Книга: Бэйр
Бэйр
Рассуждать и взвешивать было некогда: зверь приближался. Крестьяне заранее окропили пещеру кровью, чтобы раздражить обоняние хищника. Он уже учуял этот запах и медленно подбирался ближе к своей добыче, как будто намеренно оттягивая вожделенный момент трапезы.
Это была одна из старых, очень старых, но, как и все старинное, очень действенных традиций избавляться от врагов. Если возле города поселялся дракон, тут же появлялся повод попрощаться с ворчливой соседкой, с нахлебницей-тещей или с карманистым старшиной. Или, если в округе заведется ведьма, — с ведьмой.
«Не разбойничай в деревнях, возле которых есть дракон» — хороший постулат, только его, почему-то, не передают из поколения в поколение, как волшебный дар.
Бэйр заявилась в это село, как и в любое другое. Угрожая сжечь все поля, она потребовала освободить лучшую избу, хорошенько ее протопить, нагреть воды для бадьи и зажарить лучшего молоденького барашка. Требования ведьмы выполнили, но в барашка ей подмешали отравы, которая лишает волшебного дара призывать огонь, а дальше… Дальше, стоило Бэйр уснуть, ее тут же схватили, связали ей руки толстой веревкой и в одной только рубашке притащили в пещеру к дракону, где и оставили возле жертвенного столба — где она и находилась сейчас, ожидая такой постыдной, такой крестьянской смерти в пасти чудовища.
Когда дракон начал обнюхивать ее озябшие ноги, Бэйр поняла, что ей уже не спастись. И тогда она сделала то, что должна была. Так, когда есть шанс сохранить жизнь, ампутируют конечность: это лишь вопрос большего и меньшего зла.
Закрыв глаза, ведьма всей своей душой, всем своим существом обратился к безумно далекому и едва различимому в пластах измерений существу. Во всей вселенной порой лишь он один казался ей достаточно близким — он, странный, одинокий в своем таланте, но сильный душой и разумом.
Бэйр, как и каждая ведьма с Равнин, умела проникать в чужие сны, и не важно, где находился сновидец. Однажды ведьма решилась проникнуть в сон человека, который засыпал даже не в ее мире — в каком-то другом, неизвестном. Любопытную натуру ведьмы так потрясло увиденное, — огромные гудящие машины, непонятные чертежи и схемы, сложные законы механики, — что Бэйр стала связываться со своим питомцем постоянно.
Насмотревшись на его воспоминания, она стала показывать ему во снах картинки своего мира, рассказывала легенды, и вскоре он даже решился написать книгу по одной из тех, что она ему поведала: эта книга и работа над ней часто снились ему после.
Ментальная связь между ним и ведьмой крепла с каждой ночью, и теперь, когда Бэйр была в пещере, связь была настолько прочна, что можно было выскользнуть из своего тела и, как по нитке, перенестись по ней в чужую голову. Теперь это был единственный путь к спасению для ведьмы, единственная возможность сохранить себя и бесценные знания своего рода.
Собрав все свое мужество в кулак, в последний раз ощутив воздух в своих легких, Бэйр ринулась сквозь пространство и время к тому, кто только что уснул в одинокой квартире, обнимая единственное сокровище — так и неизданную рукопись легенды.
Дракон видел перед собой жертву, она уже смотрела ему в глаза, но с таким преступным безразличием, будто не боялась умерать. Дракон медлил, надеясь вызвать своим чудовищным обликом страх, но его добыча не обращала на него никакого внимания. Вдруг ее тело на столбе обмякло, а лохматая голова откинулась на грудь, как будто жертва мгновенно уснула.
Дракон принюхался, испугавшись, что добыча умерла и придется есть падаль, но через несколько секунд ее голова медленно поднялась, глаза раскрылись, и пещеру огласил нечеловеческий вопль ужаса.
Зверь отшатнулся от своей жертвы.
Это был уже другой крик, это были другие глаза, даже запах — другой. Как будто его, самого Куниида, одурачили, за доли секунды подменили одну женщину на другую… и как же это могло произойти?
«Бэйр, ведьма с Великих равнин»
— Ааааааааааааа!!!
Вопль прорезался сквозь больное горло, как птенец проклевывается через скорлупу: голос, принадлежащий мне, как в первый раз звучал в моих ушах.
Кончившись, крик вернулся в уши грубым толчком эха, испугав еще больше.
Передо мной нависала огромная крокодилья морда, размерами превосходящая меня вдвое! Нос, покрытый сетью шрамов, маленькие хищные глаза, ноздри, шевелящиеся от моего запаха… Не могло быть никаких сомнений, меня собирались сожрать!
Как будто желая подтвердить верный ход моих мыслей, прямо перед моим лицом разверзлась пасть огромных оранжевых зубов, среди которых были заметны застрявшие ремни и осколки костей.
— Ведьма Бэйр? — язык в пасти зашевелился и смрадным облаком вытолкал мне в лицо эти слова, одно за другим.
Это был вопрос, который взбудоражил меня больше, чем сам факт того, что чудовище знает человеческую речь…
— Я? — голос все еще не слушался и звучал как-то неправильно, как будто мои связки сильно размякли.
— Ты — Бэйр, ведьма с Великих равнин? — ящер наклонился ко мне плоским пупырчатым лбом, под которым блестели черные бусины глаз. — Бэйр, которая хотела барашка?
— Я не Бэйр…
Невозможно было понять, почему монстр называл меня так, но ответить, кто я на самом деле, было так же невозможно. Четкое осознание того, что я не помню себя, нагрянуло в мою жизнь так же внезапно, как и эта морда!
В панике осмотревшись вокруг, я замечаю пещеру, заполняющее ее огромное тело ящера и то, что мои руки привязаны к холодному каменному столбу. Ничего из этого не нашло откликов в моей памяти, все казалось новым и незнакомым.
Я не помню, как это все случилось!
— Оставь деву, гад!!!! — зычный мужской голос прогремел в уже затихшей пещере. Дракон отвернулся от меня, чтобы увидеть говорящего, и тем самым дал мне разглядеть стоящую у входа в логово фигуру.
Это был воин, закованный в латы, с мечом и щитом в руках.
— Я здесь!.. — мой голос, хотя и не повиновался, звучал достаточно визгливо, и его можно было услышать. — Помоги мне!
— Не бойся, дева, я спасу тебя! — рыцарь махнул мне мечом.
Заходящее солнце отразилось в лезвии и попало в глаза дракону, ослепив его. Рыцарь, как будто ждавший этого, сорвался с места и кинулся на зверя, который был вдесятеро раз больше.
Испугавшись, что меня заденут, я прижимаю ноги к себе и пытаюсь высвободить из пут немеющие руки. Веревка держит их не так уж крепко, при желании можно освободиться!
Заерзав, я, терпя боль, начинаю расширять свои путы, и вскоре веревка упала, позволив мне спрятаться за столбом.
Почувствовав себя в относительной безопасности, я снова обращаюсь вниманием к драке за мою жизнь.
Дракон сжался, как пружина, а потом резко выпрямился, пытаясь схватить рыцаря поперек туловища и раздавить его своими огромными челюстями. Но воин в последний момент увернулся и рубанул дракона мечом по морде, выбив из чешуи сноп ярких искры.
На удар мечом дракон откликнулся отвратительным хрипящим ревом, все тело чудовища изогнулось, готовясь к новому нападению, и уже в следующий миг пасть вновь летела навстречу рыцарю. Тот выставил вперед щит и сгруппировался, готовясь принять удар. Уже не в силах остановиться, дракон по инерции обхватил зубами круглый щит, который тут же застрял в его пасти, не давая сомкнуть челюсти.
Ящер взревел, стал извиваться, толкать рыцаря прямо на стену, пытаясь раздавить. Вскоре воин уже был прижат к камням, вновь посыпались искры от бьющегося о чешую меча. Доспехи чиркнули по острому камню со скрежетом, больно полоснувшим слух.
Рыцарь начал проигрывать: его доспехи уже были сильно помяты и давили на его тело.
На моих глазах он, уже ослабевшей рукой, попытался ударить дракона в глаз рукояткой меча, но не дотянулся. Рукоятка скользнула по морде, и меч упал вниз, отпущенный ослабевшей рукой.
— Спасайся, дура!!! — закричал мне рыцарь охрипшим голосом.
Его крик сработал как будильник. В моей голове щелкнуло что-то и заставило двигаться.
Выход из пещеры мне заграждала драконья туша, и выбраться незамечено не было никакой возможности. Мне оставалось или погибнуть после рыцаря, или попробовать что-нибудь предпринять…
Зверь душил воина, вдавливая его в камни.
Мне хотелось жить.
Возле меня лежала старая сухая кость с острым обломанным концом.
В моей голове закрутились воспоминания: слабое место у драконов сзади, у основания черепа. С самого их рождения там нет одной чешуйки и кожа совершенно беззащитна. Один точный удар — и можно прикончить эту громадину.
Схватив кость, я, стараясь не думать о том, что это может стоит мне жизни или нескольких конечностей, начинаю медленно подкрадываться к рептилии. Ящер меня не видит, он занят рыцарем и не помнит обо мне. Единственное препятствие — его длинный извивающийся хвост, плетью бьющий по воздуху.
Не без труда уклоняясь от хвоста, я на негнущихся ногах подбираюсь так близко, как только возможно.
Вот, я уже у шеи, лишь пара метров меня отделяет от нужного места удара. А это один прыжок и одно верное движение…
Собравшись с духом, резко прыгаю прямо на извивающуюся шею дракона, пытающегося согнуть зубами застрявший в пасти щит.
Прыгнув, я как клещами вцепляюсь пальцами в гребни на спине ящера и тянусь к его шее, занося для удара кость.
Дракон вспоминает обо мне и старается быстрее покончить с застрявшим в пасти круглым щитом. Он догадался, что я хочу сделать, и теперь пытался скинуть меня, извиваясь так быстро, как только позволяет гибкость разжиревшего тела.
Наконец я чувствую, что в следующее мгновение дракон замрет, и быстро заношу руку, бью острым концом кости в нужное место. Медленно, с тихим хрустом кость входит меж позвонков и протыкает спинной мозг.
Дракон даже не крикнул от боли, он просто упал замертво, едва не погребя меня под своей тушей.
Сдирая все ноги в кровь, я в последний момент толи падаю, толи прыгаю с его спины на землю.
Все вокруг замерло.
В наступившей тишине я начинаю различать звуки лихорадочного биения собственного сердца: казалось, оно било прямо в уши. Тело сильно дрожало от перенапряжения, к членам подкатывались волны слабости.
Все получилось… мне очень повезло.
Осознание, что моей жизни уже не угрожает никакая опасность, вылилось на меня ушатом холодной воды. Теперь, когда дышавшая в затылок смерть ушла, жизнь заиграла другими красками. Окружающий мир тут же перетянул на себя все мое внимание.
Дракон — восьмиметровый жирный крокодил с хвостом-ниточкой — лежал, так и не выпустив из пасти круглый щит. От него шел тошнотворный сладковатый запах старой рептилии.
Возле него, залитый вечерним светом, мирно лежал рыцарь, запрятанный в свои латы, как в консервную банку.
Он умер, защищая меня… Наверное, это был человек долга и чести, коих в наше время редко встретишь.
Поднявшись на ноги, я подхожу к погибшему воину, чтобы рассмотреть его получше.
— Интересно, как тебя звали? — спрашиваю я у погибшего.
Тут рыцарь зашевелился, захрипел и, дико меня напугав, перевернулся на спину.
— Помоги снять это, не стой просто так!.. — рявкнул он.
Постояв в ступоре, я бросаюсь помогать. Опустившись перед ним на колени, пытаюсь осторожно снять шлем и расстегнуть ремни, скрепляющие латы вместе.
Когда ремни была сняты, из доспехов, как из лопнувшего яйца, вылез огромный плечистый мужик.
Увидев его, нельзя было не испытать некоторого разочарования: меньше всего этот тип напоминал легендарного рыцаря. У него была смуглая кожа, темные волосы, завязанные в низкий хвост, недовольно нависавшие над темными глазами черные брови. Вспотевшее лицо покраснело, под левым глазом был двухдневный синяк.
На вид этому персонажу было между тридцатью и сорока.
— Ты… убила дракона!? — недоуменно спросил он, характерно изогнув бровь. С таким подвижным лицом он мог бы быть неплохим актером, наверное…
— Да, кажется… — сажусь возле него, чтобы перевести дух.
— Вот дьявол, — рыцарь закрыл лицо широкими ладонями, а потом злобно глянул на меня, растопырив пальцы. — Зачем ты это сделала!?
— А мне нужно было дать ему тебя убить?
— Ты спасла мне жизнь, и теперь я обязан вернуть тебе долг, — он посмотрел на меня с таким видом, будто долг налагался на меня, и это я не хочу его исполнять.
Рыцарь смотрел на меня долго и пристально, будто пытаясь испепелить на месте своим до удивления выразительным взглядом.
Смотря на него не менее пристально, я постепенно догадываюсь, что что-то в сложившейся ситуации неправильно.
Эти латы с драконом на кирасе, двуручный меч с древними каракулями на лезвии, эта фишка с клятвами за спасения жизни — все это было атрибутами рыцарей ордена Черного Дракона. Члены этого ордена путешествуют по миру и убивают чудовищ, выручая простых людей и по возможности гребя за это неплохие деньги… Но только этот Орден ненастоящий. Он из книги, которую я пишу, которая на днях была возвращена мне редактором с пометкой «в истории нет идеи»!
Так что же происходит, раз я говорю с рыцарем из ордена в книге?…
— Может, я провожу тебя домой, и на этом разойдемся? — предложил мне мужик. — Только не вздумай требовать, чтобы я взял тебя в жены! Вы, девицы, только ради этого и живете, я знаю!
— Где я?… — вопрос, такой простой, казался мне сейчас большей загадкой, чем смыслы жизни и бытия.
В голове уже потихоньку очухивались воспоминания, и они никак не вязались с тем, что сейчас происходило: я точно помню, как засыпаю в квартире, в своей кровати, держа в руках рукопись. Помню, как до этого возвращаюсь домой из издательства, пью старую колу из холодильника и грею в старой гудящей микроволновке котлеты-полуфабрикаты…
— Ты в Рашемии, в деревне под названием «Старые Козлы», жители которой хотели скормить тебя дракону. Ты помнишь, где ты живешь? — голос рыцаря стал натянуто ласковым, как будто он говорил с опасным психом.
— Москва, улица Лукинская, дом 16, подъезд под номером 3…
— Что? Нет такого города!
— Как нет, когда я там живу уже двадцать пять лет!? — выкрикнув это, вскакиваю на ноги. Страх перед абсолютной неизвестностью и нелогичностью происходящего подталкивал меня все ближе к грани истерики.
— Так, мне это начинает надоедать! — поднявшись, мужчина угрожающе навис надо мной. — Назови свое имя, и скажи, чего ты хочешь от меня за спасение!
— Я не помню, кто я, — отвечаю, уходя подальше от рыцаря, который, видимо, терпимостью к ближнему не отличается. — Не помню, как так получилось, что я здесь…
— Так, девка, хватит морочить мне голову!
— Я не девка! — кричу на него, чувствуя, что еще немного и разрыдаюсь от пустоты внутри. Вся моя жизнь была как будто стерта, в памяти не осталось ни имени, ни личности, ни родственников, ни юности, ни детства… ничего.
Наклонив голову, я осматриваю себя, надеясь, что внешность поможет мне опомниться. Но это было огромной ошибкой: рассмотрев свои руки, ноги, белую рубашку, скрывающую женскую грудь и бедра, я только еще больше теряюсь.
— Но я не помню ничего этого… не знаю, было ли у меня мужское тело… но у меня точно не было женского!.. Я ничего не помню! — кричу схватившись за голову и почувствовав пальцами жесткие длинные волосы, которые не были моими.
— Она еще и больная… Замечательно, — произнес рыцарь, тяжело вздыхая. — Убогая, звать мне тебя как? Пойдем в деревню, сдам тебя кому-нибудь из старшин!
— Дракон назвал меня Бэйр, — отвечаю, вспомнив вопли ящера.
— Отведу тебя до мамки, и дело с концом, идет? — рыцарь подобрал с земли меч, воткнул его в ножны, а потом взял меня за руку и повел вон из пещеры. — Бэээйр… ну и имя!
— А как тебя зовут? Может, я тебя знаю? — спрашиваю в надежде.
В голове была такая потерянность, что невозможно было нормально воспринимать происходящее. Все казалось реальным, но это был рыцарь из моей книги, недавно сражавшийся с драконом, который хотел меня сожрать, и это все не могло быть нормально!
— Меня зовут Дейкстр Донан, — кинул мне через плечо мужик, направляясь куда-то вдоль по дороге, ведущей вон из пещеры.
По тропе мы вышли на небольшую сырую полянку, а потом очутились в лесу. Иголки на земле больно кололи мне ноги, а ветки путались в волосах, но мне нужно было идти быстро, чтобы поспеть за своим проводником.
— Отведи меня домой, Дейкстр Донан. Я не отсюда и не хочу здесь оставаться, — прошу, столбенея от звука собственного, но совершенно чужого голоса.
— Ну и где ж твой дом, убогая? — насмешливо спросил он.
— Я не знаю…
— К лекарю тебя надо. Может, я отведу тебя к лекарю, а? Один недавно приехал в соседней город, о его мастерстве ходят легенды.
— К лекарю?
А это звучит разумно… Вдруг этот рыцарь и дракон — галлюцинации? Что если я серьезно брежу, и именно в этом причина потери памяти? Может, у меня был инсульт, и я сейчас в коме?… Нет, слишком реальные ощущения для комы. Наверное, это скорее бред.
— Да, отведи меня к доктору… или к лекарю… да хоть к эльфийскому друиду, только потом доведи до дома, очень тебя прошу!
— Доведу, доведу, — отмахнулся от меня рыцарь. — До лекаря мы сегодня не доберемся, так что заночуем в деревне, жители которой тебя дракону отдали. Думаю, с них можно будет содрать втридорога за эту жирную ящерицу, а если не захотят платить, пригрожу обратиться к белым совам…
— Кто такие «белые совы»?
— Да что ты прицепилась ко мне? — вдруг возмутился рыцарь. — Не с тобой разговариваю! Просто иди за мной и молчи, не мешай мне думать.
Где-то через час, когда уже стемнело и сильно похолодало, мы вышли с лесной дороги к какому-то поселению, огороженному забором из высоких обтесанных кольев.
— Дейкстр Донан! Чем обязаны!? — сладенько заулыбался полубеззубый страж с вышки. Но, несмотря на счастливую улыбочку, ворота в деревню нам пока открывать не спешили.
— Дракон мертв, — крикнул ему рыцарь и ухмыльнулся. — Мне требуется положенные ночлег и обещанная плата… и скажи старшине, что я спас вашу юродивую! За нее тоже деньги полагаются.
— Но… — крестьянин замялся, отвернулся от нас и начал переговариваться с кем-то внизу по ту сторону ворот.
Старик пытался говорить тихо, но некоторые обрывки разговора все же дошли до наших с рыцарем ушей.
— Там… этот мурдюк… Чавось?… Денег требует, чавось ему еще надо, заднобздюну проклятому!?
— Может он…. того?… Успел?…
— Да тут…. с этим мурдюком… баба!
— Она!?
— Не вижу!
— Вот ляпня! Пускай их! Эти рыцари — те еще мурдюки, сто кож сдерут и сов натравят!!!
— Дейкстр Донан, кто с вами? — повернувшись к нам, мужик слащаво заулыбался, как будто мы не могли слышать его подозрительно матерных воплей.
— Девица, которую вы в жертву принесли дракону, — невозмутимо ответил рыцарь.
— Все, нам задодрец!!!! — схватившись за голову старик, повернулся к своим за оградой. — Он не успел ее сожрать!!!
Хм. Видимо, это обо мне… Все интереснее и интереснее, однако. Кажется, меня здесь откуда-то знают.
— За что тебя к дракону отправили? — тихо спросил у меня Дейкстр, пока мужики за воротами о чем-то перекрикивались.
— Понятия не имею, — пожимаю плечами. — Я же говорю, что ничего не помню кроме того, что живу не здесь… не в этом мире.
— Вы пускать будете или нет? — вновь крикнул Дейкстр, задрав голову к вышке.
— Ээээммм… — замялся мужик.
Очень мне не понравились эти его заминки. На улице было холодно, мои босые ноги уже были синие, и меня трясло, не прекращая. Внутри закипела злость, что-то дернулось во мне, вскинулось, и мне так захотелось поговорить самой…
— Уважаемый! — к чужому женскому голосу у меня постепенно развивалась привычка, и сейчас он звучал почти так, как мне хотелось — громко. Не услышать его было сложно, потому на меня сразу обратили внимание. — Вас сюда зачем посадили? Чтоб вы козлом бекали-мекали? Ворота сказано открыть, нам ночевать где-то надо, в чем проблема? Конкретно сказать, что от нас требуется, можно, или это выше ваших сил, сударь?
— Ха-ха-ха… Госпожа Бэйр! — заулыбался мужик, голос его задрожал, он схватился за сердце. — Не признал! Проходите, проходите, мы вам так рады!..
Нам немедленно распахнули ворота и впустили внутрь.
— Здесь есть трактир или таверна? — спросил Дейкстр у мужика, спустившегося с вышки.
— Конечно! Жена хозяина уже приготовила лучшую комнату, там бадья с теплой водой, натоплено и барашек уже жарится! — закивал мужик, посматривая на меня круглыми от страха глазами. — Все как вы любите, госпожа Бэйр!..
— И снова Бэйр… — задумчиво произношу новое имя, следуя за стариком.
Меня здесь точно знают, но я никого не помню, и как же это может быть? Неужели в происходящем со мной замешана не только потеря памяти о собственном Я, но и тело другого человека? Ведь очевидно, что эта дамочка Бэйр жила здесь до меня и как-то себя зарекомендовала, что перед ней так лебезят… Бог мой, а если у меня — у нее — есть муж или дети!? Надо срочно все выяснить!
— Сударь, ответьте, будьте добры, у меня здесь есть родственники или друзья?
— Все мы ваши дорогие друзья, госпожа Бэйр! Как же можно так? — наш проводник остановился и ради такого случая дружелюбно раскинул руки в стороны, демонстрируя засаленную и грязную льняную рубаху.
Одет мужик был, как типичный деревенский пропоица. Штаны из шерсти, на ногах старые лапти, на голове шляпа из соломы, настолько грязная, что материал был едва узнаваем. Лицо, шея и руки, все, что было видно, так же были немыты несколько лет как минимум.
Мда, страшно представить, как она жила среди таких «друзей».
Удивительно, но при таких близких знакомых, на мне рубаха была достаточно опрятная, тело тоже чистое, насколько можно судить по запаху и ощущениям.
Все же интересно, кто я тогда? Хотя не все ли равно, с другой стороны? Это известие наверняка поведет за собой какие-то проблемы, а чем позже эти проблемы появятся, тем лучше.
— Ладно, — здравый глас рассудка заставил меня передумать узнавать что-то о себе. Я женщина и зовут меня Бэйр, пока этого должно быть достаточно. — Веди нас в трактир или что там у вас.
— А благородный рыцарь ведь с вами, госпожа Бэйр?
— Ты со мной? — интересуюсь у Дейкстера.
— До тех пор, пока не отплачу долг, — угрюмо кивнул рыцарь. — И не верну тебя домой к родителям.
— Он со мной, — киваю старику.
— Аааа… пойдемте, госпожа Бэйр! — глаза старика стали еще больше, хотя это, казалось, было уже невозможно.
Без лишних вопросов он на негнущихся ногах повел нас в трактир, освещая путь фонарем.
По дороге мне выдалась возможность получше осмотреть место, куда меня занесло.
Деревня насчитывала где-то домов сорок, все они были обычными деревянными избами с соломенными, изредка с черепичными крышами, рядом с какими-то были огороды, сараи или хлева. Помимо домов и хлевов в деревне стояла тощенькая деревянная конюшня, большой дом старшины, и, на самом краю поселения, — раскормленный свеженькими пристройками двухэтажный трактир.
— Проходите! — старик, улыбнувшись так широко, что глаза превратились в щелки, любезно распахнул перед нами дверь самого популярного заведения в округе.
Внутри трактира царила полутьма, из всего освещения было только пять-шесть небольших восковых свечек. Мне пришлось прищуриться, чтобы осмотреться в новом место.
— Госпожа Бэйр, что-то не так? — испуганно спросил мужик. — Вам что-то не нравится?
— Скажем так, госпожа Бэйр будет рада, если ее комната будет немного почище, чем это место, — ответ вырвался сам собой, хотя мне и в голову не приходило злоупотреблять странным гостеприимством.
— Все будет, как вы пожелаете! — пообещал старик и вприпрыжку побежал к мужчине с просаленным фартуком, хозяину или управляющему.
Все пространство первого этажа занимали тяжелые грубо сколоченные столы и лавки, на полу было раскидано сено. За каждым столом сидело или спало по нескольку мужчин, все что-то пили и болтали, но стоило мне войти, как все они затихли и попрятали глаза.
Наблюдение за их странным поведением отвлекло меня, и я не заметила, как рыцарь уже оказался возле нашего старика и управляющего и о чем-то с ними договаривался.
— Госпожа Бэйр! — стоило мне подойти, необъятный трактирщик внезапно распахнул свои медвежьи объятия и воскликнул так громко в общей тишине, что мне пришлось невольно вздрогнуть и отшатнуться. — Так давно вас не видел, что уже соскучился! Чего пожелаете? Комната ваша любимая уже готова, как и ужин! Ваш друг? — он указал на Дейкстера, — Ваш друг — мой друг! Приятно, приятно… а на него тоже комнату, или вам одну? И ужинать он будет?
— Комнату одну, ужинать буду, — ответил за меня Дейкстр совершенно невозмутимо.
— Х-хорошо… — трактирщик, сильно растерявшись, тревожно глянул на меня, ожидая подтверждения. Мой случайный кивок мгновенно вернул ему прежнее красноречие. — Пока все готовится, чего-нибудь хотите? Жители «Старых Козлов» угощают дорогих гостей, победителей драконов!
Мы с Дейкстером сели за мигом освободившийся стол, и нам подали куски мяса в деревянных мисках. Мясо пахло бараниной… от этого запаха меня переворачивало.
— Но я не хочу баранину, есть что-нибудь еще? — спрашиваю у трактирщика, от чего тот аж холодеет.
— Все, что вам захочется…
— Даже жареную картошку и свинину?
— Непременно!
Трактирщик метнулся к очагу, где стояла кухарка, и, замахав руками, начал что-то возбужденно ей шептать.
— «Непременно»… и откуда они только слов таких набрались? — хмыкнул рыцарь, наблюдая за эмоциональным трактирщиком, которому сказали, что картошки нет. — И чего они так перед тобой вертятся, Бэйр?
— Я не помню, — мой шепот был таким тихим, что Дейкстеру пришлось нагнуться. — Но если они нас покормят и дадут мне одежду, это будет не так уж и плохо, верно?
— Эээхх… — разочарованно вздохнул рыцарь и больше не говорил со мной.
Прошло немного времени, и трактирщик поставил передо мной блюдо добротно пожаренной желтой картошки с кусками запеченной свинины.
После еды нас с рыцарем отвели в приготовленную на втором этаже комнату и оставили одних.
Комната оказалась очень даже неплохой по сравнению с условиями внизу.
Пол, хотя и представлял из себя рядок старых кривых досок, был достаточно чистым. У стен стояли две деревянные кровати с матрасами, набитыми сеном, и чистыми одеялами. Между ними даже был поставлен крошечный столик, на котором горела свеча в медном подсвечнике с гнутой ручкой. Еще тут был старый, как мир, большой платяной шкаф — предмет роскоши.
Это была первая комната. Из нее был проход в комнату поменьше, которая больше всего напоминала местный аналог ванной. Там был высокий стол с небольшим тазом, кувшином с водой, полотенцами и миской с кусками белого мылом, так же там была огромная бадья, как раз вместо самой ванны.
— Тут можно спать и даже мыться… кажется, жизнь налаживается, — поизношу, осмотревшись.
— Так, а теперь поговорим, — серьезно сказал Дейкстр, захлопнув дверь и закрыв ее на щеколду.
Развернувшись ко мне, рыцарь одним движением руки усадил меня на кровать, а сам встал у двери, как будто боясь, что я могу убежать.
— Ты кто такая? — спросил он сурово.
— Я же говорю: не помню, — встав с кровати, я отхожу к другому концу комнаты, где на столике стоит свеча. Если этот тип вздумает на меня напасть, у меня будет хотя бы подсвечник…
— Так, послушай меня, — Дейкстр пока еще держал себя в руках, но его тон становился все более угрожающим. — Ты меня спасла, я обязан тебе жизнью, но если ты думаешь, что теперь ты — это вся моя жизнь, то ошибаешься. У меня огромная яма проблем, дел и заданий, ты, девка, даже представить не можешь, насколько ты мне не упала! Но так уж вышло, что теперь я должен таскаться с тобой. И я не хочу, чтобы ты мне мешала, чтобы из-за тебя у меня возникали новые неприятности. Потому скажи мне сразу: кто ты и что из себя представляешь?
— Я не знаю… я ничего не помню, мне отшибло память! Как еще мне это сказать, чтобы ты отвязался от меня!? — возмущаюсь.
— Мне все равно, чего ты о себе «не помнишь», — объяснил мне рыцарь. — Я спрашиваю, за кого тебя принимают люди, что встречают как Повелителей Охмараги? Кем тебя считают эти крестьяне и почему они прыгают перед тобой, как дрессированные норуши? Ты что, дочь местного купца? Феодала? Беглая принцесса? Кто!? Мне не нужны проблемы еще и из-за тебя, мне хватает своих! Потому давай сразу договоримся, ты мне все о себе расскажешь и не будешь ничего скрывать! Ты можешь мне доверить свою тайну… Ты ведь меня пойми, девка, если бы не кодекс, которому я обязан следовать, я бы тебя в пещере и оставил, несмотря на все эти разговоры про честь и доблесть! Мне… как бы это?… — Дейкстр задумался, будто не хотел выражаться при даме. — … Скажем так, меня мало интересуют причины, по которым ты скрываешь свою личность, но я хочу знать о тебе все, чтобы в случае чего быть готовым! И поскольку от тебя отделаться я не смогу, пока не верну тебя домой, и мне надо тебя защищать, в моих интересах хранить твою тайну, потому как иначе этих чертовых проблем у меня добавится! Теперь ты понимаешь, чего я хочу от тебя?
— Я тебя понимаю, — спешу успокоить разволновавшегося рыцаря: он тяжело дышал и, казалось, находился на грани нервного срыва. — Но и ты меня пойми: я действительно ничего не помню! В моей голове полная каша, я не знаю, как это все случилось, откуда взялся этот дракон, эта деревня, это тело… несколько часов назад я засыпаю в своей кровати в городе, а сейчас я здесь! А теперь подумай, что я могу знать о той мухе которая укусила этих деревенских пьяниц!? Я живу в совсем другом мире, где!..
— Другом мире?… — неожиданно переспросил Дейкстр, задумавшись. — Ты, наверное, ученица магической академии в Тангейе. Это они обычно несут подобную ахинею и часто сходят с ума. Да и внешность у тебя похожа на тамошнюю… Ты ведь из Тангейя?
— Чего?… Я из России!
— Из Московии в Рашемии?
— Нет!.. Подожди, ты сказал, академия в Тангейя?
Память, которая отказывалась мне служить последние часы, неожиданно преподнесла мне сюрприз.
Тангей — это академия, где воспитываются маги Красного ордена. Ходят легенды, что в подвалах академии есть портал, через который можно перемещаться между мирами. Но я точно знаю, что этим порталом управляли божества, которые сейчас мертвы, то есть воспользоваться им невозможно.
И это снова сведения из моей книги, которую я почему-то помню лучше, чем свою собственную жизнь. Что за ерунда?…
— Что, что-то знакомое? Начинаешь вспоминать? — воодушевился рыцарь.
— Я помню про Тангей… это страна в моей книге…
— Боги, только не это опять! — рыцарь крепко выругался и уселся на кровать, с досады начав говорить сам с собой. — Что прикажете делать с чокнутой девицей, которой я обязан жизнью!? Если бы она считала себя упырихой, а мир — болотом, было бы проще… Но она думает, что мир — это ее книга!.. даже писать ведь не умеет, оборванка… Это же как надо свихнуться?…
— Что делать с моей памятью, которая пуста, как порожний сосуд, — этот вопрос посложнее будет, — вздохнув, усаживаюсь на кровать напротив рыцаря. — Ладно, вот что бы ты сделал на моем месте, раз такой умный? — недовольно смотрю на него.
— Отстал бы от рыцаря, — посоветовал он.
— А если серьезно? Я ведь на самом деле в большой беде… а если на языке местных — у меня в жизни большой задодрец. И я не знаю, как быть.
Рыцарь вздохнул, поднял на меня уставшие глаза, подумал, а потом произнес неожиданно спокойно:
— Я отведу тебя завтра к лекарю. Может, он восстановит твою память, и ты вспомнишь, где на самом деле твой дом. Я верну тебя в семью, и это будет все, что от меня требуется, ладно? Без всяких оговорок.
— Спасибо, — участие в голосе Дейкстера было первое в этом мире, что вселило в меня хоть какую-то надежду. — Как только я пойму, как мне вернуться к прошлому, ты будешь свободен. Но пока, прости, без тебя я не справлюсь. Я просто не знаю, куда могу пойти здесь… — мне хотелось сказать «в своей книге», но это вряд ли было уместно. Сено, выбившееся из матраса, слишком ощутимо кололо мне ноги, не давая забыть о реальности происходящего. Эти уколы были гораздо больнее и реальнее, чем воспоминания о том, как мне прищемило руку дверью машины — чьей машины и как выглядела рука, я не помню, но мне было очень больно.
— Иди, вымойся. Ты вся дрожишь и грязная, как свинья с хутора, — велел мне рыцарь. — Я скажу местным, чтобы приготовили тебе какую-нибудь сухую одежду.
Кивнув, я скрываюсь в комнате с бадьей, дверь которой закрывалась изнутри на щеколду.
Вода в огромном тазу была умеренно горячей и слегка мутноватой. Поводив в воде рукой, понимаю, что этот белесый оттенок от разбавленного в ней мыла.
— Мое это тело, или нет, но мыться все равно когда-нибудь придется… ведь так?
Зажмурившись, снимаю с себя длинную белую рубаху, и, не глядя, залезаю в бадью… Но чуть не упав и не сломав себе ногу о бортик, решаю не дурачиться и мыться с открытыми глазами.
С другой стороны, разве это не я? Это глупо — стесняться себя, своих собственных глаз, разглядывающих родное, хотя и незнакомое тело. И пусть я не помню этого, но я женщина. Смуглая, с длинными темными волосами, с заточенными ногтями на руках… и с очень хорошим зрением. В этом нелепом новшестве есть свои плюсы.
Вымыв себя мочалкой и прополоскав непривычно длинные волосы, хватаю полотенце: без него было слишком холодно.
Закутавшись как следует, решаюсь выглянуть к рыцарю.
Дейкстр сидел на своей кровати и полировал меч.
— Нашлась какая-нибудь одежда? — спрашиваю, высунув голову из-за двери.
— Когда я сказал про одежду, мне принесли это, — он кивнул на стопку вещей на моей кровати. — Кажется, это твои вещи, которые они думали присвоить.
— Мои вещи?… Это же замечательно! Я смогу хоть что-то узнать о себе… Можешь дать?
— А что ж сама не возьмешь? — ухмыльнувшись, рыцарь заигрывающее глянул на меня исподлобья. Если бы не нелепый фингал под его глазом, этот взгляд даже мог бы меня смутить, наверное.
— Просто холодно… да ну тебя к черту!
Выйдя из-за двери, беру свою одежду с кровати и возвращаюсь обратно в умывальную, не обращая внимания на вытянувшеюся морду Дейкстера.
— Однако придурь у нее точно не местная… — пробормотал он, когда дверь закрылась.
— Чего тебе опять не так? — кричу, убрав таз с кувшином со стола и расправив на нем вещи. Ответа так не последовало.
Все мое имущество помещалось в небольшой заплечный мешок. Рубашка из плотной ткани с вышитыми на воротнике и манжетах иероглифами-закарючками, странная кожаная жилетка, с плеч которой опускался целый плащ с капюшоном, юбка из темно-коричневой ткани со вставками кожи. Кроме того один подъюбник из тонкой шерсти, двое панталон, пара чулок и мешочек с каким-то белым порошком, напоминающим на ощупь стиральный.
Меня уже даже не удивило то, что ни одна из вещей не показалась знакомой. Но все они были не так уж плохи: крепкий покрой, очень качественные материалы. Особенно мне понравилась жилетка, она была очень похоже на облачение какого-нибудь злодея из фильма. Кожа была самой что ни наесть настоящей и отлично выдолбленной… Дорогущая, наверно, вещичка.
А вот юбка показалась мне очень безвкусной. Нужно будет заменить ее штанами.
Натянув чистую рубаху и панталоны на манер пижамы, выхожу из умывальной.
Рыцарь, уже валявшийся на кровати, увидев меня, округлил глаза.
— С тобой точно не все в порядке!.. — пробормотал он и отвернулся к стенке.
— У меня нет другой одежды, если ты об этом!
— Я, может, не кажусь особо воспитанным, но ты могла бы предупредить: я бы отвернулся заранее, — ответил Дейкстр, пристально смотря на доски в стене. — Я не собираюсь тебя совращать, но это не значит, что я стану долго терпеть такой вид…
— Какой вид? — удивленно смотрю на рыцаря, потом на себя. Длинная рубашка и панталоны ниже колен… да что тут может его так смутить!? — Нормальный вид, ничего другого для сна у меня нет.
— Поищи, может, найдешь в шкафу что-нибудь подлиннее нижнего белья… Боги, дожил, прошу женщину одеться приличнее! Обычно я прошу их не закутываться в шубы перед!..
Перед чем же он их просит, мне услышать так и не пришлось: Дейкстр закрыл голову одеялом и забубнил там.
Ради интереса все же открываю шкаф, надеясь найти там еще что-нибудь из одежды, но вместо этого нахожу нечто другое…
Стоило мне открыть дверцу, как в комнате появилась девушка. Сначала мне подумалось, что это только что вошедшая служанка, потом, что заблудившаяся постоялец… и только потом до меня дошло, что это просто зеркало на дверце шкафа.
А в зеркале — я.
Как в каком-то трансе смотрю в стекло, одновременно поражаясь и не веря.
У девушки в отражении была смуглая медная кожа, контрастом выделяющаяся на фоне белой рубахи. Мокрые волосы, зализанные назад, полностью открывали лицо… совершенно чужое.
Высокий лоб, вытянутая форма лица, неправильный прикус, округлый подбородок, но узкие челюсти придавали ему что-то лошадиное. Положение исправляли губы: большие в середине и сужающиеся к уголкам рта, четко очерченные, от природы темно-бежевые, а не красные, они смотрелись так, что можно было влюбиться. Нос был какой-то арабский: закругляющийся к низу, но с ровной прямой переносицей, с узким кончиком, но с размашистыми широкими ноздрями-каплями. Низкие, но хорошо обозначенные скулы придавали лицу совершенно экзотический вид. Глаза напоминали две линии, проведенные косой кистью с черной краской: они были узкие, но не миндалевидные, только уголки сильно поднимались вверх. Брови, широкие, густые и черные, почти портили всю немногую миловидность облика.
Такое странное лицо, не похожее ни на одну национальность в мире, который я знаю, невозможно было вообразить… Глаза были узкие, но до азиатского типа им было далеко, лицо овальное, рост нормальный и телосложение стройное, но европейцем даже не пахло. Можно было бы из-за скул и глаз отнестись к индейцам, но не тот цвет кожи и длина лица. Ноздри были, как у некоторых негров, а волос жесткий, хотя и не такой кудрявый, но кожа уходила в медный оттенок, а не в кофейный.
Очень странно было видеть себя и не узнавать. Несколько минут невозможно было унять желание двигать руками, ногами, корчить рожи перед зеркалом: мозг отказывался понимать, как это может быть, что совершенно незнакомый человек оказывается тобой.
— Боги, да что с тобой не так?… — рыцарь, наблюдавший за мной все это время, спросил с жалостью в голосе. — Что с тобой случилось, что тебя так дрючит постоянно?
— Память отшибло: считай, я себя первый раз в жизни вижу, — отвечаю Дейкстеру. — Забавно, что ты знаешь слово «дрючит».
— Ложись спать уже.
Совету рыцаря грех было не последовать. И хотя кровать выглядела не такой уж и удобной, она была чистой.
Когда голова коснулась подушки, к членам прильнула вся усталость, накопившаяся внутри меня. Ощущения были такие, будто меня расшибли на месте молотом, и мгновенно наступила смертеподобная темнота.
— Вставай, — над ухом раздался отвратительно громкий мужской голос. — Вставай, я считаю до трех. Ну? Раз. Два. Три!..
Мне сначала показалось, что бок полоснули ножом и это кровь потоками хлынула наружу, но, как выяснилось, это была всего лишь ледяная вода, которой мне окатили спину.
— Господи!.. — с воплем сев на мокрой кровати, замечаю над собой знакомого мужчину с кувшином в руке.
Дейкстр Донан…
Пещера.
Дракон.
Таверна.
Чужое лицо.
— Какой кошмар… — меня передернуло от тех немногих воспоминаний, скопившихся в моей голове за вчерашний день — единственный день, отпечатавшийся в моей памяти. — А ты!.. — шок прошел и внутри распалилась злость. Ехидная улыбочка Дейкстера была словно бензин. — Ты офанарел!? — из моего горло вырвался даже не голос, а какое-то нечеловеческое рычание, какое издают разъяренные кошки: — Думаешь, мне впечатлений в жизни не хватает, что ли!? Думаешь, я!?…
Не зная, что сказать, неистово машу руками, а потом по мгновенно пришедшему озарению вырываю из рук рыцаря кувшин и выпрыскиваю ему в лицо… но кувшин оказался пустым. Со злости, не понимая, что творю, замахиваюсь посудой, но Дейкстр вовремя останавливает меня, хватая меня за руку и отбирая оружие.
— Не мог нормально разбудить!? — продолжаю шипеть, лихорадочно соображая, что еще могу сделать, чтобы ответить этому мурдюку.
— Нет, — поразительно спокойным голосом ответил он, ставя кувшин на стол. — Но ты проснулась быстро и уже достаточно взбодрилась, а теперь не заставляй меня ждать, иди одевайся. У меня есть к тебе пара вопросов, выяснять которые лучше в собранном виде.
Утешая себя витиеватыми мысленными ругательствами и яркими картинами насилия с участием Дейкстера, поднимаюсь с кровати и скрываюсь в ванной, громко хлопнув дверью.
Умывшись, расчесав пальцами мокрые волосы, кое-как натянув непривычную одежду, выхожу к рыцарю.
— Я слушаю тебя! — говорю, нервно взмахнув руками. Злость не утихла, мне все еще хотелось как-нибудь отомстить своему мучителю.
— Сядь, — велел мне Дейкстр и указал на свою кровать, которая, в отличие от моей, была сухой.
Мне очень захотелось взбунтоваться, отказаться садиться и устроить скандал — бог знает, зачем. Мне было ясно, как день, что скандал — дело бессмысленное в моем положении. Но темперамент требовал свое, невозможно было побороть это желание выразить свое возмущение.
Усевшись на кровать, вызывающе складываю руки на груди и презрительно смотрю на рыцаря.
— Чего тебе? — спрашиваю.
— Что это такое, не объяснишь? — голос рыцаря прозвучал спокойно, но с подозрительными нотками затаенной угрозы. Дейкстр ткнул мне в лицо листок желтой низкокачественной бумаги с портретом какой-то девушки и надписями.
— Это что? — беру у него из рук листок и разглядываю его. — Ты читать не умеешь, что ли? — язвительность сама вырвалась изо рта. — Без проблем, сейчас прочту… мог бы так и сказать!.. тааак…
Это было что-то вроде объявления с фотографией. Буквы были латинские, только вместо точек над «i», например, везде стояли вытянутые ромбы, а некоторые черты букв были так странно изогнуты, что их едва можно было узнать. Слова, что самое удивительное, по звучанию складывались в понятные, русские… это как в некоторых старых телефонах, где иначе набрать сообщение, как латиницей, было нельзя, и вместо «привет» приходилось писать «privet». Тут было то же самое.
— Как читать, я помню, но в моем мире пишут не так, — замечаю рыцарю. — В общем здесь написано, что «Разыскивается Бэйр с Равнин, известная так же как Ведьма с Равнин. Обвиняется в грабеже, убийствах, продаже запрещенных законом зелий, мошенничестве, виновна в беспорядках и грабежах в городах и селениях. Особые приметы: принимает вид молодой девушки (примерно 19 лет), носит плащ из крыльев летучих мышей, ходит без обуви. За поимку живой шестьсот пятьдесят тысяч золотых. За голову Бэйр, Ведьмы с Равнин два миллиона золотых»… Ничерта себе, какие деньги! Хочешь поймать эту ведьму, да? Я только за! Бэйр… имя что-то очень знакомое. И лицо ее что-то напоминает… Может, она прямо в этой деревне? Точно! Я же пока только здесь…
— Ты. Издеваешься. Надо мной!? — угрожающе отчеканил Дейкстр, смирив меня озверевшим взглядом исподлобья.
— Нет… ну а зачем еще ты мне дал эту бумагу? — желание злиться и мстить обидчику предательски улетучилось, отдав почетное место страху, который не замедлил появиться после такого взгляда рыцаря.
— Грррр!!! — зарычав, Дейкстр схватил меня за ворот рубахи и зачем-то потащил к шкафу. Там уткнул меня лицом в зеркало и расправил рядом лист бумаги.
— Ч-черт… — улавливаю неповторимое сходство между своей новой внешностью и портретом на объявлении.
— Ты все еще ничего не помнишь, Бэйр, Ведьма с Равнин!? Что еще ты скрыла, кроме того, что тебя ищет вся страна!?
— Я понятия не имел!.. — оправдываюсь, перечитывая еще раз, в чем меня обвиняют. — Какого черта!? Еще и розыска мне не хватало… Но я же ничего, совсем ничего не помню!.. И мне не 19!.. По-моему, мой возраст был немного побольше… выходит, с новым телом мне еще и годы жизни прибавились?…
— Очень смешно, Бэйр с Равнин! Рассудим о твоем омоложении! — взмахнул руками Дейкстр. — Просто великолепно! Тебя подсунули дракону, потому что ты уже на протяжении трех лет держишь в страхе всю страну, убиваешь, обманываешь, нагоняешь страх на мирное население!!! — в гневе кричал рыцарь.
— Да откуда мне было знать!? Я помню только вчерашний день с момента пробуждения в пещере! Я вообще не из этого мира!..
— Еще одно слово про «другой мир, и я тебя собственноручно освежую! Ты понимаешь, что мне нельзя привлекать к себе внимания!? Я — рыцарь Ордена, служу во имя защиты мирного населения от таких, как ты!!! Как я могу появляться в твоем обществе, не вызвав подозрений!?
— Ну что ты мне предлагаешь, кислоты на лицо вылить!? — возмущаюсь, хотя новость испугала меня еще больше, чем тон рыцаря.
Ведь если меня поймают и я окажусь в тюрьме, не мудрено, что меня могут казнить, с таким-то внушительным списком достижений. Это объявление — множество проблем, как минимум, и новая угроза моей жизни. Государство будет пострашнее любого обычного дракона — последнего хотя бы можно убить, воткнув кость ниже затылка…
— Но… послушай… — лихорадочно соображая, что же делать, пытаюсь разубедить взбешенного рыцаря сдавать меня. Конечно, кодекс ему не позволит предать меня… но вдруг он сможет обойти законы чести и поручить мою судьбу страже?
— Вчера я, Бэйр, спасла тебя от дракона, ведь так? — напоминаю чуть ли не дрожащим голосом. — Значит, я не такая уж и плохая ведьма! Ты, как рыцарь, можешь сказать остальным, что я исправилась, тебе поверят, или… — в мою голову неожиданно пришла гениальная идея. — Чтобы не заподозрили, что ты мне помогаешь, ты можешь врать, что ведешь меня в пункт сдачи Ведьмы Бэйр, то есть к страже, чтобы получить награду за мою поимку. А убить не можешь… ну потому что жалко. Придумаем что-нибудь. Ведь это решение проблемы, так?
— И что, я тебя до конца жизни вести к страже буду? Уже через несколько городов поползут слухи о том, что я хожу в твоем обществе и не сдаю тебя никакой страже! Снова возникнут ненужные мне подозрения, — он особенно выделил слово «ненужные».
— Но мы же будем путешествовать, а люд-то не знает, где ты меня поймал. Мы можем говорить им, что я сбегаю периодически, а ты меня потом ловишь, но до стражи довести не можешь, потому что я опять сбегаю…
— Это все бред бьющегося в агонии безумца!.. — рыцарь отвернулся от меня и в бешенстве пнул ногой табуретку. Несчастная подлетела, ударилась о стену и развалилась на паленья.
— Но… я не понимаю, почему ты так бесишься? Меня же разыскивают, а не тебя. Это мне полагается рвать на себе волосы и орать благим матом…
— Тебе-то что? — процедил он сквозь зубы, не поворачиваясь. Рыцарь тяжело дышал, его плечи вздымались, как у разъяренного буйвола. — Твоя задница теперь моя задница, более того, тронь кто твою задницу, я прочувствую это больнее, чем если мне самому ее кто-то надерет! Твоя безопасность мне сейчас гораздо важнее моей… все из-за этого кодекса, с которым я кровью повязан!.. Теперь я либо сдохну, защищая тебя, либо сдохну с тобой на виселице… либо я просто сдохну, потому что меня найдут люди из гильдии!.. Лучше бы я дал дракону сожрать тебя, бестолковая девица!!!
Видя, что Дейкстр на взводе и может натворить что угодно, я решаюсь его успокоить. Поднявшись с кровати, медленно подхожу к нему сзади и кладу руку на плечо. Рыцарь вскинулся, как будто его не рука, а оголенный провод коснулся.
— Ты!.. — рявкнул он, но тут же замолчал. Дейкстр как будто боялся распалиться еще сильнее и, забывшись, сделать мне что-то. Он даже отошел, чтобы не провоцировать свои эмоции.
— Ты ведь можешь не только сохранить свою рыцарскую репутацию, но и даже прославиться. Ты ведь поймал саму Бэйр с Равнин…
— Да мне не нужно прославиться! Мне вообще сейчас нельзя как-то выделяться, понимаешь!? Меня ищут одни очень… понимаешь?… очень влиятельные существа! И если они меня найдут, то нам обоим предстоит такая чертовски приятная смерть, что пытки белых сов покажутся ласками нежнейшего любовника! Потому я очень прошу тебя: сними с меня этот чертов долг, иначе нам обоим крышка! — голос Дейкстера срывался, как будто у него начиналась истерика.
— Но я погибну здесь без тебя!..
— Да ты ведьма! — он швырнул в воздух скомканное объявление о розыске. — Ведьма такой силы, что даже маги из государственной стражи не смеют к тебе лезть, трусливо развешивают эти бумажки по всей округе, надеясь, что найдется самоубийца, охочий до золота! На кой черт я тебе сдался, раз ты грабишь на таком уровне!?
— Я — ведьма!? — теперь уже плохо становилось мне. К горлу начала подкатывать прежняя истерия, и унять ее, как и плач, было невозможно. — Ты что, слепой? У меня память отшибло до такой степени, что я даже не знаю точно, кто я на самом деле! Я не знаю, что за чертовщина происходит вокруг, что это за когти, что это за волосы, что это за рожа такая, которая на меня нацеплена, как глиняная маска, не знаю, что это за дурацкие тряпки! Я чувствую себя как… как… как деревянная шахматная фигура, которую с простой доски переставили на мраморную, на которой все фигуры из кости! Вот как я себя чувствую! А ты говоришь, ведьма… Да я даже по дороге в одиночку не пройду… Я… я ничего не знаю, а проблемы все валятся на меня, как спущенные с цепи псы!.. Я просто хочу выжить и понять, что со мной произошло!
Наверное, мои вопли напомнили рыцарю, кто из нас двоих истеричная баба. Дейкстр заставил себя успокоиться и, накинув поверх рубашки синюю тунику с гербом Ордена, стал прикреплять ножны на спине.
Когда он был готов, жестом велел мне взять свою сумку, и мы вместе вышли из трактира, не сказав друг другу ни единого слова.
На улице оказалось не только чертовски рано, — солнце еще не взошло, — но еще и отвратительно холодно и по-утреннему сыро: мои ноги прочувствовали это сполна, искупавшись в ледяной росе.
— На кой ты меня так рано разбудил? — спрашиваю, подавив нечаянную дрожь.
— Я и не ложился, — угрюмо ответил Дейкстр.
— Это не ответ на мой вопрос. — хмурюсь. — У нас есть еще какие-то проблемы, о которых я не знаю?
— Да. Нам надо убраться из этой деревни поскорее, пока до главы не дошли слухи, что я спас ведьму, а не местную.
— То есть?
— Если я спас ведьму — мне не заплатят, а если местную дурочку — то лишний десяток золотых, — объяснил он, постепенно успокаиваясь после утреннего скандала. — Теперь ясно? Я потерял доспехи, и мне нужны деньги хотя бы на кольчугу, к тому же, мне нужно будет заплатить твоему лекарю, а, может, даже и кормить тебя придется…
— Хмм… знаешь, раз уж мы начали считать, то деньги-то мои, а не твои. Это благодаря мне и моим знаниям дракон лежит мертвый, а ты все еще можешь считать чужие золотые…
— Что ты там вякнула?… — недобро произнес рыцарь, посмотрев на меня через плечо. — Повтори!
— Я говорю, что ты не убивал дракона, и деньги за него мои. Но будет справедливо, если я отдам тебе половину, что скажешь? — улыбаюсь, всеми силами подавляя нарастающую робость. Пока неизвестно, что за человек мой спутник, и можно ли с ним так общаться… с него станется и согласится, и зубы мне выбить за наглость. Но все же что-то внутри мне подсказывает, что руку он на меня не поднимет.
— Стерва!.. — возмутился он и отвернулся от меня. — Ни одна баба так болтать не умеет, только ведьмы!.. Откуда ты вообще столько знаешь о рыцарях, раз тебе память отшибло?
— Помню, мне пару лет назад начали сниться сны про легенду об одном из рыцарей вашего Ордена, — охотно отвечаю, следуя за рыцарем. Оказалось, что говорить о чем-то, что действительно помнишь, приятно до сладкой дрожи в лопатках. — Сны снились каждую ночь, и мне пришло в голову их записать, чтобы опубликовать и, может, немного подзаработать на своей графомании… Так вот, легенда была о Самодиве, десятом рыцаре ордена Черного Дракона. Он был храбрым воином и одним из основателей этого вашего рыцарского братства по борьбе с чудовищами… Мне снились многие подробности его жизни, потому я знаю о Тангейе и его красных магах — они постоянно враждовал с Самодивом и не хотели, чтобы его Орден существовал. Так же я знаю о кодексе. После обучения, прежде чем приступить к борьбе с монстрами, каждый рыцарь клянется соблюдать особые правила. Если после клятвы он нарушит кодекс, металл его меча потемнеет. Меч — это сугубо личная вещь, в Ордене ее дают раз и на всю жизнь. Если меч у рыцаря потемнеет или потеряется, рыцарь будет казнен без суда и следствия.
— Эти подробности у рыцарей разглашать не принято… это как тайна Ордена! Откуда тебе может быть известно об этих параграфах кодекса? И Самодив? Он жил лет сто пятьдесят назад! О нем ты знаешь, а о себе нет!? Как это может быть? — Дейкстр, поравнявшийся со мной, окинул меня недоверчивым взглядом.
— Я задаюсь этим вопросом со вчерашнего дня, — пожимаю плечами. — Результатов это пока не принесло… Самое интересное, что я так же помню сюжет «Матрицы» и таблицу умножения, отлично помню свою коллекцию кинжалов и цвет постельного белья… но черта с два я помню свое лицо или хотя бы имя!
— Знаешь, ты говоришь полную несуразицу, но так осознанно… Если честно, мне уже интересно, что скажет лекарь. Я никогда не слышал о такого рода безумии.
— Мне тоже интересно, что он скажет, — киваю.
За разговором мы дошли до дома старшины — новенькой добротной избушки.
— Быстро найди, где у них отхожее место, иди туда и сними свой ведьмовской плащ, — прошептал мне на ухо рыцарь. — Еще немного разлохмать себе волосы, расправь рубаху и… надень панталоны! Будешь играть юродивую, молчи и только мычи, если что! Делай, что я говорю, и мы выторгуем у этих олухов больше положенного…
— Панталоны надевать не стану, но в остальном — как скажешь.
Когда я вернулась, будучи в образе, Дейкстр поднялся по ступеням на крыльцо и без стука вошел внутрь. Я — за ним.
Мы попали в сени, а оттуда прошли в обычную деревенскую кухню — словно списанную с картинки из учебника истории.
На большой беленой печке спал сам старшина — полненький холеный мужичок с лохматыми седыми космами, круглым мягким лицом, и, почему-то, без бороды.
Рыцарь, совершенно не смущаясь в чужом доме, подошел к старосте и разбудил его немногим ласковее, чем меня: он неистово затряс несчастного, от чего тот так подсочил, что чуть не упал с печки.
— Чего н-надо!?… — заикаясь, выпалил старшина, садясь на своем ложе, свесив вниз голые ноги.
— Дейктер Донан, рыцарь. Пришел за своей платой, — объяснил ему мой ласковый спутник. — Надеюсь, казна при вас? — в устах Дейкстера это прозвучало до смешного вежливо.
— Ах… Донан… рыцарь… конечно… Но почему так рано?… — удивился старшина и нахмурился. Весь его вид ясно говорил о том, как он счастлив видеть нас в такое время.
Неловко спрыгнув с печки, старшина прямо в рубашке подошел к одному из стареньких столов, оказавшимся комодом, загроможденных всякими безделушками и банками со съестным. Бормоча что-то и продолжая хмуриться, мужичок со скрипом выдвинул один ящичек, и оттуда, как птицы из распахнувшейся клетки, вылетели на пол стаи желтых листков документов.
— Сейчас, я найду нужный документик, печаточку, немного воска, листочек мне, листочек вам, составлю протокол… Ага… Маргафа, проснулась, старая! Сообрази чего съедобного!.. — крикнул он старухе, невозмутимо стоящей в кухне. Она тоже была в одной ночной рубахе. — Донан, у вас доказательства убийства дракона есть? Кто-нибудь видел, что именно вы его убили? Есть ли у вас ранения, господин рыцарь? Вы знаете, это дело такое, у нас без доказательств нельзя… — бормотал старшина, недобро смотря на Дейкстера, который оставался абсолютно спокойным.
— Занесло же до петуха… не к добру!.. — выплюнула она в нашу сторону старуха и убралась туда, откуда пришла. Вскоре она вернулась, уже более-менее приведшая себя в порядок, надевшая сарафан и заплетшая седые волосы в косу.
Указав нам с рыцарем рукой на лавку у стола, она сгорбилась у печки.
Старшина, все еще в одной рубахе, все это время неторопливо расхаживал по дому и собирал какие-то мелкие вещички: то у него бумага рвалась, то перо оказывалось сломанным, то чернила были не те, то цифру сослепу не ту брал, то не оказывалось нужного листочка и нужно было бежать к помощнику, которого сейчас нет, и будет он дня через два… Рыцарь в ответ на эти откровенные чиновничьи издевательства терпеливо сидел за столом, не спуская со старшины внимательного взгляда.
— Я есть хочу, — тихо говорю ему.
— Хозяюшка, милая, дайте поесть чего девице, — попросил рыцарь почти нежным голосом. Когда старуха повернулась к Дейкстеру, она аж замерла: на его лице вдруг расплылась настолько добрая и приятная улыбка, так посветлел и смягчился его взгляд, что невозможно было узнать прежнего неприятного и грубого мужика. Бабка смотрела на рыцаря и сама как будто молодела: разгладились морщины на лбу, засияли блекло-голубые глаза, даже спиной она немного выпрямилась. — Совсем она худая, как бы не болезнь… — продолжил рыцарь, гипнотизируя старуху сияющим добротой взглядом.
Слова прозвучали, как заклинание: передо мной мгновенно появилась тарелка горячих вареников, а перед Дейкстером — кружка жирного молока.
Завороженная рыцарем, старуха села с нами за стол и стала расспрашивать о том, как мы сюда попали, не забывая докладывать в наши миски то хлеба, то сметаны.
— Откуда это ты? В наших краях рыцарей давно уж не хаживало, — спросила Маргафа, ласково улыбаясь.
— Я сюда прямиком из Тангейя, — охотно ответил ей Дейкстр, подцепляя рукой горячий вареник и макая его в сметану. — Там главное здание моего Ордена, где обучают новобранцев.
— То-то загорелый такой и здоровый. Это у нас — что не мужик, то пьяница, белый, как лягушачье пузо! — трескуче засмеялась старуха. — И дракона-то никому из наших одолеть не по силам, пускай бы и вдесятером!
— Тем и кормимся, бабушка, — засмеялся в ответ Дейкстр. — А вы тут как управляетесь? Деревенька у вас маленькая, до города полдня пути на лошади…
— Ой, да живем, как наши деды жили, — отмахнулась старушонка. — У нас тут пасека хорошая, лес богатый, луга заливные. Шкурой да воском с медом и кормимся… неподалеку еще болота: там такая клюква растет! Я вот сейчас вам дам, попробуйте: кислая, сладкая!
Вскочив, старушка сбегала куда-то и вскоре принесла нам в миске красных блестящих ягод.
— Вот! — она поставила миску перед нами.
Дейкстр подхватил пару ягодок и кинул в рот, потом взял горсть и высыпал передо мной, мол, поклюй.
— Прелесть ягода! — воскликнул рыцарь, сморщив нос от удовольствия. — Как же так, что дракон у вас поселился? Раз полей нет, так скотиной деревня не богата: неужели думал, что вы ему все людей приводить будете?
— У нас в селении так уж повелось, что человек человеку сам дракон, так что же? — Маргафа развела руками. — Раз в недельку, кто провинится, того и слали. Уже человек восемь или девять ушло. На днях, я слышала, ведьму послали какую-то… больно наглая ведьма, леса пожечь грозилась.
— Болтают, — уверил ее Дейкстр. — Послали не ведьму, а всего-то юродивую: бедолага двух слов связать не может! — он указал на меня.
Почувствовав, что тут мой выход, делаю лицо дауна и пристально пялюсь на старуху.
Посмотрев на меня, она охнула и отвернулась. Дейкстр одобрительно похлопал меня по колену под столом.
— Так вот, пещеру я нашел по крикам этой несчастной. Когда я подоспел, гад уже хотел отожрать ей ногу. Я вытащил ее из самой пасти!.. — продолжил рассказ рыцарь. На его подвижном лице заиграли такие живые эмоции, будто в самом деле он вытаскивал меня из пасти дракона, а не я его, причем делал он это именно сейчас.
Старуха слушала, затаив дыхание, к ней присоединился старшина, замерший где-то у печки.
— Держа обезумевшую от страха девицу одной рукой, а другой отбиваясь мечом от зверя, я добрался до выхода из логова и оставил ее на безопасной полянке, а потом уже стал биться со змеем. Тут меня заслуженно можно обвинить в глупости: это был не самый умный шаг, ведь сытого дракона победить гораздо легче, я мог дать ему съесть девушку, а потом без всякого риска убить… Но, знаете, она ведь тоже человек! Она так плакала, что я не смог оставить ее там… В итоге от смерти меня спасли лишь мои доспехи: пока дракон пытался прокусить их, я успел воткнуть меч ему прямо в глаз, потом крутануть рукоять и расколоть череп по швам!..
Надрываясь голосом, рыцарь размахивал руками, отчаянно жестикулируя. Его лицо покраснело, глаза горели… не поверить ему было невозможно.
— Так это юродивая, а не ведьма?… — растерянно спросила старшина в рубашке.
Повторив морду, смотрю на него, пока он сам не отворачивается.
— Ах, бедная, эк ее воротит! — сочувственно вздохнул он. — Куда ж вы ее денете теперь, господин рыцарь?
— Отведу к лекарю, а потом… может, женюсь. Девица в странствиях — всегда хорошо, — честно улыбнулся рыцарь.
— На дурочке такой-то? — удивилась старуха, уже любившая Дейкстера, как родного. — Мож потом красивую спасешь, на этой-то зачем?
— Да куда же ее еще-то? Пропадет она без меня, такую каждый обидеть может: вон, какие-то ваши олухи ее, как ведьму, дракону подсунули! Выпороть бы их надо, — назидательно посоветовал рыцарь, обняв меня за плечи. — А что дурочка, так не она же виновата, не ее и казнить. Я ее спас и теперь за нее отвечаю, ей брат, отец и муж. Собственно, и вас я разбудил так рано лишь потому, что надо ее поскорее к лекарю отвести: один чудотворец поселился на пару дней в соседнем городе, успеть бы нам до него добраться. За чудо лекарь этот, правда, берет немало: иначе бы я к вам и вовсе не заходил за платой. Но дело ведь не во мне. Коли поможет ей лекарь, так девица оправится от проклятия и заживет со мной, как добрая жена…
— Ах!.. — старшина аж прослезился, стыдливо пряча свои бесчисленные бумажки и печатки обратно в комод. — Какой человек!.. — донесся до меня его тихий шепот.
Старшина отсчитал нам положенные шестьсот и добавил тридцать семь золотых, а старуха дала корзинку с кувшином молока и миской клюквы в дорогу.
Солнце только начало всходить, а мы с рыцарем уже вышли из деревни и направлялись в город по дороге.
— Поверить не могу, что ты такой лицемер, — говорю Дейкстеру. Каждый его шаг отдавался звоном чуть ли не вырванных у крестьян монет. — Ты уверен, что ты вообще рыцарь? Как по мне, так ты еще больший аферист, чем ведьма с объявления!
— Это одна из причин, по которой в объявлении она, а не я, — усмехнулся он, похлопав увесистый мешок на поясе. — Я талантливее.
— Настолько талантлив, что тебе покоя не дают какие-то влиятельные ребята? Их ты тоже нагрел, как этих несчастных?
— Очень тебе советую не упоминать больше о том, что меня ищут, — игривое настроение мгновенно слетело с его лица. — В твоих же интересах ничего об этом не знать.
— Хорошо, — почуяв неладное, оставляю эту тему. — Но тогда скажи, это что, правда шесть сотен золотых монет? То есть, за одного дракона можно выручить столько денег!? — указываю на мешок. — Это же бездна драгоценных украшений, их можно… да, наверное, дом купить можно!
— Вообще-то это не так уж и много. Это раньше — как раз во времена Самодива — деньги были из настоящего золота, но потом один маг-алхимик изобрел сплав металлов, который невозможно подделать или переплавить, и деньги стали делать из него. Вот, — он достал одну монетку и показал мне. Это был плоский овал из желтого металла с чеканкой, изображающей драконью морду. — Тут нет ничего драгоценного, но по привычке все зовут это золотым, а на другом материке попросту драконом. С серебром и медью то же самое, просто цвет другой и чеканка. На серебре — конь, а на меди — собака.
— А какова цена золотого, меди и серебра? Там, откуда я родом, все измеряется немного иначе, знаешь ли, а еще там есть понятия валюты…
— Хорошо, объясню, — добродушно согласился рыцарь. Перед нами расстилалась пустая дорога посреди леса и полянок, и идти молча было бы скучно нам обоим. — Золотой — это ночевка в хорошей гостинице с едой и прочей роскошью. Серебро — это треть золотого, то есть обед или ночевка с завтраком на неплохом постоялом дворе. Медь — это десятая серебра, и, соответственно, миска бурды и матрас в ночлежке. Если так считать, то только что мы получили год среднего достатка жизни, здорового послушного коня или набор хороших доспехов — что-то одно. Беда лишь в том, что половину я по правилам должен отдать Ордену, — скупой рыцарь скорчил недовольную мину. — Потому сейчас мы пойдем в ближайший город, где понятия не имеют о том, что мне за дракона уплачено, и выторгуем у них на две сотни побольше.
— А как же совесть!?…
— Эй, лекарь, к которому я тебя поведу, это солнечный леннай, участвовавший в самой Войне Богов! Считай, это волшебный дух, сошедший с небес на землю. Я слышал, если прийти к нему пораньше, он даже принимает у себя простых смертных — такая вот у него блажь, — объяснил мне Дейкстр. — Если мы к нему попадем, придется отдать достаточно, а я не хочу, чтобы мне после этого осталось меньше, чем я заслужил, возясь с тобой.
— Леннай? — новое слово резануло слух. — Что это такое?
— Если ты знаешь про Самодива, то должна знать и про расы, разве нет? — Дейкстр удивленно посмотрел на меня, но потом продолжил свой краткий курс Скаханно-ведения. — Хорошо, расскажу про расы. Есть люди, нас очень много, но мы не первые были в этом мире. Не буду рассказывать тебе легенды про то, как на Скаханее вообще появились первые разумные… — покосившись на меня, рыцарь все же добавил, как бы в скобках. — … а их принесли сюда драконы… Но это неважно, я тебя так только запутаю, да и времени на эту придется тратить с сутки. Лучше покороче: после первых разумных было несколько рас, но все они вымерли, и сейчас осталось только пять основных и несколько видов особо разумных божьих детей. Леннайи — одна из этих пяти раз, они произошли от первых разумных и сейчас считаются древнейшими. В чем-то они похожи на людей, но отличий все же больше. У них кожа по оттенкам делится не от коричневого к розовому, а от голубого к прозрачно-белому и от черного к серому, уши острые, а черты лица как будто притянуты к этим ушам. Туловище у них пропорционально длиннее, чем у людей, на руках когти, во рту иногда клыки, — но это только у чистокровных. Полукровки же отличаются от людей только редкой смазливостью, полукровки у леннайев почему-то всегда красивее, чем чистокровные… Естественно, я говорю о женщинах! — поправился Дейкстр. — Ну так еще есть слевиты. Они вторые по рождению, и живут в горах и лесах близ гор, у них маленький рост, крепкое телосложение, склонность к охоте и торговым делам. Потом люди… про них, надеюсь, рассказывать не надо?
— Про них я все еще помню, — киваю.
— Потом ланки. Ланки — почти самая молодая раса, они произошли от людей. Был такой культ около тысячелетия назад, там поклонялись богу-змею. Сейчас этот бог мертв, но раньше он имел огромную силу — у него было много верующих. Так вот, когда верить в него стало более десяти тысяч, этот бог смог исполнить главную просьбу своих подданных — дал им «змеиное превосходство». У молящихся стали рождаться дети с чешуйчатой кожей, ядовитыми клыками и слабым зрением из-за вертикальных зрачков. Так появились ланки. Я знаком с этой расой ближе, чем мне хотелось бы, и точно могу сказать, что от людей они отличаются не только внешностью, но и характером: что бы не говорили эти Вещатели Мира в церквях, а все же ланки другие, и не которых лучше убивать при рождении, как вампиров. Они с младенчества злы и склонны к жестокости, хотя и умны необычайно: сколько живу, ни разу не встретил глупого ланка, хотя видел их более нескольких сотен.
— Люди-змеи? Как же это? Они рептилии, а не млекопитающие… они яйца откладывают?
— Что!? — Дейкстр аж поперхнулся. — Какие яйца!? У них рождаются самые обычные дети… если не считать того, что кожа чешуится. Многие из ланков живут с леннайями и людьми, как с законными супругами, и имеют детей, — в Воюющих Королевствах это вполне обыкновенное явление. Да и везде, где есть ланки, обычно находятся любители странного акцента, другое дело, что до супружества почти никогда не доходит: у змей паршивый характер.
— Так и это все расы? Леннайи, слевиты и ланки? И люди, конечно! А пятая раса? — мне было очень жалко, что рядом не было никакой тетради: было бы полезно все это записать. Но, что-то мне подсказывает, что я и так все запомню: в голове много свободного места и, к тому же, я узнаю новое не о сказочной фантазии, а о реальном мире, по земле которого хожу уже больше суток. Представления о возможном и невозможном меняются с каждым часом, и поверить в существование человекоподобных змей после нападения дракона не так-то сложно.
— Нет, это не все расы. Еще есть сенари — но это отдельная история, — продолжил рыцарь. — Никто не знает, как и почему они появились, но в один год они стали рождаться среди всех рас, а через пятнадцать лет после этого стеклись на тропический материк посреди морей. Этот материк они назвали Охмарага, освоили его и никого туда с тех пор не пускают — только в рабском ошейнике. Эти сенари не похожи ни на одну из рас, они что-то вроде живых тел, сквозь которые прошли стихии. Есть ветер, вода, земля и огонь. Как они выглядят — мало кто знает, но говорят, что сенари огня дышат пламенем, а на коже тех, кто принадлежит земле, растет мох и образуется почва. Что известно точно, так это то, что сенари — самая страшная раса, и, на самом деле, очень хорошо, что они сидят на своей Охмараге. Было несколько войн с ними, и это чуть не закончилось захватом всего нашего материка. Когда против тебя стоит сама природа, огонь, вода, земля и ветер, не остается выбора, кроме как повиноваться. Но, к счастью, сенари не понравилась наша земля, и они убрались восвояси… зато им показалось очень заманчивым использовать людей, как слуг, потому они забрали дань в размере около миллиона рабов, и только после этого оставили материк в покое. С тех пор так и живут, никто на них не нападает, и они почти не вмешиваются в дела внешнего мира. Единственное, они торгуют с Тангейем — моей родиной, но рабов незаконно покупают у многих других стран. Сенари ведь сказочно богаты — у них деньги не из металла, а из драгоценных камней, а еды столько, что они ее продают почти за бесценок, и имеют с этого неплохой доход! Конечно, благодаря своим силам они могут выкачивать из земли вдесятеро больше, чем самые трудолюбивые шахтеры и крестьяне…
— Ладно, это мне ясно. А что там с божьими детьми?
— О, их очень много и они очень разные! — закивал рыцарь. — Всех и не перечислить. Вообще, от богов там не так уж и много, многие из так называемых «божьих» на самом деле рождаются от проклятий, вампиры, например. Темный маг проклял роженицу, и ее дитя становится монстром — все просто. Сейчас этой гадины не так много — рыцаря моего Ордена постарались. Еще есть оборотни, но они с недавних пор претендуют на отдельную расу, хотя тоже пошли от проклятия, которое однажды навел на людей и нелюдей Ягуар, бог выживающих. Оборотни встречаются среди всех рас, кроме слевитов и сенари…
Дейкстр еще долго рассказывал мне про расы, про то, каковы из себя их представители, и досталась от рыцаря всем, кроме сенари, которых он никогда не видел. Леннайи слишком глупы — их девицы почему-то ни разу не принимали ухаживаний рыцаря, слевиты слишком просты и кроме как о быте с ними говорить не о чем, ланки слишком стервозны, а полукровкам нельзя доверять, потому что у них в мозгах с рождения две дури сошлись. Даже люди не казались Дейкстеру нормальными, их он считал слишком низменными и порочными — «все равно что животные, которым только жрать, да плодится». Как выяснилось на этом моменте, сам рыцарь не совсем человек, потому может судить людей объективно.
Как бы мне ни было интересно узнавать новое о месте, куда меня занесло, ворчание Дейкстера все-таки надоело. Мне в голову пришла идея рассказать о своем мире, но рыцаря это не заинтересовало, и он продолжил вещать о подлости ланков и чудаковатости леннайев. Несколько раз в его рассказе звучало сочетание «Война Богов».
Только он замолчал и мне выдалась пара секунд спросить об этой самой войне, как выяснилось, что мы уже пришли: дальше по дороге показалась равнина, а посреди нее — высокие стены города, сложенные из камня.
Дейкстр заранее убрал мешок с деньгами за пазуху, стряхнул пыль с герба на своей рыцарской тунике, а мне велел сделать измученный вид. Как итог — стража пропустила через ворота без пошлин и прочего.
Если с внешней стороны город казался чуть ли не пустым, то за стенами творилось настоящее буйство жизни: шумящие, вопящие, люди сновали туда-сюда, грохоча телегами, ругаясь с ослами, пыхтя с мешками и корзинами, споря с детьми, женами, слугами и наемниками, матерясь на стражу и на цены, стараясь перекричать друг друга… Людей было столько и они неслись с такой скоростью, что, казалось, можно утонуть в этой непрестанно двигающейся серо-песочной массе!
Чтобы меня не унесло потоком, рыцарь сжал мою руку и напролом пошел сквозь народ, по улицам меж каменных и деревянных домов прямиком к управе.
Городская управа с виду напоминала тюрьму: трехэтажное вытянутое каменное здание с крошечными окнами, заколоченными решетками. Внутрь нас пропустил сонный мужик в старой кольчуге, практически спящий, опершись на свою алебарду.
Как только мы зашли, уперлись в стол рецепшиона: деревянный, выкрашенный темным лаком, со странным типом во главе многочисленных стопок бумажек.
Это был выряженный в бордовый сюртук стройный мужчина, с хвостом каштановых кудрей. Полированные ногти, кружевные манжеты, сладкие духи… Господи, да откуда он мог здесь взяться!?
— Нам к мэру, — заявил Дейкстр, морщась и отворачиваясь, когда секретарь поднял головку и заинтересованно посмотрел в нашу сторону.
— Типоните Маркечиву? — вежливо уточнил парень высоким голосом и сверился с расписанием в одной из своих многочисленных книжечек. — Вы по какому делу?
— Дракона в окрестностях города убил, девицу спас. Плата полагается, — прочеканил рыцарь, даже не смотря в сторону паренька.
— Ага… — он проскрипел перышком по бумаге, а затем указал нам, куда идти: — Повернете направо, поднимитесь на третий этаж, а оттуда налево: пройдете, увидите дверь с надписью «Типонита Маркечив». И передайте ему это, — он протянул нам исписанный надушенный листочек.
— Он что, не в себе? — спрашиваю у рыцаря, когда мы вышли на лестницу. — Откуда в вашем мире такие… персонажи?
— Черт их знает, откуда берутся: матери портят, а потом этим ублюдкам от лености податься некуда. Пошел бы в рекруты, дурь бы выбило! — проворчал рыцарь, хмурясь. — Вырядился, как девица, и радуется… шут!
— А что за листочек он нам дал? — спрашиваю, догадавшись, что рыцарь не понял моего вопроса.
— Стихи какие-то, — Дейкстр брезгливо передал мне бумажку.
— Мне на этот раз надо будет кого-нибудь играть?
— Главное, не говори, что ты ведьма, а там по обстоятельствам.
«По обстоятельствам» мне пришлось молчать и лишь изредка кивать, подтверждая ложь Дейкстера, который снова нацепил на себя маску героя и играл так, как… как не каждый на его месте смог бы.
Неплохо он все же устроился, думалось мне, пока шел спектакль. Актерам, даже хорошим, платят не так уж и много что на Земле, что в Скаханее, но если ты хороший актер и играешь перед кем нужно служаку, идеально выполняющего свою работу, то получаешь раз эдак в десять больше положенного, да еще и чаевые.
Из управы мы вышли тяжелее на восемьсот пятьдесят четыре золотых. Настроение у рыцаря выросло пропорционально нашим доходам, но на мои просьбы остановиться и купить мне хотя бы лапти ответил трезвым отказом.
— Не развалишься, проковыляешь пару кварталов до гостиницы, посидишь у лекаря, а потом купим тебе обувь.
— Ты хоть можешь себе представить, что такое ходить стертыми в кровь ногами по этой грязи на дороге!?
— Я так лет двадцать ходил: ничего, жив остался. А теперь прекрати ныть, и иди быстрее…
По пути до лекаря мне выпала еще одна возможность хорошенько все осмотреть. Мы приближались к центру города и обстановка вокруг становилась все интереснее, появлялись причудливые разноцветные дома с башенками и балкончиками, садики, в которых росли совершенно не знакомые мне цветы, стали попадаться люди в странной одежде — модники, видимо. Женщины, которые были побогаче, носили длинные плащи без рукавов и широкие свободные пелерины, расшитые нитками, бисером или золотом, на головах у них были платки, обхватывающие на лбах кокошники, на ногах — сапожки. Мужчины при таких дамочках были разодеты в широкие тяжелые балахоны без рукавов. В них было тяжело двигаться, но бочкообразным бородатым представителям мужского пола оно и не надо было быстро — казалось, чем степеннее и неповоротливее они были, тем больше было им и уважение. Среди эдаких парочек постоянно шли разговоры о какой-то ярмарке, а остальные, одетые поскромнее, не разговаривали, а просто неслись стремглав в центр города с мешками и корзинами.
Мое любопытство разыгралось не на шутку, и мне захотелось поскорее увидеть эту самую ярмарку, на которую все так спешили. Но рыцарь даже не отвечал на мои просьбы заглянуть на главную площадь, где должны были быть выставлены все товары. Более того, Дейкстр даже не давал мне рассматривать прохожих. Он больно сжимал мне руку и каждый раз говорил, что нужно вести себя приличнее: ведь мы уже не в деревне, и некультурно так пялится по сторонам. Но при этом на мои вопросы о том, прилично ли девушке ходить босиком, в одной лишь рубашке, странной юбке и под ручку со здоровым мужиком, он отмалчивался.
В итоге ярмарку мне и одним глазком не довелось увидеть, Дейкстр как нарочно решил ее обойти. Хотя, возможно, у него для того были и другие причины, нежели чем поиздеваться надо мной: слишком уж внимательно рыцарь озирался по сторонам и зачем-то выбирал самые открытые улицы и переулки. Возможно, это был его профессиональный рефлекс — теряться в толпе, а, возможно, что-то действительно было не так.
Когда мы пришли в гостиницу, где поселился лекарь, меня долго не пускали внутрь из-за черных от грязи ног. Охрана долго спорила с нами, но потом рыцарь велел принести таз с водой, где я смогла вымыть ступни, и это решило все проблемы.
В небольшом, но светлом зале, где мы оказались, было удивительно уютно. Круглые по форме окна были завешены темными шторками, чтобы льющийся снаружи свет не слепил, но и не заставлял щурится во мраке. При этом пространство не заканчивалось россыпью аккуратных круглых столиков из дерева, устланных строгими коричневыми скатертями, между ними тянулись просторные ковровые дорожки для служанок, одетых в белы рубашки и темно-коричневые платья с корсетами. На бревенчатых стенах висели большие, хотя и незамысловатые картины, изображающие все, от обнаженных нимф до охотничьих натюрмортов. Кое-где среди них мелькали охотничьи трофеи, шкуры и чучела.
Здесь было действительно красиво — даже удивительно красиво после того, что мне довелось видеть в соседней деревне. Можно было бы даже назвать это место тематически стилизованным рестораном, если бы не странный душок из кухни.
— Лекарь, известный под именем Люка, тут остановился? — спросил Дейкстр у мужчины за стойкой у самого входа. Мужчина этот до смешного напоминал карикатурный образ француза — высокий, тощий, черноволосый, прилизанный, с горбинкой на носу, закрученными усиками и странным блестящим взглядом.
Моргнув два раза, как бы подтверждая: «запрос принят», мужчина молча раскрыл толстую гостевую книгу.
— Тут, — ответил он коротко, подняв на нас безразличные глаза.
— В какой комнате или квартире? — поинтересовался Дейкстр.
Мужчина замолчал и, не мигая, уставился на нас.
Постояв так немного, рыцарь понял, что этот кадр не задает вопросов — то ли из принципа, то ли тут правила такие.
— У нас особый случай, — начал объяснять он. — Хотя бы оповестите его о том, что рыцарь Дейкстр Донан, убивший дракона возле деревни, нуждается в его помощи и надеется на милосердие, которое, несомненно, будет хорошо оплачено, — Дейкстр многозначительно поставил один из наших кровно ворованных мешков, который оказался пуст наполовину. Видимо, находчивый рыцарь пересыпал половину монет в другой мешок, чтобы не раскрывать всего нашего богатства.
— Магри! — картаво крикнул мужчина, повернувшись к девушке-служанке, расставлявшей завтрак перед каким-то бородатым господином в тяжелом балахоне.
— Слушаю, — закончив обслуживать клиента, она подбежала к нам, проворно огибая пустые столики.
— Передай господину Люке, что к нему пришел раненный рыцарь, — велел тот, продолжая дико картавить.
Кивнув, девочка побежала по лестнице наверх, а когда вернулась, сообщила, что лекарь готов нас принять.
Дейкстр кинул две монетки из мешка роботоподобному мужчине у стойки и четыре девушке, улыбнувшись последней так, что та покраснела.
— Квартира третья! — крикнула нам девица, опомнившись.
— Скажи, а почему тут такая шикарная гостиница, а в нескольких километрах отсюда — хлев с претензией на трактир? Я имею ввиду то место, где мы ночевали. Почему такая разница?
— Через этот город проходит Императорский тракт! Разве можно этого не?… Хотя да, — опомнившись, Дейкстр начал объяснять: — Раз в год через дорогу по другую сторону города проезжает император, постоянно ходят торговые караваны, а здесь, — он обвел рукой коридоры второго этажа с множеством пронумерованных дверей, — здесь останавливаются богатые путешественники и купцы, бродячие рыцари вроде меня и особо талантливые барды. Еще тут принимают всех иностранцев с восточных границ Рашемии. Никто не станет держать таких людей в сене и на кислом молоке — только вино, только шелковые простыни… и служанки, ручаюсь, сюда отбираются по особым критериям, — он усмехнулся, видимо, припомнив девушку внизу. — А та деревня, где мы были… Приличным людям в ней делать нечего, она — излюбленное место упырей и оборотней, живущих в лесах и болотах вокруг. Ты думаешь, просто так там поставлен забор из осиновых кольев?
— И ты рисковал нашей безопасностью из-за лишнего мешка денег!? А если бы во время сна нас убили упыри или мы попали бы под нашествие оборотней?
— Запомни, дорогая, нет в природе этого словосочетания — «лишние деньги», — велел мне рыцарь, улыбаясь, как последний бизнесмен. — А вот и нужная нам квартира, — он остановился у деревянной двери с номером 3 на изящной табличке в виде дубового листа.
Пригладив волосы, собранные в хвост, Дейкстр постучал.
— Войдите! — раздался женский голос, низкий и немного грубый, но до дрожи приятный. После слов послышался еще и смех, такой же невероятный, он слился с другим, глубоким, звонким и прозрачным.
— Леннайи, — пояснил Дейкстр, заметив мое удивление. — Только не пялься на них, они этого не любят.
— Я за себя не отвечаю: это будет первый раз, когда я увижу другую расу… — заранее оправдываюсь.
Рыцарь отворил дверь, и перед нами предстала комната почти королевской обстановки. Пушистый темный ковер, большое окно со шторами в цветочных узорах, большая черная ваза с белыми цветами, резной письменный стол, выкрашенный черным, с россыпью белых листков с чертежами, огромный светлый шкаф, с дверей которого свисали легкие зеленые и сиреневые одежды.
На беленых стенах висели странные картины, будто украденные из музея импрессионизма, и одно большое зеркало, по обеим сторонам от которого находились две двери в другие комнаты.
Помещение, в которое мы попали, было настолько просторным и светлым, что не сразу можно было заметить стоящую у самой дальней стены кровать с тяжелым белым балдахином, который был закрыт. Именно оттуда доносился смех двоих.
— Кхе!.. — Дейкстр попытался обратить на нас внимание, громко покашляв.
— Люка, это к тебе кто-то пришел… — снова раздался женский голос, но на этот раз он больше походил на ворчание разозленного волка, чем на шелест бархата.
— Ах, да, рыцарь…
Из балдахина высунулась голова леннайя, мгновенно приковав к себе мой взгляд.
Фиалковые раскосые глаза, гораздо больше, чем у людей, как будто загримированная жемчужная кожа, белые легко вьющиеся волосы, чем-то напоминающие длинную пушистую гриву белых единорогов с картинок, уши, немного выступающие из копны волос, острые, изогнутые кверху черты лица… Это было самое невероятное зрелище! Сложно было адаптироваться и понять, что это — настоящее лицо, а не искусно сделанная маска из кинофильма.
— Чем я могу вам помочь? — его текучий голос переливался звонко и в то же время нежно, будто журчание лесного ручья. Казалось, это поет какая-то невиданная птица.
— Девушке нужна помощь, у нее проблемы… — начал было Дейкстр, но тут из балдахина высунулась еще одна голова. Вот тут мне уже пришлось схватиться за руку рыцаря, чтобы ненароком не упасть, а падать было от чего!
Это была обладательница того самого голоса… но от своего белого сородича она отличалась, как океанская волна от облака.
Ее угольно-черная кожа, на первый взгляд напоминала матовый бархат, совершенно белые прямые волосы были очень коротко подстрижены, только косая челка закрывала почти половину лица. А лицо это было еще одно нечто!
Во-первых, у нее были разные глаза, один — зеленый, а другой — чисто бирюзовый. В носу, на губах, у правой брови кожу прокалывали металлические серьги такой искусной работы, какой в моем мире было не найти даже самым отчаянным панко-готам: эти серьги действительно украшали лицо… насколько подобные вещи вообще могут украсить. Длинные уши тоже были проколоты, на них изобретательная хозяйка развесила множество серег из когтей и клыков животных, цепочки из крошечных звеньев, а в каждой мочке был проделан небольшой, как по мне, в пределах разумного, тоннель.
Это зрелище пугало и удивляло одновременно, хотя не могло не восхищать: настолько гармонично смотрелось сочетание темной кожи и состаренного металла.
— Люка!.. — проворчала она, и черные изящные пальцы за шею утащили белокожего обратно.
По звукам поцелуев несложно было догадаться, что к супругам мы пожаловали не вовремя.
Но спустя какое-то время, когда стоять ровно и спокойно уже не представлялось мне таким невозможным, из балдахина к нам выскользнул светлый леннай в легком шелковом белом халате. Его белые волосы пушистыми локонами спадали на плечи и вились по длине во весь рост, губы пылали, лицо налилось розовым румянцем, а на нежной жемчужной шее проявились красноватые следы поцелуев… Кажется, я начинаю влюбляться.
— Прошу извинить, надеюсь, мы не очень вас смутили?… — робко улыбнулся лекарь, убирая свои роскошные волосы на одно плечо.
— Это пусть они просят прощения за то, что нам помешали, Люка. Нельзя быть таким добрым! — оборвала его чернокожая, выбиравшись из кровати в коротком черном почти прозрачном халате… Весь смысл в том, что из-за черной кожи халата не было видно, и наоборот — под черным прозрачным халатом не было видно тела.
Но прежде, чем мы с рыцарем это поняли, прошло некоторое время.
— Маша, а дети проснулись? — растерянно спросил лекарь, не зная, стоит ли ему просить жену не смущать посетителей и надеть что-нибудь приличнее, или, напротив, попросить нас не уйти и не пялится на его жену.
— Проснулись, иначе бы я не решилась встать так рано, — проворчала чернокожая маша, зевая. Совершенно не обращая внимания на нас, она прошла в одну из комнат, из которой послышались детские голоса.
— Бэйр, будь поскромнее, — прошипел мне на ухо Дейкстр, крепко сжимая мою руку. Когда я, опомнившись, перестаю пялится на нелюдей, он обращается к приблизившемуся леннайю. — Итак…
— Пойдемте, — Люка пресек его речь изящным жестом и, взяв нас за плечи, подтолкнул к одной из двух деверей.
Это оказалась умывальная, причем очень своеобразно устроенная. С одной стороны находились стол с кувшином и тазом — вместо раковины, и бадьей, а с другой — еще один стол, заваленный всякими склянками и баночками, порошками, травами, мазями и хирургическими инструментами.
— Итак, чем могу помочь, благородный рыцарь? — поинтересовался леннай, умываясь. — Еще раз извините, что я в таком виде: вчера был тяжелый день и мы всем семейством легли спать позднее обычного. Если бы вы пришли, договорившись со мной заранее, я бы оделся и привел себя в порядок к уговоренному часу… Но раз уж так все вышло, то подождите немного.
— Мы можем подождать внизу, в зале, — предложил рыцарь, упорно смотря в пол: леннай скрылся за низкой для его роста ширмой и снял свой халат. Судя по тону и по спокойствию, с каким лекарь разделся, ему было абсолютно фиолетово, что тут находятся посторонние и среди них, как никак, женщина.
— Не стоит, я уже готов, — он вышел из-за ширмы в шелковых одеждах, очень похожих на кимоно: сверху просторная фиолетовая рубаха, расшитая цветочным узором, снизу широкие зеленые штаны. Волосы леннай убрал в свободную косу. — Только вот…
В умывальную вдруг ворвались два новых лица — леннайи поменьше. Видимо, это были дети лекаря и его чернокожей подруги по имени Маша.
Оба ребенка были беловолосые, серокожие. Один, мальчик, был с косой, которую успел отрастить за свои годы, глаза у него были фиалковые. Девочка же была вся растрепанная и кудрявая, с разными глазами: один фиалковый, другой бирюзовый. Мальчик был одет в зеленую шелковую пижаму, а девочка в черную. В остальном они ничем не отличались.
— Доброе утро, отец, — мальчик кивнул лекарю. — Вы с мамой завтракали?
— На самом деле, мы все проспали даже обед, — вздохнул Люка, уступая детям таз для умывания.
— Что-то сегодня мы поздно… — зевнула девочка, без стеснения отпихивая брата от таза. Тот в долгу не остался, и в итоге завязалась драка.
— Эй! Вы не одни, нельзя драться при чужих, — пожурил их отец, вылив обоим на головы по полковша воды.
Интересные у леннайев методы воспитания, однако: раздеваться при чужих можно, а драться нельзя, а если кто-то не понимает, то холодной водой ему в морду, как непослушной собаке…
— Люка, не вздумай опоздать к завтраку! — в ванную заглянула жена лекаря.
— Маш, может, принесешь сюда мне и гостям? — попросил он робко. — Вдруг все будет долго?
— Не жирно им? — она смерила нас подозрительным взглядом.
— Думаю, нашей скатерти все равно, скольких кормить, — заметил Люка.
— Ну ладно, — проворчала она и закрыла дверь.
Когда дети, мокрые после воспитательных процессов отца, выбежали из умывальной, лекарь указал нам на кушетку возле своего рабочего стола — того самого, который был завален склянками. Сам он сел напротив и попытался немного прибраться, то есть свалил все в одну корзину.
— Я внимательно вас слушаю… — произнес он.
— У нее что-то с рассудком, — Дейкстр указал на меня. — Расскажи ему, в чем дело, Бэйр.
— Не стесняйся, — подбодрил меня леннай, заметив, что я не тороплюсь отвечать.
— Я не стесняюсь, я скорее думаю, с чего начать, — объясняю. — Так вышло, что я ничего не помню о себе со вчерашнего дня. Знаю только, что я не отсюда: в моей памяти остался совсем другой мир, а это место — Скаханн — это мир из моей книги! То есть, я живу не здесь и пишу книгу, а вчера как-то оказываюсь в Скаханне без малейшего представления о том, кто я! Я не помню даже своего тела, оно мне кажется совсем чужим… Если честно, я не знаю, что хочу от вас услышать, но, может, вы как-нибудь сможете вернуть мне память, чтобы можно было понять, как все это произошло?
Леннай за весь мой короткий рассказ не выказал ни удивления, ни раздражения, ни понимания. Он просто сидел и слушал, как будто ему каждый день рассказывают что-то подобное странные босоногие девушки.
— Другой мир, значит. Другое тело… — задумчиво произнес он, потерев подбородок. — Все это звучит, как нелепая выдумка, но я лечил многих сумасшедших… и ты не похожа ни на одного из них. Что касается твоей истории, то поверить в это сложно — ты ведь понимаешь наш язык, так почему же ты думаешь, что твое сознание из другого мира?
— Действительно, откуда ты можешь знать язык? — рыцарь удивленно на меня посмотрел.
— Я не знаю, откуда я его знаю. Мне кажется, что я говорю на своем прежнем языке, — объясняю, разводя руками в стороны.
— Ладно, это можно объяснить памятью твоего тела, — решил Люка.
— Завтрак, любимый! — тут в ванную вошла Маша с подносом, на котором были три тарелки пышных оладий, вазочки с вареньем и медом, и чайник, от которого пахло чем-то, похожим на цикорий.
От чудесного запаха у меня живот свело, и пришлось сглотнуть слюну, чтобы она не закапала изо рта… надо же, человеческая еда в этом богами забытом мире!
— Спасибо, родная, — улыбнулся леннай и ласково поцеловал жену в почти металлическое ухо, пока та расставляла перед нами тарелки и ложки.
— Смотри, крови у них много не лей, а то как прошлый раз, придется платить уборщице за испорченные нервы, — проворчала она, глянув на нас с Дейкстером.
— Не стоит пугаться, крови не будет, — поспешил успокоить нас лекарь, когда жена ушла. — Маша не очень любит людей: она из темных и росла совсем по другим правилам, хотя и была в своем роде бунтаркой…
Люка разлил по чашкам ароматную светло-коричневую жидкость, которая на вкус оказалась как корица, и обильно полил вареньем и медом наши с Дейкстером оладьи.
— Ешьте, сколько хотите, не стесняйтесь. Это со скатерти-самобранки, такие раздали всем участникам Войны Богов, — улыбнулся леннай, подбадривая наш аппетит. — Вы ведь слышали об этой войне?
— Она — вряд ли, а я слышал, — заявил Дейкстр. Странно, но на этот раз, как мне показалось, на его лице отражалось самое искреннее восхищение. — Поход против бога-узурпатора, великая битва нелюдей, которых возглавлял Повелитель Теней, и небесных ангелов, направляемых Богом… Кто не знает о Походе? Двадцать лет, а до сих пор говорят так, будто это было только вчера!
— Я был предводителем светлых леннайев, — кивнул лекарь. — Я знал самого Предателя, серафима, предавшего Клевора — того самого бога, угнетающего нелюдей. Этот серафим, его звали Рэмол, был из другого мира, как и ты, — Люка посмотрел на меня. — У этого серафима был брат-близнец, чудаковатый колдун по имени Истэка Демонтин. Он изучал материи и постоянно говорил о других мирах, пытался пробраться в один из них. Как-то по глупости я спросил у него, почему он так прицепился к этой безумной идее, найти путь в другой мир, и Истэка рассказывал мне вот такую историю. В своих исследованиях он выяснил, что якобы существует некая Земля, на которой правят машины, нет магии и живет лишь одна-единственная раса — люди. У того мира — у Земли — есть два кармана в пространстве: Ад и Рай. Так вот, Истэка думал, что он и его брат Рэмол должны были родиться в Аду, но произошел какой-то межмировой скачок, и они родились здесь, в Скаханне. Благодаря адским душам, они оба стали сильнейшими магами, но каждый в своей стезе. Истэка может управлять материями, а Рэмол — жизнью. Но оба они родились почти триста лет назад, и с тех пор в их судьбах многое поменялось — хотя бы то, что родились они людьми, а сейчас оба серафимы при молодой изгнанной на землю богине… Да что это я? Об этих братьях-серафимах есть несколько огромных баллад. И к чему я все это рассказываю? — опомнившись и заметив наши с Дейкстером непонимающие лица, леннай сменил тему монолога, и обратился ко мне. — Я сам не могу тебе помочь вернуть память: я лекарь, а не маг, и лечу от болезней, а не от потерянности в пространствах. Но я могу посоветовать тебе найти Истэку Демонтина и его брата Рэмола. Я не знаю, где они сейчас, после войны мы все разошлись по своим дорогам, но могу сказать, где они могут быть…
— То есть, нам нужно найти ученого серафима, который может что-то знать о… мире, из которого она пришла? — спросил Дейкстр, пытаясь перестроить мысли на новый лад. Видимо, ему нелегко было принять то, что вся моя болтовня оказалась вполне реальной: по его лицу даже было видно, как тяжело укладывались в черепной коробке эти неожиданные факты.
— Так как нам найти Демонтина? — спрашиваю у леннайя. Для меня его слова были все равно что лекарство. Межреальный скачок, ученый, который знает о Земле, об Аде и Рае, память тела — все это превосходно объясняет мое положение! Я в своем уме, а окружающий меня мир — не бред галлюцинирующего мозга. Все в порядке, просто меня вынесло из моего пространства, в другое… ведь говорят же, что существует множество параллельных вселенных, в одной, например, доисторическая лягушка начала квакать, а в другой — чирикать, и это так повлияло на мироздание, что получились два разных мира, возможно, те же Скаханн и Земля. Допустим, эти две реальности слишком близко сошлись своими гранями и точка дыры совпала с моей головой, сначала через нее мне стали приходить видения из Скаханна, а потом и меня сюда выкинуло…
Может, это и не так, но эта хоть какая-то теория, в которую можно верить, пока все окончательно не выяснится.
Лучшего и не возможно было ожидать от этого визита.
— Итак, о Демонтине… — Люка тем временем ковырял четвертый блин, измазанный вареньем. — Как я уже сказал, я не знаю, где он, но могу рассказать, где он может быть. Они с Рэмом, как правило, скрываются, часто переезжают и живут отшельниками: ведь люди не всегда могут принять их внешность и привычки. Они могут останавливаться в лесах или в отдаленных заброшенных особняках, чаще всего на открытой равнинной местности — серафимам необходимо постоянно летать, иначе они и не передвигаются. Еще их богиня. Она особа… весьма не мягкого характера и не низкого самомнения, хотя понятия не имеет, кто она на самом деле: девушка думает, что обычная колдунья. Сейчас ей около двадцати лет, но серафимы по-прежнему ее стерегут, как две няньки старой закалки. Естественно, периодически она от них сбегает дня на три-четыре, но потом всегда возвращается к «дядюшкам». Так что если вдруг увидите девушку с цветом волос, отливающим фиолетовым, с синими глазами и белой кожей, которая сияет в лунном свете, как алмазная крошка, можете считать, что близки к серафимам: она тут же отведет вас к ним, если попросите.
— Ясно… — выдохнул Дейкстр. — Значит, нам нужно искать по всему миру этого Истэку Демонтина, или его брата Рэмола, или их подопечную с синими глазами?
— Да. И еще они могут быть на Охмараге. Последний раз я встретил их там три года назад, когда мы всей полковой компанией съехались на бал в честь девятнадцатого дня рождения царевича.
— Это невозможно… — рыцарь, закрыл лицо руками и протер глаза. — То есть, ты хочешь сказать, что она не свихнулась? Может, лучше проверить ее получше, чем искать этих… серафимов?
— Она в полном порядке, — возразил лекарь, еще раз внимательно меня осмотрев. — Никаких нарушений в ее ауре я не вижу. Но… я не хочу вас обнадеживать, но Истэка рассказывал мне, как пытался вернуться на родину «Великого Хаоса». Он говорил, что даже ему не по силам прорубить ход в другой мир… а если что-то не может он, то это невозможно.
— Нет уж, мы его найдем, — говорю твердо. — Я не хочу оставаться здесь до конца жизни.
— Я всего лишь предупредил вас, чтобы вы были готовы ко всему, — Люка поставил грязные тарелки одна на другую на поднос. — Все, что знаю, я вам сказал и всем чем мог, помог. Мешок с деньгами убери, рыцарь, за такие пустяки брать мне совесть не позволяет!
— Спасибо, вы очень мне помогли…. - встав со своего места, пожимаю леннайю руку.
— Мне страшно представить, какого тебе сейчас без памяти, в чужом мире. Надеюсь, ты сможешь у нас прижиться: земной Скаханн не такое уж и плохое место… по сравнению с Планом богов, — леннай улыбнулся и его уши чуть задергались.
— До свидания, и всего вам и вашей семье доброго, — натянуто улыбнулся рыцарь, и мы вышли вон из квартиры, а потом и из гостиницы.
— И что же мне с тобой теперь делать? — спросил Дейкстр, когда мы устроились подальше от суеты, на веранде какой-то булочной-забегаловки.
Мы заказали по кружке кваса, и сидели, раздумывая над тем, чем заниматься дальше.
— А что нам остается? Искать этого Демонтина, — вздыхаю, прихлебывая прохладный квас. Не то чтобы на улице было жарко: по ощущениям не больше пятнадцати градусов, но квас все равно бодрил… а, может, дело было вовсе не в квасе. С тех пор, как в случившемся со мной хоть что-то прояснилось, меня не покидало чувство, будто все вокруг только что проснулось.
— Ты уверена, что тебе оно надо? Сказал же Люка: Демонтин не нашел пути в другой мир… или что у тебя там? Так зачем? Сними с меня долг, и разбежимся по своим делам.
— Но постой, раз в другие миры нельзя проникнуть, то как меня сюда занесло, да еще и в чужое тело? — возражаю. О том, чтобы отпускать Дейкстера, и речи быть не могло. Без него я, скорее всего, даже не выживы, не то что не найду Демонтина. — Наверняка есть способ вернуться на Землю… если получилось один раз случайно, значит, получится и второй раз специально, если хорошенько изучить условия, при которых это произошло. К тому же Люка сказал, что видел этого ученого последний раз три года назад. Вдруг Демонтин за три года нашел способ, но не отправился в свой мир из-за той же богини или брата?
— Ты ведь понимаешь, что это безумие? Если бы можно было путешествовать по мирам, люди давно бы знали об этом, или хотя бы о том, что эти другие миры вообще есть! Я эту чушь слышу со вчерашнего дня, а до этого жил, и никогда не сталкивался с подобным! — разглагольствовал рыцарь с пеной от кваса на усах и бороде.
— Нет, Дейкстр, — качаю головой. — Пусть уйдут годы, месяцы, вся моя жизнь… Но мне нужно знать, что мной сделано все возможное, чтобы вернуться обратно! И, я знаю, я вернусь, если мне хватит сил не отступиться.
— А мне что делать? — воскликнул рыцарь, утерев пену с усов. — Почему я должен тратить свою жизнь и время на эти поиски, которые ни черта мне не принесут!?
— А какая тебе вообще разница? У тебя что, есть какие-то особенные планы? Ты странствующий рыцарь, так почему бы нам просто не странствовать вместе, и по ходу дела искать следы Демонтина? Найдем ученого, и я освобожу тебя от клятвы.
— Ага, так я тебе и поверил, — проворчал рыцарь, прикладываясь к кружке. Видимо, возразить ему было нечего — кроме меча да воровской смекалки у него за плечами ничего нет, он птица свободного полета, которую ничто нигде не держит. — Сначала был дом, потом лекарь, а теперь мифический серафим! Ты просто решила использовать меня, как своего раба!
— Эй, если бы не я, ты бы был мертв, — напоминаю разошедшемуся рыцарю. Не стоило давать ему забывать это, хотя мне итак ясно, что он просто не сможет от меня отделаться, и ворчит скорее для вида. — Что лучше, умереть в зубах дракона или жить дальше со спутницей?
— Спутницей… — рыцарь скривился, покосившись на меня. — Ты рожу свою в зеркале видела, спутница, чтоб так навязываться?
— Причем тут моя рожа? — в памяти тут же всплыло мое странное лицо. Рожа она и есть рожа, но хорошо хотя бы то, что я просто девушка неместного разлива, а не папуас с дисков в губе и костями в носу. — Моя внешность, по-моему, это последнее, что должно тебя волновать… И под спутницей я подразумеваю напарницу, а не любовницу, так что даже не думай!..
— Нужна ты мне, черномазая… — рыцарь осмотрел меня еще раз. — Ладно. Но раз ты хочешь быть спутницей, а я обязан стеречь твою задницу от всего на свете, то давай заранее договоримся о том, по каким законам будем жить дальше, идет?
— Валяй, — киваю.
— Первое. Главный я, и я же всегда прав, — начал загибать пальцы Дейкстр. — Если то, что я решил, не вредит твоему здоровью, значит, ты мне не возражаешь. Второе. Ты мне не сестра и не нянька, и не пытаешься раскрошить мне череп своими упреками: я гуляю, как захочу, где захочу и с кем захочу. Ты же гуляешь только с тем, с кем я позволю, и никуда без моего ведома не ходишь. Но и я обязываюсь тебе говорить, где я буду, идет?
— Идет, — киваю. Пока условия рыцаря хотя и звучали жестко, были вполне закономерны. Я знаю об этом мире очень мало, и опека мне необходима… хотя бы первое время.
— Третье. Всеми деньгами распоряжаюсь я, никаких заскоков и дорогих штучек! Все необходимое, еду и одежду, мы будем покупать вместе, и гулять, если на то пошло, тоже будем вместе. Если у тебя резко появятся какие-то нужды — просишь, и я решаю, давать тебе денег или не давать. Я зверствовать не буду, но и ты знай меру.
— Допустим, я тебе верю. Что дальше?
— Дальше… — рыцарь посерьезнел. — Ты никогда, ни при каких обстоятельствах не ставишь мою жизнь под угрозу и не делаешь так, чтобы я должен был умирать за тебя. Если вытворишь что-то такое, а я потом выживу… лучше тебе не знать, что я умею делать с предателями. Я защищаю тебя, а ты меня не подводишь, и сама проблем не ищешь.
— Мне незачем ставить твою жизнь под угрозу, так как она — гарантия моей собственной, — пожимаю плечами. — За это могу поручиться.
— Вот и славно, — Дейкстр оставил пару медяков из мешка на столе, и мы пошли по направлению к ярмарке. — А теперь нам стоит купить некоторые вещи, мне кольчугу, а тебе одежду поприличнее и обувь. Думаю, стоит еще найти что-нибудь для ночевок в лесах, которые нам предстоят.
— А разве у тебя ничего нет? — удивляюсь.
— Ты видишь на мне котел или хотя бы флягу!? — рыцарь встал передо мной, расправив руки. — Моя голова, да эти тряпки с железкой — все мое имущество. Я вышел из учеников Ордена меньше недели назад, и с тех пор успел только потерять доспехи.
— Так вот, почему ты так странно дрался с драконом! Ты, значит, вчерашний студент? — улыбаюсь, глядя на Дейкстера. — А не поздновато ли ты туда пошел? На вид тебе не меньше тридцати. Обычно из Ордена выходят юношами.
— Мне не тридцать, далеко не тридцать, — осклабился рыцарь. — Скажем так, до Ордена у меня были другие профессии, а это… — он провел рукой по синей тунике. — Это — попытка начать все заново, а точнее, временный способ заработка.
— Временный? У тебя есть какие-то задумки на будущее?
— Ты задаешь слишком много вопросов, Бэйр! Что ты как надоедливый ребенок? — Дейкстр нахмурился и кинул на меня недовольный взгляд.
— Я ничего о себе не помню, и передо мной — новый неизвестный мир! Я буду задавать вопросы, пока не превращусь в такого же старого ворчуна, как ты, — смеюсь. Чем ближе мы подходили к ярмарке, тем выше поднималось мое настроение и все больше укреплялось чувство, что все налаживается.
— Я и не так стар, — возразил Дейкстр, криво улыбаясь.
Невозможно описать мой восторг, когда, наконец, из-за очередного поворота показалась площадь, которую заполонили лавочки с разноцветными пологами. Отовсюду доносились звуки музыки, крики продавцов и покупателей, смех детей, а откуда-то шли такие запахи, что ни о какой сытости и речи идти не могло!
Лавки, люди, звуки, все мешалось в одну головокружительную разноцветную массу, которая уносила как в другое измерение, кружила в своем водовороте, не позволяя ни опомниться, ни, тем более, освободиться! Меня магнитом тянуло к каждому новому прилавку, мне не терпелось увидеть очередной товар, хотелось запомнить все: что говорят торговцы, как ведут себя люди, как что называется, что съедобно, что несъедобно, что модно, что безвкусно, что дорого, что дешево…
Посреди всего этого мне, как айсберг посреди моря, попался бард, который сидел у прилавка с бочонками пива и запивал им свои баллады. Это был самый настоящий бард, как с картинок! Он был разодет в яркую цветную рубашку с пышными рукавами, в шапку с тонким изящным перышком, с обаятельной улыбкой романтика и хитрым взглядом расчетливого жулика. Играл он попеременно то на свирели, то на лютне, и то, и другое получалось у него удивительно красиво, мне даже захотелось остановиться и послушать, несмотря на ужасный запах перегара.
На тот момент бард пел балладу о доблестном воине, который по случайности стал избранником юной драконицы и, получив взаимность, сам превратился в золотого дракона. Но влюбленным пришлось расстаться, и после этого молодой воин долго скитался по свету в поисках любимой, пряча свое истинное обличие под широкой мантией и помогая нуждающимся. Он скитался много лет, объездил все материки, обошел все леса, забирался на самые высокие горы, но нигде не мог найти свою возлюбленную, и, как говорят, ищет ее по сей день, странствуя по Скаханну.
Баллада была такой красивой и впечатляющей, а музыка — трогательной, что мне даже удалось заставить Дейкстера дать барду пару монет.
После этого мы снова окунулись в кутерьму ярмарки, но теперь мне уже не так сильно хотелось кидаться во все стороны: в голове продолжали звучать слова баллады, занимая все мои мысли. Правда это, или сказка? Бард утверждал, что чистейшая правда, Дейкстр пожимал плечами… Так вдруг на самом деле эта сказка — явь? Раз я в мире с драконами и рыцарями, значит, можно верить почти всему, и не ошибаться… Это прекрасное чувство, которое точно не было мне знакомо раньше, на Земле.
Из мыслей о балладе меня вытащил Дейкстр, который резко ухватил меня за плечо, останавливая.
— Вот здесь купишь себе одежду.
Осмотревшись, вижу поблизости лавку с юбками, сарафанами и платьями. Продавщица — вываливающаяся из туго свернутых на талии цветных тряпок квокочущая тетка.
— Нет, это я не надену, — мотаю головой, боясь даже подойти к чудовищной торговке. — Я хочу штаны.
— Бабы в штанах не ходят, с вас их пока снимешь… Так что давай, выбирай, чего здесь тебе надо, и пойдем за кольчугой.
— Штаны с себя снять я и без тебя смогу, а это, — указываю на жуткого вида платья, — даже надеть без посторонней помощи не сумею! Так что веди меня в лавку с мужской одеждой.
— Черт с тобой, — выругался рыцарь, и мы снова нырнули в поток толпы.
Уже через несколько минут Дейкстр отыскал нужную нам лавку, где продавали неброские, но надежные и практичные вещи.
В итоге небольшого шопинга мой костюм стал куда удобнее. Не без труда мы отыскали штаны по размеру, но все остальное найти оказалось легче легкого. Удобные сапоги не только ничего не терли и нигде не жали, но были «на все сезоны», как утверждал продавец. Тот же самый продавец, — кожевенных дел мастер, — всучил мне многофункциональный ремень с приделанным кошелем и ножнами, а так же петлями для всякого разного, и широкополую шляпу в придачу. Дейкстр заставил меня ее надеть, чтобы не было видно моего лица, которое могли узнать стражники или другие люди, заметившие где-нибудь объявление о розыске.
Штаны, высокие сапоги, широкополая шляпа (без пера, правда) и рубашка с широкими рукавами — все это создавало мне образ аля-Дартаньян. Не хватало только сабли, да плаща. Но плащ у меня был, тот самый, «из крыльев летучих мышей», а вот оружие Дейкстр мне покупать отказался, так как «еще порежусь».
Сам рыцарь купил себе кольчугу, синий, под цвет туники, походный плащ с капюшоном и побаловал себя кинжалами, с которыми он управлялся, как бог. Хвастаясь, Дейкстр показал мне пару приемов, и в итоге на нас собралась смотреть целая толпа: люди подумали, что это представление с кинжалами, и накидали мне в шляпу столько медяков, что получился десяток серебром.
На этот десяток находчивый рыцарь купил необходимых в походе вещей, фляги, котелок, кремень, лежанки, сумки и прочее.
По ходу того, как рыцарь подходил то к одному, то к другому прилавку, у меня нарастало желание попросить его еще о кое-чем для себя, но просить было страшно — вдруг откажет? В итоге мне удалось выбрать верный момент — как раз когда рыцарь хорошо сторговался и выбил нам лежанки-матрасы за полцены, и мое желание было исполнено.
