Книга: Путь есть цель. Базовое пособие по буддийской медитации



Путь есть цель. Базовое пособие по буддийской медитации

Чогьям Трунгпа Ринпоче - Путь есть цель. Базовое пособие по буддийской медитации


Путь есть цель. Базовое пособие по буддийской медитации


Оглавление



Предисловие редактора 2


Часть 1

1. Единственный путь 4

2. Замешательство продолжается 9

3. Вифлеемская звезда 18


Часть 2

1. Я-качество и эмоции 26

2. Памятуя настоящее 31

3. Переносные декорации 41

4. Скука – полная или пустая? 49

5. От сырого яйца до первой ступеньки 54

6. Одиночество 58

7. Создавая небольшой промежуток 66


Примечания 70

Глоссарий 72

Транслитерация тибетских терминов 74

Об авторе 75



Предисловие редактора


Эта книга включает в себя два семинара, которые дал великий тибетский гуру, Видьядхара, Чогьям Трунгпа, Ринпоче. Оба семинара датированы 1974 годом. Первый был дан в марте в Нью Йорке, второй – в сентябре в «Хвосте тигра», медитационном центре, который видьядхара основал в Вермонте и который позже был переименован в «Карме-Чёлинг». Эти семинары содержат не публиковавшиеся до сих пор учения Трунгпы на тему воззрения и практики буддийской медитации.

Традиционные повествования говорят нам, что в момент просветления Будды Шакьямуни, он увидел обширную панораму существ во всех шести сферах существования, которые страдали в своем неведении, проходя сквозь бесчисленные циклы привязанности и разочарования, рождения и смерти. В литературе буддийской традиции мы находим и другие изложения подобных видений человеческого страдания. Одна из свежих историй касается Гьялвы Кармапы, Рикпе Дорже (1924 - 1982), который был шестнадцатым воплощением в линии просветленных иерархов, глав тибетского буддийского ордена Кагью. Она рассказывает о случае, который произошел во время его первого путешествия в средине семидесятых, путешествия из знакомого ему средневекового мира Гималаев на современный запад. Он совершил первую остановку в Гонг-Конге, где люди, у которых он остановился, устроили ему экскурсию на вершину небоскреба. Стоя на наблюдательной площадке, Кармапа смотрел с удивлением и восхищением на обширный вид города, раскинувшегося внизу. Затем, спустя несколько мгновений, он принялся рыдать. Все еще со слезами на глазах, ему помогли вернуться внутрь здания. Позже он объяснил, что при виде огромного города, переполненного людьми, которые рождались, страдали и умирали без тени дхармы, которая могла бы помочь им, как он выразился: «без такой малости как ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ», его охватила печаль.

Эти видения дают довольно хорошую картину задачи, стоящей перед Трунгпой Ринпоче в Америке. Сам Видьядхара был одиннадцатым воплощением в линии просветленных духовных и светских правителей Восточного Тибета. Когда он прибыл в Северную Америку, как единственный представитель своей линии в 1970 г., он увидел захватывающую и энергичную культуру, переполненную собой, занимающую целый континент. Он увидел, в то же время, мириады отдельных индивидуумов, страдающих от неведения, от укоренившихся взглядов на жизнь и повсеместно присутствующей агрессивной скорости. Как он сам впоследствии описал эту ситуацию: «Даже при… поощрении текущих отцов линии и моих преданных студентов, я был заброшен в холод в качестве бессменного мусорщика уборщика, сменщика подгузников и сиделки. Так что, в конечном итоге, я закончил в качестве капитана этого большого судна. Мне в одиночку нужно было освобождать миллионы пассажиров этого судна в этот темный век. Мне в одиночку нужно было плыть по этому упадочному сансарическому океану, который был очень неспокойным. Имея благословения линии, и по причине моей не дающей путей к отступлению клятвы, очевидно, у меня не было выбора» (Переводческий комитет Наланды/trungpa, The rain of Wisdom[Boulder, Colo.: Shambhala Publications, 1980], стр. xii)). В 1970 году одиннадцатому Трунгпа Тулку едва исполнилось тридцать. Его интенсивно обучали в области интеллектуальных и медитативных дисциплин с раннего детства, и тибетцы считали его мастером медитации чрезвычайно высокого уровня достижения. Считалось, что он полностью владеет своим наследием пробужденного ума. Лишь несколько коротких лет в Англии отделяли его от утонченной, защищенной жизни в качестве тибетского князя дхармы. Теперь он стал американским иммигрантом без единого гроша в кармане. С чего начать?

«Практика сидячей медитации,- говорил видьядхара своим слушателям, - является единственным путем». Блестяще разворачивая буддадхарму, он убеждал, льстил, умолял, приказывал. Он приступом овладел местным жаргоном. Он создавал подходящие ситуации. Он делал все, что было в его силах, чтобы люди усадили свои задницы на подушки для медитации. Он делал все кроме одного – он не обещал результата. Только практика сидячей медитации, как учил сам Будда, может заложить фундамент для истинного понимания учений Будды. Если бы люди смогли сесть и продолжать сидеть без ожидания результатов, могла бы быть создана дыра в защитной системе эго и могла бы начать просвечивать безусловная осознанность.

Но эго ожесточенно сопротивляется безусловной осознанности. И его ключевая стратегия против медитационой атаки, как учил видьядхара, - это духовный материализм. Это попытка использовать духовные учения для собственных предвзятых целей. Нам хотелось бы жить дольше, быть здоровее, сильнее, быть более компетентными, более притягательными, более влиятельными, вызывать большее восхищение, быть более богатыми и все более и более неуязвимыми. Что может быль лучшим средством достичь всего этого как не глубочайшая древняя мудрость и техники тренировки ума, отшлифованные столетиями практического применения? И если медитацию привязать к амбициям, основа ее освобождающей силы уходит.

С самого начала видьядхара вел ожесточенную войну против духовного материализма. Он никогда не уставал объяснять разными способами, что истинное духовное путешествие это путешествие сдачи, постепенного отказа от точки отчета эго посредством все более и более ясного видения того, каким все есть. Вот почему он шокировал свою аудиторию снова и снова, описывая, как он это делает в этой книге, одинокое путешествие, сопровождаемое как болезненными разочарованиями эгоистических мечтаний, так и радостью и свежестью открытого ума. С самого начала он просил учеников принимать все трудности пути, каков он есть, а не перекраивать его на свой материалистический вкус. Но как только ученики начинали отказываться от точки отсчета эго, он поощрял, поддерживал, и вскармливал их работу над собой как только мог.

Учения на тему базовой медитации шаматха и випашьяна (внимательности и осознанности), изложенные в этой книге, предоставляют фундамент, который нужен каждому практикующему для того, чтобы пробудиться, как это сделал Будда. К тому же, в связи именно с этими базовыми учениями, видьядхара впервые сформулировал для западных учеников общее воззрение пути буддадхармы.

Я могу лишь надеяться, что читатели этой книги будут пойманы железным крюком сострадания Трунгпы Ринпоче. Так давайте приложим подлинные усилия на пути медитации.


Шераб Чёдзин

Нова Скотия, 1994


Часть 1

Глава один

Единственный путь


Идея этого семинара состоит в том, чтобы установить основополагающее понимание буддистского подхода к практике медитации. Некоторые из вас опытны, некоторые – новички. В любом случае, я хотел бы заново изложить всё учение. Очень важно развить основополагающее понимание медитации, и чрезвычайно важно понимать глубинные основы буддистского способа думать о медитации. Чрезвычайно важно для работы, которую я делаю, которую мы делаем, установить прочную почву буддизма в этой стране. Прочная почва означала бы людей, у которых нет неправильного понимания чего бы то ни было, касающегося основной практики медитации и буддистского подхода к просветлению.

Традиция, которая развивалась в средние века в Тибете, моей стране, и в других буддистских странах состоит в понимании буддизма в терминах процесса трех «ян». Вы начинаете с дисциплины хинаяны, затем вы открываете себя для уровня махаяны, и затем, наконец, вы эволюционируете в дисциплину ваджраяны. Таким образом, работа, которую мы делаем, есть часть этого подхода трех ян. Я хочу, чтобы вы понимали главные аспекты этого очень простого и фундаментального процесса, прежде чем начнете движение по пути.

Тем, кто уже начал идти по пути, нужно пересмотреть свое путешествие. Очень важно начать в начале, а не в середине без начала. Иначе это было бы похоже, как если бы вы строили свой замок на глыбе льда или обустраивали свое жилище в самолете.

Тема, о которой пойдет речь в этом семинаре – внимательность и осознание, которые являются основой, сердцем буддистского подхода. Согласно Будде, никто не может достичь основной здравости ума и базового просветления, не практикуя медитацию. Возможно, вы сильно запутаны или, может быть, вы в значительной степени пробуждены и полностью готовы для пути. Вы можете быть эмоционально расстроены и переживать чувство клаустрофобии по отношению к миру. Возможно, вас воодушевляют произведения искусства, которые вы видели[?] или же визуальные и слуховые аспекты искусства в целом. Вы можете быть толстым, худым, большим, маленьким, умным или глупым – каким бы вы ни были, есть только один путь, безоговорочно, и этот путь - начать с практики медитации. Практика медитации является единственным путем. Без этого нет выхода и нет входа.

Практика медитации - это способ снимания с себя масок, наших заблуждений всех видов; также практика медитации является способом вызвать на поверхность тонкие аспекты интеллекта, которые существуют в нас. Опыт, получаемый в медитации, иногда играет роль партнера по игре, иногда он играет роль адвоката дьявола, глубинной депрессии. Иногда он действует как побуждение к рождению, иногда – как побуждение к смерти. Его тональность может быть совершенно разной для разных уровней и состояний существования, эмоциональных состояний, а также ощущаться по разному разными индивидами – но в своей основе, согласно Будде, Будде Шакьямуни, нет сомнений, совершенно нет сомнений, что медитация является единственным путем для нас начать духовный путь. Это единственный путь. Тот самый путь.

Медитация является путем осознания основной правды, простой правды, что мы в состоянии обнаружить себя, мы можем работать с собой. Цель есть путь, а путь есть цель. Нет другого способа достижения основной здравости ума, чем практика медитации. Совсем нет. Свидетельством тому является то, что на протяжении двух с половиной тысяч лет со времен Будды, через линию просветленных учителей от поколения к поколению, люди достигали освобождения с помощью практики медитации. Это не миф. Это реальность. Это в действительности существует. Это работало, это случалось, это работает, это случается. Без практики медитации нет пути.

Давайте в этом месте обсудим термин «медитация». Когда мы говорим о практике медитации, мы говорим о способе существования. К сожалению, слово медитация – это не очень соответствующий перевод санскритского термина дхьяна или самадхи. Когда мы используем глагольную форму, например «медитировать[1]» или «медитирование», это автоматически влечет вопрос «Над чем вы медитируете?» или «К чему вы медитируете?». Этот часто задаваемый вопрос всегда возникает. Но согласно философии Будды нет глагола «медитировать». Есть только существительное «медитация». Нет «медитирования». Вы не можете медитировать, но вы находитесь в состоянии медитации. Возможно, вам покажется трудным переварить это различие. Здесь мы имеем лингвистическую, грамматическую проблему. Медитирование не является частью буддистского словаря, но медитация является.

«Медитация» - имя существительное, которое указывает на то, что вы уже находитесь в состоянии медитации. В то время как медитирование дает вам понятие о деятельности, которая все время происходит: вы медитируете на том или этом, сосредотачиваетесь на мерцающей свече, созерцаете как горит благовонная палочка, слушаете свой пульс, сердцебиение, слушаете внутренние тона произносимой в вашей голове мантры – делаете что угодно. Но в соответствии с буддадхармой медитация является простым сопутствующим слагаемым. Вы не медитируете, вы просто пребываете в медитации. Дхьяна – имя существительное, а не глагол. Он означает нахождение в состоянии дхьяны, а не занятие «дхьянингом». Медитация в этом случае не имеет ни объекта, ни цели, ни точки отсчета. Есть просто индивиды, желающие взять на себя дисциплину, не для того, чтобы доставить приятное Богу или Будде или их учителю или себе. Они просто сидят в собранном состоянии. Сидят на протяжении определенного интервала времени. Сидят просто, без цели, объекта, назначения, без чего бы то ни было. Без ничего вообще. Просто сидят.

Вы можете спросить: «А что же делают, когда сидят? Не нужно ли что-то делать? Или сидят просто зависая где-то?». Ну, есть различие между сидением и «зависанием[2]» в смысле американской идиомы. Термин «зависать» означает что-то вроде «расслабиться в своё удовольствие». А сидение – это просто пребывание, как кусок камня или использованная кофейная чашка, стоящая на столе. Итак, медитация не рассматривается как зависание, но только лишь как сидение и пребывание, просто так.

Часто возникают вопросы вроде: «Какого черта я этим занимаюсь, веду себя как идиот, просто сижу?» Также, люди испытывают сильное возмущение. Они думают: «Мне сказали сидеть таким образом. Кто-то надо мной издевается, пользуется моей доверчивостью. Кто-то заставил меня сидеть вот так, просто сидеть. Мне даже не позволяют зависнуть, я должен просто сидеть на подушке для медитации». Но указание делать именно так, на самом деле, очень важнó, это мощное послание. Если мы научимся сидеть должным образом, тщательно и полностью, это самое лучшее, что мы можем сделать на этом этапе.

Если мы оглянемся на историю нашей жизни с момента рождения, с момента, когда мы пошли в школу, мы никогда не сидели. Мы никогда не сидели. Время от времени мы могли зависать и испытывать крайнюю скуку и чувствовать жалость к себе. Чувствуя скуку и озабоченность, мы могли время от времени слоняться по улицам или смотреть телевизор в прихожей, жевать жвачку и так далее, но мы никогда не сидели. Мы никогда не сидели как камень. Никогда. Что вы на это скажете?

И вот, это первый в нашей жизни опыт сидения – не зависания или сидения над проблемой, но действительно сидения на земле, на подушке для медитации. Для начала только это, пока не говорим о технике сидения. Прежде чем мы обсудим технику, давайте укажем на заслугу – пунья на Санскрите. Сама заслуга, – здравость ума и пробужденность, которые вы получите просто потому, что вы пожелали сидеть как камень, – обладает фантастической силой. Это мощнее атомной бомбы. Чрезвычайно мощно то, что мы решили просто сидеть, не зависать и не высиживать что-то, но просто сидеть на подушке для медитации. Это очень здраво, чрезвычайно здраво.

Обычно мы не сидим на земле. Мы сидим на стульях. Наиболее близко мы подбираемся к простому сидению – когда мы сидим на протяжении десяти или двадцати часов как пассажиры или водители автомобилей. Но тогда мы развлекаемся дорогой, путешествием, скоростью. Мы думаем, что мы сидим, но мы все еще куда-то едем. Мы все еще путешествуем. Кроме этого, мы никогда не умели сидеть на земле надлежащим образом, тщательно и полностью, как камень, как сидящий будда. Мы никогда этого не делали. Это необыкновенный опыт. Это важно. Это то, чего нам обычно не хватает в этом мире. Когда мы сидим, мы всегда делаем это для чего-то. Если мы сидим в машине, мы думаем: «Сколько мне еще ехать до пункта назначения, может мне ускориться?». Мы считаем километры, отмечаем скорость автомобиля, смотрим на спидометр. Мы сидим для цели. Очень интересно, что никто не испытывал на личном опыте, что можно на самом деле сидеть на подушке без какой-либо цели, совершенно бесцельно. Это возмутительно. Никто в действительности не захотел бы этого делать. Нам это даже в голову не приходит. Это немыслимо. Это ужасно – мы попросту бы тратили бы время зря.

Вот в чем суть – тратили бы наше время зря. А может быть это и хорошо, тратить наше время зря. Дайте мне отдохнуть. Пусть время пропадает зря. Создайте девственное время, незараженное время, время, которое не подгоняется агрессией, страстью и скоростью. Давайте создадим чистое время. Сидите и создавайте чистое время.

Это очень важно. Это может звучать для вас безумно, непрактично, но очень важно думать таким образом. Сидячая практика является революционной мыслью для западных людей, но не для буддистов. Будда делал это. Будда делал это две тысячи пятьсот лет тому назад. Он сидел и тратил свое время. И он передал нам знание, что это наилучшее, что мы можем для себя сделать – тратить наше время на сидение. Сама мысль агрессии и страсти может быть укрощена практикой сидения. Сидеть просто как камень очень важно.



Мы можем обсудить технику позже, сейчас я не хочу загромождать ваш ум. Я хочу, чтобы вы подумали о важности тратить время сидя, замедляясь, становясь похожим на камень. Это первое послание Будды.

Моя конкретная линия передачи – линия Кагью. Кагью означает «последователь священного слова». И эта линия также известна как Друбгью - «линия практики». Мы известны тем, что делаем упор на практику. Мы понимаем, что упор на практику очень важен. Моя линия произвела в прошлом миллионы здравых людей. А также производит их в настоящем. У нас есть свидетельства этому.

Сидячая медитация - это основная вещь, прежде чем мы вообще возьмемся за любую духовную дисциплину, особенно в буддизме. Как упоминалось, учения Будды представлены троичным путем. На уровне только лишь хинаяны у нас есть шила, самадхи и праджня – дисциплина, медитация и интеллект. И прежде чем мы начнем с шилы – дисциплины любого вида, нам нужно научиться замедляться. Это основная дисциплина того как быть. Таким образом, основной способ научиться вести себя подобно Будде - это практика сидения. После этого мы развиваем медитацию (самадхи) и знание (праджню). Прежде чем научиться разбивать слова на буквы, нам нужно выучить алфавит. Мы должны быть готовы принять скуку сидения, быть готовы вступить в отношение именно с этой здравостью ума, которая является безусловной здравостью. Эта здравость ума не имеет ничего общего с борьбой против безумия или попытками изгнать безумие[3]. Это попросту, в своей основе, попытка быть просто такими как мы есть.

Это отправная точка, согласно Будде.

Ученик: Ринпоче, не могли бы вы сказать больше о заслуге?

Трунгпа Ринпоче: Заслуга – это чувство богатства и чувство вознаграждения, которые можно развить, не создавая дальнейших осложнений в нашей запутанности. Просто сидение и ничего не делание – наилучший из всех способов произвести заслугу.

Ученик: Не могли бы вы рассказать о различии между сложностью, сложной структурой невроза и тем, что, возможно, можно было бы назвать простым богатством здравости ума.

Трунгпа Ринпоче: Сложность тоже очень проста. Она так сложна, что становится простой. Я не вижу особых проблем с этим. Вы смотрите на небо и видите звезды, тысячи, миллионы звезд. Исследуйте, что они из себя представляют, и так далее. Но, тем не менее, это всё то же простое небо. Сложность и простота сводятся к одному и тому же. Запутанность и сложность есть выражения простоты.

Ученик: Дисциплина практики сидения кажется очень утешительной для меня. Она говорит что мне делать. Потом я заканчиваю сидячую практику и закуриваю сигарету. Мне хотелось бы иметь правило или дисциплину, которая бы говорила мне, что мне не следует закуривать точно так же, как мне говорят сидеть. Я всегда в замешательстве относительно того когда даются правила, а когда только рекомендации к дисциплине и когда их умалчивают или не дают.

Трунгпа Ринпоче: Эти правила и предписания - не самодельные рецепты. Правила и предписания, разработанные в буддистской традиции чрезвычайно формальны, эффективны и мощны. Эти правила и предписания не являются более делом домашнего обустройства, связанным с вашим комфортом. Эти правила и предписания являются основополагающей открытостью. Если вы чувствуете, что что-то не так с тем чтобы закурить, не рассматривайте это как вашу проблему. Или же, например, не рассматривайте наличие сексуальных фантазий в середине вашей практики сидения или наличие агрессивных фантазий (как вы собираетесь съездить по носу вашему врагу) как ваши проблемы. Разнообразные вещи, подобные этим, случаются, но они больше не рассматриваются как проблемы. На самом деле, они рассматриваются как многообещающие. Они являются единственной основой для работы, которая у нас есть в нашей практике медитации. Без них мы полностью стерильны, вычищены хлоркой, как больничные коридоры, в которых нет места для микробов. Путь дхармы, дхарма марга, предоставляет все возможные проблемы, препятствия, и мы с ними работаем. Без этого пути мы бы уснули. Представьте себе, если бы скоростные шоссе были бы без поворотов, прямо как римские дороги, прямой путь от Нью-Йорка до Вашингтона, прямой на 100 процентов. Водители бы засыпали. Из-за этого было бы больше несчастных случаев, чем если бы дорога имела повороты с дорожными знаками тут и там. Путь – это личное переживание и вам следовало бы получать удовольствие от этих небольших вещей, происходящих в нашей жизни: препятствия, соблазны, паранойи, депрессии и открытость. Всевозможные вещи происходят, и это и есть наполнение нашего путешествия, чрезвычайно мощное и важное. Без этих проблем, мы не можем шагать по пути. Нам следует быть благодарными, что мы находимся в мире сансары, и это дает нам возможность идти по пути, что мы не стерильны, полностью вычищены, что мир не захвачен какой-то компьютеризированной системой. Повсюду все еще есть место для неотесанности, шероховатости, неровности. Удачи!


Глава два

Замешательство продолжается


Теперь, заложив начальный фундамент практики медитации, мы можем пойти дальше и поговорить о том, что практика медитации приносит с собой чувство общей непрерывности. Практика медитации не подразумевает разрыва отношений с собой в поисках лучшей личности или в поисках возможностей преобразования себя с тем, чтобы стать лучшей личностью. Практика медитации – это способ продолжать наше замешательство, хаос, агрессию и страсть – но работая с ними, глядя на них с просветленной точки зрения. Это основная цель практики медитации в данном подходе.

Санскритское название начальной практики медитации: шаматха, что означает «развитие умиротворенности». В этом случае «умиротворенность» говорит о гармонии, связанной с точностью, но это не умиротворенность в смысле удовольствия противопоставляемого боли. Мы испытывали боль и дискомфорт потому, что у нас не получилось установить связь с гармонией вещей, как они есть. Мы не увидели вещи, как они есть: точно, прямо, как следует, и из-за этого мы ощущали боль, беспорядочную боль. Но, в данном случае, говоря об умиротворенности, мы имеем ввиду что мы впервые способны видеть себя полностью, совершенно, во всей нашей красоте, такими, какие мы есть, совершенно такими, какие мы есть.

Это больше, чем поднимать уровень наших возможностей. Если мы говорим так, это значит, что мы думаем о ситуации зародыша, который будет развиваться: этот ребенок может быть очень беспокойным, но у него есть огромный потенциал стать разумной, менее беспокойной личностью. Здесь у нас есть языковая проблема, огромная проблема. Наш язык сильно вовлечен в сферу обладания и достижения. Поэтому, нам сложно выразить это на языке понятий безусловных возможностей, а эти понятия как раз уместны здесь.

Практика медитации, шаматха, является передовой практикой развития внимательности. Я хотел бы обратить ваше внимание на это слово: внимательность. Обычно, когда мы говорим о внимательности, имеется ввиду предостерегающая табличка, как этикетка на вашей пачке сигарет, с помощью которой главврач Минздрава говорит вам, что это вредно для здоровья – остерегайтесь этого, будьте внимательны. Но здесь внимательность не связана с предостережением. Фактически, она рассматривается, скорее, как приглашающий жест: вы можете быть в более полном внимании, более внимательными. Внимательность означает, что вы можете быть целостной личностью, полностью целостной личностью, а не что вы не должны делать того или этого.

Внимательность здесь не означает, что вы должны выглядеть так или эдак, чтобы можно было вылечить ваши постыдные проблемы, какими бы они ни были: ваши проблемы невнимательности. Возможно, вы думаете так: вы в высшей степени рассеянный человек, у вас есть проблемы со способностью долго удерживать внимание. Вы не можете сидеть смирно пять минут или даже минуту, и вы должны овладеть собой. Каждый, кто практикует медитацию, начинает как непоседливый мальчишка или непоседливая девчонка, которые учатся держать себя в руках. Они должны научиться быть внимательными к парте, к тетрадке, к школьной доске.

Обычно с понятием внимательности связывают именно такое отношение. Но подход, о котором мы говорим, не имеет вообще ничего общего с тем, чтобы вернуться в школу, а внимательность не имеет ничего общего с длительностью удержания внимания, как это было в школе. Это совершенно новый угол зрения, новый подход, развитие умиротворенности, гармонии, открытости.

Практика медитации в форме шаматхи на начальном уровне - это просто пребывание. Это обнаженное внимание, которое не имеет ничего общего с предостережением. Это просто пребывание и удержание бдящего ока – полностью и основательно. Для этого существуют традиционные дисциплины и техники, техники внимательности. Но все же, очень сложно объяснить природу внимательности. Когда вы пытаетесь развить внимательность в обычном смысле, как это понимает новичок, вам в голову молниеносно приходит мысль, что вы неспособны выполнить такое. Вы чувствуете что, может быть, не сможете выполнить то, что намереваетесь. Вы чувствуете угрозу. В то же время, вы очень романтичны: «Я приступаю к этой новой дисциплине, которая является уникальной и очень полезной для меня. Я радостен, созерцателен, чувствую себя как монах (или монашка). Я ощущаю отречение, а это очень романтично».

Затем начинается реальная практика. Инструкторы говорят вам, как работать с умом, телом, осознанностью и так далее. Практикуя шаматху в этих условиях, вы чувствуете себя, как тяжело нагруженный вьючный осёл, пытающийся перейти застывший ручей по отполированному льду. Вам не удается зацепиться копытами, а на спине у вас тяжелый груз. В то же время, люди бьют вас сзади и вы чувствуете большую неполноценность и смущение. Каждый начинающий медитирующий чувствует себя как осёл-подросток, нагруженный тяжелой ношей и не понимающий как справиться со скользким льдом. Даже когда вам дали различные техники внимательности, которые должны были бы вам помогать, вы все еще чувствуете то же: вы имеете дело с чуждой материей, с которой вы не неспособны совладать. Но вам кажется что вы, по крайней мере, должны продемонстрировать веру и храбрость, показать, что вы хотите пройти через испытания обучения, через вызов дисциплины.

Проблема здесь не столько в том, что вы неуверенны в том, как практиковать медитацию, а в том, что вы не приняли учений, как личный опыт. Учения все еще рассматриваются как чуждый элемент, который вторгается в вашу систему. Вам кажется, что вы должны сделать лучшее, что в ваших силах с этим ощущением чужеродности, которое делает из вас неуклюжего молодого осла. Молодому ослу сильно докучает его хозяин, и осёл уже приучен носить тяжелую ношу, приучен к тому, что его бьют каждый раз, когда он в растерянности. В этой картине хозяин становится внешней фигурой, а не собственным убеждением осла. Много проблем, возникающих в практике медитации, относятся к страху чужеродности, ощущению неспособности установить связь с учениями, как с частью вашей глубинной сущности. Это становится огромной проблемой.

Практика медитации, шаматха, является одной из самых основных практик, благодаря которой можно стать хорошим буддистом, хорошо подготовленным человеком. Без этого вы не можете продвинуться даже на шаг к личному пониманию настоящей буддадхармы. А буддадхарма на этом этапе уже не миф. Мы знаем, что эта практика и эта техника были разработаны самим Буддой. Мы знаем, что он прошел через тот же процесс приобретения личного опыта. Таким образом, мы можем следовать его примеру.

