Декабрь 1690 г.

Южный Порт, Плимутская колония

Сквозь завесу снегопада донесся голос. Точнее, отголосок, жалобный и слабый. Аластор удивился тому, что он вообще смог проникнуть сквозь зеркала. Но голос действительно звучал. И даже становился громче, пока демон сидел у очага с зеленой трескучей магией и наслаждался роскошным ужином из ядовитых летучих мышей с тыквенным пюре.

– Помоги мне…

Можно было подумать, что это ветер воет, но слова звучали так соблазнительно болезненно.

В них слышалось восхитительное отчаяние.

Они сулили мощную магию тому, кто сумеет ею воспользоваться.

– Помоги, умоляю!

«Обязательно, – самодовольно подумал демон, – с удовольствием».

И принц Аластор отложил серебряный нож и поднялся, чтобы отправиться на поиски нитей магии, которые тянулись к поверхности зеркала. Если желание смертного было достаточно сильным, от него исходили сверкающие ленты изумрудной энергии, по которым Аластор мог найти их источник.

Он снял с крючка на стене серебряную цепь и надел на шею. На цепи висел фонарик, который звякнул, ударившись о пуговицы его мантии. Пуговицы были в виде паучков. Проходя сквозь зеркало, Аластор был полон предвкушения.

– На помощь!

Демон шел по извилистым тоннелям зазеркалья на звук умоляющего голоса. Скорбь и отчаяние в нем усиливали свет магических нитей, вившихся среди смога и сумрака. Этот свет наполнял Аластора азартом.

«Что же это за смертный червяк, – думал он, – с такими способностями к магии? Кто-то с гигантским чувством ответственности, конечно. Он обладает огромной силой и влиянием на жизни многих людей. Возможно, король? Или даже император?»

Теперь-то Аластор покажет братьям, кто тут главный, их черные сердца лопнут от зависти и злобы! Магия, которую он получит от этого контракта, заставит их пожалеть о дне, когда они решили проигнорировать его требования. Братья часто посылали кого-нибудь из своих многочисленных слуг собирать магию. Им самим было не до того: балы, дуэли с троллями и прочие развлечения не оставляли им времени, чтобы выполнять свое предназначение. Ну и, разумеется, они были рождены еще и для того, чтобы командовать более низкими демонами.

Аластор усвоил урок: если хочешь власти, захвати ее.

Но добравшись до мира людей, демон понял, что заблуждался: зеркало было маленьким, не больше тех, какими пользовались эти гадкие людишки, когда брились. Аластор никогда не понимал этой привычки. Волосы хоть немного сглаживали их крысиные черты, и делали людей хоть сколько-нибудь приемлемыми для изысканного вкуса демонов. Однако этим зеркалом, судя по всему, в последнее время пользовались не часто.

Аластор схватился за раму и задумался. Он смотрел изнутри зеркала, не выдавая себя. До него долетел ледяной порыв ветра, покрыв поверхность портала морозными узорами. Спиной он чувствовал влажное тепло Нижнего Королевства, которое звало его назад.

Зеркало… Теперь оно стало окном в холодную унылую лачугу со стенами из темного дерева. Не огромное зеркало в золотой раме, выходящее в сверкающую залу дворца… Зеркало для бритья!..

– Помогите… Спасите нас…

Аластору, наверное, стоило вернуться в уютную башню к тыквенному пюре и оставить смертного наедине с его страданиями. Но демон продолжал держаться за раму, вцепившись в нее когтями. Он ведь уже пришел, разве нет? Независимо от его положения в обществе, этот гнусный микроб сумел силой своего желания так ярко зажечь магические нити…

Возмущенно фыркнув, Аластор предположил, что все люди, от королей до крестьян, желают, ненавидят, боятся и страдают одинаково, просто с разной силой. Таковы уж непростые обстоятельства человеческого существования. Люди попадают из одной беды в другую, предают друзей и преследуют соперников, качаясь на маятнике недолговечной жизни. Способность к сильной магии была у них всегда. Если бы Аластор смог понять, что за желание призвало его в этот мир, он бы выжал его из человечьего сердечка до последней капли, как слизь из гниложука, пока это жалкое создание не заключит с ним контракт.

Протискиваясь в узкую раму, Аластор принял форму, предназначенную специально для мира людей – он превратился в белого лиса. Людишки не очень-то склонны доверять свирепым темным существам, к тому же превращение помогало обойти чары, которые делают демонов невидимыми в человеческом мире. Люди не видят демонов в их настоящем обличье – таково прощальное проклятье Древних, которые отгородились от всех в своем королевстве, куда никому больше нет доступа.

Менять форму могли только демоны-душегубы. Это было еще одним доказательством их превосходства над остальными демонами. Об этом Аластор и подумал, бесшумно спрыгивая на пол.

Другим демонам приходилось использовать тени и шум, чтобы вызвать страх в сердцах людей. Страх – тоже сильное чувство, но то, что могли извлечь из него низшие демоны, казалось искрой по сравнению с лесным пожаром, который получался в результате контрактов, заключенных душегубами.

Ветер завывал в рассохшихся стенах покосившегося дома. Он обдавал демона холодом, вонзаясь в него тысячей ледяных стрел. Аластор едва не повернул обратно, но как только он вышел из портала, его накрыло волнами волны страдания и боли. Отчаяние разлилось по всему дому, возможно даже подточило стены. Демон зажег фонарик, висевший у него на шее.

Магия клубилась в воздухе. Энергия сверкала и танцевала, собираясь в контейнер, который Аластор принес с собой. Демон огляделся. Единственным источником света был умирающий огонь в очаге. Камин Аластора был огромным. По его приказу гоблины сделали его из лучшего драконьего стекла и украсили окаменевшими эльфийскими сердцами. Но у людишек очагом служил круг из десятка обгоревших камней. Над очагом склонилась фигура, которая впечатлила Аластора еще меньше. Бесформенное существо, завернувшееся в выцветшее одеяло. Женщина? Магия исходила от нее, поднимаясь над головой и растекаясь беспокойными волнами. Какая отличная боль! Нетрудно будет заключить сделку с существом, которое так страдает.

Но нити вели не к ней. Они тянулись на улицу. Видимо, Аластор не мог исполнить ее желание, иначе он бы услышал сквозь зеркало и ее голос. Аластор собирался выйти из дома, но вдруг увидел кое-что любопытное, а противиться любопытству он никогда не мог. У ног женщины валялся пустой котелок.

Люди используют странный огонь, совершенно беспомощный по сравнению с магией, которой греются, готовят еду и освещают Нижнее Королевство. А еще он чахлый и капризный. В этом очаге дрожащий огонек цеплялся за несколько тонких веточек и за то, что бросила туда женщина. Что-то кружевное… Вязаный чепчик, слишком маленький для нее самой. Ботиночки, не больше человеческой ладони.

Аластор не хотел и не собирался больше смотреть на это. Изможденная женщина тихо вздохнула и упала на пол. С жутким ревом ветер распахнул дверь. Демона едва не снесла волна ледяного воздуха и белых хлопьев. Аластор вышел на улицу.

Люди называют это… снегом. Демон скривился, обнажив клыки. Он ненавидел снег. Ненавидел, как его хлопья падают на шерсть, как снег обжигает глаза и заставляет его дрожать, как хобгоблина, которому вот-вот отрежут рог. У всего этого был только один плюс: маскировка. Белый лис в поисках добычи мог долго оставаться незамеченным.

Когда, пробираясь сквозь вьюгу, демон снова отыскал магическую нить, он уже не чувствовал отмороженных лап. Но идти оставалось недолго. Через несколько секунд он понял, что рыдания раздаются уже не в его голове, а долетают до острых лисьих ушек.

– Прости… Мне так жаль… Доченька…

Сквозь завесу метели демон увидел темную мужскую фигуру. Черные шляпа и плащ не защищали от снега, но человек не обращал на это внимания. Мужчина даже не поднял взгляда, когда Аластор подошел к нему сзади. Изумрудный свет магии из его фонарика упал на снег, но человек не видел и этого. Аластор все равно не думал, что он бы заметил.

Перед ним была небольшая яма, которую быстро заметало снегом. А рядом – небольшой деревянный ящик, на крышке которого было аккуратно вырезано имя Черити^[1].

Видимо, они были недалеко от океана. Даже несмотря на сильный запах морозного воздуха, острое обоняние Аластора улавливало соленый оттенок бурных волн. Рядом с человеком высилась горка из грязи, песка и камней.

От этого зрелища Аластор повеселел. За свою многовековую жизнь демон успел понять, что такая почва почти не дает урожая. Мало еды – значит, мало надежды. Но почему-то там возвышались десятки небольших занесенных снегом растений, листьев на них не было. Нет, – догадался он и задохнулся от радости. Это не стволы, а надгробия! Он подождал, пока человек опустит гробик в могилу и забросает его кашей из грязи и снега. Аластор был почти уверен, что человек снова заплачет. Его ресницы заледенели, снег прилипал к мокрым щекам. Мужчина отошел. Его руки были грубыми и красными от мороза. Дышал он тяжело, с губ срывались клубы белого пара.

– Как жаль, – наконец сказал Аластор.

Человек посмотрел на него, и на его лице появилось такое выражение, как будто он заблудился в своих кошмарах. Тем не менее, он не затрепетал, как подобает тому, к кому обращается такое прекрасное животное. Вместо этого он закрыл лицо руками и закричал от ужаса.

– Убирайся, дьявол! – простонал он. – Говорящий лис! Должно быть, и меня уже настигла лихорадка…

Подойдя ближе, Аластор увидел, каким изможденным был этот человек – кости, обтянутые кожей, запавшие глаза. Голод и страдания измучили его, а значит, он скорее согласится выслушать его.

Человек коснулся головы Аластора и отдернул руку, будто обжегся.

– Ты настоящий…

– Ну да. Но я не дьявол, – сказал Аластор и был отчасти прав. – Дьявол не пришел бы к тебе во время великой нужды.

– Он пришел бы, когда мое сердце ослабло, и вера пошатнулась, – строго ответил мужчина.

Справедливо замечено, отлично сказано. Аластор решил слегка изменить стратегию.

– Я не дьявол, а существо, у которого есть деловое предложение, – объяснил он, с невинным видом вылизывая лапу. – Я услышал твои крики и пришел помочь. Я Аластор. А тебя как зовут?

Человек не ответил. Он с каменным лицом смотрел на могильный холмик. Потом молча развязал дырявый плащ и укутал в него Аластора. Ткань промокла от снега, но еще хранила тепло и отвратительный запах человека.

– Это еще что такое? – удивленно пробормотал Аластор.

– Ты околеешь, существо, – сказал человек и поежился. Тонкая рубашка, испачканная сажей, не грела. Его голос был еле слышен: – Замерзнуть до смерти должен только один из нас, и это не ты. Так будет лучше, правда. Еды едва хватит, чтобы зиму пережила моя жена. Ей нужны силы, чтобы выздороветь.

– Вы потеряли ребенка, – сказал Аластор. – И, видимо, не вы одни. Как тяжело на сердце от этого. Как больно. Но ты не должен уходить вместе с теми, кто умер.

– Ты же дьявол, – прошептал мужчина, его лицо исказилось. – Что ты знаешь о боли?

– Я многим помог пережить этот ужас.

– А можешь ли ты вернуть тех, кого забрала у меня дикая пустыня? Можешь ли сделать так, чтобы они не отправились со мной за море?

Ага. Теперь Аластор понял, почему скорбь этого человека так сильна, почему она похожа на отчаяние королей и генералов, которых он встречал прежде. Боль переплеталась с ответственностью за других. С чувством вины.

– Я не могу вернуть мертвых, – ответил Аластор. – Да и ты вряд ли захочешь их потревожить.

Аластор вдруг понял, что на нем все еще плащ этого человека и выскользнул из-под него. Его тут же укусил холод. Дыхание превращалось в пар. Одной лапой Аластор прикрыл дыру в плаще, другой включил фонарик. Сгусток магии вырвался из него, и на глазах удивленного человека дыра исчезла.

– Колдовство! – выдохнул он.

Аластор помотал головой.

– Возможность! Я могу исправлять. Исполняю желания и дарю удачу. То, чего больше всего жаждет твоя душа, находится здесь, стоит только протянуть руку. Забудь о добре и зле, и увидишь подарок судьбы у своих ног. Взять его или нет – только твой выбор. Как твое имя?

– Онор^[2], – ответил мужчина, – Онор Реддинг.

Аластору удалось сдержать отвращение. Какое омерзительное имя! Может ли быть что-то хуже? Да уж, люди полны самоиронии – разве в их мире есть место чести?

– Это… деловое соглашение? – слабым голосом спросил Онор.

Аластор тут же продолжил:

– Да, деловое. Я всего лишь оказываю услуги в обмен на то, что имеет некоторую ценность для меня.

Онор помотал головой, стряхивая снег с полей шляпы.

– У меня нет ничего ценного.

– У тебя есть жизнь, не так ли? – спросил Аластор.

Онор удивился.

– Мне нужна не твоя земная жизнь, – продолжил Аластор. – А всего лишь обещание стать слугой в моем королевстве, когда твоя жизнь в этом мире подойдет к концу. Дело житейское, ничего особенного.

Онор прикрыл глаза, как будто что-то обдумывал.

– И как… как долго продлится эта служба?

– Пока я не решу, что хватит, – ответил Аластор.

То есть, никогда. Но в этом-то и прелесть игры со смертными. Они не умеют задавать правильные вопросы и предвидеть все последствия своих решений.

– Ну… меня предупреждали о подобных сделках. Говорили, что это проявления зла, – сухо сказал Онор. Но в его голодных глазах вспыхнуло желание жить, подогреваемое необходимостью заботиться о тех, кто последовал за ним в этот чужой и враждебный край.

Аластор усмехнулся про себя. Знакомое возражение. Он прекрасно знал, что на это ответить.

– Разве может быть что-то злое в выборе, сделанном с чистым сердцем и лучшими намерениями? – спросил Аластор. – Ты позволишь страданиям продолжаться, когда у тебя появилась возможность прекратить их? Ты можешь избежать всех этих бессмысленных смертей.

Человек посмотрел на свежую могилу, расчистил укрывший ее снег.

– Онор Реддинг, – сказал Аластор, – кто похоронит тебя, когда все, кого ты знал и любил, будут мертвы?

Дыхание мужчины сбилось.

– Ты можешь сделать так, чтобы никто в этом городе больше не умирал от болезней? – спросил он.

Смертный глупец! Будь на его месте кто похуже, он бы догадался попросить что-то более существенное. Мог бы договориться, чтобы все в этом поселке жили до глубокой старости. Потребовалось бы больше магии, зато и Аластор смог бы попросить больше.

– Конечно, – ответил Аластор. Демоны-душегубы, к которым относился и он, занимались заклятиями, оставляя заклинания и чары для ведьм. Подогнать их под конкретный запрос несложно. Он наложил бы на город заклятие, которое не пропустит внутрь ни одной болезни и защитит от любой инфекции.

Тихо падал снег. Стемнело, наступила ночь.

– Ну как, договорились? – спросил Аластор.

Онор глубоко вздохнул:

– Что я должен сделать?

Глава 1

Сделка с демоном

Поверхность зеркала задрожала, выпустив облачко теплого кисловатого воздуха. Вода из системы пожаротушения заливала последние свечи, которые Нелл и ее отец, Генри Белгрейв, зажгли для своего заклинания. Передо мной был мрак, похожий на жидкое стекло. Я шагнул вперед. Мое лицо в отражении исказилось, стало похоже на оскалившуюся маску. Видели бы меня сейчас мои родные. «Бедный малыш Проспер, – говорили мои тетушки. – Даже тени своей боится». Они бы ни за что не поверили, что я смогу отправиться навстречу ужасам, скрывающимся в тени, чтобы спасти Пруденс^[3], мою сестру. Они меня совсем не знали. Я совершал ошибки, мог наделать глупостей, но сейчас я точно не собирался быть беспомощной жертвой.

Я чувствовал злость. На себя. На свою семью. На Нелл. На Аластора. На демонов, которые не могли оставить мир людей в покое. Так, стоп. В замешательстве я сделал шаг назад и спросил Аластора:

– А теперь что?

«Сделка. Нужно договориться об условиях».

– Серьезно? Сейчас? Мы же от них отстанем!

«Да, бестолочь, серьезно. Полная ясность избавит нас от проблем в дальнейшем. А также, – нехотя сказал демон, – для того, чтобы открыть портал, мне нужна магия, которую даст эта сделка. Проходы сквозь зеркала закрыты чарами, и если какой-нибудь человек случайно туда попадет, то окажется навеки заточенным в зазеркалье. Мне казалось, в наши планы не входит вечно блуждать в потемках. Какой же ты тупой!»

Ладно. Это я заслужил.

– Мне нужна твоя помощь, чтобы вызволить Прю из Нижнего Королевства…

– Это можно.

– Я не закончил, – сказал я. – Еще я хочу, чтобы ты гарантировал нам возвращение в мир людей, не задушил нас по дороге и не запер в бесконечных зазеркальных лабиринтах.

«Отличный ход, слизняк. Потихоньку учишься быть демоном».

Я стиснул челюсти.

– Я не похож и никогда не буду похож на демона. Вы только всем вредите и разрушаете хорошее. Я не собираюсь быть твоей игрушкой.

Аластор молчал.

– Еще я хочу, чтобы ты перестал воевать с моей семьей, – продолжил я. – Оставь их в покое.

Он фыркнул у меня в голове, и моя кожа покрылась мурашками.

«Нет. Я исполню две первых просьбы в обмен на вечную службу. Служить ты будешь мне Внизу, в моем мире. Когда окончится твоя бренная жизнь».

Я поперхнулся.

Вечность…

Что-то долго.

На самом деле, это не долго. Это вообще по ту сторону понятия «долго». Неужели вся моя вечная жизнь будет состоять из одного и того же: вылизывать ботинки Аластора и готовить какую-то мерзость, которую они едят у себя, Внизу.

«Нет-нет, слизняк, этим у нас занимаются хобгоблины. Ты будешь присматривать за гнездами моих огненных гадюк. А уже потом, когда ты себя проявишь, я великодушно позволю тебе готовить моих любимых жареных фей. Они визжат и кусаются, когда им отрывают крылышки, но в духовке довольно быстро успокаиваются».

Я сжал кулаки.

Наказание ведь не в том, чтобы заниматься этим. Нет, настоящая пытка – постоянно слушать все эти истории про его «темное величие». Я, видимо, буду молить о смерти, лишь бы отдохнуть хоть несколько секунд.

Не могу поверить, что я был таким идиотом. Я-то надеялся, что он откажется от контракта и скажет что-нибудь вроде: «Знаешь, я тут подумал и решил хотя бы раз поступить правильно. Я просто помогу тебе и твоей сестре выпутаться из ужасной ситуации, в которую вы попали из-за меня».

В этом-то и заключается разница между людьми и демонами. Люди способны делать добро, а демоны – нет.

«Ну, где же твоя смелость? – сказал Аластор. – Я попросил всего об одной вещи, а ты тратишь драгоценное время, как будто других дел нет. Как будто ты уверен, что слабое сердечко твоей сестры вынесет жуть и ужас Нижнего Королевства».

Мое сердце забилось так, что едва не сломало мне ребра. Прю перенесла несколько операций, и доктора разрешили ей вести обычную жизнью, но когда она родилась, у нее были серьезные проблемы с сердцем. Она чудом выжила. Никто не мог сказать, что ей помогло: хорошие врачи и огромная внутренняя сила или чудо, магия, хваленая реддинговская удача.

Если второе… что же с ней будет, если Аластор все-таки вырвется из моего тела на свободу и все у нас отберет? Что если в Нижнем Королевстве действительно так ужасно?..

Нет! Я помотал головой, отгоняя эти мысли. Пруденс сильная. Из нас двоих она всегда и во всем была лучшей. Постоянно вытаскивала меня из всяких историй. Теперь моя очередь спешить к ней на помощь.

«Я помогу тебе спасти сестру и сделаю так, чтобы вы оба вернулись обратно. Взамен я заберу твою тень. Ты согласен?»

Стоп. Мысль о клятве Аластора отомстить моей семье едва не заставила меня забыть что-то очень важное. Давным-давно наш предок Онор Реддинг пообещал ему души всех членов своей семьи, а также их потомков. В том числе и мою. А это значит… что я не дал демону никакого нового обещания.

«Ты все перепутал», – выпалил Аластор, очевидно подслушав мои мысли. Он был так увлечен мечтами об издевательствах надо мной, что даже сам этого не понял. В этот раз самодовольно усмехнулся я. – «Так, тогда я потребую кое-что еще…»

В дверь громко постучали, и все мысли вылетели из моей головы. Я обернулся, и тут кто-то закричал:

– Есть тут кто-нибудь? Отойдите от двери, мы ее сейчас выбьем!

– Я принимаю твои условия, – сказал я Аластору. – Давай быстрее!

Из моей груди вырвалась вспышка зеленого света и разделилась на ниточки. От удивления я отшатнулся от зеркала, а сверкающие нити обвивали меня и проникали внутрь.

Магия… Я никогда еще не видел такого зеленого цвета – даже в самом большом наборе красок и карандашей. В природе такого просто нет. Он выглядел… как электричество. Магические нити окружили меня, мигая, как огоньки, а потом исчезли в зеркале.

«Ладно, – обиженно сказал Аластор. – Очевидно время, которое я провел в тюрьме твоего еле развитого сознания, и меня не пощадило… Чем раньше я из тебя выберусь, тем лучше».

Ну, это мы еще посмотрим!

Волна горячих покалываний прошла по моим рукам, теперь их контролировал Аластор. Стук в дверь становился все громче, ему вторил стук моего сердца. Когда я коснулся серебристой поверхности, из моих пальцев вырвались зеленые потоки магии. Я не мог оторвать глаз от зеркала. Потом сделал глубокий вдох и закрыл глаза.

«Ты всегда закрываешь глаза, когда боишься? – спросил Аластор. – Открой их и посмотри в лицо своему страху. Только так он тебе подчинится».

Я сжал зубы.

– Я не боюсь.

«Пока не боишься».

Дверь распахнулась, в комнату вбежали пожарные, но зеркальный портал за мной уже закрылся.

Глава 2

Где живут демоны

Когда попадаешь в портал, такое чувство, будто оказался между двумя ударами сердца. На мгновение все ощущения исчезают, ты оказываешься в полной темноте, где нет ни воздуха, ни света, ни звуков. Ты не падаешь и не летишь. И даже не уверен, что у тебя есть тело. И когда ты начинаешь пугаться, когда мысли становятся размытыми, все вдруг взрывается.

Что-то схватило меня за шею и дернуло вперед так сильно, что я едва поспевал за своим телом. Вокруг все быстрее кружили радужные блики. Закрыть глаза я не мог, из них текли слезы. В ушах стоял рев, заглушавший даже бешеный стук моего сердца и хохот Аластора. Наконец адская карусель остановилась, и воздушные вихри вытолкнули меня… куда-то.

– Ал! – просипел я.

Я ударился коленями обо что-то деревянное и расколол его. И упал с омерзительным хлюпаньем и брызгами. Нечто коричневое (пахло оно именно тем, о чем вы подумали) обдало меня брызгами. Я оказался по пояс в вонючей трясине. В самом омерзительном болоте, какое только может быть. Я закашлялся и зажал нос.

«А-а-ах, – мечтательно вздохнул Аластор. – Вот он, настоящий дом, да?»

Вообще-то вокруг была настоящая блевотина. Несвежая и прокисшая на жаре. Пытаясь не дышать, я с трудом встал на ноги и зажмурился. Во всяком случае, под ногами у меня оказалась твердая почва. Вонючая дрянь, проплывавшая мимо, оставалась на уровне моих коленей. С ума сойти. Я осторожно пошел дальше, посматривая на тени над головой. Единственным источником света тут был зеленоватый луч, но его хватало, чтобы разглядеть хоть что-то.

Я увидел, что провалился под какую-то деревянную лавку. Ухватившись за две ее части, я сложил их вместе и увидел… круг. Ой. Нет. Это же… Я хотел закрыть лицо руками, но вовремя вспомнил, в чем они испачканы. Начал вытирать руки о рубашку, но понял, что она вся тоже в этом. И мне оставалось только одно: закричать.

– Ал!..

«Да, слизняк?» – ответил он невинным тоном.

– Почему портал в туалете? Зачем ты перенес нас сюда? За что?! – спросил я.

«Я не обязан объяснять свои решения, однако скажу: я перенес нас сюда, потому что это моя личная территория. Это место зачаровано, попасть сюда могу только я. Возможно, это единственное место во всем королевстве, за которым не следят Пира и ее сообщники. Никто не знает о его существовании».

– Ты создал запасной портал в своем туалете?

«Демоны более низкого происхождения всегда мечтали стать мной и трогательно копировали мои стиль и поведение. Но даже они не захотели бы попасть сюда. Ты понял?»

Нельзя сказать, что я восхищаюсь Аластором, но в одном ему не откажешь. Когда речь идет о выживании, он заткнет за пояс любого таракана.

– Тебе правда наплевать, что впервые за триста с чем-то лет подданные увидят тебя… в этом? – я не смог произнести правильное слово.

«Фу, слизняк. Конечно, я не собираюсь появиться перед ними в отвратительном и унизительном обличье смертного отрока. Сначала я освобожусь из тюрьмы твоего тела и обрету истинный, наводящий ужас облик. И только тогда позволю королевству, ликуя, встретить меня. Это будет скоро».

– Насколько скоро? – спросил я. По коже как будто пробежали тысячи пауков. Я почувствовал, как Аластор самодовольно ухмыляется где-то в закоулках моего сознания, и потряс головой.

Я мог и сам ответить на свой вопрос. Насколько скоро? Когда я заберу Прю, и мы вернемся в Мир людей. И ни секундой раньше. А по дороге мы с ней будем искать способ расторгнуть контракт и спасти родных от мести Аластора. Реддинги – самая обычная американская семья, которая заключила сделку с демоном, чтобы избавиться от соперников и достичь процветания. А потом они догадались, что можно попытаться разорвать договор. И как бы я ни любил родителей и сестру, но палец, которым я тыкал в Аластора, всегда указывал на меня.

Если Аластора можно сравнить с тараканом, то мои родственники похожи на чуму. Аластор пытался сбежать от проблем и спрятаться, а Реддинги уничтожали любые препятствия на своем пути.

– Молись, чтобы тебе никогда не пришлось покинуть мое тело, – сказал я, – потому что как только ты выберешься, я сломаю твою пушистую шею за все, что ты натворил.

«Для меня эти попытки станут бесконечно восхитительным зрелищем, – ответил Аластор. – Ты намерен остаться здесь, наслаждаясь испражнениями, или хочешь, чтобы я все-таки помог тебе выбраться?»

«Не нужна мне твоя помощь», – подумал я в ответ.

Глаза жгло от едких испарений. Я потянулся и нащупал возвышение, на котором стоял унитаз.

«Как же ты собираешься это сделать, слизняк? – поинтересовался Аластор. – Я, кажется, припоминаю: ты боялся лезть по веревочной лестнице на… Как вы, люди, это называете? Ах, да. Физическая скульптура».

Дерьмо хлюпало вокруг моих коленей. Я поставил ногу на выбоину в стене, ухватился руками за выступ.

«Физическая культура», – поправил я. Я бы и глаза закатил, но они собирались вытечь не позже, чем через пару минут.

«Культура? При чем здесь культура? И как вообще этому можно научить? Некоторые существа – например, я! – рождены с великолепными физическими данными, а другие – например, ты! – нет. Остается лишь смириться или заключить сделку, чтобы все исправить. Культура к этому не имеет никакого отношения».

Однако даже лучшие спортсмены тренируют выносливость, а еще можно научиться отключать чувства. Тебя огорчает, что вся семья называет тебя бесполезным идиотом? Только пока не перестаешь обращать на это внимание. Ты учишься молчать, когда учителя ругают тебя за очередную проваленную контрольную. Привыкаешь, что в голове у тебя постоянно болтает демон, и умудряешься при этом как-то жить, а не лежать все время в углу, свернувшись в клубок и страдая.

Я научился терпеть очень многое. И не собирался становиться Реддингом, Который Умер от Голода и Обезвоживания в Туалете. Спасибо, нет. Я подтягивался, руки дрожали, мокрые подошвы соскальзывали, не находя опоры.

Когда я выбрался из ямы и упал на грязный пол туалета, сердце готово было выскочить из груди, пальцы онемели. Размером туалет был не больше вертикально стоящего гроба. В деревянной двери было небольшое окошко, и в него падал жуткий зеленый свет. Я встал на цыпочки и выглянул наружу.

Передо мной, теряясь в темноте, тянулась длинная аллея. Над мощеной дорожкой поднимался противный бледный пар. Дома, стоявшие слева и справа, своими хищными очертаниями были похожи на усевшихся в ряд стервятников.

Вокруг никого не было, я медленно открыл дверь. Куда идти? Наверное, просто вперед. Я снял свитер и повязал на пояс. Когда я дошел до конца аллеи, туман сгустился. В изумрудном свете фонаря, в котором горел волшебный огонь, все вокруг казалось подернутым мутной пеленой.

Похоже, настоящего огня здесь нет. Почему-то меня это удивило. Я сделал глубокий вдох и попытался понять, куда я попал.

Нарисовать это место было бы несложно. Понадобилось бы всего три цвета: зловещий черный, тусклый серебряный и неестественно яркий зеленый. Да, кажется, до сих пор я и не подозревал, что значит по-настоящему ценить яркие, живые цвета нашего мира.

«У тебя под ногами камень, – сказал Аластор, – возьми его и брось в стену справа».

Я подозревал, что пожалею об этом, но все равно сделал, как он сказал. Камень ударился о стену дома, и вдруг все, что меня окружало, превратилось в сотни летучих мышей.

– Фу-у! – я пытался уворачиваться от них, но у меня ничего не получалось. Крылья молотили по голове, когти царапали голые руки.

– Зачем? Зачем ты заставил меня сделать это? – Когда одна из летучих мышей вцепилась мне в ухо, я вскрикнул: – Кыш!

Наши летучие мыши по сравнению с этими выглядели безобидными крошками. Здесь они были размером с ястреба, и я уж точно совсем не ожидал увидеть у них в пасти ряды клыков, и не был готов к тому, что они захотят выпить мою кровь. Я схватил одну летучую мышь (она пищала и извивалась у меня в руках) и швырнул в остальных. Взмахи перепончатых крыльев разогнали туман, заставили его свернуться в спирали, и я смог хоть что-то увидеть. Я посмотрел вверх, и мои глаза расширились.

«Вот зачем! – гордо ответил Аластор. – Ну что, слизняк, добро пожаловать в Нижнее Королевство».

Глава 3

Королевство темных башен

Озаренное волшебным сиянием уличных фонарей, королевство лежало передо мной. Аластор громко вздохнул. Так вздыхает тот, кто не был дома целых триста двадцать пять лет. Мы стояли у подножия небольшого холма, похожего на гниющее яблоко и разделенного на три уровня. Улицы, кружа вокруг склонов, поднимались наверх и были соединены лабиринтами каменных лестниц. Ближе к вершине дома становились все у́же и выше. Все они были из черного камня.

Я провел ладонью по стене паба, который назывался «Мрачный Грейскейл»^[4], если, конечно, можно было доверять покосившейся вывеске. Стена была сложена из кирпичей, но была очень гладкой на ощупь. И я вдруг подумал, что этот паб и другие дома – это темная копия домов в Салеме и Редхуде.

Только здесь они были какие-то… неправильные. Как будто кто-то пытался срисовать чужую картинку, которая лежала вверх ногами. Окна кривые, двери слишком узкие и высокие. Настоящие дома-призраки.

«Да, тот, кто живет на Плоскости, не может иметь дом выше, на Ступенях или в Короне – это третий и четвертый ярусы. Видишь? Вон там, выше всех зданий в городе, за покровом тумана, находится Рогатый Дворец».

Перед нами теперь тянулась улица, которая почти не отличалась от первой, но в ней были еще странные тени, которые я не успел рассмотреть.

На третьем ярусе, который назывался Ступени, дома были примерно такими же, как и на двух нижних, но выглядели они аккуратнее, хотя и стояли один на другом. Это были трех-, четырех- и даже пятиэтажные дома. На каждом этаже у них была крыша, края которой загибались, а по краям были выступы, похожие на когти.

«Вижу, ты потерял дар речи от красоты Нижнего Королевства, – предположил Аластор. – Понимаю. Смотри на мое королевство и трепещи, слизняк…».

– А что там за улица наверху? Там какие-то гигантские деревья… – прервал я его.

Деревья были толще и выше, чем калифорнийские секвойи, только листьев совсем не было. Возможно, я их не видел, потому что до них было далеко, но мне казалось, что кора на этих деревьях превратилась в камень. Многие деревья были повреждены, как будто их клевали гигантские вороны. Длинные сухие ветки тянулись к небу – как будто гигантский паук упал на спину и задрал лапки.

«Это не деревья, бестолочь, – раздраженно ответил Аластор. – Здесь нет никаких омерзительных растений. Это Корона. Разве ты не видишь, как стоят башни? Это зубцы диадемы! Там живут благородные семейства. И моя башня ждет меня там. Вон та, в самом центре. Только…».

– Только что? – спросил я.

Конечно же, его башня была самой высокой. Темные зубцы закручивались спиралью и уходили вверх, теряясь в тумане. Сбоку была металлическая лестница, которая обвивалась вокруг башни, как змея, схватившая добычу.

«Тут… гораздо меньше башен, чем раньше. И стоят они как-то по-другому. И что самое странное…»

– Даже и не знаю, что тут может быть странного, – заметил я.

«Самое странное, – продолжал Аластор, не обращая на меня внимания, – что над каждой башней должен быть сверкающий сгусток магии, похожий на глаз, приглядывающий за королевством. А вот здесь семьи держали свои запасы – подальше от завистливых жителей Плоскости».

Дома на этом ярусе были в плачевном состоянии. Они разваливались, никто за ними не следил. Печальное зрелище. Демоны жили здесь в вечном унылом тумане и постоянном страхе, что крыша упадет им на голову. Кхм. Я вовсе не хотел сказать, что меня волнуют жилищные условия демонов. Нисколько.

«Разумеется, мы иногда спускаемся, чтобы насладиться общением с низшими демонами. Нигде в королевстве тебе не нальют тараканьего сока лучше, чем здесь. Но секрет, возможно, в том, что в сок попадают слезы того убогого, кто его подает».

Я старался не обращать на него внимания. Глаза наконец привыкли к темноте, и теперь я видел Корону наверху и цепи, которые сверху донизу опоясывали несколько башен.

Между ними, то растворяясь в тумане, то появляясь вновь, стояли каменные статуи. В тени башен они выглядели почти примитивно.

– Ладно, – сказал я. Мы потеряли слишком много времени, разглядывая все вокруг, но оторваться от этого зрелища было невозможно. Стоило моргнуть, как появлялось что-то новое. Горгульи из драконьего камня украшали здания. Блестящие острые уступы крыш, готовые пронзить любого, кто рискнет на них приземлиться. Железный забор, украшенный черепами всевозможных форм и размеров. Оранжевые флаги вдалеке.

Впервые я видел и делал то, чего не видел и не делал ни один Реддинг. Да что там Реддинг, ни один человек.

«Не хочу тебя разочаровать, но двадцать семь человек успели случайно оказаться здесь, провалившись в открытые зеркальные порталы. Ты не первый и не единственный».

– Серьезно? – спросил я, рассматривая башни. – И что с ними стало?

«Одного съел тролль, другому почти удалось сбежать, но его поймал Пес из Преисподней и утащил обратно. А остальные…».

– Знаешь, – перебил его я, – не стоит. Обойдусь без этой информации.

Наконец я оторвался от созерцания Короны и посмотрел на пустынную улицу, лежавшую перед нами. Нужно как следует запомнить это место, а потом нарисовать. И спрятать эти рисунки. Если кто-нибудь их найдет, подумает, что я чокнулся и перешел на темную сторону. Да меня просто запрут в сумасшедшем доме.

«Пора идти, – подумал я, – Прю ждет».

Вдруг ее пытают? А еще ее мог съесть тролль. Я бы с радостью вернулся на несколько секунд назад, в то чудесное время, когда я и не подозревал, что это вообще возможно.

– Давай выбираться отсюда, пока час отдыха, или как там, не кончился, – сказал я. – Думаешь, твоя сестра держит ее в Горбатом Дворце?

«В Рогатом Дворце, слизняк. Впрочем, там действительно есть перепады высоты, и он ужасен в своем великолепии…»

Я повернулся в поисках лестницы и вдруг замер. Ярус, где стояли башни, был окружен невысокой кирпичной изгородью, но за ним виднелось только небо.

Я похолодел.

– Дворец зачарован? – спросил я. – Человек не может его видеть?

«Нет, – тихо сказал Аластор. – Он не зачарован».

Но дворца там не было.

– Ал? Ты еще здесь?

Я бросил камень, и он исчез в груде искореженных металлических корзин. Не знаю, что за еду там хранили, но ее давно уничтожили десятки крыс, бегающих по улице. Дерева здесь не было, поэтому все, от пустых телег до дверей и вывесок в торговых рядах, было выковано из металла.

Конечно, Аластор все еще был у меня в голове. Он постоянно сравнивал человеческие эмоции с запахами и вкусами: боль для него была горькой, злоба – медной, презрение – соленым. А я чувствовал его эмоции как смену времен года. Сейчас в моей голове наступила зима, и она становилась все холоднее и страшнее.

«Ты когда-нибудь прекратишь звать меня этой омерзительной кличкой?»

Ну конечно. Аластор всегда реагировал, если задевали его самолюбие.

– Некогда ныть. Если дворца нет, где тогда Пира держит Прю?

«Ныть? Я, между прочим, не какой-то сопляк…».

– Конечно, нет. Я имею в виду, мы не можем ждать, когда ты закончишь себя жалеть.

Аластор фыркнул.

«Смертному этого не понять».

– Я все понимаю, – ответил я. – Но посмотри: крыса ест крысу. Ты же такое любишь! Ну как, полегчало?

Аластор снова фыркнул.

«Полегчало».

Крыса распахнула пасть и, как змея, проглотила соперницу целиком.

Я перешел на другую сторону пустынной улицы. Стоя в тени, прислонился к груде огромных пустых клеток. Рядом по брусчатке прошла новая трещина, над ней со свистом поднялась стена тумана. Я вздрогнул, когда от двери, рядом с которой я стоял, оторвался кусок пергамента и попал мне прямо в лицо. «Закрыто по приказу королевы. Оставайтесь у себя в домах, иначе будете поглощены Пустотой», – прочел я. Внизу на пергаменте стояла печать с рогатым черепом и короной, и надпись: «Да пребудет злоба твоя».

– Что такое Пустота?

Но Аластор обратил внимание на другое.

«Да как она смеет назвать себя королевой, если под ее так называемым правлением Рогатый Дворец пал впервые за пять тысяч лет!»

Я присмотрелся и увидел такие объявления повсюду. Они были прибиты к дверям, выставлены в окнах, кружили, как опавшие листья, в клубах пара, бьющего из-под земли. Аластор ошибался: демоны не отдыхали. На этом ярусе их просто не было.

– Какой ужас, – прошептал я.

«Спасибо», – ответил Аластор.

– Я не о тебе, – пояснил я. – Кажется, ты и сам не знаешь, что это за Пустота, да?

Я почувствовал холодное покалывание, волосы на затылке зашевелились. Свист пара стих, и я услышал звуки – стук шагов. Я обернулся, вглядываясь в соседние здания. Все двери и даже проходы в переулки были закрыты на замки и цепи. Спрятаться тут было негде. Снова шаги, ближе.

– Что делать? – выдохнул я.

«В бочку! – скомандовал Аластор. Ему тоже было страшно, а я из-за этого испугался еще больше. – Быстро!» На улице лежали две перевернутые бочки. Я сорвал крышку с одной, задохнулся от резкого уксусного запаха, заполз внутрь и закрыл крышку.

Тонкий луч зеленого света проник сквозь прохудившийся шов бочки. Затаив дыхание, я приник к отверстию. Из тумана показалась длинная темная морда – ноздри втягивали воздух, слюна капала с острых клыков на темную грязную шерсть и шипела на камнях мостовой.

Мое сердце билось как сумасшедшее, когда огромная собака проходила мимо бочки, цокая острыми когтями по дороге. За ней шла еще одна. Задержавшись на мгновение, она схватила зазевавшуюся крысу. Раздался предсмертный писк. Из пасти тварей, как кровь из свежей раны, текли слова:

– Найти Аластора. Схватить мальчишку. Найти Аластора. Схватить мальчишку…

Псы из Преисподней.

В Салеме нам с Нелл как-то пришлось убегать от них.

Теперь они охотились за Аластором.

«Не шевелись, – произнес Аластор. – Замри».

Я сжал кулаки, чтобы руки не тряслись. У одного из псов был свитер, который я оставил у него в пасти в тот раз, когда мне удалось вырваться.

О черт.

«Раньше в этой бочке был тараканий сок, – сказал Аластор. – И его запах все еще достаточно силен, чтобы перебить твой».

Я с трудом сделал судорожный вдох, когда псы проходили мимо. От запаха уксуса на глазах у меня выступили слезы, я вытер их рукой. Когда я снова выглянул наружу, на улице уже появился другой демон. Фигура у него была похожа на человеческую, только ростом два с половиной метра. И он продолжал расти, его тело растягивалось, как будто было из пластилина. Я зажал рот рукой. Демон нагнулся, рассматривая тротуар. Капля крови… Я нащупал у себя на руке царапину, которую оставила летучая мышь.

Вот я дурак! Если они смогли выследить меня по человеческому запаху, то уж точно найдут с помощью крови. За мной наверняка остался отличный кровавый след. Длинный палец демона подхватил каплю крови с мостовой. Огромный рот распахнулся, обнажая ряды кривых зубов. Черный узкий язык слизнул кровь, демон заурчал от удовольствия.

Его морщинистая кожа была трупного зеленого цвета. Волосы двумя жидкими прядями падали на плечи, спускались до пояса – высушенной змеи, которую он использовал вместо ремня.

На ремне висело зазубренное, как пила, лезвие. На спине у демона сидели светящиеся моли и прогрызали дыры в его черном длинном плаще. Когда демон повернулся, я увидел у него на груди небольшую бутылочку, висевшую на кожаном ремешке. В ней, переливаясь, сверкали несколько сгустков магии. Вдруг с крыши паба с грохотом упал кусок черепицы. Демон резко обернулся на звук. Два лоскута кожи на его лице заколыхались, под ними оказалось восемь глаз. Псы, рыча, подбежали к нему.

«Что… это?» – мысленно спросил я у Аластера.

«Гуль, – ответил он. – Осторожнее. Людей они считают чем-то вроде пирожков с мясом».

– Я знаю, что ты здесь, – пророкотал гуль. – Ты не сможешь прятаться вечно. Сдайся, и, возможно, королева смилостивится над твоей сестрой с огненно-рыжими волосами и позволит сохранить ей жизнь, или хотя бы оставшиеся пальцы.

Меня трясло от ярости, так что пришлось призвать на помощь все силы, чтобы оставаться на месте.

«Сопротивляйся, Проспер. Не дай ему спровоцировать себя мерзкими словами, не выдай себя гневом. Пира прекрасно знает, что может использовать твою сестру как приманку, только пока та цела и невредима. Не поддавайся».

Я закрыл глаза. Мне показалось, что прошло не меньше часа, пока шаркающие шаги гуля и тяжелое дыхание адских псов не стихли вдалеке. У меня свело все мышцы, голова кружилась. Я начал выпрямляться и вдруг услышал отдаленный гром.

«А это еще что?» – подумал я, и меня снова захлестнула волна злости.

Нельзя было больше терять время, прячась как мышь в норе. Сквозь трещину в бочке ничего нельзя было разглядеть. Наверное, гроза приближается.

«Нет, – сказал Аластор. – Подожди. Земля дрожит, как от шагов. Помолчи немного».

И конечно, именно в этот момент мой голодный желудок даже не заурчал, а зарычал.

«Это все ты!» – прошипел я.

«Нет, ты!» – в ответ прошипел Аластор.

Крышку с бочки со скрипом сняли. Внутрь хлынул приглушенный зеленый свет. Огромная рука схватила меня за горло.

Глава 4

Вампир на костре

У демонов есть целый арсенал реакций на ужас, множество реакций. Одни плюются, другие выбрасывают отравленные иглы, третьи – тают, становятся невидимыми или трансформируются. У людей, к сожалению, вариантов только два: бей или беги. Но мальчик не мог делать ни того, ни другого, когда огр вытащила его из бочки и подняла в воздух.

Слабые пальцы и ломкие ногти Проспера не могли помочь ему процарапать путь к свободе. Ее хватка только усилилась, когда она поднесла мальчика поближе, чтобы рассмотреть. Проспер думал, что огры похожи на лягушек из мира людей, и Аластор согласился, что некоторое сходство, пожалуй, есть. У них была гладкая кожа вполне достойного сочетания серого, коричневого и зеленого. Лицо, на котором вместо рта было подобие клюва, покрывали пятна, похожие на веснушки, а с обеих сторон торчали небольшие кривые клыки.

– Ты разве не умеешь читать, демон? – спросила огр. – Кто-то наложил на тебя смертельное проклятье, и ты решил вернуться? Пустота придет сюда уже через несколько дней, а может и часов. Быстрокопье, гляди! Я же говорила, что мы найдем дураков, которые придут сюда мародерствовать. Да он воняет тараканьим соком! Уже не в себе, не понимает, в какой он опасности!

Аластор очень удивился, что ее речь была такой связной, и что она так хорошо подбирала слова, даже несмотря на то, что дикции сильно мешали клыки.

Огры были известны тугоумием и внушительными размерами. Им обычно давали задания, в которых большого интеллекта не требовалось, например, сложить камни или подержать на плечах накренившееся здание. Это был предел возможностей их куриных мозгов. Почему же кто-то решил заняться столь неблагодарным делом, как обучение этих болванов? Вдалеке на дороге появился второй огр. Он вышел из пустого здания, которое проверял. Пока он пытался сформулировать мысль, его трясло, как от скорпионьего укуса. Аластор понял, что стояло за его растущей тревогой.

Оба огра были одеты в доспехи из драконьей чешуи, украшенные лентой из оранжевого паучьего шелка, которая тянулась от плеча к бедру. Другими словами, в форму Королевской гвардии. Самые доверенные и смертоносные из бойцов правителя. Лучшие воины, которые незамедлительно обезвредят угрозу и, не раздумывая, отдадут жизнь за своего господина. Гвардия отца Аластора в основном состояла из оборотней, которые справились с первым приступом лунной болезни и полностью излечились, став прекрасно обучаемыми. Подумать только, Пира отдала эту честь ограм…

Сейчас Аластор хотел вернуться в собственное тело, как никогда раньше, хотя бы для того, чтобы его вырвало. Неужели сила его отца настолько иссякла, что ей пришлось использовать силы низших демонов? А дальше что? Хобгоблин, охраняющий королевские сокровища?

«АЛ… АЛ… АЛ… АЛАСТОР! – голос мальчика наконец прорвался сквозь размышления демона. – Поможешь? Можешь помочь?»

– Говори… Что ты за демон? – требовательно спросила огр.

«Ни слова», – предостерег Аластор.

Мальчик был весь покрыт корочкой дерьма и издавал резкий запах тараканьего сока. Не факт, что огры смогут признать в нем человека, пока тщательно не отмоют.

Второй огр склонился над ним, чтобы как следует рассмотреть. Зловонное дыхание вырывалось из его рта. Мальчик непроизвольно вздрогнул.

– Посмотри, какая у него бледная кожа под слоем дерьма. Это наверняка вампир!

«А ты и вправду обладаешь определенной бледностью свежего трупа», – заметил Аластор.

«Конечно, я бледный. Сейчас же не лето», – раздраженно подумал мальчик.

– У-у-у, – сказала женщина-огр, схватила Проспера за лицо и открыла ему рот двумя пальцами, – но его зубы. Такими и червяка не перегрызть. У кровавой гадюки и то больше.

– А в этом как раз и смысл. Ты что, не понимаешь, Орка? – ответил ее напарник. – Он спилил клыки и обмазался дерьмом, чтобы прошмыгнуть незамеченным, потому что его собратьев уже взяли. Он хотел провести нас. Думал, что самый умный, но просчитался. Кровосос!

– Э-э, – начал было Проспер. – Минуточку…

«Слизняк, большая честь, что тебя приняли за благородного вампира».

Орка сжала его сильнее, и мальчик начал задыхаться.

«Давай сбежим, – предложил он, – ты же можешь использовать свою силу?»

«Не могу использовать ее и остаться незамеченным, – ответил Аластор, – мне нужно время. Я придумаю решение этой проблемы».

Аластор заметил сомнения мальчика и то, что он ему не доверяет, но отмел все это прочь. Он был хитрым. Самым хитрым в своей семье, и, возможно, во всем Нижнем Королевстве. Конечно, даже если Аластор не мог сделать ничего другого в такой ужасной ситуации, огров-то он перехитрить мог.

– Замечательно, – сказала Орка, ее улыбка становилась все шире, – если мы поторопимся, успеем к костру.

– Отличный план, Ал, – прошептал мальчик. – Ве-ли-ко-леп-ный.

Тележка резко свернула с вымощенной брусчаткой улицы и покатилась по дорожке, петляющей вокруг горы.

Вместо того чтобы идти в обход второго уровня, Сада Костей, дорога разделилась на две, одной из которых Аластор не помнил. Новая мощеная дорожка была ровной, как тротуары в мире людей. Душегуб тут же возненавидел ее, просто чтобы куда-то направить сжигающую изнутри злость.

«Что это за уровень?» – спросил Проспер, выворачивая шею, чтобы осмотреться. Огры бросили мальчика в клетку, стоящую в телеге, и приковали его руки к верхним прутьям.

«Сад Костей – рынок. Здесь можно купить все что угодно – от одежды до ядов и призраков. Торговые ряды построены из костей множества наших врагов, которые пытались захватить Рогатый Дворец. Никто из них так и не смог пройти через Кровавые Ворота, отделяющие этот ярус от следующего, Ступеней. А их скелеты остаются там, где они пали».

Хотя бы Кровавые Ворота не изменились: все такие же ужасающие и сверкающие, какими он их помнил. Черный металл соединял и укреплял камни и кости, из которых была сделана стена. Над ней возвышались ряды зубов, которые некогда принадлежали любимому дракону его прапрадедушки, Закорючке. Аластор утешал себя тем, что они все еще были украшены пятнами крови бесчисленных противников. Некоторые вещи, к счастью, не меняются. Каждый раз, когда телега поворачивала, Проспер боялся, что его руки вылетят из суставов. Аластор с радостью собирал магию, которую создавала боль мальчика.

Уже недолго осталось. Он в своем королевстве, а вся магия, которую его подданные собирают и откачивают из воздуха и земли, даст последний толчок, необходимый для того, чтобы Аластор вновь обрел собственное тело. Мальчик еще не знал, что ему следует опасаться этого неотвратимо приближающегося часа. Он был слишком занят волнением из-за того, что попал сюда, и зачарованно смотрел на двух каменных ящериц, которые бежали за повозкой. Они довольно резво ползли вперед, прижимаясь к земле. Их тела извивались, когда с легкостью преодолевали вертикальные плоскости.

«Это драконы?»

Аластора позабавило любопытство мальчика.

«Они дальние родственники тех драконов, что некогда правили небом. Двое последних драконов истребили друг друга в битве не на жизнь, а на смерть».

Мальчик еще раз подергал кандалы, его взгляд скользнул на огров, которые тяжело дышали, стараясь не отстать от телеги. Аластора раздражало, что мальчишка испытывал недостаточный ужас. И он снова начал:

«А справа от тебя Горы Черного Клинка, известные своей немеркнущей красотой».

Проспер повернулся и стал всматриваться в густой туман. Аластор ждал, когда горные вершины покажутся из тумана.

«Не хочу показаться невежливым, – начал мальчик, – но так оно и должно выглядеть?»

Все, что могли рассмотреть его слабенькие глазенки, было темной стеной, которая тянулась от неба до земли, туда, где должна была быть Плоскость. Она окружала город, и через нее невозможно было заглянуть. Вместо того, чтобы отражать свет королевства, она его пожирала.

«Должно быть… Должно быть, это новое укрепление».

Металлические колеса повозки со скрипом остановились у въезда в Ступени. На этом уровне всегда жили демоны не слишком высокого и не особенно низкого происхождения. В основном – незнатные вампиры, демоны-купцы, которые умело обращались как с магией, так и с монетой, но не могли претендовать на высокое положение. Многие считали, что этот ярус назван так из-за черепичных крыш, по форме напоминающих лестницу. Но на самом деле название было метафорой того, что жители этого уровня пытались взобраться по ступеням общественной иерархии, как вьющееся растение.

Однако демоны, которые вышли из домов, не были вампирами. Оборотни, хобы, огры, гоблины, водные тролли, хлюпальщики и даже барабашки. Эти вообще питались уличными отбросами. Аластор смотрел и не переставал ужасаться. Демоны доставали метлы и ведра. Гуль спичками зажег уличные фонари. Для всего этого нормальный демон использовал бы магию. Остальные принялись драить стены домов и выставлять большие тарелки с бесформенной подгоревшей едой, которую они, очевидно, готовили сами, чтобы… поделиться с… остальными.

Свитки с объявлениями висели на фонарях и периодически разворачивались. Первое послание гласило: «Плоскость закрыта». Второе: «Введен указ о разумном использовании магии. Действует до выхода нового указа. Вместе мы победим!»

– Ого, – прошептал мальчик, наблюдая, как свитки вновь свернулись.

В следующий раз они показали картинку. Сестра Аластора в своем темном обличье стоит над поверженной фигурой девочки с медными волосами. Над девичьей шеей нависает усеянный шипами сапог. «Ваша победоносная королева!».

Каждый следующий разворот показывал новые картинки: человеческое отродье душили, подвешивали за пальцы ног, растягивали над пиками. Очень скучно. Но безмолвная ярость мальчишки сжималась вокруг Аластора все туже и туже, пока он не затрясся от желания что-нибудь разбить.

«Она просто хочет вывести тебя из равновесия, – сказал Аластор, сжалившись. – Не надо клевать на ее наживку».

«Вы, демоны, это, конечно, что-то», – ответил мальчик. Его голос был хриплым. С оттенком ненависти.

Аластор оставил эту ненависть без внимания. На последней картинке было лицо мальчика, правда нос был больше похож на дверную ручку, а уши – на крылья, и надпись: «Если вы увидите этого сопливого смертного, сообщите Королевской гвардии!».

У них на пути распахнулась дверь в заведение «Гостиница отравителя». Мальчик подпрыгнул, когда двух демонов, отдаленно напоминающих людей, вышвырнули в сточную канаву. Демоны поползли прочь на четвереньках, но за ними отправились двое огров.

Один из них бросил серебряную монету оборотню в рваном фартуке.

– Нет, просссссим, вы поймали не тех демонов, – просипел один из пострадавших тонким слабым голосом. – Проссссстиииите…

Эти демоны загримировались серой краской с крапинками. Краска смазалась, под ней оказалась мертвенно-бледная кожа.

Все у них было заостренное. Начиная с подбородка и разреза рта до длинных, похожих на ножи, ушей. У них были красные глаза-бусинки, сверкающие из-под век.

Вампиры.

«Эй! Ребята! Злоязык, Гнилохлыст! – затараторил Аластор, он совсем не мог сдержаться. – Не позволяйте так с вами обращаться! Вы же демоны из знатных родов!»

– Проссссти! – просипел второй. – Проссссти, просссти!

Мальчик поднял покрывшуюся корочкой бровь.

«Вы знакомы?»

«Мы в школу вместе ходили. Их родители владеют лучшими мануфактурами паучьего шелка и охраняют казну. Но они одеты как селяне. Почему они выкрасились в гоблинский серебристый цвет?»

И именно в этом огры обвинили мальчика.

– Ссссссжальтессссссь, – передразнивали их огры, делая вид, что съеживаются. Демоны, проходившие мимо, вываливали на униженных вампиров свои отходы и выливали прокисший тараканий сок. А потом возвращались к своим делам.

Внутри Проспера Реддинга Аластор чувствовал себя гонимым ветром перышком, которое никогда не сможет опуститься на землю.

Один из огров ударил Злоязыка и содрал с него черный чепец.

– Ты хоть раз сжалился над моими собратьями, пока сотни лет плевал на нас из своей башни? Посмотри вокруг, милорд. Возможно, ты больше никогда не увидишь этого королевства.

Он толкнул вампира, не обращая внимания на то, что тот оскалился и зашипел.

Проспер смог повернуться, чтобы смотреть вперед, и постарался не дергаться, когда телегу закачало.

«Только посмотрите, – злился Аластор, – прячутся как вошь под пальцем!» Огры защелкнули на шеях вампиров металлические ошейники и пристегнули их к боковым стенкам клетки. Гнилохлыст жалобно всхлипнул.

– Я доберуссссь до ваших шкур.

Огры только рассмеялись. Один из них ткнул своим мясистым пальцем в Злоязыка, который от страха трясся как желе.

От прикосновения закованный в кандалы демон дернулся, пытаясь отвернуться.

– Воззззьми его, осссставь меня! Я помогу найти оссстальных!

– Злоязык! – крикнул первый, пытаясь пнуть спутника. – Жирная скотина!

Взглянув на вампиров еще раз, огр сделал глубокий вдох и сказал с улыбкой:

– Как прекрасно. Я уже чувствую запах дыма.

– Чудовище! – Гнилохлыст был одет в штаны и рубашку с пышными рукавами, не в платье и чепец. Он тихо зарычал:

– Это все твой гениальный план. А теперь что, Злюша?

– Надо было бежать сссо всеми, пока была такая возможносссть, – тихо простонал второй.

– Но мы могли бы уже умереть. Никто не зззнает, куда попадают демоны, когда над ними сссмыкаетсся Пустота, – обреченно сказал Гнилохлыст. – А ты что ссскажешь, демон?

Мальчик выпрямился, когда понял, что Гнилохлыст обращается к нему. Аластор почувствовал ужас от слов вампира.

«Спроси, что такое Пустота, слизняк».

«Не могу. Тогда все поймут, что я не один из них».

«Ладно, – подумал Аластор, – мальчик не так уж неправ».

– Ну? – подключился Злоязык, сузив кроваво-красные глаза.

Аластор уж готов был подсказать ответ, как в порыве панического вдохновения мальчик открыл рот и выдал:

– Миб буп бидуп. Бадабум.

«Всеми королевствами, это что еще такое?» – возмутился Аластор.

«Маскировка. Чтобы никто не понял, что я человек», – гордо ответил мальчик.

Аластор не знал, кто ведет себя более глупо: люди или вампиры. Злоязык разочарованно щелкнул языком и отвернулся к Гнилохлысту, пожав плечами.

– Поссследнее оссскорбление. Мы едем ссс гнуссным вонючим опарышем.

Аластор нашел ответ на свой вопрос. Вампиры. Они были еще большими придурками, чем люди.

– Ессли только бы Пустота не ззабрала короля, – продолжил Злоязык. – Надо было отправить сслугу, чтобы ссобрать магичесссскую подать сссс болот. И мы не оказалисссь бы в этой сситуации.

Мальчик замер, внутри него замер и Аластор.

Интересно. Значит, Пира не убивала своего отца, чтобы забрать его магию, как думал Аластор.

– Королева зззнает, откуда появиласссь Пуссстота, но, видимо, она ссслишком поззздно пришла ее оссстановить, – сказал Гнилохлыст и почти успокоился от собственных слов. – Мы все должны умереть.

Огромный зеленый кулак ударил в прутья клетки.

– Эй! Пасти свои хлюпающие захлопнули!

И в повозке стало тихо, если не считать свистящего дыхания двух вампиров и стука цепей мальчика, который снова попытался их поправить. Они заметили это одновременно: маленькие бледные пятнышки в клубах дыма. Пепел. Все, что осталось от вампиров, которые попались раньше.

Улица привела к Полуночной площади, полной тихих, почти равнодушных демонов, которые там собрались. В центре площади, там, где должна была стоять королевская статуя предка Аластора, находилось нечто куда более пугающее: высокая деревянная колонна.

В нее вбили несколько металлических цепей и колодок. Они качались, поджидая новых жертв. Мальчик опустил глаза на возвышение вокруг. Это, видимо, был… Выглядело почти, как… Плоская платформа раньше была белым забором, Аластор тоже видел подобные в Салеме. Под ней лежала кучка деревянных предметов: старые двери, стулья, столики, игрушки, даже ложки. Все это было переложено сеном. Все было готово к костру. Кольца ветвей с шипами окружали конструкцию как колючая проволока.

Аластор предполагал, что огры имеют в виду волшебный огонь, который сжигает мгновенно. Но нет. Их не собирались убивать магией, ядом или топором. Это был обычный человеческий костер. Тот, что позволял жертве оставаться живой достаточно долго, чтобы мучиться от пожирающего огня.

Именно так Реддинги убили невинную юную служанку. Воспоминания о той ночи поразили Аластора, пронзая болью. Пламя. Бесконечная, бездонная тьма между мирами, в пространстве между королевствами, где ему пришлось провести три столетия. Лицо Онора Реддинга. Повозка скрипнула и остановилась.

Злоязык зарычал, прижимая пальцы к лицу.

«Ну и какой план, Ал?» – спросил мальчик, которого потряхивало от страха.

«Тихо! Я думаю!»

Толпа на площади росла. К ним подошел еще один огр из Королевской гвардии.

Женщина-огр хлопнула сослуживца по спине и наклонилась посмотреть, что происходит в повозке.

– Вы знаете, что делать, кровососы. Извинитесь за то, что транжирили магию, или отправляйтесь на костер.

«Что?» – мальчик шумно втянул в себя воздух, а Аластор взвизгнул в его голове: «ИЗВИНИТЕСЬ?!»

«То есть все, что нам нужно сделать, чтобы не быть сожженными заживо – извиниться? – спросил мальчик. – И есть демоны, которые не согласны на этот вариант?»

«Настоящий демон никогда не извиняется!» – проревел Аластор.

– Мы никогда не иззвинимссся перед такими, как вы! – прошипел Гнилохлыст.

«Правильно, друзья, да. Никогда не извиняйтесь, никогда не сдавайтесь!»

– Вы что, издеваетесь? – пробормотал мальчик. – Серьезно?

– Ладно, – сказал огр, – тогда я распоряжусь, чтобы вы горели помедленней. Пусть королева слышит ваши жалкие крики даже отсюда.

– Да пребудет злоба ее, – торжественно ответили другие огры.

«Да кому сдалась эта самозваная королева? – взревел Аластор. – Разве они не чувствуют, что рядом с ними находится такое величественное создание? Да я их собственными кишками задушу! За такие оскорбления! Дай мне сказать, слизняк. Проспер, прислушайся ко мне».

«Ни в коем случае».

Замок с повозки сняли, и он тяжело грохнулся на землю, как бездыханное тело. Огры открыли решетку с внешней стороны клетки. Вялый гул толпы нарушил громкий лай. Проспер повернулся как раз вовремя. Чтобы увидеть, как гуль и Псы из Преисподней вбегают на площадь.

Гуль подошел к одному из огров и указал на мальчика. Проспер в ужасе замер. Псы щелкали клыками и брызгали ядовитой слюной. Их едва сдерживало присутствие огров.

– Нет, Грешная Звезда, – ответил огр, – это кровосос…

Один из огров повел мальчика к костру. Проспер пытался высвободиться, чтобы посмотреть, что там происходит с гулем. Сердце готово было разбить грудную клетку.

Аластор же страшно злился. На сестру. На огров. На каждого демона в королевстве. В голове Проспера кипела каша из страха и непродуманных планов. Гнилохлыста первым затащили на эшафот, он шипел и выл. Толпа смотрела на него в молчании.

Ни вопля ужаса? Ни удовлетворенного шепота? Так не пойдет!

– Я изви… – начал Проспер, но Аластор больше не мог сдерживаться. Его голос прорвался наружу:

– Слушайте меня, неблагодарные, падшие из-за своей глупости, идиоты-подданные! – чувство удовлетворения наполнило его, когда Полуночная площадь замерла. Огры, гуль и собаки уставились на мальчика. – Это я, Аластор, Первый Князь Королевства, Господин-собиратель душ, Главнокомандующий Первым Батальоном Демонов, ваш Вечный Князь Кошмаров, Которые Заползают в Каждый плохой сон.

Проспер попытался заткнуть Аластора. Но силы, которые демон потратил, чтобы еще немного, совсем чуть-чуть, и завоевать это тело окончательно, стоили того.

– Вы служите королеве-самозванке! Она предала вас, унизила. Прекратите трусить! Я восстановлю порядок в нашем королевстве!

«Хватит! – взмолился мальчик. – Они и так уже достаточно сильно хотят нас убить!»

Демоны зашумели, не отводя глаз от Проспера.

Злоязык стоял с открытым ртом, а его собственный язык вывалился от удивления.

– Несмотря на ваше неподобающее обращение с королевским наследником, я хочу смотреть в ваши отвратительные морды с нежностью, дорогие мои подданные. Если вы поклонитесь мне и падете ниц ради моей милости, я пощажу вас, когда верну Черный Трон. Те, кто покорится мне и вернется к своим обязанностям, потеряют всего лишь когти, так как я жажду отмщения. Однако, не все. К тому же, любое преступление требует наказания.