— Так и быть, сегодня я добрый… Так, выходит, ты все же у нас грамотная?
Из ближайшей же «ученой» лавке в мою сумку попала пустая тетрадь в твердой обложке и принадлежности для письма: угольные палочки, перья, чернильные камни и дробилка для них. Продавец научил меня все это использовать, так что ближайший же вечер должен был стать вечером записи всего увиденного.
Теперь у меня была фобия снова все забыть. Чтобы этого не произошло, лучше будет занести все в дневник… да и грех против науки попасть в новый мир и не составить его краткое описание.
Когда все, что нужно, было куплено, Дейкстр увел меня с ярмарки и мы направились на западный край города. Там был выход на Имперский тракт, а дальше — дорога, ведущая в город, где находилось одно из посольств Ордена. Нам нужно было попасть туда и отдать половину из одного мешка.
Но прежде, чем выйти из города, рыцарь зашел в ближайший трактир, где мы сытно пообедали.
Уходя из зала, Дейкстр внезапно завернул в конюшню возле трактира, увлекая меня за собой.
Конюха рядом не оказалось, и четыре лошади стояли одни, удивленно нас рассматривая.
Рыцарь, поглядев на каждую из них, подошел к черно-белому коню, погладил его по морде, отпер дверцу стойла, вывел лошадь, надел узду и оседлал.
— Тебе какая нравится? — спросил у меня рыцарь, гладя своего коня.
Оставались рыжая, белая и серая в яблоках. Мой взгляд почему-то сразу пристал к рыжему коню… невозможно понять, почему, но меня сразу потянуло к этому странному созданию.
— Рыжий, — указываю на коня, не очень хорошо понимая, что происходит.
После моего ответа рыцарь невозмутимо вывел его из стойла, оседлал и дал мне поводья.
Мы смогли провести лошадей из города, а когда отошли достаточно далеко, Дейкстр забрался в седло своего черно-белого коня и выжидающе посмотрел на меня.
— Но я не умею ездить на лошадях! — возражаю, опасливо косясь на рыжую громадину. Всю дорогу рыжий пытался откусить мне пальцы, и это не особо поспособствовало моей любви к копытным.
— Это несложно, забирайся на него. С виду он, вроде, смирный, — махнул рукой рыцарь. — Давай же, мы и так много времени потратили впустую!
Что было потом, лучше не вспоминать! Меня скидывали на землю, пытались топтать копытами, кусали за руки, Донан в бешенстве орал на меня, поражаясь, как это можно не уметь сесть в седло… Все это было ужасно. К тому моменту, когда мне удалось взобраться на коня и проехать хотя бы два метра, прошло полтора часа обучения. Зато после тех двух метров все более-менее наладилось, эта рыжая сволочь все-таки перестала меня скидывать: то ли устала, то ли совесть проснулась.
Но сесть в седло оказалось не самым главным: нужно было еще научиться управлять этой махиной. Рыцарь, конечно же, всю дорогу надо мной издевался, то резко поворачивал, то тормозил, то пускал своего коня рысью, заставляя меня догонять. Ощущения были, как у новичка в школе вождения, которому достался не только на редкость паршивый инструктор, но и транспорт, у которого руль сломан, тормоза барахлят и газ нерабочий…
О том, что лошади были краденные, и это мое первое фактическое преступление в этом мире, прибавившееся к деяниям моей предшественницы, задуматься как-то не пришлось: нужно было следить, чтобы конь ни во что не врезался и не вздумал снова кидать меня на землю!
Эта пытка в седле могла показаться вечностью, но все же дорога до города была не бесконечной, и, как и любая дорога, кончилась у ворот.
После долгой езды мои ноги при ходьбе стали разъезжаться в разные стороны, и Дейкстеру пришлось одновременно помогать мне идти и вести двух наших краденых лошадей. Радостные эмоции по этому поводу его просто переполняли.
Дейкстр решил оставить меня отдыхать в гостинице, и пойти в Орден одному. Вручив конюху наших питомцев и приплатив за замки на стойлах, рыцарь договорился с хозяином о комнатах и отвел меня в одну из них. Там мне и было велено оставаться, пока сам Дейкстр ходит по делам. Возражать мне было незачем: безумная усталость заставила забыть даже о пустой тетради, ждущей моих заметок.
Кое-как раздевшись и вымывшись мокрым полотенцем от дорожной пыли и пота, заваливаюсь в кровать и мгновенно засыпаю.
* * *
Проснуться меня заставил громкий крик, донесшийся из открытого окна, выходящего на улицу. В комнате было не так уж темно — солнце пока не зашло, потому сонливость быстро улетучилась, уступив место любопытству.
Накинув рубашку, иду смотреть, что же такое творится снаружи, что так кричат.
Происшествие, как оказалось, моего любопытства не стоило: какая-то повозка с лошадью врезалась в тетку с корзинками. Тетка осталась жива, а вот повозка пострадала. Но выжившая при этом голосила так, что можно было подумать, будто по ней и телегой, и лошадью все еще туда-сюда ездят.
Это было ужасно: из-за этой глупой женщины сон больше не шел ко мне. Устроившись поудобнее на подоконнике, от делать нечего продолжаю наблюдать сцену.
Может, рыцарь уже вернулся из Ордена? Пойти, проверить соседнюю комнату, или посидеть тут, в одиночестве, подумать?…
— Да где же это видано, чтобы под вечер да при народе с убийствами на людей честных покушалися!?… — вопила тетка с улицы, как намеренно привлекая мое внимание.
— Уймись, глупая баба!.. — орал ей в ответ невезучий возница, складывая тяжелые мешки обратно на телегу с разбитым бортиком.
Каким-то образом серая в яблоках коняга выбралась из упряжи и ходила вокруг аварии, ехидно подмигивая хозяину и дергая хвостом, подъедая яблоки из корзины, которую уронила тетка.
Вокруг сцены стали собираться зрители, вскоре их стало так много, что они заполнили всю улицу. В итоге даже два стражника пожаловали: оба на больших сильных лошадях в попонах, сами в кольчугах и красных туниках с гербом города, оба были при алебардах.
Стражники мне особенно понравились, красивые, совсем как из фильма…
Эх, вообще все тут, в Скаханне, как из фильма. Внешне чем-то напоминает средневековье, но нравы не те, соображение гигиены имеется, да и вещи сделаны слишком хорошо, наверняка не вручную, а с помощью каких-нибудь мудреных станков.
За мыслями взгляд постепенно поднимался и касался других домов, близких к центру. Высокие усадьбы, огражденные каменными стенами с коваными воротами, с большими парками и садами… Район богатеньких Буратин вдали выглядел очень интересно.
Постепенно мне показалось, что смотреть в окно — не самое лучшее занятие. А вот прогуляться прохладным вечерком по городу было бы очень даже неплохо.
Одевшись, иду в соседнюю комнату к рыцарю. Мысли о предстоящем маленьком путешествии так захватили меня, что от моего внимания ускользнули подозрительные звуки из комнаты Дейкстера.
— Дейкстр, можно я в город схожу? — спрашиваю, еще не открыв двери до конца.
Ответа так и не последовало, но зато вместо него была куча эмоций, подаренных мне щедрым зрелищем: бравый рыцарь притащил к себе какую-то женщину и сейчас в ускоренном темпе ее раздевал. А она его. Но, появись я минутой позже, было бы совсем неловко, а сейчас было просто неловко.
— Так я могу погулять по городу?… — спрашиваю громче, чтобы поскорее получить ответ и уйти отсюда.
— Да, да! Проваливай отсюда, куда хочешь, но чтобы утром была здесь! — раздраженно крикнул мне рыцарь, оставляя на кровати уже почти полностью раздетую женщину и подходя ко мне нетвердым шагом. — И возьми мой медальон, чтобы тебя не тронули. Он означает, что ты под моей опекой, и поможет мне тебя найти, если что-нибудь случится… — быстро сунув мне в руки какую-то круглую побрякушку, он вытолкал меня из комнаты. — И шляпу надень!.. — он захлопнул дверь и задвинул щеколду.
— Отлично, просто лучше некуда… — ворчу, посматривая на захлопнутую дверь, из-за которой доносился женский смех и чудовищный скрип старой кровати.
Нахлобучив на голову шляпу и нацепив жилетку с плащом, выхожу из гостиницы, сжимая в руке круглый медальон с черным драконом, обвивающим крест.
На улице тетка все еще вопила, мужик складывал на телегу многочисленные мешки, а коняга продолжала ходить вокруг хозяина и ехидно фыркать время от времени.
Протиснувшись сквозь толпу зевак, устремляюсь к центру города, разглядывая все, что только можно было разглядеть в вечернем полумраке.
Косхотан — именно так назывался город — отличался от предыдущего городка некоторой солидностью. Здесь дороги были выложены камнем, дома-коттеджи аккуратными рядами стояли вдоль улиц, добрая их половина была увешана вывесками, такими как «Сапожных дел мастер», «пекарня Толстой Гаффи», «кузнеца Шеггерена» и прочее. Видимо, тут кто где жил, там и работал, и торговал. Никаких рынков или прочего в этом духе не было.
Так же нельзя было не отметить, что и люди здесь были какие-то другие.
Женщины ходили в разноцветных платьях с длинными подолами, а вот рукава могли быть разной длинны или вовсе отсутствовать, дамы так же не закрывали шею и открывали декольте настолько, насколько считали нужным, волосы все убирали в какие-нибудь прически, красивые и совершенно мне непонятные. Все женщины были одеты по одному типу, и сложно было определить, у какой муж богаче.
Костюму же мужчин отличались куда большим разнообразием, тут по одежде сразу можно было сказа: этот — рабочий, тот — ремесленник, тут — приезжий, там — местный.
Попадались и еще одни мужчины, очень странные, которые раньше мне не встречались. Тощие, с редкими, но длинными волосами и нехорошими взглядами. Эти ходили в мантиях всех цветов и покроев, какие только можно вообразить. Мантия — это что-то похожее на халат, только застегивается плотнее, ткань дороже и больше всяких экзотических узорчатых нашивок. А что эти люди делали с воротами на своих одеяниях? То они были подняты аж на тридцать сантиметров, закрывая лицо, то, наоборот, лежали плащом на почах, спине и груди, то топорщились в стороны, как диск у собаки, страдающей от ушных болезней… Подобные одеяния вызвали у меня немало вопросов, но отвечать на них было некому.
Один из таких мужчин в мантиях выскользнул из лавки под странным названием «Чудесный молот». Лицо чудака было такое довольное, что невольно брала зависть.
Любопытства ради, решая заглянуть в ту самую лавку. Она, к счастью, была открыта, и оказалась оружейной. Товар был уложен на стенды и полки, расставленные вдоль стен: ходи и любуйся, как в музее.
Тут были мечи, сабли, топоры, булавы, палицы и даже луки — не какие-нибудь согнутые ленточкой тросточки, а огромные тугие рогатины, которые и натянуть-то не каждый сможет.
— Даму что-нибудь интересует? — ко мне подлетел торговец, стоило мне дольше положенных трех секунд задержаться у лука.
— Да нет, я просто смотрю, — отвечаю, продолжая осматривать лук. Это же какие руки надо иметь?…
— Может, даме подойдет что-нибудь изящнее? — не отставал он.
— Что же? — мне вдруг стало интересно, что мне тут могут предложить.
— Пройдемте! — заулыбавшись еще сиятельнее, продавец взял меня за руки и подвел к высокому столу, где под стеклом на шелковой ткани лежал кинжал.
Он был из совершенно незнакомого мне металла, который ничего не отражал, хотя был гладок, как зеркало. На свету лезвие играло бледно-лиловыми и темно-серыми бликами. Деревянная рукоятка кинжала была очень тонкой, в диаметре не больше одного с половиной сантиметра. Она была туго обмотана тонкими полосками разноцветной кожи: красной и черной, так получался осязаемый узор, из-за которого рука уж точно не должна была соскочить на гарду, представляющую собой два выходящие к изогнутому лезвию зубца. Оголовье было из того же металла, что и лезвие, но только на нем были выжжены узоры, странные символы, напоминающие те, что были у меня на рубашке. Кроме них на самом кончике были вплавлены четыре крошечных черных камня, явно не драгоценных, но что-то да значащих.
Кинжал привлекал меня не столько даже странным металлом и красотой, сколько чем-то другим, неясным…
— Хотите взять в руки? — предложил торговец.
Я киваю, хотя у меня не было ни гроша, чтобы заплатить за вещицу.
Когда пока еще непривычные пальцы коснулись рукояти, в подушечках что-то закололо, от ножа пошло странное тепло, которое не согревало рук, но ощущалось из-за мелкой вибрации. Сам кинжал при этом не дрожал и не дергался, он спокойно лежал в руке.
Подняв лезвие к глазам, замечаю, что темно-серые и светло-лиловые блики стали перемещаться, как будто внутри лезвия был не металл, а вязкая текучая жидкость.
Коснувшись лезвия пальцем, чтобы убедиться, что это не стеклянный сосуд, с удивлением замечаю, что по нему пробежали тонкие лучи желтой молнии — они выскользнули прямо из моих пальцев.
Руку на рукояти приятно щекотало, ощущение было схоже с тем, когда касаешься железных струн гитары. По памяти пробую начать перебирать эти невидимые «струны», переставляя пальцы на рукояти, как на флейте…
Каково же было мое удивление, когда желтоватые молнии стали вылетать в лезвие, сплетаясь в спирали! Желтые лучи вливались из моей руки по рукояти в лезвие кинжала и выходили красными и черными спиралями.
Визг продавца и запах гари вывели меня из транса.
Я понимаю, что все происходящее было и непонятно, и странно, и глупо. Что это за видение с цветными лучами?…
Открыв глаза (не помню, когда они оказались закрыты), я вижу, что я стою посреди горящей комнаты! И пламя шло ни от чего-то там, а от кинжала, который по-прежнему был в моей руке! Его лезвие превратилось в длинную струю самого настоящего огня и врезалось в пол прямо под моими ногами, прожигая доски!!!
От испуга не успеваю подумать и, вместо того, чтобы выбросить кинжал, зацикливаюсь на вибрации и тепле в руке, держащей это нечто, напоминающее джедайский меч, и прекращаю эти ощущения.
Внезапно пламя исчезло, доски перестали гореть. В моей руке был прежний кинжал.
Рядом с моими ногами образовалась дыра в полу, из подвала сквозь нее на меня ошалелыми глазами смотрел какой-то мужик. Мы переглядывались с минуту, а потом до меня дошло, что все это пахнет жареным… и если не штрафом, то темницей и новыми проблемами с законом.
— Простите, я нечаянно! — восклицаю, возвращая продавцу кинжал.
— Ааа! — подскочив на месте, торговец замахал на меня руками, и не думая брать кинжал обратно. — Не убивайте меня!.. — пискнул он, хватаясь за голову и падая мне в ноги.
— Берите что хотите, госпожа Бэйр, только не трогайте больше мою лавку и моего племянника! — взмолился из подвала мужик, получивший моей милость окно на первый этаж.
Так они что, узнали меня? Как!?
— То есть… — осторожно пячусь к выходу. — Я могу идти?
— Конечно, если изволите! — лихорадочно закивал продавец. — Были рады вас повидать, госпожа Бэйр! Не хотите ли вашу шляпу, вы обронили? А то еще придется возвращаться за ней… не дайте боги… ну так держите вашу шляпу, и всего вам хорошего!
Мужик осторожно, на цыпочках подошел ко мне на метр и, держась двумя пальцами за самый край полей, подал мне шляпу.
Оторопело нацепив ее на голову, поспешно выбегаю из оружейной. Нужно поскорее убраться отсюда, пока не нагрянула стража… Главное — не бежать, иначе все поймут, что что-то не так… Нужно идти быстро, но спокойно, как будто все в порядке. И кинжал стоит убрать в ножны на поясе, чтобы люди не думали, что я иду на них с оружием.
И как же все это могло произойти? Этот адский нож сам начал превращаться в огненный меч, я здесь ни при чем! Или все-таки при чем?… Что это были за молнии, выбегающие из моих рук?
Как будто пытаясь найти ответ на этот вопрос, на ходу смотрю на правую ладонь. Внутренний голос подсказал, что просто смотреть мало, нужно попробовать снова вызвать прежние ощущения — вибрацию и нетеплое тепло… ведь раз получилось один раз случайно, получится второй раз специально. Если хорошо изучить условия, при которых все происходило.
Свернув с улиц к одной из усадеб, перед которой был разбит небольшой парк, прячусь за самым крупным и ветвистым деревом. Кто знает, что случится, если я повторю этот опыт? Будет лучше, если поблизости не окажется ни одного человека, которому я смогу навредить, и никто ничего не увидит.
Убедившись, что рядом никого нет, снова смотрю на свою руку и пытаюсь вызвать прежние ощущения.
Ладонь, где-то по линии жизни возле большого пальца, свела легкая судорога, и на всех пяти пальцах зажглись огоньки.
— Господи!..
Вскрикнув, зажимаю себе рот и опускаюсь на траву под деревом, чтобы не упасть.
Огоньки, как самое обычное пламя на свечах, светились на кончиках пальцев, не причиняя никакой боли.
— Я же ведьма… и это не бандитский псевдоним, — произношу вслух, успокаивая себя звуком собственного голоса — все еще не родного, но уже привычного.
После того, как прошли минуты страха, вновь проснулось любопытство. Мне захотелось поиграть огоньками на пальцах, сделать еще что-нибудь удивительное.
У меня получилось управлять огоньками, они замирали, стоило подкинуть их в воздух, сливались в один, стоило захотеть, и разбивались на тысячи искорок, стоило лишь приказать… И от каждого нового действия по рукам расплывались такие приятные ощущения, будто их массировали невидимые потоки воды, как в джакузи.
Это была настоящая магия, и ей можно было управлять!
— Удивительно захватывающее зрелище, не правда ли? — вдруг раздалось у меня над ухом. Подскочив от неожиданности, собираю в руке пучок горящих искорок и только после этого оборачиваюсь на незнакомца.
— Кто здесь!?…
— Все в порядке, — успокоил меня неизвестный.
Возле меня под деревом сидел мужчина с бледно-серой чешуей, бирюзовыми змеиными глазами и длинными, зачесанными назад белыми волосами… Это было красиво, но слишком походило на грим: казалось, невозможно, чтобы все это было от природы. Но, кажется, это вполне реальное лицо — передо мной ланк.
— Кто вы? Что вам от меня нужно? — отойдя от первого впечатления, отодвигаюсь от него подальше, пряча руку с огоньками за спиной.
— Проходил мимо, заметил это жонглирование, стало интересно, — улыбнулся незнакомец, не спуская с меня острого взгляда своих жутких глаз. Голос у него был высокий, шелестящий, с неприятным свистящим акцентом. — Меня зовут Адольф. Адольф, Снежный змей.
— Бэйр.
— Не хотите ли немного прогуляться, Бэйр? — змей поднялся и подал мне руку, чтобы помочь встать.
— Вообще-то меня ждут, — встав с земли, выхожу из-за дерева на улицу, чтобы в случае чего быть на виду у людей.
— А я хорошо знаю город, могу рассказать о его истории, — проворный ланк обогнул дерево быстрее меня и встал на моем пути. — Не отказывайтесь так сразу!
— Оставьте меня в покое, уважаемый! — и чего ему может быть от меня нужно? Нежели ему могла приглянуться девица с таким лицом? Экзотику любит?
— Постойте, вы обронили, — прежде, чем мне удалось уйти, ланк показал мне медальон Дейкстера. Он держал его, подвесив на пальцах. — Боюсь, ваш спутник расстроится, если вы вернетесь без этого.
— Спасибо, что подняли, — подойдя, пытаюсь вырвать у змея медальон, который все время висел у меня на шее. Что бы не произошло, он не мог упасть… но все же сейчас он был у этого ланка. — Эй! — стоило моей руке приблизиться, змей отдернул побрякушку.
— Позвольте я вас хотя бы провожу, — он спрятал медальон в подкладке своего плаща, продолжая улыбаться.
— Хорошо, — лучше согласиться, чем спорить с этим жутким типом. Вдруг это маньяк? Неизвестно, чего можно ожидать от подобных персонажей.
— Вы остановились в гостинице у восточных ворот, не так ли? Ну так я знаю короткий путь, пойдемте, — взяв меня под руку, ланк пустился вдоль пустеющих улиц.
Уследить за тем, куда меня вел змей, было невозможно: он шел, постоянно сворачивая и петляя по дворам, шел то с одной, то с другой стороны… он как будто нарочно путал меня, чтобы мне невозможно было вернуться.
В мою голову закралась мысль, что можно было бы припереть змея к стенке и подставить ему под горло руку-факел, тогда бы он отдал мне медальон и мы бы разошлись, возможно… А, возможно, он бы не сунулся ко мне, если бы не имел при себе какого-нибудь оружия, с которым нестрашно подкрадываться сзади к ведьме.
— Знаете, ваш спутник, Дейкстр Донан, — змей вдруг заговорил. Идя по пустой улице, мы приближались к одной из старинных усадеб. — Мы с ним давние приятели, и я был бы очень рад встретиться с ним после целых двух лет разлуки. Он ничего обо мне не рассказывал?
— Сомневаюсь, что он хочет сейчас кого-то видеть…
— В самом деле? Ах, как жаль! — притворно огорчился змей, отпирая калитку ворот и подталкивая меня внутрь.
— Эй, вы что!?
— Сделайте одолжение, выпейте со мной немного! — натянуто вежливо прошипел змей, обнимая меня за плечи одной рукой. — Лучше не капризничайте, так будет куда проще нам обоим. — Мне в бок уткнулось что-то острое.
От ужаса меня как будто парализовало. Змей повел меня куда-то, как послушную куклу, и я даже не помню, как мы прошли через парк и оказались в усадьбе.
Внутри было темно и пусто, но ланку, казалось, все было отлично видно. Он помог мне пройти по коридорам и комнатам, ни во что не врезавшись, а затем мы спустились в подвал по крутой лестнице.
Отпустив меня, змей зажег свечу.
Подвал оказался винным хранилищем: тут везде были огромные бочки, а посередине почему-то стоял стол со стульями.
— Присаживайтесь, — змей галантно провел меня к одному из стульев. — Вина? Тут есть даже Охмаражское… У хозяина был весьма неплохой вкус. У Юкки, впрочем, он тоже неплохой: она будет рада пополнить свою коллекцию.
— Да что тут происходит? — спрашиваю едва сдерживая дрожь в голосе. Все это было тем страшнее, чем непонятнее. Не пить же он меня сюда притащил! Дело в чем-то другом… и откуда он знает о Дейкстере?
Что бы это все ни означало, хорошо это быть не может. Пока единственное, что вселяло в меня надежду, было то, что меня пока не связали и даже не пытались.
— С вами — ничего не происходит, — улыбнулся он, расстегивая свое синее пальто и аккуратно вешая его на спинку стула. Одет ланк был до странного интеллигентно, в темно-синюю блузу и классический жилет из неизвестной мне темной ткани, вокруг чешуйчатой шеи даже красовался шелковый лиловый галстук.
— Зачем вы меня сюда притащили!?
— Без истерик, пожалуйста, — попросил меня ланк, откупоривая один из бочонков и наливая вина в невесть откуда взявшиеся здесь бокалы. — Вы немного посидите здесь, а потом я вас отпущу и пойдете, куда захотите. А пока — выпейте. Мы должны дождаться гостя.
— Не хочу я пить, — отказываюсь от предложенного бокала. Хотелось добавить «не хочу я пить с вами», но что-то мне подсказывало, что лучше не оскорблять своего похитителя.
— Ну ладно, в конце концов, спаивать девушек не прилично, так? — улыбнувшись, змей изящно опустился на стул и пригубил свой бокал. — Может, поболтаем пока? Скажите вот, все никак не могу понять, с каких это пор Ведьмы с Равнин ищут защиты у рыцарей?
— Мало ли, для чего слабой и хрупкой девушке нужен защитник? — отвечаю, пытаясь сохранить спокойствие, хотя в голове заметались самые разные опасения.
Бэйр многие знают, и это не должно меня удивлять… но все же, вдруг это мой — ее — бывший знакомый!? Что если у них какие-то счеты, поэтому он меня сюда завнл? Как же мне стоит себя вести, притворятся, что я его помню?… Но это уже поздно. Лучше продолжать в том же духе, и попытаться выяснить, что ему от меня надо.
После моих слов ланк рассмеялся неприятным свистящим звуком.
— … Слова о твоей слабости и хрупкости звучат как странная, но забавная шутка, Бэйр! — сообщил он, улыбаясь и показывая змеиные клыки-иглы, пока наполовину спрятавшиеся в деснах. Все остальные зубы казались человеческими, а улыбка могла сойти за голливудскую.
— Я не помню, когда мы перешли на «ты», — хмурюсь.
— Ах, как невежливо с моей стороны! — покачал головой змей в притворной досаде. — Чем же я могу загладить свою вину? — он продолжал издеваться, хотя и не явно.
— Верните мне медальон и отпустите.
— Чего не могу, того не могу, — змей сожалеющее пожал плечами. — Видите ли, по этой вещице я смогу найти Донана. Он кое-что должен мне и другим своим старым друзьям.
— Старые друзья, решившие восстановить дружбу подобным способом, настораживают, знаете ли! — хорошо, значит, змей ищет не меня.
— Вы просто не знаете, кого на самом деле стоит бояться, — уверил меня змей, на этот раз в его голосе не проскользнуло и тени насмешки. Теперь он говорил серьезно. — Дейкстр Донан — мошенник, предатель и убийца. Он собственную мать продаст за мешок серебра, что же говорить о ведьме, за чью голову обещано целое состояние?
— Так говорите вы, — замечаю. — А он уже не раз доказал мне свою верность, и я знаю, что ему можно доверять, — это была ложь, но вряд ли мне будет от нее хуже.
— В самом деле? А почему же вы тогда здесь одна, а?
— Потому что пока у меня не было необходимости его вызвать, — говорю спокойно. В голове созрела одна нелепая идея, и мне почему-то показалось, что если воплотить ее в жизнь, я смогу что-нибудь узнать об этом Адольфе и о том, зачем ему я и этот медальон.
— Вызвать?
— Да, можно связываться с ним через его медальон, — киваю на карман на плаще ланка, где лежала побрякушка. На самом деле змей знал об этом медальоне куда больше, чем я, но немного лжи может значительно прояснить ситуацию. — Медальоны рыцарей ордена Черного Дракона напрямую связаны с их сознанием, так что Дейкстр по своему или по желанию того, кто держит медальон, может услышать весь наш разговор.
Змей оторопело посмотрел на меня: видимо, он не мог даже представить о таком свойстве украденной вещицы.
— Как интересно, — протянул он, вытаскивая медальон. — Значит, я могу передать ему любое сообщение через это?
— Да, — киваю. — Подставьте поближе ко рту и говорите, мысленно представив Донана.
Говори, не стесняйся…
— Здравствуй, Дейкстр, — прошипел змей как будто доброжелательно. — Нет никаких сомнений, ты не мог забыть обо мне и об остальных за эти два года. Можешь быть уверен, и мы о тебе не забыли. Ты знал, на что идешь, предавая свою семью — ты знаешь, что должен умереть. Но я не хочу убивать тебя так, как мы с тобой убивали. Я жду тебя в усадьбе торговца Лукария.
Ланк говорил серьезно, пугающе серьезно, но при этом в его голосе не звучало угрозы.
Закончив, он положил медальон на стол и поднял на меня похолодевший взгляд бирюзовых глаз.
— «Не хочу убивать тебя так, как мы с тобой убивали»? — переспрашиваю, чувствуя, как будто внутри что-то оборвалось. Я чего-то не знаю о Дейкстере, чего-то очень важного.
— Разве не знаете? Он наемный убийца, Бэйр, — теперь в голосе змея не было и тени прежнего позерства, он говорил с искренним сожалением. — Он вырос в гильдии, среди нас, был нам братом, хотя рожден и не нашим племенем. Но он предал нас, убил нескольких и бежал, украв бесценный артефакт. Он вор, предатель и братоубийца.
Адольф встал и, заложив руки за спину, принялся ходить по подвалу.
— Никому глава гильдии так не доверяла, как ему, а он предал… знаешь, это все равно, что предать родную мать. Ведь Юкка вырастила его.
Юкка… это имя мне уже доводилось слышать от самого Дейкстера. Он говорил, что это люди Юкки его ищут и что если найдут, его дни сочтены.
— Не знаю, собиралась ли ты его защищать, но он того не стоит, — подвел итог Адольф, встряхнув головой, как бы сбрасывая с себя все сожаления. — Когда он придет, тебе лучше уйти и забыть обо всем, что с тобой было.
Мне не хотелось ничего отвечать ему.
То, что говорил змей, могло быть правдой, и это означало, что мне снова не на кого надеяться, кроме как на себя.
Ведь сам Дейкстр не посчитал нужным сказать мне о своем прошлом — побоялся. Слова Адольфа объясняют и все остальное, эти аферы с деньгами, краденых лошадей, умение владеть кинжалами, совершенно не рыцарское поведение. Дейкстр наемный убийца, привыкший грабить и обманывать… но все же, если задуматься, есть кое-что, что не возможно увязать с этим.
Раз для Донану нет ничего важнее своей шкуры и денег, то почему он пошел на риск, оставив меня в живых в той пещере с драконом? Он был прав, когда говорил той старухе: это слишком глупо, идти на голодного зверя, спасая незнакомку. Дейкстр мог убить дракона, подкравшись к нему незаметно, пока тот ел, но вместо этого он отвлек его на себя, чтобы мне можно было убежать, и это чуть не стоило самому Дейкстеру жизни. Это не был поступок расчетливого наемного убийцы.
Из мыслей меня выдернул громкий скрип дверных петель.
Подняв голову, я вижу Дейкстера. Он был в полном облачении и с мечом за спиной. На меня рыцарь даже не посмотрел.
— Я знал, что ты придешь, — Адольф уверенно подошел к нему, не имея при себе никакого оружия.
— А я знал, что вам не хватит ума оставить меня в покое, — ответил Донан, хмурясь. — Юкка все еще не успокоится, не может простить мне, что я предпочел свободу ее безупречной гильдии?
— Ты знаешь, что никто не хотел этого, но таковы законы, — Адольф вернулся к столу и взял в руки свой бокал вина. — Я меньше всего хочу резать тебе горло во сне или убивать со спины потом, когда ты не будешь этого ждать. Прими же свое наказание с достоинством и избавь меня от необходимости предательства, которое совершил ты. Мне будет сложнее занести над тобой кинжал, чем было тебе, когда ты убил семерых своих соратников.
— Я убил их, потому что они пытались убить меня. И тебя убью, если ты не образумишься!
— Я умру, но не оставлю тебя в живых, таков приказ Юкки, — покорно кивнул змей. — Умру я, и она пошел другого, третьего, четвертого… сколько понадобится, чтобы отомстить за позор. Это будет длиться всю твою жизнь, и вопрос не в том, кто победит, гильдия или предатель, — ты уже проиграл нам и уже обречен. Вопрос лишь в том, сколько еды ты еще проглотишь перед смертью и сколько женщин совратишь — но все это будет бессмысленно, ты все равно умрешь не своей смертью, как и твои дети, если таковые объявятся. Подумай, стоит ли бежать и прятаться всю жизнь, или лучше закончить все сейчас, здесь?
Закончив, Адольф вдруг широко разинул рот, как в зевке. Его змеиные клыки выползли из фиолетовых десен и с них закапал прозрачно-желтый яд. Змей пригубил стакан с вином, и яд потек туда.
— Выпей, и покончим с этим, — он протянул бокал Дейкстеру, смотря прямо в глаза рыцаря.
— Мне тоже не хочется убивать тебя, Адольф, я помню нашу дружбу и то, как ты не раз спасал меня, — произнес Донан, пристально посмотрев на змея. — Но я вынужден послать тебя и твое предложение ко всем чертям! — он выбил бокал из рук змея, и вино с ядом облило роскошную блузу Адольфа.
Ланк среагировал мгновенно, он оскорблено зашипел, раскрыв свою ужасную пасть, и в его руках как из воздуха появились кинжалы, с которыми он бросился прямо на рыцаря.
Откуда не возьмись из-за бочек одна за другой стали вытекать тени в плащах, их было около десятка.
Вскочив в ужасе и схватив медальон, все еще лежащий на столе, пытаюсь сообразить, что нужно делать.
Тени оказались таким же ланками, как и Адольф, их лица по переносицу были замотаны темными шарфами, а руки были в перчатках. Они двигались к Дейкстеру, обтекая меня, как неживое препятствие.
Рыцарю не справиться в одиночку… если я сейчас что-нибудь не сделаю, его убьют!
При этих мыслях моя рука сама потянулась к волшебному кинжалу на поясе, потребовался не больше секунды, чтобы его лезвие превратилось в огромный огненные меч…
Зажмурившись, замахиваюсь на убийц, не успевших вовремя заметить мои действия. Их плащи мгновенно загорелись, раздались крики, некоторые сразу упали…
Едва сохраняя рассудок от страха, пробираюсь к двери, неумело размахивая мечом и поджигая деревянные стены подвала.
— Дейкстр!
Рыцарь теснил Адольфа в угол, они дрались на кинжалах, и Донан определенно был в этом деле большим мастером, чем змей. Хотя Адольф был меньше и проворнее, Дейкстр не давал ему использовать эти преимущества.
Услышав мой крик, рыцарь толкнул змея на пол и, пока тот не встал, бросился за мной к двери.
— Бежим через сад, там лошади! — выпалил он, толкая меня наверх, к лестнице. — Ланки боятся огня, твоя магия их задержит!.. Да шевелись же ты!
Мы уже выбрались из подвала, прошли через дом и оказались на заднем дворе, когда услышали, что нас догоняют: ланки двигались гораздо быстрее и ловче.
Когда мы пересекали парк, из пышных стриженных кустов выскочил еще десяток змей в плащах.
Нам пришлось остановиться, кольцо наемных убийц постепенно сужались, отрезая нам пути к бегству. Сзади из дома выбежали остальные, по главе с Адольфом.
Мы оказались окружены со всех сторон, один из убийц кинул камнем в руку. Огненный меч выпал из разбитой кисти, мгновенно превратившись в обычный кинжал.
— Я же говорил, что бежать бесполезно, — выдохнул Адольф, щеря клыки. Из-за них он с трудом мог говорить. — Вы окружены, и теперь я вынужден зарезать тебя, как дичь…
Дичь. Это слово очень точно описывало наше положение. С таким количеством нам двоим не справится, даже если огненный меч был бы при мне… Но, может, внутри меня есть оружие, мощнее этого кинжала?
Если бы не угроза жизни, мне бы никогда даже в голову не пришло пробовать, но сейчас было все равно: или меня зарежут, или я погибну от неудачного опыта.
Все эти мысли промелькнули меньше, чем за секунду.
Я закрываю глаза и быстро призываю силы, которыми играла меньше часа назад, создавая огоньки. На этот раз я даю им вылиться наружу, не пресекаю, и тогда они начинают сами литься наружу, свиваются в рваные кружева. Я выпускаю все больше и больше этой энергии, рассеиваю ее вокруг, надеясь, что это что-то даст…
И дало.
— Бегом! — рявкнул рыцарь, хватая меня за плечо и выводя из небольшого транса. Мы помчались прямо в сквозь стену пламени, которым были объяты убийцы.
Испугавшись, я торможу перед огнем и падаю, прямо на ушибленную руку… она коснулась острия кинжала и я бессознательно хватаю его. Дейкстр поднимает меня и практически тащит сквозь пламя.
Мы бежали так быстро, что почувствовали только жар, но не боль.
Сразу после огня мы нырнули в кусты, и, пробравшись через острые ветки, понеслись к воротам, пытаясь оставить позади настигающих нас убийц… Только вот рыцарь мог бежать быстрее, чем я!
В ушах застучала кровь, появилась отдышка, ноги стали спотыкаться на ровном месте, бежать так же быстро мне было невозможно, я отстаю. Делая последние рывки, я уже понимаю, что меня настигают плащи во главе со Адольфом и, скорее всего, меня вот-вот схватят…
Я стараюсь ускориться, но и без того ясно, что я итак выжимаю из себя все до последнего, и меня все равно настигнут!
Подняв глаза, сквозь деревья вижу, как рыцарь уже перелезает через ворота, до которых мне оставалось метров десять. Тут Дейкстр оборачивается, видит меня, начинает махать руками и орать что-то.
— Что!?… — спрашиваю в ответ, но получается лишь какой-то неясный пищащий хрип.
Неожиданно сзади на меня кто-то навалился и опрокинул на землю, вдавливая в нее своим весом. Отбиваясь, что есть сил, я даже не успеваю разглядеть, кто это.
— Я ведь предупреждал, чтобы ты не лезла! — прошипел Адольф, дергая меня за волосы, заставляя опасно выгнуть шею.
Быстро направляю остатки сил в зажатый в руке кинжал, заставляя его взвиться языком пламени, и пытаюсь направить на змея. Но он быстро вывернул мою руку, и кинжал чуть не выпал. Тогда я очень опасно для плечевого сустава изворачиваюсь всем телом и даю змею кулаком свободной руки в скулу. Адольф опрокинулся назад, но мою руку все равно не выпустил, мне пришлось повалиться вместе с ним.
Не знаю, почему плащи не навалились на меня сверху, не оттащили и не помогли змею прикончить меня, но это спасло мне жизнь. Это, и заточенные женские когти.
Падая на землю вместе со змеем, изворачиваюсь и выставляю вперед руку с растопыренными пальцами. Адольф не успел ничего сделать, один палец попал ему прямо в глаз и раздавил его.
Змей завизжал так, что у меня мурашки пробежали по всему телу, на пальце у меня осталось что-то склизкое и теплое…
Пока змей вопил, хватаясь обоими руками за глаз, мне удалось встать и активизировать огненный меч. Замахиваясь на ближайших убийц, я попадаю струей огня по лицу и голове Адольфу, пламя тут же охватывает его кожу, белые волосы и голову змея, а так же одежду тех, кто стоял поблизости.
До того, как я успеваю узнать, как выглядят разжаренные мозги ланков, вскакиваю и, что оставалось сил, бегу к воротам за рыцарем.
Сердце бешено колотилось, в голове не было ничего, кроме страха и паники, душа должна была выскочить и унестись куда-нибудь, подальше отсюда!
На ворота я не залезаю, а взлетаю, и, не помня, как, тут же оказываюсь внизу.
Дейкстр, как только я мы встретились, подсаживает меня на уже оседланного коня, сам взбирается на своего.
Мы помчались вон из города, ни говоря друг другу ни слова, только подгоняя лошадей.
Выбравшись за стены, мы понеслись по дороге, залитой лунным светом, и скакали во весь опор до тех пор, пока лошади не начали хрипеть. Тогда мы спешились и завели их так далеко в лесную чащу, как только смогли, привязали коней к деревьям и завалились спать прямо на сырую землю, расстелив на ней плащи.
Рыцарь был поразительно спокоен, он только тяжело дышал после бешеной скачки. У меня же была настоящая истерика, мир разом превратился во что-то злое, непонятное и ужасное… Убийства, кражи, страх настигаемой жертвы, скользящая перед носом смерть, — все это смешивалось в одну картину, в одно состояние.
Мне еще никогда не приходилось переживать такого страха и отвращения перед жизнью.
Когда нужно было лежать и успокаиваться, мое сердце бешено колотилось, в голове, что с открытыми, что с закрытыми глазами, проносились жуткие картины пережитого. Во время самих действий бояться просто не было времени, и только сейчас пришло осознание того, что на моей совести теперь убитые и жестоко искалеченный змей, который заранее велел мне уйти, потому что не хотел трогать меня… От тих мыслей мне стало не то что стыдно, мне стало омерзительно быть собой, чувствовать эти чудовищные руки, ощущать биение сердца и пульсирующую во всем теле магию, которая, как разошедшийся хищник, все еще требовала выхода — крови.
По моей вине погибли существа, которые ничего мне не сделали, и мне нужно засыпать здесь, посреди леса, находясь в полном здравии… Как так? Как такое вообще возможно? Они погибли, а я живу… В кого я превращаюсь в этом мире?
— Ты чего? — послышался голос Дейкстера, лежащего рядом. Он уже отдышался и был спокоен.
— Ужас… — вздыхаю, закрывая глаза руками. — И каждый день здесь так? Каждый день приходится убивать?…
— Что ты такое несешь? Не надо никого убивать каждый день… если ты не связываешься с бежавшим из гильдии наемным убийцей. Я виноват, мне не стоило отпускать тебя, но я не думал, что они найдут меня так быстро… — Дейкстр как будто пытался успокоить меня, отвлечь. Странно было получить от него такую заботу, особенно после того, что говорил Адольф, но мне действительно было необходимо с кем-то поговорить. — Послушай, девочка, не вздумай винить себя. Все когда-нибудь кого-нибудь убивают: убийца — заказанного, бандит — богатого, обиженный — обидчика, фермер — курицу, девица — паука… Сути между убитыми и убийцами не меняются, смерть убирает различия между расами, видами и положениями. Ей неважно, кто кого, ей главное свое получить. Все это важно только тебе, оставшемуся в живых звену. Только ты из вас троих, — смерти, тебя и убитого, — задумываешься о том, что и как ты сделал, должен ли был это делать… Незачем думать об этом. Убитый не думает, почему умер, смерть не думает, почему получила его, так зачем и тебе мучиться? Все получили, что получили, этого не изменишь.
— Это просто какой-то кошмар… я не хочу так жить! — рыдания начали подбираться к горлу.
— Слова, которые я сказал, они верные, — Дейкстр коснулся моего плеча, пытаясь успокоить. — Я тоже плакал после первого своего убийства. Заперся в одной из кладовок гильдии и сидел там, пока не уснул… Я же не всегда был с ними. Мать бросила меня, когда мне исполнилось десять. Она была ведьмой, как ты… только она была жестокой. За те годы, что я рос с ней, она воспитала меня слишком хорошим для жизни, которая мне предстояла. До сих пор ненавижу ее за это. После того, как она меня бросила, я пять лет скитался, голодал, болел, едва выживал на задворках жизни, и вскоре невыносимая жизнь бродяжки заставила меня пойти в гильдию, где ланки увидели во мне талант и стали воспитывать по-своему. Первый свой заказ я получил спустя три года обучения. Это была молоденькая девица, дочь одного богатого дворянина… ей было лет пятнадцать, где-то. Заказала ее ее же сестра, старшая. Из зависти: на что только не пойдет женщина из-за этого. Заказчица была тощей, как вешалка, с паучьим лицом и почти без волос, смотреть на эту страхолюдину было жутко, и мужа она не находила. Заказанная же была красавицей. Румяной, белокожей, с густыми черными кудрями, с фигурой… Мне было восемнадцать. Я пробрался в дом под видом слуги и зашел в покои девицы ночью. Она не спала, она знала, что за ней придут, до сих пор не могу понять, откуда. Вся бледная, она сидела на кровати, так и не сняв платья. Ты не поверишь, Бэйр, что со мной тогда было, меня всего переворачивало, весь мой мир рушился… Я не мог взять и просто зарезать ее, просто не мог… Тогда я готов был убить себя, лишь бы оставить ей жизнь, но я знал, что если сделаю это, за ней придут другие: таковы правила гильдии. Умная, красивая, скромная, добрая… таких девушек я в жизни не встречал: я влюбился в нее с первого взгляда, с первого слова. Но мне все же пришлось сделать то, за чем я пришел, потому что так было надо. Меня бы вышвырнули из гильдии, искалечив. Несколько раз к тому времени я уже видел, что делали с убийцами, по каким-то причинам не сумевшим выполнить заказа. Одного на моих глазах лишили кистей рук, ослепили и вышвырнули на улицу. Другого, который оказался сообщником наших врагов — других гильдий — лишили всех конечностей, ослепили, вырвали язык, обмазали медом и кинули на муравейник в лесу. Чтобы он мучился дольше, раз в день его приходили кормить… Так у нас положено, жизнь в страданиях, вот что меня ждало за позор, нанесенный гильдии невыполненным заданием… Тем более таким элементарным! Убить пятнадцатилетнюю девицу, что может быть проще этого? Хладнокровные змеи… гильдия принадлежит ланкам, многое человеческое им было чуждо. Меня бы никто не понял и не оправдал. Мне пришлось. Я тихо сел рядом с ней. Как сейчас помню, она спросила, будет ли больно, я ответил, что да, достаточно. Она побледнела еще больше, закрыла глаза и заплакала… Повинуясь глупому юношескому порыву, я обнял ее, прижал к груди, стал нести какую-то чушь, зачем-то пытался ее успокоить. Она уснула у меня на руках, тогда я осторожно, пока она не проснулась, провел лезвием кинжала по ее горлу. Лезвие было смазано ядом: мне не пришлось разрезать девушку, как куриную тушку. Она умерла во сне, так ничего и не поняв. Я же выпрыгнул через окно и вернулся в гильдию. От ужаса я несколько дней не мог даже говорить, но потом у меня появилось новое задание, за ним еще одно, третье, четвертое, пятое… Я убивал много лет, как и любой другой убийца, пока не понял, что не могу так больше жить и не бежал. Но гильдия — это на всю жизнь, бегство из нее — это предательство семьи, как они себя зовут. Потому меня и ищут…. Теперь ты понимаешь, Бэйр, что тебе повезло? Ты убила нескольких хладнокровных гадюк, заслуживающих смерти, а не невинных людей. Ты можешь спать спокойно.
Низкий размеренный голос рыцаря успокаивал, но то, что он говорил, переворачивало мне всю душу. Как человек, которому в жизни досталось подобное, вообще может улыбаться?…
— Господи, и ты так жил?… — произношу, пораженно смотря на рыцаря. В темноте сложно было разглядеть его лицо, но мне очень хотелось видеть, какое оно сейчас.
— Ты меня совсем не поняла, Бэйр, — вздохнул он, укладывая на бок возле меня. — Я не говорил тебе о том, как мне было печально убивать девочку. Я говорил о том, что, хочешь ты того или нет, иногда, чтобы сохранить свою жизнь, нужно откупаться от прожорливой смерти другими. Пока ты будешь кормить эту собаку, до тебя она не доберется — вот правда, и это не правда убийцы, это правда того, кто хочет жить… Будет лучше, если ты это поймешь до того, как ланки нападут на нас во второй раз — а они нападут… Ложись-ка ближе ко мне, спина к спине. Здесь холодно, лучше спать рядом.
У меня не было сил отвечать Дейкстеру, и больше мы не говорили. Вскоре мне удалось уснуть.
— Вставай, Бэйр, — рыцарь тихонько потряс меня за плечо, отгоняя сон. — Нам пора идти.
За ночь все тело озябло, пальцы на руках и ногах онемели, в волосы вцепились десятки сухих листочков и веточек. Нос был заложен.
В первые секунды пробуждения мне казалось, что я самый несчастный человек во всех мирах… но потом вспомнились события прошлого дня, и мне стала еще хуже.
Закрываю глаза, мечтая уснуть снова и не просыпаться.
— Чем быстрее ты встанешь, тем скорее мы выберемся из леса, — сказал рыцарь, складывая свой испачканный плащ в сумку. — Давай, поднимайся, иначе мне придется тебя хорошенько пнуть!
Очнувшись от голоса рыцаря, сажусь на плаще. Запрокинув голову наверх, понимаю, что восход только-только начался: свет едва проникал сквозь молодую и редкую листву деревьев.
— У нас на хвосте Адольф и его змеи, — объяснил мне Дейкстр, отвязывая своего коня. — Если мы от них не скроемся… они придумают, как лишить тебя магии, и схватят нас обоих. Теперь ты тоже в списке их кровных врагов, так что в твоих интересах поторопиться.
— И куда мы поедем? — встав со своего плаща, надеваю его. За рубашку тут же затекла роса, скопившаяся на капюшоне… Плащ будто нарочно вылил мне за шиворот эту воду, чтобы сделать это утро еще хуже!
Мой рыжий конь спокойно стоял, привязанный к дереву, но стоило мне подойти и протянуть руку, как он очнулся и попытался меня укусить.
— Что за больная лошадь!?… — ругаюсь, отходя от зверюги подальше.
— Сама выбрала, — ухмыльнулся рыцарь.
— Может, дать ему по морде крапивой? — предлагаю, беря свои чувства в кулак.
— Может, тебя крапивой? Это же лошадь, а не собака!
— Как же вы этих лошадей усмиряете? — смотрю на рыжего черта, который повернулся ко мне задом.
— Любовью и лаской, — проворчал рыцарь, беря своего коня за поводья и уходя дальше в лес. — Мы пойдем через рощу на восток, там должна быть деревня.
— Откуда ты знаешь?…
Рыцарь мне не ответил, скрылся за деревьями и кустами. Спустя какое-то время я все-таки умудряюсь отвязать Черта от дерева и остаться при этом с полным набором пальцев.
Пробираясь сквозь лес, раздвигая ветки, я, наконец, догоняю рыцаря.
— Так с чего ты взял, что там деревня? Ты же первый раз в этой стране.
— В городе, в здании Ордена на стене висело одно старое объявлений, от деревни «Верегея». У них завелся на болотах беспокойный зверь, убивающий скотину и подвыпивших мужиков… Трезвых, что самое интересное, не трогает. Деревня глухая, как столетняя бабка. Проведем там недельку, охотясь за этим зверем, авось и подзаработаем чего. Адольф нас там не найдет.
— В Ордене на доске объявлений, говоришь, нашел? Разве Адольф не может заглянуть в это посольство и догадаться о том, что ты решишь спрятаться в самом глухом месте?
— Во-первых, туда никого без медальона не пускают, а во-вторых… А мой медальон ведь у тебя? — подозрительно посмотрел на меня Дейкстр.
Вытаскиваю из кармана жилетки круглый знак на цепи.
— У меня. Держи.
Рыцарь взял медальон и повесил к себе на шею.
— А как ты меня вчера нашел, кстати? — медальон напомнил о моей вчерашней выдумке. Неужели мне удалось угадать с тем, что по нему можно сообщать информацию, как по телефону?
— Когда я с девицей закончил, то спустился на первый этаж, воды выпить. А там стоял весь бледный продавец из лавки с оружием и рассказывал своему другу у стойки, что Бэйр объявилась в городе. Я поспрашивал у него поподробнее, а потом собрал вещи и отправился за тобой, чтобы прибить… Стоит заметить, тебе очень повезло, что в этом деле оказался Адольф и ты выбрала нужную сторону: уверен, он многое рассказал обо мне, и ты могла напасть на меня вместе с ними. Но ты молодец, спасла нас обоих, да еще и с помощью кинжала, за которой я был готов подпортить тебе лицо… хотя этим ты, избавив себя от наказания, добавила себе кучу проблем. Зачем ты это сделала, кстати? Почему вмешалась? Гильдийцы не тронули бы тебя, скорее взяли бы в воспитанницы с такой-то репутацией.
— А что мне потом было делать, если бы тебя убили? Мне некуда пойти, не к кому обратиться, разве что шататься по борделям с голоду. К тому же, если сначала Адольф мог показаться приятным гильдийцем, то когда он раскрыл свою пасть, мне стало ясно, что я боюсь его не меньше, чем остаться одна… — объясняю. — И все же я сомневаюсь, что в той деревне они нас не найдут.
— Мы идем по лесу, а они в лесах все равно что рыбы в небе. Ланки орудуют в городах, ориентируются по номерам на стенах и прописанных на табличках названиям улиц, на природных же участках почти все ланки как котята: слабое зрение мешает им видеть дальше четырех метров, они не могут определить времени по солнцу, не умеют вычислить стороны света и здесь от них легко спрятаться. Даже если они пойдут за нами в Верегею, есть большая вероятность, что они погибнут, заблудившись среди деревьев. К тому же, я сорвал объявление с доски, и его там больше нет.
— Ясно…ну тогда действительно может и не найдут, — вздыхаю. — Как это странно, говорить так о наемных убийцах с утра пораньше… как о погоде.
— Поменьше думай о том, как это странно, и побольше о том, как от них скрыться, и тогда все будет в порядке, — посоветовал Дейкстр.
По лесу мы шли очень долго. К тому моменту, когда деревья начали немного редеть, солнце уже начинало клониться к закату. С каждым часом Черт — так мне пришлось назвать коня, потому что иначе, как на ругательства, он не реагировал, — вел себя все хуже, а мой голодный желудок начинал урчать так, что птицы с соседних деревьев разлетались с испуганным криком, принимая эти звуки за рычание какого-нибудь зверя.
Настроение у меня не улучшилось, но из утренней меланхолии превратилось в раздражение уставшего, голодного и потому обозленного на жизнь человека. Зато Дейкстр шагал бодренько, на его лице не было ни единого признака недовольства, а в движениях не замечалось и намека на усталость.
— Лес редеет, а там, смотри-ка, свежий пень, оставшийся после работы дровосека. Скоро придем в деревню, — это было первое, что он сказал за время пути.
В деревню мы пришли действительно скоро, часа через два, когда уже начало темнеть.
Из леса мы попали прямо на дорогу, плохо разъезженную и почти заросшую травой. По одну сторону от нее был лес, по другую — поле, засеянное какими-то местными злаковыми. Поле было совсем маленьким, стоя на дороге, можно было увидеть деревья, которые окружали его с другой стороны.
Вскоре после того, как мы вышли из леса, нам показалось еще и пастбище с коровами, а затем и с лошадьми.
— Дейкстр, ты уверен, что деревня глухая? Не слишком ли много у нее скота? — уточняю.
— Много? Его мало. Деревня на тридцать семей, как минимум, в каждой человек по восемь-десять… Считай, сколько им нужно мяса в год и считай коров, ведьма. — проворчал рыцарь. — Считать-то ты ведь умеешь? — усмехнулся.
За пастбищами показался холм, с которого на нас выглядывали первые избы, потемневшие от времени.
Забор вокруг селения представлял собой жалкое зрелище. Серые доски, кое-как сколоченные в одну полуразвалившуюся конструкцию. Подойдя к этой Великой Китайской стене, мы даже не поняли, где там брешь, а где на самом деле вход… В итоге вошли, куда вошли — прямо в небольшой огород.
На встречу нам тут же выбежала огромная собака и залаяла, не пуская чужаков.
— Фу! — зло кричу псу, отходя от него подальше и удерживая испугавшегося Черта.
— Хозяева, собаку заберите! — рявкнул Дейкстр, тоже отводя своего забеспокоившегося коня от сторожевого пса. — Иначе не будет у вас больше собаки… — это уже тише.
Вдруг из-за угла дома на нас выбежал дед с закатанными до колен штанами, босиком, в грязной не заправленной рубашке, в ушанке, с седой бородой, вилами и выражением лица «ГОРИМ!!!».
— Грабяааат!!! — завопил он, увидев нас. — А ну вон со двора моего! Вон, окаянные!
Он подбежал на нас с выставленными вперед вилами, и, хотя мы с Дейкстером такого не ожидали, среагировали быстро: отошли в стороны.
Мужик с воплем пролетел мимо нас через брешь в заборе. Наверняка слабый зрением, он даже не заметил, что мы отошли: остановившись, он стал оглядываться и искать нас глазами, а потом пробормотал:
— Нечисть, видать!..
Пес лаять перестал, с любопытством смотрел на своего полоумного хозяина. Теперь путь был свободен.
Мы прошли сквозь участок и вышли на дорогу уже внутри деревни.
Избы стояли в хаотичном порядке, повсюду носились вперемешку дети и скотина, и не всегда можно было понять, где кто — настолько грязными были первые. Изредка улицу перебегали девки или уже женщины, спешащие куда-то с ведрами, коромыслами или какими-то небольшими корзинами.
Но как только мы вышли на середину улицы, все вокруг замерло, как будто кто-то нажал кнопку «стоп». Все застыли, кто с занесенной для шага ногой, кто с поднятой кружкой в руках, кто еще как, но все поголовно обернулись на нас.
Спустя минуту молчания какая-то женщина велела сыну, чтобы он звал старосту, и мальчонка лет семи, сорвавшись с места, побежал к старосте — ни дать, ни взять, заяц, услыхавший охотничий рог.
Вскоре из-за домов вышел мужчина натурально медвежьей внешности, которого тот самый мальчик вел за руку. Мужику этому было лет сорок-пятьдесят, ну или около того.
— Чего надобно, гости? — гулко проворчал он, подойдя к нам поближе.
— Мы по объявлению. Вам зверь с болот досаждает? — сухо ответил Дейкстр и протянул листок объявления, который выудил из рыцарской туники.
Староста даже не посмотрел на этот лист, видимо, читать не умел. Он просто кивнул.
— Да, у нас зверь… Да только мы уже не думали, что рыцари до нас доберутся: вы все народ занятой, — он как-то неуверенно потер шею.
— Что ж, я рыцарь, и я здесь, чтобы избавить вас от зверя. Меня зовут Дейкстр, а ее, — он кивнул на меня, — Бэйр. Она моя помощница. Награда, указанная в объявлении, в случае убийства зверя должна быть мне выдана полностью. Помимо нее должно быть уплачено, если я спасу кого-нибудь из жителей от смерти, — монотонно продиктовал Дейкстр, демонстрируя всей деревне сверкающий меч и медальон. — В каком из домов я и моя помощница можем остановиться, пока выслеживаем зверя?
Ответом нам была единогласная тишина, только любопытные взгляды так и сверлили нас со всех сторон.
Наконец, вперед их толпы выступили парень и девушка, оба довольно молодые… видимо, молодожены.
— У нас можете пожить, — предложил парень, хлопая на меня серо-зелеными глазами. — У нас место есть.
— Решено, — кивнул рыцарь. — За еду мы платим, но проживание для нас бесплатное, так как добровольно предоставленное, — предупредил он на всякий случай.
— Согласны, — кивнула девушка, теребя толстую косу на плече и пряча глаза от прямого взгляда Дейкстера.
— Живые очевидцы, видевшие зверя, есть в деревне? Чтобы были у двора завтра к девяти утра, — пробасил рыцарь, пристально осмотрев всех присутствующих (на улице незаметно подтянулась вся деревня). — Лошадей наших почистить и накормить, пускай попасутся там же, где и все, но чтоб поближе к деревне, а не к лесу: сожрут наших коней, и вы нам своих отдадите.
Наших лошадей тут же взяли и отвели к деревенскому стаду, и мне можно было вздохнуть с облегчением: отбиваться от кусающегося Черта мне не придется хотя бы пару дней… дьявол, а не конь!
Отдав коней, мы с Дейкстером пошли за хозяевами к небольшой новой избушке на окраине деревни.
По двору тут разгуливали молоденькие курочки, гуси, утки, козлик… или козочка?… из хлева доносилось хрюканье свиньи и блеяние, кажется, овцы… или еще козы блеют? В общем, животных было достаточно. Хорошенький свежезасеянный огородик виднелся позади избы…. совсем как у бабушки в деревне.
У какой бабушки?…
Внутри дома было просторно, войдя, мы попали в одну большую комнату, из которой было два прохода в другие, поменьше.
Где-то треть с половиной первой комнаты занимала огромная белая печка, натуральная русская. Она была в левом углу напротив двери, с обоих сторон вплотную к ней были приставлены две широкие лавки, на которых при желании можно даже спать. В другом углу был стол, накрытый белой скатертью, на стене в углу находилась полка со свечами и иконами неизвестных мне богов.
Тут имелось даже крошечное окошко, что было странно — избы везде были без окон. Откуда же здесь стекло? Хотя слюда решает все проблемы… но откуда здесь может взяться слюда?… Странно.
Нас с рыцарем разместили в маленькой комнатке, походящей больше на чулан. В тесноте, да не в обиде, как говорится… Спать нам с рыцарем предстояло на широких лавках, слава богам, на разных.
— Смотрю, тебе здесь нравится, — заметил рыцарь, укладывая сумки под свою лавку.
— Напоминает обычную деревню из моего мира, даже одежда и внешность местных жителей похожи… чувствую себя как на родине, — пожимаю плечами, улыбаясь. Воздух в избе был свежее и насыщеннее, чем в гостиничных номерах, он казался мне чем-то знакомым, из мыслей не уходила эта самая бабушка, которую я не помню, но которая у меня точно была.
— Я тоже скучаю по Тангейю, — признался Дейкстр. — Там теплее, чем здесь, хотя меньше зелени и больше нищих. Людей там мало, деревень почти нет, все больше города… Но я там родился и провел почти всю жизнь: много воспоминаний.
— У меня воспоминаний нет, но почему-то все равно приятно думать о Земле и находить какие-то сходства с вашим миром. Возможно, ностальгия не связана с воспоминаниями, как говорят, это что-то большее…
— Ладно, замолчи, пока я не начал задумываться о том, что ты говоришь! Я пока полежу тут, а ты, если хочешь, можешь погулять где-нибудь подальше от меня — но только не выходи за пределы деревни и постарайся не говорить с жителями!
— Хорошо, я пройдусь, — киваю, выходя из комнатки.
Мне действительно очень хотелось пошнырять по двору нового жилища, погонять кур и попробовать погладить козу: все это было для меня в новинку.
Осмотрев весь двор вдоль и поперек, напугав до смерти птиу и чуть не получив зуботычину от козы, я возвращаюсь в дом, чтобы посмотреть, как там все устроено, и найти различия с избами своего мира — почему-то, несмотря на усталость и голодную боль в животе, во мне проснулся небывалый энтузиазм исследователя.
Удивленным хозяевам, которые насторожились еще когда от меня стали разбегаться куры, мне пришлось объяснить свое поведение так: «я чувствую, что в вашем доме может быть сглаз!»… Это напугало молодую чету до нервной икоты, но зато они от меня отстали и позволили залезать, куда мне будет угодно, лишь бы избавиться от сглаза.
Когда уже стемнело и почти каждый угол был тщательно мной осмотрен, хозяйка позвала ужинать.
Нас с рыцарем усадили за стол, где уже были расставлены тарелки и свежевыпеченный черный хлеб. Горшок, пахнущий картошкой с мясом, хозяйка достала из печи ухватом и поставила на специальную дощечку, чтобы не испортить скатерть.
Когда за стол сел хозяин, молодожены хором прочли молитву перед едой, скрестив руки в странные жесты.
— Харья, свет на землю да с неба ведущая, да с неба дожди проливные зовущая, мать богиня, земля, кормилица, благодарим тебя за дары твои, за почки, цветы, за красны плоды, и склоним к земле-тебе свои-наши лица, молясь за тебя, о солнце-небесная птица!..
Культ богини матери в виде птицы — это что-то новое. Надо бы разузнать об этом поподробнее, ведь интересно…
После молитвы хозяйка разложила еду по тарелкам.
— А кому вы молились? — спрашиваю, поедая наложенное бешеными темпами, даже не разбирая, что где.
Молодожены после моего вопроса переглянулись и обеспокоенно на меня посмотрели.
— Харье.
— А кто она?
— Богиня-мать.
— А богиня одна или вы язычники?
— …
— А…
— Бэйр, они просто крестьяне! — разозлился Дейкстр и дал мне легкий подзатыльник. — Замолчи уже и дай всем поесть!
— Мало ли, вдруг они знают, кому молятся? Ну и что, что они крестьяне?…
— Они — порядочные крестьяне!
Дейкстр встал и, схватив меня за руку, увел из-за стола в другую комнату.
— Ты — ведьма, и у тебя это на лице написано! — прорычал он. — А ведьма, спрашивающая о том, кому поклоняются честные люди, осматривающая перед этим дом на «сглаз», это верная дорога к костру и белой рубашке! Давно тебя не пытались убить, соскучилась по острым ощущениям!?
— Как!? И у вас охотятся на ведьм!? Но ведь это не инквизиция?…
— А ты думала тебя от большой любви дракону отдали!? Поменьше спрашивай о том, что тебя не касается, если не хочешь повторить опыт прошлого! Как же можно быть такой дурой и не понимать этого!?
— Теперь мне понятно… прости, мне не было ничего известно об охоте на ведьм!
Дейкстр смирил меня злобным взглядом, но промолчал. Мы вернулись за стол к побледневшим хозяевам.
— А… — начала было девушка, потом вопросительно посмотрела на мужа и, не дождавшись его реакции, вновь обернулась к нам и продолжила. — Вы, путники, пришли в самое время. К нам сказочник пожаловал, сегодня ночью костры жечь будем, сказанья рассказывать. Вы там будете гости желанные, путники многое знают, — улыбнулась она.
— Это интересно… Можно мне пойти? — вопросительно смотрю на Дейкстера.
— Можно, — буркнул он.
Конечно, мне безумно хотелось спать, но любопытство погнало меня к костру, когда Дейкстр, сладенько позевывая, ушел в наш чулан. Но ведь выспаться я смогу в любой другой день, а послушать местные сказания — вряд ли еще когда-нибудь удастся.
У огромного костра в самом центре деревни собрались если не все ее жители, то половина уж точно. Они тихо переговаривались и шептались, но стоило появиться мне, как все тут же умолкли.
— Я не кусаюсь, — миролюбиво поднимаю руки и улыбаюсь.
По их удивленным лицам мне стало ясно, что это выражение здесь не принято.
— Не обращайте на меня внимания, — вздыхаю и усаживаюсь у костра.
Вокруг меня тут же образовалось пустое пространство: все сидевшие рядом поспешили отодвинуться.
Мне захотелось второй раз повторить, что я не хочу никого обижать, но, кажется, это было бесполезно. Пришлось молча сидеть в одиночестве, делая вид, что все в порядке и меня вовсе не огорчает такое отношение.
— Она хочет сжечь нашу деревню!!! — вдруг завопил один мужик, вскочил и убежал куда-то с бешеными воплями…
— Эй! Я просто хочу послушать сказки! Где ваше гостеприимство? — ворчу, поворачиваясь обратно к костру… мне кажется, или он не был синим?…
Догадавшись, в чем дело, вздыхаю и отсаживаюсь от него на три метра, успокаиваюсь… костер вновь стал нормальным, люди выдохнули с облегчением.
Странно, неужели я могу влиять на огонь одним своим настроением? Если так, то мне стоит серьезно заняться изучением своих способностей, иначе силы могут выйти из-под контроля и, кто знает, к чему это может привести…
Тут у костра раздался скрипучий голос, и мне пришлось отвлечься от своих мыслей. Литературный вечер в Верегее начался.
Присмотревшись, замечаю странного мужчину по другую сторону пламени. По крайней мере одет он был действительно необычно. Ярко-алая рубашка, красный плащ и тюрбан, красный с полосой малиновой ткани. Внешностью незнакомец напоминал цыгана.
Наверное, это и был тот сказочник, о которым мне говорили хозяева.
Стоило мне вглядеться в мужчину, как пламя костра разделилось на два языка, неестественно изогнувшихся в разные стороны, услужливо открывая мне интересного сказителя. Неужели и это все я?…
Подозрительные мысли мелькнули и исчезли, мое внимание полностью ушло в приятный тембр голоса рассказчика, чей вид завораживал.
Свет танцующего пламени окутывал его, выделяя из толпы, находящейся дальше от костра, во мраке. Как только не играли тени на его одежде и лице, на бронзовой коже, превращая из простого человека в образ, в призрак, видение, гипнотизирующее и завораживающее, движением ли, словом ли… Каждый жест сказителя добавлял живости и реальности повествованию, мое воображение бурлило и взрывалось яркими, четкими образами, уничтожая любые сомнения в том, что я не вижу рассказанного собственными глазами.
— Многое я встречал в своих странствиях, многое слышал от бесчисленных попутчиком, но ничто из того, ничто, от последнего дерева Охмараги до вершины Гор Хельсов, не сравнится с ними. С живой легендой, о ней ходят тысячи слухов, ее образ преследуют миллионы догадок. Я говорю о птице хаарь, друзья мои, о птице грома, живущей на Великих равнинах, месте, изучить животных которого не решится ни один ученый, потому что цена за любые знания будет слишком высокой. Ценой секретов великих равнин станет его жизнь. Птицы хаарь — удивительные существа, птенцов они выращивают только на своей родине. Говорят, что яйца их крепче гранита и похожи на огромные драгоценные камни с голову медведя! Чтобы разбить скорлупу, птенец должен, еще будучи внутри, скинуть его со скалы, на которой гнездятся эти птицы. Когда яйцо разбивается, его скорлупа разлетается на тысячи осколков, цена одного такого будет равна цене целого стада! — рассказчик махнул рукой в красном рукаве в сторону пастбища. Завороженные слушатели проследили за ней взглядом и ахнули, зашептались. Дав им наговориться, рассказчик продолжил. — Птенцы хаарь рождаются совершенно голые, но кожа у них уже тверда, как камень, а что до прочности, то она еще прочнее! Железные перья вырастают у этих птиц только к трем годам, до этого они не летают, ходят на лапах, как звери, — он поставил руки на землю и изобразил походку кошки, — и питаются мясом пойманных животных, ведь в детстве они очень хорошо бегают. Матери не оставляют своих детей до десятилетнего возраста… Представляете, чтобы было, если бы курица возилась с цыпленком десять лет? Смешно! А вот родители хаарь совсем как люди, они не бросят свое чадо до тех пор, пока оно не сменит оперение три раза, не научится летать и не найдет себе пару. Кстати, пару эти удивительны птицы находят себе одну на всю жизнь, а отец растит птенцов вместе с матерью — ну чем не люди? Когда же птенец находит себе пару, он улетает вместе с ней с родной скалы, с родных Равнин в далекую чужбину. Обычно юные птицы селятся близ людских домов и пытаются питаться едой, приготовленной человеком — до сих пор никто не знает, почему они не любят охотиться самостоятельно. Хаарь зачастую обещают людям за корм драгоценности и золото, которое крадут, как сороки, но это не всегда срабатывает. Люди прогоняют птиц от своих жилищ сразу, как увидят, потому что они опасны не только своими острыми перьями, но и гром-криком. Когда хаарь начинает петь, а поют они всегда высоко в небе, то гремит гром и сверкают молнии, начинается сильный дождь, вымывающий зерно из почв. Но самое удивительно у этих птиц не железные перья, не голос и даже не яйца, представьте себе! Самое удивительное в них то, что между железом у них есть длинные мягкие перышки, которые есть, и которых нет!.. Ха-ха, но ведь так оно и есть! Эти перья, мягкие и длинные, впитывают в себя молнии, а потом создавать образы-обманки! Ты видишь, например, что птица большая, а она маленькая на самом деле, или ты видишь не птицу вовсе, а дерево или собаку! А если птица взрослая и мудрая, она может даже обернуться человеком! Но птицу Хаарь легко узнать по одной особенности: у них необычные, невероятно притягательные глаза. В этих глазах не только живет свободолюбивая душа волшебной птицы, но и бушуют стихии, сменяя одну другую, как волны в далеком бушующем море, в них взвивается рыжее пламя, угасая в темнеющей бездне, которая распадается, открывая чистые и прозрачные, как грозовой ливень, помыслы небесного создания. В них распускаются чувства, словно дикие цветы, и увядают сомнения, как цветы садовые, не способные выжить в яростной, пылкой душе, — под конец этого животрепещущего бреда рассказчик впился в меня глазами с подозрительной внимательностью, казалось, он следит за каждым моим движением и ждет чего-то. — Птицу Хаарь всегда можно узнать по ее глазам… — закончил он.
Рассказ о хаарь оказался предисловием к легенде о храбрости молодого воина, которого очаровала коварная птица, превратившись в девушку. Она требовала у юноши постоянных подношений и заставляла его воровать, но потом ее обман раскрылся и был жестоко отмщен.
В тот были еще сказки и легенды, сказитель был невероятно талантлив, казалось, что он говорил только мне и вокруг никого не было, кроме нас и персонажей. Можно было слушать его вечно.
Постепенно жители деревни расходились, их становилось все меньше и, наконец, мы со сказочником действительно остались одни.
Как будто не видя, что все ушли, он продолжал свою историю, все так же яро размахивая руками и подражая голосу персонажей и чудовищ. Но когда последняя история кончилась, он встал и, устало зевнув, потянулся, мгновенно спустившись с пьедестала поэта в ранг простого смертного.
— Ненадолго их всех хватило, однако, — заметил он, подмигнув мне.
— Странные люди, — пожимаю плечами и тоже потягиваюсь: спать хотелось неимоверно. — Вы прекрасно рассказываете, не понимаю, как можно было уйти.
— Они вообще те еще ценители, — усмехнулся он. — Но я тем и кормлюсь, и не плохо, знаешь ли, кормлюсь, — улыбаясь, он подошел ко мне и подал руку, помогая встать. — Меня зовут Али ибн Дамьяр, странствующий объедала и профессиональный балабол.
— Бэйр, — пожимаю ему руку. — Я путешествую с рыцарем, который приехал сюда охотиться за зверем.
— Вместе с рыцарем?… Ты его жена? — спросил он, насторожившись.
— Нет, я просто помощница, — качаю головой. Мой ответ, видимо, порадовал этого цыгана с арабским именем.
— Что ж, и чем ты занимаешься, помощница бродячего рыцаря? — Али улыбнулся.
— Мешаю ему жить, — усмехаюсь, подавляя зевок, — … Ааааххх… Объедаю и отбираю последние гроши.
— Ты можешь рассказать мне о ваших путешествиях? Приключения рыцаря и его помощницы — неплохой материал для сказки. Поговорим об этом завтра, а? Сегодня я немного устал, да и ты, смотрю, тоже… едва на ногах держишься.
— Хорошо, думаю, мне есть, что рассказать. Но и ты мне расскажешь что-нибудь, но только реальное, а не легенду! Ты наешь историю?
— Историю?… — он удивился. — Я не летописец, но кое-что, конечно, знаю… Странно, никто никогда не просил меня рассказать что-нибудь из истории… Но, так и быть, я согласен! — кивнул сказочник.
Али проводил меня в темноте до дома, где приняли нас с Дейкстером, а потом ушел к себе.
Освещая себе путь горящими руками, добираюсь по темной избе до нашей с рыцарем коморки и без чувств валюсь на свою лавку, забыв даже раздеться.
* * *
— Вставай, Бэйр. У нас сегодня много дел, — пробасил Дейкстр, тряся меня за плечо.
— … Если солнце еще не встало, я тебя сожгу… — обещаю, закрываясь одеялом… Хм. Я не помню, что у меня было одеяло… А, да к черту! — Я не встану, нам некуда спешить, а я хочу спать! Отвали от меня!
— Во-первых, сжечь ты меня не можешь, потому что не умеешь, а во-вторых, восход солнца был полчаса назад.
— Дейкстр, я сплю всего четыре часа! — рычу, закрываясь уже с головой. — Я встану, когда захочу!
— Бэйр, ты вынуждаешь меня на крайние меры.
— Крайние меры — это твой обгоревший труп в углу комнаты!
— Да что с тобой!? Нянькаться я с тобой не собираюсь! Или ты сейчас же встаешь, или пеняй на себя!
— Отлично!
В порыве злобы выбираюсь из под одеяла и зажигаю на руке огонь, целясь туда, откуда звучит голос рыцаря.
Неожиданно раздается шипение.
Открыв глаза, вижу презабавную картину: рыцаря с пустым кувшином и ехидной ухмылкой, которая постепенно превратилась в разочарованную.
— Ты хотел вылить на меня воду!? — возмущенно смотрю на него.
— А ты хотела меня поджечь! — нашелся Дейкстр.
— Я?… — непонимающе осматриваю на свою руку.
Точно…
Мне хотелось его поджечь… И мои руки горели! И на них нет ожогов! Как это получилось!?
Пробую еще раз, пытаясь воспроизвести те ощущения. По рукам как идет ощутимая волна некой энергии, на ладонях она выходит… и если представить, что сейчас загорится огонь, поверить в это… то он действительно загорается!
— Круто!!! — ошалело смотрю на рыжее пламя, искрящееся на руках. — Смотри! — показываю горящие руки рыцарю. — И мне совершенно не больно, огонь лишь немного греет, и ощущается какая-то пульсация, тяжесть…
— Ага, а теперь вставай и пошли, — равнодушно поморщился рыцарь.
— Вот это да, у меня это само собой получилось!
— Пойдем, идиотка, и поменьше свети магическими способностями, а то тебя на костер посадят.
— Меня — на костер!? — самодовольно ухмыляюсь и складываю руки на груди. — Да мне теперь огонь вообще не страшен!
— Ага-ага, на рубашку свою посмотри, — ухмыльнулся.
— Что?… Черт! Что ты стоишь!?!? Давай сюда этот кувшин!
В ужасе пытаюсь снять с себя загоревшуюся рубашку, забыв погасить руки… В итоге она загорелась вся! На мне!!!
Срываю с себя горящую одежду, уже не заботясь о ее сохранности, и на этот раз погасив руки.
Швырнув ее на пол, прыгаю на ней, постепенно туша огонь… Когда от рубашки осталась обгоревшая тряпка, успокаиваюсь и схожу с нее.
— Фууух… черт, надо быть с этим осторожнее! — облегченно выдыхаю, сев на кровати. — Мне не больно, но так и пожар можно устроить…
— Агаааа… — протянул он, не сводя с меня внимательного взгляда.
— А ну не пялься! — прикрываю рукой женскую грудь, существование которой все еще непривычно. — Я все понимаю, но ловить такие взгляды мне неприятно!
— Ну раз ты меня понимаешь, то сними и все остальное! — рыцарь улыбнулся еще шире.
— Что ты сказал?… — от возмущения женский голос стал еще выше, получился почти писк. — А ну пошел вон из комнаты!
— Ну, нет, так нет, я жду тебя у двери. И если не выйдешь через минуту, я решу, что ты легла спать и зайду, оболью тебя водой!
Не отвечаю, молча захлопываю за ним дверь, подпираю ее веником и ложусь спать дальше.
* * *
Проснувшись самостоятельно, я начинаю понимать, что жизнь может быть прекрасна, даже если спишь на жесткой лавке в темном чулане в незнакомом мире.
Повалявшись немного, все же поднимаюсь и, развеяв темноту свечой на пальце, ищу свободной рукой какую-нибудь рубашку в походной сумке. У меня осталась одна запасная… когда придется ее стирать, у меня не будет другой, чтобы одеться. Это не очень хорошо.
Одевшись, выхожу из избы на задний двор: еще вчера там стояла бочка с чистой водой, которой можно было умыться. Но помимо бочки на заднем дворе мне попался Дейкстр, весь мокрый, колющий дрова.
— Утро доброе… ты чего это? — здороваюсь с ним, начиная умываться.
— Решил помочь хозяевам: все равно уходить куда-то, не повидавшись с тобой, было бы глупо, — ответил он, раскалывая очередное полено. Собрав разлетевшиеся части и сложив их под навесом возле сарая, Дейкстр подошел ко мне и встал рядом с бочкой, опершись плечом о бревенчатую стену дома. — Значит, слушай, план такой, — начал он тихо. — Искать зверя будем медленно, но при этом так, чтобы он никого больше не убил: местным нечем доплачивать, как я понял, так и спасать их задницы не стоит. А для этого надо следить за жителями и при этом делать вид, что мы заняты делом, а им, убогим, не понять всех тайн нашей профессии. Ясно? Бродишь по деревне, следишь за людьми, не даешь им ходить в лес, и все: будут возникать, скажешь, все что надо, рыцарь сам из леса принесет. Так проведем неделю, а потом я придумаю, куда нам дальше податься, убью зверя, возьмем плату и уедем отсюда.
— Ты гениален, — скептически фыркаю. — И как ты его убьешь, ничего о нем не зная?
— Выясним по ходу дела, — отмахнулся рыцарь. — Там в печке еда осталась, можешь поесть.
— А могу и не поесть?
— А можешь поколоть за меня дрова, — кивнул Дейкстр и протянул мне топор, улыбаясь. — Бери!
— Иди ты! — весело брызгаю в него водой. — Я лучше посмотрю, что творится в домах других жителей… Кстати, приходил очевидец, или мне все же не удалось его проспать?
— Приходил, но его увели, чтобы протрезвился хоть немного. Скоро вернется.
Завтрак был неказистый: вареные яйца, горбушка хлеба и молоко. Но это было лучше, чем ничего, и, к тому же, наводило на приятные мысли о здоровом деревенском питании. Ведь у меня до ужаса тощее тело, надо его хотя бы немного раскормить!
За едой мне захотелось немного побаловаться, позапускать огоньки с пальцев воздух: мелочь, а меня завораживало. До сих пор не верилось, что это все взаправду, и хотелось делать это снова и снова, постоянно, это была практически физическая потребность, использовать магию.
— Пойдем, наш очевидец пожаловал, — на кухню вошел Дейкстр, потный, как египетский раб.
— Уже иду! — засунув в рот последний кусок хлеба, бегу за ним.
Очевидцем оказался полоумный, пошедший в одиночку в лес ночью, зная, что там зверь. Как мне коротко рассказал Дейкстр, после встречи мужик крепко запил и, как поговаривают в деревне, сошел с ума.
Когда к нам пришел трясущийся старичок с отекшими глазами, мне показалось, что он крепко пил всю жизнь, а не последнюю неделю, такой у него был ужасный вид.
Мужик был испуган и сильно трясся. Мы отвели его в чулан, чтобы не смущать хозяев дома допросом.
Мы с рыцарем сели на одной лавке, он на другой, напротив нас, нервно комкая старую шапку.
— Итак, ты видел зверя? — спросил Дейкстр.
— …Зверя? — переспросил мужик, в его серых глазах мелькнула полнейшая пустота мыслей по этому вопросу.
— Да, на которого жалуется население деревни, — подтвердил рыцарь.
— А, Выхахрень что-ля? Видал я, видал! — яро закивал головой, выпучив в согласии глаза. — Видал Выхахрень я, огроменный, аки дом!!! — широко расправил руки, пытаясь показать, какой же он, этот зверь. Так же он еще сильнее выпучил глаза и, чтобы дать нам почувствовать всю ужасность этого зверя, резко к нам наклонился, топнув ногами, приблизив лицо и обдав гнилым дыханием.
— Кхе… — махаю перед носом ладонью, не в силах терпеть жуткий запах. — А у него шерсть, чешуя или кожа?
— Какой он на ощупь, мягкий или твердый? — упростил вопрос Дейкстр, глядя на непонимающего мужика.
— Колючий Выхахрень у нас, колючий, как еж-батюшка!
— Как еж? С дом? У вас тут радиации нет, случайно? — усмехаюсь.
— Еще одно слово, Бэйр… — прорычал рыцарь, резко обернувшись ко мне. — …и я заткну тебе рот твоим же кулаком!
— Все, прекращаю, — покорно склоняю голову перед строгим Дейкстером.
— Так значит, у него на теле есть иглы? — обернулся он к мужику, который опять начал комкать шапку.
— Вот такие! Аки дом!!! — развел опять руками и как бы прыгнул на нас, пугая.
— Еще лучше… — вздыхаю. — А у него клюв или пасть?
— У него рот на чей похож, на тот, что у птички или у собачки? — перевел Дейкстр.
— Как у жабы, и язык вот такой!! Выхахрень мне ревел, когда убегал я, значит, и языком своим: На! На! А на меня итак дерможрень напал, а он меня еще и по заднице, по заднице языком! Все избил, проклятый изхарь! — рассказчик замахал на нас руками, сделал страшные глаза и заорал от полноты чувств…
— Он сказал «дерможрень напал»?… Боюсь даже представить, что это может значить… — шепчу рыцарю, пока бедолага приходит в себя от тяжелых воспоминаний.
— Болезнь желудка, — объяснил мне Дейкстр. — Значит, рот как у жабы, он весь в иглах, и большой, как дом? — он уточнил у рассказчика.
— Да! Да! Все так говорю! — закивал мужик. — Все по правде!
— Хорошо, а какие у него были лапы? — спрашиваю.
— Ноги на что похожи? — опять перевел Дейкстр.
— Одна нога у него, значится, как грабли! — мужик скрючил пальцы руки и загреб воздух показывая. — Другая, значится, как лопата! — он рассек другой ладонью воздух. — А потом все, нету, значит, больше… А ноги большие… Аки дом!!! — опять развел руками и топнул.
— Может, это значит, что лопата это крылья, а грабли это когти? И иглы это перья или кожаные или костяные наросты? И жабий рот с языком… может, это какой-нибудь летучий ящер, Дейкстр? — спрашиваю рыцаря.
— Дракон болотный? — нахмурился он.
— Выхахрень, — поправил мужик с умным видом и закивал сам себе.
— А у него были крылья? — спрашиваю на всякий случай. Так-то на болотного дракона, вроде, похож…
— Да огроменные! — вновь закричал мужик и развел руками. — Огроменные крылья, с колючками и ножами… Огроменные, с ножами, колючками… Аки дом!!! Не… не дом… Два!!!
— Тебе не почудилось ли, мужик? — уточнил в надежде Дейкстр.
— С ножами и колючками!!! — закричал он, брызжа слюной от возбуждения. — Все как есть говорю, все по правде!
— Крылья с ножами и колючками, иглы на теле, когти птичьи, рот жабий, размером с дом… — хватаюсь за голову. Кажется, я совсем не знаю этот мир, даже его монстров, о которых была написана целая книга… потому что я не понимаю, кто это может быть!
— Ладно… — вздохнул Дейкстр. — Разберемся. Слышь, мужик, а ты зачем в лес-то пошел? Не знал разве, что там зверь живет?
— Дык на меня дерьможрень напал, а сортир я закопал тогда, а новый не построил. Ну и сортира нет, а дерьможрень есть… Если дерможрень, то как же без сортира-то?… Нельзя никак, нет, нельзя… Ну я и в лес, чтобы там это, значится… А там Выхахрень как зарычит, завоет, как начнет меня языком по заднице, по заднице!.. и орет, орет!!!..
— Какой кошмар… — выдыхаю, с жалостью смотря на бедного психа.
— Кошмар, кашмаристый, как самый выкошмарный изкошмарьевский кошмар! — кивнул мужик.
— Ну а хвост у него был? — вдруг вспоминаю о пока не упомянутой в рассказе части тела. Вряд ли это могло серьезно помочь, но мне было интересно, что он на это ответит.
— Да! — закивал мужик. — С ножами и колючками, со змеями-кострищами, с глазами! Длиннющий, с колючками… с глазааами!!! Огромеэээнный… — начал вспоминать он, опять увлекшись. — Аки дом!!! — резко развел руками и многозначительно посмотрел на нас.
Мы с Дейкстером переглянулись и оба тяжко вздохнули.
Выпроводив мужика из дома, мы заперлись в чулане, чтобы обсудить все услышанное.
— Ну и что ты думаешь по этому поводу? — спрашиваю рыцаря, усаживаясь на свою скамью скрестив ноги.
— А ты? — он улегся на лавку, подложив под голову руки.
— Мужик спятил… — вздыхаю. — Ну… или просто идиот.
— Согласен, — зевнул Дейкстр. — Что же за зверь?
— Я думаю, болотный дракон или химера.
— С горящими змеями на хвосте? У болотных химер может быть что угодно, но только не горящие змеи на хвосте.
— Может, ему почудилось? — предполагаю, теребя прядь своих волос… интересно, а косичку заплести у меня получится?…
— Судя по тому бреду, который он несет, он нажрался в тот вечер так, что удивительно, как он вообще убежал от зверя… а со зверем он точно встретился, у него на заднице свежие шрамы, каких ни одно лесное животное не оставит.
— Ты что, видел их? — с опаской смотрю на рыцаря.
— Местная лекарка так сказала. Я ей верю, знаешь ли, и проверять не хочу, — он покоился на меня, сморщив нос, мол, за кого ты меня принимаешь.
— Но это все равно не опровергает того, что ему все могло привидится, — говорю, с трудом разделив спутавшиеся пряди волос на три равные.
— Ага, а всем остальным почудилось исчезновение двух коров и трех мужиков, да? — съехидничал рыцарь. — Ладно, посмотрим. Завтра в лес сходим, поищем какие-нибудь следы.
— Сломанные ветки, примятые на земле листья и царапины на стволах?
— Да нет… — усмехнулся рыцарь. — Кучу дерьма, обглоданный труп, или скелет. С этим попроще будет и найти, и понять. Увидишь, сколько и чем он гадит, кого и как жрет, сразу поймешь, что это за зверь.
— Звучит не слишком-то соблазнительно, — морщусь. Коса почти получилась, осталось только перевязать… Хотя зачем? — Может, мне не надо в лес ходить? Я лучше тут посижу, в деревне. Если хочешь, я буду только.
Ну, я пойду тогда, погуляю, раз мы закончили?
— Гуляй, — махнул на меня рыцарь.
Перекинув через плечо свою небольшую прямоугольную сумку со всеми личными побрякушками, отправляюсь искать укромное местечко для работы.
Такое оказалось в небольшом садике хозяев, на лавке под яблоней. Запись всего увиденного заняла около двух часов, а потом мне захотелось размяться, погуляв по деревне.
В первом доме, куда мне удалось заглянуть, жил тот самый старик, который бросился на нас с вилами вчера. В нем не было ничего интересного, кроме спрятанной в кладовке коллекции досочек с выжженными на них голыми женщинами… ну, талант у старика жечь по дереву, творить ведь не запретишь, хе-хе!
Второй дом принадлежал смиренной вдовушке, которая подозрительно напоминала одну из миниатюрок старичка. В ее доме тоже ничего интересного или подозрительно не нашлось.
В третьем доме одной бездетной пары в возрасте сорока лет обнаружилось ровным счетом ничего и еще баня, которую мне стало интересно осмотреть изнутри.
Это было небольшое здание, сложенное из толстых бревен, оно практически ни чем не отличалось от тех бань, которые можно встретить у меня в мире.
Зайдя внутрь, зажигаю огонек на руке, чтобы осветить себе путь.
Это был предбанник, где на стене висели веники всех сортов и полотенца.
Вдохнув полной грудью чудесный веничный запах, улыбаюсь и захожу в следующую комнату, которая уже была самой баней: тут стояла печка и даже были полки.
Ничего интересного здесь не оказалось. Но стоило мне развернуться, чтобы уйти, как меня остановил шорох и тень, мелькнувшая в углу комнаты за кадкой.
Наверное, это была кошка, мышь или крыса — кто-нибудь из обычных домашних животных, испугавшийся меня. Но все же мне стало не по себе.
Неожиданно тень мелькнула вновь, застыла на миг и затем скрылась в мраке, куда не доставал свет свечи у меня на пальце.
По моей спине забегали мурашки, хотя мне было ясно, что это не может быть зверь, убивающий местных жителей — единственная опасть, которая может встретиться здесь.
Почти на цыпочках приблизившись к кадке, за которой пряталась тень, заглядываю за нее, осветив огоньком.
Ничего.
Значит, пламя на руках дернулось, появилась тень, и мне просто почудилась, что там кто-то есть…
— Да, почудилось… — вдруг прозвучал непонятно откуда протяжный шелестящий шепот с долей ехидства.
Округлив глаза, вылетаю вон из комнаты со скоростью зайца.
— Что это было!?… — испуганно смотрю на захлопнутую дверь, ведущую в баню.
Так, или у меня галлюцинации на почве недосыпа, или же… или же у меня просто галлюцинации. В самом деле, кто там мог быть? Привидение, зомби? О, да! Зомбарь, живущий в сельской бане! Разве это не объяснение всему происходящему?…
Пошучивая над своими страхами, возвращаюсь в баню, чтобы убедиться, что там никого нет.
Быстренько освящаю все углы, печку, лавку… везде пусто, тихо, ни намека на тайные ходы, ни пентаграмм, ни алтарей каким-нибудь демонам, ни даже привязанных на цепи страшных существ, питающихся коровью коров и пьяных мужиков…
Снова собираюсь уходить, в последний раз осветив все светом с ладони. Но в одном месте, на самой высокой лавке темнота мне показалась плотнее, чем везде. Направляю туда свет….
Мне очень хотелось закричать, но горло свело судорогой, поэтому можно было только пялиться на нечто, сидевшее на полке.
Опомнившись, бросаюсь к двери… но дверь, падла, не открывается! Кажется, с той стороны была щеколда… могла ли она сама задвинуться? Да нет, не могла, конечно… Но все же дверь заперта.
Припав к ней спиной, в ужасе смотрю на существо, недвижно сидящее на лавке.
— Ты кто!? — спрашиваю, в надежде на то, что оно окажется разумным.
Не знаю, почему мне показалось, что с этим можно было говорить, но от существа веяло чем-то… чем-то иным, не то чтобы загробным… в нем было что-то живое, приземленное, но кошка, например, ощущалась бы мной иначе.
На мой вопрос существо не ответило, оно продолжило молча сверлить меня черными глазами-бусинками. Выглядело оно достаточно странно. Оно было похоже на крошечного, сантиметров сорок-пятьдесят в длину, старичка… но это только потому, что у него была огромная спутанная борода и космы волос на голове, закрывающих почти все лицо, оставляя лишь нос, небольшой участок землистого цвета щек и глаза. На голове у него была странная старая кепка, а на теле нечто бежевое, неподдающееся описанию, на ногах в довершение ко всему лапти. Руки у него особенно впечатляли, хотя бы тем, что в них существо держало огромный кухонный нож… все же невероятная при таком росте длина его рук (едва меньше длины того самого роста) и когти на них уже не казались такими важными по сравнению с ножом.
Сидело это чудовище на лавке на корточках и смотрело на меня черными глазами, не мигая.
— Ты кто? — спрашиваю еще раз, протягивая к нему руку в огне, как протягивают крест к нечисти.
— Ты зачем сюда забралась, ведьма? — грозно спросило существо. Его голос здорово походил на голос старого деда, что чуть не вызвало у меня нервный смешок. Банный сторож, блин…
— Осматриваюсь, — отвечаю. Если существ разумное, значит, с ним можно договориться, ведь так?…
Немного успокоившись, встаю прямо.
— Проклятье, небось, навести хочешь, или порчу на хозяев? — нахмурился дед.
— Нет, вовсе нет, — мотаю головой. — Не собираюсь я порчу наводить.
— А чего ж тогда пожаловала, темная?
— Я охочусь за зверем, который вредит жителям деревни, — не обращаю на провокационное оскорбление.
— Хмм… не врешь, вроде, — хмыкнул он. — Да не там ты ищешь, ведьма.
— Где же мне нужно искать?
— Я ведьмам не советчик, — презрительно кинуло существо.
— Я не причиню никому вреда, — уверяю его. Если он мне скажет, где зверь, то я буду знать, где нам с Дейкстером не искать, и это здорово облегчит нам задачу… хотя, кто знает, можно ли верить этому бородатому? — Помоги мне, зверь оставит вашу деревню, а я уеду…
— Так уж все легко! Вашему племени верить — долго не жить.
— Ладно, если не хочешь говорить — не говори, но выпусти меня отсюда или хотя бы убери нож, — хмурюсь и упираю один кулак в бедро, предварительно убрав пламя. Другой рукой продолжаю освещать существо, которое итак неподвижно сидит и сверлит меня глазами… и, кстати, рот под его усами и бородой тоже не двигается, когда оно говорило. — Выпусти меня немедленно! — повторяю уже более грозно.
— Вот еще… ты останешься здесь и задохнешься, — невозмутимо объяснил старик.
— Как же я задохнусь в бане?
— А я тебя задушу, вот ты и задохнешься! — поганенько усмехнулся старичок и неестественно сильно наклонил голову набок, продолжая сверлить меня черными глазами.
Он встал на лавке, выпрямив длинные тонкие, как веточки, ноги, но не изменил положения головы. Спрыгнув с лавки скользким, неуловимым движением, как кошка, существо снова стало пялится на меня.
По спине у меня поползли мурашки от страха…
— Не подходи! — предупреждающе выставляю вперед горящие руки. — Иначе я подожгу баню и тебя вместе с ней!
— Сама же и сгоришь! — злобно захихикало существо, медленно приближаясь.
Когда оно было в метре от меня, вместо того, чтобы дать ему в лицо огнем на ладонях, я только прижимаюсь к двери, потому что… потому что мне было страшно касаться его! Не знаю точного его названия, но если в общем, то передо мной была самая настоящая нечисть!
— Может, договоримся?… — предлагаю, вжимаясь в дверь, подальше от приближающегося монстра.
Существо не стало отвечать и, выкинув нож, бросилось на меня, вытягивая вперед руки с когтями и целясь в мою шею.
Я пытаюсь содрать его с себя, но он обхватывает меня за туловище ногами, причем так крепко, что отодрать невозможным! Чувствуя, как руки его сжимаются на горле все сильнее, изо всех сил начинаю долбить одной рукой по двери, надеясь, что меня кто-нибудь услышит и придет на помощь. Другой же рукой пытаюсь отцепить от себя нечисть… Но даром, что руки у него длинные и тощие, сила в них оказалась огромная, их согнуть так же легко, как камень!
Задыхаясь, валюсь на пол, все еще пытаюсь оторвать от себя существо, брыкаюсь. Решаю попытаться свернуть ему шею, но пальцы не находят ее под пушистой бородой, а проходят сквозь нее, как будто и нет этой самой шеи вовсе!
Легкие начинало сильно жечь, живительный воздух кончался. Глаза существа заглянули в мои собственные, и в них светилась уже не сплошную чернь, а бордовые отблески настоящей ярости.
Решив, что отбиваться так бесполезно, шарю руками в своей сумке, и пальцы неожиданно натыкаются на странный мешочек с порошком, который был еще у моей предшественницы.
Недолго думая, загребаю пригоршни и сыплю в лицо существу, прямо в глаза… Последнее, что помню.
* * *
— Бэйр, чучело, очнись!
Из мрака меня вытаскивает голос рыцаря, сначала приглушенный и едва слышный, но потом все более отчетливый. Когда голос превратился из невнятного шипения в раздраженный крик, пришлось очнуться и открыть глаза.
— Ну наконец-то! — на лице Дейкстера появилась довольная усмешка, он отпустил мои плечи и перестал трясти.
— Что… дрянь, которая душила меня… Где она? — спрашиваю, осматриваясь вокруг.
Оказывается я все еще нахожусь бане, лежу на нижней полке. Дейкстер сидел возле меня на корточках, побледневшие хозяева стояли в проеме двери. Небольшое тело, напоминающее старую мочалку, валялось неподалеку от меня.
По размерам оно вполне походит на нечисть, пытавшуюся меня задушить.
— Бэйр-Бэйр, чертова идиотка! — отругал меня рыцарь. — Зачем прибила домового, истеричка!?
— Домовой!? Эта нечисть пыталась меня убить! — возмущенно отвечаю, садясь на полке. Резкая боль в затылке оповестила о том, что скоро там появится шишка. Потерев ушибленное место, чувствую нечто мокрое, видимо, кровь… неплохо меня домовой об пол приложил.
— Домовой пытался убить тебя? — подала голос старушка. — Как же? Он добрых людей не обижает…
Посмотрев на изменившиеся лица супругов и на лицо Дейкстера, понимаю, что дело дрянь.
— Дейк, он правда напал на меня просто так! — оправдываюсь перед рыцарем, обвинительный взгляд которого меня волновал больше всего остального. — Это его нож! — указываю на пол.
— Аах… — вздохнул рыцарь, опустив глаза. Затем он вновь посмотрел на меня, теперь в выражении его лица читалась лишь усталость. — Конечно, Бэйр, конечно…
Он встал сам и подал мне руку, помогая подняться.
— Простите ее, ради всех человеческих богов, — стал извиняться рыцарь перед хозяевами, да таким голосом, как будто милостыню просит. — Девчонка пережила три года назад страшные бедствия, нелюди вырезали всю ее семью у нее же на глазах. Я нашел ее в таком состоянии, что лучше и не вспоминать… Ее можно только понять и пожалеть, вы поймите… у нее такие припадки каждый раз, когда она видит магических существ и младших нелюдей.
— Но как же нам теперь без домового-то, без батюшки?… Пропадем мы!.. — причитала хозяйка.
Пока шла беседа с хозяевами бани, мне можно было осмотреть тело домового. Он недвижно лежал на животе, лицом в пол.
Что же его убило? Может, рыцарь его незаметно укокошил, но свалил все на меня? Есть только один способ узнать.
Преодолев страх, осторожно переворачиваю труп к себе лицом…
Лучше бы мне этого не делать! Мне открылось такое зрелище, что меня чуть не вырвало прямо на пол!
Все лицо было похоже на клубень картошки, истыканные ножом, глаза исчезли, а от большого круглого носа осталось лишь подобие хряща.
Секунду пустые глазницы смотрели на меня, а потом голова вдруг покатилась от тела к моим ногам, по пути борода у нее высыхала и осыпалась, кожа сморщилась и слезала… через пару секунд на досках уже лежал крошечный голый череп с огромными глазницами.
Тело тоже осыпалось, но от него не осталось ни скелета, ни даже горстки праха, все это исчезло, как будто и не было… Только черепок у моих ног.
— Бээйр… — протянул рыцарь, обернувшись на меня. Глаза его ясно говорили, что как только мы останемся наедине, меня ждет пара ласковых слов.
— Домовой рассыпался от ее касания! — в ужасе всхлипнула женщина, прижимаясь к мужу. — Это демон, а не девица! Дурной знак!
— Это не я! — оправдываюсь, отходя еще дальше от черепа…
Да что такое здесь вообще творится!? Что за чертовщина происходит!?
Неожиданно черепок подскочил на полу и упал обратно, повернувшись глазницами прямо на меня, на секунду мне померещились в них огоньки.
«Возьми меня с собой, Бэйр, Ведьма с Равнин!» — раздался противный шепот. Сомнений в том, что говорил череп, у меня почему-то не было. — «Возьми, ведьма, я пригожусь тебе! Я помогу тебе!»
— Да возьму, возьму, только хватит! — истерично кричу черепу. Мой рассудок с трудом выдерживал подобное.
— Бэйр, с кем ты говоришь? — спросил у меня рыцарь.
— С ним! Вы что, не слышали!? — указываю на череп, сверлящий меня взглядом пустых глазниц.
— Нет… — хором помотали головами муж и жена, при этом женщина резко схватила супруга за плечо, будто боялась упасть.
— Но он же… он же… — от нервов, к своему стыду, голос мой задрожал, и стал заикаться. — Он же говорил!
— Потом это обсудим, — оборвал меня Дейкстр и вновь повернулся к паре, объясняя им что.
«Ведьма, возьми меня, не оставляй здесь…» — вновь прошептал череп, в глазницах мелькнул огонек.
Не говоря ни слова больше, бросаюсь к нему и осторожно беру в руки темно-серый черепок. Он был теплым, даже горячим…
Преодолев чувство отвращения, подношу его к лицу, заглядывая в пустые глазницы. Когда наши взгляды встретились, в них зажегся странный коричневый огонь, походящий даже больше на светящуюся дымку.
— Ну, и что дальше? — спрашиваю тихо, чтобы никто не услышал. К счастью, внимания на меня больше не обращали, Дейкстр вновь рассказывал паре о моем кошмарном детстве.
«С собой возьми, с тобой поеду, тебе помогу…»
— Ты же хотел меня убить, — напоминаю. Страх куда-то улетучился на время… наверное, вместе с последними частицами рассудка! Ведь я говорю с черепом домового!.. Или все дело в том, что я ведьма? Говорящая с нечистью ведьма?… — Ну так зачем мне брать тебя с собой? Ты меня хотел убить, а ну как я тебя здесь оставлю и в землю зарою?
«Нет, не надо в землю! Возьми с собой, ведьма, я тебе служить буду!»
— А с какой стати мне тебе верить?
«Я обещаю! Выкинуть всегда успеешь! Не губи меня, я всю жизнь людям верой и правдой служил, от всех напастей защищал! Теперь тебе послужу, не хочу помирать совсем! Домовой когда служить прекращает, помирает тут же!..»
Голос черепка был таким жалобным и молящим, как будто его и правда ждала вечная смерть. Это было верхом идиотизма, но мне стало жалко его.
— Ладно, я возьму тебя с собой… Но учти: какая-нибудь шутка, и я тут же вышвырну тебя в ближайшие кусты!
«Ну совсем уж без шуток нельзя, как без них?… Я ж домовой, как никак. Мне б крынку молока выпрашивать, гривы лошадям путать, коли чего не так!..»
— Ты мертв, — напоминаю.
«Я не мертв, я потерял свое тело! Призрак мой в черепе находится, я когда захочу, тогда и выйду!»
— Ну и зачем мне призрак домового?
«Я ж помогать буду! Меня только ты чувствовать и видеть можешь, а так только высшая нежить и некроманты еще, и все! Как надо будет проследить за кем, найти чего, проникнуть куда, так я запросто!» — засверкал коричневой дымкой череп.
— Хммм… ну, хорошо. Ты полезен. А начнем совместную работу с малого. Как я тебя убила? Что это был за порошок?
«Не знаю, чес-слово не знаю! Гадость какая-то, не разобрал, мне все защипало, зарвало, аж в душу мою въелось! Никогда о такой не знавал! Но… тут такая странная вещица… я последний месяц такой злой был… хозяйке все молоко попортил, хозяину топор сломал и сапоги продырявил… сейчас вспоминаю, и понять не могу, что на меня нашло… я ведь тебя душить не хотел… но, знаешь, после того, как я потерял тело, это все прошло! Я чувствую, что как будто болел чем-то, а теперь выздоровел».
— Ясно… — протягиваю. Больной домовой, бросающийся на ведьм? Интересно, этому стоит удивляться или это нормально в этом мире?
— Бэйр, милая, пойдем, я дам тебе лекарство, и все будет хорошо!
Сюсюкая, рыцарь вывел меня из бани за плечи, виновато оглядываясь на хозяев.
Мы пошли в избу к молодой паре, которая нас приютила. По дороге шаг рыцаря становился все тяжелее, а лицо — мрачнее. Мне было ясно, что когда мы дойдем, ничего хорошего со мной не произойдет.
Когда мы оказались на заднем дворе избы и Дейкстр открыл рот для речи, непроизвольно зажмуриваюсь от страха.
— Итак, ты сейчас мне все расскажешь, а потом я тебя повешу, — неожиданно спокойно сказал он, усевшись на бревно для колки.
Стою, в удивлении продолжая сжимать в руке крошечный черепок.
— Ну, Бэйр? Я слушаю твои оправдания. Рассказывай с самого начала, с тех пор, как ты вышла с чертового порога этого дома!.. — рыцарь сорвался на крик, но быстро успокоил свой голос. — Я слушаю тебя.
Собравшись с духом, рассказываю ему все до последней детали, вплоть до дощечек с женщинами в подвале старика.
— Аааахх… — тяжело вздохнул Дейкстр, когда рассказ был закончен. — Значит, теперь ты еще и с нечистью говоришь?
— Выходит, так… — развожу руками.
— Отлично… не смей говорить с ней при всех, понятно?
— Хорошо, — киваю. Господи. Неужели все обойдется без наказания?…
— Но не думай, что тебе сойдет это с рук, ведьма! — поднявшись, рыцарь пригрозил мне, как будто услышав мои мысли. — Если из-за тебя нас теперь запомнят в этой деревне, и вместо туманного «какие-то охотники за нечистью» жители скажут «мужик, возящийся с проклятой черномазой ведьмой, убивающей даже невинных домовых», ты знаешь кто нас найдет и что сделает!.. Ты, видимо, совсем не соображаешь, что происходит! Но в этом есть и моя вина… С этого момента чтобы не выходила из этой избы, ясно тебе!?
— Мне всю неделю здесь сидеть!?
— А что тебе в деревне делать!? Будешь помогать хозяйке, учиться готовить и стирать, и хватит с тебя! А узнаю, что ленишься или опять дуришь, пугаешь людей, не посмотрю, что девица, сдеру портки и выдеру тебя как следует!.. Ремнем!
Он так страшно кричал, что последняя оговорка могла показаться какой угодно, но только не забавной.
После этих слов рыцаря грубо взял меня за плечо и отвел в избу, где толкнул в чулан и запер. Потом из кухни послышался его разговор с хозяйкой: он велел ей никуда меня не выпускать и завалить работой, какая найдется.
Пока можно было посидеть в одиночества, решаю заняться черепом.
Нужно было обвязать его кожаным шнурком, одним из тех, которые вместе с ремешками и маленькими мешочками продавались с походной сумкой. Продев шнурок через глазницы, завязываю на нем мешочек, как чехол. Всю конструкцию устраиваю у себя на поясе рядом с кинжалом.
Вскоре хозяйка позвала меня чистить картошку, потом послала собирать куриные яйца, потом мыть пол, а потом, поняв, что руки у меня для нормальной работы не приспособлены, дала мне прясть… Наверное, в последствие она ни раз пожалела о своем решении, но, чую, рыцарь велел ей занять меня чем угодно, пусть даже во вред хозяйству — уж не знаю, чем он ее таким припугнул, что она дала мне переводить целый моток пряжи.
Хозяйку, кстати, звали Мишей. Девице было всего шестнадцать, и замуж она вышла совсем недавно, и месяца не прошло, как выяснилось. Мужа она не сама выбирала, но не жаловалась: не бьет, в бабьи дела не лезет со своей указкой, и хорошо.
Первые часы Миша молчала, хотя и кидала на меня любопытные взгляды: не каждый ведь день видишь живую ведьму за пряжей. Позже она, не сумев справиться со своим любопытством, попыталась заговорить со мной, расспросить про Дейка и про наши с ним отношения, про путешествия и вообще. Подумав, что рыцарь уже наверняка обо всем этом навешал лапши на уши каждому попавшемуся, а какого сорта была его лапша, мне неизвестно, решаю своей лапши не добавлять. Нескольких грозных взглядов в сторону хозяйки заставили ее оставить меня в покое.
Так день прошел часов до семи вечера, а потом к нам вдруг пожаловал гость. В дверь постучал Али ибн Дамьяр и, хотя Миша была не слишком-то рада присутствию в избе постороннего мужчины, остался у нас.
Узнав, что я под домашним арестом, сказочник решил развеять мою скучную работу историей своей жизни, а за одно и историей одной из войн.
Мне уже действительно выть хотелось со скуки, потому его предложение было охотно принято.
Как оказалось, Али начал свою карьеру очень необычным образом. Началось все с того, что его забрали из родного города в ополчение, когда ему было пятнадцать. У Тангейя тогда были какие-то трения с Охмарагой. Кажется, убили посла сенари прямо на приеме, а государство с жесткими нравами в железных оковах традиций такого оскорбления, конечно, стерпеть не смогло. Корабли сенари высадили армию на берегах, и она начала один за другим захватывать ближайшие города, причем почти не чувствуя отчаянного сопротивления народов. Во главе армии была сама царица, победившая в Войне Богов какого-то безумного божка-узупатора. Узнав о том, что такая персона идет на них со своей армией, большинство городов сдавалось без боя. Но один город все-таки сопротивлялся целых три дня, это и был город, где сидел наш новобранец. Какое-то время город спасало то, что к нему на помощь успели прибыть маги Красного Ордена, они дали хоть какой-то отпор армии живых стихий, где каждый воин с рождения способен творить заклинания природы на уровне архимага, а после обучения так и вовсе становится смертоносной машиной. Ну так и что было десять тысяч таких сенари против двадцати магов Красного ордена? Конечно, маги этого ордена превосходят любых других в мире, они используют не стихийные заклинания, а какие-то свои, другие, которые, в общем-то, и силы сенари покрывают. Но, несмотря на это, сенари просто задавили их числом, да еще и половина ополчения города померла от внезапно начавшихся болезней — начавшихся не без помощи царицы, которая от рождения была не сенари, а какой-то темной колдуньей, на которой потом просто женился царевич сенари, причем женился по искренней безумной любви (на этих бесподобных сенари, как оказалась, не действует никакая магия, кроме лечебной, так что возможность приворота сама собой отпадала). В итоге город, конечно, пал к ногам новой государыни, надеясь на ее милость. Но эти три дня сопротивления так оскорбили царицу и ее воинов, что те, даже не грабя, сравняли дома с землей, а жителей, даже детей, половиной отправили на Охмарагу в качестве рабов, а другую половину оставили себе в армии, в услужение. После осады города с магами, войско Охмараги под руководительством царицы без всякого сопротивления дошло аж до столицы, где император уже умолял королевну о мирном договоре. На обычный мирный договор Охмарага не согласилась и поставила Тангей перед выбором: или страну сжигают и разрушают государство, тогда следующие десятилетия земля превращается в полные владения сенари, или же Тангей становится полностью зависимой страной, платит ей дань и каждый новый человеческие лорденыши, дворянчики и прочие должны выпрашивать у самого царя Охмараги специальную грамоту на владение землей или городом и получение с него дохода, а маги Красного ордена, если хотят жить, будут работать так, как скажет Охмарага, при этом количество магов должно поредеть: на каждом из десяти курсов может быть максимум двадцать учеников, и всего не больше тридцати преподавателей. Остальных казнить. Император Тангейя от безвыходности вынужден был согласиться, и Тангей стал вассальной страной Охмараги, платит ей дань и молит грамотки и по сей дань, аки русские князья у Золотой Орды. Только тут Орда распадаться на ханства не собиралась.
Ну так как это все связалось с Али. Он попал в рабство, как и все, но его, как молодого, сильного и красивого не стали сразу отправлять на острова, а взяли в армию, прислуживать воинам. Сначала он был рабом на побегушках, над ним всячески измывались и заставляли делать отвратительные вещи… сенари никогда не слыли излишней жестокостью к людям, низшей расе, но с теми, кто осмелился сопротивляться, разговор у них был другого рода. Но Али, подавив всякую гордость, справился, выжил и даже сохранил в себе здравый рассудок, несмотря на ужасное существование. Как услышав его молитвы, боги послали ему избавление: однажды его заметил юный царевич, которому тогда было шестнадцать. Мать-царица взяла его на войну, дабы он мог испробовать свои знания на практике и просто посмотреть немного на мир за пределами родного острова. Царевич, в отличие от царицы, не закрывал глаза на развлечения солдат и, с молчаливого согласия матери, самолично наказывал тех, кто переходил определенные грани. Когда молодой мститель справедливости настиг хозяев Али, от них ничего не осталось, кроме горстки пепла, а самого сказочника, тогда еще молоденького парнишку, наследник взял себе в личное услужение. Когда пришла пора возвращаться на родную Охмарагу, царевич даровал свободу всем своим личным рабам, то же самое сделала и его мать. Когда речь зашла о свободе, Али не долго думал, что выбрать: у него не было дома, ему некуда было идти, потому он решил отправиться на Охмарагу вместе с царевичем, ведь они были ровесниками и за время похода стали лучшими друзьями.
На Охмараге Али был скорее гостем, а не слугой: в его обязанности входило развлекать царевича после учебы, а в остальное время Дамьяр был сам по себе и мог заниматься, чем хотел. Жил он в дворце, и в итоге лично познакомился с легендарным царем и его семьей. Одна бардесса, служившая при дворе, рассказала Али о невероятных событиях из жизни царской семьи. Про то, как молодая царская чета, только поженившись, вынуждена была возглавить огромную армию и отправиться на План Богов, отстаивать права всех нелюдей на существование. Еще бардесса рассказала Али о тех приключениях, какие были в молодости царицы, о жизни молодого царя. Все это давно было сложено в популярные на Скаханне легенды и песни, и Али очень впечатлился, когда узнал, что все это действительно было так, как пелось в песнях — герои оказались реальнее, чем он думал. С тех пор он и решил, что хочет путешествовать, собирать такие вот невероятные легенды, бывшие когда-то явью, и в итоге написать книгу, где соберет все найденные истории. Царской семье Али очень понравился, царь и царица были помешаны на книгах, в их дворце была огромная коллекция, потому услышав о намерениях будущего сказочника, его снабдили средствами для путешествия, дали одежду, денег, оружие и подарили перстень, говорящий о том, что Али под защитой сенари, и тот, кто его тронет, долго не проживет. К слову, средств этих хватило Али на шесть лет, до сих пор он не знал бедности и жил на дары правителей.
— Бывает же!..
— Да уж, смерть какого-то посла изменила жизни тысяч людей! А мою судьбу так, как мне и не снилось…
— Я часто слышу про эту Охмарагу и ее правителей, — замечаю. — Чем они заслужили такую славу?