Основная техника здесь - отождествление со своим дыханием или, а в случае медитации при ходьбе - отождествление с ходьбой. Есть традиционная история о том, как Будда давал указания профессиональному музыканту, что он должен подходить к контролю над своим умом так, чтобы удерживать его не слишком жестко и не слишком свободно. Он должен удерживать свой ум на правильном уровне внимания. Так, когда мы практикуем эту технику, мы должны накладывать 25 процентов нашего внимания на дыхание или ходьбу. Наша остальная умственная деятельность пусть будет свободной, открытой. Это не имеет ничего общего с ваджраяной или безумной мудростью или чем-то подобным. Это всего лишь практический совет. Когда вы просите кого-то удерживать высокий уровень сосредоточения, сосредоточиться на 100 процентов и не делать ошибок, то этот человек тупеет и становится склонным делать больше ошибок из-за того, что он так сильно сосредоточен на том, что он делает. В этом нет паузы. В этом нет места, чтобы открыться, нет места, чтобы установить связь с игрой движения туда-обратно, происходящей между точкой отсчета объекта и точкой отсчета субъекта. Поэтому Будда очень мудро советовал накладывать только касательное внимание на вашу технику, чтобы не создавать важного занятия из сосредоточения на технике (этот метод упоминается в Самадхираджа сутре). Слишком тяжеловесная концентрация на технике вызывает разнообразную умственную деятельность, различные фрустрации, сексуальные и агрессивные фантазии. Поэтому находитесь на окраине вашей техники, удерживая только 25 процентов вашего внимания. Следующие 25 процентов – это расслабление, следующие 25 процентов – дружественное отношение к себе, а последние 25 процентов связаны с вашими ожиданиями: ваш ум открыт к возможности того, что что-то может произойти во время сеанса практики. И все это происходит одновременно.

Эти четыре аспекта внимательности описываются в Самадхираджа сутре как четыре колеса колесницы. Если у вас есть только три колеса, будет напряжение, как для колесницы, так и для лошади. Если у вас два колеса - колесница окажется слишком тяжелой вплоть до невозможности ее использовать – лошадь должна будет удерживать все это и тянуть в то же время. Если, с другой стороны, у вас будет шесть колес в колеснице, это создаст тряску при езде, и пассажиры не будут чувствовать себя удобно. Так что идеальное количество колес для колесницы – четыре, четыре приема медитации: сосредоточение, открытость, осознанность, ожидание. Так остается много места для игры. Таков подход буддадхармы, и мы знаем, что много людей в линии практиковали таким способом и действительно достигли совершенного состояния просветления в течение одной жизни.

Причина, по которой техника очень проста, состоит в том, что так мы не можем развивать нашу заморочку духовного материализма.1 Каждый дышит, если только он не мертв. Каждый ходит, если только он не в инвалидной коляске. Эта техника – самое простое и самое действенное, самое непосредственное и практичное, а также нечто, что имеет отношение к нашей жизни. В случае с дыханием, есть одна традиция, которая развилась из комментария к Самадхираджа сутре, написанного Гампопой. В нем мы находим связанное с дыханием понятие смешивания ума и пространства, которое также используется в тантрических медитационных практиках. Иногда этот подход также называют ши-лак сунг юк, что является тибетским выражением, которое означает «объединение медитационных практик шаматхи и випашьяны».

Объединение шаматхи и випашьяны играет важную роль в развитии медитирующего. Внимательность становится осознанностью. Внимательность интересуется точностью любого рода, точностью простоты дыхания, ходьбы, телесных ощущений, переживаний ума: процесса мышления и памяти разного рода. Осознанность - это признание тотальности всего. В буддийской традиции, осознанность описывается как первое переживание не-эговости. Тибетский термин для осознанности – лактонг.2 Также есть выражение лактонг дагме токпе шерап, которое означает: «знание, реализующее не-эговость посредством осознанности». Это первое введение в понимание не-эговости. Осознанность в этом случае есть тотальность, а не однобокость. Человек, который достиг осознанности или который работает над дисциплиной осознанности, не имеет направления, заинтересованности в том или другом направлении. Он просто осознан, целиком и полностью. Эта осознанность также включает точность, которая является главным качеством осознанности на ранней стадии практики медитации.

Осознанность приносит не-эговость потому, что нет объекта осознанности. Вы осознаете всё полностью, осознаете себя и другое и деятельность себя и другого одновременно. Таким образом, все открыто. Нет конкретного объекта осознанности.

Если вы достаточно сообразительны, вы можете задать вопрос: «А кто осознает все это?». Это очень интересный вопрос, вопрос на шестьдесят четыре доллара. А ответ такой: никто не осознает ничего, кроме как само себя. Лезвие бритвы режет само себя. Солнце светит само по себе. Огонь горит сам по себе. Вода течет сама по себе. Никто не наблюдает – это и есть очень примитивная логика не-эговости.



Я уверен, махаянисты бы насмешливо ухмыльнулись и подумали бы, что это ужасная логика, очень грубая. Возможно, они бы оценили ее не очень высоко. Но с точки зрения хинаяны, это чрезвычайно фантастическая логика. Лезвие бритвы режет себя, огонь горит сам по себе, вода утоляет жажду сама по себе.3 Это не-эговость практики випашьяны.

По традиции, мы используем термин смрити-упастхана на санскрите или сатипаттхана на Пали, что означает: покоиться в своей разумности. Это - то же самое, что и осознанность. Осознанность здесь не означает, что тот, кто практикует медитацию випассаны, отказывавется от техник шаматхи, или, скажем, от анапанасати (внимательности вхождения и выхода с дыханием), или от ходьбы в практике медитации при ходьбе. Медитирующий просто устанавливает отношения с этой дисциплиной более обширным образом. Он или она начинает работать со всем окружением. Эта практика выполняется согласно так называемым четырем основаниям внимательности: внимательности к телу, к уму, к жизни и усилию.

Если вы устанавливаете отношения с каждым движением, которое вы делаете во время практики сидения, вы замечаете каждую деталь, каждый аспект движения вашего ума, отношений во всем что вы делаете, то нет места для чего-либо еще. Каждая область занята медитацией, практикой випашьяны. Таким образом, нет никого кто практикует и нет ничего, что практикуется. Вас не существует на самом деле. Даже если вы думаете: «Я практикую вот эту технику», вам на самом деле не к кому обратиться, нет никого кому можно это сказать. Даже в мгновение, когда вы говорите: «Я практикую», это тоже есть выражение осознанности, происходящее в это же время, так что ничего не остается, совершенно ничего, не остается даже «я практикую». Вы все еще можете произносить пустые слова, но они похожи на труп льва, как это описывается согласно традиции. Когда лев мертв, его труп продолжает лежать в джунглях и другие животные все еще пугаются его вида. Единственный кто может разрушить труп льва, это черви, которые заползают снизу и не видят труп снаружи. Они проедают его, так что в конце концов труп льва разлагается на земле. Черви похожи на осознание, знание того, что вы реализуете не-эговость посредством осознанности – випашьяны.

Ученик: Вы описали шаматху как внимательность и випашьяну как осознанность. Затем вы говорили об объединении шаматхи и випашьяны. Можете ли описать это?

Трунгпа Ринпоче: Это их объединение, объединение, когда вы точны и в то же время открыты. Точность это шаматха, а открытость это випашьяна, и существует возможность чтобы они обе происходили вместе.

У.: Но они уже происходят вместе в випашьяне? Ведь развитие випашьяны основано на точности шаматхи, которую випашьяна затем включает в свою открытость или осознанность?

Т.Р.: Именно поэтому мы говорим о шаматхе-випашьяне. Интересно отметить, что даже на уровне переживаний маха ати или махамудры (на тантрическом уровне осознанности) шаматха и випашьяна все еще функционируют. Они все еще действуют, потому что вы развили в основе этот способ укрощения вашего ума и он все еще развивается.

У.: Но если випашьяна включает или основана на шаматхе, зачем тогда вообще говорить о шаматхе-випашьяне?

Т.Р.: Развивается бóльшая ясность и бóльшая точность. Шаматха возвращается на уровне шестого бхуми пути бодхисатвы, когда бодхисатва достигает праджня парамиты. Он опять возвращается к шаматхе и випашьяна также возвращается. Происходит второй круг.

У.: Может быть это потому, что випашьяна это позиция открытости и ввиду этого, возможно все становиться уж слишком свободно.

Т.Р.: Правильно. Теряется перспектива, так что происходит постоянное обновление. То же происходит снова на тантрическом уровне крийя йоги, которая является первой из шести ян тантры, касающаяся чистоты. Вы принимаетесь за вашу точность еще раз. Затем это происходит снова на уровне ян высшей тантры, махайога яна, первая из ати ян. Здесь снова, вы возвращаете вашу точность в отношениях с определенными мандалами и переживанием феноменов. Так что происходит постоянное возвращение снова и снова на протяжении всех девяти ян. Точность практики шаматхи всегда возвращается, снова и снова.

Ученик: Ринпоче, не могли бы вы немного объяснить Сатипатхану?

Трунгпа Ринпоче: Сатипатхана или смрити-упастхана, так она называется на Санските, является базовой практикой внимательности, которая имеет дело как с шаматхой так и випассаной. Она состоит из четырех оснований внимательности, по-тибетски это: дренпа ньевар шакпа шри, что означает: установка вашего познающего ума, внимательность. Это очень важный пункт. Без этого невозможно вообще начать буддийский путь. Это фундамент вашего здания. Без прохождения через этот процесс, у вас будет непонимание ваджраяны, непонимание махаяны, и, конечно, непонимание хинаяны. Так что сатипаттхана является единственным, путем, которому учат. Это очень важное фундаментальное начало. Человек не может начать какую-либо духовную дисциплину без этого, потому что его ум еще не приручен. Основное здравомыслие не будет развито. Не будет развито смирение или принятие на уровне начинающего.

У.: Это нелегко.

Т.Р: Это очень тяжело, сложно. Вот почему мы называем начальный уровень хинаяной, узким путем, который очень суровый, чрезвычайно суровый. Речь, в частности, не идет о том, чтобы быть счастливым, получать удовольствие. Это очень сложно.

У.: Это должно быть завоевано.

Т.Р.: Должно быть усмирено, или, скорее, вы должны примириться с этим. Вот почему будет все меньше буддистов, которые на самом деле станут заниматься таким процессом. Они будут тем, что называется золотыми буддистами, которых обожгли и выковали и, наконец, превратили в чистое золото, больше чем двадцать четыре карата, очень чистое золото. Это очень сложно, но лучше иметь золотых буддистов, чем медных.

Ученик: Ринпоче, в практике медитации, когда начинаешь развивать випашьяну, осознаешь пространство вокруг дыхания, наблюдатель больше не задействован?

Трунгпа Ринпоче: Наблюдатель все еще задействован, но наблюдатель больше не рассматривается как проблема. Наблюдатель рассматривается как средство.

У.: Таким образом, следует поощрять наблюдателя во время медитации?

Т.Р.: С наблюдателем ничего не делают. С наблюдателем просто живут.

У.: Каким образом наблюдатель является средством?

Т.Р.: Ну, у нас нет ничего, кроме наблюдателя в качестве средства. На этом этапе, единственный разумный голос, который у вас есть, это наблюдатель. Из-за того, что у нас нет лучшего выбора, это так. Иногда наблюдателя называют осознанием себя. В христианской традиции его можно было бы назвать конфликтом вины – как-то так.

Ученик: Если применить 25 процентов концентрации к дыханию, а 25 процентов к расслаблению и так далее, так, как вы описали, создаст ли это проблему с тем чтобы отождествиться с дыханием так, как вы учили?

Трунгпа Ринпоче: Совсем нет. Это предоставит бóльшую возможность отождествления. Рассмотрим очень простой пример. Люди находят очень приятным есть попкорн, когда они смотрят кино. Двадцать пять, может быть, пятьдесят процентов их внимания находится на экране, еще 25 процентов – на попкорне, и еще 25 процентов – на их спутнике или на Кока-Коле, или еще на чем-то. Это делает опыт посещения кино очень приятным. В этом заключена вся идея. Вы развиваете огромную концентрацию. Вы следите за диалогом в фильме, вы следите за каждой деталью сюжета и вы хорошо проводите время в кино.

Ученик: Мне кажется, что однажды вы давали инструкцию, прежде чем мы приступили к медитации, вроде: «Не будь наблюдателем».

Трунгпа Ринпоче: Вы не можете быть наблюдателем все равно, но если вы стараетесь быть наблюдателем, это просто создает дополнительные проблемы. Это как проказа: как только у вас есть одна язва, она распространяется и появляется еще одна, и она постоянно развивается. Так что чем меньше наблюдателя, тем чище. Но вместо того, чтобы пытаться избавиться от наблюдателя, вы не принимаете участия в заморочке наблюдателя.

У.: Наблюдатель является точкой отсчета?

Т.Р.: Точка отсчета и есть наблюдатель. Точка отсчета, которая обращена на себя, есть наблюдатель. Нет никакого другого наблюдателя кроме точки отсчета. В этом весь смысл – что все виды точек отсчета становятся наблюдателями.

Ученик: Когда я медитирую, я вижу слова, и некоторые из них кажутся мыслями других людей, а некоторые из них, кажутся сообщениями откуда-то еще, а некоторые из них кажутся указаниями. И очень сложно в действительности различить, что есть что.

Трунгпа Ринпоче: Зачем утруждаться?

У.: Просто, чтобы прояснить.

Т.Р.: Зачем утруждаться?

У.: Я думаю, я могу попробовать просто проехать сквозь замешательство, но…

Т.Р.: Бессмысленно сортировать чье замешательство кому принадлежит. Это было бы похоже на попытку установить, какой доллар кому принадлежит, а также каждые 10 центов и каждый цент. Все становится очень сложным. Возможно, какие-то аналитические дисциплины могли бы поощрять вас сортировать проблемы вселенной часть за частью, но мы буддисты, боюсь, очень неряшливы. Нам нет дела до подсчета наших копеек. Мы просто работаем с долларами, или двадцати-долларовыми чеками, или семьсот-долларовыми чеками. Это просто деньги. Не имеет значения от кого пришел каждый цент. Это, похоже, не представляет проблемы.

У.: Я писатель. Я стараюсь их записывать.

Т.Р.: Хорошо, вы должны писать очень просто. Вполне возможно, вы могли бы стать более успешным писателем, если бы упростили сюжет. Сделайте его очень определенным, это очень интригует и, в то же время, может быть очень таинственным. Так получится бестселлер.

У.: Я не знаю. У меня, наверное, не получится упростить.

Т.Р.: Не пытайтесь. Для начала.

Ученик: Подружиться с собой?

Трунгпа Ринпоче: Хорошо сказано.

Ученик: Можно ли провести различие между надеждой и ожиданием, которое является одним из пунктов списка, в котором нужно уделять 25 процентов внимания? Вы однажды сказали, что необходимо отбросить надежду, а я что-то не вижу здесь сильной разницы.

Трунгпа Ринпоче: Надежда ориентирована на будущее. Ожидание намного ближе к действительности, но все еще не доходит до действительности. Оно на грани действительности. Надежда, это как будто вы говорите: «Я надеюсь, у меня будет ребенок». Ожидание означает, что вы уже беременны, что это уже происходит в реальной жизни, и что вы собираетесь родить ребенка. А это более непосредственно.

Ученик: Что такое совершенное просветление, о котором вы упоминали в лекции?

Трунгпа Ринпоче: Санскритский термин для этого: самьяк-самбудда, что, согласно традиции, означает просветление без какой-либо точки отсчета. Так, что нет уверенности, на самом ли деле вы достигли просветления или нет. Вы есть. Если вы рассмотрите это под другим углом зрения, это может быть очень скучно, разочаровывающее. Но как только вы там, вы находите это совершенно обширным. Все это не звучит так уж эффектно, а?

Ученик: Как избежать создания лучшей, более скоростной, запутанной ситуации из-за постепенного перехода осознанности в концентрацию и ожидание и т.д.? Мне кажется, что в практике медитации, так же как и в остальном в жизни, стараешься делать все наилучшим образом и в то же время создавать пространство. Но это только создает больше запутанности.

Трунгпа Ринпоче: Я думаю, единственное, что можно сделать – это попытаться не разделять, что является лучшим, а что нет. Разделение производит проблемы. Здравость.

Ученик: Есть ли смысл в практике медитации, когда практикуешь отпускание наблюдателя или точку отсчета или это что-то, что просто отпадает само собой?

Трунгпа Ринпоче: Невозможно сказать. Нет надежды.

У.: Является ли отпускание точки отсчета чем-то, что практикуешь сознательно?

Т.Р.: Нет надежды. Дукха, страдание, рассматривается как первая благородная истина. Открытие дукхи также рассматривается как одна из благородных истин. И путь рассматривается как благородная истина, и цель рассматривается как благородная истина. Все четыре благородные истины в равной степени справедливы сами по себе. Нельзя сказать, какая из ник лучше. Все четыре являются благородными истинами. Удачи!

У.: Я вообще ничего не понимаю.

Т.Р.: Ну, подумайте об этом. Вы не можете определить какая из них лучше.

У.: Вопрос, который, я задал, мне кажется, касался самой практики: является ли отпускание чего-то активным или чем-то, что просто случается посредством практики наблюдения дыхания.

Т.Р.: Это одно и то же. Отпускание есть наблюдение дыхания, наблюдение дыхания есть отпускание. Одно и то же.

Ученик: Может ли медитация и все эти техники, которые вы описываете рассматриваться как форма психотерапии?

Трунгпа Ринпоче: Психотерапия – это анализ себя и предоставление лечения – терапевтичность. Но медитация не рассматривается как лекарство или, даже, как терапевтическое средство. Это просто безусловный способ существования в жизни.

У.: Ну, есть ли здесь вообще параллели с экзистенциальной терапией в воззрении и практике?

Т.Р.: До некоторой степени, но буддийский подход более скучный. В нем не предполагается эффектов.

Ученик: Интересно, с какими опасностями можно столкнуться в медитации, если таковые существуют?

Трунгпа Ринпоче: Если вы занимаетесь созерцательными практиками, которые влекут созерцание разного сорта визуальных объектов, не развив прежде этого основную шаматху и випашьяну, это может быть очень опасно. Писания говорят, что если вы вовлекаетесь в визуализацию без базовой тренировки ума, вы можете стать Рудрой, эгоманьяком. Кроме этого случая, если человек следует очень простой технике практики медитации и заложил основу в начальной тренировке, то нет совсем никаких проблем. Вот почему шаматха, например, называется «развитием умиротворенности». Она безвредная, очень мягкая. Вот почему випашьяна называется развитием прозрения или осознанности – потому, что она заостряет вашу базовую сущность. Она разработана для тех, кто следует первым этапом пути.

В соответствии с буддийской традицией, есть пять путей, которые составляет путь: путь накопления, путь объединения, путь видения, путь медитации, и путь прекращения обучения. Так что, в этом случае, как начинающие, вы начинаете с пути накопления. Традиционно, человек на пути накопления должен начать с практики шаматха, которая является безвредной техникой, но, в то же время, очень результативной. Будда разработал путь таким образом. И, похоже, это работало на протяжении двух тысяч пятисот лет. Никто не стал полностью безумным, кроме тех, кто не следовал пути.

Ученик: Как вы согласуете то, что вы говорили на первой лекции о готовности тратить свое время и то, что вы говорили сегодня о 25 процентах ожидания? Я имею ввиду, что камень не ожидает ничего. Он просто сидит на месте. Это то, что вы говорили в вашей первой лекции. Потом, сегодня, мы чего-то ожидаем.

Трунгпа Ринпоче: Это тоже трата времени. Ожидание чего-то – это также трата времени, потому что вы ничего не получите.

У.: Так что, трата времени тогда не есть частью вашего ощущения? Вы не чувствуете, что вы тратите время зря?

Т.Р.: Это на самом деле не имеет значения, вы все равно тратите время. Вам не нужно делать мученика из себя, говоря: «Я чувствую себя отлично, потому что я трачу свое время зря. Я совершенный буддист и хороший медитатор, потому что я трачу время зря».

У.: Так что, когда мы тратим время зря с таким отношением… это, на самом деле, не то отношение, которое мы хотим культивировать?

Т.Р.: Трата времени зря – это не отношение. Это просто факт.


Глава три

Вифлеемская звезда


Чтобы понять отношение между осознанностью и бытием, нам нужно рассмотреть сейчас понятие бытия. Существуют разнообразные подходы к бытию. Быть хорошим, быть плохим, быть чувствительным, быть безумным. Отношение к бытию. Разнообразные понятия о бытии. Но когда мы говорим о бытии в связи с осознанностью, мы говорим о необусловленном бытии. Вы просто есть. Без каких-либо вопросов о том, чем вы есть. Это необусловленный способ бытия.

Необусловленное бытие – это состояние ума, связанное с определенным отношением. Вы могли бы сказать: «Разве это необусловленный ум, если он связан с определенным отношением? Если здесь присутствует отношение, мы не можем определить его как необусловленное бытие». Это правда. Но каким-то странным образом, даже необусловленное бытие требует отношения, чтобы развиться до необусловленного уровня. Нам нужно поставить определенные условия, чтобы развить необусловленность. Мы не можем начать с совершенства. Иначе это перестанет быть началом и станет концом, достижением.

Причина, по которой мы обращаемся ко всему этому процессу на начальном уровне, состоит в том, что это уровень неуклюжести, уровень беспорядочности. Он неструктурирован, запутан и так далее. Здесь присутствует запутанность, беспорядок и неопрятность – и постоянная двойственность, постоянная точка отсчета. Но, по крайней мере, мы движемся в направлении необусловленного бытия.

Мы пристально смотрим на Вифлеемскую звезду на горизонте. Она далеко, очень далеко, но все еще есть надежда. Там есть светящаяся искра. Земля может быть в темноте, небо может быть черно-серым. Может быть прохладно, и нам может быть холодно, неуютно, мы можем быть уставшими и неспокойными. Но, тем не менее, вон там есть Вифлеемская звезда. Человеческие существа надеются. Последняя надежда, на которую человеческие существа когда либо могли надеятся, это просветление - Вифлеемская звезда на горизонте.

Будды, татхагаты и великие учителя на протяжении веков разработали искусные средства. Их подход заключается в том, чтобы держать просветление как морковку перед ослом. На тысячу миль вдали есть сияющая морковка и вам нужно идти и идти, чтобы получить ее. В настоящий момент у осла, на уровне начинающего, нет морковки, но его нужно воодушевить. Так что предоставляется очень удаленное воодушевление. Что-то происходит вон там, далеко, на горизонте. Есть обширное пространство, огромный пустынный ландшафт.

Смысл этого (кроме всех этих поэтических образов) состоит в том, что нам нужна надежда, сильная надежда достижения просветления в этой жизни. Нам нужна эта надежда потому, что нам нужно иметь дело с постоянной болтовней, которая происходит в нашем уме, разнообразными эмоциональными подъемами и падениями, которые происходят, расстройствами, которые мы испытываем, постоянным процессом, происходящим в нашем состоянии бытия. Нам нужна точка отсчета, связанная с этим.

Надежду можно подразделить на два вида. Духовное устремление это один, и надежда на получение силы – это другой. Что касается устремления, ученикам нужно общаться с духовным другом - кальянамитрой на санскрите, геве ше-ньен по-тибетски. Духовный друг очень важен. Вы не можете начать даже в самом начале без общения с человеком, который полностью прошел это путешествие и достиг результата, просветления. Необходимо иметь этот тип точки отсчета: держатель линии, мастер ремесла. Вам нужна информация. Вам нужно собирать информацию об этом ремесле – как передается знание. Вам нужно общаться с кем-то, кто знает как сделать дхарму частью видимого мира, а не оставляет ее на уровне легенды. Духовный друг, кальянамитра, это человек, который избегает умозрительного подхода к учению. Он не дает ему превратиться в легенду. Он привносит его в действительность. Он сделал это, и вы можете сделать это. Это возможно и осязаемо. Это очевидно.

Такие отношения могут начаться просто из-за известности какого-то духовного друга или гуру, если хотите, человека, который известен за то, что у него есть власть над запутанностью других людей. Запутанность не существует, когда вы встречаете определенного гуру. Вы можете следовать за этим человеком из веры или же вы можете иметь личный опыт. Вы можете ощущать, что встреча с таким человеком имеет чрезвычайную силу. Также вы можете ощущать, что в присутствии такого человека, вы ощущаете свою собственную фундаментальную здравость ума, чувство собранности. На самом деле, происходит ощущение действительности.

Так что есть два варианта. Либо вы можете быть типом, склонным к слепой вере, который верит, почитает без рассудка. Или вы можете быть типом человека, который не верит, который чрезвычайно скептичен, крайне склонен иметь свое мнение, переполнен своими разнообразными философскими подходами. Человек этого типа может встретить духовного друга на уровне личного контакта, может исследовать какой он, почему он такой и какого рода духовную операцию он выполняет. Это не означает, что для того, чтобы пройти вашу проверку, духовный друг должен парить в воздухе в трех дюймах над вами или постоянно испускать искры просветления в форме фейерверка. То, что очень важно, так это личные отношения.

Традиционно гуру описывается как солнце, освещающее землю. Каждый фрагмент на этой земле – каждый лепесток цветка, каждый листик, каждая былинка растущей травы – всё общается с солнцем в соответствии с четырьмя временами года. Каждый цветок на этой земле имеет свои личные отношения с солнцем, хотя солнце не направляет свое внимание особо личным, заинтересованным образом, и не светит больше на куст роз, чем на мак или что-то в этом роде. Весь процесс зависит от того, сколько чувствительности присутствует, сколько есть открытости.

Таким образом, личная открытость очень важно, в отличие от одной лишь чистой веры. Вера может быть слепой или умной. Открытая вера умна, когда вы готовы включить в нее одновременно свое замешательство и свое понимание. Слепая вера исходит всего лишь из фактов и цифр, думает в понятиях быстрого результата, зависит от известности, репутации т.п. Это как если бы вам сказали, что вы должны прочесть эту книгу, потому что эта книга – бестселлер. Было продано пять миллионов экземпляров, поэтому она должна быть хорошей. Может случиться так, что пять миллионов глупых людей купили и прочли ее. Но слепая вера следует такого рода ориентирам.

Так что, следуя духовным путем, крайне необходимо иметь личную связь с учителем, кальянамитрой, геве ше-ньен. Духовный учитель дарит вам Вифлеемскую звезду. Он уводит вас из вашего уютного дома. Возможно, снаружи свежо или даже холодно. Он говорит: «Может, оденемся? Давайте выйдем наружу и посмотрим, что происходит во вселенной».

Итак, стоит холодная зимняя ночь, и ваш духовный друг решает вывести вас на прогулку. Он говорит: «Обуйте сапоги, не наказывайте себя. Оденьте пальто, теплое пальто. Если хотите, захватите сигару. Теперь, давайте пройдемся, выйдем из грязного дома или пластмассового дома или в чем вы там живете и пройдемся. Будьте осмотрительны на ступеньках, когда будете выходить. Снаружи довольно темно. Пусть ваши глаза перестроятся со света внутри дома на темноту снаружи. Давайте выйдем, но будьте осторожны, смотрите под ноги. Не наступите на собачью какашку на тротуаре». Он очень практичен, очень осторожен. Он выведет вас на прогулку этой холодной зимней ночью, и вы можете услышать, как хрустит под вашими ногами каждый стебель травы, покрытый замерзшей росой. Затем, как только вы освоились на местности, а ваше зрение привыкло к такому ночному освещению (может быть, сейчас новолуние и нет лунного света), звезды выглядят очень яркими. Могут быть случайные тучи на краю горизонта, но Вифлеемская звезда светит, мерцая из-за холодной погоды.