Аластор ждал грома оваций и гула одобрения, криков радости от перспективы быть освобожденными от безрадостного и безмагического жалкого существования, на которое их обрекла Пира.

Но вместо этого гуль, Грешная Звезда, показал на Проспера пальцем и зарычал в тишине.

– Я же говорил, что это человеческий мальчишка! Именем королевы, я забираю его!

Ну, хотя бы определенность… Мысли Аластора разлетелись как песчинки, когда огр мясистой рукой схватил мальчика поперек груди.

«Идиот! – рычал Проспер. – Ты обещал, что не будешь так делать! Мы же команда!»

Мальчик сучил ногами в воздухе, огр тащил его вперед. А Аластор получил то, что хотел. Толпа шипела и щелкала на него зубами. Правда, не от восторга, и даже не от облегчения от возвращения избавителя. От ненависти. Ненависть клубилась над ними, как грозовые тучи в мире людей, черные и бурлящие.

«Они… – думал душегуб в глубоком шоке, – не хотят меня…? Меня?»

Проспер умудрился извернуться и врезать оргу по глазам. Они лопнули как воздушные шарики и растеклись по его лицу.

– Ох, черт, фу! – вскрикнул Проспер, пытаясь стереть мерзкую жижу с пальцев. – Вот гадость. Простите!

Огр взвыл от ярости и уронил мальчика.

– Новые вырастут только через несколько недель!

Проспер упал на землю и пополз между топочущих ног и рук, которые пытались его схватить, пока не забрался под эшафот к груде бревен и сломанной мебели для костра.

– Я тебя оттуда выкурю, крыса ты смертная! – закричал Грешная Звезда, выхватывая горящий факел у ошалевшего хоба. – На этот раз ты не уйдешь!

Проспер повернулся, дыхание прерывалось. Рука гуля вытянулась вперед, она растягивалась и росла, обходя демонов, которые стояли между ним и костром. Факел он держал как горящую иглу.

«Думай, – сказал себе Аластор, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход из ситуации. – Используй свою силу, всего разочек…»

Он почувствовал, как сила собралась в самом центре его тела, готовая обрушиться на неблагодарных подданных. Но за мгновение до того, как он высвободил ее, прогремел взрыв, и через всю площадь прокатилась волна зеленой потрескивающей магии, скрывая мальчика от посторонних глаз, а Проспер и Аластор ненадолго потеряли сознание.

Глава 5

Никогда не разговаривайте с незнакомцами

Вспышка света была такая, как будто звезда взорвалась. А потом, очень быстро, свет погас, и стало совершенно темно.

– Что это? Какое-то заклятье? – спросил я.

«Какая разница? Беги!»

Я пополз вперед – к ограде, к сломанной мебели, огибая огонь.

Немного позже, чем стоило бы, я догадался, что прятаться под горой легковоспламеняющегося мусора было не самой лучшей идеей.

– Пустота… Это Пустота, – закричал какой-то демон.

– Мои глаза, они все горят! Все четыре!

– Всеми королевствами!

– Пустота!

Сквозь огонь и дым я смотрел на пробегавшие мимо лапы, ноги и копыта. Где-то позади хрустнуло и сломалось дерево, росшее на пути бегущих демонов.

– Это не Пустота! – прокричал один из огров. – Успокойтесь!

И, действительно, это была не она.

Тьма отступала, фонари вновь стали видны. Неестественное покрывало темноты поднималось. А значит, мое время для побега стремительно таяло. Я так и не нашел выхода из-под эшафота, когда почувствовал запах дыма. Грешная Звезда уже поджег деревянную кучу.

– Смертный! Ловите смертного! – Грешная Звезда пытался перекричать шум. Псы, принюхиваясь, искали меня. В конце концов, я вылез из-под эшафота и оказался на задней части площади.

Я полз, руки скользили по уличной грязи. Крик застрял в горле, когда кто-то наступил сапогом мне на пальцы. Брусчатка отпечатывалась на мне синяками и ссадинами.

«Давай, слизняк, не останавливайся! Впереди проулок… Там лестница, она ведет на крышу мясной лавки!»

– Зачем, – выдохнул я сквозь зубы, – мне вообще тебя слушать теперь?

«А какие у тебя есть варианты?»

Совсем рядом с лицом пронеслась когтистая лапа, срезав несколько прядей с моей челки. Я дернулся и ударился о колесо телеги.

Ох, ладно.

Я, шатаясь, пошел вперед. Так быстро, как могли нести меня сбитые ноги.

– Пленники! Хватайте их! – закричал огр. – Аккуратнее с зубами кровососов!

Проулок, о котором говорил Аластор, был метрах в пяти. Но его загораживали контейнеры, полные визжащих алых крыс и маленькая женщина-хоб с огромными глазами. В руках она сжимала объявление, где крысы предлагались за чернопенни или его эквивалент в магии или золоте. И она явно меня заметила.

Я поднял руку и в отчаянии приложил палец к губам. Кажется, я мог видеть, как в ее груди рождался крик, как он поднимался к ее горлу, как дым. Другой демон врезался мне в спину и, кряхтя, рухнул на землю.

Я продолжал бежать, но женщина завизжала, и чья-то рука схватила меня за воротник и дернула в сторону.

Видимо, мои глаза так и не отошли от взрыва, потому что в рассеивающейся темноте я смог увидеть только совершенно черное существо, очертаниями похожее на человека. Оно снова потянуло меня за воротник, на этот раз сильнее, так, что он чуть не оторвался. Другая рука существа указывала вперед.

«Слизняк, даже не думай…»

Та женщина, должно быть, была заклинателем крыс, но в тот момент она не звала их на помощь – она просто визжала.

– Человек! Он убегает!

Никто ее не слушал. Или всем было наплевать. Паника, охватившая демонов, начала доходить и до меня.

– Дети, мои детушки! Где они?

– …нельзя здесь оставаться!

– Пустота! Великий гуль, спаси нас!

Если не обращать внимания на круглые носы и чешую, оставалась только одна очень знакомая, очень человеческая эмоция – страх.

Темная фигура все еще ждала, вытянув руку. Я смотрел на нее, сердце бешено колотилось.

Ал кричал: «Беги, дурак!» Снова и снова. Это было как песня, поставленная на повтор.

Я не мог рассмотреть лица существа за черной лыжной маской, но на его перчатках были видны следы магии. И все равно, я раздумывал. После спектакля, который устроил Аластор, кто из демонов захочет нам помочь?

Не знаю почему, но я потянулся и ухватился за эту руку. Я казался себе безрассудным и диким, как будто, разбежавшись, прыгнул со скалы в надежде, что меня подхватит морской бриз. Но за годы издевательств в школе я убедился, что проще отбиться от одного врага, чем от нескольких сотен.

И мы побежали, проталкиваясь сквозь толпу демонов, которые бежали с площади по лабиринту переулков. Я задыхался и уже едва мог дышать. Интересно, что случится раньше: я задохнусь или мы все-таки сбежим? Темное существо, видимо, знало местность не лучше меня. Оно протискивалось между паникующих демонов то тут, то там. Демоны бежали, то мчась по прямой, то резко меняя направление. У демона в черном была черная кожаная сумка, в ней что-то булькало и щелкало.

Аластор внезапно толкнул меня, когда мы пробегали проход между покосившимися зданиями.

«Остановись, слизняк! Поверни здесь. Ты можешь укрыться здесь на некоторое время. Запах удобренной почвы скроет твой собственный».

Я поскользнулся и неохотно остановился. Шагнув к ограде, я заглянул через острые копья, которыми она была украшена сверху. Я мог разглядеть только сарай на другом конце участка и землю, изрешеченную призрачными дырами.

– Стой! – позвал я черную фигуру. – Мы можем спрятаться здесь!

Существо остановилось, а потом подошло ко мне, уныло опустив плечи.

Я сорвал вьющиеся растения и черные цветы, где смог, чтобы добраться до замка на воротах. Но петли были такими ржавыми, что и электропила бы не справилась.

«У тебя есть две руки и две ноги, правда? Лезь!»

Я схватился за верх ограды, старательно избегая пик. Подтянулся и свалился на другую сторону. Мой спаситель оставался на месте.

– Давай, – сказал я. – Это же из-за тебя произошел взрыв? Хотя бы отдохни со мной немного, чтобы я мог спокойно сказать «спасибо».

Существо в маске не ответило, но тоже схватилось за верх ограды и перелезло.

С мягким шлепком оно опустилось на утрамбованную грязь. Я повернулся, чтобы рассмотреть окрестности. Маленький сарай был построен из таких же камней и черепицы, как и все дома в городе, но его фасад стал матовым из-за пыли и золы.

Кажется, в нем уже давно никто не бывал, но я ничего не видел сквозь грязные окна, подернутые паутиной, так что точнее сказать не мог. Дверная ручка в форме ящерицы не поддавалась, и мне пришлось вышибить дверь плечом. Дверь распахнулась, подняв столб пыли и каких-то ошметков. Шатаясь, я зашел внутрь, размахивая руками, чтобы очистить путь от паутины.

Три стены из четырех были скрыты полками. Повсюду виднелись мумифицированные останки пауков и жаб. У четвертой стены был стол. На нем стояли плетеные корзины и большие лампы, в которых все еще светились догорающие угольки магии. Я постучал по одной из них, и она загорелась чуть ярче. Но лампа тут же начала испускать волны тепла, и я пожалел об этом. Я нагнулся, чтобы рассмотреть странно знакомые предметы в одной из корзин. Их белые, похожие на скорлупу поверхности были подернуты алыми венами. Желудок скрутило.

– Ал… Что это за место? – спросил я.

«Здесь я разводил своих первосортных кровавых гадюк».

Я закрыл глаза и глубоко вдохнул через нос.

– Как же я тебя ненавижу.

«Меня здесь не было уже три сотни лет, – фыркнув, ответил Ал. – Полагаю, что я зря понадеялся, что кто-нибудь присмотрит за этим местом».

Извините, но я не собирался лить слезы по поводу змей-убийц.

«Неважно. Когда я восстановлю свой облик и принадлежащее мне по праву место на троне, я назову первого детеныша первого выводка в твою честь. И он будет носить это имя, пока его не съедят его же собратья».

Легкий стук отвлек мое внимание от душегуба. Я оглянулся на дверь. Незнакомец стоял там, словно прячась в тени.

– Заходи и закрой дверь, – сказал я, садясь на пол. – Мы можем остаться здесь на некоторое время.

Ничего не произошло.

– Да ладно, заходи, все в порядке. Я не собираюсь ничего делать. Просто хочу знать, кого мне благодарить.

Тишина.

Возможно, это был еще один человек, который заблудился в Нижнем Королевстве и забыл, как разговаривать на человеческом языке.

Он долгое время молчал, и я даже подпрыгнул, когда незнакомец наконец заговорил.

– Не думаю, что через секунду ты все еще захочешь меня благодарить…

Стоп. Знакомый голос. Как это вообще возможно? Мой спаситель отошел от двери и снял лыжную маску, под которой прятались лицо и волосы. И тут оказалось, что знаком мне не только голос, но и лицо. Блестящие очки.

Он не был спасителем или хотя бы другом. Это была Нелл.

Глава 6

Труды и хлопоты

– Что ты здесь делаешь? – вырвалось у меня.

– А на что похоже? – спросила Нелл, собирая свои тугие темные кудряшки в пучок. Несколько прядей сразу выбились. Они покачивались, как пружинки, когда она наклонила голову, чтобы посмотреть на меня с прищуром.

– Почему ты весь вымазан… в… этом?

Мы уставились друг на друга.

– Это… маскировка, – ответил я. – Тебе-то какая разница?

Она сморщила нос.

– Ну, да, маскировка. И не имеет никакого отношения к туалету, до которого я за вами проследила. Ясно.

– Если ты все знаешь, зачем спрашиваешь? – пробормотал я, скрестив руки на груди. Я смотрел на нее сквозь полумрак. – А ты почему одета как шпион?

Я не знал, как еще описать ее вид. Она была в черном с головы до пят. Черные джинсы, черные ботинки, черный свитер, и страшноватая черная лыжная маска. Обычно Нелл одевалась так, словно рядом взорвалась красильня. А сейчас ее как будто… погасили.

– Ты решила поучаствовать в проекте Нортона по современному искусству? – я не мог противостоять ярости, которая накатывала волной. – Дай угадаю, сегодня у тебя цвет настроения черный, потому что планы твоего папаши рухнули.

Нелл выпрямилась и тоже скрестила руки на груди.

– Если что, это я тебе помогла, не забыл?

– Это из-за тебя Прю забрали сюда, из-за тебя мы вообще попали в эту передрягу!

Даже не договорив, я понял, что все не совсем так. Но гнев кипел, и слова рвались наружу, а я все прокручивал в памяти тот момент, когда моя сестра исчезла в зеркале.

Нелл бросила мне гримуар своей мамы, зная, что он зачарован и тут же загорится, если к нему притронется демон. Она пыталась избавиться от огров и Пиры. И она совершенно точно не закончила заклинание, которое окончательно лишило бы Аластора сил и убило бы нас обоих. Но!

1. Нелл скрывала от меня подлинный план;

2. Нелл подготовила все ингредиенты для ритуала;

3. Нелл притворялась моим другом.

– Из-за меня? – возмутилась Нелл. – Твои родственники первые начали, когда истребили Белгрейвов. Их жадность…

– Ой, ну началось опять, – ответил я. – Ты пришла сюда, чтобы снова мусолить эту тему? Мы уже раз пять ее обсудили. Знаешь, что? Может, тебе, в таком случае, пора? Возвращайся в мир людей. Тебя сюда никто не звал. Мы и сами прекрасно справимся.

– Да, конечно. Я заметила, как вы справились на площади, – сказала Нелл и поправила очки. – Да ты без меня станешь пеплом на ветру.

Нет, я бы что-нибудь придумал. Я и с проблемой посерьезнее планирую что-нибудь придумать.

– Уйди, ладно?

– Ладно! – фыркнула она. – Мне и само́й наскучило смотреть, как тебя все успешнее пытаются убить. Удачи. – Нелл пошла к двери, но тут же обернулась и добавила:

– Впрочем, тебе можно и не желать удачи, учитывая, сколько жизней загубила твоя семья, чтобы получать ее сверх меры.

Я буквально задохнулся. Она серьезно думает, что я не грыз себя все это время за то, что делала моя семья? Что мне еще нужно сделать, чтобы она поняла, что я не такой, никогда не был таким, как они, и не буду?

На самом деле, Нелл никогда не хотела быть моим другом. Она никогда в меня не верила.

Иначе она бы заметила.

«Прелестно, – радостно выдохнул Аластор, глядя, как Нелл уходит. – История всегда повторяется. Вы думаете, что вы оба выше этого, но, на самом деле, кружитесь в том же танце, что и все Реддинги и Белгрейвы до вас».

Не может быть…

Я замер. Это не могло быть правдой. Мы поссорились, потому что у нас была настоящая, серьезная причина для ссоры. Нелл с отцом обманули меня, они постоянно врали мне в лицо, говорили, что они мне обязательно помогут, потому что они – моя семья.

И тут в моей голове зазвучал тихий голос. Да ладно, она пыталась помочь тебе бежать в Салеме. До того, как пришла Прю, до того, как тебя ранили, до того, как она начала вызывать Пиру…

Я потряс головой, но это воспоминание уже осело в памяти. «Пожалуй, тебе стоит уйти, – сказала тогда Нелл. – Уезжай. Возвращайся к своей семье». И если бы я ее послушался, эта история закончилась бы в Редхуде. Мои родственники завершили бы начатое, вытащили из меня Аластора и убили его, а Прю сейчас была бы дома. В безопасности.

От этой мысли я так сильно затосковал по дому, по родителям, что сердце заныло. «Что я делаю? – спросил я себя. – Что мы делаем? Мы же с Нелл не демоны. Мы выше этого. Мы умеем прощать».

Аластор постоянно ворчал, что человеческие сердца слабы, и ими можно легко манипулировать, их легко обмануть. Но именно благодаря этой особенности мы могли вырваться из плена прошлого. Нелл помогала отцу с его планом, потому что ей сказали, что так она сможет вернуть свою маму. И это была единственная причина. Кроме того, я и сам мог бы просто проверить их документы, а не верить на слово. Папа всегда говорил мне, что нельзя судить о человеке только по его словам, всегда надо смотреть на дела и подлинные намерения. Вот, кстати, замечательный пример: Нелл пришла сюда помочь мне, а я отправил ее прочь, потому что она ранила мои чувства, да?

Я выбежал из сарая в надежде поймать ее, пока она не растворилась в темноте Нижнего Королевства.

– Стой! – И я попытался остановиться, но поскользнулся.

Нелл стояла, прислонившись к стене домика и зажмурив глаза. Она всхлипывала, пытаясь восстановить дыхание. «Она не ушла», – подумал я с облегчением. Значит все еще можно исправить.

«Невероятно, ой-ой-ой, – прокомментировал скучающий Аластор, – постарайся не утонуть в океане сантиментов, будь любезен».

Нелл открыла глаза, и я увидел, как моя собственная боль смотрит на меня из них. Она открыла рот, пытаясь что-то сказать, но не произнесла ни звука и закрыла его. Она пыталась найти нужные слова, но передумала.

– Ты сожалеешь? – спросил я.

Туман сгущался, обнимая землю длинными бледными руками.

Где-то над нами закаркал ворон.

– Тебе стыдно за то, что ты сделала, или ты просто решила пожалеть мальчика?

На лице Нелл отражалась гамма эмоций, хотя она и пыталась делать вид, что все в порядке. Я точно знал, как нарисовал бы его: более глубокие морщины вокруг рта, складка между бровями, взгляд, который она, не останавливаясь, переводила с неба на землю.

– Мне важно, чтобы ты знал… – начала она, неожиданно мягко. – Я не знала, что это навредит тебе, и я, тем более, не знала, что он отдаст Пире наши жизни в случае неудачи. Он… Генри… Он сказал мне, что ты был бы рад избавиться от демона и снова стать нормальным. А еще, что демон может вернуть маму.

Сделка, в результате которой ее жизнь и жизнь ее отца отходили Пире, если они не помогут ей лишить Аластора силы. Если бы все прошло успешно, Пира даровала бы им богатство и удачу, которые несколько столетий были у Реддингов. Но сестра Аластора соврала о том, что может вернуть маму Нелл такой, какой она ее знала. В мир людей прилетела бы только тень, темная и зловещая.

Грудь теснило, и слова не шли.

– Почему ты ничего не сказала мне? Не нужно было скрывать и притворяться моей сестрой. Мои родственники, конечно, могли бы стать моральным камертоном в обществе безумных кровожадных зомби, но они хотя бы не скрывали, как они меня ненавидят.

Наконец-то! Ее глаза блеснули. Прежняя Нелл вернулась.

– Нам пришлось держать все в тайне. Если бы Аластор что-то пронюхал, он бы всеми способами пытался нам помешать. А когда мы узнали, что по ночам он выгуливает твое тело, оставалось только признать, что Генри был прав.

«Принимай ее помощь, слизняк. Ее омерзительная сверкающая магическая пыльца и плохонькие заклинания могут отвлекать других демонов, пока мы пытаемся сбежать. Ведьма здесь – редкая удача».

«А ты можешь на секундочку отвлечься от жалости к себе? Попробуй на досуге».

«Готово. И еще раз. И еще. Мне продолжать эту дурацкую игру? А вот и еще секундочка…».

Я перестал обращать на него внимание. А Нелл, видимо, подумала, что мой тяжелый взгляд предназначался ей. Она обхватила себя за плечи и снова отвернулась.

– Я никогда не презирала тебя. Не знаю, что еще сказать. Прости. И я не знаю, как все исправить. Могу только помочь тебе вызволить сестру и нарушить все договоры, которые наши семьи заключали с демонами. Должен же быть какой-то способ. Я понимаю, что ты больше никогда не захочешь быть моим другом, но… мы хотя бы можем вместе попытаться остановить Пиру?

Облегчение омыло меня волной.

– Да, – ответил я с улыбкой, – мне кажется, отличный план.

«У вас ничего не получится, – вмешался Аластор. – Только душегуб может разорвать контракт с душегубом. Это наша уникальная способность. Только мы умеем открывать порталы в зеркалах… Так, стоп. А как маленькая ведьма вообще попала в Нижнее Королевство?»

Я спросил то же самое у Нелл. Она сбросила с плеча рюкзак и стала в нем рыться, пока не выудила черную книжечку в кожаном переплете с золотым тиснением. «Труды и Хлопоты. Ведьмоводитель по Озорству и Суматохе. Издание второе. Э. Ф. Элдерфлауэр^[5]». Знакомое имя. Э. Ф. Элдерфлауэр… Нелл листала потрепанные страницы, пока не нашла нужную.

– Заклинание запрещено и засекречено. Но ведьма может использовать свою силу, чтобы провести демона по связанным зеркальным лабиринтам и получить доступ в них… – Нелл взглянула вверх. На ее лице отразилось сожаление. – Это я и сделала в школе. Мой… Генри нашел текст заклинания, чтобы я смогла его использовать… Ага, вот оно. «Действительно, ведьма не может закрыть или открыть проход через зеркало подобно мерзкому сопливому душегубу. Однако благодаря их колоссальному невежеству…». Люблю ее слог, хороший, да?

– Очень выразительно, – согласился я, Аластор внутри меня закипал.

– «…благодаря их колоссальному невежеству, – продолжила читать Нелл, – …они не догадываются, что у ведьмы есть два простых способа. Ведьма не может открыть портал, но она может наложить простое заклинание закольцовывания, чтобы бесконечно повторять любое заклятье, наложенное демоном, включая открытие прохода. И конечно, открытые порталы можно легко перенаправить в Междумирье при помощи правильного заклинания». В общем, к тому моменту, как я сбежала от Генри и забрала свой рюкзак, упакованный на случай ядерной войны, из школьного шкафчика, портал уже закрылся. Поэтому мне пришлось достаточно долго ждать, пока не уйдут пожарные, чтобы закольцевать это заклинание. Вот единственная причина, по которой я так сильно от вас отстала. А потом я использовала самое простое отслеживающее заклинание, чтобы вас найти.

«Чума на всех ваших ведьм! – злился Аластор. – Отвратительные создания».

– Спасибо тебе еще раз, – сказал я, глядя на ее рюкзак. – А в твоем «тревожном чемоданчике» случайно нет воды и еды? Потому что угадай, кто даже не подумал об этом, когда со всех ног бежал через магический портал в царство демонов.

Нелл повела нас обратно в сарай. Там она достала батончик мюсли и бутылку воды, положила их на стол и кивнула.

– Нам придется экономить воду, – сказала она. – Я не думала, что здесь совершенно негде пополнить запасы.

– Угу, – сказал я с полным ртом. – А зачем тебе вообще нужен был «тревожный чемоданчик»?

– На случай, если Верховный Ковен… – Нелл внезапно замолчала. – На всякий случай.

Она расстегнула застежки всех отделений рюкзака, в которых было множество тщательно упакованных пакетиков с едой, жутковатых флаконов с жидкостями и пучков трав.

И снова я почувствовал себя дураком из-за того, что помчался в Нижнее Королевство без еды, не говоря уже о смене одежды. Закончив перекладывать вещи в рюкзаке, Нелл выглянула в грязное окно. Сквозь него с трудом просачивался зеленый магический свет, делая ее кожу еще темнее, отражаясь от стекол ее очков. Ее глаза скрылись за бликующими линзами. Я смотрел на нее, доедая мюсли.

Большую часть жизни у меня был один-единственный друг – Прю. Были ребята, с которыми я общался летом в лагере, но я всегда понимал, что они были милы со мной только потому, что их попросили мои родители, но, в основном, из-за моей фамилии.

Но две недели назад, когда я встретил Нелл, все изменилось.

– Друзья говорят друг другу правду, – сказал я. – У нас ничего не получится, если мы будем хранить секреты. Если честно, ты более ценная часть нашего партнерства, а прежний Проспер, возможно, был бы просто обузой. Но я, правда, считаю, что вместе мы сможем спасти Прю и придумать, как разорвать наши контракты.

– А что не так с «прежним Проспером»? – спросила Нелл.

– Ты, на самом деле, не понимаешь? – удивился я, считая в уме все случаи, когда ей приходилось спасать меня в Салеме. Тот Проспер был достаточно бесполезным, а этот настроен спасать людей, которых любит. Несмотря на любые опасности, что могут встретиться на пути.

– Думаю, нам надо попробовать начать сначала. – Я протянул руку. – Меня зовут Проспер, приятно познакомиться. Снова.

– Нелл Бишоп, – она широко улыбнулась и крепко пожала мне руку.

«Не Белгрейв, Бишоп. Замечательно. Меня сейчас стошнит».

– У демонов есть истинные имена, да? Так вот, мое истинное имя – Нелл Бишоп, – гордо заявила она. – И только это имя имеет надо мной власть. И я не позволю трехсотлетней войне семей разрушить наши жизни. Как говорил Шекспир, не в звездах, нет, а в нас самих ищи причину, что ничтожны мы и слабы^[6].

– Мы исправим некоторые причины, не проблема, – ответил я. – Но сначала надо понять, где Пира держит Прю. Самого подходящего места, старого замка, больше не существует. И вообще, здесь, как говорит Аластор, многое изменилось. Так что, на него в этом волнующем приключении особенно рассчитывать не приходится.

– Не могу сказать, что удивлена. Кстати, – Нелл наклонилась ближе, глядя мне прямо в глаза. – Ты самый помешанный червячок с нарциссическим расстройством, который когда-либо проползал рядом с моей жизнью. Та речь на площади? Серьезно?

«Понятия не имею, что она имеет в виду, – чопорно сказал Аластор. – Однако я замечу, что маленькая ведьма, видимо, разбирается в червяках, раз она от них произошла».

– Он совершенно лишил нас прикрытия, – сказал я. – Надеюсь, у тебя найдется еще то зеленое взрывчатое вещество. Потому что, учитывая то, что они называют Пустотой, нам оно может пригодиться.

Нелл поморщилась.

– Вообще-то, оно кончилось. Я случайно уронила полную бутылочку. Поэтому и случился большой взрыв.

Скорее, большой хлоп.

– Ничего не поделаешь, – сказал я. – У тебя же есть в запасе другая магия, да?

Нелл глубоко вздохнула и забрала у меня рюкзак.

– Тебе еще кое-что следует знать. Помнишь, я говорила тебе, что ведьмы напитываются силой от луны? Что таким образом каждую ночь восстанавливается наша внутренняя магия?

Я кивнул.

– Да, и что?

– Ты успел заметить, что здесь нет луны? – спросила она.

Мой мозг заскрипел. Я подошел к окну и попытался снять паутину, чтобы увидеть небо. Я думал, что ее просто скрывал туман, и луна здесь тоже меняла фазы, как дома. Но и правда. Никакой луны.

«Солнца тоже нет, – радостно добавил Аластор. – Нижнее Королевство – кокон вечной тьмы».

Нелл прижала книгу к груди, я смотрел на нее. Обычно именно у нее была куча идей и вариантов. В Салеме у нее, конечно, тоже бывали моменты сомнений, но такой я ее никогда не видел. Встревоженной. Неуверенной в себе.

– Я смогу использовать некоторое количество магии, но не знаю, насколько ее хватит. Может не хватить.

– Некоторое количество лучше, чем ничего, – попытался я ее успокоить. И загнать собственное беспокойство подальше. – Думаю, это значит, что нам нужно торопиться, только и всего. И мне это нравится. Не хочу оставаться здесь ни одной лишней секунды.

Дьявольские картинки не выходили у меня из головы. Поверженная Прю, Прю под пытками, мертвая Прю.

– Червяк действительно понятия не имеет, где ее искать? – спросила Нелл.

«У меня всегда есть понимание. В некоторых случаях оно приходит позже, в некоторых – раньше. Вообще-то я как раз собирался предложить пойти на второй ярус, в Сад Костей. Там мы сможем раздобыть информацию о твоей сестре, а также о так называемой Пустоте».

– Ты слышала о месте под названием «Сад Костей»? – спросил я. – Есть что-нибудь о нем в твоей книге?

– Гуди Элдерфлауэр совершала тайные путешествия в Нижнее Королевство для сбора информации. Она такая классная, ты просто не представляешь! – сказала Нелл, листая страницы. – Здесь должно что-то быть…

Нелл все листала книгу, держась за нее, как за спасательный трос во время шторма. В конце концов, она подняла глаза и закусила губу. Видимо, ничего.

«На этом уровне расположен рынок, как я и говорил, – нетерпеливо начал Аластор. – Теперь маленькая ведьма будет проверять каждое слово в своей инфернальной книжечке? Она забыла свою смелость дома? А голову она дома не забыла?»

«Можно подумать, ты эталон отваги. Я встречал голубей смелее».

«Конечно, встречал, – ответил Аластор. – Мусорные голуби готовы выклевать глаза демонам, которые встанут у них на пути».

Я помотал головой, но чем сильнее я пытался избавиться от образа, который Аластор нарисовал в моем воображении, тем ярче он становился. Я не мог винить Нелл за то, что она нервничала. Если этот мир опасен для человека, то ведьме придется значительно хуже, если нас поймают.

«Ну, – заметил Аластор елейным голосом. – Видимо, вам придется мне довериться».

Конечно! Ни разу ведь еще не обманывал.

Глава 7

Загогулина и подлец

Рынок «Негрустинок» некогда занимал все мысли юного Аластора. Когда он был совсем маленьким, и за ним присматривали няня-гоблин и пауки, он обожал смотреть на переливающиеся серебряные павильоны из своей паутинной колыбели. И раз за разом рынок привлекал его внимание, как случайная монетка на дне бутылки тараканьего сока. Несколько сотен лет назад Аластор залезал на сундук, который специально притащил и поставил под окно в детской башне Рогатого Дворца, чтобы смотреть, как демоны входят в павильоны и выходят из них. Другие рынки, например, Ядовитый Рынок, Мясной Рынок и даже Магазины Шелка обычно размещали свои торговые ряды на виду и строили их из любых костей, какие найдутся. И их павильоны были не такими внушительными и грандиозными.

Рынок «Негрустинок» с каждым годом становился все больше, пока его владельцы, наконец, не купили лучшее место из всех возможных. Из-за этого Аластор еще сильнее сходил с ума от любопытства. Что же там такое, что приносит такую прибыль?

Шикарная ткань палатки притягивала взгляды обитателей башен и дворца, но скрывала от них содержимое, заманивая посмотреть, что же там все-таки продается, сходить в Сад Костей собственной персоной.

«Благородные господа не торгуются, – бранилась его няня-гоблин, оттаскивая маленького Аластора от окна. – Если маленькому князю что-то нужно, я схожу и куплю. Конечно, няня так и сделает».

По ночам ему снились сны о горах драгоценных камней, которые лежат там, и каждый камень размером с череп. О ярмарочных сценках, в которых высмеивали его хладнокровного отца за то, что он не смог отвоевать территории южного кольца у Готварт, Госпожи Мостовских Троллей. А может быть, они изображали его яростную, недавно умершую маменьку, которую называли полночным светочем королевства, столь же прекрасную, сколь и грозную. О проклятом оружии, которое надо было постоянно подкармливать свежей кровью. Так много всего там могло продаваться и происходить! Но, на самом деле, рынок был куда лучше, чем демон даже мог себе представить. Теперь Аластор не мог дождаться, когда снова сможет туда попасть. «Если он все еще существует…» – душегуб ненавидел этот новый, сомневающийся, голос в своей голове. Это было почти похоже на человеческую совесть, нежелательную и бессмысленную.

Когда-то на Рынке «Негрустинке» не было низших демонов, которые теперь, видимо, управляют королевством. Но раньше им не позволяли проходить в мир людей за магией, а именно магия и была ценой за вход. Если только рынок не снесла его сестра со своей дурацкой экономией магии, он остался, каким был, точно.

И, как понял Аластор, он ненавидел кое-что больше, чем тот дурацкий внутренний голос, – перемены.

Но… Все по порядку. Сначала им нужно было заплатить за вход.

«Есть ли у маленькой ведьмы какой-нибудь пустой пузырек или флакон в ее отвратительном рюкзачке?»

Проспер повторил вопрос для Нелл. Ведьма подозрительно посмотрела на него.

– Конечно, нет, я не ношу с собой пустых флаконов, чтобы они не занимали место зелий, мазей и эликсиров.

Если бы у Аластора были собственные глаза, он бы обязательно их закатил.

«Спроси, взяла ли она с собой защитную соль».

Проспер спросил. Он начал раздражаться из-за того, что приходилось быть для них переводчиком. Нелл плотнее укуталась в краденый плащ и скрестила руки на груди.

– Да, и что?

«Соль работает только против вампиров. Всем остальным демонам она не вредит. Мы пустили слух о ее вреде для нас, потому что соль редко попадала в Нижнее Королевство, а она идеально подчеркивает вкус сточных улиток. Гораздо проще добывать соль в человеческом мире, когда ее в тебя просто бросают».

Мальчик вздохнул, глядя, как лицо ведьмы меняется, и она злится все сильнее. Нелл вытащила книгу из кармана плаща, наверное, чтобы поспорить и сослаться на авторитет.

«У нас нет на это времени. Просто высыпь соль и отдай пустую банку».

Маленькая ведьма принесла с собой столько соли, что можно было посолить всех сточных улиток в королевстве. Не по одному разу. Она была ужасно сердита, когда высыпала соль на брусчатку. Горка, образовавшаяся у ее ног, немедленно привлекла внимание кровокрыс.

– Не уверен, что хочу знать, что ты собираешься с этим делать, – с отвращением сказал мальчик.

«Мне нужно, чтобы ты просто постоял спокойно и подержал ее. Посмотрим, смогут ли твои неуклюжие конечности справиться с этой задачей».

Давным-давно брат Аластора Бюн обменял зеркало со своим личным порталом на вечный бесплатный вход на рынок, возможно, это был его единственный умный поступок. Аластор жалел, что не догадался совершить эту сделку первым. Ему сейчас очень бы пригодился бесплатный вход. Но он выучил свой урок на площади, когда их едва не сожгли, и решил, что безопаснее будет оставаться незамеченным внутри мальчишки, пока не появится достаточно сил, чтобы вернуть собственное тело.

Он утешал себя тем, что других вариантов заплатить за вход у них не было. Ведьма не может отдать часть своей магии, чтобы вручить кому-то еще, магия слишком связана с ее телом. Демон, наоборот, только собирал, хранил и использовал магию, которую вырабатывали восхитительные человеческие эмоции – страх, ненависть, злоба.

Душегуб неохотно выдавил последние капли магии, которые он получил от сделки с мальчиком. Банка наполнилась и стала теплой, человеческое стекло смогло удержать сгустки магии, они мерцали, освещая руки мальчика. От этого зрелища Аластор вспомнил свой старый фонарик, с которым он всегда ходил к людям.

Мальчик так удивился, что чуть не выронил банку, но ведьма успела броситься вперед и поймать ее в нескольких сантиметрах от тротуара.

Они оба выдохнули и уставились друг на друга.

«Аккуратнее, слизняк! – огрызнулся Аластор. – У меня не так много осталось, чтобы ее просто выбрасывать. Этого должно хватить, чтобы мы смогли заплатить за вход и провести внутри хотя бы час».

Мальчик и ведьма не торопились, петляя по краю дорожки, когда стая оборотней пробежала в противоположном направлении.

На Полуночной площади осталось множество забытых плащей и остроконечных шляп после того, как все в страхе разбежались.

Ребята выбрали себе плащи поплотнее и начали уже потеть под широкими капюшонами. Аластору оставалось надеяться, что гоблинская вонь перебьет человечий дух.

– А если нам не хватит часа? – прошептал мальчик.

«Хватит. А теперь вперед, слизняк, если сможешь. Рынок “Негрустинок” не ждет», – и Аластор повел их по улице, состоявшей из лестничных пролетов, врезанных в гору. Они соединяли Ступени с Садом Костей.

Демон вел ребят древними ветхими дорогами, по которым уже давно никто не ходил, понимая, что Пира, конечно, уже отправила патрули своей Королевской гвардии и гуля-ищейку Грешную Звезду на поиски мальчика.

Все это время Аластор боролся с собой. Он страшно хотел захватить тело мальчика и пойти быстрее.

К счастью, тайный ход, который он вырезал в камнях Кровавых Ворот, никуда не делся. Открыть его удалось легко, мальчик просто толкнул дверь своим немощным плечом.

– А это… правда рынок? – прошептала Нелл, заглядывая за торговые ряды. Туман рассеялся, и они смогли достаточно четко увидеть Сад Костей.

– Ого, – это было все, на что хватило мальчика.

«Именно. Разве он не прекрасен?»

– Кажется, правильное слово – «отвратителен».

Большая часть костей использовалась как опора для конструкций торговых рядов. Тазобедренные кости отлично подходили. Иногда попадались черепа, которые добавляли некоторую степень идиотизма, по мнению Аластора.

Самые старые рынки, например, Рынок Ядов алых вдов, забирали самые лучшие и крупные скелеты. Лавочники драпировали изысканные ткани на ребрах, а также располагали прилавки и полки внутри своих бывших врагов – троллей и кабанов, гигантов и грифонов.

Люди шли по краю улицы, держась ближе к горам, пробегая мимо пустых торговых рядов с табличками «Закрыто, пока магия не вернется».

«Слабаки! Терять выгоду из-за какой-то Пустоты? Чем бы она ни была». Аластор не мог этого понять. Примерно так же, как и любовь мальчика к тому, чтобы каждое утро натирать свои плоские бессмысленные зубы. Проспер повернулся. Его внимание привлекло какое-то движение справа. Как Аластор и думал, Рынок Ядов все еще работал. Одна из вдов бродила по улице и рассматривала брошенные прилавки.

Алые вдовы были суровыми существами, они не боялись никаких демонов. У каждой из них было тело змеи, но женские руки и головы. Говорят, последствия какого-то древнего проклятья. Никто не мог провести много времени рядом с ними из-за страха за свою жизнь или боязни заразиться их недугом. Они носили длинные красные вуали, чтобы нечаянно не убить кого-нибудь: один их взгляд мог навсегда остановить сердце.

Аластор заметил еще одну странную вещь: эта вдова носила небольшой значок на короне, которая держала ее вуаль. Маленький портрет его сестры в своем истинном обличье. Фамильный орден, которым могли удостоить только самых ценных и приближенных демонов. И сестра оказала такую честь вдовам? Она приняла этих исковерканных тварей с почетом и доверием?

И теперь он действительно прочувствовал кошмар, в который попал. Аластор только не понимал, проснется ли он теперь когда-нибудь.

«Глаза подними, слизняк, – только и сказал он. – Если не хочешь превратиться в камень».

Мальчик сглотнул и великодушно выполнил просьбу. Вдова все ходила мимо огромных рядов, которые она раньше занимала вместе с такими же, как она, завернутыми в фирменный красный бархат. Мальчик и девочка шли, огибая гору, к серебряному павильону рынка.

Проспер и Нелл замерли, как вкопанные, когда увидели его. Аластор опять пожалел, что у него нет собственного тела, и он не может выразить своего восторга. Вместо этого ему пришлось терпеть ужас, захлестнувший мальчика.

– Это… – выдохнул Проспер.

«Именно».

Два драконьих черепа, каждый размерами с дом, оба выкрашенные серебряной краской, пялились на них черными пустыми глазницами. Их рты зияли, как будто из них должен вот-вот вырваться предсмертный крик. Но зубов давно уже не было: их вытащили, чтобы украсить верхушки Кровавых Ворот. Черепа служили входом на рынок, но бывалый демон знал, что если идти через пасть Подлеца, того, что справа, на рынке ему на голову выльется ведро помоев.

«Загогулина и Подлец. Любимцы моего прапрадедушки, последние из великих драконов. Брат и сестра, которые вырвались из своих темниц и бились в небе семь дней и семь ночей, пока не убили друг друга и не рухнули на землю. Стоит добавить, что при столкновении они обломили часть горы. Их гниющие трупы сплелись навсегда. Братья и сестры! При жизни их невозможно выносить, после смерти – невозможно расстаться».

Мальчик с любопытством потыкал в кость и отдернул руку, как будто обжегся.

– Кажется, мы как раз вовремя, – сказала Нелл, кивая на объявление между двумя головами.

«Последний день озорства перед тем, как опустится занавес, и магия уйдет! Не проходите мимо, залетайте, оставьте свои заботы и мысли о Пустоте… Если посмеете!»

– Что мы ищем? – спросил Проспер.

«Демона по прозвищу Доцент. Его лавочка в конце рынка, где торгуют информацией».

– Нам нечем платить за информацию, – сказал Проспер. Как будто Аластор и сам не знал.

«Разумеется, есть. Сделки касаются только информации. Секрет за секрет. Один из сотен его шпионов, должно быть, уже сказал ему, где Пира держит твою сестру. И еще кое-что, слизняк».

– Что?

«Не отвлекайся на чудеса, внутри ты увидишь множество вещей, которые тебя поразят и восхитят. Постарайся не терять хотя бы видимости самообладания и не делать из себя посмешище».

– Ладно, – ответил Проспер, поворачиваясь к Загогулине. – Теперь мне хотя бы интересно.

Они прошли через левый вход, потом по глотке дракона и вышли к сверкающему занавесу. Аластор расслабился от приглушенных звуков музыки, которые заползали мальчишке в уши. Но он удивился, ужасно удивился, когда мозг мальчика узнал мелодию.

– Ты тоже слышишь эту песню? – прошептала Нелл, нащупывая мальчика в темноте. – Звучит совсем как…

Из-за драпировки вытянулась рука цвета лежалых яблок – красная с желто-коричневыми пятнами. Длинные ногти закручивались в спирали, за сотни лет они стали такими крепкими, что могли тягаться с камнем.

«Давай, – подталкивал мальчика Аластор. – Времени мало, некуда откладывать. Рынок не будет стоять открытым вечность, пока ты будешь собираться».

Ладонь была раскрыта в ожидании. Проспер не отреагировал достаточно быстро, и рука начала махать ему и загибать пальцы.

«Надеюсь, ты не ошибся», – сказал он Аластору.

«Я никогда не ошибаюсь, – ответил демон. – Просто степень моей правоты может варьироваться».

Осторожно, опасаясь, что ногти на руке могут порезать его бледную кожу, мальчик положил банку с магией на ладонь.

Аластор заметил маникюр на ногтях существа.

На каждом было нарисовано небольшое созвездие или написано слово. «Осторожней, мечтатели, не провалитесь в сон». Демон втянул руку обратно в темноту. Ведьма подпрыгнула, когда занавес закрылся. Мальчик открыл было рот. Видимо, хотел сказать очередную глупость. Но до того, как он успел, тот же демон снова высунул руку, раздвинув ткань. Он был удовлетворен ценой и, согнув палец, молча пригласил их войти.

Глава 8

Рынок «негрустинок»

Занавес отодвинулся, и они вошли в темноту за ним. Маленькая ведьма озиралась в поисках того, кто их впустил. Забавный факт. Смертные, неважно, обычные люди или ведьмы, не могут разобрать, что находится в темноте, и не видят тени, движущейся в тени.

– А теперь что? – спросил Проспер.

Перед ними внезапно появилась металлическая коробочка, парящая на радужном магическом облачке. Крышка со щелчком открылась, внутри лежали два серебряных браслета. Сердце мальчика дрогнуло, когда он никого не увидел, но услышал голос:

– Наденьте их. Это ваши билеты.

Мальчик и девочка сделали, как им сказали, но ведьма внимательно рассмотрела свой браслет, а не просто послушно его надела.

Проспер ахнул, когда металл, сияя, сжался вокруг его запястья. Нелл фыркнула.

– Они зачарованные, – подтвердила она.

Проспер поднял руку.

– Уверена?

После того как ведьма надела свой браслет, тот же голос продолжил:

– Вы оплатили один час посещения Рынка «Негрустинка». Если задержитесь, браслет начнет сжиматься сильнее, сильнее и сильнее… Пока вы не уйдете с рынка с меньшим количеством конечностей, чем приходили. Применяются стандартные правила и условия. С вас будет удержана плата за любую уборку, необходимость в которой возникнет по вашей вине. Включая смывание крови, смахивание перьев и поиск оторванных пальцев. Пожалуйста, подтвердите устно, что вы принимаете эти условия.

– Принимаю, – согласился мальчик.

– Принимаю, – сказала ведьма, с большим подозрением глядя на браслет.

– Великолепно! Тогда расслабьтесь, отгоните заботы и печали, и приготовьтесь к самому захватывающему приключению в жизни!

И сразу ниоткуда и отовсюду послышалась песня. Пели тени, которые выглядели скучающими, а их голоса звучали назойливо:

– Подожди-ка, – начал Проспер. – Они же все переврали.

– Как они вообще узнали эту песню? – поддержала его Нелл.

«Вы ее знаете?» – спросил Аластор.

Не может же быть такого, чтобы двое смертных уже слышали эту чудесную оригинальную мелодию.

Внезапно вокруг загорелись огни, и мальчик моментально ослеп от яркого света. Занавес на другом конце коридора поднялся, открывая тоннель, где тоже мерцало множество огней. Стены были искривлены и внизу они формировали платформу. Когда на нее кто-нибудь вставал, платформа начинала двигаться вперед. Аластор предположил, что за триста лет его отсутствия владельцы рынка произвели реконструкцию. Но, возможно, это было немного слишком? Глазами мальчика он видел расплывчатые силуэты змей, скорпионов и призраков, распластанные по потолку тоннеля. Все трое так сильно отвлеклись, что никто из них не заметил, как один из хозяев вынырнул из тени лабиринта и пошел рядом с ними.

– Добро пожаловать, дорогие тролли и гули! – жизнерадостно воскликнул он.

Ведьма подпрыгнула от неожиданности и потянулась к свертку, спрятанному за пазухой. Мальчик тихо вскрикнул от удивления и подумал, что будет отрицать это до самой смерти. Аластор повел себя так же, как Проспер.

«Что… Кто это?» – спросил мальчик.

«Господин, один из хозяев рынка, – ответил Аластор, он был рад вернуться в место, которое так любил. – Они относятся к веселым плутам. Предпочитают оставаться невидимыми, если в их присутствии нет необходимости».

«Они могут попытаться меня съесть, если поймут, что я человек?»

«Конечно, нет. Они деловые демоны. Скорее они убьют тебя и заберут твои кости и органы, чтобы продать их прямо здесь».

Неизвестно, откуда Господа появились здесь. Они были очень похожи на людей, но их кожа так плотно прилегала к мышцам и костям, что была похожа на змеиную.

Их большие глаза смотрели из-под характерной копны вьющихся белых волос.

– Э-э, привет? – прошептал мальчик.

Существо проплыло мимо него, поджав ноги и сгорбив спину. Оно протянуло руку с такими длинными ногтями, что те загнулись в спирали.

– Вы находитесь на пути в место, где нет проблем, забот и, конечно же, грусти! – проскрежетал Господин. – Остался еще один день, чтобы воплотить все ваши желания! Проходите, растворитесь в глубинах наслаждения, пока наша королева не забрала всю магию. Вашему веселью не может быть пределов. Только несколько простых правил…

Еще один Господин показался рядом и сказал:

– Помните о правилах и ведите себя хорошо!

– Не толкаться, – подхватил третий, на этот раз – женского пола.

– И ни в коем случае не драться, – добавил следующий, погрозив пальцем из-за угла.

– Они играют с измерениями, – объяснила удивленная Нелл. – Они разрезают и сшивают материю времени и пространства, чтобы двигаться быстро.

– Товары можно оплачивать кровью, обменом, магией или монетой, – сказал первый, – на месте.

– А также, наши дорогие покупатели, если вы задумали что-нибудь украсть, сразу откажитесь от этой идеи, или вам придется узнать, насколько сильные чары мы наложили на это место, чтобы защитить товары, – заверила Госпожа, выглядывая из подпространства.

– Все цены – окончательные, хоть умри. Клыки, конечности и обеды, потерянные во время прогулки, компенсации не подлежат, – нежно уточнил первый Господин, открывая призрачный пространственный карман.

Из-за комментариев маленькой ведьмы Аластор впервые в жизни задумался, почему Господа могли играть с пространством, закрывать и открывать подпространства так же, как и ведьм могли изгонять в Междумирье. Интересно, конечно.

– Держите при себе свои когти, лапы и прочие конечности во время прогулки, – дополнила женщина, выглядывая из своего подпространства. – Нарушая эти правила, вы подвергаете себя смертельной опасности.

Браслет Проспера нагрелся, как будто повернули выключатель:

– Ваш час начался.

Хотя бы что-то осталось прежним при входе на рынок: внезапно под ними разверзлась земля. Мальчик ударился о гору костей с громким «уф» и не мог восстановить дыхания, пока снова и снова поворачивал по спирали, а ведьма с громким визгом скользила за ним.

Когда тела драконов врезались в гору, они разрушили целый район второго яруса, так появился странный проход между Плоскостью и Садом Костей.

Мальчик слетел с горки, приземлившись на услужливо оставленную подушку. Из воздуха появились трое Господ. Двое помогли ему подняться, а третий смахивал пыль с его плаща. Мальчик схватился за свой капюшон, удерживая его на голове, когда Господа постарались под него заглянуть.

– Не надо стесняться, – сказал Господин, – мы все тут демоны.

Рот мальчика распахнулся, но оттуда не вырвалось ни звука. Аластор почувствовал, что Проспер что-то понял, пока смотрел на Господина, но ни ему самому, ни, тем более, Господину это не понравилось. Демон отпустил его и театрально растворился в воздухе.

Маленькая ведьма смогла приземлиться гораздо изящнее, удерживая равновесие, широко раскинув руки.

– Все нормально? – прошептал Проспер, помогая ей встать.

Ведьма кивнула:

– Давай уже закончим с этим, а? Здесь все похоже на мечту демона, кошмарнее не придумаешь.

Очень скоро стало ясно, что это был уже не тот рынок, на котором любознательный Аластор провел столько тысяч часов. Ярмарка расширилась, как если бы это был щенок, выросший в огромного волка, который обзавелся новыми зубами и куда более плотной шкурой. Взрыв переливающихся, звенящих красок и звуков был оскорблением чувств, которые Аластор испытывал, глядя когда-то на простые ряды с удивительными вещами, а то веселье, которое он помнил, было совершенно невероятным в сравнении с нынешним.

Сюда стало приходить больше посетителей, а значит, Господа стали получать больше магии, что, в свою очередь, означало, что они могли сделать больше. Они могли расширить границы воображения, чтобы демоны возвращались снова и снова, пока не станут зависимы от этих ощущений. В этом и был смысл «Негрустинка» – ты снова и снова находишь неуловимые чудеса и невозможные развлечения, пока твое время не выйдет.

Перемены на рынке почему-то заставили его нервничать. Но Аластор рад был увидеть несколько сотен посетителей и очередь у входа. Хотя бы кто-то хотел отвлечься от проблем королевы Пиры и этой непонятной Пустоты. Именно так и должны себя вести демоны. Не принятие, а бегство, пока проблемы не решатся сами собой.

«Это… несколько отличается от того, что я помню», – признался Аластор.

Все стало таким… ярким. Громким. Группа оборотней стояла на платформе, повиснув на хребте Подлеца, подвывая в такт мелодии и играя на визгливой скрипке со струнами из тролльих жил и свистящем аккордеоне, сделанном из легких боевого кабаненка. Рядом болтались демоны, которые очень обрадовались следующей песне.

Один из Господ вдруг появился на гигантской бочке сверкающей магии. Он взял у посетителей бутылку и вылил в бочку плату за вход. Этого было достаточно, чтобы заставить нити ламп, работавших на магии, заморгать, а бочка выплюнула сверкающие пузырьки. И они разлетелись в два разных коридора, указав две дороги развлечений.

Если пойти туда, где раньше был желудок Загогулины, теперь задернутый странным шелком в изумрудно-черную полоску, можно принять участие во множестве разных развлечений. Здесь было много всего. Аттракцион, где можно, с помощью магии, вылепить своего врага из воска и поменять местами части его тела. Соревнования по стрельбе феями из рогатки с прекрасными призами, гонки каменных ящериц, вонючие ботинки и подмышки, ныряние в хихикающий сок за сочным фруктом. Последнее было немного опасным развлечением, потому что нужно было успеть поймать сочный фрукт зубами до того, как ты растворишься в булькающем хохоте сока.

Появились и новые развлечения. Мальчик заглянул в новый коридор, и когда они с Аластором увидели, что там было, глаза Проспера едва не вылезли из орбит.

Там было огромное кольцо из костей, на котором кружились корзины с демонами. Еще одно хитрое изобретение позволяло демонам парить на цепях с помощью железных крыльев, как будто они на самом деле летят. Они порхали над рынком, визжа и чертыхаясь. Еще одна вывеска обещала павильон, в котором можно гулять по своим собственным снам или встретиться с давно умершим предком. Новая яркая краска, полосатые палатки, гирлянды магических огней там, где раньше светились феи в стеклянных шарах. От фей, кстати, было больше света, как припоминал Аластор.

И вообще, прежнюю вывеску «Рынок “Негрустинок”» заменили на «Канавал “Негрустинок”».

– «Канавал», – прочел мальчик. – В смысле, «карнавал»?

«На вывеске разборчиво написано “Канавал”, слизняк. Я понимаю, некоторые вещи недоступны человеческому мозгу, но ты постарайся. Не осуждай Господ за их гениальность».

– Все это выглядит очень знакомо, – сказала Нелл, глядя на Проспера, – Правда же?

– Можно и так сказать, – ответил он. – А можно и по-другому, например, «надувательство».

«Что это за слово такое “надувательство”, презренный ты слизняк! Будь любезен, поверни направо. Там всегда было большинство торговых палаток, включая палатку Доцента, если он все еще здесь».

И перед тем, как мальчик смог сделать хотя бы шаг, над головами посетителей раздался гул и завертелся смерч.

Небольшие металлические вагонетки неслись по костяному треку, которого раньше не было видно. Вагончики уносились во тьму. Было слышно, как демоны в них визжали от восторга.

«Эй, Ал, – начал мальчик. – Что, ты говоришь, случилось с теми людьми, которые случайно попадали в Нижнее Королевство?»

«Не докучай мне дурацкими вопросами. Одного съел…»

«Не этот. Другие?»

«Другие, ну… – Аластор покопался в глубинах памяти, пытаясь найти ответ на вопрос. Но так ничего и не вспомнил и пробормотал очевидное: – Они канули во тьму Нижнего Королевства».

– Ага, – сказал мальчик. – И больше о них никто ничего не слышал, да?

«Что ты имеешь в виду? Не думаю, что мне хотелось бы это знать. Просто иди вперед и держись правее, пока ты не потратил весь наш час, хорошо?»

Мальчик великодушно согласился.

– Подожди, – вмешалась Нелл, хватая Проспера за руку, когда он поворачивал в очередной коридор. Она достала из рюкзака небольшой пузырек с серебряным порошком и вложила ему в руку.

– Что это? – спросил Проспер, рассматривая флакон.

Ведьма удержала его руку, до того, как мальчик успел потрясти пузырек.

– Запасной выход, – тихо сказала она. – Если вдруг понадобится. У меня тоже такой есть. Не потеряй его и не разбей.

Рынок раскинулся перед ними как раздвоенный змеиный язык. И это, во всяком случае, в основном, Аластор прекрасно помнил.

Старые каменные и металлические вывески сияли пульсирующими лентами магии, которая бежала по ним от одной лавки к другой, освещая столы с товарами. Феи размером с кулак присосались к энергии переливающихся линий, не обращая никакого внимания на бродивших вокруг демонов с плетеными корзинками. Демоны лихорадочно скупали последний товар у оставшихся продавцов.

Несколько столов были завалены едой и напитками. Аластор видел это в Салеме. Что-то вроде взорванных зерен кукурузы, только эти были политы сиропом из крови ядовитых жуков.

Рядом продавались летучие мыши на вертеле, которых готовили тут же на месте, их с аппетитом поглощали оборотни, бродившие поблизости и порыкивающие от нетерпения.

Господин материализовался рядом и оказался у них на пути. В руках он сжимал поднос, уставленный стеклянными бокалами с газированной зеленой жидкостью.

– Жидкая магия, – закричал Господин. – За счет заведения! Празднуйте, гасите внутренний жар и трепещите, ведь завтра мы закрываемся!

Он сунул бокал в руки мальчику и упорхнул прочь, перепрыгивая через устремившихся к нему демонов.

Мальчик понюхал жидкость.

– Ты что, правда, собираешься это пить? – прошептала Нелл. – Похоже на газировку.

«Попробуй. Я должен познать вкус чистой магии в жидкой форме».

Проспер осторожно отпил и закашлялся, колотя себя в грудь.

Аластора передернуло. Разве магия может быть такой омерзительно сладкой?

– Действительно, похоже на «Маунтин Дью»^[7]. Да что не так с эти рынком?

«Роса? У нас нет никакой росы».

Проспер поставил бокал на прилавок и ответил: «Напиток из человеческого мира. Все, что здесь есть, видимо, пришло из мира людей. “Господа” вас просто водят за нос. У них есть какой-нибудь портал для доставки товаров?»

У них был тот портал, который обменял Бюн. Но, конечно, он тут ни при чем. Господа всегда продавали самые интересные вещи и удивительную еду. То, чего больше нигде в королевстве было не достать, то, чему постоянно удивлялись и беспомощно завидовали другие демоны.

«Ты ошибаешься, слизняк. Господа ужасно умны. Они сами придумали все это».

– И хлопья для завтрака? – спросила Нелл, показывая на палатку с вывеской «Хрус-перекус». – И свитшот NASCAR? – Она показала на странный предмет одежды, который вырывали друг у друга два орущих гоблина. На этом прилавке было очень много удивительно знакомой одежды: клетчатые рубашки, столь популярные среди смертных, флисовые куртки. Даже эти дурацкие пластиковые тыквы.

Одна женщина-огр вдела в эти тыквы черные веревочки, повесила себе на уши и встала так, чтобы ее спутник смог оценить такую красоту.

– А вот отличная шляпа! – сказал один из продавцов, гоблин без нескольких пальцев. Он раскинул руки, гордо демонстрируя некий прямоугольный объект, видимо сшитый из тонкой коричневой ткани.

– Это же хозяйственная сумка… – прошептала Нелл.

Проспер шикнул на нее. Он смотрел, как демон бросил на прилавок две золотые монеты, выхватил какой-то сверкающий диск из рук другого демона и держал его на свету, крутя в разные стороны, пока не появилась радуга. Еще один покупатель держал что-то вроде красной палочки. Другой нажал на кнопку со своей стороны палочки, и на лицо первого полился золотистый свет.

«Что за ерунда?» – спросил Аластор.

«Фонарик, – ответил Проспер. – А ты не говорил, что демоны любят всякий человеческий хлам и еду. Мы могли бы принести что-нибудь с собой и торговаться!»

Все это время… Сотни лет Господа продавали демонам вещи из мира людей. Аластор понимал, что не стоит верить историям про то, как они нашли клад Древних в жерле вулкана. На самом деле, до этого момента он не понимал, почему Проспер задавал вопросы про исчезнувших людей. И тут он заметил оборотня, который пытался на так называемой «картонной коробке» съехать с горки. Внизу время шло не так, как в мире смертных. Человек, попавший туда, жил бы неприлично долго. Возможно, Господа изначально хотели зеркало Бюна, чтобы сбежать, а может эта сделка и привязала их к месту.

Мальчик помотал головой. «Ты сказал, что Доцент сидит где-то ближе к окраине рынка, да?»

«Именно».

Он сделал еще несколько шагов, со всех сторон их прижимала толпа. Через несколько секунд и мальчик, и демон заметили, что маленькая ведьма отошла от них.

– Нелл! – прошептал ей вслед Проспер.

Ее лицо под капюшоном стало очень суровым. Она не могла оторвать глаз от киоска, который стоял через проход от нее. Там не было ничего, кроме составленных друг на друга стеклянных клеток с разными существами. Разными… Ой.

Хоб, хозяин этой лавки, опустил палку в одну из клеток, запирая ее на магический замок. Существо, сидевшее внутри, быстро превратилось в сверкающее облако света, а потом вернуло себе обличие паука.

– Господа принесли их, чтобы научить выступать на публике, но твари отказались, – объяснял хоб покупателю. – Можешь их выкупить, если деньги есть.

Аластор тоже узнал огромного волосатого тарантула. О стеклянную стенку бился черный пушистый шарик с маленькими крылышками и когтями. Он во что бы то ни стало пытался выбраться.

– Жаба, – выдохнула Нелл.

Глава 9

Жаба и коварство

Нелл попыталась столкнуть продавца с табурета, на котором хоб стоял, чтобы его было видно из-за прилавка. Я едва успел ее остановить. И даже после того, как я поймал и оттащил ее, мне пришлось очень постараться, чтобы не ударить его самому.

– Подожди, – я прошептал ей в самое ухо. – Посмотри вон туда!

Высокий демон с серой кожей опирался костлявыми руками на прилавок. Он был ужасно похож на богомола всем, кроме почти человеческого лица. Он что-то жарко обсуждал с хобом. Оба они активно жестикулировали и показывали на клетки с оборотнями.

– Подождать?! У них Жаба и Элеонора! – прошипела Нелл.

Хоб продавал не только наших оборотней. У него их было восемь, и каждый сидел в отдельной стеклянной клетке. Попугай, лягушка; нечто, похожее на ящерицу с меховой опушкой; змея с неестественно яркими перьями вокруг головы; и щенок мопса с ярко-зелеными глазами. Нелл засопела от безысходности и скрестила руки на груди. Я оттащил ее подальше, к палатке, торгующей безобразными картинами, на которых были изображены вампиры и прочие хорошо одетые демоны.

Жаба и Элеонора пропали из мира людей за несколько дней до того, как призвали Пиру, но Нелл не слишком волновалась, я тоже не тревожился. Каждое утро Жаба вылетал в открытое окно охотиться, чтобы позавтракать, или по делам, или в гости к Мисси в магазин. Он приходил и уходил, когда хотел. Но на этот раз нам стоило беспокоиться.

«А я говорил, – напомнил Аластор. – Они только и годятся, что киснуть в маринаде или жариться на вертеле».

«А еще ты говорил, что они тут вроде наших мышей. Так почему же их продают тому, кто больше заплатит?»

Аластор секунду помедлил.

«Возможно, я несколько преувеличил их бессмысленность и не упомянул, что они не так уж часто встречаются. А еще их довольно весело пытать, если знаешь, как».

– Кто мог поймать их и доставить сюда? – прошептал я.

Нелл встретилась со мной взглядом. Несмотря на капюшон, скрывавший ее лицо, я видел, как сверкают ее глаза.

– Найтлок, кто же еще? Я сверну его морщинистую куриную шею!..

Я не успел ничего понять, когда Нелл кто-то толкнул, и она начала падать прямо на меня. Я выбросил вперед руки, чтобы поймать ее, а мимо нас к прилавку пронесся демон. Его яркий изумрудный плащ выделялся на фоне моря существ в черном, красном и темно-фиолетовом.

Демон оказался женщиной очень маленького роста, ее макушка едва доставала до прилавка. Однако рост не помешал ей бросить кошелек с монетами на стол и прокричать:

– Я беру всех!

Оборотень, который выбрал форму симпатичного красного попугая, начал щебетать и бить крыльями. Несмотря на гул и болтовню вокруг, в его неразборчивом клекоте слышалось: «Фло-ра! Фло-ра!»

Хоб уставился на мисс Зеленый Плащ из-за прилавка. Он носил гигантские очки, из-за них его и без того огромные желтые глаза были похожи на лягушачьи. Комок голубой слизи показался из его красного носа-луковицы, и хоб слизнул его. Он снял очки, нацепил их на рога и помотал головой, сбрасывая кошелек на пол. Покупательница пришла в ярость.

– В чем дело? – раздраженно спросила она.

– Этот демон уже выкупил всех тварей для своего хозяина, – и хоб показал на демона с длинными руками и ногами-палочками.

«Грендель, – объяснил Аластор. – Существо в основном бесполезное, может только чистить камины и выгонять ядовитых летучих мышей из башен».

Наше внимание было приковано к спору в лавке, и никто не заметил, как открылся пространственный карман, оттуда высунулась рука Господина и схватила кошелек с монетами. Господин швырнул его в портал, и карман исчез.

Я стоял с открытым ртом. Ага, значит, Господа красть могут, а остальные – нет?

– Вы опоздали, – промурлыкал грендель. – Я уже все оплатил. Мой сиятельный наниматель устраивает сегодня вечерний прием в честь королевы.

– Да я из него самого сейчас фарш сделаю! – зарычала Нелл в попытке вырваться, но я крепко держал ее.

– Оборотни – не еда! – голос мисс Зеленый Плащ был как у младенца, или героя мультфильма. Приторно сладкий, совершенно противоположный рыку другого демона. – Они умные и чувствительные создания, заслуживающие нашего уважения!

Грендель взвыл от смеха.

– Эти твари – опасные вредители, – заявил хоб, – да, опасные!

– И деликатес, – добавил грендель, наклоняясь, чтобы рассмотреть мисс Зеленый Плащ. – Дружат с ними только ведьмы. Ты из них?

Нелл напряглась.