— Оба они, и царь, и царица, — живые легенды, каждый по-своему, — уверил меня сказочник. — Они не слишком-то приятные личности, излишним милосердием и мягкостью не отличаются, очень горды… но они достойны того уважения, каким пользуются в Скаханне. Ты еще услышишь о них, поверь. Весь мир долго гудел после войны с богами, а когда стало известно, что у Вольги Аленики, — так зовут правителей Охмараги, — сумевших победить бога, сын подрастает… Все страны сейчас молятся своим огам, чтобы этот парень к ним не сунулся! Ведь Вольга как решил? Его сын не получит трона, пока сам не станет живой легендой, подобно родителям. Когда царевичу исполнится двадцать два года, его отправят к людям, бороться со злом и совершать подвиги… Сейчас Кудеяру — так зовут царевича — как раз двадцать два. Так что он вполне может уже бродить где-нибудь и искать проблемы на свою задницу! Встретите его — бегите подальше…
— Хм. И как же мы его узнаем?
— Оу, не перепутаете, поверь мне! — уверил меня Али. — Встретите существо, расу которого невозможно определить, с носом, задранным выше Плана Богов, сразу узнаете! Я был с ним всего пять месяцев, а запомнил на всю жизнь — и царевича, и его нос! Кстати, я хочу найти Кудеяра и путешествовать с ним: ведь каждой восходящей звезде нужен тот, кто будет распевать о ней на базарах и знакомить народ с его новым героем. Без моих стараний Кудеяр не найдет славы… так вот! Я ведь в эту глухомань и сунулся, потому что подумал, что, мало ли, царевич тут со зверем воюет… А тут ты с рыцарем.
— Однако интересный у вас тут способ PR-а!.. Но не спрашивай меня, что такое PR, все равно я не смогу тебе объяснить, — поспешно оправдываю свою ругань незнакомыми словами.
Али еще долго сидел со мной, рассказывая то об одном, то о другом. Меня больше всего интересовала история за последние сто лет, то есть то, что поменялось со времен Самодива.
Сказочник рассказал мне про некоторые незначительные войны между странами материка, которые периодически гасились новой, неизвестно мне организацией. Это был орден Белых сов. Но стоило мне спросить об этом ордене, как сказочник замолчал и посоветовал мне не слишком-то интересоваться «белыми совами»: они этого, якобы, не любят.
— Никто точно не знает, почему они так себя назвали, но поговаривают, что совы — это их слуги, глаза и уши, — тихо прошептал Али, как будто где-то в этой избушке могли быть их шпионы. — Так что лучше помалкивать об этом ордене и вообще ничего о нем не говорить, ни хорошее, ни тем более плохое.
Так вышло, что мое нескончаемое любопытство нашло отклик в неуемном желании Али болтать, неважно как и о чем. Мы, не замечая ничего вокруг, сидели на кухне и трендели до самозабвения, пока нас не выперли во двор офонаревшие от галдежа хозяева, которым в этом охотно помог Дейкстр.
Во дворе мы со сказочником просидели до глубокой ночи. Меня угораздило вспомнить сказки, книги и фильмы из своего мира, и Али требовал рассказать ему все, что я вспомню. Естественно, мне хватило ума не говорить про терминатора и звездных войнах, как в оригинале, все события пришлось переиначить на этот мир, представив, как легенды моей родины — Великих равнин, пустыни, о которой никто ничего не знает и не сможет уличить меня во лжи.
— Эх, жаль, что ты с рыцарем! Я бы тебя с собой позвал, Кудеяра искать. Пропадает великий сказочник! — распинался Али под конец. — Вот тебе мой тюрбан, я и не думал, что встречусь с таким талантом в такой глуши!
— Да ладно тебе, — смущенно отмахиваюсь от его комплиментов. — Может, оно и здорово было бы, с тобой пойти, но мне без Дейка нельзя, мы с ним, считай, кровью повязаны.
— Ты, кстати, так и не рассказала про ваши путешествия, — Али вспомнил про мой должок.
— Да что рассказывать? Так вышло, что меня отдали на съедение дракону, а Дейк, как рыцарь, решил меня спасти. Но спасти-то он меня решил, а дракона победить не сумел: если бы не я, его бы вообще сожрали. Ну так теперь Дейк у меня в долгу, он поклялся меня защищать, пока я не сниму с него эту клятву. А поскольку меня есть, от кого защищать, снимать я ее пока не собираюсь. Вот так.
— Жаль, жаль… ну, что ж, раз так, то я пойду? Поздно уже, — Али зевнул и, сняв тюрбан, почесал кудрявый затылок.
— Да уж, заболтались мы, — поднявшись с лавки, на которой мы сидели, иду провожать его до забора.
— Знаешь… — начал было сказочник, вставая. — А ведь ночь такая теплая, стоит ли так быстро расходиться?
Не успеваю ничего сделать и даже подумать об этом намеке, как Али шагает ко мне и без объявления войны целует прямо в губы.
— Ты чего!? — отталкиваю его, не рассчитав сил, и бедняга летит прямо глазом на лавку. — С ума ты сошел?…
— Ах… намек понял, прости! — заизвинялся сказочник, держась за ушибленный глаз. — Фингал, однако, будет… А у тебя рука не дрогнула!
Приняв мои извинения и извинившись, Али поспешил поскорее убрать со двора.
Вернувшись в избу, понимаю, что все уже спят, а у меня урчит голодный желудок: ради болтовни с Али мне пришлось пропустить ужин.
Дейкстр, спящий в нашем чулане, отмахнулся от меня и послал в кладовку.
— Там должно было что-то остаться… Погреб в подвале, в него спустишься по лестнице, которая под спрятанной дверью на кухне, под желтым вязанным ковриком… и осторожнее, хозяева еще не скоро спать будут.
— Разве они еще не спят? Как-то поздно они ложатся! — морщусь.
— По дому ходи тихо, и лучше всего, прячась в тенях.
— А нельзя попросить еду у хозяев, раз они не спят? Нехорошо воровать у приютивших нас…
— Ведьма, забудь ты уже эти свои сказки о доброте и порядочности! Тебе ни черта не дадут, все приличные люди едят, когда положено, за общим столом, а жрать ночью — плохая примета, от нее хозяйство портится, ясно тебе?… Делай, как я сказал, без всякой самодеятельности. Все, иди, а я спать… — сказав это, Дейкстр вернулся к своей лавке, грохнулся на нее, закрылся одеялом и мгновенно захрапел.
Предусмотрительно сняв обувь, на цыпочках пробираюсь из нашей коморки в кухню. Путь себе не освящаю, иду на ощупь, благо, коридор узкий и по нему вполне можно перемещаться, расставив руки.
Дойдя до кухни, резко останавливаюсь, услышав какие-то вздохи.
Мне тут же вспомнились шорохи, какие были перед появлением домового. Внутри все похолодело от страха, появилось желание убраться в чулан и лечь спать на голодный желудок… Но прошло не так много времени, и до меня дошло, что, кто и почему может так вздыхать.
Дейкстр, сволочь, мог бы и предупредить, что хозяева спят на кухне на печке, а не в другой комнате! Мне-то думалось, они просто поздно ложатся, а до того бродят по дому, или чаи распивают, мало ли… А он вон, что имел в виду.
Хотя то, что они увлечены друг другом, это не так плохо, как если бы они просто спали на лавке. Больше вероятности того, что меня не заметят за этой нелепой кражей.
С этими мыслями осторожно прокрадываюсь к коврику, местоположение которого отмечал лунный свет, льющийся из окна в комнату, — совсем как красный крест над кладом в пиратских картах.
Максимально тихо откидываю коврик, под которым оказалась дверца в подвал. Открыть ее беззвучно было не так-то легко, но попытка не пытка… И, конечно, доски скрипнули только тогда, когда дверца была уже почти открыта!
Замерев в страхе и прислушавшись, понимаю, что никто меня не обнаружил.
С тихим вздохом облегчения заканчиваю с дверью и начинаю спускаться в подвал, куда вела небольшая лестница, ступенек на пять.
Спустившись, понимаю, что крышку-дверь надо бы закрыть, чтобы хозяева ничего не заметили и чтобы можно было зажечь на руках огонь: ведь искать съедобное в слепую — не самая лучшая затея.
Когда небольшое холодное помещение осветило пламя, мне оставалось только облизнуться: по всем стенам комнаты находились полки до самого потолка, и все они были чем-то уставлены! Банками, горшками, крынками… Уж наверняка здесь найдется что-нибудь действительно вкусное!
Принимаюсь ходить вдоль полок и осматривать каждую с хозяйским видом. По мере исследования отмечаю, какая уютная у них кладовка, все чистенько, ровненько, аккуратненько, на брусьях, подпирающих потолок, то есть пол сверху, висят какие-то странные картинки, здорово напоминающие творения художников-авангардистов, а иногда даже идет резьба по дереву, хотя рисунки и знаки совершенно не понятны…
А, может, все эти картинки и иероглифы — это что-то магическое? В этом мире ведь нет холодильников! Наверняка это какие-то волшебные символы, обеспечивающие продуктам нужные для длительного хранения условия! Как интересно… Вот только как бы здесь сигнализация какая-нибудь не стояла. А то возьму что-нибудь, а тут и хозяева подтянутся… ой, влетит же мне от рыцаря тогда…
Побродив меж полками, как между прилавков супермаркета, выбираю себе один из горшков, в котором и обнаружились остатки ужина. А на ужин была картошка с небольшими и редкими кусочками мяса.
Довольно обхватив горшок руками, усаживаюсь на пол. Зажигаю на ладонях горячее рыжее пламя, наблюдаю за приготовлением еды… Зрелище и сам процесс необычного подогревания пищи настолько увлекли меня, что все чуть не сгорело! К счастью, запах гари заставил меня вовремя погасить пламя.
Аромат от горшка шел такой, что у меня чуть слюна изо рта не закапала, потому печальное понимание того, что ложки у меня нет, сделало меня самым несчастным человеком на свете.
— Вот блин… — вздыхаю, смотря на горшок с едой. — Ну почему мне так не везет?…
Осматриваю кладовку, в надежде увидеть где-нибудь хоть что-нибудь, чем можно есть, ложку, вилку, половник, да хоть лопату! Ну, хоть что-нибудь!..
Неожиданно замечаю большую деревянную ложку, висящую на веревке на одном из брусьев, подпирающих потолок. Как раз между этим и следующим бруском был вместо полки гобелен! Гобелен, что самое удивительное, изображал полки с горшками, как в кладовке, потому нельзя было заметить его сразу. Странно все это… Что такой красивый и искусно вышитый гобелен, по идее, гордость любой деревенской избы, делает в кладовке? Ну да ладно, хотели они им кладовку украсить, так меня это не касается. Мне нужна только ложка.
Подойдя к искомому столовому прибору, обнаруживаю еще одну странность: ложка оказалась привязана так, что черт отвяжешь! Зачем было такую роскошную ложку так крепко привязывать!? Хозяйка сама же намучается, отвязывая ее отсюда!
Злобно костеря ненавистную ложку, мешающую воссоединится моему желудку с ужином, пытаюсь порвать крепкие узлы. Никакого результата, только все больше и больше с каждой новой попыткой нарастает злость! Горшок вкусно пахнет, жрать хочется, а единственная ложка никак не отвязывается! С-сволочь!
В сердцах беру и дергаю за ложку со всей силы, надеясь порвать веревку… И тут вдруг веревка удлинилась, а гобелен поднялся, как жалюзи, открывая дверь!
— Черта с два…
Сложно сказать, какое из чувств было больше, когда передо мной появилась спрятанная дверца. Можно было бы удивиться, но это уже было мое обычное состояние за последние трое суток. Можно было бы испугаться: такая дверь не может означать ничего хорошего. А можно было стоять и думать о том, как лучше среагировать. Выбор у меня был богатый, ничего не скажешь: или открыть и посмотреть, что там такое, или молча вернуть все на место и уйти, пока ничего не случилось.
Пока мой разум пытался найти наиболее подходящее решение, дверь продолжала мусолить мой взор, распаляя любопытство своим таинственным существованием.
— Нет, я не пойду туда! Это проблемы, это новые вопли рыцаря, это вновь что-то страшное… — уверяю дверь.
Но она молчала, продолжая недвижно стоять, и это ее молчание было самой красноречивой просьбой.
— Нет, я же не могу! — возмущенно смотрю на нее. — Ты должна понимать: просто не могу!
Подтверждая свои слова, отпускаю ложку и закрываю дверь гобеленом.
Гордясь этим поступком, возвращаюсь к горшку, одиноко стоящему на полу. Подхватив его, возвращаюсь к ложке и ем стоя, не отцепляя ее от веревки.
Вот оно, единственно верное решение.
И все же интересно, что простая крестьянская пара может хранить в кладовке за потайной дверью? Зачем она им вообще? Какие-то ценные вещи прячут, может? Приданое, например, или накопленные деньги… Но откуда в глухой деревне посреди леса такие вещи, которые нужно прятать? И от кого? Тут и так все про всех знают.
Но что же там такое может быть? Что, черт возьми!?… А может… вдруг это что-то важное? Вдруг, они занимаются чем-то тайным? Например, прячут кого-то за этой дверью?… Того самого зверя! И выпускают его по ночам пожирать коров и пьяных мужиков?..
Нет, это даже звучит глупо! Ведь эти двое оба еще совсем дети, честные и правильные до того, что читают перед едой молитвы!.. Но что же могут прятать два таких честных человека? Да еще и так хитроумно скрытое гобеленом?…
Меня раздирали противоречивые чувства — любопытство и осторожность. Горшок с едой пустел, а мой взгляд не отрывался от гобелена, который теперь казался выкрашенным в ярко-красный.
Когда в горшке оставалась еще половина, мне уже было ясно, что я не выдержу и попытаюсь открыть дверь… просто чтобы успокоиться! Я же не смогу спать, зная, что сплю над потайной комнатой!..
Закончив с горшком, ставлю его на прежнее место и закрываю полотенцем, как и было. Затем подхожу к гобелену, беру ложку и тяну, что есть силы, чтобы поднять его и открыть дверь.
Стоило мне увидеть ее снова, по спине поползли сладкие мурашки предвкушения тайны, на лицо наползла улыбка.
— Так-так-так… — дотронувшись до круглой ручки, коснувшись дерева, отдергиваю руку.
Нет, все же в одиночку в пекло соваться это не дело! Вдруг они и вправду там кого-то держат? И это нечто меня сожрет, скажем? Нет, надо все проверить.
— Домовой, давай, на выход. Работай, — слегка дергаю череп в мешочке.
«Чего надо!? Сплю я…»
— Проверь, что за этой дверью, нет ли там чего опасного.
«Живого там ничего нет, сразу скажу. А теперь отстань от меня, я спать хочу…»
— Выкину!
«Тогда в следующий раз сама в подобные комнаты полезешь и на себе узнаешь, есть ли там что опасное или нет».
— Ну ты и сволочь… — выдыхаю.
«Не обзывайся, а то я тебе ночью волоса все в косицы переплету и к лавке привяжу! Я сказал тебе, что нет там ничего, так иди, а не обзывайся!»
Негодуя над наглостью домового, все же решаюсь открыть дверь. Дернув за ручку, тут же отпускаю и отхожу на всякий случай, продолжая держать ложку одной рукой, а на другой — пламя. Дверь открылась сама, медленно и со скрипом, внутри было какое-то помещение, но в темноте пока нельзя было увидеть, какое.
Собравшись с духом, захожу в комнату, вытянув вперед руку с огнем.
Помещение оказалось небольшим… но, как очутишься внутри, сразу становилось ясно, что это самое важное место в доме. Все тут было очень богато убрано, на стенах висели шторы из узорчатой ткани, хотя невозможно было даже представить, откуда они у хозяев. Так же на стенах из складок этих самых штор выходили длинные плетеные талисманы с деревянными бусинами и странными, длинными перьями, которые сливались со шторами и их узорами так, что едва можно было понять, перо это или складка ткани. Но самым удивительным было не убранство стен, не наличие каких-то непонятные побрякушек, напоминающих китайские подвески, самым удивительным был алтарь!
На одной из стен была нарисована странная фигура, напоминающая гарпию. Она изображала женщину с телом орлицы, крыльями вместо рук, но грудью и лицом человеческой девицы. На голове у нее была корона из веток и цветов.
Под этой странной фреской находилась конструкция из двух рогов лося и, кажется, костей животных. Все это было перевязано веревками, а в середину помещалась широкая деревянная миска.
Так же в одном углу комнаты находились большие мешки… порывшись в них, обнаруживаю зерно и сушеное или вяленое мясо. В мешках поменьше, в другом углу были блага иного рода… золото и драгоценности.
— Так-так-так… да в чем тут дело? Откуда у них это все!? — усмехаюсь, осматривая молельню еще раз. — И, судя по тому, что все это скрывается, то тут проглядывается что-то незаконное… Но почему сбережения рядом с таким странным алтарем? Кто хранит в молельне зерно, мясо и драгоценности!? Или все это часть культа этой их Харьи? Птица с головой женщины с венком из растений, мать-богиня плодородия… мясо, зерно и драгоценности… Птица — мясо, плодородие — зерно, женщина — драгоценности? Но быть не может такого, чтобы божество плодородия олицетворяло еще и богатство, бездушные камни и металлы! Это против всей идеи! Что-то здесь нечисто… уже потому, что все это тщательно прячут…
— Домовой, ты что думаешь обо всем этом?
«Во-первых, меня зовут Григорий Распутин, а не «домовой»! А во-вторых, ничего не думаю, головы больные у этой парочки. Ходят с глазками шальными, все болтают, что в большой город переедут».
— Ну с мешками золота немудрено… Постой, как, ты сказал, тебя зовут!?
«Гришка!»
— Адольф, едва ли не Гитлер, есть, теперь Распутин… скоро встречу дедушку Ленина, Наполеона или, что еще лучше, Цезаря!..
«Ты чего это там бормочешь?…»
— Да не обращай внимания. Стой-ка, стой-ка… А это еще что такое?
Вдруг замечаю на стене напротив алтаря небольшое окошко с деревянной дверцей. Подхожу к нему и открываю. Что самое интересное, замков и ключей здесь нигде не было, заходи, кто хочешь, бери, что хочешь.
Дверца открыла углубление, напоминающее нутро средневекового сейфа! Внутри лежали какие-то непонятные штуки.
Взяв одну такую, пытаюсь понять, что это.
Присмотревшись, понимаю, что это огромное бронзово-рыжее перо, где-то с мою руку, по локоть. Твердое и холодное, из настоящего металла! Настоящее перо из металла! Это же потрясающе!.. Но откуда здесь может быть подобное чудо, здесь, в деревне? Откуда такое может быть у пары деревенских олухов!?
Или они не те, за кого их принимают?… А за кого их принимают? Я же не знаю, что о них думают и кто они.
Кажется, имеет смысл поспрашивать о них завтра у селян.
Решив так, выхожу из комнаты, прихватив с собой перо и одно драгоценное ожерелье из мешка. Ведь надо рассказать о находках рыцарю, а без материальных доказательств он мне точно не поверит.
Добравшись до нашей комнаты и плотно закрыв дверь, принимаюсь будить Дейкстера.
— Просыпайся! Проснись, смотри, что нашлось в кладовке! — трясу его за плечо.
Постепенно рыцарь очухался и сел на кровати.
— Бэйр, на кой черт ты меня разбудила!? — проворчал он, зевая.
— Ты не поверишь, смотри! — сажусь к нему на лавку, зажигаю на одной руке огонь, а другой протягивая рыцарю находки. — У них в кладовке есть потайная комната, скрытая гобеленом. А в ней алтарь их богини, Харье! Там все, как у сектантов! Шторы с цветочными узорами, на стенах висят талисманы, похоже, колдовские, еще там на стене есть фреска, а под ней странное сооружение из рогов и костей. В комнате есть два мешка с зерном и сушеным мясом, и в другом углу мешок с золотом и драгоценностями! А в сейфе лежат такие перья! Что-то тут нечисто, надо бы навести справки на наших хозяев!
— Бэйр… — тяжко вздохнул рыцарь, поднимаясь с кровати и еще толком не проснувшись. — Я просто отправил тебя пожрать, а ты нашла потайную комнату!? Твоя задница что, живет отдельно от твоей башки!?… — протягиваю ему находки. Блеск металла тут же возвращает Дейкстеру бодрость. — Так где, говоришь, у них мешки золота?
— В кладовке, за гобеленом. Но зато теперь мы знаем, что с нашими хозяевами что-то не так, надо бы узнать еще…
— Нет, я не осуждаю то, что ты нашла для меня мешки с золотом, не оправдывайся, — перебил меня Дейкстр, вглядываясь в ожерелье. Видимо, он меня даже не слушал. — Потрясающе, это уйдет в сотню золотых, а то и больше! И много там таких?
— Ты что, хочешь их обокрасть!?
— А они это где, по-твоему, взяли? — он криво усмехнулся, посмотрев на меня. — На огородах вырастили!?
— Но мы ведь не знаем, может, они богатые беженцы, приехали в деревню прятаться, а это остатки фамильного имущества…
— Да что ты такое болтаешь, глупая? Это просто парочка воров, вот и все! — поморщился рыцарь.
— И все же сначала нужно выяснить, в чем дело.
— Отлично, выясняй. Считай, что ты искупила свою вину и под арестом больше не сидишь, — разрешил мне рыцарь, не выпуская из рук добычи. Казалось, он вот-вот и перо, и ожерелье на зуб начнет пробовать, так жадно блестели его глаза. — Но, пожалуйста, выясняй все так, чтобы хозяева не заподозрили, что мы собираемся подчистить их кладовые!
— Но зачем нам столько!? У нас итак два мешка золота!
— Как же ты не приспособлена к жизни, Бэйр… — печально вздохнул рыцарь. — В банк, крошка, в банк торговой гильдии! С этими деньгами я смогу прожить безбедно в старости, и после того, как я от тебя избавлюсь, я куплю себе на них титул и замок, построю вокруг него деревни, и сделаюсь дворянином, образую свой род…
— Кхе-кхе, я еще здесь, а денег у тебя нет! — напоминаю замечтавшемуся рыцарю. — И я не дам тебе грабить честных людей! Я верну все это на место!
— Бэйр, крошка, не дури, — усмехнулся он, дружески обнимая меня за плечи одной рукой. — Слушай меня и не перечь, это все, что от тебя требуется!
— Я тебе не крошка и грабить я не собираюсь!
— А лошадь, кинжал и воровство еды из кладовой уже не в счет?
— Это одно дело, а намеренно красть у молодой четы сбережения — совершенно другое!
— Уймись и иди спать, все. Разговор окончен, — сказал, как отрезал, и в подтверждение сам сунул ноги под одеяло. — Завтра я подниму тебя так же рано, как и всегда.
Кивнув, встаю с его лавки и забираю драгоценности.
— Это пока останется у меня.
— Как ты пожелаешь…
Спрятав все в свой мешок, тоже укладываюсь, сбросив верхнюю одежду и натянув ночную рубаху.
Сон пришел удивительно быстро и легко, как будто это не на моей совести был убитый домовой и кража хозяйского имущества.
* * *
С утра Дейк почему-то не стал меня будить, а дал выспаться. Хотя долго гадать не пришлось, в чем причина этой вспышки человеколюбия: в мешке, где были спрятаны ожерелье и перо, оказалось пусто. Видимо, рыцарь не выдержал и перепрятал. Вор в рыцарской тунике…
Приведя себя в относительный порядок, подкрепившись оставленным мне завтраком, решаю отправиться в народ. Было бы полезно выяснить у местных сплетниц о наших хозяевах что-нибудь, что могло бы помочь понять, откуда у них такие богатства.
— Здравствуйте, бабоньки, чем занимаетесь? — улыбаюсь как можно очаровательнее, подходя к группе женщин возле одной из изб. Тут собрался целый шабаш из тринадцати домохозяек.
— Бельишко вешаем, а тебе чаго надобно, дэвчина? — улыбнулась одна толстая краснощекая… назовем ее ласково, бабища.
Так-так… она что, с Украины? Какая я ей к черту «дэвчина»!?
— Да я вот так… давайте помогу, а то я сегодня не при деле! — предлагаю, изображая полнейшее дружелюбие. На самом же деле у меня так колотилось сердце и перехватывало дыхание, как будто я не хозяйкам собираюсь помогать, а внедряюсь в группу враждебно настроенных троллей. Хотя, вполне могло быть, что для ведьмы в этом мире безопаснее стирать с троллями, чем с суеверными женщинами.
— А помоги, коли хошь! — они мне белозубо заулыбались, причем все, как одна.
Подойдя к ним, начинаю развешивать белье, прислушиваясь к разговорам. Голоса у женщин были густые, но высокие, так что речь походила на кудахтанье.
— …А вот мой остолоп, чего учудил вчерась!? — заголосила одна, стирая что-то. — Не поверите! Козу в дом приволок!
— Это чью же козу-то? У тя козы-то нет уж год!
— Да Манькину! Выпимши увидел козу, значится, и подумал, а дайка я ее своей Глашке приведу! О каков!
— А мой вчера, значит, опять для мужских посиделок самогонку гнал. Я прихожу, спрашиваю: ты на кой черт, козел старый, в самогонку плоды дурмановы кидаешь!? А он мне: так ощущения, мол, выше, к прекрасному тягу он развивает у мужиков! Каков черт, а!? И где слов таких набрался!?
— Да это еще что! У меня на прошлой неделе решил ступени новые сделать, так и что вы думаете? Приставил их к чужому крыльцу, к соседу нашему, к деду-то старому! И говорит он мне, значит, что работал-то на улице, меж домов наших, а дома-то похожи. А дед-то в доме тихо сидел, слова ему не сказал, о каков! Как бес попутал моего олуха! Тьфу, проклятая нечисть! — и косой взгляд в мою сторону. Хотя меня тут неделю назад вообще не было.
— Да это еще что! Вот мой Васька вчера во сне так орал, как будто сам дьявол в него вселился! Все ведьму звал какую-то, душу ей обещал!.. — бабка кинула на меня такой холодный змеиный взгляд, которому, может, сам Адольф бы позавидовал.
Следом за ней на меня посмотрели все остальные. В воздухе повисло молчание.
— А вот мой!.. — начинаю высоким голоском, продолжая развешивать белье, как ни в чем не бывало. — Никуда меня не пускает, каков подлец! Вчера дома запер, сиди, мол, дома, не бабье это дело, за нечистью гоняться! Я ему, значит, и готовь, и пряди, и полы мой, а сам он по лесам шастает, землянику жрет, да на солнышке греется!
— Подлец!
— Мерзааавец! — подхватили женщины, поддержав мое «как ни в чем не бывало».
— Ага, как запрет в избе так и не выпустит, совсем зверь! — киваю. — Хоть у хозяев наших изба пригожая, но сидеть взаперти все равно грустно душе-то вольной!.. И я вот все думаю, откуда это у них изба новая такая? Неужто, строили недавно? И богато так обставлена! И кур-то у них десяток, и уток до черта… то есть много, как чертей в адской бездне проклятой, тьфу на нее, силу нечистую! — сплевываю на землю и топаю ногой для выразительности.
— Да к нам девица приехала сюда четыре месяца назад не телеге груженой с лошадью, вся разодетая аки купеческая — девица разодета, а не лошадь! — начала самая толстая и, видимо, самая главная женщина. — Раздала нам зерна четыре здоровых полных мешка, как приехала. Так по-соседски, сказала, чтоб жить кто к себе взял, уж она добром отплатит, мол. Ну вот Глашка-то ее к себе и взяла, сиротинушку. Прожила у них девица немного, помогала, хорошая девица-то, хозяйственная, все у нее с делом, с расстановкой, а мастерица какая! На всем свете не сыщешь таких! Ну так эта девица и сынку Глашкиному приглянулась, он ей пряники из города привозил, когда с отцом ездил, и платки цветные… Ну и влюбились они друг в друга, как бывает, свадебку сыграли славную! Вот Глашка с мужиком все внучаток ждут… А, ну изба-то! Мужики им наши и отстроили новехонькую избушку! Чтоб они в родительской лачуге тесной не ютились, девица-то с приданым была большим, хоть и безродительная. Ну мы им избу и сделали, на свадебку подарок, мы ж по-соседски, нам не жалко хорошим-то людям! С тех пор вот живут, хозяйство ведут. А тут вот вдруг что-то они в город захотели, все мечтают, как в самой Московии квартиру али дом какой-то построят… мечтатели, молодые! — охнув, тетка рассмеялась. — Я тоже все в город думала, когда помоложе была.
— Значит, эта девица приехала сюда одна на телеге с товаром? Как-то это странно… — качаю головой, продолжая вещать на длинную веревку бесчисленные рубашки, штаны и нижнее белье. Тут эти вещи общие, как я поняла. Кто что с веревки в итоге сдернет, то и унесет… Вот она, деревня! Все свои, никто не в обиде!
— Да девица хоть и хорошая, но вся какая-то чудная, — сказала мне по секрету одна бабка. — Вот в прошлом году засуха была, у всех на участках хоть бы хны осталось, а у них полон амбар зерна, они нам за просто так еще и дали на следующий год и зимой почти всю деревню кормили! Вот кабы тут чего не было, странно это….
— Странно, — киваю. — А сын что говорит?
— Ой, а сынок-то мой!.. — всхлипнула Глашка, видимо. То самое украинское сало, которое меня «дэвчиной» обозвало и про козу рассказывало. — Как чужой мне стал! Раньше все «мамка», да «мамка», о каждой занозе да царапинке мне рассказывал, а теперь и слова не скажет, пока сама не пристану! Да и коли пристану, он все умалчивает да умалчивает, ничего и не говорит!
— Да вырос он, негоже мужику мамке-то жаловаться, дура! Он женатый уже, не мальчик пади, перед тобой все плясать! Ему с женой все хочется быть, хозяйство вести, а не к тебе бегать. Вон он какой деловитый, что не день, то в поле, и не то что наши остолопы, а честно все, с трудом делает, как они у прошлом году зерна-то сберегли? Вото и оно!
— Да ладно со мной, он и отцу ничего не говорит! Петрушка к нему ходил все, выспрашивал, как дела, не надо ли чего, а они «не надо ничего, сами живем» и все, и молчат! Все про город только болтают, а внуков-то и нет! Уже сколько живут, а ни в одному глазу у нее живот не растет! Больная девка что ли?
— Да ты лишь бы на девку! Девка хорошая, не надо ее! Можа сын твой не могучий уродился!
— Что ты про моего сына сказала, бестолочь!?
Почуяв, что дело пахнет женской дракой, медленно, под шумок, ухожу подальше. Все равно самое интересное они мне уже рассказали.
Спрятавшись от всех на заднем дворе избушки хозяев, среди кур и прочей живности, анализирую услышанное.
Итак, девица тут чудненькая какая-то. Одна на телеге с товаром приехала без родителей. Так все сразу хорошо продумала, проставилась удачно с мешками зерна, в дом жить устроилась, мужика себе загребла, сына старосты. Что-то тут нечисто…
А теперь все, что мы знаем о парочке.
Женаты недавно, девица неместная и вообще неизвестного происхождения, парень сын старосты. Подозрительно богато живут, поклоняются какой-то гарпии, Харье. Хм. Как-то удачно они ей поклоняются, мяса куча, зерна куча и золота тоже куча, достатка и плодородия почв более чем достаточно. Какие из этого можно сделать выводы? Или в этом мире боги привыкли отзываться на молитвы сразу и с качеством, или же эта Харья что угодно, но не бог… Точно! Странные перья в сейфе! Наверняка с птичкиной задницы и собраны! Так-так, а ведь все сходится!..
Теперь надо поскорее найти рыцаря и все это ему рассказать.
Дейкстр отыскался у края деревни. Бравый рыцарь испытывал свое безотказное обаяние на одной из селянок.
— Дейк, отвлекись! — кричу ему, подбегая. — Есть новости!
— И чего ты узнала? — он нехотя оторвался от девицы и повернулся ко мне. Та, испугавшись меня, черное лохматое чудовище в штанах, поспешила убежать подальше.
— Девчонку-то нашу бы прощупать надо, как выяснилось… — сообщаю, когда посторонняя девица убежала достаточно далеко.
— Это мы запросто! — заржал рыцарь.
— Я тебе дам, запросто! Только тронь — сожгу тебе кое-что! Ты свалишь, а ей тут жить еще в позоре, с такими-то понимающими соседушками… Бррр!
— Чего это ты так взбесилась, ведьма? — удивился Дейкстр.
— Потому что меру нужно знать!.. Но вернемся к делу. Нам еще из шкафов этой чудненькой семейки скелетов надо вылавливать, а эти гады там так запрятались и в вешалки вцепились, что… — посмотрев на лицо рыцаря, не понимающего меня, вздыхаю и начинаю заново. — Я имею ввиду, с девицей, с Мишей, что-то не так. Она недавно сюда приехала четыре месяца назад, явилась в деревню одна на телеге с богатством. Проставилась удачно, ее староста к себе жить взял, она за его сынка выскочила. И у семейки нашей хозяйство идет больно хорошо, даже во время засухи у них доля богатая, хотя брали, как все. Никто не знает, почему…
— Ну с такими погребами еще бы оно плохо шло! — усмехнулся Дейкстр, опираясь локтями на ограду и закидывая лицо к солнцу. — Зерно у них — первый сорт.
— А ты, что, уже был в той комнате?
— А я мог не побывать? — удивился он. — Вернул то, что ты у меня украла, ведьма. На место.
— Как… как ты странно говоришь! Уже второй раз за тобой замечаю: людей спасать за бесплатно не будет, будем их охранять, вернул то, что я украла, но не себе, а на место… Это как…
— Так, давай без словоблудия! — одернул меня Дейкстр. — Ну так с девицей что?
— Пока не ясно, — вздыхаю, тоже опираясь на ограду. — Богине они своей поклоняются очень уж плодотворно. Только вот кто на самом деле подгоняет им эти мешки, гобелены, слюду в окна?
— Наворовала деваха?
— Ей всего шестнадцать!
— Значит ее родители…
— Думаешь, она какая-нибудь дворянка, потерявшая семью, скажем, из-за мести другого рода? Она единственная выжившая и жаждущая вернуть себе титул на оставшееся богатства? То-то она так в столицу рвется…
— Нет, не дворянка, дворянка бы, какая не была, с курами бы возиться не стала, — покачал головой рыцарь. Видимо, на этот раз ему было лень смеяться над моей фантазией. — Да и ладно, с нашей хозяюшкой все ясно — воровка. Ты лучше скажи, ты ничего не узнала о звере?
— О звере? — удивляюсь. — Мне казалось, ты говорил, что мы лишь создаем видимость деятельности… Или у тебя уже есть план, куда нам двигаться дальше?
— Учитывая некоторые обстоятельства, лучше уехать отсюда поскорее. Может, даже сегодня, — сказал Дейкстр. — Я только что узнал от этой девицы, — он кивнул в сторону, куда убежала недавняя жертва его обаяния. — Один из местных, брат старосты, уехал в город, в тот самый, где мы были, где все шумит о ведьме Бэйр, стащившей кинжал и устроившей пожар. Если этот мужик вернется, и увидит тебя здесь, обязательно что-нибудь случится.
— Это очень плохо… Почему ты сразу мне не сказал? — все хорошее настроение, бытующее с утра, рухнуло куда-то вглубь, вновь оголив страхи.
— Потому что подумал, что вои новости могут быть важнее, — он пожал плечами.
— О звере?… — задумываюсь. — Пока нам обоим известно только то, что это еж размером с дом, с крыльями и когтями, с жабьим ртом и с глазами в хвосте.
— Скорее всего, ошибка какого-то мага, который перед экспериментом слишком много выпил…
— Выпил?
— А как еще это чудо могло появиться на свет? Уж точно не от папы с мамой!
— И все же исключено, что нашему очевидцу показалось. Ведь их туда нетрезвых тянуло…
Неожиданно собственные слова прозвучали для меня как гром среди ясного неба, как неожиданное решение этой глупой задачки! Все встало на свои места, как части мозаики, дело о звере в Верегее показалось мне раскрытым… то же чувство испытываешь, когда подходишь к финальной части детектива, где в монологе сыщик рассказывает о том, как все на самом деле было.
— Кажется, я понимаю, что происходит, — восторженно сообщаю рыцарю. — Я знаю, что это за зверь!
— Быстро ты! — он одобрительно поджал губы, но не удивился. Видимо, у него и у самого уже были догадки, близкие к моим. — Но с чего ты взяла, что ничего не упустила?
— Потому что все сходится! Мы можем покончить со всем этим разом, заманив этих двух подальше в лес, туда, где пропадали коровы и пьяные мужики…
— Думаю, дальше можешь не объяснять, — ухмыльнулся рыцарь.
* * *
— А вы правда видели зверя? — удивленно спросила Миша, пока мы шли к месту, где наш очевидец встретился со «зверем».
— Да, — уверяю девушку, отгибая для нее очередную ветку. Чтобы она и ее муж не сбежали раньше времени, я иду спереди, а Дейк сзади.
— А мы-то вам зачем нужны? — недовольно спросил парень, нахмурив реденькие бровки.
— Нам нужны свидетели: кто-то должен видеть, как мы его убьем. По кодексу, — монотонно пробасил рыцарь.
— Как убьете?… — побледнела девица, но взяла себя в руки. — А для нас это безопасно?
— Дейк — настоящий убийца, вам нечего бояться… Но мы подозреваем, что зверь тут появился не сам по себе. Кто-то его привез и подкармливал зерном и мясом, но почему-то перестал это делать, потому зверь, оголодав, начал поедать коров и случайно забредших в чащу людей. Привычка к человеческому мясу — это очень опасно для монстров, попробовав один раз, им хочется снова и снова. Потому старайтесь не попадаться твари на глаза: она может не сдержать жажду крови и отвлечься от рыцаря на более легкую добычу.
— И это не зверь, а птица, — добавил рыцарь. — У нее крепкое железное оперение и огромные когти… дороговато обойдется эта курочка. Мешок золотых, побольше тысячи. Надеюсь, вы все сбережения из-под лавок и крынок вытащили? Как бы вашей деревне не попасть в долг Ордену.
— Мы с Мишей ничего не знаем о плате, — поспешно сказал парень, заметно напрягшись.
— А нельзя просто прогнать эту птицу? — спросила Миша. — Может, не нужно ее убивать?
— Прогнать? — Дейкстр удивился, но это прозвучало как-то слишком изящно: видимо, снова притворялся. — Это бессмысленно. Она вернется, и все начнется заново. Тот, кто ее держал, скорее всего, и пытался ее прогнать: потому и перестал кормить. Ничего хорошего из этого не вышло, она начала жрать коров и людей.
— Как!? Кто-то специально натравливал эту птицу на жителей деревни!? — изумилась Миша. Актриса…
— Этот кто-то безнаказанным не останется, не переживайте, — уверяю их. — Хозяин птицы ограбил родное село, натравив свою питомицу на ее жителей, и скрылся, а теперь хочет подчистить и погреба Верегеи, и удрать. Но тут все проще: ведь жители сами сложили все свои сбережения в мешок для платы рыцарю, а рыцарь, не зная, что мешок уедет в город быстрее его самого, избавит двух мошенников от преследующей их твари.
— И мешок этот уже куда-то исчез, — добавил рыцарь, раздавив парочку многозначительным взглядом. — Но пока он в деревне.
Поняв, в чем дело, пара молодых разбойников умолкла.
— Если признаетесь в селении, может, попадете в одну тюрьму, — пообещал им Дейкстр.
Мы уже подходили к месту, где должна была жить птица.
С каждым метром чаща становилась все более редкой; то тут, то там начали попадаться выжженные участки, обугленные деревья, черные пятна на траве.
Наконец, мы вышли на опушку, где посреди покошенного участка стояло огромное корыто — кормушка, в которой наши язычники оставляли сушеное мясо и зерно для своей златоносной птички.
— Бэйр, — обратился ко мне Дейкстр, не спуская глаз с опушки. — Я занимаюсь птицей, а ты следи за этими двумя.
— Как скажешь… — зажигаю на обеих руках костры и выразительно смотрю на парочку. — В ваших же интересах оставаться на месте, — предупреждаю, подходя к ним сзади.
Хотя, на самом деле, если они попытаются бежать, я их не остановлю… просто не смогу осознанно навредить людям. Остается только надеяться на то, что мой грозный вид как-то облагоразумит их.
Рыцарь тем временем подошел к корыту и насыпал туда немного зерна и мяса — это он взял в подвале, пока Миша с мужем были в поле.
После этого и минуты не прошло, как на поляне внезапно потемнело: подобно огромной туче, гигантская птица загородила солнце.
И это была не синичка и даже не страус. Это было огромное, размером со слона чудовище. Это была птица хаарь, та самая, с Равнин, о которой рассказывал Али.
Она выглядела так же впечатляюще, как ее описал бард, и так же страшно, как рассказывал наш с Дейком очевидец. На ее теле, размером с дом, во все стороны торчали бронзовые перья, походя на шипы, на голове был хохолок, а в длинном разноцветном, как у петухов, хвосте мелькали желтоватые святящиеся нити — те самые, что создают иллюзии. Огромные крылья были размером с два дома, как и описал очевидец. Когти действительно напоминали настоящие грабли, хотя клюв вовсе не был похож на жабий рот, скорее на орлиный, и змеи из хвоста на выползали — это были уже галлюцинации, вызванные у мужика настойкой из дурмановых плодов, которыми в этой деревне стало модно травиться, а потом бегать по лесам с расстройством кишечника.
Хаарь распушила перья и щелкнула клювом в сторону Дейкстера, стоящего к ней ближе всех остальных. Рыцарь поднял свой меч.
Распознав его намерения, хаарь нахохлилась, напрягла крылья и втянула голову в плечи. В следующий миг она издала громкий воинственный клик, резко вытянув шею вперед. Словно разъяренный бык она взрыла землю мощными когтями и бросилась на Дейкстера.
Едва успев отскочить от ее смертоносного клюва, он… бросился наутек по всей поляне, держа меч так, чтобы случайно не упасть и не насадиться на него шашлыком.
— Кууууииияаааарррр!!! — вопила птица у него за спиной, настигая.
Она уже щелкала клювом где-то в районе его пяток, что придавало Дейку небывалой прыти.
— Дейк, все в порядке!?… — ору ему из рощи, не зная, как еще реагировать на это страшное и комичное до слез зрелище.
— Не мешай!!! — рявкнул он, пробегая мимо меня. — Следи за ними, что бы не случилось! У меня все в порядке!..
Неуверенно перетаптываясь на месте, продолжаю наблюдать за погоней, сдерживая волнения.
Вот, Дейк чуть не споткнулся и не полетел на землю, но все же остался на ногах, нелепо подпрыгнув. Это дало птице лишнюю долю секунды, и она попыталась сжать клювом бок рыцаря, но он вовремя ушел в сторону.
— Черт бы его побрал! И чем он в Ордене только занимался?… — эти слова вырвались у меня сами собой от волнения.
Все мое внимание поглощал Дейкстр, и то, что стоящая впереди меня пара вдруг резко кинулась в стороны, стало для меня полнейшей неожиданностью.
Сообразив через несколько секунд, что если они доберутся до деревни, то наболтают там такого, что крестьяне встретят нас вилами, бросаюсь вдогонку за парочкой, надеясь в душе, что Дейк справится с птицей без моей помощи.
— Стойте, а не то мне придется спалить вам спины! — ору разбегающимся в разные стороны бандитам.
Конечно же, они меня не послушали, а палить на расстоянии мои руки еще не умели. Единственный выход был попытаться догнать девчонку: она бегала медленнее из-за юбки и отбиваться не станет, или станет, но не так яро, как парень.
С этими мыслями устремляюсь за пестреющим среди деревьев подолом, сосредотачиваясь только на нем.
Но нестись во весь опор сквозь лес было не так-то просто, ямы, кочки, корни, ветки — можно было споткнуться в каждый следующий шаг. И хотя моя одежда была более приспособлена для бега, догнать Мишу было сложно: она знала местность, по которой бежала, и то и дело заводила меня в какие-то кусты и овраги.
Один раз все же корень проскочил мимо моего внимания, и это чуть не стоило мне прямой шеи.
Когда же мне удалось выбраться из оврага, куда меня угораздило упасть, девчонки и след простыл. Ни звуков шагов, ни сломанных веток… ничего.
Искать ее следы было бесполезно, потому решаю бежать в деревню, благо, я пока еще помню, в какой она стороне. Может, мне удастся поймать ее там прежде, чем она что-нибудь вытворит.
Стоило мне, задыхаясь от быстрого бега, преодолеть хлипкую ограду деревни, как первые попавшиеся мне бабки подняли дикий галдеж.
Не обратив на них внимания, спешу к избе где, скорее всего, и скрылась Миша.
— Куда!?!? — заверещала перепуганная Глашка, закрывая от меня дверь избы двух преступников. — Не пущу к сыну, звери! Убить их хотели, я все знаю!
— Это они сказали? А то, что они деревню ограбили и думали сбежать, натравив на вас зверя, ты знаешь!? Эти двое — преступники, а вы их покрываете! — объясняю, так как оттолкнуть бабищу от двери не было никакой возможности. Мое хрупкое тело было раза в четыре меньше, чем у нее.
— Это мой-то сын преступник!? Да ты что такое лопочешь, ведьма проклятая!? — завизжала она, багровея от ярости. — Извести хотела, небось завидно, что хорошо живут, в любви и согласии!!! У самой-то рожа, что взглянуть страшно!!!
— Идите в подвал к своему чадушке, и сами посмотрите, что там: внезапно найдется зерно, которого всем в неурожай не достало, и исчезнувшие драгоценности, которые вы всей деревней собирали для рыцаря!
Мне казалось, что отвечать на оскорбления — ниже моего достоинства, но, кажется, лучше бы мне назвать ее недодоенной коровой, чем еще что-то сказать о ее сыне. Бабка посинела от злости, а потом вдруг взмахнула руками и с бешеными воплями вцепилась мне в волосы!
Это было очень неожиданно и безумно больно: казалось, она хотела оторвать мне голову! Завопив о помощи, надеясь, что есть кто-то адекватный в этой деревне, пытаюсь освободиться, не используя магии. Огонь мог спровоцировать ее и остальных на более отчаянные действия.
— Да помогите же мне кто-нибудь!..
Какое-то время можно было терпеть, но потом, когда стало ясно, что собравшиеся вокруг люди не собираются ничего делать, пришлось силой оттолкнуть от себя истеричку, ударив ее коленом в живот.
— Ах! Ой! Что творит… все мне отбила!!! — заверещала Глашка, упав на землю. — Дерется, как десять мужиков, силища нечистая!
— Да уймите кто-нибудь эту полоумную! — обращаюсь к толпе, отходя подальше от бабы и быстро связывая свои волосы в неумелую косу, чтобы больше за них никто не дергал. — Ее сын и Миша пытались вас обокрасть и приручили зверя, по их вине он нападал на коров и мужчин!
— Ах ты дрянь темная! Чего врешь!? Я сын старосты, эти люди меня всю жизнь кормили, как я посмею их обокрасть!? — из толпы выступил парень, тыча в меня пальцем. — Ты ко мне лезла, из зависти все что-то над едой нашептывала, чтобы приворожить, я все видел! Да только не берет меня твоя магия, проклятая!
— Ты в своем уме!? — от такой наглости у меня аж дух перехватило и мысли понесло не в ту сторону. — Ты себя в зеркале видел, петух обглоданный? Ты видел, с кем я путешествую? Сам подумай, на кой ты мне сдался!?
Видимо, мои слова, если и не успокоили парня, то заставили толпу немного задуматься и повременить с решением, на чью сторону вставать.
— Я не хочу никому причинить вреда, я хочу помочь, — поворачиваюсь к собравшимся. — Вернется Дейкстр и все вам расскажет, и принесет голову зверя… Просто не надо бросаться на меня, очертя голову, только из-за того, что я говорю не то, что вам нравится!
— Она хотела убить нас с Мишей, угрожала огнем, говорила, что если не убьет, то отправит нас в тюрьму! — завопил парень, брызжа слюной.
— Да тебе самой в темнице место, уж я знаю! — вдруг рявкнул здоровый мужик, выступая из толпы. — Ведьма, Бэйр с Равнин! Тебя ищут в городе! Твоя харя на каждом столбе висит с упоминанием награды! Мы на те деньги, которые за твою голову выручим, новые дома всем построим, коров купим, пастбища увеличим, дорогу проведем! Я ради такого дела даже раскошелился! — он сунул руку в мешочек у себя на поясе, и в следующий миг мне в лицо полетела горсть какого-то белого песка.
Это было так, как будто мне в нос попала горсть перца, глаза заслезились, начался сильный, чуть ли не до рвоты кашель, но вместе с этими знакомыми ощущениями появились другие. Мир начал стремительно тускнеть, тело немело, чувства притупились, моя душа как будто погрузилась в какой-то сон, даже соображать стало тяжелее.
— Да ведь мы с рыцарем жизнью рисковали, идя на зверя!.. — выдыхаю, прижимаясь спиной к стене дома, куда меня теснила толпа.
— Да ты и его, видать, погибать бросила! — раздалось из толпы. — Где он, рыцарь твой!?
— Тебе оно и не стоило ничего, друга, мужика здорового прибить, паршивка! И на девицу нашу руку подняла, набросилась, как змея на мышонка, гадина!
— Пустили, кормили, доверились, а вы только и ждете, чтобы гадость сделать!
— А ведьмы они все на хороших баб кидаются, завидуют, крысы! Миша-то она красавица, муж у ней имеется, изба ладная, а у этой нет дома, мужа своего убила, небось, зарезала, как корову, и детей вместе с ним!
— Да, все бабы как бабы, а это страшная, глаза маленькие, злые, волосы, что шерсть звериная!
— И злобная! Домового нашего извела, а он никогда никому ничего дурного не делал! Как это мы теперь без батюшки-то будем!?
— Да ведьмы они что звери дикие, ни стыда, ни совести, ни души у них нет, все продали богам своим темным за силу, чтобы народ хороший губить!
Оскорбления сыпались со всех сторон, толпа распалялась все больше, глаза каждого начинали гореть злобой и ненавистью, кольцо вокруг меня сужалось.
В отчаянии пробую разогнать их огнем, но не получилось… второй, третий раз, все тщетно! Стихия как ушла из меня… в том месте, где раньше всегда ощущалось тепло, как от живого огня внутри, теперь чувствовался разъедающий внутренний холод.
Кинжал тоже не зажигался.
Если Дейк не подоспеет, они меня просто разорвут… пока еще бояться подходить ближе, но это ненадолго.
— Да я же живой человек!.. — мне даже не пришлось выдавливать из себя слезы, мне было очень страшно, и с каждой секундой становилось все страшнее. — Не трогайте меня! Пожалуйста!..
Мои слова даже никто не услышал, в следующую секунду толпа волной хлынуло на меня, и мне осталось только сжаться, закрыть руками голову и зажмурить глаза, приготовиться к тому, что будет.
Мои тихие просьбы только еще больше разозлили крестьян, они схватили меня и вопя и мешая друг другу, пытались меня ударить. Укрываться было бесполезно, не доставала одна рука, так чья-нибудь нога попадала ровно в живот и коленку. Потом кто-то схватил меня за руку и дернул вверх. Тут пытаюсь вырваться, но нельзя было даже пошевелиться в руках тех нескольких быков, которые меня схватили.
Более того, за сопротивление меня кто-то ударил по лицу, и от удара у меня перед глазами все потемнело.
Следующая вспышка сознания — меня куда-то волокут.
Не давая мне пошевелить и пальцем, мужики принесли меня к какому-то столбу за деревней и принялись привязывать к нему, больно сдавливая конечности веревками.
Неужели меня хотят сжечь?… Вдруг без магии огонь не будет повиноваться мне, и все же причинит боль? Да неужели все так и будет!?…
Пока страшные мысли носились в моей голове, люди суетились и кричали, подкладывая мне в ноги сухие ветки. Да люди ли это были? Злобные, жестокие животные, ни у одного даже мысли не было, что что-то может быть не так! Они соревновались, кто положит больше веток!..
Почти не верилось, что просто за имя и внешность, из-за способности управлять пламенем, могут убить. И пусть даже они просто не понимают этого, потому и боятся, но какими жестокими ублюдками надо быть, чтобы убивать вот так, ни за что!?
И хотя мне ясно, что они просто относят меня к числу кого-то, кем я не являюсь, что все, что они кричат, — это не я, мир начинал смотреться для меня по-другому. Мне было страшно, но мне не было жалко себя, меня избили и собираются жестоко убить за злобу и жестокость, и накануне смерти эти качества начали появляться. У меня не было сомнений, что если бы ко мне вернулась магия, я не сожалея сожгу все эти озверевшие лица!
— Что зверем косишься, ведьма!? — злобно усмехнулся парень, который натравил на меня толпу. Он подошел к столбу очень близко, почти в плотную ко мне. — Радуйся, скоро очистишься от всех грехов!
Неожиданно он выхватил со своего пояса мой кинжал и занес его надо мной. Мне не хотелось испуганно жмуриться, мне хотелось смотреть на него и видеть, как дохнет в пучине его собственная душа: пусть убивает, уже даже не жалко, но пусть мучается потом всю жизнь в своем уродстве!
— Теперь ты еще уродливее! — ехидно рассмеялся парень и отошел.
Мне в рот затекла струйка крови из раны на лице. Она залила один глаз, потекла дальше, по шее, по груди: боль почему-то не чувствовалась.
Желание мстить ощутимо росло с каждой секундой, раздувалось, как пожар в сухом лесу, внутри меня все бурлило и жгло от ярости и бешенства, руки сводило судорогами.
Мне уже не хотелось думать, лишь молча ненавидеть и желать страданий — ему.
Кровь продолжала струится по лицу, парень ушел, но я все еще смотрю на то место, где он только что был. Мир постепенно начал расплывалась перед глазами, воздух вокруг раскалился от огня, задрожал. Мысли одна за другой покидали, оставалось только одно желание, одна жажда, одна потребность. Огромная сила рвалась наружу, словно огонь, запертый в сосуде.
Из груди поднялся тихий звериный рык, приятно щекочущий горло. Неожиданно люди вокруг умолкли. Воцарилась тишина, в ней жил только треск веток в костре.
Осматривая окружающих меня, вижу как будто дичь. Их страх опьянял, разбивал все оковы, державшие странного зверя внутри.
Огонь вокруг взметнулся к небу по моей воле, полностью охватил столб, сжигая и дерево, и веревки. Вскоре можно было выйти к замершей, как загипнотизированной, толпе.
Из всех ненавистных лиц выделялось одно.
— Я… я не хотел… — он замирает, бледнеет. В его мутнеющих глазах разрастается страх, покрывает небесную голубизну твердой ледяной коркой. Я владею им, каждым его чувством, движением, всем его телом, его душой и сознанием, его судьбой и жизнью. Он весь в моей власти. Стоит мне пошевелить пальцем — у него остановится сердце; коснусь рук — и он будет искалечен; если я захочу, чтобы у него высох язык, мне достаточно будет дунуть ему в лицо; по моему желанию он навсегда ослепнет, если я коснусь его глаз.
Знания и желания приходили из глубин памяти и чувств, как будто вспоминалось давно забытое.
Из всех наказаний мне показалось достойным лишь одно. Уже не было тайной, кто я есть и кем я могу быть, что мне подвластно и чем я могу управлять. Эта власть звала и манила, мне просто надо было переступить грань, за которой ждала власть.
Слова и действия сами шли наружу, я лишь поддаюсь им, позволяю направить меня.
— Да запомни ты, сын воды и земли, что едины дети живых. Средь деревьев, рабов корней, и птиц в небесах, и зверей нет того, кто ниже детей хладнокровных рабов осуждений и страхов, людей. Ты заплатишь не кровью своей, не смертью, не жизнью, душой, ты поймешь тех жестоких зверей, что гибнут с полной луной во тьме чувств и голодных желаний, среди близких, родных ожиданий покоя вокруг и крови в покое рыданий! Ты познаешь радость погони, убежишь от подвластных сомнений, растерзаешь забредших на путь и умрешь под покровом лишений! Да запомни ты, сын воды и земли, что едины дети живых. Ты напьешься крови, погрязнешь в горе, кем быть, кем не быть, ты захочешь, взвоешь, останешься, не сбежишь. Под полной луной, под твой первый вой да обратятся слова мои твоей судьбой!
Он стоял передо мной на коленях, почти падал, начиная биться в конвульсиях.
— Что?… — попытался спросить он сквозь плач. Он понимал, что уже не человек.
— Только не убивай слишком много, все же эти люди тебя вырастили — так ты сказал, волчонок? — усмехаюсь, убирая с лица спутанные черные пряди волос. Пусть он в последний раз увидит меня, пусть запомнит, за что будет мучиться оставшуюся жизнь. Пусть испугается.
— Волчонок?…
Мне не хотелось оставаться здесь больше, нужно было идти вон из деревни, к лесу. Все равно куда, оставаться здесь я больше не хочу.
Мне удалось уйти далеко, когда послышались звуки ступающих по лесной земле копыт.
— Бэйр?… — рыцарь остановил меня за плечо, развернул к себе. — Ты в порядке? Меня подкараулили в подвале, я едва вырвался!.. Бэйр, ты меня слышишь? С тобой все в порядке? Куда ты смотришь?
Дейкстр что-то говорил, но сложно было понять, что именно. Рыцарь начал расплываться, его слова теряли всякий смысл.
— Они избили тебя!.. Не вздумай только терять сознание сейчас!..
Сон стремительно сходил с меня, но я цеплялась за него до последнего.
Спасительное забытье было моим обезболивающим, начало уходить оно, и боль проявлялась жгучими вспышками… везде. Все тело жгло и саднило, но даже не это было самым мучительным. Где-то внутри меня, где раньше было приятно, живо, теперь царила пустота, она давила на меня, мучила болью гораздо сильнее, чем раны.
Чтобы прекратит мучения, всеми силами пытаюсь уснуть. Мне это удалось, сознание отключилось как по приказу.
* * *
Второе пробуждение было другим, боль немного утихла и думать стало легче.
Первым делом я попыталась открыть глаза, хотя даже это простое действие оказалось не таким-то простым. Когда зрение подчинилось, мир оказался одним размытым цветным пятном.
Меня затрясло, стало холодно.
— Наконец-то очнулась, — голос рыцаря. Желто-красные пятна стали темнее и ближе, видимо, это он пододвинулся ко мне. — Ты, Бэйр, чокнутая ведьма. Это даже не оскорбление, это название! Ты свихнувшееся от силы животное!
Голос и слова Дейкстера придали мне сил, очень захотелось ему ответить и узнать, что произошло.
— Мне итак паршиво, не вопи… Где мы? Я ничего не вижу…
— Паршиво ей… паршиво мне было, когда я тебя на горбу тащил через лес, одной рукой держа огромный мешок с золотом, а другой вел лошадей! Глаза открой, сразу все увидишь.
— Они открыты.
— Ну да…
Неожиданно чувствую на лице грубые пальцы, они бесцеремонно растянули мне веки. В глаза брызнул свет, стало больно… но мир тут же стал прежним. Глаза действительно были закрыты, видимо, сначала мне открылась обратная сторона мира, где существуют пятна аур и заклинаний.
— Мне больно, убери руки, — ворчу, пытаясь подняться. Силы прибывали.
— И это все? Убери руки? Ты неблагодарная свинья! Я тебя день выхаживал, плащом своим укутывал, даже специально искал нужные травы тебе для отвара, чтобы снять действия порошка, которым тебя осыпали! И что я получаю взамен!? Убери руки! — ворчал рыцарь, раздраженно взмахивая одной рукой, а другой мешая что-то в котелке, подвешенным на конструкции из веток над костерком.
Я осмотрелась вокруг. Мы находились посреди какого-то поля, на островке из примятых колосьев. Видимо, рыцарь специально расчистил место. Среди высокой травы нас невозможно было увидеть.
Я действительно лежу в коконе из двух свернутых теплых плащей, но даже не смотря на это, мне все равно холодно и трясет.
— Нет бы поблагодарить, ведьма… — снова начал Дейк.
— Благодарю, — хмыкаю. — В последнее время меня слишком часто называют ведьмой… уже начинаю верить, что я она и есть.
— Есть и еще какая! Ты помнишь, что натворила?
— Я ничего не творила. Я защищалась. Они хотели меня убить. А тот мальчишка… он просто жестокий ублюдок. Хотя я плохо понимаю, что сделала с ним… я ведь… не могла? Не могла такого сделать?…
На самом деле я даже слишком хорошо помнила, что сделала с ним. Но мне было легче оправдать свой поступок, чем согласиться с тем, что он был неправильным — согласиться, значит, начать раскаиваться перед своим спутником. Но нет, каяться я не стану. Пусть лучше рыцарь думает, что я ничего не помню.
— Смотрю, ты не слишком расстроена, что ты убила человека, — заметил рыцарь, продолжая помешивать что-то в котле.
— Невозможно убить человека, если в нем нет человека. Он… он просто стал тем, кем должен быть. Зверем, — сдаюсь. — Разве ты бы не сделал то же самое на моем месте, если бы мог?
— Мне все равно, что там с ним, но не все равно, что с тобой, — ответил рыцарь, отмахнувшись от моих оправданий. — Ты слишком быстро меняешься. Я верю, теперь уже верю, что ты была кем-то другим, кем-то точно не из этого мира — таких сердобольных тут не найдешь, особенно в пещерах с драконами. Но тогда у костра с тобой что-то случилось. Меня это волнует, потому что если ты станешь второй Бэйр, которая была сумасшедшей, свихнувшейся от своей силы колдуньей, мне придется тебя убить.
— Я не свихнусь, не переживай: сейчас я в порядке, — спокойно отвечаю ему. — Они хотели меня убить ни за что, какое право они имели? Почему я должна была оставлять это так? Надо было просто уйти!?
— Потому что надо быть осторожнее с чужими жизнями, и не важно, чьими, — напомнил мне рыцарь.
— Это ты мне говоришь после того, как поработал наемным убийцей? — хмыкаю. Нашелся учитель…
— Да. Я поработал, и теперь жалею. Но ты — другой случай.
— К черту… — укутываюсь в плащи, озноб не отступал. Вновь наваливалась слабость, захотелось спать. — Одним оборотнем больше, одним меньше… он получил по заслугам, и они — то же.
— …Он пролил кровь ведьмы. Не потому что он жесток и заслуживал кары, а потому что пролил твою кровь, Бэйр — вот почему ты прокляла его, — объяснил мне рыцарь, кинув соломы в костерок. — Моя мать много рассказывала мне про вас, магичек, которые никогда не обучались искусству, но владели им с рождения. Ведьм с Равнин не зря боятся в народе, в них столько ж загадок, сколько силы. Одна из них проста. Проливший кровь ведьмы должен быть проклят — или убит. У тебя отрезали всю магию этим порошком, но ты даже не пользовалась ей для проклятия, тебе достаточно было силы твоей души, чтобы обратить человека в оборотня. Ни один архимаг никакими силами не сможет этого сделать, а ты даже не использовала магию. К чему я это все говорю тебе. Ты уверена, что ты раньше не была потомственной? Просто получив тело, никто не может проклинать, словно рожденная ведьма.
— Я понятия не имею, кем я была… Но вряд ли бы потомственная ведьма стала писать книги, да? — спрашиваю, хотя вряд ли смогла бы выслушать ответ, от слабости глаза начали закрываться.
— Пей!
Стоило глазам закрыться, как рыцарь достаточно грубо сунул мне в рот деревянную миску с отвратительно пахнущим варевом.
— Я не хочу пить, я хочу спать… — возмущаюсь, но тут же захлебываюсь хлынувшим в рот отваром.
— Молчи и пей, если хочешь поправиться. На тебя этот порошок действует еще хуже, чем на обычных магов, ведьма.
Мне ничего не оставалось, как выпить все до капли, превозмогая слабость. Когда рыцарь аккуратно вернул меня обратно в лежачее положение, я вдруг вспомнила, что надо его поблагодарить за заботу.
— Спасибо… — следующие слова потонули в зевке. — Странно, что ты умеешь заботиться…
— Навыки детства. Мать часто перебарщивала с магией и ее сажали в тюрьмы, осыпая этими порошками почти до смерти. Когда она выбиралась через пару дней, я ее лечил по ее же указаниям.
— Нет, странно не то, откуда ты все это знаешь, а что вообще на это способен. Кто я тебе? Проблема…
— Спи, а не болтай.
* * *
Предыдущее пробуждение было странным… Да, удивительно, как я могла так хорошо себя чувствовать раньше. Когда я проснулась в следующий раз, у меня ломило все тело, во рту царила обжигающая сухость, а изнутри шел жар… болезнь как будто решила спалить меня изнутри.
Сил было слишком мало даже для того, чтобы открыть глаза. Можно было только немного постонать.
— Проснулась? Как ты?
— Ужж…жассно… — отвечаю тихим шепотом. При попытке говорить горло сдавило судорогой и болью, как от скарлатины.
— Все гораздо хуже, чем я предполагал. Порошок не просто попал тебе на кожу, он проник в кровь. Коснувшись кожи, он отрезает магию на некоторое время, на какое — зависит от силы мага и от способности его организма бороться с действием порошка. Но когда эта дрянь попадает в кровь, магия может уйти навсегда. Ты, видимо, случай отдельный, твой организм борется с действием порошка, как с болезнью. Тебе надо немного потерпеть и все пройдет… Хотя, не буду скрывать, есть два самых страшных исхода: ты навсегда лишишься магии, что мало вероятно; и ты умрешь, что вероятно куда больше, потому что маги живут только из-за дефекта своей ауры. Без него они бы умирали при рождении.
— Я умру? — это спросить получилось чисто машинально, но я тут же пожалела о том, что вообще попробовал говорить. От адской вспышки боли в горле и в голове из глаз даже брызнули слезы.
— Возможно, умрешь, крошка. Но есть надежда на то, что ты справишься, и все будет, как раньше, — голос рыцаря был усталый и тихий. На плече я почувствовала тяжелую ладонь. — Ну-ну, не плачь, я сделаю все, что в моих силах. Пока ты в сознании, попробуй выпить этот отвар, он ослабит боль.
Дейк, обхватив меня руками, приподнял, как ребенка. О том, чтобы попытаться сесть самостоятельно, не могло быть и речи: я просто потеряла бы сознание от болевого шока.
К моим губам приникла деревянная миска, обжигая губы и нос вонючим горячим паром. На этот раз на запах было плевать, если это хоть немного ослабит боль, можно что угодно выпить… Но температура! Кипяток я пить не смогу, внутри итак все жжет, а с этим станет еще хуже!
Чувствуя, что я просто не в силах пить что-то горячее, инстинктивно избегая еще большей боли, стараюсь отстраниться от миски.
— Бэйр, не упрямься. Ты не маленькая девочка, должна понимать, что с этим будет лучше… — проворчал рыцарь, пихая мне в зубы миску. От резкого движения кипяток смочил губы, немного отвара попало в рот… Ощущение было такое, что весь рот, это все сплошная открытая рана и сейчас ее полили горячей кислотой!
От новой боли слезы вовсе ручьями потекли, я ничего не могла с этим сделать. А миска с отваром стала казаться орудием пыток для профессиональных инквизиторов. Плотно сжав челюсти и губы, я старался отодвинуться от нее как можно дальше… Говорить я уже не могла, от отвара горлу стало еще хуже, я даже не мог проскулить от боли, что вышло бы инстинктивно при возможности.
— Ну что такое? Бэйр, я понимаю, что это больно и противно, но надо! Извини.
Рыцарь обхватил меня одной рукой, словно стальным кольцом, прижимая к себе. Этой же рукой он умудрился зажать мне нос, вынудив через пару минут открыть рот… и тут началось.
Так больно мне не было никогда в жизни! Отвар больше всего действительно напоминал кипящую кислоту, которая разъедала полость рта, пищевод, желудок, шла дальше… Такое ощущение, что все органы один за другим покрывались язвами или вовсе прожженными дырками.
На время у меня полностью отключилось восприятие чего-либо. Я ничего не чувствовала, кроме разрастающейся, всепоглощающей внутренней боли.
Бесконечную вечность я старалась вытерпеть, ждала, когда это кончится. Не знаю, сколько времени прошло к тому моменту, когда я снова смогла соображать, но после него мне стремительно начало становиться лучше, боль отступала.
Первое, что я поняла, это что рыцарь все это время прижимал меня к груди, как маленького ребенка. Стало противно и стыдно.
— Отпусти… — говорю тихо, опасаясь новых вспышек боли. Не зря опасалась, как выяснилось, от одного слова все тут же вернулось на несколько секунд.
— Тебе нельзя говорить, Бэйр, — решил Дейк, и не думая меня отпускать. — Скоро ты уснешь.
— Где мы?… — все равно спрашиваю, пытаясь осмотреться. При попытке открыть глаза накатила жуткая слабость, я поняла, как сильно меня измотала процедура лечения.
— Я дотащил тебя до одного постоялого двора, мы пробудем здесь, пока ты не выздоровеешь. Все хорошо, тебе не о чем волноваться, спи.
— Отпусти… меня.
— Хорошо, недотрога.
Последнее, что я почувствовала, это как меня опускают на мягкую подушку. Раньше я ее не чувствовала из-за боли, но теперь с радостью обнимаю прохладное перьевое чудо. На время мне стало так уютно и хорошо по сравнению с недавним состоянием, Это было все равно, что испытать на своей шкуре ад и рай.
Сразу после этих мыслей сон обрушился на меня, как мешок с песком.
* * *
Сквозь спокойную темноту сна начали приходить странные ощущения. Мягкость и тепло вокруг стали превращаться в онемение и холод. Воздух вокруг становился настолько холодным, что его невозможно было вдыхать, да и нечем было, легких или не было, или я их не чувствовала. Вокруг была пустота и, кажется, я сама была этой пустотой.
Разум находился в каком-то раздробленном состоянии, я очень плохо понимала, где я, кто я, что происходит… точнее ответы на эти вопросы менялись с неуловимой для заболевшего разума скоростью.
Мир вокруг состоял лишь из онемения, холода и непонимания, мечущихся туда-сюда мыслей и желаний, затем картинок и образов, постепенно превращающихся в реальную сцену.
Сквозь сон я почувствовала, что безумно хочу крепкого кофе, но это желание тут же исчезало, его сметало другое: хочу воды. Воды из родника, который недалеко от лесного дома…
Вода ледяная, даже в самое жаркое лето от нее зубы сводит, но она такая вкусная, что невозможно напиться. Эта вода как пропитана самой жизнью, самой силой земли, она совсем не похожа на воду из колодца…
Ручей начинается в лесу, неподалеку от дома. В доме живет мать, там всегда пахнет травами и глиной. Ручей идет в поле, там много цветов и трав, из-за холмов ветер приносит запах вереска. С поля он стекает в реку, а до нее идти далеко, а за ней деревня. В деревне живут люди, к ним лучше не соваться. Люди, лишенные дара, совсем как дикие звери.
Какой дом, какое поле, где я все это видела, когда я о таком думала? Я не могла понять. Но странные воспоминания продолжали прибывать, я вспоминал лицо матери, которая не была ей… Или была?…
Невысокая полноватая женщина в простом платье стоит напротив. У нее иссиня-черные волосы и блестящие глаза, от нее пахнет травами и глиной, ее руки как всегда испачканы, в волосах сено.
Женщина смотрит на меня ласково и улыбается, я чувствую, что тоже улыбаюсь, тоже… люблю ее. И я знаю ее всю жизнь, знаю, как никого другого. Никого роднее ее у меня нет. Ведь она моя мать.
— …Я верю в тебя, дочка. Однажды и птенцы улетают из гнезд. Тебе пора… Ах, ты уже такая взрослая! И куда только время подевалось?
Дочка? Я ее дочка? Странно, я ведь вовсе не…
Нет, быть не может, моя мать выглядит совершенно по-другому! Кто я? Почему женщина так смотрит на меня, почему я ее знаю? У меня галлюцинации? Почему мне кажется, что моя мать и я — это другие люди?
— Ты уверена, что хочешь уйти сегодня? — вдруг обеспокоенно спросила женщина. — Я волнуюсь…
Нет, я не уверена, мне плохо… Мама, у меня что-то с головой, мне мерещится, что я не я…
Так хочется это сказать, но я говорю совсем другое. Само вырывается, я даже не собиралась это говорить.
— Мама, мне уже шестнадцать. Я могу о себе позаботиться, ты хорошо меня учила!
— И вправду, тебе давно пора уходить, искать своего пути… — вздохнула Риита. — Жалко, что у тебя нет маленькой сестрички, мне будет так одиноко здесь.
— Мам, мне пора…
— Ну да, конечно, — женщина улыбнулась, как будто солнце выглянуло из-за туч, стало тепло и светло.
Риита шагнула ко мне и обняла, я уткнулась носом ей в шею, вдыхаю уже такой родной запах трав и глины…
— Мам, я тебя не забуду, ты не бойся! Я вернусь! — на глазах выступили слезы, так не хочется с ней расставаться!.. Но надо. Путь сельских клуш начинается с выхода замуж, а мой путь начнется тогда, когда я покину свою родительницу.
— Я тоже никогда не забуду тебя, дочка, — вздохнула женщина, гладя меня по голове. — Твои сестры никогда не возвращались, но ты возвращайся! Ты ведь у меня последняя, младшая… Дадут боги, ты найдешь себе мужа и вернешься ко мне, чтобы показать внуков.
— Муж это удел деревенских! Корову проще содержать, чем одного мужика, мороки с ним столько… Я не хочу себе мужа.
— Хах, дурочка ты еще! — весело рассмеялась женщина, отпуская меня. — Ну ступай. Я буду ждать о тебе известий, дорогая.
— Мир еще узнает мое имя и прокричит его так, что ты непременно услышишь даже здесь, в лесу, обещаю! — улыбаюсь и пускаюсь вон из дома, по тропинке в деревню.
Мой путь начался.
* * *
— Бэйр, очнись, ты бредишь! — рев на ухо, будто из трубы, мгновенно меня разбудил, я резко открыла глаза и села на кровати…
Где я!? Что это за место!? Кто этот огромный мужик!? Где лес!?…
— Нет, я все понимаю, но говорить мне «Мамочка, я всегда буду любить тебя и никогда не забуду!» это уже слишком!
Что?… Дейк?
Пещера, дракон, рыцарь, таверна, я — ведьма… Что за?… Кто я? Я же Бэйр? Или… как меня зовут?… Черт… я запуталась…
— Бэйр, ты в порядке?
— Что?… — рыцарь начал медленно расплываться перед глазами. Резко меня захватила, закружила темнота. Я уснула.
* * *
Сон отступает, его вновь сменяют онемение и холод, мысли и воспоминания превращаются в беспорядочные смерчи.
Сквозь кутерьму ясно чувствуется одно-единственное желание, хотя скорее даже потребность.
Хочу курить. Душа — ничто, ее можно продать за трубку и табак!..
Но потребность резко сменяется другой, куда более сильной. Захотелось сладкого, шипучего.
Вновь начали всплывать картинки и воспоминания, превращаясь в сцену.
Я в городе, вокруг меня огромный шумный рынок. Кричат продавцы и покупатели, дети и взрослые, где-то рвет глотку бард, безуспешно пытаясь вытянуть высокие ноты. Шум раздражает и злит, но в то же время делает свое дело, заводит любопытство и желание облазать каждый угол нового места.
Звуки толпы отлично скрывают меня, среди скопления людей я чувствую себя рыбой в косяке: тут есть, где затеряться.
Один из воришек обшарил меня с ног до головы внимательным взглядом, кошелька он не приметил, зато когда посмотрел мне в глаза, поспешил затеряться в толпе. Ведьму обкрадывать себе дороже, эту истину я все же донесла до людишек подобной профессии. Два года — и все они как шелковые.
Я не голодна, на рынок пришла за травами и новостями. Но резко мне захотелось чего-нибудь сладкого. На ум тут же пришли всякие диковинки из Тангейя. Их в этот пограничный город часто завозят, можно найти уйму всего интересного и вкусного.
Не спеша начинаю обход прилавков, толпа людей расступается передо мной и затихает, а торговцы замолкают, стоит мне подойти к их лавкам на «неравнодушное к товару» расстояние. Все они внимательно следят за мной, как дичь за охотником.
Люди… глупые. Они не станут обращать на меня внимания, если я буду вести себя подобно им, трусливым и суетливым мышам, жадным и мелочным крысам, отбирающих друг у друга последние куски и готовым глотки перегрызть за монетку желтого металла… Если я сгорблюсь, униженно втяну голову в плечи и буду смотреть на всех снизу вверх, никто меня не заметит, потому что все люди так ходят. Но стоит выпрямиться, показать хоть немного гордости и достоинства, тебя начинают бояться, стоит глянуть свысока, и тебя уже считают крупной рыбой… Почему после этого многих удивляет мое высокомерие?
Вот, например, того бугая с комплексом неполноценности и дырой в кармане.
— Кто такая? — спросил верзила, преградив мне дорогу и набычившись. Он на две головы выше меня, а взгляд у него такой самоуверенный и грозный, как будто я ему достойный противник. И я, достойный противник, чем-то его смертельно оскорбила, судя по этому самому взгляду.
— Бэйр, Ведьма с Равнин, — смотрю ему в глаза и не думая пугаться. От этого бугай стушевался.
Мое имя не так известно, как хотелось бы, но слово «ведьма» одинаково настораживает во всех городах и странах. Постепенно я приучаю людей к тому, как надо правильно реагировать на это имя, но пока все равно не везде знают мои правила.
— Ведьма в нашем городе! А ты, дорогуша, налог за ведьмовство заплатила? — оскалился мужик, как бы невзначай покрутив внушительной дубинкой.
— Нет. Но и ты мне задолжал, — отвечаю, вежливо улыбаясь. — Ты тоже должен мне заплатить.
— С… с какого мне тебе платить, ведьма!?
— Чтобы я тебя не тронула, конечно. А ты не знал? В каждом городе, куда я прихожу, мне тут же должны выплачивать мешок золота, чтобы я никого не трогала. А если мешка с золотом вам жалко, то я имею полное право брать в этом городе, что захочу, и ночевать где хочу, и все бесплатно, конечно. Если мне не предоставят и этого, я просто выжгу все поля, прокляну всю скотину и сделаю бесплодными всех детей, родившихся в следующие десять лет. Три проклятия — и ваш город становится чумными руинами с больным населением из десятка нищих… Ах, какая ужасная судьба вас всех ждет… Но этого очень легко избежать, просто уплатите налог.
Не ожидавший такого бугай стоял, тщательно пережевывая мозгами мои слова, а в притихшей толпе разнеслись пораженные шепотки.
— А теперь посчитай, умник, — продолжаю. — Если вы мне ничего не заплатили, а я еще должна вам какой-то налог, то моя прибыль идет в минус, так ведь? А когда моя прибыль от пребывания в городе идет в минус, то хозяйство города и здоровье жителей так же значительно падает, причем в равном процентном соотношении. Понял? Ну так во сколько ты оценишь свою жизнь и жизнь своей семьи, а? Да не мелочись, я уверена, что ваши благородные души стоят по десять золотых каждая, как минимум! Сколько у тебя человек в семье?
— Десять… — машинально ответил этот кретин.
— Ну так сто золотых ты мне должен, милый, — улыбаюсь. — Думаю, эта сумма с лихвой покроет налог на ведьмовство в вашем городе, не так ли? Итак, ты остаешься жив и при семье, а деньги, что ты как бы заплатил мне, погасят налог. Итак, все довольны и при прибыли. А теперь кыш с моего пути, нелюдь.
Все сработало, как и всегда. Разбойник отошел, пораженный не страхом, а страшной болью в голове.
Был у меня один академик-приятель, не зря у него по книгам училась — плюсы, минусы, проценты, — кто бы знал, что это оружие иной раз работает получше дубины? Конечно, начни так говорить любой другой, его бы не послушали и избили, но я была ведьмой, и меня было безопаснее выслушать, чем нападать, потому такая политика — лучшая.
И вот глупость, всегда обхожусь одними только словами, а всюду говорят, что я проклинаю всех подряд и выжигаю поля и деревни. Но я даже не люблю убивать людей! Я предпочитаю морочить им головы, но оставлять в живых. Неужели зря?…
Да и что им стоит накормить меня и дать ночлег? Я заслуживаю этого. Я спасаю всех этих нелюдей, и заслуживаю даже большего. А вместо этого что?
Портреты на столбах с почетным «разыскивается».
После долгого разговора с мужиком на жаре горло пересохло, но сладкого все еще хотелось. Подумав, решаю, что разбавленная в воде мякоть ягод подойдет.
— Эй, ты! Я хочу воды с ягодами, — говорю одной из трусливых мышей, что смотрят на меня, как на кошку, столпившись в углу. — Добудь мне ягодного сока, и твой долг передо мной уплачен, так и быть…
* * *
— Бэйр, очнись! — кто-то с силой тряс меня за плечи.
Открыв глаза, резко сажусь на кровати… Что за черт!? Я только что была на рынке! Какая-то магия?… Нет, все наверняка проще. Меня ударили по голове, я потеряла сознание, меня куда-то притащили, заперли и теперь держат в плену, а это все значит, что от меня еще чего-то хотят! Что ж, преподадим урок неразумным похитителям…
— Так, а ну отцепись от меня, нелюдь, иначе пожалеешь! — рычу на мужика, который меня трясет.
Осмотревшись, понимаю, что мы на каком-то постоялом дворе, в одной из спален…
Хммм… Я на кровати, на мне тонкая ночная рубашка, а надо мной нависает мужик с голым торсом. Загадка для одаренных: что он хочет со мной сделать?
— Гррррррр!!! А ну слезь с меня, полудурок! Я выжгу тебе глаза и обрежу, как похотливого пса!!!
— Ты еще бредишь!? Боги, когда же это кончится? — возмутился мужик. Он все же слез и сел рядом, нахмурился, начал пронзать меня злыми взглядами.
— Куда ты меня притащил, кретин? Что, лучше комнаты не было для уединения с девушкой? — встаю с кровати, продолжая осматриваться. — Или у тебя не было денег на лучшую комнату?
От того, что я резко встала, очень сильно закружилась голова, перед глазами все поплыло, а ноги подкосились. Удержать равновесия не получилось, падаю обратно на кровать. Кроме одеяла и подушки падение смягчили чьи-то сильные руки.
— Ты еще нездорова, тебе нельзя вставать.
— А ты меня, выходит, лучишь? — спрашиваю, внимательно рассматривая его притягательную фигуру. И почему он приволок меня сюда? Мог бы подойти, познакомиться, я бы и не отказывалась… Таких еще поискать надо в наше-то время.
— Что?… — от удивления его темные глаза широко распахнулись, а черты лица стали еще очаровательней. — Ты, что же, пялишься на меня!?
— А ты, что же, смущаешься?
— Боги, ты что, опять потеряла память!? — брезгливо скинув меня с рук на кровать, мужчина встал. — Как тебя зовут?
— Бэйр. А тебя?
— Дейкстр. Неужели ты ничего не помнишь? Я рыцарь из ордена Черного дракона, ты меня спасла, потом долг, потом Адольф, потом Верегея… Ну?… Вспоминаешь?
Неожиданно гора воспоминаний навалилась на меня, я вспомнила всю эту короткую жизнь. Вспомнила кого-то другого, потерявшегося, а моя собственная жизнь, жизнь Бэйр, резко начала таять и исчезать из памяти, лишь два момента остались целы: прощание с матерью и последнее, рынок.
Появились сомнения в том, что я та самая Бэйр, но так же я сомневалась в том, кем я могу быть… Воспоминания мешались и путались между собой, две разные жизни сплетались в одну и разъединялись вновь, превращаясь в отдельные непонятные моменты.
Было мгновение, когда я не помнила ничего, ни той, ни этой жизни, но сразу после этого я вспоминала жизнь какого-то писателя, ее тут же сменяла жизнь ведьмы…
От совершенного непонимания, кто я и что я, просто падаю на кровать без сил.
— Ты чего?
— Я… сумасшедшая? Или сумасшедший?… Кто я, черт возьми!? Ты… ты что-то мне подмешал в морс или лечишь после событий в Верегее? Кто ты? Незнакомец или рыцарь Ордена? Я ничего не понимаю… ничего не помню… Как это тяжело… Голова разрывается… что со мной происходит!?
— Ты бредишь, — просто ответил мужик… или Дейк?… — Просто бредишь. Подожди, выпей отвар, а потом спи… Бэйр?… Бэйр, не засыпай, я сейчас!.. Черт, уснула.
* * *
Сквозь мирное забытье стали навязываться вопросы и ответы, голоса и воспоминания.
Было очень тяжело понять, кто я. Две жизни, две судьбы ломились в мою память, и я была не в силах выбрать, какая из них моя.
Медленно сходя с ума и мечась меж двух огней, я начинаю различать в общем гомоне темноты голос. Голос спокойный, женский… мой собственный? Или чужой?… Отбросив вопросы без ответов, дальше вслушиваюсь в пока очень плохо различимую речь.
В голосе звучит обреченность и слабая грусть, но так же и решимость, твердость.
Я начинаю различать слова.
«…Тебе повезло. Ты редкостный везунчик и любимец судьбы… как тебя там?… Но у меня мало времени, а тебе нужно знать. Все, что я смогла сделать, это посидеть немного в родном теле, куда ты меня до конца не пускаешь. И на самом деле правильно делаешь, что не пускаешь… Я исчезну через несколько минут, оставив в тебе часть своей силы, которую забрала».
«Ты кто?» спрашиваю мысленно.
«Я Бэйр. Настоящая Бэйр, ее дух. Я надеялась, что смогу выгнать тебя из своего тела, но твоя душа этой болезнью связалась с ним крепче, чем была связана я когда-то. Ты, тот писатель, погиб. Твое тело не выдержало моей души и умерло почти сразу же, как только мне удалось прийти в сознание в том мире».
«Что!?» резко я все-таки вспомнила, кто я на самом деле и потому сказанное для меня стало настоящим шоком. «Меня больше нет!? Я!.. Да как же!? За что!?»
«Нет… нет, ты живешь в прекрасном здоровом теле. Это меня уже почти нет. Это я погибаю, исчезаю навсегда. Но я подарила тебе свою жизнь и тело, и ты окажешь мне услугу, очень важную. Слушай внимательно: отныне ты будешь мной, я перекладываю на тебя все свои обязанности и ответственность. Не надейся вернуться обратно, тебе это не удастся, отныне здесь, на Скаханне, твой дом и твоя судьба…. Времени еще меньше, чем я думала!.. Порошок, который был в моей сумке!.. Храни его даже ценой жизни!.. Найди какого-нибудь кентавра, у него все узнаешь!..»
Голос начал пропадать, начались помехи, как в телефоне. Так и не успев сказать чего-то важного, говорившая ушла… а за место размеренного женского голоса я начала слышать голос Дейка.
* * *
— Проснись! Бэйр, хватит! Ты мне уже надоела!
На этот раз рыцарь был предельно ласков и всего лишь легонько хлопал меня по щекам. Придя в себя, открываю глаза и осматриваюсь.
Была ночь, это все, что можно было разглядеть.
В голове по-прежнему царила каша по поводу всего произошедшего. Понимание того, что бред, а что реальность, вновь начало стремительно ускользать от моего рассудка. Вечная загадка, кто я и что со мной, вернулась. Грани между сном и реальностью стремительно стирались и путались между собой. Сложно было понять, где я, на рынке, с матерью, за компьютером дома или на постоялом дворе с Дейком, галлюцинации сменяли друг друга с пугающей скоростью и только знакомый мужской голос не переставал звучать.
Перед глазами плясали разноцветные пятна, тошнило, появился озноб…
— Ты очнулась? — обеспокоенно спросил рыцарь.
— Дейк, что происходит? — спрашиваю, стараясь унять дрожь и агонию бреда. Картинки и события, воспоминания вновь начали ломиться в мою голову.
— Ты больна, и не только телом…
— Я свихнусь так… — утыкаюсь лицом в подушку, надеясь забыться опять. Хотя это действие откликнулось в других местах, я уткнулась лицом в грудь матери и в грудь того мужика с дубиной на рынке почему-то… — Кошмар, я ничего не понимаю… все плывет, все путается… память стерта напрочь, обрывки только… Кто я? Кто ты? Где мы?…
— Мне еще и душевным лекарем быть?
— Она сказала, что меня нет… что я теперь Бэйр, — вспоминаю. — Что уже не вернусь обратно, что я навсегда застряну в этом теле… Или это бред, мне снился мой двойник и сама я и есть эта ведьма? И все это просто бред, ты поишь меня чем-то с галлюциногенными грибами?… Я не помню своей жизни, не помню прошлой жизни…
— Ну тише, тише, только не надо опять плакаться, угомонись, — забормотал рыцарь. Во всех галлюцинациях появилось одно ощущение, меня обнимает мать в избушке, прощаясь, какая-то женщина шепчет что-то неразборчивое на ухо, и рыцарь в комнате, пытаясь успокоить. — День и ночь я с тобой вожусь, сам не сплю, а теперь еще и успокаивать тебя надо! За мной бы кто так поухаживал хоть раз в жизни!
Не зная, что могу на это ответить, молчу. Пытаюсь понять, кто это говорит.
Резко все замерло, вокруг воцарилась темнота и единственное, что в ней существовало, это голос Дейка и теплое одеяло.
— Успокоилась?
— Угу… Кажется, — голос у меня женский, значит, я все-таки Бэйр? Хоть что-то понятно.
Пригревшись под боком у рыцаря, постепенно проваливаюсь в спокойный сон. Но спокойствие ушло с пробуждением. Где меня встретили все те же вопросы, кто я, где я, что произошло.
III. Последний единорог Северного леса
Через пару дней мне стало гораздо лучше, разум прояснился, бред понемногу отпустил. Все обошлось.
Как только я поправилась, мы с рыцарем двинулись дальше, заметая следы. Для начала в ближайший город, а после… после куда глаза поглядят. Мы просто путешествовали по стране, добытые деньги позволяли не работать некоторое время. Мы ходили от села к селу, от города к городу, прячась от Адольфа. Хотя о змее не было ничего слышно, Дейкстр был уверен, что он не потерял нашего следа.
Так прошли полтора месяца, где все дни были как один спокойны и размеренны. У меня наконец-то появилось время и силы разобраться в себе, успокоиться, решить, как относиться к произошедшему и, самое главное, кем мне теперь быть.
Мысли о том, что приснившийся мне разговор с Бэйр — это всего лишь кошмар в бреду, казались глупыми… хотя бы потому, что жуткие сны так и не оставили меня. Каждую ночь я видела свою собственную смерть в том мире или, что гораздо реже, фрагменты из жизни ведьмы, или из своей прошлой — но моя жизнь все время забывалась после пробуждения. Кошмары не отставали, мне даже стало страшно засыпать, потому что пробуждение всегда было ужасным: то я просыпалась от собственного крика в полной уверенности, что умерла, и начинала бредить, то весь следующий день меня сильно лихорадило. Это продолжалось две недели, а потом Дейку надоело со мной возиться, и он решил ночевать рядом со мной, чтобы вовремя будить. Но каким-то образом присутствие рыцаря начало отгонять кошмары, и ему даже не пришлось будить меня: я просто перестала видеть сны вообще. Это было к лучшему, потому что они напоминали мне о том, сколько всего я потеряла.
Мне было двадцать пять в том мире — а ведь это вся жизнь, это детство, юношество, мечты, любовь, работа… Это вся жизнь, и она была утеряна, точно жесткий диск в мозгу! У меня больше не было ни воспоминаний, ни стремлений, ни даже своих мыслей и характера, как такового. Единственное, что у меня осталось, это какие-то абсолютно необъяснимые знания. Я отлично помнила свой мир, почти без запинок могла говорить на английском и подозрительно много знала из физики и химии — иногда я выдавала такое об окружающем мире, что у рыцаря глаза к носу скашивались. Это могло означать, что в прошлой жизни я была каким-нибудь инженером, но все же я не помнила ни одного своего изобретения или какой-нибудь работы.
Вот и все, что у меня оставалось от двадцати пяти лет жизни. Сейчас мне было девятнадцать, я была разыскиваемой ведьмой и пыталась начать жизнь заново, как новорожденный ребенок, умеющий говорить и ходить на горшок.
Безусловно, мне было бы очень тяжело справиться, если бы не Дейк. Рыцарь очень много делал для меня, ухаживал за мной, когда мне становилось плохо, но и не давал расслабиться и раскиснуть. Он учил меня жить в новом мире, пытался меня воспитывать, как младшую сестру, и часто разговаривал со мной по душам, не давая полностью уйти в себя.
Это было особенно ценно, ведь после событий в Верегее у меня началась самая настоящая социофобия. Мне стало страшно находиться в людных местах одной, я не могла ни с кем заговорить, даже сидеть за одним столом с кем-то чужим для меня было невыносимо. Я почти не снимала скрывающую лицо шляпу, а из длинных волос соорудила челку, закрывающую глаза, — так окружающим невозможно было догадаться, что я та самая ведьма из объявления «розыска». Впрочем, продолжалось это недолго. Неделя за неделей, и ко мне вернулось прежнее любопытство и желание идти на контакт с окружающими. Возможно, у меня просто было не все в порядке с головой.
Но ничего в окружающем мире не давало мне таких эмоций, как магия. Стоило мне остаться наедине с рыцарем или одной в комнате или в лесу, я только и занималась тем, что пыталась что-то вытворить со своими способностями.
После болезни я смогла ощутить магию в полной мере. Мир до и мир после ее появления был совершенно разным: серая и глухая пропасть, где нет ни тонких чувств, ни особых ощущений, сменилась морем новых цветов и запахов, по жилам вместе с кровью заструилась оживляющая сила, внутри, где раньше была пустота и разъедающий холод, как будто зажегся теплый огонек. Мне стало ясно, что магия — это моя жизнь, моя судьба, без нее я глуха, слепа и бесчувственна.
Мне безумно хотелось понять ее принципы, я постоянно ставила какие-то опыты, пыталась экспериментировать с огнем и с цветными лучами, которые я видела, закрыв глаза. В итоге я даже придумала несколько простых плетений заклинаний (собирая лучи из рук в пучки и связывая из них какие-нибудь сети), а затем на их основе создала более сложные и сильные. Конечно, до магистра и даже до любителя мне было по-прежнему далеко, но это было хоть что-то.
В целом, несмотря на мое нытье и тоску по телевизору, интернету и кофе, в целом, жизнь стала не такой уж плохой. Магия была моим любимым хобби, езда на лошади — круглосуточной работой, а Дейк — верным товарищем, который заменял мне друзей и родных.
Мы с рыцарем часто болтали о чем-нибудь отвлеченном за кружкой-другой эля, к которому я даже привыкла спустя какое-то время. Рыцарь обычно занимался «мужской работой», он договаривался с хозяевами постоялых дворов, следил за нашими расходами и иногда таскал какие-нибудь тяжести. Меня он заставлял стирать и гладить одежду и убирать наши кровати… Конечно, убирать кровати мне было не сложно, но вот стирать чужому мужику… Это было настолько приятно, что не описать! Но рыцарю было все равно: иначе зачем он вообще со мной возиться, если я не выполняю даже самых простых «бабских» обязанностей, спрашивал он. Готовить Дейк меня не просил с тех пор, как испробовал сухариков из пригоревшей каши, потому, по его понятиям, я должна была вдвое усерднее заниматься всем остальным. И неважно, что мне противно. В итоге мне пришлось привыкать не только к носкам, но и к портянкам.
В остальном наши отношения с рыцарем были замечательно дружескими. Дейк подтрунивал надо мной, я швыряла в него слабенькими электрическими зарядами, он обливал меня водой, а я вставляла ему в пальцы ног горящие спички, пока он спал… Мы жили душа в душу и, наверное, сильно привыкли друг к другу.
Хотя при всем этом я отдавала себе отчет в том, что ценю его больше, чем он заслуживает, и больше, чем он ценит меня, но ничего не могла с собой поделать. Мне нужен был кто-то, кто не бросит, кому можно доверять в этом новом мире, и этот кто-то был… пусть и не по своей воле, но зато он был со мной и не бросал.
Свою привязанность к рыцарю я удачно оправдывала и она меня не тяготила, лишь один раз я задумалась об одной из возможных сторон этой привязанности… но это был еще один вопрос в моей новой жизни.
Я уверенно могу сказать, что с радостью приняла магию, Скаханн, даже листья лопуха вместо туалетной бумаги — все это было делом привычки. Но вот принять новую внешность и тело было сложнее всего.
Начала я с того, что стала разглядывать себя в зеркалах, осматривать, запоминать каждую родинку, каждый шрамик, каждый бугорок на теле. Особенно тяжело, конечно, было привыкнуть к лицу, но и оно вскоре стало мне родным. И нос, и губы, и скулы, и черные брови, упрятанные вместе с глазами под челку, и ноги, и бедра, и небольшая, но красивая грудь — все это стало моим, многими частями нового тела я даже гордилась. Особенно мне нравились волосы и бежевые губы, а потом еще я влюбилась в свой нос и глаза, и в необычный цвет кожи… и грудь мне тоже очень понравилась, когда я побывала в женской бане. Тогда, к слову, моя самооценка вообще сильно поднялась: я оказалась очень даже ничего по сравнению с местными дамами, по большей части многодетными и не слышавшими о такой волшебной вещи, как бюстгальтер, помогающий груди не обвиснуть до бедер (хотя в этом мире о нем вообще никто не слышал, его, как и некоторые другие атрибуты женской одежды, мне пришлось делать самостоятельно).
Но одно дело было освоиться с телом, и совсем другое — привыкнуть к своему полу и выявить свое отношение к мужчинам. Это было странно, но меня от них воротило, просто трясло при мысли, что когда-то, возможно, надо будет и… раскрепощаться.
Я старалась об этом не думать, и не думала, пока мой спутник спустя месяц мужского одиночества не начал чудить. Началось все с безобидных шуток насчет моей задолжности, как хорошей хозяйки, а потом он как-то спьяну просто взял, завалился ко мне в кровать и стал ко мне приставать! Казалось бы, чего такого, он не так плох характером, внешне даже слишком хорош и ближе него у меня никого нет… Но тогда у меня даже мысли другой не возникло, кроме как ударить его зарядом — я научилась делать молнии из магии. Обиженный, но протрезвевший, Дейк тогда перекочевал к себе, и больше наши кровати не путал.
Но попытки меня совратить с тех пор не кончились, потому пришлось с ним серьезно разговаривать. Как выяснилось, Дейк меня не любил (жениться не хотел уж точно, а в подобном вопросе это для него был решающий критерий), я его, кажется, тоже не любила, так и нечего было портить нашу дружбу похотью. Он со мной, с неохотой, но согласился. Порешили мы на том, что я обещала тихо сидеть с лошадьми в конюшне, пока он будет развлекаться с другой женщиной — какой-нибудь, какая польстится на его внешность и красноречие, а таких в каждом городе или на постоялом дворе каждый раз находилось по две минимум.
Рыцаря такое положение дел устроило, но меня он все равно стерег, как ревнивый муж. Как-то, пока я скучала в столовой одного постоялого двора, ко мне подсел какой-то бард, попытался завязать со мной разговор. Он был довольно милый по сравнению с подавляющей частью мужского населения Рашемии, и я решила с ним немного поболтать… А потом пришел Дейкстр и нас выгнали со двора за то, что он сломал бедняге нос после долгого и непродуктивного «разговора» на заднем дворе.
С тех пор так и повелось, что ни мне нельзя было ни с кем разговаривать, ни кому-то со мной, пока моя вечно заросшая брутальной щетиной нянька не давала добро. А добро она давала только на стариков, да женщин, причем последних я почему-то терпеть не могла, просто не выносила. В итоге так получалось, что пока Дейк был занят, я сидела с каким-нибудь старичком и набиралась его старческой мудрости и слушала россказни о молодости.
В общем-то, так мы и жили. Иногда вместе пили, иногда вместе буянили, иногда ссорились, иногда немного дрались, иногда делали друг другу какие-нибудь подарки: я ему грибов на завтрак соберу, он мне книгу купит. Мы путешествовали, нигде не задерживаясь и ничем не занимаясь, ни с кем особо не знакомясь.
Конечно, через полтора месяца такого житья я успела не только успокоиться и смириться с новой судьбой, но и заскучать.
Мы опять ночевали в чистом поле, так как не смогли добраться засветло до ближайшего постоялого двора. Сейчас была середина весны, ночевать на улице было прохладно, но иногда лучше, чем в душных комнатах.
Поднявшись с рассветом, — это у меня уже давно вошло привычку, — мы позавтракали остатками припасов и пустились в путь. Дорога была пустая, вокруг царил покой и благодать, начинали петь птицы, цвета неба постепенно сменяли друг друга, с лилового на светло-желтый.
Эти прекрасные пейзажи утреннего леса и чарующие краски неба успели меня здорово достать, повторяясь изо дня в день.
Уже полтора месяца мы жили тихо и мирно. Слишком тихо и невозможно мирно. Как в аквариуме, за прозрачным барьером от окружающего мира, в котором мне предстояло жить и о котором я, по сути, ничего не знаю.
— Ты говорил, мы приближаемся к границам с горами слевитов, — начинаю разговор с Дейкстером. Он степенно ехал рядом на своем коне. — Зачем? Надеешься укрыться там от невидимых преследователей?
— Нет, там не скрыться, в Сливте-о-Тувь никого не пускают. Даже сородичей не всегда, — тряхнул головой Дейк. — Мы просто едем прямо по дороге.
— И тебе не надоело? — усмехаюсь. — Мы столько дел уже пропустили… и столько прибыли!
— Мы живы и здоровы, и спасибо мне за это. Мне, великому, который удерживал все это время твою задницу от всего и вся, к чему ее тянуло! — он похлопал себя по груди, будто там была несколько орденов за отвагу в борьбе с чужим любопытством.
— Нет, все равно надо уже что-то делать! — возражаю.
— Денег достаточно для того, чтобы ничего не делать еще года три, — отмахнулся рыцарь.
— А как же твоя мечта о поместье? Работать надо и зарабатывать, а просто разъезжая от места к месту ты ничего не добьешься…
— Чего ты хочешь от меня, ведьма? — нахмурился он, сердито посмотрев на меня.
— Давай займемся первым же делом, которое нам предложат, как честным наемникам? — предлагаю. — Ну хоть немного развлечемся!
— Мне развлечений хватает.
— Пьянствовать и охотится на девиц — развлечения, безусловно достойные рыцаря Ордена! — фыркаю. — Из-за твоей лени мы упустили дело о странном водяном в одном из сел, об оборотне-людоеде, о русалках, о лешем… смысла нет продолжать. Мне надоело ничего не делать, я хочу испробовать на монстрах разработанные мной заклинания!
— А я хочу остаться живым и незамеченным.
— В таком случае я буду отрабатывать заклинания на тебе! — заявляю, угрожающе ухмыляясь и зажигая в свободной руке сноп черных искр. Заклинание, которое превосходно сбивает с лошади, Дейк с качеством этого заклинания уже очень хорошо знаком, хе-хе…
— Ну зачем тебе куда-то ввязываться? — заныл рыцарь, опасливо поглядывая на мою руку. — Когда ты уже угомонишься!?
— Говорю же, мне скучно! И, я уверена, тебе скучно не меньше, просто у тебя пунктик — спорить со мной и во всем возражать…
— Ладно, посмотрим на доске объявлений ближайшего постоялого двора! Если найдется что-нибудь безопасное, возьмемся за дело, — пообещал он, с облегчением заметив, что я убрала сноп искр.
Дальше мы ехали молча, что значит, без происшествий. К вечеру мы прибыли на постоялый двор, где Дейк пошел договариваться о комнатах и ужине, а я осталась в конюшне с лошадьми.
Мой рыжий никого к себе не подпускал, только меня начал признавать в последнее время. Из-за того, что ни один конюх здоровым не остается, если подойдет к Черту ближе метра, ухаживать за лошадью приходится мне. А скупой рыцарь, чтобы не платить лишнего конюхам, пристроил меня еще и за его конем ухаживать. Его черно-белого жеребца, к слову, звали Леший. Почему Дейк выбрал такое странное имя для лошади, остается загадкой.
Расседлав, почистив и накормив коней и взяв свои вещи, я направилась в нашу с рыцарем комнату. Поскольку сам Дейк все еще был у стойки, когда я вошла, в комнату мы пошли вместе. Она была не хуже любой другой из эдаких гостиниц среднего класса.
— Бэйр, крошка, сгоняй вниз за ужином, мне лень… — зевнул рыцарь, заваливаясь на свою кровать. Хитрый блеск в его глазах подозрительно быстро сменился усталостью. — Я туда идти не хочу.
— О, как! По какому такому празднику ты не хочешь идти пить, интересно? — удивляюсь. — Да ты никак совестью заболел, друг мой!
— Там просто слишком шумно, — он поморщился. — Стайка охотников из лесов близ Сливте-о-Тувь приехали, гуляют… Туда лучше не соваться сегодня.
— Хм. А что они здесь делают? Слевиты обычно не сидят в людских постоялых дворах, если они не солары, конечно… а солары кто угодно, но не охотники.
— А ты неплохо изучила энциклопедию, которую я тебе купил, — заметил Дейк.
Дабы он наслаждался блаженной ленью не в одиночку, тоже валюсь на свою кровать.
— Так что они здесь делают? Неужели охотятся так далеко от дома? — спрашиваю.
— Да кто их знает? Может, надоел свой алкоголь, решили на нашем пожить…
— Нет, а если в округе объявился какой-то зверь? И их позвали на него охотиться? И мы им поможем…
— Бэйр, даже если это так, то сейчас я никуда не пойду, ни на какого зверя… И ты тоже никуда не пойдешь, — он открыл один глаз и предупреждающе на меня покосился. — Поняла?
— А за ужином? А за выпивкой? Хэй, кто-то из нас должен это сделать, иначе я помру с голода! Я схожу, а за одно все разузнаю у охотников, а ты полежи, отдохни…
— Нет уж, лучше я сам пойду! Чую, твое желание поскорее сунуть в очередное пекло свою задницу добром не кончится. Сиди здесь и не высовывайся, я скоро приду.
— Как скажешь, — соглашаюсь, обнимая одну из подушек.
Хех, очередной коварный план сработал. Я лежу на кровати и кайфую, а Дейк тащит ужин… Эх, хорошо живем!
Но когда спустя полчаса Дейк не вернулся, я начала подозревать, что это не я его надула, а он меня. Когда же и через час он не вернулся, сомнений в его непревзойденной коварности не было. Нахлобучив на голову шляпу, я пошла вниз, выяснять, в чем дело.
В зале действительно было шумно, за сдвинутыми столами сидело около тридцати лесных слевитов-охотников, остальные постояльцы двора жались в темном углу, подальше от веселой компании.
И неудивительно, слевиты слывут раздражительными, буйными и скорыми на расправу мужиками, а расправа для них не больше, чем безобидные игры, сломать пару ребер или челюсть — обычное дело. Где они, там всегда масштабные драки.
Вообще, слевиты это что-то вроде гномов, но… но сходств гораздо меньше, чем отличий. Слевиты почти нормального роста, у них крупные, но расплывчатые, а очень четкие и иногда даже симпатичные черты лица. Вывелись они в горах Сливте-о-Тувь какой-то богиней, но сейчас эта раса разбрелась по всему миру и по всем материкам, кто-то живет с людьми, кто-то в кланах, а кто-то даже эволюционировал в подрасы. Одна известная мне подраса — солары, это те, кто живет с людьми и звнимается ремеслом.
Те же, кого я увидела за столом таверны, были ни кем иным, как лесными слевитами. Рыжие, в клетчатых одеждах и иногда даже килтах, с собственной выпивкой, напоминающей виски, — ни дать, ни взять воинственный шотландский клан.
Вспомнив прочитанное в энциклопедии, задаюсь другим вопросом: где рыцарь с моим ужином?
— Дейк! — кричу на весь зал.
Тут же воцарилась тишина, на меня уставились все постояльцы… хорошо, что шляпу, скрывающую лицо, я не сняла.
— Э, за тобой, кажись… — пихнул один из охотников сидящего рядом с ним мужика, старательно прячущего лицо.
Узнав в мужике своего рыцаря, иду туда. По мере приближения понимаю, в чем тут дело. Этот красавец пошел мне за ужином, а сам остался пить с охотниками! Ну сволочь, даже не позвал меня!
— Где мой ужин? — угрожающе складываю на груди руки, глядя на рыцаря. — И какого черта ты пьешь без меня?
— Что ж ты не сказал, что у тебя тут баба есть? Мы б потише… — сочувствующе пожурил Дейка все тот же слевит.
Женщины слевитов, что называется, гром-бабы. Любого мужика могут поколотить так, что мало не покажется. Потому к прекрасному полу у этой расы и отношение особое.
— Ладно, я не злюсь, наверстать упущенное успею, — уверяю их, подсаживаясь к столу. — Но где же мой ужин, господин благородный рыцарь?
— Попроси служанку, она тебе принесет, — проворчал он, откидываясь на спинку стула и скрещивая на груди руки. Чем-то он явно не доволен.
— Хэй! — кричу ближайшей служанке. — Эля мне и поесть чего-нибудь, и поживее!
Служанка немного оторопела, но потом сразу кинулась на кухню.
— Итак, что я пропустила? — пихаю Дейка локтем, не особо надеясь на ответ.
— Ребята действительно охотники… и неплохо разбираются в выпивке… следовательно, они лесные слевиты! — торжественно объявил рыцарь, немного заплетаясь языком. — Пока это все.
— Ясно. Так почему лесные слевиты вышли из своих лесов и пришли к людям? — интересуюсь у ближайшего охотника. Он самый приметный, потому что на голове у него железный шлем с огромными оленьими рогами.
— Надо так, — гордо ответил тот. Весь его вид говорил о том, что с сомнительными человеческими бабами он дел не имеет.
— Меня, кстати, зовут Бэйр, а вот этого зануду Дейкстр.
— А меня зовут Шерм, я главарь сборища этих пьяниц, — представился слевит в рогатом шлеме, кивнув на своих спутников. Их было около пятнадцати.
— Мы с напарником ищем работу, — уточняю. — Он рыцарь Ордена, а я, скажем так, помощница. Мы не особо придирчивы к оплате, но работаем качественно и надежно…
— Ха, кажись тут наоборот! Она рыцарь, а он помощница! — заржал кто-то из толпы охотников, все остальные дружно подхватили, почти минуту весь зал содрогался от громового смеха тридцати слевитов.
— Ну так вам случайно не нужна помощь тех, кто умеет работать с любой нечистью, монстрами и просто сами по себе честные наемники? — продолжаю, улыбаясь.
— Бэйр, это не лучшая затея. Они наверняка просто проводят разведку в этих местах, ничего интересного… — начал было Дейк.
— С монстрами? Ха! Неплохо бы, если подумать!.. Ведь мы больше с обычной живностью, а тут-то все не так просто, помощь нам бы пригодилась, ведь мы… — начал Шерм.
— Бэйр, твоя задница найдет дела поинтереснее на доске объявлений, вот дело о пропавшей корове, например! — затараторил рыцарь. — Исчезла и никаких следов!
— …Ведь мы ищем единорога! — закончил слевит с торжественным видом.
— Единорога!? — от восторга у меня даже дыхание перехватило.
— Нет, только не это… — рыцарь закрыл лицо руками.
— Не думала, что они есть в этих лесах! — перетягиваясь через Дейкстера, пододвигаюсь ближе к главе охотников. — Расскажи!
Он тоже пододвинулся и таинственно зашептал.
— Я слышал, что в этом лесу объявился один здоровый единорог. Эти бестии не так просты, как кажутся. Белые лошадки с мягкими волнистыми гривами, а на деле опаснейшие дикие животные! Один единорог запросто может завалить медведя и наброситься на человека с охотой оборотня-людоеда, местным людишкам от него житья нет. А у нас в клане считается, что убийство единорога принесет удачу на семь лет! Тех, кому это удавалось, записывают в книгу героев, которая ведется еще с Эпохи Первых Людей! Если я и мои ребята сможем предоставить голову настоящего единорога клану, наши имена останутся в книге навеки…
— В общих чертах понятно, — киваю. — Мы с моим рыцарем с удовольствием присоединимся к охоте и поможем вам, если позволите! Даже без претензии на награду!
— Вообще-то я тут решаю, куда нам соваться, а куда нет! — завозмущался Дейкстр. — И я говорю: нет, мы никуда не пойдем! Это слишком опасно и может плохо кончиться!
— А ну молчать! Ты обещал мне первое дело, которое захочу? Вот и выполняй обещание! Мы же не за головой твоего змея охотиться будем, а за единорогом!
— Бэйр, угомонись! Я сказал нет, значит нет!
— Драка! Драка!! Драка!!! — радостно завопили слевиты, начиная делать ставки.
— Дейк, ну пожалуйста! — прошу его. — Я так хочу увидеть живого единорога! А тебе, кстати, от этого тоже перепадет. Убийце единорога в ордене наверняка что-нибудь да полагается. Притащишь им копыто, а они тебе дачу с титулом…
— Ооох, ладно, — сдался Дейк. Деньги всегда были для него самым твердым аргументом. — Но только потому что ты просишь об этом таким жалобным голоском.
— Сразу бы так! — усмехаюсь. Потом поворачиваюсь к Шерму. — А есть какой-нибудь план по охоте? Что слышно от людей?
— Единорог очень крупный даже для своего племени, — начал слевит. — Он живет в роще за несколько километров отсюда. Нападает на охотников и браконьеров. Его никто не видел, но отпечатки копыт и характерные следы от рога на коре деревьев говорят сами за себя.
— За несколько километров? Вы только начали путь, я так понимаю?
— Вообще-то нет… мы уже около недели здесь сидим, — вздохнул главарь охотников. — Дело в том, что голыми руками эту тварюшку не завалишь. Он всю мою команду один запросто раскидает. А единороги они ведь еще и умные к тому же, заразы… Сами на копье не кинутся и охотникам так просто не дадутся, и скорее убьют их, чем убегут. Да и даже добрых людей и нелюдей без нужды на рог насадят, если те на их территорию сунутся… В общем, тут надо хитростью и сноровкой действовать, зверь необычный, и подход, стало быть, к нему нужен необычный.
— Хотите устроить какую-нибудь ловушку? Яму вырыть?
— Пф. Яму! — засмеялся мой собеседник, за ним и остальные слевиты загоготали. — Какая тут яма!.. Он из этой ямы на раз-два выберется, это первое. Да и детали… Яму надо рыть в его роще, ведь он из нее никогда не выходит. А такую огромную яму вырыть — это несколько дней, а то и неделя. За это время он придет и всех нас раскидает. Нет, не дело это. Надо по-другому…
— И как же? Ты уже знаешь или план только предстоит разработать? — вдруг влез в разговор Дейкстр.
— У единорогов, как и всех волшебных животных, есть слабости. Эти слабости на уровне инстинктов, ни один единорог против них пойти не сможет…
— Да, знаем, — кивнул рыцарь. — Кровь леннайев.
— Именно! Кровь леннайев.
— Кого? — хмурюсь в непонимании.
— Леннайи, дорогая, это древнейшие, — объяснил мне Шерм. — В их жилах течет кровь богов. Они пошли от сыновей божьих и теневых ведьм, то есть повелителей теней.
— Кого-кого? Каких повелителей теней?
— Это уже истории с тех времен, когда только зарождался наш мир, — пояснил с ухмылкой главарь слевитов. — Каждый нелюдь должен знать историю своего народа.
— Я расскажу тебе об этом позже, Бэйр, — Дейк вернул разговор в нужное русло. — Итак, единороги никогда не тронут того, в чьих жилах течет кровь леннайев. Чистокровные леннайи могут даже оседлать единорогов и они не будут сопротивляться.
— Ну… мда, но судя по картам, до ближайшего леса топать через всю страну, — вспоминаю.
