Они не в духе…

«Атмосфера, атмосфера, я что, похожа на атмосферу?»^[2] С тех самых пор, как она произнесла эту фразу, перед Арлетти преклоняются не меньше, чем перед Папой Римским. Великая спорщица, за словом в карман не лезет, чувствительная, обидчивая. Если вы решитесь перейти дорогу парижанке, то это на ваш собственный страх и риск. Все, о чем мы тут пишем, может быть вполне отнесено и к парижанам. Но так как нашей целью все-таки являются цыпочки, простите, господа, вам придется подождать, настанет и ваш черед.

Любому иностранцу, прибывшему с визитом в Париж, потребуется не менее недели, чтобы свыкнуться с ритмом города. Здесь переходят улицу не по переходу, а где вздумается и на зеленый свет (для машин), и осыпают бранью водителя, набравшегося смелости не уступить вам дорогу. Толкаются, когда садятся в автобус и выходят из него. На улицах задевают прохожих своими огромными сумками, похожими на баулы, ставшими модными в этом сезоне. На нью-йоркских тротуарах шириной в двенадцать метров есть где развернуться с вашей дамской сумочкой гигантского размера, но попробуйте протиснуться с такой же котомкой по улице Руа-де-Сисиль – нет сомнения в том, что вы собьете с ног не менее трех прохожих. И в подтверждение наших слов пройдитесь по этой улице: уму непостижимо, сколько препятствий вы можете встретить у себя на пути. Вам придется протискиваться между остановками автобусов, газетными киосками (считается, что французская пресса на последнем издыхании, но для чего же тогда столько продавцов газет и журналов?), стойками с велосипедами и террасами кафе. Настоящий бег по пересеченной местности.

О, эти террасы кафе! Сплошной обман, ведь это никакая не терраса, а кусок тротуара, отхваченный у прохожих, по которому они могли бы свободно перемещаться. И однажды, когда вам придется пробираться мелкими перебежками ко входу в метро, вы обязательно натолкнетесь на рагу из ягнятины, прямиком летящее из вытянутой руки официанта к своему получателю. Согласитесь, когда торопишься в метро, не слишком приятно, когда в тебя на полном ходу врезается блюдо с ягненком или телячья рулька. (Но мы отклонились от цели нашего повествования, а может быть, просто ворчим по-парижски?)

Главное, что мы хотим уяснить для себя, так это то, почему парижанки вечно чем-то недовольны и ворчливы. Видите ли, жительницы Нью-Йорка гораздо понятнее и прозрачнее в выражении своего недовольства. Сочным “fuck you” они быстро урегулируют ситуацию, и потом все пойдет как по маслу. Парижская цыпочка несравненно сложнее. Она будет ворчать, разразится бранью, будет метать гром и молнии и в конце концов так или иначе тоже добьется своего. Но пусть те, кто упрекают ее в несоблюдении приличий, побывают в Греции. И именно поэтому она живет не в Афинах, а в Париже. Впрочем, она лишена хитрости и довольно откровенна. Вдруг – раз, и полилась высокопарная речь. Скажем, что она извлекает для себя максимум из того, что можно сделать. И когда она совершает поступок, не вписывающийся в рамки существующих условностей, у нее всегда есть для этого основания. Так, она возьмет велиб^[3] на первые двадцать девять бесплатных минут, потом остановится по истечении этого времени, поставит его в стройку и возьмет другой. Потому что это ведь так здорово, это такое искушение, хотя экономишь всего 1 евро. Она делает это ради куража, это для нее своего рода спорт. И, в конце концов, имеет значение только поступок.

Парижские цыпочки с полным основанием полагают, что они обладают всеми возможными правами: они отрубили головы своим королю и королеве, исправно платят налоги, и поэтому, честно исполняя свой долг, они имеют право быть недовольными и раздражаться. Они ворчат по поводу и без повода, они раздражаются, потому что идет дождь, потому что жарко или холодно, они ворчат, когда все магазины открыты или закрыты. Они недовольны, когда ломается эскалатор, когда зависает Интернет, когда нет сообщений на их мобильнике. Они возмущаются до глубины души, если им не удалось посмотреть последнюю серию «Новой звезды». Им не нравится, что сегодня воскресенье или понедельник. У них даже есть подходящее к случаю выражение: «у меня вечерняя воскресная хандра», за которым следует еще один перл: «дела нормально, как в понедельник». Они негодуют по поводу своих соседей, вроде одной нашей подруги, которая сообщила, как отрезала: «В моем квартале родилось пятнадцать младенцев». Мы, растроганные этим фактом, с увлажнившимися глазами, спросили, не должны ли мы быстренько пробежаться по магазинам, чтобы купить совместный подарок, а также поинтересовались, чем же вызвано такое повышение рождаемости. Она тут же охладила наш пыл: «Орут дни и ночи напролет. Если моих детей здесь нет, то чужих я терпеть не собираюсь!»

Но в Париже есть и настоящие старые мегеры! Мы далеки от мысли пропагандировать возрастную дискриминацию, не все пожилые дамы злопыхательницы, некоторые из них просто супер, но встречаются такие экземпляры, что диву даешься. Похожие не на милую славную Мод,^[4] восьмидесятилетнюю подружку Гарольда, а на Тати Даниэль,^[5] сварливую восьмидесятидвухлетнюю старуху. Иногда их злоба даже не поддается пониманию. О встрече с одной такой местной старой ведьмой нам рассказала наша приятельница. Она самовольно заняла очаровательную гарсоньерку^[6] на Лильской улице, и надо же такому случиться: она захлопнула дверь, забыв внутри ключ. Пока наша подруга вызывала слесаря, откуда ни возьмись, появилась владелица жилья, пожилая дама, буржуазка, ревностная и добропорядочная католичка, которая запретила ему касаться двери. «Ах, нет, об этом не может идти речи, вы не смеете дотронуться до моей двери, она датируется XVIII веком». Честно говоря, она и сама имела такой вид, будто снизошла к нам из той эпохи. Выслушав поток брани, вылившийся на него из уст далеко не бедной старухи, обладающей недвижимостью в VII округе,^[7] слесарь попытался ей объяснить, как можно вскрыть дверь, не нанеся ей значительного ущерба: «Мы сделаем совсем маленькую дырочку, через которую просунем крючок и откроем дверь. После чего мы ее заделаем». Она смерила бедного парня убийственным взглядом и воскликнула, пытаясь вырвать инструменты из его рук: «Я не позволю! Если у вас не все в порядке с головой, то тем хуже для вас!» Совершенно очевидно, что сострадание ей в принципе не свойственно и что святой дух, видимо, забыл вдохнуть доброту в бренные патрицианские останки. Со страниц нашей книги мы хотели бы обратиться ко всем кюре близлежащих церквей: «Соблаговолите напомнить вашей пастве одно из главных посланий Иисуса Христа: “следует помогать ближним”».

Вы можете нам возразить, что такое может произойти не только в Париже. И мы с вами согласны. Но парижское брюзжание имеет совершенно иное измерение, оно назойливее надоедливой мухи, смертоноснее ревнивого талиба и может ранить опаснее ножа японского шеф-повара.

Парижская цыпочка ворчит со смутным осознанием собственного превосходства над представительницами других птичьих дворов (за исключением лондонского и нью-йоркского, где цыпочки также окружены ореолом, наподобие того, каким был окружен Иисус Христос в момент вознесения). Ведь парижская цыпочка живет в лучшем, самом прекрасном городе мира. Таком прекрасном, что его совершенство вызывает в ней непреодолимое желание брюзжать по любому поводу. А иногда оно наполняет ее такой гордостью, что она может впасть в блаженное оцепенение, наподобие монаха-капуцина после обильной трапезы во время сбора винограда. И это неоспоримо. Безмятежность, беспристрастие или экстаз ей не свойственны. Она наделяет других этими качествами. Недостаток, которым она обладает, ее соседи, проживающие вне Парижа, называют «парижианизмом», ведь, по ее мнению, за перефериком^[8] нет спасения (то есть нет жизни). Как сказал Гомеопатикс в «Лаврах Цезаря»:^[9] «Знаешь, ведь жить можно только в Лютеции,^[10] остальная Галлия хороша лишь для диких кабанов да отшельников».

Если быть до конца объективными, придется допустить, что ее недовольство имеет веские основания. Она живет в кювете. Не удивляйтесь, именно так парижская элита называет впадину, в которой расположен город. И, как бы там ни было, глупой ее не назовешь, она умеет читать между строк: это действительно кювета, в которой на протяжении столетий скапливались наносимые народными столкновениями и борьбой плодородные слои. Варфоломеевская ночь, взятие Бастилии, Парижская коммуна, события мая 68, распродажи готовой одежды марки Zadig & Voltaire. Париж – это дельта Нила, где зреет народное сопротивление. А над всем этим витает легкое облачко не совсем чистого воздуха сродни тому, что появляется при нажатии на клапан токсичного Air Wick. В результате у нее иногда возникают робкие поползновения надеть вуаль. Если ваши мысли текут в этом направлении, мы вас разочаруем: вы никогда ее не поймете. Это было бы слишком просто. Кроме того, попытайтесь как-нибудь переубедить ее, и вы увидите, в какое бешенство она придет.

Следствием ее недовольства и брюзжания является тот факт, что у нее обо всем имеется собственное мнение. Считая себя всезнающей, она лучше Википедии осведомлена об увеличении ядерного потенциала Ирана, о том, какая участь ждет его президента Ахмадинежада (которого следовало бы прикончить), о реформе Конституции, о том, что собой представляет последний альбом Карлы. И надо сказать, она не стесняется в выражениях. Даже самые хорошенькие блондиночки с ангельскими личиками, усыпанными веснушками, которых бы любой священник причастил без исповеди, умеют ругаться как сапожники. И примером тому является одна наша знакомая журналистка с золотистыми волосами цвета сливочного масла, парижанка, которая ласково зовет своего брата «Дырой от пули». Видимо, в ее устах это звучит почти как признание в любви.

Парижанкам не свойственно сюсюкать. Кота они назовут котом, а кошку – кошкой. И больше всего им нравится говорить скабрезности в кругу своих подруг. И если лингвисты придут в изумление, узнав, что у эскимосов имеется двенадцать различных терминов для обозначения такого понятия, как снег, они удивятся еще больше, когда обнаружат, что у парижских цыпочек имеется в распоряжении двадцать два слова-синонима мужского полового органа. Да, их язык богат, и у них имеется собственный словарь.

Итак, они слывут скандалистками, которые никогда за словом в карман не лезут и могут за себя постоять. Одна из наших близких подруг неопределяемой национальности, но подданная Британии, спросила себя, когда переехала в Париж: «Неужели парижанки все время ворчат и ругаются?» В конце концов она к этому привыкла и, когда ей удалось приручить эту птицу, стала похожей на нее. Парижанке все должны подражать, она для всех служит примером и источником вдохновения. Попробуйте, и вы поймете, насколько это заразно. И в Шестиугольнике, именно так иногда называют Францию, она является чемпионкой по брюзжанию!

Уроки английского

Мятежный дух города и его обитательниц

Марианна с обнаженной грудью с картины Делакруа дремлет во многих парижанках. Но это не означает, что каждое утро они, проснувшись, сразу же надевают фригийский колпак, как символ революционной борьбы, и спрашивают себя, что они смогут сегодня сделать для свободы. Не будучи оригинальными, вслед за Виктором Гюго мы утверждаем, что мятежность их душ – это одна из основных черт парижанок. В зависимости от вашей точки зрения, Париж можно воспринимать как фабрику по производству беспорядков или как эпицентр борьбы за свободу. Даже Мирей Матье не осталась в стороне и говорит в одной из своих песен: «Когда Париж волнуется и приходит в движение, когда в Париже бьют в набат, его отзвуки разносятся по всей Земле, и мир трепещет». И вам не придется долго искать в Париже цыпочек с подобными идеалами – их много, и об этом нам давным-давно поведала «Марсельеза».

Ни для кого не секрет, что парижанка может за себя постоять. И если она не будет себя сдерживать, она может прийти в такое неистовство, что способна совершить революцию! «Свободы не предоставляются, они завоевываются». События мая 68-го, выступления против проекта закона о высшем образовании Алена Деваке (приведшие к гибели одного человека), демонстрации против Ле Пена на следующий день после первого тура президентских выборов в 2002-м, студенческие манифестации против новой редакции Контракта о первом приеме на работу… В их рядах вы увидите и живую легенду мая 68-го Каролину де Бендерн, и политика Изабель Тома, и на площадях Бастилии, Республики или Нации всегда найдется молодая хорошенькая девушка с поднятой рукой, держащей мегафон или лозунг, которая в озарении вспышки фотокамеры становится вдохновительницей борьбы за свободу.

И у них были предшественницы. Не все из них, разумеется, были готовы, наподобие Луизы Мишель,^[17] отдать жизнь за свои идеи. Но многие и сегодня направляют всю свою энергию в русло борьбы за социальную справедливость, экологию, за права и интересы людей.

В июне 2004 г. на Бирже труда было официально создано движение «Образование без границ» (RESF), вобравшее в свои ряды родителей, профсоюзы преподавателей, ассоциации борьбы за права человека, неравнодушных мужчин и женщин, которые выступали против того, чтобы получающие во Франции образование дети и их семьи, не имеющие документов на проживание, были высланы из страны. Судьбы семей Лин, Чен, Тамоевых вызвали живое участие парижан, борцов в душе, убежденных в необходимости продолжать традиции гостеприимства – даже если при этом нарушается законодательство – и обеспокоенных перипетиями человеческой судьбы. И не удивительно, что именно в Бельвиле, расположенном на северо-востоке, где проживает большая часть китайской диаспоры, и в центре столицы парижане проявляют наибольшую социальную активность (хотя и в богатых кварталах встречаются люди, готовые бороться за общее дело).

Продолжать традиции гостеприимства, трудиться на благо социального и культурного смешения – это смысл жизни таких женщин, как Анн-Мари Родена. Озаренная светом доброты и с большим сердцем, она в 2002 г. создала на набережной Луары в XIX округе (где насчитывается наибольшее количество детей) детское игровое и познавательное кафе под названием Cafézoide, которое занимает два первых этажа здания муниципального жилья и куда дети могут прийти после школы или в выходные дни, чтобы поиграть, заняться любимым делом, отведать пирожных домашнего приготовления. Причем дети старше восьми лет могут приходить без родителей. Это место, где малыши близлежащих кварталов играют вместе с детьми из богатых районов. Обладая покладистым характером и несгибаемой волей, которой бы позавидовала сама Мария Медичи, Анн-Мари является главным человеком в этом народном и густонаселенном квартале. Раз в месяц на берегу канала она встречается с членами ассоциации прибрежных районов, чтобы обсудить текущие проекты. И так как мы во Франции, то…

«Кто-нибудь может передать мне штопор? Кому налить красного?» В хорошую погоду они собираются на палубе баржи «Антипод» и, запивая паштет и помидоры черри вином, обсуждают, где найти средства для финансирования грядущего праздника с уличными развлечениями, или пытаются придумать, как запретить строительство порта в бассейне ля Виллетт. («Разве наши дети выиграют от этого? Ведь они приватизируют общественное пространство, как это было с арсеналом Бастилии или в Берси Вилляж, и нам же за это придется расплачиваться!»)

После баррикад и манифестаций парижанки XXI века изобретают новые формы городской революции, принимая участие в акциях гражданского неповиновения, праздничных торжествах или подрывной деятельности. Защита бездомных является главной целью комитета «Черный четверг». В танцах и песнях его члены разоблачают вздувание цен на недвижимость (скромная квартирка с маленькой комнатой мансардного типа, когда-то предназначавшаяся для прислуги, обойдется ее обитателю в 500 евро), самовольно занимают пустующие квартиры. И можете быть уверены, что парижские велосипедисты, решившие раз и навсегда отказаться от машин и передвигающиеся со скоростью ветра по улицам столицы с целью демонстрации альтернативных источников энергии, и экологи, ни на йоту не отступающие от своих принципов и прокалывающие шины ненавистных им внедорожников («Туарегов» и «Кайенов»), еще нескоро останутся без работы.

И борьба за свои права и интересы иногда приобретает в Париже самые причудливые формы. Мы уже упомянули о «прокалывателях» шин, решивших избавить улицы столицы от мощных автотранспортных средств. Существует также ассоциация борцов с наружной рекламой, которые, как Зорро, тайно снимают панно и плакаты с целью освободить парижан от всевластия рекламных демонов. Есть и клан борцов с неоновой подсветкой. Эта воинственная группа активистов тушит свет в городе перед тем, как отправиться спать. Их целью является экономия электроэнергии, а их действия направлены против витрин магазинов, но они их не бьют, они просто перерезают провода, снабжающие их электричеством. Но согласитесь, между вывеской супермаркета на углу сети Monoprix и Эйфелевой башней есть разница! Эта последняя потребляет гораздо больше электричества. И сражение, которое они ведут в столице, которую все называют «Городом света», выглядит по меньшей мере странно. Тем более что парижане обожают огни неоновых подсветок, которые являются частью национального достояния их города, и никому не приходит в голову их гасить, включая и неон-вывески Duluc Détective, сыскного агентства, которое с 1913 г. проливает свет на тайные делишки парижан.

Пятидесятилетняя Одиль Том выбрала менее радикальные формы борьбы. Когда-то она работала помощником секретаря (и была уволена после покупки модного дома Saint Laurent известным мировым брендом Gucci). Теперь она проживает в XIX округе, на последнем этаже безликого современного дома, без всякого намека на экологию, но с ее террасы, уставленной цветочными горшками, открывается потрясающий вид на Париж. После того как мэрия XIX округа, воодушевившись принципами, разработанными на саммите в Рио-де-Жанейро в 1992 г., решила принять собственную программу долгосрочного развития под названием Agenda 21, Одиль пришла в голову идея увеличить количество жилых помещений, в которых бы предусматривалось уменьшение затрат на электроэнергию, водоснабжение и т. д. «Мы могли бы вдохнуть новую жизнь в наш старый квартал, произведя в нем перестройку и оборудовав крыши отдельно стоящих домов солнечными батареями и устройствами для сбора дождевой воды, как в расположенном в ХХ округе квартале Фрекель-Фонтараби». На протяжении десяти лет она является членом районного совета (всего в Париже насчитывается около четырех тысяч членов районных советов). «Я чувствую гражданскую ответственность перед городом, в котором живу, хотя многие безразличны к его судьбе. Районный совет – это воплощение демократии в действии, демократии для всех! Мы собираемся приблизительно раз в три месяца и, в соответствии с повесткой дня, обсуждаем наболевшие вопросы. Мы собираемся, в частности, и для того, чтобы внести необходимые поправки в проекты мэрии, касающиеся как культурного развития города, так и его застройки. Например, оборудование игровой площадки для детей, проживающих в муниципальных квартирах, или план увеличения территории Парижа». Одиль до глубины души удивляет тот факт, что большинство членов районных советов – работающие женщины или домохозяйки. Входя также в состав ассоциации «Будущее квартала Лила», объединяющей жителей прибрежного района, по инициативе которых осуществляется застройка и обустройство территорий, она с хитрой улыбкой замечает: «Женщины приходят на собрание с целью сделать что-нибудь, в то время как мужчины приходят, чтобы посмотреть, что будет сделано».

Совершенно очевидно, что парижанки первыми вступают в борьбу за права и интересы женщин. Иногда слышишь утверждения, что сегодняшние девушки почивают на лаврах их матерей. Симона де Бовуар, Антуанетт Фук, Моник Виттиг, Иветт Руди, Жизель Халими, Майа Сюрдю^[18] – их много, оказавших влияние на сегодняшнюю жизнь, и мы боимся, что забыли кого-нибудь упомянуть. Но и в наши дни встречаются цыпочки, и их немало, которые по-своему продолжают вести сражение, начатое их предшественницами. «Чтобы добиться уважения от окружающих, нужно, чтобы вы сами себя уважали», – объясняют Кадьяту, Фенда, Айша, Диенеба, Амината и Алисия, которые проживают в спальных районах Рике, Сталинград и Криме. Каждой из них не больше двадцати лет, все они выросли в эмигрантской среде, и все они стараются выглядеть сексуально привлекательными. Как влитые на них сидят джинсы и соблазнительные облегающие майки с глубоким вырезом, а ногам одной из них, обутым в высокие сапоги, позавидовала бы сама Наоми. С помощью старших братьев, членов организации «Африканские парни», несколько лет тому назад они создали ассоциацию под названием «Молодежь Африки» и, являясь аниматорами совместных вечеринок для юношей и девушек, учат во время их проведения первых уважать вторых. «В нашем районе многие девушки жалуются, что подвергаются оскорблениям, как только наденут юбку, стараясь выглядеть более женственными. Лично я никогда не испытывала ничего подобного, и у меня никогда не было проблем с местными парнями. Вечерами мы встречаемся, вместе посещаем ночные заведения и одеваемся, как хотим. Но это правда, что в наших кругах очень быстро можно испортить свою репутацию. Африканские и главным образом магрибские семьи живут в соответствии с традиционными, патриархальными устоями, где все основано на мнении и давлении общества, а также на чести и целомудрии девушки. Опираясь на собственный опыт, мы хотим показать, что, обсуждая совместно некоторые проблемы, обмениваясь мнениями, мы можем способствовать улучшению положения женщины, ее уважению». И их утверждения не противоречат словам Симоны де Бовуар, сказавшей однажды: «Женщиной не рождаются, ею становятся».

Женственные феминистки, уделяющие большое внимание своей внешности? Разумеется, ведь это же цыпочки!

«Графиня, консьержка – все едино!»

Портрет неунывающей цыпочки

Она является воплощением народного Парижа, который, хотя и подвергся обуржуазиванию и остепенился, но еще не окончательно исчез. Для многих парижанок, ниспровергательниц существующих порядков, их способность к самоиронии и юмор являются флагом, с которым они идут по жизни.

Женни Бельэр, то еще создание

Она воплощает все излишества и крайности парижской скрытой от посторонних глаз ночной жизни начала 80-х годов. Травести, страдающая ожирением полукровка, задававшая тон у дверей легендарного «Паласа», в прошлом модного ночного клуба, где смешение всех цветов кожи и всех слоев общества было обычным явлением, она любит говорить парадоксами и не стесняется в выражениях. «Я себе такой живот отрастила, что уже тысячу лет не видела свою киску». «А мне нравятся те, кого не принимает общество, его изгои. Но теперь на улицах не увидишь ни травести, ни разных разодетых красавчиков, ни экстравагантных личностей. Для них больше нет места в городе. Париж стал нетерпимым. Стоит только выйти на улицу, как тут же найдется кто-нибудь, кто примет тебя за шлюху».

В пятьдесят один год это «создание», которое судит о людях по тому, насколько необычно и странно они выглядят (никогда по степени известности их имен или по размерам их банковских счетов), носит шуршащее при малейшем движении бубу (африканскую тунику), множество украшений, тюрбан и насмехается над культом внешности и показной роскоши: «Когда я слышу, как одна подружка уличает другую в том, что она крашеная блондинка, мне всегда хочется ее спросить: «Скажи, а у твоего мужа яйца настоящие или он носит протезы?»

Напрасно она осыпает проклятьями Монмартр, который себя запятнал, который растоптали тупые и пресыщенные буржуи… «Вот увидишь, они скоро покроют силиконом наши мостовые или сделают Монмартру лифтинг. Черт возьми, разве я не права?» Здесь она у себя дома. Со своей собакой Пилу, прячущейся в складках ее юбок, она может просиживать дни напролет в кафе Deux Moulins или в Lux Bar на улице Лепик, наблюдая за тем, как живет народ. «Я что-то вроде бюро жалоб. Люблю слушать, когда мне рассказывают про жизнь».

Студентка, корпящая над своим ноутбуком, продавец сезонных овощей, зашедший выпить пива, парочка влюбленных, бредущая по улице, – никто не упустит возможности поздороваться с ней, расцеловав ее в обе щеки. В день предпремьерного показа в «Элизе-Биарриц» фильма, который ей посвятила режиссер Регина Абадья, перед нами воскрес Париж времен легендарного «Паласа»: сестры «Вечной терпимости»,^[29] эти «монахини XXI века», которые, обрядившись в монашеское одеяние, борются с гомофобией и СПИДом, кутюрье и драг-квин^[30] Лоран Мерсье в образе Лолы… В этот вечер бывшая королева ночи, провокационность которой помогла ей избежать пороков, обычно сопровождающих человеческую жизнь вследствие украденного детства, появилась, беззащитная и одинокая, среди своих друзей. Когда у нее спрашивают, кто из парижанок является для нее примером, она называет Луизу Мишель, Колетту Маньи^[31] и Коко Шанель. А также «всех женщин, тихих и незаметных, этих борцов за гуманность и человечность, которые сделали для своих улиц гораздо большее, чем мэрии». И она входит в их число.

Как вызвать расположение официанта?

Когда я вернулась в Париж, мне пришлось вновь овладеть подзабытыми методами, абсолютно несовместимыми с принципами нью-йоркской жизни: мне пришлось научиться приручать (как приручают бездомного кота) официанта, или гарсона, если вам так больше нравится, кафе. Уже после первого посещения бистро я поняла, что передо мной возникала необходимость восстановить утраченные рефлексы. Однажды, например, я забежала в кафе, чтобы пообедать на скорую руку и именно в тот момент, когда там было полным-полно народа (что такое должно было произойти, чтобы они все заявились сюда одновременно?). Я села за столик и принялась, наивная, ждать, что через две секунды передо мной материализуется некто из обслуги и с улыбкой на губах поставит передо мной графин с водой, корзиночку с хлебом и протянет мне меню, чтобы тотчас же отправиться исполнять мой заказ. «Точно так же, как в Нью-Йорке», – думала я, забыв, что речь идет о гарсоне парижского кафе, а это нечто иное. Я забыла, что месье, о котором я говорю, является частью, как и шофер такси, колючего шарма города. И ведь есть же что-то в этой городской иконе, чей черный жилет с цепью, идущей из кармана в карман и заканчивающейся открывалкой для бутылок, ставшей почти такой же знаменитой, как и Эйфелева башня, что питало вдохновение многих: Жан-Поля Сартра, часами просиживавшего в кафе «Флор», режиссера Эрика Ромера (помните его фильм «Ренетт и Мирабель», где в одном из эпизодов циничный официант подозревает Ренетт в том, что она собирается уйти, не заплатив?)…

И разве есть кто-то, кто не испытал раздражения в тот момент, когда, собираясь заказать овощной салат (мы уже не говорим о том, чтобы попросить стакан воды к кофе, лед к кока-коле или горчицу), видел, как мимо него не менее десяти раз прошел официант, делая вид, что не замечает ни поднятой руки, ни обращенных на него в надежде установить зрительный контракт умоляющих глаз? «О, пожалуйста! Эй, месье!» Хотя все заканчивается тем, что по прошествии четверти часа, когда вы уже соберетесь уходить, он предстанет перед вами, чтобы принять заказ. Главное в этот момент постараться не обрушить на него свой гнев, не мерить его высокомерным взглядом, в противном случае вам так и не принесут графин с водой. Шутите, улыбайтесь (помня о цели своего прихода), стройте, если хотите, ему глазки, короче говоря, гладьте его по шерсти, а не против. Постарайтесь его удивить, обезоружить и, не побоимся этого слова, соблазните его! Не дайте запугать себя его недовольным видом или фразой наподобие той, что однажды мы услышали в ресторане Bonpoint на улице Турнон в VI округе от официанта с провинциальным говором: «Как же достали меня эти парижане! Вечно торопятся». И вы, может быть, несказанно удивитесь, если вдруг на вашем пути встретится субъект иного порядка, который включится в вашу игру (на самом деле их немало, обладающих чувством юмора). И гарсон из кафе, которое вы посещаете чаще других, станет вашим другом, и в этом случае у вас всегда будет столик на террасе в хорошую погоду и стакан мятного сиропа для вашего малыша.

Если мыслить категориями стокгольмского синдрома,^[32] не многим отличающегося от садо-мазохима, то пальма первенства в этом смысле принадлежит одному американцу, которого мы однажды встретили в кафе в Марэ.^[33] В то время как официант грубо оборвал его, не имея никакого желания сразу же броситься исполнять его заказ, мой муж, всю жизнь проживший в Нью-Йорке и понимающий, какая пропасть отделяет этого сварливого персонажа от американского студента с дежурной улыбкой на губах, который работает в кофешопе, чтобы платить за учебу, не мог воздержаться от того, чтобы не извиниться перед американским туристом за недостойное поведение официанта. К нашему удивлению, американец, восторженно улыбаясь, произнес: «Не берите в голову! На меня это не произвело никакого впечатления. По крайней мере, он откровенен. А для меня это предпочтительнее продажной американской любезности. Ведь это так по-парижски!»

Париж? Нет, деревня!

Многие парижанки регулярно предаются мечтаниям о том, как они однажды совершат невозможное и выберутся из города и, забросив все свои дела, сменят городскую серость на зелень природы. Они мечтают об этом, читая глянцевые журналы, распространяющиеся о прелестях жизни «в таких городах, как Ля-Рошелль, Нант, Тулуза, Марсель, Нанси, где созданы все условия для нормального существования»… С открытым ртом они слушают своих подружек, рассказывающих им о спокойной и безмятежной жизни вдали от парижских стрессов и непомерно высоких квартплат.

Но, несмотря на вышесказанное, на протяжении нескольких последних лет Париж, как нам кажется, подвергается новой волне нашествия. Разумеется, не в глобальных масштабах, но, тем не менее, количество пуха и пера на один квадратный метр увеличилось. Десятки тысяч дополнительных цыпочек готовы выполнить рекомендации авиакомпании Airparif, вынести трудности и тяготы переезда, смириться с маленькими и убогими квартирками и парижским брюзжанием ради того, чтобы иметь возможность посещать кафе, колесить по городу на велосипедах, пользоваться всеми благами культурной жизни и возможностями, предоставляемыми смешением рас и народностей, – короче говоря, они хотят чувствовать себя полноправными участницами кипучей городской жизни.

Хотя среди них есть и те, кто, не выдержав испытания, вернулись в родные пенаты, или, если вам так больше нравится, в свои курятники. Но даже у тех из них, кто, несмотря на стремление ко всему модному и передовому, обрел душевный покой в садах Нормандии или Перша, топорщатся перышки, и их невольно охватывает гордость, когда они слышат Франсиса Лемарка или Шарля Трене, исполняющих «В Париже» или «Менильмонтан».

Никто не спорит, проще любить Париж в Марэ, откуда рукой подать до любого места в городе, чем на окраине: ведь даже для того, чтобы попасть на работу нужно целый час ехать в метро или на автобусе.

Но, несмотря на все трудности и подчас враждебное окружение, немало наших подружек влюблены в Париж, хотя часто приходится слышать, как они ругают «этот чертов город» последними словами.

Мариэль-Фредерик Тюрпо, мэр Свободной коммуны Монмартра, чей парижский акцент и арготизмы, которые она вставляет в свою речь, свидетельствуют о том, что она чистокровная парижанка, всей душой предана своему родному городу. «Париж – это моя земля, моя деревня, мои тропинки. Мне нравится его анархический стиль жизни, который никому не удалось обуздать. По нему нужно побродить, зайти во внутренние дворики, вглядеться в его гербы, почитать надписи на них. Когда я вожу людей по Монмартру, моему Монмартру, а не туристическому, мне часто говорят: «Неужели это тоже Париж?» Ну, разумеется, это Париж, ведь Париж – это не только Большие бульвары». В семнадцать лет мать отправила Мариэль на два года в Бретань, чтобы отвлечь ее от революционной борьбы Мая 68-го – от кружков и сражений на баррикадах. «Я жила, как в изгнании, ничем не отличаясь от Луизы Мишель в Новой Каледонии. Я наизусть знала расписание всех поездов, направляющихся в Париж. У меня был конверт с приличной суммой денег, чтобы я могла купить обратный билет. Никогда в жизни я не взяла бы оттуда ни одного су».

Чтобы держать удар, парижанки вырабатывают местечковые рефлексы, что свидетельствует об их ностальгической привязанности, которой позавидовала бы любая Бретонка, к тому месту, где живут. И даже если квартал, где они обитают, далеко не самый лучший, с однотипными, безликими домами и бездушными улицами, зажатыми между перефериком и бульварами Марешо, в нем всегда найдется цыпочка, которая будет с жаром отстаивать «квартальные обычаи». Местная булочница, официант в бистро, у которого всегда наготове ласковое слово для вашего младшенького, когда по средам вы приходите поесть колбасок, жаренных на гриле, киоскер, торгующий газетами, аптекарша, готовая в любую минуту прийти вам на помощь, дворники – это все хорошо знакомые персонажи, приветливые и добродушные, поддерживающие в вас уверенность в завтрашнем дне.

Париж – это скопление «деревень», чередование разных укладов и способов существования.

Те, кому повезло больше остальных, живут в настоящих деревнях в самом центре Парижа, которые представляют собой анахронические микрокварталы, иногда возведенные на месте бывших карьеров, и которым удалось избежать реконструкций, проведенных когда-то бароном Османом, а в наши дни – застройщиками. Здесь мощенные булыжником улочки, обсаженные деревьями, двухэтажные особняки с садиками и дворами – в прежние времена они принадлежали ремесленникам и рабочим – и даже иногда встречаются площадки для игры в шары. Бют-о-Кай, зажатый между Чайнатауном и современными башнями в XIII округе; Сите Флораль, площадь аббата Энок, также расположенная в XIII округе; холм Бержейр, возвышающийся над парком Бют-Шомон и резиденцией французской коммунистической партии; площадь Колонель-Фабьен; Кампань – парижская деревня – и Сен-Блез; порт Баньоле в ХХ округе; и квартал Музайя, расположенный в нескольких шагах от переферика и высоченных зданий на площади Фет в XIX округе.

Даже жители XV округа утверждают, что любят свой район. Хотя, скорее, это антиквартал. За исключением нескольких уголков, окружающих улицы Камбронн, дю Коммерс, Конвансьон, и некоторых мест вокруг VII округа, это безликое городское пространство однообразной застройки. Злые языки даже говорят, что это и вовсе не Париж. И это правда, что самый большой округ Парижа не является ни буржуазным, ни богемным. Это квартал мастерских обойщиков и декораторов с невзрачными входами и пыльными витринами, за которыми дремлют коты, а институты красоты здесь имеют такой вид, будто вышли из фильмов 80-х годов Жозиан Баласко.^[34] Это квартал, над которым не властно время.

Когда у парижанок выдается несколько свободных минут, они, забыв обо всем на свете, отправляются побродить по улицам (уверяем вас, это случается не часто), по-новому открывая для себя очарование их города: дворики позади Бастилии, частные аллеи, знаменитые виллы XVI округа, панорамные виды Парижа, открывающиеся с высоты улицы Анвьерж в Бельвиле или из проулка Симон-де-Бовуар, расположенного напротив библиотеки «Франсуа-Миттеран».

В Париже возникают новые формы городского братства. Много гражданских инициатив родилось именно здесь. В XVII округе появился, распространившись сначала по столице, а затем и по всей стране, Праздник соседей. Сайт Peuplade («поселенцы, жители») также появился в XVII округе в 2003 г. в квартале Эпинетт. Его цель – дать возможность людям общаться, обмениваться полезными адресами, сведениями и услугами и оказать при необходимости помощь друг другу. Благодаря сайту у Француазы, разведенной женщины и матери семилетней дочери, появилось множество знакомых, с которыми она ездит отдыхать в отпуск или проводит выходные.

Сорокалетняя и также разведенная Мириам, проживающая в ХХ округе, начала принимать участие в совместных аперитивах, организуемых пользователями сайта. «Сто лет тому назад соседей знали, с ними поддерживали отношения», и Peuplade возродил забытые традиции, это оздоровит общество. Ведь это не только пространство, где можно он-лайн волочиться за женщинами, это социальная связь с людьми, живущими поблизости». И есть также сайт Zaperos de Paris, и его пользователи еженедельно по четвергам собираются в кафе или бистро, чтобы вместе выпить по стаканчику вина за дружбу. Есть сады, обрабатываемые совместными усилиями, так называемые районные коллективные ассоциативные сады, устроенные на площадях, отвоеванных у заброшенных территорий, благодаря упорству и усилиям горстки обитателей прибрежных кварталов.

Как в богатых кварталах роскошных резиденций, так и в мультиэтнических районах возрождаются к жизни ритуалы, свойственные деревенской жизни: посидеть с соседками в кафе, после того как отвезли детей в школу (либо перед тем, как отправиться на работу, в гимнастический зал или заниматься домашними делами). На улице Помп мамы Людовиков, Генрихов, Шарлей или Эдуардов (здесь, видимо, отдают предпочтение именам королей и бывшего премьер-министра), чьи дети посещают частную школу La Providence, встречаются в булочной-кондитерской Paul, чтобы поговорить о детях и нянях, о подорожании жизни, о муже, доставляющем массу неприятной, о будущих каникулах, об отметках детей. А в это время в Бельвиле родители Жюлей, Эмилей, Феликсов, Жанн, Альфредов и Сюзанн (в этом квартале приветствуются имена, чьи обладатели прославились в период III Республики^[35]) обсуждают вопросы, связанные с проведением в государственной школе на улице Фессар митинга против реформы Дарко^[36] и совместной с членами комитета «Образование без границ» акции в поддержку маленького Жианга и его семьи, которых власти собираются выслать из страны. И в это же время на левом берегу мамы детей, учащихся в частной католической школе Sainte-Clotilde на улице Гренелль сплетничают об одной из них, о Пенелопе Филон, второй даме государства и жене премьер-министра Франсуа Филона, которую они считают «более благовоспитанной и скромной, чем жены Саркози». Слухи поползли!

Париж – это музей, в котором собаки «делают свои дела», где им вздумается

Париж – самый прекрасный город на свете! Обожаемую нами столицу любим не только мы. В 2007 г. 28 миллионов туристов приехали побродить по ее улицам. В Париже в состояние возвышенной мечтательности вы будете приходить чаще, чем, например, в Детройте или Кракове. Наши заграничные подружки уверяют нас, что Париж – это «самый фантастический, самый романтический и замечательный город!». И каждый раз, когда мы говорим американцу, что мы из Парижа, в его глазах вспыхивают искорки, и почти всегда слышим в ответ: «Ах, как я вам завидую!»

Пройтись по мосту Искусств, погулять по Тюильри, побродить по садам Пале-Руаяль, полюбоваться видом Парижа с высоты улиц Бельвиля и благословить наших друзей-туристов, раз в год заставляющих нас взобраться на Эйфелеву башню… Да, наша столица – прекраснейшая из цыпочек, розовеющая с наступлением сумерек, чье великолепие никогда не затмит неон огней. Но Париж не был бы Парижем, если бы его совершенство не оттеняли некоторые недостойные его черты.

Париж – не только город света, это и город «собачьих экскрементов». Если в Нью-Йорке первое слово, которое произносит ребенок, это «такси», то в Париже – «собачья кака». И когда у нашего Биг Боя возникло непреодолимое желание воспользоваться общественным туалетом, которого не наблюдалось в обозримом пространстве, он нам сказал: «Ну, тогда я это сделаю прямо на улице». В ответ на наш категорический отказ и, видя наши перекошенные от ужаса лица, он возразил: «Это несправедливо, если собакам можно это делать, то почему мне нельзя?» И это действительно так: здесь собаки пользуются неограниченными правами, гораздо большими, чем, например, ваш Джуниор.

«Опять эти собачьи фекалии!» Они стали символом города, они вписываются в его национальное достояние наравне с брендом Ives Saint Laurent, мостом Пон Нёф, и входом на станцию метро «Гимар». Злые языки даже говорят, что именно благодаря им мы уступили Пекину право проведения Олимпийских игр. А в Олимпийском комитете даже утверждают, что собачьим экскрементам они предпочли бы любые пытки. Никто не будет спорить с тем, что собачьи фекалии, или испражнения, именно так они называются на политкорректном языке, это отвратительно. Проведите опрос среди ваших знакомых, спросите у них, как они относятся к этим комочкам на тротуарах? Говорят, что после введения штрафных санкций 60 % хозяев стали убирать за своими питомцами и что количество собак в городе уменьшилось на 25 %. Может быть, так оно и есть, хотя эти цифры выглядят малоубедительно.

В этой связи мы вспоминаем о нашей подруге Шанталь, живущей на улице Бизерт в XVII округе, которая решила дать ей другое название: Улица экскрементов. Но на этом она не успокоилась и составила обращение, которое прикрепила к одному из домов вместе с висящей на шнурке ручкой: «Улица Бизерт больше не желает быть уборной для всех собак квартала. Пожалуйста, уберите за своим животным». Прохожие не остались безучастными к ее посланию и потешались от всей души:

«Плевать на твоих собак, пусть гадят где хотят!»

«Война фекалиям объявлена!!!»

«Париж – город света или город испражнений?»

«Вы правы, следует называть вещи своими именами!»

«Собака – как ребенок, ведь вы же не позволяете ему испражняться, где ему захочется».

«Служба по очистке территории благодарит вас за эту инициативу» и подпись: «Диакит, рабочий Управления по надзору за путями сообщения».

Через несколько дней объявление сорвали и заменили новым. Еще один из служащих по очистке территории («машина № 25») поблагодарил людей за их усилия, хотя и не преминул поделиться своей тревогой по поводу следующего обстоятельства: «Сегодня утром 0 фекалий, сколько же их будет вечером?» Вместо ответа аноним ему написал: «У меня есть собака, и мне чихать на все ваши усилия».

Даже высшие политические силы оказались втянутыми в эту полемику. Знакомый наших друзей, сорокалетний представитель богемной буржуазии, исповедующий левые взгляды, заявил во время ужина: «Дошел до того, что из-за этих собачьих экскрементов готов голосовать за правых». Надеемся, каждому известно, что проблеме чистоты улиц свойственна политическая окрашенность, а ее сторонникам – ангажированность. Почему? Обратимся к телеведущему Лорану Рюкье за объяснениями: «Деланоэ (социалист, мэр Парижа) не собирается бороться с испражнениями собак на тротуарах, видимо, потому что наступил в них левой ногой, оказавшись, в результате, единственным кандидатом».

Париж обожает парадоксы. Например, обращали ли вы когда-нибудь внимание на металлические решетки, окружающие парижские платаны? Огромные, из кованого чугуна, украшенные по краям резными деталями. И, разумеется, абсолютно лишенные какой-либо функциональности. Даже самый мощный мотоцикл с устройством для уборки собачьего помета (в то время, когда они еще существовали) был не в состоянии проникнуть под решетку, кроме того, они весят целую тонну, и для их перемещения потребуется подъемный кран.

Еще одна местная особенность: только в Париже сточные желоба ежегодно пропускают миллионы кубометров воды (не питьевой, разумеется), чтобы улицы были относительно чистыми. И мы это только приветствуем. Но, как оказалось, их основной функцией является образование луж, что дает возможность парижанкам на каблуках тренироваться по прыжкам в длину, а таксистам и водителям автобусов обдавать пешеходов водой.

И в таком элегантном и благословенном городе, как Париж, по этим сточным желобам, почти как по венецианским каналам, плывут кораблики, которые пускают дети, с удивлением наблюдая, как они исчезают в чреве земли, что приводит к плачевным последствиям. Вы, наверное, не раз видели эти продолговатые «колбасы», забивающие отверстия стоков, которые называют «мумиями». Туристы их даже фотографируют. Образованные обрывками бумаги, тряпками и прочим мусором, они месяцами мокнут в воде, чтобы в конце концов переориентировать направление потоков. Официально они называются «мусорными пробками». И невольно задаешься вопросом, могут ли они фигурировать в числе многих достопримечательностей Парижа, поскольку, как вы понимаете, это штучное изделие, и каждое из них отличается от других. Являясь творением человеческих рук, они демонстрируют свойственные им качества до того момента, пока окончательно не сгниют в сточных водах.

Нарядный, элегантный и, безусловно, красивый город-музей, как его называют некоторые, тем не менее, представляет собой иногда странное зрелище: валяющиеся на улицах обрывки тряпок, собаки, справляющие нужду на тротуарах…

Рейд по кафе и ресторанам

Предлагаем вашему вниманию несколько адресов кафе и ресторанов, где вы можете не только выпить кофе или кружку пива и побаловать себя чем-то вкусненьким, но обменяться мнениями, поговорить, поспорить, переделать мир с незнакомыми вам людьми или с лучшей подругой… Ведь лишенные индивидуальности кафе, отделанные по образу и подобию заведений империи братьев Кост (владельцев сети кафе), напоминают булочные, переоборудованные в бутики по продаже дешевой одежды. Мы достаточно их видели на своем веку.

Les Z'indems café

144, rue^[37] de Bagnolet, XX

01–43–73–38–55

Надя, парижанка в душе (и по своему юмористическому восприятию жизни) реализовала свою самую сокровенную мечту: открыла кафе, где все оборудовано в соответствии с ее первоначальными планами и замыслами. (Отсюда и название: «indem» означает «то же, такое же», т. е. точно такое, какое она и задумала.)

Но это не просто обычное кафе, это ресторан с культурной программой, где всегда происходит что-нибудь интересное: концерты, выставки, встречи с интересными людьми. Здесь очень уютно и можно от души повеселиться и посмеяться, а также поплакать или попеть, сидя за замечательной барной стойкой. Одним словом, жизнь здесь бьет ключом.

Aux Folies

8, rue de Belleville, XX

01–46–36–65–98

Когда-то здесь находилось кабаре, ныне перестроенное в ретро-бистро, где посетители являются воплощением своего многонационального квартала. Прежде чем зайдете в бистро, загляните на Азиатский рынок (Halles d’Asie) и в бакалею Le Caire («Каир»).

Chez Jeannette

47, rue du Faubourg-Saint-Denis, X

01–47–70–30–89

Настоящее районное бистро с налетом старины, стены которого еще несут на себе следы никотина, владельцами которого являются уроженцы Орийяка^[38] (невольно задаешься вопросом, видя, как бистро и кабачки выкупают китайцы, а куда же подевались овернцы, традиционно занимающиеся ресторанным бизнесом).

La Divette de Montmartre

136, rue Marcadet, XVIII

01–46–06–19–64

Об этом заведении нам рассказала наша подруга Стефани. Она случайно попала сюда, гуляя по Парижу со своим другом в надежде обнаружить неизвестные ей живописные уголки города. Здесь вашим детям объяснят, что были времена, когда не было ни mp3, ни CD. Стены кафе от пола до потолка покрыты виниловыми дисками, и для Сержа, владельца заведения, это не только один из способов завлечь клиентов. Он влюблен в ту эпоху и хранит ей верность.

Lou Pascalou

14, rue des Panoyaux, XX

01–46–36–78–10

Как только вы переступите порог кафе, вы сразу почувствуете, что находитесь именно в Менильмюше.^[39] Нам очень нравится это заведение с его культурными программами, принадлежащее Мураду. Кафе находится в двух шагах от кладбища Пер-Лашез, и здесь вы можете выпить рюмку отличного анисового ликера либо бокал клубничного сока марки «Pago».

Café Chérie

44, boulevard de la Villette, XIX

01–42–02–02–05

После реконструкции – декор в стиле прошлых лет. Публика смешанная, хорошие музыкальные программы. Загляните сюда вечером, чтобы выпить мохито или чай с мятой после полудня. В хорошую погоду посидите на террасе за столиком по размерам не больше школьной парты.

Rosa Bonheur

Parc des Buttes-Chaumont, 2, avenue de la Cascade, XIX

01–42–00–00–45

Строго говоря, это не самое изысканное кафе в смысле развлечений, но здесь очень располагающая атмосфера. Ресторан находится в парке Бют-Шомон, а открыли его несколько молодых женщин, решив проводить здесь культурные мероприятия. Сюда, в зависимости от времени суток, заходят семьи с детьми (и даже с колясками), а по вечерам – холостяки, ведущие полуночный образ жизни.

Café des Deux Moulins

15, rue Lepic, XVIII

01–42–54–90–50

Нет, вы не ошиблись, именно в этом кафе работала Амели Пулен.^[40] К счастью, ресторан не застыл в своем развитии. Здесь можно вкусно поесть, хорошо выпить, поболтать с соседями по столу и посмотреть на туристов, взбирающихся на вершину холма, и на то, как живет квартал. И, может быть, вам повезет, и вы даже увидите Женни Бельэр.

Lux Bar

12, rue Lepic, XVIII

01–46–06–05–15

Альтернатива Deux Moulins. Все вышесказанное относится и к этому ресторану с той только разницей, что здесь можно посидеть на террасе.

Chez Prosper

7, avenue du Trône, XI

01–43–73–08–51

Зайдите сюда, чтобы выпить чашку кофе, перекусить на скорую руку, съесть дежурное блюдо… По своему духу это, скорее всего, районная пивная, шумная, веселая, оживленная, куда хорошо забежать погреться, когда на улице стоит плохая погода, и где можно посидеть на террасе, греясь на солнце. Первый бонус: официанты (и официантки) любезны до приторности. Бонус второй: замечательный декор с налетом старины.

Le Nemrod

51, rue du Cherche-Midi, VI

01–45–48–17–05

Сюда заходят, чтобы насладиться блюдами из свинины (порции огромны!) или заказать дюжину устриц, запивая все это вином.

Здесь кухня сытнее и вкуснее, чем в кафе Délicabar, и кроме того, ресторан находится в двух шагах от магазина Bon Marché.

Le Clown Bar

114, rue Amelot, XI

01–43–55–87–35

Зайдите в этот бар полюбоваться на его декор: повсюду невероятной красоты рисунки на фаянсе и головы клоунов. Здесь также очень располагающая атмосфера, и так как бар находится в двух шагах от зимнего цирка Bouglione, здесь часто можно видеть его артистов.

Le Progrès

1, rue de Bretagne, III

01–42–72–01–44

Нет лучшего места, чтобы полюбоваться на местных цыпочек (и, может быть, выбрать одну из них), хрустя при этом салатом из свежих овощей.

La Mer à boire

1–3, rue des Envierges, XX

01–43–58–29–43

Мы не боимся повториться и скажем еще раз: «С высоты улицы Анвьерж открывается потрясающий вид на Париж». Несмотря на то что в кафе всегда много народа, загляните сюда и, наслаждаясь зрелищем, открывающимся перед вашими глазами, выпейте по бокалу вина.

Les Pères populaires cantine bar

46, rue de Buzenval, XX

01–43–48–49–22

Это кафе следовало бы открыть в квартале Бюзенваль, который нам напоминает район Ред Хук в Бруклине (отличающийся только тем, что в нем нет Статуи Свободы и доков). Это тот тип заведения, где рады любому гостю: молодым и старым, тем, у кого есть iPhone и тем, кто думает, что MacBook – это гамбургер, а не ноутбук, где можно встретить коллег-журналистов из интернет-журнала Rue89, фрилансеров, которые заходят сюда по-соседски. Где чашка кофе стоит 1 евро, бокал вина чуть более 2, а дежурное блюдо – 8 евро.

Les Caves populaires

22, rue des Dames, XVII

01–53–04–08–32

Кафе также принадлежит владельцам Péres populaires, поэтому, несмотря на перемены, происходящие в квартале, здесь царит все тот же дух гостеприимства.

La Cantoche Paname

97, rue Montmartre, II

01–40–41–09–62

Одно из самых модных заведений на Монмартре. Специальное предложение для цыпочек: 25 %-ная скидка на напитки в период официальных скидок.

Святая святых – хороший вкус (Кто сказал, что это вчерашний день?)

Отправиться на шопинг с подружками, пробежаться по улице Сены, произвести облаву в Bon Marché и магазинах на улице Шарло: именно в этот момент цыпочка превращается в ласточку, молнией проносящуюся над пшеничными полями Сахеля. Маленькую, но грозную. В одиночестве или вдвоем, она становится похожей на хищника на охоте. Шопинг – это весьма специфическое занятие. Дрожа от нетерпения, испытывая непременное чувство вины, получая от шопинга больше удовлетворения, чем от выигрышного лотерейного билета, а иногда сожалея о содеянном больше, чем национальная сборная Франции по футболу о проигрыше в тот момент, когда ее покинул Зидан, после него цыпочка долго не может прийти в себя: «Может быть, нужно было бы купить то маленькое платье, и зачем мне три пары одинаковых туфель разных цветов и на полразмера больше?» В Нью-Йорке этих проблем не существует. Если что-то не подходит, вещь относят в магазин, где сразу же выплачивают за нее деньги, не задавая лишних вопросов. И, таким образом, нет ни сожалений, ни колебаний. В Париже в лучшем случае вам предложат в магазине гарантийный чек (свидетельство о задолженности продавца перед покупателем) и только при условии, что вы купили вещь без скидки, за полную стоимость. Если же вы приобрели вещь на распродаже, вам предоставляется единственная возможность: отправиться в ближайший пункт Emmaus^[41] и конвертировать ваши сожаления в чувство удовлетворения от сделанного вами доброго дела: ведь вы помогли людям.

И мы согласны с тем, что все это лишает вас смелости и желания рисковать. К тому же нелегко расплачиваться чеками без покрытия, тем более что и выбор иногда оставляет желать лучшего. И шопинг перестает быть занятием, которому предаются всей душой, в нем проявляется нечто ущербное, во всяком случае, для вашего банковского счета.

И, может быть, именно в силу этого парижская мода считается такой же оригинальной и смелой, как понятие прайм-тайма,^[42] введенное Друкером. Хотя она всегда ожидаема, полна условностей, довольно приятна, но никогда не поразит вас своими новинками.

Когда мы слышим, с каким восторгом американки говорят о парижанках, у нас возникает ощущение, что перед нами Персеваль, наконец-то обретший чашу Грааля. В их глазах парижанки – это синоним элегантности, шарма, утонченности, женственности и хорошего вкуса. «Ohhh! So chic!» – говорят они и забрасывают нас французскими выражениями, расхваливая на все лады нашу моду и манеру держаться. Мы также являемся носительницами мифа о том, что мы якобы одержимы страстью к хорошему белью. Этот миф распространила по свету, опираясь на цифры, Элиан Скиолино, бывшая корреспондентка New York Times в Париже. И якобы 20 % своего бюджета мы тратим на кружева и прочие пустячки. Если бы это соответствовало действительности! Но мы оставляем за нашими подругами-янки право верить в то, во что им хочется (за исключением того, что мы неаккуратны и редко моемся, что также является частью нашей репутации по другую сторону Атлантики). Кроме того, они считают, что мы питаемся исключительно лягушками и улитками и не бреем подмышек.

Каждый раз, возвращаясь из Нью-Йорка, мы поражаемся, до какой степени все в Париже пронизано элегантностью, непреходящей элегантностью. Элегантны молодые девушки в шарфах вокруг шеи, с умело подобранными сумками и развевающимися на ветру длинными юбками, когда они едут на велосипедах. Элегантны пожилые дамы из VIII округа, чинно идущие по улице дю Бак в безупречных костюмах цвета винного осадка или кротового меха, либо в пальто из шерстяного велюра с дамскими сумочками через плечо. И им неведомо, что у них есть сестры-близнецы по другую сторону Сены (и вы можете их встретить на улице Лоншан в XVI округе).

Американки считают, что парижанки выглядят недостаточно роскошно и даже несколько отсталыми. Но показной шик, обилие побрякушек, пусть и дорогих, нам не свойственны. Париж никогда не трансформируется в Майями-на-Сене. Обтягивающие джинсы, маленький симпатичный верх (это выражение, как вы сами понимаете, ничего не говорит, и только одним парижанкам известно, что это такое, маленький симпатичный верх), спортивные туфли фирмы Converse, вот и все. Апостол этого необычайно популярного, несмотря на его простоту, стиля – Тьерри Жиллье, основатель марки Zadig &Voltaire, а иконой марки является простой кашемировый свитер с надписью Elvis либо с символичным изображением черепа. Когда мы однажды утром встретились с Тьерри, которому нет еще и пятидесяти, в его небольшом офисе, он сказал: «Задиг – это весь мир, это вы, это я. Я – Задиг» (надо сказать, что Задиг, персонаж одноименной повести Вольтера, в далеком прошлом был занят тем, что пытался разрушить козни в Вавилонского царя, и не имел никакого отношения к текстильной промышленности). Тьерри Жиллье предложил нам также приобрести часть своих ценных бумаг, решив убедить нас в том, что современный шик – это непринужденная беспечность и демократичность в рок-н-ролльном исполнении и продолжил: «Когда актрисы готовят роль современных девушек, они обязательно приходят ко мне посоветоваться, потому что Zadig является воплощением нашей эпохи». Он считает, что одежда должна иметь историю, и в Zadig & Voltaire каждая вещь несет в себе дух времени. «Мы работаем над материалом, моделями, старясь придать им винтажность, мы даже сознательно “состариваем” их». В то время как наши бабушки учили нас дорожить одеждой, не пачкать ее, этот знаменитый месье готов затереть ее до дыр еще до того, как мы ее купили. Например, изделия из кашемира очень нежные, требуют деликатного обращения. Их не принято стирать. Но можно сказать, мы совершим ментальную революцию, если заглянем в наш платяной шкаф и достанем оттуда последнее приобретение фирмы Eric Bomard, которое уже несколько раз постирали, правда, вручную, моющим средством Woolite и очень аккуратно, и которое все еще не выглядит свалявшимся. И после последнего ужина в ресторане, где запрещено курить, мне пришлось провести эту операцию еще раз, поскольку свитер пропах колбасками Морто, а от душистого горошка не осталось и следа. Короче говоря, Zadig &Voltaire – это стиль, если не образ жизни. А те, кто его критикуют, просто не могут его понять. И, видимо, наша подруга Джессика является одной из них, потому что не так давно она нам сказала, имея в виду свой кашемировый пуловер: «Да это какая-то дерюга, не лучше половой тряпки, а ведь я выложила за него 300 евро».

Следует отметить, что пока маленькие и недавно появившиеся в фэшн-галактике марки (Sandro, Maje, Les Petites) имеют один общий знаменатель: красивый, но ожидаемый стиль. И судя по их моделям, можно сказать, что их создатели не собираются рисковать. Взлетев на гребне волны H&M^[43] и продаваемой ею по минимальным ценам одежды, они предлагают вещи, немногим отличающиеся по креативности и деталям отделки от вещей этого мирового гиганта.

Парижанки, как никто другой, умеют сочетать, казалось бы, несочетаемые вещи, обвивая шею шарфом для завершения образа (что в Америке остается уделом грубоватых и неотесанных цыпочек из Хьюстона, Техас).

Великолепного кроя брюки английской марки Joseph, купленные на распродаже, маленький верх, найденный в одном из магазинов Лондона или в винтажном бутике Нью-Йорка, широкий пояс, приобретенный по каталогу торгового дома La Redoute, сапоги и дополняющая ансамбль сумка, подаренная приятелем, любовником, родителями, детьми (у кого как получится) – вот и все. Ветер перемен и поражающей воображение креативности прекращается на таможне, и, скорее, в Лондоне или Мадриде, а не в Париже, дизайнеры продемонстрируют вам таланты истинных чародеев.