– Н-нет, – залепетала Зеленый Плащ. – Конечно, нет!

– Значит, и проблем нет, – ответил грендель. Он передал хобу мешочек с монетами, а потом еще один.

– Пусть оборотней доставят к дому моего нанимателя к полудню, Кроксвел.

Хоб усердно закивал, пересчитывая монеты.

– Приятно иметь с вами дело, да, вы прекрасный покупатель, действительно. Хоб так благодарен за то, что вы имеете с ним дело…

«Хобы не должны заниматься такого рода делами! – закипел Аластор. – Они хороши, только чтобы сортиры чистить! Только для этого!»

– Птица… – мисс Зеленый Плащ пыталась скрыть дрожь в голосе. – Можно я возьму хотя бы ее?

Серый демон постучал пальцами по заостренному подбородку.

– Конечно, малышка. Приходи к нашему дому на Могильной улице. Тот дом, на котором много шпилей.

Мисс Зеленый Плащ расслабилась.

– Спасибо…

– Я попрошу повара приготовить ее, как ты пожелаешь. Какое ты предпочитаешь мясо? Слабой прожарки или средней?

Пока мисс Зеленый Плащ пыталась переварить его слова, мой желудок свело в узел. Аластор, конечно, не потрудился сдержать смешок.

Маленькая демоница испустила вопль отчаяния и бросилась на покупателя, но не слишком преуспела. Едва ее нога поднялась для пинка, появились двое Господ, встав между ней и серым демоном.

– Драться запрещено, – предупредил один из них, его голос был похож на эхо от эха.

– Выгоните ее! – потребовал грендель. – Она нарушила правила!

Оба Господина погрозили в ответ:

– Никто не может нам приказывать.

– О, конечно, конечно, нет, – быстро согласился грендель. – Я скоро закончу делать покупки и уйду. Хотел поблагодарить вас за последний невероятный день на рынке…

Один из Господ, чья кустистая борода, кажется, искрилась от магии, строго посмотрел на покупателя.

– А вот лизоблюдам тут рады еще меньше, чем ворам.

И грендель побежал. Как будто ему под ноги плеснули кислоты.

Нелл удивленно выдохнула. Она стояла на носочках, чтобы хоть что-то видеть сквозь толпу. Жаба прильнул к стеклу клетки. Его ярко-зеленые глаза расширились, он смотрел прямо на нас.

– Что будем делать? – прошептала Нелл, сжимая в руке черный флакон.

Голова кружилась, я пытался лихорадочно придумать какой-нибудь план. Мы могли бы рискнуть и проверить, работает ли здесь проклятие на кражу, и попробовать просто забрать Жабу, Элеонору и остальных. А, может, лучше подождать, пока их вывезут за территорию рынка, и вызволить их там. В обоих случаях нас могли поймать или даже убить, но мысль о том, что какое-то чудовище съест оборотней на ужин в честь королевы, заставляла мою кровь бурлить. Каждый из вариантов требует больше времени, чем мы можем провести на рынке. А как мы найдем Доцента и добудем информацию о том, где прячут Прю, когда рынок закроется?

Стоит ли сейчас говорить о смерти? Но, не исключено, что у нас есть шанс убить двух зайцев (фигурально выражаясь, речь не об оборотнях), если мы пойдем за гренделем к его дому. Там мы сможем спасти оборотней и, возможно, проследить за Пирой, чтобы выяснить, где она держит Прю. Была у этого плана, конечно, и масса недочетов. Он был очень рискованным. Особенно учитывая то, что прямо здесь, на рынке мы рассчитывали найти информацию.

«Это точно».

«Тебе наплевать, съедят ли оборотней, так что держи свое мнение при себе».

Нелл пробралась через редеющую толпу ровно в ту минуту, когда хоб потянулся и дернул веревку над головой.

И лавка закрылась занавесом, укрывая от взглядов клетки. Маленькая рука высунулась из-за складок и оставила на краю металлического прилавка объявление «Товар распродан».

Я потряс головой. У нас был единственный шанс все успеть. И мне он нравился еще меньше, чем сами демоны.

– Нам нужно разделиться.

«Что? Нет!»

– Что? – прошептала Нелл. – Нет!

«И кого ты тогда будешь бросать вперед, если кто-то попытается напасть на тебя с ножом?»

– Всего на несколько минут, – ответил я. – Оставайся здесь и следи за Жабой и другими, чтобы никто не вынес их с рынка без нашего ведома. А я поговорю с Доцентом и узнаю, где держат Прю. Встретимся здесь же через… э-э… десять минут. Хорошо?

Я скользнул взглядом по руке и вспомнил, что часов нет. Только входной браслет. Меня пробрало холодом. Серебряный браслет стал ярко-розовым. С каждой секундой металл теплел.

Все в порядке.

Все нормально.

Точно.

– Ладно, – ответила Нелл, надвинув капюшон. – Только быстро, хорошо?

Я повернулся к гуляющим демонам, свистопляске сумок, склянок и бочонков с покупками. Свет давали только волшебные светящиеся пузыри и несколько гирлянд. Дальние ряды терялись в темноте.

– Ага, – заверил я. – Очень быстро.

Перед павильоном Доцента была очередь из четырех демонов. Полог был опущен, но время от времени приподнимался, когда входил или выходил очередной демон. Я стоял последним, скрестив руки, и старался ни с кем не встречаться глазами. Хотя не смотреть на них было совершенно невозможно. Демон с серебристой кожей и слоновьими ушами выбежал из павильона с громким рыком. Я видел несколько похожих на него демонов, но этот был в костюме из мятого бархата. Золотые цепи болтались между его клыками и спускались до заостренного подбородка. Они позвякивали в такт его словам.

– Грязный лжец!

«Гоблины не умеют принимать плохие новости, – заметил Аластор. – Из-за этой черты характера они отстают в развитии на сотни лет».

Я не очень понял, что он имел в виду, пока гоблин вдруг не развернулся, вытащив длинную тонкую шпагу из ножен, которые висели у него на боку.

В ту же секунду появились Господа. Сжимая в узловатых пальцах самое разное оружие – от кухонных ножей до кривых ятаганов.

Гоблин сделал шаг назад, но шпаги не опустил, даже замахнулся на тех, кто стоял в очереди.

– Он шарлатан! – громко пояснил гоблин, обуреваемый эмоциями. – Не давайте ему то, что он просит! Он обменяет ваш секрет на свою ложь!

– Да заткнись ты уже, пустозвон с серебряным пузом! – ответила женщина-огр, которая стояла в очереди первой. На ней было дорогое платье из красного бархата, а волосы уложены колечками. А еще вся остальная очередь была ей по плечо, особенно маленький, похожий на кота, демон, которому все время приходилось уступать дорогу, чтобы его не затоптали.

– Следующий! – позвали изнутри.

Господа расступились, чтобы впустить огра. Гоблин стоял, сжимая шпагу. Его трясло от злости. Огр щелкнула его по носу.

– Слюнявая тварь! – оскалился гоблин.

И до того, как Господа смогли обезоружить его, полоснул огра шпагой по руке. Потекла голубая кровь. Огр ахнула от неожиданности и схватила себя за руку с таким видом, как будто она сейчас умрет.

– Нет! Нет! – закричал гоблин, его глаза сверкали. – Я не хотел! Я нечаянно!..

Господа материализовались прямо перед ним и окружили демона.

– Я… Я…

Продолжения мы не услышали, потому что он начал захлебываться. Господа смели его, как мусор, и утащили в пространственный карман. Болтовня стихла, и мы остались в жуткой тишине.

«Что они собираются с ним сделать?» – спросил я Аластора, пытаясь не озираться.

Боковым зрением я заметил, как маленький, похожий на кота, демон ударил лапой по шелковому кошельку, висевшему на бедре огра.

«Вероятнее всего, сбросят его с утеса. Нет, не делай этого, не будь дураком, демон!»

В ту же секунду, как воришка разрезал когтем дно кошелька, его входной браслет раскалился докрасна. Он сжимался, пока не отрезал коту лапу. Демон завыл и запрыгал, а Господин высунул руку из пространственного кармана и утащил его внутрь. А другой Господин собрал с пола несколько упавших монет, пока разъяренный огр ничего не замечал. Перед тем как карман закрылся, Господин выразительно посмотрел на меня. Как будто он что-то знал. Они поняли, что я человек. Тот Господин, видимо, заметил по моему лицу, что я догадался. Он приложил палец к губам, спрятанным за бородой, и театрально подмигнул. И снова испарился в пространственном кармане. Волевым усилием я закрыл рот и осмотрелся, кажется, мозаика складывалась. Господа сказали, что на рынке действует заклятие, которое не позволяет демонам воровать. Есть ли шанс, что сами Господа постарались сделать все, чтобы на них правило не действовало? Или все еще проще, и их это не касается, просто потому, что они не демоны?

«Или, – продолжил мои размышления Аластор, – это заклятие наложено на входные браслеты? Все возможно, но я бы не советовал тебе проверять. Вдобавок, не думаю, что твое доброе сердечко одобрит кражу».

Не поднимая головы, я переставлял ноги вперед, пока не оказался первым в очереди. Демон, который стоял передо мной, отбросил полог в диком возбуждении. Он даже задел следующего демона, у которого на спине были зеленые симметричные бугры и впадины, как у динозавра.

– Следующий!

Сердце бухнуло и понеслось вскачь. В горле пересохло.

«Просто старайся не смотреть ему в глаза. Ни в какие».

Я кивнул. Скорее себе, чем Аластору. Сжал кулаки и вошел в палатку.

Глава 10

Доцент

Не побоюсь признаться, что если бы я не посмотрел тогда на Доцента, то все мое тело не онемело бы, и я непременно побежал бы прочь. За прилавком, рядом с высоченными стопками книг в кожаных переплетах – каждая толще, чем моя рука, – сидел огромный двухметровый паук, покрытый жесткой черной шерстью. Восемь зеркально-гладких глаз смотрели, как я пытаюсь шагнуть вперед. Пудра со старомодного парика падала ему на плечи и кривые клешни. Пока я там стоял, он все время двигался. Одной клешней листал страницы гигантского фолианта, раскрытого перед ним, другой поправлял парик, третьей – размахивал пером для письма, четвертой – передвигал клетку, которая стояла на столе рядом с ним. Кончик этой клешни был сильнее искривлен и выглядел тоньше, чем остальные семь.

Этой клешней Доцент дотянулся до клетки и протолкнул изогнутый кончик в ухо мумифицированной человеческой голове. Кожа на ней высохла до того, что плотно ее стягивала, как бескровный блеклый слой. Голова была лысой и морщинистой до шеи, которая соединяла ее с медным постаментом. Ярко-зеленые глаза. Не глаза. Стеклянные бусинки, похожие на глаза.

Веки на восковом лице приоткрылись, рот растянулся в кривой усмешке, за которой было видно всего два желтых зуба и десны, десны, десны. Заговорила именно голова, а не паук:

– Зачем ты пришел, Аластор Потерянный? – слова звучали хрипло и сухо, как будто голова пыталась откашлять тонну пыли из несуществующих легких, как будто ей нужен был глоток воды, на который она не могла и надеяться. В воздухе вокруг нас плавали толстые белые свечи. Капля горячего воска упала на парик паука… Доцента. И он задымился, как фитиль догоревшей свечи.

– Я не Аластор, – начал я.

И паук снова засунул лапку в ухо головы так сильно, что она задрожала. Я очень постарался не закрыть рот руками.

– Ложь скучна и утомительна, сочный кусок мяса. Я желаю говорить с бывшим князем, а не с тонкокожим слюнявым плебеем.

Сочный кусок мяса? Я скорчился, когда голос Аластора прогремел из меня, как духовой оркестр:

– Бывшим Князем?

Паук не мог моргнуть, даже если бы хотел, и это лишь усиливало атмосферу презрения и недоверия.

– А как еще называть тебя после того, как ты потерял тело, королевство и сотни лет времени?

– Это не было моим решением! И я вернулся, не так ли?

– И тем не менее, королевство тебя не дождалось, – ответила голова.

Аластор горячо засопел через мой нос. К моему удивлению, он, кажется, даже согласился. Во всяком случае, решил, что спорить бесполезно.

«А можно не расстраивать этого ужасающего демона-паука? – попросил я. – Ну пожалуйста!»

Аластор, по-видимому, был согласен и решил, что не время накалять ситуацию, и следует несколько изменить подход.

– Итак… Доцент. Каково теперь в Гнойных лесах твоей юности? Давно ли ты там был? Может, навещал свое родовое гнездо?

– Ты сжег Гнойные леса дотла, чтобы мы оттуда ушли, – холодно ответила говорящая голова. – Твоим родственникам нужны были новые няньки. Или ты забыл?

О, нет.

– Ах, да, – слабо сказал Аластор. – Время летит… Как быстро мы все забываем.

– Я ничего не забываю, – ответил Доцент, постукивая по книгам на прилавке. –   Я знаю историю твоей печальной жизни и, полагаю, могу легко предсказать, чем она кончится.

Аластор напрягся, но, к моему удивлению, спокойно перешел к делу.

– Предположу, что ты продашь информацию о моем появлении Пире.

– До меня уже дошли слухи о твоем возвращении и… – отрубленная голова замолчала, заставив паука остановиться и потом снова продолжить, – я покупал и обменивал множество секретов, чтобы узнать о твоем проклятии. Я непременно продам эту информацию тому, кто заплатит хорошую цену. Возможно, у тебя будет время сбежать: пока твой кусок мяса не протух.

Я отодвинул Аластора и успел сказать:

– Пожалуйста, не называйте меня куском мяса…

На меня уставились и паук, и отрубленная голова.

Одной клешней паук начал выбивать какой-то ритм на прилавке, как будто пытался показать, что может легко пронзить мою кожу, мышцы и кости.

– Мы пришли за информацией о местонахождении Пруденс Фиделии Реддинг, которую привела сюда моя сестра, – объяснил Аластор. – Это произошло несколько часов назад. Располагаешь ли ты этим знанием?

– Располагаю.

– Что ты хочешь в обмен на него?

Глаза отрубленной головы сузились, наверное, сам Доцент так не мог.

– Ты знаешь мою цену, Потерянный Князь. Буква за ответ.

«Какая такая буква? Буква закона?» – растерянно спросил я.

Ал помотал моей головой достаточно активно, и капюшон свалился.

– Нет, конечно же, есть еще что-то, что тебе нужно. Может быть, лавка в переулке Ужаса или… Или графский титул? Разумеется, придется немного подождать, пока я не отберу свой трон у паскудной сестрицы.

– Ее называют Пирой Завоевательницей не просто так. Не потому, что ей просто нравится, как это звучит.

Гори в аду, ужасный паук. Если бы я сейчас мог контролировать свое тело, я бы молил о пощаде для Аластора.

– Как ты смеешь разговаривать со мной в подобной манере?

– Я могу разговаривать с тобой, как захочу, после того, как ты появился в человеческой «Энциклопедии демонов».

На этот раз Аластора передернуло.

– Нет, это невозможно!

– Очень даже возможно, – Доцент явно был рад сообщить ему об этом. Он сидел и потирал клешни. – Первым указом королева Пира лишила тебя титула. А теперь посмотри на себя: извиваешься от страха.

И Доцент застучал двумя передними лапками еще громче. Он выдвинулся, чтобы возвышаться над нами. Я видел свое бледное отражение в каждом из восьми его глаз.

– Я ничего не боюсь, – фыркнул Аластор.

– Конечно. Но ты уже выдал мне четыре буквы за сплетни и услуги. У тебя такое длинное истинное имя? Можешь рискнуть и открыть еще одну букву, зная, что я могу его разгадать благодаря этой подсказке?

Буквы!

Идиот Аластор платил буквами своего истинного имени. Любой, кто его знал, мог принуждать и контролировать демона. Если не ошибаюсь. А еще это значило, что если Доцент сейчас его угадает, то и мной сможет управлять, как марионеткой.

Или…

Или. Я позволил себе каплю надежды. Я пытался скрыть ее от Аластора, но душегуб был как водоворот статического электричества в моей голове, я даже поймал его собственные мысли.

Если мы с Нелл сможем сами разгадать его истинное имя, это станет решением наших проблем. Мы сможем заставить его разорвать сделки, которые они с Пирой заключили с нашими родственниками, спастись самим и избавить всех остальных от вечного служения. Аластор завертелся в моей голове воронкой тяжелых размышлений.

«Ал, это слишком опасно, – сказал ему я. – Не в таком уж мы отчаянии. Мы всегда можем проследить за оборотнями и найти королеву. Давай, может, пойдем, пока он нас не сдал с потрохами и не рассказал Пире, что мы здесь?»

Аластора тряхнуло от удивления.

«Ты так просто сдашься? Перед этим гнусным паразитом?»

Ради того, чтобы спасти нас от участи беспомощных игрушек и получить шанс первым узнать это имя? Легко! Но перед тем, как я успел что-нибудь сказать, слова Аластора уже лились через мой рот.

– О, – внезапно сказал Аластор. – Теперь скажи, где найти девчонку.

У меня начался приступ страха, живот скрутило. Ну конечно. Попросишь его один раз сделать что-то полезное, залечь на дно и не высовываться, так он делает все с точностью до наоборот. Если бы на его месте был кто угодно другой, я бы назвал это самоотверженностью.

Клешни Доцента бодро щелкали, одной он что-то искал на страницах книги, а другой – листал список имен.

Он остановился в конце страницы и обмакнул кончик лапки в чернила.

Я мельком увидел, что он там пишет, пока книга громко не захлопнулась.

«Аластор, князь демонов. – П, Я, Н, Л, О. – Хоб из замка слышал, что, кажется, его имя оканчивается на – ость или ось. – По линии дядюшки, усопшего графа, была традиция давать истинные имена, которые начинаются на “П”. П-гем? П-ость?»

Доцент навалился на книгу, закрывая от меня остальной текст. Я растерянно сглотнул.

П-ость… Ось? Что-то очень знакомое. Звучит почти как…. Вонь демона-паука, похожая на скисшее молоко, окутала меня, пока он стряхивал мух и пыль со спины. Я стряхнул пудру и все остальное со своего плаща и сбился с мысли, какой бы она ни была.

– Ну, – поторопил Аластор, – по рукам?

– По рукам. Дела у вас, конечно… – ухмыльнулась говорящая голова. – Девчонку вы найдете в самой высокой башне тюрьмы «Размозженный череп». Там, куда в свое время королеву заточили ее братья.

Ясно. «Самая высокая башня тюрьмы “Размозженный череп”». Не очень похоже на прогулку по полю с ромашками, но…

– Бедный бессмысленный человечек, – проворковала голова. – Даже обладая этой информацией, внутрь вы не попадете. Все мосты в тюрьму разрушены, а единственный зеркальный портал охраняют лучшие гвардейцы королевы. Однако… Есть один способ, о котором все забыли.

Я сжал зубы. Это что правило такое? Все демоны должны говорить на десять секунд дольше, чем нужно, и в театральной манере?

– Ладно, какой? – спросил я.

Доцент снова ткнул в говорящую голову.

Несмотря на то, что эмоции паука распознать было невозможно, мне показалось, что он смотрит на меня с отвращением.

– Ты принимаешь меня за идиота, смертный? Если тебе нужна информация – плати. Вопрос Аластора, Потерянного Князя, был недостаточно точным.

Я сжал кулаки. Как же я не догадался? Я же мог учесть опыт общения с Аластором и вспомнить все его трюки. «Честно» и «правильно» – не те слова, которые известны демонам. Не уверен, что они хотя бы примерно представляют, что это такое. Я бы сказал, что нет никого хуже них, но здесь это бы считалось комплиментом. Не знаю, кого я мог ненавидеть сильнее, чем этих ребят. Даже моя бабка в сравнении с ними казалась Матушкой Гусыней.

И тут, пока я смотрел, как Доцент снова поправляет свой парик, мне в голову пришла отличная мысль. Мне придется быть лучше демонов здесь, Внизу. Быстрее, лучше, умнее. У этих демонов представлений о морали меньше, чем у болотной тины. Подходящее слово: «ноль». Хочет меня недооценивать? Ладно. Единственный способ обмануть мошенника – не дать ему понять, что ты вообще способен думать. Разница в том, что я буду это делать во имя добра.

Яркая злоба Аластора хлынула по моим венам.

– Ненасытный шакал! К твоему сведению, я позволил отцу держать Пиру взаперти ради ее же безопасности. Чтобы наши братья не смогли навредить ей, пока она не научится превращаться в животное!

Доцент решил на это не отвечать. Аластор сдулся и осел где-то в глубине.

– Я хочу знать, где находится тайный вход в тюрьму, – сказал я. – Какого рода информацию ты хочешь за это?

«Слизняк, ты лезешь в игру, в которой ничего не смыслишь, – предупредил Аластор. – У тебя ничего нет, ты не знаешь того, что ему бы пригодилось».

– Ну что же, давай попробуем разочек, смертный. Скажем, ту информацию, которая тебе нужна, можно обменять на нечто столь же важное. Секрет, который скрывали долгое время, может облегчить твои временные проблемы. Но знай, я остро чувствую ложь и легко могу сделать так, что тебе скоро жить не захочется.

Благодаря тому, как именно Доцент, а точнее – отрубленная голова сказала «нечто столь же важное», мальчика посетила идея. Может быть, секретное место за секретное место?

«Слизняк, ты не знаешь ни одного секретного места в этом королевстве».

Еще как знаю. Волна удовлетворения прокатилась по моему телу.

– Я знаю, где находится секретный зеркальный портал Аластора, о котором никто больше не знает. Кажется, эта информация придется весьма кстати… Вам, конечно, не обязательно его использовать. Но с этой Пустотой и прочими проблемами собственный выход в другой мир может пригодиться.

«Слизняк, – голос Аластора был похож на замороженный яд. – Я вырежу кишки из твоего организма и ими же тебя задушу. Ты выйдешь на новый уровень страданий…»

«Он же зачарован и пользоваться им можешь только ты, – напомнил я. – Не то, что кто-нибудь еще может им пользоваться. Но не всем же нужно об этом знать».

Аластор на время потерял дар речи.

«А не задумывался ли ты, что он нам может понадобиться, чтобы вернуться в мир людей?»

Пока Доцент смотрел на меня, я ответил: «Ты правда считаешь, я поверю, что во всем королевстве у тебя только один такой секретный портал?»

«Разумеется, не один! – выплюнул Аластор. – Но ты не можешь торговать моими секретами!»

«Что мое, то твое, приятель. Буквально. И наоборот».

– Ты удивляешь меня, – наконец ответил Доцент. – Я согласен. Задавай свой вопрос.

Я почувствовал внезапный укол совести, но решил не обращать на него внимания. Что я такого сделал, чтобы стыдиться? Сработало же! А если Аластор действительно думал, что я не сделаю всего возможного, чтобы спасти Прю, он, наверное, страшно удивился. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы хорошенько обдумать свой вопрос и не дать Доценту юлить и уходить от ответа.

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне все, что знаешь о том, как попасть в тюрьму «Размозженный череп».

Доцент указал на потертую табличку над своей головой. Там было написано, что сначала производится оплата, а потом он дает информацию.

– Хорошо, – ответил я. – Его тайное зеркало находится на Плоскости в туалете, который стоит в переулке рядом с «Мрачным гу-гу»…

«Мрачным Грейскейлом!»

– …с пабом «Мрачный Грейскейл», – закончил я.

Отрубленная голова фыркнула.

– Конечно, очень подходящее место. Ему же нравится быть среди своих.

Мой рот округлился от такого оскорбления.

– Вот вся информация, которой я располагаю о секретном входе: это тайна, которую тщательно охраняют, и известна она только королеве Пире…

– Ты серьезно? – прервал я. – Я дал тебе ценную информацию!

– …и любому хобу, которому по рождению было предначертано работать в тюрьме. Это значит, смертный, любому хобу с именем, которое заканчивается на – лок.

Я тяжело выдохнул. Если у меня и был хотя бы грамм чувства вины за то, что я недосказал что-то Доценту, он растворился. Я хотя бы рассказал ему нечто еще более бесполезное, чем он мне.

– Моя сестра специально ищет темной безысходности «Размозженного черепа»? – спросил Аластор, еще раз перехватив мой голос. – Монстры из той тюрьмы…

– Теперь подчиняются ей, – закончила говорящая голова, – и любят ее так, как никогда не любили твоего презренного отца, который их там и заточил. Они с радостью будут отрывать от тебя по кусочку, если она прикажет. Полагаю, к тому моменту будет совершенно бессмысленно угадывать твое истинное имя.

– Они меня не поймают.

Достаточно спорное утверждение.

– Либо они, либо Пустота, – сказал Доцент. – А она – наша единственная надежда на выживание. Если ты и вправду любишь свое королевство так, как говоришь, ты не будешь препятствовать ей, а поможешь.

Итак, у Пиры был план, как остановить эту Пустоту, неважно, что это значит. На меня нахлынуло воспоминание о том, что произошло в школе. Слишком неуловимое, чтобы присмотреться. Да и неважно. Мы ведь не собирались долго оставаться в Нижнем Королевстве, чтобы разбираться в этом ее злобном плане.

– Это мое королевство, – сказал Аластор голосом, холодным, как лед. – Мое.

– Вот в этом-то всегда и крылась проблема. Ты слишком молод здесь, всего восемьсот лет. Вырастешь – поймешь.

Аластор фыркнул, но говорил уже только мне:

«Я понимаю все, включая одну достаточно крупную проблему. Как мы найдем хоба с именем, которое заканчивается на – лок? Их так много и все постоянно суетятся и отзываются на “эй, ты” и “слуга”».

Я поверить не мог, что он не понимает.

«Мы уже знаем такого хоба».

– Найтлок!

Я обернулся к выходу из павильона на звук спора снаружи. Раздался знакомый голос: демон, который покупал оборотней.

Паук приподнялся и залез на прилавок. Я отшатнулся, увернувшись от двух лап, чтобы не задеть его гигантского тела, когда он высунулся наружу.

– Предупреждаю тебя, дорогой демон, не оскорбляй моего честного нанимателя, – кричал слуга. – Стоило бы знать, что он заслуженно получил то, что имеет, благодаря королеве. Более того, я требую, чтобы ты немедленно оставил этот сервиз из костяного фарфора!

«Грендель работает на Найтлока? Этого маленького сопливого хорька?»

Да ладно. «Да ладно», – эти два слова вертелись в голове по кругу. Самое странное везение в моей жизни, жизни самого главного неудачника удивительно успешной семьи.

Отлично! Наконец-то во всем этом появился смысл. Когда хоб продал оборотней гренделю, он упомянул, что таинственный наниматель выкупает товар, который сам и продал на рынок ранее. Нелл была права. У Найтлока были и мотив, и возможность украсть оборотней из нашего мира и притащить сюда. Ладно. Я могу вернуть животных и найти вход в тюрьму за один визит?

«Положение Найтлока настолько высокое, что он может иметь собственные вещи? Собственный дом? – скулил Аластор. – Вряд ли этот день может стать еще хуже…»

Доцент все сильнее выглядывал из павильона, а я понял, как осуществить свою задумку. Я не успел подумать об этом или перечислить тысячу причин, почему идея была дурацкой. Просто сделал. Я смотрел на паука и медленно пятился, обходя его ноги и волосатое тело.

– Ты нынче работаешь на Найтлока, да? – спросил Доцент, полностью вывалившись из палатки.

Как только занавес опустился, я одним прыжком оказался у книги демона. Сердце оглушительно билось, я с трудом дышал.

«Что ты делаешь?» – спросил Аластор.

Доцент оставил свою книгу открытой на заметках об истинном имени душегуба.

Я снова бросил взгляд на вход в павильон и почувствовал сильный прилив адреналина. Я больше не слышал спора, в ушах шумела кровь. Аластор ахнул.

«Ты не посмеешь».

Времени стоять, читать и ждать, пока он вернется, у меня не было. Зато я успевал вырвать страницу, чтобы показать ее потом Нелл. Если мое предположение, что правило Господ о краже не касалось людей, было неверно, я потеряю руку. Руку, которой я пишу. И рисую. Все мое тело похолодело от этой мысли, но мозг слишком сильно боялся вдаваться в подробности или думать, как объяснить отсутствие конечности родителям. Но если я прав… Герои не думают, они просто делают и готовы на жертву ради высшей цели. В данном случае цель была помочь не только своей семье, но и Нелл. Ей нужно было как-то выйти из сделки своего отца.

– Требуешь, да? Я первым положил на него глаз. Значит, тебе надо идти своей дорогой.

– Да пошел ты в жерло вулкана! Я требую этот чайный сервиз и буду биться за него, именем моего нанимателя, до последней капли крови…

Я не сводил глаз со своего браслета, пока тянулся к странице, и ждал, что он почувствует мои намерения и раскалится. Он уже был довольно горячим, но в последние несколько минут ничего не менялось, потому что наше время заканчивалось. Я глубоко втянул воздух. Бумага была хрупкой от старости. Страницу я вырвал тихо и легко. В глазах потемнело от ужаса, но когда зрение вернулось, рука была на месте, а в руке – вырванная страница.

«Невероятно! – заклокотал Аластор. – Убить тебя мало! А это безобразие Господ – смертных! Людишек! Они наживались на демонах веками!»

Я захлопнул книгу. Отрубленная голова все это время смотрела на меня с открытым ртом и кривой ухмылкой.

– Не сдавай меня, чувак, – прошептал я, запихивая листок в карман. – Прости за всю эту… историю с телом.

«Хватит разговаривать с головой покойника, Слизняк, и уходи, пока Доцент не понял, что ты натворил!»

Пульс стучал, как электрические разряды. С каждым шагом мне все больше казалось, что я лечу. Во всяком случае, пока Доцент не заполз обратно.

– Ты настолько глуп, чтобы испытывать мое терпение? Меня ждут другие посетители, а ярмарка закрывается сегодня.

Демон-паук махнул ножкой на штору.

– Постарайся остаться в живых, Аластор Потерянный. У меня есть планы на тебя. А ты, оденься, сочный кусок мяса, и проваливай.

Я надвинул капюшон пониже, так чтобы лица не было видно. Еще никто не успел ничего сказать, как отрубленная голова открыла рот и заорала:

– Следующий!

Глава 11

Друг или враг

Нелл не было там, где мы расстались.

Она стояла в нескольких шагах от палатки Доцента, и пристально смотрела на выход с рынка.

Я обхватил ее и потянул вперед. Она напряглась и сжала мою руку, собираясь опрокинуть меня на спину. Не хотелось проверять, получится ли у нее. Ждать, пока Доцент поймет, что страница из его жуткой книги секретов пропала – тоже было глупо.

– Это я. Нам пора идти. Быстрее, – прошептал я.

Подтверждая мои слова, браслет нагрелся так, что стало больно. Нелл тихонько ахнула и посмотрела на свою руку.

– Точно, – сказала она. – Здесь есть еще один выход?

«Есть, – начал Аластор, он был все еще раздражен. – Идите прямо».

Шум рынка перебил другой голос, заглушая Аластора:

– Всеобщая эвакуация Сада Костей! Именем королевы, закрывайте рынок и несите оставшуюся магию в пункт сбора! Каждый демон, отказавшийся добровольно сотрудничать, будет немедленно заточен в тюрьму!

Огры с оранжевыми повязками на доспехах вбежали на рынок и заполонили проходы между прилавками. Некоторые стражники распахивали занавесы, пиная, вытаскивали демонов, и рычали от удовольствия. Остальные сбивали костяные палатки и разрывали на нити волшебные гирлянды. Они оставляли только светящиеся шарики, чтобы было видно, куда идти. Господа выскакивали из пространственных карманов и заскакивали обратно, пытаясь остановить огров, рушащих рынок.

Очевидно, рядом был выход, потому что мимо нас пробегали демоны с опасно высокими горами товара в руках. В воздухе витал страх. Их локти, плечи и колени тоже были везде, они врезались в нас, унося с собой в водоворот существ.

– Смотри! – шепнула Нелл, указывая на что-то позади них.

Лохматый черный пес, принюхиваясь, запрыгнул на один из опустевших столов. Он поднял голову, посмотрел прямо на нас и гулко гавкнул. Я уже почти не чувствовал рук, когда другой пес запрыгнул на стул посмотреть, что нашел его друг. Страшная Простуда был недалеко.

«Грешная Звезда», – поправил Аластор.

Хорошо, Грешная Звезда. Он поднял фонарь с настоящим огнем, а в его руке был острый нож.

Вместо того чтобы спросить Аластора, куда нам надо, мы пошли за каким-то дерганым гоблином, который пронесся через последние прилавки, резко свернул в тень налево и отодвинул занавес, за которым мы увидели шаткую лестницу, выложенную мозаикой из костей.

– Я следила за демоном и подслушала адрес, который он дал демону-курьеру, – прошептала Нелл. Он помолчала и добавила: – Прием начнется через пять часов.

Я побежал вверх по лестнице, но, конечно, в легких начался пожар, и я начал отставать от Нелл. Ее уносило все дальше и дальше от меня. В конце концов, я потерял ее из вида и силился разглядеть поверх толпы. Я начал звать ее и тут же понял, что идея была не слишком удачная.

«Поможешь немного, Аластор?» — подумал я, оглядываясь и ища глазами Грешную Звезду. Гоблин пролез между моих ног, и я потерял равновесие. Я выбросил руку вперед и умудрился ухватиться за перила и не упасть.

«Как ты уже не раз демонстрировал сегодня, ты прекрасно справляешься и сам», – сообщил мне Аластор с притворной заботой в голосе. Прямо под нами рынок разносили в щепки, костяные строения ломались, как зубочистки. Я вглядывался в темноту, пытаясь рассмотреть, как огры взимают магический налог на выходе. Один из них направлял потоки волшебства из бочки в фонарики, банки и шары.

Один за другим погасли огни ярмарки, аттракционы остановились, все помещение накрыло одеялом тишины. Господ нигде не было видно.

– Шевелись! С дороги!

Я отпрыгнул в тень, пытаясь понять, откуда доносится пронзительный голос Грешной Звезды. Вместе с Адскими Псами он продирался сквозь запутанный клубок толпы демонов. Я вдохнул так глубоко, как только смог, и нырнул под руку огра, пытаясь пробраться сквозь толпу демонов с шеями, похожими на бутылки.

– Именем Великого гуля, – сказал хоб, когда я прошел рядом. – Пустота… Она же не остановится, да? Она поглотит все королевство!

– Нет! Пира Завоевательница спасет нас, – прорычал оборотень. – У нее есть план.

Да. И этот план заключается в моей безвременной смерти. Единственное, чего я не понимал – чего ради.

«Что ты имеешь в виду?» – спросил Аластор.

«В Салеме она сказала, что хочет открыть проход отсюда в Королевство Древних, помнишь? Зачем ей для этого жизнь и магия всех ее братьев?»

Аластор не ответил, но сжался, как моток проволоки. Я просочился между двумя невероятно высокими и волосатыми демонами, их недовольные рыки я решил проигнорировать.

На самом верху лестницы стояла еще одна палатка. Я понял, что выход рядом, когда увидел, как первые струйки тумана проползли под натянутыми брезентовыми стенками.

Стоило мне дойти до выхода, на мое плечо опустилась рука и дернула меня влево, утащив глубже в сумрачную тень палатки и дальше от демонов.

– Сюда, – позвала Нелл, убирая колышек, чтобы сделать свой собственный выход. Мы выползли и аккуратно постарались сделать все, как было. Я медленно встал, пытаясь не поранить спину острым уступом скалы. Небольшое пространство между горой и палаткой позволило нам боком отойти от того места, где демоны рвались наружу. Мы стояли в узком коридоре между рынком и острыми обломками горы. Раздался странный звук, похожий на тихий свист. Мы с Нелл оглядывались в поисках источника этого звука, пока наконец не заметили маленькую фигурку в зеленом плаще. Ее голова торчала из узкой горной расщелины, а знакомый приторный голос позвал:

– Давай, иди сюда, Гуди Бишоп! Ко мне!

«Демон, пожелавший купить всех оборотней», – узнал ее Аластор.

– Не называй меня так, Флора! – тихо попросила Нелл.

Заметив мой сердитый взгляд, она всем своим видом пыталась меня успокоить:

– Все в порядке. Мы решили объединиться, чтобы спасти оборотней. Ей можно доверять.

«Так же, как можно было доверять ведьме?»

Я не стал реагировать на издевательство Аластора и пошел за мисс Зеленый Плащ через большой разлом в горе. Я оступился и скатился вниз. Камни царапали со всех сторон, мне пришлось задержать дыхание. И я внезапно оказался в пещере. Когда глаза привыкли к более глубокой темноте этого места, я смог различить крошащуюся группу камней на пути. Они казались такими же древними, как сами горы.

– Что это за место? – спросил я.

«У меня тот же вопрос», – недоумевал Аластор.

– Существует много таких проходов в горе, просто о них почти все забыли, – щебетала Флора. – Сюда, мои новые друзья, я приведу вас в свое тайное убежище.

– Я никуда не пойду, пока ты не скажешь, кто ты, и не объяснишь, зачем тебе оборотни, – потребовал я. – И зачем нам тратить время в твоем убежище, когда им жить осталось несколько часов. Нам надо туда. Скажешь адрес?

Нелл подняла брови и кивнула демонице. Я повернулся, когда она опустила капюшон. Первое, что я заметил, – ее кожа. Цвета коры молодого деревца, светло-коричневая, сквозь нее пробивались нежно-зеленые побеги. Цвета перетекали один в другой, как будто они были нарисованы на восковой поверхности ее кожи. Форма ее головы напомнила о цветочных луковицах, которые мама всегда высаживала весной. На голове почти вертикально торчали хохолки зеленых волос с маленькими белыми бутончиками. Суровая линия ее безгубого рта изогнулась в улыбке. Показались жемчужные зубы, чуть более ровные и крупные, чем мои.

Аластор зашипел, увидев это. У меня по коже поползли мурашки от его эмоций.

– Меня зовут Флора Л’Листок, – сказала демоница. – И мы идем в мое тайное убежище, потому что Гуди Бишоп сказала, что вы не отдыхали с того момента, как попали сюда. Поэтому вы сможете поспать, а я буду искать дорогу к тому ужасному дому, чтобы спасти оборотней.

– Пожалуйста, – тихо сказала Нелл, – не называй меня так.

Флора растерялась.

– Но ты же ведьма, правда?..

– А ты что за демон? – я не смог промолчать. Наверное, такие демоны источают ядовитые ароматы или вламываются в сады, или крадут детей…

Она была похожа на лесных фей из Греческой мифологии, нимф. Или как их? Дриады?

«Да она не демон», – содрогнулся Аластор.

– Вы уж извините! – глаза Флоры, которые только что были насыщенного изумрудного цвета, под травяными ресницами засверкали почти ядовитым цветом жидкой грязи.

– Я эльф! Эльфы создают, а демонам лишь бы ломать!

– Подождите-ка, – сказал я, подняв руки вверх.

Эльфы. На самом деле. Существуют.

– Эльфы существуют?

Невероятно. Все эти годы я играл в «Сагу завоевателей», читал «Властелина колец» и лепил из пластилина эльфов, чтобы катать их на фарфоровых пони, которых мне дарила бабушка. И никто, ни Нелл, ни Аластор не потратил минутки, чтобы сказать мне: «И кстати, Проспер, знаешь, эти существа, одним из которых ты бы с радостью стал, если бы не оказался человеком. Эти вот ребята со звериным слухом и молниеносными рефлексами…».

«Ты закончила?»

«…они существуют, Проспер. Только выглядят скорее как кукольные тролли, чем как полубоги, но они все равно очень крутые».

Я повернулся к Нелл, предательнице:

– Почему ты не рассказывала мне про эльфов?

Нелл покосилась на меня из-под пыльных очков.

– С тобой все нормально?

– Выглядит изможденным. Как будто скоро свою руку начнет жевать, – прошептала Флора. Довольно громко.

И тут я понял, что все это время пялился на нее. Я протянул руку, чтобы потрогать дикие волосы эльфийки, но в ужасе отдернул ее.

– Ну, наверное, я слегка обезвожен, – неохотно признался я. – И возможно, немного устал.

Эльфийка очень громко икнула. Она вся затряслась и подпрыгнула. От второго икания подбросило меня.

– С тобой все хорошо? – спросила Нелл, положив руку на маленькое плечо. Даже я был на голову выше Флоры.

– Ох, крошки! Простите. Простите меня! – Эльфийка неловко пожала плечами, нагнулась и подняла с земли цветы, которые упали с нее, когда она икала.

Под плащом на ней была простая светлая туника, вышитая листьями и лозами. Обуви не было, но судя по ее толстым темным ступням, это было и не нужно.

– Такое… часто с тобой случается? – осторожно спросила Нелл.

– Только когда я нервничаю. Или злюсь. Или беспокоюсь. – Флора тронула пальцем губу. – И еще иногда, если я очень рада.

– Ясно, – ответила Нелл после долгого молчания.

– Ну что… Идем в твое убежище?

Нелл взглянула на меня. Видимо, выражение моего лица было совершенно несчастным, потому что она добавила:

– Можешь рассказать, что ты узнал о Прю, я помогу тебе придумать, как ее вызволить.

Я кивнул, но грудь сдавило, когда я подумал о том, что придется ждать еще целый час, прежде чем идти за оборотнями и вытрясать из Найтлока необходимую информацию.

– Пру? Как прут? Обожаю свежие прутики! Только есть их, к сожалению, не могу… – грустно призналась Флора. – Из-за них я издаю слишком много звуков.

Честно говоря, я не очень хотел вдаваться в подробности того, что она имеет в виду под словом «звуки», потому что уже догадывался.

– Прю, моя сестра, – сказал я. – Которую схватила Пира.

– Но зачем королеве Нижнего Мира обращать внимание на человеческих девочек? – поинтересовалась Флора. – Все же знают, что ей нужен мальчик, в котором живет ее брат… Ой!

Повисшую тишину прервала ее икота. Я смотрел на нее и видел, как она враждебно щурится.

Что-то щелкнуло, как будто две сросшиеся вместе маленькие веточки выросли из ее горла.

– Ты демон?

– Это временно, – пытался объяснить я.

Хруст усилился. И вдруг ее зубы стали не такими уж плоскими.

«Они травоядные, слизняк, – объяснил заскучавший Аластор. – Скажи ей, что я убил сотни ее предков, а из их деревянных останков сделал дрова, чтобы отапливать в холода свою башню. Посмотрим, как она испугается».

Ну, да, конечно. Нет. Категорическое нет.

– Все нормально, – вмешалась Нелл. – Проспер остается Проспером. В основном. Как минимум, в девяноста случаях из ста.

Флора подняла кулак, показывая браслет, сплошь утыканный острыми золотыми шипами. Кровь отхлынула от моего лица.

«Всеми королевствами, эти эльфы постоянно считают себя лучше всех только потому, что любят покой и веселье. Фу! – передернуло Аластора. – Эту вот точно с дерева сбросили за чрезмерную порочность».

Поэтому демоны так не любят эльфов? За то, что они любят веселые яркие вещи?

«Единственное, что есть ценного в эльфах – их мастерство. Их работы потрясают. Если бы нам не были нужны драгоценности и оружие, которые мы не можем создать никакой магией, мы бы уже давно их выгнали и истребили».

«Почему?» – спросил я, пытаясь не приближаться к Флоре, пока мы поднимались. Когда мы пришли наверх, в место, которое, полагаю, называется Ступенями, Флора повернулась и снова посмотрела на меня, подняв маленький кулачок.

«Потому что они зануды, – ответил Аластор. – Но в основном, потому, что мы никогда не могли использовать их ограниченную магию. Так же, как и человеческую. Они могут только управлять растениями, а у нас их не так много. А еще они любят “помогать” нашим врагам: людям, ведьмам и всяким оборотням. Понятно, что они хотят нас уничтожить, пока мы не успели уничтожить их».

По-моему, тут было какое-то зацикливание. Не все ведут себя как демоны.

«Серьезно? Тогда почему такое множество людей стремится жить так, как мы?»

Мысль была отвратительная… но не лживая. Похоже, что демоны – сборник худшего в людях, при отсутствии способности сопереживать и меняться.

«А эльфы больше похожи на людей или на демонов?» – спросил я. Мы шли за Флорой сквозь ряд полуразрушенных тоннелей.

«Совсем не похожи. Ни на кого. Они совершенно другие».

Это я и хотел услышать. Подтверждение тому, что она не попытается меня сожрать, сжечь заживо или приготовить из меня деликатес, как все, кого мы тут встречали. Во всяком случае, пока.

– Так вот… – начал я, когда мы шли рядом. – Этот попугай, оборотень, которого ты пыталась спасти, он твой?

Глаза Флоры превратились в сверкающие в темноте щелочки. Волшебного фонарика Нелл хватало, чтобы увидеть на лице эльфа подозрение.

Мое сердце ушло в пятки.

«Не старайся понравиться эльфу. Хватит».

– Оборотни – мои друзья. Они не домашние животные. Никому не принадлежат, даже ведьмам, которые их растят. Я заботилась о Риббит с тех пор, как она оставила свою ведьму и залетела в мой уютный домик в зимнем лесу.

– Оставила свою ведьму? – повторила Нелл. Она была в шоке. – Оборотни живут с семьей ведьмы, которая их вырастила, несколько поколений. Они, наверное, самые преданные создания на свете… Та ведьма, наверное, окончательно перешла на темную сторону, не иначе.

Флора слегка пожала плечами.

– Риббит не хочет говорить об этом. Для нее это слишком тяжело.

– Так ты живешь в нашем мире? – спросил я. – И как тебе? Видишь все в высоком разрешении? Можешь читать мысли? Почему люди вас не видят?

Раздраженное дыхание Флоры несколько смягчилось, а морщина на лбу немного разгладилась. Она уставилась на мою ладонь. А я опять не понял, когда успел занести эту руку, чтобы потрогать ее за плечо.

– Э-э…

– Эльфы в основном живут в нашем мире, Проспер, – быстро сказала Нелл. – Они заботятся о природе, многие становятся ювелирами и ремесленниками. В Салеме жил эльф, который делал удивительные украшения. Мисси зачаровала его так, чтобы он мог продавать их на ярмарках. Не знаю, что с ним случилось.

Меня начинали бесить периоды молчания Аластора. В них было куда больше правды, чем в его объяснениях.

«Ты убил этого эльфа? – и тут меня пронзила мысль пострашнее. – Или заставил меня его убить?»

«Нет, но я видел гуля, который это сделал. Возможно. Не говори маленькой ведьме. Я не убивал».

Наконец, Флора вывела нас из тоннелей к чему-то, что было похоже на вход в канализацию или ливневый сток. Нелл погасила фонарик, убрала его и полезла за эльфом. Я тоже умудрился протиснуться через каменный вход и с трудом вылез на мощенную брусчаткой улицу. Из трещины ближайшего камня, шипя, поднимался пар.

Других звуков не было слышно. Дома на третьем уровне были похожи друг на друга и построены из обычного темного кирпича. Верхние этажи нависали над нами. Почти все окна были темны, кроме пары мест с горящими свечами за черными кружевными занавесками. Не видно было ни следа магии. В воздухе прокатился отдаленный грохот. Этот звук отражался от скрюченных домов и косых стен, нарастал, делаясь громче с каждой секундой.

– Это гроза? – спросил я.

«Скорее всего, просто лава под нами», – сказал Аластор.

Лава? Ну конечно, монстров, магии и проклятий не достаточно. Надо еще о лаве переживать. Ясно.

«Здесь нет солнца, слизняк. Как, по-твоему, королевство должно отапливаться, если не паром из трещинок?»

Так вот, что это за туман. Жар от лавы. Замечательно. Возможно, я надышался и теперь галлюцинирую… Гул нарастал. Казалось, что дрожит сам спертый воздух вокруг. Из-за этого мне показалось, что здания накренились и сквозь зубы говорят друг с другом. Грохот стал оглушительным. А потом оказалось, что это вовсе не иллюзия. Улица под нами затряслась, и я упал на спину, а Нелл – на колени. Части ближайших крыш падали рядом с нами, мне пришлось свернуться калачиком, чтобы меня не задело. Стекла лопались, и осколки летели вниз, как зловещий град.

Сверкнула голубая молния, осветив ужас на лице Флоры. Она пыталась отползти от расширяющейся трещины на тротуаре, где разверзалась земля, разрывая гигантские ворота из металла и камня.

«Кровавые Ворота! Это невозможно! Невозможно! Ни одна армия троллей не могла с ними совладать!» – страх Аластора удвоил мой собственный. Пульс зашкаливал. Части Кровавых Ворот обрушивались на камни, размалывая их в пыль. Внезапно все пропало из поля зрения. Вместо внешней стены гор встала черная непроницаемая стена, поглотившая Плоскость, так что там не осталось ни одного лучика света, чтобы понять, где она только что была.

«Нет! Невозможно!»

Желудок сжался от болезненного отрицания в голосе Аластора. Подземные толчки прекратились, грохот утих. Флора глубоко вдохнула и тихо икнула. Ее лицо выглядело странно бесстрастным, когда она смотрела в бездонную черноту, окружающую Сад Костей.

– Что это было? – выдохнула Нелл. – Землетрясение?

Флора покачала головой:

– Нет. Пустота.

Глава 12

Дом в глуши

Странные каменные хижины, которые я заметил еще на Плоскости, вблизи выглядели как поганки. Эти дома с разбитыми крышами и раскрошенными камнями были непохожи на все остальные. Казалось, они попали сюда из далекого прошлого, а то и совершенно из иного мира. Понятно, почему Флора решила поселиться здесь. По дороге мы встретили нескольких демонов, которые на нас даже не взглянули.

«Еще бы! Это кладбище. Древние гробницы. Никто не хочет, чтобы его преследовали призраки».

– Мне нравится, как ты все здесь устроила, – сказала Нелл.

Мы оба пригнулись, чтобы не удариться о низкий потолок.

Честно говоря, я не очень понимал, что именно ей понравилось. Все, что там было – одеяло на полу, росток в горшке и тлеющий фонарь. Восхищаться было нечем.

Минуточку!

Я потер глаза, чтобы лучше видеть. Такого я даже и представить не мог: по периметру грязных стен, от самой земли до потолка, тянулись вверх вырезанные на стене вьющиеся растения с цветами и бутонами. Они выглядели настолько живыми, что я даже потрогал один цветок, в надежде прикоснуться к нежным лепесткам. Еще здесь были изображены солнце, облака, горы и реки. Человеческий мир, потому что в Нижнем Королевстве ничего этого не было.

– Ого, как круто! – я был в восторге и наклонился, чтобы рассмотреть получше. – Ты же потратила на это уйму времени!

Эльфийка бросила на меня горящий взгляд:

– Не я создала их. А демоны не понимают искусства, хватит притворяться. Для вас красота существует только в чужой боли.

«Неправда. Я считаю красивыми блеск монет, темный горизонт Нижнего Королевства и фонтанирующую кровь моих врагов. Да! И шляпы. Шляпы правильного кроя с хорошей посадкой всегда пригодятся на нашем долгом веку».

– Я не демон, – напомнил я.

– Именно так бы и сказал лживый демон…

– Флора, – перебила Нелл. – Ты хотела рассказать нам о Пустоте. Ты знаешь, что это такое? Откуда она взялась?

Флора посмотрела на меня долгим взглядом, а потом, отвернувшись, села на одеяло. Погладила поникшие листья растения:

– Пустота – наказание демонам за то, что они сделали с Нижним Королевством.

Я понял, что рассказ будет длинным, и сел на пол, скрестив ноги и прислонившись к стене. Нелл последовала моему примеру, сняла рюкзак и положила его на колени. Оттуда она достала еду и воду для всех. Флора с благодарностью взяла немного воды для своего растения, но есть не стала.

– В каждом королевстве есть своя собственная магия, та магия, с помощью которой Древние его создавали, – объясняла Флора. – Этот поток течет через все миры, связывая их вместе. Благодаря ему всходит солнце, растут деревья, чередуются времена года, от него питается все живое. Эта магия – главная причина того, что все живет и дышит. Древние были мудрыми создателями, и каждому королевству досталось ровно столько энергии, сколько нужно, чтобы оно себя поддерживало.

Похоже было, что Древние создавали каждое королевство, как мы создаем миры в какой-нибудь компьютерной игре.

– Даже Землю?

Не глядя на меня, Флора стала отвечать Нелл, как если бы она и задала вопрос:

– Магия Земли в ее людях, в их тенях. Вот почему демоны могут получать магию из эмоций – они рождаются в самом сердце человека.

«Скучно, слизняк. Пусть лучше расскажет о Пустоте».

Но Флора только начала:

– Человеческий мир – тоже королевство, но Древние его не создавали. Они открыли его, путешествуя по измерениям, и решили строить все остальные миры, используя человеческий, как фундамент. Именно поэтому все созданные ими королевства связаны с миром людей. Все зиждется на его стабильности.

Это сильно расходилось с тем, что мне рассказывали о мироздании Нелл и дядюшка Б – Генри Белгрейв. Нелл выглядела так, как будто тоже слышала такой вариант впервые.

«Совсем не факт, что она говорит правду, – сказал Аластор с ноткой горечи в голосе, – но Древние любили эльфов и были к ним благосклонны, возможно, им доступно что-то, чего не знают все остальные».

– Подожди, но Древние даровали ведьмам силу и предназначение, – возразила Нелл. – И теперь луна восполняет их колдовскую силу.

Я немного удивился, что она сказала «их», а не «нашу».

Флора потянулась к фонарю, открыла его и вытянула оттуда тонкую нить магии, которую отдала растению. Она его кормила. И я понял, что других вариантов поддерживать растения в этом королевстве без воды и солнечного света не было. Растение впитывало магию, его листья оживали и меняли цвет с болезненно-желтого на изумрудно-зеленый.

– Никто уже не помнит, создали ли ведьм Древние, – продолжила Флора, – или попросту нашли их и попросили стать защитницами мира людей. С тех пор много воды утекло.

– Но они подарили ведьмам оборотней, да? – не сдавалась Нелл.

Флора кивнула:

– Как компаньонов и защитников, чтобы поблагодарить их и извиниться за… – эльфийка подняла сверкающие в темноте глаза. – Ну, неважно за что. Испорченные люди плохо обращаются с Землей, она страдает и болеет, но демоны их переплюнули. Они исчерпали все запасы магии своего королевства и стали красть волшебство в мире людей. Но и этого оказалось мало, чтобы удовлетворить их аппетиты. Они зарывались все глубже и глубже в недра своего королевства в поисках остатков магии, и, в конце концов, нашли их. Неудивительно, что теперь им приходится почти полностью отказаться от использования магии.

– Здесь давно кончилась жизнь, а теперь умирает и все королевство, – лицо Флоры ожесточилось. – И за что? За то, чтобы не шить одежду своими руками? Чтобы уличные фонари зажигались сами собой? Чтобы повозки ездили без лошадей? Чтобы развлекаться на Рынке «Негрустинке»? Правящие демоны бросали в тюрьмы своих соперников, заставляли их прислуживать, а самую грязную работу отдавали человеческим теням, сделав из них рабов. Тем временем магия, которую они держали в секретных закромах, таяла, потому что так называемый король затевал бессмысленные войны, переставлял горы на свой вкус и забивал шкафы одеждой, которую никогда не носил.

«Да как она смеет! – зарычал Аластор. – Это наше королевство! Мы можем использовать свою магию так, как считаем нужным!»

– Знаешь, – сказала Флора, взглянув на Нелл, – использованная магия исчезает. Этому королевству больше не на что надеяться. Пустота – сам мир, который рушится, когда используют последнюю каплю магии.

«Это… это невозможно… – вяло возразил Аластор. – Королевство не может само себя разрушить».

– Неудивительно, что они полюбили Пиру, – сказал я, наконец сложив все части истории в общую картину. – Она отменила старые порядки и осталась единственной, кто, как им кажется, может решить проблему.

– Она сказала, что создаст ключ, который откроет Королевство Древних, чтобы забрать их магию, – сказала Нелл.

Флора выпрямилась.

– Я не представляю, как она собирается его создавать. В иных обстоятельствах кровавый ключ мог бы открыть запертое королевство, но нужно принести свою магию в жертву. А на это не способен ни один из этих продажных монстров. Единственное, что у них есть – их жизненная сила. Вся остальная магия, которой они пользуются – краденая.

Кажется, мы с Нелл догадались одновременно. Мы уставились друг на друга в тусклом освещении хижины.

– Она уже принесла в жертву магию и жизни своих братьев, – начал я.

– Потому что она назвала их истинные имена, и заставила принести себя в жертву, – закончила Нелл. – Ого, какая она злая! Но это действительно гениально.

«Очень уместное коварство, – признал Аластор. – Я мог бы оценить его по достоинству, если бы оно было направлено против кого-нибудь другого».

Нелл подобралась, как будто поняла что-то важное.

– Пира сказала, что узнала истинное имя Аластора от их старой няни, и что сначала она хотела присвоить его магию только для того, чтобы научиться принимать облик животного. Наверное, она открыла его имя Гуди Пруфрок или Онору Реддингу, но заклинание не сработало так, как она хотела. Когда появилась Пустота, она нашла силе Аластора новое применение. Тогда она поняла, что заклинание не нужно, достаточно истинных имен, чтобы заставить своих братьев пожертвовать собой.

– Но заклинание, о котором тебя просила Пира, – начал я, пытаясь не думать об этом моменте, – было похоже на то, которое использовала Гуди Пруфрок. – Ты хотела навсегда поселить его во мне?

Нелл опустила глаза, выражение ее лица заставило мое сердце сжаться.

– Ей нужно было убедиться, что Аластор не сможет выбраться из твоего тела и сбежать. Теперь я понимаю, что она не собиралась убивать тебя, чтобы просто убить его. Пира хотела, чтобы он оставался пленником, пока она не принесет в жертву его жизненную силу. Тем более, кроме этого у него ничего не оставалось. Он все еще недостаточно силен, чтобы вернуть себе тело.

– О, так меня никто не собирался убивать? – спросил я и почувствовал странное облегчение.

Нелл вздрогнула.

– Скорее всего, ты бы умер в момент его извлечения. Заклятие прочно вас связало.

«Да, – мрачно сказал Аластор, – но ненадолго».

Может быть, мне показалось, но его злоба приобрела осязаемые формы, с неровными, острыми гранями.

– Это неважно, – сказала Флора, поднимаясь. – Они никогда не отопрут Королевство Древних, с ключом или без него. Мир демонов обречен. Все, что нам остается – бежать отсюда, пока все здесь окончательно не рассыпалось в пыль.

– Сколько времени у нас осталось? – спросил я.

Каждая уходящая секунда была как удар умирающего сердца. Эльфийка подошла к двери хижины, запахнула плащ и набросила капюшон на голову.

– Несколько дней. Может, меньше.

Глава 13

Поющая кость

Слова, как нож, вонзились мне в грудь. Аластор скрутился в колючий клубок отрицания и злости.

«Я могу спасти свое королевство, – сказал он. Эти слова кипели в моей голове. – И спасу».

– Я пойду, поищу тот дом, – сказала Флора, засовывая свое маленькое растение в карман плаща. – Постараюсь найти способ попасть внутрь, чтобы понять, где держат оборотней.

– Мы можем позаботиться о нем, пока тебя не будет, – предложил я. – Вдруг растение пожухнет, пока ты носишь его в кармане.

Флора была в ужасе от одной этой мысли.

– Я никогда не оставлю такое могущественное растение в твоих руках, хитрая тварь.

Я посмотрел на нее, потом на росток длиной в палец, потом снова на нее и снова на росток.

– Я скоро вернусь и расскажу, как нам туда попасть, – продолжила Флора. – Демон, если ты здесь что-нибудь тронешь, я узнаю!

Я поднял руки вверх, показывая, что они ни до чего не дотянутся.

– Только недолго, – сказала ей Нелл. – Если не поймешь, как пробраться внутрь за полчаса, возвращайся, пойдем вместе.

Флора пыталась успокоить ведьму взглядом.

– Обещаю, я буду осторожна, Гуди Бишоп.

– Не… – начала Нелл, но эльфийка уже убежала, – …называй меня так!

Я снова прислонился к стене, подтянув колени к груди. Нужно было попытаться уложить в голове то, что сказала Флора, но меня отвлекла тревожная мысль.

– А здесь точно безопасно? А что если Горная Гряда выследит нас, а мы тут сидим. Легкая добыча.

– В смысле, Грешная Звезда?

– Да, конечно, как скажешь. Тут безопасно?

«Ну, слизняк, запомни хотя бы имена своих врагов, чтобы выкрикивать их, нанося смертельный удар».

– Мне кажется, мы можем здесь провести какое-то время, – сказала Нелл, жуя батончик мюсли. – Он потеряет наш след там, где мы прошли сквозь горные тоннели.

«Лучше бы она не ошибалась. В противном случае тебя просто разорвут на куски».

Я долго цедил свой глоток из бутылки, а потом налил немного воды на руки и сполоснул лицо. Корочка грязи отмокла, и я снова почувствовал себя человеком. Почти. Желудок все еще крутило. Я даже смотреть не мог на мюсли, часть батончика Нелл отдала мне.

Тревога поднималась из глубин души, стремительно нарастая, и я уже не мог думать ни о чем другом. Я вскочил на ноги, руки тряслись от напряжения. Я понимал, что это глупо, что нужно отдохнуть, пока есть возможность. Израненные ноги горели от пройденных километров. Но, стоило мне остановиться, в голове как будто начинал кружить осиный рой. И каждое насекомое жалило меня одной и той же болезненной мыслью: Прю нужна моя помощь.

– Проспер, – сказала Нелл, взяв меня за руку. – Остановись. Правда. У меня голова кружится от твоего хождения.

От ее прикосновения лицо залила краска. Я отнял руку и отошел в другой конец комнаты.

– Я ничего не могу сделать, – ответил я. – Лучше содрать с себя кожу, чем ничего не делать. Может, просто пойдем, найдем Флору?

«Наконец-то! Здравая мысль! Я знал, что ты способен извлечь ее, похороненную глубоко под грудами страхов и сомнений».

– Давай сначала обсудим, что ты узнал у Доцента, – предложила она. – И тебе действительно нужно поесть, чтобы не упасть в обморок, и чтобы тебя не пришлось тащить на себе через все королевство.

Старый Проспер мог бы легко оказаться в подобной ситуации, но новый не собирался быть обузой.

– Я не хочу есть, – твердо сказал я. – Нам просто надо пойти туда. Доцент сказал, что Прю держат в самой высокой башне тюрьмы «Размозженный череп» и туда есть только один ход, кроме зеркального портала, который ревностно охраняется.

Нелл поставила фонарь Флоры достаточно близко, чтобы ее кожа стала изумрудной, отражая неестественный зеленый свет магии. Девочка сняла очки и протерла их чистым местом на подоле своего огромного плаща.

«Труды и хлопоты» уже лежали раскрытыми у нее на коленях.

– Он сказал, где это?

– Он не знает, – ответил я, снова злясь на недоговорки Доцента. – Он сказал, что Пира и хобы, которые работали в тюрьме, хранят эту тайну. Те, чье имя заканчивается на – лок.

Брови Нелл взлетели. Она снова нацепила очки.

– – лок? Например, наш маленький крысячий друг Найтлок?

Я кивнул.

– Невероятно, – протянула Нелл. – Гуди Элдерфлауэр пишет, что хобы начинают работать с детских лет, но место их службы определяется при рождении, и им дают соответствующее имя. У них вообще никакого выбора нет? Это слишком. Даже для демонов.

«Таков порядок вещей! – возразил Аластор. – Правильный порядок! И нельзя сказать, что они часто жалуются на него».

Я помотал головой. «Их когда-нибудь спрашивали, устраивает ли их такой порядок? Хоть у кого-нибудь был выбор?»

«Разумеется, нет. У каждого демона есть своя законная роль. Огры строят. Гоблины ищут. Душегубы правят. Возможно, истинная причина, по которой королевство гибнет, именно в том, что Пира потрясла основы».

«Или, если верить Флоре, взаимопомощь и экономия магии могут быть единственными причинами тому, что от королевства хоть что-то осталось».

– Извини, что нам приходится двигаться к Прю такими обходными путями, – тихо сказала Нелл.

– Не такой уж этот путь и обходной, – ответил я. – Когда мы спасем оборотней, мы похитим Найтлока с его собственной вечеринки и заставим пойти с нами в «Размозженный череп»… Ал, на каком уровне стоит тюрьма?

«Она находится на другой стороне горы, в Короне, – задумчиво сказал Аластор, как будто он все еще пытался понять, что происходит. – На один ярус выше того, где мы находимся, там, где раньше стояли башни. Мой прапрапрадед… Он хотел, чтобы заключенные постоянно видели Рогатый Дворец и думали о своем ничтожестве».

Ну, звучит логично.

– Значит, мы заставим Найтлока показать нам вход, свяжем его, чтобы хоб не смог никого предупредить, поднимемся в башню, а потом я нас вытащу, – предложила Нелл.

– Как? – спросил я.

Она теребила страницы книги.

– Понимаю, я обещала, что секретов больше не будет, но… На всякий случай, мне кажется, твоему демону лучше об этом не знать.

Мотив понятен, конечно. Но какая-то часть меня, та часть, которая все еще переживала недавние события, была против.