К слову о лесах леннайях. Каждый лес это огромная роща, занимающая территорию размером со страну — эдакую Германию. У леннайев есть три подрасы: темные, светлые и, как это не дико, рыжие. Темные и светлые делятся еще на три подрасы каждая. Это лунные, солнечные, лесные, ночные, пещерные и сумеречные. У каждого из шести народов есть свой лес, своя страна, свое государство и даже своя культура. У всех различается внешность. Ближайший к нам лес сейчас — огромный Татяхе. Самый первый лес леннайев и самый большой. В нем живут солнечные леннайи, столица — город Тиве. Вот до него и надо топать через всю страну, остальные еще дальше.
— Вот-вот, найти эленнайя в Рашемии можно только на самом юго-востоке страны, — кивнул Шерм. — Но, как я узнал, у единорогов есть еще одна слабость. Совершенно не объяснимая… хотя у многих волшебных зверей есть огромная слабость к подобного рода существам, хе-хе-хе! — захихикал слевит.
— И что же это за существа? — с интересом спрашиваю.
— Девственницы, — фыркнул рыцарь. — Настоящая мечта всякой нечисти и злодеев. Драконы требуют девственниц, некромантам и темным магам для жертв нужны девственницы, тролли и прочие тоже едят исключительно их, в ведьмовстве их постоянно обвиняют… В общем, все девицы понимают, что нетронутыми в наше время быть просто опасно.
— Ага, потому найти их сейчас невозможно, — сердито хмыкнул Шерм. — Они встречаются еще реже, чем ланки…. Ну так у вас, людских девиц, к этому делу отношение особое, бывают и недотроги. У нас-то бабы похуже ваших мужиков будут, то есть искать среди слевитов бесполезно… Вот почему мы к людям сунулись.
— Хм… ясно. Ну, с учетом того, во сколько здесь принято обзаводиться мужем, надо искать среди десятилеток, — вздыхаю. — А эти только в ближайшей деревне быть могут.
— А… ты сама, случайно, не она? — поинтересовался Шерм.
— Да откуда я знаю? — пожимаю плечами.
Посмотрев на лица слевитов, понимаю, что ляпнула что-то не то.
— Ну, это такое дело… тут или да, или нет, не знать как-то не положено… — удивленно заметил слевит.
— Я случай особый, — уверяю его.
— Скорее всего ты она и есть, — вдруг заметил Дейк.
— Это еще почему?
— Из-за особенностей твоих возможностей, — уклончиво ответил он, чтобы только я поняла, о чем речь.
— Но разве все они обязательно должны быть девственницами?
— Силы больше, — кивнул рыцарь. — Чистота и непорочность ее притягивают. А судя по тому, кем ты была до известных обстоятельств, то ты с мужиками даже не целовалась, не то что…
— Я поняла! — перебиваю его.
— Вы какие-то странные, — заметил Шерм, удивленно нас разглядывая. — О чем вы говорите?
— О нашем, о девичьем, — вздыхаю. — Ну да ладно, вполне может быть… Считайте, у вас есть девственница. Что дальше?
— Ну… тут уверенность нужна. Девице придется подойти к единорогу, чтобы успокоить его, отвлечь внимание, так сказать. Говорят, что обласканный девицей, он может даже уснуть, положив голову ей на колени. А тут-то мы и покажемся… В общем, если вдруг окажется, что ты не она, это может стоить тебе жизни.
— Чудесно… Ну да ладно, я люблю риск! Когда выдвигаемся?
— Да хоть завтра. Мои ребята всегда готовы. — улыбнулся Шерм.
— Тогда решено!.. О, а вот и мой ужин!
После ужина мы еще долго болтали со слевитами, обсуждали будущую охоту и единорогов. Где-то к полуночи только разошлись, уговорившись с восходом солнца двинуться в путь к роще, где был замечен мифический конь.
Вообще, Шерм с ребятами оказались очень неплохой компанией, даже неразговорчивый Дейк болтал с ними, как со старыми друзьями… Хотя я и сама стала не слишком общительна, после того, как меня чуть на сожгли, с ними я тоже разговорилась запросто.
За время путешествий до меня дошла одна простая истина: для людей здесь я всегда буду чудовищем, как ни помогай им. А вот нелюди — совершенно другое дело.
Слевиты добродушны и дружелюбны, если не угрожать им и не оскорблять. Они очень серьезно относятся к понятиям «друг», «союзник», «партнер», у них с рождения есть правила и принципы, которым они не изменят. В связи с этим слевиты если и сходятся с людьми, то только с теми, кто достоин.
Так что, в общем, неудивительно, что я и Дейк быстро подружились с охотниками — они даже угостили нас своим фирменным пойлом.
В нашей спальне рыцарь совершал свой ежевечерний ритуал под названием «осмотри каждую щель и найди в ней одноглазого ланка». Только закрыв на щеколду дверь и проверив ставни, Дейк позволил себе снять жаркую рыцарскую тунику и все остальное.
Каждый вечер я наблюдаю этот спектакль и все равно хочется хихикать над его сурово обеспокоенной миной в такие моменты.
— Ну что, не нашел Адольфа?
— Следов нет, — кивнул Дейк. — И на твоем месте я волновался бы не меньше, он и за тобой теперь охотится.
— Мы уже полтора месяца ничего о нем не слышали! Он наверняка потерял наш след… если вообще остался жив.
— Я три года ничего о нем не слышал, прежде чем встретиться с ним в его же ловушке, — серьезно сказал рыцарь.
— Тогда у него были причины ждать, а теперь? Если он знает, где мы, почему не нападает?
— Потому что я настороже, а ты способна смести всех его воинов одним взмахом руки. Он ждет, пока мы будем достаточно беззащитны или хотя бы порознь друг от друга.
— Какой коварный план… — хмыкаю. — Ты ведь сказал кому-нибудь, чтобы нам наполнили бадью?
— Да, сказал.
— Тогда я первая, а ты пока пополазай под кроватями и шкафами, поищи там своего змея.
Что самое удивительно, когда я вернулась, он действительно был под кроватью!
— Ну не все же надо понимать буквально, друг мой! — усмехаюсь, вслушиваясь в пыхтение рыцаря.
— У меня медальон закатился, лучше помоги его достать! Ты меньше, пролезешь лучше.
Начиная выползать из под кровати, бравый рыцарь стукнулся о нее головой и поцарапал спину.
— Эх, так и быть, удружу, — вздыхаю, ложась на пол и вглядываясь в непроглядную подкроватную тьму. — Где твой медальон, я его не вижу?
— Э, только огонь не зажигай, подожжешь тут все! — предупредил Дейк, ложась рядом и указывая рукой нужное направление. — Вон там, у стенки он. Ползи, я не дополз.
— А ты больше пей, чтоб задница еще подросла…
Полностью забравшись под кровать, начинаю ощупывать окружающее меня пространство пола на предмет медальона. К своему удивлению, кроме медальона я нашла еще кое-что…
— Дейк, лезь сюда, тут какой-то тайник!
— Мать твою, ничего не трогай, просто достань мне медальон и все! — заволновался он.
— Подожди-ка… не поверишь, кто-то положил сюда книгу!
Выудив из тайника тетрадку или небольшую книгу в кожаном переплете, ползу обратно в комнату.
— Вот твой медальон! — кидаю Дейку безделушку и усаживаюсь на кровать вместе с находкой.
Обложка у нее кожаная, простая, никаких украшений или надписей.
— Откуда здесь это? — осматриваю книгу. — Дейк, иди сюда! Смотри, что там было.
— Открой, посмотрим, о чем она, — решил рыцарь, сев рядом.
На первой странице книги был нарисован черноволосый мужчина с лошадиными чертами лица, внизу было написано «Маггорт Сенгайз. Проклятый Чернокнижник и Элементалист. Дневник», еще ниже мелким почерком было написано «Нашедший и прочитавший дает клятву хранить молчание о находке. На книгу наложено проклятие, которое сохранится даже после моей смерти. Ваша кровь отныне заражена, малейшее слово о моем дневнике чужаку — и вы умрете на месте. С уважением, Маггорт Сенгайз».
— Мне это уже не нравится, выброси ее или сожги! — посоветовал рыцарь.
— Как!? Сжечь такую интересную вещь? Сначала я ее почитаю, а потом уже решу. Вдруг здесь есть какие-нибудь заклинания?
— Бесплатный сыр только в миске у кошки, Бэйр. Что может делать такая книга с таким названием в этой дыре?
— Кто-то спрятал ее от посторонних глаз, чтобы нашел ее лишь тот, кому она предназначена! — торжественно объявляю.
— Бэйр, вряд ли это предназначалось тебе. Положи книгу обратно, чтобы ее потом нашел тот «везунчик».
— Вот именно, она предназначалась не мне, а тебе, Дейк! Твой медальон упал под кровать и упал ровно на крышку тайника!
— Я и говорю тебе, положи мое предназначение обратно, оно меня не интересует! — настаивал рыцарь.
— Нет, я буду ее читать, раз ты не хочешь! — сказав это, залезаю под одеяло и открываю первую страницу.
— Ппффф… Бэйр, нам завтра на охоту, я опять тебя не подниму! Потом почитаешь.
Дейк без всяких церемоний вырвал у меня из рук книгу и швырнул ее подальше от кровати на пол.
— Ты невыносим! — обиженно ворчу на рыцаря, сложив руки на груди. — Хватит вести себя как узурпатор!
— Я отношусь к тебе так, как того требует твое поведение. Все, спи. Я скоро к тебе присоединюсь…
— Бэйр, положи немедленно эту дьявольскую книгу!!! — донесся рев из умывальной.
— Да не трогала я ее!.. Честно… — быстро прячу сокровище в свою сумку.
* * *
Следующий день был спокойным, все шло по плану до самого вечера. Утром мы двинулись в путь, к закату Шерм объявил о привале неподалеку от нужной нам рощи. Группа слевитов отправилась искать сухие ветки, остальные стали готовить лагерь. Среди всеобщей суеты я нашла время и место для того, чтобы начать читать найденный дневник. Дейк был увлечен разговорами с охотниками и, кажется, выпивкой, так что никто не мог мне помешать.
С первой же страницы книга поражала! Она была полностью рукописной, даже узоры по краям страниц были искусно выведены чьим-то пером, а картинки… не знаю, чем в том мире рисуют, но получается великолепно.
Вдоволь насмотревшись на изображение странных каменных врат, обращаю внимание на текст.
«Открывая этот дневник, ты, мой преемник, возлагаешь на себя задачу куда более сложную, чем просто разобрать мой почерк. Не стоит искать здесь смысл между строк, все, что я хочу сказать, написано прямо. Пожалуй, это первое, что мне хочется до тебя донести… А второе, это то, что подглядывать нехорошо. Я бы на твоем месте, первый читатель, проучил бы того, что сзади тебя…»
— Мдааа… я был прав, когда велел тебе сжечь это, — присвистнул над моим ухом Дейк, незаметно подкравшийся сзади.
— Как… как он узнал, что ты будешь стоять здесь, когда я буду это читать!? — поражаюсь. — И зачем было подкрадываться?
— Захотелось, — хмыкнув, рыцарь уселся рядом. — Ты еще не поняла, что это? Это какая-то магическая штука, в которую этот чернокнижник вселил часть своего разума или души! Это практически живой собеседник. Бэйр, эта вещь проклята, сожги ее!
— Вот это да…. я и не думала, что в вашем мире такие есть! Сжечь!? Как можно!? Это настоящее сокровище, я сохраню его!
— Бэйр, это не милая вещичка, это проклятье какого-то безумного мага!.. — зло сказал Дейк, но потом прочитал появившиеся на страницах ехидные комментарии книги по этому поводу. Рыцарь тяжело вздохнул и продолжил спокойно. — Давай так, выброси эту дрянь, а я куплю тебе за это золотые серьги с рубинами?
— Издеваешься надо мной!? — возмущаюсь. — Давай ты выбросишь свой меч, а за это я куплю тебе розовое платье с рюшами!?
— Все бабы, как бабы, а ты чокнутая!
— Я тебе не простая баба, ты вечно это забываешь. А теперь не мешай мне читать, — отвернувшись от рыцаря, открываю книгу на следующей странице, которая оказалась пустой.
Но продолжить исследование заколдованного дневника мне не дали. Вернулась группа слевитов, отправленная за сухими ветками, и подняла жуткий шум, на которой я не могла не обратить внимания.
— Это глупо, мы не должны соваться в лес и рисковать жизнями из-за сухих веток! Там бродит этот единорог, мы от него не отобьемся в случае чего!
— Верно Грем говорит! Пускай девица идет за ветками, она-то точно живой останется!
— Ладно-ладно, хватит галдеть, как стая ворон! — рявкнул Шерм и направился ко мне и рыцарю.
Предчувствую, что мне сейчас скажут и куда пошлют, сразу засовываю дневник в свою сумку, а сумку вешаю на плечо. «Все свое всегда ношу с собой», фразочка, ставшая моим девизом и поводом обзавестись небольшой сумкой со всем необходимым — не той походной махиной с одеждой и вещами. В маленькой сумке я хранила зубную щетку, расческу, мыло, нитки с иголкой, кошелек с карманными деньгами и мешочек с порошком, который моя предшественница велела мне беречь пуще своей жизни.
— Слушай, Бэйр, тут мои ребята говорят… — начал Шерм.
— Я все слышала. Схожу я вам за сухими ветками для костров, мне несложно.
— Может мне с тобой пойти? — предложил Дейкстр. — Одну тебя… даже под кровать отпускать нельзя, как выяснилось.
— Тебя лошадь на рог насадит, идти туда безопасно только для меня, — напоминаю. — Сиди здесь, ничего страшного не случится, если я просто схожу за ветками.
— Пф. Если бы ты еще умела что-то делать «просто»… — проворчал рыцарь. — Ну иди, чего встала? Уже становится прохладно, да и есть хочется.
Кивнув ворчливому опекуну на прощание, почти бегу в лес.
Солнце уже касалось горизонта, стремительно темнело. Птицы постепенно умолкали, их песни сменяли стрекот сверчков и шуршание ночных зверей.
В лесу было уже достаточно темно, приходилось внимательно вглядываться для того, чтобы различить на земле сухие ветки. Недолго думая, я зажгла на руке огонек-факел, который тут же указал мне одну из нужных веток. Подхватив ее, сразу отправляю к остальным в пока еще маленькую охапку.
Постепенно охапка увеличивалась. По мере того, как я углублялась в лес, сухие ветки встречались все чаще и чаще, находить их становилось проще. Сам процесс поисков превратился в какую-то своеобразную игру… или просто у меня опять пробудилось обострившееся в последний месяц чувство азарта.
Перебегая от одной куче веток к другой, я и не заметила, как окончательно стемнело. К тому времени охапку уже едва можно было удержать одной рукой, потому я решила, что можно и возвращаться… Решила, и тут же магический факел осветил для меня идеальную сухую ветку!
— Ну от еще одной я не развалюсь, — бормочу, акробатически наклоняясь за той самой идеально веткой.
И вот, я уже почти до нее дотянулась, как… как вся моя охапка начала разваливаться и ветка за веткой падать на землю.
— Э, куда!? — возмущенно кричу, пытаясь ее удержать. В итоге она, конечно, все равно развалилась, и мне пришлось все собирать.
К собранной вновь охапке решаю сразу добавить виновницу падения.
Но когда я протянула руку к месту, где была ветка, ее там больше не было.
— Что за черт? — хмурюсь, оглядываясь вокруг.
Неожиданно на глаза мне попался крошечный голубоватый огонек, он зажегся на месте, где раньше была ветка, сразу после того, как я отвернулась.
Не поверив своим глаза, тру их одной рукой. Но и после этого огонек никуда не исчез.
— Что бы это могло быть? — задумываюсь, пытаясь потрогать огонек рукой. Но он ускользнул от моих пальцев как пугливый зверек. — И откуда?…
Неожиданно загорелся второй огонек, в пяти метрах от первого. Он запрыгал и… я готова поклясться, что слышала какой-то свист, а то и мелодию, идущую от нового огонька!
А, может, под ним сидит какой-нибудь лесной дух? Интересно его увидеть!
— Распутин, ты там еще живой? — качаю рукой черепок на поясе.
«Да куда я отсюда денуся-то?» раздался ленивый голос духа домового.
— Давно от тебя вестей не было…
«Как это не было вестей!? А кто же, как не я, твоему лохматому рыцарю косички заплетает и волосы путает по ночам? Ты что ли? Хе-хе…»
— Ну… попадало за это почему-то мне, — вздыхаю — Но я не об этом поговорить хочу. Что это за огоньки? Тут твоих товарищей нет? Мелкой нежити, я имею ввиду.
«Мы называемся хобгоблинами, вообще-то. Но тут моих собратьев нет, я бы тебя сразу предупредил. А это… блуждающие огни, они в волшебных лесах светятся, путников с верной дороги сбивают».
— Значит, нельзя за ними идти?
«Не знаю… по-разному бывает. Иногда они сбивают с пути, а иногда приводят тебя к твоей судьбе».
— Вот как… ну, что ж, пока не пойдем, не узнаем! — решаю, направляясь ко второму огоньку.
Как только я к нему приблизилась, он весело подпрыгнул мне навстречу, потом отлетел, тут же зажегся третий огонек и призывно заскакал по траве.
«А как же охотники, ждущие от тебя сухих веток?» ехидно поинтересовался дух.
— Какие охотники!? Такой случай раз в жизни бывает! Пойти за волшебными огоньками в лесу, это ведь так интересно! Вдруг они приведут меня к домику ведьмы или лесной колдуньи? Или к фее?… Но, скорее всего, эти огоньки выведут меня из леса к охотникам.
«Ты сама ведьма, колдунья и почти фея, зачем тебе искать конкурентов?»
— Да я это так, мелкая сошка… А вот встретить настоящую лесную колдунью — это здорово!
«Как бы тебе твое любопытство боком не вышло, ведьма».
— Вряд ли. Ведь огоньки не станут мне вредить? Я хороший человек, никого не обижаю, несу своим друзьям хворост.
Дух домового замолчал, я шла от одного огонька к другому. Меня окружала кромешная тьма, в которой сияли голубые огни. Кроме них я ничего не видела за кругом, который освещал мой факел.
Тишину вокруг прорезал крик совы. На мгновение стало страшновато, я поежилась и посмотрела на небо, в надежде увидеть луну. Но ее загораживали тучи или деревья, и в темноте я ничего не разглядела.
Сова крикнула еще раз, протяжнее и громче, я услышала хлопанье крыльев и шум в ветвях деревьев.
Приостановившись, я вдруг как вышла из какого-то транса. Холод и сырость леса пробрались под куртку ознобом и легкой дрожью. Неожиданно появилось ощущение, что темнота вокруг сгущается и давит на меня. В подтверждение этому ощущению язык моего магического факела задрожал и чуть не погас, круг света начал сужаться.
Не на шутку занервничав, увеличиваю язык рыжего пламени, а вместе с ним и круг света вокруг. Это помогло мало, все равно с каждой секундой становилось все страшнее, я чувствовала себя одной посреди огромного темного моря леса.
Мрак продолжал ломиться сквозь барьеры света, сова вновь закричала, ей ответили где-то вдалеке. Сверху мне на голову упала ветка, заставив вздрогнуть и резко обернуться.
Сзади, конечно, никого не было, только ствол дерева с морщинистой корой, складывающейся в причудливые узоры. С перепуга мне померещилось лицо на дереве, но наваждение быстро исчезло.
— Так, только не поддаваться панике, — решаю вслух, чтобы звуки собственного голоса меня успокоили. — Это всего лишь сова и темный лес… Я могу все здесь выжечь, если мне только захочется. Это лес и глупая птица должны меня бояться, а никак не я их!
Собственные слова придали мне уверенности, взглядом я начала искать голубоватые огоньки вокруг. Но ни одного из них я не увидела.
Обернувшись, обойдя вокруг дерева, я все равно ничего не нашла.
— Вот черт… Распутин, кажется, они завели меня в глушь и бросили.
«Или оставили ждать свою судьбу!» ехидным и торжественным голосом отозвался дух домового. «Чего ты нервничаешь? Тебе же уже нечего бояться!»
— Я инстинктивно нервничаю, это нормально для любого живого существа: бояться, когда ты один в глухом темном лесу ночью, где бродит жуткий зверь.
«Ха-ха, а ты еще громче тогда поори, что все выжечь здесь можешь!»
— Молчи лучше…
Но стоило замолчать Распутину, как с неба раздался жуткий грохот, и сверкнула молния. Молния была настолько яркая, что на мгновение в лесу стало светло, как днем. От неожиданности я прижалась спиной к стволу ближайшего дерева, но потом вспомнила, что это не лучшая идея: стоять у дерева во время грозы.
Грохнуло еще пару раз, и начался ливень. Капли, хотя скорее даже струи воды сквозь листву и хвою доходили до меня. Ливень был таким сильным, что я насквозь вымокла уже через несколько минут… еще через несколько минут я была готова проклясть эти чертовы огни и собственное любопытство! Одно дело — наткнуться на страшного зверя или лесной колдуньи, в благородной битве с которыми и погибнуть не жалко, и вот совсем другое — страдать от какого-то дождя! Обидно и совсем не так интересно…
«Ой, сестрица, молчала бы ты про зверя!» встревожено зашептал дух домового.
— Что такое!? — тихо спрашиваю его, озираясь по сторонам.
«Не двигайся, может, он огня боится и уйдет сам».
В кромешной тьме ничего не было видно, а шум грозы дождя глушил все остальные звуки. Понять, где находится пришелец, было невозможно.
Через несколько минут никто так и не вышел в круг света. Понадеявшись, что неведомый зверь ушел или просто боится огня, увеличиваю пламя на руках, чтобы убиться, что никого нет, или отпугнуть пришельца.
Но вопреки моим ожиданиям в свете огня я увидела огромного монстра, который и не думал отступать!!!
От шока я не успела точно разглядеть, кто это был, а зверь уже двинулся на меня. Через пару секунд мне в грудь уперлось что-то острое (от неожиданности я случайно погасила факел в руках и теперь ничего не видела).
Острым мечом или саблей меня заставили вжаться спиной в ствол дерева.
— Кто здесь? — спрашиваю громко и четко, чтобы неведомый мечник услышал, разобрал и ответил.
Но ответом мне было молчание, сквозь гром и шум дождя я различила, как пришелец тяжело переступил с ноги на ногу. Звук получился такой, как будто у него сапоги с десятикилограммовыми кусками металла вместо подошвы.
— Кто здесь, прошу ответить, иначе я за себя не отвечаю! — предупреждаю. — Я ведьма и за себя постоять могу!
— Без резких движений.
Голос был мужской, низкий, с приятной хрипотцой.
— Отойди от дерева, — меч немного отодвинулся от моей груди. Когда я сделала пару шагов в сторону, он уперся мне в спину. — Достаточно. А теперь стой смирно и не дергайся.
— И что же ты будешь делать, таинственный незнакомец?
— Без вопросов, просто делай, что я говорю.
Вновь раздались тяжелые шаги… на этот раз я поняла, что с говорившим еще как минимум двое.
— Не сопротивляйся, я посажу тебя на свою лошадь и отвезу тебя туда, где тепло и сухо, — пообещал мужчина.
— Если там еще и еда есть, то я сдаюсь в плен добровольно! — улыбаюсь, слушая приближающиеся шаги копыт по мокрой лесной земле.
Неожиданно меня подхватили за талию и усадили на мокрую лошадиную спину. Успев коснуться рук мужчины, я почувствовала что-то похожее на шерсть… Длинную и жесткую звериную шерсть… Эх, а где наша не пропадала, с другой стороны? Хватит удивляться.
Протянув руки пытаюсь ухватиться за шею лошади… но почему-то нащупываю лишь голый мужской торс ее всадника, который непонятно каким образом уже успел сюда забраться!
— Простите, я ничего не вижу… — виновато бормочу.
— Ха-ха-ха!! — раздался хриплый и скрежещущий смех, который явно принадлежал уже второму мужчине.
Конь подо мной переступил с копыта на копыто и немного прошел вперед, от этого я чуть не соскользнула с его спины.
— Осторожнее, — усмехнулся первый говоривший и придержал меня рукой.
Хм. Видимо тот, что сажал мне на лошадь, и тот, что на ней, это два разных мужчины.
— Вы пойдете пешком? — интересуюсь у того, кто помог мне удержаться.
— Хм. Особенности моего телосложения не позволяют мне сесть на лошадь.
Неожиданно со стороны второго мужчины, который на лошади вместе со мной, послышались странные гортанные звуки.
— Мой друг говорит, что вы можете не стесняться и обнять его, чтобы не сваливаться.
— Л-ладно…
Немного подумав, послушно обнимаю торс мужчины впереди, пододвигаясь к нему вплотную.
Прилично, неприлично, мне все равно. Я успела порядком вымокнуть и озябнуть в этом лесу, а от этого некто идет такой жар, как будто у него лихорадка.
— Держитесь крепче и постарайтесь не упасть, — предупредил первый, голос его странно сорвался на последнем слове.
Как только я крепче обхватила мужчину спереди, лошадь понеслась с неимоверной скоростью сквозь лес. Резкие повороты и жуткие прыжки из стороны в сторону по корням деревьев давались ей с такой ловкостью и силой, что я невольно удивилась тому, насколько не по-лошадиному сильно и гибко это животное… И как невероятно тонко ее чувствует всадник! Он предугадывает каждое ее движение, идеально ее ведет по такой сложной местности. Создавалось такое ощущение, будто они едино целое.
Но долго восхищаться мастерством наездника я не смогла, постепенно лошадь увеличивала скорость, и мне стало не до того! Главной задачей теперь было не слететь или не удариться головой о дерево на особо резком повороте.
Не могу сказать точно, сколько мы мчались по лесу сквозь жесткие ветки и струи дождя. Мне это время показалось бесконечно долгим.
В полной темноте я ощущала только телодвижения лошади и всадника, больно бьющие по плечам и спине ветки, слышала только гром и грозу, топот тяжелых копыт. Все звуки и движения рано или поздно повторялись, ничего нового, увлекающего мое внимание, не появлялось. Незаметно для себя я начала засыпать, не ослабляя при этом хватки.
Меня вывела из дремоты резкая остановка. Лошадь неожиданно затормозила, да так, что я по инерции еще крепче налегла на всадника и должна была бы его вовсе скинуть с лошадиной спины… но он каким-то образом удержался сам и удержал меня.
— С-спасибо… — после бешеной скачки, к которой я успела привыкнуть, голова шла кругом, а тело задрожало от ушедшего напряжения.
— Слезай с правого бока, я помогу тебе, — раздался рядом знакомый голос.
Я по-прежнему ничего не видела, но выбора у меня не было. Затекшее и потому неуклюжее тело скорее свалилось в руки несчастного мужика, чем изящно соскользнуло.
— П-прошу п-прощения… я с-собой не владею… — оправдываюсь, стуча зубами от холода и хватаясь за спину лошади руками, чтобы не грохнуться на землю: ноги после долгой непривычной скачки на лошади с такой широкой спиной разъезжались в стороны.
— Ты совсем замерзла, — понял первый мужчина. Его друг-наездник как-то это прокомментировал на своем резком отрывистом языке. — Мой друг говорит, что ты насобирала много сухих веток, но они все промокли.
— Я могу их высуш-шить.
— Да? Это было бы неплохо. Пойдем, я отведу тебя в наше пристанище.
Взяв мою руку, мужчина куда-то меня повел. Вскоре на голову и за куртку перестала ручьями литься вода, а под ногами появилось нечто твердое и вроде бы сухое, похожее на каменный пол пещеры.
— А можно зажечь свет?
— Зачем это еще? — недовольно спросил ведущий. Походка у него была странная, подпрыгивающая… Видимо, он не мог сесть на лошадь из-за проблемы с ногами. Стоп, а как он вообще на такой скорости нас догнал? Ничего не понимаю!
— Я ничего не вижу, вокруг темно.
— Тебе и не надо нас видеть.
— А как же иначе? С восходом солнца вы завяжете мне глаза и бросите где-нибудь подальше от себя, чтобы я вас не увидела?
— … Нет. Но… ты можешь испугаться.
— Меня невозможно испугать группе лесников… Тем более таких заботливых и обходительных лесников.
— Тогда это дело твое, ведьма. Садись здесь… вот сюда, тут шкуры.
По пещере эхом прошел стук тяжелых копыт, а затем что-то как будто бухнулось на каменный пол. Видимо, лошадь легла в пещере… и не одна лошадь, а три как минимум.
Передо мной упала охапка мокрых веток.
Решив не тянуть время, зажигаю на каждой руке по целому костру. Одному приказываю повиснуть под самым потолком, а другой отпускаю в центр кучи веток, чтобы он их высушил.
Потомив себя еще секундой ожидания, жадно впиваюсь взглядом в пещеру и группу лесников.
— Ааа-аа-ааа… аааа…. уау!!! — только и смогла сказать.
Мда, такого не ожидала даже я!
— Не бойся, мы не причиним тебе вреда, — заверил меня первый мужчина… точнее… нет, это существо явно мужского пола, но явно нелюдь и явно женского пола таких существ не бывает… теоретически это должен быть гермофродит… что за чушь лезет ко мне в голову!? Это все шок!..
— Шавы жатьбу детнавер някастав людеся токзай цев-я!! — засмеялся тот, который меня вез.
Итак, стоило Дейку отстать от меня на полчаса, как я нашла себе компанию из… шести мужчин. Ладно, Бэйр, они разумные и добрые, а то, КТО они и КАК они выглядят, не играет ни малейшего значения!..
Хм… и почему мне кажется, что самому Адольфу я удивилась бы меньше?…
— Меня зовут Бэйр… — выдыхаю, придя в себя после кратковременного замешательства.
Что ж, сильная лошадка и умелый всадник действительно оказались единым целым… кентавром. А мой дорогой сопровождающий действительно имеет проблемы с ногами: у него вместо них бараньи копыта.
Но в целом окружающие меня кентавры во главе с сатиром очень милые нелюди!.. Особенно вон тот огромный черный верзила в углу, что так многообещающе скалится.
— Ты все-таки не бросилась бежать в панике… это радует, Меня зовут Фавнгриф — почесал рогатую головку с русыми кудряшками сатир. Отметив это, он поскакал к мешкам у самой дальней стены пещеры. — Что же ты делала одна ночью в темном лесу? Такие… нежные особы обычно подобных мест избегают.
— Вообще-то я собирала ветки для костра своим спутникам, а потом пошла за блуждающими огнями. Они меня увели глубже в лес, а потом их спугнула сова. Они исчезли, оставив меня на том месте, где мы с вами встретились, — честно все рассказываю. — Эм, вам чем-нибудь помочь, Фавнгриф?
— А? Да нет, не стоит. Не люблю, когда мне помогают… это сильно мешает, как правило! Хе-хе…
Достав из мешков все необходимые ингредиенты для ужина и сложив их в большой котел, козлик потащил все к костру. Но, видимо, ноша была для него слишком тяжелой или ему просто было неудобно ее тащить.
Я уже встала и пошла помогать сатиру вопреки его возражениям, когда это решился сделать один из кентавров. Огромный полуконь в одну секунду оказался рядом с Фавнгрифом, его сильные руки подхватили и котел, и самого козлика. Козлик, к слову, был достаточно небольшим и походил скорее на юношу, чем на матерого мужика, как я о нем подумала, ощупав около часа назад его сильные волосатые руки.
— Эээ… спасибо, Карвиэр, но меня можно и отпустить! Я, в отличии от котла, ходить умею! — завозмущался Фавнгриф. От этого он стал еще более милым на вид! Чисто юношеское лицо с мягкими изящными чертами, забавная бородка, которая слегка кудрявится, широкий красный шарф, несколько раз обернутый вокруг шеи, все это делало его немного нелепым и потому по-своему очаровательным. Невозможно было не залюбоваться этим мифическим чудом.
Кентавр по имени Карвиэр невозмутимо исполнил просьбу Фавнгрифа, и козлик упал на пол. Что-то бормоча, полуконь отнес котелок к костру, а затем вернулся на свое место.
— Вообще они говорить умеют по-вашему, — объяснил мне Фавнгриф. — Но у них ужасный акцент! Я, и то их с трудом понимаю. А еще у них просто отвратительный характер, причем у всех!
— Ясно… А как зовут остальных? Мне они так и не представились.
— Оу, это Руссо, он тебя вез, — козлик указал на самого большого из всех кентавров. Он больше всего напоминал какого-нибудь древнерусского витязя: русый, сероглазый и суровый на вид. — Это Пахенез, он наш талант! — торжественно указал на изящного белого жеребчика, чья шкура вся была расписана разноцветной краской в непонятные абстрактные узоры. Его человеческая часть напоминала Сальвадора Дали… никто так и не понял, почему я пялилась на этого Пахенеза, как на бога, явившегося на землю. Все по этому поводу тактично молчали. — Этого вот гнедого жеребца с лысиной мы зовем Гассан, — этот напоминал какого-нибудь разбойника из стран Азии, узкие глаза, плоский нос, чуб и длинные тонкие черные усы, это есть. Нехватает только изогнутой сабли и жилетки на голую грудь. — А того робкого жеребенка мы называем Кер, — последний явно был сыном Руссо, потому что голубоватые глазки, русые кудряшки и цвет шерсти не могут быть простым совпадением.
Карвиэр, к слову, был достаточно крупным жеребцом с черной шерстью и волнистым хвостом. Иссиня-черная грива спутанных волос была ниже плеч. Орлиный нос, волевой подбородок и блестящие уверенностью темные глаза выдавали в нем лидера… или того, кто постоянно грызется с лидером.
— Приятно познакомиться. — киваю всем присутствующим. — Знаете, я благодарна вам за то, что вы привезли меня в это уютное сухое место, но, можно узнать, зачем? Неужели просто так, из доброты душевной? Нет, не примите за грубость мою подозрительность, я просто уже натыкалась на особо гостеприимных бандитов…
— Пожалуэ тисло ватоль козанаг лостьпри нятьиможно! — нахмурился Руссо. — Лишниевоп росынеобыч ныдлятак оймоло дойде вицы.
— Руссо хочет сказать, что обвинить нас в корыстных или недобрых намерениях, будучи гостьей у нашего костра, это действительно наглость, — перевел Фавнгриф, нахмурившись.
— В таком случае позвольте мне еще одну наглость: что здесь делаете вы сами? Как вы сюда попали и зачем? Почему вас не убил единорог, охраняющий эти леса? Вы за ним охотитесь… или наоборот, охраняете?
— Слишком много вопросов, — пресек мои попытки разузнать, что к чему, сатир.
— Хоть вы и обращаетесь со мной хорошо, подозрения лишними не бывают. Я имею право знать, чтобы не бояться… а вы имеет право ничего мне и не говорить, к слову. — улыбаюсь. — Но обе стороны лишь выиграют от обмена информацией, разве не так?
— Хах! Дивиц-ца-то хит-розад-даяааа! — нехорошо оскалился в улыбке Гассан.
— Она ведьма, — понял и тяжко вздохнул по этому поводу Фавнгриф. — Так только они себя ведут. Эх, Анну никогда не слышит молитвы дословно, ей их передает какой-то оглохший на оба уха серафим!.. Просили: «пошлите нам надежную помощь в наших благих делах!», а она посылает нам презренную ведьму! О Духи Святой Земли, какому-такому демону мы поклоняемся!?
— Опять!? Только я ушла от одного, который вечно недоволен моим названием, так теперь вы! — обижаюсь. — Сами меня сюда привезли, почти похитили, я вас об этой помощи не просила! Если вы мне не доверяете, и я вам так не нравлюсь: везите обратно!
— Погодите ссориться! — рявкнул Руссо, вставая с пола и подходя к нам с козликом. От серьезности у него даже акцент пропал. — Фавнгриф, возможно, девица нам и вправду поможет. Ну и что, что она ведьма? Ведь она наверняка сможет уговорить охотников или хотя бы просто быть посредником.
— Наивный Руссо, — улыбнулся ему, как недалекому идиоту, Фавнгриф. — ведьмы ничем по сути своей не лучше оборотней-людоедов! Только те делают все по инстинктам и непреодолимой жажде, а эти делают все осознанно!..
— Я попросила бы без оскорблений!
— … Она скорее обманет нас, прикинется сочувствующей и пообещает помощь, а потом выведает у нас путь к единорогу и убьет его ради волшебного рога, компонента для своих гадких зелий, которые будут так же предназначены для убийств или еще какой-нибудь мерзости! Лучше от нее сразу избавиться!
— Может, сначала вы введете меня в курс дела и послушаете мое мнение по этому поводу, а уже потом начнете обвинять в том, чего я еще не сделала и неизвестно, сделаю ли когда-нибудь!? — встаю со своего места и возмущенно упираю кулаки в бедра. — Вы меня завели в глухую чащу своими огнями, увезли в неизвестном направлении в какую-то пещеру, захватили с целью сделать меня заложницей! И я после всего этого ведьма, ничем не отличающаяся от оборотня-людоеда!? Я вам ничего плохого не сделала, а вы уже хотите меня убить просто за то, кто я!? Где тут, черт возьми, логика!?
— Я просто знаю вашу породу! Вы все — одна ничтожная, прожженная грехами, темная душонка! Тебе нельзя доверять, а если и можно, то я не знаю причин, по которым должен это делать! — набычился Фавнгриф. Глаза сатира заблестели злобой, он выхватил откуда-то посох и принял боевую стойку.
— Не знаешь? — выгибаю бровь. — Что ж, тогда поговорим на другом языке. Как ты думаешь, козлик, почему я вас всех до сих пор не поджарила и не спалила лес, как только меня покинули блуждающие огни?
— Нас больше, мы убьем тебя в случае нападения. Тронешь лес, и тебя пронзит рогом его страж. Ты не нападаешь из страха, а сейчас щеришься, как загнанная в угол волчица!
— Нет, — просто отвечаю.
Посмотрев на кентавров, решаю устроить небольшое световое шоу.
— Моя стихия — огонь, — говорю тихо и медленно. По одному взмаху моей руки костер вспыхнул ярче, пламя поднялось почти до самого потолка и слилось с огненным шаром, висящим под ним. Фавнгриф в испуге отскочил от столба огня, кентавры вскочили со своих мест и двинулись на меня… Добраться не успели, все застыли в причудливых позах, боясь пошевелиться. — Он как ласковый зверь, приручи его — и он весь мир положит к твоим ногам. Укажи пальцем на своего врага и от него не останется даже пепла, — мысленно обвожу невидимой нитью каждого кентавра и сатира, это заняло пару секунд, они ничего не почувствовали при этом. Но уже в следующее мгновение невидимые нити загораются, и все присутствющие в пещере застыли, опутанные застывшей сетью. Одно движение — ожог, попытка сделать шаг — срезанная струей пламени конечность. — Огонь это искусство. Скульптура, например. — любуюсь позами кентавров. — Живопись. — струями огня выжигаю на стенах пару цветочков для наглядности. — Музыка. — летучую мышь, спящую в темном углу пещеры, обвил язык пламени. Животное заверещало. Огонь касался разных мест ее тела, тогда она кричала на разных нотах. — Но более всего это искусство смерти, — путы сжались и мышь упала на пол дымящимся угольком. — Медленной и мучительной, быстрой и безболезненной, зрелищной, но на самом деле не очень… разной.
После этой долго отрабатываемой пафосной фразы нимательно наблюдаю за переменами в лицах кентавров и Фавнгрифа. Отмечаю, что теперь они смотрят на меня, как на маньяка-убийцу со стажем. А оно мне и надо. Хотели злую безумную ведьму, которая не лучше людоеда-оборотня, — получите! Пусть они посмотрят, что я могу с ними сделать, а потом решат, стоит им меня дальше доводить или нет.
Помолчав пару минут, продолжаю.
— Вы сейчас в моей власти, я могу вас всех убить, спокойно выспаться в вашей пещере, а утром уйти за единорогом. Как вы уже поняли, совесть моя нисколько от этого не расстроится, — пожимаю плечами. — Но я не делаю этого, — мгновенно снимаю путы со всех кентавров, шагаю в столб огня, чтобы они не бросились на меня раньше времени. — Если я вам не угрожаю, не причиняю боли, не сопротивляюсь, это не значит, что я не могу. Мне просто незачем это делать.
— Я был прав, говоря, что с ведьмами нельзя связываться… — решил Фавнгриф. Сквозь огонь я увидела, как он рассматривает прожженные в своем шарфу дырки. — Ну, мы поняли, что ты не просто девка с сеновала, оскорблений не потерпишь и на свои вопросы ждешь полноценных ответов, и что дальше? Вечно будешь стоять в этом костре?
— Пока не договоримся… и пока ты мне не расскажешь, в чем у вас дело, — зевнув, ухожу с костра, перемещая с собой и спасительную стену огня. Перебравшись на свободное от шкур место, усаживаюсь на подогретый огнем пол, скрестив ноги. — Итак, можешь продолжать заниматься ужином, а я с удовольствием послушаю ваши ответы на мои вопросы.
— Ты злая и жестокая ведьма. Твои методы еще хуже, чем методы твоих сестер. Другие не оставляют выбора, действуя напрямик: говори или тебя ждет мучительная смерть. А ты предоставляешь выбор, продемонстрировав перед этим силы. Ты не угрожаешь, мы сами все рассказываем, сами выдаем тайны, понимая, что в обратном случае ты можешь убить… а можешь и не убить, тогда мы зря все выложили. Не понимаем, надеемся, но для подстраховки откупаемся от тебя, словно трусливые мыши. Ты вроде ничего плохого не делаешь, но унижаешь и подавляешь как специально.
— Слушай, Фавнгриф, — вздыхаю, — На самом деле я не люблю пафоса, просто очень давно хотелось повыпендриваться… простите меня за это, я просто испугалась. И единственное, что привело меня в лес и из-за чего я здесь, это любопытство. Я никогда не видела единорогов, потому решила попытать счастье в охоте на него, просто чтобы увидеть, не из-за рога и прочего. Сатиров с кентаврами я тоже никогда не видела, потому каждая минута с вами для меня нечто вроде чудесного сна. Я не собираюсь вам вредить, мне незачем вас обманывать. Мне просто интересно.
— Ты пришла с охотниками, которые хотят убить единорога, а мы хотим защитить его, — начал Руссо, нахмурившись.
— Но я слышала, ваш единорог опасен, — замечаю. — Он нападает на людей и убивает охотников, из-за него люди в округе начнут голодать из-за невозможности добывать пищу в лесу. Есть ли смысл его защищать, если его дальнейшее существование повлечет за собой голод и, возможно, многие смерти?
— Он — душа леса, — объяснил Фавнгриф, помешав варево в котелке. — И он последний единорог Северных лесов Рашемии. Больше их нигде не осталось, даже в великом Татяхе.
— А что же будет, если его все-таки убьют?
— Случится что-то ужасное, лес погибнет, а единороги будут существовать лишь в легендах и закрытом лесу леннайев… или не случится ничего. Я не знаю, — вздохнул сатир. — Но все равно это не тот случай, когда нужно слепо проливать кровь.
— То есть, ты хочешь сказать, что единорога надо оставить в живых, чтобы он дальше убивал? — удивляюсь. — Если вы даже точно не знаете, будет ли беда от того, что мы прикончим монстра, то почему защищаете его?
— Все не так просто, — вставил Руссо. — Он не всегда был убийцей.
— Да, — подтвердил Фавнгриф. — Сначала он просто защищался от браконьеров, пытавшихся его убить, потом начал прогонять их, а… а потом вошел во вкус и начал убивать. Сначала только охотников и браконьеров, а потом и безобидных грибников.
Ненадолго Фавнгриф остановился. Похлебка, или что он там еще делал, была готова, и он принялся разливать аппетитно пахнущее варево в деревянные миски. Досталось всем и даже мне, так что дальше слушала в куда более умиротворенном расположении духа… Мда, задобрить меня едой было весьма кстати, учитывая дальнейшую тему беседы.
— Я считаю, его можно как-то остановить, только нам нужно на это немного времени, — вновь заговорил Фавнгриф, расположившись на одной из шкур. Я попыталась рассмотреть, как он сидит с такими ногами, но все скрыл кусок ткани на его поясе, толи килт, толи передник. — Ты должна отговорить охотников нападать на единорога, пусть они лучше охраняют лес от посетителей, пока я буду пытаться успокоить его.
— Ну допустим, я с ними договорюсь и все устрою, и что же ты тогда предпримешь? Сваришь ему успокоительное из валерианы?
— Нет… я не знаю, что я сделаю, надо что-нибудь придумать, — ответил сатир. — Но ведь все равно нельзя убивать последнего единорога, не попытавшись спасти!
— Хм… звучит благородно и даже самоотверженно, — решаю. — Но зачем тебе это, можно узнать? Зачем вам всем так печься об этом единороге? Вы не похожи на хранителей этого леса, у вас был бы дом поуютнее холодной пещеры. Вы так же не похожи на охранников этого животного, тогда бы вы наверняка знали, чем обернется его смерть. Так зачем?
— А вот это уже не твое дело, ведьма, — нахмурился Фавнгриф. — Все, что тебе нужно знать, мы сказали.
— Ладно, как хочешь, — пожимаю плечами. — Но пока вы меня не убедили. Охотникам нужна голова или шкура единорога, чтобы попасть в легенды своего клана, стать героями, избавить местное население от опасного зверя-убийцы. А вы говорите только «ну наверное не стоит убивать последнего единорога, будь он хоть двести раз бешеный». Все же их аргументы кажутся мне куда более убедительными.
— Ты ничего не понимаешь… — вздохнул Фавнгриф. — Попытайся поверить мне на слово, ведьма. Все это куда важнее, чем ты можешь себе представить. Нельзя убивать единорога, нужно найти способ вылечить его. Если мы этого не сделаем… умрет гораздо больше невинных людей, чем если бы мы просто оставили его в живых.
— Будете темнить — я и пальцем не пошевелю, чтобы спасти животное. Я не могу помогать вам, не зная, что я вообще делаю!
— Просто доверься моим словам и все! — крикнул Фавнгриф, разозлившись. — Мы не можем тебе ничего рассказать, потому что это не касается людей и нелюдей! Это касается только таких, как мы!
— Значит и разбирайтесь сами, раз это меня не касается, — решаю.
— Но ты не можешь стоять в стороне!
— Правильно, я просто избавлю рощу от безумного животного. Все, спасибо за ужин и беседу, все было чудесно, всем спокойной ночи, я спать!
Протараторив последнее, убираю стену огня вокруг себя и иду к выходу из пещеры.
— Ты что, собралась ночевать на улице?
— А вы потерпите в своей пещере ведьму? — удивленно оборачиваюсь.
— Если ты обещаешь не вредить нам, то да, потерпим, — нехотя вздохнул Фавнгриф.
— Ну и чудненько, обещаю ничем вам не вредить… осознанно.
— Что значит «осознано»?
— Я иногда несу всякую чушь во сне, так что не обращайте внимания, если начну ругаться или еще что-нибудь… Все еще хотите, чтобы я ночевала здесь?
— Ночуй, — кивнул сатир. — Нам тоже уже пора спать.
Уже через пять минут все кентавры устроились в одном углу пещеры рядом друг с другом. Кер трогательно прижался к отцу, Пахенез засыпал в каком-то кентаврском аналоге позы лотоса, Гассан и Карвиэр прижались друг к другу человеческими спинами, Фавнгриф, укутавшись своим огромным красным шарфом, засыпал под боком у Руссо, перепихиваясь время от времени с его сыном.
Я устроилась прямо у входа, у одной из стен, где была постелена шкурка какого-то зверя. Она была достаточно мягкой и теплой, чтобы я не замерзла в одиночку.
Устроившись на своем месте, я долго наблюдала за странной компанией в другом углу пещеры.
Все-таки интересно, зачем они пришли в лес единорога? Зачем им его так охранять? Чую, эти мифы с копытами скрывают что-то очень важное… и почему-то мне кажется, что меня это все-таки касается.
«Мне тоже кажется, что все здесь вовсе не так чисто…» вдруг прошептал дух домового. Череп у меня на поясе нагрелся, в темноте можно было различить слабое свечение вокруг него.
«Ты заметил что-то странное?» спрашиваю у него мысленно.
«Этот Фавнгриф… ты заметила, с каким бешенством он на тебя смотрел, когда выхватил посох? Он прямо рыл копытам землю и готов был броситься! Как только пена у рта не появилась? А через несколько минут он уже спокойно с тобой разговаривал».
«Возможно, он просто отходчивый и легковозбудимый».
«Это тебе не люди, это сатир и кентавры, божьи дети! У них не может быть перепадов в настроении из-за плохого пищеварения».
«Тебе-то откуда знать?»
«Слушай, ведьма, ты знаешь, сколько мне уже? Триста шестьдесят пять лет, я жил и учился на изнанке мира, среди таких же хобгоблинов, и там я имел дело не только с будущими хранителями домов, к слову. После я пятьсот двадцать семь лет служил домовым у людей. У разных людей, в разных деревнях и даже городах! Я был во всех странах и даже в Воюющих Королевствах, я служил у магов и поварих, сапожников и актрис, людей и нелюдей! Неужели ты думаешь, что я просто так получил имя и даже фамилию? Только самые древние и умные домовые получают имя, и то только за особые заслуги! Так откуда я могу что-либо знать, ведьма!? Из личного опыта, конечно!»
«Ну ты крут…» мысленно хмыкаю. «Так что ты хочешь сказать о Фавнгрифе?»
«С ним что-то не так».
«О, это многое объясняет… А поточнее можно, умник?»
«Я не знаю, что с ним. Но что-то не так. Может, он дефектный, как ты говоришь, или больной… хотя существа, с такой примесью божьей крови не болеют…»
«Слушай, а кто эти божьи дети? Столько о них слышу и ничего не знаю».
«Тебе все о них рассказать? Их очень много».
«Да, хотелось бы знать все».
«Ну, хорошо. Первые божьи сыновья это леннайи. От них и теневых ведьм пошли все остальные расы в итоге».
«Кто такие теневые ведьмы? Если рассказываешь все с самого начала, то объясняй, пожалуйста».
«Ладно. Самой первой расой на Скахане были повелители тени. О них практически ничего не известно, только то, что они вымерли несколько десятков тысячелетий назад. Но ходят слухи, что буквально двадцать лет назад раса возродилась и живет в небольшом городе на Охмараге. Как они туда попали, это загадка даже для домового с такими связями, как у меня. Но я отвлекся. Итак, у этих повелителей тени был жуткий кастовый строй, на самом низу в нем были теневые ведьмы. Их все считали самыми слабыми и потому постоянно гнобили, ну им это, в конце концов, надоело, и они ушли жить в леса, сбились там в практически в отдельный народ. Ведьмаков никогда не рождалось, потому в этих лесах ведьмам потребовались мужчины, чтобы не вымереть. Ну они и попросили одного из своих богов, которых они-то впервые и создали, даровать им сыновей. Так появились первые леннайи, дети ведьм и богов. Богам, к слову, создавать расы понравилось, они решили повторить эксперимент и сделали из камней и глины слевитов… ну и началось. Слевиты и леннайи ополчились на повелителей и начали их изводить, как мышей в хлеву. До некоторых пор считалось, что повелители тени полностью вымерли до Эры Альвиарна, эры леннайев и слевитов. Ну так я опять отвлекся. После слевитов долго не было божьих детей. Но вот появились люди, дети леннайев и соларов…. А у всех них от рождения дефект: шило в заднице. И понеслось! Все началось с того, что одно людское племя начало поклоняться богу-ящерице. «Даруй нам силу рептилий, о великий бог!», молились на ночь мужчины и женщины, а потом долго радовались, когда обрастали чешуей и рожали таких же чешуйчатых. Подобных придурков, поклоняющимся богу-ящерице, было очень много, потому ланки и распространились повсеместно. Посмотрев на бога-ящерецу, другие боги тоже попытались кого-нибудь создать, чтобы не казаться хуже. Но это удалось только одному, который в итоге создал оборотней. Правда, большинство его детей слишком тесно сдружились с людьми и стали практически их подрасой. Но не все. Есть и поныне оборотни, которые человеку предпочитают животное. Они не умеют мыслить и говорить по-вашему, они просто невероятно умные и сообразительные звери, которые по желанию могут превращаться в людей. Это хранители лесов и рощ. Их, как правило, ошибочно считают нежитью, духами. А ведь эти «духи» вовсе не против того, чтобы соблазнить разок-другой человека или леннайя. От этих союзов пошли нимфы и дриады. Нимфы — плод союза с человеком, дриады — с леннайем. Эти духи природы получились не такие живые, как люди и оборотни-хранители. Девицы куда больше напоминают высшую нежить, духов. Дриады, прекрасные девушки, способные превращаться в разных животных и несущие в себе божественные силы, могли рожать как зверей, так и людей. Или совмещать в себе качества и тех, и других. То есть сатиры и кентавры — дети дриад и животных».
«Какой ужас!» поражаюсь. «В этом мире что, сплошные извращенцы!? Солары, люди, ланки, оборотни, нежить-духи, эти сатиры с кентаврами… все они плоды таких жутких союзов!? В моем мире все было куда проще!»
«Я сам в ужасе от того, где живу» согласился домовой «Дриады это те еще распутницы. Нимфы поскромнее будут, но у них и вкусы другие. Они к деревьям больше».
«Лешие?…»
«Они — уникальные нимфы мужского пола».
«Фууух… ладно, не будем слишком углубляться в эту тему. Значит, есть божьи дети, есть духи, есть хобгоблины и…»
«… и чудовища. Это известная тебе хаарь, тот же единорог, пегасы. Есть домашние чудовища, самые известные: хаф и норуш».
«Это еще кто такие?»
«Хаф это шестилапая ездовая собака размером с корову. Их выводят в Тангейе. А норуш — это домашний грифон размером с кошку. Они считаются самыми престижными питомцами у знатных во всем мире, хотя в Воюющих Королевствах они живут вместо кошек и собак у крестьян».
«Так, все, хватит! У меня уже голова пухнет от названий!»
«Я не просто так это тебе рассказываю. Ты должна понимать, в каких существах сколько божьей крови, кто дух, а кто живой, кто чудовище, а кто дитя богов. Это очень тебе пригодится».
«Мне очень сложно все сразу понять, столько информации…»
«Просто потом мне будет лень тебе все это рассказывать. А я чувствую, что тебе нужно это знать».
«Эх, может быть, это и вправду важно, но я слишком устала для того, чтобы в этом разбираться. Так что спокойной ночи, Распутин. Завтра вернемся к этому разговору».
«Рыцаря рядом нет, вряд ли ночь будет для тебя спокойной, хе-хе…»
— Сволочь, — тихо бормочу, стукнув череп на поясе.
Зачем надо было напоминать мне об этом? Теперь я точно не смогу уснуть!..
Но сразу после этих мыслей накатила жуткая сонливость. Я почти тут же отключилась.
Передо мной лежал кусок белой ткани. Было похоже на бархат.
Вдруг сверху упала алая капля, ткань впитала ее. Маленькое пятно начало расти, подобно муравьям, от него стали разбегаться в разные стороны красные крупицы, оставляя за собой такие же красные дорожки. Вскоре ткань полностью заполнили странные узоры, алая жидкость текла по ним, как вода по каналам.
— Время уходит. Его совсем не осталось. Торопись, — прозвучал голос из ниоткуда.
Сверху на ткань упала темно-бордовая капля. От нее тоже стали разбегаться в разные стороны ручейки, образуя свой узор. Теперь белых участков на ткани почти не осталось.
— Ты не успеваешь.
Ткань начала морщиться и сминаться в некоторых местах, вместе с тем растягиваться. Вскоре начало казаться, что ей накрыли какое-то огромное существо, как накрывают белыми простынями трупов.
— Слишком поздно, — после этих слов ткань со странными узорами начала расползаться, как будто ее кинули в костер. — Цветы увянут… — сквозь дыры я начала видеть тело существа, которое накрыли. — Их семена разнесет ветер, и беды взрастут на почве грехов и страданий.
Передо мной лежал мертвый единорог. Его брюхо разодрал какой-то зверь, сквозь окровавленные ребра, с которых висели лоскуты белой шкуры, я видела растерзанные органы… мне стало плохо.
— Грянет гром, смерть соберет свой урожай.
Мертвый единорог прохрипел что-то. Дернув головой, он попытался встать, при этом что-то вывалилось из его брюха.
Очень медленно он поднялся и, чуть не заваливаясь на бок, побрел ко мне. Из мутных, подернутых белой пленкой глаз струились кровавые слезы, окрашивая белую морду черно-бордовыми узорами.
Внутри меня появилась какая-то отвратительная дрожь, она начала медленно расползаться по телу. Состояние, как будто я в больном бреду, вернулось, вместе с ним стала нарастать бешеная злоба и желание растерзать все вокруг.
— Смерть — единственное лекарство, — прохрипел единорог и наклонил голову. Обломанный, но все равно длинный крученый рог был нацелен на меня.
Посмотрев на свои руки, с ужасом вижу, что вся моя левая рука по плечо в крови. Кожи не видно, только кровь, которая ручьями стекает с руки на землю. Под заточенными ногтями остались куски шкуры и мяса… Это я убила единорога. Наверное, он хочет мести.
— Избавление от страданий, — вновь заговорило мертвое животное. В его голосе звенела мольба и безумие одновременно. Мутные глаза задвигались, как ища что-то взглядом. — Дай мне избавление.
— Уходи. Не трогай меня. Ты мертв! — говорю единорогу, отходя подальше от него.
— Избавление. Лекарство. — покачал он головой и пошел ко мне быстрее. — Дай мне лекарство! — умолял он, настигая меня.
При беге из его брюха продолжали вываливаться органы и литься кровь, забрызгивая землю и бабки на копытах.
— Упокоение! Дай мне упокоение! — почти ревел единорог, прижимая меня к какой-то стене. Его рог упирался мне в грудь, как меч.
— Оставь меня, у меня нет лекарства!
— Смерть — единственное лекарство! — прежним, одновременно умоляющим и сумасшедшим голосом, сказал он.
Резко я почувствовала, как рог у моей груди двинулся, шея единорога напряглась и…
* * *
— Ааа!!!
… И я проснулась от собственного крика.
Осмотревшись вокруг, с удивлением понимаю, что это был всего лишь сон… То есть я все еще жива, а бешеный единорог в полном здравии. Встрече с ним еще только предстоит состояться, и варианты ее окончания все еще очень разнообразны.
Кроме меня от крика никто не проснулся, кентавры и Фавнгриф спали как убитые.
Посмотрев на спящих в другом конце пещеры, я с удивлением поняла, что боюсь их. Почему-то после сна они казались ужасными чудовищами… и ничто не могло меня переубедить.
Сердце все еще бешено колотилось, а дыхание было неровным, ужас смерти так и не оставил меня после кошмара. Сев на шкуре, обхватываю руками колени, чтобы согреться и отогнать подступающее чувство беспомощности и одиночества. По плечам пробежала дрожь, накатил животный ужас.
— Распутин? — тихо зову духа домового, чтобы хоть с кем-то поговорить и не оставаться наедине со своими страхами. Но на жалкий тихий писк испуганной девчонки никто не откликнулся.
Я так и не смогла успокоиться и заснуть, страх нарастал, начала пугать каждая мелочь в пещере. Так же мне начало казаться, что от кентавров и сатира идет что-то ужасное, плохое, опасное… от чего надо держаться как можно дальше.
Паранойя, свойственная мне после кошмаров, постепенно брала верх над разумом.
Наверное, я еще никогда так не жалела о том, что рядом нет моего ворчливого спутника…
Дейк сейчас дал бы мне подзатыльник, обозвал бы все мои сны чепухой спятившей ведьмы, а меня саму глупой и трусливой девчонкой… Почему-то от его пренебрежительного отношения мне всегда становилось легче. Теперь же меня пробирал холодный пот от страха и непонимания. Пока кто-нибудь не скажет мне, что сон про единорога — чушь, я в это не поверю.
Но на этот раз успокаивать меня было некому. Вскоре параноический страх, с которым я была не в силах бороться в одиночку, погнал меня вон из пещеры.
На улице мне сразу стало гораздо лучше, что удивительно. Как будто перестало что-то давить…
Свет полной луны был достаточно ярким, не пришлось зажигать магические факелы. Осмотревшись и не приметив рядом никого опасного, я отправилась гулять по лесу. То, что где-то неподалеку может бродить единорог из сна, почему-то не пугало меня. Меня почему-то сильно тянуло в лес, и этой тяге я не могла сопротивляться.
Не собираясь далеко уходить от пещеры, я старалась не смотреть по сторонам, чтобы не видеть ничего интересного. На этот раз сдерживать любопытство, рвущееся к каждому подозрительному кустику, было несложно. Странный сон сильно беспокоил меня, хотелось в нем как следует разобраться. Вещий кошмар — дребедень, в которой надо разбираться, пока она не сбылась.
Странная ткань, кровь на ней, мертвый единорог, которого я убила, залитая кровью рука… Что все это значит? Мне нельзя убивать единорога? Или, наоборот, надо его убить, чтобы не мучился, чтобы подарить избавление? Или тут все надо понимать буквально, мертвый единорог будет мстить за свою смерть, и потому мне надо послушаться Фавнгрифа и попытаться сначала его вылечить? Или я просто слишком устала и это обычный кошмар?
Ничего не понимаю. Не могу решить.
— Распутин! Хватит спать, ты мне нужен! — говорю черепку на поясе. Он, конечно же, никак не отреагировал. Этот домовой выходит только тогда, когда хочет… Своенравная скотина, и за что я его только держу? — Распутин!..
Оставив спустя некоторое время безуспешные попытки разбудить своего единственного возможного помощника и личного психолога, продолжаю гулять по лесу и размышлять вслух. Звуки собственного голоса успокаивали и создавали иллюзию надежного собеседника, с которым не страшно ходить ночью по глухим лесам.
— Наверное, мне все же стоит вернуться к Дейкстеру. Он наверняка или радуется тому, что от меня избавился… а этой радости я ему доставить не могу хотя бы из одной вредности… или же он безумно волнуется, поминутно поглядывая на свой меч, не потемнел ли тот после моей смерти. Эх, конечно, надеяться на то, что мой благородный рыцарь сейчас прочесывает лес в поисках драгоценной подруги, глупо. Мне надо самой к нему идти… только как? Ведь дороги я не знаю. А эти кентавры и сатир вряд ли отведут меня к Дейку, если я попрошу. Скорее они попытаются меня задержать силой, насколько смогут. Хммм… А вот вновь сталкиваться с этой странной компанией с психически неустойчивым лидером мне что-то больше не хочется. Ну их к черту, сама как-нибудь дорогу найду! А начну прямо сейчас, чтобы быстрее вернуться.
Решив так, думаю, каким образом я буду искать путь, если даже не знаю, в какой части леса нахожусь.
Для начала решаю попробовать сориентироваться по звездам. Когда-то Дейк пытался меня научить находить дорогу с их помощью… конечно, в итоге обучения он долго и душевно матерился, а я кроме новых выражений ничего не усвоила.
Но, как и во время обучения, все звезды на небе казались совершенно одинаковыми и не желали складываться во всяких стрелков, указывающих стрелой путь на юг, коней, бегущих на север, драконов, летящих на восток, и прочих… Проще говоря, гениальный план побега провалился, пришлось придумывать новый.
Спустя несколько минут тщательных размышлений до меня, наконец, дошло, что я понятия не имею, как выбираться из леса. Так же я вдруг поняла, что не знаю, в какой стороне пещера с кентаврами… Я заблудилась в огромной чаще и понятия не имею, где нахожусь! Я погибну с голоду или меня найдет единорог, я продрогну, замерзну, и никто не узнает, что со мной такое, никто не спасет! Опять, черт возьми! Ну что со мной такое!? Почему мне вечно надо куда-то лезть и во что-то влипать!?
— Дьявол меня дери, на кой хрен я поперлась одна ночью в лес за этим долбанным хворостом!? — спрашиваю у всевидящих богов, возводя глаза к небу. Ответом мне было молчание. Лишь звезды продолжали издевательски светиться, не желая складываться в нужные созвездия. — О, небеса, укажите мне путь истинный, чтобы побрела я по нему, не сворачивая! Чтобы не занесло опять не в ту степь задницу мою проклятущую! Смилуйтесь, отведите домой несчастную девочку! Она так соскучилась по своей мамочке с двуручным мечом и недельной щетиной, так истосковалась по своей рыжей лошадушке, да по характеру ее ласковому, что вот-вот слезы начнет лить горькие, да в истерике биться нешуточной!
Не слишком надеясь, жду результата своих импровизированных молитв местным Всевышним. Дейк говорил, в этом мире боги действительно слышат и помогают. Может, и мне они помогут?
Неожиданно возле одного из стволов деревьев запрыгал синий огонек.
— Ух, ты! Сработало!!! — не веря своим глазам, подхожу к нему. Тут же зажегся второй неподалеку, а за вторым и третий… — Небеса, кем бы вы там ни были, наше вам!
Радостно следую за проводниками судьбы, всецело веря в их порядочность, то есть в то, что они выведут меня из леса.
Предвкушая встречу с рыцарем, я мало задумывалась о том, куда эти огоньки могут вести меня на самом деле. Потому голос, раздавшийся на пятьдесят шестом огоньке, вогнал меня в ступор на некоторое время.
— Ведьма? — раздалось из ниоткуда.
Испуганно осмотревшись и никого не обнаружив в темноте, решаюсь зажечь огонь.
От яркого света глаза заболели, а лес за пределами освещение заволокло непроглядным мраком. Но зато теперь я смогла различить фигуру кентавра за ближайшим кустом, который освещал факел.
— Карвиэр? — удивленно спрашиваю. — Что ты здесь делаешь?
— Я?… Ничего. Я ничего здесь не делаю… — залепетал кентавр и сделал несколько шагов назад.
— Не бойся меня, я тебя не трону. Я заблудилась, мне нужна помощь… иди сюда, почему ты прячешься за кустом?
— Н-нет… уходи отсюда… Тебе нельзя здесь быть! — испуганно залепетал мужчина.
— А тебе, значит, можно? — усмехаюсь.
— Уходи, ведьма! Уходи, пока не поздно!
Неожиданно Карвиэр выпрыгнул на меня из кустов, нацелив свое копье мне в грудь.
— Уходи, а не то я убью тебя! — повторил он, злобно взглянув на меня исподлобья. Когда он приблизился, меня как обдало чем-то… не запахом, но близким к тому. Пахло проклятой кровью, почему-то именно так описываются странные ощущения. Хотя в воздухе нет этого запаха, я его чувствую чем-то внутри… И это нечто идет от Карвиэра.
— Не испытывай мое терпение, ведьма… убирайся отсюда!!! — рявкнул он, поднявшись на дыбы. Взбрыкнув передними копытами, он зарычал. — Пошла вон!!!
Тяжелые копыта грохнули о землю в полуметре от меня, сам кентавр встал почти вплотную ко мне. Его человеческая часть согнулась так, чтобы наши лица были на одном уровне.
Я смогла рассмотреть его лицо подробнее. С удивлением отмечаю, что с последней нашей встречи он сильно поседел, а глаза… глаза у него стали почти сплошным черным пятном, едва виднеющиеся белки были полностью красные. С правого уголка рта по щеке шла странная белесая полоса… как будто он плохо утер с губ сметану.
— Какой неожиданный поворот событий… — присвистываю, медленно отходя от взбесившегося кентавра. — Ты чего?
— Тебе надо уходить!.. Зараза пойдет дальше… я никому не говорил… Беги отсюда! Беги немедленно!!! — последнее он почти провизжал.
— Что с тобой такое? — удивляюсь, продолжая медленно отступать назад. — Ты… болен чем-то? Что ты там говорил о заразе!?…
Меня прошиб холодный пот, сон вспомнился слишком ясно и отчетливо. Окружающий меня мир в одно мгновение стал продолжением того кошмара. На этот раз вместо белого единорога был черный, как ночь, кентавр. Но отличалось очень немногим, Карвиэр прижал меня к толстому стволу дерева и упер свое копье мне в грудь.
— Только не говори, что тебе нужно лекарство и освобождение! Опусти свое копье, я ничего тебе не сделаю! Опусти его, слышишь!?
— Лекарство?… — кентавр удивленно отступил от меня, но не опустил копье. — Т-ты… все знаешь? — голос мужчины задрожал, глаза стали еще безумнее. — Ты все знаешь, ты можешь нам помочь? Помоги, Бэйр!.. Я не могу, с каждым днем бороться все сложнее!.. Ты не можешь не помочь, ты обязана!.. — кричал он, переступая с ноги на ногу, изо рта у него вытекла белая струйка.
— Я не понимаю о чем ты! Я ничего не знаю и не могу тебе помочь, чем бы ты ни был болен… извини! — пока он не кинулся на меня вновь, медленно отступаю от дерева, продолжаю пятиться назад.
В знак безоружности поднимаю вверх правую руку. На ней зажигаю три искры пламени, заставляю их прыгать и крутиться, чтобы отвлечь внимание кентавра от другой руки, которая вытаскивает из ножен волшебный кинжал. Все это время продолжаю спокойно разговаривать с взбесившимся.
— Я случайно попала в этот лес, и я уйду отсюда! Уйду, слышишь? Ты хотел, чтобы я ушла, — я уйду!.. Тише-тише, не надо поднимать копье!.. Вот так, молодец… спокойно, больше ты меня не увидишь, обещаю!
— Уйдешь? Не уходи! Ты должна помочь! У тебя есть лекарство! — быстро заговорил Карвиэр. Язык у него начал заплетаться, дыхание участилось, на голой груди выступили страшные черные жили.
— У меня ничего нет! — четко повторяю, чтобы он услышал и понял.
— Я чувствую… как оно внутри… оно растет, двигается… — забормотал кентавр. Он продолжал медленно идти за мной, держа наготове копье.
— Хочешь, я убью тебя? — предлагаю. — Избавишься от мучений!
— Что?… — Карвиэр споткнулся о корень, чуть не упал, но все же удержался. Копь он отшвырнул подальше, наверное, побоялся наткнуться на него во время падения. — Убьешь? — его взгляд на время стал более осмысленным, он как будто выплыл из безумия. — Ха, нет, не хочу… я жить хочу, слышишь!? Жить!!! У меня остались жена и дочь в клане! Я ушел, прикрываясь добродетельностью, якобы для того, чтобы помочь Фавнгрифу! Но я сам болен, мы все больны, слышишь!? Но я не хочу умирать, я хочу жить!!! Жить, чтобы охотиться на волков, чтобы видеть, как взрослеет мой ребенок, чтобы целовать любимую жену по вечерам! А ты… ты можешь меня спасти, я чувствую! Сделай это! Немедленно!!!
Взревев, кентавр встал на дыбы и с размаху ударил меня рукой.
Не ожидая подобного, я не смогла уклониться и упала спиной на землю.
— Если ты меня убьешь, я уже никак тебе не помогу! — кричу Карвиэру, нацелившему было на меня копье. — Ты совсем обезумел!?
— Мне нужно спасение, нужно лекарство! Ты принесла его на наши земли, ты избавишь нас от страданий!
— Хорошо, я помогу тебе… — выдыхаю, стараясь отползти подальше от зазубренного наконечника копья. — Дай мне встать, ладно?
— Поможешь?… поможешь… я выздоровею… — забормотал он, отступая.
Встав, осторожно подхожу к кентавру.
— Тише, не двигайся… смотри за моей рукой… вот так… следи за искрами…
— Зачем смотреть за огнем? Где лекарство?… Ты не обманываешь?…
— Тииише… — приблизившись вплотную к кентавру, быстро взмахиваю волшебным мечом и прожигаю им дыру в его груди.
Тут же отпрыгиваю назад, чтобы огромная мертвая туша не раздавила меня.
— Смерть — единственное лекарство… — выдыхаю в ужасе, еще не в силах поверить, что только что все-таки избежала этой самой смерти.
Как все-таки хорошо, что я ушла из той пещеры! Если они там все такие, то… то я могла просто не проснуться. Черт, давненько я не подбиралась так близко к грани, а? Полтора месяца! Чую, в этом мире подобное станет рекордом!.. Хотя еще не известно, доживу ли я до рассвета. Что-то неладное здесь творится, надо срочно убираться из этого леса! Если я хочу остаться живой, то надо что-то срочно предпринимать… и ни в коем случае не идти за огнями, они ведут меня на верную смерть!
Не убирая меча, который одновременно служит и факелом, внимательно осматриваюсь вокруг, нет ли еще кого-нибудь.
К счастью, пока я была единственной живой душой в радиусе тридцати метров.
Переведя дух, опираюсь спиной о ближайший ствол дерева.
— Черт, что же мне делать? Как выбраться отсюда? Хм, может, залезть на самое высокое дерево и осмотреться? Эй, Распутин, в тебя еще совесть, случайно, не проснулась? Меня тут чуть не убили, вообще-то! И мне нужен твой совет!
Но дух домового так и не ответил, продолжал отмалчиваться.
— Мелкий предатель. Подохну — тебе же хуже будет, — вздыхаю, высматривая из ближайших деревьев потенциальную смотровую вышку.
Неожиданно сзади раздались голоса, за ними послышались шаги копыт по лесной земле.
В ужасе взлетаю на ближайшее дерево, как последний леннай. Погасив меч и затаившись, внимательно наблюдаю за происходящим внизу.
— Он должен был быть здесь, я слышал шум… — голос Фавнгрифа. — Карвиэр… самонадеянный упрямец! Не удивительно, что болезнь поразила его быстрее, чем всех нас.
— Он никогда не говорил о том, сколько времени он был болен. Возможно, он был первый из всех нас, — это был незнакомый голос. Но, вероятнее всего, это Пахенез, который просто не говорил при мне в пещере.
— Нет, исключено. Я — хранитель вашей рощи. Я почувствовал бы эту дрянь в ком-то другом тут же… это в себе я ее принял за простую простуду. Я заразился первым.
— Как думаете, ведьма очаровала Карвиэра и затащила куда-то, или она сбежала, а он пошел за ней? — Руссо. Голоса приближались, и вскоре вся компания стояла под моим деревом. Теперь я смогла еще и видеть их.
— Скорее всего, ведьма удрала. Она не могла не почувствовать, что с нами что-то не так. А они таких вещей бояться, как антимагических наручников.
— Может, надо было убить ее? — робко предложил Кер. — Она всем все расскажет и наше племя придут убивать…
— И кто бы из вас смог это сделать, а? Ты, Кер? Или, может, Гассан? Нам нельзя проливать кровь, помни! Болезни только это нужно, она захватит наш разум и мы будет подобны одуревшим от жажды крови животным!
— Нельзя?… — в ужасе повторил Кер. — А я… я… я видел, как Карвиэр убил белку. Он раздавил ее руками, а потом долго смотрел на кровь… его глаза были такие страшные тогда…
— Почему ты молчал, мелкий паршивец!? — зло крикнул на ребенка Фавнгриф. — Отлично! Зная Карвиэра, он не продержится долго даже после убитой белки! Возможно, он уже обезумел и бродит сейчас где-то здесь. Надо быть наготове, не убирайте копья!
— Хэй! — откуда-то с той стороны, где должен был лежать труп Карвиэра, донесся голос Гассана. — Оннебезу меняскоре еевсе гомертвон каккамь энь!
Кентавры во главе с сатиром двинулись туда, теперь мне было сложнее за ними наблюдать, но слышала я все по-прежнему хорошо.
— Кажется, это сделала ведьма. Да… я чувствую, тут пахнет ее магией…
— Труп совсем свежий! Кровь продолжает вытекать из раны… Да он был жив еще пару минут назад! — вскрикнул Руссо.
— Ведьма гдета стесь!! — крикнул Гассан, я услышала, как его копье со свистом рассекло воздух. — Надыть ие наити!!!
— Люди!? Бегите отсюда, идиоты!!!! — вдруг из глубины чащи раздались оглушительные вопли. Я чуть с дерева не упала, услышав их.
— Это еще кто? — удивился Фавнгриф.
Я увидела, как он взмахнул своим посохом и стукнул им по всем деревьям вокруг. По моему тоже стукнул… Что он делает?
Со стороны, откуда донесся вопль, послышался громовой топот, как будто мчалось стадо слонов.
— Уходите!!! Немедленно!!!
Вдруг из чащи к кентаврам вылетел какой-то коричневый смерч с огромным мечом, меч тут же снес голову Гассану, забрызгав всех вокруг кровью. Остальные не успели ничего понять и опомниться, только отскочили, чтобы смертоносный меч не добрался до них.
— Ты кто такой!? — возмутился Фавнгриф, быстро выводя в воздухе какие-то узоры своим посохом.
— Я? Дейкстр Донан, если вам это о чем-нибудь говорит, конечно! — достаточно хамским тоном ответил коричневый смерч, отступая от кентавров к моему дереву.
Я с огромным трудом переборола в себе желание радостно завизжать на всю округу! Как же я люблю этого парня, он всегда появляется как нельзя вовремя!
— Вы тут не видели такую черномазую идиотку, которая вляпывается во все неприятности, которые только находит?
— Ты убил одного из нас!!! — в ярости закричал Руссо. — Да как ты смеешь с нами разговаривать после этого!?
— Да я случайно, черт с ним! Там за мной мчится ваша взбесившаяся корова, так что советую вам уходить! Она пленных не берет!
— Ты поплатишься за свой поступок!!! — зарычал Руссо и бросился с копьем на рыцаря, чтобы отомстить за соратника… Нет, этого я ему позволить не могла!
Мгновенно создав огромную сферу огня, швыряю ее прямо под копыта кентавра, заставляя его отскочить. Решив, что прятаться уже нет смысла, прыгаю с дерева, готовя огненный меч к бою.
— О, а вот и ты! Как нельзя вовремя! — нехорошо ухмыльнулся рыцарь, продолжая держать свой меч наготове.
— Ты тоже вовремя, стоит отдать тебе должное! — улыбаюсь в ответ.
— Отец! — Кер кинулся к Руссо, который лежал на земле… не в лучшем своем состоянии. Я переборщила, и кентавру сильно повредило взрывом передние ноги.
— Кер… я не протяну долго… Позаботишься о матери!.. — прохрипел Руссо. Закончить он успел очень вовремя, из чащи выпрыгнуло что-то огромное и белое, оно душераздирающе ревело и выло.
Чудовище, которое я не сразу смогла разглядеть, прыгнуло прямо на Руссо, мгновенно прекратив его мучения. Кер успел отпрыгнуть к Фавнгрифу и Пахенезу.
— Чтоб я тебе еще раз доверился и послушал твои байки на тему «я никуда не влипну»!.. — тихо прорычал мне рыцарь, внимательно следя за единорогом.
Легендарный зверь не торопился нападать. Он медленно и внимательно осматривал всех присутствующих, обходя вокруг каждого.
Огромные бока лошади тяжело вздымались после бега, его дыхание было быстрым, отрывистым и немного хриплым. Изо рта у него вытекали белые струи какой-то жидкости, глаза безумно вращались и были подернуты пленкой…. Все, как в моем сне, только брюхо целое.
— Единорог… — выдохнул Фавнгриф, осторожно подходя к животному.
— Фавнгриф, стой! Он убьет тебя! — крикнул Пахенез, загораживая собой Кера.
— Он не тронет меня, — покачал головой сатир. — Он борется с безумием, как и мы. Только у него больше сил, у него есть то, что может излечить всех нас!.. Что лечит и его постепенно.
— Но кто-то уже срезал ему часть рога, — заметил Пахенез.
— Я снес немного мечом… на память, — на всякий случай откликнулся рыцарь. Его «память» нужна в Орден, для того, чтобы жалование повысили. Даже на грани смерти эта жадина не забывает о выгоде.
— Мне хватит даже маленькой части для того, чтобы всех нас вылечить, — вздохнул Фавнгриф. — Lig dom cabhrú leat agus gach duine againn! — обратился он уже к единорогу.
Протянув руки к морде животного, сатир осторожно погладил его по лбу.
— Dinnsin cineáltas, a thabhairt ar chuid de féin… — продолжил он, достав откуда-то пилочку. — … agus ansin bhí mé in ann a shábháil.
Единорог, увидев какой-то предмет в руках сатира, забеспокоился. Он зарычал, захрипел и начал вырываться. Но Фавнгриф держал крепко, не останавливаясь, пытался срезать рог.
— Оставь его, хранитель! Он убьет тебя!
— Я… справлюсь!.. — сквозь зубы прошипел Фавнгриф, изо всех сил стараясь удержать единорога. Как такому маленькому сатиру это удавалось, я не могла понять.
Фавнгриф уже почти срезал часть рога, когда единорог вдруг ударил его копытом и, повалив на землю, проткнул все еще острым рогом грудь сатира.
Бешено взревев, единорог бросился на Пахенеза с Кером.
Почему-то я не смогла позволить ему убить этих двоих. Вновь создав сферу огня, швыряю ее под копыта огромной лошади, заставляя отскочить. Но на это огромное чудовище сфера подействовала не так сильно, как на Руссо. Всего лишь опалив ему ноги и обожжа брюхо, взрыв не причинил никакого существенного вреда.
Истошно завизжав, лошадь переключилась на меня.
— Дура! — выпалил Дэйкстр, закрывая меня грудью от разъяренного монстра.
Чтобы единорог не кинулся на нас, я вновь устраиваю взрыв у него под копытами. Но на этот раз он даже не остановился! Мне ничего не оставалось, как оттолкнуть рыцаря в сторону и выставить вперед огненный меч, чтобы единорог на него налетел.
— Ты что творишь!? — успеваю услышать возмущенный крик Дейка, прежде чем понять, что мой меч все-таки не остановил единорога.
Я почувствовала мощный удар в грудь, а потом в спину. Сильная боль в голове и темнота.
* * *
К тому моменту, когда я пришла в себя, прошло не так много времени. Дейк орал свои боевые кличи, единорог ревел, где-то неподалеку шла драка.
Первым желанием было броситься помогать товарищу, но как только я попыталась шевельнуться, поняла, что не могу.
— Тише-тише, старайся ухватиться за сон, он смягчит боль… — хриплый и немного булькающий голос Фавнгрифа раздался почти над самым моим ухом. — Потерпи, ведьма, потом ты будешь благодарить меня, и молиться всем богам за мою душу… Бэйр… как я мог забыть это имя?… Ты принесла нам наше спасение!
Козлик сидел рядом со мной, из его груди текла кровь, но почему-то он не умирал.
— Жалко, что я не доживу и умру больным… но остальных ты сможешь исцелить. Я спасу твоей рукой многих… десятки, сотни, тысячи… возможно, предотвращу войну и полное истребление божьих детей и магов. Ради этого стоит умереть, как думаешь, ведьма? Конечно стоит… Будь добра, когда прославишься, назови кому-нибудь мое имя. Я хочу, чтобы мой племянник гордился своим предком потом. Запомни: Фавнгриф из рода Хранителей Сливовой Рощи.
Все это он бормотал, затачивая пилочкой кусок белого рога.
Я попыталась что-то сказать, но это было невозможно, меня парализовало после удара в спину. Я могла только чувствовать тело, но не управлять им.
— Будет очень больно, предупреждаю. Безумно больно… возможно, ты месяц или даже год не сможешь пользоваться рукой, сойдешь с ума от постоянных мучений… Но это необходимая жертва, — продолжал он. — Не смей ее отрезать, даже если будешь сходить с ума от боли.
Сатир взял мою левую руку и заточенный рог.
Чувствуя, что ничем хорошим для меня это не кончится, изо всех сил пытаюсь выдернуть у этого психопата свою конечность… но безрезультатно, я не могу и пальцем пошевелить!!!
Фавнгриф занес рог и со всей силы ударил им в середину ладони, пронзив ее насквозь…
Боль была адская, я бы орала так, что сатир бы оглох на оба уха! Но я не могла орать, только молча ощущать этот кошмар.
— Тише-тише, не надо так переживать… — бормотал Фавнгриф, практически ввинчивая достаточно толстый рог в ладонь, как саморез.
Вынув эту дрянь из моей руки, он принялся осыпать рану какой-то сушеной травой.
— Féin píosa de flesh maireachtála…
Закончив с травой, он потянул руку к моей сумке. Он вынул из нее драгоценный мешок с порошком.
— Ты ведь не знала, что это такое? Иначе ты бы сразу нас исцелила… но поздно. Благословите боги ту, кто это создал! Она спасла всех нас… ценой своей жизни. И ты, девочка, тоже должна на нее молиться. Так же, как многие другие будут потом молиться на тебя… Ты ведьма, потому этот порошок навсегда лишит твою левую руку магии… но ты сможешь колдовать всеми другими частями тела, не переживай. Готова?
Облизав палец, сатир сунул его в мешочек, чтобы его облепил порошок, а потом…
Когда эта дрянь коснулась домового, он мгновенно умер, а его лицо разъело… Что происходило с моей рукой, когда под кожу и на рану сатир стал втирать этот порошок, я не могла видеть… но могла все чувствовать!!
— …gus a bheith mar chuid de, a thabhairt di fórsaí máistreás a throid dona, — спокойно пел Фавнгрив, навсегда делая меня калекой.
Эта адская песня-заклинание как будто проникала в рану на руке и расползалась там до локтя, до плеча, по нервам и жилам… Сложно описать, что я чувствовала при этом… это было похоже на то, что внутрь руки через рану проникают змеи или червяки, ползут к пальцам и плечу, вгрызаясь в мышцы и нервы, раздирая сухожилия, впитываясь в кости…
— Ghearradh mé feadh na gcéadta bliain go leor, mar sin a bheith é! — прокричал сатир и, наконец, прекратил издеваться надо мной. — Все… теперь надо залечить рану… только бы меня на это хватило!..
Дрожащими руками Фавнгриф вновь взялся за окровавленный рог и начал отпиливать от его основания круг толщиной с мою ладонь. Отпилив, он вставил круг мне в руку, осыпал какими-то сушеными травами, вновь порошком, потом запел. Голос его сильно булькал, глаза мутнели во время песни. Из груди сатира уже давно не текла кровь.
— Féin píosa de flesh maireachtála agus a bheith mar chuid de, a thabhairt di fórsaí máistreás a throid dona. Ghearradh mé feadh na gcéadta bliain go leor, mar sin a bheith é!..
Закончив петь, Фавнгриф неуклюжим движением схватил из мешка горсть порошка и высыпал ее себе в дыру на груди.
Он тут же упал замертво… эта скотина посмела умирать с улыбкой на губах.
Меня вновь захватила темнота.
* * *
— Рука…
Сквозь сон я начала чувствовать, как кто-то пытается вырвать у меня из нее все мышцы или точит нож о нервы и сухожилия… конечность дрожала и дергалась из стороны в сторону, я не могла ей управлять.
— Рука-рука… — вздохнул Дэйк, находящийся где-то рядом.
Немного придя в себя, я тут же скрючилась всем телом от судорог, которые сжали пульсирующую болью конечность.
— Аааа… ааа…
— Я не знаю, что этот скот с тобой сделал… но вряд ли ты когда-нибудь сможешь пользоваться своей рукой.
— Эээииих… чео-оорт…
— Может, отрезать ее? Если тебе интересно, как она выглядит…
— Не надо мне этого рассссказывать!!.. Не отрезай… как бы я не просила… никогда!.. Где мы?…
Навалившись всем телом на дергающуюся в судорогах конечность, я смогла немного притупить боль, идущую от нервов, которые там растягивало и рвало, судя по ощущениям.
Осмотревшись, я радостью понимаю, что рыцарь дотащил меня до какого-то постоялого двора… Чтобы я без него делала?…
— Знаешь…. - вдруг серьезно начал Дэйк.
— Ты… если хочешь сказать что-то важное… скажешь потом, ладно?… — шиплю сквозь зубы, стараясь не визжать от новых нарастающих ощущений в руке. — Я… мне ооочень… очень… очень плохо и больно!
— Потому я и хочу это сказать сейчас, Бэйр. Когда тебе плохо и больно, — вздохнул Дэйк. — Знаешь, я бы убил тебя за твою выходку. Не посмотрел бы на меч, на честь, на клятву, на то, что я наживу себе врагов еще и в Ордене… Я и искал тебя для того, чтобы убить и отомстить. Ты поставила меня между чудесным выбором: скорая смерть или жизнь в страхе. Или тебя бы прикончили в лесу, и меч потемнел, или я поперся бы в лес искать тебя и меня убил бы единорог! В любом случае мне была бы крышка по твоей милости. Мне все равно надо было идти в лес к единорогу, чтобы тебя вытаскивать из очередной ямы с дерьмом, так что я решил отыскать тебя и сразу убить, потому что из леса живым мне все равно было не выбраться… а так хоть тебя с собой прихватил бы в адские бездны…
— …А тебе не приходило в голову… что я… просто заблудилась!?… Идиот!!! — пинаю этого псевдодруга ногой.
— Слишком глупо даже для тебя… тем более мы оба знаем, что ты не заблудилась. Ты крупно меня подставила! Специально! Зная, что я у тебя как пес на поводке, ты этим воспользовалась, и это должно было стоить мне жизни! Я считал тебя своим другом, а ты так легко распорядилась мной!
— Так убей меня!!!.. Ты даже представить не можешь, как мне сейчас этого хочется!!!.. — боль в искалеченной руке была уже совсем невыносимой. Воспользовавшись предлогом ссоры, я заорала во всю глотку, стараясь хоть немного выплеснуть из себя это.
— …Но ты спасла меня. Дважды. Сначала выдала свое присутствие врагам, от которых пряталась, когда отшвырнула кентавра, мчащегося на меня. Ты начала действовать почти секунда в секунду, как только он бросился, ты даже не задумалась о том, что я могу сам справиться и тебе не надо раскрывать себя. И когда ты оттолкнула меня от единорога… Я обязан был защищать тебя и погибнуть, как живой щит, но ты этого не допустила, встав под удар за меня, пойдя на верную смерть… и став калекой в итоге.
— Что, не будешь убивать!? С чего же!? Вдруг я опять что-нибудь такое выкину!?
— Успокойся… я ни за что тебя теперь не убью и не причиню вреда, обещаю. Я сильно ошибался, когда думал, что ты способна так подставить… очень сильно. Ты готова была умереть за меня, вполне осознавая это… а я не смог тебя защитить, этот рогатый гад все же искалечил тебя. Мне жаль…
— Не вижу особо логики в твоих словах, если честно!..
— Я говорю тебе, что никто еще не рисковал из-за меня собой просто так, ради дружбы… Никто ни рискнул бы, когда имел полное право воспользоваться моим положением, подставить под удар меня, и сохранить тем самым свою жизнь…
— Я щас заплачу, ей богу!!
— Ты итак плачешь.
— Это слезы от боли!
— Ну так я все же хочу это сказать. Такого друга как ты у меня еще не было… и неизвестно, будет ли. Пока ты — лучшее, что было и есть в моей жизни.
— Как мило… Ну и почему это надо говорить именно сейчас, когда я с ума схожу от боли!?…
— Потому что скоро ты вырубишься от болевого шока и навсегда забудешь мои слова… а мне просто хочется это сказать.
Несколько дней я провела в кровати с адской болью и желанием убивать все живое. Дейк, ругая меня, того сатира и весь белый свет, ходил за мной, как за больным ребенком, потому что я не всегда могла даже встать: боль тут же швыряла меня на пол.
Чтобы я могла сдерживаться и не выть без остановки, а хотя бы что-нибудь поесть, рыцарь кормил меня обезболивающими и поил снотворным, от которых на четвертый день меня уже буквально тошнило.
Первые дни были определенно ужасны. Ничего не ныло, не гудело и не сводилось судорогами только во сне, и бодрствуя я могла прочувствовать всю прелесть этих ощущений — а бодрствовать приходилось хотя бы по шесть часов в день.
Но постепенно боль утихала, на пятый день я уже могла терпеть ее, соображать и даже говорить без обезболивающих. Тогда я, наконец, смогла рассказать рыцарю, что произошло со мной в лесу.
Он, как и я, ничего не понял о произошедшем с теми кентаврами — он никогда не слышал о бешенстве среди божьих детей, и не был уверен, возможно ли вообще такое. Насчет того порошка, который был у меня в сумке, — пока Дейк убивал единорога, а потом тащил меня из леса, ему было не до того, чтобы собирать мои вещи, выпавшие из сумки. Что это была за гадость, мы никогда так и не узнаем, к сожалению.
Все вопросы пока так и остались неразрешенными, Дейк только бесчисленное количество раз обозвал меня всеми известными ему ласковыми словами и сделал выводы о том, что никогда больше меня не послушает, что бы я не предложила.
На шестой день я почувствовала себя гораздо лучше. Проснувшись, как после долгой болезни, я поняла, как сильно хочу есть.
— Дейк! — зову рыцаря, который просто обязан быть где-то рядом.
— Не ори, я здесь! — донеслось из умывальной.
Вскоре оттуда вышел мой спутник, полностью собранный для путешествия. Вымытые волосы, почти побритое лицо, рыцарская туника, под ней кольчуга, а за спиной меч…
— Дейк, я голодная, — начинаю жалобно, надеясь отложить тот момент, когда нам придется говорить о том, почему Дейк в кольчуге.
— Встань и принеси себе что-нибудь, не маленькая, — проворчал он, завязывая себе хвост. — Хэй, что ты так на меня смотришь? У тебя же осталась одна рука!
— Если не принесешь, у тебя тоже останется только одна рука! — замечаю. — Куда ты намылился? Я не смогу даже ходить, так что мы остаемся здесь!
— Бэйр, ты уже здорово, а нам опасно сейчас сидеть на одном месте, — объяснил он. — Адольф не дремлет, он наверняка уже знает, что ты больна, и обязательно нападет на нас, если мы не заметем следы и не скроемся.
— Я даже на лошадь забраться не смогу, не то что ехать на ней! Ты издеваешься надо мной!? Хочешь, чтобы я осталась с калекой из-за придуманного змея?
— Ты преувеличиваешь, — отмахнулся от меня рыцарь, как от назойливой мухи.
— Ей невозможно управлять, она зверски болит и эта боль отдается во всем теле! — демонстрирую ему забинтованную конечность, которую достала испод одеяла здоровой рукой. — Зачем мне так измываться над собой из-за какого-то придуманного змея!?
— Гррр… Скажи мне, Бэйр, я когда-нибудь волновался зря!?
— Нет. Но у тебя относительно этого Адольфа мания преследования!
— У меня нет мании преследования! А потому ты сейчас встанешь, приведешь себя в порядок, и мы поедем в Генсенгт! Возражения не принимаются! Не нравится — оставайся здесь, только не забудь снять с меня клятву! — рявкнул он.
— Заррраза!.. — рычу, вставая с кровати. Раз он так настроен, с ним лучше не спорить. Больную руку приходится поддерживать, чтобы не болталась. — У тебя есть какой-нибудь кусок ткани, чтобы я могла зафиксировать этот кошмар на одном месте?
— Разберемся, — кивнул мне рыцарь, проверяя меч. — Иди, умывайся и одевайся, твоя одежда уже там.
— Хорошо, — хмыкаю, ковыляя в умывальную.
Умыться одной рукой не составило особых проблем, но вот одеться… Это было достаточно сложно из-за всех тех пуговиц и завязок, которые предусматривает мода этого мира.
С грехом пополам натянув штаны, повседневную рубашку и жилетку, зову рыцаря, чтобы помог надеть все остальные.
— Может, мне тебя еще причесывать надо и кормить с ложечки? — ворчал Дейк, застегивая плащ.
— Вообще не откажусь, потому что причесываться мне и двумя руками сложно… — ухмыляюсь.
— Выздоровеешь — до конца жизни будешь мне завтрак в постель таскать, — поставил условие рыцарь, беря гребень.
— Охо-хо! Да неужели ты решил со мной аж до конца жизни остаться?
— С такой, как ты, я проживу не больше года. Так что да, до конца жизни я с тобой, пожалуй, побуду, — пообещал рыцарь.
— Ты такой оптимистичный и милый, когда не выспишься…
— Я всегда оптимистичный и милый, — улыбнулся Дейк. — Только не с тобой. Ибо один твой вид убивает в людях весь оптимизм и надежды на лучшее будущее! — на последних словах он повернул меня лицом к маленькому зеркальцу на стене, дабы я убедилась в правдивости его слов.
— На себя посмотри! — отхожу от зеркала, чтобы в нем отразилось его лицо. Правда, Дейк тут же сменил морду с гнусно-ворчливой на обаятельно-милую.
— Оу, я прекрасен, спору нет!
— Пф. Ну да, ну да.
— Ладно. Ты тут заканчивай, а я пойду, соберу вещи.
— Уже собираешь вещи? А как же завтрак!? — возмущаюсь. — Я же даже не поела!
— Позавтракаем в Генсенгте.
— Садист!.. — кричу ему вслед, поправляя плащ на плечах.
Неожиданно по поврежденной руке как будто пробежал электрический разряд и застрял в середине ладони. От резкой боли я даже вскрикнула.
— Что там у тебя? — донеслось из комнаты.
— Рука болит…
— Убей ее, чтоб не мучилась!
— Ха-ха, очень смешно!
Да что же там и вправду такое? Мне же только кисть проткнули и вставили этот рог, но его Дейк, наверное, додумался вынуть, что там может так дико болеть!?
Решив посмотреть, что же на самом деле с рукой, принимаюсь разматывать бинты. При этом ощущения совершенно не изменились, прикосновения не чувствовались, как будто я не себя трогаю, а кого-то другого. Но и боль не уходила.
Когда открылась кисть… я просто молча села на пол, чтобы не упасть. А падать было от чего! Кожа была бледно-голубая! Даже немного бирюзовая! Такая кожа у инопланетян в фильмах часто бывает!
— Ничерта себе… — присвистываю, разматывая дальше. Такая красота у меня была до середины плеча.
Но на этом странности не заканчивались. Середину ладони Дейк зачем-то замотал отдельным бинтом. Удивляло уже то, что на этой повязке совершенно не было пятен засохшей крови.
С трудом развязав узлы, снимаю и ее тоже… Ну, это уже никакому логическому ли научному объяснению не поддавалось.
Посередине ладони все так же красовалась своеобразная кривая затычка из неровно срезанного рога. Но она не просто держалась в ране, она врастала в нее! По ладони от рога начали отходить белые линии, пока очень короткие, не длиннее половины сантиметра. Эти линии были твердые, как будто естественные роговые отростки на коже… Но как чужеродный предмет может начать вот так расти внутри раны? Это же невозможно!
Потрогав рог, с ужасом понимаю, что он не просто крепко сидит в ране, он срастался с костями, это даже сквозь разодранную кожу видно!
Так… все, вот это то самое место, когда надо прекратить думать и перестать серьезно воспринимать происходящее. Ну, синяя рука и синяя, черт с ней… это даже забавно. Ну, подумаешь, часть какой-то лошади в меня врастает. Некоторые больные вон свиными органами пользуются, живут же, да еще и радуются… Чем я хуже?… Хотя вот так это оставлять нельзя, конечно. Надо это замотать бинтами, чтобы никто этого не увидел! Если меня примут за нелюдя, проблем не оберусь.
Следующие пятнадцать минут я занималась тем, что являла чудеса ловкости пальцев. Сама я достаточно плохо понимала, как умудрялась держать бесчувственную руку и одновременно закреплять бинты. Но все же мне это удалось и я, утерев пот со лба, решаю выйти к Дейку.
Но как только я вошла в комнату, другая дверь распахнулась и через нее тоже кто-то вошел. Повинуясь какому-то странному предчувствию, прячусь в ванной, чтобы непрошенный гость меня не увидел.
— Какой сюрприз! — фыркнул Дейкстр. Я услышала, как он достал из ножен меч. — Чаю? Или, может, чего покрепче?
— Нет, спасибо. Я уже завтракал, — в том же любезном тоне ответил гость… голос принадлежал Адольфу!
Черт, что он тут делает!? Нет… то, зачем он пришел, ясно. Но все равно, какого черта!?
Неужели Дейк все это время был прав, и я зря смеялась над ним? А каждый божий день мы могли вот так запросто встретиться со своей смертью в обличии чешуйчатой ищейки!?
Эх, еще и извиняться перед рыцарем придется… если мы выживем после этой встречи, конечно. Этот день явно решил меня доконать с утра пораньше!
— Убери свою железку, Донан. Она все равно тебе не поможет.
— Кто знает, кто знает… — протянул Дейк. — А ты неважно выглядишь, старина.
— Ах, это… — выглянув из-за стены, вижу, как змей коснулся правой части лица. Он стоял ко мне спиной и не мог видеть. — Твоя драная кошка еще отплатит за то, что сделала со мной. Где она, кстати? Ее жизнь мне сейчас тоже будет очень кстати.
— Я ее прогнал.
— Как же так? Прогнал такую полезную собачонку на поводке?
— Она не была собачкой. Я ей надоел, она мне надоела, мы разбежались.
— Не умеешь ты врать. Ты такую находку в жизни не отпустишь… Да, Дейкстр, не делай такое удивленное лицо. Неужели ты думал, будто я не в курсе того, зачем тебе ручная ведьма? Я все о тебе знаю, и Юкка, кстати, тоже.
— Раз вы уже все знаете, то почему бы вам не оставить меня в покое?
— Хэй, ты нас предал! А мы такого не забываем. Итак, где твоя вшивая дворняга, Донан? У меня мало времени.
— Ее здесь нет.
— Я знаю, что ты брал комнату на двоих, и с тобой была черномазая девица.
— Почему эта девица обязательно должна быть ведьмой? — обворожительно улыбнулся рыцарь. — Может, я просто люблю женщин необычной внешности!
— Брось эти шутки, Донан! Постоялый двор окружен, повсюду мои люди. Они выудят ее из любого чулана, а тебя свяжут прямо в этой комнате по одному моему знаку.
— Врешь.
— Почему же?
— Если бы было так, ты давно бы уже меня убил.
— Юкка хочет сделать это самолично. Ты отправишься к ней в Хель.
Наконец, до меня дошло, почему Дейк так тянет этот разговор и не нападает.
Осторожно выйдя из комнаты, медленно подкрадываюсь к змею сзади, чтобы оглушить его, по пути осторожно достаю кинжал.
— У вас что, теперь главный дом в Финье? Зачем так далеко?
— А с чего это вдруг тебя заинтересовало?
— Любопытно. Все же, вы мои бывшие братья по оружию…
— К чему все это?… — Адольф, начавший подозревать неладное, не успел договорить, потому что я огрела его по затылку ручкой кинжала.
Потеряв сознание, змей упал в руки рядом стоящего Дейкстера.
— Ну и долго же до тебя доходило! — проворчал она, доставая из своего мешка веревку и начиная связывать Адольфу руки и ноги.
— Что делать будем?
— Что, что… бежать, конечно! Бери свою сумку и проверь, ничего ли мы не оставили.
За ту минуту, что я потратила на поиски сумки, Дейк уже успел связать змея и вставить ему в рот кляп. О том, чтобы тратить время на перевязку моей руки, не могло быть и речи. Как только Адольф был связан, мы выскочили вон из комнаты.
Но едва мы успели добежать до лестницы на первый этаж, на нас кинулись не пойми откуда взявшиеся бандиты!
Дейк оттолкнул меня себе за свою спину и принялся в буквальном смысле косить нападающих мечом. Из-за спины рыцаря я швырялась огнем направо и налево.
Первых двоих Дейк отбросил в сторону, третьего я приласкала огненным шаром по лицу, четвертый почти добрался до меня, проскользнув под боком занятого Дейка. Его я отшвырнула огненным шаром и тут же бросила похожий в седьмого.
Остальные перед нападением уже замешкались. Этих секунд нам хватило, чтобы прорваться сквозь окруживших нас ланков к лестнице.
Но когда мы добрались до первого этажа, стало еще хуже. Обычных посетителей практически не было, изо всех столов повскакивали люди Адольфа и кинулись на нас, стараясь задавить числом.
— Поджигай зал! — крикнул мне рыцарь, пятясь к стене. — Живо!
— Но ведь люди пострадают!
— Или люди, или мы! Выбирай!
Выбор был тяжелый, но его разрешил инстинкт самосохранения.
Пока Дейк пытался отбиться от нападающих, я поджигала все, что видела. Редкие скатерти, одежда разбойников, пол, разбросанную тут и там солому, даже балки под крышей, все это вскоре зашлось огнем. Началась всеобщая паника, уже было не разобрать, где разбойник, а где простой слуга, бегущий за водой.
В шуме, бардаке и удушающем дыму я уже почти ничего не различала. Дейк успел отойти куда-то, рядом его не было.
Подумав, решаю пробираться к выходу, по возможности обороняясь от нападающих разбойников.
Я была в трех метрах от дверного проема, когда на меня вдруг неожиданно бросился какой-то высокий мужчина и с силой толкнул на стену.
Придя в себя через мгновение после удара, тут же готовлю в здоровой руке огонь. Рядом в непроглядном дыму мелькнула тень. Невозможно было разобрать, кто это, потому я просто применила одно из своих любимых заклинаний. Сильный толчок энергии, способный сбить взрослого мужчину (обычно Дейка) с лошади.
Тень, на которую было направлено заклинание, упало со странными хрипящими вдохами. Подумав, решаю все-таки проверить, кого я вырубила, врага или слугу… если это слуга, нужно вытащить его из горящего здания!
Подобраться к бесчувственному телу мне не дал один из разбойников, кинувшийся на меня. Уже не церемонясь, пинаю его ногой в одной известное место, а затем заезжаю огненным шаром по лицу. Обезвреженный бандит заверещал, добавив свой голос к крикам всеобщей паники.
Оттолкнув его подальше, ищу в дыму тело моей предыдущей жертвы.
Вдруг сверху рухнуло что-то небольшое и дымящееся. Это нечто упало прямо возле меня на голову уже пришедшему в себя мужчине. Упало это нечто, похожее на небольшое полено, чудом оказавшееся под крышей, очень удачно, потому что тень, которую я вырубила, оказалась бандитом.
— Бэйр! — неожиданно сзади ко мне подскочил Дейк. — Уходим, пока тут такая неразбериха!
— Пойдем, — киваю.
Рыцарь схватил меня за здоровую руку и потащил к выходу.
На улице мы, распихивая всех, на кого натыкались, поспешили к конюшне.
— Дейк, Черта придется тебе седлать, я одной рукой не могу!
— Сейчас. Пока выгони его отсюда и подожги конюшню!
— Зачем!?
— На взбесившихся от страха или мертвых лошадях нас точно не догонят. Быстрее!
Выведя коня из стойла, ударяю его по заду, чтобы шел вон. Не убедившись, ушел ли он на самом деле, принимаюсь поджигать солому и в то же время выпускать других лошадей.
Ладно люди, но животные ведь не виноваты в том, что за нами гонятся эти бандиты.
— Женщина, вы что творите!? — возмущенный мужской голос из одного из стойл застал меня врасплох.
— Я?… — обернувшись, вижу за своей спиной богато одетого и до жути бледного человека. Явно граф.
— Вы! Зачем вы выпустили мою лошадь!?
— Э…. - недолго думая, даю мужику кулаком в нос.
Со страху или просто от нервов я не рассчитала силы и переборщила… кажется, сломала ему этот самый нос. Дворянчик, не привыкший к такому обращению, от боли или от возмущения грохнулся в обморок.
— Ты скоро!? — в горящую конюшню ворвался Дейк.
— Мне двух лошадей выпустить, подожди!
— Да черт с твоими лошадьми!.. А это кто?
— Мужик какой-то… Дейк, мы не можем его вот так бросить, он без сознания сгорит здесь заживо!
— Умерь свою доброту, сейчас не время играть из себя героиню!
— Нет, так нельзя. Он даже не бандит, просто спасался, как и мы. Но я его лошадь выпустила, а его самого вырубила от неожиданности… Возьми его к себе на Лешего!
— Одни проблемы от тебя! — проворчал Дейк. — Живо на улицу, я уже оседлал твоего демона в лошадиной шкуре.
Рыцарь помог мне забраться на рыжего коня, а случайного свидетеля устроенного мной безобразия он уложил перед собой. Как только Дейк сам забрался на лошадь, мы помчались прочь от постоялого двора.
Через несколько секунд за спиной послышались возмущенные крики разбойников и слуг, подзывающих лошадей.
Обернувшись, с ужасом вижу, во что я превратила постоялый двор. В огне было все, даже трава и забор! Из-за дыма и пламени не было видно даже стен, только самый верх крыши. Люди бегали вокруг с ведрами, пытались потушить пожар, но уже было ясно, что дом спасти не удастся.
— Не оборачивайся, следи за дорогой! — крикнул мне Дейк.
Обернувшись, вижу, что чуть не пропустила поворот. К счастью, Черт сам все понял и поскакал дальше по дороге.
Сердце все еще бешено колотилось после побега от бандитов. Все произошло так быстро, что я ничего не успела понять, но зато успела здорово испугаться.
— Как думаешь, они нас снова найдут?
— Да, — кивнул Дейк, удерживая одной рукой мужика, а другой управляя конем.
— И как нам от этого избавиться?
— Да никак. Мне всю жизнь от них теперь бегать.
— Может, надо было убить Адольфа?
— Нет. Если его убить, Юкка вышлет в погоню за мной новую ищейку, куда более опасную и опытную.
— Что же ты такое натворил?
— Меньше знаешь — дольше живешь. А теперь не болтай и береги дыхание.
После этих слов Дейк пустил своего коня еще быстрее, теперь было не до разговоров.
* * *
Мы мчались на лошадях так долго, как только могли. Погони, конечно же, не было, но мы все равно выжимали из лошадей все возможное. Как не странно, остановиться нам пришлось совсем не потому, что кони не могли больше бежать.
Неожиданно резкий и сильный приступ боли в руке в буквальном смысле выбил меня из седла. Скрученная судорогой почти вся левая половина тела отказалась слушаться и на повороте я просто слетела с Черта.
К моему счастью, слетела я на обочину, а не на дорогу. Трава немного смягчила падение, ровно настолько, чтобы я не разбилась насмерть.
Прокатившись по кочкам и редким веткам, я ударилась о ствол дерева и, наконец, замерла.
Попытка встать отдалась жуткой стреляющий болью не только в левой рук, но и в ноге, и в боку, и даже в голове. В итоге я решила, что хватит с меня на сегодня борьбы с этим дурацким телом и позволила себе упасть в заслуженный потом и кровью обморок.
— Черт бы тебя побрал, неуклюжая идиотка! — слышу возмущенные крики Дейка.
Боги, как же он прав!..
* * *
Когда я очнулась, все вокруг было в лучшем виде.
Дейк развел костерок где-то в лесу, и притащил меня к нему. Укрытая плащом, я отлеживалась возле рыцаря, а он угрюмо пялился на огонь.
Неподалеку, привязанный к дереву и с кляпом во рту, сидел мужик, которого мы вытащили из горящей конюшни.
— Вечер добрый… — бормочу, пытаясь сесть.
Эта попытка показала, что у меня толи вывихнута, толи сломана правая нога.
— Тебе сказать, кто ты, или сама все понимаешь? — вздохнул рыцарь.
— Понимаю, — киваю головой. — Что бы я без тебя делала?
— Валялась бы на дороге, пока кто-нибудь не раздавил бы или не взял с собой.
— А поесть кого-нибудь поймал, о всесильный и всемогущий рыцарь? — спрашиваю с как можно более льстивым голосом.
— Вон тот чахлик, привязанный к дереву, — все, что у нас есть, — угрюмо пошутил Дейк.
— Значит, без ужина… я даже не завтракала! — позволяю себе немного поныть.
Все болит, живот сводит от голода, да еще и одни в безлюдном лесу… можно и повздыхать о жестокой судьбе.
— Съешь вон его, — усмехнулся Дейк, глядя на дворянчика, в ужасе выпучившего глаза и усердно мотающего головой, мол, не съедобный.
— А ты его сразу связал? Не узнал, кто он? — спрашиваю, с любопытством осматривая нашу добычу.
— А зачем? Оставим его здесь, чтобы не рассказывал о нас. Таких свидетелей люди Юкки находят на раз-два.
— Думаешь? — с сомнением смотри на дворянина. — Он же умрет здесь с голода или его съедят дикие звери.
— Оно нам и надо.
— Нет, так нельзя! — качаю головой. — Надо его отпустить. Он же не виноват, что попал на двор в то время, когда мы удирали от преследователей.
— Опять ты со своей добросердечностью. Что-то давненько в тебе не просыпалось человеколюбие! С чего бы это?
— От голода, — предполагаю. — Ну так развяжи его. Хоть узнаем, кого убивать собираемся. Тем более, скрутить его обратно ты всегда сможешь.
— Нет, не стану его развязывать, — буркнул в ответ рыцарь.
— Уу-уумм-мммгу-уммм! — простонал привязанный к дереву дворянин.
Вообще, мужчине выглядел гораздо старше меня и Дейка. У него были белые, как у альбиноса, волосы и брови, больной взгляд темно-голубых глаз, прямой нос, короткая, идеально подстриженная бородка. Темно-фиолетовый, богато расшитый камзол подчеркивал до крайности бледную, почти серую кожу и при этом стройную, изящную фигуру и несгибаемую осанку.
Интересно, что такой человек мог делать на постоялом дворе, да еще и без оружия? Странно это.
— Дейк, а куда мы теперь?
— Куда-куда… к лекарю тебя надо. У тебя с ногой что-то, да и руку не мешало бы обследовать. Так что пока до ближайшего города, а там посмотрим. Лучшим вариантом было бы, конечно, найти какое-нибудь богами забытое место и отсидеться там несколько месяцев.
— Да, отсидеться, а лучше отлежаться, мне бы не помешало, — вздыхаю, потирая руку, которая ни на секунду не прекращала ныть и болеть. Не до такой степени, чтобы выть от боли, но все равно ощутимо.
— И вякни мне еще хоть раз о том, что «Дейк, мне скучно! Давай пойдем и наймемся куда-нибудь, убивать какую-нибудь интересную зверюшку!» — последнее он пропищал, парадируя мой голос.
— Ну все, все, хватит! До конца жизни будешь мне это вспоминать?…
— Вы наемники? — вдруг подал голос мужчина, каким-то образом избавившийся от кляпа.
— Ну да, — удивленно киваю. И как же он выплюнул этот ком тряпки? — А что?
— Бэйр! — зло прикрикнул на меня рыцарь.
— Цыц! А вы что, готовы предложить нам работу?
— Да… нет… — замялся мужчина. Он где-то с минуту думал, прежде чем начать говорить. — Мне нужна ведьма. Я видел, как ты использовала магию, поджигая конюшню. То есть ты — наемная ведьма?
— Что-то вроде того. Только я пока в нерабочем состоянии, — указывая на руку и на ногу.
Раз отрицать то, что я нечисть, бесполезно, то можно и не отрицать. Удивительно только, что этот дворянчик так спокойно и без страха говорит об этом. Вот что мне действительно непривычно… неужели это человек, который не боится ведьм за одно их название?
— Развяжите меня, пожалуйста, — обратился он к Дейку. — У меня есть очень серьезное дело к госпоже ведьме.
— Это какое-такое дело? — нахмурился рыцарь. — Это моя ведьма и работает она только со мной.
— Рыцарь Ордена и ведьма, работающие в паре!? — удивился мужчина. — Что ж, такое партнерство вызывает кучу подозрений… Но мне нужен кто-то вроде вас двоих.
— Дейк, развяжи его. Посмотрим, что он скажет, — прошу рыцаря.
Что-то проворчав, Дейк развязал нашего дворянина и позволил ему сесть возле нашего костра.
— Так гораздо лучше, — заверил нас мужчина, потирая руки, затекшие после веревки. Он сел к нам и стал греться у костра. — Итак. Меня зовут граф Лорен Сеймур, я потомок древнейшего рода Сеймуров, — представился он.
— Бэйр, Ведьма с Равнин, — здороваюсь. — И мой спутник Дейкстр Донан, к вашим услугам.
— Приятно, — кивнул граф, но при этом у него было такое лицо, что стало ясно, насколько ему «приятно». — Я прибыл из своего родового поместья. Дело в том, что одна личность посоветовала мне тот постоялый двор, как место, где я могу найти… гммм… нужных мне людей. Эээ… знаете, я не могу вам ничего сказать, пока вы не согласитесь работать на меня!
