумаю. Напряжение оставило его, и Мона тут же поняла, какое облегчение испытал Брет. Но прошла секунда, и его лицо снова превратилось в бесстрастную маску. Он вышел из машины, открыл Моне дверцу и, держась так, словно был здесь хозяином, повел ее в гостиную. Дворецкий Мелвилл вырос перед ними, словно по мановению волшебной палочки, как будто желал доказать Рику, что его слуги всегда на посту. - А, это вы, мисс. Босс уже несколько раз спрашивал о вас. - Мелвилл, вы случайно не знаете, где он? - Думаю, отдыхает в своих покоях, мисс. - Спасибо, - с облегчением улыбнулась Мона. Нужно было поговорить с ним как можно скорее. Там их никто не подслушает. Зная, что присутствие Брета выведет Рика из себя, она на мгновение задумалась. Не сказать ли, что она предпочитает поговорить с Ри-ком наедине? Но решительный вид Брета заставил ее понять, что это бесполезно. Он намерен увидеть происходящее собственными глазами. В сопровождении Брета она добралась до покоев Рика и негромко постучалась. Через несколько секунд Кларис открыла дверь. - Вы вернулись! Слава тебе, Господи! А он на террасе... Кларис говорила как обычно, но в ее фиалковых глазах застыла настороженность. Правда, при виде Брета она тут же успокоилась. - Как дела? - спросил он. - Я делала все, что в моих силах. Но, боюсь, без особого успеха. Он в страшном гневе. - Кто там, черт побери? - злобно рявкнул Рик. - Я не хочу никого видеть! - Он не догадывается, что это вы, - спокойно сказала Кларис и отошла в сторону, про-пуская обоих в кабинет. Брет остановился и что-то быстро шепнул Кларис на ухо. Тем временем Мона расправила плечи и вышла на террасу. 10 Едва она добралась до балконных дверей, как Рик повернул кресло. При виде Моны его бледное лицо покраснело от гнева, смешанного с облегчением. - Где ты была, черт побери? - злобно спросил он, когда Мона подошла ближе. - Я умираю от беспокойства. - Слишком сильно сказано, - весело вставила присоединившаяся к ним Кларис. - Он про-снулся только к ланчу. Метнув на нее нетерпеливый взгляд, Рик повернулся к Моне. - Ты не ответила на мой вопрос... Где тебя носило? - Мона была со мной, - хладнокровно заявил Брет. Рик вздрогнул, поднял глаза и выпалил: - Ты вернулся? Какого черта? Разве я не сказал, что тебе здесь нечего делать? Когда ты оставишь Мону в покое? Брет прислонился к дверному косяку и поднял бровь. - Если ты скажешь, на какой вопрос отвечать первым, постараюсь сделать все, что могу. - Можешь не отвечать ни на один. Убирайся отсюда! - Предупреждаю: если я уйду, Мона уйдет со мной. В улыбке Хаббарда чувствовался оттенок торжества. - Мона не уйдет от меня. - На твоем месте я не стал бы держать пари. - Ты что, вчера вечером так ничего и не понял? - насмешливо спросил Рик. - Эта лживая телка не прочь тайком удрать, но возвращается, когда наступает время кормежки! - Он посмотрел на Мону и властно поднял руку. - Иди сюда! - Думаю, тебя ждет разочарование. Она не любит приказов, - негромко сказал Брет. - Не твое дело! - рявкнул Рик. - Мона!.. - Извини, Рик, - мягко сказала она, - но Брет прав. Хаббард стойко выдержал удар. - Ладно, - быстро согласился он. - Обойдемся без приказов. Но ты не уйдешь от меня. Мы скоро поженимся. - Извини, - снова сказала она. - Я не могу выйти за тебя. Мне не следовало соглашаться на это с самого начала... - Видя, что лицо Рика покраснело еще сильнее, она торопливо продолжила: - Ты мне дорог, но я не люблю тебя. Я хотела любить тебя. Пыталась полюбить... Но ничего не вышло. - Ты что, любишь другого? Рик злобно посмотрел туда, где стоял Брет, но тот вместе с Кларис уже ушел в кабинет. - Только