Тем не менее, я пообещал Нелл начать с чистого листа. Реддинг мог бы посчитать, что Белгрейв готовит какой-то подвох, и наоборот, но у Реддингов не было причин не доверять Бишопам. Особенно тем, которые были с ним в одной связке и, благодаря своим папенькам, рисковали одинаково.

– Можно вопрос? – начал я, опускаясь на пол. На этот раз ровно напротив нее.

Нелл листала книгу.

– Если ты помогаешь мне и выступаешь против Пиры, значит ли это, что ты можешь умереть? Потому что, судя по словам твоего отца, примерно так и случится. А я очень-очень-очень не хочу, чтобы ты умирала.

– Я тоже очень-очень-очень не хочу, чтобы ты умирал, – ответила Нелл, поправляя очки. – Но, если честно, я даже и не знаю. Я уже выступила против нее, когда я… Ну, когда я бросила мамину колдовскую книгу тебе, и она сгорела. Я не упала на пол в агонии. Может быть, пока у нее есть возможность победить, со мной все будет в порядке?

Украденная у Доцента страница помялась, пока я вытаскивал ее из кармана. Думаю, сейчас самое время.

– И про контракты, – сказал я. – Кажется, у меня есть идея.

«Только не это, – пробормотал Аластор. – Я буду отвлекать тебя от всех мыслей по этому поводу, если придется. Вы в королевстве страха, в королевстве резни, в королевстве ужаса…».

Несмотря на его фальшивое пение, я смог сфокусироваться и добавить:

– Если мы узнаем истинное имя Аластора, мы можем заставить его разорвать контракты.

Лицо Нелл просияло.

– А он может разорвать и наш с Пирой договор?

«Как высший душегуб – конечно… Нет! Ни в коем случае! Ни за что!»

– Может, – подтвердил я, расправляя страницу на полу. – Вот заметки Доцента и несколько букв.

– Хм, – Нелл рассматривала аккуратные записи паука. – А какая информация была так нужна Аластору, что он готов был дать за нее буквы своего имени?

Аластор подозрительно притих.

– Последнюю он выдал за информацию о Прю, что, конечно, удивительно, – заметил я.

Нелл посмотрела на меня с недоверием.

– Я понимаю, что это часть нашей сделки, и он должен помочь мне вернуть Прю в наш мир, – продолжил я. – У него выбора не было. А про Найтлока и вход узнал я, продав секрет о его портале в туалете.

– И он согласился? – Нелл была потрясена.

Я помотал головой.

– Нет, конечно.

Она сморщила нос. Я совсем не понял выражения ее лица. Почему она сильнее удивилась, что Аластор мне не помог, чем что помог?

– Думаю, что Доцент прав, и его имя начинается на букву «С», – сказал я. – Уверен, что Пира приходила в мои сны там, в человеческом мире. И она называла его имя… Может быть, хотела заставить его проснуться?

– Поющая кость, – сказала Нелл с сияющими глазами. – Теперь понятно, почему ты об этом спрашивал.

«Моя сестра, – начал Аластор очень холодным тоном, – приходила в твои сны, пока я спал, а ты даже не подумал сказать об этом мне?»

– Я этого не понимал, пока не увидел ее в образе пантеры. К тому же, я так понимаю, она только будила тебя, – объяснил я. – В общем, очевидно, это не Поющая кость, но что-то похожее. Понимаю, это не так уж много, но уже кое-что. Главное, чтобы Пира не успела им воспользоваться до нас.

– Согласна, – ответила Нелл, сложила страницу и засунула ее в свою книгу.

– Представить себе не могу, за какую информацию Доцент мог дать тебе эту страницу. С тобой же теперь ничего ужасного не случится, никто не будет за тобой гоняться, чтобы вырезать кусок печени?

Я пожал плечами:

– Да ничего я ему не рассказывал.

Нелл посмотрела на меня с тем же странным выражением, что и раньше. В замешательстве она с большим трудом подбирала слова.

– Ты… украл ее?

Почему-то мне вдруг стало очень жарко.

– Господа – люди, или были раньше людьми. Возможно, именно они нечаянно забрели в Нижнее Королевство. – Я расстроился, что Нелл почти не удивилась.

– Я тоже это поняла. Здесь внизу чувство магии меня поводит, но они совсем не похожи на демонов. Но при чем тут это?

– Я увидел, как один из Господ кое-что украл, и понял, что заклятие направлено только на демонов, – сказал я с улыбкой. – А значит, мы с тобой могли брать что хотели, включая эту страницу.

– Нет… Я… В смысле, меня удивляет, что ты просто пошел и взял ее, – медленно сказала Нелл нахмурив брови. – Но ты – такой ты!

Моя улыбка испарилась.

– И что это значит? – поинтересовался я, обняв руками колени. – Тебе не кажется, что я готов на все, чтобы вернуть Прю и спасти всех нас?

– Я не это имела… – Нелл посмотрела на страницу и провела пальцем по ее неровному краю.

– Да ничего.

– Да какое там ничего? Если ты хочешь что-то сказать – говори. Как ты раньше бы и сделала. Когда у тебя не было сложностей, чтоб говорить о том, какой я испорченный идиот.

– Я же уже извинялась.

– Знаю, – начал остывать я. – Да и в большинстве случаев я этого заслуживал. Кажется, мы сейчас ссоримся, но я не понимаю, почему.

«Потому что ты Реддинг, а она – Белгрейв, – радостно выдохнул Аластор. – Судьба у вас такая – вечно ненавидеть друг друга».

Но это же неправда. Сейчас я всего-то Проспер, а она – просто Нелл, но что-то все равно пошло не так.

Нелл посмотрела на меня, оторвав взгляд от книжки. Она сильно хмурилась. Да, все совсем не так.

– Нелл… Что случилось? – спросил я мягче, чем раньше. – Я понимаю, что мы сейчас не то чтобы в шоколаде. Сидим тут в мире демонов, который вот-вот рухнет, а ты держишься за свою книгу как за спасательный круг. Это все потому что мы в Нижнем Королевстве? Или ты просто переживаешь из-за своего контракта?

Она помотала головой.

– Это имеет отношение к тому, что тебе не нравится, когда Флора называет тебя Гуди Бишоп? – я спросил об этом только потому, что других вариантов не осталось. И я понимаю. Я сам задал этот вопрос, но я не был готов к ее тихому душераздирающему ответу:

– Да.

Глава 14

Дочь луны

Нелл долго молчала. Кажется, она мысленно повторяла объяснение в различных вариантах, с разной интонацией. Как будто ей предстояло выйти на сцену, чтобы сыграть роль. Она закрыла книгу, но продолжала машинально водить пальцем по золотым буквам на обложке.

– Ты… умираешь? – прошептал я и подумал: «Пожалуйста, не надо, только не это…».

Нелл раскрыла рот.

– Нет! Ничего такого. Просто все очень сложно, и я не знаю, с чего начать.

– Может быть, с Гуди? – осторожно предложил я и откусил маленький кусочек батончика мюсли.

Она кивнула и попыталась успокоиться.

– Я не хочу, чтобы Флора называла меня Гуди, потому что это титул, который присуждают ведьмам, закончившим учебу.

Мне сразу стало легче. Я выдохнул. Ну, если так, то…

– А я никогда не смогу закончить учебу.

Я буквально подавился едой. Нелл похлопала меня по спине. Глаза слезились, и, пытаясь откашляться, я сказал:

– Серьезно? Вот тебе список того, что я знаю о Нелл:

1. Нелл отличная актриса;

2. Нелл любит носить яркую одежду и сочетать несочетаемые узоры. Удивительно, но у нее здорово получается;

3. Нелл живет в официальном доме с привидениями, управляет им, и ей это нравится;

4. Нелл – ведьма;

5. Нелл – хорошая ведьма;

6. Нелл очень гордится тем, что она ведьма.

«Признаюсь, я тоже удивлен, – сказал Аластор. – Но я был бы рад, если бы в мире стало одной ведьмой меньше. Нам и так хватает угрозы от ее уже признанных коллег».

– Я понимаю, что не рассказывала тебе многого о том, каково быть ведьмой, – ответила Нелл. – Есть кое-что еще, кроме того, что мы наследуем дар от своих матерей. Над всеми американскими ковенами стоит Верховный Ковен. Его члены устанавливают правила, которым все должны следовать, проводят испытания, где определяют, способна ли ведьма закончить обучение и присоединиться к ковену или начать собственную практику.

– Ладно, – сказал я, – я понял. Где находится Верховный Ковен?

– В Нью-Йорке. Там же находится и Академия полумесяца.

– Существуют настоящие школы ведьм? – удивился я. – Ужас, как круто!

«Ужас – слово, которое применимо только к лучшим демонам. Выброси эту изысканную словоформу из своего смертного лексикона».

Я не стал тратить время на объяснения современного сленга восьмисотлетнему демону, но, заметив на лице Нелл странное выражение, добавил:

– Не в смысле «ужас», типа, ведьмы злые, а «ого, круто!». И твоя кожа не зеленая, и ты все еще не лишила меня дара речи…

Мне почти удалось ее развеселить.

– Это совершенно точно не круто. Академия полумесяца – место для «провинившихся» юных ведьм, которым «нужна строжайшая дисциплина для того, чтобы они смогли стать полноценными членами нашего тайного сообщества». Еще там живут сироты, брошенные в детстве, и юные ведьмы, которые не знали о своем даре. Их называют «дочерями луны», потому что обычно у них нет матерей или своего ковена поблизости. В этом месте. Там я и окажусь. Если повезет.

– Но ты же не сирота, – мои брови поползли вверх. – У тебя же есть Мисси и ковен в Салеме, так ведь?

– Я отношусь к первой категории, Проспер. Провинившиеся. Я нарушила первое правило ведьмовства.

«Всегда оставаться брюзжащей стремительной чумой для всех четырех королевств?»

– Я помогла демону, – закончила она в отчаянии. – Я провела троих демонов через зеркальный портал. Я читала из маминого гримуара заклинание для Пиры.

Ой, ой-ой-ой.

– Но ты же и мне помогала. Это должны учесть?

Она вяло пожала плечами.

– Не думаю, что это будет иметь значение для Верховного Ковена. Если я возьму на себя вину и буду просить о помиловании, в лучшем случае, мне придется покинуть Салем и отправиться жить в Академию полумесяца на ближайшие несколько лет и закончить школу там. В худшем – они лишат меня магических сил. Навсегда.

Ого! Действительно, есть в ведьмах и кое-что ужасное.

– А это не слишком? – спросил я. – Тебе же сказали, что Пира может воскресить твою маму из мертвых, кто бы не согласился?

– Ты, например?

Я показал на себя:

– А кто только что, ничтоже сумняшеся, заключил контракт с паразитирующим демоном, чтобы спасти свою сестру?

Нелл усмехнулась.

– Считай, что мне полегчало. В плохом смысле. Я теперь не чувствую себя самой глупой.

Я уставился на нее.

– Я мало видел людей умнее и храбрее тебя. Именно поэтому я не могу поверить, что ты просто… смиришься, что не будешь бороться за свою силу. Неужели в Академии полумесяца настолько плохо?

– Там царит отчаяние. Холод. Это то, чем пугают ведьм в детстве: будешь себя плохо вести, поедешь учиться в Академию полумесяца. Но хуже всего, – Нелл сжала книгу, и отсутствующим голосом продолжила, – хуже – ехать в Верховный Ковен и объясняться… Даже если они не лишат меня магической силы на месте, это бросит тень на память мамы. Она была очень уважаемой ведьмой, главой Салемского ковена. Не могу так с ней поступить. Лучше я… брошу учиться и буду жить с Мисси. Просто жить.

«У ее стыда вкус перца», – заметил Аластор.

У меня защемило в груди. Уж я-то знал, каково быть позором семьи.

– Нелл… Не знаю, что сказать. Не то, чтобы у меня есть право высказывать свое мнение на эту тему, я никогда не был в твоей ситуации. Я не ведьма, не потерял маму и никогда не стоял перед таким выбором, но… Это как-то неправильно!

– Так лучше, – настаивала Нелл все тем же пугающе мрачным тоном. – Я знала, что не надо было помогать Генри и Пире, но все равно пошла на это. Я так хотела, чтобы мама вернулась! А если я опять так ошибусь? Вдруг что-то случится с тобой? С Мисси? С Жабой?

«Так вот почему она не выпускает из рук эту книгу, – понял Аластор. – Она пытается найти подтверждение всем своим мыслям и намерениям, чтобы не отклоняться от правильного курса, который определили старшие ведьмы. Жизнь – пустая страница, на которой мы пишем свою судьбу. Жизнь, прожитая по чужой книге, и не жизнь вовсе».

Не хотелось признавать, но Аластор был прав. В таких вещах он разбирался. Демон мог вычислить чужую слабость за секунды. При том, что собственных он просто не замечал.

Я не знал, что сказать, но ужасно сильно хотел помочь Нелл. Желудок снова скрутило.

– Я с тобой. Что бы ты ни решила. Но это уже случилось… Тебе же не надо выбирать прямо сейчас?

Она покачала головой:

– Нет. Но, скорее всего, Верховный Ковен уж знает, что произошло. И каждый пропущенный день работает против меня.

Ох уж эти ведьмы… Видимо, сотни лет, что их вешали, жгли и топили, сделали некоторых из них черствее.

Нелл хотела что-то добавить, но тут внезапно вернулась Флора. Она ворвалась в хижину, как молния. И чуть не оттоптала мне руки.

Нелл, чтобы избежать лишних вопросов, наскоро вытерла лицо рукавом плаща.

– Ты нашла способ пробраться туда?

Глаза Флоры горели.

– О, да! Нашла!

Я помог Нелл сложить в рюкзак все ее баночки, бутылочки, порошки и жидкости. О Верховном Ковене мне почти ничего не было известно: будут ли у нее дополнительные проблемы из-за того, что она тратит время здесь? Возможно, все действительно так плохо, как она говорит, и маленьких ведьмочек пугают не зря.

– Ну ладно, – сказал я. – Идем!

Но я не мог перестать думать, даже когда мы вышли. Если что-то так важно для тебя, надо за это бороться, бороться и бороться. Изо всех сил. Как только можно.

Январь 1692 г.

Южный Порт, Колония Массачусетского залива

Аластор знал, что правда в том, что человеческое несчастье бездонно и питается несчастьем, таким образом, оно не умирает никогда. Как только смертный решит, что источник отчаяния иссяк, тут же, как сорняк, появляется другой. Иногда это маленький колючий кустик. Порой – неумолимо растущая смертельная опухоль. Аластору всегда было, чем заняться, потому что человеческому страданию не было предела.

Кстати, за прошедшие столетия он узнал еще кое-что. Как только человек заключает сделку и получает желаемое, у него непременно появляются иные мечты, новые страстные желания. После первого успеха человеку гораздо легче согласиться на следующий контракт.

Именно это, полагал Аластор, и было причиной его возвращений в эти безнадежные места. Раз в несколько месяцев он приходил посмотреть на Онора и Сайленс^[8] Реддинг, на их новорожденного детеныша через треснувшее окно их разрастающегося дома. Он находил удовольствие в том, чтобы наблюдать, как работает его магия, несмотря на то, что она приносила пользу людям.

Онор даже повесил зеркало в лесу, чтобы Аластор не попадался на глаза соседям. Когда сам Онор его замечал, то приносил демону воды и провизии, садился рядом с ним и разговаривал. Утомительные дела – одна семья уехала; нужно дать колонии новое название; как лучше организовать торговлю…

Иногда Онор просил совета, и Аластор с удивлением поймал себя на том, что дает их бесплатно. Видимо, ему нравилась простота этого человека. Аластор настолько глубоко погрузился в интриги демонов, что был рад компании существа, которое не планировало его убить. И всегда Онор первым делом спрашивал о здоровье и семейных делах Аластора. Этой привычки демон никогда не понимал. Демоны куда крепче людей и обычно вызывают болезни, а не страдают от них. А их семьи вечно соперничают и презирают друг друга. И что действительно странно, Аластор часто отвечал на эти вопросы, да еще и честно.

У Аластора тоже был свой постоянный вопрос, он всегда задавал его в конце: «Чего больше всего на свете желает твое сердце?» И каждый раз Онор отвечал одно и то же: «Сердце мое полно, и желать мне больше нечего».

О, как будто бы так могло быть хоть с одним человеком! Аластор знал, что надо лишь немного подождать, и человек снова попросит его об услуге.

Так и случилось. Примерно через год после их первой встречи. Аластор смотрел, как Онор сел за стол и, едва не скрипя бедными человечьими мозгами, долго писал при свете свечи какое-то письмо. Было уже поздно, почти наступил колдовской час. Его жена и ребенок – по авторитетному мнению Аластора, страшно похожие на кротов – давно забылись сном без сновидений в новой отдельной комнате, которую построил для них Онор. Как будто чувствуя темное присутствие демона, человек настороженно посмотрел в окно. Он выглядел изможденным и худым, но его лицо расплылось в улыбке. Он встал и подошел, чтобы открыть окно.

– Друг мой! Прошло уже несколько месяцев! Я боялся, вдруг с тобой что-то случилось, – сказал он и подвинулся, чтобы Аластор мог спрыгнуть на пол.

– Сколько раз говорить? Я тебе не друг, – проворчал демон.

Онор рассмеялся:

– Ты пришел ко мне во время величайшей нужды. Ты самый настоящий друг!

– Не так уж и много способов одолеть таких, как я, кроме огня и яда, – ответил Аластор.

– Должно быть, ты устал. Проходи к огню, согрейся.

Вопреки инстинктам, каждый из которых кричал, что надо срочно возвращаться домой, Аластор принял приглашение. Он стряхнул последние снежинки на ужасающий ковер и устроился сушить шерстку в теплом сиянии камина.

– А у меня все те же проблемы, – начал демон. – Братья истязают меня, пытаясь занять мое место наследника, а папенька принижает мои заслуги.

Онор сел на пол рядом с ним.

– Твое томление сердца действительно тягостно. Ведь оно вызвано тем, что меняться следует другим, но ты не можешь измениться за них.

Морщины на лице молодого человека стали глубже, словно он запутался в паутине тяжких дум.

– А что мучает тебя? – поинтересовался душегуб. Его великолепная лисья шерсть уже высохла, однако ему не хотелось расставаться с теплом очага.

– Ах… Да это всего лишь… – и Онор замолчал. – Не волнуйся за меня, Аластор. Все проходит, не вечны и эти заботы. Расскажи лучше о своих путешествиях. Прошло столько времени с тех пор, как до нас доходила хоть какая-нибудь почта. Мне ужасно не хватает хорошо сложенной истории.

Подозрение Аластора укрепилось.

– Не получаешь почту? Не говори, что это результат вмешательства другой семьи.

Когда-то Онор пару раз упоминал другую семью. Белгрейвов. Они вместе приплыли сюда на корабле и трудились бок о бок. Сначала они были друзьями, потом начали соперничать за землю и влияние. Аластор знал, что будет дальше: они станут врагами. Подлецы явно хотели завладеть землей Реддингов и однажды даже перерезали весь их скот, свалив вину на волков. Они были хищниками. Аластор слишком хорошо знал эту стратегию. Выжить людей из их законного дома при помощи манипуляций и запугивания. Так часто делали полтергейсты и лютохорьки.

Онор прервал долгое молчание:

– Прошло много времени с тех пор, как мы в последний раз говорили. В начале ноября некто – из Белгрейвов – уничтожил наши запасы на зиму. Мы пытались восстановить амбары, но сегодня выпал первый снег, и исчезла надежда на успех. Я боюсь, что в следующий раз они подожгут наши дома.

– Разве ты не можешь противостоять им? – спросил Аластор. – Призвать к ответственности?

– Взрослых Белгрейвов численно больше, чем Реддингов. Благодаря тебе наши дети прекрасно растут. Но невозможно вручить младенцу ружье.

Демонов учат сражаться с младенчества. Просто невероятно, что люди до сих пор не вымерли.

– Но если они разрушили ваши амбары, что же вы будете есть?

– Нам помогли местные племена, в обмен на вещи они дали нам зерна. Но мы не можем просить больше, чем они готовы предложить. Они опасаются нас, и на то есть причины: многие англичане нарушали обещания и захватывали их земли.

Моя жена, Сайленс, как может, готовит еду из тыквенных листьев, которые еще остались на наших огородах. Овощи тоже уничтожены.

Аластор ощетинился:

– Так нанеси ответный удар, человек! Поверни их оружие против них! Почему ты позволяешь им выкорчевать себя как сорняк?

Онор вяло улыбнулся. Его грусть отдавала вкусом пыли.

– Но искать мести не праведно.

Из всех абсурдных, бестолковых, дурящих голову человеческих понятий… К счастью, Аластор знал, как работать с человеческими неудачами.

– Но если не мстить, а лишь преподать урок, и объяснить им, что с тобой шутить нельзя, привести их в чувство, только и всего? – предложил Аластор. – Ты же главный на этом маленьком клочке земли. Ты облегчил заботы многих, помогал беспомощным и обездоленным. Ты позволишь им изгнать тебя? Позволишь этим заблуждающимся безмозглым тварям навредить тебе, лишить еды и убить твою семью из одной лишь жадности? Они же не понимают, что хорошо, а что плохо. И как им узнать? Ты должен их научить!

Онор покачал головой:

– Я должен подставить другую щеку. Не могу отвечать злом на зло.

Аластору пришлось приложить все усилия, чтобы не фыркнуть. Людишки! Невероятно!

– Если ты не можешь, – наконец сказал демон, придумав нужную фразу, которую он так давно надеялся сказать, – позволь мне!

Онор в ужасе отпрянул:

– Нет. Нет! Не потому я ищу твоего общества. Тебе не следует делать таких вещей.

«Очень даже следует, если ты собираешься вести прежнюю жизнь в Нижнем Королевстве». Аластору было больно от слов Онора. Он чувствовал неприятный зуд сожаления, дрожь сомнения в том, в чем он раньше был полностью уверен. Демон отчасти ненавидел человека за это чувство.

Но он не мог отпустить его просто так в этот раз. Можно попробовать зайти с другой стороны.

– А что если никому не будет вреда? – предложил он. – Если каждый раз, когда Белгрейвы совершают нечто против твоей семьи, состояние Реддингов просто будет расти десятикратно? Это вознаградит твою добродетель и, возможно, научит их тому, чему ты не смог.

Онор не отказался сразу. Он смотрел на огонь, выражение человеческого лица менялось от полного отрицания до задумчивости. Аластор пытался не пялиться на потертый плащ и оторванные пуговицы. Кроме очевидных голода и воли к жизни, Онор обладал и гордостью. Она не была увядшим цветком, который молодой человек оставил в старом мире, чтобы начать все сначала в новом.

Это тоже было похоже на голод, но немного иной: стремление к свободе, контролю, владению вещами, которых у него никогда прежде не было. С точки зрения человеческой морали, Онор был от природы хорошим. С точки зрения демона, его бы уже давно отдали на съедение драконам, лишь бы не слушать его убеждений. Честолюбие – враг порядочности. Аластору было интересно, что возьмет верх в Оноре Реддинге.

– В твоих силах совершить подобное?

– Разумеется, – ответил душегуб. – Если ты готов заплатить. Я принял бы, к примеру, души твоих домашних. Милой женушки, младенца и последующих его братьев и сестер. Они могут присоединиться к тебе в вашем временном услужении. Тогда вы все останетесь вместе, разумеется, ненадолго.

Демон не сказал, что удачу нельзя создать, ее можно лишь забрать у других. Чем больше она будет сопутствовать Реддингам, тем сильнее отвернется от Белгрейвов. Такая ситуация удовлетворяла мстительный вкус Аластора. А скоро и Онор поймет все прелести нанесения ударов в открытую, вместо того, чтобы пресмыкаться перед врагами, как червяк.

– Я… – начал Онор. – Твое предложение, конечно, очень соблазнительно…

– Чувство, что ты этого не заслуживаешь, всегда будет отделять тебя от твоей мечты, – предостерег Аластор. – Прими мой дар. Держись за него. Или ты боишься, что можешь далеко зайти? Что сможешь по-настоящему процветать?

Лицо Онора окаменело. Аластор копал достаточно глубоко, чтобы задеть гордость, которая должна была таиться где-то здесь.

– Я ничего не боюсь. И должен делать все, чтобы защитить свою семью, любой ценой.

Аластор повернулся к огню, в предвкушении облизывая клыки.

Глава 15

Гримхольд

Мы взбирались на холм в застегнутых плащах и надвинутых капюшонах. Аластор молчал. Несколько долгих минут карканье воронов, которые сидели на фонарях, было единственным звуком, сопровождающим нас в пути. Иногда птицы хлопали крыльями и пикировали на тротуар за кровавыми крысами. А потом из домов одновременно высыпали демоны, живущие на Ступенях. Одни тащили чемоданы и мебель на спинах, другие вышли с картинами, сервизами, статуями и драгоценностями в руках. Мы с Нелл подошли поближе. Сердце забилось быстрее, и я почувствовал себя так, как будто на мне надет светящийся неоновый знак: «ЧЕЛОВЕК! МОЖНО ПООБЕДАТЬ!».

Я заставил себя сделать глубокий вдох и распрямить сведенные плечи. Я уже это делал. Мы это делали. Попасть в дом. Спасти оборотней. Похитить Найтлока. Спасти Прю. Скоро все закончится. Я шел по улице к Короне, туда, где когда-то стояли башни, и моя уверенность росла с каждым шагом, а зрение становилось острее. Я нужен Прю. Я нужен своей семье. Что-то тяжелое – зеркало – ударило меня по голове и отбросило в сторону, прямо на Нелл. Один из похожих на труп демонов, гуль, осмотрел золотую раму и ехидно сказал:

– Простите… Не заметил вас, ваше мерзейшество.

Я натянул капюшон еще ниже, пряча гудящую голову. Гуль поклонился, стряхнул пыль с моего плеча и отошел. Кажется, это была не издевка, а его обычное поведение.

– Демоны, сохраняйте спокойствие! – На одном из вырезанных в горе лестничных пролетов стоял огр в доспехах и подгонял демонов к Короне. Он сложил руки рупором, чтобы громче кричать. Но его голос все равно терялся в цоканье копыт, топоте ног и скрипе перегруженных металлических тачек.

Нелл схватила меня за руку и потащила к лестнице.

«Не дыши, когда будешь проходить мимо огра», – предупредил Аластор. Времени предупреждать Нелл не было, пришлось показывать жестами и гримасами. Я глубоко втянул воздух и задерживал дыхание, пока грудь не начала гореть. Огр так и не взглянул на нас, когда мы шли под его указывающими путь руками, спрятавшись между двумя демонами. К тому моменту, как мы дошли до Короны, я едва не взорвался.

«Уже можно?»

«Конечно. Вообще-то тебе дыхание задерживать было необязательно».

Ах ты маленький…

«Я думал, что это для того, чтобы они не узнали, что я человек!»

«Я просто пытался проверить, насколько ты послушен».

Меня сжигала ярость, жгучая и острая.

«Ну, гав-гав, блин, Ал! Если меня поймают и съедят, ты-то тоже не выживешь!»

«Моя сила хотя бы вызовет страшное несварение. А ты, в таком случае, станешь всего лишь газом, летучим смрадом в Нижнем Королевстве…».

– Это не соревнование! – огрызнулся я.

Флора резко повернулась и шикнула. Нелл озабоченно посмотрела на меня из глубин капюшона. Я отмахнулся и помотал головой. Мы. Не. Соревновались.

Потому что я все равно выиграю.

– Указом королевы, улица эвакуируется! Переходите в убежище, в старую тюрьму. Там вы будете в безопасности рядом со своей королевой! – кричал другой огр. – Она вас защитит!

«Они эвакуируются в “Размозженный череп”?» – внезапно посерьезнев, спросил Аластор.

Вот гадство. Судя по всему, да.

«Это невозможно… Уверен, на самом деле все не так плохо».

Меня заботило другое. Если их эвакуировали в «Размозженный череп», это значило, что между мной и Прю стояли буквально все демоны королевства. И теперь сбежать обратно в человеческий мир становилось не так-то просто. Особенно учитывая, что во всей тюрьме есть только одно зеркало, которым мы можем воспользоваться.

Я обошел хоба, тащившего сундук вдвое больше него самого. В его огромных глазах стояли слезы, прилипнув к нижним векам.

– Она… Она спасет нас, Гори, она… Не плачь, друг, не надо, нет…

Полагаю, что Гори был саламандрой, свернувшейся в стеклянной вазе, которую хоб пристегнул к крышке железного сундука. Его скарб царапал камни и скрипел. К нему наклонился оборотень, поднял вещи вместе с саламандрой и водрузил их себе на плечо.

– Пойдем, Вебслав, – мягко прорычал волк, снова наклонившись и посадив пузатого хоба на другое плечо. – До тюрьмы недалеко. Там вы будете в безопасности.

«Что он делает? Демоны не помогают другим демонам, но…»

Через меня, больно задев, пролетела какая-то эмоция, не моя. Шок Аластора длился дольше.

«Они должны знать, что я спасу их от такой жизни. Их и свое королевство».

– Знаешь, – пробормотал я. Демон в моей голове свернулся в узел и злился. – Может быть, проблема не в том, что все изменились, а в том, что ты остался прежним?

От этих слов Аластор просто взорвался, пронзая меня колючками ярости. Я зашатался от боли, едва не потерял равновесие и не упал на камни.

«Ты рассуждаешь о вещах, понять которые твой крошечный мозг не в силах», – холодно ответил Аластор.

И это только доказывало мою правоту. Но я решил не продолжать.

Остаток пути мы прошли в гнетущей тишине, обходя груды камней, оставшиеся от разрушенных башен. Мы обогнали толпу демонов, и идти оставалось недалеко. Демоны двигались в одном направлении, огибая гору, а мы – в другом. Дом Найтлока стоял между руинами двух башен. Постройки, которые раньше были впечатляющими, сегодня выглядели как обломанные клыки гиганта. Развалины располагались вокруг дома, обрамляя его. Я бы тоже нарисовал ему такую рамку. Чтобы попасть в особняк, нам нужно было пройти по узкой винтовой лестнице, которая, казалось, растянулась на несколько километров.

Я не был уверен, что смогу пережить этот подъем, еще непонятнее было, сможем ли мы войти внутрь. Одна из башен, широкая и крепкая, была центральной. Башни поменьше обвивали ее спиралями и выглядели как отростки кактуса. Здание украшали шипы, выдававшиеся из стен, что делало дом еще более похожим на кактус. На крыше красовался железный флюгер в виде спящего человека. Нет, не спящего. Ладно, неважно. Человеческого скелета, пронзенного мечом. Весело, ничего не скажешь. Я сделал шаг назад, пытаясь удостовериться, что скелет не настоящий.

«Я знаю это место, – во мне сверкнуло воспоминание Аластора. – Это дом Гримхольда».

Я повернулся к девочкам – сказать, что есть некоторый шанс, что мы понимаем, куда идем, хотя бы на этот раз. Но они уже скрылись там, где тропинка спускалась в высохший ров. Я оторопел, когда Нелл и Флора скрылись в нем. Оказалось, что на стенке рва был узкий выступ, по которому можно было пройти. Недалеко под мостом, где был вход на ужасно длинную лестницу, ведущую в дом, была видна металлическая дверь. Она была приоткрыта.

«Мне это не нравится», – сказал Аластор, когда я соскользнул с дорожки. Нелл поддержала меня, пока я пытался нащупать ногой выступ. Пришлось прижаться к стенке рва, чтобы удержаться на ногах.

«Здесь раньше жил Бюн. Именно он научил меня тому, что порой то, что представляется благом – лишь приманка и путь к страданию».

В его словах слышался надлом, как будто воспоминание причиняло ему боль. Я схватился за камень над головой так крепко, что пальцы побелели. Из-под ног осыпались пыль и камешки. Где-то рядом оглушительно громко хлопнула дверь. Флора вздрогнула, и ее правая нога соскользнула. Эльфийка наклонилась вперед, пытаясь восстановить равновесие. Ее глаза сверкнули изумрудным светом, а рот раскрылся, как будто она собиралась закричать. Я вскинул руку, пытаясь ее удержать и бешено втягивая воздух. Ее рука соскользнула с моих пальцев.

– Нет!

Но в последнюю секунду ей удалось зацепиться. Я дернулся, поймав ее и пытаясь удержать нас от падения. Меня шатало из стороны в сторону, пальцы едва цеплялись за выступ, и я балансировал на пятках.

«Нет, только не сейчас! Не сейчас!»

Выступ осыпался под ногами, из-под них вылетали обломки камней и падали в ров под нами. Я посмотрел вниз, пытаясь помочь Флоре, которая едва сохраняла равновесие.

Не так уж высоко. Но ров был заполнен бурлящей зеленой жижей и острыми белыми костями какого-то монстра. Было похоже, что он просто пошел ко дну и умер, а его скелет превратился в капкан.

«А я говорил: “Не перекармливай левиафана!” – стонал Аластор. – И вот, бедный, бедный Губер!»

Дыхание сбилось. Краем глаза я заметил, как Нелл заносит руку, чтобы сотворить заклинание, но медлит. Ее вытянутые пальцы дрожат, а на лице застыли страх и сомнения.

«Давай! – мысленно подбодрил я ее. – Накладывай заклинание! Поверь в себя!»

Флора сильнее схватилась за мою руку в попытках удержаться на выступе. Ее светло-зеленое лицо покраснело от натуги. Снова хлопнула дверь, раздался оглушительный стук колес – съезжались гости. Они шли по мосту, и мы слышали их голоса.

«Пусть эльфийка падает, а остальное решит судьба! Отпусти ее!»

Мои руки и ноги дрожали от напряжения, я с нечеловеческой силой пытался удержать Флору. Затрясся и мир вокруг. Я уже не мог понять, кто и что дрожит: я, Флора, камни под ногами или все вместе. Нелл глухо вскрикнула. Она все еще стояла, вытянув руку.

– Давай! – прошептал я. – Что бы там ни было, просто давай!

У меня в ушах пронзительно, как фальшивая нота, взвизгнул Аластор: «Проспер, осторожно!..»

И перед тем, как я смог вздохнуть, земля под ногами разверзлась, и мы рухнули вниз.

Глава 16

Не вполне живой Захарий Ливингстон

Через секунду, когда мое сердце уже почти остановилось, я понял, что не падаю, а парю на облачке, которое раскачивается, как гамак. Нелл дошла до уступа под мостом, который был шире и прочнее. Она тихо повторяла заклинание, которое нас и держало. Она немного успокоилась, но бояться не перестала. Слева сидела Флора и тихонечко икала. Она смотрела на свою руку, на то место, за которое я ее только что держал.

– С тобой все в порядке? – прошептал я. Ее глаза округлились. На мосту над нами демон напевал: «О, дева, дева дурных снов, ты ужасна, как бремя оков! Идем в замок со мной…»

Я сжал зубы и задержал дыхание. Не смотри вниз… Хороший демон, хороший. Иди, иди своей дорогой… Вот молодец, иди дальше…

Мы все замерли на своих местах в этот напряженный момент. Потом раздался лающий замогильный голос:

– Да я скорее съем свой ботинок, холуй ты бессмысленный! Как ты посмел украсть моих лучших беговых ящериц и притворяться, что ничего не произошло?

«А вот это настоящий демон», – удовлетворенно заметил Аластор.

Лицо Нелл посерело, ее рука подрагивала, пальцы свело. Она повернула запястье и прижала ладонь к груди. Воздух вокруг нас дрожал всякий раз, когда она вздыхала. На лбу и щеках девочки выступили капельки пота.

– Не. Люблю. Высоту, – сказала эльфийка. Цветущие бутоны в ее волосах завяли. Ее трясло. – Почему ты меня не отпустил?

Сверху доносились тяжелые шаги демонов и их приглушенные голоса.

– Держись, Флора, – прошептал я. Под нами вибрировала магия Нелл, но все же мы на несколько сантиметров приблизились к смерти во рву. Глядя на эльфийку, я проглотил ком в горле и заставил себя расслабить челюсти. Проще храбриться, когда это нужно кому-то другому. – Все нормально. Все хорошо. Нелл не даст нам упасть…

Не успел я договорить, как облачко под нами исчезло, и мы внезапно полетели вниз. Очень скоро нас снова подхватил поток воздуха. Однако Флора успела вскарабкаться по моей руке и обхватить меня руками и ногами.

– Флора… Фло… Ра… – из-за ее веса я опасно откинулся назад. Где-то над нами Нелл кряхтела от напряжения. Я увидел вспышку зеленой магии, которая сверкнула под нами, пронзая воздух. Я почувствовал, как горячие иглы вонзились в правую руку. Пальцы загнулись в когти, и рука начала подниматься к Флоре, обхватившей меня за шею. План Аластора был понятен. Я сжал зубы и постарался загнать душегуба подальше внутрь, чтобы он не смог управлять мною.

«Хватит! Мы из-за нее упадем и утонем! Разве стоит ради нее умирать?»

Я уже усвоил, что взывать к чести демона бессмысленно. Можно только рассуждать с точки зрения эгоизма, чтобы он хоть что-то понял.

«Зачем ты тратишь силы на то, чтобы ее столкнуть? Тебе ведь нужно будет восстанавливаться значительно дольше».

«А это… – Аластор запнулся, – хитро, слизняк».

Нелл продолжала нашептывать заклинание. Слов я не мог расслышать, но мы все еще парили в воздухе. Облако двигалось не в сторону разрушенной лестницы, а к более широкому уступу перед дверью. Как только я смог встать на ноги, то повернулся, схватил Флору и перенес ее на твердую поверхность рядом с собой.

– Видишь, – сказал я. – Я же говорил!

Флора смотрела на меня своими яркими светящимися глазами.

– Все хорошо, правда, – подтвердил я. – Можно уже… Ну… Отпускать…

Но Флора не выпустила моей руки.

– У тебя благородное сердце и исключительная душа, – сказала она серьезно. – Ты вовсе не демон, Проспер Реддинг. Я избавлю тебя от твоей ужасающей доли. Я – с оружием или голыми руками – освобожу тебя от злодейской гидры, которая засела в тебе. Впрочем, это может затянуться на столетия, и ты сильно постареешь, а, возможно, и умрешь. Но Флора Л’Листок не остановится! Она не будет знать ни отдыха, ни покоя, ни перерыва на обед. Если ты исчезнешь, я найду тебя. Я пойду за тобой через все королевства…

– Э-э… – начал я. – Может быть… Не стоит… Спасибо, не надо…

«…я расправлюсь с твоими врагами, сделаю для тебя украшения и вещи, о которых не могли мечтать даже короли. Увидев тебя, они будут падать на колени и рыдать от такой красоты…».

Флора встала на колени, по-прежнему держа меня за руку. Она склонила голову и прижалась лбом к моим пальцам.

– Ох, ладно. Ну, – снова попытался я. – Это… слишком. Не нужно ничего этого!

Сзади громко ахнула Нелл, ударившись о стену. Она прижала руку ко лбу и смотрела огромными глазами поверх очков.

– Я почти… Вы почти упали… Я так боялась, что магии не хватит…

– Ты великолепная ведьма! – воскликнула Флора. Краска залила щеки Нелл. Она попыталась замять разговор.

– Ты нас спасла, – сказал я, глядя на нее, и мое сердце разрывалось от боли. – Твоя магия…

– Не будем об этом, – быстро сказала Нелл. – Все. Хватит. Я же могла… Это могло не сработать. И вы бы погибли.

– Но мы живы, – ответил я, и специально добавил: – Благодаря тебе! Ты нас спасла.

Нелл отвернулась, чтобы закончить разговор. Она была совершенно измотана, а я не знал, что сказать. Мог ли я вообще сказать хоть что-нибудь, чтобы ей стало легче?

«Лучше не вмешивайся», – посоветовал Аластор. И это было правильно.

Одно дело не справиться самому и совсем другое – подвести друзей. Однако Нелл нас не подвела. И я хотел, чтобы она это поняла. Флора сунула руку в карман и вытащила свой цветочек. Она с облегчением осматривала его.

– Все хорошо, – шептала она, поглаживая листья.

Возможно, я перенервничал, или это был оптический обман, но мне показалось, что цветок поежился.

– Все в порядке, не о чем грустить.

Так, надо идти.

– Куда ведет эта дверь? – спросил я.

«Думаю, это вход для слуг, которые кормили Губера».

– Насколько хорошо ты знаешь дом? – спросил я шепотом, так как мои спутницы уже начали обращать на нас внимание.

«Полагаю, достаточно. На Рынке Ассасинов мне удалось раздобыть план дома, чтобы дать его наемнику, которому я поручил избавить меня от брата. И раз уж я об этом вспомнил, интересно, вернут ли они деньги…»

Увидев выражение моего лица, Нелл сразу все поняла. Без лишних вопросов она обернулась к Флоре:

– Этот проход точно безопасный? Как ты его нашла?

Эльфийка шумно вдохнула, пытаясь набрать достаточно воздуха, чтобы рассказать историю, но тут ее перебили:

– Потому что я его показал.

– Ох, елки-палки! – от неожиданности я отскочил и врезался в Нелл. Она поддержала меня. Девочка выглядела скорее взволнованной, чем удивленной.

– Дивно, – сказал призрак скучающим голосом. – Я и забыл, какие эти живые грубые. А как же минимальный набор манер?

Этот призрак… Тень… Он не был соткан из света и воздуха, никого не напоминал, не состоял из бестелесного нежного голоса, он даже не был похож на милого духа, обитающего в Доме семи ужасов.

Это был просто мальчик в старомодном костюме. Он носил… Это вообще подходящее слово? Не похоже было, чтобы он носил эту одежду, он просто с ней сросся. На нем была белая рубашка с длинными рукавами, жилет с узором и короткие штаны до колен с высокими гольфами. Он был совершенно бесцветный и плоский, как лист белого пергамента, подсвеченный сзади. Даже волосы, возможно, темные при жизни, были такими же бледными и прозрачными, как он весь. Его рука вдруг стала яркой и твердой, всего на мгновенье, пока он брался за дверную ручку. Он не проходил сквозь стены, но мог открывать двери.

– Здравствуй, мой новый друг, Захарий Ливингстон! – сказала Флора, выходя вперед. – Это Нелл, а это Прос…

– Ты, наверное, спутала меня с кем-то, у кого есть сердце и кому не наплевать, – прервал ее мальчик. Его манеры были еще хуже, чем у Аластора.

– Это та ведьма, о которой ты говорила, прячется за спиной мальчика с крысиным личиком?

Ой!

«Как он посмел оклеветать тебя? Ты же красив как ядовитая летучая мышь».

– Проспер самый благородный и прекрасный человек, – жестко вмешалась Флора, уперев руки в бока.

– Спасибо тебе…

– Не его вина, что от него воняет, и что уши у него как у тролля, – закончила Флора. – Хватит брюзжать!

– Я же покойник, – ответил мальчик и скучающе взглянул на нее. – Буду брюзжать столько, сколько захочу.

– Мы те, кем хотим быть, – парировала Флора. – Ты сам решил стать таким.

Призрак не удостоил ее ответом.

– Входите. Или нет. Мне все равно, съедят они маленьких оборотней или нет. Если кто-нибудь заметит мое отсутствие или я разозлю своего господина, к моему сроку прибавится еще десять лет. А я и без того уже три столетия здесь.

О, нет! Гадство! Это был не просто призрак или тень, как их называли Аластор и Нелл. Это…

«Твое будущее», – ехидно помог найти слова Аластор.

Захарий Ливингстон или кто-то из его близких заключил контракт с демоном, пока мальчик был еще жив. И он после смерти оказался здесь, в Нижнем Королевстве.

– Я хочу, чтобы ведьма прямо сейчас перерезала мою цепь, – сказал Захарий, скрестив руки на груди. –   Я слишком много времени провел здесь, чтобы верить демонам.

Я не сразу заметил, что на ноге мальчика было что-то вроде браслета с шипами, от которого тянулась мерцающая цепь. Она бесконечно тянулась за ним, когда он шел, показывая нам дорогу по коридору и вверх по лестнице.

Аластор ахнул, как будто что-то понял. «Должно быть, на него сторговался мой братец Бюн. И когда он умер, призрак оказался привязан к этому дому, где теперь и служит. Если ведьма или эльф сказали, что могут расторгнуть этот договор, они глупцы».

«Так его можно разорвать? – спросил я. – Или ты просто бесишься оттого, что душегубы не такие уж и всемогущие?»

«Ведьма может разорвать цепь рабства, если тот, кто заключил договор, мертв, а сам контракт перенесен на неживой объект, например, дом. Но это потребует куда больше магии, чем та, которой она располагает без помощи луны».

Нелл уже достала свою книгу и искала нужную главу. Я узнал то, что только что сказал Аластор, когда она прочла это вслух. Налетел ветерок с болота, и очки Нелл запотели, очень кстати дав ей повод снять их и протереть плащом. Она открывала и закрывала рот, не зная, что сказать. Я, конечно, настаивал, что между нами больше не должно быть лжи. Но эта ложь не между нами, а между нами и призраком. А главное, без него не обойтись. Я сочувствовал Захарию и понимал, что кто бы ни заключил контракт, страдал теперь именно он. Но именно сейчас живые были важнее.

«Слизняк, – позвал Аластор, его голос звучал немного странно. – А ты не перестаешь удивлять меня, хотя казалось бы…»

– Хорошо, – сказал я. – По рукам. Но сначала нам нужно спасти оборотней. А тебе придется помочь нам вызволить их отсюда живыми. И после этого Нелл займется твоей цепью.

Нелл строго посмотрела на меня.

– Я умер от тифа, а не от глупости, – сказал Захарий. Он нахмурился и сурово посмотрел на меня. Или грустно. Сурово и немного грустно. И то и другое.

«Хватит. Мы уже и так потратили много времени. Дай мне кое-что сказать».

И вместо того, чтобы подумать, я ему разрешил:

– Слушай, презренный раб…

Я тут же загнал Аластора поглубже:

– Так, хватит!

Призрачный мальчик помрачнел.

– А ты бываешь разным. Ты один из них или ты прячешь его внутри.

«Скажи, что другие демоны сразу заметят, что его цепь порвана, поток магии будет огромным. Более того, единственный возможный вариант это завершить требует и моей магии тоже, а я на это соглашусь, только если он сделает, как ты приказываешь».

«Правда?»

«А это важно?»

Сейчас… На самом деле, нет.

Я быстро и негромко передал призраку слова Аластора. Захарий светился в темноте.

– Ладно. Если ничего не случится, я с большим удовольствием посмотрю, как вы непременно провалитесь. А я останусь здесь еще лет на двести, или сколько эта Пустота будет нас пожирать? Но хотя бы посмеюсь над вашими нелепыми смертями. Возможно, не один раз.

Пустота. А я даже не подумал, что случится с тенями в услужении, когда королевство уйдет в небытие.

Мне снова сдавило горло, но я заставил себя не обращать на это внимания, и скоро все прошло. Я старался больше не задевать эту мысль, хоть она и мучила меня, как больная мозоль. Захарий подплыл к лестнице. Его полупрозрачные ноги волочились по полу.

– А если королева все-таки спасет наш мир, то я постараюсь, чтобы и ваши души кому-нибудь достались, и вы будете убирать экскременты за животными здешних хозяев вместе со мной. Летом они особенно пахучие.

Какой жизнерадостный парень. Мы с Нелл переглянулись и пошли за ним. Приглушенные голоса и звон посуды послышались из-за двери на самом верху лестницы. Но мое внимание привлек запах. Вонь тухлых яиц перебивалась чем-то очень знакомым, домашним. Перец. Чеснок. У меня перехватило дыхание. Жареное мясо!

Глава 17

Изысканное лакомство

Не так сложно было найти кухню, как пробраться сквозь поток теней, скользящих туда-сюда. Мы отступили в полутемный коридор и решили подождать. Я пытался понять, есть ли в их перемещениях какой-нибудь порядок или ритм. Пока что ни того, ни другого не наблюдалось: призраки двигались хаотично, сохраняя выражение смутной паники на лицах. С видимым усилием они уплотняли свои руки ровно настолько, чтобы удерживать груды запеченных фруктов, пирогов, украшенных чем-то вроде жареных летучих мышей, и трясущуюся гору желе в форме черепа. Похожие на драгоценные камни насекомые внутри скользкой розовой массы дрожали от малейшего движения.

– Недостаточно зелени, – пробормотала Флора. – Неудивительно, что демоны такие грубые.

Тени приходили и уходили снова и снова, мерцающие цепи тянулись за ними вдоль грязных ковров между кухней и винтовой лестницей, которая вела наверх, где пировали демоны и их королева.

– Что теперь? – спросила Флора у Захария. – У тебя есть друзья среди этих теней? Можешь попросить их о помощи?

Захарий балансировал в воздухе, словно оседлав невидимую волну.

– Разумеется, нет, бестолочь. Они тут же доложат своему хозяину, что я тебе помогаю. Стукачество сокращает срок их контракта. И до того, как вы сообразите, о чем следует спросить, я отвечу, что мне поручено подметать холлы и лестницы. Длины моей цепи не хватит на то, чтобы попасть в кухню.

Я взглянул на Нелл. Она потирала подбородок, нахмурив брови, и пыталась придумать план. Запах еды вызывал тошноту, и чем дольше мы стояли там, тем хуже мне становилось. Рановато было подавать ужин – у нас должно было быть пять часов, из которых мы едва ли потратили два. На недолгий отдых и дорогу сюда. Годы присутствия на мучительных ужинах в родовом имении Реддингов научили меня, что повара всегда проводят подготовительные работы заранее, но еду готовить так рано никто не начинает.

– Полагаю, самое время сообщить вам, что вы, скорее всего, опоздали, – сказал Захарий. – Они перенесли ужин на два часа из-за эвакуации. Уже подали четыре блюда, осталось три.

Мы с Нелл с ужасом посмотрели друг на друга. Флора застонала, опускаясь на колени.

«Прекратить этот жалкий спектакль! – приказал Аластор. – Оборотней подают на десерт. Еще есть время, если вы хотите их спасти».

Я прерывисто вздохнул, пытаясь схватить Нелл за руку. Она сфокусировала на мне взгляд.

– Аластор говорит, еще есть время, мы можем их спасти.

Два привидения, оба старые и горбатые, налетели друг на друга в дверях кухни. Пытаясь удержать подносы, они немного расплылись. И тут меня осенило. Дом удерживал Захария в коридоре, но не нас. А жизнь в доме с привидениями научила меня тому, что если ты не можешь быть живым мертвецом, им можно притвориться.

– У меня есть идея, но она тебе не понравится, – начал я.

– Хочешь, чтобы я притворилась тенью и проникла в кухню?

Я моргнул.

– Ну, да.

– Нормальная идея, – ответила Нелл, наклонившись ко мне так близко, что наши головы соприкоснулись. – Мне, конечно, до смерти хочется, но на моем месте должен быть ты.

– Не ты? – переспросил я. – Что? Почему? Ты же актриса!

– Да, но я еще и ведьма, и я должна наложить заклятье шока на остальных призраков, чтобы они нас не увидели и не подняли тревогу, – сказала она, доставая «Труды и хлопоты». – Нам только нужно что-то белое и сыпучее, типа муки, и ты должен использовать свой талант художника, чтобы выглядеть так же кошмарно, как эти ребята.

– Я посмотрю, как ты будешь выглядеть, когда умрешь от лихорадки, – фыркнул Захарий. – И ты не можешь оглушить или ослепить тень. Тени не имеют физической формы.

– Да, технически не могу, – согласилась Нелл, водя пальцем по строчкам. – Но можно временно расщепить их на миллион маленьких частичек света и магии и назвать это «оглушением» или «шоком», потому что так короче. – Она посмотрела на меня. – Мы выйдем в коридор и будем ждать тебя там столько, сколько понадобится, чтобы расщепить тени.

Я постарался не вздыхать.

– И сколько это?

– Пятнадцать минут, – ответила она, и добавила, уже менее уверенно: – плюс-минус.

Я расправил плечи, сделал глубокий вдох. «Столько, сколько понадобится», – напомнил я сам себе.

– Ладно. Этого должно хватить, – сказал я.

«Если ты закончил хорохориться, загляни в кладовку справа от лестницы. Не уверен насчет муки, но там есть кое-что. Может пригодиться, если ты хочешь сделаться еще бледнее, чем ты есть».

Кое-что оказалось сушеными личинками.

«Серьезно?» – спросил я.

«Хочешь – в мясном пироге запекай, хочешь – посыпай ими жаркое, истинно универсальный ингредиент».

– Задержи дыхание! – посоветовала Флора, увидев, как Нелл поднимает пакет над моей головой. – Если они попадут в глаза, ты станешь грустнее, чем эти личинки, когда их давили.

Я зажмурился и прикрыл нос и рот руками. Но вместо воды на голову обрушилось что-то холодное, мокрое и воняющее гнилыми яблоками. Субстанция пропитала мою одежду и растеклась по коже.

– Фу!

«Какая растрата великолепного тараканьего сока!»

– Это чтобы порошок прилип, – объяснила Нелл. Она попыталась скрыть улыбку, но совсем не похоже было, что она извиняется. – А вот и личинки.

Белый порошок обсыпал меня с головы до ног. Большая часть просыпалась и разлетелась небольшим облаком. Девочки закашлялись, разгоняя руками личиночную пыль. Хотя я и старался закрывать лицо, все равно вдохнул порошка и начал кашлять, колотя себя по груди, чтобы выгнать личинок из легких. Порошок налип на кожу и одежду. Нелл еще и втерла эту импровизированную пудру мне в лицо и отошла, чтобы оценить работу.

– Конечно, зеркала у нас нет, но мне кажется, получилось хорошо.

Захарий висел в воздухе позади нее, скрестив руки, глядя в сторону полок с банками маринованных фей.

– Тебя определенно вычислят. Даже не жди, что кто-нибудь будет собирать тебя по частям, после того, как на тебя нападет толпа демонов.

– Ой, Захарчик, ты такой весельчак, – сказала Флора, забыв, что невозможно хлопнуть его по плечу. – А как же цепь? Что, если остальные заметят?

– Нет времени, – ответил я. – Я быстро: выпущу оборотней и назад. Будут еще советы?

Последний вопрос был адресован Нелл, но ответил Захарий:

– У повара восемь рук, так что удачи тебе.

Нелл развернула меня к себе.

– Просто делай все быстро, веди себя как будто ты один из них, не смотри никому в глаза, и используй вот это, – она вложила мне в руку маленький мешочек.

Я развязал ленточку и увидел внутри сверкающую сиреневую массу. Это был не тот пузырек, который она давала мне на рынке, «запасной выход». Может быть, она верила в меня больше, чем я думал.

– Дурманящая пыль? – спросил я.

– Нет, эта сильнее. Я взяла ее у Мисси в магазине, поверь, она не подведет, – ответила ведьма. И добавила: – Только не используй ее у открытого огня, хорошо?

– Когда ты так говоришь, легче не становится, – признался я.

– И еще, если это еще не ясно, вдыхать ее тоже не надо, – сказала она и уверенно подтолкнула меня к двери, коридору и кухне. – И на всякий случай, держи ее подальше от глаз.

– Пожалуйста, перестань, – взмолился я.

– Удачи, мучной Проспер! – шепнула Флора. – Мы будем рядом!

– Только не жди, что мы тебя хоронить будем, – вставил Захарий. – А если твой призрак тут застрянет, тебя точно определят драить туалеты.

Прекрасно. Я подождал, пока тени еще раз пройдут туда и обратно, и проскользнул в короткий коридор, ведущий в кухню. Никогда раньше я не пробовал красться, но, кажется, именно этим я сейчас и занимался. Я крался как вор в темноте. Обернувшись на шепот Нелл, я услышал три громких хлопка, и сразу коридор вспыхнул морем сияющих частиц магии.

«Всеми королевствами…» – даже Аластора, кажется, восхитило это зрелище.

Нелл и все остальные спрятались за угол, и она высунулась, чтобы прошептать:

– Скользи, скользи!

Я скользнул одной ногой вдоль вышитой на ковре змеи, на второй ковер, вдоль змеиной спины, пока не оказался у дверей кухни. Знакомый чесночный запах усилился, смешавшись с чем-то жареным и кисло-сладким. Горшки и сковороды стучали так, будто орудовала целая армия поваров, а не один многорукий и опасный кулинарный демон. Кроме обычных звуков кухни и неистового стука ножей раздавался приглушенный булькающий голос, поющий:

– Зверятки, зверятки, шерстка блестит, а стукну ножом – и начали выть…

Я толкнул дверь, и меня обдало волной жара. Кухня оказалась меньше, чем я мог представить снаружи, и большую ее часть занимала огромная металлическая плита, не исключено, что она была родственницей орга́на. Языки пламени вырывались из-под кастрюль и сковородок. Я задержал дыхание, когда вытяжные трубы выплюнули жир, дым и ошметки еды.

– Маленькие косточки, жира вроде нет, откормлю огузки вам и сразу на обед…

Демон, стоящий у плиты, был похож на вихрь тонких, гладких рук, на каждой – с десяток присосок. Верхняя часть тела была человеческой, ну, как у очень-очень фиолетового человека, с неимоверно острой головой. Настолько острой, что поварская шапочка на ней с трудом держалась. Там, где у человека обычно бывают ноги, у шефа было два щупальца. Остальные шесть двигали кастрюли, что-то резали, помешивали суп в чашах, похожих на черепа. На стене висела огромная коллекция ножей, и я очень постарался ее обойти. Когда я проходил мимо, металлические лезвия зазвенели, как колокольчики на ветру.

Они сверкали в свете огня, как будто замышляли недоброе. Позади них стоял гигантский резервуар, воняющий соленой водой и плесенью, и бурлил сам по себе. Рыбы внутри, конечно, не было. Потому что этот аквариум был не для морепродуктов, а для самого повара. От резервуара к плите тянулась липкая дорожка, плотно усеянная тараканами.

«Сцилла, – подал голос Аластор. – Кто его вообще нанял? Все, до чего он дотронется, становится на вкус как Северо-ядовитый океан».

И тут же в один из горшков на плите упал шарик фиолетовой слизи. Варево забурлило и зашкворчало в раскаленной посуде.

– Упс! – воскликнул шеф, туша угольки на своем и без того прожженном фартуке. – Хрустящие малышки от страха посинели, их запеку в духовке, чтоб гости всласть поели.

За все это время повар ни разу не обернулся. Одно щупальце опустилось вниз, открыло духовку.

– Почти готово! – решил он, глядя в противоположный конец кухни. – Получится идеальная хрустящая корочка, но в пепел их не сожжем.

Я проследил за его взглядом через груды клеток и корзин, развешанных по противоположной стене. Тут и там я заметил ящериц и змей, большая часть которых блаженно обвилась вокруг гнезд с яйцами и наслаждалась душным кухонным жаром. А внизу жались к стенкам клетки наши оборотни.

«Судя по всему, их держат в железе – только железо способно лишить оборотней силы. Или же они настолько тупоголовые, что не догадались превратиться в кого-нибудь способного разломать клетку».

Я видел, как Элеонора машет лапками шефу. Блеск ярких перьев. Трепещущие крылышки моли. Дрожащее лягушачье горло, глотающее воздух. Очертания погремушки на змеином хвосте. Но нигде не было видно маленького черного котенка с крыльями летучей мыши. У меня снова скрутило живот.

– Сейчас, сейчас, мои маленькие закусочки, – приговаривал повар.

Каждое его слово звучало так, как будто долетало с другого конца комнаты в пузыре. С плиты снова брызнуло ему на кожу как гной из лопнувшей раны.

– Ну, о чем тут плакать, а? Ты скучаешь по своему дружочку? По маленькой ужасной твари, которая пыталась тебя спасти? Хозяин дал четкие указания на его счет. Он будет рад снова тебя увидеть – как раз перед тем, как я порежу ваши хрустящие маленькие тельца и промою тараканьим соком. Ха!

Кто-то из пленных оборотней начал хныкать и плакать. Хвост гремучей змеи опасно дрогнул.

«Должно быть, он говорит о Жабе маленькой ведьмы, – заметил Аластор. – Тогда уже слишком поздно».

«Нет, – подумал я в ответ, – повар говорит так, как будто он еще жив».

Я уцепился за эту мысль и облачился в нее, как в доспехи. Жаба жив, и находится где-то в доме. И он душу из меня вынет, если я сначала всем остальным не помогу. Тарантул Элеонора заметила меня первой. Она начала суетливо пританцовывать, как будто не знала, радоваться ей или бояться. Я прижал палец к губам, поглядывая на затылок повара, который подбросил целую кастрюлю черной лапши в воздух и поймал ее сковородой.

Я сделал шаг вперед и почувствовал под ногой что-то живое за секунду до того, как наступил на него. Раздался хруст. Черные тараканьи внутренности растеклись под ногой. Шум в клетках затих. Сковородки замерли на плите. И нож мясника просвистел в воздухе, летя прямо в мою голову.

Глава 18

Пир демонов

Ко мне, вращаясь, летел нож: ручка, лезвие, ручка, лезвие. Металл сверкал, как глаз демона. Внезапное болезненное покалывание вывело меня из транса. Аластор забрал контроль над моим телом и швырнул нас на пол. Нож воткнулся в дверь, дверь затряслась, открываясь и закрываясь. Я вскочил на ноги, и трясущимися руками начал искать мешочек, который дала мне Нелл. Я услышал пронзительный свист, и тут Аластор увел нас от следующего ножа, впечатав в стенку грязного аквариума.

– Как ты посмел зайти в мою кухню без разрешения, мерзкая тень! – заклокотал шеф. – Хозяин накинет тебе еще сотню лет за такое!

Не раздумывая, я открыл мешочек и швырнул все его содержимое в лицо повару, ну и на плиту, конечно, попало. Черные глаза сциллы часто заморгали, как будто он наглотался пыли, каждое щупальце задрожало и обмякло. С хлюпающим звуком он обрушился на плиту, под ним загремели сковородки. Я взглянул на его сонное лицо, и тут все вокруг взревело. Изумрудная волна жара и света вырвалась из плиты, ударила в потолок и в аквариум, расколов его. Тухлая вода вылилась наружу и погасила огонь прежде, чем он добрался до оборотней в клетках. Я закрыл рот обеими руками, когда обугленное тело шефа рухнуло на пол. Тараканы бросились врассыпную, огибая его щупальца и таща куски еды в свои норы под полом.

«Молодец, слизняк!»

– Вот гадость! – сказал я, внутри у меня все переворачивалось. – Меня сейчас стошнит.

Оборотни таращились то на меня, то на расплавленную, искореженную стенку своей клетки. Попугай прижимал к груди змею, его перья топорщились от возмущения. Двери позади меня распахнулись, и я обернулся, все еще зажимая рот руками. Нелл и Флора стояли, осматривая тлеющие руины кухни. Маячивший за ними Захарий приподнял одну бровь.

– Я… удивилась, почему вдруг запахло жареными кальмарами… – еле слышно сказала Нелл.

– Риббит!

Флора поспешила оборотням. Горячая клетка обожгла ей руки. Она взвизгнула, но не остановилась, пока задвижка не открылась. Оборотни высыпали наружу. Попугай зажал в когтях змею, высадил ее Флоре на голову и уткнулся клювом в ее острый эльфийский подбородок.

– Я так волновалась! – прорыдала Флора.

Нелл наклонилась, чтобы поднять Элеонору, позволив ей переползти с ладони на плечо.

– Но где же Жаба? Все остальные здесь? – Флора кружила по комнате, обыскивая клетки. Риббит издала горестный клекот, но она продолжала искать, хотя вокруг были только перья да клочки шерсти. Слезы полились из ее глаз.

– Мы не успели, – прошептала она. – Остальные…

Аластор впервые в жизни молчал. Это было хорошо, потому что если бы я сейчас услышал очередное ценное мнение, то нашел способ придушить его даже внутри собственного тела. Теперь, когда потрясение от мини-взрыва, который я устроил, немного прошло, острое чувство сожаления пронзило меня до глубины души. Я оказался неправ. Мы опоздали.

«Мы слишком поздно пришли. Мы потратили слишком много времени на споры и планы, а должны были просто действовать. Если мы опоздали, чтобы спасти оборотней, как я могу быть уверен, что мы не опоздаем к Прю? Что, если королеве уже надоело ждать, и мы зря надеемся, что Прю еще жива? Что, если…»

«Хватит, Проспер. Моя сестра злодейка, но она хитрее, чем даже я о ней думал. Как я и говорил, она не причинит вреда девочке, потому что это ее единственный шанс подчинить тебя, а значит, и меня, своей воле. А теперь прекращай вести себя как идиот и иди к маленькой ведьме, она явно волнуется за своих паразитов. Ее горе отдает лавандой, а ты знаешь, что я не выношу цветов». Он был прав – Нелл опустилась на колени, как будто ее сейчас вырвет. Она качала головой, глядя на пустую клетку. Я схватил ее за руку и удивился, что в этой догорающей раскаленной кухне ее рука оказалась ледяной.

– Я думаю, Жаба в порядке, – затараторил я. – Шеф говорил, что у Найтлока были особые планы на него, и Жаба должен был смотреть, как всех остальных будут есть. Я пойду искать его.

– Я с тобой!

Я отрицательно покачал головой. Адреналин бурлил. Я знал, что справлюсь.

– Вы с Флорой можете… придумать план «Б». Найдите, где спрятаться, пока Найтлок не останется один. Ему же придется прийти сюда, чтобы узнать, почему еду не несут? Тут мы его и схватим.