— Мужик, ты видишь, в каком состоянии ведьма? Мы не можем согласиться, пока не узнаем, в чем дело и как сильно придется ей напрягаться. Как мы будем охотиться, скажем, на оборотня или другого монстра? Сначала скажите, а мы подумаем, обсудим и решим, — поставил условие Дейк.
— Подождите-подождите! — остановил его Лорен. — Я слышал, вам нужно скрыться от кого-то на долгое время в месте, о котором почти никто не знает? А еще вам нужен первоклассный лекарь, не так ли? Я готов вам все это предоставить прежде, чем вы начнете работу.
— Вот это другое дело! — улыбнулся рыцарь, потирая руки. — Итак, что за зверь, какая плата?
— Дейк!
— Ладно, — поморщился он. — Что за место, какой доктор?
— Место — поместье рода Сеймуров. Оно не очень далеко отсюда. Наш род давно потерял связь с высшим общество Рашемии. Все потому, что мы живем на самом краю страны и не имеем возможности даже связаться с прочими феодалами… В общем, выживаем только за счет собственных земель и того немногого, что предлагают рынки местного города. С внешним миром почти не общаемся, только с тремя-четырьмя торговцами. О вас никто не узнает, даже если станет искать, местонахождение нашего поместья никому неизвестно. Я выделю вам комнату, и вы будете жить в поместье, пока не огласят наследство. Вас будут кормить, вы сможете пользоваться библиотекой, — у нас собрано много книг, есть и по магии, — он посмотрел на меня и понял, что это один из самых важных аргументов. — А наш домашний доктор превосходно образован и сможет вылечить любой недуг.
— Хм. Сомневаюсь, что он скажет что-то дельное в моем случае, — фыркаю, пытаясь хоть немного пошевелить больной рукой. Безуспешно.
— Мы согласны, если не работать, то хотя бы молчать о деле, которое вы нам предложите, — кивнул рыцарь. — Теперь выкладывайте, в чем дело.
— Дело совсем не такое простое, — вздохнул Лорен. — У нас, четверых наследников, пожилая тетя, а на данный момент именно она глава рода и владелица поместья. Тетя тяжело больна и не протянет больше нескольких месяцев, это давно ясно. Раньше в ней вообще сложно было заметить болезнь, она очень крепкая, как и все Сеймуры… Но это было раньше. Несколько недель назад тетя начала стремительно слабеть, она жаловалась на дурной сон и, поверите или нет, духов и привидений! Она говорит, что каждую ночь к ней являются наши далекие предки и пугают.
— Хм. Как неожиданно! — фыркаю. — И что же эти духи просят? Отдать поместье кому-то конкретному, а не то прямиком в адский котел?
— Да, так и есть, — кивнул мужчина. — Тетя никогда не рассказывает, о ком именно говорят духи, какого наследника ей навязывают, но зато она постоянно твердит, что просто из вредности не отдаст ему все состояние и поместье! Понимаете, если бы эти духи были ненастоящие, они бы тут же исчезли после заявлений тети, но они не исчезают!
— И вы боитесь, не требуют ли эти «духи» у старушки, чтобы она отдала все вам? — догадался рыцарь.
— Да, — кивнул Лорен. — Правда, завещание уже составлено, его огласят после смерти нашей тети… но ведь все может еще измениться, надо просто… доказать тете, что я, например, действительно достоин поместья. На тот случай, если в завещании указано мое имя, чтобы тетя не разочаровалась в своем выборе, конечно.
— Ага, как же, чтобы не разочаровалась… — хмыкаю. — Подлец ты. У тебя тетя умирает, а ты только о завещании печешься.
— Ну… быть пристыженным ведьмой неудобно, — потупил глаза Лорен, но потом оживился. — Но и меня можно понять. Конечно же, я хочу, чтобы поместье досталось именно мне. Ведь если оно достанется моей дорогой кузине, например, то она просто выгонит меня вон без медяка в кармане и развалит наше хозяйство! Все… все сложно, понимаете? Если бы мой племянник образумился и бросил свои глупости, наследство и управление поместьем перешло бы к нему, и я бы не волновался — он толковый парень, сын моего брата, главы рода, который погиб семнадцать лет назад. Если бы все получил мой племянник, я был бы только рад, но он не может. А если поместье достанется кузине… она даже не знает истории нашего рода!
— Ясно. И что ты тогда от нас хочешь? Чтобы мы уговорили духов или избавили дом от них? — спрашиваю.
— Избавили? Как можно!? Это же наши предки, фамильные призраки! От них нельзя избавляться. Скорее, да, чтобы вы договорились с ними, — кивнул граф. — Ну и сделайте так, чтобы тетя перестала бояться и плохо спать, пусть спокойно проживет последние месяцы.
— Такая работа, с едой и комнатой в поместье, нам подходит, — расплылся в довольной улыбке Дейк. — Мы согласны.
— И еще кое-что… тетя наверняка будет вас использовать, как свои глаза и уши. Если она вдруг начнет спрашивать ваше мнение о наследниках, как незаинтересованных лиц, то замолвите за меня словечко?
— Это мы еще посмотрим, — замечаю. — Мы за деньги умирающих старушек не обманываем!..
— Бэйр, молчи! — зашипев, прикрыл мне рот Дейк. — Кажется, мое собственное поместье становится на пару шагов ближе! Не мешай мне! — закончив шептать, посмотрел на Лорена и заговорил приятным-приятным голосом. — Моя подруга хотела сказать, что все зависит от ваших личностных качеств. Например, умелое обращение со своими деньгами — это очень неплохое качество.
— Ах, это… не беспокойтесь об этом, — улыбнулся граф. — Так я могу считать, что мы заключили сделку? Вы пробудите в поместье, пока тетя не скончается… и пока не огласят завещание.
— По рукам! — кивнул Дейк и пожал графу руку. — Предлагаю выдвигаться завтра, как только проснемся, а сегодня уже поздно, пора спать.
— Да, действительно… а спать здесь? Прямо на земле? — удивился граф.
— Дейк, дай ему свой плащ. — зеваю.
— А я на чем спать буду? — возмутился рыцарь.
— На моем плаще со мной.
— Ну смотри, не жалуйся потом на то, что у меня руки не там, где надо… — скорее пообещал, чем предупредил рыцарь.
— Ты тоже потом на ожоги не жалуйся, — киваю, пододвигаясь на плаще.
«Дейкстр Донан»
Весь следующий день пришелся провести верхом на лошадях.
Было решено, что граф поедет на моем коне, а мы с ведьмой вместе на Черте. Бэйр не могла достаточно хорошо держаться в седле, ей нужен был кто-то, кто будет поддерживать… Этим кем-то, конечно же, стал я. Причем сам я возражений не имел, единственным недовольным оказался конь ведьмы.
Забраться-то мы на него, конечно, забрались, а вот слушаться скотина отказывалась. Черт часто останавливался посреди дороги, пытался встать на дыбы, сворачивал не туда, куда велят, а куда хочет, и это если вообще сворачивал, а не шел прямо в лес… на мясо его надо — пользы больше будет!
Лорен всю дорогу был погружен в свои тяжелые думы, его благородное чело старательно отображало каждую весомую мысль. При этом выражение его лица было таким, как будто он пытается эту самую тяжелую мысль выдавить из себя через задницу. Бэйр тоже не разговаривала, что для нее большая редкость. Бедняга пыталась забыть о боли, но, как видно, только ней и думала, иногда судорожно вздыхая и царапая седло.
Под вечер начался дождь, который постепенно превратился в самую настоящую грозу. То и дело сверкали молнии, а небо содрогалось таким оглушающим грохотом, что я невольно вспомнил несколько легенд о конце света.
Удивительно, но в этих невозможных условиях Бэйр умудрилась уснуть прямо в седле. Я усадил вплотную к себе и укрыл своим плащом, чтобы она не промокла: вроде ведьма, а от любого сквозняка она тут же простужается.
— Хэй, Лорен, далеко еще до твоего поместья? — спрашиваю графеныша, стараясь перекричать ветер и гром.
— Пара километров осталась, а что?
— Ведьме совсем плохо, срочно нужен доктор! — решаю немного попугать его для верности.
— Что!? Я знаю короткий путь, но он опасен, там полно разбойников! — перепугался он.
— С ними я как-нибудь управлюсь. Где поворот?
— Скоро, надо будет свернуть налево!..
Разбойников нам так и не встретилось, к сожалению. Я про себя было понадеялся, что они окажутся при деньгах… Но ребята ведь тоже не железные, не могут же они круглыми сутками следить за путниками, тем более в такую жуткую погоду.
До поместья мы добрались тогда, когда гроза медленно, но верно начала превращаться в ураган. Ветер чуть ли не с корнем вырывал одинокие тонкие деревья, дождь лил, не прекращаясь, вода аж под плащи заливалась… Не знаю, на сколько бы хватило моего терпения, если бы вдали вдруг не показалось огромное здание со светом в немногих окнах.
— Это оно? — спрашиваю нашего спутника.
— Да! Наконец-то! Мечтаю об ужине и горячем вине! — обрадовался Лорен и попытался ускорить шаг Лешего.
Из-за ветра лошади таки не смогли пойти быстрее, до желанного убежища мы ползли медленно.
Когда, наконец, доползли, Лорен еще несколько минут пытался доораться до ключника, некого Гарфела, через запертые ворота. От его воплей даже Бэйр проснулась.
— Мы уже приехали? — сонно спросила у меня ведьма, пытаясь самостоятельно слезть с коня.
— Дай помогу, чучело, — вздохнув, помогаю ей слезть, а потом поддерживаю, чтобы не упала. — Да, мы приехали.
— Есть хочу, помираю…
— Терпи, — усмехаюсь.
— А еще я хочу спать, — зевнула ведьма. — Надеюсь, нас сразу отведут в комнату. Ты сам там разберешься со всеми вопросами?
— Уже за полночь перевалило, вряд ли хозяева станут встречать гостей так, как принято у дворян. Вряд ли к нам вообще будут вопросы.
— О, господин Лорен, вы вернулись! — удивленно крикнул кто-то с фонарем, приближаясь к воротам. Видимо, это тот самый Гарфел, которого так долго звал графеныш. — А я-то думал, кто мог пожаловать в столь поздний час!
— Да, Гарфел, это я. А теперь быстро открывай, у нас раненая, да и устали мы безумно, путешествуя по бездорожью. Давно пора заняться этими дорогами, но тетя все откладывает…
— Кто с вами? Не открою, пока не узнаю, — проворчал слуга.
— Я нашел тех, за кем ездил… Но хватит вопросов! — разозлился Лорен. — Девушка ранена и нуждается в помощи. Вели конюху заняться лошадьми, слугам срочно готовить комнату на двоих и позови туда доктора!
— Семейку разбойников притащили? Ох, опять эти тангейские шакалы вас одурачили! Вот обворуют они нас, вспомните мои слова, граф!
— Открывай, а не то тангейские шакалы разорвут тебя на похлебку!!! — рявкнул я, не сдержавшись. — Девушка ранена и вся промокла, ослеп ты, что ли!?… И комнату нам с двумя разными кроватями.
— Рыцарь, тише. Он человек старых правил, воспринимает все буквально, — предостерегающе прошептал Лорен.
— Рыцарь!? Да что же это на свете делается, раз рыцари-людоеды пошли!? — возмущался старик, поспешно отпирая ворота.
Как это ни удивительно, с таким милым и услужливым дворецким комнату нам предоставили уже через пять минут. Видимо, старичок на самом деле испугался меня.
— Располагайтесь, скоро придет доктор, — сказал Лорен и покинул нашу с Бэйр комнату, оставив на письменном столе горящий подсвечник, который стал единственным освящением.
Комната, в которую нас поселили, была весьма неплоха… даже более, чем неплоха, надо отметить! В такой роскоши мне жить еще не приходилось.
Кровать из красного дерева в углу, напротив — такая же, но пошире, в стене напротив камин из крупного темного камня, на полу вместо ковра старая медвежья шкура, стены в гобеленах, огромное зеркало у резного шкафа из красного дерева, неподалеку от которого украшенная синими шторками ширма… куча прочих дорогих и радующих глаз, но ненужных по сути безделушек.
Комната была небольшой, но очень уютной. На стене напротив кровати даже имелось окно, а под ним мягкая кушетка. Помимо шкафа был сервант с красивыми резными деталями.
Как и во всех приличных жилых комнатах, здесь был небольшой чулан, где стояла огромная бадья и столик с тазом и кувшином. Здесь, правда, вместо грубо сколоченной бадьи была целая ванна с позолоченными ножками, роскошь, о которой я до сих пор только слышал, а вместо железного таза и глиняного кувшина дорогая раковина и целая расписанная ваза!
Все эти неизменные сопровождающие богатой и сытой жизни с детства привлекали меня. Часто, забираясь в дома, я разглядывал их убранство, запоминал каждую мелочь и мечтал о том, как когда-нибудь сам заживу в таком… Что ж, с тех пор, как появилась ведьма, мое состояние сильно увеличилось. Если я с ее жаждой приключений останусь в живых еще хотя бы два года, то точно накоплю если не на титул, то хотя бы на собственное поместье — и там непременно будет такая же ванна.
Пока я рассматривал радующие глаз предметы и переодевался за ишимерской ширмой в сухую одежду, заметил, что сумка Бэйр осталась нетронутой. Интересно, что она делала, если не переодевалась, пока я был в другой комнате?
— Бэйр? — зову ведьму, выглянув из-за ширмы.
Ведьма обнаружилась на кровати. Она свернулась в клубок под мокрым плащом и, видимо, пыталась продолжить спать.
— Бэйр, тебе надо переодеться, перетерпеть доктора и поужинать, — напоминаю, тряся девицу за плечо.
— Нет, я буду спать! Не могу больше терпеть этот гнусный мир! Не надо мне доктора, без него тошно! — злобно проворчала ведьма, укрываясь плащом с головой.
Вода с плаща затекла ей за шиворот и заставила резко сесть на кровати. Бэйр прошипела проклятье и пнула кровать здоровой ногой.
— К черту! — со злостью выругалась она.
Но, несмотря на природную вредность, обостряющуюся при таком вот плохом настроении, Бэйр все же вняла моим советам.
Сев на кровати, она стянула с себя мокрый плащ и попыталась снять все остальное. С одной рукой у нее это совсем не получалось. Ну как я, благородные рыцарь Ордена, мог не помочь девушке в такую трудную минуту? Хе-хе…
— Стой, давай лучше я, — усмехаюсь, пододвигаясь к ней ближе.
— Что это ты помогать решил? — с подозрением посмотрела на меня ведьма, тем не менее давая расстегнуть свою жилетку.
— Захотелось, — пожимаю плечами и ухмыляюсь. — У тебя такой несчастный вид, что мне стало жалко тебя…
— Хм. Когда ты так говоришь, мне становится страшно, — улыбнулась ведьма, убирая с глаз мокрую челку. Она редко открывала глаза, хотя они были достаточно красивы.
— Как тебе наша комната? — спрашиваю, чтобы отвлечь ее от раздражения.
Если она сорвется на докторе и выкажет все прелести своего характера так сразу, долго мы в этом месте не пробудем. Первое впечатление у хозяев, даже со слов домашнего доктора, очень важно. Лучше успокоить ее… или хотя бы попытаться сделать это.
Осмотревшись вокруг с видом ценителя антиквариата, Бэйр тяжело вздохнула.
— Тебе что-то не нравится в этой чудесной комнате? — наиграно удивляюсь. Ответ был мне известен — он всегда был одним и тем же.
— Тут нет телевизора и электрической кофеварки, а в остальном все чудесно, — грустно объяснила она. — Одни только боги знают, как мне не хватает этих двух вещей!
— Одни только боги знают, как ты мне надоела со своим «эрептичеством», — вздыхаю в тон ей. — Тебе помочь надеть твою ночную рубашку или сама справишься?
— Нет уж. Заставлять тебя снова рассматривать мою голую грудь после того раза «спьяну» слишком жестоко, — хмыкнула она и поковыляла к своей сумке, держась за стены или мебель.
Пока Бэйр кряхтела за ширмой, я решил поваляться на своей новой кровати. Я выбрал ту, которая шире, подальше от камина.
Опустившись на что-то, на чем принято спать, я тут же понял, как сильно устал.
— Как я хочу спать… — зеваю так же, как недавно зевала Бэйр.
Но как только я решил забыть обо всех докторах и ужинах и уснуть, они прибыли собственной персоной.
— Где больная? — суетливо спросил маленький деловой мужичок в ночном колпаке. По его излишне сладкому и заботливому тону было понятно, что он хочет сделать с этой больной, из-за которой его разбудили посреди ночи. — Так где больная? — повторил он, вперив меня подозрительный взгляд черных маленьких глазенок под круглыми очками.
— А где мой ужин? — ответила ему больная тем же тоном, выползая из-за ширмы.
Из-за промокших от дождя черных волос, закрывающих лицо, и белой рубахи до пола Бэйр выглядела весьма зловеще.
— Я голодная. А когда я голодная, то злая. Такая злая, что лечить меня во время голода опасно для жизни доктора, — размеренно проговорила она монотонным голосом. Специально или нарочно, но при этом она вытянула вперед здоровую руку и поковыляла к доктору, здорово припадая на вывихнутую ногу. Выглядела она при этом как привидение или поднятый некромантом ходячий мертвец…. Хотя, скорее, как ведьма-утопленница, только что вылезшая из колодца.
Доктор пошатнулся, но скоро взял себя в руки.
— Ааа… Ээээ… ужин на тележке, которую мне велели привезти сюда, — проговорил он, указывая на тележку рядом с собой. Вдруг из кармана он вынул дольку яблока и нервно сжевал ее. — Меня зовут Шангай Ловихвост, я домашний доктор Сеймуров. На что жалуетесь?
— На психические расстройства и маниакальное желание убивать докторов, — проворчала Бэйр, прежде чем наброситься на еду.
— Так, давайте как-нибудь без меня тут разбирайтесь, — решаю, с трудом поднимаясь с кровати. — Будут убивать — кричи, — кидаю через плечо ведьме, подхватываю с услужливо привезенной тележки тарелку и отправляюсь в комнату для умывания, подальше от этих двух — воплей сейчас будет, весь аппетит перепортят.
Ужин гостям предоставили скудный, но его хватило на то, чтобы приглушить голод. Завтра перед остальными хозяевами этого поместья я не буду выглядеть, как оголодавший зверь за завтраком. Это радует.
Рассматривая роскошную умывальню и ужиная, я слушал, что творится в соседней комнате.
В первые пять минут доктор раскладывал что-то на столе-серванте, а Бэйр расправлялась с едой.
В следующие пятнадцать минут ей вправляли ногу, судя по ругани, крику и утишающим бормотаниям Шангая Ловихвоста. А вот потом доктор, видимо, добрался до руки…
— Что это!? О, всесильны боги, что это такое!? В жизни не видел ничего подобного!!!
— Доктор, не надо ломать мне руку! Отпустите!
— Но она светится!!!! И пульсирует!!!!.. И двигается сама по себе!!!!..
…Собственно, на этом пребывание доктора в комнате закончилось. Бедняга с криком удрал, напуганный очередным фокусом Бэйр. Теперь мне можно было выходить.
— Ну и что ты сделала на этот раз? Зачем напугала беднягу?… Твою ж бесстыжую мать…
Договорить я не смог, потому что слов у меня не нашлось. Очень редкое явление, надо заметить. Еще два месяца назад я был уверен, что меня уже невозможно по-настоящему удивить. Но с появлением в моей жизни этой ведьмы я начал удивляться все чаще и каждый раз искренне, что само по себе странно.
Вот и сейчас я стоял, и от удивления не мог найти слов. Впрочем, как и сама Бэйр.
Ведьма сидела на кровати и пялилась на свою руку.
От белого рога посередине ладони уже на десяток сантиметров отползли извилистые тонкие белые полосы, сейчас они светились бледным светом. Кожа до середины плеча была бледно-голубая или даже бледно-бирюзовая. Всю руку окутывал густой насыщенно-бирюзовый туман, делая ее почти невидимой в дымке.
— Это ты сделала? — выдыхаю, наконец найдя в себе силы для того, чтобы заговорить.
— Нет. Она сама, — пораженно ответила Бэйр. — Я понятия не имею, что это такое!
— Значит, это одно из последствий работы того козла, — догадываюсь. — Вот что, замотай лучше руку бинтом и не вспоминай о ней, пока не сможешь ей управлять. Потом разберемся, что все это значит.
Поставив свою тарелку на тележку и вытолкнув ту за дверь в коридор, иду к кровати.
Бэйр категорически была против того, чтобы я спал как полагается, потому из-за ее брезгливости (или боязни не совладать с собой) мне приходится спать в легких штанах. Эти самые штаны сейчас были на мне, а теплую рубашку мне снимать не хотелось, так что под одеяло я забрался, не раздеваясь.
— Ты будешь всю ночь пялиться на свою руку, или все-таки ляжешь спать? — зеваю, вслушиваясь в звуки дождя за окном.
— А? Нет, я тоже ложусь, — откликнулась ведьма и залезла к себе под одеяло. Она тут же уснула, обняв перьевую подушку. Я последовал ее примеру и тоже стал засыпать, вслушиваясь в ураган за окном.
* * *
Я проснулся, когда еще была ночь, и до рассвета оставалось часов пять-шесть. Снаружи по-прежнему бушевал ураган, и оконное стекло ручьями заливала вода.
Яркая молния на секунду озарила комнату бледным светом, очертания предметов и теней вытянулись в жуткие картины. Небо прогрохотало так, что тут же слетел весь сон.
Сев на кровати и протерев глаза, я внимательно осмотрелся.
Бэйр тихонько сопела рядом, что-то недовольно бормоча. Прислушавшись, я уловил общий смысл ее сна: гигантские бабочки-оборотни отбирают у нее последнюю банку кофе. Это был не кошмар, просто сон, которые она всегда забывает на утро.
Кроме меня и Бэйр в комнате живых не было, в этом мое чутье меня никогда не обманывало.
Что же тогда могло меня разбудить? Уж если я усну, то спать буду как убитый, пока меня специально не разбудят, не наступит рассвет или не появится опасность.
Неожиданно в нашу дверь тихо, но настойчиво постучали… снова. Вот что меня разбудило.
Интересно, кому от меня что понадобилось ночью? Неужели Лорен прискакал на кой-то черт?
Осторожно встав с кровати, я пошел к двери. Пока шел, постучали еще несколько раз.
— Кто там? — спрашиваю, берясь за круглую позолоченную ручку. В ответ мне молчание.
Открыв дверь, я сначала никого не увидел, передо мной был темный коридор, в котором я едва что-либо различал.
Но почти сразу из темноты выплыла небольшая фигура. Она как будто отражала свет, потому разглядеть ее не составило особого труда… почти. Из-за мрака ее очертания немного расплывались перед глазами.
Это была девица лет шестнадцати в красивом белом платье с кружевами и пышной юбкой, ее почти бесцветные волосы были правильно завиты и уложены в прическу. Ее лицо завораживало. С гладкой бледной кожей и идеально красивыми чертами, оно походило на лицо фарфоровой куклы. Лишь огромные серые глаза светились испод темных бровей, доказывая, что передо мной живая девушка, а не работа умелого мастера.
Как загипнотизированный, я несколько долгих секунд молча смотрел на это ночное видение, не в силах оторвать взгляд.
— Что такое? — спросил я, придя в себя. — Почему ты не спишь, а ходишь ночью по коридорам и стучишься в комнаты ко взрослым дядям? Ты знаешь, чем это может кончиться, а?
— Я не могу спать, — печально сказала девочка, продолжая смотреть на меня своими огромными глазами.
— И причем здесь я? — выдавливаю из себя зевок, лишь бы отвлечься от этих глаз.
— Ты единственный, кто не спит. Мне нужна твоя помощь, — она жалобно похлопала глазенками.
— Ну конечно я не сплю! Ты меня разбудила! Иди, разбуди еще кого-нибудь, он тебе поможет, — отмахиваюсь от нее, разворачиваясь, чтобы закрыть дверь и вернуться ко сну.
— Ты проснулся, потому что ты не должен спать сегодня. Ты должен помочь мне, — хрустальный голосок девушки красивым эхом разнесся по коридорам.
— Да неужели? — интересуюсь, выходя и прикрывая за собой дверь. Это было выше моих сил, оставить ее тут одну… К тому же, незачем будить Бэйр и ее любопытство нашим разговором, — мне этой ночью своего хватит, чую. И что может такая очаровашка делать ночью в темных коридорах? Почему не спит, а вламывается в комнаты? Почему именно ко мне? Откуда она узнала о моем приезде? Странно это все. — И чего ты хочешь от меня?
— Пойдем со мной.
— Куда?
— Уж не в мою спальню, не надейся! — неожиданно живо для образа бесплотного духа рассмеялась девушка.
— Но почему!? — наигранно обижаюсь.
— Потому что мы слишком разные…
— Брось, когда это имело значение? — усмехаюсь, облокачиваясь плечом на стену и складывая руки на груди.
Конечно же, я не собирался спать с графским дитятком, за это меня и вытурить могут до того, как оплатят мои труды. Но поболтать с ней можно, думаю, особенно если она сама навязывается. Может, у них так принято?… Что за воспитание!
— Сейчас это имеет большое значение, — возразила дамочка, улыбнувшись. От улыбки ее лицо стало еще более прекрасным, я снова залюбовался. — Помоги мне.
— И что же я должен делать, о незабвенная?
— Пока просто следуй за мной.
— Ладно, это я могу, — соглашаюсь.
Думаю, Бэйр не погибнет, если во сне гигантские бабочки все-таки отберут у нее загадочный кофе, и я ее не разбужу до этого ужасного момента. Так что почему бы не помочь этой замечательной девушке? Может быть, когда находиться в поместье мне останется пару дней…
Подбодренный приятными мыслями, я последовал за девушкой по коридорам. Каменный пол был устлан коврами, потому босым ногам было не так холодно. Никакие неудобства не отвлекали меня от созерцания хрупкой изящной фигурки девицы и ее плавной походки.
Она несла в руках небольшой подсвечник, который освещал нам путь и позволял мне внимательнее разглядеть девушку.
— Могу ли я узнать имя чудесного ночного видения?
— Меня зовут Доротея, — мягко и кокетливо улыбнулась она. Улыбка была настолько легкой и непринужденной, что я усомнился в благородном происхождении этой Доротеи. Графини никогда не ведут себя так с чужими… хотя от этого она еще более очаровательна.
— И кто же ты? Просто Дороти?
— Я дочь графа Иакова Сеймура и его жены Кадди Сеймур.
— Пока не имел чести познакомиться с ними и мало представляю, о ком ты говоришь. Но, думаю, они прекрасные люди, если у них такая прелестная дочь.
— О, право, я смущена! — засмеялась девушка, посмотрев на меня заблестевшими весельем серыми глазами. Ее щеки тронул едва заметный румянец. — Ты скоро познакомишься с моими родителями и сможешь судить о них не только по их общему ребенку.
— А не откроешь мне тайну, прекрасная юная леди, куда ты меня ведешь?
— На съедения нежити в подвал, конечно, — мило улыбнулась она, спускаясь по лестнице на первый этаж. — Ведь в каждом старом поместье есть подвал с нежитью, которую надо время от времени кормить усталыми путниками, чтобы она не нападала на хозяев. Фамильная нежить, знаете ли, она такая, — девушка кокетливо наклонила голову на бок.
— Оу, пожалейте нежить! У нее будет жуткая изжога от меня, — отвечаю на немного мрачную для такой юной леди шутку.
— Какая изжога, право? На вид ты просто весенний поросенок в осенних яблоках!
— Мда… таких комплиментов мне еще не делали, — от недоумения я даже приостановился. — У тебя странное чувство юмора, Дороти.
— Отнюдь, — покачала головой девушка, продолжая улыбаться. — Ничуть не страннее твоего.
— И все же, — не даю ей сменить тему. — Откуда ты узнала о том, что я здесь, и почему разбудила именно меня? Куда мы идем?
— Я не спала, зачиталась. Услышала, как кто-то кричит ругательства со второго этажа и мне стало любопытно. По пути я встретила дядю Лорена, и он рассказал мне, что вы приехали. Я подумала, что если кто и сможет мне помочь, так это ты.
— Ага, ясно, — верить ей определенно не стоит. — А твой дядя Лорен знает, что тебе нужна помощь такого рода, которую могу оказать только я?
— Никто не знает, потому я и пришла к тебе ночью. Это большая тайна.
По первому этажу мы шли недолго, в темноте я ничего не мог разглядеть кроме картин на стене, вдоль которой мы постоянно шли, не сворачивая. Болтая с милой девушкой, я не забывал запоминать обратную дорогу и считать шаги, ведь вряд ли она будет провожать меня обратно до комнаты.
За недолгим разговором мы дошли до небольшой деревянной двери, которая, как выяснилось, вела на кухню.
Здесь, видимо, готовилась еда как для обычных обедов, так и для балов, слишком огромна была эта кухня. Здесь было четыре печки, три стола, шесть шкафов для посуды и две двери, одна в кладовую, другая куда-то еще… чую, Дороти поведет меня совсем не в кладовую.
Повсюду на кухне был идеальный порядок, нигде не было тарелок или еды, все было убрано, как и полагается. Только на самом большом деревянном столе лежал кухонный нож и блюдо с яблоками, одно из них было порезано. Видимо, это доктор отставил после себя беспорядок.
— Откуда яблоки в середине весны? — удивляюсь, подходя к корзине.
— Это особый сорт. Фамильный. Мы выращиваем их в оранжерее круглый год, — улыбнулась девушка. — Хочешь попробовать?
— Не откажусь, — улыбаюсь в ответ и беру уже надрезанное. Разрезаю его ножом еще на две дольки. — Хочешь?
— Воздержусь. Так объелась их в детстве, что на всю жизнь хватило, — покачала головой Дороти, от чего упруго кудряшки подпрыгнули, затем красиво упав на белую шею.
— Понимаю. Я когда в детском приюте при церкви был, мы с другом, по пятнадцать лет нам тогда было, забрались в кладовую и выпили все вино, которое там нашли. Тогда я выпил его столько, что до сих пор ничего горячительного в рот не беру, — , отвлекаю внимание девицы чудесной историей от ножа, который прячу в рукаве.
Определенно, я был бы давно мертв, если бы всегда ходил без оружия.
Мы с Дороти двинулись к одной из дверей. Она вела на лестницу, идущую вниз. Разговор продолжался, я следил за тем, как далеко мы уходим, и вычислял то расстояние от двери на кухню, на котором никто ничего не сможет услышать.
— Так ты провел детство в церкви? — спрашивала Дороти, почему-то настораживаясь.
— Ммм… яблоки чудесные! Чем-то напоминает землянику… обожаю эту ягоду! — пытаюсь сменить тему.
— Так что с церковью? — настаивала девушка. — Неужели у тебя не было родителей?
— Мать подбросила меня отцу настоятелю, пока тот не видел. Я ничего не знаю ни о ней, ни о настоящем отце, — грустно вздыхаю. — Но не будем о грустном, это моя больная тема…
— И ты вырос в церкви? — настырно продолжала допрашивать Дороти. — Ты священник?
— Нет, я не священник. В семнадцать я ушел оттуда и попал в Орден Черного Дракона. После обучения стал бродячим рыцарем, который избавляет мирных жителей от чудовищ.
— Значит, ты рыцарь Ордена?
— Да, именно так, — гордо киваю головой, не забыв как можно обворожительнее улыбнуться.
— Но я слышала, что все они скупые жулики, жадные эгоисты и безответственные пьяницы, пекущиеся только о своем благополучии.
— Ну разве я похож на пьяницу, леди? Ты задела меня в лучших чувствах! Я не брал в рот спиртного вот уже одиннадцать лет!
— Значит, тебе двадцать шесть? — она продолжала расспрашивать.
— Именно.
— А выглядишь ты старше, — заметила Дороти, остановившись на лестнице. Обследовав меня с головы до ног внимательным взглядом, она посмотрела мне прямо в глаза.
Две серые бездны, прозрачные, как ключевая вода и в то же время матовые, скрывающие что-то, оставляющие загадку, как туманы на полях вечерами после дождя… Таких прекрасных глаз я еще никогда не видел. Как и таких прекрасных девушек.
Пожалуй, мы ушли достаточно далеко, чтобы никто нас не застукал.
— Это все щетина и опыт, отразившийся на моем лице немногими морщинами, — улыбаюсь, немного приближаясь к ней.
Можно немного потрогать эту стройную фигурку и заодно поискать ответы на некоторые вопросы не помешает. Совместим приятное с полезным, почему бы нет? В моей профессии все средства хороши…
Поняв мои намерения, Дороти смущенно отвела глаза в сторону и прикусила нижнюю губу, розовую, как лепесток цветка, и наверняка такую же нежную.
— Что ты делаешь? — смущенно проговорила девушка, когда я почти прижал ее к стене.
Ее кожа была прохладной, как будто она сильно замерзла, но при этом такая гладкой и бархатистой, что все равно было очень приятно к ней прикасаться. Красивые, почти белые волосы были просто невозможно мягкими. Прелестное создание так и манило своей хрупкостью и нежностью, очаровывало с одного взгляда.
Живые такими не бывают.
— Вы очаровали меня, прекрасная незнакомка… — тихо мурлычу ей на ухо, стараясь почувствовать запах. Но она ничем не пахнет. Абсолютно. — Я не могу устоять перед вашей неземной красотой. Не мучайте несчастного пленника ваших глаз, подарите мне хотя бы один поцелуй!
— Мы едва знакомы!
— Но я уже никогда тебя не забуду…
— Нет, не стоит! — затараторил девушка, вжимаясь в стену подальше от меня. — Я не хочу… я просто попросила помощи!
Ну и чем я ее напугал? Такой красивый, обаятельный мужчина, рыцарь ко всему прочему… да все нормальные молодые девушки мечтают обо мне, а она не хочет! Сама вытащила меня из спальни и увела в подвал, а теперь отнекивается. Подозрительно.
— В таком случае веди меня дальше. Я сделаю все, что в моих силах, — преданно смотрю на нее и отступаю на несколько шагов назад.
— Как я рада, что ты меня правильно понял, — облегченно улыбнулась Дороти. — Пойдем, недалеко осталось.
Мы двинулись дальше по лестнице. Я старался не смотреть на девицу, она изредка украдкой поглядывала на меня. И, держу пари, думали мы не об одном и том же во время этих переглядок.
Мое чутье подсказывало мне, что что-то здесь нечисто и нужно действительно разбираться. Да и девушка эта очень странная… нет, она точно живая, сомнений быть не может. Я чувствовал, как сильно забилось ее сердце, когда прижался к ней, чувствовал ее дыхание. Тем более, я незаметно коснулся ее руки серебряным ножом с кухни, и она никак не отреагировала. Она не нечисть и даже не ведьма… уж ведьму я теперь точно узнаю.
Вопросов, касающихся этой дамочки, становится все больше. Пока я не узнаю, в чем дело, не вернусь обратно в комнату. В конце концов, если здесь и правда есть фамильная нечисть, которой меня собираются скормить, мне надо ее уничтожить, пока ее не нашла вездесущая Бэйр.
— Дороти, а что насчет фамильной нежити?
— Что? — удивленно посмотрела на меня девица и почему-то забеспокоилась. — А что с ней?
— Ты же знаешь, зачем я здесь. Кто так докучает вам?
— Оу, да никто не докучает! Просто графиня Меви перед смертью очень хочет запомниться всем, и потому рассказывает про призраков, которые к ней приходят… — она пожала плечами.
— То есть, это все выдумки, и меня пригласили для того, чтобы я красиво подыграл? — так-так, а почему «графиня», а не «тетушка» или «бабушка»? Родственников принято называть иначе.
— Да… что-то вроде того, — кивнула Дороти.
— Значит, здесь нет монстров, которые достойны внимания человека моей профессии?
— Нет, конечно нет. Откуда? — улыбнулась девушка.
— А какие же тогда проблемы беспокоят жителей этого поместья, как не монстры?
— Да никакие.
— Но почему же ты не можешь спать, пока кто-нибудь не поможет тебе в чем-то?
— Это мое… личное.
— Хм. Ты уверена, что здесь могу помочь именно я?
— Почему ты спрашиваешь? Ты уже давно идешь мне помогать и только-только заинтересовался, зачем. Это странно.
— Мы приближаемся к чему-то, я хочу знать, к чему мне готовиться.
— Поверь, подготовка не требуется, — отрезала она даже немного грубо.
Дальше мы шли молча. Лестница увела меня уже на добрые десять метров под землю, в подвалы поместья. Только сейчас, когда думать было не о чем, я заметил, что здесь безумно холодно и по каменным ступеням гуляет сквозняк. По всему моему телу разбегались мурашки, ноги и руки окоченели, а ножик, который я держал в рукаве, заледенел настолько, что жалил кожу холодом.
Посмотрев на бледную Дороти, я с удивлением заметил, что ей ничуть не холодно в ее достаточно легком платье. Она идет уверенно, выпрямив спину, как и полагается графской дочери. Ничто ее не беспокоит, ни сквозняки, ни холод.
Лестница кончилась, перед нами встала тяжелая дверь.
— Мы пришли, — объяснила Дороти. — Открой эту дверь, я слишком слаба для этого.
— Не открою, пока не скажешь, что там.
— Там нет ничего опасного.
— Но что там?
— Там… моя семья. Я не могу к ним попасть.
— Сеймуры спят в подвале? — выгибаю бровь. — То-то вы все такие бледные.
— Да… бледность у нас передается из поколения в поколение. Как знак породы.
Не донимая больше вопросами девицу, открываю тяжелую железную дверь. Обитую серебряными листами. Все мне ясно.
Открыв дверь, я увидел фамильный склеп. Гробы, расположенные на полках по стенам длинного разветвленного коридора, были пустые. Толи трупы разложились, толи пошли погулять.
— И что дальше? — спрашиваю, готовясь отбиваться от настоящей нежити.
— Пойдем со мной, — улыбнулась Дороти. Той самой завораживающей улыбкой.
Сквозняк усилился, из склепа подул сильный ветер, принося запах пыли и, вероятно, праха. Кроме них я учуял сладковатый запах жасмина… как странно. Почему тут пахнет жасмином?
— Конечно, всегда хотел посмотреть на фамильный склеп. Не упущу такого случая. Ты расскажешь мне историю своего рода?
— Да, я ее отлично знаю! — обрадовалась Дороти и первая скользнула внутрь. Я последовал за ней, надежно захлопнув дверь.
Внутри было уже еще холоднее, но я должен был терпеть: необходимо узнать, в чем же дело.
— … А это граф Адам Сеймур, он был отравлен подосланным убийцей… — объясняла Дороти, показывая на пустой гроб.
— Ты хотела сказать, это гроб графа Адама Сеймура, — уточняю.
— А? Да. Труп давно уже разложился.
— А кто гробовщик?
— Что?
— Он создал потрясающие гроб! — объясняю. — Тело давно разложилось, а он как новенький, еще блестит! Мастеру надо поставить памятник.
— Согласна, такой искусный мастер достоин памятника, — тут же закивала Дороти, отведя глаза в сторону.
Удивительно, но свечи на ее подсвечнике до сих пор не расплавились и продолжали освещать нам путь. Сильный сквозняк, пробирающий до костей, не погасил пламя, оно даже не дергалось.
Мы, не сворачивая, шли по склепу, причем уже достаточно долго. Но за это время я так и не понял, куда меня ведут. Вообще, непонятного становилось все больше. Почему дверь в склеп находится на кухне, например? Какому извращенцу пришла в голову эта ненормальная идея!? Почему некоторые гробы пусты, а в некоторых послушно лежат мумии? Почему я уже продрог до костей, а Дороти хоть бы хны, как выражается Бэйр?
— Мы скоро придем? — вздыхаю, пропуская мимо ушей историю об очередном родственнике.
— А? Да, очень скоро, — улыбнулась девица, вновь одаривая меня своим фирменным взглядом, который у меня уже в печенках сидел.
Мне очень многое захотелось ей высказать за этот самый взгляд, но я продолжил молча идти за белой фигуркой, внимательно осматриваясь и вслушиваясь в каждый шорох. Но по-прежнему я не видел ничего подозрительного, кроме пустых гробов, и не слышал ничего, кроме шуршания пышной юбки моей проводницы.
Тревога то отступала, то накатывал вновь с удвоенной силой. Я понимал, что меня ждет что-то, что мне, скорее всего, не понравится, и надо быть настороже, но полное отсутствие признаков угрозы усыпляло бдительность и успокаивало. Вскоре от этого состояния полного непонимания в голову начали лезть совершенно ненужные мысли.
Например, мысль о том, как сильно я устал… день изнуряющего пути, скудный ужин и всего пара часов сна. Это слишком даже для меня.
Усталость подтвердил зевок, который мне пришлось подавить.
— Милая леди, ты ведь понимаешь, что я безумно устал с дороги и очень мало спал? Если мы еще час будем идти по этим коридорам, я не выдержу и просто усну в каком-нибудь гробу, — говорю Дороти спустя, как мне показалось, вечность.
— Мы идем всего двадцать минут, — недовольно заметила графиня.
— Куда мы идем?
— Скоро сам увидишь, — вновь отмахнулась девица.
Скоро я действительно увидел нечто новое, нежели бесконечные гробы, пустые и не очень.
Аккуратные камни, которыми было выложено все нутро склепа, резко куда-то исчезли, оставив сплошные голые стены. Из пола теперь торчали странные столбики в половину моего роста, сложенные из необработанных продолговатых камней. На верхушках таки столбиков были маленькие домики… или это были фонари? В любом случае, странности не прекращались.
Вскоре на гладком полу появились ступеньки, они были такими широкими и низкими, что шли практически горизонтально.
Наконец, мы вышли к двери без ручки. Она была разделена на шесть квадратов, в середине каждого был небольшой каменный шарик. На стене по бокам от двери были пилястры, вместо капителей на них сидели горгульи, держащие на плечах арку.
— Какой чудесный образец декоративно-прикладного искусства! — восхищаюсь, давя в себе желание придушить мелкую мегеру за то, что перед нами опять какая-то дверь, а не нечто, к чему мы все это время шли.
— Ээээ… — девица посмотрела на меня, как на идиота. Но в итоге все же закрыла свой маленький ротик и принялась открывать дверь. Для этого надо было в определенной последовательности нажать на шарики. Последовательность я запомнил. — Проходи.
Я вошел в комнату, схватив девицу за запястье и втянув за собой. Дверь я оставил открытой на всякий случай.
Девица окинула меня возмущенным взглядом за такое обращение, но ничего не сказала.
— Ты все же пришла ко мне, — далеким эхом раздался глухой голос. — Я знал, что ты придешь.
Обернувшись, я никого не увидел.
В комнате, слава всем богам, была только одна дверь: через которую мы вошли. Это означало, что сюрпризы кончились, и все то, что я сейчас вижу, это последний подарок судьбы на сегодня.
А вижу я огромное, до самого потолка зеркало, в железной оправе. Внизу этого зеркала стоит алтарь, на котором многозначительно краснеет что-то мясное. На полу пентаграмма, в определенных местах которой стоят большие черные свечи. Видимо для того, чтобы сгладить жуткую атмосферу помещения, чернокнижник выбрал свечи с запахом жасмина. Вот, что так воняло на весь склеп.
В одном углу комнаты красовалась гора аккуратно сложенных черепов с какими-то знаками на лбах, а в другом углу находились тела от черепов, надо заметить, они были в весьма интересных сценических позах. Ясно, куда делись трупы из горбов.
— Как здесь мило! — улыбаюсь, рассматривая всякие магические знаки на стенах. — Это ты сама сделала или кто-то помог?
— Эээ…. - девица замялась.
— И зачем ты меня сюда привела? Только не говори, что я должен сесть в центр этой звездочки, взять нож и аккуратно перерезать себе горло!
— Нет, — покачала головой Дороти. — Нож не нужен.
Неожиданно для себя я заметил, что вокруг нее начало появляться белое свечение, она становилась почти одноцветной, полностью белой. Красивое лицо девушки сейчас как никогда напоминало лицо бездушной куклы.
Итак, кажется, что-то начинается.
— В таком случае зачем я здесь?
— Ты станешь частью чего-то большего, — таинственно прошептала Дороти и улыбнулась. На этот раз ее голос больше походил на шипение, а улыбка — на оскал. Она прошло мимо горы черепов и скользящим движением провела пальцами по верхним.
— Оу, нет спасибо! Я воздержусь, пожалуй, — хмыкаю, поудобнее ухватывая нож в рукаве. — Лучше расскажи, зачем ты все это устроила, это будет гораздо интереснее.
— Хватит валять дурака! — неожиданно взвизгнула Дороти, топнув ногой. Вот теперь она была похожа на настоящую мегеру! Все интереснее и интереснее… что за существо передо мной? Не призрак и не ведьма, не утопленница и не вампир… что же? — Ты не такой идиот и на самом деле прекрасно понимаешь, зачем я все это устроила!
— Хах, на самом деле я ни черта не понимаю! — улыбаюсь и развожу руками.
— Уууу!.. — раздраженно промычала девица, потерев виски. — Ладно, он дурак, оно и к лучшему.
Пробормотав это, Дороти подошла к старому комоду у самой дальней стены и начала копаться в ящиках.
Я тем временем продолжал осматриваться.
Что я сделаю в первую очередь? Если меня засунут в пентаграмму, сотру пару линий или просто проведу по ним серебряным ножом, потом метну нож в зеркало и разобью его, пока девица не опомнится или будет лежать полумертвая от разрывающих ее чар, я сбегу. Мы все время шли прямо, потому дорогу я найду и вслепую.
— Я так и не узнала, как тебя зовут, — нежно пропела молоденькое нечто, виртуозно косящее под шестнадцатилетнюю девушку.
— Меня зовут… Адольф Снежный Змей, — зеваю, облокачиваясь спиной на дверь. Свое настоящее имя — последнее, что стоит говорить чернокнижницам.
— Какое красивое, благородное имя… — пробормотала она, продолжая рыться в ящиках комода.
— Оно всегда нравилось девушкам.
— А почему «Снежный Змей»?
— Это была моя кличка в Ордене. Я родом с севера воюющих Королевств, хотя по мне и не скажешь, а так же я невероятно хитер и изворотлив. Совсем как змея.
— Хотя по тебе и не скажешь… — сквозь зубы выдавила Дороти, найдя, наконец, что искала в комоде. — Знаешь, я уже давно работаю над этим зеркалом. Не хочешь оценить оправу? Просто подойди вооон туда, оттуда чудесно падает свет, — указала она в центр пентаграммы.
— Нет, я никогда не интересовался зеркалами, — пожимаю плечами.
— Тогда встань, пожалуйста, в центр круга на полу.
— Нет, спасибо. Он мне не нравится, — отвечаю тоном брезгливой дворянки.
— Но я прошу тебя! — поморгала она своими огромными серыми глазами и улыбнулась.
— Слушай… — загадочно улыбаюсь и подхожу поближе к девице. Подхожу так близко, как только можно, наклоняюсь, делаю самое обворожительное лицо и произношу голосом, от одного звука которого женщины начинают медленно терять голову. — Пойдем со мной в спальню. Ну я прошу тебя!
— Нет! — возмущенно ответила девица и попыталась оттолкнуть меня. Но ее пальцы были настолько слабыми, что я едва почувствовал само прикосновение.
— Вот и мой ответ такой же, — объясняю, отстраняясь. Посмотрим, чем все кончится, если немного поиграть ситуацией — идиотизм, с одной стороны, но, с другой, может получиться выяснить что-нибудь интересное. — Какие бы милые глазки ты не делала: не встану.
— Но ты обещал помочь!
— Я обещал сделать все, что в моих силах. Встать в эту дрянь, — киваю на пентаграмму, — выше моих сил.
— Просто сделай пару шагов и все!
— Нет.
— Ну же!
— Нет.
— Я сказала живо!!!
— А я сказал нет.
— Ты меня вынуждаешь!!
— Мне кажется, или здесь похолодало? — потираю плечи, пряча ножик в рукаве.
— Грррр!!! Ну все, ты мне надоел!!!
— Как!? Я умру от горя!
— А ну взять его!!! — рявкнула мегера, и тут же по зеркалу пробежала пугающая рябь.
Постепенно рябь учащалась и увеличивалась, начала принимать форму человеческого силуэту. Из стекло постепенно начало вылезать нечто… очень похожее на полуразложившейся серый человеческий труп.
Вывихнутые конечности, серая кожа, разодранная в некоторых местах и открывающая бескровное сухое мясо, давно сгнившие глаза, красиво вывихнутая челюсть и черные клочья волос на голове… Трупу черт знает сколько лет! Если это вообще труп…
Но при всем своем жутком виде существо двигалось так быстро и проворно, что мне стало не по себе! На четвереньках оно живо подпрыгнуло к хозяйке и замерло, преданно уставившись на нее пустыми глазницами. Так-так, вот этого я в своем плане спасения не учел…
— В центр его! — крикнула Дороти. Из зеркала полезли другие такие существа, издавая жуткие, леденящие кровь звуки!
Так… убивать сейчас она меня не станет, а сопротивляться этим существам и открывать свой козырной ножик бессмысленно. Собственно, мне ничего не остается, как изобразить обезумевшего от страха и поддаться.
— Аааа, нет, не подходите ко мне!!! Что это за твари!?!? Куда они меня тащат!? Дороти, в чем дело!?!? — старательно кричу, почти не отбиваясь.
Серые существа быстро схватили меня и поволокли на пентаграмму.
Касаясь их тел, я не почувствовал никакого напряжения. Стало ясно, что мой вес был меньшим, что могли выдержать эти твари. Даже если бы я решил сопротивляться, вряд ли смог бы чего-то добиться. Видимо, это даже не нежить, а что-то другое. Возможно, совсем не из этой части мира… Но чем бы они ни были, они представляет сильную угрозу для моей жизни, с ними надо быть осторожнее.
Когда меня втащили в центр пентаграммы, огонь черных свечей стал ярче, а мир вокруг меня стал расплывчатым и нечетким. Видимо, включился какой-то барьер, из которого я не смогу выбраться. Как мило, видят боги… лучше бы я остался смотреть сны про бабочек-оборотней с Бэйр, они определенно безопаснее!
— Что происходит!? — продолжаю играть испуганного до полусмерти перед Дороти. Сквозь барьер я видел ее расплывчатой фигурой внутри яркого белого свечения.
— Ах, как тебе объяснить… — вздохнула она, предвкушая долгое и красочное повествование о своей невероятной гениальности, хитрости, коварности и, конечно же, о своих достижениях, результатах упорных трудов.
Я сел в пентаграмме поудобнее и приготовился слушать исповедь очередной злодейки. Узнаю, кто эта девица и чего она добивается, и тогда сбегу.
— Как ты уже понял, я не человек, — сообщила она, медленно плывя к комоду. Доплыв, Дороти уселась на него. — Я когда-то действительно была графской дочерью Дороти Сеймур. Я росла в хорошей любящей семье, на тот момент у нас не было совершенно никаких проблем. Хорошее хозяйство, никаких эпидемий или голода, добрые соседи… нет смысла перечислять. Но вот мне исполнилось шестнадцать, родители устроили роскошный бал в мою честь, на который съехались все желающие просить моей руки… а их оказалось немало. Но среди воздыхателей оказался некто, кто давно желал нашей семье зла. Он отравил моего отца. Перед смертью папа долго мучился, я не отходила от его постели до самой его смерти… но, видимо, яд подсыпали и мне. Я умерла почти сразу после отца.
— Ах, как это печально… сочувствую, — вздыхаю, заглушая зевок. — И что дальше? Ты не похожа на воскресший труп.
— Моя мама, Кадди Сеймур, недолго была одна. Она никогда не любила моего отца и давно завела себе любовника…
— Ты же умерла. Откуда ты знаешь?
— Когда воскресла, перечитала всю историю, накопившуюся за время моей смерти. Не перебивай! — капризно воскликнула она.
— Как пожелаешь.
— Но ее любовник был не простым мужчиной. Он был колдуном и, возможно, просто приворожил ее ради денег и титула, возможно, это он отравил меня и отца. Но, как бы то ни было, мама была с ним счастлива и родила от него семерых детей, трое из которых были магами. Уже более десяти поколений ген колдунов передается в нашем роду. Он может утихнуть на три поколения, но потом неожиданно появиться у троюродной праправнучки последней ведьмы, например. Я не знаю точно, сколько в этом доме было ведьм и колдунов, пока меня не было, но сейчас в доме точно живет один колдун или колдунья.
— Здорово. И это ты?
— Нет, я не колдунья. Но это тот новый колдун нашел эту комнату, которую сделал еще второй муж моей мамы, до которого магов в роду точно не было.
— Так-так, подожди. Я запутался. Значит, эту комнату не ты сделала и не ты перетаскала сюда фамильные останки?
— Нет, останки сюда принесла именно я, а вот оживил зеркало тот самый маг.
— Почему же ты не знаешь, кто этот маг?
— Я простое привидение, как я могу почувствовать мага!?
— Привидение!? Ты живее всех живых!
— Нет, я просто привидение, — уверила меня девица. — Тот самый маг призвал меня из зеркала, которое смог оживить. Я помню, как очутилась в пентаграмме, а рядом никого не было. Мне пришлось долго ждать, пока потухнут зачарованные свечки, а потом я смогла выйти. Я долго блуждала по поместью, пытаясь понять, что сейчас произошло и какой сейчас век…
— Так это ты та самая «фамильная нечисть», от которой мы должны избавиться? Это ты докучаешь тетушке Меви?
— В том-то и дело, что это не я! — воскликнула она. — Зачем мне являться ночам к больной женщине и пугать ее? У меня есть дела поважнее!
— Например, совращать обаятельных рыцарей?
— Нет… ты первый, — смутилось привидение.
— Польщен, право слова.
— Не перебивай! — крикнула она сердито. — Как-то раз я бродила по библиотеке и увидела, как кто-то в черном плаще сидит за какой-то книгой. Увидев меня, он испугался и бросился бежать, оставив книгу открытой. Я так и не смогла понять, кто это был… но зато я узнала, что он искал в книге. К тому времени я уже научилась двигать некоторые предметы, но переворачивать страницы мне было все равно очень сложно. Колдун искал, как загнать вызванное привидение обратно в мир мертвых… но так же в книге было написано, как усилить, а в конце и оживить призванное привидение с помощью обрядов и ритуалов. Я, конечно, не хотела быть привидением все время. Я молодая красивая девушка, которая и пожить толком не успела! Я имею право на еще одну жизнь!..
— Тише, тише, я понял.
— А ну не перебивай! Первые несколько ритуалов я смогла устроить с помощью своего телекинеза, тогда я смогла говорить со смертными и даже двигать некоторые предметы. Следующие же ритуалы требовали особых приготовлений. Но в итоге всех тех зелий и прочего я по-прежнему была бесплотным духом, боящемся серебра и святой воды, которого нельзя было коснуться. Тогда я отыскала в библиотеке ту книгу и прочла следующие ритуалы. Для них нужны были трупы… неважно, какой давности. С их помощью и с помощью зеркала я постепенно могла бы обрести силы живых. Я брала только подходящие трупы из склепа и впитывала в себя все их телесные силы. Так было до того, пока трупы не кончились. Когда же они кончились, я еще не была нормальной девушкой, я была вот такой, как сейчас. На меня до сих пор действуют некоторые правила для высшей нежити и я совсем ненадолго могу обретать оболочку, потом вновь становлюсь духом. В книге написано, что для того, чтобы я стала совсем живой, мне нужен живой человек.
— И это я?
— Да, это ты.
— И ты меня убьешь?
— Да, извини. У меня нет другого выбора.
— А если я буду сопротивляться?
— Не сможешь.
— А если смогу?
— Я все равно тебя поймаю и посажу обратно.
— Все с тобой ясно, — вздыхаю.
Как сбегу из пентаграммы, надо хватать за шкирку Бэйр и уматывать из этого адского поместья куда-нибудь подальше! Если тут обычные привидения не боятся серебра и балуются чернокнижничеством, то страшно представить, какие еще твари тут могут находиться!
Я-то, дурак, думал, нашел в кои-то веки спокойное мирное место, где в потолок целыми днями плюй и играй на публику, готовую сыпать деньгами… А тут, оказывается, такие скелеты в фамильных гробах, что любой могильщик за сердце схватится.
— Как мне повезло, что ты такой смирный и почти не кричишь и не мешаешь… Будь добр, посиди в самом центре. Я сейчас открою зеркало, оно вытянет из тебя всю жизненную силу и потом передаст мне, — проговорило приведенье и пошло к огромному зеркалу.
Встав напротив него, Дороти принялась читать какие-то заклинания на непонятном мне языке. Зеркало вновь тронула рябь, оно помутнело и в середине начало разрастаться черное пятно, как ход в какое-то другое измерение.
Линии пентаграммы вокруг меня начали постепенно загораться оранжевым, как будто из центра потекли ручейки света и стали разливаться по ним, как по руслам.
Вместе с этим я вдруг начал чувствовать, как усиливается холод. Если раньше я просто медленно замерзал, то теперь меня пробирало до костей, буквально за несколько секунд я перестал чувствовать пальцы рук и ног, как будто их вовсе не было. По мере того, как загорались линии, холод подбирался к самому моему сердцу.
Дыра в зеркале заполнила всю площадь стекла, оттуда начал дуть сильный ледяной ветер… с запахом жасмина.
Каким-то шестым чувством я понял, что это дыхание самой смерти… очень любезно с ее стороны намекнуть мне, во что я вляпался, но я предпочел бы обойтись без этих намеков!
Опомнившись от этих ощущений, я быстро попытался стереть одну из конечных линий пентаграммы рукой, но у меня не получилось. Пентаграмма как будто была впечатана в каменный пол, и не стиралась. Тогда я вынул нож из рукава и провел лезвием по линии, как будто разрезая ее. Хоть в Ордене я вслушивался в уроки в пол уха, некоторые важные моменты запомнил. Например, даже сейчас, на пороге смерти, я помнил слова, которые нужны для того, чтобы обезвредить пентаграмму с помощью всемогущего серебра.
На этот раз все получилось, барьер вокруг меня исчез.
Дороти, увлеченная заклинанием и стоящая ко мне спиной, пока ничего не заметила.
Итак, что будет вернее, сначала разбить зеркало, а потом удирать, или сначала выйти из пентаграммы, а потом швырять драгоценный нож в зеркало?…
Додумать я не успел, Доротея резко открыла глаза и увидела, что пентаграмма не работает.
— Ах ты крыса поганая!!! — взвизгнуло привидение, будто сама баньши. — А ну взять его!!!
Серые существа, которые ждали все это время в углах комнаты, зарычали и двинулись ко мне на четвереньках. Те места на лице, где когда-то были глаза, у них задергались, как будто они пытались следить за мной… Мне стало жутко.
Не теряя времени, я прыгнул к двери и попытался набрать на шарах нужную комбинацию… получилось с первого раза, я быстро выскочил и захлопнул дверь.
Того времени, которое Доротея потратит на то, чтобы открыть дверь, мне хватит, чтобы добраться до лестницы на кухню, я уверен!
Только захлопнув дверь, я бросился вперед, совершенно не различая дороги. Пару раз я чуть не споткнулся о ступени, наверняка сбил в кровь ступни, но меня одолевал такой животный ужас, что я просто не думал о боли. Главное: убраться отсюда поскорее!
За моей спиной вопила разъяренная Дороти, не в силах ни пройти сквозь дверь, ни открыть ее. Привидению вторили жуткие твари, мне казалось, я слышал, как они скребутся своими кривыми когтями, пытаясь разодрать дверцу.
Удирая уже по полу, выложенному камнями, через склеп с гробами, я по-прежнему ничего не видел. В спину мне дул ледяной ветер, уже тошнило от запаха жасмина… но ни на минуту не утихли вопли нечисти, запертой в комнате… Хотя, скорее всего, уже не запертой!
Все вышло так, как я и рассчитывал, стоило мне добраться до двери к лестнице на кухню, как я услышал вопли Дороти совсем недалеко от себя!
Нащупав ручку, со всей силы дергаю ее, дверь открылась нехотя. Взбежав на лестницу, закрываю дверь. Серебро, может, не остановит привидение, но должно помешать пройти тем тварям.
— Ты все равно не уйдешь от меня в моем доме!!! — донеслось прямо из-за двери.
Чуть не потеряв способность соображать, отскакиваю от нее и несусь вверх по лестнице, стараясь хотя бы не сломать ноги, которые уже совсем онемели.
Спустя двадцать ступенек я услышал, как дверь грохнула о стену и как когти серых тварей застучали по каменной лестнице… Они все-таки догоняют меня!!!
Подгоняемый панической мыслью я побежал так, как еще никогда в жизни!
Дыхание смерти с отвратительным запахом жасмина настигало, скоро я весь был в этом вязком холоде, как в коконе, он мешал двигаться и пробирался все ближе к сердцу, хотя я уже вышел из пентаграммы.
Серые твари, гончие с того света, как демоны из ада мчались за мной, чтобы утащить к себе на родину. Погоня сопровождалась воем и радостными бормотаниями, криками и бесконечным стрекотанием когтей о каменный пол… Казалось, как часы, этот стрекот отсчитывал секунды моей оставшейся жизни.
Одурев от ужаса, я уже ничего не соображал, единственной целью моего существование было спастись от погони и от безумного призрака давно умершей девочки.
Влетев на кухню, я опрокинул на уже настигнувших меня тварей корзину с яблоками и бросился дальше. Так быстро я не бегал еще никогда в жизни… никогда в жизни я не был так напуган!
Сзади, когда я был в пяти метрах от кухни, раздался дикий вой Дороти, как будто на нее святой водой брызнули. На пару секунд серые демоны замерли и обернулись, желая помочь своей хозяйке, но потом вновь ринулись в погоню с радостным воем.
Машинально высчитывая шаги, я угадал, в каком месте поворот на лестницу на второй этаж и вовремя свернул. Целью моего побега была моя же комната, потому что… просто потому что.
Но когда я бежал уже по направлению к ней и видел дверь, одна особо проворная тварь все-таки настигла меня и повалила на пол.
Заорав от ужаса, я тут же пронзил ее живот ножом, который все это время судорожно сжимал в руке. Дернув рукой вверх, я вспорол демону брюхо, чем немного его озадачил.
Нескольких секунд его замешательства мне хватило, чтобы отшвырнуть уродливое тело подальше от себя, вскочить и снова кинуться к двери.
— А ну стой!!! — крикнула прямо за моей спиной Дороти, когда я уже нащупал ручку.
От неожиданности я чуть не замешкался, но вместо этого все же судорожно толкнул дверь и влетел в комнату, не забыв захлопнуть за собой дверцу.
Сюда их никто не приглашал, а это правило для всякой нечисти священно… надеюсь.
Сердце бешено колотилось, едва справляясь с окутавшим его холодом. Все тело сжало судорогой, ни я, ни мышцы в окончание погони пока не могли поверить, мне все еще чудились крики и вой, стук когтей о каменный пол и отвратительный запах жасмина…
Голова закружилась, я увидел, как падаю на пол, не в силах удерживать больше окоченевшее и почти парализованное тело.
— Дейк?… — сонный, едва различимый голос послышался со стороны кровати ведьмы. — Дейк!? Ты где был!? Что с тобой такое!?
Скованный дрожью, я не смог выдавить ни звука, только смотреть.
Бэйр поспешила ко мне, но как только она начала приближаться, меня охватил все тот же ужас, как будто приближались те твари. Не в силах унять истерику и шок, я просто закрыл глаза и попытался успокоиться.
Все, погоня кончилась… я в относительной безопасности.
— Ты весь ледяной, как труп из морозилки, а глаза шальные, как у загнанного зверя! — ужаснулась ведьма.
Совсем близко… слишком близко… надо дальше.
Неожиданно холод начал отступать. Открыв в удивлении глаза, я увидел, как Бэйр водит вдоль моего тела здоровой рукой, а из нее льется приглушенный оранжевый свет… опять магия. Ненавижу магию!
— Да грею я тебя, не делай такие страшный глаза! — возмутилась ведьма. — Это всего лишь я, не бойся… У тебя, кажется, истерика. Что же ты такое увидел? Привидение?
От одного слова меня замутило так, что я чуть не потерял сознание.
— Вставай. До кровати дойти сможешь? Я тебя одной рукой не дотащу.
Сразу после этих слов я слабо почувствовал прикосновение ведьмы к моему плечу. Видимо, она пытается мне помочь подняться.
Когда я с грехом пополам встал, меня тут же скрутил дикий озноб и такая сильная дрожь, что я чуть не упал обратно. Но вместо этого я сделал два шага и упал уже на кровать, где тут же сжался в комок, пытаясь хоть немного согреться.
— Бедняга… я тебя в таком состоянии еще не видела. Надеюсь, ты не подхватишь воспаление легкий или еще какую-нибудь дрянь… Хотя вид у тебя такой, как будто… Э, ты тут даже не думай окочуриваться, слышишь!? — рассуждала ведьма, заботливо укутывая меня одеялом, шерстяным покрывалом, а потом еще одеялом — своим. — И где тебя только носило?
— Н-ннн-ннн… — пытаюсь ей сказать, что надо не спать, а уходить отсюда… но у меня от зуб на зуб не попадает, я даже языком едва шевелю!
— Завтра расскажешь.
— Ннн-ннн…
— Тише ты.
— Нн-ннадо срочно уходить!! — все-таки говорю, резко сев на кровати. — Т-тт. тт-т-т-т-т… Т-тут опасно!!!
— Ты себя в зеркало бы видел, полутруп синий? Ляг и не рыпайся! Завтра уйдем, если действительно так надо.
— Ннн-н-н-нет! Ты д-д-даж-же пред-дставить не мож-жешь, что зд-десь творится!!
— Дейк… — уже серьезно вздохнула Бэйр, сев рядом. — Три часа ночи, мы всего два часа назад легли спать. Куда мы уйдем в такую жуткую погоду? Где твой расчетливый разум, истеричка? Приди в себя и хватит смотреть на меня, как на вселенское зло!
— Бэйр, я с-с-сер-рьезно! Мы живы только из-за того, что она не может войти в гостевую комнату, в которой и при жизни не была, без приглашения!
— Кто «она»?
— Мест-т-тный призрак! Таких сильных призраков в природе не бывает!
— Это она с тобой сделала?
— Не совсем…
— Слушай, ты выглядишь ужасно и на девяносто процентов ты явно бредишь. Тебе надо отдохнуть и не мешать мне делать то же самое! Я тоже безумно устала и хочу выспаться.
С неожиданно силой Бэйр толкнула меня на подушки, сама тут же юркнула под тройной слой теплых одеял и прижалась ко мне, отогревая теплом своего тела.
— Лягушка колодезная, дед мороз на выезд, блин… — ругалась она, заботливо дыша на мои пальцы, которых я совершенно не чувствовал даже сейчас.
А, может, ведьма права, и вполне можно подождать до завтра? Я действительно не в том состоянии, когда можно здраво рассуждать.
11. Обычные обитатели поместья Сеймур
«Бэйр, Ведьма с Великих Равнин»
Утро.
Яркие лучи солнца лились из окна прямо мне в лицо. Впервые за долгое время я выспалась и по пробуждении очутилась в теплом, сухом месте с красивой богатой обстановкой. Это здорово поднимало настроение! Даже рука в это чудесное позднее утро болеть перестала, а рыцарь не ворчал и не гнал никуда. После вчерашнего бедняга спал, как убитый… только дышал, слава всем богам.
Осмотревшись вокруг еще раз, улыбаюсь. Утро настолько хорошее, что день просто обязан быть таким же!
Потянувшись и сладко зевнув, встаю с кровати и иду умываться.
Сегодня нам предстоит встреча с хозяевами и той самой «тетушкой», нужно выглядеть как можно лучше. Пожалуй, ради такого случая мне придется напялить свое единственное платье, которое Дейк мне купил пару недель назад. А так же неплохо бы полностью вымыться, а то после ночи в лесу я вся в грязи.
Набросав план на утро, хватаю платье и запираюсь в комнате для умывания. Разместив в углах огненные шары, освящаю помещение, вижу… раковину с ванной!
Тут есть водопровод!? Боги, неужели!? Как!? Откуда!? Здесь же средневековье!!!
Покрутив единственную ручку, убеждаюсь в том, что у меня не галлюцинации. Хоть вода здесь только холодная, но все равно это здорово! Хоть какой-то намек на цивилизацию!
— О, боги, вы услышали мои молитвы! Спасибо вам! — сложив руки в молитвенном жесте, благодарно смотрю на потолок комнаты.
Постояв так с минуту, принимаюсь умываться, радостно пофыркивая от удовольствия.
В умывальной всего я проторчала часа два, не меньше. Сам факт наличия водопровода сделал это место святым и каждая минута, проведенная в нем, казалась лучшей минутой в моей жизни!
Конечно же, я не только умывалась. Пока была такая возможность, я решила хорошенько отмокнуть в ванной. С ледяной водой я управилась легко, налила ее до краев и нагрела, сунув туда руку с огненным шаром. Вскоре по всей умывальной расползся теплой дымкой пар.
Прежде чем забраться в теплую воду, развожу в ней немного мыла, чтобы побаловать себя пеной.
Вытащил меня из чудесного места голос проснувшегося Дейка.
— Бэйр, ты там вечность собираешься сидеть!? — грозно прокричал рыцарь, не прекращая долбить в дверь с такой силой, что, казалось, она вот-вот должна была соскочить с петель.
— А тебе уже, как я слышу, лучше? — кричу в ответ, вылезая из теплой воды и наскоро вытираясь. Возможно, я и вправду засиделась, а Дейку погреться в горячей воде нужно даже больше, чем мне.
— Конечно мне лучше! А ну открывай!
Завернувшись в полотенце, открываю ему дверь и пускаю погреться.
Прикрыв дверь, чтобы тепло не выпускать, рыцарь окинул ванну одобрительным взглядом, затем принялся умываться.
— Представляешь, здесь есть водопровод! — сообщаю ему.
— Чего ты так удивляешься? Это же не деревня, а графское поместье.
— Но сам факт! Откуда!? Я думала, в вашем мире до водопровода додумаются еще лет через пятьсот только! А вообще, я хотела его изобрести и стать известной личностью в истории…
— Бэйр, ты меня удивляешь, — буркнул Дейк, прополоскав горло. — Неужели ты думала, что здесь везде так? Сплошные деревни, тупые крестьяне, отсутствие всякой гигиены? Мы же сейчас путешествуем по самым отсталым краям самой отсталой страны! Видела бы ты, что творится в Агираде, Нейвере, Лиазгане, Финье… Там все совершенно по-другому. И люди, и машины, и маги, и церковь… это практически другой мир.
— То есть, водопровод — нормальное дело? — округляю глаза.
— В Рашемии нет, а вот в других странах — да, — кивнул Дейк, готовясь залезть в ванну. Я тактично отворачиваюсь, но не ухожу.
— Подожди-подожди, это же какой у вас век тогда, если по нашей истории смотреть? Водопровод был и в древности, но в более-менее пристойном варианте он появился в начале девятнадцатого века. Так, неужели!?… А что еще есть в ваших развитых странах? Что ты сказал про машины?
— Я тебе не рабочий, я — воин-наемник. Откуда я могу знать, что там за машины на фабриках? Я бывал лишь раз в столице Тангейя, и то это самая бедная страна после Рашемии.
— А вы не используете электричество?
— Эрептичество? — переспросил Дейк, готовясь залезть в ванную. Я тактично отворачиваюсь.
— Ну… молнии, с помощью которых работают машины.
— О чем-то таком я слышал, но не знаю точно.
— А у вас нет огнестрельного оружия?
— Пушки?
— Да. Только пушки, о которых я говорю, настолько легкие и маленькие, что их может носить с собой лесник-охотник, скажем, или вообще их можно положить в карман.
— Не знаю. Я, по крайней мере, не слышал. Но кто знает, что там на другом континенте? Воюющие Королевства — места, окутанные тайной. Никто не суется туда. Но там вполне могут быть такие пушки, военная промышленность у них на нескольуо уровней выше.
— Что за воюющие королевства?
— Ну… в нашем мире два материка: Килимб и Арсуна. Мы сейчас на Арсуне, она почти в два раза больше Килимба. На Арсуне сосредоточены почти все леса леннайев, как светлых, так и темных, так же здесь практически все свободные страны: Тангей, Финья, Ишимер, Агирад и Рашемия… ну и территория под названием «Великие Равнины» никому не принадлежит, это тоже, можно сказать, отдельная дикая страна. А вот на Килимбе всего две свободные страны: Нейвер и Лиазган. Они граничат друг с другом и постоянно дерутся за две-три деревни. Вся остальная территория материка — это Воюющие Королевства… ну и север материка это полностью горы орков, часть из которых принадлежит слевитам. Ну так о Воюющих Королевствах. Количество и название стран, столиц, короли, лорды, императоры, границы, все это меняется в том безумном месте почти каждый год. Бесконечные революции, войны и стычки. Одним словом, Воюющие Королевства — это королевства, которые постоянно находятся во всеоружии. Удивительно, как в том жутком месте вообще люди выживают! Хотя там живут не только люди, наравне с ними там разгуливают орки, гоблины, рыжие леннайи и ланки, различий на расы там почти нет. То есть полукровок там столько, что можно смело за голову хвататься от одного их вида. Я был знаком с одним наемником, который был родом из Воюющих Королевств. Так вот этот парень мне рассказывал, что знал ланка с кровью леннайя, человека и слевита — бабушки, дедушки и родители у него были только разных рас. Можешь представить, как он выглядел?
— Хм… Ну ты, блин, географ.
— В Ордене меня учили не только мечом махать, — пожал плечами Дейкстр, расчесывая мокрые волосы. — Я много знаю. Можно сказать, там я и получил свое образование.
— То-то ты говоришь совсем не как разбойник с большой дороги.
— Ха! У нас разбойники с большой дороги живут богаче и говорят лучше, чем некоторые графья! — усмехнулся рыцарь. — А уж образованы, порой, так, как никакой магистр. Об одном парне из Рашемии легенды по всему миру ходят, например. Могу рассказать… если потрешь спинку.
— Расскажи, — соглашаюсь, ища взглядом мочалку.
— Когда я еще был в гильдии Юкки, я часто слышал, что когда-то очень давно она работала с парнем, прозвище которого было Воробей, настоящее его имя уже никто не помнит. Количество легенд, связанных с ним, огромное, я помню около пятидесяти, и то это я еще не все слышал. В общем, этот парень был образован, как еще никакой архимаг до него. Однажды он попал в руки властей за какое-то чудовищное преступление и отказался брать защитника в суде, он защищал себя сам. Находясь неделю перед судом в камере и не покидая ее, он смог все хорошенько обдумать и придумать легенду с вещественными доказательствами, существующими в действительности. Используя знание алхимии, знахарства, законов и просто знание людей, на суде Воробей смог одним своим языком предоставить все доказательства того, что в произошедшем преступлении виновен сам судья! Ему поверили и отпустили, а судью упекли в темницу!
— Да это просто сказка для юных воришек! — усмехаюсь. — Чтобы молодые умы восхищались этим Воробьем и стремились к его мастерству.
— Нет, в том-то и дело! Воробей был знаком с самой Юккой, а ее «сказки» записаны в исторических хрониках многих стран. Она сама подтверждала, что все легенды о нем — чистая правда.
— Ну что ж, посадить судью — это надо уметь, — соглашаюсь. Стало не на шутку интересно, что еще учудил этот Воробей. — А еще что он вытворял?
— Оу, о нем я бесконечно могу рассказывать, — усмехнулся Дейк. — Он герой всего моего детства… да и не только моего. Легенд об этом парне так много, что создается впечатление, будто он прожил никак не меньше стони с половиной лет.
— Да, многовато для реальной личности.
— Почему? Это мы, люди, живем мало, а он вполне мог быть нелюдем. Есть байка о том, что прозвище «воробей» он получил за два пятнистых крыла за спиной. Будто Воробей — это изгнанный на землю небесный, и от грехов его крылья потемнели. Но в это никто не верит.
— Какой интересный герой. Надо бы узнать о нем побольше. А как он кончил?
— Никто не знает. С годами его слава начала утихать, дошло до того, что он просто исчез. Хотя я встречал мужика, который уверял меня, что видел живого Воробья за месяц до нашей с ним встречи… Правда мужик сильно выпивал, потому я не знаю, можно ли ему верить. В общем, об этой личности мне известно только из легенд. Где Воробей сейчас, жив ли он — никто не знает. Но с тех пор, как он отошел от дел, громких преступлений уменьшилось раза в четыре… Так все, заболтались мы! Надо одеваться, наверняка нас скоро позовут к завтраку.
Вспомнив о времени, мы бросились в другую комнату.
Мои волосы к тому времени еще не высохли, но и не были таким уж мокрыми, Дейку на эту тему волноваться не приходилось, у него они были не настолько длинными, что из них можно было выжимать кувшин воды.
Пока я пыталась за ширмой влезть в чулки платье, а он, ругаясь, пытался натянуть на себя свой единственный и уже очень старый камзол, мы обсуждали наше нынешнее дело.
— Слушай, а что с тобой ночью приключилось? Куда ты вообще уходил и зачем?
— Ах, а я и забыл об этом… как будто это был кошмарный сон.
— У тебя все тело в синяках! Хороший сон, ничего не скажешь! Так что произошло?
— Посреди ночи к нам в дверь постучалась девица лет шестнадцати, попросила меня в чем-то помочь. В итоге она привела меня в фамильный склеп, в котором одна из комнат оборудована для каких-то жутких ритуалов. Там было какое-то колдовское зеркало, с помощью которого она вызвала тварей, от которых я в итоге удирал. Девица оказалась фамильным привидением по имени Дороти. Но она уверяла, что это не она донимает старушку, а какие-то другие призраки. Сама Дороти была вызвана с того света колдуном-недоучкой, который сейчас живет в семье Сеймуров. Она не знает, кто из них колдун, да и не особо интересуется. Эта безумная нечисть хочет снова стать живой девочкой! Она хотела принести меня в жертву, я еле ноги унес от нее и ее зверушек!
— Ого… да у тебя целое приключение было! Сам пошел, а меня не позвал, ну как так можно? — шутливо возмущаюсь. Удивляться в этом мире было просто нельзя — тут возможно все, даже если рыцарь вдруг станет розовым драконом — этому тоже можно не удивляться. Так что уж говорить о рассказах про ночных девочек? — А вообще… на кой черт ты ночью поперся за такой подозрительной девицей, интересно знать? Насколько я тебя знаю, ты не такой идиот, чтобы идти на верную смерть, — высовываю голову из-за ширмы, чтобы лучше уловить ответ рыцаря и увидеть его лицо при этом. Шестое чувство подсказывало, что ему будет стыдно — а это будет зрелище сезона.
— Нууу… Она была молодой красивой девушкой… с которыми я уже долгое время не общался из-за одной черномазой ведьмы, с которой мне надо быть двадцать четыре часа в сутки! — насупился и отвернулся от меня Дейк.
— Ха-ха-ха! Ясно все с тобой, герой-любовник! Ну что ж, в следующий раз будешь думать головой, а не тем самым местом, — злорадно хихикаю.
— Тебе легко говорить, ведьма! Ты-то к противоположному полу преступно равнодушна.
— И слава всем богам! А то не хватало мне еще забеременеть… я ж повешусь! — хмыкаю, продолжая бороться с завязками платья за ширмой. Одной рукой это делать было очень неудобно, а просить помощи с этим постоянно слетающим платьем у изголодавшимся по девушкам рыцаря было черевато. — А почему ты вчера прибежал весь холодный?
— Дороти успела начать какой-то ритуал, пока я был в пентаграмме. Я его прервал, но, видимо, слишком поздно. А бежал я от тех тварей, которых она призвала из своего зеркала. Они очень опасны! Это явно не простая нежить. Они выглядели как древние трупы или мумии, но двигались очень быстро и ловко, так же на них серебро не действовало… Бррр! Мне даже от воспоминаний дурно становится…
— Значит, ко всем прочим проблемам, нам надо избегать этой Дороти?
— Да… Хотя я бы предпочел уехать отсюда. Если здесь есть привидение, которое занимается чернокнижничеством, кто знает, какие еще здесь твари водятся!
— А как привидение может заниматься чернокнижничеством, интересно?
— Она нарыла какую-то книженцию по черной магии в библиотеке… Э, Бэйр! Не смей ходить в библиотеку!
— Да-да-да, ни за что туда не пойду… — клятвенно обещаю. — А книжка эта все еще там?
— Не скажу! Ну так с ее помощью Дороти сделала себя очень сильным духом, она может на время обретать достаточно слабую, но все же материальную оболочку. Один из немногих законов для высшей нежити, который на нее точно действует: она не может зайти в помещение, куда ее не пригласили. Потому жилые комнаты — это ее слабое место.
— Ну и хорошо. Чего ее бояться тогда? Просто не надо по ночам бродить по коридорам и все.
— Неужели ты думаешь здесь остаться после того, что я тебе рассказал!? Тебе мало того, чтобы тебе искалечили руку?
— Вот именно, я сейчас почти инвалид, куда мы поедем отсюда? — напоминаю. — Это поместье идеально для того, чтобы укрыться на то время, пока я не поправлюсь.
— И то верно, — тяжело вздохнул Дейк, соглашаясь. — Надо будет днем замуровать вход в склеп, чтобы оттуда больше не выбегали эти твари. Тогда можно будет спать спокойно. А еще нужно найти того мага, о котором я узнал. Может, он сможет изгнать Дороти и уничтожить зеркало, если мы хорошо с ним поговорим.
— И еще надо поговорить с той тетушкой, которую донимают призраки.
— Да. На сегодня это все… потом можно будет отдыхать и ничего не делать.
— Хах! Отдыхать и ничего не делать? Это как? — удивляюсь.
— Лично я пойду спать.
— А, может, пойдем в библиотеку?
— Что!? Нет!
— Ну мы найдем ты ужасную книгу и спрячем у себя в комнате, чтобы Дороти ее не нашла.
— Ага-ага, чтобы потом второй Дороти стала ты, да? Нет уж. Увижу эту книгу у тебя в руках — сожгу! — пообещал рыцарь.
К концу разговора я все-таки совладала с платьем, а волосы подсохли. Я была готова предстать перед нашими знатными нанимателями. Как почувствовав это, к нам в дверь постучал Гарфел и сообщил о том, что мы приглашены к общему завтраку, где будут все Сеймуры, проживающие ныне в поместье.
Этот же Гарфел любезно довел нас до столовой, где этот самый завтрак проводился.
— Граф Лорен хочет представить вас всем. Ваши места находятся рядом с ним. Ведите себя прилично, не мусорите и не ломайте частную собственность, не нарушайте гармоничность архитектуры, никому не грубите, — чопорно сообщил нам дворецкий, прежде чем открыть дверь. Я от его речи нервно похихикала в кулачок.
— А что, все места в партере уже заняты? А что насчет вип-класса, тоже не осталось? Попкрон будет, или, может, бинокли раздадите? Со своим алкоголем можно, или только ваш? — уточняю.
— Что, простите? — округлил глаза Гарфел, остановив руку, протянутую к дверной ручке.
— Она так шутит. Не обращайте внимания, девочку в детстве на пол головой уронили, — обаятельно улыбнулся ему Дейк.
— Оу, сочувствую, — закивал дворецкий и открыл дверь.
Передо мной предстала графская столовая во всей своей красе барокко.
Длинная комната с высоким потолком, украшенным позолоченными обоями с изображением всяких ангелочков. С потолка свисала достаточно большая и наверняка безумно дорогая люстра. По стене, противоположной от двери, шли большие окна с тяжелыми синими шторами с золотистыми кисточками.
На длинном, наверное, даже чересчур длинном столе была синяя скатерть.
За столом сидело семь человек. Из них всего два мужчины, а все остальные представительницы прекрасного пола разных возрастов. Все женщины были одеты в красиво сшитые платья из дорогих тканей, но при этом не выглядели как-то излишне празднично, как принято представлять графинь, все в них было скромно и строго.
— Здравствуйте, — неуверенно здороваюсь, рассматривая графскую семью.
Как только мы с Дейком вошли, все взгляды устремились на нас.
После секунды неловких переглядок, Лорен встал со своего места и заговорил.
— Я уже говорил вам, что нашел тех, кто управится с надоедливыми призраками. Представляю вам ведьму Бэйр и ее компаньона — рыцаря Ордена Черного Дракона сэра Дейкстера Донана. Я решил, что они будут жить у нас, как гости, пока не разберутся с нашими проблемами, — объяснил граф своей семье.
— А где ты их нашел, дорогой племянник? — поинтересовалась самая пожилая женщина. Скорее всего, она и есть та самая тетушка Меви.
— О, это презабавная история, тетя Меви, — улыбнулся Лорен. — Но я уверен, что им можно доверять.
— Что ж, раз ты уверен… пусть присядут, — кивнула она. — Негоже держать гостей голодными.
— Конечно-конечно, присаживайтесь. — кивнул графеныш и указал нам на два стула рядом с собой.
Мы с Дейком прошли к указанным местам и сели. Тут же раздался какой-то звонок и еще одна дверь столовой, видимо, ведущая на кухню, распахнулась. Вошли три служанки и начали накрывать на стол.
— Значит, вы охотники за привидениями? — уточнила у меня Меви.
Дейк явно не заметил, к кому она обращалась, потому ответил за меня, не снимая с лица блистающей улыбки.
— Скорее охотники за нечистью, досаждающей честным мирным людям, — сказа он, сияя честностью взгляда.
— Стало быть, если нечисть досаждает бандитам или военным, вы не станете ее уничтожать? — звонко и приятно рассмеялась графиня, улыбаясь. От улыбки на ее щеках появились очаровательные ямочки, а серые глаза превратились в две щелки, из которых как будто теплели угольки.
— Все зависит от бандитов, — ответил ей Дейк, тоже посмеявшись. Рыцарь сделал свое фирменное лицо, потому все девушки за столом не сводили с него восхищенных глаз. Три молоденькие девицы, похожих друг на друга как три капли воды, вовсе уплыли в романтические фантазии с этим героем. — Я занимаюсь уничтожением монстров или нежити, а моя компаньонка специалист по тайнами, легендами и загадками, которые непременно сопровождают любое наше дело.
— Как интересно… — потянула графиня Меви. — И давно вы работаете вместе?
— Около двух месяцев.
— Так мало, надо же! — удивилась она.
Видимо графиня была тут самой старшей не только по годам и за счет власти, но и просто как лидер в стае, грубо говоря. Пока она говорила, никто и пикнуть не смел, все или переводили глаза с нас на нее, или смотрели в тарелки, которые постепенно наполнялись завтраком. Слуги предпочли сначала принести всем яичницу, потом немного мяса, потом все, салат, потом все остальное. Пока собирался полный комплект, прошло минут десять, не меньше.
— За эти месяцы мы отлично сработались, — возразил графине Дейк.
— Так, значит, — кивнула Меви. — Мой племянник известил вас о нашей проблеме?
— Да, но, боюсь, граф Лорен сам не так много знает. Мы хотели бы переговорить с вами наедине после завтрака, если можно, — вежливо попросил рыцарь.
— Конечно, — кивнула графиня. — Зайдите в мою комнату сразу после завтрака, я буду ждать вас там. А теперь приступим.
Слуги как раз разложили и разлили, что нужно. Все как по команде начали молча есть.
Немногочисленная прислуга вышли из столовой на кухню, воцарилась полная тишина, в которой были слышны все неосторожные стуки вилок и ножей о тарелки, все прихлебывающие и чавкающие звуки. Эта тишина как будто была проверкой на прочность.
Юные графини, двигаясь с синхронностью пловчих, медленно начали трапезу. Они сидели прямо передо мной, потому хотела или нет, но я на них смотрела. На них, опрятных, ухоженных девицах со сложными, на мой взгляд, прическами, со специально уложенными шпильками косичками и кудряшками. Их аккуратные, строгие платья не были украшены, но при этом девушки все равно выглядели в них, как принцессы из сказки.
На фоне этих девушек я чувствовала себя… ведьмой из глубинки. Нет, конечно, меня не расстраивал сам факт того, что девушка я весьма и весьма страшненькая по сравнению с этими красавицами-леди. Соперничать с девицами, еще чего не хватало! Но мне было неуютно от того, какая я на их фоне и какой, возможно, могла бы быть. А ведь, возможно, в чем-то я и могла быть похожей на них. Красивой, утонченной, аккуратной, скромной… эти девушки ничего такого не делают, просто сидят и едят, но один их вид все равно восхищает.
За этими размышлениями я не заметила, как, разнервничавшись, съела весь завтрак. Оглянувшись по сторонам, я обнаружила, что никто, даже Дейк, еще не закончил.
Почему-то появилось ощущение, что я ела слишком быстро и вела себя как неприличная обжора или изголодавшаяся селянка, попавшая из своего хлева к графьям на завтрак… Точно! Они же меня сейчас сожрут своими осуждающими взглядами, как поросенка из сарая, приготовленного по особому фамильному рецепту!
За паническими рассуждениями о своем поведении обстановка начала казаться мне настолько необычной, что мне стало плохо, появилось желание провалиться сквозь землю или просто исчезнуть, не привлекая всеобщего внимания. Все вокруг меня — знатные особы, все они правильно держат столовые приборы, правильно держат спины, правильно жуют и глотают, правильно смотрят в тарелку и правильно намазывают хлеб на масло… то есть масло на хлеб. Внутри возникло такое ощущение, что как бы я не старалась, все равно на их фоне буду выглядеть неуклюжей свиньей.
— Бэйр, что у тебя с лицом? Ты мышь проглотила? — издевательски шепнул Дейкстр мне на ухо, когда слуги начали уносить еду, тихо переговариваясь между собой. Тишина ушла и завтрак, вроде как, подошел к концу.
— Угу…
— Выплюнь прямо в декольте дамочки напротив тебя, будет весело.
— Дурак ты! — ворчу.
— Ах, да. Я чуть не забыл! Тетя Меви, великая новость! — вдруг громко сказал мужчина, сидящей рядом с другой графиней.
— Что же за новость, Гаред?
— Арланд приедет сегодня к обеду, он возвращается из своего ордена домой на несколько месяцев!
— Арланд? — воскликнула Меви. — О, какой сюрприз! Как давно я не видела своего племянника!
— Арланд? — переглянусь девицы-тройняшки.
— Братец приедет, надо же! — воскликнула та из них, которая была в голубом платье. — Откуда ты узнал, отец?
— Мне пришел почтовый голубь из Генсенгта, ваш двоюродный брат был там три дня назад.
— Арланд!? — почему-то обеспокоился, но скорее ужаснулся, Лорен. — Святые панталоны Кирика, как же не вовремя…
— Что такое, Лорен? — улыбнулась ему графиня Меви.
— Дело в нашей гостье… она… ведьма.
— Ну и что? Не станет же Арланд кидаться на нее с мечом и святой водой, право слова. Он воспитанный молодой человек, никогда не позволит себе такой грубости к… — графиня покосилась на меня, — к даме.
— Прошу простить меня за то, что я встреваю в ваш разговор, но из какого именно ордена ваш племянник, графиня? — вмешался Дейк. Вид у него было донельзя обеспокоенный.
— Арланд с четырнадцати лет мечтал стать инквизитором. Сейчас он уже три года находится на обучении в аббатств Ордена Белых Сов, — гордо объяснила ему Меви. — Но прошу не беспокоиться. Ведь ваша ведьма не занимается черной магией?
— Нет, не занимаюсь, — качаю головой, пряча под стол забинтованную руку, вновь начавшую пульсировать болью и вместе с тем бирюзовым светом.
— В таком случае вам нечего боятся. — улыбнулась графиня. Затем она обернулась к одной из служанок, убирающей тарелки. — Дорогая, приготовь моему племяннику его комнату к обеду, хорошо?
— Да, госпожа, — присела в реверансе служанка.
После завтра мы с Дейком направились сначала к нам, чтобы поплотнее забинтовать руку, а затем в комнату графини. Всюду нас сопровождал ворчливый дворецкий, потому поговорить мы так и не смогли.
Но мне не нужны были слова, чтобы понять, что Дейк на взводе и сильно нервничает. Видимо то, что сюда приедет молодой инквизитор, его не на шутку встревожило… или у него есть другие причины волноваться?
Сама я ни о чем не могла долго думать. Стремительно нарастающая ноющая боль затмевала все мысли, под конец пути к комнате графини я еле-еле ноги передвигала и удерживала себя от того, чтобы не прислониться к ближайшей стене и не повыть в волю.
От хорошего утра не осталось и следа. День обещал быть мерзким.
Комната графини находилась на втором этаже в правом крыле, в третьем коридоре. Красивая дверца из красного дерева с изображением медведя и с золоченой ручкой в виде листка.
— Графиня ждет вас внутри, — сообщил Гарфел и открыл перед нами дверь.
Мы вошли в небольшую, но богато обставленную и уютную комнату в золотых и красных тонах.
На стенах висели гобелены с разными сюжетами, видимо, вышитые самой графиней. Среди них красивые золоченые подсвечники в стиле барокко (как не крути, а барокко это барокко, есть во всех мирах и вселенных, как и классицизм).
Сама графиня сидела на кресле-качалке возле камина. Рядом с ней стоял аккуратный высокий столик, на котором в плетеных корзинках были мотки ниток и веер. Меви вязала, надев на нос смешные круглые очки.
На полке, приделанной над очагом камина, лежали различные кружевные салфетки. Этими же салфетками был убран и столик, на котором лежали нитки.
На своем рабочем и, как видно, любимом месте Меви выглядела уже не как гордая графиня, а как просто милая пожилая женщина. Но, стоит отметить, она была очаровательна в любых своих образах.
— Здравствуйте, мы пришли, — тихо кашлянул Дейк за спиной графини.
Она вздрогнула и обернулась, ее серые глаза блеснули удивлением.
— О, как вы быстро. Что ж, присаживайтесь напротив меня. За камином есть табуретки, возьмите две.
Дейк действительно нашел рядом с камином рядок из семи табуреток, взял две и поставил их в указанном месте.
Пока он делал это, я украдкой разглядывала Меви.
Волосы графини были темно-серыми, как у многих крепеньких старушек. Они были уложены короткими жесткими кудрями, кое-где пряди закреплялись красивыми, но в меру дорогими заколками.
На мертвенно бледном, как и у всех Сеймуров, лице не было никаких следов тяжелой болезни. Ни впалых щек, ни синяков под глазами, ни каких-нибудь болезненных румянцев не было, что удивляло. Ведь Лорен расписывал свою тетушку как тяжело больную особу, которой осталось не меньше месяца. А нет почти никаких признаков болезни. Разве что… сетки глубоких, резких морщиной в уголках глаз, у кончиков губ и на лбу, матовый, как затухающий блеск глаз и выражение на лице усталости, которая явно уже давно давит на ослабшие плечи. Все это говорит о действительно неизлечимой болезни. Старости.
Только внимательно всмотревшись в графиню можно было увидеть, насколько она на самом деле стара.
— Мои племянники и их дети часто собираются у меня в комнате дождливыми вечерами именно на этом месте у камина. Мы любим читать книги вслух, играть в какие-нибудь забавные игры… Эти табуретки как раз на такой случай, когда есть приятные собеседники, — улыбнулась графиня нам с Дейкстером. — Потому принимать здесь вас мне странно. Вы, молодые люди, не вызываете доверия. Вы знаете это.
Мы с Дейком кивнули, покосившись друг на друга. По нашим лицам ясно, что мы иностранцы, чужаки, по нашей лучшей одежде видно, что мы или бедняки, или бродяги-путешественники. Расчетливый блеск в глазах и вечно нахмуренные брови выдают в рыцаре кого угодно, но не честного наемника, а мои глаза… судя по ним, почему-то любой крестьянин готов назвать мою профессию и не ошибиться.
Конечно же, такая парочка не может вызывать доверия.
— Но я доверяю своему племяннику, Лорену. Он, конечно, часто ошибается, но даже он не приведет в дом обманщиков. Тише, не говорите ничего, — она остановила Дейка, решившего аккуратно возразить. — Я догадываюсь, что вы не из чистых побуждений и даже не из-за нехватки денег приехали в мое поместье, знаю, что вряд ли вы действительно сможете избавить меня от докучающих духов. Но, несмотря на эти знания, я намерена требовать с вас качественного выполнения работы или хотя бы попыток сделать все возможное.
— Мы еще сможем вас переубедить, — уверил графиню Дейк. — Может, мы и похожи на парочку бродяг и обманщиков, но работу всегда выполняем хорошо, хотя и берем порой больше положенного — кто из наемников этим не грешит?
— Хорошо, что ты не возражаешь мне.
— Позвольте теперь мне задать несколько вопросов, — попросил Дейкстр.
— Да, конечно, — кивнула графиня.
— Вчера ночью, когда мы прибыли в поместье, я встретился с одним из фамильных привидений, которое провело меня в склеп. Там я обнаружил комнату, где не однократно проводились запретные ритуалы. Вы знаете об этом?
— Нет. Первый раз слышу, — невозмутимо ответила графиня. Мне в голову тут же пришла мысль, что все она на самом деле знает. — Но все равно продолжайте.
— Привидение, о котором я говорю, было когда-то девочкой по имени Доротея. Ее призвал с того света ныне живущий здесь маг.
— Что за глупости? В семье Сеймуров нет магов… Точнее эти «маги» просто не способны на то, чтобы призвать привидение и свершить темный ритуал в склепе, — она тихо рассмеялась.
— Но привидение есть и вчера оно меня чуть не убило, — серьезно возразил Дейк. — Девочка из вашего рода, кстати. Она было дочерью Кадди и Иакова Сеймур, она и ее отец были отравлены в день рождения Дороти.
— Вы неплохо осведомлены о нашей истории, я смотрю. Это производит немалое впечатление. Но что с того, что вы просто прочли нужные книги, прежде чем соваться в мое поместье?
— Я не знаю о вашем роде ничего, мне вчера рассказало это само привидение. Очень опасное привидение. Это оно занимается чернокнижничеством, его цель стать живым человеком. Для этого оно готово на ужасные поступки, опасные для вашей семьи… да и для всех живых, которые обитают в поместье. Неужели вы не знали об этом духе, графиня? Или вы намеренно молчите?
— Я темню?… Я темню!? — возмутилась Меви. — Да, я темню, черт возьми! Мой дом уже семь лет подвергается террору этого гнусного духа! По ночам никто в коридор не выходит, а в склепе не были вот уже три года! Никто из нас не знал доселе, кого представляет из себя этот дух, понимали лишь, что он бесконечно опасен. Настолько опасен, что даже священники, вызванные изгнать его, убегали из поместья с воплями и проклятиями! Конечно, я темню, потому что вы двое — моя последняя надежда! Но вы трусливы и ненадежны, как и всякие наемники, сбежите, как только узнаете, с чем на самом деле вам предстоит иметь дело! Вот почему я темню.
— Я вчера чуть не погиб, едва добрался до комнаты, — ответил Дейк, серьезно смотря на графиню. — Но мы еще здесь, сидим перед вами и ждем указаний, объяснений, подсказок… хоть чего-нибудь. Поверьте, мы знаем о главной проблеме вашего поместья достаточно, чтобы усомниться в своих силах. Но у нас нет выбора, мы не можем уехать отсюда, пока нам обещан приют. Если вы хотите, чтоб мы выполнили работу, доверьтесь нам и расскажите, в чем дело, — попросил он.
Видимо, графиня приняла нас за шарлотанов и не верит, что мы не сбежим, как только узнаем о том, что привидения на самом деле существуют… ну и не растреплем фамильные тайны.
— О главной проблеме? Что ж, я не уверена в том, что призрак, который живет в нашем склепе и вылезает по ночам в коридоры, главная проблема.
— Есть еще что-то? — насторожился рыцарь.
— Слишком много для того, чтобы я начинала перечислять, — покачала головой графиня. — Наши ошибки прошлого, вылезающие из всех подвалов, наша невнимательность и жестокость, наша халатность… Наш род навлек на себя множество бед. Разберитесь лучше сами. Я знаю очень мало и я могу ошибаться, потому не хочу вас путать своими рассказами и предположениями.
— То есть, в поместье есть что-то еще и вы не хотите нам говорить, что?
— Именно, — кивнула графиня. — Я предоставляю вам полную свободу действий. Вы можете делать что угодно, заходить в своих поисках куда угодно, требовать чего угодно, но о каждом своем шаге вы должны предупреждать и спрашивать меня. Меня и только меня, никого другого.
— Ясно, — киваю. Не все же Дейку говорить, а то решат еще, что я немая или дурочка. — А насчет других проблем поместья. Они так же опасны, как этот дух, или нет?
— Нет, вряд ли. Они, по крайней мере, куда более… вменяемы.
— Тогда проблемы будем решать по мере их поступления, — решил рыцарь. — Сначала Дороти. Вчера я, пока удирал от нее и ее зверушек, случайно открыл дверь в склеп. Сегодня я хочу вернуться туда и хорошенько все замуровать, чтобы ночами мы с Бэйр могли спокойно ходить по коридорам.
— Зачем вам ходить по коридорам ночами? — удивилась старушка.
— Пока мы не собираемся этого делать, но если придется? К тому же, так мы освободим вашу семью от привидения, и вы тоже сможете жить здесь спокойнее.
— Что ж, ладно. Если вы найдете дверь в склеп, можете туда зайти.
— То есть, найдем? — удивился рыцарь. — Она на кухне.
— Что!? — искренне рассмеялась графиня, прикрыв половину лица веером. — Кто мог сказать вам такую глупость, юноша?
— Я сам видел ее там!
— Дверь в склеп на нашей кухне? Ха-ха-ха! Кто, по-вашему, сделал бы ее там?
— Я, сам удивился. Но вчера она была там.
— Сходите и проверьте. Но, может, вам просто это приснилось? — продолжала тихонько посмеиваться графиня, прикрывая рот веером.
— А это мне тоже приснилось? — зло спросил Дейк и отодвинул ворот рубахи, показывая не очень глубокую, но все равно внушительную рану на груди. — Даже человек, не знающий ничего о лекарском деле, увидит, что рана нанесена меньше суток тому назад. — Вчера я мог расстаться жизнью из-за того, что меня не предупредили о призраке! Если мы ваша последняя надежда, то, будьте добры, хотя бы предупредите нас об опасностях, которые мы можем встретить здесь.
— Что ж, я вижу, что вы действительно подвергали свою жизнь опасности… — тут же перестала смеяться графиня. Теперь в ее глазах и на лице отразился страх. — Я-то думала, вы просто расспросили все у Гарфела или прочитали что-то, чтобы произвести впечатление на хозяев дома… Простите, что сомневалась в ваших словах. Теперь я верю вам. Но все равно не могу ничего сказать, потому что ничего не знаю.
— Мы начнем расследование с кухни, — твердо сказал Дейк. — Если найдем что-нибудь, оповестим вас.
— Да, конечно, — кивнула графиня. — Но, прежде чем вы уйдете, позвольте мне поговорить с ведьмой наедине.
— Что? Зачем? — насторожился рыцарь.
— Я не причиню ей вреда, незачем так волноваться, — успокоила его графиня. — Просто хочу поговорить с ней.
— Бэйр?
— Подожди меня в коридоре, я скоро, — киваю, хотя абсолютно не понимаю, чего хочет от меня графиня.
Когда Дейк вышел, Меви сложила веер и положила его на столик рядом с собой.
— Я вас слушаю и готова отвечать на ваши вопросы, — внимательно смотрю на нее.
— Кто ты? В самом деле ведьма? Или просто бедная родственница этого бедняги?
— Э… — от возмущения у меня не нашлось слов. Вместо них я просто зажгла на здоровой руке шарик из огня, затем заставила все свечки в комнате загореться, потом вновь потухнуть.
— Прости. Старость берет свое, я уже разучилась доверять людям. Все кажутся обманщиками, — виновато улыбнулась графиня. — Роль рыцаря мне ясна, но твоя? Ты не выглядишь профессионалом, он же, несомненно, им является. Зачем ты ему? Странное партнерство, неестественное. Что вас связывает?
— Дружба… только дружба, — отвечаю, подумав. — Что же касается моего профессионализма… — как бы ей сказать помягче, что у меня нет талантов, но хорошо намагничена задница? Походила месяц по трактирам, так говорить нормально разучилась! — Я молода и не опытна, это так. Но у меня есть свои достоинства, которые помогают в работе.
— Любопытно, что могло свести вас с рыцарем вместе.
— Клятва. Я спасла жизнь рыцарю, он обещал мне помочь добраться до одного человека. Пока мы в поисках.
— Интересно… и что же это за человек?
— Извините. Больше сказать не могу, — качаю головой.
— Понимаю, — кивнула графиня. Меня не покидало ощущение, что спросить она хочет совсем не об этом. Пока она просто медленно подбирается к теме, мысленно ищет нужные слова. — Значит, ты все же ведьма, настоящая. Что ты умеешь?
— Немного, — честно отвечаю. — Если вы хотите от меня какого-нибудь зелья, то я буду вынуждена вам отказать. Не умею.
— Что ты, конечно нет! Мой любимый племянник инквизитор, как я могу пользоваться услугами ведьмы? — удивилась Меви. — Мне совесть не позволит. Нет, я спрашиваю не поэтому.
— А почему же?
— Понимаешь ли, такое дело… — замялась графиня. — Я не люблю клеветать на родню. Они моя семья, единственная моя ценность… но сил больше нет. Я знаю, что между ними происходит сейчас драка за наследство и знаю, что кто-то из них способен вести нечестную игру. Ты понимаешь, о чем я?
— Думаю, да, — киваю.
— Да ничего ты не понимаешь, девочка, — грустно и устало вздохнула графиня. Ее слова совсем не звучали зло или оскорбительно, просто констатация факта с долей сожаления. — Один член моей семьи — маг. Я не хотела признаваться в этом рыцарю, который может растрепать в своем ордене, но тебе признаться просто необходимо. Это маг вызвал привидение, я знаю. И этот маг может навредить моей семье, если все наследство получит не он… Ведь все маги в нашем роду породой пошли в Маггорта, первого мага Сеймура, а он был тот еще мерзавец. Пожалуйста, вычисли этого мага и назови мне его имя. Он получит все мое наследство до последней монеты. А что с ним делать — он решит сам.
— Хорошо, но я пока никого не знаю, — отвечаю. Вот интересный поворот событий! Мы прибыли сюда избавляться от привидений, а вышло так, что нужно бороться и с наследниками, вычислять среди них мага. — А, простите, если все маги в вашей семье отчаянные мерзавцы, то зачем же вы ему все отдаете?
— Я расскажу тебе о нашей нынешней семье, — пообещала она. — А что до мага… понимаешь, маги всегда сильнее простых людей, во много раз сильнее. Если начнется борьба между родственниками за немалое наследство, он сможет противостоять всем им. Но если он ничего не получит, то наверняка будет вредить или убивать, пока все не достанется ему. Я не хочу этого. Пусть все получит мерзавец, но зато он никого не тронет.
— Это мудрое решение, — соглашаюсь. — Тогда расскажите о семье. Мне хотелось бы знать имена и кто кому кем приходится.
— Хорошо, — кивнула Меви. — У меня самой детей нет, но дети были у моих двух братьев. У одного из них было двое сыновей: Лорен и Адам, у другого дочь: Вереника. Мои братья умерли, остались только их дети, мои племянники. У Адама была жена и сын, по имени Арланд. Но все они погибли, кроме сына — а он пошел в инквизиторы. У Вереники есть муж, его зовут Гаред, а так же дочери-тройняшки: Гера, Герда и Гретта. Сейчас в поместье живут Лорен, Вереника, Гаред, тройняшки и скоро приедет Арланд.
— То есть, все члены рода будут в сборе, и маг кто-то из них?
— Да, я думаю да. Но, кроме Арланда, конечно. Он же инквизитор, а нельзя быть одновременно и магом, и инквизитором, — назидательно сказала она.
— Задача мне ясна, — киваю, собираясь уходить. — Я постараюсь вычислить этого мага.
— И, еще кое-что, — остановила меня графиня. — Прошу тебя, никому не говори о моей просьбе. Даже своему… другу.
— Конечно, как скажете, — киваю. — Я могу обрадовать мага, когда найду его?
— Лучше приведи его ко мне и пусть докажет, а потом мы его вместе обрадуем. — улыбнулась Меви. — Когда приедет Арланд, поговори с ним. Он поможет в поисках, я думаю.
— Хорошо. Я могу идти?
— Да, иди, — кивнула графиня и полностью ушла в вязание.
Когда я вышла в коридор, Дейк ждал меня у самой двери.
— Ну и о чем вы там шушукались?
— О нашем, о женском.
— И все же? — усмехнулся рыцарь.
— Она просила вернуть ей молодость с помощью зелий.
— Нашла у кого просить!
— Я ей то же самое ответила, — киваю. — Ну что, пошли в склеп?
— Пошли, — вздохнул Дейк, поежившись.
Мебель, пол и стены кухни были насквозь пропитана запахами различных блюд, всюду здесь что-то шипело, бурлило, трещало и, не переставая, стучали ложки о посуду. Три служанки готовили обед, громко переговариваясь друг с другом. Они успевали раздавать друг другу указания и вместе с тем обсуждать последние новости — негустой материал в такой-то глуши.
Как только мы с Дейком вошли, кипящая жизнь этого места как будто застыла. Все взгляды устремились на нас, чужаков, посмевших вторгнуться в святую святых в разгар работы.
— Вам что-то нужно, путники? — недовольно, но все равно вежливо спросила полноватая тетка, чьи руки были в муке, а фартук был перепачкан чем-то красным.
— Графиня позволила нам заходить в любую комнату поместья, — объяснил Дейкстр, внимательно осматривая кухню. По его настороженному взгляду и нахмуренным бровям было ясно, что он не находит чего-то важного.
— Что же, будете искать на кухне упырей да вурдалаков? — рассмеялась самая молодая служанка, вытирая руки о фартук.
— Кто знает, кто знает… — произношу задумчивым и таинственным голосом сыщика, потягивая носом ароматный пряный воздух. — Кто знает, что вы добавляете в суп по вашему фамильному рецепту? Может, этих самых вурдалаков и добавляете? — подмигиваю служанке.
— Пожалуй, это было бы слишком, — произнес абсолютно серьезно кто-то позади меня.
Обернувшись, я увидела женщину, которая не была похожа ни на служанку, ни на члена графской семьи. На вид ей было около сорока, одета она была в темно-зеленое строгое платье, передник и черный чепчик.
— На моей кухне этой мерзости отродясь не водилось и водиться не будет, — заявила женщина, пройдя ко мне и смирив меня холодным взглядом.
— Я не понимаю, она была точно здесь… — бормотал Дейк, который уже прошел к одному из шкафов с посудой и теперь внимательно его разглядывал. Он находился спиной ко мне и к женщине, потому не мог заметить ее прихода.
— Э, мужчина! Вы что делаете? Тут фамильный фарфор в этом шкафу, вы сейчас все разобьете! — закричала повариха и бросилась к шкафу.
— Значит, уберите его отсюда! — приказал рыцарь, отходя. Обернувшись, он увидел странную пришелицу. — Я намерен отодвинуть этот шкаф от стены, потому посуду лучше убрать, — более мягко повторил он поварихе, смотря при этом на женщину в зеленом платье.
— Пришли на мою кухню, и давай свои порядки устанавливать! Безобразие! — ворчала главная повариха, убирая фарфор с полок шкафа.
— Я слышала, к нам в поместье прибыли гости, охотники за нечистью, которых нанял граф Лорен. Вы, наверное, они и есть, — спокойно проговорила женщина в зеленом платье. Почему-то ее холодный, надменный голос вогнал меня в кратковременный ступор. Я никак не могла понять, кто она такая.
— Да, это мы, — киваю, собираясь спросить, кто она сама.
— И вы решили начать свое расследование с кухни? — продолжила странная особа, не дав мне договорить.
— Да. Прошлой ночью я был здесь и обнаружил дверь, ведущую к лестнице в склеп. Нам необходимо попасть туда и замуровать вход, — встрял в разговор Дейк.
— Вы вчера прибыли и вчера же попали в наш склеп? Как необычно, — женщина скривила тонкие, как будто подведенные темно-бордовой помадой губы. — Что ж, готова вас разочаровать, двери в склеп на кухне никогда не было.
— Но я вчера был на этой самой кухне, убегая от монстров, которые были за той дверью, я опрокинул корзину с яблоками!
— Так это ты яблоки раскидал!? — возмутилась главная повариха, убирающая посуду из шкафа. — А я-то думала, какой ирод это сделал!
— Я вчера был именно здесь, а на этом самом месте была дверь, — повторил Дейк указывая на стену. — Странно, что сегодня ее тут нет.
— Ее здесь и не было, — повторила женщина. — Вам это приснилось, наверное.
— А вы, с позволения, кто такая? — нахмурился рыцарь.
— Меня зовут Тома, я экономка и слежу за порядком в поместье.
— Значит так, Тома, следящая за порядком в поместье, или вы мне рассказываете, что за фокус с исчезающими дверцами, или следующей же ночью вы, скорее всего, проснетесь хладным трупом!
— Это угроза? — выгнула тонкую черную бровь женщина. У меня от этого жеста мурашки по спине пробежали — она была прекрасна в своей злости.
— Это предупреждение, — ответил рыцарь, чуть выпрямив спину — его кобелиная натура сейчас, наверное, вся тряслась от восхищения этой дамой. — По поместью бродят опасные твари, с которыми немедленно нужно разобраться.
— Здесь никогда не было никакой двери, эта стена сплошная, без каких-либо тайников и секретных ходов, уверяю вас, — продолжила упрямиться экономка.
— Но я намерен ее исследовать, — повторил Дейк.
Глянув на Тому со злостью и подозрением, он вернулся к шкафу и загадочной стене.
— Дейк, тебе помочь? — интересуюсь.
— Нет, посиди где-нибудь в сторонке, ведьма… — выдавил рыцарь сквозь зубы. Он двигал шкаф, который оказался удивительно тяжелым.
— Ведьма? — выгнула бровь Тома, посмотрев на меня.
— Да, — киваю. — Имеете что-то против ведьм?
— Нет. Скорее любопытствую, — улыбнулась она. — Не хотите ли чаю, госпожа ведьма?
— Пожалуй, не откажусь, — улыбаюсь в ответ. «Господа ведьма» — как звучит-то!
Дейк еще около получаса осматривал стену, сердито бормоча что-то себе под нос. Он сильно напоминал большого охотничьего пса, который напал на след, но тот неожиданно оборвался за стеной. Упрямый пес не желал упускать добычу и вынюхивал любую, даже самую маленькую щель, осматривал каждый камень в стене, придирался к каждой соринке.
Пока Дейк пытался понять, куда делась дверь в склеп, я разговаривала с Томой.
Началось все с того, что она спросила, всегда ли мой спутник такой недоверчивый, упрямый и дотошный. С этой темы мы плавно перешли на другие, а именно, что мы с рыцарем из себя представляем. После экономка начала рассказывать о себе, своей работе, о поместье и о хозяевах. К тому времени мы уже сидели за небольшим столиком в углу кухни и бесстыже пили чай, пока все остальные вокруг нас работали.
— Значит, вы напарники? Ведьма и рыцарь Ордена, как это необычно, — заметила она.
Женщина была заметно немолода, но еще очень красива. Каштановые волосы немногими вьющимися локонами выглядывали из черного чепчика, ложась на белую кожу лица с очень острыми, практически змеиными чертами. Зеленые, почти изумрудные глазища казались злыми, холодными и колючими, как бы искренне и мило не улыбалась их обладательница… Хотя Тома вряд ли могла улыбаться искренне. Ее позы, жесты, то, как она себя держит, все это говорит о высокомерии, надменности, строгости, переходящей в настоящую злобу. Создавалось впечатление, что она готова разнести в пух и прах каждого, кто посмеет ей перечить или, не дайте боги, ослушается ее. На окружающих она смотрела, как будто выискивая своими кошачьими глазищами малейшие изъяны и недочеты. Служанки обходили ее стороной и ни в коем случае не встречались с ней взглядом. Сразу было видно, кто здесь за главного.