не говори мне, что ты любишь Ро-уда! - Это звучало как мольба. Мона хотела сказать ему правду, но передумала. Признаваться, что она любит его соперника, не имеет смысла. - Не скажу, - осторожно ответила она. - Ну что ж... Даже если ты не любишь меня, мы все рявно можем пожениться. Ты сама сказала, что я дорог тебе. - Этого недостаточно. Ничего не выйдет. Ты испытываешь желание, но оно скоро пройдет. А потом мы оба будем жалеть. - Ты можешь бросить калеку? - Ты скоро поправишься. - Твоими бы устами... Но вчера вечером ты обещала не бросать меня. - Вчера вечером я еще думала, что авария произошла по моей вине. - При этих словах со щек Рика сошла краска, и его лицо стало пепельно-серым. - Но я принимаю на себя часть ответственности, - решительно продолжила Мона. - Если бы я не вернула тебе кольцо, ты бы не сел за руль в таком состоянии... Каждый должен отвечать за свои действия, - добавила она и поняла, что цитирует Брета. - Так ты знаешь, - хрипло пробормотал он. - Откуда? - Я вспомнила, - уверенно солгала Мона. -Мне искренне жаль, что я причинила тебе столько боли. Я не хотела этого. - Но я люблю тебя. - Я в это не верю. Ты просто одержим мною... А никто не может отвечать за одержимость другого... - С чувством облегчения Мона сняла с пальца кольцо и протянула ему. На сей раз Рик взял его. Пока он сидел, уставясь на мерцающие бриллианты, Мона добавила: - Любовь длится, а мания проходит... Скоро ты забудешь меня и, надеюсь, найдешь свое счастье. Он предпринял последнюю попытку. - Если ты уйдешь от меня, у тебя ничего не останется. Ни денег, ни работы, ни жилья... - Работу я найду, жилье тоже, но самое главное - я буду свободна. На свете нет ничего дороже этого... До свидания, Рик. Прости за то, что я не сумела полюбить тебя. Он наклонил голову и ничего не ответил. Мона знала: она поступила правильно и сделала то, что обязана была сделать. И все же она чувствовала себя палачом. Она повернулась, как слепая, прошла в дверь и очутилась в кабинете. После ярко освещенной террасы там было темно и прохладно. Увидев побелевшее лицо Моны, Брет шагнул вперед и обнял ее за талию. - Ну что, едем? Она тяжело вздохнула и твердо сказала: - Да. - А как быть с вашими вещами? - с обычной для нее практичностью спросила Кларис. Решение принял Брет. - Вы сможете упаковать их и отнести в пент-хаус? - Конечно. Мона порывисто обняла молодую женщину. - Спасибо за все. Вы позаботитесь о Рике, правда? - Обязательно, - пообещала Кларис. Брет вывел Мону наружу и помог сесть в машину. Когда она стала неловко застегивать ремень безопасности, Брет придвинулся к ней и тщательно проверил пряжку. Через несколько минут "Голубая лагуна" осталась позади. Они ехали в Филадельфию. Стоял теплый, солнечный воскресный день. Шоссе было забито машинами. Мона откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза. Казалось, с четверга прошла целая вечность... Неужели Брет вновь вторгся в ее жизнь всего три дня назад? Сколько всего случилось после той неожиданной встречи в парке... Он избавил ее от невыносимого бремени, изменил ее будущее, дал драгоценную свободу... Но зачем ей эта свобода? Чтобы остаться с Бретом? Стоило ли избавляться от власти одного одержимого, чтобы тут же попасть в зависимость от другого? Нет, сравнивать Брета с Риком несправедливо. Разница между ними огромна. Рик держал ее при себе насильно. Она была абсолютно убеждена, что Брет никогда не пошел бы на такое. Если бы Брет понял, что она хочет уйти, то не стал бы останавливать ее. Но я не хочу уходить. Я люблю его и желаю быть с ним, пока ему не надоест. Надолго ли? Он