– Мы должны пойти вместе, – настаивала Флора. – Вместе мы сила, особенно против толпы злобных демонов.

– Нет, – отрезал я, прекращая споры.

У нас не было времени. У меня были и силы, и возможности все сделать самому. Нелл вопросительно посмотрела на меня, и уже открыла рот, собираясь что-то сказать, но я опередил ее, мое терпение в конце концов закончилось.

– Я пойду. Если что-нибудь случится, и ты опять впадешь в ступор от шока, это может оказаться фатальным.

Я захотел забрать эти слова обратно, как только произнес их. Нелл отшатнулась, как будто я наотмашь ударил ее по лицу. Флора набычилась, сощурила глаза и уставилась на меня.

– Я хочу сказать, – попытался оправдаться я. – Послушайте, я только…

«Не отрекайся от правды», – перебил меня Аластор.

– Простите, – вмешался Захарий, неприязненно глядя на нас. – У меня сложилось впечатление, что вы спешите. Полагаю, у вас осталось минут десять, чтобы исполнить свой новый ужасающе идиотский план.

Это замечание меня отрезвило.

– Он прав. Разберемся по пути. Пошли.

Когда я поднялся по лестнице, коридор, ведущий к столовой, словно удлинился. Дверь как будто отдалялась с каждым моим шагом.

Серебряный поднос, который мы прихватили с кухни, казался тяжелее, чем был, когда Нелл помогла водрузить его мне на плечо. Огни канделябров мерцали, когда я шел мимо них, и звуки множило эхо. Я посмотрел через плечо, ища Нелл, но тени уже скрыли и ее, и Флору, и оборотней. Знакомый стук серебра о тарелки и жизнерадостные голоса доносились через покосившуюся дверь. Это было чертовски похоже на вечеринки у моей бабушки: за столом полно монстров, и мне там совсем не рады. «…И конечно, этот дурак. Ох, этот. Дурак! Он решил, что я просто собираю там мусор людишек для собственного удовольствия!»

История вызвала взрыв смеха. Кто-то стукнул по столу. Другой демон гавкнул, а голос рассказчика показался еще более знакомым. «Он напялил на себя флаг, и думал, что это плащ! Таскал за собой куклу и говорил, что это его друг детства».

«Минуточку!»

«О ком это Найтлок рассказывает? – спросил я. – О тебе?»

«Нет! Конечно нет! Кем бы он ни был, кажется, он действительно был дураком. Заходи, давай. Спасай своего летучего паразита».

Я задержался на секунду, чтобы собрать волю в кулак, и толкнул дверь… в просторное светлое помещение в форме восьмиугольника.

Каждый угол поддерживала резная металлическая колонна в форме кости. Потолок состоял из бесконечного количества витражей. На всех были изображены разнообразные монстры, но кривые клыки и когти демонов смягчались женскими платьями, усыпанными драгоценными камнями, и элегантными мужскими костюмами. На витражах демоны не сражались, и даже не демонстрировали тысячу и один способ убить и покалечить кого-нибудь. Они танцевали. Некоторые, кажется, даже играли на музыкальных инструментах. Это был веселый праздник, а не война. Свечи мерцали в комнатах за стеклянными стенами зала, и от этого мерцания витражи словно оживали и двигались под неслышную музыку. Купол был настоящим произведением искусства. Забавно. Какая-то часть меня верила, что настоящее искусство может существовать в подобном месте.

«Бунтарски высокохудожественно, – согласился Аластор. – И, несомненно, эльфийская работа. Эта комната просто создана для хранения ядов, а Бюн так бездарно ею распорядился. Неудивительно, что он никогда не пускал меня внутрь. Он знал, что я еще лет сто припоминал бы ему эту глупость».

«А разве дело не в том, что ты угрожал убить его?» – подумал я в ответ.

«Да что значит убийство в таком семействе, как наше? Бюн превосходно справлялся с убийцами. И со мной справился. Сравнял, так сказать, счет».

Кстати, о семействе Аластора: за столом не было кое-кого очень важного – Пиры. Я растерялся.

– Ты здесь! – прогремел Найтлок из-за груды тарелок и обглоданных костей. – Мы целую вечность ждем, когда кто-нибудь унесет тарелки и освободит место на столе для десерта! Почему ты не пришел, когда мы тебя звали? Тебе накинуть лет в услужении?

Я медленно развернулся, крепко сжимая пустой поднос на плече. Декоративные стеклянные летучие мыши качались над длинным металлическим столом, который делил зал пополам. Пузатые белые свечи стояли в центре, почему-то покрытые красным расплавленным воском. Но большая часть света падала сверху. В стеклянных шарах, мерцающих, как черные жемчужины, были заперты феи. Они стучали кулачками по стенкам своих тюрем, светясь от ярости. Стопки грязных тарелок высились перед каждым гостем. Грендель тянул и тянул шею вверх, кости и суставы громко щелкали. Он всматривался в меня, пока я приближался, положив нос на верхнюю тарелку. Хор гигантских черных ворон хрипел и визжал какую-то песню под аккомпанемент сверчков размером с мою голову. Скользи, напомнил я себе, скользи! Через мгновение грендель отвернулся к соседу справа. Я незаметно выдохнул и стал искать глазами Жабу.

Я скользнул к ближайшей демонице – с малиновой кожей и торчащими вверх, как у кролика, ушами. На ней было сложно декорированное платье, которое было ей велико на пару размеров.

– Расскажи, чем все кончилось! Я умираю от любопытства – эта история даже лучше, чем любой десерт от шефа! Жаль только, что королева не может ее послушать.

«Хобы, грендели и гоблины за столом душегуба!» – бушевал Аластор. Он продолжал жаловаться, что этот черт украл вампирские фирменные драгоценности, и что грендель совершенно безвкусно украсил стол, и что-то еще про то, что моль из Гнойного леса прилетит и сдерет с них кожу, но я все пропустил мимо ушей. Я зацепился взглядом за кривую железную клетку на полу, прямо за одним из хобов, сидевшем в высоком кресле. Ярко-зеленые глаза в тревоге уставились на меня из-за решетки. Я заметил, как сверкнули белые острые зубки за секунду до того, как услышал хлопанье крыльев Жабы.

– О да, да, я тоже хотел бы, чтобы королева была здесь, но ей нужно быть в другом месте. Мы должны еще раз поднять за нее тост, – сказал Найтлок.

В руке он держал кочергу. Он медленно поднял ее над столом, и опустил в пламя ближайшей свечи. Как только кончик накалился докрасна, он воткнул кочергу в клетку. Жаба взвыл от боли, и Найтлок поднял кубок. Я подался вперед, от злости едва не опрокинув поднос.

– За нашу злонамеренную королеву! Да пребудет злоба ее!

– Да пребудет злоба ее! – эхом отозвались все.

Меня качнуло от гнева. Поднос едва не упал.

– Итак, конец истории, – продолжил Найтлок, громко рыгнув. – Как видите, он облегчил мне задачу. Все, что мне было нужно, это пробраться в дом, где находился мальчишка… – Несмотря на то, что на нем была остроконечная голубая шляпа, и его пепельно-серая кожа была будто обсыпана блестящей пудрой, я узнал эти выпученные желтые глаза и нос картошкой, красный, как будто он целый день сморкался в грубую салфетку. Он хрюкнул и чуть не подавился гнусавым смешком.

– А потом, потом он сказал мне, – Найтлок хрипел, держась свободной рукой за свои бархатные одеяния. На каждом пальце и на единственном роге у него было по золотому кольцу. – «Ты можешь называть меня “мой господин” или “хозяин”, или Мой Вечный Принц Кошмаров, что Таится в Каждом Темном Сне»!

От унижения Аластор заворочался внутри меня. Мою руку будто обожгло раскаленным песком.

«Тщедушный… скудоумный… подлец!»

«Нет, Ал!»

Но поднос уже летел Найтлоку в голову. Хоб пронзительно завизжал. Хозяин дома и гости вскочили на ноги, опрокидывая тарелки со стола.

Сердце сжалось в груди до такой степени, что я не мог дышать.

– Бесстыжая тень! – зарычал кто-то.

– Этот жаболицый лизоблюд! Найтлок, ты в порядке?

– Ты! Тень! Еще сто лет тебе! – ревел Найтлок. – Немедленно убери этот ужас!

Я уже ползал на коленях, притворяясь, что собираю осколки, в то время как одной рукой пытался нашарить засов на клетке Жабы. Его черная лапа указала вправо, и мои пальцы зашарили по металлу, пока не наткнулись на крючок засова.

– Ну? – плевался Найтлок. – Что ты скажешь в свое оправдание?

Крючок был ржавым и не поддавался. Я силился откинуть его. Жаба нетерпеливо вытягивал голову, поторапливая меня. «Потерпи, – думал я, – потерпи всего секундочку».

Задвижка скрипнула и наконец открылась. Глаза Жабы вспыхнули – признак того, что что-то случилось. До того, как я успел распахнуть дверь, чья-то когтистая лапа схватила меня за запястье.

Глава 19

Появление королевы

Хватка гренделя была как раскаленное железо. Я начал дергаться от жара, пытаясь вырваться, но когти только сильнее вонзались в кожу, готовые пустить кровь.

«Стой смирно, слизняк, – сказал Аластор. – Я сам разберусь с этим сопляком».

– Что это у нас тут? – спросил грендель, наклонив голову так, что его шея изогнулась в идеальную параболу. – Ты не тень. Пахнешь как…

Дверь, в которую я зашел с кухни, с грохотом распахнулась, и в зал вошел демон, которого я раньше не видел. Это была демоница, она шла, идеально держа спину, глядя прямо перед собой. Платье тянулось за ней длинным шлейфом, оно было сшито из сверкающей черной ткани и похоже на ночное небо человеческого мира.

У всех видов демонов обычно есть что-нибудь, отдаленно похожее на человеческое. Но эта выглядела как обычная женщина, во всяком случае, раньше такого сходства с людьми я здесь не видел.

У демоницы было жуткое, гладкое лицо цвета яичной скорлупы. Оно совершенно не морщилось, даже если она скалила заостренные зубы. Лицо было таким бледным, что казалось почти прозрачным, как будто у нее не было ни крови, ни вен. Черты лица были совершенно неуловимыми. Вместо носа – дырка, безгубый рот, уши немного длиннее и острее человеческих. Один глаз голубой, другой – черный.

«Пира».

Я обернулся в поисках пантеры. В таком облике она являлась в прошлый раз. Демоны за столами отошли от шока и начали кланяться и делать реверансы. Даже грендель ослабил хватку и поприветствовал королеву.

«Это ее истинное обличье. Так душегубы выглядят в Нижнем Королевстве».

Мои колени подогнулись. Я взглянул на гренделя, в надежде, что из-за суеты смогу освободиться. Сердце пропустило удар. И еще один.

Думай… Можно залезть под стол, освободить Жабу, а потом…

– В-в-ваше величество! – пролепетал Найтлок, соскальзывая с высокого стула. Он кланялся, когда делал шаг. Каждый шаг. В конце концов, он сгреб ее длинные пальцы в свою маленькую ручку и обслюнявил ей костяшки.

– Мы уже не ждали вас. Мне сказали, что вы заняты приготовлениями в «Размозженном черепе». Приказать тени приготовить вам место?

– Нет, – легко сказала Пира. – Я ненадолго! Я пришла за той странной тенью и оборотнями. Надеюсь, вы сможете мне их дать. И я сразу уйду.

«Королева никогда не скажет “надеюсь”. Она вообще не просит», – сказал Аластор, начиная что-то подозревать.

Возможно, дело было в расстоянии, а может – в мерцающих феями лампах, но выглядело все так, как будто Пира не шевелит ртом, когда разговаривает. Что-то с ней было не так.

«И голос ужасно… знакомый», – заметил Аластор.

– Разумеется, Ваше Темное Величество, – ответил Найтлок, заглядывая ей за спину. – Вы одна? И без охраны?

Совсем не так.

И это заметили не только мы. Гости, сидевшие поблизости от меня, с любопытством смотрели друг на друга. Чары внезапного появления королевы быстро рассеивались.

Руку я освободить не мог, поэтому пришлось пытаться открыть клетку пяткой. Жаба тоже старался, как мог. Он помогал мне сохранять равновесие, придерживая мою ступню когтями.

«Почти… Почти… – думал я. – Еще секундочку…»

Найтлок выпрямился и отошел на шаг назад.

– А почему вы зашли с черного хода?

– Потому что… – и тут звенящий чопорный голос задрожал. – Я так захотела. Да как ты смеешь задавать мне вопросы? – голос Пиры был похож на темный дым, который обволакивал все чувства. На этот раз она говорила как королева и подбирала верные слова, но голос был слишком высоким…

Стена с витражами на другом конце комнаты с грохотом обрушилась. Несколько демонов закричали и выскочили из-за столов. Грендель наконец меня отпустил, пытаясь прикрыть руками лицо от осколков. Я упал на колени рядом с клеткой Жабы в тот самый момент, когда в зал ворвались Псы из Преисподней.

Из-под стола я смотрел, как Грешная Звезда влетает в зал и падает, споткнувшись об обломки оконной рамы.

– Это не королева, болваны! – зарычал он. – Я только что был у нее в «Размозженном черепе»!

И вот – королева только что была здесь, и вдруг с хлопком исчезла. На ее месте оказался тарантул. Элеонора, оборотень! Нелл выскочила из-за доспехов, за которыми она пряталась, и закашлялась. Ну конечно, это же она озвучивала поддельную Пиру. А потом прибежала и Флора, вломившись через черный ход. Она уже подняла кулаки, чтобы вступить в схватку. И тут, наконец, замок на клетке Жабы сдался. Котенок времени зря не терял. Как только Жаба вырвался из железного плена, в нем взорвалась энергия и он стремительно начал расти, поднимая стол.

Гости бежали к двери черного хода, расталкивая друг друга. Один из псов помчался к Жабе, но его отбросил поток магии, и монстр сразу отключился от вращающегося шара света. Сказать, что Жаба стал гигантским – ничего не сказать, он превратился в колосса. Его клыки выросли, он возвышался надо мной, все еще черный, но уже не пушистый, а гладкий и блестящий. Его перепончатые крылья с пронзительным скрипом задели витражный купол, сверху обрушился стеклянный дождь.

Я стоял под его крыльями и пытался найти Найтлока, который был здесь несколько секунд назад. Пока комната превращалась в хаос, хоб упал на четвереньки и пополз в сторону черного хода.

– Элеонора! – закричал я, показывая на него. – Нелл! Хватайте его!

Нелл было немного не до того, она сосредоточенно колотила подносом гоблинов, которые пытались на нее напасть, вооружившись кухонными ножами. Тарантул, вспыхнув, исчез, а через несколько секунд снова появился в том же виде, только раз в сто крупнее.

Элеонора подползла к Найтлоку и окружила его лапами, словно заключив хоба в тюрьму.

Еще один пес бросился на Нелл, но его тут же отбросил взмах неимоверной лапы Жабы. Пес взвизгнул, влетел в остатки витражной стены и исчез в коридоре.

Грешная Звезда вытащил зазубренный меч и угрожающе шагнул в мою сторону:

– Если бы моя госпожа не сказала привести тебя живым, тонкокож, ты бы умер уже тысячу раз!

– Э-э… Я, пожалуй, пойду, позову огров-гвардейцев, да? – сказал какой-то гоблин, быстро напялил шляпу и умчался.

– Тени! Помогите своему хозяину! – верещал Найтлок. – Помогите мне!

«Жалкое зрелище, – фыркнул Аластор. – Скажи котику-переростку, пусть сделает ленточки из его кишок!»

Другой пес понял, что с Жабой он не справится, и переключился на более мелкую и мягкую жертву – Флору. Он приготовился к прыжку и с диким рыком настиг ее, выпустив когти.

– Флора! – закричал я. – Берегись!

Перед ней вспыхнула ярко-красная полоска, и пес тут же отвлекся.

Риббит. Удивленная собака не оценила расстояния между собой и оборотнем и переключилась с лица Флоры на крыло попугая.

Пес тяжело приземлился, случайно отшвырнув в сторону перевернутый стол. На разбитое стекло на полу хлынула кровь. Оборотень испустил душераздирающий крик боли. Я почувствовал, что леденею от страха. Флора упала на колени и прижала попугая к груди.

– Риббит! Нет!

Громкий треск вернул меня в чувство. И в ужас.

Грешная Звезда оседлал Нелл, он махал мечом, пытаясь скакать на ней. С диким от напряжения лицом она защищалась подносом, как щитом.

– Возьми мой свет… Нет… Направь мою руку… дай мне… дай мне…

Я оглянулся в поисках ножей, которые должны были где-то валяться. Сердце билось так, что грозило сломать ребра и выскочить из груди.

Заклинание. Она не может вспомнить заклинание, чтобы защититься. Она начинала, но сбивалась на середине строки и в панике бормотала отдельные слова.

Наконец я нащупал нож и схватил его.

«Нет! слизняк! Не делай этого…»

– Прочь от нее! – заорал я и побежал к гулю, размахивая ножом.

– Ну, давай, мальчишка, – сказал Грешная Звезда, отбрасывая Нелл в сторону.

Девочка упала на пол, ударившись так, что из нее едва не вышибло дух.

– Отрежу-ка я себе кусочек маленького тонкокожа. Нужно только, чтобы ты дышал. Никто ведь не говорил, что ты должен достаться королеве целым и невредимым.

Нож в моей руке не дрожал. Нисколько. Но по венам вдруг опять побежали раскаленные импульсы – Аластор пытался захватить управление.

«Я отличный воин, слизняк! Дай я вырежу свое имя на его шкуре!»

Сквозь шум пробился тоненький голосок:

– Не надо было этого делать…

Боковым зрением я заметил, как Флора вздрогнула. У нее на руках лежала Риббит, и ее покрытая перьями грудь тяжело вздымалась. Кровь оборотня капала на руки эльфийки, пока та осторожно вынимала осколок из крыла, которое повредил пес.

– Не надо было этого делать, – повторила Флора. Ее глаза сверкали зеленым огнем.

– Флора?.. – забеспокоилась Нелл. – С тобой все в порядке?

Жуткая тень опустилась на лицо эльфийки, ее кожа затвердела, как кора дуба. Она стремительно превратилась из цветущего растения в злобный шип. Ее голос стал глубже, как будто поднимался теперь из доисторических глубин, эхо вторило ему. Я невольно вздрогнул.

– А теперь, – сказал странный голос, – вы познаете мое раздражение.

«Ее… Раздражение?»

С непроницаемым лицом она повернулась к Нелл. Слова, как гром, вырывались из нее:

– Помнишь, о чем я просила?

Нелл вытаращилась на нее, но кивнула и взяла эльфийку за протянутую руку. Магия полилась из ее пальцев, перетекая в ладони существа.

Флора достала из кармана цветочек и начала подкармливать сияющей массой. Растение засияло еще ярче, чем тогда, когда она поливала его несколько часов назад. Цветок задрожал и поднялся в воздух. Несколько долгих секунд он парил и покачивался. Никто не двигался, никто не проронил ни слова.

«Что это?» – спросил я у Аластора.

«Не знаю, – ответил демон. Видимо, он тоже был потрясен. – Судя по всему, гнев эльфа трансформирует цветок».

Растение опустилось на пол и замерло.

Флору затрясло, ее кора завибрировала и размякла, прекратившись в кожу. Странный свет в глазах погас, суровый взгляд исчез. Она вернулась в себя и была так же огорошена, как и все остальные.

– Что случилось? Все прошло великолепно?

Я уставился на нее:

– А что должно было пройти?

Гуль истерически расхохотался, прервав Флору, прежде чем она успела хоть что-нибудь объяснить.

– Эльфы! Не устаете разочаровывать, – сказал Грешная Звезда с кривой усмешкой. – Сделаю себе флейту из твоих костей. Возможно, хоть она не будет такой бесполезной.

– Ты даже подойти не сможешь, не то, что попробовать, – отрезала Нелл. – Я вызываю тебя…

Все вокруг задрожало, как в кошмарном сне. Серебряная посуда и разбитые кубки запрыгали у наших ног и покатились дальше. Застонала металлическая рама купола, заскрипели перекрытия. Весь дом будто переминался с ноги на ногу, камни выскакивали из стен, раскат грома становились все громче. На секунду, на одну ужасающую секунду, я поверил, что сейчас нас поглотит Пустота. Но внезапно поднялся сверкающий вихрь магии и закрутился вокруг Флоры. Он вовсе не собирался ее поглощать.

– Флора! – закричал я. – Что ты делаешь?

– Я же… говорила… – ответила она. – В этом королевстве… не хватает… Зелени!

Маленький цветочек, напитавшись магией, начал стремительно расти. Он быстро стал размером с автобус, и уже никто и ничто не могло его остановить. Один отросток обернулся вокруг стола и согнул металл, как бумагу. Другие веточки проросли сквозь камни, двери и стены. Они душили все на своем пути. Нелл вскочила с пола и подхватила сцепившихся Элеонору и Найтлока. Жаба протянул хвост и помог им забраться к нему на спину. Кусок потолка обвалился и упал к моим ногам. Гигантский летучий кот подцепил Флору за плащ и забросил ее к себе на спину, к остальным. Оставшиеся маленькие оборотни зацепились за него, как смогли.

– Проспер! – закричала Нелл. – Давай сюда!

Камни крошились, этажи рушились, в зал сверху падала мебель, сыпались инструменты, оружие, картины.

Грешная Звезда зарычал от ярости и бросился ко мне по разбитому стеклу и обломкам. Я пытался ухватиться за лапу Жабы, когда оборотень захлопал крыльями и взлетел. Страшные побеги продолжали расти, переплетаться и разрушать все, до чего они дотрагивались. Жаба уже вылетел из купола, а мои пальцы предательски скользили по грязной кошачьей шерсти, и я никак не мог закрепиться. Нелл обернулась и попыталась помочь. Она протянула мне руку:

– Давай! Еще чуть-чуть!

– Нет, тонкокож, ты мой!

Гуль прыгнул со стола в проем купола. Его когти сомкнулись на моей ноге.

«Нет! Держись, Проспер!»

Но гуль был слишком тяжелым. Как я не брыкался, сбросить его не получилось. И мои пальцы соскальзывали с меха Жабы. Последнее, что я услышал перед падением – крик Нелл.

Глава 20

Пожирающая тьма

В мире остались только тьма, пыль и громкий настойчивый голос, который раздавался в моей гудящей голове:

«…спер!»

Нет. Я хочу спать. Мне нужно немного… отдохнуть…

Тело превратилось в один большой синяк, а внутри осталась зияющая пустота.

«Проспер!»

Не сейчас…

«Очнись, Проспер, сейчас же проснись!»

Проснись… Пробуди поющую кость… Знакомый голос. И эти слова… Так больно… «Я пробуждаю тебя, поющая кость…» Нет. Не «поющая кость», но что-то похожее…

«СЛИЗНЯК! Я НЕ СОБИРАЮСЬ СДОХНУТЬ ЗДЕСЬ, ПРИДАВЛЕННЫЙ КАК ЧЕРВЯК! И ТЕБЕ НЕ ДАМ! ОЧНИСЬ!»

Мои глаза распахнулись. И сразу стало очевидно, что:

1. несмотря на падение обратно в разрушающийся дом, я был еще жив;

2. каменная стена нависала надо мной в нескольких сантиметрах от моего лица.

– Ну и дерьмище… – прохрипел я.

Превратить меня в кровавое месиво тысячекилограммовой каменной махине мешала мерцающая магическая сетка. Страшно было даже моргнуть – вдруг это нарушит хрупкое равновесие.

«Долго… не… удержу… – предупредил Аластор. – ВСТАВАЙ».

Я осторожно отполз подальше, несмотря на боль во всем теле от головы до ног, которые я, кстати, вполне мог и сломать. Потом пришлось полуидти, полу-ползти, пока я не наткнулся на то, что еще недавно было обеденным столом, и порезал руку осколком.

Аластор с облегчением вздохнул, магия исчезла и стена рухнула.

– Спасибо, – выдохнул я.

«Я… спасал себя… не оскорбляй меня… своей… сентиментальностью», – слабым голосом ответил Аластор.

Я осмотрелся. Растение разнесло Гримхольд в щепки. Мы упали на один из подвальных этажей, но над головой было темное небо, в которое поднимались клубы пара.

Побеги покрывали почти все поверхности разрушенного особняка. В паре метров от меня камень сдвинулся с места. Я подскочил, когда другие камни покатились по потрескавшейся земле и остановились у моих ног. Аластор фыркнул. И еще раз.

– Боже, ну и кто из нас сентиментальный? – спросил я.

Аластор подал сигнал об опасности. Обернувшись, я увидел, как пес выкапывается из-под обломков. Лохматая собака отряхнулась от пыли, ее глаза горели, пасть была оскалена.

Я вскочил, мой пульс зашкаливал.

«Встать! – скомандовал Аластор. – Лезть!»

Разрушенный Гримхольд провалился внутрь, создав подобие лестницы для гигантов. Идти было некуда. Только вверх. Я залез на разбитый стол, ухватился за ближайший побег и взобрался по нему до следующей площадки чуть выше. Адреналин бурлил в крови, позволяя не обращать внимания на пульсирующую боль во всем теле.

«Справа!»

Я снова схватился за побег, оттолкнулся ногами, полетел налево. Пес взвыл, потому что он смог ухватиться за край площадки, когти царапали камень, но удержаться не получалось.

Затаив дыхание, я смотрел, как собака, взвизгнув, исчезла далеко внизу.

«Приближается другая», – предупредил Аластор.

Собаки я пока не видел, но слышал ее тяжелое дыхание, а потом почувствовал запах гниющих тыкв. Я отчаянно пытался нащупать точку опоры на обломках фундамента, хватался за побеги то одной рукой, то другой. А самое смешное – несмотря на пса, подбирающегося все ближе, я мог думать только о канате, который свисал с потолка в спортзале Академии Реддинга. Я ведь так и не смог по нему забраться, хотя тренер Тайлер орал и требовал работать мышцами.

Но сейчас я справился.

Наконец, я нашел лестницу – раньше тут был настоящий лабиринт ступеней и переходов. Мои ноги тряслись. Я из последних сил то ли заполз, то ли запрыгнул на лестничную площадку.

Холодные пальцы сомкнулись на моей шее, меня рывком подняли.

«О нет!»

– Я знал, что братец королевы, этот проныра, не даст тебе умереть, – усмехнулся любитель наживы. – А еще я знал, что небеса смилостивятся и не лишат Ее Величество возможности убить тебя лично.

Из рваной раны на его ужасной морде сочилась голубая кровь. Вблизи его пятнистая кожа заставляла думать о медленно гниющем трупе.

– Слушай, Скучная Байда… – начал я.

– Грешная Звезда! – оскорбился гуль.

– Ладно-ладно, Газированная Вода, – продолжил я.

Паника разогнала все мысли, кроме одной. Она спокойно поднялась из глубин памяти, куда я спрятал ее много лет назад, когда бабушка заставила нас с Прю ходить на курсы самозащиты. Все потому, что нас тогда пытались похитить по дороге из школы. Я перестал царапать его руку, извернулся и ткнул большими пальцами ему в глаза. Гуль закричал от боли и, выпустив меня, схватился за лицо.

«Молодец, слизняк!» – обрадовался Аластор.

Я вскочил и помчался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Грешная Звезда бежал за мной. Второй пес громко лаял где-то за нами, но ступени были неровными, а я бежал вниз так быстро, как только мог. Вниз, вниз, вниз, а потом на улицу. Оглядываться было некогда. А следовало бы.

Земля под ногами снова задрожала. Обломки покатились по лестнице, небо взорвалось призрачной грозой. Казалось, что королевство вот-вот взорвется… Как будто нечто гигантское подкралось и скоро поглотит его.

Пустота.

Я испугался, когда Грешная Звезда меня схватил, но, оказалось, что тогда я был веселым и расслабленным по сравнению тем, что я чувствовал сейчас. Крысы бежали вверх, сливаясь в дикую копошащуюся алую волну. Толчки усиливались, куски обломанных башен падали и раскалывались, превратив половину крыс в кашу.

«Я не могу умереть, – бормотал я. – И не умру. Не могу и не умру».

Слова отдавались эхом в голове, я бежал, не понимая, что там безумно кричит Аластор внутри меня. Я рискнул оглянуться. Грешная Звезда несся следом. Не ново. Он не видит ничего, кроме меня. За ним катилась волна идеальной черноты, сметая Гримхольд и башни, от которых мы уже отбежали.

И это никогда не закончится. Я старался бежать быстрее. Но бежать было некуда.

Я снова посмотрел назад: Пустота сожрала Грешную Звезду с довольным рыком.

Внезапно налетел сильный порыв ветра. Что-то щелкнуло рядом со мной. Ноги больше не касались земли. Все. Я умер.

– Проспер! Проспер!

Я вскинул голову. Жаба схватил меня и держал двумя гигантскими лапами. Нелл свесилась из-за его шеи, на нее падала тень темного неба.

– Жив? – прокричала она. – Держись!

Жаба плавно взлетал, делая большой полукруг вдоль изгиба горы. Вдали показалась крепость, похожая на замок. По обе стороны зубчатых ворот висели огромные фонари, в которых горели волшебные огни.

Казалось, что Пустота заметила магический свет одновременно со мной. Гроза стихла так же быстро, как и началась. Толчки ослабли, но прекратились только после того, как последняя молния ударила в брусчатку. По улице пошла трещина.

Пустота черной волной катилась вперед, поглощая все на своем пути. Крепость стояла на дальнем краю длинного горного кряжа. Между улицей и замком появилась глубокая расщелина. Пройти туда стало невозможно.

По нескольким камням на краю улицы можно было догадаться, где недавно был проход. Фасад тюрьмы был похож на лицо кричащего человека. Я представил, как заключенные по мосту проходили внутрь, и этот рот заглатывал их навсегда.

Тюрьма «Размозженный череп». Последний оплот, который смотрел на Пустоту с дерзостью единственного выжившего. Огромные стеклянные контейнеры магии горели ярко, как самоцветы в глазницах фасада. Эта каменная голова теперь была единственной защитой демонов от надвигающейся тьмы.

Но Пустоте не было до них никакого дела. Во всяком случае, пока.

Глава 21

Подмостки судьбы

Жаба снизился и высадил меня среди обломков башни, потом приземлился сам.

– Проспер! – спросила Нелл, соскальзывая с оборотня. – Ты в порядке? Я видела, как ты упал, и ужасно боялась, что ты погиб.

– Со мной все хорошо, – ответил я. Пока в порядке.

Когда шок пройдет, я, возможно, буду лежать на полу, свернувшись калачиком, и рыдать, но сейчас я жив, цел, и стою перед тюрьмой. А в тюрьме – Прю. И наш входной билет, пускающий голубые слюни, был при нас. Я помог Флоре спуститься. Она приколола маленький пучок перьев к груди, все ее внимание занимал раненый оборотень. Нелл обхватила руками огромную голову Жабы.

Летучий кот ластился к ней и громко мурлыкал, тычась мордой.

– Я так переживала за тебя! – сказала Нелл сдавленным голосом. – Ты не можешь… тебе нельзя умереть. Слышишь? Ты не можешь меня бросить!

На спине Жабы осталась только Элеонора, державшая Найтлока, который корчился в ее лапках. Я поднял руки и позвал ее:

– Скатывайся сбоку, я тебя поймаю.

Если бы мне еще пару недель назад сказали, что я буду разговаривать с пауком размером с меня и предлагать ему соскользнуть в мои объятия, я бы спрятался от греха подальше под стол. Крякнув, я поймал ее вместе с хобом. Элеонора тихонько прошелестела в знак благодарности, а Найтлок вопил:

– Я требую, чтобы меня выпустили! Я буду кричать, пока огры-гвардейцы не придут за мной… – Элеонора заткнула ему рот одной из своих волосатых лапок.

– Можешь подержать его так еще несколько минут? – попросил я.

Тарантул ответил глубоким поклоном, который у пауков, видимо, выражает согласие. Остальные оборотни толпились возле Флоры. Риббит она держала на руках, нежно поглаживая ее пернатую грудь. В глазах эльфийки стояли крупные слезы.

– Ты справишься, мой бесстрашный друг, – шептала она. – Я знаю, ты поправишься. Я буду очень храброй ради тебя, если ты будешь храброй ради меня.

– Нелл, – позвал я, указывая на оборотня в руках эльфа. Жаба нежно и вопросительно мяукнул, когда Нелл встала рядом с Флорой. Когда она попыталась отвести в сторону зеленые руки Флоры, эльфийка отвернулась, закрывая Риббит всем телом.

– Я не причиню ей вреда, – сказала Нелл. – Ага, ну вот. Еще немного осталось. – Она потрясла маленький красный пузырек.

– Что это? – спросили мы с Флорой.

«Пахнет розами. Яд, конечно».

– Это заживляющая мазь, – объяснила Нелл. – Моя мама… моя вторая мама приготовила ее. Она просто чудо. Мисси нет равных в искусстве врачевания.

Я неловко переминался с ноги на ногу. Попугай у Флоры в руках был весь в крови. Какая мазь залечит такие раны?

«Да никакая! Смерть подкралась ближе, чем когда-либо. Я чувствую, как стынет кровь в жилах».

Я не хотел знать, что это могло значить.

– Это не просто мазь, – уточнила Нелл, надевая очки. – У меня есть и заклинание к ней. Ты не против, Риббит?

Птица-оборотень медленно повернула к ней голову, потом посмотрела на Флору блестящим черным глазом.

– Хорошо, – помедлив, прошептала Флора.

Она вытянула руки с птицей, чтобы Нелл смогла ее осмотреть. Нелл открутила крышку пузырька и набрала в пипетку немного малиновой жидкости и капнула на самую большую рану. Я удивился, когда заметил, что ее руки дрожат.

Я взял у нее пузырек и положил в рюкзак. Риббит не шелохнулась.

– Она не… – начал я, и у меня перехватило дыхание.

Флора зажмурилась и затрясла головой.

– Нет. Нет. Она бы вернулась в свою первоначальную форму. Ей бы не хватило сил оставаться в этом виде.

«Печально», – мне потребовалась пара секунд, чтобы понять, что в комментарии Аластора не было ни капли сарказма.

«Совсем размяк с нами?» – я почувствовал, как он съежился от моих слов. «Я уважаю отвагу и боевые навыки. Потеря сильного бойца, и неважно к какому биологическому виду он относится, – это трагедия».

Нелл потирала лоб, бормоча что-то себе под нос, и листала «Труды и хлопоты», читая и перечитывая заклинание, но я не мог оторвать глаз от Риббит и ее крови, испачкавшей Флору.

Два слова вертелись у меня в голове: моя вина. В этом был виноват я. Я взял на себя ответственность, я обещал всем, что мы спасем оборотней. И я подвел Риббит так же, как подвел Прю. Если бы у меня была сила, настоящая сила, я бы смог все это предотвратить. Наверное, желать силы, магической или любой другой, само по себе не так уж плохо. Я мог бы спасти людей и существ, которые были мне дороги. Я не хотел остаться в стороне, бесполезный, как сейчас.

– Пусть сила рук исцелит твой недуг, – твердила Нелл, водя руками над птицей. Она повторяла заклинание снова и снова, ее голос дрожал от страха.

«Наверное, я никогда не пойму желания спасти друг друга, даже ценой собственных сил. Маленькой ведьме не хватает лунной магии, – заметил Аластор. – Она и так слишком много потратила».

Я помотал головой и сжал кулаки.

«Не стоит недооценивать Нелл».

– Почему не получается? – спросила Нелл, утирая слезы бессилия. – Моя мама никогда так не позорилась. Если бы она сейчас меня видела, ей стало бы так стыдно, так стыдно…

Стыдно. Боль сжала мою грудь. Флора склонила голову и прижала Риббит к себе, чтобы согреть.

– Нелл, ты попыталась… это… это…

Попугай тихонько всхлипнул. Флора распахнула глаза и склонилась к ее клюву.

– Нет, нет, все хорошо! Отдыхай, береги силы.

– Что она говорит? – спросил я.

– Риббит… пытается рассказать, что подслушала, как огры обсуждали твою сестру… И что-то про Пиру, которая собирается сделать свой ход.

Меня охватили паника и отчаяние. Но я молчал – сейчас дело было не во мне и не в Пире, Риббит была важнее. Нелл отступила на шаг, прижимая книгу к груди. Ее лицо совершенно ничего не выражало, она погрузилась в собственные мысли.

«Лимоны, – тихо сказал Аластор. – Теперь она пахнет лимонами…»

Значит, она чувствует сейчас грусть и опустошение.

Вот в чем особенность боли: она все время разная. Когда думаешь, что залечил старую рану или перестаешь скорбеть, она возвращается, показывая тебе еще более жуткое лицо, чем в прошлый раз. Нелл горько переживала потерю матери. В какой-то момент она даже поверила, что ее можно вернуть из мира теней.

Теперь казалось, что она пытается воскресить маму, продолжая ее дело.

– Нелл, – сказал я, взяв ее за плечи и разворачивая к себе. – Посмотри на меня.

Она не могла. Время летело слишком быстро, а Риббит дышала все медленнее, тяжелее, и уже начала хрипеть.

– Слушай, мне каждый день твердили: ты недостаточно хорош, ты позор семьи и не достоин нашего доброго имени. Голоса в твоей голове говорят, что ты никчемная, никогда не станешь такой же сильной, как мама, и что тебе не будет прощения – но все это бред.

Нелл наконец посмотрела на меня. Ее глаза покраснели от невыплаканных слез.

– Я понимаю, твоя мама была прекрасным человеком, – продолжил я. – Ты говорила, что стала такой, какой хотела, только благодаря ей. Такой, как она, больше никогда не будет, но второй Нелл тоже не будет. И Нелл, которую я знаю, восхитительна. – Я забрал у нее книгу. – Все совершают ошибки, это не стыдно. Стыдно не пытаться их исправить. Я думаю, твоя мама расстроилась бы, только если бы ты поддалась страху, предала себя и начала притворяться тем, кем ты не являешься.

Жаба кивнул и неожиданно лизнул Нелл в щеку. Она даже хихикнула от удивления. Жаба посмотрел на меня зелеными глазами и, подняв лапу, попросил продолжить.

– Я знаю, что у нас нет времени, – сказал я. – И, честно, я не так уж много знаю про Нижнее Королевство, да и про Верхнее тоже. Ты можешь мне сказать, что ведьмы едят на завтрак свои бородавки, и я поверю.

– Не едят, – ответила Нелл, – но они используют их, чтобы предсказывать судьбу.

– Вот видишь! Но вот что я знаю точно: «Весь мир – театр. В нем женщины, мужчины – все актеры»^[9]. Просто поверь в себя.

На лице Нелл появилось более осмысленное выражение. На нем появилось сомнение.

– В этой цитате Шекспир говорит о другом. Он говорит, что все мы – части огромного замысла, и не можем контролировать Судьбу.

– Ну, это все, что я знаю, поэтому просто сделай вид, что эта цитата вселяет в тебя уверенность, что ты настоящая ведьма – ведьма Дома семи ужасов! И если луна не взошла, или ты оступилась, это еще ничего не значит и не делает тебя хуже.

«Закругляйся, слизняк».

– Так вот, несмотря на то, что я ничего не знаю ни о чем, в одном я уверен. В Салеме твоя магия всегда действовала. Я думаю, это потому, что ты не сомневалась в ней. Никогда не боялась чего-то не смочь. В общем, ты, конечно, можешь в себе сомневаться, но я не буду. Я всегда буду в тебя верить.

Нелл уставилась на меня, боль медленно покидала ее лицо. Она посмотрела на свои руки, растопырив пальцы. К ней вернулась решительность, плечи расправились.

– Я не сдамся, – ее голос зазвучал увереннее. – Я родилась с этой силой. И она моя по праву. – Она сделала глубокий вдох: – Я готова.

Глава 22

Вся правда

Никто не двигался. Я сцепил руки за спиной, сжимая и разжимая пальцы, чтобы отвлечься от паники. Прямо у нас на глазах Риббит растворялась в воздухе, ее перья переливались, постепенно превращаясь в магические пылинки.

– Попробую по-другому, – сказала Нелл. – Я знаю еще одно заживляющее заклинание, и если их объединить…

– Давай, – прошептала Флора.

Нелл положила руки на Риббит и закрыла глаза. Она говорила медленно и спокойно, так, как льется свет полной луны.

– Взываю к семи сестрам ночи, чтоб силой луны ее излечить… Пусть сила рук исцелит твой недуг…

Не успела она договорить, как магия засверкала между ее руками и ладонями Флоры. Светящееся облако собралось в клубок и расползлось нитями. Магия зашивала и лечила Риббит, как будто Нелл вдела эти нити в иголку. Перья вновь обрели форму. Заклинание работало мягко, но сильно. Тонкая струйка магии вырвалась из моей груди и присоединилась к той, что лечила Риббит. Я был потрясен.

Аластор?.. Исцеляющему заклинанию недоставало яростного огня других, более эффектных, заклинаний Нелл. Теперь магия усилилась, сияние стало опаловым, состоявшим будто из множества маленьких радуг. Оно было похоже на лунный свет.

Нелл не умолкала, пока магия не начала растворяться и ветер не развеял блестящие пылинки.

Сначала все боялись пошевелиться.

– Риббит! – прошептала Флора.

Оборотень тихонько вздохнул. Я выглянул из-за плеча Флоры и увидел, как птица поднимает свое еще недавно потрепанное крыло, подкладывает его под голову. В следующее мгновение Риббит тихонько захрапела.

– Это было… – я захлебывался от восторга.

– …абсолютно потрясающе! – закончила Флора, прыгая от радости. Она остановилась только когда поняла, что трясет Риббит.

– Заботливая Нелл! Моя мать-эльфийка ошибалась! Ведьмы вовсе не эгоистичные. И они вовсе не зараза, поразившая все королевства!

Восторг исчез с лица девочки:

– Что ты сказала?

«Может, вернемся к другим вопросам, например, выпотрошим Найтлока? – спросил Аластор. – Будет глупо, если котенок съест его раньше, чем мы заставим этого слизняка увидеть его собственные кишки».

«Слизняка? Я думал, ты только меня так называешь».

«Я придумаю тебе отдельное, особенное прозвище, когда ты сам станешь особенным, слизняк!»

Я понимал, что приставать с вопросами сейчас не самое удачное время – Риббит нужен отдых. Но все-таки для оборотня худшее уже позади, а для Прю – еще нет.

– Скажи, Риббит может рассказать, что она слышала о моей сестре и Пире?

Эльфийка не обрадовалась просьбе, но разбудила попугая.

– Огры сказали, что Пира должна сделать свой ход в ближайшие несколько дней, – перевела Нелл. – И если до этого она не найдет нас, то начнет пытать твою сестру.

Моя кожа покрылась мурашками.

– Значит, нужно действовать еще быстрее! – Я побежал туда, где в лапах Элеоноры болтался хоб. Паучиха немного ослабила хватку, но продолжала крепко держать его.

Жаба вытянул передние лапы и гонял Найтлока, играя с ним как с мышью.

– Не нравится сидеть взаперти? – спросил я, садясь перед хобом на корточки.

– От-п-пусти меня немедленно! – брызгал слюной тот. – Я особый советник Ее Величества! Вас всех арестуют за ущемление моих прав! Тебя, ведьма, разумеется, казнят. И тебя, мальчишка! Таков план моей госпожи. И эльфа, наверное, тоже убьют. В общем, ситуация для вас не самая лучшая.

– Отпусти его, Эль, – попросила Нелл, погладив лапу Элеоноры. Паучиха взглянула на Нелл с удивлением, но просьбу выполнила.

Хоб отряхнул измятый костюм и бросился наутек. Жаба вытянул лапу, поймал хоба за воротник и подтащил обратно.

Нелл села на корточки рядом со мной и обратилась к Найтлоку:

– У тебя есть два варианта: простой и сложный. Первый – ты показываешь нам тайный ход в тюрьму, и мы тебя отпустим. Второй…

Найтлок оскалился, показывая острые желтые зубки:

– Вы на моей территории! Я не должен вам ничего говорить, и не скажу. Ни-че-го!

– Правда? – спросила Нелл, ласково улыбаясь.

Зеленая магия закружилась вокруг ее руки, и девочка легонько ткнула его пальцем в шею. «Труды и хлопоты» остались лежать на рюкзаке.

«Что она делает? Это заклинание? – спросил Аластор, но, поняв, что происходит, тяжело вздохнул: – Нет. Хуже».

– Не тая, скажи мне правду, ложь подобна мукам ада, – проворковала Нелл, улыбаясь так, что даже я немного испугался. – Если хочешь дальше жить, лжи не будешь говорить. Не тая, скажи мне правду, ложь подобна мукам ада. Но о тех, кого не любишь, ты молчать навеки будешь.

Хоб сипел, пытаясь разомкнуть магическое кольцо на горле:

– Заклятье! Ты наложила на меня заклятье! Ты!.. – Поперхнувшись, он смог выговорить: – Прекраснейшая из ведьм! Нет! То есть, да. Этот хоб, он…

Он вытаращил глаза, зажал себе рот и в отчаянии мычал. Нелл наложила на него заклятие, чтобы он делал то, что ему совершенно не свойственно, – говорил правду.

«Но это не все, – неохотно подтвердил впечатленный Аластор. – Она еще уточнила, что он никому не сможет рассказать о нас. Теперь, даже если он сбежит, то никому не сможет рассказать, где мы. Это… умно».

О, Нелл!

– Как долго заклинание будет действовать? – спросил я.

– Ну… не знаю… Возможно… – Нелл наклонилась, глядя дрожащему хобу прямо в лицо. – ВЕЧНОСТЬ! Я, конечно, могу его снять, если окажется, что ты способен работать в команде.

Найтлок шумно втянул воздух, содрогаясь от усилий держать рот на замке.

– Он считает тебя прекраснейшей из ведьм, – напомнил я. – Кажется, кто-то влюбился…

Она тряхнула меня за шиворот.

– Сосредоточься.

– Ладно! – Я повернулся к хобу: – Знаешь, где находится тайный вход?

Он все еще пытался молчать. Его щеки раздулись как лягушачье горло.

Я ткнул его в щеку. Сильно. Слово вырвалось из него вместе с воздухом:

– Да-а-а-а! – он зажал рот руками, его глаза яростно сверкали. – Но вы его не найдете, нет, не найдете! Его можно только показать, но не рассказать о нем!

«А! Отличное заклятие “Покажи, но не рассказывай”!»

«В смысле?» – поинтересовался я.

«Один из моих предков придумал так защищать вход в свои владения: никто не может о нем рассказать, только показать».

– И что это значит? – спросила Нелл.

– Он должен показать нам дорогу, – пояснил я. – Об этом нельзя просто взять и рассказать.

Найтлок забулькал, как кипящий чайник.

– Пустота уже поглотила этот проход? – вмешалась в разговор Флора.

Я удивленно посмотрел на нее:

– Ты тоже пойдешь? Я думал, что вы с оборотнями хотите вернуться в мир людей.

– Но последнее уцелевшее зеркало осталось в тюрьме. К тому же ты мне очень помог, Проспер Реддинг, и теперь я должна отплатить тебе тем же, – ответила Флора. Она повернулась к хобу и помахала своим браслетом с колючками:

– Отвечай, мерзкий хоб!

– Спокойно, – сказал я. – Не хотелось бы тебя снова разозлить.

– Снова? О чем ты, Проспер? – спросила Флора задумчиво. – Я никогда не злюсь, просто обретаю сияющую форму.

«Ну все, она вот-вот снова расцветет!»

– Этот ее голос и энергия, разрушившая дом… – Я помотал головой. – Просто ответь ей, Найтлок!

Хоб вспотел от напряжения.

– Он рядом и все еще открыт… Нет! То есть… Да! – Хоб оскалился. – Я туда не пойду. Там… там так… Темно… И страшно…

«Он боится идти. Спроси, почему».

– Почему ты боишься воспользоваться секретным ходом в тюрьму? – спросил я.

Хоба затрясло от попытки промолчать.

– Там исчез мой папенька и многие другие хобы, которых отправляли туда на работу. Там кромешная тьма, хоть глаз выколи.

По небу прокатился отдаленный раскат грома. Наше время таяло.

– Покажи, где вход, и мы тебя отпустим, – быстро сказал я. – Тебе не обязательно идти с нами.

«Дурак! Нам нужно, чтобы он провел нас в тюрьму!»

«Спасибо, я знаю, – подумал я. – Это называется “ложь”».

Аластор замолчал, и я принял это за знак продолжать.

Хоб задумчиво уставился на меня. Нелл, которая стояла за ним и смотрела на меня, явно хотела что-то сказать. Я решительно помотал головой, и она растерялась.

– Ты не заставишь меня входить с вами внутрь? – уточнил Найтлок. – Хоб показывает вам путь и потом он свободен?

– Угу, – согласился я. – Смотри, как легко быть хорошим.

– Хорошо, – кивнул хоб. – Я доставлю вас прямо к моей госпоже королеве. И она будет очень мной довольна.

– Конечно! Еще бы! – я закатил глаза. – Давай, показывай дорогу к нашей судьбе.

Хоб выпрямился и снова отряхнулся. Оборотни и Флора пошли за мной. И как бы я ни нервничал из-за того, что нужно проникнуть в охраняемую тюрьму демонов и спасти Прю, с оборотнями сделать это было куда легче, чем в одиночку. А потом мы найдем зеркало и вместе вернемся в мир людей.

Найтлок шел чуть впереди, обходя разрушенные башни, задрав свой нос-луковицу. Он перешел через дорожку и указал на решетку ливневой канализации. В этом мире дождей не бывало, и мне сразу стало нехорошо от одного только вида этого хода.

«Они построили канализацию!»

«А раньше ее не было?»

«Нет. Видимо, демоны, которые жили ниже тюрьмы, жаловались, что нечистоты из “Размозженного черепа” плывут по улицам, проникают в дома и льются на головы. Возможно, их все-таки услышали и построили канализацию. Скорее всего, она соединяется с дренажной системой вокруг горы».

– Здесь, – сказал Найтлок. – Вот вход, который вы ищете. Прощайте навсегда.

– Там есть что-нибудь, чего нам стоит опасаться? – спросил я.

Хоб задержал дыхание, обдумывая то, что собирался сказать.

– Тьма.

Я уже научился понимать, когда говорят не всю правду (здесь это было очень распространено), и решил переспросить:

– Там есть что-нибудь опасное, что может нас убить?

На этот раз хоб ответил сразу:

– Грязь. Не падайте в грязь.

«Хм…»

– Ты уверен? – спросила Нелл, взяв меня за руку. – Может, пойдем напрямую? Просто взлетим на Жабе на самую высокую башню?

Я ответил:

– Уверен. Это место кишит демонами. Сюда эвакуировали всех с нижних ярусов, помнишь? Мы можем спасти Прю, только если попадем внутрь.

Я ее не убедил, но Нелл покачала головой:

– Если ты считаешь, что так надо, конечно.

Найтлок начал пятиться, подозрительно глядя на Жабу. Я быстро протянул руку и схватил его под руки, потянув обратно к проходу в канализации.

– Ч-ч-что ты делаешь? – плевался хоб, пытаясь вырваться, когда я опускал его вниз. – Ты же сказал, что отпустишь меня! Пообещал, что хоб может не идти во тьму… Пожалуйста! Нет! Умоляю тебя, человек!

– Ты сейчас не можешь врать, – сказал я, отпуская демона в канализацию. – Но я-то могу!

Хоб полетел вниз и приземлился с громким шлепком, вскрикнув от боли. Хорошо. Значит, внизу есть уступ или проход.

– Проспер! – Нелл потрясенно смотрела на меня. Даже Флора покачала головой. Мне нужно было защититься, но времени на споры не было.

– Он бы сбежал и рассказал всем! Другого выхода не было.

«Вот именно».

Почему на моей стороне только Аластор? Было бы очень глупо отпустить Найтлока просто потому, что он боится темноты. И вообще, я не обязан оправдываться. Там Прю, ее жизнь висит на волоске. Может быть, мой поступок и не самый правильный, но я поступил так во имя благой цели.

Я проскользнул в небольшой люк, скрываясь от разочарованного взгляда Нелл. Уступ был скользким и неровным. Пришлось приложить усилия, чтобы не упасть. Я осмотрелся. Света, который проникал сверху, было достаточно, чтобы увидеть дорожку, идущую вдоль тоннеля. Справа и слева бурлили грязь, нечистоты и экскременты. Пахло здесь ужасно. Фраза «омерзительная вонь» заиграла новыми красками. Груды мусора и гнили покрывали пол до самого поворота тоннеля, где он уходил еще глубже в темноту, к центру горы.

«Ты, наверное, в восторге», – беззвучно поддел я Аластора, помогая Флоре спуститься.

Если солнечный свет и мята вызывали у демона приступы тошноты, этот запах должен был его радовать. Но Аластор молчал и не шевелился.

– Фу, – просипела Нелл, прикрывая нос и рот. Она тоже спрыгнула вниз. Оборотни последовали за ней.

Жаба стал обычного размера, чтобы пролезть в канализационный люк. Судя по выражению его мордочки, он тоже не был рад.

Найтлок сидел, скорчившись, в паре метров от нас. Руками он закрывал уши. Его глаза светились как у кошки, в них отражался свет, падавший сверху. Он с ненавистью смотрел на меня.

На поверхности грязи поднялся огромный пузырь, а потом лопнул, когда под ним проплыло какое-то существо с мерцающими костями.

– Не так плохо, – пробормотал я. Еще один омерзительный пузырь взорвался справа от меня. Мы прошли несколько шагов, еще один пузырь появился и лопнул. Еще через несколько шагов все повторилось…

А потом грязь забурлила, будто ее кипятили.

Нелл поежилась и потерла руки.

– Бр-р… Такое чувство, что кто-то прошел по моей могиле.

Сойдя с уступа на дорожку, оборотни превратились в сверкающие облачка. Они приняли свой изначальный вид. Флора испуганно ахнула, пытаясь дотронуться до них. Но они сбились в стайку и нервно пульсировали.

– Во тьме ночи, дай свет свечи, – прошептала Нелл. Ничего не произошло. Она задохнулась. – Моя магия иссякла!

Рядом с нами в опасной близости от края дорожки бурлила сточная грязь, заставляя нас прижиматься к стене тоннеля. Найтлок зловеще расхохотался, и эхо вторило ему, отражаясь от стен.

– Ты не сказал нам о чем-то важном, – прорычал я.

Света было достаточно, чтобы увидеть ухмылку на его лице, когда он честно ответил:

– Да.

Глава 23

Сточные селки

Я замахнулся на хоба, но Нелл схватила меня за руку и оттащила от него. Найтлок засеменил вперед, забежав в небольшую пещеру у поворота. Он исступленно хохотал, насмехаясь:

– Я сказал бояться темноты! Я сказал не падать в грязь! Но выжить должен только мальчишка! – пропел он.

– Ах ты, мелкий вонючий хорек, – зарычал я. – Я сейчас тебя брошу в грязь!

«Бросай! Оторви ему уши! Срежь второй рог!»

– Проспер, смотри! – Нелл показала куда-то в глубину тоннеля. Там стояло бледное существо. Совершенно обнаженное. Ни клочка одежды, ни единого волоса не было на нем. Но фигура казалась знакомой. Ужасно знакомой.

Я ахнул:

– Это?.. Это человек?

– Нет, – дрожащим голосом ответила Флора. – Это селки.

Подождите-ка. Я же знал, кто такие селки. Мифические люди-тюлени, они потеряли тюленью кожу и стали людьми, когда прошлись по земле. Как-то раз нам пришлось устроить семейный экспресс-курс по мифологии, после того, как один из моих двоюродных дедушек оторвался от реальности, заявил, что он селки и какое-то время пытался жить голым на пляже рядом с Кейп-Кодом. Сейчас ему гораздо лучше. Бледная фигура приблизилась. Она покачивалась, как будто с каждым шагом сомневаясь, что босые ноги выдержат ее вес. Селки наклонил голову, уставившись на нас и потирая перепончатые руки, из которых, чуть ниже локтей, торчали маленькие чешуйчатые плавники. Его восковая кожа обтягивала рельефные мышцы и выдающиеся кости. А глаза… Глаза! На них не было век, они были идеально круглыми и совершенно алыми.

– П-привет, склизелки… э… серебристый селки… – Флора очень старалась говорить дружелюбно. – Меня зовут Флора из эльфийского клана Зеленолистов. Помнишь, кто такие эльфы? Наши предки дружили. Они прекрасно ладили. Может, и нам попробовать? Я люблю заводить друзей! А ты?

Капля канализационной грязи капнула мне на голову. Я поежился.

«Эта дура, видимо, забыла, что эльфы изгнали селки из человеческого мира сюда?»

«Почему?» – спросил я, отступая назад, пока не уперся в стену. Нелл стояла рядом, ее капюшон упал, девочка вжалась в меня. Запах гниения усилился, когда чудовище подошло еще ближе. В наших головах проносились мысли одна хуже другой. Серокожий безволосый гуманоид улыбнулся Флоре, показывая множество острейших зубов.

«Они поняли, что им нравится вкус человеческой плоти».

Я бросился вперед, схватил Флору за плащ и оттащил назад.

Селки клацнул зубами над тем местом, где только что была Флора. Черная жижа, состоявшая из мусора и плесени, пошла рябью от его ярости. Из глубин начали подниматься лысые серые головы, похожие на древние пустые черепа.

– Эй! – закричала Флора, грозя пальцем. – Друзей так не заводят!

Голос Аластора раздался из моего рта:

– Они не ищут друзей! Должно быть, они собрались здесь, потому что сюда сбрасывают тела из «Размозженного черепа», когда кто-нибудь умирает. Для них это просто постоянные поставки гниющего мяса.

Я снова оттащил Флору, когда селки готовился броситься на нее. Из воды поднялась мокрая рука и схватила меня за щиколотку. Этот селки еще до конца не перешел в человеческую форму: его тело под водой было телом огромного тюленя. Хрипя от напряжения, пинаясь и изворачиваясь, я освободился из его хватки.

Грязь была такой черной не из-за недостатка света или обилия нечистот. Она почти полностью состояла из тюленей, и поэтому была почти твердой. Многие извивались от возбуждения, предвкушая охоту и пиршество. Оборотни не могли ничего сделать. Они просто нервно кружили вокруг нас. Селки изгибались и уворачивались, чтобы не задеть их, щелкая зубами.

– У кого-нибудь есть идеи, как нам пройти? – закричал я, пиная чудище, пока оно не завизжало. – Что угодно! Давайте, ребята, любое предложение!

– Я о них ничего не знаю, – пробормотала Нелл. – Гуди Элдерфлауэр пишет, что селки – это вымершие демоны.

– Нелл, это не демоны, – терпеливо начала Флора, – а потомки древних фей, которые, в свою очередь, произошли от Древних…

– Отличная история, очень познавательно! Может, расскажешь ее позже, когда никто не будет пытаться нас съесть? – вмешался я. Краем глаза я увидел движение: селки забрался на уступ и, лежа на животе, скользил в сторону пещеры, где прятался Найтлок. Хоб забился в угол и запищал, когда селки щелкнул зубами прямо у его носа.

«Отлично, – заметил Аластор. – Именно этого он и заслуживает».

– Проспер! – сердито воскликнула Нелл. Я обернулся, а она отпихнула меня и бросила одну из пустых бутылочек в селки. Осколки впились твари в глаза и спину, и та завыла от боли и обиды, опускаясь обратно в грязь. Нелл подобрала Найтлока.

– Что ты делаешь, – спросил я.

Она рассерженно посмотрела на меня.

– Что ты делаешь? Ты так и собирался стоять и смотреть, как эта дрянь будет его есть?

Ответ поднялся в моей голове как туча: да!

И вдруг меня пронзил стыд, а на смену ему тут же хлынула ярость.

«Ты имел на это полное право, – согласился со мной Аластор. – Кроме того, это решило бы проблему, и он никому не рассказал бы, где мы. Да на него только воздух впустую тратить».

Я помотал головой, хотя какая-то часть меня соглашалась с ним: да, да, да!

Именно из-за Найтлока Прю приехала в Салем, а значит, из-за него ее забрали сюда… Но это же не причина, чтобы его растерзал и сожрал отвратительный монстр?

– Да что с тобой такое? – спросила Нелл. Хоб висел у нее на шее, как младенец. Я отпрянул, все внутри у меня перевернулось от ее слов.

– Тебе не понять…

– Я не понимаю, что это за «новый Проспер», и кем он хочет быть, – продолжила она. – Но сейчас я смотрю на тебя и вижу то, чего никак не ожидала увидеть: Реддинга.

Я ужасно разозлился и пнул одного из монстров. Достаточно сильно, чтобы услышать хруст костей. Нелл не понимала меня. У нее не было сестры, чья жизнь теперь висела на волоске.

– Я сделаю все, чтобы защитить свою семью, – сказал я. – Любой ценой.

Аластор сжался внутри меня.

«Что… что ты только что сказал?»

– Что? – переспросил я в замешательстве. – Теперь еще и ты? Ты тоже решил мне что-то предъявить?

«Нет… Просто… Ты, кажется, не первый, от кого я слышу эти слова».

Я проигнорировал его. И раздражение, смешанное с жалостью, на лице Нелл тоже. Я знал, что я делаю, а главное – зачем.

– Ты хочешь прямо сейчас из-за этого ругаться? – огрызнулся я, отшвыривая еще одного селки, подползающего к нам. – Мы тут вообще-то скоро все умрем.

– Вовсе вы не умрете, живчик, – раздался раздраженный голос откуда-то сверху. – Или все-таки умрете, если не будете делать того, что я говорю.

Глава 24

Путь в Башню невозврата

Сначала появились пряжки на ботинках, потом чулки и короткие пышные штаны. Захарий соскользнул во тьму канализации как падающая звезда. Его полупрозрачная фигура засияла ярче, когда он поплыл в воздухе над самой поверхностью зловонной жижи.

– Захи! – воскликнула Флора. – Ты жив!

Он склонил голову набок и злобно уставился на нее:

– Я давно умер. И ничто не может этого изменить, неотесанное ты растение!

Он светился от раздражения, разгоняя тьму, пока весь тоннель не озарился светом.

– Захарий, – закричала Нелл. – Продолжай!

Я не понял, что она имеет в виду, пока не услышал вопли: селки корчились от боли, когда на них падал свет.

Тот селки, который пытался загрызть Флору, заслонил глаза руками и бросился в воду. Сточная жижа бурлила, выходя из берегов, селки бросились врассыпную, спасаясь от яркого света Захи.

Нелл поставила дрожащего Найтлока на ноги, и хоб тут же свалился.

– С-смертные м-монстры, – лопотал он.

– Вот этот монстр спас тебе жизнь, – сказала Нелл, ткнув пальцем себе в грудь. Она строго посмотрела на меня и добавила: – Гуди Элдерфлауэр, кстати, утверждает, что хобы всегда платят по счетам.

Найтлок шмыгнул носом, но спорить не стал.

– Ты мне должен, – сказала она, подхватывая его за испачканный пиджак и поднимая на уровень своих глаз. Оборотни роились вокруг и сияли, пытаясь поддержать ее. – Я требую плату. Ты проведешь нас по тоннелю и никому не расскажешь, что мы здесь, даже если придумаешь, как обойти мое заклинание.

Хоб задрожал от ярости, но кивнул. Нелл опустила его на грязные камни.

– Эта канализация проклята?

Найтлок снова нехотя кивнул:

– Да. Она забирает магию у всех, кто сюда попадает, поэтому они становятся беззащитны. Если ты выживешь и дойдешь до тюрьмы, магия вернется.

Прекрасно. Оборотни полетели вперед. Они хотели домчаться до конца как можно быстрее, чтобы вернуться в те формы, которые они себе выбрали.

– Ну, что, идем? – раздраженно поторопил Захарий.

Он летел в нескольких сантиметрах над водой. Селки, над которыми он проплывал, взвизгивали от боли.

– Подожди… – выдохнул я на бегу, пытаясь не отставать. – Что ты здесь делаешь? Как ты нас нашел?

– Я здесь, потому что мы договорились, разве нет? – мальчик-призрак посмотрел на меня через плечо.

Меня пронзило чувство вины, на сердце стало тяжело. Я сделал то, что должен был, но Нелл и Флора, видимо, этого не понимали. Они смотрели на меня с ужасным сочетанием разочарования и сочувствия, и по моим венам как будто разливался яд.

Среди хаоса, в котором мы покидали Гримхольд, я и думать забыл о Захарии. И о том, что станет с тенями, привязанными к дому.

«Я смотрю на тебя и вижу то, чего никак не ожидала: Реддинга», – слова Нелл рвали душу, как зубы. Но это же неправда. Неправда! Я не такой! Я просто пытался быть лучше. Смелее. Сильнее. Стать тем, над кем они не стали бы насмехаться.

– Я тоже совсем о нем забыла, – сказала Флора громким шепотом.

– Знаешь, обычно люди шепчут, чтобы другие не слышали их секретов, – объяснила Нелл. – В этом весь смысл.

Флора округлила глаза:

– Правда? А я думала, потому что так веселее! – И хриплым шепотом добавила: – Ты уверена? Послушай, так точно веселее!

– О боже, – только и сказала Нелл.