Валери Абекасси – главный редактор, она безраздельно господствует на страницах одного модного журнала, являющегося для адептов фэшн-индустрии приблизительно тем же самым, чем является для верующих Библия, Коран, Талмуд и Тора вместе взятые. А название этому глянцевому изданию – Elle. Отправляясь в странствия по извилистым тропинкам элегантности, она, кажется, начинает скучать, видя надцатую модель летнего платья из ткани в цветочек, но вдруг застывает в изумлении, случайно обнаружив коллекцию платьев из розового с переливами тюля с длинными рукавами и закругленным воротом. И тут она приходит в экстаз: «Обожаю, когда дизайнеры проявляют смелость. Конечно, эти платья не на каждый день, но они хотя бы выглядят креативно». Можно ли ее слова воспринимать как сожаление по поводу того, что у остальных представителей «высокой моды» отсутствует творческий подход к созданию моделей одежды? И Валери не остается ничего другого, как приходить в умиление перед прилавками больших магазинов, где выставлены аксессуары и бижутерия марки Hello Kitty, фирменным знаком которой являются котята и кошки. И вот удивительный феномен. Моя десятилетняя племянница обожает моду, но это простительно: ведь ей всего десять с половиной лет, хотя даже у нее появляется свой взгляд на вещи. А в это время взрослые, как нам кажется, пребывают в состоянии пассивных созерцателей, как Валери перед образом «кисы с бантиком». И это является частью французского парадокса, с чем бы согласился даже Паскаль Лами (бывший представитель в европейской комиссии по делам внешней торговли). И сложные отношения с модой каждый регулирует для себя сам, находясь под воздействием противоречий. С одной стороны, потребность «быть как все», а с другой – желание выделиться из толпы: «Я не хочу носить то же, что и остальные». Но как бы там ни было, этим летом ноги каждой из нас были обуты в тропезьены, то есть сандалии марок K. Jacques или Rondini. И суть конфликта заключается именно в этом.

Диктат моды навязывается нам Священным Писанием, которое каждые два месяца предлагает нам не Десять заповедей, но Пятьдесят предметов одежды, которые должны присутствовать в гардеробе любой уважающей себя женщины. Кроме уже упомянутых сандалий – серый кашемировый свитер, маленькое черное платье, цветастая юбка, белая блузка, туфли-лодочки, облегающие фигуру брюки с вытачками. И все вещи только самого лучшего вкуса, что отбивает у дизайнеров охоту создать что-нибудь оригинальное, например, коллекции с полосками как у зебры или леопардового узора с лакированной кожей и эполетами на плечах в качестве отделки. Конечно, они выглядели бы не так пристойно, но зато гораздо забавнее, чем серый кашемировый свитер с узорами.

К счастью, еще не перевелись кутюрье, в основном женщины, у которых хватает вдохновения создавать нечто более непредсказуемое, чем серый кашемировый свитер (заметьте, мы ничего не имеем против свитера с узорами, и он висит в гардеробе каждой из нас). Благодаря Ванессе Брюно, Изабель Маран или Летиции Ивананез, воплощающим городской, поэтический и романтический образ парижанки, мы теперь как зимой, так и летом, выглядим истинными женщинами.

Есть также знаменитые пуловеры и многие другие не менее замечательные изделия патриарха парижской готовой одежды Сони Рикель, создательницы моды «вчерашнего дня», которая является в большей степени парижанкой, чем сами парижанки, и которой удалось противостоять времени и несмотря на многомиллионные годовые обороты не поддастся соблазну выпустить на рынок ценные бумаги ее компании. Даже прическа на ее неправдоподобно рыжих волосах противостоит времени, и именно она научила нас не идти на поводу у модного диктата, обыгрывая различные сочетания в одежде.

В галактике Sentier, объединяющей производителей готовой одежды, оптовиков и представителей розничной сети, появляются новые марки, чьи модели подрывают сложившиеся вкусы. И хотя это, конечно, не Вивьен Вествуд, но, тем не менее, они имеют право на существование.

И, разумеется, имеется божество. Божество – это тот, кто вызывает поклонение и почитание. И поскольку каждой цыпочке присуще желание обожать, каждая из них фанатично предана своему божеству даже в большей степени, чем паломник своему пророку на пути в Мекку. Перед своим божеством, царящим за портновским столом, она готова пасть ниц и выложить месячную зарплату за одно-единственное платье, которое для нее вроде жертвоприношения перед вратами рая ради искупления собственных ошибок и избавления от греховных помыслов (говорю, как на исповеди: в Нью-Йорке я купила сумку, имитацию Prado, а в моем обувном ящике лежит пара уггов). Хотя все это очень субъективно. Для одних Бог – это Ив Сен-Лоран, для других – Альбер Эльбац, Николя Шескьер, Жан-Поль Готье, а для меня – Карл Лагерфельд. И я, в свою очередь, готова простереться перед его бутиком в торговом доме Chanel на улице Камбон, 31. Я оставляю свою иронию за дверьми и, как маленькая девочка в кондитерском магазине, восторженно вздыхаю, видя все это великолепие. Я чувствую себя Бернадеттой Субиру^[44] в гроте Масабьель. В каждом платье, отделанном корифеем вышивки Лезажем, в каждом твидовом пальто, расшитом жемчугом, я вижу проявление всемогущего Господа. Мы благодарим тебя, Господь, за все твои костюмы и платья, и пусть продлятся твои дни и прославятся в веках. Аминь!

Их бонусы – распродажи и сокращенная рабочая неделя

Вопреки сложившемуся мнению, согласно которому приобретать вещи можно только в центральных округах столицы, мы считаем, что хорошо одеться можно и за пределами Парижа. И у нас есть несколько любимых магазинов в регионах, где продаются изделия лучших марок. Хотя совершенно очевидно, что любая французская цыпочка очень хорошо разбирается в качестве предложенной ей одежды. И если не принимать во внимание те случаи, когда деньги не являются проблемой (что является частью местного снобизма), они редко соглашаются переплачивать. И распродажи становятся одним из их любимых способов с удовольствием и пользой провести свободное время. Фактом своего появления распродажи обязаны Аристиду Бусико, перед статуей которого готовы пасть ниц все цыпочки, поскольку именно он основал магазин Bon Marché, первый большой магазин во Франции, Наварре и в мире. Это ему еще в XIX столетии пришла в голову идея организовывать несколько раз в год распродажи непроданных товаров. Хотя лично нам, видимо, не хватает достаточной доли фанатизма, чтобы уже с 8 часов утра занимать очередь в тот же BM или в Galéries Lafayette в дни официальных распродаж. И мы никогда не будем равняться на иностранцев, японцев, в частности, заполоняющих авеню Монтень, чтобы попасть в бутик Chanel. Хотя у нас немало знакомых цыпочек, которые уже с раннего утра в свободный от работы день оставляют немалые суммы в любимых бутиках. Объясняем для тех, кто не в курсе: если есть какие-то социальные льготы или преимущества, от которых никогда бы не отказалась ни одна из нас, так это, несомненно, сокращенная 35-часовая рабочая неделя!

И поскольку цыпочки во всем достаточно профессиональны, накануне распродажи, после полудня они в течение приблизительно двух часов проводят небольшое исследование, чтобы в свободный от работы день посетить кварталы, расположенные позади церкви Св. Евстафия либо Севр-Бабилон, где сосредоточены магазины, в которых во всем блеске представлена парижская мода.

Если не принимать в расчет великие потребительские мессы (мы имеем в виду распродажи), то сила любой парижанки заключается в ее собственной сети, то есть в адресах, которые она фиксирует в соответствии со своими привычками, вкусами и материальными возможностями.

И, несмотря на то что распродажи, как и жизнь в Букингемском дворце, подвергаются строгому протокольному регламентированию, парижанка пользуется предоставляемыми ей льготами в течение всего года. Когда ей надоедает заниматься виртуальным шопингом на сайтах www.yoox.com. и у нее возникает желание побывать среди людей, она отправляется рыться в набитых вещами ящиках в магазины Mamie, Guérissol, Momo Fringues и, разумеется, в минисеть распродаж Sympa, бутики которой расположены на станции метро «Анвер» и благодаря которой шикарные мамочки из богатого буржуазно-богемного XVIII квартала Парижа лепечут летом на пляжах, строя из себя бог весть что: «Как, ты не бываешь в Sympa? Посмотри, какие хорошенькие купальнички марки Petit Bateau я купила для детей, и стоят всего 2,99 евро!» Розали, ассистент по юридическим вопросам, проживающая в ХХ округе, стала завсегдатаем этих магазинов, куда заходят как разодетые по последнему слову моды представительницы французской буржуазии, так и представительницы среднего класса в демократичных кедах фирмы Converse. И когда пятнадцать лет тому назад она покупала здесь одежду для себя и своей дочери, она не могла себе представить, что они станут настолько популярными.

Вот уже на протяжении многих лет одним из секретов парижанки являются стоковые распродажи, а также магазины, в которых с приличной скидкой продается одежда со споротыми этикетками; один из них, расположенный на улице Сен-Плясид, называется Mouton à cinq pattes (что в переводе означает «пятиногий баран»). А первый из магазинов подобного типа, где представлены такие марки как Sonia Rykiel, Cacharel, Sinéquanone или Mac Douglas, был открыт на улице Алезья. Относительно стоковых распродаж можно сказать, что в наши дни они встречаются если не на каждом шагу, то довольно часто. А что касается частных распродаж, то за последние годы они по своему ассортименту стали чуть ли не богаче пещеры Али-Бабы с ее сокровищами. В противоположность распродажам для представителей прессы,^[45] на которые по меньшей мере нужно получить приглашение, частные распродажи открыты для всех желающих, имеющих возможность заплатить небольшой ежегодный взнос. Тиннетт Ля Белетт, квартира которой расположена в живописном тупике в ХХ округе, приютила у себя на дому молодых кутюрье, обладающих творческим подходом к созданию предметов одежды. Сюда заходят все те, кто не хочет походить на юношу Задига в женском образе. Бутик Espace NGR (где проходят привилегированные распродажи, то есть распродажи товаров класса «люкс») расположен в здании под стеклянной крышей в XVI округе, и каждую неделю здесь покупателям предлагаются изделия высоко котирующихся на рынке марок: Isabel Marant, Vanessa Bruno, Maje, Sandro, продающихся с 70-процентной скидкой.

Но мы не собираемся заниматься неймдроппингом^[46] из опасения, что вас охватит состояние, близкое к неврозу.

Когда парижанка решает объединить приятное с полезным, она вместе со своими подружками отправляется на хеппенинг,^[47] с той только разницей, что он также проводится на дому и напоминает, скорее, ярмарку. Раз в год Каролина, сорокалетняя журналистка, собирает своих друзей на распродажи случайных вещей, которые она устраивает в своем симпатичном доме на окраине Парижа возле Порт Пантэн. К ней приходят с уже разонравившимися или почему-либо не подошедшими вещами, которые складывают в кучи, наваленные в ее салоне. Одна из них предназначена для женщин, другая – для детей, в третью складывают мужскую одежду, в четвертую – обувь и т. д., и каждый выбирает в них то, что ему нужно. Подобные распродажи предоставляют возможность почистить свой гардероб, избавиться хотя и от хороших, но ненужных вещей, пообедать или выпить чая со своими друзьями в присутствии детей, которые в это время роются в кучах одежды. Распродажи случайных вещей и своего рода обмен (или свопинг) постепенно завоевывают популярность среди парижан, если судить по количеству приглашений, присланных по имейлу. Словами «Загляни в нашу гардеробную» Нат и Флави, две влюбленные в моду и музыку, зазывают знакомых к себе, погрузившись с головокружительной быстротой в незнакомый им бизнес. Каждые два месяца в одно из воскресений (никому не верьте, если вам говорят, что по воскресеньям в Париже не происходит ничего интересного) они устраивают у себя под звуки клубных хитов мегараспродажи молодых креативных кутюрье и представительниц фэшн-индустрии, которые освобождают свои гардеробные комнаты под новые коллекции. Регулярно на их «ассамблеях» присутствуют от восьмисот до тысячи человек.

Нельзя не упомянуть и о том, что среди цыпочек получила распространение архиложная математическая концепция, которая так же прочно укоренилась в их головах, как и не подлежащий сомнению факт святости Матери Терезы, и суть которой заключается в том, что приобретение вещей на распродаже позволяет экономить. Попробуем доказать эту теорему. Предположим, я купила одну пару обуви стоимостью 100 евро со скидкой в 60 %. Таким образом, я потратила 40 евро. Но не увидь я эти туфли на распродаже, я бы ничего не потратила, сэкономив, таким образом, 40 евро. Теперь предлагаем эту же теорему, но с точки зрения цыпочки: я покупаю пару обуви за 100 евро со скидкой в 60 %, таким образом, я сэкономила 60 евро, что дает мне возможность приобрести еще одну пару, пусть не моего размера, фасона и цвета, пусть у меня будут болеть ноги, но ведь это такая удача, которой нельзя не воспользоваться. (Не страшно, если вы ничего не поняли: ведь это математические выкладки цыпочек!)

Сражения цыпочек

Матильде тридцать два года. Это хорошенькая брюнетка вполне цивилизованного вида. Всегда элегантна, всегда на ней модные аксессуары или юбка из серии «последний писк сезона». Но чтобы так выглядеть, ей приходится затрачивать немало усилий. Два раза в год она превращается в злобную фурию, ведущую сражения за каждую модную тряпку. Однажды, когда мы должны были пообедать вместе (обед несколько раз переносили со дня на день, но ведь это так естественно в положении вечно занятой цыпочки), она мне позвонила около 11 часов утра и произнесла голосом, в котором чувствовалось приближение катастрофы: «Извини меня, я должна отложить наш обед. Это для меня жизненно необходимо! Ты только представь себе, началась распродажа для прессы Isabel Marant, а так как я переехала, я не получила открытку с приглашением. Не понимаю почему, ведь я же попросила на почте отправлять всю корреспонденцию на мой новый адрес. И я только что узнала о распродаже, одна подруга позвонила мне оттуда. Это ужасно! Я позвонила в корпункт и, к счастью, попала на одну очень симпатичную девушку, которая согласилась внести меня в список. Обычно это практически невозможно. Она хочет, чтобы я прислала к ним курьера за повторным приглашением. Но я решила сама подъехать. Я должна у них быть между 12 и 2 часами дня. Распродажи для прессы в конце апреля! Это невероятно, так рано они никогда их не проводили, в это даже поверить невозможно! Нужно позвонить и в другие модные дома, чтобы проверить сроки проведения распродаж».

Амазонка-воительница, готовая сокрушить все и всех на своем пути ради приобретения с 70-процентной скидкой маленького верха нескольких фасонов от Isabel Marant, платьев от Maje и блузок от Antik Batik…

В сфере высокой моды самыми лучшими в столице считаются распродажи для прессы. Если вы не входите в число парижанок, дважды в год получающих приглашения на эти знаменитые распродажи, ваше самолюбие может серьезно пострадать. Тем более что их просто необходимо посетить. В силу того что Матильда является журналисткой, она может на совершенно законных основаниях претендовать на получение приглашения и, таким образом, имеет возможность приобрести еще не поступившие на прилавки новинки и тренды сезона практически по бросовым ценам. Изначально распродажи предназначались для журналистов, освещающих моду и фэшн-индустрию, и для нескольких пресс-атташе, счастливчиков, которым несказанно повезло. Но со временем распродажи подверглись демократизации и распространились на подруг, родственниц друзей журналистов и, разумеется, на их собственных подруг. Анн-Софи, организатор парижских вечеринок и счастливая обладательница двухсот пар обуви (более четырехсот пар она отвезла в деревню к матери на хранение), вспоминает о тех временах, когда пресс-распродажи предназначались исключительно для избранных. Сегодня она вынуждена «выносить эту давку» только ради ее болезненной страсти к обуви. «Louboutin, Rossi, Frisoni… Я фотографирую понравившиеся мне модели на телефон и отсылаю снимки своему другу, чтобы узнать его мнение.

Но мне уже случалось покупать туфли не моего размера. Это всегда раздражает, когда упускаешь возможность приобрести что-нибудь достойное по низким ценам».

Однако приобрести приглашение на распродажу для прессы иногда даже сложнее, чем соблазнить Бака, физиономиста из ночного клуба Baron (те, кто в курсе парижской ночной жизни, меня поймут, остальным же предлагаю прочесть главу «Барония – неприступная территория» на 283 стр.^[48]). Особенно если речь идет о распродаже Isabel Marant, на которую так стремится попасть Матильда. И день также имеет значение. Чем раньше вас пригласили, тем большим влиянием в этих кругах вы пользуетесь. «Первые два дня зарезервированы для VIP-персон – говорит она. – О том, чтобы попасть на распродажу во вторник, моя подруга Шарлотта Гинсбург и ее приятельницы не могут даже мечтать. Но в среду нужно приложить максимум усилий, чтобы туда проникнуть. В противном случае вас ждет настоящий ад: три часа в очереди, и к тому же выбор вещей оставляет желать лучшего, поскольку многое уже раскупили. Я постаралась сделать невозможное, чтобы попасть в картотеку фирмы Eres. Я бредила их купальниками, но их стоимость превосходит все мыслимые пределы. Я вела честную игру с их пресс-атташе, рассказав ему, что работаю не покладая рук на одну медийную звезду, у которой передача на радио. Я не хотела ничего приукрашивать и рассказала ей всю правду, что я журналистка, что область, которую я освещаю, не имеет ничего общего с модой, но что я обожаю их купальники. Эта глупая гусыня даже не соблаговолила мне ответить!»

На женских форумах в Интернете не утихают дискуссии по этому поводу. Цыпочки взывают о помощи, предлагая странные, на первый взгляд, сделки: «Меняю пригл. в брюно, живанши, задиг, дьяблесс, батик, унгаро, у. стайгер, маран… на ланвен или исл.!!! Я в отчаянии, помогите!!!» А вот еще одно предложение: «Меняю приглашение ванесса брюно на изабель маран». Некоторые даже принимают участие в аукционах на сайте бесплатных объявлений eBay.fr (и это чистая правда) и готовы выложить 101 евро, чтобы стать счастливой обладательницей приглашения «на летнюю распродажу Изабель Маран для представителей прессы».

Справедливости ради хотелось бы отметить, что не все марки пользуются такой популярностью. На распродажи Maje можно зайти и без приглашения.

Кто никогда не бывал на распродажах для прессы, упустил редкую возможность провести исследование всей той низости, на которую только способен человек. Один из самых удручающих спектаклей – это распродажа Zadig & Voltaie. Марка настолько знаменита, что девушки готовы поубивать друг друга, чтобы проникнуть внутрь помещения. Пять тысяч приглашенных, среди которых манекенщицы, журналистки, актрисы, художницы по костюмам, костюмерши и прочие лица, которым удалось приобрести пропуск, благодаря социальной сети networking. В тот день, когда мы туда пришли, на тротуаре перед частным отелем в квартале Марэ уже на протяжении двух часов толпились сотни клонов, в обтягивающих бедра легинсах или слим-джинсах, в лодочках или кедах фирмы Converse и с огромными сумками в руках. Вся эта картина напоминала очереди в магазины в советскую эпоху в день завоза в них сахара и муки. Двое громил, бдительные стражи порядка, охраняющие вход, направляли несчастных, пытавшихся пройти без очереди под предлогом того, что они «действительно журналистки», в другой конец улицы. «Нет, мадам, очередь начинается с другого конца», – тихо бормотал один из них, верзила с видом уголовника. Некоторые, не в силах вынести оскорбления, нанесенного их самолюбию, отправлялись восвояси, другие же говорили себе: «Я не могу провести здесь столь длительное время, ведь мое отсутствие может отразиться на работе».

Если в конце мая или ноября вы случайно окажетесь на площади Вогезов или в XI округе и увидите, как мимо вас проходит вереница девушек с огромными белыми или коричневыми пакетами, настолько тяжелыми на вид, что создается впечатление, будто в них переносят туши мертвых ослов, не сочтите за труд и дойдите до начала этой вереницы. Ручаемся, вы окажетесь перед входом на распродажу для прессы. Вы получите массу впечатлений, даже больше, чем, если бы вы побывали на черном рынке. Если вам повезет и вы столкнетесь с охранником, не столь рьяно исполняющим свои обязанности (этот вид находится на грани исчезновения), вы, может быть, проникните внутрь помещения и без приглашения. «Когда в 8 часов вечера мы закрываемся, снаружи остается еще много женщин и девушек, которые неизвестно чего ждут до 21 часа, – объясняет нам Дельфина, организовавшая не одну распродажу в Zadig & Voltaire. – Однажды они даже чуть было не устроили демонстрацию. Не менее двенадцати девушек вопили что есть мочи: “Мы хотим войти!” Мне кажется, они даже представляли некоторую угрозу. А еще я вспоминаю об одной женщине с ребенком-инвалидом, которую пропустили без очереди. Некоторые оскорбляли ее последними словами, кричали ей вслед непристойности, это было отвратительно. Привилегиями пользуются только беременные, у них своя очередь (и в кассу тоже)».

А внутри толчея и столпотворение, как на птичьем дворе во время кормления гусынь. Никакой сдержанности, никакого стыда, каждая сама за себя, и все без стеснения обнажаются на глазах у остальных, чтобы померить выбранные вещи. Рядом с ними Девять доблестных воинов^[49] выглядели бы плюшевыми мишками. «Обзывая друг друга, они вырывают друг у друга вещи, оскорбляют нас, – продолжает свой рассказ Дельфина. – Утверждают даже, что кто-то из обслуживающего персонала подвергся нападению со стороны покупательниц. В конце дня чувствуешь себя выжатой как лимон. Хотя с другой стороны, бывают и забавные эпизоды. Однажды у нас закончились кашемировые свитера (знаменитые Elvis и Rock’n’Roll), и когда привезли следующую партию, у нас не было времени разложить их на стендах, мы просто бросали их в толпу. Они кидались на нас как хищные звери, как дикари. Они даже царапали нас, ловя свитера на лету». Кушнер^[50] со своим мешком риса произвел бы меньше впечатления среди голодающих, чем дополнительные поставки товаров.

Распродажи предметов роскоши проходят в той же атмосфере дикости и разнузданности. Матье, который работает на ту же марку готовой одежды, рассказывает, что в последний раз, когда он посетил распродажу Dior, которая проходила в огромном складском помещении возле Порт-де-Версай, люди занимали очередь, протянувшуюся вокруг здания, с 4 часов утра. «Чтобы войти внутрь, мы должны были раздеться, пройти через три металлоискателя, предъявить удостоверение личности. Сегодня все настолько дорого, что, если представляется возможность купить предметы роскоши по бросовым ценам, мы все превращаемся, в лучшем случае, в гарпий. В эти моменты начинаешь осознавать всю грандиозность понятия “роскошь”. Люди лихорадочно скупают все подряд, иногда оставляя здесь месячные зарплаты».

Но иногда так случается, что события подобного рода принимают характер театральных представлений, доставляя их участникам огромную радость и служа подтверждением того, что женская солидарность существует, даже когда находишься на осадном положении. Распродажи для прессы марки Prairies de Paris по духу напоминают веселые ярмарки и вполне соответствуют жизнерадостности ее основательницы Летиции Иванез, которая с улыбкой на губах лично встречает приглашенных из числа друзей и поклонников в своем «салоне», расположенном в пассаже Saint-Bernard. Сюда может зайти даже тот или та, кто не имеет входного билета. Нам жарко в глубине ателье, превращенном в примерочную, но все чувствуют себя непринужденно, постоянно раздается смех, мы гримасничаем, пытаясь влезть в узковатое платье, и клянемся себе с завтрашнего дня сесть на строгую диету, чтобы к следующему разу похудеть на один размер. И мы уходим с чувством удовлетворения от того, что наконец нам удалось совместить приятное с полезным.

Но если на распродаже вам ничего не удалось купить и вы ушли с пустыми руками, будьте готовы к тому, что на какое-то время вы погрузитесь в отчаяние. «Когда впервые я попала на распродажу Isabel Marant, я ушла оттуда, ничего не купив, – призналась Матильда. – Моя подруга, которая провела меня туда по поддельному приглашению, изготовленному на принтере (в то время такое было еще возможно), сочла меня сумасшедшей. Но с тех пор прошло немало времени, и я поняла, что предварительно нужно составить план сражения. Ты входишь, берешь у входа большую корзину, обходишь все полки и прилавки, сбрасывая в нее понравившиеся тебе вещи, даже не думая о том, подойдут они тебе или нет. Кроме того, ты срываешь магниты, потому что с ними корзина будет неподъемной. И только после этого, выбрав укромный уголок, ты приступаешь к примерке и сортировке». Но, разумеется, не ради того, чтобы свести ее содержимое к минимуму.

Портреты модниц

Любое общепринятое утверждение наполовину ложно. И любой словесный портрет, скорее, способствует сокрытию истины, хотя его составление – это большое искушение, и поэтому представляем вашему вниманию несколько литературных набросков парижских цыпочек.

Она живет в III округе и является для своего буржуазно-богемного квартала иконой моды. У нее врожденное чувство стиля, ее собственного стиля. Ей хорошо известны все бутики квартала, и она перемещается по улице Бретань, как рыба в воде. И будучи рыбой, она, скорее, акула, чем рыба-клоун. Она неусыпно следит за всеми модными тенденциями и новинками и, как минимум, раз в неделю посещает АВ 33,^[51] чтобы приобрести что-нибудь из белья марки Fifi Chachini, а также не упустит возможности раз в месяц забежать к Гаспару Юркевичу, ее модному дизайнеру, которому она предана всей душой. Одетая в платье-портфель и сапоги с большими пряжками, в которых она ходит зимой и летом, за продуктами она, разумеется, отправляется на рынок Анфан-Руж. Когда она выходит за периметр своего округа, она обязательно навестит бутики на площади Виктуар и торговые галереи ближайших кварталов. В последнее время она воспылала любовью к своему скутеру цвета морской волны с темно-коричневым сиденьем, к которому приобрела подходящий шлем. Она ездит на нем даже в Perle, чтобы выпить мохито, хотя кафе расположено в двух улицах от ее дома. На нее наводит тоску количество новых магазинов сети Gap^[52] в Париже, а ее самая большая мечта – иметь отдельную комнату в квартире, где бы она могла складывать свою обувь.

Она живет в XVI округе, ходит за продуктами на улицу Лоншан. А что касается моды, то ею она не интересуется. Впервые она встретила выражение «taille bass» («заниженная талия») на страницах журнала Madame (не удивляйтесь, именно так называют Figaro-Madame^[53]) и решила, что в редакции ошиблись и что на самом деле они имели в виду «basse-taille», старинную и благородную технологию гравировки по металлу. Ведь у брюк, которые она носит, нормальная талия, расположенная в том месте, где ей и полагается быть. Ее каждодневная одежда – прямая черная юбка, едва прикрывающая колени. А самая модная вещь в ее гардеробе – это юбка-брюки цвета винного осадка, но в последний раз она ее надевала по настоянию трех своих дочерей, Гортензии, Мели и Киттри. Шопинг ее также мало прельщает, и последняя распродажа, на которой она побывала, проходила в магазине Franck et Fils, но после того как их перекупил другой владелец, она считает, что продаваемая там одежда выглядит «слишком современно». Но что непременно присутствует в ее гардеробе, так это пальто из шерстяного велюра и обруч или повязка на голове. А что она ненавидит всей душой, так это чулки в сетку. И в довершение портрета скажем, что она никогда не сделает опрометчивых покупок, потому что у нее на руках пятеро детей, которых нужно кормить, и три дочери на выданье.

Она живет на авеню Дюкен, а следовательно, она дюкенуазка. Продукты она покупает на рынке на улице Клер. Ее стиль – шикарная классика в духе последних веяний моды. На шопинг она отправляется вместе со своей дочерью, и она обожает меленькие бутики в стадии становления, где, если постараться, можно найти блузку от Sandro или льняную тунику от Maje. Иногда она даже посещает недорогие магазины сети H&M (хотя она не любит об этом распространяться).

И только под пытками (например, если вы пообещаете ей сжечь ее любимый тренч английской марки Burberry^[54] или коллекцию маек Petit Bateau) она вам признается, что заказывает одежду по каталогу Trois Suisses. Она регулярно читает Elle и хорошо усвоила их урок: каждая женщина должна выработать свой стиль. Она готова часами простаивать перед витринами Марка Якобса^[55] и просит своих подруг, которые часто бывают за пределами Франции, привезти ей перчатки или шарфы из бутика в Нью-Йорке. Ее штаб-квартира находится в бутике Nespresso на улице Бак, и она умеет определять на вкус различные марки кофе, даже не выпив чашки напитка, предложенного заведением. Дважды в год она отправляется на улицу Бонапарта в магазин Joseph, чтобы купить очередной вязаный свитер. Ей бы очень хотелось купить настоящую сумку Birkin, но она также в этом никогда не признается. Всей душой она ненавидит татуировки и никогда не наденет пуловер цвета морской волны с черной юбкой.

Она живет в VII округе и ходит за покупками исключительно в магазин Vuitton. (Если бы она могла, то бы покупала там порей с монограммами. Хотя, о чем это мы? Ведь она не ест порей, и покупала бы, разумеется, суши с монограммами.) Американский глянцевый журнал Vogue, возглавляемый Анной Уинтер, – ее настольная книга и, в частности, сентябрьский номер, настолько тяжелый, что она им пользуется вместо гантелей, чтобы подкачать руки. Узнав, что Кейт Мосс в восторге от леопардовых платков Louis Vuitton, она решила сама себе сделать подарок, купив три таких платка. Она не сделает ни одного шага без своих сумок Birkin. Одна из них оказалась подделкой, зато все остальные – настоящие, поэтому об этом никто не догадается. В магазине торговой марки Hermès у нее есть знакомая продавщица, Элоди, которая каждый раз предупреждает ее звонком по телефону о поступлении новинок. И латинская буква «Н», выгравированная на кожаных изделиях, для нее такая же святыня, как сексуальная вечеринка в Довиле с Винсентом Перезом. Ее маленькая слабость – камелии от Chanel.^[56]

Они у нее во всех видах и вариантах. Когда она отправляется на шопинг, как правило, со своей лучшей подругой Шарон, она опустошает полки Montaigne Market, модного магазина, где представлены практически все мировые бренды. И ураган Катрина рядом с ней кажется безобидным завихрением. Затянутая в джинсы с лейблом шведской торговой марки Acné, она затем идет завтракать в один из ресторанов на Авеню (Монтень), заказывая стручок фасоли и стакан воды с лимонным соком (мы не ошиблись, именно стручок, в крайнем случае два!). Если она достаточно узнаваема в данном заведении или очень хорошо выглядит, она имеет право на место возле окна на втором этаже. В противном случае, она располагается на первом, среди «плебса». Мечта всей ее жизни – встретиться с Карлом (Лагерфельдом, разумеется) и договориться о примерке ее первого платья «от кутюр». Она подрабатывает в таких всемирно известных компаниях как Chloé, Dior, Nina Ricci, Prada. Но ни за что на свете не пойдет к Картье в его бутик на Елисейских Полях, поскольку у него все слишком «ординарно». Она неверна своему мужу, так почему же вы думаете, что она будет хранить верность своему дизайнеру? Единственное, против чего восстает ее душа, так это против того, чтобы заказать у Лакруа платье из его коллекции, которую он сделал для торговой марки La Redoute.

Она живет в XI округе, и если бы поблизости от ее дома не располагался бы рынок Алигр, она бы наверняка покинула Францию. Она – ультрастильная и ультрасовременная, хотя иногда выглядит вызывающе. Слово, которое она ненавидит больше всего на свете, – это бобо.^[57] И она категорически отказывается причислять себя к одной из них. Она считает себя кочевницей и многие вещи привозит из путешествий. Из Индии она везет великолепные ткани, в Сирии она коллекционирует брелки, в Японии покупает кимоно, сшитые из восхитительного шелка, которые она носит поверх черных джинсов. Когда ей что-то мешает отправиться на другой конец света, она либо идет в магазин Mouton à cinq pattes, откуда выходит с пакетами, набитыми вещами, либо на распродажи случайных вещей к подругам или соседкам. Она из всего умеет извлечь выгоду, и у нее всегда на примете какое-нибудь прибыльное дельце, в том числе и приглашение на распродажу для прессы или на распродажу модных товаров для дома. Раз в год она отправляется в Лондон, чтобы подзарядиться новыми идеями и тенденциями в Spitalfields Market.^[58]

Три раза в неделю она ездит на велосипеде на рынок за овощами и букетиком цветов, делая небольшой крюк, чтобы зайти в расположенный на другом конце улицы бутик, где продаются изделия декоративного искусства и предметы интерьера, после чего она обязательно заходит в кафе Baron rouge, чтобы выпить бокал белого вина Muscadet-sèvre-et-maine. Ее штаб-квартира расположена в Студии Жерара Арно, где она, будучи тайно влюбленной в своего преподавателя, постигает азы виньяса-йоги. По вечерам она надевает лодочки, привезенные из Непала, и отправляется в кабаре Flèche d’or, чтобы послушать песни своего парня, бас-гитариста. Ее самая большая мечта – совершить путешествие в Раджастан, имея при себе неограниченную сумму денег, чтобы не нужно было экономить и выгадывать. Чего бы она никогда не надела, даже под страхом того, что ее помидоры окропят раствором пестицидов, так это обруч на голову.

Она живет в XIX округе и является большим специалистом по приготовлению цыпленка под соусом йасса. Ее волосы выкрашены в голубой или красный цвета, а бедра втиснуты в узковатые джинсы, которые она начала носить еще задолго до появления в женских журналах статьи о том, что сейчас в моде обтягивающая одежда. Огромные очки, купленные в магазине H&M, скрывают ее лицо. Голову она повязывает платком, который привезла ей из Абиджана кузина. Красный свитер со стразами, розовые серьги в форме сердечек, mp3 в ушах и кроссовки Adidas на ногах, когда ей нет нужды обряжаться в лодочки на шпильке, которые являются для ее ног чем-то вроде пыточного инструмента. Она в восторге от магазина H&M и обожает рынок Сарсель, где покупает подделки сумок мировых брендов. Она мечтает о настоящих очках от Chanel, а другая ее мания – это нижнее белье. Бантики, кружева – ничто ее не пугает, и она вполне может надеть красные трусики и пояс для чулок леопардового узора. Когда она с группой своих приятельниц отправляется на шопинг, они обязательно зайдут в H&M, не пропустят магазины торговой марки Zara, а закончат, разумеется, в C&A. Самый неудобоваримый из предметов одежды, по ее мнению, – это мокасины для девушек. И чего бы она никогда не сделала – никогда бы не появилась в мини-юбке в своем квартале. Для этого у нее есть подружка, у которой она переодевается. О чем она грезит? О том, чтобы все дизайнеры вдохновлялись бы образом, словно списанным с нее.

Она живет в X округе в пассаже с манящим названием «Желание». Ее парень также возвышен и помешан на моде, как она. По своим эстетическим воззрениям она тяготеет к монохромности, предпочитая одежду темных тонов, и все оттенки коричневого цвета – это, с ее точки зрения, самые кричащие, если не вульгарные, расцветки в ее гардеробе. Она часто посещает мастерские неизвестных дизайнеров на набережной Вальми, любит порыться в вещах в магазинах подержанной одежды и в винтажных бутиках (что, практически, одно и то же, и в наши дни считается политкорректным говорить «винтажный бутик»). Она умирает от любви к дизайнеру Стелле Кадант и иногда делает крюк, чтобы заглянуть в бутик Noire Kennedy. Если стиль готов снова в моде, то ее это только радует. Днем она ходит в кроссовках марки Stan Smith, а если вечером она куда-нибудь выбирается из дома, то надевает туфли на шпильках головокружительной высоты. Но настоящую страсть она питает исключительно к татуировкам. На руке у нее дракон, выгравированный в полутонах таких умопомрачительных расцветок, что сам Тициан застыл бы в изумлении, увидев этот шедевр. Другой дракон разместился чуть ниже спины. Фанатичка, сектантка? Совсем нет. И единственное, чего бы она никогда не сделала, – это не завязала бы знакомство с молодой буржуазкой из XVI округа. Не потому, что она их не любит, просто они не подходят к общему стилю ее гардероба.

Форумы для цыпочек-блогеров

Существуют парижанки, которые чувствуют себя в Интернете как рыбы в воде, обеспечивая не только себя, но и своих подружек полезной информацией. И это действительно так! Зайдите на нижеперечисленные сайты, чтобы ощутить дух времени и узнать все, что вас интересует о частных распродажах и распродажах для прессы.

www.punky-b.com

www.monblogdefille.com

www.deedeeparis.com

www.carolinedaily.com

www.nizzagirl.canalblog.com/

www.marieluvpik.com

http://blogs.lexpress.fr/cafe-mode/

www.mylittleparis.com

Компромиссные варианты для цыпочек

Мультибрендовые бутики – шаг назад?

Парижанки вновь открыли для себя концептуальные мультибрендовые магазины или бутики-галереи, мы можем называть их как угодно, главное заключается в том, что их посещение вас не разочарует.

Abou d'Abi Bazar

125, rue Vieille-du-Temple, III

01–42–77–96–98

Обычный районный мультибрендовый магазин, где представлены изделия таких фирм, как Isabelle Marant Etoile, Antic Batic, Manoush, American Vintage, Stella Forest…

L'Eclaireur

8, rue Boissy-d’Anglais, VIII

01–53–43–03–70

Многофункциональное концептуальное заведение. Представлена одежда марок Martin Margiela, Dries, Van Noten, Marni, Koi… а кроме того, мебель, ювелирные украшения, и даже имеется ресторан с баром.

Spree

1, rue Saint-Simon, VII

01–42–22–05–04

Модный бутик-галерея. Одежда от Vanessa Bruno, Marc by Marc Jacobs, Acne, APC, Comme les garcon… а также аксессуары, мебель, предметы интерьера, произведения искусства.

Shine

15, rue de Poitou, III

01–48–05–80–10

Трендовый мультимаркет. Одежда марок: Jérome Dreyfus, Michel Vivien, Ernest…

Olga

32, rue Vieille-du-Temple, III

01–42–72–44–92

Мультимаркет в периоде становления. Одежда марок: Les Prairies de Paris, Marion Mille, Thomas Burberry…

Colette

213, rue Saint-Honoré, I

01–55–35–33–90

Король концептуальных бутиков. Что можно написать об этом магазине, если о нем уже все сказано? Что команда, которая в нем работает, может гордиться своим детищем, поскольку его слава уже вышла за пределы галактики, что магазину уже одиннадцать лет и что это не так много? Что именно в этот храм «штучных изделий» и товаров ограниченного выпуска вы должны отправиться, если хотите приобрести детскую коляску Maclaren, над дизайном которой работал сам Старк, коллекцию одежды и аксессуаров компании Proenza Schouler, созданную для торговой марки Target, кроссовки и спортивную одежду марки Reebok, над которыми трудилась также и Скарлет Йоханссон, футболки из органического хлопка с принтом, разработанным Кейт Мосс (а также книги про цыпочек!)? www. Colette.fr.

«Меланхолия – мое слабое место»

Я люблю читать рубрику «Кто есть кто» в еженедельнике Paris Observateur, в которой известные персоналии рассказывают о своем Париже, о своих привычках, о своем видении образа жизни соседей. И меня всегда забавляет, когда какая-нибудь знаменитость утверждает, что метро является одним из его (ее) любимых мест. И в этом случае я себе говорю, что тот (или та), о котором идет речь, видимо, никогда не спускался в парижское метро в часы пик. «Нет лучшего места, чтобы почитать, одновременно наблюдая за людьми». Может быть, в 11 часов утра, когда все уже на работе. Потому что читать, стоя под мышкой у своего соседа справа, под носом у соседа слева, локоть которого упирается вам в шею (да-да, именно в шею, ведь не все цыпочки обладают ростом и пропорциями манекенщиц), согласитесь, не очень приятно. Но многие, принимая во внимание вышесказанное, приспособились, как, например, одна молодая женщина, с которой я однажды столкнулась утром в поезде на 4-й линии метро и которая, несмотря на давку, не отказалась от привычки читать по утрам Monde (всем известно, что его формат как нельзя лучше приспособлен для подобного рода упражнений). Как только она заканчивала страницу, она осторожно развертывала газету, переворачивала страницу, складывала газету пополам, потом еще раз пополам и, прижимая, как некую драгоценность, образовавшуюся «четвертинку» к груди, продолжала читать.

Количество женщин, пользующихся метро, составляет две трети от всего пассажиропотока. И, разумеется, не многие цыпочки приходят в такой же восторг, спускаясь в подземку, как одна маленькая девочка, впервые оказавшаяся в метро. Стоя в окружении пассажиров, держащихся за поручни, она произнесла, обращаясь к отцу: «Смотри, папа, как здорово, они все пришли!»

И те из цыпочек, которым приходится регулярно пользоваться метро в часы пик, чувствуют себя в эти минуты не гордыми птицами, а, скорее, земляными червями.

Разумеется, есть счастливицы, которым повезло и которые работают дома, и им не нужно проводить в офисах определенное расписанием время. И в этом случае им не приходится ежедневно в часы пик спускаться в метро с его давкой и неудобствами, и они готовы его даже полюбить. И когда они отправляются с одного конца города на другой, они знают, что могут с головой уйти в чтение захватывающего детектива или глянцевого журнала. А можно вообще ничего не делать и, погрузившись в мечтания, повторять в уме, глядя на грозовые облака, цепляющиеся за здания барона Османа, когда едешь по городу по наземной части 2-й линии или когда пересекаешь Сену по мосту 6-й линии: «Какая же это красота, Париж!» И в любом случае вас окружают пассажиры. И в эти минуты испытываешь к людям гораздо больше нежности, чем в часы пик, когда находишься под давлением толпы и боишься опоздать на работу (на другой конец Парижа) к 9 часам. А если удалось занять место, невозможно не чувствовать, как возвышающиеся над тобой пассажиры, которые не смогли с комфортом устроиться (90 % от общего количества пассажиров поезда), сверлят тебя взглядом.

В связи с этим хотелось бы сказать пару слов инженерам Автономной транспортной сети парижского региона, которые спроектировали поезда таким образом, что банкетки в них расположены друг напротив друга. «Простите меня… извините…Упс, я вам наступила на ногу, к сожалению… Извините… Спасибо». Если они, подражая тем архитекторам, которые в стародавние времена планировали агоры, руководствовались при этом идеей укрепить социальные связи между людьми, вынудив их разговаривать, то должны сказать, что их задумка потерпела полный крах!

Каждое утро огромные массы людей перемещаются в центр и на запад Парижа, где расположены деловые кварталы города. Плотность пассажиров такова, что приходится стоять, прислонившись щекой к плечу соседа, иногда ощущая, как чьи-то незнакомые руки шарят у тебя по ягодицам. У многих в ушах mp3, некоторые, чтобы убить время, читают газеты (бесплатные издания, которые, к сожалению, потом устилают коридоры метро). В 8.30 утра на 1-й линии метро, идущей в направлении квартала Дефанс, можно встретить молодых озабоченных девушек – мелких служащих в безликих деловых костюмах – и их двойников мужского пола в темных костюмах и галстуках с большими узлами, в остроносых туфлях и с ноутбуками в сумках через плечо. В это же время из Бобини по 5-й линии едет в центр смешанное население: клерки, модные художники, графисты, негры в традиционных одеяниях бубу, темнокожие студенты, которые резко выделяются из толпы своим внешним видом. По 9-й линии из Сен-Клу отправляются на работу мелкие ремесленники и стажеры, работающие на телевидении (TF 1, Canal+) и во всех крупных компаниях, расположенных в Булонь-Бийанкур. 13-я линия, набитая до предела, доставляет в центр, по возможности в целости и сохранности, галерейщиков, живущих в северном пригороде Парижа и работающих в VIII округе. Иногда часы пик длятся дольше обычного. Например, 12-я линия, проходящая через станцию «Порт-де-Версай», где расположено большинство выставочных залов и где всегда много народа – от участников выставок до посетителей, в последнее время подверглась демократизации, хотя в некоторых случаях наблюдается обратный процесс – ее обуржуазивание. Например, в 10 часов вечера, когда проходило открытие Книжной выставки (Salon du livre), концентрация хорошо одетых парижанок на этой линии достигла своего максимума. И многие из них жаловались на то, что им приходилось предъявлять сотрудникам транспортной полиции, устроившим чуть ли не засаду на повороте коридора метро, водительские права. «Они дошли до того, что собираются держать под контролем даже такое незначительное событие, как открытие Книжной выставки».

В зависимости от линий и времени дня меняются стили одежды, языки. Чем дальше перемещаешься на север или восток столицы, тем чаще встречаются волофы, бамбары, тамазигхты^[59] и чаще слышатся арабский, тамильский, польский, румынский языки или русская речь. Иногда увидишь аккордеониста, и когда слышишь, как он поет песню под названием La vie en rose («Жизнь в розовом цвете», первая исполнительница – Эдит Пиаф), сразу же понимаешь, что его воспитание прошло вдали от парижских улиц и танцплощадок.

На повороте одного из коридоров, между тележкой зеленщика и прилавком пакистанца, устроившего демонстрационный показ китайских гаджетов, на стенах висят рекламные листы с предложением изучить деловой английский, которые время от времени сменяются объявлениями, зазывающими пассажиров метро принять участие в кулинарном конкурсе, либо афишами, на которых напечатаны отрывки из произведений авторов, победивших в поэтическом конкурсе, организованном Парижской региональной транспортной сетью. «Благодарю тебя, Париж, и ласкаю тебя, бродя по твоим улицам». Французский образ жизни в качестве напоминания о том, что правила хорошего тона для парижан больше не являются обязательными?

Так как совершенно очевидно, что главной проблемой парижского метро, если не считать забастовок, являются сами парижане. Под землей (да и на ее поверхности тоже) манеры парижан далеки от совершенства и не являются синонимом цивилизованности и дисциплины. Существуют общепринятые поведенческие нормы, которые должны соблюдаться неукоснительно: дать выйти пассажирам, прежде чем зайти в поезд, не скапливаться у его дверей (и не расталкивать при этом соседей!). Встать с откидного сиденья, когда в поезде много народа. Беременная цыпочка с таким огромным животом, что даже не видит собственных ног, не вызывает сострадания и чувства любви к ближнему у своих соплеменников, что вынуждает ее (во всяком случае тех, кто на это осмеливается) встать рядом с каким-нибудь крепким парнем, который делает вид, будто не замечает ее, и очень вежливо попросить его уступить место. Ее смелость часто дорого ей обходится, и иногда она слышит ответ, «достойный истинного джентльмена»: «А почему я?» К счастью, женская солидарность действительно существует, и почти всегда именно женщины принимают спонтанное решение уступить место.

А вот что мне удалось однажды услышать в пригородной парижской электричке (RER)^[60] линии А в сезон отпусков, когда поезд, набитый пассажирами и не оборудованный кондиционерами, мчался под землей. «Боже мой, я сейчас упаду в обморок», – произнесла одна из женщин. «Не беспокойтесь, – последовал незамедлительный ответ ее соседа, – здесь столько народа, что вам не дадут упасть!» Остается добавить, что ежегодно в парижских электричках регистрируется около четырех тысяч случаев недомоганий, вызванных духотой и давкой.

А у некоторых парижанок появилось еще одно хобби – рассказывать своим подругам или на сайтах Интернета о ежедневной жизни парижского метро. Если вас это заинтересует, вы можете почитать о том, как живет подземка на сайтах: www. blogencommun.fr. и fuckingparis.blogspot.com. Другие же решили по-своему обживать это общественное и негостеприимное пространство и устраивают вечеринки под землей и в поездах метро с импровизированными праздниками с музыкой и танцами.

Шарлотте тридцать семь лет, и она издатель. Недавно на семейном совете было принято решение переехать с набережной канала Сен-Мартен в XXI округ,^[61] в квартал Лила. Несмотря на то что Шарлотта проводит в метро много времени, она не разочаровалась в людях. «Метро? Да я в нем всю жизнь провожу! Сорок пять минут утром и столько же вечером. Правда, я все время сижу, потому что еду по 11-й линии из одного конца в другой. Дорогой читаю рукописи. На уик-энд мы отправляемся вместе с детьми. И, может быть, это вам покажется странным, но мне нравятся мои попутчики! Как правило, я езжу на работу со своей приятельницей Вероникой, которая тоже живет в квартале Лила, или с соседкой Мари, работающей в парижской мэрии. До 7 часов утра метро заполняют исключительно мужчины, зато потом появляются и женщины. После полуночи в метро можно встретить только молодежь, для которой все мы – древнее архивов Национального института звукозаписи и киноматериалов. Видимо, в нашем возрасте нам уже сложно по вечерам выбираться из дома и отправляться на вечеринки за тридевять земель!»

Парижанки сентиментальны. Уже давным-давно исчез контролер со станции метро «Лила», а они все еще продолжают ностальгировать по поводу замены, лет пятнадцать тому назад, «оранжевой карты»^[62] (вместе с фотографом и его будкой «моментальной фотографии») проездным билетом Навиго (Le passe Navigo), к которому они долго не могли привыкнуть. Декор в стиле «ар-нуво», канделябры у входа в метро, белая фаянсовая плитка, металлические путепроводы над городом – все это также является частью их идентичности. И невольно вспоминаются слова из песни Эдит Пиаф «Парижское метро»: «Эскалаторы/ Автоматические двери/Эхо удаляющихся шагов/ В однообразных коридорах/ Фантастический собор/ В электрическом пригороде/ Парижское метро/ Гигантская светящаяся гусеница/ На крышах Парижа/ Затягивающая их своей паутиной/ И медленно исчезающая вдали».

Они мечтают о тех временах, когда им не придется бежать во весь дух, чтобы успеть на последний поезд в метро (кстати говоря, по выходным метро закрывается на час позже, кроме того, существуют автобусы для полуночников, которые называются «Ноктильен»). Но это всего лишь первые шаги на этом пути, и этого явно не достаточно. И в довершение хочется сказать, что они точно так же, как и Зази (имеется в виду провинциальная сумасбродная девчонка, порождение фантазии Раймона Кено,^[63] а не известная певица!), приходят в бешенство от того, что в метро опять (и в который раз!) забастовка. Видимо, потому, что без метро они не мыслят своего существования.

Цыпочка на четырех колесах – это даже не прошлый, а позапрошлый век!

Парижанка за рулем своего авто – это брахиозавр, пережиток прошлого! Анахронизм… Кроме того, это сумасшедшая. Но мы понимаем, что можем обидеть кого-то из них, поэтому заранее просим извинения у наших подруг, которые каждое утро садятся в свои машины, чтобы из XV округа добраться в VIII.

Впрочем, мы не собираемся никого изобличать, хотя должны отметить, что в XV, XVI и в самой богатой части XVII округа общественный транспорт используется в меньшей степени по сравнению с другими округами. Сожалеем, девушки, но вы в этом случае даже не прошлый, а позапрошлый век, а ваши машины имеют такой вид, будто полиняли после многократных стирок. Ваш образ заядлой автомобилистки даже может вдохновить нашего известного иллюстратора Кираза на создание еще одной серии карикатур. Некоторые парижанки, видимо, ощутили веяние времени, потому что отказались от личного автотранспорта (только 37 % парижан имеют машины, и эта цифра постоянно уменьшается). Хотя мэр Парижа Бертран Деланое больше не нуждается в поддержке партии Зеленых после победы на выборах в 2008 г., он, тем не менее, продолжает проводить в жизнь их идеологию, в частности, и в том, что касается автомобилей (поскольку это всегда приносит свои плоды на электоральном уровне). И у господина мэра есть мечта – пересадить всех своих подчиненных на велосипеды или на общественный транспорт. Цель: уменьшить до 2020 г. на 40 % количество автомашин на парижских улицах. Кто знает, может быть, окружная дорога Парижа, или переферик, как ее называют французы, станет однажды пешеходной зоной, о чем также мечтают члены Ассоциации окружной дороги. Если только потепление климата не заставит нас решать эту проблему более радикальным способом.

Хотя все это не освобождает цыпочек от сдачи экзаменов на получение водительских прав, поскольку их отсутствие производит плохое впечатление на работодателей в тот момент, когда вы находитесь в поисках работы. Парадоксальность ситуации заключается в том, что, хотя Париж и являет собой образ города, задыхающегося в пробках (несмотря на запрет движения автомобильного транспорта по воскресеньям в центре Париже, по правому берегу Сены, где в летний сезон разбивают спортивные площадки и организуют места для отдыха), вы не встретите в столице человека старше 30 лет, не имеющего водительских прав. И, принимая во внимание все вышесказанное, а также парниковый эффект как следствие выхлопных газов, однажды маленькая розовая бумажка также может стать анахронизмом.

Когда это произойдет, нам неизвестно, но пробки по-прежнему актуальны. Когда возвращаешься в Париж, прожив несколько лет в Нью-Йорке, где отпадает необходимость пользоваться собственной машиной, потому что в вашем распоряжении круглосуточно работающие «желтые такси» и подземка, вновь обретаешь радость от вождения автомобиля с его французскими особенностями. Признаемся, у нас тоже есть собственное авто, и иногда мы садимся за руль. Забитые транспортными средствами прибрежные районы, парализованные набережные, бульвары, стоящие в пробках, на квартале Сен-Марсель и бульваре Мажанта некоторые вообще поставили крест (к счастью, мы не работаем агентами по доставке товаров на дом), застывший в неподвижности переферик, по которому в часы пик кружишь не менее получаса, чтобы найти объезд…

И моментально в нас проснулись старые рефлексы. Забыты «Thank you sooo mach» и «Have a good one!». Мы снова за рулем, и рычаг переключения скоростей у нас под руками. По-английски это называется «road rage» (или «дорожная психопатия»), и любой автомобилист подвержен ее проявлениям. И мы сомневаемся в искренности улыбки далай-ламы, сидящего за рулем своей машины в 7 часов вечера на площади Звезды. «Черт возьми, пошевеливайся, зараза!» «Ты можешь хоть немного проехать вперед на своем драндулете!» «Приоритет для поворачивающих направо, идиот!»… А после этого можете сколько угодно объяснять вашим застывшим в изумлении детям, сидящим на заднем сиденье, что нельзя употреблять в речи грубые слова и выражения. «Вы себе не можете представить, как я ругаюсь за рулем! Как сапожник. Я только этим и занимаюсь, – рассказывает сорокалетняя Анн-Лор, пользующаяся своей машиной только в случаях крайней необходимости. – Я набрасываюсь буквально на всех. Это сильнее меня, стоит только кому-нибудь не улыбнуться мне в ответ на то, что я его пропустила. “Дрянь, урод, фашист” – и это еще не самые грубые выражения из моего лексикона. Я их проклинаю до седьмого колена… и до двенадцатого, если они реально представляют опасность. “Они” – это одновременно и машины, и водители, и велосипедисты с пешеходами в придачу. Зато если пешеход улыбнется, поблагодарив меня, день складывается удачно».

Как сказал Мишель Одийар,^[64] «вождение в Париже – это вопрос словарного запаса».

Имеет значение и размер машины. Для некоторых цыпочек очередная вмятина на кузове не является причиной для беспокойства, но, тем не менее, они стучат по дереву (чтобы не сглазить) в надежде, что их семейный универсал – прошедший уже сотню тысяч километров – продержится еще несколько лет, чтобы они могли отправляться за город на уик-энд. Другие же, не желая больше оплачивать страховые взносы и аренду стоянки, не знают, как избавиться от их старушки Clio, которой они пользуются три раза в месяц, хотя расстаться с ней также невозможно, потому что метро закрывается в час ночи, и, кроме того, ездить в общественном транспорте с коляской – это каторга пострашнее рабства на галерах, а ведь нужно еще время от времени набивать холодильник продуктами, закупаемыми в гипермаркетах ближайших пригородов (магазины сети Monoprix всем хороши, но дороги). Есть и те, которые ездят на «Ауди Q7» или на рутинных «Туарегах» (тем, кто не читает еженедельник для автомобилистов Le journal de l’automobile, сообщаем, что это внедорожники класса «люкс») и, оставляя ключи парковщикам, отправляются в бутик Rykiel или в Bon Marché. Есть цыпочки, которые ухитряются пробираться сквозь ряды машин на площади Звезды на своих С1 или Mini Cooper, и, разумеется, живут среди нас Смарти, так называют девушек, ездящих на машинах марки «Смарт», на которые чуть ли не молится любая парижанка, живущая в ногу со временем.

И некоторые даже готовы пойти на любые уступки, чтобы иметь возможность перемещаться по городу на «Смарте», тем более что он приспособлен для вертикальной парковки и занимает на стоянке место, чуть больше носового платка, куда огромные джипы могли бы с трудом втиснуть лишь одно колесо. Так как наши цыпочки обладают завидным чувством юмора, то с него и начнем. Анн-Софи тридцать один год. Это элегантная блондинка с прозрачной кожей на лице, и она не представляет себе, как она передвигалась бы по Парижу, если бы не было «Смарта», «потому что в метро я пьянею, кроме того, у меня всегда огромные сумки и высоченные каблуки». Но она тут же забывает о своих претензиях на трезвость, когда речь заходит о ее любимом «Смарте». Правда, он ей не принадлежит, вот уже на протяжении четырех лет за 180 евро в месяц она арендует так называемый «спонсированный “Смарт”», и это означает, что ее машина может быть превращена во что угодно во имя маркетинга. «Я понимаю, что выгляжу полной идиоткой, когда езжу на розовой машине с переливами, по которой поднимаются пузырьки газа минеральной воды Perrier, или с белкой на капоте, символом Сбербанка Франции, оба глаза которой смотрят в разные стороны: на правую и левую передние фары». Такая «боевая» раскраска никого не может оставить равнодушным, и многие водители улыбаются ей, когда она стоит на светофоре, и отпускают шуточки, подобные этой: «Не забудь дать орешков своей белочке!» Однако таких, как Анн-Софи, становится все больше, и раз в месяц они оставляют свои машины в подземном паркинге в Ле-Алль или на улице Мак-Магона, не зная, во что превратится их машина завтра, (за исключением Мод, пуристки до кончиков ногтей, которая ни за что на свете не согласилась бы, чтобы ее городская микролитражка, на которой она ежедневно добирается до работы в Нёйи, превратилась в «мобильный Тампакс»). Конечно, нелегко постоянно чувствовать себя под прицелом чужих глаз, но это та цена, которую платят цыпочки, чтобы не иметь никаких забот ни с обслуживанием машины, ни с ее транспортировкой в случае аварии (а это, согласитесь, стоит того). «Самая смешная реклама была сделана для ипподрома в Лоншан, – вспоминает Анн-Софи. – На моей машине изобразили карусельную лошадь, причем уши у нее располагались на крыше, а хвост – как бы висел сзади. Для меня единственное преимущество этой рекламы заключалось в том, что, если я забывала, где припарковала свой «Смарт», я легко его находила, благодаря лошади!»

Некоторые парижанки избрали для себя другую форму собственности на автомашину. Они ее арендуют на несколько часов или дней, причем она поступает в их полное распоряжение. Осталось только дождаться, когда появится Автолиб (экологически корректная версия электромобилей, названная по аналогии с Велибом).

Цыпочка, пользующаяся четырехколесным транспортным средством хорошо знает, что самые славные дни для ее машины – даже самой маленькой, для мини – микро-крохотульки-автомобильчика – уже давно позади. Она горда тем, что ей не приходится платить, как ее лондонским и римским подругам, дорожную пошлину за въезд в центр Парижа, и она вряд ли бы признала себя в бывшем министре по туризму и депутате от XVI округа Франсуазе де Панафьё,^[65] когда та решила снести ограждения, отделяющие полосы на проезжей части улицы, предназначенные для автобусов и велосипедистов, от полос, по которым перемещается основной транспортный поток, что и явилось главным козырем в ее борьбе на муниципальных выборах. Ведя сражение с упорством, достойным Жанны д’Арк, против мешающих ей заграждений, Панафьё продемонстрировала, что проекты по благоустройству города ее интересуют в большей степени, чем люди.