сам говорил, что мания быстро проходит. Охваченная сомнениями и неуверенностью в себе, Мона тяжело вздохнула. Сейчас она слишком устала, чтобы что-то решать. Переживания последних четырех дней сыграли свою роковую роль. У Моны больше нет сил - ни моральных, ни физических. Остается только одно: надеяться на помощь Брета. Когда Мона пошевелилась и открыла глаза, они въезжали на подземную автостоянку. Узнав стоянку "Редстоуна" и вспомнив некоторые подробности поездки, она поняла, что проспала большую часть трех часов, проведенных в дороге. Стоило Моне выспаться, как ее неуверенность магическим образом исчезла. Она была полностью уверена в себе и знала, что воспользуется любым шансом стать счастливой, каким бы ничтожным он ни был. Брет покосился на нее и спросил: - Ну что, тебе лучше? - Намного лучше, - с улыбкой ответила Мона. Не ответив на улыбку, Брет обошел машину, открыл дверцу и помог ей выйти. Его место парковки находилось у самого лифта. Брет воспользовался специальным ключом, и через секунду они плавно поднимались наверх. Хотя Мона была в пентхаусе только один раз, да и то недолго, он выглядел странно знакомым и даже приветливым. Здесь было намного уютнее, чем в апартаментах Рика. Или ей так кажется, потому что рядом Брет? - Ты можешь занять спальню для гостей, - с холодной вежливостью сказал он. Помня, каким пылким любовником Брет был ночью, Мона думала, что он будет спать с нею. Испытанное ею горькое разочарование ясно говорило о том, что она очень ждала - по крайней мере, интуитивно - предстоящей ночи. Брет открыл левую дверь и сунул туда сумку. - Ко мне приходит прислуга. Думаю, что кровать застелена и все готово. Он говорил так, словно пытался вести светскую беседу с не слишком приятной гостьей. - Будем обедать дома? - спросил он. - Или предпочитаешь куда-нибудь съездить? Несмотря на долгий сон, Мона все еще ощущала усталость и не хотела тратить силы. Но рдруг у Брета другие планы? Хорошенько подумав, она осторожно ответила: - Вообще-то мне все равно. Решай сам. Брет внимательно посмотрел на ее бледное лицо и синяки под глазами и сказал: - В холодильнике полно продуктов. Пойди освежись, а я тем временем что-нибудь приготовлю. Стоя под душем, Мона гадала, чем вызвана холодность Брета. Прошедшей ночью он был страстным и требовательным. Был мужчиной, который наконец получил то, что хотел. Однако с утра его поведение сильно изменилось. Хотя Брет оставался рядом и заботился о ней, но исходившее от него тепло исчезло. Похоже, он сознательно отстраняется от нее. Зная его серьезное отношение к любовной связи, Мона догадывалась, что он хочет дать ей время. Время, чтобы отдышаться и подумать. Но все уже решено. Она'скажет ему об этом при первой возможности. Чувствуя непривычную уверенность в себе, Мона надела чистое белье, юбку и вторую из шелковых блузок, купленных Бретом. Расчесав волосы, она собрала их в гладкий пучок и пошла на кухню. Несмотря на все современные приспособления, удобный мебельный гарнитур и яркие обои, эта комната, как и большинство современных кухонь, больше напоминала операционную. Брет раздвинул стеклянные панели, закрывавшие вход на террасу, и на кухне гулял теплый и влажный ветер. Обвязав узкие бедра вафельным полотенцем, Брет смешивал салат в большой стеклянной миске; тем временем в духовке шипели два бифштекса. Стол был накрыт, посередине стояла уже откупоренная бутылка вина. Услышав шаги Моны, Брет поднял глаза, но снова не ответил на ее улыбку. У Моны, сбитой с толку его холодностью, язык прилип к нёбу. - Я решил накрыть на кухне, - бросил он. - Похоже, будет гроза. Словно в