– Ты сбежал от нашей сделки, но мне впервые за три сотни лет повезло: дом рухнул, и мой контракт аннулирован, так что я теперь свободен, – холодно сказал Захарий. – Поэтому теперь я попрошу кое-что, но пока не решил, что именно.

«Ну конечно, – сказал Аластор. Теперь он вспомнил. – Контракт может быть разорван, если бенефициар умирает, а помещение, к которому прикреплен исполнитель, разрушено».

– И предупреждение, которого ты не заслуживаешь: я буду преследовать тебя, пока не придумаю новые требования, и ты не сможешь спать, пока не выполнишь их.

– Справедливо, – заметила Нелл. – Можно вопрос? Как ты узнал, что селки боятся света?

Все с тем же недовольным видом призрак ответил:

– Я это знал, потому что тени должны выбрасывать отходы своих хозяев в канализацию. А эти твари, завидев нас, испугались.

Захарий потрескивал все время, пока мы шли вслед за оборотнями к выходу из тоннеля. Это напомнило мне наш домашний камин – пламя постепенно угасает, а потом, когда огонь добирается до нового полена, вспыхивает и разгорается с новой силой.

– Прости, – пробормотал я.

– Знаешь, сколько людей говорили мне это? – ответил Захарий. – Начиная с моей матушки, когда она умирала рядом с моим новорожденным братом. Потом отец, когда продавал меня фермеру, любившему помахать кулаками. Да и сам фермер, когда заключил сделку с душегубом, променяв мою загробную жизнь на бездонный бочонок эля.

– Очень… жестко, – сказал я, чувствуя, как банально это прозвучало.

«С крестьянами сделки обычно заключал Бюн, – с презрением пояснил Аластор. – Он считал их легкой добычей».

– Я просто пытаюсь спасти сестру, – признался я, втянув голову в плечи. – Сделать что-то хорошее.

Захарий скрестил призрачные руки на груди и смотрел вперед. Никто почему-то не хотел смотреть на меня. Даже Аластор молчал.

– Удивительно, не правда ли? – ответил призрак, слова его раздавались эхом по всему тоннелю. – Если находится достаточно убедительная причина, мы делаем то, что раньше ни за что не стали бы делать.

В конце тоннеля Найтлок неохотно указал на маленькую дверь, спрятанную за грудой камней.

– Куда она ведет? – спросил я, нащупал ручку и дернул. Но открыть получилось только тогда, когда мы объединили усилия с Флорой и Нелл. Тяжелая дверь отворилась, и мы смогли войти.

Бесплотные облачка-оборотни летели первыми. Они ждали нас и освещали винтовую лестницу. Я, задыхаясь, добрался до верхней площадки. Там была еще одна дверь. Я посмотрел в щелку, отсчитал пятнадцать ударов сердца и распахнул ее.

И тут же лицом к лицу столкнулся с огром.

Я попятился, выставив вперед руки. Но вместо того, чтобы прикончить меня на месте, огр зажал мне рот и потащил вперед. Его глаза сверкали знакомым зеленым светом.

– Ж-жаба?

Огр облизал выступающие нижние клыки и кивнул. Огр Жаба отпустил меня. Выскочили и другие оборотни. Все они поменяли обличья и стали ограми, оборотнями и гулями.

– Отличная идея, – похвалил я.

– Что ты видишь? – шепотом спросила Нелл, вытянув шею.

Но вокруг не было почти ничего, кроме серых стен и пола. И зеленых фонарей, горевших приглушенным магическим светом. Неподалеку лязгнул металл, но даже голоса, которые я слышал раньше, отдалились и стали почти неразличимы.

Я помотал головой, жестом приглашая ее пройти.

– Где мы? – шепотом спросил я у Аластора. – Ты узнаешь это место?

«Я входил в “Размозженный череп” только через главный вход, слизняк. А мы, полагаю, в коридоре стражников, где-то под камерами».

С верхнего этажа послышался стон. Коридор был очень узким, я даже подумал, что его мог выкопать один из заключенных, которому удалось бежать.

Но ни ужасная атмосфера, ни холод не сдерживали моего возбуждения. Наконец-то мы пришли. Прю где-то здесь. А человеческий мир – на расстоянии, которое отделяет нас от зеркала.

«Думаешь? – тихо поинтересовался Аластор. – Как, наверное, для тебя все просто. Ведь твой мир невредим и ждет тебя».

Я стиснул зубы:

«В том, что здесь происходит, я не виноват. Твой мир исчезает не из-за меня».

Я не хотел думать, сколько останется Нижнему Королевству, когда мы сбежим домой. Не хотел думать о тысячах демонов, оставшихся здесь. Совершенно не хотел думать о том, что будет, если мы провалим свою миссию, Пира убьет нас с Аластором и спасет своих подданных. Я просто хотел забрать Прю и вернуться домой.

– Ладно. Думаю, нужно идти на голоса, – сказала Нелл, повернув направо. Она сняла со стены один из фонарей, несмотря на сияющего рядом с ней Захария.

Я размял плечи, пытаясь облегчить ощущение от присутствия Аластора. Когда я почувствовал его впервые в Салеме, это было похоже на легкий ветерок, щекочущий нервные окончания. Сейчас это больше было похоже на то, что кто-то водит хвостом по моему лицу.

«Интересно, почему, – издевался демон. – Если бы я не тратил сил на спасение твоей никчемной жизни, то был бы уже свободен. Так что тебе осталось всего несколько часов».

Ладно, посмотрим.

Вдали раздался грохот, который не могли смягчить толстые стены.

Что-то застучало в ответ. Каждый удар был таким громким, что отдавался в костях.

«Проспер, – тихо сказал Аластор. – Кажется, нам лучше уйти с этого этажа…»

Захарий ушел вперед метров на тридцать и стоял, прислонившись к стене напротив двери из темного металла. Дверь и цепи, которыми она была перетянута, гремели, а в воздухе стоял столб пыли. Я зажал уши, когда нечто, бывшее внутри, снова зарычало.

– Дрянь какая, – выдохнул я. Что может быть таким огромным и тяжелым, чтобы сдвинуть эту дверь хоть на дюйм? Я даже не думаю о том, что оно там еще и следы своих зубов оставило. Дверь снова грохнула, когда узник бросился на то же самое место, как будто мог снести преграду одной лишь силой воли. Призрак равнодушно смотрел на выгнутый металл.

Найтлок спрятался за Нелл и сказал:

– Здесь есть вещи старше, чем память, и темнее, чем вечная ночь. Многих хобов отправляли убирать эти этажи. Почти никто не вернулся.

Его имя означало, что Найтлок родился служить в этом ужасном месте. Понятно… Понятно, почему он так не хотел возвращаться.

Я почувствовал, что Нелл смотрит на меня, но не захотел встречаться с ней глазами.

Следующая дверь вела на лестницу. Я толкнул ее и с трудом приоткрыл, несмотря на ржавые петли. Нам же надо было идти дальше? Раз уж мы дошли до нужной башни.

Я подумал о Прю, потирая шрам, который оставила бабушка в прошлый раз. Тот вечер в подземелье был, кажется, целую вечность назад.

Я иду. Я уже почти пришел.

Вот она удивится, когда спасать ее придет брат-близнец – не человек, а ходячая катастрофа. Я возникну из темноты и спасу сестру от ужаса, на который ее обрек восьмисотлетний демон, нелегально живущий внутри меня.

«Ой, да ладно. Как будто ты сам в этом не виноват. Она же твоя сестра, ты должен был о ней заботиться. Я всего лишь воспользовался безрассудством, с которым ты доверился обманщикам Белгрейвам».

Я снова стиснул зубы: «Так же, как ты заботился о Пире, когда позволил запереть ее в этой башне?»

Какая ирония. Теперь в той же башне его сестра заточила мою. Ирония… или приманка.

– Кажется, твоя сестра снова нас троллит, – тихо сказал я.

«Моя сестра – ужасное создание, но она не тролль», – сказал Аластор.

– А что делать с хобом? – шепотом спросила Флора у Нелл. – Он нас точно не выдаст?

– Нет, – ответил хоб. – Я дал слово.

Мы проходили мимо пустых камер. Может быть… просто оставить его здесь?

«Поддерживаю. Мудрое решение».

Во мне вспыхнуло раздражение: «Хватит со мной соглашаться!»

– Элеонора! Проследи, пожалуйста, чтобы он сдержал свое слово, – попросила Нелл.

Огр-паук кивнул, пытаясь перебирать ногами как членистоногое.

Найтлок ахнул, когда его схватили в охапку.

– Нет ничего, к чему бы хоб относился более серьезно, чем оплата долга за свою жизнь… – начал он, но Элеонора закрыла ему рот, прижав демона к груди. – В-у-у… Ву-вы-ы-пусти меня!

– Я читала отличную главу про долги у Гуди Элдерфлауэр, хитрый маленький червяк, – сказала Нелл. – И судя по тому, что там написано, ты сейчас должен только мне. А это значит, что ты легко можешь привести остальных к смерти.

Найтлок попытался вырваться, глядя на Нелл, но она повернулась и пошла дальше. Я побежал на следующий этаж, перепрыгивая через две ступеньки. Вверх, вверх. Через все этажи, пока, наконец, голоса, которые еще недавно едва долетали до нас, ясно не послышались за дверью.

Я посмотрел через решетки и пролета, ведущего наверх, не увидел. Зато увидел демонов. Они были везде.

Огромное помещение делила лестница, которая и сама раздваивалась. Там было около двухсот демонов, которые сидели на грязном полу рядом с вещами, которые они успели забрать с собой. Многие держали в руках одежду, их плечи тряслись от плача, и глаза и носы они утирали своими бархатными платьями. Несколько гоблинов пытались сложить картины на вершине горы тряпья. Рядом, вытянувшись на кровати, лежала женщина-огр, у ее груди копошился младенец.

Я отвернулся, а потом сразу посмотрел назад. Женщина-огр не спала. Еще один демон с двумя шеями и двумя головами наклонился над ней, накладывая чистую повязку на ее окровавленный лоб. И она не была единственным раненым. В тусклом свете от фонарей я заметил, как демоны помогают пострадавшим, расчищают осколки и камни, нападавшие с соседней башни. А в самом центре некогда темного гигантского зала стояла статуя рычащего льва. Верхняя половина его тела раскололась и упала, остались только четыре лапы, под которыми прятались маленькие демоны.

«Отчаяние…» – сказал Аластор мрачно. Шквал колючей боли и невесомой надежды прошел через меня, как два ветра, сдувающие друг друга.

Не знаю, что чувствовал Аластор, кажется, много всего.

«Страдание, которое я почувствовал еще в канализации… обычно я с готовностью его поглощаю… Но оно шло не от заключенных».

– Ненавижу демонов, но это даже мне кажется ужасным, – прошептала Нелл.

– Почему? – спросил Захарий. – Почему это тебя волнует? Ведьмы и демоны заклятые враги, разве нет?

Нелл покачала головой и проворчала:

– У ведьм тоже есть сердца. Не каждый демон вредит людям или пытается проникнуть в мир людей.

Я шикнул на них, и в тот же момент глубокий голос за дверью завыл от безысходного горя.

– Это никогда не закончится, – всем и никому сказал гоблин. Несколько демонов поблизости смотрели на него и согласно кивали. Этот гоблин был одет в костюм цвета свинца, который оттенял его серебристую кожу. Он придерживал рукой кровоточащее ухо, кажется, оно было разорвано. – Пустота никогда не закончится.

– Не говори так, – зашипел другой. – Королева нас спасет!

Что-то задрожало внутри меня. Глубина боли Аластора чувствовалась иначе. Раньше я за ним подобного не замечал. Боль ранила меня, оставляя тысячи мелких порезов на сердце.

«Они помогают друг другу, – тихо сказал он. – Поддерживают друг друга. Не думал, что таким, как мы, это доступно».

«Помогать другим – доступно всем», – ответил я. Внутри меня росла его колючая боль. В тот момент, когда Аластора захлестнула волна чувств, мне стало его жаль.

– Да пребудет злоба ее, – крикнул третий демон. – Она победит Пустоту! Победит!

А она может это сделать, не забирая силы у Аластора и не убивая меня?

«Как попасть в Башню Невозврата? – спросил я Аластора. Но он молчал. Я крикнул ему: – Аластор! По тем лестницам?»

После долгого молчания демон ответил:

«Да, по одной из тех лестниц. И по многим другим».

Между мной и башней были сотни демонов, но я справлюсь.

– Ладно, – прошептал я, садясь на корточки под дверью. Я надвинул капюшон и снова сказал это слово. Себе и остальным. – Ладно… Ал, ты будешь показывать мне дорогу, остальные останутся здесь…

– Проспер, – начала Нелл.

– Нет, не надо спорить, – прервал ее я. – Я справлюсь.

– Проспер, – сказала Нелл, на этот раз громче.

Огр Жаба повернул меня к дверному проему.

– Когда надоест быть упрямым идиотом, посмотри на охранника у лестницы, – прошептала Нелл.

Вокруг было полно демонов, но я сразу понял, о котором из них она говорит. Темная броня скрывала маленькую фигурку, и каждый раз, когда он поворачивался, шлем немного съезжал с его головы. Охранник повернулся, оглядывая комнату. В одной руке он сжимал короткий меч, а в другой фонарь с обычной свечой. Но даже этого света хватило, чтобы мы увидели длинный ярко-рыжий локон, выбившийся из-под шлема.

Облегчение вспыхнуло во мне бенгальским огнем. Но в следующую секунду я поймал себя на мелкой гаденькой мыслишке: не выйдет стать героем.

– Она вернулась из Башни Невозврата, – сказала Флора. Ее огромные глаза сияли.

Ну конечно! Она же Пруденс Фиделия Реддинг! И она спаслась совершенно самостоятельно.

Глава 25

Неудавшееся воссоединение

– Что будем делать? – спросила Нелл, отступая от двери. Я прислонился к стене, пытаясь что-нибудь придумать. – Мы не можем позвать ее отсюда так, чтобы никто не услышал…

– Если мы не можем привлечь ее внимание, – сказал я, – нужно добраться до нее и привести сюда. Там толпа демонов, никто не обратит внимания на незнакомца в плаще, верно?

«Конечно. Крадущиеся незнакомцы в плащах никогда не привлекают внимания и не вызывают подозрений».

Нелл, видимо, тоже не была в восторге. И пока никто не придумал ничего другого, огр Жаба подхватил меня огромной ручищей и повел через дверь в зал.

О! Ого! Жаба молодец! Он стал моим прикрытием. Прикрывал меня буквально – своим огромным телом, и фигурально – разыгрывая историю о том, как я там оказался. Охранник, сопровождающий узника.

Краем глаза я заметил, как вильнуло что-то черное и блестящее.

– Хвост, – напомнил я.

Оборотень отступил на пару шагов назад, и хвост с тихим хлопком исчез. Плач и стоны демонов не умолкали, пока мы пробирались между грудами спасенного имущества. Они не обращали внимания ни на что, кроме своего горя, а я содрогался от каждого шага. Так много глаз. Столько шансов, что меня заметят. Я мысленно умолял Прю повернуться к нам, но сестра смотрела в другую сторону.

И вдруг она повернулась и пошла по лестнице. Вверх, а не вниз.

Позвать ее? Но это означало подписать себе смертный приговор.

Я повернулся к остальным, но они, наверное, и сами все увидели, ринувшись за нами. Огр Элеонора шла впереди и несла вырывающегося Найтлока. Рот ему, очевидно, заткнули. Остальные оборотни шли за ней. Им было не очень комфортно в виде демонов. Как только они дошли до лестницы, мы все побежали. Захарий пронесся мимо нас молнией. Лестница привела нас в длинный коридор с пустыми тюремными камерами. В конце коридора были три тяжелые двери. Средняя была приоткрыта.

– Эта дверь ведет в Башню Невозврата? – спросил я Аластора. Но он молчал.

– Ал, – снова прошептал я. – Какая дверь?

«Не знаю», – нехотя отозвался он.

– Найтлок, какая дверь? – спросила Нелл.

Хоб тяжело вздохнул и сказал:

– Средняя.

Я шагнул вперед, но Нелл остановила меня:

– Подожди, – сказала она, расстегивая рюкзак. Через секунду она достала оттуда знакомую баночку из темного стекла. Внутри поблескивало серебристое содержимое.

– Запасной выход? – спросил я.

– На всякий случай, – прошептала она, так и не объяснив, что это такое. Нелл помогла мне потянуть на себя тяжелую дверь. За ней была еще одна лестница, похожая на скрученный позвоночник, со ступенями цвета выбеленной кости.

– Прю! – позвал я. – Прю!

Нелл шикнула на меня.

– Где охрана? И еще кое-что. Зачем она туда пошла?

– Действительно, странно, – согласился я и оглянулся в поисках преследователей. – Ал, нам стоит волноваться?

Молчание душегуба звенело в ушах. Слышно было только наше дыхание. Грудь горела огнем. Когда мы добрались до вершины башни, мне казалось, что мои ноги сделаны из пюре. Мы с Нелл прислонились к стенам.

Мимо пронеслась Флора, перепрыгнув через несколько ступеней.

– Все это так… странно, – сказала Нелл, озираясь.

– Прю! – снова позвал я. – Это я! Пора выбираться отсюда!

Но в ответ услышал только писк крысы, бежавшей к трещине в стене. На потолке у нас над головой копошились тысячи паучков. Они переползали друг через друга, пытаясь проскользнуть к двери и попасть в камеру.

Из люка в потолке лился странный багровый свет. Нелл подставила ладонь под один особенно яркий луч, как будто это была струйка воды, и она хотела ее поймать. Мы были высоко, можно сказать, в небе, но воздух дрожал от жара. Я догадался, что его нагревает магическая энергия.

Шаткая металлическая лестница у металлического люка над нами словно приглашала войти в единственную камеру в этой башне. Я полез наверх.

– Ты уверен, что стоит?.. – начала Нелл. – Ну, ладно!

Очень странно, что у входа в тюремную камеру не было охраны, но куда более странным было то, что на двери не было замка. Я с усилием толкнул люк плечом и победно вскрикнул: он легко распахнулся.

Я заслонил глаза рукой, пытаясь привыкнуть к яркому кроваво-красному освещению. Я влез в люк, встал на полу камеры на колени и замер.

– Что… Что там? – шепотом спросила Нелл снизу. Ее лицо светилось в лучах потрескивающей магии.

Аластор ахнул. Его испуг ударил по моим барабанным перепонкам, помогая страху сильнее вонзить в меня когти. Я не понял, с кем говорил демон – со мной или с собой, когда услышал:

«Здесь атмосфера ужасной боли. Боль копилась здесь веками».

Эта камера была больше всех, что мы уже видели. Над нашими головами летало множество молний тревожной алой энергии, они собрались в шар, паривший, как маленькое солнце, под крышей башни. Магическая субстанция угрожающе мерцала и пульсировала, как будто у нее было сердце.

– Прю! – закричал я. – Где ты?

«Это демоническая сила. И, кажется, сила кого-то очень знакомого… Такое чувство, что…»

– Прю! Где ты?

Видимо, мы где-то свернули не туда, или тут был еще один тайный вход. Пруденс здесь не было. Я прошел через комнату и выглянул в единственное окно, в надежде увидеть сестру внизу. Отсюда, сверху, последствия Пустоты казались еще более ужасающими. Но до этого из башни Пиры, видимо, открывался отличный вид.

И это должно было быть самой жестокой пыткой. Вот твое королевство, прямо здесь, только руку протяни, но оно недоступно. И ты каждый день смотришь на то, что никогда не будет твоим. Понятно, почему она такой стала. Эта камера и была причиной. Ее злодейской предысторией.

«Она не злодейка, – холодно заметил Аластор. – Она… Она…»

– Где она? – спросила Нелл.

– Не знаю, – растерянно ответил я. – Никого нет. Возможно, здесь есть еще какой-нибудь выход.

Флора с оборотнями и Нелл тоже поднялись в камеру. Когда я увидел их, окутанных зловещим красным светом, по коже поползли мурашки. И стало еще хуже, когда Захарий взлетел к узкому каменному бордюру, огибавшему помещение. Призрак замер, и впервые за время нашего знакомства я увидел на его лице что-то, кроме презрения, – ужас.

Я подошел к нему, пытаясь понять, на что он так уставился.

– Что случилось?

На бордюре стояли четыре статуи, похожие на горгулий. На их лицах застыла агония. Даже по очертаниям тел можно было понять, что они ужасно мучились. Как будто камень когда-то жил и мог чувствовать. Они вызывали ужас, но еще страшнее было то, что из них как будто вытекали потоки магии, терзая их еще сильнее. Каждая светящаяся струйка шипела и устремлялась вверх, к алому шару.

«Это не статуи, – хрипло сказал Аластор. – Это мои братья».

– Твои братья? – повторил я.

– Раньше они ими были… – пояснила Нелл, подойдя ко мне.

Но я только молча смотрел вверх, не в силах ни слова произнести от ужаса.

– Мммф! – раздалось откуда-то мычание. – Проф-ф-пер! Профпер!

Я медленно повернулся, скользя взглядом по верхнему уровню башни, а потом, наконец, заметил Прю. Она была в той же одежде, что и тогда, в Салеме. Ее лицо было залито потом и измазано грязью. Сестру связали и заткнули рот кляпом.

Не может быть! Мы же ее видели…

Пышущий жаром шар пульсировал, шипя как раскаленный металл, который слишком быстро охладили. Он уменьшался, поглощая лучи магии один за другим…

Голову пронзила острая ослепляющая боль. Шатаясь, я отошел назад, чтобы прислониться к стене, и сжал голову руками. Остальные стояли ко мне спиной, не в силах оторваться от светового шоу. Я попытался подойти к люку в полу и вытянуть оттуда лестницу. Я должен спасти Прю!

– Оно затвердевает, – сказала Нелл, глядя на магический шар.

– Как бриллиант, – печально подтвердила Флора. – Жар и давление придают ему новую форму – форму кровавого ключа.

– Ключа? – переспросила Нелл. – Она может его использовать, чтобы попасть в Королевство Древних?

Внутри меня что-то дернулось. Сильно. Ноги заскользили по полу, невидимая сила тащила меня к затвердевающему шару. Я посмотрел на свои руки, они выглядели размытыми, как будто я нарисовал их акварелью.

«Нужно… срочно… убираться… отсюда… – задыхался Аластор. – Она заманила нас сюда. Она знала, что мы придем. Моя магия… тает…»

Я боролся с силой, тащившей нас, пытался вырваться. Мир вокруг тоже стал размытым. Внезапно я упал и сильно ударился коленями об пол, но почти ничего не почувствовал. Пол оказался испещрен метками. С каждым ударом сердца они то размывались, то фокусировались.

И это были не просто царапины. Это были слова. Я водил по ним пальцами, страх пробирал меня до костей. Некоторые линии были глубокими, их явно вырезали с терпеливой ненавистью. Другие почти стерлись от времени или были зачеркнуты.

Слова закручивались в спирали, они единственные оставались в тени в этой ярко освещенной камере. «Клинок» и «кремень», «гнилой» и «градус», «выгравированный» и «вой». Больше я ничего разобрать не смог. Между ними были линии, которые соединяли одни слова с другими, третьи были зачеркнуты. В сочетании они вообще не имели смысла: «гнилой градус», «отчаявшееся сердце» «клинок-кремень», «выгравированный вой» и…

Кровь забурлила в венах, сердце гнало ее так быстро, что в глазах потемнело. Боль снова пронзила виски, и на этот раз я застонал.

«Не отвлекайся, – приказал я себе. – Читай, читай». Вот сочетание букв, и оно встречается везде, разбросано по полу, и фраза завершается как раз под моими руками.

– Проспер, что с тобой? – голос Нелл звучал так, словно она была очень далеко.

– Ты понимаешь, что это?

– Что? Что?

Аластор зашипел. Горячие иголки вонзились мне в руку. Демон поднес мою руку к моим глазам, пытаясь выдавить их указательным и большим пальцами. Я оттолкнул душегуба с его магией.

«Прочь отсюда! Сейчас же!»

– Наконец-то вы здесь, – раздался из темноты на другой стороне башни шелковый голос.

Мне стало совсем плохо, потому что говорившая была ужасно похожа на Прю. Это и была Прю в слишком больших для нее доспехах. Только один ее глаз был голубым, а второй – черным.

Сзади к ней скользнула алая вдова, в руках у нее был серебряный поднос, на котором стоял флакон. Лицо женщины-змеи было скрыто вуалью.

– Как только я услышала, что вы изобразили меня, – сказала НЕ-Прю, – я решила доставить вам такое же удовольствие. – Она открыла флакон и залпом выпила его содержимое.

Алая вдова забрала флакон и скользнула мимо нас к люку в полу. Она шипела, длинный язык высунулся, едва не задев щеку Нелл. Но ведьма смотрела вперед, молча сжав кулаки. НЕ-Прю задергалась, ее конечности вытягивались, а кожа покрылась буграми, будто под ней и вправду кипела кровь. В мгновение ока ее лицо, волосы и кожа растаяли и стекли на пол, превратившись в кровавую лужу.

– А теперь, – сказала Пира, представ в своем истинном обезоруживающем обличье, – начнем?

Вопль Аластора раздался в моих ушах, иглами вонзившись в мозг:

«Беги!»

Послышался шлепок и какое-то щелканье, Нелл бросила свой рюкзак на пол. А потом все померкло, и больше я ничего не видел. Я упал на пол, прижавшись щекой к словам, которые Пира когда-то процарапала когтями. Из последних сил я пытался разгадать головоломку, найти ее последний фрагмент. Заметки Доцента с рынка. Мои кошмары…

«Слизняк! – испуганно окликнул меня Аластор. – Проспер…»

Мне нравился его ужас. Все смешалось, сердце билось быстрее, быстрее…

Мои сны! Демоны использовали сны для общения. Так сказала Нелл. Мне столько раз снился кошмар с пантерой. Она ходила туда-сюда и смотрела на меня голодными глазами. Она рычала: «Пробуди поющую кость…»

А потом всего несколько дней назад я увидел эту пантеру наяву. Это была Пира. И теперь я мысленно повторял ее слова. Не во сне, а наяву. И они звучали иначе. Очень похоже, но разница очень важна.

Все верно. Пира не давала мне никаких подсказок, она приказывала брату. Пробудись. Пробудись! Она возвращала его единственным способом, которым можно заставить демона сделать что-то против его воли. Назвав его истинное имя.

«Ты ничего не знаешь! – занервничал Аластор. – И не узнаешь!»

Но я узнал.

Глава 26

Память против времени

За долгое время, что Аластор был заперт в тесной клетке человеческого тела, он успел привыкнуть к мальчишке, к его мыслям и чувствам. Но теперь демон понял, что ему предстоит кое-что похуже: медленный распад на атомы магии, превращение в пыль, развеянную между мирами. Он глубже зарылся в сознание мальчика, сопротивляясь силе кровавого ключа, который угрожал высосать из него жизнь.

«Нет! Я еще не готов…»

– …вай! Вставай! – мысли Проспера мелькали цветными обрывками неопределенности, а его боли и страха не хватало, чтобы восстановить то, что из демона высосал кровавый ключ.

Боль снова пронзила голову мальчика. Он ударил себя руками по лбу, как будто хотел силой избавиться от нее.

– Кажется, меня сейчас вырвет… – его голос был полон боли, и Аластору стало не по себе.

– Это кровавый ключ на него так действует, – сказала Флора ледяным тоном.

– Именно, – согласилась Пира. – А вы доставили мне последнюю деталь, которой не хватало, чтобы открыть ворота в Королевство Древних.

Найтлок упал на пол, пытаясь вывернуться из лап Элеоноры.

– Все благодаря мне, Ваше величество!

Пира взмахнула рукой, и хоба отбросило прочь. Он скользил по полу, пока не провалился в люк. Оттуда тут же полезли огры с оранжевыми лентами. Королевские гвардейцы с трудом протискивались в узкий лаз. Оборотни немедленно вернули себе прежний облик, вокруг них заискрилась магия, с тихими хлопками они вырастали до гигантских размеров. Огры оскалились и подняли мечи.

– Давненько тебя здесь не было, братец, – промурлыкала Пира. – Что думаешь о том, как я переделала клетку, где провела молодость? По-моему, она теперь полна мрачного великолепия.

«Дай мне с ней поговорить, – сказал демон мальчику. – Мне нужно с ней поговорить».

Проспер едва держался на ногах, но согласился:

«Ладно. Только без фокусов. По крайней мере, пока».

– Помнишь, как однажды ты пришел меня навестить? – спросила Пира. Она расхаживала взад и вперед под пульсирующим кровавым ключом. – Я проснулась и увидела, как ты смотришь на меня сверху. Ты вошел в дверь, о существовании которой я и не догадывалась. Не сказал мне ни слова. Ни единого слова. Я умоляла тебя о помощи. Молила выпустить меня.

– Я пытался тебя защитить, – ответил Аластор. – Наши братья хотели тебя убить. Они считали, что ты позоришь семью. Они не верили, что ты когда-нибудь сможешь превращаться в животное.

Пира махнула рукой в сторону глыбы, которая некогда была Бюном.

– Когда я запирала их здесь, они стенали громче, чем я. Но эта жертва может дать нашему королевству второй шанс – возможность прогнать всепоглощающую Пустоту.

Аластор посмотрел туда, где к стене прижимались маленькая ведьма и эльфийка.

Оборотни живой стеной заслонили девочек от огров. А чертов летучий кот взлетел и стремительно освободил рыжеволосую сестру мальчишки, быстро перерезав ее путы острым когтем. Девчонка благодарно залезла к нему на спину.

– Других вариантов нет, братец, – сказала Пира. – Ты тоже это понимаешь. Почему бы не вломиться в мир тех, кто прячется, кто подчинил себе магию тысячи лет назад, оставив остальных у разбитого корыта?

Аластор сжал правый кулак мальчика. Правда, которую открыла ему Пира, всколыхнула что-то внутри демона, в нем появилось чувство определенности, у которого, казалось, были крылья.

Его королевство было переполнено болью. Разрушено. Аластор четко понимал варианты: либо он канет во тьму, либо тьма пожрет все королевство. Королю без королевства управлять некем и нечем, он просто шут в дурацком колпаке.

– Древние мудры. Им все известно, – закричала разъяренная эльфийка. – Вы сами пустили свое королевство по миру! Вы давным-давно могли измениться, перестать растрачивать магию, но жадность вас сгубила…

Жаба опустил Пруденс Реддинг рядом с Нелл. Ведьме пришлось удерживать девочку, чтобы она не бросилась к брату.

– Проспер! Проспер! Ты меня слышишь? – закричала Прю, пытаясь высвободиться. – Что с ним? Что ты с ним сделала?

Пира посмотрела через плечо на огров:

– Заткните ее, пожалуйста. С эльфом можете поступать как угодно, только не повредите ее уши. Они будут прекрасными сережками, если окунуть их в расплавленное серебро.

Оборотни протестующе заголосили и окружили Прю. Флора прищурилась. Так же, как и тогда, в замке, перед тем, как выпустить свое чудовищное растение. Аластор хотел было предупредить сестру, чтобы она не испытывала на прочность «Размозженный череп», особенно после того, как его потрепала Пустота, но его перебили.

– Попробуй, – угрожающе сказала Нелл. – И еще. Сережки из ушей? Серьезно? Что с тобой не так?

Его задело это оскорбление. Все с его сестрой было нормально, в отличие от сестры человеческого мальчишки, которая состояла из вызывающе рыжих волос и пятен на коже. Она ужасала всех, но не боялась ничего.

Пира повернула бесстрастное лицо к ведьме и рассмеялась. Ее смех был похож на крик ядовитых летучих мышей в беззвездном небе.

– Посмотри вокруг, детка. Это место сделало меня такой. Выковало мою силу. Тебе не понять.

– Думаешь, ты одна такая?! Сидела взаперти и смотрела, как вокруг кипит жизнь? – дрожащим голосом спросила Пруденс Реддинг. – Ты каждый день не знала, наступит ли следующий? Засыпая, думала, сможешь ли проснуться? Сможешь ли когда-нибудь хоть с кем-нибудь подружиться? Увидишь ли что-то еще, кроме дерева за окном?

Пира сощурилась:

– Человеческая жизнь не имеет значения. Она пролетает в мгновение ока. Твои печали не сравнятся с моими! Ни сейчас, ни тогда. Никогда.

Конечно, человек не мог понять жизни демона. У него же не было личной вечности, чтобы сеять хаос и разруху. Каждое королевство играло свою роль. Демоны должны были испытывать людей и делать их лучше. Именно поэтому им были дарованы нечеловеческая сила, несказанная красота, врожденная магия. Все это было у них с определенной целью.

Люди могли лишь излучать энергию, порождаемую силой эмоций, особенно страха. В чем был смысл их существования? Почему королевство людей стояло, а мир демонов рушился? Пира повернулась и снова щелкнула пальцами, указывая на Пруденс и остальных. Один из огров прошаркал туда, сжимая в руке топорик. Птица-оборотень распахнула крылья, защищая девочку и ведьму. Но Аластор мог поклясться, что видел, как Нелл прошептала что-то на ухо сестре Проспера и вложила ей в руку какую-то бутылочку.

– Братец, уверена, ты меня понимаешь. Ты видел страдания наших подданных. Разве ты можешь позволить Нижнему Королевству пасть просто потому, что мы, в основном, из-за страха, не осмелились дотянуться до той огромной силы, что может и должна быть нашей?

«Ал, ты же не серьезно», – сказал потрясенный Проспер.

Аластор почувствовал, как мальчик пытается вернуть контроль над своим телом и сознанием. Но душегуб еще не закончил. Нет. Он даже не начал. И у него тоже были вопросы.

– Ты хочешь забрать силу у Древних, но это сломает порядок вещей, – заметил Аластор. – Мы рискуем повергнуть в хаос все миры.

Пира раздраженно фыркнула:

– Братец, ты теперь демон или человек? Если мы уничтожим все миры, так кому от этого хуже? Я считаю, что если нам нельзя жить и процветать, остальные тоже обойдутся.

«Ал, скажи, что ты не купился, – не умолкал мальчик. – Девушка не в себе. Она хочет рискнуть жизнью всех существ во всех мирах, чтобы выяснить, работает ее план или нет. Не слишком умно».

…Новый путь демонов, который даже нравился Аластору.

Завеса сомнения спала с его сознания. И теперь Аластор ясно смотрел на вещи. Все варианты были разложены перед ним как великолепные столовые приборы с костяными ручками. Но самое важное – он действительно понимал свою сестру. Он понимал, что она сделала все, чтобы спасти этот мир, когда других вариантов не было. Хватит помогать людям и эльфу. Все. Он больше не мог себе этого позволить, учитывая, что, скорее всего, любая помощь им будет оказана за счет его мира. Вопрос, кто взойдет на Черный Трон, можно поднять и позже, после того, как мы ответим на вопрос: как выжить. Аластор собрался что-то сказать, но тут произошло странное. Эльфийка, это омерзительное создание, широко улыбаясь, снова трансформировалась. Ее кожа превратилась в кору, лицо одеревенело в маску, а глаза мерцали как волшебные фонари.

Она открыла рот, и вместо сладкого нежного голосочка, который ждал Аластор, раздался глубокий, как река, голос:

– Вам не удастся!

Ведьма подпрыгнула на месте, удивленно обернувшись к эльфийке. Потрясенная человеческая девочка таращилась на это существо с цветочками в волосах и зловещим лицом. Даже Пира на секунду задержала дыхание, но быстро опомнилась:

– А эльфы кое-что знают о неудачах, да?

В ответ на насмешку душегуба лицо Флоры даже не дрогнуло. Но потом по нему расплылась улыбка.

– Много времени прошло с тех пор… тысячи лет превратили ненадежную память в пыль. Вы, душегубы, заставили себя забыть. Вы прокляли себя. Вам не вынести было тайны своего происхождения. – Флора устремила огненный взгляд на мальчика. На Аластора. – Пришло время нашей мести. Глупые демоны, Древний стоит перед вами и говорит, что план не сработает. Кровавый ключ не откроет Королевства Древних, потому что мы стоим в нем прямо сейчас. И вы уже сделали все, чтобы оно разрушилось.

Возможно, впервые в жизни Аластор совершенно не знал, что сказать. Он хмыкнул, но никто не присоединился. Огры-гвардейцы переминались с ноги на ногу, не вполне поняв, что они только что услышали.

– Ты лжешь! – зарычала Пира.

– Эльфы… – это Древние? – пробормотала Нелл.

– Ничего не понимаю, – сказала Пруденс Реддинг, окидывая взглядом всех в этой камере. – Я думала, что королевства – четыре…

– Нет, всегда было только три, – удовлетворенно сказала эльфийка. – Много столетий назад эльфы создали миры, заложили их основы. Они придумывали ландшафты, строго вымеряли горы и мечтали о существах, которые скоро будут там жить. Путешествуя, мы нашли мир людей, и он так нам понравился своей сверкающей водой и дикой зеленью, что мы решили сделать его основой всех миров, и жить там. Это был идеальный мир для эльфов, там были деревья, высокие, как башни, и пещеры, чтобы растить наших детей. Каждый камень был создан с любовью, каждый цветок получал заботу. Когда-то это было королевство спокойствия, света. Пока не пришли демоны.

– Ты просто бредишь, – сказала Пира, указывая на Флору когтем: – Охрана, схватить назойливого эльфа!

Флора вскинула кулак, магия трещала в костяшках ее пальцев. Испуганные огры отступили. Трусы!

– Если это бред, скажи, почему никто не помнит, как появилось ваше королевство. Почему это не указано в Летописи демонов? Почему никто из душегубов не помнит, как ваши предки пришли к власти?

– Они… Они были рождены для этого, – вмешался Аластор.

Да, конечно. Именно так.

Пира молчала. Еще ребенком она однажды спросила что-то подобное у Аластора. Тогда он просто ушел от ответа: история демонов хранилась в строжайшем секрете, чтобы никто не мог усомниться в их праве на власть и в силе. Но он всего лишь повторял слова их отца.

– Вы, демоны, так безрассудно верите в свою силу, в свое право пожирать магию, – продолжила Флора, – что даже и думать забыли, что вы появились в результате случайности, ошибки, которую эльфы допустили в своем идеальном плане. Вы испортили наш замысел, наш прекрасный мир.

– В смысле? – уточнила Нелл.

– Мы хотели дружить и сотрудничать с людьми, – ответила Флора. – Но в них жила тьма. Злоба. Голод. Зависть. Эльфам это несвойственно. Мы хотели спасти людей, улучшить, искоренив эти омерзительные качества. Но они гнили изнутри. Тьма всегда возрождалась. А те чувства, которые мы извлекли из людей, почему-то смогли сами стать живыми существами. Монстрами. Демонами.

Нет… Нет-нет-нет, это невозможно! Демоны – отбросы гнусных людишек?

Гордость Аластора съежилась. Мальчик молчал так долго, что душегуб понадеялся, что он потерял сознание, и оно к нему уже не вернется.

Но Проспер заговорил. Медленно, осознавая услышанное: «Вообще-то в этом есть резон. Понимаю, что верить ее словам ты не хочешь, но, возможно, именно поэтому демоны могут извлекать магию только из темных человеческих эмоций, например, страха или злости. Как будто… вам только эти чувства и близки, потому что вы от них родились».

«Не смей говорить о вещах, в которых ты ничего не понимаешь!»

– Мы пытались научить вас жить так, как живем мы, – продолжала Флора. – Чтобы защитить людей, мы запретили вам проникать в их мир и наложили на вас чары, чтобы люди не могли вас видеть.

«Дурацкая стратегия, – сказал мальчик. – Все гораздо сильнее боятся того, чего не могут увидеть».

«И это удивительно ценное наблюдение мальчишки», – подумал Аластор. Демон предположил, что именно ведьмы и накладывали эти чары, отводя глаза людей от демонов. Но это почти не имело значения, ведь душегубы легко обходили это заклятье, принимая форму животных. А другие демоны научились использовать свою невидимость так, чтобы пугать людей и собирать магию их страха.

– Но вы, демоны, никак не могли успокоиться и все время пытались что-нибудь разрушить. Вы убили моих сородичей, чтобы захватить их королевство, – мрачно сказала Флора. – Те же из нас, кто выжил, вынуждены были бежать в мир людей через зеркальные порталы. Душегубы, поднявшие восстание, узнали, как пользоваться зеркалами и создавать порталы. Они хранили это знание в тайне, чтобы никто больше не мог им воспользоваться. Но и этого им было мало. Они наложили заклятье забвения на всех остальных демонов, чтобы они не помнили, что произошло. Таким образом, никто из подданных не мог усомниться в их власти.

Что же… Это действительно было похоже на душегубов, если уж быть честным. Но сестра Аластора мотала головой, крича от ярости. Потом она зарычала.

– Все еще не веришь? – не унималась эльфийка. – Тогда как бы я узнала, что та, от кого берет начало ваш род, не могла принимать форму животного? Ей пришлось породниться с хобами и истребить всех демонов, способных менять обличия, и их детей, чтобы у ее наследников не было соперников.

Аластору казалось, что он стоит на кончике ножа, и пытаясь удержать равновесие над бездной, склоняется то в одну сторону, то в другую.

Никто. Никто, кроме его семьи об этом не знал. Кровь хобгоблинов в нескольких родах душегубов была строжайшей фамильной тайной. Пира, конечно, тоже это знала. Она не шевелилась и молчала. Она была в глубоком шоке, но ее настроение менялось, как раскаленная безудержная волна лавы. Она была в ярости.

– Ты действительно из Древних, – прорычала она. – И ты все равно не хочешь сохранить это королевство? Ты позволишь Пустоте пожрать его вместе со всеми обитателями?

Флора сощурилась и с огромным удовольствием сказала:

– Да. Вы это заслужили. Вы были ошибкой. С самого начала.

Почему-то ее слова вызвали в Проспере гнев. Но сам Аластор, как ни странно, оставался спокойным. Его королевство рушилось, сестра – презирала его, а эльфийка… эльфийка только что перевернула его представления о мироздании. Но одного Аластор никогда не терял во времена смуты и хаоса: чувства превосходства. Он отлично импровизировал, мог менять планы на ходу с умопомрачительной скоростью, и эта способность его всегда спасала. И сейчас спасет.

– Сестрица, – начал он. Мысли струились в голове как песок в часах. – Можешь забирать мою силу, хоть она и не полная, – ему тяжело дались эти слова. – В знак моего желания работать вместе. Я добровольно отдаю тебе почти всю свою силу, оставляя себе лишь небольшую часть для поддержания жизни. Даже незавершенный кровавый ключ может нам помочь.

«Ал», – мальчик начал тихо, но громкость его голоса росла. Аластор чувствовал, как его мысли скачут, и не успевал их услышать.

– Продолжай, – потребовала Пира, скрестив руки на груди.

– Нам всего-то нужно новое королевство, верно? – спросил Аластор. – А в кровавом ключе достаточно магии, чтобы разорвать границу между нашим миром и миром людей.

– Нет! – выдохнула Нелл.

«Аластор!» – мальчик пытался отобрать у демона контроль над телом.

– Люди слабы, а их мир гораздо больше нашего, – продолжил Аластор. – Разве мы не можем его переделать? Демоны созданы, чтобы править. Наша судьба – подчинять людей и их тени своей воле.

Улыбка Пиры была похожа на кривой ятаган.

– А я об этом не думала. Омерзительное голубое небо быстро почернеет по нашей команде, и останется таким навсегда.

– Мы легко справимся с людьми. Они так подвержены болезням и страху…

Аластор вспомнил былые времена, как они вместе издевались над безродными червяками. Душегуб наконец смог поднять тело мальчика на ноги. Возможно, у них получится договориться, и сестра станет его советником…

Аластор смотрел, как Пира ухмыляется, и понял, что вот она, его судьба. Он не просто так страдал от унижения проклятых Реддингов. Он не просто так потратил столетия между мирами. Все это привело его на тропу, устланную черным паучьим шелком. И этот путь полнился возможностями.

Аластор не просто отомстит Реддингам. Он заставит все человечество платить по долгам.

Эльфийка очнулась от транса, стряхивая с себя последние искорки магии.

– Я что-то рассказывала? – Она посмотрела на мальчика, но Аластор проигнорировал ее надоедливый обеспокоенный взгляд.

– Проспер… Что случилось?

– Давай, Прю! – закричала Нелл.

Аластор с сестрой мгновенно обернулись к людям. В то же мгновение девочка вскинула руку и швырнула черный флакон на пол.

– Седины времени, Седины судьбы, соединитесь в проход от беды! – крикнула Нелл. Она подняла руки, и мерцающий волшебный шар возник между ее ладоней, и ведьма запустила его в кучку осколков и пыли. Воздух наполнился всепроникающим дымом.

Камни выскакивали из стен, потолки начали осыпаться, башню затрясло. Пиру отбросило на несколько метров, и она на миг потеряла сознание. Ведьма и эльф взобрались на спину Жабе, усадив Прю позади себя.

Нет! Злоба бурлила в Аласторе, готовая вырваться наружу. Они не могут расстроить его план! Особенно после того, как они с сестрой помирились. Тем более не после того, что он придумал способ спасти королевство и снова заслужить страх и уважение подданных.

– Прекратите! – закричала Пира. В кровавом ключе над ними зашипела магия. Он кипел так сильно, что убил бы кого угодно. Если бы кто-то просто задел его, ключ сжег бы его изнутри.

К удивлению Аластора, смертные дураки не пытались тронуть или украсть кровавый ключ. Нет, они просто собирались сбежать сами.

– Проспер! – позвала Нелл. – Он должен открыть портал! Скажи Аластору, чтобы он открыл портал!

Струйки жидкого серебра ползли по полу, превращаясь в сверкающее зеркало.

Умно, маленькая ведьма, умно. Она знала, что может не обнаружить здесь зеркала, и решила вопрос иначе: сотворила заклинание и сама создала зеркало. Но она, видимо, не рассчитывала, что Аластор скажет нет.

Глава 27

Разбитые заклинания

Нет.

Призрачная иллюзия, что у этой истории может быть другой конец, рассеялись окончательно. Это слово, всего лишь одно слово, было заявлением и обещанием. С этого момента больше никакой работы в команде, даже для того, чтобы сохранить жизнь. Аластор выбрал свое королевство ценой моего. Я знал, что в конце концов обязательно произойдет что-то подобное. Я не был разочарован или хотя бы удивлен. Но я надеялся… На что? Что он однажды проснется и решит поступить правильно? Что мы друзья?

Огры скакали по камере, прыгая на стены, пытаясь поймать оборотней. Оборотни отрастили новые крылья, и присоединились к гигантским Жабе и Риббит, которые парили у кровавого ключа.

Огненно-красный узел магии тянул меня, тело слабело с каждой секундой. Надо было выбираться. Сейчас. Жаба с остальными взлетел выше и сбросил одного из огров на пол.

– Ломай зеркало, червь нерешительный! – закричала Пира другому огру. – Разбей его!

– Проспер! – услышал я голос Нелл. – Поторопи его!

Аластор извивался внутри меня, разливаясь беспокойным огнем по венам. Он не собирался сдаваться. Я из последних сил старался держать его в узде. Если бы я только мог подавить его, снова заставить его подчиниться, я бы… Стоп.

Внезапно я понял. Я мог приказать ему. Я знаю истинное имя, которое при рождении дала ему мама. С помощью него любой – демон, человек или эльф – может подчинить его волю.

«Давай, – прорычал Аластор, услышав мои мысли. – Стань наконец тем, кем тебе предначертано быть – наследником Онора Реддинга».

Сердце отбивало чечетку, кровь бурлила. У меня есть сила. Два слова были силой. Магией, которая могла смести все на своем пути, если я решу ее использовать. Козырь, который всего лишь надо достать из рукава.

Сила. Имя. Надо просто произнести имя и приказывать восьмисотлетнему демону все, что ни пожелаю, например, расторгнуть контракты со мной и с Нелл.

«Я так поступаю, чтобы спасти свой мир, – огрызнулся я. – Я сделаю все, что угодно…»

«Во имя добра?» – холодно закончил Аластор.

Сердце окаменело. Я вспомнил слова Захария. «Мы делаем то, что раньше не считали позволительным, когда находится достаточно веская причина». Именно этим я и занимался с тех самых пор, как попал сюда… Я оправдывал себя во всем, что бы ни сделал, прикрываясь тем, что это поможет спасти Прю. Даже сейчас. Я собирался воспользоваться истинным именем Аластора, чтобы мы смогли сбежать, унести силу демона подальше от Пиры и задержать ее, пока их мир не исчезнет раз и навсегда. Тогда в мире людей больше не появится ни один демон. Мне всего-то нужно приказать. Его истинное имя вертелось у меня на языке и жгло как коричный леденец. Два слова, несколько слогов.

«Говори, – кипел Аластор. – Давай, мерзкий слизняк! Думаешь, что ты хороший и правильный, что у людей есть добродетель, которой нет у демонов. Но, в конце концов, ты ничем не лучше Онора Реддинга».

Нет. Я потряс головой. Глубоко вдохнул, продрался через тьму замутненного разума и забрал свое тело, возвращая контроль над ним, как будто натягивал на себя чистую одежду.

Аластор вцепился когтями мне в голову, и когда я оттеснял его, демон пытался уничтожить мой мозг, выжечь его дотла. Его яростное презрение взбудоражило желудок, жгучая желчь поднялась до самого горла.

«Я не Онор, – сказал я. – Никогда не был им. И не буду».

«В твоем возрасте у него не было почти ничего, что есть у тебя, – мрачно ответил Аластор. – Власть всегда дается за чужой счет, Проспер Реддинг. И это твой выбор и твои знания».

Я тряс головой, пытаясь избавиться от его слов, эхом раздающихся в ушах.

«Я не такой».

«Это всего лишь вопрос времени. Онор убил невинную девочку. Истребил целую семью, чтобы набить карманы и добиться власти. Ради семьи. Именно этим ты сейчас и занимаешься. Давай, слизняк. Подчини меня своей воле».

Что такое «слишком», когда речь идет о конце света? Разве я не мог сделать этого? Один маленький приказ. Он демон. Он рожден мучать других… Чем плохо отплатить ему той же монетой? Тем более, что это не слишком отличается от его плана поработить меня после смерти, когда он сможет вонзить свои когти в мою тень… Мою тень. Договор.

– Дай мне лук, – сказал один огр другому. – Я подстрелю их.

– Времени нет, – огрызнулась Пира. Она закрыла глаза и подняла руки над головой. Из шара полились струйки магии, закручиваясь вокруг ее щиколоток. Она оторвалась от земли и полетела.

Вообще-то, учитывая всю ситуацию, это было не вполне справедливо.

«Тебе придется это сделать, – сказал я Аластору. – Возвращение Прю в мир людей было одним из условий сделки. Если ты не откроешь нам портал, ты нарушишь условия контракта… А это значит, что и мои обязательства теряют законную силу».

Я не был уверен, что использую верные слова, чтобы обозначить деловые понятия, но мне показалось, что они звучат вполне официально. Я слышал, как родители говорили что-то такое во время телефонных разговоров. Звучало впечатляюще.

Аластор испустил сдавленный крик.

– Скорее! – закричал Захарий. – Чего ты ждешь? Официального приглашения?

– Либо ты помогаешь нам сейчас, либо ты нарушаешь условия контракта, – тихо сказал я. Пира приближалась, но я не отступал. – Ты сказал, что никогда не нарушал условий. И что теперь? Теряешь магию, которую тебе дал этот договор?

«Ты просто назовешь мое истинное имя, чтобы заставить меня разорвать контракт».

«Да? А сейчас я его использую? – поинтересовался я. – А ведь мог бы. Но если ты сделаешь все по своей собственной воле, если ты выполнишь условия нашей сделки, я стану тебя принуждать».

«Ты лжешь».

Жаба взвизгнул и кинулся на огров, выпустив острые когти.

Мысли бешено роились в моей голове:

«Суть нашего контракта была в том, чтобы вернуть Прю в мир людей. Если ты не открываешь портал сейчас, ты нарушаешь условия нашего соглашения и теряешь магию от сделки. А ведь она тебе нужна, так? Чтобы выбраться из меня».

Аластор зарычал.

– Что ты ему говоришь? – требовательно спросила Пира. – Что он обещал тебе, человечишка?

– Проспер, скорее! – торопила Нелл. Она вцепилась Жабе в шею, пока он пятился от занесенного топора огра.

Прю врезала ногой в лицо другому гвардейцу, который пытался к ним подобраться. С лестницы тоже раздавались крики. Металл лязгнул от столкновения с камнем, новые солдаты бежали по лестнице. Они подбирались все ближе и ближе, от их топота начал вибрировать пол.

Тон Аластора стал формальным, почти высокопарным, когда он сказал:

«Я исполню свои обязательства. Подойди к зеркалу и дотронься до него».

Ноги стали тяжелыми как свинец, но я полупрополз, полупробежал несколько метров, отделявшие меня от зеркала. Я упал на колени и прижал ладонь к его горячей поверхности.

– Аластор! – закричала Пира. – Я знала, что ты предатель, но даже я удивлена твоей скоростью: прошло всего две минуты!

Через мою руку прокатилась волна магии, вылетая из-под пальцев. Аластор молчал, когда зеркало подернулось рябью, и портал открылся.

Жаба и остальные оборотни времени даром не теряли. Я даже не успел окликнуть их, как все они ринулись в открытый проход. Жаба круто зашел в поворот, и Флора с Прю закричали от неожиданности. Огр снова махнул топором и едва не зацепил другого огра, который нырнул за оборотнем.

– Руку! – закричала Нелл, наклоняясь влево и протягивая мне руку. Она смогла ухватить меня за запястье. Скорость и сила полета Жабы чуть не вырвали руку из сустава, и я полетел в зеркало головой вперед.

Нас обдало волной холода, когда мы в штопоре залетели в расплывшийся темный проход. Не успел я набрать в легкие воздуха и закричать, как нас выбросило с другой стороны портала. Нелл наконец опустила мою руку, и я, пролетев мимо нее, ударился обо что-то милосердно покрытое подушками.

Остальным повезло меньше. Они приземлились на светло-голубой ковер, запутавшись в клубок, и эта многоножка выглядела как Химера из папиных книг по греческой мифологии. Оборотни вернулись к своим обычным размерам.

– Ой, Флора…

– Жаба, ты раздавишь меня своими лапами!

– Где мы? – Захарий летал над всеми, нарезая круги рядом с очень знакомыми полосатыми обоями, полками, высоким белым платяным шкафом, на котором раньше висели картинки. Все они теперь разлетелись по полу.

Большое зеркало рядом с дверью в нашу общую ванную все еще было подернуто рябью. Моя кровь заледенела. Аластор захохотал.

– Подождите, – спросила Прю удивленно. – А что мы делаем в моей комнате?

– Ты, – начал я. Но мысли путались. – Открыл портал прямо в Редхуд?

«Я объединил открытый портал с этим зеркалом. Я думал, тебе захочется побывать дома. В последний раз».

Нелл, тяжело дыша, поднялась на ноги.

– Мам, – позвала Прю и направилась к двери. – Пап?

Я схватил ее за плечо и остановил. Показал на зеркало. На открытый портал и рябь на его серебристой поверхности. В глубине показались десятки темных силуэтов, которые приближались из-за завесы тумана. Рев голосов, ликующие вопли. От всего этого кожа покрылась мурашками.

– Закрывай! – закричал я. – Аластор!

«Положения нашей сделки предусматривают, что я помогаю тебе спасти сестру и открываю портал в мир смертных, – ядовито сказал демон. – О том, чтобы закрывать портал, речи не было».

Я запустил пальцы в волосы, пытаясь их вырвать. Это невозможно. Так не должно быть.

– Он не собирается закрывать портал, – объявил я.

Мне хотелось врезать самому себе. Как я мог надеяться, что смог обыграть его!

Один демон вблизи становился десятком, десятки – сотнями. Огры. Оборотни. Гули. Зеленые, серебряные, красные, серые, фиолетовые. Чешуйчатые, пушистые, с когтями, с клыками. Их лица с выражением издевательского ликования подсвечивала магия.

«Не надо, – взмолился я. – Не делай этого. Пожалуйста!»

«У твоего отчаяния изысканный вкус».

Нелл перевернула свой рюкзак и вытряхнула содержимое. Но на ковер упали только два пустых пузырька. Зеркало задрожало, его поверхность вспучилась, когда первый коготь огра высунулся, проверяя, все ли в порядке.

– Кто-нибудь, сделайте что-нибудь! – закричала Прю. Она схватила с полки один из своих кубков за верховую езду и стала размахивать им как дубинкой.

– Я могу… Только душегуб может закрыть его, но я могу перенаправить его в другое… В Междумирье. – Нелл энергично потерла руки, словно пыталась высечь магический огонь.

– Откройся мне, чудесная дверь…

И даже я понял, что случилось, когда магия не появилась из ее рук. Нелл в ужасе смотрела на свои пальцы, на яркий солнечный свет в окне. Я понял. У Нелл именно сейчас кончился запас магии.

«А теперь начинается настоящее веселье, – радостно объявил Аластор. – Пришло время расстаться с надеждой, Проспер Реддинг, ибо надежда уже рассталась с тобой».

Рука огра прошла через зеркало, его пальцы издевательски пританцовывали.

– Бежим, – выдохнул я, схватил за руку Прю и потащил ее к выходу. – Бежим!

Но было поздно. Монстры повалили в открытый портал, как туча злобных мух. И оставалось только смотреть, как мои кошмары явились ко мне домой.

Январь 1693 г.

Редхуд, Колония Массачусетского залива

Аластора не было в мире смертных приблизительно год: в своем мире он решал проблемы с троллями, которые вздумали совершить очередную попытку захватить трон его отца. Вернувшись в мир людей, демон удивился. Последние два года он пользовался проходом через зеркало в лесу, рядом со скромным домом Онора и звал человека. Но на этот раз душегуб оказался в темной библиотеке. Он осмотрелся, пытаясь понять, не свернул ли он случайно не в тот портал, но быстро узнал запах этого места: знакомая человеческая вонь Онора и его семьи. Зато изменилось все остальное. Деревянная рама зеркала, которую Онор сам вырезал когда-то, стала золотой. На мутной поверхности стекла была знакомая трещина в центре.

Эта комната была по размеру как весь старый дом Онора. У трех стен стояли огромные шкафы, а четвертая была обита дорогой тканью, поблескивающей в свете камина.

В центре комнаты стоял стол с навощенной столешницей. Аластор запрыгнул на него и прогуливался по зеркальной поверхности, пока не натолкнулся на аккуратно сложенные письма, которые лежали рядом с серебряной чернильницей. Все были адресованы Онору Реддингу.

Аластор спрыгнул на стул, а оттуда – на подоконник у большого окна. Он был очень удивлен. Снаружи ярко горела луна, и с того места, где сел демон, было прекрасно видно, как достраивался и укреплялся камнем дом. Виднелась даже конюшня. Повозка.

– Удивительно, правда? – Онор стоял на пороге, его глаза горели. Человек закрыл за собой дверь, прошел по цветастому ковру – скорее всего, этот ковер и доставка, явно издалека, стоили целое состояние. – И все это я получил всего за один год, – продолжил Онор, подходя к окну и к демону. – Представляешь, что тут будет в следующем году? Твоя магия сработала. Чем больше ненависти и зависти было у Белгрейвов, чем больше они пытались нам напакостить, тем лучше становилось нам.

Аластор должен был бы гордиться результатами своей магии, но прямо сейчас он мог только вглядываться в человека.

В нем поднималась и росла некая неопределенность. Онор был ухожен, а его костюм – прекрасно сшит. Аластор не сомневался, что если он посмотрит на пряжки на ботинках Онора, непременно увидит свое отражение.

Но было что-то… Что-то жестокое в его лице. Раньше этой жесткости не было даже в самые трудные времена.

– Это… – Аластор искал верные слова. Демон молчал, и мужчина щурился все сильнее. И несмотря на то, что Аластор был существом более развитым, по его коже пробежали мурашки опаски. – В самом деле… удивительно.

Но на самом деле он хотел сказать «неожиданно».

– Вскоре после нашей последней встречи мне предложили стать партнером в торговой компании. По побережью прошлась буря, и все корабли, кроме нашего, затонули. Доходы были невероятные, и в результате Редхуд превратился в процветающий город.

Аластор выпрямился:

– Я думал, он зовется Южным Портом.

Онор пожал плечами, облокотившись на стол:

– Я изменил его, построил новые общественные здания, благодаря мне город прирос новыми домами и семьями, повысилась урожайность. Разве не стоило его и назвать по-новому?

– Разумеется, – согласился Аластор. – Это был единственный выход.

И на его месте любой демон поступил бы так же.

Мужчина расслабил плечи и улыбнулся прежней улыбкой. Аластор ждал обычных вопросов и даже приготовил веселые истории, включая байку о том, как его брат застрял в бочке тараканьего сока. После утомительной войны с троллями демон хотел развлечься и несколькими историями о человеческой глупости.

– У меня есть кое-какие предложения для тебя, – начал Онор, и глаза его засияли нездоровым блеском возбуждения. – Я так долго ждал твоего возвращения, и за эти месяцы придумал несколько схем, как мне сохранить все это благополучие. Преумножить его. Запечатлеть имя Реддингов в вечности. Белгрейвы все сильнее подозревают неладное в том, как на меня обрушились такие капиталы. С ними необходимо разобраться до того, как слухи о нашем новоприобретенном богатстве поползут на север.

Аластор замер. Ясно. То есть сегодня мы говорим только о делах. На секунду Аластору показалось, что эта встреча ему снится. Странные мурашки превратились в тысячи иголок, пронзающих его кожу. И он не понимал, почему. Разве это не то, чего он всегда искал? Увеличение количества контрактов, в каждом более масштабные условия, Аластор купается в магии. Но тем не менее. Тем не менее, он задумался. Перед ним стоял Онор Реддинг, единственный смертный, который был не похож на остальных.

– Почему это волнует тебя? – напряженно спросил демон. – Разве возможных врагов не отгонят слухи о твоей силе?

Онор покачал головой:

– В колонии неспокойно. Она охвачена неистовым страхом сверхъестественного и черной магии. Человека могут погубить даже неподтвержденные слухи. И паника усиливается. Они могут обвинить меня в колдовстве.

Аластор презрительно фыркнул:

– Я не ведьма.

– Я знаю, но остальные – нет, – ответил Онор. – И мне нужно обезопасить себя.

– Что ты задумал сделать с Белгрейвами? – спросил демон, обернув вокруг себя хвост. – Заклятье, чтобы они больше не могли о тебе говорить?

Онор поднял бровь, рассеянно постукивая пальцами по своему прекрасному столу.

– Нет. Я желаю им погибели. Всем.

Желудок Аластора сжался.

– Ты хочешь, чтобы я убил их?

– Они не должны умереть от твоей руки. Возможно, от эпидемии? – предположил Онор. – Должно быть что-то такое, что, во-первых, не вызовет подозрений, а во-вторых, не бросит тени на нашу репутацию. Мы в свою очередь, будем вести себя так, как будто помогаем им, лечим их, а после всего, мы их и похороним. Всех до единого.

Аластор отвернулся к окну, его окаменевшее сердце внезапно стало биться в горле.

Заклятья скорой смерти были неприятной процедурой, но он этим никогда раньше и не занимался. Точнее, не в таких масштабах.

– Должен признать, мой… – Аластор успел остановиться до того, как сказал «друг». – Должен признаться, что твоя просьба удивила меня.

На лице Онора снова появилась непроницаемая холодная маска.

– Не вижу причин. Ты был тем, кто научил меня идти за стремлениями сердца.

Душегуб старался не дрогнуть. Ему казалось, что его разрывает на части. Почему он должен испытывать хоть каплю сожаления теперь, когда человек подтвердил его худшие подозрения о смертных?

Исключений не было. Даже среди тех, кто верил в лучшие поступки. Но всех, в конечном счете, можно испортить.

– Того, что ты дал, не хватит, – давил Онор. – Я требую еще. Для себя. Для моей семьи. Для нашего будущего.

Больше, больше, больше… Люди были ненасытными.

– В рамках нового договора я также желаю, чтобы ты сделал процветание семьи Реддингов постоянным, пока хоть один Реддинг жив.

Аластор раскрыл рот.

– Настолько долгосрочное богатство потребует куда больше, чем ты захочешь мне предложить.

– Например?

«Да не может же он на такое согласиться», – думал Аластор. Онор одумается, как только услышит цену.

– Тени всех членов твоей семьи до конца времен, всех, кто воспользуется хоть каплей вашего семейного богатства в грядущие годы. После смерти все они должны будут отправиться на службу в мое королевство.

Но человек лишь перевел дыхание:

– Согласен.

Аластор вытаращил глаза:

– В самом деле?

Онор скрестил руки на груди, взглянул на свой неоконченный портрет, висевший на стене библиотеки, и продолжил:

– Каждый, кто разделит плоды этого благословения, также должен разделить и оплату.

Душегуб знал, что он может сотворить такое заклятье, и это будет потрясающе.

Он знал, что может сделать так, чтобы фамилия Реддингов стала известна во всем королевстве. А еще он знал, что объем магии от этого контракта будет настолько большим, что его братья больше не смогут с ним соревноваться ни за что. Он даже сможет потратить немного, чтобы помочь сестре научиться превращаться в животное.

Но он снова задумался. И снова.

– Мы договорились? – спросил Онор в нетерпении.

– Да, – ответил Аластор. – Договорились. Я исполню твои желания.