Таким образом, роль духовного друга – вывести вас на прогулку, чтобы посмотреть на Вифлеемскую звезду. «Взгляните. Мы пойдем туда. Наше путешествие начнется завтра. Может быть, мы пойдем, а может быть поедем на автомобиле или полетим или поедем на поезде, чтобы увидеть звезду. Как хотите». Тогда вы получите личный опыт, который будет совместным опытом с вашим духовным другом, и у вас будет цель, представление о том, что вы хотите добраться до Вифлеемской звезды, просветления. На этом этапе, это реальный опыт, не миф. Это совсем не оптическая иллюзия. Вон там есть сияющая Вифлеемская звезда, и нет речи об обмане. Это реальный опыт, очень реальный. В соответствии с традицией Дзен, это известно как опыт сатори. Или это можно назвать встречей двух умов. Человек показал вам определенный способ обращения с собой, своими эмоциями, разными дисциплинами. Но главное здесь – сделать просветление реальным, а не всего лишь мифом.

До того, как мы получили этот опыт, мы можем думать: «Возможно, это сработает, дай-ка я попробую». Но как-то это не становится достаточно практичным. Мы пробовали разные варианты на протяжении очень, очень долгого времени, с тех пор, как мы попали в круг сансары. Мы думали, что однажды мы сделаемся счастливыми через наши старания, скорость, попытки ухватить, попытки создать удобное гнездышко. Мы проделывали всевозможные попытки угадать, и мы все еще надеемся. Мы никогда не отказывались от надежды. Но как-то это не очень работало. Нужно сказать, это не был блестящий план. В действительности, это было тупой и глупый план. Мы не можем особо обвинять историков или философов или ученых или создателя этой вселенной. Мы даже не можем обвинять себя. Это случилось по воле случая, через кармические цепные реакции. Так что давайте не будем занимать обвинительную позицию по отношению к кому бы то ни было: «Моя мама испортила мне жизнь; мой отец испортил мне жизнь». Эти обвинения и патетические жесты становятся затасканными и несправедливыми. Так что, назад к началу. Найдите духовного друга, который покажет вам Вифлеемскую звезду, просветление, и затем, немедленно начинайте путешествие.

Здесь смысл бытия в том, что после того, как вы пережили общий опыт с вашим духовным другом, что-то начинает происходить. Это и есть смысл бытия. Был ли этот смысл бытия создан искусственно или естественно и органично, это на самом деле, не имеет значения. Это уже является опытом. Это является опытом в любом случае. Давайте не будем подвергать его сомнению с метафизической точки зрения или с философской, научной или бытовой точки зрения. У нас нет времени, чтобы удостовериться или получить подпись в нужной графе, чтобы заполучить страховой полис. И не только у нас нет на это времени, но есть и более значимая причина. Это не деловая сделка. Это личный опыт.

Если вы мать, которая родила ребенка и ребенок голодает, вы не можете винить своего ребенка, своего грудного ребенка, говоря: «Это потому, что ты не родился на этот свет с деньгами». Это было бы абсурдно: «Мы голодаем, потому что ты не родился с деньгами». Происходит кармическая ситуация, все время, на протяжении всего времени. Мы запутаны, полностью, насколько мы знаем. Мы запутаны до такой степени, что иногда мы этого даже не знаем. Но мы запутаны в любом случае. Попытка найти виновного в нашей запутанности, это еще одно запутанное действие. Это уводит нас от практики действительной дисциплины медитационной практики, просто уводит нас от нее.

Все сводится вот к чему: никто не испоганил вашу жизнь, говоря по правде. Единственное, что поганит вашу жизнь, это то, что вы чувствуете, что кто-то обманул вас или вы сами обманули себя. Но, фактически, вас нет. Вы даже не существуете, вы вообще не существуете. Вы просто миф, мифическая правда.

С таким пониманием мифической правды, мы практикуем медитацию. Мы сидим на уровне мифа свободы. Это может оказаться мифом – Вифлеемская звезда может быть мифом, но мы видели ее, у нас был этот опыт.

Итак, вам нужна огромная дисциплина, нужно вверить себя духовному другу и вверить себя (из-за духовного друга) себе. А практика сидения предоставляет огромную помощь. Вы даже не можете начать называть себя последователем буддадхармы если не занимаетесь базовой тренировкой ума. Для того, чтобы воспринимать будду и дхарму, нужна преданность. Для того, чтобы иметь преданность, нужно тренироваться в развитии преданности. Вначале это может быть очень неуклюже, но это необходимо. Начиная на уровне дисциплины хинаяны, практики сатипаттханы и випашьяны чрезвычайно важны и эффективны. Они абсолютно необходимы, если вы хотите следовать пути надлежащим образом, тщательно и полностью. Просветление очень полно, целостно. Нет такой вещи как фальшивое просветление. Это реальный опыт. Это реальная жизнь.

Ученик: Вы сказали, что даже мы не существуем, мы – миф. Просветление тоже миф?

Трунгпа Ринпоче: Вы. Вы не существуете. Я, я тоже не существую.

У.: А просветление существует?

Т.Р.: Нет, даже просветление не существует.

У.: Существует ли преданность?

Т.Р.: Преданность это знание того, что вы не существуете. Это информация, которую кто-то сообщает вам, что вы не существуете. И вы переживаете на личном опыте, что это так: «Я не существую». Это есть акт преданности. Преданность – это язык, средство передачи этого сообщения. Преданность действует как почтальон, который приносит вам почту.

Ученик: Вы говорите о том, чтобы иметь личный опыт правильного учителя, просветленный опыт. Но как я понял, вы говорите о просветлении, которое не является опытом. Так что же происходит в этот момент? Это просветление или это все еще опыт? Есть ли в этом все еще кто-то, кто переживает какой-то опыт?

Трунгпа Ринпоче: Просветление больше не рассматривается как опыт. Опыт похож на промокашку, которая впитывает чернило. Промокашка переживает хороший опыт, впитывая чернило. Это требует, чтобы две сущности работали вместе. Но в этом случае это не опыт с прежней точки зрения. Это тотально. К примеру, как лезвие бритвы, которое режет само себя.

У.: Если это было тотальным в то мгновение, то почему оно должно прекращаться?

Т.Р.: Оно не прекращается, в этом вся идея. Просветление вечно. Оно не прекращается. Я хочу сказать, что весь смыл освобождения – как только вы освободились, то это навсегда.

У.: То есть опыт с духовным другом, это всего лишь проблеск…

Т.Р.: Проблеск этой свободы.

У.: А если вы отправились к духовному другу, хотели отдать ему свое эго, и у вас не было проблеска, было ли это потому что…

Т.Р.: Вы все еще вращаетесь внутри понятия свободы. Вся эта штука с проблеском, похоже, намного проще.

Ученик: Просветление тоже не начинается, так ведь?

Трунгпа Ринпоче: Что вы этим хотите сказать?

У.: Оно не заканчивается, потому что оно не начинается.

Т.Р.: Ну, оно само по себе есть начало. Потому что оно не заканчивается, оно не начинается, но оно есть.

Ученик: Если я не существую, к чему что-то делать?

Трунгпа Ринпоче: Прошу прощения?

У.: Если я не существую и просветление не существует, зачем пытаться…не могу подобрать правильные слова…зачем вообще что-то делать?

Т.Р.: Это вопрос на шестьдесят долларов. (Его ценность уменьшилась). Все спрашивают об этом: «Зачем что-то делать?» Но для того, чтобы понять почему вы должны что-то делать, вам нужно понять, а почему бы и нет? Эту проблему никто не решил. Коль скоро двенадцать нидан – звеньев в кармической цепной реакции – продолжают существовать…

Ученик: В одной тибетской книге, которую я читал в переводе, я наткнулся на фразу, которая буквально застряла в моем уме. «Достижение человеческого рождения предоставляет большую возможность и не должно быть растрачено попусту». Не могли бы вы прокомментировать это в свете того, что только что было сказано о несуществовании и того, зачем что-то делать?

Трунгпа Ринпоче: Это очень просто. Эта жизнь очень ценна. Человеческое рождение очень важно. У вас есть возможность практиковать, возможность узнать правду, однако вопрос «Зачем что-то делать?» возникает снова и снова. Видите ли, путь вообще-то состоит из вопросов: «Кто есть я? Что есть я? Что это такое и что этим не является?», задаваемых все время, пока не достигнуто просветление. Вопрос: «Зачем что-то делать?» никогда не получал ответа. Он становится одной из мантр на пути. «Зачем что-то делать?» звучит снова и снова все время.

Ученик: Вы сказали, что просветление было реальным опытом и также сказали, что просветление не существует.

Трунгпа Ринпоче: Потому что оно не существует, поэтому оно реально. Когда что-то существует на личном уровне, на уровне переживания и необусловлено, оно становиться миражом, подделкой. Много кто, возможно найдет переживание, которое он имел в Диснейленде, является более реальным, чем переживание, которое он испытывает в ежедневной городской жизни. Мираж кажется более реальным.

Ученик: Это как зеркало. Вы думаете, что зеркало реально.

Трунгпа Ринпоче: Вы реальны в зеркале, это правда. Но это остается интерпретацией вас с точки зрения зеркала. И поэтому вы не существуете. Но несуществование есть наиболее действительной вещью. Наивысшее существование есть несуществование.

Ученик: Таким образом, просветление, как реальный опыт, является просто зеркалом?

Трунгпа Ринпоче: Больше чем зеркалом. Супер-зеркалом. Вот почему на языке тантры мы говорим о зеркалоподобной мудрости – реальном переживании несуществования. Прорывающимся сквозь всевозможные концептуализации и все прочее. Переживание ваджраподобного самадхи.

Ученик: Что значит подружиться с собой? 5

Трунгпа Ринпоче: Это значит, что вы очень богаты, полны ресурсов и что в вас есть основа для работы, разнообразная рабочая основа. Что вам не нужно преобразовывать себя или отказываться от себя, но нужно работать с собой. Что с вашей страстью, агрессией, неведением и всем прочим можно работать, это часть пути.

Ученик: Вы сейчас говорите о себе, самом, нас?

Трунгпа Ринпоче: Себя нет.

У.: Тогда мы работаем с мыслью?

Т.Р.: Не существует мысли. Существует есть. Мысли являются интерпретацией того, что есть, представителем несуществования. Облака существуют потому что небо существует. Небо существует, потому что есть свет, который показывает нам синее небо. Но как только вы выходите в открытый космос, вы не видите даже синего неба. Вы больше не видите даже облаков.

Ученик: Если нет себя, как мы тогда может подружиться с ним?

Трунгпа Ринпоче: Именно поэтому. Потому что нет себя, нет угрозы. Вам ничто не угрожает, потому что вы не существуете. Поэтому мир является резервуаром сострадания.

У.: Тогда все в порядке?

Т.Р.: Условно говоря.

Ученик: Вы сказали, надежда очень необходима. Обычно вы говорите о том, чтобы отбросить надежду и поощряете нас принять безнадежность. И я, кстати, тоже чувствую, что чем больше я надеюсь, тем меньше я способен дышать. Это похоже на то, что когда у меня большая надежда, я даже не в состоянии двигаться, потому что я так боюсь, что я не получу того, на что надеюсь. Поэтому я сосредоточен на том, чтобы получить что-то. Похоже, только когда я отказываюсь от надежды, пусть на минуту, тогда у меня есть выбор или какое-то пространство.

Трунгпа Ринпоче: Ну, отказ от надежды – это тоже выражение надежды. Вас всегда поощряли принять безнадежность, так что это, на самом деле, скорее, поощрение.

Ученик: Существует ли энергия или любовь? Или они всего лишь мифы?

Трунгпа Ринпоче: Я надеюсь, они существуют. Было бы лучше, если бы они существовали. Но возможно, они не существуют. Возможно, любовь не существует, но она есть. Любовь есть. Энергия есть. А не «существует». Это такое же различие как: если вы не существуете - вы есть. Если энергия не существует - энергия есть. Если любовь не существует - любовь есть.

Ученик: Как работают с собой?

Трунгпа Ринпоче: Начинают в начале. Это очень просто. Не существует «как». Когда вы спрашиваете, как вам что-то сделать, это все равно, что пытаться купить пару перчаток, чтобы ничего не касаться, чтобы не напрягать рук. Нет необходимости думать о том «как». Просто берут и делают.

Ученик: Ринпоче, если нет себя, нет просветления, нет мысли, нет воспоминаний, то как вы можете говорить нам о том, что вы переживали и о том, что вы знаете?

Трунгпа Ринпоче: Потому что они не существуют. Я серьезно. Потому что вещи не существуют, вещи есть. Фактически, возможно, с точки зрения дхармы было бы более корректно говорить, что вещи есть[4]. Это грамматически не совсем правильно, но вещи есть. В несуществовании есть огромная ясность.

У.: Что воспринимает несуществование?

Т.Р. Само себя.

Ученик: Мне пришло в голову, что все три яны происходят одновременно. Тогда нужно ли отделять хинаяну от махаяны и ваджраяны, чтобы достичь цели хинаяны?

Трунгпа Ринпоче: Я думаю, это было бы безопаснее, намного безопаснее начать на уровне хинаяны, потому что нам необходимо много практиковать. Многие ученики должны начать с пути накопления, который является уровнем обычного человека. На этом уровне играет важную роль просто обучение тому, как быть обычным человеком. Это начальная точка и каждому нужно где-то начинать. Это как потребность тщательно пережевать прежде чем проглотить. Конечно, если вы жуете эффективно, возможно вы в состоянии жевать и глотать одновременно, но это зависит от вашей опытности.

У.: Возможно, хотя мы начинаем с хинаяны и мы сосредоточены на ней, остальное может происходить все равно, хотя мы об этом не заботимся.

Т.Р.: Все равно, да. Вифлеемская звезда есть все равно. Есть просветление. Оно на самом деле существует, и люди достигли его. Вы можете почувствовать это на собственном опыте.

Ученик: Какая разница между безнадежностью, о которую вы описали ранее и надеждой, о которой вы говорите сейчас?

Трунгпа Ринпоче: Это одно и то же.

Хорошо, друзья, нам нужно завершать наш семинар. Мне нужно ехать в Нью-Джерси и провести свадьбу в еврейском деревенском клубе. Но прежде чем я уеду, я хотел бы подчеркнуть, что стоит очень серьезно подумать о том, что если вы заинтересованы следовать пути практики медитации, прежде чем вы обучитесь всяким трюкам, вам нужно собрать себя в кучу. Отречение, безнадежность и одинокость или одиночество проникают повсюду. Но, в то же время, у вас не может быть чувства отречения, чувства духовного пути без той открытости свежего, ясного воздуха зимнего утра. С точки зрения открытости, медитация не рассматривается как особенно приятная или особенно болезненная. И никоим образом она не рассматривается как магический фокус, который даст вам мгновенное просветление или мгновенное блаженство. Это в большой степени опыт ручной работы, очень личный опыт. Это подлежит исследованию. Необходимо сидеть и постоянно дисциплинировать себя, все время. Что занимает двадцать четыре часа в сутки.

Я хотел бы упомянуть, что я написал книгу, которая называется «Преодоление духовного материализма», и что стоит раздобыть эту книгу, которая является чем-то вроде удлиненного семинара, такого как был у нас здесь. В ней много написано о том, о чем мы говорили, и она особенно подходит для западной публики. Другая очень сильная книга – это «Сто тысяч песен Миларепы», переведенная Гармой С.С. Чангом. Также недавно Сузуки Роши из Центра Дзен в Сан-Франциско написал книгу «Ум дзен, ум начинающего», и это очень сильная книга, очень прямая, написанная на очень бытовом уровне, содержит очень личный опыт. Его отеческий, в некотором роде, голос очень мощный и важный. Моя другая книга «Медитация в действии», как и «Ум дзен, ум начинающего», пытается сообщить очень простые понятия о духовном пути. Также, если у вас будет дальнейший интерес к техникам шаматхи, випашьяны и сатипаттханы, есть книга, которая называется «Сердце буддийской медитации», автор которой Ньянапоника Тера.

Очень нужно читать такие книги, чтобы приобрести знание об основаниях буддадхармы. Люди в прошлом упорно работали и приложили реальные и конкретные усилия в своей практике и своей дисциплине. Они работали очень упорно для вас, для нас. Мы должны ценить по достоинству тех людей, которые настойчиво работали над своей дисциплиной, чтобы быть в состоянии передать энергию и мудрость нам. Они достойны восхищения. Спасибо.


Часть 2

Глава один

Я-качество и эмоции


Сейчас мы обсудим смысл «пробужденного», которое связано с практикой випашьяны, или же медитацией прозрения. Для того чтобы начать работать с процессом медитации, нам нужно понимать наше основное психологическое устройство. Об этом можно рассказывать долго, но для краткости, на данном этапе, можно сказать, что ум имеет два аспекта. Один из них – это познание. Это означает, что присутствует чувство расщепления между мной и другим, мной и тобой. Это начальное чувство расщепления помогает нам установить, кто мы есть, что мы есть. Для удобства, нам дают имена: меня зовут Джон, или меня зовут Майкл и так далее. Обычно наша мысль не идет дальше имен. Имена, которые нам дали, так удобны, что нет необходимости думать, что стоит за ними. Мы просто принимаем себя как тех, кто имеет такие-то имена. Если кто-то спросит вас: «Кто вы?», а вы ответите: «Я Том», то это расценивается как очень разумный ответ, обычно никто не спрашивает: «Хорошо, а кто такой или что такое Том?». Но если вас будут продолжать расспрашивать, следующее, к чему вы прибегнете будет: «Я банкир», или: «Я водитель такси». Вы переключаетесь на профессию. В конечном итоге, вы мечетесь вперед-назад между этими внешними определениями себя и, обычно, вы никогда не возвращаетесь к уровню «я». Так мы обычно ведем себя в жизни. Но в этот раз мы пойдем за пределы имен к уму-основе. Мы, фактически, собираемся выяснить, кто мы есть и что мы есть. Это отправная точка для понимания ума.

Наш ум обладает определенным «я-качеством», которое, очевидно, не есть другим и не есть вами. Якачество отдельно от вас, другого, камня, дерева или гор, рек, неба, солнца, луны – чего бы то ни было. Здесь это я-качество является отправной точкой.

Есть общее чувство дискомфорта, когда вы обращаетесь к себе как «я», и это очень тонкий дискомфорт. Обычно мы не обращаем на него внимания или не замечаем его. Из-за того, что он так тонок, и потому что он присутствует все время, мы становимся нечувствительными к нему. Это как у собак, которые с определенного момента начинают относиться к своим поводкам как источнику безопасности, а не лишения свободы. Животные в зоопарке чувствуют то же. Вначале они испытывали чувство лишения свободы, но в какой-то момент оно стало ощущением безопасности. У нас присутствует такое же отношение. Мы лишили себя свободы определенным образом, но в то же время, мы чувствуем, что это лишение свободы является самым безопасным, что у нас есть. Такое якачество или моё-качество имеет болезненное качество заключения, но в то же время, оно также предоставляет безопасность, а не доставляет одну лишь только боль. Такова ситуация, в которой мы находимся в данный момент. Каждый из нас находится в этой ситуации.

Это я-качество не болезненно в смысле непосредственного страдания, какое, например, у вас будет, если вы съедите банку острого перца халапеньо. Но за всем этим стоит что-то, что причиняет нам неуловимую тошноту, совсем немного. Эта тошнота затем становится сладковатой, и мы цепляемся за эту сладость. Далее, если мы теряем нашу тошноту, мы также теряем нашу сладость. Это и есть основное состояние ума, которое ощущает каждый.

Когда первая благородная истина говорит нам о страдании, это как раз то, о чем она говорит. Есть эта очень тонкая, но в то же время, очень реальная и очень личная вещь, которая все время происходит, которая как-то угнетает вас. Конечно, есть другие моменты, когда вы можете чувствовать себя на вершине мира. У вас фантастический отпуск на берегу океана или в горах. Вы влюбляетесь или празднуете успех в карьере. Вы находите что-то положительное, что дает опору. Никто не отрицает этого, у каждого из нас был опыт такого рода триумфа. Но в то же время, когда мы испытываем пик восторга, другой конец каноэ, так сказать, немного погружается в воду. Это важное нечто, которое мы стараемся превратить в что-то незначительное, продолжает происходить. Иногда оно подходит к поверхности, и мы называем его депрессией. Мы думаем: «Я чувствую себя неважно, мне плохо, я чувствую себя ужасно, я расстроен» и тому подобное. Однако же, в действительности, происходит нечто не настолько значительное. Просто есть базовое, фундаментальное похмелье, всепроникающее похмелье, которое происходит всегда. Даже тогда, когда мы чувствуем, что все идет хорошо, у нас есть чувство, что мы в каком-то тупике.

Часто люди интерпретируют это ощущение тупика так, что они могут начать находить его причину в том, что им приходилось терпеть эмоциональные проблемы их родителей или в расстройствах, связанных с другой частью их проблемной личной истории.

У вас был плохой опыт, говорите вы, поэтому существует это эмоциональное расстройство. Люди выдвигают такие очень удобные интерпретации в духе истории болезни, возможно, даже указывая на физические симптомы. Это всё - наши очень удобные способы убежать от действительности.

Но реально в этом замешано что-то большее, что-то превосходящее чью-либо историю болезни. Мы ощущаем что-то, что выходит за пределы родителей, за пределы плохого детства, плохих родов, осложнений кесарева сечения…чего угодно. Есть что-то, что стоит за всем этим - фундаментальная горемычность, которая проникает повсюду. То, что Будда называет эго или невроз.

Это первый из двух аспектов ума, о которых мы упоминали. Он является чем-то, что мы носим с собой все время. Похоже, это довольно угнетающе.

Второй аспект ума, который вытекает из первого - это то, что общепринято называется эмоциями. Он включает эмоции всех видов, такие как страстное желание, ненависть, зависть, гордость, страх – всевозможные эмоции. Однако, использование слова «эмоция» является сомнительным. Называя их эмоциями, мы склонны рассматривать их как что-то особенное: «мои эмоции», а это приводит к не очень здоровому взгляду на себя. Мы думаем: «Если бы я только мог избавиться от своих эмоций, своей скандальности, тогда бы я мог существовать мирно и прекрасно». Но, каким-то образом, это никогда не происходит. Никто еще не достиг состояния без эмоций, сохранив при этом нормальную работоспособность ума.

С буддийской точки зрения, второй аспект ума - это не эмоции сами по себе, а скорее некие извержения, которые время от времени происходят в наших умах, и которые также рассматриваются как мысли. Они являются частью процесса мышления, и они являются, скорее, более тяжелым случаем мыслительного процесса, нежели феноменом отдельного типа - как если бы существовала особая болезнь, вроде оспы, называемая эмоциями. Они – просто тяжелая форма гриппа.

Первый упомянутый аспект ума, по большей части, занят двойственностью, начальным расщеплением, чувством фундаментально одинокого бытия. Второй аспект идет дальше. Он очень занят, чрезвычайно активен. Он производит сны наяву, обычные сны и воспоминания и хранит их в «записях акаши», или как вы там это называете.6 Он хранит их там повсюду, и заново извлекает их, и заново исследует их, когда у нас заканчивается материал, когда у нас имеется конфликт или конфронтация с другим. Мы постоянно стараемся выработать наше отношение к другому. Это похоже на то, как ваша собака встречает другую собаку. Они рычат, обнюхивают, приближаются, возможно, отвергают или, может быть, принимают друг друга. Это происходит постоянно. Собаки делают это очень великодушно. Что касается нас, человеческих существ, очевидно, что мы более утончены, но мы менее великодушны, потому что у нас есть больше «я». Однако этот процесс постоянно происходит – мы делаем это, когда встречаемся с нашим миром.

Это нельзя назвать просто эмоцией. Это что-то большее, более всеохватывающее. Мысленный процесс обостряется до уровня высокой интенсивности – так называемой эмоции. Но эта вторичная умственная способность является, в действительности, процессом конфронтации, процессом коммуникации, который происходит все время. И эта конфронтация и коммуникация состоит всего лишь из шаблонов мышления – ни из чего больше. Иногда ваша мысль смотрит, иногда ваша мысль говорит, иногда ваша мысль слушает, иногда ваша мысль обоняет, иногда ваша мысль осязает. Происходит мысленный процесс.

Это также связано с процессом чувственного восприятия. В соответствии с буддийской традицией есть шестое чувство, которое является ментальным чувством. Это шестое чувство, является качеством хаотической нестабильности ума, которая действует как коммутаторная панель, к которой сходятся все провода – от ваших ушей, от вашего носа, от ваших глаз, вашего языка, вашего тела. Эти органы передают свои послания в центральный штаб-квартиру, в коммутаторную панель и эта коммутаторная панель, в качестве ответной реакции, санкционирует определенную деятельность.

Вот так, в основных чертах, работает весь ментальный процесс, и это не дает нам оснований разделять мысленный процесс и эмоции. Все перечисленные аспекты являются частью того же самого текущего процесса.

В ходе изучения випашьяны мы будем говорить о том, как работать с такими мысленными процессами в практике медитации. Но сначала нужно, чтобы вы поняли в общих чертах основу, основной механизм: кто будет медитировать, и с чем мы будем медитировать. Мы будем говорить о способе работы с мыслями, с вторичным аспектом ума. В данный момент у нас очень мало средств для работы с первичным аспектом ума, основной горемычностью. И похоже, что с ментальностью двойственности, расщепления нельзя работать непосредственно. Но будем надеяться, что ее можно поднять, работая с ее плодами.

Мы могли бы сказать, что процесс мышления, включая так называемые эмоции, похож на ветви дерева. Прорезая шаг за шагом наш путь сквозь сложное устройство ветвей, мы приходим к корню и, в этот момент, с корнем не сложно разобраться. Так что, похоже, нашей отправной точкой будут мысли.

Вы можете сказать: «А разве хороший стратег не перерезал бы сначала корень?» Очевидно, он так бы и сделал. Но мы не в состоянии этого сделать. Если бы мы на самом деле стали пытаться бороться с корнем, ветки продолжали бы расти, и мы оказались бы полностью и беспомощно поглощены буйным ростом веток и плодами, падающими на наши головы.

Поэтому, психологический подход Будды другой. Мы начинаем работать с листьями и ветками. Затем, как только мы управились с этим, у нас есть некоторое понимание неприкрытой истины, действительности, начального расщепления. Тогда мы начинаем осознавать первую благородную истину, которая говорит о том, что истина есть страдание, истина есть вот такое эмоциональное расстройство, такая проблема.7

Для того чтобы понять первую благородную истину, нам нужно понять как жить с «эмоциями». Мы уделим какое-то время, чтобы поговорить об этом на этом семинаре. А сейчас, пожалуй, мы можем начать обсуждение.

Ученик: Мы начинаем работать с тем, что мы обычно считаем эмоциями, с процессом мышления целиком, которые являются ветками и листьями деревьев. А познавательный процесс скорее является корнем, до которого мы доберемся позже?

Трунгпа Ринпоче: Правильно. Для того, чтобы натереть пол, нам сначала нужно выскоблить его. Как только мы его выскоблили, вы знаете, что мы делаем. Это разумный путь работы со всем этим. Вы начинаете с того, что вам непосредственно доступно, и это дает огромный контакт с действительностью. В то время как если бы вы пытались иметь дело с начальной двойственностью, вы бы обнаружили, что это невозможно. Вместо того чтобы пытаться работать кирпич за кирпичом, это было бы похоже на попытку обрушить всю стену целиком. В итоге, вы испытаете поражение. Так что лучше начинать с чего-то небольшого, что достаточно выражено, чем начинать с основополагающих тонких явлений и пытаться решить всю проблему целиком.

Ученик: Эти основополагающие тонкие явления возникают замаскированными под фантазии?