подтверждение его слов, сверкнула молния и издалека донесся раскат грома. Продолжая играть роль вежливого, но не слишком радушного хозяина, он усадил Мону, разложил еду по тарелкам и наполнил бокалы. Бифштексы прекрасно прожарились, салат был свежим и нежным, но потрясения, пережитые за последние дни, лишили Мону аппетита. Впрочем, Брет тоже ел без особой охоты. Хотя он не сводил глаз с тарелки, но жевал пищу как безвкусную резину. Мона пригубила бокал и притворилась, что увлечена едой. Царившее за столом молчание мучило ее. Интересно, о чем он думает? С лицом, мрачным, как приближающаяся гроза, он подлил Моне вина. К своему бокалу Брет так и не притронулся. Он отчаянно боролся за Мону. После одержанной победы ему следовало ликовать, а не хмуриться. Когда с едой было покончено и они перешли к кофе и бренди, Брет попытался избавиться от одолевавших его черных мыслей и наконец-то прервал молчание: - Кажется, гроза проходит стороной. Может быть, посидим снаружи? Мона взяла чашку и бокал, прошла на террасу и опустилась в шезлонг. Брет вышел следом за ней и сел рядом. Кофейные чашки давно опустели, а они все еще не сказали друг другу ни слова. Раньше они тоже часто молчали, но тогда их молчание было спокойным и дружеским, а не ледяным и напряженным. Наконец Мона решила выяснить, какая муха его укусила. - Как ты догадался, что Ивлин скрывает правду об аварии? - спросила она. - Ни о чем я не догадался, - спустя мгновение ответил он. - Просто внутреннее чутье под-сказывало, что тут что-то не так. И я решил слегка сблефовать. - Какое счастье, что тебе это удалось! - Это было нетрудно. Ведь Ивлин давно хотелось облегчить душу. Мона нежно погладила его по руке. - Но если бы ты не поехал туда и не нажал на нее, Ивлин могла бы молчать вечно. Я бы вышла замуж за нелюбимого и продолжала чувствовать себя виноватой до самой смерти. И снова он не откликнулся на ее ласку. Его твердый профиль был таким холодным и высокомерным, что Мона невольно отдернула руку и умолкла. Почему он не хочет слышать слов благодарности, почему сердится? Может быть, сыт по горло всей этой историей? Сделал свое дело и умывает руки? Нет, конечно нет. Но должна же быть какая-то причина... Просто он насытился ею. Хватило одной ночи, чтобы его перестало тянуть к ней. Нет. Она не могла в это поверить. Он желал ее отчаянно, страстно, и интуиция говорила ей, что такое желание быстро не проходит. Его что-то заботит. Но что же? Выяснить это можно только одним способом. Тщательно выбирая слова, она спросила: - Почему ты решил поселить меня в спальне для гостей? - А чего ты ждала? - ледяным тоном ответил он. - Что мы будем спать вместе. Лицо Брета напряглось и застыло. - Я вижу, ты обо мне не очень высокого мнения. - Не успела Мона сказать, что подобная щепетильность смешна, как Брет продолжил: - Я слышал, как ты сказала Рику, что самое главное на свете - это свобода. - Да, но я... - И что же ты собираешься делать с этой свободой? Эти слова вылили на Мону ушат холодной воды. Пусть не думает, что она рассчитывает на его поддержку! - Я... Во-первых, я хочу найти работу. А потом надо будет подыскать себе жилье... Конечно, если ты не хочешь, чтобы я жила с тобой, - шутливым тоном добавила она. - Не хочу, - лаконично ответил он. - Но видеться-то мы будем? - рискнула спросить она. - Нет. - Односложное слово упало как камень... - Но я думала, что ты желаешь меня, - промолвила она. - Ты ошиблась. Мона вспыхнула. - Ты сам заставил меня в это поверить! Сказал, что хочешь вернуть меня! Говорил, что хочешь спать со мной! - Разве ты не слышала старую поговорку: "Будь