Она, как может, успокаивает себя, говоря, что номера департаментов скоро исчезнут с регистрационных номеров автомашин. Но с этим можно примириться, если принять во внимание, что и цифра 75 (парижский регион) на ее транспортном средстве больше не будет служить дополнительным источником вдохновения, питая ее любовь к Парижу!

Атрибут из разряда шикарных

Вернувшись в Париж, я должна была на это решиться, поскольку перемещаться по городу на автомобиле больше не актуально. И экологически некорректно, потому что стоящие в пробках машины отравляют воздух выхлопными газами. «Сделай, как мы, купи скутер», – хором советовали мне мои подружки, к которым присоединился и мой муж, которому надоело обслуживать всю семью на его Piaggio (модель скутера). Должна признаться, что я не испытываю большой любви к этому транспортному средству, и у меня плачевный опыт его использования. Когда мне было 15 лет, во время каникул я решила покататься на скутере моего приятеля и разбила его о стену (скутер, разумеется, не моего друга), перепутав акселератор с передним тормозом. На этом все и закончилось. В то же время я не могу не видеть, что все цыпочки разом пересели на двухколесные транспортные средства. На долю женщин в наши дни выпадает 15 % покупок от общего числа продаж.

«”Ролан” (ее скутер) и я, мы стали одним целым, – объясняет Мими, которая одной из первых среди моих подруг, уже лет двенадцать тому назад, сделала выбор в пользу этого способа передвижения. – Я даже больше скажу: на сегодняшний день “Ролан” – мой самый верный друг.

Благодаря ему, Париж стал для меня городом с человеческим лицом. Он мне помогает во всех жизненных ситуациях: на нем я езжу за покупками (кладу сумки в багажный отсек или ставлю пакеты между ногами), отправляюсь на нем на вечеринки по субботам или встречать Новый год. “Ролан” никогда не устраивает забастовок, всегда безотказен и свободен. На нем я езжу на работу, и в этом случае он превосходит все остальные транспортные средства. Идет ли дождь, дует ли сильный ветер, каждое утро и каждый вечер он меня отвозит в Исси-ле-Мулино (в среднем путь занимает около двадцати пяти минут), и на нем я возвращаюсь домой. И только когда идет снег, я вынуждена от него отказаться, и беру такси либо еду общественным транспортом».

И вот я на набережной Турнель в магазине Free-Scoot, чтобы наконец опробовать электрический скутер. Почему электрический? Да просто потому, что, решив пересесть на двухколесный транспорт, я одновременно почувствовала в себе желание сделать хоть что-нибудь для спасения планеты. После того как продавец с выпученными от ужаса глазами наблюдал за моими пробными заездами, во время которых я испускала истошные крики при малейшем ускорении и отпускала руль, он мне очень любезно посоветовал взять несколько уроков в мотошколе. Это было верхом унижения для меня, тем более что скутер проще игрушки, очень легкий и простой в управлении (эта информация для тех, кто ни разу в жизни его не видел). Само собой разумеется, уроки были быстро забыты. Но как бы там ни было, я не отказалась окончательно от идеи обзавестись своим «Роланом», «Черной стрелой» или «Мимилем», именно так мои подружки называют своих железных коней. Мысль, что они способны удержать между ног 120-килограммовый механизм и чуть ли не мизинцем ставить его на упоры, показалась мне обидной. И однажды в субботу перед школой я встретила тридцатишестилетнюю Виржини, маму шестилетней Амели, которую она регулярно привозит на занятия на скутере. «Какая громадина, твой железный конь! – сказала я, с восхищением глядя на произведенный в Китае аппарат. – Мне кажется, он больше подошел бы какому-нибудь грубоватому мужлану с усами, чем цыпочке». – «Да нет, я к нему не имею никакого отношения, мой муж на нем ездит. Моя лошадка – это Peugeot, но она сейчас на ремонте, а выглядит она еще солиднее».

Вы не могли не заметить, что двухколесное транспортное средство пользуется огромным спросом в Париже (его продажи увеличиваются на 30 % каждые пять лет). И оно стало настолько популярным, что в одном репортаже, транслируемом по американскому каналу Fox, Париж сравнили с городом третьего мира. Мы пока еще не встречали парижан, перевозящих на своих мопедах всю семью, но, если цены на бензин будут расти такими же темпами, этого долго ждать не придется. Активные, вечно спешащие парижанки бороздят на скутерах город, перемещаясь из дома на работу, с работы на свидание или в ясли, а иногда сразу же после работы домой, чтобы принять эстафету от няни.

Итак, Vespa^[66] – римлянка? Можем побиться об заклад, что она родилась среди парижских цыпочек. Ведь еще Мистенгетт в 1920 г. удивляла окружающих, катаясь по Булонскому лесу на своем Skootamota, прародителе всех скутеров. И мы любуемся современными героинями, когда они стоят на светофоре, держась за рукоятки акселераторов своих «ос» розового или пронзительно-красного цвета, их женственными округлыми формами 50-х годов и шлемами приглушенных оттенков на их головах. А у одной из них мы даже заметили (картина, достойная кисти художника) собачку, засунутую внутрь кожаной куртки, с мордочкой, обдуваемой ветром, которая образовала на ее груди что-то вроде третьей молочной железы. Собачке не хватало только шлема марки Mo Mo Design, подобранного в цвет шлема хозяйки. Парижские байкерши продолжают оставаться верными своей репутации самых элегантных женщин. И когда сама себя везешь, обладаешь рядом преимуществ, которые заключаются не только в том, что ни от кого не зависишь, в том числе и от мужа, но и в том, что можешь носить нормальную женскую одежду, поскольку, когда идет дождь или снег, ноги можно прикрыть юбкой-фартуком. В то время как пассажирка, расположившаяся на заднем сиденье, вряд ли будет похожа на амазонку, и, чтобы прилично выглядеть, ей придется засунуть юбку в багажный отсек старого японского мотороллера, которую она быстро натянет на себя в лифте, прежде чем предстанет перед приятелями. Есть еще один способ: надеть сверху джинсов юбку от костюма и завернуть ее до талии. Это лучшее, что только можно придумать.

И, как вы понимаете, на скутерах ездят не только юные лолиты. Виржини занимается коммерцией, и ей часто приходится выезжать на окраины Парижа, для чего она превращается в человечка из рекламы шин фирмы Michelin, обрядившись в защитную одежду мотоциклистов и в желтом, полностью закрытом шлеме на голове, поскольку один раз она уже упала. «Я похожа на что угодно, только не на себя. Но это цена за комфорт и удобство. Снизу на мне обычная женская одежда, и, когда я возвращаюсь в офис, я опять становлюсь женщиной. Когда я вижу зимой разодетых красоток на скутерах, я спрашиваю себя, неужели они не боятся отморозить себе то, на чем сидят. Я могу надеть юбку и туфли на каблуках, но под ней на мне всегда кожаные штаны!» Когда я спросила, как ей удается управлять своим монстром, она ответила, что это дело привычки, и в конце концов призналась мне, что однажды оказалась под скутером, когда поворачивала на слишком низкой скорости. «Я уж не говорю о байкерах, которые неоднократно советовали мне отказаться от идеи ездить на скутере, и ты сама понимаешь, насколько “любезны” они бывают в эти минуты!»

Да, парижанка на скутере (как, впрочем, и на любом другом транспортном средстве) является объектом шуток и злословия со стороны женоненавистников. Как, например, одна модная блондинка с золостисто-коричневой загорелой кожей на тон светлее ее сумки, которую мы однажды встретили возле ресторана Cojean на улице Клеман-Маро в VIII округе в тот момент, когда она пыталась сдвинуться с места, не сняв скутер с упоров. Самое унизительное в этой ситуации заключалось в том, что ее приятель, как последнюю дурочку, с высокомерием поучал ее, и в такой императивной форме, словно отдавал приказы. Сцена, достойная юмористического сериала «La minute blonde» (где блондинки выставлены не в лучшем свете). «Особенно стараются те из мужчин, которые ездят на огромных байках, – считает Мими. – Мужчинам на скутерах (за исключением индифферентного большинства) свойственны две формы поведенческих реакций, когда они стоят на светофоре: они либо отпускают скабрезные шуточки, либо, снисходя до нашего уровня, преподают нам уроки вождения. Лучший “комплимент” я получила, когда неслась на всех парах, потому что очень торопилась: “Черт возьми, ты же ездишь, как заправский водила!” – “Не знаю, как воспринимать ваши слова”, – произнесла я, улыбаясь. “Как комплимент”, – ответили мне два парня, ехавших в одном направлении, которые регулярно останавливались возле меня на светофоре в ожидании, пока зажжется зеленый свет».

И хотя девушки, к сожалению, не застрахованы от несчастных случаев, их более взвешенное и рациональное вождение дает им возможность реже, чем мужчинам, менять шины и тормозные колодки, и об этом нам рассказали автослесари, к мнению которых мы прислушиваемся.

Что касается меня, я нашла хороший компромисс и решила приобрести электровелосипед. Единственное, что меня смущает, так это тот чувственный образ, который приобретает женщина, когда, сняв шлем, она встряхивает головой, чтобы придать волосам объем.

Велосипедный бум

Нет, вы только посмотрите на нее! Неужели для того, чтобы крутить педали, на себя нужно напялить аэродинамический велосипедный шлем и флюоресцирующую куртку. И зачем ехать по переходу, если можно по нему пройти, раз уж в этом есть такая необходимость. Единственное, что для себя вынесла парижанка из рекламной кампании Карла (Лагерфельда, разумеется), который лично представил жилет безопасности желтого цвета, так это то, что желтый ни с чем не сочетается. «Он совершенно не подходит к моему гардеробу». Ее кузина, проживающая в Лондоне, напрасно будет пытаться ей объяснить, что с другой стороны Ла-Манша девушки уже давно поняли, что если вы выглядите смешной для окружающих, это совершенно безопасно для вашего здоровья и что травма черепа может доставить вам массу неприятностей. И они считают, что лучше иметь соответствующую экипировку, чем закончить свои дни в отделении «скорой помощи» какой-нибудь больницы. А в это время парижанка продолжает крутить педали с летящими на ветру волосами, развевающейся юбкой и в туфлях на шпильках или в лодочках. Потому что для нее велосипед – это свобода! Единственный аксессуар, с которым она готова смириться, – это корзина (или дорожная сумка). Хотя с тех пор, как она открыла для себя в последнем номере глянцевого журнала Marie Claire симпатичный шлем округлой формы марки Bell Faction золотистого цвета, который отлично сочетается с ее сумкой модели Gerald Darel, ее стали посещать сомнения, и она спрашивает себя, не впадет ли она в отчаяние, если ее парень не подарит ей на день рождения велосипедный звонок с кристаллами Сваровски.

Парижанку на велосипеде узнаешь среди тысяч девушек. Вращая педали, она проносится по своим владениям, по Парижу. Для нее это не велогонка Tour de France, и она хорошо поняла, какую роль в ее жизни играют все эти шестеренки. Ведь скорость дана ей не для того, чтобы всюду поспеть, а чтобы оптимизировать грациозность движений ее ног!

«Когда я на велосипеде, я могу надеть на себя что угодно, – рассказывает Анн-Лор, которая в хорошую погоду «седлает» свой великолепный красного цвета Décathlon, подаренный ей на сорокалетие братом и сестрой. – Вьетнамки, туфли на шпильках – все подходит! Прошлым летом я ехала на велосипеде в мини-юбке и кожаных вьетнамках, и так случилось, что я потеряла одну из них, когда стояла на светофоре в окружении машин. Туфля соскочила у меня с ноги, и пока я ее надевала и пыталась найти педаль, началось движение машин. Так как я представляла помеху, водители ругали меня последними словами. И когда я была вынуждена остановиться, одна из женщин, сидевших за рулем, прокричала мне: “Когда не умеют ездить на велосипедах, ходят пешком!” Я так и не поняла, это была шутка или крик души, вызванный раздражением».

Все давно привыкли к тому, что у парижанки весьма безответственное отношение к собственной безопасности. Однажды, когда Жюли ехала на велосипеде и разговаривала по мобильнику, полицейские, патрулирующие улицу и заставшие ее на месте преступления, начали свистеть ей вслед, но она прибавила скорость и удрала от них. «Им так и не удалось меня догнать! После этого случая я решила ездить по правилам. Я поняла, что велосипед – это тоже транспортное средство!» «А меня как-то раз остановил полицейский за превышение скорости, – жалуется сорокалетняя Жюльетт, которая пересела на велосипед сразу же по окончании лицея и которая ежедневно его использует, чтобы отвезти детей в школу или к няне. – Никакого шлема, никаких габаритных огней или флюоресцирующей куртки. Я рассчитываю только на тормоза. Моему велосипеду уже сто лет, но экипировка для детей отличная: у меня сиденье спереди и сиденье сзади».

Совершенно очевидно, что старая развалина привлекает к себе меньше внимания, чем новый голландский велосипед. Но когда она, разодетая по последнему слову моды, останавливается на своем видавшем виды велосипеде перед магазином Bicloune, принадлежащем одному из пионеров велоспорта, чтобы купить ржавые запчасти для придания винтажности своему транспортному средству, в этом мы также видим одно из проявлений ее снобизма.

Цыпочки на велосипедах испокон веку бороздят улицы Парижа. В отличие от ласточек (которых становится все меньше) их количество непрерывно растет. Зачинательницы этого способа передвижения с нежностью, а иногда и с ужасом, смотрят на современных многочисленных велибьенок (см. примечание на 16 стр.). «Однажды я видела молодую мамочку без шлема на голове, но с этим еще можно смириться, но вместе с ней в детском сиденье ехал ребенок, у которого тоже не было шлема! – возмущается Жюльетт. – А позади нее крутил педали, по-видимому, ее парень в кенгуру для переноски детей и с младенцем на животе. Все-таки надо быть осторожнее!»

С момента организации в 2007 г. системы проката велосипедов Velib цыпочки открыли для себя множество преимуществ данного способа передвижения. По сравнению с 2006 г. количество велосипедистов в 2007 г. увеличилось на 70 %, и только за начальный период 2008-го количество передвижений по городу на велосипедах возросло на 33 % (хотя использование велосипеда в качестве транспортного средства составляет всего лишь 2 % от всех поездок по городу). Некоторые даже посещают курсы, чтобы научиться, как увернуться от открывающейся двери автомашины и как разработать безопасный маршрут при езде, например, по кругу на площади Бастилии.

Стоянки Velib становятся местами, где завязывают знакомства, флиртуют, беседуют, наподобие площадок перед офисами, куда выходят покурить, с той только разницей, что это именно тот случай, когда нет худа без добра.

«За десять лет все значительно изменилось в лучшую для велосипедистов сторону, – считает наша подруга Гийеметт, вернувшаяся в Париж после многих лет проживания в Нью-Йорке, которая каждый день пользуется системой проката Velib, отправляясь утром на работу и по вечерам возвращаясь домой. – Конечно, многое еще предстоит сделать, но отмечается прогресс в том, что касается оборудования полос для проезда велосипедистов. Хотя иногда утром ты, как каторжанка, мечешься по улице, чтобы найти свободный велосипед, особенно это касается районов на окраинах, а вечером ты можешь потратить лишние двадцать минут, чтобы найти свободное место для парковки велосипеда, например, на канале Сен-Мартен».

Когда мы впервые решили воспользоваться системой проката, мы, не отличаясь в этом смысле от остальных парижан, минут десять читали правила, чтобы понять, как это все функционирует. К счастью, мы попались на глаза Жерару, не красавцу, но очень любезному молодому человеку, который поделился с нами своими секретами:

«Никогда не берите «Велиб», у которого седло свернуто на сторону, это может означать, что у него имеются какие-то технические проблемы, проверьте состояние шин и не забудьте взять квитанцию, когда возвращаете велосипед». – «Спасибо Жерар, о’кей, постараемся не забывать про квитанцию, но хотелось бы узнать, как извлечь его из стойки?» В свою очередь Гийеметт также рассказала нам по секрету: «Если ты приходишь на стоянку одновременно еще с кем-нибудь, в то время как там остался всего лишь один велосипед, что часто случается, особенно в хорошую погоду, не цепляйся за стойку в поисках карты Навиго, для этого потребуется слишком много времени. Поступай так, как будто ничего не замечаешь вокруг себя и, только положив сумку в корзину велосипеда, приступай к поискам карты». Преподав нам урок гражданской доблести и объяснив, как должен вести себя в подобных случаях цивилизованный человек, Гийеметт решила пойти еще дальше и написала от лица всех цыпочек в парижскую мэрию обращение: «Велосипедные корзины настолько малы, что в них даже не помещается дамская сумка! И я не имею представления, как поступают те, у кого сумки модели Birkin!»

Цыпочки часто едва знакомы с технической терминологией. Но как только они услышали фразу «велосипед с электрическим приводом», они сразу поняли, что за этим что-то кроется. Идея заключается в том, что велосипед сам вращает педалями, когда приходится преодолевать подъем, например, на улице Бельвиль или на улице Лепик. Надо сказать, что данное приспособление весьма способствовало тому, что еще несколько цыпочек решили пересесть на это транспортное средство. Но это не потому, что они лентяйки!

«Широта» его кругозора

Кожаные сиденья, радио, настроенное на волну «Шансон и юмор», объявления, сообщающие, что «в этой машине не принимают к оплате чеки» и что «курить воспрещается», хотя сам шофер дымит, как паровоз…

Итак, добро пожаловать в парижское такси. Популистские лозунги вместо приветливых слов, синева под глазами, которой он, видимо, гордится, как гордился бы семейным гербом, если бы он у него был. Всегда уставший, в раздраженном состоянии, шофер такси здесь не для того, чтобы облегчить вам жизнь. И сомневаемся, что в его машине вы проведете несколько хороших мгновений, поскольку поездка в такси – это совсем не праздник, а, скорее, испытание для ваших нервов. Во-первых, считайте, что вам очень повезло, если вы смогли поймать такси на улице, и что вам повезло еще больше, если вы его обнаружили на стоянке такси (которые в городе обозначаются тумбами с надписью «Taxi»). Стоянка, замечательное изобретение, которого нет ни в Лондоне, ни в Нью-Йорке, двух мировых столицах желтых и черных такси, весьма эффективных и удобных с точки зрения пассажиров, для которых поймать такси – не проблема. Итак, основное предназначение стоянок – обеспечить встречу спроса и предложения. Идея, по-видимому, воплощает квинтэссенцию капиталистических отношений, поскольку если такси и стоят, то они чаще всего приписаны к другому округу и поэтому не имеют права перевозить пассажиров, либо их вообще нет. И хотя стоянок в городе много, качество обслуживания клиентов еще далеко от идеала.

Если, в конце концов, вам повезло, и вы поймали такси, приготовьтесь к тому, что вам придется запастись терпением. Вам не только придется слушать радио «Шансон и юмор», но и смириться с тем, что ваш шофер окажется всезнающим и имеющим обо всем свои представления. Хотя его представления о мире сводятся к нескольким сплетням, которыми он будет «угощать» тупого (с его точки зрения, разумеется) пассажира, сидящего на заднем сиденье. Именно в такси вы узнаете, что Карла Бруни беременна, что ППДА^[67] переходит на 6-й канал, что Сеголен Руаяль – лесбиянка и что потепление климата на планете вызвано не увеличением выброса углекислого газа, а увеличением температуры на солнце. И вы также познакомитесь с множеством других теорий, таких же ясных и понятных, как речи Рашиды Дати.^[68]

Благодаря наличию GPS, вам не придется плутать по улицам. Но это удовольствие не из дешевых, потому что вам придется заплатить 2,20 евро за вызов и минимум 5,60 евро за проезд по городу, и вы сто раз подумаете, прежде чем возьмете такси. Но если вы все-таки решитесь прокатиться на этом транспортном средстве, будьте готовы к тому, что вас могут основательно «пощипать», и знайте, что оплата производится только наличными, и постарайтесь заплатить без сдачи.

Мы вспоминаем об одной цыпочке, которая от страха, что ее могут высадить не по нужному ей адресу, каждый раз говорила с англосаксонским акцентом, когда просила провезти ее дальше на четыре улицы.

Все это может привести в состояние ошеломления любого туриста, приехавшего развлечься в столицу Франции, и вывести из себя самую неуступчивую и скуповатую цыпочку. И именно поэтому, когда встречаешь симпатичного шофера (что бывает чаще, чем вам может показаться), шофера, который даст вам носовой платок, если вы плачете, который слушает дорожный радиоканал FIP или компиляцию джазовых мелодий, который подождет, пока вы не войдете в дом в три часа утра, чувствуешь себя на седьмом небе от счастья. И в этот момент вы говорите себе, что хорошо сделали, что не поехали на метро (которое в это время суток все равно не работает) и не взяли напрокат «Велиб» (ввиду того, что льет как из ведра).

Цыпочка на двух колесах

Такси

В кафе с парижскими студентками

У них лучшая в мире профессия: все они студентки, им по девятнадцать лет, их зовут Рита, Ева и Анита, и они учатся на первом курсе лучшего парижского юридического университета, который называется Пантеон-Ассас (или просо Ассас) и который находится в двух шагах от Люксембургского сада. Они познакомились на факультете, а если точнее, то в помещении студенческого профсоюза. «Когда мы говорим нашим сокурсникам, что мы из профсоюза, они все еще смотрят на нас, раскрыв от удивления рот, – вздыхают они. – Надо сказать, что от бывшей вотчины правых сил, объединенных в союз GUD, уже практически ничего не осталось, и поэтому нам не приходится вести борьбу с ее членами». Хотя Анита, Ева и Рита занимаются политической деятельностью, но без фанатизма, изредка раздавая листовки и беседуя с прохожими на улицах, только лишь для того, чтобы факультет не стал окончательно аполитичным. Во время лекций они садятся в центре амфитеатра, чтобы иметь наиболее полное представление о своих сокурсниках и выражать криками свое несогласие. Большую часть времени они ходят в джинсах, подбирая к ним маленький, недорогой и симпатичный верх. И они совсем не хотят походить на окружающих студентов, карикатуру хорошего вкуса в буржуазном понимании, носящих либо пуловеры с V-образным вырезом, либо традиционный блейзер с рубашкой, дополняемые остроносыми туфлями, и с прядью волос, спускающейся на лоб (как вы понимаете, мы имеем в виду юношей). А девушки носят платья от Maje, а сумки марки Longchamp или Vanessa Bruno.

Аните, Еве и Рите не пришлось покидать отчий дом, чтобы продолжить обучение. Они все еще живут с родителями на северо-востоке Парижа. И можно сказать, что до полной независимости, принимая во внимание цены на комнаты, им еще очень далеко. За исключением Риты, которая иногда живет в трехкомнатной квартире, любезно предоставляемой ей бабушкой и дедом, расположенной возле станции метро «Жюль-Жоффрен».

Ева отличается трудолюбием, Анита – здравомыслящая девушка, а Рита – большая лентяйка, «хотя в этом году я поняла, какая ответственность на мне лежит!» Они являются частью трехсот тысяч студентов,^[70] обучающихся в университетах или в высших учебных заведениях Парижа.

Если прислушаться к их разговорам, когда они сидят за столиком в баре La Fourmi на улице Мартир, то понимаешь, насколько они, с одной стороны, далеки от «новых девушек», студенток 20-х годов прошлого века, о которых поведала миру Маргерит д’Эскола, писательница и журналистка, написавшая о них в 1926 г. статью «За чашкой чая с парижскими студентками», а с другой – как у них много общего. Несколько бессвязный диалог со студентками (в комнате на последнем этаже студенческого общежития в квартале Сен-Сюльпис) – немного напоминавший нашу встречу с Ритой, Евой и Анитой – послужил поводом к написанию ею статьи, в которой она дала обобщающий портрет парижской студентки 20-х годов, особо подчеркнув ее женственность и опровергая общепринятое мнение, будто она – этакая безрадостная серая мышка. Она объяснила, что можно любить платья и шляпки, быть кокетливой и фрондеркой и одновременно писать серьезные работы, например, по грамматике. Но ей все по силам: ведь она же настоящая цыпочка! Парижанки буквально хлынули в университеты после Первой мировой войны (в 1925 г. они составляли 22 % от общего количества студентов против 2,3 % в 1890-м), хотя эта интеллектуальная эмансипация прошла незамеченной для общества. Через несколько дней Анита, Ева и Рита узнают, перешли ли они на второй курс. Когда мы у них спрашиваем, чем они хотели бы заниматься после окончания университета, они говорят, что пока еще не знают. Они пока еще не видят себя работающими, и этот вопрос перед ними не стоит. Но для чего же они тогда учатся? «Большая редкость среди людей нашего возраста знать, чем они хотят заниматься в будущем, – утверждает Рита. – Хотя мои отец и мать, испанцы по происхождению, всю жизнь заставляли меня учиться. Отец – директор колледжа, а мать – преподаватель истории. Для них главное, чтобы я закончила университет. Они мне все время твердят, что без этого я не добьюсь успеха в жизни».

Они считают, что им сказочно повезло, потому что в столь юном возрасте они живут в Париже. Чтобы развлечься, они посещают кинотеатры, бары, встречаются с друзьями. «В столице за все приходится платить», и поэтому они работают: Ева получает стипендию, а Анита и Рита присматривают за детьми после лекций, чтобы иметь карманные деньги.

Они любят зайти выпить пива в ирландские пабы, посидеть в кафе в Бельвиле или на канале Сен-Мартен, редко посещают клубы, ввиду того что там все дорого и очень избирательное отношение к посетителям. Иногда они заходят в Social Club или в Divan du Monde, где более раскрепощенная и демократичная атмосфера и смешанная публика, либо в Garden (небольшой клуб в VIII округе), где можно потанцевать под хорошую музыку.

После нашей встречи мы пришли к выводу, что потрет студентки 20-х годов в чем-то все еще не утратил актуальность. «Они считают себя счастливыми и наслаждаются новой свободой, предоставленной молодым девушкам современным обществом. Хотя они не злоупотребляют этой свободой, но надеются ее сохранить даже в семейной жизни. С удивлением они мне рассказали о нескольких девушках, вышедших замуж за весьма посредственных мужчин, ради которых они пожертвовали своей независимостью и любовью к интеллектуальному труду. Они уверяют, что неспособны на такое самоотречение и заявляют – хотя кто может предвидеть будущее? – что совершенно осознанно свяжут свою жизнь с другим человеком. Они выйдут замуж позже, если почувствуют в этом необходимость, а сейчас они могут подождать!»

Трудолюбивые пчелки

Парижанки – работяги, они трудятся не покладая рук! И это началось не вчера. В 60-х годах, в отличие от провинциалок, они все работали, воплощая на практике совет Симоны де Бовуар: «Именно работа позволила сократить пропасть, отделяющую ее от мужчины. Только работа может ей гарантировать подлинную независимость и свободу». И, разумеется, со временем различия стираются.

Хотя подчас даже упорная цыпочка, являющаяся прекрасным специалистов в своем деле, не может достичь потолка в карьере. Флора Микула, шеф-повар ресторана Saveurs de Flora, признается, что лет двадцать тому назад, когда она начала свою трудовую деятельности, на кухнях ресторанов было очень мало женщин. «Я быстро добилась известности именно благодаря тому, что я женщина, но моя карьера была нелегкой. Приходилось работать в два раза больше мужчин, чтобы со мной считались. Все время приходилось доказывать свою состоятельность и профессионализм. И даже сегодня мои подчиненные, обращаясь ко мне, называют меня “мадам”, а не “шеф”». И многие цыпочки с ней согласятся, например, Надя, проведшая большую часть своей трудовой жизни в окружении мужчин, если не сказать «мачо», поскольку занималась автомобильным бизнесом. Имеющая коммерческую жилку, она оказалась первой женщиной в крупной компании по импорту автомобилей, которую назначили на высокий пост начальника департамента. «Женщина, которая продвигается по служебной лестнице, всегда вызывает ревность мужчин, и вокруг ее имени всегда полно слухов. Про меня, например, говорили: “Теперь, чтобы продвинуться, нужно быть в юбке!” Но, к счастью, все меняется в лучшую сторону. И хорошо бы, если бы у мужчин-бизнесменов были дочери, тогда бы они охотнее открывали двери своих предприятий перед женщинами».

Парижанки – трудоголики. Однако иногда слышишь ехидные замечания со стороны некоторых янки (видимо, в них говорит ревность), которые бормочут сквозь зубы, что придется очень постараться, чтобы между оплачиваемыми отпусками и сокращенными рабочими днями увидеть парижанку за работой. «У меня такое впечатление, что вторник – этот тот единственный день, когда парижанки работают, – злословил один наш приятель-американец, переехавший в Париж. – В понедельник они несвободны, это первый день недели, и нужно все привести в порядок. В среду четыре пятых работающих матерей занимаются своими детьми, а в пятницу невозможно устоять перед искушением отправиться с кем-нибудь, кто избрал именно этот день в качестве законного дня сокращенной рабочей недели, на природу». Несколько карикатурная картинка, но мы не собираемся оправдываться. Ведь когда парижанки работают, они трудятся не покладая рук. И разве французские трудящиеся не занимают третье место в мире (после американцев и норвежцев) по уровню производительности труда в час, опережая немцев?

Единственное, что можно сказать в оправдание, так это то, что рабочий день длится очень долго. Треть парижанок относится к руководящим кадрам, и большинство из них занято в интеллектуальной сфере (в четыре раза больше, чем в провинции). «Если ты уходишь с работы в 17.30, тебе могут сказать, что ты отсутствовала всю вторую половину дня, – объясняет нам Дельфина, которая работает в службе консьержей высшей категории. – Если ты являешься руководителем и уходишь в 19 часов, долго ты на этом месте не продержишься. Нужно оставаться на работе до позднего вечера, чтобы ты внушала шефам доверие». И именно в этом заключается отличие между Парижем и Нью-Йорком. Если в Нью-Йорке патрон увидит вас в офисе после 18 часов, он решит, что вы просто не в состоянии организовать рабочий процесс!

И не вздумайте сказать парижанке, что задержки на работе вызваны длительными обеденными перерывами. Прежде всего, в некоторых профессиях отказ от обеда может восприниматься как профессиональная ошибка. Кроме того, парижане научились быть здравомыслящими: все чаще можно видеть длинные очереди, выстраивающиеся в середине дня перед фастфудами и салат-барами, где адвокаты и служащие из прилегающих кварталов могут съесть сытные, полезные и быстро приготовленные блюда. Знак времени – в некотором количестве ресторанов, расположенных в крупных отелях, где часто проходит обсуждение контрактов и их подписание, теперь клиентам предлагаются готовые блюда по типу комплексных обедов, которые сервируют в течение часа.

«Парадоксом можно считать тот факт, что работники во Франции оцениваются по количеству времени, которое они проводят на работе, а не по тому, с какой эффективностью они выполняют поставленную перед ними задачу, – с сожалением отмечает Мари-Клод Пейраш, президент французского отделения Всемирной ассоциации работающих женщин. – В больших компаниях дело сдвинулось с мертвой точки, хотя до идеала еще далеко. Десять лет тому назад, когда я работала одним из руководителей во France Telecom, мы добились того, чтобы собрания начинались не позже 18 часов». Мари-Клод считает, что частичная занятость – это ловушка для женщины, поскольку не дает возможности продвигаться по карьерной лестнице. Выход из положения она видит в организации для женщин скользящего графика работы.

Совмещение профессиональной и семейной жизни – это дилемма, встающая перед многими странами с различной степенью остроты. Во Франции и в частности в Париже никто не думает, что работающая мать это обязательно плохая мать. И работающие мамочки должны понимать, что им повезло, поскольку в Германии, Швейцарии или Англии все обстоит иначе. Хотя для французских матерей их жизнь – это ежедневный цирк! Приходится многому учиться и во все вникать. От отита у их малышей до забастовки в яслях, включая недовольство, выражаемое няней по поводу их графика работы. Справедливости ради, следует отметить, что, даже если парижанки и возлагают на свои плечи большую часть домашних забот, мужчины также не остаются в стороне, особенно те среди них, кому от тридцати до сорока лет. Мы вспоминаем об одном нашем приятеле, программисте, который между двумя собраниями на работе успевал забрать сына из спортивной секции (где ребенок занимался дзюдо), перемещаясь по городу на скутере. И когда у него спрашивали, как дела, он неизменно отвечал: «Кручусь как белка в колесе!»

Хотя, разумеется, не все перестроились. Кристина – руководитель в крупном предприятии, занимающемся коммуникационными технологиями, – рассказывает, что после 8 часов вечера в коридорах можно встретить только мужчин. А Клер Беффа, содиректор ассоциации, специализирующейся на разработке программ для более успешного сочетания личной и профессиональной жизни, говорит, что «во Франции вы имеете право работать и быть матерью, но вы не имеете права не чувствовать себя виноватой перед детьми, потому что проводите с ними мало времени».

Чтобы найти выход из сложившейся ситуации, некоторые парижанки заключают некое подобие контрактов со своими половинами, вроде тех, что заключаются при разводе. «Все больше семейных пар принимают решение о разделе семейных обязанностей, включая и воспитание детей, – рассказывает Клер Беффа. – Ты занимаешься детьми в понедельник и вторник, я – по четвергам и пятницам».

Клер – очень яркий пример профессиональной эволюции парижанок, которые сегодня без колебаний бросают хорошо оплачиваемую работу в крупном предприятии, чтобы открыть собственное дело. Разведенная, мать троих детей, три года тому назад она организовала консалтинговую фирму: «Мы вдвоем с подругой открыли кабинет, у нее тоже трое детей. Нам приходится вкалывать, но мы сами составляем рабочий график. Я много работаю по вечерам, когда дети уже спят! Сейчас это часто встречается в Париже. Художники, дизайнеры, консультанты по юридическим, налоговым и прочим вопросам также самостоятельно зарабатывают себе на жизнь. Конечно, легче, если у тебя есть муж, который работает и получает зарплату».

30 % предприятий были открыты женщинами после рождения первого ребенка. И чем больше у них детей, тем чаще они проявляют воображение и включают дополнительные ресурсы, чтобы прокормить детей – даже ценой отказа от профессионального роста в крупных компаниях. И это также является одним из французских парадоксов. И, судя по всему, материнство истребляет не все нейроны!

Они спрашивают: а где же птенчики?

В Нью-Йорке организовать присмотр за детьми днем или найти няню на полный день за 1800 и 2500 долларов в месяц соответственно также невероятно, как случайно увидеть Уссаму бен Ладена с его супругами топлес на краю бассейна в Club Med в Эйлате.^[71] И французская политика, проводимая в отношении семьи и детей, наводит грусть на матерей многих стран. «Вам, француженкам, государство доплачивает, чтобы вы делали детей, не правда ли?» – как-то раз заявила мне одна американка, рисуя, по-видимому, в своем воображении, как мы, получив талон, совокупляемся в помещении какого-нибудь административного учреждения.

Разумеется, когда они узнают, что, помимо пособий, вы имеете право, по крайней мере, на бумаге, на выбор между государственными, семейными и родительскими яслями, мини-яслями и яслями на предприятии, где вы работаете, и что вы можете пристроить вашего птенчика (все на той же бумаге, поскольку получить место непросто) в ясли-сад на полный день, платя едва ли больше, чем платят в час беби-ситтеру в Нью-Йорке, и что, когда вашему ребенку исполнится три (или два года), государственный детский сад на углу с радостью примет его в свои объятия, они приходят в крайнее негодование.

Хотя справедливости ради следует сказать, что, забеременев в Париже, понимаешь, что даже несмотря на трансформацию личных владений некоего Ксавьера Т. в муниципальные ясли и создание в них тысяч свободных мест, устроить туда трехмесячного грудничка невероятно сложно, и это такая же редкость, как прибытие пригородной электрички точно по расписанию. Счастливицы, которым удалось пристроить ребенка, рассказывают, как они изводили директрису ясель с первого дня задержки месячных, как они на протяжении пятнадцати месяцев приходили на работу с младенцем подмышкой, злясь, ругаясь, рыдая, симулируя симптомы послеродовой депрессии, как они пытались подкупить муниципального служащего, как они буквально брали приступом секретариат мэрии их округа, чтобы получить место. И разумеется, всегда найдется подруга, которой повезло больше остальных, потому что она живет на улице Монж в V округе, вотчине бывшего мэра Парижа Жана Тибери, у которой не было «никаких проблем с устройством ребенка в ясли».

Софи – адвокат. Она живет в XII округе, а работает в VI, и она никак не может получить место в яслях для полуторагодовалой Луизы. «Я располагаю аргументами, работающими в мою пользу: мы раздельно живем с мужем и, кроме того, я занята полный рабочий день». И, несмотря на связи и поддержку в муниципалитете, всего этого оказалось явно недостаточно. «А я даже не предпринимала никаких шагов, понимая, что все это заранее обречено на провал», – рассказывает Шарлотта, стилист-фрилансер и мать четырех детей!

В Париже родители редко возвращаются с работы до 18 часов, и перспектива отправиться за своим отпрыском в отделение полиции радует немногих. Бабушки с дедушками также редко живут поблизости (а чаще всего, в провинции). И в этом случае представляется одно-единственное решение – нанять няню. За каждым вторым парижанином присматривает либо дипломированная помощница по уходу за детьми, либо приходящая няня. В респектабельных буржуазных кварталах няни, как правило, филиппинки или жительницы Шри-Ланки, говорят по-английски. Чтобы найти работу, они вывешивают объявления в американских церквях. Созданы специальные ассоциации, призванные оказать помощь загруженным работой родителям, дошедшим до нервного истощения при мысли доверить их отпрысков едва знакомой женщине. Сведениями о хорошо себя зарекомендовавших нянях обмениваются на детских площадках с подружками. Тридцатилетняя Эжени, консультант по вопросам промышленной недвижимости, нашла няню через Интернет. «Я составила план по поиску достойной кандидатуры. Мне позвонили около тридцати нянь, я встретилась с четырьмя. Мне хотелось, чтобы она была старше меня, и отдавала предпочтение тем из них, кто уже вырастил собственных детей, и поэтому обладает опытом, кроме того, у нее должны быть рекомендательные письма». Эжени повезло, она встретила настоящую драгоценность, уроженку Кот-д’Ивуар, которая присматривает за детьми еще в одной семье. Подобное совместительство – это выход из создавшегося положения для многих французских семей, ключ к решению многих проблем, хотя и в этом случае иногда возникают трудности. «Обычно все идет хорошо, за исключением того, что папа из второй семьи приобрел дурную привычку опаздывать по вечерам. Причем он задерживается не на несколько минут, а на полчаса или даже больше, пользуясь, таким образом, бесплатными услугами беби-ситтера. Я часто отпускаю мою няню досрочно и сама присматриваю за своими тремя монстрами, и я от этого только выигрываю, поскольку имею в качестве компенсации право на несколько бутылок шампанского».

Но что окончательно добивает наших американских подруг, так это то, что мы пользуемся финансовой помощью и налоговыми льготами в том случае, если мы самостоятельно присматриваем за своими детьми. Хотя требуется запастись терпением, когда дама из Фонда социального страхования вам объясняет по телефону, что она не понимает, почему ваши документы, переданные сотрудниками Кассы семейных пособий по и-мейлу, до сих пор не поступили в ее компьютер: «Они были отправлены Кассой семейных пособий (два месяца тому назад вашему досье был присвоен номер), но они до сих пор к нам не поступили». И постарайтесь держать себя в руках, когда еще одна дама, на этот раз из страховой компании, которая называется Касса страхования медицинских расходов, к которой вы неоднократно приходили по поводу несчастного случая, произошедшего с вашей няней во время работы, весьма нелюбезно скажет вам: «Мадам, я не смогу вас принять, вы не взяли талон на очередь, – в то время как в зале ожидания нет ни души. – Без талона я вас не приму». – «Но ведь здесь, кроме меня, никого нет, для чего тогда талон?» – «Мой компьютер не сможет без него работать, ему и решать, мадам. Ничего не могу для вас сделать!» Да, есть, отчего выйти из себя!

В Париже дети столько времени проводят с нянями, что, в конце концов, они воспринимают их обычаи. Шарлотта – мама Гортензии, за которой присматривает дипломированная воспитательница родом из Туниса, проживающая в XIX округе, регулярно обнаруживает свою дочь под кухонным столом, сидящей на коленях на обрывке тряпки (видимо, имитация молельного коврика), в то время как няня собирается совершать намаз. «Не думаю, что она научилась определять, в какой стороне находится Мекка, но, когда в ее присутствии чихают, она говорит не “будь здоров (а)”, а “хамдулиллах”».

Большинство нянь – африканки, и у наших сорванцов появилась возможность расти в обстановке такой любви и заботы, о которых мы в нашем детстве не могли и мечтать. И они рыдают по выходным в своих деревянных кроватках, не понимая, почему их «тата» (то есть няня) не носит их на спине, закрепив полоской полотняной ткани. А как только у них на головах появляются три волосинки, няни квартала тут же вступают друг с другом в соревнование, заплетая им косички. А в три года они говорят поэтичным языком, хотя и используют в речи вышедшие из употребления выражения типа «гребень» вместо «расчески» или «обсуши губы» вместо «вытри рот». Они категорически отказываются от супа из тыквы и набрасываются на остатки блюда под названием «аттиеке», которое хранится в холодильнике и которое приготовила из маниоковой муки их няня. И когда в возрасте шести лет их приучают пользоваться вилкой и ножом, они резонно возражают: «Мама, в Африке все едят руками, а ведь я тоже африканец».

Более 80 % французских матерей работают, и у многих из них гибкий рабочий график, поэтому тем, у кого есть средства, приходится пользоваться услугами нескольких бэби-ситтеров.

Кроме того что ее дети посещают родительские ясли,^[72] Камилла, мать двоих детей, сделала выбор в пользу найма девушки с проживанием. «Я нашла всех своих нянь, которые живут в моем доме, на сайте www.aupairworld.net и отбирала их с такой же тщательностью, как если бы речь шла о поисках нового мужа на сайте знакомств, с той только разницей, что в первом случае не было сексуальной составляющей. Ведь принимая во внимание тот факт, что они живут одной жизнью со мной, это практически одно и то же. Сейчас у меня живет уже шестая няня, и, так как мне нравится, когда вокруг меня много людей, мне кажется, это идеальное решение с человеческой и финансовой точек зрения. Кроме того, это дает возможность моим детям познакомиться с разными культурами, укладами жизни (нянями у нас работали шотландка, чешка, норвежка, финка и эстонка)». Конечно, не всем удается нанять девушку с проживанием, принимая во внимание размеры парижских квартир, но мы встречали многих женщин, в частности среди одиноких подруг, воспитывающих детей (четверть французских семей живут раздельно!), для которых это оказалось единственным возможным решением их проблем и которые, благодаря такой форме присмотра за детьми, могут себе позволить жить полноценной жизнью молодой женщины.

Конечно, система еще далека от идеала, и нам повезло меньше, чем, например, шведкам, в том, что касается оплаченного послеродового отпуска и воспитания детей в целом, но зато наши мужчины еще не забыли, что такое галантность!

Салат-бары и суп-бары

Количество салат – и суп-баров, по образу и подобию нью-йоркских, растет в Париже не по дням, а по часам. Представляем вашему вниманию несколько адресов, где вы можете быстро перехватить что-нибудь вкусное и полезное, исключив при этом блюда в панировке и цыплят под майонезом. Воспользуйтесь возможностью и зайдите как-нибудь в бар на углу, заказав сэндвич с маслом и копченой колбасой или с ветчиной!

Bob's Juice Bar

158, rue Lucien-Sampaix, X

06–82–63–72–74

Боб прибыл к нам из Нью-Йорка, из города, в котором бары, где предлагают свежевыжатые соки, встречаются также часто, как у нас магазины сети Gap. И вот Боб, его настоящее имя Марк Гроссман, решил и нас угостить своими соками (в которые даже добавляется пюре из плодов бразильской асаи^[73]), а также салатами и рулетами из мексиканской тортильи, такими же восхитительными, как и полезными, содержащими исключительно биологически чистые продукты. Помещение этого вегетарианского фастфуда до смешного маленькое, поэтому существует проблема свободных мест, но продажа навынос всегда приветствуется. Всегда в наличии чай с мятой. Мы говорим: «Большое спасибо, Боб!»

Déli-cieux

64, boulevard Haussmann, IX

01–42–82–62–76

Сюда заходят не ради того, чтобы наполнить свои тарелки, но ради вида, открывающегося на Париж с последнего этажа магазина Printemps.

La Ferme Opéra

55, rue Saint-Roch, I

01–40–20–12–12

Симпатичная биостоловая, куда забегают в обеденный перерыв служащие квартала Опера, чтобы съесть кусок пирога под названием «киш» с салатом из свежих овощей.

Cojean

4–6, rue de Sèze, IX

01–40–06–08–80

В Париже находится множество баров и кафе этой сети. В 2001 г. Ален Кожан первым заговорил о здоровом питании, и его примеру последовали многие. В его заведениях всегда большой выбор супов, салатов, рулетов из тортильи и десертов, которые вы можете взять домой или съесть на месте.

Всегда любезный и профессиональный персонал, а продукты – свежие и вкусные. Это гнездо работающей цыпочки.

Jour

29, rue du Louvre, II

01–40–26–40–20

В Париже есть несколько салат-баров этой мини-сети. Владельцы заведений внесли нововведения в традиционный салат, и теперь каждый может выбрать заправку по своему вкусу. В обеденный перерыв перед дверьми баров всегда толпится народ.

Bubbles diet bar

4, rue Malher, IV

01–40–20–42–41

Небольшое и симпатичное заведение по типу фастфудов, где вы можете заказать рулет из тортильи или салат.

Zoé Bouillon

66, rue Rébéval, XIX

01–42–02–02–83

Нам порекомендовала это кафе наша подруга Мари, прожившая много лет в Нью-Йорке и полюбившая супы. Это утонченная версия (с непринужденной атмосферой) суп-баров. Морковь в кокосовом молоке, китайская капуста, соя и горошек, вызывающие зависть гурманов, белая плоская тарбская фасоль,^[74] которую подают с эспелетским перцем, главным козырем баскской кухни, «соус винегрет» из порея с орехами, розовая египетская чечевица, хрустящие кабачки – все хочется попробовать. Иногда по вечерам вы можете сами себя обслужить (а также ваших приятелей), зайдя на кухню за супом или любым другим блюдом. Стоимость обеда или ужина от 9 до 12,50 евро, включая соленые кексы и десерт.

Le bar à soupes

33, rue de Charonne, XI

01–43–57–39–79

Ежедневно в ассортименте шесть разных супов: от классических, которыми не перестаешь восхищаться (гороховый из свиной грудинки или тыквенный), до более изысканных (из моркови с ананасом и имбирем), которые также впечатляют. Заказанные супы вы можете съесть на месте или захватить с собой.

Monop и Daily Monop

В Париже несколько заведений сети магазинов Monoprix, которые продолжают упрощать жизнь работающей цыпочки. Здесь можно перекусить и приобрести на ужин выбранные вами блюда.

Мятежная красавица

У парижанок есть недостатки. И именно они составляют их шарм.

Уход за собой по нью-йоркскому или японскому типу – маникюр-педикюр раз в неделю, укладка ежедневно и каждые пять минут ретуширование макияжа – не является их сильной стороной (за исключением неработающих цыпочек, проводящих целые дни в салонах красоты, расположенных на западе Парижа). Забудьте на секунду, что они обладают репутацией фатальных, элегантных и высокомерных женщин, говорящих софизмами, которые без конца меняют роскошные ароматы и кремы. Да, разумеется, они пользуются кремами (но не самыми дорогими, часто покупая их в аптеках), и они даже верят, что эти кремы продлят им молодость или помогут похудеть. Да, они благоухают изысканными ароматами, потому что, как говорила Мадемуазель (Коко Шанель): «Женщина без аромата – это женщина без будущего». Но в то же время…

Их зубы потрясают воображение американцев. Их улыбки далеки от совершенства и не идеально белые (и не только из-за никотина, и мы встречали цыпочек, которые считают, что совершенные зубы требуются только собакам на выставке); брашинг, с их точки зрения, – это слово из лексикона салонов-парикмахерских, а им вполне достаточно пучка, наскоро завернутого на макушке и скрепленного заколкой, или взлохмаченной стрижки «под мальчика»; в тридцать лет некоторые из них все еще продолжают грызть ногти, а большие пальцы на ногах иногда выглядят хуже, чем выглядели бы пальцы Люси^[75] и ее подруг-австралопитеков; иногда они доводят до крайности пренебрежение собственной внешностью, как, например, одна наша подруга К. (полное имя которой мы не будем сообщать из соображений христианского милосердия): «На ногти на ногах мне наплевать, а что касается ногтей на руках, то я их грызу, поэтому с этим у меня нет никаких проблем. Может быть, стоит удалить всю растительность с головы и тела, чтобы с этим также не было никаких проблем?» Их носы иногда бывают длинными или приплюснутыми, они редко позволяют себе проводить по три часа в ванной комнате (но зато могут простоять в течение трех часов перед шкафом, злясь и ругаясь, что им нечего надеть). Софи, журналистка, ведущая сверхактивный образ жизни, рассказывает: «Утром в ванной комнате я могу провести не более пяти минут, макияж я заканчиваю в машине, когда стою на светофоре, и у меня в моей огромной косметичке есть для этого все, что мне может потребоваться. И если какой-нибудь нетерпеливый месье на большой машине сигналит мне, потому что я не заметила, что уже загорелся зеленый свет, я спокойно крашу помадой губы, давая ему тем самым понять, что я накладываю макияж!» И даже если им нравится одевать женщин, чтобы сделать их красивее и лучше, сами они не всегда выглядят изысканно. «Сегодня я сделала над собой усилие, потому что знала, что у меня встреча с вами, – признается Летиция Иванез, модный парижский дизайнер, создатель марки Prairies de Paris, тридцатилетняя, искрящаяся остроумием женщина с матовой кожей и черными, как смоль, распущенными волосами. – Подруга, которую я встретила сегодня утром, поинтересовалась, что со мной произошло? А я всего лишь вымыла голову и наложила легкий макияж».

Если они и заходят в институты красоты, то только для того, чтобы провести курс эпиляции, если, конечно, самостоятельно не бреют себе ноги «всухую». Да, такое случается! Они мечтают, что когда-нибудь отправятся в спа-салон, но так как у них никогда не бывает свободного времени, они приобретают все необходимое, чтобы в выходные наложить на лицо в ванной комнате маску-мусс из глины. Иногда они начинают паниковать, понимая, что пар посудомоечной машины – это единственное тепло, с которым не понаслышке знакомо их лицо, и что французские памятники имеют право на гоммаж с песком чаще, чем их тела, никогда не знавшие, что такое пемза. На день рождения им иногда дарят талоны на посещение спа-салонов, где они могут провести вторую половину дня. В программу входит гоммаж тела с пенистой глиной и массаж с аргановым^[76] маслом в хамаме. Но это, скорее, баловство, чем привычка. Иногда они слишком поздно начинают понимать, что многое упустили в жизни. Так произошло с Сесиль, сорокалетней энергичной женщиной, несмотря ни на что выглядящей очень ухоженной, с молочно-белой кожей, хорошо очерченным ртом, густыми, темными и блестящими волосами: «На прошлой неделе мы с золовкой пошли в бассейн, и она не могла удержаться от того, чтобы не сделать мне замечание: “Почему бы тебе не сделать эпиляцию в зоне бикини? Знаешь, из-за этого у тебя неряшливый вид”. У меня все в голове перевернулось, когда я узнала, что некоторые женщины делают в интимном месте эпиляцию, оставляя волосяной покров размером с билет на метро! Мне кажется, это безумие!»

Разумеется, парижанки не до такой степени привержены естественности, что оставляют волосы на ногах. Но, тем не менее, естественность – это их главный козырь, у них врожденное чувство меры, и они всегда выглядят так, как будто и не пытались что-либо приукрасить в себе, ставя себе в заслугу здравый смысл, которым всегда руководствуются в жизни. Их секретное оружие, унаследованное ими от матерей: никогда не пользоваться подушкой в качестве средства для снятия макияжа. И именно это советует своим пациенткам дерматолог Оливерес-Гхути, также руководствующийся здравым смыслом и рекомендующий ежедневно выпивать по два бокала красного вина («Но не больше!»), что оказывает благоприятное воздействие не только на кожу. Когда Колетт^[77] в 1932 г. открыла свой Институт красоты на улице Миромений, ее рекламный проспект начинался следующими словами: «Самый тщательный туалет, самое хорошее очищение вы должны проводить по вечерам, не оставляйте на лице ни румян, ни пудры, ни туши на ресницах, перед тем как отправиться спать». Ее Институт вскоре закрылся, что свидетельствует о том, что как писательница она оказалась талантливее эстетистки. И это также свидетельствует о том, что цыпочки есть повсюду, даже среди академиков…

«Кто вами занимается?»

За исключением мадам Рене, которой необходима ежедневная доза бигуди, лака и галдежа, в то время как она листает журналы Femme actuelle или Point de vue, и представительниц буржуазии, которые посещают парикмахеров два раза в неделю, потому что не в состоянии самостоятельно вымыть голову, большинство наших соплеменниц, населяющих столицу, выбирают прическу, которую можно было бы назвать «я не нашла щетку для волос, встав с постели». Опасаясь вызвать депрессию у наших японских читательниц, мы, тем не менее, отметим, что некоторые наши приятельницы ни разу в жизни не были в парикмахерской, предпочитая самостоятельно подрезать кончики волос и выстригать челку, и без колебаний экспериментируют с красящими шампунями. (Пусть те, у кого нет в запасе старенькой футболки, специально предназначенной для окраски волос, поднимут руку!)

Большинство парижанок предпочитают скромность и простоту в прическах, как, впрочем, и в стиле одежды. За экстравагантностью и оригинальностью следует отправиться к африканкам и к уроженкам Карибских островов. Стоит только пройтись по кварталу Страсбур-Сен-Дени, чтобы понять, насколько серьезно они относятся к тому, что у них на головах. И стоит только выйти из метро, как на вас буквально набрасываются зазывалы, работающие на салоны-парикмахерские.

Вечерами по пятницам и по субботам салоны в пассаже Prado и на Страсбургском бульваре битком забиты цыпочками, у которых даже при полном безденежье всегда найдутся 20 евро (минимум), чтобы оплатить плетение косичек. Волосы заплетаются от корней, скручиваются жгутами, заплетаются в обычные косы, и цыпочки способны провести здесь до пяти часов и даже больше, в зависимости от длины и количества косичек. В то время как королевы безупречных дорожек и наращивания волос, не покладая рук, колдуют над их головами, они мило беседуют, рассказывают про свою жизнь, про мужей или парней, с которыми встречаются. А их дети играют возле ног. Когда кто-нибудь из малышей портит воздух, одурев от игр среди удушающих ароматов лака, токсических испарений, жара от раскаленных щипцов, всегда найдется строгая мамаша, делающая ребенку выговор: «Ты плохо себя ведешь, сейчас придет Саркози и накажет тебя!» Многие приходят, чтобы распрямить волосы, нарастить их, вставить искусственные пряди, как у известной певицы Бейонсе. «Уроженки Заира и конголезки предпочитают выглядеть вызывающе – у них такой стиль, им не нравится, когда их не замечают, – объясняет Кэти, парикмахер, в броской оранжевой блузке и в черной каскетке на голове, – и они часто красят волосы в яркие, кричащие тона, например, в красный или голубой цвет». Некоторые девушки каждую неделю меняют прически. «Для нас, темнокожих, волосы значат очень много, это настоящая мания, – рассказывает Рама Йад, с которой мы однажды встретились (в то время она еще не получила назначения на пост Госсекретаря по иностранным делам и правам человека, хотя уже была настоящей цыпочкой, коей и остается), чтобы обсудить эту манию. – Ни для кого не секрет, что на протяжении последних нескольких лет в моде прямые и гладкие волосы, которые распрямляют при помощи агрессивных химических веществ, очень пагубно влияющих на волосы. То же самое происходит и в отношении цвета кожи. Не счесть девушек, которые пытаются хоть как-то осветлить кожу, смазывая ее косметическим молочком и гелями на основе гидрохинола. Я, например, со своим иссиня – черным цветом кожи и темными волосами – как неопознанный летающий объект, но походить на известную певицу я не желаю!»

Но мании у каждого свои! Избави Бог для белокожей парижанки выглядеть так, будто она только что вышла из парикмахерской. Но и в этом случае небрежная естественность – это результат умения и таланта ее мастера. И, видимо, поэтому легкая растрепанность иногда требует вмешательства греческих богов и их римских приятелей. Визит к парикмахеру, впрочем, может вылиться в настоящую трагедию, достойную пера самого Эсхила, который мог бы ее озаглавить «Феб, или Искромсанные волосы». Мы знаем множество девушек, которые выходят из салонов, рыдая от горя, а также множество тех, кто способен пересечь Париж в сапогах на высоких каблуках (как у повелительниц в садо-мазо или как у Рашиды Дати), чтобы найти мастера, чьим рукам она могла бы слепо доверить свою шевелюру (хотя это только принято так говорить, ведь на самом деле парижанка никогда полностью никому не доверяет), и настоящая цыпочка никогда не сядет в кресло, не сформулировав все свои требования: какой длины должна быть стрижка, с филировкой или без нее, с кудрями на волосах или легкой волнистостью и т. д. Отношения с парикмахером – это ее личная драма, и если ей вдруг повезло и она встретила хорошего мастера, она будет хранить ему верность всю жизнь, до последнего вздоха (как не хранила верность ни одному из своих мужей).

Сильви, Орели, Лин и Софи – все из одной семьи, и они готовы пересечь Сену (и даже Атлантику, потому что одна из них живет в Нью-Йорке), чтобы зайти в салон Biguine в XVII округе, который несмотря на банальность обладает одним неоспоримым преимуществом – под его крышей работает Инес, молодая и талантливая мастерица, виртуозно владеющая ножницами и не оттачивающая свою креативность на головах клиенток (для обладающих вкусом парижанок это является большим достоинством). Стефани, которая занимается продажей готовой одежды, доверяет свои венецианские кудри только Энрике, работающему в сети салонов Жана Луи Давида. Аврора отправилась бы за своим парикмахером на другой конец света и даже в одну из парикмахерских Фрэнка Прово.

Что касается шестидесятилетней Катрин, то ее верность вписана золотыми буквами в антологию высокого парикмахерского искусства Парижа: «Моя тетя была адвокатом парикмахера по имени Александр и защищала его интересы, когда он расстался с сестрами Карита,^[78] создав свой собственный салон на улице Фобур-Сент-Оноре. Я очень хорошо знала Александра (я даже проводила свой отпуск у его матери в Сен-Тропе). Потом меня причесывал его первый ассистент, Эдуард. В 1972 или в 1973 году Эдуард открыл собственную парикмахерскую на улице Георга V. Пять лет тому назад Эдуард вышел на пенсию, перепродав свое заведение Жаку Эммануэлю, но меня продолжает причесывать бывший ассистент Эдуарда, которого зовут Фабрис. Фабрис работает в салоне вот уже двадцать пять лет. И все эти годы я сохраняю с ним отношения как с другом и как с замечательным мастером». Судя по всему, и в парикмахерском искусстве существуют свои династии!

