на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Синее против синего: война вайды и индиго

Мода на новые оттенки синего в декоративных тканях и одежде, распространявшаяся в Европе в конце XVII и в течение всего XVIII века, в большой степени обусловлена увеличившимся экспортом индиго. Этот экзотический пигмент был известен еще с древности, но власти многих городов и стран запрещали его ввоз и применение, чтобы защитить местных производителей вайды и процветающую торговлю красителем, которая обогащала казну. Так было, в частности, во Франции и в некоторых областях Германии, где красильщикам очень долго не разрешали применять индиго. Однако постепенно выяснилось, что индиго стоит дешевле, а красит гораздо лучше вайды, и постепенно импортный краситель стал вытеснять местный, а потом вайда практически вышла из употребления.

Эту краску добывают из листьев индигоноски, растения, которое насчитывает множество видов, но ни один из них не встречается в Европе. Индигоноска, растущая в Индии и на Среднем Востоке, – это кустарник, достигающий максимум два метра в высоту. Красящее вещество (индиготин) получают из верхних молодых листочков. Оно придает шелковым, шерстяным и хлопчатобумажным тканям настолько насыщенный и стойкий синий цвет, что красильщику почти не приходится использовать протраву, чтобы закрепить краску в волокнах ткани: иногда достаточно просто опустить ткань в чан с индиго, а затем разложить для просушки. Если цвет оказывается слишком бледным, эту операцию повторяют несколько раз. Единственный недостаток такой окраски в том, что она матовая, а иногда кажется, что на ткани проступили пятна или разводы.

В регионах, где произрастает этот кустарник, окрашивание индиго практикуется еще с неолита; в древности существовала даже мода на одежду в синих тонах (в Судане, на Цейлоне, в Индонезии). Однако достаточно быстро индиго стал преимущественно экспортным продуктом; в частности, его вывозили из Индии на Ближний Восток и в Китай. Библейские народы начали применять его задолго до рождения Христа; однако стоит эта краска дорого и применяется только для высококачественных тканей. А в Европе, напротив, использование этого красителя остается ограниченным, и причина не только в дороговизне (индиго привозят издалека), но еще и в том, что синие тона здесь мало популярны.

Для римлян, как мы уже объясняли в начале этой книги, синий – цвет варваров, кельтов и германцев, которые, по свидетельствам Цезаря и Тацита, раскрашивают тело синей краской для устрашения врагов[208]. В Риме синие одежды считаются признаком дурного вкуса или знаком траура. Этот цвет часто ассоциируется со смертью и подземным царством[209].

Однако римлянам, как до них и грекам, знаком азиатский индиго. Они умеют отличать этот действенный краситель от вайды, производимой кельтами и германцами[210], и знают, что его привозят из Индии: отсюда и его название – indiconпо-гречески, indicumпо-латыни. Но они не знали о его растительном происхождении и думали, что это минерал[211], lapis indicus(«индийский камень», название, встречающееся еще в XVI веке). В Европе это заблуждение просуществовало до конца XVI столетия, когда в Новом Свете были найдены индигоноски. Дело в том, что индиго продавался в Европе в высушенном и спрессованном виде, компактными блоками. И вслед за Диоскоридом, врачом и ботаником, жившим в I веке нашей эры, некоторые авторы утверждали, что индиго – полудрагоценный камень, родственный лазуриту. Выше мы уже рассказывали о том, как возникшая в XIII веке мода на синие тона сказочно обогатила производителей вайды и продавцов этого красителя, принесла процветание не только большим городам, таким как Амьен, Тулуза, Эрфурт, но и целым областям (Лангедок, Тюрингия, Саксония), которые превратились в «страны, в которых течет молоко и мед»[212]. На вайде сколачивали огромные состояния. Например, тулузский купец Пьер де Берни был так богат, что смог из собственных средств заплатить императору Карлу V выкуп за короля Франциска I, взятого в плен в битве при Павии[213].

Но это процветание продлилось не слишком долго. Уже на исходе Средних веков у вайды появляется опасный конкурент, «индийский камень», импорт которого неуклонно растет. Итальянские купцы, ведущие обширную торговлю с Востоком, решают воспользоваться аристократической модой на декоративные ткани и одежду синего цвета: они пытаются ввести в обиход европейцев экзотический пигмент, который дороже вайды в тридцать-сорок раз, а интенсивность окрашивания у него в десять раз выше. Согласно источникам, с конца XIII века новый краситель начинают продавать в Венеции, а в следующем столетии – в Лондоне, Марселе, Генуе и Брюгге. Первое время торговцам вайдой удается отразить натиск конкурентов. Они добиваются от королевских чиновников и городских властей, чтобы красильщикам запретили работать с индиго: иначе, говорят они, производителей вайды во многих регионах ждет неминуемое разорение. В течение всего XIV века регулярно издаются всевозможные статуты и предписания, запрещающие использование индиго и грозящие нарушителям суровыми наказаниями[214]. Иногда допускаются исключения: так, в некоторых городах Каталонии и Тосканы разрешается применять индиго при окрашивании шелка, но такое случается очень редко. Несмотря на эти протекционистские меры, цена на вайду, в частности в Италии и Германии, неуклонно снижается[215].