осторожен в желаниях, потому что они могут сбыться"? - Увидев, что от лица Моны отхлынула кровь, он ровно и бесстрастно произнес: - В компании "Роуд" есть вакантное место, которое может тебе подойти. Моему заместителю Джою Родни нужна хорошая личная помощница. Жалованье отличное. С жильем тоже проблем не будет. У меня есть пустующая квартира. Правда, район не слишком престижный, да и мебели еще нет, но жить там можно. По крайней мере, какое-то время. Конечно, ты можешь оставаться здесь, пока у тебя не появятся деньги, чтобы обставить квартиру по собственному вкусу... Я не боюсь, что ты сбежишь к Хаб-барду, едва он вернется. Уверен, что у Кларис хватит здравого смысла продержать его в "Голубой лагуне" еще несколько дней. Я распоряжусь выдать тебе аванс в счет жалованья, чтобы ты могла купить все, что нужно, и не ограничивала себя. - Спасибо, но в данных обстоятельствах я не могу... - выдавила она. На нее навалилась свинцовая усталость. - Можешь не волноваться, - насмешливо прервал ее Брет. - Меня рядом не будет. Я возвращаюсь в Англию. - В Англию? - тупо повторила она. - Но ты же сказал, что приехал сюда насовсем... - Таким было мое первоначальное намерение. Но я передумал. - Почему? - Потому что понял, что Штаты мне больше не подходят. Она не верила ни единому его слову. Брет всегда любил Филадельфию. И считал ее своим домом. Почему он внезапно решил вернуться в Англию? В этом нет никакого смысла. Если только... С трудом шевеля пересохшими губами, она спросила: - И когда ты намерен это сделать? - Завтра утром. Завтра утром! Времени почти не остается. Теперь или никогда... Придется применить шоковую терапию, Мона вскочила и швырнула на пол бокал с бренди. - Можешь подавиться своей работой, своей квартирой и своим авансом! Помнишь, что ты сказал мне в четверг? Нет? А я помню! Ты сказал: "Если ты порвешь с Хаббардом и вернешься ко мне, у меня хватит денет, чтобы купить тебе по бриллиантовому кольцу на каждый палец и обеспечить жизнь, о которой ты мечтаешь"! - Ну хорошо... Если ты так хочешь, я буду платить тебе щедрое жалованье... - согласился слегка испуганный Брет. - Плевать мне на твое щедрое жалованье! - продолжала бушевать Мона. - Если я для тебя ничего не значу, то не возьму у тебя ни цента! Не нужна мне твоя помощь! Беги, катись! Брет поднялся и грозно навис над ней. - С чего ты взяла, что я бегу? - А разве не так? - вызывающе ответила она. Он шумно выдохнул. - Ладно, если хочешь, можешь называть это бегством. Но если мы оба останемся в Филадельфии, я за себя не ручаюсь. Ее душа была готова запеть. Значит, она все-таки была права. Он все еще желает ее! Год назад гордость помешала ей бороться за Брета, и чем это кончилось? Она не собирается совершать ту же ошибку дважды. Мона подняла на него умоляющие зеленые глаза. - А мне и не нужно, чтобы ты за себя ручался. Я хочу быть с тобой и делить с тобой постель, пока этого хочешь ты. - В качестве платы за услуги? - резко спросил он. - Однажды ты сказала мне, что не про-даешься. Я не хочу, чтобы валютой была твоя благодарность. - Но это не так... - Ясно, что он не верит ей. Она тяжело вздохнула. - Какое тебе дело до моих мотивов? Ты ведь сам признался, что хочешь всего лишь отомстить... - Это желание умерло, когда я узнал правду. У тебя очень строгие моральные принципы, но я тоже не лишен их. Я не могу просить тебя сменить одну клетку на другую. - Но если в этой клетке мы будем вместе, она перестанет быть клеткой. - С какой стати? Ты не любила Хаббарда и не любишь меня... - Нет, люблю! - с жаром ответила она. - Зачем лгать? Когда я спросил тебя об этом, что ты