Трунгпа Ринпоче: Они являются более-менее тем же самым, что и фантазии, но они, в действительности, не могут быть замаскированы. Корень дерева не может быть замаскирован под листья. Корень должен оставаться корнем для того, чтобы поддерживать листья и ветки. Основополагающие тонкие явления работают как поддержка, так что они должны занимать свое место.

Ученик: Эмоции сопровождаются физическими ощущениями. Это тоже мысли?

Трунгпа Ринпоче: Да. Это не означает, что у вас нет физических ощущений, но ваше тело также является вашей мыслью. Например, если вы порежете палец, когда режете лук, у вас будет кровоточащая мысль. Но она реальна. Мысли нельзя сбросить со счетов как «всего лишь мысли». Такая мысль настолько реальна, что она осязаема.

Ученик: Не могли бы вы классифицировать эти два аспекта ума еще раз? Первый характеризуется как начальная двойственность между мной и другим, а второй, худший случай, вовлечен в напряженные мысли. Это правильно?

Трунгпа Ринпоче. Это достаточно просто. Первый – это начальная двойственность, и другой – какая-либо активность первого.

У.: Можно ли их разделить на первую форму мысли и вторую?

Т.Р.: Они не являются первой и второй формой мысли, они являются корнем и ветками.

У.: Первая – это корень?

Т.Р.: Да.

У.: И нам нужно добраться до корня сквозь ветки?

Т.Р.: Да. Вначале нам нужно начать с веток.

У.: И когда мы смотрим сквозь сильно разветвленные мысли и ощущения, в которые мы вовлечены, то мы приходим к более фундаментальному процессу между собой и другим?

Т.Р.: Да, если вы начнете с того, что будете работать с собой и другим, делая это, вы произведете еще больше ветвей. Так что ваша работа будет бесконечной.

У.: Понимаю.

Т.Р.: В любом случае, это то, о чем мы говорили.

Ученик: На абстрактном уровне я понимаю то, о чем вы говорите, но я хочу перевести это в какие-то рамки личного опыта, чтобы это не было лишь абстрактной идеей.

Трунгпа Ринпоче: Ну, это то, для чего вы здесь, конечно. Мы обсудим детали в следующих лекциях. Для начала, я хотел внести ясность в предмет, о котором мы будем говорить, и обрисовать общую картину. Это могло выглядеть немного абстрактно и не совсем практично на данном этапе.

Ученик: Шестое чувство, которое вы упомянули, относится к интуиции?

Трунгпа Ринпоче: Это много чего – интуиция, паранойя, надежда и страх – всё это. Интуиция тоже, но в этом случае, интуиция имеет какую-то точку отсчета. Поэтому, эта интуиция отличается от интуиции просветленного типа, которая является интуицией мудрости. Здесь же интуиция находится на очень грубом уровне.


Глава два

Памятуя настоящее


Основным подходом к пониманию ума является процесс постепенного установления дружеских отношений с самим собой. Это первый шаг.

Сначала мы пытаемся нащупать: что же мы такое. То, что мы ощущаем, несколько сумбурно, и мы чувствуем отчужденность от самого себя. Один из бесплодных подходов традиционной духовности состоит в том, чтобы грубо играть на чувстве вашей неполноценности, на вашей слабости. Вас поощряют замечать их все больше и больше, пока вы не достигаете точки, в которой вы просто не можете больше выносить себя. Вы занимаетесь разнообразными видами самобичевания и самообвинения. Вы чувствуете себя нищими. Вы переполнены ощущением собственной никчемности и того, как неправильно вы поступаете – одним словом, как глубоко вы находитесь в дерьме. Это уловка, которую к вам применяют некоторые формы традиционной духовности.

Некоторые евангелические традиции, которые особенно заинтересованы в обращении людей в свою веру, используют эту уловку, чтобы их учения выглядели более грандиозно. Они не в состоянии поднять свою доктрину или учения и вместо того, чтобы поднимать уровень осознанности, понимания доктрины или медитативного понимания своих учений, они решают принизить противоположную сторону – т.е. людей, с которыми они имеют дело. Они унижают их больше и больше – до уровня нечистот. В результате таких действий, их собственный уровень автоматически выглядит выше, более впечатляюще.

Так они играют на вашем чувстве вины, на вашей слабости, любой эмоциональной скверности, которые в вас есть. Они говорят, что если вы будете продолжать в том же духе, вы станете еще хуже, вы уже сейчас никчемны, а можете стать еще хуже, и в конце концов, превратитесь в полное дерьмо, если не возьметесь за себя.

Это уловка, которую часто используют, и которая ни в коей мере не является медитативной и не имеет никакого отношения к духовной практике. Это один из духовно-материалистических способов воодушевить людей начать духовный путь - унизить их полностью.

Подход медитации противоположен такому подходу. В подходе медитации мы, по крайней мере, даем людям шанс. По крайней мере, мы даем за что держаться, предлагаем ступеньку. Существует рабочая основа, существуют возможности, есть воодушевление. Что-то происходит внутри нашего способа бытия, а именно - практика медитации.

Тем не менее, подход медитации совсем не так прост. Вам нужно работать самому. Учителя и учения могут только показать вам как работать - это самое большее, что можно дать. Но затем вы должны работать самостоятельно. Вы не можете рассчитывать на полное гостеприимство. Ваша машина может доехать только до гаража, она не может завезти вас в спальню. Как только ваша машина остановилась в гараже, вам нужно дойти до спальни, вам нужно раздеться, вам нужно лечь в постель. Требуется некоторое усилие. Не важно насколько вы устали или насколько вы беспомощны, гостеприимство, оказываемое вашим транспортом не завезет вас дальше. Если вы только не уснете в машине, что часто случается как в переносном, так и в прямом смысле.

Итак, ученики получили максимально возможную поддержку, которая состоит в том, что им показали путь. Указание пути приземленным практическим способом называется, согласно традиции, «указательным пальцем бабушки». Ваша бабушка старая и мудрая, она знает, как обходиться с мелочами жизни и она указывает своим пальцем и просит вас сделать то или это. «Указательный палец бабушки» является особым термином тибетской линии традиции Кагью. Указать вам, как нужно делать – это максимальная помощь, которую мы можем оказать вам на пути.

Но также есть необходимость в согласии и некоторая готовность со стороны ученика. Вы должны быть готовы следовать по направлению указательного пальца бабушки. В этом случае, очевиден следующий вопроУ.: что мы будем делать? Ответ – практиковать медитацию.

Есть два типа практики медитации. Один называется шаматха, что означает «развитие умиротворенности». Другой называется випашьяна, что означает «развитие прозрения». Мы уже говорили об этом в общих чертах на предыдущей лекции. Мы не можем развить полную випашьяну, если у нас нет некоторого понимания относительно того, что такое шаматха. Прибегая к метафоре дерева, которую мы использовали ранее, шаматха не обрезает ветки или листья дерева. Это происходит намного позже. Прежде чем мы сделаем это, нам нужно признать основное качество дерева – наличие веток и листьев («ветковость» и «лиственность» дерева) – то, как вся обстановка видится и чувствуется. Это необходимое условие випашьяны. Мы не можем перепрыгнуть через это. Мы должны обсудить это прежде чем начнем говорить о випашьяне, развитии прозрения.

В шаматхе есть медитационная техника, которая относится к работе с естественным сырьем – дыханием, вашим дыханием. Мы начинаем с вашего дыхания. Оно всегда доступно пока вы живы. У вас всегда имеется дыхание, пока бьется сердце, не важно возбуждены ли вы или спите или находитесь в нормальном состоянии. Вам всегда нужно дышать.

Дыхание позволяет получить наиболее близкую картину ума. Оно, в некотором смысле, является портретом ума. Оно входит и выходит – как будто само оплодотворяет себя, чтобы мог произойти следующий вдох. Это не застывший объект. Оно движется и останавливается и опять движется. Оно поддерживает тело и является источником жизни. Также оно источник вашей речи и вашей мысли. Если сердце остановится, дыхание остановится, вы не сможете думать, вы упадете замертво. Таким образом, дыхание - это декларация жизни и, одновременно, декларация ума. Для того чтобы есть, ощущать запах пищи, жевать, вы должны дышать. Если вы устали - вы дышите тяжело. Если вы расслаблены - вы дышите легко. Если ваша шея изогнута, вы храпите. Если ваша поза сна выпрямлена, вы не храпите. Когда вы голодны, вы дышите особым образом, когда вы сыты, вы дышите особым образом. Когда вы счастливы, вы дышите особым образом, когда вы грустите, вы дышите особым образом. Дыхание постоянно изменяется, но в то же время, постоянно поддерживается ритм. Дыхание, которое жаждет пространства, останавливается после выдоха, и пространства становится больше. Поэтому вы можете жить дальше – вы можете вдохнуть еще раз. У вас есть два типа пространства. Есть внешнее пространство во время выдоха. Перед вдохом есть пауза. Вы вдыхаете внешнее пространство и по мере того, как вы вдыхаете, у вас есть другой тип пространства – внутреннее пространство внутри вашего тела. Потом следует пауза и вы выдыхаете снова. Это происходит постоянно: действие, неподвижность, действие, неподвижность. Это и есть портрет вашего ума.

Поэтому дыхание было выбрано как рабочая основа для практики медитации. Работа с дыханием предпочтительна. Дыхание не есть что-то отдельное от вас, но с другой стороны оно не в полной мере является вами. Есть что-то загадочное в дыхании. То же самое справедливо для вашего ума. Является ли ваш ум вашим умом? Возможно. Но тогда не совсем понятно, чем являетесь вы сами. Так что мы никогда в действительности не можем установить, кто есть кто или что есть кто. Мы попросту постоянно надеемся на лучшее. Возможно, нам удастся выжить, мы сможем продлить это неопределенное существование.

Возможно, вы мыслите чрезвычайно четко, ясно и точно, но у вас все еще нет даже понятия откуда все взялось и к чему идет. Но то, что важно сейчас -это то, что состояние ума должно соответствовать дыханию, вам нужно установить связь с дыханием. На начальной стадии шаматхи вы работаете с дыханием, вы не концентрируетесь на уме. Это невозможно. В действительности, концентрация на дыхании тоже невозможна, потому что дыхание движется и изменяется, так же как и ум. Так что, говоря о шаматхе, мы предпочитаем использовать слово внимательность, а не концентрация.

Слово «концентрация» имеет определенные ассоциации. Оно наводит на мысль, что вы фокусируетесь на каком-то объекте или субъекте пока отношения с ним не приобретают полностью фотографический характер, а затем вы можете отпустить усилие, и сосредоточенное состоянии ума остается. Это очень утомительно, это требует специальных навыков и очень трудозатратно в определенном смысле. Поэтому буддийские учебники говорят, что концентрация – опасное слово, применительно к практике медитации. Вместо этого мы говорим о практике как о внимательности.

Если вы полностью пребываете с вашим умом, вы можете быть здесь, на этом самом месте. Но в то же время, вам не нужно фокусировать всю вашу систему на одной точке отсчета. В действительности, здесь наблюдается интересное раздвоение, которое проистекает из того факта, что у вас нет понимания, кем вы являетесь. Вы не знаете, кто вы есть. У вас даже нет догадки, или же есть эта догадка. Вы могли бы использовать эту догадку, чтобы обозначить себя. Но это, пожалуй, все что мы можем сделать, чтобы подобраться к реальности того, что же вы такое. Поэтому невозможно сосредоточить ваш ум. Самое большее, что можно сделать – это быть осознанным, быть в полном уме[5]. Некое неуловимое состояние, которое существует, известное нам как сознание, которое никогда не видело себя, но существует. Оно никогда не ощущало себя, но оно движется, оно происходит. И вот, состояние того, что называют умом, может быть полным. Мы можем быть в полном уме.

Буддийские писания говорят о том, чтобы покоиться или пребывать в памятовании. Наилучшим английским эквивалентом этого будет внимательность. «Памятование» в этом случае не означает пребывание в прошлом, а означает существование в настоящем. То течение, которое происходит – вы можете быть с ним.

Наше теперешнее состояние ума основано на точке отсчета. Без точки отсчета мы не можем думать, не можем есть, не можем спать, не можем действовать. У нас должна быть какая-то точка отсчета относительно того как есть, когда перестать есть, как говорить, когда перестать говорить, как ходить и когда перестать ходить, как вести свою жизнь – куда? Туда, сюда, в этом направлении, или вообще куда-то в совсем другом направлении. Все эти выборы направляются точкой отсчета. «Хорошо делать так, поэтому я это делаю; плохо делать так, поэтому я это делаю». Постоянно существуют варианты на вариантах. Следование этим вариантам и их точкам отсчета называется памятование или смрити на санскрите. Это не совсем привнесение прошлого в настоящее, но все же, для того, чтобы быть в настоящем, вам нужна память, которая функционирует автоматически.

Так обычно работает наш ум – в понятиях точки отсчета, которая равнозначна памяти. Для того, чтобы работало тело, точки отсчета нужны все время: протянуть руку, поднять чашку и поднести ее ко рту, наклонить немного, отпить, затем ощутить вкус и проглотить. В то время как вы поднимаете и протягиваете руку, вы не забываете удерживать чашку. Есть координация, которая целиком основана на памяти. Без этого мы не можем функционировать. На основе этого мы развили определенные поведенческие шаблоны, которые дают нам возможность управляться с нашей жизнью. Такая координация позволяет телу и уму быть синхронизированными. И эта синхронизация основана на памятовании настоящего. Памятовать настоящее, таким образом, означает быть внимательным. В этом случае, ум равен памятованию. Быть внимательным – это быть здесь, обладать полным умом. Если ваш ум полный, у вас есть полная точка отсчета. Поэтому вы есть здесь. Вы прямо общаетесь с настоящей ситуацией, а это и есть в точности то, в чем состоит медитация (практика шаматхи). Просто быть здесь, очень просто, прямо, вести себя очень точно, соотноситься основательно и полностью.

Точка отсчета в шаматхе – это дыхание. Традиционная рекомендация линии мастеров медитации, которые развили традицию Кагью – Ниьньгма, основана на принципе смешивании ума и дыхания. Это значит, что вам следует пребывать с дыханием, вы есть дыхание. Дыхание выходит, и вы выходите. Дыхание растворяется в воздухе и вы растворяетесь в воздухе. Затем вы полностью отпускаете. В этом месте вы даже забываете о практике медитации. Вы просто отпускаете. Есть промежуток. Затем естественно, автоматически, психологически, вы вдыхаете. Пусть это будет тем же самым промежутком. Затем вы опять выдыхаете. Выходим, растворяемся, промежуток. Выходите снова, растворяйтесь, промежуток. Выходите, растворяйтесь, промежуток. Вы продолжаете действовать таким образом.

Есть мгновение пространства, промежутка. Если хотите, мы могли бы сказать, что есть момент слабости. Это не должно быть слишком героичным. Потом, когда вы имеете дело с выдохом, присутствует момент силы. Затем – момент слабости: вы растворяетесь, вам не за что держаться. Потом вы начинаете снова – выходите наружу с выдохом.

Это - основная техника шаматхи. Она должна быть очень точной, очень прямой.

Еще существует медитация при ходьбе, которая также рекомендована. Вы идете осознанно. Вы уделяете внимание, скажем, вашей правой ноге. Как смещается центр тяжести, ослабляется давление и вес переносится на левую ногу. Теперь, ваша правая нога свободна, и вы поднимаете ее над землей, переносите ее. Затем она касается земли, давит на землю по мере того, как вес тела переносится на нее, а затем, левая нога освобождается. Это также обладает точностью. Не нужно ходить, как зомби, чтобы выполнять практику. Вы идете с разумным, естественным темпом - пусть он будет естественным, точно так же как в случае с дыханием. Когда вы идете таким образом, нужно принимать простые решения: вот момент чтобы перенести вес на эту ногу, затем – на другую ногу и так далее. Так что весь процесс становится очень точным, очень прямым и очень ясным. В этот момент нет никакого вашего намерения делать это. Вы не думаете: «Если я сделаю это, я завтра достигну просветления». У вас нет других забот, кроме как выполнять вашу практику сидячей медитации или медитации при ходьбе.

Это то, что в буддийской традиции называется дисциплиной и терпением. Участвовать в происходящем процессе без цели, стоящей за этим. Ученикам рекомендуется выполнять практику очень ортодоксально, уделять полное внимание. Но это не означает, что вы должны быть особенно торжественны или серьезны. Если вы серьезны, это уведет вашу внимательность. Вы становитесь очень заняты тем, что вы серьезны и вы теряете вашу внимательность. Ваш ум должен быть полным, не заполнен на одну восьмую или одну сотую часть. Он должен быть прямо здесь, на этом месте. У нас есть выражение «Это не ваше дело»[6], которое означает «Оставьте меня, дайте мне быть собой». В данном случае, вы занимаетесь своим делом. Просто будьте здесь, прямо и просто будьте здесь.

Сделать это означает ощутить листья, которые существуют на дереве. Вы начинаете обнаруживать, в некоторой степени, кем вы являетесь или кем вы не являетесь. Как бы там ни было, эта метафизическая проблема на данном этапе не имеет большого значения. Мы разберемся в этом позже.

Что есть ваш ум? Ученики могут начать задумываться над этим. По мере того, как вы практикуете, вы можете приходить к разным выводам, наблюдая скрытые эмоции, которые начинают всплывать на поверхность как мертвая рыба. Также вы можете переживать различные противоречия в ваших взглядах на мир, видеть черное белым, а белое черным. В какой-то момент вы можете почувствовать себя на вершине мира, а в другой момент вы можете чувствовать, что находитесь на дне ада. Основное здесь – все время быть предельно точным.

Такой подход настоятельно рекомендуется не только лишь применительно к практике сидячей медитации, но он также применим к тому, что называется послемедитационным опытом. Это означает, что ваша жизнь и ваша самоотверженность в практике медитации не является всего лишь попыткой сшить вот этот лоскут с вон тем лоскутом. Ваша жизнь отдана медитации целиком как все одеяло. С двенадцати часов до двенадцати часов. Ваша жизнь постоянно заполнена практикой медитации. Когда вы едите, вы едите. Когда вы моете посуду, вы в этом, с этим, прямо в том месте. Речь не о том, чтобы стараться работать с дыханием и мыть посуду одновременно, это было бы слишком громоздко, в этом нет необходимости. В послемедитационной практике, если вы моете посуду, вы делаете это надлежащим образом, полностью, целиком. Будьте с этим, будьте с водопроводным краном, с водой, будьте с грязной посудой, с вашими руками, кистями рук, координацией движений, вашим умом. Будьте с водой, пробкой раковины, мылом и губкой. Давайте будем всем этим вместе взятым и помоем посуду хорошо. Речь о том, чтобы быть в этом месте вместе со всем этим. С такой точки зрения, это пожизненная задача, работа двадцать четыре часа в сутки.

Говорят, что вы не можете практиковать медитацию без послемедитационной внимательности. Внимательность в повседневной жизни на протяжении всей нашей жизни, когда мы не заняты сидячей практикой также является частью практики медитации. Для того, чтобы вести надлежащий, медитативный образ жизни, требуется некоторое самоощущение.

Часто слово «самоощущение[7]» используется в уничижительном смысле, что не справедливо. Или же можно сказать, что есть два разных вида самоощущения. Одно из значений - это самозацикливание, которое относится к чувству вины, чувству обиды, чувству боли. Но здесь мы говорим не о таком самоощущении. Такой вид самоощущения - это наказание себя. Это больше чем просто самоощущение. Это тяжеловесный эгоизм. Помимо этого имеет место еще что-то. Тот тип самоощущения, о котором мы говорим в отношении осознанности или внимательности - это всего лишь простое бытие самим собой. У вас есть две руки, у вас есть раковина, у вас есть грязная посуда и вы делаете хорошее дело. Не ради самогó хорошего дела. Вы просто делаете это, и по стечению обстоятельств это вдруг оказывается хорошим делом. Такой тип самоощущения не является проблемой. Это способ правильно обращаться с собой, способ быть собой. Как только вы вырабатываете такое отношение - вы просто делаете дело.

Речь не идет о том, чтобы быть великим медитирующим, который делает великолепное дело мытья посуды. В этом нет похвалы, нет осуждения. Как только в этом замешан оттенок попытки доказать что-то, мы имеем дело с болезненной версией самоощущения, самозацикливанием в уничижительном смысле. Так происходит, пока вы озабочены конечным результатом. «Посмотрите какое замечательное дело я свершил. Это потому что я учился и медитировал».

Этой проблеме подвержены многие ученики Дзен буддизма. Есть нечто проблематичное в работе напоказ. «Мы сидим и поэтому мы делаем хорошее дело. Приходите к нам в Дзен». Как если бы каждый, кто изучает Дзен, был ходячей рекламой.

Основное – это быть точным и непосредственным без цели. Существуйте точно. Нужна внимательность, которая равнозначна самоощущению, если хотите – легкому самоощущению, которое определенно существует. Пока мы чувствуем, что существуем, хотя мы не существуем (не обращайте внимания на эту проблему), мы на самом деле не существуем, но мы думаем, что существуем, и это обеспечивает нас основой для работы. Нам не обязательно начинать 100 процентов безукоризненно – и если уж мы считаем, что существуем, давайте будем наполненными. Давайте начнем так. Похоже, это основное, что касается практики медитации. Если я скажу слишком много, возможно, вы запутаетесь, так что давайте на этом остановимся.

Ученик: Когда мы говорим о послемедитационном осознании, значит ли это что мы должны стараться быть более осознающими или это случается спонтанно, потому что мы медитируем?

Трунгпа Ринпоче: Мы все-таки стараемся, не очень сильно, а просто стараемся.

У.: Звучит как достаточно тонкое различие.

Т.Р.: Да, именно об этом мы и говорим. Это очень специфично, но не следует особо преувеличивать. У вас просто должно быть едва уловимое ощущение, что вы являетесь частью такого медитационного способа жизни - по сути, что ваша жизнь есть практика медитации. Правду говоря, вам будет трудно отмахнуться от этого ощущения. Вы могли бы сказать: «Меня уже тошнит от всего этого, я прекращаю свою осознанность и медитацию полностью». Хорошо, сделайте это. Но затем вы обнаружите, что вас постоянно что-то преследует. Вы бросили медитацию, но вот вам – вы развили больше осознанности, больше внимательности. Это всегда происходит. Так что речь не идет о чем-то, что вам навязали, но есть некий элемент «то-или-другое», который продолжается все время.

Это как существовать в этом мире. Вы посредине зимы и у вас есть осознание того, что сейчас зима, осознание зимнего качества присутствует все время. Если вы в Нью-Йорк Сити, вам даже не нужно на этом медитировать. Вам не нужно развивать специальное осознание качества Нью-Йорк-Сити. Вы почуете эту Нью-Йорковость в любом случае, будь то в помещении или на улице. Существует общее осознание того, что вы находитесь именно в этой местности. Так что это скорее вопрос общей атмосферы, чем какого-то особенного усилия. Но эта атмосфера должна время от времени распознаваться. Это очень важно.

Ученик: Вы говорили о дыхании и движении дыхания как о зеркале ума. Может ли это быть экстраполировано на все тело? Не является ли движение всего тела также зеркалом ума, мыслительного процесса, а следовательно, другим путем медитации?

Трунгпа Ринпоче.: Ну, вы могли бы повернуть в эту сторону, но здесь есть некоторая натяжка.

У.: Я ее не вижу.

Т.Р.: Вы не двигаетесь все время, если вам только не сидится на месте, но дышите вы все время.

У.: Нет. Наше человеческое тело придумано, чтобы двигаться почти все время. На самом деле, практически невозможно сидеть совершенно неподвижно, из-за того как сконструирован наш центр тяжести.

Т.Р.: Я, вообще-то, не хочу сказать, что вы должны бороться с вашим центром тяжести. Но есть моменты неподвижности, говоря относительно. И именно дыхание заставляет ваше тело двигаться. Легкие всегда расширяются и сжимаются, но это происходит как бы случайно. Причина, по которой медитационная практика должна основываться на дыхании, а не на теле, состоит в том, что есть возможность ненужного исследования частей вашего тела. Вы начинаете пытаться оформить ваше тело по подобию ума, а это имеет оттенок невроза. На самом деле, это происходит в значительной мере в школах медитации на осознанности. Когда-то был большой интерес к Тай Цзи Цюань, который сопровождался огромным интересом к прикосновениям и движению тела. Но есть ограничение на то, как это можно делать. Существует склонность создавать что-то особенное. В то время, когда вы просто сидите с дыханием, вам не нужно дышать по-особенному. Вы просто делаете это естественно. Это часть вашего пульса.

У.: Но поскольку большую часть нашего времени мы проводим в движении, почему бы не использовать движение как форму медитации.

Т.Р.: Я думаю, это невозможно. В этой части я должен быть очень ортодоксальным. Вы не можете делать это, потому что это будет очень удобно и в этом не будет дисциплины. Например, вам нужно выделить время для практики сидения. Тогда как в подходе, который вы предлагаете, вы можете сказать: «Хорошо, я собираюсь в гости к моей подружке и я должен ехать туда на автомобиле. Так что по дороге к подружке я использую вождение в качестве медитации».

У.: Но если вы при этом внимательны, почему бы так и не сделать?

Т.Р.: Этот подход к внимательности становится слишком утилитарным, слишком прагматичным – убить двух зайцев одним выстрелом. «Я медитирую, и вместе с этим, получаю возможность посетить мою подружку в конце». Но от чего-то где-то нужно отказаться. Необходимо отречься от чего-то. Один выстрел – один заяц.

Ученик: Вы говорили о внимательности и дыхании, и дыхании как о портрете ума. Также вы говорили о том, чтобы быть внимательным к разным мыслям и чувствам, которые приходят и уходят. Вы описали их как ветки дерева, которое, я так понимаю, мы должны атаковать.

Трунгпа Ринпоче: В этом месте мы не в состоянии управиться с ними, работать с ними, обрезать их. Сейчас мы просто должны видеть, что ветки действительно существуют.

У.: Я запутался в этом. Является ли дыхание инструментом, который мы формируем для того, чтобы в конечном итоге срезать ветки?

Т.Р.: Нет, это внимательность.

У.: Внимательность. Для которой дыхание является…

Т.Р.: Дыхание – это просто костыли.

У.: Да. Дыхание – это костыли для того, чтобы вызвать внимательность, которую мы можем позже развить по отношению к эмоциям. Хорошо, вот оно!

Т.Р.: Вот оно.

Студент.: Вы говорите, что мы не существуем, что мы только думаем, что существуем. Я вижу это как часть великой иллюзии. Вы не могли бы больше об этом рассказать?

Трунгпа Ринпоче.: Это длинная дискуссия. Но, может быть, я могу услышать от вас, что вы думаете о том существуете вы или нет. Вы думаете, что вы существуете?

У.: Я думаю, что…

Т.Р.: Будьте честным.

У.: Мы находимся здесь.

Т.Р.: Да?

У.: Какими бы ни были эти вибрации, они здесь. Мы здесь.

Т.Р.: Хорошо, кто же мы?

У.: Тот, кто задает вопрос?

Т.Р.: Именно. Да. Но это не доказательство.

У.: Воспринимает ли просветленный ум…

Т.Р.: Не имеет значения, что делает просветленный ум. Давайте говорить об этом уме, сансарическом уме. Когда мы говорим о просветленном уме, есть склонность скатываться в мифологию. Вы ожидаете, что просветленный ум будет видеть радуги повсюду. Но как быть с нами, кто видит мусор повсюду?

У.: Я не совсем понимаю, как мы можем существовать и вместе с тем не существовать.