К счастью для всех, чье благополучие зависит от вайды, в XV веке на Ближнем Востоке и в Восточном Средиземноморье начинается турецкое нашествие, и это значительно затрудняет поставки товаров из Индии и Азии в Европу. Производители и продавцы вайды могут свободно вздохнуть. Но их радость продлится недолго.

Через несколько десятилетий европейцы обнаруживают в тропических регионах Нового Света различные виды индигоноски, которые дают еще более качественный пигмент, чем виды, произрастающие в Индии. Это решает дело: несмотря на жесткую протекционистскую политику властей, несмотря на объявление экзотического продукта «вредным, фальшивым, злокачественным, разъедающим, пагубным зельем»[216], в мастерских красильщиков европейская вайда мало-помалу уступает место американскому индиго. Из европейских стран в этом больше всего заинтересована Испания, потому что экспорт индиго приносит ей несметные богатства. В других странах пытаются преградить путь привозному красителю и защитить вайду. Но все бесполезно. Первой сдается Италия, которой так или иначе приходится импортировать синюю краску – она потребляет больше вайды, чем производит. И с середины XVI века через Геную начинаются массовые поставки индиго из Вест-Индии, а Венеция возобновляет его импорт из Ост-Индии[217]. К концу столетия наступит очередь Англии и Республики Соединенных Провинций: с середины XVII века различные торговые компании этих двух стран включаются в массовую торговлю индиго. Германия и Франция, основные производители вайды, продержатся дольше, но ценой больших усилий и жертв.

Дело в том, что для выращивания индиго в Новом Свете (на островах Карибского моря, в Мексике, в Андах) все чаще и чаще используется рабский труд; в итоге, несмотря на долгий путь через океан, себестоимость краски ниже, чем у европейской вайды. И бороться с такой конкуренцией становится невозможно, тем более что у самой высококачественной вайды интенсивность окраски меньше, чем у самого низкосортного индиго. Во Франции выпускаются несколько королевских эдиктов (в 1609, 1624 и 1642), в которых под страхом смертной казни запрещается применение индиго; такие же запреты объявляются в течение всего XVII века в Нюрнберге и во многих других городах Германии. Но и это бесполезно. В 1672 году Кольберу приходится временно разрешить применение индиго на суконных мануфактурах Абрахама ван Роббайса в Аббевиле и Седане. Это начало конца. Несмотря на отчаянные протекционистские меры, индиго проникает всюду, и три поколения спустя, в 1737 году, закон вынужден капитулировать перед неопровержимым фактом: применение индиго окончательно утвердилось на всей территории королевства. Портовые города, такие как Нант, Бордо и Марсель, богатеют и процветают, а вот Тулузу, столицу вайды, ждет разорение. В Лангедоке исчезает целый слой общества: это люди, чья профессия прямо или косвенно связана с вышедшей из употребления краской, – производители и обработчики, перевозчики, приемщики, мелкие торговцы. То же самое в Германии: Эрфурт, Гота и многие другие города Тюрингии, вместе с ближними деревнями, теряют главный источник дохода, когда местные власти окончательно снимают запрет на применение индиго. Это решение принимается одновременно с аналогичным эдиктом короля Франции – в 1737 году[218]. Начиная со следующего года выращивание и обработка вайды в Германии прекращаются, и все красильные мастерские переходят на индиго, устрашающий своей эффективностью экзотический продукт, который еще в 1654 году сам император Фердинанд III называл Teufelsfarbe, «дьявольской краской»[219].

Во второй половине XVIII века красильщики уже всей Европы работают с индиго, который постоянно ввозится из Америки и Азии. Этот пигмент превосходно окрашивает недавно вошедшие в моду хлопчатобумажные ткани, легко, без протравы, закрепляясь в их волокнах; кроме того, индиго дает множество насыщенных и стойких оттенков синего, которые не выцветают от стирки и не выгорают на солнце. Если кое-где до сих пор еще выращивают вайду, то только потому, что поставки морем – дело рискованное, и надо иметь запас синей краски на случай, если груз не придет вовремя. Во Франции, при Наполеоне, из-за установленной Англией континентальной блокады в нескольких районах пришлось вернуться к промышленной культуре вайды. Но это длилось недолго. Мечте многих ученых и предпринимателей о возрождении старого производства не суждено было сбыться[220].

Когда в конце XIX века появляются искусственные красители, это становится тяжелым ударом для выращивания красильных растений и торговли ими. Индиго не избежит общей участи. В 1878 году немецкий химик Адольф фон Байер открывает процесс химического синтеза индиготина. Двенадцать лет спустя Хойман усовершенствует этот процесс. И фирма BASF (Badische Anilin und Soda Fabrik) приступает к промышленному производству искусственного индиготина. После Первой мировой войны это приведет к необратимому упадку плантаций индиго в Ост– и Вест-Индии.


XVIII – ХХ века | Синий | Новый пигмент: берлинская лазурь