У нее было странное, но красиво звучащее имя. «Тома», с ударением на второй слог. Она явно не из Рашемии. Одета Тома была во все темное, и чепчик, и передник были черными, лишь платье было черно-зеленым. Возможно, она вдова… До большего я не додумалась.
— Как это ни странно, мы действительно напарники, — киваю, продолжая рассматривать странную экономку.
— А, не сочтите за грубость, что с вашей рукой? Вы ни разу ей не пошевелили, она как будто безвольно болтающийся рукав, — поинтересовалась Тома.
— Во время нашего последнего приключения один умирающий козел решил оставить о себе добрую память таким вот извращенным способом, — хмыкаю, прихлебывая чай из чашки. Да, давненько я чая не пила… уже забыла, каков он на вкус! — Да что мы? Про нас все ясно, мы бродячие наемники. Расскажите лучше о себе, Тома, — колись, не ты ли сама ведьма, которой так боится Меви? Уж больно у тебя глаза зеленый, да еще волосы темно-рыжие.
— Хорошо, я расскажу о себе. Может, я смогу вам чем-нибудь помочь в расследовании, — кивнула женщина, отпив из своей чашки. Только сейчас я заметила, что ее руки в тонких черных перчатках. — Я здесь, сколько себя помню. Меня подкинули, когда я была еще младенцем. Я росла среди прислуги, но при этом получила неплохое образование, занимаясь вместе с юным графом Лореном у его учителями. К тридцати годам меня, как единственную достаточно хорошо образованную служанку, сделали экономкой. Сама графиня Меви, конечно, не занимается хозяйством и порядком, за всем этим слежу я вместе с Лореном, я управляюсь внутренними делами, а он следит за нашими землями.
— Так выходит, вы знаете каждый угол в этом поместье?
— Да, конечно, это моя прямая обязанность, — кивнула Тома.
— Что же насчет склепа? Должно быть, вы знаете, как в него попасть?
— Последние семь лет никто не знает ответа на этот вопрос. Даже я, — вздохнула Тома. — Меви уже рассказала вам о ней?
— О призраке, который живет в склепе и притворяет там в жизнь свои коварные планы? Да, я знаю об этом.
— С тех пор, как она появилась, дверь в склеп исчезла. Никто ее больше не видел, — рассказала Тома.
— Как это, исчезла? — не понимаю.
— Так. Одним утром графиня решила проведать своих родителей, а когда зашла в фамильный склеп в лесу, то двери, ведущей на лестницу, просто не нашла, — она говорила спокойно, как будто не рассказывала ничего такого из ряда вон выдающегося — дверь пропала, подумаешь? Да хоть по семь дверей на неделе! — Там была сплошная стена и ничего больше. Когда же к мумиям попытались прокопать новый вход, то тоже ничего не обнаружили, кроме земли.
— Хм, это очень странно, — замечаю, прихлебнув из чашки. — А еще странно вот что. Графиня мне сказала, что никто до сих пор не знал, что это за привидение, кем оно было при жизни, какого оно пола и где оно живет. А вы откуда-то знаете, что призрак — это она?
— Я управляющая. Я должна знать все, — невозмутимо ответила Тома.
— А не знаете ли вы тогда, кто из нынешних Сеймуров маг? — спрашиваю, решив, что лучше вызнать все, чем молчать и стесняться.
— Что? — от удивления с нее даже спал гордый вид, зеленые глазища широко распахнулись. С таким выражением лица женщина скинула в возрасте лет двадцать. Я еще раз подивилась тому, насколько она от природы красива. — Среди Сеймуров нет настоящих магов.
— Но кто-то призвал это привидение семь лет назад, — возражаю. — Не могло же оно само появиться.
— Я не знаю, кто мог это сделать. Призвать такого сильного духа может только могущественный некромант, а это очень редкий дар.
— Откуда вы знаете, что это редкий дар? Вы общались с магами? — спросила я, не подумав. Но уже через секунду мне стало ясно, что не стоило заводить об этом разговор, и я прикусила язык — но было поздно.
— Вы так смотрите… Нежели думаете, что это я темный маг!? — на этот раз ее глаза засветились не искренним недоумением, а самой настоящей жгучей злобой. Мне показалось, что сейчас Тома бросится на меня и выцарапает глаза! Я даже отодвинулась подальше на всякий случай. — Да как вы смеете обвинять меня в подобном!?
— Поймите правильно, я сама ведьма! Для меня в этом нет ничего постыдного, — объясняю. Только сейчас, задумавшись, я вспомнила, что могу проклинать людей на крови и превращать их в монстров. Черт, я забыла об этом и наврала графине, когда сказала, что я с темными силами не связана!.. Как бы об этом не узнал инквизитор.
— Я никогда ничем таким не занималась! — твердо повторила Тома. Но вид у нее при этом был такой разъяренный и злой, а платье со зловеще черным кружевным воротником так жутко сочеталось с ее неестественными огромными блестящими глазами, что я невольно сравнила ее с ведьмой из какого-нибудь фантастического триллера.
— Вы готовы поклясться? — нервно хихикаю, запивая ком в горле чаем.
— Как вы смеете требовать с меня клятву!? Кто вы вообще такая!? — еще больше распалилась Тома.
— Вообще-то не смею… — покорно склоняю голову, пытаясь успокоиться: давно мне не приходилось воевать с разъяренными женщинами. — Но я ищу ответы, которые могут помочь роду Сеймуров. Вежливость в таких обстоятельствах кажется вещью совершенно неуместной… разве нет? — робко смотрю на нее.
— Я понимаю, что вы пришли с диких земель, но в благородном обществе вам придется сдерживать себя и свой слишком вольный язык! — выпалила на одном дыхании Тома, резко встала из-за стола и вышла вон.
— Но что же я не так сказала?… — бормочу, провожая ее взглядом. Самое страшное было то, что я действительно не понимала, было ли дело в моей невежливости, или же я затронула какую-то больную для этой барышни тему.
Пока я допивала чай, меня не покидало чувство того, что что-то с этой Томой не так. Но что именно с ней не так, я не могла понять — просто не за что было зацепиться.
В итоге, полностью запутавшись в своих предчувствиях, я решила не забивать себе голову лишними подозрениями, и пошла к Дейку, который снова двигал шкаф.
Видимо, рыцарь решил оставить странную стену открытой и потому мебель возвращал на другое место.
— У этой стены никогда ничего не должно стоять, понятно? — объяснял он кухарке. — Ни ведер, ни лавок, ничего!
— Как скажете, — ответила тетка, которая все это время так и стояла над Дейком, не сводя оценивающего взгляда с фигуры рыцаря. Я уже подумала неладное и собиралась заржать в полный голос (все же таких женщин у Дейка наверняка еще не было), но все же сдержалась, решив не прерывать своим смехом это чудесное представление. — Благородный рыцарь, вы, я смотрю, очень сильный молодой мужчина в самом расцвете сил…
— А что? — подумав о том же, о чем и я, услышав этот заигрывающей тон, Дейк резко обернулся со священным ужасом в глазах.
— Ну, я подумала, почему бы вам не порадовать слабых одиноких женщин и не… — она сделала такой выражение лица, которое можно было бы назвать кокетливым, Дейк нервно сглотнул под этим взглядом. — …и не передвинуть еще пару шкафов? Я давно хотела сделать перестановку.
— Ааа… шкафы… Да, конечно! — выдохнул в облегчении рыцарь и улыбнулся. — Всегда рад помочь.
— Дейк, раз ты тут шкафы двигать будешь…
— А мы тебя еще и супчиком нашим угостим! — хором улыбнулись две молоденькие кухарки, а старшая ухмыльнулась и пихнула рыцаря в плечо своим кулачищем, от чего тот пошатнулся. Но, кажется, даже эта бабища уже не спугнет нашего бравого Ромео, заприметившего двух очаровательных дамочек.
— … Я пойду, осмотрю поместье. Здесь от меня толку все равно нет, — заканчиваю фразу.
— Чтобы к обеду как штык, ни в какие подземелья не лезла без меня и ни в какие комнаты не входила! — пригрозила мне «мамочка», осматривая двух хихикающих девушек, как повар осматривает куриц в курятнике, выбирая лучшую для супа.
— Ага, — киваю и устремляюсь вон из кухни.
Со вчерашнего дня я так и не успела понять, где толком нахожусь. Ночью поместья было не видно, и я шла почти в слепую. Теперь же можно было побродить по этажам и залам, может, выглянуть наружу — наверняка тут должна была быть какая-нибудь оранжерея или сад. В этом мире многие цветы и растения отличаются от тех, что были на Земле, мне всегда было интересно рассматривать их. Иногда даже мой новый мозг услужливо подсказывал мне названия и свойства некоторых растений.
Немного побродив по поместью в поисках выхода в сад, я его так и не нашла. Вместо этого я переходила из коридора в коридор, заглядывала во все встречные комнаты и залы, осматривала обстановку, останавливалась у каждой картины и гобелена… Одним словом, я просто бродила по поместью и витала где-то в своих запутанных мыслях.
Думала я в основном о нашем новом месте и рассуждала о тех его обитателях, с которыми я уже познакомилась.
Графиня Меви. Пожилая женщина, угасающая на глазах, она напомнила мне классический образ старую светской львицы, опытной и сильной, но уже недостаточно молодой для того, чтобы показывать зубы. Возможно, ассоциация и странная, но зато точная. Меви не привыкла к непослушанию, она властна и расчетлива. Наверное, в молодости она была похуже Томы, но сейчас годы смягчили ее характер, она жаждет внутреннего покоя и умиротворения, как и все старики. Странные и пугающие проблемы поместья раздражают ее, не дают ей желанного спокойствия. Возможно, постоянные страхи и напряжение и есть та самая причина, по которой Меви так быстро угасает.
Тома. Очень странная женщина. На первый взгляд мне показалось, что ей около сорока, потом стало ясно, что ей не больше тридцати пяти, но порой во время разговора мне приходило в голову, что она еще младше… Подобные люди совершенно неопределенного возраста встречаются редко, и то это обычно мужчины.
И еще странность, когда она рассказывала о себе, то ничего не сказала о своей личной жизни. Конечно, я не ждала того, что она мне начнет выкладывать все подряд, но очень часто люди, рассказывая о себе, вставляют парочку личных моментов, которые считают очень важными… Она же не сказала ровным счетом ничего! Как будто вся ее жизнь заключалась в служении графине и только, а ведь по ней видно, что это не так. Неужели, обладая такой внешностью, она не вышла замуж и не имела детей? Что-то эта дамочка скрывает. Интересно, что именно? Не она ли тот самый некромант, который призвал семь лет назад Дороти в исчезнувшем фамильном склепе?
Она не какой-нибудь Сеймур-бастард, конечно. По ней это видно, потому что все Сеймуры беловолосые, с мертвенно-бледной кожей и светло-серыми или светло-голубыми глазами. Но и черты лица у нее отнюдь не грубые крестьянские, она больше походит на потомственную аристократку. Но зачем аристократам подкидывать своего ребенка другим аристократам? Не понятно. Женщина-загадка эта Тома.
Лорен. С ним я даже не разговаривала, но все равно смогла уловить, что он из себя представляет.
Мужчина в возрасте от тридцати семи до сорока семи лет, стройный, но даже под дорогой одеждой видно, что неплохого телосложения, военного. Возможно, он служил или даже был на войне. Но по тому, как отзывались о нем дворецкий и графиня, можно догадаться, что он несерьезен и излишне доверчив, его легко одурачить и провести, а, значит, можно использовать. Но меня все равно не покидает мысль о том, что и с ним не все так просто. Мог ли наивный дурачок решиться на то, чтобы вступить в сговор с наемниками, что само по себе опасно? Для этого надо быть или действительно идиотом, или же кем-то достаточно хитрым и опытным для подобных сделок. Почему он направился в место, где водятся такие бандюги, как мы с Дейком, не взяв с собой ни телохранителей, ни даже оружия? Или он действительно дурак, хотя для такого поступка нужно быть последним дауном, или он настолько опытный и уверенный в себе боец (хотя «уверенный в своей непобедимости боец» и «опытный боец» понятия несовместимые)… или же Лорен имеет при себе оружие, которое невидимо для окружающих, но которым он в любой момент может воспользоваться? То есть, он сильный маг.
Этот мужик наверняка не такой идиот, каким его считают родственники, но все же не понятно, кто же он тогда на самом деле.
Хм. Интересно, в этом поместье есть хоть кто-нибудь, кто ничего не скрывает? Нахожусь тут меньше суток, а еще не встретила ни одного нормального человека, кроме ворчливого Гарфела, да доктора! Видимо, судьба у меня такая, жить неспокойно с неспокойными людьми.
За этими мыслями я не заметила, как зашла в галерею. Длинный широкий коридор, вдоль стен которого стояли всякие доспехи, тумбы с какими-нибудь фамильными трофеями, и висели картины, портреты предков Сеймуров.
Как только я оглядела новое помещение, в глаза мне тут же бросилась одна из картин. Я подошла к ней, чтобы получше рассмотреть.
На ней была изображена девушка лет шестнадцати. Она была одета в белое праздничное платье с пышными прозрачными рукавами, темные завитые волосы были уложены в прическу, к ним были приколоты две розы. Девушка смотрела на меня с картины, слегка улыбаясь, ее взгляд почти ничего не выражал. Обычный портрет в память о конце детства, ничего особо приметного в нем нет. Странно, почему он меня привлек?
«Доротея Сеймур. 2 313 год с начала эпохи Первых Людей» была надпись внизу.
Хах, какое совпадение! Я даже не удивляюсь…
— Так вот, какой ты была, — вздыхаю, не отрывая взгляда от картины. Неожиданно для себя я вдруг поняла, какая именно странность привлекла мое внимание. — Но ты не похожа на бледных беловолосых Сеймуров, совсем не похожа, рымяная, темноволосая… И где, интересно знать, погуляла твоя мамочка?
— Ты тоже думаешь, что я бастард? — раздалось печальным эхом сзади. — Может, мамочка стыдилась меня и потому убила?
Я инстинктивно взвизгнула и отскочила, прижавшись спиной к стене рядом с портретом.
Передо мной в воздухе плавала белая размытая дымка. При всем желании в этом нечто я не смогла бы узнать девочку из портрета, но сомнений у меня не оставалось: это была Дороти.
— Не подходи ко мне! — предупреждаю, вжимаясь в стену. Но существо больше не двигалось, просто зловеще нависало над полом, слегка подрагивая.
От этой дымки шел замогильный холод, пробирающий до костей. Уже через пару секунд, проведенных рядом, я начала сильно замерзать. Мгновенно в памяти всплыли картины прошлой ночи, когда Дейк ввалился в комнату замерзший и напуганный до полусмерти. Что-то мне подсказывало, что уже через минуту я буду в точно таком же состоянии.
Я попыталась убежать или хотя бы двинуться, но тело уже онемело от невыносимого холода и не подчинялось.
Мою душу начал сковывать ледяной ужас перед медленной и жуткой смертью, я тоже начала чувствовать усиливающийся запах жасмина, о котором Дейк вчера бормотал в бредовом сне.
— Ух-ходи… — прошу привидение, чувствуя, что почти теряю сознание. За такое короткое время эта дрянь как будто выпила из меня все силы.
Но призрак меня не послушался, лишь усилил напор холода, под которым я чуть не согнулась и не упала на пол.
Тут совершенно неожиданно я начала чувствовать свою больную руку. Ощущения были такие, как будто она полна магической энергией, словно губка водой. Эта пульсирующая тяжелая сила никуда не уходила и не требовала немедленного выхода, она просто была, окутывала руку, как толстая перчатка, и впитывалась в нее.
В удивлении подняв конечность к глазам, вижу, что от нее исходит бирюзовый дым, как от горящего дерева.
Вместе с этими странными ощущениями я почувствовала еще кое-что. Меня вдруг потянуло к призраку, как голодного волка к окровавленному куску мяса.
Эта неясная белая дымка — привидение — показалась более чем желанным куском призрачного торта. Откуда не возьмись появился сильный внутренний голод… хотя скорее просто желание впитать в себя что-то. Предположительно, этого самого призрака.
Повинуясь неведомо откуда взявшимся инстинктам, я протянула руку внутрь дымки. Энергия, курсирующая внутри привидения, потекла сквозь мои пальцы тонкими теплыми струями. Вновь появилось ощущение, что это струны музыкального инструмента, я машинально провела по ним рукой, попыталась что-то сыграть… но в итоге только оборвала их. Разодрала тонкую материю, как нити паутины.
— Аааа!!!! — завопило привидение так, как выпила бы Баньши, и задергалось на моей руке, как червяк на крючке. — Что ты делаешь!?
— Я не знаю! — отвечаю, чувствуя, как по мере того, как я рвала эти невидимые нити внутри призрака, мои собственные силы прибывали, отступал холод. Не только восстановилась жизненная сила, но и значительно возросло количество магической. — Но мне нравится то, что я делаю…
— Ты убьешь меня!!! — вопило привидение.
— Сомневаюсь, что кто-то будет по тебе скучать!
— Не убивай! Без меня вы их не остановите! Никто не остановит! Я нужна вам!!! — кричало привидение.
Кричало, кстати, весьма убедительно. Я даже задумалась о том, не говорит ли оно правду.
— Что здесь происходит!? — вдруг громко крикнул кто-то слева от меня.
Растерявшись, я разжала пальцы левой руки и выпустила привидение.
Быстро обернувшись на голос, я… почти ничего не увидела.
В глаза и на кожу мне брызнуло что-то, здорово напоминающее серную кислоту. От боли я взвыла не своим голосом и тут же потеряла сознание.
* * *
Я очнулась от мягких похлопываний по щекам.
Открыв глаза, я поняла, что нахожусь в какой-то незнакомой мне комнате на чьей-то кровати с балдахином. Здесь не было окон, но горело несколько свечей, и потому можно было осмотреться.
Темные обои, темные шторы на стенах, гипсовые бюсты на камине, стенды с книгами, письменный стол, несколько платяных шкафов…
Надо мной склонялся какой-то парень примерно моего возраста. Бледный, гладко выбритый, белобрысый, но с черными бровями и кареглазый. Одет он был в черный походный костюм и в черный плащ со странными темно-серыми узорами по краям. Через грудь у него были перекинуты ремни со всякими кармашками, среди которых был прикреплен изогнутый ритуальный кинжал в черных ножнах с вензелями.
Тот самый некромант?…
— Очнулась, слава всем богам… — улыбнулся парень.
— Кто ты такой? — удивленно спрашиваю у подозрительного типа, садясь на кровати.
— Меня зовут Арланд, — представился он, с любопытством разглядывая меня. — Я только что приехал из ордена Белых сов, где учусь. Но меня больше интересует, кто ты такая и что делаешь в этом поместье.
— Бэйр, — машинально протягиваю ему руку, не отрывая взгляда от незнакомца. Он сильно отличался от всех тех, кого я встречала раньше… было ли дело в его красивом лице или ведьмовском прикиде — не знаю, но почему-то с первого взгляда он мне понравился. — Ведьма с Равнин.
— Так сразу? Без допросов и пыток? — весело удивился молодой инквизитор, пожимая мою руку. Его собственные ладони были затянуты в толстые кожаный перчатки. — Какими судьбами в родовом поместье Сеймуров?
— Меня и моего напарника, рыцаря ордена Черного дракона, наняли, чтобы мы избавили поместье от нечисти. Мы прибыли только вчера ночью, — рассказываю, не видя смысла что-то скрывать. То, что передо мной инквизитор, а я не знаю, чем они занимаются в этом мире (может, и охотой на ведьм), меня почему-то не смущало. — Как я тут оказалась? Тут, в смысле, в этой комнате?
— Ты потеряла сознания и я принес тебя сюда… На самом деле я хотел обрызгать святой водой духа, чтобы прогнать его, но случайно попал на тебя!.. Прости, — виновато почесал затылок Арланд. Его длинные волосы цвета слоновой кости были связаны в интересный хвост: взяв пряди с висков, он завязал их на затылке, оставив остальные волосы распущенными. — Если честно, я не понял, что произошло. Это призрак что-то делал с твоей рукой или ты делала что-то с призраком?
— Сама не знаю, у меня такое в первый раз, — пожимаю одним плечом: левая рука снова была парализована. — На самом деле, это долгая история.
— Ладно. Ты ведьма, а я не хочу вникать в ваши тайны. Все же, мне по званию не положено… — как будто опомнившись, он вставал с кровати и принялся разбирать свои походные мешки.
Только тут я поняла, что весь короткий разговор мы смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. Сейчас, когда он встал, я как будто очнулась от транса.
Как-то не додумавшись до того, что этот жест молодого инквизитора был ни чем иным, как мягким намеком для меня, мол, занят, вали из моей комнаты, я осталась сидеть на удобной мягкой кровати и осматриваться.
Я где-то около минуты следила за инквизитором. Почему-то я его совершенно не боялась и была уверена, что он не причинит мне вреда. Более того, для кровожадного истребителя ведьм он был даже милым. Когда же я случайно заметила, что из походного мешка он украдкой вытаскивает плюшевого черно-розового зайца, совсем перестала опасаться его.
— Хммм… что-то ты не похож на злобного инквизитор, — замечаю, провожая взглядом плюшевого зайца… с каким-то странным знаком на брюхе. — Я думала, вы одеваетесь во все былое, увешаны серебряными крестами и обвиняете всех и каждого в связях с темными силами. А ты скорее похож на темного колдуна с этими узорами на плаще и кинжалом…
— Хей, откуда такое предвзятое отношение к людям моей профессии? — усмехнулся Арланд, обернувшись ко мне. — Студентам никто не диктует, сколько крестов надо носить и что одевать. А что до придирок, то это тоже личное дело каждого.
— Странно. Вы же по закону жанра должны быть безумными фанатиками, разве нет? — возможно, мне стоило заткнуться или хотя бы сменить развязный тон на более подходящий для разговоров с графьями, но я ничего не могла с собой поделать: я чувствовала себя так же, как если бы говорила с Дейком. Да и самого графеныша этот разговор ничуть не смущал.
— Смотря кого подразумевать под безумными фанатиками, — пожал он плечами. — Среди нас есть люди просто убежденные, есть свято верящие, есть те, кто живет своей работой. Все они по-своему безумны и фанатичны… в большей или меньшей степени.
— И к каким же ты относишь себя? — интересуюсь.
— К убежденным, — сразу ответил Арланд.
— И в чем же ты убежден?
— Не слишком ли много вопросов? Вроде бы это мне положено тебя пытать и доправшивать! — рассмеялась новая жертва моей любознательности.
— В самом деле? — удивляюсь. — Если честно, я мало знаю о людях твоего занятия. Стоило мне спросить о белых совах, все обычно замолкали и затыкали мне рот. Может, ты расскажешь?
— Ладно, почему бы и нет? — охотно согласился Арланд, убирая вещи из сумки в шкаф. — Хоть одна ведьма будет знать, что мы не такие звери, какими нас принято считать… и что наши убеждения вышли не из жажды крови сбрендивших монахов. Одна ведьма, знающая правду о белых совах, это стоит всех раскрытых тайн, да простит меня отец Фелемон! — он шутливо перекрестился, а потом продолжил рассказывать, убирая вещи в шкаф… Все эти вещи отличались поразительным разнообразием: несколько черных кожаных костюмов, несколько пижам из плотной льняной ткани, пар десять перчаток — тонких белых и толстых черных, пар двадцать носков. — Убеждения инквизиторов заключаются в понятии о равновесии.
— А разве не в том, чтобы искоренять зло или ловить грешников? — мне становилось все интереснее. Мало того, что мне выпал случай познакомиться с одним из этих белых сов, наводящих на всех ужас, так еще выясняется, что это не та инквизиция, которая была в моем мире… или, по крайней мере, тут есть не мало отличий.
— Вовсе нет! Борьбой с грешниками занимаются священники, и, поверь, совсем не теми методами — там безобидные проповеди и общественные работы. Инквизиция же занимается судом, не духовным, а простым, земным судом, который не занимается искоренением зла, а работает для поддерживания в мире равновесия. Без зла не будет добра, без добра не будет зла. Зло не уничтожить, как и добро, но в вопросе со злом мы имеем определенную свободу: выбирать между злом меньшим и большим. Добро есть порядок, спокойствие и жизнь, зло есть хаос, смятение чувств и смерть. Всего этого в мире поровну, чего бы не говорили добропорядочные люди о преобладающем зле. Работа инквизиторов заключается в поддержании равновесия, как я уже говорил, то есть мы судим зло на большее и меньшее, и выбираем наказание или действие, которое сведет на нет или уменьшит большее зло.
— А что ты подразумеваешь под нарушением равновесия? Съесть, скажем, две индейки вместо одной запланированной, убить больше десяти человек за день или, может, нахамить церковнику больше положенного? Где эта грань, грань равновесия?
Разговор захватывал меня все больше, наконец-то у меня появился собеседник-философ! Дейк, стоило начать говорить с ним о высоком, тут же тянулся к выпивке, а тут, кажется, мне самой скоро захочется размягчить мозг алкоголем…
— Расскажу на примере, — увлеченно продолжил молодой инквизитор. — Допустим, кто-то сеет хаос и смерть, тогда его можно устранить. Но при этом убивать нечто живое, чувствующее, любящее — это зло. Тут перед инквизитором встает вопрос выбора между меньшим и большим злом. Если человек, скажем, убивает людей ради удовольствия, то его жизнь не может оплатить этот грех, то есть зла будет меньше, если его убить, нежели чем если оставить в живых. Если же человек убивает людей, потому что у него такая профессия, то его нельзя устранять.
— Нормально! Это еще почему!?
— Потому что добра он несет столько же, сколько зла. Равновесие сохранено.
— А в чем отличие маньяка от наемного убийцы? Оба они убивают, оба несут зло, только первый из-за болезни мозга, а второй осознанно, да еще и за деньги!
— Первый не способен на добро, потому что смысл его жизнь — убивать, а второй способен, потому что убивать — просто его профессия.
— Наемный убийца способен на добро, по-твоему?
— Те же примеры, — кивнул Арланд. — Кто добрее, убежденная монашенка или медсестра? Первая делает добро бесплатно, вторая за деньги, первая от всего сердца, вторая из добрых побуждений, первая живет этим, вторая работает, это просто одна из многих частей ее жизни. Теперь кто злее, маньяк или наемный убийца? Первый делает все бесплатно, второй за плату, первый от всего сердца, второй потому что ничему больше не научился, первый живет этим, второй работает, это одна из многих частей его жизни. Первые — монашенка и маньяк — они пропитаны добром или злом, вторые не отдаются этим силам полностью, они просто используют их, как и все остальные мирные люди.
— Вот интересно, это у тебя прирожденный дар убеждения, или вас это заучивать заставляют? — с подозрением смотрю на собеседника.
— В Ордене меня заставляли решать сотни задачек на подобные темы, я все эти правила знаю наизусть, — кивнул Арланд. — «Кто хуже, человек, продающий яды, или человек, покупающий яды?», попробуй ответь! Или это: «Темный колдун помешался и убил десятерых невинных, но потом искренне раскаялся, как вы поступите?». Убить его нельзя, потому что покаялся, посадить нельзя, потому что помешанный, других магов смущать будет, и отпустить его нельзя, потому что темный… у меня от этих дурацких тестов каждый день мозг вскипает! — пожаловался инквизитор и поежился от неприятных воспоминаний. — Это самая главная часть работы: уметь отделять большее зло от меньшего, и способом свершения меньшего зла охранять равновесие. Но я привожу тебе самые простые примеры, чтобы ты поняла, в жизни, конечно, все гораздо сложнее, потому что ни зло, ни добро в природе в чистом виде не встречается.
— Мозг кипит… — соглашаюсь. Что-то очень знакомое мне слышалось в его словах… просто до боли знакомое… Батюшки, да не была ли я в прошлой жизни таким же замученным студентом!? — Но это очень интересно! А что насчет магов? Почему они являются носителями такого большого зла, что их надо всех поголовно «устранять», как ты выражаешься?
— Странно, что ты спрашиваешь. Всем колдунам это с рождения объясняют, — удивился Арланд.
— У меня плохая память, — отмахиваюсь. — От момента своего рождения я как-то уже успела подзабыть, в чем там дело.
— Хах, ну что ж, я расскажу тебе, — инквизитор уже уложил немногочисленные пожитки в шкаф и вернулся ко мне, сел рядом на кровать. Сокнув в колене одну ногу и сидя в пол-оборота, он мог рассказывать, рисуя что-то в воздухе руками. — Только не думай, что инквизиторы — это дикие нелюди без всякого сострадания. О нас говорят столько же, сколько о рыцарях ордена Черного Дракона, но врут вдвое больше. На самом деле мы не вырезаем всех поголовно… но есть и те маги, которых стоит убить просто за то, что они обладают силой.
— Ничего не поняла, если честно… Где тут справедливость?
— Вообще-то понятия «справедливость» у инквизиции нет, это тоже очень частое заблуждение, — напомнил Арланд. — «Равновесие» и «справедливость» — слова, конечно, невероятно похожие, но в жизни равновесие достижимо, а справедливость — почти нет. В равновесии все сводится к округленным до единиц со значениям «зло» или «добро». А справедливость — это уже голоса души и сердца. Справедливости не всегда возможно добиться, потому большинство инквизиторов работает с равновесием… хотя многие и пытаются совмещать эти понятия и у них в трех из пяти случаев это выходит. А о магах, это долго рассказывать… — посмотрев на мои умоляющие глаза, он все-таки продолжил. — Но, так и быть, расскажу. Начну с самого начала. Маги имеют свои способности за счет дефекта в плетении ауры, в одном месте она у них непропорциональная, там есть отросток из совершенно других плетений, от вида этих плетений зависит, в каких средах будет работать маг. Аура, как известно, влияет на все: на телосложение, на сознание, на разум, на силы и способности. И вот этот дефект в ней, этот отросток, он сильно влияет на разум магов. Они отличаются от обычных людей не только своими способностями, но и психикой. Маги гораздо более впечатлительны, у них быстро меняется настроение, они по-другому видят мир, сильно увлекаются мимолетными идеями…
— А Дейк говорил, что это все потому, что я женщина… — теперь-то ясно, откуда взялся магнит в моей заднице.
— Что? — сбившись смысле, Арланд удивленно захлопал глазами.
— Ничего, мысли вслух! — машу рукой. — Продолжай, пожалуйста! — подсаживаюсь к нему поближе и, уперев локоть в колено, ставлю на кулак подбородок, чтобы было удобнее сидеть.
— Как скажешь, — кивнул инквизитор, и продолжил увлеченно объяснять. — Маги, по сути, это спящие безумцы, которые постоянно держат себя в руках. Но стоит у них появиться какой-нибудь идее, как она может превратиться в цель их жизни. Например, убили у ребенка-мага на глазах мать, под впечатлением маг останется на всю жизнь, и если у обычного человека это впечатление может когда-нибудь иссякнуть, то маг на все сто процентов станет маньяком. Будет убивать, например, сероглазых брюнетов, как убийца матери, или прочее. Или маг может помешаться на самой идее того, что он маг, сверхчеловек, а, значит, ему надо больше власти, больше богатства, больше удовольствий, и у него на психологическом уровне выработаются неизлечимые бандитские наклонности. Ну, ты поняла. Одно даже кратковременное, но яркое впечатление может сделать из нормального адекватного мага психопата, так что с ними надо осторожнее.
— Тебя послушать, так нас надо на таблетках держать и в отдельных камерах, — хмыкаю. Вот интересно, этот кадр вообще помнит, кому он все это рассказывает, или он забыл, что я одна из этих морально неустойчивых животных?
— Нет, конечно, я преувеличиваю, многие маги гораздо спокойнее большинства людей, — согласился Арланд, опомнившись и виновато посмотрев на меня. — Я это к тому говорю, чтобы ты понимала, что не так с магами. А устранять нам приходится только психов наравне с обычными маньяками без всяких способностей. Но есть конкретная группа магов, которые ни на что, кроме зла, не способны. Это темные колдуны, физически не способные творить заклинания, которые не несут хаос, смерть или смятение. Они с рождения обречены на то, чтобы нести в мир зло и нарушать равновесие. На добро они тоже способны, но только в том случае, если откажутся от использования своих сил. Темного мага можно или убить, или поместить в особое место, где специально обученные люди будут за ним следить, чтобы он не колдовал. Это одна из целей ордена Белых сов.
— А лишить его магического дара и отпустить на волю можно?
— Нет. Маги живут только из-за дефекта своей ауры. Устрани его — человек сразу же умрет.
— Хм… выходит, магический дар это что-то вроде огромной раковой опухоли, которая есть с рождения? Только она не на теле, а в душе.
— Раковая опухоль? Что это?
— Болезнь такая, — отмахиваюсь. — Слушай, но ведь это несправедливо. Человек не виноват, что он родился темным магом. Только из-за этого ему придется скрываться от вас всю жизнь?
— Зачем скрываться? — искренне удивился инквизитор. — Темные маги живут в специальных резервациях у белых сов, ведут свое хозяйство, занимаются, чем хотят — кроме магии. У них полноценная жизнь, но только под надзором белых сов. Иногда, во время затяжных войн, белые совы отбирают самых сильных магов и ведут их вместе с инквизиторами в бой, чтобы остановить войну, — объяснил Арланд. — Такова суть инквизиции, ограждать общество от чрезмерного зла. Сплошная психологическая арифметика, добро и зло считаются строго по процентам, а после делается известный тебе выбор: убивать или не убивать, запирать в темнице или не запирать, и прочее… Но это задачи инквизиторов. В Ордене так же учат судей, клириков, лекарей и паладинов.
— Ха! Подожди-ка! — замечаю один прокол юного борца за равновесие. — Но когда ты брызгал святой водой на привидение, ты даже не понимал, кто причиняет зло: оно мне или я ему. А брызгал все равно на него, на меня случайно попал. Ты, получается, совершил непростительную ошибку, ничего не рассчитал и действовал по душевному наитию. А вдруг ты таким не обдуманным поступком увеличил зло и сам нарушил равновесие? Разве у тебя не должно было уже выработаться привычки рассчитывать все правильно и не ошибаться так?
— Я только учусь, — отмахнулся Арланд, поморщившись. — Тем более, никакие настоятели за мной сейчас не следят! Хочу, могу святой водой направо и налево брызгать, мне никто слова не скажет, — он, судя по странным движениям на лице, чуть не показал мне язык, но вовремя вспомнил, кто из нас граф.
— Я, пожалуй, скажу… и не одно слово, а пару, причем максимально ласковых, если будешь брызгаться этой дрянью! — ворчу, вспоминая наиприятнейшие ощущения.
— Я же уже извинился! Я просто подумал, что это привидение что-то делает с твоей рукой, а не ты выпускаешь магическую энергию… которой, кстати, совершенно не ощущалось. Я спасал девушку, а не пытался причинить боль ведьме!
— Ладно-ладно, считай, я снова пошутила, — миролюбиво улыбаюсь. — Я не злюсь.
— Это хорошо, потому что для ведьмы с тобой удивительно приятно общаться, — кивнул инквизитор, улыбнувшись.
На какое-то время в комнате повисло молчание, мы продолжали пялиться друг на друга. Уходить мне совершенно не хотелось, а ему, видимо, не хотелось меня отпускать. Но больше говорить было не о чем, потому сейчас мы оба подыскивали темы для нового разговора.
— А что за проблемы с нечистью в поместье? Никто из родственников не писал мне ни о чем подобном, — нашелся Арланд. — Все и вправду так серьезно, что пришлось нанимать профессионалов?
— Графиня Меви ничего не объяснила мне и моему напарнику, — качаю головой. — Она сказала, что мы должны сами во всем разобраться и устранить проблему.
— Вы уже нашли что-нибудь?
— Да, — киваю.
Я рассказала Арланду о Дороти, о ее логове в исчезнувшем склепе, колдовском зеркале, о тварях, которых она может призывать, и о книге. Так же рассказала ему о том, что произошло в галерее. Когда я закончила, он долго недвижно сидел и напряженно о чем-то думал, уставившись в одну точку. Очнулся от своих мыслей инквизитор лишь тогда, когда я тронула его плечо, проверяя, не уснул ли.
— Ты живой или в трансе?
— Я? — рассеянно спросил он. — Да, живой, — кивнул, протерев глаза. — Я просто задумался. Все, о чем ты говоришь, кажется выдумкой. Не могут призраки быть такими сильными, чтобы перетаскивать трупы, уж я-то знаю… Тут что-то не так. Ей кто-то помогал.
— Пока я и сама не понимаю, что здесь происходит, — объясняю ему. — Графиня, кстати, сказала, что Дороти — это не единственная и далеко не самая главная проблема. У меня это из головы не выходит, но я понятия не имею, что может быть страшнее этого безумного призрака.
— Я тоже ничего не понимаю… — покачал головой Арланд. — Но это мой дом, моя семья, которой угрожает опасность. Я обязан в этом разобраться не только как послушник своего Ордена, но и как член семьи. Я буду помогать вам с рыцарем всем, чем только смогу.
— Как хочешь. Я думаю, помощь инквизитора нам не помешает, Дейк, конечно, профессионал, но и ты, кажется, много знаешь о нечисти.
— Ты даже не представляешь, сколько я о ней знаю, — пробормотал Арланд, отведя взгляд в сторону. Потом он вновь посмотрел прямо на меня. — К тому же, вам не стоит ходить по таким местам, как наш семейный склеп, без сопровождения одного из рода. Вы можете что-то перепутать и испортить…
— Дейк наверняка примет твою помощь, — киваю. — Слушай, а можешь рассказать про святую воду? Я никогда не встречалась с ней в этом мире!
— В этом мире? — Арланд удивленно наклонил голову. — А ты была еще в каких-то?
— Нет, просто оговорилась. Так расскажешь?
— Конечно. Если тебе это интересно…
Черт знает, сколько времени я провела, задушевно болтая с инквизитором. Лишь когда часы огласили три часа дня, мы оба спохватились и кинулись в столовую, где все нормальные люди собрались двадцать минут назад. Конечно, люди эти собрались, но пока не прибудут все члены семьи, обед не начнется. Оставалось только гадать, какими словами Сеймуры покрывают своего племянника, обещавшего приехать к обеду, и ведьму, не пойми куда пропавшую.
Но, несмотря на опоздание, никто не стал нас отчитывать вслух. Одними взглядами, полными любви и обожания, Сеймуры ясно объяснили, кто мы такие после этого.
Обед начался мирно и спокойно, но как только принесли второе, во всех членах семьи вдруг проснулась тяга к разговорам. Сначала в мягкой форме все принялись расспрашивать Арланда о том, какого черта он приехал два часа назад, а появился у всех на глазах только сейчас. Так же, из жажды мести или просто от природной вредности, юного инквизитора заставили несколько раз подавиться от своих ехидных шуточек дядюшки Лорен и Гаред, тетушка Вереника отомстила за двадцатиминутную голодовку проще: устыдила племянника так, что тот из бледного стал немного зеленым.
За долгими семейными беседами как-то неожиданно все перешли к делу, а именно, что за чертовщина твориться в поместье и почему никто не написал об этом Арланду. Молодой инквизитор яро возмущался по этому поводу, потому что его соратники уж точно лучше справятся с нечистью, чем наемники… нет, против таких очаровательных наемников, как я, он ничего не имел, но вот то, сколько мы обычно дерем за свои услуги и сколько взяли бы его друзья — большая разница. Члены семьи в свою очередь отмалчивались и все как один размышляли о том, какая скотина разболтала все парню, которому о таких вещах, как наследство и призраки, вообще знать было не положено, по их мнению.
Я, к слову, тоже без ласки не осталась. На протяжении всей трапезы мой верный защитник одаривал меня такими любящими взглядами, что я сразу поняла: после обеда у нас будет серьезный разговор.
И как я, несчастная жертва свое дружелюбности, не молилась всем богам, обед все-таки кончился и все разошлись по своим делам. Арланд незаметно куда-то улизнул, я попробовала скрыться в том же направлении, но была поймана с поличным и отконвоирована в нашу с рыцарем спальню.
— Итак, — начал Дейкстр, плотно закрывая дверь.
От его голоса у меня по спине пробежала волна мурашек, от которых я невольно поежилась. Хотя на самом деле я не была уверена, действительно ли у него такой жуткий кровожадный тон или это моя фантазия вновь играет с мной злую шутку, но все равно продолжала верить в худшее.
— Я отпустил тебя погулять по поместью. Ты вернулась на час позже назначенного срока, да еще и с инквизитором. С инквизитором, которому разболтала все, о чем в этом доме даже намекать не принято! Что же мне с тобой сделать? Убить? Нет, слишком легко отделаешься… — принялся рассуждать Дейкстр, натянув на лицо кровожадную мину.
— Эммм… Я почти убила Дороти, вниклась в доверие к местному инквизитору, который может нам помочь, и узнала кое-что о склепе, — заметила я, избегая тяжелого взгляда рыцаря. Голос у меня был высокий и тихий, как у нашкодившего ребенка, которого сейчас будут пороть, если он срочно себя не оправдает. Весьма соответствующий чувствам голос. — Это смягчит твой гнев? Ау-уу? Уснул что ли?
— Бэйр, ты знаешь, кто такие инквизиторы и белые совы вообще? — серьезно спросил Дейкстр, как будто очнувшись от своих мыслей.
— Арланд мне все рассказал об инквизиторах, — киваю.
— И ты ему веришь? Что он тебе сказал? Инквизиторы охотятся за грешниками? Наплел всякую чушь про равновесие?
— Он ничего не скрывал, — уклончиво повторила я.
— Кодекс у них красивый, это да. Его и последней ведьме объяснить не стыдно, — кивнул Дейкстр. — Но, Бэйр, не будь такой наивной. Я — рыцарь. Ты знаешь, кто я на самом деле и кого вынужден из себя строить по кодексу. И, поверь, инквизиторы вдвое хуже таких, как я!
— Он не показался мне таким уж плохим. Скорее даже наоборот, — пожимаю плечами. Если сравнивать приятность этих двух, Арланд определенно выигрывал.
— Конечно, не показался! Ты его будущая жертва, ему нельзя пугать тебя раньше времени.
— Он сказал, что ему все равно, кто я. Я ничего запретного не делаю — он меня не трогает.
— Бэйр… — тяжело вздохнул Дейк и уселся рядом с недалекой напарницей на кровать. Посмотрев на его лицо, я поняла, что мне предстоит долгая разъяснительная беседа. — Я охочусь за монстрами, мне за единорога вываливают около шести тысяч золотых, за оборотня-людоеда четыре тысячи, за нежить от тысячи до двух тысяч, за дракона я могу получить все шестьсот, если завалю старшего. А ему платят так же, но за людей! За ведьму сознавшуюся — четыре тысячи, за ведьму не сознавшуюся три с половиной, за голову темного колдуна — восемь тысяч золотых, за головы тайного круга магов — двести тысяч! Я охочусь на безумных чудовищ, пожирающих людей без разбору, я защищаю, спасаю и предостерегаю мирных жителей двух стран, где распространился Орден. А твой Арланд убивает не монстров, а живых людей по всему миру. Ему все равно: ребенок или старик, мужик или баба, он смотрит на всех нас, как на плату, выискивает грехи в каждом встречном. Такие, как он, могут обвинить целую деревню в заговоре с темными силами и после того, как всех ее жителей казнят, жить в шелках и роскоши до конца своих дней. Половина инквизиторов так и делает, другая половина просто живет на всем готовом, унижая народ. Не далась мужику девица — ведьма, муж попытался уберечь красавицу-жену — всю семью в костер, как сообщников темных сил! Святого отца могут укокошить, если посчитают, что тот пьет святую воду недостаточной консистенции, и младенца, который от помазания орет в три глотки, и кошку, которая ему в тапки нагадила, окрестит исчадием зла и на костер, и знахарку с ученицей в кандалы! Если ты на него смотришь — ты маньяк, не контролирующий себя, если не смотришь — ты маньяк скрывающийся, если ты на него косишься, значит, ты боишься, как бояться все грешники высшего суда. Инквизиция обвиняет всех и каждого, лишь бы свое золото получить. Или ты думаешь, что там все на честном слове и благих намерениях держится? Как бы ни так! Там щенков с первого года обучения на простых людей бросаться учат, а уж если появится хоть один намек на темную магию, то у подобных псов аж слюна капать начинает от возбуждения!
— Но не все же они такие гады, которые из-за денег нормального человека готовы на виселице вздернуть! Будь они все такие, человечество бы вымерло…
— Как раз такие, Бэйр, — кивнул Дейк. — А не вымерли нормальные люди лишь по тому, что инквизиторов очень мало. На четвертом курсе они проходят какой-то ритуал, после которого выживает один из тысячи учеников. Так что все те, кто состоит в Ордене Белых Сов, либо помешанные фанатики, либо отъявленные мерзавцы, но и те, и другие живут припеваючи на чужой крови. А если этот Арланд еще и мечтал попасть в белые совы, то он гораздо хуже всех тех, которых туда забирают с улиц и монастырей. И если он не мерзавец — а мерзавец убил бы ведьму на месте — значит, он фанатик, безумный охотник с маниакальной жаждой поиграть в хищника и добычу. Он будет с тобой милым и добрым, пока в рот кляп не вставит, порошком не осыплет и в пыточную не увезет. Он от твоего убийства денег больше получит, чем все остальные члены семьи могут получить в наследство! Так что учти, ты для него как олениха для охотника. И потому не смей с ним связываться, поняла?
— Все, что ты говоришь, ужасно… Но разве ты не видел этого Арланда? У него ведь на лице написано, что он не такой! — слова Дейка пугали меня не на шутку, но у меня никак не получалось связать их с своим новым знакомым.
— А что у меня на лице написано, когда я хочу получить чьи-то деньги, а? — спросил Дейк.
— Ясно, — соглашаюсь с этим убойным аргументом. — Буду держаться от него как можно дальше.
— Никуда с ним не ходи одна, избегай, но не так, чтобы он догадался. Просто делай вид, что тебе на него все равно.
— Хорошо, — покорно киваю. Хоть инквизитор и показался мне милым, мне лучше послушать друга, который не раз спасал мне жизнь.
— Что ты успела ему рассказать?
— Все, — честно отвечаю. — Он хочет нам помогать.
— Он не будет нам помогать, — отрезал рыцарь. — Я — сын ведьмы, а ты вообще потомственная чародейка, мы для него лакомый кусочек, до которого надо только добраться.
— Но он… ладно.
— Что «он»?
— Он хотел поговорить с тобой насчет этого. Сказал, у него есть пара идей насчет того, куда мог деться склеп…
— Черт, — угрюмо выругался рыцарь. — Что ж, эти идеи придется выслушать.
— Может, все же не будем судить о нем так скоро и строго? В конце концов, он молодой и наивный. Наверняка за три года обучения он не успел стать безумным фанатиком.
— Он хотел быть инквизитором, только психи хотят убивать ни в чем неповинных людей!
— Все, вопросов нет. Тебя не переубедишь, — поспешно иду на попятную.
Дейк хотел что-то ответить, но его слова оборвал стук в дверь. Неожиданный, чуть резкий, но не настолько требовательный для того, чтобы насторожить.
— Кажется, это он, — предполагаю.
— Я посмотрю, а ты сиди здесь, — решил рыцарь и двинулся к двери.
Как только он вышел в коридор, я схватила ближайший стакан и побежала подслушивать.
— Что тебе нужно? — спросил Дейкстр.
— О, это вы, господин рыцарь, — голос Арланда. Достаточно дружелюбный, надо отметить. — Нас не представили друг другу… Меня зовут Арланд.
— Я знаю, как тебя зовут, — спокойно ответил ему рыцарь, голос его был таким же непринужденным, хотя в душе он наверняка уже сотню раз повесил своего собеседника. — Мое имя Дейкстр Донан, если тебе это о чем-нибудь скажет.
— Ни о чем, признаться, мне это не говорит, но все равно приятно, — вежливо ответил Арланд.
— Я так понимаю, ты не поздороваться пришел?
— Я хочу заниматься расследованием вместе с вами.
— Нет.
— Почему? — удивился Арланд. Он явно не ожидал, что ему откажут.
— Потому что ты только ученик, а я профессионал. Мне достаточно одной обузы: темноволосой и любопытной ведьмы. Следить еще и за тобой не имею никакого желания.
— За мной не придется следить, — возмутился он.
— Ты молод и неопытен, потому забудь. Я разберусь со всем сам.
— Но вам придется работать со мной, — возразил Арланд. — Вы не имеете права мне отказывать, потому что я член семьи Сеймур, семьи, нанявшей вас. Я — клиент, и работать с вами — моя прихоть, которую вы обязаны исполнить. Хотите, не хотите, а помогать я вам буду, — как это не удивительно, но инквизитор вовсе не испугался Дейка, который при желании мог быть пострашнее разъяренного дракона. — А теперь давайте поговорим о деле.
— Выкладывай, — вздохнул рыцарь, прислоняясь спиной к двери. Он явно был недоволен тем, что инквизитор таки заставил его согласиться.
— А разве Бэйр не должна это услышать? — удивился Арланд. — Может, я войду?
— Вот я послушаю и решу, стоит ли ей это знать или нет.
— Но вы же напарники, разве нет?
— Я в ответственности за ее здоровье. И хватит об этом. Что ты хотел рассказать?
— О склепе. Бэйр сказала, что дверь исчезает.
— А разве ты не знал об этом?
— Нет, — немного пристыжено сказал Арланд. — Семь лет назад я был еще совсем мальчишкой, такие глупости меня не интересовали. А три года назад я уехал в Орден и с тех пор в поместье появляюсь только раз в год на месяц каникул, если не меньше. Это первый раз, когда мне дали больше времени провести с семьей.
— И что же ты хочешь мне рассказать, если ничего не знаешь? — насмешливо спросил Дейк.
— Я знаю, где находится сам склеп, а не тоннели к нему. Сами вы его все равно не найдете, а никто из семьи вам об этом не скажет. Думаю, стоит его внимательно осмотреть.
— Ну и где находится этот склеп?
— За рекой в лесу.
— За рекой в лесу!? А что, поближе где-нибудь нельзя было построить?
— Это не ко мне, это к основателю рода, — вздохнул инквизитор. — Я предлагаю отправиться туда сегодня же, чтобы не терять времени… Прямо сейчас, например.
— Я тоже не вижу смысла затягивать, — неожиданно согласился Дейкстр. — Иди, вели собрать нам еды в дорогу. Путь будет долгий, как я понял, и к ужину мы не вернемся.
— Нет, можно обойтись и без еды. У реки на другом берегу стоит домик сторожа. В нем сейчас живет одна леди, которая служит нашему роду охранником уже много лет. Думаю, у нее найдется, чем накормить нас.
— Хорошо, — согласился рыцарь. — Но нам с Бэйр надо собраться.
— Мне самому нужно взять с собой кое-что, я буду ждать вас у выхода на задний двор, — сказал инквизитор, уходя куда-то.
— Бэйр, у меня новости… — громко объявил рыцарь, открывая дверь.
— Ай! — хватаюсь за ушибленный лоб. — А поаккуратней нельзя!?
Дейкстр удивленно посмотрел на меня, потом на стакан и вопросительно выгнул бровь.
— Это как понимать?
— Знаю я все твои новости, вот как, — ворчу. — Сейчас переоденусь в штаны и пойдем.
— Не нравится мне этот инквизитор, — говорил Дейк, пока я переодевалась за ширмой. — Глаза у него странные какие-то.
— Ты тоже заметил? Они такие черные, что в них почти невидно зрачков, еще черные брови, а волосы почему-то белые… Вот что значит порода!
— Да что ты о породе знать можешь, ведьма из степей? — недовольно фыркнул рыцарь. — Давай уже быстрее там!..
Когда я оделась, соорудила подвязку для руки, взяла свою сумку и нахлобучила шляпу, вы с рыцарем направились на первый этаж, а оттуда выбрались на задний двор, где нас уже ждал Арланд. Он был в прежнем черном кожаном костюме с плащом.
По пути до реки я внимательно рассматривала местность. Вчера мы добирались сюда ночью и, к тому же, я спала, потому не видела, что окружает поместье Сеймуров. Теперь же я могла осмотреться вокруг.
Поместье напоминало старую английскую крепость. Стены из серого кирпича, потемневшего в некоторых местах от влаги и заросшего плющом, редкие башни с темной черепицей, маленькие мутные окна, разбросанные в хаотичном порядке, — это было даже не поместье, а древний, сумрачный замок, стоящий на холме над широкой рекой. Со стороны заднего двора не было ни цветущих садов, ни ухожанных лужаек, лишь поля высокой травы и дух запустенья.
Сойдя по старой лестнице с крутого холма, мы прошли по мосту с крышей, который тянулся над небольшим ответвлением к реке — отсюда в нее впадал водопровод поместья. Затем мы направились к едва различимой в высокой желтой траве пристани.
Деревья на холме, с которого мы сошли по тропинке, почти скрывали поместье, лишь остроконечные крыши башен едва выглядывали из их верхушек. Вокруг было так тихо и безлюдно, как будто за милю отсюда не было ни единого жилого дома. Едва виднеющиеся башни казались странными и неуместными здесь… как будто понимая это, они усердно прятались за голыми ветками деревьев.
Обернувшись в другую сторону, я увидела реку. Она была такой широкой, что сложно было различить другой берег. Лишь тонкая, едва заметная зеленая полоска впереди говорила о том, что он вообще есть.
С реки подул ветер, от которого хором зашумели деревья и травы, заглушая птиц и даже сверчков, а мой плащ распахнулся, как будто норовя улететь ему вслед. Холод без труда проникал под одежду и, как нарочно, сквозняком гулял под свободной рубашкой. Я тут же замерзла и попыталась вернуть отчаянно сопротивляющийся плащ на место.
Щуря глаза от ветра и убрав растрепавшиеся волосы с лица, усердно вглядываюсь вдаль, стараясь понять, что может быть такое на странном берегу, куда по неизвестным причинам Сеймуры давно перестали плавать.
Забывшись, я как завороженная смотрела в сторону едва заметной зеленой полосы, видя там то, что не могла разглядеть.
Дом старой одинокой стражницы на берегу, лес, где находится дорога в фамильный склеп, хранящий какие-то темные тайны этого рода…
— Ты тут век стоять собираешься? — Дейк, проходя мимо, пихнул меня в здоровое плечо. — Пошли.
— Здесь красиво, — замечаю, продолжая спускать с холма. Спуск был достаточно крутой, потому мы с рыцарем держались за руки… точнее он держал меня за руку и ловил, когда я падала.
— Красиво, — угрюмо буркнул рыцарь. — Только все заброшено. Видишь вон тот старый забор за деревьями?
— Это… забор? — удивленно смотри на три гнилые доски, вбитые в землю и еще на две поперечные.
— Был, — кивнул рыцарь. — Странно, что это место забросили. Оно недалеко от поместья, здесь можно было бы устроить неплохой огород или еще что-нибудь в этом роде.
— Кто знает… может, и здесь водятся какие-нибудь духи?
— Единственные высшие материи, которые здесь водятся, это людские страхи, — презрительно усмехнулся Дейк, вновь ловя меня, неуклюже споткнувшуюся о коварный камень, который спрятался за сухой травой. — Ты под ноги смотреть будешь или нет!?
— Зачем мне смотреть под ноги, когда на это есть ты? — улыбаюсь.
Арланд спустился гораздо раньше нас. Когда мы его догнали, инквизитор обыскивал небольшое пространство на берегу реки, раздвигал ветки кустов и деревьев, шарил в высокой траве.
Наконец, в каких-то богом забытых кустах Арланд нашел, что искал. Это была старая-старая лодка, перевернутая вверх дном.
— А это корыто плавать вообще умеет? — с сомнением осматриваю посудину.
— Она еще тебя переживет, Бэйр, — усмехнулся инквизитор, пытаясь перевернуть лодку и дотащить ее до воды. — Ее еще мой далекий предок зачаровал, с тех пор древесина не гниет, дырки не появляются, а доски по-прежнему крепче камня!
— Помочь? — предложил Дейк, глядя на попытки Арланда сдвинуть лодку с места.
— Да, а то она, кажется, пустила корни!.. — выдавил сквозь зубы инквизитор, вкладывая все силы в очередной толчок.
Дейк присоединился к Арланду, и теперь они вместе напрягались изо всех сил, вырывая лодку из земли.
Пока мужчины из шкуры вон лезли, пытаясь столкнуть капризную посудину в воду, я стояла в стороне и под аккомпанемент пыхтений и сдавленных ругательств продолжила наслаждаться созерцанием окружающей меня местности. При этом я старалась не смотреть на то, как другие работают, чтобы от этого убогого зрелища, не дайте боги, не проснулась моя совесть.
Вновь подул ветер, завыл в верхушках деревьев, заглушая своим ревом птиц. Мой плащ дернулся, вновь попытавшись куда-то улететь, но застежка крепко держала его на моей шее.
На этот раз я не боролась с плащом и не обращала внимания на холод, мурашками бегающий под рубашкой. Не стала убирать с лица волосы и вглядываться вдаль, просто закрыла глаза.
Почувствовав странное удовольствие, я подставила ветру лицо и попыталась различить запахи, которые он приносил с другого, далекого и загадочного берега.
Я уловила самые разные запахи, но ни один из них не смогла определить. Это все был один неповторимый, непонятный и неделимый аромат с той, другой стороны…
Из очередного транса меня вывел звук всплеска — лодка, наконец, упала в воду. Оглядев речную гладь, я увидела, как Арланд прыгает в посудину и пытается совладать с веслами, чтобы пригнать посудину к мостику.
Мы с Дейком направились туда, куда он планировал причалить.
— Залезайте, чего стоите? Не бойтесь, не потонем, она действительно зачарованная! — махнул он рукой, приглашая меня с Дейком на борт своего судна.
Одно весло Арланд упер в дно и держал, как посох… или как мачту без паруса. Правой ногой он опирался на сиденье в лодке, спина его была идеально ровная, белокурые волосы развевались на ветру, а на лице сияла улыбка бывалого морского волка.
Не выдержав, я улыбнулась. Уж слишком Арланд напоминал героя какого-нибудь фильма… или, скорее, детского мультика.
Я первой попыталась забраться в лодку, но это оказалась не так легко, как я предполагала!
Это корыто качалось на волнах и, ступив в него, я чуть не грохнулась в воду! Одна нога оставалась на мостике, а другая ехала куда-то вместе с лодкой, которая явно вознамерилась научить меня садиться на шпагат!
— Ааааай-ай-яй-яй!!! — кричу, замахав руками, стараясь удержать равновесие.
— Тише-тише, лодку опрокинешь! — воскликнул инквизитор и бросился мне помогать.
Бросив весло на днище, он обхватил меня и потянул на себя, чтобы если я куда и упала, так это в лодку… и на самого Арланда, как на смягчающий падение мат.
Бедняга поплатился за свои благие намерения тем, что лодка, чьи коварные планы были сорваны, треснула его скамейкой по голове так, что у бедолаги явно заплясали перед глазами звездочки.
— Бэйр, может, мне уйти и оставить вас одних? Я тут явно лишний! — недовольно крикнул Дейк, оставшийся на мостике. Течение относила нас с Арландом, лежащих на дне лодки, все дальше.
— Что? Нет уж, не надо, — фыркаю, вставая и помогая поднять своему горе-спасителю. — Залезай, — даю руку рыцарю, когда Арланд подогнал лодку к пристани. Тот ухватился за нее и куда проворнее меня забрался в лодку.
Под нашим общим весом посудина погрузилась чуть глубже, но вода все равно не заливалась за бортики.
Взяв весла и приладив их к борту, Арланд начал усердно грести. Но, то ли падение на нем так сказалось, то ли он просто чего-то не рассчитал, но поплыли мы вкривь и вкось, врезались в мостик и чуть не упали в воду.
— Давай-ка лучше я, — проворчал Дейк, грубо отпихивая парня от места гребца. — Смотри и учись, салага!
— Учусь, — кивнул инквизитор, подсаживаясь ко мне на лавку. — И смотрю, — вздохнул, опершись подбородком на кулаки и устремляя взгляд на рыцаря.
Скинув свой плащ на дно лодки и натянув повыше кожаные перчатки, Дейк уселся на скамью и принялся грести.
Лодка поплыла по серебристо-серой водной глади ровно и так быстро, что мне пришлось понадежнее ухватиться за скамью у нее на носу, где я сидела.
Обернувшись, я стала разглядывать водную гладь.
Высокое серое небо, затянутой облаками, отражалось в воде, которая в некоторых местах сливалась с горизонтом. Создавалось впечатление безграничности, казалось, мы плывем по самому небу, которое было вокруг, под нами, над нами и впереди!
Прежний ветер теперь свистел в ушах, как вспоминая старый, давно забытый мотив… сбиваясь и повторяя те же ноты по нескольку раз, пока не получится идеально правильно.
Замерев от восхищения, я повернулась к той тонко зеленой полоске, куда мы плыли, и уставилась в неведомые дали, которые, несмотря на скорость, не становились ближе.
Мы еще не доплыли и до середины, когда берег, от которого мы отчалили, превратился в такую же полоску, над которой возвышалось маленькое серое поместье.
Полоска становилась все меньше и меньше, пока вовсе не исчезла, став лишь темной нитью тумана, линией горизонта.
От холодного ветра уже онемело лицо, но я по-прежнему смотрела вдаль, наслаждаясь поездкой.
Мерные шлепки весел о воду, насвистывания сквозняка в ушах, звуки течения, с которым рыцарю приходилось бороться, все это сливалось в одну неповторимую музыку, в которой мое сознание утопало так же быстро, как когда-то в белоснежных страницах — в бесконечном, глубоком, красочном мире моей книги.
Из транса меня вывел Арланд, зачем-то дотронувшийся до моего плеча.
— Что? — спрашиваю, поморгав, сгоняя мутную пелену с глаз. — Что такое?
— Я? Ничего, я случайно, — пожал плечами инквизитор, вновь поворачиваясь к цели нашего путешествия.
Ветер подул ему в лицо, и его волосы взметнулись платиновой волной, темные глаза прищурились от удовольствия, губы дрогнули в очередной улыбке.
Арланд выглядел, как искусная иллюстрация в книге. Не отдавая себе отчета в том, что просто пялюсь на него, я долго разглядывала точеные черты лица и молча восхищалась его странной красотой. Восхищалась не как живым человеком, а как той самой иллюстрацией, образом.
Через некоторое время мне это, конечно, надоело, и я снова повернулась к берегу.
— Арланд, иди-ка ты греби, — велел ему рыцарь, оставляя весла.
— Да, конечно, — они поменялись местами.
Когда за весла сел оправившийся от удара по голове инквизитор, берег потихоньку начал приближаться.
Отметив такое важное событие, я тут же забыла обо всем на свете и стала жадно вглядываться вдаль, пытаясь приметить хоть что-нибудь новое, увидеть, что же там на берегу.
Но я так и ничего не увидела, как не вглядывалась. Сплошные высокие холмы, поросшие густой желтоватой травой, редкие деревья и, пожалуй, все.
Пробравшись на лодке сквозь камыши, мы, с горем пополам, выбрались на берег и даже затащили туда лодку. На этот раз мне пришлось помогать двум бравым мореходом, потому что сами они справить не смогли.
— И куда теперь? — осматриваюсь вокруг, убирая волосы с глаз.
— Если бы я помнил, — хмыкнул Арланд, крутя головой по сторонам.
— Туда, — кивнул Дейк в право.
— Почему туда? — хором удивились мы с инквизитором.
— Потому что там трава примята. Кто-то сюда ходит, и это вряд ли дикие звери.
— Наверное, стражница, — предполагаю.
— Возможно, — кивнул рыцарь, надевая плащ, а затем устремляясь в выбранном направлении.
Переглянувшись, мы с Арландом пошли за старшим товарищем.
Пробираясь сквозь высокую траву наверх по крутому склону, я пыталась догнать рыцаря, но безуспешно. Он как намеренно старался удрать куда-нибудь подальше от меня.
— Дейк, стой! Куда ты так несешься?
— От тебя подальше, — ехидно усмехнулся рыцарь, оборачиваясь.
— А куда мы сейчас?
— К той самой бабке. Надо, во-первых, убедиться, что она там не померла, во-вторых, расспросить ее, не происходило ли чего-нибудь странного в лесу за последнее время, — ответил он, дожидаясь, пока мы с инквизитором его догоним. — Да и стемнеет скоро, мы долго плыли.
Как только я поравнялась с рыцарем, он двинулся дальше, что-то весело пробормотав себе под нос.
Неожиданно, взглянув на вершину холма — цель нашего пути — я увидела странное копошение в траве. Присмотревшись, я увидела… волка. Его серая шерсть сливалась с травой, он был почти невидим.
Волк посмотрел прямо на меня своими внимательными темными глазами… посмотрел до жути осознанно.
Я встала вкопанная и нервно схватилась за плечо Дейка.
— Ты чего? — удивился рыцарь.
— Там волк! — указываю на вершину холма… где никого не было.
— Мило. Что будет дальше? Розовые пони в леденцовых рощах? — запищал Дейк и помахал ладонями, как крылышками у плеч.
— Там правда был волк!
— Ни один волк ни за что на свете не подошел бы ко мне сейчас даже на километр, — усмехнулся рыцарь.
— Это еще почему? — интересуюсь, продолжая путь. В самом деле, если волк все еще там, встречи с Дейком зверушка все равно не переживет. Бояться нечего.
— Потому что от меня со вчерашнего несет нежитью. Даже волосы ей пропахли… — сказал рыцарь, понюхав свой хвост. — Звери должны убегать с визгом.
Взобравшись на холм, мы обнаружили небольшую, но хорошо вытоптанную тропинку. Она вела куда-то дальше в поле, но из-за травы было не видно, куда именно.
Некоторое время мы шли молча, потом мне стало скучно и я решила разговорить молчаливых спутников. Начала с более словоохотливого Арланда.
— А ты давно здесь был?
— Лет семь-восемь назад, — тяжко вздохнул инквизитор.
— И что же ты тут делал?
— Играл.
— Так далеко уплыл, чтобы поиграть?
— В поместье меня ни на минуту одного не оставляли. Я любил одиночество, потому часто убегал куда-нибудь. Любил изучать новые места, часами мог идти вдоль дороги или по лесу, находя удовольствие просто в том, чтобы идти. В детстве я мечтал стать бродягой… — уплыл в воспоминания Арланд.
— И почему же ты вдруг стал инквизитором? — хмыкнул Дейк, которого, видимо, раздражали романтические россказни инквизитора о детстве. Как же, эгоистичная машина для убийств, и болтает о своих нежных детских мечтах!
— Ну а как, по-твоему, становятся инквизиторами? — Арланд уже догнал его и принялся красочно рассказывать. — Шел я как-то по дороге, смотрю — невинные девицы собирают полевые цветы. И я вот думаю, на кой им цветы понадобились? Наверняка зелье сварить хотят, да люд честный потравить! И избавил я тогда мир от ведьм. Накинулся на них в праведной ярости, повалил на землю нечистых и принялся их пытать. Я ломал им кости, отгрызал пальцы и уши и находил в этом во всем дикое блаженство! Потом я, еще живых, сжег их на костре. И тогда, когда я увидел их тела в дыму очищающего пламени, когда я слышал, с каким оглушающим воплем нечистая сила рвется из этих грешниц, я понял: быть инквизитором — мое призвание!
Дейк удивленно обернулся на него, не понимая, что это сейчас такое было. Арланд же глядел на него глазами до такой степени честными и с такой невозмутимой миной, что было неясно, что он пытался доказать этой историей.
— А на самом деле? — спросил Дейк, скривившись от неудачной шутки, как от лимона.
— А разве не это ты хотел услышать? — усмехнулся парень.
— Я ожидал услышать правду.
— Правда касается только меня, увы, — вздохнул он. — А вот ты почему стал рыцарем?
— Рыцари Ордена нравятся женщинам, — так же невозмутимо ответил Дейк. — Они как только слышат, кто я по профессии, сразу так возбуждаются, что забывают о всяких приличиях.
— Понятно… — улыбнулся Арланд, как-то странно глянув на меня. — А ты, Бэйр, решила сама стать бродячей ведьмой или просто в академию не пустили?
— Ой, нет, — отмахиваюсь. Думаю, будет интересно, если я одна расскажу правду. — На самом я нечто из параллельного мира, которое чокнутая магичка засунула в свое тело, пытаясь спастись в моем от дракона, но в итоге моя оболочка погибла вместе с душой той ведьмы, и теперь мне приходится жить здесь, в ее теле. Так что я и не выбирала особо между академией и жизнью бродяги.
— Что?… У тебя странное чувство юмора… — заметил Арланд.
— Не страннее твоего, — фыркаю.
Так мы шли и болтали о всякой чепухе до тех пор, пока дорога не свернула обратно в сторону реки и не вывела нас к небольшому деревянному домику почти на самом берегу.
— Кажется, это и есть дом стражницы, — заметил Арланд, остановившись, чтобы вглядеться в строение.
— А что еще это может быть? Дворец императрицы? — хмыкнул Дейкстр, не останавливаясь.
— Склеп, — соглашаюсь.
— Ну, вы и язвы! — подивился такой наглости Арланд и поспешил за нами.
Вокруг домика был аккуратный забор с калиткой, над которой висел фонарь. Дверца была открыта, потому мы зашли на участок.
Попав в аккуратный садик, полностью состоящий из кустов с цветами, мы остановились, думая, где здесь вход.
Думали мы ровно до тех пор, пока на нас не понеслось какое-то огромное темно-рыжее существо с душераздирающими воплями.
Я ничего не успела понять, как Дейк схватил меня и Арланда за шкирки и выбежал вон с участка, захлопнув калитку.
— Это что такое было!? — выдыхаю, боясь даже представить, что за существо сейчас долбится с той стороны в дверь, продолжая угрожающе визжать.
— Это ухарь, — объяснил Дейк.
— Кто?
— Ухарь.
— Кто!?
— Сторожевой петух. Неужели у вас там таких не было? — удивился рыцарь. — Это петух размером с собаку, его используют, как сторожа. Он при желании и волка сможет покалечит!..
— Ни черта себе…. сторожевой петух! — в ужасе вслушиваюсь в то, как огромная птица почти выклевывает дверь насквозь, пытаясь добраться до нас.
— Хэй, хозяйка!!! Птицу свою заберите!!! — крикнул во все горло Дейк.
Вскоре мы услышали ворчание старушки, ругавшей петуха. Тот взвизгнул и побежал к ней, радостно закудахтав.
— Павлик, ты на кого тут сердишься, а? Кому пройти не даешь, негодник?
— Квах-квах-кваааах-квах-квах-квах-квах! — ответил ей петух тоном разведчика, докладывающего обстановку.
— Вот, значит, что. Гости у нас, — поняла старушка, подходя к двери.
— Кок-ко-кок-коооо-ко-квах! Квах! Квах!! Квах!!!
— Кто такие будете, господа? — спросила женщина, не спеша открывать дверь.
— Здравствуйте. Мы из поместья Сеймуров, пришли по делам, проверить склеп. Я Арланд, может, помните меня? Я играл тут в детстве, — заговорил инквизитор.
— Ох, как забыть! Ну заходите, заходите!.. Павлик, нельзя! Павлик, фу! Плохой ухарь, плохой! Кыш с глаз моих! — она стукнула палкой по дороге, видимо, отгоняя петуха.
— Ко-кко-кко-ккоооо!! — надменно обругал ее петух и, судя по всему, гордо удалился.
После старушка открыла нам дверь и позволила войти на участок.
Но на самом деле женщина оказалась не такой старой, какой я ее представляла. Лет шестьдесят пять, не больше. Внешне она напоминала бабу Ягу в наиболее симпатичном ее варианте.
Седые, немного кудрявые распущенные волосы были ниже плеч, большой крючковатый нос, узкий длинный подбородок, тонкие губы и маленькие хитро прищуренные глазки неопределенного цвета. Одета женщина была так же, как и миллионы бабушек из моего мира: синее платье, а на плечах серый шерстяной платок.
И все же, несмотря на всю неприметность своего вида, старушка настораживала. Она совсем не выглядела старой в полном смысле этого слова: прожитые года не давили на ее старческие плечи, глаза не светились усталостью, а походка не была тяжелой или вымученной, как у большинства пожилых женщин. Она держала пряма и не горбилась, была ростом чуть ли не с Дейка, а палка, которой она отгоняла ухаря, оказалась не клюкой, а граблями, которые она поставили у калитки, когда мы вошли на участок.
— Арланд, сынок, да как ты вырос! Сколько лет-то прошло? Тебе, пади, семнадцать годков уж будет! — заулыбалась старушка, стискивая инквизитора в объятиях.
— Эээ… — выдохнула несчастная жертва старческой немощности. — … Мне уже двадцать два, тетя Сара…
— Сколько-сколько!? — удивилась старушка, выпуская инквизитора из своих объятий. — Ба, да ты ж вон как вымахал!
— Это наша стражница, ее зовут Сарабанда, — объяснил нам с Дейком Арланд, обняв старую знакомую за плечи. — Тетя Сара, это рыцарь ордена Черного Дракона, Дейкстр Донан, и Бэйр, его помощница.
— Ах, да, гости, — проговорила «тетя Сара» с таким видом, как будто только что нас заметила. — Проходите, нечего у ворот стоять. В доме все расскажете!
Нас повели в дом через небольшой уютный садик. Странно, но внешне это место больше всего напоминало загородную дачу. Кустики с цветами, клумбы, даже засыпанные камнем дорожки здесь есть (камень, как я поняла, речной). Видно, что позади дома была еще одна калитка в заборе, по моим предположениям, она вела в другойц участок, отведенный под огород.
Мы зашли на небольшую веранду, под крышей которой умещался аккуратный круглый столик и кресло-качалка. Над дверью висел пузатый фонарик, точно такой же, как у калитки. Под дверью находился вязаный коврик, скорее даже циновка, об которую мы послушно вытерли ноги.
Внутри двухэтажного дома было достаточно уютно. В коридоре, сразу у прихожей, была деревянная лестница с перилами, ведущая на второй этаж.
Оставив обувь и плащи у деревянной вешалке в сенях, мы прошли вглубь дома по узкому короткому коридорчику, устланному длинным вязаным ковриком… видимо, у стражницы была страсть к вязанию.
На первом этаже было две комнаты. Дверь в одну находилась в середине коридора, в другую — в конце. Мы зашли в ту, что в конце, она оказалась кухней. Большой, просто огромной кухней, которая определенно была самым главным местом в этом доме.
Под потолком в углах висели веники сушеных трав, нитки, на которых были нанизаны грибы, чеснок, лук… все, что только могло висеть и не портиться при этом.
В середине комнаты стоял большой стол, по обоим его сторонам были лавки, а во главе стола возвышался большой величественный стул с ручками, на спинке которого висел очередной круглый вязанный коврик.
У противоположной столу стены стояла печка, такая огромная, что в ней можно обжарить до хрустящей корочки даже такого верзилу, как Дейк. Наверху у нее лежали шкуры и было сложено одеяло. Видимо, Сарабанда частенько там спала.
Кроме печки и стола здесь еще был шкаф с посудой и книгами, умывальник с ведром (если в этом мире есть водопровод, то таким вещам, как железный умывальник, удивляться не приходится). У умывальника из-под ковра выглядывало железное кольцо. Видимо, там была кладовка… ох, помню я эти кладовки! В жизни туда больше сунусь!
— Проходите, садитесь за стол, — улыбнулась Сарабанда, начиная носиться вокруг печки. — Я сейчас чайку заварю.
— Чайку? — удивляюсь. — А откуда у вас здесь чай?
— Да в миле отсюда деревенька есть, куда торговцы часто с тракта заезжают. Там я чего только не покупаю! Вот, на прошлой неделе туда ходила, метлу новую купила, зачарованную. Метет — залюбуешься! Сама мне весь дом вычищает, — хвасталась Сарабанда, улыбаясь.
— Да, наверное, метла здорово помогает в таком большом доме, — замечаю, хотя по виду этой бабушки можно сказать, что она сама эту метлу зачаровала, чтобы летала получше, а уборку в доме за нее не метла, а черные коты делают. — Я почему-то думала, что вы тут одна живете, как отшельник.
— Да нет, нет конечно, что ты! — отмахнулась от меня старушонка. — Тут деревни не так далеко, ко мне детишки постоянно забегают. Меня потому Сеймуры и наняли, чтобы я от этих детишек склеп их фамильный охраняла. Они, знаете ли, везде забраться норовят… Но вот недавно пара мальчиков, сынки рыбака Степана, убежали к склепу, я тогда с больной головой лежала, даже не знала о том… Ну так они через два дня не вернулись, их искать принялись, даже в склеп пытались забраться. Я-то хоть и стражница, но детки — это ж святое, я мужикам разрешила вокруг склепа поискать и внутрь заглянуть. Да только внутрь они не попали, дверь была заперта наглухо, и детей не нашли. Я вот боюсь, как бы детки в склеп не забежали и не задохнулись там, запершись по глупости.
— Как давно это было? — настороженно спросил Дейк.
— Да три месяца назад… жалко деток, — горько вздохнула Сарабанда. — Я ведь их обоих знала, такие приятные, хорошие мальчики были… и тут такое.
— Так, кажется, Дороти уже поймала парочку живых до меня, — пробормотал Дейк, мы с Арландом обеспокоенно на него посмотрели. — Эта тварь убивает даже детей!
— Кто? Что за тварь? — удивленно посмотрела на нас старушка.
Дейк вкратце объяснил ей происходящее, в том числе и то, зачем мы здесь.
— Жуть-то какая… — прикрыла рот рукой Сарабанда, медленно опустившись на стул. — И вы думаете, в склепе что-то найдете?
— Если не там, то я не знаю, где еще можно что-то отыскать, — вздохнул рыцарь. Его голос опасно подрагивал от тщательно сдерживаемого бешенства. — Где находится склеп?
— Часа два пути по лесу, — сказал Арланд, смотря в окно из кухни. — Скоро стемнеет, лучше переночевать тут, а завтра утром выйти.
— И верно, не дело это, ночью с привидениями драться. Ночь — их время… Да и вообще лучше бы вам не соваться в эти склепы, — бормотала Сарабанда. Она уже поднялась со стула и вынимала из печки огромный противень с чем-то, что пахло до головокружения вкусно.
— Да не уж-то ты научилась готовить!? — поразился Арланд, завороженный запахом, как и мы с Дейком.
— Я? Хе-хе, да нет… Это не я. Приносят мне. Знакомые, — Сарабанда поставила противень на стол, на специальную круглую подставку. — Да и что, думаешь, я, что ли, все эти коврики себе навязала? А это платье? Живет тут умелец, он меня и кормит, и одевает, и с хозяйством мне помогает, — рассказала она.
— И кто же этот волшебник? — Арланд поспешил сесть за стол, на лавку рядом со мной.
— Да какая разница? — отмахнулась старушка. — Ты, девица, давай, вставай, раскладывай все по тарелкам, а я пока пойду, принесу чего выпить.
— А где тарелки?
Мы с Сарабандой накрыли на стол, а потом мы все вместе поужинали. Чем темнее становилось за окном, тем оживленнее шла беседа. Дейк, готовый пойти к склепу в одиночку и оставшийся в доме только из-за меня, постепенно смог отвлечься и даже немного поговорил, рассказал о чем-то из своего насыщенного приключениями прошлого.
Но больше говорили Арланд с Сарабандой, инквизитор все выпытывал у старой знакомой, как она тут жила те годы, пока он, засранец, торчал в своем Ордене. Тетя Сара, как он ее называл, рассказывала про какие-то местные перемены, про новости поместья, которые долетали до нее через жителей деревень. Ни о каких странностях она не слышала, разве что три двоюродные сестры Арланда — тройняшки Герда, Гретта и Гера становятся девицами на выданье, каждой уже по семнадцать лет, так что иногда в поместье приезжают женихи.
Когда я попыталась спросить старушку про магов среди Сеймуров (естественно, спрашивала я аккуратно и завуалировано), она только отмахнулась от меня, мол, глупости. Арланд, шибко умный, хотя и блондин, догадался, что именно мне надо знать, и стал распинаться про то, что среди Сеймуров магов быть не может, иначе бы он почувствовал это своей инквизиторской сущностью.
Дейк, устав от нас, вскоре запросился спать, и Сарабанда отвела его на второй этаж, где они вместе приготовили нам всем место на ночлег.
Мы с Арландом остались внизу и так там и просидели, болтая о чем-то отстраненном, пока не поняли, что уже жуть как поздно.
Разойдясь по кроватям и матрасам на полу — кто куда, мы пожелали друг другу крепких снов и, наконец, уснули.
Точнее, уснул, наверное, только Арланд, потому что ко мне сон не шел. Я совсем не чувствовала себя уставшей, особенно после оживленного разговора с инквизитором. Мне хотелось еще столько обо всем спросить…
Повалявшись некоторое время, я решила спуститься на кухню и, может, попить немного кваса, который, вроде, остался на столе в кувшине.
Мы с Дейком спали в отдельной комнате, а наш новый знакомый был уложен на полу у лестницы на первый этаж. Когда я попыталась аккуратно прошмыгнуть мимо спящего Арланда, он подскочил так, как будто я его с размаху пнула ногой в живот: секунда, и из лежачего положения он оказался стоящим с кинжалом в руке!
— Ты чего так дергаешься!? Совсем офанарел!? Кинжал убери, это всего лишь я! — поспешно отхожу от нервного инквизитора, освещая комнату огоньком на здоровой руке.
— Ты?… Ты куда? — ошалело спросил он, медленно приходя в себя после такого странного пробуждения. Как оказалось, инквизитор спал, не снимая своего черного облачении, даже перчаток.
— На кухню, квас пить… А ты почему не разделся?
— Холодно, — буркнул он, запахиваясь в плащ и ложась обратно на свой матрас. — Ходи тише!
Недоумевая по поводу странностей Арланда, спускаюсь вниз, иду по коридору к кухне, где кто-то шуршал и бряцал склянками.
— Сарабанда? — тихо спрашиваю, входя на кухню. Неужели не я одна сегодня полуночница?
Свет от свечи на моем пальце осветил невероятно высокую фигуру с огромным серым телом без ног. Она стояла ко мне спиной, ее сгорбленные плечи дергались, как будто она что-то ела, держа двумя руками и сильно нагибаясь… как крыса.
От света фигура крикнула, зажала руками глаза и тут же исчезла. Просто взяла и растворилась, осталось только одеяние, серый балахон!
— Твою ж мать…
Не успела я прийти в себя, как с улицы грохнуло так, что звякнуло стекло в окне, и сверкнула молния. В этот момент я увидела за окном жуткого вида рожу, заплывшую густым серым туманом.
Не желая ничего выяснять, едва сдерживая крик, я понеслась обратно на второй этаж, спотыкаясь о ковры и перепрыгивая через ступеньки.
— Ты чего так носишься!? — набросился на меня валяющийся у лестницы Арланд, о которого я чуть не споткнулась.
— Там какая-то дрянь внизу! — сообщаю ему даже не голосом, а каким-то сдавленным писком. — Там была огромная фигура, а потом она растворилась в воздухе и остался один только балахон! А потом в окне сверкнула молния и я увидела лицо!..
— Бэйр! — из нашей комнаты вышел Дейкстр, злой, как сто чертей. — Уймись, оставь Арланда в покое! Дай ему поспать!.. Не обращай внимания, она просто лунатик: ей всегда что-то снится.
Схватив меня за плечи, рыцарь толкнула меня в нашу комнату и закрыл дверь.
— Совсем сдурела!? — рявкнул он, усаживая меня на мою кровать. — Ты чего орешь средь ночи!?
— Там внизу какое-то чучело, это оно орало!
— Да показалось тебе, спи! И не смей больше никуда ходить, ясно? Завтра со всем разберемся. Чтоб ни звуку больше от тебя не слышал! — велел он, сердито укладываясь.
Мне пришлось повиноваться и лечь спать, хотя меня аж трясло от страха и от этого усилились боли в руке. Страшное существо и его жуткий крик не выходили у меня из головы.
Не выдержав, я легла к Дейку, потому что иначе начинала бояться даже теней в углу, которые преображались с каждой новой вспышкой молнии. На улице шла гроза без дождя.
* * *
Утром все как будто забыли о моем ночном приключении. Арланд поздоровался со мной, как ни в чем не бывало, пока мы все умывались на заднем дворе. Дейк, не разговаривавший со мной с утра, чтобы размяться, попросил у Сарабанды поколоть дрова, так как вчера заметил, что дровница пустая. Но, как выяснилось, за ночь она наполнилась свежими поленьями, и помощь рыцаря не требовалась.
На завтрак у нас не пойми откуда взялась каша и прекрасные яблочные пироги, каких я никогда в жизни не ела. Когда Сарабанда умудрилась замесить тесто и приготовить все это, раз встала вместе с нами, — было не понятно.
Я спросила у нее про балахон, который должен был остаться с утра на кухне, но она сказала, что ничего такого не видела.
Совершенно обескураженная всеми этими странностями, я замолчала: мне почему-то никто не верил, что я действительно видела исчезающую фигуру. Сговорились они все, что ли?
— Что ж, пойдете в мой огород. Там калитка есть, а дальше по тропинке прямо и к склепу придете, — сказала старушка, провожая нас в путь после завтрака. — Давайте-ка, я вас провожу до тропинки, а дальше Арланд вас сам поведет.
— Мы вернемся к ночи, — предупредил ее инквизитор. — Не выключай свой фонарь, хорошо?
— Да я разве когда выключаю? Каждый день они горят, для путников-то, — улыбнулась бабушка, открывая нам калитку. — Ну, все, идите. Осторожней будьте, и удачи вам! Я к вашему приходу картошка с грибами авось появится!
— Не стоит так из-за нас, тетя Сара, — улыбнулся Арланд. — Может, я поймаю кого-нибудь, сами приготовим.
— О, спорит он еще! С кем споришь, пострел? Али забыл, каково бывает, когда со мной кто спорит, а? Иди-иди, да не оглядывайся! — крикнула ему вслед старушка.
Калитка захлопнулась за нашими спинами, затем как будто сам собой зажегся яркий фонарик над ней. Он зажегся в знак того, что нас ждут, чтобы мы вернулись… Как будто мы можем и не вернуться.
Мне сразу стало не по себе, в голову полезли самые разные предположения о том, что с нами может случится. Сразу вспомнился загадочный волк, которого я увидела на холме, пропавшие мальчики, таинственный маг семьи Сеймуров, который наверняка захочет сохранить свои секреты, та фигура ночью… Мало ли, кто из них может угрожать нашей жизни или напугать до полусмерти? Нам грозит опасность и надо быть к ней готовыми, пускай даже этой подготовкой будут нервы, страх и параноическая настороженность.
Мы двинулись по узкой лесной тропинке, первым шел Дейкстр, как самый опытный, дальше Арланд, а я замыкала.
Лес ничем не пугал и даже не настораживал. Деревья не протягивали ко мне ветвистые лапы, на них не появлялись жуткие морды, земля не уходила из-под ног, живые лианы не появлялись из ниоткуда… но мне все равно было жутко. Я никак не могла понять, почему.
— Дейк, у тебя есть какой-нибудь план? — спрашиваю, подходя поближе к рыцарю.
— Осмотреться и действовать по обстоятельствам. Если найдем улики — изучаем их, найдем тайную комнату с зеркалом — разрушаем ее, найдем Дороти — изувечим до такой степени, что она даже до мира мертвых не доберется! — последнее рыцарь практически прорычал.
— Что с тобой? — обеспокоенно спрашиваю товарища. Обычно он куда более сдержан.
— Я ненавижу, когда страдают дети по вине таких чокнутых, как Дороти. Взрослые люди, попавшиеся по собственной глупости, сами виноваты в своей смерти, но дети… Чтобы убивать или мучить детей нужно быть настоящим чудовищем!
— Солидарен, — согласился Арланд. Он, в отличии от Дейка, не трясся от злобы, а был весь бледный, даже зеленый, как живой мертвец. Его вид меня обеспокоил гораздо больше! Казалось, он вот-вот потеряет сознание, даже походку у инквизитора была какой-то странной, слишком напряженной.
— А с тобой что? Может, тебе лучше остаться? — предлагаю, подходя к нему. — Ты ужасно выглядишь.
— Нет, — упрямо и слишком резко качнул головой Арланд. В его глазах блестело что-то, очень похожее на безумие. — Я должен прекратить это… или прекратить то, что смогу. Но я обязан!.. Я лучше буду молчать, — выдохнув сквозь зубы, он действительно замолчал и не произнес ни слова больше за весь путь.
Дальше мы шли, не разговаривая, с каждым творилось что-то свое, каждый был охвачен своими бурями.
Поначалу тропинка, по которой мы шли, была вытоптанной и достаточно ухоженной, но затем нам пришлось пробираться сквозь кусты и деревья, едва различая среди лесной земли, усыпанной листьями, нужный путь.
Меня все больше волновало, что происходит вокруг.
Если Дейк сказал, что Дороти выпустила на волю каких-то тварей, живущих внутри склепа, который перемещается с места на место, то они вполне могут быть и здесь, рядом с изначальным местом своего убежища. Они могут следить за нами из-за деревьев, сверху, могут неслышно переходить от куста к кусту, преследуя нас… Подобные предположения не давали мне покоя, я то и дело нервно оглядывалась по сторонам.
Подул сильный ветер где-то вверху, зашумели деревья, со скрипом закачались столетние сосны, как будто подгоняя нас, угрожая расправой. Мне стало еще страшнее, но я попыталась унять этот страх, заняв себя делом.
Я решила оставлять пометки на деревьях, выжигая на коре большие черные кресты. Это на тот случай, если нам придется быстро бежать обратно к дому Сарабанды и не будет времени выглядывать путь сквозь палую листву.
— Молодец, — похвалил меня Дейк, оценив задумку.
Я продолжала помечать деревья крестами, полностью уйдя в свою работу и ни о чем больше не думая. Потому я, собственно, и врезалась в спину почему-то застывшего рыцаря.
Посмотрев туда, куда смотрел он, я увидела начало широких, каменных ступеней, заметенный сухой листвой. Они были настолько низкими, что шли почти горизонтально.
— Мы пришли, — тихо прошептал Дейк. По его побледневшему лицу были видны сомнения… вызванные, кажется, страхом.
— Ты узнаешь это место? — понимаю.
— Дверь, которая была за этими ступенями, ведет в комнату с зеркалом, — кивнул рыцарь, не сводя с лестницы испуганного взгляда. — Но тогда я пришел к ней через подземелья… ничего не понимаю!
— Вообще-то она ведет в склеп, к мумиям, — возразил Арланд, догнав нас. Он выглядел уже гораздо лучше.
— Меня эта дверь привела именно в комнату, — заметил Дейк.
— Нет, комната без двери, она просто находится в конце коридора с мумиями, вход туда через арку…
— Разве ты там был? — удивленно спрашиваю.
— Да, бывал пару раз… мы с другом туда играть ходили, — уклончиво объяснил инквизитор, посмотрев на склеп. — Дураки были.
— А это не вы там, случайно, привидение наиграли?
— Я не маг, как я мог призвать привидение? — Арланд посмотрел на меня со снисходительной улыбкой, мол, сама понимаешь, что несешь? — Но я точно знаю, что комната с зеркалом без двери и находится она в самом конце склепа.
— Странно, — повторил Дейк, настороженно рассматривая лестницу и дверь склепа. — Я сначала шел по коридору с мумиями, потом были эти ступени с этими жуткими домиками, потом эта дверь со странным механизмом, а за ней комната с зеркалом.
— Действительно странно, — согласился Арланд. — Но если мы будем тут стоять, то так и не разберемся, в чем дело.
— Пошли, — кивнул Дейк и первый направился к склепу.
По бокам от почти горизонтальной лестницы находились странные каменные сооружения, похожие то ли на домики на столбах не выше колена, то ли на фонарики. Хотя их предназначение оставалось загадкой, мне все равно становилось жутко от их вида.
С теми же чувствами люди рассматривают непонятные доисторические предметы, найденные в забытых горных пещерах возрастом более пятнадцати тысяч лет. Кажется, что странные находки несут в себе что-то большее, чем просто образец культуры древних людей. В них всегда подозревают присутствие чего-то паранормального, непонятного, и потому пугающего.
— Арланд, а на кой здесь поставили эти каменные штуки?
— Не знаю, не при мне ставили, — пожал плечами инквизитор, скользя по окружающей местности внимательным изучающим взглядом. Как будто он высматривал среди деревьев кого-то, кого раньше высматривала я.
Нервное поведение спутников напугало меня чуть ли не больше, чем собственная бурная фантазия. На всякий случай я подняла поближе к груди здоровую руку, чтобы в случае чего угостить врага огненной конфеткой.
По лестнице мы подошли к странной двери склепа, по бокам от которой были декоративные колонны с горгульями. Ни ручки, ни чего-то еще, за что можно ухватиться и открыть, на двери не было.
Дейк не слишком уверенно подошел к ней и в определенной последовательности нажал на шарики, которые, как я подумала, служили всего лишь украшением.
Когда рыцарь нажал определенную последовательность, дверь со скрипом открылась, предоставляя нам возможность дохнуть древней пыли изнутри жуткого темного склепа. Вместе с пылью оттуда вылетел холодный сквозняк и слабый, едва различимый запах жасмина.
— Черт, я боюсь, — решаю признаться всем и сразу, схватив рыцаря за рукав. — Да, я трусиха, но от таких жутких склепов у меня все наизнанку выворачивается!
— Не у одной тебя, — неожиданно признался Дейк и тоже взял меня за руку.
— А мне ручку дать? — обиделся Арланд, подходя к нам поближе.
— Ну что, пошли?
— Мне уже терять нечего, — повторяю, как заклинание, и шагаю в непроглядную тьму. Вырвав у Дейка руку, тут же создаю большой и яркий шарик огня вместо мощнейшего фонарика, затем обратно хватаюсь за рыцаря.
Маленькое солнце осветило «сени» склепа приятным желтым светом, сделав его не таким уж и страшным.
Кроме пыли и следов мышей (что они здесь забыли и как вообще сюда попали через сплошной камень?), здесь ничего не было. Просто маленькая пустая комната, с выложенным каменными плитами полом. В одной из стен была дверца.
— Ну что, рискнем? Вроде бы, это та самая дверь, ведущая к мумиям, — предложил Дейк, подходя к ней.
— Нет, позвольте мне! Я все обезврежу… мало ли, вдруг привидение наложило проклятие? — вызвался Арланд, быстро подходя к двери и отталкивая от нее рыцаря.
Положив на нее руки в перчатках, инквизитор закрыл глаза и сосредоточенно принялся что-то бормотать себе под нос. Я почти физически ощутила, какое колоссальное напряжение шло от него во время чтения молитвы.
Когда Арланд закончил, у него на лбу были капельки пота, а белки глаз покраснели от лопнувших сосудов.
— Это один из инквизиторских приемчиков?
— Да… — тяжело выдохнул парень, утирая пот со лба рукой в черной перчатке. От слабости он чуть не упал на пол, потому схватился за ближайшую стену. — …Один из инквизиторских приемчиков. Дайте мне пару секунд, я сейчас приду в себя…
— Вообще-то ни одна молитва не отнимает столько сил, — заметил Дейкстр.
— Я просто очень бездарный ученик, — усмехнулся Арланд, прислоняясь к холодной каменной стене плечом и медленно сползая на каменный пол.
Затем инквизитор прижался щекой к шершавому камню, от этого прикосновения на его лице появилась такая блаженная улыбка, что нам стало страшно за его рассудок.
— Ты чего!? — ошалело спросил у него Дейк. — Совсем плохо?
— Нет, просто… хочется прижаться к чему-то холодному, — прошептал он тихо, закрывая глаза и вытягивая из кармана на груди идеально белый чистый платок. Он прижал его к носу, закрыв рукой, а потом жестом фокусника быстро убрал обратно в карман. Но я се же заметила пару пятен крови. — Не обращайте внимания, все в порядке. Я в порядке…
— Не похоже, — замечаю. — Это ненормально, когда от молитв идет кровь из носа…
— Это никак не связано с молитвой, просто у меня… слабое здоровье, — уверил нас Арланд, понемногу приходя в себя и отстраняясь от стены. Теперь он уже не выглядел таким измотанным. — Пойдемте, — он открыл дверь перед нами.
Больше никаких странностей не происходило. Мы спустились по лестнице под землю к мумиям, где я каждые десять метров зажигала яркие огненные шары, освящающие нам путь.
Идя по коридору, по бокам которого были каменные полки с мумиями, я старалась не смотреть по сторонам и принципиально разглядывала пол… Правда на полу я порой видела оторванные части тел мумий, кости, руки, ноги и прочее. Мы прошли всего пятьдесят метров, когда у меня стала начинаться истерика. В порыве страха я почти вжалась в идущего рядом рыцаря, то и дело случайно толкая его на мумий.
— Бэйр, какого черта!? — выругался Дейк, когда я опять чуть не свалила его на один из трупов, стараясь обойти оторванную голову. Коричневую, со сгнившими глазами и иссохшей кожей, с грязными клочьями волос на черепе, острыми зубами и челюстью, которая валялась неподалеку… Сразу вспоминались фильмы, где такие вот головы вдруг оживали и перегрызали глотки идиотам, сующим свой глупый нос, куда не надо, как я.
— Я боюсь! — объясняю. — Тут куча трупов! Посмотрел бы ты хоть раз ужастики про такие места, в жизни бы сюда не сунулся!
— Не понимаю, о чем ты говоришь. И хватит меня толкать! Мне тоже не улыбается обниматься с мумиями! — возмутился рыцарь и отпихнул меня в сторону. Он не рассчитал силы и в итоге с мумиями полетеле обниматься я.
— ААА!!! — коснувшись старых костей, оказавшись почти лицом к лицу с доисторическим скелетом, я непроизвольно вскрикнула и попыталась отскочить подальше.
Но когда я отскочила, труп не отцепился, а последовал за мной! Эта гадость вцепилась в меня и не желала отпускать!
Отвратительная голова касалась моего лица, гнилые зубы скользили по щекам, клочья волос лезли в глаза и нос, кости шатались и ударяли по мне, как будто труп пытался меня обнять!!!..
Так я не боялась еще никогда!!! Пребывая в истерическо страхе, я верещала от отвращения и ужаса так, что мой крик был слышен по всему склепу!!!
— Снимите его с меня!!! — воплю, пытаясь отодрать от себя живого мертвеца, пытающегося толи поцеловать меня, толи вгрызться в горло! Но каждый раз, когда я его отталкивала, он как по инерции возвращался обратно и снова начинал свои жуткие попытки!
— Тише, замри! Он просто зацепился за пуговицу, — сообщил подскочивший ко мне Арланд и попытался отцепить от меня мумию.
— Оно меня съест… — почти пищу от ужаса, послушно замирая и зажмуриваясь. Но когда я замерла, мумия тоже перестала двигаться…
Что-то сделав с пуговицей моей жилетки, Арланд отцепил труп и бережно вернул своего дальнего родственника на место.
— Ну, все, можешь открывать глаза, — разрешил он.
Я открыла один глаз, убедилась, что на меня никто не кидается с желанием убить, затем открыла второй.
По телу пробежала дрожь крайнего отвращения, от которого даже живот свело! Я судорожно попытался утереть лицо ладонью здоровой руки, но потом вспомнила, что ей я касалась мумии, и меня затошнило еще больше! Зажать рот рукой я не посмела, потому просто стиснула зубы.
— Ты что-то бледная. Все в порядке? — обеспокоенно спросил инквизитор.
— Ммм-ммму!.. — мотаю головой, пытаясь сдержать рвоту.
— Глотни святой воды, полегчает.
На это я только осуждающе выгнула бровь. Кому он святую воду предлагает? Смерти моей хочет!?
— Ой, тебе, наверное, сейчас нельзя… Прости, — виновато улыбнулся инквизитор. — Вообще, ведьмам ее можно пить, но только когда они спокойны.
Меня по-прежнему всю трясло от страха и отвращения, но постепенно возвращался трезвый разум. Захотелось убить одного рыцаря, который непростительно весело ржал в сторонке.
Чтобы сдержать вскипающую внутри ярость и желание швыряться огнем, я отвернулась от всех и закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Когда я начинаю звереть, то не управляю собой, события в Верегее прямое тому доказательство… а тут еще и инквизитор.
Неожиданно сзади ко мне кто-то подошел и обнял. От этого я так офигела, что даже перестала злиться и замерла в шоке.
— Не бойся, этого всего лишь труп, — ласково пошептал Арланд прямо на ухо и погладил меня по голове, прижимая к груди.
Дейк зашелся истерическим смехом, а я впала в окончательный ступор, который инквизитор тоже понял не так.
— Они безобидные, как куски гнилого дерева. Он просто зацепился за твою пуговицу и все, нет здесь живых мертвецов, — продолжал утешать меня парень.
Поморгав, пытаясь понять, что сейчас происходит, я обернулась на него.
Какого черта он говорит со мной так… странно?
— Ты… ты чего делаешь? — пораженно спрашиваю у него.
— Утешаю испуганную до смерти девушку… Я подумал, что ты плачешь, — виновато улыбнулся инквизитор, отпуская меня.
— Как я могу плакать из-за такой ерунды? — удивляюсь. Что за чушь он несет?
— Многие девушки бы заплакали, — пожал плечами Арланд, не сводя с меня своих темных, подозрительно внимательных глаз.
— Гхм… как бы тебе объяснить попонятнее? Я не обычная девушка!
— Да ладно? Ты первая ведьма из всех, кого я встречал, которая так боится трупов. Пауков тоже боишься? — он подмигнул мне, развернувшись, чтобы идти дальше.
— Все из-за тебя! — зло толкаю рыцаря в плечо, добравшись до него. — Если бы ты меня не толкнул, я бы не опозорилась!..
— Ты бы тогда толкнула меня, — заключил Дейк. — А теперь хватит болтать, мы итак тут нашумели. О нашем присутствии уже знают те, кто здесь есть. Надо двигаться дальше и быть наготове.
Мы и пошли дальше, оглядываясь на все коридоры, которые шли параллельно от главного. Если нежить и могла откуда-то выскочить, так только оттуда.
Теперь части тел, раскиданные по полу, не казались мне такими уж страшными. Я даже начала задумываться о том, как они из гробов попали на пол.
— Дейк, а ты тут когда шел, конечности были разбросаны?
— Вроде бы, — кивнул рыцарь. — Я думаю, они оторвались, пока Дороти тащила трупы в комнату для ритуалов.
— Но как она могла их дотащить до комнаты, будучи бесплотным призраком? — задумался Арланд. Нам приходилось идти медленнее, потому что теперь он заботливо собирал останки и складывал их в гробы. Причем, кажется, он знал, в какой гроб что надо класть, хотя на костях не было подписей «собственность леди такой-то» или «лорда такого-то». — Даже с телекинезом призраку нельзя утащить тяжелый труп так далеко… не получилось бы даже вытащить его из гроба, — замечаю. — Телекинез — максимум вазы двигать.
— Я не знаю. Может, она провела ритуал сначала с какими-нибудь травками и зельями, усилив себя, а потом, с новыми силами, таскала трупы? — предполагаю.
— А как она эти травки срывала? — спросил он. — Как она вообще выбралась из склепа на полянки с этими травами? Как попала в замок, который так далеко, для того, чтобы найти ту книгу? Ей кто-то помогал, это точно.
— Пролетела сквозь дверь, а дальше как-нибудь… — предположил Дейк.
— Обитую серебром? Дверь, ведущая к мумиям, была вся в серебре. Приведение не могло пролететь сквозь нее, — возразил Арланд.
— Ладно, я не знаю, как она все это сделала, — сдался Дейк. — Понятия не имею. Разве что ей помогал и помогает до сих пор тот, кто ее вызвал. Он может быть здесь.
— Нет, — уверенно пресек его рассуждения Арланд. — Никто из нашей семьи не стал бы помогать этому духу. За них я ручаюсь, как и за всех тех, кто мог заходить в слеп.
— Арланд, твои родственники лицемеры и обманщики, думающие лишь о своей выгоде, — заметил Дейк, ничуть не смущаясь своих слов и не боясь получить за них в морду. — Вряд ли ты можешь знать наверняка.
— Могу!
— Упрямый щенок! Учись быть хладнокровным, тебе это в профессии пригодится, — зло сказал Дейк. — Нельзя вычеркивать подозреваемых из списка только из личной привязанности.
— Я достаточно хладнокровен, и я точно знаю, что никто из членов моей семьи не помогал приведению! — инквизитор кинул на него злобный взгляд. От милого парня, которого я вчера встретила, не осталось и следа: теперь его можно было не на шутку испугаться.
— Значит, это была ваша экономка, — решаю встрять в разговор, чтобы спор не зашел дальше. — Я говорила с ней, — объясняю. — Она слишком много знает для того, чтобы быть в стороне от происходящего. Например, какого пола приведение, кто мог его вызвать, что происходит со склепом… А еще она жутко похожа на ведьму.
— Сказала ведьма, — не удержался рыцарь. — Бэйр, помня, как ты относишься к женщинам после Верегеи, у тебя ведьма каждая вторая!
— Она похожа на нее даже больше, чем я, — возражаю. — Я думаю, это она. Больше некому… Лорен, разве что.
— Лорен? — удивленно выгнул бровь Арланд. — Он-то здесь причем?
— Он тоже может быть магом по моим предположениям…
— А, понимаю о чем ты, — кивнул Дейк. — Вполне может быть, кстати. Надо будет по возвращению заняться обоими и узнать, что они скрывают.
— Именно, — киваю.
— Но Лорен не мог вызвать духа и помогать ему. Это точно, — вновь возразил Арланд.
— Ты-то как можешь судить об этом? — вновь нахмурился Дейкстр. — Тебя уже три года как не было в поместье, а когда появился призрак семь лет назад, ты даже не знал об этом!
— Я знаю Лорена. Он был мне как отец, когда мои родители погибли. Столько, сколько знаю о нем я, не знает никто… даже он сам.
— Весьма самоуверенно, — хмыкнул рыцарь.
— Но это правда, — покачал головой инквизитор. — Он не мог.
— Тебя давно не было в поместье, ты многого не знаешь, — отмахнулся от слов Арланда Дейк, осматривая очередной коридор на наличие нежити. Убедившись, что там пусто, он продолжил путь по главному коридору, мы последовали за ним.
— Я знаю, что это не он, — продолжил упрямствовать инквизитор.
— А я знаю, что земля не круглая, а сплюснутая с боков, небо это космос и что мы живем в солнечной системе, и что солнце не вокруг нас крутится, а мы вокруг солнца. И что? — фыркаю. — Вы же мне на слово не поверите.
— Но ты несешь околесицу, а я говорю то, что знаю! — заспорил инквизитор… жалкий неуч!
— Хех! Дело в том, что каждый из нас говорит то, во что сам верит… но другие ему поверить никак не могут в силу отсутствия доказательств, — объясняю. — Так что лучше молчи, если не сможешь предоставить убедительные аргументы.
— Где ты училась? — неожиданно спросил инквизитор, закрыв рот, который открылся на пару секунд от удивления.
— Не скажу. Ты мне все равно не поверишь, — усмехаюсь. — О, смотрите, гробы кончаются! Это значит, что мы близко к комнате.
— Да, близко… вон она, в самом конце. Я уже зеркало вижу! — кивнул Арланд, ускоряя шаг.
Мы же с Дейком туда идти не спешили. Рыцаря при виде жуткого места ритуалов начало трясти… а меня начало трясти просто так, за компанию. Взявшись за руки, мы двинулись вперед, готовые в любой момент отразить атаку неведомых тварей и прикрыть друг другу спины.
Войдя в комнату и осветив ее, я уже была готова совсем ко всему. К монстрам, приведениям, живым мертвецам, всяким безумным чародеям… но тут не оказалось ничего из этого, а было именно то, отчего я сначала лишилась дара речи, а потом начала медленно заваливаться назад.
— Бэйр, ты чего? — подхватил меня Дейк, не давая упасть в спасительный обморок.
— Т-т-там… т-т-т-трупы!!! — дрожащим пальцем указываю кошмарные композиции из мумий. Они стояли, скрестив руки на груди и подняв лица черепов вверх, к потолку. На каждой было белое одеяние, посеревшее от времени и обмазанное чем-то красным в странный пугающие знаки. У многих из них не было конечностей, некоторых костей и даже черепов!
— Ну, трупы и что? — не понял Арланд.
— Как живые… молятся… мать их, чтоб я еще в этот склеп полезла!
— Тише! — ухмыльнулся Дейк, позволяя мне стоять самостоятельно. — Они не двигаются, видишь?
— Вижу…
— Ну и не надо истерить. Хорошо?
— Угу. Постараюсь. А можно я их подожгу? Чтобы спокойнее было?
— Нет. Пока, — качнул головой Дейк.
— Здесь недавно проводился какой-то ритуал, — сообщил нам Арланд, водя руками над огромной пентаграммой на полу. — Я чувствую презренную темною магию… ей здесь все пропитано!
— Да неужели? — пытаюсь сарказмом вернуть себе хоть малую толику боевого духа.
— Вчера ночью из меня пытались вытянуть жизнь с помощью пентаграммы в то зеркало, — пояснил рыцарь, указывая сначала на пентаграмму, потом на большое мутное зеркало напротив.
— Это очень сложный ритуал, — заметил Арланд. — Надо быть очень умелым некромантом для этого.
— А ты откуда знаешь? — не понял Дейкстр, подходя к зеркалу.
— Мне положено. Я изучаю то, с чем мне предстоит бороться, — объяснил Арланд, продолжая водить руками вокруг зеркала.
— А что будет, если его разбить? — спрашиваю.
— Будет очень плохо. Вся та темная дрянь, которую оно скрывает, полезет наружу в неограниченных количествах. Нельзя этого делать ни в коем случае, — объяснил инквизитор.
— А как же нам его тогда обезвредить? — спросил Дейк.
— Хммм… я думаю, это очень древний артефакт, — задумчиво произнес инквизитор, наконец, вставая у зеркала смирно. — Их мы будем проходить только на будущем курсе. Жаль.
Я тоже подошла к зеркалу, чтобы внимательно его осмотреть. Видимо, я одна его еще не видела.
Но как только я приблизилась к зачарованному предмету ближе, чем на метр, левая рука неожиданно начала болеть. Странно, боль отпустила меня после того случая с Дороти, я даже не заметила… Только сейчас вспомнила о руке.
— Бэйр, что такое? — спросил Арланд, глядя на то, как я пытаюсь сдержать конечность, живущую своей жизнью.
— Н-ничего! — отвечаю, приживаясь к ближайшей стене левым плечом и наваливаясь всем своим весом на руку.
Боль постепенно начала отпускать и появилась чувствительность. Я вновь могла управлять рукой!
Подняв конечность к глазам, вижу, что она окутана ярко-бирюзовым туманом, как будто пламенем.
— И что это еще такое? — удивленно спросил Дейкстр. — Давно это у тебя?… Давно ты можешь ей управлять?
— Не знаю, оно само! Я только могу управлять рукой, но не прекратить это свечение… — объясняю, двигая пальцами под бинтами, как под варежкой. — Две руки это так здорово!
— Интересно, что же это? — инквизитор подошел ко мне. — Позволишь? — он потянулся к моей руке.
— Ммм… На самом деле это магический протез, который людям лучше не видеть, — отдергиваю от него руку. — Ужасно уродливая штука, надо сказать. Мне его недавно вставили, потому пока у меня редко получается им управлять, — сочиняю на ходу, прислушиваясь к ощущениям в руке.
— Зачем ты мне врешь, к тому же, так глупо? Это твоя рука, но с ней что-то не так. Я знаю род этой силы, это очищение… я тоже так могу, — Арланд вытянул руку к зеркалу и черную перчатку окутало ясное белое свечение, как от солнца. — Видишь?
— Да… — я почувствовала в нем то же самое, что в себе.
— Один я не смогу очистить это зеркало, но вместе у нас может получиться. Давай, я научу тебя, — он кивнул головой, подзывая меня поближе к артефакту. — Нужно…
Забыв обо всем на свете, подчиняясь зову внутреннего духовного желудка, я уже сама подхожу к зеркалу. С каким-то ненормальным безумным удовольствием провожу по стеклу левой рукой, оставляя на нем трещины и широкие темные пятна. Чувствую, как что-то теплое, живительное выходит из предмета и проникает в меня. Уже знакомое чувство насыщение росло, приятными волнами разливаясь по телу.
Я водила рукой по стеклу до тех пор, пока я не испытала сытый экстаз и не решила, что хватит. Только тогда я пришла в себя и вспомнила, что на меня смотрят… и что я веду себя по меньшей мере странно.
— Знаете, в последнее время меня стало беспокоить количество магов вокруг меня… — невозмутимо заметил Дейк, не сводя с меня и с Арланда вопросительного взгляда.
— Это не магия, это ровно обратная ее сторона, — объяснил инквизитор, отпуская свою руку от артефакта. Я и не заметила, что он держал ее там рядом со мной. — Это уничтожает магию, преимущественно темную.
— А рука все еще двигается… — замечаю, шевеля пальцами. — Неужели я, наконец, смогу ей пользоваться!?
Но стоило мне это сказать, как конечность безвольно повисла вдоль моего тела.
— Черт, — пришлось убрать ее здоровой рукой обратно в повязку.
— Что ж, ладно, неважно как, но теперь зеркало уничтожено, — подвел итог Дейк. — Теперь нужно убрать пентаграмму, а потом все здесь осмотреть. Если повезет, мы можем найти что-нибудь интересное в том комоде.
— Наверняка тут должно быть что-то, что выведет нас на мага, — соглашаюсь, посмотрев на комод, о котором говорил Дейк (как этот комод сюда попал — лучше не думать. Здоровее рассудком останешься).
С опаской пройдя мимо молящихся трупов, иду к этому комоду и открываю первый попавшийся ящик.
Он оказался полон всяких бумажек и тетрадей, все это надо будет потом забрать и внимательно изучить. Следующий ящик был наполнен пучками сушеных трав, амулетами и… косточками животных. Магическая атрибутика спятившего приведения меня мало интересовала.
В третьем, последнем ящике, лежало то, от чего у меня глаза загорелись алчным огнем!
— Книга чернокнижника! — восхищенно шепчу, доставая книгу в черной обложке с золотыми буквами.
— Бэйр, немедленно положи на место! — крикнул мне Дейк, приближаясь… но поздно.
Открыв фолиант на первой попавшейся странице, я тут же увидела простое плетение одного из заклинаний. Просто ради интереса решила попробовать и выпустила настоящую черную молнию…
— Круто! — радостно улыбаюсь, глядя на то, что осталось от молящихся трупов, в которых попало мое заклинание.
— Эй! Хватит! — возмутился инквизитор. — Это же черная магия!
— Да? Ой, прости, я не знала… Просто это учебник, а я ведь начинающая ведьма…
— Как учебник!? — инквизитор подлетел ко мне. — А ну дай сюда! Это… это… Это гадкое порождение темной магии, его надо уничтожить!
— Хочешь, я могу его сжечь? — предлагаю грустно.
— Нет! — тут же крикнул Арланд, прижимая книгу к себе. — Его нужно уничтожить по всем правилам, я сам этим займусь, когда вернемся в поместье!
— Как хочешь, — грустно вздыхаю. Такой облом… хотя я сама виновата, нашла, перед кем находками светить!
— Тут есть еще куча бумаг с безобидными заговорами, — сообщил Дейк, сидевший возле меня и рывшийся в другом ящике комода. — Тебе это нужно?
— Пойдет, — соглашаюсь, переключая свое внимание.
— Заговоры — это хорошо, — кивнул Арланд. — Заговоры можно… но, позволь, сначала их изучу я и выкину все ненужное.
— Да, конечно, — ворчу, пододвигаясь и освобождая место у комода инквизитору. Теперь мне точно не достанется ничего интересного, с двумя-то няньками…
— А вот эта тетрадь — дневник Дороти, — сказал Дейк, пролистав коричневую книжечку.
— Как она могла вести дневник? — удивляюсь.
— Не знаю. Сначала почерк жутко корявый и почти незаметный, но дальше он все отчетливей и понятней. Видимо, здесь она писала о своих наблюдениях.