Т.Р.: Вы не понимаете. Где вы находитесь в это мгновение?

У.: Я здесь.

Т.Р.: Где здесь?

У.: На планете Земля.

Т.Р.: На планете Земля. Что ж, неплохо для начала. А где именно на планете Земля?

У.: Это не важно.

Т.Р.: Да ладно вам. Вы в Вермонте! У нас над головой навес и есть земля, на которой можно сидеть. Возможно, вы сидите на подушке для удобства. И вы носите свитер, чтобы холод не слишком донимал вас. Так что вы здесь, под навесом, в Барнете, штат Вермонт, в «Хвосте Тигра». Но все же, кто здесь? Я не имею ввиду ваше имя. Что-то кроме вашего имени. Что есть здесь?

У.: Какое-то осознание.

Т.Р.: Что это такое? Осознание чего?

У.: Осознание себя.

Т.Р.: Ну, это просто расхожее выражение. Что это значит? Осознание чего? [Пауза]. Не думайте слишком много.

У.: Осознание дыхания.

Т.Р.: Что стоит за дыханием?

У.: Мой ум.

Т.Р.: Что это такое?

У.: Если бы я знал.

Т.Р.: Вы не знаете?

У.: Я думаю, поэтому я здесь.

Т.Р.: Вы хотите сказать, поэтому вас здесь нет? [Раскатистый смех]. Удачи вам, сэр.

Ученик: В том ли проблема, что «Я» не существует, другими словами, что ничего не существует, или же проблема в том, что что-то существует, но оно не является «Я»? Это не то «Я», каким оно мне кажется, но что-то такое существует.

Трунгпа Ринпоче: Это одно и то же. Что-то – это то же самое, что ничего. Если вы являетесь единицей, то единица обязательно зависит от нуля. Единица – это что-то, а ноль – это ничто. Для того, чтобы была единица должен быть ноль. Который есть ничто. Нет никакой разницы – что-то и ничего это одно и то же. Иначе у вас не было бы кассового аппарата. Мне кажется, нет проблемы с чем-то и ничем.

С другой стороны, есть что-то другое, которое не является чем-то реальным, но это что-то, что является ничем. Вот где мы путаемся – когда мы стараемся понять все это. Это длительный исследовательский проект и я не думаю, что мы сможем со всем разобраться сегодня. Но вы очень храбры.

Ученик: На вашей предыдущей лекции мне показалось, что мысли и эмоции зависят от двойственности.

Трунгпа Ринпоче: Да.

У.: Но похоже, что люди, которые превзошли двойственность, святые и так далее, все еще имеют мысли и эмоции.

Т.Р.: Да.

У.: Ну, мне кажется, здесь нужен какой-то третий фактор, чтобы картина была полной.

Т.Р.: Хорошо сказано. Но что стоит за всем этим? Вы не все сказали.

У.: Ну, поэтому я и задал свой вопрос.

Т.Р.: Может быть, это было утверждение. Очень легко сделать из всего вопрос. Это часть проблемы. На самом деле, вопрос является знаком отсутствия существования. Вы пишете небольшое стихотворение и вы отправляете его как воздушный шар в воздух. С надеждой, что что-то поймает его и оценит. Это вопрос – он поднимается. Но, пожалуй, мы отклоняемся от основной темы.

Ученик: Я не знаю, будет ли это еще большим отклонением от темы, но эта практика, которую вы описывали, похоже, является очень разумной в определенном смысле: стать более осознающим, быть больше в контакте с тем, что происходит в собственном уме и снаружи. Но интересно, зачем нужна тантра. Почему не достаточно этого, если можно в конечном итоге научиться делать это хорошо?

Трунгпа Ринпоче: Мне кажется, это зависит от того как к этому относиться. Тантра не есть чем-то, что существует, чтобы спасти нас от проблемы. И на этом этапе тантра абсолютно не нужна. То, что есть, является полным. Но оно в конечном итоге становится тантрой. Вы могли бы сказать, что всегда хотите оставаться подростком. «У меня в жизни все есть, я все знаю, я хожу в школу и учусь всему. Это моя жизнь. Зачем нужно стареть?». Вам не нужно стареть, но однажды вы обнаруживаете, что все-таки постарели. Этот опыт, который мы обсуждаем здесь, в какой-то точке становится тантрой, это не так, как если бы тантра насаждалась вам как необходимое требование. Опыт шаматхи-випашьяны созревает. Это тантра. Это случается автоматически.

У.: То есть тантра - это как взрыв того, что происходит.

Т.Р.: Да. Вот почему мы говорим о том, что три яны связаны вместе. Все развитие рассматривается как процесс созревания, а не что-то, что вам навязывают. Никто вам не говорит: «Теперь вы закончили хинаяну, вам следует включить вторую передачу и выполнять махаяну, затем включите самую верхнюю передачу, которая является тантрой». Вы никогда изменяетесь таким образом. Это постепенный процесс развития, который автоматически становится тантрой, когда достигает зрелости. Вы не спрашиваете: «А почему на деревьях обязательно должны быть плоды?» Каждое конкретное дерево красиво и делает все, что в его силах. На этой стадии нужно смотреть на ситуацию всем своим естеством . И может быть, такой способ смотреть и есть тантрический взгляд.


Глава три

Переносные декорации


Возможно, нам следует обсудить различные типы задних планов, с помощью которых мы действуем в нашей жизни. Эти задние планы смутные, неопределенные, сомнительные для нас. Я говорю о том типе заднего плана, который мы создаем в наших умах в каждой ситуации – когда мы входим в чью-то комнату, когда мы сидим в одиночестве, когда мы знакомимся с кем-то. Этот тип заднего плана частично создан из ощущения пространства-основы, которое мы носим везде с собой все время, а также окрашен нашим конкретным настроением, которое у нас есть в данный момент. Это что-то вроде переносных декораций, которые мы везде носим с собой, которые позволяют нам функционировать как личностям. Мы постоянно воспроизводим видимость, театральную сцену. Для каждой ситуации мы создаем подходящий задний фон и освещение. У нас также есть подходящие актеры (главным образом, мы сами), которые появляются на сцене. Мы занимаемся этим представлением, театральной игрой, все время и мы постоянно используем наши антенны, так сказать, чтобы осязать весь эффект, производимый нашей сценой.

В медитации випашьяны, мы работаем с такого типа задним планом, нашим переносным театром. Вне зависимости от того, большое ли наше действо или маленькое, какое-то действо происходит все время. Випашьяна работает с этим большим или маленьким действом, великим действом, широким действом, наименьшим, обширным, коварным или умным действом – какое бы обустройство сцены вы ни выбрали. В практике випашьяны, вместо того, чтобы поддерживать вашу занятость обустройством вашего театра, вашей театральной сцены, ваш подход изменяется так, что присутствует чувство интереса: как мы производим этот задний план, почему мы это делаем, должны ли мы это делать или, может быть, не должны. В каком-то смысле, это находится все еще на уровне вопроса, но в тоже время, связано с личным опытом.

В випашьяне вы, как практик, переживаете на личном опыте игру, которую играете, обустраивая ваш театр. Поступая так, вы приобретаете новый способ обхождения со всем этим, но так, чтобы это не было игрой. В этом и состоит практика сидячей медитации. Когда вы сидите, вы не сидите для того, чтобы создать видимость или какой-то эффект. В каком-то смысле это личное. В практике сидячей медитации вы устанавливаете связь с излучением, которое вы создаете. До того, как вы начали сидеть, это излучение создавалось всего лишь, чтобы произвести впечатление или одержать верх над вашими зрителями. В нашем случае, ситуация обратная. Вы переживаете ваше собственное излучение лицом к лицу, вместо того, чтобы играть с ним для того, чтобы произвести впечатление или одержать верх над вашими зрителями. У вас нет зрителей, когда вы медитируете, или же вы сами и есть ваши зрители.

Даже в этой ситуации, как бы то ни было, есть возможность для проявлений тонких уловок. Вы поздравляете себя с тем, что занимаетесь практикой сидения, что вы хороший мальчик или девочка, и стараетесь превратить это в шоу. Это очень тонкий момент. Можно убирать игры одна за другой, как слои луковицы. Игры продолжают возникать, конечно, но кое-как вы способны с этим управиться.

У вас есть начальная подготовка в практике шаматхи, и отсюда вы начинаете расширяться. Я хотел бы подчеркнуть, что опыт шаматхи чрезвычайно важен. Без этого основания, практик совсем не может рассчитывать на то, чтобы переживать випашьяну. Но имея это основание, практик может начать расширять чувство внимательности таким образом, чтобы она стала осознанностью. Внимательность – это пребывание полностью здесь, а осознанность – это всеохватывающее чувствование. В осознанности все, что происходит, видится сразу. Также, можно назвать это панорамным видением.

Панорамное видение, в этом случае, это ощущение целиком всего излучения, которое мы создаем. Мы обладаем определенной манерностью или определенным стилем, который отражается наружу. Во время практики сидения, это становится всего лишь мысленным процессом. Вы развиваете чувство, что вы цените вещи вокруг вас, не каждую по отдельности, а целиком. Это похоже на свет, излучаемый пламенем или электрической лампочкой, который распространяется наружу. Тем не менее, вы обнаруживаете, что излучение не имеет излучателя. Если вы посмотрите, а кто же делает все эти трюки, продуцирует видимость, это излучение, то там не будет никого. Даже мысль о ком-то не существует. Есть чистое ощущение открытости, ощущение, что вы можете установить связь с живым миром как с открытым миром.

Пока это всего лишь введение в переживание випашьяны. Позже мы рассмотрим это подробнее. То, что нужно понять сейчас – это то, что переживание випашьяны не доходит до уровня игры, но остается чисто на уровне переживания, живого опыта осознанности (в противовес внимательности).

Осознанность в этом случае, это не осознание себя, но осознание другого. Различие между этими двумя состоит в том, что если вы осознаете себя, то это осознание себя, которое осознает себя, которое осознает себя. Происходит какое-то извращение. Тогда как, если вы просто осознаны - это открытость, приглашающий жест. Вы включаете вашу деятельность в вашу сферу осознанности, так что вы не наказываете или не являетесь надсмотрщиком. Вы не задаете много вопросов, но вы просто есть. Похоже, это основополагающий подход или основополагающее правило медитации прозрения – випашьяны.

Вы понимаете, о чем я говорил?

Ученик: Я не понимаю об излучении без излучателя.

Трунгпа Ринпоче: Если есть излучатель, излучатель должен разогреться до уровня, при котором есть достаточно излучения, чтобы оно распространялось или отражалось наружу. Он остается привязанным к этому, так что в действительности излучения нет.

У.: Разве излучение не перестает существовать, если нет излучателя?

Т.Р.: Излучение может существовать, только если нет излучателя. Все может течь, только если течение является процессом, который случается сам собой, в противовес тому, когда кто-то подстегивает течение. Иначе это смертоносно.

Ученик: Вы говорили, что осознанность это не осознанность себя, но другого. Вы хотите сказать, что действия и реакции, исходящие от себя имеют не бóльший приоритет или значение, чем то, что видится происходящим во внешнем мире? Это всё одно поле?

Трунгпа Ринпоче: Осознание другого – это та же идея, что и излучение без излучателя. Происходит осознанность, и эта осознанность на все 100 процентов существует сама по себе. Нет необходимости, чтобы вы наблюдали вашу осознанность как внимательный зритель или поощряли ее, иначе ваше произведение убито. Это что-то вроде самоподдерживающегося самоубийства, происходящего все время, что известно как невроз.

Ученик: Тогда, если есть человек, который стоит возле горы, то его осознанность будет чисто осознанием этой горы?

Трунгпа Ринпоче: Да. Он не важен, потому что гора находится рядом.

Ученик: Если обращаешь внимание на гору, вместо того, чтобы обратить его на себя, то предполагаешь, что ты все еще есть сам, от которого можно избавиться. Я думаю, что по-настоящему открытая осознанность была бы обращена на взаимность этого себя и другого или на их взаимное не-существование. Я не вижу, как можно было бы выделить другое за счет себя и наоборот. Не придает ли это какую-то отрицательную важность себе?

Трунгпа Ринпоче: Я не думаю, что с этим есть особая проблема. Вы можете быть открытым к горе и видеть гору более свободно без вас. С другой стороны, если у вас расстройство желудка или болит голова и, в то же время, вы пытаетесь смотреть на гору, чтобы поднять настроение, у вас так или иначе будет проблема с тем, чтобы пытаться поддерживать ваше страдание и пытаться смотреть на гору. У вас не будет полного переживания ни вашей головной боли, ни горы.

Ученик: Но у меня всегда что-то вроде головной боли. У меня никогда нет идеального состояния даже для смотрения наружу. Со мной всегда что-то происходит. Я могу быть радостным, например, и тогда гора отражает эту радость. Это не так, что я проецирую это эгоцентрическим образом, но моя радость, мое счастье, мое спокойствие и гора находятся во взаимном общении. Я не знаю что такое гора отдельно или что такое я отдельно.

Трунгпа Ринпоче: Вы ведь признаёте, что если у вас расстройство желудка, у горы тоже будет расстройство желудка.

У.: Да, но я не знаю какой была бы гора или каким было бы что-либо, если бы не было этого процесса общения.

Т.Р.: Это не проблема. Вы не утратите ваш мир, если у вас не будет этого определенного общения. Вам не нужно раздувать из вашего пупка пуповину. Она была обрезана давно, когда вы родились. Было бы сложно восстановить пуповину. Такой подход к вещам, на самом деле, есть частью проблемы: Если у меня есть мир, то является ли мир моей добычей? Или же мир есть просто мир, а вы есть просто вы? В этом есть отдельность, в которой, на самом деле, есть больше единения, чем в чем-либо другом. Из-за отдельности возможно существование единства. Единство не должно быть склеенностью. Иначе это называется лишением свободы. Вам не нужно так уж сильно отслеживать себя. Вы видите отражения себя в любом случае, горы являются вами в любом случае. Если у вас болит голова, у гор тоже будет болеть голова, из-за того, как вы смотрите на них.

У.: То есть, не нужно подчеркивать связь с пупком.

Т.Р: Правильно, правильно. Если у горы болит голова, просто позвольте этому быть.

Ученик: Как удержаться, чтобы не дать горам аспирин?

Трунгпа Ринпоче: С этим есть какая-то проблема? Ну, я не говорю, что вы должны чувствовать боль и что поэтому вы должны истязать себя. Вы можете принять аспирин и, если вы серьезно больны, вы можете пойти в кабинет неотложной помощи в больнице. Это не проблема. Я не вижу никакой проблемы. Мы не говорим о том, чтобы восстать против мира, о повстанческой войне против всего мира. Мы говорим о том, как смотреть на способ бытия в нем и я не вижу никаких особенных проблем. Вы принимаете аспирин, который, в то же время, тоже болен. Из-за того, что вы больны, ваш аспирин тоже болен. Затем вы его принимаете и, потому что ваше несчастье любит общество, аспирин лечит вашу головную боль.

Ученик: Не могли бы вы рассказать о переживании випашьяны в терминах аналогии с деревом, которую мы использовали ранее?

Трунгпа Ринпоче: Мы начинаем работать на уровне, когда вмешиваемся в дела дерева. Мы вот-вот возьмем секатор и начнем стричь листву лист за листом. Мы находимся в этой точке, мы все еще не углубились в детали.

Ученик: Вы говорили о панорамной осознанности преимущественно в понятиях осознанности и окружения. Меня интересует, если кто-то находится в режиме работы випашьяны, изменит ли это способ, которым он воспринимает собственные мысли или восприятие, например, состояния сна. Будет ли это по-другому на уровне панорамной осознанности?

Трунгпа Ринпоче: Эти восприятия также являются вашим окружением. Нет иного окружения, чем ваши мысли. Допустим, вы ударили кого-то, и этот ваш враг снова приближается к вам. Вы создаете враждебное окружение, которое является вашим мышлением, вашими поступками. Если вы сильно воодушевлены видом какого-то объекта, который ассоциируется с просветлением, вы создаете окружение воодушевления. Мысли являются вашим воодушевлением, с этой точки зрения, и нет никакого другого окружения кроме этого. Как вы видите, все это не так уж таинственно. Это всегда существует, и это очень буквально и очень очевидно.

Ученик: В медитации, я осознаю мое театральное представление, мое освещение, мою актерскую игру и так далее. Затем я перестаю медитировать и снова возвращаюсь в театр.

Трунгпа Ринпоче: А в чем проблема?

У.: Ну, я думал, что был некий неявный подтекст, что от занятий медитацией и от того, что мы осознаем театр, что-то должно измениться. Или я просто снова возвращаюсь в театр и продолжаю театральное существование?

Т.Р.: Ну, не совсем так, как раньше. Я думаю, что настоящий смысл состоит в том, что мы принимаем дисциплину. В действительности, в настоящей театральной группе, в «Открытом театре» или других авангардных театральных труппах, люди чувствуют себя в разрыве с театральным миром, когда они выполняют практику определенной дисциплины, которая обычно называется разминкой. Слово разминка - это эвфемизм. На самом деле, разминка предъявляет свои требования. Есть требование, что вы должны размяться прежде, чем переключитесь на представление. Название вводит вас в заблуждение, потому что пока вы занимаетесь этой дисциплиной, вы утрачиваете ваш театр.

У.: Происходит ли театр здесь, прямо сейчас?

Т.Р.: Да, но это потому, что в эту минуту вы не занимаетесь никакой особой тренировкой. Вы просто слушаете. Это очень удобно развлекающее. Но когда вы сидите и медитируете, и когда у вас болят ноги или затекла спина, тогда красивый театральный мир начинает уменьшаться.

Ученик: Можно мне что-то сказать? Мне нравится этот театр. Это реальное переживание для меня, настолько же реальное, как и медитация, и вы здесь занимаетесь театром, и я так представляю, что это тоже реальное переживание для вас.

Трунгпа Ринпоче.: Это не всё.

У.: Чем же мы тогда занимаемся?

Т.Р.: Мы перегруппируемся. На данном этапе, мы скорее перегруппируемся, но только лишь это не является нашей целью. Ни в коей мере. То, чем мы занимаемся, не есть цель. Это не окончательный продукт - как если бы вы заплатили деньги, заполучили билет, и вот вы здесь, смотрите, красиво получая переживание окончательного продукта. Нет.

У.: Это часть процесса.

Т.Р.: Часть процесса, конечно.

У.: Такая же важная часть, как и дисциплина.

Т.Р.: Конечно. Но необходимо иметь личный опыт встречи с собой лицом к лицу, который влечет уменьшение вашего чувства актерства. Медитация является единственным путем. Запомните это.

Ученик: Не является ли чувство собственной важности тем, что создает этот театр? Если вы думаете, что вы кто-то важный, делаете что-то важное, то есть тенденция, как вы говорите, ошеломить зрителей вашим присутствием. Но если у вас нет чувства собственной важности, или если вы можете его контролировать или уменьшить чувство вашей важности, то театра не будет. Для кого разыгрывать представление? Вы просто находитесь здесь.

Трунгпа Ринпоче: Я боюсь, что не все так просто. Даже если все не важно, вы делаете театр из этой неважности. Вы всегда это делаете.

У.: Почему театр всегда подразумевает что-то искусственное, не спонтанное, а отрепетированное?

Т.Р.: Это так потому, что есть чувство осознания себя и чувство, что вы являетесь центром игры.

У.: Это потому что ты думаешь, что ты важен?

Т.Р.: Не обязательно. Вы можете думать, что вы ужасно незначимы, но вы все еще можете сидеть на туалетном сидении. И разыгрывать из себя центр вселенной.

У.: Но зачем нужно это делать?

Т.Р.: Вот оно! Вот оно! Это большой вопрос. Нам нужно найти ответ сидя и медитируя. Это единственный способ.

У.: Ну, я думаю…

Т.Р.: Вам могут сказать, почему вы делаете то и это, но затем вы создаете дальнейший театр относительно того, что вам это сказали, вы понимаете?

У.: Вы имеете в виду, все, что мы делаем, является театром?

Т.Р.: Да, кроме медитации.

У.: Почему медитация не является театром?

Т.Р: Если вы занимаетесь медитацией достаточно долго, вы обнаружите, что это не так уж и приятно.

У.: Разыгрывание театральных представлений тоже не так уж приятно.

Т.Р.: Это что-то дает.

У.: Это ужасно.

Т.Р.: Это дает вам чувство выживания.

У.: У вас ведь все равно есть чувство выживания. Вы здесь вы выживаете. Я не понимаю, причем здесь театр?

Т.Р.: Он причем. Ваше замечание было очень театральным.

У.: Ну, если вы так говорите.

Т.Р.: Да, я так говорю.

У.: Хорошо. Теперь скажите мне почему я не существую. У меня есть вера в то, что я существую. Это очень реально. А когда вы говорите мне, что я не существую, я расстраиваюсь и пугаюсь и от этого у меня, даже, болит живот.

Т.Р.: Ну да, ну да.

У.: Что ну да?

Т.Р.: Вы очень напуганы, правда?

У.: Очень напугана. Это ужасно пугающая мысль?

Т.Р. Правильно. Если бы вы на самом деле существовали, вы бы не пугались.

У.: Я напугана потому, что вы, наверное, что-то знаете, чего я не знаю. И если вы утверждаете, что мы не существуем, то кто знает, может быть, вы и правы.

Т.Р.: Ну, так оно и есть.

У.: Кроме вас никто этого не знает. Что касается меня, то я существую.

Т.Р.: Не обязательно. Есть варианты, что вы не существуете. Посмотрите, то, что вы здесь, приложили усилия, чтобы прийти сюда, является выражением вашего несущетсвования. То, что вы слушаете мою чушь и расстраиваетесь и пугаетесь, есть выражение вашего несуществования.

У.: Потому что я не понимаю. Это очень трудно понять.

Т.Р.: Правильно. Нет никого, чтобы понимать, поэтому вы не можете понять.

У.: Это очень страшно думать, что ты не существуешь. Но что же, черт возьми, тогда происходит?

Т.Р.: Удачи, мадам.

У.: Я удачлива.

Т.Р.: Мое почтение.

У.: Спасибо.

Ученик: В учениях абхидхармы и других писаниях, по-моему, указано, что смысл практики шаматхи – это развитие состояний джняны. Без них, как, похоже, говорится в литературе, невозможно перейти к аналитическим процессам, задействованным в випашьяне. Но вы всегда предостерегаете нас не вовлекаться в состедоточение или погружение, которые ведут к состояниям джняны, а начать с вниматеьности и идти прямо к панорамной осознанности. Это два разных подхода, которые оба работают, или нам нужно будет позже перейти к состояниям джняны?

Трунгпа Ринпоче: Если позволите, я буду настолько смелым, что скажу, что этот подход является более высоким, чем тот, который поощряет состояния джняны. Если вы вовлекаетесь в состояния джняны, вы все еще ищете утешения – утешения, что вы переживаете блаженство состояний джняны, прежде чем перейдете к точности. Я преподаю материал таким образом отчасти потому, что таким образом я научился этому от моих учителей. Мои учителя доверяли мне. Они думали, что я умный человек, смышленый ребенок и что я смогу управиться с собой, если они преподнесут учения таким образом.

Таким же образом я чувствую себя по отношению к северно-американской публике. Каждый из вас выполнил ту или иную часть домашней работы, хотя по большей части, это было болезненно. У вас есть определенная почва, которая позволяет доносить до вас вещи очень свободно, таким же образом, как учили меня. На данном этапе я чрезвычайно сильно верю в своих слушателей. Люди способны улавливать точку зрения за пределами основного обучения, которое они получают, так что нет необходимости утешать их посредством состояний джняны. Состояния джняны – это приятные состояния, в которых они могут чувствовать что-то определенное и таким образом заключить, что духовный путь на самом деле существует, и что, в конечном итоге, это всё правда. Этот подход не является необходимым. Вам не нужно подтверждение – это потеря времени. Все присутствуют здесь и они уже доказали себе, может быть, в отрицательном смысле, что что-то не так как нужно с их жизнью, и они ищут то, что может оказаться таким как нужно. В этом смысле, люди уже сделали свое домашнее задание, так что им не нужно дальнейшее подтверждение.

Состояния джняны есть часть того, что называется общий путь, который разделяют как буддисты, так и индуисты. Практическое назначение этого состоит в том, что если кто-то хочет удариться в религиозную заморочку, теистическую или не-теистическую, то через состояния джняны он может получить утешение, что религиозная галлюцинация дает вам что-то определенное, что можно ощутить в самом начале. Это что-то вроде страхового полиса, который нам не особо нужен. Я думаю, мы более образованы. Никто из присутствующих здесь не является глупым крестьянином. Все являются до какой-то степени образованными людьми. Каждый из вас знает, как пишется его имя. Так что мы походим к вещам с большей искушенностью.

У.: Получается, по мере того как кто-то движется по пути через яны и переходит к тантрическим йогам и всему такому, там тоже не будет необходимости работать с состояниями джняны?

Т.Р.: Начиная с уровня випашьяны и далее, больше нет общего пути, есть необыкновенный[8] путь. Вы попадаете на просветленную территорию, а не на территорию божеств. Так что состояния джняны не нужны.

Они похожи, в каком-то смысле, на то, как люди в этой стране прошли через употребление ЛСД. Через это они начали понимать, что в их жизни есть что-то более утонченное, чем они ожидали. Они почувствовали, что внизу что-то происходит. Люди принимали ЛСД и чувствовали себя очень особенными. Они чувствовали, что за этим что-то стоит, что-то более тонкое. Точно так же действуют состояния джняны – понимание, что жизнь не такая уж дешевая, что в ней есть тонкости. Но для того, чтобы дойти до ваджраяны, вам не нужно принимать ЛСД, которое устарело с этой точки зрения. Оно было всего–лишь открывателем, а вам были открыты разные способы смотреть на вашу жизнь. Вы видели ее под другим углом, по сравнению с тем как вы обычно ее видите. В каком-то смысле, можно сказать, что прием ЛСД вызывает мгновенное состояние джняны. В каком-то смысле это более чисто. Возможно, таблетки ЛСД следует называть таблетки джняны.

Ученик: Меня интересует то место, где осознаешь себя во внимательности шаматхи, а затем переключаешься на панорамное осознание. Это происходит как переключение, вспышка? Как это работает?

Трунгпа Ринпоче: А что вы на самом деле хотите узнать?

У.: Я пытаюсь классифицировать мой опыт больше, так, чтобы знать, когда это шаматха, а когда – випашьяна.

Т.Р.: Я не вижу здесь проблемы. Когда вы переживаете шаматху, это очень буквально, очень непосредственно, сжато и точно. Когда вы переживаете випашьяну, все начинает расширяться. Ваша внимательность становится более взрослой. У вас происходит могогранная осознанность, все сразу. Это возможно. Это работает. Это проделывали в прошлом и мы это делаем сейчас. Это очень просто. Это как включить выключатель лампочки – нет в этом особой проблемы.

Но это, конечно, имеет свои побочные эффекты. Вы начинаете думать: «Что же сейчас будет? Что должно произойти теперь?», и разные другие похожие вещи, которые являются ненужным мусором. В этом отношении, когда вы медитируете каждый день, это похоже на то, как вы ежедневно бреетесь. Вы сбриваете ненужные маленькие кусочки волос с помощью медитации. Так что, брейтесь ежедневно.


Глава четыре

Скука – полная или пустая?


Один из моментов начальной практики випашьяны – это развитие того, что известно как знание не-эговости. Это означает, что осознанность, которая развивается через опыт випашьяны, приводит к не-существованию вас самих. И поскольку вы развиваете понимание не-существования вас самих, поэтому вы становитесь свободнее в отношениях с миром явлений – с погодой, атмосферой или окружением, о котором мы говорили.