Выбор парикмахерских почти безграничен. От концептуальных салонов до биопарикмахерских (например, RVégétal, Coiffure et nature, где используются продукты по уходу за волосами растительного происхождения, и в последнее время их количество неуклонно растет), и от салонов класса «люкс» (Christophe Robin, Carita, Alexandre, Dessange, Maniatis, Zouari) до непритязательных районных парикмахерских.

Нет никакого сомнения в том, что Фрэнк Видофф принадлежит к категории концептуалов: он работает исключительно с блондинками. Если вы брюнетка, вы должны либо стать его подругой, чтобы иметь право расположиться в вибромассажном кресле с кюветой для мойки головы, либо вы должны быть готовы к тому, чтобы кардинально поменять цвет волос, превратившись в уорхоловскую^[79] блондинку. Ничто не может испугать Фрэнка, гения осветленных прядей и окраски волос, среди клиенток которого встречаются роскошные экспансивные цыпочки, как, например, одна сорокалетняя светская львица, разодетая в бренды от Prada, Chanel и Marc Jacobs, которая требует, чтобы блонд ее волос гармонировал с бледно-розовым цветом сумочки из крокодиловой кожи. Или двойник Килл Билл,^[80] вся затянутая в черную одежду и в ботильонах на шпильках с темными, длинными и гладкими волосами, во что бы то ни стало решившая превратиться в платиновую блондинку: «Мои подружки умрут от зависти, и если они спросят, где я перекрасила волосы, я им скажу, что у Дессанжа. Фрэнка я хочу оставить для себя!»

Пять лет тому назад Фрэнк, сын парикмахерши из Бордо, где он родился и вырос, переехал в Париж и открыл в центре квартала Сен-Жермен-де-Пре свой первый салон, в котором интимная обстановка резко контрастирует с атмосферой конвейера «фабрик-парикмахерских» на правом берегу. У Фрэнка только одна ассистентка (у него не принято говорить «мойщица головы»), Мириам, которой известны все привычки и мании их клиенток. «Когда я только начинал обустраиваться в Париже, многие бордолезцы советовали мне: “Никогда не говори, что ты из провинции”. Но на самом деле этот факт никого не интересует, потому что здесь все откуда-нибудь приехали». Фрэнку не потребовалось много времени, чтобы завоевать любовь парижанок, и он теперь даже в большей степени парижанин, чем сами жерманопратинцы (так в Париже называют обитателей Сен-Жермен-де-Пре). «Я редко бываю на другом берегу, – рассказывает Фрэнк, улыбаясь, – и в VIII и XVI кварталах мы живем, как в провинции».

У него крошечный салон, отделанный в белых тонах в минималистском стиле, в центре которого стоит небольшой шкаф в форме куба, где он хранит книги любимых авторов – Маргерит Дюра^[81] и Крессманн Тэйлор,^[82] местные яблоки и несколько ключевых произведений, вполне достойных этого фетишиста блондинок, таких как «Последний сеанс Мэрилин»^[83] и «Блондинка» Джой Кэрол Оутс.^[84] И здесь же он складывает написанные от руки листочки, на которых по старинке записывает желания и привычки своих клиенток, по большей части обеспеченных дам, поскольку за окраску волос придется выложить 195 евро. У него можно встретить элегантную женщину, которой не приходится работать с утра до ночи, модную журналистку, покупательницу из магазина Bon Marché, пресс-атташе киностудии, а также самую разнообразную публику, сталкиваясь с которой понимаешь, что находишься именно в Париже, а не где-то в другом городе.

Некоторые цыпочки даже готовы вскрыть свою заначку, будучи уверенными в том, что, выйдя из его салона, не будешь похожа на дешевую куклу с желтыми, как солома, пережженными волосами.

Но парижанки пользуются услугами не только престижных салонов, где под модными вывесками творят признанные корифеи. Многие из них довольствуются услугами обыкновенных районных парикмахерских. Надя, проживающая в XVII округе, на протяжении многих лет ходит в один и тот же салон, расположенный на улице Лежандр, в двух шагах от ее дома. «Мартина – хороший психолог, – говорит она о своем мастере. – И мы уже давно стали подругами. Иногда я просто так забегаю к ней поболтать, когда прохожу мимо!» Двадцать лет тому назад Мартина начала работать в качестве ученицы в этой парикмахерской, а с течением времени она ее выкупила. Рядом с ней один из ее парикмахеров, Дамиан, татуировкам которого позавидовали бы даже байкеры, без сожаления вспоминает о первых годах, проведенных в престижных парижских парикмахерских, о чаевых, доходящих до 8 000 долларов накануне Нового года в салоне у Феккая в Нью-Йорке, о постоянном соперничестве между парикмахерами с накачанными телами. «Я не собираюсь удивлять своих клиенток брюками от Gucci, это меня совершенно не интересует, я прекрасно себя чувствую в обычных джинсах!»

Когда вы звоните Мартине, чтобы записаться на прием, и отвечаете «никто» на вопрос «кто вами занимался?», вас все равно встретят и обслужат, как постоянную клиентку. Однажды в субботу во второй половине дня, именно в то время, когда мамочки из прилегающих кварталов и дамы из квартала Батиньоль толпились в полуподвальном помещении возле кресел для мытья головы и стиральных машин, переходя с масками для волос к кофеваркам, мы пришли в ее салон, чтобы сделать обычную укладку. За 45 евро мы получили право на индивидуальный подход, включающий божественный массаж головы, сделанный руками одной ее ученицы, мулатки, мечтающей об открытии через несколько лет салона афропричесок в Тулузе («потому что там такого еще нет»), мытье головы с окрашивающим шампунем на основе растительных экстрактов, который нам посоветовала Мартина, потому что ей показалось, будто наши волосы выглядят уставшими, и брашинг от самого Дамиана. Уверяем вас, это было даже лучше, чем сеанс у психоаналитика!

И когда мы вышли из парикмахерской, у нас не было никакого желания сразу же отправиться домой и вымыть голову. А это о чем-то говорит!

От А до Z

Судя по всему, именно он суперзвезда парикмахерских ножниц, именно тот, кому доверяют свои шевелюры президенты и цвет парижской публики. Вот уже на протяжении двадцати лет Александр Зуари причесывает парижскую буржуазию. И как он сам сказал на канале Fashion TV, он создал «салон глобальной концепции красоты, от А до Z, как в Alexandre Zouari». И хотя его концепция красоты претендует на глобальность, она все-таки очень национальная по духу и очень парижская. Когда вы заходите в его салон, вы не чувствуете ни ветра перемен, ни влияния современных тенденций, ни экзотики. Вы чувствуете себя в Париже, и именно в определенных кругах Парижа.

Встреча была назначена на утро в одну из суббот. Войдя в салон, я сразу же поняла, что право на обслуживание у Зуари следует заслужить. Это немного напоминает членство в частном клубе, куда попадают исключительно по протекции. Но мне не повезло, это не мой случай! У меня нет старой тетушки, верной клиентки Зуари, которая бы мне шепнула на ушко имя той, которая ее причесывает. Когда я договаривалась о визите, я почувствовала, что что-то пошло не так! «Кто вами обычно занимается?» – «Как вам сказать? Никто. Я в первый раз». Я давным-давно забыла, когда была девственницей, но, позвонив Зуари, я почувствовала себя так же глупо, как во время первого поцелуя с мальчиком: возбуждение почти при полном отсутствии удовольствия.

Итак, в назначенный день я, толкнув дверь, вошла в салон. Уже с порога меня охватила атмосфера безупречного вкуса VIII округа. Девушку, которая принялась меня настойчиво спрашивать, у какого мастера я обслуживаюсь, звали Соня. Пришлось признаться, что я новичок, и объяснить, что я уже об этом сообщала, хотя в этом нет ничего страшного, ведь все когда-то случается впервые… Линда, молодая ученица одного из парикмахеров, повела меня мыть голову. Декор стен был в бледно-сиреневых тонах с отделкой из искусственной акульей кожи. Судя по их виду, все мои соседки были давними и постоянными клиентками, тем более что их возраст позволял сделать такое предположение. У каждой из них, сидящих в ряд, на широком подлокотнике лежала сумка модели Birkin. После коллекции Виктории Бэкхем салон Зуари в этот день являл собой самое крупное в мире сосредоточие сумок Birkin. Высокое звание «глобальной концепции красоты», видимо, следовало поддерживать соответствующими аксессуарами. У крайней справа от меня была Birkin из крокодиловой кожи, которую мне еще не доводилось видеть. Но вот я, наконец, попала в руки к Валери. Когда она меня спросила, какую укладку я предпочитаю, я ответила, что мне нравятся абсолютно прямые волосы. Она возразила в крайнем удивлении: «Совсем прямые и гладкие, вы уверены?» Я, видимо, допустила оплошность и не учла, что в моде были пышные прически. «Тем хуже для меня», – подумала я, продолжая настаивать. Валери покорилась и принялась за дело без всякого вдохновения. А в это время в салоне сорок восемь мастеров трудились не покладая рук: стригли, причесывали, завивали и злословили. Через двадцать минут мои волосы были абсолютно прямыми и гладкими, если не плоскими, как плато Бос. Валери казалась разочарованной. Полагая, что все это она говорит для моего же блага, Валери принялась излагать свою точку зрения относительно моего темного цвета волос (которые на протяжении вот уже двух лет я крашу дома сама): «Чернота утяжеляет и без того тяжелые черты вашего лица, хорошо бы осветлить пряди, лицо выглядело бы изящнее».

Как бы там ни было, такой подход отличается от подобострастной лести американцев, которые будут утверждать, что вы писаная красавица, хотя в ваш облик можно внести еще некоторые изменения, чтобы вы стали самим совершенством. Меня ничуть не оскорбила откровенность ее высказываний: ведь я же находилась среди профессионалов окраски, но я еще хорошо подумаю, прежде чем решусь зайти к ним еще раз, чтобы инвестировать в их и без того процветающее предприятие под маркой «AZ».

А в это время этажом выше разворачивалась драма, достойная пера самого Бальзака. Мастер по окраске волос, которому дамы доверяли свои шевелюры, оставался глух к их призывам. Со вчерашнего вечера он не подавал признаков жизни. Окаменев от ужаса, одна из клиенток спрашивала, что же с ней будет. Напряжение росло. Собрался весь персонал, чтобы ее успокоить: «Не нервничайте так, Ирма может подобрать вам цвет», – уговаривал ее один из менеджеров. «Но я понятия не имею, что Сильвен со мной делал, одному ему это известно!» Неужели он унес свой секрет с собой в могилу, отправившись к праотцам? Все пребывали в недоумении, и его отсутствие в это субботнее утро становилось невыносимым.

Что касается меня, то я приобрела первый опыт общения с AZ. Не могу сказать, что работа со мной доставила удовольствие Валери, и это было взаимно.

Недавно, общаясь в чате на своем сайте, AZ лично отвечал на вопросы. «Нужно ли быть звездой, чтобы обслуживаться лично у вас?» – «Нет, мне нравится работать с новыми клиентками, но, к сожалению, в силу моей загруженности, не всегда представляется такая возможность. Хотя в нашем салоне каждая клиентка, знаменитая или никому не известная, – звезда!» Ну, что ж, в таком случае я тоже звезда, но только падающая…

Элегантность морщинок

Каждый раз, возвращаясь из Америки, я говорю себе, глядя на парижанок: «Как они отличаются от жительниц Нью-Йорка. У них есть шарм, они элегантны, в них больше естественности, и у них морщинки». Морщины в понимании ньюйоркцев – это рябь, появляющаяся под влиянием ветра на водной глади Резервуара, водоема в Центральном парке, но отнюдь не борозды на лицах его жителей.

В Париже, разумеется, свои счеты со временем и следами, которые оно оставляет на лицах. Если верить глянцевому журналу Elle, парижане не испытывают никаких комплексов по поводу своей внешности, включая и появляющиеся морщины. И в подтверждение этого журнал опубликовал на своих страницах фотографии нескольких женщин с легкими морщинками. А в одном из номеров этого же журнала, посвященном омоложению, была помещена рассчитанная на простаков статья, озаглавленная: «Что делают звезды, чтобы оставаться молодыми?» Авторы чуть ли не под микроскопом исследовали безупречно гладкий и неподвижный, как полено, лоб Николь Кидман, лица Деми Мур (нет, она не делала подтяжку) и Шэрон Стоун (эта делала все, что только возможно), якобы случайно не представив ни одной фотографии французских актрис, по лицам которых они могли бы также пройтись с лупой, выражая тем самым полное презрение к ботулиническому токсину. Не было сказано ни одного слова о Изабель Юпер или о Жанне Моро. Хотя у нас тоже есть свои приверженцы омоложения во главе с Изабель Аджани, которая вполне бы могла быть полномочным представителем корпорации под названием «Фонтан молодости».

Эмма, сорокалетняя цветущая женщина с настораживающе гладким лбом, сообщила нам, что ее подруги прибегают к некоторым дерматологическим ухищрениям, например, к ботоксу. Что касается ее, она никогда им не пользовалась, хотя и допускает, что стареть после сорока удручает.

Несмотря на рекламные проспекты и ролики, воспевающие средства, призванные свернуть шею свободным радикалам и подтянуть кожу, парижские цыпочки единодушно утверждают, что им наплевать на признаки приближающейся старости. Марлен, самопровозглашенную чистокровную парижскую цыпочку, раздражает вся эта шумиха: «Зачем нам все это, ведь мы же не американки». Как будто антивозрастная терапия предназначается исключительно для заокеанских цыпочек, помешанных на молодости и на гиалуроновой кислоте. У нас же все наоборот, хотя многие прибегают к стимуляции выработки коллагена точно так же, как используют слабительные средства, пытаясь среди них выбрать для себя лучшее и полагая, что все зависит от образа жизни, от гигиены, но не от внешнего омоложения, как такового.

Впрочем, кремы по уходу за лицом в наши дни обладают не только антивозрастным эффектом, поскольку уменьшение глубины морщин не является их главной целью, они укрепляюще действуют на кожу, подтягивая ее, способствуя выработке коллагена и эластина, и содержат энзимы, разрушающие токсические вещества в коже и заряжающие ее энергией.

Но настоящее помешательство парижанок – это целлюлит (что является общепризнанным фактом). Апельсиновая корка на коже и пролиферация жировых клеток доводит их до нервного истощения. Именно жировая клетка стала их заклятым врагом, и меры, предпринимаемые для ее истребления вполне достойны того, чтобы о них рассказали в каком-нибудь научно-фантастическом романе. Так как – и это всем известно – посещение спортивных залов требует слишком много усилий, а парижанка верит во всемогущество науки, во всяком случае, некоторых наук, и так как она знает, что целая армия исследователей работает, выбиваясь из последних сил, над истреблением ее жира, и надеется, что однажды Нобелевская премия (в области медицины и борьбы за мир, потому что тот, кто победит целлюлит, установит всеобщий мир на Земле, не правда ли?) все-таки будет вручена сокрушителю жира. А в ожидании наступления радостного момента она использует все имеющиеся под рукой средства. Маринно, продавщица из парфюмерного магазина с самым серьезным видом утверждает, что антицеллюлитный крем обладает видимым эффектом сжигания жира. Изображая жестами правой руки, как она втирает его в наш целлюлит, она, видимо, представляет, с каким энтузиазмом и прожорливостью, почти как Пакман (круглое ненасытное существо, вроде Колобка), крем принимается поглощать наши жировые отложения.

Но пальма первенства принадлежит, разумеется, брошюре, предложенной компанией LPG, создавшей аппарат Cellu M6, в которой говорится, что нам требуется механическое воздействие для преобразования жировых клеток, чтобы покончить с пышнотелостью. А мы-то думали, что этот механизм был разработан для японского анимационного сериала «Голдорак». А еще мы что-то такое слышали про фибробласты, но признаемся, что, несмотря на докторскую степень по молекулярной физике, мы решили дальше не углубляться, опасаясь, что все равно ничего не поймем. Хотя для себя мы сделали открытие: оказывается, жировые клетки находятся, как в камере, в оболочке, из которой, если мы правильно уловили суть, их нужно освободить, как Ингрид Бетанкур,^[85] захваченную в заложники Революционными вооруженными силами Колумбии. Короче говоря, нашим жировым фолликулам для высвобождения требуется свой Саркози, свой убойный компрессионный механизм!

Хотя на самом деле у этой проблемы есть решение: скальпель хирурга или помпа для откачки жира, то есть вакуумная липосакция, но парижанки не являются большими поклонницами операционных блоков.

И как, в таком случае, можно объяснить наличие эстетических хирургов в Париже? Их, конечно, меньше, чем в Рио-де-Жанейро или в Лос-Анджелесе, но они есть.

Мы назначили встречу в кабинете одного из парижских светил лифтинга. Доктор Патрик Бюи строго блюдет кожу парижанок, начиная с 1989 г. Он принимает в своем кабинете с ультраприглушенной атмосферой в VII округе. На стенах впечатляющая коллекция туземного искусства, в частности, монументальная картина австралийской художницы Кэтлин Петиярр, от созерцания которой кожа сама по себе натянулась на наших лицах без всякого вмешательства извне, настолько сильным было впечатление. Вне всякого сомнения, вы находитесь в кабинете истинного ценителя искусства и эстета. У него обширная клиентура, он известен во всем мире, его шарму невозможно противостоять, а его корректность и умение хранить чужие тайны вошли в легенду.

На языке вертится первый вопрос: «А прибегают ли парижанки к помощи эстетической хирургии?» Но когда видишь журнал регистрации, расписанный на полгода вперед, ответ напрашивается сам собой. Он объясняет нам, что такое хирургическое вмешательство по-парижски: «Во-первых, оно не должно быть заметным, это самое главное. Вы должны иметь естественный вид. Никаких грубых натяжек кожи, как, например, в США, когда у пациенток после операции по подтяжке кожи на животе пупки оказываются на четыре см ниже.

Это выглядит более чем странно. У нас предпочитают меньшее натяжение при большей естественности». То же самое можно сказать и в отношении любых других косметологических процедур, включая отбеливание зубов и т. д. Главное, чтобы вы не производили впечатления «до и после» и чтобы окружающие ни о чем не догадывались, говоря вам: «Ты сегодня хорошо выглядишь!» Молодость, свежесть – все это идет изнутри и зависит от генетической предрасположенности, хорошего питания, восстановительного сна. И если вы прибегали к услугам эстетической хирургии, говорить об этом не принято. В то время как в Голливуде все старлетки старше тридцати лет начинают подтягивать кожу, напоминая экспонаты музея восковых фигур Гревен, наша известная актриса и посол доброй воли ЮНИСЕФ Эммануэль Беар совершила настоящую революцию, объявив (наконец) во всеуслышание, что она моделировала губы. И подобное признание с другой стороны Атлантики действительно выглядит революционно.

Николь, маленькая шестидесятилетняя женщина, много лет проработавшая в модных домах, которая была на пару с М. Ферре креативным директором в Dior, консультантом в таких крупных магазинах, как Printemps, Samaritaine, а сегодня трудится в Bon Marché (то есть ее опыт основан на конкретных случаях), подтверждает: «Для парижанок ботокс и инъекции сродни хирургическому вмешательству, к которому они относятся крайне скептически». Чего не скажешь о Николь, которая недавно прошла курс мезотерапии («Это больно и не впечатляет по результатам») и которая собирается попробовать «акупунктуру красоты», якобы производящую благодаря золотым иголкам эффект лифтинга. «Говорят, что это гениально! – восклицает Николь, которую не назовешь простушкой и которая любит экспериментировать, и добавляет: – Я считаю, что старость – это отвратительно, и никогда не поверю, если кто-нибудь будет утверждать, что ему нравится стареть. Но молодость любой ценой и любыми способами – это тоже смешно!»

В кабинете у доктора С., дерматолога «для народа», бояться иголок не принято. Их здесь вкалывают, как на конвейере. Но только после тщательного обследования. К ней приходят не только за омоложением, но и за здоровьем. Здесь придерживаются той точки зрения, что хорошо и молодо выглядеть и иметь при этом плохое здоровье – глупо. По пятницам во второй половине дня в зале ожидания полным-полно народа. «Они приходят по пятницам, чтобы иметь время на восстановление в выходные в том случае, если лечение оставляет следы», – говорит доктор С. Первая пациентка с коротко стриженными темными с проседью волосами, с лицом, изборожденным морщинами, по всей видимости, постоянная клиентка. Доктор С. осматривает ее с головы до ног, убирает при помощи жидкого азота несколько пигментных пятен, потом протягивает ей зеркало: «Что бы вы хотели еще улучшить?» Выказывая высокомерное пренебрежение морщинами, пациентка произнесла: «Купероз, доктор!» Стараясь ее не обидеть, доктор С. мягко ей намекает на обилие морщин, предложив уменьшить их глубину при помощи инъекций с гиалуроновой кислотой. Пациентка не сопротивляется. Ее лоб стал более гладким, а морщины слегка разгладились.

Вторая пациентка с абсолютно гладким, без единой морщинки лицом (результат регулярных инъекций), уже с порога произнесла, не скрывая своего крайнего возбуждения: «Доктор, что-то пошло не так, я выгляжу, как шарпей!» В это время ни один мускул на ее лбу не дрогнул. Доктор С., понимая весь драматизм ситуации, внимательно слушает и пытается ее успокоить: «О’кей, сделаем сейчас совсем небольшие инъекции, вот в это место, лицо будет выглядеть гармоничнее». – «Мне бы хотелось, чтобы губы были полнее, приблизительно вот так», – произносит пациентка, оттопырив нижнюю губу. Доктор С., продолжая ее успокаивать, говорит ободряющим тоном: «Хорошо, сделаем инъекции в уголки рта, сгладим морщинки и придадим полноты губам». Пациентка не унимается: «Моя подруга сказала, что в этот раз ботокс не произвел нужного эффекта и что мое лицо, как печеное яблоко». Доктор С. не выдерживает: «А кто она такая, ваша милая подружка? И с какой стати вы ей рассказываете, что делали ботокс? Никогда ничего не говорите! Никому!»

И как бы про себя доктор добавляет: «Я всегда предупреждаю моих пациенток, чтобы они никому ничего не говорили. Даже если многие женщины прибегают к подобным технологиям, рассказывать об этом не принято. Это табу! – И вздохнув, она произносит еще тише: – Вы же знаете, люди любят посплетничать…»

Далее появилась наследница клана промышленников со своей дочкой. На повестке дня – ничего не значащая болтовня и бородавка на подошве. Тщательно осмотрев ребенка, доктор С. пришла к заключению, что она не нуждается в лечении. Мать, тонкая и изящная, как лиана, женщина с молочно-белой кожей и рыжими волосами на пороге сорокалетия, не спуская глаз со своего отражения в зеркале, спрашивает: «Как вы думаете, пора ли мне приступать к каким-нибудь процедурам?» Доктор С., стараясь сохранить беспристрастность, отвечает, протягивая ей брошюры: «Почитайте, здесь все о ботоксе, это действенное средство, которое используется на протяжении десяти лет. А вот рекламный проспект по гиалуроновой кислоте». Сорокалетняя красавица-миллионерша, внимательно вглядываясь в свои уже заметные морщинки, прощебетала: «Я уверена, мои подружки-американки в моем возрасте уже проделали много всего разного».

Но на самом деле американки с завистью смотрят на нас, живущих в обществе, отвергающем любой диктат. Лора Дерн, известная актриса, снимавшаяся в нашумевшем фильме «Сейлор и Лола» (в российском прокате – «Дикие сердцем»), сказала в интервью, опубликованном в журнале Figaro Madame: «Через десять лет я попрошу эстетического убежища во Франции, где я смогу работать до глубокой старости, даже если покроюсь морщинами! Как Жанна Моро. Человеческое лицо со всеми его изъянами и достоинствами – самое прекрасное, из всего того, что было сотворено природой!»

И у нас нет никакого сомнения в том, что молодящиеся старушки, мнящие себя красотками, никогда не будут пользоваться успехом в Париже.

Восстание СПА(ртака)

На протяжении вот уже нескольких лет спа-заведения являются для районных салонов красоты приблизительно тем же, чем являются безликие и претендующие на пафосность бары для выходцев из Оверни, традиционно владеющих кафе и ресторанами в Париже. Париж обуржуазивается, и ему не удалось избежать процессов глобализации. Но это имеет и положительные стороны: посещение рафинированного спа-салона с приглушенным светом и релаксирующей музыкой, где эстетистки лепечут вам на ушко милый вздор, представляет собой наслаждение для глаз и умиротворение для души. И он в корне отличается от какого-нибудь районного салона красоты вроде Vénus de beauté, где шторы цвета «само» не гармонируют с плиткой на полу, а стены увешаны пыльными рекламными проспектами. И отныне те редкие моменты удовольствия, которые мы можем себе позволить, мы проводим в атмосфере гламура, отчего только выигрываем. Хотя количество спа-салонов настолько возросло, что мы готовы грудью броситься на защиту маленьких институтов красоты, ходатайствуя перед Всемирной торговой организацией о продлении срока их существования, потому что они для нас так же важны, как камамбер и рокфор! Признаемся, мы не являемся их постоянными посетительницами и чаще заходим в институты красоты ради проведения сеанса эпиляции, но в данном случае ставкой в игре являются те отношения доверительности, которые традиционно устанавливаются с персоналом в нейлоновых халатиках, и, кроме того, это целый пласт парижской жизни, который бы хотелось сохранить. Разве мы не правы?

На протяжении многих лет скрытые за стенами больших отелей и предназначенные для богатой клиентуры, спа-салоны в наши дни процветают. Sultane de Saba, Cinq Mondes, Nuxe, Bleu, Montecino или Omnisens дают возможность до предела загруженной работой горожанке расслабиться и отдохнуть.

Париж не является чемпионом мира по предоставлению услуг, как, например, Нью-Йорк. «О, нет, мадам, к сожалению, по воскресеньям мы не работаем… Вынуждена вас огорчить, но после 19 часов у нас нет записи». И как же в таком случае поступают работающие женщины? Они пользуются возможностями, предоставляемыми сокращенным рабочим графиком? «Нет, мадам, я не могу вас записать на прием к Надеж… Да, разумеется, я понимаю, что вам понравился массаж, который она вам сделала в прошлый раз, но право на постоянного эстетиста имеют только VIP-клиенты. Сожалею, но ничем не могу вам помочь. Понимаете, это бы усложнило организацию труда в салоне». Нет, не понимаю, но раз уж вы утверждаете… Иногда бывает практически невозможно дозвониться в салон, чтобы записаться на прием. После нескольких сообщений, оставленных в спа-салоне Cinq Mondes, я так и не дождалась, что мне перезвонят. А так как срок действия талона на обслуживание, который мне подарили на Новый год, истекал, я отправила туда своего безотказного мужа, передвигающегося по Парижу на скутере, которого все называют «Тото-30»,^[86] поскольку у меня не было времени (я знаю, что мой муж – замечательный человек!).

Не каждая парижанка, разумеется, может себе позволить расслабляющий массаж или серию косметических процедур для лица за 90 евро в час. Но, если возникает желание переместиться в пространстве, ощутив при этом блаженство, можно отправиться в хамам. Что является свидетельством того, что Париж – это сосредоточие многих культур. Хамам – демократическое заведение. Здесь вы встретите представительниц всех слоев общества, всех возрастов и цветов кожи. Но атмосфера, разумеется, более сдержанная, чем в арабских странах: нет женщин с чувственными и пышными формами, движущихся в ритме танца и распевающих на все лады «йюйю», никто не курит наргиле,^[87] играя в карты в предбаннике. Но не нужно думать, что француженки столь целомудренны. Если вы зайдете в Medina Center, хамам с довольно безликим декором, который тем не менее оживляет один из самых мрачных кварталов XIX округа (лучше прийти сюда среди недели, потому что по выходным очень много народа), вы увидите, что все женщины топлес, а из одежды у них всего лишь нижняя часть бикини. Любительницы банных процедур, регулярно посещающие хамам, любезно объяснят тем, кто здесь впервые, как пользоваться черным мылом и глиной рассул,^[88] сколько времени проводить в парной, для чего нужны горячие камни и бассейн с ледяной водой.

Постоянные посетительницы приходят, как правило, большими компаниями: с коллегами по работе, учебе. Встречаются и пожилые дамы, часами перемывающие косточки своим же приятельницам. Они оставили здесь приблизительно столько же омертвевшей кожи, сколько и сплетен. Гоммаж,^[89] который мне проводили, был по меньшей мере весьма энергичным. Занимавшаяся мной молодая девушка без умолку говорила на арабском языке со своей подружкой справа от меня, и, по-видимому, в истории, которую она рассказывала, кипели нешуточные страсти, поскольку она живо переживала все перипетии описываемых событий, нервничая, хихикая, и от этого с удвоенной силой растирала варежкой мою кожу. Все мои соседки, подвергавшиеся той же процедуре, не издавали ни звука, и поэтому я решила довольствоваться только гримасами, которые невольно появлялись от боли на моем лице, что весьма веселило работающую со мной девушку. Но последовавший за этим массаж головы с жасминовым маслом оказался настолько восхитительным, что я забыла, что я в Париже, а на улице холодно и моросит дождь.

Мадам Мартин

Жила была одна цыпочка, которая после надцатого пирожного «макарон» с яванским перцем от известного кондитера Ладюре,^[90] почувствовав угрызения совести, решила посетить бассейн (уверяю вас, так оно и было). Для реализации своих планов ей пришлось отправиться в салон, чтобы избавиться от неряшливых волосков на теле. Договорившись с косметичкой о дате проведения эпиляции (одна из необходимых процедур в моей жизни, поскольку я жгучая брюнетка), я пришла в салон – один их тех многих салонов, наводняющих Париж, которые не похожи ни на что: они не являются ни ультрашикарными, ни модными, ни изысканными, короче говоря, это самые обычные заведения. Подойдя к двери, в предвкушении невероятной боли я почувствовала, как все мои волоски напряглись и чуть ли не встали дыбом. На витрине невзрачные рекламные проспекты, пропагандирующие якобы чудодейственные средства, призванные стереть следы времени, оставляемые на вашем лице (морщины, снижение тонуса кожи, изменение конфигурации и цвета лица), несколько баночек и тюбиков с кремами, мертвая муха и больше ничего!

Я толкаю дверь и оказываюсь лицом к лицу с настоящей ведьмой. Высокая, с длинными, неухоженными волосами, закрученными в пучок, со скрюченными пальцами, при виде которых вас пробирает дрожь.

Мадам Мартин, видимо, решившая, что борьба с природой и отметинами, оставляемыми ею на лице, это бесполезное занятие, спросила меня громким и хрипловатым голосом: «Это вы на эпиляцию зоны бикини? – И добавила приказным тоном, указав на кабинку: – Устраивайтесь!» Не понимая, что она под этим подразумевает, я сняла джинсы, носки и растянулась на столе. Пришла мадам Мартин в огромных очках на носу, закрывающих почти все лицо. Увидев, что я лежу в трусиках, она расхохоталась и произнесла также громко (при этом мои соседки не пропустили мимо своих ушей ни одного ее слова): «Нет, нет, трусы тоже снимайте, как я могу провести эпиляцию интимной зоны, если вы будете в трусах?» Пришлось покориться.

И вот я готова к осмотру. Слева от меня расположился котел с каким-то коричневатого цвета варевом, на поверхности которого подрагивают пузыри. А справа от меня – мадам Мартин, оглядывающая меня инквизиторским взглядом. В руках у нее деревянная палочка, похожая на шпатель, которая вполне могла бы входить в набор аксессуаров Гарри Поттера. Она погружает шпатель в варево и, вытащив, проворачивает его несколько раз вокруг своей оси, чтобы смесь хорошо держалась.

Ее бы можно было отправить на костер и за меньшие муки, уверяю вас!

Но мы в Париже, на дворе 2008 г., а я уже давно выросла и в существование ведьм не верю.

Шпателем, покрытым горячим воском, мадам Мартин проводит по интимной зоне. И тут же его срывает – и, о Боже! В это невозможно поверить: но мне не больно. Я в изумлении, абсолютно никакой боли, никаких мучений и обмороков! Зловредные волоски удалены вместе с полоской воска. Ей удалось меня убедить, отныне я верю – ведьмы существуют. Она смотрит на меня поверх очков. «Ну что вы так напряглись, я вас не съем!» Спасибо, Мартин, я расслаблюсь.

Она с удовлетворением осмотрела собранный ею на полоске воска «урожай», выбросив все в корзину. Когда я поинтересовалась, подлежит ли воск повторному использованию, она объяснила, что воск после эпиляции интимных зон выбрасывают, а тот, что предназначался для остальных частей тела, нагревают, процеживают через фильтр и используют еще раз. И насколько я поняла, воск, лежавший на «благородных» частях моего тела, уже когда-то покрывал подмышки какой-нибудь соседней барышни. Ну и ну!

Без тени смущения Мартин спрашивает у меня: «Это для бассейна или для вашего возлюбленного?» По правде говоря, для обоих. В то время как она трудится над моим интимным местом, превращая мой венерин бугорок в великую дюну под названием Пила (я имею в виду ее пустынность, а не высоту), я у нее поинтересовалась, давно ли появилась мода удалять волосы между ногами? «Да, теперь все делают эпиляцию по бокам. Вы выглядите гораздо аккуратнее, это гигиенично, вы согласны? Но когда у меня просят удалять абсолютно все волосы, я отказываюсь. Об этом даже не может идти речи! Вы, конечно, понимаете, что все они стараются ради своих дружков и хотят быть похожими на маленьких девочек, не достигших половой зрелости. С моей точки зрения – это извращение. Я всегда удаляю волосы по бокам, оставляя по центру растительность размером с билет на метро».

Поскольку спорить с мадам Мартин не принято, я покорилась. И следует сказать, что она принадлежит к тем женщинам-труженицам, которые любят хорошо выполненную работу. Она достает пинцет и осматривает меня через свои очки-лупы. Последнее наложение воска, удаление последних волосков. Вот и все! Зона бикини безупречно чистая, гладкая, симметричная, и, в довершение ко всему, мне не было больно. Может быть, и впрямь колдовство! Или работа профессионала с большой буквы?

Я вышла от мадам Мартин готовая к тому, чтобы отправиться в бассейн, поеживаясь при мысли о билете на метро, спрятанном у меня под бельем. Единственным утешением служила мысль, что это все-таки не извращение.

Индустрия ухода за ногтями

Несколько лет, проведенных в Нью-Йорке, накладывают отпечаток на любую француженку. Какова же была моя радость по возвращении в Париж, когда я обнаружила, что маникюрные салоны или nails bars, как их называют по другую сторону Атлантики, стали повсюду появляться в столице. Но мою радость быстро охладили: «Как, 30 евро за маникюр? Вы шутите!» Ведь не всегда есть время, чтобы отправиться на другой конец Парижа в китайские салоны, расположенные по другую сторону Окружной дороги в Страсбур-Сени-Дени (хотя и здесь маникюр не дешев, и придется заплатить около 15 евро). И как вы сами понимаете, при таких тарифах уход за ногтями не может превратиться в навязчивую идею. Уж не говоря о том, что часто приходится записываться заранее и практически невозможно подправить лак на ногтях между двумя деловыми встречами. Даже в салонах сети Sephora, три года тому назад открывшей первый знаменитый nails bar, можно услышать: «К сожалению, мы не можем вас принять, вы не записаны. И, кроме того, у маникюрши сегодня сокращенный рабочий день». Да, такое возможно только в Париже!

Маленькое исследование, проведенное среди подруг, подтвердило мои опасения: немногие регулярно посещают подобные заведения (интересно, а где же в таком случае они наклеивают искусственные ногти, чтобы не грызть свои?). В качестве добропорядочных француженок они либо продолжают обкусывать ногти на руках (а может быть, и на ногах, хотя в этом случае нужно быть очень гибкой!), либо подстригают их время от времени, когда их первозданный вид (как у кроманьонки) начинает им надоедать, либо сами себе накладывают лак неровными и неаккуратными слоями. Последнее относится к самым изысканным цыпочкам, и чаще всего они занимаются этим во время летних отпусков и ходят неделями напролет с облупившимся лаком. Сухие и потрескавшиеся ступни многих парижанок, даже самых элегантных из них, – это то, с чем невозможно примириться и что приводит в ужас многих кореянок, особенно тех, кто исповедует философию дзен.

И, видимо, именно поэтому большая часть моих соплеменниц раз в год посещает подолога, специалиста по болезням стопы. Хотя в данном случае речь идет не о «красе стопы» в целом, а о лечении вросших ногтей, и, стало быть, это не косметологическая, а, скорее, медицинская процедура. Но если судить по количеству кабинетов подологов, можно подумать, что у каждой француженки мозоли на ногах! Моя подруга Мими каждый год ходит к подологу при наступлении первых теплых дней: «Как только я приступаю к осмотру ног с их затверделыми мозолями и огрубелостями, я прихожу в отчаяние. Это кошмар!»

Кабинетов подологов (по аналогии с медицинскими заведениями мы их называем кабинетами), где вам одновременно с осмотром и лечением сделают педикюр, в Париже более чем достаточно. До недавнего времени их вывески вызывали во мне ассоциации с волдырями на ступнях, мозолями между пальцами и ортопедическими подошвами. И как все это не похоже на примитивные нью-йоркские «салоны красоты», к которым я долго не могла привыкнуть. Хотя в конце концов я стала постоянной клиенткой Lily Nails на 21 Street, а сегодня регулярно посещаю магазин известного сыродела Паскаля Бейлевера, который расположен в Бельвиле. В каждой стране у меня свои привязанности!

Хотя со ступнями у меня нет проблем, я, решив инвестировать в отрасль по уходу за ногами, однажды отправилась к Катрин Тиссье, подологу и мастеру педикюра, которую мне порекомендовала Валери, являющаяся для меня основным источником сведений из жизни парижской цыпочки, чтобы на деле познакомиться с парамедицинской (с моей точки зрения) практикой, близкой к паранормальному.

Я не преувеличиваю, но ее кабинет находится как раз напротив бутика Кристиана Лубутена^[91] на улице Жан-Жак-Руссо, при входе в галерею Веро-Дода, в самый красивый крытый пассаж в Париже. «Продавцы бутика дважды в год имеют право на педикюр у меня, это подарок от их патрона, и это очень приятно!» – рассказывает Катрин Тиссье, пикантная брюнетка с певучим акцентом, более тридцати лет назад открывшая свой кабинет в Париже. И сразу же мысль, что работники Лубутена, папы модельной обуви, который обувает Катрин Денёв и Николь Кидман в лодочки на красной подошве, именно ей доверяют свои ступни, придала некую сексуальность моему крещению, обещавшему быть исключительно медицинским.

Одетая в белый халат Катрин приглашает меня сесть в кресло и сразу же приступает к массажу, вооружившись лупой. «У вас прекрасные ноги, немного сухая кожа, но они в великолепном состоянии». Неужели? «У вас очень упругие подушечки пальцев, как у кошки, это облегчает нагрузку на ноги во время ходьбы». Ну, что же, пока все хорошо, лишь бы она не принялась хвалить растительность, покрывающую мои ноги. Хотя здесь не занимаются пустяками. Основные инструменты – бритвенные лезвия и электрическая пемза. Никаких кремов с розовым маслом, никакой теплой воды, в которую добавлены эссенциальные масла, а только лишь воздухоочиститель фирмы Daikin и модифицированный алкоголь. «Хочу вас предупредить, никогда не обрезайте кутикулы, никогда! Это матрица ногтя, его защитная зона, обрезая их, вы открываете ворота для патогенных микроорганизмов. И в любом случае, чем чаще вы их обрезаете, тем быстрее они отрастают, как и волосы». Боясь ее оскорбить, я скромно упомянула о корейских эстетистках в Нью-Йорке, которые, как правило, с остервенением набрасываются на кутикулы. «Мадам, у нас разные специальности! Они трудятся на ниве косметологии, а я – медик! Чтобы стать подологом и мастером педикюра мне пришлось четыре года учиться в Национальном институте подологии, где я приобрела солидные знания в области анатомии и физиологии». Приходится признать – я допустила оплошность! По всей вероятности, и ступни могут стать призванием.

Пока мы с ней болтали о пустяках, я обнаружила, что привычки парижанок изменились в лучшую сторону за последнее время. «У меня все больше клиенток, которые приходят ко мне, даже если у них нет проблем с ногами, исключительно ради удовольствия иметь ухоженные ступни. Как правило, они приходят перед наступлением теплых дней и один раз зимой». В таком случае, Катрин и в вас проявляются задатки эстетистки! Разве я не права? «Знаете ли, мода на обувь, оставляющую открытыми большие пальцы ног, появилась не так давно. Я родилась на юге Франции, и, когда я приехала в Париж, было практически невозможно найти босоножки с ремешками. Не знаю, чем это объяснить, но в магазинах продавались исключительно лодочки. Но за последние двенадцать лет многое изменилось». Может быть, вследствие потепления на планете?

Через полчаса густой слой омертвевшей кожи покрывал пол, а мои ступни были мягкими и нежными, как у младенца. Работа высококлассного профессионала! Единственное, о чем я сожалела, так это о том, что выложила 35 евро за получасовую муку и, кроме того, за эти деньги я могла бы самостоятельно наложить темно-красный лак на ногти. «Как я понимаю, вы здраво относитесь к каблукам, – произнесла Катрин, видя, как я надеваю теннисные туфли. – В Париже женщины отдают предпочтение комфорту и носят каблуки не выше 5–6 см. Разумеется, я имею в виду не кеды марки Converse. Не могу вам передать, сколько девушек и молодых женщин страдают от отложения кальция в ступнях, так называемых шипов и шишек, которые появляются из-за высоких каблуков. Это ведь очень больно!» Пока Катрин произносила свой монолог, я представляла себе радость Сеселии, бывшей мадам Саркози, и страдания Карлы, вынужденной носить туфли без каблуков, отдавая дань уважению президентскому статусу!

Через несколько минут я стояла на улице, не в силах оторвать глаз от витрины Лубутена. Осознав, что мои ноги ничуть не хуже, чем у звезды, я почувствовала искушение совершить безумство и купить в его бутике туфли. Но мысль, что мне придется ковылять на высоченных шпильках, а также заоблачная цена охладили мой пыл. Ну, что же! Тем хуже для меня, ведь я уже была почти готова смириться с появлением шипов в моих пятках.

Альтернативные возможности

«Дорогая, вешаю трубку, не хочу опаздывать к Трану. Ты понимаешь, я не могу себе этого позволить!» Слушая подружек, наперебой мне рассказывающих о Тране, я решила понять, чем же так их поразил этот массажист-рефлексолог из VIII округа. «Зайди к нему, и пусть тебе сделает массаж головы мадам Ли, его соучредитель. Это сплошной восторг! Но будь готова к тому, что тебе придется немного подождать», – предупредила меня Момо. Немного подождать! О чем это она? Целых два месяца!

И вот в назначенный день я лежу на массажном столе, вытянувшись во весь свой рост перед Дэвидом Траном, невысоким сухощавым человеком в белом халате и красном галстуке, безмолвие которого немного пугает. Нежность прикосновений его рук вполне сопоставима с его немногословностью. Любительницам пооткровенничать, страдающим ипохондрией, советуем воздержаться от болтовни, потому что вы пришли сюда не ради того, чтобы рассказать о своей жизни, а для того, чтобы освободить дремлющую в вас энергию. Долгие минуты тишины, во время которых доктор сосредоточенно массирует мне ноги. Молчание затягивается, у меня такое ощущение, что он собирается сообщить мне что-то неприятное. «На ступнях ног семь тысяч двести нервных окончаний, причем левая отличается от правой. Вот эта точка, – сказал он, нажимая на внешнюю сторону правой ноги (если только это была не левая, я могла и перепутать), – соответствует верхнему отделу ободочной кишки, у вас с этим все в порядке, напряжения нет». Гора с плеч! Не хотела бы я, чтобы он мне предложил промывание кишечника… За этим последовал сеанс лицевой рефлексологии (что дало мне возможность лучше понять пословицу «дурная голова ногам покоя не дает») и напоследок чай с имбирем. Я чувствовала себя полностью расслабленной и покинула кабинет Трана под большим впечатлением от древней науки.

И, может быть, именно потому, что они живут в столице мандаринов (мы не имеем в виду китайских мудрецов, но настоящих профессоров, которые царят в наших больницах и клиниках), большинство цыпочек стали адептами альтернативных и не наносящих вреда способов лечения. Стоит вам только пожаловаться на боль в спине, как они сразу набросятся на костоправов, демонстрируя, что разбираются во всем лучше некоторых гуру. Они передают друг другу адреса китайских целителей, чтобы избавиться от боли в спине, головной боли, от проблем, связанных с бесплодием, от отитов и хронического кашля у их малышей. Рефлексологи, иглоукалыватели, остеопаты, гомеопаты, натуропаты, софрологи,^[92] магнитизеры – всех, кто хоть как-то может помочь в выживании в современном мире, они примут с распростертыми объятиями. И если бы у них были под рукой раманшоры, то есть канадские целители, они бы тут же воспользовались и их услугами. «Этот город высасывает всю твою энергию, – объясняет сорокапятилетняя Анна, режиссер, мать двух детей и страстная поклонница альтернативной медицины. – Нужно иметь возможность восстановить силы. Женщины на Западе не живут в гармонии со своим телом, они его не слышат». И, разумеется, в ее записной книжке есть адреса некоторых корифеев: совершенно уникальной женщины-остеопата, педиатра-гомеопата, рефлексолога, софролога… И когда ее видишь, всегда улыбающуюся, в хорошей форме, загорелую, с фигурой, как у гимнастки, то задумываешься, а не попробовать ли какую-нибудь из практикуемых ею методик с эзотерическим названием? «На протяжении многих лет у меня сводило челюсть, что только я не предпринимала, ничего не помогало, – рассказывает Анна. – В конце концов я попала к этиотерапевту, сочетающему пульсовую диагностику с ауриколотерапией (то есть с диагностикой по ушной раковине), который выявляет зависимость между теперешним состоянием здоровья и прошлыми психическими травмами. Вдруг он меня спросил: “Вы помните, какой вы были в девятилетнем возрасте?” Я тут же принялась рыдать, сама не зная почему. Через три дня, которые последовали за сеансом, я почувствовала себя гораздо лучше, челюсть “открылась”, а через пять месяцев я выздоровела». Под впечатлением от рассказа я внезапно почувствовала, что и с моей челюстью не все в порядке. Если вы решите воспользоваться услугами этого доктора, знайте, что придется ждать своей очереди около пяти месяцев. Анна также практикует психогенеалогию (метод работы с семейным бессознательным), психофонию^[93] и холотропное дыхание (метод психотерапии, заключающийся в гипервентиляции легких). И, как вы сами понимаете, к перидуральной анестезии, применяемой во время родов, она относится весьма скептически, оставляя ее для таких неискушенных глупышек, как мы!

Спа-салоны и институты красоты

Joëlle Ciocco

8, place de la Madeleine, VIII

01–42–60–58–80

Когда дама-биохимик, специалист в области биохимии растений, склоняется над вашим лицом, изучая «индивидуальную экосистему», знайте, что с вами работает эпидермолог (новая, недавно появившаяся профессия). В ее институте побывало столько же звезд, сколько и на красной дорожке Каннского фестиваля (и это не преувеличение!). Чтобы получить консультацию лично у Жоэль Чиокко, придется ждать два месяца, и обойдется вам это в копеечку – в 680 евро!

Institut de Guerlain

68, avenue des Champs-Elysées, VIII

01–45–62–11–21

Мифическое место, оформление которого доверили Андре Пютману. Это один из первых центров красоты, открытый во Франции (в 1939 г.) в дополнение к знаменитой французской элегантности, прославившей француженок по другую сторону Атлантики. Тарифы вас не разочаруют. Стоимость часовых услуг – около 90 евро. Серия процедур «Soin impériale» (название дано в память о туалетной воде Cologne impériale) – это именно то, что вам нужно.

Appartement 217

217, rue Saint-Honoré, I

01–42–96–00–96

Вода без кальция, электрические провода под двойной изоляцией, биоразлагающееся белье, ароматерапия, кабинки, оборудованные в соответствии с рекомендациями специалистов по фэн-шую – здесь красота холлистически и биологически безупречная. Если это вас устраивает, но вы все еще колеблетесь, добавим, чтобы окончательно вас убедить в необходимости заглянуть сюда, что Стефан Жолен, владелец здешних мест, проводит мастер-классы у Герлен и Жоэль Чиокко и что он был консультантом по косметологии в институте Колетт.

Spa La Sultane de Saba

78, rue Boissière, XVI

01–45–00–00–40

Спа-салон в восточном духе, о котором часто упоминают парижанки, когда речь идет об уходе за собой и предоставлении качественных услуг.

Spa Nuxe

32, rue Montorgueil, I

01–55–80–71–40

Если вас прельщает настоящая, неподдельная роскошь (включая и услуги того же уровня), если вы уже пользуетесь их культовыми продуктами – лично мы не можем обойтись без их чудодейственного масла и не менее восхитительного крема, буквально погружающего в нирвану, – если вы понимаете, что такое качественное обслуживание, загляните в этот спа-салон класса «люкс». Он расположен в помещении бывшего винного склада площадью 450 кв. м, поэтому кабинки огромные, их стены отделаны камнем, а на потолке – деревянные балки. Естественно, все это стоит денег, но цены вполне приемлемые: около 100–120 евро за серию процедур по уходу за лицом или массаж в течение 1 часа 15 минут.

Spa des Cinq Mondes

6, square de l’Opéra-Louis-Jouvet, IX

01–42–66–00–60

Жаль, что не всегда можно дозвониться и записаться на прием к понравившейся вам эстетистке (эта услуга предоставляется исключительно VIP-клиентам). В любом случае, вы не пожалеете о затраченных усилиях. Здесь все проникнуто философией дзен, замечательная атмосфера и не менее замечательные продукты по уходу за лицом и телом. Этот спа-салон – один из пионеров предоставления услуг подобного типа. Аюрведический массаж с горячим маслом, балийский массаж и японская баня – самые востребованные процедуры.

India & Spa

76, rue Charlot, III

01–42–77–82–10

Обычный спа-салон без каких-либо претензий, приятный декор, хорошее обслуживание. Стоимость часовых процедур по уходу за лицом и телом – около 60 евро. А серия процедур под названием «Мавританский романс» являет собой прекрасный пример сочетания цены/качества.

Thémaé

20–22, rue Croix-des-Petits-Champs, I

01–40–20–48–60

Этот спа-салон – ода чаю. Вся их косметическая продукция на основе воды из природного источника и четырех разновидностей чая (белого, черного, красного и зеленого). Получасовой массаж головы в японской бане обойдется в 45 евро. Воскресная формула с завтраком, включающая массаж в течение часа + завтрак, которую мы особенно рекомендуем пребывающим в состоянии постоянного стресса цыпочкам, стоит 115 евро.

Doux Me Beauty Room

37, rue Rousselet, VII

01–42–73–24–19

Логично предположить, что здесь используются биологически чистые средства растительного происхождения, поклонником которых является Ромен Колорс, колорист, применяющий при покраске волос растительные пигменты. Цыпочки, причисляющие себя к партии зеленых, высоко ценят этот салон.

A vous de plaire

29, rue Poncelet, XVII

01–47–66–36–32

Эта мини-сеть насчитывает несколько институтов красоты в Париже. Мы решили заглянуть в тот, что находится на улице Понселе. Безупречная чистота, любезный персонал, доступные тарифы за обычные услуги, не вызывающие удивления: от укрепления кожи лица до массажа, включая эпиляцию и маникюр.

Valérie Marcou

06–82–81–87–57

[email protected]

Волшебница, которая помогает избавиться от любых симптомов, связанных с долгим сидением перед компьютером. Когда нам становится невмоготу, мы сразу же связываемся с ней. Валери оказывает услуги на дому, принося с собой раскладной массажный стол. Час массажа стоит 90 евро, полтора часа – 125 евро. Ее расслабляющий массаж с эссенциальными маслами тонизирует и восстанавливает равновесие в организме!

Jinnay Yu

17, rue Rennequin, XVII

01–47–64–12–03

www.jinnayyu.com

Крохотный и узкий, как шланг, анклав в престижном XVII округе. Но вам хватит места для того, чтобы вам размяли косточки и затекшие члены.

Маленькие, как на подбор, китаянки, обладающие силой, обратно пропорциональной окружности их тали, сделают вам восхитительный массаж. Сочетание цены и качества превосходит все ожидания: 47 евро в час!

M.Tran et Mme Li

82, boulevard Malesherbes, VIII

01–42–25–17–95

Освободите энергетические каналы, благодаря различным формам их терапевтического массажа.

О красе ногтей и спа-процедурах для ног

Сделать маникюр в Париже без предварительной записи практически невозможно. С точки зрения жительницы Нью-Йорка маникюр за 35 евро – это нонсенс, но, к счастью, есть счастливые исключения, и, кроме того, вы можете попытать счастья в африканских салонах в Страсбур-Сен-Дени, где работают китаянки, большие специалистки в своем деле и профессионалы с большой буквы, причем их услуги обойдутся вам гораздо дешевле. Советуем прежде всего обратить внимание на гигиеническое состояние заведения, а также поинтересуйтесь, входит ли стоимость лака в заявленные услуги.

Manucurist

13, rue de la Chaussée-d’Antin, IX

01–47–03–37–33

Этот салон посещают самые модные цыпочки, которые хотят, чтобы на их ногтях красовался лак марки Essie, «как в Нью-Йорке». К сожалению, придется не только записаться, но и ждать своей очереди в среднем около двух недель. Таковы их правила. Вы можете либо внести свою фамилию на лист ожидания (таковой имеется), либо продолжать грызть ногти.

Carlota

16, avenue Hoche, VIII

01–42–89–42–89

Лучший салон, утверждают цыпочки, проживающие на западе столицы. Стоимость маникюра, включая наложение лака, – целых 45 евро! Хотя мы с ними согласны, это действительно лучший салон!

Espace Laugier

39 bis, rue Laugier, XVII

01–42–27–25–03

Классика жанра!

L'Onsliste

94, avenue de la République, XI

01–48–05–67–99

По утверждению Авроры и многих других подруг, живущих в этом квартале, в этом салоне всегда безукоризненно чисто и оказывают качественные услуги. Базовый маникюр вам обойдется в 25 евро, а если захватите с собой свою дочь, то для нее это будет стоить 15 евро.

Nail Bar Artdeco

Galéries Lafayette, IX

01–45–96–69–25

Опиливание ногтей, гоммаж, бальнеопроцедуры, полировка пемзой, обрезка кутикул, массаж и даже наложение лака: часовые процедуры по уходу за ногами – 35 евро, маникюр – 32 евро.

Sephora

Champs-Elysées, VIII

01–53–93–22–50

Владельцы сети были первыми, кто, открыв многочисленные nail bars, где базовый маникюр стоит 16 евро, сделали уход за ногтями вполне доступной процедурой.

Mavala

Printemps Haussmann, IX

01–42–82–50–00

Достаточно разумные тарифы! Маникюр без наложения лака – 12,50 евро, с лаком – 18,50 евро, французский маникюр вам обойдется в 22 евро.

Catherine Tissier

12, rue Jean-Jacques-Rousseau, II

01–42–33–58–41

Вы забудете о том, что у вас были мозоли после посещения кабинета этой жизнерадостной дамы, известного подолога, настолько качественно она выполняет свою работу.

Muriel Montenvert

5, rue d’Ouessant, XV

01–43–06–20–71

А этого подолога нам порекомендовала наша приятельница Софи.

Хамамы

Хороший компромисс для тех, кто хочет снять напряжение, не желая при этом тратить целое состояние. Турецкие бани можно посещать в одиночестве, с подругой или большими компаниями. Перед посещением обязательно узнайте у администрации, не нужно ли вам захватить купальник: в отдельные дни бани открыты для совместного посещения мужчинами и женщинами.

Hammamde la Mosquée de Paris

39, rue Geoff roy-Saint-Hilaire, V

01–43–31–38–20

Серьезное заведение! Располагающая атмосфера, качественные услуги…

Hammam Medina Center

43–45, rue Petit, XIX

01–42–02–31–05

Вы еще долгое время будете находиться под впечатлением от массажа головы с жасминовым маслом, жаль, что он так быстро заканчивается. Декор банальный, но очень чисто, профессионально выполненный гоммаж, отличный мятный чай после бани. От 39 до 65 евро.

Bains Montorgueil

55, rue Montorgueil, II

01–44–88–01–78

Очень симпатичный марокканский хамам, открытый исключительно для женщин, хотя его владельцем является мужчина по имени Арман. За 88 евро вы имеете право на весь комплекс услуг: черное мыло, гоммаж с рассулом и солями Мертвого моря и массаж с аргановым маслом.

Les Bains de Saadia

30, rue des Solitaires, XIX

01–42–38–61–68

Этнический хамам, стены отделаны в технике традиционной марокканской штукатурки «таделакт». Здесь используются исключительно натуральные продукты и косметические средства по уходу за телом, произведенные в женских кооперативах, цель которых – дать возможность женщинам приобрести профессию и ликвидировать безграмотность. Одно из лучших сочетаний цены и качества в городе. Стоимость одного посещения, включая гоммаж и массаж, – 40 евро.

Аптеки

Предлагаем вашему вниманию список благословенных для парижанок аптек, где они могут приобрести со скидкой всю гамму косметических средств таких известных марок, как Nuxe, La Roche-Posay, Vichy, Lutsine, Avène, Klorane & Co.

La Générale de Pharmacie

58, rue Saint-Placide, VI

01–45–48–40–43

City-Pharma

26, rue du Four, VI

01–46–33–20–81

Pharmacie du Louvre

38, rue du Louvre, I

01–45–08–92–59

А также сайт:

www.easyparapharmacie.com

Искусство парикмахеров

Blonde by Franck Vidoff

12, rue du Pré-aux-Clercs, VII

01–42–22–66–33

Это наша подруга Кристель, несмотря на то что брюнетка, открыла для нас Фрэнка. И с тех пор мы стали его фанатками. И хотя его салон очень маленький, в нем одновременно обслуживается множество цыпочек!

Atelier M'SO

83, rue de la Mare, XX

01–42–06–61–92

Судя по царящей в заведении атмосфере, это не салон-парикмахерская, владелицами которого являются Сандрин и Эмма, а, скорее, разноцветный рынок, весьма характерный для многонационального квартала Журден.

ArtCoiffure

48, rue Legendre, XVII

01–47–54–90–94

Традиционная районная парикмахерская, одна из тех, которые можно увидеть во французских фильмах, со сложившимися обычаями, постоянной клиентурой, своими собственными мадам Пико^[94] и юными цыпочками из буржуазно-богемного квартала Батиньоль. Всегда располагающая атмосфера, индивидуальный подход, даже если вы впервые оказались в их заведении.

R'Végétal

36, rue Beaurepaire, X

01–42–06–80–04

Этническая парикмахерская, где работают исключительно с растительными и экологически чистыми материалами. Вполне приемлемые цены, кроме того, вы никогда не уйдете разочарованной.

Dorah Salon

182–184, rue Saint-Martin, III

01–48–04–83–87

Вот как одна наша подруга охарактеризовала этот салон: «В нем чувствуется рок-н-ролльный дух, который не имеет ничего общего с безликостью модных салонов. Дора, темнокожая женщина, которая причесывает манекенщиц для модных показов, регулярно бывает в Нью-Йорке и Лондоне. Ее не следует торопить, но, когда я выхожу из ее салона, я всегда чувствую удовлетворение: стрижка долго держит форму, а стоит это 50 евро». Ну, что же, добавить к этому нечего! И если здесь отдают предпочтение не только объемным прическам, мы скажем всем цыпочкам: «Добро пожаловать в этот салон!»