Онор улыбнулся. Аластор не мог на это смотреть. Он спрыгнул с подоконника и подбежал к зеркалу. Перед тем, как Аластор вошел в портал, Онор успел напоследок окликнуть его:

– Ты тоже не будешь мне мешать, – жестко сказал мужчина, – правда, Аластор?

Аластор понял, что возвращаться больше нельзя. Онору уже нечего было ему дать. Их деловые отношения и остальные, какими бы они ни были, подошли к концу.

Но когда через три месяца демон услышал зов Онора, он подумал всего секунду и пошел. Возможно, он надеялся, что человек пришел в себя, и попросит аннулировать их последний договор. Возможно, думал демон, мужчина просто хочет с ним поговорить, как это бывало раньше. Но когда Аластор вернулся в Редхуд, там его ждали смерть и огонь.

Глава 28

Демоны в Редхуде

Каждую субботу и воскресенье, в дождь и солнце, в жару и снегопад, жители Редхуда, штат Массачусетс, собирались в беседке на главной площади. Считалось, что они приходили выпить кофе, послушать струнный квартет, играющий все те же пять мелодий, и насладиться «атмосферой» родного городка. На самом деле все собирались ради свежих сплетен. Пикантные подробности, скандалы и предательства всегда были в Редхуде твердой валютой, и не было сплетен более ценных, чем подробности происходящего в семье Реддингов. Что теперь делает старушенция со своими бесконечными правилами? Почему эти правила чаще всего появляются в преддверии Дня Основателей? Он же ничем не лучше других дней. И куда подевались близнецы? Почему их уже две недели нет в школе?

Каждые выходные без исключений жители Редхуда покидали свои очаровательные домики со старинными табличками и устремлялись в центр города. Вдыхая морозный воздух или греясь на солнышке, никто не упускал возможности обсудить погоду, перед тем как, затаив дыхание, выложить секретную информацию о своих соседях и друзьях в обмен на другие истории. Это дарило иллюзию могущества и осведомленности.

И все они, конечно, заметили двух младших членов семейства Реддингов, мчавшихся по Главной улице. Дети выглядели так, словно сбежали с Фестиваля Ренессанса, а еще с них сыпалась желтая серная пыль Нижнего Королевства. Я утешал себя тем, что люди не могут видеть ни оборотней, ни Флору, ни Захария. Но чары не дадут им увидеть и демонов, когда те все-таки решат выйти из моего дома. И я не знаю, хорошо это или плохо.

– Струнный… квартет… – пробормотала Прю, задыхаясь. – Я совершенно забыла, какой сегодня день.

– Просто ищи маму и папу! – ответил я.

Хотя я понимал, что шансы увидеть маму и папу на концерте струнного квартета в то время, как пропали их дети, были невелики.

Вероятнее всего, они были в доме, с бабушкой и остальными, но чтобы попасть туда, нам надо было миновать беседку и площадь. А если и в доме их нет… Тогда их ждет ужасный сюрприз. Я слишком боялся оглянуться на звон бьющегося стекла и скрежет, которые доносились до нас с другого конца улицы. Грохот падающей мебели и Пира, вопящая: «Бегите, людишки, посмотрим, как это у вас получится!», только усиливали мой страх. Воздух вокруг дрожал, каждый волосок на моей коже вставал дыбом. Нелл обернулась, осмотрев улицу. Я ничего бы и не заметил, если бы моргнул в тот момент. Магия наполнила воздух, как вспышка фотоаппарата, и я тут же увидел все вокруг черно-белым.

– Что ты сделал? – спросил я. – Аластор! Что это было?

Он молчал, но во мне неприятно отдалось его замешательство.

– Не к добру это, – сказала Прю, глядя на Нелл.

– Флора? – позвала Нелл. – Флора, ты где?

Она была с нами в доме, и я сделал все, чтобы она не отставала. Жаба обеспокоенно мяукнул, указывая на лес за Главной улицей. Из оборотней с нами остался только он, остальные превратились в птиц и разлетелись в разные стороны, чтобы вызвать подмогу.

Элеонора отправилась прямиком в Салем за Мисси и ее ковеном. Хотелось верить, что ведьмы не опоздают, но судя по тому, как складывался день, нам очень повезет, если через несколько минут мы еще будем живы.

«Теперь и Древние покинули тебя».

Я зажмурился и затряс головой от ярости, которая накатывала волной. После всего, через что мы прошли вместе, я поверить не мог, что Флора просто исчезнет и бросит нас на произвол судьбы.

– Перестань. У нас нет времени. Если она захочет нас найти, найдет.

Около беседки мы перешли на шаг, легкая мелодия скрипичной музыки навевала мысли о весне, а не о грядущей зиме. Ряды детских колясок стояли у края газона, дети были на коленях у родителей, которые сидели на кованых скамейках и клетчатых пледах для пикника. Я схватил Нелл за край плаща, и втянул ее в тень деревьев, растущих вдоль улицы. Поблизости звякнул колокольчик «Завтрака пилигрима» – кто-то вышел из кафе.

– Стоп, – сказала она, озираясь. – Мы и Захария потеряли.

Я обернулся, оглядывая улицу. Она была права: брюзжащего призрака нигде не было видно.

«Твои союзники покидают тебя. А сколько еще продержится ведьма?»

Нас окружал неутихающий гул музыки и разговоров из парка.

Я перевел дыхание. Из ближайшей палатки приятно пахло жареными каштанами. Деревянные вывески на лавках и магазинах заскрипели и закачались на железных петлях. Остывающие засахаренные каштаны заплясали на подносе. Гарри, продавец каштанов, посмотрел вверх, сдвигая с глаз чистенькую форменную шапочку.

«О, нет».

«О, да», – злорадно ответил Аластор.

Скрипки смолкли. Беседка скрипнула и затряслась. С крыши, прямо на украшающие парк тыквы, посыпалась черепица, весело отлетая от них. Несколько человек поднялись со своих пледов, чтобы понять, откуда взялся нарастающий гром. Толпа единодушно ахнула, когда из стаканов пролились кофе и сидр. Родители похватали игравших детей, оглядываясь по сторонам.

– Вы слышите? – спросил кто-то.

– Землетрясение? – предположил кто-то другой.

– Больше похоже на…

И тут, как будто огонь, который по фитилю добрался до бомбы, вдали что-то грохнуло. Ветер взметнул пыль и опавшие листья, ошметки тыкв и декоративных ведьминых шляп и накрыл городскую площадь, как цунами.

Я закрыл собой Прю от летящего в нее штакетника. Как будто испуская последний вздох, все деревья на площади сбросили остававшиеся на них листья. Взрыв сбил с ног нескольких стариков, многие поспешили им на помощь. Остальные от шока могли только озираться.

«Они идут, – напевал Аластор. – Они идут!»

Я глубоко вздохнул и собрал всю свою храбрость, которую обрел в Нижнем Королевстве. А потом я развернулся и бросился через улицу, отделявшую нас от площади.

– Бегите! Всем надо срочно бежать отсюда! – кричал я.

Если бы было время, мне стоило бы остановиться и подумать:

1. как я выгляжу;

2. как я пахну;

3. как отреагируют на происходящее жители Редхуда, всегда идеально причесанные и поголовно одетые в кашемировые свитера и шарфы.

Они замерли и уставились на меня.

– Разве это не… Проспер Реддинг? – спросила какая-то дама.

– Не может быть! Невероятно, – ответил ее сосед.

– Бегите отсюда! – орал я. – Здесь опасно! Уходите!

Раздался звук, похожий на бой барабанов, дикий и древний. Он становился громче и настойчивее, и мое сердце стало биться с ним в унисон.

«А вот теперь, – сказал Аластор, – начинается веселье».

Глава 29

Снова дома

Перед демонами в наш мир просочился ужасный туман, желтый и зловонный, как будто Нижнее Королевство напоследок извергло гниющее содержимое огромного желудка.

Демоны вышли, издевательски скандируя: «на-на-на-наааа, на-на-нааа!» Голоса звучали как расстроенная скрипка без части струн, темные фигуры множились, разрывая туман, запустивший в город бесформенные щупальца. Грендель, бьющий двумя пустыми жестянками друг о друга, издавал невыносимый металлический скрежет и отбивал ритм дьявольского марша. Но ровного строя не получалось. Кто-то бежал на четырех лапах и выбивался вперед, кто-то прыгал, а кто-то скользил невероятно широкими шагами. Пиры, тем не менее, нигде не было видно. Во главе орды шел огр. Он распрямился во весь рост, поднял боевую дубинку, и все перестали шуметь.

Прю схватила меня за плечо и сжала до боли.

– Их так много…

Я понял, что не так, только после того, как Аластор прошептал удивленно: «Невероятно, она…».

Мы вернулись домой, а в человеческом мире были чары, которые не позволяли людям видеть демонов. Прю, как человек, в котором не было ничего магического, не должна была бы видеть здесь демонов. Возможно, дело было в нашем с ней родстве.

Или в наследии Онора Реддинга, потому что она и в Салеме их видела. Но проблема была в том, что демонов видела не только Прю. Когда мимо демонических ног пронеслась волна кровавых крыс, и все они, извиваясь и пища, понеслись в сторону главной площади, жители Редхуда открыли рты и в едином порыве завизжали.

Мы с Нелл подбежали друг к другу. Я не успел даже рта раскрыть, как она сказала:

– Не знаю! Возможно, когда раньше мы почувствовали что-то странное, чары как раз снимали!

Я не стал спрашивать кто и зачем, потому что и так был в ужасе от происходящего.

На площадь был всего один вход. Он же выход. И жители Редхуда помчались к нему в надежде сбежать. Они давили декоративные тыквы, которые попадались на пути, и скользили по тыквенному пюре и мокрым листьям, толкая друг друга, чтобы поскорее оказаться подальше.

Музыканты повисли на перилах беседки, как на мостике тонущего корабля. От ужасных звуков и страха они одеревенели. Младенцы заплакали. Я не понимал, где заканчивается крик одного человека и начинается крик другого.

– Нет! Нет! Ненавижу этот дурацкий город! – Гарри, продавец каштанов, сорвал шапочку и бросил ее на землю. – И никто даже «спасибо» не скажет! Сами себя спасайте!

Он побежал на противоположный конец Главной улицы, но далеко уйти не успел. Крысы и несколько ящериц размером с крокодила понеслись за ним и, сбив его с ног, куда-то потащили. Тележку опрокинули.

Демоны разрушили строй и с громкими криками разбежались. Огры, громыхая, направились к магазинам и домам на Главной улице. Они размахивали топорами и дубинками. Гоблины устремились на площадь, скрестили оружие и заблокировали выход на уровне человеческих коленей. Демоны рычали и скалили зубы. Некоторых сбежавших через узкий проход в парк за шиворот притащили назад.

Окончательно меня выбило из колеи то, как мой учитель, мистер Викворт, задыхается от страха, когда двое оборотней схватили его за пиджак и потащили к другим пленникам.

Несколько человек пытались рюкзаками и сумками отбиваться от гоблинов, охраняющих выход, но их повалили на землю. Прю схватила меня одной рукой, Нелл другой и они оттащили меня подальше, за перевернутую тележку с каштанами. Сестра дышала с трудом, но ее лицо было полно решимости.

– Ну, хотя бы они никого не едят, да?

А вот этого я и боялся больше всего. Демоны царапали и терзали добычу, но только для того, чтобы она подольше сохранилась. Они знали, что заставить жителей Редхуда смотреть на конец света – пытка куда более изощренная, чем смерть. А может быть, они хотели использовать этих людей как-то иначе.

Оборотни превращали деревянные таблички в щепки. Кирпичные, деревянные и каменные стены падали. Огры, как быки, наклоняли головы и мчались через руины. Гоблины разбили стеклянные витрины «Прекрасной леди», любимого бабушкиного магазина одежды, а через несколько секунд они уже надевали на себя дорогие платья и жилеты. Хобы карабкались на беседку, планомерно круша, одну за другой, девственно белые доски.

Инфернальные крысы пожирали розы и другие цветы, и их тут же рвало этими цветами на ботинки перепуганной публики. За несколько минут площадь изменилась до неузнаваемости. Я стоял и смотрел. Остановить их я не мог, пошевелиться тоже. Что делать?

Слева от меня разбилось стекло, и демоны гурьбой ворвались в витрину. Боль пронзила левое плечо, и я упал. Девочки побежали налево в поисках убежища получше. Припаркованная машина им подошла.

«Слизняк! Сколько раз тебе говорить? Беги от разрушения, пока оно не перекинулось на тебя! – ворчал Аластор. – Посмотри на себя теперь!»

Я освободился от иллюзий, что Аластору когда-либо было до меня дело, не считая того, чтобы сохранять мое тело живым. И его злость, пульсирующая во мне, только подтверждала эту мысль.

Я закусил губу и заставил себя посмотреть на левое плечо. Оттуда торчал осколок стекла длиной с мою руку, он пробил кожу и мышцу, дойдя до лопатки. Вокруг раны все было в крови, она тут же пропитала футболку и плащ.

«Тебе повезло, что легкое не задето, смертный глупец!» – не унимался Аластор.

Аккуратно, чтобы не порезаться об острые края, я вытянул осколок с омерзительным хлюпающим звуком. В глазах потемнело.

Что делать? Что делать? Что делать?

– У меня два!

– А у меня пять! Если хлопнуть старый мешок с костями, будет шесть.

И в голову мистера Давенпорта прилетела черепица, сбив старика, который пытался сбежать.

На крыше ресторана стояли гоблины. У них был запас черепицы, и кто-то уже целился в очередную жертву.

Неподалеку взвизгнула собака. Лабрадор Маккилипов мчался, перепрыгивая через крыс, наводнивших улицу.

И я узнал этот рев. Я слышал его не ушами, а всем телом, даже в костях отдавалось. Псы из Преисподней. Стая огромных черных собак неслась за лабрадором, они рычали и повизгивали, и явно соревновались, кто первый настигнет добычу.

С площади послышались крики: остальные тоже заметили псов.

«Молись, чтобы Пира не призвала гулей-воинов присоединиться к ней в победоносном шествии в человеческий мир, – заметил Аластор. – Тогда выживших вовсе не останется».

Я прижал руку к ране и старался не забывать дышать. Мимо меня прошел грендель, толкая брошенные детские коляски. Внутри одной из них сидел серокожий гоблин, натянув на уши детскую корону. Он махал испуганным людям, как королева на прогулке. За ними прошел еще один гоблин с коляской, доверху набитой тыквами. Несколько хобов стояли друг на друге и пытались поставить на колеса тележку с каштанами. Они набросились на сладкие орешки, но с отвращением выплюнули их.

Через несколько секунд на каштаны налетела толпа опьяневших от сахара фей, они набрали больше, чем могли унести, и сталкивались в воздухе.

– Нет! Не надо, Жаба, – прошептала Нелл. – Не надо, их слишком много.

Оборотень пытался вырваться из ее рук. Пытался что-нибудь сделать. А я просто сидел и смотрел, как Редхуд, город-сказка, город-мечта, исчезает у меня на глазах.

Я не мог заключить еще одну сделку с Аластором, чтобы он выгнал отсюда демонов. Душегуб уже получил от меня все, что хотел. У меня больше не было рычагов. Кроме его истинного имени… Но почему-то мне казалось, что если я его использую, то перейду некую черту, и возврата не будет.

«Даже ради того, чтобы спасти родных, близких, весь мир?» – прошептал тихий голос в моей голове.

Да. Я не могу заставить кого-то совершать поступки против его воли. Даже Аластора. Внизу я уверял себя, что делаю все во имя добра, но среди этих дел я начал терять себя. И больше так не хочу. Я закрыл лицо руками, пытаясь не вслушиваться в крики людей, треск и удары рассыпающихся домов и магазинов, превращающихся в руины.

Во мне сидела правда, тяжелая и жестокая. Даже если я заставлю Аластора выгнать демонов отсюда, толку от этого не будет. Он им никто, они готовы идти только за его сестрой.

– Не знаешь, есть ли тут где-нибудь телефон? – услышал я голос Нелл. – Я надеюсь, что Элеонора уже добралась, но если нет, я могла бы хотя бы поговорить с Мисси. Она и Салемский ковен находятся в нескольких часах езды отсюда, они могут помочь изгнать часть демонов обратно в Нижнее Королевство.

Прю, видимо, была в том же пораженческом настроении, что и я.

– Через несколько часов от Редхуда ничего не останется, а демоны разбегутся по окрестностям.

А значит, еще больше людей окажутся в опасности, потеряют дома, а может, и жизнь. И все из-за меня. Надо было лучше следить за Аластором в Салеме, разгадать его план… Если бы Прю не похищали… Если бы я не приказал Аластору открыть портал…

«Да, слизняк, это все твоя вина. Теперь ты точно заслужил гордое имя Реддинг. Посмотри, сколько разрушений! Сколько боли ты причинил всем этим людям, которых ты вроде бы любишь».

Но я хотел всего лишь сделать все правильно – спасти семью. И попутно разрушил все вокруг.

Где же родители? В разъездах? Хотя какая разница, если здесь их нет? Я смотрел на город, в котором вырос. Он был жутко правильным, идеальное место, но здесь все заставляло меня чувствовать себя так, как будто я хожу в ботинках на два размера меньше. Люди насмехались надо мной и говорили, что я совершенно бесполезен. Что не заслужил чести родиться в этой семье и носить фамилию, о которой никогда и не мечтал. Но, если забыть об обидах, нужно признать, что я видел и нечто совсем иное. Наверное, любовь.

Я потер лоб рукой, проглотил ком в горле. Это все было похоже на замазанное двадцатью слоями грунта полотно Да Винчи, которое нашли в итальянском замке. Темная правда Редхуда и Реддингов так долго пряталась за завесой времени, что на ее месте вырос другой ужас. Единственный способ все спасти – начать сначала. В прошлом города гордиться было нечем, но повод для гордости всегда можно создать. Если конечно, Редхуд выстоит.

Итак, если я не намерен использовать истинное имя Аластора, остается только один план спасения.

Жаба наконец вырвался из рук Нелл и тут же, с хлопком, вырос во много раз. От его рыка упали несколько гоблинов. Из разбитого окна «Завтрака пилигрима» хобы начали швырять в него полуфабрикаты.

Кот огляделся, медленно поворачивая голову, и сощурил глаза.

– Жаба! – прошептал я, махнув ему рукой из-за одной из последних скамеек на Главной улице.

Оборотень бросился ко мне, опуская крыло так, чтобы демоны меня не заметили.

– Можешь отнести девочек в дом? – спросил я. – Прю знает дорогу. Они и все, кто там есть, могут отсидеться в убежище.

Убежища были оборудованы по последнему слову техники, но защищали только от человеческих угроз: грабителей, похитителей, убийц. Не думаю, что они были рассчитаны на монстров из другого измерения, но попробовать стоило. Девочки склонились друг к другу, видимо, обсуждали какой-то план.

Жаба наморщил нос, на его мордочке появилось выражение неуверенности, но останавливать меня он не стал. Я отошел от Нелл и Прю. Еще немножечко. Еще чуть-чуть. А потом, пригнувшись, спрятался под последней оставшейся стеной «Завтрака пилигрима».

«Что ты делаешь, слизняк?» – спросил Аластор.

Когда они заметят, что меня нет, никто уже не сможет меня остановить.

«Ищу родителей», – сказал я, не выдавая подлинных намерений. Отлично. Фокус в том, чтобы не думать об этом и не показывать Аластору руку. У меня что-то получится, только если он не попытается захватить мое тело.

Шаг. Еще шаг. Я бросился бежать. Через секунду после того, как я пронесся мимо самого старого особняка на Главной улице, на крыльцо залетел огр. Взмахом колючей дубинки он вышиб дверь вместе с косяком.

– Еще! – потребовал другой огр, который был в доме.

Женщина-огр запрыгнула на старинную хрустальную люстру и упала вместе с ней, осыпав все дождем сверкающих осколков.

Нелл и Прю выбежали из своего укрытия, крича как индейские воины. Они добежали туда, где хобы окружили несколько семей, капая на детей голубой слюной.

«Молодое мясо всегда самое нежное».

Жаба бросился за ними, взмывая в воздух. Он подцепил девочек лапами, отгоняя хобов хвостом. Я больше не мог на это смотреть, и заставил себя бежать быстрее. Довольно скоро я свернул в Яблочный переулок. Отсюда уже был виден мой дом. Мне всегда нравилось, что мы живем в переулке. Из моего окна была видна Главная улица, которую пересекал наш переулок. Здесь были большие участки, где росли деревья и кустики дикой черники. Белые, идеально симметричные колониальные фасады домов различались лишь цветом ставней: красные, зеленые, синие. Наши были черными.

Сейчас все ставни были вырваны, фасады разрушены. Посмотрев вверх, я остановился, прижал руку к раненому плечу и почувствовал свежую липкую кровь. Все это было похоже на старый кукольный домик Прю. Почему-то демоны выламывали дерево, крошили кирпич и били окна, полностью снося фасады. Несколько соседей, которые рискнули стать социальными изгоями и не пошли на концерт, стояли на своих крылечках и в ужасе озирались.

– Проспер, это ты? – спросил мистер Фезертон. – Не ходи сюда, сынок, тут опасно!

Я едва не рассмеялся. Я выглядел как колдун-трубочист, возвращающийся с работы, поэтому решил не демонстрировать прочих признаков безумия.

– Утечка газа, – неохотно сказал я, засунул руки в карманы изорванного плаща, постарался утаить свои мысли от Аластора и пошел дальше.

Один из фонарей слабо замерцал, когда я проходил мимо. По двору были разбросаны осколки стекла и обломки сайдинга, шторы и одеяла повисли на деревьях.

«Красиво, да? Представь, во что мы превратим твой мир, когда явятся все остальные!»

Спасибо, не надо. Кровавый ключ все еще в башне и все еще не закончен.

Если я вернусь в открытый портал, то смогу разбить зеркало с другой стороны, и дверь захлопнется. Я застряну в мире демонов, а со мной застрянет и кровавый ключ, пока он и вся собранная там магия не догорят. А когда Пустота опустится на «Размозженный череп», она не только поглотит меня и этот ключ, но и спасет мир людей.

«Слизняк, что ты делаешь? Зачем ты сюда пришел? – забеспокоился Аластор. Он, видимо, начал что-то подозревать. – Я слишком долго сидел в твоей голове, и отлично понимаю, что сейчас в ней полным ходом зреет очередной бездарный план».

Не обращая на него внимания, я шел по коридору, мимо двери в кухню. Туда тоже прорвались демоны. Они швырялись кастрюлями, рвали пакеты с макаронами и мукой. Стол в гостиной, за которым мы ели, смеялись и просто встречались, был разрублен пополам.

Бесценные картины были заляпаны томатным соусом и выдраны из рам. Кто-то нарисовал смайлик с рогами на пыльном телевизоре. Все семейные фотографии, которые висели вдоль лестницы – бабушка называла их «неприглядными» и «плебейскими», – валялись, разодранные в клочья. При каждом шаге я натыкался на разбитую рамку, но решительно шел наверх. Пульс стучал в ушах. Все правильно.

Это единственный вариант. Прю никогда не нуждалась в том, чтобы я ее спасал, и никогда не будет нуждаться. У родителей останется один ребенок. Остальные будут только рады, если меня не будет.

«Проспер! Что это за мысли?.. Что ты задумал?»

Я потряс головой, избавляясь от всех мыслей.

На верхней площадке лестницы я помедлил, хотел заглянуть в свою комнату, но дверь была закрыта, никто ее не выломал. Я повернул направо и пошел в комнату Прю, к обломкам, к зеркалу. К человеку, которого я совсем не ожидал увидеть.

По комнате все еще кружили как снег наполнитель матрасов и пух из подушек.

Она встала с кровати. Небольшие перышки застряли в ее стальных волосах, облепив всегдашний идеальный пучок. Дальняя стена обрушилась, открывая картину разрушений на верхнем этаже.

Я инстинктивно попытался пригладить волосы и вытереть грязные щеки. Смысла расправлять обрывки плаща, конечно же, не было, но руки уже делали это. В комнате пахло цветочно-ванильным ароматом духов и серной вонью демонов.

Под ногами хрустели разбитые флаконы духов, я наклонился и поднял семейную фотографию, лежавшую среди обломков рамки и стекла. Я ужасно устал. Но выпрямился, когда бабушка подняла на меня твердый взгляд.

– А теперь, Проспер, – сказала она, сложив руки на груди, – нам следует поговорить.

Глава 30

О бабушках и монстрах

– Что ты здесь делаешь?

Бабушка стояла передо мной во всей красе. Живая. Говорящая. Но мой мозг не мог справиться с тем, что это происходит на самом деле. Я чувствовал себя так, словно застрял между мирами и падаю в бездонную пропасть. Словно все перевернулось вверх тормашками.

Но это была бабушка. Посреди руин комнаты Прю. Не в безопасном фамильном особняке. Не увешанная фамильными и не очень драгоценностями в своем шубохранилище. А здесь, посреди ада.

– А ты как думаешь? – спросила она своим фирменным ледяным тоном. – Помогаю своей семье. Я не урожденная Реддинг, но всегда знала, что именно мне придется стать хранителем этой семьи. Я почувствовала, что где-то открыт портал, и пришла, чтобы увести вас с Пруденс в безопасное место.

У меня зачесался порез, который она нанесла зачарованным клинком. Я сдержался и не накрыл его правой рукой, хотя очень хотелось.

– Гораздо интереснее, что ты здесь делаешь, – с нажимом сказала она. – У меня есть предположение, но его следует проверить.

«Да, слизняк, что ты здесь делаешь?»

– Я беру на себя ответственность, – ответил я. Плечо заболело. Секунду я даже говорить не мог. – За те ошибки, которые совершил я, и совершала моя семья за последние триста лет. Пытаюсь разорвать порочный круг единственным доступным мне способом.

Реддинги всегда стояли во главе Редхуда. Наши предки основали этот город, построили его на крови и каждый, кто следовал за ними, намеренно или нет, помогал скрывать правду. То, что они сделали с девочкой, в которую заточили Аластора. С Белгрейвами. Со всеми, кто хоть сколько-нибудь угрожал их репутации или состоянию.

Включая меня.

Быть Реддингом – значит быть частью их наследия, а также – нести часть ответственности и вины.

В начале был Редхуд. В конце будет Редхуд. Моя жертва не вернет потерянные жизни, но может спасти тех, кто пока с нами.

– А, – сказала бабушка, – ясно.

– Ничего тебе не ясно, – резко ответил я. – Ты вообще заботишься только о себе. О своих Реддингах. Даже сейчас. Ты пришла сюда, чтобы спасти только меня и Прю, так? А что насчет остальных жителей?

Она повернулась и посмотрела в зеркало, во тьму портала.

– Не передергивай, Проспер. Сначала семья.

– Видишь? В этом и проблема! – сказал я. – Из-за таких мыслей мы и находимся сейчас в аду. Больше некуда бежать от своих ошибок, мы не можем больше скрывать правду, смыкая ряды перед всеми, кто не носит нашей фамилии. Мы должны заботиться о Редхуде, и это значит, что и о его жителях тоже.

Меня так часто разочаровывала моя семья, что даже не знаю, почему именно сейчас меня так сильно задело ее молчание. Может, она просто не может измениться?

– Где мама с папой? – спросил я. – В доме?

Бабушка покачала головой:

– Сегодня утром они уехали в Салем. Когда мы поняли, где исчезла Пруденс, мы смогли сложить два и два. Они собирались ждать тебя там, если бы ты вдруг вернулся через то же зеркало, что и ушел. Но у меня было предчувствие, что душегуб приведет тебя обратно в Редхуд.

– Тогда тебе было известно больше, чем мне, – пробормотал я, валясь с ног. Мне вдруг стало очень жарко.

– Присядь, – сказала бабушка без намека на тепло в голосе. – Ты сейчас упадешь в обморок.

– Не упаду… – в глазах у меня потемнело, последним, что я услышал, был отчаянный рев Аластора: «Только не сейчас!»

Когда я снова открыл глаза, я лежал на животе на полу, с подушкой фонда «От сердца к сердцу» под головой.

«Ну, наконец-то!» – воскликнул Аластор.

Я не мог пробыть в отключке долго – солнечный свет был таким же ярким, как и перед тем, как я упал в обморок. Я пошевелился, пытаясь размять кости. Прохладный ветерок из окна задувал в воротник футболки. Значит, плаща на мне не было. Плеча я не чувствовал и пошевелить им тоже не мог. Я протянул руку и нащупал повязку.

Что за…

У меня в памяти пронеслась последняя пара часов. Я вздохнул и перевернулся. Это не было сном. Бабушка все еще стояла у открытого портала, тихонько напевая. Перед ней было несколько камней.

– Ну что, начнем вас изгонять? – вздохнула она.

«Нет», – прошептал Аластор.

Я прыжком поднялся на ноги и закачался: кровь отлила от головы.

Ведьма. Моя бабушка. Женщина, которая готова была убить любого, кто осмеливался нарушить ее дурацкие правила или бросить тень на идеальный образ главы семьи. Которая никогда не улыбалась и всегда ждала, когда кто-нибудь совершит ошибку. И все это время она была самой настоящей ведьмой. Ее, разумеется, так и называли, но имели в виду совсем другое!

Это многое объясняет… но все равно ничего не понятно. Стоило мне снова взглянуть на бабушку, и я увидел ее суть.

Ее волосы были как всегда собраны в узел, но вместо обычного костюма на ней было длинное зеленое бархатное пальто. Рядом с кроватью Прю стояла корзинка для вышивания, а на случай, если кто-то вдруг не догадался, чья она, на ней была вышита бабушкина монограмма.

Бабушка щелкнула пальцами, скомандовав подать ей корзинку. Я удивился, что она такая тяжелая. Я думал, что там булавки, иголки и катушки ниток, но внутри, перекатываясь, звенел металл.

Бабушка открыла крышку и начала что-то ожесточенно искать. Между ее седыми бровями появилась морщинка, и наконец бабушка выудила нож.

Я сделал шаг назад. Она посмотрела на меня:

– После той речи, было бы глупо сейчас растерять всю решимость. Этот нож используется только для ритуалов. Подай ивовую кору, пожалуйста.

К счастью, на всех флаконах в корзинке были надписи.

Я передал ей нужный и смотрел, как она раскладывает травы и жуткий голубой порошок на полу перед зеркалом.

Отдаленные фигуры демонов вдруг стали не такими уж и отдаленными.

«Она не сможет закрыть портал, открытый мной, – сказал Аластор. – А я буду смотреть и наслаждаться ее бесплодными попытками. Впрочем, неважно. Пира уже принесла с собой кровавый ключ. Я чувствую, как он бурлит в вашем мире».

Мне на ум пришло очень плохое слово, бабушка, конечно, не оценила бы. Разумеется, Пира взяла ключ с собой. Она же не тупая. Она не оставила бы такую ценную вещь без присмотра. Я тяжело вздохнул, плечи опустились.

– Я думал, что только душегубы могут открывать и закрывать порталы.

Нелл смогла попасть в Нижнее Королевство только потому, что смогла повторить заклинание Аластора. Тот же фокус сейчас не имел никакого смысла: портал был уже открыт. Поэтому еще более удивительным мне показалось то, что бабушка взяла нож в правую руку и встала с ним ровно на пути любого монстра, который решил бы прорваться сквозь дрожащую поверхность зеркала.

– Я не закрываю его, – ответила бабушка. – Просто перенаправляю в другое измерение.

«Нет, не перенаправишь!» – горячее покалывание, с которым Аластор стремительно взял верх над моим телом, пришло неожиданно быстро и сильно, из моих легких словно выкачали весь воздух. Не успел я даже попытаться затолкать демона обратно, как моя рука поднялась, и из кулака в голову бабушке полетел поток энергии.

«Нет!»

На мои запястья прыгнули два металлических браслета и защелкнулись. Бабушке не нужно было даже поворачиваться, чтобы отправить их из корзинки ко мне. Аластор не мог больше управлять моей рукой, лишь осталось чувство, что она обескровлена.

«Ах ты… Ты… Свинячья морда!»

Бабушка склонила голову, держа нож перед собой:

– Богиня дороги, богиня света, уведи непрошеный ход к двери в холодное лето.

Она провела клинком по внешней стороне рамы. Лезвие загорелось изумрудным светом. Воздух вокруг зеркала почернел, загустел и съежился, как мокрая бумага.

– Уведи непрошеный ход, – повторила она.

Стая оборотней мелькнула в центре зеркала. Они цокали когтями по полу, пытаясь бежать быстрее, но их дверь в Редхуд исчезла.

– К двери в холодное лето!

Она прикоснулась ножом к центру того, что осталось от зеркала, и пожирающая тьма заклубилась вокруг него, пока на месте зеркала не осталась лишь маленькая черная пылинка, а потом исчезла и она.

«Не особо впечатляюще», – голос Аластора слегка дрожал.

– Обалдеть, – сказал я. – Круто!

Бабушка отодвинула в сторону ингредиенты заклинания и идеально держа спину пошла через комнату, которая превратилась в кровавое побоище: порванная одежда, разодранные книги.

– Я хочу, чтобы ты меня понял, – сказала она, опираясь на спинку кровати. – Я никогда не была эмоциональной и почти никогда не разрешала себе нежностей, с тех пор, как моя собственная мать погибла, сражаясь с демонами. Но я всегда готова была защищать эту семью. Однако я, видимо, зашла слишком далеко. Ты до сих пор меня боишься.

– Ты набросилась на меня с ножом, – напомнил я. – Ничего не объяснив! Любой бы на моем месте испугался.

И тут я кое-что понял: любой, кроме нее.

– Да, а когда я сказала, что лучше бы демона носил в себе ты, это были слова злости и страха. Прости меня за них.

Я не знал, как реагировать.

– Но это же не один раз было, – продолжил я, в горле засел предательский ком. – Что бы я ни сделал, все было не так. Для всех.

– Я лишь хотела, чтобы вы с сестрой выросли сильными, чтобы вас не согнули превратности судьбы, сверхъестественные или обычные. Я боялась, что болезнь сердца Пруденс была вызвана демоном, который паразитировал на ней. Но я не успокоилась и после ее выздоровления. Я боялась, что она может не выдержать этой тяжкой ноши, что мы потеряем ее из-за того, что я вовремя не поняла, как с этим справиться.

Я тяжело вздохнул:

– И ты, правда, думала, что я справлюсь с этой информацией?

– Это одна из немногих вещей, в которых я совершенно права, – ответила она. – И я сделала такой вывод не тогда, когда узнала, что ты пошел за сестрой в Нижнее Королевство, а сегодня днем, когда увидела, что ты готов в одиночестве вернуться туда, чтобы встретиться лицом к лицу с Пустотой. Из-за твоего решения я задумалась, что бы я сделала на твоем месте. Ты показал мне ужасающие размеры моей собственной гордыни и то, как она может стать причиной нашего падения.

Никогда не думал, что получу признание после всех этих лет унижений в семье. Про искреннее извинение даже и думать нечего. Мне хотелось, чтобы этот момент не кончался подольше, растянуть удовольствие, но времени не было. Не то, чтобы прошлое вдруг потеряло значение, но на кону было наше будущее.

Тук-тук-тук-тук-тук!

Мы оба обернулись к окну. Там кто-то нерешительно стучался. Я подошел к окну, поманив бабушку. Она удивленно подняла брови и закрыла меня собой, а потом занесла руку с трескучей магией, готовой обрушиться на незваного гостя. Окно само открылось. Бабушкино лицо побледнело, когда она увидела яркого попугая, опустившегося на подоконник.

– Риббит, – выдохнула она.

Оборотень наклонил голову и внимательно посмотрел на нее. Бабушка смотрела на Риббит так же внимательно. Ее руки дрожали, когда она потянулась к попугаю.

И тут я все понял. Даже Аластор не ожидал:

«Так это ее оборотень?»

Секунду никто не двигался. Потом Риббит что-то прощебетала, взлетела и приземлилась бабушке на плечо. Она потерлась пернатой головой о щеку ведьмы, и, могу поклясться, я увидел блеснувшую слезу. Все это время я был уверен, что она удалила себе слезные железы хирургическим путем.

– Да, – ответила она, видимо, согласившись со словами Риббит. – Я соберу ковен, извинюсь за то, что я им наговорила, надеюсь, они помогут нам. Давай закончим это. Вместе.

– Дорогая Катерина, – раздался голос из коридора. – Мы уже здесь.

Глава 31

Опасная блажь и безрассудное любопытство

В дверях стояла Эльма Хейзелвуд^[10], восьмидесятилетняя старушка, которая жила в покосившемся домике на улице Мэзера. Считалось, что у нее есть ручная белка.

У женщины на руке висела плетеная корзинка, очень похожая на бабушкину. Копна ее седых волос кудряшками спадала на лоб и уши, издалека казалось, что это старомодный чепец.

– Боже, как я жалею, что мы не летаем на метлах. О, привет, малыш! – Эльма широко мне улыбнулась. – Кажется, ты уже побывал в небольшой передряге.

– Эльма, – удивленно сказала бабушка. – Но как ты?..

– Слегка возбужденная группа оборотней нашла меня в саду, а еще я слышала крики ужаса. И вот остальные отправили меня, чтобы разузнать, где ты, – ответила мисс Хейзелвуд. – Они будут рады тебе, Катерина.

По бабушке было видно, что она не вполне в этом уверена, но она вздернула подбородок и кивнула.

Я плелся за двумя женщинами через лес за домом. Там ждали еще пять ведьм в зеленых пальто, и все они молча смотрели, как мы подходим.

– Ну, – сказала одна из них. Она была до боли похожа на ведущую кулинарного шоу Агату «Заклинательницу сэндвичей» Деннард. – Сколько лет, сколько зим. Что, твое сердце все еще омерзительнее бородавки?

Бабушка пальцем почесала пернатую грудь Риббит:

– А твои заклинания все так же точны, как лопнувший прыщ?

– Ох, девочки, все как в старые добрые времена! – раздался недовольный голос.

Ой. И эта дама мне известна. Ее зовут… Барби. Точно. Барби жила в городке под названием Гленбрук, где деревьев значительно больше, чем людей. У нее была своя маленькая логистическая компания. Я был еще хоть как-то готов увидеть ее, но не огромный грузовик цвета розового фламинго, припаркованный на дороге, которая отделяла Редхуд от соседнего городка. Она сидела за рулем двенадцатиколесного монстра, подперев рукой подбородок, и смотрела, как ковен складывает камни пирамидкой.

– Эй, вы, лепестки не забудьте! – крикнула она.

– Когда это я забывала хоть что-то в заклинании? – громко спросила миссис Ву, библиотекарь. – Когда, Барб?

– Дамы, – спокойно сказала бабушка. – Готовы ли остальные защитные пирамиды?

Мисс Деннард была рада перемене темы.

– Конечно. По одной в каждом углу города. Осталось только заклинание прочесть.

– А это не тот ли мальчуган, о котором рассказывали оборотни? – все так же громко спросила Барби, высовываясь из водительского окна.

Ее волосы были такого оттенка красного, что казались почти фиолетовыми. Она, видимо, давно обрезала рукава своего длинного бархатного пальто и теперь демонстрировала впечатляющие бицепсы и татуировки на темной коже.

Под пальто у нее была рубашка с тем же логотипом, что и на грузовике: «Поездки и переезды с Барби». Стоит ли говорить, что рубашка тоже была без рукавов?

Бабушка подвела меня к машине, ее руки все еще крепко сжимали корзинку.

– Это миссис Барбара Элдерфлауэр, – представила ее бабушка. – Ты поможешь ей эвакуировать горожан к нам домой.

– Почему туда?

Аластор поперхнулся от отвращения. От этого мне стало еще интереснее узнать ответ.

– По условиям изначального контракта, душегуб обязуется защитить наш дом и поместье. Демоны не могут пересекать границ участка.

– А как я пересеку? – спросил я. Ой, стоп. – В смысле, как я всегда пересекал?

Бабушка нетерпеливо фыркнула.

– Я дала дому каплю твоей крови, когда ты родился, чтобы он всегда тебя узнавал.

– Ох. Что? Ты взяла каплю… И дала ее дому… Что?

Она сощурилась.

– Я в любой момент могу отменить это приглашение. Но пока на тебе железные браслеты, проблем возникнуть не должно.

Я смотрел то на нее, то на грузовик, и, кажется, понял, как именно мы должны эвакуировать горожан.

– А ты? Что ты собираешься здесь делать?

– Не беспокойся об этом. Иди, пора, – ответила бабушка, разворачиваясь на каблуках в сторону остальных.

Барби сжалилась надо мной, и, когда я забрался в кабину, сказала:

– Они создадут защитное заклинание на стероидах, чтобы демоны не разбежались отсюда, и никто больше не смог сюда попасть. А теперь пристегнись, и погнали.

– Что значит, «не разбежались»?

– То и значит, дорогуша, – ответила Барби, заводя мотор. – Мы убираем город из обычного потока времени и создаем пузырь огромного, не подчиняющегося физическим законам, скажем, вакуума.

Я не понимал, как это должно работать, но в тот момент меня это не заботило. Значит, мама и папа будут в безопасности за пределами Редхуда. Хорошо. Я нервно выдохнул, когда Барби выехала на дорогу. Остальные участницы вышивального кружка подняли руки к небу.

С приборной панели на корзинку прыгнул оборотень, крокодил с пернатой головой. Ее корзинка выглядела более затасканной, но в остальном – такой же, как у всех. Я замер, когда случайно увидел ее инициалы: БЗБ.

– Подождите… Барбара З. Элдерфлауэр? – медленно произнес я.

– Барбара Зельда Элдерфлауэр, если так интересно, дорогуша, – ответила она. – А что с твоим лицом?

– Автор «Трудов и хлопот: Ведьмоводителя по Озорству и Суматохе. Издания второго»? – уточнил я.

– А, этого старья? – Барби расцвела. – Где ты вообще его нашел? Верховный Ковен отозвал все экземпляры, потому что книга «поощряла опасную блажь и безрассудное любопытство», фью.

– Моя подруга – ваша страстная поклонница, – объяснил я. – Нелл просто умрет. Фигурально выражаясь.

– Круто! Представишь меня потом.

Целая команда кивающих игроков «Ред сокс» задрожала, когда Барби газанула. Мое сиденье зашаталось, и меня подкинуло влево, но она еще поддала газу. Через пару минут мы уже тряслись на брусчатке Главной улицы.

– Ну ладно, держись – сейчас будет громко и не очень красиво. Если что-нибудь загорится, скажи потом бабушке, что я тут ни при чем. – Барби опустила окно и высунулась так далеко, как смогла. – Бегите, если вам дороги ваши маленькие злобные жизни, вы, сосущие магию мошки!

Она села на место и включила магнитолу. Раздался звон колоколов, прекрасных церковных колоколов. Он раздавался из колонок, которые стояли на машине.

«Аргх», – Аластора затрясло внутри меня.

– Громче! – закричал я.

Барби подмигнула, щелкнула пальцами, и магические искры прыгнули с ее рук на панель и выкручивали звук, пока мне не пришлось зажать уши.

– Держись! – закричала она.

Огры убегали с улицы, когда рядом проехал грузовик. Демоны раскладывали свою добычу перед магазинами. От звука колоколов они немедленно съежились.

Когда Барби врезала по тормозам, колеса задымились, а мы все еще скользили по брусчатке. Я раньше такое видел только в «Форсаже». Огромный грузовик ревел, когда мы остановились неподалеку от площади.

– Сиди здесь! – скомандовала ведьма, отстегивая на ходу ремень и выпрыгивая на потемневший тротуар.

– Давайте, ребята, грузитесь!

Машину качнуло, когда она открыла грузовой отсек, и туда повалили люди. Я все смотрел на часы на приборной панели, сжимая пальцами подлокотники. Сердце хотело выпрыгнуть из моего горла. Наконец дверь захлопнулась.

– Ух, весело было, – сказала Барби, переводя дыхание и забираясь внутрь. Меня вжало в сиденье, когда она снова вдавила педаль газа в пол. Стоило нам выехать из центра, дороги сузились и начинали петлять вокруг деревьев. Барби резко повернула, я схватился за сердце. Все постепенно менялось. Я не заметил, что все вокруг потемнело, пока мы не заехали в лес, окружавший наш дом. Ведьма-водитель наклонилась вперед и вытянула шею, чтобы разглядеть небо за деревьями. В тяжелых тучах сверкнула зеленая молния.

– Это ваше заклятье? – спросил я. Колокола пришлось перекрикивать.

– Боюсь, что нет, – Барби погнала грузовик еще быстрее, пока двигатель не начал грохотать и постукивать.

– Осторожнее! – напомнил я. У людей, которые ехали сзади, не было ни сидений, ни ремней, ни ручек. Зачем их вообще было спасать, если привезем мы не людей, а кучку костей? В лесу раздался пронзительный визг, он был достаточно громким, чтобы прорваться через звук колоколов. Между темными неровными рядами деревьев двигались тени. Долговязые силуэты бежали чуть медленнее грузовика.

Одно существо оторвалось от толпы собратьев и резко прыгнуло на пассажирскую дверь. Я увидел длинную прядь, восемь глаз и рот, в который вошла бы вся его голова. Рефлексы оказались быстрее мозга. Я открыл дверь и развернулся, чтобы пнуть его максимально сильно. Барби быстро меня поняла и дернула руль вправо. Демон – гуль – вцепился в дверь и повис на ней. Еще один мчался ко мне с мечом в одной руке, вытянув другую.

Отсюда я заметил, что они заткнули уши тканью и листьями, чтобы не слышать колоколов.

Барби снова крутанула руль вправо, задев дверью старый клен. Я повернулся лицом к приборной панели. Первого гуля снесло с двери, как жука, и бросило под колеса. Желудок сжался, когда грузовик высоко подпрыгнул.

Заворачивая в переулок Реддинга, Барби не стала дожидаться, пока откроют въезд, она просто протаранила ворота. Остальных гулей отбросило, когда они оказались на границе участка.

Магия пульсировала в воздухе у ограды, но это было ничто по сравнению со световым шоу в небе.

– А вот это, – сказала Барби, показывая вверх – на покрывало зеленой магии, удивительные облака и океан огня, – наше заклятье.

Глава 32

Перо ворона

Жители Редхуда, когда им помогали выходить из грузовика, были зеленоватыми, но, к счастью, все остались целы. Я спустился из кабины, помедлив под колонкой. Колокола гудели, изгоняя демонов. Всех, кроме моего. Я глубоко вздохнул и посмотрел на величественный дом перед нами. После нескольких недель скитаний по домам с привидениями и разрушенным тюрьмам, украшенным черепами, трехэтажный коттедж больше не наводил на меня ужас.

Я шел по садовой дорожке к парадной двери и думал, что здание, кажется, стало немного меньше, пока меня не было.

Жители Редхуда в изумлении бродили перед домом. Мало кто из них хоть раз в жизни добирался хотя бы до въезда в переулок.

– Я думал, у входа должна быть золотая статуя госпожи Реддинг, – прошептал кто-то.

– В смысле, здесь процентов на восемьдесят меньше горгулий, чем я ожидал, учитывая, какие они все злые, – послышался другой голос.

– Что мы здесь делаем? Это что, они во всем виноваты? Они привели сюда монстров?

– Да они и сами не хуже монстров.

Я огляделся. Жители Редхуда не торопились уходить со двора, несмотря на то, что Барби активно им показывала, куда идти – в приветливо открытую дверь дома. Многие так натерпелись, что уже ничего не понимали, оглядываясь на забор, за которым вдалеке слонялись чьи-то тени.

Глухое постукивание ознаменовало появление седого дворецкого, которому, кажется, было несколько не по себе от вида исцарапанных грязных людей, покрытых синяками. Он оперся на трость и склонил голову. Его лицо так и не потеряло выражения легкой неприязни.

– Ужин готов. Вас разместят на ночь. Доктор Фини в кухне осмотрит всех, кому необходима медицинская помощь, сначала – тяжело раненных. Миссис Реддинг просила уведомить тех, кто предпочитает стать ужином иных существ и не желает принимать пищу, приготовленную в этом доме, что выход с территории осуществляется через те же ворота, которые вы использовали для входа. Остальных мы приглашаем воспользоваться гостеприимством дома Реддингов, пока проблема с монстрами не будет решена.

После слова «ужин» можно было уже ничего не говорить. Жители города рекой полились в дом, огибая дворецкого, как камень, который стоял в ее устье с начала времен. Мы с Барби дождались, когда поток людей иссякнет, и тоже зашли.

Наступала ночь, насыщенная синева неба потемнела. Над входом висел массивный фонарь, который замигал, когда мы проходили под ним. Барби обошла дворецкого, и когда пришла моя очередь, Рейберн встал у меня на пути. Я пытался обойти его, но он двигался вместе со мной. Он подошел так близко, что я мог рассмотреть пучки седых волос у него в ушах и в носу.

– Привет, Рейберн, – сказал я. – Давно не виделись.

Он не помнил нашей последней встречи в школе в Салеме, когда Нелл бросила ему в лицо пригоршню одурманивающей пыли, но кто-то ему явно об этом рассказал.

Обычно он смотрел на меня, как на муху, которую нужно отогнать. Но, кажется, сегодня я в его глазах был пауком, которого необходимо было любой ценой раздавить.

– Проспер!

Я увернулся от Рейберна, пролез под его вытянутой рукой и вбежал в теплый дом, полный знакомых запахов: легкой плесени, отполированного дерева, старого ковра.

Нелл бежала ко мне через большой холл, не обращая внимания на горожан: кто-то снимал верхнюю одежду, кто-то получал еду.

Жаба, размером с обычную кошку, несся, пытаясь не отстать от девочки. Я ничего не успел понять, а она уже повисла у меня на шее. У Нелл были мокрые холодные волосы. Видимо, она успела принять душ. На ней была одежда моей сестры.

– А Прю здесь? – спросил я.

– Да! Где ты был? Было страшно потерять Флору и Захария, но мы чуть с ума не сошли, когда и ты куда-то подевался! Жаба заставил нас прилететь сюда, а потом не давал никуда выйти. Где же ты пропадал?

Я решил, что лучше уклониться от ответа, чем откровенно врать.

– Ты связалась с Мисси?

– Магия вывела из строя все телефоны, – сказала Нелл. – Нам велели поесть и идти спать.

Я с недоумением посмотрел на нее.

– Ну да. Возможно, так и стоит поступить.

Нелл вздохнула.

– Прю съела сэндвич и заснула в библиотеке в тот самый момент, когда объясняла, почему ей не следует спать. А мне нужно подождать еще хотя бы пару часов, пока ко мне не вернутся силы. А еще… – она так больно ущипнула меня за руку, я тихонько вскрикнул. – Как ты мог не сказать мне, что твоя бабушка принадлежит к прославленному ковену «Перо Ворона»? И почему я сама не поняла?

– Как же ты догадалась? – спросил я.

– Узнала остальных. И Риббит. Серьезно? Я вообще не ожидала такого поворота!

– Я тоже, – признался я. – А чем знаменито «Перо Ворона»?

– Эта линия восходит к основателям Массачусетса! Я думала, что они давно ушли на запад, но, видимо, нет. Мисси обзавидуется! Она так любит сочинения Агаты Деннард…

Разговаривая, мы не заметили, как обошли особняк и снова оказались на подъездной дорожке. Барби залезла в кабину грузовика за корзинкой и уже закрывала дверь, когда увидела нас. Нелл замерла как вкопанная.

– Это же… – прошептала она.

– Я знаю, – сказал я.

– Да ты не понимаешь. Это…

– Я знаю.

Нелл выглядела так, словно сейчас упадет в обморок или расцарапает себе лицо.

– Привет-привет, – сказала Барби, подходя к нам. – А это твоя подружка?

Нелл прикрыла рот руками, чтобы не ляпнуть лишнего. Так что мы услышали только тихий писк.

– Это Нелл Бишоп, – представил я Нелл. – Ее мама состояла в Салемском ковене, а другая мама все еще там состоит.

– О, ты, должно быть, дочка Табиты, – сказала Барби, перекладывая корзинку из одной руки в другую. – Слышала, твоя мама покинула нас. Мне ужасно жаль, маленькая ведьма. Я тоже рано осталась без мамы, она не дожила до моего выпускного.

Нелл медленно отняла руки от лица. Ее губы плотно сжались. Барби положила руку ей на плечо, прижала к себе.

– Поможешь мне проверить запасы и понять, чего не хватает? – предложила она. – Буду рада, если ты расскажешь мне о маме и о том, что случилось.

Нелл кивнула, но потом замерла и обернулась ко мне.

– Я найду Прю и проверю, как она, – сказал я. – А тебе, наверное, хочется рассказать Барби, что изменилось в Нижнем Королевстве, чтобы она смогла написать третье издание.

Барби подмигнула мне из-за кудряшек Нелл. Мы зашли в дом вместе и разбрелись в разные стороны. Барби с Нелл пошли в малую гостиную, где обычно принимали гостей, которых не хотела видеть бабушка. А я пошел дальше, мимо комнат, в которых у каминов расположились семьями наши соседи, укрытые пледами.

Мне вспомнилось, как семьи демонов ютились в тюрьме. В Салеме Прю сказала, что Реддинги разделились и отправились искать меня. Судя по всему, почти никто не успел вернуться в Редхуд до нашествия демонов.

Здесь я увидел парочку троюродных родственников, которые посмотрели на меня с ужасом, но ни сестер и братьев родителей, ни моих кузин и кузенов нигде видно не было.

Я шел по лестнице и смотрел вперед, не обращая внимания на внимательные взгляды со всех сторон. Боковым зрением я заметил, как дрожит пламя свечей на стенах.

«Здесь нет никаких свечей».

Я посмотрел назад, но мерцающий свет исчез. По моей спине пошел холодок, с каждой следующей ступенькой он усиливался. Снизу доносился шепот десятков разговоров, подобный легкому ветерку. Но я так и не мог понять, живые это говорят или призраки Дома.

Даже учитывая, что в доме было полно ведьм, и вся прилегающая земля была защищена заклинанием, я не мог решиться лечь спать. Я сходил в душ, переоделся и стал просто бродить. По этажам – вверх и вниз; и по комнатам – туда-сюда. От подвала до чердака. Прошло уже несколько часов с того момента, как после деликатных пояснений о нашествии демонов сытые люди отправились спать. Поэтому я удивился, когда нашел в большом холле еще одного бодрствующего.

Нелл сидела на пушистом ковре в центре комнаты в лунном свете. Мягкие серебристые лучи падали на девочку, которая рассматривала портреты множества Реддингов, висевшие на стенах.

Она взглянула на меня, когда я подошел к ней, по выражению ее лица нельзя было ничего понять.

– Ого, твоя семья… – тихо сказала она, – такая… большая.

– Можно и так сказать, – сухо ответил я.

Нелл не улыбнулась. Она запустила пальцы в теплый ковер.

– А нас было только трое: я, мама и Мисси. И их ковен. Генри говорил, что он последний из рода Белгрейвов, но видимо, теперь это я?

Несмотря на то что род Белгрейвов восходит к основателям штата, никогда не будет стен, увешанных их портретами. Не будет картин, которые написали знаменитые художники, гордо носящие их фамилию. У них не будет родового поместья, в которое родственники каждый год съезжаются на праздники.

Аластор и Онор сделали все, чтобы этого не было. Вместо того чтобы сесть, я подошел к портрету в массивной золотой раме. Железный браслет соскользнул с моей правой руки, когда я тянулся за ручкой. Она лежала на гостевой книге, которую моя бабушка заставляла вести. Я открыл ручку и постучал ею по губам. И до того, как я успел подумать, я уже стоял на носочках и подрисовывал рога и завитые усы к недовольному лицу Онора Реддинга.

У Нелл вырвался смешок, и я нарисовал еще и хвост.

– Ну вот, – сказал я. – Наконец-то этот портрет похож на модель.

Я плюхнулся на ковер рядом с Нелл, любуясь своей работой. Мы помолчали. Нелл сидела, прижав колени к груди, и смотрела на свои пальцы в отливающем бирюзой свете луны.

– Я… Я все обсудила с Барби. Она убедила меня признать свои ошибки и предстать перед Верховным Ковеном. Будь, что будет. Она сказала, что и она, и все «Перо Ворона» встанет на мою защиту.

– Это же здорово, – искренне сказал я.

– Будет, конечно, не так здорово, если они все-таки решат лишить меня силы, а не отправить доучиваться в Академию полумесяца, – продолжила Нелл. – Но Барби сказала еще кое-что, о чем стоит подумать. Она сказала, что познакомилась с моей мамой, когда они обе предстали перед Верховным Ковеном в один и тот же день, и вынуждены были объясняться. Барби пробралась в Нижнее Королевство, но обошлась только временным лишением магии, потому что она принесла полезную информацию; а мама вылечила оборотня, который попал в ловушку в нашем мире, чтобы он смог вернуться домой.

– Ты этого не знала?

Нелл покачала головой.

– Нет. Но это помогло мне понять, что некоторые из наших правил устарели. Она сделала что-то, что сотни лет назад считалось «плохим», но они отказались принимать во внимание, что она совершила свой проступок из добрых побуждений, а оборотень из нашего мира, в итоге, ушел.

– Ее наказали? – поинтересовался я.

– Да. Ей предложили присоединиться к Верховному Ковену, она была бы самой молодой ведьмой в истории, которую туда приняли. Но после этого разбирательства предложение отозвали из-за ее «неспособности рассуждать здраво». Не знаю, какое решение они примут по моему делу, но у меня хотя бы будет шанс лично сказать им все, что я думаю об этих правилах. И я смогу попросить об изменениях от лица всех ведьм.

– Если и есть человек, который может предоставить им обоснованные, бесстрастные доводы и отлично их изложить, так это ты. – Хочешь моральную поддержку? Я могу тебя поддержать, если их здание не зачаровано и не превращает всех входящих в лягушек.

Нелл закатила глаза, но улыбнулась.

– Ты хороший друг, Проспер Реддинг.

– А ты лучший, Нелл Бишоп, – ответил я. – Ты была права, когда накричала на меня там, в канализации. Извини… Просто я хотел измениться, поступать правильно. А поступил как придурок.

Нелл легонько толкнула меня плечом.

– Я знаю. Но поверь мне, со старым Проспером все было хорошо. Если ты не против, можно мне откатиться на предыдущую версию?

Я закрыл глаза и помахал руками перед лицом.

– И… Готово.

Когда я снова открыл глаза, на меня из золоченых рам смотрели недовольные мрачные лица многих поколений Реддингов, живших до меня. Легкость в мыслях пропала, когда я кое о чем вспомнил.

– Пока я не забыл, пока не набежала очередная орда демонов, я должен тебе сказать кое-что еще, – начал я. – Я узнал истинное имя Аластора.

Я почувствовал, как Аластор внутри меня сжался.

Нелл выпрямилась.

– Что? Когда?

– В башне. Оно было выцарапано на полу. И другие имена тоже. Я чуть не назвал его, чтобы заставить открыть портал. Я мог приказать ему закрыть проход. Но не стал. Пришлось надавить на условия нашей сделки.

– Почему? – спросила она.

Я снова запустил руки в волосы, крепко сжимая пряди.

– Не знаю. Он просто сказал о том, что я превращаюсь в Онора. И я… Я не смог. Извини.

– Я понимаю.

– Я понимаю, что это абсурдно…

– Вовсе нет, – попыталась успокоить меня Нелл. – Я сама все время думаю о том, что сказала Флора, что демоны раньше были частью нас. Не знаю, способны ли они на искреннее добро, но мы-то способны. Разве то, что ты решил не делать другое существо рабом, не ломать его, делает тебя плохим человеком? Ты остался Проспером. А еще, ковен настаивает на том, чтобы вернуть обратно столько демонов, сколько получится, чтобы они там дожидались Пустоты. Может быть, тогда наши контракты автоматически аннулируются…

– Если Нижнее Королевство исчезнет? – закончил я. – Звучит не очень.

– Да, – согласилась она, потирая лоб. – Совсем не хорошо.

Я лег на ковер и смотрел на сверкающее защитное покрывало на небе. Нелл смотрела туда же, сложив руки на животе.

– Все будет хорошо, – сказал я, закрывая глаза. – Что-нибудь придумаем.

Через несколько секунд мы потеряли связь с реальностью и погрузились в сон.

Аластор, Князь Третьего королевства томился в теле подростка. Ведьма и мальчишка уснули на полу, и никто не пришел их будить. Поэтому сейчас душегубу, у которого не было других вариантов, представилась возможность подумать. О мальчишке. О ключе. О своей семье. О своем королевстве. Но время его таяло на глазах, уносилось как облака, гонимые ветром.

Он боролся с железными оковами. Испытывал браслеты, которые ведьма надела на мальчишку.

Снаружи раздавался жуткий лязг церковных колоколов, а владения были защищены его же заклинанием сотни лет назад.

Аластор подумал, что мог бы по праву гордиться своей работой. С одной стороны. Были времена, когда ему не было равных по силам, а слава о его могуществе бежала впереди него. Никто не осмеливался противостоять ему. Никто, кроме Пиры. План его сестры был безупречным. Все, что ей оставалось – выбрать существо, в котором он не увидит угрозы – человека, посеять в нем мысль о предательстве в обмен на исполнение желаний.

И вот Аластор снова в этом великолепном доме, построенном на фундаменте обмана и жадности Онора, на демона смотрел испорченный портрет этого человека.

Когда Аластор впервые увидел его, Онор с женой жили в простой деревянной лачуге. Его просьбы были такими скромными. Но со временем он отрастил клыки, и Аластора это расстроило. Убить всех Белгрейвов. Обеспечить бесконечное богатство и процветание. Процветание. А что попросил Проспер? «Помоги спасти мою сестру». Демон снова попытался пошевелить конечностями. Он почувствовал боль в плече мальчика. Как досадно. Раненое плечо помешает ему, даже если демон придумает способ избавиться от железных оков. Душегуб отправил маленький вихрь целительной магии на рану. Этого хватит, чтобы она затянулась. Тело мальчишки украсят еще несколько шрамов.

Ведьмы, которые извлекли город из обычного потока времени человеческого мира, конечно, будут некоторой проблемой. Но он готов был решить эту задачу ради того, чтобы выполнить свои обязательства перед Пирой, и спасти свой дом.

Аластор не видел своей сестры, но чувствовал, что она где-то рядом, обходит по периметру гигантское владение. Она непреклонна, как черное небо в Нижнем Королевстве. Демоны сплотились вокруг нее, чтобы устроить свирепую бурю.

Но было кое-что еще, чего Аластор желал куда сильнее, чем разорения Реддингов, их унижения и мольбы о пощаде, чем спасения своего королевства. Он не был предельно честен с мальчишкой. Несмотря на то что ни одна из сторон не может нарушить условия контракта с душегубом, сделку можно аннулировать… если обе стороны согласятся на это пойти. Но он не встречал в своей жизни душегуба, который добровольно отказался бы от магии. До этого момента.

При попытке уничтожить Аластора, Онор явно и очевидно потребовал разорвать контракт. А теперь… Теперь Аластор согласится.

За границами владения Реддингов пульсировал кровавый ключ, ему ужасно не хватало магии. Аластор все еще не вернул себе тело, поэтому не мог связаться с сестрой через сны и рассказать ей свой план. Поэтому плану придется самому себя рассказать. Наверное, его удовлетворит и то, что на глазах у Реддингов их мир развалится на части.

Пытаясь отыскать старые обязательства, Аластор думал, как долго он еще будет слышать сердцебиение мальчика. Возможно, оно теперь будет мерещиться демону вечно, как отголосок дурного сна.

Это было не сложнее, чем тогда, триста двадцать пять лет назад, когда Аластор заключал договор с Онором. Теперь же душегуб его аннулировал.

Глава 33

В лес

Дом выкрикивал мое имя. Его старые суставы и кости стали совсем беспокойными ближе к рассвету, как будто ему с большим трудом пришлось смириться с тем, что в нем спали незнакомцы. Стены любили играть с ветром, а старые окна звенели от каждого порыва. Сегодня стены поймали гром и с удовольствием сотрясались от его раскатов.

Мне никогда не нравилось оставаться здесь на ночь. Я никогда не мог избавиться от чувства, что за мной наблюдают, даже когда все уже легли спать. Здесь жили бесчисленные поколения Реддингов, а некоторые люди, возможно, не хотели уходить…

– …пер?

Мой сонный мозг снова услышал голос, но это уже был не шепот дома.

Я открыл глаза и посмотрел на Нелл. Она спала, свернувшись калачиком и положив руку под голову. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, где я.

– Проспер? Проспер?

Ладно, мне это не приснилось. Я встал на ноги и потер глаза. Аккуратно, чтобы не разбудить Нелл, я прошел по холлу до входной двери. Казалось, что голос доносится из эркера в малой гостиной.

«Что ты делаешь? – спросил Аластор. – Услышал, как случайный порыв ветра произносит твое имя и пошел на голос?»

«То есть, ты тоже слышал?»

Аластор снова замолчал, а я осматривал комнату. Я проверил везде: под диваном, за стульями, даже в шкафу.

«Ничего, – подумал я. – Просто галлюцинации начались…»

Я подошел к окну, взглянул на магическое покрывало в небе. Холодная ночь просачивалась через тонкие стекла, но это было даже приятно. Мысли в голове расплылись и не хотели собираться, а кожа казалась горячее, чем обычно.