мне ответила? А потом я случайно под-слушал твой разговор с Хаббардом. Он спросил, любишь ли ты меня, и ты сказала "нет". - Все было не так! - возразила она. - Он сказал: "Не говори мне, что ты любишь Роуда". А я ответила ему: "Не скажу". - Не вижу разницы. Все равно это бессмысленно. Ты можешь хотеть остаться со мной. Я знаю, что могу пробудить в тебе желание... Но этого недостаточно. Ты из тех женщин, которым нужно выйти замуж за любимого человека, который хочет иметь детей и будет счастлив прожить с тобой всю жизнь. Поэтому самое лучшее, что я могу сделать ради нас обоих, это оставить тебя в покое. Ради нас обоих... Эта фраза заставила Мону засомневаться. Может быть, она не ошиблась, когда подумала, что Брет помог ей освободиться только ради ее блага? Может быть, она действительно не нужна ему? Но тут, как луч маяка во тьме, пришло спасительное воспоминание о его нежности, о том, как он называл ее любимой. Значит, хоть что-то он к ней испытывает? Она решила бросить на кон последний аргумент. - Есть одна маленькая проблема, - бодро сказала Мона. - Человек, которого я люблю, не желает жениться на мне... А мужчины, которые любят детей, предпочитают любить своих соб-ственных. Брет прищурился и бросил на нее подозрительный взгляд. - Будь добра объяснить, что значит твоя последняя фраза. - Сегодня ночью мы занимались любовью. Причем несколько раз. Я могла забеременеть. - Что?! - воскликнул он. - Я могла забеременеть, - четко повторила она. - Ты же говорила мне, что предохраняешься. - Это было год с лишним тому назад. Мой гормональный дисбаланс прошел сам собой, и после аварии я не принимала никаких таблеток. - О Боже... - прошептал ошеломленный Брет. - Я прекрасно понимаю, почему ты улетаешь в Англию. Мужчины не любят попадать в ловушку. Ничего, как-нибудь справлюсь... Брет схватил ее за плечи и слегка потряс. - Если я правильно догадался, то... - Нет, я не про аборт. На свете множество матерей-одиночек, и они умудряются растить детей. - Да, это правда. Но я не хочу, чтобы ты стала одной из них. Если ты беременна, мы не-медленно поженимся и... Мона вырвалась. - Поженимся? Неужели ты думаешь, что я выйду замуж за человека, который этого не хочет? - Мона, не говори глупостей. Ты прекрасно знаешь, чего я хочу. - Ничего я не знаю! Но если ты думаешь, что я выйду за тебя только из-за ребенка, то сильно ошибаешься. Я не собираюсь привязывать к себе человека, для которого ничего не значу. Я прекрасно поняла, что ты имел в виду, когда сказал: "Будь осторожен в желаниях, потому что они могут сбыться"! - Не обращая внимания на попытки Брета прервать ее, Мона выпалила: - Ты обвинял меня в том, что я не люблю тебя, а сам даже не хочешь меня, не говоря о любви! - Конечно, я люблю тебя, - ответил Брет. Именно это она и хотела услышать. Однако, понимая, что еще не добилась своей цели, она ответила ему: - Зачем лгать только потому, что я могу родить твоего ребенка? - Я не лгу тебе. - Он вздохнул. - Бог свидетель, я никогда не переставал любить тебя. Именно поэтому я и не мог позволить тебе... Мона прижала палец к его губам и нежно спросила: - Ты действительно любишь меня? Если да, то докажи это. Я устала от слов. - Она подошла к Брету вплотную, обняла за шею и крепко прижалась к его телу. - Пожалуйста, Брет, люби меня... Какое-то мгновение он медлил, заставив Мону затаить дыхание. А потом поднял на руки и хрипло сказал: - Осторожнее. Тут все усеяно битым стеклом... Брет отнес ее в свою спальню, положил на широкую кровать и, с трудом сдерживая нетерпение, начал расстегивать шелковую блузку. Справившись с блузкой, он расстегнул