Если нет отсутствия центра, невозможно развить опыт випашьяны. С практической точки зрения это означает, что випашьяна - это переживание чувства окружения, ощущение пространства во время практики медитации. Это называется осознанностью в противоположность внимательности. Внимательность очень детализирована, очень пряма, но осознанность – это что-то панорамное, открытое. Даже следуя техникам работы с дыханием, техникам внимательности, техникам дыхания, вы осознаете не только дыхание, но также, окружение, которое вы создали вокруг дыхания.

В том, что касается работы с тяжеловесными мыслями, эмоциями, нет способа преодолеть или уничтожить их, если вы не видите точку отсчета, которая связана с ними. Для начала, видение этого приобретает форму осознания атмосферы или окружения. Если вы уже заранее осознаете атмосферу, то существует вероятность, что у вас может быть менее напряженное отношение с вашими тяжелыми мыслями. Это один из основных моментов.

Как только вы осознаете атмосферу, то начинаете понимать, что мысли не являются большой проблемой. Мыслям можно позволить просто раствориться в атмосфере. Этот тип атмосферы, о котором идет речь, в любом случае, есть постоянно текущее переживание, происходящее в нашей жизни. Но иногда мы настолько впутаны в нашу маленькую игру, нашу маленькую манипуляцию, что мы упускаем целостность. Вот почему ученикам нужно начинать с шаматхи – так они могут увидеть детали происходящей игры. Затем, за пределами этого, после того, как они уже установили какую-то связь с этим, они начинают видеть лежащую в основе целостность.

Таким образом, випашьяна - это понимание всего целиком. Мы можете спросить: «Что такое - все целиком?» Ну, это ничего особенного. «Все целиком» - это вместилище всей деятельности, которая происходит. Это базовое вместилище, которое, в отношении к практикующему, обычно приходит в форме скуки. Практикующий ищет чего-то, чтобы заполнить промежуток, особенно при выполнении сидячей практики медитации випашьяны, в которой качество отсутствия событий становится очень скучным. Тогда скука может возбудить вас, а это является способом заполнить промежуток какой-то деятельностью.

Итак, в этом случае, задним планом является скука. Есть разные типы скуки, которые мы обычно чувствуем. Отсутствие безопасности, отсутствие увлеченности, нечего делать, ничего не происходит. В нашем случае, в випашьяне, скука, о которой мы говорим, есть чувство, что нечего делать и это необусловленная скука. Опыт осознания в випашьяне имеет качество всепроникающего густого крема. У него есть масса, и в то же время, он текуч, и в какой-то мере напряжен. Таким образом, по мере развития вашей осознанности, вы не становитесь рассеянным, совсем нет.

Когда мы говорим о том, что мы рассеяны, мы говорим о бесчувственности. Когда мы бесчувственны, то слепящий свет эмоций начинает раздражать нас. Мы не можем ни за что ухватиться мы готовы полностью удариться в панику. В то время как осознанность випашьяны, это, в каком-то смысле, что-то более ощутимое, чем эта бесчувственность. В ней есть что-то очень личное. Она обычно сопровождает любую деятельность, не только сидячую медитацию.

Например, сидя и слушая эту лекцию, вы развили или создали определенное отношение. Вы обращаете ваше внимание на говорящего, но, в то же время, вы знаете, что вы и говорящий не единственные люди, которые находится под этим навесом, таким образом, есть чувство, что вы сидите внутри этого пространства - на дне океана, так сказать. И осознанность приводит к тому, что вы устанавливаете связь с этим частным переживанием, которое ощутимо, реально, касается личного опыта.

Когда осознанность устанавливает связь с этим типом переживания, это называется прозрением. Иногда об этом говорят, используя понятия света и светимости. Но это не означает что-то сверкающее. Это описывает чувство ясности, которая существует в данном переживании. Как только вы чувствуете такое простое всепроникающее качество, то нет ничего кроме того (не себя), а это (ощущение себя) давно забыто.

Может быть, в начале это пыталось сопротивляться, бороться с тем, всепроникающим качеством. Но хотя это и боролось, в какой-то момент всепроникающее качество распространилось повсюду и начало развиваться ощущение удушья. И это тонкое удушье становится скукой. Это и есть тот момент, когда вы на самом деле добираетесь до всепроникающего качества переживания випашьяны.

Это было описание всего лишь начальной стадии випашьяны. И я хотел бы подчеркнуть еще раз, что мы не говорим о гипотетических возможностях. Вы можете реально пережить это в вашей жизни, в вашем бытии. Фактически возможности випашьяны уже выражены в нашем опыте, они происходят все время. Но мы не очень-то распознали их или, возможно, даже не увидели их.

Ученик: Есть переживания в медитации, когда имеет место определенная открытость. Но эта открытость, похоже, отличается от скуки. Похоже, как будто она разрывает скуку. Она более волнующа. Она похожа на противоположность скуки.

Трунгпа Ринпоче: На начальном уровне, когда вы впервые испытываете такие переживания, конечно, вы чувствуете себя взволнованно. Вы чувствуете, что вы заполучили что-то. Но как только такие переживания становятся частью вашей практики, вы изнашиваете их новизну очень быстро – особенно в этом случае – и все становится очень сильной скукой.

Когда вы в сауне, сначала вам это нравится, вам нравится сама мысль, практическая сторона того, что вы в сауне. Вам нравится чувство очищения и расслабления мышц и так далее. Но если вас там заперли, если кто-то нацепил замок на дверь вашей сауны, то вы начнете ощущать тяжесть этой ситуации. Вам станет скучно, и вы будете напуганы одновременно.

Ученик: Вы говорили об удушье, которое становится скукой и скука, затем, переходит в некоторую открытость. Для меня это звучит, как будто скука на самом деле является утробным ответом на страх потерять себя или потерять самоидентификацию. Правильно ли рассматривать ее так?

Трунгпа Ринпоче: Я тоже это вижу так, да. Скука – это атмосфера. Пока вы испытываете скуку, вы не осознаете это, а вы осознаете атмосферу, которая создает скуку. Здесь происходит очень интересный поворот, который обычно не происходит в обычной жизни.

У.: Вместо того, чтобы бояться, что чувство себя исчезнет прямо, мы разворачиваем это наружу, на ситуацию.

Т.Р.: Правильно, да. Здесь происходит переживание осознанности. Хорошо сказано, сэр.

Ученик: Когда ты медитируешь и вдруг ни с того ни с сего раздается какой-то звук в комнате, например, кто-то кашляет, иногда чувствуешь себя настолько уязвимым к этому, что чувствуешь как тебя коробит. Это очень что-то усиленное, очень физическое, электрическое. Можно ли считать это примером открытости?

Трунгпа Ринпоче: В этом есть нечто слегка подозрительное. Может быть, вы становитесь открытым и уязвимым. Но если у вас нет ощущения атмосферы, как будто заполненной массой, имеющей текстуру, тогда вы скорее отсутствуете, чем устанавливаете связь с шаматхой или випашьяной. Есть определенная необходимость в том, чтобы вы взаимодействовали с, так сказать, густой, влажной атмосферой.

Ученик: Как осознание массы и текстуры этой атмосферы, такое как должно быть, как вы только что сказали, отличается от осознания театральных декораций?

Трунгпа Ринпоче: Это, на самом деле, одно и то же. В театре вы видите не только сцену, но вы также создали вашу собственную определенную текстуру вокруг театрального холла, и всего такого. Сцена является более-менее фокусом внимания. Если бы не было этой атмосферы, вы возможно бы и не утруждали себя походом в театр. Вместо этого вы смотрели бы телевизор или кино. Есть разница между тем, чтобы смотреть кино и ходить в театр. Кино уже снято, и вы смотрите результат. Игра в театре происходит у вас на глазах. Возможно, у актеров есть роли, но все равно вы участвуете в представлении каким-то образом. Что-то может пойти не так. Кто-то может упасть со сцены и свернуть шею. Этого нельзя ожидать в кино. Все это является частью текстуры атмосферы.

Ученик: Тот тип скуки, который развивается в випашьяне, отличается от начальной скуки, которую испытываешь, когда только начинаешь сидеть?

Трунгпа Ринпоче: Ну, я думаю, это смесь этих двух типов. Есть разные виды скуки, конечно. Скука, которая развивается из-за раздражения, все еще имеет точку отсчета этого, в то время как скука от скуки, которая развивается в випашьяне, более всепроникающая, как если бы у вас был грипп.

У.: То есть это подразумевает большую готовность пройти весь путь со скукой?

Т.Р.: Ну, об этом и речь.

Ученик: Я думал, что скука, которая случается во время медитации, это проблема в установлении связи с пустотой, проблема с тем, что мы не в состоянии установить связь с пустотой, потому что пространство пусто. Но, похоже, вы хотите сказать теперь, что скука возникает, потому что вы устанавливаете связь с пространством, которое полно, полно какой-то атмосферой.

Трунгпа Ринпоче: Эти два случая, на самом деле сводятся к одному и тому же.

У.: Интересно как это? Есть чувство скуки, из-за того, что пространство полно, как будто ты заболел гриппом? В каком-то смысле, мне кажется, что твое окружение заполнено тобой.

Т.Р.: А это есть пустота.

У.: Как это?

Т.Р.: Понимаете, когда мы говорим о пустоте, мы не говорим об отсутствии.

У.: Является ли пустота ощущением бессмысленности или …

Т.Р.: Нет, даже не это. Мы говорим о пустоте, как имеющей массу или текстуру пустоты, что есть то же самое, как если бы мы сказали, что она заполнена.

У.: Хорошо, имеет ли это что-то общее с аспектом вместилища? Является ли то, что вы имеет в виду здесь под пустотой, чем-то, что содержит эту атмосферу?

Т.Р.: Это не только содержание, но содержание вместе с вместилищем, которое содержит.

У.: Вы имеете ввиду, что-то вроде краев, само вместилище, которое содержит то, что в нем находится?

Т.Р.: Да, которое становится тем же, что в нем находится. Например, если есть чашка воды, это иллюстрация пустоты. На самом деле, это неразрушимая пустота.

У.: Неразрушимая потому, что независимо от того, есть ли там вода, там есть пространство?

Т.Р.: Нет. Там уже есть вода, это нельзя изменить. В то время, как если она пуста, вы можете ее заполнить еще чем-то.

У.: Таким образом, восприятие того, что там вода было бы восприятием того, что есть пространство?

Т.Р.: Я так не думаю. Это понимание существования чашки, наполненной водой, а не какой-то из этих аспектов в отдельности. Если вы увлекаетесь этими аспектами, то у вас проблема. Граница между ними становится проблемой. Если вы воспринимаете то, что содержится внутри как ничто, то граница становится беспокоящей. Граница начинает вас преследовать.

У.: Таким образом, это чувство восприятия всего?

Т.Р.: Да. В этом и состоит випашьяна.

Ученик: Хотелось бы, чтобы вы конкретнее рассказали о границе, о которой вы говорили. О чем вы говорили? Это какое-то чувство границы горизонта твоего окружения? Или это твое самосознание?

Трунгпа Ринпоче: Это мысль, что ты можешь уйти от скуки. Ты чувствуешь, что есть эта вещь и ты можешь с ней работать.

У.: То есть это начальная стадия випашьяны и построение границы стало бы оплотом эго…

Т.Р.: Да.

У.: Попыткой все еще…

Т.Р.: Попыткой все еще убежать, да.

У.: Попыткой удержать это каким-то образом?

Т.Р.: Да, Это как думать, что если у тебя есть калька для медитации, ты можешь убежать от нее. Ты знаешь, что должно случиться с тобой, так что можешь настроить себя на это заранее, так что не придется проходить сквозь слишком много неприятных моментов.

Ученик: Не будет ли подобным трюком просто дать название своему опыту или вернуться к чему-то, что уже знаешь, например более шаматха-подобному подходу? Просто пытаться контролировать свой опыт?

Трунгпа Ринпоче: Да. Можно дать много примеров. Думать над трудностями жизни – вот другой пример. Существует бесконечное число способов убежать.

Ученик: Значит ли это, что дальнейшим развитием опыта випашьяны будет разбить чашку, разбивая границы?

Трунгпа Ринпоче: Не обязательно разбивать чашку. Она растворяется. Нет особой воинственности. Чашка становится водой.

Ученик: В этом случае, использование термина пустота выглядит очень обманчивым. Противоположность была бы даже лучше: полнота.

Трунгпа Ринпоче: Полнота означает безопасность для многих людей. Знаете, например, голод противопоставляется полноте[9]. Так что пустота может быть наилучшим словом для выражения полноты.

Ученик: Вы говорили о неврозе, и вы упомянули невроз по отношению к само-существующему самоубийству. Мне интересно, не всё ли, не весь ли невроз, все человеческое существо, всегда возвращается к основному вопросу собственного существования.

Трунгпа Ринпоче: Очень похоже на то.

У.: Все, что я делаю, или думаю, служит попытке обнаружить ответ на этот вопрос.

Т.Р.: Да, определенно.

У.: А не запутает ли себя невроз эго до смерти?

Т.Р.: Он не умирает полностью. Он продлевает боль и порождает следующую боль. Это его ужасающий аспект. В действительности, остановить себя полностью, прямиком до полного нуля не очень-то легко. Каким-то образом даже после самоубийства вам все еще нужно убедиться, что вы мертвы. А затем приходит следующая попытка убедиться, что вы мертвы. Так что ваше самоубийство никогда не заканчивается. Это сложно сделать.


Глава пять

От сырого яйца до первой ступеньки


В том, что касается осознанности, есть нечто, что нам следует понимать об отношениях между открытым умом и дисциплиной: возможно, различие между этими двумя, а может быть взаимодействие между этими двумя. Говоря об открытом уме, мы имеем ввиду тип открытости, связанный с позволением само-существующей осознанности прийти к нам. А осознанность не является чем-то, что нуждается в создании: когда есть промежуток, осознанность входит в нас. Таким образом, осознанность не требует какого-либо осознанного усилия. Такое усилие, в этом случае, ненужно.

Осознанность подобна ветру. Если вы откроете двери и окна, он просто обязан прийти.

Что касается дисциплины, иногда у нас есть трудности или неуверенность, связанные с тем, что мы не желаем переживать осознанность. Мы чувствуем неудобство в том, чтобы находиться в состоянии осознанности. Это делает нас неспособными позволить себе привычный невроз, что кажется более приятным, или, по крайней мере, занимает наше время. Но состояние осознанности каким-то образом создает чувство отчуждения: мы неспособны двигаться вместе с нашими эгоистическими препятствиями, или самим эго. Поэтому часто происходит естественное отторжение потенциала просветленного ума или самого просветленного ума.

Дискомфорт такого рода всегда следует за состоянием осознанности и, во многих случаях он может принимать преувеличенную форму. Вы умышленно пытаетесь отбросить такую возможность просветления, и с этим связано определенное чувство страха, в которое вы не хотите углубляться. Вы могли бы назвать это усилие самоосознанностью или религиозностью, или любым другим термином. Но все сводится именно к этой неуверенности: вы не хотите войти в состояние осознанности.

Здесь присутствует определенный психологический блок с, так сказать, хорошо известной историей болезни. Есть желание невроза и менее сильное желание здравости ума. Однако, в то же время, когда мы полностью истощены безумием или неврозом, изрядно измотаны ими, возникает поверхностное желание пройти долгий путь, чтобы найти основополагающую здравость ума, желание искать учителя и читать книги о духовном пути. Но потом, когда мы начинаем это делать, воплощать учения на практике, это сопротивление все еще присутствует. Так происходит всегда, это распространенное психологическое препятствие.

Например, есть ментальность непослушного школьника. Вы пытаетесь найти всевозможные отговорки, чтобы только не сидеть и не медитировать. Вы постоянно изобретаете поводы, чтобы уклониться от практики. «Мне нужно завязать шнурки. Это займет какое-то время. Я знаю, что мне нужно сидеть и медитировать, но давайте повременим еще немного». Или: «Мне нужно сделать быстрый звонок по телефону». Корень всех этих небольших колебаний находится в определенного типа неврозе, который не хочет допустить возможного состояния осознанности. Это естественная ситуация, касательно препятствий открытости.

Дисциплина пресекает это, не рассматривая это как большую трудность или большое препятствие. Она всего лишь использует сопротивление как ступеньку. Отсюда вы входите в состояние осознанности. Такой вид сопротивления становиться скорее вспомогательным средством или напоминанием, чем препятствием. Это вопрос реального, прямого отношения.

Открытость и осознанность, как я многократно объяснял ранее, есть состояние не измышления ничего, кроме того, что есть. Это просто пребывание. Также, в отношении випашьяны существует непонимание, которое рассматривает достижение осознанности как огромное усилие – как если бы вы пытались стать определенным и необычным видом животного. Вы думаете, что теперь вы называетесь «медитатор», так что теперь вы должны действовать каким-то особым образом и что таким образом вы станете полноценным медитатором. Это неправильный подход. Не нужно пытаться удерживать себя в состоянии медитации, состоянии осознанности. Не следует болезненно пытаться держаться за это.

Если использовать положительное и созидательное значение этого понятия, можно было бы сказать, что осознанность есть состояние отсутствия[10]. Идея здесь в том, что когда у вас нет ума, который может отсутствовать, появляется энергия и вы становитесь точным, вы точны, вы внимательны – но и отсутствуете одновременно. Так что, возможно, мы можем использовать понятие отсутствующий в более позитивном смысле, а не в обычном смысле забывчивости и постоянной рассеянности, так сказать. Так что когда бы ни возник сигнал осознанности, вы уже находитесь там. Происходит одновременное состояние отсутствия и осознанности.

Отсутствие в этом случае действует как подстрекатель или то, что напоминает задний план, а осознанность является тем, что занимает этот задний план. Так, что вы здесь, но в то же время вас здесь нет. И в то же время, вы можете выполнять ваши ежедневные обязанности, работать с жизненными ситуациями, вашими отношениями, продолжать вашу беседу и так далее. Все это можно выполнять внимательно, коль скоро на заднем плане есть отсутствие. А это очень важно.

Внимательность, к которой подходят таким образом, не является больше проблемой, загвоздкой или чем-то значительным. Например, она совсем не утомительна. Это вопрос небольшого изменения вашего отношения. Первый шаг состоит в том, что вы желаете быть внимательными. Вам нужно иметь решимость. В каком-то смысле, вам следует принять что-то вроде обета о том, что вы желаете быть внимательным и осознанным. Это как сказать себе: «Это моя работа сегодня и до конца моей жизни. Я желаю быть осознанным, я желаю быть внимательным». Когда у вас для начала есть такое сильное и реальное убеждение, нет никаких дальнейших проблем вообще. Любые дальнейшие проблемы – это всего лишь некоторое легкомыслие, которое пытается обойти вашу память о том, что вы должны быть внимательны. Так что, как только вы заняли позицию принятия обязательства, это обязательство автоматически приводит к отсутствию, которое затем приводит к тому, что вы постоянно внимательны.

Так что это вопрос принятия обязательств, что также известно как дисциплина.

Вы можете спросить: «О какого рода обязательствах идет речь? Я должен поставить подпись в графе? Я должен стать членом клуба?». По большей части, ни один из этих подходов не работает. Как только вы вступили в клуб - это всё. Ваше имя есть в списке членов и списке почтовой рассылки и они делают всё за вас. Вам, на самом деле, нечего делать. Если вы чувствуете скуку, вы приходите в клуб и делаете эти незначительные дела – церемонии, ужины, празднования, что там ещё… И вы чувствуете как хорошо, что у вас есть ваш приватный клуб. Вы можете получить удостоверение с названием клуба или удостоверение с вашим особенным титулом, написанное каллиграфическим шрифтом с печатями или чем-то подобным. Хорошо повесить его где-то в доме, но оно в реальности ничего для вас не меняет. Это просто клочок бумаги. Это еще одна церемония, которая случилась в вашей жизни. Она ушла, она пуста.

Если это не такой подход, типа: «вступите-в-клуб», о каком тогда обязательстве мы говорим? Это действительное обязательство, которое требует постоянно вести жизнь определенным образом. А что это за особый способ вести жизнь? Это просто иметь память, которая является живой памятью, в противоположность памяти о прошлом: память, что вы приняли обязательство и что вы собираетесь стать осознанным человеком, что вы собираетесь развивать осознанность в течение вашей жизни. Такую память. И когда у вас есть эта память, она не мертва. Она по-настоящему жива, это ситуация в вашей жизни. У вас есть такая память в текущей ситуации, в каждодневной ситуации. Из-за этой памяти случается отсутствие, и из этого отсутствия развивается внимательность. Пока что это основная инструкция, как поступать с внимательностью.

На эту тему есть много неправильного понимания. Люди часто чувствуют, что они должны специальным образом осознавать то, что они делают: вот так они ходят, а вот так они сидят. Они ведут себя, как будто у них на голове сырое яйцо. Вследствие этого их жизнь становится безжизненной, как мертвое тело, и такой торжественной, такой «значительной». И в этом нет просветления, это все мертво. Конечно, в этом есть какая-то преданность и какая-то радость или гордость, но даже они не служат тому, чтобы подбодрить таких людей. То, как эти люди работают с осознанностью, стало проблемой.

Когда мы говорим о процессе развития внимательности и осознанности, мы говорим о практике живой традиции, а не о возобновлении старой культуры, мертвой культуры. Эта живая традиция практиковалась на протяжении двух тысяч пятьсот лет миллионами людей, она всегда современна им можем практиковать ее так же, как и те, кто были до нас. Это очень личный опыт, такой личный, что с ним, на самом деле, можно работать.

Похоже, что это и есть главная идея, как проводить свою, так сказать, программу базовой осознанности.

Ученик: Мне очень интересно различие, которое вы провели между обычной рассеянностью и этим особым отсутствием. Похоже у меня много обычной рассеянности, и мне интересно, есть ли энергия, которая может быть трансформирована в тот вид, который дает правильный задний план для внимательности.

Трунгпа Ринпоче: Забывчивость это не отсутствие в истинном смысле. В этом случае вы настолько вовлечены в ваш собственный мир, что вы постоянно упускаете оставленные без присмотра дела. В случае истинного отсутствия, о котором мы говорили, вашего ума нет, целиком и полностью, и нет ничего, что занимает его. И я думаю, что единственный способ сделать сдвиг от одного вида отсутствия к другому виду – это обет, о котором мы говорили. С этим обетом, вы делаете определенный шаг, определенное усилие к чему-то другому. Вы уже заняты собой и забывчивы, а этот шаг направлен к чему-то другому. Речь не идет о решении проблемы с нашей старомодной рассеянностью путем замещения ее новой, но речь едет об определенном прыжке. Вам нужно какое-то определенное обязательство в вашей жизни, которое означает: «Теперь я буду делать это». Это должно привнести некоторое психологическое изменение. Без этого вы не можете измениться, потому что ваш привычный шаблон все продолжается и продолжается.

У.: Звучит так, как будто обычная рассеянность это противоположность новому типу отсутствия. Она повернута внутрь на себя, в то время, как новый тип более открыт наружу.

Т.Р.: Я тоже так думаю, да. Ну, я думаю, необходимо какое-то личное влияние – влияние, которое движет вас от одного типа послания к другому типу послания. Если кто-то скажет вам, что если вы съедите морковку, то вы завтра умрете, это потрясет вас. Тогда вы примете обет: «От сегодняшнего дня я никогда не ем морковь». И потом, когда бы вы не думали о морковке, вы думаете об этом, и когда вы думаете об этом, вы думаете о морковке.

У.: Я постараюсь не есть морковки.

Т.Р.: Речь не о том. Ешьте на здоровье.

Ученик: Это обязательство, о котором вы говорили, звучит как если бы мы принимали его сознательно, но не похоже, что это может быть сознательным. Похоже на то, что это приходит по мере развития. И если это приходит по мере развития, мы не в состоянии сделать это. Так как же принять это обязательство? Как подойти к этому?

Трунгпа Ринпоче: Я боюсь, это очень примитивно, ничего особо утонченного. Потому что наши тонкости нас постоянно вводили в заблуждение. Это очень простое, грубое обязательство, может быть очень низкого класса, если можно так выразиться. «От сегодняшнего дня и далее я буду делать это». Это очень осознанно. Но потом, вы не цепляетесь за это. Как только вы приняли это обязательство, оно есть у вас, уже посеянное в вашем уме и оно начинает расти. Так что должно быть такое примитивное качество вначале. Иначе, нет хвороста для розжига больших бревен. Это очень примитивно, и очень буквально, и, возможно, очень неожиданно, как яркое пятно в вашей жизни. Но очевидно, что результаты приходят медленно. Вы не изменяетесь внезапно, за долю секунды, но у вас есть возможность измениться с этого момента и далее.

Это похоже на день рождения. Это не так, что вам внезапно становится двадцать два года два после двадцать одного, именно в тот момент, когда вы задуваете свечи. Конечно нет. Вам становится двадцать два чуть раньше, равно как и чуть позже момента празднования вашего дня рождения. Но в то же время, у вас есть какая-то веха. Иначе вы слишком изворотливы и нет другого способа иметь с этим дело.

Ученик: Это похоже на бросание курения. Вам нужно постоянно повторять ваше решение, но в какой-то момент вам нужно сказать: «Я бросаю курить».

Трунгпа Ринпоче: Я думаю, это отличается от бросания курить. Бросая курить вы отказываетесь от чего-то, а это связано с многими проблемами. В нашем случае, вы принимаете что-то новое, что в каком-то смысле является более положительным, чем просто изголодаться до смерти.

Ученик: Вы говорили об использовании тех небольших уловок, которые у нас есть, чтобы сопротивляться медитации, в качестве ступеньки. Скажем, вы заметили, что вы проделываете такой-то трюк, – вы уже на пять минут опоздали и все еще завязываете шнурки или что-то другое, - вы осознаете это и вы просто продолжаете это делать. Как это становится ступенькой?

Трунгпа Ринпоче: Используйте сопротивление как начальную точку для вашей практики. Сейчас вы сопротивляетесь, и вы используете сопротивление как часть вашей медитации. Вы уже медитируете. У вас есть осознанность, в то же время, когда вы пытаетесь тянуть время, ветер медитации уже находится в вас. Вы не можете даже вернуть все, как было. Вы уже включены.




Глава шесть

Одиночество


Я думаю, мы должны понимать, что практика медитации ведет нас к очень личному и одинокому путешествию. Только сам медитирующий знает, что именно он или она делает, и это очень одинокое путешествие. Однако, если бы вы проходили это путешествие в одиночку, без какой-либо связи с линией,8 без связи с учителем и учениями, оно было бы не таким одиноким, потому что вы бы чувствовали, что заняты процессом саморазвития. Так вы бы чувствовали себя менее одиноко. Вы бы чувствовали, что вы превращаетесь в героя. И именно из-за обязательств, которые вы принимаете по отношению к учениям и линии и учителю, путешествие медитации становится таким одиноким.

Эти обязательства не приносят какой-то защиты, или товарищества или обратной связи, которые бы очистили ваши сомнения или развеяли бы ваше одиночество. В каком-то смысле, одиночество усиливается вашей преданностью пути. Путь найден, и вы начинаете путешествие по нему. После этого, такое путешествие – это ваш выбор. Вы можете сверяться с картой, которая указывает, насколько далеко вы продвинулись. Вы можете останавливаться в разных местах, чтобы отдохнуть и восстановить силы. Но это все равно ваше путешествие.