Справа от меня раздвинулись бархатные портьеры, и не успел Аластор ахнуть, как мне слегка порезали шею и приставили к ней нож. Я не мог пошевелиться, нож бы врезался еще сильнее. Но мы стояли достаточно близко к темному окну, и я увидел отражение Генри Белгрейва.

Его длинные светлые волосы торчали во все стороны. Он сам развернул меня, не убирая ножа.

«Вот же идиот, – прорычал Аластор. – Сними браслет, слизняк. И я закончу то, что начал сотни лет назад».

– Что ты здесь делаешь? – спросил я.

– Пришел кое-что закончить, – ответил Генри, размахнулся и ударил меня кулаком по лицу.

Я отключился.

Каким-то непостижимым образом я знал, где нахожусь, еще до того, как открыл глаза. Воздух здесь был холоднее, и всегда с легким привкусом дыма от деревьев, которым так и не удалось восстановиться после пожара столетней давности. Ветер играл на пятнистых серых ветках как на расстроенных флейтах.

«Очнулся?»

Я приоткрыл глаза и попытался посмотреть на лес, не привлекая внимания демонов, которые были где-то рядом. Густой туман клубился над землей. Время от времени из него появлялся силуэт демона и снова исчезал.

Я чувствовал, как пульс отдается в правой щеке, где наливался огромный синяк. Я запустил пальцы в мягкую влажную грязь.

«Кажется… Нам все-таки придется снова поработать в команде, – подумал я демону. – В последний раз. Еще не поздно свернуть с этой скользкой дорожки».

«Только люди верят в такие сказки, – ответил Аластор. – Настало время демонов».

– Я чувствую твои мысли, хоть и не слышу их, – раздался в зловещем тумане шелковый голос Пиры. А через мгновение появилась и она сама в виде пантеры. За ней в воздухе парил кровавый ключ, отливая красным. – Забудь о своем очередном дурацком плане. Слишком поздно.

И слова Аластора выпрыгнули из моего горла до того, как я успел среагировать:

– Наконец ты здесь, и мы можем начать. Я аннулировал контракт с Реддингами, а значит, исчезло защитное заклинание над поместьем. Ты можешь забирать людей.

– Восхитительно, – ответила Пира, подавая сигнал ограм, которые тут же двинулись к нам.

– Почему? – прошептал я. – Почему ты всегда выкидываешь что-нибудь этакое. В доме дети. Они вообще ни в чем не виноваты.

Аластор ответил не сразу:

«Да… И их ужас даст мне недостающую силу».

– Человек, – сказала Пира, глядя через плечо. – Разберись. Времени у нас не слишком много.

Генри Белгрейв вышел из-за деревьев и подошел ко мне. Я поднялся с земли. Но не успел я встать, как огромная рука схватила меня сзади за шею. Огр схватил меня другой рукой и прижал к своей впечатляющей груди. Я за эти несколько секунд смог пнуть его всего лишь раз.

Мех какого-то давно мертвого животного, который служил демону жилетом, колол кожу.

– Я думала, тебе понравится навестить свою не выкопанную триста лет назад могилу, – сообщила брату Пира. – Примерно отсюда я и смотрела, как ведьма и Реддинги пытались сжечь тебя заживо. Я могла бы соорудить еще один костер, но они мне надоели, когда приходилось выжигать вампиров целыми семьями.

Теперь понятно, почему мне здесь всегда было так жутко. Зло пропитало здесь все после смерти невинной девочки и навсегда изменило эту часть леса.

Кровавый ключ засиял ярче и угрожающе завибрировал. Как и в прошлый раз, меня что-то начало увлекать за собой. Сила притяжения росла, голова уже начала кивать в унисон с пульсирующим ключом, в глазах помутилось. Я пытался бороться с паникой, ведь она только поможет Аластору набраться сил. Но я так ничего и не смог с собой поделать.

Я один. От этой мысли мое сердце сжалось. Внутри меня все еще был Аластор, конечно, но я был одинок так, как не было уже давно.

– И что ты собираешься делать? – Аластор не стал стесняться и спросил моим голосом.

– Давай, Белгрейв, – скомандовала Пира. – И можешь считать, что твоя часть контракта выполнена. Но не слишком быстро, я хочу, чтобы мой брат питался его болью, пока это возможно. Мне нужно, чтобы он восстановил силы для добровольной жертвы.

Было такое чувство, что моя голова распухла и увеличилась раза в два.

Я напряг шею и заставил себя посмотреть наверх. Сквозь туман, борясь с головокружением, я видел, как волосы Генри блестят в ужасающем свете кровавого ключа.

– Я бы извинился, – начал мужчина, в его руке сверкнул нож, – но твои предки со своим контрактом убили Белгрейвов без числа, они вытаптывали нас каждый раз, когда мои предки собирались начать все заново. И поэтому хотя бы один Реддинг должен умереть прекрасной медленной и мучительной смертью.

– Стойте, – сказал Аластор. Его слова были на вкус как свинец. Его присутствие разлетелось на тысячи сверкающих искорок.

Нож вошел мне в живот, но меня испугала не боль, а ее отсутствие. Я захлебнулся воздухом, глядя, как кровь вытекает из меня и заливает руку Генри. Он тоже уставился на мою рану, серо-голубые глаза прятались за стеклами очков. Его челюсть ходила ходуном, но от шока он не мог ничего сказать – слова застревали в горле.

– Я… – начал он и сразу запнулся, – я…

Я, я, я – только о себе всегда и говорил. А я вот думал обо всех остальных. Кто найдет мое бездыханное тело, после того, как демоны закончат свою страшную работу? Кто расскажет папе, что случилось? Кто подержит маму за руку на похоронах? Кто успокоит Нелл и объяснит, что это не ее вина? Кто убедится, что Прю… что Прю… Мне стало совсем тяжело держаться за расплывающиеся и темнеющие образы в сознании. Пульс в ушах замедлился, стало больно дышать. Я не хочу умирать.

«Ты не умрешь. Я запрещаю!»

Сквозь меня пронесся ураган боли, страха, бессильной злобы. Он потопил все мои мысли и только усиливался, подпитывая себя сам, пока грудь не сжалась так, что я не смог дышать. Не смог дышать. Боль разорвала меня надвое и полыхнула огнем по венам.

Сложно было понять, чей крик раздался у меня в ушах: мой или Аластора. Перед моими зажмуренными глазами пронеслась вспышка света, и я заставил себя поднять веки. Из моей груди бил фонтан странной магии, разрывая темноту леса.

– Проспер! – закричала Нелл – мне показалось, что голос слышится с другого края земли.

Генри отшатнулся, закрывая глаза рукой. Демоны разбегались от нас, скуля и повизгивая от яркого света.

«Что это? Ал? Аластор?»

Пира оскалилась, показывая стройные ряды острых клыков.

Я увидел ее за секунду до того, как алый свет кровавого ключа смешался с моим, высекая искры магии между нами.

Давление и боль ушли, забрав с собой свет. Перед глазами танцевали яркие пятна, как будто вся эта энергия теперь застыла на моей сетчатке.

Огр наконец отпустил меня, и я упал в грязь. Рубашка была пропитана кровью. Последние силы покинули меня и, как искорки магии, улетели в беззвездное небо.

Голоса, человеческие голоса, выкрикивали мое имя и что-то еще, сложно было разобрать. Рядом с рядами демонов встал ковен с оборотнями и Нелл. Они молча смотрели на рычащих демонов.

Бабушка подняла руки, и деревья затрещали, как кости мертвецов, выбросили к демонам самые острые ветви. Барби подняла из-под земли корни, и щелкнула ими, как кнутами. На земле сидел и дрожал белый лис. Он смотрел на меня большими глазами: голубым и черным.

– Аластор! – выдохнул я.

Кровавый ключ сжимал его своими щупальцами, демон закашлялся, а слабые лапки не смогли его больше держать. Его тело, которое еще секунду назад было твердым и жемчужно-белым, замерцало, как пламя свечи на ветру.

– Замечательно, – захохотала Пира. – Сработало! А теперь пришло время тебе исполнить свою часть договора. Отдай свою силу ключу. Докажи, что ты не такой, как наши братья. Как наш отец.

Аластор выпустил когти и, цепляясь за мягкую землю, безнадежно пытался уползти, но кровавый ключ тащил его назад.

– А… мальчик… – его голос был таким молодым, когда он звучал не в моей голове. Он был… напуган.

– Там стоит, видишь? – ухмыльнулась Пира. Пантера возвышалась над лисом. Она подняла лапу и придавила его с видом хищника, который собирается полакомиться долгожданной добычей.

– Я знала, что ты не сможешь, трус!

– Проспер! – из-за деревьев раздался голос бабушки. У нее на плече было что-то яркое. Риббит? – Что происходит? Что ты видишь?

– Думаю, – протянула Пира, выгнув шею, – я сожру ее первой, хотя на старых костях осталось не так много мяса. Впрочем, мысли о разрушении мира всегда подогревают аппетит. Сойдет и она.

– Я выполнил свои обязательства, – напряженно сказал Генри Белгрейв. – Ты же видела. Отпусти меня… Отпусти меня!

Пира махнула лапой.

– Убирайся.

Генри побежал спасаться. Я увидел, как мелькнули его светлые волосы.

– Нет! – закричала Нелл. – Остановите его!

Аластор снова посмотрел на меня, в его глазах отражался свет.

Пира подхватила его и пошла к луже крови, которая собралась на опавших листьях.

Мои губы онемели, и я думал: «Пожалуйста, пожалуйста, помоги им… Дай им уйти отсюда…»

Аластор сверкнул глазами. Он сосредоточенно посмотрел на меня, как будто о чем-то думал.

«Стой на месте, Проспер. Мы все еще связаны, но скоро наша связь распадется».

Слабая нить зеленой магии медленно выросла между нами. Она становилась все ярче и ярче, как горящая змея. Ее конец с моей стороны вдруг толкнул меня назад, а потом дернул вперед.

Я зажмурился, сжал кулаки, напряг все мышцы, и приготовился к боли. Но больно не было.

Я заставил себя открыть глаза и в изумлении смотрел, как эта нить делает стежки на моем теле. Он меня лечил. Магия оставляла приятное покалывание, становилось легче.

– Видишь, слизняк, – тихо-тихо сказал Аластор, – я решил позаботиться о человеческом детеныше.

– Что?..

Свет погас. Я посмотрел вниз и потрогал кровавую дыру в рубашке. Под ней была новенькая розовая здоровая кожа. Невероятно, но…

Аластор задрожал и замерцал. Он пытался подняться на лапы, но не мог с ними справиться.

Я уже сделал шаг, чтобы помочь ему, но у меня на пути встала Пира, виляя хвостом.

– Ах ты, человеколюбивая безрассудная скотина! – зарычала Пира. – Ты отдал свою силу, магию, которую ты мне обещал, чтобы исцелить мальчишку? Ты за него хочешь жизнь отдать? Я не позволю тебе! Не позволю! Я приказываю тебе, Пья…

Откуда-то сверху прогремел новый голос, кто-то кругами спускался на пострадавшие деревья, укрывая своей тенью место, где мы стояли.

– Довольно!

Глава 34

Онор среди Реддингов

Захарий выплыл из-за деревьев. Он материализовал свои руки и дернул кровавый ключ. Алый свет сделал его сияние еще ярче, чем в канализации «Размозженного черепа».

Когда щупальца магии оборачивались вокруг него и пронзали его тень, на лице мальчика застыло странное выражение, похожее на боль.

– Захарий, нет! – послышался высокий звонкий голос. – Он и тебя переварит!

Флора выпрыгнула из леса справа от нас. Ее глаза сверкали тем пугающим древним зеленым. Захарий вскрикнул от боли, когда ключ уже почти поглотил его руки.

Пира бросилась к своему светящемуся камню, когда он упал, но Флора оказалась ближе и быстрее.

Кровавый ключ взмыл в воздух и подлетел к ее рукам, как будто эльфийка притянула его. От дружелюбной Флоры не осталось и следа. На ее лице запечатлелись мощь и ярость Древних. Только что вокруг нас стоял темный лес, а через мгновение между деревьями появились сотни сверкающих зеленых глаз.

Эльфы – они же Древние – вышли вперед. Их шаги были похожи на звук дождя, капающего на опавшие листья. Они остановились, окружив поляну плотным кольцом. Их изящные тела были подсвечены алым отблеском кровавого ключа.

Древние были разного роста и обличья, цвет их кожи начинался от землистого зеленого и заканчивался насыщенным коричневым. У кого-то были луки со стрелами, у кого-то маленькие, инкрустированные драгоценностями ножи, но все без исключения направили свое оружие на приближающегося душегуба.

Эльфы стояли кругами в четыре ряда, а иногда и в пять.

Даже огры, оборотни и гули прижались друг к другу, стоя в центре этого странного хоровода.

– Ты в порядке? – спросил я Захария. Мальчик смотрел, как его руки медленно обретают прежнюю форму. Потом он взглянул на меня, и удивленно приподнял бровь, заметив кровь на рубашке.

– Полагаю, что тебе стоит уделить больше внимания своей полной невзгод короткой жизни, – ответил он.

Демоны скрежетали зубами и размахивали когтями в сторону Древних.

Они стояли спиной к группе ведьм, а бабушка, как известно, никогда не упускала возможностей. Она и сейчас меня не разочаровала.

– Дамы, вперед!! – скомандовала она.

Нелл и женщины из «Пера Ворона» разжали кулаки и метнули в демонов облако пыли.

– Погрузись в ночные сны! – хором воскликнули они. – Нет, тебе не до войны!

И демоны, один за другим, попадали на землю, превратившись в кучи чешуи и перьев. Но они были живы. Даже я видел, как они дышат.

– Нет! – завыла Пира. – Нет! Поднимайтесь! Встаньте на защиту своей королевы!

Но демоны, которые несколько часов назад по ее приказу бежали в чужую реальность, сейчас лишь похрапывали в ответ на ее призыв. Одеяло тумана укрыло спящих.

Пира сделала шаг назад и поскользнулась на лесной грязи. Она в бешенстве переводила взгляд с Древних на ведьм и обратно.

Флора притянула кровавый ключ поближе и встала рядом со своим сородичем. Он был выше нашей эльфийки, его руки и ноги были похожи на высохшие тонкие ветви. У Флоры была гладкая блестящая кожа, а его покрывала грубая кора. Желтые и красные осенние листья были его шевелюрой.

– Это старейшина клана Зеленолистов, – сказала Флора. Эхо подхватило ее слова, как будто мы стояли в пещере, а не в лесу. – Он пришел помочь тебе, Проспер Реддинг, в благодарность за твой вклад в спасение оборотней. – Она повернулась к эльфу: – Старейшина, вот кровавый ключ, о котором я тебе говорила.

Его голос был скрипучим, похожим на завывание ветра в изломанных ветках над нами.

– Насколько я понимаю, он еще не сформирован.

– Это ненадолго, – зарычала Пира. – Это королевство теперь наше, сорняк. Мы вырвем таких, как ты, из этого мира за то, что вы сделали с нашим.

– Не думаю, – ответил он. – Мы веками ждали часа расплаты. Вам придется ответить за то, что вы сделали с моим народом.

Аластор по-прежнему лежал, свернувшись калачиком. Его тельце дрожало. С каждой секундой оно становилось все слабее и прозрачнее. Кровавый ключ высасывал из него последние капли магии и жизни. Я с трудом поднялся на четвереньки, и медленно встал на ноги.

«Держись», – подумал я, карабкаясь по влажной земле. Если бы я только мог забрать кровавый ключ у старейшины и разбить его, или что с ним можно сделать…

– Не трогай ключ, Проспер Реддинг, – прогремел голос эльфа.

– Но его нужно разбить! – сказал я. – Аластор совсем ослаб. Ключ высосет из него все силы.

– Флора поведала мне твою историю. – Старейшина, видимо, не понимал. – Твой мучитель лежит у наших ног, побежденный собственным обманом.

– Прекрати, слизняк, – просипел Аластор. – Я всегда мог… о себе… позаботиться. И теперь смогу…

– Повезло тебе, что сейчас я могу помочь, – ответил я и повернулся к Древнему. Остальные эльфы собрались вокруг него и смотрели друг на друга. Глаза старейшины загорелись.

– Тебе есть дело до того, кто навечно поработит твою душу? Ты не желаешь ему смерти? Когда силы его покинут, твой контракт аннулируется.

– Я знал, на что шел, когда заключал эту сделку, – сказал я. – Это был мой выбор, и я несу за него ответственность. Я не ищу легких путей к отступлению. И это не значит, что в прошлом он не совершал ужасных поступков, но он не такой злой, как вы думаете. Он… – я не мог сказать «хороший» или даже «исправился». Но Аластор уже не был тем демоном, которым был в Салеме. Несколько дней назад что-то в нем изменилось. Он спас меня, хотя прекрасно знал, какую цену ему придется заплатить.

Старейшина вытянул узловатые руки, он не был впечатлен.

– Демоны – по природе своей – злобные твари. Их нельзя изменить. Чтобы доказать это, мы сняли скрывающее заклятье с города Редхуда, чтобы дать людям возможность защищаться. Посмотри вокруг, Проспер Реддинг. Разве ты не видишь, сколько зла они натворили за несколько часов? Представь, что так будет выглядеть весь мир.

Так вот что за волшебный щелчок мы слышали, когда бежали по Главной улице!

– И вы так просто позволите разрушить наш мир? – дрожащим голосом закричала Пира, впиваясь когтями в старейшину.

Он взмахнул рукой-веткой, и корни ближайших деревьев сплели клетку вокруг пантеры.

Она билась и рвала решетки, но на их месте вырастали новые.

– Дерзкая демоница, – зашипел старейшина. – За триста лет твой народ не сумел понять, за что вам послана Пустота, и не задумался о том, как спасти свой мир. Демоны убивали наших старейшин, братьев и сестер. И я не вижу причин даровать вам помилование.

Пира зарычала и вновь безуспешно бросилась на решетку своей клетки. Она не могла совладать с ней, вырастающей снова и снова, но не собиралась сдаваться.

– Мы надеялись, что ты отличаешься от своих родственников, – продолжил старейшина. – Но ты захватила трон, убивая и мучая других. Ты ничем не отличаешься от своего отца и братьев.

– Я наказала тех, кто был жесток с демонами, – возразила она. – Только тех, кто это заслужил!

– Ты действительно не понимаешь? Ты отняла у своих братьев силу и жизнь и веками собирала части кровавого ключа. Ты вошла в порочный круг и всего лишь поменяла действующих лиц. А могла бы заглянуть в глубь проблемы и понять, как безответственно демоны пожирали любую магию, до которой могли дотянуться. Но ты решила устроить бунт.

– Нет… это не так. Великий Древний, она сделала то, до чего ни наш отец, ни братья, ни я сам никогда бы не додумался. Она взяла на себя ответственность за то, что происходит в Нижнем Королевстве.

– Не унижайся, брат, – огрызнулась Пира. – Они не заслуживают нашего уважения.

– Нет, – вмешался я. – Он прав. Демоны пытаются меняться. Может быть, они поздно начали, но они действительно смогли делиться магией. И помогать тем, кто в нужде.

– Лишь для своего собственного спасения, – сказал старейшина. – И это сложно назвать самопожертвованием во имя добра.

Я выпрямился и увидел, как Нелл крадется среди деревьев, чтобы подобраться поближе.

– Но что в этой ситуации «добро»? Вы хотели сделать так, чтобы вам было удобнее общаться с людьми, и случайно создали демонов. Потом вы наложили заклятье на наш мир, чтобы никто не мог увидеть тварей, но опять столкнулись с последствиями. Вы перестали контролировать демонов, из-за того, что никогда не могли их принять такими, какие они есть. А теперь, вместо того, чтобы взять на себя ответственность за тех, кого вы сами создали, вы закрываете свой эксперимент.

– И чего же ты хочешь от нас, мальчик? – почти издевательски спросил старейшина. – Демоны и эльфы не могут существовать вместе. Мы все уже успели это заметить.

– Вы уверены? – спросил я. – Я вот, например, помню, как ведьма, демон, эльф, человек и призрак сплотились и стали командой меньше, чем за сутки. И если мы смогли, почему бы и вам не попробовать еще раз? Почему бы… Вам же не надо жить вместе. Можно просто научить их создавать магию в своем мире и рационально ее использовать, чтобы таких проблем больше не было.

– Пожалуйста, подумайте об этом, – сказала Нелл, выбежав из-за спящих демонов и встав рядом со мной. Она быстро оглядела меня, убеждаясь, что со мной все хорошо. – Никто не идеален. Но это же не значит, что демоны не могут стать лучше. И вообще, чтобы взлететь, нужно упасть!

Аластор ухватился за нашу с ним связь, как будто пытаясь взять у меня немного сил или напитаться моим страхом. Он повернулся и оглядел лес, приметив его гниющую разлагающуюся часть.

Я подумал: «Эта история началась здесь, здесь должна и закончиться».

– Разве вы не видите? – сказал Аластор, вставая на лапы. Его тело стало более осязаемым, и он смог сделать неуверенный шаг вперед. – Мы все совершаем ошибки, которые уводят нас с того пути, по которому мы хотели идти. Я заключил сделку с отчаявшимся человеком в этом самом лесу. У него было только одно желание: защитить свою семью от голода и болезней. Мы начинаем из лучших побуждений, а потом идем на компромиссы. Когда рушится замок, никто не ищет ту самую, первую трещину, все бросаются поддерживать падающие стены, кто как умеет.

– Но я не вижу доказательств того, что демоны, как вы все говорите, изменились, – старейшина усмехнулся и прошуршал листьями, опадающими с его головы.

Аластор посмотрел на сестру. Пира присела, готовая к прыжку. Она не отрывала глаз от ключа, парящего между ладонями эльфа.

– Перед тобой моя сестра, старейший эльф. Пира поняла то, чего никто из нас не хотел замечать: есть множество прекрасных демонов, которых унижают и презирают просто за то, кем они родились, а не за их поступки. Традиция не может жить, когда ее корни прогнили.

Пира посмотрела на него.

– Я пыталась защитить всех демонов, а не только душегубов.

Старейшина покачал головой.

– Она хорошая королева, – не отступал Аластор.

– Брат, – попыталась остановить его Пира. – Все напрасно, они не хотят нас слушать…

Аластор продолжил:

– Однажды она зашла слишком далеко. Но она хорошая королева, и в первую очередь думала о том, как спасти королевство, и только потом – себя.

Я повернулся, чтобы посмотреть на реакцию эльфа. Он тоже повернулся и уставился на меня сверкающими изумрудными глазами.

– Даже если бы мы согласились восстановить королевство, демоны сделали все, чтобы у нас не хватило на это магии.

– Но у вас же есть кровавый ключ, – я указал на красный светящийся камень. Пира стояла в клетке, едва переводя дух от напряжения. Я почувствовал, как перед ней сверкнула надежда: старейшина не отказался сразу. Кажется, он задумался над этим предложением.

– Он слишком нестабилен в этом состоянии, – наконец сказал эльф, взглянув на Флору. Та кивнула.

– Он может взорваться, если мы снова перенесем его через портал, – пояснила Флора. – Тогда обрушатся границы миров. Нам нужно перераспределить его энергию в более мелкие и стабильные части.

Вперед вылетел Захарий.

– Я бы хотел смиренно предложить свои услуги. Могу я вместить часть его силы?

– Что? – испугался я. – Подожди, это же, наверное, опасно…

– Я все еще мертв, – напомнил он.

– А это выход, – подтвердил старейшина. Его глаза засияли ярче. – Тени – это концентрат человеческой магии. Потому энергия признает тебя своим сосудом.

– Или сожжет тебя, и ты никогда больше не попадешь в портал, – мрачно заметила Флора.

– Нет, это слишком опасно, – снова заговорил я.

– Но я хочу попробовать. – Захарий посмотрел на меня. Недовольное выражение исчезло с его лица. Он выглядел… умиротворенным. Определившимся.

– Ты должен мне услугу, Проспер Реддинг, и ее время пришло. Я устал от твоих причитаний. Позволь мне самому сделать выбор, и никаких возражений с твоей стороны.

Мне пришлось прикусить язык и промолчать. Живот скрутило. И крутило, и крутило, а потом это ощущение перекинулось на все тело.

Так не должно быть. Захарий должен безопасно отправиться на тот свет.

– Я скучаю по своей семье, – тихо сказал Захарий. – Я мечтаю хотя бы увидеть их и вспомнить, как выглядели их лица. Ты же понимаешь меня. Я хочу освободиться и отправиться туда, где я и должен быть. Разорвать этот круг, в который я попал помимо своей воли.

Разорвать круг. Эти слова эхом отдавались в моей голове. Разорвать круг. Колеса судьбы не просто влекли нас вперед, они нас перемалывали. Это надо остановить. Что-то нужно изменить.

– Но ты не увидишь родных, если все пойдет не по плану, – напомнил я. – Риск слишком велик. Должен же быть другой способ.

– Да, одному духу такую задачу не решить. Но целой семье…

Ветер донес до нас бесплотный голос, от которого я похолодел.

– Всеми королевствами… – начала бабушка, но даже ее слов не стало слышно, когда воздух вокруг посветлел.

Эльфы съежились, когда сквозь них пролетели десятки теней. Шеренга сверкающих призраков тянулась до самого дома, откуда они, видимо, и пришли. Сотни, может тысячи теней. Я втянул в себя воздух и услышал, как Аластор делает то же самое.

– Обалдеть, – хрипло пробормотала Нелл.

Духи были одеты в костюмы разных эпох: чепцы, шляпы, ботинки с пряжками; в более современные наряды. Некоторые были в ночных рубашках, в которых когда-то умерли.

Воспоминания, истории, фотоальбомы – проносились перед глазами, как в кино. Меня разрывало от восторга и нереальности ситуации. Я открыл рот, но не мог ничего сказать. Это же лица с портретов, которыми увешаны все стены холла. Мои предки.

«Ну конечно, – раздался голос Аластора в моей голове. Он все понял и несколько удивился. – По контракту Онор обещал мне души всех последующих поколений Реддингов. И пока я спал, никто не мог забрать их в Нижнее Королевство. Все эти годы они провели здесь, застряв в мире живых».

Впереди стояла женщина в старинном платье, на руках она держала младенца. Ребенок смотрел на меня. И я не видел в нем смерти – только жизнь.

– Сайленс? – прошептала Прю, подходя ближе. – Не может быть…

Но так и было! Ее призрак был совершенно не похож на суровую и несчастную женщину с портрета в скромной раме, висевшего рядом с более впечатляющим изображением Онора.

Тени, собравшиеся вокруг, смотрели на нее с ожиданием. Сайленс нежно мне улыбнулась, ее длинные волосы рассыпались по плечам, а глаза светились любовью.

И она больше не молчала.

– Мы хотим освободиться и получить возможность перейти на тот свет. Позвольте нам помочь мальчику, чтобы закончить эту историю.

Даже старейшина удивленно распахнул глаза.

– Я позволяю. Однако даже магии кровавого ключа, скорее всего, будет недостаточно, чтобы восстановить королевство полностью.

– Пожалуй, мы тоже можем поучаствовать и отдать немного своей энергии? – предложила Сайленс. – Мы поможем посадить семя, чтобы оно росло и питало их в будущем. Взамен мы попросим только две вещи.

Я переминался с ноги на ногу, многозначительно глядя на лиса Аластора.

– Продолжай, – сказал старейшина.

– Во-первых, ты должен дать нерушимую клятву, что поможешь восстановить королевство, – сказала Сайленс. – А во-вторых, мы хотим, чтобы королева-душегуб пожертвовала всю свою внутреннюю магию в знак своих добрых намерений.

– Что? Нет! – крикнул Аластор. – Она не сможет превращаться в животное, открывать порталы и заключать сделки: ей же никогда ее не восстановить!

Старый эльф серьезно посмотрел на Пиру.

– Я принимаю эти условия от имени Древних. Если их примешь и ты, я попрошу ведьм создать зеркало, чтобы вернуться в мир, что когда-то был нашим.

Пира завыла.

– Демонов, которые пришли сюда, не постигнет моя участь?

– Нет, – ответил эльф.

– Я принимаю условия, – сказала Пира, вонзив когти в землю. Несмотря на красоту и силу ее воплощения, королева дрожала. – Я смиренно принимаю наказание.

Она склонила голову перед Сайленс.

– В таком случае, – сказал эльф, подавая знак ковену, – начинайте.

Я хватил Нелл за руку, когда Барби вышла и бросила на землю тот же флакон, с помощью которого мы бежали из Башни Невозврата.

Содержимое растеклось по поляне и со щелчком застыло, образовав гладкую серебристую поверхность. Флора прошла мимо спящих демонов и дотронулась до зеркала, чтобы открыть портал.

Старейшина с кровавым ключом повернулся к Захарию:

– Все тени должны собраться здесь. Я помогу распределить магию, чтобы вы могли ее перенести.

Сквозь меня прошла тень. Я вздрогнул и отошел, чтобы у них было больше пространства. Один за другим, взявшись за руки, они вставали в сияющий круг, и в круг вокруг первого круга, и так далее. Призраки были похожи на годичные кольца дерева. И у каждого на лице появлялось выражение покоя.

К старейшине подошли все призраки, кроме одного, Онора Реддинга. Он тоже совершенно не был похож на самодовольного мужчину с портрета, который вызывающе смотрел на всех с холста и выпячивал свой успех. Этот старик был сломлен маленькой вечностью, которую ему пришлось провести в городе, носившем его имя и хранившем его темные секреты.

Онор остановился рядом с Аластором. Демон поднял голову и встретился с ним взглядом. Несколько долгих секунд никто из них не говорил и не шевелился. Злобы не было, только скорбь.

Я не мог этого понять. Но, может, мне и не нужно было. Онор склонил голову.

– Мое сердце было слабым, и вера пошатнулась.

Аластор кивнул и закрыл глаза, когда старик пошел к другим. Демон не смотрел, как тени в едином порыве потянулись к кровавому ключу. Красный камень изменил цвет и стал изумрудным. Из него полилась магия, сиявшая, как отблески костра.

Призраки начали вращаться, быстрее и быстрее, пока камень не раскололся, и оставшаяся магия не вырвалась оттуда под давлением, похожая на маленький космический взрыв. Энергия поцеловала каждую тень в лоб и в щеки, и тени друг за другом отправились в портал.

Захарий остался один.

– Полагаю, мы скоро увидимся, – сказал он залетая в портал, – но, надеюсь, не слишком скоро.

Я кивнул. Поляна потемнела. Стало тихо. Я отошел назад и обнял Нелл. Она взволнованно посмотрела на меня, но ничего не сказала, даже когда ковен в полном составе обошел спящих демонов и встал рядом с нами.

– Ну? – бабушка была не из тех, кто долго подбирается к сути. – Полагаю, здесь не помешает помощь, чтобы забрать у душегуба силы. Для этого отлично подойдет заклинание Гуди Пруфрок, разумеется, но если ты хочешь отнести ее магию сам, я бы предложила какой-нибудь контейнер, чтобы случайно не присвоить ее.

Старейшина пристально посмотрел на нее. Бабушка, конечно же, пристально посмотрела на него в ответ.

– Уверяю вас, Гуди Реддинг, я способен справиться с этим самостоятельно.

– Вот она, наша девочка, – пробормотала Барби. – Не упустит случая поссориться с мифологическими силами созидания.

Флора взмахнула руками, освобождая Пиру из плена корней.

Пантера грациозно прошла вперед, она гордо держала голову, ожидая наказания.

– Подождите, – сказал Аластор, выступая вперед на трясущихся лапах. Он смотрел то на сестру, то на старейшину. – Я хочу предложить другую сделку.

– Не испытывай моего терпения, демон, – предупредил эльф.

– Но я разбираюсь в выгодных сделках! Сколько раз я их заключал! Мне кажется, что мое предложение вам понравится не меньше, а, возможно, и больше, – продолжал Аластор. – Также оно ни в коем случае не нарушит вашего соглашения с Сайленс Реддинг.

Старейшина просто смотрел на него.

– Продолжай.

– Не забирайте энергию Пиры. Я готов предложить взамен все, что осталось от моих сил.

Глава 35

Истинное имя

– Что? – Нелл повернулась ко мне, она тоже была потрясена. – Я верно все расслышала?

– Ал, – сказал я, нервно хихикнув. – Ты не можешь. Не будь идиотом.

– Не надо, брат, – воспротивилась Пира. – Я понесу наказание. Мне не нужна твоя помощь.

– Тебе не нужна моя помощь, – согласился Аластор. – И вряд ли когда-нибудь понадобится. Но сейчас ты нужна другим демонам. Ты нужна королевству. Возможно, я мог бы стать великолепным королем, держал бы всех в страхе. Но теперь я… Просто не нужен.

Не нужен? Похоже на очередную уловку. Кажется, у него есть хитрый план. Может быть, он нашел какую-то лазейку, чтобы избежать наказания.

– Очень смешно, Аластор, – сказал я. – Все время, что мы были вместе, твоим главным желанием было взойти на трон. Это было главной причиной, по которой ты мне помогал, разве нет? А я тебе в этом так и не помог, помнишь?

– Ты ведь все еще хочешь расторгнуть договор?

– Да, конечно, но…

Аластор повернулся ко мне. Один глаз светлый, другой темный.

– Договорились. Я освобождаю тебя от всех обязательств, предусмотренных контрактом, и не претендую на твою службу. Я освобождаю тебя, я освобождаю тебя, я освобождаю тебя.

Сверкающая волна прокатилась по мне от головы до самых пяток.

– Что? Аластор…

Он отвернулся.

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказала Нелл, склонившись к лису. Она протянула к нему руку, но та лишь прошла сквозь призрачный силуэт. Флора встала позади, вернувшись к своему обычному облику. Она поняла, что произошло.

– Злодейский душегуб, – сказала Флора. – У тебя осталась лишь твоя магия. Ты даже не можешь материализоваться. Если ты это сделаешь, то исчезнешь и никогда не сможешь вернуться.

Нелл повернулась к ведьмам в поисках подтверждения. Они собрались в один зеленый бархатный клубок и совещались. Наконец бабушка кивнула.

– Это нелепо, – резко заметил я. – Вы все с ума сошли?

Жаба прыгнул мне на плечо. Удерживая равновесие, он ткнул меня когтем в щеку и неодобрительно покачал головой. Аластор повернулся к старейшине:

– Вы согласны? Гуди Реддинг, займешь ли ты место основателя своего рода, чтобы все исправить?

– Согласен, – произнес старейшина.

– Да, – сказала бабушка, – и, кстати, скатертью дорога.

В ушах стоял гул. Я с нарастающим ужасом смотрел на сцену, которая разворачивалась передо мной, и не верил в реальность происходящего.

– Стойте! – воскликнул я. – Почему никто не видит, что это неправильно?

«Что происходит? Аластор!»

Но он даже не взглянул на меня.

– Что это значит? – спросила Пира. – Почему ты решил это сделать?

– Это меньшее, что я могу сделать, – ответил Аластор. – У меня нет времени, чтобы все исправить, но, возможно, это поможет восстановить наш дом. И еще, воспринимай это как мое извинение за все века, что я не помогал тебе, когда ты больше всего в этом нуждалась.

– Брат…

– Позволь мне оказать эту маленькую услугу, – сказал он, – и еще, возьми немного моей магии, чтобы оживить наших братьев. Им не хватает ума и вкуса, но и они заслуживают второго шанса.

«Нет-нет-нет… это совершенно неправильно».

– Уже поздно, а этот человеческий город тоже нужно восстанавливать, – поторопил Аластора Древний. – На колени, тварь.

Ковен окружил их. Нелл оглянулась на меня, прежде чем встать в круг рядом с Барби и бабушкой. Кровь стучала в висках, и я не мог разобрать слов заклинания, которое они читали. Магия поднималась откуда-то из глубины их тел, сплетаясь в центре круга. Эльфы проходили сквозь зеркало, отправляясь в путешествие в Нижнее Королевство.

Вскоре остались только Флора и старейшина. Эльфийка печально мне улыбнулась. Я перевел взгляд с нее на Аластора. Он поднял мордочку, царственно восседая на осенних листьях. Его хвост обвивал его, сложившись в вопросительный знак. Рядом горестно подвывала Пира. Нелл и другие ведьмы творили заклинание. Я шагнул вперед, потянувшись к Аластору, но Прю бросилась ко мне и заключила в объятия. Я попытался высвободиться. Но она держала крепко.

– Он пытался уничтожить нашу семью, – напомнила она, – он может убить тебя.

Но ведь не убил. Он и не мог.

– Это неправильно, – сказал я, глаза невыносимо жгло. – Так не должно быть!

Силуэт Аластора начал расплываться. Исчезать.

«Не уходи».

Когда я впервые увидел его, Аластор был отражением на темной поверхности стекла. Он сиял ярче, чем пламя свечи в моих руках. Аластор выглядел очень маленьким, но его шерсть топорщилась и клыки сверкали. Он был воплощением ненависти. А сейчас, когда он наконец взглянул на меня, он был тихим и спокойным, как луна в небе.

Я должен был спросить его, почему. Я должен знать, почему он это делает.

– Не уходи, – повторил я. – Не уходи.

Это все очень не вовремя. И это никогда не будет вовремя. Нет, должен же быть другой выход. Я могу, я должен спасти его.

В последний момент, прежде, чем он исчез, я услышал его голос в своей голове. В самый последний раз.

«Прощай, Проспер Реддинг. Ты не такой, каким тебя пыталась сделать твоя семья, и, видимо, я».

Глава 36

Ни здесь, ни там

Как это все-таки странно – умирать. Аластор никогда не думал об этом всерьез. Он просто полагал, что когда-нибудь смерть придет и положит костлявую руку ему на плечо. Демону станет холодно, и все закончится. Он никогда не сомневался в собственной правоте. Он никогда не верил, что избежит смерти.

Когда Реддинги хотели сжечь его дотла, он просто отказался отпустить свою жизнь. Тогда Аластор решил, что еще не готов.

Но теперь ничего странного в том, чтобы умереть, не было. Любая жизнь когда-нибудь закончится: через несколько часов, дней, лет, десятилетий или веков. Все, что начинается, непременно заканчивается.

И все равно было немного странно отказываться от желания улизнуть. Просто сделать последний вдох и отправиться на тот свет. Конечно, если бы демонов пускали на тот свет. Об этом он тоже прежде не задумывался, даже в Междумирье, где никто не живет и не умирает. Просто продолжает дышать. Тогда вокруг ничего не было: ни звука, ни света, ни воздуха, ни земли. Он просто летел куда-то и летел.

«Послушай», – раздался голос у него в ушах. Демон отмахнулся от него и попытался сосредоточиться на потоке, который нес его вперед. Почему-то ужасно медленно.

«Ты же не хочешь умирать».

Конечно, он не хотел, но согласился же. Возможно, это был единственный правильный выбор за всю его многовековую жизнь, за все жизни, которые он прожил в ее рамках.

Он был князем, но первые сто лет провел учеником, – еще лет двести-триста – воином, и все остальное время – собирателем душ.

Наверное, если бы у него было время, он мог бы заняться еще чем-нибудь. Например… Скульптором бы стал. Лепил бы симпатичных маленьких пони в разнообразных боевых позах.

«Можешь прожить все эти жизни. И другие тоже. Только вернись».

Уф! И что, ему теперь придется провести вечность с этим хамоватым беспокойным сознанием? Но почему этот голос был так похож на… на…

Его имя вертелось у демона на языке. Вместе с ним в памяти возникло лицо. Немного похожее на крысиную мордочку, но это сходство характерно для всех людей.

«Аластор! Да послушай же! Не умирай!»

– Это еще почему? – прошептал он в пространство.

Ему больше нигде не было места. Королевству он был не нужен, мир людей его больше не интересовал. Или демон просто не хотел его завоевывать.

«Не все в жизни дается сразу. Мы сами должны решать, кем хотим стать, и сами должны находить свое место в мире».

Звучит утомительно. Хотя…

Аластор попытался обернуться, понять, где находится источник звука. Зацепиться за последнюю ниточку, которая их связывает. Он пытался за нее ухватиться, но руки были пусты. Остановиться не получалось. Он уже чувствовал, как превращается в пыль.

«Я приказываю тебе вернуться! – голос мальчика отдавался эхом в темноте. – Я приказываю тебе вернуться в мир живых».

Но этого было недостаточно. Аластора уносило все дальше, но вдруг он услышал:

«Пьянящая злость, я приказываю тебе вернуться».

Демон услышал.

«Пьянящая злость, я приказываю тебе вернуться».

Он не мог сопротивляться.

«Пьянящая злость, я приказываю тебе вернуться».

И бездонная тьма расступилась, выталкивая его обратно. Аластор подумал, что, по крайней мере, еще одна жизнь у него осталась.

Глава 37

Братья и сестры

Он материализовался из тумана, и завертелся вместе с искорками магии, все еще летающими вокруг. Воспротивился уносящему его порыву ветра. Аластора затянуло в мир людей, и он стал слабее, чем раньше, и уменьшился до размера новорожденного щенка. Его глаза были закрыты, как будто он все еще думал, не уплыть ли ему из глубокого сна в вечный. Он часто дышал. Прю ахнула. Она наконец ослабила хватку, и выпустила меня. Я упал на колени рядом с ним, не глядя, как старейшина забирает его магию и уходит через портал, таща за собой сопротивляющуюся Флору.

– Давай, – выдохнул я.

Аластора больше не было внутри меня, а его «смерть», видимо, перерезала последнюю нить связи, которая у нас оставалась, последние признаки его присутствия, последнюю зацепку, благодаря которой я смог приказать ему вернуться к жизни. Все это оборвалось, и он вернулся. Сила, вытянувшая его обратно, была похожа на молнию, пронзившую меня с головы до ног.

– Давай, Ал, вставай. Наори на меня… Расскажи, какой я дурак, что не слушаю твоих распоряжений… Как подло я нарушил наш уговор…

– Как это возможно? – спросила Нелл, озираясь. Но остальные ведьмы точно так же не ожидали его возвращения.

– Он жив? – спросила Пира, наклоняясь вперед.

Она мягко пошевелила брата лапой, пытаясь его разбудить.

– Брат? Ты меня слышишь?

– Вряд ли, – прошептал я.

Она уставилась на меня.

– Ты призвал его из мертвых. Ты назвал его истинное имя. Даже я до такого не додумалась.

– Я попытался, – сказал я. – Но, видимо, есть шанс, что он может снова уйти…

От шороха листьев и громкого рыка по коже побежали мурашки. Демоны пробуждались от своего странного сна.

– Ведьмы! Что вы сделали? Где наша королева? – оборотень бил себя лапкой в грудь, поднимая остальных пронзительным воем.

Пира вскинула голову и крикнула:

– Замолчите сейчас же!

– Кровавый ключ! – запричитал один из демонов – хоб, обнюхивая землю, пытаясь найти что-то на камнях.

– Смотрите, лис! – заверещал кто-то еще. – Потерянный принц!

Гоблин подпрыгнул, чтобы лучше видеть из-за огров, и приземлился в полуметре от нас. Он размахивал когтями и интересовался мнением королевы:

– Ваше величество, хотите, я выпотрошу его в вашу честь?

Пира, рыча, прыгнула к Аластору.

– Мой брат спас всех нас. И вы будете относиться к нему с уважением, когда мы вернемся в Нижнее Королевство через любезно предоставленное ведьмами зеркало. Там нас ждут Древние.

От этих слов у многих ее подданных появилось странное чувство, что их только что ударили чем-то тяжелым по голове.

– На ужин? – с надеждой спросил один из оборотней.

Королева покачала головой.

– Ваше величество, – обратился один из огров, растерянно глядя на свою дубинку. – А как же хаос? Ад кромешный?

– Все закончилось, – ответила Пира. – Мы должны уйти до рассвета.

Несмотря на эфемерную форму Аластора, Пира смогла поднять его за холку.

– Подожди, – окликнул ее я, пытаясь взять демона из ее зубов.

Пантера взглянула на меня.

– Не могу. Ему нужно вернуться домой, чтобы восстановиться. Иначе он снова исчезнет. Он уцепился за последнюю нить и выжил только благодаря твоему приказу.

– Как я узнаю, что с ним все в порядке? – спросил я.

Пира наклонила голову.

– Узнаешь, Проспер Реддинг. Я полагаю, ты узнаешь.

Демоны уходили из леса, один грустнее другого. Парочка побежала к совершенно спокойным ведьмам и для виду порычала. Еще несколько демонов попробовали разочарованно царапать и пинать деревья.

– Да, кстати, маленькая ведьма, – Пира обернулась, стоя перед зеркалом. – Контракт твоего отца аннулирован. Но он сам, к сожалению, останется твоим личным проклятьем.

– Ах, да, – холодно сказала бабушка. Она прошла мимо нас туда, куда бежал Генри Белгрейв. – Думаю, он скоро объявится.

– Что вы с ним сделаете? – спросила Нелл, прижимая руки к груди.

Бабушка повернулась к ней. Мягкость не была одним из ее врожденных качеств. И приобретенных тоже. Ей никогда не стать классической бабулей с седыми волосами, которая печет печенье и учит внуков вязать или ухаживать за огородом. Но ей и не нужно было. Внутри бабушки был железный остов. А для защиты семьи лучшего и не придумать.

– Я сделаю все, чтобы найти твоего отца и призвать его к ответу, если не в человеческом суде, то в Верховном Ковене. Я никогда не прощу ему того, что он пытался убить моего внука.

Нелл, сглотнув, кивнула.

– Однако, – продолжила бабушка, – я хотела бы прекратить вражду прошлых поколений и предложить тебе, последней из Белгрейвов, все, чего пожелает твое сердце. Любую сумму денег. Воплощение любой мечты.

Нелл некоторое время была в шоке, но ей не нужно было долго думать, чтобы назвать свое желание.

– Я хочу, чтобы он отказался от опеки надо мной, чтобы моим официальным опекуном стала Мисси. Не знаю, возможно ли это, даже с вашими силами.

– Посмотрим, – ответила бабушка. – Я постараюсь. Кое-кто вдохновил меня перевернуть страницу нашей длинной семейной истории. Я надеюсь на возможности, которые принесет этот чистый лист, и чудеса, которые теперь могут произойти.

– Так много вариантов, чтобы начать. В некотором царстве, в некотором государстве… Жили-были… Боже, как давно это было… В одном городе…

Я положил руку Нелл на плечо, и мы пошли в дом.

– А как насчет того, что «Все, что случилось с нами, лишь пролог»^[11]?

Я обернулся и увидел, что бабушка одобрительно кивнула. Слова значили меньше, чем то, что писать новую историю я буду не один.

Прю с ведьмами вернулась в дом, чтобы сказать горожанам, что скоро можно будет расходиться по домам. Я, впрочем, не очень понимал, как это возможно, учитывая вчерашние разрушения.

Бабушка только щелкнула пальцами и попросила подать всем горячего чаю и завтрак, кто какой пожелает.

Эльме пришлось объяснять всем, что вчера произошло. Она так и не смогла выбрать между массовой галлюцинацией из-за утечки газа и чем-то еще менее правдоподобным. В конце концов, ковен решил не накладывать заклятие забвения на весь город. Нам нужно было обо всем помнить.

Бабушка и оставшаяся часть ковена отправились через лес к тому, что осталось от Редхуда. Мы с Нелл шли за ними и смотрели, как они разбирают защитные пирамиды, которые все еще работали.

– Знаешь, – начал я, и, кажется, покраснел. Я прочистил горло и попытался сделать так, чтобы мой голос не дрожал. – Ты же можешь остаться. Здесь. В смысле, в Редхуде, на родине пирожных из тыквенных листьев. Вдруг тебе захочется сюда приехать на каникулы из Академии полумесяца, если ты все-таки туда уедешь. А можешь ведь ивообщеостатьсяздесьжить.

Облако темных кудряшек только добавляло недоумения во взгляд Нелл.

– На каникулах мне нужно будет возвращаться в Дом семи ужасов и думать, что с ним делать дальше.

Надежда во мне угасла.

– Ладно.

– А у Мисси есть магазин, – напомнила Нелл. – И я буду жить с ней, надеюсь, что твоя бабушка поможет нам все официально оформить.

Точно-точно. Можно ли быть таким дураком? Мне было так больно, как тогда, когда Аластор впервые не ответил мне. Я еще раз судорожно вздохнул и вытер ладони о джинсы.

– Очень хорошо, – сказал я и попытался улыбнуться. – Я так рад за тебя.

Я, на самом деле, был рад.

– Ты будешь скучать, – сказала она. По ее лицу медленно расплывалась улыбка. – Очень сильно.

– Нет, не буду.

– Нет, будешь. – Нелл обернулась, чтобы лучше видеть, как защитное заклинание распадается на миллионы маленьких падающих звезд.

Они посыпались на нас, застревая в ее волосах, как изумрудные блестки.

– Неважно, далеко мы или рядом. Ты мой друг. Я твой друг. Вот и все.

– Заметано, – согласился я.

– Финальная сцена, – добавила Нелл.

– Титры.

Примерно через час, сразу после того, как горожане разошлись по домам, в Редхуд примчалась взволнованная Мисси. Она не могла попасть в город и даже найти его из-за защитного заклинания, и несколько часов просто колесила вокруг. Нелл представила ее ведьмам «Пера Ворона», и мама с дочкой отправились домой готовиться к заседанию Верховного Ковена.

Горожане, вернувшись к своим домам, смотрели на магическое представление, которое разворачивалось вокруг. Мы с Прю сели в самом центре городской площади. На ступеньках разрушенной беседки. Мы взяли пакет каштанов из перевернутой тележки и ели их, глядя, как Редхуд магическим образом восстанавливается. Кирпичи здания суда, которые просто валялись рядом, вставали каждый на свое место. Разбитая витрина «Завтрака пилигрима» засверкала, собралась в целое окно и встала на место.

– Эй, Проспер, – вдруг сказала Прю. – Я только что поняла, что так и не сказала тебе спасибо. За то, что ты спустился за мной вниз…

Я смотрел на каштаны.

– Не думаю, что сделал что-то особенное. Только помог тебя похитить.

– Это не твоя вина. Мне не стоило ехать в Салем одной. Но я не знала, чего хочет бабушка. Я боялась, что она попытается меня остановить. Я просто хотела сказать… что все это напомнило мне, как ты мне всегда помогал. – Она печально усмехнулась. – Ну, до операции. И вообще все время. А я тебе и не помогала особенно.

– Это совсем другое, – запротестовал я.

– Вообще-то нет, – остановила меня Прю. – Но я обязательно исправлюсь.

– Да не надо мне постоянно помогать, – признался я. – Необязательно меня все время вытаскивать из проблем. И я понимаю, что и мне не стоит постоянно вмешиваться в твою жизнь. Все меняется. Мы выросли. Это нормально. Все течет, все меняется. Наверное, это хорошо.

Она кивнула.

– Да. Думаю, ты прав. Но, Проспер, некоторые вещи не меняются. Например, то, что мы близнецы. Или, что бабушка ненавидит, когда салфетки складывают в форме животных. Что папа поет в машине и всегда фальшивит. И это тоже хорошо.

У площади залихватски припарковалась знакомая синяя машина. Ну, как припарковалась… Не знаю, кто из родителей был за рулем, но они просто ударили по тормозам и бросили автомобиль на середине улицы.

Сначала появилась мамина рыжая голова. Родители приехали искать нас на площади. Когда мама нас заметила, она ахнула. И тут я понял, что забыл поменять рубашку на менее окровавленную.

– Наконец-то! – сказала Прю и отряхнула ореховые крошки. – Я так хочу домой.

Мама с папой неслись к нам, выкрикивая наши имена. Они бросили сумки и пальто на дорогу и помчались через газон.

На ветках снова появились листья, засиявшие в золотом утреннем свете. Подул свежий ветерок. Я улыбнулся и встал.

– Я тоже.

Глава 38

Свет мой, зеркальце

В чем Редхуд точно был лучшим – так это в умении хранить секреты. После того, как ковен все закончил, Главная улица и все близлежащие выглядели в точности как прежде. Каждый кирпич и каждая доска вернулись на свои места. Полосатые тенты были натянуты. Полностью уничтоженные живые изгороди и клумбы были высажены и подстрижены вновь, ослепляя обычным великолепием. Некоторое время жители Редхуда живо обсуждали случившееся. Это был рассказ о реальном происшествии, но потом… впрочем, вы сами знаете, как это происходит. Мистические истории быстро становятся популярными, превращаясь в сплетни, которыми обмениваются в продуктовых лавках. И только фотографы-любители прочесывали по ночам лес, ища подтверждений тому, что все это не было коллективным кошмаром.

Светящиеся искры магии запечатлелись на лицах людей, поблескивали порой в глазах. Вскоре память о том дне начала угасать, так как жизнь в Редхуде вошла в привычное спокойное русло. Городские собрания возобновились. Парады проходили по расписанию. Школьная пекарня устраивала ежегодное соревнование по выпечке Тихих пирожных из тыквенных листьев.

Единственное, что упорно отказывалось возвращаться к обычной жизни – это я сам. Раньше, куда бы я ни пошел, на каждом шагу слышались перешептывания. Чаще всего я ходил по школьным коридорам, уставившись в пол. Или искал тихое место, чтобы съесть в одиночестве свой обед, чтобы ко мне никто не приставал.

Сейчас я все еще одинок, да и шепотки никуда не делись. Но теперь меня совершенно не заботит, что обо мне говорят. Если я не могу быть собой – если Проспер Реддинг не может проводить время в художественном классе Академии имени Реддинга и работать над своими проектами. Если он не может говорить то, что хочет сказать, и делать то, что хочет делать. Зачем тогда все это случилось?

Я знаю, что родители беспокоятся обо мне. Я рассказал им все, что произошло со мной за недели отсутствия. Конечно, пришлось опустить некоторые подробности, чтобы они не заперли меня в комнате до конца моих дней и избежали мучительных кошмаров. Но временами, по ночам, я слышу их приглушенные разговоры, доносящиеся из гостиной через вентиляцию. Что мы можем сделать для него? Можем ли мы быть уверены, что с ним все в порядке?

Но, тем не менее, им лучше бы позаботиться о себе. Семейная удача, сопутствовавшая нашей семье на протяжении столетий, внезапно закончилась. Семейные предприятия начали закрываться из-за нехватки поддержки и финансирования. На нашем победоносном пути возникли препятствия. Ничего страшного или смертельного, но уверенность в будущем все-таки пошатнулась.

Тихие дни сменялись неделями, затем – месяцами. И, так же, как в этой книге, в книге времен года открылась зимняя глава. Однажды декабрьской ночью, когда город сиял как снежный шар, летящий сквозь метель, горячий, как пар, порыв воздуха скользнул по моей кровати. Я приоткрыл глаза и увидел белого лиса, примостившегося на письменном столе. Длинный пушистый хвост лежал на незаконченной домашней работе по математике и двигался слева направо. Зеркало позади лиса подернулось рябью. Я закрыл глаза и повернулся на бок… И тут же вскочил, держась за сердце.

– Не может быть! – удивленно, но с облегчением воскликнул я. Я ничего не слышал о нем, не знал, все ли у него в порядке. А сейчас он тут, как ни в чем не бывало.

– Спишь, как обычно, свернувшись как маленький слизняк, – сказал Аластор с неприкрытой нежностью. – Предсказуемость людей не перестает меня радовать.

Вокруг него были аккуратно, словно в лучших галереях мира, расставлены мои фарфоровые пони. Он подхватил одну из фигурок пушистой лапкой и погладил изогнутую шею. Коробка, в которой они хранились в глубине шкафа, была открыта и стояла посреди комнаты. В лунном свете, пробивающемся сквозь занавески, я смог разглядеть глубокий отпечаток зубов на ее крышке.

– Весело, – произнес я. – Ты смотрел, как я сплю? Это чересчур даже для тебя, дружище.

– Демоны пугают, люди пресмыкаются, – ответил Аластор, вылизывая лапу. – Мы не можем идти против собственной природы.

– Может, ты прикроешь портал, пока что-нибудь еще сюда не залетело? – предложил я, протянув руку, чтобы взбить подушку. – Я, между прочим, все еще вычищаю из дома клочки пуха и перьев.

Я лег, укрылся одеялом и притворился, что закрыл глаза. Мой обман могло выдать только предательское сердцебиение, если Аластор мог его слышать.

– Как опрометчиво! – сказал лис. – Ты не посмеешь спать, пока я говорю с тобой. Должно быть, ты скучаешь по нашим разговорам в твоей голове. Но я не против того, чтобы общаться через сны.

Я закатил глаза, предварительно открыв их, и со стоном перевернулся на спину. Кстати, было немного странно, что он просто не объявился в моих снах, а пришел сюда сам. Если, конечно, он не собирался соблазнить какого-нибудь ничего не подозревающего смертного на контракт.

– Что тебе нужно, Ал?

– Ал! Да сколько раз… – голос лиса дрогнул, он закашлялся и прочистил горло. – Я пришел, чтобы обсудить важные государственные дела, в которых мне может пригодиться… твое мнение.

Я пытался хоть немного успокоиться, чтобы кровь перестала пытаться пробить сосуды, когда я слышал его голос. Государственные дела, ну-ну.

– Блох у тебя нет? – спросил я, приподнимаясь на локтях.

Демон оскалился.

– Как я и говорил, я хотел бы узнать твое мнение кое о чем, если в твоем перегруженном школьном расписании найдется время. И в расписании маленькой ведьмы. Но эльфа с собой не берите. И оборотней тоже не надо. И рыжую супер-Реддинг тоже не стоит. Она отлично спасает только свою шкуру.

– Кое о чем, ясно. – Я наклонил голову. – Ал… ты что… скучаешь?

– Э-э, нет, конечно! – зашипел Аластор. Его голубой глаз сегодня горел ярче, чем обычно. – Это очень скучное кое-что. Мне этой проблемой некогда заниматься! У меня на этих теней-мошенников времени нет. Я просто подумал, вдруг вы, как люди, легко найдете с ними общий язык. Эльфа не берите.

– Ты это уже говорил, – ответил я и почесал голову, пытаясь понять, что на самом деле происходит.

– Ты спрашивал у Нелл, сможет она или нет?

Я разговаривал с Нелл каждый день. Ей нельзя было проносить телефон в Академию полумесяца, ведь уехать в интернат, расположенный вдали от друзей и родных – недостаточное наказание. Но она заколдовала пару тетрадей и они синхронизировались. Я мог писать или рисовать ей что-нибудь, а тетрадь показывала ей это в Нью-Йорке.

– Я думал, что ты сам можешь поднять эту тему при случае, – сказал демон. По глазам было видно, что он занервничал. – Обиталище ведьм несколько…

– Слишком хорошо охраняется? – закончил я за него.

Я потянулся за телефоном, притворился, что печатаю и сказал:

– Эй, Нелл, говорить можешь? Тут Аластор просит нас ему помочь. Пропадает, говорит.

Лис тихонько взвизгнул и попытался выбить телефон у меня из рук.

– Ладно, ладно, – успокоил его я. – Шучу. Ты смотришь на конец света, не дрогнув, а шутки пережить не можешь?

Аластор нахмурился и пересел на другой конец кровати.

– Эй, как дела? – осторожно спросил я. – Все хорошо?

– Да будет тебе известно, что дела мои совершенно ужасны: я главный советник королевы, – сказал Аластор и с достоинством взмахнул хвостом. – Все наши подданные меня уважают и боятся. Они падают ниц, стоит мне…

– Значит, они по-прежнему слушают только Пиру? – зевая, перебил я. У лиса от удивления чуть не отвалилась челюсть, но пока он не успел выразить свое негодование словами, я добавил: – Жесть, конечно. Но тебе просто надо чаще показывать им свою заботу. И под словом «забота» я имею в виду любой способ продемонстрировать им, что ты не хочешь, чтобы они умерли.

Лис поднял на меня глаза.

– А вот ты, как селянин, скажи, твои друзья-селяне предпочитают дары или милосердие?

– Э-э, – обычно, и то, и другое, – ответил я. – И это характерно как для людей, так и для демонов. Я бы, может, еще предложил перестать называть их селянами и подданными.

Он удивленно уставился на меня.

– А как мне к ним обращаться?

– Ну, попробуй, демоны. Или… дорогие жители Нижнего Королевства?

Аластор презрительно скривился.

– А если смерды? Или… работяги?

– Мне кажется, это просто синонимы к слову «селяне». А почему бы не сделать так, чтобы разговаривала с ними только Пира, а ты будешь этаким серым кардиналом? Ты можешь заслужить их любовь иначе. Просто убедись, что население твоего королевства не голодает и не находится в опасности, скажем, от нашествия лавовых червей.

– Лавовые черви очень медленные и тупые, слизняк, – терпеливо объяснил Аластор. – Но я понял твое предложение и обдумаю его на досуге.

Я показал ему большой палец.

– Что с твоим пальцем? – спросил он. – Он сломан? Зачем ты его так держишь?

Я вздохнул.

– Неважно.

Он снова запрыгнул на стол, осторожно обходя фарфоровых пони.

– Я позову тебя, когда придет время, когда луна будет полной, а темные ветра будут кусаться ледяными зубами.

– В смысле, во вторник? – спросил я. – У меня же уроки. Может это еще немного подождать? Каникулы начинаются в пятницу. Мне придется притворяться, что я не знаю о том, что этот город основан демоном, когда буду представлять проект про первые годы Редхуда.

Демон вздохнул.

– Людишки!

– Эй, Ал, – окрикнул я демона, уже собравшегося войти в портал. – Не хочу тебя расстраивать, но все-таки ты мой друг.

От этих слов у него шерсть встала дыбом. Я откинулся на подушку и повернулся на бок, стараясь не расхохотаться. На улице пошел снег, засыпая подоконник мелкой серебристой пылью. Было очень тихо – и на улице, и у меня на душе.

Утром понять, что Аластор на самом деле был здесь, можно было только по следу лисьей лапки на пыльном столе. И по новой, словно приглашающей войти, тьме, отблеск которой появился в самом центре серебристой поверхности моего зеркала.

Благодарности

Моим любимым тщедушным, избалованным гоблинам. Шучу! Из-за тайной магии издательского дела, также известной как сокращения и печать, у меня не было возможности поблагодарить в первой книге о Проспере Реддинге всех, кто помог воплотить эту серию в жизнь. Так что позвольте сделать это здесь.

Во-первых, спасибо Синди, моей маме, за те действительно ужасные истории из ее детства в Массачусетсе. Кошмары преследовали меня из-за них годами, особенно тот, про кладбищенскую ограду. Но я от всего сердца благодарна за них, ведь они помогли мне написать эти маленькие, темные, мистические книжки. Спасибо, что помогла добавить деталей к описанию осени в Новой Англии. Ты вырастила меня в штате, в котором времена года не очень отличаются друг от друга, у нас тут есть разница только между Умеренно Прохладно и Невыносимая Жара.

Я благодарю мою сестру Стеф за помощь в распространении информации о серии и за поддержку, когда она была больше всего нужна мне. И я очень люблю Даниэля и Хейли.

Шлю полный котел сладостей Сьюзан Деннард – в благодарность за ее вклад и идеи, которые помогли мне придумать этот мир и в деталях описать его. Сьюз, большое спасибо за то, что ты читала ранние черновики первой книги. Ты помогла мне сделать эту историю ярче.

Спасибо Анне Джарза за великолепные ранние отзывы. И за то, что не дала мне забыть об этой истории, дожидавшейся своего часа на жестком диске.

Дьявольская благодарность сотрудникам издательства Disney Hyperion за то, что помогли мне… секундочку… закошмарить эти книжки в жизнь! Вы все чудовищно талантливы и монструозно великолепны – во всем, что делаете. Лора Шрайбер, ты – королева демонов! Спасибо огромное, за то, что увидела потенциал в моих книгах и помогаешь сделать их более насыщенными, эмоциональными и веселыми. Подниму за тебя бокал тараканьего сока.

Спасибо Эмили Миан и Мэри Мад, Сил Бэллинджер, Марси Сандерс, Дине Шерман, Холли Нейджел, Элке Вилла, Эндрю Сансону, Дженнифер Чан, Гаю Чаннингаму, Мередит Джонс, Дану Кауфману, Саре Либлинг, Кесси Макгинти и Мэри Энн Нейплс – за тяжелую работу и поддержку. А менеджеры по продажам? Вы, ребята демон-стративно прекрасны!

И неизменное спасибо моему агенту Меррили Хейфец за ее ужасающе прекрасные советы и поддержку. Ребекка Эскилдсен, ты просто невероятна!

И наконец, спасибо множеству ароматических тыквенных свечей, пожертвовавших своими жизнями, чтобы эти книги были написаны адски жарким летом среди кактусов.

1

Charity – милосердие (англ.). Здесь и далее прим. редактора.

2

Honor – честь (англ.).

3

Prudence – предусмотрительность, благоразумие (англ.).

4

Grayscale – оттенки серого (англ.).

5

Elderflower – бузина (англ.).

6

У. Шекспир, «Юлий Цезарь», перевод П. Козлова.

7

Mountain Dew – горная роса (англ.). Безалкогольная газировка желто-зеленого цвета.

8

Silence – безмолвие, тишина (англ.).

9

У. Шекспир, «Как вам это понравится», перевод Т. Щепкиной-Куперник.

10

Hazel wood – орешник (англ.).

11

Цитата из пьесы У. Шекспира «Буря», перевод М. Донского.