Olivia Hardy

34, rue Ramey, XVIII

01–46–06–26–08

Это не салон-парикмахерская, это, скорее, ателье или мастерская художника, о чем и извещает вывеска.^[95] Оливия – это тот единственный мастер, кому наши друзья Жюли и Себастьен доверяют свои шевелюры. Во-первых, потому что здесь прекрасное сочетание цены и качества стрижки, во-вторых, от Оливии уходишь окрыленной, как после сеанса у психоаналитика, потому что с ней приятно поговорить. И, наконец, у нее всегда хорошая музыка: либо прогрессивный рок, либо Тикен Джа Факоли.^[96] Оливия часто опаздывает, но, когда видишь ее извиняющуюся улыбку, прощаешь ей все…

Врожденная способность к обольщению?

Непревзойденные, неотразимые обольстительницы, которым эти качества либо передаются самой природой, либо достаются по наследству от матери, видимо, через плаценту… Если послушать наших американских подруг, то все француженки, по их мнению, являются королевами искусства соблазнения. И когда они говорят «француженки», они подразумевают «парижанки» (даже не представляя себе, что француженки живут и за пределами столицы). Весьма забавно было констатировать, что в английском языке выражение «femme fatale» (фатальная женщина), встречающееся в текстах во французском написании означает «неотразимая женщина». Обратившись к английской версии Википедии, мы обнаружили следующее определение «фатальной женщины» (или femmes fatales – во множественном числе): это искусная обольстительница, которая своим очарованием покоряет любовников и, возбуждая в них непреодолимое желание, часто компрометирует их, подвергая их жизни смертельной опасности. Вот такая, оказывается, у нас программа!

Разумеется, никого мы не компрометируем и не подвергаем смертельной опасности, но наши приятели Людовик, Мишель и Фред, не пропускающие ни одной юбки и приобретшие колоссальный опыт общения с женщинами многих национальностей и культурных слоев, подтверждают: «У парижанок есть шарм, в них есть некая изюминка, манкость, которых почти полностью лишены остальные женщины». Итак, дерзайте, девушки!

Такие дамы, как Помпадур и Дю-Барри, не могли не затронуть самых потаенных сторон нашей души, и всем нам в той или иной степени присущ инстинкт соблазнительниц. Все началось на переменах между уроками, и для нас это была игра, которой мы с удовольствием предавались, чтобы провести время. Первый официальный бой-френд появился у нас еще в яслях, а первый поцелуй с мальчиком (не в щечку, разумеется) датировался периодом поступления в детский сад.

Нас поощряли наши бабушки, до глубокой старости сохранившие кокетство, наши матери учили нас ходить и двигаться, держать осанку, комбинировать и сочетать шик и смелость, тайну и игру. И, кроме того, мы все взахлеб читали то, что сегодня считается нашим культурным атавизмом: книгу Пьера Амбруаза Франсуа Шодерло де Лакло^[97] и произведения божественного маркиза Кребийона (сына). У нас нет никаких оснований предполагать, что все парижанки – куртизанки или что в каждой из них дремлет Саломея, потребовавшая голову Иоанна Крестителя. Но, если сравнивать нас с нашими заатлантическими соседками, мы вынуждены признать, что обладаем тем, что они называют french touch (или французское прикосновение), особенностью, которой они в этот раз присвоили название на родном языке и которая, разумеется, заключается не только в физическом касании. Вынуждены признать, что мы отнюдь не почиваем на лаврах, что белье в наших шкафах – это не только шелк с кружевами и изысканные чулки, хотя мы не будем отрицать, что нам нравятся рекламные щиты торговой марки Aubade, производящей белье, и изображенные на них «уроки соблазнения» красавиц с изящными изгибами тел. И мы не собираемся опровергать фразу шевалье де Грамона, сказавшего: «В устремленном на вас взгляде парижанки есть какая-то притягательная сила, которая приковывает ваше внимание».

Но что же, в таком случае, делать с лавровым венком на голове, если вы одиноки и не замужем? Поскольку использование наследия мадам Мертёй, легкомысленной красавицы, умеющей манипулировать мужчинами, и героини вышеуказанного романа, не всегда является решением ваших проблем. К тому же не все из нас являются последовательницами Помпадур, которая тайно вышла замуж за короля, пробыв столько лет его любовницей.

В то время как в Нью-Йорке личные взаимоотношения между мужчиной и девушкой расписаны, как по нотам (первая встреча, углубленное знакомство в ходе дейтинга и продолжение отношений, если между ними возникла симпатия), в Париже они развиваются по закону, который все просто обязаны знать и которому обязаны подчиниться: здесь играют в игру под названием «любовь и случай». И это не только простое кокетство или флирт. У всех такой вид, будто ничего не происходит. Все скромно, завуалировано, все подчинено приличиям. Не может быть и речи о том, чтобы даже в шутку сказать: «С ума сойти, какие у тебя глаза!» Париж – это больше не «Набережная туманов^[98]», а наши парни больше не имеют ничего общего с Габеном. И право на обольщение и завоевание в эмоциональном смысле отныне считается некорректным.

Хотя флиртуют, выискивая подходящий вариант, в Париже постоянно, наподобие рыбаков, погружающих в реки сети в ожидании того, а что же в них попадется. Но флирт, как мы уже говорили, завуалирован. И как нам объяснил Оливье, наш симпатичный приятель за тридцать с хвостиком, с хищной, но обаятельной улыбкой, которого мы считаем настоящим экспертом в этих делах: «Парижанкам не свойственно открыто флиртовать, на них нельзя давить и наступать, применяя “тяжелую артиллерию”, нужно делать вид, будто тебя все это совсем не интересует». Видимо, это такая же интрига, как и с супругами Тюранж (да, к сожалению, мы уже в том возрасте, что помним историю с кораблем «Rainbow Warrior»!).^[99]

В наши дни французская военная разведка не чинила бы никаких препятствий, чтобы на самом деле поженить супругов Тюранж. Она даже предоставила бы им возможность легализовать, тем или иным способом, свои отношения. Хотя следует отметить, что половина французских браков заканчиваются разводом. У современных сказок иной сюжет: их герои заключают контракт, рожают детей (иногда в обратном порядке), расстаются, завязывают новые отношения, женятся, каждый на своем партнере, снова заводят детей и т. д.

У француженок сегодня большой выбор: можно выйти замуж, заключить контракт, не оформляя отношений, просто сожительствовать или встречаться с другом и его приятелями, организуя, например, пикники на природе. А можно устроить свадьбу, которая будет большим событием для всей семьи, с белым подвенечным платьем (или в любом другом наряде), церемонией в мэрии и церкви, шампанским в честь новобрачных, последующим ужином и свадебным путешествием. И в который раз проводится демаркационная линия между востоком Парижа с его иммигрантскими кварталами и его западной частью. Гюго, двадцатисемилетний молодой человек из хорошей семьи, проживающей на западе столицы, закончивший самый престижный публичный лицей Парижа Жансон-де-Сайи, говорит: «Большинство из наших родителей отличались непредсказуемостью: они женились, разводились, сожительствовали, расставались, в то время как представители моего поколения поступают совсем наоборот. Среди моих соучеников по лицею почти все женаты на протяжении трех-четырех лет».

Но чтобы приобрести статус замужней дамы, нужно найти прекрасного принца. И это нелегко даже в таких городах, как Нью-Йорк, Рим, Токио или Нью-Дели. А в Париже – это мероприятие посложнее прохода по канату над пропастью. В Нью-Йорке в вашем распоряжении целый арсенал средств, начиная с дейтинга, в Нью-Дели тетушки уже с первого дня вашей жизни возлагают на себя обязанность найти для вас прекрасного незнакомца, чтобы обеспечить вам достойный и многообещающий брак, в то время как в Париже никто и никогда не придет вам на помощь на пути становления вашего семейного благополучия. Все возлагается на волю случая! И даже не надейтесь на ужин с тремя семейными парами и двумя холостяками в придачу. Слишком долго все согласовывали по телефону. И также не может идти речи о знакомстве с кузеном приятеля вашего соседа, таким же одиноким, как и вы. И главное в этом случае не впасть в отчаяние, не казаться всеми покинутой, влачащей свои дни в отсутствие любви и ласки. Ведь наши друзья, не пропускающие ни одной юбки, признались, что они избегают женщин в возрастном диапазоне от двадцати восьми до сорока лет: «Они становятся невозможными, им всем хочется подцепить партнера для длительных отношений».

И неудивительно, что среди них (а некоторые даже старше) так много одиноких женщин. «Я знаю множество прекрасных, замечательных девушек, у которых нет парня, – говорит модный дизайнер Изабель Маран (которой, к счастью, повезло: она живет с прекрасным мужчиной, создающим, в дополнение ко всем прочим его достоинствам, дамские сумочки, носящие мужские имена: Диего, Жозе, Бернар, Том, Ив, Билли, Робер, «предназначенные для женщин, ищущих верных компаньонов»). – Женщины становятся все более независимыми, в них просыпается предпринимательский дух, у них сильный характер, и, может быть, именно поэтому им все труднее найти достойного их партнера. Они почти свергли мужчин с их пьедестала “мачо”, и это уже не является их сильной стороной. И я думаю, всем нам хочется быть независимыми, свободными и одновременно иметь рядом мужчину, настоящего и верного».

И поэтому неудивительно, что международный сайт знакомств Meetic пользуется такой популярностью, обещая перемены в судьбе хотя бы в виртуальном пространстве: ведь надеяться на случай не приходится, но с другой стороны – надежда умирает последней. И, естественно, романтизму пришлось посторониться, уступив место здравому прагматизму. Наш приятель Реми рассказывает, что в тех случаях, когда у него завязывались отношения с девушками, о романтизме не было и речи. И когда на сайте ему был задан вопрос, ответы на какие пункты в анкете женщины вызвали бы в нем желание продолжить отношения, он сказал: «Она должна быть естественной и легкой в общении и жизни». С таким же успехом он мог бы предъявлять подобные требования к новой газонокосилке. Тридцатидевятилетняя Лу, парижанка, очаровательная и веселая женщина, откровенно нам рассказала: «Я и не думала заходить на сайт Meetic, но мне так надоело одиночество!» Результатов почти никаких, и никаких многообещающих встреч на горизонте и, тем более, совместного проживания. Что касается разведенной Нади, воспитывающей двух дочерей, с которыми через неделю сидит няня (что дает ей возможность иметь личную жизнь и иногда ходить на свидания), она также приобрела опыт общения на сайте и призналась нам: «Все это не для меня, мне нужно почувствовать человека, а у меня в это время спрашивают, мой вес, рост, объемы. Особенно всех интересует объем бедер! На сайте много женатых мужчин, которые, в отличие от женщин, часто умалчивающих факт замужества, не скрывают своих намерений». К счастью, есть и другие возможности, позволяющие изменить ход судьбы. Фрэд Шено, называющий себя «мировым поваром», организует кулинарные курсы для одиноких мужчин и женщин. И кто знает, может быть, в то время как вы чистите овощи или взбиваете сливки миксером, Купидон пошлет вам свою стрелу? Фрэд не ведет статистику о количестве возникших «по его вине» союзов, но его занятия пользуются огромной популярностью, а журнал записи на курсы никогда не пустует.

В городе, в котором есть даже музей «Романтической жизни» и о котором проживающие в Нью-Йорке еврейские кинематографисты, страдающие ипохондрией, говорят: «Если вы никогда не целовались в Париже дождливым днем под затянутым облаками небом, вы вообще никогда не целовались»,^[100] как нам кажется, настала пора пролить свет на сказки, которыми нас потчуют с детства. Потому что в них вы едва ли встретите Прекрасного Принца, хотя бы раз сменившего пеленки детям (а ведь всем известно, что у него их немало). Мы вас убедили, принцессы? Все это, разумеется, не поможет вам найти достойного мужчину, но вы хотя бы предупреждены, а значит – вооружены!

Это произошло в двух шагах от нас (точнее – в баре «Дю-Марше»)

Эта история напоминает фильм ужасов. Хотя перекресток улиц Сены и Бюси не имеет ничего общего с кровавыми сценами насилия. Это то место, куда приходят, если хотят познакомиться.

Место «охоты на девушек», как его все называют. И если существуют культовые и мемориальные места, то почему бы не существовать бару, словно специально предназначенному для ухаживаний и приставаний. И можем ли мы на него возлагать хоть какие-то надежды, при условии, что бар напоминает соседнюю забегаловку? Ответ будет таким, каким вы его меньше всего ожидаете! Вы ужаснетесь, когда прочтете. Прежде всего, пространство бара очень ограниченное, что способствует скученности, здесь все – как сельди в бочке. Заняв место за столиком, вы очень скоро можете оказаться чуть ли не на коленях у соседа, даже если он и не собирался за вами ухаживать. Вы не долго будете оставаться в одиночестве, особенно если пришли с подругой. Ведь здесь все возможно. Когда мы в последний раз посещали этот бар, мы наблюдали следующую сценку: наш сосед по столу, подождав, пока его подружка отправится в туалет, срезу же начал нагло приставать к девушке (очень хорошенькой), сидящей позади, чей парень отошел поздороваться с приятелями. В конце концов, нам повезло: мы познакомились с Дамьеном, Грегори и Франсуа-Ксавье, всем чуть-чуть за тридцать и у всех вполне процветающий и обеспеченный вид. На них были двухцветные рубашки с голубой нитью и кашемировые пуловеры. Именно они познакомили нас с основными приемами обольщения. Все начинается с детального осмотра с целью оценить товар и определить на глазок вес потенциальных жертв, расположившихся на террасе. Затем, решив действовать, они перешли в наступление, предприняв осаду нашей цитадели в качестве верных последователей Вобана^[101] (лестное для них сравнение, тем более что образ маркиза весьма притягателен, и тем хуже для нас). Они нанесли нам небольшой ущерб, в результате применения так называемого «обходного маневра», который заключался в том, что, завладев ближайшим от нас пространством, они очень вежливо попросили у нас стул, поскольку им не на чем было сидеть. Мы, разумеется, согласились. Несколько взглядов и междометий, брошенных в нашу сторону. Минут через двенадцать девушки, сидящие за их столом, поднялись и вышли. Молодые люди остались, и кто бы в этом сомневался! У нас не было никаких планов относительно того, как держать оборону, оставалось только одно – спастись бегством. Но мы заказали еще по стаканчику вина Сен-Жозеф и превратились в их покорных слушательниц, не будучи покоренными. Быстрое распределение ролей, безобидные разговоры, никаких комплиментов, они сразу же перешли к массированному наступлению. Молодые люди принялись наперебой расхваливать собственные достоинства. Посетовав на недостатки парижанок (признаемся, мы спросили у них, что они о нас думают), один из них произнес: «Им не хватает естественности, и они часто бывают высокомерными». Дамьен, не самый молодой из всей банды, потягивая вино и, видимо, представляя себя барышником на ярмарке крупного рогатого скота в Мейссаке, приподняв прядь волос на моей голове, воскликнул: «Какие у тебя хорошенькие маленькие ушки». Такое нахальство нас покоробило, и, мягко говоря, у меня не было никакого желания кидаться ему на шею, а хотелось продемонстрировать ему все то презрение, на какое я только была способна. «Видишь ли, Дамьен, ты допустил грубость, а грубость никогда не являлась самым кратким путем к сердцу и другим органам женщины». Трое друзей сообщили, что они, собственно говоря, не владеют всеми технологиями обольщения и добавили: «Это глупо, в том случае, когда девушки не проявляют интереса к флирту и заигрываниям, они лучше сделают, если останутся дома». Они сложили к нашим ногам свое оружие и оказались намного симпатичнее, чем в начале вечера, остаток которого мы провели в их компании. Но мы хотели бы вас предупредить: посещая бар Du Marché, вы ступаете на территорию настоящих сердцеедов и профессионалов обольщения. Так что, милые дамы и девушки, имеющий уши, да услышит!

Мужчина в сердце

Будучи парижанкой, вы наверняка выросли на глазах у тети, обладающей взрывным темпераментом, о которой, в лучшем случае, все говорили, что она исповедует свободные нравы, а в худшем, что она – женщина легкого поведения. Будучи маленькой, вы плохо понимали, о чем идет речь, но догадывались, что множество всего непонятного и интересного происходит пониже талии. Я также выросла с тетушкой, которая не раз пускалась во все тяжкие, но не о ней речь.

Божественный маркиз передал нам в наследство безбожие, пренебрежение установленными нормами, Жюстину,^[102] свободные нравы, пороки, возведенные в ранг добродетели. Затем в нашей жизни появились Бальзак и его неудовлетворенные буржуазки, пришедшие на смену Жюстине подрывать нашу зарождающуюся и прекрасную сексуальную энергию. И вот мы уже запуганы, подавлены, напряжены, в нас появился ряд комплексов. Но май 68-го и великая сексуальная революция спасли нас, а появившаяся впоследствии пилюля, которую принимаешь в течение двадцати одного дня каждого месяца, казалось, решила все оставшиеся проблемы.

Но проблемы существуют, и они заключены в самой сути сексуальных взаимоотношений – моих, ваших, всех остальных. И с этим много неясностей.

Как занимаются любовью в городе любви? Сначала проследим за выбором лексических средств. Здесь не принято говорить «переспать» или «совершить половой акт». Здесь занимаются любовью, а если перевести дословно, то «делают любовь», что с нашей точки зрения совершенно невероятно. В то время как народ в Нью-Йорке have sex, а в Лондоне – fuck, как правило, напившись в ближайшем пабе пива, освободив желудок, после чего приступают к сексу и преспокойно засыпают. А в Париже – любовные страсти, объятия, порывы, жар сладострастия и т. д. И когда вам говорят об эротизме, у вас в памяти возникает «Поцелуй» Родена или все тот же поцелуй французского фотографа Дуано. Да! И вот мы уже слышим, как наши заокеанские друзья янки скрежещут зубами: «Боже, какая скука!»

Парижанке нравится культивировать в себе репутацию фатальной женщины, с ней нелегко завязать контакт, внешне она холодна, но на самом деле неисправимо романтична и всегда готова влюбиться. И даже когда речь идет об удовлетворении физиологических потребностей, она всегда превращает своего партнера в очаровательного принца и никогда не бывает по-настоящему счастливой, кроме тех случаев, когда и сама себя чувствует принцессой.

Это одна из насущных потребностей ее души.

Марлен, молодая цыпочка, вебмастер сайта Les Passionarias, призналась нам: «Я очень страстная, сексуально раскрепощенная в постели, но только с мужем. – А потом она добавила: – Но мои подружки гораздо легкомысленнее меня, и это правда, что в Париже иногда впадаешь в крайности – не здороваешься со своими соседями, но оказываешься в постели с мужчиной, с которым познакомилась час тому назад».

И тут до нас доходит, что мы страдаем неврозом, чем-то вроде сутяжничества в эротическом смысле. Видимо, потому, что половая жизнь все еще продолжает оставаться мужской прерогативой, хотя все меняется, если послушать современных двадцатилетних. Почему в Париже занимаются любовью? Потому что этого хочется, из чувства долга, в силу отчаяния, а иногда – потому что от этого получают удовольствие. Великая романтическая традиция требует, чтобы это была длительная связь, представляющая в действительности множество опасностей, поскольку свидания обычно проходят в отелях, и, кроме того, вас ни на секунду не покидает чувство вины. Вспоминается одна наша подруга, на протяжении трех лет обманывавшая своего мужа, которая буквально умирала от ощущения вины каждый раз, когда сжимала любовника в объятиях. Чтобы хоть как-то заглушить mea culpa, она удовлетворяла все сексуальные желания мужа в те дни, когда встречалась с любовником. Когда адюльтер дошел до своего логического конца, она, естественно, прекратила половые отношения также и с мужем. И после трех месяцев воздержания неудовлетворенный и разочарованный супруг спросил у нее: «Мы уже целых три месяца не занимаемся сексом, ты от меня что-то скрываешь? У тебя есть любовник?»

Эмансипированные, раскрепощенные, с легкостью нарушающие табу и запреты, они почти достигли того, о чем мечтали. Когда последний номер женского глянцевого журнала Biba предложил пятнадцать способов доведения вашего дружка до сумасшествия в постели, все это предполагало, что им можно манипулировать, потому что в действительности любовь – это нечто замечательное и необыкновенное, в то время как секс – это, как бы помягче выразиться, нечто туманное и непонятное, неизбежное дополнение к высокому чувству, его коварное «второе Я», без которого вполне можно обойтись.

И у всех у нас натянутые отношения с сексом, и каждая из нас говорила себе, что даже с Робером Ю^[103] это было бы лучше.

Не будем скрывать, что есть мужчины, помешанные, как семнадцатилетние, на порнографии и свято верящие, как дети в Деда Мороза, что актрисы из фильмов «Х» все переживают и чувствуют по-настоящему. В соответствии со сценариями, прелюдии в них длятся не дольше поцелуя в прихожей, когда вы входите в дом. И когда после двадцати минут секса в шести разных позициях вы просите пощады, вы понимаете, что в ответ услышите только одно: «Ты не умеешь получать наслаждение».

Но есть и чудаки, помешанные на гигиене, прекращающие любовные ласки в тот момент, когда они только начались, и приглашающие постоять вдвоем под душем. Что абсолютно несовместимо с тушью, которой вы только что покрыли ваши ресницы, поскольку после водных процедур вы будете напоминать панду. Так что наш совет – воздержитесь!

Есть и те, кто считают, что учтивость, вежливость, ухаживание – это лишняя трата времени, как приготовление курицы в желе (то есть галантина). Об этом случае нам рассказала наша подруга Б., решившая завести интрижку с коллегой по работе. Вместо того чтобы отправиться в отель, они решили провести свидание в машине месье. Запотевшие стекла скрывали их интимные упражнения и фантастические позы, хотя все закончилось тем, что полицейский патруль застал их на месте преступления. Б. вспоминает: «Полицейские были особенно грубы со мной, но все это ерунда по сравнению с поведением моего приятеля по любовным играм, который даже не пошевелил пальцем, чтобы поддержать меня тем или иным способом, попросив их, например, дать мне время одеться. Он предпочел защищать себя (видимо, у него это уже не первый случай, тем более что полицейские отнеслись к нему с пониманием), больше всего обеспокоенный тем, что они могут позвонить ему домой».

Но когда цыпочка наконец решает, что сожгла достаточно бюстгальтеров на алтаре сексуального освобождения, она надевает свое самое красивое платье (без нижнего белья) и туфли на головокружительных шпильках и отправляется на помощь своим приятелям, чтобы вместе задуть свечи. Chandеlles (что в переводе означает «свечи») – модный, селективный, претендующий на элегантность и изысканность клуб, где обмениваются партнерами. Его хозяйкой является Валери, считающая себя свободомыслящей цыпочкой. В клубе имеются бар, танцевальный зал, гостиные с интимной атмосферой и приглушенным светом. Сезам, откройся! Именно здесь мы надеемся найти Аладдина с его волшебной лампой. И нужно сказать, что вертеп совместных удовольствий, которые вы охотно делите со своими друзьями или знакомыми, стал местом, где многие предпочитают заниматься любовью. Но с кем? Как нам объяснила одна наша подруга, завсегдатай заведения: «Как правило, сюда приходят парами и, не допуская ничего предосудительного, занимаются любовью друг с другом. Это, скорее, не обмен партнерами, а их смешение. Улавливаете разницу?»

Во время нашего первого визита (ознакомительного, считаем своим долгом предупредить) действительно имело место смешение: люди знакомились, общались, иногда обменивались партнерами. Из глубины доносились хрипы, вздохи, но многие занимались любовью в классической манере, в абсолютной тишине, устремив взгляд в потолок, расписанный розовыми сердечками… Неисправимо романтичные особы занимались любовью в секс-клубе. Итак, парижанки темпераментны, страстны, неразборчивы в связях, легкомысленны, но, питая слабость к своим дружкам, занимаются «этим» только с ними, в положении миссионера (то есть в обычной позе, когда она на спине, а он сверху) и в полной темноте.

Свобода, равенство и женская солидарность

Ужины в компании приятельниц, вечеринки, во время которых переделывают мир, разговоры на запретные темы (в основном о сексе) с лучшей подругой и бутылкой красного вина на столе – все это существовало всегда. Но на протяжении последних лет нам пытаются навязать гламурную версию подобного времяпрепровождения. Что вызвано, как нам кажется, оглушительным успехом сериала «Секс в большом городе», во многом способствовавшего появлению вечеринок для девушек, вход на которые мужчинам запрещен и которые устраивают в клубах или барах с приглашением массажистов, маникюрш, гадалок, а иногда и с демонстрацией сексуальных «игрушек» и мужского стриптиза. Одни видели в этих вечеринках абсолютно закрытые мероприятия, для других это приятные моменты расслабления и отдыха от мужей и детей. И так как они идут вразрез с местными культурными традициями (Париж – многонациональный город, где не принято бродить по улицам большими женскими компаниями), то сам собою напрашивается вопрос: что это – преходящий модный феномен, распространяемый глянцевыми журналами, или укоренившаяся тенденция? Социологи объясняют, что цыпочки, будучи большими любительницами пощебетать на птичьем дворе, наконец начали завладевать общественными пространствами и кодексами поведения, традиционно предназначавшимися для мужчин, и что это весьма позитивная тенденция. Хотя выжить удалось только немногим организаторам вечеринок для девушек.

И вечера под названием Aux bonheur des dames («Дамское счастье»), которые проводятся по четвергам (все началось в 2003 г. в ночном клубе Chez Régine, ставшем пионером подобных мероприятий) и в наши дни пользуются огромной популярностью. Видимо, потому что организаторам удалось найти то правильное сочетание шика и китча, которое обеспечило им долгую жизнь (и тот факт, что вход для девушек бесплатный, также весьма этому способствовал). И когда видишь, сколько девушек от двадцати до тридцати лет соглашаются пройти фейс-контроль, выдержав на себе инквизиторский и политически некорректный взгляд охранника (всем им известны правила, и они знают, что должны быть самыми красивыми и безупречно одетыми, чтобы получить право на вход), говоришь себе, что им здесь очень нравится. В действительности они сюда приходят не ради мужского стриптиза, когда молодые люди с накачанными телами по очереди предстают перед ними в ролях ковбоя, слесаря, телохранителя, доктора. Они ждут 23 часов: ведь когда-то же должен наступить момент появления мужчин – финансовых воротил и известных адвокатов, – которых всегда ждут с нетерпением: ведь кто-то же должен оплатить их шампанское. Короче говоря, к этому времени они уже дошли до нужной кондиции (и это еще мягко сказано!), чтобы начать охоту на мужчин. Ведь себя не переделаешь!

Дружеские отношения между женщинами в парижском варианте редко выходят за пределы одного квартала или округа. И те, кто уже пытались организовывать совместные ужины с подружками, безусловно, понимают, о чем мы говорим. Ведь их приятельницы чувствуют себя выжатыми как лимон после долгого трудового дня и вряд ли согласятся проехать на метро больше десяти остановок (без пересадок, разумеется) и отправиться за тридевять земель, где вряд ли поздним вечером найдешь такси, чтобы добраться до дома. Кроме того, бэби-ситтер может сыграть с ней злую шутку и не прийти в назначенное время, а на мужа рассчитывать не приходится. Так что ужин в женском кругу иногда равноценен подвигу.

На самом деле женское братство существует и не имеет ничего общего с отношениями внутри любого замкнутого коллектива. Какими бы ни были их социальный уровень и образ жизни, парижанки – это «лучшие подруги», которые всегда готовы выслушать, поддержать, прийти на помощь. Им нравится доверительность и интимность отношений. Сорокапятилетняя Мари-Софи, живущая поблизости от площади Виктора Гюго, с нежностью вспоминает о своих подругах и совместных проделках в ту пору, когда они были интернами в Maison française, католическом пансионе для девушек из хороших семей, расположенном в Компьенском лесу: «С ними я была готова пойти в огонь и в воду!» И часто именно за партами лицея или в университетских аудиториях близко сходились и дружили с теми, с кем было интересно вспомнить о детстве, каникулах и кто с упоением слушал о ваших сентиментальных перипетиях и первом сексуальном опыте.

И точно так же, как в Нью-Йорке есть girls night out (девушки, предпочитающие проводить ночь вне дома), так и в Париже появились girl power (сильные женщины, отстаивающие свою независимость). И в разговорах все чаще встречается слово sororité, давным-давно вышедшее из употребления и означающее «дружеские отношения между женщинами, родственные узы, женское братство», которое в 70-х годах извлекли на свет божий феминистки и которое в наши дни взяли на вооружение такие известные занимающиеся политикой дамы, как Сеголен Руаяль и Клементина Отен. Нужно ли в этом видеть «сползание» к женской солидарности или это просто попытка исключить мужчин из своих рядов и создать сообщества наподобие знаменитых sororities, полусекретных организаций американских студенток? Но в любом случае, количество женских сетей и клубов, открываемых в последнее время, впечатляет: женские отделения в высших бизнес-школах HEC и Essec, клубы Du rose dans le gris и Femmes 3000, комитет поддержки женщин-предпринимательниц Femmes Business Angels, литературная премия Lilas, вручаемая женщинам-писательницам, ежегодно организуемая выставка машин le Rallye des princesses, le Club des amatrices des cigares, Sensationn Elles, le Club des épicuriennes… «Разрываясь между работой, семьей, домашними делами, женщины не всегда находят время для встреч и общения. Но когда им все-таки удается вырваться из круга забот, их прежде всего интересует обмен жизненным опытом, установление контактов, встречи с моделями.

«Благодаря сетям (и не только социальным) они научились верить в себя», – утверждает Мари-Клод Пейраш, когда-то занимавшая высокий пост во France Telecom, а в наши дни – президент Paris Professional Women Network, сети агентств для высших управленческих кадров, насчитывающей 1200 членов во Франции, большинство среди которых – парижанки. PPWN проводит кулинарные занятия, организует курсы повышения квалификации, семинары, внедряет методику менторинга.^[104] Несмотря на то что я безнадежно испортила королевскую галету,^[105] я тем не менее получила право на участие в традиционном весеннем коктейле, организуемом в этом году в музее Майо. Я никого не знала, за исключением Мари-Клод Пейраш, которая решила со мной не церемониться и объявила: «Я не собираюсь тебя никому представлять, сама познакомишься!» Как правило, на подобных светских мероприятиях можно часами блуждать в одиночестве с бокалом вина в руках, не имея возможности хотя бы перекинуться с кем-то взглядом (я уж не говорю о том, чтобы с кем-нибудь поболтать). Но чудо не заставило себя долго ждать. Как только я подошла к группе оживленно беседующих женщин, одиночество и скука сразу же улетучились. Женщины посторонились, впустив меня в их круг, знакомство произошло само собой, и через несколько минут я уже обменивалась с бизнес-леди конфиденциальной информацией о том, как найти свое место в мире, принадлежащем представителям сильной половины человечества. Так что вам решать, существует ли женская солидарность в действительности или это прекрасный вымысел, о котором повествуется в известном телесериале и в котором девушки покупают себе туфли от Маноло за 400 долларов.

Эротизм

Lovestore Passage du Désir

11, rue Saint-Martin, IV

09–60–18–42–50

Если вы решили приобрести интимные игрушки, советуем заглянуть в этот бутик. Большой выбор изделий из различных материалов: стекло, латекс, силикон. Персонал даст вам исчерпывающие и понятные объяснения. Это один из секс-шопов, где девушки всегда чувствуют себя желанными гостями и куда вы можете зайти с вашим другом, поскольку вход мужчинам разрешен. Магазин работает без выходных. Наши аплодисменты!

Exquisite Pleasures

www.exquisedesign.com

Exquisite Pleasures – это серия сексуальных игрушек, которые каждая из нас может использовать в соответствии со своими самыми смелыми желаниями и фантазиями. Паола Бьярингер объединила самые передовые мировые разработки в этой области (таких мастеров эротического жанра, как Матали Крассе, Сара Зибер, Андреа Кнехт) и производит гипоаллергенные и 100 %-ные силиконовые изделия ради удовлетворения любых желаний женщин.

Démonia

22, rue Jean-Aicard, XI

01–43–14–82–70

Один из самых больших европейских магазинов, посвященных садо-мазо и фетишизму. Администрация магазина регулярно и с размахом устраивает вечеринки СМ, бондажа и фетишей.

La Musardine

122, rue du Chemin-Vert, XI

01–49–29–48–55

Книжный магазин, где продаются книги эротического содержания. Здесь вы можете приобрести не только легкомысленную литературу, но и серьезные произведения. Кроме того, всегда в наличии большой выбор эротических графических романов и комиксов. La Musardine – это также издательская группа, специализирующаяся в жанре эротики. Именно у них публикуется Франсуаза Рей, самый востребованный на сегодняшний день и плодотворный автор эротических произведений.

Les Chandelles

1, rue Thérèse, I

01–42–60–43–31

Принадлежащий женщине клуб, где обмениваются сексуальными партнерами. Изысканный эротический декор, на потолках – розовые сердечки. Заведение отличается безупречной чистотой, и то же самое можно сказать в отношении участников вечеринок. Располагающая и приятная атмосфера даже для дебютанток. И если девушка говорит «нет», то это не означает ничего другого.

Внимание: строгий дресс-код. Вы должны обладать двенадцатисантиметровыми… каблуками, разумеется.

Спрячьте в шкаф бесформенные свитера и кеды. В этот вечер платье и туфли на шпильках – это именно то, что вам нужно.

Тише, здесь кричат

В родильном отделении кипит работа. Парижские цыпочки несутся: каждый год на свет появляется тридцать две тысячи младенцев. И это много. Настолько много, что, для того чтобы получить место в вожделенных яслях или детском саду, «нужно бежать записываться сразу же, как только вы закончите посткоитальный туалет» – советует один акушер-гинеколог, чьи слова ясно отражают суть вопроса, хотя и лишены поэзии.

Во Франции принято рожать в больницах, и Париж в этом смысле не является исключением. Все происходит либо в огромных клиниках, где ежедневно появляются на свет восемь младенцев в результате кесарева сечения и еще восемь – естественным путем (итого, шестнадцать родов и только в одной клинике, что, согласитесь, напоминает конвейер), либо в небольших роддомах с таким спектром услуг, предлагаемым роженицам, о котором вы не могли даже мечтать.

Парижская мамочка обладает некоторыми особенностями. Она рожает меньше детей, чем ее провинциальные подружки (половина парижских семей имеет только одного ребенка). Первый ребенок появляется позже: после тридцати лет, когда она уже получила степень бакалавра и закончила высшее образование (на что уходит пять лет) и сделала первые шаги по карьерной лестнице. Молодая квалифицированная парижанка в положении, профессионал в своей области с несколькими дипломами в кармане, стала таким же обыденным явлением, как и юные жительницы Лондона, живущие на пособие.

Парижанка живет полной жизнью. Она прочла и хорошо усвоила книги Симоны де Бовуар, она хорошо знает, что может иметь ребенка и быть при этом интеллектуалкой, и в наши дни она имеет право сказать, что беременность не является самым счастливым периодом в ее жизни; она не переносит, когда ее тело ускользает из-под ее контроля, и у нее такое впечатление, будто гормоны атаковали ее нейроны (что соответствует, по-видимому, действительности). Да, когда ждешь ребенка, бывают тошнота, жжение в желудке, приливы, отекшие ноги, несварение, геморрой, обильное потоотделение. Выглядишь не слишком сексуальной, хотя и нельзя сказать, что полностью лишаешься привлекательности. Мужчины без всего этого прекрасно обходятся, но девушкам трудно воздержаться от того, чтобы поделиться своими ощущениями с подружками между кровавой процедурой рассечения промежности и наложением вантуза. Хорошо бы рожать по доверенности, а снесенное яйцо созревало бы в инкубаторе.

Парижанка имеет право стенать и жаловаться: ведь она профессиональная ворчунья, хотя и в этом случае нужно знать меру. Глянцевые журналы переполнены фотографиями звезд, одна гламурнее другой, с огромными животами, выдающимися пупками и советами, как оставаться возвышенной красавицей в шесть месяцев беременности. И когда она видит Сельму Хайек или Анжелину Джоли, цветущих, с пышными формами, за три недели до предполагаемой даты родов (и с точеными фигурками через три недели после них), она готова заткнуть себе уши, чтобы не слышать свою акушерку, монотонно твердящую: «За этот месяц вы опять прибавили два кило, это никуда не годится!» И разве это ее вина, что она больше не в силах контролировать свой рацион? И, видимо, только Академию медицинских наук беспокоят растяжки, могущие возникнуть на ее коже, если она наберет больше девяти положенных килограммов. Лично ее волнуют исключительно собственное здоровье и здоровье ее будущего малыша. Беременность – это на самом деле бесконечная череда анализов, эхографий, взятия мазков (типично французская практика, заключающаяся в том, что раз в месяц оказываешься на гинекологическом кресле). И так как вот уже на протяжении нескольких лет нам без устали твердят, что алкоголь вреден для ребенка, нередко можно видеть беременных женщин, приносящих с собой в гости безалкогольные пиво или шампанское (хотя к последнему у нее также скептическое отношение, потому что «пузырьки могут причинить вред ребенку»).

Тридцатидвухлетняя Жюли на седьмом месяце беременности, и она не принадлежит к тем женщинам, которые требуют невозможного, чтобы удовлетворить свои желания. Жюли решила рожать ребенка в роддоме Bluets, первым внедрившем обезболивание, и, хотя она скептически относится к медикаментам, которые многие женщины поглощают в огромных количествах, и, не являясь сторонницей перидуральной анестезии (не удивляйтесь, к ее помощи все еще прибегают!), может быть, будет рожать в воде. При подготовке к родам она собралась записаться на специальные курсы, которые называются L’arbre à palabre, но ей объяснили, что они предназначены для африканских женщин, чтобы помочь им освоиться во Франции и понять, как здесь рожают детей. Софрология, акупунктура, плавание в бассейне, дородовое пение… Жюли и ее муж Оливье – современная супружеская пара и, будучи восприимчивыми ко всему новому, решили на своем опыте понять, что же такое гаптономия.^[106] «И вот мы в кабинете гаптотерапевта: я, с раздвинутыми в разные стороны ногами в трусах и бюстгальтере, лежу на кровати, помертвев от ужаса, потому что до этого не посетила косметолога и не сделала эпиляцию. Оливье с голым торсом практически расположился на мне, шаря руками по моему животу, – рассказывает Жюли, не в силах сдержать смех. – Но не нужно бояться быть смешным, – продолжает она. – Через четверть часа Оливье был вынужден остановиться, потому что у него затекла нога. Я умирала со смеху. Первый сеанс оказался совершенно невероятным по ощущениям, терапевт нам показала, как мы должны общаться с ребенком, продемонстрировав несколько пассов руками. Все выглядело более чем странно! В ходе следующего сеанса гаптотерапевт практически лежала на Оливье, который в трусах и в позе лягушки находился у меня между ногами, наглядно показывая ему, какие движения он должен совершать на моем животе… Она просунула ему руку под ягодицы, гладила его по всему телу, и, так как мне трудно было оставаться серьезной, я решила, чтобы не расхохотаться, вспомнить о печальных событиях в моей жизни. Что касается Оливье, он казался очень сосредоточенным, и, кроме того, он обожает, когда им занимаются. Но в конце концов мы научились играть с нашим малышом, и это было гениально!» Мы чуть было не решили, что Жюли нам описала сеанс группового секса, но она подтвердила, что все это производилось в терапевтических целях.

Еще одно эпохальное событие любой французской беременности – эхография второго триместра, между двадцать второй и двадцать четвертой неделями, простите, от начала задержки (мы, видимо, никогда не научимся пользоваться этой точкой отсчета!). И в этом случае разгораются жаркие дебаты между теми, кто хочет узнать пол ребенка, и теми, кто желает до последнего момента оставаться в неведении, причем у первых бывают два сюрприза: когда они видят на экране, кто у них – мальчик или девочка, и когда они впервые видят личико своего ребенка.

Стоит сказать, что во Франции у нас нет претензий к социальному страхованию, которым покрываются двенадцать дней пребывания в клинике после родов. И мы, наверное, должны считать себя счастливее наших американских подруг, оставаясь в клинике в течение трех дней после родов, в то время как по другую сторону Атлантики их выписывают на следующее утро после знаменательного события (и поэтому для них предпочтительнее родить в 8 часов утра, а не в 11 вечера). Если парижанка решает кормить своего отпрыска грудью, то у нее есть все основания предполагать, что ее не выпишут из клиники до появления молока. Кормление грудью – это модная тема, которая широко обсуждается на форумах, посвященных материнству. Хотя тенденция такова, что темнокожие цыпочки предпочитают кормить детей из бутылочки, считая, что отказ от грудного вскармливания придает им значимости в социальном смысле, а белокожие цыпочки, наоборот, убеждены, что это лучшее из всего того, что они могут сделать для своих малышей, и с умилением рассматривают на рекламных тумбах афиши с изображением французской актрисы Анны Муглалис, кормящей грудью ребенка (которая выглядит гораздо сексуальнее участниц манифестаций Международной ассоциации за грудное вскармливание). Что же касается тех, кто не собирается превращаться в цистерну с молоком, то они больше не в состоянии выносить восклицания людей из ближайшего окружения, с удивлением заявляющих: «Как, ты не собираешься кормить грудью?!»

Но как бы там ни было, нужно иметь весьма серьезные мотивации, чтобы не согласиться с тем, что ваша грудь достигнет размеров арбуза, если вы будете кормить ребенка. Потому что в роддомах вас пичкают советами и наставлениями по поводу кормления грудью с той же частотой, с какой в меню появляется томатный суп (чей синтетический вкус до сих пор преследует нас). Единственное, в чем мы уверены, так это в том, что с наборами предметов по уходу за грудничками, бесплатно предоставляемыми фирмами по производству детского питания Gallia и Blédina, уже покончено. По крайней мере, в теории. Согласны, они вызывали много нареканий, их реклама буквально преследовала нас на каждом шагу, но мы с теплотой вспоминаем «детское приданое» с желто-коричневыми мишками.

К счастью, Софи ля Жираф (детская игрушка в виде жирафа), прослужив нам верой и правдой более сорока пяти лет, по-прежнему с нами, возглавляя списки подарков для новорожденных, в окружении целой кучи мягких зверюшек, готовых покалечить друг друга, чтобы иметь право называться игрушкой «на все времена». И – знак времени – в последние годы темнокожий Пети Колен^[107] становится именно тем, без чего современный маленький парижанин не мыслит свое существование. Судя по всему, социальное смешение начинается еще в колыбели.

Основы «хорошего» воспитания и образования по-французски

Излишне говорить, как много значит для Франции политкорректность, и мы все чаще наблюдаем практически идеальных матерей, массирующих в классических кроватках своих детишек, отказавшихся от использования памперсов (да, они стирают пеленки и входят в число тех, кто пользуется мункапом^[108]), обучающих малышей плаванию с первых дней жизни, ворчащих, потому что в магазины поступили в продажу шоколадные конфеты в виде сигареток, записывающих детей с двухлетнего возраста в гимнастические секции, а с трех лет – на курсы иностранных языков Petits Bilingues, чтобы иметь возможность поступить в лучшую частную школу. Но, несмотря на все это, Париж остается Парижем с его приемами воспитания, к которым прибегают неосознанно, но которые могут сбить с толку любого иностранца.

Предупреждаем, мы не одобряем все без исключения методы, описанные ниже, хотя время от времени включаем их в процесс воспитания.

Тише, моя любовь, мамочка отдыхает!

Уже в раннем возрасте маленький парижанин начинает осознавать, что родители имеют право на отдых. И, несмотря на всю любовь, которую мать испытывает к своему ребенку, она не может посвящать ему все свое свободное время. Стоит только вслушаться в то, что говорят родители: «Господи, дети такие прилипчивые, сил больше нет!» «Я возвратилась после недельных каникул со своим сыном. Слава богу, я работаю, хоть там отдохну». «Уже с первых дней жизни я приучила мою дочь к тому, что она может не видеть меня неделями. Я ее отправляю к бабушке с дедушкой. Она очень самостоятельная». Или наше любимое: «Дети должны чаще играть в прятки, в этом случае мы их реже видим».

В возрасте четырех или пяти месяцев ребенок считается способным к самостоятельной жизни. Закрепление условных рефлексов начинается сразу после рождения. Если только ваш отпрыск появился на свет не в бассейне и не в роддомах Lilas или Bluets, то в любой другой клинике он может почувствовать на себе неодобрительный взгляд акушерки, когда сутки спустя после родов засыпает после кормления на груди своей уставшей и ошалевшей от всего произошедшего матери: «О нет, мадам, так не годится, он быстро привыкнет, клянусь вам – все они одинаковые!» И сколько мы видели случаев, когда однодневный младенец предпринимает слабые попытки взять над вами верх, демонстрируя, что он здесь главный! Ну, что же! Тем хуже для формирования основ его дальнейшего гармоничного психического развития.

Хотя адептов гаптономии и шарфа для переноски детей становится все больше, ребенок иногда вынужден приспосабливаться к некоторым ритуалам посвящения во взрослую жизнь. И нередко можно встретить молодую (а поэтому не обладающую достаточным опытом) мамочку, говорящую с улыбкой: «Все очень просто: если вы не хотите, чтобы ребенок плакал, закройте дверь в его комнату!» Этот прием называется фиксацией ограничений.

Прожив много лет в Нью-Йорке, где матери буквально зависают, как вертолеты, над своими отпрысками, играющими на таких абсолютно безопасных структурах, как игровые площадки, мы с облегчением перевели дух, увидев сидящих в сквере парижанок, пытающихся абстрагироваться от криков и плача детей и переключить свое внимание на аналитическую статью в газете Monde о развитии капитализма по китайскому варианту (или читающих последние сводки из жизни Бранджелины – так называют чету Брэда Питта и Анджелины Джоли).

И даже если все большее количество матерей (и отцов) мечтают о том, чтобы иметь больше свободного времени, которое можно посвятить ребенку и отвести его, например, в игровой и развлекательный центр Kapla или в Музей детства, профессиональные мамочки, как их называют по другую сторону Атлантики, пренебрегшие собственной карьерой ради воспитания и карьеры детей и «пожизненно связанные с ними пуповиной», во Франции, скорее, исключение, чем правило. Хотя количество матерей, падающих вечерами по средам, в свободный от работы день, с ног от усталости после целого дня проведенного в такси, чтобы успеть в спортивную секцию, на занятия по музыке, в хореографическую студию и на день рождения приятеля ее отпрыска, неуклонно растет.

Некоторые нашли для себя другое решение. Мари-Клер, мама пятилетнего мальчика, возобновившая учебу после рождения сына, рассказывает: «Я сказала “нет” обязательным занятиям по средам. Но зато иногда мы вместе с Полем посещаем Музей декоративно-прикладного искусства. Мы отправляемся туда на автобусе, и для нас это хорошая возможность прокатиться по Парижу. И пока мой сын посещает курсы по средневековой живописи, я работаю в библиотеке при музее». Но у Мари-Клер часто возникает ощущение, что она выбивается из общей колеи, будучи в глазах своих подружек, мечтающих отправить своего малыша с глаз долой к бабушке с дедушкой, «карикатурой на идеальную мать».

И как бы там ни было, сложившимися культурными традициями предписано, чтобы у детей и взрослых были разные миры.

По возвращении в Париж нам пришлось еще раз пересмотреть основы французского воспитания. Если вечером вы отправляетесь гости, это не означает, что в число приглашенных de facto включаются и ваши дети, следовательно, первым вашим побуждением будет обращение к беби-ситтеру. Когда вы приходите к друзьям, их дети либо уже спят, либо собираются отправиться в постель, предварительно пожелав вам доброго вечера и стащив со стола что-нибудь вкусненькое. И хотя видимые следы их присутствия в гостиной в течение остальных дней недели кое-как закамуфлированы, игрушки, валяющиеся под сервантом, никого не могут обмануть.

В Париже нет, как, например, в Нью-Йорке, кинотеатров, куда могут прийти мамы с грудничками под мышкой, чтобы насладиться очередным кровавым триллером. Дети остаются с беби-ситтером, пока их родители – которые, разумеется, имеют право посвятить и себе часть свободного времени – собрав остатки энергии, отправляются посмотреть последний шедевр знаменитого режиссера Седрика Клапиша. У нас есть друзья, которые нам рассказали, что они однажды вечером оставили в одиночестве четырехмесячного малыша, который преспокойно спал в своей кроватке, пока родители развлекались. Произойди подобное в Америке, на них давным-давно отправили бы донос в социальные службы.

Открытие в 2007 г. недалеко от сквера Монтолон в IX округе Poussette Café («poussette» означает «коляска»), концептуального кафе-бутика с залами для досуга, предназначенного как для родителей, так и для их детей, вызвало среди самых «продвинутых» цыпочек непрекращающиеся дебаты на сайтах – настолько это все непривычно для нас. Обычно официанты (с которыми, как правило, солидарны ваши соседи по столу) допускают присутствие вашего отпрыска либо в том случае, если он спит у вас на руках (причем коляска остается у входа, поскольку «может помешать проходу посетителей»), либо, если это уже взрослый малый, достигший сознательного возраста, который может развлечься чем-то иным, помимо беготни между столами. И чтобы в этом убедиться, советуем вам посетить ресторан Chez Gégène, где на двери туалетной комнаты висит объявление следующего содержания: «Мы были бы вам очень благодарны, если бы вы следили за вашими детьми и не позволяли им играть в помещении ресторана».

Нам кажется, что после введения запрета на курение в барах официанты стали терпимее относиться к клиентам, но, видимо, и терпимость имеет свои границы. Все вышесказанное относится и к поездам дальнего следования. Мы вспоминаем, как у нас на глазах произошел инцидент с одним преклонных лет холостяком (одной ногой в могиле), который возмутился, после того как его покой нарушили дети, ехавшие в поезде, и в ответ на замечание их матери, что у него, наверное, никогда не было детей, солгал, не моргнув глазом: «Что вы, четверых воспитал!» Видимо, для того, чтобы вызвать в ней чувство вины. В любом случае среди недели не встретишь в бистро матерей с детьми, которые пришли позавтракать. Если только речь идет не о чайном салоне Le Loir dans la théière в квартале Марэ. Причем дети должны быть такого возраста, что еще лежат в колясках, обездвиженные и спеленатые по рукам и ногам, а в это время их мать объясняет, что у нее от волнения начинается гипервентиляция легких при мысли, что она никогда не сможет стать «вандер вумен»,^[113] когда вернется на работу.

Обязательное среднее образование, высшее – по желанию

Бывают дни, когда в душе просыпаются садистские наклонности (чаще всего это бывает в начале сентября) и когда больше всего хочется стать продавщицей в одном из магазинов сетей «Ашан» или «Каррфур» возле порт де Баньоле и порт д’Отёй соответственно, чтобы насладиться зрелищем растерянных отцов, шарящих взглядом по полкам с канцтоварами и приходящих в ужас при мысли, что они не смогут отыскать наборы фломастеров средних размеров, тетрадей формата 21 × 29,7 и фиолетовых обложек формата 24 × 32, которые фигурируют в списке необходимых школьных принадлежностей. «Директриса требует, чтобы ранцы были с жестким каркасом, и категорически отвергает рюкзаки, тем более рюкзаки с колесиками. А здесь только мягкие ранцы и рюкзаки.

Кожаный ранец мы не собираемся покупать: ведь он такой тяжелый!»

Иногда у нас, родителей, возникает ощущение, что именно нам придется идти в школу и снова сесть за парты. Вспоминается одна наша соседка и подруга, большую часть времени здравомыслящая и вполне нормальная женщина, которая буквально запаниковала, когда ее дочь вернулась домой после первого дня учебы в первом классе начальной школы и показала ей тетрадь с домашним заданием: «Нужно, чтобы она написала свое имя. Как ты думаешь, одного раза будет достаточно, или она должна исписать все строчки на листе своим именем? Я не понимаю требований учительницы и боюсь у нее об этом спросить из страха, что она меня примет за идиотку». Вам кажется, она повредилась в уме? Нет, просто это нормальная мать, беспокоящаяся о том, чтобы первый школьный день ее дочери прошел нормально, не испортив дальнейшую жизнь.

В стране, где без диплома немногого добьешься, парижанки, как, впрочем, и все француженки, делают большую ставку на школу. И обеспокоенность родителей еще более увеличивается при осознании того, что над их детьми довлеет престиж и величие лицеев, подготовительных классов и конкурсов в высшие учебные заведения. Целью французской образовательной системы всегда было формирование потенциально свободомыслящего гражданина с республиканскими убеждениями, постигшего основы учения о свободной воле, знающего беллетристику и философию века Просвещения.

С точки зрения иностранца, светская и бесплатная французская школа, куда поступают в три года – это именно то, о чем можно только мечтать. И когда спускаешься с планеты под названием Нью-Йорк, где трехлетнего малыша все время поощряют (да, конечно, разумеется, ты можешь это сделать!), а потом хвалят (молодец, здорово!), как если бы он решил уравнение с тремя неизвестными, а он в это время всего лишь подобрал яблоко, упавшее с дерева, или когда тринадцатилетний ученик говорит, что война 14–18 годов началась в 1916-м, а его учитель отвечает ему: «Хорошо, не совсем точно, но ты верно уловил суть!», культурный шок неминуем. И, разумеется, позитивные формы закрепления рефлекса зародились не во французской школе, где образование идет через страдания, табели для родителей с отметками, долгие часы сидения за книгами, через формирование школьной элиты и чувства превосходства. И как любит повторять философ Ален Финкелькраут, продукт образования 50-х годов, обучавшийся в публичной школе на улице Реколле в X округе: «Школа открывает долгий и трудный путь к знаниям». И всегда непросто возвращаться в Париж после нескольких лет, проведенных за границей. Попросите, например, вашего сына провести вторую половину дня в отделе египетских древностей в Лувре вместо того, чтобы отправиться опробовать новые горки в Диснейленде – аналогии напрашиваются сами собой. Дополнительные занятия в школе, сидение допоздна над уроками, уже начиная с первого класса начальной школы, замечания вроде: «Ты можешь это лучше сделать», коллективные наказания, школа, в которой все вращается вокруг авторитета учителя. «Добро пожаловать, дети!» Для тех, кому все это невыносимо трудно, существуют альтернативные варианты: например, школы Vitruve в XX округе и Saint-Merri в IV, где зеленый, желтый и красный цвета (как в светофоре) заменяют оценки вплоть до окончания начальной школы, где между классами нет перегородок и где родители всегда являются желанными гостями и даже посещают занятия по пению и поют вместе с детьми. И есть также несколько частных светских школ, так называемого дифференцированного обучения, например Ecole Alsacienne и Montesorri.

Каждый год тысячи маленьких парижан «прописывают» у их двоюродных бабушек или по почтовому адресу крохотной комнаты для прислуги, нанимаемой тремя семьями, чтобы избежать зачисления в районную школу, которая по той или иной причине не устраивает родителей. И ежегодно тысячи детей выражают желание изучать русский язык в качестве первого иностранного языка (что принимает у их родителей масштабы настоящей мании, желающих во что бы то ни стало, чтобы их ребенок прочел «Войну и мир» в оригинале) либо, как вариант, китайский.

В 2005 г. более четырех учеников шестого класса из десяти посещали школы не по месту их проживания (в провинции менее трех из десяти). В большинстве случаев их родители предпочли частные школы, в которых они продолжали образование. Мы не уверены, что упразднение школьной карты (так называется система приписки к той или иной школе) что-либо изменит. И судя по всему, маленькие парижане, как и все французские дети в целом, все чаще поступают в частные школы.

Выбор частных школ не всегда объясняется щекотливыми ситуациями, возникшими в государственных общеобразовательных заведениях, либо религиозными убеждениями. Немало парижан, проживающих в VII, XVI или XV округах, где публичные школы отнюдь не разбойничьи притоны, где бы вашу любимую дочь раздели, украв у нее блузку с запахом марки Bonpoint или жилет марки Cyrillus (она отдает предпочтение тому или другому в зависимости от того, где проживает: в VII либо XV округах), записывают детей в Notre-Dame-des-Oiseaux, L’Institut de l’Alma и другие частные католические школы. «Директриса публичной школы с первого взгляда не внушила мне доверия, поэтому я записала дочерей в La Rochefoucauld». «Я не хочу, чтобы образование моего ребенка зависело от их забастовок». Или, например, такое объяснение: «У меня нет никакого желания просыпаться по субботам ни свет ни заря, чтобы отвести ребенка в школу, по выходным мы предпочитаем выбираться на природу, поэтому я записала Виктора в частную школу». (После публикации этой книги последний аргумент утратит силу.) И потом возникают аналогии с танцевальными вечерами для молодежи: хочется быть уверенными, что риск дурных компаний будет сведен к минимуму. Принимая во внимание вышесказанное, можно утверждать, что даже дети из семей среднего класса, чьи родители беспокоятся за их безопасность в государственных учебных заведениях, все чаще поступают в частные школы. Мы, например, знаем одного шофера такси, уроженца Заира, который каждый месяц приходит в школу в X округе, чтобы оплатить наличными за обучение своих детей.

Есть и те, кому требуется своя доза принадлежности к элите общества. Фредерик, который с нежностью вспоминает о годах, проведенных в интернате лицея Légion d’honneur и который сегодня живет на бульваре Мальзерб в XVII округе, начал с того, что отдал своих детей в государственную школу, хотя впоследствии быстро изменил свое мнение и записал их в частное учебное заведение. «Государственная школа – это равнение на низших. В современном обществе очень высок уровень конкуренции, и дети имеют больше шансов преуспеть в жизни, если они хорошо вписались в школьную жизни, если родителей сразу же информируют о возникшей проблеме, если им привьют настоящие ценности и хорошие манеры, например, уважение к старшим, вставать, когда преподаватель входит в класс. И, кроме того, в частных школах более дружелюбная атмосфера, поощряется участие родителей в школьной жизни. Каждый месяц мамы по очереди организуют для детей небольшие угощения». Итак, стержнем частных школ в буржуазных кварталах является дух конкуренции. Мари-Софи, не стесняющаяся в выражениях цыпочка из XVI округа, допускает, говоря об одной частной католической школе: «Хотя никто не спорит, школы католические, но не в них учат любить ближнего, здесь ты либо научишься бороться за существование, либо вылетишь отсюда, как пробка из бутылки».

Быстро пролетают беззаботные детсадовские годы. Публичная школа – это святилище, куда цыпочки проникают исключительно по приглашению, испытывая при этом чувство священного трепета, поскольку это сакральное место, в котором действуют свои кодексы и свой язык. Удивительный мир, населенный преподавателями E (к помощи которых прибегают, если у ребенка возникают трудности с поведением), преподавателями G (оказывающими помощь на образовательном уровне) и прочими странностями вроде: Rased (система мер, способствующих адаптации и интеграции в школьную жизнь), Segpa (секции общего и специального образования для детей, испытывающих серьезные трудности в обучении), Zil (бригады преподавателей, заменяющих штатных учителей на время их отсутствия)… Когда мы впервые присутствовали на школьном совете, нам в голову пришла кощунственная мысль отказаться от собственных детей, и мы даже допустили, что желание стать матерью было большой ошибкой. Но если говорить серьезно, нам просто потребовалась помощь переводчика…

И какой бы ни была школа, публичной или частной, в любом случае это лучшее место для социализации ребенка. Кермес, или праздник окончания учебного года, – одно из самых значительных событий, которое в Париже, столице роскошных отелей, так и называется «школьный праздник». Хотя, к сожалению, по поводу его проведения всегда организуются большие кампании и много шумихи. Другой, не менее известный ежегодный праздник проводится в La Providence, частной школе в XVI округе. Это своего рода приглашение к шопингу для всего квартала. Сюда приходят купить сантоны (фигурки святых) на Рождество, новогодние календари и множество сувениров и предметов религиозного культа. После воскресной мессы заходят в бар, где, пропустив по стаканчику, съедают полдюжины устриц с осознанием того, что все это весьма полезно для наших светловолосых головок.