Даже если вы путешествуете вместе с другими людьми, опыт этих других индивидуумов будет другим, совсем другим, применительно к тому, как на самом деле путешествие действует на них. Так что это одинокое путешествие. Нет поддержки, нет особого руководства. Вам могли дать указание делать то или это, но это только в начале - для того, чтобы вы умели быть одинокими.

Итак, одиночество – это один из главных пунктов. Это значит: не иметь никакой гарантии на этом пути медитации. Нельзя даже сказать, что вас морально поддерживают. Начнем с того, что, как мы говорили ранее, вас не существует и поэтому гарантии не существует. Единственное, что очевидно, что по-видимому, существует - это путешествие, само одиночество. Для нас очень важно видеть и понимать это.

На этом пути мы не ищем милости божьей или спасительной милости любого вида. Нет чувства, что мы будем спасены, что кто-то будет присматривать за нами, и если мы сделаем ошибку, кто-то нас выручит. Если бы у нас было такое чувство, путешествие стало бы очень расхлябанным, потому что мы могли бы позволить себе поиграть. Мы бы думали, что если мы сделаем что-то не так, нас выручат или спасут. Но в нашем случае, вместо того, чтобы полагаться на внешнюю помощь, движущая сила должна быть очень личной. Никто никого не спасет, и никто не защитит нас, так что это путешествие должно быть очень личным, индивидуальным путешествием. Это очень важно.

Теперь следующий вопрос – это роль учителя, гуру. Как он или она будут влиять на этот процесс? Нет никакого противоречия между тем, чтобы быть в одиноком, личном путешествии и иметь отношения с учителем. Роль учителя – учить учеников, в каком направлении идти, учить вас определенному подходу и тому, как этот подход можно развивать далее. Также, роль учителя состоит в том, чтобы показать вам, что путь одинок.

Для того, чтобы услышать послание учителя и избежать неправильного понимания, у вас должно быть чувство преданности и открытости по отношению к учителю, который в этом случае, называется «духовным другом». Он не рассматривается как знающий профессор, безумный ученый или даже маг-чародей. Скорее, учитель является другом, который обладает достаточной убежденностью и достаточной открытостью по отношению к себе. Поэтому учитель может быть бескомпромиссным и прямым, указывая дисциплины пути. Чтобы услышать чистое послание учителя, у вас должно быть чувство открытости и отречения.

Но это не означает, что вы должны обожать учителя или поклоняться учителю. Вам просто следует иметь чувство элементарной открытости, чувство, что подход учителя к учению является точным. Смысл не в том, что он должен быть точным, но точность случается по причине определенных отношений преданности, которые развиваются между вами и вашим учителем. Из-за этого, слова учителя становятся для вас реальными, это не так, как если бы вы слушали сказку или миф. То, что говорит учитель, становится уместным для вас. Это то, что называется встречей двух умов. То, что вы чувствуете и то, что говорит учитель имеет смысл только вместе. Развивается определенная связь понимания. Хотя дхарма может быть понята только отчасти, она все равно имеет смысл, она все равно становится какой-то истиной.

Ваш учитель должен быть кем-то, кто живет на этой земле в это же самое время. Нельзя легкомысленно играться с такими идеями, как: «У меня есть небесный учитель, который сообщает мне, когда я в беде, посылает мне сигналы в моих снах, в моих фантазиях и моих снах наяву. Эти послания приходят как отблеск сквозь мой подсознательный колокольчик. Учитель всегда доступен, когда он мне нужен, потому что он небесный учитель, звездный учитель». Такие идеи очень обманчивы. Вы всегда услышите то, что вы хотите услышать. Ничего не говорится о том, что, возможно, кое-что требует исправления. И наверняка этот небесный учитель не будет говорить об одиночестве и одинокости. Он не даст вам учений об одиночестве и одинокости, потому что этот небесный учитель является порождением вашего ума. По этой причине необходимо иметь учителя, который живет на земле, который является вашим современником, который разделяет с вами один и тот же мир, мир человеческих существ. Необходимо создать отношения с таким учителем в смысле развития понимания друг друга.

Есть другое понятие, а именно, сангха, сообщество практикующих, которые работают вместе. Сангха тоже является творением учителя и учений, в каком-то смысле. Вы получаете информацию, послания от того, что вы находитесь среди друзей, которые тоже выполняют ту же практику, что и вы, одновременно с вами. Вы можете чувствовать, что вы можете взлететь самостоятельно, когда захотите, что вы можете обходиться без назойливой сангхи, без прохождения сквозь болезненные проблемы взаимодействия с сообществом, этими окружающими вас друзьями. Но это отчасти неприятие мира учений. Вы хотите просто встречаться на высшем уровне с вашим учителем и пытаетесь избежать остальной толпы. Вы держитесь в стороне, чтобы не испытывать неудобств общения с кем-то еще. Это также отчасти относится к поискам чего-то, чтобы избежать одиночества  – поискам безопасности. Хотя ваш стиль работы на пути - это стиль одиночества, на самом деле, отношения с сангхой заставят вас чувствовать себя более одиноким. А это очень болезненно.

Сангха несет атмосферу учителя и учений линии. Разделение этого опыта вместе с кем-то придает больше смысла. Общение с учителем превращается, также в общение с сообществом, сангхой. Но, хотя этот процесс очень необходим, он не должен рассматриваться как источник безопасности. Идея не в том, что вы будете чувствовать себя менее странным и чудаковатым, если вы видите, что кто-то кроме вас тоже странный и чудаковатый. Идея не в том, что «беда не приходит одна». Идея не в том, что из-за того, что есть сто или тысяча или миллион людей, которые делают то же, что и вы, вы чувствуете себя более уверенно, потому что вы не единственный чудак. Идея состоит скорее в том, что вы чудак в любом случае, и есть много других чудаков, находящихся вместе. Вы не поддерживаете паранойю или робость или чувство неуверенности друг друга, но сангха помогает в дальней перспективе, или даже в текущей ситуации. Например, если вы хотите увильнуть от вашей сидячей практики, и вы находитесь среди семидесяти или ста людей, которые сидят вместе, то в момент, когда вы готовы встать и выйти, вы чувствуете себя немного странно и неуверенно. И такое очень буквальное и простое содействие практике необходимо.

Люди часто имеют определенное отношение к другим: «Я выше их. У меня особые данные, особый интеллект. Я не хочу полностью ассоциироваться с массой, толпой. Когда мне скучно или я чувствую себя одиноко, я не прочь поговорить с ними и быть милым с ними. С ними интересно поговорить. Но когда я раздражен и несчастен, сангха пугает меня, так что я лучше буду избегать их. Лучше бы мне встретиться на высшем уровне с учителем, моим гуру в его берлоге». Такое отношение несет проблемы. Избегание боли, избегание одиночества – это проблема. Много проблем проистекает от избегания чувства одиночества или одинокости, от избегания чувства потери почвы эго.

Так что необходимо иметь духовного друга, который может работать с вами. А также, вокруг вас и вашего духовного друга есть другие, так сказать, менее духовные друзья, которые называются сангха. Они не берут на себя роль инструкторов, но они берут на себя роль друзей, которые иногда не так уж чрезвычайно дружественны. Или же, в другой раз, они могут быть довольно добры к вам. Все же отношения такого рода необходимы.

Весь смысл состоит в том, что мы выросли с очень странным отношением к обществу. Иногда нам нравится общество и мы стараемся влиться в него и стать точной копией других. Вы делаете точно то же, что и другие и это приятно. У вас есть социальный стандарт и у вас есть ваши титулы магистра или кандидата наук. Вы профессионал и у вас есть собственный автомобиль. Вы умеете готовить пищу, развлекать друзей, вы полны юмора и привлекательны. Вы даже красноречивы и интересны. Вы гостеприимный хозяин, хороший водитель и приемлемая личность, хороший парень.

Но, в то же время, вы совсем не хотите быть таким. Ваш комплекс по отношению к обществу принимает всевозможные формы. Иногда вы хотите быть над обществом и поднимать общество до вашего уровня. Вы - часть эксклюзивной ложи или клуба. Только высокоразвитые люди могут работать с вами, иметь дело с вами. Вы не похожи на остальных, на всех остальных. Вы особенный, очень особенный. Вы едите другую еду. Возможно, вы даже водите автомобиль по-другому. Вы нарушаете закон по-другому - сознательно. Вы по-особенному готовите еду, вы говорите по-особенному, вы выражаете мысли по-другому. Вы делаете ударение на метафизику или мистику или на шутовство. Общество вынуждает людей на такое отношение, потому что имеет место уж очень много повторений.

С другой стороны, иногда люди чувствуют, что они не могут даже соответствовать уровню повторений. Они чувствуют себя недостойными, необразованными. Но затем, как только вы попали на тот уровень и вы чувствуете, что вы стали как все, вы хотите подняться над этим и пытаетесь делать что-то особенное. Вы приобретаете особенные сокровища искусства, которые выставляете напоказ. Вы развиваете особенное ремесло или талант, которые необычны. Пикантность всего этого в том, что это очень необычно, не похоже ни на что, что вы являетесь особенным человеком, а это является еще одним общественным неврозом. Сначала вы изо всех сил пытаетесь быть обычным, а затем, когда вы достигаете этого, вы стараетесь подняться над обыденностью.

Существуют всевозможные уровни и разные подходы к попыткам игнорирования одиночества.

Если вы обычный человек с улицы, работаете каждый день с девяти до пяти, вы чувствуете себя очень одиноко. А также вы чувствовали себя одиноко, пока не добрались до обычного уровня. Вы чувствовали необходимость борьбы, чувствовали себя несчастным, за пределами общества. А затем, когда вы пытаетесь выйти за пределы обыденности в необыкновенность, вы тоже чувствуете себя одиноко. Все подобные попытки состоят из одиночества. Все время цель состояла в том, чтобы не быть одиноким, достичь невероятной безопасности. Так из чувства одиночества постоянно возникает вдохновение. Но, в то же время, одиночество всегда отвергается. Вы всегда пытаетесь достичь противоположности одиночества, всегда ищете товарищества. Похоже, что проблема в этом.

Так что здесь есть два процесса. Отвержение одиночества, используя средства одиночества, и попытки использовать средство дружбы и товарищества для того, чтобы достичь одиночества. Второй подход является дхармическим. В начале у вас есть ваш духовный друг и ваша сангха, с которыми вы работаете. Вы чувствуете, что это здорово, замечательно. Но как только вы начали путь стиль и практику медитации, то вашей целью становится одиночество. Вы начинаете понимать это.

Одиночество здесь не означает ощущение, как будто вы одни в пустой комнате наедине с матрасом. Когда мы говорим здесь об одиночестве, мы говорим о фундаментальном голодании эго. Нет трюков, которые можно разыгрывать, не с кем поговорить, чтобы почувствовать себя лучше. Вообще нет больше ничего, что можно было бы сделать с одиночеством. Поэтому есть потребность в учителе, сангхе, и потребность в практике.

Это не основано на теистическом подходе – потребности в защите, потребности в спасителе. Что касается этого, то каждый сам себе спаситель. Главное здесь в том, что практика медитации приносит разнообразные переживания неуверенности, неудовлетворения всех видов. Но эти переживания, похоже, абсолютно необходимы. Фактически, похоже, что они являются знаками, что наконец-то вы находитесь на пути. Поэтому мы не можем делать рекламу, размещая свидетельства практикующих медитацию. Если бы мы попробовали, это было ты губительно.

Но об этом многократно указывалось в книгах и учениях. Снова и снова повторялось, что путешествие не особенно приятно: вам придется утратить ваше эго. И все-таки вначале есть определенное очарование. Вы начинаете думать: «Интересно, как это выглядит – быть без эго? Это другая точка зрения. Давайте попробуем. Это может оказаться увлекательным. В конечном итоге, мы испробовали все что можно». Такое любопытство необходимо. Мы должны начать с примитивного уровня. В начале любопытство такого рода абсолютно необходимо. Мы думаем: «Интересно, как это - иметь духовного друга? Наверное, это захватывающе. Я поеду в Вермонт, чтобы встретиться с гуру. Я пакую вещи и еду. Это так увлекательно». Но потом мы оказываемся здесь и суть дела начинает проясняться. Когда мы вернемся, люди могут спросить наУ.: «Ну и что ты получил от этого? Научился чему-то? Теперь ты просветленный?»

Ну что же… пожалуй, мы начнем наше обсуждение.

Ученик: Похоже, что медитация является для нас средством распознать привычки и работать с ними. Правильно?

Трунгпа Ринпоче: Что вы понимаете под «работать с ними»?

У.: Распознавать их.

Т.Р.: Да, правильно.

У.: Является ли весь наш сансарический ум всего лишь привычками?

Т.Р.: Привычки не могут существовать без точки отсчета, а точка отсчета – это двойственность: если [что-либо] существует, то «я» тоже существует; если «я» существует, то «другое» тоже существует. Вот где начинает происходить начальное расщепление.

У.: Можете описать как шаматха и випашьяна соотносятся с привычкой?

Т.Р.: Привычка рождается из привычки. Вам рассказали как выполнять медитацию, и затем вы развиваете новые привычки. Но развивается, также, новый стиль и эти новые привычки уже не так ориентированы на привычку. Фактически, очень сложно сделать из медитации привычку. Даже если вы занимались медитацией на протяжении двадцати лет, все еще присутствует определенное ощущение борьбы. Это демонстрирует, что медитация отлична от остальных привычных вещей. Она требует какого-то вызова, постоянно.

Ученик: Одиночество, которое вы описывали, является на самом деле, не более чем корнем того дерева, о котором вы говорили ранее, разве только рассмотренное под другим углом зрения. Ведь так?

Трунгпа Ринпоче: Что вы имеете ввиду, говоря «не более чем»?

У.: Ничего на самом деле не существует, и поэтому ничего на самом деле не может быть более, не так ли?

Т.Р.: Правильно, да.

У.: Так что одиночество и корень дерева описывают одно и то же.

Т.Р.: Да. Я думаю, по мере того, как вы продвигаетесь, у вас из-под ног выдергивают ковер. Таким образом, есть разные стадии этого процесса.

У.: Но мне пришло в голову что-то, что довольно любопытно, что нет условия, при котором корень дерева не существует, а это значит, что все является путем. Правильно?

Т.Р.: Да.

У.: Если корень дерева равняется одиночеству и одиночество равняется пути, то вы на самом деле не можете сойти с пути, правильно?

Т.Р.: Все правильно. И видите ли, из этого следует понимание, что как только вы на пути, вы не можете отмахнуться от него, так сказать. Он становится частью вас, все время, нравится вам это или нет. Как только вы начинаете присоединяться, вы не можете все отменить, потому что вы не можете отменить ваше основное существо.

У.: Спасибо.

Т.Р.: Так что нет необходимости искать безопасности.

У.: Ее там нет. Я хочу сказать, что безопасности все равно нет.

Т.Р: Ее там нет, правильно. Это так. Хорошо сказано.

Ученик: Мое понимание слова «одиночество» связано с разными эмоциональными состояниями, такими как грусть и подобные вещи. Похоже, что вы говорили о чем-то другом, но в таком случае, я этого не понимаю.

Трунгпа Ринпоче: Это может быть каким-то эмоциональным состоянием, но не в смысле насыщенного момента, когда ваши эмоции достигают пика. Скорее, это ситуация, существующая сама по себе. Там где есть неуверенность и угроза, присутствует одиночество, которое есть страх отсутствия товарищества и страх, что никто вас не понимает – это очень просто. В то же время, это страх, что, возможно, вы не существуете, что нет ничего над чем работать и ничего с чем работать. Мы могли бы даже пойти настолько далеко, чтобы сказать, что это чувство тотального не-существования или тотального лишения. Чувство, что в каком бы направлении вы ни смотрели, вы смотрите на мир, а не на путь.

Все наваливается на вас. Это в некотором роде, тонкое состояние жалкого положения дел. Я хотел сказать, это тяжелое состояние. Это очень всеохватывающее состояние жалкого существования, всепроникающее. Оно не просто однобокое, как например: «Из-за того, что он плохо обошелся со мной, я чувствую себя более одинокой и хныкаю». Это не просто только он - это весь оркестр не играет вашу музыку.

Ученик: Возвращаясь к идее, что невозможно сойти с пути – мне кажется, и вы писали об этом тоже, что есть возможность сбиться с пути. И тем больше, чем дальше вы находитесь на пути. Получается, в этом смысле, вы можете сойти с пути, даже надолго.

Трунгпа Ринпоче: Вы можете, мне кажется, если вы несознательно отвлекаетесь, без участия медитационного осознания. С другой стороны, если вы очень умышленно, очень сознательно пытаетесь оставить путь, вы не можете. Поэтому есть необходимость в постоянной практике осознанности. Это способ проверки, так сказать. Не проверки в целях безопасности, но просто проверки, что вы здесь. И если это вам опротивеет, и вы решите это бросить, вы не сможете. Но это верно, вы можете попасть в ловушку отвлечений, которые случаются как результат неосознанности. Вот почему, как вам известно, на пути все продумано. Вот почему предписывают медитацию, вот почему предписывают внимательность и осознанность. Таки образом, осознанность – это способ держаться прямо на пути.

У.: И мы все время возвращаемся к нашей изначальной практике?

Т.Р.: Да, но не для того, чтобы быть хорошим мальчиком или для чего-то подобного. Просто, чтобы быть собой надлежащим образом.

Ученик: Я хотел бы спросить об одиночестве и любви. Из моего опыта, тот тип любви, где двое пытаются быть вместе для того, чтобы защититься от одиночества не дает очень хороших результатов. Когда вы соприкасаетесь с одиночеством, оно разрушает много того, что вы пытаетесь привлечь в попытках построить безопасность. Но может ли существовать любовь между двумя, в то время как они продолжают работать с одиночеством?

Трунгпа Ринпоче: Это интересный вопрос. Я не думаю, что кто-то может влюбиться, если он не чувствует себя одиноким. Люди не могут влюбиться, если они не знают, что они являются одинокими и отдельными индивидуумами. Если из-за какого-то странного недопонимания, вы думаете, что вы уже являетесь вашим партнером, то нет никого, в кого можно влюбиться. Это не происходит таким образом. Весь смысл в единении двух существ. Один и еще один вместе образуют союз. Если есть только один, вы не можете назвать это союзом. Ноль не может быть союзом, один не может быть союзом, но два – это союз. Так что я думаю, в любви есть несчастность, которая воодушевляет на теплоту. Чем больше вы чувствуете несчастность, тем, больше теплоты вы чувствуете в то же время. Вы не можете чувствовать теплоту дома, если снаружи не холодно. Чем холоднее снаружи, тем уютнее дома.

У.: В чем заключалась бы разница в отношениях между влюбленными и общими отношениями, которые у вас есть с сангхой как целым, которая является кучкой людей, чувствующих несчастность в разной степени?

Т.Р.: У этих двоих есть общность в их разновидности одиночества. Один из них напоминает другому больше о его или ее собственном одиночестве. Если вы чувствуете, что ваш партнер, когда видит вас, чуствует себя более одиноко. Тогда как в случае сангхи, это скорее случай равнозначных вкладов. Есть всепроникающее одиночество, вездесущее одиночество, происходящее повсюду.

Ученик: Можно ли сказать, что одиночество это любовь?

Трунгпа Ринпоче: Я думаю, мы можем так сказать.

Ученик: Вы отметили, что как только мы попадаем в одиночество, то это также сопровождается сильной несчастностью. Теперь мне интересно как сострадание вписывается в эту картину? Как практикуют сострадание с этим одиночеством?

Трунгпа Ринпоче: Я думаю, одиночество привносит чувство сострадания автоматически. В соответствии с буддийскими писаниями, сострадание состоит из шуньяты, пустотности и знания, праджни. Это означает, что составляющие сострадания – это опыт не-эговости и чувство точности, которое также часто называют искусными средствами. У вас не может быть сострадания, если у вас нет не-эговости и, одновременно, чувства точности. Чувство не-эговости, очевидно, приходит с одиночеством. А чувство точности - это видение несчастности и одновременно видение себя насквозь, так что все исследовано и рассмотрено. Это становится состраданием. Это необусловленная любовь, необусловленное одиночество. Даже после того, как вы достигли этой точки, принцип одиночества продолжается. Но тогда вы больше не одиноки, это становится одинокостью, в противоположность одиночеству, и это приносит ощущение пространства.

Ученик: Вы много говорили о скуке в медитации. Вы даже сказали где-то, что если ты не чувствуешь скуку, то ты туп, как корова. А сейчас вы только что сказали, что даже спустя двадцать лет, медитация все равно будет вызовом. Что-то мне трудно уследить, что же вы понимаете под скукой. Скука это что-то вроде этой штуки «прикоснись-и-отпусти», которая иногда наскучивает, и когда вы скучаете, это приводит к тому, что вы играете роль, а когда вы какое-то время играете роль, вам это опять наскучивает? Или вы говорите о непрерывной скуке?

Трунгпа Ринпоче: Мы говорим о непрерывной скуке.

У.: Тогда как насчет вызова, который все время возникает?

Т.Р.: Скука имеет разные текстуры. Иногда это вызов, но это просто вызов, а не что-то экстраординарное. Это не вызов в том смысле, чтобы иметь видения или мистические переживания, в которых реальный демон приходит и пытается напасть на вас. Мы не говорим об этом роде вызова. Мы говорим об очень обычном вызове, очень скучном вызове. Но вам все еще нужно что-то сделать с этим. Это как будто вы глотаете жука в вашем супе. Это впоследствии вызов. Но в том, что в вашем супе жук нет ничего необычного. Жуки вам знакомы уже давно. Суп вам знаком уже давно. Это очень скучные вещи. Но комбинация этих двух производит интересную скуку.

У.: Может быть, я не понимаю слова «скука»? Это интересная скука, такая же, как например, когда ты работаешь над зданием или каким-то скульптурным элементом каждый день на протяжении шести месяцев, каждое утро есть что-то: есть жук. Но если посмотришь на это с большей перспективы, то это просто один и тот же скучный вызов каждый день.

Т.Р.: Да, да.

У.: Тогда, говоря другими словами, на одной и той же работе с девяти до шести, ты можешь либо становиться жирным и глупым, или можешь смотреть вокруг.

Т.Р.: Я тоже так думаю. Я хочу сказать, вы не можете изваять что-то экстраординарное из скуки. И лучше нам этого не делать.

У.: Тогда, наверное, проблема заключена в том, что мы просто не видим это как скуку. А это значит, что мы не смотрим.

Т.Р.: Правильно. Да.

Ученик: Вы рекомендуете каждому найти учителя для себя, с которым потом можно иметь отношения. Как подойти к тому, чтобы определить, кто может быть хорошим учителем?

Трунгпа Ринпоче: Найти хорошего учителя это не то же самое, что купить хорошую лошадь. Это вопрос отношений. Если учитель действительно говорит в вашем стиле, имеет контакт с вашим подходом, если то, что он говорит, уместно для вашего состояния ума, если он понимает ваш тип мышления, тогда он достойный учитель. Если вы не можете понять что учитель говорит, то это создает много неразберихи в начале. Затем, после того как он сказал что-то, вам нужно пытаться интерпретировать, и есть много места для неправильного понимания. Так что, должно быть ощущение ясности учителя и какая-то связь между вами и этим учителем. Тип мышления и стиль должны быть синхронизированы.

У.: Но кроме этого учитель должен иметь что-то еще. Я имею ввиду, что у тебя может быть хороший контакт с членом сангхи, но вы оба находитесь в одной лодке. В то время, как учитель должен быть в состоянии дать что-то большее.

Т.Р.: Да, учитель должен быть лидером в каком-то смысле. Иначе, он не сможет поспевать за сангхой. Сангха станет выше учителя. А учитель будет опускаться и опускаться. Очевидно, да. Но, в то же время, учитель должен тоже быть путешественником, кем-то, кто путешествует с вами. Это очень важно. А не застрять с просветлением и быть не в состоянии пойти дальше.

Ученик: Возвращаясь к вопросу об одиночестве. Хотите ли вы сказать, что ты видишь свое одиночество в ком-то другом? И если вы хотите это сказать, то не следует ли вывод, что ты никогда не найдешь ослабления одиночества в том, чтобы быть с кем-то?

Трунгпа Ринпоче: Это так. А одиночество может длиться вплоть до самого просветления, которое является еще бóльшим одиночеством. Безнадежно, а?

У.: Просто тоска.

Т.Р.: Может быть, на самом деле, трансцендентальная тоска.


Глава семь

Создавая небольшой промежуток


К сожалению, из-за нехватки времени, у нас не было возможности углубиться в тему випашьны более детально. Но, я думаю, вы получили некоторое понимание подхода, который следует применять. Сейчас я хотел бы продолжить раскрытие темы постмедитационной осознанности. Похоже, что это является сердцем буддийской практики медитации, наряду с собственно практикой сидячей медитации.

Если у вас есть чувство открытости к практике медитации, важно серьезно заняться практикой. Это дает ощущение реальности, ощущение, что практика больше не является мифом. Это реальный опыт. И став частью вашего образа жизни, практика может служить напоминанием, способом рассматривать ваши тяжеловесные мысли, которые, как мы знаем, называются эмоциями. Можно обустроить полностью новый мир, старый новый мир жизни c медитацией.

Это сопровождает много радости. Не легкомысленной радости, но чувства связи с землей. Наконецто вы больше не обманываете никого, в том числе себя. В этом есть что-то основополагающее, базирующееся на очень прочной почве. Происходит реальная дисциплина, и вы не обязаны больше зависеть от фокусов-покусов, как смехотворного способа получить облегчение или поднять свой дух. Мне кажется, что именно это переживание можно охарактеризовать как начало основного здравомыслия, которое начинает открываться нам. Теперь ваша жизнь содержит дисциплину, и дисциплина напоминает вам об осознанности, а осознанность тоже напоминает вам о дисциплине. Таким образом, развивается непрерывный процесс.

С помощью учителя, с помощью товарищей из сангхи и с помощью примеров держателей линии жизнь становится очень наполненной – полностью наполненной, но, в то же время, очень просторной.

Основная идея здесь состоит в том, что как только вы развили чувство осознанности, проблеск осознанности, этот проблеск осознанности прорывается сквозь кармическую цепную реакцию, которая воспроизводит кармические долги, потому что он создает небольшой промежуток, который вносит хаос в работу кармических цепных реакций. Таким образом, пресекаются кармические цепные реакции, и это замедляет дальнейшее воспроизводство эгоцентрической кармы. Итак, основная логика состоит в том, что практика осознанности является способом остановить или преобразовать сансару.

Сансару нельзя остановить мгновенно, потому что сансара одновременно является вдохновением для свободы. Без опыта сансары мы неспособны достичь такого уровня работы, направленной на достижение свободы, а благодаря препятствиям сансары мы можем это сделать.

Однако мы все еще должны понимать, что практика осознанности не предоставляет окончательной надежды или окончательного спасения в евангелическом смысле. Посвящая себя практике медитации, мы предпринимаем реальный, очень честный и очень серьезный шаг. Медитация не особенно эффектна. Это что-то, что делают все на духовном пути, и все делают это относительно точно. Иначе они бы не были на духовном пути. В то же время, медитация содержит много тонкостей. В медитации происходит много практики, направленной на развитие праджни, или трансцендентального знания. Происходит образовательный процесс. Мы начинаем учиться тому, как смотреть на всё, как смотреть везде, куда бы то ни было с определенной точки отсчета, которая отличается от точки отсчета двойственности. Мы в состоянии видеть вещи очень ясно, очень точно, и, возможно, с оттенком радости, которая не обязательно чрезвычайно веселая. Это не дает особого наслаждения, но постоянно присутствует чувство радости, чувство легкости и, одновременно, чувство полноты.