— Надо все здесь изучить, — решаю. — Можно взять это с собой…
— Нет, — покачал головой рыцарь. — Сейчас мы все это разберем, и то, что посчитаем нужным, заберем с собой. Остальное, включая всю эту комнату, ты подожжешь.
— Это мой фамильный склеп! — напомнил Арланд. — Здесь нельзя ничего сжигать!
— Мы уничтожим только эту комнату, чтобы ее невозможно было использовать, — возразил рыцарь.
— Но вдруг она нам понадобится? — настаивал инквизитор.
— Для чего? Никто из вас, Сеймуров, ведь не владеет темной магией. Зачем нам сохранять это жуткое место? — удивленно смотрю на инквизитора. Последние часы он совсем чудит… Неужели Дейк был прав, и у него действительно не все в порядке с головой?
— Да, но… — замялся Арланд. — Хоть я и инквизитор, я думаю, лучше оставить комнату. Вдруг мы сможем убить тех тварей и изгнать Дороти только с помощью этой пентаграммы?
— Зеркало все равно сломано, — напоминаю.
— Пентаграмма работает не из-за зеркала, они просто связаны. С помощью пентаграммы даже можно восстановить его. Лучше оставим все, как есть, а когда убедимся, что ничего из этого нам не понадобится, вернемся и все уничтожим, — решил Арланд.
— А если до тех пор пентаграммой воспользуется Дороти? — предположил рыцарь. Ему явно не нравилось направление, в котором рассуждал Арланд.
— Я освящу эту комнату, нечисть не сможет сюда войти, — пообещал инквизитор.
— Значит, план действий есть, — решаю. — Приступим. Сначала изучим и отсортируем бумаги, потом я часть из них сожгу, затем Арланд освятит комнату, и мы вернемся к Сарабанде.
— Начнем… — согласился Арланд. Дейка уже никто не спрашивал.
Нельзя точно сказать, сколько часов мы просидели в склепе, разбирая бумаги и тетради. Правда, словосочетание «мы разбирали» не совсем подходит, потому что разбирала все в основном я. Арланд и Дейк взвыли от нудной работенки в первый же час и скинули все на меня, как на крайнюю.
Заставив меня выполнять свою работу, Дейк и Арланд вскоре заскучали от лени. Но скучать слишком долго они не смогли. Бессовестные лентяи придумали себе развлечение! В углу комнаты, как специально для них, были аккуратно сложены черепа крупных животных. Недолго думая, скучающие придумали играть в них, как в кегли, параллельно соревнуясь еще и в том, кто круче расскажет какую-нибудь байку из своей жизни в ордене.
Я, несчастная жертва эксплуатации, изредка с завистью посматривала на развлекающихся, но молчала. С одной действующей рукой я вряд ли могла к ним присоединиться… Да и веселиться мне не очень-то хотелось. Меня не покидала тревога, все казалось, что в любой момент на нас могли напасть. Мне хотелось поскорее убраться отсюда и вернуться в поместье, потому и работу я выполняла как можно быстрее.
Прошло немало времени к тому моменту, когда я закончила копаться в старых тетрадях и ветхих бумагах. Когда проверять было нечего, я подожгла ту стопку, которую нарекла ненужным мусором. Остальное подхватываю одной рукой и прижимаю к груди, чтобы не упали.
— Я закончила, — громко сообщаю разошедшимся игрокам, вставая со своего места. — Так что хватит издеваться над останками зверей, нам пора возвращаться.
— Подожди, сейчас я его уделаю, и пойдем! — пообещал мне Дейк, замахиваясь черепом. И как эти черепа еще не разбились от ударов, интересно?
— Хватит, вы уже несколько часов играете! — возмущаюсь.
— Давай с нами! — предложил Арланд, подходя к фигурам и прицеливаясь.
— …Снаружи уже наверняка стемнело. Нужно побыстрее вернуться в поместье. Неизвестно, какие твари в этом лесу по ночам из нор вылезает… Если на нас нападет огромная стая волков, упырей или зомби, то мы можем и не отбиться в темноте!
— Еще немного и пойдем… Мазила ты, Арланд! И чему вас только в вашем ордене учат? — укоризненно посмотрел Дейк на инквизитора.
— Чему-то такому!.. — отозвался он и сбил все двадцать черепов, разложенных в несколько отдельных фигур.
— … Не плохо. Но я тебя все равно сделаю! — решил рыцарь, собирая такие же фигуры для себя.
— Меня здесь вообще хоть кто-нибудь слушает!? — возмущаюсь. Да что они как дети!?
— Ты что-то сказала? — обернулся ко мне инквизитор.
— Гррр!! Где ваша совесть!? Нам возвращаться надо, уже поздно и в лесу скоро станет опасно! Мало того, что вы все время лентяйничали, а я делала за вас всю работу, так вы еще и продолжаете играть, как дети, когда нам надо быстро уходить из этого леса!
— Кто пустил сюда бабу? — задал риторический вопрос Дейк. — Бэйр, умолкни. Если ты будешь так орать, нас точно кто-нибудь найдет.
— Что!? — от возмущения у меня даже не нашлось нормальных слов. — Вы что, издеваетесь!?
— Нет, — ответил Арланд, даже не посмотрев на меня. Он внимательно следил за тем, достаточно ли устойчивые фигуры строит Дейк.
— Все, мое терпение кончилось, — предупреждаю, зажигая на правой руке огонь. Моих намерений никто не заметил, как и того, что я не на шутку разозлилась и на этот раз не собиралась себя сдерживать. Это было чем-то вроде приглашения вмешаться-таки в игру.
Тетради и бумаги выскользнули и разлетелись, падая на каменный пол, а в фигуры из черепов полетел шар пламени достаточной температуры для того, чтобы Дейк побоялся оставаться вблизи своей цели и отскочил.
— Ты чего!? — удивленно посмотрел на меня рыцарь. — Совсем с ума сошла? А если бы я не заметил!?
— Значит, был бы обгорелый труп, — пожимаю плечами, собирая бумаги. — Так теперь меня слушают? Отлично. А теперь руки в ноги и шагом марш из склепа! Если до полуночи мы не доберемся до поместья, я вас обоих расстреляю!
— Ведьма, — презрительно выплюнул Дейк. — И как тебя земля только носит?
— Зачем так жестоко? — осуждающе нахмурился Арланд, посмотрев на меня. Он тоже не видел в своем поведении ничего плохого, судя по всему.
— Ты, кажется, собирался освящать эту комнату? Вот и займись этим, а я без твоих советов разберусь! — зло отвечаю. — А ты, Дейк, чтоб стер пентаграмму. Я вас жду у входа в комнату.
— Раскомандовалась… Ты на кого тяфкаешь, а, ведьма? — проворчал Дейк, принимаясь за пентаграмму. — Воспитывать тебя надо, а то сбагрить некому будет — замуж никто такую истеричку не возьмет.
— Молчи, пока я окончательно не разозлилась!
— Я весь трясусь! — издевательски пропищал Дейк за моей спиной.
Зарычав, я вышла в коридор, подальше от этого невыносимого типа.
Арланд прочел необходимые молитвы, обрызгал каждый угол комнаты, смочив кропило святой водой из специальной фляги на поясе. Дейк обезвредил пентаграмму при помощи своего чудесного меча, просто проведя им по линиям и пробормотав что-то. Убирать раскиданные повсюду черепа оба они посчитали ниже своего достоинства, ушли, так и оставив бардак.
— И чего ты сверлишь нас таким ненавидящим взглядом? — поинтересовался Дейк. — Что тебе опять не так?
— Вы — свиньи.
— Это еще почему!? — изумились оба.
— Потому что. Определение у вас такое. Все, пойдемте, мы итак здесь засиделись.
Развернувшись, быстрым и уверенным шагом иду по направлению к выходу из склепа. Мужики пошли за мной, продолжая беседовать о своем, о девичьем.
— Я возьму реванш! — пообещал Арланд.
— Что, криворукий хочет отыграться? — ехидно поинтересовался рыцарь.
— Да тебе просто везло!
— На пятьдесят очков везло? Как же, как же…
— Все равно надо повторить.
— Ага, обязательно! Только Бэйр свяжем…
— Я все слышу! — громко замечаю.
— … и запрем где-нибудь, где нет острых предметов! — закончил рыцарь.
Фыркнув, я пошла быстрее, чтобы быть подальше от двух новоиспеченных приятелей. Мало того, что я за них всю работу сделала, так они еще и издеваются надо мной! И почему? Потому что я отвлекаю их от дурацких игр и прошу хоть что-нибудь сделать! Что за люди!? Как так вообще можно?… Это все гадкая мужская натура!
Поглощенная своей обидой, я шла все быстрее и быстрее, ничего вокруг не замечая. Дейк и Арланд были не так далеко, метрах в тридцати от меня, и я по-прежнему слышала, о чем они говорят. Их достаточно безобидные разговоры все сильнее меня раздражали.
Возможно, я так бешусь потому, что складывается впечатление, будто меня выкинули из компании, как ненужную и надоедливую обузу. Появилось такое ощущение, что я никому тут не нужна… Хотя, конечно, так оно и есть.
Дейку я и есть обуза, он и рад от меня отделаться. Теперь же у него появился куда более приятный собеседник, с которым ему лучше. Так зачем ему дальше со мной болтать? Отдохнуть от болтливой ведьмы хотя бы на короткое время — мечта рыцаря. Так что нечему здесь удивляться.
Но все равно обидно.
Краем глаза я заметила тень, отделившуюся от стены склепа, но приняла ее за собственную, потому не насторожилась. Когда же я услышала шаги за своей спиной и резко обернулась, поняла, что никакая это не тень!.. Но было уже поздно.
Странное существо с поразительной скоростью настигло меня и схватило, зажав рот своими ледяными руками.
Я не успела ничего понять, все произошло слишком быстро. В одно мгновением я спокойно иду, в другое — меня уже куда-то волокут.
Опомнившись, я начала изо всех сил вырываться и пытаться кричать… но безуспешно! Некто оказался очень сильным и при этом высоким по сравнению со мной, мою правую руку он предусмотрительно стиснул, не давая мне поджечь его одежду.
Поняв, что самой мне вырваться не удастся, я все равно пиналась, кусалась и грозно рычала, стараясь хоть как-то задержать похитителя до тех пор, пока не подоспеет подмога.
— Не рыпайся, я тебя все равно не отпущу… — тихо сообщил захватчик мне на ухо, больно сжимая мое туловище и впиваясь когтями в руку.
Услышав приближающиеся шаги, некто быстро скользнул в ближайший коридор, ответвленный от главного. Я попыталась сопротивляться, чтобы меня не утащили, но он впился когтями мне в лицо.
— Хватит! А не то останешься без глаза! Ясно?
Этими словами он пресек все мои попытки сопротивления и напугал до полусмерти.
Кто он такой!? На нежить не похож, слишком разговорчивый… но и на доброжелателя не тянет! Кто еще может водиться в этом жутком склепе!?
Странный тип нажал плечом на стену и проход в главный коридор резко закрылся, толстая каменная стена с грохотом упала откуда-то сверху, отрезав мне путь к спасателям и путь спасателей ко мне.
— Теперь не убежишь, — усмехнулся некто и отпустил меня.
Как только я вырвалась, тут же зажгла свет и приготовила в руке огненный шар, собираясь его метнуть. Отойдя подальше от странного существа, я вжалась спиной в стену, упавшую сверху и закрывшую проход.
— Дейк! — кричу в надежде, что меня кто-нибудь услышит.
— Не кричи, тебя тут никто не услышит, — предупредил похититель, закрыв лицо рукой.
Неизвестный был укутан в кучу серых тряпок и шарфов, его лица не было видно за тяжелым рукавом и длинной лохматой челкой. Рукава серого балахона оказались до такой степени длинными, что свисали с рук, закрывая кисти.
— Кто ты такой!? Что тебе надо от меня!? — спрашиваю, стараясь изобразить грозный голос, хотя от одного вида этого существа у меня коленки подкашивались!
— Хочу пригласить тебя к себе, — ответил некто. Его голос был высокий, шипящий и немного писклявый. Как у психопатов из фильмоф.
— Чем обязана таким вниманием? — спрашиваю уже спокойнее, но не меняя боевой стойки. Похититель явно разумен… по крайней мере, имеет чувство юмора… и не собирается меня убивать прямо сейчас.
— Ты не из Сеймуров, — объяснил незнакомец, не отрывая от лица рукавов.
— Оу… Но меня ждут мои друзья и… открой дверь и я уйду… Пожалуйста!
— Нет, я тебя просто так не отпущу, — нервно хихикнул похититель. — Но все равно приглашаю. Если пирожков не хочешь, тогда расскажу о некоторых Сеймурах… Я все знаю, совсем все! А ты ведь ищешь мага, так? А я знаю, что с магом, хе-хе!
— Да… А ты кто такой вообще? — понимаю, что это мне и надо было спросить с самого начала.
— Ммм… Давай ты будешь называть меня Леопольдом? Хотя это мое ненастоящее имя, но для начала сойдет… хе-хе…
— Пока ты мне не объяснишь, зачем ты на меня напал и чего от меня хочешь, я с места не двинусь!
— Ах, какая жалость… — в притворном сожалении вздохнул странный тип, снова мерзко захихикав. — Ты вынуждаешь меня на крайние меры.
— Не приближайся! — швыряю в него сгусток огня.
Но как только пламя коснулось одежды незнакомца, тут же погасло. Тем временем противник продолжал приближаться ко мне.
— Уйди от меня! Дейк!!!
— Да ничего я тебе не сделаю, прекрати орать! — примирительно поднял одну руку этот чокнутый, прежде чем схватить меня своими холодными когтистыми лапами.
— А ну отпусти! — кричу, вырываясь. — А не то!..
— Да умолкни ты! — вздохнул псих, без особых усилий закидывая меня к себе на плечо, как охотник пойманную дичь.
— Дейк тебя найдет и голову тебе открутит!!! — обещаю, изо всех сил дубася похитителя по спине и стараясь заехать ногами по лицу.
На это он ответил тем, что просто встряхнул меня, зажал ноги и… с чувством хлопнул по заднице.
— Твоим друзьям сейчас не до тебя, мои слуги уже сообщили им, что с тобой все в порядке. И со мной ты правда в безопасности, — невозмутимо ответил не пойми кто, направляясь вглубь коридора. Мой светящийся шарик летел за нами, потому я могла видеть, куда меня несут.
— Какого черта? Куда ты меня тащишь!? — продолжаю допрос, уже не пытаясь вырваться. Поскольку физической силой я его не одолею, остается повторять пока безуспешные попытки поджечь одежду похитителя.
— К себе домой, — невозмутимо ответил он, вновь встряхивая меня. — Эй, хватит поджигать! Это моя единственная одежда!
— Зачем ты несешь меня к себе?
— Чтобы съесть, конечно… хе-хе-хе!..
— Может, прекратишь эти дурацкие шутки? Объясни толком, что происходит!
— Я тебя накормлю, спать уложу и сказку на ночь расскажуууу!.. — нараспев произнес назвавшийся Леопольдом, начиная пританцовывать и покачиваться. От этого я чуть не свалилась с его плеча, за что веселый танцор получил сильный удар по лопатке.
— Гррр!
— Что тебе еще не нравится? На руках поношу, кушать приготовлю, кровать уже готова…
— Или ты мне все объясняешь, или я пущу в ход свое тайное оружие!
— Это какое?… — захихикал он.
— Считаю до трех!
— Раз!..
— Издеваешься!?
— Да, — противно хихикнул похититель. — Ведьма, я же сказал, что не желаю тебе зла. Что с тобой такое?
— Ты обещал выцарапать мне глаза! К тому же, доброжелатели не живут в склепах и не похищают одиноких путниц!
— Я просто хочу поговорить…
Мы зашли в тупик, Леопольд нажал на очередной камень в стене, и открылась тайная дверь. Лестница, к которой она вела, шла наверх. Поднявшись по ней, мы попали в очередной старый коридор… На этот раз на нашем пути встретилось столько поворотов и тайных дверей, что складывалось впечатление, будто я в лабиринте.
Похититель время от времени начинал что-то напевать себе под нос и слегка покачиваться, как будто танцуя. Смысл этих действий остался для меня непонятным и я окончательно убедилась, что попала в руки к ненормальному.
— А почему нельзя было поговорить с моими спутниками? — продолжаю разговор, заскучав. Мы шли уже достаточно долго и по однообразным коридорам, которые уже начали казаться мне бесконечными. — Почему всегда я? Почему вся нечисть нападает именно на меня, когда рядом дофига жертв побольше и помясистее? Тот же Дейк — мечта, а не ужин! Но все вечно хватают меня, худосочную, костлявую и с дымком! Не раскроешь ли ты мне секрет ваших извращенных вкусов, мистер Нечисть?
— Ну… я искал кого-то одинокого, а худосочность не рассматривал, — опять противно захихикал похититель. — Я выбрал тебя, потому что ты честнее остальных и тебе можно знать кое-что… А им нельзя. Я следил за вами, потому точно знаю.
— Как ты умудрялся следить за нами в поместье? Мы бы тебя заметили, да и наверняка нас бы предупредили Сеймуры. Хотя… — мне сразу вспомнились слова графини о том, что привидение это не главная проблема… Не этот ли псих является настоящей угрозой?
— Обо мне никто здесь не знает… Я… мммм… неофициальный житель поместья, — сообщил похититель. — Неофициальный… неофициальный… прекрасное слово, никогда его не говорил!.. Неофициальный…
— Кто же ты такой?…
Вместо ответа псих начал напевать высоким жалобным голосом и пританцовывать. Пение отдавалось по пустым коридорам грустным свистящим эхом. Казалось, что песенка звучит ото всюду, и поет ее не один человек, а хор привидений, звуки чьих голосов рассыпаются в воздухе, ударившись о каменный стены, точно хрусталь.
Странный похититель пел ту же самую мелодию, какую и раньше, только чуть громче. На этот раз я слышала слова странной песенки… Но лучше бы не слышала. От них мне стало еще более жутко.
Тень и шорох, призрак и мираж…
Урод и заморыш в каменных стенах.
Крыса в подземелье, пленник темноты,
Я дитя легенда о преданной любви.
Привратник коридоров и потайных ходов,
Любимец ненавистный, похуже пауков…
Псих продолжал распевать эту жуткую песенку снова и снова, покачиваясь из стороны в сторону, как будто танцуя. С каждым новым повторением я понимала, что влипла, как никогда еще, наверное.
Когда сумасшедший вел себя достаточно адекватно, я не особо боялась, но теперь… В голове рисовались страшные картины того, что может сделать с жертвой псих, живущий в тоннелях склепа.
— …Эту песенку сочинило про меня местное привидение, — вдруг объяснил сумасшедший. — Когда оно ее пело и эти чудесные слова отдавались хрустальным эхом по коридорам… ах, это было так прекрасно!
— Ты говоришь о… Дороти? — понимаю.
— Да, именно о ней!
— Ты тоже привидение, усилившее себя с помощью ритуалов?
— Хотел бы я быть привидением… но это не так. Я живой…
— И кто ты тогда такой?
— Я спел тебе это десять раз, пока шел! — неожиданно возмутился он.
— Я ничего не поняла все равно.
Вдруг мы остановились. Я попыталась обернуться и посмотреть, в чем дело, но странный головной убор похитителя закрывал весь обзор. Я лишь услышала, как ключ повернулся в скважине, щелкнул замок и скрипнула очередная дверь, открываясь.
— Все, мы пришли. Вот здесь я живу!
Сказав это, он опустил меня на пол и развел руками, как бы приглашая.
— Добро пожаловать, чувствуй себя здесь как дома!
Сумасшедший привел меня в большую, просто огромную комнату, которая, видимо, заменяла ему дом.
Мой огненный шарик влетел в помещение и повис над потолком, теперь здесь царил полумрак. Хотя даже с освящением я не могла видеть все предметы обстановки, находясь в одном углу. Чтобы все разглядеть, надо было обойти помещение… Но и того, что я увидела, хватило для относительного представления о том, как живет мой похититель.
Удивляло даже не наличие всего необходимого для комфортной жизни, а сам дизайн комнаты (хотя и то, и другое поражало). У хозяина явно был талант, а иначе как бы он смог из старой мебели, тряпок, напоминающие старые шторы, изъеденные молью, и шкур сотворить такую потрясающе красивую комнату? Да, здесь было более чем мрачно, далеко не каждый рискнул бы жить в такой странной обстановке… но мне нравилось. Тут определенно чувствовался вкус, даже больше, чем в богатых комнатах Сеймуров… да и в любых знакомых мне комнатах этого мира.
— Неплохо, — одобрительно киваю, осматриваясь. — И что теперь? Где же ты будешь меня резать? Пытать? Что у тебя там еще по плану? Где стол, уляпанный кровью предыдущих жертв, предположительно двух мальчиков, забравшихся в склеп? Где инструменты пыток? Или ты предпочитаешь вручную?
— Стол вон там, в углу. Проходи! Я сейчас чай поставлю, пирожки в печку суну! А два мальчика, которые были тут недавно, они уже давно наверху, я отвел их обратно в деревню: они с дури в лесу заблудились, хе-хе-хе… глупые такие были! — рассказал он, разматывая все те многочисленные широкие старые шарфы, которыми он укутался для «выхода в свет».
Когда на чудике остался лишь его серый балахон, я смогла получше разглядеть своего похитителя.
Конечно, в том, что он какой-нибудь нелюдь, я была уверена и до этого, но теперь… я даже не знала, что и думать. О таких странных нелюдях я еще не слышала.
Существо очень сильно напоминало человека, но все же я была почти уверена, что это был никакой не человек или действительно рожденный уродец.
В первую очередь бросались в глаза нелепые двухцветные от природы волосы, отрощенных аж по пят: серые с вкраплениями редких каштановых прядок. Вряд ли это краска, потому что не стал бы так следить за внешностью бомж, обитающий в коридорах склепа. Затем внимание привлекала его фигура, которая была неестественно вытянутой. За длинным серым балахоном невозможно было увидеть его тела, но еще лежа у него на плече я поняла, насколько он худой. Люди с такой тонкой узкой костью обычно больны и не могут ходить, настоящие скелеты, обтянутые кожей… А этот не то что не болен, он сильнее и здоровее иного наемника будет.
Незнакомец двинулся вглубь комнаты, в левый угол, где я, прищурившись, смогла различить оборудованную по всем правилам небольшую кухню.
Теперь я заметила в чудике еще одну странность — его движения и походка. Тут же вспомнилось, что пока мы шли, меня совсем не трясло, как будто он не шагал, а скользил по полу. И теперь было видно, что он как будто плывет… скользящие, быстрые, плавные движения всего его тела, укутанного в серый балахон, делали его похожим на неприметную текучую тень… или на крысу.
Крыса!
Именно на это животное больше всего походит таинственный псих. Он двигается, как крыса, шипит иногда, как крыса, и просто внешне похож на это животное. Еще эта челка, закрывающая лоб, глаза и щеки, оставляя снаружи лишь чуткий кончик носа, рот и подбородок… Как и чем он видит за такой плотной завесой волос? А ведь он ни разу не споткнулся и ни во что не врезался, точно знал путь, хотя мой светящийся шар летал позади него и не освещал ему путь… Он совсем как слепая крыса в своих норах, ориентируется на ощупь… Так неужели он правда слеп? Хотя нет, иначе бы он не закрывал рукой глаза, когда я зажгла огонь на руке, пытаясь отбиться.
Вдруг, еще раз посмотрев на незнакомца, я, наконец, поняла. Балахон, серые волосы, окутывающие лицо, боязнь света… Да это его я вчера видела на кухне Сарабанды, когда спустилась попить!
Но как же он исчез оттуда и так быстро оказался на улице?
— Иди сюда, не бойся, — он махнул мне рукой, приглашая к себе.
Я пошла к кухонному столу, куда меня пригласил хозяин.
Продолжая осматривать первый этаж комнаты, я обнаружила, что отдельные участки помещения это как отдельные места. Посередине, напротив камина, была кровать с идеально белыми простынями, выглядывающими из-под оригинального покрывала (хозяин наверняка сам смастерил его из разных тканей). У стены под лестницей было что-то вроде кабинета, где стоял шкаф с потрепанными книгами и стол с лампой. Так же был участок, отведенный под гардеробную.
В правом дальнем углу комнаты находилась лестница, ведущая вверх на небольшой второй этаж, хотя скорее просто внутреннюю большую полку, куда помещался диван и столик с лампой. Все это я могла полностью разглядеть с первого этажа. Там было небольшое окошко, задернутое плотными шторами, и дверь, наверняка ведущая на улицу, — но она была заперта на несколько замков.
В общем, комната до ужаса напоминала сплошную клетку, какие делают для домашних грызунов в моем мире. Место для сна, место для кормежки, для развлечений и небольшая полка — второй этаж — для чего-нибудь еще.
У этого Леопольда все было точно так же, но на человеческий манер.
Ни на секунду не переставая поражаться происходящему, я приблизилась к обеденному столу, за которым суетился хозяин этого места, и заметила, что на нем рассыпана мука, валяются скорлупки от яиц, дольки яблок и даже фарша…
— Ты что, и вправду хотел пригласить меня на чай с пирожками? — оторопело спрашиваю, обнаружив еще и противень заготовками из сырого теста.
— Ну да! Я догадывался, что ты любишь поесть и тебе будет приятно мое гостеприимство. Это сейчас ты меня опасаешься и боишься, а отведав мои пирожки, наверняка замуж за меня захочешь!.. — захихикал чудик, закидывая дрова в небольшую, но добротно сделанную в стене печку.
— Своей выпечкой я и сама когда-то могла кого угодно заставить хотеть за меня замуж… особенно если предложу противоядие, — хмыкаю, наблюдая за странным нелюдем.
Закатав слишком длинные рукава своего балахона по локти, он быстро лепил пирожки. Его руки были такими необычными: тонкие и изящные белые кисти с длинными аккуратными пальцами… продолжающимися длинными темно-бордовыми от природы ногтями.
— А ты приходи ко мне потом, поспорим и проверим, чьи вкуснее! — предложил Леопольд, не замечая, как дико исказилось мое лицо от вида его рук.
— Посмотрим, — хмыкаю, отрывая взгляд от страшных длинных ногтей незнакомца. — А откуда у тебя все это? — спрашиваю, рассматривая потолок, чтобы отвлечься. — Мука с яйцами, мясо, яблоки, молоко? Сомневаюсь, что ты это все покупаешь… а ведь в глухом лесу даже своровать такие вещи не у кого. Где же ты все это берешь?…
— Почему это не у кого своровать? — вновь захихикал чудик. — Это мамка за грехи платит, хе-хе-хе!
Закончив с печкой, он принялся разводить камин, чтобы в комнате стало теплее. Мило с его стороны, потому что я ужасно замерзла в холодном каменном склепе.
— Что? — удивленно переспрашиваю.
— У мамки подворовываю, — объяснил он. — Она когда пропажу заметит, все кричит слугам: «Крысы! Крысы! Как замучили эти крысы! Истребить их всех надо!». И в голову ей никак не приходит, что крысы не утащат целый мешок муки или три десятка яиц! Хе-хе-хе!
— И кто же твоя мать?… — осторожно спрашиваю.
— Дура моя мать. Идиотка, каких поискать надо!
— Какой ты ласковый и любящий сынок, однако…
— Она хотела меня убить! — возмущенно сообщил он, швырнув в камин очередное полено.
— Оу… это все объясняет, — киваю. Итак, он наконец-то начал нормально отвечать… Может, если разузнаю о матери, я смогу понять, кто он такой? — А где живет твоя мама?
— В поместье Сеймуров. Я туда все время хожу по тоннелям, — объяснил чудик, возвращаясь к печке с пирожками.
— Хммм… — задумываюсь, усаживаясь на стул поближе к камину, чтобы погреться. — Знаешь, обычно это ведьмы так не любят своих детей. Твоя мать — магичка? А как ее зовут?
— Что? Нет, моя мать не ведьма, — усмехнулся он, садясь на стул у печки, так, чтобы удобнее было и следить за готовкой, и со мной разговаривать. — Я знаю, что ты ищешь мага Сеймура, но моя мать не он. На самом деле даже я не знаю, кто тот самый маг, — объяснил псих, тоже пододвигая один из стульев к камину и усаживаясь рядом со мной.
— А откуда ты знаешь, что я ищу мага? — удивляюсь.
— У всех стен поместья есть глаза и уши… подозрительно похожие на мои, хе-хе-хе! Вот такие глаза! — с этими словами чудик поднял челку и показал мне свое лицо…
Ни шрамов, ни животной морды, ни свиного рыла или еще чего-нибудь такого, что уже нарисовала моя фантазия. Совершенно обыкновенное, даже симпатичное лицо юноши с невероятно красивыми глазами. Светло-светло голубые, почти серебристые у зрачка, затем они резко переходили в цвет насыщенной зелени, изумрудный.
— Хах, если кто и пойдет за тебя замуж, так это из-за твоих глаз! — усмехаюсь.
— Да, я красивый, — самодовольно улыбнулся чудик, вновь закрывшись челкой. — Я же говорю, что мать моя идиотка. Я был бы самым красивым ребенком на свете и ей бы все завидовали!.. А я еще я очень умный, знаешь?… Я много читаю… Называй меня Леопольд! Хочу, чтобы ты называла меня по имени! Иначе зачем я тебе его сказал? — возмутился он.
— Эммм… хорошо. И зачем же ты закрываешь свое лицо, Леопольд? — оторопело спрашиваю.
— Люди могут ослепнуть от моей красоты! — опять захихикал чудик. — Я часто хожу среди них, а они меня не видят. Открой я лицо — они тут же бы меня заметили!.. Ха-ха-ха-ха…
— Логично… Так, говоришь, твоя мать не ведьма. А кто же она? И, что самое интересное, кто ты такой?
— Затем я тебя и позвал, чтобы все это тебе рассказать, — усмехнулся Леопольд. — Я решил, что ты поможешь мне, а я буду помогать тебе и вместе мы поможем друг другу. Но сначала я все расскажу… О, чайник свистит!
Радушный хозяин засуетился вокруг железного чайника, который когда-то успел повесить над огнем в очаге. Метнувшись к одному из шкафов, он достал две глиняные кружки, которые, видимо, сам и сделал. Разлив чай, он протянул одну кружку мне, потом занялся печкой.
— Ты ведьма, сделай мне теплые хорошие угли! А то пирожки сейчас пока печки дождутся, все испортятся.
— Хорошо, — пожимаю плечами и отправляю внутрь печки струю пламени, которая быстрее обычного огня въедается в древесину. Уже через три минуты угли были готовы, а пирожки отправились в печку.
— Итак, а теперь мой рассказ, — кивнул Леопольд и вновь уселся рядом со мной у камина. Я села на свой прежний стул и приготовилась слушать откровения этого несчастного. Когда он начал говорить, его тон преобразился, выровнялись интонации, ушли глупые нервные смешки, и я поняла, насколько красив на самом деле голос этого юноши. — Я — бастард. Нежелательный ребенок одной идиотки, которая до безумия влюблена и по сей день. Моя мать по молодости прокляла моего отца, взревновав. Проклятье состояло в том, что «ребенок его будет уродцем от рождения и принесет огромное зло всей семье и станет проклятием и позором рода своего! Он заберет немало жизней и душ, будет истинным наказанием и карой!»… Но ревность и проклятие оказались напрасными, потому что любовь матери на самом деле была взаимна. И когда выяснилась эта взаимность, ей было не до размышлений о том, чем ее любовные порывы могут кончиться… В общем, мамка забеременела от проклятого. Идиотка…. - тяжело вздохнув, чудик замолчал на некоторое время. Потом, сделав большой глоток из кружки, продолжил. — Мать не нашла в себе сил убить меня, когда я родился. Вместо этого она упрятала меня в подземелья поместья и растила там до семи лет. Как ей удавалось скрывать все это так долго, я не могу даже представить!.. Те годы я хорошо запомнил. Мать часто приходила ко мне под землю, приносила еду, одежду и даже игрушки, чтобы я не скучал. По мере того, как я взрослел, она приходила все реже и только для того, чтобы покормить меня и учить. Когда мне исполнилось семь лет, она вывела меня на поверхность и увела далеко от поместья. Была глубокая ночь, потому она надеялась на то, что в темноте я не найду дорогу назад. Я хорошо помню тот момент, когда она прощалась. Мать сказала, что я уже взрослый, должен уйти по дороге и там, в большом мире, знакомым мне только из книг, самостоятельно строить свою жизнь…
— Какой ужас… — пораженно выдыхаю. — Какая она мать после того, как отказалась от своего ребенка!?
— Она не хотела, — грустно возразил Леопольд. — Видела бы ты, как она тогда плакала! Она любила меня, но понимала, что не может меня оставить и растить как нормального ребенка, ведь я дите проклятия и наврежу роду, если останусь в поместье… И еще моего отца она любила больше. Перед ней стоял выбор: бросить поместье и уйти со мной, или остаться здесь, с ним. Она выбрала моего отца и решила отослать меня подальше. Но, конечно, мама не учла кое-чего — прожив семь лет в тоннелях, я изучил их так, как никто другой до меня. Я нашел несколько выходов наружу и к тому времени уже не раз выбирался на улицу, проходил по тоннелям через реку, знал о каждом тайном ходе и, конечно же, видел в темноте. Я вернулся в поместье без ее ведома и с тех пор живу в подвалах. Конечно, я не просто так живу, я слежу за поместьем. По тайным ходам я могу попасть в любую комнату, подглядеть и подслушать любой разговор… я знаю о Сеймурах столько, сколько они сами о себе не знают! Вот, собственно, моя скромная история…
— Целая трагедия… — вздыхаю. Да уж, не сладко жилось чудику, не удивительно, что он ведет себя, как тронутый. Я бы тоже тронулась, если бы всю жизнь лазала по подземельям… А ведь он действительно очень красив и, кажется, не глуп. Просто одинок и не воспитан. Может, потому он и приволок меня сюда, чтобы хоть с кем-то побеседовать? В любом случае, он готов говорить, и может рассказать мне что-то полезное. Займу его разговором и попытаюсь что-нибудь выяснить. — Но кто же твоя мать? А отец? Они до сих пор живут в поместье?
— Я не скажу тебе имен, — покачал головой Леопольд. — Ты сама должна все узнать.
— Но зачем же ты меня сюда притащил, если в итоге мне самой все надо узнавать?
— Во-первых, я не собирался тебе рассказывать слишком много! Экая ты хитрая! — он немного похихикал, а потом продолжил. — Во-вторых, я жду вопросов. Хотя не на все отвечу.
— Ладно… — размышляю, что бы у него спросить, не забывая прихлебывать чай. Очень вкусный, надо сказать, чай. — Ты сказал, что твоя мать прокляла твоего отца, но при этом она не ведьма. Как такое может быть?
— Любой человек может проклясть ненавистного с помощью ритуала или даже просто одного сильного желания. А безумно влюбленная и безумно ревнивая девица способна на такие сильные желания, что может насолить не только одному человеку, но и всему роду…
— Я об этом не знала, — надо будет запомнить. — А что там с пирожками? — по комнате уже разошелся приятный и знакомый запах. Так пахли пирожки Сарабанды, которые были с утра. Видимо, этот Леопольд и есть тот таинственный помощник. Я-то думала, эта старушка просто ведьма и все за нее делает магия… что ж, выходит, мой похититель совсем не так плох, если помогает старой одинокой женщине.
— Сейчас поверю!
Заглянув в печку, Леопольд сообщил, что пироги готовы. Вытащив противень и поставив приготовленное остывать, он вернулся ко мне.
— Ты сказал, что ты знаком с Дороти… Это ты ее призвал? — к тому времени я уже придумала, о чем еще его спросить.
— Нет. Ее призвал какой-то маг.
— И ты не знаешь, кто этот маг? Странно, ты говорил… Хотя ты врал, это уже ясно! Но ведь маг часто шастал по склепу, помогая привидению перетаскивать трупы и собирая для нее необходимые ингредиенты, как ты мог его не видеть?
— Вообще-то это я помогал ей таскать трупы и цветочки, — крякнул он, налив себе еще чая.
— Зачем!? — пораженно смотрю на чудика. — Она же творит ужасные вещи!
— Беднягу отравила собственная мать, ее пожалеть надо, а не ругаться… — возразил он. — В чем-то мы с Дороти похожи, оба не смогли нормально жить из-за своих родительниц. И еще она была моим другом… пока не свихнулась. Поначалу она была хорошим привидением, но потом у нее началась настоящая мания! Конечно же, я отказался убивать для нее людей, хотя безропотно делал все остальное… Тогда-то она и натравила на меня своих питомцев, после чего я перестал ей помогать.
— Ясно… что ж, хоть что-то здесь стало понятным. А привидения, которые беспокоят графиню Меви? Ты знаешь, что они говорят ей и зачем?
— Конечно, знаю! — захихикал Леопольд. Постепенно его хихиканье перешло в настоящую истерику, он согнулся пополам на стуле и смеялся несколько минут, пока не выдохся. Потом он выпил еще чая и продолжил дрожащим голосом, улыбаясь. — … Я сам и есть целый оркестр фамильных привидений! Это я пугаю Меви, что только не устраиваю, чтобы она ни за что не отдавала все одному члену семьи…
— Чего и стоило ожидать… — наверное, подобные приступы у бедняги не редкость. Наверное, это последствие долгого одиночества. — Кого же ты так не любишь из наследников наследства Меви?
— Не скажу. Но ему нельзя быть наследником. Никак нельзя! — он помотал своей лохматой головой.
— Почему ты скрываешь имена!? Я же ничего не понимаю!
— Так не интереэээсноооо!.. — надул губы псих, прихлебнув из своей кружки. — Надо чтобы ты сама все нашла!
— Пф. Хорошо, — тяжко вздыхаю. — Ты сказал, что мы поможем друг другу, я что-то сделаю, а ты в обмен на это дашь мне кое-какие сведения… на пока сведения весьма скудные, надо заметить! Так что же я должна сделать для тебя, чтобы ты начал называть имена?
— Я хочу, чтобы ты ходила ко мне в гости, пока ты в поместье. Мне скучно. С тех пор, как Дороти куда-то ушла, мне совсем не с кем поговорить!
— Ладно… я постараюсь, — хмыкаю. Весело… теперь у меня будет воображаемый друг.
— И ты никому не должна рассказывать обо мне! — предупредил нелюдь. — Мое существование — огромная тайна… Если хоть кто-нибудь узнает, это обязательно дойдет до матери… А я не хочу, чтобы она знала, что я здесь.
— Почему?
— Потому что… Пирожки остыли. Тебе какой с яблоками, мясом или с капустой?
— С мясом! Я голодная, — отвечаю, не задумываясь, из чьего мяса могут быть его пирожки.
— … А как ты смотришь на то, чтобы поиграть в карты? — вдруг предложил Леопольд.
— А у тебя они есть?
— Есть! Мы с Дороти играли, когда она обрела подобие плоти…
— Научишь — поиграю, — соглашаюсь.
* * *
— … И я опять победила! — усмехаюсь, раскрывая карты.
— Как!? — возмутился Леопольд, хватаясь за голову и ероша в негодовании длиннющие волосы. — Ты жульничаешь!
— Как и договаривались, последний пирожок мне! — забираю лежащий посередине стола приз.
Стряпня чудика оказалась очень даже хороша! Таких вкусный пирогов я еще никогда не ела… Потому согрешить, пару раз сжульничав, ради него, последнего из партии пирожка, — сущие пустяки!
— Еще сыграем, али как? — спрашиваю, медленно и со вкусом поедая заслуженную награду. Леопольд с завистью глядит на меня из-под челки.
— Нет уж, я с тобой больше не играю! — обиженно сложил руки на груди чудик и отвернулся от меня.
— Дело твое… — улыбаюсь, лениво потягиваясь и убирая с лица одну особо надоедливую прядь волос. — Ладно. Сколько времени?
— Не знаю. Никогда не следил за ним, — отмахнулся псих, глянув на свой балкон, на котором есть выход наружу.
— Я это к тому, что уже очень поздно. Мой опекун наверняка уже волнуется за меня…
— Ты на что намекаешь? Что я плохой хозяин, и ты хочешь от меня уйти? — с подозрением спросил Леопольд, повернувшись ко мне.
— Хозяин ты замечательный, но я не могу надолго отлучаться. Дейк и так меня убить захочет… — на самом деле о Дейке я вспомнила только что.
— Да не станет он тебя убивать, не бойся! — фыркнул чудик. — Мои слуги передали ему все…
— А что именно они ему передали?… И кто твои слуги?
— Мои слуги — жители моего замка! — оскалился в очередной безумной улыбке Леопольд, а затем противно захихикал.
Хоть я уже не один час сижу с ним, но от его смеха у меня раз за разом по спине пробегают холодные мурашки.
— Так кто они такие? — повторяю вопрос, поежившись.
— Они как я, только меньше и глупее… Они как все остальные, но подчиняются мне!
— То есть? Твои слуги — уменьшенные копии тебя? — не понимаю.
— Нет же, не копии! Они родились отдельно от меня, и никто меня не копировал. Как же с тобой тяжело, ведьма Бэйр… — устало вздохнул чудик, опершись щекой на кулак.
— Пффф… ну да, конечно, это со мной тяжело разговаривать! — поднимаю глаза к потолку. — Хорошо. И что же они передали Дейку?
— Узнаешь, когда вернешься к нему!
— Почему бы мне не вернуться к нему прямо сейчас?
— Потому что! Сегодня ты останешься у меня, я так решил.
— А я решила, что хочу вернуться. Я постараюсь прийти к тебе завтра, хорошо? Мне просто необходимо повидать рыцаря и сказать, что со мной все хорошо! — пытаюсь убить этого милого, но все же жутковатого типа.
— Ты меня обманываешь и не вернешься! — обиженно заметил чудик, отвернувшись.
— Почему бы и не вернуться? Мы чудесно поиграли в карты! — облокачиваюсь локтями на стол и ставлю подбородок на сплетенные пальцы. — Да и готовишь ты прекрасно… если ты пообещаешь мне свои чудесные пироги, я не то что приду, прилечу сюда, хе-хе-хе… — стараюсь скопировать его интонацию и смех.
— Ну у тебя и смех… — поежился чудик. — Противный такой… А тебе правда понравилось?
— Что именно?
— Ну… все!
— Понравилось, понравилось, — усмехаюсь. — Только если ты меня будешь насильно здесь держать — я сюда не вернусь, когда сбегу. Так ты отпустишь?
— Нуууу… я не знаю… — замялся Леопольд, покусывая в раздумьях нижнюю губу. — Хотя давай! Я пойду с тобой только.
— Без тебя мне все равно не выбраться отсюда: я понятия не имею, где нахожусь. Так что твоему обществу буду только рада.
— Чудесно! Пойдем, я отведу тебя как тете Саре! — обрадовался чудик. — Твои друзья сейчас у нее… Я ей обещал картошку с грибами, а ничего не приготовил, она расстроится… Передашь ей пирог? У меня с утра остался!
Он вскочил со своего стула и залетал по комнате, свистя балахоном. Вскоре в руках у него была корзинка с пирогом, накрытая клетчатым полотенцем.
— Пойдем! — обмотав голову шарфами, как ниндзя, оставив только область вокруг глаз — полностью закрытую челкой, он поднялся на свою полку и начал отпирать замки.
Встав со своего стула, я неуверенно пошла за ним. Перестать опасаться этого странного юношу было выше моих сил. Говорил он нормально, ничего из ряда вон выходящего не делал, но при этом периодически проявляющееся в его голосе и поступках сумасшествие каждый раз заставляло побаиваться его. Хоть я и не понимаю, как он может мне навредить, боюсь просто инстинктивно.
Поднявшись на своеобразный балкон, Леопольд долго возился с наглухо запертой дверью. На ней было шесть щеколд, три замка и засов. Интересно, зачем такая система безопасности?
— К чему столько замков?
— Чтобы снаружи никто не влез, — объяснил Леопольд.
Пока чудик открывал мудрено запертую дверь, я осматривала маленькую комнатку-балкон.
Ничего особенного здесь, в принципе, не было. Ни люстр из скелетов, ни покрывал из человеческих волос, ни клеток с ручными крысами или пауками. Для психопата, живущего всю жизнь в подземельях, это как минимум странно… как и готовить пироги для гостей. И шить. И читать.
Рядом с кушеткой, на которой было покрывало сшитое из шкур и старых тряпок, стоял небольшой столик и масляная лампа. На этом столике как раз лежал фолиант с закладкой из сплетенных между собой сушеных цветов. «Любовь и дружба» господина Мореноре. Кажется, это кто-то из местных философов… или меня память обманывает?
В моем воображении тут же нарисовалась картина того, как Леопольд очередным полным одиночества вечером сидит здесь и читает что-нибудь, с жадностью поглощая знания о малоизвестном внешнем мире за пределами поместья. Как меняется выражение его лица, когда он представляет себе шумные рынки или роскошь столиц, ледяные горы или жаркие пустыни, поля и реки, города и деревни, в которых он никогда не был и никогда не побывает. Как он мечтает и переживает, читая записки каких-нибудь путешественников, исследовавших новые земли, или, может, как он округляет глаза, читая любовные романы. Как он потом долго лежит на кушетке и смотрит в потолок, размышляя, как бы он мог жить, сложись все иначе…
Я еще раз взглянула на книгу и на закладку.
Теперь мысли о том, что где-то в комнате Леопольда могут быть люстры из черепов и ведра с кровью, больше не возникали.
— Готово! — чудик с небольшим усилием открыл тяжелую скрипучую дверь. Она нехотя распахнулась, открывая перед нами опушку ночного леса.
Приятный свежий ветерок тут же ворвался в подземное жилище, тронул шторы единственного окна и исчез.
Леопольд растрепал свою челку, чтобы она плотнее лежала на глазах, и только тогда вышел.
Вдохнув полной грудью, с радостью выхожу вслед за ним на природу, по которой успела заскучать за несколько часов в подземельях.
Только очутившись на улицу, я зажгла огненный фонарик, чтобы видеть путь.
— Еще не передумала? — спросил Леопольд, поежившись. — Может, у меня переночуешь, а завтра я отведу тебя к ним?
— Нет, — качаю головой. — Мне нужно к Дейку.
— Как скажешь, — грустно вздохнул чудик и побрел в лесную чащу.
Я пошла за ним, но прежде, чем войти в лес, в последний раз обернулась на дом Леопольда, чтобы посмотреть, как он выглядит снаружи. Но я обнаружила лишь холм. Ни двери, ни окна, как будто ничего этого и не должно быть. Странно.
Решив не задумываться над очередным головоломательным вопросом, я продолжила путь.
Только войдя в ряды ветвистых деревьев, я ощутила всю прелесть вечерней росы, скопившейся на листьях. Холодная влага, капая с веток, не только мочила волосы, но и затекала под плащ, заставляя зябко ежиться. Это делало путь к спутникам куда более неприятным, чем он мог бы быть.
Спустя несколько минут пути, за которые Леопольд не проронил ни слова, в мою голову начали лезть всякие страшные мысли. За каждым деревом начинали мерещиться живые трупы, за кустами волки, а в шуме ветра, гуляющего среди крон, вой всяких неизвестных тварей.
Потерпев некоторое время состояние напряженного страха, я решила идти поближе к чудику. Чудик он может и чудик, но, в отличие от монстров, куда более дружелюбный и предсказуемый.
— А у нас тут волки водятся… — протянул жутким шепотом Леопольд, резко обернувшись ко мне и скрючив пальцы с длинными черными когтями.
— Хватит! Мне итак страшно! — возмущаюсь.
— Хи-хи-хи-хи-хи….
Ночью в лесу было очень холодно. После теплого протопленного дома Леопольда на улице я замерзла до зубного стука уже через полчаса пути. Дошло до того, что я начала подумывать о том, не глупость ли я сделала, отлипнув от теплого камина, чая и пирожков.
Смутные сомнения перестали терзать меня только тогда, когда вдали вдруг забрезжил свет фонарика. Того самого фонарика, который оставила на заборе Сарабанда, провожая нас.
— Мы пришли, — сказал Леопольд, остановившись. — Твои друзья только подходят сюда, так что мне пора уходить. Держи корзинку!
— Только подходят? — удивляюсь, принимая увесистую ношу. — Разве они уже не там?
— Нет. Я заставил их здорово поплутать по склепу, прежде чем выйти…. О, я слышу их шаги! — приставил руку в длинном рукаве к уху, как бы слушая.
Я тоже прислушалась, но ничего не уловила.
— Мне пора идти! Я зайду за тобой завтра в поместье, и мы погуляем по тоннелям!
— Хорошо! Тогда… до завтра, — киваю.
Леопольд мгновенно скрылся за деревьям, как будто растворился в воздухе. Ни шороха кустов, ни шагов я не услышала.
Продолжив вслушиваться в тишину леса, стараясь уловить хоть один звук от уходящего, я вдруг услышала голос Дейка.
— … Да, я самолично убивал драконов! Не то чтобы это так сложно, просто надо иметь неплохое самообладание и знать, куда бить. Но когда на тебя несется эта ящерица весом в десять тонн, то никакой памяти не хватит!
— Хмм… пожалуй, я все-таки соглашусь с тобой. Быть рыцарем ордена куда интереснее, чем инквизитором, — говорил Арланд. Судя по его тону, они как раз об этом спорили, причем достаточно долго.
— Но куда опаснее, — заметил рыцарь тоном бывалого ветерана.
— Не скажи, нас толпа похуже диких зверей может разорвать…
Я пошла на голоса и вскоре нос к носу столкнулась с новоиспеченными приятелями.
— Привет! — виновато улыбаюсь Дейку, который сейчас меня съест, наверное.
— Ну как, придумала все-таки? — на удивление спокойно и даже заинтересованно спросил он.
— Ээээ… Что придумала?
— Заклинание невидимости, — «напомнил» мне Арланд. — Ты его на себе опробовала в склепе, а потом выложила нам из костей по буквам, что не можешь его снять.
— А, придумали ли я контрзаклинание? Да, как видишь! — быстро подстраиваюсь под ситуацию. А Лео в самом деле не дурак, раз выдумал такое! Но когда же он успел это выложить?… Это вездесущее нечто ломает мне все представление о возможном и невозможном в этом мире, которое только было начало складывать!
— Не объяснишь потом схему этого заклятия? Я хотел бы приблизительно знать, как его можно снять… мне будет удобнее ловить магов, — попросил Арланд, замявшись под конец.
— Ой… я его забыла с перепугу, — отмахиваюсь.
— Жаль. Но хорошо, что ты хотя бы смогла ее снять, а не то вечно бы ходила невидимкой… Смотрю, у тебя и рука заработала, — он кивнул на мою левую руку.
— Ух-ты! И правда! — я только сейчас заметила, что держу ей корзину и могу двигать, как и здоровой правой рукой.
— А откуда корзинка? — спросил Дейкстр.
— Это?… Нашла в склепе, — пожимаю плечами.
— А что в ней? — полюбопытствовал Арланд.
— Голова твоей прабабушки! — показываю ему язык. — Не суй нос не в свою корзинку!
— Очень смешно, — поморщился инквизитор.
Мы пошли дальше, прямо к фонарю над калиткой. Предвкушая тепло дома и, если не ужин, то хотя бы теплую кровать, я шла быстрее всех.
Как выяснилось, Сарабанда не спала, как и Павлик: как только мы открыли калитку, разъяренный ухарь бросился на нас с оглушающим кукареканьем. В итоге мы закрылись от него и снова принялись звать хозяйку злобной птицы.
— Ох, а вот и вы! Я уж думала, не случилось ли чего… Ну проходите-проходите! Я картошку из печи не вынимала, она горяченькая, вас ждет, — заулыбалась местная Баба Яга, впуская нас на участок. — Вы чего так долго-то?
— Заблудились, — нехотя ответил Арланд. — Кое-кто увлекся витиеватым враньем и потому пропустил нужный поворот, — он красноречиво глянул на Дейка.
— Ну ладно. Все живы-здоровы — это главное. Пойдемте, чего стоите?
И мы послушно засеменили по узким огородным дорожкам к дому.
Внутри было светло, тепло и уютно, чем-то пахло с кухню. После ночного леса жилой дом казался раем на земле. Пока мы шли, я украдкой сунула Сарабанде корзинку, сказав, что Леопольд передал. Она удивленно кивнула и приняла ее, быстро унесла на кухню, пока мы раздевались.
— Ну и замерз же я! — заметил Арланд, снимая свой зловещий черный плащ. — Сейчас душу продам за чашку чего-нибудь горячего!
— Такая возможность тебе скоро представится. — усмехнулся Дейк. — А ты, Бэйр, выглядишь подозрительно счастливой. Что это за дурацкая улыбка на твоем лице?
— Смотри, кто там стоит! — умиленно показываю в сторону лестницы на второй этаж.
Замерев от восхищения, я смотрела на огромного пушистого черного кота с глазами цвета темного золота. Матовое облако с двумя брошками-глазами, яркими, как свечки… Какой котяра, мечта просто!
— Кошка, — равнодушно констатировал факт Дейк. — И что?
— Во-первых, это кот, во-вторых, он такой клевый! Кысь-кысь-кысь, иди ко мне! — умиленно сюсюкая, подхожу к лестнице и снимаю оттуда зверя. Два золотых глаза уставились на меня с укоризной, но сам кот сопротивления не оказывал. Такое поведение я сочла за разрешение и прижала котяру к груди, начиная тискать мягчайшую шерсть.
— Какой же ты мягкий и пушистый! Котейка хороший, милый такой!.. — лепечу в брезгливую мордочку животного.
Но как бы кот не показывал красноречивыми взглядами своего мнения о моем интеллектуальном развитии, в итоге послушно замурчал и залез мне на плечи, обвив шею пушистым хвостом. От переизбытка восторга я потеряла дар речи, застыла, боясь пошевелиться и спугнуть зверя.
— Любишь кошек? — удивился Арланд.
— Она ведьма. Как она может не любить черных кошек? — хмыкнул Дейк, подталкивая нас обоих к кухне. — Вперед-вперед, нечего тут стоять.
Сарабанда уже достала тарелки и приборы, ставила чайник в печку.
— Садитесь, сейчас я вас накормлю. Вы давайте, рассказываете, что нашли. Про мальчишек узнали что-нибудь?
— Нет, их мы не нашли, — покачал головой Дейк, раздумывая пару секунд на какой стул сесть. Хочется на главный, но на нем должна сидеть хозяйка, потому ему пришлось сесть рядом со мной, которая в неземном экстазе гладила мурчащего кота, перекочевавшего на колени.
— Я узнала про мальчишек, — встреваю. Дейк сильно переживал по этому поводу, поэтому лучше не молчать про то, что все в порядке. — Они добрались до деревни, все в порядке.
— Откуда ты знаешь? — удивленно спросил Дейк.
— Скелеты нашептали…
— Ну и хорошо, что все с ними обошлось. А что еще вы нашли? Выяснили что-нибудь про привидение? — не унималась Баба Яга.
— Мы сделали так, что новых проблем больше не возникнет, — приукрасил Дейк фразу «мы разгромили склеп, сломали древнейшее зеркало, уронили пару мумий и надругались над останками животных, превратив их в кегли». — Остается решить старые, и дело в шляпе.
— А я нашла оставшихся фамильных привидений… — решаю внести свою лепту.
Но как только я произнесла эти слова, собираясь рассказать о Леопольде, как кот вскочил у меня на коленях, вздыбил шерсть и предупреждающе зашипел на меня.
— Ты чего, дружок? — удивленно спрашиваю у кота. Тот недовольно на меня глянул, успокоился и лег обратно, подставив моим рукам свою мягкую спинку.
— Когда успела увидеться с привидениями? — удивился Дейк.
— Ну… пока я была невидимой, я не всегда была с вами. Потом догнала, правда, — после этих слов кот вцепился когтями мне в ногу, как бы случайно, инстинктивно от удовольствия… но посмотрел он на меня так многозначительно, что стало ясно: нарочно.
Странно он себя ведет для простого животного… И царапается тогда, когда я приближаюсь к теме Леопольда. Не хочет, чтобы я раскрывала тайну существования чудика? До чего же странные в этом мире животные, что мой Черт, что этот кот…
— Так что ты узнала? — вывел меня из мыслей Дейк.
— Кое-кто из Сеймуров имел бурную молодость, — хмыкаю. Пожалуй, это все ценное, что я узнала. На этот раз кот прекратил сверлить меня взглядом и улегся на спину, подставив мне пушистый животик, замурлыкал громче.
— Ты уговорила их не приставать к графине? — опять начал рыцарь отвлекать меня от кота.
— Да нет. Я об этом даже не думала, — пожимаю плечами.
— Молодец, — он облегченно кивнул.
— Как это понимать!? — возмутился Арланд. — Вас зачем наняли!?
— Молчи, юнец, и набирайся опыта, наблюдая за профессионалом, — отмахнулся от него Дейк. — И что с этими привидениями? Они такие же, как Дороти?
— Нет, они куда более дружелюбные. Даже милые. Сумасшедшие немного, но милые.
— И это все? — удивился рыцарь.
— Да, — киваю.
— Они что, так и не сказали ничего полезного?
— Нет… — отвечаю тут же. Хотя через пару секунд, задумавшись, я поняла, что слова Леопольда не так уж бесполезны, как могло показаться. Он намекнул мне на то, как можно решить мою главную задачу. — Нет, мне было сказано кое-что важное! В поместье живет женщина, которая не ведьма, но умеет проклинать. Ритуалу она могла научиться только у мага-практика. Думаю, если мы ее вычислим, то сможем выйти и на мага.
— Уже что-то, — обрадовался Дейк. — Найдем этого мерзавца — заставим изгнать Дороти.
Сарабанда к тому времени закончила раскладывать нам по плошкам получгоревшую картошку своего изготовления и куски мясного пирога, переданного Леопольдом. Закончив, она села на свое место и стала внимательно слушать, не пропуская ни одного слова.
— А как же вы женщину-то найдете? У нее приметы есть какие-нибудь особые? — поинтересовалась старушка.
— Мм? — увлекшись вкуснейшей едой, я мгновенно забыла, о чем мы говорили. Лишь через пару секунд мой мозг отвлекся от поглощения пищи и все вспомнил. — А, ну она… эээ… она… Она родила внебрачного ребенка и долгое время прятала его ото всех, потом она выгнала его из поместья. Привидения сказали, что женщина очень убивается по этому поводу.
— Да уж… И как мы ее вычислим? В лоб спрашивать будем? — проворчал Дейк. — «А вы часом не залетали по молодости, графиня? А то нам тут привидения о вас такое рассказали!..»
— А эта женщина точно из Сеймуров!? — уточнил Арланд, выйдя из онемения. Видимо, внебрачные дети в его семье представлялись парню чем-то невозможным и противоестественным.
— Привидения пожелали скрыть имена, так что я точно не знаю, — пожимаю плечами. — Но я постараюсь узнать больше. Завтра они обещали встретиться со мной, может, я еще что-нибудь разведаю.
— А этим привидениям можно доверять? — спросил инквизитор. — Я даже представить не могу, которая из женщин нашей семьи могла так низко опуститься! Да и мужчины бы ни за что не отказались от своих детей…. Это все представляется мне жуткой клеветой! — видимо, он сильно смягчил те слова, которые на самом деле вертелись у него в голове.
— Арланд, ты вызвался нам помогать, — напомнил Дейк. — Даже не так. Ты заставил меня взять тебя с собой. Так что или ты уходишь и ничего не узнаешь о своих родственников, или остаешься, но начинаешь трезво смотреть на вещи: никто не идеален только потому, что состоит в кровном родстве с тобой. Решай и хватит о своих «Они же не могли!». Каждый может быть убийцей и долго ты не проживешь, если будешь доверять всем и каждому. Будь объективнее.
— Что ж… вы не знаете о моих родственниках ничего, ни о наших ценностях, ни о воспитании, так и не судите, — достаточно жестко ответил Арланд. — Я имею право оправдывать родню, так что не стоит затыкать мне рот! Не знаю, с кем вы оба общались в своей жизни, но явно не имели дела с людьми, для которых благородство — это не слово, а образ жизни…
— …Ну, женщин у вас немного, — пытаюсь вывести разговор в нужное русло и отвлечь двух спорщиков. — Можно вычислить великим методом тыка, которая из них проклинала, а, значит, была знакома с магом. Вереника, например, — предлагаю. — У нее три взрослые дочери и муж. Допустим, она несчастна в браке, была безумно влюблена в какого-нибудь слугу и случайно от него забеременела. Может быть такое?
— Вряд ли, — покачал головой Арланд. — Вереника очень порядочная женщина и она любит Хагарда так, как и любая другая любит своего мужа. Тем более… как мне не противно это говорить о родне, но она могла обмануть Хагарда и растить ребенка слуги, как его собственного.
— Верно. Значит, она отпадает, — решил Дейк. — А Хагард мог пристать к какой-нибудь служанке? Девицы-то у вас явно не обхоженные… Может, с тех самых пор поосторожнее стали?
— А ты-то откуда знаешь? — подозрительно прищурился Арланд. — Ты что, приставал к нашим служанкам?
— А к кому мне еще приставать? К Гарфелу? — нахально глянул на инквизиторы Дейк, выгнув одну бровь.
— Я на тебя донесу, если узнаю, что ты обидел девушек! — пригрозил Арланд.
— А я тогда всем донесу кое-что другое, — зло усмехнулся рыцарь.
В этот момент Арланд весь побелел и стал каким-то серым.
— Только посмей и тогда!.. — прорычал он, бешено глядя на Дейка.
— Уймись, — отмахнулся рыцарь. — Пока в этом нет необходимости. Пока.
— В общем, Хагард остается под вопросом. — подвожу итог и завершаю очередную странную перепалку. — Еще у нас есть Лорен…
После этого и Дейк и Арланд неожиданно громко и искренне засмеялись.
— Чего вы смеетесь? — удивляюсь.
— Бэйр, ты его видела, этого Лорена? Как он может быть отцом внебрачного ребенка!? — спросил Дейк, утирая слезы смеха. — Я не удивлюсь, если выяснится, что он к своим годам опыта не имел. У него по глазам видно, что он не по этой части.
— Солидарен, — подтвердил улыбающийся Арланд. — Дядя Лорен совершенно не интересуется женщинами.
— В каком смысле!? — округляю глаза.
— Что?… Нет, конечно, нет! Как ты могла подумать так про мою родню!? — возмутился инквизитор, поняв, на что я намекаю.
— Как ты говоришь, так мы и понимаем, — ехидно усмехнулся Дейк.
— Нет, он не такой, конечно! — помотал головой Арланд. — Просто сколько я знаю дядю, он никогда не интересовался женщинами. Когда мы с ним бывали на балах, они к нему порой просто липли, но он их всегда остужал и врал, что женат. И он, кстати, так и не женился… И это никак не связано с тем, о чем вы думаете!.. Он просто холостяк по состоянию душу.
— Все равно он вполне может быть возлюбленным той самой девицы, умеющей проклинать. А она и приворожить наверняка могла. Так что Лорен тоже под вопросом, — говорю, тихонько перетаскивая кусочек пирога из тарелки Дейка к себе. И что же Леопольд в них добавляет, что они такие вкусные?
— Ну не знаю… — задумчиво протянул инквизитор. — Сомневаюсь, что дядю Лорена могла полюбить девушка, способная на проклятие.
— Ладно, он остается под вопросом, как и Хагард, — решаю. — А что насчет тройняшек?
Арланд подавился.
— Сколько им лет? — продолжаю.
— Вообще-то только по семнадцать! — ответил инквизитор, откашлявшись.
Хммм… Леопольд на вид мой ровесник. Значит, ни одна из девиц не могла быть его матерью, и все они отпадают.
— Значит, они отпадают. Графиню Меви можно даже не рассматривать, — решаю.
— А как по мне, так очень даже можно, — возразил Дейк. — У нее нет мужа, но вполне могут быть дети. Да и характер у нее такой, что она в жизни бы не открыла нежелательную беременность и избавилась бы от ребенка.
— Нет, это не графиня, — продолжаю гнуть свое. — Нам нужна женщина, которая может знать, кто маг. Графиня этого не знает. Она сама мне сказала.
— Опять тупик, — подвел итог Дейк. — Твои фамильные привидения какие-то бестолковые! Они не сообщили ничего полезного!
— Я обязательно передам это им завтра, — обещаю.
— Я знаю, о каких привидениях ты говоришь, — вдруг ввязалась в разговор Сарабанда, улыбнувшись. — Они часто приходят ко мне на чай или просят рецепты пирожков.
— О чем вы, тетя Сара? — удивленно спросил Арланд.
— Это наш ведьмовской жаргон, — улыбнулась ему Баба Яга. — Вам, мужчинам, это понимать не обязательно.
— Так что вы хотели сказать о привидениях, Сарабанда? — возвращаю ее внимание к себе.
— Просто девятнадцать лет назад ко мне пришла одна селянка из деревни и попросила рассказать ей о том, как надо обращаться с новорожденным. А через пять лет я встретила мальчика с глазами точь-в-точь как у нее. Ты понимаешь, о чем я? — она не сводила с меня внимательного взгляда.
— Вы знаете, кто та женщина, которую мы ищем?…
— Нет, представившаяся иначе селянка скрыла свое лицо, я видела только глаза, — покачала головой Сарабанда.
— Вот черт… — разочарованно вздыхаю. — Но такой цвет глаз никогда не встретится у людей…
— Все мы твари живые. И нелюди, рожденные от людей, перенимают качества родителей.
— О чем вы вообще говорить? — нахмурился сбитый с толку Дейк.
— О котах, — улыбаюсь рыцарю самой милой своей улыбкой и указываю ему на пушистого черного зверя у себя на коленях. — О милых котах! Кстати, Сарабанда, а как зовут вашего питомца?
— Да он не мой и имени у него нет. Просто он часто заходит ко мне, я его кормлю. Хотя кормлю я его из жалости. Мышей не ловит, в руки обычно не дается, и выгнать не выгонишь. Надоел он мне, на самом деле. Если он тебе так нравится — забирай, — она махнула рукой.
— То есть, кот ничейный? — спрашиваю, загоревшись этой замечательной идейкой.
Ну что, котяра, хочешь в поместье? Уж там тебя не обделят лишним куском мяса да блюдцем с молоком!
Кот заинтересованно посмотрел на меня и, мне показалось, кивнул. Затем он принялся умываться, как ни в чем не бывало.
— Бэйр? — многозначительно выгнул бровь Дейк.
— Что, Дейк? — отвечаю, копирую его интонацию.
— Только не говори, что ты хочешь кота.
— Я не хочу кота, — оправдываюсь. — Я хочу, чтобы кот не мешал Сарабанде и жил в поместье. Всем будет хорошо… Ну ты только посмотри какой он милый! — беру кота под лапы и протягиваю к рыцарю. — Такой кот должен быть любимцем, а не диким животным!
— Бэйр, ты же не маленькая девочка… — начал было Дейк, но осекся, посмотрев на меня повнимательнее. — Черт с тобой.
— Ох, наконец-то! А то этот кот порой так орать начинает, что уши закладывает! — заулыбалась Сарабанда.
— Я, как один из хозяев поместья, согласен… если вас это интересует, конечно, — как бы невзначай заметил Арланд.
— Ой, прости… но я и думала, что кто-то может быть против такого очаровашки! — Протягиваю кота и ему. Но только если к Дейку зверь был равнодушен, то на Арланда он лениво зашипел и фыркнул.
— Мда… очаровашка, — хмыкнул тот. — Видимо, черные коты не любят инквизиторов…
— Слушайте, так вы в поместье уж завтра тогда поедете? — вспомнила Сарабанда. — Переночуйте у меня и сегодня, а то уже темно.
— О, спасибо! — плыть обратно в поместье в такую стынь хотелось меньше всего, а насчет второго ночлега нам никто ничего не говорил. Это предложение не могло не радовать.
— Если надо чем-то помочь по хозяйству… — нехотя предложил Дейк.
— Надо-надо, голубчик. Ты не переживай! Для таких здоровяков, как ты, у меня работенка всегда найдется, — усмехнулась Баба Яга. — А сейчас давайте чай пить!
Сарабанда быстро устроила чай и началась обычная вечерняя посиделка. Арланд и Дейк болтали о чем-то с хозяйкой, а я поудобнее устроилась на стуле и играла с котом.
С каждой минутой я все больше очаровывалась этим животным! Он мурлыкал, потягивался, смешно зевал, охотился за своим хвостом у меня на коленях и давал чесать мягенькое пузико… Не знаю, откуда у меня так внезапно появилась это любовь к котам, но сейчас я всей душой обожала это животное и возилась с ним, как ребенок с любимой игрушкой.
Вскоре, когда остальные уже разливали по третьей чашке чая, я почувствовала, что засыпаю прямо за столом. День выдался очень насыщенным и тяжелым, тело и мозг требовали своего законного отдыха. Продержалась я в итоге недолго и попросилась спать.
Поднимаясь наверх по лестнице погруженная в свои сонные мысли, я не заметила, как за мной увязался Дейк. Обнаружила я его только в нашей комнате.
— Тебе чего надо? — удивленно спрашиваю.
— Я тоже спать.
— Ну пошли, — пожимаю плечами, зеваю, и взбираюсь дальше по лестнице.
В комнате, поручив рыцарю чесать кота, сама принимаюсь снимать с себя экипировку ведьмы-недоучки.
— Слушай… смотрю, ты подружился с Арландом, — начинаю ленивый разговор.
— Не то что бы, просто хотел прощупать, что он за человек, — рассказал он тихо, скинув на пол тунику и кольчугу.
— Так хотел прощупать, что объединился с ним против меня в том склепе? — Только сказав это, с ужасом понимаю, насколько серьезно, обиженно и возмущенно прозвучал мой голос. Мне тут же стало безумно стыдно, и я отвернулась.
— А ты что, ревнуешь что ли!? — тут же уцепился за эту оговорку ехидный рыцарь… Чую, я еще раз сто пожалею о том, что сказала это. — Ревнуешь меня к инквизитору? Бэйр, да не уж-то ты меня присвоила до такой степени, что ревнуешь даже к мужчинам!?
Дейк, продолжая улыбаться и издеваться, встал с кровати и медленно пошел ко мне.
— А знаешь, таких великолепных рассказчиков, как он, я еще не встречал! Таких хороших историй, какие рассказывал он, я и припомнить не могу! Он даже рассказал мне новую сказку про того Воробья, кстати. А еще у него потрясающее чувство юмора, я не уставал смеяться! И за все путешествие он ни разу ни во что не вляпался, представляешь? Ничего не сломал, не сказал глупость, ни разу мне не перечел, и, — представь себе! — даже не отвлекался на всякие странные знаки по всему склепу… — Дейк стоял уже рядом, но все равно продолжал издеваться. — Я вот думаю, раз он такой послушный, аккуратный, если с ним можно поговорить и его можно оставить одного на пару часов, не взять ли мне его вместо тебя?
— Хватит уже! — возмущаюсь.
Не то чтобы я действительно ревную… но мне обидно. С чего это Арланду такое доверие в первый день знакомства? Чем он его заслужил? Мне Дейк начал доверять только спустя несколько недель и то относился с подозрением! А сейчас он еще и издевается, будто я недостаточно хороший спутник, и это только потому, что я выгляжу, как девятнадцатилетняя девчонка, а не мужик, с которым можно обсудить куда больше.
— Ты что, и вправду обиделась? — поразился рыцарь. — Брось, ведьма! Я просто шучу.
— Шутки шутками, но и здесь есть доля правды, — со вздохом отвечаю, продолжая раздеваться. Спать буду в рубашке, благо, она достаточно длинная. — С ним тебе и вправду интереснее, да и отдохнуть от меня тебе не помешает. Если хочешь, можешь вести расследование о Дороти с ним. Я же буду искать мага, в этом мне помогут привидения.
— Мне вот интересно, ты это говоришь, потому что хочешь от меня избавиться, или чтобы меня совесть замучила, и я от тебя ни на шаг не отходил? — взглянув на меня исподлобья, Дейк сложил руки на груди.
— Я не хитрю. Я просто предлагаю тебе от меня отдохнуть, — пожимаю плечами, направляясь к кровати, начинаю ее расстилать.
— Хорошо, — вдруг согласился рыцарь. — Ты мне и вправду поднадоела. Ты ищи своего мага, а я буду избавлять поместье от нечисти своими силами и силами инквизитора.
— Ну и ладно, — зеваю, забираясь под одеяло и уменьшая светящийся шарик под потолком.
Обняв черного кота, который тут же ко мне подбежал, я приготовилась спать.
Из-за ночной грозы утро встретило нас холодом, сыростью и дождем. Не хотелось даже вылезать из кровати, не то что идти на улицу, но Дейк настоял на том, чтобы мы отправились обратно в поместье как можно быстрее. Он разрешил нам только быстро позавтракать и попрощаться с гостеприимной старушкой. Нам, якобы, надо быть на месте до тех пор, пока все проснутся. К чему такая спешка, Дейк говорить отказывался.
Путь до лодки по высокой мокрой траве напоминал путь по реке вброд. Мокрые от росы стебли прилипали к одежде и опутывали ноги, как водоросли. Собственно, из поля мы вышли такие же мокрые, как если бы шли по той самой реке, по которой собирались плыть.
Запыхтев, мужчины начали толкать неподъемную лодку к воде. Я в это время пыталась поймать черного кота, который шел все это время за нами, но теперь отказывался залезать мне на руки.
Зверь отбегал от меня и останавливался, как будто вел куда-то вглубь поля. Но завести меня, куда хотел, коварный кот так и не смог: я все-таки его поймала и, вопящего во всю глотку, потащила к воде.
Его испуганными воплями мы наслаждались всю дорогу. Дейк под конец предложил утопить начинающего певца, чтобы не мучился. Как будто поняв, о чем говорит борец с нечистью, черный кот умолк и спрятался у меня под плащом, где и провел остаток пути.
Когда мы проникли в поместье, там все еще спали. Все, кроме слуг, конечно.
Старый ворчливый Гарфел счел своим долгом встретить нас и проводить до комнат. Сегодня старик был еще ворчливее и придирчивее, чем обычно.
— И чего это вы так долго? — проскрипел он, ведя нас, промокших, грязных и злых, по коридору первого этажа.
— Поздно закончили в склепе, — ответил за всех Арланд. — Пришлось переночевать у тети Сары.
— «Тети Сары», «Тети Сары»… Знаю я эту вашу тетю Сару! Ведьма, по которой плачет инквизиция!
— Гарфел, прояви уважение! — возмутился инквизитор. — Что с тобой сегодня?
— Со мной и через сто лет ничего не станется, а вот вы помрете скоро! Со своими любопытными носами как пить дать помрете! Я-то знаю, что говорю. Держитесь осторожнее здесь.
— Гарфел? О чем это ты? — насторожился Арланд, которому после вчерашнего каждая новость о родственниках и близких теперь будет казаться зловещей тайной, которую на самом деле лучше не знать.
— О том, что ваша ведьма на обед опять готовит свой дрянной луковый суп! Если вы вздумаете сунуться на кухню сегодня и полюбопытствовать, что на обед, задохнетесь, как пить дать! Эта ведьма готовить не умеет, ее подослали Агирадские шпионы, чтобы вытравить весь ваш род!
— Гарфел… Не при гостях же! — взмолился Арланд. Хотя по нему было видно, что такое простое объяснение предупреждениям дворецкого, как обычная старческая ненависть ко всему живому, его даже обрадовало.
— Я знаю, о чем говорю, юнец! Я-то все знаю, в отличие от тебя, дурачка наивного… что ты, что дядя твой — одна порода! Оба олухи!..
Весь оставшийся путь до комнаты инквизитора Гарфел показывал себя как мастер художественного оскорбления. Когда же разозленный Арланд с силой захлопнул дверь своей комнаты, дворецкий мерзко захихикал и посмотрел на меня.
— А по вам обоим инквизиция плачет, хе-хе-хе! Ох как плачет! Я-то про всех вас, темных, все знаю! Все маги черные! Ой, доберутся они до вас, чую! Ой, доберутся!
— Давно вы спятили? — сочувственно спрашиваю старичка.
— Да уж пять лет, как не в себе, — хмыкнул Гарфел. — В этом чокнутом поместье не то что спятишь, тут с головой попрощаешься и ко всем чертям попадешь! Уж я-то знаю, о чем говорю. А вы чего встали? Вас тоже провожать надо!? Уж в трех стенах не заблудитесь, может!?
— Сами дойдем, — нахмурился Дейкстр. Красноречиво глянув на дворецкого, он прошептал с такой интонацией, что даже у меня по спине мурашки предсмертного ужаса пробежали. — Еще одно слово про инквизицию, старикашка, и твой труп найдут повешенным на воротах!
— Да твой скорее там окажется, рыцарь благородный, — заметил Гарфел и поспешил побыстрее уйти от нас.
Переглянувшись, мы с Дейком и котом пошли к себе.
— Не знаю как ты, а мне кажется, что он просто спятил, — зеваю, закрывая дверь в нашу комнату. — И волноваться незачем.
— Он не спятил, — сказал Дейк, вставая за ширму, чтобы снять с себя мокрую одежду и переодеться в сухое.
— А как еще можно объяснить эти чудачества?
— Пока не знаю… Надо подумать.
Пока Дейк долго и упорно думал за ширмой, я сначала отерла в ванной свои сапоги от грязи, а потом достала из шкафа свою сумку и начала искать в ней наименее измятую одежду, в которой не стыдно ходить в графском доме. В итоге я ничего действительно нарядного не нашла… но во мне вдруг проснулся дизайнер. В итоге были взяты темно-коричневые штаны из непонятной ткани и длиннющая шелковая синяя рубаха (как она оказалась у меня в сумке — долгая и трагичная история об одной из любовниц Дейка и фразе «Кто эта черномазая девица!? Твоя жена!? Ведьма!? Боги, вот и мой смертный час!»… как и истории многих других моих вещей).
Рубаху я перевязала кожаными поясками в двух местах, и получилось подобие туники. Мне кажется, вышло очень даже ничего… Хотя, насколько могу судить, по моде этого мира получилось жутко, по моде моего мира — весьма красиво, а вот по моде ведьмы-носят-что-хотят-и-попробуй-только-что-нибудь-скажи я выгляжу идеально. Оставалось только сменить бинт на ожившей левой руке на чистый.
Тем временем Дейк закончил свои тяжкие раздумья и вылез из-за ширмы. Нормально одеться он, погрузившись в размышления, забыл.
— Ух ты… — хмыкнул рыцарь, поглядев на меня, торжественно вертящуюсь перед зеркалом. — Это куда ты так вырядилась?
— У мня все остальное или мятое, или с прожженными дырками, или совсем никакое… вообще, ведьмы ходят как хотят!
— Так не ходят даже ведьмы. Только ишимерские девицы.
— Ишимерские?
— Страна такая — Ишимер, — кивнул рыцарь. — Там все вверх дном. Девицы коротко стригутся, ходят в штанах и ярких рубахах, занимаются, чем хотят, и мужчины там тоже делают, что хотят. У них равноправие полов. Можно встретить бабу-кузнеца или, скажем, мужика-хозяйку. Еще я слышал, что там распространено мнение, будто главное в жизни — свобода и способность эту свободу принять. Потому люди творят, что хотят. Обыкновенная ишимерская ваза своим видом может довести нормального человека до обморока… проявление свободы мысли художника, якобы.
— А давай как-нибудь туда съездим? — загораюсь идеей. — Очень хотелось бы там побывать!
— А мне очень хотелось бы сохранить рассудок. Люди, побывавшие в той безумной стране, никогда не становились такими, как прежде… так говорят.
— Скучный ты, — усаживаюсь на кровать. — Чем займемся до завтрака? Может, проверим, как там таинственный луковый суп?
— Нет, — помотал головой рыцарь. — У меня из головы не выходит этот Гарфел… ты видела его глаза?
— Да нет, не вглядывалась, — пожимаю плечами.
— Сколько стариков я видел — ни у каких не было таких глаз. Они просто светятся жизнью! Когда я посмотрел в них, мне показалось, что я смотрю в глаза человека куда более молодого…
— Ты параноик, — решаю. — Выспись хоть раз в жизни — мир тут же станет для тебя проще.
— Я прекрасно высыпаюсь, — уверил меня рыцарь.
— Ага, об этом говорят твои вульгарные синяки под глазами.
Ко мне на кровать запрыгнул кот и начал требовательно мяукать. Сжалившись, беру звереныша на руки и принимаюсь тискать мохнатые бока.
— Неужели тебя не пугают его слова об инквизиции? — продолжил гнуть свое Дейк, усаживаясь рядом.
— Мой защитник дружит с инквизитором. Чего мне их бояться? Уж в случае чего ты поговоришь с Арландом и он меня прикроет перед своей братией… — хмыкаю, почесывая кота.
— Как у тебя все легко и просто!.. Дай кота.
— Держи кота, — отдаю зверюгу на растерзание Дейку. Тот тоже принялся тискать пушистое чудо, старательно делая вид, будто ему это совсем не доставляет удовольствия.
— Знаешь, я пойду, посмотрю, как там на кухне, а ты охраняй Маггорта, — велю рыцарю, уходя из комнаты.
— Кого? — не понял он.
— Кота! Теперь его зовут Маггорт Сенгайз. Как чернокнижника, который написал дневник… из той гостиницы, помнишь?
— Да… мне это имя показалось знакомым… к черту тебя, иди, а я посплю! — согласился он, заваливаясь на моей кровати с котом.
Я спустилась на первый этаж поместья и не без труда отыскала кухню. Там как раз находилась Тома, гневно распекающая за что-то молодых поварих. Я бы, наверное, ушла, никем особо незамеченная: главная повариха грозно глянула на меня, сразу дав понять, что таскать до завтрака не позволит. Но молоденькие поварихи под гнетом Томы чуть не плакали. Мне стало их жалко и я осталась, чтобы послушать, в чем дело, и, может, вмешаться.
— … Две паршивки! Да мало вас выпороть, разгильдяек! — ругалась экономка.
— Но мы не виноваты, это все крысы! — всхлипнула одна из девушек, совсем молоденькая.
— Как крысы могли утащить целую тушку индейки!? Что за вранье!? Куда вы ее дели, кому скормили!? Опять этому ужасному коту!?
— Никуда!..
— Чем нам теперь кормить семью!? — кричала Тома, уперев руки в бедра.
— Может, рыбы поймать?… — предложила одна из поварих.
— Кто ее ловить пойдет!? По-вашему, ни у кого тут нет дел!? — она взмахнула левой рукой, указывая на все поместье, и попала мне прямо в нос.
— Кхм… — отхожу, потирая ушибленный нос. — Мне в самом деле нечем заняться. Может, я пойду порыбачу?…
— Ты? — удивилась Тома. Видимо, она еще не забыла нанесенного ей оскорбления по поводу ее ведьмовской внешности, потому не спешила извиняться передо мной. Возможно, она и вовсе проигнорировала бы мою персону, но я предлагала дело, потому она замешкалась. — Что ж, если ты умеешь…
— Конечно, умею! — киваю. — Где взять удочки?
— В сарае, Симон покажет тебе.
— Постараюсь добыть вам рыбы к обеду!
С этими словами я выскочила из кухни и побрела по коридорам поместья. На самом деле рыбу я ловить не умела, ну да что же? Главное — найти подходящую компанию, а там как-нибудь можно и разобраться.
Но только кого мне с собой позвать? Дейк спит, и его лучше не трогать…
Следующую мысль я восприняла как единственно верную.
— Арланд, открывай! — стучусь в комнату к лучшему из всех известных мне рыболовов. — Да чего ты там заперся!?
— Я не одет! — крикнул мне с той стороны двери инквизитор. — Чего тебе?
— Дело есть важное!
— Сейчас, — послышалось шуршание и вскоре замок двери щелкнул, наружу выглянул Арланд. — Я слушаю.
— Пошли на рыбалку.
Лицо инквизитора вытянулось.
— Ты серьезно? — на всякий случай спросил он.
— А что? Посидим на берегу, поболтаем… разве не хорошо?
— Хм, — он задумался, и, поразмышляв несколько секунд, кивнул: — Пошли!
Через минут пятнадцать мы уже были на пути к небольшой пристани, одетые потеплее, с ведрами, сачком и удочками, а так же наживкой, какую дали на кухне.
— Ты вообще думала о том, кто я, когда звала меня на рыбалку? — шутливо журил меня Арланд, узнав, зачем я на самом деле его позвала. — Я граф, а не рыбак!
— Вчера ты обещал Сарабанде, что поймаешь кого-нибудь в лесу, — напомнила ему я. Арланд тащил удочки, а я ведро и наживку. — Я подумала, что ты не такой граф, как, например, Лорен…
— Охота, породистые лошади, борзые и гончие… Ты хоть что-нибудь знаешь об этой охоте, ведьма? Я люблю гонять зайцев и оленей, а не ловить рыбу, чтобы потом есть ее, как крестьянин, — он поморщился.
— Так чего же ты тогда пошел? — удивляюсь.
— На самом деле я думал, что это ты умеешь ловить рыбу, и хотел посмотреть, — он пожал плечами. — Ну да ладно. Думаю, нам нужно найти место на реке, где течение не такое сильное, и немного постоять там на лодке, закинув удочки. Может, нам и повезет.
— Вот, видишь, ты соображаешь в этом больше меня… а еще граф.
— Но рыбу я трогать не буду, — предупредил меня Арланд.
— Трупов, значит, ты трогать не боишься, а рыба тебе противна?
— Не трупы, а мумии — это разные вещи. Мертвые они не пахнут, а вот рыба воняет так, что можно и за неделю не отмыться…
До причала мы так и дошли, споря, что противнее. Потом Арланд без особого труда стащил вчерашнюю лодку на воду и мы, сев в нее, поплыли искать какую-нибудь небольшую заводь.
— Знаешь, а по тебе сразу и не скажешь, что ты брезгливый неженка, — замечаю. Мы плыли уже несколько минут и все молча. За это время я еще раз осмотрела костюм инквизитора и в самом деле стала замечать странности. Например, он снимал перчаток — никогда. Сейчас не было холодно, но он все равно их не снял. Неужели ему так жалко своих нежных рук? И вот шея. Воротник черной куртки заканчивался у самой шеи, а под ним был еще толи шарф, толи теплая манишка. Он что, так боится простудиться?
— С чего ты взяла, что я неженка? — пропыхтел Арланд, усердно гребя.
— Но зачем же ты тогда постоянно носишь перчатки? Ты даже спишь в них, я видела!
— А почему это мне нельзя спать в перчатках? Мне просто так нравится.
— Знаешь, за свою короткую жизнь я видела черкожего леннайя гота, кентавра с ирокезом, сатира в красном шарфе, взбесившегося домового с ножом, единорога… но все же иногда мне кажешься куда более странным, чем все они вместе взятые, — делаю вывод.
— Короткую? — почему-то Арланд удивился. — Сколько же тебе?
— Не уж-то я выгляжу такой старой? — возмущенно фыркаю, проводя рукой по своему лицу. Вроде, ранних морщин со вчерашнего дня еще не появилось. — Мне девятнадцать.
— Всего-то? И ты уже путешествуешь с рыцарем?
— А что в этом такого? Да хоть бы мне было и пятнадцать!
— Ну… он выглядит старше сорока…
— Разве?… Наверное, его шутки скидывают ему десяток лет в моих глазах… — решаю. — Вообще он никогда не говорит, сколько ему на самом деле. А насчет разницы в возрасте, то тут я тебя не понимаю, причем тут это? Мы же с ним просто путешествуем вместе… и, если ты об этом, то спим мы на разных кроватях, — усмехаюсь. Наконец, до меня дошло, что имеет в виду инквизитор. Он боится, что я слишком молода для этого старого ворчливого старикашки. Надо будет передать это Дейку, хе-хе!
— Оу… вот как, — он завертелся по сторонам, продолжая работать веслами. — Кажется, там течение будет поспокойнее!
Мы заплыли в заводь, где было достаточно глубоко и невозможно было добраться до заросшего кустами берега. Сюда редко наведывались люди и, значит, тут могла быть непуганая рыбы.
— Так, говоришь, за свою короткую жизнь ты видела единорога и черного леннайя? — спросил Арланд когда мы спустя полчаса разобрались с удочками и наживкой. Сложив весла на дне лодки, мы закрепили на ручках для них удочки и стали ждать, тихо переговариваясь.
— Хочешь послушать байки бывалой путешественницы? — подмигиваю ему.
— Хотелось бы. Сам я дальше стен своего Ордена и поместья не был, — кивнул он, усаживаясь поудобнее, чтобы можно было смотреть и на удочку, и на меня.
И потекли одна за другой истории! Я любила поболтать о своих немногочисленных, но ярких встречах и, как я считала, приключениях. Особенно мне нравилось расписывать хаарь и семейку Леннайев… На этот раз, найдя непуганые уши, я дала волю своему языку и рассказала все так, что Али, будь он здесь, непременно бы меня похвалил.
Инквизитор заслушался, опершись щекой о кулак, и все время не сводил с меня глаз. Подбодренная таким вниманиям, я распалялась все больше и заткнулась только тогда, когда рассказывать было уже просто не о чем — моя память иссекала на почти двух месяцах жизни. Я даже смогла пересказать Арланду события с единорогом, хотя они были еще очень свежи в памяти и до этого я боялась вспоминать их — слишком страшно, да и рука начинала ныть. Теперь же я, наконец, окончательно почувствовала, что все это ушло в прошлое и больше не повторится, разве что в моей байке, которую я еще ни раз расскажу кому-нибудь.
— Поразительно… — вздохнул Арланд, когда я закончила. — Ты столько раз была на волоске от смерти, а ведь по тебе и не скажешь. Неужели это такая ерунда для тебя?… Я знал людей, которые сходили с ума от страха, просто попавшись в руки грабителям, а ты в порядке после всего этого…
— По-моему, если все время так бояться за свою жизнь, долго не проживешь — просто сгоришь, износив все нервы. В этом мире нельзя жить вот так, бояться за себя, думать только о себе… нужно жить для кого-то, делать что-то, иначе все бесполезно, — объясняю ему. Как это ни странно, но я действительно верила в то, что говорю, хотя состояние «бродячего балабола» еще не отпустило меня. — Не то чтобы я была такой человеколюбивой и самоотверженно стремилась жить для окружающих или не боялась смерти. Я просто не думаю, что мне есть, что терять, есть, чего стыдиться, когда суюсь в очередное пекло! В этом мире можно просто жить, наслаждаться жизнью и умереть, не жалея ни о чем. Но умереть, не повлияв ни на что, было бы как-то слишком одиноко… Вот.
Когда я подняла взгляд с недвижного поплавка на Арланда, он смотрел на меня так, как будто я сказала ему что-то схожее с божественным откровением. Кажется, он даже не дышал, застыл на месте с широко открытыми глазами.
— Ты чего?…
— Да ты… я… — он попытался что-то выговорить, запинаясь, но так и не смог. Замолчав, он продолжил смотреть на меня во все глаза.
— Брось, неужели я сказала что-то настолько впечатляющее? — засмеявшись над его лицом, я пихнула его в плечо.
— Просто я понимаю тебя… но хотел бы я еще и уметь жить так, как ты! — заговорил он, сменив позу на более удобную и сев ко мне поближе. — Тебя чуть не убили, почти искалечили, а ты совершенно счастлива и довольна своим образом жизни!
— И что же, памятник мне за это теперь поставить? — хмыкаю, отворачиваясь от него. Внезапно меня начал смущать такой пристальный взгляд. — По-моему, твоя жизнь тоже неплоха, графеныш, живешь в поместье, идешь к своей мечте…
— Да что же ты можешь знать о моей жизни!? — воскликнул он, придя в абсолютное отчаяние от моих слов. Но уже через пару секунд он понял, как выглядит, и заставил себя успокоиться, хотя, видно, мои слова задели его за живое. — Прости, что я так не сдержан, но ты даже представить не можешь… ты ничего не можешь знать.
Он откинулся спиной на сиденье ложки и задрал голову вверх, смотря в небо.
— За рыбой следи, несдержанный, — усмехаюсь, водя своей удочкой и дергая леску. — Думаешь, она тут вообще есть?… Может, ты в болото заплыл? Хотя, вроде бы, дна не видно…
— Да нет… но не сразу же она будет клевать… наверное, надо просто подождать… Эй, Бэйр, не стоит так наклоняться над водой!..
Но было поздно.
Когда я услышала крик инквизитора, я уже почти была в воде. В холодной вонючей воде, тяжелой, как свинец.
Откуда не возьмись появилось течение, оно закрутило меня и потянуло вниз, я начала барахтаться, пытаясь выплыть наверх, но сопротивляться было бесполезно, мне только удалось высунуть на поверхность нос и захлебнуться, так и не успев вдохнуть.
Боги, неужели я не умею плавать!?… А ведь я никогда не пробовала!..
Эти мысли лишь усилили панику и мало помогли, я попыталась барахтаться более размеренно, но к поверхности все равно не поднялась.
Грудь без воздуха уже начинало покалывать, но тут меня подхватили чьи-то руки и вытянули на поверхность, легко, как по маслу.
— Давай, держись за борт!.. — крикнул мне инквизитор, прицепляя мои руки к борту лодки. — Кажется, в воде кто-то есть… Давай забирайся! Как бы это не была щука!
Я еще не успела отойти от шока и осознать, что все обошлось, и тем более я не поняла, что он мне говорил и почему так толкал на лодку.
— Да забирайся ты! Подтянись! — Арланд гаркнул мне на ухо и я, наконец, придя в себя, попыталась залезть в лодку.
Инквизитор подтолкнул меня еще раз и помог свалиться на безопасное сухое днище.
Кажется, он говорил про щуку.
— Давай сюда! — сев на дня, я протянула ему руки, чтобы помочь забраться в лодку, но Арланд уже не смотрел на меня.
Он следил за чем-то в воде, плывя на месте.
— Арланд?… Забирайся! — шиплю ему, в страхе оглядывая воду вокруг лодки. Но я ничего не увидела.
Вдруг вокруг Арланда начались какие-то всплески, и инквизитор нырнул вниз, забарахтался.
Испугавшись до смерти. Не зная, как и чем могу помочь, я заметалась по лодке. Были мысли сунуть в воду удочку, чтобы по ней инквизитор смог выбраться, но потом я поняла, что это глупая идея…
— Бэйр! — закричал он, вдруг выныривая. — Сачок!..
Я обшарила глазами ложку и схватила сачок, но когда нашла, Арланд уже снова был под в бурлящей воде.
Вдруг что-то с силой ударило в дно лодки, да так, что она закачалась, а я упала, не удержав равновесия. Затем последовал еще один удар, такой же, а потом все вдруг прекратилось.
Я еще не успела понять, что произошло, не успела даже испугаться того, что Арланд мог утонуть, как лодка снова начала качаться, и инквизитор, как осьминог, перетек на дно сплошной черной массой.
— Что это было?… — спрашиваю у него, медленно садясь на дне.
Арланд распахнул свою куртку и оттуда выскользнула огромная рыбина с длинной зубастой пастью. Увидев свет, она бешено завращала глазами и начала бить по лодке шипастым хвостом, пытаясь выпрыгнуть.
Не мешкая, я выстрелила в нее молнией.
Дичь тут же затихла, уперев круглые заплывшие бельмом глаза в небо.
С минуту мы с Арландом просто пялились то на рыбину, то друг на друга, а потом оба истерически рассмеялись нелепой ситуации, повалившись на дно.
Мокрые, холодное, мы валялись рядом с пустоглазой разинувшей рот щукой и заливались, как ненормальные, невольно раскачивая лодку своими содроганиями.
— … Ээээххх… знаешь, забудь все, что я тебе говорила!.. — прошу Арланда, утирая промокшими насквозь бинтами слезы смеха.
— Почему это? — весело спросил он, поднимаясь на локте.
— Потому что я соврала тебе: я не искательница приключений, на самом деле я просто неуклюжая идиотка… Черт возьми, я даже не знала, что не умею плавать!.. — у меня вырвался последний нервный смешок и я, успокоившись, замерла на дне лодки. — Ну вот как так можно?… Как можно было так повиснуть над водой и чуть не опрокинуть лодку?… Если бы не ты, я бы просто взяла и утонула, или, еще хуже, меня бы съела щука!.. У меня был шанс стать благородной жертвой дракона, а я бы стала едой для обычной щуки!.. Ах, кстати, как ты? Она не ранила тебя?
Опомнившись, я перестала заливать о себе и кинулась к Арланду.
— Да в порядке я, в порядке, — он тут же сел и запахнулся от меня в свою мокрую куртку. — Мой костюм и перчатки, которые тебе так не нравятся, защитили меня от ее зубов… осталась пара царапин на одежде, но в остальном ничего страшного.
— Ты уверен? — спрашиваю, недоверчиво осматривая инквизитора. Мокрый, с выплывшей из-под штанов белой рубахой, с водорослями в волосах и карманах, он выглядел, как какая-нибудь кикимора. Но зато живая и вполне себе жизнерадостная кикимора.
— А тебе так и не терпится перевязать своего героя? — осклабился инквизитор.
— Нет, но… Да ты же весь мокрый, надо скорее идти в поместье, а то еще подхватишь чего-нибудь! И я тоже мокрая… сходили, блин, на рыбалку, — всплеснув руками и стянув с себя мокрый плащ, берусь за весло.
— Давай грести вместе, так немного согреемся, — предложил инквизитор, усаживаясь со мной на лавку и беря в руки второе весло. — Я снял свой плащ перед тем, как прыгать в воду, он сухой и достаточно широкий для нас обоих.
Укрывшись плащом Арланда, мы погребли к пристани, потихоньку подстраиваясь друг под друга. Со стороны мы, наверное, напоминали огромную летучую мышь, у которой были неполадки с координацией. При этом если я чувствовала себя донельзя глупо и с каждым взмахом весла злилась на себя все больше, с лица инквизитора не сходила счастливая улыбка.
Когда мы причалили, он вытащил лодку, как будто это была не лодка, а коробка с хлопком, а потом, подхватив ведро, из которого кокетливо помахивала хвостом наша щука, пошел к поместью. Свой плащ Арланд повесил на меня и замотал, чтобы не упал.
На кухне нас встретила Тома. Увидев, в каком виде член графской семьи, она сразу догадалась, кто в этом виноват.
— Да ты с ума сошла, ведьма!? — воскликнула она, набросившись на меня, как кошка на мышку. — Ты хоть понимаешь, кого поволокла на реку!? Это тебе не дружок из лачуги в твоей дикой пустыне, это граф, и он тебе не ровня! Да что ты только о себе возомнила!?… А ты, Арланд! — она резко развернулась к нему, взметнулись юбки зеленого платья. Инквизитор, испугавшись ее не меньше меня, отступил на шаг назад. — Как надо себя не уважать, чтобы ходить в таком виде по собственным владениям!? Ты не маленький мальчик и мог бы додуматься не вмешиваться в это сомнительное предприятие, с этой, мягко говоря, ненадежной личностью! Немедленно иди переодевайся! — она махнула ему рукой на выход из кухни. Только когда он ушел, она повернулась ко мне: — А ты, ведьма! Тебя наняли искать нечисть, вот этим и занимайся, а детей трогать не вздумай, паршивка!
— Да он старше меня почти на четыре года!..
— Ты еще смеешь мне возражать!? — зашипела Тома. — Еще один подобный проступок, и тебя с твоим рыцарешкой вышвырнут отсюда в первые же полчаса, ясно тебе!? А теперь вон из кухни, и вымойся хорошенько, чтобы не вонять за обедом!
Тома выгнала меня вон из кухни, захлопнув за мной дверь.
Толи расстроенная, толи злая, я побрела к нам с рыцарем в комнату, где, проведя полтора часа в ванной и переодевшись, просидела до самого вечера, не выходя. Дейку я так и не рассказала о своем новом «достижении», потому что он бы опустил меня еще ниже своей руганью, чем это сделала Тома. Да и не сказал бы он мне ничего нового: я сама прекрасно понимала, что повела себя как дура, потащив на рыбалку малознакомого графа и искупав его в тине.
Рыцарь, не узнав, что случилось на самом деле, мое убитое настроение принял за болезнь. Сжалившись, Дейк даже принес мне ужин в комнату — ту самую рыбу с овощами.
Пока ела, я заметила в салате лист нового для меня растения. Это был длинный лист с кучей спиралевидных отростков, похожий на водоросль, зеленый, но фиолетовый на краях.
Я долго рассматривала его, а потом вдруг вспомнила, что уже видела такой, что он называется нетавелем и используется как приправа, но если варить с одуванчиками и клевером, а еще с неждидном, — водорослью, — то получится зеленое пиво…
— Дейк, а можно я использую наш котелок завтра?
— Зачем это? — удивился рыцарь. Он сидел на нашем мягком подоконнике и глядел в окно.
— Я хочу кое-что сварить, — объясняю. — Если получится, это будет вкусно.
— Ну, если это как-то тебя оживит, можно. Пойдешь куда-нибудь подальше от поместья и хоть обварись, — разрешил он.
От странного воспоминания и идеи заняться чем-то полезным мое настроение немного поднялось, и спать я легла не такой раздраженной на саму себя.
* * *
Утром, стоило мне встать и одеться в высохшую со вчерашнего одежду, в комнату постучали.
Дейк тоже уже проснулся и собирался идти разведывать обстановку в поместье, потому открыл он.
— Это по какому поводу?… — недовольно спросил он, пытаясь выйти в коридор и закрыть дверь.
— Доброе утро! Это не тебе, это Бэйр, пусти меня к ней, пожалуйста, — я узнала голос Арланд.
Протиснувшись между рыцарем и дверью, он юркнул ко мне и вручил мне букет из полевых цветов.
— Ух-ты… — от удивления я даже не успела вспомнить, как надо правильно реагировать. — А это для чего?
— Вчера мы прекрасно порыбачили, я давно так не веселился… наверное, всю жизнь! Ты не спустилась вчера ни к обеду, ни к ужину, и я решил, что стоит самому зайти и поблагодарить тебя, — ответил он, улыбаясь. — И, пожалуйста, не воспринимай в серьез то, что говорила Тома! — добавил он.
— Так-так, что за рыбалка, о которой я не знаю? — Дейкстр, сложив руки на груди, навис над нами обоими, сверля Арланда недовольным взглядом. — И зачем эти цветы?
— Я полагаю, это тебя не касается, — вежливо ответил Арланд, выходя из тени рыцаря.
— А я полагаю, что тебя никто не приглашал в эту комнату. Будь добр, оставь нас с Бэйр одних в нашей спальне, — попросил он так, как будто в случае отказа собирался самостоятельно вытолкать инквизитора за дверь.
— Хорошо, — кивнул он. — Бэйр, ты ведь не заболела после вчерашнего и сможешь выйти сегодня?
— Она больна, причем с осложнениями, — ответил за меня Дейк и закрыл дверь за Арландом. — И как это понимать? — он повернулся ко мне.
— Я сама не знаю! — отвечаю, ища взглядом какую-нибудь вазу. Вскоре такая обнаружилась на полке над моей кроватью. Достав ее, я пошла в умывальную, чтобы наполнить водой. — Вчера мы пошли рыбачить, поплыли на лодке и оба свалились в воду: я по глупости, а он пытался меня спасти. Потом еще на него напала щука, которую он оглушил, ударив о дно лодки, а потом мы вернулись в поместье, где экономка отчитала нас обоих… Как видишь, тут просто нет поводов для этого букета!.. Но ведь какие цветы-то, а? И где он их только нашел!.. — я поставила букет в вазу и понесла в комнату, ища, где бы его пристроить.
— И ты уверена, что ни о чем таком вы не говорили во время рыбалки, что могло навести его на определенные мысли? — продолжил допрашивать рыцарь, следуя за мной по пятам.
— Да нет… единственное, я сказала ему, что ты не мой муж… он, знаешь ли, беспокоился, что ты для меня слишком старый!.. Хи-хи! — хихикаю, заметив, как забавно дернулись брови рыцаря от такого заявления. Несмотря на видимое равнодушие, о своей внешности Дейк пекся так же, как о своем мече. — Да что ты, в самом деле, как злобный папаша? Как будто это преступление, подарить мне цветы!
— А ты не думала о том, кто их тебе подарил? — начал он раздраженно. — Не забыла, что он инквизитор, а ты ведьма, не заглянула ли в твою пустую голову светлая мысль о том, что это ненормально, когда графский отпрыск дарит цветы бродяжке? Ты что, правда думаешь, это просто так?
— А ты думаешь, что я повешусь у него на шее сразу после цветов? — спрашиваю у него в том же тоне. — Дейкстр, успокойся, я все это понимаю и без тебя! Скорее всего, он подарил мне цветы из чистой дружбы, ни на что не намекая, а ты завелся и показал себя ревнивым идиотом!
— Знаешь, я бы не сомневался в том, что цветы подарены из дружбы — такая, как ты, вызовет симпатии скорее у… Я не знаю, кому бы ты могла понравится с твоим характером и умом, выпирающим через одно место!.. Но ты не рассказала мне про ту рыбалку. Зачем ты скрыла это от меня?
— Да какая разница? — удивленно смотрю на него. И какая муха его укусила? — Ничего там такого не было, я в очередной раз проявила свою гениальность, из-за чего Арланду пришлось мокнуть в воде и бороться с рыбой… Думаю, ты не скажешь мне ничего нового о моей невероятной смекалке, так что можешь и не начинать!
— Ты не понимаешь меня, Бэйр, — вздохнул Дейк, потерев лоб. — Ты не должна общаться с ним, тем более ходить куда-то далеко от людей… Ты не должна забывать о том, кто он. Не вздумай доверять ему и уж тем более вестись на эти цветочки! Неужели ты считаешь, что он еще не догадался, кто ты такая? Неужели у тебя хватает тупости не понимать — если он из ордена Белых сов, то он видел портрет с твоим именем на доске со своим домашним заданием, прежде чем отправиться сюда! А это, — он указал на букет, — прямое доказательство того, что он собирается проникнуть к тебе в доверие. Он начал на тебя охоту! Чтобы с этого момента ты никуда больше не ходила без моего ведома и не выходила одна из поместья. И внутри никогда не оставайся одна. Теперь тебе ясно, что я имел ввиду?
— Я поняла тебя.
Под гнетом предупреждений рыцаря я застыла посреди комнаты, так и не поставив никуда вазу. Его слова все равно не вязались с образом Арланда, но они были слишком похожи на правду, чтобы я и дальше радовалась неожиданному вниманию. В конце концов, я действительно неопытна и не знаю людей этого мира. Так с чего я взяла, что можно доверять этому инквизитору?… Где моя голова вообще?
— Я хотел начать поиски нечисти с ним, чтобы у него не было времени прицепиться к тебе, а ты сама к нему пошла… Что ж, надеюсь, больше этого не повторится, и ты будешь заниматься, чем тебе велела заниматься Меви — искать мага, — сказал рыцарь, прежде чем уйти из комнаты.
Оставшись одна, я медленно прошла к письменному столу и поставила вазу на него. Цветы были красивые, но мне не хотелось больше их видеть.
Среди них оказались некоторые знакомые мне растения. В голове начали всплывать воспоминания о том, что из них можно было сделать.
Прошло, наверное, не больше часа, прежде чем над камином уже висел котелок с бурлящим в нем варевом. Половина букета лежала наструганным салатом на доске на письменном столе, а я внимательно следила за получающимся напитком — предположительно, травяным чаем с успокаивающими свойствами.
Жидкость начала потихоньку приобретать желтый цвет, когда в дверь постучали, отвлекая меня.
— Кто там? — спрашиваю, подойдя к двери и взявшись за ручку. Вот мне будет стыдно, если это Арланд… может, и не стоит думать о его чувствах, когда он увидит порезанный букет, но злить инквизитора себе дороже.
— Госпожа ведьма? — пропищал тоненький девичий голос.
Удивившись не на шутку, я открыла дверь. В коридоре я обнаружила тройняшек, которые пристально глядели на меня своими большими и грустными заплаканными глазами. И чего им от меня понадобилось, интересно?
— Чем обязана вашим вниманием, юные дамы? — спрашиваю, придя в себя от удивления. — Надеюсь, ваши покрасневшие глаза никак не связаны с моим спутником?
— Что вы, нет конечно! — всхлипнула одна из них и попыталась успокоиться, утерев слезы платком.
— Госпожа ведьма, а вы… ну… — начала, запинаясь, та, что в сером платье.
— Вы нам не поможете? — закончила вторая, в коричневом платье.
— В чем же я могу вам помочь? — это было еще неожиданнее, чем появление у моей двери самих тройняшек.
— В одном деле… важном, — закончила та, что в голубом.
— Зелья не варю, приворотами не занимаюсь, не воскрешаю канареек, омолаживание и эликсиры вечной молодости — тоже не ко мне, — рассекаю рукой воздух в отрицательном жесте.
— Нет, нам не с этим. Нам с другим помощь нужна. Пойдемте с нами, госпожа ведьма! Только вы… вы… вы нам помочь можете! — не выдержала, снова заплакала та, что в голубом платье.
— Ну что ж, сапоги хоть дайте одеть… — удивленно отступаю обратно в комнату.
Обувшись, дабы не рассекать босиком, я вышла к тройняшкам, прихватив с собой небольшую сумку со всем необходимым на случай очередных казусов.
— Все я готова, — сообщаю девицам.
— Так пойдете? — округлили глаза девушки, посмотрев на мой ишимерский костюм.
— Кому тут моя одежда не нравится!? — многозначительно посмотрев на девиц, зажигаю огонек в руке. — Мою внешность не трогаем!
— Ясно, — Хором выпалили сестры. — Пойдемте за нами… мы все покажем.
Больше они не сказали ни слова, почти бегом бросились куда-то. Я, идя за ними, едва успевала запоминать путь по извилистым коридорам поместья.
В итоге девицы привели меня в свою комнату, как я поняла.
Помещение было очень большим, внутри находились аж три аккуратные кроватки с красивыми узорчатыми покрывалами, три шкафчика, три зеркальца на стенах, три ширмы… и всего остального по три. Только окно одно и умывальня.
Одна часть комнаты была в серых тонах, другая в коричневых, а третья — в светло-голубых. Повсюду всякие цветочки, рюшечки, плюшевые зайчики и прекрасные фарфоровые куклы. Все они украшали собой этот рай для маленьких девочек, мечтающих стать принцессами.
Дополняли интерьерчик девичьей спальни мягкая розовая кушетка и белый камин. Отличным дизайнерским решением стал труп дворецкого посередине комнаты, художественно распластанный на пушистом коврике, имитируя шкуру убитого медведя.
— Ха-ха-ха-ха… — нервно хихикаю, пошатнувшись и схватившись рукой за ближайшую стену. Я уже начала жалеть о том, что вообще вылезла из комнаты. — И что это все значит?
— Мы не хотели! — прошептала та, что в голубом платье, дрожащими губами. — Так получилось…
— Я говорила им, что нельзя слушать эту ведьму!!! — выпалила та, которая в коричневом платье.
— Какую-такую ведьму? — протягиваю, оборачиваясь к девицам. Не уж-то они говорят о нужном мне маге?
— Никакую, — быстро ответила та, что в сером. — Не ведьма я!
— А кто тогда? — обозлено крикнула на нее сестра в коричневом.
— Мы просто шутили… просто баловались… — продолжала всхлипывать голубенькая. — Нам сказали, что ничего опасного у нас все равно не получится!
— А потом он пришел… и вот… — всхлипнула та, что в сером.
— Мы не хотели! — убедительно похлопала глазами девица в коричневом.
— Что тут происходит, можно внятно объяснить!? — рявкаю на мямлящих девчонок. — Сядьте на кушетку и все мне расскажите, а уж тогда я посмотрю, что делать с дворецким: имитировать самоубийство или несчастный случай.
Девицы испуганно выдохнули и быстренько рядком уселись на кушетку, все как одна, нервно начали теребить юбки платьев.
— Итак? — грозно смотрю на них, проходя мимо трупа. Бедный Гарфел… — В чем дело?
— Мы нашли книгу… — начала Гера. Над кроватями были таблички с именами и цветом. Ту, что была в сером, звали Герой.
— Стали ее читать… — продолжила та, что в голубом. Герда.
— Нам подсказывали, как и что делать… — Гретта, коричневое платье. Дальше тройняшки говорили без всякого порядка совершенно одинаковыми голосами и я просто физически не успевала понимать, кто вообще говорит.
— Чисто бытовые зелья! Их все знахарки умеют делать!
— Для этого не нужна магия…
— Мы просто экспериментировали. Делали всякие мази для ухода за кожей…
— …Духи, па…па…парфьюмы… — Герда в сереньком опять заплакала.
— Ну… и чтобы… детей не получить при определенных обстоятельствах зелья, — на дамочку в коричневом с удивлением уставились сестры. — Что!? Имею я право на личную жизнь!?
— В общем, ясно. Бытовыми зельями пользовались, — киваю, с видом профессионала. А книгу эту надо у них забрать… Лорен обещал мне учебники для магов в библиотеке, а я пока ни одного не получила. — И что было дальше?
— Но вот она сказала…
— Кто «она»? Мне имена нужны!
— Тома…
— Так я и знала! — победно вскрикиваю. — Она та ведьма!
— …Тома сказала, что Гарфелу нужно зелье для увлажнения кожи и чтобы ему бриться приятнее было… — закончила девчонка, и с моего лица тут же слетела улыбка. Рано я радовалась.
— Только зачем ему бриться? — задала риторический вопрос дамочка в голубом. — Он же никогда бороду не сбреет, сам говорил!
— Ну мы ему сварили. Почему бы не сварить?
— Сварили, а он пришел, опробовал и… вот… — всхлипнула серенькая.
— А откуда Тома знает о том, что вы зельями балуетесь?
— Все знают. Мы и не скрываем.
— Мы не магички… мы так… просто книгу нашли полезную.
— Оттуда все берем. А то, что там для магов, не трогаем, нет.
— Ну и где вы нашли эту книгу?
— В библиотеке! — ответили хором.
— Так, книгу я конфискую, — решаю. — Рецептики свои выпишите оттуда, а я ее от вас заберу и внимательно изучу, чтобы… проверить, насколько верно составлены формулы. Ясно?
— Вы Гарфела что, не вылечите!? — испугались девочки. — Он так мертвым и останется лежать!?
— Трупы не воскрешаю, приворотами не занимаюсь, омолаживаниями тоже… Сколько еще раз повторять? — вздыхаю. Надо девчонок спасать, если кто-то узнает, что они грохнули дворецкого, им будет ой как не сладко… — А с трупом я сейчас что-нибудь придумаю. Коврик из-под него вытащите, жалко вещь портить.
Всхлипнув, девочки вскочили с кушетки и дрожащими руками принялись вынимать коврик из-под дворецкого.
Когда вещь была убрана, я принялась водить «магической» рукой над телом дворецкого, стараясь подобрать заклинание, которое мгновенно испепелит труп. Только пол потом подмести нужно будет и все…
— Как будто сериал по телевизору, ей богу… хотя скорее какая-нибудь дешевая комедия! Развели, блин, криминал, хоть Мухтара вызывай! Нашли тут похоронное бюро по вызову! Кремация на дому, доставка бесплатно! Посжигаю всех к чертям… — бормочу себе под нос, пытаясь создать луч нужной температуры.
Но не успела я сконцентрироваться, как мертвый дворецкий вдруг открыл глаза, осмотрелся и сел…
Я от неожиданности тоже села, чтобы не упасть.
Мы пораженно уставились друг на друга, как на воскресших мертвецов.
Борода, усы и парик Гарфела отвалились, теперь передо мной сидел не старик, а мужик лет сорока-пятидесяти.
— Вы умеете омолаживать и воскрешать с помощью заклинаний! — восхищенно выдохнули девицы.
— Офигеть… — соглашаюсь.
— Ах, ты поганая ведьма, злобное отродье!!!.. — в ярости крикнул мужчина, увидев свою отвалившуюся бороду.
Дальше произошло то, чего не ожидал никто, но от чего все окончательно перестали понимать, что тут вообще происходит.