И, разумеется, еще очень много парижанок верят в ценности республиканской школы, и много женщин полагают, что социальное смешение – это шанс для их детей. Они сражаются за то, чтобы лозунг «свобода, равенство, братство», начертанный на школьных зданиях, не утратил своего значения в ближайшие годы. «Школа – это единственное заведение, где при минимуме равенства можно себя почувствовать гражданином», – говорит Файза Ген, француженка, родившаяся в эмигрантских кругах, молодая писательница, автор нашумевшего романа «Завтра кайф», которая живет в пригороде Парижа, в городке Пантен. На транспаранте, вывешенном на фасаде мэрии ХХ округа, можно прочесть следующее: «Закрывающаяся школа – это тюрьма, которую открывают. Виктор Гюго». Они тысячами собираются в Париже, чтобы избрать представителей из числа родителей учеников для выражения протеста против закрытия классов, привлекая в свои ряды множество сторонников.

Работая секретарем на полставки и будучи беременной, Амели Рагено является также президентом родительского комитета (FCPE) школы Saint-Merri на улице Дю Ренар в III округе, куда ее сын ходит в детский сад при школе. «Когда мы узнали, что дирекция собирается закрыть один класс, мы мобилизовали сто пятьдесят родителей из восьмисот пятидесяти, что представляет собой огромную цифру. Каждое утро на четверть часа мы блокировали проезжую часть улицы, на которой расположена школа, – рассказывает эта все еще худенькая, несмотря на шестимесячную беременность, женщина. – К сожалению, нам не удалось воспрепятствовать закрытию класса, но эта акция нас всех сплотила. И мы будем продолжать борьбу, чтобы школа с дифференцированным обучением продолжала оставаться доступной для всех. Я заимствовала свои убеждения от родителей. Моя мать – представительница провинциальной буржуазии, а отец – из пролетариев. Его семья была очень бедной, и они жили в бидонвиле в Виньё. И несмотря на то что они вышли из разных социальных слоев, оба они стали убежденными сторонниками публичной школы».

Разумеется, система далека от совершенства, но, если посмотреть со стороны, не вдаваясь в детали, понимаешь, сколько в ней достоинств.

Экскурсия с классом

Обычная школьная экскурсия, все идет, как обычно. Двадцать детишек шести – семи лет, едва сдерживая себя от счастья, потому что никаких рутинных занятий в этот солнечный июньский день (большая редкость для Парижа) не будет, колонной по двое, взявшись за руки, в окружении учительницы и двух мам, которые добровольно вызвались их сопровождать, отправляются на прогулку по городу. Три девчушки пришли без завтрака: то ли их замотанные родители забыли положить им еду на день, то ли в целях экономии решили сунуть им в карман по нескольку галет. Девочки вступают в разговор со взрослыми: «Скажите, мадам, а вы чья мама?». «Вы знаете, Ами, влюблена в вашего сына!».

Мальчики напускают на себя важный вид и думают о Покемон-картах (все те же, что и десять лет тому назад, видимо, маркетинг – это многократное повторение пройденного), которыми они смогут обменяться. «Скажите, мадам, я могу вас взять за руку? Я не хочу держать за руку Анну, потому что она плохая и воровка, она ворует мои вещи». Что касается экскурсий, у парижских школьников огромный выбор: кинотеатры, выставки, разнообразные представления, театры, Городок науки и промышленности, Музей для детей, Музей естественной истории, Дворец открытий (который в момент написания нашей книги собирались закрыть). На дворе июнь, то есть самое благоприятное время для прогулок на открытом воздухе. Некоторые родители предпочитают отвезти своих детей в парк Тойри посмотреть на львов, другие – в тематический парк «Франция в миниатюре», чтобы полюбоваться на Триумфальную арку. Мы же решили прокатить наших малышей по каналу Сен-Мартен на теплоходе, от Бастилии до бассейна Ля Вилетт. Рекламный проспект обещает, что во время прогулки мы познакомимся с историей парижских кварталов и что экскурсия продлится два с половиной часа. Мы отметили про себя, что они могли бы предусмотреть и развлечения для детей.

Поездка на метро прошла хорошо. Все умилялись, глядя на детишек, которые, как редкую драгоценность, сжимали в кулачках билеты от страха, что могут их потерять, и восторгались их наивностью и свежестью. Через полчаса мы уже на борту теплохода. Бросив беглый взгляд на пассажиров, мы поняли, что детей, кроме наших, здесь больше нет, и в основном – одни туристы, то есть взрослые люди (объясняем тем, кто сам об этом не догадался). И тут только мы действительно осознали, что поездка продлится два с половиной часа и что дети не имеют права вставать со своих мест и, тем более, бегать. Сначала все шло как по маслу: ребятишек увлекала новизна впечатлений – некоторые вообще впервые оказались на теплоходе. Но после того как мы прошли первый двойной шлюз (а всего их четыре, и на проход по каждому из них требуется около двадцати минут), что вызвало неподдельный интерес детей, и помахали руками идущему навстречу теплоходу, наши малыши заскучали. «А когда мы будем есть?» «Я есть хочу!» «Я пить хочу!» «А когда мы приедем?» «Где мой завтрак?»

Когда наш гид закончила излагать исторические анекдоты, где главными персонажами были прокаженные, висельники, неделями (если не годами) болтавшиеся на виселицах, а также тысячи гильотинированных во время Революции, расстрелянные федералы и утопленники, и спросила слащавым голоском, кто из детей умеет играть в кошки-мышки, мы с облегчением перевели дух: «Наконец-то она снизошла до их уровня!» Но наша радость была недолгой. «Дети, что бывает, когда кошка поймает мышку?» Поднялось двадцать рук. «Она становится кошкой, мадам!» – «Неужели?! В мое время дети были не такими добрыми. Мышке просто объявляли поражение и ее удаляли из игры. А теперь поиграем. Когда я скажу “кошка”, вы все замолкаете, а я буду говорить в микрофон. Те, кто будут продолжать болтать, будут изгнаны. А когда я прекращу говорить в микрофон, это значит, что у вас перемена». У нее был такой устрашающий вид, у этой суперняни, что нам показалось, будто она действительно может собственноручно швырнуть за борт непокорных. Нам же наши дети казались самим совершенством, особенно, принимая во внимание ситуацию, в которой они оказались (чуть позже мы узнали, когда беседовали с персоналом теплохода, что существует укороченная версия, которая длится всего лишь час с четвертью, специально предназначенная для детей, но когда учительница заказывала экскурсию, никто не удосужился ее об этом предупредить). «Внимание, дети, “кошка”!» Между шлюзом Реколле и шлюзом Мор (что означает «шлюз мертвецов!») нам пришлось выслушать краткое содержание фильма «Северный отель» (это также название ресторана, мимо которого мы проплывали). «Замечательный фильм. История любви молодого человека и девушки, которые решили покончить жизнь самоубийством…» Нужно ли удивляться, что этой ночью детям будут сниться кошмары?

К счастью, никто не выразил раздражения, и даже нам это не показалось утомительным, когда по очереди мы отвели в туалет двадцать малышей (но мы бы не хотели быть на месте двух пожилых дам, которые оказались последними в очереди в это заведение). Когда мы спустились с трапа, наша гидесса сочла своим долгом произнести несколько теплых слов детям: «Спасибо, дети, и браво, сегодня вы хорошо поработали». Мы подумали, что такое никогда бы не произошло в Нью-Йорке.

Далее мы вспомнили, что в следующую субботу школьный праздник с играми и колбасками мергез. Во вторник спектакль в школе танцев, а в среду – концерт в музыкальной школе и вручение медалей победителям соревнования по дзюдо. Что и говорить! Июнь для родителей не будет похож на спокойную, медленно текущую реку.

«Мама, эта дама – полиция?»

Париж – зеленый город или нет? Цыпочки, которые выросли возле парка Монсури или в двух шагах от Булонского леса, утвердительно кивнут головой. Впрочем, мэрия города с полным основанием гордится титулом самой зеленой столицы Европы. И именно в парках и садах у маленьких парижан формируются самые приятные воспоминания, связанные с детством. И у каждого свои самые любимые уголки. Извилистые, карабкающиеся вверх романтические тропинки и дорожки, идущие вдоль озера в парке Бютт-Шомон; ностальгическая поэзия деревянных лошадок и театра Гиньоль в Люксембургском саду (к сожалению, игровые площадки стали платными). Очарование Сада растений, находящегося под эгидой Национального музея естественной истории, с непременными зверинцем и лабиринтом; спокойная строгость парка Берси с его виноградником и огородом; футуристическая атмосфера парка Андре Ситроэна, где с наступлением первых теплых дней можно вдоволь поплескаться в его водоемах; современная эклектика парка Ля Виллетт с его огромными лужайками, пересекаемыми каналом, ансамблями ударников и кинотеатром под открытым небом; насыщенная историей элегантность сада Тюильри, самого старого в Париже, где дети превращаются в скалолазов, взбираясь на статуи Родена; современный дизайн парка Бельвиль.

А есть еще и скверы. Сколько же в Париже скверов, с музыкальными киосками, скамьями, ждущими в тени платанов и каштанов влюбленных! Почти столько же, сколько и охранников, неожиданно появляющихся на вашем пути со свистками в углу рта, чтобы прогнать людей с лужаек, и своим видом напоминающих стражей порядка 50-х годов. Зеленые парижские пространства – великолепны, с красивыми цветочными клумбами, могучими (иногда столетними) деревьями. Но в течение долгого времени они являются лишь удовольствием для глаз. Вы можете любоваться ими сколько угодно, но не дай вам Бог ступить ногой на газон, на котором нельзя ни полежать, растянувшись во весь рост, ни почитать, сидя на траве. А места, отведенные для игр, вообще внушают жалость. К нашему великому удивлению, за последние несколько лет все изменилось в лучшую сторону. Детей больше не воспринимают как губителей природы, потенциальных истребителей зеленых насаждений, деревьев, цветов и пожилых дам. Но Париж остается Парижем. И когда я привела в первый раз детей в один городской сквер (они выросли на нью-йоркских игровых площадках и привыкли к ним), их поджидал неприятный сюрприз в виде охранницы, представлявшей собой нечто среднее между драгуном и дебелой матроной, появлением которой они были отчасти травмированы. «Мама, эта дама – полиция?» – спросил меня мой сын, которому в то время было четыре года. У внушительных размеров дамы, которая внезапно появилась из зарослей кустарников, в одной руке была палка, которую она только что подобрала на лужайке, а другой она инквизиторским жестом указывала на стайку мальчишек, случайно отправивших футбольный мяч в цветочную клумбу. Мяч она впоследствии конфисковала, поскольку он тяжелый. «Сквер предназначается для всех, а своим мячом вы можете кого-нибудь ушибить!»

И это правда, что на протяжении поколений люди мирно сосуществуют с голубями и воронами из ближайшего «районного сада», куда приходят пожилые дамы, чтобы как-то разбавить одиночество своих квартир, няни с целой армадой колясок, малыши, бесконечно затевающие драки, ворчащие матери, потому что их дочери испачкали свои замечательные наряды и туфельки в песке, отцы, играющие в кошки-мышки, студенты, в последний раз проверяющие перед экзаменом свои знания, иногда – с ноутбуком под мышкой, после того как стало возможным подключиться к беспроводному Интернету благодаря wi-fi, установленному во многих парках и скверах. Все это представляет собой удивительное смешение поколений. И в любом случае наши дети стали гораздо смелее, и вряд ли они будут оглядываться по сторонам, в страхе предвкушая появление охранников на дорожках парков.

Карманная версия женщины-вамп

Она часами может бродить среди витрин и стендов отдела косметики и парфюмерии в Bon Marché, иногда останавливаясь, чтобы понюхать последние духи Dior, задерживается возле стенда Bobbi Brown, где просит продавщицу показать ей всю палитру блеска для губ этой марки, чем приводит ее в замешательство. Платье из ткани Liberty обхватывает ее тонкую талию, на плече висит огромная сумка из лакированной ярко-желтой кожи. Она могла бы быть и вами, и мной, за исключением того, что ей всего лишь одиннадцать лет, она перешла в шестой класс, и у нее еще не было месячных. Она регулярно ходит на шопинг со своей матерью, клоном которой является, и их часто можно встретить в отделах больших парижских магазинов, где представлены вещи молодых дизайнеров. Модельеры делают невозможное, чтобы удовлетворить их запросы. Judith Lacroix, Antik Batik, Bash, Isabel Marant, которая, как и многие дизайнеры, уступила искушению создавать одежду для детей с тех пор, как у нее по явился ребенок, и разумеется, признанные корифеи: Dior, Kenzo, Berberry, Rykiel, разработавшая линейки одежды для девочек препубертатного возраста – от четырех до двенадцати лет – с выраженными бедрами и подчеркнутым бюстом. Вы себе не представляете, какой это труд – соорудить глубокое декольте на абсолютно плоской груди. Как-то раз во время кастинга моделей «мать и дочь», проводимого торговой маркой Comptoir des cotonniers, мы разговорились с мамами, которые рассказали нам, что не собираются тратить целые состояния на то, чтобы одеть своих дочерей, и также не имеют никакого желания вступать с ними в переговоры: «Когда им хочется купить какую-нибудь безвкусицу, я им категорически говорю “нет” и жду, когда это все закончится». Но сюда мы пришли за советом, поскольку никак не можем их отучить от футболок серии «Принцесса» со стразами (включая и футболки марки Hello Kitty).

Тренчкоты от Burberry для восьмилетних, платья для коктейлей от Derhy для шестилетних – все это, разумеется, не может не вызвать недоумения. Мини-мисс и их мамы решили, что с детством пора заканчивать, включая куртки с капюшонами зимой и брюки, которые перешили, поскольку они достались от старшего брата. И у этих малышек, которые еще не скоро станут девушками, с ранних лет формируется фэшн-инстинкт. В семь лет они хотят походить на настоящих дам, интересуются модными тенденциями, и у них есть собственный модный магазин, который называется Milk – леденящее душу воплощение в миниатюре моды для взрослых, с повторением, как под копирку, известных трендов. Глянцевый журнал на все лады расхваливает недавно открывшийся винтажный магазин детской одежды с его коллекциями кашемировых свитеров и туфель на каблуках тридцать второго размера. Все, разумеется, на пике моды, все должно поражать воображение родителей, и это главный критерий, поскольку те из них, кто придают большое значение внешнему виду их ребенка, давным-давно объявили войну платьицам и юбочкам из нашего детства. И это настолько необычно, что чувствуешь некоторую растерянность, особенно когда вспоминаешь, что Лолите было уже двенадцать лет.

Назад в прошлое

Парижанке, не испытывающей внутренних противоречий, не требуется предпринимать никаких усилий, чтобы оградить свое жизненное пространство, поскольку она любит погружаться в себя, уносясь в своих воспоминаниях в детство. И не только в период беременности. Ведь это именно для нее устроили празднование сорокалетнего юбилея появления во французских кондитерских «Медвежонка с алтеем», выпустив ограниченную партию этих пирожных в эксклюзивной продаже в бутике Chez Colette, хотя ее дети считают, что они очень жирные и до тошноты приторные, предпочитая «Медвежонку» земляничные конфеты «Тагада» или карамельные палочки «Карамбар». И вряд ли она будет беспокоиться по поводу лишних килограммов на ее бедрах, когда оближет нож, испачканный «Нутеллой», накрывая стол к завтраку. Она ведет серьезные дебаты со своим сыном, пытаясь его убедить, что персонажи передачи «Остров детей», оранжевый динозавр Казимир и его кузен – зеленый динозавр – Ипполит лучше, чем Dragon Ball Z, герой всем известной манги: ведь он даже не знает, как приготовить глуби-буглу, любимое лакомство Казимира.

У нее дрожит от радости голос, когда она обнаруживает в чуланах и на чердаках оригинальные издания «Мартины»^[114] и книги о Фантометте^[115] (даже если каждая эпоха, по мнению главы семейства или старшего сына, должна иметь своих политкорректных авторов, и в ее привязанности к книгам детства они усматривают зачатки неопетенизма, имея в виду маршала Петена, главу коллаборационистского правительства Виши во время Второй мировой войны). Она до сих пор не может простить свою мать за то, что та отдала собрание сентиментальных романов серии «Розовая и зеленая библиотека», и втайне от своей дочери ворует ее книжки серии «Я люблю читать», чтобы узнать, что же в конце концов стало с Том-Томом и Нана. Своим подружкам, любительницам готовить, она предлагает сборник кулинарных рецептов под названием «Кухня, культовые рецепты, исправленные и дополненные великими шеф-поварами», благодаря которым она доводит до совершенства свои эскалопы, рыбу в панировке и запеканку из сельдерея. Хотя все реже и реже в наши дни, потому что, к сожалению, у нее совсем нет времени.

Но даже и в этом случае она не упустит возможности почитать «Книгу старинных рецептов для тех, кто сохранил в душе детские воспоминания» или «Книгу старинных рецептов для гурманов, с ностальгией вспоминающих о прошлых временах» (одного и того же автора, который, по-видимому, открыл для себя золотую жилу), а также «Мои рецепты Арибо» или «Веселая корова, ее жизнь, ее рецепты» (она, наверное, не слышала о диете, называющейся South Beach Diet, и не знает, что плавленые сырки марки La Vache qui rit (что и означает «веселая корова») прекрасно утоляют голод и ими вполне можно перекусить). Цыпленок по-фермерски с кока-колой в ресторане Korova (бывший ресторан Жан-Люка Деларю на улице Марбёф), мороженое с земляничными конфетами Тагада от известного ресторатора Алена Дюкасса окончательно избавили ее от комплексов.

Она по-прежнему ест в обеденный перерыв равиоли или пюре с ветчиной в Réfectoire, столовой в XI округе для тех, кому за тридцать и кому не чужда ностальгия, но заходит сюда, скорее, ради тарелок и бокалов с символикой героев мультсериалов – капитана Фламинго и робота Голдорака (ради него, единственного, чьего появления на DVD она ждет с таким нетерпением, чтобы показать продолжение его приключений своим детям), а совсем не ради того, что лежит у нее на тарелке. И когда она стоит перед витриной любимого кафе, где она обычно заказывает шоколад, и видит, как во время вечеринки, организованной по случаю годовщины информационного сайта Rue89, оживленно беседуют Флоранс Обена^[116] и судья Хальфен (ставший знаменитым благодаря тому, что участвовал в одном коррупционном процессе), перед которыми на столе горкой лежат леденцы и земляничные конфеты Тагада, она говорит себе, что в этом мире она не одинока и что многие любят погружаться в прошлое.

И когда она вдруг затоскует по пирожным «мадлен», она ведет в воскресенье всю семью, под предлогом устроить общий завтрак, в замечательный чайный салон Hansel et Gretel на Бютт-о-Кай со старинной кухней или предлагает выпить по чашке горячего шоколада в другом не менее знаменитом чайном салоне Charlotte de l’Isle, расположенном на острове Сен-Луи, с кукольными представлениями по средам. И именно так она дает своему организму отдохнуть от пирожных «макарон», ароматизированных бальзамическим уксусом Modène двадцатипятилетней выдержки, от каштанов, от японского зеленого чая марки «Матча» или от чая с абрикосами и шафраном, что, по ее мнению, и должно составлять основу рациона здорового питания.

Дружелюбный мир детства

Игрушки

Если вам срочно потребуется купить бэтмобиль (автомобиль Бэтмена) или лазерный меч Дарка Вейдора, персонажа «Звездных войн», зайдите в такие магазины, как La Grande Récré, JouéClub или в отдел игрушек Bon Marché.

Либо загляните в ниже перечисленные магазины, где парижанки могут быть уверены в том, что найдут что-либо поинтереснее пресловутого мерчандайзинга.^[117]

Bilboquet

26, rue Henri-Monnier, IX

01–42–81–12–36

Le Dragon savant

36–42, rue de la Villette, XIX

01–42–45–75–30

Moi le héros

32, rue Montmartre, I

01–42–21–07–17

Les cousins d'Alice

36, rue Daguerre, XIV

01–43–20–24–86

Il était une fois

1, rue Cassette, VI

01–45–48–21–10

Цыплята развлекаются

Признаемся, мы виноваты. В противоположность тому, что мы думали перед возвращением в Париж, скверы и парки изменились в лучшую сторону в отношении оформления и организации мест для игр наших птенчиков (за исключением только парка Монсо).

Jardin de Belleville (Парк Бельвиль)

Угол улицы des Envièrges и улицы Piat, XX

Забудьте про пластиковые покрытия и синтетическую траву. После засилья абсолютной безопасности мы возвращаемся к потенциальному риску. Хижины, устроенные на возвышении, огромные тобогганы, структуры, по которым можно карабкаться вверх, площадки пересеченной местности, и все исключительно из бетона и дерева. Здесь поневоле вспоминается фильм «Война пуговиц»^[118] по одноименному роману Луи Перго. И только один панорамный вид, открывающийся со стороны улицы Пиа, возле одного из входов в парк, стоит того, чтобы приехать сюда. Вход бесплатный.

Parc Andre-Citroen (Парк Андре-Ситроен)

2, rue Cauchy, XV

Разбитый на месте бывших заводов Ситроен, этот футуристический парк, выходящий на берег Сены, абсолютно нетипичен. Песочницы, тарзанки, фонтаны и миниводопады, а еще воздушные шары, монгольфьеры, которые поднимут вас на высоту 150 м от земли (бесплатно для парижан до двенадцати лет, 10–12 евро для взрослых).

Parc de la Villette (Парк де ля Виллетт)

211, avenue Jean-Jaurès, XIX

Это самый большой парк в Париже и, наверное, наш любимый. Мальчишки всех цветов кожи также обожают этот парк, потому что здесь можно покачаться на тарзанках, поплескаться в надувных бассейнах, прокатиться по серпантину крутых тобогганов, устроить пикник на траве, погулять по тематическим садам, послушать ансамбль ударников, заглянуть на одну из площадок с аттракционами. И надеемся, вы разрешите детям поиграть в игру под названием «ловля уток». Вход на игровые площадки свободный.

Bois de Boulogne et jardin d‛Acclimatation (Булонский лес и Ботанический сад)

Предупреждаем: если вы начнете прогулку по парку с посещения «деревни аттракционов», вы потратите много денег (даже слишком много). Зайдите сначала на игровые площадки (бесплатные) с неглубокими бассейнами, батутами, кривыми зеркалами, посетите ферму, зоосад, пони-клуб, огород, театр Гиньоль… Стоимость входного билета для детей и взрослых – 2,70 евро (для детей до трех лет вход бесплатный).

Parc Floral (Парк цветов)

Эспланада Венсенского дворца, дорога к Пирамиде, Венсенский лес. Парк великолепен, благоухают цветы, можно устроить пикник в тени деревьев, а дети могут повозиться на одной из игровых площадок.

Вход свободный, кроме тех дней, когда в парке проводятся анимационные представления: в этом случае стоимость билета 5 евро, половинный тариф – 2,5 евро (для детей до семи лет вход свободный).

В Париже есть и еще много других парков и садов, посетив которые вы никогда не будете разочарованы: парк Бютт-Шомон, Сад растений, парк Берси и Люксембургский парк.

Несколько идей, как и чем можно занять ребенка в дождливые дни (что не редкость в Париже)

Множество музеев организуют курсы и занятия для детей: Музей детства, Лувр, зал театрализованных представлений для детей под названием Péniche Antipode Abricadabra, музей Пикассо, центр Помпиду, музей Декоративно-прикладного искусства, Национальный музей естественной истории, Дворец открытий, музей Карнавале и даже музей Романтической жизни (а не пора ли открывать курсы сексуального просвещения для детей в музее секса?), центр Kapla, где дети учатся сооружать из деревянных дощечек модели зданий и прочих сооружений, Дворец Токио, Детский городок в Ля-Виллетт…

Обо всем, что вас интересует, вы можете узнать на соответствующих сайтах Интернета.

Когда цыпочка получает удовольствие благодаря тому, что разбирается в хорошей кухне

Девушкам, придерживающимся в Париже диеты для похудания, нужно вручить медаль, например, медаль Мэгги Тетчер (железной цыпочки). Хотя цыпочкой в полном смысле этого слова ее не назовешь, и мы думаем, вы с нами согласитесь, но ведь нужно же как-то компенсировать дисциплину и железную волю, чтобы иметь силы отказаться от традиционного хрустящего багета, сальтисона из свиной головы, рагу из телятины под белым соусом, от сыра эпуасс и вина Saint-Joseph, от пирожных из слоеного теста и от миллиарда прочих вкусностей, которые дразнят ваши вкусовые и обонятельные рецепторы. И это можно понять: ведь когда возвращаешься во Францию после долгого отсутствия, даже от взгляда на полки с йогуртами в супермаркетах разыгрывается аппетит. И понятно также, что время от времени любая парижанка совершает сделки с совестью. И если вы все еще думаете, что любовь к хорошей кухне – это серьезный недостаток, то, что касается парижанок, они уже давным-давно отказались от иудейско-христианской морали в этой области. Хорошая кухня – это их небольшой грешок.

Сексуальные революции привели к тому, что они перестали появляться на кухнях, зато их дочери вернулись к плитам, не скрывая своей радости. Сегодня, чтобы быть совершенной женщиной, нужно, чтобы у вас была работа, приносящая хороший доход, ребенок на бедре сбоку, которого вы придерживаете модным шарфом, муж или друг (в качестве аксессуара) и последняя книга рецептов Триш Дезейн, чтобы вы могли принять друзей на своей кухне (а также знакомый остеопат, под руками которого будут трещать все ваши косточки в прямом и переносном смысле, когда у вас больше не будет сил быть идеальной женщиной). В глянцевых женских журналах даже появились термины «фудистка» и «жертва высокой кухни», по аналогии с «жертвой моды».

Но что бы там ни говорили, женщины больше не являются рабынями кухонных плит! И если они возле них появляются, то только потому, что это нравится их друзьям (которые за это их высоко ценят), и еще потому, что, с тех пор как кухни стали гостиными или наоборот – гостиные стали кухнями, им больше не нужно удаляться вглубь квартиры, чтобы проверить, не подгорела ли рыба в духовке. И мы знаем немало цыпочек, готовых всю субботу или свободный от работы день (в рамках сокращенной рабочей недели) провести у плиты. И они в этом случае готовят не какую-то примитивную стряпню, для них приглашение попробовать приготовленное ими блюдо – это всегда момент общения, разделение удовольствия от совместного застолья, выражение их кулинарных способностей, короче говоря – признание в любви своим друзьям (а также лучший стимулятор их эго).

Мы вряд ли забудем, какой «розовый с черным» стол приготовила Анна в честь своей подруги, проездом оказавшейся в Париже (хотя она работает полную рабочую неделю и даже, сверх того, одна воспитывает двух сыновей). Почему розовый и черный? Потому что это так эротично, а «красный или оранжевый в сочетании с зеленым – это, видишь ли, так обыденно». Импровизации, которые мы себе позволяем на кухне, дают нам пожизненную гарантию избавления от комплексов: розовый редис с солью, черной Гавайской и розовой Гималайской (все так просто!), салат с черной чечевицей и копченой пикшей, салат из помело с крабами и креветками, салат из каракатицы, высокие прозрачные креманки с супами-пюре из свеклы и моркови или цветной капусты и с серыми лисичками,^[119] выложенными слоями (серые лисички, для тех, кому это неизвестно, помимо вкуса, разумеется, кладут, чтобы оттенить черным цветом белизну капусты), шашлыки из цыпленка-тандоори (в этом случае цвет получается оранжевым с оттенком розового), поднос с сырами, в основном из козьего молока, сероватый савойский сыр, а на десерт – отварной в ароматизированном розовой эссенцией молоке рис с засахаренными розовыми лепестками, суп из земляники с бальзамическим уксусом, торт пралине, шашлыки из личи и конфет Тагада, рулеты с лакрицей и лакричные палочки. Теперь, надеемся, вы пригласите ваших друзей на ужин?

Хорошая кухня становится едва ли не манией среди многих цыпочек, и если они не готовят и не едят, то говорят о еде, иногда сочетая три дела вместе.

Соберите за одним столом Себстьяна Деморана, настоящего гурмана, хотя он и не является цыпочкой, но вполне мог бы ею быть (см. стр. 242 этой книги), и его подружек Клотильду Дюссолье и Софи Бриссо,^[120] знающих толк в хорошей кухне и находящихся в поисках новых интересных вкусовых ощущений, и послушайте, о чем они говорят: «Как ты думаешь, в равиоли лук следует порубить или порезать тонкими кольцами?» – «Порезать». – «А мне кажется, можно даже натереть на терке, текстура будет интереснее, разве нет?» «А я поддерживаю Жан-Пьера Пулена^[121] и тоже думаю, что в школе нужно вводить курс домашней экономии как для мальчиков, так и для девочек». «Как, телячья грудинка не подходит для барбекю? Не поверю, если ты мне скажешь, что никогда не жарила на гриле телячью грудинку!» – «Нет, я ее тушу на медленном огне». – «Девушки, да вы же все помешались на еде!»

Разумеется, не все наши подружки являются великими поварихами, достойными звания «кордон блё». «Поставить свечи на стол – это тот максимум, на который я способна как хозяйка дома», – любит повторять Мелани. Но в этом случае у них хватает ума жить с мужчиной, который умеет хорошо готовить. В крайнем случае, существуют замороженные полуфабрикаты марки Picard, хотя их блюда вас могут разочаровать, и вы в этом скоро убедитесь. Нам вспоминается одна леденящая душу эсэмэска, посланная хозяйкой дома своим друзьям на следующий день после ужина, во время которого она угощала своих гостей пережаренной говядиной, рататуем из сырых овощей фирмы Picard и подгоревшим шоколадным тортом все того же Picard: «Сожалею, что вчера вечером я вас так плохо приняла».

Если их мать (или отец) не передали им ген умения готовить и у них нет возможности нанять филиппинскую или тайскую кухарку, многие без колебания принимают решение, чтобы достойно жить в стране, президент которой обратился в ЮНЕСКО с запросом считать высокую французскую кухню мировым достоянием, записаться на кулинарные курсы. И стоит только зайти в Интернет и набрать «кулинарные курсы в Париже», чтобы понять, что предложение даже опережает спрос. Все великие повара включились в процесс преподавания, что дает возможность девушкам вести кулинарные сражения и соревнования, организуя застолья для друзей.

Доставить себе удовольствие подарить радость другим: ведь всем известно, что от хорошей еды до эротики – один только шаг. И по выходным цыпочки отправляются флиртовать на рынки. На открытые рынки, существующие в Париже в великом множестве, или на торговые пешеходные улицы, такие типичные для столицы: Монторгёй, Леви, Понселе, где они напропалую кокетничают со своими постоянными продавцами сыра, птицы, субпродуктов…

Они флиртуют со своими мясниками (которые, предлагая телячий рулет или колбаски Морто, расхваливают их на все лады и говорят, что они «не такие жирные, как я!»), с их зеленщиком, продавцом рыбы… Воздушный поцелуй в одном месте, комплимент в другом – все это является частью их жизни, их игры. Они флиртуют с официантом в баре, куда они заходят выпить чашечку кофе, читая JDD (то есть Воскресный еженедельник) или заказав себе дюжину устриц с бокалом белого вина.

Это их своего рода наркотик, здесь, среди сосисок, колбас, свиной печени, телятины, кровяной колбасы, телячьих голов, говяжьих языков, горой наваленной форели и окуней, аккуратно разложенных на прилавках, среди сардин, вяленой трески, оливок, пряностей, сыров мароль, кулумье или комте, они себя чувствуют, как рыба в воде… Чтобы любить рынки, нужно любить запахи, смешение продуктов и их ароматов, нужно любить людей. Здесь можно встретить маленьких старушек с морщинистыми, как печеные яблоки, лицами, протягивающих кошельки, чтобы продавцы сами отсчитали деньги, потому что они ничего не видят, африканских и арабских мамаш, приходящих к закрытию, чтобы воспользоваться скидками, перспективную молодежь, стоящую в очереди к торговцу биопродуктами, продавцов, продающих «все по 1 евро».

У рынков женское лицо и весьма свободные нравы, как принято здесь говорить. Когда Каролина, торгующая овощами, такая же дородная, как и говорливая, спросила нас впервые: «Я вам уши обрежу?», мы застыли на секунду в недоумении, прежде чем поняли, что она имела в виду ботву моркови. Для всех тех, кто с сожалением отмечают, что живут в выхолощенном и безликом обществе, рынки являются последними бастионами политической некорректности. Вот какой разговор между краснолицей продавщицей жареных кур и мяса и покупателем-африканцем мы однажды услышали: «Здравствуйте, мадам, мне бы, пожалуйста, жареную курочку». – «Разумеется, месье, вам поджаристую? Такую же темнокожую, как и вы?»

Цыпочке свойственно коллекционировать кулинарные книги. И в этой связи стоит только окинуть взглядом прилавки книжных магазинов, чтобы понять, сколько новых изданий появилось за последние годы. «Верхом снобизма в наши дни является выставление напоказ на кухне коллекции книг с кулинарными рецептами, даже если ее обладательница не прикасается к кастрюлькам», – говорит Джессика, которая одно время работала в службе консьержей To Do Today и занималась поставкой продуктов на дом парижанам, имеющим возможность оплачивать подобные услуги, закупавшая для них в Bon Marché концентрат апельсинного сока Prestige в пакетиках (в саше) по 7 евро за килограмм (в конце концов, она ушла оттуда, потому что от перетаскиваемых тяжестей у нее заболели руки, и, кроме того, ей надоели бесконечные стрессы).

На книжных полках парижанок рядом с последними кулинарными книгами, вышедшими в издательстве Marabout, всегда стоят пережитки прошлого, доставшиеся от родителей, потрепанные сборники кулинарных рецептов Жинетт Матио или Франсуазы Бернар. Начиная с 1932 г. библия семейной кухни, книга «Я умею готовить» Жинетт Матио, была продана по всему миру в количестве более 6 миллионов экземпляров. Из последнего издания, пятьдесят третьего по счету, были наконец-то изъяты рецепты приготовления сотэ из морской свинки, бычьих хвостов, свиных ушей, петушиных гребешков и языка, нашпигованного салом в оболочке из говяжьих кишок.

Но с тех пор как Жинетт и Франсуаза написали свои книги, ветер перемен подул над французской гастрономией, у которой и в этом случае женское лицо. Когда цыпочки приходят в ресторан (а они обожают рестораны), им приятно видеть, как Элен Дарроз, Флора Микула, Руги Диа, Одиль Гюайде, Жислен Арабьян суетятся вокруг плит в окружении кухонной утвари. «В Париже рестораны встречаются через каждые пятьдесят метров, поэтому приходится быть изобретательной, чтобы отличаться от других, кроме того, атмосфера ресторана и качество обслуживания в наше время приобретают все большее значение, – объясняет Флора Микула, которая вложила душу в декор своего ресторана Les Saveurs de Flora, чтобы не быть похожей на своих соседей из VIII округа. – Недостаточно иметь благоприятные отзывы и статьи в прессе, нужно многое уметь и знать, чтобы добиться известности. Парижанки умеют готовить, и их не заставишь глотать все, что угодно».

Разумеется, и в наши дни на ресторанных кухнях больше мужчин, чем женщин, но парижанки им это прощают, сотворив из Уильяма Лёдейя, Питера Нильссона и Инаки Эзпитарта^[122] кумиров, если не идолов.

Солидарность кабачка или гражданин огурец?

«Я вам приготовлю свекольное пюре, а потом вы мне скажете свое мнение!» В том, что касается свеклы и блюд из нее, начиная с гаспачо и салатов из натертой сырой свеклы или из свеклы, запеченной в духовке, и кончая вегетарианским супом-пюре, парижанки не знают себе равных, став непревзойденными мастерицами в искусстве приготовления разных видов свеклы: круглой, продолговатой, египетской, красной с белыми концентрическими кругами по мякоти, которую они называют «киоггия». Если бы, когда они были детьми, им бы сказали, что они полюбят пирог с начинкой из листовой свеклы или запеканку из сельдерея… Но, как оказалось, они полюбили овощи, принимая во внимание количество лиц, вступающих в Amap (Ассоциация оказания помощи индивидуальным крестьянским хозяйствам) или заказывающих овощи и фрукты через ближайшую распределительную сеть «биокорзина».

А если бы вы побывали на их ужинах и увидели, в каких количествах они потребляют топинамбур, пастернак или брюкву, которые до недавнего времени они относили к разряду неудобоваримых, и вспоминают, как матери заставляли в детстве их есть, говоря, что бабушки с дедушками только ими и питались во время войны…

И нельзя сказать, что все эти люди только тем и занимаются, что думают об экологии. Скорее, это обычные парижане, много работающие, устающие, ежедневно попадающие в стрессовые ситуации, осознавшие необходимость заботиться, в частности, о себе и о планете в целом, потребляющие сезонные фрукты и овощи, хотя и не всегда биологически безупречные, но выращенные поблизости и с использованием рациональных способов ведения сельского хозяйства. Однако их мотивации быстро сами себя исчерпывают. «Мы прекратили членство в Amap. Видишь ли, это такое неудобство, особенно когда работаешь, каждую неделю по вторникам между 12 и 18 часами отправляться за продуктами». Некоторые заказывают доставку фруктов и овощей на дом (что само по себе не слишком практично). А Реми и Мелани, например, нашли свой выход из положения: их няня отправляется за набором фруктов и овощей (каких именно – это всегда сюрприз) к шести часам вечера в местное отделение Amap, которое называется «Солидарный кабачок» (мы ничего не перепутали, оно действительно так называется) и которое расположено поблизости от их дома. Но, тем не менее… «Солидарный кабачок!» Как бы не так! «Кабачок-фальсификатор, скорее, – шутит Реми. – Если бы ты знала, сколько камней я нахожу в корзине, почти столько же, сколько и моркови. И потом сама мысль, что мне еженедельно навязывают рацион, для меня нестерпима». Реми решил одновременно отказаться и от услуг Шарли, квартального мясника, расхваливавшего живущим по соседству старушкам качество английского мяса («это же загляденье, а не говядина, и стоит дешевле!») на следующий день после снятия эмбарго.

У любой цыпочки, исповедующей принципы партии зеленых, есть свои любимые места, где она закупает продукты. Если дороговизна жизни не относится к числу проблем, которые ей приходится решать, она покупает биопродукты в Батиньоле, на площади Бранкюзи и бульваре Распай (самый старый в Париже рынок биопродуктов и самый, естественно, дорогой). Она, как никто другой, разбирается в сортах муки (Т80, Т130 или Т150), когда она заходит в бакалейные отделы магазинов сети Naturalia. Когда у нее есть время, она даже может отправиться в Нёйи, Булонь, Монтрёй или Иври, чтобы наполнить свою сумку на колесиках продуктами в магазине Nouveaux Robinson, кооперативе, торгующем биологически чистыми продуктами, которому отдают предпочтение парижане, пьющие соевое молоко и заменившие стиральные порошки мыльными орехами.^[123]

И именно в Монтрёйе, в кооперативе биопродуктов, впервые открывшем свои двери пятнадцать лет тому назад, наша подруга Софи решила приобщить нас к потреблению экологически чистой пищи. Автор небольших новелл и театральных постановок, Софи живет со своей десятилетней дочерью и по возможности старается покупать биопродукты. «Идея питаться полезной и здоровой пищей посетила меня, когда я еще была студенткой, но в те времена все стоило очень дорого. Сегодня цены постепенно становятся все более доступными. Здесь, например, используется система скидок на корзину продуктов». Может быть, скидки и действительно работают, но мы видели камамбер за 5,45 евро и одноразовые пеленки для детей за 15 евро упаковка из тридцати штук. С нашей точки зрения, дешевизной это не назовешь!

Единственная проблема, когда переступаешь порог подобных магазинов – ощущение вины за то, что в течение стольких лет травила семью. Так и представляешь себе, как парабены (консерванты, использующиеся в косметике и средствах по уходу за кожей) и пестициды бегут вместе с кровью по нашим венам и забивают поры кожи. И тогда в порыве воодушевления вы набрасываетесь на зубную пасту с глиной (нужно сказать, что даже мятный или ананасовый вкус обычных зубных паст вам покажется неприятным). Полная ревизия всех домашних запасов! И участь зубной пасты постигла также и проростки брокколи и кабачка, благополучно сопревшие и закончившие свои дни в отделении для овощей в холодильнике.

В тот день, когда мы пришли в Nouveaux Robinson вместе с Софи, мы встретили там Юбера, высокого привлекательного мужчину, хорошо и стильно одетого, который пришел пополнить запасы березового сока, видимо, для основательной очистки организма. Должны признаться, что наши мотивации были разбиты в пух и прах, когда мы слушали Софи и Юбера, предложивших нам пойти выпить кофе, чтобы обсудить достоинства и недостатки чистки с помощью сока алое вера, березового сока и эссенциальных масел моркови. Их разговоры пробудили в нас обратное желание – мы были готовы буквально наброситься на жирные стейки с жареной картошкой (без каких-либо следов углекислого газа, вызванного парниковым эффектом), которые за обе щеки уплетали наши соседки по столу. Конечно, мы должны разнообразить наш рацион, включая в него биопродукты, мы должны мыться мылом Alep и увлажнять кожу при помощи натуральных кремов марки Dr Hauschka, но, что касается чистки, нам кажется, наша очередь еще не наступила.

И не совсем понятно, зачем менеджеры пополняют биопродуктами соответствующие отделы в магазинах таких крупных торговых сетей, как Monoprix и Attac, зачем возводят Ecozac в Рунжисе (XIII округ) и зачем открыли первые экологические ясли в марте 2007-го в XIX округе, и нужно ли кому-нибудь, чтобы в школьных столовых раз в неделю учащимся предлагали биологические обеды. И напрасно рокеры поют песню «Мои предки питались биологически правильной пищей»,^[124] рефлексы парижанки в том, что касается окружающей среды, все еще остаются на том же уровне, что и во времена их детства… В Париже придерживаются, скорее, гламурной версии экологической стабильности, пропагандируемой партией зеленых. Известные представители шоу-бизнеса в кроссовках марки Veja (предлагающей покупателям обувь исключительно из натуральной кожи), все как один, на страницах глянцевых журналов заявляют о своих стремлениях спасти окружающий мир, жертвы моды носят футболки с принтом «God Save the Green», купленные в бутике Chez Colette, в Интернете чуть ли не каждый день появляются новые этические блоги, а маркетинговые инициативы типа: «я чувствую, что помогаю планете, подвергая мои старые футболки повторному использованию», буквально преследуют вас. «Раньше, если вы не скрывали своего интереса к проблемам экологии, вы выглядели смешно, – говорит Софи. – Сегодня же это достойно всяческого уважения. Хотя, кажется, что это всего лишь модное веяние. Но как бы там ни было, мировоззрение людей меняется в лучшую сторону».

Экологически корректная цыпочка пьет смуси^[125] под названием Innocent, купленные в отделе продажи на вынос, биологически чистые и натуральные вина, от которых точно так же болит голова (хотя в этом случае она не испытывает чувства вины). У нее любимые биологические столовые, которые она регулярно посещает: La Ferme и Bioboa возле Опера, где она наскоро обедает среди недели, и Rose Bakery, где она завтракает по воскресеньям со своими друзьями, представителями богемной буржуазии из квартала SoPI,^[126] а также бар Bob’s Juice Bar, где она съедает тарелку супа и пьет сок, приготовленный самим Бобом, разумеется, ньюйоркцем. Она больше не заказывает красного тунца или свежую треску в ресторанах и покупает в рыбных лавках серебристую сайду, а хлеб – в биобулочных вроде Moisan.

Когда она заходит на сайт ratp.fr, она не может удержаться, чтобы не сравнить количество выброса углекислого газа, если ехать на машине по своему обычному маршруту или на общественном транспорте, и с гордостью констатирует, что делает планете небольшой подарок, не отравив ее атмосферу на 64 грамма диоксида углерода, потому что она доехала на метро от станции «Порт де Пантен» до станции «Сантьен». Она закрывает кран, когда чистит зубы и, вероятно, является последней из европеек, кто принимает ванны, хотя в целях экономии пресной воды она бы могла пользоваться биде для ежедневных омовений.

Рыбная кулинария

В пятницу я занималась тем, что делала эпиляцию скумбрии. Да, уверяю вас, скумбрии, съедобной и вкусной рыбе. Конечно, это было не бразильское бикини, которое, кстати говоря, умеют делать только во Франции. И я должна вам сказать, что испытывала некоторое удовольствие, объявив войну «рыбной волосатости», вытаскивая одну за одной кости из ее плоти при помощи поварского пинцета, специально предназначенного для этих целей, о существовании которого я даже не подозревала до этой пятницы. И в этот же день я научилась наводить красоту на налима, а проще говоря, я научилась его разделывать. И научила меня этому Мари Шеморен, признанный мастер кулинарных дел, автор книг, художник, достигшая небывалых высот в кулинарии. Этноархеолог, круто изменившая свою жизнь и ставшая шеф-поваром. Неординарная личность, бурлящая новыми идеями, такими же оригинальными, как и приготовленные ею блюда. Изъездив весь мир вдоль и поперек, побывав, в частности, в Колумбии, Мари полюбила рыбную кухню. Ее кулинарная страсть – это мир моря. Рыба, ракообразные, моллюски. И в качестве повара, работающего по вызову и организующего частные ужины и праздничные семейные застолья, а также в качестве ведущей кулинарных курсов, она прививает свою любовь всем, кого встречает на своем пути.

В последнюю пятницу она открывала гастрономические курсы. Но не самые обычные, каких много в Париже, а, скорее, это было приглашение в кулинарное путешествие. Занятия начинались в половине десятого утра с маленькой чашечки кофе эспрессо у Патриса, владельца Litaliano, итальянской бакалеи, расположенной прямо над помещением, где она проводит свои занятия, у которого она также покупает пармезан и рис карнароли, один из лучших сортов риса для ризотто. Потом она нас повела по своему кварталу за покупками. Обычно она закупает продукты на рынке Попенкур, расположенном на бульваре Ришар-Ленуар в XI округе. Зеленщик, у которого она купила болотную мяту, поцеловал ей руку, продавцы овощей, выращивающие в Сен-е-Марн замечательную клубнику, также оказали ей знаки внимания и шутили с ней. Но целью нашего путешествия было посещение Лоренцо, торговца рыбой. Благодаря Мари я наконец смогла удовлетворить свое самое большое желание, имеющее отношение к морским пучинам – познакомиться с Лоренцо, человеком, о котором мне рассказывали многие парижанки и которого некоторые считают дурно воспитанным тираном, хотя качество его продукции таково, что прощаешь ему отношение к себе, как к несвежей рыбе. Но с нами Лоренцо был сама любезность, и, превратившись в шоумена, он отпускал гривуазные шуточки и принимал томный вид, стоя между одной из цыпочек и цельной рыбиной семги.

Через полтора часа мы вернулись к Мари на улицу Фоли-Мерикур, зайдя на минутку в Izba, русскую бакалею, где она купила копченую скумбрию и черный хлеб. В прихожей и в гостиной у Мари висят множество фартуков самых разных фасонов и расцветок, при выборе которых руководствуются собственным настроением. Какой же надеть: как у горничных, с расцветкой из полевых цветов, полосатый или романтичный с кружевами? Я выбрала версию садо-мазо – черный с розовым, тем более что мне предстояло произвести эпиляцию у скумбрии.

Занятия, гвоздем программы которых являются продукты рыболовства и пряности, длятся два с половиной часа. Следует сказать, что второй страстью Мари являются пряности, ароматы которых она постоянно вдыхает. (Она их закупает в бакалее Goumanyat, а неповторимая смесь пряностей «Афродита» оказалась для меня открытием.) В этот день в меню были следующие блюда: ризотто с грибами шиитаки, тартар из свежей и копченой скумбрии с водорослями под названием «морской салат» (или «ульва») с кольраби, карпаччо из налима с имбирем и соевым соусом, жаренный на углях налим, налим в папильотках. Как видите, туристов это вряд ли заинтересует.

Мари учит нас импровизировать, не быть догматичными, не следовать буквально рецепту, доверять своим инстинктам, быть креативной. И, как любая уважающая себя француженка, она умеет сочетать приятное с полезным. «Мне так хочется, чтобы все было красиво, еще до начала приготовления блюда. Эстетика – это главное». Надин, сомелье в ресторане Nouveau Nez, принесла аперитив, не фильтрованное, слегка пенящееся серое^[127] вино Ardèche. И несмотря на то что одежда вина^[128] без блеска и не радовала глаз, оно произвело на нас впечатление. Все сели за стол. К сожалению, мне пришлось уйти до подачи десерта, но до ухода я все-таки стащила одну клубничку из той, что мы купили на рынке. Бывают дни, когда я говорю себе, что мое возвращение во Францию стоило затраченных усилий.

Спорт до изнеможения – это не для цыпочек

Я потрясена тем, что со мной произошло. Мой жир также пережил потрясение. Я на себе решила опробовать тренажер Power Plate. Меня в этом убедила подруга, как заведенная повторявшая: «Клянусь тебе, это работает!» Итак, я решила попробовать. Сначала к тренажеру я не испытывала никакого доверия. Но так как вокруг меня все говорили, до какой степени я ошибаюсь (и не только мои подруги, но и один известный хирург, практикующий в Париже, имя которого я не буду сообщать во избежание осложнений в его жизни, а также, чтобы не попасть в неловкое положение, признавшись ему, что уже беседовала о Power Plate с доктором Б.).

Я встала на тренажер, и Седрик, высокий молодой, стройный, симпатичный и все такое прочее, нажал на кнопку. Вибромассажер заработал, проходя, как молотом, по моему телу с головы до ног. И как только все это началось, мой коуч (то есть тренер) попросил меня проделать несколько упражнений, которые бы довели меня до полного изнеможения, даже если бы я не стояла на вибрирующей платформе. Но если упражнения в состоянии тряски служат дополнительной стимуляцией для парижанок, почему бы и не проделать их. Удивительный аппарат, этот Power Plate, совсем не пользующийся популярностью в Нью-Йорке, потому что является антитезой главному нью-йоркском постулату: «No Pain, No Gain», который надо понимать так, что без усилий ничего не добьешься. Power Plate – это как раз нечто совершенно противоположное их философии, когда, не выкладываясь по полной, достигаешь нужных тебе результатов. Молот-мучитель заставляет работать все ваши мышцы, и вы при этом не падаете с ног от усталости. И это кредо всех фитнес-центров в Париже. Да, разумеется, мы понимаем, что спорт – это хорошо, а курение – плохо, что от сахара толстеешь, но применяя все это на практике, не следует ничего преувеличивать и доходить до фанатизма.

Существует три категории парижанок, занимающихся спортом. И мы исключаем, разумеется, тех, кто вообще ничего не делает (или почти ничего не делает), это категория для нас вообще не представляет никакого интереса. Хотя мы могли бы привести на страницах нашей книги удручающие примеры: Сесиль, тридцать три года, около четырех раз в неделю отправляющаяся развлечься в ночные клубы, поглощающая шампанское, выкуривающая пачками Marlboro и считающая, что танцы до пяти часов утра на шпильках – это и есть гимнастика. Или, например, двадцатидевятилетняя Каролина, которой подарили iPod и кроссовки, чтобы она могла бегать по утрам, но у нее «хроническое отвращение к спорту и непреодолимая несовместимость с джоггингом» (то есть с бегом трусцой), и которая, рассказывая после первого занятия йогой, что «это был полный восторг», так и не появилась на втором, потому что, «понимаешь, столько ограничений, принуждений». Или Дедди, которой тоже двадцать девять лет и которой случалось пропускать занятия из-за шопинга, хотя она не видит в этом ничего страшного, потому что проходит пешком вдоль длинной улицы Комартен. И к ним можно отнести всех женщин, с маникюром, ухоженных, идеально причесанных, которых можно встретить в шикарном спортивном клубе Paris Golf & Country Club de Rueil-Malmaison, «курортницы», как их иронично называет одна наша подруга, каждое воскресенье встречающаяся с этими адептами «электродного спорта», потому что, судя по их девственно чистым костюмам, они вряд ли когда-нибудь серьезно тренировались.

Итак, три категории. Во-первых, парижанки, которым привили нью-йоркский ген. Они действительно любят спорт, тренируются, испытывая при этом наслаждение и не имея никаких задних мыслей, по нескольку раз в неделю. Эмма, занимающая высокий пост высокомерная молодая женщина, не может ни дня прожить без своего джоггинга, бегая по аллеям Люксембургского сада.

Впрочем, в столице насчитывается около 13 тысяч женщин, ежегодно принимающих участие в забеге протяженностью в шесть километров, организуемом по случаю очередной годовщины журнала La Parisienne. И пусть кто-нибудь попробует им сказать, что цыпочкам ненавистны любые виды физических упражнений! (Хотя мы согласны с тем, что среди них несколько тысяч приходят с одной-единственной целью – чтобы «поболеть» и своим присутствием разжечь дух соперничества между, например, матерью и дочерью, либо между подругами.) Мари, бывшая жительница Нью-Йорка и опытный марафонец, которая в 2007 г. впервые принимала участие в забеге La Parisienne, сразу же отметила, какая разница существует между заатлантическими и парижскими бегуньями: «В Париже девушки бегают в футболках с принтом “Если ты читаешь это, значит, я тебя обогнала!” А потом я встречала множество женщин, которые красят губы перед стартом и сразу после финиша! А некоторые даже курят перед забегом».

Страдающие «спортивной зависимостью» цыпочки, сами того не желая, развивают в нас комплексы, особенно когда мы, пытаясь приобщиться к спорту, занимаемся обычной зарядкой. Они до того полюбили ежедневный бег в течение сорока пяти минут, что бегают даже зимой, когда за окном ниже десяти градусов мороза (вам не кажется, что несмотря на глобальное потепление зимы становятся все холоднее и холоднее?).

И таких заядлых спортсменок становится все больше, но, разумеется, их не большинство.

Вторая категория – слабовольные, изнеженные, нерешительные цыпочки. В последнее время в спортивных клубах столицы так много народа, что буквально яблоку негде упасть. Зайдите в обеденный перерыв в Club Med Gym на площади Республики. Залы, где проводятся тренировки по «боди комбат» (body combat),^[129] никогда не пустуют. Но обратите внимание, на какие уловки пускаются маркетологи, чтобы завлечь клиентов. Клуб называется не «Спорт для всех» или, например, «Фитнес, похудение, моделирование тела». Нет, они присвоили ему название Club Med (Med – от Méditerranée – что означает «Средиземное море»), навевающее вам воспоминания и мечты о лете, и отдыхе.

Итак, посещая клуб, вы ежедневно отправляетесь в отпуск, одновременно тренируя, в силу ваших возможностей, свое тело. Гениально! И, разумеется, самый посещаемый спортивный зал, который называет L’Usine (то есть «Завод») оборудован всем необходимым, чтобы разрушить ваши собственные представления о нормах поведения. Но в целом именно слабые и нерешительные цыпочки отдают предпочтение фитнес-тренировкам.

Хотя слабые и нерешительные исключительно в том, что касается их намерений, потому что, оказавшись в зале, они сразу же обретают уверенность. И не нужно думать, что курс боди-комбата был разработан для неврастеничек. Все они динамичны и беспрекословно выполняют наставления их преподавателя, красивого парня из Восточной Европы, которого они называют Жоран. Суперэнергичные занятия являются сочетанием танцевальных движений с боксом, поэтому они и называются боди-комбат (combat означает «сражение»). Жоран просит своих учениц изобразить следующее движение: «А теперь вы делаете вид, будто хватаете левой рукой вашего противника за голову, вцепившись ему в волосы, а правой – наносите удар». (Скажи, Жоран, откуда ты знаешь, какие мышцы вовлекаются в работу, когда твои ученицы обрушиваются на головы своих противников? Может быть, ты от нас что-то скрываешь?) Я вспоминаю, что, когда в Нью-Йорке я присутствовала на подобных занятиях, преподаватель нам объяснил: «А теперь представьте, что вы пилите бревно». Не вдаваясь в подробности, он нам рассказал, какие группы мышц при этом будут задействованы (спинные, трицепс, дельтовидная мышца). И, в принципе, нам все равно, кем в этот момент мы будем себя представлять: наемниками, дровосеками, главное – сжечь лишние калории.

В то время как в Нью-Йорке получают почти оргазмическое удовольствие от спорта, в Париже цыпочки редко встают на беговую дорожку. Мы спрашиваем себя, какие силы могли бы заставить наших птичек взобраться на велотренажер? Ведь не ради того, чтобы ощутить радость от вращения педалями. И удивительно, с какой изобретательностью парижанки придумывают тысячи предлогов, чтобы увильнуть от занятий спортом: у меня проблемы со спиной, болит колено, живот, нога и т. д., а иногда они откровенно признаются:

«Я не могу заниматься на Power Plate, потому что спираль смещается». Те, кто не хочет мучиться угрызениями совести, сделали выбор в пользу лоу-импект (low impact – вид танцевальной аэробики с использованием элементов африканских танцев), и их часто можно видеть на занятиях «шест на полу» в Centre de dance du Marais (Танцевальный центр в Марэ). Методику тренировок нужно было бы назвать «на полу без шеста», поскольку упражнения, имитирующие движения танцоров у шеста, делаются на полу напротив зеркала. Тренеры обещают подтянутое с точеными мускулами тело, которое вы приобретаете без какого-либо насилия над собой и без страданий. «Я хожу туда два раза в неделю, это мой выбор, и я надеюсь, что у меня, в конце концов, будет “тело моей мечты”», – рассказала нам одна наша подруга, которая, получив негативный опыт после занятий у некой Беатрис, которая подвергала ее мучениям и чуть ли не издевательствам (это последнее слово наиболее полно отражает сложившуюся ситуацию), уверяла нас, что она наконец нашла для себя гуру.

А что же относительно мотивации, которая является основной движущей силой, побуждающей к регулярным занятиям спортом, приносящим, в конечном счете, положительные результаты? Она иногда настолько незначительна, что ее вообще не следует принимать в расчет. Анна, молодая цыпочка с точеной фигуркой, у которой вскоре после приезда в Париж мы спросили, чем она руководствовалась, когда решила приступить к занятиям спортом, ответила: «Главное – это изменение внешности. – И запнулась на секунду, понимая, что больше ей сказать нечего, и, кроме этой, других мотиваций у нее не было. Далее она уточнила: – Проблем с лишним весом у меня не было, я просто хотела укрепить и подтянуть мышцы, а в ожидании, пока это произойдет, я скрывала дряблость под одеждой».