Я уже сказал слишком много на эту тему, думаю, нам следует провести краткое обсуждение и затем нам нужно завершить наш семинар.

Ученик: На протяжении всего этого семинара вы говорили о скуке. Теперь вы говорите о радости. Можно ли ощущать скуку и радость одновременно?

Трунгпа Ринпоче: Подружиться со скукой – это радость. Мы не говорим о двух разных темах пытаясь открывать сначала кран с горячей водой, затем кран с холодной водой и объединить их в какую-то большую золотую середину. Мы говорим о том, что скука есть открытость, и радость тоже есть открытость.

Ученик: Вчера мы говорили о любви и отношениях. В понятиях буддизма, какова ценность того, чтобы иметь отношения с кем-то одним, если любовь всего лишь происходит от одиночества? Является ли ценность таких отношений всего лишь еще одной иллюзией?

Трунгпа Ринпоче: Ну, не предполагается, что на иллюзию следует смотреть сверху вниз. В любом случае, все является иллюзией, так что нельзя сказать, что это всего лишь иллюзия, а поэтому она не достаточно ценна. Если у вас очень близкие отношения с кем-то, например, вашим партнером, мужем или женой, этот человек становится представителем всей сангхи. Когда вы достаточно долго живете с кем-то, присутствуют сильное раздражение и сильная теплота. Часто вы считаете партнера красивым и любезным, но иногда живым дьяволом или дьяволицей. Есть много неисследованных областей опыта, и вы только-только научились применять микроскоп к вашему собственному партнеру. С другими не хватает времени на то, чтобы его использовать. Никто другой не будет сидеть и не позволить исследовать себя и не станет утруждаться тем, чтобы обследовать вас. Только ваш партнер будет мириться с этим, а это очень великодушно, замечательно. Таким образом, ваш партнер становится представителем остального мира. Похоже, это очень важная часть нашей жизни. Нельзя так просто сбросить это со счетов или относиться к этому легкомысленно.

Ученик: Вы много говорили о том, чтобы посвятить себя медитации и я не могу не связать это с тем, что я слышал об обетах прибежища, которые, как я понимаю, есть часть буддийской традиции. Не могли бы вы сказать что-то по этому поводу?

Трунгпа Ринпоче: Очень упрощенно, смысл принятия прибежища в том, что вы становитесь буддистом. Это влечет за собой игнорирование отвлечений. С момента принятия обета прибежища и далее, вы идете по прямой и узкой тропе. Вас больше не прельщают боковые тропы, так что с вашей заморочкой духовного шопинга покончено. Вы больше не ищете другой товар.

Конечно, это в значительной мере связано с практикой медитации. Вы можете спросить: «Как можно установить настоящую связь с практикой медитации? Какое конструктивное действие мне сделать, чтобы оказаться в таком положении?». Такое действие – принять данное обязательство отказаться от поиска чего-либо еще. Это не похоже на предание себя церкви или папе римскому или епископу. Скорее, вы принимаете на себя обязательство работать над собой посредством практики медитации. Это действительно необходимо. И, как я уже сказал, есть необходимость в конкретной дате, конкретном событии, как день рождения. Вам нужны конкретный момент и место, чтобы люди могли прийти и посмотреть, как вы принимаете обет в церемонии, которую проводит ваш наставник. Это выражение того, что с сегодняшнего дня и далее, с этой самой минуты вы становитесь медитирующим. Вот в чем смысл.

В дальней перспективе, я думаю, очень важно и необходимо принять обет. Но в короткой перспективе, я не рекомендовал бы делать это очертя голову, до тех пор, пока вы не знаете что делаете. Спонтанная, развитая естественным образом преданность уже должна существовать внутри вас, прежде чем вы примете такой обет, иначе это опасно. Как только вы приняли обет, вы влипли. Вы не можете отменить его. Это очень клаустрофобично, и никто вас от этого не спасет. Вы не может сложить с себя обет прибежища. Этому не было прецедентов. Но когда человек занимается работой с собой, то на этом этапе есть потребность принять обет прибежища. Однако принятие обета прибежища не похоже на постановку на полное довольствие и получение бесплатного обслуживания. Вы становитесь беженцем, вы становитесь бездомным. У вас больше нет дома. Вы не имеете страны, у вас больше нет паспорта. Вы застряли там, где вы есть. Вы стали беженцем и вы не можете путешествовать не имея больше паспорта. Главное в этом – пресечь скорость и невротическую игривость.

Ученик: Я думал, быть беженцем означает уехать в другую страну, чтобы получить защиту.

Трунгпа Ринпоче: Не обязательно. Не в этом случае. Здесь быть беженцем означает, что вы потеряли вашу страну.

У.: То есть вы принимаете прибежище в себе?

Т.Р.: Вы принимаете прибежище в Будде, как в примере, в дхарме, как в пути и в сангхе, как в товариществе. Другими словами, вы принимаете прибежище в том, как другие беженцы проводили свое беженство.

У.: А что значит: «без страны»?

Т.Р.: Ничейная территория. Вам не нужно платить налог.

Ученик: Как понять правильно ты медитируешь или нет, кроме того, что чувствуешь скуку?

Трунгпа Ринпоче: Я думаю, вы знаете, что это не такая уж метафизическая ситуация. Это реальная ситуация. У вас есть опыт. Существует постоянная осознанность, которая продолжается, а не просто вы медитируете на словах. Но если вы сидите два часа и вы присутствуете два раза по одной секунде, то что-то должно быть не так. Вы можете сказать, что то-то не так, если остальное время вы напрочь отсутствуете. Вы не здесь. Это очень просто.

У.: Когда вы говорите, что ты отсутствуешь, какая разница между этой ситуацией и сидением, в то время как твои мысли находятся в другом месте?

Т.Р.: Если вы осознаете ваши мысли, то в этом нет проблемы. Но если вы создаете в фантазии все путешествие от начала до конца, вплоть до того, как вы пакуете чемодан, покупаете билет на самолет и вылетаете в Индию, если вы прорабатываете какие места вы посетите, что будете покупать, каких гуру посетите, затем вернетесь, прибудете в аэропорт вашей страны, ваши знакомые приветствуют вас в аэропорту, а потом раздается гонг, завершающий сессию сидения, то в этом есть проблема.

У.: То есть разница, возможно, заключается в том, что если вы совершили это путешествие, но вернулись и сказали: «О, я только что сделал это путешествие», то это можно считать медитацией?

Т.Р.: Медитация здесь это что-то очень определенное – это пребывание в осознанности, медитирование с тем, что происходит. Это развитие осознанности, о котором мы говорили последние несколько дней.

Ученик: Я слышал, как однажды вы сказали, что пребывание в настоящем не обязательно означает осознание текущих мыслей, беспорядочных мыслей, что это, по сути, не пребывание в настоящем. В медитации, если вы осознаете беспорядочные мысли, которые вертятся…

Трунгпа Ринпоче: Это просто осознанность.

У.: Но это не обязательно осознание настоящего момента?

Т.Р.: Нет, это невозможно сделать. Так что мы делаем лучшее, что в наших силах. Осознанность, похожую на настоящий момент.

Ну вот, сейчас нам нужно завершить наш семинар. Я хотел бы попросить вас продолжать уделять внимание тому, о чем мы говорили и пытаться сделать с этим что-то, сделать что-то с вашей практикой медитации. Многие из вас сидели и практиковали, и я надеюсь, вы будете продолжать в том же духе, уделите практике определенную часть времени вашей жизни. Это вам очень поможет. А также, в этом случае, время и энергия, которую мы вложили здесь, не будет растрачена попусту. В этом случае, эта наша собственность не послужит дальнейшему укреплению кармических долгов, но послужит причиной для освобождения людей от их кармы. Так что, я надеюсь, вы сможете усерднее работать над вашей практикой. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, делайте это. Это очень важно. Может казаться, что у нас много времени, и мы успеем этим заняться, но все же, это очень срочно. Невроз неуклонно наступает. Много людей попадают в болезненные ситуации из-за этого безумия. Так что на нас лежит большая ответственность. Вы должны переосмыслить общение с вашими друзьями, вашими родителями, и вашими главными людьми, со всеми, с кем вы связаны. От вас зависит, будете ли вы общаться с ними, обрушивая сансарический беспорядок на них, или пытаясь оказать им помощь. Я не хочу этим сказать, что вы должны обратить каждого в буддизм. Вы должны, в первую очередь, совладать с собой. А для того, чтобы сделать это, вам нужно много практиковать, много заниматься сидячей медитацией. Происходит цепная реакция. Вы лично занимаете очень важное место в вашей вселенной. Спасибо.


Примечания


Подразумевается, что поскольку техника остается с естественной простотой того, что мы уже и так делаем, вместо того, чтобы начать хитроумным или новаторским образом, предоставляется очень мало побуждения, чтобы обратить медитацию в проект, ориентированный на достижение цели. Даже внимание к дыханию, наиболее произвольный элемент техники, не может быть преобразован в «что-то значительное», потому что ему уделяется только легкое 25-процентное касание.

Духовный материализм обозначает подход, когда пытаются использовать духовные техники для достижения целей эго, например таких, как стать более спокойным, более эффективным, более привлекательным или просто стать счастливее. Такой подход к духовности, широко распространенный во все времена, особенно процветал в дни «духовного супермаркета» 1970-х годов, в период, когда были прочитаны эти лекции. Одной из главных черт ранних учений Трунгпы Ринпоче была бескомпромиссная критика такого подхода. Его первая ключевая книга была названа «Преодоление духовного материализма». Он пытался показать, что истинный подход к медитации и духовности вообще заключается в постоянной капитуляции точки отсчета эго, а не в поисках путей укрепить ее.

Лак-тонг буквально означает «высшее видение», что обычно интерпретируют как ясное видение. Это тибетский термин для обозначения формы медитации, общей для почти всех традиций буддизма, известной как випассана на языке Пали и випашьяна на Санскрите. Это главный предмет второго семинара этой книги. Здесь Трунгпа Ринпоче переводит этот термин как «осознанность». Обычно, тем не менее, он переводит этот термин как «прозрение» и, таким образом, называет випашьяну «медитацией прозрения».

Тем не менее, он регулярно называет первичный опыт практики випашьяны осознанностью, противопоставляя ее внимательности, фокусу практики шаматха.

Махаянисты могли бы предпочесть аргументацию исходящую из принципа шуньяты, пустоты, который учит что все вещи лишены сущности. Таким образом, они сказали бы, что понятие себя тоже лишено сущности: нет никакого эго, к которому можно было бы привязаться. Но логика прямого опыта, представленная здесь, более подходит к простоте хинаяны и, по стечению обстоятельств, также очень хорошо представляет подход ваджраяны к не-эговости.

Они детально описаны в книге Чогьяма Трунгпы «Сердце Будды».

Одно из часто встречающихся описаний процесса, который происходит на первых стадиях медитации звучит как: «подружиться с собой». Описание этого можно найти во второй части этой книги в главе 2, «Памятуя настоящее».

«Записи акаши» является наполовину шутливой ссылкой на понятие, приобретшее популярность благодаря Теософскому движению. Трунгпа Ринпоче, очевидно, использует этот термин, знакомый многим из его слушателей, чтобы на данном этапе не вдаваться в собственное техническое объяснение.

Идея заключается в том, что запись чьих-то хороших и плохих поступков, чья-то карма, содержится в некоей трансцендентальной сфере (акаша на санскрите означает «пространство») и продолжает оказывать влияние на человека на протяжении последующих жизней. Буддийское понятие, соотносящееся до некоторой степени с этим понятием, это так называемое «хранилище сознание» (санскритское алая виджняна), где прошлые действия оставляют отпечатки или память. Эти кармические отпечатки порождают склонность в будущем к повторению действий, похожих на те, которые произвели их. Хотя буддийское понятие выполняет примерно ту же функцию, оно значительно отличается от Теософского понимания. Оно является более безличным, потому что в буддийском воззрении нет определенного эго или себя, которое переходит из рождения в рождение. Также нет божества или другого наблюдателя, который судит карму как хорошую или плохую, кроме как показного наблюдателя, сфабрикованного эго.

Здесь Трунгпа Ринпоче еще раз говорит о неуклюжем и болезненном ощущении я-качества, связанного с основным расщеплением, двойственностью.

Сердце буддийской традиции – это линия учеников и учителей, которые получают и передают пробужденное состояние ума как живой опыт из поколения в поколение.


Глоссарий


Определения, приведенные в данном глоссарии, даны применительно к их использованию в этой книге и не должны подразумеваться как единственно возможные или хотя бы как наиболее часто встречающиеся значения этих конкретных терминов. Если не указано другое, иностранные термины в этом глоссарии являются санкскритскими терминами.

абидхарма Систематический и детальный анализ ума, включая как ментальный процесс, так и его содержание. Также, третья часть Трипитаки, «трех корзин» из ранних буддийских писаний.

ати (также маха ати; тиб. дзогчен) «Великое совершенство». Высшее учение тибетской школы буддизма Ньиньгма. Ати считается конечным плодом пути ваджраяны. Оно известно как великое совершенство потому что в своем воззрении изначальная чистота ума уже всегда присутствует и должны быть всего лишь распознана.

безумная мудрость (тиб. Йеше чолва) Изначальная мудрость, которая спонтанно излучается в текущей ситуации, исполняя четыре просветленных действия умиротворения, обогащения, привлечения и разрушения. Безумная мудрость полностью выходит за пределы соглашений. Таким образом, по причине безумной мудрости, поведение человека может казаться для других безумным или вызывающим. Носитель безумной мудрости автоматически разрушает то, что должно быть разрушено и содействует тому, что требует заботы.

бодхисатва «Просветленное существо». Тот, кто отдал себя пути сострадания махаяны и практике шести парамит или трансцендентальных благодетелей: щедрости, дисциплине, терпению, усилию, медитации и знанию. Бодхисатва дает обет отложить свое личное просветление для того, чтобы работать на благо всех чувствующих существ.

будда Этот термин может обозначать принцип просветления или любое просветленное существо, в частности, Шакьямуни Будду, исторического будду.

бхуми «Земля». Каждая из десяти стадий, через которые должен пройти бодхисатва для того, чтобы достичь буддовости: (1) очень радостная, (2) незапятнанная, (3) сияющая, (4) лучащаяся, (5) сложная для покорения, (6) лицом к лицу, (7) далеко идущая, (8) неподвижная (9) имеющая хороший интеллект, и (10) облако дхармы.

ваджраяна «Неразрушимая колесница». Третья из трех главных ян буддадхармы, яна плода. В ваджраяне с помощью искусных средств визуализаций, мантры и мудры буддовость представляется как уже наличествующая.

джняна Активность мудрости просветления, преходящая любую двойственную концептуализацию.

Кагью (тиб.) «Линия завета». Одна из четырех главных школ тибетского буддизма. Линия Кагью известна как «линия практикующих» из-за акцента, который она делает на дисциплине медитации.

махамудра «Великий символ» или «Великая печать». Одно из наивысших учений медитации ваджраяны, передаваемое исключительно в школе Кагью. Присущая светимость и точность ума, который является одновременно ясным и пустым.

махаяна «Великая колесница», которая подчеркивает пустотность (шуньята) всех феноменов, сотстрадание и признание всепроникающей природы будды. Идеалом махаяны является бодхисатва, поэтому ее часто называют путем бодхисатвы.

нидана Двенадцать «звеньев», которые образуют цепь обусловленного возникновения: (1) неведение, (2) формирование или побуждения, (3) сознание, (4) имя и форма, (5) шесть областей чувств, (6) контакт, (7) ощущение, (8) желание, (9) цепляние, (10) становление, (11) рождение, и (12) старость и смерть.

парамита «То, что достигло другого берега». Шесть парамит или «совершенств» - это щедрость, дисциплина, терпение, усилие, медитация и знание.

праджня «Трансцендентное знание». Праджня, шестая парамита, называется трансцендентной потому что она видит сквозь завесу двойственного замешательства.

путь бодхисатвы Другое название махаяны.

Рудра В индуистской традиции, Рудра – это аспект божества Шивы. В буддийской ваджраяне это персонификация разрушительного принципа крайней степени эго. Традиция говорит, что Рудра был учеником тантры, который извратил учения и в конечном итоге убил своего гуру. Качество Рудры (рудровость) является полной противоположностью качествам будды (буддовости).

самадхи Состояние полной медитации, в которой ум покоится без колебаний, а содержание медитации становится единым с умом медитирующего.

сансара «Путешествование». Замкнутый круг переходного существования. Оно возникает из невежества и характеризуется страданием.

тантра «Непрерывность». Синоним ваджраяны, третьей из трех главных ян тибетского буддизма. Тантрой также называются коренные тексты ваджраяны.

татхагата Буквально «так ушедший» - эпитет для полностью реализованного будды.

хинаяна «Меньшая» колесница, в которой практикующий состедоточен на базовой практике медитации и на пониманию основных буддийских доктрин, таких как четыре благородные истины.

шуньята «Пустота». Полная открытость, лишенная конкретной сущности.

яна «Колесница». Связный свод интеллектуальных учений и практических методов медитации, относящийся к определенной стадии продвижения ученика на пути буддадхармы. Три главные колесницы – хинаяна, махаяна и ваджраяна.


Транслитерация тибетских терминов



друбгью

sgrub brgyud

дзогчен

rdzogs chen

геве ше-ньен

dge ba’i bshes gnyen

лактонг

lhag mthong

лактонг дагме токпе шерап

lhag mthong bdag med rtogs pa’i shes rah

ши-лхак сунгджук

zhi lhag zung ’jug

дренпа ньевар шакпа ши

dr an pa nye bar gzhag pa bzhi

йеше чолва

ye shes ’chol ba



Об авторе


Преподобрый Чогьям Трунгпа родился в провинции Кхам в восточном Тибете в 1940 г. Когда ему исполнилось тринадцать месяцев, Чогьям Трунгпа был распознан как высокий тулку или воплощенный учитель. В соответствии с тибетской традицией, просветленный учитель в состоянии, опираясь на свой обет сострадания, переродиться в человеческой форме на протяжении нескольких поколений. Перед тем как умереть, такой учитель оставляет письмо или другие знаки для определения своего местонахождения в следующем воплощении. Позже, ученики и другие реализованные учителя, используя эти знаки и, опираясь на тщательное исследование снов и видений, проводят поиски, чтобы обнаружить и распознать последователя. Так образуются отдельные линии учений, которые, в некоторых случаях, простираются на несколько столетий. Чогьям Трунгпа был одиннадцатым из линии учителей, известных как Трунгпа Тулку.

Как только юные тулку распознаны, они вступают в период интенсивного обучения теории и практике буддийских учений. Трунгпа Ринпоче (Ринпоче – это почетный титул, означающий «драгоценный»), после возведения на трон как верховный настоятель монастыря Сурманг и правитель административной области Сурманг, приступил к периоду обучения, который длился восемнадцать лет, до того как он покинул Тибет в 1959-м году. Его обучение как тулку линии Кагью основывалось на систематической практике медитации и на утонченном теоретическом понимании буддийской философии. Кагью, одна из четырех великих линий Тибета известна как «линия практики».

В возрасте восьми лет Трунгпа Ринпоче был рукоположен как молодой монах. После рукоположения он принялся за усиленное обучение и практику традиционных монашеских дисциплин, а также искусств каллиграфии, рисунка тангка и монашеского танца. Его непосредственными учителями были Джамгон Конгтрул из Сечена и Кхенпо Кангшар – ведущие учителя линий Ньиньгма и Кагью. В 1958-м году, в возрасте восемнадцати лет, Трунгпа Ринпоче завершил свое обучение, получив титулы кьорпона (доктора божественных наук) и кхенпо (мастера учения). Тажке он получил полноценное монашеское рукоположение.

Конец пятидесятых был временем больших изменений в Тибете. По мере того, как стало ясно, что китайские коммунисты намереваются захватить страну силой, много людей, как монахов так и мирян бежали из страны. Трунгпа Ринпоче провел много изнурительных месяцев, совершая переход через Гималаи (описание этого есть в его книге Рожден в Тибете). После того, как он едва избежал поимки китацами, он достиг индии в 1959-м году. Во время пребывания в Индии, Трунгпа Ринпоче был назначен на службу духовного советника Школы молодых лам в Далхаузи, Индия. Он занимал этот пост с 1959-го по 1963-й год.

Трунгпа Ринпоче получил первую возможность встречи с Западом, после предоставления фондом Спаулдинга спонсорской помощи для посещения Оксфордского университета. В Оксфорде он изучал сравнительное религиоведение, философию и изящные искусства. Также он изучал японскую аранжировку цветов, получив степень от школы Согетсу. Во время пребывания в Англии, Трунгпа Ринпоче начал учить западных учеников дхарме (учениям Будды), и в 1968 году он стал со-основателем медитационного центра Самье Линг в Дамфришире, Шотландия. На протяжении этого периода он также опубликовал свои две первые книги, обе на английском языке: «Рожденный в Тибете» и «Медитация в действии».

В 1969-м году Трунгпа Ринпоче совершил путешествие в Бутан, где у него был уединенный медитационный ритрит. Этот ритрит обозначил поворот в его подходе к обучению. Сразу же после возвращения из ритрита, он стал мирянином, и, сложив с себя монашеское одеяние, стал одеваться в обычные костюмы западного образца. Также, он женился на молодой англичанке и вместе они покинули Шотландию и переехали в Северную Америку. Многие ранние ученики Трунгпы восприняли эти изменения как шокирующие и огорчительные. Тем не менее, Чогьям Трунгпа выразил свою убежденность, что для того, чтобы дхарма укоренилась на Западе, необходимо преподавать ее без культурных ловушек и религиозного очарования.

На протяжении семидесятых Америка переживала период политического и культурного брожения. Это было время очарования Востоком. Трунгпа Ринпоче критиковал материалистический и коммерциализированный подход к духовности, с которым он столкнулся, описывая его как «духовный супермаркет».

В своих лекциях и в своих книгах «Преодоление духовного материализма» и «Миф свободы», он указывал на простоту и непосредственность практики сидячей медитации, как на способ преодолеть такие искажения духовного пути.

На протяжении семнадцати годов преподавания в Северной Америке, Трунгпа Ринпоче приобрел репутацию как динамичный и неоднозначный учитель. Бегло разговаривая на английском языке, он был одним из первых лам, которые могли напрямую говорить с западными студентами, не прибегая к помощи переводчика. Много путешествуя по Северной Америке и Европе, Трунгпа Ринпоче прочитал сотни лекций и семинаров. Он основал большие центры в Вермонте, Колорадо и Новой Скотии, а также множество более мелких центров изучения буддизма и медитации в городах Северной Америки и Европы. В 1973 году был образован Ваджрадату - центральный административный орган этой сети.

В 1974 году, Трунгпа Ринпоче основал Институт Наропы, который стал единственным аккредитованным университетом, с буддийским уклоном. Трунгпа читал много лекций в институте, а его книга «Путешествие без цели», основана на курсе лекций, который он прочитал там. В 1976 году, Трунгпа основал программу Шамбала Тренинга - серию программ выходного дня и семинаров, которые предоставляли инструкции для практики медитации в мирском контексте. Его книга «Шамбала: священный путь воина» предоставляет обзор учений Шамбалы.

В 1976 году Трунгпа Ринпоче назначил Озела Тензина (Томас Ф.Рич) в качестве своего Ваджра Регента или наследника дхармы. Озел Тензин тесно работал с Трунгпой Ринпоче в администрациях Ваджрадату и Шамбала Тренинга. Он много учил с 1976 года до своей смерти в 1990 г., и является автором книги «Будда у тебя на ладони».

Трунгпа Ринпоче также активно работал в переводческой области. Работая с Франческой Фримантл, он издал новый перевод «Тибетской книги мертвых», которая была опубликована в 1975 г. Позже он организовал Переводческий комитет Наланды для перевода текстов и литургий для своих студентов, а также для того, чтобы предоставить общественности доступ к важным текстам.

В 1978 году Трунгпа Ринпоче провел церемонию уполномочивания своего сына Озела Рангрёла Мукпо в качестве своего последователя в линии Шамбала. В это время он дал ему титул Саванг или «земной князь».

Трунгпа Ринпоче также известен своим интересом к искусству, в особенности своим проникновенным пониманием отношений между созерцательными дисциплинами и художественным процессом. Его собственные художественные работы включают каллиграфию, живопись, аранжировку цветов, поэзию, театральные пьесы, и инсталляции на открытом воздухе. В дополнение к этому, в Институте Наропы он создал образовательную атмосферу, которая привлекла много ведущих художников и поэтов. Исследование творческого процесса в свете созерцательной практики продолжается в институте по сей день, и имеет характер провоцирующего диалога. Трунгпа Ринпоче также опубликовал две книги поэзии: «Мудра» и «Первая мысль - лучшая мысль».

Опубликованные книги Трунгпы Ринпоче представляют лишь долю от богатого наследства его учений. На протяжении семнадцати лет, которые он учил в Северной Америке, он искусно создал структуры, необходимые для обеспечения его учеников тщательным, систематическим обучением дхарме. От вступительных лекций и курсов до продвинутых практик групповых ритритов, эти программы подчеркивают баланс между обучением и практикой, интеллектом и интуицией. Ученики всех уровней могут удовлетворять свой интерес в медитации и буддийском пути через эти разнообразные формы обучения. Высшие ученики Трунгпы Ринпоче продолжают активность как в преподавая так и работая инструкторами на таких программах. В дополнение к своим обширным учениям традиции буддизма, Трунгпа Ринпоче также придавал большое значение учениям Шамбалы, которые подчеркивают важность тренировки ума, как отличных от религиозной практики, работу с сообществом и создание просветленного общества, и умение ценить по достоинству свою повседневную жизнь.

Трунгпа Ринпоче скончался в 1987 году, в возрасте сорока семи лет, оставив жену Диану и пять сыновей. Его старший сын Саванг Озел Рагдрёл Мукпо занял его место как президент и духовный глава Ваджрадату. Ко времени свой смерти Трунпа Ринпоче стал знаменитой поворотной фигурой в деле привнесения дхармы в Западный мир. Объединение его огромного уважения Западной культуры и его глубокого понимания собственной традиции привело к революционному подходу в преподавании дхармы, в котором наиболее древние и глубокие учения преподносились совершенно современным образом. Трунгпа Ринпоче был известен своим бесстрашным провозглашением дхармы: свободным от колебаний, верным чистоте традиции, и полностью свежим. Пусть же эти учения укоренятся и будут процветать для пользы всех чувствующих существ.



1

В английском языке слово «meditation» имеет один из основных смыслов, который переводится как «размышление». Прим. переводчика.

2

Hanging out. Прим. переводчика.

3

В тексте оригинала противопоставляется sanity – здравость и insanity – безумие.

4

В оригинале: things is – вещи есть (глагол «есть» в форме единственного числа, что грамматически неправильно)

5

Здесь игра слов: mindful (внимательный) – mind full (полный ум) *(Прим. переводчика)

6

В оригинале – mind your business перекликается с термином mindfulness (внимательность). (прим. переводчика).

7

Self-conscious - можно перевести как «осознающий себя», так «ощущающий производимое собой впечатление», и «зацикленный на себе» (прим. переводчика).

8

Игра слов: common (общий) – uncommon (необыкновенный). Прим. пер.

9

в оригинале слово fulness (полнота) имеет также значение «сытость».

10

В оригинале – absent-mindedness, буквально: «отсутствие ума» (прим. переводчика)


на главную | моя полка | | Путь есть цель. Базовое пособие по буддийской медитации |     цвет текста   цвет фона   размер шрифта   сохранить книгу

Текст книги загружен, загружаются изображения



Оцените эту книгу