Медленно отъехала одна стена у камина, и из темного прохода в комнату вошел монстр, закутанный в серые тряпки.
Девицы завизжали, перебирая все фальшивые ноты, которые только смогли найти.
— А это ангел смерти пришел забрать душу дворецкого, — объясняю им, вставая и подходя к Леопольду. Мою закаленную психику уже ничто не покоробит, видимо. Даже это. — Ты чего творишь? Рано еще на люди показываться!
— Нам надо срочно поговорить! Вот с ним! — он указал рукой в длинном рукаве на дворецкого, который вот-вот должен упасть в обморок. Девицы, кстати, навизжавшись, так и сделали. — Заходи в проход, там есть одно подходящее место.
Сказав это, серое чудовище подхватило бесчувственного дворецкого и потащило в тайную комнату. Я, поправив коврик и убрав все доказательства того, что девицам смерть дворецкого не приснилась, пошла за ним.
Как только мы оказались внутри, Леопольд нажал плечом на какой-то камень, и стена закрылась, мы оказались в полной темноте.
Я зажгла неяркий святящийся шарик и осмотрелась. Проход был достаточно широким, где-то два метра, он шел вдоль стены комнаты, а не прямо к ней. Видимо, это не единственная тайная дверь, к которой можно попасть, идя по нему.
Кроме камней, стен и пыли здесь ничего не было. Даже старых костей, пауков и таинственных знаков на стенах.
— А теперь, может, хоть объяснишь мне, в чем тут, черти вас всех дери, дело? — возмущенно смотрю на чудика, который уже размотал шарфы на голове и тщательно закрывал глаза челкой от света моего шарика.
— Выглядишь, надо сказать, отлично! Тебе очень идет синий, — заулыбался он, глянув на меня.
— Ты мне зубы не заговаривай! А ну выкладывай все, что знаешь!
— Пошли, сначала надо его связать. По пути все расскажу, — вздохнул Леопольд и устремился дальше по тайным коридорам.
Надо понимать, с их помощью он и путешествует по поместью, наблюдая за жителями и воруя вещи… удобно, ничего не скажешь.
— Итак? — начинаю вновь, спустя несколько минут пути. Дворецкий уже успел очнуться, но чудик невозмутимо стукнул ему по голове, и тот снова вырубился.
— Я давно подозревал, что с ним что-то не чисто! — начал свой рассказ Леопольд. — Взять хотя бы то, что он в своей убогой каморке нашел все тайные двери и дырки, через которые я наблюдал за предыдущими дворецкими! Но он их не только нашел, он их сломал и закупорил, чтобы никто не мог за ним подглядывать! А на это простые люди не способны. Чтобы отыскать все то, что давным-давно было спрятано мастерами с гор, надо быть профессиональным взломщиком и сыщиком! Тогда-то, с самого первого его дня здесь, я и понял, что что-то с новым дворецким не то… Я пытался следить за ним, но ворчливый старикашка не делал ничего необычного. А еще он не пускал в свою комнату моих слуг… и меня, естественно. Теперь-то я знаю, что он скрывал!.. — торжественно выпалил Леопольд. Я даже замерла, чтобы не упустить ни единого звука очередной тайны. — У него фальшивая борода!
— Эээххх… Все с тобой ясно, — разочарованно вздыхаю. Опять надо самой до всего додумываться. — А ты что, специально следил за комнатой девочек и ждал, пока туда приду я и Гарфел?
— Ну… почему сразу специально? Когда девицы от страха завизжали, я услышал и прибежал к их комнате, начал смотреть, что происходит. Потом, когда понял, что дело пахнет тухлой рыбой, решил вмешаться. Тем более, тут был дворецкий, за которым я давно уже слежу… Это шанс узнать, что с ним не так.
— Хммм… То есть ты сам ничего о нем не знаешь?
— Понятия не имею! — радостно кивнул чудик, сворачивая. — Но я сейчас с этим дворецким за все расквитаюсь!..
— А… Мне обязательно в этом участвовать? — с сомнением смотрю на кровожадный оскал чудика. У него были небольшие белые клычки.
— Конечно! Неужели тебе не хочется разобраться, что здесь происходит? Я вот уже какой год пытаюсь и ничего у меня не выходит, — грустно вздыхает. — Ну, все, мы пришли! Пыточная камера к нашим услугам!
Леопольд торжественно отворил дверцу, ведущую в по истине жуткую комнату.
Стол с железными кандалами был как новенький, а вот пилы и щипцы на стенах немного заржавели. Но даже ржавые они внушали немалый трепет своим количеством и разнообразием. Кроме необходимых атрибутов древней пыточной, здесь была небольшая печка, где можно было накалять металл, и урна, куда можно выбросить какую-нибудь часть тела.
Все соответствует общепринятым всемирным стандартам.
— Миленько, — Замечаю, поглядев на эту красоту. — И ты что, будешь всем этим пользоваться?
— Ох, если бы я еще знал как… — горько вздохнул чудик. — Сколько раз сюда приходил — никак не мог понять, для чего нужны все эти штуки.
— И не надо, — усмехаюсь. — Клади пациента на стол, закрепляй, и будем его пытать старым проверенным методом.
— Это каким?
— Узнаешь!
Леопольд быстренько устроил несчастного на столе и мы стали ждать, когда он очухается.
Мы прождали минут десять в полной тишине и молчании, а дворецкий так и не очнулся. Лежал, как хладный труп, и не шевелился. Казалось, и не дышал вовсе…
— А ты его не сильно стукнул? — обеспокоенно спрашиваю Леопольда.
— Да нет… Он меня как-то мохобойкой посильнее огрел!
— Мухобойкой? — удивляюсь.
— Да. Это случилось темной дождливой ночью, когда очередная порция лукового супа была беспощадно уничтожена…
— Луковый суп! — вскрикнул дворецкий и очнулся.
Он с трудом поднял голову и осмотрелся. Увидев усмехающегося чудика, он попробовал было упасть обратно в обморок снова, но у него не получилось.
— Где я?… — голосом умирающего грешника спросил он.
— Кто ты такой, злостный истребитель вкуснейшего супа и коварный отравитель агирадского сыра!? — начал зловещим голосом Леопольд.
— Что? — удивился допрашиваемый.
— Он спрашивает, кто ты такой на самом деле и зачем прячешься за фальшивой бородой и париков, — перевожу, облокачиваясь на стол для пыток. Конечно же, я не собиралась мучить дворецкого, но… но вдруг он может сказать мне что-то, что поможет найти мага?
— Не скажу! — гордо ответил Гарфел, с видом пойманного во вражеском лагере шпиона.
— Так значит? А если мы будем тебя пытать? — скучающе спрашиваю, делая святящийся шарик поярче, чтобы он осветил многочисленные заржавевшие от времени инструменты.
— … И под пытками не скажу!
— Тогда мы будем убивать тараканов у тебя в комнате! Один за другим, пока не скажешь! — встрял Леопольд. Под моим тяжелым взглядом он немного стушевался и куда более скромно продолжил. — Ну, или… мы будем поить тебя прокисшим компотом…
— Что это такое? — недоуменно спросил у меня Гарфел, покосившись на чудика.
— Он — твой надзиратель. И пытки у него изощреннее, чем ты можешь себе представить, — охотно объясняю.
— Да. За всю мою практику прокисшим компотом мне еще никто не угрожал, — недовольно проворчал Гарфел. — Дети, вы не знаете, с чем имеете дело. Отпустите меня и забудем все, что произошло.
— Просто ответь на мои вопросы, и мы тебя отпустим, не раскрыв никому твою тайну. Зачем тебе фальшивая борода, от кого ты прячешься? — продолжаю.
— Я, понимаешь ли, известная в определенных кругах личность, — устало продолжил дворецкий, устроившись на столе пыток, как на кушетке в кабинете психиатора. — Но кто я и чем я занимаюсь по жизни, сказать не могу… может быть, я даже сожалею по этому поводу.
— Неужели все так секретно? — выгибаю бровь.
— Да.
— И то, чем ты занимаешься в поместье, ты, конечно же, тоже не можешь сказать?
— Почему не могу? Это я как раз могу сказать. Меня нанял один из Сеймуров. Я не знаю кто именно. В агентство, где я работаю, пришло письмо с просьбой о… человеке моей профессии. Я решился поехать сюда, в эту деревенскую глушь, чтобы выполнить еще одно задание, а еще выполнять поручения Сеймура… и строить из себя дворецкого.
— Что за поручения Сеймура? И как ты их получал, если не говорил с… заказчиком?
— Мы переписываемся. Он оставляет мне письма, а я отвечаю на них и оставляю в том же месте… Знаете, почерк заказчика меняется. Я так понял, что он не один, а их целых два. Мои профессиональные навыки говорят о том, что это мужчина, достаточно любопытный, но бесконечно интеллигентный и вежливый, и женщина, властная и сильная, но страдающая….
— Так что они от тебя хотят? — неужели, наконец, хоть кто-то скажет мне что-то дельное?
— Мне нужно следить за двумя другими Сеймурами, претендентами на наследство. Чтобы они не вмешивались в дела моего заказчика.
— А методом исключения ты не мог понять, кто твой заказчик?
— Нет, — равнодушно пожал плечами Гарфел или тот, кто его изображал.
— Врет, — понял Леопольд.
Вдруг чудик достал откуда-то бороду дворецкого и приставил к ней кинжал, как будто собираясь зарезать «заложницу».
— А теперь мы можем рассчитывать на правдивые ответы!? — плотоядно усмехнулся Леопольд.
— Хорошо-хорошо, только не трогайте бороду! Она у меня одна-единственная! — к моему удивлению испугался странный дворецкий. — Меня нанял Лорен! А кто та дама, я не знаю!
— Лорен!? — удивленно переглянулись мы с чудиком.
— Да. Он велел мне следить за своими родственниками, чтобы они ему не мешали.
— В чем не мешали? В получении наследства?
— Нет! Ему плевать на наследство! Я ничего больше не могу сказать! — взмолился дворецкий. — Отпустите меня и верните мою экипировку! Я ведь не смогу выполнить без нее задание, а за это у нас в агентстве всегда одно наказание!
— Лорену не нужно наследство? — задумчиво повторяю, надеясь в звуках этих непонятных словосочетаний найти ответ. — Он же нанял меня для того, чтобы я повлияла на Меви… А ты точно не врешь? — смотрю на дворецкого.
— Не врет, — уверенно сказал Леопольд. — Я такие вещи чую. А нам сейчас надо пойти к Лорену и поговорить с ним, — решил чудик. — Я сам уже запутался, в чем тут дело… Я был уверен, что Гарфел — агирадский шпион из тайной канцелярии при дворе королевы… Но он просто злобный безбородый старикашка, который не играет в этом деле и той ничтожной роли, которая досталась бы простому таракану!
— Не зря ли мы его отпустили? — задумчиво спрашиваю у Леопольда, поглядев вслед скрывшемуся в бесчисленных тайных коридорах дворецкому. Он, видимо, не раз здесь был и знал, где выход, уж слишком уверенно шел.
— Думаешь, надо было проводить? — спросил Леопольд.
— Нет. Надо было его выгнать из поместья. Он наверняка разболтает всем о странном тощем юноше, о котором прежде никто не слышал. Раскроется твоя тайна, что ты тогда будешь делать? — смотрю на Леопольда.
— А зачем ему обо мне рассказывать? — удивился чудик.
Он уверенно пошел куда-то прочь от двери в камеру пыток. Я пошла за ним.
— Гарфел напоминает шпиона. Наверняка он должен сообщать своему клиенту, то есть Лорену, обо всех необычных событиях в поместье… ну или о случайно найденных незарегистрированных жителях, как ты, — объясняю, догнав эту вешалку в сером балахоне.
— И что он может обо мне такого рассказать? Он же ничего не знает!
— Что ты мой сообщник. А я — коварная ведьма, которая явно замышляет что-то плохое против Сеймуров, раз ходит по тайным ходам поместья, как у себя дома.
— Даже если он расскажет, то ничего плохого из этого не выйдет. Меня никто не найдет, а твою причастность к исчезновению агирадского сыра никто не докажет, — фыркнул Леопольд.
— Ладно. Он все равно уже ушел, так что ничего нельзя сделать, — вздыхаю. — Куда мы идем?
— Я иду по делам, а зачем ты за мной идешь — я не знаю, — он пожал плечами.
— А разве мы не вместе идем допрашивать Лорена?
— Зачем его допрашивать? Он все равно ничего не скажет, — объяснил мне чудик. Мы подошли к развилке и он, вытянувшись и принюхавшись, свернул в право.
— Но надо же как-то разобраться в происходящем!
— Зачем тебе это? Тебя ведь не для этого наняли, — напомнил мне Леопольд.
— Ах, да! — хлопаю себя по лбу за забывчивость. — Можешь прекратить пугать графиню?
— Нет.
— Ну, пожалуйста! А то меня выгонят из поместья за то, что я не делаю свою работу…
— Хммм… а что мне за это будет? — поинтересовался чудик, улыбнувшись.
— А что ты хочешь?
— Чего я хочу? — задумался он. — Не знаю… пожалуй, я очень много чего хочу.
— А что из этого я могу сделать?
— Ты? — как-то странно посмотрел на меня Леопольд. Хоть я и не видела его глаз из-за челки, но все равно была уверена, что было в его взгляде что-то нехорошее. — Я перестану пугать Меви, если ты пообещаешь мне одно желание. Что бы я у тебя не попросил, ты обязана это исполнишь.
— А если я не смогу?
— Я не стану просить того, что ты не сможешь сделать.
— Хмм… Ну ладно, хорошо. За мной исполнение одного твоего желания, идет! — протягиваю ему руку.
— Я перестану пугать Меви, — пообещал Леопольд, а потом тоже потянул руку, но не пожал мою, а просто. Поняв, что он не в курсе этого жеста, пожимаю его когтистую ладонь. После этого мы пошли дальше, и чудик не отрываясь пялился на руку, которую я пожала.
Вдруг он резко остановился и начал нервно оглядываться по сторонам. Когда Леопольд опять заговорил, его голос почему-то дрожал от страха.
— М-мне пора идти… я еще вернусь к тебе.
После этих слов он как будто растворился в воздухе. Ни шагов, ни шорохов, ничего. Просто в одно мгновение он стоял передо мной, а в следующее его уже не было.
— Леопольд! — зову чудика. — А как же я!? Я не знаю, как отсюда выйти!
Но на мой зов никто не откликнулся. Я осталась в коридорах совершенно одна.
Чудесно! И как мне отсюда выбираться? Куда вообще ушел этот псих и, что самое интересное, почему? Ведь ничего такого не произошло, из-за чего ему пришлось бы срочно прятаться!
— Леопольд! — еще раз зову проводника, понадеявшись, что он просто умеет становиться невидимкой. — Отзовись ты, крысиное отродье!.. — это уже тише.
Но сколько я не звала, никто мне не отвечал. Через несколько минут бесполезных криков я замолчала и принялась размышлять о том, в какую сторону мне лучше всего идти, чтобы выбраться.
В итоге я решила идти вперед. Куда-нибудь я все равно приду, главное — чтобы мне никто не встретился. Например, те твари, о которых говорил Дейк, или то, что осталось от Дороти… да мало ли, что еще тут может быть? В любом случае мне надо поскорее выбираться отсюда.
Вроде бы Леопольд, чтобы открыть какую-нибудь тайную дверь, нажимал на камни в стене плечом. А камни эти обычно находились в каком-нибудь выступе, на которых обычно есть держатели для факелов… или как они называются?… Значит, мне надо искать эти выступы и пытаться нажимать на камни, которые находятся на уровне плеч высокого чудика. Все просто.
Главное — не выбраться в чью-нибудь ванную и не застать там хозяина.
С этими странными, но подбадривающими мыслями я побрела вперед по коридорам, внимательно осматривая стены. Мой святящийся шарик послушно следовал за мной, освещая путь и делая темные ходы не таким уж и страшными.
Не знаю точно, сколько я здесь блуждала. Но начавшие ныть ноги и урчащий живот хором твердили, что достаточно долго.
Как только я не обзывала Леопольда, который имел наглость бросить меня одну, пока шла по непонятным извилистым коридорам. В голове даже появлялись мысли о том, что этот милый сумасшедший решил от меня избавиться и убить таким извращенным способом.
Ведь с ориентацией у меня хуже некуда… Сейчас единственное, что я точно помнила, это что шла все время вперед или налево. То есть, чтобы вернуться, надо идти назад и направо. Но куда вернуться? Здесь ведь нет никаких опознавательных знаков! Лишь голые стены!
В общем, где-то в глубине души я уже начала смиряться с тем, что спустя пару сотен лет мой скелет обнаружит здесь какой-нибудь искатель фамильных сокровищ.
В самом деле, никаких намеков на тайные комнаты и прочее здесь не было! Стены, выложенные из камня, каменный пол и повороты. Все.
Каково же было мое удивление, когда я вдруг, продолжая топать в одном и том же направлении, услышала голоса! В недоумении я остановилась, пытаясь понять, откуда идет звук, но ничего не уловила.
Когда же я прошла немного вперед, голоса зазвучали отчетливее, я смогла разобрать некоторые слова. Подумав, что здесь кто-то есть, я, вместо того, чтобы спрятаться, почти побежала на звуки человеческой речи.
Но… увы, надежды мои не оправдались: я так никого и не встретили. Голоса, на которые я было понадеялась, шли из-за сплошной стены. Видимо, в этом месте находится какой-то подслушивательно-подглядывательный механизм, с помощью которого можно наблюдать за жителями поместья.
Я попыталась крикнуть, чтобы меня вытащили, но никакой реакции не последовало. Каким-то образом все было устроено так, что звуки из ходов не выходили в комнаты.
Горько вздохнув, я оперлась спиной о стену и принялась слушать. Конечно, надеяться на то, что говорящие как раз обсуждают выходы из тайных тоннелей, глупо… но все же. Почему бы и не подслушать, если появилась такая возможность?
— … Хватит! Отстань от меня со своими советами! Я почти нашел то, что искал! — в гневе кричал кто-то. Из-за ярости, искажающей интонации, я не смогла понять, кому принадлежит голос.
Что ж, хоть разговор кажется не из простых. Может, узнаю что-нибудь о тайнах поместья… правда если я не смогу выбраться, толку от этого не будет.
— Ты не можешь их найти, потому что их просто не существует! Хватит уже этих детских игр, ты взрослый мужчина! — так же ответил ему второй.
Из-за совершенно непонятного голоса, который мог принадлежать и мужчине, и женщине, я не смогла определить и этого говорившего.
— И ты мне не веришь!? Все и без того считают меня спятившим, но ты… Ладно! Я и не надеялся, что ты меня поймешь! Но, верь или нет, а я нашел следы. В подвалах поместья что-то есть, я точно знаю! — продолжал первый.
— Там нет ничего кроме грязи, пыли, костей и камней!
— Там есть нечто большее!
— Что же!?
— Например, вот это! — торжествующе произнес мужчина.
— … Что это?
— Как я понял, это какой-то магический медальон. Я полагаю, он принадлежал еще Маггорту Сенгайзу, потому что на обратной стороне есть его инициалы.
— И что теперь? Ты нашел какой-то старый медальон и все! Это ничего не доказывает!
— Я нашел не только медальон. В нем было вот это.
— Карта?
— Да, я думаю это именно она. Только я не могу понять, куда она ведет и что обозначают эти странные символы.
— Ааах… — разочарованно и в то же время отчаянно выдохнул второй говоривший. — Ты уверен, что тебе вообще стоит туда соваться?
— Конечно, стоит! Как ты не понимаешь!? Если я найду их, то мне не нужно будет никакое наследство! Мы с тобой уедем далеко отсюда, начхав на все эти чертовы условности!
— Ты говоришь мне это уже двадцать шесть лет, — горько вздохнул второй… или вторая. Не понятно до сих пор. — Я уже не верю тебе.
— Потерпи, мне осталось совсем немного.
— Сколько? Десять лет? Двадцать? Я хочу нормальной жизни! Хочу семью и мужа… хочу детей от мужчины, которого люблю.
Вот теперь ясно, что второй говоривший — женщина. Но кто она — по голосу не понятно. Вроде бы, я просто еще не встречала ее в поместье.
— Я не могу, ты ведь знаешь… Знаешь, что я тоже этого хочу. Но что скажут люди?
— Люди!? Да плевать мне на твоих людей! Я всю жизнь живу так, как велят эти чертовы люди!
— Тебе-то плевать, но что из этого выйдет? Никто не одобрит наш брак. Меня вышвырнут с позором, я не смогу продолжить поиски, останусь нищим. И куда мы с тобой тогда пойдем? Как и на что будем жить?
— Не говори об этом, я итак все знаю, — попросила она.
— А почему ты тогда?…
— Потому что! Потому что сил больше нет… Я не могу так больше! — голос женщины дрогнул, она была на грани того, чтобы расплакаться.
— Тише… — успокаивающе зашептал мужчина, наверняка обнимая собеседницу. — Мне просто нужно понять, что значат все эти странные знаки на карте, и я найду наше с тобой счастье. Просто верь в меня. Хотя бы ты.
— Верю… Что мне еще остается? Только верить.
— Тебе не знакомы эти странные иероглифы? Может, твой народ имеет с этим что-то общее?
— Нет. Эти символы я не понимаю. Разве что… разве что они могут обозначать что-то магическое. Если их оставил Маггорт, то вполне можно предположить нечто подобное.
— Может, спросить у той ведьмы?
— И все ей вот так выложить?
Конечно, выложить! Ведьма уже сгорает от любопытства!
Кто же вы и что ищете? Хотя… кто они, ясно. Семьдесят процентов из ста — это родители Леопольда, ведь женщина — нелюдь, и они скрывают свои отношения. Но вот никак не могу понять, кто они конкретно. А, значит, подслушанный разговор мне ничего не дает…
Хотя, подождите-ка, дамочка сейчас наверняка предложит в альтернативу мне семейного мага, который в символике должен понимать гораздо больше и который просто надежнее, чем я! Ведь она может знать, кто этот маг… Ох, как же я вовремя заплутала в этих коридорах!
— А у нас есть выбор? — спросил мужчина.
— Нельзя так просто открываться посторонним. Тем более, она какая-то странная. По ней видно, что у нее не все в порядке с головой.
Да уж я понормальнее вас буду, мисс швыряющаяся проклятиями направо и налево!
Хотя… Стоп, если она меня видела, и знает, какая у меня голова, то почему же я ее не видела? Вопрос, однако.
— Она гораздо добрее и честнее рыцаря. Наверняка она ничего не расскажет.
Конечно, не расскажу! Я же добрейшее и честнейшее существо во всех мирах!
— Нет. Лучше проторчать здесь еще десять лет, чем быть опозоренными какой-то ведьмой, — возразила женщина.
— Ты слишком заботишься об этом.
— Но если кто-нибудь узнает, чем мы с тобой занимаемся… Брак — это хотя бы законно.
— Кстати, об этом…
— Что?
— Родная, эти путешествия меня так измотали… я так скучал по тебе.
— А если кто-нибудь зайдет?
— Дверь заперта. Нас никто не сможет ни услышать, ни увидеть.
— Но… — женщина собиралась что-то возразить, но вместо этого лишь блаженно простонала. — Хоть ты и вертишь мной, как хочешь, я все равно люблю тебя…
— Я определенно не заслуживаю твоей любви, — тихо сказал мужчина. Я едва смогла разобрать слова… а потом и вовсе ничего не поняла.
Двое заговорили на каком-то странном, незнакомом мне языке, а затем и вовсе перестали разговаривать.
Постеснявшись подслушивать дальше, я пошла вперед по коридору, обдумывая услышанное.
Итак, двое — мужчина и женщина — ищут что-то. Мужчина сильно напоминает какого-то ученого, историка, искателя сокровищ… Скорее всего, это он и есть. Хагард выглядит, как историк и ученый, у него очень внушительная борода, но вот как искатель сокровищ… пожалуй, нет. Лорен? Хах, все эти уверенные в себе фразы и голос, полный ярости, совсем не сходятся с образом этого придурковатого тихони. Тогда кто же он? Гарфел, может? Хотя Гарфел не стал бы говорить про наследство.
Арланд? Эти разговоры про долгое путешествия и прочее… Вот Арланд, пусть и добрячок с виду, вполне может орать в гневе на кого-нибудь. Арланда всегда интересовала семейная история, он бы просто рвался найти фамильные драгоценности… но он не подходит по возрасту. Женщина ждет свадьбы двадцать шесть лет, а Арланд и живет на этом свете меньше.
Опять ничего не сходится! Да что же это такое!?
Ладно, попробуем вычленить что-нибудь полезное из реплик женщины со странным голосом.
Вроде бы, она нелюдь. Как она сказала? «Эти чертовы люди!». Не просто «гады, мешающие нам быть вместе», а именно «эти чертовы люди»… Она определенно нелюдь. И она меня видела.
Кто из тех, кого я встречала, больше всего походит на нелюдя?
Вереника? Нет. Тройняшки? Нет, хотя они и занимаются зельеварением, и одна из них проговорилась, что у нее есть мужчина, но ни одна из них не подойдет по возрасту. Кто еще есть? Кухарки. С ними я почти не общалась, и не вглядывалась в них, вообще я видела далеко не всю прислугу… Хотя у той тетки, которая строила глазки Дейку, очень похожий голос.
Еще есть Тома. Но ее голос гораздо приятнее. И на нелюдя он не похожа… Просто до неприличия красивая женщина, занимающаяся магией и обучающая ей тройняшек.
В общем, никаких, совершенно никаких выводов из услышанного сделать невозможно.
Я уже думала расстроиться, как вдруг — о чудо! — увидела в стене выступ с прикрепленным давно погасшем факелом.
Уж если где-то и есть тайных ход, то именно здесь!
Но как только я принялась ощупывать все камни на примерной высоте роста Леопольда, тишину коридоров прорезал хор из множества демонических глоток!
Чуть не взвизгнув от ужаса, я отскочила от стены, из-за которой шел этот ужасный рев.
Вой быстро прекратился, и больше не раздавалось ни звука.
Я начала оглядываться по сторонам, усилила освящение, чтобы в случае чего отразить нападение существ, которые могли издавать подобные вопли.
Но даже спустя время никто не появился. Преодолев робость, я вновь подошла к стене. На этот раз воя не было.
Прислушавшись, я уловила тихие, едва слышные, протяжные стоны боли. Как будто жалобно скулило какое-то животное.
Но скоро в стонах начала отчетливо проглядываться какая-то жутковатая мелодия и определенный ритм. Это говорило о том, что существо, издающее эти звуки, не животное, а человек… или разумный нелюдь.
Вот бы увидеть, кто это!.. Или лучше не надо? Вдруг, это еще одна тайна поместья, узнав которую, я окончательно запутаюсь или встречи с которой просто не переживу?
Хотя сейчас я могу выйти отсюда, и никакие страшные тайны мне не помешают! Я слишком долго торчу в этом месте с затхлым воздухом и вековой пылью! В случае чего, взорву все к черту, ведь мне-то огонь не повредит…
Преисполнившись уверенности, я принялась искать нужный камень, надавливая на все подряд.
Тем временем кто-то за стеной продолжал выть от боли, напевая что-то. Звучало это жутко и страшно… но я все равно хотела наружу, пусть от этих завываний у меня по спине мурашки бегали и в холодный пот кидало.
— …In ainm an ghrian agus rain, an ghealach agus cloch… Sábháil tá, shábháil…
Заслушавшись, я случайно нажала на нужный камень… Стена с грохотом поехала в сторону, открывая мне комнату в знакомых синих тонах.
Окна были завешены черными шторами, в комнате царил полумрак, освещение — всего три свечки в разных углах.
Никого не было видно, но пение по-прежнему раздавалось. Видимо, этот некто не услышал, как открылся тайный ход, что само по себе странно.
Я вошла в комнату и осторожно осмотрелась, готовясь к тому, что сбоку на меня сейчас кто-нибудь прыгнет с целью убить.
Но никто не прыгнул. Тогда я тихонько, стараясь быть максимально бесшумной, пошла к двери, ведущей в общий коридор.
Комната показалась мне знакомой, только я никак не могла вспомнить, почему. Но уверенность, что выбранная мною дверь ведет именно в коридор, не пропадала.
Я прошла уже половину расстояния, когда вдруг увидела за диваном хозяина комнаты.
— Арланд!? — в ужасе смотрю на парня, который практически без одежды сидел на полу.
Вся его спина, растрепанные белые волосы… весь он был перепачкан кровью! Она струилась по его коже, как из губки, сливались в какие-то жуткие узоры на теле!
Вокруг Арланда лежали какие-то страшные металлические инструменты.
Услышав мой голос, парень вздрогнул и резко обернулся.
Лицо у него было искажено такой зверской мукой, что он перестал быть похожим на человека, под темными глазами, светящимися чем-то животным, были огромные синие круги!
— Что с тобой!? Ты ранен? Тебе помочь? — обеспокоенно спрашиваю, бросаясь к истекающему кровью.
— Вон! — не своим голосом прорычал Арланд. В его взгляде полыхнуло что-то такое, от чего я просто побоялась приблизиться. — Вон из моей комнаты!!!
Парень резко встал, полностью укрывшись белой простыней, уляпанной кровью. Он слишком быстро оказался рядом со мной и уже занес для удара окровавленную руку…
В тот момент я чуть ума не лишилась от страха! Кинулась к двери так, как будто в одной комнате со мной сидел сам дьявол!.. хотя я не уверена в том, что это было не так.
К счастью, я смогла как-то обогнуть стоящего на моем пути Арланда и выскочить в коридор. Не останавливаясь и не оглядываясь, я рванула к нашей с Дейком спальне, в надежде застать там рыцаря.
Я была преисполнена уверенности, что то кошмарное существо, в которого превратился инквизитор, гонится за мной, потому бежала так быстро, как только могла.
По пути я сбила с ног служанку, чуть не упала сама, чуть не врезалась в стену… но в итоге все же добралась до двери в свою спальню целой.
Распахнув ее, я не глядя вбежала внутрь, тут же во что-то врезавшись.
С криком отскочив, я только потом увидела, что врезалась не в монстра, а в Дейка…
— Ты здесь! Слава всем богам! — кидаюсь обратно к защитнику. — Надо срочно уезжать отсюда!!! Здесь творятся жуткие вещи!
— Успокойся. В чем дело? — недовольно спросил рыцарь, достаточно грубо отцепляя меня от себя.
Посмотрев на распахнутую дверь, я поняла, что за мной никто не гнался. Это немного успокоило.
— Там Арланд… Я не знаю, что с ним такое! Он сидит у себя в комнате весь в крови, в куче каких-то жутких инструментов и с глазами бешеного животного!!!
— У тебя у самой сейчас — да и всегда — глаза бешеного животного, — заметил Дейк. — А зачем ты ходила к нему в комнату?
— Меня заперли в тайных ходах поместья, из которых можно попасть в любую комнату! Я просто хотела выбраться, а попалась комната Арланда… Да какая разница, как я туда попали!? Надо срочно уезжать!!! Я не хочу больше ни на минуту здесь оставаться!
— А ну стой! — схватил меня за плечи рыцарь, когда я направилась к шкафу. — Угомонись! Арланд — инквизитор. Мало ли, какие они там ритуалы с собой проделывают, чтобы уменьшить восприимчивость к магии? Ты просто не должна была туда ходить.
— То, что он там с собой творит, — незаконно и наверняка запрещено самой инквизицией!!!
— И что же он, по-твоему, с собой делал?
— Я понятия не имею! Хочешь — иди сам посмотри!
— Бэйр… — тяжело выдохнул Дейк. — Ты просто очень впечатлительная дурочка. Сядь, успокойся, приди в себя и расскажи мне все по порядку. Кто тебя запер в тайных коридорах?
Рыцарь усадил меня на мою кровать, сел рядом и приготовился слушать.
Меня все еще трясло от впечатлений, не покидали мысли о том, что раз в этом адском поместье остаться просто опасно. Потому просто вот так сидеть на кровати и ничего не делать было глупо!
Но стоило мне вскочить, рыцарь с силой дернул меня за рубашку, заставив сесть обратно, и обхватил руками, чтобы я не смогла встать.
— Ты чего!? — возмущаюсь, пытаясь вырваться.
— Угомонись. Иначе я тресну тебя по голове, и ты отключишься, — Невозмутимо произнес рыцарь, сжимая меня крепче. — Ты сейчас напоминаешь чокнутую даже больше, чем обычно.
— Еще бы я не напоминала чокнутую! Ты бы увидел то, что видела я! — тут мне вспомнилось, в каком состоянии Дейк вломился сюда в первую ночь. Если он вел себя, как безумец, значит, он видел что-то еще страшнее, чем человек в крови… Эти мысли немного успокоили меня.
Высвободившись из рук Дейка, я села и больше не пыталась вскочить.
— Расскажи мне все по порядку, — повторил рыцарь, выжидающе смотря на меня.
— Ладно. Когда ты ушел, ко мне в комнату постучались тройняшки и попросили помочь им в чем-то… — на этом моменте рыцарь заметно напрягся. Наверное, вспомнил, как его увела Дороти.
Но когда я продолжила рассказ, он успокоился.
Выслушав все, Дейк так и не поверил в некоторые события. Например, то, что я с помощью бесплотных привидений утащила мужика в тайные коридоры и смогла уложить его на специальный стол, звучало слишком неправдоподобно. Зато, в отличие от меня, Дейк тут же вычленил кое-что очень полезное из разговора тех двоих.
— Это Лорен.
— С чего ты взял!? — пораженно смотрю на напарника.
— Если Гарфел сказал, что его клиента не интересует наследство, а что-то другое, если его клиент именно Лорен, и если тот говорящий ищет сокровище, то, выходит, что наш работодатель не так уж прост. Надо с ним поговорить.
— Надо. Но меня больше интересует даже не он, а его любовница. Нелюдь, умеющая проклинать и наверняка знающая, кто маг…
— Слушай, а кто эти привидения?
— Ну… фамильные. Я не помню их имен. Ну там… предки всякие, прабабушки и прадедушки…
— Ты не умеешь врать, — рыцарь смерил меня предупреждающим взглядом. — Кто они?
— Они просили не говорить! Я не могу нарушить обещание, это важно.
— Но то, что я не знаю, кто эти существа, не повредит нам?
— Нет… Я от тебя теперь ни на шаг не отойду! Так что если они захотят со мной поговорить, им придется говорить и с тобой.
— Постой-ка! Еще вчера ты говорила, что я не обязан всюду с тобой таскаться и могу ходить куда и когда захочу! — возмутился рыцарь. Видимо, у него успели появиться какие-то свои дела, в которые, он надеялся, я не сунусь.
— Но… Дейк, я без тебя не могу! — воскликнула я. — Стоит тебе отойти на минутку, как я тут же натыкаюсь на что-нибудь жуткое! Если бы ты позавчера был рядом, меня бы не утащили в подвалы те «привидения», если бы сегодня ты не ушел, я бы не застряла в тайных ходах, не узнала бы про Гарфела, не попала бы в комнату Арланда! Так что если я когда-нибудь и свихнусь окончательно, в этом будешь виноват ты, который в очередной раз меня бросил!
— Неужели ты думаешь, что после этих слов я начну мучиться совестью? — усмехнулся рыцарь.
— Нет, — вздыхаю. Конечно не начнет, ему-то что? Это же не он мастер по поиску проблем. — Ты свою совесть потерял еще за несколько лет до нашей встречи.
— Брось, я не такой бессердечный тип… Когда девушка жалобным голоском завывает «Дейк, я не могу без тебя!», то я, по крайней мере, готов предоставить ей возможность быть рядом…
— Не смешно, — зло смотрю на него. — Меня чуть не убил спятивший инквизитор, потому что ты куда-то ушел!
— Не преувеличивай.
— Но это так!
— Ну ладно, ладно… я не буду больше уходить, не предупредив тебя.
— Чудесно! Вот это я и хотела услышать!.. Но, может, мы просто уедем отсюда? Ну, пожалуйста! Я договорилась с привидениями о том, чтобы они не пугали графиню! Так что мы можем свалить отсюда, поехать в какую-нибудь дешевую таверну и напиться, забыть это поместье, как страшный сон!
— Я не могу уехать отсюда, потому что пообещал остаться до тех пор, пока не огласят наследника. Уеду — меч потемнеет, и я проживу не больше недели. Так что мы остаемся здесь и наслаждаемся отпуском! — довольно улыбнулся рыцарь, разваливаясь на кровати и, наконец, отпуская меня. — Раз ты разобралась с привидениями, значит, нам ничего больше не надо делать. Только есть, спать и наслаждаться жизнью, пока не умрет эта старая карга.
— Но эта старая карга приказала мне отыскать мага. Мне придется заниматься этим…
— Пф. Скажем, что маг Лорен и всем будет хорошо и спокойно.
— Нехорошо обманывать умирающих людей из-за денег!
— Правильно, — саркастически начал рыцарь. — Зато хорошо таскаться по подземельям, рискуя своим здоровьем и жизнью… Хотя, на самом деле, я нашел сегодня тех сбежавших серых тварей. Они прятались в саду. Там же был труп какой-то служанки… Не важно. Главное — никакой угрозы для нас больше нет.
— А Арланд?
— Повторяю — просто не суйся к нему, и все обойдется. А ритуал — у них это дело обычное.
— Нет же! Это был не инквизиторский ритуал!.. Там было что-то другое!
— Ой, угомонись уже! — отмахнулся от меня Дейк, поморщившись. — Скоро начнется обед. Мы поговорим с Лореном, с Меви, а потом пойдем в подвалы, искать залежи спиртного — настоящее фамильное сокровище Сеймуров!
В тот день мы действительно говорили с Лореном и с Меви. Первый очень удивился, когда узнал, что у него есть тайная любовница и что он ищет фамильные сокровища, а Меви не поверила, что Лорен маг, и сказала, что больше мне не доверяет. Но из поместья нас никто не выгнал, что очень удивительно после наших смелых заявлений.
Причина этой милости открылась через три дня: выяснилось, что насчет Лорена мы не ошиблись. Он сам позвал меня к себе и показал странную карту. Конечно, граф мне ничего не рассказал, просто попросил объяснить, что там написано. Но, к его несчастью, я понятия не имела, что могли означать странные символы.
Поисками мага я решила больше не заниматься, потому что задом чуяла: это может стоить мне жизни. Единственное, что я все-таки сделала, это отобрала у тройняшек книгу. Теперь, пока Дейк исследовал подвалы, в надежде найти кладовую с вином, я сидела в запертой комнате и поглощала все те бесценные знания, которые были собраны в огромном фолианте.
Кроме книги я тщательно изучала тетради и листы, которые забрала из склепа. Поскольку за «уроками» я сидела по семь-восемь часов каждый день, почти не отвлекаясь, за две недели я увеличила знания в теории и в практике магии раза в два — в три. Теперь я могла пользоваться не только огненными шариками и толчком энергии, но так же швыряться черными молниями и создавать некоторые магические предметы, благословлять на удачу и проклинать на неудачу.
Первый магический предмет, который я сделала, это был шланг, который сам по себе нагревает воду до нужной температуры. В книге говорилось, что менять свойства предметов могут только самые умелые и опытные маги… но я, видимо, гениальное исключение, потому что горячий душ, который я «изобрела», работал постоянно и без сбоев.
Как-то раз, когда в нашей с Дейком комнате убиралась служанка, она обнаружила душ и спросила у меня, что это такое. Я ей объяснила, дабы хоть кто-то, кроме скупого на похвалы рыцаря, мной повосхищался. Так эта служанка узнав, что я сотворила, взяла и разболтала всему поместью! В итоге ко мне пришла делегация с просьбами «а поставьте всем нам такое же чудо!».
К тому времени из бесценного самоучителя чародея я узнала о накопителях магической энергии, что это такое и как их можно сделать. Вспомнив кое-что из немного подзабытой физики, я придумала устройство, работающее на магической энергии. Это устройство подсоединялось к крану ванной и могло работать как душ или, скажем, джакузи.
Где-то за три дня я смастерила первое такое устройство и пристроило его в умывальной в комнате графини. У нее все заработало отлично, потому меня попросили сделать такие штуки в остальных жилых комнатах. Работая по уже продуманной схеме, я управилась со всеми комнатами дня за три. Потом во мне окончательно пробудился дух изобретателя, и я начала создавать другие интересные вещи.
За все то время, пока я была не в своей комнате, Дейк не отходил от меня ни на шаг, как и обещал, потому никаких значительных приключений со мной не случалось.
Когда же рыцарь отправлялся кокетничать со служанками, и я оставалась одна в комнате, ко мне приходил Леопольд.
В первый свой визит после того, как подло бросил меня одну в тайных коридорах, он долго извинялся передо мной и объяснил все тем, что… В общем, у чудика случился приступ паранойи.
Я его, конечно же, простила. Потому что невозможно не простить это милое чудо, когда оно пялится на тебя своими печальными глазищами и жалобным голоском умоляет извинить (ради такого случая Леопольд даже убрал челку, видимо, паршивец откуда-то знал, насколько он красив).
В запертую снаружи комнату он пробирался через тайный ход в ванной. Когда он приходил, мы поначалу вместе читали книгу о магии (почему-то он находил ее интересной), а потом применяли полученные знания на практике (не обладая магическими способностями, Леопольд почему-то прекрасно представлял, как там все работает, и помогал мне разобраться). Но после нескольких дней совместных занятий, мы придумали кое-что интересное и принялись воплощать свою идею в жизнь в саду Сеймуров. Конечно, прежде чем работать, я спросила у графини разрешения, и она его дала, запретив всем жителям поместья ходить в ту заброшенную часть сада, которую я заняла.
В общем, мы с Леопольдом, с котом по имени Маггорт и с книгой для ведьм-самоучек все свободное время проводили в саду, работая над нашим проектом. Дейк, к слову, был не против, он частенько навещал меня там, чтобы убедиться, что меня не сожрали садовые маргаритки или не утащила к себе в логово белка-оборотень.
Но, как по мне, ему стоило больше беспокоиться о моей психическом здоровье. То, что я узнавала из книги, меняло все мое представление о мире и о веществах в нем в целом.
Я научилась по своей воле смотреть на обратную сторону материального мира и понимать, в чем там дело. Это была сторона, на которой можно видеть ауры и заклинания, как узлы или плетения разноцветных сверкающих ниток, незаметно пронизывающих все пространство. Есть нитки уже имеющиеся в пространстве, их невидимая до поры до времени сеть и образует гобелен, из плетений и узлов этих гобеленных нитей состоят ауры живых существ или оживленных трупов. Ауры — это набор узлов и плетений, больше всего похожих на кружевную салфетку. Нитки для таких салфеток берутся из пространства гобелена. Эти нитки достаточно соединить между собой и тут же возникает связь в месте прикосновения — узел. Чем больше узлов и чем они разнообразнее, тем сильнее аура и сложнее характер и облик существа. Аура еще должна быть непременно замкнутой системой узлов, иначе существо не будет жить. Вся сложность работы с аурами заключается в том, что нити гобелена очень прочны и их очень тяжело сдвинуть с места, что делается не руками, а внутренней энергией мага. У некромантов эта энергия особо мощная, потому они лучше всех прочих работают с жизнью и смертью.
Это все к тем нитям, которые пронизывают все пространство и образуют сторону Гобелена. Они принадлежат живым и не живым предметам, но с живыми работать сложнее — в них энергия постоянно движется. Но есть еще и другие нити, это те, которые маг создает из своей собственной энергии, точнее, из отростка на своей ауре — большого непропорционального по сравнению к остальной «салфетке» отростка, где скапливается сила, она же магия. Нити, сделанные из такой энергии, куда более хрупкие и слабые, ими гораздо легче управлять, чем нитями на Гобелене. Чем больше у мага в запасе энергии, тем больше он может выпустить этих нитей, чтобы сплести заклинание. Каждое заклинание имеет особую формулу плетения, один единственный узелок может превратить заклинание лечения в проклятье болезнью, скажем. Но при этом не все заклинания доступны каждому магам. Оказалось, что у каждой силы есть свои особенности и это влияет на действие заклинаний. Есть маги-стихийники — как я, — у которых магия привязана к одной из сил (у меня к огню) и работает в этом направлении. Есть темные маги, о которых мне рассказывал инквизитор, и их магия действительно оказалась способной работать только в сторону уничтожения. Есть еще целители или маги природы, они обычно становятся лекарями или работают с растениями и животными. Так же существует еще несколько групп магов, но они слишком редко встречаются — на каждый такой случай есть только по одному, редко по два примера. При этом каждый из магов, помимо особенностей своей магии, может выпускать из себя чистую силу, чистую энергию. Из нее плетутся любые силовые заклинания — заклинание толчка, например, или нить силы, на которой, как на электричестве, будет работать какой-нибудь механизм.
Все это было безумно сложно и очень опасно, но если научиться, можно делать совершенно невероятные вещи… Алхимия, воскрешение, омоложение — все это оказалось возможным! Мне лишь не хватало умения и знаний, чтобы управлять своей силой в полной мере. А ее, как я поняла, у меня было не мало. К моему телу была прицеплена прекрасная аура с огромным ответвлением в стихию огня. Я была сильной ведьмой, но мне предстояло еще многому научиться.
Баловаться и экспериментировать с магией я не опасалась: я не пробовала ничего незаконного и темного, потому и пристать ко мне не должны были. Арланд, знавший о моих опытах, тоже не мешал мне.
Вообще, с того дня, когда я увидела инквизитора за ритуалом, мы с ним не общались и всячески избегали друг друга. В столовой, единственном месте, где я встречалась с ним регулярно, я старалась на него не смотреть, а он старался не смотреть на меня. Стоило мне увидеть его в коридорах, я тут же уходила куда-нибудь, а он не преследовал и шел в другую сторону.
Единственным местом, где мы иногда встречались и не разбегались в разные стороны, была огромная библиотека поместья. Арланд часто сидел там за одним из читальных кресел, а я приходила, ища новые книги по магии, которые смогла бы понять.
Как-то раз так вышло, что встретив меня, он нечаянно заговорил о книге, которую я взяла и сказал, что она плохо написана и непонятна. Посоветовал мне другую, потолще и постарше. Мы поговорили немного о магии, я рассказала ему о том, что узнала, а он дополнил некоторые моменты, которые я так и не поняла. После того странного разговора мы разошлись и снова друг друга не замечали. Потом мы встретились в библиотеке еще раз, а потом еще… и каждый раз когда мы там оказывались, мы разговаривали о магии и ни о чем больше. Мы могли увлеченно беседовать около часа, а потом разойтись и снова избегать друг друга.
Конечно, с моей стороны это было безрассудно, торчать наедине с инквизитором и болтать с ним о магии, но я ничего не могла с собой сделать, и он, кажется, тоже.
Не было сомнений, по какой-то причине Арланд тоже стал сторониться меня и шел наперекор каким-то своим правилам, беседуя со мной среди книг. И оба мы ничего не могли поделать: я понимала опасность, он опасался чего-то своего, но мы просто не могли не говорить друг с другом.
Дошло даже до того, что я специально учила что-то очень сложное и непонятное, чтобы прийти в библиотеку, надеясь застать там Арланда и попросить его все мне объяснить. И он каждый раз, как мы встречались, объяснял, так как знал о магии очень много… иногда мне даже казалось, что так много, как он, о ней вообще никто не знает.
Он разбирался во всех типах магии, знал стихийную, черную, светлую и даже несколько редких ее типов. Он понимал, как устроены заклинания, знал такие вещи, о которых даже не писалось в книгах, например, о вызовах и подчинении существ из других миров, демонов и духов. Он мог не затыкаясь рассказывать о всех «волшебных» существах, как я их для себя окрестила, — драконах, ящерах, василисках, единорогах, о той же хаарь и прочих.
Помимо магии он иногда мельком упоминал многое другое. Он идеально знал законы этого мира, устройства власти, политику, экономику, религии… особенно религии! В верах и культах он разбирался так, как, наверное, странно было разбираться даже инквизитору.
Невольно я вспомнила, как в том склепе он оправдывал кровь из носа после своей молитвы. Он сказал, что он паршиво учится в Ордене и потому у него ничего нормально не получается. Но он лгал, бессовестно лгал! Он был прекрасно образован и, я бы не удивилась, если бы выяснилось, что он готовится выпуститься раньше своих соратников на год или даже на два обучения.
Но, к сожалению, в библиотеке мы встречались не каждый день. Иногда Арланд уезжал куда-то с Лореном, на какие-то встречи или по хозяйственным делам поместья, иногда они вместе отправлялись на целый день на охоту, а иногда Арланд просто безвылазно сидел в своей комнате по нескольку суток.
Хотя, оно, наверное, было к лучшему. Дейку свои периодические исчезновения я объясняла посиделками с привидениями в одном тайном месте, и он верил, так как исчезала я не каждый день.
Чем все это время занимался сам рыцарь — мне было неизвестно. Видимо, у него очень хорошо все пошло с одной из служанок, потому что он даже не всегда ночевал в нашей комнате.
Про поиски нечисти и про то, что обещался отвлекать инквизитора, бравый рыцарь просто забыл.
Так прошел почти месяц, наступило лето, потеплело. Сад, где я работал, начал зацветать, моя работа в нем шла быстрее, мы с Леопольдом сходились все ближе, все чаще я заставала Арланда ждущим в библиотеке… Если не считать постоянных драк между Леопольдом и Маггортом, то жизнь была прекрасна, насколько она только могла быть такой. Даже моя левая рука, хотя и отключалась периодически, перестала болеть и досаждать мне.
Все это спокойствие в поместье в богами забытой местности нарушило одно событие: в поместье пришла сумка писем, прочитав которые, все как с ума посходили.
Дело было в том, что скоро у Меви должен быть день рождения и на него она пригласила всех своих знакомых, так как подозревала, что это будет ее последний праздник. В пришедших письмах все приглашенные ответили согласием, что вызвало у Сеймуров бурю восторгов.
В поместье тут же закипели приготовления, хотя до самого дня рождения оставалось едва ли меньше месяца.
Повсюду забегали как будто умножившиеся разом слуги, что-то мыли, что-то чинили, передвигали, украшали, доделывали, приводили в порядок… В общем, тишь и благодать поместья исчезла, как утренний туман.
Дейка запрягли по полной программе. Теперь он двигал мебель в комнатах, где должны будут находиться гости. Конечно же, благородный рыцарь затребовал за эту работу немалые деньги, но поскольку кроме Дейка сильных мужчин в доме не оказалось, а мебели было очень много, его условия приняли.
Я с тех пор, как начались приготовления, почти не выходила из своего рабочего места в саду, там я даже обедала и иногда ужинала: Леопольд подворовывал или сам пек пирожки, а потом приносил их мне в корзинах, так же он приносил что-нибудь попить или выпить, это уже как получалось.
Сегодняшний день с самого утра пошел наперекосяк… Было у меня такое чувство, что раньше это были цветочки, а сегодня все начнется по полной.
Дейка дернули еще за завтраком, Маггорт куда-то удрал еще утром, так что я осталась совершенно одна в столовой с этой жуткой семейкой. Едва дождавшись, пока трапеза кончится, я вскочила из-за стола и кинулась в сад, где меня уже должен был ждать Леопольд, и откуда я не собиралась вылезать в люди около десяти часов.
Пробираясь через заросли неухоженных садовых кустов, я думала о том, что мне предстоит сегодня сделать. Хотелось бы закончить до приезда гостей, чтобы Сеймуры могли показать им мою работу… чтобы все расхваливали ведьму-инженера, которая не наводит порчи, а создает великолепные садовые украшения. Что ж, того и гляди, всем понравится, все захотят такое же, и я найду новую работу, уеду из этого жуткого места к чертовой бабушке…
В заброшенном саду когда-то был большой красивый фонтан. Конечно, все фигуры развалились, механизмы сломались, а то место, где раньше был участок с фонтаном, превратилось в свалку, куда относили всяких хлам.
Леопольд, узнав, что с помощью магии можно создавать вечные силовые потоки, способные заменить некоторые материальные детали, предложил не только восстановить фонтан, но и сделать еще кое-что.
За основу скульптуры мы решили взять солнечную систему, предложенную мной (почему-то, когда я объяснила Леопольду, что это такое, ему очень понравилось и он загорелся тем же энтузиазмом, что и я, хотя, наверное, ни черта не понял).
По моим задумкам, днем фонтан будет выглядеть как абстрактная система кругов из камня, но ночью… С помощью той же магии можно заставить ее вращаться, планеты — полыхать, можно заставить сиять звезды вокруг, установив по всему отгороженному участку магические потоки. Звезды, если приглядеться, тоже будут небольшими системами… В общем, создать настоящий космос на земле.
Но главное в моей задумке не это.
У каждой планеты моей родной солнечной системы будет едва заметный двойник, прозрачной тенью скользящий за ней и повторяющий все ее движение. Если поднести руку к шару, то двойник на пару мгновений заменит планету и покажет себя во всех красках.
Тема «параллельных миров» знакома мне слишком хорошо, так что не раскрыть ее в чем-нибудь прекрасном я просто не могла… Я же была творческим человеком, как никак!
Сейчас воплощение моей идеи в жизнь шло полным ходом. Леопольд, обнаруживший в себе талант ваятеля, таскал откуда-то огромные камни и под моим руководством вытачивал из них планеты с поразительной скоростью.
Из старого мусора мы смастерили целую печку, нашли в еще одном заброшенном углу наковальню, которая черт знает, как туда попала, огонь любой температуры был всегда при мне… В общем, чем мы только не занимались в нашем укромном местечке в саду. Выплавляли какие-то детали из старых чайников-ведер, точили нужные фигуры из камня, выжигали узоры из металла, работали с магической энергией и с накопителями, в которые превращали самые простые вещи.
Я, измотав себя до крайности, смогла создать энергетический насос и поместить его внутрь заглохшего фонтана. На это у меня ушло несколько дней, так как работа была очень сложной. Чтобы энергия никуда не разлеталась, а оставалась всегда на месте, да еще и обладала физическими свойствами, мне пришлось прибегнуть к опытам, известных из сохранившихся записок Дороти, которая с помощью энергии мертвых тел создала себе физическую оболочку (хотя в отличии от нее я пользовалась не энергией мертвых, а своей собственной). Восстановив фонтан, я сделала новый разбрызгиватель. Я достаточно долго выплавляла этот кошмар, чтобы струя была такой, какая мне нужна. В итоге я, с горем пополам, смастерила распылитель-вертушку, и струи воды шли красивой спиралью, прямо к основанию искусственного солнца.
Каменные заготовки… Сколько мы мучились, чтобы заставить эту адскую солнечную систему находиться в равновесии! В помощь нам был металл, который оказался легче камня и из которого были сделан вышвырнутый на помойку комплект стульев. Облив небольшие камни металлом, и поместив в нужную форму, мы получали планеты большего размера, но меньшего веса.
Особая радость — планетарные кольца… Закрепить эту гадость было тяжело. В итоге, чтобы все поражались небывалым чудесам физики, я создала невидимые держатели из физически постоянной магической энергии. Чтобы она никуда не исчезала, я прикрепила к каждой планете небольшие воздушные накопители, которые круглосуточно перерабатывали энергию ветра в магическую энергию.
Сам фонтан и система были уже готовы, теперь мне оставалось самое сложное: заставить все это вращаться и светиться в темноте. В итоге все должно быть похоже на то, как планеты представляют во впечатляющих документальных фильмах о космосе. Красиво и завораживающе даже для тех, кто понятия не имеет, что такое эти странные цветные круги. Еще надо создать двойников, наколдовать другие вселенные в уменьшенном размере… Ну и убрать отсюда весь хлам, конечно.
Но когда я, преисполнившись рабочего энтузиазма, пришла на место ставшее мастерской двух безумцев, моего верного напарника, то есть Леопольда, там не оказалось.
— Куда он делся? — удивленно осматриваюсь, надеясь засечь его в куче хлама, ищущим что-нибудь эдакое. — Леопольд!
Но чудик не отозвался. Видимо, его здесь действительно не было.
Что же могло его задержать? Обычно он приходит раньше меня на час, а то и на два. Надеюсь, с ним все в порядке и он скоро объявится.
С гордостью оглядев свое каменно-металлическое детище, я пошла к столу, на котором со вчерашнего дня я поставила заряжаться воздушные накопители. Правда, как в итоге выяснилось, с воздушными я плохо работаю, мне гораздо легче с огненными… Но воздушные проще делаются.
Подхватив их левой, бирюзовой, «поедающей магию» рукой, которая у меня всегда замотана бинтами, я пошла к фонтану.
Закрыв глаза, окунувшись в мир магических сетей, я принялась творить…
Бесконечный, пугающе большой и ничтожно маленький мир космоса захватил меня с головой. Каждую линию, каждую тень надо было прорисовывать, как кистью с краской на картине. Удерживая в голове нужный результат, кучу схем потоков энергии и контролируя силы, я забывала даже просто дышать!
Это воспринималось досадным несовершенством бренного тела — дышать. Сейчас, когда я создаю из непроглядной тьмы и невидимых ниток целую вселенную, когда чувствую себя богом, часть за частью творящим новые миры… сейчас любые представления о земном казались ненужными.
Стоит мне подумать, провести рукой, как появляются новые линии, по планете расползались цветом газы и различные пароды. Стоит мне захотеть, и вырастала неощутимая, но видимая цепь гор на искусственной планете, стоило пожелать, едва коснуться пальцами, как горы исчезали, появлялось что-то другое, реки, озера, моря…
В упоении рисуя свою собственную вселенную, я не замечала ничего вокруг. Полностью погрузившись в процесс, я чувствовала, будто существую в пустоте и создаю из первозданного Ничего Нечто…
Только когда кто-то коснулся моего плеча, я вспомнила, что совсем не бог, а просто ведьма с неизмеримой манией величия. И не подумав вздрагивать, улыбаюсь.
— Кто там? Ты, Лео?… Пирожки припер?
— Бэйр, мне нужна твоя помощь!
Услышав голос Арланда, я тут же вылетела из настроения художника-творца. Перейдя на другой, нормальный уровень зрения, я обернулась на инквизитора.
— Чего тебе надо? — спрашиваю, готовясь в любой момент метнуть в пришедшего огненный шар. До этого он никогда не подходил ко мне, пока я одна!
— Герда, Гретта и Гера сказали, что отдали тебе магическую книгу! Где она!? — обеспокоенно начал Арланд, нервно осматриваясь по сторонам.
— Я не отдам ее тебе! — возмущаюсь.
— Да она мне не затем нужна! — отмахнулся инквизитор, принимаясь рыскать по всему моему «кабинету». — Бэйр, быстро! Где она!?
— Вон там, на тумбочке лежит.
— Тут нет тумбочки!
— Ну, на куче камней.
Заметив, наконец, книгу, Арланд подхватил ее и швырнул на мой большой рабочий стол (бывший столовый), принялся листать.
Не понимая, что это чудовище собирается делать, я подошла поближе, чтобы разобраться и, в случае чего, помешать.
— Что ты ищешь?
— Лечение! Срочно!
— Страница одна тысяча пятьсот сорок девять. А зачем тебе?…
— Не лезь под руку! Это вопрос между жизнью и смертью! — зло одернул меня Арланд.
Найдя нужную страницу, он быстро пробежал глазами по первым абзацам, глянул на схемы и примеры.
Выдохнув и прикрыв глаза, он что-то прошептал.
Потом вдруг достал из-за пазухи мертвую серую крысу и бережно положил обмякшее тельце на стол.
— Это что такое!? — поражаюсь. Таскать за пазухой дохлых крыс даже для него уже слишком!
— Я отобрал его у твоего гадкого кота! Это явно не простая крыса, от него просто несет энергией разумного оборотня! — обернувшись, Арланд обвиняющее ткнул мне в грудь пальцем. — Твой кот загрыз человека!
— Мой кот боится мышей! — замечаю, ударяя инквизитора по руке и тем самым отстраняя ее. — Как он мог загрызть крысу!?
— Он собирался ее добить, когда я их заметил, — объяснил Арланд, вновь поворачиваясь к крысе.
Инквизитор закрыл глаза и взмахнул руками в черных перчатках из толстой кожи. Он как будто собирался взять первый аккорд сложнейшего произведения на фортепиано.
Мгновенно выйдя из оцепенения, пальцы задвигались с нереальной скоростью и силой, как будто стараясь выбить из воздуха искры… И скоро это у них получилось!
Вокруг кистей Арланда стали разбегаться голубые молнии, превращаясь в сети и тут же распадаясь. На лице инквизитора загорелась ненормальная блаженная улыбка, глаза под веками двигались, как будто он сейчас разглядывал что-то удивительное и прекрасное…
Тут, неожиданно для всех, на столе резко сел Леопольд и взревел не своим голосом, принявшись душить инквизитора.
— Ты кого воскрешать собрался, дурья твоя башка!? Я живой!!! — зло шипел он, заглядывая в глаза своему мучителю.
Арланд такого результата явно не ожидал и сейчас глазами размером с медяк пялился на «мертвую крысу». От шока инквизитор даже забыл, что надо сопротивляться.
— До последнего мертвым притворялся, думал, ты меня в покое оставишь! Так нет! Маньяк недоделаный, всем-то ты помочь хочешь! Всю маскировку мне сбил, идиот!
— Леопольд? — удивленно смотрю на чудика. — Ты, может, ты в весьма неприглядном состоянии. Оставь Арланда в покое и надень что-нибудь.
— Ой… А твой плащ я конфискую! В следующий раз думать будешь, прежде чем начинать работать с чужими аурами!!! Я бы тебе сказал, кто ты после этого!.. Ядом тебя напоить мало!.. — продолжая ругаться, чудик сорвал с Арланда черный плащ и закутался в него.
Дальше на минуту между нами воцарилось молчание. Леопольд обиженно пялился на инквизитора сквозь челку, Арланд пытался понять, что стало с крысой, а я пыталась угадать, что здесь вообще происходит.
— Что ты на меня так пристально смотришь? — опять начал Леопольд, сердито глядя на Арланда сквозь завесу серых волос. — Я тебе не бездушный агирадский сыр, а живой нелюдь, между прочим! Или ты считаешь иначе?
Приблизившись почти вплотную к лицу инквизитора, Леопольд дернул носом, выглядывающим из-под челки.
От этого его движения Арланд нервно вскрикнул и отскочил, продолжая бешеными глазами оглядывать незнакомое существо.
— Бэйр… Кто это!? Кажется, оно тебя знает! — спросил он, тяжело дыша и не сводя глаз с чудика.
— Где? — удивленно спросила я.
— За тобой!
— Там никого нет.
— Но… — Арланд протер глаза и поморгал. Чудик все равно никуда не исчез, потому инквизитор вопросительно посмотрел на меня. — Вы же знакомы! Ты назвала его по имени!
— Леопольд, когда я сказала, что за моей спиной никого нет, ты должен был спрятаться! — осуждающе кошусь на чудика.
Кивнув, тот подполз по столу ко мне и спрятался у меня за спиной. Учитывая разницу в нашем росте, его это не спасло.
— Бэйр? — выгнул бровь Арланд, выпрямившись и отчасти успокоившись. — Что здесь происходит?
— Если кто-то сейчас же не объяснит, что он собирался сделать с «крысой», то здесь произойдет убийство инквизитора, — спокойно объясняю. — Так какого черта?
— Я подумал, что это оборотень, то есть разумное существо, и хотел помочь!
— Арланд, воскрешать могут только некроманты. Ты не можешь воскрешать, — напоминаю. — Что на самом деле ты хотел с ним сделать?
— Лекарское искусство Ордена ничем не хуже магии! — гордо вздернул нос инквизитор.
— Я все видела. То, что ты делал, было чем угодно, но не очередной молитвой!
— Это не была магия!.. — после этих слов инквизитор как будто собирался сказать что-то еще, но потом отвернулся. Когда он, тяжело вздохнув, вновь повернулся, лицо у него было грустное и обреченное. — Ладно. Ты меня раскусила.
— Вообще-то ты сам раскрылся. А теперь скажи, кто ты такой? Это ты тот таинственный маг?
— Да, мне тоже интересно это знать! — поддакнул Леопольд, высовываясь у меня из-за плеча. Чтобы не упасть со стола, чудик ухватился своими когтистыми руками мне за плечи.
— А ты, когтистое чучело, тоже мне потом расскажешь про свое странное хобби — притворяться мертвой крысой, — замечаю, чуть сдвинув его руки со своих плеч.
— Я же проклятый! У меня нет постоянного облика, могу превращаться в кого угодно. Тут нечего рассказывать! — фыркнул он. — Хоть в крысу, хоть в собаку, хоть в леннайя! В кого угодно, кого хоть раз увижу в живую.
— Ладно… с тобой все ясно, — киваю. — Ну а теперь ты, Арланд.
— Это долгая и скучная история…
— Чая? — невозмутимо предложил Лео.
— А есть? — удивился инквизитор.
— Должен быть где-то здесь, — киваю, направляясь к другому старому столу, который мы сделали из тележки. На нем у нас гнездится одинокий старый чайник и две его любовницы — кривые железные чашки. Чудесная семейка.
— Но я тебе свою кружку не отдам! — заметил Леопольд, грациозно слезая со стола и идя за мной к месту чаяприготовлений. — Из чайника будешь пить!
— Эээм… Ты же крыса, из лужицы можешь лакать. Разве нет? — усмехнулся Арланд.
— Я из луж не лакаю. Я, в отличие от тебя, знаю, что вода в них грязная и если ее пить, то можно отравиться, — гордо вздернул нос Леопольд, раздумывая, как получше закрепить на себе плащ, чтобы не спадал.
В итоге он превратил плащ в подобие тоги, и, довольный своей неотразимостью, гордо выпятил грудь.
От такого странного поведения лицо у инквизитора вытянулось.
— Ты кто такой и откуда ты вообще взялся? — спросил он.
— Ты что, не знаешь, откуда берутся люди и нелюди? — вопросом на вопрос ответил чудик, вставая рядом со мной.
Я в разговор не встреваю, занимаюсь чаем… а то и на мою долю перепадет пара ласковых.
— Бэйр, кто это чучело? — вопросительно посмотрел на меня Арланд.
— Вообще-то это твой двоюродный брат, — хмыкаю.
— То есть?… — округлил глаза Арланд. — Что ты хочешь этим сказать?
— Что он сын Лорена, — отвечаю, получив разрешающий кивок от Леопольда.
— Что!? — инквизитор чуть не подавился. — У Лорена нет детей!!!
— Есть, как видишь! — захихикал чудик, чем вогнал Арланд в окончательный ступор.
— … С чего вы взяли, что он его сын? — попытался спокойно спросить инквизитор.
— Во-первых, похож. Во-вторых… во-вторых тебе знать не обязательно.
— Пока не вижу не единого сходства, — скептически заметил Арланд.
Леопольд на пару секунд открыл лицо, давая Арланду себя рассмотреть.
— Ну и глаза…
— Дааа, я ослепительно красив! — протянул Леопольд, состроив глазки и кокетливым жестом проведя рукой по густой шевелюре. — Смотри, не ослепни!
Еще непривыкший к такому Арланд не выдержал и нервно заржал.
— Какой кошмар… — выдохнул инквизитор, утирая слезы смеха. — Почему я тебя никогда не видел?
— Я тебе не расскажу, — Леопольд и подскочил поближе ко мне. — И ты ему не рассказывай!
— Хорошо, — киваю. — Кстати, чай уже готов, — решаю, понюхав дымок из носика чайника. — Арланд, будешь пить из моей кружки, а я у Леопольда немного отопью.
Разлив чай, я уселась на одну из старых лавок напротив той, на которой уже сидел Арланд. Леопольд уселся поближе ко мне, демонстрируя неприязнь к обретенному братцу.
Хотя и сам Арланд как-то не особо тепло воспринял родственника.
— Чай есть. Я готова слушать твою длинную и грустную историю, — напоминаю инквизитору, который, видимо, надеялся отвлечь меня и отделаться от необходимости все объяснять.
— Ах… да, конечно. На самом деле я именно тот, за кого себя выдаю. То есть инквизитор. Только из-за моей врожденной неспособности освящать, меня зачислили в специальную группу. В нас раскрывают необычные таланты и умения, которыми не могут пользоваться другие инквизиторы. Я, так сказать, из секретного спецподразделения. Умею излечивать серьезные раны, порой это даже можно назвать «воскрешать», умею… ну и еще кучу всего другого, — протараторил он.
— Врет, — заметил Леопольд.
— Ну… хорошо, я почти ничего не умею. Только учусь, — согласно вздохнул Арланд.
— Вот теперь не врет, — чудик сложил руки на груди.
— Ну ладно… допустим, я тебе поверила, и даже не буду спрашивать, что ты тогда делал с собой в комнате, и почему носишь черные перчатки, не снимая. Что же мне с тобой делать? — задумчиво спрашиваю у него.
— А что со мной надо делать?
— Леопольд скрывает свое существование, — объясняю. — Те, кто знают, долго не живут.
— А ты-то сама откуда его знаешь?
— Познакомились, — хмыкаю. — Леопольд — мой друг.
— Все же это очень странно… — задумчиво произнес спустя какое-то время инквизитор. — Почему о нем никто не слышал и никто его не видел?
— Потому что я прячусь. И если бы ты не начал меня «воскрешать», так продолжалось бы и дальше! — буркнул расстроенный оборотень.
— Почему же ты прячешься? — спросил у него Арланд.
— Потому что моя мать думает, что я давно ушел из поместья. Я хочу, чтобы она побольше помучилась совестью, — объяснил ему, как недалекому идиоту, Леопольд.
— Ясно…
Дальше на несколько минут снова воцарилось молчание.
Я обдумывала сложившуюся ситуацию и старалась понять, как правильнее всего поступить. С одной стороны, надо бы прибить Арланда, потому что трупы замечательно хранят секреты. Но, с другой стороны, Леопольду не помешает нормальное человеческое общение, а то он совсем дикий.
Может быть, попросить инквизитора помогать нам в реставрировании фонтана? Тогда он будет больше времени проводить с Леопольдом и, может, они подружатся? У чудика появится еще один друг, который, к тому ж, будет его братом. И еще Арланд сможет со временем ввести несчастного бастарда в семью, где тот сможет жить полноценной жизнью…
Пожалуй, мой долг — попытаться подружить этих двоих.
— Хватит на нее так пялиться! — вдруг возмутился Леопольд, выведя меня из мыслей.
— Я не… — растерянно начал Арланд.
— Я все видел! — пригрозил ему когтистым пальцем чудик. — Как Маггорт на миску с молоком!
— Прости, — виновато улыбнулся мне Арланд. — Слушай, Бэйр… Я хотел бы… А что вы тут строите?
— Мы! И никто третий нам не нужен, — серьезно заметил Леопольд.
— Мммм?… — недоуменно выгнул бровь инквизитор.
— Место главного помощника занято! — пояснил чудик.
Поскольку я его единственный друг, он ревновал меня ко всему, что движется и не движется. К этому я уже успела привыкнуть… как и вообще к его странному поведению.
— Лео, — дергаю за рукав чудика. — Может, попросим его нам помочь?
— Зачем это еще?
— Нам не помешают лишняя пара рук, ведь мы не успеваем закончить до приезда гостей, — напоминаю ему.
— Хммм… и вправду…
— Я с радостью помогу! — тут же нашелся Арланд.
— С радостью!.. — передразнил его чудик и демонстративно меня обнял, прижавшись щекой к моей голове.
— Лео… — вздыхаю, улыбаясь.
— Ааа… — протянул инквизитор, потеряв дар речи.
— Бэйр! — со стороны входа раздался голос рыцаря. — Я все слышал!
— Дейк… Как ты давно тут стоишь? — удивляюсь, лихорадочно раздумывая, как буду все это объяснять.
— Со слов «вообще-то это твой двоюродный брат», — ответил рыцарь, рассматривая Леопольда. — Почему ты не рассказала мне о нем раньше? — он указал на чудика.
— Он просил не говорить.
— Кошмар. Если показать Лорену его сына, мужик поседеет, — решил добрый рыцарь, закончив рассматривать нового знакомого.
— Дейк, не смей никому говорить! — предупреждаю его.
— Больно надо! За находку уродливого бастарда мне никто не заплатит, скорее даже наоборот, — отмахнулся он.
— Я не уродливый! — возмутился Леопольд.
— Ну ладно. За находку прекраснейшего бастарда в мире эти олухи мне тем более не заплатят, — перефразировал Дейк, лишь бы отвязались. — Итак, а теперь о том, зачем я пришел. Наверное, хорошо, что и ты, Арланд, тоже оказался здесь… Вы знаете, что час назад нашли труп служанки? Я пришел как раз за тем, чтобы сообщить.
Как только рыцарь сообщил нам о преступлении, мы с ним и Арландом бросились к тому месту, где нашли несчастную служанку. Леопольд же, узнав о случившемся, поспешил спрятаться у себя в подвалах.
— Ее нашли мертвой в ее комнате на кровати, — объяснял на ходу Дейк. — Из-за чего она могла умереть, доктор определить не смог.
— Почему ее нашли только сейчас? — недоуменно спрашиваю у него. — Служанки же встают гораздо раньше нас. Наверняка неладное должны были заподозрить не один час, а три часа назад как минимум.
— Не знаю, — Пожал плечами рыцарь. — Я услышал о случившемся и тут же пошел к вам.
Спрашивать еще что-то было бесполезно.
Когда мы прошли в то крыло первого этажа, где располагались коморки слуг, там уже столпились почти все жители поместья. Они окружили доктора, прижавшегося к одной из дверей, и что-то у него выспрашивали. Растерянный мужичок не знал, что отвечать всей этой галдящей толпе, потому робко молчал.
Завидев нас, все тут же замолчали. Шангай Ловихвост облегченно вздохнул и выпрямился.
— Господин рыцарь, вот и вы! — всплеснула руками главная кухарка. — А у нас тут горе, понимаете ли! Марта!..
— Марта!?… — Дейк остолбенел от известия, но тут же взял себя в руки. — Я буду слушать только доктора, — он прервал тут же возобновившиеся разговоры. — Итак? — посмотрел на домашнего врачевателя.
— Утром она сказала, что плохо себя чувствует. Я подтвердил, что девица больна, потому Тома разрешила ей остаться в кровати…
— А когда я пришла ее навестить, она уже не дышала!.. — встряла в разговор вторая служанка. Она единственная из всех плакала и действительно переживала. Лицо бедняжки было все красное, из глаз крупными каплями текли слезы, а из рук она не выпускала уже порядком промокший платок.
— Кровь не бьется в ее жилах, — грустно подтвердил доктор, когда служанка замолчала, вновь прижав к лицу платок. — То, что Марта мертва, — совершенно точно. Но вот что могло послужить причиной смерти? Еще вчера здоровехонькая ходила, а тут за несколько часов угасла. Поразительно! Девушка была совсем молодая, ума не приложу, из-за чего такое могло произойти!
— Думаю, ведьма во всем разберется, — Достаточно уверенно произнес Лорен. — Бэйр, ты уже доказала, что умеешь находить общий язык с мертвыми, успокоив привидений. Может, ты сможешь выяснить, в чем дело? Вдруг смерть Марты связана не с бренным телом, а с ее духом? Если что-то и можно узнать, то только так.
— Что?… — непонимающе переспрашиваю. Но Дейк пихнул меня локтем, и я тут же приняла уверенный в себе вид. — Да, я сделаю все, что смогу.
— Тогда проходите, — доктор открыл перед нами дверь в комнату погибшей.
— Арланд? — оборачиваюсь к инквизитору. — Пойдешь?
— Пожалуй, — кивнул он и направился за мной и Дейком в комнату.
Обстановка в комнатушке была, мягко говоря, скудная. Кроме узкой кровати, маленькой тумбочки с тазиком и сундука для вещей здесь ничего не было.
На кровати, сложив руки на груди и с выражением полного покоя на лице, лежала девица. Ее темно-русые волосы спутанными кудряшками рассыпались по плечам и подушке, белый чепчик съехал, открывая голову.
— Как будто спит, — удивляюсь. — С первого взгляда и не скажешь, что мертвая.
— Потому что она еще жива… — произнес Арланд, склонившись над ней.
— С чего ты взял? — обеспокоенно спросил Дейк, садясь возле кровати и дотрагиваясь до абсолютно белой руки покойницы.
— Не знаю… мертвые они… не такие. Я чувствую, что она жива, — попытался объяснить инквизитор. — Она…
— …Лежит без пульса и не дышит, — перебил его Дейк, вставая от постели. — Жаль, красивая была девочка… Очень жаль.
— Да нет же! — нахмурился Арланд, садясь на кровати. Внимательно осмотрев покойницу, он что-то пробормотал себе под нос и нахмурился.
Закрыв глаза, инквизитор принялся водить руками в черных перчатках над ее телом. На этот раз обошлось без голубых молний и пугающих заклинаний… но выглядело не менее впечатляюще.
— Она не мертва. Ее душа как будто просто застыла… или уснула. Я не могу понять.
— Может, я попробую посмотреть? — предлагаю, осторожно опускаясь возле кровати. — Если Арланд прав и она действительно жива? В таком случае ее надо спасать, пока это еще возможно!
Наклонившись над телом, я провела над ним обеими руками.
Одной стараюсь уловить энергию жизни и усилить ее, другой — левой — ищу что-нибудь темное, болезнь.
Но вместо того, чтобы искать болезнь, моя забинтованная рука обнаружила скверну, как тогда в Дороти, и сама потянулась к телу девушки.
— Бэйр! — окликнул меня Арланд. — Твоя рука снова светится!
— Что это значит? — тут же спросил Дейкстр, стоящий надо мной.
— Я что-то нашла… Думаю, мне нужно вытянуть это из нее, — позволяю руке делать то, что она сама пожелает.
Своевольная конечность змеей потянулась к голове девицы и начала вытягивать оттуда сгустки какой-то энергии. Внутрь меня хлынула достаточно мощная сила, как будто я коснулась самого настоящего источника жизни!
Приятно растекаясь по венам теплыми волнами, энергия вскоре прижилась и стала частью меня.
Когда нечто в голове девушки кончилось, я убрала левую руку и попробовала вновь прощупать ауру Марты другой рукой.
На этот раз жизнь действительно ощущалось, но очень слабо. Казалось, вот-вот напряжение усилится, и девушка очнется!.. Но этого не происходило, ей как будто что-то мешало.
Подумав немного, я попыталась как-то усилить напряжение жизненной силы в ее ауре, вкачивая в нее чистую энергию. Поначалу энергия просто отскакивала, растворяясь в пространстве, потом я чуть не разорвала плетения ауры, потом вроде бы что-то получилось, но стало только хуже… Как я не пыталась, все было тщетно!
Как тело человека не принимает донорскую кровь другой группы, так и аура девушки не хотела принимать мою силу, пусть даже чистую, без малейшей примеси магии. А вершить такие чудеса, как подгонять все до малейшего оттенка, я просто не умела.
Хотя, может быть ничего не получается не потому, что я неумеха. А просто потому, что передо мной всего лишь труп, а я не некромант, а ведьма с львиной долей самомнения и фантазии…
— Это бесполезно, — вздыхаю. — Она или мертва, или… я не знаю, что с ней.
— Нет, — упрямо покачал головой Арланд. — Давай попробуем вместе!
— Ты навредишь себе, если попробуешь выкачивать из себя энергию. Ты ведь не колдун, у тебя в ауре нет резервов! — напоминаю ему.
— В Ордене нас учат многому, — отмахнулся от меня Арланд. — Попробуй еще раз, я присоединюсь к тебе.
— Может, объясните, что собираетесь делать? — попросил Дейк.
— Она не похожа на мертвую, — подтверждаю слова Арланда. — Ну… не то чтобы не похожа… У меня на родине такое состояние назвали бы летаргическим сном или, может быть, комой. Мало в этом понимаю, если честно. Но сейчас я чувствую, что ее можно… оживить что ли? Не знаю…
— Пробуйте, но только не изуродуйте тело, — велел рыцарь, начиная расхаживать по комнате. В сторону тела он даже не смотрел. — Она не просто труп, а человек, все-таки. Причем человек, достойный лучшего обращения.
— Ты знал ее? — удивляюсь.
— Марта была моей любовницей, — объяснил Дейк. — Кроме того, она просто милая и добрая девушка… До какой некоторым расти и расти, — он бросил на меня злой взгляд.
— Я опробую сделать, что смогу, обещаю! Очень надеюсь, что у нас получится ее вылечить.
— Начинай, — поторопил меня Арланд.
Собиравшись с мыслями и силами, опускаюсь на иной уровень зрения.
Найдя ауру, стараюсь осторожно повторить то, что делала раньше. На этот раз к моим силам добавлялись еще и силы инквизитора, энергия, шедшая из его рук, переплелась с моей и хлынула в ауру Марты, как в рану, она сама подстраивалась под особенность ауры и вливалась внутрь. Теперь дело пошло на лад, ни капли энергии не растворялось в пространстве, все до последнего уходило в девушку.
Девица вдруг шумно вдохнула полной грудью и изогнулась дугой.
Мгновенно вылетев с того уровня, я убрала поток силы, поглотив ее остатки в воздухе вечно «голодной» левой рукой.
Посмотрев на девушку, я поняла, что все-таки получилось…. Но что получилось? От чего мы с инквизитором ее вылечили? Не подняли ли мы случайно зомби?…
— Мммм…. - простонала девица, открывая глаза.
Она поморгала, осмотрела комнату и нас. Погладила рукой простыню на кровати, вдохнула еще раз, и, наконец, села.
Глазами, полными детского восторга, она осмотрелась вокруг, потрогала ночную рубашку на себе, дотронулась до волос.
Волосы ей почему-то особенно понравились, она принялась их гладить, зарываться в них пальцами, нюхать и при этом счастливо хихикать.
— Марта, все в порядке? — спросил Дейк, подойдя к постели и впившись в девушку настороженным взглядом.
— Марта? Это меня так зовут? — удивленно улыбнулась девица, дотронувшись пальцами до своего лица.
— Гхм… — виновато прячу руку, которая, кажется, выела у девушки не скверну, а память. Хотя, что девичья память, что скверна… какая разница? И то, и то иной раз зло во плоти… — Как ты себя чувствуешь? — осторожно спрашиваю у Марты.
— Прекрасно! — рассмеялась девица и повалилась на кровать.
Восторженно хихикая, она обняла подушку, зарылась в одеяло, потом выкопалась и снова села на кровати, счастливо улыбаясь и водя пальцами босых ног по полу, посмотрела еще раз на всех нас.
Неожиданно девица встала, но тут же пошатнулась и замахала руками, чтобы не упасть.
Дейк, который стоял ближе всех, ухватил ее за руку, чтобы она не упала на пол и не сломала себе что-нибудь. Девица упала к рыцарю прямо на грудь, попыталась стоять, хотя бы опираясь на него.
Ее пальцы тут же принялись исследовать синюю тунику с гербом, которую Дейк носит, почти не снимая.
— Поразительно… — прошептала она, касаясь ткани его рубашки.
Девушка подняла на Дейка свои блестящие темные глаза и долго всматривалась в его лицо, ничего не говоря. Потом осторожно, как будто боясь чего-то, коснулась пальцами его подбородка, заросшего щетиной.
— Ой… Колется… — отдернула руку, хихикнув, но потом дотронулась еще раз. Осторожно проведя пальцами по щеке Дейка, зарылась ему в волосы.
Медленно привстав на цыпочки, она приблизила свое лицо к лицу Дейка и, немного подождав, смущенно улыбнулась и робко коснулась его губ. Рыцарь ответил на легкий девичий поцелуй, слегка приобняв ее. Закрыв глаза, девушка вздохнула от удовольствия и обняла Дейка за шею.
Оторвавшись от рыцаря, девица облизала губы и улыбнулась еще счастливее, чем раньше, глаза ее просто искрились неземным восторгом.
Радостно засмеявшись, она закружилась на месте.
— Как давно!.. — выдохнула она, останавливаясь. — Как же давно!.. — посмотрев на меня так, как будто только что заметила, девушка кинулась мне на шею, крепко-крепко обнимая.
— Спасибо!!! Спасибо-спасибо-спасибо!!! — горячо поблагодарила она меня, целуя в щеки. — Спасибо тебе огромное!!!
Немного пошатнувшись от неожиданности, я все же приобняла жизнерадостную девицу за спину.
— На здоровье… — улыбаюсь, придя в себя. Вид живой счастливой девушки, которая пару минут назад лежала трупом, наконец, вывел меня из шока. — И не страшно тебе обнимать ведьму?… — наверное, это самое глупое, что можно было спросить, но ничего другого не пришло мне в голову.
— Страшно, — честно кивнула девица, убирая со своей спины мою забинтованную руку. — Очень страшно! — весело улыбнулась.
Оторвавшись от меня, девушка вновь подскочила к Дейку. Движения ее стали быстрее и точнее, видимо, прошло то смертельное онемение, которое было поначалу.
— Эх, понял бы ты только, какое это на самом деле чудо — жить! — воскликнула она, дергая Дейка за хвост и хихикая. — Я вновь чую запахи! Вот ты пахнешь вином, она как будто дымом, а вот он ладаном! Я помню запах ладана! Поразительно… столько лет!..
Хихикнув в последний раз, девушка робко подошла к инквизитору и, постояв немного, обняла его. Сначала она просто стояла, привыкая, а потом ласково потерлась носом о его щеку, погладила по голове, улыбнулась.
— Братик… — нежно промурлыкала она. — Ты, правда, на того урода очень похож…
— Что-то здесь не так… — наконец понимаю.
— Как ты меня назвала!? — округлил глаза Арланд, изумленно глядя на служанку. — Сегодня что, день обретения дальних родственников!?
— Очень дальних, — кивнул Дейк, не сводя странного взгляда с девушки. — Это Дороти, твоя старшая сестра.
— Дороти!? — теперь уже и я не выдержала.
— Дороти!? — ужаснулся Арланд, высвобождаясь из объятий девушки.
— Что?… — обиженно спросила девушка, посмотрев на отошедшего подальше брата.
— Что ты сделала с Мартой!? — возмутился инквизитор.
— Ничего, честно… — прошептала девушка, с ее лица мгновенно слетела счастливая улыбка.
— Дороти? — достаточно угрожающе спрашиваю.
— Что «Дороти»!? — вдруг обиженно крикнула девушка, не сводя глаз с Арланда. Смотрела она на него так, как будто вот-вот расплачется. — Что «Дороти»? — повторила она уже тише, покосившись на меня. — Умереть в шестнадцать девчонкой нецелованной, каково это, не хочешь узнать? Я не то что пожить, вообще ничего не успела!
— Но убивать ради этого… Марта, вообще-то, тоже пожить еще не успела, — строго замечаю, начиная жалеть, что вообще помогла ей очнуться.
— Я ее не убивала! Она с детства была больна, ей жить суждено было совсем недолго! Она дух испустила и я решила попробовать… использовать свой последний шанс пожить хоть чуть-чуть, — судорожно вздохнула девушка. — Мне много и не нужно, понимаете? Год хотя бы… месяц, недельку… Если уж я вам так противна, то дайте мне только один день, а потом уже убивайте, изгоняйте, что хотите со мной делайте! Просто один день подышать! Я семь лет мучилась и мечтала!.. Вы не знаете, что это такое… Мертвые все на свете готовы отдать, чтобы снова стать живыми, почувствовать тепло своей крови, подышать воздухом… Просто коснуться чего-нибудь!..
Не выдержав, девушка села на кровать и горько заплакала.
В удивлении она касалась пальцами своих мокрых от слез щек, и, продолжая плакать, улыбалась. Улыбалась тому, что могла плакать.
Судорожно вдыхая полной грудью, она почти смеялась, но тут же вновь захлебывалась рыданиями.
— … Убейте тогда прямо сейчас, чтобы… чтобы… чтобы я не привыкала!.. Может быть, хотя бы уйду отсюда в другой мир… Может быть… там…
Мы с Арландом стояли, не в силах даже пошевелиться. До такой степени противоречивы были чувства, что невозможно было решить, что правильнее: утешить несчастную или убить на месте жестокое привидение…
А вот Дейк, к моему огромному удивлению, даже не думал. Когда девушка закончила говорить и закрыла лицо руками, чтобы мы не видели, как оно меняется, рыцарь сел рядом с ней и… осторожно обнял, прижимая к груди.
Вздрогнув, девушка подняла на него заплаканное лицо, как бы спрашивая, что именно с ней сейчас будут делать.
— Поживешь, не переживай, — улыбнулся рыцарь. — Я сделаю так, что тебя вылечат, и устрою в наш Орден, кем захочешь: лекаркой, преподавательницей или рыцарем. Поживешь так, как твоей матери и не снилось!
— П-правда?… — дрожащими губами спросила Дороти, не веря.
— Да.
— Я же… я же тебя убить хотела…
— Да, но… Кто может привести меня к фамильному винному погребу, как не благодарное привидение? — усмехнулся рыцарь.
— Хорошо! — улыбнулась Дороти и, всхлипнув, прижалась к груди Дейка, крепко обнимая его.
Посмотрев немного на то, как рыцарь шепчет что-то утешительное девушке и гладит ее по голове, успокаивая, я почувствовала себя как-то неправильно… Вдруг появилось ощущение, что я чего-то в этой жизни не понимаю.
Какой-то некромант-недоучка воскресил привидение девочки, которую в шестнадцать лет убила собственная мать с любовником. Привидение, которое оставили вечно блуждать по замку, начало искать способ вернуть себе жизнь. Семь лет упорного труда практически без чьей-либо поддержки, и с помощью запретных ритуалов привидение получает доступ к частице жизни. Но для осуществления мечты требуется один-единственный живой человек. Выбрав подходящего, привидение пытается его убить… Просто чтобы пожить самому хоть немножко и пожить так, как до этого жить просто не позволили. Убийство не получается, на следующий день с привидением расправляется ведьма, и оно, разорванным в клочья, истерзанным слабым духом отправляется блуждать по замку, хороня все свои надежды и мечты. Но заболевает с детства обреченная девушка и умирает. Свободное, еще теплое, но больное тело — последняя надежда. Хотя бы день, хоть один вдох, хоть одно мгновение, но жить… Надо же было той самой ведьме вдруг захотеть помочь и вылечить больное тело с полуживым духом. Дать час, два или, может быть, даже день жизни.
Подумав, я сажусь на кровать рядом с Дейком, все еще обнимающим девушку.
— Эй… Дороти… А ты не знаешь, чем была больна Марта? Может быть, я смогу что-нибудь придумать.
— Какая-то странная болезнь… доктора ее не могли определить. Она своей подруге… рассказывала это, а я подслушивала… — сказала она, еще всхлипывая.
— Странная, говоришь? — задумчиво переспрашиваю. — А с чем она была связана?
— Не знаю… — ответила девушка, утирая слезы и стараясь успокоиться. — Только знаю, что с головой было что-то не так.
— С головой? — смотрю на свою забинтованную руку, которая сейчас приятно пульсировала и слабо светилась сквозь бинты. — Я посмотрю что-нибудь по магическому исцелению, постараюсь что-нибудь узнать…
— Так ты… помочь хочешь? — удивилась Дороти.
— Нет, конечно! Спрашиваю, чтобы побыстрее укокошить, — нервно усмехаюсь, чтобы не теряться совсем.
— Спасибо!.. — вновь всхлипнула девушка, улыбнувшись, и, выбравшись из объятий рыцаря, крепко обняла меня.
Не выдержав, улыбаюсь и тоже обнимаю девочку. Что ж, надеюсь, я сделала правильный выбор, как и Дейкстр…
Было ясно, что возвращать воскресшую «Марту» к Сеймурам нельзя. То, что в теле служанки со стажем сидит давно умершая графская дочь, которая ни стирать, ни убирать, ни готовить не умеет, привлечет ненужное внимание, подозревать неладное начнут в первый же день. Ведь если отношения с жильцами Дороти еще сможет наладить, так как не первый год наблюдает за ними, то научиться в такие короткие сроки всему, что знала Марта, она не сможет и ее могут просто выгнать, как непригодную для работы служанку.
Так что до тех пор, пока мы не уедем из поместья, Дороти необходимо где-нибудь спрятать от Сеймуров. Но вот где?
Мы все размышляли над этим вопросом, пока решение проблемы не пришло само: одна стена в комнате отъехала в сторону, открывая тайных проход. Из темноты к нам вышел Леопольд, уже успевший переодеться в свой серый балахон.
— А я все слышал! — довольно заявил чудик, ненадолго выпрямившись.
— Леопольд! — радостно вскрикнула Дороти и, вскочив с кровати, бросилась обнимать старого знакомого. — А я думала, что так тебя и не увижу!!!
— Я же говорил, что лучше подождать, пока та служанка не помрет, чем вытворять все эти ритуалы, — заметил Леопольд, неуверенно обнимая Дороти в ответ.
— Но я же не знала, что все так обернется… а ты все же был прав! — согласилась девушка, дергая чудика за длинные пряди серых волос, чем вызвала у меня улыбку. — Такие мягкие! Вечность бы гладила!..
— Не надо их вечность гладить… — проворчал чудик, осторожно высвобождая свою шевелюру из цепких лапок Дороти. Но стоило ему отвлечься, как девица убрала ему за уши челку, открыв лицо.
— Какой ты красивый! — восхищенно выдохнула она, увидев глаза. — Всегда хотела узнать, какой ты без этой дурацкой челки!
— Ну все, узнала. А теперь хватит на меня глазеть! — раздраженно ответил Леопольд, возвращая челку на место.
— Нельзя такую красоту прятать!
— Можно! — схватив любопытную девицу за руки, Леопольд прижал ее к своей груди так, чтобы она не смогла двигаться и тискать его. — Я все слышал, — сказал он нам, когда убедился, что Дороти не собирается вырываться и дергать его за что-нибудь еще.
— Ты можешь что-нибудь предложить? — уточнил Дейк, напряженно следя за каждым движением чудика. Видимо, рыцарь беспокоился за Дороти, так как еще не знал, чего можно ожидать от Леопольда.
Под внимательным взглядом бывшего наемного убийцы чудик занервничал и, поняв, что к чему, отпустил девушку. Дороти захихикала и тут же крепко обняла «мучителя», поцеловав его в подбородок, потом быстро вернулась в объятия рыцаря, хихикая над своей выходкой.
— Так зачем ты пришел? — повторил вопрос Дейк, успокоившись. Как только Дороти оказалась рядом с ним, он заключил ее в объятия и еще долго не отпускал.
— Нельзя, чтобы привидение в теле Марты видели другие, а держать Дороти где-нибудь взаперти… ну… слишком жестоко, — начал рассуждать Леопольд, вновь сгорбившись и начав расхаживать по комнате. Чудика заинтересовало маленькое зеркальце на стене, он принялся кривляться и строить рожи, наблюдая за своим отражением и хихикая. — Может, она поживет у Сарабанды, пока вы не уедите? Я могу отвести прямо сейчас! Хе-хе-хе!..
— У Сарабанды? Но туда слишком долго добираться, а я хотел бы навещать Дороти каждый день, — возразил Дейк.
— Зачем? — удивился Леопольд.
— Не твое дело!
— С ней ничего не случится! А вот если ты начнешь убегать куда-нибудь каждый день, Сеймуры могут заподозрить неладное… — неожиданно здраво рассудил Леопольд, отлипнув от зеркала. — …И тебя обвинят в краже агирадского сыра, который таинственным образом исчезает из кладовой по средам и пятницам, а иногда даже по субботам! — у этого парня был прирожденный талант сводить на нет все хорошее впечатление о себе.
— Мне плевать на Сеймуров и на то, что они будут думать. Я сказал, что позабочусь о Дороти, значит, я так и сделаю, — упрямо возразил рыцарь.
— Я знаю ходы, где сжато пространство. По ним можно преодолеть двухчасовой путь за несколько минут, — заметил Леопольд, подойдя почти вплотную к Арланду, который недоуменно отшатнулся от «братика». — Так что ты сможешь попасть на тот берег реки за десять минут пути. Вот мое предложение. Всего лишь одно желание с тебя, рыцарь, и я отведу твою девицу в безопасное место, — закончив фразу, чудик вытащил у Арланда кинжал и принялся его осматривать.
— А ну отдай! — возмутился инквизитор.
— А что мне за это будет? — безумно, но весело захихикал Леопольд. Подбросив кинжал в воздух одной рукой и ловко поймав другой, он подставил лезвие под нос Арланду. — Как насчет твоих перчаток, инквизитор? Чудесные перчатки, хе-хе-хе…
— Нет! Отдай кинжал! — уже не на шутку разозлился Арланд и каким-то хитрым приемом вырвал имущество из рук психа. Правда, пока отбирал кинжал, он лишился фляги со святой водой…
— Ах, ты мелкий вор!.. — в ярости зашипел Арланд, пытаясь дотянуться до фляги, которую Леопольд держал на вытянутой вверх руке. Из-за разницы в росте братьев попытки вернуть имущество выглядели весьма комично.
— Хммм… А она вкусно пахнет! — заметил чудик, принюхавшись. Он откупорил флягу и приложился к горлышку. Сделав несколько больших глотков, Леопольд облизнулся. — И сама по себе вкусная.
Затем чудик зачем-то вылил немного воды в свою ладонь, сложенную лодочкой… а потом взял и брызнул в лицо Арланду!
Инквизитор взревел не своим голосом и схватился за лицо, опускаясь на пол.
— Ух-ты… — округлил глаза чудик, не ожидавший такого результата. — Да ты нечисть-инквизитор!
— Придурок!!! — прорычал Арланд, не разгибаясь. Беднягу всего трясло.
— Да это не я, это ты придурок, если в инквизиторы пошел, — хмыкнул чудик, решив окончательно добить брата…
Но когда Леопольд уже занес руку с флягой, чтобы вылить все Арланду за шиворот, я не выдержала и бросилась его останавливать.
— Хватит! — зло кричу на Леопольда, резко хватая его за рукав и отнимая флягу. — Ему же больно! Что на тебя нашло!?
— Я проверял, — пожал плечами чудик, совершенно не стыдясь своего поступка.
Смирив его укоризненным взглядом, перевожу свое внимание на инквизитор. Увидев, что Арланд так и не встал с пола, опускаюсь к нему.
— Ты как, живой?
— Живой. Что мне сделается? — ответил инквизитор, поднимая на меня лицо. От правой брови до подбородка кривой линией шла череда красноватых пятнышек, а правый глаз сильно покраснел.
— Почему?…
— Я не нечисть, — перебил меня Арланд, ненавидяще глянув на Леопольда. — Я не виноват, что она так действует на меня.
— А я такой хороший, что хоть в святые записывай! — захихикал Леопольд, вновь глотнув из фляги и даже не поморщившись при этом.
— Ты — отшельник. У тебя даже грешных мыслей нет, так откуда взяться порокам? — все так же злобно продолжил Арланд, вставая.
— Так ты, выходит, заядлый грешник? — уточнил чудик, закупоривая флягу и возвращая ее владельцу.
— Есть хуже, — забрав флягу, Арланд направился к выходу из комнаты.
— Стой, ты куда! — останавливаю инквизитора. — Мы же еще не закончили с Дороти!
— Я? — переспросил инквизитор, остановившись. Немного подумав, он ответил: — Я не против того, чтобы она жила. Можете делайте с ней, что хотите, но я в этом участвовать не стану.
— Как это? Ты же сам помог мне ее оживить! — напоминаю ему.
— Я думал, что оживляю девушку. Помочь призраку и помочь человеку — разные вещи. Мне, как инквизитору, запрещено делать первое. Так что я в этом сомнительном деле не участвую, — вновь направился к двери.
— Но я, вообще-то, твоя сестра! — напомнила Дороти, остановив своим восклицанием Арланда, который и трех шагов сделать не успел.
— Сестра? — резко обернулся инквизитор, его лицо мгновенно исказилось нечеловеческой злобой, от которой даже мне стало не по себе. Я поспешила отойти подальше. — Да я бы с радостью полжизни отдал, чтобы избавиться от этого родства!
После этих слов Арланд быстро вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Пока дверь была открыта, я смогла заметить, что в коридоре никого не было. Видимо, Сеймурам надоело стоять, и они разошлись… Это хорошо. Никто не слышал, о чем мы здесь говорили.
— Что это с ним? — спрашиваю, выйдя из ступора. — Раньше он так себя не вел…
— Да он вообще чудной какой-то, — заметил чудик, а затем начал нараспев рассказывать, слегка покачиваясь из стороны в сторону в своей любимой манере. — Он даже спит всегда во всем закрытом, не снимает никогда перчатки, не открывает руки, шею, даже ступни ног. А когда он остается в комнатах с собой наедине, он начинает рассуждать о чем-то вслух. И больше прочего он говорит о том, как лучше умереть ему или другому: повеситься или утопиться, в сражении на меч с наскоку или в трактирной драке под кулак тяжелый, на пути к Ордену с коня свалиться или уже в нем святой воды напиться. Кроме того, он постоянно кого-то проклинает и ругается он непонятными словами…
— К чему это?
— Я хочу узнать, что с ним такое, — объяснил Леопольд. — Святая вода на него действует, как на нечисть, а мне делается лучше от одного ее запаха… Тут или вода бракованная, или инквизитор. Одно из двух. Вот я и думаю, может, он контрабандист? Раздобыл лекарство для нежити и тайно продает его агирадским шпионам через Гарфела?
— Вряд ли, — качаю головой. — Наверное, это была не святая вода, а что-то другое.
— Как знать, как знать… Вообще, я уже давно слежу за всеми жителями поместья и Арланд не исключение из правил. Правда, он единственный, к кому я не могу подсматривать в умывальную. Потому мне и интересно, что он такого там прячет, что постоянно закрывается? Может, делает эту воду?
— Так-так-так, стоп! — машу руками. — А за всеми другими, ты, значит, подсматривать можешь и делаешь это без зазрения совести!? — возмущаюсь. — И за мной подсматривал!? Учти, все сказанное тобой будет использовано против тебя!
— Ну да, подсматривал, — невозмутимо кивнул Леопольд. — Ты так красиво пела, что я не удержался и пошел посмотреть. А ты что, стесняешься? Да я никому не скажу, что ты поешь, не бойся!
— Сегодня же повешу везде шторы! — решаю.
— Вы что, забыли, что мы здесь делаем!? — зло прервал нашу увлекательную беседу Дейк. — Нам не до этой ерунды! Леопольд, ты говорил что-то про ходы со сжатым пространством. Что с ними такое?
— Сокращают время пути в десять раз, — Леопольд охотно вернулся к нашей главной проблеме. — Так что если ходить по тем коридорам, то ничего и не долго.
— Ты уверен в этом? — с сомнением спросил Дейк.
— Это намеренное оскорбление, или ты всерьез сомневаешься в моем знании тайных коридоров поместья Сеймуров? — угрожающе прошипел Леопольд, приподняв челку и смирив испепеляющим взглядом рыцаря.
— Я ничего о тебе не знаю. А оснований доверять какому-то оборванцу из подвалов у меня нет, — просто ответил Дейк, не обратив внимания на то, что смертельно оскорбил «оборванца».
— Дейкстр! — возмутилась Дороти, пихнув локтем рыцаря. — Он не оборванец! И ему можно доверять, я его знаю. Это он мне помогал!
— Он!? — удивился Дейк, уже иначе посмотрев на чудика. — Так это ты тот спятивший некромант!?
— Нет, я всего лишь бастард. Куда уж мне, презренному, такие силы иметь, которые передаются лишь прямым потомкам Маггорта? — обиженно фыркнул Леопольд, задетый за живое. Отвернувшись от рыцаря, он продолжил: — Я помогал ей только с переносом предметов и чтением… Я не могу ничего больше. Так что можешь дальше подозревать всех и вся, господин рыцарь!
— Лео, не принимай его слова близко к сердцу, — прошу чудика, подходя к нему сзади и кладя руку на плечо. — Дейк просто дурак, которого элем не пои, только дай сказать гадость! Даже понимая, что без твоей помощи нам не обойтись, он будет нести всякую чушь. Но я обещаю, что он больше не пикнет.
— Не пикнет! — подтвердила Дороти, предупреждающе посмотрев на Дейка.
— Как скажете, — тут же согласился рыцарь, не желая затягивать. — Я согласен, отведешь ее к Сарабанде и покажешь мне ходы, через которые можно будет до нее добраться.
— Хорошо, если вы настаиваете, господин рыцарь… Так и быть, отведу, — нехотя согласился Леопольд, вновь повернувшись к Дейкстеру.
— А… — робко начала Дороти. — Может, прямо сейчас и пойдем? Мы и так уже здесь слишком долго говорим…
— Пойдем, — киваю. — Но лучше переоденься, если ты, конечно, не хочешь идти в ночной рубашке.
— Одеться? — удивленно округлила глаза девушка. — Самой?
— Ну да, — удивленно оборачиваюсь к Дороти. — А что?
— Но я просто никогда не одевалась сама. Всегда были служанки, которые помогали мне!
— Учись. А мы пока подождем тебя в том самом тайном коридоре, — решаю, поспешно уходя в тайные коридоры. Не дайте боги меня, как единственную девушку в компании, заставят ей помогать…
— Заодно кое-что обсудим, — добавил таинственным голосом Леопольд, открывая потайной ход.
Стена отъехала в сторону по одному взмаху руки чудика и мы трое вошли внутрь.
— Хорошо, я попробую сама… — нехотя согласилась Дороти, когда стена уже почти закрылась. — Я вас позову, когда закончу.
Как только дверь в ход закрылась, я зажгла светящийся шарик. Приглушенный оранжевый свет упал на каменные стены, по которым тут же растянулись наши кривые тени.
— Что мы скажем Сеймурам о пропаже тела? — спрашиваю у Дейкстера.
— Скажем, что ты призвала дух Марты, чтобы спросить у него о причине смерти, — ответил он. — Когда мы все узнали, дух попросил нас уничтожить тело. Таково было последнее желание Марты, которые мы обязались исполнить.
Его лицо уже не было таким решительным, а в глазах не светилась готовность помочь. Он опять стал угрюмым и ворчливым убийцей, каким я его постоянно вижу. Кажется, с Дороти он просто сыграл очередную роль… друг другом, а иногда его за лицемерие убить хочется. Хоть раз бы не натягивал эти глупые маски и побыл бы настоящим героем. Таким, каким он является где-то в глубине души.
— Как-то неправдоподобно, — решаю, выплыв из своих мыслей. — Но, кажется, это единственное, что мы можем сказать.
— А вы думаете, они будут интересоваться? — удивился Леопольд. — Она же всего лишь служанка. У них за год может штук пять смениться, их даже в лицо не всегда помнят.
— Все равно наверняка спросят, — морщусь. — Нужно заранее что-нибудь придумать.
— Знаешь что? — вдруг спросил меня рыцарь спустя некоторое время молчания. — Тебе лучше не ходить с нами.
— Это еще почему? — удивленно смотрю на него. Вот это заявление!
— Будет странно, если и ты, и я разом исчезнем. Кто-то из нас должен остаться и рассказать все Сеймурам.
— Почему бы не тебе? Ты отлично импровизируешь, — замечаю. — Тем более, тебе там все равно нечего делать, потому что все девочки и вся выпивка сосредоточены в поместье. А я хочу погулять, навестить Сарабанду, развеяться…
— Нет, ты останешься здесь! — раздраженно перебил меня рыцарь, нахмурившись.
— Но почему? Я не хочу оставаться!
— Не надо тебе ходить по лесам, до по подъземельям. Опять на что-нибудь наткнешься, а мне потом тебя вытаскивать!
— Если я буду с тобой, то ничего не случится. Пойдем вместе, — предлагаю, не понимая толком, с чего это рыцарь так завелся.
— Пффф… — раздраженно выдохнул рыцарь. — Бэйр, тогда скажу иначе: ты мне сейчас не нужна, потому иди в свою песочницу и играйся с каменными куличиками!
— Эй, хватит! — возмущаюсь. — Я, между прочим, и обидеться могу!
— Да обижайся сколько влезет, только мне не мешай! Мне свободы хочется, а не сидеть все свое свободное время с тобой! Все жду, когда до тебя это дойдет! Или ты думаешь, что мне нравится постоянно сидеть и выслушивать чушь, которую ты несешь!? Так открою великую тайну: я терпеть не могу тебя и твою болтовню, ведьма!
— Да что с тобой такое? Что с вами со всеми вообще сегодня такое!? Как озверели!..
— Не знаю… Что же могло со мной случиться сегодня такого необычного? — наигранно удивился Дейк. — У меня умерла любимая, если ты все еще помнишь об этом, ведьма!
— Любимая? — я чуть не подавилась. — Не верю, хоть убей!
— Да и не верь! Только вон с глаз моих, мне и без твоей черномазой морды сейчас тошно!
— Ээээ… Бэйр, почему он на тебя орет? — вмешался обеспокоенный Леопольд.
— Не знаю, что застряло у него в заднице, — хмыкаю. — Но оно явно очень болит. Хорошо, ты меня больше не увидишь…
Не успела я сказать «сегодня», как снаружи раздался голос Дороти.
— Я готова… вроде бы.
Открыв тайную дверь, мы вернулись в комнату. Я молча помогла Дороти поправить платье и собрать вещи Марты в какой-то старый мешок. Когда трое скрылись за стеной, я вышла из комнаты и направилась в свой сад, уставившись в пол перед собой.
Удивительно, но все время пути мне приходилось бороться с жуткой обидой.
Все же мы с рыцарем много и часто ругаемся, но он никогда не говорил ничего обидного так серьезно… Да еще из-за такой ерунды! Подумаешь, оставаться не захотела… Небольшие капризы всегда сходили мне с рук, а сейчас он как будто взорвался. Интересно почему? Неужели его и вправду так расстроила смерть Марты? В это с трудом верится. Скорее всего, он всегда так думал во время наших ссор, но до этого момента у него хватало сил сдерживаться.
Что ж, какова бы не была причина, мне было до слез обидно от его слов… Верный знак того, что я сильно привязалась к рыцарю. А, возможно, зря. В конце концов считать верным другом наемника просто глупо. Зачем я ему? Наверняка на самом деле Дейкстр мечтает от меня избавиться и, если бы не клятва, то давно уже сделал бы это. Не исключено, что и со мной он только притворяется добрым старшим товарищем, чтобы я чего-нибудь не натворила со зла.
За этими тяжелыми мыслями как-то забылось все остальное. И воскрешение Дороти, и поведение Арланда, даже мой проект в саду, все это сделалось неинтересным и неважным. Захотелось куда-нибудь забиться и сидеть, обижаясь на весь мир. Стало грустно, новь вернулось ощущение, что я совершенно одна в чужом мире, где у меня никого нет и я никому не нужна.
— Подожди! — позвал меня кто-то сзади.
Я уже дошла до выхода из поместья, потому не ожидала, что мой путь что-нибудь прервет.
Обернувшись, я увидела Лорена, спешащего ко мне. Кроме нас вокруг никого больше не было, стало быть, он звал меня.
— Бэйр! — повторил он, встав рядом. — Помнишь, я показывал тебе карту?
— Да, помню, — киваю. — А что?
— Я ее расшифровал! — радостно сообщил мне граф. — Пойдем ко мне в комнату, быстро!
Не дожидаясь моего ответа, Лорен схватил меня за руку и потащил в свой кабинет, где он иногда ночевал, заработавшись, и потому называл его своей комнатой.
Когда мы оказались в его комнате, он запер дверь на ключ и повел меня к своему письменному столу.
— Вот она, — указал на лист бумаги, где схематично была нарисована самая обычная карта, какая есть у каждого путешественника. — Медальон Маггорта, который я нашел в подземельях, и карта в нем — это всего лишь ключ к сундуку с другим ключом. Но тот, второй ключ, он последний. И я нашел место, где он находится!
— Правда?… — оторопела спросила я, перестраиваясь со своих внутренних метаний на диалог с этим странным типом. — И где же этот ключ?
— В том-то и вся проблема! — разочарованно вздохнул Лорен. — В трех днях езды на лошади от поместья.
— Ух-ты… далековато, — соглашаюсь. — А я тут при чем?
— Понимаешь, тут такое дело… — замеляя граф. — День рождения тетушки Меви уже скоро, я просто не могу уехать, это расстроит ее! Но я так же не могу ждать, пока праздник пройдет. Понимаешь, меня могут вышвырнуть из поместья в любой момент! Вереника меня терпеть не может, а наследство скорее всего получит именно она. Как только это случится, они тут же меня выгонит! А мне необходимо остаться в поместье, чтобы продолжать поиски! Бэйр, это вопрос жизни и смерти!..
— А конкретнее можно? — слабо улыбаюсь.
— Вот, второй ключ находится здесь, — он ткнул пальцем в карту. — А поместье здесь, — провел пальцем вниз и налево. — Тебе просто нужно съездить туда и найти кое-что, о чем говорится в этом стишке… Ну, который я переписал вот сюда, на уголок карты. Я плохо понимаю, о чем там говорится, но ты должна понять, ты умная девочка.
— Вы мне определенно льстите… — хмыкаю. На самом деле мне не хватало ума даже понять, что за места он указал на карте.
— Так ты согласна? — спросил он, вперив меня полный надежды взгляд. — Я, разумеется, дам тебе денег на дорогу. А за то, что ты выполнишь эту мою просьбу, я подарю тебе кое-что, что принадлежала еще первому магу нашего рода. У него тоже были проблемы с левой рукой и ему приходилось ее скрывать. Выполни мою просьбу, и я отдам тебе его личную вещь, которую нашел в подвалах. Но ехать нужно прямо сейчас, пока все при деле и никто не видит! Я не хочу, чтобы об этом кто-то знал…
— Хммм… Прямо сейчас? Но мне надо предупредить… Хотя к черту! Никого мне не надо предупреждать! Я согласна, отправляюсь сейчас же, только вещи захвачу.
— Спасибо! Я не останусь неблагодарным!
— Сначала посмотрим, найду ли я что-нибудь вообще, — с сомнением смотрю на карту. — Ну ладно, потом разберусь.
Аккуратно сложив карту, почти вылетаю из комнаты Лорена и бегу в свою.
Там я быстро переоделась в свой походный костюм, а затем собрала все свои вещи в походную сумку.
Полностью собравшись, я спустилась вниз, никем незамеченная прошла к конюшне, где меня встретил злобным ржанием Черт.
— Скучал по хозяюшке? — улыбаюсь. Конечно, около получаса в день я проводила с конем, чтобы он меня не забыл, но Черту этого внимания было катастрофически мало и он всячески выражал свое недовольство, кусаясь и брыкаясь. — Ну тише! Сейчас гулять пойдем, заодно растрясешь жирок на заднице!
Леший, завидев меня, приветливо кивнул головой и начал озираться по сторонам в поисках Дейка, так как обычно мы с рыцарем вместе ходили в конюшню.
— А ты стой, твой хозяин сейчас в трауре и на глаза ему сегодня лучше не показываться, — объясняю черно-белому, выводя из стойла Черта. — Так что радуйся.
Леший непонимающе заржал и попытался выйти самостоятельно, чтобы последовать за нами.
— Нет, друг, сейчас у меня свое задание, а у твоего хозяина — свое, — качаю головой, пытаясь правильно оседлать Черта. За две недели я почти забыла, как это делается.
— Вот и я, — в конюшню вошел Лорен. — Держи, это деньги на путь, — он протянул мне небольшой кошель. — Остаток можешь не возвращать, хоть жалкая пара серебряников не оплатит твою услугу, но все равно. Считай это авансом. Если ничего не найдешь, оставишь деньги себе… но и вещь Маггорта я не смогу тебе отдать в таком случае. Она очень дорогая, если меня все же вышвырнут из поместья без гроша за душой, то я смогу некоторое время содержать себя на деньги, выручены за нее. Если же ты найдешь что-нибудь, я отдам тебе все.
— Неужели ваша сестра вас так не любит? За что? — поражаюсь.
— Ах, это тянется еще с нашего детства… — отмахнулся он. — Но не важно! Поезжай, удачи тебе!
Кивнув Лорену на прощание, вывожу Черта к дороге через деревянную калитку рядом с конюшней.
Забравшись на коня, я направила его галопом вперед по дороге, вспоминая, где будет первый поворот.