И, наконец, в списке цыпочек, которые работают над своим телом, фигурируют те, для кого ежедневная зарядка, накачка мускулов, кардиотренинги,^[130] или стретчинг^[131] являются слишком банальными. Они также не занимаются фитнесом. Хотя у них тоже есть «дело», которому они преданы всей душой, и свои моменты радости и счастья. Ни за что на свете они не хотели бы походить на одну из истеричных марионеток, которые встречаются на занятиях степом, где они, как заведенные, отбивают такт в ритме, заданном тренером, умеющим считать только до восьми (в лучшем случае до двенадцати, но не более того!).

И именно они облагородили тренировки до седьмого пота. Они занимаются спортивными танцами, боксом, фехтованием и даже конным спортом, если живут поблизости от лесных массивов или если их дедушка сделал карьеру в качестве военного и пользуется определенными привилегиями, например, правом бесплатного посещения манежа в Высшей военной школе. Или они занимаются плаванием, и уже за это им стоило бы вручить медаль. Потому что раз в неделю надевать купальник и выставлять на всеобщее обозрение все недостатки тела, обычно камуфлируемые одеждой, и с головой окунаться в рассадник бактерий с риском подцепить вирус бородавки на подошве, чтобы потом выйти из бассейна с мокрыми волосами и покрасневшими от хлорки глазами – все это такая жертвенность, что плавание должно быть настоящей страстью, которой отдаются без остатка.

Но зато «я заказываю профитроли с шоколадом, ведь я десять раз проплыла туда и обратно, поэтому имею право на десерт». Так вот, оказывается, в чем заключается настоящая мотивация парижанок!

«Давайте, мои крошки!»

Совершенно невероятное место, расположенное на границе XVII округа и идущее вдоль железнодорожного полотна, где еще сохранились мастерские кузовных дел мастеров и бары, которых не коснулась рука времени. Адрес держится в строгом секрете, или, по крайней мере, он конфиденциален. Здесь все себя чувствуют среди своих. Хотя нельзя сказать, чтобы все хорошо знали друг друга или что все принадлежат к парижской богеме, и по виду не скажешь, что все они далеко не бедные люди. Хотя все это неважно. Совсем другие вещи объединяют цыпочек, пришедших этим вечером в это заведение, напоминающее святилище или храм, возведенный в честь физического воспитания, в котором на полу покрытие для баскетбольных площадок, зеркала вдоль стен, боксерские мешки с песком для отработки прямого левого удара и апперкотные мешки, висящие в глубине зала. Владелец здешних мест, Франсуа Руссо, – само очарование. Одетый в тренировочный костюм, он имеет такой вид, будто сошел с экрана из комедийных фильмов 80-х годов. (Мы рады, что у него есть хотя бы один недостаток, в противном случае заниматься спортом под его руководством было бы невыносимо.)

Франсуа продолжает дело, начатое его отцом, Морисом, и внедряет в жизнь его методику, разработанную в 30-х годах. Он – преподаватель физического воспитания, поэт бицепсов, романтик тренировок до седьмого пота. У него ласковый, мечтательный взгляд, волнистые волосы, и он не приемлет совместных тренировок: у девушек свои дни, а у мужчин – свои. Хорошо поставленным голосом (каким в наши дни не говорят) он, как молодых кобылок, бегущих по кругу, подстегивает своих учениц: «Давайте, мои крошки, давайте!» Крошки, которым от семнадцати до семидесяти семи лет, все, как одна, кровь с молоком, пришли сюда, чтобы под беспристрастным взором Франсуа довести до совершенства свои тела. Появись здесь вдруг Коко Шанель с тюрбаном на голове и в кашемировом спортивном костюме, мы бы не удивились. И на языке невольно вертится вопрос: а не является ли пожилая дама слева от нас ее кузиной? У Франсуа, нет, разумеется, никакой музыки, никаких чрезмерных похвал и поощрений. Во всем умеренность без излишеств.

Разогрев начинается с бега трусцой, потом переходят к волейболу. Нам показалось, что кузина Коко разлетится на тысячи кусочков, упади она на пол. Но все обошлось, и даже наоборот: сильным ударом она перебросила мяч через сетку, направив его в стан противников. Шум в зале, атмосфера доброжелательности и единодушия. Если вы оказались среди них, значит, вы прошли тест, и значит, вы являетесь частью команды. Маски сброшены. К нему приходят на занятия и дерматологи, и руководители предприятий, и известные медийные личности, звезды шоу-бизнеса и кино. Матери приходят со своими дочерями. Большинство из них знают Франсуа уже больше десяти лет. А некоторые приходили еще к его отцу. И они не представляют себе, что могли бы заниматься спортом у кого-нибудь другого.

Перед началом второй части занятия все ученицы отправились за подставками (козлами) и доской. Взобравшись на козлы (а проще говоря, на столе), они оказались в метре от пола и продолжили упражнения. Франсуа объясняет: «Находясь на возвышении и на деревянной доске, тело инстинктивно принимает наилучшее для себя положение». Это его отец разработал и довел до совершенства эту методику. Что-то вроде пилатеса во французской версии: немного кардиотренинга, немного упражнений для мускулов, немного стретчинга и много игры. Как взрослый ребенок, он заставляет играть своих «красоток». Занятие длится более часа. Если вначале вы почувствуете некоторый скептицизм, то к концу тренировки будете опустошены и покорены хотя бы потому, что не свалились со стола и разбили себе лицо. Животы уничтожены, а седалищные мышцы просят пощады. Убрав за собой оборудование, все отправились в раздевалку. По очереди они прыгают под душ, прикрыв волосы шапочками, чтобы не намочить их. Франсуа раздал полотенца, предложив всем шампанского. «Так получается, что у нас всегда у кого-то день рождения, и по этому поводу мы всегда выпиваем по бокалу шампанского», – объяснила Карин. Как петух в курятнике, Франсуа прогуливается по раздевалке среди фотографий своего отца в компании известных личностей и своих наполовину обнаженных «красоток»: одна из них в бигуди, другая – в утягивающих трико, третья в стрингах от La Perla. Мы воспользовались возможностью, чтобы осторожно намекнуть кузине Коко, что она должна вести себя осмотрительнее, и, в конце концов, пришли к выводу, что своей превосходной формой она обязана Франсуа. Мы дали друг другу слово, что будем встречаться каждую неделю, и так до тех пор, пока смерть не разлучит нас! Шампанского!

Бистро, необистро и рестораны

При составлении списка мы руководствовались одним-единственным критерием – нам нравится бывать в этих бистро и ресторанах.

Bistrot Paul-Bert

18, rue Paul-Bert, XI

01–43–72–24–01

Когда приходишь в это бистро, понимаешь, почему так нравится жить в Париже. Бистро с налетом старины, где буквально наслаждаешься тушеной говяжьей щекой, антрекотом с картошкой, жаренными по-домашнему, или цыпленком в желтом вине. Замечательная карта вин. Обед обойдется в 16 евро, ужин – 32 евро.

Ze Kitchen Galerie

4, rue des Grands-Augustins, VI

01–44–32–00–32

Висящих на стенах произведений современного искусства (ежегодно в ресторане организуют несколько выставок) приблизительно столько же, сколько и кулинарных шедевров, предлагаемых на выбор. Блюда под маринадами, эмульсии, бульоны. Нет никакого сомнения в том, что это вотчина высокой парижской кухни, сдобренной корневищами и пряностями, привезенными из Азии. Недешево. Но блюда, которые вы попробуете, стоят того. Поход в ресторан обойдется приблизительно в 70 евро.

Hler et aujourd'hui

145, rue Saussure, XVII

01–42–27–35–55

Согласны, ресторан находится чуть ли не на другом конце света, в самом сердце XVII округа, в мрачном и неприветливом квартале. Но вы никогда не будете сожалеть о проделанном путешествии. Приятный декор: кирпичные стены и естественные тона, располагающая атмосфера, безупречное обслуживание, превосходная кухня, всегда свежие продукты, сезонные фрукты и овощи, изысканная простота блюд. В тот день, когда мы сюда пришли, подавали великолепный суп из говяжьей щеки с каштанами. Если есть еще один повод для того, чтобы посетить этот небольшой ресторан, так это цены: обед 20 евро, ужин – около 30 (включая закуски, основное блюдо, десерт).

Les Petites Sorcières

12, rue Liancourt, XIV

01–43–21–95–68

Здесь готовят лучшую говяжью грудинку, которую мы когда-либо ели в своей жизни. Жислен Арабьян, увенчанный лаврами шеф-повар, которая когда-то работала в знаменитом ресторане Ledoyen, модернизировала это бистро, расположенное в двух шагах от площади Данфер-Рошеро. Меню обновляется ежедневно. Обед от 20 до 25 евро, ужин по карте стоит вдвое дороже.

Hôtel Amour

8, rue de Navarin, IX

01–48–78–31–80

Это сцена, на которой цыпочка выставляет себя напоказ (что служит дополнительной подпиткой для нее). То, что находится в ваших тарелках, не поразит вас своей оригинальностью, но качество продуктов всегда отменное. Романтичный внутренний дворик, что неудивительно, принимая во внимание название отеля.

Les Cocottes

135, rue Saint-Dominique, VII

01–45–50–10–31

Всем без исключения цыпочкам нравится этот ресторан. Здесь готовят блюда по рецептам их бабушек, исправленные и дополненные Кристианом Констаном (открывшим уже четвертый ресторан на этой улице), которые подают в чугунных кокотницах (марки Staub, разумеется). Заведение настолько современное, что понравившееся блюдо вы даже можете купить на вынос.

L'Avant-Gout

26, rue Bobillot, XIII

01–53–80–24–00

Обычная домашняя кухня, в которую внесли дополнительные нотки. Одно из лучших в Париже сочетаний цены и качества. Обед обойдется в 14 евро, ужин – от 31 евро и выше. Здесь всегда много народа, поэтому, если хотите попробовать их знаменитый пот-о-фё^[132] из свинины с пряностями, вам придется зарезервировать столик.

Le Mauzac

7, rue de l’Abbé-de-l’Epée, V

01–46–33–75–22

Мозак – это название главной виноградной лозы, из которой производят вино Гайяк. И понятно, что в этом винном баре с сезонной и ультрасвежей кухней (в 23 часа в молодых побегах салата «рокет» еще будет теплиться жизнь) вам подадут именно это вино. Блюда не отличаются особой сложностью в приготовлении, но с нотками экзотики, что всегда приветствуется.

Les Saveurs de Flora

36, avenue George-V, VII

01–40–70–10–49

Флора Микула – цыпочка с провансальскими корнями, что придает ей спонтанность и редкую душевность. Ее ресторан напоминает будуар, это очень женское заведение, в декоре которого преобладает розовый цвет, хотя и мужчины из прилежащих кварталов охотно заходят перекусить в обеденный перерыв в ее ресторан. У Флоры можно очень вкусно поесть (яйца всмятку с фуа-гра, трюфелями и белыми грибами, жареный молочный поросенок, телячьи ребрышки, жаренные по-фермерски…).

Единственная претензия – качество блюд не всегда равноценно (нас особенно разочаровала ромовая баба, поскольку была абсолютно несъедобна в тот день, когда мы ее заказали). Но гастрономическое меню (по типу комплексных обедов) за 35 евро в Золотом треугольнике Парижа, стоит того, чтобы сюда заглянуть.

Café Panique

12, rue des Messageries, X

01–47–70–06–84

Нам очень нравится атмосфера этого ресторана-галереи, расположенного в помещении бывшей текстильной фабрики в глубине коридора в одном из переулков X округа. Кухня Одиль Гийаде, в прошлом преподавателя немецкого языка, которая, занявшись самообразованием, в тридцать шесть лет стала поваром, очень личная и, если можно так выразиться, женственная. Сервируемые целиком свиные почки просто восхитительны. И именно благодаря Одиль, мы в возрасте тридцати лет полюбили жаренный на гриле эндивий. Обед – 20 евро, ужин будет стоить от 32 евро.

La Boule rouge

1, rue de la Boule-Rouge, IX

01–47–70–43–90

Когда тоска по кускусу станет нестерпимой, Boule rouge придет вам на помощь. Здесь его подают по-семейному, в соответствии с еврейско-тунисскими традициями. Кроме того, всегда в наличии коронные блюда тунисской кухни: мулукия (зеленый суп из сушеных листьев похожего на шпинат овоща), кускус – лубия (с фасолью). Для полноты ощущений советуем также совершить путешествие в столицу восточной части Туниса – город Сусс.

Предлагаем вашему вниманию два сайта, которые мы регулярно посещаем, чтобы узнать, что нового и интересного происходит в ресторанной жизни Парижа:

www.lefooding.com

http://chroniquesduplaisir.typepad.fr

Небольшое турне по винным барам

Приглашаем вас в небольшое турне по винным барам, потому что француженка без бокала вина – это такое же печальное зрелище, как май без демонстраций.

Nono

43, rue de Tourtille, XX

01–43–49–37–79

У Брюно, бывшего владельца чайного салона, открывшего винный бар, всегда в наличии натуральное вино, произведенное в разных областях Франции (можно выпить на месте или купить домой), а на закуску овечий сыр «томм», корсиканская вяленая свинина «лонзю» и колбаски из ослятины.

Le Verre volé

67, rue de Lancry, X

01–48–03–17–34

Один из наших любимых баров, особенно когда тоскливо на душе и, чтобы поднять боевой дух, просто необходимо выпить хорошего натурального вина, закусив салатом с говяжьими губами под соусом «винегрет» и сосисками. Советуем заранее зарезервировать столик, поскольку не всегда найдутся места даже для двоих.

La Cloche des Halles

28, rue Coquillère, I

01–42–36–93–89

Простой и функциональный бар без всяких новомодных изысков, в котором, к большому сожалению, недавно сделали ремонт. Но колокол все еще висит на его фасаде, и за это следует выпить. Патрон, графинчик

Моргона!^[133]

Racines

8, passage des Panorama, II

01–40–13–06–41

Очарование этого крохотного винного бистро, расположенного в не менее очаровательном пассаже Панорама, покоряет вас сразу же, как только вы переступите его порог. Безупречное обслуживание предупредительного персонала, замечательное качество вин, подвергающихся тщательному отбору, мясо от Гюго Денуайе, овощи от Алена Пассара и главное – лярдо ди Колонната, концентрат холестерина, к которому мы испытываем порочную страсть (за что готовы даже гореть в адском огне), но несмотря на это, какое же оно вкусное, это итальянское сало, промаринованное в смеси пряностей в чанах из каррарского мрамора. Именно поэтому бистро столь любимо нашими звездами, разбирающимися в кулинарных тонкостях. Когда мы впервые здесь появились, мы встретили телеведущего и гастрономического критика Жан-Пьера Коффа и Аликс Жиро-де-л’Эн (писательница и журналистка), которая ужинала со своим протеже Дидье.

Le Nouveau Nez

112–114, rue Saint-Maur, XI

01–43–55–02–30

Мы зашли сюда по совету Надин Декайи. Это популярный винный погребок, куда поставляются исключительно натуральные вина непосредственно от производителя, использующего естественные технологии его изготовления.

Aux Enfants-Rouges

90, rue des Archives, III

01–48–87–80–61

В этот бар заходят не только ради Дани, но и ради восхитительных блюд и замечательной карты вин, впечатлившей нас своим разнообразием. А какие у них телячьи отбивные!

Le Baratin

3, rue Jouye-Rouve, XX

01–43–49–39–70

С посетителями здесь не принято церемониться, это является частью их концепции. Но стоит вам только сесть за стол, как вы сразу же попросите большой кувшин вина – настолько оно здесь восхитительно. Ракель Карена, аргентинка и хозяйка ресторана, не любит разглагольствовать по пустякам и как всегда стоит у плиты. Их коронные блюда: тающие во рту тушеные говяжьи хвосты и свиные отбивные по-фермерски. Словом, незабываемое место!

Кафетерии, чайные салоны, где можно перекусить на скорую руку

Напоминаем: в мире существует не только свиная колбаса, а еще и супы, закусочные пироги и торты, испеченные по-домашнему, которые парижанки с удовольствием поглощают в любое время дня и ночи.

Мы зашли сюда по совету Надин Декайи. Это популярный винный погребок, куда поставляются исключительно натуральные вина непосредственно от производителя, использующего естественные технологии его изготовления.

Rose Bakery

46, rue des Martyrs, IX

01–42–82–12–80

Три в одном: английские столовая, бакалея и чайный салон, где поздний воскресный завтрак с подружками – именно то, чего вам так не хватало.

L‛Estaminet

Marché des Enfants-Rouges

39, rue de Bretagne, III

01–42–72–28–12

Что касается нас, то летом мы любим посидеть на террасе, заказав суп из кабачков с солеными лимонами. Зимой же мы, разумеется, предпочитаем зал ресторана, где сохраняется дух деревенской тишины и покоя. Блюда с мясными деликатесами, тарелки с сырами, устрицы, дежурные блюда, всегда сытные и здоровые, к которым подают натуральные вина. Их девиз: «натуральные вина и продукты от фермеров». Находясь в центре самого старого рынка Парижа, мы утверждаем, что даже в таком буржуазно-богемном квартале, можно отыскать что-то хорошее!

Le Loire dans la théière

3, rue des Rosiers, IV

01–42–72–90–61

В этом чайном салоне располагается одна из наших «штаб-квартир». Здесь можно перекусить в обеденный перерыв, выпить чая, посидеть в кресле, листая модный журнал. Здесь всегда много цыпочек, разбирающихся в хорошей кухне, которые заказывают легкий салат из чечевицы (восхитительный!), чтобы потом наброситься на десерт (попробуйте их торт с жареными персиками и розмарином, вы получите истинное наслаждение).

ChaCha

204, boulevard Bineau

92200 Neuilly-sur-Seine

01–47–22–58–85

В этом чайном салоне-ресторане (и одновременно бакалее, где можно приобрести, помимо всего прочего, забавные сувениры) глаза разбегаются от обилия всяких вкусностей!

Bread & Roses

7, rue de Fleurus, VI

01–42–22–06–06

Кафе не имеет ничего общего с одноименным фильмом Кена Лоуча.^[134] Цыпочки, которым вечно некогда, забегают сюда пообедать, заказывая пирог из слоеного теста и салат из свежих овощей либо дюжину устриц жиллярдо.^[135]

Café du Petit Palais

5, avenue Dutuit, VIII

01–40–07–11–41

Загляните в это кафе, если вам хочется отвлечься и отдохнуть. Здесь, в перестиле, окружающем внутренний сад Малого дворца,^[136] вы можете посидеть с книжкой, с вашим другом или подругой, после того как вы еще раз посетите постоянно действующую экспозицию произведений искусства.

Coco & Co

11, rue Bernard-Palissy, VI

01–45–44–02–52

Нужно очень любить блюда из яиц, потому что ресторан, где витает тень Мими Пенсон,^[137] – это ода в их честь, хотя для цыпочки любовь к этому продукты является делом чести! Вы согласны? И это также один из лучших курятников, где бы она могла провести несколько приятных мгновений. Патрон заведения – сама любезность, хотя цены от этого не становятся ниже.

Savannah Café

43, rue du Cardinal-Lemoine, V

01–43–25–29–08

Маленькие испанские закуски, приготовленные хозяином кафе, которые называются «тапас», – настоящее наслаждение. Есть люди, которые любят всех окружающих людей. Именно к ним и относится Ришар Сахлани. Пользуясь тем, что он ливанец по происхождению, он предлагает своим посетителям баклажанную икру, хумус (нутовое пюре), лабне,^[138] кюфту и много других популярных блюд средиземноморской кухни.

Les Deux Abeilles

183, rue de l’Université, VII

01–45–55–64–04

Каждый раз, когда мы заходим в это кафе с английскими нотками, в котором преобладают сладко-соленые вкусы, мы обещаем себе, что будем благоразумными и не будем слишком налегать на выпечку. Напрасный труд – все так вкусно, что невозможно удержаться.

Café d'ArtCurial

7, Rond-Point des Champs-Elysées (круг Елисейских Полей), VIII

01–42–99–16–16

Даже если у вас нет денег, чтобы купить фотографию Робера Дуано^[139] «Le baiser de l’Hôtel de Vile» (приобретенную в апреле 2005 г. за 185 000 евро), ничто вам не мешает заглянуть в аукционный дом ArtCurial, чтобы полюбоваться на изделия, которые вскоре будут выставлены на продажу (кто знает, может быть, вам понравится какое-нибудь изящное колье?) и увидеть своими глазами известного аукциониста Франсуа Тажана или любую другую знаменитость аукционного молотка, прежде чем вы зайдете перекусить в кафе со стеклянной крышей, расположенное в ArtCurial, атмосфера которого понравится вам своей непринужденностью.

Магазины для гурманов

Для парижанки, разбирающейся в высокой кухне, нет большего удовольствия, чем пройтись по продуктовым магазинам и бакалеям, расположенным поблизости от ее жилья. Но если ей захочется хлеба с каштановой мукой или сыра сен-марселлен, который она будет отламывать по кусочку чайной ложкой, она ради этого иногда способна отправиться на другой конец Парижа.

Предлагаем вашему вниманию несколько адресов магазинов, которые нам порекомендовал Себастьен Деморан, журналист, любитель вкусно поесть (и поделиться своими впечатлениями на волнах радио RTL). Некоторые из них с налетом снобизма, потому что превыше всего в них ценят хороший вкус.

Fromagerie Laurent Dubois (сырная лавка Лоран Дюбуа)

2, rue de Lourmel, XV

01–45–78–70–58

Fromagerie Chez Virginie

54, rue Damrémont, XVIII

01–46–06–76–54

Les légumes de Joël Thiébault (овощи от Жоэль Тибо)

http://joelthiebault.free.fr/

Boucherie Le Lann (мясной магазин Ле Лан)

242 bis, rue des Pyrénées, XX

01–47–97–12–79

Gilles Verrot charcutier traiteur (гастрономия)

3, rue Notre-Dame-des-Champs, VI

01–45–48–83–32

CavisteAu bon plaisir (винный магазин)

104, rue des Pyrénées, XX

01–43–71–98–68

Caviste Les caves du Roy

24, rue Simart, XVIII

01–42–59–12–10

Pâtisserie Pain de Sucre (кондитерская)

14, rue Rambuteau, III

01–45–74–68–92

Boulangerie Du pain et des idées (булочная)

34, rue Yves-Toudic, X

01–42–40–44–52

Poissonnerie du Dôme (рыбный магазин)

4, rue Delambre, XIV

01–43–35–23–95

La boucherie des Provinces

20, rue d’Aligre, XII

01–43–43–91–64

Кулинарные курсы

L‛Atelier de Fred

Passage de l’Ancre

223, rue Saint-Martin, III

01–40–29–46–04

Фред, «мировой повар», избороздивший весь мир, в поисках новых идей и вдохновения, которое он черпает в чуждых ему культурах, научит вас, «как и чем удивить друзей, причем вам не придется провести всю субботу на кухне. Вы можете сходить в кино, отправиться на шопинг, одновременно готовя вкусные блюда». На его занятиях, которые проходят в пассаже Де-л’Анкр, самом старом в Париже, вы проведете незабываемые моменты. По средам организуются курсы для детей, по четвергам – занятия для одиноких мужчин и женщин, где они могут познакомиться друг с другом (а один из четвергов в месяц зарезервирован для людей нетрадиционной сексуальной ориентации). 70 евро за три часа занятий, включая дегустацию приготовленных блюд.

Marie Chemorin

Мари идет своим, отличным от других путем, она нетипичный повар, и она обогащает свои знания, привозя из кулинарных путешествий множество рецептов.

www.marie-chemorin.com

90 евро за одно занятие по приготовлению блюд классической кухни и 125 евро за занятие «Гастрономическое путешествие».

L'école Ritz Escoffier

38, rue Chambron, служебный вход

01–43–16–30–50

На курсах, проводимых отелем Ритц, вам представится возможность поработать на знаменитом кухонном оборудовании марки La Cornue (как в фильме «Рататуй»)^[140] и в двух шагах от его мифических кухонь.

Программы занятий меняются регулярно, и ученикам предлагаются самые разнообразные темы: кондитерское искусство, правильный подбор вин к тому или иному блюду или праздничное меню. Кого-то может отпугнуть академический стиль занятий, но для впечатлительной цыпочки это именно то, что нужно. От 100 до 135 евро за трехчасовое занятие, включая дегустацию блюд.

Фитнес-клубы

Club Med Gym

147, rue Saint-Honoré, I

01–40–20–03–03

Сеть спортивных клубов в американском стиле. Фитнес, курсы кардио, моделирования тела, спиннинг, подтяжка бедер и живота. В Париже расположено несколько залов этой сети. Все практично и функционально.

Работают с раннего утра и до позднего вечера. Атмосфера безликости и бездушности, что не свойственно маленьким спортивным залам, но, тем не менее, это идеальное место для того, чтобы сжечь лишние калории.

L'Usine

8, rue de la Michodière, II

01–42–66–30–30

Это лучший из спортивных клубов, созданных в Париже под маркой «made in France». Заведение, в котором оставили нетронутыми кирпичные стены и металлические балки на потолке, возглавляют два тренера из Gymnase Club. Благодаря освещению, в клубе создано некое подобие интимности. Программы занятий доведены до совершенства. Это элитарное и дорогое заведение.

Elément

16, rue de la Grande-Chaumière, VI

01–53–10–86–00

Это студия йоги, гиротоника^[141] и пилатеса для цыпочек, живущих на левом берегу Сены. Секция пилатеса очень хорошо оснащена, есть даже два тренажера, которые называются Кадиллак и Реформер. Но обучают здесь в основном хатхе-йоге. Предлагаются также курсы восточных танцев и пилатеса для подростков. По воскресеньям не работают. Необходима запись на любые занятия.

Le Centre de danse du Marais (Танцевальный центр в Марэ)

41, rue du Temple, IV

01–42–77–58–19

Мифическое место, куда приходят, чтобы научиться классическим бальным танцам, хип-хопу, рок-н-роллу и, разумеется, чтобы растянуть свои мышцы по системе «шест на полу». Пусть вопрос о гигиеническом состоянии заведения не тревожит понапрасну вашу душу: оно безупречно, и вы в этом убедитесь, как только переступите порог центра.

Лучше сконцентрируйтесь на растяжке.

François Rousseau

Сюда можно попасть только по знакомству. Если вы действительно хотите посетить этот клуб и стать обладателем пароля, обратитесь на наш сайт для цыпочек, мы посмотрим, что можем для вас сделать.

Mairie de Paris

Спортивные залы, открытые мэрией Парижа, разбросаны по всему городу. Есть залы определенной направленности: для занятий боксом, например, или боевыми искусствами Всю информацию вы можете узнать на сайте мэрии в рубрике «спорт».

www.paris.fr

Terrains de tennis de la Mairie de Paris

В столице имеются сорок три открытых и закрытых теннисных площадки. Стоимость часовых занятий от 6,50 до 12,50 евро.

www.paris.fr

Бассейны, где цыпочки могут поплескаться

В Париже в общей сложности сорок пять муниципальных бассейнов. Мы не собираемся вас убеждать в том, что чистота и свежесть их воды не должны вам внушать опасений, и не исключено, что вы можете подхватить какую-нибудь инфекцию вроде вирусов папилломы или molluscum contagiosum.^[142] И вам не будет прощения, если вы зайдете в бассейн без купальной шапочки и очков. Предлагаем вашему вниманию то небольшое количество бассейнов, которые нам кажутся наиболее безопасными.

Piscine Pailleron

32, rue Edouard-Paillron, XIX

01–40–40–27–70

Piscine des Amiraux

13, rue des Amiraux, XVIII

01–46–06–46–47

Piscine Keller

14, rue de l’ingénieur-KEller, XV

01–45–77–12–12

Piscine des Tourelles

148, avenue Gambetta, XX

01–40–31–15–20

Piscine de la Butte-aux-Cailles

5, place Paul-Verlaine, XIII

01–45–89–60–05

Piscine de la rue de Pontoise

18, rue de Pontoise, V

01–55–42–77–88

La night, или Ночная жизнь

Ночь, или la night, как здесь принято говорить, это мир в себе, закрытый и обособленный, со своими кодексами, правилами и, разумеется, со своим населением. К сведению: по-английски говорят не «the night», а «nightlife», то есть «ночная жизнь», поэтому «la night» можно считать отступлением от нормы. Но не важно, как это явление вы будете называть: «la night», «la nightlife» или «ночная жизнь», главное – быть в нее включенным, быть инсайдером, «одним из своих», владеющим кодами доступа, паролем, логином, связкой ключей и т. п. Одно из основных правил гласит: недопустимо заявиться в субботу на вечеринку в половине второго утра в окружении дюжины парней.

Но существуют и более изощренные, так сказать, завуалированные правила. Настолько завуалированные, что вы даже не можете себе представить. Так, например, однажды мы пришли на вечеринку, одевшись по образу и подобию нью-йоркских цыпочек и чуть наряднее, чем это принято в Париже – то есть в бесформенные футболки (но с лейблом), джинсы с заниженной талией (которые называют «китовый хвост» или «второй зад», намекая на стринги, которые выглядывают из-под брюк) и забавные кеды Converse. Итак, одевшись, как того требуют приличия, и с цветком на груди (не верьте, цветок на груди – это образ, мы бы никогда не решились его приколоть и благоразумно оставили камелию от Chanel дома), мы отправились в половине первого изучать ночное пространство Парижа. И вот мы уже стоим перед дверью клуба Mathis, который нам порекомендовали наши подружки-полуночницы, сказав, что «место стоит того, чтобы его посетить».

Открыв дверь, мы сразу же столкнулись с крашеной блондинкой с пережженными волосами, чью объемистую грудь обтягивала футболка со стразами и поперечным принтом «Dior», которая, смерив нас взглядом с головы до ног (да, да, мы уверяем вас, наши ноги тоже были подвергнуты фейс-контролю), произнесла, надвигаясь на нас, как танк: «Чего надо?» «Кран пришли починить, у вас вода течет в туалете», – чуть было не сказали мы. Но, понимая, что сарказм в данном случае совершенно неуместен, мы промолчали. Ведь настаивать бесполезно, и мы это хорошо знали: дама, о которой идет речь, даже не пожелала узнать, какова цель нашего прихода. И убеждать ее так же бессмысленно, как бессмысленно убедить в собственной правоте чиновника из отдела Социального обеспечения. И как говорил Гораций, который никогда не имел дела с чиновниками этого ведомства: «Покорность облегчает любую боль без лекарств». И мы решили, что никогда больше не будем специально наряжаться для парижских вечеринок.

В следующий раз, надев джинсы скинни, мы отправились в ночной клуб Flèche d’or, прибежище буржуазно-богемной молодежи – музыкофагов, обитающих на северо-востоке Парижа, которых называют трудно произносимым словом «карнорестийцы».^[143] Их территория оказалась гораздо более открытой, превалирующие ценности: демократичность, пытки музыкой и фейсбукизм. Стоит только сказать: «Хотелось бы посетить ваш клуб», – и вот вы уже в списке клиентов. Во всяком случае, теоретически все обстоит именно так.

Мотивации коренным образом различаются при выборе заведения, в котором вы хотели бы провести вечер: во Flèche d’or, в Cha Cha или в Baron.

Зайти во Flèche d’or без подготовки, просто потому, что шли мимо и решили сюда заглянуть – практически нереально. Сюда приходят послушать недавно появившуюся электронную группу или исполнителей французской поп-музыки (и, несмотря на это, англофонов). Программы концертов отбираются самым тщательным образом, а внешний вид выступающих всегда соответствует моменту: небрежно растрепанные волосы у молодых людей и брюки с многочисленными карманами на девушках, обутых в туфли дерби из белоснежной кожи в стиле рокабилли.^[144]

И мы не завидуем тем, кто решит высадиться на правом берегу в ХХ округе, чтобы провести вечер в клубе, если в его программу включено выступление нигилистической панк-группы, от грохота которой буквально лопаются барабанные перепонки, хотя и их терпение вознаградится: они беспрепятственно доберутся домой и, кроме того, смогут полюбоваться на стеклянный навес над бывшей железной дорогой.

И пусть лондонские или нью-йоркские снобы только посмеют нам сказать, что в Париже не происходит ничего интересного. Да, мы не будем отрицать, здесь почти отсутствует корпоративный дух, здесь больше близости, конфиденциальности между людьми, и здесь больше целомудрия, чем у наших соседей, живущих по другую сторону Атлантики или Ла-Манша. Тридцатилетние меланхоличные цыпочки (к которым, наверное, относимся и мы) до сих пор оплакивают великую эпоху пенных вечеринок^[145] в клубе Queen или декадентских празднеств в Palace, где можно было встретить удивительных личностей с таким накалом веселья на грани сумасбродства, что, казалось, они воплощают собой нечто среднее между Грейс Джонс,^[146] Жаном Полем Готье и Ролланом Бартом,^[147] и где туалетные комнаты использовались, как угодно, но не по прямому назначению. Разумеется, мы никогда не преступали границ дозволенного (во всяком случае, в том, что касается наркотиков и всего остального, на которые было наложено табу), но эксцессы молодости до сих пор навевают ностальгические воспоминания.

И не из простого кокетства мы скажем, что большая часть новых клубов – это всего лишь современная версия бывших джентльменских клубов, которые сегодня называют «хостесс-барами», где девушки, хозяйки зала, скрашивая досуг посетителей, пользуются случаем, чтобы предложить им алкоголь по заоблачным ценам, или лесбийские кабаре, представляющие собой символ ушедшей декадентской эпохи.

В наши дни шоу разыгрываются не на танцполе или на коленях у месье, а в кабинах диджеев. Быть диджеем – значит быть звездой. В пантеоне королей вечеринок и авторов музыкального великолепия вы, конечно, обратите внимание на Давида Гетта, блондина, с прядью волос, свисающей на лоб, и в темных очках, который будет шептать вам на ушко непристойности, или Ариэля Визмана, брюнета, с прядью волос, свисающей на лоб, и в темных очках, который тоже будет шептать вам непристойности.

Но нас в данном случае интересуют цыпочки-диджеи. И они даже не нуждаются в представлении. Ле Путафранж, Надеж Винтер, металлистка (в том смысле, что является поклонницей металлического рока), DJ Полетт. За последние пять лет они завладели многими диджейскими пультами в клубах столицы. В программе, разумеется, музыка, но более веселая, чем та, которую предлагают мужчины-диджеи. Они надеются, что им удастся поставить нас на ноги, чтобы мы наконец зашли в клубы и занялись тем, чем там обычно занимаются. Вы думаете, флирт, наркотики? Ничего подобного! Они хотят заставить нас двигаться в ритме хорошей музыки. Надеж Винтер, которая отвечала за связи с общественностью и организовывала хеппенинги в торговом доме Chez Colette, удалось затащить прожигателей жизни и любителей посидеть за столом в танцзалы после того, как она открыла танцевальную студию Colette Dance Class. «Мне так хотелось известности, славы, я буквально бредила тем, чтобы моя работа была связана с движением, чтобы я была на ногах весь день, – рассказала нам эта тридцатишестилетняя парижанка, энтузиазм и отличный вид которой свидетельствовали о том, что дамы в Париже умеют не только брюзжать, но и получать удовольствие от жизни. – Двенадцать лет тому назад я безоговорочно полюбила танцевальную студию “Современный бал”, занятия которой проходили во дворце Шайо. Там мы разучивали множество танцев: от менуэта до функа. Открыв Colette Dance Class, я хотела предложить людям пространство, где бы меньше всего было академизма, где можно просто расслабиться, отдаться музыке, не боясь, что тебя кто-то осудит». Посетив ее танцевальную студию, буквально взбудоражившую весь Париж, мы поняли, насколько все серьезно и не напоказ, а люди сюда приходят, чтобы насладиться радостью движения. Саундтреки к фильмам «Свободные» и «Бриолин», репер MC Хаммер, Майкл Джексон, хип-хоп, крамп^[148] и даже Бритни Спирс звучат в стенах ее танцкласса, не вызывая ни в ком недоумения, такова сила ее популярности.

Неврастеничный парижанин, готовый свергнуть с пьедестала то, чему поклонялся несколько минут тому назад, обычно говорит, что первые полтора часа все было вроде бы нормально, но, в конце концов, все оказалось не на должной высоте. Нам даже случалось слышать, как о ночном клубе Baron говорили, что даже в нем уже нет той притягательности и полета. И крестные матери ночной парижской жизни, видимо, примутся горестно вздыхать по поводу бывшего лесбийского кабаре Moune, самого старого заведения подобного рода, открытого еще в 1936 г., которое является храмом для всех сторонниц однополой любви, потому что его выкупили Лионель и Андре, крестные отцы гомосексуализма в Париже.

А что же Baron, на страже которого стоит неприступный Бак, сможет ли он удержать свой статус короля ночной жизни? Ответ в следующей главе.

Барония – неприступная территория

Знаковое место клубной парижской жизни. Побывать здесь просто необходимо. Это, пожалуй, единственное заведение в Париже, где можно отвести душу. У клуба Baron нет недостатков. Слыша восторженные отзывы о нем, мы приняли решение открыть для себя эту неизвестную нам территорию под названием Барония, которую все считают чуть ли не раем на земле. И такая уж она неприступная, эта территория? Меня предупредили: нужно, чтобы кто-то меня представил и ввел в этот круг.

Ну, что ж, никаких проблем, решила я. У меня много знакомых, вполне приличных людей, которые посещают приличные ночные заведения и проводят там чуть ли не полжизни.

Дзын, дзын… Сообщение на автоответчик: «Я бы хотела посетить клуб Baron, вы бы не могли меня с собой захватить?» Эта фраза мне стоила таких мучений, как будто я побывала в ГУЛАГе, минуя исправительную колонию, и оказалась в Сибири. Полдюжины моих приятелей, которые до этого момента считали меня «суперсимпатичной», занесли мой номер телефона в черный список. Хотя одна добрая душа решила откликнуться на мой призыв: «Baron – это очень сложно, ты даже себе не представляешь, через что нужно пройти. А потом Бак, его не уговорить!» Бак, Бак, что это? Бак для воды, бак с песком? Я не представляла себе масштабов проблемы.

Предусмотрительность – мать успеха. А не поступить ли мне следующим образом? Одеться, например, вызывающе и отправиться туда с какой-нибудь подругой? И вот однажды весенним вечером, надев ультрамодные шпильки и напоминая всем своим обликом доступную девицу, я приготовилась к встрече с Б (с Бароном, Баком…). Как и следовало ожидать, все знаменитости на месте. Молодой человек с весьма нелюбезной миной на лице меряет с головы до ног взглядом всех, кто предстает перед его дверью. Но, видимо, те, кого он не пропустил, решили не опускать руки и терпеливо ждут возле красного шнура, надеясь на изменение настроения. И иногда это срабатывает. Я пришла в сопровождении одной знакомой пары. Подойдя к двери, мы приготовились пройти фейс-контроль. Указав рукой на меня, один из вышибал произнес: «Ты, я тебя знаю, проходи. А ты и ты, вас не пропущу», – добавил он, указав другой рукой на моих друзей. Хотя я понятия не имела, откуда он мог меня знать: ведь я его видела впервые. И так как мне совсем не хотелось веселиться без моих друзей, я решила отказаться от посещения клуба в этот вечер. «Прощай, Baron, увидимся завтра». И опять начались телефонные переговоры и эсэмэски. Я нашла молодого и очень симпатичного молодого человека, почти завсегдатая клуба, который был готов меня сопровождать. И в этот раз меня одну, без моих знакомых. Наша встреча была назначена в пивной возле моста Альма в полночь. В половине второго, напившись минеральной воды Perrier с кружочками лимона, растянув мочевой пузырь, я оказалась на тротуаре, поджидая Дана, так звали мой эскорт, который каждые десять минут слал сообщения: «Буду у тебя через две минуты». Про себя я бормотала любимую поговорку: «Не опускай руки за две минуты до чуда». И в тот момент, когда я находилась в двух шагах от гипотермического шока, мой эскорт наконец появился. Промокнув до нитки, взгромоздившись на платформы и десятисантиметровые каблуки, я нашла в себе силы добрести до земли обетованной. Впереди маячил остроконечный фонарь. Сердце мое билось сильнее, я ободряла себя, как могла: мне не холодно, я не промокла, у меня не болят ноги, меня сопровождает почти резидент, мой вход обеспечен, а я – хороша, как богиня, и скоро буду развлекаться в лучшем парижском ночном клубе. Как бы не так! К Дану у меня претензий не было, он сделал все, что мог. Бак в очках-авиаторах на носу, выставив вперед широкую грудь, облаченную в роскошный двубортный пиджак, уставился на нас неподвижным взглядом. Подняв в мою сторону указательный палец, как Золя на процессе Дрейфуса, он отчеканил: «Тебя не знаю, не пропущу!» – «Но как же так, месье Бак, ведь вчера ваш коллега меня узнал». Квадратная челюсть месье Бака шевельнулась, дав мне понять, что аудиенция окончена. И в этот момент я опустила руки, ровно через две минуты после того, как чуда не случилось, потому что по-другому я поступить не могла. Мне хотелось спать, болели ноги, выпитая минеральная вода просилась наружу, и я поклялась себе, что здесь я никогда больше не появлюсь.

Прошло полгода, и однажды, когда мы гуляли с одной из моих подруг, красавицей-брюнеткой, по ночному Парижу, ее вдруг посетила странная идея: «А не зайти ли нам в Baron?» Ну уж нет! Только не это! Я не хочу, чтобы со мной еще раз обошлись, как с туберкулезной иммигранткой, кандидаткой на заточение на Эллис Айленде.^[149] С меня довольно.

И в унижении есть свое очарование, при условии, что на него добровольно соглашаешься, но я не поддерживаю интимных отношений с Баком, чтобы доставить ему такое удовольствие. Моя подруга продолжала настаивать. Было лето, и я подумала, а почему бы и нет? Скутер поставим в десяти метрах от входа. Мы надели каски, растрепав свои прически, произвели небольшой осмотр нашего ретро-BMW, припаркованного в соседней аллее, и помчались. Три знаменитости встретили нас обычным вопросом: «Цель визита?» Никакого сарказма. Мы здесь не для того, чтобы устранить утечку воды в туалете. Никакой самоуверенности, скромность, респект и улыбка. Мы сюда пришли, чтобы развлечься и отдохнуть. И чудо свершилось. «Проходите». Магическое слово открыло нам путь в прибежище баловней судьбы. Берегись, Барония, мы пришли!!! В раздевалке девушка-гардеробщица, отдыхавшая на канапе, быстро закончила разговор: «Бебе, пока, пришли первые посетительницы». Оказалось, что единственным условием, при соблюдении которого я получаю право на вход, может быть летнее время года и разгар сезона отпусков. Поговорив с Эмилем, молодым ливанцем, объяснившим мне, что он здесь с целью потратить отцовские деньги, потому что, когда он пытается их заработать, он тратит их еще больше, выпив целое море шампанского, к которому так подходят кубики льда, послушав Нена, спевшую песню про девяносто девять воздушных шариков (99 Luftballons), я решила оставить Баронию ее истинным обитателям – богатым прожигателям жизни. В коридоре я столкнулась с Баком, мне показалось, он почувствовал отвращение.

Искусство племенных народностей

Парижанкам не пришлось ждать открытия музея на набережной Бранли,^[150] чтобы приобщиться к культуре племенных народностей. Может быть, шумерское искусство или руниаколе, диалект языка банту, на котором говорят в Уганде, их на самом деле не очень интересуют, потому что все их внимание сосредоточено на том, что происходит внутри их собственного, парижского племени, и в дела своих соседей они предпочитают не вмешиваться. Клан фудистов, клан прожигателей жизни, кланы раллистов, студентов и преподавателей университетов, интеллектуалов, клан завсегдатаев клуба Baron, клан отрицающих любые кланы. На самом деле в этом явлении нет ничего нового, если вспомнить, что когда-то были тамплиеры и франкмасоны.

Мишель Маффесоли, автор книги «Время кланов», объясняет на сайте Bandista, попутно рассказав, Who’s who в племени баловней судьбы, что феномен, зародившись в незапамятные времена, в наши дни достиг своего апогея. Вот как, по его словам, возникают мотивации, объединяющие людей в коллективы, кланы: «Прежде всего, у каждого из них есть желание быть в центре сообщества, объединенного общими интересами и общим стремлением теснее сплотиться, чтобы с удесятеренной силой ощущать пульс жизни, чтобы вместе наслаждаться всеми ее радостями. Креативность является движущей силой этого процесса, но речь идет о креативности момента, о гедонисткой, а не о созидательной креативности. У большинства из этих кланов нет никаких планов на будущее, в них не разрабатывается стратегия, не ставятся цели, для достижения которых требуются усилия. Их лозунг – лови момент, наслаждайся здесь и сейчас».

Предводители кланов обладают своими атрибутами власти, своими регалиями. Это и Матали Крассе^[151] и ее коллектив творцов, Лионель и Андре со своей кликой полуночников, шеф-повар Камдеборд и его сообщество гурманов (и отчасти лизоблюдов), Мулу^[152] и его фанаты.

Объединенное общей территорией или деятельностью, любое сообщество обладает определенным набором идентификационных признаков. Существуют сообщества людей, проживающих в VI или VII округах, которые, несмотря на то что имеют много общих черт с обитателями XVI округа, говорят, что «не хотят иметь дела с теми, кто живет на правом берегу». Потому что принадлежать к какому-либо кругу значит исключать из него остальных. И уже давно идет война между жителями северо-восточных и юго-западных кварталов Парижа. И в каждом квартале существуют свои группировки, каждому кварталу свойственны свои кодексы поведения и свои привычки.

В старых аристократических семьях и в среде крупной буржуазии, чьи представители живут в богатых столичных кварталах, ралли воспринимается как обряд посвящения привилегированной молодежи во взрослую жизнь. И постарайтесь воздержаться от удивления, как одна наша знакомая, которая воскликнула, услышав, что дочь хозяев собирается принять участие в этом шоу: «Но ведь ей еще только четырнадцать лет, у нее нет водительских прав, как она может принимать участие в ралли?» Судя по всему, не только Дакар существует в жизни юной и богатой цыпочки. Проводимым ралли присваивают названия знаменитых драгоценных камней, созвездий, птиц. Допуская детей к автомобильным соревнованиям, родители при этом руководствуются следующим принципом: дать возможность отпрыскам и наследникам лидеров французской промышленности как можно чаще видеться друг с другом. Можно даже сказать, что они поощряют их общение, хотя сами себе едва ли в этом признаются. Водительские права при этом не всегда необходимы. Все начинается лет с двенадцати с «ралли понарошку», когда дети, даже еще не достигшие подросткового возраста, собираются вместе и учатся играть в бридж, ходят вместе в театр или в музеи. В четырнадцать лет их записывают в танцевальные студии, где они разучивают рок-н-ролл, пасодобль (без которого их образование считается неполным), в восемнадцать лет они уже появляются на вечеринках, на первых тусовках, в двадцать лет светское воспитание завершается. Так сложилось, что юноша в этих кругах – также довольно редкая птица, поэтому, чтобы записаться на те или иные занятия, семи или восьмилетняя девочка должна привести с собой, в качестве «приданого», одного или двух мальчиков.

В племени раллистов существуют свои подгруппы, в противном случае все было бы слишком просто. «Есть два типа ралли-вечеринок, – объясняет нам одна из мам, которая вместе с тремя другими мамами собирается организовать прием на триста пятьдесят человек для их дочерей, что можно квалифицировать как «малую вечеринку». – Детей отбирают в зависимости от количества денег у их родителей, а также по другим критериям». Под другими критериями, видимо, следует понимать следующее: при социальном смешении к их детям, воспитанным в христианских традициях, в любом случае допускаются только избранные. «Конечно, мы приветствуем смешение. У нас всегда много провинциалов, это как глоток чистого воздуха, и это лишает наших парижан свойственной им самоуверенности, а провинциалы приобретают столичный лоск. У нас также много иностранцев, хотя мы при этом руководствуемся принципом кооптации, или принципом кастовости, если хотите. Например, мы всегда приглашаем к нам наших кузенов, живущих в Германии».

Но когда в их владения вторгаются недавно разбогатевшие чужаки, захватывая вотчины, принадлежавшие членам их клана, начинаются чуть ли не открытые военные действия. Так, одна дама из среды исконной буржуазии, проживающая в VII округе, сетовала по поводу одной семьи, недавно вошедшей в элиту общества и обосновавшейся в ее заповеднике для богатых: «Они так вульгарны, слава богу, это не заразно!»

Когда вектор развития племени направлен не в сторону исключения новых членов, оно может быть источником возникновения дополнительных связей. И в тот момент, когда Интернет обвиняют во всех смертных грехах и бедах общества, сайт Peuplade предлагает место для встречи со своими соседями. И благодаря именно Peuplade, происходит смешение. За исключением того, что парижане, оставаясь такими, какие они есть, хотя и называют себя «peupladiens», все равно предпочитают встречаться со старыми друзьями и знакомыми и редко завязывают новые отношения.

Феномен идентичности иногда выражается в форме религиозных или этнических предпочтений. Принадлежность к клану тунисских евреев (туанса) определяется самим образом жизни, исполнением определенных ритуалов, что усилилось после выхода на экраны фильма «Это правда, если я вру», в котором рассказывается о группе тунисских евреев, отправившихся в отпуск в Довиль. Группа разделяется на подгруппы, в которых объединяющим началом являются совсем незначительные, на первый взгляд, вещи: например, поливание лимонным соком жаренного на гриле мяса, что становится несомненным признаком, по которому моментально узнают члена своего клана и принимают его в свои объятия. Наша подруга Мишель, тунисская еврейка до мозга костей, обожающая плод цитрусов желтого цвета, поливающая соком половины лимона жареную баранину на ребрышках, не могла удержаться, чтобы не спросить у своей соседки по столу, причем тоном заговорщика: «А ты тоже польешь мясо лимоном?» Отрицательный ответ означал бы конец их общения. Другой краеугольный камень, определяющий принадлежность к сообществу – страсть к хариссе,^[153] которая выходит за религиозные рамки и даже не обуславливается территориальным происхождением – хариссу обожают тунисские евреи, арабы или христиане, родившиеся за много километров друг от друга. Но как бы там ни было, сайт тунисских евреев называется harissa.com, и на нем с гордостью упоминается о таких знаменитых соплеменниках, как киноактер Мишель Бужена, судья Эрик Хальфен, актриса и сценарист Жизель Халими, у которых мы даже не собираемся спрашивать, как они относятся к лимону, потому что для нас это риторический вопрос.

И так как во Франции еда является самым объединяющим началом, фудинг – современное гастрономическое движение за демократизацию кухни – весьма способствовал тому, чтобы великие шеф-повара, покинув свои раззолоченные кухни, вышли на улицы, собрав вокруг себя толпы сторонников и организуя бесплатную дегустацию своих блюд с хорошим и также бесплатным вином в качестве дополнения к их кулинарным изыскам. И такие события, конечно, сплачивают людей.

Короче говоря, во Франции столько групп, кланов, объединений, сообществ, что каждый найдет что-то для себя.

В Порник…^[154]

Если посмотреть со стороны (в частности, со стороны Нью-Йорка), где люди редко уходят в двухнедельный оплачиваемый отпуск из страха, что их могут заподозрить в том, что они никчемные бездельники и отпетые лентяи, каникулы по-французски – это то, о чем только можно мечтать. Особенно если ты парижанка. Сев на поезд TGV или на машину, можно отправиться поесть устриц в Канкале, морских ежей в порту Кассис, горячих креветок в Онфлёре, тушеную кислую капусту в Страсбурге, тюрбо в ресторане L’Ostal в Каркассоне, салат из сырых овощей у Тьери Маркса в Пойаке или заказать ветчину под соусом с петрушкой в одном из ресторанов Бона. Но, если мы куда-то уезжаем, мы понимаем, что придется возвращаться. Но это такое счастье – оказаться на вокзале, в аэропорту или на автобане, предвкушая отдых на пляжах, спуск по лыжным трассам с друзьями из зоны С^[155] (а также и из других зон). И как приятно мчаться в июле или августе по автострадам А10-А6! Наверное, вы уже догадались, что парижане чаще, чем обитатели остальной Франции, отправляются в отпуск, и иногда создается такое впечатление, что они все время куда-то едут, и к тому же со всеми своими чадами и домочадцами.

Когда, сложив губы сердечком, я в первый (и в последний) раз пришла в одно из отделений Французской лыжной школы Arcs 1800, чтобы записать Лулу в секцию – это было в субботу на второй неделе февральских каникул – я думала, что нижняя челюсть у секретарши отвалится: «Что вы, мадам, у нас нет ни одного места в секциях для начинающих. Вы должны были нам позвонить еще в октябре!»

Приходится признать очевидное: чтобы избежать напрасной трепки нервов, нужно научиться организовывать свое время. Обжегшись на молоке, цыпочка, как правило, дует на воду. Поэтому единожды став матерью, она превращается в контрол-фрика, то есть в ту, которая держит все под контролем, навязывая окружающим, прежде всего детям, свою волю. Нужно сказать, что каникулы во Франции повторяются каждые полтора месяца. «Я на собственном опыте убедилась, что ключевой момент – это организация пространства и времени, – сообщила мне Сесиль, мать трех дочерей шестнадцати тринадцати и десяти лет. – Если нет родственников в деревне, к которым можно на каникулы отправить детей, то приходится обо всем договариваться заранее. И уже сейчас я должна думать о том, как они проведут новогодние праздники». Хотелось бы уточнить: разговор происходил во время нашего обеда на террасе ресторана Bread & Roses в самом начале июня. «Но ничего не поделаешь: Париж есть Париж, – продолжала Сесиль свои обескураживающие наставления. – Есть множество мест, которые можно было бы посетить вместе с детьми, предлагается огромное количество культурных программ, но даже не надейтесь, что ваш ребенок может принять в них участие без предварительной записи. В данный момент мне бы очень хотелось побывать на выставке Питера Дойга^[156] в музее Современного искусства, но я знаю, что не могу там появиться спонтанно, не зарезервировав время своего визита на сайте в Интернете». Что же касается меня, то я уже сейчас кое-что заношу в свою записную книжку относительно будущих зимних каникул и попутно бронирую по Интернету номер в отеле, чтобы можно было нормально выспаться в пятницу перед отъездом, причем поблизости должен находиться гипермаркет сети Super U., и заказываю напрокат лыжное снаряжение. А может быть, было бы проще, если бы дети просто болтались всю неделю без дела? (В Париже, слава богу, пока не штрафуют родителей, как в странах северной Европы, если их отпрыски остаются без присмотра.)

Может быть, не стоит строить грандиозных планов и стараться во что бы то ни стало побывать на модных лыжных курортах, которые буквально берут приступом, и предоставить все воле случая по примеру одной нашей сорокачетырехлетней подруги Розали, задавшей нам вопрос: «Как вы думаете, куда мне поехать этим летом – на Северный полюс или в Неаполь?» И подобные вопросы встают перед ней каждый год за два дня до отпуска, который она проводит вместе с тринадцатилетней дочерью. В конце концов она отказалась от посещения Лапландии, поскольку «там много заводов Findus».^[157] И, прибыв на место, она нашла в Интернете прекрасный план совместного проката автомобиля (потому что у нее ни гроша за душой), на котором она добралась до Стокгольма, проведя ночь в Копенгагене. Из Стокгольма она на пароме отправилась в Финляндию, но, к сожалению, приехала туда слишком поздно и не смогла принять участие в знаменитом ежегодном чемпионате, проводимом в городе Савонлинна, по метанию мобильных телефонов. А ее девятнадцатилетний сын вместе со своей подружкой и географическими картами отправился автостопом в Стамбул, решив пропустить в этом году фестиваль духовых оркестров в Гуче, в Сербии, потому что там слишком много сербских националистов и французской богемы.

Парижанки живут не только в центре якобинской страны, они живут в центре мира (кто сказал, что они проповедуют этноцентризм?), и этот факт немного расстраивает их соплеменников, хотя и способствует «расширению поля их деятельности», позволяя им беспрепятственно добираться до Альп, Пиренеев, Севенн, Прованса, Дордони, Биарица, Ферре, Динара, Онфлёра, Бургундии или Лазурного берега. Некоторые отправляются подышать морским воздухом и йодом, другие предпочитают пройти курс очищения хлорофиллом или кислородом. Если только они не решат сесть на самолет и отправиться в Нью-Йорк или на какой-нибудь греческий остров, а кто-то из них, у кого хватает отчаянности и решительности, отправится еще дальше – на архипелаг Лос-Рокес, что возле Венесуэллы.

Но есть также и парижанки, и их немало, кто предпочитает провести отпуск дома: у одних нет денег, другие же руководствуются иными соображениями. «Люди всегда удивляются, когда летом вы остаетесь в Париже, не понимая, что они остаются именно потому, что вы уезжаете», – писал французский писатель Анри де Монтерлан. И с тех пор почти ничего не изменилось. Хотя в наши дни в августе Париж не выглядит пустыней, каким его представлял другой французский писатель, Рене Фалле, но попробуйте во второй половине все того же августа купить пару обуви на улице Шерш-Миди или хлеба в булочной по соседству, посмотрим, что у вас получится.

Сен-Тропе – противоположность острова Ре^[158]

Наподобие того, как есть «Ролинг Стоунс» и «Битлз», Обама и Хилари, бритва и воск, Apple и PC, остров Ре и Сен-Тропе, так и пляжные полотенца бывают двух типов.

Миграционная политика

Миграция – вот настоящая проблема Парижа. Мы, конечно, имеем в виду циклически повторяющееся «переселение народов» в конце недели в пригороды. Отправляясь за город на выходные, парижанки жаждут встречи с нетронутой и невозмутимой природой за пределами их Панам.^[163]

Несмотря на то что они горожанки до мозга костей и впадают в депрессию, если их надолго лишить асфальта, но даже и они нуждаются в глотке чистого воздуха и, как только им представляется такая возможность, вкладывают деньги в постройку или покупку дома в деревне (или на время захватывают дома своих друзей). Оказавшись среди полей, парижанка превращается в хуторянку и становится лучшей подругой фермеров, живущих по соседству, у которых она покупает яйца, салат, а иногда и птицу, которую она находит немного жестковатой, но которую она продолжает покупать, потому что это поддерживает на плаву ее соседей. И, разумеется, она ходит в лес за грибами, умоляя при этом Господа не отправлять ее семью на шесть футов под землю, если случайно в ее корзинке окажется бледная поганка. Ее сапоги всегда под рукой, но, походив по полям пешком, она решила оседлать джолли-джамперы.^[164] Почему именно их? Да просто потому, что запах конского навоза вызывает в некоторых из них отвращение до дрожи. Самые шикарные цыпочки даже принимают участие в псовой охоте в Солони или в Рамбуйе. Но это частные мероприятия, куда приглашаются только избранные, по окончании которых устраивают такой грандиозный ужин, что он произвел бы впечатление даже на августейшую особу королевской крови.

Но мы спокойны за ланей и оленей: не все цыпочки являются охотницами. Свежий воздух – это именно то, что ее привлекает. И вот уже ее отпрыски по колено в грязи учатся лазать по деревьям и строить шалаши в их ветвях.