на ней лифчик, зарылся лицом в ее груди и глухо пробормотал: - Радость моя, если бы ты только знала, как я тебя люблю... Этот год был для меня адом... Пожалуйста, скажи, что ты выйдешь за меня. - А если я не беременна? Он слегка приподнял голову и сказал: - Все равно. Когда-то ты любила меня. Если бы у меня была хоть малейшая надежда, что ты все еще любишь меня, я бы попросил тебя сделать это, как только... - Внезапно он умолк и жадно уставился на ее грудь. Затем протянул руку и дрожащими пальцами приподнял серебряную цепочку, лежавшую в ложбинке между грудями. К цепочке было прикреплено серебряное кольцо. Увидев выражение его лица, Мона чуть не заплакала. Наконец он хрипло спросил: - Давно ты носишь это? - Больше года. С того самого вечера, когда ты не обнаружил его на моем пальце. Я сняла его только один раз. Прошлой ночью. Если бы ты увидел кольцо, то понял бы, что я никогда не переставала любить тебя. - Жаль, что я не увидел его, - пылко ответил он. - Тогда мои мучения были бы на день короче. Я боролся с собой, пытался убедить себя, что могу сделать тебя счастливой, что не стану вторым Хаббардом... Понимаешь, до прошлой ночи я твердил себе, что ты еще могла сохранить ко мне какие-то чувства, но, когда ты поклялась, что это не так, я не выдержал... Если бы ты знала, какую боль мне причинила... - Прости меня. - Мона нежно погладила его по щеке и провела кончиками пальцев по сильной шее. - Тогда я считала, что обязана вернуться к Рику... Вот почему мне пришлось солгать тебе. - И как ты собираешься искупать свою вину? Мона лучезарно улыбнулась, - Что-нибудь придумаю. - Сначала дай мне вернуть кольцо на его прежнее место. Брет снял с ее шеи цепочку, отсоединил кольцо и надел его Моне на палец. - Придется носить, пока я не куплю тебе что-нибудь получше. - Ничего лучшего мне не нужно. - Мона притянула к себе его голову и страстно поцеловала. - Все, что мне нужно, это твоя любовь. - Она принадлежит тебе, - сказал Брет, вернув ей поцелуй. - Ты всегда будешь любить меня? Тон Моны заставил его поднять голову и подозрительно прищуриться. - У тебя есть повод сомневаться в этом? - Ну... Дело в том, что я опять солгала тебе... Но теперь ты знаешь, что я люблю тебя и что все хорошо. Поэтому я думаю, что лучше сказать тебе правду. - Да уж, - сухо сказал он. - Когда я говорила, что могу забеременеть... Так вот, это едва ли случится. - Почему? - Потому что я все еще принимаю таблетки. На самом деле врач сказал, что небольшой гормональный дисбаланс, которым я страдаю, пройдет сам собой, когда у меня появятся дети... Ты на меня не сердишься? - тревожно спросила она. - Нет, не сержусь. Надеюсь, что в недалеком будущем дети у нас появятся, но согласен по-дождать. Хочу, чтобы год-другой ты была только моей. - Потом он насмешливо поднял бровь и осведомился: - Ты больше ни в чем не хочешь мне признаться? - Только в одном. - В чем же? - Ты говорил, что не любишь заниматься любовью в машине. Но однажды мне присни-лось, что мы любили друг друга в ванне... - Серьезно? - А потом ты вытер меня, отнес в кровать и... - Остальное она прошептала ему на ухо. Брет рассмеялся и ответил: - Думаю, я справлюсь. Особенно с твоей помощью. Мона поцеловала его в подбородок и подтвердила: - В моей помощи можешь не сомневаться. - А других эротических фантазий у тебя нет? - поинтересовался он. - Их десятки, - радостно ответила Мона. - Достаточно, чтобы заполнить первые годы на-шей семейной жизни. - И игриво добавила: - За остальные не ручаюсь. - Радость моя, к тому времени я накоплю опыт и что-нибудь придумаю сам, - со смехом заверил ее Брет.