Но как только приехали в деревню, нужно сразу же уезжать, как правило, в воскресенье и не позднее 10 часов утра или после 11 вечера, потому что в противном случае три часа в пробках вам обеспечены. Нам даже известны случаи, когда люди стояли в пробках по шесть часов, возвращаясь из Нормандии. За это время можно было бы долететь до Нью-Йорка. Проведя не менее сорока пяти минут в заторе возле Роканкура, послушав ведущих на радио FIP (France Inter Paris), беззлобно насмехающихся над вами, вы дойдете до такого состояния, что будете готовы убить собственного ребенка, когда он в сотый раз спросит у вас: «Когда мы приедем домой?» И вы поклянетесь себе, что на следующие выходные вы сделаете ставку на культурную программу внутри Парижа, погуляете по Тюильри, зайдете в музей, но мы вас предупреждаем: если на улице не будет идти проливной дождь, в очереди вы простоите около двух часов.

Ужины в городе

Парижанки любят переделывать мир, и особенно за столом, в окружении друзей и хорошей еды. И в искусстве устраивать застолья, которое сводится к умению вести беседу и умению со вкусом жить, им нет равных. Мы прочли в Styles L’Express, женском модном журнале, что «началась эпоха возврата к ужинам». Но почему же они исчезли? Потому что мы все хорошо усвоили правила хорошего тона баронессы Стафф,^[165] согласно которым цыпочка приглашает в свой дом гостей, предупреждая их об этом «минимум за неделю, письменно или устно». Но иногда она готова отказаться от своих планов, когда, прочтя восемнадцатую эсэмэску: «Поужинаем у вас 20 февраля?» (и пусть это даже будет не в субботу), понимает, что между выходными в деревне, профессиональными обязанностями и школьными каникулами она не сможет собрать своих друзей до 2 апреля. И так как она не лишена юмора, то накануне ужина, о котором договорились заранее, за несколько недель, она не преминет напомнить: «Дорогие друзья, несколько лет тому назад мы решили поужинать у нас завтра вечером. Вот, наконец, этот миг настал! Итак, до завтра? Если у вас все нормально, ждем вас завтра к таким-то часам», опасаясь только одного: как бы бэби-ситтеры ее не подвели.

Иногда из духа противоречия, а иногда из снобизма парижанка может пригласить к себе гостей в тот же день, что немного напоминает приобретение горящих билетов со скидкой на сайте lastminute.com, и в этом случае она рассчитывает на внезапность приглашения или на свою популярность.

Парижанки не могут себе позволить жить так, как в Испании (где рабочий день заканчивается в 14 или самое позднее – в 17 часов), поэтому они редко приглашают на ужин до половины девятого. И здесь вы можете допустить самое большое нарушение приличий, если придете вовремя. Двадцать минут опоздания – это необходимый минимум. В любом случае, чтобы проехать Париж из конца в конец, вам потребуется не менее часа, так что торопиться не следует. А принимая во внимание тот факт, что у ваших друзей хороший вкус и они предпочитают жить за перефериком (и их становится все больше), вы с легкостью можете объяснить свое даже часовое опоздание. И, судя по всему, безнадежно устарел свод правил хорошего тона баронессы, который гласит: «Гости приходят за несколько минут (за десять минут, за четверть часа) до назначенного времени». Но так как любая вечеринка начинается с аперитива, который может длиться целую вечность, особенно если все уже принялись обсуждать высоту каблуков мадам Саркози и строгость учителей в начальной школе, за стол редко сядут раньше 22 часов. К сожалению, став сторонницами здорового образа жизни и бросив курить, парижанки пристрастились к вину…

Существуют ужины с друзьями, когда, переделывая мир, подливают друг другу вина в бокалы. Но есть и знаменитые великосветские приемы, о которых грезят провинциальные подруги – извините, мы хотели сказать, подруги из «других регионов», потому что есть всегда кто-то, кто все знает или думает, что знает, в том числе и кто откуда приехал. Кто-то, кто «близок к властным структурам», как говорил наш знаменитый комик Колюш. И ничего не поделаешь, ведь мы в Париже, и оказывается, это не такой большой город.

К сожалению, должны вас разочаровать, но светские застолья не имеют ничего общего с кастингами «93 Фобур-Сент-Оноре», уже бывшими телевизионными ужинами во главе с ведущим Тьерри Ардиссоном, которые транслировались на телеканале Paris Première и куда приглашались такие известные личности, как писатель Фредерик Бегбедер, журналист и телеведущий Ариэль Визман, Лоран Баффи, также телеведущий, или актер Франсуа Берлеан.

Как и Ардиссон, парижанки приходят в восторг от смешения жанров, стилей, социальных слоев… И если к тому же журналист, телеведущий, известный адвокат, писатель или политический деятель оказываются в числе приглашенных (децентрализация имеет место только на время летних каникул, когда большинство парижан переселяются за город), именно вишенка на торте весьма способствует тому, чтобы сообщить окружению последние светские сплетни, которые на следующее утро пересказываются подруге возле кофемашины.

Еще раз обратимся к нашей баронессе: «Беседуя, гости должны затрагивать нейтральные, но злободневные и для всех интересные сюжеты: искусство, литература, путешествия и т. д. Не следует касаться политики, потому что она вызывает скуку в женщинах и несварение в мужчинах». Ну, что, госпожа баронесса! Тем хуже для нашего пищеварения, потому что сейчас людей, собравшихся за столом, всерьез волнуют только три темы: политика, секс и еда. Вкусная еда вкупе с хорошим вином быстро развязывают языки. Другой необходимый ингредиент удавшегося ужина – словесная перепалка, столкновение мнений, споры. В силу своих убеждений, а может быть, просто из любви к риторике, могут до хрипоты спорить по такому незначительному поводу, как «следует ли класть грибы в бланкет из телятины или нет», либо примутся обсуждать очередную социальную утопию. Иногда доходит чуть ли не до открытых столкновений, особенно когда много выпито, и на следующий день начинают приносить извинения друг другу по телефону, пытаясь выяснить, а в какой момент все началось.

И описания ужинов Луи Себастьена Мерсье, весьма плодовитого писателя, работавшего в конце XVIII и начале XIX века, могли бы быть актуальны и в наши дни: «С какой легкостью в Париже жонглируют человеческими мнениями и идеями. Сколько выносится приговоров! Ничтоже сумняшеся, обсуждают великие истины морали, касаются литературы, метафизики, политики. И об одном и том же человеке, сидящем за столом, его соседи справа могут сказать, что он орел, а соседи слева, что он еще не оперившийся птенчик. Один и тот же принцип для одних неоспорим, а для других – абсурден. Крайности сталкиваются, слова меняют значение в зависимости от того, кем они были сказаны».^[166]

Единственная проблема, и мы об это говорим не понаслышке, заключается в том, что, когда бываешь вхожа в журналистские круги, часто встаешь из-за стола с неприятным ощущением приобщения к чужим тайнам и сплетням (оказывается, что Рашида Дати отказалась вернуть платья в торговый дом Ives Saint Laurent, а у всем известной тележурналистки, лесбиянки, которая все еще не объявила о своей нетрадиционной ориентации, очередная любовная связь), хотя совершенно не ясно, как бы в данных ситуациях поступили люди, с которыми мы только что провели три часа за столом.

Разумеется, обсуждают и более «приземленные» темы. Стоимость квадратного метра жилья входит в число самых животрепещущих. Принимаются также на все лады расхваливать свой квартал, в котором «как в деревне», демонстрируя при этом приверженность к местам обитания: «В XV округе меня бы все устроило, но центр Парижа лучше». «Уверяю тебя, в VII округе рядом с бульваром Инвалидов, где мы живем, очень хорошо, и квартал лишен той карикатурности, которая свойственна улице Дю-Бак». «Ты знаешь, нам повезло: у нас квартира в домах HLM» (социальное жилье). «Единственное, что мне нравится в ХХ округе, так это социальное смешение».

Если в конце вечера гости продолжают проповедовать и вести разговоры, это означает только одно: ужин удался. И в этот момент не следует убирать со стола или мыть посуду, давая понять собравшимся, что вы уже падаете с ног от усталости. В Париже можно спорить, говорить, злословить, сплетничать, беседовать, строить планы на будущее, болтать о пустяках – и так до самого утра.

Культурное превосходство парижан (pardon, французов)

Париж – центр мира и сосредоточие всех культурных событий. Благодаря Андре Мальро,^[167] мы продолжаем цепляться за иллюзию, будто бы мы в культурном отношении превосходим все остальное человечество. Представители французской культуры, или, лучше сказать, парижской, потому что именно в столице она получает наиболее полное воплощение, воспринимают провинцию исключительно в качестве поставщика сельхозпродукции, а провинциалов считают никчемными людьми, способными разве что организовать выпускной бал. И будучи увенчанная лаврами и окруженная ореолом, французская культура уже только по одному этому становится исключительным явлением, превосходящим все остальные национальные культуры.

Чтобы ощутить культурный накал любого города, достаточно просто посетить его театры. И в Париже созданы все условия, чтобы современные экспериментальные театры, театры-модерн пользовались всеми привилегиями, позволяющими им двигаться вперед. И даже если новая политика в области культуры нашего президента подвергает риску сломать хрупко сложившееся равновесие, только здесь возможно поставить пьесы, которые не были бы поставлены нигде в другом месте. Иногда к нашей радости, иногда наоборот. Наша подруга Алекс, девушка очень образованная, питающая страсть к экспериментальной культуре, хотя и в рамках благоразумия, вспоминает, что она дошла до полного изнеможения в четвертом часу присутствия на спектакле «Победители», поставленном Оливье Пи, полная версия которого длилась шесть часов. «Когда принесли на сцену огромный фаллос, я не выдержала и ушла». И она вовремя ушла, принимая во внимание тот факт, что у месье Пи есть пьесы, которые длятся непрерывно в течение суток! Возникает вопрос, как профсоюз работников сцены допускает подобные представления! Даже святая святых, Трудовой кодекс, не смог противостоять рвению созидателя.

Всем известно, что водевиль родился на улицах Парижа, но Париж также известен своей любовью ко всему тайному, неизведанному. И чем непостижимее, тем интереснее. Но это не помешало Фабрису Люкини поставить свою знаменитую пьесу «Кое-что о Робере», где он иронизирует по поводу так называемой «культурной воительницы», регулярно читающей журнал Télérama и разделы, посвященные культурным событиям в журнале Libération, посещающей за неделю по четыре новых выставки. И вы можете быть уверены в том, что она обязательно побывает на спектакле «Ангелы в Америке», пятичасовой пьесе с тридцатью антрактами (да, не удивляйтесь, как правило, экспериментальная пьеса длится не менее шести часов) и субтитрами на польском языке. И вы также можете быть уверены в том, что пьеса ей, безусловно, понравится. Но если вы у нее спросите, что она думает о последних похождениях Бритни Спирс, она вам ответит: «”Последние похождения Бритни Спирс” – это что? Посмертное произведение Ролана Топора? Не слышала и не читала!»

К сильным сторонам парижан относится и юмор с его двусмысленностями, включая и театр с его интеллектуальной составляющей. Для них это что-то вроде игры, где самоирония не только не исключается, но приветствуется. И все в том же спектакле «Кое-что о Робере» (да, в Париже пьеса не сходит со сцены) Фабрис Люкини (который является исполнителем главной роли) продолжает третировать «культурных воительниц», сидящих на сцене в компании с Робером, их парнем (гетеросексуалом), который читает спортивный ежедневник L’Equipe и спрашивает себя, а какого черта он здесь делает, слушая бестолкового интеллектуала, катающегося по полу между двумя прочтениями текстов Кретьена де Труа и Поля Валери, и, обращаясь к публике, говорит тоном обольстителя: «Давай займемся любовью, тогда и поговорим».

На психологическом уровне микрокосм приобретает характер макрокосма: укоренившиеся привычки, одни и те же «порты приписки». И, как моряки, они не меняют места стоянок. Среди заведений, которые они облюбовали, кафе Flore, где они располагаются на втором этаже, потому что даже не может идти речи о том, чтобы выставлять себя напоказ, сидя возле витрин, как какая-нибудь деревенщина. Но наверху, в небольшом зале возле туалетных комнат (стратегическое место, где она себя чувствует, как в театре), она может случайно увидеть BHL, то есть Бернара-Анри Леви, писателя и влиятельного человека в журналистике, беседующего с Ариэль о коммерческой стороне издания своей последней книги, либо журналистку Этьенн Мужотт, обсуждающую свой переход в Figaro Magazine, или Соню Рикель, которая обедает в окружении своей свиты и попутно делает заметки в блокноте, или Амели Нотомб с бокалом пуйи.

В Париже действуют законы, которые всем известны, но которые нигде не зафиксированы. Все знают, что некоторые вещи недопустимы: говорить о зарплате, резать салат в тарелке, дарить хризантемы друзьям, если вас пригласили на ужин, и приходить в гости точно в назначенное время. И вы также знаете, что, когда люди здороваются, они целуют воздух, прикоснувшись к обеим щекам поочередно, итого – два раза, не больше и не меньше (если один раз, значит, вы бельгийка, три раза – вы приехали с юга, а четыре раза – вы неискоренимая провинциалка). И вы также хорошо усвоили, что, когда вам вместо «до свидания», говорят «созвонимся», будьте уверены в том, что вам никогда не позвонят.

У каждого микрокосма свои привычки, заветные места. Если вы вращаетесь в издательских кругах, знайте, что рестораны обладают для вас жизнеобеспечивающей функцией, которая, однако, не имеет ничего общего с пищеварительной системой. Ресторан в качестве театральной сцены служит декорацией, на фоне которой разыгрываются бесконечные трагикомедии. Чтобы пустить слушок, отправляйтесь в ресторан Dôme, скромное и достойное заведение. Чтобы вас увидели и заметили, но не услышали, следует заглянуть в Méditerrannée, где среди сенаторов и академиков вы почерпнете множество идей, которые сумеете воплотить в вашем творчестве. Историк и политик Макс Галло, Элен Каррер д’Анкосс,^[168] политик Филипп Сеген – знаменитостей более чем достаточно. Как сказал нам один наш знакомый, издатель, парижанин до мозга костей, обладающий шармом, которому невозможно противостоять, и огромным чувством юмора, чьи инициалы мы даже не можем указать – настолько он известен: «Скоро потребуется выписывать визу, чтобы выехать за пределы VI округа». И действительно, это происходит крайне редко, за исключением тех случаев, когда разговор должен происходить в конфиденциальной обстановке, когда присутствие кого бы то ни было может помешать. И в этом случае отправляются в пивной бар Grand Colbert во II округе, во многом напоминающий бары все того же VI округа, где созданы такие условия, что среди посторонних людей вы будете себя чувствовать в изоляции. Судя по всему, экзотика не востребована в кругах пишущих людей.

Парижская культурная жизнь может с первого взгляда показаться несколько закрытой, и, видимо, вызвано это тем, что, несмотря на обилие культурных событий в городе, все они не вписываются в рамки того, что принято называть «массовой культурой». Оставаясь бунтарской и элитарной по своей природе, она, тем не менее, доступна для всех слоев населения, учитывая тот факт, что в городе идет множество спектаклей, билет на которые можно купить всего лишь за 10 евро, что приблизительно равняется стоимости билета в кино. Но даже и эти спектакли отмечены преобладанием в них экспрессивной интенсивности на грани допустимого. Но как бы там ни было, когда листаешь британский еженедельник Closer, который также распространяется и во Франции, или читаешь французский журнал Gala, каждый номер которого посвящается отдельной теме, понимаешь, что все-таки мы имеем право на культурную исключительность.

И телевидение развивается в том же направлении. Ведь только во Франции существует телевизионный конкурс песни «Новая звезда», члены жюри которого с легкостью цитируют Спинозу, Сартра, вскользь упоминают о концепции «детерриториализации» известного французского философа Жиля Делёза с целью выяснения образовательного и культурного уровня кандидатки, спрашивают у нее, отразилось ли как-то на ее творчестве вторжение американцев в Ирак в период правления Буша, и тем громче выражают свой протест, чем глубже декольте у девушки (и мы имеем в виду не всяких Деде и Фифи, и даже не Синклера, мы говорим о Лио и Марианн Джеймс, прежде всего!). И они буквально ополчаются на посредственностей, все на тех же Деде и Фифи, которых еженедельно поставляют две журналистки из журнала Libération, которых мы называем «остготками» и чьи остроумные статьи и заметки мы так любим читать. И какое это было наслаждение слушать их словесную перепалку в духе Ролана Барта во время прямой телевизионной передачи, транслируемой в прайм-тайм и посвященной такому национальному достоянию, как «свиные ножки а-ля Сент-Менеу». Клянемся вам, такое может быть только в Париже!

Может быть, именно в силу всего вышесказанного мы имеем право на культурную исключительность. Разумеется, и Соединенные Штаты производят свою дозу культурного гуано, но не следует забывать, что Франция является той страной, где появились такие перлы, как фильм «Пуик-Пуик», песня «Тата Йойо» (рефрен которой звучит так: «Скажи, а что у тебя там, под шляпой?»), и венец всему – песня «Я не хочу обедать в столовой». Только не говорите нам, что это всего лишь отрыжка пресловутой французской креативности, а то мы вам напомним такие песни, как «Макао кафе» или «Дьявольская сальса» (в которой такие слова: «В моем котелке кипит варево из козявок, а этим вечером я натушу говядины в моче – ведь завтра праздник!»), или еще один шедевр: песня «Тяжело, очень тяжело быть ребенком». И надеемся, вы не забыли сериал «Мэги», и в качестве еще одного подтверждения нашей культурной исключительности напоминаем вам слова из песни к этому сериалу: «Даже когда она хандрит/ Жизнь кипит вокруг нее/ И в каком был она ни была настроении/ Все подпадают под ее очарование/ А когда в ее сердце вспыхивает любовь/ Она преображается/ Мэги сама делает погоду в доме/ В котором всегда уютно/ И что бы на ней ни было надето/ Пижама ли или вечернее платье/ Она всегда красавица/ Меняя крем, меняя образ жизни/ Она остается прежней Мэги/ Мэги днем и Мэги ночью/ Это настоящая поэма/ Мэги, Мэги, всю любят тебя/ Наша Мэги…» Да, мы тоже производим свою порцию культурных испражнений, но, в отличие от Соединенных Штатов, мы не собираемся их экспортировать.

Бары и винные погребки

Le Fumoir

6, rue de l’Amiral-Coligny, I

01–42–92–00–24

Классика жанра под парижским соусом. Здесь всегда много народа, и его количество только увеличилось после введения запрета на курение. Le Fumoir (что в переводе означает «курительная комната») напоминает венские кафе: коричневые стены, располагающая атмосфера, загляните сюда, чтобы выпить чашку чая во второй половине дня или бокал вина вечером. К их кухне у нас также нет претензий.

Experimental Coctail Bar

37, rue Saint-Sauveur, II

01–45–08–88–09

Наконец-то в Париже появился бар, где готовят и предлагают клиентам хорошие коктейли и где парижане приобщаются к смешанным напитками, не таким примитивным, как джин с тоником или виски с кока-колой. В выходные в баре так много народа, что яблоку негде упасть, так что воспользуйтесь нашим советом и зайдите сюда среди недели. Уверены – вам понравится здесь.

Le Curio Parlor

16, rue des Bernardins, V

www.curioparlor.com

Младший брат вышеназванного бара. Коктейли с выраженными нью-йоркскими нотками. В меню – напитки на основе свежевыжатых соков с ликерами по вашему выбору. Декор бара повторяет отделку двух американских ресторанов на Манхеттене: Freemans и PDT. На стенах – чучела животных.

La Perle

78, rue Vieille-du-Temple, III

01–42–72–69–93

Пройдитесь по улицам Ля Перль и Вьей-дю-Тампль, которые облюбовала золотая молодежь Парижа – представители буржуазно-богемной элиты, которые заходят сюда выпить пива, мохито или кайпиранью.^[169]

Если выпито слишком много, закажите какую-нибудь вкуснятину стоимостью в 1 евро. Почти каждый вечер работают диджеи. Зайдите сюда как-нибудь утром, чтобы выпить чашку хорошего кофе.

Mama Shelter

109, rue de Bagnolet, XX

01–43–48–48–48

Когда архитектор Ролан Кастро, семейство Тригано и известный дизайнер Филипп Старк собираются вместе, получается то, что в наши дни принято называть «три в одном» – бар, ресторан и отель, где принято (и даже считается хорошим тоном) проводить вечера. Несмотря на то что заведение расположено в ХХ округе, здесь очень красиво и всегда многолюдно. Надевайте туфли на шпильке, потому что нужно соответствовать внешним видом величию Старка, и отправляйтесь в этот гигантский бар. Излишне говорить, что у них очень хорошая кухня.

Клубы

Tania Club

43, rue de Ponthieu, VIII

06–74–02–39–89

Клуб располагается в бывшем хостесс-баре. Очень уютное и милое заведение, где хорошо отпраздновать какое-нибудь событие. Tania – это прибежище буржуазно-богемной молодежи, облюбовавшей Золотой треугольник Парижа. После того как клуб приобрели Таня и ее сестра, атмосфера грязного разврата больше не ощущается в заведении. Клуб не такой элитарный, как его соседи по VIII округу, а дух праздника всегда царил в заведении каждый раз, когда мы в нем бывали.

Le Baron

6, avenue Marceau, VIII

www.clubBaron.com

The club

Изначально Андре, занимающийся стенной росписью, и его единомышленник Лионель решили открыть клуб, где бы они могли встречаться с друзьями. Бывший хостесс-бар теперь стал ночным клубом для жриц любви. Чтобы иметь право пройти в заведение, нужно быть очень хорошенькой и общительной.

Le Social Club

142, rue de Montmartre, II

01–40–28–05–55

Эклектичное заведение, музыкальные произведения подвергаются тщательному отбору. Сменяющие друг друга у пульта диджеи предлагают слушателям музыку от рока до хип-хопа, включая электро, функ и пр. Хороший звук с точки зрения тех, для кого децибелы не помеха.

Chez Moune

54, rue Pigalle, IX

01–45–26–64–64

Бывший лесбийский клуб, открытый в 1936 г., который недавно приобрели Лионель и Андре. Праздничная атмосфера клуба никого не оставит равнодушным, много хорошей музыки. Разумеется, заведение открыто для посещения представителями обоих полов. Не упустите возможности послать воздушный поцелуй Марселю, портье клуба (не вышибала!), который трудится на своем посту вот уже восемнадцать лет и представляет собой ходячую историю квартала Пигаль.

Le Cha Cha Club

47, rue Berger, I

01–40–13–12–12

Открытый в 2008 г., этот клуб являет собой смесь моды, пафоса, раболепства, безликости и иногда оставляет ощущение пошлости и скуки.

Institut du bonheur

www.institutbonheur.com

Оливье Ван Темш и Расмус Мишо являются теми редкими птицами, которые погрузят вас в состояние эйфории, у них вы в полной мере ощутите радость жизни почти до полного оглупления. Под мостом Искусств они организуют множество всяких мероприятий – от гламурных вечеринок в честь яблочного пирога с сюрпризом до French Kiss World Record, не имея другой цели, кроме погружения своих гостей в состояние беззаботности. Не уверены, что они являются пифагорейцами и вывели теорему человеческого счастья (название их заведения в переводе на русский язык означает «Институт счастья»), но на их вечеринках вы проведете немало хороших мгновений.

Au bonheur des dames

40, rue du Colisée, VIII

06–21–70–52–56

С 21 до 23 часов – в программе вечеринки для леди. После 23 часов приветствуется появление мужчин, которые могут предложить дамам шампанское (и нечто большее в случае возникновения симпатии между ними).

Сюда приходят поесть, выпить, обстановка настолько раскрепощенная, что даже можно подправить макияж на глазах у всех, созерцая стриптизеров, выбирающих среди клиенток дам, которые добровольно согласятся выступить в роли морских свинок, демонстрируя имитацию сексуального акта. Стриптизеры настолько профессиональны, что вы можете не бояться обнажения гениталий перед присутствующими.

La Flèche dor

102 bis, rue de Bagnolet, XX

01–44–64–01–02

Музыка в стиле рок, панк, фолк и электро с сильным налетом англомании. Интересные выступления молодых групп. В наши дни клуб является источником вдохновения для креативных музыкантов, разрабатывающих разные направления в музыке.

Andy Wahloo

69, rue de Gravilliers, III

01–42–71–20–38

Мы все являемся фанатами Мурада Мазуза, начиная с тех самых пор, как он приступил к работе в баскском бистро Au Bascou (в то время нам было по восемь лет, и, сообщая вам об этом, мы понимаем, что моложе не становимся). И все, что он делает в своих барах, мы принимаем на «ура». Клуб Энди Вахлоо, расположенный поблизости от его ресторана «404», где фирменным блюдом является кускус, модное и современное заведение, в котором глаз отдыхает на репродукциях в стиле поп-арт и декоре, разработанном в соответствии с традициями северо-западной Африки. Звучит музыка IDM Майкла Парадинаса.^[170]

Чтобы быть в курсе событий, происходящих ночью в Париже, станьте участником группы промоутеров, организующих вечеринки, зайдя на сайт www.facebook.com, а также обратитесь на сайты www.lemonsound.com и www.parissi.com, где вы узнаете много нового и интересного.

Книжные магазины

У каждой парижанки есть свой любимый книжный магазин, расположенный в ее квартале. Вот небольшой список магазинов, который мы составили в соответствии с собственными предпочтениями, указать же все невозможно, потому что их приблизительно столько же, сколько и хороших булочных.

La librerie du parc-Actes Sud

Grande Halle de la Villette

211, avenue Jean-Jaurès, XIX

01–42–38–37–52

Новичок, которому посчастливилось открыться на рынке в Ля-Виллетт после того, как этот последний реконструировали.

Le Merle moqueur

51, rue de Bagnolet, XX

01–40–09–08–80

«В чудесную пору, когда цветут вишни и когда свои песни нам поют неугомонные соловьи и дрозды-пересмешники, будем ликовать и наслаждаться жизнью». Название магазина, Merle moqueur («Дрозд-пересмешник»), открытого в квартале, оставшегося в истории, благодаря борьбе горстки коммунаров, заимствовано из песни Жана-Батиста Клемана.^[171] Храня верность коммунарам, магазин представляет собой квинтэссенцию фрондерства, предлагая книжную продукцию, представляющую интерес для всех выражающих протест против действий властей.

L'Atelier

2 bis, rue Jourdain, XX

01–43–58–00–26

Здесь на книжных полках вы найдете много интересного: от хорошего детектива до подробных туристических справочников.

Сомме un roman

39, rue de Bretagne, III

01–42–77–56–20

Пообедав на рынке Анфан-Руж, прогуляйтесь по этому замечательному книжному магазину (что благоприятно скажется на вашем пищеварении), который носит название одного из произведений Пеннака,^[172] его эссе «Comme un roman» («Как роман», что само по себе уже хороший знак).

Libralire

116, rue Saint-Maur, XI

01–47–00–90–93

Прекрасный книжный магазин, где представлена литература всех жанров и направлений, который работает в этом квартале уже более двадцати лет.

Attrape-Coeurs

4, rue Constantin-Pecqueur, XVIII

01–42–52–05–61

Замечательный и гостеприимный книжный магазин, где консультанты-продавцы Эрика и Сильви делают все, что в их силах, чтобы вы разделили вместе с ними их любовь к книгам.

Регулярно организуются встречи с авторами.

Litote en tête

17, rue Alexandre-Parodi, X

01–44–65–90–04

Этот магазин порекомендовала нам одна наша подруга, живущая поблизости от набережной Вальми. Магазин принадлежит Мэрилин и Коринн, двум знаковым фигурам квартала, которым его жительницы настолько доверяют, что даже оставляют у них своих детей, когда отправляются за покупками в супермаркет напротив. Следует сказать, что в отделе детской литературы представлен огромный ассортимент книг.

Librairie du théâtre Rond-Point des Champs

2 bis, avenue Franklin-Roosevelt, VIII

01–44–95–98–22

Культовое место для современных театральных авторов, стоящее на страже их интересов. Так как магазин открыт при театре Rond-Point, то большая часть произведений посвящена театральному искусству. Вы получите удовольствие, побродив среди полок с книгами в ожидании начала спектакля.

Les Cahiers de Colette

23–25, rue Rambuteau, IV

01–42–72–95–06

Независимый книжный магазин, в котором вниманию читателей предлагаются произведения авторов, обладающих четкой гражданской позицией. Владелица магазина, Колетт Кербер, вот уже на протяжении двадцати лет царит в своем книжном бутике в квартале Марэ, продавая книги непосредственно со склада.

Brentano's

37, avenue de l’Opéra, II

01–42–61–52–50

Этот независимый франко-американский магазин заинтересует тех, кто питает слабость не только к французской, но также и американской культуре. Обязательно загляните сюда, когда у вас будет свободное время.

Librairie Lamartine

118, rue de la Pompe, XVI

01–47–27–31–31

Огромный книжный магазин, куда заходят всей семьей жители квартала, чтобы приобрести литературные новинки либо классику, например, «Ругон-Маккаров» Золя в двадцати томах, или биографии знаменитых людей. В магазине представлен большой выбор книг для самых маленьких (видимо, потому, что Лицей Жансон-де-Сайи находится напротив).

И еще два книжных магазина, которые вызовут интерес у цыпочек, принимая во внимание их тематику.

La Cocotte. Librairie du goût (издания по кулинарии)

5, rue Paul-Bert, XI

01–43–73–04–02

Librairie de la Mode

22, rue Pierre-Lescot, 1

01–40–13–81–50

Эстетика эстеток

Если в Нью-Йорке лишаются дара речи, видя новый гаджет, обладающий полезными свойствами на грани невозможного (скажите, видел ли кто-нибудь из вас мельницу для перца с электромотором, не издавая при этом восторженных восклицаний?), то в Париже, и мы говорим об этом с полным основанием, утилитарность вещи, ее практическая применимость, не имеет никакого значения. И даже не пытайтесь продать в Париже мультифункциональный предмет, который мелет кофе, моет плитку в ванной и одновременно является вибромассажером. В этом бизнесе вы не будете иметь никаких шансов на успех. Но если вы создадите всем известный сексуальный атрибут в форме галеты из белого сморщенного силикона, который не вибрирует, не дрожит, не гладит и не ласкает, но с лейблом Matali Crasset, можете быть уверены, что на вас обратят благосклонное внимание, и вы сможете начать переговоры (это один из объектов коллекции сексуальных игрушек, которую нам показала наша подруга Паола Бьяринже).

Когда мы видим, что в Париже еще пятнадцать лет тому назад начали вкладывать деньги в городское движимое имущество, а в Нью-Йорке с его обшарпанными газетными киосками только начали понимать, насколько необходимо украшать город, мы говорим себе, что намного опередили американцев, и уже в который раз. И если это повысит вашу самооценку, то, не боясь повториться, скажем: для наших заатлантических соседок мы – авангардистские богини в мире моды.

И только после нескольких лет погружения в нью-йоркскую жизнь, в царство функциональности и практицизма, лишенное всякой эстетической привлекательности, понимаешь, как все красиво и изысканно в Париже. Метро с его новыми поездами и голубоватым освещением. Уж не говоря об оформлении станций, таких, например, как «Лувр-Риволи» с репродукциями египетского искусства или станции «Конкорд» с Декларацией прав человека, выгравированной на керамическом покрытии стен. Это так здорово! А потом размер поездов, они такие маленькие – всего пять вагонов. Только не скажите об этом парижанам в час пик, а то вы об этом пожалеете. Но, честно говоря, в тот день, когда вам нечего делать, прокатитесь на метро, воспринимая его с точки зрения иностранца, и вы поймете, насколько оно замечательно. Оно – как сказочный персонаж из детского мультфильма про Кэнди. Конечно, за два су вам не предоставят максимум удобств, и расположенные друг напротив друга сиденья такие низкие (под стать только японским туристам), что колени буквально упираются в подбородок.

Но даже посещение общественных туалетов в наши дни стало удовольствием. Прощайте веспасьены, установленные на улицах Парижа по указу графа Клода-Филиппа Рамбюто в 1834 г. Справлять нужду сегодня вы будете в немыслимой красоте и ароматах туалетов, недавно открытых в одной галерее на самой шикарной улице в мире – на Елисейских Полях, где каждая кабинка декорирована в отдельном стиле, где установлено самое современное оборудование и где самая взыскательная цыпочка не сможет найти, к чему придраться. Их посещение вам обойдется в 1,50 евро, но ведь всем известно – эстетическое чувство не имеет цены. (Излишне говорить, что это самые чистые туалеты в Париже, после наших, разумеется, но ведь наши-то не общественные.)

И хотя мы не обладаем монополией на элегантность, мы, тем не менее, можем утверждать, потворствуя нашему претенциозному и нарциссическому чувству собственного превосходства, что у нас все лучше и красивее, чем, например, у итальянок с их норковыми манто, испанок с чрезмерным макияжем или чем у жительниц Нью-Йорка с застывшими и невыразительными из-за инъекций Ботокса лицами. Что же касается англичанок… хм, о них нам вообще нечего сказать, кроме того, что об элегантности они вообще не имеют никакого представления. В то время как в Париже… Чувствуете, как нам все завидуют, потому что у нас у единственных есть лучший в мире концептуальный магазин Colette, пользующийся поистине межгалактической славой. И нам непонятно, почему американское космическое агентство NASA не запустило совместный с бутиком проект, чтобы произвести впечатление на представителей внеземных цивилизаций. А пока же наше национальное достояние, магазин Colette, прибрала к рукам американская торговая сеть GAP.

Только в Париже придают такое большое значение мелочам: подбор, например, шлемов (бледно-розового, голубого цветов или цвета морской волны) к скутеру для нас так же обязателен, как обязателен оплачиваемый отпуск или премия к Новому году, который мы любим проводить с размахом. Мы вспоминаем, как одна наша подруга не могла сдержать волнения, причем у нее дрожали руки, а грудная клетка ходила ходуном (что свидетельствовало о гипервентиляции легких), когда она нам сказала: «Ах! Наконец-то я увидела скутер, о котором мечтала всю жизнь». Вы думаете, она имела в виду его технические характеристики? Через несколько мгновений наша красавица, предпочитающая двухколесный транспорт, добавила: «Он цвета морской волны с коричневым сиденьем, я обязательно подберу к нему подходящий шлем!»

Мод, архетип рафинированной парижанки, проходя мимо магазина Tsé Tsé, буквально застыла в изумлении перед его витриной, увидев велосипед, который ей был абсолютно не нужен. Как Купидон, пускающий стрелы во влюбленных, велосипед поразил ее в самое сердце. Не имея сил сопротивляться страсти, Мод уступила и приобрела, не колеблясь ни минуты, аппарат. Но следует сказать, и на самом деле это важно, что у купленного ею механизма не было педалей, но ведь все это такие пустяки, на которые вообще не стоит обращать внимание. Отныне эталон двухколесного транспортного средства, никогда не видавший ни асфальта, ни августейшего зада Мод на своем сиденье, гордо возвышается среди вещей в ее кладовке. Но какой же он красавец (мы имеем в виду велосипед, а не ту часть тела Мод, о которой мы только что упомянули), какая чистота линий, какое верное стилистическое решение прикрепленных по бокам дорожных сумок, какая прочная арматура (весящая не менее трех тонн!). Он настолько тяжел, что никогда не покинет своего убежища и не выйдет на улицы Парижа, присоединившись к своим собратьям из системы проката велосипедов Vélib, даже если бы у него были педали. Но когда Мод говорит о нем, у нее от волнения дрожит голос.

Если вы думаете, что вещи существуют только в силу того, что обладают функциональностью, то вы ошибаетесь. В таком случае все было бы слишком просто. Гомар, иллюстратор и цыпочка, колонизировала платяной шкаф, головокружительной высоте которого позавидовал бы Гранд Жорас (горный массив в Альпах), заставив его сверху донизу обувью. Но ей даже в голову не приходит мысль надевать свои туфли: ведь обувь марки Louboutin сделана не для того, чтобы ее носили, потому что это настоящая пытка для ног! Но с каким едва сдерживаемым сладострастием Гомар открывает шкаф и любуется своими сокровищами.

И у каждой из нас свой снобизм и своя жизненная философия. Жительницы Лондона способны купить вибратор Rabbit waterproof за 30 евро, чтобы он всегда был под рукой, а парижанки в свою очередь приобретут подобную игрушку за 475 в бутике Woman Rykiel, которую все называют «семейной драгоценностью» (или «зизи», как окрестили ее те, кто туалет называет «вава»), принимая во внимание ее стоимость и украшающие ее стразы, и которая, вне всякого сомнения, доставляет больше удовольствия глазу, когда лежит на прикроватной тумбочке, чем любой другой части тела.

Любая сфера жизни парижанки испытывает на себе эстетизирующее влияние. Даже покупка зонтика. Когда я отправилась за ним в магазин Bon Marché, продавщица не поленилась продемонстрировать этот предмет во всех его ракурсах, как будто речь шла о приобретении дорогой вещи «haute couture» («Подойдите к зеркалу, посмотрите, как он освещает ваше лицо»), и показала мне все расцветки и узоры, обратив мое внимание на отделку, форму ручки, но не догадалась выбрать такой зонт, который бы поместился в мою дамскую сумочку. После того как я заплатила, продавщица положила зонтик в пакет с новогодней символикой, сетуя на то, что, к сожалению, «в этом году их дизайн таков, что они не вмещаются в дамские сумочки».

Следует сказать, что мы были слегка ошарашены недавними заявлениями Филиппа Старка, возглавляющего наш пантеон дизайнеров, который буквально обнажил душу, заявив в интервью одному немецкому журналу, что «дизайн как явление изжил себя», и добавил, что все созданные им вещи абсолютно бесполезны. Мы не имеем ничего против откровений Филиппа Старка, вызванных, вероятно, кризисом среднего возраста, но при условии, что это никак не скажется на нашем образе жизни. Хотя его главный посыл, заключающийся в том, что, устав от изготовления бесполезных вещей, теперь он принимается за создание ветряных турбин, нас насторожил. Да, мы не ошиблись, теперь его интересы простираются на ветряные турбины, и нас это совершенно не устраивает. Потому что, даже согласившись с тобой в том, что касается бесполезности всех твоих изделий: твоих пластиковых стульев, на которых неудобно сидеть, соковыжималок для лимонов, которые не выжимают ни капли сока, чемоданов, емкостью не больше наперстка, мы должны тебе сказать, Филипп, мы их покупаем не потому, что они функциональны, а потому что они красивы!

А чтобы помочь тебе, Фил, преодолеть кризис среднего возраста, мы предусмотрели для тебя интенсивную длительную стажировку в Фарго, в Северной Дакоте. После полугодового питания хот-догами в клетчатых коробках и питья коки из пластиковых стаканов, после единственно возможных культурных развлечений в шопинг-молле на углу, мы уверены, ты будешь рыдать, вспоминая свои аэродинамические метелки и веники, и будешь нас умолять, чтобы мы опять попросили тебя придумать для нас несколько безделиц, подходящих к цвету лака на ногтях.

Декор квартир

Есть вещи, к которым некоторые парижанки относятся весьма серьезно. В частности, декор их квартир. И мы имеем в виду именно тех цыпочек, которые считают, что стеллажи Billy вышли из моды еще в те времена, когда они были студентками (в чем мы с ними согласны), и что наложение глянцевой краски на стены это так же грубо и неприлично, как и плевать прилюдно на улицах. Короче говоря, в том, что касается хорошего вкуса, существуют досадные промахи, которых следует избегать, и правила, которые следует соблюдать.

И что нас обнадеживает, когда речь идет о хорошем вкусе, так это то, что, посещая своих подруг, цыпочки редко чувствуют себя, как на другой планете. Потому что, приступая к ремонту, они обмениваются адресами фирм, которые умеют класть бетонное покрытие на пол, покупают одну и ту же керамическую плитку бежевых тонов для ванных комнат и одинаковую краску для стен нейтральных тонов (пастельных, коричневых оттенков или серых) марки Farrow & Ball. И никаких белых стен, что считается вульгарщиной. А если они предпочитают стены с рубчатой фактурой, то покупают краску следующих оттенков: New White, Old White, Cream String или Archive. Многие из них говорят, что, когда есть дети, приходится вести с ними постоянные сражения. Некоторые борются за то, чтобы их Джуниор был вежлив со старшими, другие же требуют, чтобы он не касался матовых стен квартиры грязными руками. И иногда во время совместных ужинов, цыпочки рассказывают друг другу, что им пришлось пережить, чтобы наконец решиться обратиться в фирму Casto и заказать у них глянцевое, моющееся (и приемлемое по цене) покрытие на стены вместо великолепного Eating Room Red в пятнах от жира и «Нутеллы». «Может быть, мы и не добьемся успехов в воспитании, но хотя бы спасем наши стены». А один наш приятель признался, что даже не поленился отправиться в одну уважаемую английскую фирму по производству краски за образцами, когда делал кукольный домик для детей.

В наши дни предпочитают ужинать на кухне, новой обитаемой комнате, часто совмещенной с гостиной, за большим дубовым или оцинкованным столом.

А теперь посмотрим, что же у них стоит на кухнях. Во-первых, на рабочей поверхности (вызывающей некоторые опасения с точки зрения экологии) гордо возвышается кофе-машина Nespresso; к непременным атрибутам можно отнести радиоприемник Tivoli и все ретроаксессуары, наподобие потолочных и настенных светильников Arco, с которыми мы в любой обстановке чувствуем себя как дома. В одном из укромных уголков доживает свои дни так называемая «апрельская ваза», состоящая из множества стеклянных емкостей на металлическом каркасе, выбросить которую не хватает сил, поскольку с ней столько всего связано. («Это как световая гирлянда из бутика Tsé Tsé, которую тоже жалко выбросить, потому что в то время, когда мы ее покупали, она стоила целое состояние!» – объяснила нам одна наша подруга.) Коробки и контейнеры для продуктов марки 100drine, подсвечники для свечей-таблеток Igloo, пьяные стопки, фарфоровые кофейные чашки, по форме напоминающие мятые пластиковые стаканы, и множество других сокровищ, которые они первыми обнаружили в галерее Sentou и к которым они тут же теряют интерес, как только увидят их на кухнях своих провинциальных кузин.

В том случае, если они не могут приобрести башенные часы с вокзала Брийе, почтовый сортировочный шкаф или кресло дантиста в бутике индустриальной археологии Жерома Лепера или в бутике Zut, где также продаются антикварные изделия, имеющие отношение к промышленности, они отправляются на поиски нужных им предметов на сайт eBay, на собственные чердаки или в лавки старьевщиков. Они становятся чемпионками по повторному использованию вещей. А видя, какое количество новых книг появляется в издательствах Tana и Dessain & Tolra, по которым они учатся создавать этажерки из старых разделочных досок и часы из шумовки, мы говорим себе, что принцип англичанок «сделай сама» стал среди нас так же популярен, как и их шотландка.

Мы уже не говорим о ста семидесяти семи журналах по декору и ремонту квартир собственными руками. И в последнем появившемся на рынке журнале Côté Paris показаны уникальные находки и решения по обустройству парижских квартир (на месте бывших производственных помещений) тех цыпочек, чьими деревенскими домами с беседками, увитыми глициниями, и клумбами с мальвами мы восхищаемся вот уже на протяжении нескольких лет, листая Côté Sud либо Côté Ouest. Так как не все парижанки владеют прикладными искусствами, они часто обращаются к тем, кого они называют «старьевщицами», то есть к своим подружкам-стилистам, которые умеют вдохнуть вторую жизнь в никому не нужный предмет мебели, выставленный на тротуар. Наших знакомых «старьевщиц» зовут Шарлотта^[173] и Франсуаза, и однажды одна из них зашла ко мне, чтобы сделать несколько фотографий, и пришла в восторг от вязанного крючком покрывала с цветочными мотивами на кровати моей дочери: «Вау, это Миссони?» – «Нет, Эммаус!» Франсуаза, королева утиля, занимается тем, что открывает несвойственные им функции в подержанных вещах и создает новую авторскую мебель из старой. Ей досконально известны склады в Нейи-Плезанс и в Нейи-сюр-Марн, и именно она нас с ними познакомила: «Приходить нужно до открытия, до двух часов дня. Люди, толпящиеся перед входом, представляют собой смесь коллекционеров, старьевщиков, африканских мамаш и арабов. Как только открываются двери, толпа устремляется внутрь, чтобы не пропустить что-либо интересное. Что касается модных дамочек, то я их сразу выделяю из толпы. И все они ищут одно и то же: какой-нибудь промышленный предмет мебели, школьную парту… Они сюда приходят не потому, что у них не хватает денег купить кроватку для ребенка марок Brun Sagesse или Rose Antique в Bonton Bazar, либо Panton Junior в Balouga, двух бутиках дизайнерской мебели для детей, и не потому, что они отказываются оформлять детские в ретростиле. Но когда их ребенок, приступив в пятилетнем возрасте к изучению алфавита, доходит до буквы «з», он спрашивает: «”З” как “завод”? Мама, а что такое завод?» – «А это, дорогой мой, то, чем была наша квартира до того, как мы начали в ней жить!»

Пикник – это шик!

Воскресное утро конца весны. Звонит телефон: «Привет, это Фрэнк. Вы еще дома? Похоже, мы с вами единственные, кто в это утро не отправился на пикник в Ля Виллетт». Даже невозможно себе представить, до какой степени пикники стали популярны в наши дни. И не только среди представителей богемной буржуазии, которые заполняют лужайки парка Ля Виллетт и набережные канала Сен-Мартен, как только единственный лучик солнца скользнет по небу. (Эмиль Куэ^[174] увидел бы в этом упорном пристрастии к солнцу некую позитивность.) И все с радостью предаются отдыху на природе: по вечерам с друзьями, по выходным – с семьей. На мосту Искусств, в Парке цветов, на берегу озера в Венсенском лесу, в Люксембургском саду… Пикник – это лучший способ отдохнуть от города, не изображая из себя при этом скучающих девиц с полотна Гюстава Курбе «Девушки на берегу Сены» и не прибегая к услугам местных ресторанчиков. Когда солнце забывает, что ему пора за линию горизонта, и стоят длинные дни (не как в Нью-Йорке, где в восемь часов вечера темно, как ночью), закатный свет, освещающий воды Сены, поистине великолепен.

Но вот мы уже слышим, как кто-то брюзжит: «Но почему столько шумихи вокруг пикников? Ведь они существовали всегда!» Все дело в том, что на протяжении нескольких последних лет «завтрак на траве» стал любимым видом отдыха на свежем воздухе среди богемной буржуазии. Один за другим организуются хеппенинги: Летний фудинг-фестиваль, BBQ-электро – барбекю в сопровождении электронной музыки – на оконечности острова Сен-Луи, Пикник на Марсовом поле, организуемый на фейсбуке под лозунгом: «Роскошь сервировки обязательна, включая скатерти в клетку, подсвечники и, разумеется, шампанское». Чуть ли не ежедневно появляются новые гаджеты и аксессуары для пикников, такие, например, как сумка-холодильник с фантазийным рисунком (в продаже в дизайнерском бутике Alessi). Не говоря уж о дюжинах книг с рецептами для «завтраков на траве», приготовленных на скорую руку, например, таких, как: «Чудаки отправляются на пикник» или «Ланч-бокс».

Парижанки дорожат своей репутацией. Поэтому все их аксессуары, прежде всего, красивы, и только потом они думают об их полезности. Красивая скатерть, свечи, бокалы на ножках для вина или симпатичные цветные стопки, фарфоровые тарелки, ивовые корзины с отделениями. Но, разумеется, не все «завтраки на траве» проводятся в окружении таких шикарных вещей, и не все из них похожи на идеальные почтовые открытки. Пакет чипсов, колбаса, бутылка хорошего красного вина также имеют право на существование.

Невозможно говорить о пикниках, не воздав должное Доминик, их королеве. Сама себя она не относит к категории модных и богатых цыпочек. Коренная парижанка, она родилась и выросла в старинной семье в VII округе. В мгновение ока она приготовит вам завтрак из остатков вчерашней еды, лежащих в холодильнике: холодное жареное мясо, салат из макарон, шоколадный торт. Ей незачем выставлять себя напоказ, и она не нуждается в том, чтобы набивать себе цену, приобретая последнюю коллекцию посуды марки Tupperware. Все, что ей может понадобиться, от штопора до красного вина, она складывает в клетчатую сумку на колесиках, с которой ежедневно ходит в магазин. Она поведет вас, как она сама говорит, «к нашим милым сестрам», на улицу Бабилон, где в нескольких метрах от кинотеатра «Пагода» за высокими стенами прячется сад Катрин Лабуре, бывший сад при монастыре Сен-Венсен-де Поль, выкупленный городом. Это поистине райский уголок, благословленный монахинями и богами и представляющий собой, помимо всего прочего, замечательный пункт наблюдения за нравами местного птичьего двора…

Рейв-вечеринка^[175] для буржуазии

Этим вечером я пойду на рейв-вечеринку. Для особо щепетильных я должна была бы добавить слово «свободную», потому что вход бесплатный. Нужно всего лишь принести с собой стол для бриджа, складной стул, подсвечники и столовое серебро. Это вечеринка для буржуазии. И она называется «ужин в белом», и это уже стало традицией: ежегодно вот уже на протяжении двадцати лет тысячи людей, одетые в белое, собираются на пикник, место проведения которого в столице держится в секрете до последнего момента. Очень характерная черта парижского характера – преступить грани дозволенного и завладеть улицей хотя бы на несколько часов. Но парижане неисправимы, и они, черт возьми, такие, какие они есть! Площадь Звезды, Эспланада Инвалидов… Место проведения меняется каждый год (но нарушение порядка не простирается, как вы понимаете, до таких народных кварталов, как площадь Фет или площадь Реюньон). …Поскольку я не являюсь членом их клана, хотя и многое слышала об этих вечеринках, я чуть ли не на коленях умоляла мою милосердную подругу Фредерику (ее-то приглашают каждый год) захватить меня с собой. Чтобы быть частью их хеппенинга, частью их сообщества, нужно обладать именем, солидными связями или не менее солидным счетом в банке. И постольку, поскольку все мы в данный момент являемся частью хорошего общества, женщина не может прийти без сопровождения в лице мужчины и наоборот (возникает вопрос: а что же делать гомосексуальным парам?). Как вы понимаете, сейчас я действую в интересах цыпочек. В 18 часов Фредерика мне посылает сообщение о месте сбора: рейв в 20.30 на углу Вашингтон-Шатобриан, если хорошая погода, и галерея Берри, если идет дождь. В итоге ужин происходил в 21–30 на тротуарах Елисейских Полей. Девушки рассматривали витрины, молодые люди – автомашины. Со складным стулом под мышкой, я прибыла в 21.00 к месту сбора. Еще издалека я заметила белые группки людей, толпившиеся вокруг Елисейских Полей: на лестницах метро, в переулках, на выезде из паркингов. Если я правильно поняла главный принцип, приглашенные должны были за несколько секунд заполнить предназначенное для них пространство, заняв за несколько минут свои позиции. Что-то вроде блицкрига в ходе шикарного пикника. И на какие только хитрости не пускались, чтобы обмануть бдительность осведомителей. Каждый получил листочек с подробной инструкцией (как во времена Сопротивления), в которой определялась зона действия, место сбора, трибуна. Ровно в 21.30 тысячи людей возникли, как из небытия, заполнив пешком или на автокарах, специально арендованных для пикника, «прекрасные кварталы». Белые подпольные бригады из Везине и Версаля, Армия белых теней из Пасси и Отейя, поразившая меня до глубины души: пехотинцы и кавалеристы (именно так они себя называли на время проведения данной операции) расставили столы, накрыв их белыми скатертями под застывшими от удивления взглядами туристов и молодежи из пригородов. Легкое волнение среди полицейских, объезжающих квартал на горных велосипедах. Но волнение быстро сменилось уверенностью в том, что в этот вечер никто не покусится на витрины бутика Vuitton. (И сразу же силы порядка приступили к своим обязанностям, попросив местных бомжей освободить места на скамейке, чтобы не мешать туристам!)

И как мне показалось, большинство цыпочек в белом предпочитают игры для телефонов на Symbian версии 9–2, а не 9–3. Шляпки всех фасонов и размеров входят в число обязательных атрибутов. Есть несколько экземпляров от Мари Мерсье, а также шляпы с широкими полями, соломенные шляпки. Девушки накинули на плечи белые боа и надели жемчужные ожерелья. Все они похожи на невест, и некоторые из них, может быть, еще раз переживают волнующие моменты бракосочетания. Мужчины, казалось, дали друг другу слово прийти всем в белых полупрозрачных и обтягивающих рубашках, рукава которых они закатали, и пуловерах, накинутых на плечи (не следует забывать, что вечеринка происходила 12 июня в Париже), встречались и белые смокиги. Ужин в белом – это пирамидальная система. Командующий – что-то вроде героев Сопротивления Антуана или Рол-Танги, его штаб-квартира расположена на верхних этажах какого-нибудь частного отеля. Его никто не знает, за исключением десяти приближенных, которых он наделил правами еще в самом начале этого движения и которые имеют право пригласить нескольких друзей, а те, в свою очередь, также могут привести нескольких человек, и так далее. Вот так сформировалось еще одно племя, и, судя по всему, Париж питает явное расположение к образованию сообществ среди своих граждан. Если ты не входишь в число приглашенных, ты никогда не сможешь попасть на пикник. Все веселились (и я тоже), было приятно чувствовать себя наедине с самой собой среди веселящейся толпы. Смешения между группами не происходило. Я поднялась по Елисейским Полям от площади Звезды до Лидо и наконец отыскала Фредерику и ее приятельниц. За некоторыми столами разыгрывались настоящие представления. На белых скатертях – охапки белого душистого горошка, огромные букеты, разумеется, белых роз и пионов, фарфоровая посуда. Первые хлопки от пробок, вылетающих из бутылок с шампанским «Дом Периньон» и «Рюинар». Блюда от Ладюре и Фошона расставили на столах. Я вижу тарелки с восхитительными сырами, изысканные салаты, замечательные пирожные. Сублимация умения жить с французским размахом и шиком!

Я подхожу к столу Фредерики, которую я сначала не узнала, поскольку она приклеила усы и надела черный парик. «Сегодня я выступаю в качестве парня моей подруги Анн. Ее муж не смог прийти, мой, впрочем, тоже». Народ трудился не покладая рук над поглощением вкусностей. Хотя на нашем столе обычные блюда, случайная сервировка: непременное шампанское, суши, маринованная семга и закуски, купленные навынос в одном из магазинов сети Monop (надо сказать, что полуфабрикаты этой сети не совсем соответствовали торжественности момента).

Каждый раз, когда полицейский патруль проезжал по улице, пирующие вставали на стулья и махали белыми салфетками, демонстрируя тем самым свою смелость. В Париже вы или фрондер или нет, другого не дано!

Канадские туристы спрашивают, что же мы празднуем. «Хорошо бы, если бы Деланоэ участвовал в качестве спонсора в нашем мероприятии. Ведь мы же – лучшая витрина Парижа!» – воскликнула одна из моих соседок по столу. Автобус, курсирующий по маршруту Иль-де-Франс – Париж, «захваченный» полуночниками в белом, пробежал мимо нас. Сюрреалистическая картина! Молодой человек, лет двадцати от роду, в белой куртке и кроссовках на ногах, остановился возле нас: «Видите ли, я тоже в белом, я могу выпить с вами?» Мы ему налили белого вина «Вувре» 1983 года. Со стаканчиком в руках, он объяснил нам, что живет поблизости отсюда в доме № 93. Что касается нас, то мы приветствуем социальное смешение!

Мое маленькое черное платье и мой зеленый салатик

Маленькое блюдо салата с маленьким бокалом вина. Вызывает удивление пристрастие французов к маленьким вещам в нашем мире. Это безумие, до какой степени в Париже действует диктатура полумер, деспотизм лилипутских размеров. Все крошечное вызывает наше умиление (за исключением нашего президента). Маленькая порция шоколадного мусса, кусочек тушеной баранины, чуть-чуть тушеной капусты, маленькое песочное печенье, ложка соуса… Наш дядя Жан-Мишель, ливанец по происхождению, габариты которого не оставляют сомнения в наличии у него отличного аппетита, заказывающий говяжий бок на двоих, который он съедает в одиночестве, жалуется: «Парижане, они все плохо питаются, недоедают!» Разумеется, у нас есть возможность хорошо и много есть, и тем не менее мы предпочитаем мини-порции. Чтобы не в чем было себя упрекнуть? Чтобы оправдать размеры маленькой бутылки красного вина «Бруйи»?

Наша подруга Софи Бриссо, автор кулинарных книг, исколесившая полмира в поисках интересных рецептов, дизайнер и график, занимающаяся акупрессурным массажем по методике шиацу, то есть человек состоявшийся и многогранный, любящий хорошо поесть, объясняет диктат полумер тем фактом, что во всех латинских языках существуют уменьшительно-ласкательные суффиксы, обозначающие «маленький»: в греческом языке – aki (pouli = птица, poulaki = птенчик, птичка, pintadaki = маленькая цыпочка); в итальянском языке – ino (poverino = бедняжка, carino = миленький); в испанском – ito; а у португальцев и бразильцев – inho (cafezinho = кафезинхо, способ приготовления кофе). А у французов нет такой грамматической формы, и поэтому они используют прилагательное «маленький» в качестве префикса, подавая его под разными соусами.

Уменьшительные суффиксы являются выражением ласки и нежности. И, боже мой, до какой степени мы бываем нежны! До тошнотворной приторности, до мягкотелости и апатичности. И так как все в этом мире относительно, маленькое черное платье получает право на существование только в сравнении с большим белым бальным платьем, и оно из серии тех мелочей жизни, которые заставляют нас задуматься. И любое нарушение наших принципов, болезненное и неприятное, как укус слепня (который, впрочем, называют «маленькой сливой»), не остается без последствий. И поэтому их неукоснительное соблюдение так же обязательно, как и обязательны башни нашего знаменитого архитектора Жана Нувеля, и наставления монахини, сестры Эммануэли, хотя также вписывается в довольно узкие рамки.

Женские глянцевые журналы являются чемпионами по преуменьшению всего того, из чего состоит наша жизнь: салата, кофе, туфель-лодочек, платьев, брюк (но несмотря на это, стоят они целое состояние), стрижки, крема. У нас все маленькое. И в довершение ко всему – маленький верх, главная часть гардероба парижанок, которые даже позволили себе иметь бутик, который так и называется «Маленький верх» (Des Petits Hauts). И, разумеется, приятный внешний вид всех наших пустячков и вещей является прекрасным дополнением к их мини-размерам.

Но, дорогие парижанки, вы не должны капитулировать перед претенциозной слабостью и слащавостью. Дерзайте, цыпочки, уберите подальше ваши маленькие велосипеды, седлайте ваши мощные автомашины, посещайте сильных мира сего, ведите большую игру, входите только через главный вход! И тем хуже для вашей пресловутой нежности.

Цветочные магазины

В Париже сосредоточено наибольшее количество цветочных магазинов по сравнению с остальными городами Франции (а следовательно, и мира). Предлагаем на выбор несколько магазинов, посетив которые вы не будете разочарованы. Здесь всегда богатый выбор, и вы сможете приобрести для себя или для ваших друзей любые цветы: от маков и роз сорта Пьер-де-Ронсар до душистого горошка, анемонов, пионов, сирени и т. д.

Atelier Java bleue

21, rue de la Villette, XIX

01–42–01–22–33

Narur' «elle»

87, rue du Ranelagh, XVI

01–45–20–42–16

Hysope & Cie

104, rue Vieille-du-Temple

01–44–59–33–00

Garance

46, rue du Dunkerque, IX

01–48–78–35–95

Ephémère

133, avenue Parmentier, XI

01–43–57–86–00